автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.05
диссертация на тему: Способы представления лица личными местоимениями во французском языке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Способы представления лица личными местоимениями во французском языке"

Г h Г>

РОССИЙСКАЯ AKAIltiviñJÍ НЛМ<

■ 1 Г" Г " ИИСТИТУ г ПЗЫКОЗНлЧИ)!

У1г пггрпу г; ¡.or:. .

г1 HfiMi:-'>;< ьш'ки!тя Ф'-ЦОГОВНА

СПОСОБЫ Ш'ЕД СТЛВЖШ-Ш. 5ИЦЛ ЛЕГЧПЬШИ M. Ё СТО"! « M ICH. M Я M M

во фраку vjoíow язык

":í/'.'/',";;■'.'if к;*С;к ¡'-л • - p^ï^r'ûi: > <. . .> ••

: ССл'-L. Kli'SiC '/'¡¿H''// . : 1I. Ii Ii i И

:~о\/>:оp:¡ óhn^y.úTV h «í- 'ray*

N О С К H А

Диссертация выполнена на кафедре грамматики французского языка Иркутского государственного лингвистического университета

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

на заседании диссертационного Совета Д.002.17.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Институте языкознания РАН / 103009, Москва, К-9, ул. Семашко, 1/12 /.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института языкознания РАН,

Автореферат разослан " £ '' оМ 'Ъ^с^исс' [995 г

профессор СКРЕЛИНА Л.М.

доктор филологических наук, профессор СОКОЛОВА Г.Г.

доктор филологических наук, профессор ТАРАСОВА А.Н.

Ведущая организация - Южно-Уральский государственный

университет

Защита состоится

Ученый секретарь диссертационного Совета кандидат филологических наук

И.И.ЧЕЛЫШЕВА

Местоимения, привлекавшие к себе внимание на всем протяжении развития научной мысли о языке, продолжают оставаться одним из центральных объектов исследования в современной лингвистике. Интерес к этому особому классу единиц определяется, безусловно, тем, что местоимения являются основным средством персонального дсйксиса, играющего значительную роль в когнитивной системе языка и реализации им коммуникативной функции. Всякое языковое проявление есть выражение "я", которое формулирует мысль или выражает

*.

чувство. Соотносясь способом указания с человеком говорящим, местоимения представляют в языке человеческое существо в процессе осмысления мира и самого себя в этом мире, образуя центр понятийной сферы персональное™ и ее опорной точки - субъективности /Э.Бенвенист/. Система местоимений в этой связи рассматривается как исход смыслового строения языка и его смысловых категорий /Н.Ю.Шведова, А.С.Белоусова/, а личные местоимения как языковая подсистема, в которой заложена понятийная основа лингвистической модели человека как личности /Т.В.Цивьян/.

Актуальность диссертации определяется ее связью с новейшими тенденциями в развитии языкознания, опирающимися па когнитологию, а также все возрастающим интересом к "человеческому фактору" в языке. Работа актуальна также и потому, что посвящена проблеме значения особого типа языковых знаков - местоимений. Семантика различных типов языковых знаков еще не достаточно изучена п современной лингвистике, хотя важность их исследования как и теоретическом, так и практическом плане не вызывает сомнения. Наиболее изучены в семантическом аспекте полпозначные слова, обладающие насыщенным лексическим содержанием и выполняющие роль средств прямой номинации. Вместе с тем, требуют дальнейшей разработки теоретические положения, которые бы объясняли особенности функционирования в языке другие типов знаков: в связи с их семантическими свойствами.

Общая направленность современной лингвистики на исследование язык$ как выражения способности человека к значимому восприятию действительно-

сти н в этой связи на раскрытие сущности соотношения формы и содержания в языке позволяет считать продуктивным то направление в исследовании местоимений, которое развивает концепцию наличия собственного значения у данного типа языковых элементов, поскольку "разные концепции значения можно соотнести с разными типами знаков" /Н.Д.Арупонова/.

Определение местоимений как "одночастных", имеющих денотат, но не имеющих сигнификата и постоянного класса денотации, и поэтому несамодостаточных и синсемактичных элементов языка, получающих референциадьное обоснование при употреблении в речи в процессах обозначения, подчеркивает их семантическое своеобразие, объясняет их функцию дейктических элементов высказывания и средств когезии в тексте, но не снимает вопрос о содержании системно заданного значения отдельных местоимений, групп местоимений и местоименной системы в целом.

Для современного этапа развития местоименной теории следует считать достаточно аргументированным положение о том, что местоимения не являются "пустыми" метками, употребляющимися вместо имени, как это можно было бы заключить, исходя из этимологии грамматического термина "местоимение'ТВ.Виноградов/. Местоимения обладают своеобразным, отличным от собственно лексического и грамматического, значением /K.Büler. А.М.Пешковский.У.Вейнрейх, М.И.Стеблин-Каменский, А.А.Уфимцева/.

Местоименное значение определяется через понятие указа1тельноеги и ха-рактеризации лица - референта, выделяемого человеком - в качестве предмета мысли и речи /О.Н.Селиверстова/. Местоимение "обозначает отношение самого мыслящего к тому, о чем он мыслит" /А.М.Пешковский/, Характеризация, т.е. приписывание некоторых характеристик референту при обозначении его местоимением, происходит в соответствии с определенным способом представления лица, т.е. его видением субъектом мысли и речи в момент указания на него (ср. соответствующие французские операциональные термины "mode de donation de la personne" (J.Kleiber); "vision de la personne au moment de ia saisie referentielle"

(С.ЕИапсЬе-Вепуег^е)). Определенное "видение" лица - предмета речи выражает в максимально допустимом в языке абстрактном виде представление субъекта о существовании и проявлении предмета речи, в том числе по параметрам его непосредственного восприятия или вне его; принадлежности к предметному ряду существ или неодушевленных предметов; статическим предметным признакам рода (пола), числа; етепепп его познания со стороны субъекта речи и другим параметрам. Проблема определения подобного рода параметров является одним из наиболее дискуссионных вопросов, связанных с определением специфического способа представления лица, присущего отдельным местоимениям или группам местоимений. С точки зрения выражения определенного видения лица субъектом мысли и речи, означаемое каждого из местоимений, материализующееся в его форме, является постоянным, лежит в основе парадигматических связей между местоимениями и привносится данным местоимением в вариативные контекстные употребления.

Использование понятия "способа представления лица" для определения сущности местоименного значения позволяет показать семантическое своеобразие местоименных знаков по отношению к "двучастным" полнозначным элементам языка. Значение местоимений таково, что оно задает способ представления лица, по не несет в себе развернутого содержания, которое бы соответствовало заданному видению предмета мысли и речи. Соответствующая данному видению предмета характеристика не принадлежит самому значению местоимения. по восполняется на уровне представления, имплицируется заданным способом видения лица, составляет пресуппозицпонпып фон данного местоименного знака.

Анализ значения местоимений па основе понятия "способ представления лица" позволяет приблизиться к определению семантических оснований местоименной системы с учетом когнитивных факторов в ее струетурировании и подойти к решению некоторых спорных или мало изученных проблем семантики местоимений.

Исследование этой общетеоретической проблемы актуально для французского языка в аспекте изучения соотношения одного рода, но разных видов местоимений, выраженного в раздвоенной парадигме личных, притяжательных и указательных местоимений. Проблема наличия или отсутствия семантической дифференцированное™ автономных и неавтономных местоимений в их соотношении, поставленная Ж.Гугнеймом и Э.Бенвенистом, остается до сих пор практически неисследованной как в общей теории местоимений, так и в теории местоимений французского языка.

Определяя в качестве предмета исследования автономные и неавтономные личные местоимения, мы исходим из необходимости сравнительного системного анализа двух параллельных друг другу форм, составляющих центральную местоименную подсистему, через которую прежде всего выражается значимое восприятие человеком как самого себя, так н всех других элементов рефе-ренциального мира, выделяемых им в качестве предмета мысли и речи.

Семантике и грамматике личных местоимений французского языка посвящено значительное количество специальных работ /Е. Benveniste, Е.М. Вольф, А.Г.Басманова, С. Blanche-Benveniste и др/. При анализе системы личных местоимений исследователи отмечают раздвоенность грамматической парадигмы форм, представляющих референт - лицо в одном и том же коммуникативном ранге (je-moi; tu-toi; il-lui etc). Основное внимание обращено на неавтономные формы, представляющие лингвистическую универсалию, на фоне которых автономные формы отличаются своей направленностью на соотношение с антропонимической областью референции, проявляют ряд особенностей на уровне синтаксиса и являются средствами более "сильного", выделенного указания на лицо. В то же время, наблюдения за функционированием автономных и неавтономных местоимений выявляет некоторые факты, объяснение которых представляется возможным лишь при обращении к глубинным семантическим различиям между двумя типами местоименных знаков.

В общенаучном - философском, психологическом, лингвистическом - плане

отмечена уникальность в ряду всех других языковых единиц значения личного местоимения 1-го лица единственного числа в статусе "сильного" местоимения. Именно через данное местоимение выражается понятие сущности индивидуального самосознания - самости, самостояния, tat tvam asi, идеи "я", ego, moi (Moi. Qu'est-ce que c'est? Pourquoi suis-je moi?). Существуют контексты, в которых однородные автономные и неавтономные формы противопоставляются по смыслу в высказывании (Je m'aime, mais je n'aime pas moi (S.Doubrovsky) или предписывают разную интерпретацию, будучи употребленными при одном и том же глаголе и в соотношении с одним и тем же референтом (Ce costume, je le iui ajuste / Ce costume, je l'ajuste à lui /C.BIanche-Benveniste/). Кроме этого следует принять во внимание, что автономные местоимения обладают сферой специфических функциональных проявлений, невозможных для неавтономных местоимений.

Объектом исследования в данной работе является семантика автономных и неавтономных местоимений, рассматриваемая в аспекте проявления значимых показателей характера их соотношения как местоименных знаков одного рода.

Цслыо исследования является определение грамматической природы различия автономных и неавтономных местоимений, образующих раздвоенную парадигму форм в системе личных местоимений и установление способов представления лица личными местоимениями.

Для достижения поставленной цели необходимо решение следующих задач:

- рассмотреть функционально-семантические аспекты соотношения личных автономных и неавтономных местоимений французского языка в синтаксисе;

- обосновать целесообразность использования концептуального подхода для определения грамматической природы .раздвоения форм в системе личных местоимений;

- определить значимые характеристики личных автономных и неавтоном-

ных местоимений на уровне репрезентации категории лица;

- установить онтологический статус автономных местоимений в их соотношении с неавтономными местоимениями;

- уточнить лингвистический статус автономных и неавтономных личных местоимений по их позиции в системе языка;

- объяснить операциональный механизм реализации способа представления лица, присущего автономным и неавтономным местоимениям;

- установить основные модели употребления автономных местоимений в речи и обозначить типологию представления лица - антропонима автономными местоимениями во французском языке.

В работе выдвигается следующая основная гипотеза.

Раздвоенное дифференцированное представление лица, выраженное в парадигме автономных и неавтономных личных местоимений, определено на семантическом уровне и связано с раздвоением в процессах восприятия и осмысления феноменологии человека исходной сущности концептуализации антропологического ряда - субъекта мысли и речи.

Научная новизна работы заключается в том, что в ней

- впервые в романистике применен концептуальный подход к исследованию проблемы значения местоименных знаков. На основе сравнительного системного анализа одного рода, но разных видов местоимений показано влияние концептуальных факторов на семантическое содержание местоименного знака на уровне репрезентации, позиции в системе других означаемых и на способ его реализации в высказывании при обозначения референта, выделяемого в качестве предмета мысли и речи;

- исследуются аспекты соотношения когнитивных и грамматических категорий;

- определяются онтологические основания феномена раздвоения форм личных местоимений в связи с процессами значимого восприятия субъектом мысли и речи феноменологии человека;

- установливаются параметры специфического способа представления лица каждым из двух параллельных рядов форм личных местоимений, являющихся центром выражения персоналыюсти и субъективности в языке;

- объясняется операциональный механизм и условия реализации указания на лицо непрямым способом;

- выявляется общая сфера репрезентации категории лица на основе представления лица субъектом мысли и речи по параметру действительности или виртуальности его существования;

- вносится вклад в решение проблем антропоцентризма в связи с анализом способов представления лица-человека личными местоимениями. Устанавливается типология представления лица - человека в индивидуальном видении его образа во французском языке посредством ряда автономных личных местоимений.

На защиту выносятся следующие теоретические положения.

1. Грамматическая природа различия между автономными неавтономными местоимениями определяется разным значением каждого из двух местоименных рядов форм. Как знаки одного рода, параллельные друг другу формы личных местоимений указывают на лицо в одном и том же коммуникативном статусе. Их видовое различие заключается в том, что автономные и неавтономные формы задают разный способ характеризацйи лица, отражая разное образное видение лица-человеческого существа субъектом мысли и речи; 2. В сфере репрезентации категории лица, отражающей отношение "человек -мир > сам человек - другие люди" структурируется двойственное представление ее исходной сущности - субъекта мысли и речи. Направляя рефлексию lia самого себя как открытую восприятию и осмыслению реальность, я-субъект выступает одновременно и объектом рефлексии. В соответствии с разным онтологическим статусом, местоименный знак я-субъекта (неавтономное "je") и я-объекта (автономное "moi") по-разному соотносятся с образной парадигмой "человек - индивид - индивидуальность", основанной на обобщении признаков общего и осо-

бенного в человеке. Онтологически субъектные местоимения интенционально направлены на представление образа лица как индивида, в то время как изначально объектные местоимения представляют лицо в индивидуальном образе его видения.

3. Неавтономные местоимения, связанные с выражением активной сущности, проявляющейся в некотором действии или состоянии, реализуют прямой способ указания на лицо. Автономные местоимения, связанные с выражением пассивной и функционально не проявляющейся сущности, указывают на лицо непрямым способом, операционально происходящем как метонимия. Для указания на лицо в виде метонимии характерен вторичный образный процесс метафориза-ции в характеризации лица.

4. Наряду с общими для личных местоимений признаками, каждый вид форм в соответствии со своим концептуальным статусом проявляет особые характеристики семантезы, выявляемые в системной позиции к существительному, глаголу-предикату и артиклю, а также корреляциям с другими местоименными элементами. Специфика автономных местоимений определяется их ролью показателей пройденного этапа первичной индивидуализации субстанциональной сущности - предмета мысли и речи. Отсюда сопряженность означаемого автономных местоимений с категорией определенности и функцией опоры в предложении. Общая дифференциальная характеристика семантезы автоном-номных местоимений выражается через признак внутренне расчленимой целостности, соответствующий представлению лица в индивидуальном видении его образа.

5. Автономные местоимения, представляя лицо в индивидуальном видении его образа субъектом мысли и речи, выполняют роль средств выражения лингвистической модели человека как индивидуальности. В речевых значениях автономных местоимений, употребляемых в процессах персонализации высказывания, проявляется определенная типология индивидуального видения лица-человека во французском языке.

Материал исследования. Исследование реализуется на материале художественной литературы французских авторов (тексты XVII, XVIII, XIX, XX веков), научной литературы и прессы (тексты XX века), а также данных лексикографических источников на выборке в 10000 единиц (предложений или сверхфразовых единств, содержащих автономное местоимение или. словосочетание, компонентом которого оно является). Таким образом, материалом исследования являются письменные тексты. Изучение устных текстов потребовало бы специального эксперимента в языковой среде носителей языка или обращению к фондам, фиксирующим состояние устной речи французов в XX веке.

Методика исследования. Следуя общему ходу исследования от анализа проявляющихся языковых явлений и фактов к определению их скрытой концептуальной природы и, затем, к объяснению широкого языкового материала, в работе используются следующие методы анализа. Структурно-функциональный анализ, а также метод определения дифференциальных признаков и метод трансформаций являются основными при установлении сравнительной характеристики автономных и неавтономных местоимений и выявлении контекстов, диагностирующих их функционально-семантическое различие. Определение концептуальной природы раздвоения ряда личных местоимений основано на методологических положениях и принципах когнитивного подхода к языку, преимущественно теории концептуальной преструктурации Б.Потье. Уточнение лингвистического статуса автономных местоимений реализуется в русле теории психосистематики Г.Гийома. При исследовании речевых эффектов значения автономных местоимений применяется метод синтаксического моделирования и интерпретативный анализ с опорой на перифразирование и контекстуальный анализ. Интерпретативный анализ учитывает оценку перифразы в плане ее соответствия "естественной" интерпретации информантами - носителями языка: Joslyne Compagnon (42 года, образование высшее), Nathalie Dufiis (21 год, образование незаконченное высшее), Guy Fève (56 лет, образование высшее), Corinne Plisson (22 года, образование незаконченное высшее), Lorence

Ргц<Шотте (32 года, образование высшее). ' * 1

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что оно представляет собой опыт системного описания семантического содержания автономных и неавтономных местоимений в их соотношении на уровне репрезентации категории лица, позиции в системе частей речи французского языка и функционирования на уровне синтаксиса в составе предложения/высказывания на основе концептуального подхода. Такой подход выявляет грамматическую природу различия между одного рода, но разного вида местоимениями и позволяет глубже рассмотреть проблему наличия собственного постоянного значения у местоименного языкового знака и своеобразия значения отдельных местоимений и групп местоимений. Результаты исследования способствуют разработке проблемы отражения в языковой системе местоимений исходных понятий процесса восприятия и осмысления действительности человеком и выражения в подсистеме личных местоимений отношения субъекта мысли и речи к открывающейся ему феноменологии человеческого существа.

Практическая ценность работы. Результаты настоящего исследования могут способствовать дальнейшей разработке общих и частных проблем семантики местоимений, а также антропологической лингвистики. Основные теоретически е положения и выводы могут найти применение в курсах общего и частного языкознания, курсах типологии французского и русского языков, курсах теоретической и практической грамматики французского языка в разделах "Морфология частей речи", "Синтаксис простого предложения", спецкурсе по грамматической стилистике французского языка, спецкурсах по семантике местоимений, средствам экспрессивного' и логического выделения, проблемам выражения персонализации и субъективности ц языке; при написании студентами факультетов иностранных языков дипломных и курсовых работ. '

Результаты работы докладывались на заседаниях кафедры грамматики французского'языка (май 1992; январь 1998 г.) Иркутского лингвистического университета, на научных конференциях преподавателей в Иркутском госу-

дарственном лингвистическом университете ежегодно, на юбилейной научной конференции Иркутского государственного университета (1994 г.), на семинаре-совещании преподавателей кафедр романских языков педагогических институтов Северо-Западной зоны в г. Петрозаводске (1991 г.), на международной научной конференции под эгидой ЮНЕСКО "Вторые Лафонтеновские чтения" в г. Санкт-Петербурге (апрель 1996 г.), на научной конференции педвузов иностранных языков России в г. Иркутске (май 1993 г.), на международной научной конференции "Язык в эпоху знаковой культуры" в г. Иркутске (сентябрь 1996 г.), на сибирско-французских семинарах "Межкультурная коммуникация" в г. Иркутске, на XVI международном конгрессе лингвистов (июль 1997 г.) в г.. Париже (Франция). По теме диссертации сделано сообщение перед преподавателями Иркутского лингвистического университета на научном семинаре "Систематика языка и речевой деятельности" (ноябрь 1995 г.). Теоретические положения и выводы диссертации нашли отражение при чтении автором курса лекций по истории французского языка и преподавании курса практической грамматики французского языка в Иркутском государственном лингвистическом университете, в процессе написания студентами дипломных и курсовых работ. По теме диссертации опубликовано 20 работ.

Структура исследования. Работа состоит из введения, трех разделов, включающих семь глав, и заключения. Во введении определяется объект исследования, обосновывается актуальность и новизна исследования, формулируются цель п задачи, перечисляются основные методы анализа, излагаются положения, выносимые на защиту, а также указываются возможные области применения полученных результатов.

В первом разделе в процессе анализа двух основных теорий (теории клити-зации и теории выделенного представления лица), в рамках которых исследуется феномен раздвоения местоименного ряда, устанавливается сравнительная структурно-функциональная характеристика автономных и неавтономных местоимений, выявляются аспекты семантической дифференциации данных

чп'Ь '! 'см перспектива концептуального анализа природы различия между ними.

Второй раздел посвящен определению "глобального" (концептуального) и уточнению основного (грамматического) значения автономных местоимений и дифференциации на этой основе способа представления лица, присущего каждому из двух видов личных местоимений. В главе 1 объясняются смысловые механизмы, лежащие в основе семиологического раздвоения местоименного ряда; выделяется субъеюгноцентрическая парадигма в соотношении с идеей "я", рассматриваются параметры структурирования ментальной сферы репрезентации категории лица. Системное значение автономных местоимений (глава 2) уточняется в позиции данных единиц в сорите частей речи французского языка и взаимосвязям с другими местоименными элементами. В главе 3 исследуются условия и способ реализации референциального отношения автономными местоимениями.

В третьем разделе изучаются речевые эффекты значения автономных местоимений. Устанавливаются синтаксические модели их реализации в предложном и беспредложном употреблениях.

Заключение содержит основные результаты и выводы проведенного исследования.

Содержание работы

Раздвоение форм в системе местоимений представляет собой один из идео-лингвистических признаков французского языка /О.Оо^епИени/. Французский язык, который "далее других романских языков ушел от латинской основы и более других продвинулся по пути своего самостоятельного развития" /М.В.Сергиевский/, обладает рядом значимых характеристик, которые, будучи непосредственно или опосредованно связанными с категорией лица и имея эксплицированный характер, влияют на выражение содержания, дифференцированного в параллельном ряду автономных и неавтономных форм личных, указательных и притяжательных местоимений. К таким характеристикам относится

связанная со значительным развитием аналитической тенденции в строе языка слабая автономия лексических единиц, обусловливающая их большую, чем в других языках, солидарность с синтаксисом и общей структурой языка /СИ.СатргоихЛ Наблюдаемые на поверхностном уровне регулярные проявления дифференцированное™ двух видов одного рода форм по признакам позиции и функции имеют системную детерминированность. Образуя устойчиво ограниченный класс элементов, отличающихся экстремально абстрактным значением и обладая односложной морфологией, личные местоимения не разворачивают, но дискриминируют семантические характеристики в своем означаемом, формирующимся в семиологических процессах. Показатели их семантической характеристики проявляются в системной позиции по отношению к другим частям речи и оппозитивных и коррелятивных связях с другими языковыми знаками.

Дифференциальный признак личных местоимений, позволяющий подразделять их на два вида, есть признак позиции в синтагматике как клитиков и не-клитиков. Основным критерием включения единиц с абстрактной семантикой в ряд клитиков является степень связности при употреблении в синтагматике и обусловленная им несамостоятельность функциональной реализации. Клитики относятся к идеосинкратическим формам, отражающим процесс познания мира и связаны с формированием наиболее общих смыслов, присущих данной языковой картине мира. Характерной чертой клитического ряда является бинарность между элементами ряда, а в целом клитическому ряду свойственна градуаль-ность при соотнесении с основным критерием клитизашш. С этой точки зрения неавтономные и автономные местоимения поляризуют континуальный ряд местоименных клитиков и проявляют признаки, соответственно, типичных клитиков и элементов, замыкающих клитический ряд и занимающих промежуточное положение с рядом самостоятельных языковых элементов. Биполярность клитического ряда объясняется тем, что составляющие такое соотношение единицы несут в себе значимые элементы высокой степени абстракции и проявляют тенденцию к грамматикализации, то есть способность создавать собою закрытую

парадигму, чаще всего бинарную. Бинарность и биполярность как способ соотношения двух групп единиц связаны с еще более общим принципом структурирования языка - принципом симметрии/ассиметрии. Данный принцип, отражая стремление языковой системы к равновесию, основан на отсутствии однозначного соотношения в структуре языкового знака и направлен на регулирование отношения языка к накапливаемому человеком опыту. Очевидно, что раздвоение, коснувшееся личных местоимений, указывающих на антропоним, произошедшее на ранних этапах развития языка, свидетельствует об изменениях в означаемом единиц данной подсистемы языка. Анализ этимологии рассматриваемых форм показывает, что структурная морфологическая бинарность отношения в ряду личных местоимений является полной. Все автономные местоимения происходят от соответствующих прямо- или косвеннообъектных форм личных местоимений, выделенных логически или эмфатически. Биполярность соотношения автономных и неавтономных местоимениями проявляется в их позиции в предложении и особенностям функциональной реализации. В отличие от своих противочленов в клитическом ряду, автономные местоимения могут быть маркированы в линейном ряду с помощью выделительного ударения, сегментированной позиции, специального слова, выполняющего роль его актуализатора. Функциональная эквивалентность данных форм с существительным на уровне членов предложения является всеобъемлющей. Атономные формы могут иметь предложное употребление, составлять собой отдельное предложение: номинативное или эллиптическое; могут быть обособлены составе предложения. Их употребление не находится в регулярной зависимости от лексико-грамматической характеристики глагола, но обусловлено потребностями текущего смыслообразования. Относительно более свободные, автономные местоимения способны поэтому играть значительную роль в реализации коммуникативно-прагматических аспектов высказывания, усиливая указание на лицо. Неавтономные же местоимения, регулярно связанные с глаголом и востребованные для заполнения его содержательных валентностей, иконически отображают си-

туацшо речи и выполняют в этой связи дескриптивную роль и смыслообразопа-нии. На фоне общей дифференциации данных форм по параметрам клитизации выявляются языковые факты, свидетельствующие о том, что между бинарными формами нет отношения абсолютной дополнительной дистрибуции в синтагматике и их структурно-функциональная характеристика обусловлена семантически. Содержательная разница между данными формами проявляется в высказываниях, в которых смыслообразование основано на противопоставлении содержания, выраженного соответствующими формами (Je mjaime mais je n'aime pas moi (S.Doubrovsky)); либо на выражении некоторых смыслов, реализуемых только автономными местоимениями ( Au fond de moi je pensais que je pourrais faire son bonheur; Elle voyait à travers lui la France et sa capitale (J.Cocteau) etc). При указании на лицо, автономные местоимения, в отличие от неавтономных, проявляют способность реализовать свернутую предикацию ( Quand tu seras mort, personne ne continuera ton oeuvre — Toi mort, personne ne continuera ton oeuvre). Указание на лицо в поглощенности ситуацией в целом свидетельствует о том, что означаемое автономного местоимения связано с признаком выражения единой, но внутренне дискретной целостности, подобно "англобирующему" (G.Kieiber) указательному местоимению "са" (Toi et moi, ça ne durera pas /F.Sagan/).

Для неавтономных местоимений критерий позиции релевантен для их семантической характеристики потому, что выявляет связь их значения с функциональным проявлением лица. Для автономных форм данный признак показателен с точки зрения их синтаксической эквивалентности с существительным и позволяет предполагать наличие значимой эквивалентности между двумя типами языковых знаков. Указывая на лицо, АМ задает такой способ представления, который связан с восприятием и осмыслением его в определенных качественных параметрах.

Содержательные аспекты различной структурно-функциональной характеристики элементов раздвоенного ряда личных местоимений более глубоко рас-

крываются при анализе коммуникативного потенциала двух видов форм. Автономные местоимения являются средствами выделенного "нагружен-ного", "сильного", "насыщенного" указания на лицо. Критерий выделенности, однако, является лишь релятивным, но недостаточным для установления сущности различия между двумя видами форм. Оба вида личных местоимений могут в определенных условиях речи реализовать усиленное указание на лицо. Тем не менее, анализ автономных местоимений через понятие выделенности позволяет установить не только их специализированносгь как средств усиления персонального дейксиса, но и ряд их сущностных отличительных черт. На основе анализа употребления двух видов местоимений в нейтральном и экспрессивном синтаксисе следует заключить, что существует изначальное основание связи семантики автономных форм с признаком выделенности. В синтаксисе степень интенсивности выделенности лица, представленного автономным местоименим, вариативна. Максимальную степень выделения данные формы реализуют в эмфазе, под выделительным ударением, будучи маркированными посредством одного из синтаксических средств выделения. Роль сильного местоимения в эмфазе определяется его вкладом в экпрессивно-эмотивную окраску высказывания, передающую оценочную деятельность субъекта речи. Минимальная степень выделенности данного вида форм связана с их логико-коммуникативной характеристикой в нормативном типе простого предложения в нейтральном синтаксисе, где оно занимает позицию предикативного признака и, соответственно, опоры смыслообразования. Характеристика личных местоимений в данного типа предложении, соответствующая их этимологии, является для них прототипической. Общие наблюдения над функционированием автономных местоимений в синтаксисе показывают, что их постоянное, более или менее выделенное употребление соотносится либо с представлением лица в его отношении к некоторому множеству лиц, из которого говорящий делает выбор по определенному признаку, либо с переоценкой в соответствии с актуальной информацией ранее сложившегося представления о данном лице, либо с отражением представления об

объективно значимом статусе лица в ситуации. В персонализации как одном из моментов порождения высказывания, автономное местоимение употребляется тогда, когда появляется необходимость указать на одного из актантов ситуации в его индивидуальном статусе, сопряженном с признаком контраста. Лицо отделяется от других, оценивается как носитель некоторых особенных признаков и свойств, известных говорящему из прошлого либо непосредственно пережитого опыта, в результате которого оформилось представление о его индивидуальных особенностях. Таким образом, проявляющиеся на поверхностном уровне значимые показатели биполярности в раздвоенном ряду форм восходят к языковым механизмам, определяющим глубинное семантическое содержание данных местоименных единиц.

Перспектива глубинного семантического анализа получила интенсивное развитие в рамках когнитивного подхода к языку и, в частности, в теории концептуальной преструктурации Б.Потье. Исходным положением когнитивных теорий является признание внешнего по отношению к человеку существования реальности, которая подвергается им фундаментальной структурации через концептуальные и языковые категории: в этом отношении язык как вид человеческой деятельности является системой отражения реальности, складывающейся в познавательной деятельности, орудием этого процесса и важнейшим способом представления знаний. Отсюда стремление лингвистов установить сущность уже структурированного концептуального содержания в его детерминирующей связи с языковыми структурами: такой связи, которая определяет до-лингвистическое структурированное содержание мыслимого, предшествующее его грамматической структурации и проявляющееся в речевой деятельности человека. Концептуальный уровень определяется как сфера сознания, где происходят перехваты воспринимаемого, воображаемого, осознаваемого и устанавливаются способы его представления. Концептуальный уровень относительно автономен по отношению к уровню языковому, о чем свидетельствует факт несводимости к единой системе вариативных систем естественных языков. На уровне представления

выделяются общие и универсальные концепты. Эти концепты, имея естественную всеобщую природу, обеспечивающуюся единством мира и человека, содержат одновременно и культурную "составляющую", отражающую опыт данного коллектива в данных условиях внешнего мира и определяющую идеолингвисти-ческие черты данного языка. В случае, если универсальный концепт является представлением, содержащим в себе требование постояннности, всеобщего признания и однозначного языкового выражения, он составляет собой понятие, которое лежит в основе языковой категории. Языковая категория, в свою очередь, подлежит анализу с точки зрения наличия собственной ментальной сферы репрезентации (представления). По отношению к языковой единице или группе одного вида единиц в ее принадлежности к определенной языковой подсистеме, сфера репрезентации определяет ее семантическую значимость по позиции в системе других означаемых (грамматическое означаемое), способ актуализации в референциальном отношении в высказывании. Концептуальное содержание выявляется в любом употреблении единицы в речи.

На концептуальном уровне действуют определенные механизмы-отношения, регулируемые законами семантической когерентности. Построение языка происходит через универсальные мыслительные процессы абстрагирования, главными из которых являются взаимозависимые процессы генерализации и партикуляризации, реализующиеся через процессы обобщения, отвлечения, тождества, включения, исключения и др. Одним из основных проявлений процесса абстрагирования является метафорический процесс, который осуществляет перенос некоторого типа отношения из одной концептуальной сферы в другую для ее структурирования с целью придать ей когерентность и интуитивность при восприятии ее содержания. В этом плане сфера структурирования категории пространства, в соответствие с процессами обобщения и тождества, представляет исходный тип - модель для построения других когнитивных сфер, в том числе и категории лица, поскольку только ей имманентно присущ собственный способ представления ЛЗ.ОшПаите/.

О категории лица существует устойчивое представление как о грамматической категории, выражающей статус участия референта в реализации вербальной коммуникации, определяемый через отношение к субъекту говорящему. Данное категориальное значение выявляется в любых местоимениях, морфологические парадигмы которых являются ядерным средством выражения категории лица. Грамматическое понимание ключевого понятия категории лица -субъекта речи при этом оказывается недостаточным для понимания разницы в парадигме автономных и неавтономных форм, поскольку и те, и другие представляют лицо в одном коммуникативном ранге и, прежде всего, в ранге субъекта речи (je/moi). Отсюда необходимость рассмотрения ключевого категориального понятия субъекта речи, составляющего tertium comparationis для je и moi, в связи с понятиями, образующими с ним более обобщенное ассоциативное поле на концептуальном уровне. Понятие субъекта речи соотносимо на основе процессов обобщения, тождества, отвлечения, включения и исключения с такими универсальными концептами как субстанция и ее признаки, субстанция и предмет; субстанция и существо, существо и человек; человек как индивид и индивидуальность. С одной стороны, в данном ассоциативном поле понятий формируется представление о человеке "по данным языка" /Ю.Д. Апресян/, в том числе по данным личных местоимений. С другой стороны, в нем определяется своеобразие понятия субъекта речи как исходной сущности "субъектно-центрического" взгляда на мир, через которую структурируется идея "я" в ее соотнесенности к внешней по отношению к субъекту рефлексии и речи реальности.

В фундаментальной структуре "человек (субъект рефлексии и речи) - мир", исходя из особой материальной природы самого человека, определяющей специфику восприятия и осмысления мира, выделяются, на основании его субъективного опыта, как отдельные составляющие, отношения "человек-человек" (другие люди) и "человек-сам человек". Это значит, что в качестве наблюдаемого внешнего объекта человек-субъект рефлексии вычленяет в реальном мире а)

самого себя и б)себе подобных. Признание особой природы человека делает достоверным тезис о том, что "одновременно (параллельно и равнодлительно) со своим мышлением человек сам несомненным образом присутствует, что значит - тоже выступает данностью для себя самого" /М.Хайдеггер/. Реальностью "внешне" выделяемого существования отношения "человек-сам человек" является ментальная понятийно-образная субъективно-объективная реальность, сосредоточенная во "внутреннем мире" человека. Раздвоение представления человека о своем "я" при осознании самого себя, имея онтологический характер, подчиняется принципам необходимости и единства противоположностей. Представление о своей субъективности как ego cogito /Р.Декарт/ есть сознание, которое представляет нечто, относит это представление к себе и таким образом в себе "собирает". Лишь через рефлексию "нечто" становится для субъекта представлением как объект, а субъект - представлением для самого себя, т.е. как относящийся к объекту. Лишь когда субъект и объект увидены в их необходимом синтезе, движение субъективности внутри субъектно-объектного отношения совершает свой полный цикл. Рефлексия субъекта, имеющая тотальный по своей интенсии характер, направлена в том числе и на самого себя - представляемой сущности, которая одновременно неотделима от "я" воспринимающего и осознающего. "Собирание" представлений о себе самом - объекте под контролем сознания ведет к формированию целостного представления о своем индивидуальном тождестве в единстве всех возможных - физических, психофизиологических, духовно-иителлекуальных, поведенческих и других проявлений данной сущности. В наиболее четком виде идея раграничения "я" как субъекта мыслительной деятельности и как объекта этой деятельности была сформулирована И.Кантом, который отмечал, что понятие "я" противоречиво, ибо сознание самого себя уже заключает в себе двоякое "я": 1)"я" как субъект восприятия и мышления (рефлектирующее "я") и 2) "я" как объект рефлексии, стало быть, внутреннего чувства, которое содержит в себе многообразие определений, делающих возможным внутренний опыт. Отсюда следует вывод о том, что невозможно

провести какие-либо границы того, где и как я-объект рефлексии начинается и заканчивается. "Я" - слово о том, что всегда уже есть, прежде чем человек начнет работу сознания в некоторый момент своей жизнедеятельности. По мнению Ж.Лакана, исследовавшего сферу примитивного "я", осознание своего целостного внутреннего "я" как понятия приходит к человеку по мере психофизиологического созревания в его противостоянии с внешним миром. В этих процессах человек проходит "стадию зеркала", когда для него становится возможным воспринять себя как нечто целое. При этом осознание себя как "moi" связано с движением интегрирования, согласования, в то время как "je" выражает дисгармонию, рассогласование со своей собственной реальностью.

Онтологическое раздвоение "я" как субъекта рефлексии и объекта этой рефлексии подчиняется интенсиональной силе мышления, направленного на предмет мысли и перехватывается в процессах речемыслительной деятельности посредством соответствующих языковых знаков - личных местоимений. Раздвоение при осознании отношения "человек-сам человек" '("я"-"я") выражается во французском языке через семиологическое соотношение прототипического субъектного "je" и прототипического объектного "moi". Это значит, что "je" подразумевает "moi" так же, как "moi" подразумевает "je".

Концептуализация представления о двойственности "я" при приобретении им понятийного статуса в представлении референта-лица, с необходимостью связана с осмыслением способа бытия и проявления его двойственной сущности. С точки зрения феноменологии, очевидно, что субъектность "я" (je) предполагает активный функционально-действенный способ его существования, поэтому я-субъект, существуя, проявляется (отсюда бытийная формула для "je" -j"existe= j'agis= je suis x) так, что каждое его проявление обретает некоторую более или менее конкретную форму дискретного признака этого проявления -действия либо состояния, сопряженных с обстоятельствами взаимодейстствия человека с внешним миром. Объектность же "я" (moi) ассоциирована с пассивной природой объекта по отношению к субъекту и предполагает зкзистенциаль-

ный, а не функциональный способ его бытия: я-объект есть сущность, которая "собирает" - отражает процесс и результат рефлекии я-субъекта в его целостности. Поэтому я-объект, существуя, наличествует (отсюда единственно возможная экзистенциальная формула с объектным "moi": il у a moi 'имеет место, наличествует я', 'имею место, наличествую как "я"). Его экзистенциальное наличие, как целостное представление я-субъекта о самом себе, не проявляется, а лишь дает о себе знать. Отношение "человек-сам человек", имея внешний способ выделения, но внутренний способ существования, накапливает опыт "самости" - результата речемыслительной деятельности субъекта по параметру отождествления/ неотождествления себя самого с другими подобными ему существами по наблюдаемым признакам присущих человеку модусов существования.

Данные процессы происходят в универсальных операциях генерализации/ партикуляризации и направлены на осмысление отдельности как особенности своего бытия на фоне общего и всеобщего. Исходя из толкования особенного как свойственного отдельному элементу и характеризующего его определенным образом, ассоциативным понятием для него следует считать понятие выделенного. Если отдельное выделяется по отношению соположенносги, то особенное выделяется при наличии сравнения минимум двух сущностей и установления между ними различия. Выделение поэтому сопряжено с признаком контраста, противопоставления. Именно эти операции позволяют субъекту рефлексии установить свое индивидуальное тождество. Выделенность поэтому следует считать имммаиентным признаком концептуализации я-объекта (moi).

Местоимения, отражающие двойственный характер представления субъекта о самом себе, взаимообусловленны, единовременны и автодетерминантны. Они существуют и употребляются постольку, поскольку реализуется речемыс-лительная деятельность человека. Принцип взаимоопределения лежит и в основе отношения "я-ты". Если для "je/moi" данный принцип обусловлен внутренней природой репрезентируемой сущности, то в соотношении "[je/moi] - [tu-

loi]" и, соответственно, их инклюзивных форм мн.числа "nous- vous", имеет место внешняя реализация субъекгно-объектного отношения. Субъект рефлексии и речи je, в пресуппозиции существования его как "moi", необходимо направлен на такой объект-адресат его речи, на котором может реализоваться его субъектная функция. Она предполагает наличие у объекта-адресата его собственного "я" как условия успешной смысловой и коммуникативной деятельности субъекта: ее восприятия, осмысления и функциональной реакции на нее. Местоимение "ты" (tu/toi) индицирует обращенность субъекта к внешнему объекту и предполагает представление его как в функциональной, так и известной ему индивидуально-качественной ипостасях ( C'est toi? Toi, tu ne viens jamais à temps!); Выход субъектной функции "я" за рамки необходимых для ее существования границ, в пределах которых действителен признак автодетерминантности, обусловливает потерю данного признака для объектов рефлексии и речи субъекта-я, обозначенных местоимениями 3-го лица ед. и мн. числа. При этом у субъекта мыслящего и говорящего сохраняется представление о лице в присущности ему как необходимого функционального статуса, так и определенной: качественной особенности по отношению к другим объектам. ;

Раздвоенная концептуализация единого "я" с необходимостью связана с образным видением лица-антропонима, отражающим концептуализацию феноменологии человека в отношении "человек- другие люди" через понятие индивида и индивидуальности. Иннативная, вне человека не существующая парадигма "человек-нндниид-шщивидуалыюсть", имеет образный характер, воспроизводя на уровне представления отвлеченный от конкретных проявлений образ человека с точки зрения фиксации в нем типичных или особенных, но существенных свойств. Лицо, о котором говорится, человек, может быть осмыслен либо как индивид - представитель всего предметного ряда человеческих существ, либо как носитель особенного, исключительного или уникального, то есть как индивидуальность. Образный антропонимический ряд бинарен (понятие "личности" производно от двух основополагающих, сущностей, занимает про-

межуточное положение между ними и определяется через понятие индивида в выражении его индивидуальной позиции /Н.Гартман/) и соответствует концептуализации исходной сущности персонализации - понятия "я" как субъекта ре-чемыслительной деятельности и одновременно объекта этой деятельности. Я-субъекгг, для которого имманентен активный способ существования и проявления, соответствует образу человека в свойственных ему как представителю целого антропонимического класса функциональных проявлениях и представляет лицо в образе индивида. Каждое употребление неавтономной формы ()е и его грамматического ряда) предполагает, что любой другой индивид, выделенный как предмет речи, поставленный в идентичные условия существования, проявил бы себя таким же образом, т.е. функционально, через некоторый дискретный признак. Я-объект, собирающий в себе опыт самосознания, связан с выражением особенных признаков в их целостности, т.е. представляет лицо в индивидуальном образе его видения. Индивидуальное видение лица как осознание целостного особенного облика индивида, не может по своей природе быть выраженным через один или совокупность дискретных признаков и имеет поэтому опосредованный способ своего проявления.

Получая различное концептуальное обоснование своего глобального значения, два вида форм личных местоимений имеют различный способ актуализации, реализуя референциальное отношение соответственно прямым и непрямым способом. Неавтономные местоимения указывают на лицо прямо - нкоиическн. т.е. изоморфно отражают его функциональный способ проявления, и в структуральной концептуализации связаны с показателем своего функционального проявления- глаголом-предикатом. Автономные формы указывают на лицо опосредованно - индексально, т.е. через посредство интерпретации отношения между экспонированным признаком (признаками) индивидуального образа лица и его целостным меморизованным представлением, по аналогии с механизмом метонимии, наиболее адекватно из возможных метафорических приемов отражающим сущность происходящего образного опосредованного способа обозначения

лица. Благодаря такому способу, требующему определенной субстанциональной интерпретации при его восприятии, автономные местоимения вызывают представление об особенных индивидуальных качествах лица-антропонима и в этом отношении содержательно сближаются с именем существительным. Описание метонимического способа представления лица посредством автономных местоимений вписывается в четырехкомлонентную модель семантического механизма метафоры, предложенную М.Блэком. Данная модель содержит в своей структуре 1)основу, 2)термин сравнения (вспомогательный субъект), 3) его признак и 4)свойство основного предмета: искомое - то, ради чего субъект речи прибегает к переименованию. Так, в предложении "J'ajuste ce costume à lui" 'Я примеряю этот костюм ему/к нему' анализ дейктической процедуры, реализуемой "à lui", будет иметь следующий вид. За основу метонимического переноса (1) принимается выражение, которое подлежит интерпретации "à lui" и которое понимается как "à la personne dont on parle". Однако, поскольку семантическое согласование контекста показывает, что позиция "настоящего" объекта действия "ajuster" 'примерять' остается неуточненной, за этапом восприятия необходимо следует этап интерпретации, т.е. перифразирования. За термин сравнения (2) - вспомогательный субъекг принимается представление о данном лице как индивиде в конкретных проявлениях свойстенных ему и известных говорящему признаков (физические данные, манера поведения и т.д.). За признак метонимии (3) принимается один из актуально значимых к ситуационно выделенных признаков, который экспонирует скрытую часть метонимии и который связан с ней отношением смежности (причины-следствия). В нашем примере таким признаком является представление о физическом облике лица, его росте, телосложении. За искомое (4) принимается субъект метонимического отношения - "невыразимое" - индивидуальный целостный образ лица, о котором идет речь: à la "personne telle queje la connais, vois, imagine= telle qu'elle est=son image". Таким образом, понимание дейктической процедуры со стороны воспринимающего текст и, следовательно, лингвиста, занимающего его позицию при семасиологическом под-

ходе к анализу реализованной автономной формы, включает в себя три этапа. Восприятию подлежит первый этап, интерпретации - второй и третий этапы реализации указания на лицо способом метонимии. Этап восприятия автономного местоимения происходит в результате лексико-грамматического согласования контекста, отражающего движение смыслообразования от вклада к опоре при учете того, что для данных местоименных единиц прототипической является роль вклада. Этап интерпретации, т.е. установления актуально значимого признака- симптома искомой конечной сущности дейксиса (демонстранта) поддается толкованию через перифразирование. Сама искомая сущность остается на уровне представления. При этом определение конкретного вклада автономного местоимения в смыслообразование на уровне ситуационной концептуализации соответствует третьему этапу - установлению демонстранта метонимического отношения. Перифразирование как речевой прием замещения изначально данного выражения на другое, определяющее или парафразирующее его, сохраняет тождество денотата, но изменяет сигнификат /Ю.С.Степанов/. По своему характеру это "естественная" ЛО.Д.Апресян/ интерпретация, обусловленная языковой компетенцией, знанием контекста и ситуации и соответствующая интерпретации носителей языка. Описанный механизм референциального перехвата отвечает принципу регулярности, отличающему метонимию от метафоры и получает верификацию при трансформации подстановки, показывающей, что между двумя синтагматически соположенными элементами (воспринимаемой формой и демонстрантом целого) существует метонимическое отношение смежности (ср. J'ajuste ce costume à lui — à sa taille; J'ajuste ce costume à lui — c'est à dire à sa taille).

Концептуальный подход к анализу глубинного содержания автономных и неавтономных местоимений как элементов, составляющих одну из структур общей сферы репрезентации категории лица, позволяет гипотетически установить общую ментальную структуру категории лица с учетом результатов обобщающих исследований других местоименных единиц французского языка и место-

именной системы в целом /G.Guillaume, R.Valin, Е. Benveniste, G.Moignet, C.Blanche-Benveniste,A.Joly, В.Г.Гак, Л.М.Скрелина и др./. Репрезентация категории лица изоморфна репрезентации категории пространства- единственной категории, имманентно обладающей признаками статического характера, способствующими ее восприятию и представлению в определенных измерениях, которые условно можно назвать измерениями "широты", "высоты", "глубины". Поскольку субъект рефлексии и речи обладает абсолютно сильной позицией в категории лица, то критерием ее структурирования следует считать признак характера выделения лица (существа или предмета) субъектом речемыслительной деятельности ("я"). Лицо мыслится либо как действительное, либо как виртуальное. С состоянием виртуальности сопряжен признак максимальной неопределенности непознанного, неосознанного существа/предмета. Состояние реализованного сопряжено с признаком максимальной определенности для субъекта речи. В трех условных "измерениях" сферы категории лица между двумя экстремальными состояниями, поляризующими средства выражения категории лица, существуют переходные состояния.

Первое измерение существует в сфере определенности и действительности. Градуальность признака определенности варьируется от автодетерминант-ности в отношении "je-moi" и "[je-moi] - [tu-toi]" до большей или меньшей степени определенности при указании на лицо посредством автономных местоимений 3-го лица. Это интроспективное, репрезентирующее лицо через установление тождества между постоянно существующим в сознании или ранее установленным индивидуальный образом лица и его актуальным проявлением, может быть названо измерением "глубины" категории лица. Два других измерения ориентированы во вне от субъекта и имеют экстенсивный характер, последовательно распространяющийся на внешний мир. Во втором измерении (условное измерение "широты") лицо градуально представлено по отношению к субъекту речи от его изначальной действительности в ситуации непосредственного контакта с ним (tu, vous) до более или менее дистантного от него расположения (¡1

личное ... il безличное, са). Экстремальная виртуальность здесь определена состоянием поглощенности потенциального лица выделяемым субъектом речи фрагментом действительности. В третьем измерении (измерении "высоты") экстремальная виртуальность лица определяется его ментальной потенциальной природой (qui/que как виртуальные представления существа и предмета), а экстремальная реализованность- с акгуализованным конкретным способом его существования (celui qui / се que). I

Концептуальное значение языкового элемента, закрепленное при семиоти-зации, определяет его позицию в системе других языковых элементов и находит выражение в грамматическом означаемом (основном значении). Привлечение к анализу грамматического означаемого автономных местоимений теории психосистематики Г.Гийома, обращенной к мыслительному содержанию языковых единиц при их систематизации, позволяет уточнить как общеместоименные, так и дифференциальные признаки рассматриваемых элементов в сорите частей речи - динамической взаимообусловленной системе, сложившейся в генезисе языка. Семантический объем автономного местоимения как языкового знака устойчив по закрепленному в нем мыслительному содержанию и в то же время потенциально подвижен и подготовлен к операциям сужения или расширения при его актуализации в зависимости от интенции отправителя речи. Динамический характер существования и функционирования языка проявляется в том, что для выражения определенного смысла в оперативном времени речи приводится в действие весь механизм языка в том виде, как он сложился в течение своего развития.

Генетическая и системная связь частей речи между собой, с позиций психосистематики, является связью диалектической, отражающей переход количества в качество и смену механизма инциденции, определяемой как универсальный механизм совпадения значения и обозначения. Содержанием перехода количества в качество является уменьшение субстанционального содержания и увеличение формального содержания. По критерию динамики представленно-

сти в означаемом материального содержания выделяется три позиции. В сорите части речи, определяемые как "предикативные" противопоставлены "транспредикативным" и "непредикативным" частям речи. Принадлежность к "транспредикативным" частям речи определяет, в связи с этим, характеристику данных элементов как предметных, но "эктопических" единиц, содержанием которых является форма, предрасположенная к изменению своего содержания. В этом отношении местоимения являются единицами особого типа, прежде всего по позиции к существительному и в целом в системе языка. В наименьшей степени отражающие предметно-качественное представление о предмете мысли и речи, местоимения обладают такой формой содержания, которая представляет собой языковую функцию данных единиц - функцию отражения самого момента ментального перехвата предмета мысли и речи. В этом отношении местоимения носят "реплицирующий" хараетер, отражая своей морфологией момент произошедшего перехвата и отграничения предмета мысли и речи. Отсюда наиболее общие характеристики означаемого местоимений: абстрактный характер семантики и роль носителя предметности, вследствие чего означаемое любого местоимения несет в себе постоянный компонент - 3-е логическое объективное лицо, показывающее ментальный перехват предмета мысли. Имея такие характеристики, местоимение получает исключительно референциальное обоснование в процессах означения и выступают в роли референциальных опор в высказывании в их обязательной связи с пресуппозиционными установками универсума речи.

Личные автономные и неавтономные местоимения 1-го и 2-го лица автоде-терминантны по своей природе, поскольку процесс их актуализации зависит только от усилия сознания человека ("prise de conscience" (C.Blanche-Benveniste)) в реализации речемыслительной деятельности. Актуализации местоимений 3-го лица с необходимостью предшествует предварительный этап отграничения предмета мысли и речи. Для местоимений 3-го лица результативность определяется механизмом реплицирования (напоминания) произошедше-

го ограничения предмета речи, который соответствует позиции каждого из двух видов местоимений и артикля по отношению к позиции существительного. Взаимная соотнесенность трех знаков объясняется этимологической природой их семиологической близости. Актуализации автономных местоимений предшествуют два репрезентативных этапа: 1) этап завершения процесса инциденции субстанции - предмета речи и отграничения объема его субстанционального содержания, индикация которого является системным предназначением одного из видов артикля; 2) произошедший процесс включения предмета речи в смысло-образование в качестве его опоры, индикатором чего выступает неавтономное местоимение. В вариативных условиях речи НМ и АМ 3-го лица могут употребляться как в катафоре, так и анафоре, но любое их употребление несет в себе системно заданное значение представления об отграничеиности предмета мысли и речи.

Результативное по отношению к двум первым этапам, автономное местоимение показывает завершенный характер включения предмета речи в процесс смыслообразования. Если артикль может быть средством как определенной, так и неопределенной референции, то неавтономные и автономные местоимения детерминированы как средства определенной референции. При этом автономные местоимения 3-го лица отличаются наибольшей степенью результативности в ряду других "транспредикативных" элементов, отражая более или менее значительный опыт осмысления предмета речи в двух предварительных этапах рс-плицирования.

Системное положение двух видов личных местоимений находит выражение при их употреблении в речи, в предложении. Неавтономные формы закреплены за позицией субъекта на логико-коммуникативном уровне организации предложения и подлежащего как члена предложения, то есть в позиции элементов, находящихся на первичных этапах концептуализации, разворачивающейся по схеме "опора - вклад" /В.РоШег/. Автономные формы закреплены за позицией предикативного признака на логико-коммуникативном уровне и обстоятель-

ства либо косвенного дополнения как члена предложения. Отражая результат опосредования предмета речи в вербальном и образном мышлении, данный вид личных местоимений занимает позицию вклада в процессе концептуализации. Предмет речи в этом случае представлен как "таков, какой я (ты) есть" для местоимений 1-го и 2-го лица; и "таков, каким он известен" для местоимений 3-го лица, к которым приложимо понимание определенности как с точки зрения логического понимания (единственность объекта, удовлетворяющего выбранной номинации), так и с точки зрения прагматического подхода ( известность со стороны участников коммуникации). Для неавтономных местоимений текущий процесс смыслообразования носит характер идентификации предмета речи, поскольку в нем выражено начало, продолжение или завершение процесса проявления признаков данного лица. Лицо, представленное неавтономной формой, характеризуется через его актуальное действие или состояние, то есть в течение текущей концептуализации. Для автономных же местоимений, привносящих более или менее насыщенный репрезентативный смысл - результат первичной и возможно последующей идентификации предмета речи, текущий процесс смыслообразования состоит в актуализации ранее отграниченной субстанции, то есть в установлении тождества настоящего и уже известного состояния предмета речи.

В системном плане позиция местоимений с необходимостью связана также и с позицией глагола-предиката. Функция предиката по своей природе, не обладая внутренней инциденцией, должна иметь внешнюю опору, которую не несет в себе самой. Французский глагол - предикат, в отличие от латинского, не самодостаточен и поэтому завершает свою ипциденцию либо в самом плане глагола на специальных местоименных опорах - неавтономных местоимениях, либо в плане существительного. Если говорящий выделяет из воспринятого опыта субстанцию как причину события или явления и намерен привлечь внимание как к носителю признака, так и к признаку, он выбирает двусоставную субстантивно-глагольную структуру (Pierre parie). Это ситуация взаиморавновесности двух

составляющих концептуальной структуры. Если говорящим выделяется носитель признака, то наиболее экономной структурой является сочетание существительного с широкозначным глаголом "faire" (Qui écrira cette lettre? Pierre le fera). Когда говорящий выделяет не причину, а следствие, то есть признак, сообщение о котором составляет цель смыслообразования, то в этом случае наиболее экономной является местоименно-глагольная структура, в которой указание на причину (субстанцию) ограничивается указанием на нее посредством приглагольного местоимения. Признак же, то есть функциональное проявление данного предмета мысли и речи, находится в фокусе сообщения (Il parle). Если в воспринимаемом опыте для говорящего важны условия реализации признака, а за цель сообщения принимаются обстоятельства, обусловливающие его проявление, то в ряду других языковых средств говорящий выбирает автономное местоимение (Pierre parle de toi / Il parle de tes problèmes; de ton depart etc). Таким образом, актуализация автономного местоимения детерминируется не самой функцией глагола -предиката, но условиями ее реализации.

В позиции к определенному артиклю, семиологически близком личным местоимениям, определяется дифференциальный вид семантезы автономных местоимений. Дифференциация неавтономных и автономных форм обусловлена соотношением с определенным артиклем и производным от него частичным артиклем. Оба вида местоимений, отражая произошедший процесс детерминации предмета речи, находятся в сфере категории определенности. Различие между элементами параллельного ряда устанавливается при их соотношении с категорией обобщенности/конкретности. Только автономные местоимения способны отражать процесс обобщения через понятие внутренне расчлснимой целостности. Данные формы могут порождать обобщенное значение на основе единственного числа, когда один элемент, маркируемый формой в единственном числе (на речевом уровне это диагностируют, например, местоимения "Elle", "Lui"), благодаря сложности своего внутреннего содержания, по одному из его признаков, выделяя его, образует множественный ряд (в нашем примере это признак

женского или мужского рода референта: Elle et lui. Un drame eternei de passion /G.de Maupassant/) и тем самым приобретает типизированное значение. Данный признак уточняется через понятие расчлененности и проявляется в ассоциативной близости автономных местоимений с абстрактными и собирательными существительными, для которых данный признак является определяющим (ср.: Le pays ce sont les gens/ Le pays c'est nous; H a fait le bilan positif des recherches/11 a fait le bilan, de lui et d'eux, c'est tout IL Anouilh/; Eh bien, moi, c'est un.vide, un vide immense!/F.Sagan/). При анализе возможных позитивных корреляций автономных местоимений с элементами общей местоименной среды, а именно местоимениями са, se, у подтверждается характеристика автономных форм как местоименных элементов, имплицирующих признак расчленимой целостности, то есть внутренней динамики, потенции к изменению комбинаторики компонентов, составляющих ее целостность. Данная характеристика грамматического означаемого автономных местоимений, включающая как общеместоименные так и дифференциальные признаки, находится, таким образом, в отношении детерминации с их концептуальным значением: представлением лица-человека в индивидуальном видении его образа при непрямом способе указания на него.

В вариативных условиях речи, при ситуационной концептуализации, глобальное и основное значение автономного местоимения определяют его роль в текущем смыслообразовании - тот речевой эффект значения, который приобретается мсстоименисм при указании на данный референт- элемент ситуации. Речевые эффекты значения автономных местоимений выявляются в последовательном двуступснчатом анализе интерпретации деистической процедуры, реализуемой в виде метонимии. На первом этапе анализа устанавливается содержательная характеристика лица по его роли "опоры" на концептуальном уровне предложения (resp.высказывания) с учетом его синтагматической позиции в составе предложно-местоименной конструкции либо в беспредложном употреблении. На втором этапе посредством "естественной" интерпретации, производимой на основе семантического согласования контекстных факторов, устанавли-

вается актуально значимый экспонированный признак - демонстрант, который связан по отношению смежности с невыражаемым целостным индивидуальным образом данного лица.

В составе конструкции с предлогом автономное местоимение является подчиненным элементом. Роль предлога состоит в спецификации речевого значения местоимения и отграничении целостного образа лица: предлог актуализирует один из индивидуальных признаков лица, востребованного в процессе ситуационной концептуализации. Поэтому в предложном употреблении указание посредством автономного местоимения реализуется операционально как синекдоха. Отграничение актуально значимого признака носит характер выделения, которое сообщается реализованной конструкции в высказывании.

В подчинительной связи с предлогом автономное местоимение представляет лицо в качестве ориентира - конечной точки смыслового развития в высказывании и участвует в реализации пяти типов концептуальных отношений. Данные типы отношений составляют речевые модели реализации автономных местоимений: локализующую, объектно-соотносительную, статусную, причинную и модель присоединения/ исключения, каждая из которых включает в себя несколько подтипов. Приведем в виде таблицы некоторые примеры типичных интерпретаций метонимического отношения в данных моделях (см. таблица 1):

Таблица 1

модель ляющая

пример

перифраза, представ

пространственная II passa près de moi = l'endroit ou je me trouvais( mon corps)

временная 2.объектно-соотно-

IIs ont habité là avant moi = le moment de mon arrivée

сительная:

Alors, selon toi, tout est bien = tes paroles

3. статусная: C'est un livré à moi = mon propre bien

4. причинная: Grâce à toi, elle est heureuse = ton assistance

5. присоединения: Je vais chercher ma soeur avec lui=en sa compagnie

В одних случаях перифраза, устанавливающая содержание метонимического способа представления лица, формулируется в непредикативной структуре, в других случаях она несет в себе пропозициональное содержание. Если выделение признака для его экспонирования производится по наличию постоянно присущих атрибутов индивидульного тождества лица, то его выделение происходит по статическому состоянию', а перифраза формулируется посредством соответствующего конкретного или абстрактного существительного (corps, esprit, caractere, comportement etc). Если выделение признака производится по динамическому проявлению деятельности индивида, то экспонируемый признак перехватывается посредством предикативной структуры или существительного с пропозитивной семантикой, выражающим некоторое событие (Apres moi le deluge = apres ma mort, ma disparition, après que je ne sois pas ici).

При выражении смысловых отношений одного и того же типа за демонстрант метонимического способа представления референта могут приниматься разные сущности, выражающие индвидуальной сферы лица. Например, при выражении отношения локализации "настоящим" референтом дейксиса являются местоположение лица в пространстве, его тело, отдельные части тела: лицо, глаза, уши,' спина, талия. Выбор определенного демонстранта зависит от конкретной лексико-семантической организации высказывания, отражающей текущий процесс смыслообразования. При этом физический атрибут человека принимается за. демонстрант при условии, если он отвечает требованию представления лица в единстве и целостности его существования. Поэтому в ряду других демонстрантов не зафиксирована, например, такая часть тела человека, как руки (левая и правая рука).

На первичный процесс метонимического указания на лицо часто накладывается вторичный процесс метафоризации, обусловленный антропоморфным характером ориентира концептуализации в высказывании. Референт-человек в этом качестве может рассматриваться и как пассивная физическая сущность, принимаемая за материальный ориентир, и как активная сущность, наделенная, с одной стороны, способностью воспринимать субъект действия, оценивать его и, с другой стороны, фактом своего присутствия привносить с собой атрибуты и факторы личностного характера. Суть процесса вторичной метафоризации состоит в усилении одного из признаков общего смыслового отношения, направленного на лицо, а сочетание предложно-местоименной конструкции в составе высказывания приобретает устойчивый характер. Так, например, в сочетании с предлогом "devant" автономное местоимение интерпретируется в следующих перифразах:

1. при первичном метонимическом способе представления лица - "l'endroit où cette personne se trouve" (Il a passé devant lui);

2. при вторичной метафоризации - " en réserve" (Alors, quelquefois, quand elle a un peu d'argent devant elle, elle achète une ou deux belles pommes...(Le Ciesio)); "en présence" (L'inconnue, dont je savais le prénom depuis qu'une autre jeune fille l'avait interpelée devant moi...(H.Bazin)); "dans les rêves, les pensées" (Voila devant moi les années béantes... (Monde)); "à l'avenir" (Toute la vie est devant toi (J.Giraudoux)); "l'image" (Elle est en adoration devant lui (M.Yourcenar)).

Особенно сильным в этом отношении оказывается признак непосредственного и постоянного присутствия и, соответственно, распространения личного влияния лица в данной ситуации. Как следствие, окружающее индивид пространство "присваивается" им, становится его "личными окрестностями". Так, в сочетании с предлогом "chez", автономное местоимение интерпретируется не только как "в своем жилище", "своем доме", но и как "в своем учреждении", "в своей семье", "в своем краю", "в своей стране": повсюду, где данный индивид чувствует себя хозяином.

В беспредложном употреблении автономные местоимения участвуют в оформлении сопоставительной (Lui n'est pas moi: Lui et moi, nous sommes une famille) и утвердительной (- Qui est-ce? - C'est moi; Etre médecin ce n'est pas un travail pour moi, c'est moi) моделей, которые основаны на эффекте значения ранее установленного индивидуального тождества лица. Указание на лицо в данном случае имеет характер собственно метонимии, при которой лицо перехватывается в целостном "англобированном" образе актуального проявления, соотносимом с меморизованным образом данного лица в совокупности составляющих его особенных черт и атрибутов. Содержательное отношение между демонстрантом и целостным представлением в метонимическом отношении здесь сравнимо с соотношением слепка и оригинала, результата и породившего его первичного состояния, следствия и его причины. Данному содержанию соответствует интерпретация, формулируемая в виде перифраз "moi, toi = tel queje suis; tel que tu es"; "lui (elle)= tel qu' il (elle) est connu". Иначе содержание перифразы может быть сформулировано через понятие "суть", "сущность", эквивалентное понятию индивидуального тождества (Madame Bovary c'est moi /G. de Maupassant/. Целостность в представлении и восприятии индивидуального образа лица уравновешивает их субстанциональный вклад относительно существительного и позволяет установить между ними отношение равноправия в сочинительном отношении (Pierre, moi et mon frère nous sommes amis; - Tu le feras, toi. -Pourquoi moi et pas Pierre?).

Утверждая или сопоставляя ранее установленный индивидуальный образ лица с его актуальным целостным проявлением, говорящий опирается на собственную оценку самого себя или другого индивида. В этих условиях важную роль приобретает антропогенный фактор: с одной стороны- субъективный взгляд говорящего на индивидуальный облик лица и, с другой стороны - сами индивидуальные признаки и свойства данного лица, принимаемые для установления отношения сопоставления (перечисления в ряду других лиц, сравнения с ними, включения в их число). Отсюда отличительные черты употребления данных

моделей: функционирование преимущественно в сфере межличностного взаимодействия участников ситуации и значительный коммуникативно-прагматический потенциал в высказывании.

Если, исходя из идеи дуализма сущности человеческого существа, выделить в общей индивидуальной сфере лица наглядную (телесную, внешне материально представленную) сферу и сферу внутреннюю ( духовную, скрытую от наблюдения), то упорядочение установленных эффектов значения автономных личных местоимений французского языка позволяет обозначить типологию представления образа человека при индивидуальном видении его образа. Будучи "перехваченным" посредством автономных местоимений, лицо - человек оказывается представленным как через наглядную сферу его существования, так и через скрытую сферу его внутреннего бытия. При этом устанавливаются следующие закономерности. Чаще всего образ человека по "данным" автономных местоимений фиксируется через сущности, распространяющие две феноменологические сферы человека. Наглядная сфера человека представлена посредством автономных местоимений в статике через его тело (corps), и, гораздо чаще, через части тела (la taille, le visage, les yeux, les oreilles, le dos), их функциональных проявлений (l'ouie, la vue), общий физический вид (l'apparence physique), место, занимаемое телом в пространстве (l'endroit ou se trouve cette personne), положение лица в группе других лиц; в динамике - через способ его бытия и действия (l'activité, la maniere d'etre ou d'agir, le comportement, le caractère, les paroles), влияние на других лиц (l'influence, l'autorité, l'appui), временной интервал, соответствующий некоторому периоду жизни человека или его жизни в целом (le moment d'arrivee, de depart, de separation, la mort, l'avenir, le passe, la vie), присутствие или отсутствие лица (la presence, l'absence, la compagnie); социальный или индивидуальный стутус, эмоциональное или физиологическое состояние (l'état emotionnel, l'état de santé).

Скрытая феноменологическая сфера человека передается посредством автономных местоимений через восприятие (la perception), представление (1а

representation), воображение (l'imagination), осознание (la conscience), чувства (les sentiments). В статике эти понятия раскрываются как "душа, дух, сознание" (l'âme, l'esprit, la conscience), "образ" (l'image); в динамике - как "мечты, желания" (les rêves, les pensées, les intentions, les projets, les intérêts), благополучие ( le bien-être), чувства (la sincérité).

Наглядная сфера феноменологии человека находит более вариативное детализированное представление по сранению с внутренней духовной сферой. Данный факт объясняется самим характером проявления наглядной сферы и распространяющих ее атрибутов в выражении и восприятии индивидуального тождества человека. При внешнем проявлении особенные, свойственные данному человеку признаки, легче воспринимаются в опыте человека и легче поддаются вычленению и сопоставлению.

В целостности своего индивидуального состояния образ человека репрезентируется через понятия "суть", "сущность", эквивалентные понятию индивидуального тождества данного лица (une personne telle qu'elle est, telle qu'elle est connue).

Понятия, составляющие содержание интерпретации речевых эффектов значения автономных местоимений, представляют в своей совокупности устойчивый и относительно замкнутый ряд, позволяющий обозначить способ индивидуального видения образа человека так, как он фиксируется автономными местоимениями во французском языке.

Положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Монография:

1. Способы представления лица личными местоимениями во французском языке. - Иркутск: Изд-во Иркутского университета, 1997. - 200 с.

Учебные пособия:

2. Французский язык: тексты, ситуации, ролевая игра /в соавт. с Т.В. Шкура-товой, Н.М. Шестаковой, Т.Л. Калентьевой, C.B. Глызиной, J1.C. Забияко/: Учебное пособие для педагогических институтов по специальности "Иностранный язык". - Иркутск: ИГПИЙЯ, 1994. - 317 с.

3. Практическая грамматика французского языка / в соавт. с Н.М.Шестаковой, Л.Н.Дорофеевой, Г.Н.Санхоровой, Т.Л.Калентьевой/: Учебное пособие для лингвистических университетов и факультетов иностранных языков по специальности "Иностранный язык". - Иркутск: ИГЛУ, 1998. - 200 с.

Статьи и тезисы

3. Некоторые особенности функционирования местоименных субститутов во французском языке XVII века // Система, норма, узус в романо-германских языках: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. Л.М.Скрелина. - Л/. ЛГПИ им. А.И. Герцена, 1987. -С.95 - 100.

4. Семантическая характеристика высказывания с субституционной структурой существительное - приглагольное личное объектное местоимение 3-го лица // Лингво-дидактические вопросы речевой деятельности в подготовке учителя иностранного языка: Тез. к научно-методической конференции. - Иркутск: ИГ-ПИИЯ им. Хо Ши Мина, 1988. - С. 101-102.

5. Номинативный и функциональный аспекты местоименных субститутов во французском языке XVII века // Коммуникативный и номинативный аспекты единиц языка: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. В.В.Кабакчи. - Л.: ЛГПИ им. А.И. Герцена, 1989.-С.99 - 106.

б. О некоторых особенностях восприятия иноязычных текстов, содержащих субституты // Человек и его язык: Тез. докл. семинара-совещания препод, кафедр

ромапск. яз. пед. ин-тутов Северо-Запад, зоны / Отв. ред. Л.М.Скрелина. - Петрозаводск: Карельск. пед. ин-т, 1991. - С. 40-41.

7. Синтаксические условия реализации субституцинной структуры существительное - приглагольное объектное местоимение (на материале французского языка XVII века // Статика и динамика единиц разных уровней романских языков: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. Г.М.Костюшкина. - Красноярск: Изд-во ГКПИ, 1991.-С. 92-97.

8. Взаимодействие языка и культуры в процессе обучения иностранному языку // Французский язык в России. Франко-российск. научно-метод. семинар / Отв. ред. Н.К.Гарбовский. - М.: МГУ им. Ломоносова, 1993. - С.55.

9. Рефсренциальные аспекты представления субстанции личными местоимениями (па метериале французского языка) // Современные лингвистические парадигмы: Тез. докл. и сообщений научи, конференции педвузов иностр. яз. России / Отв. ред. Ю.М.Малинович. - Иркутск: ИГПИИЯ им. Хо Ши Мина, 1993. -С.101-103.

10. К проблеме дифференцированного употребления языковых форм русского и французского языка // Межкультурная коммуникация: Тез. докл. и сообщений сибирско-французского семинара. - Иркутск: ИГПИИЯ им. Хо Ши Мина, 1993. -С. 47-48.

11. Аутентичное восприятие инокультурной информации // Межкультурная коммуникация: Тез. докл. и сообщений сибирско-французского семинара. - Иркутск: ИГПИИЯ им. Хо Ши Мина, 1993. - С.49-50.

12. Sur le problème de l'emploi différencié des elements de la langue russe et française ayant le meme sens lexical // Межкультурная коммуникация: Тез. докл. и сообщений сибирско-французского семинара. - Иркутск: ИГПИИЯ им. Хо Ши Мина, 1993. - Р. 136- 138.

13. Референциальные особенности употребления местоимений в языке прессы // Лингвистика, литературоведение, журналистика: Материалы юбилейной конференции / Отв. ред. В.П.Владимирцев. - Иркутск: Иркут. ун-тет, 1994. - С.44-46.

14. Синтагматические модификации субституционной структуры существительное - объектное местоимений // Проблемы функциональной грамматики: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. М.И.Русина. - Иркутск: ИГ11ИИЯ, 1994. - С. 106112.

15. Особенности семантики автономных личных местоимений в конструкциях пространственно-локализующего значения //Теоретические проблемы лингвистики и методики преподавания иностранных языков: Межвуз. сб. науч. трудов / Отв. ред. Т.М.Крутикова. - Красноярск: Краен, пед. ун-т, 1996. - С.133-137.

16. К проблеме этнолингвистической релевантности систематики языковых единиц // Французский язык в России. 2-ой франко-российск. научно-метод. семинар / Отв. ред. Н.К.Гарбовский. - М.: МГУ им. Ломоносова, 1996. - С. 31.

17. Идеолиигвистическая релевантность личных местоимений французского языка // Язык в эпоху знаковой культуры: Тез. междунар. науч. конференции / Отв. ред. Л.М.Ковалева . - Иркутск: ИГПИИЯ, 1996. - С. 128-129.

18. К проблеме личностно-ориентированных текстов во французском языке XVII века // XVII век в европейском литературном развитии: Материалы науч. конференции под эгидой ЮНЕСКО " Вторые Лафонтеновскис чтения". - С.Петербург: РГПУ им. А.И.Герцена, 1996. - С.21-22.

19. La contribution significative du pronom personnel "fort" dans la communication // Межкультурная коммуникация: Тез. докл. и сообщений 2-го сибпрско-французского коллоквиума / Отв. ред. Т.Л.Калентьева. - Иркутск: ИГЛУ, 1997. -С. 112-114.

20. Sur la sémantique des formes toniques des pronoms personnels // Recueil d'interventions au XVl-e Congrès International des Linguistes. - Paris: CNRS LLACAN.-P. 269.