автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Социокультурный опыт "чужого"

Полный текст автореферата диссертации по теме "Социокультурный опыт "чужого""

ИИ4ЬИ4278

На правах рукописи

ПАХОЛОВА ИРИНА ВИКТОРОВНА

СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ОПЫТ «ЧУЖОГО»

09.00.11 - социальная философия

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

1 7 ИЮН 2010

Самара-2010

004604278

Работа выполнена в Самарском государственном университете

Научный руководитель: Заслуженный деятель науки РФ,

доктор философских наук, профессор Конев Владимир Александрович

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Лишаев Сергей Александрович

кандидат философских наук, доцент Богатырева Елена Дмитриевна

Ведущая организация: Саратовский государственный университет

имени Н.Г. Чернышевского

Защита состоится «¡0» июня 2010 года в «/¿> » часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.218.05 при Самарском государственном университете по адресу: 443011, г. Самара, ул. Академика Павлова, 1, зал заседаний.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Самарского государственного университета

Автореферат разослан « /) » мая 2010 г.

Ученый секретарь . .. „

диссертационного совета [^¿¿¿^¿Ш- Соловьева C.B.

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Актуальность темы исследования обусловлена ситуацией в современной культуре и необходимостью осмыслить эту ситуацию в социально-гуманитарном познании. На первый взгляд присутствие «чужого» в современной культуре очевидно. Начало 1990-х годов ознаменовалось появлением статьи, а затем и книги Самюэля Хантингтона «Столкновение цивилизаций», которая во многом определила политический дискурс последних десятилетий. После окончания «холодной войны» Хантингтон вновь предложил поделить мир на «своих» и «чужих», только теперь не по идеологическому принципу, а по признаку цивилизационной принадлежности. Но даже если отбросить спорное понятие «цивилизация», в настоящее время в сфере международных отношений признается, что национальные и региональные идентичности формируются на основе сопоставления образа «своего» со сконструированным образом Другого, являющимся своеобразным негативом «своего»1.

Кроме того, тема «чужого» находит отражение в современной науке, в общественном сознании, в искусстве. Так, проблеме отношений «своего» и «чужого» посвящаются различного рода научные конференции, общественные организации выступают против проявлений ксенофобии, политики высказываются за необходимость толерантности в межнациональных и межрелигиозных отношениях. Постоянные темы в средствах массовой информации - миграция и отношение общества к рабочим-мигрантам, угроза терроризма, и нередко общественные дискуссии разворачиваются в категориях «свое»-«чужое». В современном кинематографе появляются фильмы, рассказывающие об экзистенциальном и социальном отчуждении, а также о непонимании, которое возникает между людьми разных культур.

С другой стороны, все эти явления общественной и культурной жизни говорят о том, что мир стал единым, а социальные связи все более сложными и разветвленными: жизненное пространство настолько сжалось, что все невольно «задевают» друг друга. Глобализация, так или иначе, коснулась всех, и мы живем в мире, где все стали если и не близкими, то уже не чужими людьми. Если что-то происходит в одной части света, то это тут же отражается на другой. Многие события выходят за пределы отдельных стран, приобретают мировой масштаб и переживаются сообща. Не случайно одним из самых влиятельных философских проектов современности является теория коммуникативной рациональности Юргена Хабермаса. Хабермас связывает перспективы развития современного общества с утверждением коммуникативного разума в социальной и культурной практике. Способность договариваться, находить компромисс даже в самых конфликтных ситуациях, чувствовать свою связь с другими и быть ответственным за эту связь, согласно

' Нойманн И. Использование «Другого»: Образы Востока в формировании европейских идентичностей. Пер. с англ. М.: Новое издательство, 2004.

Хабермасу, становится главной культурной способностью в глобальном мире1.

В связи с этим возникает вопрос: а что, если мы живем в мире, где уже нет ничего «чужого», где «чужое» постепенно исчезает? Возможно ситуация в современной культуре складывается таким образом, что проблема «чужого» может рассматриваться как проблема отсутствия «чужого». Вероятно, мы наблюдаем вполне объективный процесс превращения «чужого» в нечто совершенно редкое и исключительное для жизни общества. По замечанию немецкого социолога Рудольфа Штихве, на сегодняшний день в социально-гуманитарном познании «оказывается под вопросом [...] принципиальная важность категории «чужой» для описания современного мира»2.

Чтобы понять так это или нет, нужно определиться с тем, что такое «чужое», что собой представляет феномен «чужое» в социокультурном пространстве? В чем специфика социокультурного опыта «чужого», в чем его ценность для общества? Что особенного опыт «чужого» вносит в общественную жизнь, в культуру? А также, что теряет общество, если лишается опыта «чужого»?

Кроме познавательного интереса, исследование социокультурного опыта «чужого» имеет и общественно-политическое значение. Если опыт «чужого» в современном мире становится исключительным опытом, то встает вопрос, насколько приемлемо и оправдано использование категории «чужое» в публичной политике. Насколько важно при принятии политических решений понимание того, что «чужое» отличается от «другого» и «иного». Ведь за каждым из таких, казалось бы, абстрактных терминов как «чужое», «иное», «другое» стоит своя особая структура отношений, которая реализуется в практике конкретных социальных отношений.

Степень разработанности проблемы исследования.

Строго говоря, проблема «чужого» совсем недавно стала философской проблемой, и ведущее место здесь занимает феноменология. Тем не менее, уже в античной философии, как это показал Б.Вальдеифельс, можно обнаружить первичные концепты «чуждости» у Платона и Аристотеля3. В европейской философии Нового времени тема «чужого» появляется у Ж.-Ж. Руссо и И.Канта в связи с проблемой нравственного отношения к людям другой культуры, религии и расы.

Стоит отдельно отметить понятие «отчуждения», которое мы встречаем у Гегеля, Маркса, Фейербаха, в неомарксизме у М.Хоркхаймера, Т.Адорно, Г.Маркузе, Э.Фромма, Д.Лукача, в психоанализе у З.Фрейда, в структурном психоанализе у Ж.Лакана, С.Жижека, в экзистенциализме у Ж.-П.Сартра, А.Камю, в постструктурализме у Ю.Кристевой. Понятие «отчуждения» стало

1 См.: Хабермас Ю. Вовлечение другого. Очерки политической теории. Пер. с нем. Ю.С.Медведева, под ред. Д.В.Скляднева. СПб.: Наука, 2001.

2 Штихве Р. Амбивалентность, индифферентность и социология чужого. Пер. с нем. Т.С.Головой //Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. Том. 1. № 1. С. 41-53.

3 Вальденфельс Б. Феномен чужого и его следы в классической греческой философии. Пер. с нем. КЛядской // Топос. № 2 (7). 2002. С. 4-21.

одним из самых продуктивных в философии, поскольку характеризует отношения человека с обществом, с миром, с самим собой. Вместе с тем, понятие «отчуждение» все же не привело к тематизации феномена «чужое» в философии, поскольку речь идет не о «чужом», а о превращенных формах «своего».

Тематизация «чужого» в философии произошла в рамках феноменологии. Дескрипции феномена «чужое» и опыта «чужого» содержаться в феноменологии Э.Гуссерля, Ж.-П.Сартра, Э.Левинаса и Б.Вальденфельса. Наибольший интерес представляет респонзивная феноменология «чужого» Вальденфельса, поскольку он предлагает мыслить «чужое» исходя из «чужого», т.е. вне отношения «свое»-«чужое»'. Вальденфельс, утверждая особую ценность опыта «чужого», имеющего, по его мнению, собственные основания свершения, создал настоящую аксиологию «чужого». Опыт «чужого», о котором говорит Вальденфельс, по замечанию В.Л.Лехциера, является, прежде всего, страдательным опытом2. «Чужое», помимо всего прочего, это еще и то, что заставляет нас страдать, претерпевать, переживать, побуждает к ответной реакции. Иначе говоря, «чужое» - это то, что каким-то особым образом действует, а также заставляет действовать, т.е. «чужое» проявляет себя как самостоятельная действующая сила. Остается только выяснить, в чем состоит этот особый способ действия «чужого» в социокультурном пространстве. На наш взгляд, подход Вальденфельса наиболее продуктивен для понимания такого специфического социокультурного опыта как опыт «чужого».

В связи с феноменологией «чужого» необходимо также отметить философскую герменевтику Х.-Г.Гадамера, которая ориентирована на понимание «чужого» (понимание «чужого» текста). С одной стороны, философская герменевтика - это шаг по направлению к исследованию феномена «чужое», но по сравнению с феноменологией «чужого», на наш взгляд, это шаг в сторону. Согласно феноменологии, опыт «чужого» - это, кроме прочего, опыт несовпадения в чем-то общем, в то время как герменевтика нацелена на такое понимание «чужого», в котором с «чужим» можно совпасть в чем-то общем.

Помимо философии «чужое» также является предметом социологических исследований. Речь идет о социологии «чужого», которая представлена такими авторами как Г.Зиммель, А.Шюц, Р.Штихве и др. Зиммель и Шюц рассматривают «чужое» с функциональной точки зрения - «чужое» способствует самоидентификации социальной группы. Кроме того, в социологии «чужого» предпринято различение «другого» и «чужого». «Другой», в отличие от «чужого», является необходимым условием социального опыта, связь с «другим» представляется уникальной и не случайной, насколько может быть уникальной и не случайной связь человека с его семьей и ближним окружением. «Чужак», как показал Зиммель в своем

' Вальденфельс Б. Ответ чужому: основные черты респонзивной феноменологии. С. 130-131.

2 Лехциер В. Феноменология «пере»: введение в экзистенциальную аналитику переходности. Самара: Изд-во «Самарский университет», 2007. С. 148-149.

5

«Экскурсе о Чужаке» в «Философии денег», наоборот, делает социальный опыт случайным, поскольку связь с «чужим» имеет неопределенный характер и лишена уникальности1.

В семиотике «чужое» рассматривается в системе знаковых отношений «свое»-«чужое». Анализ значений «чужого», существующих в различных культурах, содержится в работах Э.Бенвениста, Ю.М.Лотмана, Б.А.Успенского. Отечественный филолог и культуролог А.Б.Пеньковский выделил «чуждость» как особую категорию русского языка, которая образует свое собственное семантическое поле значений2.

В литературоведении изучением феномена чужого слова занимались такие авторы как М.М.Бахтин, М.В.Китайгородская, Н.Ю.Сахарова, П.О. Якобсон и др. Исследование категории «чуждости» в литературном и нелитературном дискурсе представлено в монографии Н.В.Пестовой, посвященной немецкому экспрессионизму3.

Различные аспекты историко-культурного и социального опыта «чужого» затронуты в исторических, культурологических и междисциплинарных исследованиях таких авторов как Р.М.Шукуров, Ш.М.Шукуров, Ф.Артог, Г.И.Беневич, Ж.Драгон, П.В.Шувалов, В.А.Арутюнова-Фиданян и др4. Стоит особо отметить междисциплинарные исследования гостеприимства, которые во многом были инициированы семинарами по гостеприимству Ж.Деррида5. Особое значение гостеприимства состоит в том, что этот социальный институт предназначен для встречи с «чужим». Гостеприимство является предметом научного интереса таких отечественных и зарубежных авторов как А.Монтандон, Е.Ярославский, П.Ларделье, М.Гай-Никодимов, С.Зенкин, М.Хаютина, Ж.Небуа-Момбе и др.

Объект исследования - «чужое» как феномен социокультурной реальности.

Предмет исследования - опыт «чужого» как специфический социокультурный опыт, имеющий свои собственные основания.

Цель и задачи исследования. Целью исследования является философский анализ оснований социокультурного опыта «чужого». Данная цель предполагает определение смыслового содержания феномена «чужое», а также выявление условий свершения опыта «чужого» в социокультурном пространстве.

Реализация данной цели обеспечивается постановкой и решением

1 Зиммель Г. Экскурс о чужаке // Социологическая теория: История, современность, перспективы. Альманах журнала «Социологическое обозрение». СПб., 2008. С. 7-13.

2 Пеньковский А.Б. О семантической категории «чуждости» в русском языке // Проблемы структурной лингвистики. 1985-1987. М.: Наука, 1989. С. 54-82.

3 См.: Пестова Н.В. Лирика немецкого экспрессионизма: профили чужести. Изд. 2-ое, доп. и исправл. Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург, 2002.

4 См.: Чужое: опыты преодоления. Очерки из истории культуры Средиземноморья. Пер. О.А.Власова, Л.Б.Илиашвили. М.: Алетейа, 1999.

5 См.: Anne Dufourmantelle invite Jacques Derrida a répondre de l'hospitalité. P.: Calmann-Lévy, 1997. 137 p.

следующих задач:

• определение смыслового содержания феномена «чужое» на основе анализа феноменологических дескрипций опыта «чужого» (Гуссерль, Сартр, Левинас, Вальденфельс);

• различение и анализ условий реального и возможного опыта как различных типов социокультурного опыта;

• выявление характерного для феномена «чужое» «порядка» производства значений в социокультурном пространстве;

• создание теоретических моделей реального и возможного социокультурного опыта «чужого» на основании различия «порядков» производства значений феномена «чужое»;

• анализ института гостеприимства как конкретного социокультурного опыта, в котором усматривается действие модели возможного опыта «чужого» в социокультурном пространстве;

• анализ исторических событий и современной социокультурной ситуации с точки зрения действия модели реального опыта «чужого» в социокультурном пространстве.

Методологическая основа исследования.

Методология исследования базируется на принципах философской критики, исходя из которой, философский анализ социокультурного опыта «чужого» с необходимостью предполагает выявление оснований этого опыта. Кроме того, исследование предполагает культурно-исторический и социально-философский анализ конкретного социокультурного опыта. Культурно-исторический анализ при обращении к конкретному социокультурному опыту различных обществ прошлого и настоящего позволяет учесть исторические особенности эпохи, а социально-философский анализ - выделить общие типологические черты, характерные для аналогичных социокультурных явлений в истории и в современной культуре.

В своем исследовании мы основываемся на том понимании социокультурной реальности, которое сложилось в рамках структуралистского и постструктуралистского подходов в социально-гуманитарном познании и представлено такими авторами как К.Леви-Строс, Р.Барт, М.Фуко, Ж.Деррида и др. Социокультурное пространство нами полагается как пространство знака, текста, которое структурируется различными «порядками» придания значения. В данном исследовании основания опыта «чужого» анализируются с точки зрения смысловых «порядков» продуцирования значений в социокультурном мире, характерных для феномена «чужое». Моделью смыслового «порядка» опыта «чужого» выступает одно из центральных понятий деконструкции Деррида - понятие «след».

Основополагающим для данного исследования является существующее в современной философии различие возможного и реального опыта. Возможный опыт рассматривается нами в том значении, которое закрепилось за ним в философской традиции (И.Кант, Г.Зиммель), т.е. как опыт, имеющий априорные основания. В понятии о реальном опыте мы опираемся на

трансцендентальный эмпиризм Ж.Делеза («Различие и повторение»), предполагающий критический анализ свершающегося опыта, основания которого утверждаются в самом опыте. Различие возможного и реального опыта позволяет увидеть всю силу и значимость опыта «чужого» для социокультурной реальности, его роль не только в сохранении, но также и в изменении конкретного социокультурного порядка.

Особое значение для нашего исследования имеют феноменологические дескрипции опыта «чужого» Э.Гуссерля, Ж.-П.Сартра, Э.Левинаса и Б.Вальденфельса, на основании анализа которых в работе выявляется смысловое содержание феномена «чужое».

Научная новизна диссертационного исследования состоит в следующем:

• Инновационным является рассмотрение феномена «чужое» как особой действующей силы в социокультурном пространстве, которая проявляет себя в специфическом опыте «чужого», имеющим собственные основания свершения.

• Раскрыто смысловое содержание феномена «чужое» в ходе феноменологических дескрипций опыта «чужого» («чужое» проявляет себя в отсутствии и в несовпадении в чем-то общем, т.е. не образует общности).

• Показана и обоснована необходимость анализа социокультурного опыта «чужого» как возможного и реального опыта. Анализ социокультурного опыта «чужого» как возможного опыта позволяет увидеть значение феномена «чужое» в сохранении существующего социального порядка, в связи с чем, возможный опыт «чужого» полагается как ординарный социокультурный опыт. Вместе с тем, анализ социокультурного опыта «чужого» как реального опыта дает возможность понять всю силу и значение феномена «чужое» в появлении нового социокультурного порядка, в связи с чем, реальный опыт «чужого» полагается как продуктивный социокультурный опыт «чужого».

• Выявлен «порядок» продуцирования значений в социокультурном пространстве, характерный для феномена «чужое», - это «след» навсегда прошедшего несобственного прошлого.

• Выделены теоретические модели возможного (ординарного) и реального (продуктивного) опыта «чужого» исходя из различия «порядков» продуцирования значений феномена «чужое» в социокультурной реальности. Ординарный опыт «чужого» свершается из «порядка» нестираемого следа, чье действие направлено на предотвращение появления новой социальной общности под воздействием извне. Продуктивный опыт «чужого» свершается из «порядка» самостирающегося следа, чье действие направлено на появление нового «порядка» производства значений в социокультурном пространстве в ходе обращения к навсегда прошедшему несобственному прогилому.

• Проанализировано действие модели ординарного опыта «чужого» в конкретном социокультурном опыте гостеприимства безответного дара.

По-новому раскрывается связь событий европейской истории (Ренессанс, Реформация) и современной социокультурной ситуации исходя из анализа действия модели продуктивного опыта «чужого». Традиционно Ренессанс и Реформация рассматриваются как ключевые события в европейской истории, знаменующие переход от средневековья к культуре Нового времени, которая выделила Европу из всего остального мира, сделала ее исключительной. Новое время стало временем разрыва с собственным средневековым прошлым Европы, и этот разрыв стал возможен благодаря обращению к несобственному навсегда прошедшему прошлому античности и раннего христианства, т.е. продуктивному опыту «чужого». В связи с этим вполне допустимо, что в современной европейской культуре появление новаций может быть сопряжено с очередным обращением к несобственному навсегда прошедшему прошлому.

Основные положения, выносимые на защиту: Феномен «чужое» проявляет себя в социокультурном мире в значении непреодолимого отсутствия и несовпадения в чем-то общем - именно это является его смысловым содержанием. Когда в социокультурном пространстве мы обнаруживаем одновременно непреодолимое отсутствие и несовпадение в чем-то общем, т.е. в каком-либо общем порядке, тогда мы имеем дело с феноменом «чужое».

«След» является «порядком» продуцирования значений, характерных для феномена «чужое». «След» - это особый знак в социокультурном пространстве, который призван указывать не на конкретный предмет, а на его отсутствие. «След» всегда говорит об отсутствии того, что когда-то присутствовало, и представляет собой универсальный знак прошлого в культуре: руины, артефакты археологических раскопок, литературные памятники и т.д. Необходимым условием «следа» как «порядка» продуцирования значений феномена «чужое» является невозможность предъявления прав наследства, прав собственности на оставленный «след». «След» в данном случае есть знак навсегда прошедшего несобственного прошлого, с которым разорваны все связи и нет свидетелей. Феномен «чужое» проявляет себя в двух типах социокультурного опыта: в возможном и реальном опыте. Возможный опыт «чужого» предполагает, что в социокультурном пространстве уже имеется «порядок» свершения данного опыта. Реальный опыт «чужого» характеризуется каждый раз появлением нового «порядка» производства значений в социокультурном пространстве. Возможный опыт «чужого» определяется нами как ординарный опыт, поскольку основным результатом такого опыта является сохранение существующего «порядка» производства значений в социокультурном пространстве. Реальный опыт «чужого» определяется нами как продуктивный опыт на том основании, что приводит к смене существующего и появлению нового социокультурного «порядка» производства значений.

Ординарный опыт «чужого» основывается на собственном «порядке»

производства значений - «порядке» нестираемого следа. «Порядок» нестираемого следа продуцирует значения феномена «чужое» в особом временном расположении - длящейся отсрочки ожидания случайной встречи, а также - в особом деянии безответного дара, который призван нейтрализовать последствия случайной встречи, если она все-таки произойдет. Деяние безответного дара, как и любой дар, предполагает символический обмен. В случае безответного дара мы имеем дело с таким символическим обменом, подлинным предметом которого является недопущение самой возможности какого-либо символического обмена между сторонами.

• Действие модели ординарного опыта «чужого» усматривается в гостеприимстве, основанном на принципе безответного дара. Гостеприимство безответного дара значимо для сохранения существующего социокультурного порядка, поскольку безответный дар не позволяет установить отношения обмена и тем самым предотвращает образование всякой общности. Значение гостеприимства безответного дара заключается еще и в том, что это конкретная возможность «чужого» заявить о себе как о «чужом», это готовое место для «чужого» в социокультурном пространстве.

• Продуктивный опыт «чужого» основывается на собственном «порядке» производства значений - «порядке» самостирающегося следа. «Порядок» самостирающегося следа продуцирует значения феномена «чужое» в особой темпоральности возвратного следования к истоку навсегда ушедшего, что приводит к смене существующих в социокультурном пространстве «порядков» смысла. Действие «порядка» самостирающегося следа разворачивается как воспроизводство способа производства значений, так как здесь «след» в акте самостирания направлен на свое «чистое» производство.

• Действие модели продуктивного опыта «чужого» усматривается в исторических событиях, имеющих возвратный смысл. Такими событиями в европейской истории являются Реформация и Ренессанс, которые устремились к несобственному навсегда прошедшему прошлому библейской эпохи и античности, результатом чего стало утверждение в социокультурном пространстве новых «порядков» производства значений (секуляризация культуры, протестантская этика). Продуктивный опыт «чужого» имеет особый смысл для понимания современной социокультурной ситуации, когда Европа ищет новые духовные основания для своего экономического и политического единства. Значение продуктивного опыта «чужого» проявляется также и в том, что без этого опыта в социокультурном мире исчезает способность замечать «чужое», которое сливается с «другим» и «иным».

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования. Полученные в ходе исследования результаты расширяют представления социальной философии о социокультурном опыте, основаниях его свершения, о социокультурных механизмах, способствующих как

сохранению, так и изменению существующего социального порядка, на примере такого специфического социокультурного опыта, как опыт «чужого». Результаты исследования помогают понять проблемы современной культуры и общества в плане выстраивания социальных отношений, которые осмысливаются в терминах «другое», «иное», «чужое», а также увидеть перспективы появления культурных новаций на основе опыта «чужого». Материалы диссертации могут быть использованы при подготовке учебных курсов и проведении семинарских занятий по социальной философии, истории философии, философии культуры, социальной антропологии, в разработке специальных курсов по проблемам современного общества и культуры.

Апробация работы осуществлялась на конференциях, теоретических семинарах и изложена в ряде публикаций. Основные положения и результаты, которые содержаться в диссертации, докладывались на заседаниях кафедры философии гуманитарных факультетов СамГУ, на теоретических семинарах кафедры в 2007-2009 гг. Материалы диссертационного исследования представлялись на ежегодных конференциях преподавателей и молодых специалистов Самарского государственного университета (2002-2009 гг.), на III Российском философском конгрессе «Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия» (Ростов-на-Дону, 16-20 сентября 2002 года), на межвузовской конференции РГГУ «История философии и социокультурный контекст» (Москва, 4-5 декабря 2003 года), а также в опубликованных статьях Вестника Самарского государственного университета (2006, 2008 гг.) и в сборнике научных статей «Философия, общество, культура», посвященному 70-летию профессора В.А.Конева (2007 г.). Некоторые положения исследования были использованы в учебных курсах по истории философии и по социальной философии на социологическом факультете СамГУ.

Структура диссертации. Структура работы соответствует логике решения поставленных исследованием задач и служит последовательному их рассмотрению. Диссертация состоит из введения, двух глав основной части, включающие семь параграфов, один из которых состоит из двух подпараграфов, заключения и списка использованных источников и литературы. Общий объем диссертации - 159 с.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, ставится проблема, формулируется объект и предмет исследования, определяются цель, задачи и методологические основания работы. Также рассматривается степень разработанности проблемы, приводятся основные положения, выносимые на защиту, определяется научная новизна исследования, его общая логика, теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования, описана апробация работы.

Первая глава «Феноменология "чужого"» посвящена анализу феноменологических дескрипций опыта «чужого» Э.Гуссерля, Ж.-П.Сартра,

Э.Левинаса, Б.Вальденфельса с целью выявления смыслового содержания феномена «чужое».

В первом параграфе «Феноменология «чужого» в терминах интенциональности» рассматривается дескрипция опыта «чужого», предпринятая Э.Гуссерлем в Пятом Размышлении «Картезианских медитаций». Показано, что интенциональное истолкование опыта «чужого» раскрывает этот опыт как познавательный опыт. В интенциональном опыте «чужого» мы узнаем о существовании Другого. Другой в интенциональном опыте «чужого» явлен нам особым образом - в доступности первично недоступного, - или, в терминологии Гуссерля, в аппрезентации. Таким образом, опыт «чужого» принципиально отличается от опыта «меня самого» и опыта «самих вещей», поскольку указывает на границы «моей» интенциональности, являет себя как имманентная трансцендентность. Интенциональный опыт «чужого» выстраивается в структуре отношения «собственное»-«чужое». Содержанием опыта «чужого» является признание Другого как интенциональной модификации «моего Ego» посредством аналогизирующего переноса.

В работе подчеркивается, что Гуссерль в своей феноменологии «чужого» открывает нам универсальную структуру любой внеположенности. В этой дескрипции опыта «чужого» проступает смысл феномена «чужое». «Чужое» -это то, что присутствует в своем отсутствии. Иначе говоря, «чужое» присутствует, всегда отсутствуя, и это непреодолимое отсутствие.

Во втором параграфе «Экспликация феномена «чужое» в структуре Другого» проводится экспликация феноменологических дескрипций опыта «чужого» в феноменологической философии Ж.-П.Сартра и этической феноменологии Э.Левинаса с целью рассмотреть феномен «чужое» в структуре социального.

В подпараграфе 2.1. «"Чужое" в структуре бытия-для-другого»

анализируется структура социального бытия в феноменологической философии Сартра, которую он обозначил как бытие-для-другого. В ходе анализа показано, что бытие-для-другого есть отчужденное бытие. Феноменология «взгляда» Сартра по праву может считаться феноменологией «чужого». В отличие от Гуссерля, опыт «чужого» у Сартра предстает не как познавательный, а как практический. Вместе с тем, тот опыт «чужого», который мы обнаруживаем у Сартра, очевидно, является опытом внутренней чуждости, внутреннего самоотчуждения. Преодоление этого самоотчуждения и является основным содержанием всех отношений с Другим. Эта борьба за снятие самоотчуждения есть своеобразный вид символического обмена в отношении Я-Другой. Предметом этого своеобразного обмена является признание Другого.

В диссертации отмечается, что внутренняя чуждость «самому себе» в структуре бытия-для-другого не является в полном смысле слова опытом «чужого» и не раскрывает для нас феномен «чужое». «Чужое» - это то, что заявляет о себе как о непреодолимом отсутствии. У Сартра мы не встречаем ничего подобного: «чужое» у него выступает как нечто относительное, как то, что включено в отношения Я-Другой. «Чужое» у Сартра в большей степени

предстает своим «чужим», превращенной формой «своего».

В работе делается вывод, что феноменология Сартра не дает представления о феномене «чужое», поскольку опыт социального отчуждения, о котором говорит Сартр, есть превращенный опыт «своего», где нет места «чужому» как самостоятельной действующей силе.

В подпараграфе 2.2. «"Чужое" в структуре этического отношения» рассматривается структура этического отношения, представленная в феноменологии Левинаса. В диссертации показано, что этическое отношение с необходимостью предполагает опыт «чужого», причем, именно опыт «чужого», а не самоотчуждения, что мы встречаем у Сартра. Этическое отношение предстает практическим опытом «чужого», поскольку требует действие радикальной щедрости в пользу Другого без какого-либо сведения счетов с Другим. Этическое отношение к Другому обеспечивается существованием языка в модусе этической речи. Этическая речь, в свою очередь, существует за счет того, что Левинас называет «следом», т.е. письменной иудео-христианской традицией, которая задает пространство абсолютных этических значений.

Диссертационное исследование показывает, что содержанием опыта «чужого» у Левинаса является признание Другого, которое осуществляется в принятии ответственности за Другого, что делает этическое отношение принципиально асимметричным. Конкретным выражением признания Другого у Левинаса выступает Деяние, которое всегда совершается как невыгодная инвестиция в пользу Другого.

В диссертации отмечается, что феноменология «чужого» Левинаса существенно дополняет гуссерлевское понимание феномена «чужое». Подчеркивается, что именно Левинас создал феноменологию практического опыта «чужого». Когда Левинас говорит о том, что этическое отношение с Другим возможно только в силу непреодолимого отсутствия Другого, то встает вопрос - в чем можно выразить отношение к отсутствующему Другому? Левинас указывает нам на Деяние невыгодной траты в пользу Другого. Левинас по сути выводит этическое отношение к Другому за рамки социального опыта. С отсутствующим Другим немыслима какая-либо совместность, общность и взаимодействие. А это и есть опыт «чужого», который расширяет наше изначально принятое понимание феномена «чужое». К гуссерлевскому пониманию феномена «чужое» как непреодолимого отсутствия добавляется существенное уточнение Левинаса: «чужое» - это то, с чем невозможна какая-либо общность и совместность.

В третьем параграфе «Феноменологическая дескрипция опыта "чужого" в терминах респонзивности» рассматривается респонзивная феноменология Вальденфельса. В диссертации отмечается, что феноменология «чужого» Вальденфельса отличается от аналогичных феноменологических дескрипций. Если ранее феноменологов опыт «чужого» интересовал как такой опыт, который удостоверяет существование Другого, то для Вальденфельса опыт «чужого» имеет самостоятельную ценность, поскольку в этом опыте феномен «чужое» являет себя как «чужое». Можно сказать, что Вальденфельс

разрабатывает аксиологию «чужого».

В ходе анализа в диссертации выявлено, что феномен «чужое» Вальденфельс определяет как гиперфеномен, поскольку «чужое» показывает себя только тогда, когда уклоняется от схватывания, т.е. всегда находится «где-то в другом месте». Феномен «чужое» проявляет себя как внепорядковое, как «непреодолимое отсутствие». Такой особый феномен требует особого вида рациональности. Для Вальденфельса опыт «чужого» в терминах интенциональности - это всегда превращенный опыт «собственного», поскольку он опирается на отношение «собственное»-«чужое». Поэтому для феноменологии опыта «чужого» нужна другая структура отношения и эта структура не «собственное»-«чужое», а «притязание»-«ответ», которой соответствует свой вид рациональности - респонзивность.

В диссертации показано, что содержанием респонзивного опыта «чужого» у Вальденфельса становится событие «ответа». Событие «ответа» предполагает смену смыслового порядка, поскольку столкновение с «чужим» как «внепорядковым» требует «внепорядкового» «ответа». Если «ответ» не состоялся как событие, то не состоялся и опыт «чужого», поскольку порядок «собственного» был не затронут, «чужое» притязание не принято, не замечено, отклонено.

В работе делается вывод, что феноменология «чужого» Вальденфельса интересна во многих отношениях: во-первых, это специализированное исследование феномена «чужое». Во-вторых, Вальденфельс действительно открывает для изучения целый регион специфического социокультурного и экзистенциального опыта «чужого». В-третьих, если у Левинаса опыт «чужого» предстает как этический опыт, выходящий за рамки социального порядка, то у Вальденфельса опыт «чужого» не только вырывается за границы существующего порядка, но еще и создает новый порядок значений.

На основе анализа феноменологических дескрипций опыта «чужого» в диссертации полагается следующее смысловое содержание феномена «чужое»: «чужое» проявляет себя в непреодолимом отсутствии и несовпадении в чем-то общем.

Далее в работе сопоставляются понимание феномена «чужое» в феноменологии и концепты «чужого» в социологии Г.Зиммеля и А.Шюца с целью провести различия между терминами «другое», «иное», «чужое». В диссертации отмечается, что различие между Другим и Чужаком в социологии «чужого» имеет пространственно-временное измерение. Зиммель определяет Чужака через его пространственную удаленность от социальной группы: Чужак - это тот, кто далеко, это дальний, который то приближается, то удаляется, в то время как Другой - это близкий, чье присутствие всегда ощутимо. Шюц определяет Чужака через его временную удаленность от социальной группы: Чужак - это тот, кто не был в начале образования данной социальной группы, не был с членами этой группы все время, а пришел позже.

В диссертации показано, что в социологии «чужого» Зиммеля и Шюца речь идет об опыте «иного», а не об опыте «чужого». В исследовании

полагается следующие терминологические различия: «другое» понимается как близкое, родное, как то, что окружает с самого рождения, «другое» начинается с семьи и расширяется до всего сообщества, связь с которым рассматривается как общность судьбы; «иное» понимается как неблизкое и неродное, с которым нет общего прошлого, но возможно общее настоящее и будущее; наконец, «чужое» определяется как то, что отсутствует и не совпадает в чем-то общем, с ним нельзя разделить ни прошлое, ни настоящее, ни будущее.

Вторая глава «Опыт "чужого" в соцнокультурном пространстве» посвящена критическому анализу оснований социокультурного опыта «чужого». Для анализа опыта «чужого» в социокультурном пространстве в исследовании задействовано существующее в современной философии различие возможного и реального опыта, которое было тематизировано на теоретическом семинаре кафедры философии гуманитарных факультетов СамГУ, посвященном работе Жиля Делеза «Различие и повторение» .

В первом параграфе «Продуктивный опыт "чужого" как реальный опыт в социокультурном пространстве» рассматриваются две философские концепции реального опыта - «трансцендентальный эмпиризм» Жиля Делеза и «метафизика апостериори» Мераба Мамардашвили. В диссертации показано, что начало реального опыта открывает нам пространство социокультурного бытия как бытия проблемного, требующего усилий для своего решения, и требование это обращено к фундаментальной культурной способности человека утверждать (айнто) (В.А.Конев)2, к особому положению человека, которое позволяет ему быть «средним» между бытием и небытием и сцеплять «зазоры» во времени культуры (М.К.Мамардашвили). Действие культурной способности утверждать проявляется в работе по различию и отбору того, что будет утверждаться, в усилии поиска решения Идеи (Ж.Делез). Наконец, найденное решение утверждается в своей необратимости как событие (М-К.Мамардашвили). В диссертации реальный опыт характеризуется как случайный пассивно-активный событийный опыт.

В диссертационной работе показано, что в социально-гуманитарном познании реальный опыт является предметом такого методологического направления как постструктурализм. Для анализа реального социокультурного опыта «чужого» в исследовании задействовано одно из основных понятий деконструкции Деррида - «след». «След» имеет особый «порядок» производства значений в культуре: в отличие от других знаков, «след» не отсылает к какому-либо означаемому. Функция «следа» состоит в том, чтобы указывать на отсутствие, на то, что «здесь» когда-то что-то было, но «теперь» этого здесь нет. В диссертации «след» рассматривается как основная модель «порядка» производства значений феномена «чужое» в социокультурном

Конев В.А. Трансцендентальный эмпиризм Ж.Делеза: Семинары по «Различию и повторению» Самара: Изд-во «Самарский университет», 2001.

Подробно о способности утверждения (а/^гто) как универсалии социокультурного бытия см.: Конев В.А. Философия культуры и парадигмы философского мышления // Философские науки. 1991. №6.

пространстве.

В диссертационном исследовании «порядок» производства значений, характерных для реального опыта «чужого», полагается как самостирающийся след. «Порядок» самостирающегося следа имеет следующие пространственно-временные расположения: переживание утраты навсегда прошедшего несобственного прошлого, в котором становится оставленный след навсегда прошедшего несобственного прошлого как свободное (оставленное) означающее, направленное на производство нового следа, т.е. нового «порядка» значений в социокультурном пространстве, проявляющего себя как возрожденный оставленный след.

В диссертации отмечается, что анализ реального опыта «чужого» имеет значение не только относительно условий свершения этого опыта, но и с точки зрения его результатов. Результатом реального социокультурного опыта «чужого» является утверждение нового «порядка» продуцирования значений. В связи с этим в работе реальный социокультурный опыт «чужого» обозначен как продуктивный опыт, свершающийся в «порядке» самостирающегося следа.

Во втором параграфе «Ординарный опыт "чужого" как возможный опыт в социокультурном пространстве» рассматриваются условия свершения возможного опыта «чужого». В отличие от реального опыта, для исследования которого еще не сложилась философская традиция, критический анализ возможного опыта отсылает нас к таким авторам, как И.Кант и Г.Зиммель.

В диссертационном исследовании возможный опыт характеризуется в сопоставлении с реальным опытом как постоянный активно-пассивный ординарный опыт. В диссертации показано, что возможный социокультурный опыт является предметом для такого методологического направления как структурализм. В основе применения структурного анализа к социокультурным феноменам лежит представление о реальности социального как реальности, структурируемой подобно языку различными «порядками» значений и смыслов.

Для анализа оснований возможного социокультурного опыта в исследовании задействован «след» как универсальный знак отсутствия. В отличие от реального социокультурного опыта «чужого», где «порядком» продуцирования значений является самостирающийся след, «порядок» продуцирования значений для возможного социокультурного опыта «чужого» в исследовании полагается «порядок» нестираемого следа. «Порядок» нестираемого следа имеет следующие пространственно-временные расположения: он разворачивается в особом временном модусе длящейся отсрочки случайной встречи, и эта случайная встреча свершается в деянии безответного дара.

В диссертации подчеркивается, что анализ возможного опыта «чужого» имеет значение не только относительно условий его свершения, но в плане его результатов. Возможный опыт «чужого», свершающийся из «порядка» нестираемого следа, своим результатом имеет сохранение существующего

«порядка» производства значений в социокультурном мире. Исходя из этого, в исследовании возможный опыт «чужого» обозначается как ординарный опыт, т.е. обычный, соответствующий обычным правилам.

В третьем параграфе «Гостеприимство безответного дара как ординарный социокультурный опыт "чужого"» раскрывается действие «порядка» нестираемого следа в анализе конкретного социокультурного опыта. Действие «порядка» нестираемого следа рассмотрено на примере института гостеприимства. В исследовании выделяется особый тип гостеприимства, определяемый как гостеприимство безответного дара.

В диссертации отдельно рассматривается принцип безответного дара и его значение в культуре и в обществе. Действие безответного дара в культуре представлено как деяние Героя, Пророка, Революционера. Деяние безответного дара - это исключительное деяние. Чистым жестом безответного дара в христианской культуре является жертвоприношение Христа. Призыв Христа подставить щеку размыкает круговую цепь вины и воздаяния, устраняет из социальных отношений принцип обмена и утверждает принцип безответного дара. Жертва Христа - это его дар, который не подлежит обмену, его нельзя превысить.

Безответный дар не служит причиной каких-либо обязательств, не порождает новый порядок обмена. Как раз наоборот, безответный дар прекращает обмен и тем самым отрицает социальные отношения, основанные на обмене. На место социальных отношений обмена приходит свободная игра безответного дара, которая может иметь самые непредсказуемые последствия и результаты.

Диссертационное исследование обращает внимание на то, что, несмотря на свою исключительность, деяние безответного дара «встроено» в повседневный социальный опыт. Так, действие по принципу безответного дара заложено в институте гостеприимства, которое в диссертации рассматривается как гостеприимство безответного дара. Это, конечно, не безответный дар в его чистом виде, но деяние по образцу, копия безответного дара. Подобно тому, как божественный жест безответного дара может изменить существующий порядок вещей, разрушить прежние социальные связи, также и копирование безответного дара способно воспрепятствовать образованию новых отношений, новой общности.

В диссертации показано, что основная функция гостеприимства безответного дара как ординарного опыта «чужого» состоит в том, чтобы сохранить существующий социальный порядок (порядок отношений, порядок образования смыслов, свойственный для того или иного сообщества) и не допустить образования новой общности, установления отношений обмена.

В диссертации отмечается, что в гостеприимстве безответного дара все же есть прагматика символического обмена, ведь дар всегда, так или иначе, дается взамен на что-либо, даже если это безответный дар. Незваный гость одаривается для того, чтобы ушел. Но здесь мы имеем дело с особым символическим обменом, который направлен на предотвращение и разрушение

символического обмена. Подлинным предметом обмена в гостеприимстве безответного дара является недопущение самой возможности какого-либо символического обмена между сторонами.

В диссертации подчеркивается, что сущностной особенностью гостеприимства безответного дара является то, что это сфера свободных, рискованных, непредсказуемых и случайных отношений. Поэтому само по себе гостеприимство безответного дара не страхует от неудач и социокультурных катастроф.

В исследовании делается вывод, что безусловное значение гостеприимства безответного дара заключается в том, что это конкретная возможность «чужого» заявить о себе как о «чужом» - здесь мы имеем дело с готовым «местом» для «чужого» в социокультурном пространстве. В гостеприимстве безответного дара «чужое» ожидается в подвесе неожиданной встречи, которая обеспечена уже привычным порядком действия по отношению к «чужому». Исходя из этого, гостеприимство безответного дара рассматривается как ординарный опыт «чужого», который по условиям своего свершения является возможным социокультурным опытом.

В четвертом параграфе «Событие возвратного смысла как продуктивный социокультурный опыт "чужого"» раскрывается действие «порядка» самостирающегося следа в конкретном социокультурном опыте. Действие «порядка» самостирающегося следа анализируется на примере таких исторических событий в европейской истории, которые имеют возвратный смысл, а именно - Ренессанс и Реформация.

В диссертационном исследований показано, что Возрождение содержит в своем начале один из моментов «порядка» самостирающегося следа -переживание утраты безвозвратно прошедшего прошлого. Это переживание порождает желание вернуть то, что было утрачено, чем-то компенсировать отсутствие навсегда ушедшего. Для того чтобы совершить подобное движение возврата, необходимо иметь какой-то ориентир. Таким ориентиром в «порядке» самостирающегося следа является оставленный след. Чтобы возвратиться, нужно идти по оставленному следу. Здесь мы имеем дело с конститутивным моментом «порядка» самостирающегося следа.

Возврат возможен только по оставленному следу, но сам по себе этот след еще должен стать оставленным. Становление оставленного следа непосредственно сопряжено с переживанием утраты безвозвратно прошедшего прошлого. Утрата позволяет увидеть что утрачено, но не это определяет «порядок» самостирающегося следа. Существенно даже не то, что в утрате обнаруживается утраченное, а то, что утраченное оказывается оставленным. В данном случае, очень важно обратить внимание на два момента. Во-первых, в переживании утраты утраченное проявляется как оставленный след, т.е. как то, на что нельзя предъявить прав собственности или законного наследования. Утраченное прошлое вдруг предстает в своей покинутости: никто не вернется, чтобы забрать оставленное. Во-вторых, нельзя никого расспросить, нельзя получить напрямую свидетельство об утраченном

прошлом, следовательно, ничего не остается, как воссоздать оставленный след. Чтобы вернуть ушедшее прошлое, которое, что важно, не является собственным прошлым, необходимо сделать усилие для восстановления оставленного следа. При этом восстановление оставленного следа не предполагает его реконструкцию. Речь идет именно о становлении оставленного следа, о его создании заново.

Возрожденный оставленный след становится в социокультурном пространстве настоящим арсеналом средств для создания произведений нового «порядка» значений. Это инструментарий для свободного пользования, который своим появлением оповещает о новом времени, о новых возможностях для общества и культуры. Одной из таких новых возможностей в культуре Возрождения стала возможность самовыражения через стилизацию античности. Ренессансная стилизация создавала возрожденный оставленный след античности. В этом возрожденном оставленном следе проступала уже своя античность, никогда не бывшая, но возникшая вот «здесь и сейчас» в усилии самовыражения.

В работе показано, что подобно тому, как Возрождение началось с переживания утраты «живой» связи с античностью, Реформация выросла из довольно болезненного для христианской Европы ощущения разрыва между современной и древней церковью. В эпоху Реформации тексты Священного Писания становятся оставленным следом навсегда прошедшего прошлого раннего христианства. Став оставленным следом во времена Реформации, тексты Священного Писания приобрели новый статус в европейской культуре. Оставленный след в культуре является свободным означающим, навсегда оторвавшимся от своего означаемого. Священное Писание в эпоху Реформации обрело такую свободу. Речь идет не только о возможности свободно читать и толковать Библию, что стало отличительной чертой всех протестантских конфессий (sola Scriptura Лютера), но и свободном обращении с Библией в рамках светской культуры Европы.

В диссертационной работе отмечается, что Лютер обратился к Священному Писанию как к оставленному следу, как к пространству множества неопределенных значений. Обращение Лютера к текстам Священного Писания происходит именно в момент наибольшей растерянности и неопределенности самого Лютера, его неуверенности в своем собственном спасении. Отправившись вослед оставленному следу Священного Писания, погрузившись в свободную игру значений Священного Писания, Лютер все же в итоге находит для себя ряд совершенно определенных значений, которые и становятся для него, а потом и для всей эпохи Реформации, возрожденным оставленным следом подлинного христианства древней церкви.

В диссертации показано, что возвратное движение Реформации к навсегда прошедшему прошлому библейских времен и раннего христианства так же, как и в случае с Ренессансом, позволило создать новое пространство значений в европейской культуре.

В заключении подводятся основные итоги исследования, излагаются его выводы и результаты, намечаются дальнейшие перспективы исследования социокультурного опыта «чужого».

Социокультурный опыт «чужого» - это особый опыт, имеющий собственные основания свершения, что отличает его, например, от опыта «другого», или опыта «иного». Специфика опыта «чужого» раскрывается в том, что это опыт, возникающий из отсутствия и несовпадения в чем-то общем. «Чужое» - это то, что всегда отсутствует и никогда не может составлять общность с чем-либо. С «чужим» нельзя разделить судьбу, с «чужим» не объединяет ни прошлое, ни настоящее, ни будущее. С «чужим» вообще нельзя иметь что-то общее, в противном случае это уже не будет опытом «чужого». «Чужое» также требует к себе особого отношения. Отношение к «чужому» — это отношение к тому, что всегда отсутствует, поэтому для опыта «чужого» так характерна неопределенность: будь то неопределенность отношений гостеприимства безответного дара, или же неопределенность значений оставленного следа в продуктивном опыте «чужого».

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

I. Статьи в периодических научных изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации:

1. Пахолова И.В. Опыт «чужого» в терминах интенциональности и респонзивности (Э.Гуссерль, Б.Вальденфельс) // Вестник Самарского государственного университета. Гуманитарная серия. 2006. № 5/1 (45). С. 22-27.

2. Пахолова И.В. Опыт «чужого» в респонзивной феноменологии Б.Вальденфельса // Вестник Самарского государственного университета. Гуманитарная серия. 2008. № 1 (60). С. 11-19.

И. Статьи, опубликованные в сборниках научных трудов:

1. Пахолова И.В. Теория опыта «чужого» в феноменологии Э.Гуссерля: к вопросу о начале философского дискурса Другого // История философии и социокультурный контекст: Материалы межвузовской конференции. Москва, 4-5 декабря 2003 г. / РГГУ. Философский факультет; Отв. ред. А.И.Алешин. М.: РГГУ, 2003. С. 169-176.

2. Пахолова И.В. Опыт «чужого» в этической феноменологии Э.Левинаса // Философия, общество, культура: сб. науч. статей, посвященный 70-летию профессора В.А.Конева; Федеральное агентство по образованию. Самара: Издательство «Самарский университет», 2007. С. 180-189.

Подписано в печать 28 апреля 2010 г.

Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Печать оперативная. Объем 1 п.л. Тираж 100 экз. Заказ № i84S> 443011 г. Самара, ул. Академика Павлова, 1 Отпечатано УОП СамГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Пахолова, Ирина Викторовна

Введение.

Глава I. Феноменология «чужого».

1. Феноменология «чужого» в терминах интенциональности.

2. Экспликация феномена «чужое» в структуре Другого.

2.1. «Чужое» в структуре бытия-для-другого.

2.2. «Чужое» в структуре этического отношения.

3. Феноменологическая дескрипция опыта «чужого» в терминах респонзивности.

Глава II. Опыт «чужого» в социокультурном пространстве.

1. Продуктивный опыт «чужого» как реальный опыт в социокультурном пространстве.

2. Ординарный опыт «чужого» как возможный опыт в социокультурном пространстве.

3. Гостеприимство безответного дара как ординарный социокультурный опыт «чужого».

4. Событие возвратного смысла как продуктивный социокультурный опыт «чужого».

Введение диссертации2010 год, автореферат по философии, Пахолова, Ирина Викторовна

Актуальность темы исследования. Актуальность темы исследования обусловлена ситуацией в современной культуре и необходимостью осмыслить эту ситуацию в социально-гуманитарном познании. На первый взгляд присутствие «чужого» в современной культуре очевидно. Начало 1990-х годов ознаменовалось появлением статьи, а затем и книги Самюэля Хантингтона «Столкновение цивилизаций», которая во многом определила политический дискурс последних десятилетий. После окончания «холодной войны» Хантингтон вновь предложил поделить мир на «своих» и «чужих», только теперь не по идеологическому принципу, а по признаку цивилизационной принадлежности. Но даже если отбросить спорное понятие «цивилизация», в настоящее время в сфере международных отношений признается, что национальные и региональные идентичности формируются на основе сопоставления образа «своего» со сконструированным образом Другого, являющимся своеобразным негативом «своего»1.

Кроме того, тема «чужого» находит отражение в современной науке, в общественном сознании, в искусстве. Так, проблеме отношений «своего» и «чужого» посвящаются различного рода научные конференции, общественные организации выступают против проявлений ксенофобии, политики высказываются за необходимость толерантности в межнациональных и межрелигиозных отношениях. Постоянные темы в средствах массовой информации — миграция и отношение общества к рабочим-мигрантам, угроза терроризма, и нередко общественные дискуссии разворачиваются в категориях «свое»-«чужое». В современном кинематографе появляются фильмы, рассказывающие об экзистенциальном и социальном отчуждении, а также о непонимании, которое возникает между людьми разных культур.

1 Нойманн И. Использование «Другого»: Образы Востока в формировании европейских идентичностей. Пер. с англ. М.: Новое издательство, 2004.

С другой стороны, все эти явления общественной и культурной жизни говорят о том, что мир стал единым, а социальные связи все более сложными и разветвленными: жизненное пространство настолько сжалось, что все невольно «задевают» друг друга. Глобализация, так или иначе, коснулась всех, и мы живем в мире, где все стали если и не близкими, то уже не чужими людьми. Если что-то происходит в одной части света, то это тут же отражается на другой. Многие события выходят за пределы отдельных стран, приобретают мировой масштаб и переживаются сообща. Не случайно одним из самых влиятельных философских проектов современности является теория коммуникативной рациональности Юргена Хабермаса. Хабермас связывает перспективы развития современного общества с утверждением коммуникативного разума в социальной и культурной практике. Способность договариваться, находить компромисс даже в самых конфликтных ситуациях, чувствовать свою связь с другими и быть ответственным за эту связь, согласно Хабермасу, становится главной культурной способностью в глобальном мире1.

В связи с этим возникает вопрос: а что, если мы живем в мире, где уже нет ничего «чужого», где «чужое» постепенно исчезает? Возможно ситуация в современной культуре складывается таким образом, что проблема «чужого» может рассматриваться как проблема отсутствия «чужого». Вероятно, мы наблюдаем вполне объективный процесс превращения «чужого» в нечто совершенно редкое и исключительное для жизни общества. По замечанию немецкого социолога Рудольфа Штихве, на сегодняшний день в социально-гуманитарном познании «оказывается под вопросом [.] принципиальная важность категории «чужой» для описания современного мира»2.

Чтобы понять так это или нет, нужно определиться с тем, что такое «чужое», что собой представляет феномен «чужое» в социокультурном простран

1 См.: Хабермас Ю. Вовлечение другого. Очерки политической теории. Пер. с нем. Ю.С.Медведева, под ред. Д.В.Скляднева. СПб.: Наука, 2001.

2 Штихве Р. Амбивалентность, индифферентность и социология чужого. Пер. с нем. Т.С.Головой //Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. Том. 1. № 1. С. 41-53. стве? В чем специфика социокультурного опыта «чужого», в чем его ценность для общества? Что особенного опыт «чужого» вносит в общественную жизнь, в культуру? А также, что теряет общество, если лишается опыта «чужого»?

Кроме познавательного интереса, исследование социокультурного опыта «чужого» имеет и общественно-политическое значение. Если опыт «чужого» в современном мире становится исключительным опытом, то встает вопрос, насколько приемлемо и оправдано использование категории «чужое» в публичной политике. Насколько важно при принятии политических решений понимание того, что «чужое» отличается от «другого» и «иного». Ведь за каждым из таких, казалось бы, абстрактных терминов как «чужое», «иное», «другое» стоит своя особая структура отношений, которая реализуется в практике конкретных социальных отношений.

Степень разработанности проблемы исследования.

Строго говоря, проблема «чужого» совсем недавно стала философской проблемой, и ведущее место здесь занимает феноменология. Тем не менее, уже в античной философии, как это показал Б.Вальденфельс, можно обнаружить первичные концепты «чуждости» у Платона и Аристотеля1. В европейской философии Нового времени тема «чужого» появляется у Ж.-Ж. Руссо и И.Канта в связи с проблемой нравственного отношения к людям другой культуры, религии и расы.

Стоит отдельно отметить понятие «отчуждения», которое мы встречаем у Гегеля, Маркса, Фейербаха, в неомарксизме у М.Хоркхаймера, Т.Адорно, Г.Маркузе, Э.Фромма, Д.Лукача, в психоанализе у З.Фрейда, в структурном психоанализе у Ж.Лакана, С.Жижека, в экзистенциализме у Ж.-П.Сартра, А.Камю, в постструктурализме у Ю.Кристевой. Понятие «отчуждения» стало одним из самых продуктивных в философии, поскольку характеризует отношения человека с обществом, с миром, с самим собой. Вместе с тем, понятие «отчуждение» все же не привело к тематизации феномена «чужое» в филосо

1 Вальденфельс Б. Феномен чужого и его следы в классической греческой философии. Пер. с нем. К.Лядской // Топос. № 2 (7). 2002. С. 4-21. 1 s> фии, поскольку речь идет не о «чужом», а о превращенных формах «своего».

Тематизация «чужого» в философии произошла в рамках феноменологии. Дескрипции феномена «чужое» и опыта «чужого» содержаться в феноменологии Э.Гуссерля, Ж.-П.Сартра, Э.Левинаса и Б.Вальденфельса. Наибольший интерес представляет респонзивная феноменология «чужого» Вальден-фельса, поскольку он предлагает мыслить «чужое» исходя из «чужого», т.е. вне отношения «свое»-«чужое»1. Вальденфельс, утверждая особую ценность опыта «чужого», имеющего, по его мнению, собственные основания свершения, создал настоящую аксиологию «чужого». Опыт «чужого», о котором говорит Вальденфельс, по замечанию В.Л.Лехциера, является, прежде всего, страдательным опытом . «Чужое», помимо всего прочего, это еще и то, что заставляет нас страдать, претерпевать, переживать, побуждает к ответной реакции. Иначе говоря, «чужое» - это то, что каким-то особым образом действует, а также заставляет действовать, т.е. «чужое» проявляет себя как самостоятельная действующая сила. Остается только выяснить, в чем состоит этот особый способ действия «чужого» в социокультурном пространстве. На наш взгляд, подход Вальденфельса наиболее продуктивен для понимания такого специфического социокультурного опыта как опыт «чужого».

В связи с феноменологией «чужого» необходимо также отметить философскую герменевтику Х.-Г.Гадамера, которая ориентирована на понимание «чужого» (понимание «чужого» текста). С одной стороны, философская герменевтика - это шаг по направлению к исследованию феномена «чужое», но по сравнению с феноменологией «чужого», на наш взгляд, это шаг в сторону. Согласно феноменологии, опыт «чужого» — это, кроме прочего, опыт несовпадения в чем-то общем, в то время как герменевтика нацелена на такое понимание «чужого», в котором с «чужим» можно совпасть в чем-то общем.

1 Вальденфельс Б. Ответ чужому: основные черты респонзивной феноменологии. С. 130— 131.

Лехциер В. Феноменология «пере»: введение в экзистенциальную аналитику переходности. Самара: Изд-во «Самарский университет», 2007. С. 148-149.

Помимо философии «чужое» также является предметом социологических исследований. Речь идет о социологии «чужого», которая представлена такими авторами как Г.Зиммель, А.Шюц, Р.Штихве и др. Зиммель и ПЬоц рассматривают «чужое» с функциональной точки зрения - «чужое» способствует самоидентификации социальной группы. Кроме того, в социологии «чужого» предпринято различение «другого» и «чужого». «Другой», в отличие от «чужого», является необходимым условием социального опыта, связь с «другим» представляется уникальной и не случайной, насколько может быть уникальной и не случайной связь человека с его семьей и ближним окружением. «Чужак», как показал Зиммель в своем «Экскурсе о Чужаке» в «Философии денег», наоборот, делает социальный опыт случайным, поскольку связь с «чужим» имеет неопределенный характер и лишена уникальности1.

В семиотике «чужое» рассматривается в системе знаковых отношений «свое»-«чужое». Анализ значений «чужого», существующих в различных культурах, содержится в работах Э.Бенвениста, Ю.М.Лотмана, Б.А.Успенского. Отечественный филолог и культуролог А.Б.Пеньковский выделил «чуждость» как особую категорию русского языка, которая образует свое собственное семантическое поле значений2.

В литературоведении изучением феномена чужого слова занимались такие авторы как М.М.Бахтин, М.В.Китайгородская, Н.Ю.Сахарова, П.О. Якобсон и др. Исследование категории «чуждости» в литературном и нелитературном дискурсе представлено в монографии Н.В.Пестовой, посвященной немецкому экспрессионизму3.

Различные аспекты историко-культурного и социального опыта «чужого» затронуты в исторических, культурологических и междисциплинарных ис

1 Зиммель Г. Экскурс о чужаке // Социологическая теория: История, современность, перспективы. Альманах журнала «Социологическое обозрение». СПб., 2008. С. 7-13.

2 Пеньковский А.Б. О семантической категории «чуждости» в русском языке // Проблемы структурной лингвистики. 1985-1987. М.: Наука, 1989. С. 54-82.

3 См.: Пестова Н.В. Лирика немецкого экспрессионизма: профили чужести. Изд. 2-ое, доп. и исправл. Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург, 2002. следованиях таких авторов как Р.М.Шукуров, Ш.М.Шукуров, Ф.Артог, Г.И.Беневич, Ж.Драгон, П.В.Шувалов, В.А.Арутюнова-Фиданян и др1. Стоит особо отметить междисциплинарные исследования гостеприимства, которые во многом были инициированы семинарами по гостеприимству Ж.Деррида". Особое значение гостеприимства состоит в том, что этот социальный институт предназначен для встречи с «чужим». Гостеприимство является предметом научного интереса таких отечественных и зарубежных авторов как А.Монтандон, ЕЛрославский, П.Ларделье, М.Гай-Никодимов, С.Зенкин, М.Хаютина, Ж.Небуа-Момбе и др.

Объект исследования - «чужое» как феномен социокультурной реальности.

Предмет исследования - опыт «чужого» как специфический социокультурный опыт, имеющий свои собственные основания.

Цель и задачи исследования. Целью исследования является философский анализ оснований социокультурного опыта «чужого». Данная цель предполагает определение смыслового содержания феномена «чужое», а также выявление условий свершения опыта «чужого» в социокультурном пространстве.

Реализация данной цели обеспечивается постановкой и решением следующих задач:

• определение смыслового содержания феномена «чужое» на основе анализа феноменологических дескрипций опыта «чужого» (Гуссерль, Сартр, Леви-нас, Вальденфельс);

• различение и анализ условий реального и возможного опыта как различных типов социокультурного опыта;

• выявление характерного для феномена «чужое» «порядка» производства значений в социокультурном пространстве;

1 См.: Чужое: опыты преодоления. Очерки из истории культуры Средиземноморья. Пер. О.А.Власова, Л.Б.Илиашвили. М.: Алетейа, 1999.

2 См.: Anne Dufourmantelle invite Jacques Derrida a repondre de l'hospitalite. P.: Calmann-Levy, 1997. 137 p.

• создание теоретических моделей реального и возможного социокультурного опыта «чужого» на основании различия «порядков» производства значений феномена «чужое»;

• анализ института гостеприимства как конкретного социокультурного опыта, в котором усматривается действие модели возможного опыта «чужого» в социокультурном пространстве;

• анализ исторических событий и современной социокультурной ситуации с точки зрения действия модели реального опыта «чужого» в социокультурном пространстве.

Методологическая основа исследования.

Методология исследования базируется на принципах философской критики, исходя из которой, философский анализ социокультурного опыта «чужого» с необходимостью предполагает выявление оснований этого опыта. Кроме того, исследование предполагает культурно-исторический и социально-философский анализ конкретного социокультурного опыта. Культурно-исторический анализ при обращении к конкретному социокультурному опыту различных обществ прошлого и настоящего позволяет учесть исторические особенности эпохи, а социально-философский анализ — выделить общие типологические черты, характерные для аналогичных социокультурных явлений в истории и в современной культуре.

В своем исследовании мы основываемся на том понимании социокультурной реальности, которое сложилось в рамках структуралистского и постструктуралистского подходов в социально-гуманитарном познании и представлено такими авторами как К.Леви-Строс, Р.Барт, М.Фуко, Ж.Деррида и др. Социокультурное пространство нами полагается как пространство знака, текста, которое структурируется различными «порядками» придания значения. В данном исследовании основания опыта «чужого» анализируются с точки зрения смысловых «порядков» продуцирования значений в социокультурном мире, характерных для феномена «чужое». Моделью смыслового «порядка» опыта чужого» выступает одно из центральных понятий деконструкции Деррида -понятие «след».

Основополагающим для данного исследования является существующее в современной философии различие возможного и реального опыта. Возможный опыт рассматривается нами в том значении, которое закрепилось за ним в философской традиции (И.Кант, Г.Зиммель), т.е. как опыт, имеющий априорные основания. В понятии о реальном опыте мы опираемся на трансцендентальный эмпиризм Ж.Делеза («Различие и повторение»), предполагающий критический анализ свершающегося опыта, основания которого утверждаются в самом опыте. Различие возможного и реального опыта позволяет увидеть всю силу и значимость опыта «чужого» для социокультурной реальности, его роль не только в сохранении, но также и в изменении конкретного социокультурного порядка.

Особое значение для нашего исследования имеют феноменологические дескрипции опыта «чужого» Э.Гуссерля, Ж.-П.Сартра, Э.Левинаса и Б.Вальденфельса, на основании анализа которых в работе выявляется смысловое содержание феномена «чужое».

Научная новизна диссертационного исследования состоит в следующем:

• Инновационным является рассмотрение феномена «чужое» как особой действующей силы в социокультурном пространстве, которая проявляет себя в специфическом опыте «чужого», имеющим собственные основания свершения.

• Раскрыто смысловое содержание феномена «чужое» в ходе феноменологических дескрипций опыта «чужого» («чужое» проявляет себя в отсутствии и в несовпадении в чем-то общем, т.е. не образует общности).

• Показана и обоснована необходимость анализа социокультурного опыта «чужого» как возможного и реального опыта. Анализ социокультурного опыта «чужого» как возможного опыта позволяет увидеть значение феномена «чужое» в сохранении существующего социального порядка, в связи с чем, возможный опыт «чужого» полагается как ординарный социокультурный опыт. Вместе с тем, анализ социокультурного опыта «чужого» как реального опыта дает возможность понять всю силу и значение феномена «чужое» в появлении нового социокультурного порядка, в связи с чем, реальный опыт «чужого» полагается как продуктивный социокультурный опыт «чужого».

Выявлен «порядок» продуцирования значений в социокультурном пространстве, характерный для феномена «чужое», — это «след» навсегда прошедшего несобственного прошлого.

Выделены теоретические модели возможного (<ординарного) и реального (продуктивного) опыта «чужого» исходя из различия «порядков» продуцирования значений феномена «чужое» в социокультурной реальности. Ординарный опыт «чужого» свершается из «порядка» нестираемого следа, чье действие направлено на предотвращение появления новой социальной общности под воздействием извне. Продуктивный опыт «чужого» свершается из «порядка» самостирающегося следа, чье действие направлено на появление нового «порядка» производства значений в социокультурном пространстве в ходе обращения к навсегда прошедшему несобственному прошлому. Проанализировано действие модели ординарного опыта «чужого» в конкретном социокультурном опыте гостеприимства безответного дара. По-новому раскрывается связь событий европейской истории (Ренессанс, Реформация) и современной социокультурной ситуации исходя из анализа действия модели продуктивного опыта «чужого». Традиционно Ренессанс и Реформация рассматриваются как ключевые события в европейской истории, знаменующие переход от средневековья к культуре Нового времени, которая выделила Европу из всего остального мира, сделала ее исключительной. Новое время стало временем разрыва с собственным средневековым прошлым Европы, и этот разрыв стал возможен благодаря обращению к несобственному навсегда прошедшему проишому античности и раннего христианства, т.е. продуктивному опыту «чужого». В связи с этим вполне допустимо, что в современной европейской культуре появление новаций может быть сопряжено с очередным обращением к несобственному навсегда прошедшему прошлому.

Основные положения, выносимые на защиту: Феномен «чужое» проявляет себя в социокультурном мире в значении непреодолимого отсутствия и несовпадения в чем-то общем — именно это является его смысловым содержанием. Когда в социокультурном пространстве мы обнаруживаем одновременно непреодолимое отсутствие и несовпадение в чем-то общем, т.е. в каком-либо общем порядке, тогда мы имеем дело с феноменом «чужое».

След» является «порядком» продуцирования значений, характерных для феномена «чужое». «След» — это особый знак в социокультурном пространстве, который призван указывать не на конкретный предмет, а на его отсутствие. «След» всегда говорит об отсутствии того, что когда-то присутствовало, и представляет собой универсальный знак прошлого в культуре: руины, артефакты археологических раскопок, литературные памятники и т.д. Необходимым условием «следа» как «порядка» продуцирования значений феномена «чужое» является невозможность предъявления прав наследства, прав собственности на оставленный «след». «След» в данном случае есть знак навсегда прошедшего несобственного прошлого, с которым разорваны все связи и нет свидетелей.

Феномен «чужое» проявляет себя в двух типах социокультурного опыта: в возможном и реальном опыте. Возможный опыт «чужого» предполагает, что в социокультурном пространстве уже имеется «порядок» свершения данного опыта. Реальный опыт «чужого» характеризуется каждый раз появлением нового «порядка» производства значений в социокультурном пространстве. Возможный опыт «чужого» определяется нами как ординарный опыт, поскольку основным результатом такого опыта является сохранение существующего «порядка» производства значений в социокультурном пространстве. Реальный опыт «чужого» определяется нами как продуктивный опыт на том основании, что приводит к смене существующего и появлению нового социокультурного «порядка» производства значений.

Ординарный опыт «чужого» основывается на собственном «порядке» производства значений - «порядке» нестираемого следа. «Порядок» нестираемого следа продуцирует значения феномена «чужое» в особом временном расположении — длящейся отсрочки ожидания случайной встречи, а также — в особом деянии безответного дара, который призван нейтрализовать последствия случайной встречи, если она все-таки произойдет. Деяние безответного дара, как и любой дар, предполагает символический обмен. В случае безответного дара мы имеем дело с таким символическим обменом, подлинным предметом которого является недопущение самой возможности какого-либо символического обмена между сторонами.

Действие модели ординарного опыта «чужого» усматривается в гостеприимстве, основанном на принципе безответного дара. Гостеприимство безответного дара значимо для сохранения существующего социокультурного порядка, поскольку безответный дар не позволяет установить отношения обмена и тем самым предотвращает образование всякой общности. Значение гостеприимства безответного дара заключается еще и в том, что это конкретная возможность «чужого» заявить о себе как о «чужом», это готовое место для «чужого» в социокультурном пространстве.

Продуктивный опыт «чужого» основывается на собственном «порядке» производства значений — «порядке» самостирающегося следа. «Порядок» самостирающегося следа продуцирует значения феномена «чужое» в особой темпоральности возвратного следования к истоку навсегда ушедшего, что приводит к смене существующих в социокультурном пространстве «порядков» смысла. Действие «порядка» самостирающегося следа разворачивается как воспроизводство способа производства значений, так как здесь «след» в акте самостирания направлен на свое «чистое» производство. • Действие модели продуктивного опыта «чужого» усматривается в исторических событиях, имеющих возвратный смысл. Такими событиями в европейской истории являются Реформация и Ренессанс, которые устремились к несобственному навсегда прошедшему прошлому библейской эпохи и античности, результатом чего стало утверждение в социокультурном пространстве новых «порядков» производства значений (секуляризация культуры, протестантская этика). Продуктивный опыт «чужого» имеет особый смысл для понимания современной социокультурной ситуации, когда Европа ищет новые духовные основания для своего экономического и политического единства. Значение продуктивного опыта «чужого» проявляется также и в том, что без этого опыта в социокультурном мире исчезает способность замечать «чужое», которое сливается с «другим» и «иным».

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования. Полученные в ходе исследования результаты расширяют представления социальной философии о социокультурном опыте, основаниях его свершения, о социокультурных механизмах, способствующих как сохранению, так и изменению существующего социального порядка, на примере такого специфического социокультурного опыта, как опыт «чужого». Результаты исследования помогают понять проблемы современной культуры и общества в плане выстраивания социальных отношений, которые осмысливаются в терминах «другое», «иное», «чужое», а также увидеть перспективы появления культурных новаций на основе опыта «чужого». Материалы диссертации могут быть использованы при подготовке учебных курсов и проведении семинарских занятий по социальной философии, истории философии, философии культуры, социальной антропологии, в разработке специальных курсов по проблемам со' временного общества и культуры.

Апробация работы осуществлялась на конференциях, теоретических семинарах и изложена в ряде публикаций. Основные положения и результаты, которые содержаться в диссертации, докладывались на заседаниях кафедры философии гуманитарных факультетов СамГУ, на теоретических семинарах кафедры в 2007-2009 гг. Материалы диссертационного исследования представлялись на ежегодных конференциях преподавателей и молодых специалистов Самарского государственного университета (2002-2009 гг.), на III Российском философском конгрессе «Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия» (Ростов-на-Дону, 16-20 сентября 2002 года), на межвузовской конференции РГГУ «История философии и социокультурный контекст» (Москва, 4-5 декабря 2003 года), а также в опубликованных статьях Вестника Самарского государственного университета (2006, 2008 гг.) и в сборнике научных статей «Философия, общество, культура», посвященному 70-летию профессора В.А.Конева (2007 г.). Некоторые положения исследования были использованы в учебных курсах по истории философии и по социальной философии на социологическом факультете СамГУ.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Социокультурный опыт "чужого""

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Философский анализ социокультурного опыта «чужого» показал, что опыт «чужого» имеет свои собственные основания свершения. Специфика социокультурного опыта «чужого» раскрывается, во-первых, в сопоставлении смыслового содержания феномена «чужое» в феноменологии и понятия о «другом» и «чужом» в социологии «чужого».

В ходе анализа феноменологических дескрипций опыта «чужого» (Э.Гуссерль, Ж.-П.Сартр, Э.Левинас, Б.Вальденфельс) было выявлено следующее: «чужое» проявляет себя в отсутствии и в несовпадении в чем-то общем. В социологии «чужого» «чужое» противопоставляется «другому» и это противопоставление мыслится в пространственно-временных категориях - за каждым из этих терминов предполагается определенная структура пространственно-временных отношений. Так, «другое» - это близкое и родное, с чем объединяет общность судьбы, общее прошлое, настоящее и, вероятнее всего, будущее. «Чужое», напротив, — это неродное, неблизкое, с «чужим» нельзя разделить общие воспоминания, с «чужим» нет общего прошлого, «чужое» приходит и появляется в настоящем, и с ним возможно общее будущее.

В сопоставлении со смысловым содержанием феномена «чужое» в феноменологии понятие «чужое» в социологии существенно отличается. На наш взгляд, в социально-гуманитарном познании имеет смысл за термином «чужое» закрепить феноменологическое значение, тогда как социологическое понимание «чужого» обозначить как «иное». Иначе говоря, «чужое» полагается как всегда отсутствующее и несовпадающее в чем-то общем, с «чужим» нельзя разделить не только прошлое, но и настоящее и будущее. В то время как «иное» предполагает отсутствие общего прошлого, но допускает возможность общего настоящего и даже будущего. Таким образом, если «чужое» определяется как отсутствующее, то «иное» определяется как то, чье присутствие нельзя игнорировать, поскольку «иное» требует к себе внимание и особого отношения. Подобное различие «чужого» и «иного» можно использовать не только в социально-гуманитарном познании, но и в современном политическом дискурсе. За терминами «иное» и «чужое» просматриваются вполне определенные политические решения. Если в обществе кто-то определяется как «чужой», это значит, что он определяется как отсутствующий, любые отношения с которым неприемлемы. Присутствие «чужого» как бы остается незамеченным. Если же в обществе кто-то определяется как «иной», то это предполагает то, что «иной» замечен, и с ним необходимо вступить в отношения, даже безотносительно характера этих отношений. С «иным» можно сотрудничать или конфликтовать, даже развязать войну, с «чужим» же вообще нельзя иметь ничего общего.

Кроме того, специфика опыта «чужого» раскрывается в его многообразии, что становится очевидным в ходе анализа феноменологических дескрипций опыта «чужое». Так, можно выделить, по крайней мере, две основные феноменологические модели опыта «чужого»: этический опыт «чужого» у Левинаса и продуктивный опыт «чужого» в респонзивной феноменологии Вальденфельса. Этический опыт «чужого» имеет безусловные основания свершения и своим результатом имеет Деяние безответного дара. Продуктивный опыт «чужого» свершается как страдательный опыт и своим результатом имеет продуктивный «ответ» на вызов «чужого». Вместе с тем, и в том и в другом опыте феномен «чужое» проявляет себя в отсутствии и в несовпадении в чем-то общем.

В связи с этим для анализа опыта «чужого» в социокультурном пространстве было задействовано существующее в современной философии различие возможного и реального опыта, которое было тематизировано на теоретическом семинаре кафедры философии гуманитарных факультетов СамГУ, посвященном работе Жиля Делеза «Различие и повторение»1. Возможный опыт полагается в исследовании в том значении, которое закрепилось за ним в фило

1 Конев В.А. Трансцендентальный эмпиризм Ж.Делеза: Семинары по «Различию и повторению» Самара: Изд-во «Самарский университет», 2001. софской традиции (И.Кант, Г.Зиммель), т.е. как опыт, имеющий априорные основания. В понятии о реальном опыте исследование опирается на трансцендентальный эмпиризм Ж.Делеза («Различие и повторение»), предполагающий критический анализ свершающегося опыта, основания которого утверждаются в самом опыте. Реальный опыт был охарактеризован в исследовании как случайный пассивно-активный событийный опыт, возможный опыт — как постоянный активно-пассивный ординарный опыт. В ходе анализа выяснилось также то, что реальный и возможный опыт различаются не только по условиям свершения, но и по результатам. Результатом реального опыта является утверждение нового «порядка» продуцирования значений в социокультурном пространстве, тогда как результатом возможного опыта является сохранение и исполнение прежнего «порядка» производства значений в социокультурном мире. Исходя из этого, в исследовании реальный опыт был обозначен как продуктивный опыт, а возможный опыт — как ординарный.

Дальнейший анализ социокультурного опыта «чужого» как ординарного опыта и как продуктивного опыта выявил различие «порядков» их свершения. В рассмотрении «порядка» производства значений, характерных для ординарного и продуктивного опыта «чужого» в качестве основы был взят «порядок» «следа». «След» имеет особый «порядок» производства значений в культуре: в отличие от других знаков, «след» не отсылает к какому-либо означаемому. Функция «следа» состоит в том, чтобы указывать на отсутствие, на то, что «здесь» когда-то что-то было, но «теперь» этого здесь нет. Для ординарного опыта «чужого» был выявлен свой особый «порядок» производства значений, который был обозначен как нестираемый след. «Порядок» нестираемого следа имеет следующие пространственно-временные расположения: он разворачивается в особом временном модусе длящейся отсрочки случайной встречи, и эта случайная встреча свершается в деянии безответного дара. Для продуктивного опыта «чужого» был также определен присущий ему «порядок» производства значений, обозначенный как самостирающийся след. «Порядок» самостирающегося следа имеет следующие пространственно-временные расположения: «порядок» самостирающегося следа «запускается» из переживания утраты навсегда прошедшего несобственного прошлого, в этом переживании становится оставленный след навсегда прошедшего несобственного прошлого как свободное (оставленное) означающее, действие которого направлено на производство нового следа, т.е. нового «порядка» значений в социокультурном пространстве, проявляющего себя как возрожденный оставленный след.

Действие «порядков» ординарного и продуктивного опыта «чужого» раскрывается в анализе конкретного социокультурного опыта. Так, действие «порядка» нестираемого следа рассмотрено на примере института гостеприимства. Безусловно, что не всякое гостеприимство есть ординарный опыт «чужого». В исследовании выделяется особый тип гостеприимства, определяемый как гостеприимство безответного дара. Основная функция гостеприимства безответного дара как ординарного опыта «чужого» состоит в том, чтобы сохранить существующий социальный порядок и не допустить образования новой общности, установления отношений обмена. Особенность безответного дара заключается в том, что, как и любой дар, он предполагает символический обмен, но в случае с безответным даром подлинным предметом обмена является не расширение и укрепление социальных связей, а прекращение любого обмена, предотвращение образования новой социальной общности.

В свою очередь, действие «порядка» самостирающегося следа проанализировано на примере таких исторических событий в европейской истории, которые имеют возвратный смысл, а именно - Ренессанс и Реформация. Ренессанс и Реформация возникли из переживания утраты несобственного безвозвратно прошедшего прошлого античности и раннего христианства. В переживании этой утраты произошло становление оставленного следа античного мира и древнего христианства как свободных означающих в европейском социокультурном пространстве. Следование за оставленным следом и в Ренессансе и в Реформации дало появление возрожденного оставленного следа, т.е. нового порядка» производства значений в европейской культуре (секуляризация культуры, протестантская этика). Традиционно Ренессанс и Реформацию рассматривают как ключевые события, ознаменовавшие в европейской истории переход от средневековой культуры к культуре Нового времени. Именно культура Нового времени (культура модерна) выделила Европу из всего остального мира, сделала ее особенной. В продуктивном опыте «чужого» Ренессанса и Реформации Европа пережила отказ от собственного средневекового прошлого в пользу несобственного навсегда прошедшего прошлого.

Философский анализ социокультурного опыта «чужого» как опыта ординарного и как опыта продуктивного позволил раскрыть силу и значимость опыта «чужого» для социокультурной реальности, его роль не только в сохранении, но также и в изменении конкретного социокультурного порядка. Остается вопрос — насколько актуален на сегодняшний день опыт «чужого», имеет ли опыт «чужого» какое-либо значение для современной культуры и общества?

Если говорить об ординарном опыте «чужого», то здесь, прежде всего, стоит вспомнить идею Деррида о том, что гостеприимство должно стать категорическим императивом для современного общества. Речь идет о безусловном гостеприимстве, и действие такого гостеприимства распространяется на всех без ограничений. В безусловном гостеприимстве Деррида содержится структура нестираемого следа как структура чистого этического отношения, а это значит, что безусловное гостеприимство предполагает действие в пользу других людей безотносительно дальнейших перспектив каких-либо отношений. Готово ли современное общество на такую неопределенность в социальных отношениях, на отсутствие каких-либо гарантий и взаимных обязательств? Несомненно, это может стать предметом отдельного исследования.

Что касается продуктивного опыта «чужого» то, на наш взгляд, не исключена возможность того, что в современной культуре в какой-то момент может произойти очередное, во всяком случае, для европейской культуры, обращение к несобственному навсегда прошедшему проитому. Если такое произойдет, то это позволит' европейской культуре, во-первых, отстраниться от своего собственного прошлого, а, во-вторых, задействовать ресурс несобственного навсегда прошедшего прошлого, с тем, чтобы использовать его как свободное означающее для производства новых значений в культуре. Как бы там ни было, но продуктивный опыт «чужого» предоставляет возможность появления новаций в жизни общества и в культуре, несмотря на то, что после наступления Нового времени возникновение чего-то нового принято связывать с будущим, а не с прошлым.

В заключение еще раз отметим, что социокультурный опыт «чужого» — это особый опыт, имеющий собственные основания свершения, что отличает его, например, от опыта «другого», или опыта «иного». Специфика опыта «чужого» раскрывается в том, что это опыт, возникающий из отсутствия и несовпадения в чем-то общем. «Чужое» - это то, что всегда отсутствует и никогда не может составлять общность с чем-либо. С «чужим» нельзя разделить судьбу, с «чужим» не объединяет ни прошлое, ни настоящее, ни будущее. С «чужим» вообще нельзя иметь что-то общее, в противном случае это уже не будет опытом «чужого». «Чужое» также требует к себе особого отношения. Отношение к «чужому» - это отношение к тому, что всегда отсутствует, поэтому для опыта «чужого» так характерна неопределенность: будь то неопределенность отношений гостеприимства безответного дара, или же неопределенность значений оставленного следа в продуктивном опыте «чужого».

Список научной литературыПахолова, Ирина Викторовна, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Автономова Н.С. Деррида и грамматология // Деррида Ж. О грамматологии. Пер. с фр. и вст. ст. Наталии Автономовой. М.: Ad Marginem, 2000. С. 7-107.

2. Автономова Н.С. Мишель Фуко и его книга «Слова и вещи» // Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. Пер. с фр. В.П. Визгина, Н.С.Автономовой. Вступительная статья Н.С. Автономовой. СПб.: A-cad, 1994. С. 5-23.

3. Автономова Н.С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках (Критический очерк концепций французского структурализма). М.: АН СССР, Институт философии, Издательство «Наука», 1977. 270 с.

4. Андреев М.Л. Инновация или реставрация: казус Возрождения // Вестник истории, литературы, искусства. Отд-ние ист.-филол. наук РАН. М.: Собрание; Наука. Т. 1. 2005. С. 84-97.

5. Баглай В.Е. Ацтеки: история, экономика, социально-политический строй (Доколониальный период). М.: Издательская фирма «Восточная литераг тура» РАН, 1998. 430 с.

6. Баньковская С.П. Другой как элементарное понятие социальной онтологии // Социологическое обозрение. Т. 6. № 1. 2007. С. 75-87.

7. Баньковская С.П. Чужаки и границы: к понятию социальной маргинальное™ // Отечественные записки. 2002. №6. С. 457-467.

8. Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика: Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова. М.: Прогресс, 1989. 616 с.

9. Батай Ж. Проклятая доля. Пер. с фр. М.: Издательство «Гнозис», Издательство «Логос», 2003. 208 с.

10. Баткин JI.M. Европейский человек наедине с собой. Очерки о культурно-исторических основаниях и пределах личного самосознания. М.: Рос-сийск. гос. гуманит. ун-т., 2000. 1005 с.

11. Баткин JI.M. Итальянское Возрождение: проблемы и люди. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1995. 446 с.

12. Бахтин М.М Эстетика словесного творчества. Издание 2-е. М.: Издательство «Искусство». 445 с.

13. Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. Пер. с фр. общ. ред. и вступ. статья Ю.С.Степанова. М.: Прогресс-Универс, 1995. 456 с.

14. Бодрийяр Ж. Прозрачность Зла. Пер. с фр. М.: Добросвет, 2000. 257 с.

15. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. Пер. с фр. и вступ. ст. С.Н.Зенкипа. М.: «Добросвет», 2000. 387 с.

16. Борисов Е. Проблема интерсубъективности в феноменологии Э.Гуссерля //Логос. 1999. № 1. С. 65-83.

17. Браг Р. Европа, римский путь / пер. с фр. А.М.Руткевич. Долгопрудный: Аллегро-пресс, 1995. 176 с.

18. Браг Р. Римское будущее Европы. Пер. с фр. // Символ. Журнал христианской культуры при славянской библиотеке в Париже. 1986. № 16. С. 79-86.

19. Вальденфельс Б. Ответ чужому: основные черты респонзивной феноменологии. Пер. с нем. О.Шпарага // Вальденфельс Б. Мотив чужого: Сб. пер. с нем. / Науч. ред. А.А.Михайлов; отв. ред. Т.В.Щитцова. Мн.: Пропилеи, 1999. С. 123-140.

20. Вальденфельс Б. Своя культура и чужая культура. Парадокс науки о «Чужом». Пер. с нем. О.Кубановой // Логос. Философско-литературный журнал. 1995. № 6. С. 77-94.

21. Вальденфельс Б. Феномен чужого и его следы в классической греческой философии. Пер. с нем. К.Лядской // Топос. № 2 (7). 2002. С. 4-21.

22. Вдовина И.С. Проблема человека в этической феноменологии Э.Левинаса // Проблема человека в современной религиозной и мистической литературе. Институт философии АН СССР. М., 1988. С. 60-67.

23. Витцлер Р. Ответственность Европы. «Деконструктивная этика» на примере Жака Деррида // Герменевтика и деконструкция / Под ред. Штег-майераВ., Франках., МарковаБ.В. СПб., 1999. С. 136-166.

24. Возможности феноменологии сегодня (фрагмент круглого стола с участием Б.Вальденфельса). Пер. с нем. С.Логвинова // Вальденфельс Б. Мотив чужого: Сб. пер. с нем. / Науч. ред. А.А.Михайлов; отв. ред. Т.В.Щитцова. Мн.: Пропилеи, 1999. С. 163-175.

25. Гадамер Х.-Г. Деконструкция и герменевтика. Пер. с нем. О.В.Сапенок // Герменевтика и деконструкция / Под ред. Штегмайера В., Франка X., Маркова Б.В. СПб., 1999. С. 243-254.

26. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы филосовской герменевтики: Пер. с нем./Общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова. М.: Прогресс, 1988. 704 с.

27. Гай-Никодимов М. Возможна ли гуманистическая философия гостеприимства? // Традиционные и современные модели гостеприимства. М.: РГГУ, 2004. С. 96-118.

28. Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. Пер. с нем. Г.Шпета. СПб.: «Наука» С.-Петербургское отделение, 1992. Серия «Слово о сущем». 443 с.

29. Годелье М. Загадка дара. Пер. с франц., примеч., указ. А.Б.Щербаковой; статья и коммент. А.А. Велика. М.: Вост. лит., 2007. 295 с.

30. Голубкин Ю.А. Из любви к истине // Лютер Мартин. Время молчания прошло: Избранные произведения. Пер. с нем., ист. очерк, комментарии Ю.А.Голубкина. Харьков: Око, 1992. С. 229-332.

31. Горичева Т.М., Орлов Д.У., Секацкий А.К. Беседа о постмодерне // Метафизические исследования. XIV. Статус Иного. СПб.: Алетейя, 2000. С. 161-176.

32. Гурко Е.Н. «Дар смерти» (Donner la mort, Aporias) // Деконструкция: тексты и интерпретация. Деррида Ж. Оставь это имя (Постскриптум), Как избежать разговора: денегации. Минск: Экономпресс, 2001. 320 с.

33. Гурко Е.Н. Божественная ономатология: Именование Бога в имяславии, символизме и деконструкции. Минск: Экономпресс, 2006. 448 с.

34. Гуссерль Э. Собрание сочинений. Т. IV. Картезианские медитации. Перевод с нем. В.И.Молчанова. М.: ДИК, 2001. 141 с.

35. Делез Ж. Мишель Турнье и мир без Другого. Пер. с франц. В.Лапицкого // Турнье М. Пятница, или Тихоокеанский лимб: Роман. Пер. с франц. И.Волевич. СПб.: Амфора, 1999. С. 282-302.

36. Делез Ж. Различие и повторение. Пер. с фр. Н.Б.Маньковской, Э.П.Юровской. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1998. 384 с.

37. Деррида Ж. Насилие и метафизика. Эссе о мысли Эммануэля Левинаса. Пер. с фр. В.Лапицкого // Деррида Ж. Письмо и различие / Пер. с фр. А.Гараджи, В. Лапицкого и С.Фокина. СПб.: Академический проект, 2000. С. 97-196.

38. Деррида Ж. О грамматологии. Пер. с фр. и вст. ст. Наталии Автономо-вой. М.: Ad Marginem, 2000. 512 с.

39. Деррида Ж. Фрейд и сцена письма. Пер. с фр. А.Гараджи // Деррида Ж. Письмо и различие. СПб.: Академический проспект, 2000. С. 251-292.

40. Евлампиев И.И. Художественная философия Андрея Тарковского. СПб.: Алетейя, 2001. 349 с.

41. Жижек С. Возвышенный объект идеологии. Пер. с англ. М.: Художественный журнал, 1999. 236 с.

42. Жижек С. Хрупкий Абсолют, или Почему стоит бороться за христианское наследие. Пер. с англ. В.Мазин. М.: Художественный журнал, 2003. 182 с.

43. Зарова Е.Д. Образ «Другого» в становлении цивилизационной идентичности. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Специальность 09.00.11 социальная философия. Саратов, 2009. 20 с.

44. Зенкин С. Гостеприимство: к антропологическому и литературному определению // Традиционные и современные модели гостеприимства. М.: РГГУ, 2004. С. 165-183.

45. Зиммель Г. Как возможно общество? // Зиммель Г. Избранное. Т. 2. Созерцание жизни / пер. с нем. М.: Юрист, 1996. (Лики Культуры). С. 510526.

46. Зиммель Г. Экскурс о чужаке // Социологическая теория: История, современность, перспективы. Альманах журнала «Социологическое обозрение». СПб., 2008. С. 7-13.

47. Ильин И.П. Постмодернизм. Словарь терминов. М.: ИНИОН РАН (отдел литературоведения) INTRADA, 2001. 384 с.

48. Кант И. Критика чистого разума / Пер. с нем. Н.О.Лосского с вариантами пер. на рус. и европ. языки. М.: Наука, 1998. 655 с.

49. Кожев А. Идея смерти в философии Гегеля. Пер. с фр. и поел. И.Фомин. М.: Издательство «Логос», 1998. 208 с.

50. Комплекс загородных резиденций «Николино» под Москвой // Мастерская Михаила Филиппова. URL: http://filippovm.ru/proiect/proiect index.htm (дата обращения: 23.04.2007).

51. Конев В.А. Грамматология: как возможен смысл? // Конев В.А., Лехциер В.Л. Знак: игра и сущность: Самарские семинары. Самара: Изд-во «Самарский университет», 2002. С. 161-171.

52. Конев В.А. Дантовы координаты (проблема определения ценностного бытия) // Конев В.А. Онтология культуры (Избранные работы). Самара: Изд-во «Самарский университет», 1998. С. 65-85.

53. Конев В.А. Критика способности быть (Семинары по «Бытию и времени» Мартина Хайдеггера). Самара: Изд-во «Самарский университет»,2000. 274 с.

54. Конев В.А. Семинарские беседы по «Картезианским размышлениям» М.К.Мамардашвили. Самара: Изд-во «Самарский университет», 1996. 106 с.

55. Конев В.А. Трансцендентальный эмпиризм Ж.Делеза: Семинары по «Различию и повторению» Самара: Изд-во «Самарский университет»,2001. 140 с.

56. Конев В.А. Философия культуры и парадигмы философского мышления // Философские науки. 1991. № 6. С. 20-29.

57. Косиков Г.К. «Структура» и/или «текст» (стратегии современной семиотики) // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму. М.: ИГ «Прогресс», 2000. С. 3-48.

58. Косиков Г.К. Ролан Барт семиолог, литературовед // Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика / пер. с фр., сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова. М.: Прогресс, 1989. С. 3-45.

59. Костикова А. Что значит «быть "другим"». Julia Kristeva. Etrangers а nous-memes. P., Fayard, 1988, P. 294 // Логос. 1999. № 3(13). С. 227-229.

60. Кубанова О.Ю. Проблема интерсубъективности в «Картезианских размышлениях» Э.Гуссерля // Историко-философский ежегодник'91. М., 1991. С. 87-107.

61. Куренной В. Кино 2003: избранные фильмы в некинокритическом освещении // Отечественные записки. 2003. № 6. С. 370-378. URL: http://magazines.russ.ru/oz/2003/6/2004 1 33.html (дата обращения 23.09.2006).

62. Ларделье П. Принимать друзей, отдавать визиты. (Ритуалы гостеприимства в перспективе Мосса) / пер. с фр. Е.Гальцевой // Традиционные и современные модели гостеприимства. Составители: А.Монтадон и С.Н.Зенкин. М.: РГТУ, 2004. С. 55-69.

63. Левинас Э. Время и другой. Гуманизм другого человека / Пер. с фр. А.В. Парибка. СПб.: Высшая религиозно-философская школа, 1998. 272 с.

64. Левинас Э. Диахрония и репрезентация. Пер. с фр. В.В.Петренко // Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века. Томск: Издательство «Водолей», 1998. С. 141-161.

65. Левинас Э. Неинтенциональное сознание. Пер. с фр. И.Полещук // Топос. 2002. № 1(6). С. 17-28.

66. Левинас Э. Ракурсы. След другого. Пер. с фр. Н.Б.Маньковской // Левинас Э. Избранное. Тотальность и Бесконечное. М.; СПб.: Университетская книга, 2000. С. 309-320.

67. Левинас Э. Тотальность и бесконечное. Пер. с фр. И.С.Вдовиной // Левинас Э. Избранное. Тотальность и Бесконечное. М.; СПб.: Университетская книга, 2000. С. 66-291.

68. Леви-Строс К. Структурная антропология / пер. с фр. Вяч. Вс. Иванова. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001. 512 с.

69. Лехциер В. Феноменология «пере»: введение в экзистенциальную аналитику переходности. Самара: Изд-во «Самарский университет», 2007. 332 с.

70. Лехциер В.Л. Апология черновика или «Пролегомены во всякой будущей.» // Новое литературное обозрение. 2000. № 44. С. 256-269. URL: http://magazines.russ.ru/nlo/2000/44/main9.html (дата обращения: 23.04.2008).

71. Лехциер В.Л. Новые контуры проблемы Другого. Апология взгляда как основы социальных отношений // Ничто и Порядок. Самарские семинары по французской философии: Коллективная монография. Самара: У ни1.167верс-групп, 2004. С. 195-201.

72. Лишаев С.А. Эстетика Другого. Самара: Самар. гуманит. академ., 2000. 366 с.

73. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. Исторический смысл эстетики Возрождения / Сост. А.А.Тахо-Годи. М.: Мысль, 1998. 752 с.

74. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Роль дуальных моделей в динамике русской культуры (до конца XVIII века) // Труды по русской и славянской филологии. XXVIII: Литературоведение. К 50-летию профессора Бориса Федоровича Егорова. Тарту, 1977. С. 3-36.

75. Мамардашвили М.К. Картезианские размышления (январь 1981) / под ред. Ю.П.Сенокосова. М.: Изд. группа «Прогресс», «Культура», 1993. 352 с.

76. Марков В.И. Отчуждение в культуре. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора культурологи. Специальность 24.00.01 — теория и история культуры. Кемерово, 2002. 36 с.

77. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества. Пер. с англ., послесл., примеч. А.А. Юдина; Сост., предисл. В.Ю. Кузнецова. М: ООО «Издательство ACT», 2002. 526 с.

78. Молчанов В.И. Понятие трансцендентальной субъективности в феноменологии Э.Гуссерля // Проблемы сознания в современной буржуазной философии. АН Литовской ССР. Вильнюс, 1983. С. 51-67.

79. Монтандон А. Гостеприимство: этнографическая мечта? / пер. с фр. Е.Гальцевой // Традиционные и современные модели гостеприимства. М.: РГГУ, 2004. С. 9-26.

80. Мосс М. Очерк о даре. Форма и основание обмена в архаических обществах // Мосс М. Общества. Обмен. Личность: Труды по социальной антропологии / Пер. с франц. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1996. С. 83-222.

81. Новое литературное обозрение. 2004. №65.

82. Нойманн И. Использование «Другого»: Образы Востока в формировании европейских идентичностей. Пер. с англ. В.Б.Литвинова и И.А. Пилыци-кова, предисл. А.И.Миллера. М.: Новое издательство, 2004. 336 с.

83. Пеньковский А.Б. О семантической категории «чуждости» в русском языке // Проблемы структурной лингвистики. 1985-1987. М.: Наука, 1989. С. 54-82.

84. Пестова Н.В. Лирика немецкого экспрессионизма: профили чужести. Изд. 2-ое, доп. и исправл. / Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург, 2002. 463 с.

85. Петров М.Т. Итальянская интеллигенция в эпоху Ренессанса. Под редакцией В.И.Рутенбурга. Ленинград: «Наука» Ленинградское отделение, 1982.216 с.

86. Подорога В. Словарь аналитической антропологии // Логос. Философский журнал. 1999. № 2. С. 26-88.

87. Подорога В.А. Выражение и смысл: Ландшафтные миры философии: Серен Киркегор, Фридрих Ницше, Мартин Хайдеггер, Марсель Пруст, Франц Кафка. М. : Ad Marginem, 1995. 426 с.

88. Разинов Ю.А. Я как объективная ошибка. Самара: Изд-во «Самарский университет», 2002. 260 с.

89. Ревзин Г. Город миллионеров из жилья для бедных // Проект классика. XXIV-MMVTII 31.012009. URL: http^www.preiectclassicaju/m classik/24 2008/24 classik 01.htm (да-та обращения: 14.092009).

90. Ревзин Г. Культура против наркотиков // Проект классика. I-MMI -29.10.2001. URL: http://www.proiectclassica.ru/v о/01 2001/1 2001 ol.htm (дата обращения: 26.08.2006).

91. Ревзин Г. Петербург поздней античности // Проект классика. УШ-ММШ -11.11.2003. URL: http://www.proiectclassicaru/m classik/08 2003/08 classik 02ahtm (дата обращения: 14.09.2009).

92. Рикер П. Кант и Гуссерль. Пер. с фр. В.А.Суровцева // Интенциональ-ность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века. Томск: Издательство «Водолей», 1998. С. 162-193.

93. Рутенбург В.И. Лютер // Рутенбург В.И. Титаны Возрождения. Ленинград: Издательство «Наука» Ленинградское отделение, 1976. С. 75-89.

94. Самутина Н. Эта музыка слишком прекрасна // Искусство кино. 1999. № 9. URL: http://old.kinoart.ru/l999/9/15.html (дата обращения: 27.07.2008).

95. Сартр Ж.-П. Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии. Пер. с фр. В.И.Колядко М.: ТЕРРА-Книжный клуб; Республика, 2002. 640 с.

96. Седов В. Руины на шоссе // Проект классика. XX-MMVI 10.03.2007. URL: http://www.proiectclassica.ru/rn classik/20 2006/20 classik Ola.htm (дата обращения: 14.09.2009).

97. Секацкий А. К. Дезертиры с Острова Сокровищ. СПб.: Амфора, 2006. 384 с.

98. Соловьев Э.Ю. Время и дело Мартина Лютера // Соловьев Э.Ю. Прошлое толкует нас: (Очерки по истории философии и культуры). М.: Политиздат, 1991. С. 54-126.

99. Соловьев Э.Ю. Непобежденный еретик. Мартин Лютер и его время. М.: Молодая гвардия, 1984. 288 с.

100. Соловьева С.В. Индивидуальная форма историчности. Самара: Изд-во «Самарский университет», 2002. 178 с.

101. Сумм Л. Римский стык // Новый мир. 2000. № 11. С. 171-180. URL: www.infoart.ru/magazine/novvi mi/nl l-20/summ.htm (дата обращения: 10.11.2000).

102. Суровцев В. Интенциональность и практическое действие (Гуссерль, Мерло-Понти, Рикер) // Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века. Томск, 1998. С. 13-26.

103. Усманова А.Р. Постструктурализм // Новейший философский словарь . 3-е изд., исправл. Мн.: Книжный Дом, 2003. С. 618-620.

104. Философия, справедливость и любовь. Беседа с Эмманюэлем Левинасом. Пер. с фр. И.С.Вдовиной // Левинас Э. Избранное. Тотальность и Бесконечное. М.; СПб.: Университетская книга, 2000. С. 356-364.

105. Фрейд 3. Человек по имени Моисей и монотеистическая религия. Пер. с нем. Р.Ф.Додельцева. М.: Наука, 1993. 172 с.

106. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / пер. с фр. В.П. Визгина, Н.С.Автономовой. СПб.: A-cad, 1994. 408 с.

107. Хабермас Ю. Вовлечение другого. Очерки политической теории. Пер. с нем. Ю.С.Медведева, под ред. Д.В.Скляднева. СПб.: Наука, 2001. 417 с.

108. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. Пер. с нем. под ред. Д.В. Скляднева. СПб., 2000. 379 с.

109. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне: Двенадцать лекций. Пер. с нем. — 2-е изд., испр. М.: Издательство «Весь Мир», 2008. 416 с.

110. Хайдеггер М. Бытие и время. Пер. с нем. В.В.Бибихина. М.: Ad marginem, 1997. 452 с.

111. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. Пер. с англ. Ю.Новиковой, под ред. Е.Кривцовой, Т.Велимеева. М.: ООО «Издательство ACT», 2003. 603 с.

112. Ходнев С. Память Бога. Стена Плача // Проект классика. VI-ММШ -31.03.2003 URL: http://www.proiectclassica.ru/v о/Об 2003/06 2003 о 02c.htm (дата обращения: 25.08.2006).

113. Хоркхаймер М., АдорноТ. Диалектика просвещения. Философские фрагменты. Пер. с нем. М. Кузнецова. М., СПб.: Медиум, Ювента, 1997. 312 с.

114. Хэммонд И. Конкистадоры: История испанских завоеваний XV XVI веков / пер. с англ. М.: Центрполиграф, 2002. 391 с.

115. Чичнева Е.А. Феноменология как монадология в контексте проблемы интерсубъективности // Историко-философский ежегодник'97. М.: Наука, 1999. С. 308-320.

116. Чужое: опыты преодоления. Очерки из истории культуры Средиземноморья. Пер. О.А.Власова, Л.Б.Илиашвили. М.: Алетейа, 1999. 384 с.

117. Шпарага О. Другой в интерсубъективном мире (проблематизация Другого в Пятой картезианской медитации Гуссерля) // От Я к Другому: проблемы социальной онтологии в постклассической философии: Сб. докл. Минск: «Пропилеи», 1998. С. 20-29.

118. Шпарага О. Феноменология опыта: опыт как «почва и горизонт» познания О.Шпарага // Логос. 2001. №2. С. 103-122.

119. Штегмайер В. Жак Деррида: деконструкция европейского мышления. Баланс. Пер. Т.Б.Марковой // Герменевтика и деконструкция / Под ред. Штегмайера В., Франка X., Маркова Б.В. СПб., 1999. С. 68-91.

120. Штихве Р. Амбивалентность, индифферентность и социология чужого. Пер. с нем. Т.С.Головой // Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. Том. 1. № 1. С. 41-53.

121. Шюц А. Возвращающийся домой // Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом / Пер. с нем. и англ. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. С. 550-556.

122. Шюц А. Чужак // Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом / Пер. с нем. и англ. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. С. 533-549.

123. Ямпольская А.В. Безмерность в мире мер // Левинас Э. Избранное. Тотальность и Бесконечное. М.; СПб.: Университетская книга, 2000. С. 404408.

124. Ямпольская А.В. Вклад Левинаса в феноменологию и в деконструкцию феноменологии // Логос. 2004. № 1(41). С. 88-105.

125. Ямпольская А.В. Ранний Левинас: проблемы времени и субъективности // Вопросы философии. 2002. № 1. С. 165-176.

126. Ярославский Е. Нищие всегда ожидаемы в доме крестьянина (Традиции гостеприимства в Бретани и в России в XIX в.) // Традиционные и современные модели гостеприимства. М.: РГТУ, 2004. С. 27-54.

127. Anne Dufourmantelle invite Jacques Derrida a repondre de l'hospitalite. P.: Calmann-Levy, 1997. 137 p.

128. Marsh James L. Post-Cartesian Meditations. An Essay in Dialectical Phenomenology. Fordham University Press, New York, 1988. 279 p.