автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.04
диссертация на тему: Социологические проблемы перехода северовьетнамской деревни к условиям рынка

Полный текст автореферата диссертации по теме "Социологические проблемы перехода северовьетнамской деревни к условиям рынка"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ

ПП ИССЛЕДОВАНИЙ

! Ь и г 1

2 9 АПР 1996 На правах рукописи

БУЙ КУАНГ ЗУНГ

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕХОДА СЕВЕРОВЬЕТНАМСКОЙ ДЕРЕВНИ К УСЛОВИЯМ РЫНКА

Специальность 22.00.04 - социальная структура,

социальные институты и абраз-жизпи /ь^&х^^е^гь-

Автореферат

диссертации па соискание ученой степени доктора социологических наук

Москва - 1996

Диссертация выполнена в Институте социально-политических исследований Российской академии наук

Научный консультант: Доктор философских наук

профессор В.И. Староверов

Официальные оппоненты: Член-корреспондент РАН

В.Г. Яновский

Доктор философских наук профессор П.И. Сииуш

Доктор философских наук профессор Г.А.Слесарев

Ведущая организация: Академия Государственной службы при Президенте РФ, кафедра социологии

Защита состоится "_" _,_ 1996 года в_

часов на заседании Специализированного Совета Д.200.13.01 по присуждению ученой степени доктора социологических наук в Институте социально-политических исследований Российской академии наук (г.Москва, Борисоглебский пер. д.13, строение 3)

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ИСПИ РАН

Автореферат разослан 1996 года.

Ученый секретарь Специализировпного Совета

Д.200.13.01. ^ п

кандидат философских наук /Ы^^к Ковалева /

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Наминая с древности и по наши дни перед мыслителями и практиками всех стран мира интуитивно вставали проблемы истоков, механизмов и закономерностей обновления обществ, в которых они жили. Но только в последнюю четверть уходящего двадцатого столетия поиски путей решения этих проблем обрели осознанно целенаправленный характер. Свидетельством тому стали многочисленные научные форумы и труды, посвященные различным аспектам социальных модернизаций и другим формам социального обновления. Этому имеется по крайней мере две причины. Во-первых, именно последняя четверть века вновь остро поставила задачи перехода человечества к новым формам социальной организации, позволяющим избавить его от негатива надвигающихся кризисов: экологического, энергетического, технобиогенного и т.д. и вместе с тем обеспечить сообществам людей достойный человека уровень существования. Во-вторых, современные общественные науки, особенно социология, достигли достаточного уровня зрелости, чтобы на основе обобщения и систематизации практики социального обновления за многие сотни и даже тысячи лет человеческой социальной деятельности дать удовлетворительное объяснение новым процессам и указать пути решения волнующих проблем.

Крупнейшим направлением социального обновления являются в последние полторадва десятилетня общественные трансформации в странах бывшего социалистического содружества, одни из которых продолжают строительство социализма, другие предпринимают попытки влиться в лоно рожденной капитализмом буржуазной цивилизации, третьи ищут некий принципиально новый путь социальной организации своих граждан.

По своему уровню эти страны были и остаются далеко неравными, а потому даже в рамках такого рода трансформаций одни из них пытаются сразу прорваться в постиндустриальное информационное будущее, другие же, находившиеся к моменту преобразований в стадии традиционной социальной организации, будучи по преимуществу крестьянскими обществами, стремятся сделать прорыв к индустриализму. При этом и те и другие пытаются использовать с этой целью в качестве средства такого прорыва переход к рыночной экономике.

Большая часть стран, вступивших в такого рода социальное обновление, имеют непосредственно или преимущественно тра-

диционную оришизацию общества. Одной из этих стран является Вьетнам.

Наряду с продолжающейся три десятилетия национально-освободительной войной и Августовской революцией, кардинальные изменения в экономике и социальной структуре вьетнамского общества стали ' дним из самых значительных со-бы-тий в его жизни в двадцатом столетии. Эти изменения далеко еще не закончились, сопровождаются острыми противоречиями. Поэтому социологическое изучение и осмысление их представляют собой актуальную задачу, поскольку помогают понять пути и перспективы, а главное, механизмы развития вьетнамского народного хозяйства и обновления социального облика страны, оценить наиболее острые проблемы, стоящие перед вьет-нами, а следовательно, способствуют выработке оптималь-ных форм их решения.

Однако этим не ограничивается актуальность нашей темы. Важное место в ней занимает то, что решение ее соответствует потребностям обновления современной социальной теории, с одной стороны, разработки ряда проблем фундаментальной теории общества, с другой.

Кардинальные народнохозяйственные и социальные изменения в жизни вьетнамского народа продолжпотся уже пятое десятилетие. Их можно с определенной долей условности разделить на два периода. Первый, длившийся до конца семидесятых годов, характеризовался попытками совершить переход от традиционно-крестьянской социальной организации жизни к новому ее качеству путем использования опыта социалистических преобразований СССР и других стран социалистического содружества, на основе государственного развития индустрии и огосударствленной коллективизации сельского хозяйства. Второй период, начало которому открыла попытка перехода к полному хозрасчету, перешедшего в движение к рыночным отношениям, характеризуется поисками решения той же задачи, но иными средствами и методами.

Социологическое осмысление проблем социального обновления вьетнамского общества поневоле захватывает как первую, так и вторую попытки, поскольку тенденции первой органически сохраняются еще в практике второй, что обусловлено определенным единством исходного материала, - социального, социально-политического, социально-классового, социально-культурного и так далее. Тем самым, однако, мы вынуждены давать ответы не только на непосредственно стоящие сегодня перед страной во-

просы, но и на то, почему оказался неэффективным тот путь социальных обновлений, который реализовался современным Вьетнамом в первый период своего полумирного развития.

В поисках ответов на практические вопросы мы неизбежно должны искать ответы и на вопросы теории о сущности традиционного общества, закономерностей его социального обновления, об азиатской специфике их, обусловленной азиатским способом производства, о связи их с азиатскими социально-культурными архетипами сознания вьетов, специфике духовности вьетов в сравнении не только с европейской, но и с конфуцианской духовностью китайцев и иных азиатских народов...

Все это имеет непосредственное отношение к практике реформ не только во Вьетнаме, но и великой евразийской России, парадигмы реформирования в которой требуют учета еще большего разнообразия специфики ее многочисленных народов и регионально-этнических ареалов народнохозяйственной деятельности.

Вместе с тем ответы на выше обозначенные и другие, связанные с темой, вопросы необходимы для совершенствования общей социологической теории и ряда ее специализированных теорий, прежде всего социологии крестьянства, аграрной социологии, теорий социальной структуры, социальных институтов, образа жизни.

Состояние изученности темы. Не претендуя на всеобъемлющий охват публикаций, касавшихся нашей темы, попробуем выделить основные направления разработки ее и наиболее примечательных авторов, в трудах которых эти разработки нашли отражение и на которые диссертант опирался в своем исследовании.

Прежде всего, для социологического осмысления темы большое теоретико-методологическое значение имеют работы общесоциологического значения, в которых проблемы социального обновления или социальных трансформаций рассматриваются с точки зрения системных принципов развития. Таковы работы К. Маркса, О. Копта, М. Вебера, Э. Дюркгейма, В. Ленина, Т. Парсонса, П. Сорокина, В. Афанасьева, Г. Осипова, М. Рутке-вича и других, чье творчество объемно, но в данном случае полезно было нам именно со стороны содержания общесоциологической теории и фундаментальных законов общественного развития. В этом плане различия в направленности такой теории, скажем, у К. Маркса и у М. Вебера с позиций идейного плюрализма характеризуют не столько противостояние, сколько

взаимообогащение теоретических основ исследования проблем социального обновления.

Развитие этих основ мы находим у российских социальных философов и социологов В. Барулина, В. Давидовича, В. Макаренко, Г. Слесарева, Р. Яновского и других, которые много внимания уделяют анализу сущности социальных общностей и механизмов их взаимодействия, институционального содержания социальных общностей и общества и закономерностей их функционирования и изменения, основных факторов и компонентов этих изменений и т.д. В работах тех же М. Руткевича и Г. Осипова, а также В. Иванова, В. Семенова и В. Ядова глубокое отражение нашли выяснение сущности "социального", а также закономерности функционирования социальных систем и факторы их устойчивости и изменчивости.

Важное для нас понимание сущности традиционного крестьянского общества, специфики и закономерностей его функционирования и развития мы разрабатывали, опираясь на труды Ф. Тенниса, М. Ковалевского, П. Симуша, И. Слепенкова, В. Староверова, Т. Шанина, Фей Сяо Дуна, Т. Знанецкого, А. Энгель-гардта, А. Чаянова, В. Ленина, Н. Бухарина и других, синтез которых позволяет системно подойти к пониманию объекта социальных обновлений, исследуемых нами в з^ой работе.

Системный подход к исследованию проблем социального обновления традиционного крестьянского общества требуется в качестве отправной точки анализа субъектов этого общества, институтов и основных ячеек его, а также исходной материальной основы обновления. И здесь в осмыслении вопросов социально-экономической организации :акого общества небесполезным оказались труды М. Туган-Барановского, А. Чаянова, О. Бауэра, В. Ленина, Д.. Густи, А. Большакова; сущности крестьянства как общности, его социального универсализма, классовости и внеклассовости и т.д. - публикации А. Фурсова, П. Симуша, В. Староверова, А. Энгельгардта, Ю. Арутюняна, Т. Шанина, В. Данилова; деревни как подсистемы общества и в более узком смысле, как исходной ячейки традиционности крестьянской жизни - работы Э. Кребеля, Б. Галенского и Я. Щепань-ского, С. Загурного, П. Симуша и В. Староверова, М. Шадри . ной; социально-политической субъектиости крестьянства как фактора социального обновления - публикации А. Дмитриева, М. Палладиной, И. Ле.выкина, П. Симуша и В. Староверова, А. 'Гимуша, В. Самсонова, Г. Широкаловой; социально-культурной мептальности и духовности крестьянства, обусловливающих их

факторов - работы Т. Касабулатовой, И. Левыкина, П. Симуша и В. Староверова, А. Колесникова, А. Воронцова, П. Великого; сельской семьи как ячейки крестьянской семейной экономики, к которой перешла вьетнамская деревня в ходе второго этапа нынешних реформ, а также как первичной субъектной ячейки социальной и социально-культурной организации жизни деревни в условиях рынка - в трудах А. Чаянова, А. Литошенко, А. Хряшевой, В. Староверова, Г. Слесарева, М. Панкратовой, И. Сальниковой. В своей совокупности они в комплексе охватывают все основные аспекты системных изменений в сельском общества, его социальной структуре и образе жизни, происходящих в процессе социальных обновлений.

Вьетнамскую специфику разработки темы в определенной степени отражают труды прежде всего американских, французских и канадских ученых, таких, как П. Ори, П. Гуру, К. Гудрич, Дж. Хендри, С. Хантингтон, Дж. Заслоф, Ф. Фицдже-ральд, А. Гудман, Р. Гэстел, Р. Сансом, Р. Струп и другие. В основном они были написаны в годы национально-освободительной войны с французскими колонизаторами или в период борьбы с американцами и их марионетками и должны были обеспечить научные обоснования для разработки и изменений стратегии ведшейся Францией и США войны с вьетами. Однако в них, помимо политико-идеологического' и инструменталистс-кого, имеется значительное научное содержание, позволяющее использовать их в качестве источников по осмыслению традиционного общества. Они охватывали широкий круг вопросов: организацию сельской общины, формы землевладения и образ жизни различных общественных групп вьетнамской деревни, отношения в семье и системы родства, потребности и психологию крестьян, их быт и религиозную жизнь, традиции и обычаи.

Аналогичные вопросы, но с иных позиций и в иных целях рассматриваются в работах советских востоковедов М. Исаева, Е. Евсеева, А. Полторак, С. и Т. Мхитарян, А. Петрова, Я. Пи-воварова, Е. Глазунова. Значительную ценность представляют такие труды известного советского вьетнамоведа А. Мухлинова, как "Вьетнамская сельская община", "К вопросам о семейно-брачных отношениях у вьетнамцев" и другие.

Большой материал для вторичного анализа содержится в использованных нами в исследовании публикациях вьетнамских обществоведов и социологов Киен Знанга, Нгуен Ты Чн, Чан Ань Туана, Лы Фыонга, Фам Куанг Тоана, Нгуен Хонг Фонга, Нго By бик Зьема, Фам Ньо Хо, Фонг Хиена, Нгуен Cyan

Нгиа, Нгуен '1хи Оаня, Чан Ван Зуя, До Хак Тунга, Тыонг Лая, Нгуен Чи Чунга, Чинь Тхи Куанг, Вуфам Тхи Нгуен Тхань.

Однако, многое в разработке темы социального обновления традиционного крестьянского общества осталось вне поля зрения этих и других, не упомянутых нами марксистских и немарксистских ученых различных направлений и школ. И прежде всего:

1. Практически не осмыслена специфика азиатского типа традиционного крестьянского общества и механизмов изменений его: К. Маркс, М. Вебер, М. Ковалевский и другие анализировали традиционное общество по преимуществу на европейском материале; обращение послевоенных европейских и американских социологов к азиатскому крестьянству как объекту изучения исходило по преимуществу из социально-политических целей изучения его как активной силы национально-освободительных войн.

2. Те немногие социологи, которые обращались к теме обновления азиатского типа традиционного крестьянского общества, в том числе индокитайские и китайские, исходили по преимуществу из традиционных методологических подходов, сформировавшихся на европейском материале и л'леко не всегда адекватно отражавших азиатскую специфику.

3. Социальное обновление традиционного крестьянского общества пока изучалось только в парадигме естественного перехода из одного состояния в другие. Нынешняя ситуация несколько иная. Впервые такой переход совершается в стране, длительно развивавшейся в социалистической парадигме, а теперь взявшей на вооружение буржуазные методы обновления, т. е., как считается большинством обществоведов, движущейся в возвратной парадигме общественных изменений, а точнее, в ином, принципиально отличном от прежнего векторе их с нарушением ритма естественно-исторической преемственности. Социологическое системное изучение такого социального обновления или такой трансформации традиционного крестьянского общества осуществляется впервые.

Цели и задачи исследования. Проблемность и степень разработанности темы определили и цели нашего диссертационного исследования, которые заключаются в теоретико-методологическом обосновании и социологическом анализе социальных противоречии перехода развивавшейся на базе огосударствленной колхозно-кооперативной собственности деревни к

условиям рынка, а соответственно, тенденций и проблем социального обновления традиционного крестьянского общества в процессе такого перехода и в разработке соответствующих , научных и практических рекомендаций по разрешению этих противоречий в Северном Вьетнаме.

В связи с этой целью поставлены следующие задачи:

- уточнить сущность традиционного крестьянского общества в современных условиях и специфику азиатского типа традиционного крестьянского общества, показать его естественно-историческую вариативность;

- проанализировать имеющиеся в социологии методологические подходы в познании общественных изменений, определить возможности и пределы их при социологическом исследовании социального обновления (модернизации, трансформации) современных типов традиционных крестьянских обществ;

- уточнить содержание и сущность ключевых понятий, обеспечивающих системный подход к изучению процессов социальных изменений в традиционных крестьянских обществах;

- на этой основе выработать методологию системного социологического исследования процессов социального обновления вьетнамского традиционного крестьянского общества на разных этапах его развития;

- конкретно, на эмпирическом материале проанализировать современный ход социального обновления вьетнамского традиционного крестьянского общества в процессе перехода его к рынку и укрепления рыночных отношений по всем основным направлениям, характеризующимся узловыми моментами системности такого обновления;

- выработать теоретические рекомендации по совершенствованию социологического изучения процессов социального обновления традиционного крестьянского общества азиатского типа и практические рекомендации по совершенствованию современной социальной практики во вьетнамской деревне.

Методологические основы и источники исследования. Диссертация базируется на принципах плюралистического подхода к наследию теоретических предшественников. В ней критически осмыслены и преломлены теоретико-методологические положения основоположников марксизма и представителей немарксистских научных школ и течений. Что позволило, как мы надеемся, отойти от устаревших догм, осовременить и обогатить теорию и методологию социологического исследования проблем трансформации традиционного крестьянского общества азиатского типа и

отчасти других социальных процессов модернизации традиционной деревни в условиях перехода ее к рыночным отношениям, получить при этом новые знания, сделать нетривиальные выводы и рекомендации практического характера.

В работе использованы в переосмысленном виде публикации социологов, особенно аграрников, экономистов, историков, правоведов, этнографов, демографов и социальных психологов, а также так называемая деревенская художественная проза. В том числе, названных в обзоре состояния изученности темы авторов. При этом, в увязке с социальной статистикой, осуществлен вторичный анализ содержащейся в этих публикациях эмпирической информации.

Помимо этих источников, эмпирическую базу диссертации составляют результаты социологических обследований, проведенных в 80-90-е годы с участием диссертанта Институтом социологии Вьетнама при Национальном центре общественных и гуманитарных наук (Ханой). Как локальных, так и по общенациональной выборке. Нами использованы по преимуществу материалы, касающиеся северовьетнамскон деревни, на примере которой разрабатывается наша тема. Такая относительная локализация обусловлена тем, что процессы социального обновления традиционного крестьянского общества в южновьетнамской деревне принципиально отличаются вследствие того, что она практически не прошла через "социалистический эксперимент". Поэтому исследование темы на примере этого ареала требует иных подходов и составляет самостоятельную цель. Нас интересовала "общность судьбы" традиционных крестьянских обществ бывшего социалистического содружества.

Научная новизна полученных результатов. Наша диссертации, будучи пп своему характеру социологической, выполнена на междисциплинарном уровне, а именно, на стыке общей и аграрной социологии, экономических. и исторических наук, социальной философии и социальной психологии, политологии, демографии, этнографии и правоведения. Что и позволило'провести системный социологический анализ изменений в традиционном крестьянском обществе современного Вьетнама под влиянием перехода северовьетнамской деревни (южная из него практически и не выходила) к рынку, их противоречий, путей, форм и способов разрешения этих противоречии.

Новизна диссертационного исследования характеризуется существенным теоретико-методологическим обновлением арсенала изучения традиционного крестьянского общества; новым понима-

л и ем сущности и содержания такого общества в современных условиях; изучением изменений в нем под влиянием принципиально нового фактора' перехода от тоталитарно-государственного регулирования экономики деревни к рыночным отношениям; выявлением специфики этих изменений, проистекающей из особенностей азиатского типа традиционного крестьянского общества; введением в научный оборот новых теоретических конструкций, наполненных конкретным содержанием, и новой информации, характеризующей реальный ход социального обновления вьетнамского варианта традиционного крестьянского общества азиатского типа.

В работе впервые в практике изучения проблем социального обновления традиционных крестьянских обществ применена плюралистическая методология, критически осмыслены и синтезированы научные подходы в этой области представителей марксистских и немарксистских научных школ и течений, другие добытые ими знания; использован как приоритетный инструмент изучения изменений в традиционном крестьянском обществе в современых условиях, в частности, его стратификации в условиях перехода к рынку, системного подхода и системного анализа в единстве с методами выявления социальных противоречий и отчуждения; переосмыслены ключевые для традиционного общества понятия общины и деревенской общности, крестьянства и крестьянской семьи; семейной экономики и крестьянской экономики путем выделения их социологического содержания; впервые в такого рода исследованиях категория собственности рассматривается не в политэкономическом смысле, а в социологическом, как социальное отношение; в целях более полного раскрытия сущности социологической парадигмы социального обновления традиционного крестьянского общества расширен и обновлен и другой понятийный аппарат, еще не получивший достаточного освещения в научной работе; впервые обозначена принципиальная верификационная особенность вьетнамской модели традиционного крестьянского общества от китайской и японской; также впервые показаны причины относительной неудачи реализации социалистической парадигмы социального обновления традиционного крестьянского общества в Северном Вьетнаме; наконец, впервые на эмпирическом материале и с системной комплексностью проанализированы процессы социальных изменений в северовьетнамской деревне под воздействием аграрных реформ рыночного характера, показаны их реальные противоречия, связь этих противоречий с полити-

ческой, экономической, законодательной, социальной и социально-культурной практикой и обусловленность их основными закономерностями становления и функционирования буржуазных отношений в их мелкобуржуазном варианте и, в связи с этим, сформулирована снгтема научных и практических рекомендаций по совершенствованию теории и практики реформирования во Вьетнаме.

На защиту выносятся следующие основные положения.

1. Выработанные научной практикой западной социологии теоретико-методологическме подходы к изучению традиционного крестьянского общества опирались на факты прошлых столетий, когда в Европе произошел переход от традиционной социальной организации к современным принципам буржуазных отношений, и потому не вполне отражают реалии традиционных крестьянских обществ в современых условиях, а также специфику азиатского типа таких обществ.

2. Азиатский тип традиционного крестьянского общества имеет свои подтипы. Один из таких подтипов представляет вьетнамский вариант традиционного крестьянского общества. На обсуждение выносится система основных характеристик этого подтипа азиатской социальной организации нациог члыю-территори-ального сообщества.

3. Социологическое изучение традиционных крестьянских обществ в современных условиях оказалось малоплодотворным во многом из-за того, что центральное для теоретико-методологических подходов социологического познания таких обществ и социального обновления их понятие "собственности" использовалось в его специфически политэкономич^ском смысле и оставлялась без внимания его социальная сторона. На защиту выносится опыт осмысления и использования этого понятия в социологическом смысле как социального отношения.

4. На обсуждение выносится вытекающий из конкретного анализа вывод, что определенная неудача первого этапа социального обновления вьетнамского традиционного крестьянского общества на базе . огосударствленного кооперативно-колхозного сельского хозяйства была обусловлена проводившейся аграрной политикой.

5. Современные аграрные реформы в Северном Вьетнаме на основе перехода к рыночным отношениям утверждают взамен установившихся в период коллективизации квази-традиционных отношений современные буржуазные отношения в их мелкобуржуазном варианте. В нынешней парадигме это явление малопер-

спективпо, о чем свидетельствуют обострение имущественной дифференциации и социальной розни, безработица, массовое разорение крестьянства, невозможность его исхода в город из-за ограниченности неаграрного рынка труда...

6. Утверждение новых мелкобуржуазных отношений взамен традиционных находит сопротивление как в традиционной мен-тальности, устойчивости традиционных ценностей и социально-культурных архетипов, так и в сформированных практикой социалистического строительства элементах массового сознания большей части северовьетнамского крестьянства. Это сопротивление усиливается реалиями жизни в новых условиях и может в перспективе вылиться в формы острых крестьянских протестов.

7. Современная северовьетнамская деревня имеет ослабленную по сравнению с недавним прошлым социальную организацию, которая характеризуется нестабильностью и аморфностью социально-групповой структуры, ростом социальной аномии и социального антагонизма.

8. Совершаемое на принципах модернизации социальное обновление вьетнамского традиционного крестьянского общества с использованием в качестве главного инструмента свободного рынка существенно ухудшает социальное положение основной массы крестьянства, наряду с возвышением экономической гу-бъектности крестьянской семьи оно формирует в ней условия для ее перерождения и распада, закрывает перед значительными массами крестьянских детей открывшиеся было после войны горизонты образования, формирует люмпенские слои нищих, обездоленных...

9. Необходима существенная корректировка аграрных реформ путем определенного ограничения свободы рынка, особенно земельного, и наоборот, усиления государственного регулирования с использованием рыночных рычагов, совершенствования аграрного законодательства, разработки и реализации системной социальной политики в деревне.

Научно-практическая значимость. Диссертация представляет собой одну из попыток нетрадиционного подхода к социологическому изучению традиционного крестьянскгго общества и изменений в нем в парадигме перехода от кооперативно-колхозного строя к строю мелкобуржуазной многоукладности в условиях практически свободного рынка, что актуально и в теоретическом, и в практическом плане.

В работе показаны причины неэффективности социального обновления традиционного крестьянского общества в условиях тотального обобществления сельского хозяйства, что должно предостеречь от повторения такой модели обновления в будущем.

Вместе с тем показага неперспективность использования свободного рынка в качестве главного инструмента социальной модернизации такого общества, что должно способствовать отказу от такой модели и поискам новых моделей трансформирования традиционной деревни.

Обоснована совокупность практических и научных рекомендаций, направленных на совершенствование социологических исследований в рассмотренном в работе направлении и практики современных аграрных реформ. Притом, не только в традиционных крестьянских обществах, а и в таких странах, как Россия, где сохранились только элементы такой традиционности.

Осуществленный анализ, выводы и рекомендации диссертационного исследования могут быть использованы при подготовке и чтении учебных курсов: "Социология", "Аграрная социология", "Социология крестьянства", "Политология", а также спецкурсов по проблемам социального обновления традиционного крестьянского общества, азиатской специфике такого общества в современных условиях, социальных проблем аграрного реформирования в бывших странах социалистического содружества, социальной структуры, социальных институтов и образа жизни современной северовьетнамской деревни, проблем изменения ценностных представлений сельского населения в условиях реформирования, проблем сельской семьи, сельского образования и сельской .духовности в условиях реформирования'.

Апробация работы и публикации. Диссертация обсуждалась на заседаниях сектора социологии сельского хозяйства и Совета Отдела социальной структуры и социальной стратификации ИСПИ РАН.

Результаты исследования излагались автором на международной конференции "Аграрная реформа в РСФСР" (Саратов, 1990), международной научно-практической конференции "Международный опыт в решении социальных проблем села в условиях перемен" (Вологда, 1990), Всероссийской научно-практической конференции "Социальные проблемы б ездом-

ности, беженства, безработицы и нищеты" (Москва, 1991), на пять круглых столах "Современная аграрная политика" (Москва, 1992), "Аграрные реформы в России, социальный аспект" (Москва, 1992), "Фермер-92: тенденции й перспективы возрождения крестьянства" (Москва, 1993), "Аграрный кризис в странах СНГ и пути выхода" (Москва, 1994), "Социальные проблемы земельной реформы в России" (Москва, 1995), на заседании кафедры ЮНЕСКО при ИСПИ РАН (Москва, 1994), на теоретических семинарах Отдела социальной структуры и социальной стратификации ИСПИ РАН (Москва, 1991-1995), на Всероссийской научно-практической конференции "Россия накануне XXI века" (Москва, 1994), на международной научно-практической конференции "Трансформация социальной структуры постсоветского общества" (Вологда, 1995), на международной научно-практической конференции "Социальные проблемы кооперации на селе: теория, опыт, перспективы" (Вологда, 1995).

Основное содержание диссертации отражено в монографиях "Социальное развитие вьетнамской деревни в условиях экономических преобразований", М., ИСПИ РАН, 1996; "Социально-экономические проблемы Среднего Вьетнама" (на вьетн. яз.), Ханой, 1986; "Положение работающих женщин в современной деревне" (на вьетн. яз.), Ханой, 1986, а также в отдельных статьях, опубликованных во Вьетнаме и России.

Структура диссертации. _}\иссе\>тли.\ш состоит из введения, пяти глав, заключения, четырех приложений и библиографии.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность темы, характеризуется степень ее научной разработки, формулируются цели и зада исследования, определяются его научная новизна, практическая значимость и положения, вынесенные на защиту, характеризуется методологическая и эмпирическая база, информируется о характере апробации росновных положений исследования. ,

В первой главе - "Предмет и методология исследования" рассматриваются исходные теоретико-методологические основания исследования общества как естественно-исторической системы и механизмов трансформации их в новое качество под воздей-

ствием изменений в фундаментальных условиях их функционирования и развития.

Первый параграф посвящен сравнительному анализу классических социологических теорий социальных типологизаций обществ и понимания классиками социологии сущности и исторического места традиционных обществ.

Наметки на типологизацию обществ, с выходом на особость традиционных типов их, содержатся уже у О. Конта, подразделившего процесс развития общества на три стадии: теологическую, метафизическую и позитивную. Именно третья стадия, относимая Контом к становлению через открытые позитивной наукой истины рациональности буржуазных отношений, несет, по его мнению, человеческому интеллекту свет "разума, здравого смысла", тогда как предшествовавшие стадии обременены иррациональностью мифов или неоплодотворенного наукой непосредственного опыта, скрепленного различными формами традиционности. Считая общество функциональной системой, структуру которой составляют семья, классы и государство и которая покоится на разделении труда и солидарности, О. Конт утверждал неполноценность, с точки зрения этих критериев, предшествовавших третьей стадии общественого развития, базировавшихся на традиционности.

Продолжая эту идеалистическую линию разработки теории обществ, но вместе с тем пытаясь стать на материально-экономическую почву, М. Вебер, а равно и другие приверженцы немецкой школы, такие, как Зомбарт, Риккерт и т.д., придали исключительное значение противопоставлению "традиционных" и "индустриальных" обществ. Притом, это противопоставление выходит за рамки родившей его социологической теории XIX века, перешло в западную социологию нынешнего столетия и сохраняется в той или иной модификации по сей день. С позиций этой школы к традиционным относятся все типы обществ, существовавших до утверждения капитализма. У современных наследников этой школы "традиционные общества" - это факт по преимуществу незападных культур.

Определенным шагом в развитии теории общества и типо-логизации обществ стали работы одного из теоретических предтеч Э. Дюркгейма немецкого социолога Фердинанда Тенниса, обосновавшего признаки разграничения между общиной и обществом (1887 г.). Сделано это было опять же в рамках идеалистических подходов: Теннис считал, что община базируется на эмоциональной общности людей, тогда как общество зи-

ждет;я на рациональном расчете, в - основе которого лежит частная собственность и свободный обмен. Иными словами, нет общества кроме буржуазного гражданского (выделено Гегелем) общества. Но попытка Тенниса очертить признаки общества, выделяющие его из большой совокупности иных типов социальных организаций людей, имела большую эвристическую ценность.

Высоко оценил теннисовское разграничение общины и общества Э. Дюркгейм. Он рассматривал общество как надындивидуальную духовную реальность, основанную на "коллективных представлениях"; тем не менее для него, как и для М. Вебёра, Ф. Тенниса и других предшественников немарксистской социологии, понятия традиции, традиционного включают в себя реалии именно доиндустриального развития человеческих общностей. В работе "О разделении общественного труда" фактически все многообразие социальных структур было сведено им к противопоставлению между "традицией (традиционным)" и "современностью (современным)". История цивилизаций для Дюркгейма воплотилась в поступательное развитие от механистической солидарности, характерной для добуржуазных обществ, к органической солидарности, характерной, по его мнению, только для индустриальных обществ буржуазной рациональности.

'Главным является противопоставление индустриальных и дои'пдустриальных обществ и для К. Маркса, но в его подходах есть ряд принципиальных отличий. Во-первых, он не считает, что общество как таковое начинается с утверждением буржуазной рациональности, во-вторых, у него на первый план выходят различия между индустриальными и аграрными (земледельческими) обществами, и в-третьих, что принципиально важно, проводятся они не по субъективным основаниям, а по первичным, центральным из которых является форма собственности.

Уже в "Немецкой идеологии" Маркс различает основные формы земледельческого общества, основываясь на определенных отношениях собственности. Первые земледельческие общества возникали на основе "родоплеменной собственности". Типичным примером следующего типа земледельческих обществ являются древнегреческие и древнеримские общества, базировавшиеся на рабовладельческой собственности. Третья форма собственности, рождавшая феодальное общество - это сословная собственность при господстве феодальной. Общей чертой этих

докапиталистических форм общества является то, что в их основе - земельная собственность и земледелие.

Именно выше упомянутая "общая черта" докапиталистических форм общества обусловливает противопоставление их буржуазному обществу, которое построено, по словам К. Маркса, на частной собственности, основанной на капитале и обмене. В истории теоретической мысли Маркса - это есть коренное противопоставление, являющееся одновременно и главным переходным моментом. В соответствии с ним, если буржуазное общество предстает в истории как этап на пути отрицания докапиталистических форм, то и само оно, в свою очередь, будет отринуто более высокой общественной формой - коммунизмом, который возникнет на базе отрицания всех форм частной собственности.

Во втором параграфе рассматриваются механизмы трансформаций обществ одного типа в общества другого качества.

Для отрицания традиционных обществ буржуазным характерна на первом этапе его ликвидация естественного характера основанной на земледелии и земельной собственности экономической структуры. А с другой стороны, это отрицание означает создание большего простора для развития социальных отношений человека. Человек движется от состояния "стадного" животного к "индивиду", каковым он становится и реализуется в отношениях обмена. Товарное производство является наиболее действеной формой, в которой утрачивается естественный (природный) характер общностей, сложившихся на базе земледелия и земельной собственности. Поэтому в современном мире, то есть; в буржуазном обществе, индивидуальные отношения проя-вилисть как его вторая ипостась, непосрецственно возникнув из отношений производства и обмена. Обмен "делает стадное существование ненужным и разлагает его".

Однако, вся известная нам история человечества свидетельствует, что когда общество эволюционирует от одной формации к другой, на самом деле оно эволюционирует лишь от одной формы зависимости человека к другой. Человек становится индивидом при капитализме. Но он освобождается при этом от качеств природной зависимости общностей древнего времени и средневековья лишь для того, чтобы начать существовать в другом виде "общности" - в товарах. Поэтому понятно, почему в представлениях Маркса буржуазная свобода и равенство по-прежнему имели ограниченный характер. Только коммунизм, по его мнению, становится царством настоящей свободы.

Главным фактором, то есть движущей силой такого механизма трансформационных переходов от одной формы общества к другой является, по Марксу, собственность. Но в его работах . рассмотрено преимущественно экономическое, а точнее, яоли-тэкономическое содержание собственности и, соответственно, анализ ограничивается трансформацией экономических струк-- тур. Его последователи приняли это за данность, что и дало основания для немарксистов обвинять их в экономическом редукционизме. Однако в той же "Немецкой идеологии" содержится немало начатых, но не развернутых линий по рассмотрению собственности как полисистемы общестенных отношений. В нашей диссертационной работе проводится посылка, что для исследования социальных трансформаций форм общества главную значимость имеет именно подход к собственности как к социальому отношению.

В третьем параграфе мы анализируем сущность центрального для нашего исследования понятия крестьянства. Это обусловлено тем, что традиционные общества имеют свою сложную внутреннюю типологию. Рассмотренные выше классификации имели слишком общие основания - социально-культурные или экономические. Не случайно в них не нашлось места для отражения специфики восточных традиционных обществ. Разработка марксистами проблемы азиатского способа производства так и не вышла за рамки первичного рассмотрения их у основоположников марксизма, намеревавшихся, но не успевших в сколь-нибудь законченном виде рассмотреть эту важную для современности реальность человечества. А между тем она непосредственно связана с существованием особого типа традиционного общества - традиционного крестьянского общества в различных его модификациях, центральное место среди которых занимает, восточная.

Если исходить из понятия "проиэводственныке отношения", то есть, определяющего момента в аналитическом методе Маркса, то можно увидеть, что понятие традиционного крестьянского общества предполагает различные типы индивидуальных производителей. Поставив это обстоятельство в контекст категории формаций, видим, что для Маркса в этом плане еще были неясны многие определяющие качества информационного социального феномена крестьянства применительно к каждой отдельной формации. Это обусловлено уже отмеченным нами креном в использовании категории собственности в сугубо политэконо-мическую сторону. Тогда как это определяющее качество в

отношении крестьянства начинает проявляться только тогда, когда начинают анализироваться социальные отношения, составляющие суть категории собственности.

В силу последнего обстоятельство "крестьянский вопрос" стоит в разных конкретных обстоятельствах весьма по разному. Например, в Западной Европе, где капиталистические отношения в сельском хозяйстве развиваются уже несколько столетий, главной в современной постановке "крестьянского вопроса" является проблема исчезновения мелких землевладельцев как системообразующего элемента сельского сообщества. Тогда как в России крестьянский вопрос на разных этапах имел разное содержание, но по отношению к западноевропейским реалиям во все времена существенную специфику. Анализируя различие между Европой и Россией, В. И. Левин в статье "Крестьянский вопрос в России" (1912 г.) показал, что острота этого вопроса была обусловлена особой отсталостью России. В то время как на Западе крепостное право давно ушло в Лету и капиталистическое сельское хозяйство вступило в стадию своей зрелости, в России еще сохранялось господство крепостнических отношений при формальной отмене крепостного права. Поэтому только в России можно было в то время найти широкое демократическое движение мелких землевладельцев, требовавших передать крупную земельную собственность в их собственность. По особому стоит сегодня крестьянский вопрос и на Востоке, что и обусловливает специфику азиатского типа традиционного крестьянского общества, своеобразие задач его трансформации.

Четвертый параграф посвящен вопросу экономической рациональности как основы для разграничения различных социальных структур. Подробно этот вопрос рассмотрен М. Вебером. Но самб понятие экономики у него весьма своеобразно. Вебе-ро.хкая концепция этого понятия берет начало из его представлений о предмете буржуазной экономики, в соответствии с которым имеются только факты, основанные на отношениях "обмена ценностями". И только на этом основании создается предмет экономической науки. Именно в связи с этим понятие экономической рациональности для Вебера означает не что иное, как дух погони за прибылью, что является имманентным качеством буржуазной экономики. В связи с этим же и понятие "экономический человек" осмыслено Вебером как идеальный тип буржуазной эпохи, свойственный, по его мнению, только развитию Запада. Поэтому, по Веберу, до утверждения буржуазного строя экономики как таковой не было. Что вполне согласу-

ется с его представлениями, что первым типом общества стало буржуазное общество.

В противоположность этому для Маркса экономика - это не • олько и не столько прибыль. Более того, сама прибыль - это всего лишь специфическая форма социальных отношений, присущая определенному типу производства. По Марксу каждое общество, в том числе традиционное, имеет свою экономику. Подобно этому, каждая социальная структура имеет свою систему отношений и, в конце концов, зависит от определенных производственных отношений, имманентным свойством которых является та или иная степень рациональности. Но рациональности не только экономической, а плюралистической. Что и связано. непосредствено с особенностями традиционных обществ, а равно обществ, которые придут на смену буржуазному.

В пятом параграфе рассматриваются особенности социологического изучения разного типа обществ и обосновывается необходимость специфической методологии исследования проблем обновления азиатского типа традиционного крестьянского общества, не отрицающей общесоциологические принципы метатеории» и вместе с тем учитывающей особенности этого типа общества, и более того, вариативных модификаций его, каковым является сегодня вьетнамское традиционное сельское общество.

Во второй главе - "Изменения в экономике деревни" на базе статистики и данных эмпирических обследований северовьетнамской деревни рассмотрены тенденции и противоречия трансформации экономической структуры традиционного крестьянского общества под воздействием проводившихся в последние несколько десятилетий аграрных реформ. Сначала в социалистическом варианте, то есть по пути коллективизации сельского хозяйства, а последние пятнадцать лет по пути перехода к ры-ночодм отношениям и деколлективизации.

Анализируя в первом параграфе первый реформаторский этап, обнаруживаем существенный рост экономики и социальной сферы северовьетнамской деревни на начальном этапе социалистического строительства. Уже только в результате сложения сил в результате кооперации в 60-е Годы темпы прироста сельскохозяйственного производства в 2,4 раза превышали темпы естественного прироста населения страны. На рубеже 60-70 г -дов, благодаря первым шагам по механизации и химизации земледелия, это превышение возросло до 3,0 раз. Однако с середины 70-х годов темпы роста аграрного произвродства начали быстро падать, а в конце их они оказались меньшими, нежели

снизившийся к этому времени естественный прирост населения. В этом сказались два обстоятельства: во-первых, резкий спад капиталовложений в сельское хозяйство вследствие необходимости переориентировать их на восстановление Южного Вьетнама после объединения страны; во-вторых, и это главное, огосударствление кооперативно-колхозного строя, породившее отчуждение сельских тружеников от производства и вместе с тем, социальное иждивенчество значительной части аграриев. После победы в войне спало напряжение, в каком жил вьетнамский народ на протяжении трех десятилетий, идеологические стимулы к высокопроизводительному труду ослабли, а экономические не только не заработали, но тоже ослабли. В результате ослабленные было в первый период развития в парадигме социалистического строительства элементы традиционности в экономической структуре снова фактически стали господствующими. Разве что несколько модифицировались.

Анализ второй попытки трансформировать экономическую структуру традиционноого крестьянского общества в северо-вьетьамской деревне, используя рыночные рычаги, также дает весьма противоречивую картину.

Как к в первый раз, начало реформы дало подъем эффективности сельскохозяйственного производства. Этому способствовало то, что реформа началась снизу, по инициативе местных руководителей кооперативов и госхозов, начавших в 1979 году внедрять семейный подряд на принципах полного хозрасчета. В 1980 году эта инициатива была поддержана верхами, стала быстро развиваться, а развиваясь, обретать новые формы. Начался раздел земли в длительное (Ю-15-20-летнее) пользование, заложивший основы возрождения семейной крестьянской экономики. К началу 1990 года болыгчя часть земли находилась уже в единоличном использовании, с 1993 ' года земля стала предметом залога права на ее использование и фактически началась купля-продажа права пользования землей, ставшая специфическим вьетнамским вариантом купли-продажи земли Однако уже к концу 80-х годов эффективность производства снова начала падать. При возможности купить право пользованием новых участков все меньше находится желающих (за исключением городской земли) купить это право. Многие крестьяне вообще начинают от называться от возделывания земли.'

Возникает вопрос, каковы причины этому, и не означает ли это, что рынок ("веберовский обмен"), бывший столь эффек-

тивным при трансформации традиционного общества в буржуазное в Западной Европе, начал давать осечку при реформировании азиатского типа традиционного крестьянского общества? И если это так, то каковы этому причины?

Ответам на эти вопросы посвящен конкретно-социологический анализ социально-экономических процессов в северовьетнамской деревне, осуществленный нами в последующих четырех параграфах этой главы.

Прежде всего, выяснилась картина социально-экономического расслоения участвующего в реформах северовьетнамского крестьянства. Одни из них, имевшие (как и в России) лучшие стартовые позиции в начале реформ, в целом реформы выиграли. Это та 1/5 часть семейных крестьянских хозяйств, которые имеют возможность обогащать землю удобрениями и использовать некоторые приспособления для облегчения своего труда. Владельцами их являются прежде всего представители бывшей сельской верхушки, а также главы больших семейств, многие члены которых владеют доходным ремеслом, ибо не земледелие и не животноводство, являющиеся из-за низких цен на продовольствие, - и это при общей нехватке его, - в большистве районов убыточными, а кустарный промысел дает сегодня основной доход сельскому населению.

Как и в других развивающихся странах, бедность и нищета стали наиболее характерным признаком большинства населения северовьетнамского села. По данным широкомасштабного социологического исследования уровня жизни, из двадцатипроцентной когорты беднейшего населения Вьетнама почти 90 % живут на селе, в то время как 2/3 из двадцатипроцентной когорта богатейших живут в городе. И это при том, что. на селе живет менее 80 % населения страны, а в городе, соответственно, немногим больше 20 %. Собственно говоря, и последующие когорты населения сегодня трудно назвать имущественно благополучными: по данным статистики 80 % населения страны живут в бедности, из них около 70 % в деревне и 10 % в городе.

Одной из причин тому стала рассмотренная в третьем параграфе перенаселенность северовьетнамской деревни, земельный голод. После раздела земли оказалось, что на душу приходится от 1,2 до 1,5 шао, то есть 3-5 соток пригодной дл.: обработки лемли. И хотя вьетнамский климат позволяет в большинстве случаев получать по два-три урожая, о просторе для хозяйствования говорить не приходится. При довольно высоком еще естественном приросте сельского населения эта площадь

сокращается подобно шагреневой коже. Отсюда рост неполной занятости, полубезработных и безработных, нарастание интенсивности вынужденной миграции сельского населения в города, где оно однако также сталкивается с сокращением рынка труда.

Стремясь найти выход из ситуации, центральные власти, подобно Столыпину в России начала века, стимулируют организованное переселенчество в горные районы и другие не вполне освоенные места. Однако они не могут оказать переселенцам сколько-нибудь существенную помощь, и потому основывающая л на энтузиазме пересленческая кампания оказывается малоэффективной: многие уезжают с мест нового поселения, другие влачат еще худшее существование, чем до переезда, немногие находят счастье в местах поселения.

В четвертом параграфе мы прослеживаем судьбу реорганизованных кооперативов, колхозов и госхозов. Накануне реорганизации они многим стали казаться обузой: доля доходов в них составляла около половины семейных доходов, остальное получалось от приусадебного участка и кустарных промыслов. В ходе реформы выяснилось, что приусадебные участки, лишившись базы своего функционирования в виде ресурсов из коллективного хозяйства, стали менее эффективными. Общественные предприятия же не могут теперь оказывать такую поддержку потому, что экономически обессилели. Выявилась четкая тенденция: в ходе рыночных аграрных реформ богатеет небольшая прослойка торговцев, наиболее энергичных ремесленников и члены больших семей со значительной долей квалифицированных взрослых работников и минимумом детей; основная же масса крестьянского населения и сельскохозяйственные предприятия хиреют. И уже становится ясным, что не выжить ни тем, ни другим.

Социологические обследования показывают, - чем дальше продолжается рыночная аграрная реформа, тем отчетливее на своем опыте понимают северовьетнамские крестьяне выраженную некогда Н. Бухариным истину, что "коллективное производство подходит бедным крестьянам". Но, естественно, что коллективно-добровольное и не огосударствленное. С начала 90-х годоз стали все чаще попытки бедных крестьян снова объединяться в кооперативы. На это их подвигает пример своих соседей, которые, понимая, что для самостоятельного хозяйствования у них нет ни капиталов, ни достаточных рук в семье, ни доходного ремесла в руках, остались в кооперативах: доход

их от кооператива составляет 71,5 % от их семейных доходов в целом.

В пятом параграфе второй главы проанализировано симптоматичное явление имущественной поляризации сельского населения по занятости сельским хозяйством и в неаграрных сферах: Обследования показывают, что чем дальше, тем больше труженики сельского хозяйства составляют категорию самого беднейшего населения, а на другом полюсе оказываются торговцы, владельцы ремесленных мастерских и кустарных промыслов. И это та основная тенденция, которая действительно разрушает экономическую структуру традиционного крестьянского общества в Северном Вьетнаме. И происходит это в западноевропейском алгоритме уничтожения крестьянства как земледельческого сословия, как универсальной социальной общности, прошедшей горнила смены разных формаций и обреченной на уничтожение утверждением отношений буржуазной рациональности.

В третьей главе рассмотрено влияние аграрных реформ на социально-политические отношения северовьетнамского традици-оного общества.

Первый параграф посвящен отношениям города и деревни. Анализ подтвердил солидаристский на этапе социалистического строительства характер этих отношений, в рамках которых существенные социальные различия находились как бы в тени политического сотрудничества и экономического партнерства названных двух подсистем общества. Архитектором таких отношений было государство, основой - общенародная, а точнее, государственная собственность на основные средства производства. Эти отношения развивались в направлении усиления патернализма города над деревней, то есть в духе укрепления модифицированного традиционализма. Вместе с тем им были присущи тенденции модернизации, однако синхронизированной и тесно взаимосвязанной.

Иной характер начали приобретать эти отношения в условиях перехода к рынку. По мере утверждения в стране буржуазной экономической рациональности интересы города и деревни все более обособляются, обретают характер противоположностей. Монопольно распоряжаясь финансовыми средствами и рычагами материально-технического преобразования сельского хозяйства, город все властнее диктует ценовое неравенство на свою продукцию и продукцию аграрного сектора, в результате чего, как уже отмечалось, сельскохозяйственное производство перестало

окупать себя, что ведет к сосредоточению богатства в городе и бедности в деревне. Государство не имеет материальных средств для реализации прежней, патерналистской по отношению к крестьянству политики, административно-правовые рычаги же не срабатывают, поскольку противоречат интересам утвердившейся экономической рациональности. В результате все более обнажается тенденция социальной и социально-политической антаго-иизации взаимодействий города и деревни.

Изменились, как показал анализ во втором параграфе данной глэе социально-политические отношения и внутри самого крестьянского общества. Точнее, в сельской среде.

Во первых, наделение крестьян парцеллами земли принесло не экономическую свободу, а экономическое закрепощение большинства этих крестьян за землей. Оказавшись в условиях невыгодности хозяйствовать на земле, крестьянин тем не менее не может покинуть эту землю, поскольку не находит никаких занятий вне аграрного труда на своей парцелле. Наемного труда в сельском хозяйстве в стране практически нет, поскольку, как уже говорилось, аграрное производство не окупает само себя, не дает прибыли. Иные сферы занятости на селе развиты слабо из-за ограниченного рынка сбыта неаграрной продукции. В город крестьянин не может уйти, поскольку в городе своя безработица, притом для новосела она жестка вдвойне, поскольку он не может рассчитывать на выручку незнакомой среды.

Во-вторых, некогда относительно гомогенное традиционное крестьянское общество в условиях рыночных реформ социально» расслоилось, что повело за собой отход от внутрисельской со-, лидарности к социальной розни. Любопытна здесь смена тенденций: до революции весь крестьянский мир вьетов был политически однороден по отношению к местным и городским помещикам. После революции, лишившись своих поместий, те) влились в ряды городской интеллигенции или крестьянства. Нг\ первых порах бывшие помещики и их потомки воспринимались крестьянским миром как несколько чужеродный и достойны^ презрения из-за малой приспособленности к крестьянским рабо^ там элемент. Впоследствии такое отношение снивелировалось, крестьянский мир стал по преимуществу гомогенным, разлит чаясь в основном по социально-профессиональному положению различных его представителей. Ло мере развития рыночных реформ возникли из небытия и развилисть старые отношения. Теперь уже основной массе гомогенной в своей бедности крестьян противостоят слои состоятельных торговцев, ремеслен-

ников, владельцев крепких сельских хозяйств, подкрепленных интеграцией с кустарными промыслами.

Несмотря на эти изменения, как показывает анализ в третьем параграфе, общность традиционного крестьянского мира отнюдь не поколебалась. Просто происходит вынос структур этой общности в иную плоскость: в большей мере, чем ранее, общностью становится государство.

Е земледельческом обществе крестьянин вообще ценится не как свободный мелкий земледелец, а как налогоплательщик. Занятие сельским хозяйством оценивается как престижное, оно является ценностной гарантией крестьянина со стороны общности в лице общины и государства. Аграрные рыночные реформы в Северном Вьетнаме основательно разрушили сельскую земледельческую общину, нашедшую было удобную форму в коллективности кооперативно-колхозного строя, и тем самым усилили связь крестьянина с общностью в виде государства, зависимость мелкого земледельца от государства, ибо в силу специфических азиатских условий, в частности, абсолютной аграрной перенаселенности так и создали в лице этого земледельца свободного землевладельца. Вместе с тем возникла первичная атомизация этих земледельцев в рамках самой сельской среды, что усилило ориентации их на свойственную традиционным крестьянским обществам тягу к объединению вокруг государства и вождя - в недавнем прошлом это был "Дядя Хо", сегодня - коммунистическая партия Вьетнама.

В условиях атомизации сельской среды под воздействием аграрных рыночных реформ, в ней выделяется не только экономическая, но, как показано в четвертом параграфе третьей главы, и политическая элита. В дореволюционный период и на этапе социалистического стоительства на основе кооперативно-колхозного строя местные власти формировались традиционными каналами из числа пожилых, наиболее опытных, авторитетных членов общины, по преимуществу бедняков. Собственно, в этом алгоритме происходил подбор кадров для всей иерархии властной системы страны. Социологические обследования последних лет обнаружили на селе отчетливую смену этого алгоритма: все чаще низовыми руководителями стали выбираться молодые, энергичные люди из числа местных богатееь. При этом существенно увеличилось отчуждение масс крестьянства от политической деятельности: если до аграрных рыночных реформ участие, в выборах местных руководителей принимало

92-)00 %, то в настоящее время хорошо, если эти выборы привлекают 50-60 % крестьян.

Каждый способ производства имеет свою необходимость, и именно эта необходимость составляет базу согласия народных масс, с определенной формой господства и подчинения. Как это происходит в условиях аграрно-рыночных реформ в Северном Вьетнаме, рассмотрено в заключительном, пятом параграфе третьей главы. Материалы социологических обследований показывают, что современные вьетнамские публицисты, политики и некоторые обществоведы преувеличивают степень готовности обез, зленных масс вьетнамской деревни бороться с выдвинутыми этими реформами, обогатившимися на "прихватизации" мироедами. Обусловлено это определенными подвижками в отношении основной массы сельского населения к государственной собственности. Раньше она была гарантом и основой всеобщего благополучия, коллективное имущество считалось чуть ли не священным, воровство социалистического имущества в массовом сознании оценивалось как едва ли не самое серьезное преступление. Когда это имущество перестало обеспечивать благополучие, более того, не вписавшись в алгоритм рыночной экономики, стало привязывать крестьянство к бедности, отношение к этому имуществу резко изменилось. Оно повсеместно расхищается и принимает в этом участие большинство населения, которое тем самым лишает себя нравственного права осуждать мироедов.

Эги процессы внесли новые нюансы и в политические отношения, особенно во властные. То, что в условиях кооперативно-колхозного строя индивид подчинялся руководителю, вовсе не было его личным фактом, ибо индивид этот на деле подчинялся определенному социальному отношению, определенной собственности, гарантированно обеспечивавшей данному индиг :ду благополучное существование на определенных условиях подчинения. Когда кооперативно-колхозная собственность разложилась, перестала обеспечивать благополучие индивида, эти отношения прекратились. Однако, как и в современной России, новые отношения, взамен разложенных, не выкристаллизовались. Это есть состояние переходного периода, когда старые социальные отношения разлагаются, а отношения нового способа производства еще не сложились в систему, не утвердили свою гегемонию.

Противоречиями характеризуются социальные результаты и последствия рыночных аграрных реформ и в других сферах

вьетнамского крестьянского общества. Об этом свидетельствует предпринятый в четвертой главе анализ изменений в крестьянской семье и в положении сельской женщины в условиях реформы.

В первом параграфе этой главы проанализированы изменения > распределении ролей в семье. Собственно говоря, в основной массе крестьянских семей эти изменения незначительны. Уже на этапе социалистического строительства на базе кооперативно-колхозного строя из вьетнамской крестьянской семьи ушли практически наиболее одиозные черты иерархически выстроенных, патриархального типа внутрисемейных отношений с беспрекословным подчинением жены - мужу, женщин - мужчинам, детей - родителям. Этому способствовали несколько обстоятельств. Во-первых, то, что, работая в общественном производстве, все взрослые члены семьи стали в равной степени добытчиками экономического благополучия домашнего очага. Мало того, более грамотная, а потому квалифицированная молодежь все чаще стала зарабатывать больше родителей. Во-вторых, изменения в структуре крестьянской семьи. С исчезновением экономической необходимости в большой семье они распадались, и основную часть стали составлять малые семьи из родителей и детей. Это обусловило упрощение отношений, их демократизацию. Отношения подчинения одних другим сохранялись более в силу культурных традиций, а это обусловило существенное смягчение этой подчиненности, переводу ее в сферу эмоциональных связен. Тем более, что равенство всех членов семьи, их ответственность друг перед другом нашли опору в разработанном в эти годы семейном законодательстве.

Можно было ожидать, что утверждение в ходе рыночных аграрных реформ в качестве основной ячейки семейного крестьянского хозяйства восстановит экономическую основу иерархических отношений в семье. И это произошло, но только в том сравнительно небольшом слое крестьян, торговцев и ремесленников, которые сегодня относятся к числу богатых и зажиточных. Здесь жены перестают работать на производстве, сосредотачивают свои заботы вокруг домашнего очага. И тем самым оказываются в экономической зависимости от главных добыт чик'ов бла1^состояния - мужей. Отчасти это происходит и с дочерьми. Что же касается основной массы крестьян, то обострение борьбы за существование обусловило еще большую занятость женщин. Все больше мужчин уходит на заработки на сторону, в результате на женщин ложится основная тягота всех

полевых работ. В этих условиях никакого возрождения патриархальной иерархичности внутрисемейных ролей не наблюдается.

Надо сказать, что и у богатых нынешняя патриархальность внутрисемейных отношений принципиально отличается от былой патриархальности в семье традиционного крестьянского общества; Та имела основу во многом в религии, в обычаях, в сформированных тысячелетиями морально-нравственных нормах поведения. Нынешняя патриархальность в богатых сельских семья: - это иерархичность отношений, вытекающих из буржуазной экономической рациональности.

Эти изменения находят отражение в языке общения в разных типах семей, который проанализирован нами во втором параграфе данной главы.

В, дореволюционном традиционном крестьянском обществе язык общения последовательно отражал патриархальную родо-племенную и внутрисемейную структуру поведения и языка общения. В родоплеменной иерархии различались по степени и характеру их родства старшие и младшие семьи, и соответственно, имела место особая почтительность обращения представителей младших семей ко всем предствителям, даже более молодым по возрасту, старших семей. Во внутрисемейном отношении это же сохранялось в обращении жены к мужу, женщин к мужчинам, детей к родителям, младших детей к старшим.

Те же самые процессы, которые повлияли на изменение в распределении внутрисемейных ролей, упростили в послереволюционный период и язык общения. И между родственными семьями, и внутри семей. Чем образованнее становились люди, тем проще становился язык такого общения. Выражение почтительности в стиле общения постепенно полностью переходило в сферу морали, нравствнности, культурных традиций.

Развитие вследствие рыночных раграрных реформ семейной экокэмики положило начало возрождению в богатых и зажиточных семьях экономических оснований прежнего стиля особой почтительности, но в особой мелкобуржуазной модификации. Это уже не почтительность представителей младших по родственным связям семей к представителям старших семей, а почтительность членов бедных семей к представителям богатых семей. Равно, во внутрисемейном общении в основе особой почтительности лежат не столько традиции, мораль, нравственность, сколько послушание гаранту обеспеченной жизни, то

есть, это почтительность прежде всего по основаниям экономической рациональности.

Аналогичные изменения происходят в отношениях между родителями и детьми, рассмотренных нами в третьем параграфе главы. Здесь также под влиянием рыночных реформ складываются два полюса: "строгого воспитания", особенно почтительности, в богатых и зажиточных семьях, и довольно свободного, воспитания и свободного стиля отношений, сформировавшегося в предшествовавшие несколько десятилетий в остальных крестьянских семьях. Первое опирается на парадигму воспитания наследников дела и богатства, благодарности за будущее наследство; второе - на демократизм взаимопомощи в общих семейных делах и чисто нравственно-эмоциональную связь. Таким образом, в одном случае мы снова имеем дело с проявлениями утверждения экономической рациональности мелкобуржуазного типа, во втором - солидаризма коллективистских отношений, предполагающего естественный демократизм.

В четвертом параграфе нами рассмотрена судьба "малой семьи" в условиях рыночного аграрного реформирования северо-вьетгамской деревни. За годы социалистического развития на основе колхозно-кооперативного строя сформировалась устойчивая тенденция роста доли такого типа семей из-за исчезновения экономической необходимости в "большой семье". Мы ожидали, что с утверждением господства семейного крестьянского хозяйствования снова возникнет экономическая необходимость в большом количестве рабочих рук и, соответственно, в возрождении большой семьи. Однако, социологические обследования пока не подтверждают такую тенденцию. Можно, полагать, что в силу упоминавшейся ранее специфики перенаселенной вьетнамской деревни и ее чрезвычайного малоземелья, карликовые крестьянские парцеллы не формируют такую необходимость, а у зажиточных она не возникает вследствие, с одной стороны, убыточности сельского хозяйства, делающей бессмысленным расширение аграрной части семенного хозяйства, с другой, из-за той же экономической рациональности, обусловливающей нежелательность будущего дробления капиталов между многими наследниками. Как бы то ни было, тенденция роста доли малых семей, в принципе являющегоа разрушительным фактором по отношению к традиционному крестьянскому обществу, продолжается.

Эги обстоятельства сказываются на тенденциях естественного движения народонаселения, проблемы которого в связи с ры-

ночными аграрными реформами рассмотрены нами в заключительном, пятом параграфе четвертой главы. В этом параграфе мы опровергаем приобретшее аксиоматическую силу мнение, что "крестьяне слишком много рожают". Тенденция снижения рождаемости в северовьетнамской деревне наметилась в последнее десятилетие развития ее на базе кооперативно-колхозного строя и с развитем рыночных аграрных реформ суще-ствено интенсифицировалась. Обследования показывают рост установок и мужчин, и женщин на малое число рождений, как в зажгточных, так и в бедных семьях.

О причинах таких установок у богатых и зажиточных мы уже говорили. Бедняки же все чаще не могут позволить себе завести лишнего ребенка. Об этом свидетельствуют их семейные расходы и приводимый нами в диссертации рацион питания.

На первый взгляд, это противоречит тому, что имело место в дореволюционном традиционном крестьянском обществе, в котором именно бедняцкие и середняцкие семьи стремились обзавестись максимальным количеством детей. Однако тогда это делалось по двум причинам: был более-менее развит наемный рынок труда в феодально-помещичьем секторе экономики и была надежда, что повзрослевшие дети работой в этом секторе поддержат существование семьи; была высокой смертность детей, и чтобы на старость лет было кому подать чашку риса, приходилось на всякий случай заводить много детей - кто-нибудь да выживет. В послереволюционное время смертность в северовьетнамской деревне, особенно детская, существенно упала и благодаря созданной тогда системе здравоохранения, она по сей день остается еще низкой, хотя и начала снова расти. А отсутствие рынка труда делает бессмысленными жертвы ради обретения в семье новых рабочих рук, своя же парцелла их не треОуе'т. И потому естественный прирост сельского населения продолжает снижаться.

Можно сделать вывод, что нынешнее репродуктивное поведение крестьян в северовьетнамской деревне отражает их ограниченные социальные отношения, которые в свою очередь детерминируются в наибольшей степени именно утверждающимися прозводственнымн отношениями экономической рациональности.

В пятой главе нами рассмотрены противоречия трансформации под воздействием рыночных аграрных реформ в системе социальных ценностей.

Из положительных моментов здесь необходимо отметить прежде всего рассмотренное нами в первом параграфе этой главы возрождение ценности сельского поселения, сельской улицы как социально-территориальных форм организации повседневной жизнедеятельности крестьян. В годы развития на базе кооперативно-колхозного строя солидаристская коллективность поселенческого типа была существенно потеснена, фактически заменена производственной коллективностью кооператива или колхоза, организовавших не только экономическую, но и социальную жизнь людей. Это существенно обедняло последнюю, ограничивало субъектность каждого, отдельного крестьянина, каждой отдельной семьи и в общем-то играло против названного строя, заставляя предъявлять завышенные требования к нему в тех областях, для которых он по своей природе не предназначался, но ответственность за которые была возложена на него политикой огосударствления кооперативно-колхозного хозяйствования.

Возрождение ценности сельского поселения выразилось в возрождении сельских или уличных сходов, деревенских праздников, в общей заботе о благоустройстве поселения и прилегающих территорий.

Все это, однако, представляет собой отнюдь не трансформацию традиционного крестьянского общества, а возрождение полноты его бытия.

Такого же характера представляется нам рассмотренное во втором параграфе пятой главы "открытие" ценности родства. Лишившись опоры в солидарнзме разрушенного кооперативно-колхозного строя, крестьяне начали искать ее в солидарнзме восстановления ценности родственных связей, родственной взаимоподдержки. Снова восстанавливаются институты родовых связей, иерархия старших и младших семей, патронат старших над младшими. Появились новые реалии, подтверждающие это. Так, опознавательный признак "он из такого-то кооператива, . колхоза" заменяется признаком "он из такого-то рода", "из такого-то двора", "из такой-то большой семьи"... Возрождается ценность служения роду, памяти предков и так далее. Все это обогс щает социальное бытие каждого отдельного индивида и вместе с тем несет в себе противоречия, вроде отмеченного восстановление отношений родственно-иерархического подчинения.

Очевидным следствием утверждения чуждой традиционному крестьянскому обществу экономической рациональности является обнаруженный нами в ходе социологических обследований

и проанализированный в третьем параграфе феномен формирования индивидуальной ценности времени.

В традиционном дореволюционном крестьянском обществе время по сути не имело особой ценности для отдельного крестьянина. Оно проистекало из естественно-природных ритмов сельскохозяйственных работ: в период сезонов пика сельскохозяйственных работ густо спрессовывалось, обусловливая высокую напряженность труда, в межсезонье же текло лениво и зачастую бесцельно, бездеятельно.

Е период развития северовьетнамской деревни на базе кооперативно-колхозного строя время как бы и не принадлежало этому крестьянину: ритм, напряженость его определялись руководителями коллективных работ, нередко крестьянин уже из одного принципа сохранения своих сил был заинтересован в бесцельном, малодеятелыюсм его использовании.

В условиях экономической рациональности рыночных условий время стало фактором выживания. Время - деньги, а если не деньги, то возможность питаться и одеваться, поскольку иных путей, как производительно использовать время, не оста-ось: период социального иждивенчества, принявшего значительные масштабы накануне рыночных реформ, закончился, господствующим стал принцип "спасение утопающих - дело рук самих утопающих".

Сегодня крестьянин обнаружил "недостаток" времени, стал нуждаться, как говорили сами респонденты, в часах. Более того, время впервые стало собственностью вьетнамского крестьянина, а характер его использования -условием его независимости. И это сильнее всего разрушает многие основания традиционного крестьянского общества.

Новые акценты появилисть и в сфере крестьянского потребления. Они рассмотрены нами в четвертом параграфе пятой главы.

В противовес однородности потребительского поведения в традиционном крестьянском общества, практически в неизменном виде сохранявшейся в период равзития деревни на базе кооперативно-колхозного строя, в условиях рыночных аграрных реформ четко сформировались два типа потребительского поведения. Один тип характерен для богатых и зажиточных, которым свойственно умение планировать свой быт с целью собрать больше капитала для расширения масштабов своей коммерческой или производственной деятельности. Другой тип поведения присущ беднякам, которые тратят весь свой доход на

Питание и одежду. Такое поведение их некоторые вьетнамские обществоведы характеризуют "нерасчетливым". Дело, однако, обусловлено, на наш взгляд, не присущими, якобы, беднякам качествами их нерасчетливости, а тем, что их доходов хватает только на питание и одежду. Остающихся от удовлетворения этих витальных потребностей, даже по минимальным нормам, средств слишком мало, чтобы использовать в расширении производства или пустить в торговый оборот. И потому этот малый остаток также пускается на питание.

Такое поведение этих крестьян возвращает их в систему отношений и поведения, характерную для дореволюционного состояния традиционного вьетнамского крестьянского общества. А истребительское поведение богатых и зажиточных соответ-ствут потребностям утверждения системы буржуазной экономической рациональности.

В заключительном, пятом параграфе главы мы проанализировали характер влияния рыночных аграрных реформ на культуру и образование в северовьетнамской деревне.

Здесь также выявлена поляризация тенденций в сфере образования и тенденция возвратного общего движения в сфере культуры. Суть этих тенденций в том, что богатые и зажиточные стали больше уделять внимания образованию своих детей. Образование детей стало для этих слоев престижным моментом их бытия. Престижным оно было и для крестьян, которые сегодня относятся к когорте бедняков. Все три послереволюционных десятилетия в жизни деревни, особенно в условиях кооперативно-колхозного строя, имела место тенденция ликвидации неграмотности, а затем и роста образования всего населения. Состоятельность семьи не имела значенпл, все решала способность детей к учебе. В последние полтора десятилетия, т.е. в рыночных условиях, наметилась и быстро интенсифицируется тенденция отчуждения основной массы кре-тьянства от образования. Сначала это выразилось в материальной неспособности бедных посылать своих детей для продолжения образования в техникумы и вузы, а с конца 80-х годов стал нарастать отсев школьников из высших ступеней общеобразовательной школы вследствие неспособности родителей покрывать расходы на учебу. В 90-е годы отсев захватил и учеников младших классов, а затем все больше стало случаен, когда дети совсем не начинают ходить в школу.

Что касается культуры, то некоторые направления культур-нон жизни стали совсем недоступны сельскому населению, дру-

гие - газеты, радио, концерты и т.д. - недоступны беднякам, но не пользуются спросом зажиточных и богатых, чрезмерно погруженных сегодня в заботы о первоначальном накоплении капитала. Таким образом, в этих направлениях переход северовьетнамской деревни к рынку, развал кооперативно-колхозного строя сказались безусловно отрицательно, возвращая ее к состоянию дореволюционного традиционного крестьянского общества.

В заключении даны основные теоретические выводы из исследования и практические рекомендации по корректировке курса рыночных, аграрных реформ, исходя из социальных задач прогрессивного развития северовьетнамской деревни.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Социальное развитие северовьетнамской деревни в условиях экономических преобразований. - М., ИСПИ РАН, 1996. 12 п.л.

2. Положение работающих женщин в современной деревне (в соавторстве), на вьетн. яз. - Ханой, 1986. 17 п.л.

3. Интерес и цель учебы в современной деревне. // Социология, 1985, N 4, на вьетн. яз. 0,4 п.л.

4. Некоторые замечания о социально-экономической эффективности аграрного переселения и строительства новых экономических районов на плато Тай Нгуен. // в сб.: Социально-. экономические проблемы Среднего Вьетнама. На вьетн. яз. -Ханой, 1986. 2,7 п.л.

5. Семейный подряд в современной деревне / / Социология, 1986, N 2, на вьетн. яз. 0,5 п.л.

6. О женском труде в деревне. // Социология, 1986, N 3, на вьетн. яз. 0,5 п.л.

7. Социальная структура деревни равнинных районов Севера Вьетнама в 80-е годы. - М., ИС АН СССР, 1990. 1,1 п.л.

8. Крестьянство Северного Вьетнама: выбор пути. // Крестьянство в изменяющихся условиях перестройки. - М., ИС АН СССР, 1990. 0,7 п.л.

9. Опыт аграрного реформирования во Вьетнаме. Материалы круглого стола социологов "Российская деревня входит в рынок". // Нива России. 1992, NN 4, 5, 6, 7. 0,5 а.л.

10. Социальные результаты аграрных реформ во Вьетнаме. Материалы круглого стола в ИСПИ РАН "Современная аграрная политика и ее результаты" // Нижегородская земля, 1993, N 11. 0,4 п.л.

11. Положение сельских женщин и проблемы рождаемости // Журнал научно-технической ассоциации Вьетнама в России, 1995, N 2. 0,9 п.л.

12. Вопрос красоты и сексуальности женщины в традиционном обществе. // Там же, 1995, N 6. 0,8 п.л.

13. Вьетнамский опыт индивидуализации сельского хозяйства. // Россия накануне XXI века. - М., ИСПИ РАН, 1995, Вып. II. 0,5 п.л.

14. Противоречия рыночной трансформации традиционного крестьянского общества. В соавторстве. // Материалы Международной конференции "Трансформация социальной структуры постсоветского общества". Вып. II, М., 1996, 1, 0 п.л. (в печати).

Утверждено к печати Институтом социально-политических исследований РАН

Подписано в печать 12.4.96

Формат 60x84/16. Объем 1,5 п.л. Тираж 100. Заказ N° 17.

РИД ИСПИ РАН 121096 Москва, Борисоглебский пер., д.13, стр. 3