автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Советская историческая проза малых форм на современном этапе (В. Панова, Ю. Нагибин, В. Пикуль)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Советская историческая проза малых форм на современном этапе (В. Панова, Ю. Нагибин, В. Пикуль)"

МОСКОВСКИЙ ОРДЕНА ЛЕНИНА, ОРДЕНА ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. М.В. ЛОМОНОСОВА

Филологический факультет

На правах рукописи ПЕТРОВА Наталья Петровна

СОВЕТСКАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ ПРОЗА МАЛЫХ ФОРМ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ (В. ПАНОВА, Ю. НАГИБИН, В. ПИКУЛЬ)

10.01.02 - литература народов СССР (советского периода)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва — 1991

Работа выполнена на кафедре советской литературы филологического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова

НАУЧНЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ

Защита диссертации состоится '¿¿.о " ^ ЛО>4 1991 г. на заседании специализированного совета Д.053.05.12 при Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова.

Адрес: 119899, Москва, Ленинские горы, МГУ, 1 корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке филологического факультета МГУ.

кандидат филологических наук, доцент А.И.Пауткин

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Л.М. Чмыхов, кандидат филологических наук Т.Г. Богатырева

Ведущее учерждсние — Московский государственный заочный педагогический

институт.

Автореферат разослан

специализированного совета

Ученый секретарь

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Отличительной особенностью литературного процесса сегодняшних дней является пристальный, обостренный интерес к исторической теме, интенсивное развитие исторического повествования. Стремление современного человека осознать свою историю, найти в прошлом перспективы развития настоящего и будущего объясняется прежде всего возросшим уровнем исторического самосознания народа. На эту тенденцию верно указывал в одной из своих статей известный исследователь советского исторического романа А.И.Пауткин, отмечая, что "прежде, говоря о возросшем влечении к истории в 20, 30, 40—е гг., подразумевали в основном интерес всенародный, общий, известного массового уровня. Ныне не только поколение в целом сознает себя исторически. Исторически обостренным и более дифференцированным стало самосознание отдельного человека, индивидуальное сознание сделалось вообще гораздо историчнее. Высокое духовное развитие личности, более личностное проявление исторического чувства, пытливое, философское и, главное, связанное с современностью, требует и соответствующего художественного ответа"

Совершенно очевидно, что лучшие писатели не могут не откликнуться на зов времени. Свидетельством тому является обращение к исторической прозе таких писателей, как В. Панова, Ю. Нагибин, С. Наровчатов, чьи творческие силы прежде всецело были отданы темам современности. Вместе с тем многочисленные дискуссии, выступления критиков на страницах литературной печати вокруг основных проблем исторического жанра, творческие встречи писателей-'историков" с читателями на телевидении и радио, значительный рост публикаций научных статей, монографий, отдельных книг, посвященных этой

*ПауткинА.И. Обновляющая тенденция в советском историческом романе наших дней (авторское присутствие).//Современная проза социалистического реализма (литературные жанры). М.: Изд-во Московского ун-та, 1986. С. 130.

теме, как нельзя лучше подтверждают общественный интерес, испытываемый

сегодня к историко—художественной литературе.

Однако несмотря на такой пристальный интерес к исторической прозе, не

все ее жанры исследуются в одинаковой мере. Советское литературоведение

располагает большим количеством научных работ, посвященных различным

2

аспектам изучения исторического романа . И в то же время нет ни одного теоретического труда, обращенного к рассмотрению исторической новеллистики. Исторические рассказы, маленькие повести незаслуженно остаются без внимания ученых и критики. Между тем сегодня есть все основания говорить об исторической прозе малых форм как о явлении, требующем более пристального изучения, специального рассмотрения.

Это объясняется в первую очередь возросшим художественным уровнем советской исторической новеллистики, представленной ныне такими признанными мастерами, как В. Панова, Ю. Нагибин, В. Пикуль, С. Наровчатов, которые опираются в своем творчестве на традиции А. Толстого, Ю. Тынянова, М-Шагинян, являющихся зачинателями этого жанра.

Высказанные соображения позволяют говорить о том, что актуальность

2

См, например, некоторые из них, наиболее значительные: Петров СМ. Советский исторический роман.М_,1958;Мессер Р. Советская историческая про-заЛ,1955;Андреев ЮА.Русский советский исторический роман (20—30—е гг.). М,—Л, 1962; Изотов И.Т. Из истории критики советского исторического романа (20-30- гг.). Оренбург, 1967; Пауткин АЛ. Советский исторический роман (в русской литературе). М, 1970; Чмыхов Л.М. Писатель и история. Ставрополь, 1982; а также фундаментальные исследования, посвященные отдельным писателям и произведениям: Пауткин АН. "Петр I" АЛ. Толстого и проблемы исторического романа. М, 1955; Алпатов АБ. Алексей Толстой — мастер исторического романа. М, 1958; Ю. Тынянов. Писатель и ученый: Воспоминания. Размышления. Встречи. М, 1966.

реферируемой диссертации определяется, с одной стороны, тем важным значением, которое придается исторической прозе в современном литературном процессе и жизни общества, с другой - недостаточной изученностью ее малых форм.

Объектом исследования в диссертации являются произведения советской исторической прозы малых форм 60-80-х годов, представленные такими писателями, как В. Панова, Ю. Нагибин, В. Пикуль, для которых данный жанр имеет принципиальное значение.

Анализ проводится на фоне историко-литературного развития этого жанра с послеоктябрьского периода и до наших дней, а также в сравнении с лучшими образцами советской исторической романистики. При отборе материала учитывалась художественная значимость произведений, степень их освещения в критике, а также тот отклик, который они нашли в читательской среде. Исходя из этого, в диссертации помимо основных вопросов, которым посвящены монографические главы, в границах малого исторического жанра рассматриваются произведения А. Толстого, Б. Пильняка, Ю. Тынянова, К-Паусговского, Л. Борисова, Ю. Гаецкого, В. Шкловского, К. Осипова, В.Тренева, Ю. Домбровского, Е. Дороша, В. Чивилихина, Н. Задонского и некоторых других авторов.

Границы исследования Во избежание теоретических неточностей диссертант определяет, что включается в данном исследовании в понятие "малая историческая проза" (синонимы: малые формы исторической прозы, малый исторический жанр, историческая новеллистика). Прежде всего, это произведения художественной прозы в отличие, скажем, от научно-популярной. В силу ограничения объема в работе рассматривается русская советская историческая проза и не привлекаются для анализа произведения многонациональной литературы. Далее, в связи с важностью переосмысления революционного прошлого на основе недоступных ранее документов и материалов остается в стороне круг тем, связанных с Ленинианой, как казалось прежде, достаточно изученный. Малая историческая проза для детей, которая

отличается многими специфическими чертами, также могла бы стать предметом специального изучения.

Что касается жанровой формы, то речь пойдет прежде всего о рассказе (его структурных и композиционных разновидностях) и маленькой повести, тяготеющей по своей природе к рассказу. Иногда для удобства обозначения термин "жанр исторического рассказа (исторический рассказ)" употребляется в более широком смысле, включая в себя жанровые разновидности малой исторической прозы.

Целью диссертации является рассмотрение коренных проблем малого исторического жанра на примере лучших образцов советской исторической новеллистики 60-80—х годов с тем, чтобы выявить типологические черты исторического рассказа и его жанровых разновидностей и показать современное состояние этого жанра как значительного явления литературного процесса. При этом в работе поставлены следующие задачи:

— проследить эволюцию малых форм на широком историко-литературном фоне, установить закономерности и выявить тенденции развития жанра исторического рассказа;

— определить жанровую специфику исследуемых произведений;

— рассмотреть классификацию жанровых разновидностей исторического расск

— изучить проблему циклизации на примере исторической новеллистики;

- исследовать принципы воссоздания исторической личности в малом историческом жанре;

— определить границы документальности и художественного вымысла;

— рассмотреть проблему языка исторической прозы на примере малых форм;

— исследовать вопрос традиции и новаторства;

— определить роль автора-повествователя в структуре произведения;

— осознать меру художественной ценности произведений писателей, их место в современном литературном процессе.

Научная новизна диссертации заключается в том, что она представляет собой первое специальное исследование, посвященное исторической прозе малых

форм. Автор попытался подвергнуть целостному анализу, обобщить и систематизировать не изученный доселе литературный массив, каковым является советская историческая новеллистика. Значительное внимание уделяется освоению вопросов теории жанра исторического рассказа, выявлению его особенностей и закономерностей, изучению художественно—эстетических принципов исторических новеллистов.

Методологическую и теоретическую основу диссертации составляют общетеоретические труды и исследования русских и советских ученых, писателей, историков, философов, литературоведов, посвященные проблемам теории и истории литературы, духовной культуры человечества. Автор опирался также на материалы научных и литературно-критических дискуссий, обсуждений последних лет, используя вместе с тем и периодику 20, 30, 40—х годов по соответствующей тематике.

В диссертации применяются монографический, историко-литературный и сравнительно—типологический методы исследования, позволяющие аргументированно показать эволюцию жанра малой исторической прозы, выявить типологические черты современной исторической новеллистики, а также решить иные задачи, поставленные в работе.

Практическая ценность диссертации состоит в том, что ее материалы могут быть использованы в учебно—педагогической практике высших учебных заведений при чтении общих и специальных курсов по истории советской литературы, проведении семинаров и спецсеминаров, а также при подготовке соответствующих методических и учебных пособий.

Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в публикациях по теме. Работа обсуждалась по главам на заседаниях аспирантского объединения и полностью - в окончательном варианте — на заседании кафедры истории советской литературы МГУ им. М.В. Ломоносова, где получила положительную оценку и была рекомендована к защите.

Объем и структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии, включающей 382 наименования.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность темы и степень научной новизны, определяется объект и границы исследования, намечаются цел и и задачи диссертации, указывается практическая значимость работы, характеризуется ее структура. Здесь же дается краткий историко-литературный обзор исторической прозы малых форм: рассматриваются наиболее значительные примеры обращения писателей к малому историческому жанру в первые послереволюционные годы (прежде всего тема Петра I в творчестве А.Толстого и Б. Пильняка); в 20-30-е годы (историческая новеллистика Ю.Тынянова, анализ журнала "30 дней", где печатались исторические рассказы В. Шкловского, К. Паустовского, Л. Борисова, Ю. Гаецкого, К. Осипова); определяется роль малого исторического жанра в прозе военных лет, где особо отмечается публицистика А. Толстого и книга исторических рассказов В.Тренева "Секретный вояж", выявляются отличия исторической новеллистики 20-50-х и 60—80—х годов по тематике, выбору героя, способу изображения характера, языку, проблемной направленности; прослеживаются обновляющие тенденции в современной исторической прозе малых форм. Дается характеристика каждому этапу развития исторического рассказа.

60-80—е годы представлены обзорно произведениями Е. Дороша, В.Чивилихина, Н. Задонского, Ю. Домбровского, С. Наровчатова. Акцент делается на рассмотрении особенностей исторического содержания, художественной формы, жанровых структур, способов связи с современностьк

Своеобразное решение исторической темы проявилось в творчестве ЕДороша, известного в 50—е годы очеркиста-"деревенщика", задумавшего написать книгу о прошлом "Древнее рядом с нами, или Образы России", которому удалось нащупать одну из основных тенденций в исторической прозе этого времени — усиление ее нравственного начала, повышение интереса к духовному миру человека. "Последняя охота "Василия Ш"— наиболее законченное произведение из этого цикла - представляет интерес и в плане

жанрового образования. Сам автор называет эту вещь "очерком путешествия во времени и пространстве". Тенденция разрушения традиционной романной формы исторического жанра, наметившаяся на рубеже 70-х годов в незаконченной повести Е. Дороша, оформилась спустя десятилетие в книге В. Чивилихина "Память" (1980), названной им "путешествием в прошлое". Постоянный выход автора за рамки чисто исторической темы провозглашал фактически принципы свободного повествования, в котором оригинально сочетались историческое исследование (собственные догадки и гипотезы), научная публицистика и собственно художественность. К бесспорным новаторским достижениям В.Чивилихина можно отнести персонифицированный образ "любознательного читателя".

Следует отметить, что тенденция разрушения объективного стиля, характерного для традиционной формы исторического романа, имеет созидательное значение в том смысле, что следствием ее явились новые художественные формы, устанавливающие более тесную связь с современностью не в ущерб истории.

Наметившийся в 70—е годы подъем малого исторического жанра сказался и в творчестве Н. Задонского. "Исторические и литературные этюды" — так определил он жанр своей книги "Любопытная старина" (1972), в которой собрано почти три десятка сюжетов из истории XVIII—XIX веков, воспроизводящих нередко забытые, порой известные лишь одним ученым интересные эпизоды исторических событий и судеб людей. Думается, что, называя свои вещи "этюдами", автор исходил из специфики малого жанра, когда в основу сюжета, как правило, кладется не большое событие, присущее романному жанру, а какой—то отдельный случай. Не претендуя на широкий охват действительности, исторические этюды, очерки, эссе дают возможность разглядеть крупным планом отдельный фрагмент, одну сторону события и таким образом составить или дополнить представление о явлении в целом. Но фрагментарность, эпизодичность здесь существуют не в ущерб качеству произведения, они являются в данном случае органическим свойством

художественной формы.

Возросшее влечение к прошлому своего Отечества сказалось в 70—е годы и в творчестве известного поэта С. Наровчатова, обратившегося к циклу исторических анекдотов.

Новизна рассказов С. Наровчатова заключается не только в оживлении забытого жанра русской литературы, но и в его переосмыслении, более пристальном рассмотрении проблемы абсолютной власти в ее соотнесении с частной человеческой судьбой. Комедийную форму писатель наполнил трагическим содержанием, развернув отдельные образы до символов. Следуя традиции Ю. Тынянова в освоении художественных возможностей исторического анекдота, С. Наровчатов заострил свое внимание на раскрытии характеров, исследовании психологии героев. Называя оба рассказа историческими анекдотами, следует тем не менее различать их внутрижанровые разновидности. Если "Абсолют" — исторический анекдот, так сказать, в чистом виде, то в "Диспуте" анекдотичность создается в основном иронической манерой повествования, а также включениями в сюжет тех "отклонений", которые на языке литературоведения называются элементами художественного вымысла. Первый опыт обращения С. Наровчатова к исторической новеллистике сразу же показал, что писатель отлично владеет и материалом, и языком эпохи.

Изучение малой исторической прозы 60-80-х годов позволяет диссертанту сделать вывод о том, что в это время значительно расширились тематические границы жанра. Наряду с освоением лучших традиций идет и поиск новых художественных форм, создаются новые жанровые образования. Интерес к истории, нашедший свое отражение на рубеже 60—70-х годов в творчестве В.Пановой, Ю. Домбровского, Е. Дороша, Н. Задонского, послужил, может быть, своеобразным импульсом к освоению исторической темы такими писателями, ка; Ю. Нагибин, В. Пикуль, С. Наровчатов, которые много и плодотворно работали в этом жанре в 70-80-е годы.

В первой главе "Историческая проза В. Пановой" обосновывается интерес писательницы к исторической теме, определяется ее место в современном

литературном процессе, обстоятельно анализируются два цикла — исторические повести "Лики на заре" (1966) и цикл исторических мозаик "Начинался век XVII" (конец 60-х - начало 70-х годов), привлекается большой исторический материал: жития, летописи, работы русских и советских историков и литературоведов. В центре внимания — рассмотрение на примере названных произведений В. Пановой таких вопросов, как соотношение художественной правды и исторической достоверности, роль документа в осуществлении писательского замысла, проблема авторского присутствия, способы связи с современностью. Жанровые проблемы исследуются в тесном взаимодействии с содержанием произведений. В ходе анализа выявляются специфические особенности и жанровые разновидности исторических рассказов и маленьких повестей.

Обращаясь к анализу цикла исторических повестей В. Пановой "Лики на заре" (1966), автор показывает, что выбор героев не случаен, он отвечает замыслу писательницы - проследить фазисы зарождения и развития основ христианского мировоззрения, религии и нравственности на Руси как эволюцию отношений между государством и церковью, между закостенелой догмой и жизнью во всем ее многообразии, между аскетической моралью и циничным отступлением от нее. в. Панову занимают, с одной стороны, вопросы, обращенные к нашей древности, к Киевской Руси, развитию русской государственности, с другой — личность в истории, ее нравственное начало, причем второй аспект для писательницы более важен, чем первый.

Характеризуя данный цикл, диссертант отмечает, что необычный способ отображения материала, строгая объективность суждений, мастерское владение приемом стилизации, — все это было по достоинству оценено критикой тех лет^. Для более полного постижения и осмысления авторского замысла

3

См., например: Образовская Л. Ожившая история.//Нева. 1965. № 12; Павловский А. История глазами современника.//Ленинградская правда. 1967. 11 мая; Оклннский Ю. Перед судом человеческим.//Неделя. 1967. № 26; Копелев Л. Живые образы русской старины.//Лит. газета. 1967. 15 марта; Нинов А. Меч и крест.//Нева. 1967. № 8; Старикова Е. "Как это было..."//Прометей.1969-№ 7.

исследователь счел необходимым обстоятельно ознакомиться с теми историческими источниками, которые использовала писательница в работе. Этим объясняется привлечение обширной литературы о княгине Ольге, начиная с древнерусских первоисточников, научных трудов ученых прошлого и начала нынешнего столетия (И.И. Малышевский, Е.Н. Водовозова, Д.Ф. Беляев, Н.Н.Серебрянский, Д.В. Айналов) и включая работы современных литературоведов (ЗА. Гриценко, А.Н. Сахаров). Такое изучение материала позволило диссертанту выявить принципы работы писательницы с историческим материалом, прояснить как высказывания самой В. Пановой, так и некоторых исследователей ее творчества, допустивших отдельные неточности в обращении с указанными ею историческими источниками.

Своеобразие произведений В. Пановой, написанных на историческом материале, заключается, по мнению исследователя, в том, что писательница обращалась к истории для решения нравственных вопросов, волновавших ее.

Но решая вопросы нравственности, то есть вневременные, она не только не пренебрегала историческими документами, но, по собственному признанию, штудировала их с большим рвением, а изучив, могла не согласиться с ними, как отринула она ортодоксальную оценку Феодосия в русле древнерусской житийной традиции, либо для воплощения своего замысла взять за основу версию, не получившую подтверждения у большинства ученых, как это было с версией о самоубийстве Бориса Годунова. Сама писательница сравнивала обработку документального факта с ювелирной работой мастера.

Рассматривая жанровые особенности "Ликов на заре", автор исследования отмечает, что к переосмыслению житийного жанра в разные времена обращались многие писатели: Г.Флобер и Л. Толстой, А. Куприн и Н. Лесков, В.Гаршин и В. Короленко, Л. Андреев и А. Герцен. В русле этой мощной и разветвленной классической традиции работала над своими повестями и В. Панова. Наиболее

близка она была, на наш взгляд, Н. Лескову, подобно ему используя сюжеты из русской истории в качестве аллегорий, находя исторические параллели между днем сегодняшним и днем минувшим, внося в них злободневность и придавая

актуальность их звучанию.

Отвечая на вопрос, что же побудило В. Панову обратиться к легендам русской истории, диссертант предполагает, что это была своеобразная попытка охраны нравственности от посягательств на нее властителей человеческих судеб.

Анализируя историческую прозу В. Пановой, автор выделяет в рамках одного цикла многообразие жанровых разновидностей: здесь есть сказание с возвышенно героическим началом ("Сказание об Ольге") и авантюрно-плутовская повесть, напоминающая порой сатирический памфлет ("Феодорец Белый Клобучок"), житийное повествование с элементами биографической повести ("Сказание о Феодосии") и историческая повесть с ярко выраженным публицистическим началом ("Кто умирает..."). Жанр жизнеописаний, имеющий богатую древнерусскую традицию, а также широко представленный в реалистической литературе XIX века, получил у В. Пановой новый поворот. Древнерусский человек оживал в ее повестях благодаря умелому использованию стилистических и лексических особенностей русского языка.

Вместе с тем поиск новых форм художественного выражения привел писательницу к оригинальным результатам. Принцип особого фрагментарного построения сюжета дал название "мозаики" жанровым новообразованиям цикла "Начинался век XVII", куда вошли пять произведений, повествующих о временах русской Смуты.

Незавершенность цикла помешала в полной мере проявиться идейному замыслу писательницы - показать "трудную героику того времени", высветить в глубинах многовековой истории русского народа "величественные образы,

4

героические характеры" . Проблематика обусловила и выбор характеров героев будущего цикла: Иван Болотников, Борис Годунов, Василий Шуйский, Дмитрий

4

Панова В. Болотников, каравай на столе. Вместо предисловия. Короткое интервью с В.Ф. Пановой.//Аврора. 1969. № 4. С. 44.

Самозванец, Марина Мнишек. И, конечно, главный герой - народ, особеннс явственно действующий в рассказе "Голод".

Следует отметить, что фрагментарный принцип создания "мозаик" не moi не отразиться на организации художественного материала. Рассказы эт1 отличаются от жанра "сказаний", успешно испробованного в "Ликах на заре'

динамичностью повествования, сюжеты развертываются в сжатой, концентрированной форме, герои предстают в критические жизненные момен-Изучая жанровую природу рассказов о Смуте, диссертант приходит к выводу о том, что, называясь мозаиками, произведения эти, лежащие в рамках одного жанра, весьма различаются по способу отображения материала, что привело к богатым внутрижанровым разновидностям. Так, например, "Голод" тяготеет к очерку и представляет собой зарисовку общественной жизни русского государства в начале XVII века. Большое влияние на создание этого произведения оказала "Повесть смутного времени" А.Н. Толстого, оно ощущается как на формальном уровне, т.е. в стиле, так и на содержательном -в разработке и утверждении авторских идей, мыслей.

Памятуя "Повесть о Болотникове" Г. Шторма, причисленную М. Горьким к золотому фонду советской исторической прозы, В. Панова идет своим путем в изображении вождя восставших. Ее рассказ — это лишь несколько эпизодов из жизни Ивана Болотникова в ту пору, когда крестьянская война, начавшаяся под его предводительством, была уже по существу проиграна. Анализ композиционных особенностей (трансформация фабулы рассказа, хронологическс смещение событий, составляющих сюжет) позволяет исследователю говорить об особом подходе писательницы к изображению своего героя. Рассказ в целом проникнут жизнеутверждающим пафосом, но наряду с героическим в рассказе ощущается и тра1Ическое начало. В образе, созданном В. Пановой, есть нечто явно страдательное, жертвенное, мученическое.

При несомненном сходстве рассказов, объединенных общим замыслом в

единый цикл, в художественном освоении характеров не чувствуется и

малейшего намека на шаблон. Среди мозаик можно выделить очерк, пронизанный

возвышенным чувством любви автора к своим предкам, и наметки биографической

повести с ироническим изображением главных действующих лиц ("Марина. Кому

набольший кусок"), переходящим в неприкрытый авторский сарказм в психологическом этюде ("Черный день Василия Шуйского"). В героическом

рассказе о Болотникове явно выражено трагическое начало, в рассказе "Гибель

династии" на первое место выступает историко-моралистический аспект.

В ходе анализа исторической прозы В. Пановой становится понятной и роль автора в произведениях этого круга. Движимая нравственными идеями писательница не скрывает своего отношения к героям, прославляя их в одном случае, сострадая — в другом, творя акт исторического возмездия — в третьем. Нарушая объективную манеру повествования, столь характерную для жанра сказаний, она создает таким образом своеобразный канал связи с современностью, причем формы связи могут быть самыми различными: от скрытых, осуществляемых, например, при помощи современных лексических вкраплений в язык определенной исторической эпохи, или опосредованных, передаваемых в форме несобственно- прямой речи, до открытых выступлений автора от первого лица. И в этом смысле В. Панова оказалась в числе первых писателей, успешно освоивших подобный прием "разрушения" объективного стиля, господствовавшего в исторической прозе почти до середины 60—х годов.

Завершая главу, автор исследования подтверждает мысль о том, что исторические произведения В. Пановой появились как результат потребности писателя переосмыслить историю своего Отечества на основе возросшего уровня исторического сознания.

Во второй главе "Ю. Нагибин. Исторические рассказы и повести" подробно анализируются произведения цикла "Вечные спутники", которые стали появляться в периодике с начала 70-х годов. Объектом пристального исследования оказались рассказы, посвященные выдающимся историческим

личностям, создателям бессмертных творений литературы, музыки, живописи.

Рассматривая обстоятельно вопрос о жчнровой природе рассказов цикла "Вечные спутники", вызвавших неоднозначное восприятие в критике начала 70—х годов (ВДементьев, И. Богатко, В. Коробов), автор всесторонне исследует нетрадиционный подход Ю. Нагибина к освоению исторической темы, выразившийся в преобладании художественного вымысла над "узкой одеждой фактографичности". Делая экскурс в разработку проблемы соотношения художественной правды и исторической достоверности, диссертант отстаивает право писателя на вымысел в историческом произведении, приводя в качестве аргументов суждения В.Г. Белинского, Ю. Тынянова, А. Толстого, а также современных ученых, критиков, писателей: Л.М. Чмыхова, И. Золотусского, СЗалыгина и других.

Анализ произведений показал, что в основе рассказов Ю. Нагибина этого круга лежит писательский домысел, не противоречащий категории ВОЗМОЖНОГО, пользуясь терминологией Л.М. Чмыхова. И, наверное, если бы в литературоведении существовала такая разновидность прозаического жанра, как вариант или версия, то все нагибинские рассказы и повести этого цикла можно было бы назвать историческими версиями.

Ставя задачей выявить некие общие принципы, которыми руководствуется исторический новеллист, автор исследования рассматривает особенности использования документа Ю. Нагибиным, отмечая, что он осваивает эстетические возможности документа, который все глубже и полнее поглощается художественной структурой произведения. Писатель следует лучшим традициям Ю.Тынянова, М. Шагинян, проверяя не жизнь документом, а документ жизнью. Критика второй половины 70-х годов стала отмечать, что произведения КХНагибина имеют под собой реальную почву (ОА. Ростошинская, И. Винникова, Е. Сергеев).

Своеобразен историко—моралистический аспект произведений этого цикла. На примере истории автор решает важные проблемы современности: взаимодействие художника и общества, обязанности художника перед своим

временем, преемственность в искусстве, таинство процесса творчества, незащищенность гениев перед обыденностью жизни, исследование нравственных устоев личности, - вот далеко не полный перечень вопросов, на которые стремится ответить Ю. Нагибин в своих исторических произведениях.

В ходе всестороннего анализа прояснилась и роль исторического повествовался в рассказах и повестях этого круга. Во внешне объективной манере письма чувствуется присутствие автора. Можно наблюдать самые различные вхождения писателя в текст: публицистические и лирические, иронические и философские. В качестве средства связи прошлого с современностью он использует обращение к читателям в форме риторических вопросов. Связь эта может быть не только скрытой, но и выражаться непосредственно, когда автор говорит от своего "я", а его замечания разрастаются до больших философских размышлений.

Обращаясь к предмету данного исследования, диссертант попытался установить основные типы исторических рассказов Ю. Нагибина и их разновидности, определить общие закономерности и неповторимые особенности, выявить новобразования, касающиеся природы малого исторического жанра. В результате анализа он выделяет классический рассказ и психологический этюд, бессюжетное и с/?|сросюжегное повествование, рассказ-миниатюру и переходную форму от рассказа к повести, названную самим писателем "маленькой повестью". К новаторским созданиям в области жанра относится такое произведение Ю.Нагибина, как "Заступница", обозначенное в подзаголовке "повесть в монологах" (Наш современник, 1979, № 11). А в журнале 'Театр" (1980, № 6) эта вещь появляется уже как "монологическая повесть с прологом и эпилогом".

Особое место занимают в творчестве Ю. Нагибина произведения, написанные в 80-е годы и названные им самим "чисто историческими": это маленькие повести "Сильнее всех иных велений" (1984), "Квасник и Буженинова" (1986), рассказ "Куличок-игумен" (1985). В жанровом смысле их отличает многоплановость повествования, углубленная работа с документами

воспроизводимой эпохи, значительное расширение проблематики, обращение на художественно-философском уровне к вопросам власти, веры, нравственности.

В повести "Сильнее всех иных велений" наряду с известной проблемой раскрытия судьбы творческой личности, решаемой в ранних произведениях, Ю.Нагибин задается и новыми вопросами: он размышляет о судьбе России, о ее прошлом и будущем, находя параллели между давно прошедшим временем и сегодняшним днем, причем он не только вопрошает историю, но и дает свою оценку происходящему, строит прогнозы на будущее, обладая в определенной мере даром исторического предвидения. Нельзя не отметить, что повесть являла собой совершенный образец использования автором многочисленных аллегорий, иносказаний и эвфемизмов, появившись в печати в декабре 1984 года, когда наша страна и наша литература стояли на пороге гласности, но еще не переступили этого порога.

В рассказе "Куличок-игумен" особо близко ощущаются традиции В.Пановой: та же тема — власть и вера, но герой, облеченный духовным саном, являет собой полную противоположность и Феодосию, и Феодорцу. Ю. Нагибин рисует тип подвижника, идущего за свою веру на гибель, но не отступающего от своих принципов. Написанный на историческом материале, глубоко философский рассказ отличается оригинальностью авторских суждений, ярко выраженным духовным началом, что позволяет отнести его с некоторой долей условности к своеобразной нравственной проповеди. И в этом, на наш взгляд, заключается его главное значение.

Говоря о жанре повести "Квасник и Буженинова", нельзя не отметить в ней в значительной степени возросшего историзма по сравнению с предыдущими произведениями этого круга. Чувствуется, что автор не только хорошо знает исторические события той эпохи, которую описывает, но и имеет свой взгляд на прошедшее. Предваряя критический разбор исторических миниатюр В.Пикуля, диссертант отмечает сходство этой повести с романом В. Пикуля "Слово и дело" (1972), которое проявляется не только в общности темы, но и в художественном освоении документа, в авторской позиции по отношению к

происходящим событиям, прямом "участии" в них.

Подводя итог рассуждениям об исторической прозе Ю. Нагибина, диссертант отмечает, что индивидуальный писательский интерес к исторической теме, возникший в его творчестве в 70-е годы, есть в то же время проявление общей историко-литературной тенденции. И в этом смысле он близок В.Пановой. Пристальное внимание Ю.Нагибина обращено было к личности творца, в чем видится своеобразие писательского подхода к решению исторической темы. При исследовании характера главный акцент делается на изображении внутреннего мира героя, его переживаниях, поэтому рассказы и повести этого круга отличаются углубленным психологизмом.

Движение писателя в освоении исторической темы продолжается. В повестях последних лет предстает уже иной Ю. Нагибин, отличающийся от автора "Вечных спутников" по манере письма, способу изложения материала, работе с документом, возросшему интересу к духовному миру человека.

В третьей главе "Жанр исторической миниатюры В. Пикуля" на широком фактическом материале (свыше ста произведений) исследуется тип героя, выявляется основной пафос творчества, обосновывается интерес писателя к "частному" человеку в истории, дается определение миниатюры как жанра прозаической литературы и выделяются ее специфические особенности на примере творчества В. Пикуля, рассматриваются внутрижанровые разновидности.

Изучая малый жанр исторической прозы, диссертант обращает внимание на широту типологического ряда изображенных героев. Как Ю. Нагибин пытался в "Вечных спутниках" воздать должное своим героям, не получившим признания в реальной жизни, так и В. Пикуль выбирает в качестве героев тех исторических лиц, которые свершили какое-то деяние во благо России. Конечно, есть среди его персонажей и отрицательные, но их значительно меньше, чем тех, кто принес славу Отечеству. И это понятно, ведь историю творит народ, его лучшие представители. Но было бы слишком упрощенно думать, что герои В.Пикуля только положительные или только отрицательные, заслуживающие либо вечную славу, либо вечный позор. Он воссоздает сложные, многогранные

характеры, которые нельзя трактовать однозначно.

Говоря о мере художественной ценности исторических произведений ВЛикуля, автор исследования исходит из того неоднозначного отношения к его творчеству, которое сложилось в нашей критике. Основной момент, по которому происходят разногласия в оценке его произведений, — это вопрос о так называемых неточностях. Ссылаясь на авторитетные мнения ученых, среди которых А. Гулыга, В. Мавродин, С. Окунь, В. Юдин, Н. Молчанов, привлекая в качестве аналогии примеры освоения исторической темы другими писателями, диссертант не соглашается с рядом суждений той части критиков, которые упрекают В. Пикуля за небрежное отношение к документу. Вместе с тем в работе подчеркивается, что разногласия критиков касаются в основном романов В. Пикуля, что же до миниатюр, то они остаются вообще без внимания. Объяснение этому диссертант видят в том, что, допуская отдельные погрешности в историческом романе, связанные в первую очередь с обилием имен, дат, разных источников, писатель, обращаясь к малому жанру, более тщательно прорабатывает ту или иную версию, не давая повода для подобных обвинений.

Изучая жанровую природу произведений В. Пикуля этого круга, автор отмечает, что в традиционной системе литературных жанров они относятся к историческому рассказу. Название миниатюра указывает, скорее, на влияние, которое оказывает на произведение литературного жанра, каковым она является, такой вид искусства, как живопись. По словам писателя, он "много раз убеждался, что живопись взаимосвязана с литературой, а пишущему об истории просто немыслимо пройти мимо картин старой русской жизни. Я, например, не мог писать о человеке, не посмотрев ему в лицо, — признается В. Пикуль. - И поэтому я еще молодым начал собирать репродукции картин, составлять портретную картотеку."^ Тесной связью между этими двумя видами искусства объясняется и их жанровое своеобразие: его миниатюры, рожденные

Пикуль В. Живая связь времен. М.: Сов. воин, 1987. С. 12.

от портрета, сами являются портретом той эпохи. Говоря о внутрижанровых разновидностях, автор исследования выделяет миниатюру—"судьбу", "маленький роман" с ярко выраженным житийным началом, исторический очерк, исторический этюд, исторический анекдот.

Одним из самых интересных вопросов при рассмотрении произведений малого исторического жанра представляется выяснение роли автора— повествователя. Думается, что есть принципиальный художественный смысл в том, что писатель везде выступает от собственного имени, создавая тем самым особый эффект авторского присутствия на страницах каждого своего рассказа. Очень часто повествование начинается именно с авторских размышлений, рассуждений, воспоминаний, предваряющих события сюжета, и заканчивается изложением авторской точки зрения, реализованной в виде логического умозаключения.

Историческая миниатюра В. Пикуля тяготеет к "форме сказовой новеллы", если под нею понимать "целостный устный рассказ, обрамленный авторским вступлением и заключением, в более развернутых и усложненных сказовых композициях воспоминания о реальных событиях перемежаются с передачей устных рассказов, которые могут входить в литературное повествование целиком, в отдельных фрагментах или в кратком авторском сообщении."® Этому определению с точки зрения композиции отвечает подавляющее большинство исторических миниатюр В. Пикуля, широко использующего такой фабульный прием, как обрамление сюжета, внесюжетные включения исторических анекдотов, устных рассказов, гипотетические высказывания-предположения, прерывающие историческое повествование, эпилоги и послесловия.

Рассматривая исторические миниатюры В. Пикуля, автор исследования отмечает, что им присуще качество, свойственное миниатюре как жанру прозаической литературы, — это стремление к циклизации. Объединяющим

6Михайлова Н.Г. Жанры Н.С. Лескова.//Филол. науки. 1975. № 6. С. 18.

началом здесь служит в первую очередь замысел писателя — воскресить незаслуженно забытые имена и события отечественной истории. Следует отметить, что миниатюры изначально не задумывались писателем как цикл, но, появляясь одна за другой, они как бы расширяли границы нашего знания истории, образуя достаточно прочный круг произведений, объединяющихся по жанровому, идейно—тематическому принципу, а также в силу единой системы художественных средств. В данном случае, на наш взгляд, можно говорить о цикле исторических миниатюр как о жанровом образовании.

Всесторонне изучая творчество В. Пикуля-новеллиста, автор отмечает наряду с главенствующей патриотической идеей, в чем он несомненно близок В.Пановой: то же чувство сопричастности своему народу, та же любовь к своему Отечеству — усиление нравственного звучания. Такой подход к освещению истории находит горячий отклик в читательской среде. Сам ВЛикуль в ответ на вопрос, в чем причина успеха его книг у самых разных возрастных категорий, объяснял это недостатком нашего исторического образования, отводя себе скромную роль популяризатора истории.

Проделанный критический анализ дает автору работы основания предполагать, что первоначальное отношение В. Пикуля к миниатюре как к "остаточному" материалу претерпело затем изменение; ретроспективный взгляд на его творчество позволяет говорить о том, что в последние годы наметилось явное тяготение писателя именно к малому жанру.

Своеобразие В. Пикуля заключается в том, что он принадлежит к числу тех немногих современных советских писателей, чьи интересы были безраздельно отданы жанру исторической прозы. В отличие от В. Пановой и ЮЛагибина он чистый, прирожденный "историк", наторевший в своем деле, с устоявшимися принципами творчества.

В заключении содержатся обобщающие выводы.

Рассматривая советскую историческую прозу в процессе ее становления, необходимо признать, что интерес к истории, возникший уже в первые годы Советской власти, претерпел на сегодняшний день значительную эволюцию. Это

относится и к малым жанрам исторической прозы, ибо их развитие происходив ) в тесном взаимодействии с историческим романом. Принципы работы писателя-романиста и новеллиста имеют много общего в подходе к освоению исторической темы, решении проблем языка, соотношении исторической достоверности и художественной правды, постижении документа, выборе героя и многом другом, что определяет специфику творческого процесса писателя—"историка". Но не всегда развитие большого и малого жанров шло рядом друг с другом. Необходимо признать, что в 20-30-е годы, когда создавались произведения О. Форш, А. Толстого, Ю. Тынянова, В. Шишкова, составившие впоследствии золотой фонд советской исторической романистики, историческая новеллистика находилась в основном на стадии ученичества, будь то первые рассказы А. Толстого и Б. Пильняка или творческие искания ряда молодых писателей на страницах журнала "30 дней".

Что же касается подлинных открытий в области малого исторического жанра, то к ним бесспорно относится цикл рассказов Ю. Тынянова, начиная с "Подпоручика Киже", положивший начало историческому анекдоту как жанровой разновидности советской исторической прозы малых форм. Эта традиция была творчески переосмыслена уже в 70-80-е годы С. Наровчатовым и В. Пикулем.

Вместе с тем изучение исторических рассказов показывает, что в 30-е годы произошло зарождение еще одной тенденции, которая получила затем плодотворное развитие как в малом историческом жанре, так и в большом. Речь идет в данном случае о поисках открытых каналов связи с современностью, предпринятых впервые в 'Зимних рассказах" и "маленьких исторических повестях" К. Паустовского. В наши дни авторское присутствие на страницах исторического произведения воспринимается уже как хорошо испытанный художественный прием.

В русле традиционного исторического жанра сказываются и обновляющие тенденции — в идеях, темах, художественной форме, системе жанровых разновидностей, разнообразии повествовательных структур и индивидуальных стилей, более тесной связи с современностью, усилении нравственного начала,

обращении к проблеме духовного развития личности.

Следует отметить, что о нравственном самоусовершенствовании человека, о взаимоотношениях его с истинными хранителями веры и лживыми служителями культа литература заговорила раньше, чем общество.

Подводя итог рассуждениям о малом историческом жанре, нельзя обойти вниманием такую примечательную особенность, как наличие сквозных тем и образов у писателей, обратившихся в своем творчестве к русской истории.

В диссертации отмечается, что в произведениях Л. Борисова, ЮДомбровского, Ю. Нагибина выведен один тип героя - деятель искусства, творец литературы, живописи, музыки. Общие принципы художественной типизации сказались и на проблематике (в центре повествования -взаимоотношение художника и общества), и на жанровой структуре произведений (почти все они написаны в виде версий).

Рассматривая различные произведения малой исторической прозы, кажется, что писатели договорились написать общую книгу по истории государства Российского. Так, например, интерес С. Наровчатова к прошлому своего Отечества находится в русле традиции В. Пановой. Можно даже сказать, что в хронологическом плане "Диспут" как бы продолжил ее повесть "Кто умирает". Вместе с тем, обратившись к исторической прозе конца 80-х годов, следует отметить, что проблема русского абсолютизма, поднятая С. Наровчатовым в рассказе "Диспут", нашла свое продолжение в творчестве Ю. Нагибина только несколько в ином ракурсе. Рассказ "Куличок-игумен" представляет собой по сути следующую страницу русской истории-зарождение и расцвет опричнины. Кроме того, нельзя не отметить, что в разное время обращались к образу протопопа Аввакума Ю. Нагибин и В. Пикуль, а личность Тредиаковского притягивала внимание В. Пановой и Ю. Нагибина, Н. Задонского и В. Пикуля, требуя своего осмысления. Незаслуженно обиженный И. Лажечниковым в его романе "Ледяной дом", великий русский .. нашел защиту и оправдание на суде Истории у целой плеяды советских писателей.

В настоящее время в малых жанрах исторической прозы наметилась

тенденция увеличения емкости сюжета и литературного характера, нашедшая свое выражение в тяготении к широкому охвату действительности (например, житийные рассказы Ю. Нагибина или миниатюра-'судьба" с ярко выраженным романным началом у В. Пикуля). Это стимулировало, в свою очередь, процессы циклизации. Большинство исторических рассказов, повестей, зарисовок, очерков объединяются в единое целое и в силу художественной мысли писателя, приобретая особую значимость (например, исторические повести "Лики на заре" и цикл мозаик "Начинался век XVII" В. Пановой, "Вечные спутники" Ю. Нагибина и "Исторические и литературные этюды" Н. Задонского, исторические миниатюры В. Пикуля и едва начатый цикл исторических анекдотов С. Наровчатова).

Начавшийся в 70-е годы подъем исторической прозы коснулся и ее малых форм, результатом чего явились произведения В. Пановой, Ю. Нагибина, В.Пикуля, в значительной мере сформировавшие библиотеку современного исторического рассказа. Вместе с тем необходимо отметить, что жанры исторической новеллистики находятся и в настоящее время в стадии оживления. Свидетельством тому — новые имена, зазвучавшие в литературе последних лет: Д. Дурасов, П. Паламарчук, К. Ковалев, В. Курносенко и др. Все это говорит "об активности творческих процессов в этом жанре, его далеко не исчерпанных возможностях и перспективах"^.

По теме диссертация опубликованы следующие работы:

1. Перечитывая историю России (о цикле исторических рассказов Веры Пановой.//Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 1986. № 1. 0.7 пл.

2. Исторические рассказы и повести Ю. Нагибина (проблема жанра). Деп. в ИНИОН АН СССР, № 35572 от 15.09.88. 1,9 пл.

'Пауткин А.И. Обновляющая тенденция». С. 131.