Специфика философского языка С. Боэция

Абилкаламова, Алина Булатовна

автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.03
диссертация на тему: Специфика философского языка С. Боэция

Год: 2011
Автор научной работы: Абилкаламова, Алина Булатовна
Ученая cтепень: кандидата философских наук
Место защиты диссертации: Томск
Код cпециальности ВАК: 09.00.03

450 руб.

Диссертация по философии на тему 'Специфика философского языка С. Боэция'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Специфика философского языка С. Боэция"

Абилкаламова Алина Булатовна

СПЕЦИФИКА ФИЛОСОФСКОГО ЯЗЫКА С. БОЭЦИЯ

09.00.03 - История философии

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

- 8 ДЕК 2011

Томск 2011

005005627

Работа выполнена на кафедре истории философии и логики Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Национальный исследовательский Томский государственный университет»

Научный руководитель: доктор философских наук, профессор

Найман Евгений Артурович

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Сычева Светлана Георгиевна

кандидат философских наук Платонова Анастасия Валерьевна

Ведущая организация: ФГОУ ВПО «Красноярская государственная

академия музыки и театра»

Защита состоится 20 декабря 2011 года в 12,00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.267.01 при Федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Национальный исследовательский Томский государственный университет» по адресу: 634050, г. Томск, пр. Ленина 36, учебный корпус № 4, аудитория № 306.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Томского государственного университета.

Автореферат разослан ноября 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат философских наук, доцент

И. А. Эннс

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Актуальность темы исследования. Одна из самых первостепенных задач философии - исследование собственного языка. Отсутствие такой саморефлексии порождает множество философских проблем, которые в своей сущности являются проблемами философского языка. Опасность попасть в языковую ловушку увеличивается тогда, когда философский язык используется в чуждой для себя области. Во времена Северина Боэция такой областью была теология. Конечно, рассматриваемые нами проблемы причастности и применимости категорий в высказываниях о Боге, если не совсем отошли в прошлое, то, по крайней мере, потеряли свою актуальность, однако примечателен тот способ, которым их решает Боэций. Он заново конституирует пространство теологического языка, и его метод заслуживает того, чтобы быть представленным в качестве средства решения подобных проблем.

Исследование философского языка представляется еще более важным, если принять во внимание тот факт, что средствами языка философия формирует мировоззрение. В философском языке уже представлена определенная картина мира, и все, что мы хотим выразить, окрашивается в ее тона. Боэций целенаправленно работал над созданием метафизической картины в латинском философском языке, возможно, ее контуры и по сей день очерчивают наше философское мировоззрение.

Критическое отношение к языку предполагает знание историко-философских условий его возникновения. В рамках этой задачи исследование языка Северина Боэция представляет наибольший интерес. Вклад Боэция в создание философского языка колоссален. Его переводы с греческого, имевшие огромное значение для средневековой философии, актуальны и по сей день. Эти переводы преследуют двойную цель: максимально точно передать язык оригинала и найти наиболее подходящий способ выражения философского содержания в новых языковых условиях. Боэциевские переводы Аристотеля сохраняют лаконичность и неоднозначность оригинального текста. Ясности и содержательности он добивается в своих комментариях с помощью экспликации тех соображений и правил, которыми он руководствуется как философ и переводчик. Лингвистическая рефлексия не только помогает ему обосновать свой перевод -Боэций стремится регламентировать философский узус и создать целостный философский язык. И надо сказать, что его усилия увенчались успехом. «На этом

научно-философском языке Боэция беседовали в средневековых школах и университетах; на нем, считая его уже чем-то естественным и обычным, говорили знаменитые философы XVII века»1. Таким образом, философский язык Боэция может интересовать нас и в качестве объекта историко-философского рассмотрения, и в качестве методологии исследования философского языка.

Если по своему методу философия Боэция может быть охарактеризована как лингвистическая философия, то по своему объекту она является философией языка. Боэций развил и углубил тенденции, заложенные в учении Аристотеля, в соответствии с которыми объектом философского исследования является язык -как «естественный», так и философский. Так, например, в «Топике» исследуется само диалогическое обсуждение, наличествующее в сочинениях Платона, а «Метафизику» можно рассматривать как опыт разработки философского словаря. У Боэция надстраивается еще один уровень: объектом рефлексии для него является язык Аристотеля и собственный философский язык. Боэций является создателем ауторефлексивного лингвистического стиля философствования. Философские цели достигаются с помощью рефлексии над языком, в том числе над собственным философским языком. Но если в логических сочинениях эти цели соответствуют объекту, то цели теологических трактатов находятся за пределами лингвистической области.

Условием возможности достижения метафизических целей путем исследования языка является постулат о соответствии языка бытию и мышлению. Боэциевское применение этого постулата носит активный характер: язык Боэция не только соответствует реальности - он её создает. Для того чтобы исследование теологического языка могло дать ответ на метафизический вопрос, Боэций заново конструирует язык теологии, приводя его в соответствие с метафизической картиной мира. Конструирование теологического языка осуществляется путем введения правил, имеющих философское обоснование. Эти правила ауторефлексивны: они являются результатом рефлексии над собственным теологическим языком. Поскольку речь идет о конструировании метафизической реальности в языке, который многие сотни лет был едва ли не единственным стилем западной философии, его исследование представляется делом особой важности.

' Майоров Г. Г. Судьба и дело Боэция // Боэций. «Утешение Философией» и другие трактаты. М., 1990. С. 316.

Проблема исследования. Проблема настоящего исследования заключается в следующем: какое влияние оказали специфические свойства философского языка С. Боэция на развитие метафизики?

Степень теоретической разработанности проблемы. Особенности боэциевского стиля чаще всего является предметом филологических исследований, в которых произведения Боэция, в первую очередь, «Утешение философией», рассматриваются с литературоведческих позиций. Но хотя язык С. Боэция можно рассматривать в отрыве от его философии, обратное невозможно, поэтому все философские исследования творчества Боэция так или иначе затрагивают тему боэциевского языка. Но если между философским содержанием и его языковым выражением усматривается лишь внешняя связь, Боэций предстает как лишенный оригинальности компилятор. Начиная с Э. Рэнда, наметилась противоположная тенденция, в рамках которой философский язык и философское учение Боэция рассматриваются как единое целое. В числе таких исследователей П. Адо, соединивший филологический и философский подходы к интерпретации боэциевских текстов; А. Квакарелли (A. Quacquarelli), исследовавший стиль С. Боэция периода теологических трактатов и «Утешения философией»; JI. М. Де Рийк (L. M. De Rijk) установивший связь между логико-семантическими аспектами философии языка Боэция и его метафизической системой. Связь логики, этики и теологии в трудах Боэция рассматривают отечественные исследователи Л. Г. Тоноян, Е. Н. Лисанюк, С. С. Неретина.

Однако до сих пор не было осуществлено целостное рассмотрение боэциевского философского языка, не были выявлены его сущностные характеристики, а также не был представлен единый стилистический фундамент разножанровых произведений Боэция.

Картину стилистических различий наиболее полно сумел отобразить современный исследователь и переводчик теологических трактатов А. Тиссеранд. В обширной монографии «Pars theologica: логика и теология у Боэция» все произведения Боэция группируются по стилистическим характеристикам2. Так, например, первый комментарий к «Исагогу» Порфирия считается вводным; «Комментарий к «Категориям» Аристотеля» представляет собой образец среднего стиля; трактат «О гипотетических силлогизмах» предназначен для искушенных читателей. Стиль двух теологических трактатов («О Троице» и «О Гебдомадах»), Тиссеранд называет «темным» (stylus obscurus), хотя сам Боэций определяет его

2 Tisserand A. Pars theologica: logique et thcologique chez Boèce. Paris, 2008. P. 59.

как «сталь краткости» (stylum brevitate). Очевидно, что Тиссеранд использует коммуникативно-прагматический критерий деления: теологический стиль резко отделяется от стилей логических сочинений, которые имеют целью максимально доступное изложение материала.

Тиссеранд отрицает существование непрерывности между двумя частями философии Боэция, логической и теологической, и настаивает на автономии каждой области. Действительно, логика в том виде, в котором она представлена у Боэция в комментариях к Аристотелю, не может дать прочный фундамент теологии, ибо она несовместима с христианскими догматами. К такому выводу приходит Л. Г. Тоноян, которая рассматривает теологические трактаты Боэция как выдающуюся, но неудовлетворительную попытку «соединения веры с разумом»: «использовав тщательный логико-грамматический анализ и богатый арсенал философских категорий, Боэций все же сталкивается с тем, что не все его выводы согласуются с учением Церкви... Возможно, и сам Боэций понял неосуществимость рационального осмысления догматов...»3.

Мы полагаем, что Боэций и не пытался ограничить теологию рамками аристотелевской логики, связанной с онтологией этого мира. Он стремился создать теологический язык, который бы являл собой образ высшей реальности. Средством для достижения этой цели должно было служить создание теологической грамматики, описывающей глубинные лингвистические структуры теологического языка. Эти структуры отличаются от тех, которые обнаруживаются в естественном языке, поэтому Боэций модифицирует логико-лингвистические концепции естественного языка, создавая на их основе правила теологической грамматики.

Трансформацию аристотелевского учения о категориях в теологии Боэция подробно рассмотрел А. де Либера. В статье «Онтотеология Боэция. Учение о категориях и теория предикации в трактате «О Троице» он провел сопоставление аристотелевского учения о категориях и модификации этого учения в теологии Боэция4. Де Либера представил поблему категорий в историко-философской ретроспективе, что также немаловажно для нашего исследования. Боэций создает концепции теологического языка на основе теорий, разработанных для естественного языка, осуществляя их реконструкцию с помощью метафизической

3 Тоноян Я. Г. Логика и теология (от Аристотеля до Боэция) // Историко-логические исследования. СПб., 2003. С. 78-91.

4 De Libera A. L'onto-théo-logique de Boèce. Doctrine des catégories et théorie de la prédication dans

le De Trinitate // Les Catégories et leur histoire. Paris, 2005. P. 175-222.

интерпретации. Но последние уже нагружены определенным метафизическим смыслом, поэтому теологическая реконструкция является решением проблем связанных с предикацией по отношению Богу, проблем, которые, в сущности, являются проблемами применения к теологическому языку онтологизированных концепций, разработанных для естественного языка.

Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного исследования являются философский язык С. Боэция. Предметом исследования является боэциевская реконструкция логико-лингвистических концепций в пространстве теологического языка

Цель исследования. Основной целью предлагаемого исследования является определение сущностных характеристик боэциевского философского языка в контексте теологического конструирования.

Задачи исследования. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. Определить специфику философского языка С. Боэция и цели его использования.

2. Рассмотреть постулат о соответствии слова, мысли и вещи и обосновать возможность его применения в теологии.

3. Исследовать теорию предикации, представленную в логических комментариях С. Боэция, и выявить ее отличия от теории Аристотеля.

4. Определить проблемы, связанные с теологической предикацией, и рассмотреть способы их решения в истории философии. Дать анализ боэциевского способа решения данных проблем.

5. Осуществить реконструкцию теории предикации, которая имплицитно фундирует теологию С. Боэция, и сопоставить ее с теорией, данной в логических сочинениях. Соотнести теологическую теорию предикации с метафизическими и пропедевтическими целями теологических трактатов.

Теоретико-методологические основания и методы исследования. Теоретический базис данного исследования составили ключевые положения ведущих парадигм онтологии языка, а именно: фундаментальная онтология языка (Платон, Аристотель, Плотин, Порфирий, А. Августин); онтологическая герменевтика М. Хайдеггера; онтологические учения о языке русских мыслителей П. А. Флоренского, С. Н. Булгакова, А. Ф. Лосева. Значимыми для данного исследования явились основные положения лингвистической онтологии раннего Л. Витгенштейна и его концепция изоморфизма. Основное направление данного

исследования онтологии и метафизики языка сформировал метафилософский эстетический подход Е. А. Наймана.

В процессе реконструкции боэциевской онтологии языка были особенно важны работы современных философов-медиевистов и исследователей античной философии, соединивших историко-философский подход с лингвистическими методами анализа. В числе таких исследователей: А. Тиссеранд, А. де Либера, Л. Валенте, И. Розье-Каташ, П. Обенк, М. Ламберт, А. Бек, Ч. Кан, А. Ф. Лосев, С. С. Неретина.

Главным методологическим принципом данного исследования стало рассмотрение историко-философских фактов в качестве событий и процессов. Языковое конструирование в пространстве христианской теологии является актом, сделавшим на долгое время невозможным один регистр мышления и необходимым - совершенно другой. По этой причине в основу методологии данного исследования положен археологический подход, в рамках которого осуществляется эпистемологическая, логическая и лингвистическая реконструкция.

В ходе анализа боэциевских текстов был использован феноменологический подход, предполагающий коррелятивные отношения между материальными средствами текста и опредмеченными в них смыслами, и позволяющий «оставить за скобками» традиционное понимание. Он направлен на выявление специфической двойственности теологических трактатов: демонстративного первого плана, провоцирующего метафизическое истолкование, и укрывающегося за ним второго, лингвистического, часто оказывающегося основным. Феноменологический подход к тексту необходимо связан с герменевтическим методом, требующим глубинного внимания к языку как специфической выражающей форме и «посреднику» между автором и читателем.

В процессе исследования были использованы методы лингвистического анализа (грамматический анализ текста, контекстологический анализ, анализ употреблений, элементы стилистического анализа), методы историко-философского анализа, компаративистский подход.

Научная новизна исследования:

1. Впервые выявляются отличительные особенности философского языка С. Боэция.

2. Фактически впервые определяется специфика теологического стиля.

3. Впервые предпринята попытка анализа боэциевской метафизики сквозь призму теологического языка.

Положения, выносимые на защиту:

1. Общими принципами боэциевского стиля являются философско-лингвистическая рефлексия и пропедевтическая направленность.

2. Специфика теологического стиля обусловлена как метафизическими, так и коммуникативно-прагматическими целями. Приемы «стиля краткости» основаны на языковой компрессии: в теологических трактатах применяются механизмы смыслового и синтаксического сжатия. Смысловое сжатие нивелирует различия между логическим, онтологическим и лингвистическим уровнями смысла. Таким образом, в соответствии с тезисом о параллелизме языка, мышления и бытия, полностью совпадающих в теологической реальности, форма философского рассуждения уподобляется своему предмету. Использование синтаксического сжатия, наоборот, разделяет эти уровни, создавая возможность двойной интерпретации: онтологической, выраженной эксплицитно, и имплицитной лингвистической, основанной на автонимичном прочтении. Лингвистическая интерпретация вскрывает механизмы языкового конструирования. Таким образом, «стиль краткости» предстает как способ конструирования философского языка.

3. На скрытом лингвистическом уровне даются правила, формирующие внутреннюю структуру языка. На метафизическом уровне эти правила получают онтологическое обоснование - тем самым в структуры теологического языка вводится определенное философское содержание. Внедряя стиль теологического дискурса, имплицитно содержащий правила собственного построения, Боэций стремится сформировать определенный тип философского мышления.

Теоретическая и практическая значимость работы. Предложенный целостный подход к языку С. Боэция помогает связать между собой различные аспекты философской деятельности мыслителя. Определение специфики теологического стиля позволяет осветить «темные места» боэциевской теологии. Метафизическое обоснование боэциевского языка значительно расширяет концептуальный и методологический аппарат исследования схоластической философии, в частности, может объяснить механизм возникновения средневекового «грамматического платонизма». Реконструкция лингвистической теологии должна преодолеть серьезные герменевтические трудности адекватного описания средневековых онтологических проектов. Данная интерпретация позволяет представить философию Боэция своего рода предшественницей современной лингвистически ориентированной философии, способной вступить в серьезный диалог и в значительной степени обогатить последнюю.

Апробация работы. Главные идеи, выводы и наблюдения были отражены в научных публикациях. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры истории философии и логики Философского факультета Томского государственного университета.

Структура диссертации. Структура данной работы определена целью исследования, логикой изложения и отражает последовательность решения поставленных задач. В первой главе даются общие характеристики философского языка С. Боэция. Во второй и третьей показан процесс конструирования логического и теологического стиля.

Работа состоит из трех глав, введения и заключения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы, определяются степень разработанности проблемы, цель и задачи исследования, излагаются методологические принципы, раскрывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, формулируются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Язык философии и философия языка» дается целостное представление о языке С. Боэция. Рассматриваются общие принципы боэциевского стиля, определяется специфика стиля теологических трактатов, проводится исследование фундаментальных философских концепций, определяющих боэциевские воззрения на лингвистические феномены и образующих теоретическую базу для создания философского языка.

В параграфе 1.1. «Общие характеристики философского стиля С. Боэция» проводится сравнительный анализ различных классификаций боэциевских стилей. Общие принципы боэциевского стиля определяются в связи с тремя основными задачам, которые ставит перед собой философ: перевода, комментирования, интерпретации. Для решения этих задач Боэций использует лингвистические методы. Главная цель - создание единого философского языка -достигается путем рефлексии над языком, в том числе над собственным философским языком. Определяются общие принципы боэциевского стиля: философско-лингвистическая рефлексия и пропедевтическая направленность. Доказывается, что эти принципы присутствуют во все жанрах произведений, на основании чего делается вывод о внутреннем единстве его философского стиля.

В параграфе 1.2. «Специфика теологического стиля С. Боэция»

рассматриваются особенности стиля теологических трактатов. Стиль, получивший в исследовательской литературе название «темного стиля» (stylus obscuras), самим Боэцием определялся как «стиль краткости» (stylum brevitate). Выдвигается гипотеза о том, что «стиль краткости» назван так потому, что его приемы основаны на языковой компрессии. Используя эти приемы, Боэций создает автонимичные рефлексивные конструкции, несущие в себе правила разрабатываемого им теологического языка. Преднамеренное стилистическое сжатие скрывает смысловые и интерпретативные пласты текста, что, с учетом принятого ранее положения о единой пропедевтической основе боэциевских стилей, позволяет выдвинуть гипотезу о присутствии в теологическом стиле имплицитной пропедевтики.

В параграфе 13. «Принцип параллелизма языка, мышления и бытия» дается метафизическое обоснование философского стиля С. Боэция. Условием возможности достижения целей, находящихся за пределами лингвистической области, путем рефлексивного осмысления языка является постулат о параллелизме языка, мышления и бытия. Рассматривается платоническое преломление аристотелевского тезиса о параллелизме в философии С. Боэция и его непосредственного предшественника Августина Аврелия. Выявляется отличие концепций семантического отношения Августина и Боэция от аристотелевской схемы: на уровне бытия находится не чувственно воспринимаемая данность, а мыслимая вещь (у Августина) или внутренняя структура вещи (у Боэция). Указывается на согласие Августина и Боэция в том, что полное соответствие слова, мысли и вещи возможно только в божественной реальности.

В параграфе 1.4. «Проблема соответствия языка и объекта в теологическом дискурсе» рассматривается применение принципа параллелизма слова, мысли и вещи в области теологии. Исследуются историко-философские условия проблематизации теологического языка: рассматриваются взгляды Платона, Плотина, Лактанция, Григория Назианзина, Августина и Боэция. Христианские предшественники Боэция полагали, что теологические концепты невозможно репрезентировать средствами естественного языка. Эксплицируется боэциевский тезис о том, что форма теологического рассуждения должна соответствовать форме теологического объекта. В теологическом высказывании слова полностью соответствуют вещам, поскольку на уровне «вещи» находятся не внешние признаки вещей, а то, что составляет их сущность - идеи и формы

умопостигаемого мира. На уровне слова им должны соответствовать языковые универсалии: указывается, что в качестве таковых Боэций рассматривает предикативные формы. Грамматические универсалии соответствуют реальным структурам также и в естественном языке, однако они отличаются от теологических, также как естественные объекты отличаются от объектов теологии. В этой связи выявляется задача, которую ставит перед собой философ: определить специфику предикативных структур в теологическом дискурсе и сформулировать законы и принципы их построения, то есть сконструировать глубинную грамматику теологического языка.

Во второй главе «Логические концепции языка» рассматриваются универсальные принципы, присущие как естественному, так и теологическому языку, выявляются их онтологические основания и метафизическое значение.

В параграфе 2.1. «Проблемы интерпретации аристотелевской теории предикации» логико-лингвистическая концепция Аристотеля рассматривается с двух точек зрения. С точки зрения онтологического подхода теория предикации представляет собой отражение метафизики: логико-грамматические определения бытия обуславливаются аристотелевским понятием сущности. С точки зрения лингвистического подхода теория предикации представляет собой методологическую область, в которой устанавливаются фундаментальные философские концепты: категории являются производными от предикативной функции. Отмечается, что боэциевская интерпретация, в силу постулата о соответствии лингвистического и онтологического уровней, с необходимостью включает оба подхода.

В параграфе 2.2. «Теория предикации в логических комментариях С. Боэция» рассматриваются особенности боэциевской интерпретации аристотелевской теории предикации. Выявляются наиболее важные различия между концепциями Аристотеля и Боэция: Боэций рассматривает связку «есть» как предикат и наделяет её самостоятельным лексическим значением. Выдвигается гипотеза о том, что эта интерпретация коррелирует с пониманием бытия в онтологии платонического типа. В заключении делается вывод о том, что логико-лингвистические концепции Боэция являются отражением его онтологии и поэтому могут быть охарактеризованы как «грамматический платонизм».

Третья глава «Проблемы теологического языка» вскрывает механизмы конструирования теологического языка. Конструирование глубинной теологической грамматики осуществляется путем модификации правил

естественного языка; так как последние несут в себе определенное метафизическое содержание, боэциевская реконструкция решает теологические проблемы, возникшие в результате применения к теологическому языку онтологизированных лингвистических концепций естественного языка.

В параграфе 3.1. «Проблема причастности в высказываниях о Боге» квазитеологическая проблема переформулируется в проблему теологического языка. Если предикация рассматривается как выражение причастности, которая существует между онтологическим коррелятом субъекта и универсалией, сообщающей ему сущностную определенность, то применение этой схемы в теологии влечет за собой недопустимый вывод: Бог, занимающий место субъекта, получает свои атрибуты только в силу причастности самостоятельной сущности, которую репрезентирует предикат.

Далее проводится аналитическая реконструкция понятия причастности в предикации. Аристотель использует этот термин только для выражения отношений подчинения в субстанциальной предикации, Порфирий распространяет его также на акцидентальную предикацию. Указывается, что данный перенос обусловлен терминологической неоднозначностью аристотелевских текстов. Единая предикативная схема, к которой комментаторы стремятся свести различные формулировки Аристотеля, нивелирует проводимые им различия, что приводит к смешению логических отношений подчинения с лингвистическими предикативными отношениями в предложении.

Далее рассматривается использование понятия причастности у Боэция. Контекстуальный анализ употреблений данного термина не позволяет определить ни область его применения в качестве технического термина, ни его метафизическое содержание. Если принимать постулат о соответствии слова, мысли и вещи, логические и лингвистические теории должны быть вписаны в общую онтологическую картину. Поэтому для прояснения боэциевского понимания причастности, необходимо исследовать онтологический статус тех сущностей, которые репрезентирует акцидентальный предикат. В результате данного исследования делается вывод о том, что в высказываниях естественного языка онтологически фундированных отношений причастности быть не может, поскольку функция акцидентального предиката соответствует способу бытия заключенной в материи формы.

Затем исследуется вопрос, может ли субъект теологического высказывания, онтологическим коррелятом которого является форма, лишенная материи, быть причастным предикату. Онтологический статус универсалий, которым

соответствуют предикаты в теологическом высказывании, определяется онтологическим статусом субъекта: если универсалии присоединяются к чистой форме, они сами становятся чистыми формами. Указывается, что в трактате «О Троице» Боэций вводит общее правило, которое распространяется как на естественную, так и на теологическую предикацию: предикаменты таковы, какими позволяют им быть субъекты. В связи с этим отмечается, что Боэций переносит проблему причастности в пространство категорий.

Параграф 3.2. «Проблема категорий в теологическом языке» начинается с изложения апории категорий в высказываниях о Боге. Затем прослеживается связь между аристотелевской теорией предикации и учением о категориях. С точки зрения лингвистической интерпретации категориальное значение предиката определяется предикативной функцией, тип которой зависит от субъекта. Указывается на корреляцию данного положения с боэциевским тезисом: предикаменты таковы, какими позволяют им быть субъекты.

Далее рассматривается специфика предикативной структуры теологического высказывания. В теологической предикации отсутствует субъект, поскольку форма, отображением которой он является, не является подлежащим. В качестве подлежащего выступает материя, с которой связан субъект в естественной предикации. Глубинную структуру теологического высказывания образует глагол «есть» и субстанциальный предикат. Данная реконструкция позволяет выявить мегафизические основания боэциевской теологии. Вследствие бессубъектного употребления глагола бытия происходит лексикализация его грамматического значения (значения связки). Метафизический смысл глагола «быть», соединяющий в себе онтологическое, логическое и лингвистическое значение (бытия, истины и единства), соответствует определению Бога в онтологии неоплатонического типа. Субстанциальные предикаты, онтологическими коррелятами которых являются чистые формы, не только получают в пространстве теологического высказывания сущностное бытие, но и являются его неотъемлемыми конституирующими свойствами (ipsum esse faciant quod dicitur)5.

Доказывается, что Боэций вводит правила построения теологического высказывания, используя прием «стиля краткости», а именно синтаксическую компрессию. В результате пропуска глагола-связки в эллиптической конструкции, «есть» начинает функционировать как автоним и переходит на уровень языка-

5 Boethius. Quomodo Trinitas Unus Deus Ac Non Tres Dii // Migne J.P. Patrología Latina. París, 1847. Vol. 64. Col. 1252B.

объекта. Отмечается, что такое прочтение возможно при отсутствии гетерограмматических символов или иных средств выражения автонимии в письменной речи. Обосновывается возможность лингвистической интерпретации предложений, написанных в стиле краткости. Показывается, что лингвистическая интерпретация согласуется с онтологической, поскольку обе они выражают соответствующие друг другу уровни одной реальности.

Экспликация функции теологического стиля позволяет обозначить пропедевтические цели теологических трактатов. Устанавливаемые Боэцием имплицитные правила вносят в структуры теологического языка метафизический смысл, который высказывается при одном только воспроизведении данного стиля. Поэтому высказывание, приписывающее Богу какой-либо атрибут, будет являться утверждением сверхсущностного бытия идей.

В Заключении формулируются основные выводы исследования, намечающие направления дальнейшей разработки данной темы.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора:

Статьи в журналах, рекомендованных ВАК:

1. Абилкаламова А. Б. Особенности стиля Северина Боэция. / А. Б. Абилкаламова // Вестник Томского государственного университета. - 2011. - № 342, январь. - С. 40-43.

2. Абилкаламова А. Б. Проблемы предикации в теологии Августина Аврелия и Северина Боэция. / А. Б. Абилкаламова // Вестник Томского государственного университета. - 2011. - № 350, сентябрь. - С. 40-45.

3. Абилкаламова А. Б. Проблемы предикации в теологии Августина Аврелия и Северина Боэция. / А. Б. Абилкаламова // Вестник Томского государственного университета. Философия, социология, политология. - 2011. - № 4 (16). - С. 141147.

Тираж 100 экз. Отпечатано в ООО «Позитив-НБ» 634050 г. Томск, пр. Ленина 34а

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Абилкаламова, Алина Булатовна

Введение.

1 Язык философии и философия языка.

1.1 Общая характеристика философского стиля С. Боэция.

1.2 Специфика теологического стиля С. Боэция.

1.3 Принцип параллелизма языка, мышления и бытия.

1.4 Проблема соответствия языка и объекта в теологическом дискурсе.

2 Логические концепции языка.

2.1 Проблемы интерпретации аристотелевской теории предикации.

2.2 Теория предикации в логических комментариях С. Боэция.

3 Проблемы теологического языка.

3.1. Проблема причастности в высказываниях о Боге.

3.2. Проблема категорий в теологическом языке.

Введение диссертации2011 год, автореферат по философии, Абилкаламова, Алина Булатовна

Актуальность темы исследования. Одна из самых первостепенных задач философии — исследование собственного языка. Отсутствие такой саморефлексии порождает множество философских проблем, которые в своей сущности являются проблемами философского языка. Опасность попасть в языковую ловушку увеличивается тогда, когда философский язык используется в чуждой для себя области. Во времена Северина Боэция такой областью была теология. Конечно, рассматриваемые нами проблемы причастности и применимости категорий в высказываниях о Боге, если не совсем отошли в прошлое, то, по крайней мере, потеряли свою актуальность, однако примечателен тот способ, которым их решает Боэций. Он заново конституирует пространство теологического языка, и его метод заслуживает того, чтобы быть представленным в качестве средства решения подобных проблем.

Критическое отношение к языку предполагает знание историко-философских условий его возникновения. В рамках этой задачи исследование языка Северина Боэция представляет наибольший интерес. Вклад Боэция в создание философского языка колоссален. Его переводы с греческого, имевшие огромное значение для средневековой философии, актуальны и по сей день. Эти переводы преследуют двойную цель: максимально точно передать язык оригинала и найти наиболее подходящий способ выражения философского содержания в новых языковых условиях. Боэциевские переводы Аристотеля сохраняют лаконичность и неоднозначность оригинального текста. Ясности и содержательности он добивается в своих комментариях с помощью экспликации тех соображений и правил, которыми он руководствуется как философ и переводчик. Лингвистическая рефлексия не только помогает ему обосновать свой перевод — Боэций стремится регламентировать философский узус и создать целостный философский язык. И надо сказать, что его усилия увенчались успехом. «На этом научно-философском языке Боэция беседовали в средневековых школах и университетах; на нем, считая его уже чем-то естественным и обычным, говорили знаменитые философы XVII века»1. Таким образом, философский язык Боэция может интересовать нас и в качестве объекта историко-философского рассмотрения, и в качестве методологии исследования философского языка.

Если по своему методу философия Боэция может быть охарактеризована как лингвистическая философия, то по своему объекту она является философией языка. Боэций развил и углубил тенденции, заложенные в учении Аристотеля, в соответствии с которыми объектом философского исследования является язык — как «естественный», так и философский. .Так, например, в «Топике» исследуется само диалогическое обсуждение, наличествующее в сочинениях Платона, а «Метафизику» можно рассматривать как опыт разработки философского словаря. У Боэция надстраивается еще один уровень: объектом рефлексии для него является язык Аристотеля и собственный философский язык. Боэций является создателем ауторефлексивного лингвистического стиля философствования. Философские цели достигаются с помощью рефлексии над языком, в том числе над собственным философским языком. Но если в логических сочинениях эти цели соответствуют объекту, то цели теологических трактатов находятся за пределами лингвистической области.

Условием возможности достижения метафизических целей путем исследования языка является постулат о соответствии языка бытию и мышлению. Боэциевское

1 Майоров Г. Г. Судьба и дело Боэция // Боэций. «Утешение Философией» и другие трактаты. М., 1990. С. 315-413. применение этого постулата носит активный характер: язык Боэция не только соответствует реальности — он ее создает. Для того чтобы исследование теологического языка могло дать ответ на метафизический вопрос, Боэций заново конструирует язык теологии, приводя его в соответствие с метафизической картиной мира. Конструирование теологического языка осуществляется путем введения правил, имеющих философское обоснование. Эти правила ауторефлексивны: они являются результатом рефлексии над собственным теологическим языком. Поскольку речь идет о конструировании метафизической реальности в языке, который многие сотни лет был едва ли не единственным стилем западной философии, его- исследование представляется-делом особой важности.

Степень теоретической разработанности проблемы. Особенности боэциев-ского стиля> чаще всего является предметом филологических исследований, в которых произведения Боэция, в первую очередь, «Утешение философией», рассматриваются с литературоведческих позиций. Но хотя- язык С. Боэция можно рассматривать в отрыве от его* философии, обратное невозможно, поэтому все философские исследования творчества* Боэция так или ' иначе затрагивают тему боэциевского языка. Но если между философским содержанием и его языковым выражением усматривается лишь внешняя связь, Боэций предстает как лишенный оригинальности компилятор. Начиная- с Э. К. Рэнда (Е. К. Rand) наметилась противоположная-тенденция, в рамках которой философский язык и философское учение Боэция рассматриваются как единое целое. В числе таких исследователей П. Адо, соединивший филологический и философский подходы к интерпретации боэциевских текстов; А. Квакарелли (А. Quacquarelli), 'исследовавший стиль С. Боэция периода теологических трактатов и «Утешения* философией»; Л. М. Де Рийк (L. М. De Rijk), установивший связь между логико-семантическими аспектами философии языка Боэция и его метафизической системой. Связь логики, этики и теологии в трудах Боэция рассматривают отечественные исследователи JI. Г. Тоноян, Е. Н. Лисанюк, С. С. Неретина.

Однако до сих пор не было осуществлено целостное рассмотрение боэциевско-го философского языка, не были выявлены его сущностные характеристики, а также не был представлен единый стилистический фундамент разножанровых произведений Боэция.

Картину стилистических различий наиболее полно сумел отобразить современный исследователь и переводчик теологических трактатов А. Тиссеранд. В обширной монографии «Pars theologica: логика и теология у Боэция» все произведения Боэция группируются по стилистическим характеристикам1. Так, например, первый комментарий к «Введению» Порфирия считается вводным; «Комментарий к «Категориям» Аристотеля» представляет собой образец среднего стиля; трактат «О гипотетических силлогизмах» предназначен для искушенных читателей. Стиль двух теологических трактатов («О Троице» и «О' Гебдомадах»), Тиссеранд называет «темным» (stylus obscurus), хотя сам Боэций определяет его как «стиль краткости» (stylum brevitate). Очевидно, что Тиссеранд использует коммуникативно-прагматический критерий деления: теологический стиль резко отделяется от стилей логических сочинений, которые имеют целью максимально доступное изложение материала. i

Тиссеранд отрицает существование непрерывности между двумя частями фиi лософии Боэция, логической и теологической, и настаивает на автономии каждой области. Действительно, логика в-том виде, в котором, она представлена у Боэция в комментариях к Аристотелю, не может дать прочный-фундамент теологии, ибо она несовместима с христианскими догматами. К такому выводу приходит JI. Г. Тоноян, которая рассматривает теологические трактаты Боэция как выдающуюся, но неудовлетворительную попытку «соединения веры с разумом»: «использовав

1 Tisserand A. Pars theologica: logique et théologique chez Boèce. Paris, 2008. 480 p. 6 тщательный логико-грамматический анализ и богатый арсенал философских категорий, Боэций все же сталкивается с тем, что не все его выводы согласуются с учением Церкви. Возможно, и сам Боэций понял неосуществимость рационального осмысления догматов.»1.

Трансформацию аристотелевского учения о категориях в теологии Боэция подробно рассмотрел А. де Либера. В статье «Онтотеология Боэция. Учение о категориях и теория^ предикации в трактате «О Троице» он провел сопоставление аристотелевского учения о категориях и модификации этого учения в теологии Боэция2. Де Либера представил проблему категорий в историко-философской ретроспективе, что также немаловажно для нашего исследования. Боэций создает концепции теологического языка на основе теорий, разработанных для естественного языка, осуществляя их реконструкцию с помощью метафизической интерпретации. Но последние уже нагружены определенным метафизическим смыслом, поэтому теологическая реконструкция является решением проблем, связанных с предикацией по отношению Богу, проблем, которые, в сущности, являются проблемами применения к теологическому языку онтологизированных концепций, разработанных для естественного языка.

1 Тоноян JI. Г. Логика и теология (от Аристотеля до Боэция) // Историко-логические исследования. СПб., 2003. С. 78-91.

2 Libera A. de. L'onto-théo-logique de Boèce. Doctrine des catégories et théorie de la prédication dans le De Trinitate // Les Catégories et leur histoire. Paris, 2005. P. 175-222. 7

Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного исследования является философский язык С. Боэция. Предметом исследования является боэциев-ская реконструкция логико-лингвистических концепций в пространстве теологического языка.

Задачи исследования. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. Определить специфику философского языка С. Боэция и цели его использования.

4. Определить проблемы, связанные с теологической предикацией, и рассмотреть способы их решения- в- истории философии. Дать анализ боэциевского способа решения данных проблем.

5. Осуществить реконструкцию'теории предикации, которая имплицитно фундирует теологию С. Боэция, и сопоставить ее с теорией, данной в логических сочинениях. Соотнести теологическую теорию предикации с метафизическими и пропедевтическими целями теологических трактатов.

Теоретико-методологические основания и методы исследования. Теоретический базис данного исследования составили ключевые положения ведущих парадигм онтологии1 языка, а именно: фундаментальная- онтология языка (Платон, Аристотель, Плотин, Порфирий, А. Августин); онтологическая герменевтика М. Хайдеггера; онтологические учения, о языке русских мыслителей П. А. Флоренского, С. Н: Булгакова, А. Ф. Лосева.

Значимыми для данного исследования явились основные положения лингвистической онтологии раннего Л. Витгенштейна и его концепция изоморфизма. Основное направление данного исследования онтологии и метафизики языка . сформировал метафилософский эстетический подход Е. А. Наймана.

В процессе реконструкции боэциевскои онтологии языка были особенно важны работы современных философов-медиевистов и исследователей античной философии, соединивших историко-философский подход с лингвистическими методами анализа. В числе таких исследователей: А. Тиссеранд, А. де Либера, Л. Валенте, И. Розье-Каташ, П. Обенк, М. Ламберт, А. Бек, Ч. Кан, А. Ф. Лосев, С. С. Неретина.

Главным методологическим принципом данного исследования: стало рассмотрение историко-философских; фактов в качестве событий и процессов. Языковое конструирование в пространстве христианской теологии является актом, сделавшим на долгое врёмя5 невозможным один регистр мышления и необходимым — совершенг но другой. По этой причине в основу методологии данного исследования положен археологический подход, в рамках которого осуществляется; эпистемологическая, логическая и лингвистическая реконструкция.

В ходе анализа боэциевских текстов: был использован феноменологический подход, предполагающий коррелятивные; отношения между материальными средствами, текста и опредмеченными;в них смыслами, и позволяющий «оставить за скобками» традиционное понимание. Он направлен; на выявление специфической двойственности теологических трактатов: демонстративного первого плана, провоцирующего метафизическое истолкование, и укрывающегося за ним второго, лингвистического, часто оказывающегося основным: Феноменологический подход к тексту необходимо связан с герменевтическим методом, требующим глубинного внимания к языку как специфической выражающей- форме и «посреднику» между автором и читателем. ■

В процессе исследования были использованы методы лингвистического анализа (грамматический' анализ текста, контекстологический анализ,. анализ употреблений, элементы стилистического анализа), методы историко-философского анализа, компаративистский подход.

Научная новизна исследования:

1. Впервые выявляются отличительные особенности философского языка С. Боэция.

2. Фактически впервые определяется специфика теологического стиля.

3. Впервые предпринята попытка анализа боэциевской метафизики сквозь призму теологического языка.

Положения, выносимые на защиту:

2. Специфика теологического стиля обусловлена как метафизическими, так и коммуникативно-прагматическими целями. Приемы «стиля краткости» основаны на' языковой компрессии: в теологических трактатах применяются механизмы смыслового и синтаксического сжатия. Смысловое сжатие нивелирует различия между логическим, онтологическим и лингвистическим уровнями смысла. Таким образом, в соответствии с тезисом о параллелизме языка, мышления и бытия, полностью совпадающих в теологической реальности, форма философского-рассуждения уподобляется своему предмету. Использование синтаксического сжатия, наоборот, разделяет эти уровни, создавая возможность двойной интерпретации: онтологической, выраженной эксплицитно, и имплицитной лингвистической, основанной на автонимичном прочтении. Лингвистическая интерпретация вскрывает механизмы языкового конструирования. Таким образом, «стиль краткости» предстает как способ конструирования философского языка.

3. На скрытом лингвистическом уровне даются правила, формирующие внутреннюю1 структуру языка. На метафизическом уровне эти правила получают онтологическое обоснование'1 — тем самым в структуры теологического языка вводится определенное философское содержание. Внедряя стиль теологического дискурса, имплицитно содержащий правила собственного построения, Боэций стремится сформировать определенный тип философского мышления.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Специфика философского языка С. Боэция"

Заключение

Реконструкция концепции философии языка С. Боэция позволила выявить производную от нее концепцию языка философии. Язык в лингвофилософской системе Боэция является философией в той мере, в какой он соответствует мышлению и бытию, а философия как метатеория языка утверждает законы, в> которых выражается^ принцип' данного соответствия. Законы языка, по сути, являются философскими законами, т.е. выраженными в языке законами мышления и бытия.

Естественный язык является стихией нерефлексивного философского содержания; представленного- в случайном* и конвенциональном4 чувственном воплощении. Посредством теоретической, рефлексии философия выявляет универсальную основу языка, и, опираясь на нее, создает собственный язык, который поэтому предстает как рефлексивный способ философствования, а не как набор философских констант. Философия, имплицитно, присутствующая в естественном языке как заключенная в материю форма; обретает свободу и* созидающую мощь в языке философа.

Благодаря своему деятельному интерпретативному характеру философский язык не стремится к абсолютной прозрачности и расчлененности. Напротив, он функционирует в поле многозначности, в которой только и может быть помыслено и выражено единство бытия и мышления. Боэций начал использовать интерпрета-тивную двусмысленность задолго да Хайдеггера, умея сочетать ее с ясностью и самой строгой логичностью.

Принцип рефлексивности, на котором основан философский язык, в наибольшей степени проявляется в; языке теологии. В результате философско-лингвистической рефлексии над естественным языком образуется спекулятивный язык «физики». На следующей ступени рефлексии располагается категориальный язык, надстраивающийся над «физическим». На вершине рефлексивной иерархии находится метатеоретический язык, объектами рефлексии для которого служат философские категории. Категориальный и метакатегориальный языки выражают универсальные законы бытия и познания: первый - в чувственном, второй — в идеальном мире. Наиболее абстрактная и универсальная языковая, основа соответствует тому, что является наиболее абстрактным и универсальным- в мышлении и бытии. Рефлексивная языковая иерархия является; иконическим отображением реальной и когнитивной иерархий.

Иконичность, языка, являясь свидетельством его соответствия мышлению и бытию, в теологическом языке достигает высшей степени изоморфности. Теологический язык есть икона; отображение высшей реальности. В нем осуществлен идеал совершенного философского языка: теологический язык-образ «достает до реальности» - до абсолютной реальности.

Тождество языка, мышления и бытия- возможно только на рефлексивном уровне: стоит/сойти с него — единство исчезает. Этим объясняется? пропедевтический эффект теологических трактатов, в которых рефлексивный уровень намеренно скрыт двусмысленностью: имплицитно вводимые правила- теологического языка воспроизводятся говорящими- без рефлексии; Порождением этого стилистического эксперимента стал средневековый грамматический платонизм; — такой способ философствования, в: котором слова выполняют; функцию платоновских идей.' Именно отсутствие рефлексии, превращает философское тождество, результат целостного постижения бытия через раскрытие1 его; манифестаций в- языке,, в источник заблуждений и ложных понятий; «Дом; бытия» становится «тюрьмой», теология языка деградирует до. «философской, мифологии». Для того чтобы устранить эту «грамматическую иллюзию», потребовалась лингвистическая рефлексия номинализма^, который-в некотором смысле; был возвратом к Боэцию. Если методология реализма основана на принимаемом без рефлексии тождестве языка, мышления* и бытия, то методология номинализма основана на рефлексии без тождества. Философия Боэция, в которой обе тенденции находятся в необходимом и неразрывном единстве, может стать ключом к пониманию средневековых философских проблем.

Итак, пропедевтическое — почти гипнотическое — воздействие теологических трактатов основано на лингвистической рефлексии, которую Боэций скрывает у себя, но открыто требует от своего интерпретатора. Теологические трактаты предстают в качестве «открытых» философских произведений, организованных так, чтобы воспринимающий мог сам открыть философскую идею автора: только путем рефлексивного разделения лингвистического, логического и онтологического уровней можно в полной мере осознать их сущностную взаимосвязь. Подлинный пропедевтический замысел теологических трактатов состоит не столько в том, чтобы утвердить определенные философские константы, сколько в том, чтобы научить философствовать, т.е. самостоятельно интерпретировать философский текст, рефлексируя по поводу его языка. Очевидно, что данное философское содержание не может быть выражено ни в какой другой форме. Это значит, что философские сочинения Боэция построены по принципу художественного произведения. Философский стиль С. Боэция предстает в единстве формы и содержания, а его философия представляется весьма актуальной в контексте «эстетического поворота» в современной философии.

Список научной литературыАбилкаламова, Алина Булатовна, диссертация по теме "История философии"

1. Аврелий Августин. Исповедь. М. : Ренессанс, 1991. — 464 с.

2. Августин Блаженный. О Троице. — М. : Образ, 2005. — 2 т.

3. Августин Блаженный. Христианская наука или Основания Священной Герменевтики и Церковного Красноречия. — СПб. : Библиополис, 2006. — 512 с.

4. Аристотель. О частях животных. М. : Биомедгиз, 1937. - 220 с.

5. Аристотель. Сочинения в четырех томах. — Т. 1. Метафизика. — М. : Мысль, 1976-552 с.

6. Аристотель. Сочинения в четырех томах. — Т. 2. — М. : Мысль, 1978 — 687 с.

7. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. — М. : Языки русской культуры,1999.-896 с.

8. Богослов Г. Собрание, творений. В 2 т. — Т. 1. — Минск : Харвест; М. : АСТ,2000. 832 с.

9. Боэций. Комментарий к «Категориям» Аристотеля // Антология средневековой мысли: теология и философия европейского Средневековья: В 2 т. Т. 1. -СПб. :РХГИ, 2001.-С. 120-160.

10. Боэций. «Утешение философией» и другие трактаты. — М. : Наука, 1990.416 с.

11. Гусева М.А. Об интерпретации связки «есть» в боэциевском комментарии на трактат Аристотеля «Об истолковании» // Логико-философские штудии-2. — СПб.: СПбФО, 2003. С. 223-227.

12. Жильсон Э. Избранное. Том 1. Томизм. Введение в философию св. Фомы Аквинского. М. : Университетская книга, 1999. — 496 с.

13. Жильсон Э. Философия в средние века: От истоков патристики до конца XIV века. М. : Республика, 2004. - 678 с.

14. Кассирер Э. Познание и действительность (понятие о субстанции и понятие о функции). Репринт изд. 1912г. - СПб. : Издатель К. В. Кренов, 1996. - 197 с.

15. Лосев А. Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. В 2 книгах. Книга 1. М. : Искусство, 1992. - 656 с.

16. Матюшина И. Г. Боэций и король Альфред: поэзия и проза // Стих и проза в европейских литературах Средних веков и Возрождения. — М. : Наука, 2006. — С. 11-57.

17. Неретина С. С. Боэций: древо творения // Ориентиры. Вып. 3. -М. : ИФ РАН, 2006. С. 98-132.

18. Оккам У. Избранное. М. : Едиториал УРСС, 2002. - 272 с.

19. Платон. Собрание сочинений в 4-х т. М. : Мысль, 1993-1994. - 4 т.

20. Плотин. Эннеады. Первая эннеада. СПб. : Изд. Олега Абышко, 2004.320 с.

21. Плотин. Эннеады. Четвертая эннеада. СПб. : Изд. Олега Абышко, 2004. -480 с.

22. Плотин. Эннеады. Пятая эннеада. СПб. : Изд. Олега Абышко, 2005.320 с.

23. Плотин. Шестая эннеада. Трактаты I-V. СПб. : Изд. Олега Абышко, 2005. -480 с.

24. Тоноян Л. Г. Логика и теология (от Аристотеля до Боэция) // Истори-ко-логические исследования. — СПб. : СПбГУ, 2003. — С. 78—91.

25. Уколова В. И. «Последний римлянин» Боэций. — М. : Наука, 1987. 160 с.

26. Хайдеггер М. Изречение Анаксимандра // Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге. -М. : Высшая школа, 1991. С. 28-68.- 27. Хайдеггер М. Бытие и время. Харьков : Фолио, 2003. - 503, 9. с.

27. Хинтикка Я. Связка «есть», семантические игры и семантическая относительность // Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования. — М. : Прогресс, 1980.-С. 310-351.

28. Цицерон. Об ораторе // Цицерон. Эстетика. Трактаты. Письма. -М. : Искусство, 1994. С. 162-372.

29. Эко У. Открытое произведение. — СПб. : Академический проект, 2004. —384 с.

30. Якобсон Р. О. В поисках сущности языка // Семиотика. — М. : Радуга, 1983.-С. 102-117

31. Angelelli I. Predication Theory: Classical vs. Modern // Relations and Predicates. Frankfurt ; Lancaster : Ontos Verlag, 2004*. - P. 55-80.

32. Aubenque P. Sens et unité du traité aristotélicien De l'interprétation // Interpréter le De Interpretatione. — Paris : Vrin, 2009. P. 37—50.

33. Augustinus. Principia dialecticae // Migne J.P. Patrología Latina. Vol. 032. — Paris, 1847.-Coll. 1409-1419.

34. Augustinus. Sermones de Sanctis // Migne J.P. Patrologia Latina. Vol. 038. -Paris, 1845.-Coll. 1247-1484

35. Augustinus. S. Aurelii Augustini Hipponensis episcopL de Trinitate libri quindecim // Migne J.P. Patrologia Latina. Vol. 042. - Paris, 1847. - Coll. 0819-1098.V

36. Bäck A. Aristotle's theory of predication. Leiden : Brill, 2000. - 346 p.

37. Bidez J. Boèce et Porphyre // Revue Belge de Philologie et d'Histoire. -Tome II. №2. - Bruxelles, 1923. — P. 183-200.

38. Boèce. Courts traités de théologie. Opuscula sacra. — Paris : Cerf, 1991. 149 p.

39. Boethius. The Theological Tractates and the Consolation of Philosophy. London : Heinemann, 1968. - 419 p.

40. Boethius. Commentaria in Porphyrium a se translatum // Migne J.P. Patrologia Latina. Vol. 63. - Paris, 1847. - Coll. 0071A-0158.

41. Boethius. De Arithmetica Libri Duo // Migne J.P. Patrologia Latina. Vol. 63. -Paris, 1847. - Coll. 1079-1167.

42. Boethius. De Consolatione Philosophiae // Migne J.P. Patrologia Latina. -Vol. 63. Paris, 1847. - Coll. 0579-0870.

43. Boethius. In Aristotelis Categorias // Migne J.P. Patrologia Latina. Vol. 64. -Paris, 1847. - Coll. 0159-0294.

44. Boethius. In Librum Aristotelis De Interpretatione Libri Duo // Migne J.P. Patrología Latina. Vol. 64. - Paris, 1847. - Coll. 0293-0640.

45. Boethius. In Porphyrium dialogi a Victorino translati // Migne J.P. Patrología Latina. Vol. 63. - Paris, 1847. - Coll. 0009- 0070.

46. Boethius. Quomodo substantiae in eo quod sint bonae sint cum non sint substantialia bona // Migne J.P. Patrologia Latina. Vol. 64'. - Paris, 1847. - Coll. 13111314.

47. Boethius. Quomodo Trinitas Unus Deus Ac Non Tres Dii // Migne J.P. Patrologia Latina. Vol. 64. - Paris, 1847. - Coll. 1247-1256.

48. Delcomminette S. Catégories, prédication et relation. // Anais de filosofía clássica. Vol. 3. - №6. - Rio de Janeiro, 2009. - P. 30-49.

49. Isaac J. Le Péri Hermeneias en Occident de Boèce à saint Thomas. Histoire littéraire d'un traité d'Aristote. Paris : Vrin, 1953. — 196 p.

50. Hadot P. Un Vocabulaire raisonné de Marius Victorinus Afer // Studia Patristica. T.l. - Part. 1. - Berlin, 1957. - P. 194-208.

51. Jolivet J. Quelques cas de platonisme grammatical du Xle au Xlle siecle // Melanges offerts a Rene Croiet. Poitiers, 1966. - P. 93-99.

52. Joly H. Le renversement platonicien, logos, épistémè, polis. Paris : Vrin, 1994.-405 p.

53. Kahn Ch. H. On the terminology for copula and existence // Islamic philosophy and the classical tradition. Essays presented by his friends and pupils to Richard Walzer on his seventieth birthday London : Bruno Cassirer, 1972. - P. 141-158.

54. Kahn Ch. H. The Verb «Be» in Ancient Greek. Dordrecht : Reidel, 1973. -P. 69-95.

55. Lambert M. Nouveaux éléments pour une étude de l'authenticité boécienne des Opuscula Sacra // Boèce ou la chaîne des savoirs. — Paris : Vrin, 2003. P. 171—191.

56. Libera A. de. Introduction // Porphyre. Isagoge. Paris : Vrin, 1998. — P. VII1. CXL.

57. Libera A. de. La querelle des universaux. De Platon à la fin du Moyen Age. -Paris : Seuil, 1996.-500 p.

58. Libera A. de. L'onto-théo-logique de Boèce. Doctrine des catégories et théorie de la prédication dans le De Trinitate // Les Catégories et leur histoire. Paris : Vrin, 2005.- P. 175-222.

59. Libera A. de. Prédication // Vocabulaire européen des philosophies. Paris : Seuil, 2004.-P. 1008-1016.

60. Marius Victorinus. Liber de generatione divini Verbi ad Candidum Arianum // Migne J.P. Patrologia Latina. Vol. 8. - Paris, 1844. - Coll. 1019-1036.

61. Nuchelmans G. Secundum/tertium adiacens. Vicissitudes of a logical distinction. Amsterdam, 1992. - 56 p.

62. Pépin J. Linguistique et théologie dans la tradition platonicienne. // Langages. -№65.- 1982. -P. 91-116.

63. Rand E. K. Les esprits souverains dans la littérature romaine, VI: La Rome de Boèce et de Dante // Revue des Cours et Conférences. — Vol. 37 — P. 1. — Paris : Boivin, 1935.-P. 450-463.

64. Rosier-Catach I. Sur le verbe substantif, la prédication et la consignification — Péri Hermeneias 16b20-25 dans les traductions et commentaires en latin // Interpréter le De interpretatione. Paris : Vrin, 2009. - P. 97-131.

65. Rijk L. M. de. Aristotle: Semantics and Ontology. Vol. 2: The Metaphysics, Semantics in Aristotle's Strategy of Argument. — Leiden : Brill, 2002. 761 p.

66. Rijk L. M. de. «Categorization» as a key notion in ancient and medieval semantics // Vivarium. Vol. 26. - Leiden, 1988. - P. 1-18.

67. Tisserand A. Métaphore et Translatio in divinis: la théorie de la prédication et de la conversion des catégories chez Boèce // Boèce ou la chaîne des savoirs. -Paris : Vrin, 2003. P. 435^163.

68. Tisserand A. Pars theologica: logique et théologique chez Boèce. Paris : Vrin, 2008.- 480 p.

69. Valente L. Logique et théologie: les écoles parisiennes entre 1150 et 1220. — Paris : Vrin, 2008.-448 p.

70. Valente L. Talia sunt subiecta qualia predicata permittunt: le principe de l'approche contextuelle Dii // La tradition médiévale des catégories (Xlle XVe siècles). -Louvain : Peeters, 2003. - P. 289-312.