автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Способы выражения отрицания в адыгейском языке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Способы выражения отрицания в адыгейском языке"

На правах рукописи

ЧУГРЕЕВА Сурег Хазретовна

СПОСОБЫ ВЫРАЖЕНИЯ ОТРИЦАНИЯ В АДЫГЕЙСКОМ ЯЗЫКЕ

Специальность 10.02.02 - языки народов Российской Федерации (кавказские языки)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Майкоп-2009

003471916

Диссертация выполнена на кафедре адыгейской филологии Адыгейского государственного университета

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор Тхаркахо Юнус Аюбович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

Гишев Нух Туркубиевич

кандидат филологических наук, доцент Блягоз Асият Нурбиевна

Ведущая организация: Карачаево-Черкесский

институт гуманитарных исследований

Защита состоится ¿&Й&&2009 года в часов на заседании диссертационного совета К 212.001.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук при Адыгейском государственном университете по адресу: 385000, г. Майкоп, ул. Университетская, 208, конференц-зал АГУ.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Адыгейского государственного университета.

Автореферат разослан <л&Ъ> 2009 года

Ученый секретарь

диссертационного совета доктор филологических наук, профессор

А. Н. Абрегов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Грамматическое отрицание представляет собой одну из важнейших проблем современного языкознания. Ее актуальность обусловлена тем, что категория отрицания носит универсальный характер и является предметом всестороннего изучения представителей разных наук, прежде всего, философии и лингвистики. Как философская категория, отрицание выражает связь двух последовательных стадий (состояний) развивающегося объекта; условие изменения объекта, при котором некоторые элементы не просто «уничтожаются», но и сохраняются в новом качестве. В лингвистике чаще всего отрицание рассматривается как выражение при помощи различных языковых средств того, что связь между элементами высказывания мыслится как реально не существующая или отсутствующая [Ахманова, 1966: 302].

Следует отметить, что лингвистическая природа отрицания являлась предметом исследования многих ученых. Определенный вклад в изучение этой проблемы внесли такие лингвисты, как A.M. Пешковский, Е.И. Шендельс, H.A. Булах, Е.В. Падучева, К.Д. Дондуа, А.И. Бахарев, В.Н. Бондаренко, A.B. Бондарко и многие другие. Однако до сих пор в научной литературе нет единства мнений относительно категориальной принадлежности отрицания. Оно определяется как логико-грамматическая (В.Н. Бондаренко, А.И Бахарев), грамматическая (Е.И. Шендельс, Н.Г.Озерова), синтаксическая (H.A. Булах, Е.И. Шендельс), понятийная (О. Есперсен, A.M. Пешковский, О.С. Ахманова) категория.

Адыгская лингвистическая наука также располагает научно-теоретическими работами, в которых исследованию подвергнуты различные аспекты языковых единиц, в том числе и грамматическое отрицание. Так, некоторые аспекты категории отрицания отражены в работах языковедов (исследователей адыгских языков) Н.Ф. Яковлева, Д.А. Ашхамафа, Г.В. Рогава, З.И. Керашевой, М.А. Кумахова, А.К. Шагирова, Н.Т. Гишева, У.С. Зекоха,

Ю.А. Тхаркахо, З.У. Блягоза, А.Н. Абрегова, Х.Ш. Урусова, Б. М. Берсирова, З.С. Хабекировой и других.

Однако грамматическое отрицание в адыгейском языкознании до сих пор не подвергалось монографическому исследованию, вследствие чего некоторые характеризующие его свойства, на наш взгляд, оказались за пределами внимания исследователей.

Таким образом, наша диссертационная работа, направленная на комплексное описание средств и способов выражения отрицания в адыгейском языке, является весьма своевременной.

Объектом исследования являются языковые средства выражения отрицания в адыгейском языке.

Предметом исследования выступают лексические единицы и грамматические формы, содержащие маркеры отрицания.

Цель диссертационного исследования - выявить и проанализировать способы выражения отрицания в адыгейском языке, определить функционально-семантический потенциал выявленных маркеров отрицания в структуре предложения.

В соответствии с поставленной целью выдвигаются следующие задачи:

1) вьивить языковые средства выражения отрицания в адыгейском языке;

2) описать способы выражения отрицания в адыгейском языке, опираясь на конкретный языковой материал;

3) раскрыть семантико-синтаксические возможности предложения со значением отрицания.

Методы исследования. В соответствии с целью и поставленными задачами использовались следующие методы: анализ специальной литературы, методы теоретического обобщения, системного, сравнительно-исторического, компонентного анализа, наблюдения, математико-статистические методы обработки результатов.

Материалом исследования явились языковые факты, собранные путем сплошной выборки из художественных произведений адыгейских писателей, поэтов, лингвистов, адыгского устного народного творчества, а также

периодической печати. В работе в основном исследуется письменная форма современного адыгейского языка, однако для иллюстрации отдельных положений привлекаются примеры, зафиксированные в живой разговорной речи, иногда используются примеры, предлагаемые самим автором.

Этапы исследования. Исследование осуществлялось в три основных этапа:

первый этап (2004 - 2005 гг.) - теоретический анализ проблемы категории отрицания в современном языкознании; определение цели, предмета и задач исследования, изучение;

второй этап (2005 -2008 гг.) - сбор фактического материала, изучение словарей, определение и уточнение содержания работы, выявление и описание грамматических отрицаний в адыгейском языке, работа над содержанием «Словаря слов с отрицательной семантикой»;

третий этап (2008 - 2009 гг.) - завершение написания диссертации, анализ и оформление статистических данных.

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней впервые довольно полно охвачены анализом грамматические способы выражения отрицания в адыгейском языке, дается системное описание не только способов выражения отрицания, но и всего корпуса средств репрезентации отрицания в адыгейском языке. Также выявлен и описан функционально-семантический потенциал маркеров отрицания в структуре предложения.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Отрицание в адыгейском языке как характерная особенность любой части речи.

2. Разновидности маркеров отрицания. В адыгейском языке наибольшими функциональными возможностями обладают морфологические средства. Если морфологические маркеры (мы-, -эп) служат для выражения лишь грамматического значения, то именные (-нчъэ, -джэ, -ко) ориентированы на плоскость словопроизводства, в частности, на образование значительного количества имен прилагательных.

3. Выявление места маркера отрицания в адыгейском языке. Лексемы с маркером отрицания -эп в предложении всегда выступают в роли сказуемого, лексемы с другими маркерами отрицания — могут находиться в разных позициях.

4. Синтаксические функции отрицательных форм и выражений.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что

рассмотренный круг вопросов представляет интерес в решении ряда методологических и практических аспектов изучения функционально-семантических категорий изучаемой проблемы.

Практическая значимость исследования заключается в возможности применения полученных результатов при научном описании грамматического строя адыгейского языка, при составлении учебников и учебно-методических пособий, направленных на совершенствование обучения адыгейскому языку в учебных заведениях. Материалы, содержащиеся в диссертации, могут быть использованы при изучении адыгейского языка, а также сравнительном исследовании адыгских языков.

Методологической и теоретической базой исследования стали труды ученых в области адыгских языков. Написанию данной работы способствовало изучение лингвистических изысканий зарубежных и отечественных исследований в области теории языка: В.Г. Адмони, В.Н. Бондаренко, А.И. Бахарева, А.Т. Кривоносова, E.H. Миллер, JI.A. Новикова, В.З. Панфилова, О. Есперсена и др.; адыговедов: Ж. Дюмезиля, Н.Ф. Яковлева, Д.А. Ашхамафа, Г.В. Рогава, З.И. Керашевой, М.А. Кумахова, А.К. Шагирова, Н.Т. Гишева, Ю.А. Тхаркахо, У.С. Зекоха, З.У. Блягоза, Р. Смеетса, Б.М. Берсирова, А.Н. Абрегова, З.С. Хабекировой и др.

Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в 8 научных работах, среди которых две статьи, опубликованные в научных журналах, рекомендованных ВАК РФ: «Культурная жизнь Юга России» (Краснодар, 2008) и «Вестник АГУ» (Майкоп, 2009). Материалы нашего исследования были отражены в докладах, прозвучавших на научно-

теоретических конференциях: IV Международной научной конференции «Лингвистическое кавказоведение и тюркология: традиции и современность» (Карачаевск, 2007); VI Международной научной конференции «Актуальные проблемы общей и адыгской филологии» (Майкоп, 2008); IV Всероссийской научной конференции молодых ученых «Наука. Образование. Молодежь» (Майкоп, 2009).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка использованной литературы и приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается выбор темы исследования и ее актуальность, формулируются цель и задачи работы, определяются объект и предмет исследования, раскрываются его научная новизна, теоретическая и практическая значимость, излагаются основные положения, выносимые на защиту.

Первая глава работы «Морфологические средства выражения отрицания в адыгейском языке» посвящена выявлению и анализу морфологических средств выражения отрицания в адыгейском языке. В структурном отношении эта глава состоит из пяти параграфов. Здесь рассматриваются различные толкования отрицания в адыгейском языкознании.

Категории отрицания в адыгском языкознании уделено значительное внимание. Как правило, кавказоведы выделяют два способа выражения отрицания в адыгских языках: префиксальный и суффиксальный.

Так, в первой научной «Грамматике адыгейского литературного языка» Н.Ф. Яковлева и Д.А. Ашхамафа отрицание рассматривается как наклонение глагола. В разделе «Отрицательные формы» «Грамматики адыгейского языка» Г.В. Рогавы и З.И. Керашевой освещаются способы выражения отрицания грамматическими средствами, связанными с глаголом. Выражение отрицания

эти ученые связывают с финитными и инфинитными глаголами. Такого же мнения придерживаются многие лингвисты: оно находит отражение в научных грамматиках и специальных исследованиях. Однако, некоторые ученые (Н.Т. Гишев, З.У. Блягоз, З.С. Хабекирова и др.) исследовали и другие стороны выражения отрицания. Так, Н.Т. Гишев считает, что «отрицание свойственно сказуемому, выраженному любой частью речи, а не только глаголу <...>. Значит, любое слово с отрицательным значением становится сказуемым». С той частью, где говорится, что «отрицание свойственно сказуемому, выраженному любой частью речи, а не только глаголу», мы согласны. Однако исследованный нами языковой материал свидетельствует о том, что в адыгейском языке только отрицанию, образованному посредством суффикса -эп, всегда свойственна сказуемость, но если отрицание образуется посредством иных аффиксов, то оно может занимать разные синтаксические позиции.

Активным маркером суффиксального способа выражения отрицания в адыгейском языке является суффикс -эп, который выступает показателем отрицания в именах, местоимениях и глаголах. С семантической точки зрения в именах и местоимениях данный маркер выражает отсутствие, опровержение существования, соответствия: а) существительные ц1ыфэп «не человек», зэшхэп «не братья»; Чэщрэ жъыурэ пстэури маш1оп (Поел.) «Все то, что блестит ночью, не является огнем». Ар хьэк1э-кьуак1э нахь ц1ыфэп «Он зверь, а не человек»; б) качественные прилагательные дахэп «некрасивый», июп «небольшой», лъэгиэп «несильный», к!эп «неновый». Ежь ымыш1эми, еп1орэм къедэ1урэр делэп (Поел.) «Человек, не знающий, но прислушивающийся к совету, не глуп». 1оф зэхэдз зыш1ырэр хъатэп (Поел.) «Кто избирательно относится к работе, тот не серьезен». Сарыет къызщилъэгъэ джанэр к1эп «Платье, надетое на Сариет, неновое»; в) числительные зэп «не один», яти1энэрэп «не десятый», ти1ык1утфэп «не пятнадцать»; Ар зиЬмырыр зэп, т1оп [т1уэп], Тхъэм ынэш1у кьыпщифэмэ, уинасып [Машбаш, 1991: 3] «Он покровитель не одного, не двух, если Бог тебе покровительствует, твое счастье».

При образовании отрицания маркер -эп присоединяется к основам имен, которые в предложении выполняют функцию сказуемого. Именно поэтому многие лингвисты причисляют эти имена к глаголу, поскольку в позиции сказуемого они приобретают те же форманты, что и глагол, следовательно, здесь имеет значение не столько частеречные характеристики, сколько синтаксическая позиция.

Маркер -эп свойствен и местоимениям. Личные местоимения образуют отрицание в предикативной позиции посредством суффикса -эп, присоединяемого к положительной основе: сэры «именно я» - сэрэп «не именно я», оры «именно ты» - орэп «не именно ты», ары «именно он (она, оно)» - арэп «не именно он (она, оно)», тэры «именно мы» - тэрэп «не именно мы», шъоры «именно вы» - шъорэп «не именно вы», ахэр ары «именно они» -ахэр арэп «не именно они». При присоединении отрицательного суффикса -эп к личным местоимениям происходит редуцирование конечного гласного ы.

Точно так же маркер -эп используется и в указательных местоимениях единственного числа: мыры «этот» —мырэп «не этот», моры «тот» —морэп «не тот», ары «тот» — арэп «не тот». По аналогии с единственным числом, указательные местоимения множественного числа должны были бы образовать отрицание суффиксальным способом таким образом: мыхэр «эти» - мыхэрэп «не эти», мохэр «те» - мохэрэп «не те», ахэр «те» - ахэрэп «не те» и т.д. (А.Н. Абрегов). Однако во множественном числе отрицательная форма возникает только в сочетании с частицей ары «именно», которая оформляется с помощью суффикса -эп: мыхэр арэп «не именно эти», мохэр арэп «не именно те», ахэр арэп «не именно те» и т.д.

При употреблении маркера -эп с глаголами актуализируются разные варианты значения отрицания: несогласие, отказ, возражение, опровержение, запрет, протест, исключение, предупреждение. Отрицательный глагольный маркер характерен для следующих наклонений: индикатива, конъюнктива, предположительного наклонения и наклонения удивления (М.А. Кумахов): Зы псыхьом mío ухэхьан плъэк1ыщтэп alo [Машбаш, 1991: 3] «Говорят, что

невозможно два раза войти в одну реку». Московскэ студентэу кепкэ къолэн зыщыгьэу каникулым ядэжь к1ожьыгъагъэр ары 1оу пш1эжьыныеп [пш1эжьыныйэп] [Керашев, 2002: 4] «Не узнал бы московского студента в разноцветной кепке, который приезжал на каникулы домой». Мурат, т1у къэпхьыгъ еджэнымкЪ, уеджагъэпщтын «Мурат, ты получил двойку по чтению, наверное, ты не читал». Нэфсэт, сочинениер птхыгъагьэпи «Нафисет, ведь ты не писала сочинение».

Проведенный нами анализ префиксального способа выражения отрицания в адыгейском языке показал, что активным маркером префиксального отрицания выступает префикс мы-: мыц1ыф «нелюдь», мыц1ык1у «немаленький», мыдахэу «некрасиво», мыразэ «недовольный». Этот префикс, обычно, занимает место перед корнем слова среди остальных аффиксов, за исключением каузативного аффикса гъа-: Умыгъак1о! Умыгъак1о! [Керашев, 2002:400] «Не посылай куда-либо! Не посылай куда-либо!». Он не накладывает никаких ограничений на морфологическую структуру словоформы, за исключением того, что с ним не сочетается префикс динамичности, возникающий также в некоторых формах динамических предикатов настоящего времени: мак1о «идет» -умык1у не ходи».

В научной литературе отмечается, что «инфинитные глаголы образуют отрицательную форму при помощи префикса мы-, а финитные глаголы образуют отрицательные формы при помощи суффикса -эи» [Рогава, 1966: 112]. Однако эти же авторы отмечают далее, что бывают и исключения. Проведенный нами анализ подтверждает, что префиксальный маркер отрицания мы- встречается и в финитных образованиях: Джэмышх нэк1ык1э сымыгъашх (Поел.) «Не корми меня пустой ложкой». Уаем хиубытагъэм уемыхъуапс [Костанов, 1970:7] «Не завидуй попавшему под дождь».

В этих предложениях лексемы сымыгъашх и уемыхъуапс выражают самостоятельные, независимые действия. А слово, выражающее самостоятельное, не зависимое от другого глагола действие, как известно, является финитным образованием. Следовательно, префиксальное отрицание

свойственно и некоторым финитным глаголам в формах мае дар а, аориста и повелительного наклонения.

Из финитных глаголов отрицательные префиксальные формы отмечаются у аориста: ъмыпхъуат «(он) не схватил». Время в отрицательных аористных формах, в зависимости от контекста воспринимается либо как прошедшее, либо как настоящее: Пщы-оркъыхэмэ загъэнэгъуаджэ, яджэхэмэ кьафемык1уал! [Цуг, 1947: 87] «Князья-дворяне скрываются, когда их зовут, не приходят».

Маркер отрицания мы- также активен в сфере имен, местоимений, наречий.

Субстантивные лексемы, имеющие маркер отрицания мы-, не всегда занимают позицию сказуемого: они могут занимать и позицию субъекта, и позицию объекта. Например: Урыс тхак1оу Лев Толстоим и1о зытетыгъэр чыристаныр мыдинэу, гъаш1эм игъогоу ары [Керашев, 2002 (1): 5] «Русский писатель Лев Толстой утверждал, что христианство не религия, а дорога в вечность». Шыр л!эу къэнэжьы, мыл1ыр нэпкъым къырадзыхышъ мал1э [АМ, 23.01.08] «Настоящий мужчина умирает по-мужски, а не мужчину с берега сбрасывают, и он помирает».

Адъективные лексемы способны образовать отрицание префиксальным способом, занимая при этом в предложении разные позиции: Гур мыш1умэ шъхьэр ш1оп (Гущ.) «Если сердце не доброе, то в голове смутно». Гущы/э мыщыур иаын мыщыум фэд (Гущ.) «Глупое слово похоже на несоленую еду».

Числительные и местоимения в префиксальной отрицательной форме встречаются редко, поскольку они отличаются некоторой искусственностью, непривычностью. Но подобные выражения делают текст стилистически окрашенным: Мызэу, мыт1оу ар сапэ бэрэ къифагъ «Он мне попадался не один, не два, а много раз». Мыорымэ адэ, хэта письмэр кьысфэзытхыгъэр? «Если не ты, то кто ж написал мне письмо?».

Адвербиальные лексемы образуют отрицание при помощи приставки мы-. В предложении они преимущественно занимают обстоятельственные позиции: Мычыжьэу, моу мэзъш дэжь псыечъэхып/эшхо иI [Керашев, 2002 (1): 68] «Недалеко, где-то возле леса, есть большой водопад». Ятэ кьыфиш1ыгъэ

унашъор мыгъэцэк1эгъуаеу ары зэрэщыхъущтыгъэр [Костанов, 1970: 31] «Поручение отца казалось ему не трудным».

Префиксальное отрицание тесно связано с особенностями адыгейского глагола. Маркер отрицания мы- характерен для условного, желательного и повелительного наклонений глагола, а также причастных, деепричастных и масдарных образований [Кумахов, 1971: 247].

Анализ суффиксально-префиксального способа выражения отрицания в адыгейском языке показывает, что в исследуемом языке наблюдаются отступления от основной тенденции, согласно которой приставка мы-характерна для инфинитных форм сказуемого, а суффикс -эп - для финитных форм сказуемого. В некоторых глагольных формах используется префиксальное средство выражения отрицания, наряду с суффиксальным, что является «источником появления вариантных форм для передачи значения отрицания» [Тхаркахо, 1980: 143-144]. Эти отступления, по мнению Ю.А. Тхаркахо, не противоречащие языковой норме литературного языка, обращают на себя внимание именно своей необычностью, в известной степени эмоциональностью. Кроме того, в тех глагольных формах, в которых допускается вариантная форма передачи значения отрицания, каждое из этих вариантных средств маркировано определенным стилистическим значением. Сравните: Шъэожъыер еджэрэп «Мальчик не учится». Шьэожъыер емыдж 1. «Мальчик не учится»; 2. «Мальчик неуч, необразован». (Изъяв.накл.) Причем, в данном контексте слово во втором значении более употребительно.

Шъэожъыер еджэныеп /еджэныгъэп, еджэщтгъагъэп/ «Мальчик не учился бы». Шъэожъыер емыджэный /емыджэныгъ, емыджэщтгъагъэ/ 1. «Мальчик не учился бы»; 2. «Мальчик был бы неуч, необразован». 1оф зыдиш1эжъэу, итхыгъэхэми гъогу аритэу, тхак1о хъуныр сэнэхьатэу ыштэгъагъэмэ, Мамыир (Мамый Руслъан — критик) тхэк1о дэй мыхъуный [AM, 08.05.07] «Работая над собой, пуская в ход свои рукописи, выбрал бы профессию писателя, Мамий (Мамий Руслан - критик) не стал бы плохим писателем». (Сосл. накл.)

Шъэожъыер еджэгъэщтэп /еджэгьэнэп, еджэгъэнэпщтын/ «Мальчик, видимо, не читал то». Шъэожъыер емыджэгъэщт /емыджэгъэн, вмыджэгъэнщтын 1. «Мальчик, видимо, не учился»; 2. «Мальчик, видимо, был неуч, необразован». (Предп. накл.)

Шъэожъыер еджэрэпи! «Ведь мальчик не учится!» Шъэожъыер емыджэри! 1. «Ведь мальчик не учится!»; 2. «Ведь мальчик остался неуч, необразован». (Накл. удивл.)

Как видим, слова с суффиксом отрицания обычно выражают процесс действия. В словах же с префиксом отрицания процесс выражается слабее. Даже в изъявительном наклонении, где широко используется суффиксальный способ выражения отрицания, иногда наблюдается вариант префиксального образования отрицания: Унэ к1оц!ым кьыщэхьапк1э, Ичьйуни мыгъэупк1апк1э (гъэупк]эпк1агъэп), ЬПэбжъани пьшыупк1ы (пыупкЫгъэп), Иджэгуалъи зэпек1ык1ы (Ж. Къ.) «Внутри дома - Пуговицы не застегнуты, Ногти не пострижены, Свою игрушку ломает».

Следует заметить, что в тех глаголах, в которых в качестве варианта сосуществуют префиксальное и суффиксальное средства передачи отрицания, суффиксальный способ оказывается более целесообразным, ибо префикс отрицания вносит в высказывание оттенок искусственности.

С другой стороны, суффикс отрицания -эп встречается и в инфинитных глаголах. Так, в глаголах-сказуемых с аффиксом -ти, с суффиксами -шъ, -к1э чаще всего отрицание передается с помощью суффикса -эп. Здесь именно суффиксальный способ передачи отрицания оказывается наиболее подходящим, хотя глаголы невозможно называть финитными, поскольку они формально не завершают этого типа предложение: Хъаныр дэсыгъэпти къызыдэхьажьым, гуащэр гуш1озэ кьэбарыр ри1отагъ [Адыг. пшыс., 1990: 69] «Так как хана не было, когда вернулся, княгиня с радостью рассказала новость». Пщым итхьары1о ымыгъэцэк1эжьы хъущтэпти, пщыл1ыр шъхьафит ыш1ыжьыгъ, ч1ыгу 1ахъи ритыжьыгъ [Адыг. пшыс., 1990: 74] «Так как князь не мог не выполнить клятву, он освободил раба и выделил ему

участок земли». Хьазрэты ымышЬрэ щы1эпшъы, шъулъык1уи кьашъущэ «Нет ничего, что не знал бы Хазрет, поэтому сходите за ним и приведите».

В работе также рассматриваем выражение отрицания в четырех диалектах адыгейского языка и проводим сравнительный анализ средств выражения отрицания в адыгейском и кабардино-черкесском языках.

Вторая глава работы «Лексические единицы выражения отрицания в адыгейском языке» посвящена выявлению и анализу лексических средств выражения отрицания в адыгейском языке. Состоит из девяти параграфов.

В адыгейском языке существуют частицы, выражающие отрицание. Ими являются частица хьау в значении «нет», а также синонимичная ей частица 1ы1 «не хочу», которые выражают отрицание содержания предыдущего высказывания, согласие или несогласие говорящего с ним.

В составе предложения отрицательные частицы уточняют, детализируют отрицательный ответ на поставленный вопрос или же раскрывают причину несогласия говорящего с предыдущим высказыванием.

Обращение к текстам различных жанров показывает, что маркер хьау не имеет определенного места в предложении, поэтому свободно перемещается в нем. Он может стоять в начале, в середине или в конце предложения: Джы нэмык1 лъэхъан, хьау, нэмык1 ныбжь сызэрытыр, джы акацэм пылъэгъэ к1эк1о хъок1ыгъэшхор сищык1эгъэшхау къичъыгъ [Чуяко, 2000: 9] «Сейчас другое время, нет, возраст - другой, сейчас протертая бурка, висящая на акации, мне внезапно очень понадобилась». Ау арэп сэ сызфэягъэр, хьау... [Чуяко, 2000: 31] «Но ни этого я хотел, нет...». Хьау, сэсый, ар исыупк!ынышъунэм схьынэу ары сыкъызк1эк1уагъэр [Адыг. пшыс., 1990: 61] «Нет, оно мое, я пришел, чтобы вырубить его и отнести домой».

Частица хьау, сочетаясь со словами, имеющими отрицательную форму, усиливает их отрицательное значение: Хьау, икъущтэп итшъугъэр, - ы1уи уцугъэ пщыр [Адыг. пшыс., 1990: 61] «Нет, не хватит сколько выпили, - твердо сказал князь». Хьау, шъуукТы хъущтэп, къэжъугъак!у, - ы1уагъ пачъыхьэм [Адыг. пшыс., 1990:93] «Нет, не надо убивать, пропустите, - сказал царь».

В диалогической речи хьау употребляется в ответных репликах, вопрос при этом может или содержать в себе отрицание, или не содержать. Если вопрос не содержит в себе отрицания, то слово в ответе является отрицающим: - Изы хъугъэба па1ом? «- Не заполнилась еще шапка?» - Хьау, джыри изы хъугъэп «- Нет, еще много не хватает» [Адыг. пшыс., 1990:187]. Ответ при этом или полностью повторяет вопросительное предложение, или же дублирует его часть: - Зи къыуи1ожьырэба ефэндым? «- Тебе эфенди больше ничего не говорит?». - Хьау, зи къыси1ожьырэп. «- Нет, больше ничего не говорит» [Адыг. пшыс., 1990: 88]. Повторение частицы хьау, хьау усиливает выраженное предложением отрицательное значение: - Хьау, хьау, - ы!уагъ Ступиным, - тэ ащ фэдизрэ тыщытыщтэп [Костанов, 1962: 75] «Нет, нет, - сказал Ступин, -мы столько времени не будем стоять».

Отрицательная частица /ы/ в литературном языке употребляется редко. Она, как правило, используется в разговорной речи. Указанная частица сопровождается глаголами, выражающими отрицание действия: 1ы1, сыфаеп [сыфайэп] «Нет, не хочу». 1ы1, сеплъыщтэп «Нет, не посмотрю». Хъжомэ Инвер сэ бэрэ сеуал1э тхылъ 1оф гъэхьазырынхэм апае, ау зык1и «1ы1» къыси1уагъэп [АМ, 15.06.09] «Я много раз сталкиваюсь с Гакаме Инвером по поводу издания книг, но он мне ни разу не сказал «нет». Хэт ащ фэдэу пшъашъэ и1, Ымъйонэу шхэгъум: «1ы1» (Н. Р.) «У кого такая дочь есть, Кто во время еды не скажет: «Нет». Частица 1ы1 чаще употребляется при ответе на повеления: - Мэзьш к1о! «Сходи в лес!» - 1ы1, сык1ощтэп «Нет, не пойду». -Паркым к1о! «Сходи в парк! - 1ы1, сыфаеп. «Нет, не хочу».

Отрицательные частицы хьау, 1ы1 могут относиться к одному слову или целому предложению. Кроме того, они могут употребляться и в качестве самостоятельного предложения (слова-предложения). После таких слов-предложений знаки препинания ставятся так же, как в конце простых предложений: - Бжъэ тетыгъа? [Адыг. пшыс., 1990: 182] «Был ли на нем рог?». - Хьау «Нет». - Сыд, тыгъуэкъ, тихыгъэр пфикьугъэба? [Гадагатль, 1969:17] «- Что, волк, не наелся еще?»-Хьау «Нет».

Функциональный потенциал частицы хьау намного шире, чем у его синонима 1ы1, который употребляется, в основном, в ответе на прямой вопрос. В отличие от общеупотребительной частицы хьау, употребление частицы 1ы1 является своеобразным маркером возраста носителя языка.

В адыгейском языке выделяются отрицательные местоимения зи, зъши, зык1и, зыпари, зыци, зыцыкъи в значении «никто», «ничто», ныбжьи в значении «никогда». Материалы проведенного исследования показывают, что отрицательные местоимения в адыгейском языке встречаются в предложениях с отрицательными глаголами, выступая в качестве обобщенно-усилительных слов при уже имеющемся глагольном отрицании. Они обычно используются в качестве усиления отрицания, уже выраженного в предложении другими средствами. Один из семантических вариантов отрицательных местоимений -актуализация значения того, что ни одно лицо, ни один субъект не производит данного действия. Эти местоимения используют в речи для выражения указания на отвергаемое действие: Хъакуако джы зыми пылъыжьыгъэп [Костанов, 1970: 32] «Хакуаку теперь ничего не волновало». Зи осшЬщтэп, усгихыщт нахь, - ы1уагъ тыгъужъъш [Адыг. пшыс., 1990: 57] «Я тебе ничего не сделаю, просто съем, - сказал волк».

Словообразовательные суффиксы, придают словам отрицательное значение. Наряду с распространенным в адыгейском языке маркером отрицания -эп, употребляются и такие словообразовательные суффиксы отрицания, как -нчъ(э), -дж(э): насыпынчъ «несчастный», нэпэнчъ «бессовестный», теплъаджэ «неприглядный», рэзаджэ «недовольный» и др., которые имеют «значение лишенный, не имеющий чего-нибудь, отсутствие или недостаток какого-нибудь качества» [Кумахов, 1964:129-131].

Безусловно, каждый суффикс привносит какие-либо оттенки значения. Суффикс -нчъ(э), присоединяясь к основам имен существительных, производит имена прилагательные, обозначающие признак, отвлеченный от самого предмета: акъьш «ум» — акъылынчьэ «глупый», къарыу «сила» - къарыунчъэ «бессильный», 1ахьы «доля» - 1ахьынчъэ «обделенный». В суффиксе -нчъ(э)

согласный -н - фонетическое наращение: ср.: шэнычъэ «бесхарактерный, вспыльчивый»; зэфэнчъэ «несправедливый». К1ымафэм иохътэ пхъашэ шэнычъэу ч1ылъэм тек1ыжьы [Паранук, 1950: 84] «Суровое время зимы вспыльчиво покидает землю».

Суффикс -дж(э), как и суффикс -нчъ(э), присоединяется только к именным основам. Присоединяясь к основам имен существительных, он образует имена прилагательные, обозначающие признак: к1уач1э «сила» -к1оч1аджэ «бессильный, слабый», ныбэ «живот» - ныбаджэ «голодный», тегтъэ «вид» - теплъадлсэ «невзрачный»; присоединяясь к основам имен прилагательных, привносит в лексическое значение слова значение отсутствия или недостатка какого-нибудь качества.

Имена прилагательные с этим суффиксом обладают значительными возможностями в образовании лексем с абстрактным значением на -гьэ. Лексема же на -гъэ переводит прилагательное в существительное с отвлеченным значением: к1оч1адж — к1оч1эджагъ «бессилие», рэзадж -рэзэджагъ «недовольство», сурэтыдж - сурэтыджагъ «уродство».

Лексемы с суффиксами -нчъ(э), -дж(э) в предложении могут занимать как субъектную, так и предикативную позицию: 1офынчъэр - насыпынчъ (Поел.) «Безработный — несчастный».

При совместном функционировании в лексемах отрицательных именных аффиксов -нчъ(э), -дж(э) с иными маркерами отрицательность нейтрализуется, следовательно, возникает положительное значение: Ежь нартыри зэрэмык!оч1аджэр, к1уач1эк1э къызэрэтемык1ощтыр гуригъэ1он фае [Адыг. тхыд., 1993: 43] «То, что сам нарт не бессильный и что его силой не одолеть, должен ему дать возможность понять». Мосэ ащ фэдэу кьызэрэщытхъухэрэр ш1оигъоджахэп [Костанов, 1970: 10] «То, как хвалят Moca, ему приятно (не неприятно)».

Суффикс -ко по своему значению близок к суффиксу -нчъ(э). Он выражает «отсутствие или наличие в недостаточной мере того, что обозначается производящей именной основой» [Кумахов, 1964: 130]. Данный

маркер отрицания характерен для имен существительных, обозначающих органы тела человека, живых существ, составные части единого целого.

Суффикс -ко [-куэ\, присоединяясь к основам имен существительных, образует имена прилагательные: бзэ «язык» — бзако [бзакуэ] «безъязыкий», 1э «рука» - 1ако [1акуэ\ «безрукий», Ьхъуамб «палец» - /эхъомбако [¡эхъуэмбакуэ] «беспалый», к1э «хвост» - к!ако [к!акуэ\ «куцый, короткий», цэ «зуб» - цако [цакуэ] «беззубый, тупой», пэ «нос» - пако [пакуэ] «тупоносый, тупоконечный».

Суффикс -къэ имеет значение отрицательного признака, он присоединяется только к именам существительным, образуя имена прилагательные: накъэ «подслеповатый», шъхьакьэ «безмозглый, непутевый», лъакъэ «колченогий», гуркьэ «упрямый», бжъакъэ «комолый», пакъэ «тупоносый». «Къэуцу, спэ пакъэ зыш1ыгъэр ос1ощт» ы1оу къызыпк1элъыджэк1э, о къэуцу [Адыг. тхыд., 1993: 47] «Если крикнет вслед: «Остановись, я расскажу, отчего я тупоносым стал», - остановись».

Суффикс -пц1э «восходит к именной основе пц1анэ «голый, нагой» [Кумахов, 1989: 58], он присоединяется только к именам существительным, отрицая наличие каких-либо предметов на объекте. Например: шъхьапц1э «отсутствие на голове головного убора»; лъапц1э «отсутствие обуви на ногах, босоногий»; к1ыщ1э «отсутсвие одежды на теле, голый», 1эпц1э-лъапц1 «легко одетый».

Для репрезентации именного отрицания в адыгейском языке, как и во многих тюркских языках, используется суффикс -цыз. Этот суффикс семантически тождествен суффиксам -нчъ(э), -дж(э): къарыу «сила» -къарыунчъэ/кьарыуцыз «бессильный, слабый», амал «возможность» — амалынчъэ/амалцыз «бессильный», «беспомощный».

Материал адыгейского языка показывает, что чаще всего в качестве производящей основы прилагательных на -цыз выступают заимствованные слова, являющиеся существительными: Ьдэб (араб.) «вежливый, корректный» -

1эдэбцыз «невоспитанный», къулай (турец.) «сноровка, мастерство» -«къулайцыз «нищий», акъыл (араб.) «ум» - акъыяцыз «безумный, глупый».

Образование новых лексем от подобных производящих основ с суффиксом -цыз абстрактного значения на -ыгъ, которые имеют смешанное значение состояния, свойства, следует считать продуктивным в адыгейском языке: 1эдэбцызыгъ «невоспитанность», къарыуцызыгъ «бессилие, слабость», амалцызыгъ «бессилие», акьылцызыгъ «безумие, глупость».

Вовлечение в систему средств выражения отрицания новых способов -отличительная особенность любого языка. В адыгейском языке наблюдаются заимствованные слова с элементом анти-. Мы согласны с мнением В.А. Гончаровой, которая считает, что «одним из основных значений приставки анти-является значение отрицания того, что названо производящей основой».

Следует заметить, что «Адыгейско-русский словарь» под редакцией Ж.А. Шаова содержит 8 слов с элементом анти-: фашист - антифашист, циклон — антициклон, террор — антитеррор, милитарист - антимилитарист и т.д. В адыгейском языке данный элемент не активен в образовании отрицания.

В адыгейском языке имеется суффикс с предупредительным значением -къон [-къуэн] [Зекох, 1966: 170-171]. Этот суффикс обозначает запрещение выполнения какого-либо действия или намерение говорящего предостеречь кого-либо от чего-либо опасного, вредного, могущего причинить зло. Он присоединяется к основе глаголов второго и третьего лица повелительного наклонения: тхэ «пиши» -утхэкъоп [у/ихэкьуэн] «смотри, не пиши», тхэкъоп [мхэкъуэн] «смотри, чтобы он не писал»; иаэ «ешь» - ушхэкъон [угихэкьуэн] «смотри, не ешь», шхэкьон [шхэкьуэн] «смотри, чтобы он не ел». Ау уек1ол1энэу уфежьэкъон! [Керашев, 2002: 149] «Но, смотри, не пытайся подойти!». Шалэхэр, — ы1уагъ, — шъушыпхъухэр насыпынчъэу къэжъугъэнэкъоных! [Гадагатль, 1969: 9] «Ребята, - сказал он, - смотрите, не оставляйте несчастными своих сестер!».

Слова с суффиксом -къон [-къуэн] произносятся с интонацией повеления. Они не употребляются во втором лице единственного числа без морфологически выраженных показателей лица собеседника.

Если исходить от модального содержания слов с суффиксом -къон [-къуэн], то видно, что субъект призывает к тому, чтобы данное действие не произошло, другими словами, субъект отрицает совершение действия объектом в будущем. Таким образом, следует вывод о том, что суффикс -къон [-къуэн] -отрицательный.

В адыгейском языке активны композиты, образованные путем соединения слов разных частей речи. Исследованию композитов посвятили свои работы такие известные адыговеды, как Х.У. Эльбердов, Г.В. Рогава, З.И. Керашева, М.А. Кумахов, У.С. Зекох, Б.М. Берсиров, А.Н. Абрегов и другие. В научной литературе представлены композиты, образованные путем: а) инкорпорации (включения одной основы в другую), б) сложения корней, в) редупликации (или повторения) корней, а также лексико-морфологические образования. Наиболее древними образованиями считаются сложные глаголы, образованные в результате сложения основ и редупликации, а наиболее распространенными словообразовательными моделями являются композиты, образованные при помощи антонимичных компонирующих основ [Берсиров, 2001: 156].

В композитах, образованных путем повторения одного и того же корня, отрицательный аффикс мы- стоит либо перед первым, либо перед вторым компонентом. В таком случае глагольный композит принимает значение неуверенности, сомнения в том, что действие будет завершено: уфай-уфэмыгми «хочешь ты или не хочешь». В композитах, образованных путем соединения разных глагольных основ, отрицательный аффикс мы-, включаясь в обе части и создавая двойное отрицание, усиливает значение отрицания: Чылэм мыхъо-мыш1эу щызек1охэрэм узыш1омык1ыжьын бэнак!оу (Дэгъотл1ыкъо) апэуцу фежьагъ [Керашев, 2002 (2): 177] «Как непреступный борец (Доготлук) начал сопротивляться бесчинствам, происходящим в ауле». Отрицательный суффикс -эп находится в конце именной части, но его значение относится к обеим

частям: Акъылыр жъыгъэ-к1агъэп (Поел.) «Ум определяют не по старости и не по молодости».

Компонентами композитов также могут стать разнокоренные слова, имеющие антонимические значения. При этом и первая, и вторая части могут быть оформлены отрицательными аффиксами, как суффиксом -эп, так и приставкой мы-. Традиционное место приставки мы- - начало композита, а суффикса -эп — постпозиция.

Фразеологические единицы, как и слова, в зависимости от наличия средств репрезентации отрицания, мы делим на три группы: 1) фразеологизмы, содержащие маркер отрицания мы-, 2) фразеологизмы, содержащие маркер отрицания -эп; 3) фразеологизмы, содержащие и приставку мы-, и суффикс -эп одновременно.

Первые в предложении занимают разные позиции, образуя в основном частичноотрицательные предложения, вторые занимают только позицию сказуемого, образуя общеотрицательные предложения, третьи, поскольку содержат два маркера отрицания одновременно, образуют двойное отрицание. Как известно, отрицание отрицания дает положительное значение: емыхьакъугъэ хьэ кьыдэнагъэп «все оговорили».

Третья глава работы «Синтаксический аспект исследования отрицания» состоит из четырех параграфов.

В плане семантики отрицательные предложения отличаются большим разнообразием. Коррелируя с утвердительными конструкциями, они выражают оппозитивные значения наличия/отсутствия, существования/несуществования, возможности/невозможности, согласия/несогласия и другие.

В общеотрицательных конструкциях отрицается весь смысл высказывания посредством отрицания понятия, содержащегося в предикате: Ау ирюнч омакьэ ащ ехъоу къэ/ужьыгъэп [Керашев, 2002 (2): 299] «Но больше этого раза не донесся звук выстрела». Шэуджэн Хьакъарэ къуаджэм (Шъхьащэфыжь) апэ дэт1ысхьагъэмэ ащыщэп [Костанов, 1970: 30] «Шеуджен Хакар не был в числе первых, кто поселился в ауле (Шхащефиж)».

Сказуемое также может быть выражено именными частями речи: Ерэджыбэгг ны1а тхыль гъэщынапьэр сиджыбэ кыаылъхьэгъэщтыр [Чуяко, 2000: 12] «Не Ереджиб же мог положить в мой карман пугающую книгу».

Помимо общеотрицательных предложений, в адыгейском языке выделяются и частичноотрицательные предложения, в которых актуализируется отрицание тех понятий, которые выражены несказуемостными членами предложения: Къэчэфынчъагъэу Мосэ щыс [Костанов, 1970: 39] «Мое сидит подавленный». Мы бжыхъэрэмк1э а быракьыр зы1эк1этымыгъэк1ынк1э шъутэгъэгугъэ! [Костанов, 1962: 59] «Мы обнадеживаем вас, что этой осенью то знамя мы не выпустим из рук!».

В адыгейском языке наблюдается нарушение оппозиции утвердительности/отрицательности. В плане содержания один из членов формальной оппозиции семантически утрачивает оппозитивность. К явлениям данного типа относится двойное отрицание, основным назначением которого является выражение позитивной семантики. Полиотрицательная конструкция выражает утвердительное суждение, то есть утрачивает отрицательное значение только в том случае, если два отрицательных маркера употребляются в составе сказуемого: Биболет ымыгъэшЬгъон ылъэк1ырэп [Керашев, 2002 (2): 322] «Биболет не перестает удивляться {доел, не может не удивляться)». Бжыхьэ лэжъыгъэ хэлъхьаныр рагъэжьэн фае, шъхьадж ич1ыгу фэмыгъэнэфагъэмэ хъущтэп [Костанов, 1970: 44] «Надо начинать осенний сев урожая, каждому отмежевать {доел, нельзя не выделять) его землю».

В адыгейских пословицах и поговорках значительное место занимает отрицание. Об этом свидетельствуют и исследования, проведенные З.У. Блягозом [Блягоз, 1963: 70]. Проведенный нами анализ пословиц и поговорок, показывает, что они имеют форму отрицательных предложений, при этом большинство из них представлено в виде общеотрицательных предложений. Например: Жьы дэгъу зыдэщымы1эм ныбжьыкЬ дэгъу щы1эп (Поел.) «Где нет хороших стариков, там нет и хороших молодых». Хьак1эм бысымыр ыхъожъырэп (Поел.)

«Гость не меняет своего хозяина». Улажьэмэ 1ахъынчъэ ухъунэп (Поел.) «Будешь работать - не будешь обделенным». Щьшэ зыдэщьшы1эм ук1ытэ щъйш (Поел.) «Где нет боязни, там нет и совестливости».

Отрицательные предложения выполняют не только коммуникативную функцию, но и содержат большой воспитательный заряд, который реализуется путем отрицания ошибочного поведения человека и утверждения через отрицание положительных качеств.

Как известно, пословицы и поговорки:

1) советуют, подчеркивая, что не надо делать: А1уагъ п1оу умышЬрэм утемыгущыI (Поел.) «Если источник зыбкий, не говори того, чего точно не знаешь». Бэ зэгъашЬ, бэумы1о (Поел.) «Узнавай много, не говори много»;

2) разъясняют: Акьылымуасэ и1зп, гъэсэныгъэм гъунэ иЬп (Поел.) «Ум не имеет цены, знания предела». Бзылъфыгъэ зыдимыс хъулъфыгъэрэ зянэ зимыгъусэ сабыйрэ зэфэдэ (Поел.) «Мужчина без жены все равно, что ребенок без матери»;

3) рекомендуют и советуют: Апрелым имэкъу хъынибл зыщымыгъак! (Поел.) «На семь дней апреля обеспечь кормом своих домашних животных». Зикъэбар умыш1эрэм уигухэлъ емы1уат (Поел.) «Не делись своими мыслями с тем, кого не знаешь»;

4) предупреждают: Бзаджэ пш1агъэу ш1уущымыгугъ (Поел.) «Сделав зло, не жди добра». Джэмышх нэк/ жэм фэмыхъ (Поел.) «Пустую ложку не подноси ко рту». Мэзырэ мэзахэрэ уигиъэф ащъшы1у (Поел.) «В лесу и в темноте не рассказывай свою тайну» и т.д.

Все эти речевые намерения наиболее целесообразно осуществлять путем сопоставления утверждения и отрицания, что и делает мудрый народ, создавая пословицы и поговорки: Е пш1эу ш1у ущымыгугъу (Поел.) «Сделав зло, не жди добра». Бзаджэ пш1эиыр л1ыгъэп, ш1у пшЬныр ары нахь (Поел.) «Злодеяние это не мужество, добро творить - вот мужество».

В предложениях-пословицах обнаруживаются общеотрицательные и частичноотрицательные предложения, в которых отрицание выражается разными маркерами отрицания. При этом следует заметить, что среди них чаще встречаются общеотрицательные предложения.

Примечательно и то, что в адыгейских пословицах-предложениях часто встречается двойное отрицание, образованное с помощью префикса мы- и суффикса -эл, относящихся к разным членам предложения: Дыджыр зымышЬрэм 1эш1ур ыш1эрэп (Поел.) «Кто не знает горького, тот не знает и сладкого». Дэй умылъэгъоу дэгъур пш1эрэп (Поел.) «Не встретившись с плохим, не поймешь добра». Къо зимы1эр ныеэлъыхъо ежъэрэп (Поел.) «У кого нет сына, тот не ищет снохи».

Нередко встречается двойное отрицание, которое передается посредством одного префикса мы-: Узымьйэтыщт къутамэм утемыуцу (Поел.) «Не становись на ветку, которая тебя не выдержит». Встречается и двойное отрицание, которое передается посредством одного суффикса -эй: Зэрэгъэпщыхэрэп, зэрэгъэгуащэхэрэп (Поел.) «Не знают, кто князь, а кто княгиня». Сикьамэ mío кьисхырэп, сигущы1э mío с1орэп (Поел.) «Свой кинжал дважды не вынимаю, свое слово дважды не повторяю». Как видим, двойное отрицание присуще однородным членам предложения, либо однородным предложениям.

Также встречается тройное отрицание, которое может выражаться посредством одного маркера, двух и более разных репрезентантов отрицания: Зыцэ мыузыгъэрэ зишъуз мыл1агъэрэ уитхьаусыхэ ямы1у (Поел.) «У кого не болели зубы и не умерла жена, с тем не делись о своих печалях». Зьйон зымыш1эрэм зи ымы1омэ делэп (Поел.) «Не глуп тот, кто молчит, если не знает, что сказать».

Для определения степени употребительности средств репрезентации отрицания нами были привлечены произведения Т.М. Керашева: «Аркъ», «Сарэт ишъэф», «Бысым к!алэр» (см. табл. 2):

Таблица 2.

Частота употребления отрицания в произведениях Т.М. Керашева

Названия рассказов Средства негации Аркъ Сарэт ишъэф Бысым к1алзр Итого

мы- 178 122 230 530

-зп 85 62 166 313

-нчъэ 11 9 8 28

-джэ 2 1 - 3

-къон - - 1 1

-цш - 5 - 5

-кьым 2 - - 1

311 13 6 16 35

зьши 5 - 3 8

хьау 2 2 8 12

Итого 298 207 432 937

Наиболее активным средством выражения отрицания в адыгейском языке является маркер мы-, который выполняет функцию приставки, образуя и глагольное, и именное отрицание. Этот маркер выражает и частичное, и общее отрицание предложения, является универсальным для адыгских языков и восходит к абхазско-адыгскому языковому единству.

Вторым по активности выражения отрицания в исследуемом языке является маркер -эй, который выполняет функцию суффикса, образует и глагольное, и именное отрицание, он выражает только общее отрицание предложения и является, бесспорно, адыгейским образованием.

В заключении излагаются общие выводы и результаты исследования, намечаются перспективы дальнейшей разработки рассматриваемой проблемы.

Обзор имеющейся научной литературы и анализ фактологического лингвистического материала приводят нас к выводу, что категория отрицания сложна, полиаспектна и разнопланова. Языковая категория отрицания базируется на логической категории, для репрезентации которой используются различные средства, относящиеся к разным уровням, в силу чего необходим комплексный подход для ее изучения.

Категория отрицания в адыгейском языке находит свое выражение как в лексической системе языка, так и в его грамматическом строе. Изучение основных средств выражения отрицания в адыгейском языке показало, что морфологические средства имеют статус основного способа выражения отрицания, которые употребляются и с именами, и с глаголами. Такое распределение функциональной нагрузки отрицательных элементов, прежде всего, связано с грамматической структурой языка.

К диссертации прилагается «Словарь слов с отрицательной семантикой».

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

В журналах, рекомендованных ВАК РФ:

1. О способах выражения отрицания в адыгейском языке // Культурная жизнь Юга России. - Краснодар, 2008. - № 3 (28). - С. 133-135.

2. Функционально-семантический потенциал адыгейского маркера отрицания -эп // Вестник АГУ,-Майкоп,-2009.-№ 1(41).-С. 167-170.

В других изданиях:

3. Методы и приемы обогащения словаря учащихся-билингвов в начальной школе // Теория и практика обогащения словарного запаса обучаемых в условиях полиэтнической среды: сб. cr. / Под ред. проф. З.У. Блягоза. - Майкоп: Изд-во АГУ, 2006.-С. 133-143.

4. Отображение отрицания в антонимии // Лингвистическое кавказоведение и тюркология: традиции и современность: материалы четвертой Междунар. науч. конф. - Карачаевск: Изд-во КЧГУ, 2007. - С. 326-332.

5. К вопросу об отрицании имен существительных адыгейского языка и методика работы над ним на начальном этапе образования // Билингвизм: обучение языку и речи. - Майкоп: Изд-во АГУ, 2007. - С. 146-150.

6. Функция отрицания в композитах адыгейского языка // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии: материалы VI Междунар. науч. конф. - Майкоп: Изд-во АГУ, 2008. - С. 367-369.

7. Отрицательные словообразовательные суффиксы в адыгейском языке // Наука-2007: ежегодный сб. ст. ученых и аспирантов АГУ. Ч. II. - Майкоп: Изд-во АГУ, 2008.-С. 36-40.

8. Функциональные возможности частиц со значением негации в адыгейском языке // Наука. Образование. Молодежь: материалы VI Всерос. науч. конф. молодых ученых (5-6 февраля 2009 года): Т. II. - Майкоп: Изд-во АГУ, 2009. - С. 295-298.

Чугреева Сурет Хазретовна

СПОСОБЫ ВЫРАЖЕНИЯ ОТРИЦАНИЯ В АДЫГЕЙСКОМ ЯЗЫКЕ

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано в печать iS.05.09. Бумага типографская №1. Формат бумаги 60x84. Гарнитура Times New Roman. Печ.л. 1,2. Тираж 100 экз. Заказ 064.

Отпечатано на участке оперативной полиграфии Адыгейского государственного университета. 385000, г.Майкоп, ул.Университетская, 208.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Чугреева, Сурет Хазретовна

Введение.

Глава I. Морфологические средства выражения отрицания в адыгейском языке.

1.1. Категория отрицания в адыгейском языке.

1.2. Суффиксальный способ выражения отрицания в адыгейском языке. 15 t

1.3. Префиксальный способ выражения отрицания в адыгейском языке

1.4. Суффиксально-префиксальное отрицание.

1.5. Выражение отрицания в адыгейском языке и диалектах.

Выводы.

Глава II. Лексические единицы выражения отрицания в адыгейском языке.

2.1. Частицы как средство выражения значения отрицания.

2.2. Отрицательные местоимения.

2.3. Словообразовательные суффиксы, придающие словам отрицательное значение.

2.4. Заимствованные слова с элементом -цыз.

2.5. Заимствованные слова с элементом анти-.

2.6. Суффикс -къон [-къуэн].

2.7. Отрицание в композитах.

2.8. Отрицание во фразеологизмах.

Выводы.

Глава III. Синтаксический аспект исследования отрицания.

3.1. Общеотрицательные и частичноотрицательные предложения.

3.2. Отрицание в пословицах.

3.3. Степень употребительности средств выражения отрицания в адыгейском языке (на материале рассказов Т.М. Керашева).

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Чугреева, Сурет Хазретовна

Грамматическое отрицание представляет собой одну из важнейших проблем современного языкознания. Ее актуальность обусловлена тем, что категория отрицания носит универсальный характер и является предметом всестороннего изучения представителей разных наук, прежде всего философии и лингвистики. Как философская категория, отрицание выражает связь двух последовательных стадий (состояний) развивающегося объекта; условие изменения объекта, при котором некоторые элементы не просто «уничтожаются», но и сохраняются в новом качестве. В лингвистике чаще всего отрицание рассматривается как выражение при помощи различных языковых средств того, что связь между элементами высказывания мыслится как реально не существующая или отсутствующая» [Ахманова, 1966: 302; Розенталь, 1976: 263].

Следует отметить, что лингвистическая природа отрицания являлась предметом исследования многих ученых. Большой вклад в изучение этой ' проблемы внесли такие лингвисты, как A.M. Пешковский, Е.И. Шендельс, Н.А. Булах, Е.В. Падучева, К.Д. Дондуа, А.И. Бахарев, В.Н. Бондаренко, А.В. Бондарко и многие другие исследователи. Однако до сих пор в научной литературе нет единства мнений относительно категориальной принадлежности отрицания. Оно определяется как логико-грамматическая (В.Н. Бондаренко, А.И. Бахарев), грамматическая (Е.И. Шендельс, Н.Г. Озерова), синтаксическая (Н.А. Булах, Е.И. Шендельс), понятийная (О. Есперсен, A.M. Пешковский, О.С. Ахманова) категория.

Таким образом, в истории языкознания известны различные взгляды на природу и сущность языкового отрицания, которые находят отражение в различных концепциях отрицания: психологической, прагматической, концепции отрицания как выражения отсутствия объективной связи, концепции отрицания как выражения объективной разъединенности, концепции особой отрицательной модальности, концепции отрицания как особого вида предикативности [Бондаренко, 1983: 49].

Представители психологического направления в языкознании (Ж. Гиннекен, Б. Дельбрюк, О. Есперсен, В. Хаверс, Г. Пауль, А.А. Потебня и др.) рассматривали отрицание как чисто субъективное проявление человеческой психики.

Психологическая концепция отрицания представляется неприемлемой потому, что отрицание выступает не как отражение действительности, а как проявление психики человека, как выражение тех или иных психических реакций, эмоциональных чувств и т.п.

Сторонники прагматической концепции (Г. Штикель, Р. Ибаньес, З.Й. Шмидт) рассматривают отрицание как прагматическую или функциональную категорию, выражающую отклоняющее, опровергающее отношение говорящего- к высказыванию. Эти авторы под отрицанием понимают выражение именно отсутствия, несуществования чего-либо в объективной действительности.

Среди лингвистов, рассматривающих отрицание как самостоятельную категорию, имеющую отражение в самой действительности, распространена точка зрения, согласно которой отрицание есть отражение объективной разъединенности. Последовательными сторонниками данной концепции являются С.А. Васильева, Н.А. Буллах, Н.Г. Озерова.

Подавляющее большинство российских и зарубежных лингвистов значения утверждения и отрицания рассматривают как основные формы модальности, включают их в данную категорию. Такой подход уже стал традиционным. Многие лингвисты (А.А. Сухарева, A.M. Визгина, A.M. Сколкова) утверждение и отрицание называют соответственно утвердительной и отрицательной модальностями. Ряд авторов (Л.И. Баранникова, В.В. Виноградов, О. Есперсен, М.Н. Орлова) связывают отрицание с субъективной оценкой содержания предложения — с модальной оценкой говорящим высказывания, а именно с характером выраженного в предложении отношения к действительности. Некоторые авторы (О. Есперсен, В. Вундт, В. Виндельбанд) утверждение и отрицание ставят в один ряд с такими модальными значениями, как проблематичность и категоричность.

Сторонники концепции отрицания как особого вида предикативности (Г.Н. Макарова, И.В. Головнин, А.И. Смирницкий, В. А. Михайлов, В.А. Родионова) рассматривают значения утверждения и отрицания как предикативные - как полярные категории предикативности, как формы проявления предикативности.

В лингвистической литературе верно распространено мнение о том, что основным содержанием грамматической категории отрицания является логическое отрицание (Е.И. Шендельс, С.А. Васильева, Н.Г. Озерова, Л.П. Шинулина, JI.A. Новикова и др.). Следует подчеркнуть, что логическое отрицание есть языковая универсалия, поскольку оно имеется во всех языках, хотя и отражается самым различным образом. Логическое содержание языковой категории отрицания составляют небытие, инобытие, различие, лишенность и др. Вместе с тем в содержание языкового отрицания могут входить и другие значения: несогласие, возражение, опровержение, отказ, запрет, протест и другие.

Итак, категория отрицания в языке является многоаспектной областью исследования, что объясняется своеобразием ее содержания.

Адыгская лингвистическая наука также располагает научно-теоретическими работами, в которых исследованию подвергнуты различные аспекты языковых единиц, в том числе и грамматическое отрицание. Так, некоторые аспекты категории отрицания отражены в работах языковедов (исследователей адыгских языков) Н.Ф. Яковлева, Д.А. Ашхамафа, Г.В. Рогава, З.И. Керашевой, М.А. Кумахова, А.К. Шагирова, Н.Т. Гишева, У.С. Зекоха, Ю.А. Тхаркахо, З.У. Блягоза, А.Н. Абрегова, Х.Ш. Урусова, Б.М. Берсирова, Н.Г. Шериевой, З.С. Хабекировой и других.

Однако грамматическое отрицание в адыгейском языке до сих пор не подвергалось монографическому исследованию, вследствие чего некоторые характеризующие его свойства, на наш взгляд, оказались за пределами внимания исследователей.

Таким образом, наша диссертационная работа, которая направлена на комплексное описание средств и способов выражения отрицания в адыгейском языке, является весьма своевременной.

Объектом исследования являются языковые средства выражения отрицания в адыгейском языке.

Предметом исследования выступают лексические единицы и грамматические формы, содержащие маркеры отрицания.

Цель диссертационного исследования — выявить и проанализировать способы выражения отрицания в адыгейском языке, определить функционально-семантический потенциал выявленных маркеров отрицания' в структуре предложения.

В соответствии с поставленной целью выдвигаются следующие задачи:

1) выявить языковые средства выражения отрицания в адыгейском языке;

2) описать способы выражения отрицания в адыгейском языке, опираясь на конкретный языковой материал;

3) раскрыть семантико-синтаксические возможности предложения со значением отрицания.

Методы исследования. В соответствии с целью и поставленными задачами использовались следующие методы: анализ специальной литературы, методы теоретического обобщения, системного, сравнительно-исторического, компонентного анализа, наблюдения, математико-статистические методы ■ обработки результатов.

Материалом исследования явились языковые факты, собранные путем сплошной выборки из художественных произведений адыгейских писателей, поэтов, лингвистов, адыгского устного народного творчества, а также периодической печати. В работе в основном исследуется письменная форма современного адыгейского языка, однако для иллюстрации отдельных положений привлекаются примеры, зафиксированные в живой разговорной речи, иногда используются примеры, предлагаемые самим автором.

Этапы исследования. Исследование осуществлялось в три основных этапа: первый этап (2004 — 2005 гг.) — теоретический анализ проблемы категории отрицания в современном языкознании; определение цели, предмета и задач исследования, изучение; второй этап (2005 -2006 гг.) — сбор фактического материала, изучение словарей, определение и уточнение содержания работы, выявление и описание грамматических отрицаний в адыгейском языке, работа над содержанием «Словаря с отрицательной семантикой»; третий этап (2008 - 2009 гг.) — завершение написания диссертации, анализ и оформление статистических данных.

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней впервые довольно полно охвачены анализом грамматические способы выражения отрицания в адыгейском языке, дается системное описание не только способов выражения отрицания, но и всего корпуса средств репрезентации отрицания в адыгейском языке, выявлен и описан функционально-семантический потенциал маркеров отрицания в структуре предложения.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Отрицание в адыгейском языке как характерная особенность любой части речи.

2. Разновидности маркеров отрицания. В адыгейском языке наибольшими функциональными возможностями обладают морфологические средства выражения отрицания. Если морфологические маркеры (мы-, -эп) служат для выражения лишь грамматического значения, то именные (-нчъэ, -дэ/сэ, -ко) ориентированы на плоскость словопроизводства, в частности, на образование значительного количества имен прилагательных.

3. Выявление места маркера отрицания в адыгейском языке. Лексемы с маркером отрицания —эп в предложении всегда являются составной частью сказуемого. Лексемы с другими маркерами отрицания — могут находиться в разных позициях.

4. Синтаксические функции отрицательных форм и выражений.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что рассмотренный круг вопросов представляет интерес в решении ряда методологических и практических аспектов изучения функционально-семантических категорий изучаемой проблемы.

Практическая значимость исследования заключается в возможности применения полученных результатов при научном описании грамматического строя адыгейского языка, учебников и учебно-методических пособий, направленных на совершенствование обучения адыгейскому языку в учебных заведениях. Материалы и теоретические положения, содержащиеся в диссертации, могут быть использованы при изучении адыгейского языка, а также сравнительном исследовании адыгских языков.

Методологической и теоретической базой исследования стали труды ученых в области адыгских языков. Написанию данной работы способствовало изучение лингвистических изысканий зарубежных и отечественных исследований в области теории языка: В.Г. Адмони, В.Н. Бондаренко, А.И. Бахарева, А.Т. Кривоносова, Е.Н. Миллер, Л.А. Новикова, В.З. Панфилова, О. Есперсена и др.; адыговедов: Ж. Дюмезиля, Н.Ф. Яковлева, Д.А. Ашхамафа, Г.В. Рогава, З.И. Керашевой, М.А. Кумахова, А.К. Шагирова, Н.Т. Гишева, Ю.А. Тхаркахо, У.С. Зекоха, З.У. Блягоза, Р. Смеетса, Б.М. Берсирова, А.Н. Абрегова, Н.Г.Шериевой, З.С. Хабекировой и др.

Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в 8 научных работах, среди которых две статьи, опубликованные в научных журналах, рекомендованных ВАК РФ: «Культурная жизнь Юга России» (Краснодар, 2008) и «Вестник АТУ» (Майкоп, 2009). Материалы нашего исследования были отражены в докладах, прозвучавших на научнотеоретических конференциях: IV Международной научной конференции «Лингвистическое кавказоведение и тюркология: традиции и современность» (Карачаевск, 2007); VI Международной научной конференции «Актуальные проблемы общей и адыгской филологии» (Майкоп, 2008); в IV Всероссийской научной конференции молодых ученых «Наука. Образование, Молодежь» (Майкоп, 2009).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка использованной литературы и приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Способы выражения отрицания в адыгейском языке"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Выявление способов выражения отрицания в адыгейском языке являлось предметом исследования настоящей диссертации.

Отрицание представляет собой грамматическую категорию, которая во многих языках мира имеет несколько средств выражения. Определение способов выражения отрицания, выявление языковых средств и их семантико-функциональных возможностей представляют собой не только теоретический, но и практический интерес.

Диссертация охватывает морфологические средства выражения отрицания, лексические единицы выражения отрицания, синтаксические средства. В адыгейском языке отрицание является характерной особенностью любой части речи.

Несмотря на то, что многие языковеды посвятили свои труды исследованию различных проблем адыгского отрицания, в науке до сих пор нет специального монографического исследования, посвященного способам выражения отрицания в адыгейском языке. Диссертационная работа восполняет этот пробел в научных знаниях.

Комплексное исследование адыгейского отрицания, и особенно в плане выявления способов и средств его выражения, делает избранную тему для диссертации весьма актуальной.

Как известно, в адыгейском языке отрицание выражается разными способами: префиксальным, суффиксальным, префиксально-суффиксальным, посредством отрицательных частиц, местоимений и наречий. Возможность определения способов выражения отрицания в адыгейском языке предоставилась нам в результате анализа морфологических и лексических средств выражения отрицания в исследуемом языке (первая и вторая главы), за которыми последовало определение синтаксической роли лексем со значением отрицания (третья глава):

1) в глаголах префиксом мы-, суффиксами -эп, -къон (последний употребляется только с глаголами второго и третьего лиц);

2) в именах префиксом мы-, суффиксами -эп;

3) словообразовательные суффиксы отрицания: -нчъэ, -джэ;

4) словообразовательные суффиксы, придающие словам отрицательную семантику: -ко, -пц1э, -кьэ, -цыз;

5) отрицательными местоимениями и наречиями зи, зыми, зык1и, зыпари, зыци, зыцыкьи, зыкьушти в значении «никто», «ничто», ныбжьи в значении «никогда». При этом последние сочетаются со словами, которые включают в себя либо аффикс отрицания мы-, либо суффикс отрицания -эп, создавая двойное отрицание;

6) отрицательными частицами хьау, 1ы1 «нет».

Доминирующими из всех выявленных средств являются суффикс -эп и префикс мы-. Они употребляются в предложении при отрицании действия, состояния, существования, наличия.

Глагол с префиксом отрицания может выражать предикацию, законченное действие, синтаксически завершая предложение. Как показывает фактологический материал, это чаще всего наблюдается в устно-поэтическом языке, «сохраняющем наиболее древние и традиционные формы» (Кумахов М. А.). Подобные явления свидетельствуют о том, что префиксальная форма отрицания была широко распространена в адыгских языках.

Обзор имеющейся научной литературы и анализ фактологического лингвистического материала приводят нас к выводу, что категория отрицания сложна, полиаспектна и разнопланова. Языковая категория отрицания базируется на логической категории, для репрезентации которой используются различные средства, относящиеся к разным уровням. В силу чего необходим комплексный подход для ее изучения.

Категория отрицания в адыгейском языке находит свое выражение как в лексической системе языка, так и в его грамматическом строе. Изучение основных средств выражения отрицания в адыгейском языке показало, что морфологические средства имеют статус основного способа выражения отрицания, которые употребляются и с именами, и с глаголами. Если морфологические маркеры (мы-, -эп) специализируются на выражении лишь грамматического значения, то именные (-нчъэ, -джэ, -ко) ориентированы на плоскость словопроизводства, в частности, на образование значительного количества имен прилагательных. Такое распределение функциональной нагрузки отрицательных элементов, прежде всего, связано с грамматической структурой языка.

В результате, проведенного исследования, достигнуты цели и задачи, поставленные в диссертации. Выявлены способы выражения отрицания в адыгейском языке. Для достижения поставленной цели определены основные средства репрезентации отрицания, описаны их семантико-функциональные возможности, определена синтаксическая роль слов со значением отрицания. Лексемы с маркером отрицания -эп в предложении всегда являются составной частью сказуемого. Лексемы с другими маркерами отрицания - могут находиться в разных позициях.

В результате анализа объектов исследования, извлеченного из живой речи, устного народного творчества, художественного и других видов текста, а также лексикографических изданий, нам удалось прийти к выводам и заключениям, имеющим теоретический и практический интерес. В этом аспекте особый интерес представляет приложенный к диссертации «Словарь слов с отрицательной семантикой».

Список научной литературыЧугреева, Сурет Хазретовна, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Абдуллаев, С.А. Экспрессивное утверждение и экспрессивное отрицание (на материале азербайджанского языка): автореф. дис. . канд. филол. наук / С.А. Абдуллаев. Баку, 1971. - 18 с.

2. Абрегов, А.Н. Исследования по лексике и словообразованию адыгейского языка / А.Н. Абрегов. Майкоп: Изд-во АТУ, 2000. - 201 с.

3. Абрегов, А.Н. О связи сложных слов и словосочетаний в адыгейском языке / А.Н. Абрегов // Ученые записки АНИИ. Т. 19. Майкоп, 1974. - С. 166-175.

4. Абрегов, А.Н. Определительные именные композиты в адыгейском языке / А.Н. Абрегов // Ученые записки АНИИ. Т. 12. Майкоп, 1971. - С. 310330.

5. Абрегов, А.Н. Основные типы именных композитов в адыгейском языке (в синхронно-диахронном аспекте) / А.Н. Абрегов // Научные труды КПИ. Вып. 3. Адыгейская филология. Краснодар, 1969. - С. 47-64.

6. Адыгейско-русский словарь / Х.Д. Водождоков, У.С. Зекох, К.Х. Меретуков и др.. Майкоп, 1975. - 440 с.

7. Адыгабзэм играмматикэрэ илексикэрэ я1офыгъохэр. — Майкоп: АНИИ, 1989.

8. Алиева, Н.Ф. Грамматика индонезийского языка / Н.Ф. Алиева, В.Д. Аракин, А.К. Оглобин и др.. — М. 1972.

9. Арутюнова, И.В. Введение / ИВ. Арутюнова // Логический анализ. Культурные концепты. М., 1991. С. 21-31.

10. Атажахова, С.Т. Словообразование адыгейского языка и его стилистические ресурсы: автореф. дис. . канд. филол. наук / С.Т. Атажахова. Майкоп, 2002. — 22с.

11. Атажахова, С.Т. Словообразование адыгейского языка и его стилистические ресурсы / С.Т. Атажахова. Майкоп: Адыгея, 2006. -144с.

12. Ахманова, О.С. Словарь лингвистических терминов / О.С. Ахманова. — М., 1966.-503 с.

13. Ашхамаф, Д.А. Краткий обзор адыгейских диалектов / Д.А. Ашхамаф. -Майкоп: Адыгнациздат, 1939. 20 с.

14. Багироков, Х.З. Типология языковых ситуаций (на примере Республики Адыгея) / Х.З. Багироков // Лингвистическое кавказоведение и тюркология: традиции и современность: материалы четвертой Междунар. науч. конф. Карачаевск: Изд-во КЧГУ, 2007. - С. 72-75.

15. Багов, П.М. Двухкомпонентные именные комплексы / П.М. Багов // Вопросы грамматики и лексикологии кабардино-черкесского языка.- Нальчик, 1984. С. 3-16

16. Багов, П.М. Форма и функция некоторых служебных слов / П.М. Багов // Актуальные вопросы адыгских языков. — Нальчик, 1981. — С. 3-8.

17. Баков, Х.И. Кабардино-черкесский язык на современном этапе развития / Х.И. Баков // Лингвистическое кавказоведение и тюркология: традиции и современность: материалы четвертой Междунар. науч. конф. -Карачаевск: Изд-во КЧГУ, 2007. С. 81-84.

18. Балкаров, Б.Х. Введение в абхазо-адыгское языкознание / Б.Х. Балкаров. -Нальчик, 1979.-146 с.

19. Балкаров, Б.Х. Становление современного кабардинского литературного языка / Б. X. Балкаров // Вопросы развития литературных языков народов СССР. Алма-Ата, 1964. - С. 339-341.

20. Бахарев, А.И. Отрицание и способы его выражения в русском языке XV- XVII вв. / А.И. Бахарев // Вопросы языкознания. 1981. - № 2. - С. 99109.

21. Бгуашева, З.Б. Группы фразеологических единиц адыгейского языка / З.Б. Бгуашева // Лингвистическое кавказоведение и тюркология: традиции и современность: материалы четвертой Междунар. науч. конф. — Карачаевск: Изд-во КЧГУ, 2007. С. 89-93.

22. Бердник, Л.Ф. Вопрос как отрицание / Л.Ф. Бердник // Русская речь. -1974.-№ 1.

23. Берсиров, Б.М. Лексико-морфологический способ образования глагольных удвоений в адыгейском языке / Б.М. Берсиров // Адыгейская филология. Вып. 4. Ростов н/Д, 1970. - С. 25-29.

24. Берсиров, Б.М. О некоторых случаях десемантизации компонентов сложных глаголов в адыгейском языке / Б.М. Берсиров // Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. Т. 1. Тбилиси, 1974. - С. 251-254.

25. Берсиров, Б.М. Сложные глагольные основы в адыгейском языке / Б.М. Берсиров // Адыгейская филология. Вып. 2. — Краснодар, 1967. — С. 179198.

26. Берсиров, Б.М. Структура и история глагольных основ в адыгских языках / Б.М. Берсиров. Майкоп: ГУРИПП «Адыгея», 2001. - 237 с.

27. Берсиров, Б.М. Удвоение глагольных основ в адыгейском языке / Б.М. Берсиров // Научные труды КПИ. Вып. 119. Сер. Адыгейская филология. Вып. 3. Краснодар, 1969. - С. 65-78.

28. Берсиров, Б.М. Флексия основ в глаголах адыгейского языка, обозначающих ориентацию в сторону предмета и от него / Б.М. Берсиров // Адыгейская филология. Вып. 7. Ростов н/Д, 1976. - С. 56-58.

29. Блягоз, З.У. Егъэпшэн-зэпэгъэуцуныр / З.У. Блягоз // Адыгэ Макъэ. -2005.-2 авг.

30. Блягоз, З.У. Описание некоторых префиксальных синонимов в современном русском языке / З.У. Блягоз // Ученые записки АНИИ. Сер. лингвистическая. Т. II. — Майкоп, 1963.

31. Блягоз, З.У. Умысын мэхьанэр адыгабзэм къызэрэщатырэр / З.У. Блягоз // Адыгэ Макъэ. 2006. — 16 сент.

32. Блягоз, З.У. Щыгъэзыен-мыдэныгъэр зимэхьанэ гущы1эжъхэр / З.У. Блягоз // Адыгэ Макъэ. 2001. — 13 февр.

33. Блягоз, З.У. Жемчужины народной мудрости / З.У. Блягоз. — Майкоп: Адыг. кн. изд-во, 1992. 128 с.

34. Блягоз, З.У. Краткий очерк фонетического и лексико-грамматического строя адыгейского языка / З.У. Блягоз. Майкоп, 1997. - 108 с.

35. Бокарев, Е.А. Иберийско-кавказские языки / Е.А. Бокарев, Г.А. Климов // Языки народов СССР. -М.: Наука, 1967. С. 7-17.

36. Бондаренко, В.Н. Отрицание как логико-грамматическая категория / В.Н. Бондаренко. М.: Наука, 1983. - 211 с.

37. Бондарко, А.В. Грамматическое значение и смысл / А.В. Бондарко. — JL: Наука, 1978.- 175 с.

38. Бондарко, А.В. Функциональная грамматика / А.В. Бондарко. Л.: Наука, 1984.-133 с.

39. Борукаев, Т.М. Грамматика кабардино-черкесского языка / Т.М. Борукаев. Нальчик: Каб.-Балк. облнациздат, 1932. - 140 с.

40. Бродский, И.Н. Отрицательные высказывания / И.Н. Бродский. Л., 1973.

41. Васильева, С.А. К вопросу о природе отрицания / С.А. Васильева. — Л., 1958.

42. Васильевская, Е.А. Словосложение в русском языке / Е.А. Васильевская. -М., 1962.

43. Виноградов, В.В. Исследования по русской грамматике: избр. тр. М.: Наука, 1975.-559 с.

44. Виноградов, В.В. Проблемы русской стилистики /В.В. Виноградов. М., 1981.

45. Виноградов, В.В. Словообразование и его отношение к грамматике и лексикологии / В. В. Виноградов // Вопросы теории и истории языка. М., 1952.

46. Гишев, Н.Т. Вопросы эргативного строя адыгских языков / Н.Т. Гишев. -Майкоп, 1985.-190 с.

47. Гишев, Н.Т. Все об адыгах / Н.Т. Гишев. Майкоп: Качество, 2002. -372с.

48. Гишев, Н.Т. Глагол адыгейского языка / Н.Т. Гишев. — М.: Прометей, 1989.-212 с.

49. Гишев, Н.Т. Сравнительный анализ адыгских языков / Н.Т. Гишев. -Майкоп: Качество, 2003. 284 с.

50. Гишев, Н. Т. Этимоны некоторых связанных корней в адыгейском языке / Н.Т. Гишев // Лексика и словообразование в адыгейском языке. — Майкоп: АНИИ, 1987. С. 103-112.

51. Гишев, Н.Т. Лингвистическая литература по адыгским языкам./ Н.Т. Гишев, Х.Т. Таов, В.Х.Унатлоков. Нальчик: Эльфа, 2005. - 376 с.

52. Гончарова, В.А. Сопоставительный структурно-семантический анализ новообразований с элементом анти-/апй- в русском и английском языках (на материале современных масс-медиа): автореф. дис. . канд. филол. наук / В.А. Гончарова. Майкоп, 2007. — 22 с.

53. Грамматика кабардино-черкесского литературного языка. — М.: Изд-во АН СССР, 1957.-240 с.

54. Грамматика кабардино-черкесского литературного языка. Ч. 1. Фонетика и морфология. — М.: Наука, 1970. — 215 с.

55. Грамматика русского языка. Т. I. Фонетика и морфология. — М.: Изд-во АН СССР, 1960.-720 с.

56. Грамматика русского языка. Т. II. Синтаксис. Ч. 2. М.: Изд-во АН СССР, 1960.-440 с.

57. Дзуганова, Р.Х. Продуктивные глагольные суффиксы в кабардино-черкесском языке / Р.Х. Дзуганова // Вопросы грамматики и лексикологии кабардино-черкесского языка. — Нальчик, 1984.

58. Дондуа, К.Д. Грамматическое отрицание как проблема общего языкознания / К.Д. Дондуа // Язык и мышление. Т. XI. М.; Л., 1948.

59. Дондуа, К.Д. Статьи по общему и кавказскому языкознанию / К.Д. Дондуа. М.: Наука, 1975. - 319 с.

60. Жирмунский, В. Национальный язык и социальные диалекты / В. Жирмунский. JI., 1936.

61. Зекох, У.С. Адыгейская грамматика / У.С. Зекох. Майкоп: ГУРИПП «Адыгея», 2002. - 512 с.

62. Зекох, У.С. К вопросу о категории наклонения в адыгейском языке (на материале бжедугского диалекта) / У.С. Зекох // Ученые записки. Т. V. -Краснодар; Майкоп, 1966.-С. 158-173.

63. Зекох, У.С. Краткий курс адыгейской грамматики / У.С. Зекох. Майкоп, 1993.

64. Зекох, У.С. О структуре слова и словообразовании в адыгских языках / У.С. Зекох // Ученые записки АНИИ. Т. 5. Языкознание. Краснодар; Майкоп, 1996. - С. 228-233.

65. Зекох, У.С. Особенности словообразовательной системы адыгейского языка / У.С. Зекох // Вопросы адыгейского языкознания. Вып. V. — Майкоп, 1985.-С. 21-39.

66. Зекох, У.С. Очерки по морфологии адыгейского языка / У.С. Зекох. -Майкоп, 1961.-191 с.

67. Зекох, У.С. Очерки по синтаксису адыгейского языка / У.С. Зекох. — Майкоп, 1987.-295 с.

68. Кабардино-черкесский язык: в 2 т. Т. I / ред. М.А. Кумахов. Нальчик, 2006. - 550 с.

69. Кабардино-черкесский язык: в 2 т. Т. II / ред. М.А. Кумахов. -Нальчик, 2006. 520 с.

70. Калинина, Е.Ю. Нефинитные сказуемые в независимом предложении / Е.Ю. Калинина. М.: ИМ ЛИ РАН, 2001.

71. Камбачоков, A.M. Выражение категории притяжательности в адыгском предложении / A.M. Камбачоков. Нальчик, 1993. - 38 с.

72. Камбачоков, A.M. Проблемы простого предложения в кабардино-черкесском языке / A.M. Камбачоков. Нальчик: ЭЛЬ-ФА, 1997. - 235 с.

73. Камбачоков, A.M. Основные способы выражения утвердительности в кабардино-черкесском предложенеии / A.M. Камбачоков, С.У. Пазов // Региональное кавказоведение и тюркология: традиции и современность: тез. докл. -Карачаевск: Изд-во КЧГПУ, 1998. С. 86-87.

74. Карданов, Б.М. Члены предложения в кабардино-черкесском языке / Б.М. Карданов. Нальчик, 1994. - С. 10-12.

75. Керашева, З.И. Выражение отрицания в адыгских языках / З.И. Керашева // Вестник АТУ. Майкоп. - 2005. - № 4. - С. 212-216.

76. Керашева, З.И. Глагольные частицы в адыгейском языке / З.И. Керашева // Ученые записки АГПИ. Вып. 3. Сер. Филологические науки. Майкоп, 1963. - С. 79-82.

77. Керашева, З.И. Избранные труды и статьи. В 2 т. / З.И. Керашева. — Майкоп, 1995. Т. 1.-551 с.

78. Керашева, З.И. Особенности шапсугского диалекта адыгейского языка / З.И. Керашева. Майкоп: Адыг. кн. изд-во, 1957. - 147 с.

79. Керашева, З.И. Проблема превербов в адыгских языках / З.И. Керашева // Ученые записки АГПИ. Т. I. Майкоп, 1957. - С. 233-249.

80. Керашева, З.И. Предложения с финитными и инфинитными конструкциями в адыгских языках / З.И. Керашева. Тбилиси: Мецниереба, 1984.-230 с.

81. Керашева, З.И. Финитные и инфинитные глаголы в функции сложного сказуемого в адыгских языках / З.И. Керашева // Адыгейская филология. Вып. 2. — Краснодар, 1967. С. 3-161.

82. Климов, Г.А. Введение в кавказское языкознание / Г.А. Климов. М.: Наука, 1986.-210 с.

83. Климов, Г.А. К сравнительно-историческому изучению адыгских языков / Г.А. Климов, А.К. Шагиров // Ученые записки КЕНИИ. Т. 16. -Нальчик: Наука, 1959. С. 261-269.

84. Климов, Г.А. Очерк общей теории эргативности / Г.А. Климов. М.: Наука, 1973.-263 с.

85. Климов, Г.А. Типология языков активного строя / Г.А. Климов. М.: Наука, 1977.-316 с.

86. Климов, Г.А. Типология кавказских языков / Г.А. Климов, М.Е. Алексеев. М.: Наука, 1980. - 304 с.

87. Кривоносое, А.Т. Отрицание в предложении и отрицание в умозаключении / А.Т. Кривоносое // Вопросы языкознания. 1986. - № 1. - С. 35-49.

88. Крысина, JI.H. Толковый словарь иностранных слов Электронный ресурс. / JI.H. Крысина // Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия: соврем, универс. рос. энцикл. (DVD). М.: Кирилл и Мефодий, 2007.

89. Кумахов, М.А. Адыгейский язык / М. А. Кумахов // Языки народов СССР. Т. IV. Иберийско-кавказские языки. М., 1967. - С. 145-164.

90. Кумахов, М.А. Морфологические особенности кубанского диалекта кабардинского языка / М.А. Кумахов // Ученые записки КБНИИ. Т. 16. — Нальчик, 1959. С. 237-251.

91. Кумахов, М.А. Морфология адыгских языков. Ч. I / М.А. Кумахов. -Москва; Нальчик, 1964. 272 с.

92. Кумахов, М.А. Очерки общего и кавказского языкознания / М.А. Кумахов. Нальчик: Эльбрус, 1984. - 326 с.

93. Кумахов, М.А. Словоизменение адыгских языков / М.А. Кумахов. М.: Наука, 1971.-С. 245-247.

94. Кумахов, М.А. Сравнительно-историческая фонетика адыгских (черкесских) языков / М.А. Кумахов. М.: Наука. 1981. - 288 с.

95. Кумахов, М.А. Сравнительно-историческая грамматика адыгских (черкесских) языков / М. А. Кумахов. -М.: Наука. 1989. 382 с.

96. Кумахова, З.Ю. Абадзехский диалект и его место среди других адыгских диалектов / З.Ю. Кумахова. Нальчик: Изд-во КЕНИИ, 1972. - 116 с.

97. Кумахова, З.Ю. Функциональная стилистика адыгских языков / З.Ю. Кумахова, М.А. Кумахов. М.: Наука, 1979. - 360 с.

98. Курашинов, К.Х. Имя, местоимение, глагол в адыгских языках / К.Х. Курашинов // Особенности грамматических категорий и их применения в адыгской речи. Майкоп, 1978. - С. 3-23.

99. Курашинов, К.Х. Прблема частей речи в адыгских языках: автореф. дис. . канд. филол. наук / К.Х. Курашинов. Нальчик, 1971. — 22 с.

100. Курилович, Е. Основные структуры языка / Е. Курилович // Очерки по лингвистике. М., 1962.

101. Лингвистический энциклопедический словарь. — М., 1990.

102. Ломтатидзе, К.В. Категория версии в картвельских и абхазско-адыгских языках / К.В. Ломтатидзе // Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. Тбилиси, 1976. — Вып. III. - С. 87-96.

103. Ломтатидзе, К.В. Категория потенциалиса (возможности) в картвельских и абхазско-адыгских языках / К.В. Ломтатидзе // Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. Тбилиси, 1976. - Вып. III. - С. 101110.

104. Меретуков, К.Х. Вопросы строения глагола в адыгских языках / К.Х. Меретуков. Майкоп: Адыг. отд. Краснодар, кн. изд-ва, 1985. — 160 с.

105. Меретуков, К.Х. Служебные части речи в адыгейском языке / К.Х. Меретуков // Ученые записки. Т. V. Краснодар; Майкоп, 1966. - С. 98128.

106. Мещанинов, И.И. Глагол / И.И. Мещанинов. М.; JL: Наука, 1948. -198с.

107. Мещанинов, И.И. Члены предложения и части речи / И.И. Мещанинов. -Л.: Наука, 1978.-320с.

108. Ш.Миллер, Е.И. Отображение в антонимии неязыковых явлений / Е.И. Миллер // Вопросы языкознания. 1979. - № 1. - С. 40-51.

109. Мухамеджанов, Ю.А. О превербах в адыгейском языке / Ю.А. Мухамеджанов // Ученые записки АНИИ. Т. 12. Майкоп, 1971. - С. 46-6.

110. Мысли об адыгских языках / Адыг. респ. ин-т гуманит. исслед. — Майкоп: Меоты, 1994. 225 с.

111. Набокова, Н.М. Морфологические особенности армавирского диалекта адыгейского языка / Н.М. Набокова // Ученые записки Адыг. пед. ин-та. Вып. 3.-Майкоп, 1963.-С. 118-130.

112. Набокова, Н.М. Фонетические особенности армавирского говора адыгейского языка / Н.М. Набокова // КЕНИИ, Т. XX. Нальчик, 1964. -С. 24-39.

113. Намитокова, Р.Ю. Сложные существительные в русском и адыгейском языках: автореф. дис. . канд. филол. наук / Р.Ю. Намитокова. — М., 1965. -23 с.

114. Немец, Г.П. Семантика метаязыковых субстанций: монография / Г.П. Немец. М.; Краснодар, 1999. - 752 с.

115. Немец, Г.П. Прагматика метаязыка / Г.П. Немец. Киев, 1993. - 147 с.

116. Новиков, Л.А. Антонимия в русском языке / Л.А. Новиков. — М., 1973.

117. Новиков, JI.А. К проблеме отрицания в современном немецком языке / Л.А. Новиков // Вопросы лексики, грамматики и фонетики немецкого языка.-М, 1974.-С. 140-141.

118. Озерова, Н.Г. Средства выражения отрицания в русском и украинском языках / Н.Г. Озерова. Киев, 1978.

119. Орфографический словарь адыгейского языка. Научный ред. А.Н. Абрегов. Майкоп: Адыг. кн. изд-во, 1994. — 208 с.

120. Падучева, Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью / Е.В. Падучева. — М.: Наука. 1985.

121. Падучева, Е.В. Коммуникативное выделение на уровне синтаксиса и семантики / Е.В. Падучева // Семиотика и информатика. Вып. 36. — М.: Языки русской культуры: Русские словари, 1998.

122. Падучева, Е.В. Отрицательные слова / Е.В. Падучева // Русский язык. Энциклопедия. М.: Наука. 1979 - С. 186-188.

123. Пешковский, A.M. Избранные труды / A.M. Пешковский. — М., 1959.

124. Потебня, А.А. Из записок по русской грамматике / А.А. Потебня. — М.: Учпедгиз, 1956. 543 с.

125. Рахимов, С. Вопросы структурно-типологической характеристики предложения / С. Рахимов. Ташкент, 1978.

126. Рогава, Г.В. Грамматика адыгейского языка / Г.В. Рогава, З.И. Керашева. Краснодар; Майкоп, 1966. - 464 с.

127. Розенталь, Д.Э. Словарь справочник лингвистических терминов / Д.Э. Розенталь, М.А. Теленкова. -М.: Просвещение, 1976.

128. Саматова, К.В. К вопросу о «двойном отрицании» в современном русском языке / К.В. Саматова // Вестник МГУ. Историко-филол. серия, № 3.- 1959.-С. 153-166.

129. Словарь русской лингвистической терминологии / под общ. рук. проф. А.Н. Абрегова. Майкоп: Качество, 2004. - 347 с.

130. Темирова, Р.Х. Лексические особенности речи черкесов / Р.Х. Темирова. Черкесск, 1975. —205 с.

131. Тов, Н.А. Вопросительные и утвердительные формы в адыгейском языке / Н.А. Тов. Майкоп: ГУРИПП «Адыгея», 2005. - 144 с.

132. Тлебзу, М.Д. Сопоставительная типология грамматических категорий прилагательного и языковые средства их выражения в современном русском, адыгейском и французском языках: дис. . канд. филол. наук / М.Д. Тлебзу. Майкоп, 1999. - 179 с.

133. Толковый словарь русского языка Электронный ресурс. / JI.H. Крысина // Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия: соврем, универс. рос. энцикл. (DVD). М.: Кирилл и Мефодий, 2007.

134. Тохаева, Ф.И. Функционально-семантический потенциал отрицания в карачаево-балкарском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / Ф.И. Тохаева. — Нальчик, 2008. — 22 с.

135. Турчанинов, Г.Ф. Грамматика кабардинского языка. Ч. 1 / Г.Ф. Турчанинов, М. Цагов. М.; Л.: АН СССР, 1940. - 160 с.

136. Турчанинов, Г.Ф. О кабардинской грамматике Ш.Б. Ногма / Г.Ф. Турчанинов // Филологические труды. Т. 2. — Нальчик, 1959. — С. 44-46.

137. Тхаркахо, Ю.А. Адыгейско-русский словарь / Ю.А. Тхаркахо. — Майкоп, 1991. -304 с.

138. Тхаркахо, Ю.А. Лексическая и словообразовательная синонимия в адыгейском языке / Ю.А. Тхаркахо. Майкоп, 1992. - 181 с.

139. Тхаркахо, Ю.А. Особенности чемгуйского диалекта адыгейского языка: автореф. дис. . канд. филол. наук / Ю.А. Тхаркахо. -М., 1965. — 28 с.

140. Тхаркахо, Ю.А. Секреты адыгейских букв / Ю.А. Тхаркахо. Майкоп, 2000.

141. Тхаркахо, Ю.А. Стилистика адыгейского языка / Ю.А. Тхаркахо. — Майкоп, 2003.-501 с.

142. Тхаркахо, Ю.А. Фразеологический словарь адыгейского языка / Ю.А. Тхаркахо. Майкоп, 1980. - 200 с. На адыг. яз.

143. Урусов, Х.Ш. Кабардинская грамматика. Синтаксис, пунктуация / Х.ТТТ. Урусов. — Нальчик, 1994. 212 с.

144. Урусов, Х.Ш. Морфемика адыгских языков / Х.Ш. Урусов. Нальчик: Эльбрус, 1980.-402 с.

145. Хабекирова, З.С. Морфологические способы выражения отрицания в разносистемных языках (на материале русского, английского и адыгейского языков): автореф. дис. . канд. филол. наук / З.С. Хабекирова. Нальчик, 2003. - 22 с.

146. Чурикова, С.М. Двойное отрицание в предложениях типа Поговорить не о чем / С.М. Чурикова // II Международные Бодуэновские чтения: Казанская лингвистическая школа: традиции и современность. Т. 2. — Казань, 2003.-С. 48-49.

147. Шагиров, А.К. Вопросы сравнительно-исторического и этимологического исследования лексики адыгских языков / А.К. Шагиров,. -Нальчик, 1971.-39 с.

148. Шагиров, А.К. Материальные и структурные общности лексики абхазо-адыгских языков / А.К. Шагиров. — М.: Наука, 1982. — 164 с.

149. Шагиров, А.К. Очерки по сравнительной лексикологии адыгских языков / А.К. Шагиров. Нальчик, 1962. - 212 с.

150. Шаов, А.А. Адыгабзэм илексикэрэ ифразеологиерэ / А.А. Шаов. — Майкоп, 1980. 87 с.

151. Шаов, А.А. Морфология адыгейского языка / А.А. Шаов. — Майкоп, 1983.

152. Шаов, А.А. Категория наклонения в адыгейском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / А.А. Шаов. — Майкоп, 1966. — 16 с.

153. Шаов, А.А. Основы адыгской лексикографии / А.А. Шаов. — Майкоп, 1988.-233 с.

154. Шендельс, Е.И. Отрицание как лингвистическое понятие / Е.И. Шендельс // Ученый записки 1-го МГПИИЯ. т. XIX. М., 1959.

155. Шериева, Н.Г. Некоторые особенности синтаксиса отрицательных предложений в кабардино-черкесском языке / Н.Г. Шериева // Всероссийская науч. конф. «Актуальные проблемы общей и адыгской филологии»: материалы конференции. — Майкоп, 2001. — С. 209-210.

156. Шериева, Н.Г. Категория отрицания в кабардино-черкесском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / Н.Г. Шериева. Нальчик, 2001. - 22 с.

157. Шипулина, Л.П. К вопросу о мононегативности в английском языке / Л.П. Шипулина // Вести ЛГУ. Сер. Истории, языка и литературы. 1961. - Вып.1, № 2.

158. Шхалахова, P.M. Имя прилагательное как лексико-грамматический разряд слов в адыгейском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / P.M. Шхалахова. Майкоп, 1998. — 22 с.

159. Шхалахова, P.M. Словообразование качественных имен прилагательных в адыгейском языке / P.M. Шхалахова // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии: материалы VI междунар. науч. конф. Майкоп: Изд-во АГУ, 2008. - С. 391-393.

160. Шхапацева, М.Н. Сопоставительная грамматика русского и адыгейского языков / М.Н. Шхапацева. Майкоп, 2005. - 328 с.

161. Языки мира: Кавказские языки. М.: Academia, 2001. - 480 с.

162. Яковлев, Н.Ф. Грамматика литературного кабардино-черкесского языка / Н.Ф. Яковлев. М.; Л.: АН СССР, 1948. - 372 с.

163. Яковлев, Н.Ф. Грамматика адыгейского литературного языка / Н.Ф. Яковлев, Д.А. Ашхамаф. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941. - 464 с.г

164. Dumezil, G. Etudes comparatives sur les langues caucasiennes du Nord-Ouest (morphologie) / G. Dumezil. Paris: Adrien-Maisonneuve, 1932.

165. Fillmore, Ch. J. The case for case reopened / Ch. J. Fillmore // Syntax and semantics Vol. 8 / P. Cole and J.M.Sadock (eds). — N.Y.; San Francisco; London, 1977.

166. Ibanez, R. Negation im Spanischen / R. Ibanez. Munchen, 1972.

167. Givon, T. Syntax: A Functional-Typological Introduction. Vol. I / T. Givon. -Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins, 1984.

168. Herburger, E. What Counts: Focus and Quantification. Cambridge(Mass.) / E. Herburger. London: MIT Press, 2000.

169. Horn, L.R. A Natural History of Negation / L.R. Horn. Chicago; London: The Univ. of Chicago Press, 1989.

170. Jespersen, O. The Philosophy of Grammar / O. Jespersen. — London: G. Allen & Unwin. 1924.

171. Kahrel, P. Typological Studies in Negation / P. Kahrel; R. van den Berg (eds). Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins, 1994.

172. Smeets, R. Studies in West Circassian phonology and morphology / R. Smeets. — Leiden: The Hakuchi Press, 1984.

173. ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ И ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

174. Адыгэ пшысэхэр. — Мыекъуапэ: Краснодар тхылъ тедзап1эм и Адыгэ отделение, 1990.-232 с.

175. Адыгэ тхыдэжъхэр. Мыекъуапэ: Меоты, 1993. - 380 с.

176. Кэстэнэ Дмитрий. Псыхъохэр зэхэлъадэх / Дмитрий Кэстэнэ. -Мыекъуапэ: Адыгэ тхылъ тедзап1, 1962.

177. Кэстэнэ Дмитрий. Шэуджэн Мое / Дмитрий Кэстэнэ. Мыекъуапэ: Краснодар тхылъ тедзапТэм и Адыгэ отделение, 1970. - 420 с.

178. Юэрэщэ Тембот. Хэшыпык1ыгъэ тхыгъэхэр. Апэрэ тхылъ / Тембот Юэрэщэ. Мыекъуапэ: Адыгэ тхылъ тедзап1, 2002 (1). — 432 с.

179. Юэрэщэ Тембот. Насыпым игъогу / Тембот Юэрэщэ. — Мыекъуапэ: Адыгэ тхылъ тедзап1, 2002 (2). 418 с.

180. Юэрэщэ Тембот. Типшъашъэхэр / Тембот Юэрэщэ. — Мыекъуапэ: Адыгэ тхылъ тедзап1, 1950.

181. Лъэустэн Юсыф. Ожъубаныкъэхэр / Юсыф Лъэустэн. Мыекъуапэ: Адыгэ тхылъ тедзапГ, 1962. - 380 с.

182. Лъэустэн Юсыф. Къушъхьэр къэнэфы / Юсыф Лъэустэн. — Мыекъуапэ: Адыгэ тхылъ тедзап1, 1993.

183. Лъэустэн Юсыф. Пшъашъэмэ янэфылъ / Юсыф Лъэустэн. -Мыекъуапэ: Адыгэ тхылъ тедзап1, 1993.

184. МэщбэшЬ Исхьакъ. ХэшыпыкГыгъэ тхыгъэхэр. Апэрэ тхылъ / Исхьакъ МэщбэшЬ. Мыекъуапэ: Краснодар тхылъ тедзапЬм и Адыгэ отделение, 1991.-407с.

185. Хьэдэгъэл1э Аскэр. Manilop къэзыхьыгъэр. Нартхэм яхьылГэгъэ хъишъэхэр, пщыналъэхэр, орэдхэр / Аскэр ХьэдэгъэлТэ. — Мыекъуапэ, 1969.-201 с.

186. Пэрэныкъо Мурат. Стихыхэмрэ поэмэхэмрэ / Мурат Пэрэныкъо. -Мыекъуапэ, 1950.

187. Цыгъу Теуцожь. Ыусыгъэмэ ащыщых / Теуцожь Цыгъу. Мыекъуапэ, 1947.

188. Цуекъо Юные. Гъуч1 тыгъужъым итаурыхъ / Юные Цуекъо. — Мыекъуапэ: Адыгэ тхылъ тедзапГ, 2000. 636 с.1. Условные сокращенияадыг. адыгейский

189. Адыг. пшыс. Адыгейские сказки

190. Адыг. тхыд. Адыгские сказанияараб. — арабский1. Гущ. гущыЬжъ (пословица)каб. кабардинскийтурец. — турецкийтхыдэ тхыдэжъ (сказание)