автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Советская власть и православные общины Дона в 1920-1930-х гг.: характер отношений на местах

Полный текст автореферата диссертации по теме "Советская власть и православные общины Дона в 1920-1930-х гг.: характер отношений на местах"

На правах рукописи

сШ^.

Бирюкова Юлия Александровна

СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ И ПРАВОСЛАВНЫЕ ОБЩИНЫ ДОНА В 1920-1930-Х ГГ.: ХАРАКТЕР ОТНОШЕНИЙ НА МЕСТАХ

07.00.02 — Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

005049414

Ростов-на-Дону - 2012

005049414

Работа выполнена на кафедре Отечественной истории факультета социально-исторического образования ФГАОУ ВПО «Южный федеральный университет»

Научный руководитель:

доктор исторических наук, профессор Мининкова Людмила Владимировна

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Трут Владимир Петрович

кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИРИ РАН Курляндский Игорь Александрович

Ведущая организация:

Санкт-Петербургский институт истории Российской академии наук

Защита состоится 21 декабря 2012 года в 14.00 часов на заседали) диссертационного совета Д.212.208.08 по защите докторских и кандидатски: диссертаций при ФГАОУ ВПО «Южный федеральный университет» по адресу: 344006, Ростов-на-Дону, Большая Садовая, 105/42.

С диссертацией можно ознакомиться в Зональной научной библиотеке Южного федерального университета по адресу: Ростов-на-Дону, Пушкинская, 148.

Автореферат разослан « 13 » ноября 2012 года

Ученый секретарь

диссертационного совета, к.и.н., доцент

Н.Е. Пуховская

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы

Одной из тем исторической науки последнего десятилетия, вызывающей повышенный научный и общественный интерес, является тема взаимоотношений Советского государства с Православной Церковью. В современных условиях Церковь и государство оказались в ситуации установления современной модели государственно-церковных отношений, не окончен её поиск. В то же время, Церковь переживает непростой период, когда на неё оказывают давление различные общественно-политические силы, предпринимаются попытки дискредитации, раскола, провокаций. Поэтому исторический опыт государственно-церковных отношений имеет сегодня повышенное значение. Актуален и исторический анализ отношений государства и личности сквозь призму отношений государства и Церкви на местном уровне.

В последнее время в контексте темы активно изучаются ситуация на низовых уровнях взаимодействия, жизнь верующих в условиях происходивших в стране социально-политических изменений, конкретные формы советской антицерковной политики на местах. Исследования на местном уровне помогают увидеть, как общие процессы реализовались в индивидуальных и конкретных их проявлениях на уровне епархий, благочиний и даже отдельных приходов. Тем самым значительно расширяются представления о советской действительности, формируется понимание того, как политическая линия власти преломлялась на местах и отражалась в повседневной жизни верующих, церковных социальных институтов и населения страны в целом.

Поставленная таким образом проблема отношений и взаимовлияния власти и верующих на Дону в 1920-1930-е годы находится в русле актуального направления исследований, переходящих от сосредоточенности на социальных макропроцессах к социальной микроистории и к антропологической истории в контексте истории Православной Церкви в России. Изучение поставленной проблемы предполагает всесторонний учет влияния социально-исторических особенностей Дона указанного времени на положение Православной Церкви в данном большом регионе и на отношение отдельных церковных общин и конкретных личностей к политике советской власти в отношении Церкви. К таким региональным особенностям, во-первых, относится наличие казачьей специфики в общественной структуре региона, при том, что к началу XX в. казачество уже не составляло большинства населения области. Во-вторых, в том, что среди этой существенной части населения региона позиции Православной Церкви накануне революционных событий начала прошлого века были весьма сильны. В-третьих, в ожесточенности Гражданской войны на территории Дона, в дальнейшем сокращении доли казачьего населения после ее завершения1 и, следовательно, в определенном сужении социальной базы Православной Церкви, которое происходило и в результате демографических и социокультурных процессов того времени, социальных изменений по мере развертывания процессов индустриализации, коллективизации и культурной революции.

Поставленная проблема не только соответствует определенным направлениям современной исторической мысли. Она отвечает общей тенденции в развитии гуманитарной культуры нашего времени с ее особым вниманием к антропологической составляющей, к стремлению понять общество прошлого времени

1 См.: Кожанов Л.П. Донское казачество в 20-х годах XX века. - Ростов-на-Дону, 2004. С. 194.

и отдельного человека в свете происходивших политических и социокультурных процессов. К таким процессам в полной мере относилась борьба советской власти с Православной Церковью и сопротивление верующих духовному насилию. Без учета этих важных процессов понятие об эпохе, которую переживала страна в целом и отдельные ее регионы, будет далеко не полной.

Степень научной разработанности проблемы

Первые публикации по проблеме государственно-церковных отношений и положения верующих в Советской России появились уже в двадцатых годах. Срейи данных публикаций можно выделить две группы. Ранняя советская историография (1920 - 1-я половина 1960-х гг.) в период 1920-1930-х гг. представлена работами преимущественно публицистического, агитационно-пропагандистского характера, нежели научного, призванными показать классовую враждебность Церкви советской власти, её контрреволюционный характер. Подобные работы не выходили за рамки антирелигиозной политики партии, и представляли собой составляющую советских политических кампаний по отношению к религии и Церкви. Как обращал внимание А.Н. Кашеваров, авторы данного периода выполняли «партийный заказ» в прямом смысле этого слова. Антирелигиозная комиссия ЦК РКП(б) 12 декабря 1922 года докладывала в Политбюро о том, что «ощущается острый недостаток в литературе, освещающей с марксистской точки зрения историю российской Церкви и взаимоотношений между Церковью и государством... комиссия не видит другого выхода из положения кроме обращения к институту красной профессуры, которому предлагается заказать ряд монографий»2. Показательны заголовки данных книг, однозначно говорящие о содержании: «Религиозная контрреволюция 1918-1920-х годов и интервенция: Очерки и материалы», «Легенда о Христе и классовая борьба», «Церковь на службе врагов народа». Выходят также работы советских партийных идеологов. С началом насильственной коллективизации и усиления антирелигиозной пропаганды появились работы, рассматривающие тему государственно-церковных отношений с позиций теории об обострении классовой борьбы. Наиболее известные авторы довоенного периода: Б.П. Кандидов, М. Горев (бывший священник, ренегат, М. Галкин), М.Н. Лукин, И. Зырянов, Д. Зорин и др.3. Правовую базу советской конфессиональной политики проанализировал П.В. Гидулянов4. Он первым прокомментировал декрет «Об отделении церкви от государства» и связанный с ним законодательный и нормативный материал. Заданность выводов данных публикаций, ограниченность источниковой базы в основном самими законодательными актами, работами идеологов партии и периодикой, определяет их низкий научный уровень, и позволяет отнести их к разряду антирелигиозной агитации, задачами которой и определялось их содержание.

Вторую группу авторов составляют идеологи обновленческого раскола А.И. Введенский, Б.В. Титлинов5, которые стремились обосновать историческую

2 Архивы Кремля: Политбюро и церковь. 1922-1925. Кн.1. - М. - Новосибирск, 1997. С. 45; Кашеваров А.Н. Православная Российская Церковь и Советское государство (1917-1922) / Материалы по истории Церкви. Кн. 35.-М , 2005. С. 19.

3 Горев М. Церковные богатства и голод в России. - М., 1922; Лукин М.Н. Церковь и государство. - М., 1922; Его же. Революция и церковь. - М., 1923; Зорин Д. Церковь и революция. Церковь и голод. - Ростов-на-Дону, 1922; Кандидов Б.П. Религиозная контрреволюция 1918-1920 гг. и интервенция: Очерки и материалы. -М., 1930; Его же. Легенда о Христе и классовая борьба. - М., 1930; Тубанов С. Церковь на службе врагов народа. - Свердловск, 1940.

4 Гидулянов П.В. Церковь и государство по законодательству РСФСР / П.В. Гидулянов. - М., 1923.

5 Введенский А.И. Церковь и государство. Очерк взаимоотношений Церкви и государства в России, 1918-1922. - М., 1923; Титлинов Б.В. Смысл обновленческого раскола в истории. - Самара, 1926. И др.

преемственность обновленческого движения и оправдать свою деятельность. Эта литература имеет существенные признаки мемуаристики.

Обе группы работ можно рассматривать как источники по данному периоду государственно-церковных отношений.

В период Великой Отечественной войны с изменением советской политики по отношению к Церкви связано появление нескольких исследований, существенно отличающихся в оценках от предшествующих работ6. Но в целом, и после войны основные установки советской литературы по данной проблеме не изменились, лишь сместились некоторые акценты. В 1950-е - 1-й половине 1960-х годов широко развернулась антирелигиозная пропаганда под лозунгом борьбы за научное мировоззрение против «мракобесия»7. Центральное место в работах данного периода по-прежнему занимал декрет «Об отделении церкви от государства», меры по его реализации, отношение к нему различных социальных групп.

В период поздней советской историографии, 2-я половина 1960-х - 1980-е годы, наметилось расширение проблемного поля - исследователи стали уделять внимание внутренней жизни Православной Церкви, её адаптации к новым условиям существования. Обновленческому расколу были посвящены работы A.A. Шишкина, П.К. Курочкина, М.М. Шейнмана, И.Я. Трифонова и др.8. Шишкин в 1970-е гг. отверг концепцию формирования обновленчества на базе движения за церковное обновление. Курочкин по-прежнему рассматривал обновленчество как результат эволюции православия. Он обратил внимание на то, что обновленчество не было поддержано народом. Такая новая оценка вполне объясняется исчезновением инспирированных властью расколов и отсутствием необходимости поддерживать их. Тем не менее, роль ОГПУ и партии в расколе исследователями данного периода не рассматривалась. М.М. Персиц использовал в своей работе документы VIII отдела Наркомюста. Однако оценочные суждения, несмотря на появившееся разнообразие, в целом не отошли от традиционных для советской историографии более раннего времени. Церковь по-прежнему рассматривалась только лишь как социально-политический институт, без учёта всякого религиозного мотива в её действиях.

На современном этапе историографии, начавшемся со 2-й половины 1980-х годов, в работах российских историков наметилось стремление к беспристрастности и объективности. Политические и идеологические изменения и рассекречивание архивов стимулировали стремительный рост числа исследований и расширение тематических направлений, изменение подходов. Основоположники данного направления - М.И. Одинцов, В.А. Алексеев, О.Ю. Васильева, М.В. Шкаровский, М.Ю. Крапивин, СЛ. Фирсов и др.9 - создали довольно целостную картину

6 Правда о религии в России. - М., 1942; Русская православная церковь и Великая Отечественная война: Сборник церковных документов. - М., 1943; Патриарх Сергий и его духовное наследство. - М., 1947.

7 ITepcuif М.М. Отделение церкви от государства и школы от церкви в СССР (1917-1919 гг.). — М., 1958; Щахнович М.И. Ленин и проблемы атеизма. - М., Л., 1961; Плаксин Р.Ю. Крах церковной контрреволюции. 1917-1923 гг.-М., 1968.

8 Шейнман М.М. Обновленческое движение в русской православной церкви после Октября / Вопросы научного атеизма. Вып. 2. - М., 1966; Курочкин П.К. Социальная позиция русского православия. - М., 1969; Шишкин A.A. Сущность и критическая оценка «обновленческого» раскола русской православной церкви. -Казань, 1970; Трифонов И.Я. Раскол в Русской Православной церкви (1922 - 1925 гг.)//Вопросы истории. 1972. №5. С. 64-77.

9 Одинцов М. Путь длиною в семь десятилетий; от конфронтации к сотрудничеству (государственно-церковные отношения в истории советского общества) // На пути к свободе совести / Сост. и общ. ред. Фурмана Д.Е. и о. Марка (Смирнова). - М., 1989. С. 66-67; Его же. Государство и Церковь; история взаимоотношений, 1917-1937 гг. - М., 1991; Его же. Хождение по мукам (к истории государственно-церковных отношений в СССР) // Наука и религия. 1990. №5,6, 7, 8; 1991. № 7; Его же. Государство и церковь в России. XX век. - М.,

государственно-церковных отношений в советской России. В работах авторов осмысляется трагический опыт бытия Церкви в советском государстве. Начали вводиться в научный оборот документы партийных и советских органов власти, материалы следственного дела патриарха Тихона (М.И. Одинцов). В свет вышли тематические журнальные подборки документов, сборники документов, полностью или частично посвященные церковной тематике10. Помимо стремления к общему объективному анализу отношений власти и Церкви в 1920-1930-е годы, в результате рассекречивания документов ЦК РКП(б) и ГПУ появились исследования по более конкретным проблемам. Исследовались деятельность Антирелигиозной комиссии ЦК и Политбюро по осуществлению антирелигиозной политики11, роль органов ВЧК-ГПУ-ОГПУ в государственно-церковных отношениях12, отдельных представителей большевистского руководства в выработке политики в отношении к Церкви, руководство Политбюро и ГПУ антирелигиозными мероприятиями, в том числе, кампанией по изъятию церковных ценностей13, которой была дана оценка как

1994; Его же. Государство и церковь в России: XX век. - М., 1994; Его же. Русские Патриархи XX века: Судьбы отечества и церкви на страницах архивных документов. Ч. I. - М., 1999; Его же. Русская православная церковь в XX веке: история, взаимоотношения с государством и обществом. - М., 2002; Алексеев В.А. Иллюзии и догмы. - М., 1991; Его же. «Штурм небес» отменяется? Критические очерки по истории борьбы с религией в СССР. - М., 1992; Васильева О.Ю. Русская православная церковь и советская власть в 1917-1927 годах // Вопросы истории. 1993. № 8; Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. Красные конкистадоры. - М., 1994; Шкаровский М.В. Петербургская епархия в годы гонений и утрат 1917-1945, - СПб., 1995; Его же. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века. - СПб., 1999; Его же. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939-1964 гг.). - М., 2000; Его же. Русская Православная Церковь в XX веке / М.В. Шкаровский. - M., 2010; Крапивин М.Ю. Непридуманная церковная история. - Волгоград, 1997; Его же. Религиозный фактор в социально-политической жизни советского общества (окт. 1917-го - конец 1920-х годов). Дисс. ... д-ра ист. наук. СПб., 1999; Фирсов С.Л. Власть и верующие: из церковной истории начала 1920-х годов // Нестор. 2000. №1. С. 205236; Его же. Время в судьбе: Святейший Сергий, Патриарх Московский и всея Руси. (К вопросу о генезисе «сергианства» в русской церковной традиции XX века). - СПб., 2005; Его же. Безбожная пресса СССР накануне Великой Отечественной войны (Некоторые замечания к вопросу об отношениях церкви и государства в 1937-1941 гг.) // Православие: Конфессия, институты, религиозность (XVII-XX вв.): Сборник научных работ / под ред. М. Долбилова, П. Рогозного. - СПб., 2009.

10 Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1945 / Сост. M. Е. Губонин. — М., 1994; Архивы Кремля: Политбюро и церковь. 1922-1925 гг. - М. - Новосибирск, 1997. Кн. 1; 1998. Кн. 2; ВЧК/ГПУ: документы и материалы. / Составитель Ю. Г. Фелыптинский. - М., 1995; Орловский Д., игумен. История Русской Православной Церкви в документах Архива Президента Российской Федерации // 2000-летию Рождества Христова посвящается. - М., 2001; Его же. История Русской Православной Церкви в документах Архива Президента Российской Федерации И Региональный общественный Фонд «Память мучеников и исповедников Русской Православной Церкви». Труды. Выпуск 1. Новомученики XX в. - М., 2004; Изъятие церковных ценностей в Москве в 1922 году. Сборник документов из фоцда Реввоенсовета Республики. - М., 2006.

п Савельев С.Н. Протоколы антирелигиозных мудрецов // Религия и свободомыслие в культурно-историческом процессе. - Л., 1991. С. 143 - 155; Его же. Бог и комиссары (К истории Комиссии по отделению церкви от государства при ЦК РКП(б) - Антирелигиозной комиссии) // Религия и демократия. - М., 1993; Кашеваров А.Н. Государство и церковь: Из истории взаимоотношений Советской власти и Русской Православной Церкви, 1917-1945 гг. - СПб., 1995; Его же. Государственно-церковные отношения в советском обществе 20-30-х гг. (Новые малоизученные вопросы). - СПб., 1997; Его же. Православная Российская Церковь и Советское государство (1917-1922) // Материалы по истории Церкви. Кн. 35. - М., 2005; Петров С. Г. Неизвестное письмо лидера обновленческого раскола А.И. Введенского // Исторические и литературные памятники «высокой» и «низовой» культуры в России XVI-XX вв. — Новосибирск, 2002. С. 176-192.

12 Макаров Ю.Н. Советская государственная религиозная политика и органы ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД СССР: окт. 1917-го - конец 1930-х годов. Дисс. ... д-ра ист. наук: 07.00.02. СПб., 2007.

13 Баделин В.И. Золото Церкви: Исторические очерки. - Иваново, 1995; Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. Указ. соч.; Кривова H.A. Власть и Церковь в 1922-1925 гт. Политбюро и ГПУ в борьбе за церковные ценности и политическое подчинение духовенства. — М., 1997; Говорова И.В. Изъятие церковных ценностей в 1922 г. в контексте государственно-церковных отношений. Дисс.... канд. ист. наук: 09.00.13. - М., 2006.

антицерковной акции. Рассматривались проблемы источниковедения советского периода14. В частности, документы делопроизводства Политбюро ЦК РКП(б), наиболее основательно исследованы H.H. Покровским и С.Г. Петровым.

К ведущим научным центрам, активно и успешно изучающим религиозный аспект российской истории, относится Институт Российской Истории РАН, при котором в 1990 г. создан Центр истории религии и церкви. Одно из центральных мест занимает история государственно-церковных отношений в советский период. Центр истории религии и церкви ИРИ РАН выпускает сборник «Церковь в истории России». Особого внимания заслуживает недавно изданная монография старшего научного сотрудника ИРИ РАН И.А. Курляндского «Сталин, власть, религия (религиозный и церковный факторы во внутренней политике советского государства в 1922-1953 гг.)»15. Эта работа - серьёзный вклад в историографию отношений власти и Русской Православной Церкви, а также религиозных организаций, в советскую эпоху. В работе на обширном архивном материале рассматривается ряд малоизученных проблем религиозной политики советского государства: характер «религиозного нэпа», антирелигиозное наступление власти в период «сплошной» коллективизации и раскулачивания, рассматривается роль И. Сталина и других персоналий в антирелигиозном наступлении государства на Церковь, мотивы и механизмы выработки советским руководством решений по религиозным вопросам.

Примерно с середины 1990-х гг. активизируются исследования данной тематики церковными историками и коллективами духовных учебных заведений. Ведущее место в этом направлении занимает Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, исследовательская деятельность которого находит признание у ведущих светских специалистов и нередко осуществляется совместно с ними16. Деятельность ПСТГУ охватывает широкое проблемное поле исследований истории Русской Православной Церкви и её положения в государстве17. Работы

14 Покровский H.H. Политбюро и Церковь. 1922-1923. Три архивных дела // Новый мир. 1994. №8. С. 186-213; Его же. Источниковедение советского периода. Документы Политбюро первой половины 1920-х гг. // Археографический ежегодник за 1994. - М., 1996. С. 18-46; Его же. Время публиковать источники // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. - М., 1996. №1. С.11-21; Его же. Документы о борьбе с Церковью в 1922-1923 гг. // Учёные записки. Российский православный университет им. Иоанна Богослова. - М., 1995. Вып. 1. С. 125-173; Петров С.Г. Документы делопроизводства партийных органов как источник по истории Русской православной церкви 1922-1925 гг. - Новосибирск, 2000. Дисс. ... канд. ист. наук; Его же. Документы делопроизводства Политбюро ЦК РКП(б) как источник по истории Русской Церкви (1921-1925 гг.) / Отв. ред. H.H. Покровский. - М., 2004. - 408 е.; Елпатьевский A.B. Следует ли публиковать документы фальсифицированных дел? // Отечественные архивы. 2000. № 5; Головкова Л.А. Особенности прочтения следственных дел в свете канонизации новомучеников и исповедников Российских // Региональные аспекты исторического пути Православия: архивы, источники, методология исследований. Историческое краеведение и архивы. Вып.7. Вологда, 2001. С.69-77; Иноземцева З.П. Совместимы ли эмоциональные идеологемы с научной критикой исторического источника. URL: http://www.fond.ru/reutov/reulov 5/reutov 5-2.htm (дата обращения: 20.05.2009)

Курляндский И.А. Сталин, власть, религия (религиозный и церковный факторы во внутренней политике советского государства в 1922-1953 гг.). - М., 2011.

Другие работы автора: Курляндский И.А. О мнимом повороте Сталина к православной церкви // Вопросы истории, 2008. №9; Его же. Власть и религия в годы «Большого террора» (1937-1938 гг.) / Труды ИРИ РАН.-М., 2010. И др.

16 Сотрудничество с церковными исследователями ведёт Институт Российской Истории РАН.

Орловский Д.,, иером. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви XX столетия: жизнеописания и материалы к ним. - Тверь, 1992. Кн.1; 1996. Кн.2; Емельянов Н. Оценка статистики гонений на Русскую Православную Церковь с 1917 по 1952 гг. II Богословский сборник. Вып. 3. -М, 1999; Митрофанов Г., прот. История Русской Православной Церкви. 1900-1927 гг. - СПб., 2002; Мазырин А., иерей. Внутренние конфликты в Русской Православной Церкви второй половины 1920-1930-х годов: В свете позиции высших иерархов. Дисс. ... канд. ист. наук: 07.00.02 / Ин-т российской истории РАН. - М., 2005; Его же. Высшие иерархи о преемстве власти в Русской православной Церкви в 1920-х - 1930-х годах. - М., 2006.

церковных исследователей касаются в основном вопросов положения высшего церковного управления, внутрицерковных процессов, оппозиций и расколов, репрессий и судеб духовенства и мирян.

На современном этапе развития историографии религиозный фактор признан как занимающий важное место в социально-политической жизни советского государства (Крапивин М.Ю., Курляндский И.А. и др.).

Особое внимание уделяется теме государственной политики разложения Церкви, оценке обновленческого раскола. Данной проблематики посвящено внушительное число исследований1 . Философские диссертации 1990-х гг. в основном продолжили традицию советской историографии, основанную на идеях Л.Д. Троцкого, - они рассматривали обновленчество как этап эволюции Русской Православной Церкви, реформацию православия19. В 2000-х гг. обновленчество окончательно стало рассматриваться как фактор антирелигиозной политики советского государства. Однако проблема генезиса обновленчества остаётся дискуссионной. Значительное место занимают вопросы связи, и её характера, «советского» обновленчества с религиозно-модернизационным течением начала XX в., идейные основы обновленчества. Одни авторы20 признают тесную связь этих движений и рассматривают второе как закономерный эволюционный этап первого (М.В. Шкаровский), другие2 считают его, в сущности, искусственным новообразованием, к которому реформаторское движение начала века имело в лучшем случае опосредованное отношение.

Ещё современник идеологов обновленчества C.B. Троицкий опровергал связь «Живой Церкви» с общественным движением церковной модернизации начала XX в. и указывал, что корень обновленчества - в политике большевиков22. Д.В.

18 Останина О.В. Обновленчество и реформаторство в Русской Православной церкви в начале XX века. Дисс. ... канд. фнлос. наук. Л., 1991; Куцая М. А. Место обновленческого движения в эволюции Русской Православной Церкви. Дисс. ... кавд. филос. наук. СПб., 1993; Парийский В., Шаповалов А. Обновленчество // История. 1995. №4. С. 3-6; Шкаровский М.В. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века. - СПб., 1999; Его же. Советское государство и «советская Церковь» // Богослов.Ru: [сайг]. 2008. URL: http://www.bogoslov.ru/text/311837.html (дата обращения: 20.04.2012); «Обновленческий» раскол: Материалы для церковно-исторической и канонической характеристики / Сост. И.В. Соловьёв. - М„ 2002. Петров С. Г. Неизвестное письмо лидера обновленческого раскола А.И. Введенского // Исторические и литературные памятники «высокой» и «низовой» культуры в России XVI-XX вв. Новосибирск, 2002. С.176-192; Годовушкин Д.А. Обновленческое движение в Русской Православной церкви в 1905-1925 гг. Дисс ... канд. ист. наук: 07.00.02. Ярославль, 2002; Его же. Феномен обновленчества в русском православии первой половины XX века. - СПб., 2009; Степанов A.C. Обновленческий раскол как средство антицерковной политики советской власти в 1922-1923 гг. Дисс. ... канд. ист. наук: 09.00.13. М., 2005; Шестаков С.П. Расколы в Русской Православной Церкви в 1924-1926 гг. в контексте государственно-церковных отношений. Дисс. ... канд. ист. наук: 09.00.13. М., 2006; Лавринов В., прот. Очерки истории обновленческого раскола на Урале (1922-1945). - М., 2007; Воронцова И.В. Русская религиозно-философская мысль в начале XX века. — М., 2008; Её же. Русский христианский модернизм в контексте церковного реформирования: 1-я четверть XX в. Дисс. ... канд. ист. наук: 07.00.02. М., 2009.

19 Куцая М. А. Указ. соч.; Останина О. В. Указ. соч.

20 Дантушкын М. и др. История Русской Православной Церкви. Новый патриарший период Том 1. 1917-1970. - СПб., 1997; Цыпин В., прот. История Русской Православной Церкви 1917-1990. - М., 1994; Его же. Русская Православная Церковь: 1925-1938. - М., 1999; Годовушкин Д. А. Указ. соч.

21 Поспеаовский Д. Обновленчество. Переосмысление течения в свете архивных материалов II Весгник Русского христианского движения. Париж. 1993. №168. С. 197-227; Кривова H.A. Указ. соч.; Ореханов Ю. Л. Исторический контекст подготовки Поместного собора Русской Православной Церкви и генезис церковно-реформаторского движения:1905-1906 гг.: Дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02 : М., 2005; Фирсов C.JI. Уроки русского церковного обновления // НГ Религии. № 6 (178). 05.04.2006. URL: hllp://reli^ioii.np.m/oravoslav/2002-05-15/9 lesson.html (дата обращения: 20.01.2012).

22 Троицкий C.B. Что такое «Живая Церковь»? // «Обновленческий раскол»: Материалы для церковно-исторической и канонической характеристики / Сост. И.В. Соловьёв. Кн. 27. - М., 2002. С. 99.

Поспеловский считает ошибкой тенденцию связывать дореволюционное движение с «советским обновленчеством», которое является вырождением идей церковного обновления. Анализ влияния идей христианского модернизма начала XX в. на обновленческие программы проведён в работах И.В. Воронцовой. Историк делает вывод, что эти идеи имели служебное значение, они были использованы Л.Д. Троцким, бывшим в курсе идей «нового религиозного сознания», для оформления обновленческого раскола. Церковный историк свящ. И.В. Соловьёв отказывается видеть истоки обновленчества в дискуссиях начала XX в., а А.Г. Кравецкий считает кульминацией этих дискуссий Поместный Собор РПЦ 1917-18 гг. Обобщающий труд с привлечением широкого круга источников, в том числе регионального происхождения, принадлежит A.C. Степанову. Автор подверг целенаправленной научной разработке проблемы методов ГПУ по насаждению раскола, формы сопротивления расколу. Учитывая региональную специфику распространения обновленчества, он также приходит к подобным выводам.

Разделяемым большинством учёных и наиболее обоснованным является подход, который рассматривает обновленческий раскол не как результат «эволюционного» процесса и реформенного движения начала XX в., а как результат политики Политбюро, лишь опосредованно связанный с этим движением искусственным включением его отдельных концепций.

Значительно более узкий круг работ на современном этапе рассматривал иные вопросы - народное сопротивление антирелигиозной политике власти23, экономическое положение Церкви, кампанию по вскрытию мощей24, место религии и Церкви в повседневных практиках и обыденном сознании социума25.

Отличием современного этапа историографии становится осмысление накопленного материала с точки зрения культурно-антропологических концепций. Постановка проблем обусловлена актуальными в наши дни направлениями исследований, которые сосредоточены на человеке в комплексе социокультурных факторов его жизни - социальных, интеллектуальных, политических и, конечно, религиозных. Особого внимания заслуживает позиция в этом отношении научного сотрудника Института всеобщей истории РАН А. Беглова. В работе «В поисках безгрешных катакомб. Церковное подполье в СССР» он рассматривает широкий спектр явлений нелегальной церковной жизни26.

Зарубежная историография отношений Церкви и государства в Советской России имеет начало в работах, написанных в среде эмигрантов, и появляется одновременно с ранней советской историографией. В центре её внимания обсуждение модели государственно-церковных отношений, сложившейся при митрополите, а затем патриархе Сергии (Страгородском). Выделяются две группы авторов: сторонники митр. Сергия - митрополит Елевферий (Богоявленский), И. Стратонов, C.B. Троицкий27, и эмигранты и церковные диссиденты, разорвавшие свои отношения с Московским Патриархатом (в основном работы 1960-1980-х годов), в том числе,

23 Рожков А.Ю. Народное сопротивление антирелигиозной политике советской власти на юго-востоке России в 1918-1929 гг. // Голос минувшего. Кубанский ист. журнал. 1997. №2. С. 3-12.

24 Кашеваров А.Н. Православная Российская Церковь и Советское государство (1917-1922) // Материалы по истории Церкви. Кн. 35. - М, 2005.

25 Измозик B.C., Волкова Ю.Л. Советское государство и перковь в частной переписке середины 20-х годов (по материалам перлюстрации) // Тоталитаризм и личность. - Пермь, 1994.

26 Беглов Л. В поисках «безгрешных катакомб». Церковное подполье в СССР. - М., 2008.

27 Богоявленский Е., митрополит. Неделя в Патриархии. - Париж, 1933; Стратонов И. Русская церковная смута. 1921- 1931 гг. // Из истории Христианской Церкви на Родине и за рубежом в XX столетии. -М., 1995. («Материалы по истории Церкви», Кн. 5). С. 28-172; Трош/кий С. В. Указ. соч.

представителей Зарубежной Русской Православной Церкви (РПЦЗ) — И. Андреев, Глеб Pap (А. Ветров), работавшие в соавторстве А. Левитин-Краснов и В. Шавров, церковный диссидент Л. Регельсон, Д. Константинов (представитель «катакомбной» церкви), свящ. Михаил Польский28. В работах выразилась специфика положения данных авторов: позиция неприятия политики митрополита Сергия (Страгородского), более пристальное изучение оппозиций митрополиту Сергию и поиск альтернатив сложившимся отношениям с государством. Бывший обновленец А. Левитин-Краснов, в соавторстве с В. Шавровым, на обширном фактическом материале рассматривал обновленческий раскол. В работе заметны апологетические тенденции в отношении обновленчества.

Для данных работ в целом характерна ограниченность источниковой базы, они опирались на материалы, которые собрали эмигранты в 1920-1930-е годы -вывезенные из России документы, церковные периодические издания и мемуарную литературу, самиздатовские работы, малоизвестные церковно-исторические рукописи, и следуют выводам, появившимся в этот период. Значительное внимание в зарубежной историографии уделялось публикациям источников, однако, им не хватало научного уровня29.

В отличие от советских и русскоязычных авторов за границей, несколько иные оценки событиям дали независимые зарубежные исследователи, у которых появился значительный интерес к данной теме в 1960-1980-е гг. — Д. Поспеловский, У. Флетчер и др.30. В центре внимания авторов была антирелигиозная деятельность органов советской власти, они акцентировали внимание на её определяющей роли в обновленческом расколе, характеризовали кампанию по изъятию церковных ценностей 1922 г. как провокационную, а позицию патриарха Тихона как аполитичную и признавали явное преобладание религиозных мотивов в позиции Церкви. Несмотря на ограниченность источниковой базы, был сделан подтвердившийся позднее рассекреченными источниками вывод о том, что обновленческий раскол был целиком инспирирован политическим руководством страны. Не ослабевает интерес зарубежных советологов к теме положения Церкви в советском государстве и на современном этапе31. Представляется интересной работа

28 Андреев И. М. Краткий обзор истории русской церкви от революции до наших дней. - Джорданвилль, 1951; Pap Г. (Ветров A.J. Плененная церковь: Очерк развития взаимоотношений между церковью и властью в СССР. - Франкфурт на Майне, 1954; Константинов Д., прот. Гонимая Церковь. (Русская Православная Церковь в СССР). - Нью-Йорк, 1967; Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви. 1917-1945 гг. - Париж, 1977. (Переизд. - Москва, 1996); Левитин-Краснов А., Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты. Т. 13., 1978. (Переизд. - М., 1996); Польский М, свящ. Положение Церкви в Советской России. - Иерусалим, 1931; Его же. Современное состояние Православной Церкви в СССР. - Нью-Йорк, 1946; Его же. О духовном состоянии русского народа под властью большевизма. - Белград, 1938; Его же. Новые мученики Российские. -Джорданвилль; Т. 1. 1943; T. II. 1957. (Сокращенное английское издание - The new martyrs of Russia. - Montreal, 1972); Его же. Положение Церкви в Советской России: Очерк бежавшего из России священника. - СПб., 1995.

29 Валентинов A.A. Черная книга («Штурм небес»). - Париж, 1925; Степанов В. Свидетельство обвинения: церковь и государство в Советском Союзе. - М., 1989; Регельсон Л. Указ. соч. Источниковедческую оценку данным публикациям даёт С.Г. Петров (Петров С.Г. Документы делопроизводства Политбюро ЦК РКП(б) как источник по истории Русской Церкви (1921-1925 гг.) / Отв. ред. H.H. Покровский. - М., 2004).

30 Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в XX веке. - М., 995; Его же. Православная церковь в истории Руси, России и СССР. - М., 1996; Его же. Тоталитаризм и вероисповедание. - М., 2003; Его же. Обновленчество. С. 197-227; Fletcher W.C. The Russian Orthodox Church underground, 1917-1970. - N.Y., 1971.

31 Рослоф Э. Советское правительство и обновленческий раскол в Русской Православной Церкви (19221923 гг.) И История России: диалог российских и американских историков. Материалы российско-американской научной конференции. - Саратов, 1992; Русская Православная Церковь в советское время (1917-1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью / Составитель Г. Штриккер. -М., 1995; Anderson J. Religion, State and Politics in the Soviet Union and Succesor State. Cambridge, N.Y.,

известного американского дипломата Н. Дэвиса , систематизирующая накопленные в зарубежной историографии представления. В ней комплексно освещается тема государственно-церковных отношений на протяжении всего советского периода, включая проблемы положения Русской Церкви на территориях Белоруссии, Украины, Прибалтики, внутрицерковные процессы, нелегальную и подпольную церковную жизнь. Дэвисом рассмотрены мотивы изменения политики советского руководства на разных этапах. Работа снабжена статистическим материалом. Но в целом зарубежная историография носит скорее публицистический характер.

Общим местом современной историографии стало определение периода 19201930-х гг. как особо трагического и напряженного периода государственно-церковных отношений за всю историю России, периода достижения высшей точки в репрессивной политике руководства Советской страны. Особенностью современного этапа историографии является рост интереса к региональным аспектам государственно-церковных отношений, вызванный необходимостью рассмотрения темы в масштабах всей Советской России. Первой значительной работой в данном направлении стала монография М.В. Шкаровского, написанная по материалам Ленинградской епархии. На материалах местных архивов за последние 10 лет написано значительное число диссертаций33.

Следует согласиться с Д.А. Головушкиным, отметившим малоизученность региональной специфики обновленческого движения и влияния социокультурного фактора на его развитие и распространение, что «скрыло от глаз исследователей сложность структуры этого феномена и его вариативность»34. Между тем, учёт региональной специфики обновленческого раскола даёт возможность рассматривать его, выходя за рамки упрощающих схем. В частности, интерес для исследователя представляют: механизм появления и распространения обновленчества на местах, средства и способы завоевания этим движением епархиальных управлений и приходов, отношение к нему духовенства и верующего населения и мотивы участия в расколе. В данном исследовании эти проблемы рассматриваются на материалах Донской области. Головушкин дифференцированно рассматривает «московское» и «питерское» обновленчество, говорит о «сибирском» обновленчестве. Исследователь приходит к выводу, что каждый регион, каждый церковный центр России в силу местной специфики имел своё обновленчество, достаточно самостоятельное и стремящееся к автономности от центра. Этот вывод учёного найдёт новое подтверждение и в данном диссертационном исследовании35. Впрочем, он справедлив не только для обновленческого раскола, различным в разных регионах страны был и григорианский раскол.

Переходя к описанию историографии темы в территориальных и хронологических рамках данного исследования, приходится констатировать, что

Melbourne, 1994; William В. Husband. Soviet Atheism and Russian Orthodox Strategies of Resistance, 1917-1932 // Journal of Modem History, March 1998, Volume 70, Issue 1; 74-107; Partei und Kirchen im fhihen Sowjetstaat. Die Protokolle der Antireligiösen Kommission beim Zentralkomitee der Russischen Kommunistischen Partei (Bol'seviki) 1922-1929.-Berlin, 2007.

32 Nathaniel D. A Long Walk To Church. A Contemporary History of Russian Orthodoxy. - Oxford, 2003.

Несколько десятков работ. См. раздел «Источники и литература».

34 Головушкин Д.А. Феномен обновленчества... URL:

http://krotov.info/historY/20/l920/golovushkiv 04.html (дата обращения: 15.07.2011).

Далеко не со всеми выводами Д.А. Головушкина можно согласиться. На взгляд автора данного диссертационного исследования, Головушкин неправомерно употребляет термин «обновленчество» в отношении дореволюционных групп движения за церковное обновление. Степень ассоциированности этого явления с обновленчеством советского периода в работе слишком велика. Несмотря на то, что автор указывает на участие политической власти страны в расколе, он преуменьшает значение этого фактора.

государственно-церковные отношения на Дону в начале 1920-х годов изучены мало, а период второй половины 1920-х-1930-х гг. почти не изучен. Первой работой по истории государственно-церковных отношений на территориях юга России стала кандидатская диссертация Н.Ю. Беликовой36. Целью исследования, в соответствие с формулировкой автора, стало влияние постреволюционной форсированной модернизации России на изменение «внутрицерковной жизни РПЦ» на территориях Дона, Кубани и Ставрополья. К достоинствам работы следует отнести то, что автор впервые рассмотрела влияние модернизационного фактора на положение Русской Православной Церкви в указанных регионах, справедливо обратила внимание на специфику государственно-церковных отношений в казачьих областях Советской России. Но автор ошибочно утверждает о существовании на территории современной Ростовской области одной Ростовской епархии, а не двух - Донской и Новочеркасской и Ростовской и Таганрогской. Нельзя согласиться также и с некоторыми выводами работы. Так, изменение положения Церкви и закрытие с 1926 по 1936 гг. 60 % церквей на территориях Краснодарского, Ставропольского краев и Ростовской области Н.Ю. Беликова объясняет социально-экономическими преобразованиями периода, потребностью в зернохранилищах на юге России37. Политическая и идеологическая составляющие, то, что изменение положения Церкви было вызвано прямым и насильственным вмешательством государственной власти, таким образом игнорируются. Автор является продолжателем советской историографической традиции в отношении проблемы обновленческого раскола, и рассматривает его не как результат целенаправленной деятельности партийного руководства страны по расколу и дискредитации Церкви, а как результат «эволюции» самой Церкви под влиянием модернизационных процессов. Автор верно отмечает, что обновленцы стремились к реформе канонического строя Церкви (конечно, это лишь отчасти справедливо и для самого начального периода их бытия), при этом ошибочно утверждая, что «они стремились к утверждению начал соборности церковного управления»38. При рассмотрении процессов, происходящих на территории современной Ростовской области, в работе использовались источники лишь одного регионального архива — Центра документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИРО). Проблема обновленческого раскола на Северном Кавказе нашла отражение в статьях A.M. Пантюхина39. Н.Ю. Беликова и A.M. Пантюхин обратили внимание на быстрые темпы насаждения обновленчества на Северном Кавказе, что Пантюхин объяснил сильными «контрреволюционными» религиозными настроениями, которые власть стремилась таким образом подавить. Авторы привели некоторые статистические данные и обратили внимание на то, что четверть всех церквей обновленцев находилась на Северном Кавказе40. Следует также согласиться с выводом Пантюхина о неприятии обновленчества в казачьей среде.

36 Беликова Н.Ю. Эволюция Русской православной церкви в период постреволюционной модернизации России в 20-30'-е гг. XX в.: На материалах Краснодарского, Ставропольского краёв и Ростовской области. Дисс.... канд. ист. наук. - Армавир, 2002; Её же. Развитие обновленческого движения в русской православной церкви в 20-е гг. XX в. на Юге России // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. 2004. №3. С. 32-35.

37 Беликова Н.Ю. Эволюция Русской православной церкви в период постреволюционной модернизации России в 20-30-е гг. XX в. С. 209.

3! Там же. С. 205.

39 Пантюхин A.M. Реализация религиозной политики советской власти на Ставрополье и Тереке в 19171929 гг. // Известия Алтайского государственного университета. История. Журнал теоретических и прикладных исследований. 2010. № 4-2(68). С. 174-177.

40 Там же. С. 177.

Однако, он, как и Беликова, рассматривает раскол как эволюцию церковности. Сомнительным представляется также вывод: «Обновленческий раскол на Северном Кавказе стал результатом полного подчинения православного духовенства местным органам советской власти, у представителей которых к началу 20-х гг. XX в. ещё наблюдались пережитки религиозного сознания»41. Автором переоценивается влияние обновленчества на массовое религиозное сознание.

На материалах Дона опубликовано несколько работ по смежной тематике, но они лишь отчасти затрагивают проблематику данного диссертационного исследования и в очень ограниченном объёме42.

Исследование по теме государственно-церковных отношений на Дону в период 1917-1923 годов принадлежит Д.А. Горбачеву43. Он рассматривает положение Православной Церкви в годы революции и Гражданской войны, позиции патриарха Тихона и В.И. Ленина, процессы стихийного уничтожения духовенства в Гражданскую войну. Достоинством данной работы является стремление изложить культурный контекст событий. Заметно, вместе с тем, некритическое использование некоторых выводов советской литературы, в частности, положения Е.М. Ярославского о создании военных контрреволюционных отрядов монахов и священников44. Работа Горбачева не лишена отдельных неточностей. Весьма упрощённо показана в работе реализация на Дону декрета «Об отделении церкви от государства». Тем не менее, работа была первым опытом конкретно-исторического изучения темы государственно-церковных отношений на региональном материале Дона, и в научный оборот были введены новые источники.

Следует также отметить, что, к сожалению, в региональной историографии исследователи крестьянства обходили стороной религиозный фактор противоборства сталинского режима и крестьянства в период «колхозного строительства».

Таким образом, с одной стороны, в современных исследованиях государственно-церковных отношений уже намечены основные направления дальнейшей работы, существует ряд трудов высокого научного уровня, в которых рассматриваются вопросы взаимодействия высших органов советской власти и Церкви. С другой стороны, последние публикации и ход дискуссий по указанной теме выявляют тенденцию к расширению проблемного поля исследований за счёт применения антропологического подхода, изучения вопроса на уровне микроистории. Вместе с тем, в изучении истории церковно-государственных

41 Пантюхин A.M. Указ. соч. С.117.

42 Фетисов Т., прот. История Православия в Таганроге. - Ростов н/Д, 2000; История Донской (Ростовской) епархии. XX век. Сборник материалов научно-практической конференции, посвященной памяти Святейшего Тихона, патриарха Московского и всея России. - Ростов-на-Дону, 2003; Просвещение, миссия, образование в истории Донской (ростовской) епархии. Сборник материалов церковно-исторической конференции Ростовского н/Д ЦДО ПСТГУ. - Ростов н/Д, 2006; Чибисова С.П. История Донской (Ростовской-на-Дону) епархии в биографиях архипастырей. - Ростов-на-Дону, 2006; Парунян Е., моя. Архиепископ Арсений (Смоленец). Служение на Дону (1918-1922) // Донкой архив. Альманах Ростовской областной организации Российского общества историков-архивистов. - Ростов-на-Дону., 2009. Вып. 5. С. 66-75. История Донской (Ростовской) епархии. XX век. Сборник материалов научно-практической конференции, посвященной памяти Святейшего Тихона, патриарха Московского и всея России. - Ростов-на-Дону, 2003; Просвещение, миссия, образование в истории Донской (ростовской) епархии. Сборник материалов церковно-исторической конференции Ростовского н/Д ЦДО ПСТГУ. - Ростов-на-Дону, 2006.

43 Горбачёв Д.А. Власть и Русская Православная Церковь 1917-1923 гг. Дисс. ... канд. ист. наук. Ростов-на-Дону, 2006; Его же. Донская Голгофа (Советская власть и Русская Православная Церковь Дона 1917-1923 гг.). - Ростов-на-Дону, 2008.

Его же. Донская Голгофа. С. 61-62. В современной историографии это положение подвергалось обоснованной критике. См.: Кашеваров А.Н. Указ. соч. С. 322.

отношений советского периода на территории Дона не изучен ряд важных вопросов, и тема не получила необходимого освещения в общероссийском контексте событий.

Данные обстоятельства определили цель исследования - комплексный анализ взаимодействия власти и местных церковных структур, конкретных форм советской антицерковной политики, реализуемых различными уровнями власти, и ответной реакции населения Донского региона в 1920-1930 гг.

Задачи исследования

1. Проанализировать основные советские законодательные акты в сфере политики в отношении религии и Церкви, установить участвующие в её реализации местные организационные структуры различных уровней власти, определить их роль в практическом осуществлении политики центра, оценить соответствие их деятельности генеральной политической линии на разных этапах.

2. Выявить и проанализировать комплекс мероприятий и средств религиозной политики власти на территории Донского региона, указать её характерные черты на том или ином этапе в течение исследуемого периода, установить факторы влияния на изменение курса.

3. Определить ключевые проблемы взаимоотношений местных органов власти с верующим населением Дона, в лице церковного управления и основных организационных единиц Православной Церкви - приходов (общин), на протяжении 1920-1930-х гг., показать степень влияния местных органов власти на положение верующих.

4. Исследовать реакцию различных слоёв населения региона, этносоциальную особенность которого составляло казачество, на основные мероприятия антирелигиозной и антицерковной программы власти, формы сопротивления этой политике.

5. Проследить процесс появления церковных расколов 1920-30-х гг. на Дону, установить влияние государственно-политических, социальных, религиозных факторов на их внедрение и эволюцию, охарактеризовать положение обновленческих и григорианских групп.

6. Проанализировать и уяснить формы и методы идеологического воздействия власти на сознание населения Дона в контексте различных антирелигиозных кампаний, оценить его результаты.

7. Выявить роль религиозного фактора в протестном движении крестьянско-казачьего населения Дона в период колхозного строительства.

8. Уяснить значение религиозного фактора в политике советского государства в отношении крестьянства в процессе его политической и социально-экономической трансформации и проявление его на Дону.

Методологическая основа работы сформировалась на пересечении исследовательских принципов и методов классической модели научного исторического исследования и современной методологии45.

Классическая методология предполагает комплексный анализ явлений на принципах историзма, холизма и системности. На их основе строится изучение сущностных характеристик и этапов эволюции политики советской власти по отношению к религии и Церкви. Современная методология определяет направление нашего исследования в русле антропологического поворота, применение методов исторической психологии, внимание к изучению политического, религиозного и

О моделях научного исторического исследования и их смене см.: Лубский A.B. Альтернативные модели исторического исследования. - М., 2005.

культурного сознания человека, его повседневных моделей поведения и практик, складывающихся в условиях социально-политической действительности.

Общенаучные методы анализа, синтеза, описания позволяют понять события и явления, образующие определенные системы, характер взаимосвязи между ними. В качестве таких систем выступали советская власть и Православная Церковь на Дону, а взаимодействие выражалось в политике Советского государства и в реакции на нее священников и мирян. Методы анализа и синтеза позволяют вскрыть характер этой политики и тенденции в ее развитии. Текстуальный анализ используется для исследования газетных публикаций и других печатных изданий на тему Православной Церкви и политики советской власти в отношении ее, призванных воздействовать на сознание населения. Специально-исторические методы, использованные в нашей работе -историко-генетический, историко-психологический, историко-типологический. Историко-генетический метод дает возможность выявить и учесть связь между генезисом изучаемого явления и состоянием его в рассматриваемый период. В данном случае это относится как к осуществлению государственной политики в отношении Церкви на основе идеологии воинствующего атеизма, так и к сопротивлению этой политике. Историко-психологический весьма сложен и может быть использован в ограниченной степени, когда имеются данные об индивидуальной и общественной психологии. Опора на него позволяет понять мотивы и особснносги действий отдельных лиц и общественных структур. Историко-типологический метод позволяет выделить различные типы в системе государственно-церковных отношений на разных стадиях развития советской антицерковной политики.

Современная методология позволяет обратиться к внутреннему миру, понять индивидуальную позицию субъектов истории, при допущении собственно религиозного мотива верующих, помимо всех прочих — политических и социальных. Она основана на принципах современного научного исторического познания, направленного на понимание «другого» - человека прошлого и культуры его времени. Принцип понимания другого может реализовываться через метод психологической интерпретации источников, на когнитивный потенциал которого обращал внимание A.C. Лаппо-Данилевский46.

Таким образом, в исследовании мы будем сочетать объясняющие и понимающие подходы при рассмотрении различных проблем, что создаёт условия для более глубокого их изучения.

Объектом исследования являются государственно-конфессиональные отношения в 1920-1930-х годах.

Предмет исследования - процесс взаимодействия органов государственной власти различных уровней, реализующих вероисповедную политику советской власти на местах, с Православной Церковью в лице ее структурных частей и активных представителей на территории Донского региона, в динамике его развития, сопротивление населения па местах как фактор тактических изменений курса власти.

Хронологические и территориальные рамки исследования ограничиваются началом 1920 г. и завершаются концом 1930-х годов.

Начальная грань обусловлена тем, что реализация политики центральных органов власти в отношении Церкви, в частности, введение декрета СНК РСФСР «Об отделении церкви от государства и школы от церкви»47, на Дону началась после

46 Лаппо-Даншіевский A.C. Методология истории. М., 2006. С. 322-339.

47 Собрание Узаконений РСФСР. 1918. №18. Ст. 263. Опубликован 23 января (5 февраля).

окончательного установления здесь советской власти в январе 1920 года48. К 1939 г. легальная деятельность Православной Церкви в Ростовской области была практически свёрнута. После «Большого террора» 1937-1938 гг., когда религиозные настроения в стране за счёт различных форм насилия были в значительной мере подавлены, а начавшаяся Вторая мировая война изменила акценты внутренней политики режима, произошла корректировка тактической линии. Поэтому для оценки динамики формирования государственно-церковных отношений целесообразно выделить именно этот период, как самостоятельный и законченный этап.

В этот период на территории региона происходили частые территориальные изменения. Бывшая Область Войска Донского была переименована в Донскую область, которая вошла в состав Юго-Востока России. Область состояла из 6 округов. 4 июля 1924 г. Донская область была упразднена, а её территория разделена на 4 округа. В том же году был образован Северо-Кавказский край с делением на 10 округов49. В 1924 г. в состав Северо-Кавказского края были переданы Таганрогский и Шахтинский округа, ранее входившие в состав Донецкой области Украины. В январе 1934 г. образован Азово-Черноморский край с центром в г. Ростове-на-Дону, куда вошли территории Дона. А в 1937 г. в составе Азово-Черноморского края административно оформились Ростовская область.

Главным образом территориальные рамки исследования будут ограничиваться территорией Донской области, но при рассмотрении некоторых вопросов они будут расширены за счёт характеристики событий, происходящих на территории Северного Кавказа.

Следует сказать об особенностях церковно-административного устройства данной территории (Донской области и последующих соответствующих образований). Накануне революционных событий существовала Донская и Новочеркасская епархия с центром в г. Новочеркасске, а города Ростов-на-Дону, Таганрог и Азов с прилегающими территориями относились к Екатеринославской епархии, из них в 1919 г. была образована Ростовская и Таганрогская епархия с центром в г. Ростове-на-Дону. Лишь в 1948 году на территории этих двух епархий была образована единая Ростовская и Новочеркасская епархия.

Источниковая база исследования включает обширный массив опубликованных и неопубликованных документальных и повествовательных источников. Комплекс архивных документов по вынесенной в заглавие теме очень неоднороден по количественным характеристикам разных тематических групп и по степени сохранности. Относятся они к четырем архивам: Государственный архив Ростовской области (ГАРО), Архив Управления ФСБ по Ростовской области, Центр документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИРО) и Центр хранения архивных документов (ЦХАД) в г. Шахты. Использовались также опубликованные документы центральных архивов (АПРФ, ГАРФ, РГАСПИ, ЦАФСБ), периодические издания исследуемого периода.

Источники, сосредоточенные в ЦДНИРО, представляют собой документацию местных партийных органов - комитетов партии различных уровней - краевых, областных, окружных, районных. Парткомы осуществляли общее политическое руководство на местах, будучи звеном в реализации генеральной политической линии. В качестве источников исследования использовались в основном протоколы заседаний Бюро и пленумов комитетов партии, окружных партийных и

48 Государственный архив Ростовской области (ГАРО). Ф. Р-97. Оп. 1. Д. 487. Л. 309.

45 ГАРО. Ф. Р-1485. Оп. 1. Д. 132. Л. 42.

беспартийных конференций, а также поступавшие в распоряжение парторганов сводки Полномочного представительства ОГПУ о политическом положении на местах, и другие документы из фондов Северо-Кавказского краевого50, Донского областного (1919-1924)51, Донского (1920-1924), Черкасского, Шахтинско-Донецкого, Верхне-Донского, Константиновского окружных комитетов РКП(б)52, Ростовского областного комитета КПСС (с 1937 г.)53.

Из материалов ЦНИРО использованы также документы личного архива А.И. Микояна.

Источники 1920-1930 годов, сосредоточенные в ГАРО, представляют собой делопроизводственную документацию органов советской власти различных уровней, прежде всего исполкомов советов Донской области, Юго-Востока России, СевероКавказского и Азово-Черноморского краев (краевых, областных, окружных, городских) и состоящих при них учреждений. Именно советские органы власти входили в непосредственное соприкосновение с верующими и их организациями на местах, контролировали деятельность религиозных общин, являлись проводником различных кампаний государственной власти в религиозной сфере. Документация советских органов власти имеет, как представляется, наибольший интерес в связи с поставленной в данном исследовании проблемой.

С апреля 1920 г. проводником политики власти в отношении Церкви являлся Донской областной исполнительный комитет, в частности отдел юстиции, при котором существовали подотдел по проведению в жизнь декрета «Об отделении церкви от государства» и соответствующая комиссия54. Значительная часть источников по теме сосредоточена также в фонде возникавших в результате последовательных административно-территориальных преобразований краевых исполнительных комитетов: Юго-Востока России (1924), Северо-Кавказского края (1924-1934), Азово-Черноморского края (1934-1937)55. Эти источники характеризуют проведение мероприятий в отношении Церкви. Они содержат информацию об обновленческом и григорианском расколах на Дону, сведения о распределении и перераспределении приходов между различными церковными группами, отражают процесс закрытия приходов. Интересные источники по истории расколов на Дону, содержащие статистические сведения и характеризующие отношение населения к духовенству, религиозный аспект перевыборов в советы во второй половине 1920-х гг. отложились в делах закрытой для исследователей описи 8 указанного фонда, материалы нескольких дел которого оказалось возможным использовать в данном диссертационном исследовании. Из дел фонда извлечён также отчётный материал, доклады и информационные сводки с мест о состоянии антирелигиозной работы, о политическом положении и настроениях по отношению к советской власти, в т.ч. документы, содержащие статистические сведения.

С 1920 по 1924 гг. на территории Донской области действовал Революционный

50 ЦДНИРО. Ф. 7.

51 Там же. Ф. 4.

52 Там же. Ф. 6, 209, 118, 2783. 50.

" Там же. Ф. 9.

54 ГАРО. Ф. Р-1220. Отдел Юстиции Донского областного Исполнительного комитета Совета рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов. 1920 - 1924 гг. Ф. Р-97. Исполнительный комитет Донского областного Совета рабочих, крестьянских,

55 Там же. Ф. Р-1485. Краевой исполнительный комитет Юго-Востока России. Август - октябрь 1924. Северо-Кавказский краевой исполнительный комитет. Ноябрь 1924 г. - январь 1934 г. Исполнительный комитет Азово-Черноморского краевого Совета депутатов трудящихся. Январь 1934 - сентябрь 1937 г. Всего в фонде 887 ед. хр., 1924- 1937 гг.

Совет Армии Труда Юго-Востока России, преобразованный в 1921 г. в Крайэкономсовет. Из его фонда рассматривались документы по реализации декрета «Об отделении церкви от государства» и кампании по изъятию церковных ценностей56. Агиткампания, сопутствующая изъятию церковных ценностей, отражена в фонде Донского областного советов профессиональных союзов (Донсовпроф)57, культотдел58 которого отвечал за её проведение на предприятиях городов Ростова-на-Дону, Нахичевани-на-Дону. В фондах краевого Северо-Кавказского краевого59 и Донского окружного советов профессиональных союзов, Краевого совета общества «Долой неграмотность» (ОДН) и Краевой рабоче-крестьянской инспекции отложились документы, освещающие антирелигиозную кампанию начала 1930-х годов, сопровождающую процесс коллективизации. Общественные организации были призваны сплотиться в антирелигиозной борьбе, поэтому данная кампания отразилась в подобных фондах. Все они были изучены.

В дореволюционном фонде Донской духовной консистории60 вследствие особенностей комплектования оказались церковные документы 1920-х гг. вплоть до 1928 г. Из этого фонда в работе исследованы документы делопроизводства церковных структур - протоколы съездов духовенства и мирян, протоколы собраний церковных советов и верующих. С учетом утраты епархиального архива они представляются уникальными для изучения церковных событий на Дону.

Из фондов ГАРО в работе также использованы материалы личных дел П.В. Верховского61, A.B. Карагичева и А.И. Муралова.

В документах советских структур отложились также распорядительные и информационные документы партийных органов, информационные сводки, в т.ч. сводки СО ПП ОГПУ, те их них, что соответствуют тематике данного диссертационного исследования также стали его источниками.

Массив источников 1930-х гг. крайне узок. Документы архивов большинства учреждений за 1930-е годы не успели поступить на хранение в госархив до начала Великой Отечественной войны, и были утрачены. Кроме того, современными исследователями установлено, что Совет по делам РПЦ проводил политику уничтожения документов по обновленческому расколу62. В этой связи исключительный интерес представляют фонды учреждений советской власти Шахтинского округа, вошедшего в состав Северокавказского края в 1924 г., изученные в Центре хранения архивных документов (ЦХАД). Основная часть источников, выявленных в ЦХАД, относится к 1930 годам. Они характеризуют практику ликвидации приходов, разрушения церковного института на местах, использование в этом процессе советского законодательства, обновленческого и григорианского церковных расколов. Среди них выделяются две основные группы. В первой - дела религиозных общин, включающие документы, необходимые для их регистрации, а также эпистолярные материалы (заявления, жалобы и прошения духовенства и верующих, переписка органов власти с религиозными организациями),

56 ГАРО. Ф. Р-3758. Совет Кавказской Армии Труда. Революционный Совет Армии Труда Юго-Востока России. Краевой экономический Совет Юго-Востока России.

57 Там же. Ф. Р-3713. Донской областной Совет профессиональных союзов.

58 Полное название подразделения «Политико-воспитательная, культурно-массовая работа».

59 ГАРО. Ф. Р-2287. Северо-Кавказский краевой совет профессиональных профсоюзов (Крайсовпроф); Ф. Р-3720; Ф. Р-2234. Северо-Кавказский Краевой совет ОДН; Ф. Р-1185. Северо-Кавказская Краевая рабоче-крестьянская инспекция (СКК РКИ).

60 Там же. Ф. 226. Донская духовная консистория.

61 Там же. Ф. 527. Императорский Варшавский университет (Донской университет).

62 Степанов A.C. Указ. соч. С. 14.

указы епархиального управления. Во второй группе - внутренняя документация органов государственной власти по церковным вопросам: служебная переписка о закрытии церквей и дальнейшем их использовании. Интересным источником с точки зрения изучения человека того времени и влияния на его сознание политики советской власти представляются протоколы собраний колхозников о закрытии церквей, которые являют нам пример советских методов идеологического воздействия и его результатов.

Представляют значительный интерес изученные материалы архивно-следственных дел из Архива Управления ФСБ по Ростовской области63. Дела периода 1920-х гг. чрезвычайно интересны. Помимо стандартного комплекса документов такие дела содержат всевозможные сопутствующие материалы, аналоги которых практически полностью утрачены в иных архивах. Это и документы личного происхождения, и всевозможные нарративные источники, раскрывающие различные аспекты государственно-церковных отношений на местном уровне. В том числе обращения обвиняемых в местные органы светской и церковной власти, воззвания, неопубликованные статьи, отразившие мнения авторов о современной им ситуации в церковно-государственной сфере, а также различный агентурный материал, используемый следствием. Исключительную важность данный комплекс источников составил для изучения истории обновленчества на Дону. Он позволил определить роль спецслужб советского государства в реализации церковной политики на местах, формы и методы работы, установить важные детали отношений местных органов власти и церковных организаций в период осуществления положений декрета «Об отделении церкви от государства», биографические данные репрессированных представителей духовенства и т.д.

В работе использовались также некоторые источники личного происхождения, впервые вводимые в научный оборот. Это эпистолярные материалы (записки, письма) известного церковного историка и общественного деятеля профессора протоиерея П.В. Верховского, одного из наиболее видных участников процесса установления новых отношений между Церковью и государствам. Значительный интерес представляют также другие материалы, происходящие из среды местного духовенства, организаторов сопротивления обновленческому расколу на Дону.

Большое значение в качестве источника имеют материалы региональной печати. Это - газеты «Советский Юг», «Трудовой Дон», «Коммунист», «Хлебороб» и др. Они широко освещают антицерковную кампанию 1922 г. на Дону и в областях Северного Кавказа. Достаточно содержательными оказались газеты «Советский Юг» - орган Югвостбюро ЦК РКП и Краевого Экономического Совета Юго-Востока и «Трудовой Дон» - почти в каждом номере названых газет в период кампании помещались агитационные материалы. Газета «Советский Юг» посвятила кампании около 50 номеров, а «Трудовой Дон» - порядка 80. Освещение судов в газетах при всей тенденциозности представляется ценным и пока единственным источником. Редакции пользовались точными сводками о ходе кампании по изъятию церковных ценностей. Историко-психологический анализ материалов антирелигиозной пропаганды донской прессы также приводит к определённым выводам.

Из опубликованных источников в работе использованы законодательные и распорядительные документы советского правительства, регулирующие религиозную жизнь в советском обществе и положение церковных общин (декреты, законодательные и подзаконные акты высших органов власти - ЦК РКП(б), ВЦИК,

63 Далее - Архив УФСБ РО.

СНК, НКЮ и др.). Изучены документы делопроизводства Политбюро ЦК РКП(б), отразившие историю кампании по изъятию церковных ценностей в центре и на местах и связанные с нею кампании по расколу Церкви и антирелигиозной пропаганде. Рассекреченные тематические дела фонда Политбюро АПРФ опубликованы в первом томе документальной серии «Архивы Кремля»: «Политбюро и церковь. 1922-1925 гг.». В сборнике, составленном Г. Штриккером,64 представлены некоторые документы об использовании изъятых в 1922 г. церковных ценностей.

В числе опубликованных источников данной работы также актовый материал высших органов церковного управления, в частности, воззвания Патриарха Тихона (Беллавина) и митр. Вениамина (Казанского). В этой связи особого внимания заслуживает внушительный сборник документов «Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1945»65.

В исследовании использованы опубликованные документы из важнейших для темы сборников: «Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917- 1941 гг. Документы и фотоматериалы»66, отразившие религиозный аспект сборники «Совершенно секретно»: Лубянка — Сталину о положении в стране»67 и «Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939. Документы и материалы»,68 в которых представлены такие важные источники, как секретные справки, сводки, докладные записки органов ОГПУ о политическом положении и антирелигиозной борьбе, деятельности представителей Церкви, в том числе и на Дону.

Таким образом, в работе изучены неопубликованные источники из 29 фондов трёх государственных архивов Ростовской области, и архивно-следственные дела из ведомственного архива УФСБ РО, материалы периодической печати, а также ряд опубликованных материалов, которые с различных позиций освещают тематику данного диссертационного исследования. Значительное число документальных источников, извлечённых автором из архивохранилищ, впервые вводятся в научный оборот: они выявлены, изучены и проанализированы автором. Рассмотренный массив документов позволяет провести разносторонний анализ событий, явлений и процессов, связанных с отношениями между Советским государством и Церковью того времени.

Научная новизна работы

1. На основе архивных материалов впервые прослежены характерные черты взаимоотношений советской власти и Православной Церкви на Дону, определявшиеся особенностями истории и культуры населения региона и восприятия разными слоями населения новых политических реальностей, установившихся после Гражданской войны. Показано, что при проведении конфессиональной политики власть учитывала отношение к её действиям местного населения. Установлено, что органы советской власти на местах не всегда точно следовали распоряжениям

64 Русская Православная Церковь в советское время (1917-1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью. - М., 1995.

65 Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1945. - М., 1994.

66 Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917- 1941 гг. Документы и фотоматериалы. -М., 1996.

«Совершенно секретно»: Лубянка - Сталину о положении в стране (1922-1934 годы) / Институт российской истории РАН и др.; Под ред. Г.Н. Севастьянова. - М., 2001.

68 Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939. Документы и материалы. В 4-х т. Под ред. А. Береловича, В. Данилова. - М., 2000-2005.

центральной власти, и действовали исходя из политической конъюнктуры с одной стороны, и местной специфики - с другой.

2. Установлена и обоснована периодизация в проведении политики советской власти на Дону в отношении Православной Церкви в 1920-1930-х гг., которые представлены как совокупность двух периодов: 1920-1929 гг., когда власти преимущественно проводят контрольно-ограничительную политику и 1930-1939 гг. -период главным образом репрессивно-ликвидационный.

3. Подробно прослежены процессы формирования обновленческого раскола на Дону, впервые показано распространение данного раскола, уточнены его характер и роль в проведении государственной политики по отношению к Церкви в регионе. Обоснован вывод о региональной специфике обновленческого раскола, распространявшегося не как идейное движение, а как конъюнктурное.

4. Впервые изучено распространение григорианского раскола на Дону, выявлена его региональная специфика как движения, противопоставлявшего себя как обновленцам, так и церковному управлению митрополита Сергия (Страгородского).

5. Уяснено значение в проведении конфессиональной политики на Дону пропаганды в региональной печати, которая составляла неотъемлемую часть антицерковных и антирелигиозных кампаний.

6. Определены особенности восприятия донским духовенством и верующими политических мероприятий, касавшихся Церкви, формы противодействия, которые опирались на действующее советское законодательство. Установлено, что на более поздних этапах духовенство поддерживало протестное движение против политики власти на селе и слома его традиционной культуры.

7. Впервые выявлена роль в сопротивлении антицерковной политике властей отдельных видных деятелей православия на Дону, прежде всего протоиерея профессора П.В. Верховского.

8. Обоснован вывод, что в период коллективизации на Дону сопротивление на религиозной почве занимало одно из первых мест в протестном движении, что в ответ советская власть развернула репрессии против священников и активных мирян, закрывала церкви, ликвидировала церковные приходы.

9. Доказано, что подавление сопротивления со стороны Православной Церкви являлось важной составляющей политики власти по ликвидации прежних общественных отношений и проведению на Дону социалистических трансформаций.

Положения, выносимые на защиту:

1. Враждебное отношение значительной части населения Дона, в особенности казачества, к советской власти, наглядно проявившееся в ходе Гражданской войны, стало причиной относительной осторожности при проведении центральными и местными ее структурами первых мероприятий в отношении религии и Православной Церкви на территории региона.

2. Духовенство крупнейших городов Донской области, находящихся на территории Донской и Ростовской епархий, попыталось выстроить компромиссные отношения с местными советскими органами власти и предпочитало легальную правовую форму сопротивления проявлениям антицерковной политики на Дону.

3. Значительное влияние на характер и особенности государственно-церковных отношений на Дону в двадцатые годы оказал профессор протоиерей П.В. Верховский, выступивший посредником между властью и церковными общинами и умевший до определенной степени сглаживать остроту взаимных противоречий.

4. Донская комиссия по отделению Церкви от государства стремилась к последовательной реализации декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», и видела свою задачу в юридическом оформлении конкретных условий реализации декрета и в практическом его осуществлении на Дону.

5. Кампания по изъятию церковных ценностей в начале двадцатых годов проходила на Дону как антицерковная, антирелигиозная акция, задачей которой была, помимо самой конфискации, дискредитация духовенства и подавление религиозности населения. В Донской области изъятие прошло при глухом недовольстве народа, но кровавых столкновений во многом благодаря позиции духовенства удалось избежать. Советская пропаганда формировала ложное общественное мнение об активном сопротивлении изъятию со стороны духовенства.

6. Как и в других регионах страны, для борьбы с Церковью, с учетом религиозности значительной части населения Дона, власть активно использовала религиозный раскол в разных его формах с опорой на часть духовенства, готовую к проявлению лояльности. В ряды обновленцев вербовалось духовенство, обвиняемое властью в каких-либо преступлениях перед нею, главным образом, в сопротивлении изъятию церковных ценностей.

7. Обновленческий раскол на Дону насаждался искусственно, вопреки традиции и мнению значительной части православных верующих за счёт работы среди духовенства органов ГПУ-ОГПУ. Обновленчество распространялось как конъюнктурно-соглашательское движение и не имело внутренней силы, поскольку не было принято большинством верующих. Православное духовенство, оставшееся верным патриарху Тихону, а затем митрополиту Сергию (Страгородскому), пользовалось авторитетом у верующих казаков и крестьян, оно вместе с мирянами оказывало сопротивление политике советской власти на селе.

8. В развитии религиозного движения сопротивления обновленчеству на Дону двадцатых годов выделяются два этапа. На первом этапе оно носило скорее стихийный характер, при определённых попытках к организации этого движения, его лидерами являлись епископ Митрофан (Гринёв) и священник Алексей Трефильев. После их ареста во главе его организации встали епископ Захария (Лобов) и митрополит Митрофан (Симашкевич). Сопротивление было подавлено репрессиями.

9. Антирелигиозная пропаганда на Дону не достигла поставленных целей и не привела к отрыву от религии значительной части населения. Не оправдала себя ставка на антирелигиозную пропаганду с помощью «Союза воинствующих безбожников» и объединение в этой деятельности общественных организаций.

10. Религиозный фактор занимал заметное место в протестном движении на Дону и оказал значительное влияние на быстрое свертывание политики «лицом к казачеству» середины двадцатых годов.

11. Массовая ликвидация религиозных общин на Дону шла под давлением местной власти, его основу составило существующее законодательство. Принадлежащее местным властям право на регистрацию оказалось инструментом скорейшего свертывания деятельности прихода и закрытия храма. Процесс нередко сопровождался нарушениями закона и фальсификациями.

12. Борьба с религией стала одной из составляющих политики коллективизации сельского хозяйства. Сельское население Дона, как и других регионов страны, сопротивлялось слому его традиционной культуры. Сопротивление решительно подавлялось с помощью репрессий.

Апробация и практическая значимость работы. По теме данного исследования осуществлён ряд публикаций, результаты были изложены в ходе XXII Ежегодной богословской конференции ПСТГУ (Москва, 2011 г.), конференции Европейского университета «Конструируя «советское»? Политическое сознание, повседневные практики, новые идентичности» (Санкт-Петербург, 2010), IX и X Международных научных конференций Ивановского государственного университета (Иваново, 2010, 2011), Всероссийской научно-практической конференции Уральского Отделения РАН и Екатеринбургской епархии (Екатеринбург, 2010), IX Межрегиональная научная конференция «Человек второго плана в истории» ЮФУ (Ростов-на-Дону, 2011 г.). Диссертация обсуждалась на кафедре Отечественной истории факультета социально-исторического образования и кафедре Отечественной истории исторического факультета Южного федерального университета. Положения и выводы исследования могут найти применение в процессе создания комплексных обобщающих исследований по истории России советской эпохи, истории религии и Церкви, использоваться при разработке лекционных курсов и спецкурсов по проблемам государственно-церковных отношений, в частности для специальности «теология», исторических и религиоведческих специальностей, а также при подготовке учебных пособий по истории Дона и донского казачества.

Результаты диссертации изложены в 2 монографиях и 12 публикациях общим объемом 33,55 пл. Три статьи из этого числа опубликована в издании, включенном в Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ.

Структура диссертации включает введение, 3 главы, содержащие 7 параграфов, заключение, список источников и литературы, приложение.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обоснована актуальность темы, показана степень её изученности, определены объект и предмет, цели и задачи, хронологические рамки исследования, дан обзор источников и литературы.

В первой главе — Законодательные основы политики советской власти в отношении Православной Церкви, их реализация на Дону в 1920-1922 гг. -рассматриваются первые мероприятия советской власти по отношению к Русской Православной Церкви и религиозным организациям страны вообще; особенности донского региона, настроения населения, наложившие отпечаток на стратегии местной власти по реализации положений нового законодательства; кампания по изъятию церковных ценностей.

В первом параграфе - Процесс реализации на Дону первых законодательных актов советской власти в отношении религии и Церкви - рассматривается декрет о свободе совести, церковных и религиозных обществах и связанные с ним законодательные и подзаконные акты, которые предоставляли широкие возможности варьирования политической стратегии власти, и отводили на первом этапе его реализации значительную роль органам власти на местах, от понимания декрета которыми зависела практика государственно-церковных отношений. Сложная политическая обстановка на территориях Дона стала причиной оттягивания мероприятий по отделению Церкви от государства в его округах. Важной особенностью социальной структуры Донской области являлось казачество, значительная часть которого сохраняла враждебное отношение к новой власти, и нередко проявляла себя как активная сила, что сказывалось на работе органов

советской власти на протяжении всех 1920-х гг. В параграфе подвергнута анализу работа созданной при отделе юстиции Донисполкома комиссии по отделению Церкви от государства, которая стремилась к последовательному проведению декрета, не брала на себя какие-либо репрессивные функции и видела свою задачу в соблюдении юридических процедур практической реализации законодательства. К концу 1920 г. выяснилось, что деятельность комиссии не соответствует политике центральных органов советской власти, которая после завершения Гражданской войны переходила к решительному наступлению на религиозные организации, главным образом, на православную Церковь. Деятельность комиссии подверглась критике, и она была ликвидирована. Во втором параграфе - Отношение донского православного духовенства и верующих к антицерковным действиям власти - рассматривается реакция донского православного духовенства на новое положение Церкви в государстве, его представления о характере и принципах выстраивания новых церковно-государственных отношений, способы сопротивления действиям власти, посягающим на права церковных организаций. В условиях, когда в рамках Донской комиссии по отделению Церкви от государства духовенство и власть находили почву для компромисса, в качестве действенного способа охранения в пределах Донской и Ростовской епархий церковной жизни использовалась опора на действующее советское законодательство, оставлявшее возможности для её сохранения, легальные, правовые формы сопротивления. Значительная роль в этой деятельности принадлежала настоятелю ростовского кафедрального собора, профессору протоиерею П.В. Верховскому, умевшему находить способы взаимодействия с властями в интересах Церкви. Он был сторонником сотрудничества государства и Церкви при их взаимной независимости и поддерживал в этой связи идею отделения Церкви от государства. Вместе с видными представителями духовенства епархии Верховский стремился противодействовать внеправовым действиям государственных структур против Церкви, стремлению к установлению контроля ЧК над деятельностью церковных общин. В условиях, когда между местными органами ЧК и НКЮ существовали разногласия по вопросу о характере взаимоотношений с Церковью, когда органы юстиции допускали определенную свободу для церковных организаций в рамках советского законодательства, такая линия имела смысл. Но после упразднения Донской комиссии по отделению Церкви от государства взяла верх жесткая линия ЧК на борьбу с Церковью, что выразилось, в том числе, и в аресте П. Верховского. В третьем параграфе - Кампания по изъятию церковных ценностей на Дону в 1922 г. - рассматривается кампания конфискации на основании декрета от 23 февраля 1922 г. церковного имущества, в том числе имевшего литургическое назначение. Начавшаяся 11 марта акция по изъятию церковных ценностей из православных церквей была встречена стихийным противодействием народа, которое оказалось решительно подавлено. Воззвание патриарха Тихона о защите церковного достояния не распространялось по территории Донской области. Позиция донского духовенства была близка позиции митрополита Вениамина (Казанского), оно стремилось предотвратить, какие бы то ни было, конфликты на почве изъятия. Вместе с тем власти развернули агитационную работу, обосновывая необходимость конфискации имущества Церкви, в том числе в региональной печати, которая на Дону велась весьма интенсивно. В Донской области изъятие прошло при глухом недовольстве народа, хотя острые эксцессы на почве противодействия конфискациям прекратились, во многом благодаря духовенству. Но отношение населения к кампании было неоднозначным, в некоторых округах Донобласти, часть которой

голодала, как и Поволжье, наблюдались безразличие и сочувствие. Донская Комиссия по изъятию церковных ценностей показала себя хорошим исполнителем, нередко опережающим распоряжения центральной власти. Советская пропаганда формировала ложное общественное мнение о роли духовенства в сопротивлении изъятию церковного имущества, искусственно распространяя миф о его отчаянном сопротивлении, для того, чтобы представить духовенство врагом народа, обосновать расстрельные приговоры и обеспечить обвинение патриарха Тихона. Кампания должна была окончательно лишить Церковь имущества, заставить её почувствовать полное бесправие и бессилие в советском государстве, расколоть Церковь организацией «лояльного духовенства», и, в конечном счёте, скомпрометировать духовенство в глазах общества, лишить Церковь народного авторитета. Вместе с тем, кампания была призвана предоставить материальную базу партии большевиков на строительство их «империи» и упрочнение позиций на международном уровне, привлечь на сторону большевиков крестьянство, рабочих и армию. В целом 1922 г. поставил точку в компромиссной политике региональной власти, кампания привела к эскалации напряжённости в обществе, между властью и верующими.

Во второй главе — Деятельность местных органов государственной власти по идеологическому и организационному разложению Православной Церкви на Дону в 1920-1930-х гг. - рассматривается обновленческий и григорианский расколы как компонент советской антицерковной политики, становление, распространение, масштабы и особенности этих групп на Дону, отношение к ним духовенства и мирян, мотивацию участия в расколах, способы и мотивы противодействия обновленцам; даются численные характеристики.

Первый параграф - Обновленческий раскол как компонент советской антицерковной политики и его осуществление на Дону в 1922-1924 гг. -рассматривает организацию захвата обновленцами донской церковной власти в мае-июле 1922 г., организацию его административных структур. Почти одновременно с кампанией по изъятию церковных ценностей положено начало обновленческому расколу Церкви, который был результатом целенаправленной деятельности власти. При этом политическое руководство страны стремилось представить обновленчество в глазах общества как естественный процесс эволюции церковности, при том, что имела место сознательная эксплуатация большевиками религиозных идей в своих политических целях. Обновленческое духовенство на Дону с мая 1922 г. получило трибуну в местной советской печати. В Ростовской епархии с целью отстранения прежних структур церковного управления был создан Исполнительный комитет по делам православной церкви. Здесь же рассматривается ростовский обновленческий съезд духовенства и мирян ноября 1922 г., на котором, впрочем, так и не состоялось объявленного советской пропагандой в прессе осуждения решений Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 гг., в частности, восстановления Патриаршества, не были приняты и другие обновленческие нововведения. Ростовские обновленцы сделали лишь робкий шаг в сторону децентрализации церковного управления, ограничения архиерейской власти. На Дону обновленчество не оправдало надежд его советских организаторов. Здесь оно распространялось не как идейное движение, а как чисто конъюнктурное, искусственное. Духовенство вербовалось в раскол методами ОГПУ, часть его представляла собой несостоявшихся обиженных прежней духовной властью карьеристов, но часть его представителей мечтала таким образом приспособиться к условиям советской действительности, добиться права на жизнь и определённого места в советском обществе. Вопреки распространённому

организаторами раскола представлению о том, что обновленчество — это переход на позиции лояльности к советской власти, и противопоставлению его «контрреволюционерам» «тихоновцам», действительность не соответствовала подобным схемам. Как участие в расколе, так и сопротивление, не зависели от личных взглядов участников этих движений, от их близости социалистическим идеям, от степени лояльности советской власти. Как в лагере донских обновленцев встречались бывшие монархисты, так и среди противников и критиков обновленцев были люди, близкие социалистическим идеям. Донской митрополит Митрофан (Симашкевич), епископы Арсений (Смоленец) и Митрофан (Гринёв) осудили обновленцев и признали незаконными созданные ими органы церковной власти. В том же параграфе рассматриваются первый и второй этапы сопротивления распространению обновленчества на Дону. Первый был скорее стихийным, хотя и имели место попытки организационного оформления: создание союза «Единая Святая, Соборная и Апостольская Церковь» (ЕССАЦ) священников Ивана Жежеленко и Алексея Трефильева, оформление автономии приходов Ростова-на-Дону с целью дальнейшего их подчинения Константинопольскому патриарху. Часто верующие в сложившихся условиях брали на себя функции контроля убеждений и действий своих пастырей, не допуская в храмы обновленцев. Второй этап начался после освобождения патриарха Тихона, осенью 1923 г., и стал возможным в связи с политикой «религиозного нэпа». Он связывается с деятельностью нелегальных «тихоновских» архиереев - епископа Захарии (Лобова) и митрополита Митрофана (Симашкевича). Оба этапа сопротивления обновленцам на Дону были подавлены репрессивными мерами. Во втором параграфе - Политика власти и положение обновленческих, григорианских и канонических общин в 1925-1930-х гг. - даётся обзор положения обновленческих, григорианских и канонических общин в 1925-1930-х гг. В главе рассмотрено начало распространения в 1926 г. нового, григорианского, раскола, положенное на Дону епископом Иннокентием (Бусыгиным) и митрополитом Митрофаном (Симашкевичем). Этот раскол не пользовался поддержкой верующих и существовал при опоре на властные структуры, а также, можно допустить, за счёт авторитета митрополита Митрофана (Симашкевича), как борца с обновленчеством. К григорианам перешла небольшая часть канонического духовенства, оппозиционно настроенного к митрополиту Сергию (Страгородскому), но не признававшего и обновленцев. На первом этапе его численность составляла 8 % от общего числа представителей духовенства Северного Кавказа. В борьбе за приходы власть поддерживала обновленцев и григориан, но иногда выносила решения в пользу канонических групп верующих, реализуя политику «по равномерному распределению приходов среди различных групп» и усиливая тем самым в церковной жизни края путаницу и произвол. Население региона, особенно казаки, не расположенные к власти большевиков, не могли поддержать и ассоциированных с нею расколов. Несмотря на всё содействие местной власти обновленцам и григорианам, численное преобладание принадлежащих им приходов, реальным авторитетом и влиянием среди населения обладало каноническое духовенство. Православное казачество отличалось особой активностью, и во второй половине 1920-х гг. продолжало попытки сопротивления власти, проводя своих людей, в том числе, членов приходских церковных советов, в местные советские органы власти на селе. К 1929 г. на Северном Кавказе, как и в других районах страны, усилилось протестное движение казачьего и крестьянского населения против хлебозаготовок и коллективизации, которое поддержало и каноническое духовенство края. Народ и духовенство в

протестных акциях действовали совместно. Такое положение объяснялось органами власти в духе сталинской теории об обострении классовой борьбы по мере продвижения социализма и стало поводом для широкого развёртывания в стране репрессий. Наряду с «кулаком» как основным классовым недругом партии и правительства данного периода, репрессиям подверглись и «попы». С 1930-го г. целью репрессий стала «историческая» задача полной ликвидации враждебных сил в районах сплошной коллективизации, к которым относился и Северокавказский край.

В третьей главе - Политика донских органов власти по ликвидации приходов и подавлению социокультурной роли Православной Церкви в середине 1920-1930-х гг. - рассматриваются массовые антирелигиозные мероприятия советской власти, формы и методы борьбы с Церковью и её значением в народном сознании.

В первом параграфе — Массовое закрытие церквей и сопротивление верующих на местах - рассмотрена тактика власти по массовой ликвидации приходов на Дону, которая имела два особых рубежа - 1923 и 1929 гг. Было признано, что верующие составляют «громадное большинство» населения страны, и практикующиеся грубые методы борьбы с общинами на местах восстанавливают против неё значительную часть общества. В результате произошел пересмотр тактики, перенос акцента на идеологические методы борьбы, централизацию процесса закрытия приходов. Постановление президиума ВЦИК от 8 апреля 1929 г. «О религиозных объединениях» доводило до логического конца все прежние законодательные действия власти, ещё более жёстко очерчивало и сужало пределы существования церковных общин. Постановление стало законодательной опорой для сворачивания любой жизнедеятельности и ликвидации приходов в законодательном порядке, оно способствовало дальнейшему разрушению церковного института, облегчая регистрацию новых раскольнических обществ, и служило для органов власти на местах удобным инструментом давления на церковные советы с целью скорейшего сворачивания их деятельности. Общины оказались в условиях выживания. Двойственность требований центральной власти — с одной стороны запрещалось закрывать церкви без законных оснований, с другой - прежний курс на ликвидацию приходов — порождали на самых нижних уровнях власти чисто формальное отношение к соблюдению законности в деле закрытия церквей, давление на общины, различные фальсификации и манипуляции. В результате к концу тридцатых годов количество действующих церквей на территории Ростовской области резко сократилось до почти полного их исчезновения. Во втором параграфе — Методы подавления социокультурной роли Православной Церкви в контексте антирелигиозных мероприятий на Дону — показано, что одним из способов достижения целей антирелигиозного воспитания являлась десакрализации храма в народном сознании, что проявлялось, начиная еще с двадцатых годов, в ходе проведения кампании по изъятию церковных ценностей. С 1929 г. борьба с религией и Церковью становится существенной составляющей социальной политики государственной власти по коллективизации сельского хозяйства. Бедняцкие слои крестьянства, на которые большевики стремились опереться в реализации своей политики, имели низкий уровень культуры и образования и как показал опыт, были довольно пассивны. Даже кадры партии и советской власти в деревне не отличались в этом особыми достижениями. Успех коллективизации был поставлен в прямую зависимость от культурного и политического перевоспитания бедняцко-батрацкой части села. В связи с этим антирелигиозная пропаганда должна была проникнуть во

все сферы общественной, хозяйственной и политической жизни, поэтому в антирелигиозной работе власть стремилась объединить усилия общественных и профессиональных организаций, добровольных обществ. Но значительных результатов по антирелигиозному перевоспитанию населения достичь так и не удалось, что было характерно для сельского населения Юга России, часть которого составляло казачье население, сопротивляющееся слому его традиционной культуры. На протяжении 1930-х гг. «союз воинствующих безбожников» не раз пытался активизировать антирелигиозную деятельность в крае, однако после развала к 1933 г. его организаций на Дону он так и не смог переломить ситуацию. В сознании народа в значительной мере сохранялось уважительное отношение к религиозным ценностям, как например, почитание икон и церковных праздников, что в отдельных случаях сочеталось с признанием новой советской символики.

В Заключении диссертации подводятся итоги исследования и формулируются основные выводы. 1920-1930-е годы в государственно-церковных отношениях на Дону представлены как совокупность двух периодов: 1920-1929 годы, когда власти преимущественно проводят контрольно-ограничительную политику и 1930-1939 -период, главным образом, репрессивно-ликвидационный. Особым рубежом первого периода был 1922 г., положивший конец любым компромиссным стратегиям и послуживший окончательной конфронтации между советскими органами власти на местах и верующими. Это год двуединой кампании по разгрому Русской Православной Церкви - кампании по изъятию церковных ценностей и расколу духовенства. В целом, кампания 1922 г. была направлена на слом духовного сопротивления Церкви, её раскол и дискредитацию. Власти Дона, подчиняясь директивам из центра, покровительствовали обновленцам и григорианам. С их помощью обновленцы особенно широко обосновались на территориях Донского региона. Но ни обновленцы, ни григориане не получили того духовного авторитета, которым обладало каноническое духовенство, особенно у казачьего населения Дона и всего Северного Кавказа. Другой рубеж данного периода — 1927 г., когда власти осознают широкие возможности законодательного давления на Церковь, что закрепляется и реализуется в постановлении 1929 г. «О религиозных объединениях», ставшем инструментом давления на церковные общины в перспективе их «законного» закрытия. Второй период также неоднороден, но его отличительной чертой стали ликвидация организационной структуры Церкви, массовые репрессии в отношении духовенства и верующих - методам трансформации религиозности власти предпочитают методы массового физического устранения её носителей. В тот же период напряжение протестного движения, существенной составляющей которого был протест по религиозным мотивам, в казачьих районах Северного Кавказа, в том числе на Дону, достигло одного из самых высоких показателей. К 1939 г. легальная деятельность Православной Церкви на Дону была практически свёрнута.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

Публикации в изданиях, включенных в Перечень ведущих рецензируемых

научных журналов и изданий, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ:

1. Бирюкова Ю.А. Советское государство и Церковь в 1920-1930-е годы: Характер отношений на местах (IIa материалах архивов Ростовской области) // Гуманитарные и социально-экономические науки: [электронный журнал]. -Ростов-на-Дону. 2009. №6. URL: http://www.hses-online.ru/2009/06/09_00_13/01.pdf 0,82 н.л.

2. Бирюкова Ю.А. Правовые формы сопротивления ростовского духовенства антицерковной политике советской власти в 1920-1921 гг. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - Тамбов: Грамота, №6(12), 2011. С. 37-41. 0,63 п.л.

3. Бирюкова Ю.А. Исповедь в застенках ВЧК. К биографии историка и общественного деятеля профессора протоиерея П.В. Верховского // Вестник ПСТГУ. Серия II. История. История Русской Православной Церкви. 2012. №5 (43). 1,2 пл.

Другие публикации:

4. Бирюкова Ю.А. Церковь и власть: приходы Шахтинского административного округа Донской епархии в документах 1920-1930 годов. - Ростов-на-Дону, 2010. Монография. 9,99 п.л.

5. Бирюкова Ю.А. Советская власть и православные общины Дона в 1920-30-х гг. Характер отношений на местах. - Ростов-на-Дону, 2012. Монография. 15,28 п.л.

6. Бирюкова Ю.А. Советское государство и приходы Донской епархии в 20-х -30-х годах XX в. (по документам Шахтинского административного округа) // Донской архив. Альманах Ростовской областной организации Российского общества историков-архивистов. - Ростов н/Д., 2009. - Вып. 5. С. 19 - 40. 1,1 п.л.

7. Бирюкова Ю.А. Избранные документы по истории приходов Шахтинского округа в 1920-1930 годах // Донской архив. Альманах Ростовской областной организации Российского общества историков-архивистов. — Ростов н/Д., 2009. -Вып. 5. С. 40-64. 1,4 п.л.

8. Бирюкова Ю.А. Обновленческий и григорианский расколы на Дону и Северном Кавказе в 1920—1930-х годах. (В документах архивов Ростовской области) // Православие в судьбе Урала и России: история и современность: Материалы Всерос. науч.-практ. конф. (г. Екатеринбург, 18-20 апреля 2010 г.). — Екатеринбург: ИИА УрО РАН, 2010. С. 290-295. 0,5 п.л.

9. Бирюкова Ю.А. Советская власть и верующие на Дону в 1920-1930-х гг.: Характер отношений на местах // Конструируя «советское»? Политическое сознание, повседневные практики, новые идентичности: материалы научной конференции студентов и аспирантов (15-16 апреля 2010 года, Санкт-Петербург). - СПб., 2010. С. 17-24. 0,37 п.л.

10. Бирюкова Ю.А. Ресурсы архивов Ростовской области в изучении государственно-церковных отношений в 1920-1930 годах // Государство, общество, церковь в истории России XX века: Материалы IX Международной научной

конференции Иваново, 10-11 февраля 2010 г.: в 2 ч. — Иваново, 2010. — Ч. 2. С. 295— 302. 0,43 п.л.

11. Бирюкова Ю.А. К истории изъятия церковных ценностей на Дону в 1922 году // Государство, общество, церковь в истории России XX века: Материалы X Международной научной конференции Иваново, 2011: в 2 ч. — Иваново, 2011. 0,4 п.л.

12. Бирюкова Ю.А. Изъятие церковных ценностей на Дону в 1922 г. // Известия АМИ. - Ростов-на-Дону, 2011. - Вып. 6. С. 6-11. 0,45 п.л.

13. Бирюкова Ю.А. Епархиальное духовенство о церковно-государственных отношениях после революции: Протоиерей П.В. Верховский об основах сосуществования Церкви и советской власти // XXII Ежегодная богословская конференция. Актуальные проблемы истории Русской Православной Церкви в XX в. Поиск моделей церковно-государственных отношений в России в первые послереволюционные годы. Материалы 2011 г. - М., 2012. С. 132-135. 0,38 п.л.

14. Бирюкова Ю.А. Донское духовенство и кампания по изъятию церковных ценностей в 1922 г. // Журнал Московской Патриархии. 2012. №12.0,6 п.л.

Печать цифровая. Бумага офсетная. Гарнитура «Тайме». Формат 60x84/16. Объем 1,0 уч.-изд.-л. Заказ № 2846. Тираж 100 экз. Отпечатано в КМЦ «КОПИЦЕНТР» 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Суворова, 19, тел. 247-34-88