автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.09
диссертация на тему: Сравнительная типология лезгинского и русского языков

Полный текст автореферата диссертации по теме "Сравнительная типология лезгинского и русского языков"

ИНСТИТУТ ЯЗЫКА, ЛИТЕРАТУРЫ II ИСКУССТВА им. Г. ДАДАСЫ ДАГЕСТАНСКИЙ НАУЧНЫЙ ЦЕНТР РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК

пГ£? л_ На правах рукописи

"I Ь ОД

УДК 809.461

ШЕЙХОВ Энвер Магомедалиевич

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ТИПОЛОГИЯ ЛЕЗГИНСКОГО И РУССКОГО языков

Специальность 10.02.09 — Кавказские языки

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Махачкала — 1994

Работа выполнена в отделе грамматических исследований Института языка, литературы и искусства имени Г. Цадасы Дагестанского научного центра Российской академии наук.

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ:

Доктор филологических наук, профессор Г. X. Ибрагимов

Доктор филологических наук М. Е. Алексеев

Доктор филологических наук, профессор П. А. Сулейманова

ВЕДУЩЕЕ УЧРЕЖДЕНИЕ: кафедра общего языкознания Дагестанского государственного университета им. В. И. Ленина.

Ь) » ОхЛА-,_Щ С'. 1994 г.

на заседании специализированного совета Д 003.28.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Институте языка, литературы и искусства имени Г. Цадасы Дагестанского научного центра Российской академии наук по адресу: 367030, Махачкала, Республика Дагестан, ул. 26 Бакинских комиссаров, 75

Автореферат разослан « » ЦЪУтО,N>4. 1994 г.

Защита состоится «

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института языка, литературы и искусства имени Г. Падасы Да1естанского научного центра Российской академии наук.

Ученый секретарь

специализированного совета, I \

1ук4А&

кандидат филологических наук Д . I А. М. АБДУРАХМАНОВ

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования обусловлена рядом взаимосвязанных обстоятельств: Преяде всего широкое функционирование в Российской ССедэращш русского языка как языка ^¿национального оСщэния и высокий уровонь национально-русского двуязычия, в т.ч. и в Дагестана, неминуемо надвигают на передний

л

иан требования совершенство&агаш методики преподавания русского !эиса в национальной тола, чго достигается прэедэ всэго Олаго-1эря максимальному учету особенностей родного псы;», выявляеьшх главным образом в ходе сопоставительных исслэдовваий. Хотя изыс-сгимя в этой направлении в России ведутся достаточно ¡штоксшэно, зусско-дээгинекоо сопоставительное языкознание делает пека нер-5ыэ шаги (см. Гшьмагоиэдоз 1935).

Нельзя тио-я по учнпсать -эх возмсаяюствй, которш» првдое-•апгя-э? сопоставлвш'э для более полного раскр!ггиа ягдаоаой ат-цфпз!, ыногиэ аспекты которой ускшьзгвт из поля гранил язичо-!одов, опкешкищта язык Оса обраЕэаия к гпзпк^г/ маяопу. Более тго, при отсутствии серьезной сопсссазктольпсй трэднцш многие ¿ч-'г'атнки дагэсгапсгап язшаэв ашищнгно к=.к 8н повторяют в :возп пршципкальпой ст.ж$ руссщпо, »гзоргфуп непроизвольно сво->образкэ грэшгаткческон стругаурц и словарного состава описываа-алс языков. Представляется несомненным, что результата ¿опоста-(птедьного анализа помогут избежать тшеого "копирования", то >собенно ваяно йишнешпшс условиях возрождения интереса к нацио-1альному пзш^у и национальной культура, когда наряду с изучением >усского языка не менее важной признается задача сохранения национально-кудьурной самобытности всех языкоз России: достаточно йратить в связи с этим внимание на Закон о языках РСФСР, а так-;е на проект Закона о языках Дагестана.

- л -

С зтиы связан ецэ один аспект проблематики, разрабатываемой в реферируемой диссертации: проблгна .акнгвистической терминологии. Как и для дагестанских языков в цэдсу, лезгинской лингвистической териологии харакгерво дзйо пркша заииствозание, либо кахькироваи:» с русской. На отрицая общэпрпзканяой подссттолакой оценки вклада иноязычной таршшоЕотин в даагшекую, наиьгя в то кэ время hs усомниться в яравошрносгк такого непродуманного переноса во многих отдельных случаях. Душэхсз, что и с этой точки ерария сопоставительное кссходоаапыэ град.;?,тихи ¿озгшскзго и русского ябшов нвяяется бзсьш-актуааьша.

Дел и и задачи исследования иеносред-ственяа кктокаат з;е охарактеризованных шге обстоятельств. В реферируемой работе продлагаатса кошшншеый сопоставительный анализ грашатики лезгинского к русского неы&ов на двух структурных уровнях - морфологии и синтаксиса. Естественно, что достижение этой цели потребовало такзш ресзяия и целого ряда конкретных задач:

Ii Выявление и описание "белых пятен" в гршшатике девгкшзкого л зыка, что связано с более длительной традицией отичестзэниой русистики. .

2. Определение единиц сопоставления (в морфологии - rpamsa-тичеекая категория, часть речи, граммема; в синтаксисе - тип слозосочетшш, конструкция праддокашхя, семантическое отношение и др.).

3. Вздедениэ. черт алломорфизма и изоморфизма в морфологии и в синтаксисе рассматриваемых языков.

4. Уточнение и упорядочекш лезгинской лингвистической терминологии в связи с уточненный отношением соответствующих явлений к их русским аналогам.

- Б -

Б. Описание грамматической скнотпвш (особенно в области сиьтаксиса лолипредикативных структур), основанное на сопоставлении "от сшсла к форме".

3. Выявление (по мере возможности) причин генетического, ареальпого и типологического характера тех: или иных сходств и различий.

7. Установление явлений, вызванных контактами сопоставляв мшс языков, и т.ч. и интэрфэронтнш:.

3. Верификация некоторых падсисэнлй типологических теорий на материале сопостазляемих языков.

Научная новизна работ« связана, но-пер-аых, с тем, что сопоставительное исследование такого масштаба проводится впервые нэ только на материале лезгинского, но и да-гостапскик авикоз а целом. Это позволило уйти от Сытовкаязго з имеющихся сопоставительных разысканиях упрощенного подхода к сопоставляемый явлениям, гагда при наличии в двух языках одноименно: категорий (например, числа) иэдду ними ставился знак равенства, и проанализировать >та в трех аспектах: с точки зрения форт, содерзадка я функции.'

Соответственно, з диссертации содержатся новые нвйяэдэекя л области граюхатикя лезгинского языка, шищиироваянкв кеобходи-мостью исследования тех эе фрагментов, гсо^'орк-е аоаучкки до настоящего времени достаточного освещения з специальной кавиазо-

ведческой литературе при известной разработанности соотвегстзуя-

1

щих областей в русистике. Определенную исвкгну мсяно усматривать также в трактовке некоторых грамматических категории; рассматриваемых в диссертации не только с то^жи зрения сопоставительной грамматики, но я с точки зрения типологии, з частности контен-сивноГ- типологии.

Теоретическая а в а ч в ы о с х ь диссертации проявляется прежде всего в ее вкяадо в теории лезгинской граша- . тики, в ее методический аппарат и, соответственно, в Дагестане- ' куж грамматическую традиция в целой. Так, важное вначение в связи с. этии для синтаксических исследований.дагеотавскш: языков , может иметь предложенная в диссертанта схема описания пешшреди- . кативных конструкций. Как первый опыт сопоставительного иссдедо- ' вания морфологии и синтаксиса данная работа ыоает послужить об- , разцоы аналогичных разысканий и на /штерпалэ других дагестанских . языков, для которше подобные задачи таикэ" является весьма актуальными. Опора на поеятийшй аппарат типологии дэлае? ьаыояшш ; использование отделышз рэзультатоз песлэдованкл и: в хшдоогии , (в ее различных напрзвлошшх).....

Практическая ^екпос гь работ вытекает уже. из сшой сущвости сопостазптэлыок кселэдований, сачадулкро- , вашввя в пзрвуз оч-зродг» практпчоазаьт иотраЗаосткии ньучашщ , неродного языка: шхагш копкрэиш полсшшш диссертации иогут ; бить сфоруудировгш в -виде праятпчэеиих ро;кшвдацай при составлении ПКОЛ5ШК I! вуеопвких . уЧЭбЩЗУЗЗ 15ЭК хозпг.ского, ТШ1 и русского язакоа (для ныроаальнсЙ спала), иэтодкчзскнх пособий дня учите гай, сярэззочшЕ хсторхЕлк дал издательских раЗотплшв и др. Нельзя таю» то указать на юясародсгаенцов ашешш» дсст#-кошй согссгаяэтвльгой дшгхкзтгк»! пп теория перевода. в его различных вариациях, дшг Сизтавлзшш ДБуязачшх грашдоичисюое ело- . варей м т.д. , '

Спэщфзйеские пргетшэекаэ праишшш настоящего исследования отчасти лродпятовааы тамзе ившшеешшйя воз ¿решили на соотношение русского языка и языков коренных национальностей Дагестана, особзнко если учесть такие аспекты, которые касаются

изучения родного языка томи представителями лезгинской народное- , ТИ, когорыэ, будучи урокаНиДШ городов, ЕЫТОДЩ1С1 из интернациональных сомей, во получили позшаяоети изучить свой родной язык . остесглошшу путеы - путем оОцэшигс родителями, сворстнгасами и . т.п. Душэтся, что обращение к русскому языку кшск языку-пос- . рэдягас/ для этой категории паакх ооотачзстванщлазз иозит ока- . затаен плодотворный.

Безусловно, паззшпшот асаоктгаст на ограничивается список областей практического иркмапэнгл результатов сопосташтзлышх . исслэдотшппй. Так, деляш рлд шето продолжпь указанкзм по пер- ; ростзпэшг/э роль ссдостазхсшя явнков в cocTSSEsmsu цазнлнш: : яозлюшк кодоз, ого оаобоа юсто в газтопйа соотпозэшя яке» и . !г/„тэгурн, о пои, в гка рэта г.а. сспзгзпля по сопиата-

хштэгьной лЕагзпзхякэ а г.гйгорЬдэ {Сзгсагчхкпиапаа дпвгаатЕиз ,, .1991), и др."

П р 11 О М U П U 0 Т О Д и ПСПДЭДСВ?ЛГЯ, ПСП0ЛЪЗуе)5ЛЭ в работа, Еитекеэт кз es ягпровой щшнз-чзйззозти: она, сстостезяно, базируется на сопастп21п:9льп6:у>л5ода5э..нойд7 тем понягзЕиэ сопоставительного цэтода з гггропегл Елйлэ-долуснсгэт га::зтпс-з pss-посбразгэ в преизеонея а-загшаюста ах cnascísaci конкретного иэдориазз и цзлой согаягзшша тех язи паых щиз гав шгализа. Тгл:, рощ, ¡/¡гит идти лзОо о пгпмэпкл только psojsranl ( р. тор-"кентрастзпшая лпятапстна"), гйо рззязтахй и тсддаста. Со-псетаалзгшэ нойэт строиться' как по сзки:э "от форны к содержанка", тах и "от содержания к ('орнэ", достигая щи этой раашпшх ■

t

результатов.

Особо следует подчеркнуть иэтодичаскую роль в сопоставительных исследованиях общих принципов типешопгезшюго изучения языков. В частности, для сопоставительной грамматики лэзгшекого

и русского яыков неыаловаяное значение имеет ст принадлежность соответстенно к эргативноыу и номинативному типам, откуда следует целый ряд их конкретных дифференциальных признаков в области морфологии и синтаксиса.

Среди общих принципов сопоставительного исследования целесообразно, на нао взгляд, выделить следующие: системность анализа, когда соответстувдив явления сопоставляются не изолированно, а в ряду однородных (например, трудно признать адекватным сопоставление лезгинского аОсодатива и русского номинатива в отрыве от противопоставленных им соответственно аргатива и аккузатива); многоаспектноегъ сопоставления (ср.Гак 1977), когда требуется учитывать не тешка тсидества/различия в форме и содержании, но и в условиях функционирования сопоставляемых единиц, в их конкретных реализациях (так, при известной тождестве деепричастных оборотов в русской и лезгинском языках они ди&фвренцируптся пи целому ряду параметров, что приводит порой к необходимости квалифицировать лезгинские деепричастные обороты как придаточные предложения); сопоставимость сололагаэшх явлений (явления дот-пи быть с одинаковой степенью полноты изучеш в обоих языках; они должны соотноситься с более или менее эквивалентными понятийными областями и описываться в адекватных лингвистических терминах); двустороннеюгь (хотя в настоящей работе большее внимание уделяется в силу различия степени изученности фактам лезгинского языка, практические и теоретические задачи, поставленные выше, требуют равноправия сопоставляемых материалов обоих языков) и пек. др.

Вместе с тем, поскольку реферируемая диссертация не является непосредственно учебным пособием, скажем, по русскому языку для учащихся-лезгин и наоборот, то в ней не нали отражения те

принципы, которые целесообразны в сопоставительных работах с прямой учебной ориентацией (учет уровня подготовки учащихся и ДР.).

Катериалом исследования послужили прежде всего грамматические описания русского и лезгинского языков. При всем богатстве грамматичских трудов по русском; языку ми сочли целесообразным использовать в качестве Саговых сравнительно небольшой круг изданий, имеющих ¿ундз^зентальный характер (Шахматов 1941; Винокур 1945; Виноградов 1972; ГЗРЯ.Т. 1-2; Энциклопедия 1979; РГ.Т. 1-2; Филин 1981; Иванов 1983; Словарь рус. яз. Т. 1-4; Ожегов 1990 и др.), во избежание возможных внутренних противоречий между различными фрагментами морфологии и синтаксиса, хотя, конечно, полностью ограничиться указанными трудами практически невозможно- Лезгинский язык нэ имеет столь обширной грамматической традиции, поэтому в той шш иной мере мы опирались на все основные монографии по лезгинской морфологии и синтаксису, начиная с основополагающего труда П.К.Услара (1896) , (Жирков 1941; Гаджиев 1954; 1963; Мейланова 1960; 1964; Талибов . 1966; Топуриа 1959; Гюльмагомедов 1978; Гайдаров 1987; Алексеев 1986; Моор 1985 и др.)

В силу определенных отличий схематики настоящего исследова- . пил от применявшейся в -названных выше трудах вам пришлось также пользоваться собственной подборкой иллюстративных материалов, извлеченных из произведении классической и современной русской и лезгинской литературы. Специального внимания в связи с этим заслуживает использование переводной литературы, дающей возможность непосредственного сопоставления различных способов грамматического структурирования единого исходного смысла.

Апробация работы. Тема диссертации и ее раз-

зернутый план-проспект обсуждались на заседаниях отдела грамматических исследований и Ученого совета Института ЯЛИ Дагестанского научного центра Российской АН, лаборатории кавказских языков' Института языкознания Российской АН. Рукопись диссертации обсуждена на объединенной заседании двух лингвистических отделов ш на заседании Ученого совета Институт? ЯЛй Дагестанского научного.центра. Результаты исследования были изложены в докладах на I Международном •симпозиум© ¿кавказоведов (Тбилиси, 1991), Всесоюзных научных конференциях (1. Лингвогеография на современном этапе и проблемы мэжуровневого вгданодействия в истории языка. Уктород, 1084; 2. Сопоставительная лингвистика и обучение языку. Москва, 1685; 3. Проблеш референции £ языке и литературе. Тбилиси, 1986; 4. Всесоюзное совевднвэ по вопросам диалектологии и истории языка. Москва, 1688; 5. Актуальные направления современной лингвистики. Иосква, 1989; С. Историко-лингвистические связи народов Кавказа и проблеш языковых контактов. Грозный, 1989; 7. Проблемы языкового контактирования в конкретных полиэтнических регионах СССР. Махачкала, 1991), .региональных научных конференциях по историко-сравнительноыу изучению иберийско-каЕкаэских языков (Черкесск, 197®; Теберда, 1938; Майкоп, 1990), научных сессиях, посвященных итогам экспедиционных исследований Института ЯЖ (Налагала, 1982, 16&4, 1'90, 1992, 1994), различных республиканская научных конференциях (Махачкала, 1982, 1984, 1988; Тбилиси, 1983, 1988; Ереван, 1984, 1988; Майкоп, 1990). ,

По теме диссертации опубликована монография "Сравнительная типология лезгинского и русского языков. Морфология" (10 п.л.), а также ряд статей в различных научных изданиях (Москва, Тбили-

' У

'ен, Черкесск, Махачкала) общим"объадм около 22 п.л.

Объем и "структура исследования.

Работа состоит из звэдения, двуя глав, заключении, списка цитированной литературы, списка условных сокращений. Общий объем работы 339 страниц, в том числэ 320 страниц основного текста и 17 страниц библиографии и списка сокращений.

СОДЕРНАНИЕ РАБОТЫ.

Во Введении обоспоншзаэтся актуальность выбранной теш, формулируются цеди и задачи исследования, опрэдаляотся научная новизна работы, ее таоретитаская гнатаыость и практическая ценность, опксываятся приемы и методы исследования, уточняется специфика сравнительной типологии как сзиостсятальной отрасли языкознания. Здесь кэ приводится обзор основных работ по сопоставительному исследовании дагестанских и русского языков.

Haie известно, элементы сеяикхтанха с грщмзтлчешегга явлениями руссгаго язшеа юяшщятно присутствуют практически во всех, ! -дагестановедческих исследованиях, начиная с классических работ П.К.Услара. Первым ке исследованием, в которое сопоставление применяется ¡сак самостоятельный штод грамматического анализа нп материале дагестански языков, иаяаа считать справочник по русской грамматике П. Карбоненко (1064), где, кок правиле в качестве параллелей грамматическим явлениям русского языка приводятся icy-шискна и аварские данные (реке - лакские, лезгинские, даргинские). Комплексный сопоставительный анализ грамматики русского и аварского языков содержит в сжатой форме монография Г.И.Иаддавой (1969). Серию работ, предназначенных для преподавателей русского язшеа и учащихсн-стардакяаесников дагестанской сколы, продолжают публикации, варьнрукдаэ как по охвату языковых явлений, так и по материалу привлекаемых к анализ¡. языков. Особое внимание тем

особенностям родных языков учащихся дагестанской школы, которые вызывает затруднения в усвоении русского языка, уделяет в своих методических пособиях А.М.Айтберов (1967; 1980; 1983; 1989). В этом ks плане подходят к сопоставляемым явлениям русского и дагестанских языков Г.Г.Еуржунов (197S; 1082; 1985), З.М.Загиров (1978; 1682; 1982а), Ы.И.Шурпаева (1980), Г.И.Магомедов (1990) и др. В атот кв ряд мояно поставить и сопоставительную грамматику кумыкского и русского языков Н.Х.Ошьмесова (1982). Перечисленные работы, имеющие ярко выраженную лингводидгктическув направленность, оказали неоценимую помощь в более полном овладении учащимися-дагестанцами русским языком, в подготовке квалифицированных специалистов для дагестанских нерусских школ и постановке преподавания в них русского языка на более высокий уровень.

Принципиально новый подход к проблематике сравнительной типологии демонстрируется в монографии А.Г.Гюльмагомэдова "Сопоставительное изучение фонетики русского и лезгинского языков" (198Б), среди особенностей которой можно выделить, в частности, аксплицитность методические оснований, кощшексный характер сопоставления, постановку и решение нэ только методических, но и теоретических задач сопоставительного изучения русского к дагестанских языков. Последний аспект исследований ставится также во главу угла в ряде статей, вышедших в сборниках по сопоставительной фонетике (1985), фразеологии (1992) и лексикологии (1992) под редакцией А..Г.Гшамагомедова, а также в сборнике "Русский язык и языки народов Дагестана" (1991),

Глава 1. ЫОРЗШОГИЯ.

Kai: показывает содержащийся в настоящей диссертации опыт системного изложения сходств и различий в области грамматики

(морфологии и синтаксиса) русского и лезгинского языков, наибольшей эффективности подобное сравнение достигает лишь при учете трех аспектов сопоставления: плана выражения, плана содержания и функционального плава. На наш взгляд, такой подход позволил выявлять гоыо- и гетероморфные структуры на различных плоскостях реализации исследуемых языковых явлений, в то время как сравнение по одному лишь из указанных признаков дало бы весьма • неоднозначную картину. Такое построение работы, по-видимому,.дает возможность также приблизить теоретический аспект сопоставительного исследования к практическим задачам обучения как русскому. так и лезгинскому языкам.

3 плане содержания фиксируется три вида расхождений между . грамматическими категориями русского и лезгинского языков: а) грамматическая категория представлена в лезгинском языке, во отсутствует в русской (ср. категория локализации, эакгтааяувся в противопоставлении различных локаяизацконных областей: "около ориентира", "на ориентире" и др.), б) грамматическая категория представлена в русском языке, го отсутствует в лезгинской (категория рода), в) суфстауя в обоих языках, грамматическая категория может расходиться в ряде параметров, в объеме значения категориальных единиц (ср. генитив и датив и т.п.), в различном количестве категориальных форм (ср. различия в числе падежей, яре- ; данных глагольных форм и т.п.), в различных сферах функционирования однотипных^ категорий.

Хотя с точки зрения выражения грамматического значения в пределах слова оба сравниваемых языка относятся к синтетическим, в лезгинском тенденция к аналитизму проявляется шире (ср., например, выражение аналитическим способом значения числа прилагательного, числа и лица глагола в лезгинском языке). Соотношение

равных злдов расхождений.кажду означащнм в означаемым в сравниваемых явыках вырвлаатск в следуш^м: s лезгинском язьлш но представлено совыэцгкш означаемых, тогда кгк в морфологии русского языка оно представлено широко; в лезгинском в меньшей степени, чт а русской, представлены чпэнише грамматические формы, СКНОШГ.ЛШ в морфологии и грамматический пдэонаам; в равной степени (приблизительно) в обоих языках представлены полисемия в морфологии и нулевой внзк. Таким образом, н этот аспект инпжи-TRSKa - соответствие принципу вагтс:ои однозначности ыьвду оана-чапззвг и означаешь - вира преястехлэн в лезгинском языка.

В функциональном' аспект?» шггорес прйдетазвзшт расхождении в следующем: я) соотношения между грамматикой и лексикой - з лезгинском в меныгай степени проявляема ззексичзская обусловленность функционировали® отдэдысд: грамматических категорий; О) вторетгаы фуккшй! граютмчэская Форм (яадрзшэр, расхоу-лады в формах, имюаьэуеиих s случае нейтралигации: русский чаща использует формы кнсяаствэнного числа); кспольгование разных кате-горпй для выражение сдао^о я того гш эиачйния (напрлмэр, русские предлоги и леагнЕскиэ послелоги).

В левгинпксм н русском языках выделяются аналогичные части рэчи. При этом морфологически невыраженными в русском является только кареч«л, являющиеся неизменяемой частью речи, ъ лезгинском это отнесите г тажэ и к прилагательным. Кроме того, следует указать на имеющиеся разногласия в подходах к выделению деепричастия в качестве cf.3i0CT0HTeflbHaís части речи в лезгинском языке.

Общее категориально® значение гшен существительных (выражение предметности) и их семантйко-грамматические подклассы (предметные, вещественные, абстрактные) в сравниваемых языках совпадают. Существительное русского языка в оппозициях своих форы вы-

радаэт в целом пять .грамнатичесюк значений (род, число, одушевленность, частичность, падая), тогда как существительное лезгинского языка - только двь (число, падеж). 3 обоих языках существительные выполняют одинаковые ^унипш в предложении.

В обоих языках категория числа проявляется а противопоставлении двух суСкатегорий: единственного и мнсияст-вэниого числа. Категория числа является евмавтичной у считаемых с ув*; с т в и те ль J п ¿к и асемзнткчиой - у несчитанных: вещественных (зд "вода") , абстрактных (лщувзл "белизна"), конкретных единичных (рагъ "солнце"). Распределение существительных по классам "счи-таешеть/несчитаемость" в сразни£ае:ж язнкэ:: в основном совпадает, например, супзствитвлышэ ¡mean "чолоззк", «/вал ,:дс.м", к/ирэц "орех" относятся к счиплэш! з oC-oisx кзыках, з то арс-мя как к кесчитаемым з ник откосятся существительные singulsrla tñntum (например, взрз "лука", сад "лето" а др.) и pluralla ten-turn (напримэр, иал*р "отруСл, Еысев1ш", кТеиэр "о^ска персти" и • др.). Часто наблпдзптся расхождения между сравниваемыми языками со внутреннем структурировании группы нэетатЕЗМчх сущеетвитель-гшх. В некоторых случаях лезгинским нйС-шге&мым суцествительнш (pluralla tantum) соответствуют считаемые сущэствтзлыш в русском (например: ч!злар "сткхи" , къурзъар "угрозы", wsгьймар "подставка для книги" и. др.). Некоторые издана, чащэ всего названия плодов, растений, в дввгинскои языке относятся к сч-таемым, в русском - к несчитаеным, например: келем "капуста" - келемар (мн.ч.), мэре "ежовика" - треяр (мн.ч.) и др, Форш множественного числа з лезгинском могут образовываться только при лоыоци агглютинации, в русском - с помощью флексии, аналитическим способом (ср.: яовое//яовыэ лавьго), а такие путем супплетивизма основ (ср.: человек - ладя). Оба языка в функции нейтрализации

- 1В -

чаще всего используют форму единственного числа, при этом отклонения от данной обдцзй тенденции чзвр встречаются в русском. В обоих языках форма множественного числа, . образованная от нас читаемого существительного, выполняет функции транспозиции (ср.: лезг. рада "железо" - ракьар "капкан", иич] "темнота" - ыт1вр "период ущербной луны"; рус. вшо - вила, сбор - сборы).

Сопоставление фактов лезгинского и русского языков показывает, что выделениэ в особую категорию так наг. ограниченного множественного не имеет достаточных оснований. ,

Падежные системы обоих языков включают в себя грамматические и неграмматические (местные) .падежи. Среди грамматических выделятся позиционные падежи: в лезгинском - аб-солатив и зргатив, в русском - вошшатив и аккузатив. Другиэ грамматические падежи - генитив, датив а инсгрушнталис - наделяются в обеих языках. Основное типологическое различие позиционных падежей лезгинского и русского языков заключается в том, что абсолютиЕ и зргатив передают субъектно-объектные отношения синкретически (что вообще является отличительной типологической особенностью зргагквной системы), а номинатив и аккузатив - дифференцированно. Это фундаментальное различие в значениях названных падежных едшиц подчеркивает типологическую соотнесенность абсолютива та эргатива с аргативной, а номинатива и аккузатива -с номинативной системой.

При. отсутствии объектного значения субъектное значение генитива в лезгинском языке существенно " сужено по сравнению с русским, ср. гзр акьзгув (букв."ветер появление") - появление ветра, где русскому генитиву соответствует лезгинский абсолютив. Объектное значение генитива в лезгинском практически отсутствует, в то время как в русском оно представлено достаточно широко

(а т.ч. ив приглагольной позиции). ОЗтекгаоа згачеикз датква зачастую нелегко отличить от его меавяих зеешзчто дает основания для квалификации данной адипазм з измвсява вяэсеркйного мастного падежа. Субъектноо значвнлэ даташа в.зазгикском языке тагах® сулено по сравяеяш с русеюгм щюявдш» только в

составе дативном конструкции при аффежгаЕних таародах. Крк отсутствие у иЕструмэнталиса в лэзгинскш кгуке е^&зкткогс значения (ср. русские страдательнш обороти) „ эго объектно® значение сужено (ср. способность других падежи«: эдкище в ч.ч. эргатива, выполнять функцию орудия действия). Такл4 о8разшс гэюшта, да-гив и инструменталке жезгкяского языка в значительней степени отличается от соотаетс-тауггл;^ падогий русского языка, что находится в определенном соответсгвки а аыскагапем в лнкэратурэ тезисом о типологической соотнесенности генитива, дапиа и ккстру-шнталиса с ношиативлой системой.

В обоих языках выделяются качэстаеятаэ я. относительные ■ прилагательные? функигао относйтэлшкх ирилагателъ-пых в лезгинском языке выполнен? имена еушствитальные а форма род. падежа. Для лезгинского прилагательного чугды категории рода, числа я падежа (способность» склоняться обладает только субстантивированное прлг агательноэ5 яе дкффэрэициру* полной и частичной еубстгятнвацки); оно не различает полных и s-ргтшк форм. Сравнительная и превосходная степэаи пнэе прилагательных в лезгинском языке выражаются ли® ояесятзямю (при атом кзсбходи-мо учитывать контекстуальны*? оссЗеяяосга высказывания), в русском - синтетически и аналитически., 3 лезгинском языке прадстав-лены суффиксальный способ словообразования прилагательных и способ сложения (ср. хъипи-к1щу "желто-зеленый") ,в то время как в словообразовании русс-ara прилагательных представлены суффпксаль-

ный, префиксальный способы, способы сложения и сращения, а так*-смг&зянкг способы. ИакболаЬ активно в словообразовании лезгинских прилагательных участвует продуктивные суффиксы -ду и -суа. Реже встречаются суффиксы малопродуктивные -н, -у и -и. Заимствовать®'' иг русского языка относительные прилагательные носителями лезгинского языка воспринимаются как морфологически не членимые. В обоих языках прилагательные выполняют одинаковые функции в предложении - определения и именной части составного сказуемого; субстантивированные прилагательные выполняют в предложении функции имен существительных.

В сравниваемых языках выделяется одинаковые семантические разряды числительных: количественные (в т.ч. определенно-количественные /сад - одш, аш - сто и т.п./ и неопределенно-количественные /шуиуд - сколю, са шумуд - неенпжъно и др./, собирательные и порядковые. В лезгинском языке система, счет кшбтярояанная - двадцатиричная (вигезимальная) с элементами десятиричной (децимальной), в русском - десятиричная, ср. пуд-кьал-ш цГх-кьвед (букв, "трк-двэдцагь-и десять-два") -семьдесят два. В лезгинском языке имена числительные не склоняются (край субстантивированных), в русском изменяются по падежам: пуд руш - тщ девочки, пуд рушаа - треи девочкам и т.д. В лезгинском языке все числительныэ не имеют форм числа, в русском только количественные (исключения составляют числительные одт и тысяча). Числительные русского языка не имеют родовых различий (исключения составляют числительные: один - одна - одно„ даа -две, полтора - полторы)-, в лезгинском языке категория рода вообще не выражена морфологически. Наиболее ярким различительным признаком имени числительного как части речи в обоих языках является семантика числового количества, что особенно важно учиты-

вать в переводческой работе. Дробные числительнш в сравниваемых языках по своей структуре составные. При этом в лезгинском представлена модель "количественное числительное в исходном падеже IV (внаменатель) + количественное числительное (числитель)", в русском - "количественное числительное + порядковое числительное": ц1удай пуд - три десятых я т.п. Дистрибутивные числительные лезгинского языка образуются путем редупликации, . в русском - сочетанием количественных с предлогом по:вад-вад - по пять и т.д.- Для лезгинских кратных числительных характерно использование суффикса -ра: Щуд-ра "десять раз". В русском слова типа дважды отнесены к наречиям. Собирательные числительные а лезгинском языка оформляются аффиксом -ни. Они не субстантивируются и не склоняются. Русские собирателыше числительные (даоэ, трое, четверо и др.) шзят специфическую парадигму склонения.

Для семантика м о с т о и л 5 н я 4 обоих сравниваемых языков характерна высокая степей» обобщенности и отсутствие постоянной првдоэтаой соотяасейнсстй. в русском языка выделяется на два разряда местоимений больше, чей г лезгинском (притяжательные и относительные), при сладую^иг общие дм 0601а языков разрядах по значению: дагол,, возвраетшэ, указательные, воароситаньные, опр9дгелятелып/9е кэопредэяэншэ, отрицательные. Расхоадйвш яаб-лщиптся в гатчветаеннт составе яичных цестоимеишЬ в русском это местоимения трех лиц, в лезгинском - только первого и второго (в функции местоимений 3-го лица выступают указательные). -Возвратные местсйшения также различаются' 1{одичественно: одному , русскому себя соответствуют леэг. щъ "я/ты сам", вт "он сем", чеб "они сами". Указательные местоимения в лезгинском языке обозначают значительно более елейную четырехчленную систем? про/ тивопоставления по степени удаленности от говорящего (и - а -

ат!ё - гзт!а) при двучленной в русском (этот - тот) с более четкой оппозицией по анафорическому способу высказывании, реализующейся в противопоставлений указательных местоимений а "тот" -еьа "хот (упомянутый прежде)" (в русском же такой четкой специализации а дистрибуции значений "известное" - "неизвестное" не наблюдаемся), а также с оппозицией по разноплановости выражения пространственных направлений (ср. противопоставление местоимений вши "тот /верхний/" - агьз "тот /нижний/"), отсутствующей в русском каика. Различается в сравниваемых языках и состав вопросительных местоимений: в лээгинском вуя "кто", вуч "что", зьи "который", е русском - кто, что, который, какой, чей, сколько, капез, кой, каковой. Разряд определительных местоимений (впри -весь, 309. гьар - кащяй, всякий к др.) в обоих языках семантически неоднороден. Группа неопределенных мостоимэний в русском яаыке бс чар многочисленна. Мэ отрицательных местоимений в лезгинской грамматической традиции принято выделять эат/яи "ничто", кэоаз "никто", сада* "ни один". В йгющии притяжательных выступаю» форма генитива жезгшеких дачных местоимений. В дис-сергвдкк ег&тг местоимений сравниваемых языков также

о «гс^-ив дош: з^дсгяйлеьнаг в кит форм и категорий.

Основной <ЯДКЧЙЯГ9£Ь^-. чертой семантики наречия в обоих языках является ьырэоэиж вторичного признака. В обоих языках выделяются одинаковые семантические группы наречий: сте-дат: {ггэф - мга^о, артух - больше и У.п.), обстоятельственные -места (ала - ш», винелай - сверху и т.п.), времиш (яаш. вчера, ц!и "в прошлом году" и др.), причины и цели [яагьакьа - напрасно, хышй - яаало и т.д.). Главным, формальным признаком наречия как части речи в сравниваемых языках является отсутствие .:лоеоваменеяия (шключанке в русском языке сооталляит наречия,

мотивированные качественными .щшаг&теяьншги, имеющие морфологически выраненную 2разжигельную степень, ср.: быстро - быстрее). По словообразовательной стр,>ктуре наречии обоих языков делятся на немотивированные (ср. лал - очень) и_5Я5тквировакныэ. Последних а обоих языках подавляюще большинство. В обоих языках выделяются наречия, мотивированные прилагательными (сект-дав - спокойно), существительными (гат-уэ - лагом), гшрэчиямн (лезг. шаз-алай "с прошлого года"» рус. мв-даром), местого^акями (лезг. гънниз "куда", рус. зачем); кроме того, з русском языке, в отличие от лезгинского, тгевтся наречия, мотивированные глаголами (волоком, вплавь) и числительным!! (ягздвоэ, гаиггоао). Словообразовательные модели наречий в русском языка, где представлены та--кие способы, как суффиксальный, пре^жйальцо-суффижальнкй, префиксальный, слсоа&ш, суф^'ЧЕальпо-слозшгй н префикеальяс-слоа-кый, разнообразее, чем з лезгинском, йсподъзувдзм только су#шс-сальный, сложный и су№*ксальЕО-слсзяши. Наречке а обоих языках выступает в роли обстоятельства (кроме того, а русском языке встречается производная из обстоятельственной атрибутивная функция наречий).

Предпринятый сопоставительный анализ системы г л а г о -л а лезгинского и русского языков позволяет сделать следущие основные выводы. Определенные расхождения выявляются уже в лек-сико-грашатич&сгазй организации глагольной системы! ср. тгсутс-твие безличных глаголов в лезгжекш. Спецналыше логические группы служебных глаголов отсутстзузот в обоих языках (здесь в роли служебных могут выступать теряющие свое лексическое значение знаменательные).

С точки зрения структурной классификации обращает на себя внимание более широкое использование в лезгинском языке сполных

глаголоз, образованных сочетавшей шеяной части со вспомогательным}; ¡пзагодаш &вук '''делать" и хьуя "быть".

Грамматические категории числа, рода, вида и способа действия и залога» характерные для глаголов русского иеыка, в лев-гинскш глаголе в* выразшяы; Форш трех лиц различаются лишь в повелительном накяонэяш глагола. Отсутствие категории вида в леагияскш яэике компенсируется развитой системой временных форы; отсутствш категории залога - переходными предложениями с опущеюз* субъектом и наличием лайинмшх глаголов. . ■

Обшм опксзвдим врзшшшж форы глагола русского языка раз- . личаат четыре времени (шстоящээ, проащшеэ, Судущэе сложное и еудусрэ простое), глагола лезгинского яаыка - четырнадцать времен: настояние I, хастоякзэо II, будущее, будуь^е предположительное I, Судушао предашештельное И, пропедиэв несовершенное I, прозэдшё^ кесовэршшов 11, щшедаэе несовэрвенное 111, прошедшее прозоддо» II, нродадеэб ХП, давкопрсвэдввв I, даькопро-шсдааь Пе дашояронеда® Ш. Шш» з ¿¡взгтскш языка столь развитой систем» »pojsssi глвгола -обменяется функционированием хшшх сявадгфшесшх ошоакций« как целостная или процзссульная представленность действия, аетульность и не&кхудъность действия ' или действия более отдалешш и менее отдаленные по отношения к грамматической точке отсчета (временной интервал). В система времен русского глагола эти оппозиции морфологически иэ выражены (так, представленное.® действия как целостного явления или как процесса СЕяазга с функционированием категории ища; в определенных контекстах категория веда может выражать актуальность или нешетуалъвость действия! временной интервал ыояет выражаться лексическими средствами). В функции семантической нейтрализации оба яаыка ыогут использовать формы настоящего и будущего времен;

при этом лезгинский чаде использует форму будущего времени, русский - настоящего.

Из нефинитных форм в лезгинском языке отсутствуют инфинитив и, по мнению ряда исследователей,-деепричастие (ср. неоднозначную характеристику Лезгинской шдевой Формы на -а и формы временного подчинения на -ла), в русском - ^асдар и целевая форма глагола. Причастия в лезгинском языке, как правило, морфологически несамостоятельны и внешне совпадают с различными финитными формами. При атом лззгшский обладает более широкими возможностями для выражения отглагольных определений по сравнении с русским, имеющим только две Форш причастия - настоящего и прошедшего времени.

В обоих сравниваемых языках выражена оппозиция прямых и косвенных наклонений. Наш выявлено, что внутри оппозиции косвенных в лезгинском языке выделяются три наклонения ( условное и уступительное, соответствуют!» русскому сослагательному, и по-■ велительное; ср. также Барьировалиэ у разных авторов числа косвенных наклонений), в русском - два (повелительное и сослагательное). Форма сослагательного наклонения.русского языка совмещает в себе значения условного и уступительного наклонений лезгинского; условное наклонение лезгинского языка, в сйоо очередь, э ряде случаев соответствует русскому изъявительному . В фушщш транспозиции лезгинский н русский языки чеце. всего используют повелительное н?квонение ( в значении условного /сослать ильного/ и изъявительного), а таете сослагательное н изъявительное в значении повелительного. Лезгинский язык чадэ, чви русский, прибегает к сослагательному наклонения а функции транспозчции. Оба языка могут использовать кэкиоеоивя зля гыраиення модатшх значений, а также инфинитив (в лезгинском масдар) в значении начло-

нений. При атом русский язык шире, чем лезгинский,используй, инфинитив для выражения значения накгонений.

оащш значением послелога лезгинского и предлога русского языког является выражение того или иного отношения. Послелога лезгинского языка, как и предлоги русского, делятся прежде всего на аервообразвые в непервообразные, сохраняющие живые словообразовательные связи со знаменательными частями речи. Морфологическая классификация послелогов лезгинского и предлогов русского языков обнаруживает общность не только принципов, но н всех исходных положений. В частности, правомерно выделять в лезгинской языке послелоги наречного происхождения (помимо традиционно выделяемых здесь отыменных и отглагольных послелогов), ср. мухъуа "к" (от мукьБа "блиэко"), звезда "вместо, взамен" (от авеа "взамен"} к,др. Те же группы предлогов выделяются а русским язжз. Как показах структурно-семантический анализ, производные послелоги в предлоги а сравниваемых языках превши 1 одинаковый путь исторического развития от знаменательных слов к служебнш, причем ыех&нигм этого перехода в лезгилском и русской языках одинаков. Различия между послелогами лезгинского и предлогами русского языков можно свести к следующему: а) предлоги русского языка намного разнообразнее и многочисленнее (особенно первообразные), чем послелоги лезгинского; 0) послелоги лезгинского языка по структуре бывают лишь простыми, среди русских предлогов выделяются как простые, так и составные.

Основное лексическое значение союзов в сравниваемых языках совпадает: это значение выражаемого ими отношения. По структуре союзы в обоих языках делятся на простые (однословные) и составные (неоднословные). По функциям союзы в сравниваемых языках почти полностью идентичны (выделяются сочинительные и

- 2й -

подчинительные союзы, выражающие в обоих языках одни и те же отношения). Лезгинский язык обладает значительно менее развитой системой союзов, чем русский (что компенсируется другими средствами языка - развитой системой падежей и многочисленными глагольными формами). В связи с этим в лезгинском языка наблюдается меньшая специализация союзов в плаве выражвнння ими тех или иных конкретных значений (функций, отношений): так, одни и та се союзы, в зависимости от контекстуальных особенностей, могут выражать разные отношения (например, причинные или целевые).

Глаза 2. СИНТАКСИС.

Проведенный в диссертации анализ демонстрирует неубедительность тезиса о слабой вариативности языков на синтаксическом уровне. Выявляемые здесь различия обнаруживаются как а использовании различных видов синтаксической связи, так и а самой структурной организации отдельных синтаксических единиц (словосочетание, предложение и промежуточные единицы). Контраст в синтаксических системах сравниваемых языков обусловлен в данном случае не только общей закономерностью увеличения комбинаторных возможностей сочетания грамматических элементов, но и различной типологической принадлежностью лезгинского и русского языков.

Говоря о способах синтаксической связи, следует прежде всего обратить внимание на отсутствие в лезгинском языке согласования, заменяемого примыканием, ср. краевое гвеш - дезг. ару лайдах, красного знамени - 'лезг. яду пайдавдгн, красит эяамена -леэг. яру лайдахар и т.п. В то же время сам характер примыкания в сравниваемых языках неоднороден. Так, русским несогласованным (негенитивным) определениям в лезгинском соответствуют либо причастные (шегъврдин кьулайвилер авай кГвалор "квартиры с городе-

- га -

кши удобствами", букв, "городские удобства гающке квартиры"), либо гездакзхлы словосочагакда (ср. Бедемхалж суд льаяз "Состоялся суд шд Еедэззаном"» Зука. "Бэдевхала'суд...").

При сопостазгэзаи синтаксических одшшц разних языков важное аначениа приобретает вопрос о ше 'сннтаганчэской единицы как оОъекте сравнения. В литературе и качеств® тгксй единицы выдвигается тщ словосочэтгккя, таракхэргаукзийса набором следуют« приеиаков: а) характер сгатамстэскис отцосэннй, б) способ выражения синтаксических отношений, а) еохшлег^ воикжмого слова по олгапетаю к господстззувгдиу. Еэ отрзаря познавательной ..ценности давнего понятия; ¡ьаа счггаэм, что шюбойеэ вффегепшшм сспостазтэпго ь сфоро кшшшх слоаосочетаввй, каг показывает наше исслэдозанив, оказывается в случаэ опоры на понятие кмэкной группы - сломиого соче^гкиЕ, вкшаящэго ощзэдэдаэиое имя со всешч потошцшьнгг^и оир&двлеговша. Это даэг всглсшость установить , ЯЕлргэар, звкшсвзрноста относителавого расположения ко только различных звдоз определения к оарфдзляеуого (шшрииэр, препоаизта гвштшного опрэдвлвяк® в лезгешяи и соотЕатотвуа-сгл еиу постпозиция в русском, ср. дау сгср- §?д£ДХ}3 кГмгл), во и соотносительного располсгзэпга разках видог озрэдмэния мэгду собой (таршэр, порядок "кжеггедм прагаг&кйьяоэ - относительное прядзрагвльясэ" а русской, яо "гешгоггзов' еяределэзшо -

ЗДгЗКТИВЯОС ОЩЩОЛЗПИЭ" 2 геВГНПИЯУ, Ср. Гр/даГЗ ЕОВШЫЭ ЗОДЫ

- детг р® чегш Лисар).

Еспольвэзапке лолятка имеааой груша деот юзшзалость выявить и ограничения зш еовшетяув ьстрз-плиость рпзличпих видов определений (ср. невозможность субъектного и объектного генитива в русском: неполноте пропанедтщя, ксполвет:э автора, но исполнит произведет,! автором, в то время как, лезгинское масдариое

словосочетание в подобных случаях сохраняет управление соответствующего глагола: Руша кза.п кгзчуна "Дэвупка кувпкх взяла" - руша квар кьачун "девушкой кувшша зэятпо").

При сопоставлэшат отдельных типов словосочетаний выявляются следующие закономерности. Особый типом словосочетаний как в русском, так и в лвэткзскад гшкзх можно считать нумеративныэ словосочетания с числительным в роли вазксшого слова. В русском здесь обнаруживается эазисг&'остз йориальаых средств выражения синтаксичеашн связи от кошсрэгкога числительного, выступающего з словосочетании. В ■ обоих пзшсах ысено говорить об улраздешш числовой (в русской - и паделпой прд числительных в шэяитэльноы пздмкэ) формой еуг^ствтгггз.гсг о: в русском псследвоэ припишет Форму «ноглстеэнкого, в яеаггасг.ш - едивсзветюго числа, ср. олот ягяеяок - са к!вл, десять ягнят ~ ц!уд Мея и т.п. По-раз-поиу п сопоставляема: яягсгг строится пумерагивки^ словогочогг-кия с вэсш1тае!лд1И суззэстзитэяъншн, а такке со счатавшмн для 'обозначения группы.

В работе выявлены раехсадсягд з построения словосочетании с зависши именем сузчэетвитольшм - арялозглипем. 3 русском языке существительное-пркло;:еш<э согласуется с опроделяокам словом з падеиэ (при совпадения, как правило, рода и числа, ср. &гг<деше Зенгв, у яяжеввр-г-яодвика). В ле списком аз уподобление прилате-пия опредоляемоку ш затрагивает согласования в падеке, -р. щ паяааъ "Сык-царь" - род. пзд. яц пвчааьдоа букв. "быг.-цзря". Кроме того, приложение запишет здесь препозиций по откозэнкз к главному слову: тегя Салкжзг - Савяьаг жзлв, город До09нт ■ Дербент шегьер (но директор Надир - директор Надир).

Предложение совпадает в сопоставляемых я рыках по сво;:ы дифференциальным признагл.м и презде всего по наличию предикативно;;-

ти, реализуемой в формах времени и модальности, не ограничиваясь рамками морфоюгических категорий, но охватывая и широкий диапазон лексических я синтаксических средств. По своей структуре, семантике и коммуникативных: задачам предложения обоих языков классифицируются на утвердительные и отрицательные (с точки зрения отношения к действительности), повествовательные, вопросительные и побудительные (по цели высказывания), простые и сложные, односоставные и двусоставные, распространенные и нераспространенные, полные и неполные (по структуре).

Как в русском, так к в лезгинском языке утвердительные предложения не имеют специальных средств выракшхяя. Б средствах построения отрицательных предложений сопоставляемые языки имэют ряд расхождений. В русском языке к ним относятся частица ив, отрицательное слово нет, усишвавд&к отрицание частица, ш, а такка отрицательные местоимения и местоименные слова. В лезгинском же имеется набор отрицательных аффиксов, дифференцирующих иидакаткв (суф. -ч, ср. гс!аязава-ч "'не хочет"; глагол-связка туш "нет, не является"), императив-(прохибктив; преф. ий- /ж-йир "к© делай"/ или суф. -мир; ¡еьачу-шр "не бери") и инфинитныз формы (преф. г-.' г-авург/а "если не сделает").

Налицо тагаш контрас® между русскими отрицательными местоимениями и лезгинскими формами, присоединяющим!! постпозитивный союз -¿га "и", ср. сз зах1-вя авуиг-ч "ничего не сделал" (букв, "одну вещь-и не сделал"). Различны в сравниваемых языках и структуры частноотрицательных предложений. В русском языке в подобных случаях отрицательная частица занимает позицию перед соответствующим компонентом предложения. В лезгинском такиэ конструкции не отмечены. Однако в предложениях с проотивопостазлени-ем, с повтором полскитбльной формы глагола первый член противо-

поставления может быть маркирован постпозитившм словом ваг "нет": Пака ваъ, иуъкуъ псъуа фяда "Не завтра, а в другой день поедем".

Как в русском, так и в лезгинском противопоставление утвердительных и отрицательных предложений практически нейтрализуется в вопросительных предложениях. Только для русского языка характерна специфическая конструкция с генитивом при отрицательном глаголе "быть, иметься": У иеяя лет атой mшги - хезг. Заа и ктаб алач.

В обоих языках в оппозиции повествовательных, побудите.-зных и вопросительных предаажанкй даиаряярозакннми являются погоство-вагельные. В маркировка вопрспрэдгокзкяй различи* заключается в основном в реггзюцэй ролл интонации и факультативности

еолросотзльной ЧЗСТИЦЦ JHI ПРИ ОфОрШЮНИЙ русского -ВОЛрОСЯТЭЛЬНО-

го предложения, в то врэия ¡тс. ого лезгинский коррэгя? обязательно пртаиыгэт показатель тгаррогатиаа -яя. Б обоях язккая распространены вопросительные частгаш, придэящна ярэдлпжоюя) тот шщ иной модальный оттенок: рус. реззэ, жулэля - лазг. иэзер, Сес, мая, жал.

При образовании частлозопрссктелавюс предложений контраст достигается различной позицией вопросительного слова - в начале предложения в русским языке и непосредственно перед глаголом в лезгинском: Вуна ¿птлси иус юачузга? "Ты диплом когда получаешь?" Специфику ^лезгинских вопросительных предложений составляет возможность употребления желательного (III лицо повелительного) и условного наклонений, В русском к такого рода конструкциям можно отнести инфинитив, соотносадийся с планом будущего.

Альтернативные вопросы маркируются в русском языке союзом или, в лезгинском - повторяющимся ссюиом -ни.

Кз средств оформления побудительных предложен!»? (т.е. предложений, выраващих вола, стремление говорящего побудить собеседника к совершении какого-либо действия), наличествующих в русском е&ыко (повелителькак форыа глагола, 1-е лицо множественного числа, форш 3-го дкца в сочетании с частицам дз., пусть, пускай, инфинитив е значении категорического приказания, неполные предложения типа Докой!, моядоыетия, прозедшае время типа Пошел!, сослагательное наклонение), для лезгинского нехарактерно, по нашим наблюдениям, лишь иягсшаовакиэ изфиитива, передающего категорическое приказание. Особенности и условия функционирования неполных предлсиэний в сравниваемых языках: совпадая?: это преадэ всего диалоги (в оснозша отбзты на вопросы), крема того, пояскянцкэ продлосэния в составе повествовательного текста.

Классификация предложений по их грйшатическол структуре, ^ т.ч. ио составу и степени распространена, в значительной степени сопряжена с традиционными представлениями о членах предложения - главных (подлежащее к сказуешз) и второстепенных (олреде-

I

ленка, дополнение, обстоятельство). Поскольку проЗлецу ввделзния главных членов предложения в дагестанской лккгвистшх) нельзя считать окончательно решенной, в работа был принят подход, болэо приемлемый для целей сопоставительЕой грашагкки, 1»гда б оспозу сопоставления кладется ряд параметров, обычно противопоставлявших в язигкгл: икра аргативпое и -номинативное предложения, в т.ч. возможность бнэконтекстного, т.е. неэллиптического опущения субъектного или объектного имени, сочинительное сокрагцзние с базовым подлеяадшд, координация с субъектом деепричастия, соотнесенность с возвратный местоимением, кореферентное опущение или замещение в различных сложных конструкциях.субъекта или объекта

и ДР.

На материала русского языка леречисленшэ и некоторые другие признаки были рассмотрены в связи с категорией подлежащего М.Ш.Коаинским (1В83). Анамгмчяыэ работы бтп осущэствлоны и в. отношении дезпшского простого предложения. А.З.Кибрик (1080), анализируя речь с. Хшзт, прстэл к следундка выводам: эргатив-ность проявляется в лезпшском языке только а падеетой царгефов-кэ пыэтапс групп; аккузагивность (ношпгатнвпость) проявляется в конструкциях с глагопон хотеть, с зоЕзратными «гстоимэнкямп, а таге» при сочинении предложений; нейтраль еши ко отнешкщ к эр-гаппшости/номинатетности являются кснстругарш с предикатами долгая, иохзт, яачяната, бояться, с яоззраттзга притязательными нэстс:^5:п2пя1, а такге при реляткзигащн .

Естэстзэнпо, что дгшнкэ знзоды, осповашшэ ::а иатеризлэ одного йз П9р:^орайлнз гозороэ з эатрагизазЕззэ лзт -ехтз скнтзк-снчссюе свойств дззптского простого преддегазнкя, згэ дазт полной карзгзш агигопсуэрясстой' его снвтакскчэского строя, хотя и уътт- слуяпть Г'Тпразяой ?счда>й для дальнвйзи исследований. Бо-лэо детальный ааагкз ш зазодае з специайьаоЗ статье И.&.Мальчу-га (1832), з которого еттор яопйтагся обосновать тазге о зэпэрв-х?щостя язэтеких лр>дяя»анй пша Аза кзц/ хьяяа "Он уаиа со-Ср'<у", по ого «нэппэ, содержательно соответстаудз;« ж буквальной сзрэдачэ ("чороэ-пего собака умерла"). .

Обзор сспоога&гяегсл яэтпгов в связи, с эткуи парсыэтреыи выявил следугщэе:

1. Возмояпоста вяеконтекптного опущешю субъектного или объектного имени. Для русского переходного прздложошзя факультативно'"" является поэищгя прямого допейнения, : которое без особого труда может быт*, опущена,'ср; дй 'у№аег-\(ктзу), Он пйшет (тсь-

ио) и т.п. В лезгинском предлояении факультативным оказывается субъектное имя, ср. Ада киц1 кьева "Он убил собаку" - Яец/ кьена "Собака умерла", Аида гет1е лава "Али разбил горшок" - Гет1е хана "Горшок разбился".

2. В лезгинском языке, в отличие от русского, отсутствует согласование (координация) сказуемого с подлежащим. Исключение составляют форш императива. С точки зрения вопроса о том, что является подлежащим - имя объекта или имя субъекта, показания повелительного наклонения представляются достаточно ванными. При атом, надо сказать, форш императива согласуются в лице с именем субъекта, независимо от его падежного оформления:

1 лицо: Ша, чна я гъарай-вурзьай авахъдалди веаирвал ийин "Давай ш, пока атот переполох не кончился, будем ему веаирялш" (чна "ш" - эрг.); Ша, Хаяюая хала к&ведаади инал акъвааш "Давай, пока тетя Халисат не пришла, здесь постоим" (кеперех. глагол) .

2 лицо: Яг/а вула феяа вя Ашсумтааахъ галаа кьуьл ая "Тогда ты иди и со своим Алисултаноы попляши" (вуиа "ты" - эрг.); Вуы Амюултавах5 валоа ц!ийи хуъруьзни куъч хъухь\ "Ты с Алисул-тапом и а новое село переечкай!" (вуя "ты" - абс.).

3 лицо: Еуъ хяааяяя бахтпудх хьурай "И ваша семья пусть счастлива будет" (хизаи "семья" - абс.); Аоагьди зи баладаз кушак гурай! "Бог пусть моему сыну поможет1"

В связи с обсуждаемыми проблемами заслуживает внимания еще одна особенность лезгинского языка: несколько более широкое.использование связочных предложений с причастием смыслового глагола в качестве именной части, ср. Аи и кьара аскердай хтанвайди я "Он на днях из армии возвратился" (букв, "возвратившийся есть"), где отмечается возможность числового согласования причастия г

именем в абсолютном падеже: Абуру /Уавур гзаф ктабар к!емай-ди//к1емайбур я "Они много книг читали" (букв. "читавший//читав-шие есть"). Такое согласование, судя по текстовым примерам, факультативно даже в случае непереходных глаголов, ср. Диде-буба-ярни ягъалшш жадаЯди я "И родители ошибаются", где причацтие имеет форму единственного числа. \

3. Наиболее рельефно синтаксический механизм простого пред-

I

ложения в лезгинском и русском языках противополагается с точки зрения падежного оформления именных членов предложения: русской номинативной конструкции предложения соответствуют а) абсолютная конструкция непереходного предложения, б) эргативная конструкция переходного; в) аффективная конструкция с дательный падежом при глаголе чувственного восприятия. Исходя иа падежного оформления данные конструкции сближаются с русскими безличными предложениями (Услар 1890 и др.), однако такое сближение можно считать относительным, поскольку между ними имеются и черты различия, в т.ч. и отсутствие залоговых оппоаиций.

В качестве некоторого аналога залога в лезгинском языке можно указать на конструкцию с исходным падежом, оформляющим субъектное имя, ср. Завай физ жедач "Я идти не могу" (букв. "От меня идти не будет"), Абурувай чпии иурдар крар ийиа явдач "Они свои грязные деда выполнить не смогли" и т.п. Как видно, в данной конструкции исходный падеж одинаковым образом маркирует субъект как переходных, так и непереходных глаголов.

Учитывая особую важность проблемы падежного оформления именных членов предложения для сопоставительной грамматики, мы предприняли попытку дать классификацию глагольных лексем в связи с их моделью управления.

4. Порядок слов. В целом в -сопоставляемых языках действуют

о&цие закономерности, подмеченные для эргативной и номинативной типология. Так, вывод- о наличии б языках эргативной типологии единой схемы Б - О - V для всех моделей предложения (Климов 1973) подтверждается и на лезгинской материале.

Установление типичных моделей словорасположения в сравниваемых языках (лезг. Б - 0 - V, рус. 5 - V - 0) отнюдь не означает невозможность альтернативных моделей, поскольку в каждом иг них действуют также различные текстообраэущие факторы, приводящие к инверсии и т.п. (ср. типичную в определенных условиях инверсию порядка 5У в русском, невозможную для лезгинского: Бил поддень, Ше£ свез, Дул ветер - лезг. Гвтфар аяаагяа, чиш гад адукьна "Весна прошла, жаркое лето наступило").

Естественно, в трехчленных структурах (с дополнением) возможности варьирования основного порядка возрастают. Так, в русском языке- (Ковтунова 1076) выделяются следующие четыре группы предложений:

а) Предложения с темой-подлежащим и ремой - группой сказуемого при -гемг - группе сказуемого иди глаголе и реме - подлежащем кли зависимой словоформе соответственно в экспрессивных вариантах;

б) Предложения с темой - зависимой словоформой и ремой -сочетанием глагола с подлежащие при теме - сочетании существительного в шенктедьном падеже с глаголом или ке глагола с зависимой словоформой в экспрессивных вариантах;

в) Лреддоханка с двумя равноправными вариантами с темой -подлежащий няк жв зависимой словоформой.

г) Предложения с двумя темами - подлежащим и зависимой словоформой.

Порядок слов в лезгинском простом предложение не изучен с

той. же степенью детализации и в этом отношении не мсжет быть объектом сравнения, если исходить из принципа сравнимости, сформулированного следующим образом: "Принцип сравнимости предполагает сбалансированность степеней изученности сопоставляемых языков, применение одних и тех же методов при исследовании языковых явлений в отдельности" (Юсупов 1987). Все яа мы считаем возмоа-кым хотя бы наметить контуры тех явлений, которыэ в лезгинском языке функционально соответствуют охарактеризованным выше :• на материале различных лезгинских текстов отклонения от последовательности Б - О - V в трехчленных продлояениях составляют ;аэ более 12Х. Практически кздшй случай тгисого отклонения объясняется токстообразувчкыи $а'сто]?2>,з!. Крс-'э того, гашерсия может маркировать вопросительное предложение я связи с тенденцией к приглагольной позиции вопросительного слова.

Б. Определение различи обнаруживается з употреблении возвратных ызстоянений, следующих в русском яздаэ нсшяа'гаявой схемо: они обычно заусгрют лзязе«^, тогдэствек-гуэ субъектной. В лоэгкиском актялтная рсйлзга:та::з?г:гл следует нормам акцуэатив-ности (местоимения затеггэ? лексему, тоадествепнуя субъектному имеяя: Лга зти зт тврзда "Ол себя погубит"), в то время кяк посессивная оказывается нейтральной по отношению к шочгаагнаяоз-ти-эргативности (ср. Аща кояхоадай вичин пай к/аетсг?» "Оз яэ колхоза своо долю хочет /забрать/", ко И рув яитеаг буСадизаз даг-дедиани яааф нТщгдай "Эту девочку /бука, "сг.о'л"/ яать и стац очень любили").

6. По-разному ведут себя каузаткш деэгкяского и русского языков. В русском аналитические каузативы одинаково возможны в конструкциях с исходными переходными и непереходными глаго,звда (ср. Он заставил сына учиться - Оя заставил сына читать «гагу).

в лезгинском синтетический каузатив (суф. -ар и его варианты) ограничивается исходными непереходными. При аналитическом каузативе (с глаголом туи "оставлять" в качестве вспомогательного) в лезгинском объект каузации получает отличную от прямого объекта падежную маркировку: Вула ада-в в» пзб же да лагьада кьии кьаз тур "Ты ее (лок.) твоей женой стать клятву (абс.) дать заставь".

7. Определенные различия констатируются также при сопоставлении сочинительных конструкций в рассматриваемых языках. Если в русском языке при сочинении простых предложений опущению подвергается тождественный субъект второго предложения (Он вернулся я /он/ ваял книгу), то в лезгинском при несовпадении падежей второй субъект реализуется в виде местоимения: ... милиционер атан-вай ва ада к/валин неси хабар гсьаавай "милиционер приходил и он хозяина доаа спрашивал". Рефлексивиэации в лезгинском подвергается и тождественный объект, в чем обнаруживается сходство с русским языком.

Выявленные сходства и различия в структуре лезгинского и русского языков свидетельствуют о неоднозначности показаний в пользу признания подлежащим субъектного или объектного имени. В то же время, исходя иэ некоторых принципов сопоставительной лингвистики, признание подлежащим имени субъекта дает больную Саау для сопоставления.

В сопоставляемых языках действуют сходные синтаксические механизмы, позволяющие применять аналогичные принципы анализа и классификации полипредикативных конструкций, ср. деление слсадых предлежаний на сложносочиненные и сложноподчиненные; деление сложносочиненных на. соединительные, противительные, разделительные и некот. др. Нельзя такде не указать на возможности современной структурно-семантической классификации елейных предложу

ний (см. Гюльмагомедов 1989).

В нашей работе основное внимание /делено сложноподчиненным предложениям и соответствующим им по значению конструкциям.

Зависимые предикативные конструкции, выступающие в функции определения к одному из членов главного, в русском языке оформляются двумя способами: во-первых, причастием и, во-вторых, придаточным предложением о использованием обычно относительного местоимения который. Функционирование причастных оборотов ограничено случаями, когда определяемое слово выполняет роль субъекта (активное причастие: Окно, выходящее наружу, было закрыто) или объекта (пассивное причастие: Посаженные ивою в детстве березки стали большими деревьями) по отношению к определению-при-частип. В лезгинском языке, не дифференцирующем активные и пассивные причастия, подобных ограничений на функционирование причастных оборотов нет, ср. йдазгог бубади хааина алай чяз кьалуряв "И ему отец показал место, где находится клад", букв, "клад имеющееся место". Русский язык в подобных ситуациях прибегает к использованию относительных местоимений и местоименных слов.

.4 охарактеризованным выей предложениям по своей семантике примыкают сложные структуры, формируемые с участием вопросительных местоимений в зависимом и соотносительных указательных в главном (возможно их факультативное опущение), наличествующие в обоих сравниваемых языках: ад'па ллая вух иехь-айт/з, зм в и патав

гъваш "потом там кто заплачет-если, того ко мне приведите". В

*

лезгинском зависимый оборот оформляется аффиксом условного или при передаче обобщигельного значения - уступительного наклонения: Яуък& эдал вуч тапшурмЕпзйт1ани, ада лайихлудаяаа тамэмарда "ВЫ что ни поручите, он достойно выполнит".

/[¡л ■ ¡магните льнчт аргдлолгний русского яапка характерно

употребление союза что (также, чтобы, как к др., передающие различные модальные оттенки или же обусловленные лексической семантикой глагола). Аналогию подобному построению в лезгинском можно /сматривать в , ¿едлож&ниях с союзом хьи. Тем не менее- здесь с функциональной точки зрения болег значимы -следующие способы оформления зависимых оборотов:

а) субстантивация причастной формы зависимого глагола посредством суф..,- -до. Структурно подобные предложения в русском языке напоминают конструкции с дополнением и определяющих! его причастным оборотом (ср. возможность трансформации в рус. Я уви- " дел, как во дворе иград-ыалъчт - Я уви'дзл мальчика, играющего во дворе)',

С) субстантивация зависимого глагола посредством суф. -вал. С этим способом можно сопоставить использование в русском языке отглагольных существительных, хотя условия их функционирования более ограниченны. • -

В обоих языках особым образом конструируются предложения с зависимым вопросительным оборотом• (рус. ли,- ле'зг. -т1а).

"Как в русском, так и'в лезгинском распространено употребление' инфинитива/целевой формы клк своего рода глагольного дополнения (трздищонно подобные злучаи гаали&щируются как ' примеры составного глагольного сказуемого). В этой не роли функционирует и леягмнский мАСдар, ср.: ¡штата чар пТелиз (целевая форма) башлзмшшэ - Атчв.т началз' читать письмо, но Ада вахавай тфенз кьахкьудун (масдвр) къвт1най - Он решил отнять у 'сестры ружье. Последний моке™ соответствовать и изъяснительным првдаточньы русского язмса, принимая, в зависимости от модели управления главного глагола, различные падежные формы (б русском э"ч формы принимает соотносительное указательное местоимение: Адаз кьал-

макьал акьагулихъай юп1еавай "Она боялась, ,что поднимется пере полох", букв. "Она переполох поднятия-от боялась"). Специфичен ким образом дифференцируются в лезгинском зависимые обороты при глаголе н1ан хъун: в значении "хотеть" зависимый предикат оформляется целевой формой, в значении "нужно, необходимо" - деепричастием прошедшего времени.

I

Поскольку в лезгинском языке практически отсутствует противопоставление прямой и косвенной речи, здесь в служебной роли обычно выступают деепричастные формы глагола лугьун "сказать", десемантизируясь и превращаясь, таким образом, в эквивалент русского подчинительного союза.

При анализе обстоятельственных отношений в работе была использована класс1«Ьикационная схема проекта "Езротип". В соответствии с этой схемой были рассмотрели следующие отношения:

1. Отяоаэниэ одновременности.^В русском ягнкэ оно выраяаэт-ся следующими способами:

а) деепричастиями иесовершенноЬо вида: Кияаь Андрей стоял, разговаривая с дамами.

б) придаточными времени, вводимыми сочэачи когда, в то время как, пот и др. (их употребление на, ограничено тождеством/различием субъектов), ср. Я вернусь, когда рвсгайяег в4тт по-весеннему наш бешЛ сад.

Основной формой данного отношения в лезгинском является форма временного подчинения -лз: Урзуы больнщздиз аенг аву^-ла, жаваб гайидя Герейбег хъанз "Когда Урзум позвонил в больницу, (ему) ответил Герейбег". Здесь употребительны также деепричастия настоящего времени на -з и именные формы типа арадз, вахгунда, ч1авуа "во время, в период, в пору..." Последний тип конструкции в русском языке отсутствует, хотя здесь воамохно употребление

падекно-предложной форш во время с генитивным отглагольным име нем (во вреин заседания и т.п.).

2. Отношение предшествования. Для русского языка и в это> случае характерно использование деепричастии (совершенного вида и придаточных с союзами когда и др. В лезгинском наиболее употребительна форма деепричастия на -на: Тадаа фу-яд кьачуна, гад: рекье въатна "Быстро захватив еду, юноша отправился в путь". Поскольку эти формы внешне совпадали с финитными, возникает проблема их дифференциации, разрешаемая привлечением в качестве диагностических форм отрицания.

Достаточно широко фунуционируют такш форш на -лз (ср. И сес галукъай-ла, гада чуьнуьх хьана "Юноша спрятался, когда услышал этот звук"). В этой функции зафиксированы также субстантивированные форш с послелогами гуьгъуьта, кьулухь "после", ь русском языке во&маккьге в более ограниченных контекстах.

В обоих языках существуют специальные формы выражения ¡к посредственного предшествования: рус. едва, как только, чуть -лезг. -маани, а также формы , передающие модальный оттенок неожиданности (рус. повелительное •- лезг. условное: Яилигайт/а и свас амач я балк/ая - Глядь, ни невесты нет, ни лошади).

3. Отношение следования. Е этом значении русским соизаы (до тех пор) пока (не) соответствует специальная левгинскак форма временного подчинения с суф. -лди. Другим соответствием можно считать рус. перед тем как, до того как, прежде чем -лезг. вилок "перед", сочетающееся с формой зависимого глагола на -лди.

4. Пространственное отношение дифференцируется в рассматри-ваемых языках на три: а) отношение месторасположения: б) отношение направления; в) отношение удаления. И в русском и в лезгинском представлены конструкции с соотносительный м^ТиИкьнкимп ¡¡а-

речиями, ср. рус. куда... туда - лезг. гышиа... - гъаниа и т.п., ср.: Гадаяр, куьн пышаЯ атаяа-т/а, гъаниа ахлад 'Тебята, вы откуда пришли, туда идите". Как видно, падежно-послеложные формы местоименных наречий з главном и зависимом предложениях не обязательно совпадают. В лезгинском, кроме того, возможно употребление грамматикализованного имени чкз "место": Балк/ан авачир чкада ламня 6аш1аи я "Гам, где нет лошади, и осел - лошадь" (букв. "Лошадь отсутствующем месте-в...").

б. Отношение способа действия (оно несколько уде, нежели передаваемое, согласно грамматической традиции, придаточными и обстоятельствами образа действия в русскок языке). В русском языке обычно используются соотносительное местоимение так в главной части и союз как в придаточной. Лезгинский использует именные формы (ср. тегъер "под* способ").' В обоих языках в данной функции могут выступать деепричастные обороты (совершенного и несовершенного вида).

6. Отношение причины. В русском языке данное отношение выражается придаточными с использованием синонимичных союзов потому что, оттого что, так как. Лезгинским аналогом этому способу выражения' является сочетание вучиа лагьайт1а/куъа лагъайт1а (букв, "почему скажешь-если"). Специфическим для лезгинского языка является функционирование деепричастных форм глаголов "видеть", "смотреть" и "говорить". Определенное соответствие можно усматривать в лезгинском аблативе отглагольного имени нз -вал и русской именной конструкции с предлогами из-за, от. В зтеи значении в обоих языках могут выступать'также депричастия'совершенного вида.

Более детальный семантический анализ позволяет разграничивать отношения причины, с одной стороны, и почода, предлога, с

другой. В лезгинском языке формальным средством выражения по-леднего является деепричастие глаголй лугъуа "говорить" или » тлигун "смотреть": ... ит1и хъувиа килнгна, абур ренье Ш акьудиа акъваана "... ввиду того, что стало темно, они останови лись переночевать в пути".

7. Отношение условия фиксируется в тех случаях, когда зави симый глагол выражает действие, являющееся условием,, от которое зависит осуществление действия, выражаемого главным глаголом, русском языке передается сои г глот если, буде, езшли, как, ком;, pss..., в лезгинском - суфрикзси r£ar-oüb¡iorü подчинения -т/а (<■ переносном значении могут употребляться и другие глагольные фор мы).

В лезгинском языке реальное, потенциальное и ирреальное условия не имеют дифференцированных форм выражения. Б русском ирреальность передается сослагательным наклонением. Специфической для русского языка формой передачи данного отношения пилят ; императив: Будь с Павлом Антояичеы работник, этого бы не сдут; лось.

8. Отноаение негативного условия не тлеет в сравниваемых языках специальных фор« выражения (в отличие от англ. unless).

0. Отношение уступительного условия маркируется лексемаш рус. дахе - лэвг. гьзгга, гьеле... -ни, а также рус. как (кто..., где.../бы/) ни - леег. гъик! (гътш...)... -vlanu. За метим, что в исследованиях по русской грамматика этот тип пред ложений относится к разряду уступительных.

10. Уступительное отношение передается с помощью рус. хотя (другие союзы: даром что, пусть) - лезг. -т/ани. Другим соот ветствием с данным значением можно считать рус. несмотря на (то, что) - лезг. кнлнг гавуяа. Так как уступительные атношения близ

¡си к противительным, в русских предложениях такого рода возможно сочетание уступительного и противительного союзов (хотя..,, да).

11. Отношение контраста (ср. англ. whereas) не находит в сравниваемых язы/сах специального способа выражения. Как в русс-гам, гак и в лезгинском в данном значении могут выступать формы временного подчинения, ср. Лбур гьана амаа чуй шта хтана "Iloiia они '.-ам оставались, мы сюда вернулись". Вовмолно, что отсутствие •шециаяышх форм вызвало вдесь возможностью выраяать это отношение при помощи прыавигелышх союзов.

12. Для передачи отношения следствия лезгинский и русский языки в рзпчой мере используют местоименные конструкции: рус. гая что - леаг. зьшттЛ, гъшша шшгяв. Ср. тага» возможность яопрпьгозапил в данной зиаченгл иочшштельных союзов поэтому, потому и т.п.

13. Типичным средством реализации целевого отношения а сравниваемых язшсах является инфинитив: Дзчазадш хва вичян бал-/гГавдяз яд гуя фща влрел "Сын падишаха идет на озеро (, чтобы) напоить своего коня". В русском языке, как видно из примера, функционирует тагане союз чтобы, сочетающийся не только с инфинитивом, но и (при несовпадении субъектов главного и зависимого глаголов) с придаточным предложением, в лезгинском - послелог лагал "ради, для", сочетающийся с масдаром зависимого глагола. В качестве вспомогательного элемента здесь может выступать и деепричастие глагола лугъуа "сказать".

а

14. Отношение негативной цели (ср. англ. lest) такие не имеет специальных средств выражения в сравниваемых языках, выделяясь здесь лишь отрицательной формой зависимого глагола: Иисус велел ученикам дертать наготове для Него лодку, чтобы толпа Его яе раздавила (Парк: 3.: 9) - Исади сухтайриз, Вич басрухра зьат

тавун патам, Бичиа кыищя луъткве гъааура лазьана.

15. Отношение орудия, средства Слизко по своей семантике к отношению способа действия и выражается сходными конструкциями. Исключение составляет передача данного отношения формой инструментального падежа лезгинского масдара ( Па дуъаяр к1елуналди к.1валик берекат гртух яедани? "Этих молитв чтением благосостояние дона увеличится ли ?") или использованием в главной части в русском языке соотносительного местоимения в творительном падеже: Мальчик огорчил родителей reu, что не сдал экзамен.

16. Отношение связанности, обусловленности передается обычными формами временного подчинения. В то же время в русском языке оно может быта передано специально введением в главную часть элемента ... то. 5 зависимом обороте при этом нередко использование наречий всегда, всякий раз и т.п.: Бедные всегда будут с вами, и вы сиояете им помочь, когда захотите ... (Марк: 14 : ?) -Кесибар квехъ залаа зьашта кеда, квевай абуруа квеа к1 ая хьайи-валди куъмек гуа меда ...

1?. Отношение совпадения, констатирующее совладение ситуаций по месту, в отличие от временных (ср. нем. wobei), обычно передается деепричастными оборотами.

18. Отношение негативного совпадения (ср. англ. without, нем. ohne das), являющееся коррелятом предыдущего, естественно, маркируется отрицательными формами деепричастий.

19. Отношение подобия, сходства передается с помощью рус. как, подобно, словно - лезг. хьиз (в сочетании с причастием зависимого глагола): Я пишу, как ты шшешь - лезг. Эа вуяа кхъей хьиз кхьиава. В целом же оно близко как по семантике, так и по формам выражения к отношению способа действия. Следует заметить определенный параллелизм в формах выраявкля отношения подобия и

способа действия (ср., в частности, леэг. тегьер, саягъ "способ, средство" как формы их выражения).

20. Отношение сравнения в лезгинском имеет в цялом те же форш шражения, что и отношение подобия, для русского характер-, но использование преимущественно союзов точно, (как) будто и т.п.: Ддаа виче жидаяр эцядай хьиз лсезва - Она чувствовала, будто в нее вггьки вонзились.

21. Отношение пропорциональности в обоих языках использует гонетрукции с соотносительными местоимениями: рус. насколько..., настолько - лезг. гьякьвак..., зьакьван.

22. Отношение меры, степени в сравниваемых языках внраиаэт-ся с помощью количественных местоименных слов, включаемых в структуру главного предложения: Снк! акьвал гад хьаяа хьи, а и къуьл иЛиэ-яйиэ хьфена - лиса настолько обрадовалась, что (они) приплясывая ушла.

23. Отношение ограничения, исключения передается либо подчинительным и формами (рус. за исключением того, что), либо средствами сочинения (рус. /вот/ только - .леаг. анжах "толь-•to/лишь/" 1 Поэтому Он m Chios совершить там ни одного чуда и только нескольких бо^шных исцелял, возложив на них рут /Мару.: 8 : Б/ - Дна /давай са алаыатни кмшга акьудиа хьанач, авантах са бязи кефсуабурулай ашл алтадаа, збур сагъар .та тук я).

24. Отношение дополнения. Ср. русские союзы ¡'.рот (¡ючтю) того, что, а тркле соединительные слова еп», здрйавок, *ак? -лезг. гьагга. В целом характер даннсго отноаечия Оольет располагает к выражению средствами едокиосочинеглюго аредлоазгагя.

25. Отношение замещения находит свое выражение з русском нгыке через сочетание вместо того, чтобы. Оба языка могут использовать а этом значении стаз а/ло (лезг. амма): Смотр:1.. гл<ко-

иу ничего не говори, а пойди к свщ&ннику, пусть он тебя осмотрит ... (Марк: 1:44) - Калиг, гьяч садагыи ват1ни дугъумир, аша кешшдия латав фена яува жув аъадаа къамура...

26. Отношение предпочтения в русском языке передают конструкции с союзом чей. В лезгинском им соответствуют предложения с зависимым глаголом, оформленным суффиксом -лдн: Ки'Лелз яшашш Ашдзлда, игятвиледци кышикъ хъсан я - Чей в страхе жить, лучше геройская смерть.

27, Отношение комментирования фиксируется в русских вводных предложениях с союзом как. В лезгинском им соответствуют конструкции с отглагольным именем на -вал (Зи рик1ин чурад хегышар хушбахт хьунухь я, шанрди лагъайвам "Мое заветное желание -счастье молодых, как сказал поэт").

Обзор различных сспособов выражения определителышх, обсто-ятежьстваншх и дополнительных отношения приводит нас и выводу о предпочтении в русском языке зависимых глагольных конструкции, вводимых союзами, в то вреш как лезгинский чаще передает эти отношения отглагольными именами - причастиями и масдарами, а также деепричастиями, что в русском языке находится на периферии системы средств передачи синтаксических отношений.

В -Заключении изложены основные положения и выводы исследования.

Основные положения диссертационной работы отражены в следующих публикациях автора:

1. Сравнительно-типологическая характеристика послелогов Лезгинского и некоторых предлогов русского языка У/Вопросы русского и дагестанского языкознания. - Махачкала, 1981. - 0,5 п. л.

2. О формальном выражении переходности глагола в лезгинском языке // Глагол в языках Дагестана. - Махачкала1681. - 0,5

п. л.

3. Обусловленность падежа косвенного объекта лекскко-грам-матическш разрядом глагола в лезгинском языке // IV конференция молодых ученых. Тез. докл. - Махачкала, 1982. - 0,5 п.л.

4. Глагольная категория переходности в будухском языке //Семантика и синтаксис в языках народов СССР, народов мира и прикладных информационных систем. Матс-риалы конференции аспирантов и молодых научных сотрудников. Тез. докл. - Москва, 19Q1. -0,5 п.л.

5. Лексико-грамматические разряди глаголов в крызском языке в их соотношении с лезгинским // Материалы сессии, посвященной итогам экспедиционных исследований Института ШЯ в 1980-81 г.г. Тез. дока. Махачкала, 1982. - 0,5 п.л.

6. К проблеме переходности в эргативных языках ( на примере лезгинского языка) // Научная конференция аспирантов и молодых научных работников. Tea. докл. - Тбилиси, 1Q83. - 0,6 п.л.

7. Лексико-грамматические классы глаголов в лезгинское яг,ы-кр // языковая практика и лингвистическая теория. - моочэа, 1983. - 0,8 П.Л.

8. К лексико-синтаксической классификации яатранзитизных глаголов лезгинского языка // Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. Т.Х. - Тбилиси, 1933. - i п.л.

9. Система послелогов будухского языка // Система превербов

•л послелогов в иберийско-кавказских языках. - Черкесск, 1883. -1

Э,5 п.л.

10. Вопросы образования л истории указательных местоимении j лезгинском языке /■■' Местоимение в дагестанских языках. - !!а-:ачкала, 1583. - О,В п.л.

11. О лекснко-грэшатическсм статусе глаголов звучания а

лезгинском языке // Тезисы докладов научной сессии, посвященной итогам экспедиционных исследований Института ИЯЯ в 1982-83 г. г.

- Махачкала, 1984. - 0,5 п.л.

12. Гилах "гические особенности некоторых основных падежей эргативной системы в их сравнении с падежами номинативной (на примере лезгинского и русского языков) // IV Республиканская конференция молодых лингвистов. Тез. док. - Ереван, 1084. - 0,6 п. л.

13. Глагольная лексика как фактор, определяющий специфшсу эргативного строя ( на материале лезгинского языка) //Всесоюзное совещание по вопросам диалектологии и истории языка ( лингвоге-ография на современном этапе и проблемы межуровневого взаимодействия в истории языка). Тез. докл. - Ужгород, 1984. - О,Б п. л.

14. К вопросу о типологической соотнесенности инструментального падежа (на материале лезгинского и русского языков) // Тезисы докладов VI научно-практической конференции молодых ученых и специалистов Дагестана "Молодежь и общественный прогресс".

- Налачкала, 1984. - О,Б п.л,

16. К вопрсу о выражении суйъектно-объектных отношений генитивом в русском и лезгинском языках // 1 конференция молодых ученых Института ИЯЛ. Тез. докл. - Махачкала, 1985. - 0,5 п.л.

16. О генетической связи суффикса каузатива с показателями множественного числа имен в лезгинском языке // Категория числа в дагестанских языках. - Махачкала, 1985. - 0,5 п.л. (соавтор Алексеев U.E.).

17. Сравнительный анализ моделей управления в лезгинском и русском языках // Материалы Всесоюзной конференции "Сопоставительная лингвистика и обучение языку". Тез. - Москва,

1У85. - 0,5 п.л.

18. проблема аффективной конструкции предложении в лезгинском языке '/ Ежегодник иОерийско-кавказского языкознания. 7. XIII. - Тбилиси, 198В, - 0,5 п.л.

Ю. 1)6 основных расхождениях в распределении существительных по классам "считаемое ть /несчитаемость" в лезгинском и русском языках // Проблемы референции в языке и литературе. Материалы Всесоюзной конференции. Тез. докл. - Тбилиси, 1987. - 0.5 п. л.

'¿0. Лабильные глаголь и лабильная конструкция предложения в лезгинском языке // Ежегодник ибэрийско-кавказского языкознания. Т. М\>. - Тбилиси, 1А37. - (3.7 г;.л.

21. Категория переходим, ти глагола в будухском языке '/Ет-годник иОерийско-кавказского языкознания. Т. XV. - Тбилиси, 1У88. - 0,8 п.л.

22. О способах грамматического вырш&шч в лезгинском л ■ русском языках (сравнительво-тгаслоготеекий аспект) // XII Республиканская конференция молодых ученых "Молодежь и научно-технический прогресс". Те?, дсчсл. - Махачкала, 1988. - 0,5 п.л.

23. О выражении форму иргвосходвой степени прилагательного в лезгинском языке (опыт сопоставления с русским языком) // Республиканская конференция молодых ученых. Тез. докл. - Тб. ?иси, 1988. - 0,5 п.л.

24. О соотношении плана выражения и плана содержания в лезгине юм и русском языках (сравнительно-типологический аспект) /•'Конференция - 88. Тез. докл.- - Ереван, 1988. - 0,5 п.д.

25. Соотношение масдара и целевой формы глагола лезгинского языка с инфинитивом русского яяыка // XII региональная научная сессия по изучению сис-кш и истории иберийско-кавказских язи-

ков. les. докл. - Черкесок, 1988. - 0,6 и.л.

28. О некоторых движущих факторах в развитии лексики лезгинского литературного языка 1J Всесоюзное совещание по вопросам диалектологии и истории языка. Тег. докл. - U., 1988. - 0,6 п.л.

27. Сопоставительный анализ категории наклонения глагола в лезгинском и русском языках // Актуальные направления современной лингвистики. Тег. дао. - Ы., - 1989. - 0,6 п.д.

28. Вторичные функции наклонения глагола в лезгинском и русском языках /У Материалы Всесоюзной научной конференции "Ис-торико-лингвистические связи народов Кавказа и проблема языковых контактов". Тез. докл. - Грозный, 1989. - 0,5 п.л.

29. Морфология числа в лезгинском языка // Иорфешый строй дагестанских языков. - Махачкала, 1939. - О,Б п.л.

30. Масдар и целевая форма глагола лезгинского языка в сопоставления с инфинитивом // Отглагольные образования в иберийс-ко-кавказских языках. - Черкесск, 1989. - О,Б п.л.

31. Принципы образования сложных глаголов в лезгинском языке // Материалы XIII региональной сессии по изучешю системы и

с

истории иберийско-кавказских языков. Тез. докл. - Майкоп, 1930.

- 0,5 п.л.

32. О критериях выделения наклонений глагола в дагестанских языках // Материалы научной сессии по экспедиционным исследованиям Института ШШ в 198S-89 г.г. Теэ. докл. - Ыахачкаса, 1990.

- О,Б п.л.

33. Функции грамматических падежей" в русском и дагестанских языках // Материалы конференции, посвященной БО-летш Адыгейского педагогического института. Тез. докл. - Майкоп, 1990. - 0,5 п.л.

34. К вопрсу о категории наклонения в леагшлком языке //

- ai -

Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. T. XVII. - Тбилиси, 1990. - 0,6 п.л.

35. Морфологическое выражение категории времени в система глагола лезгинского й русского языков // Выражение временных отношений в языках Дагестана. - Махачкала, 1891. - 0,5 п.л.

36. Способы грамматического выражения в лезгинском и русском языках: сравнительно-типологический аспект //Русский язык, и языки народов Дагестана. - Махачкала, 1991. - 0,5 п.л.

37. Некоторые основные тенденции в изменении синтзксическо-rq строя лезгинского языка под влиянием русского языка // Проблемы языкового коятзжшроваяия в конкретных полиэтнических регионах СССР. Лекспкогрй*ичзскйя спэцифвп описания контактных явлений. Всесоюзная научная конференция. 10-13 апреля 1891 г. Тез. докл. - Махачкала, 1991. - О,Б п.л.

33. СВ одпоя аспекте аналитизма в Дагестансюн языках // I Международной сгаоюзиум кашшовэдоз. Тез. докл. - Тбилиси, 1991.. - 0,5 п.л. . .

39. К вопросу о пршципах организации глагольной лексики .в лепгшсксм я Pi-та // Ежегодник ибгр!Йско-]:аБказского языкознания. T. XVIII-XIX. - Тбилиси. 1092. - 1 п.л.

-10. Грамматический плзоназы в дагэстазскмх и русском языках // Тсзисп докладов научной сессии, посвац-энной итогам экспедици-оншге исследовапш! Института КЯЛ в 1S90-1S91 гг. 16-1? июня 1S92 г. - Мзтачкала, 19G2.- О,Б п.л.

<11. Сравнительная тгаология лезгинского и русского языков. Морфология. - Махачкала, 1993. - 10 п.л.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Шейхов, Э. М.

ВВЕДЕНИЕ.2

ГЛАВА I. МОРФОЛОГИЯ

Вопросы сравнительно-типологического изучения морфологии.20

Способы грамматического выражения.24

Части речи.37

Имя существительное.38

Категория числа.42

Категория падежа.53

Имя прилагательное.69

Имя числительное.77

Местоимение.91

Наречие.105

Глагол.108

Категория времени.121

Нефинитные формы глагола.

Причастие.136

Деепричастие.138

Соотношение инфинитива с масдаром и целевой формой глагола.141

Категория наклонения.147

Послелоги и предлоги.155

Союзы.165

ГЛАВА II. СИНТАКСИС

Вводные замечания.171

Виды синтаксической связи.172

Именные группы.177

Простое предложение.184

Внеконтекстное опущение субъектного или объектного имени.206

Особенности согласования.207

Падежное оформление именных членов предложения.211

Порядок слов.244

Особенности употребления возвратных местоимений.250

Каузатив.252

Сочинительные конструкции.254

Полипредикативные конструкции.257

Введение диссертации1994 год, автореферат по филологии, Шейхов, Э. М.

Настоящая диссертация посвящена сравнительно-типологическому исследованию лезгинского и русского языков на двухктурных уровнях - морфологии и синтаксиса.

Выбор темы исследования, ее актуальность обусловлены рядом взаимосвязанных обстоятельств. Прежде всего широкое функционирование в Российской Федерации русского языка как языка межнационального общения и высокий уровень национально- русского двуязычия, в т.ч. ив Дагестане, неминуемо выдвигают на передний план требования совершенствования методики преподавания русского языка в национальной школе, что достигается прежде всего благодаря максимальному учету особенностей родного языка, выявляемым главным образом в ходе сопоставительных исследований.

Основания для выбора русского языка в качестве эталона для сравнения достаточно очевидны: распространение лезгинс-ко-русского двуязычия с вытекающими отсюда практическими следствиями (Михальченко 1987: 48-52); богатая традиция русистики с детальной проработкой многих вопросов, по существу даже не ставившихся в кавказоведении, и некоторые другие. Таким образом, данное исследование по своему жанру можно охарактеризовать как сопоставительное, или контрастивное. В качестве основного метода исследования используется сравнительно-типологический, предполагающий выявление в сравниваемых языках как подобных, так и различных явлений.

Контрастивная лингвистика занимает особое место в российском языкознании, так как на территории нашей страны функ

- О ционируют не менее 130 языков различной генетической, ареаль-ной и типологической принадлежности. За последние десятилетия достигнуты немалые успехи в контрастивном изучении русского и национальных языков. Однако и в настоящее время составление теоретических и нормативных грамматик русского и национальных языков остается одной из актуальных задач языкознания, тем более что "материалы многих имеющихся сопоставительных грамматик в значительной степени устарели, а теоретическая база, на которой они создавались, уже не отвечает возросшему уровню развития лингвистической мысли и современным научным требованиям. Появилась необходимость в создании новых грамматик, в основу которых должны быть положены теоретические достижения современного языкознания" (Русский язык. СССР 1982:62).

Как известно, элементы соположения с грамматическими явлениями русского языка имплицитно присутствуют практически во всех дагестановедческих исследованиях, начиная с классических работ П.К.Услара1. Первым же исследованием, в котором сопоставление применяется как самостоятельный метод грамматического анализа на материале дагестанских языков, можно считать справочник по русской грамматике П.Карбоненко (1954), где, как правило, в качестве параллелей грамматическим явлениям русско

1 В этом достаточно обширном списке трудов особо следует,выделить следующие работы по лезгинской грамматике: Услар 1896: Жирков 1941: Гаджиев 1954: 1963: Мейланова 1960:1964:1970:То-пуриа 1959:Талибов 1966:1980 Гюльмагомедов 1970: Гайдаров 1987: Алексеев 1985:Моог 1985 и др. го языка приводятся кумыкские и аварские данные (реже - лакские, лезгинские, даргинские). Комплексный сопоставительный анализ грамматики русского и аварского языков содержит в сжатой форме монография Г.И.Мадиевой (1959). Серию работ, предназначенных для преподавателей русского языка и учащихся-старшеклассников" дагестанской школы, продолжают публикации, варьирующие как по охвату языковых явлений, так и по материалу привлекаемых к анализу языков. Особое внимание тем особенностям родных языков учащихся дагестанской школы, которые вызывают затруднения в усвоении русского языка, уделяет в своих методических пособиях А.М.Айтберов (1967;1980;1983;1989). Б этом же плане подходят к сопоставляемым явлениям русского и дагестанских языков Г.Г.Еуржунов (1975;1982;1985;), З.М.Загиров (1978; 1982; 1982а), М.И.Шурпаева (1980), Г.И.Магомедов (1990) и др. В этот же ряд можно поставить и сопоставительную грамматику кумыкского и русского языков Н.Х.Ольмесова (1982). Перечисленные работы, имеющие ярко выраженную лингводидактическую направленность, оказали неоценимую помощь в более полном овладении учащимися-дагестанцами русским языком, в подготовке квалифицированных специалистов для дагестанских нерусских школ и постановке преподавания в них русского языка на более высокий уровень.

Высоко оценивая методику и научные результаты проведенных названными авторами исследований, мы все же не можем не согласиться с А.Г.Гюльмагомедовым, по мнению которого "объективное и детальное сопоставительное описание фонетических ( и в целом грамматических - Э.Ш.) систем можно осуществить только при бинарном сопоставлении языков. Когда же с одним языком сопоставс

- и ляется три и более языков, приблизительность оснований сопоставлений, фрагментарность выводов неизбежны" (1985:9).

Хотя, как видно из нашего краткого обзора, сравнительные лингводидактические исследования ведутся достаточно интенсивно как в Дагестане, так и в России, русско-лезгинское сопоставительное языкознание делает пока первые шаги. Е связи с этим нельзя не обратить внимания на принципиально новый подход к проблематике сравнительной типологии, демонстрируемый в монографии А.Г.Гюльмагомедова "Сопоставительное изучение фонетики русского и лезгинского языков" (1985). Среди особенностей данной монографии, выгодно отличающих ее от других русско-дагестанских сопоставительных исследований, можно выделить, в частности, эксплицитность методических оснований, комплексный характер сопоставления, постановку и решение не только методических, но и теоретических задач сопоставительного изучения русского и дагестанских языков. Последний аспект исследований ставится также во главу угла в ряде статей, вышедших в сборниках по сопоставительной фонетике (1985), фразеологии (1992) и лексикологии (1992) под редакцией А.Г.Гюльмагомедова, а также в сборнике "Русский язык и языки народов Дагестана" (1991).

В связи с общетеоретическими аспектами сопоставительной грамматики нельзя также не учитывать тех возможностей, которые предоставляет сопоставление для более полного раскрытия языковой специфики, многие аспекты которой ускользают из поля зрения языковедов, описывающих язык без обращения к внешнему эталону. Более того, при отсутствии серьезной сопоставительной традиции многие грамматики дагестанских языков имплицитно как бы повторяют в своей принципиальной схеме русскую, игнорируя непроизвольно своеобразие грамматической структуры и словарного состава описываемых языков. Представляется несомненным, что результаты сопоставительного анализа помогут избежать такого "копирования", что особенно важно в нынешних условиях возрождения интереса к национальному языку и национальной нультуре, когда, наряду с изучением русского языка, не менее важной признается задача сохранения национально-культурной самобытности языка: достаточно обратить в связи с этим внимание на Закон о языках РСФСР, а также на проект Закона о языках Дагестана.

С этим связан еще один аспект проблематики, разрабатываемой в настоящей диссертации: проблема лингвистической терминологии. Как и для дагестанских языков в целом, для лезгинской лингвистической терминологии характерно либо прямое заимствование, либо калькирование с русского. Не отрицая общепризнанной положительной оценки вклада иноязычной терминологии в лезгинскую, нельзя в то же время не усомниться в правомерности такого непродуманного переноса во многих отдельных случаях. Думается, что и с этой точки зрения сопоставительное исследование грамматики лезгинского и русского языков является весьма актуальным.

Цели и задачи исследования непосредственно вытекают из охарактеризованных выше обстоятельств. В настоящей работе предлагается комплексный сопоставительный анализ грамматики русского и лезгинского языков на двух структурных уровнях - морфологии и синтаксиса. Естественно, что достижение этой цели потребовало также решения и целого ряда конкретных задач:

1. Выявление и описание "белых пятен" в грамматике лезгинского языка, что связано с более длительной традицией отечественной русистики.

2. Определение единиц сопоставления (в морфологии - грамматическая категория, часть речи, граммема; в синтаксисе - тип словосочетания, конструкция предложения, семантическое отношение и др.)•

3. Выделение черт изоморфизма и алломорфизма в морфологии и синтаксисе рассматриваемых языков.

4. Уточнение и упорядочение лезгинской лингвистической терминологии в связи с уточненным отношением соответствующих явлении к их русским аналогам.

5. Описание грамматической синонимии (особенно в области синтаксиса полипредикативных структур), основанное на сопоставлении "от смысла к форме".

6. Выявление (по мере возможности) причин генетического, ареального и типологического характера тех или иных сходств и различий.

7. Установление явлений, вызванных контактами сопоставляемых языков, в т.ч. и интерферентных.

8. Верификация некоторых положений типологических теорий на материале сопоставляемых языков.

Научная новизна работы связана, во-первых, с тем, что сопоставительное исследование такого масштаба проводится впервые не только на материале лезгинского, но и дагестанских языков в целом. Это позволило отойти от бытовавшего в некоторых имеющихся сопоставительных разысканиях упрощенного подхода к сопоставляемым явлениям, когда при наличии в двух языках одноименных категорий (например, числа) между ними ставился знак равенства, и проанализировать их е трех аспектах: с точки зрения формы, содержания и функции.

Соответственно, в диссертации содержатся новые наблюдения в области грамматики лезгинского языка, инициированные необходимостью исследования тех ее фрагментов, неисследованных до настоящего времени, которые в русистике уже получили достаточное освещение. Определенную новизну можно усматривать также в трактовке некоторых грамматических категорий, рассматриваемых в диссертации не только с точки зрения сопоставительной грамматики, но и с точки зрения типологии, в частности, контенсив-ной типологии.

Теоретическая значимость диссертации проявляется прежде всего в ее вкладе в теорию лезгинской грамматики, в ее методический аппарат и, соответственно, в дагестанскую грамматическую традицию в целом. Так, важное значение в связи с этим для синтаксических исследований дагестанских языков может иметь предложенная в диссертации схема описания полипредикативных конструкций. Как первый опыт сопоставительного исследования морфологии и синтаксиса, данная работа может послужить образцом аналогичных разысканий и на материале других дагестанских языков, для которых подобные задачи также являются весьма актуальными. Опора на понятийный аппарат типологии делает возможным использование отдельных результатов исследования и в типологии (в ее различных направлениях).

Практическая ценность работы вытекает уже из самой сущности сопоставительных исследований, стимулировавшихся в первую очередь практически потребностям изучения неродного языка: многие конкретные положения диссертации могут быть сформулированы в виде практических рекомендаций при составлении школьных и вузовских учебников как лезгинского, так и русского (для национальной школы) языков, методических пособий для учителей, справочных изданий для издательских работников и др. Нельзя также не указать на непосредственное влияние достижении сопоставительной лингвистики на теорию перевода в его различных вариациях, на практику составления двуязычных грамматических словарей и т.д.

Специфические практические приложения настоящего исследования отчасти продиктованы также изменившимися воззрениями на соотношение русского языка и языков коренных национальностей Дагестана, особенно если учесть такие аспекты, которые касаются изучения родного языка теми представителями лезгинской народности, которые, будучи уроженцами городов, выходцами из интернациональных семей, не получили возможности изучить свой родной язык естественным путем - путем общения с родителями, сверстниками и т.п. Думается, что обращение к русскому языку как к языку-посреднику для этой категории наших соотечественников может оказаться плодотворным.

Безусловно, названными аспектами не ограничивается список областей практического применения результатов сопоставительных исследований.' Так, данный ряд можно продолжить указанием не первостепенную роль сопоставления языков в составлении машинных языковых кодов, его особое место в контексте соотношения языка и культуры, о чем, в частности, шла речь на совещании по сопоставительной лингвистике в г.Ужгороде (Сопоставительная лингвистика .1991), и др.

Приемы и методы исследования, используемые в работе, вытекают из ее жанровой принадлежности: она, естественно, базируется на сопоставительной методике. Между тем, понимание сопоставительного метода в широком смысле допускает заметное разнообразие в применении в зависимости от специфики конкретного материала и целей сопоставления тех или иных приемов анализа. Так, речь может идти либо о выявлении только различий (ср.термин "контрастивная лингвистика"), либо различий и тождеств. Сопоставление может строиться как по схеме "от формы к содержанию", так и "от содержания к форме", достигая при этом различных результатов.

Такой широкий спектр подходов к сравнительно-типологическому изучению языков делает необходимой краткую характеристику содержания термина "сравнительная типология".

Как известно, всякое лингвистическое описание, связанное с выходом за рамки одного языка, неизбежно предполагает установление подобий и различий, обнаружить которые можно лишь на основе сравнения и сопоставления. Эти приемы лингвистического анализа не случайно приводятся здесь как нетождественные друг другу. Еще А.А.Реформатский говорил о том, что цели сравнительного и сопоставительного анализов разные: если первый ориентирован на обнаружение подобного в языках, то второй - на обнаружение различного (1962:23-24). Когда указанное различие несущественно, то о сравнении говорится как об общем наименовании этого приема (Общее языкознание 1973:230).

В свою очередь, типология призвана решить две задачи: выявить, с одной стороны, изоморфизм, с другой стороны - алломорфизм языков мира, т.е. выявить языковые универсалии и уникалии. Таким образом, термин "сравнительная типология" оказывается наиболее подходящим для обозначения характера настоящего исследования: здесь речь идет о сравнении как об общем наименовании двух технически сходных приемов (сравнения и сопоставления). В дальнейшем мы будем использовать термин "сравнение" именно в таком широком понимании его как - универсального лингвистического приема.

В то же время нельзя не видеть и определенной условности термина "сравнительная типология", поскольку, во-первых, сравнение как лингвистический прием характерен для широкого круга лингвистических дисциплин, а не только для сравнительной типологии. Во-вторых, типология, что явствует уже из внутренней формы термина, предполагает оперирование понятием "языковой тип", которое для сравнительной типологии по существу оказывается нерелевантным. Имея в виду сделанные выше замечания, мы все же предпочитаем данный термин, так как он отражает уже достаточно сложившуюся практик исследований, вошедшую не только в разработки теоретического характера, но и в стабильные вузовские курсы.

Сопоставительные исследования, имея дело с языками различной типологической принадлежности, не могут не использовать положений общей типологии (Ярцева 1981:12). Поэтому представляется необходимым в наиболее общих чертах дать определение предмета типологии , определить отношение типологии к таким фундаментальным лингвистическим дисциплинам, как генетическое (сравнительно-историческое) и ареальное языкознание. Особое внимание хочется уделить выявлению преимуществ содержательной типологии, которую мы не без основания избрали ориентиром в нашем исследовании, перед ее формальными разновидностями. Роль типологии среди других фундаментальных лингвистических дисциплин значительно возросла за последние несколько десятков лет, о чем красноречиво свидетельствует все увеличивающееся число публикации в этой области и работа над Международным проектом ЕЕРОТИП. Прогресс типологии проявляется и в отделении от собственно типологии таких разновидностей структурного исследования языка, как контрастивное (сопоставительное) языкознание, лингвистическая характерология, универсалология (лингвология), а также в утверждении в правах диахронической (исторической) типологии (Гухман 1981).

Это заставляет лингвистов обращаться к определению сущности каждого из названных направлений в его противопоставлении смежным дисциплинам. В частности, по мнению В.П.Нерознака, "в отличие от типологии и характерологии контрастивная лингвистика имеет дело с попарным сопоставлением языковых систем (структур) на всех уровнях вне зависимости от генетической или типологической принадлежности сопоставляемых языков с целью выявления их структурных и функциональных особенностей, сходств и различий (контрастов)" (Нерознак 1987:16). Главным отличием контрастивной лингвийтики, характерологии и универса-лологии от собственно типологии является то, что они не нужда

4. ются в понятии языкового типа.

Предметом исследования для типологического языкознания являются структурные элементы языкового изоморфизма, независимые от процессов дивергенции или конвергенции и обусловленные принадлежностью языков к особым типологическим классам (Климов 1983:27-28).

Вкратце охарактеризовать отношение типологии к сравнительно-историческому и ареальному языкознанию можно следующим образом: генетическое языкознание исследует процессы языковой дивергенции, ареальное - процессы языковой конвергенции, типологическое - процессы параллельного (изоморфического или алло-морфического) изменения языков (там же: 35). Таким образом, типологические исследования вскрывают типовые структурные различия между языковыми группировками.

Как показала практика типологических исследований, наиболее широкие перспективы в этой сфере открывает направленность исследования от содержания к форме, так как разносистемный материал упомянутых изысканий (как отмечалось выше, типология нейтральна к генетическому родству языков) лишает языковеда выбора стабильных критериев: выбор этот в формально-типологических исследованиях носит обычно произвольный характер. "Именно семантический фактор, - как отмечает Г.А.Климов, -позволяет в этом случае найти определенные основания для сопоставления формальных средств самых разных языков" (там же: 14-15). В контенсивно-типологических исследованиях, например, роль такой семантической опоры играют, как известно, субъект-но-объектные отношения действительности, облигаторно выражаемые во всех языках мира. Тем не менее, большинство типологически ориентированных исследований языков придерживаются формально-типологической схематики, не учитывая передаваемого в языке содержания. Как исключения в этом отношении можно назвать, например, работы характерологического жанра по кавказским языкам (Структурные. 1978; Климов, Алексеев 1980), а также серию очерков А. Е. Кибрика (1979-1981), обращающего внимание прежде всего на способы выражения субъектно-объектных отношений в дагестанских языках.

Чтобы составить четкое представление о целях нашего исследования, целесообразно коротко остановиться на задачах, стоящих перед сопоставительной лингвистикой в целом. По этому поводу существуют различные точки зрения. Одни лингвисты считают, что сопоставительная лингвистика должна выявлять сходства (изоморфизм) и различия (алломорфизм) между сопоставляемыми языками, другие полагают, что в задачу сопоставительной лингвистики входит определение системных соответствии и несоответствий между языками, выяснение причинных связей между ними.

Существует также точка зрения, согласно которой сопоставительная (контрастивная) лингвистика призвана лишь устанавливать различия между сравниваемыми языками. По мнению Б.Уорфа (1960:192), сопоставительная лингвистика занимается изучением наиболее важных различий в языках - в грамматике, логике и общем анализе ощущений. Известно, что в сопоставительной лингвистике языки сравниваются в переводческих, лингвофилософских, лингводидактических целях, а также в целях машинного перевода. Подробнее остановимся на лингводидактических целях и теоретических задачах сопоставительной лингвистики, как наиболее близких нашему исследованию. а) Сопоставительное изучение языков в лингводидактических целях диктовалось задачами обучения неродному языку. Многие зарубежные исследователи связывают сопоставительное изучение языков именно с этими целями. В связи с этим в круг основных задач сопоставительной лингвистики они включают выявление источников интерференции с целью предсказания типичных ошибок ■* р id

Stockwell 1968), определение иерархии трудностей иностранного языка для изучающих его (Stockwell, Bowen 1965), объяснение типичных ошибок (Roger, Snool 1971).

Основоположник сопоставительного изучения языков в линг-водидактических целях Е.Д.Поливанов (1931;1933) указывал не только на различия между сопоставляемыми языками и связанные с этим трудности, но и на ошибки говорящих на неродном языке.

Использование приема сопоставления при обучении русскому языку в национальной школе было и остается одним из главных средств, позволяющих учителю быстрее преодолеть препятствия, связанные с особенностями родного языка учащихся, лучше поставить преподавание.

В сопоставительном изучении языков в лингводидактических целях, как правило, ставится две задачи: лингвистическая и методическая; лингвистическая задача прежде всего состоит в том, чтобы как можно полнее и глубже выявить общее в этих языках и все отличительное, специфическое именно для данного языка, наиболее ярко проявившееся в сопоставлении с другим. б) Задачи сопоставительного изучения языков в теоретических целях - определение сходств и различии между сопоставляемыми языками; выявление, насколько это возможно, причин сходств и расхождений; более глубокое познание систем сравниваемых языков; вскрытие явлений, оставшихся незамеченными при изучении одного языка, определение системных соответствий и несоответствий между сравниваемыми языками. Показательно в этом отношении следующее высказывание А.С.Чйкобава: "Сопоставительное изучение языков ценно для изучения общих вопросов формирования и развития определенных грамматических категорий, общих процессов и закономерностей, представляющих актуальный интерес с точки зрения общелингвистической" (1958:3).

Таким образом, сопоставительное изучение языков в теоретических целях дает возможность глубже проникнуть в системы сравниваемых языков в отдельности, обогащает общее языкознание новыми данными.

В связи с этим следует особо подчеркнуть направленность настоящей работы на исследование грамматики прежде всего лезгинского языка, как не имеющего столь длительной традиции изучения и специальных работ по целому ряду проблем. Анализ грамматических явлений русского языка в значительной степени выполняет здесь функцию своеобразной точки отсчета. Это тем более важно подчеркнуть, если учесть неоднократные заявления о взгляде специалистов на структуру кавказских языков сквозь призму индоевропеизма. Было бы, конечно, хорошо избавиться от "индоевропейских очков", однако более плодотворным представляется нам подход, эксплицирующий подобные экскурсы к фактам русского и других языков - представителей иной типологии.

Особо следует подчеркнуть методическую роль в сопоставительных исследованиях общих принципов типологического изучения языков. В частности, для сопоставительной грамматики лезгинского и русского языков немаловажное значение имеет их принадлежность соответственно к эргативному и номинативному типам, от^да следует целый ряд их конкретных дифференциальных признаков в области морфологии и синтаксиса.

Среди общих принципов сопоставительного исследования следует, на наш взгляд, выделить следующие: системность анализа, л г» 1/ когда соответствующие явления сопоставляются не изолированно, а в ряду однородных (например, трудно признать адекватным сопоставление лезгинского абсолютива и русского номинатива в отрыве от противопоставленных им соответственно эргатива и аккузатива)2; многоаспектность сопоставления (ср. Гак 1977), когда требуется учитывать не только тождества /различия в форме и содержании, но и в условиях функционирования сопоставляемых единиц, в их конкретных реализациях (так, при известном тождестве деепричастных оборотов в русском и лезгинском языках они дифференцируются по целому ряду параметров, что приводит порой к необходимости квалифицировать лезгинские деепричастные обороты как придаточные предложения); сопоставимость сополага-емых явлений (явления должны быть с одинаковой степенью полноты изучены в обоих языках; они должны соотноситься с более или менее эквивалентными понятийными областями и описываться в

2, В области русско-дагестанской сопоставительной фонетики этот принцип был весьма удачно сформулирован Г.Г.Буржуно-вым; "При сопоставительном описании звукового строя русского и дагестанских (аварского, даргинского, лакского, лезгинского и табасаранского) языков целесообразно брать за основу фонологическую систему русского языка и исходить из ее системного характера. Сопоставление отдельных звуков Са не фонем) не может дать ясной картины о системном характере звукового строя в сопоставительном плане, о реализации фонем в речи в виде конкретных звуков, о синтагматическом и парадигматических законах фонетики и их отличии или сходстве от тех же законов и звуковых единиц родного языка" (Буржунов 1975;б). адекватных лингвистических терминах); двусторонность (хотя в настоящей работе большее внимание уделяется в силу различия степени изученности фактам лезгинского языка, практические и теоретические задачи, поставленные выше, требуют равноправия сопоставляемых материалов обоих языков) и нек. др.

Вместе с тем, поскольку данная диссертация не является непосредственно учебным пособием, скажем, по русскому языку для учащихся-лезгин и наоборот, то в ней не нашли отражения те принципы, которые целесообразны в сопоставительных работах с прямой учебной ориентацией (учет уровня подготовки учащихся и др.).

Материалом исследования послужили прежде всего грамматические описания русского и лезгинского языков. При всем богатстве грамматических трудов по русскому языку мы сочли целесообразным использовать в качестве базовых сравнительно небольшой крут изданий, имеющих фундаментальный характер (Шахматов 1941; Виноградов 1972; Винокур 1945; ГРЯ. Т.1-2; Энциклопедия 1979; РГ.Т.1-2; Филин 1981; Иванов 1983; Словарь рус. яз. Т. 1-4; Ожегов 1990 и др.), во избежание возможных внутренних противоречий между различными фрагментами морфологии и синтаксиса, хотя, конечно, полностью ограничиться указанными трудами практически невозможно. Лезгинский язык не имеет столь обширной грамматической традиции, поэтому в той или иной мере мы опирались на все основные монографии по лезгинской морфологии и синтаксису, начиная с основополагающего труда П.К.Услара (см. с.З). В силу определенных отличий схематики настоящего исследования от применявшейся в названных выше трудах нам пришлось также пользоваться собственной подборкой иллюстративных материалов, извлеченных из произведений классической и современной русской и лезгинской литературы. Специального внимания в связи с этим заслуживает использование переводной литературы, дающей возможность непосредственного сопоставления различных способов грамматического структурирования единого исходного смысла.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Сравнительная типология лезгинского и русского языков"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Как показывает содержащийся в настоящей диссертации опыт системного изложения сходств и различий в области грамматики (морфологии и синтаксиса) русского и лезгинского языков, наибольшей эффективности подобное сравнение достигает лишь при учете трех аспектов сопоставления: плана выражения, плана содержания и функционального плана. На наш взгляд, такой подход позволил выявлять гомо- и гетероморфные структуры на различных плоскостях реализации исследуемых языковых явлений, в то время как сравнение по одному лишь из указанных признаков дало бы весьма неоднозначную картину. Такое построение работы, по-видимому, дает возможность также приблизить теоретический аспект сопоставительного исследования к практическим задачам обучения как русскому, так и лезгинскому языку.

В результате построенного на отмеченных выше принципах исследования можно прийти к следующим наиболее существенным выводам в области морфологии и синтаксиса сопоставляемых языков.

В области морфологии.

Хотя с точки зрения выражения грамматического значения в пределах слова оба сравниваемых языка относятся к синтетическим, в лезгинском тенденция к аналитизму проявляется шире (ср., например, выражение аналитическим способом значения числа прилагательного, числа и лица глагола в лезгинском языке). Соотношение разных видов расхождений между означающим и означаемым в обоих компонентах сравнения выражается в следующем: в лезгинском не представлено совмещение означаемых, тогда как в морфологии русского языка оно представлено широко; в лезгинском в меньшей степени, чем в русском, представлены членимые грамматические формы, синонимия в морфологии и грамматический плеоназм; в равной степени (приблизительно) в обоих языках представлены полисемия в морфологии и нулевой знак. Таким образом, и этот аспект аналитизма - соответствие принципу взаимной однозначности между означающим и означаемым - шире представлен в лезгинском языке.

В лезгинском и русском языках выделяются аналогичные части речи; разногласия здесь касаются различных подходов к выделению деепричастия в качестве самостоятельной части речи в лезгинском .

Общее категориальное значение имен существительных (выражение предметности) и их семантико-грамматические подклассы (предметные, вещественные, абстрактные) в сравниваемых языках совпадают. Существительное русского языка в оппозициях своих форм выражает в целом пять грамматических значений (род, число, одушевленность, частичность, падеж), тогда как существительное лезгинского языка - только два (число, падеж). В обоих языках существительные выполняют одинаковые функции в предложении.

В обоих языках категория числа проявляется в противопоставлении двух субкатегорий: единственного и множественного числа. Категория числа является семантичной у считаемых существительных и асемантичной - у несчитаемых. Распределение существительных по классам "считаемость-несчитаемость" в сравниваемых языках в основном совпадает. Часто наблюдаются расхождения между сравниваемыми языками во внутреннем структурировании группы несчитаемых существительных. В некоторых случаях несчитаемым существительным лезгинского языка соответствуют считаемые существительные в русском. Некоторые имена, чаще всего названия плодов, растений в лезгинском языке относятся к считаемым, в русском - к несчитаемым. Формы множественного числа е лезгинском языке могут образовываться только при помощи агглютинации, в русском - с помощью флексии, аналитическим способом, а также путем супплетивизма. Оба языка в функции нейтрализации чаще всего используют форму единственного числа, при этом отклонения от данной общей тенденции чаще встречаются в русском . В обоих языках форма множественного числа, образованная от несчитаемого существительного, выполняет функцию транспозиции.

Падежные системы обоих компонентов сравнения включают в себя так называемые грамматические и неграмматические (местные) падежи. Среди грамматических выделяются позиционные падежи: в лезгинском - абсолютив и эргатив, в русском - номинатив и аккузатив. Другие грамматические падежи - генитив, датив и инструменталис - выделяются в обоих языках.

Основное типологическое различие позиционных падежей лезгинского и русского языков заключается в том, что абсолютив и эргатив передают субъектно-объектные отношения синкретически (что вообще является отличительной типологической особенностью эргативной системы), а номинатив и аккузатив - дифференцированно. Это фундаментальное различие в значениях названных падежных единиц подчеркивает типологическую соотнесенность абсо-лютива и эргатива с эргативной системой, а номинатива и аккузатива - с номинативной .

При отсутствии объектного значения субъектное значение

0Г\0 оио генитива в лезгинском языке существенно сужено по сравнению с русским. Объектное значение датива зачастую нелегко отличить от его местных значений, что дает основания для квалификации данной единицы в качестве внесерийного местного падежа. Субъектное значение датива в лезгинском языке также сужено по сравнению с русским , проявляясь только в составе дативной конструкции при аффективных глаголах. При отсутствии у инстру-менталиса в лезгинском языке субъектного значения, его объектное знЕ1чение сужено (ср. способность других падежных единиц выполнять функцию орудия действия). Таким образом, генитив, датив и инструменталис лезгинского языка в значительной степени отличаются от соответствующих падежей русского языка, что находится в определенном соответствии с высказанным в литературе тезисом о типологической соотнесенности генитива, датива и инструменталиса с номинативной системой.

В обоих языках выделяются качественные и относительные прилагательные; функцию относительных прилагательных в лезгинском выполняют имена существительные в форме род. падежа. Для лезгинского прилагательного чужды категории рода, числа и падежа; оно не различает полных и кратких форм. Сравнительная и превосходная степени имен прилагательных в лезгинском языке выражаются лишь описательно (при этом необходимо учитывать контекстуальные особенности высказывания), в русском - синтетически и аналитически. В лезгинском языке представлены суффиксальный способ словообразования прилагательных и способ сложения, в то время как в словообразовании русских прилагательных представлены суффиксальный, префиксальный способы, способы сложения и сращения, а также смешанные способы. В обоих языках прилагательные выполняют одинаковые функции в предложении - определения и именной части составного сказуемого; субстантивированные прилагательные выполняют в предложении функции имен существительных.

В сравниваемых языках выделяются одинаковые семантические разряды числительных: количественные, собирательные и порядковые. В лезгинском языке система счета комбинированная - двадцатиричная с элементами десятиричной, в русском - десятиричная. В лезгинском языке имена числительные не склоняются (кроме субстантивированных), в русском числительные изменяются по падежам. В лезгинском все числительные не имеют форм числа, в русском - только количественные (исключения составляют числительные один и тысяча). Числительные русского языка не имеют родовых различий (исключения составляют числительные: один -одна - одно, два - две, полтора - полторы); в лезгинском категория рода вообще не выражена морфологически. Наиболее ярким различительным признаком имени числительного как части речи в обоих компонентах сравнения является семантика числового количества, что особенно важно учитывать в переводческой работе.

Для семантики местоимений обоих сравниваемых языков характерна высокая степень обобщенности и отсутствие постоянной предметной соотнесенности. В русском выделяется на два разряда местоимений больше, чем в лезгинском (притяжательные и относительные) , при следующих общих для обоих языков разрядах по значению: личные, возвратные, указательные, вопросительные, определительные, неопределенные, отрицательные. Указательные местоимения в лезгинском языке обозначают значительно более сложную четырехчленную систему противопоставления по степени удаленности от говорящего при двучленной в русском языке с более четкой оппозицией по анафорическому способу высказывания, реализующейся в противопоставлении указательных местоимений а "тот" - гъа "тот (упомянутый прежде)" (в русском же такой четкой специализации в дистрибуции значений "известное" - "неизвестное" не наблюдается), а также с оппозицией по разноплановости выражения пространственных направлений, отсутствующей в русском .

Основной отличительной чертой семантики наречия в обоих компонентах сравнения является выражение вторичного признака. Здесь выделяются одинаковые семантические группы наречий. Главным формальным признаком наречия как части речи в сравниваемых языках является отсутствие словоизменения (исключение в русском составляют наречия, мотивированные качественными прилагательными, имеющие морфологически выраженную сравнительную степень, ср.: быстро - быстрее). По словообразовательной структуре наречия обоих языков делятся на немотивированные и мотивированные. Последних в обоих языках подавляющее большинство. Здесь выделяются наречия, мотивированные прилагательными, существительными, наречиями, местоимениями; кроме того, в русском языке, в отличие от лезгинского, имеются наречия, мотивированные глаголами и числительными. Словообразовательные модели наречий в русском языке разнообразнее, чем в лезгинском. Наречие в обоих языках выступает в роли обстоятельства (кроме того, в русском языке встречается производная из обстоятельственной атрибутивная функция наречий).

Предпринятый сопоставительный анализ системы глагола лезгинского и русского языков позволяет сделать следующие основные выводы.

Грамматические категории числа, рода, вида и способа действия и залога, характерные для глаголов русского языка, в лезгинском глаголе не выражены; формы трех лиц различаются лишь в повелительном наклонении глагола. Отсутствие категории вида в лезгинском языке компенсируется развитой системой временных форм; отсутствие категории залога - переходными предложениями с опущенным субъектом и наличием лабильных глаголов.

Общие оппозиции темпоральных форм глагола русского языка различают четыре времени, в то время как лезгинского глагола -четырнадцать времен. Функционирование в лезгинском языке столь развитой системы времен глагола объясняется наличием таких специфических оппозиций, как целостная или процессуальная представленность действия, актуальность и неактуальность действия или действия более отдаленные и менее отдаленные по отношению к грамматической точке отсчета (временной интервал). В системе времен русского глагола эти оппозиции морфологически не выражены (так, представленность действия как целостного явления или как процесса связана с функционированием категории вида; в определенных контекстах категория вида может выражать актуальность или неактуальность действия; временной интервал может выражаться лексическими средствами). В функции семантической нейтрализации оба языка могут использовать формы настоящего и будущего времен; при этом лезгинский язык чаще использует форму будущего времени, русский - настоящего.

Из нефинитных форм в лезгинском языке от сутствуют инфинитив и, по мнению ряда исследователей, деепричастие, в русском - масдар и целевая форма глагола.

Б обоих компонентах сравнения выражена оппозиция прямых и косвенных наклонений. Как показывает сопоставительный анализ, внутри оппозиции косвенных наклонений в лезгинском языке их выделяется три наклонения (ср. варьирование у разных авторов числа косвенных наклонений), в русском - два. Форма сослагательного наклонения русского языка совмещает в себе значения условного и уступительного наклонений лезгинского ; условное наклонение лезгинского языка, в свою очередь, в ряде случаев соответствует русскому изъявительному наклонению. В функции транспозиции лезгинский и русский языки чаще всего используют повелительное наклонение (в значении условного /сослагательного/ и изъявительного), а также сослагательное и изъявительное в значении повелительного. Лезгинский язык чаще, чем русский, использует сослагательное наклонение в функции транспозиции. Оба языка могут использовать наклонения для выражения модальных значений, а также инфинитив (в лезгинском масдар) в значении наклонений, при этом русский язык шире использует инфинитив для выражения значения косвенных наклонений.

Общим значением послелога лезгинского и предлога русского языков является выражение того или иного отношения. Послелоги лезгинского языка, как и предлоги русского, делятся прежде всего на первообразные и непервообразные, сохраняющие живые словообразовательные связи со знаменательными частями речи. Морфологическая классификация лезгинских послелогов и русских предлогов обнаруживает общность не только принципов, но и всех исходных положений. В частности, правомерно выделять в лезгинском языке послелоги наречного происхождения (помимо традиционно выделяемых здесь отыменных и отглагольных послелогов). Те же группы предлогов выделяются в русском . Как показал структурно-семантический анализ, производные послелоги и предлоги в сравниваемых языках прошли одинаковый путь исторического развития от знаменательных слов к служебным, причем механизм этого перехода в обоих компонентах сравнения одинаков.

Различия между послелогами лезгинского и предлогами русского языков можно свести к следующему: а) русские предлоги намного разнообразнее и многочисленнее (особенно первообразные) , чем лезгинские послелоги ; б) лезгинские послелоги по структуре бывают лишь простыми, среди русских предлогов выделяются как простые, так и составные.

Основное лексическое значение союзов в сравниваемых языках совпадает: это значение выражаемого ими отношения. По структуре союзы в обоих компонентах сравнения делятся на простые (однословные) и составные (неоднословные). По функциям союзы в сравниваемых языках почти полностью идентичны (выделяются сочинительные и подчинительные союзы, выражающие в обоих языках одни и те же отношения). Лезгинский язык обладает значительно менее развитой системой союзов, чем русский (что компенсируется другими средствами языка - развитой системой падежей и многочисленными глагольными формами). В связи с этим в лезгинском наблюдается меньшая специализация союзов в плане выражения ими тех или иных конкретных значений (функций, отношений): так, одни и те же союзы, в зависимости от контекстуальных особенностей, могут выражать разные отношения (например, причинные или целевые).

В области синтаксиса.

Проведенный в диссертации анализ демонстрирует неубедительность тезиса о слабой вариативности языков на синтаксическом уровне. Выявляемые здесь различия обнаруживаются как в использовании различных видов синтаксической связи, так и в самой структурной организации отдельных синтаксических единиц (словосочетание, предложение и промежуточные единицы). Говоря о способах синтаксической связи, следует прежде всего обратить внимание на отсутствие в лезгинском языке согласования, заменяемого примыканием. В то же время сам характер примыкания в сравниваемых языках неоднороден. Так, русским несогласованным (негенитивным) определениям в лезгинском соответствуют либо причастные, либо генитивные словосочетания.

Наиболее эффективным сопоставление в сфере именных словосочетаний, как показывает наше исследование, оказывается в случае опоры на понятие именной группы - сложного сочетания, включающего определяемое имя со всеми потенциальными определениями. Это дает возможность установить, например, закономерности относительного расположения не только различных видов определения и определяемого (например, препозиция генитивного определения в лезгинском и соответствующая ему постпозиция в русском), но и соотносительного расположения разных видов определения между собой (например, порядок "качественное прилагательное - относительное прилагательное" в русском, но "гени-тивное определение - адъективное определение" в лезгинском).

Использование понятия именной группы дает возможность выявить и ограничения на совместную встречаемость различных видов определений (ср. невозможность функционирования при одном определяемом одновременно субъектного и объектного генитива в русском, в то время как лезгинское масдарное словосочетание в подобных случаях сохраняет управление соответствующего глагола) .

В работе выявлены расхождения в построении словосочетаний с зависимым именем существительным-приложением. В русском языке существительное-приложение согласуется с определяемым словом в падеже (при совпадении, как правило, рода и числа). В лезгинском же уподобление приложения определяемому не затрагивает согласования в падеже. Кроме того, приложение занимает здесь препозицию по отношению к главному слову.

Предложение совпадает в сопоставляемых языках по своим дифференциальным признакам и прежде всего по наличию предикативности, реализуемой в формах времени и модальности, не ограничиваясь рамками морфологических категорий, но охватывая и широкий диапазон лексических и синтаксических средств. По своей структуре, семантике и коммуникативным задачам предложения обоих языков классифицируются на утвердительные и отрицательные, повествовательные, вопросительные и побудительные, простые и сложные, односоставные и двусоставные, распространенные и нераспространенные, полные и неполные.

Как в русском, так и в лезгинском языке утвердительные предложения не имеют специальных средств выражения. В средствах построения отрицательных предложений сопоставляемые языки имеют ряд расхождений, ср. рус. не и ни, с одной стороны, и набор отрицательных аффиксов, дифференцирующих индикатив, императив (прохибитив) и инфинитные формы в лезгинском. Налицо также контраст между русскими отрицательными местоимениями и лезгинскими формами, присоединяющими постпозитивный союз -ни "и". Различны в сравниваемых языках и структуры частноотрица-тельных предложений.

В обоих компонентах сравнения в оппозиции повествовательных, побудительных и вопросительных предложений немаркированными являются повествовательные. В маркировке вопросительных предложений различие заключается в основном в решающей роли интонации при оформлении русского вопросительного предложения, в то время как его лезгинский коррелят обязательно принимает показатель интеррогатива -ни. При образовании частновопроси-тельных предложений контраст достигается различной позицией вопросительного слова - в начале предложения в русском языке и непосредственно перед глаголом в лезгинском.

Из средств выражения побудительности, наличествующих в русском языке, для лезгинского нехарактерно, по нашим наблюдениям, лишь использование императива, передающего категорическое приказание. Особенности и условия функционирования неполных предложений в сравниваемых языках совпадают: это прежде всего диалоги (в основном ответы на вопросы), кроме того, поясняющие предложения в составе повествовательного текста.

Классификация предложений по их грамматической структуре, в т.ч. по составу и степени распространения, в значительной степени сопряжена с традиционными представлениями о членах предложения - главных (подлежащее и сказуемое) и второстепенных (определение, дополнение, обстоятельство). Поскольку проблему выделения главных членов предложения в дагестанской лингвистике нельзя считать окончательно решенной, в работе был принят подход, более приемлемый для целей сопоставительной ои о - ОХ (С грамматики, когда в основу сопоставления кладется ряд параметров, обычно противопоставляющих в языках мира эргативное и номинативное предложения. Обзор сопоставляемых языков в связи с этими параметрами выявил следующее:

1. Для русского переходного предложения факультативной является позиция прямого дополнения; в лезгинском факультативным оказывается субъектное имя. В связи с этим обращает на себя внимание соответствие лезгинских предложений с опущенным субъектом русским безличным предложениям с формами единственного и множественного числа сказуемого.

2. Хотя в лезгинском языке, в отличие от русского, отсутствует согласование (координация) сказуемого с подлежащим (некоторое исключение составляют формы императива, обращающие на себя внимание субъектной /номинативной/ схемой согласования), определенный интерес представляют лезгинские конструкции с припредикативным причастием, обнаруживающим способность согласования с подлежащим в числе.

3. Наиболее рельефно синтаксический механизм простого предложения в лезгинском и русском языках противополагается с точки зрения падежного оформления именных членов предложения: русской номинативной конструкции предложения соответствуют а) абсолютная конструкция непереходного предложения; б)эргативная конструкция переходного; в) аффективная конструкция с дательным падежом при глаголе чувственного восприятия. Исходя из падежного оформления, данные конструкции сближаются с русскими безличными предложениями, однако такое сближение можно считать относительным, поскольку между ними имеются и черты различия.

Учитывая особую важность проблемы падежного оформления именных членов предложения для сопоставительной грамматики, мы предприняли попытку дать классификацию глагольных лексем в связи с их моделью управления.

Непереходные глаголы:

1) Среди одновалентных глаголов выделены следующие подгруппы: а) выражающие состояние или переход из одного состояния в другое; б) выражающие состояние разрушения, деформации; в) выражающие подверженность поверхностному воздействию; г) глаголы абстрактного значения; д) глаголы с общим значением "создаваться, существовать"; е) выражающие отрицательные эмоции и чувства; ж) выражающие положительные эмоции и чувства; з) характеризующие интеллектуальную деятельность человека; и) глаголы речи; к) обозначающие занятия; л) выражающие направление движения; м) глаголы покоя; н) глаголы, выражающие местонахождение .

Последние три группы глаголов проявляют в рассматриваемых языках определенные особенности с точки зрения зависимости валентности от наличия в их структуре того или иного преверба.

2) Классы двухвалентных глаголов включают следующие семантические группы: а) глаголы отмеченного движения (прибытия) ; б) глаголы отмеченного движения (убытия); в) обозначающие совместное действие; г) фазовые и т.п.

При обычной трехвалентноети переходных глаголов, подразумевающих позиции субъекта, объекта и инструмента, выделяется значительное количество двухвалентных, включающих следующие семантические группы: а) характеризующие интеллектуальную деятельность человека; б) выражающие каузацию изменения состояния человека и живых существ; в) выражающие каузацию изменения состояния предмета, придания ему нового качества. Для трехвалентных глаголов имеет определенные основания следующая рубрикация: а) выражающие каузацию движения объекта или смены его местоположения; б) глаголы с общим значением "создать, сделать"; в) глаголы с общим значением "разрушить, уничтожить"; г) обозначающие трудовые процессы; д) обозначающие физическое воздействие на поверхность предмета; е) выражающие изменение принадлежности предмета и каузацию посессивных отношений; ж) обозначающие принятие и усвоение пищи; з) глаголы абстрактного значения.

Обзор вышеназванных групп показывает, во-первых, общность семантических доминант переходных и непереходных глаголов в обоих языках; во-вторых, семантическую и формальную производ-ность (последняя, впрочем, не имеет системного характера) переходных глаголов от непереходных (ср., однако, рус. -ся ) и, в-третьих, сходную валентность глаголов сопоставляемых языков в соответствующих семантических группах.

4. На обычную для языков номинативной и эргативной типологии оппозицию основных схем словопорядка SVO и SOV в сопоставляемых языках накладывают также существенный отпечаток различия в способах отражения теморематических отношений (ср. типичную в определенных условиях инверсию порядка SV в русском, невозможную для лезгинского).

5. Определенные различия обнаруживаются в употреблении возвратных местоимений, следующих в русском языке номинативной схеме и нейтральной по отношению к аккузативности/эргативности в лезгинском.

6. По-разному ведут себя каузативы лезгинского и русского языков. В русском аналитические каузативы одинаково возможны в конструкциях с исходными переходными и непереходными глаголами, в лезгинском синтетический каузатив ограничивается исходными непереходными. При аналитическом каузативе в лезгинском объект каузации получает отличную от прямого объекта падежную маркировку.

7. Определенные различия констатируются также при сопоставлении сочинительных конструкций в рассматриваемых языках.

Выявленные сходства и различия в структуре лезгинского и русского языков свидетельствуют о неоднозначности показаний в пользу признания подлежащим субъектного или объектного имени. В то же время, исходя из некоторых принципов сопоставительной лингвистики, признание подлежащим имени субъекта дает большую базу для сопоставления.

В сопоставляемых языках действуют сходные синтаксические механизмы, позволяющие применять аналогичные принципы анализа и классификации полипредикативных конструкций (ср. деление сложных предложений на сложносочиненные и сложноподчиненные).

В нашей работе основное внимание уделено сложноподчиненным предложениям и соответствующим им по значению конструкциям.

Зависимые предикативные конструкции, выступающие в функции определения к одному из членов главного, в русском языке оформляются двумя способами: во-первых, причастием и, во-вторых, придаточным предложением с использованием обычно относительного местоимения который. (функционирование причастных оборотов ограничено случаями, когда определяемое слово выполняет роль субъекта (активное причастие) или объекта (пассивное при

Зл с хи ~ частие) по отношению к определению-причастию. В леэгинском языке подобных ограничений на функционирование причастных оборотов нет.

К охарактеризованным выше предложениям по своей семантике примыкают сложные структуры, формируемые с участием вопросительных местоимений в зависимом и соотносительных указательных в главном, наличествующие в обоих сравниваемых языках.

Для изъяснительных предложений русского языка характерно употребление союза что (также чтобы, как и др.). Аналогию подобному построению в лезгинском можно усматривать в предложениях с союзом хъи. Тем не менее здесь с функциональной точки зрения более значимы следующие способы оформления зависимых оборотов: а) субстантивация причастной формы зависимого глагола посредством суф. -ди\ б) субстантивация зависимого глагола посредством суф. -вал (с последним случаем можно сопоставить использование в русском языке отглагольных существительных). В обоих языках особым образом конструируются предложения с зависимым вопросительным оборотом (рус. ли - лезг. -т1а).

Как в русском, так и в лезгинском распространено употребление инфинитива/целевой формы как своего рода глагольного дополнения. Функционирующий в этой же роли лезгинский масдар может соответствовать и изъяснительным придаточным русского языка, принимая, в зависимости от модели управления главного глагола, различные падежные формы (в русском эти формы принимает соотносительное указательное местоимение).

При анализе обстоятельственных отношений в работе была использована классификационная схема проекта "Евротип". В соответствии с этой схемой были рассмотрены следующие отношения:

ЗА П 1 / ~

1. Отношение одновременности. В русском языке оно выражается (а) деепричастиями несовершенного вида, (б) придаточными времени, вводимыми союзами когда, в то время как, пока и др. Основной формой выражения данного отношения в лезгинском является так называемая форма временного подчинения на -ла. Здесь употребительны также деепричастия настоящего времени на -а и именные формы типа арада, вахтунда, ч1авуа "во время, в период, в пору."

2. Отношение предшествования. Для русского языка и в этом случае характерно использование деепричастий (совершенного вида) и придаточных с союзами когда и др. В лезгинском наиболее употребительна форма деепричастия на -на, достаточно широко функционируют формы на -ла, а также субстантивированные формы с послелогами гуьгъуьниа, къулухъ "после".

В обоих языках существуют специальные формы выражения непосредственного предшествования: рус. едва, как только, чуть -лезг. -маани, а также формы , передающие модальный оттенок неожиданности (рус. повелительное - лезг. условное).

3. Отношение следования. В этом значении русским союзам (до тех пор) пока (не) соответствует специальная лезгинская форма временного подчинения с суф. -лди. Другим соответствием можно считать рус. перед тем как, до того как, прежде чем -лезг. вилик "перед", сочетающееся с формой зависимого глагола на -лди.

4. Пространственное отношение дифференцируется в рассматриваемых языках на три: а) отношение месторасположения; б) отношение направления; в) отношение удаления. И в русском и в лезгинском представлены конструкции с соотносительными местоип

ОЛ.О менными наречиями, ср. рус. куда. туда - леэг. гъиниа. гъаниа и т.п. В лезгинском, кроме того, возможно употребление грамматикализованного имени чка "место".

5. Отношение способа действия. В русском языке обычно используются соотносительное местоимение так в главной части и союз как в придаточной. Лезгинский использует именные формы (ср. тегъер "вид, способ"). В обоих языках в данной функции могут выступать деепричастные обороты.

6. Отношение причины. В русском языке данное отношение выражается придаточными с использованием союзов потому что, оттого что, так как. Лезгинским аналогом этому способу выражения является сочетание вучиа лагъайт1а/куъа лагъайт1а. Специфическим для лезгинского языка является функционирование деепричастных форм глаголов видеть, смотреть и говорить. Определенное соответствие можно усматривать в лезгинском аблативе отглагольного имени на -вал и русской именной конструкции с предлогами иа-аа, от. В этом значении в обоих языках могут выступать также деепричастия совершенного вида.

7. Отношение условия. В русском языке передается союзами если, буде, ежели, как, коли, раа., в лезгинском - суффиксом глагольного подчинения -т/а (в переносном значении могут употребляться и другие глагольные формы).

8. Отношение негативного условия не имеет в сравниваемых языках специальных форм выражения.

9. Отношение уступительного условия маркируется лексемами рус. даже - леэг. гьатта, гьеле. -ни, а также рус. как (кто., где./бы/) ни - леэг. гьик1 (гьина.). -т1ани.

10. Уступительное отношение передается с помощью рус. хотя (другие союзы: даром что, пусть) - лезг. -т1ани. Другим соответствием с данным значением можно считать рус. несмотря на (то, что) - лезг. килиг тавун.

11. Отношение контраста не находит в сравниваемых языках специального способа выражения.

12. Для передачи отношения следствия лезгинский и русский языки в равной мере используют местоименные конструкции: рус. так что - лезг. гьавиляй, гьаниз килигна.

13. Типичным средством реализации целевого отношения в сравниваемых языках является инфинитив. В русском языке функционирует также союз чтобы, в лезгинском - послелог латал "ради, для".

14. Отношение негативной цели также не имеет специальных средств выражения в сравниваемых языках.

15. Отношение орудия, средства близко по своей семантике к отношению способа действия и выражается сходными конструкциями.

16. Отношение связанности, обусловленности передается обычными формами временного подчинения. В то же время в русском языке оно может быть передано специально введением в главную часть элемента . го.

17. Отношение совпадения обычно передается деепричастными оборотами.

18. Отношение негативного совпадения маркируется отрицательными формами деепричастий.

19. Отношение подобия, сходства передается с помощью рус. как, подобно, словно - лезг. хьиа. В целом же оно близко как по семантике, так и по формам выражения к отношению способа действия.

20. Отношение сравнения имеет в целом те же формы выражения, что и отношение подобия.

21. Отношение пропорциональности в обоих языках использует конструкции с соотносительными местоимениями.

22. Отношение меры, степени в сравниваемых языках выражается с помощью количественных местоименных слов.

23. Отношение ограничения, исключения передается либо подчинительными формами ( за исключением того, что ), либо средствами сочинения.

24. Отношение дополнения. Ср. русские союзы кроме (помимо) того, что, а также соединительные слова еще, вдобавок, даже.

25. Отношение замещения находит свое выражение в русском языке через сочетание вместо того, чтобы.

26. Отношение предпочтения в русском языке передают конструкции с союзом чем. В лезгинском им соответствуют предложения с зависимым глаголом, оформленным суффиксом -лди.

27. Отношение коментирования фиксируется в русских вводных предложениях с союзом как. В лезгинском им соответствуют конструкции с отглагольным именем на -вал.

Обзор различных способов выражения определительных, обстоятельственных и дополнительных отношений приводит нас к выводу о предпочтении в русском языке зависимых глагольных конструкций, вводимых союзами, в то время как лезгинский чаще передает эти отношения отглагольными именами - причастиями и масдарами, а также деепричастиями, что в русском языке находится на периферии системы средств передачи синтаксических отношений.

Т1-1 - OiJ.

Список научной литературыШейхов, Э. М., диссертация по теме "Кавказские языки"

1. Абдуллаев З.Г. Очерки по синтаксису даргинского языка. -М., 1971.

2. Абдуллаев З.Г. К проблеме главных членов предложения в дагестанских языках // Актуальные проблемы дагестанско-нахского языкознания.- Махачкала, 1986.

3. Абдуллаев З.Г. Проблемы эргативности даргинского языка. -М. ,1986

4. Айтберов A.M. Трудности изучения русского синтаксиса студентами дагестанцами. - Ростов-на-Дону,1980

5. Айтберов A.M. Лингвистические основы обучения русскому языку в условиях многонационального Дагестана Махачкала: Дагучпедгиз , 1983.

6. Айтберов A.M. Словосочетание и предложение: вопросы типологии и методики: Пособие для учителей русского языка дагестанской национальной школы.- Махачкала: Дагучпедгиз, 1989.

7. Алексеев М.Е. Проблема аффективной конструкции предложения: Автореф.дисс. . канд. филологических наук.-М.,1975.

8. Ю.Алексеев М.Е. Вопросы сравнительно-исторической грамматики лезгинских языков. Морфология. Синтаксис. М., 19851. ООО 0(С,(С,

9. И.Алипулатов М.А. Имя числительное в языках лезгинской группы: Автореф. дисс. канд. филологических наук.- Махачкала 1965.

10. Алипулатов М.А. Категория грамматических классов в языках лезгинской группы (по данным имен)//ЕИКЯ. Т.1.-Тбилиси, 1974.

11. Апресян Ю.Д. Экспериментальное исследование семантики русского глагола.- М.: Наука, 1967.

12. Аракин В.Д. Сравнительная типология английского и русского языков.-Л., 1989

13. Аракин В.Д. Типология языков и проблема методического прогнозирования.- М.: Высшая школа, 1989.

14. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.,1966.

15. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. -М., 1955.

16. Белошапкова В.А., Земская Е.А., Милославский И.Г.,Панов М.В. Современный русский язык.-М.,1981.

17. Бенвенист Э. Общая лингвистика.-М.,1974.

18. Бокарев Е.А. Локативные и нелокативные значения местных падежей в дагестанских языках //Язык и мышление. -Т.XI.-М.,-Л.,1948.

19. Буржунов Г.Г. Сравнительно-типологическая фонетика русского и дагестанских языков.- Махачкала: Дагучпедгиз, 1975

20. Буржунов Г.Г. Обучение звуковой системе русского языка учащихся начальных классов дагестанской национальной школы. -Махачкала, Дагучпедгиз,1982

21. Буржунов Г.Г. Обучение русскому согласованию в IV-VI11 классах дагестанской национальной школы: Пособие для учи1. TIO OlCO телей дагестанской национальной школы. Махачкала; Да-гучпедгиз,1985.

22. Виноградов В.В. О категории модальности в русском языке // Труды Института русского языка.Т.II.-М.,1950.

23. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове.- М., 1972.

24. Винокур Г.О. Русский язык.-М.,1945.

25. Вопросы сопоставительной фонетики русского и дагестанских языков.-Махачкала,1985.

26. Гаджиев М.М. Синтаксис лезгинского языка.4.1. Простое предложение.-Махачкала,1954.

27. Гаджиев М.М. Следы грамматических классов в лезгинском языке //Ученые записки Института ИЯЛ.Т.V.-Махачкала,1958.

28. Гаджиев М.М. Грамматика лезгинского языка. 4.1. Фонетика и морфология.-Махачкала, 1962 (на лезг. яз.).

29. Гаджиев М.М. Синтаксис лезгинского языка.Ч.II. Сложное предложение.-Махачкала,1963.

30. Гайдаров Р.И. О категории числа в лезгинском литературном языке // Категория числа в дагестанских языках.- Махачкала, 1985.

31. Гайдаров Р.И.Морфология лезгинского языка: Учебное пособие." Махачкала,1987.

32. Гайдаров Р.И., Алипулатов М.А. Учебник лезгинского языка для педучилищ. Махачкала, Дагучпедгиз,1965 (на лезг.яз.).

33. Гайдаров Р.И., Селимов С.А. Грамматика лезгинского языка. VII-VIII классы.- Махачкала: Дагучпедгиз, 1974 (на лезг.яз.)оо л 0<С,<±

34. Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков. М., 1977.

35. Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка. -М., 1986

36. Зв.Голетиани Г.Г. Сопоставительная грамматика русского и грузинского языков.I. Морфология. Тбилиси,1970.

37. Голубева-Монаткина Н.И. Французская диалогическая речь в сопоставлении с русской (Вопросительное предложение).-М.: Высшая школа,1985.

38. Грамматика русского языка.Т.1-2.- М.: Изд-во АН СССР, 1952.

39. Грамматика русского языка. T.I. Фонетика. Морфология. -М.: Изд.-во АН СССР, 1960.

40. Гулыга O.A. К проблеме связанности ситуаций (на материале дагестанских языков) // Проблемы внутренней и внешней лингвистики.- М., 1978.

41. Гухман М.М. Историческая типология и проблема диахронических констант. М., 1981.

42. Гюльмагомедов А.Г. Основы фразеологии лезгинского языка. -Махачкала, 1978.

43. Гюльмагомедов А.Г. О "сложном глаголе" лезгинского языка // Материалы шестой региональной научной сессии по срав-нительноисторическому изучению иберийско-кавказских языков.- Майкоп, 1980.

44. Гюльмагомедов А.Г. Сопоставительное изучение фонетики русского и лезгинского языков.- Махачкала: Дагучпед-гиз,1985.

45. Гюльмагомедов А.Г. Об опыте применения структурно-семантической классификации сложноподчиненных предложений кone- оси материалу лезгинского языка // ЕККЯ. т.XVI.- Тбилиси, 1989.

46. Гюльмагомедов А.Г., Саадиев Ш.М. Существует ли двойственное число в лезгинских языках?//ЕИКЯ Т. XV. Тбилиси, 1988.

47. Двуязычная фразеография и вопросы сопоставительной фразеологии/ /Межвузовский научно-тематический сборник. Материалы Всероссийской конференции "Сопоставительная фразеология и двуязычная фразеология".- Махачкала,октябрь 1992. -Махачкала, 1992.

48. БО.Дешериев Ю.Д. Сравнительно-историческая грамматика нахских языков и проблема происхождения и исторического развития горских кавказских народов. Грозный, 1963.

49. Есперсен О. Философия грамматики. М., 1958.

50. Ибрагимов Г.Х. Роль сопоставительно-типологического списания в лигвистическом обосновании процесса обучения русскому языку// Повышение качества обучения в дагестанской национальной школе.-Махачкала,1989.

51. Иванов В.В. Историческая грамматика русского языка. -М. ,1983.

52. Карбоненко П. Справочник по русской грамматике с параллелями из дагестанских языков.-Махачкала,1954

53. Категории глагола и структура предложения. Конструкции с предикатными актантами.- Л.: Наука,1983.

54. Кацнельсон С.Д. О грамматической категории // Вестник ЛГУ. 1948 - N 2.

55. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. -Л. ,1972.

56. Кибрик А.Е. Структурное описание арчинского языка методами полевой лингвистики: Автореф. дисс. . докт. филологических наук. М., 1976.

57. Кибрик А.Е. Материалы к типологии эргативности. 0. Теоретическое введение.1. Арчинский язык / Проблемная группа по экспериментальной и прикладной лингвистике. Вып.126.-М.,1979.

58. Кибрик А.Е. Материалы к типологии эргативности.2. Лакский язык.З. Чирагский язык/ Пробл. группа по эксп. и прикл. лингв. Вып.127.-М.,1979.

59. Кибрик А.Е. Материалы к типологии эргативности.4.Табасаот ОуС,/ ранский язык.5.Агульский язык/ Пробл.группа по эксп. и прикл.лингв. Вып.128.-М., 1979.

60. Кибрик А.Е. Материалы к типологии эргативности.5.Цахурс-кий язык. 7. Рутульский язык. 8. Лезгинский язык /Пробл.группа по зксп. и прикл. лингв.Вып.129.- М.,1980.

61. Кибрик А.Е. Материалы к типологии эргативности.9. Чама-линский язык. Ю.Тиндинский язык. П.Ахвахский язык. 12.Хваршинский язык / Пробл. группа по эксп.и прикл. лингв. Вып. 130.-М.,1980.

62. Кибрик А.Е. Материалы к типологии эргативности.13.Беж-тинский язык.14.Гунзибский язык.15. Цезский язык. 16.Ги-нухский язык /Пробл.группа по зксп. и прикл. лингв. Вып.140.-М.,1981.

63. Кибрик А.Е. Материалы к типологии эргативности.17.Хина-лугский язык. 18.Будухский язык. 19.Крызский язык. 20.Аварский язык / Пробл. группа по эксп. и прикл. лингв.Вып.141.-М.,1981.

64. Кибрик А.Е. Семантика грамматических падежей в дагестанских языках // Падежный состав и система склонения в ибе-рийскокавказских языках. IX региональная научная сессия (Тезисы докладов) Махачкала, 1981.

65. Кибрик А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания (Универсальное, типовое и специфичное в языке).-М.: Изд-во МГУ, 1992.

66. Кибрик А.Е., Кодзасов С.В., Оловянникова И.П., Самедов Д.С. Опыт структурного описания арчинского языка. Т.1. Лексика. Фонетика. М., 1977.

67. Кибрик А.Е. Кодзасов С.В. Сопоставительное изучение дагестанских языков. Имя. Фонетика. М., 1990.

68. Климов Г.А. Очерк общей теории эргативности.-М.,1973.

69. Климов Г.А. К типологии падежных систем // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т.40. 1981. - N 2.

70. Климов Г.А. Принципы контенсивной типологии.- М., 1983.

71. Климов Г.А. О позиционных падежах эргативной системы // Вопросы языкознания. 1983. - N 4.

72. Климов Г.А., Алексеев М.Е. Типология кавказских языков.-М., 1980.

73. Ковтунова И.И. Порядок слов и актуальное членение предложения. -М. ,1976.

74. Козинский И.Ш. О категории "подлежащее" в русском языке // Ин-т РЯ АН СССР. Предв. публ. Проблемной группы эксп. и прикл. лингв. Вып. 156.-М.,1983.

75. Курилович Е. Очерки по лингвистике. М., 1962.

76. Ломтатидзе К.В. К врпросу о категории залога в абхазском языке // ИКЯ. Т.8. Тбилиси, 1956.

77. Магомедов А.Г. К вопросу о динамике развития системы грамматических классов в чеченском языке // ЕИКЯ.Т. XII.-Тбилиси,1985.

78. Магомедов Г.И. Учет особенностей родных языков в процессе обучения русскому языку.-Махачкала: Дагучпедгиз,1990

79. Мадиева Г.И. Некоторые вопросы сопоставительной грамматики русского и аварского языков: В помощь учителю русского языка в аварской школе.-Махачкала: Дагучпедгиз,1959.

80. Махароблидзе Г.А. Проблема сопоставительно-типологического анализа неродственных языков.-Тбилиси:Мецниереба,1970

81. Мейланова У.А. Морфологическая и синтаксическая характе1. ООПосаристика падежей лезгинского языка. Махачкала, 1960.

82. Мейланова У.А. Очерки лезгинской диалектологии. М., 1964.

83. Мейланова У.А. Об отражении категории класса в именах существительных дагестанских языков //Ученые записки Института ИЯЛ Дагфилиала АН СССР. Т. XIII. Махачкала,1964.

84. Мёйланова У.А. Лезгинский язык // Языки народов СССР. Т.IV. Иберийско-кавказские языки. М., 1967.

85. Мейланова У.А. Гюнейский диалект основа литературного лезгинского языка.- Махачкала, 1970.

86. Мейланова У.А. Основные вопросы формирования и функционирования категории числа в лезгинском языке // Категория числа в дагестанских языках. Махачкала, 1985.

87. Мейланова У.А. Вводные слова и обращение как распространители предложения в лезгинском языке// ЕИКЯ.Т.XIII.-Тбилиси, 1986.

88. Мейланова У.А., Талибов В.В. Конструкция предложения с переходно-непереходными глаголами в лезгинском языке //Вопросы синтаксического строя иберийско-кавказских языков.- Нальчик, 1977.

89. Мельчук И.А. О синтаксическом нуле // Типология пассивных конструкций. Диатезы и залоги.-Л.:Наука.ЛО,1974.

90. Мещанинов И.И. Проблема стадиальности в развитии языка //Известия АН СССР. ОЛЯ.Т.6, Вып.3.-1947.

91. Мещанинов И.И. Структура предложения. М.- Л., 1963.

92. ЮО.Миксон Т.И. Вопросительное предложение в аварском и русском языках // Русский язык и языки народов Дагестана. Социолингвистика. Типология.-Махачкала,1991.oorv OOU

93. Михальченко В.Ю. Актуальные аспекты сопоставительного описания языка межнационального общения и языков народов СССР // Сопоставительная лингвистика и обучение неродному языку. -М., 1987'.

94. Ю2.Нерознак В.П. О трех подходах к изучению языков в рамках синхронного сравнения (типологический характерологичес-кийконтрастивный) // Сопоставительная лингвистика и обучение неродному языку. - М.,1987.

95. Общее языкознание: Методы лингвистических исследований /Под ред. Б.А.Серебренникова.-М., 1973.104.0льмесов Н.Х. Сопоставительная грамматика кумыкского и русского языков. Махачкала:Дагучпедгиз,1982.

96. Панов М.В., Сукунов Х.Х., Экба Н.Б. Фонетические, морфологические и синтаксические ошибки в русской речи учащихся национальных школ / НИИ НШ МО РСФСР.-М.,1989.

97. Поливанов Е.Д. Русская грамматика в сопоставлении с узбекским языком.-Ташкент, 1933.

98. Реформатский A.A. О сопоставительном методе// Русский язык в национальной школе.-1962.- N 5.

99. Русская грамматика.Т.1-2.- М.: Изд-во АН СССР, 1980.

100. Русский язык как средство межнационального общения народов СССР: Основные направления в разработке проблемы.-М., 1982.

101. Русский язык. Энциклопедия.-М.:Советская энциклопедия, 1979.

102. Русский язык и языки народов Дагестана: Социолингвистика. Типология.-Махачкала,1991.

103. И2.Саидов М.-С.Д. Краткий грамматический очерк аварскогоoo-i üül языкаУ/Саидов М.-С.Д. Аварско-русский словарь.-М., 1967.

104. Современный русский язык/'Авт.сост. Попов Р.Н., Валькова Д.П. и др.-М., 1978.

105. Современный русский язык/Под ред. Д.Э.Розенталя.-М., 1984.

106. Современный русский язык/Авт.сост. Светлышев Д.С., Братина A.A. и др.-М., 1986.

107. Сопоставительная лингвистика: теоретические и прикладные проблемы (Тезисы докладов на совещании).-М.,-Ужгород, 1991.

108. Сравнительно-историческая лексика дагестанских языков. -М., 1971.

109. Сравнительно-сопоставительные исследования лексики Махачкала: Изд-во Дагестанского университета,1992.

110. Структурные общности кавказских языков.- М.,1978.

111. Талибов Б.Б. Грамматический очерк лезгинского языка// Талибов Б.Б., Гаджиев М.М. Лезгинско-русский словарь.-М., 1966.

112. Талибов Б.Б. Сравнительная фонетика лезгинских языков. -М.,1980.

113. Талибов Б.Б. К вопросу об ограниченном множественном числе в лезгинском языке// Категория числа в дагестанских языках.- Махачкала, 1985.

114. Теория функциональной грамматики. Темпоральность.Модальность . -Л. .-Наука, 1990.

115. Топуриа Г.В. Основные морфологические категории лезгинского глагола.-Тбилиси, 1959. ( на груз, яз., резюме на рус.яз.).

116. Топуриа Г.В. Эргатив самостоятельный и эргатив совмещающий, их функции в иберийско-кавказских языках//Вопросы синтаксического строя иберийско-кавказских языков.-Нальчик, 1977.

117. Уорф Б.Л. Лингвистика и логика// Новое в лингвистике. Вып.I.- М., 1960.

118. Уелар П.К. Этнография Кавказа. Языкознание.VI. Кюринский язык.-Тифлис,1896.

119. Усманов А.Р. Вопросы синтаксической классификации глаголов урду.- М., 1980.

120. Филин Ф.П. Истоки и судьбы русского литературного языка. -М. ,1981.

121. Хайдаков G.M. Принципы именной классификации в дагестанских языках.- М., 1980.

122. Ханмагомедов Б.Г.-К. Очерки по синтаксису табасаранского языка.- Махачкала,1970.

123. Церетели Г.В. Урартские памятники Музея Грузии.- Тбилиси, 1939.

124. Чикобава A.C. Диалектические варианты инфинитива в аварском// "Энимки".Т.I.- Тбилиси, 1937 (на груз.яз.).

125. Чикобава A.C. Проблема эргативной конструкции в иберийско- кавказских языках: стабильный и лабильный варианты этой конструкции //Изв. ИЯИМК АН Груз. ССР. Т.12.- Тбилиси, 1942.

126. Чикобава A.C. Сопоставительное изучение языков как метод исследования и как метод обучения//Русский язык в национальной школе.-1958.- N 6.

127. Чикобава A.C. Проблема эргативной конструкции в иберийско- кавказских языках//Эргативная конструкция предложения1. ООО- ООО в языках различных типов.- Л., 1967.

128. Чикобава A.C. К вопросу о переходности глагола как морфологической категории//Материалы шестой региональной научной сессии по сравнительно-историческому изучению ибе-рийско-кавказских языков.- Майкоп, 1980.

129. Чикобава A.C. Превербы и послелоги в истории грузинского языка//Система превербов и послелогов в иберийско-кавказских языках.- Черкесск, 1983.

130. Шангриладзе К. (мл.). К вопросу о вопросе // Теоретические и экспериментальные исследования в области структурной и прикладной лингвистики.-М.,1973.

131. Шахматов A.A. Очерк современного русского литературного языка.-М.,1941.

132. Шахматов A.A. Синтаксис русского языка.-М.,1941.

133. Шейхов Э.М. 0 формальном выражении переходности глагола в лезгинском языке//Глагол в языках Дагестана.- Махачкала, 1980.

134. Шейхов Э.М. Сравнительно-типологическая характеристика послелогов лезгинского языка и некоторых предлогов русского языка//Вопросы русского и дагестанского языкознания.- Махачкала, 1981.

135. Шейхов Э.М. Вопросы образования и истории указательных местоимений в лезгинском языке//Местоимения в дагестанских языках.- Махачкала, 1983.

136. Шейхов Э.М. Проблема аффективной конструкции предложения в лезгинском языке//ЕИКЯ. Т. XIII.- Тбилиси, 1986.

137. Шейхов Э.М. Лабильные глаголы и лабильная конструкция предложения в лезгинском языке//ЕИКЯ. Т. XIV.- Тбилиси, 1987.

138. Щурпаева M.И. Лингвистические основы обучения русскому произношению учащихся дагестанцев на продвинутом этапе .-Махачкала: Дагучпедгиз,1980.

139. Юсупов У.К. Проблемы сопоставительной лингвистики.- Ташкент, 1980.

140. Юсупов У.К. Лингводидактический аспект сопоставительного изучения языков// Сопоставительная лингвистика и обучение неродному языку.-М.,1987.

141. Ярцева В.Н. Контрастивная грамматика.- М., 1981.

142. Haudry J. Les emplois doubles du datif et la fonction du datif Indo-europeen//BSLP, t.63, f.l.- 1968.

143. Haudry J. L'Instrumental et la structure de la phrase simple en lndo-europeen//BSLP, t.65, f.l. 1970.

144. Hengeveld K. Questionnaire: the Internal structure of adverbial clauses. Amsterdam.1991.

145. Kortmann B. Adverbial subordlnators In the languages of Europe /EUROTYP Project description.-Berlin, 1990.

146. Moor M. Studlen zum lesglschen Verb.- Wiesbaden, 1985.

147. Mel'cuk I.Grammatical subject and the problem of he ergatlve construction In Lesglan// Folia Slavica.V.5.-N 1-3,1982.

148. Roger L., Snool A. Stratlflcatlonal Approach to Contrastlve Analysis//Papers In Contrastlve Linguistics/Ed. by G.Nickel. Cambridge, 1971.

149. Stockwell R.P. Contrastlve Analysis and Lapsed Time//Language and Linguistics.- Washington, 1968.- N 21

150. Stockwell R.P., Bowen J.D. The sounds of English and Spanish. Chicago, 1965.

151. Tesnlere L. Eléments de syntaxe structurale. Paris, 1959.1. СЛОВАРИ

152. Гаджиев M.M. Русско-лезгинский словарь. Махачкала, 1950. Талибов Б.В., Гаджиев М.М. Лезгинско-русский словарь.- М: Советская энциклопедия,1966.

153. Словарь русского языка / Под ред. А.П.Евгеньевой.- М. : Русский язык,1981-84.

154. Ожегов С.И. Словарь русского языка.-М.: Русский язык,1990.1. УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

155. Л.Х. Литературадин хрестоматия. IV кл. - Махачкала,1976 ( на лезг. яз.) Л.Х.М. Лезги халкьдин махар.- Махачкала, 1968 ( на лезг. яз.)

156. Марк Евангелие по Марку. ( Лезгинский перевод Б.Б.Тали-бова).1. РГ Русская грамматика.

157. С. " Самур " ( журнал - на лезг. яз. )

158. Словарь Талибов Б.Б., Гаджиев М.М. Лезгинеко-русскийсловарь. М., 1966. Энциклопедия - Русский язык. Энциклопедия. -М., 1979.

159. АВТОРЫ а) На лезгинском языке. A.A. Ахед Агаев А.И. - Абдулла Искендеров А.Исм. - Абдуселим Исмаилов A.M. - Абдул Муталибов1. A.Ф. Алибек Фатахов

160. B.C. Баирам Салимов Б.С.-А.-Буба Сайд-Ахмед Г.Гь.- Г. Габибов

161. Е.Э. Етим Эмин Ж.Гь. - Шамиля Гасанова З.Э. - Зияудин Эфендиев И.Гь.- Ибрагим Гусейнов Т.Х. - Тагир Хрюгский

162. К.К. Кази Казиев Къ.А. - Курбан Акимов Къ.М. - Кияс Меджидов М.Г. - Магомед Гаджиев М.Гь.- Меджид Гаджиев М.С. - Магомед Садик М.Ш.- Мурадхан Шихвердиев H.A. - Назир Ахмедов П.Ф. - Пакизат Фатуллаева4

163. B.К. В.Каверин В.М. - В.Маяковский В.Н. - В. Набоков B.C. - В. Солоухин Е.Б. - Е.Баратынский И.Б. - И.Бунин

164. И.И.,Е.П.- И.Ильф,Е.Петров И.К. И.Крылов И.Т. - И.Тургенев1. И.Э. И.Эренбург1. К.П. К.Паустовский1. К.Ф. К.Федин1. Л.А. Л.Андреев1. Л.Т. Л.Толстой1. М.Б. М.Булгаков1. М.Г. М.Горький

165. М.И. М.Исаковский Мих.Кур. - Мих.Куренков

166. М.Л. М.Лермонтов М.-С. - Мамин-Сибиряк1. Н.Г. Н.Гоголь1. H.H. Н.Некрасов1. С.Е. С.Есенин1. Ф.Д. Ф.Достоевский1. Ф.Т. Ф.Тютчев1. Ю.Г. Ю.Герман1. Ю.К. Ю.Казаков1. Ю.Я. Ю.Яковлев