автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.07
диссертация на тему: Сравнительно-историческая грамматика финно-угорских языков

Полный текст автореферата диссертации по теме "Сравнительно-историческая грамматика финно-угорских языков"



^РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ^ ИНСТИТУТ ЯЗЫКОЗНАНИЯ

/

На правах рукописи

ЮДАКИН

Анатолий Петрович

СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ ГРАММАТИКА ФИННО-УГОРСКИХ ЯЗЫКОВ (становление системы падежей)

Специальность 10.02.07. - финно-угорские и самодийские языки

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва 1998

Работа выполнена в Институте языкознания РАН

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ: доктор филологических наук, профессор A.B. Дыбо доктор филологических наук, профессор И.Г. Добродомов доктор филологических наук, профессор П.М.Зайков

ВЕДУЩАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ -Филологический факультет Мордовского Государственного университета

Защита состоится «_»_1998г. в_ч.

на заседании диссертационного совета Д 002.17.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Институте языкознания РАН по адресу: 103009, Москва, Большой Кисловский пер., 1/12.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института языкознания РАН.

Автореферат разослан «_»_1998г.

Ученый секретарь

Диссертационного совета Д 002.17.02 доктор филологических наук

А.А.Чеченов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Актуальность темы

Монографического исследования падежных систем в финно-угорских языках не существует. Тем более нет работ, посвященных эволюции целых падежных систем. А между тем именно совпадение или несовпадение грамматических явлений в диахронии, на определенном этапе развития тех или иных языков (что автор называет динамической моделью языка), и является критерием оценки степени их родства или типологического сходства. Таким образом, эволюционная типология (т.е. сравнение исторических процессов, формирующих большие грамматические классы слов, или части речи, а не сопоставление отдельных грамматических явлений), оперирующая понятием динамической модели языка, дает более веские предпосылки для определения степени родства или типологического сходства языковых макросемей. Эволюционная типология представляет собой синтез сравнительно-исторического и типологического методов, но не сводима к ним, ибо она уделяет больше внимания эволюции языков. Именно разработка основ эволюционной типологии позволит увеличить значимость и большую достоверность ностратических исследований. Возможно, реферируемая сравнительно-историческая грамматика падежей финно-угорских языков и является одним из камешков, составляющих здание эволюционной типологии.

Цель и задачи исследования

Цель исследования—воссоздать динамическую модель падежных систем финно-угорских языков, т.е. осветить историю развития падежных систем и хотя бы минимально определить их роль в становлении тех или иных грамматических классов слов—в данном случае наречий, прилагательных, причастий, порядковых числительных.

В соответствии с этим в исследовании предполагается решение следующих задач:

—проследить за изменением падежных систем, включенных в круг исследования языков;

—реконструировать недостающие звенья (~ архетипы исчезнувших падежей) в динамической модели падежных систем;

—создать схемы, иллюстрирующие динамические модели в действии, т.е. иллюстрирующие изменение падежных систем в плане диахронии и замену одной падежной системы другой в плане синхронии. Сравнение этих схем поможет определить степень родства или типологического сходства исследуемых языков;

—дать сжатую характеристику исследуемых языков с позиций эволюционной типологии.

Автор исследует не все ярусы грамматики финно-угорских языков, но концентрирует внимание лишь на одном ее фрагменте— сравнительно-исторической грамматике падежных систем. Тем не менее результаты исследования дают возможность судить о степени родства или типологического сходства представленных в исследовании языковых семей.

Положения, выносимые на защиту

В своем исследовании автор исходил из двух известных языковедам постулатов: 1) общие падежи возникают позже локативных и нередко на их основе; 2) в различных языках наречия и местоимения часто сохраняют более архаические черты сравнительно со склонением существительных.

Автор опирается также на выдвинутый им ранее тезис о влиянии грамматических падежей на становление частей речи, и прежде всего наречия и имени прилагательного.

Часть качественных слов в языке, по-видимому, существует издревле. Познание человеком объективного мира, выражающееся, в частности, в увеличении лексического фонда языка, благоприятствует возникновению новых атрибутивных имен, обозначающих относительный признак и признак предмета по принадлежности. В этом процессе разведения прилагательных по значению— качественных, относительных и притяжательных—используются все ресурсы языка, но прежде всего грамматика падежей, причастия и наречие.

Местный падеж существительных (локатив) дает начало падежам с абстрактным значением—родительному, инструментальному; родительный падеж, в свою очередь, участвует в формировании имени прилагательного. Локатив непосредственно формирует имя прилагательное со значением «находящийся (там-то)»: к существительному в местном падеже присоединяется соответствующий десемантизированный атрибутивный показатель. Возникает омонимия форм: один и тот же формант обслуживает несколько падежей и к тому же является показателем прилагательных. Во избежание этой

омонимии падежная система дополняется еще одним местным падежом, который повторяет судьбу первого локатива со сдвигом на одну фазу, то есть сначала используется для обозначения локатива, потом аблатива, затем генитива, а последний, в свою очередь, формирует новый разряд атрибутивных имен. И процесс может повториться.

Подобную трансформацию падежной системы автор именует цикличностью языковых процессов, так как генитив благодаря локативу формирует имя прилагательное поэтапно (циклически). Разумеется, эта схема идеализирована: во-первых, языковые процессы протекают не так прямолинейно, во-вторых, в образовании грамматических и лексико-грамматических категорий используются все наличные ресурсы языка: например, генитив своим происхождением может быть обязан локативу, категории принадлежности, а также существительным, определяющим другие существительные, и т.д.

В финно-угорских языках обнаруживается следующая динамическая модель: полисемантический локативный *-п дает начало лативу и инструменталису на *-п; затем, употребляясь в атрибутивной функции, закрепляется за родительным падежом на *-па/*-па, а также используется для образования притяжательных, и позднее относительных прилагательных. В связи с этими изменениями ослабляется его локативное значение, язык вырабатывает параллельную форму на *-1. Но процесс адъективизации (образования разрядов прилагательных) захватывает и локативный *-(. Сначала образуется /-овый аблатив, затем локативный *-/ используется в функции генитива (точнее, партитива) и позже закрепляется как показатель (по преимуществу качественных) прилагательных. Поскольку основное значение Нового, как ранее п-ового, локатива в процессе становления падежной системы размывается, оно подкрепляется новыми локативами—*-/, *-к, *-т, *-г, которые и реконструируются с большей или меньшей степенью точности в различных финно-угорских языках (и, как показало наше исследование, также за пределами урало-алтайской языковой макросемьи).

Так выглядит эволюция падежных систем в финно-угорских языках. И по этой динамической модели, по мнению автора, можно определять степень родства или типологического сходства языков разных семей.

Материалом исследования послужили составленные автором словники привлеченных к исследованию языков, которые, по его мнению, помогают реконструировать наиболее древние элементы падежных систем, облегчая реконструкцию древних локативов.

Методы исследования

Ведущими методами диссертационного исследования являются типологический, традиционный сравнительно-исторический метод и метод эволюционной типологии: сопоставляются не отдельные грамматические явления, но целые грамматические системы (в данном случае: падежные системы) в их историческом развитии. В каждой главе с помощью сравнительно-исторического метода реконструируется эволюция падежной системы динамическая модель) того или иного языка и дается типологическая характеристика исследуемой падежной системы, что позволяет сравнивать динамические модели языков, а не отдельные падежи. Привлекается и метод моделирования.

Научная новизна исследования

Существует значительное число первоклассных, ставших классическими, работ отечественных и зарубежных финно-угроведов,—работ, посвященных практически всем разделам грамматики того или иного языка, входящего в финно-угорскую (и, шире, урало-алтайскую) языковую семью, и даже целым языковым семьям: П.А.Аристэ, Х.-Г. Бартенс, Д.В.Бубрих, Э.Итконен, Б.Коллиндер, Г.С.Лыткин, Г.И.Рамстедт, Б.А.Серебренников, П.Хайду, Л.Хакулинен и мн.др. И все же реферируемая диссертация является первым сравнительно-историческим исследованием, в котором в более или менее полном виде представлены падежные системы финно-угорских языков, подробно описана их эволюция и даны схемы, иллюстрирующие развертывание указанных процессов. Кроме того, автор привлек к исследованию материал языков, принадлежность которых к финно-угорской языковой семье оспаривается (тунгусо-маньчжурские, юкагирский и др.), а также материал других языков, традиционно включаемых в урало-алтайскую языковую макросемью (монгольские, тюркские), и языков, родство которых обосновывает ностратическое языкознание (индоевропейские, палеоазиатские: чукотско-камчатские, эскимосско-алеутские). Привлеченный к исследованию материал свидетельствует о близком родстве или большом типологическом сходстве рассматриваемых в диссертации языков (левая сторона включенных в реферат схем).

Практическое применение результатов работы

Результаты исследования могут быть использованы в учебном процессе для чтения спецкурсов по сравнительной грамматике той или иной семьи финно-угорских языков. Основные положения диссертации могут быть использованы при прогнозировании процессов дальнейшего развития отдельных языков урало-алтайской языковой семьи. В перспективе методика исследования эволюции падежных систем может найти применение при написании других разделов сравнительной морфологии финно-угорских языков. Методика и результаты, полученные по ходу исследования, могут способствовать более углубленному изучению так называемых ностратических языков (точнее, ностратической языковой макросемьи), лишь мимоходом рассмотренных в диссертационном исследовании (тюркские, монгольские, тунгусо-маньчжурские) или не включенных в исследование (дардские, дравидийские, иберо-кавказские, семито-хамитские и нек. др.).

Апробация работы

Теоретические положения, ход и результаты работы докладывались на заседаниях Отдела лингвистической компаративистики, а также на совместном заседании Отдела финно-угорских языков и Отдела лингвистической компаративистики Института языкознания Российской Академии Наук. С основными положениями диссертации научная общественность ознакомилась по опубликованной монографии и статьям.

Структура и объем работы

Диссертация состоит из предисловия, написанного д.ф.н. Г.И.Ермушкиным, и четырех глав. В конце каждой главы даны выводы. Каждая глава, кроме четвертой, снабжена словником исследуемых в диссертации языков, включающим преимущественно существительные, прилагательные и наречия, на основе которых проводилось исследование. Работа иллюстрируется 21 схемой, фиксирующей развитие в диахронии падежных систем исследуемых в диссертации языковых семей или отдельных языков. Составлен именной указатель, указатель языков и список периодических изданий. Общий объем работы—391с. В списке литературы, цитируемой и рекомендуемой студентам, изучающим сравнительно-историческую грамматику финно-угорских языков,—1040 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Глава первая. ТИПОЛОГИЯ ПАДЕЖНЫХ СИСТЕМ: ПРИБАЛТИЙСКО-ФИНСКИЕ ЯЗЫКИ.

В большинстве прибалтийско-финских языков насчитывают свыше десяти продуктивных падежей.

Существующая падежная система не стабильна и, вероятно, проявляет тенденцию к сокращению числа падежей. В ливском языке малоупотребительны внешнеместные падежи, в вепсском языке и в большинстве эстонских диалектов отсутствует эссив, в ряде языков совпали в одной форме некоторые направительные падежи. Рассмотрим шесть рядов примеров:

1) фин. каика-па 'далеко', Шо-па 'дома', 1ио-па 'у', 'около'; 2) фин. пуЧ 'теперь' (< * пуку-1, ср. пуку-теп 'настоящий'), диал. пуу-Пёс, эст пйй-(1 'теперь'; 3) фин. 1ио-1а 'от', уЫа 'сверху'; саам. а1'-(1е 'сверху', а11е-1 'с запада'; 4) манс. пит-Ы 'сверху'; 5) вепс, и эст. Ая/д-х 'в рыбе'; 6) фин. каиа-$ 'вдаль', ейе-з 'вперед', аНа-я 'вниз' и т.д.

Примеры первого и второго рядов дают основания реконструировать локатив в виде *-па и *-#», *-1а (и даже *-На) и *-/. Какой же из локативов возник раньше и в каком виде они существовали? Эта проблема оказывается сложнее, так как примеры третьего ряда указывают на существование Нового аблатива. Примеры четвертого ряда свидетельствуют, что, как оказывается, в финно-угорских языках есть /-овый аблатив. Забегая вперед, скажем, что им не чужд и /-овый локатив и латив: ср. эст. kauge-le 'далеко' (куда?), kauge-I 'далеко' (где?)—при kauge(e) 'далекий', 'дальний'. Картину намного усложняют примеры пятого и шестого рядов, указывающие на наличие в исследуемой семье языков нового локатива и х-ового латива. А если вспомнить, что в финно-угорских языках реконструируется и-овый латив (ср.эст. 5/я-лс }а taga-si 'туда и сюда') и другие пространственные падежи, создается впечатление, что о системе и речи быть не может.

Впрочем, некоторые примеры довольно прозрачно указывают на преемственность систем: ср. фин. х/е-//й гаа-Иа и эст. в'й-п }а зеа-1 'там и сям'. В финском языке адессив стабилизировался, проникнув в

наречия места; в эстонском в наречиях места, как видно из примера, адессив $еа-/ употребляется в сходном значении наряду с древним локативом 5/7-п.

Если в семантике финно-угорских падежей рассматривать изменения как цепь взаимосвязанных преобразований, в них можно выделить несколько локативных систем: л-овый, /-овый, 5-овый, /-овый А-овый и /я-овый локативы.

„о----О----О-----о-------о------о------о-------*

-и -/ -5 -/ -к (-т) (-г)

Локативный *-л, функционируя параллельно лативному *-л, в результате затемнения семантики влияет на становление генитива на -л и прилагательных на -л ввиду близости их семантики (обозначение принадлежности), в то время как /-овый локатив все больше используется для укрепления позиций локатива в падежной системе финно-угорских языков. Дифференциация значений локативного *-и проходила в несколько этапов: 1) локативный *-я (фин. каика-па 'далеко'); 2) начинает использоваться в качестве латива (эст. х/7-л 'здесь' и $т-пе 'сюда'); 3) затем появляются общие падежи— комитатив (фин. ка1-01-пе (-и/) 'с (моей) рыбой'), эссив (фин. ка!а-па '(быть) рыбой'), инструктив (фин. уа/д-л ~¿а1аШ-п 'пешком') и датив (лив. ка!а-п 'рыбе'); 4) становление генитива на -п сопровождается почти полным вытеснением на периферию падежной системы локативного *-л другими локативами, и прежде всего локативным *-/ (фин. ка1а-п 'рыбы'). При этом формант -пе служил как суффиксом генитива, так и адъективным показателем (фин. ка!а-п 'рыбы' и 'рыбный'); 5) выделение -пе в особый адъективный показатель (эст. 1ит1-пе 'снежный') свидетельствует о том, что получивший широкое распространение локатив на *-/ начинает успешно конкурировать с генитивом на -я; 6) в результате ослабления генитивного (~ притяжательного) значения прилагательных возникает необходимость дублировать генитивное -пе (фин. 1ит1-пе-п 'снежный').

Преобразование локативных систем прежде всего обусловлено становлением грамматических категорий, в частности, становлением разрядов прилагательных и, как следствие, расширением сферы влияния общих падежей за счет локативов.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что ¿-овый локатив постигла судьба локатива на *-п. Локатив на *-* 1) дает начало Г-овому аблативу (ср.вепс. а1-с{д 'внизу', где -й- имеет локативное значение с аблативным -</- в и1-(1д//и1-(1д-%1 'снаружи',' извне')); 2) укрепляет

позиции генитива на *-///*-</ (эст. рте 'темный'—им.падеж и рте-(1а 'темного', где -Ла—формант генитива); 3) и через генитив влияет на становление разрядов прилагательных (вепс, р'ипе-й 'темный'—ка1а-й 'рыбы', где формант -й является суффиксом генитива и адъективным показателем).

Функции /-ового локатива столь обширны, что, распределив свои функции между аблативом, генитивом и прилагательным, он уступает место новому з-овому локативу, которого постигнет судьба его старших собратьев.

К сказанному в этом разделе необходимо дать следующие пояснения:

1) Термин «локатив» используется нами в двух значениях: а) доя обозначения собственно локатива (например, локатива на *-п) и б) для обозначения локативной системы (например, утверждая, что и-овый локатив преобразуется в Г-овый локатив, мы имеем в виду дифференциацию значений локатива на *-п на протяжении большого промежутка времени и даже вплоть до полного его исчезновения.

2) Признавая смену локативных систем, мы не ставим между ними знак равенства, так как в отличие от локатива на *-п /-овый локатив, со значением местного падежа, чаще используется как аблатив1, значение 5-ового локатива смещено в сторону латива, а в 1-овом локативе, помимо местного значения, прослеживаются семы латива и аблатива.

Именно для обновления соответствующего значения того или иного локатива и используются вышедший из употребления *-л и *-<: например, в образовании финского инессива -.шг < *хпа принимает участие и-овый локатив, а аблатив -На формирует аблативный возникший из локативного *-/.

Следовательно, падежную систему прибалтийско-финских языков, используя для их характеристики изменения в значении локативов, можно описать как /- овую локативную систему.

1 Конечно, это справедливо в отношении прибалтийско-финских языков. В других финно-угорских языках картина будет несколько иной: действующим может оказаться п-овый или какой-либо другой локатив.

Изменение локативных па<)ежиых систем В ПРИНАЛТИЙСКО-ФИНСКИХЯЗЫКАХ

■о -о

а

ía О л

О -i

65

X

0

СП

ъ

ГЦ

1 5 п

'Не обнаруживается в прибалтийско-финских, но возможен в других финно-угорских языках.

2Аблатив на — v есть в уральских языках; -s финского элатива вероятно, родственно съ саамского инессива-элатива, и тогда -as финских прилагательных типа taiilo-h-as 'умелый', 'искусный' (от существительного taita 'умение', 'искусство') соответствует саамскому ас: ср. саамские наречия вэл-ас 'вниз' и na-яс 'вверх' с прилагательными кэрр-ас 'твердый' (от кэрр 'кора') и Kíió-ac 'ручной' (от кйс)т 'рука'). Впрочем, решение проблемы осложняется тем, что прилагательные саамского языка на ас часто употребляются в функции сказуемого, выполняя роль причастия.

Если быть точным, основу падежной системы прибалтийско-финских языков составляют: 1) локативный *-п, следы которого обнаруживаются в форманте -п общих падежей; 2) аблативный *-/, возникший из древнего локатива на *-/; 3) х-овый локатив (с внутриместным значением) с сопутствующим ему лативным значением2, на что указывают эстонский, водский и ливский языки; 4) /-овый локатив (с адессивным значением), передавший часть функций /-овому лативу.

Итак, мы предлагаем рассматривать падежную систему прибалтийско-финских языков как I-овую локативную систему, функционирующую на фоне ослабленной з-овой локативной системы, которые позволяют обнаружить следы и-овой и /-овой локативных систем (на схеме жирным шрифтом выделены действующие локативные системы прибалтийско-финских языков).

Глава вторая.

ТИПОЛОГИЯ ПАДЕЖНЫХ СИСТЕМ: СААМСКИЙ, ВОЛЖСКИЕ И ПЕРМСКИЕ ЯЗЫКИ.

Характеристика падежной системы саамского языка.

1. Саамский язык характеризуется синкретизмом корней — такое явление, когда корень имеет субстантивные и глагольные свойства: пулл-е 'гореть', 'горячий'; нелльк 'голод', 'голодный'. В связи с этим возникает проблема взаимосвязи, а, может быть, и генетического родства падежных формообразующих аффиксов и словообразовательных суффиксов существительных, прилагательных и некоторых глагольных категорий (причастий и инфинитива). В основном это касается показателей локативных падежей -есь, -ель в большей степени, в меньшей степени -сс, -т, -м: вар-есь 'лесной', вар-есь-т 'в лесу', пальт-эсь 'волк', пуэр-есь 'старый', 'старик'; ~ввт-эль 'раньше', 'прежде', вышш-эль 'старательный' и т.д.

Эта гипотеза, в частности, подкрепляется тем, что так называемые наречия образа действия с суффиксом -энне образуются не от прилагательных, как принято считать, а от предикативов и глаголов: виллк-э (сказ.) 'быть белым', 'белый'— тЪшк-т-э 'делать белым' — виллк-т-энне 'чисто'.

2. В падежной системе саамского языка можно выделить три пласта: лативы, локативы и аблатив.

2 Которое обнаруживается в транслативе на -кх. 12

а) Из лативов наибольшее распространение в саамском языке получили -а//-э и возникший на их основе -ас//-эс. Из других лативов обнаруживается малоупотребительный -з и с трудом реконструируемый *-к.

б) По-видимому, все эти лативы древнего происхождения, но, учитывая характерную для падежной системы финно-угорских языков общую тенденцию семантической трансформации локативов сначала в лативы, а затем в абстрактные падежи (дательный, родительный, инструментальный и т.д.), следует признать в лативах наследников соответствующих локативов. Лативные -а//-э восходят к вокалическим локативам -а //-э, которые являются одним из компонентов входящих в древние и новые локативные комплексы: -н-а, -м-а, -т-э, -э-нЬ, -э-съ, -с-т-а и другие. Лативный -с в -ас восходит к локативному от которого происходят все употребительные в саамском языке с-овые локативы. Лативные и *-г в саамском языке сосуществовали, что доказывает материал и мокшанского языка, но потом стали противопоставляться как локативный лативному: саам, ка-съ-т 'где?' и ко-з 'куда?'; сы-з 'внутрь' и сы-сс-енЬ 'внутри'; морд, ко-в // коза 'куда?' и ко-са // ко-за 'где?' (примеры, соответственно, из эрзя-мордовского и мокша-мордовского языков).

В лативных -з и *-к локативное значение не реконструируется. Во всяком случае, мы располагаем слишком скудным для подобной реконструкции материалом.

3. Значительная часть падежной системы саамского языка приходится на локативы, а наиболее употребительными из них являются с-овые локативы.

Наличие вариантов локативного -с указывает направление его развития: -сь -е-сь -е-сь-т. На среднем этапе развития локативный -е-сь, вероятно, начинает употребляться в качестве показателя предикативов, а также субстантивов или контаминирует с соответствующим показателем предикативов (возможна и такая версия), что маловероятно: обилие таких амбивалентных суффиксов исключает случайность. Распространение прилагательных с суффиксом -е-сь приводит к дублированию одного локатива другим -е-сь-т, а -т, возможно, имеет наречный характер: если -е-съ-т и не употребляется для образования наречий, то другой локативный комплекс, -е-лъ-т, используется для образования наречий образа действия: шур-эльт 'громко', 'басом' от шурр (сказ.) 'большой'. Это означает одно из двух: или упал статус -т как локатива, или было ослаблено значение локатива -эль (а, может быть, и то и другое).

Другие с-овые суффиксы -ста, -аст, -сс, -ссь употребляются значительно реже.

Наслаивание локативных аффиксов обусловлено тем, что аффикс локатива начинает обслуживать разные значения, выражаемые одним и тем же словом: вуэрьял-эсьт 'на западе' и 'с запада' и др.

4. Слов с локативным -л сравнительно немного, что, в первую очередь, связано с широким распространением -л-овых прилагательных и причастий.

Становление л-ового локатива, как и локатива на е-сь, проходит три этапа." -ль, -е-ль; -елъ-т. Причем, £-овый и л-овый локативы характеризуются параллелизмом развития: связь с л-овыми отглагольными образованиями, ослабление локативного режима и повторное дублирование локативного аффикса. Разница между ними, по-видимому, заключается в одном: с прибавлением -т с-овый локатив укрепляет свои позиции, а л-овый локатив употребляется для образования наречий образа действия. Поэтому суффикс -есь-т употребляется реже.

Другие л-овые локативы малоупотребительны и часто приобретают другие значения: -ла (тэ-ла 'здесь', пайй-ла 'выше', на вопрос 'куда?'), -лт (айк-а-лт 'рано', пай-а-лт 'сверху'), -эль (пэй-ель 'через').

Локатив, восходящий к древнему финно-угорскому локативу *-па //*-па, в саамском находится на грани исчезновения: как живой падеж он исчез в варианте -на, а в варианте -е-нь трансформировался в абстрактные падежи (эссив, или превратительный падеж, и комитатив, или сопроводительный падеж). Локативы с суффиксом -ен£ встречаются не так часто: вyлл-eнt'ъннзу', гоарр-енЪ 'со стороны', а локатив с суффиксом -на обнаруживается в единичных примерах (скь-на 'вечером').

Изредка встречаются другие н-овые локативы: -нь (вуль-нъ 'под'— на вопрос 'где?'), -ннь (лу-нн% 'около'— на вопрос'где?').

5. Локатив, восходящий к древнему финно-угорскому локативному *-1а // *-1а, представлен единичными примерами: аллъ-т 'возле', 'около', рас-т 'через', 'сквозь' и т.п. Представляется убедительным выделить локативный -т в прилагательных, обозначающих пространство: олл-т 'далекий', 'дальний', эвв-т 'передний', поалл-т 'соседний', 'расположенный рядом' (ср.: поаллъ-тэ 'рядом') и др.

Система локативов в СААМСКОМ языке

Наречие екЬ (-энне) Имя прилагательное Имя прилагательное -э-ль

-есь (-л-эсь) Наречие -э-ль-т (-апт)

Ьос *-па//-пй-► Ьос *-1а//*-Ш-+Ьос *-$//*-.«'-► Ьос *-1//Ч',-1ль-т -► Ьос *-т-►

(-ень, -нь, -ннь) (-сь, сь-т, -с-т-а) (-- -)-съ-т'?),-аи-т,-ал. -ла

Система локативных падежей саамского жалка значительно отличается оиюкативных систем прочих финно-угорских языков. 1) Прежде всего, здесь, как утверждают исследователи, не был выработан суффиксальный родительный падеж. 2) Большой удельный вес падежей, возникших на на базе п-ового локатива, сближает саамский язык с мордовскими языками, но, в отличие от последних, он не выработал I енитив на -нь и в структуре саамских падежей отсутствует лативный *-к. 3) Скудость падежных аффиксов, возникших на базе ювого локатива, сближает саамский с прибалтийско-финскими языками. 4) По-видимому, егержневой для саамского языка является с-овая локативная сисгс-ма. в которой растворились н-овый и <-овый локативы. С-овая локативная система прошла полный цикл: здесь имеется с-овыи локатив, чла-тив (-с-та. -е-сь), во многих случаях локативный -есь можно квалифицировать как суффикс генитива или атрибутивный показатель. 5) И. наконец, обилие вариантов л-ового локатива сближает саамский с пермскими языками; форманты -есь и -л- >сь по значению нередко сСчш-жаются с соответствующими аффиксами этих языков.

Система локативов в МОРДОВСКИХ языках

Имя прилагатель- Имя прилагательное - Наречия -с-то ное -нь (-ня) де-нь (-ды-не, -одо) Прилагательные

Генитив -нъ

Датив -не-рь (эрз.) Мокшане /ш элатив Иллатиту-с -ц-та

Латив -ч

•то-, -до-

Аллатив *-ле

Транелатив

Пролатив -га

Г

Ьос. *-па//*-пй

(-не, ня)

Ьос *-(а//Ч11

(-ть, -де, мокш. инессив -ца)

Ьос Ьос *-/

(инессив -со, диал. -са, -енэ)

Ьос

Ьос *-т

О

СТ1

ГО

и

о

СС

Р5

Я К

О)

Я

•а Я Ы

>1

ч

а>

ы

ег Я

¡г

Система локативов в МАРИЙСКОМ языке

Имя прилагательное Имя прилагательное Имя прилагатсль- Имя прилага--ан (-не) -ы-де ное -аш,-ы-ео тельное -ыл (-ел)

Наречие -ын (-ен) Наречие -ы-д-ын

-р. --у

Генитив -ын Г Абессив -де (в диал. - инструктиву)

Датив -ла-н Инструмрггалыплй -ан

1,ос. *-па//*-пй (-не, -но, *-на инессив -ан)

Обстоятельств!- Датин -ла-п ный падеж -/-ш

Иллатив /ш-ке Латив /-ла

(Аблатив -де-) Аб.тоти» -ч (<*-/)

Латт/-ш (<*-.«) АСтфпя *-.'№-ч Ла' ш

{-щ -кы-ла)

Ьос *-1а//*Ш Ьос »-.V Ьос *-1 (-ыл)

(инессив -ы-шт-е) (инессив -ы-шт-е)

Ьос *-к

->

Ьос *-т

О

о\ 'а

ы

о Сс м

и

К

го

Я •а Я

й

^

Н

П> й «г И

(Г

X

Система локативов в ПЕРМСКИХ языках

Имя прилагательное Имя прилагательное Имя прилагатель--ян -ыд ное

Наречие -ыд-а -есь,-ы-сь, -(ыс)-са

Генитив (адессив)у -лэ-н

Инструмента™ лй -э н

Иллатив -э

Коми комитат -код

Коми терьафатт Аблатив -.< -сь Аллатив- лив -о-д-з

Аппроксуматив -ла-иь Пролат ® -т-и (коми (-/)

ЛативА-нь (ин)

Эпрессив (отделит, парк) -ыс-ен

Иллатив *-

Златин/латив -(ы)-с

Генитив-а сив -лэ-н

Коми коми-тагив -код

Аппрдксиматив -ла-т

ртив (пвитяж. Г1.) Ь-съ

Ьос. "-па//*-пй Ьос *-1а//*Ш

(инессив -ын, *-на, (т-ыи) *-ан\ коми -н, -н-Г)

Ьос

Ьос *-/

Ьос *-к

Ьос *-т

О

•а

&

и>

о а

И К

п>

Я •а

ч н

а> Ы

С"

К

ег

я

Локативный -т составным элементом входит в суффикс инессива-элатива -есъ-т, а также в превращенном виде в суффикс наречия образа действия -елъ-т.

По-видимому, можно выделить вариант ш-ового локатива -тэ: мйлль-тэ 'по', 'вдоль', поаллъ-тэ 'рядом'.

Трансформацию локативного -т, а также его смену другими суффиксами можно проиллюстрировать следующим примером: алль-т ~ алъ-т 'близко' (ср. аль-нь 'под') — аль(т)-эсь 'близкий' (и 'близко', 'рядом') — аль(т)-эсь-т 'близко'.

Если исходить из того, что суффикс -т в сложных комплексах в первичном значении употребляется довольно часто (заще, чем -(е)иь), то можно считать, что данные саамского языка свидетельствуют о первичности локативного *-п сравнительно с локативным *-(.

Локативы, имея в виду их возраст, вероятно, можно градуировать следующим образом: *-/, *-/, *-п.

По-видимому, саамский материал доказывает, что локативный -$ самый молодой по возрасту (во всяком случае, это касается саамского языка), а локатив *-п—самый древний.

6. Материал саамского, а также волжских и пермских языков, позволяет реконструировать локативный *-т для финно-угорских языков. Поскольку параллельное развитие (или генетическое родство) падежных формантов и суффиксов причастий и прилагательных в саамском прослеживается довольно определенно, можно признать реальной возможность локативного *-т употребляться в качестве суффикса атрибутивных слов. Мы отождествляем -м и -ма в группе сяов: таръ-м 'сегодня', тыйй-ма 'в прошлом году', пайй-ма 'верхний', кэлл-м 'холодный', кэлл-м-ас 'холод', 'стужа', а также -м-в та-мь-пе 'там' и ко-а-м-пэ 'который' (из двух)? Ср. марийское ку-на-м 'когда?', имеющее два локативных суффикса, тел-ым 'зимой', кей^еж-ым 'летом' и коми тдл-ын, тдв-на-с, мокш. тяло-н-да 'зимой'.

7. Рефлексы финно-угорского аблативного в саамском незначительны: он прослеживается в суффиксе -ййе партитива, например, в ловозерском диалекте: возможно, в показателе инфинитива {^Ы-йе 'знать': ¡'¡(1-пах'1ет 'неизвестный'), а также в ряде наречий в диалектах (аГ-ёе 'сверху', \>ио1'-(1с 'снизу').

Характеристика локативных систем в волжских и пермских

языках

Характерной особенностью падежной системы мордовских языков является наличие падежей, восходящих к и-овому и 5-овому

локативам. Таким образом, их локативные системы представляют собой более архаичную модель сравнительно с прибалтийско-финскими языками, но менее архаичную, нежели саамские языки.

Создается впечатление, что локативная модель прибалтийско-финских языков слегка продвинута по сравнению с таковой мордовских языков: если в прибалтийско-финских языках с трудом удается реконструировать локативный *-л, то в мордовских л-овая локативная система оказывается реально существующей.

Столь же устойчивой является и $-овая локативная система, причем она содержит указание на возможность развития мордовских языков по пути прибалтийско-финских: с-овый иллатив, соединившись с аблативом на -то, выполняет функцию элатива, а диалекты мордовских языков дают образец соединения с-ового локатива с локативным -н (инессив на -снэ). Зато, соответственно, ослабляются позиции л-ового и /-ового локативов.

Есть основания предполагать, что в мордовских языках отсутствуют условия для формирования внешнеместных (прежде всего л-овых) падежей, потому что роль единственного обнаруженного л-ового падежа (аллатива *-ле) в структуре языка невелика. Более активно сравнительно с прибалтийско-финскими языками ведут себя к-овые падежи — пролатив -ва, -гаП-ка, -га и транслатив -кс.

Сравнительно с мордовскими языками в марийском языке произошли изменения двоякого плана: фонетические изменения (аблативному мордовскому -т в марийском языке соответствует -ч, а локативному и дативному -с соответствует -ш) и изменения в локативной системе падежей.

Как и в мордовских языках, в марийском остается действующей л-овая локативная система, зато от системы /-ового локатива остались осколки в виде аблативного -ч (<*-/). «У-овая локативная система в том виде, в каком она наблюдается в мордовских языках, в марийском отсутствует: в мордовских языках с-овые падежи функционируют в 'чистом' виде, и только лативный -с- отягощен аблативным -тв марийском языке с-овая локативная система испытывает двухстороннее влияние: со стороны ¿-ового локатива (инессив на -ы-ш-т-е) и к-ового латива (иллатив на -ш-ке). Значительную роль в падежной системе марийского языка стали играть к-овые лативы.

В пермских, как и в мордовских языках, основу парадигмы склонения составляет л-овый локатив. Значение /-ового локатива уменьшилось еще больше и легко обнаруживается в пермском пролативена-ти/-тш. 20

С-овых падежей в пермских языках немного, но возрос объем их функций в предложении за счет их проникновения в л-овую локативную систему. Стержнем падежной системы пермских языков является л-овый локатив, обогащенный «-овыми и с-овыми падежами.

Различия в эволюции падежных систем волжских и пермских языков можно сформулировать следующим образом:

1) На линии развития от мордовских и марийского к пермским языкам функции /-ового и л-ового локативов сокращаются в пользу субъектно-объектных падежей, прежде всего, генитива, который благоприятствует появлению новых разрядов прилагательных.

2) В мордовских языках основой изменения существительных по падежам являются (обновленные) и-овая и /-овая локативные системы;

3) В марийском языке наибольший удельный вес в падежной системе принадлежит л-овым падежам, в структуру которых входят обновленные я-овый и /-овый локативы. Функции с-овых падежей подкрепляются влиянием к-овых лативов.

4) В пермских языках усиливается аблативно-лативное значение с-овых падежей, в том числе за счет соединения с л-овым локативом, который в падежной системе пермских языков, по всей видимости, играет первостепенную роль.

Итак, в этой главе подробно рассматривается история становления падежных систем в волжских и пермских языках, а также дается реконструкция к-овых, л-овых, с-овых и н-овых локативов.

Глава третья. ТИПОЛОГИЯ ПАДЕЖНЫХ СИСТЕМ: ТУНГУСО-МАНЬЧЖУРСКИЕ ЯЗЫКИ.

Для тунгусо-маньчжурских и финно-угорских языков реконструируется единая исходная модель с локативными *-п и *-/, которая в этих языках эволюционировала сходным образом. Но если в падежной системе прибалтийско-финских и волжских языков существенную роль сыграл с-овый локатив, в тунгусо-маньчжурских он не сохранился (точнее, от него остались лишь рефлексы) и не участвовал в преобразовании динамической модели этих языков. В падежной системе тунгусо-маньчжурских языков значительная роль принадлежит /с-овым лативам, даже больше, чем в марийском языке.

К) К)

Система локативов в ТУНГУСО-МАНЬЧЖУРСЮГХ языках

Прилагательные -н/-дан/-^э-н

Назначительный -на2 О

!

Совместный

-ню-н\ -н-да/-н-дуч -та-^/-

Прилагательные -ды/'-ты'-пти

-о..........

Дательно-мест-ный -ду/^1у

Творительный -нъ\ -т/-ч\ -ди6

О

г

Направительный ти-ги

Прилагательные

о—

Прилагательные -си О

Направительный О

Назначительный -па1 О

Продольный -ли/-ду-ли/-ту-ли

О

Прилагательные -г (<*-£'/)

-¿о

Направ цельный -та-ки/-ти-ги I

О

г

Продольный -ки/-ке

О

Направительно-мес-шый -к-ла/

И

О о\ тз

и

о

ЕС

X

1) В маньчжурском и, возможно, эвенском; 2) в удэгейском; в орокском суффикс назначительного падежа -г)о/-г1у. в ульчском -г>ьу. 3) в эвенском; 4) в орокском; 5) в маньчжурском с)э; 6) в эвенкийском -т/-ди\ в эвенском -ч/-нь/-би\ в негидальском -ди.-чи\ в удэгейском, орокском, орочском. ульчском и нанайском -би\ 7) в удэгейском; 8) в орокском.

По роли в падежной системе л-овых падежей тунгусо-маньчжурские языки сближаются с пермскими языками, но в последних -«, восходящий к древнему локативу, представлен несколько четче, чем в эвенском. Типологическую характеристику рассматриваемых двух семей можно сформулировать следующим образом: в тунгусо-маньчжурских, как и в финно-угорских языках, хорошо представлена динамическая модель г-ового локатива, лучше представлена модель к-ового латива и отсутствует модель с-ового локатива; в финно-угорских языках лучше, чем в тунгусо-маньчжурских, представлена динамическая модель и-ового локатива. Кроме того, в тунгусо-маньчжурских языках (кроме маньчжурского) не фиксируется родительный падеж на -к. Таким образом, различные пути эволюции одной и той же исходной модели падежной системы можно объяснить устранением из исторического процесса тунгусо-маньчжурских языков с-ового локатива.

Тунгусо-маньчжурские языки иллюстрируют такой этап развития языка, когда трудно выделить ведущую падежную систему.

1. Несомненно, что тунгусо-маньчжурские языки развивались (или развиваются) аналогично финно-угорским языкам. Прослеживаются самые тонкие перипетии аналогичного образования падежей в исследуемых языках: ср. суффикс -лта/-лто в тунгусо-маньчжурских языках с аблативом -//я финского и водского языков — эвенк. дага-лта, эвен. да-лт-Ъч 'рядом'; эвенк. долбо-лто-но 'вечером', где аблативное -лто дублируется локативным -но. Этот процесс, вероятно, был прерван интенсивным распространением /-ового локатива: ульчский пример {оё-ло ~ оё-то-ло 'наверху') свидетельствует о вторжении вторичного /-ового локатива в сферу действия локатива на -л.

2. Тунгусо-маньчжурские языки могли подвергнуться влиянию языков иных систем: наряду с исконными вариантами суффиксов в наречиях места обнаруживается адъективный -р, -ри, сближающий тунгусо-маньчжурские языки с монгольскими и тюркскими языками: ср. монгольские и тунгусо-маньчжурские примеры со значением 'ночной': 1) фин. д-1-пе-п, уб-114-пе-п (уд-Па 'ночью'), морд, ве-нь (ее 'ночь', ве-ть 'ночью'), мар. йуд-ым-сд (иуд 'ночь', йуд-ым 'ночью'); 2) эвен, долбо-р, долбо-ни-ды (долбо 'ночь'), нан. долбо-ри ~ долбо-пти (долбо 'ночью'), но в ульчском долбо-пти, ороч, доббо-пти 'ночной' (доббо 'ночью').

3. В то время как л-овый локатив тунгусо-маньжурских языков функционирует самостоятельно, древний /-овый локатив существует в превращенном виде. Это — вторичный локатив на -д/-т, аблатив на -д, -т, -ч, латив на -д/-т.

4. Употребление /-ового локатива ограничено с трех сторон: он наслаивается на н-овые падежи, вытесняя их на периферию грамматической системы языка, взаимодействует с л-овыми и к-овыми падежами.

Следовательно, основу падежной системы тушусо-маньчжурских языков составляют /-овый и л-овый локативы при ведущей роли последнего. Большую функциональную нагрузку несут к-овые падежи, которые, все же, самостоятельно не употребляются, но обновляют /-овые латив и аблатив и л-овый направительно-местный падеж (-к-ла/-г-ла). Если учесть расположение морфем в падежных окончаниях (аблатив -ду-к, латив -та-ки, локатив -ду-ла и пролатив -ду-ли, а также направительно-местный -к-ла), становится очевидным, что к-овые падежи более позднего происхождения и, возможно, появились под давлением другой системы языков. В тунгусо-маньчжурских языках не получили распространения 5-овые падежи, а я-овый локатив вытеснен на периферию падежной системы.

Глава четвертая.

УГОРСКИЕ ЯЗЫКИ. ВНЕШНИЕ СВЯЗИ ФИННО-УГОРСКИХ

ЯЗЫКОВ.

4.1 Характеристика падежной системы обско-угорских языков

На примере финно-угорских и, частично, тушусо-манчьжурских языков мы доказали, что в процессе развития языка грамматические классы слов (прежде всего, прилагательные и наречия) формируются благодаря локативам (местным падежам), образующим общие (конкретные) падежи, генитив и различные разряды прилагательных и наречий.

Поэтому ниже, не вдаваясь в подробности, мы дадим краткое описание обско-угорских, палеоазиатских, юкагирского и индоевропейских языков (санскрит и древнегреческий).

Хантыйский и мансийский языки в известной степени дополняют друг друга: в хантыйском есть локатив на -н, но нет само-

('истема локативов в ОБСКО- УГОРСКИХ языках

Прилагательные Прилагательные -ы/-и (восходящие -от; -(м)~ыт к аблативу

Прилагательные -л

Наречия на -а (восходящие к лативу)

Комитатов ¡-на-т/ Комитат) -ня-т

Алпроксиматив -на-ля-ня-м

Аблатив -ны-л; *-п А латив *-ía

-на-т/

Инструменталис -ат/1ят

Инстр\ менталис -ыл

Пролатив *-ti Аллатив *-.«

Латии -ле,-лан

Транелатив -гы:-(ы)г

Ашгатив -ны-л: *-el JIa/ив -,> ( *-kj

Локатив -на/-ня; -и Локатив -т Loe *-s Loe *-/

1) Мансийская локативная система выделена жирным шрифтом.

Loe *-k

О

о\

тз

к

ы

о

ее

к

К

К

то

Я

•а К

U

&

»1

п>

с И с-

я

ю

1Л

Хантыйский и мансийский языки в известной степени дополняют друг друга: в хантыйском есть локатив на -н, но нет самостоятельного н-ового лапша, мансийский располагает ш-овым локативом тивом и н-овым лативом. Зато хантыйские наречия позволяют реконструировать более древний локатив на -н и аблатив на -н (кам-ын 'на улице', ёл-ын 'внизу' — локативы; нум-ын 'сверху' — аблатив), а также /-овые локативы (хо-т 'где?'— локатив; кам-ы-тта 'с улицы', хо-т-та 'откуда?'; хоп эвы-т 'от лодки' (где эвыт — послелог) — аблативы; ёхан хува-т 'по реке' — пролатив).

В хантыйском можно обнаружить лативно-локативный *-$: хоп хо-си 'около лодки', 'к лодке' (хоси — послелог, напоминающий латив тунгусо-манчьжурских языков),

В мансийском реконструируется л-овый локатив: хоса-н 'далеко', 'вдаль' (локатив и латив), эл-ы-н 'сюда' (латив; эл — 'далеко'), эрт-н 'когда' и др. Ряд примеров указывают на л-овые локативы: вор онтс-ы-л 'около леса' (показатель локатива в послелоге онтсыл): ты-г-эл 'отсюда' (при ты-г 'сюда'), тув-эл 'оттуда' (при туе 'туда'), кон-эл 'с улицы' (кон 'на улице') (аблативы); тув-ле 'в том направлении', тыг-ле(н) 'сюда', хот-ла-н 'в недалеком будущем' (лативы, близкие по значению соответствующим пермским лативам).

В мансийском можно обнаружить также следы дативного -г (*к) (ты-г 'сюда', ты-г-эл 'отсюда').

Система локативов обско-угорских языков в известной степени схожа с таковой тунгусо-маньчжурских языков. В обско-угорских, как и в тунгусо-маньчжурских языках, отсутствует генитив на -н, утеряна х-овая падежная система. Но, сравнительно с тунгусо-маньчжурскими, в обско-угорских языках более полно представлена система л-ового локатива, зато ущербна система /-ового локатива, л-овая система ближе к аблативной семантике (в тунгусо-маньчжурских л-овые падежи хорошо сохранили локативное значение) и с трудом реконструируются Аг-овые падежи.

4.2. Характеристика падежной системы венгерского языка

Как известно, довольно часто дательный падеж возникает на основе латива (~ направительного падежа). Не составляет исключения и венгерский датив с аффиксом -па-к/ -пе-к, позволяющий обнаружить латив на *-па/ -пе: а Не§у-пек megy 'идет в гору' (hegy 'гора).

ю

Система локативов в ВЕНГЕРСКОМ языке

Прилагательные

Ьос *-п

Ьос *-Ш

Ьос

Ьос *-к

Ьос *-т Ьос *-к

1) Не рассматриваются следующие падежи новой формации: транашив -«г. златив -ЬдШхЦ штатив -Ьа/-Ье. аккушив -г. социатив -уп^-уЫ: но-далис -кой, дистрибутив -п-кай. 2) Формы, которые интерпретируются с трудом, в илы в круппые скобки.

Наречия образа действия egész-len 'совсем', körös-le-n 'кругом', virradó-la-n 'иа рассвете'помогают выделить в суффиксах -1а/-1е и -л инструментальное значение.

Адессив -ná-l/-né-l указывает на адессивное же значение форманта *-/: kerí-nál 'у сада'.

Формант инессива -Ьа-п/ -Ье-п, вероятно, восходящий к полнозначному слову bél 'внутренность', используя аффикс -л суперессива, сообщает нам о древнем значении (инессиве) аффикса локатива -л. На это же указывают некоторые наречия с аффиксом -л: itt-en 'здесь', ott-an 'там', а также послелоги, сохранившие локативно-инессивное -en: inn-en 'по ту сторону', ell-en 'против чего-либо', ut-án 'после' (от полнозначного слова и/ 'путь').

Как видим, на венгерском материале полностью восстанавливается и-овая локативная система.

Венгерский язык дает материал для реконструкции локативного *-t в наречиях itt 'здесь', Ott 'там' и в послелогах ala-tt 'под' и др.

Относя аффикс аллатива -h o-z/-h e-z/-h ö-z к s-овым падежам, мы имели в виду не конечный -г, а формант -ho-z/-he-z/-hö-z, близкий по значению к прибалтийско-финскому аллативу на -ten и, возможно, сродни карельскому штативу на -А и вепсскому иллативу на -ha.

Несколько менее полно, сравнительно с я-овыми падежами, в венгерском представлены /-овые падежи. Фактически полноправным /-овым падежом является лишь эссив на -ul/iil ( < -ol/iil), аблативный -ÓI/-UI встречается в комплексе с согласными -b, -t-, -r-, образуя новые падежи. Его легко обнаружить в послелогах: al-ul 'из-под', föl-i'tl 'сверху', mell-Sl 'в направлении от' и др.

Пожалуй, надежным рефлексом к-ового лапша является датив на -па-к/-пе-к..

Сублатив на -га/-ге и делатив на -r-ól/-r-ol, хотя и являются квазипадежными формами, возникшими из полнозначных слов, функционируют как самостоятельные падежи.

Завершая обзор падежной системы венгерского языка, следует заметить следующее:

1) Значительную роль в формировании падежной системы венгерского языка играют вокалические локативы и лативы -a, -á, -é, (od-a 'туда', id-e 'сюда', al-á 'под', mell-é 'рядом').

2) Падежная система современного венгерского языка формируется за счет древних л-овых и I-овых локативов; í-овый локатив и А-овый латив дают лишь ничтожные рефлексы.

3) Вероятно, сформировались полноправные пространственные падежи с базисными согласными -Ь- (инессив, элатив, иллатив) и -г-(делатив и сублатив), и абстрактные падежи с базисной согласной -V-(транслатив и социатив).

4..3. Характеристика падежной системы самодийских языков

В самодийских языках довольно полно реконструируется л-овая локативная система.

В ненецком наряду с базисными согласными -д/-т дательно-направительного падежа есть вариант -у (ср. тюко-ij 'сюда'); -к входит в состав некоторых вариантов суффикса дательно-направительного падежа в нганасанском языке -н-да/-н-ди"/-н-ти"\ в селькупском языке представлены несколько аффиксов дательно-направительного падежа — -ны-к ~ пы-ij (-у употребляется также с числительными) и -н-ты. Эти аффиксы явно восходят к дативному *-н.

Формант -н входит в состав сложного показателя пролатива (~ продольного падежа): сельк. -мы-т/мы-н; нен. -в-на/-ва-на/-м-на/-ма-на; нган. -мэ-ну/-мэ-ны; энец. -он/-онэ/-м-он/-м-анэ (тоси-он 'понизу'). В энецком пролатив активно участвует в образовании качественных наречий: пиде 'высокий' — пиде-он 'высоко'.

В энецком во множественном числе появляется пролатив -ып(э).

Аблативное -н (в форме -иы) свойственно только селькупскому языку: во множественном числе аблатив имеет суффикс -уы-ны: Поскольку множественное число формируется позже единственного числа и на его основе, в селькупском языке во множественном числе представлены более древние сравнительно с единственным числом формы. Это касается дательно-направительного падежа на -н-ты/-ты, местного на -цы-н/-кы-т и отложительного на ы-ны. Ср. также: и-кы-ны 'сверху', ты-ны 'отсюда', ны-ны 'оттуда' (при ты 'сюда', и ны 'туда'), ку-ны 'откуда?'.

Отмеченное выше отличие селькупского от других самодийских языков касается и местного падежа: в селькупском реконструируется локативное *-п в показателе местного падежа множественного числа — -кы-т/-^ы-н, в то время как в ненецком, нганасанском и энецком -н формирует творительно-местный падеж: нен. -ха-на/-га-на/-ка-на; нган. -(н)-тэ-ну/-(н)-ти-пи/-тэ-ны; энец. хо-н(э)/-го-н(э)/-ко-н(э).

Древний rt-овый локатив, восходящий к уральскому*-«, обнаруживается во всех самодийских языках.

и) о

Система локативов в САМОДИЙСКИХ языках

Наречие -он' Прилагательные -ды4 Прилагатель- Наречие -к7

Наречие -дя ные -ль6

1) В энецком; для простоты изложения указываются не все варианты падежей; 2) в селькупском; 3) в селькупском; в других самодийских языках нет особого показателя генитива, но генитивная основа противопоставляется основной; возможно аблативное значение в -ны возникают за счет аблативного-ы (ср. с аблативом -ы в обско-угорских языках), обр. внимание на аблативное -н-ыл мансийского языка; 4) в нганасанском; 5) в нганасанском; 6) в селькупском; 7) в селькупском 8) в нганасанском

В селькупском его рефлексы незначительны {ку-н 'где?' при ку-мы-т 'по какому месту?'; ср. также с энецким ку-н-нэ 'где?'), потому что он, вытесненный аблативным -ны, вошел составным элементом в показатель к-ового локатива -кы-н.

В других самодийских языках -н обнаруживается в послелогах, хорошие рефлексы дают и наречия ненецкого языка. Ср.: нен. тюко-хо-н ~ тюко-на 'здесь'; нган. кун-сы-ны 'внутри', такэ-ну 'позади'; энец. тоси-н 'внизу'.

Если селькупский язык дает в наше распоряжение хорошие рефлексы и-ового локатива, /-овый локатив принимает заметное участие в падежной системе ненецкого, нганасанского и энецкого языков. В отличие от дательно-направительного падежа селькупского языка (-ны-к ~ -ны-у), в остальных самодийских языках этот падеж образуется при помощи -д/-т: в энецком -д/-т полностью формирует этот падеж, в ненецком -д'/-т' делят между собой те разряды существительных, где не употребляется -«'; в нганасанском лативное -д употребляется или с вокалическим лативом, или с -н: -дя/-н-да/-чэ/-ти' '/-н-ди' У-н-ти ''.

Суффиксы дательно-направительного падежа нганасанского языка указывают на существование лативного *-(И/-Н (ку-н-ди 'внутрь'). Во множественном числе в селькупском языке появляется лативный -н-ты/-ты, а в энецком -дъ в сложных показателях дательно-направительного падежа -хы-дъ/-гы-дъ/-кы-дь.

Селькупский назначительно-превратительный падеж на -т-^о (с вариантом -50, который, по всей видимости, является и показателем инфинитива) содержит искомый лативный -т. Его же содержит один из вариантов селькупского продольного падежа на -мы-т/-мы-н. В остальных самодийских языках продольный падеж включает лативный -н. В противоположность селькупскому, располагающему аблативом на -п-нан(ы), другие самодийские языки образуют аблатив при помощи форманта *-д/-т: нен. -ха-д/-га-д/-ка-д; энец. -хо-дъ/-го-дь/-ко-дь (во множественном числе ненецкий заменяет -д, а энецкий -дъ на -т), нган. -го-тэ/-ко-то/-ги-тэ/-ки-тэ.

Эти же языки указывают на существование более древнего аблативного: -д в нен. — тюко-хо-д ~ тюко-д 'отсюда'; в нган. -де и -ты —кун-сы-де 'изнутри'; в энец. -дъ — ку-хо-дь 'откуда?'.

В селькупском вполне закономерно обнаруживаются следы /-ового локатива: ты-м-ты 'здесь', ны-м-ты 'там', уко-т 'прежде', 'раньше', чары-т 'утром', ара-т 'осенью', а также -т в суффиксе местного падежа на -кы-т.

В нганасанском встречается вариант дательно-направительного падежа -чэ (возможно, из *-тэ) и местно-творительного падежа -че-ну наряду с -тэ-ну. Суффикс дательно-направительного падежа -дя участвует в образовании наречий: дялы-дя 'днем' (дялы 'день'), хи-н-дя 'ночью' (хи 'ночь'), но хи-дя 'к ночи' (терминатив).

В селькупском есть творительно-совместный на -ся. Имеет ли отношение к с-овым падежам энецкая назначнтельная форма на -эдь или это один из аффиксов деепричастия, трудно сказать. В нганасанском есть незначительные следы с-ового локатива: кун-ди 'внутрь', кун-сы-иы 'внутри', кун-сы-де 'изнутри'.

В самодийских языках отсутствуют л-овые падежи, но в селькупском представлен адъективный суффикс -ль, восходящий к ль-овым причастиям: мачо-кы-т 'в лесу' (.мачи 'лес') — мачо-кы-ль 'в лесу находящийся'.

А"-овые местные падежи лучше всего представлены в ненецком и энецком языках: нен. — аблатив -ха-д/-га-д/-ка-д (во множ. числе -д заменяется на -т), местно-творительный -ха-на/-га-на/-ка-на; энец. — аблатив -хо-дь/-го-дь/-ко-дь (во множ. числе -дь уступает место -т), местно-творительный -хо-н(э)/-го-н(э)/-ко-н(э) (во множ. числе имеет вид -хы-н(э)/-гы-н(э)/-кы-н(э)). Нганасанский имеет только местно-творительный падеж на -гэ-тэ/-кэ-тэ/-ги-гпэ/-ки-тэ.

В селькупском аблатив и локатив единственного числа представляют собой новообразования; во множественном числе появляются более древние показатели — аблатива -$ы-ны и локатива -уы-т/'^ы-н (обратим внимание, что местный падеж формируют три локатива: и-овый, /-овый и А-овый). Селькупский свидетельствует о существовании в более ранний период двух лативов — на -к (формирует дательно-направительный падеж на -ны-к) и на -ко (на что указывает незначительный падеж на -т-^о/-ко).

Не исключено, что селькупские наречия образа действия обязаны своим происхождением к-овому лапшу: нынды-к 'мимо', сома-к 'хорошо' от прилагательного сома 'хороший' и т.п.

Во всех самодийских языках представлен продольный падеж с локативно-лативным -м, реконструируемый нами и для других финно-угорских языков: сельк. -мы-т/-мы-н, нен. -м-на/-ма-на (с вариантами -в-на/-ва-на), нган. -ма-ну, энец. -мо-н(э) (как вариант более древнего аффикса -он-э).

Возможно, в самодийских языках или, во всяком случае, в селькупском, местный падеж на -м, имел большее распростанение: сельк. ты-м-ты 'здесь', ны-м-ты 'там'.

4.4. Характеристика падежной системы монгольских

языков

В калмыцком языке интересующий нас родительный падеж встречается в двух вариантах: -ин — после согласных и -н — после гласных).

Ряд наречий указывают на существование древнего локатива (монг. хой-но 'сзади', калм. ем-н 'впереди') и латива на -н (калм. вм-н 'вперед', урала-н 'вперед', цаара-н наара-н 'туда-сюда'). Представлен и близкий к инструментальному аффикс -н: гентк-н 'вдруг'.

Как утверждают исследователи, в калмыцком языке на основе родительного и совместного падежей возникло новообразование— двойное склонение.

Родительный падеж в силу ограниченности семантики (обозначение принадлежности) не может присоединять аффиксы с более широким значением. За аффиксом родительного падежа может следовать только атрибутивный показатель. Следовательно, в калмыцком или родительный падеж еще имеет связь с локативом, или, что вероятнее, вторичное склонение развивается на основе локативного -на. На это указывает и тот факт, что от данной основы образуются все падежи, кроме именительного и родительного. Таким образом, дательно-местный падеж на -над/-нэ-д указывает на существование в древности локативного -на.

Примерно то же самое можно сказать и о вторичном склонении существительных с основой на -та/-тт, от которой образуются все падежи, за исключением именительного. Когда возникло вторичное склонение, аффикс -та/-тз, вероятно, еще не утратил локативного значения и в дательно-местном на -та-д/-тв-д аффикс -д служил для обновления стершегося локативного значения. На это же указывает и совместный падеж на -та, явившийся результатом развития более древнего локативного -та, а не дательного падежа. Ряд наречий указывают на более древний показатель локатива: монг. эн-д 'здесь', тэн-д 'там'; калм. аль-д 'где?' и др.

Взглянув на схему, иллюстрирующую развитие падежной системы калмыцкого языка, нетрудно заметить, что эволюция л-ового и /-ового локативов в калмыцком не дает такой полной картины, как в финно-угорских языках, ибо в калмыцком не обнаруживаются надежные рефлексы инструменталиса на -н и ¿-ового аблатива; с-овый и л-овый падежи, быть может, являются осколками системы, унаследованной финно-угорскими языками от праязыка, а р-овые падежи указывают на новый путь развития калмыцкого языка.

и» ■Ль

Система локативов в КАЛМЫЦКОМ языке

Прилагательные -н

Генитив-ин/ -н

Прилагательные -л

Латив *-н/1-ан

(Генитив -тр-н)х

Датив -д/-рп Совместный -та

(Дательный-мест- Лок^гив -д'-т ный Уна-д/нг-д)

(Дательный-местный шга-д/тэ-д)1

Наречие -ар

+■ -►

Ьос *-п

^ос *-(

Ьос Ьос *-1

Ьос *-к Ьос *-т Ьос *-г

1) В круглых скобках указаны падежи вторичного склонения.

Если бы удалось установить, что винительный на -г/-иг калмыцкого языка восходит к лативу на *-к/*-г, была бы подтверждена еще большая близость монгольских и тюркских языков, в падежной системе которых дативно-лативный -ка/-га приобрел больший удельный вес.

4.5 Характеристика падежной системы тюркских языков

Для тюркских языков довольно полно реконструируется л-овая падежная система. Во всех тюркских языках, кроме якутского, имеется показатель генитива -ин/-н (со множеством модификаций). Во многих тюркских языках обнаруживают следы инструменталиса (~ орудийного падежа) на *-ын/-ин. Ср.: караим, яз-ын, шор. жай-ын, к.-калп., кирг. жаз-ьн, як. сщ-ын 'летом'; караим., гагауз., тат. кыш-ын, шор. кыж-ын, як. кыЪ-ын 'зимой', а также: каз. жасър-ън 'тайком', уйгур, йошур-ун 'тайно', алт. чын-ын 'истинно', чув. хулл-ен 'медленно', сивв-ен 'холодно', шор. карага-з-ын, хак. хараа-з-ын 'ночью' (-з-ын — древний орудийный падеж).

Инструменталис как живой падеж выделяется в падежной системе якутского языка (-н-ан, -ы-н-ан). В казахском языке существует инструментальный (~ творительный) падеж на -м-ен/-б-е>1/-п-ен и даже -м-ен-ен/б-ен-ен/п-ен-ен, а в хакасском— инструменталис -на-н с вариантами. В языке поэмы "Кутадгу билиг" инструментальный на *-л входит в систему склонения существительных.

Чувашский язык сохраняет древний дативный *-н в дательно-направительном падеже на -на/-не. Рефлексы направительного на *-н обнаруживаются во многих тюркских язы-ках: чув. тара-н 'до чего-либо' (послелог), та т. тава ~ таба-н, каз. тама-н 'по направлению к' (послелог). Лативное или аблативное -н содержится в показателе исходного падежа (аблатива) -та-н/-да-н. Древний латив обнаруживается в продольном падеже (пролативе) карачаево-балкарского языка с суффиксами -ты-н, -ту-н,-ти-н, -тю-н/-ын, -ун,-ин -юн/-ны, -ну, -ни, -ню: пала-ты-н 'по поляне'; древний аффикс латива прослеживается в дательно-направительном падеже карачаево-балкарского языка (-на, -не, -ига, -иге).

В башкирском наряду с аблативом -да-н функционирует (в местоимениях) аблатив с аффиксом -ан (с вариантами): башк. ун-да 'у него' (местный падеж), ун-ан 'от него' (исходный падеж) (от местоименияул 'он', 'тот').

Заканчивая обзор л-овой локативной системы, приведем примеры, позволяющие говорить о существовании в древности

локативного*-«: тат. югарт-ын 'наверху', карач.-балк. тёбэ-н, к.-калп. твме-н 'внизу' и др.

Что касается f-овой локативной падежной системы, то в тюркских языках она хорошо сохранилась и продолжает функционировать.

Помимо локатива на -та/-да и аблатива на -тан/-дан, в тюркских языках прослеживаются надежные рефлексы других /-овых падежей. В Орхонских надписях за аффиксом -та/-да еще сохранялось аблативное значение. В современном якутском языке имеется партитив (~ частный падеж) на -та/-да, обозначающий неопределенную часть целого при повелительном наклонении: мас-та atlîui 'принеси дров'. Партитив на -та/-да имеется в тофаларском языке. Карачаево-балкарский язык использует пролатив на -тын/-тун/-тин/-тюн, неизвестный другим тюркским языкам. Единичные примеры из различных тюркских языков свидетельствуют о дативном значении локатива -да: ср. кр.-тат. кьай-да, карач.-балк. къай-ры и шор. кай-да-ра 'куда?'.

К-овая локативная система в тюркских языках представлена фрагментарно: в подавляющем числе тюркских языков имеется дательно-направительный (или только дательный) падеж -ка/-га (с различными вариациями согласного и гласного звуков дативного форманта). Но многочисленные примеры указывают на более древнее лативное (и, быть может, локативное) значение форманта -ка/га.

Современный якутский язык дает образец совмещения в дательном на -ка/-га (с вариантами) трех значений: локативного, лативного и дательного: оййур-га 'в лесу', 'в лес', дьахтар-га 'женщине'.

Л-овые падежи, судя по скромным рефлексам, не имеют древней истории и едва ли имели широкое распространение в тюркском праязыке. Во всяком случае, в чувашском имеется орудный падеж на -па-ла/-пе-ле, чулымско-татарский также сохранил орудийно-совместный падеж на -ла/-ле. Широкое распространение в тюркских языках получили новообразования с падежеобразным формантом -ла/-ле, имеющим творительно-инструментальное значение.

Древний лативный -ра/-ры (с вариантами) неплохо сохранился в наречиях тюркских языков: ног. ке-ри, тат. ки-рэ 'назад'; шор. пее-ре ; кум., карач.-балк. бе-pu 'сюда'. Часто встречается вариант аффикса -ре/-ры с лативными -ка/-га: чу в. jy-xa-ры 'вверх', карач.-балк. огъа-ры 'вверху' (пример с локативным значением аффикса -ры).

Система локативов в ТЮРКСКИХ языках

Прилагательные Прилагатель--н ные -ты

Генитив

-ЫН/-ЫН/-Н

Инструма/галис Латив * *

Латив *1/а)н

Абла' -та-1

Пролатив -ын//--

йатив

Ьос *-ын

Прилагатель- Прилагателыше

ные -лы/-ли -к(?) ............. .►

Прилагательные Наречия -р ^

ге-ри

атив -ра/-ре

Ьос *-1

Ьос *-л'

-ка/-ца Ьос *-т

ох

"а

&

Ы

О СС Р5

Я

тз Я а

вз ►Ч

»5

ч

го

а

с-К

(Г

X

1) Кроме якутского; 2) в якутском инструменталис на-(ы)н-ан, в казахском на -мен. -меи-ен с вариантами; 3) один из вариантов карачаево-балкарского пролатива; 4) один из вариантов аблатива (в местоимениях) башкирского и татарского языков; 5) один из вариантов пролатива -тун/-тын/-тюн/-тин- в карачаево-балкарском языке; 6) в чувашском инструменталис на па-ла/-пе-ле: 7) в якутском языке 16 вариантов дательного падежа на -ка/-га со значением локатива, латива и дательного падежа; 8) в чувашском языке. (?) Знак вопроса при форманте -к указывает на гипотетичность вывода: -к может восходить к причастиям на -к.

и>

В парадигму склонения существительных чувашского языка входят локатив на -ра/-ре и аблатив на -ра-н/-ре-н; в хакасском имеется направительный падеж на -сар/-сер/-зар (с вариантами), возникший из более древнего латива -харАкер,

Таким образом, система склонения в тюркских языках дает довольно полное представление о развитии и л-ового, и /-ового локативов (аналогично финно-угорским, прежде всего прибалтийско-финским, языкам). Отсутствие с-овых падежей отличает тюркские языки от финно-угорских; наличие к-овых локативов сближает их с тунгусо-маньчжурскими, самодийскими и палеоазиатскими языками; р-овые локативы отдаляют тюркские языки от тунгусо-маньчжурских, в которых обнаруживаются лишь слабые рефлексы падежей на -р.

4.6 Характеристика падежной системы юкагирского языка

Язык юкагиров Якутии (тундренных и колымских юкагиров), долгое время причисляемый к палеоазиатским языкам, в настоящее время сближают с урало-алтайскими языками. Юкагирский имеет много общих черт с финно-угорскими языками.

Как и селькупский, юкагирский использует генитив на -нАд: нимэ-н гёдэ 'хозяин' (букв, 'человек дома' — нимэ 'дом').

Пролативный -н входит в состав сложного показателя продольного падежа -ра-п/чга-н (нимэ-тг-н 'по дому'), но употребляется самостоятельно (тэн-и-н 'по этому месту', ад-а-н 'по тому месту'; -и, -а — вокалические локативы, -н — показатель пролатива).

Локативный -нэ можно выделить в суффиксе местного падежа -ца-нэ/тТ а-нэ (нимэ->Г а-нэ 'в доме').

В юкагирском ¿-овая локативная система представлена более скудно, чем л-овая: употребителен генитив -д, в наречиях выделяются лативные -дэ/Адэ-у: миги-дэ 'сюда', аду-уу-дэ-у 'туда'. В состав аффикса отложительного падежа -$а-т/->г а-т входит аблативный -т: мэт-1<а-т 'от меня', тэт-у а-т 'от тебя'.

АТ-овый локатив функционирует как самостоятельный показатель падежа или отягощенный локативным -нэ суффикс (-^а/->!а/-$а-нэЛга-нэ): мэт-^а 'во мне', нимэ-гГа-нэ 'в доме'.

Таким образом, мы бы охарактеризовали падежную систему юкагирского языка как к-овую систему, сформировавшуюся на основе л-ового и /-ового локативов. Иными словами, можно утверждать, что юкагирская к-овая система срослась с л-овой и г-овой локативными системами, аналогичными таковым прибалтийско-финских языков.

Система локативов в ЮКАГИРСКОМ языке

Качественные глаголы -нэ1 Наречие -нэ-ц

Генитив -и

Продольный -цан/'-нан\ -н

Направительный -ц-инь/иш

Локатив -к,а-нэ/-1га-нэ

Локатив -нэ

Генитив -д

Направительный -дэ/-дэ-ц(

Аблатив -к,а-т/ -на-т/-т

Ьос

Творительный Творительный -лэ-к £ -лэ-к

Продольный -нхх-н!

АблАтив -ни-т

Окатив -/¡а-иэ/-на-н э

Ьос Ъос *-/ ' Локатив

-ца/-/га

О

о\ тз !» Ы О СС

5»

Я

ТЗ

Я и

>1 %

а>

и

С"

Я е-

X

1) сам-нэ-й 'быть широким', 'широкий'; сис-нэ-й 'быть коротким', 'короткий'; пом-нэ-й 'быть круглым', 'круглый'. Привлекают внимание многие субстантивные и адъективные суффиксы, зачастую омонимичные глагольным формообразующим суффиксам: ср.. например, искэл-о-нь 'глубокий' (от искэлъ-у 'глубина'), где формант -нь может восходить или к древнему дативному -но. или к показателю глагола..

и>

В известной степени юкагирская и самодийская падежные системы сходны, но в самодийских значительную роль в склонении существительных играют л<-овые падежи.

4.7 Характеристика падежной системы чукотско-камчатских языков

Обращает на себя внимание, что в чукотско-камчатских языках, в отличие от финно-угорских, имеется особый эргативный падеж, который в лингвистической литературе принято считать падежом деятеля (чаще: действующего лица) и который в исследуемой группе языков по форме совпадает с творительно-местным и/или местным падежом.

Полагая, что: 1) общие падежи возникают позже локативных и нередко на их основе, 2) в различных языках наречия и местоимения часто сохраняют более архаичные черты сравнительно со склонением существительных, мы можем утверждать, что дательный, направительный, продольный и исходный падежи, присоединяемые к абсолютной форме мэк-и 'кто?', — более позднего образования, чем назначительный, повествовательно-каузативный, касательный и местно-творительный падежи, присоединяемые к косвенной форме мик-.

На этом основании можно утверждать, что II склонение существительных, основу которого, как мы считаем, составляет локативный -и, древнее I склонения, в основе которого находится локативный -т.

В таком случае суффикс -нэ-к следует признать не омонимичным показателем местно-творительного и эргативного падежей, но аффиксом местного падежа, используемым в качестве показателя эргатива: мик-нэ-к 'кем?' (творительно-эргативный) и мик-нэ-к 'у кого?' (местный падеж, по значению близкий к дательному), аппа-на-к 'у папы' и др.

Суффикс повествовательно-каузативного падежа на -нэ-к-йи-т и касательного на -нэ-йи-тэ содержит локативный -нэ.

По-видимому, местоимения сохранили более древний показатель эргативного падежа -на-н, в то время как существительные распределили варианты эргатива -та/-тэ/-а/-э и на-к/-нэ-к в зависимости от фонетического окружения. 40

Суффикс незначительного падежа -ну/-но/-о состоит из локативного -н плюс вокалические лативы.

Незначительный падеж местоимений возник на основе притяжательного местоимения: гыммо 'я'—гым-на-н 'мною' (эргатив) — гым-нин 'мой' — гым-нин-э-ну 'мной' (-ну — аффикс назначительного падежа существительных).

Инфикс -на- в сложных суффиксах продольного и направительного падежей интерпретируется как более поздний локативный показатель, развившийся из -нэ (ср. показатель местного падежа -нэ-к).

Аблатив встречается в двух формах -н-ко/-ко. Инфикс -н-восходит к аблативному или лативно-аблативному -н. Лативный -ц обнаруживается в окончании дательного падежа существительных -нац и местоимений -кы-н. Употребляется он и самостоятельно для обозначения дательного падежа (после гласных), входит в состав суффикса пролатива -й-пы-ц и латива -й-ты-ц\ мэк-на-ц 'кому?', коя-ц 'оленю'.

Поразительно, что корякские наречия не дают рефлексов локативного на/нэ, но лишь лативное но лишь лативное -н и

' г

спорадически -уа, отмечаемое нами для абсолютного падежа существительных: ср. айгывтъ-уа 'вечером', и коя-на 'олень'.

Суффикс дательного ( - на! (ишшлыи )) плдс-ка широко используется при образовании наречий: плены-ц 'удобно', гстш-и 'криво', гымлэ~гьшлэ-у 'заново', опмы-н 'в глубь', стг ы/^ 'напрямик'.

В свете сказанного по поводу эволюции значения локагивною -н можно утверждать, что аффиксы падежей на -т существительных I склонения фиксируют то или иное значение древнего локативного Показательно, что существительные I

склонения наряду с показателями эргатива -тэ/-та/-э/-а, латива -(й)-ты-ц, совместного падежа -га — -та/-а (речь идет о суффиксе -та), -т повествовательно-каузативного падежа -к-йи-т/-къ-е-т и касательного на -йи-тэ/-е-та располагают локативом на -к/-ык, надо полагать, более поздней формации.

Встречаются наречия с формантом -та/-тэ: ныки-та 'ночью', мале-та 'медленно'; ср. также яно-т 'сначала', 'раньше', яно-т-ык 'впереди' (локативные -т), яно-т-тэ-ты-у 'вперед' (-тэ — локативное и -ты — лативное), яно-ты-що (значение -ты —близко к локативному).

В корякском прослеживается развитие локативного -к/-ык, являющегося суффиксом местного падежа местоимений и

существительных I склонения и входящего в суффикс датива -на-к/-не-к (ср. с дательным падежом венгерского языка): милг -ык 'у огня' (милг-ын 'огонь'). В суффиксе исходного падежа -¡/-уо обнаруживается аблативный -ко.

Среди многочисленных суффиксов и инкорпорирующих комплексов корякского языка обращают на себя внимание суффиксы притяжательных и относительных прилагательных на -ин(э)/-эн(э)/-н(э)/~н(а) и др., которые можно считать адъективными формантами, восходящими к локативному *-п или показателями родительного падежа локативного происхождения: ыннив-ин яяца 'дом дяди' (ср. с рус. 'дяд-ин дом'), где ыннив 'дядя', яёл-эн налгын 'лисья шкура', кайыкмщ-ин 'принадлежащий ребенку', где кайыкминын 'мальчик', 'ребенок', гычг-эн 'шерстяной' — гычг-ын 'шерсть', кымли-н 'ватный' — кымликым 'вата'; стекло-н 'стеклянный', чолко-н 'шелковый' — чолкочол 'шелк'.

Заманчиво усмотреть в адъективном аффиксе -кэ-н/-ки-н соединение показателей местного и родительного падежей. Ср.: яно-т 'сначала' — яно-т-ык 'впереди' — яно-т-кэ-н 'передний', 'находящийся впереди'; явал-кэ-н 'задний', ано-кэ-н 'весенний', Москва-кэ-н 'московский'; муйи 'мы (двое)' — муй-ык 'у нас' — муй-кэ-ки-н 'к нам относящийся' наряду с притяжательным муч-ги-н 'наш'.

В этом же разделе дана характеристика других чукотско-камчатских языков: чукотского, керекского, алюторского и ительменского.

4.8 Характеристика падежной системы эскимосского языка

Обращаем внимание, что система падежей эскимосского языка зиждется на той же основе, что и падежная система финно-угорских языков.

Заметим, что -м относительного падежа соотносится с пространственными падежами — местным, дательно-направительным и творительным.

Относительный падеж в посессивном склонении существительных имеет форму -ма. Едва ли случайно в языке эскимосов Берингова пролива (в примерах 'Беринг') обнаруживается более ранний местный падеж на -ма: па-ма 'позади', %а-ма 'внутри' при /$а-му-н,а 'вовнутрь'. Кроме того, как известно, местные падежи нередко употребляются для обозначения принадлежности.

Заметим также, что фактически относительный падеж выполняет функции родительного падежа: Беринг, йги-м туна-нын 'от горы' (йге-ц 'гора', тууау 'сторона напротив'), йги-м тууа-нун 'к горе', ту ¡/а-ни 'угоры'.

Кстати, во множественном числе чаплинского диалекта эскимосского языка .к-овые окончания заменяются на м-овые и совпадают с аффиксами соответствующих падежей в йослелогах. Эти же окончания функционируют в основном склонении в языке эскимосов Берингова пролива (примеры в предыдущем абзаце), что указывает на более древний статус н-овых пространственных падежей.

Таким образом, мы можем смело утверждать, что в эскимосских языках .м-овая локативная система наслаивается на более древнюю новую локативную систему.

В чаплинском диалекте легко прослеживаются более древние падежи — локативный на -ни, аблатив на -к-ын и латив на -в-ык:

ма-ни 'здесь' ма-в-ык 'сюда'

уява-ни 'далеко' на-в-ык 'куда?'

сиву-ни 'впереди' тага-в-ык 'туда'

ма-к-ын 'отсюда' на-к-ын 'откуда'? тах-к-ын 'оттуда'

Таким образом, можно говорить о локативном -ни аблативном -ын. По-видимому, это более древние окончания, потому что в послелогах обнаруживаются аблативный -(н)-ын и аффикс творительного падежа -(,н)-ын: чапл. гуйгум саг'ва-н-ьщ 'от дома' (аблатив), кицу-в-ньщ 'за тобою' (где -в- — лично-притяжательный суффикс 2-го лица, -ныц — суффикс; творительного падежа).

Следовательно, в эскимосском языке прослеживаются аффиксы более древних н-овых падежей, появляющиеся в двойственном и во множественном числе именного склонения и в местоименном склонении, а также употребляющиеся в качестве суффиксов послелогов: -ни (локатив), -(н)-ыу (аблатив), -ын (аблатив), -ын/-н-ын (инсгрументалис), -ну-н (дательно-направительный падеж).

Помимо этого, -н входит конечным элементом в суффиксы дательно-направительного падежа (-м-ун), продольного (-к-ун) и сравнительного (-т-ун) падежей.

Возможно, единственным падежом, восходящим к /-овым локативам, является сравнительный падеж, но не исключено, что это -т- не имеет никакого отношения к /-овому локативу, ибо эскимосские языки дают весьма сомнительные рефлексы /-ового локатива. Правда, в канадских и гренландских диалектах эскимосского языка во всех падежах, кроме творительного (имеющего конечный -к ), появляется конечный -/ вместо -л, который мы квалифицировыали как рудимент древнего л-ового локатива.

Сравнительный падеж используется для образования наречий образа действия: пини-тун 'хорошо', сыг'лы-тун 'плохо'.

Эскимосский язык дает ясное представление о структуре к-овых падежей: в нем функционируют аблатив на -к-ын, пролатив на -к-ун и латив на -в-ык.

М-овые падежи «отвечают» за локатив (-ми/*-ма), аблатив -м-ыу, дательно-направительный (м-ун) и генитив (так называемый относительный падеж на -м), по-видимому, участвующий в посессивном склонении существительных.

В эскимосском функционируют три аблатива: -м-ыу в ед. числе, -н-ьц1 в двойственном и во множ. числе и в местоименном склонении и -к-ын в словах пространственной ориентации. Все три аблатива — живое явление эскимосского языка.

Подытоживая исследование парадигмы склонения существительных эскимосского языка, скажем следующее: если, например, в прибалтийско-финских и других финно-угорских языках нам с трудом удавалось реконструировать л-овую и /-овую локативную основу, а тем более А-овые и я!-овые падежи, то в самодийских языках реконструируемая для других финно-угорских языков система фактически лежит на поверхности. Так или иначе, прослеживается судьба к-ового и лг-ового локативов. Есть и винительный падеж на -и, выполняющий также функцию направительного падежа, что наблюдается во многих языках мира. В чукотско-камчатских языках с трудом реконструируется л-овая и /-овая локативные системы, но можно говорить о существовании л1-ового локатива, хорошо представлены к-овые падежи, благодаря чему можно судить если не о родстве чукотско-камчатских и эскимосских языков, то, во всяком случае, о типологической близости в определенный период их развития.

Прилагательные или Наречия -та Генитив -н/-мн/-зн'

Система локативов в КОРЯКСКОМ языке Наречия -к

........►

Ьос *-па/-пй

Ьос *-(а/-Ш

Ьос Ьос *-1 Локатив -к, -ык Ьос *-т

1) И другие варианты; 2) -на-н — эргативный падеж местоимений; 3) -кьщ — показатель дательного падежа местоимений; местоименное склонение корякского языка (а именно — пространственные падежи) базируется на основе местного падежа, показатель которого варьируется: -ык/-кы/-ка/-кэ/-к: локативный -к отсутствует в абсолютном, эргативном и назначительном падежах; 4) с указанными в п.З вариантами.

(л

СТ\

Прилагательные Наречие -ты/-тэ или Генитив -ин/-эн'-н!..:.........

Творительный- / Эргатив -т, -ти, 1тэ эргативный -на\-ын-е

Система локативов в ЧУКОТСКОМ языке

Прилагательные -ль

Дательный-напра- Совместней

вительньш -гэ---

-на, -ы-нр-г-ты

Определительный -(ы)г-щ-т

Назна^тгельный -ну/-ф/-у

Локатив -ни; -ын-е

Ьос *-т

Ьос *-г

I) И другие показатели признака относительного и по принадлежности; 2) суффикс причастий, используемый в качестве адъективного показателя; 3) независимо оттого, отпал конечный -к в суффиксах творительно-эргативного и местного падежей, как в корякском, или нет, указанные чукотские падежи отражают более древнее состояние; первоначальные показатели падежей, как правило, не отягощены дополнительными формантами.

Система локативов в КЕРЕКСКОМ языке

Прилагательные или Генитив -ин/-ина/-н

Творительный-эргативный -на/н\ -на-цг

Датив (ы)к-,

Направтельный -(на)ц-кр'. -й-ты-ц

Наречие -к

Ьос *-п

Ьос *-/

Ьос

Ьос *-/

Ьос *-т

О

о\ >а

и

о Сс рэ

Я

§

•л

Н

о

и см

сг

я

Локатив -к; -ки

1) Как в корякском и чукотском; 2) на-н для местоимений, на-ц для существительных; 3) равен творительному-эргативному падежу существительных; 4) префикс сопроводительного падежа на-, а не га-.

-и

С 'истема локативов в АЛЮТОРСКОМ языке

Относительные прилагательные -к-ин

Творительный эргр тивный *-на-п

Дательный-у! прави-тельный -н

ТворительнЫи-эрга-тивный -та/а

Назначотельный -ну/-у

Совместный -га- - -та

Повествовательный -(ы)-и-йи-т

Картельный -йи-та

Наречие-к

Дательный-направител)/ный -кы - -ка

Ьос *-п

Ьос *-/

Сопроводительный авын---ма

Пролат -ке-пы4{. -гы-па

11ов/ствовател1,-Ш.1П -(ы)-к-йи-т

Ьос Ьос *-/ Локатив -к. -ык Ьос *-т

О

сл

•а

рз

ы

о

ОС §

а>

Я "о Я Й

И

п>

и

с-Я

сг

я

Система локативов в ИТЕЛЬМЕНСКОМ языке

Адъективный показатель или Генитив -?ин/?ан _

1

Дательный-направительный 1ап-ке1 О

Каузатив -ан-ке-т

Абла-

уив ■

Каузатив -ки-т/-ан-ке-т

О

Местно-творитель-ный-ен-к2

О

Местный -ан-к-ъ ОЬос *-п

Наречие -ц

-ю-

-ю...........

Дательио-напра-пителыплй -ан-ке

Инструментальнь^д-4 Каузатив -кк-т

11реПратительный Сопроводитель--к 'и./-к '/а ный П Ла(5в -к к'---чо-м

Г

Сопроводительный I Аблатив -х'а-л

к- - -ц I Аблатив -х'а-л

1

Местно-творителышй -ен- к1

-►Ьос *-/

Ьос -I

г

о

м

о ее рэ

-> Ьос *-к ■

-* Ьос *-т

I) Для всех разрядов существительных; 2) для существительных, обозначающих человека, 3) для существительных, не начающих человека и в местоименном склонении; 4) только для существительных, не обозначающих человека.

обоз-

о

Наречие -ту-н

Система локативов в Э( ЖИМСХ X 'КОМ языке

Прилагательные Наречие -м-ыц%

Локатив -ни

Ьос *-(

ЬОС

Локатив ми/-нн/*-ма

1) Функционируют параллельно: -м-ун в ед. числе, -н-ун в дв. и во множ. числе; 2) формант -н-ыц реконструируется и как аблатив; 3) Латив -ц проявляет тенденцию к исчезновению: его реликты обнаруживаются в тунгусо-маньчжурских, тюркских и монгольских языках; 4) в круглых скобках даются варианты падежей, встречающиеся в канадских и гренландских диалектах: 5) в языке эскимосов Берингова пролива.

4.9. Как изменяется парадигма склонения существительных в урало-алтайских языках?

Парадигму склонения существительных в урало-алтайских языках можно охарактеризовать следующим образом.

По мере движения от Финляндии к Уралу все лучше сохраняется праязыковое состояние; я-овые, /-овые, х-овые и /-овые падежи реконструируются с большим или меньшим трудом в прибалтийско-финских языках. В них представлены также и рудиментарные следы Аг-овых и /и-овых падежей.

С приближением к Уралу указанные четыре системы (л, /, х, I) сохраняются почти в чистом виде, отражая праязыковое состояние развития волжских и пермских языков. В них же более активно, чем в прибалтийско-финских языках, функционируют А-овые падежи и более надежно реконструируется т-овый локатив.

По мере движения от Урала на Дальний Восток значение /-овых и особенно з-овьгх падежей уменьшается, и в палеоазиатских языках их рефлексы незначительны. Зато в парадигме склонения усиливается статус А-овых падежей, в конкуренцию с которыми вступают /я-овые локативы.

Селькупский (один из самодийских языков) и юкагирский (изолированный язык) хорошо отражают я-овую и /-овую основу финно-угорских языков. В эскимосских (сравнительно с другими языками) больший вес приобрели г-овые локативы, причем парадигма склонения в эскимосских языках состоит из н-ового, к-ового и м-ового локативов; /-овый локатив или исключен, или почти исключен из падежной системы.

В тунгусо-маньчжурских языках, весьма близких к финно-угорским, наблюдаются рефлексы г-овых падежей, играющих существенную роль в склонении существительных в тюркских и монгольских языках.

Словом, парадигма склонения существительных в финно-угорских и близких к ним языках меняется от я-овых до г-овых локативов.

Иными словами, в урало-алтайских языках смена падежных систем происходит в указанной на оси последовательности, причем в той или иной семье (группе) языков одна или несколько координат могут отсутствовать:

—о------о-------о---о-----о------о------о------>

-п -/ -5 -/ -к -т -г

4.10 Характеристика падежей системы японского языка

Материал японского языка в силу объективных и субъективных причин не дает оснований возвести падежную (или, точнее, падежеобразную) систему изменения существительных к и-овому локативу, базисной системе финно-угорских языков, но совершенно очевидно, что в рамках японского языка протекают процессы, аналогичные тем, что мы отметили для финно-угорских и, шире, алтайских языков.

В японском на основе я-ового локатива развиваются определительные (генитив) и, далее, адъективные отношения, причем аффикс древнего генитива формирует адъективные имена (сидзука-на 'тихий'), а показатель локатива используется для образования наречий (сидзука-ни'тихо'). Относительно от-овых падежей приходится говорить весьма условно, но р-овые показатели падежей, — по-видимому, четкая реальность японского языка: формант -ёри письменного японского языка соответствует форманту -кара, употребляющемуся также в разговорном языке. Оба передают близкое к аблативному значение: комэ-ёри 'из риса', кадзо-кара 'с прошлого года'. Аффикс -ёри используется также для формирования сравнительного падежа.

4.11 Характеристика падежной системы индоевропейских языков

а) Древнегреческий язык.

Отметим -V в окончании родительного падежа множественного числа -соу и в окончании дательного падежа множественного числа личных местоимений (гцлу 'нам'); на -п оканчивается также винительный падеж ед. числа I и II склонения.

Гомеровский греческий дает примеры употребления аккузатива (как ед. числа на -V, так и множ. числа на -сц) с формантом -5е, подчеркивающим лативный характер аккузатива: 'ОХиця оу-8е 'на Олимп', 'А&г|уа^е < 'А&т^аа-бе 'в Афины'.

Система локативов в ЯПОНСКОМ языке

Прилагательное -на Наречие -то Наречие -кух

I )Нлречная форма предикативных прилагательных; к к-овому локативу отношения не имеет, 2) формант с аблативным -ка-ра// -га-ра имеется в тюркских языках.

1л

На аблативный характер генитива указывают аблативные предлоги ек 'из' и 'ато 'от', употребляемые с генитивом.

В латинском, -v греческого аккузатива ед. числа и генитива множ. числа, соответствует -от.

Реликты локативного*-/ можно усмотреть в форманте -Sev: 'A9r|va-9ev 'из Афин' и диалектное tt|vco ~ tt)vS'-9ev 'оттуда'. Гомеровский греческий дает окончание -о5/-от для ед. числа тематических основ; в архаической латыни встречается аблатив на -d: lupo-d 'от волка'. Аблативное -/- представлено в окончании генитива -t-os.

Наиболее полно в древнегреческом языке представлены s-овые падежи. Греческий язык хорошо сохранил генитив на -с, / -о<; / -coq (соответственно в I и в III склонении ед. числа), аккузатив на -aq, иногда выполняющий по совместительству функцию латива с формантом -5е или без него, и окончание -oí (с вариантами) дательно-местного падежа, используемое также в качестве инструменталиса. Локативное -сл. встречается в наречиях древнегреческого языка: яери-сп 'в прошлом году', 'ASriva-cn 'в Афинах'.

Аблатив на -coi; используется для образования наречий: каХо<; 'хороший' — KaA.-mc¡ 'хорошо'.

Таким образом, основу падежной системы древнегреческого языка составляют s-овый локатив, как и в финно-угорских языках, а также рудименты и-ового и /-ового локативов.

б) Санскрит.

В мужском роде ед. числа санскритского местоимения sa 'тот' выделим интересующие нас окончания локатива -in и инструменталиса •(i)na (tena <ta + ina), а также окончание аккузатива множ. числа -я.

Сюда же следует отнести аффикс -п- родительного падежа множественного числа: suta 'сын'— suta-n-am 'сыновей' (ср. с -п в слове suia-n 'сына' — аккузатив).

К я-овому локативу, по-видимому, восходят прилагательные на -in, особенно те, которые употребляются только в конце сложных слов: vas-in 'живущий', vad-in 'говорящий', тир-in 'видимый', 'в зримом образе', bal-in 'сильный'— satyavad-in 'говорящий правду', т.е. 'находя-щийся (в состоянии) говорить правду' (vad- 'говорить').

Санскриту известен и аблатив на -ad.

Наречия содержат указание на локативный -da: ya-da 'когда', 'если', ta-da 'тогда', ka-da 'когда?'. Аффикс -da коррелятивен с аблативным -d.

Система локативов в ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОМ языке

Прилагательные Прилагательные и су--ТО-С ществительные на -с3

1) Во множественном числе; 2) в единственном числе; 3) то, что мы доказываем для финно-угорских языков — совпадение аффиксов родительного и именительного падежей с последующей дифференциацией их значения, в эллинистике (науке о древнегреческом языке и древнегреческой культуре) считается чуть ли не очевидным: ср.в латинском игЬ-ч 'город' — игЬ-Ы 'города'; 4) с вариантами; 5) дательный, инструментальный и локатив в древнегреческом совпадают в одной форме; 6) -V в 1-м и во П-м склонении и -а в Ш склонении.

и>

1Л

Система локативов в САНСКРИТЕ (древнеиндийском)

Прилагательные

Существительные и прилагательные на -V

Прилагательные Прилагатель--та (?)" ные -га

Наречия -т (?)

1) В конце сложных слов; 2) во множественном числе; первый элемент — показатель генитива, второй — формант локатива; 3) ср. с показателем генитива; 4) в единственном числе; ср. окончания генитива и аблатива ед. числа; 5) по-видимому, только в родительном падеже множественного числа личных местоимений; 6) реконструкция вызывает сомнения; 7) в указательных местоимениях 'этот', 'тот*.

В ряде наречных слов имеется аблативный -t- в сочетании с аблативным -as: ku-t-as 'откуда?', 'отчего?' (аблатив), ta-t-as 'потом', 'туда', 'оттуда' (аблативно-лативный), abhi-t-as 'сюда'(латив).

Склонение местоимения sa/sa дает возможность полностью реконструировать эволюцию локативного -s: локативное -su во множественном числе, аблативное -as в единственном числе женского рода. Зная, что в именном склонении могут совпадать генитив и локатив, аблатив и генитив, датив и аблатив, а в двойственном числе часто совпадают в одной форме генитив и локатив, а также инструменталис, датив и аблатив, можно считать, что -s в локативных падежах как ед., так и множ. числа имеет локативное значение (факт, в общем-то, довольно прозрачный): ср. -s- в ta-s-m-ad (аблатив), ta-s-уа (генитив), ta-s-m-in (локатив). К ним можно присоединить и -s винительного и отложительного падежей женского рода, ибо аккузатив нередко выполняет роль направительного падежа.

На этом же основании можно признать единое происхождение окончания локатива -ат жен. рода ед. числа и окончания генитива муж. рода множ. числа. Если это так, тогда формант -т- в местном, отложительном и дательном падежах муж. рода ед. числа также восходит к ш-овому локативу. Сюда же, надо полагать, относится и -m аккузатива жен. и муж. рода ед. числа: ср. лат. Romam ео 'иду в Рим', где -т винительного падежа выполняет функцию латива.

В свою очередь, в наречиях встречается лативно-локативный -г.

Ср.:

ya-da 'когда' ya-t-ra 'где?','куда?' ya-t-as 'когда', 'потому

что'

ta-dâ 'тогда' ta-t-ra 'там','туда' ta-t-as 'потом', 'туда','оттуда'

ka-da 'когда?' a-t-ra 'здесь', 'там' ku-t-as 'откуда?'

В личных местоимениях множественного числа представлен неизвестного происхождения -к: asma-k-am 'нас' (др.-греч. тщозу) / yusma-k-am 'вас' (др.-греч. up<ov) . Это -к- нельзя возводить к к-овому локативу: в санскрите его следы нами не обнаружены.

Таким образом, в санскрите, полностью сохранились и-овая и s-овая локативные системы, и даже лучше, чем в финно-угорских языках. Правда, л-овые и s-овые падежи по весьма сложной схеме распределились в системе склонения в зависимости от рода и числа склоняемого слова.

В санскрите фрагментарно представлены /-овые падежи и т-оваз падежная система, похожая на "осколок" падежной системы палеоазиатски языков.

Заключение в диссертационном исследовании отсутствует. Результата исследования даны в конце соответствующих глав, посвященны: исследованию падежной системы той или иной семьи (~ группы) языков.

Основные положения диссертации отражены в следующи: публикациях автора:

Монографии:

1. Сравнительно-историческая грамматика финно-угорских языков-М.: «Глас», 1987.—391с —Библиогр.: с.299—372.

2. Развитие структуры предложения в связи с развитием структур! мысли.—М.: «Наука».—168с.—Библиогр.: с.149—158.—(Введение заключительная глава).

Статьи:

1. Определенные и неопределенные прилагательные:/Типологически очерк.//ВЯ. № 6.—М., 1979.—С.89—96.

2. Динамика степеней сравнения.// Изв. АН СССР. ОЛЯ. №39/2.— M 1980.— С. 138—148.

3. Роль исходного падежа в образовании степеней сравнения.//Из] АН СССР. ОЛЯ. № 2.—М., 1980.—С. 138—146.

4. Истоки супплетивизма вспомогательного глагола. // ФН.—M 1982. № 3.—С.43-51.

5. Лексико-грамматические закономерности эволюции активно1 причастия.// ВЯ № 2,— М., 1982,— С. 59—67.

6. Категория принадлежности в сравнительно-историческо освещении.// Изв. АН СССР. ОЛЯ. № 45/1 _м., 1986.—С.52—63.

7. Цикличность языковых процессов: роль генитива и наречия становлении имени прилагательного.//ВЯ. № 3—М., 1987.—С. 122—134.

Подписало к печг. 3,5 уел, п.л. Типа;:; 1СС экз. Заказ i ОС. Москва I-I7334, Тенинепш пр., 32 А. Институт

зтйологШГй "антропологии' "Российской

Текст диссертации на тему "Сравнительно-историческая грамматика финно-угорских языков"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК Институт Языкознания

А.П.ЮДАКИН

СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ ГРАММАТИКА ФИННО-УГОРСКИХ ЯЗЫКОВ

МОСКВА 1997

YUDAKIN A. P.

COMPARATIVE GRAMMAR OF THE FINNO-UGRIC LANGUAGES: (Evolution of the Case Systems). — Moscow: «GLAS», 1997.— 391 p., schemes, ¡11.

This work is dedicated to the Case Systems of the Finno-Ugric languages — the Balto-Finnic, the Lappisch, the Volgaic, the Permic, the Ob-Ugric, the Hungarian and the Samoyedic.

The investigation is carried out from the positions of Historical Linguistics and System Typology: the author doesnt investigate some of the cases, he is interested in the fate of the cases, systems on the whole, paying attention to the semantic changes of the Locatives and the evolution of abstract cases.

Having reconstructed the common basis of the Finno-Ugric languages, the author inserts in his investigation some other languages : the Yukaghir, the Tungus, the Turkic, the Mongolian, the Paleo-Asiatic, and the Indo-European. The investigation proves that the above mentioned languages have common pre-history with the Finno-Ugric.

The numerous schemes display the evolution of the Case System of every language group which was examinated in the dissertation. The book is provided whith the Bibliography including about 1 000 items.

The book is meant for the students of the Uralic language family, but it may be useful for linguists who are occupied with Nostratic and Linguistic Typology and Theory of Language.

ikin, author, house.

А.П.ЮДАКИН

СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ ГРАММАТИКА ФИННО-УГОРСКИХ ЯЗЫКОВ

(Становление системы падежей)

Ответственный редактор доктор филологических наук В.К.Кельмаков

Предисловие доктора филологических наук Г.И.Ермушкина

вШкя ВАК России

наук

СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ ГРАММАТИКА ФИННО-УГОРСКИХ ЯЗЫКОВ: (Становление системы падежей). — Москва: «ГЛАС», 1997. — 391 е., схемы, илл.

В монографии исследуются падежные системы финно-угорских языков — прибалтийско-финских, саамских, волжских, пермских, обско-угорских, венгерского и самодийских.

Исследование ведется с позиций сравнительно-исторического языкознания и системной типологии: автор рассматривает не отдельно взятый падеж, а судьбу падежных систем в связи с изменением семантики локативов и становлением общих падежей.

Реконструировав единую для финно-угорских языков основу, автор включает в орбиту исследования юкагирский, тунгусо-маньчжурские, тюркские, монгольские, палеоазиатские и индо-европейские языки и показывает, что они имеют единую с финно-угорскими языками предысторию. Многочисленные схемы наглядно иллюстрируют эволюцию падежных систем каждой из исследуемых языковых групп. Приводится обширная, около 1 ООО названий библиография.

Учебное пособие рассчитано на студентов финно-угроведческих специальностей, но будет полезным и для лиц, занимающихся урало-алтайским и ностра-тическим языкознанием и теоретической лингвистикой.

Рецензенты: Г.И.Ермушкин доктор филологических наук А. Лушникова кандидат филологических наук

Я.Г.Тестелец кандидат филологических наук

Монография обсуждена на совместном заседании Отдела лиувистической компаравистики (зав. д.ф.н. ш Хаджиева!) и Лаборатории финно-угорских языков (зав. к.ф.н. Ю.С.Елисеев).

ISBN 5-7172-0034-Х © А.П.ЮДАКИН.

© Символ «АРИАДНА». © Издательство «ГЛАС».

> Л.

Vis

О ' ) р, к — Ci Q

А 1 rv U «J J g

Oii l

ПРЕДИСЛОВИЕ

В монографии А.П.Юдакина делается попытка сопоставления двух языковых семей - финно-угорской и тунгусо-маньчжурской. Из фиш ю-угорск их языков б монографии рассматриваются три группы: прибалтийско-финские, мордовские и пермские языки. Изредка привлекается диалектологический материал. А.П.Юдакнн ведет исследование с позиций сравнительно-исторического языкознания и диахронической типологии, то есть он сопоставляет падежную систему одной группы близкородственных языков с падежной системой другой группы языков (диахроническая типология), отмечая изменения, которые, по его мнению, претерпела падежная система каждой из групп (сравнительно-исторический аспект проблемы). Если говорить коротко, А.П.Юдакнн рассматривает не один какой-то падеж, допустим, локатив, а судьбу локатива (изменение его семантики в диахронии) с судьбой других падежей.

Это позволяет автору говорить о смене падежных систем: так, он вычленяет систему с локативным *-п, которую сменяет система с локативным которая, в свою очередь, вытесняется системой с локативным и, наконец, к а-овой системе подключается система с локативным -/. Таким образом автор мыслит смену систем. Почему же происходит смена систем? Автор считает, согласуясь в этом вопросе с исследованиями многих финно-угроведов, что изменение падежной системы обусловлено затемнением или изменением семантики того или иного падежа. Так, упрочение /-ового локатива, вероятно, находится в связи с потерей локативной семантики й-овым локативом и закреплением за ним дативной семантики. Строго говоря, многие вопросы, поднятые в монографии А.П.Юдакина, неоднократно обсу-

вдались на страницах научной литературы по финноугроведению, но, мне .думается, заслугой автора является то, что он пытается представить изменения в семантике падежей, например локативного *-Г как цепь взаимосвязанных преобразований: локативный *-п, в результате затемнения его семантики, дает начало инструментальному падеж;, и комитативу, в то время как локативная семантика закрепляется за Г-овым падежом; /-овый локатив дает начало ?-овому аблативу, затем, сохранившись в своем исходном значении лишь в некоторых наречиях, сделал: как бы еще один шаг вперед - за одним из аблативных значений закрепляется функция партитива, а позже показатель партитива —й¥М начинает обслуживать качественные прилагательные. Затем аналогичные изменения автор прослеживает в системе с локативным и т.д. Кстати, должен заметить, что А.П.Юдакин, как и многие финно-угроведы, не совсем последователен, когда утверждает о первичности локатива *-п. В одних случаях его можно понять в том смысле, что первичным является локатив на *-п, в других случаях автор как будто считает, что первичным является локатив на

Эту методику автор применяет и к тунгусо-маньчжурским языкам, шаг за шагом прослеживая изменения в семантике их локативной системы. Если бы в тунгусо-маньчжурских языках удалось обнаружить цепочку связанных друг с другом преобразований в системе локатива, которая более или менее ясно прослеживается в финно-угорских языках, это послужило бы дополнительным аргументом в пользу родства финно-угорских и тунгусо-маньчжурских языков.

В целом, как мне кажется, идею А.ШОдакина о преобразовании падежных систем в диахронии можно принять. Но отмечу ряд дискуссионных моментов. Например, мысль автора о выделении локатива на *~пг в волжских в частности и в финно-угорских языках в целом сама по себе интересна, но слишком уж скудным материалом мы располагаем, чтобы делать категорические выводы, как это делает

автор (см. разделы 2.2.9 и 2.12). Наиболее интересным мне представляется материал по саамскому языку. Несмотря на существование серьезных описательных работ (таких, как «Саамский язык» Г.М.Керта), данные саамского языка привлекаются финно-угроведами лишь как подсобный материал. А.П.Юдакин создает как бы сравнительно-историческую грамматику падежей саамского языка: интересны рассуждения автора о близости имени и глагола в саамском языке, о возможном генетическом родстве суффиксов прилагательных и глаголов с падежными суффиксами, о. совпадении по форме прилагательных и причастий и некоторые другие.

Представляет интерес высказанная автором на страницах ж. «Вопросы языкознания» и реализуемая также в данном исследовании мысль о развитии языков.

Когда начитается дискуссия о развитии языка, внимание, как правило, сосредоточивается на лексике. А.ШОдакин неоднократно указывал на то, что неравномерность развития грамматических категорий может служить критерием развития того или иного языка или группы языков. Даже в родственных языках грамматические категории форммрутся неравномерно. Следовательно, в зависимости от того, какие грамматические катег ории исследуются, язык можно признать то более, то менее развитым сравнительно с другими языками.

Так, для прибалтийско-финских языков (например, финского и эстонского) важным, невидимому, является противопоставление глагольного и именного предложений, в связи с чем наблюдается возникновение результативных аналитических времен, сопровождающееся вытеснением лично-притяжательных форм существительнего личными местоимениями в родительном падеже и заменой субьект-ио-объектного спряжения номинативным строем преддож-нения.

А вот для самодийских (ненецкого, энецкого и др.) и угорских (например, хантыйского и мансийского) языков

характерным, вероятно, является переход от преимущественно глагольного строя предложения со спряжением имени к глагольно-именному с глаголом-связкой «быть», что уравновешивается наличием лично-притяжательных форм существительного и субъектио-объектного спряжения.

Учитывая основные процессы, происходящие в различных языковых семьях, автор ввел понятие линейной модели языка (заключительная глава), призванной прогнозировать исчезновение или появление тех или иных грамматических категорий и облегчающей исследование языков в сравнительно-историческом плане.

Несмотря на ряд дискуссионных практических и теоретических положений, выдвигаемых автором, исследование А.П.Юдакива сослужит хорошую службу не только студентам, изучающим сравнительно-историческую грамматику финно-угорских языков, но и специалистам различных отраслей финно-угорского и, шире, урало-алтайского и ност-ратического языкознания.

Доктор филологических наук Старший научный сотрудник. Института языкознания Российской академии наук Г'.И.Ермушкин

/лйлй пажвм. ТИПОЛОГИЯ ПАДЕЖНЫХ СИТЕМ: ПРИБАЛТИЙСКО-ФИНСКИЕ ЯЗЫКИ.

1.1. Четыре структурных компонента падежной системы финт-угорских языков.

В большинстве прибалтийско-финских языков насчитывают свыше десяти продуктивных падежей: в финском, эстонском и водском по 14 (по другой классификации и более), в карельском - 13, в вепсском - 9, в ливском - 8. Не меньшее число падежей выделяют и в некоторых других, родственных им, языках финно-угорской семьи: в мансийском - 6, в хантыйском, в зависимости от диалектов, 5-8, в саамском - 8. в коми-зырянском - 18, а в венгерском языке насчитывают 21 падеж.

Существующая падежная система не стабильна и, вероятно, проявляет тенденцию к сокращению числа падежей. Так, в ливском языке малоупотребительны внешисместные падежи, в вепсском языке и в большинстве эстонских диалектов отсутствует эссив, в ряде языков совпали в одной форме некоторые направительные падежи (.Лаанест 1975, 55).

Сравнительно-историческая грамматика финно-угорских (и - шире - уральских) языков неплохо изучена, но многое еще предстоит исследовать. Во всяком случае, грамматика падежей, на наш взгляд, представляет собой довольно старательно исследованную область благодаря усилиям советских и зарубежных (прежде всего финских, венгерских и немецких) лингвистов.

По существующей традиции, которую практически никто не нарушает, в падежной системе финно-угорских языков выделяют четыре яруса (или подсистемы): 1) субьект-ио-объектные падежи - номинатив, не имеющий оконча-

ния. генитив на *-я и аккузатив на *-т, окончания которых возводят к общефинно-угорской эпохе; 2) общие местные падежи — эссив, партитив и транслатив, - причем имеются в виду их прежние значения, сохранившиеся в ряде языков, и особенно в прибалтийско-фннских, лишь в служебных словах; 3) вторичные внутрениемес i ные падежи и 4) внешнеместнме падежи более позднего образования.

/. 2. Существующая падежная система финно-угорских языков как результат взаимодействия нескольких систем.

Все же в определении значений общих местных падежей существует столько противоречивых мнений, что можно говорить о смелых догадках по поводу значений, отдельных падежей, а не о сложившейся системе взглядов. Разумеется, в этом виноваты не исследователи, а тот в общем-то довольно скудный материал, имеющийся в их распоряжении.

Исходя из того, что обстоятельственные слова, и не только в финно-угорских языках, сохраняют следы различных эпох, исследователи делают те или иные выводы, причем исследуемый материал дает подсказку, которая легко может завести в тупик.

Рассмотрим 6 (шесть) рядов примеров:

I) фин. kauka-na 'далеко', koto-na 'дома', luo-ha "у', 'около'; 2) фин. ny-t 'теперь' (< * nyky-t. ср.nyky-inen 'настоящий'), диал. nyy-tía; эст. nüüsl 'теперь'; 3) фин. luo-ta 'от', yl-ta 'сверху'; саам. ál'-de 'сверх}'', alle-t 'с запада'; 4) манс. mim-dí 'сверху'; 5) вепс, и эст. halas 'в рыбе'; 6) фин. kaua-s 'вдаль', ade-s 'вперед', alas 'вниз' и т.д.

Пример первого и второго рядов дают основание реконструировать локатив в виде *-па и *-п, *-Га (и даже *~Ш) и *-t. Какой же из локативов возник раньше и в каком виде они существовали? Эта проблема оказывается сложнее, так как примеры третьего ряда указывают на существование

Нового аблатива. Примеры четвертого ряда свидетельствуют, что, оказывается, в финно-угорских языках есть /-овый аблатив. Забегая вперед, скажем, что им не чужд и /-овый локатив и латив: ср. эст. каг^е-1е 'далеко' (куда?), каще-1 'далеко' (где?) - при каид(е) 'далекий', 'дальний'. Картину намного усложняют примеры пятого и шестого радов, указывающие на наличие в исследуемой семье языков л-ового локатива и нового латива. А если вспомнить, что в финно-угорских языках реконструируется «-овый латив (ср. эст. хт-пе ]'а 1а§а-$1 'туда и сюда') и др. пространственные падежи, создается впечатление, что о системе и речи быть не может.

Впрочем, некоторые примеры довольно прозрачно указывают на преемственность систем: ср. фин. §ге-Ш Шй-Ш и эст. яи-п]а $еа-1 'там и сям'. В финском языке адессив стабилизировался, проникнув в наречия места; в эстонском в наречиях места, как видно из примера, адессив зеа-1 употребляется в сходном значении наряду с древним локативом да-я.

Разумеется, мы упростили проблему. Она намного сложнее, потому что система падежей не может не взаимодействовать с другими системами грамматики языка: видо-времевдюй системой глагола, категориями существительных и прилагательных. Тем более представляется важным установить направление развития падежной системы финно-угорских языков.

1.3. Точка зрения П.Хвйду на развитие финно-угорских языков.

Существует ряд точек зрения на развитие фишю-уторских языков. Для данного исследования не имеет принципиального значения, на какую из них полагаться, потому что мы ставим целью проследить не развитие языков, хотя это вытекает как следствие из поставленной задачи, а эво-

люцию падежной системы. Приведем схему П.Хайду (Ящйй 1966, 14; ОФУЯ1974, 39).

В данной главе будет исследована падежная система прибалтийско-финских языков, затем будет предпринята попытка установить, чем отличается парадигма склонения в волжских и пермских языках, после чего будут рассмотрены обско-угорские. затем самодийские языки и юкагирский.

финно-угорский язык-основа самодийский язык-основа (прибл. до конца III тыс. до (прибл. II тыс. до н.э.) , н.э.)

Схема Хайду

Уральским, язык-основа (до IVтыс. до н.э.)

угорский язык-основа (конец III тыс. до н.э. - середина I тыс. до н.э.)

северосамо' южносамодийские дамские

правенгерский праооско-угорский

ненецкий энецкий нганасанский

селькупский саяно - самодийские языки

венгерский

мансийский хантыйский

Финно-пермский язык-основа (конец III тыс.'до н.э. - середина II тыс, до н.э.)

пермский язык-основа финно-волжский язык-основа (до VIII в. н.э.) (до I тыс. до н.э.)

Прибалтийско-финский

язык-основа

(до I в. н.э. )

финский карельский ижорский вепсский водский эстонский ливский

1.4. Становление прилагательных на основе местных падежей как одна из составляющих развития языка.

Исследуя становление имени прилагательного как части речи в кавказских языках, мы обратили внимание на связь словоизменительных и словообразовательных категорий, на роль грамматики падежей в становлении частей речи, и прежде всего наречия и имени прилагательного (Юда-кин 1987).

На наш взгляд, этот процесс для кавказских языков сводится к следующему: 1) по-видимому, часть качественных слов в языке существует издревле; 2) познание мира человеком, выражающееся, в частности, в увеличении лексического фонда языка, благоприятствует возникновению новых атрибутивных имен, обозначающих относительный признак и признак предмета по принадлежности. В этом процессе разведения, прилагательных, по значению - качест-

коми удмуртский волжские

языки

марийский мордовский саамский

венные, относительные- и притяжательные - используются все ресурсы языка, но прежде всего грамматика падежей, причастия и наречие. В системе пространственных падежей кавказских языков происходят изменения, ведущие ее к дестабилизации, но в результате возникают новые разряды слов, новые грамматические категории.

Местный падеж существительных (локатив) дает начало падежам с абстрактным значением - родительному, инструментальному; родительный падеж, в свою очередь, участвует в формировании имени прилагательного. Локатив формирует имя прилагательное со значением 'находящийся (там-то)' и непосредственно: к существительному.' в местном падеже присоединяется соответствующий десемакш-зированный атрибутивный показатель. Возникает омонимия форм: один и тот же форм�