автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Средства выражения пространственных отношений в эрзянском и русском языках

Полный текст автореферата диссертации по теме "Средства выражения пространственных отношений в эрзянском и русском языках"

На правах рукописи

Митюнина Галина Андреевна

СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ ПРОСТРАНСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ В ЭРЗЯНСКОМ И РУССКОМ ЯЗЫКАХ

10. 02. 02 - языки народов Российской Федерации (финно-угорские и самодийские)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Саранск 2006

Работа выполнена на кафедре русского языка ГОУВПО «Мордовский государственный университет имени Н. П. Огарева»

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук профессор Шеянова Таисия Михайловна

доктор филологических наук профессор Водясова Любовь Петровна

кандидат филологических наук Келина Антонина Николаевна

Ведущая организация:

кафедра марийского языка ГОУВПО «Марийский государственный университет»

Защита состоится 20 декабря 2006 года в 10 часов на заседании диссертационного совета Д 212.117.09 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в ГОУВПО «Мордовский государственный университет имени Н. П. Огарева» по адресу: 430000, г. Саранск, ул. Большевистская, 68, корпус № 10, ауд. 403.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке имени М. М. Бахтина ГОУВПО «Мордовский государственный университет имени Н. П. Огарева».

Автореферат разослан 18 ноября 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук доцент Гребнева А. М.

Р

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемое исследование посвящено сопоставительно-типологическому анализу средств выражения пространственных отношений (ПО) в эрзянском и русском языках.

Актуальность исследования обусловлена необходимостью выявления и систематизации языковых средств, выражающих семантику пространства, их сходств и различий в эрзянском и русском языках. Это представляется важным, поскольку усвоение неродного языка учащимися идет через структуру родного. А это неизбежно ведет к явлениям интерференции, к перестройке языковых систем. Сопоставительно-типологическое исследование позволяет прогнозировать и предупреждать явление интерференции и помогает более эффективно и глубоко изучать мордовские и русский языки в школах и вузах.

Выбор темы также обусловлен отсутствием специальных исследований в мордовском языкознании, посвященных изучению пространственных отношений и средств их выражения в мордовских языках. Пространственная лексика недостаточно исследована и в русском языке.

Объектом исследования явились лексические и грамматические средства, выражающие пространственную семантику в эрзянском и русском языках.

Цель и задачи исследования. Целью исследования является системный сопоставительно-типологический анализ пространственной лексики и грамматических средств выражения ПО в эрзянском и русском языках. Она предполагает решение следующих задач:

1) выявление и систематизация пространственной лексики и грамматических средств выражения ПО в эрзянском и русском языках;

2) структурный и функционально-семантический анализ лексических и грамматических средств выражения ПО;

3) установление сходств и различий в использовании языковых средств при выражении ПО в эрзянском и русском языках;

4) выявление типологических закономерностей при выражении ПО, обусловленных особенностями языковой структуры исследуемых языков.

Научная новизна настоящего диссертационного исследования заключается в том, что впервые в сопоставительно-типологическом плане подвергается разностороннему системному анализу весь комплекс лексических и грамматических средств, выражающих семантику пространства в эрзянском и русском языках.

Методология исследования. Общетеоретической основой диссертации являются труды отечественных и зарубежных лингвистов по сравнительной типологии (В. Г. Гака, В. Д. Аракина, Б. А. Серебренникова, И. А.Толстого, В. Скалички и др.), по изучению категории пространства и ПО (М. В. Всеволодовой, Е. Ю. Владимирского, И. Пете, О. Н.Селиверстовой, Е. С. Яковлевой и др.).

В качестве основных методов работы были использованы описательный и сопоставительный с элементами парадигматического, компонентного и дистрибутивного анализов.

Теоретическая и практическая значимость исследования. В теоретическом плане многие положения диссертации могут способствовать последующим научным изысканиям в области ПО и их выражения, системной организации лексики, тематическом и сопоставительно-типологическом ее исследовании в финно-угорских и других языках. Многие положения представляют интерес для общего языкознания.

Результаты исследования могут найти практическое применение в преподавании эрзянского и русского языков в национальной школе и вузе; при разработке спецкурсов по эрзянскому языку и по сопоставительной типологии русского и мордовских языков; в лексикографии; в переводческой практике.

Источники и материалы исследования. Основным материалом исследования послужили произведения эрзянской и русской художественной литературы; текстовые материалы периодической печати; разные типы словарей: «Эрзянско-русский словарь» (1993), «Вейсэ, башка, тешке вельде» (2002), «Словарь синонимов эрзянского языка» Р. Н. Бузаковой (1982), «Словарь современного русского литературного языка» в 17 т. (1950-1965), «Толковый словарь русского языка» под ред. С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой (2002), «Словарь синонимов русского языка» под ред. А. П. Евгеньевой (1970-1971), «Новый объяснительный словарь синонимов русского языка» под ред. Ю. Д. Апресяна (1999-2003) и др..

Положения, выносимые на защиту:

1. Пространство является универсальной категорией во всех языках мира. В то же время в эрзянском и русском языках способы ее выражения специфичны.

2. Категория пространства в эрзянском и русском языках в своей основе представляет семантическую категорию и базируется на семантическом поле пространства. В рамках высказываний, то есть на синтаксическом уровне, объем категории увеличивается за счет включения предметной лексики, способы выражения ПО усложняются, образуя функционально-семантическое поле пространства. В этом проявляется взаимосвязь номинативной и коммуникативной функций в языках.

3. Пространственную лексику эрзянского и русского языков, составляющую ядро семантического поля пространства, можно разделить на три группы: 1) слова с абсолютивным значением, выражающие самое общее представление о пространстве; 2) слова с релятивным значением, выражающие ориентацию в пространстве; 3) параметрические имена, обозначающие пространственные размеры.

4. В сопоставительном плане в пространственной лексике эрзянского и русского языков наблюдаются различия как на уровне отдельного слова, так и на уровне лексико-семантических групп и парадигматических и.

синтагматических связей, обусловленные семантикой и структурой эрзянских и русских параллелей.

5. Основными грамматическими средствами выражения ПО в эрзянском языке являются послеложные конструкции, их эквивалентами в русском языке выступают предложно-падежные формы. Кроме того, в эрзянском языке для выражения ПО используется хорошо развитая система местных падежей.

6. В эрзянском языке статические и динамические ПО четко дифференцируются, при выражении каждой пространственной позиции есть определенное средство выражения. В русском языке при выражении некоторых ПО предложно-падежные конструкции нейтрализуются, в изолированном употреблении не различают значение статичности/динамичности.

Апробация. Основные положения работы нашли отражение в сообщениях и докладах, сделанных на Огаревских чтениях Мордовского государственного университета им. Н.П.Огарева (г. Саранск, 2004-2005), на научных конференциях молодых ученых (г. Саранск, 2005-2006), на Межрегиональной научной конференции «Взаимодействие и взаимовлияние языков и литератур Поволжья» (г. Саранск, 2005), на Международной научной конференции «Жизнь провинции как феномен духовности» (г. Нижний Новгород, 2005), на VI Международном симпозиуме «Вариативность в языках народов Поволжья» (г. Чебоксары, 2006), на Межрегиональной научно-практической конференции «Состояние национально-русского двуязычия в финно-угорских регионах Российской федерации» (г. Саранск, 2006). Результаты исследования изложены в 10 статьях, опубликованных в сборниках научных работ.

Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и приложения «Средства выражения пространственных отношений в эрзянском и русском языках».

Работа изложена на 203 страницах компьютерного текста.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении определяется объект исследования, обосновываются его актуальность, научная новизна, раскрываются цели и задачи, теоретическая и практическая значимость диссертации, указываются методы и источники исследования.

В первой главе диссертации «К истории изучения категории пространства, пространственных отношений и их выражения»

рассматриваются история изучения ПО в эрзянском и русском языках, а также общетеоретические вопросы, касающиеся категории пространства и ПО.

К изучению категории пространства в языкознании лингвисты целенаправленно обратились в последние десятилетия XX века. Современное

лингвистическое описание ПО опирается на теорию функциональной грамматики А. В. Бондарко. При исследовании языкового материала в функциональной грамматике основным является принцип «от значения к форме». Наше исследование построено согласно этому принципу. Анализ, идущий от семантического содержания и направленный на поиск разнообразных средств его выражения, позволяет выявить особо сложные средства. Многие из подобных средств выражения остаются не выявленными при обычным направлении описания, выходящем из известных, более простых, явных грамматических форм.

Анализу средств выражения ПО в русском языке посвящены работы Всеволодовой М. В., Владимирского Е. Ю. (1982), Курдиани М. Э. (1987), Тханг Л. Т. (1993), Кравченко А. В. (1996), Кубряковой Е. С. (1997), Сабуровой Н. А. (2003), Поляковой Н. В. (2004) и др.

Грамматические средства выражения ПО в русском языке более исследованы. Пространственной лексике уделялось внимание лишь в связи с ее функцией локализаторов при грамматическом выражении ПО (Попова 3. Д. 1974; Пете И. 1973; Всеволодова М. В., Владимирский Е. Ю. 1982 и др.). Наиболее слабо изученной в разных языках оказалась пространственная лексика в типологическом плане. Это объясняется в практически трудно исчислимом количестве единиц этой системы (лексем), в ее максимальной открытости и зависимости от внеязыковой ситуации.

В мордовских языках специальных исследований, посвященных изучению категории пространства и способам выражения ПО, нет. Пространственных отношений финно-угроведы касались попутно в связи с изучением семантики местно-падежных форм (Бубрих Д. В. 1953; Серебренников Б. А. 1967; Ермушкин Г. И. 1978 и др.) и послеложных конструкций (Кудаев П. С. 1969; Кельмаков В. К. 1970; Майтинская К. Е. 1982 и др.). Падежные формы, послеложные конструкции и наречия явились объектом анализа в работе Н. А. Щанкиной «Грамматические средства выражения. временных и пространственных отношений в мордовских языках» (1981). Лексические средства выражения оставались не изученными. В предлагаемой нами работе выявляется насколько возможно исчерпывающе пространственная лексика и грамматические средства выражения ПО в сопоставлении двух разнотипных языков, эрзянского и русского, руководствуясь принципом «от значения к форме».

Во второй главе «Лексические средства выражения пространственных отношений в эрзянском и русском языках» рассматривается семантическое поле пространства в эрзянском и русском языках, дается лексико-семантический анализ слов с пространственным значением.

2.1. В первую очередь, необходимо было рассмотреть разные подходы исследователей к категориям «семантическое поле» (СП) и «лексико-семантическая группа» (ЛСГ), через которые ведется диссертационное исследование, определить различия между этими категориями.

В работе под семантическим полем понимается иерархическая организация слов, объединенная одним родовым значением и представляющая в языке определенную семантическую сферу. Ономасиологическим свойством семантического поля является то, что в его основе находится родовая сема, или гиперсема, обозначающая класс объектов. Семасиологическая характеристика заключается в том, что члены поля соотносятся друг с другом по интегрально-дифференциальным признакам в своих значениях. Это позволяет их объединять и различать в пределах одного семантического поля. В СП входят слова, принадлежащие разным частям речи.

ЛСГ менее обширная группировка слов, чем СП. ЛСГ объединяет в себя слова одной части речи, в которых помимо общих грамматических сем имеется как минимум еще одна общая сема — категориально-лексическая (архисема, классема). Слова, относящиеся к одной и той же ЛСГ, обладают рядом общих парадигматических и синтагматических характеристик.

2.2. Структура семантических полей в эрзянском и русском языках не имеет значительных отличий (ядро и периферия), состав же этих СП разный, как по количеству составляющих его компонентов и их качественным особенностям, так и по проявлению различных парадигматических и синтагматических отношений, в которые вступают единицы поля.

Ядерная зона СП пространства эрзянского и русского языков включает в себя такие слова, которые непосредственно имеют в своей семантике пространственное значение, - метаслова. Они выражают самое общее, не конкретизированное представление о пространстве. В зависимости от их функциональных и семантических свойств предлагается выделять следующие основные группы метаслов: 1) слова с абсолютивным значением типа эрз. тарка «место» и некоторые заимствованные из русского языка лексемы: территория, участка и др.; рус. пространство, место, территория, пояс, зона и др.; 2) слова с релятивным значением (слова, обозначающие ориентиры в пространстве): эрз. куншка «середина», верькс «верх», ало «внизу», удало «сзади» и др.; рус. верх, низ, верхний, нижний, вбок, вперед и др.; 3) параметрические имена, обозначающие пространственные размеры: эрз. кувалмо «длина», кувака «длинный», эчкеллш «толщина», эчке «толстый» и др.; рус. ширина, высота, широкий, высокий и др..

Периферийную зону СП пространства составляют слова, имеющие в своем значении архисему (гиперсему) «пространство» и дополнительные семы. Нередко такие слова могут входить в другие семантические поля, так как они удалены от ядра. В нашей работе ограничимся анализом ядерной зоны семантического поля пространства. Ядерная зона СП пространства более структурирована, чем его периферийная зона. В ней наиболее четко прослеживаются парадигматические отношения между словами.

Семантическое поле пространства представлено грамматически различными лексическими единицами. В нашем исследовании

рассматриваются ЛСГ существительных, ЛСГ прилагательных, ЛСГ местоимений, ЛСГ наречий.

2.2.1. ЛСГ существительных эрзянского и русского языков включает в себя три группы: имена существительные с абсолютивным значением, имена существительные с релятивным значением, параметрические имена существительные. При анализе существительных с пространственным значением эрзянского и русского языков мы не просто их сопоставляли, но и старались установить сходства и различия на уровне отдельного слова, лексико-семантических групп и системных связей, в возможных случаях пытались выяснить причину этих различий. В работе дается описание пространственной лексики в ее системных связях, что еще не было объектом лингвистического анализа ни в одном из исследуемых языков.

При изучении имен существительных с абсолютивным значением было выявлено, что в русском языке их намного больше (ср.: пространство, территория, место, участок, местность, пояс, зона, полоса, район и т.д.). В эрзянском языке эту группу представляет полисемантическое слово тарка «место», имеющее несколько пространственных значений, и некоторые заимствованные из русского языка лексемы типа пространства, территория и т.д.

В ходе исследования было замечено, что эрзянская лексема тарка «место» по сравнению с русской лексемой место имеет более объемную лексико-семантическую структуру, куда входят семы с различными признаками, характеризующими пространство. Лексико-семантическая структура данного слова включает 3 пространственных значения, общие с русской лексемой, и 5 пространственных значений, которые присущи только эрзянской лексеме: 1) «расстояние»: Аштитькак сынь (атякштне) вейкест-вейкест эйстэ ниле-вете эскельксэнъ тарка (А. Мартынов). «И стоят-то они (петухи) друг от друга на расстоянии четырех-пяти шагов»; 2) «место для спанья»: Обран ацась эземс тарка, мадсь (К. Абрамов). «Обран постелил на пол постель, лег»; 3) «местоположение»: Эсь вадря таркантъ кувалма монастыресь чистэ чис покшолгалесь (А. Доронин). «Благодаря хорошему местоположению монастырь день ото дня ширился»; 4) «точка»: Церынесь еще зярс-бути аштесь лейненть чиресэ, яла вансь ве таркас (А. Мартынов). «Мальчик еще некоторое время стоял на берегу речки, смотрел в одну точку»; 5) «поверхность предмета или человеческого тела, подверженная внешнему воздействию»: Седеяк пек якстерьгадсь чамасонзо керявксонь таркась (А. Мартынов). «Еще сильнее покраснело порезанное место {шрам) на его лице».

В подгруппе существительных с абсолютивным значением русского языка выделяются несколько синонимических парадигм: пространство, место; простор, ширь (усилит.), даль (усилит.), приволье, раздолье; место, пункт, точка; местность, места; область, район, зона; зона, пояс (геогр.), полоса. Анализируя данные парадигмы, мы выявляли интегральные и дифференциальные семы для синонимов, характеризовали их

сочетаемостные признаки (синтагматические возможности), закрепленность за определенным стилем.

Показателен в этом смысле анализ синонимической парадигмы: простор, ширь (усилит.), даль (усилит.), приволье, раздолье. Все синонимы рада совпадают в значении «обширное свободное пространство». При этом каждое слово имеет свои оттенки значения.

Доминантой ряда является лексема простор, заключающая в своей лексико-семантической структуре интегральную сему «отсутствие границ», которая объединяет все синонимы указанной парадигмы: Солнце уже оторвалось от леса, вышло в чистый, готовый для него простор (В. Распутин); И наглядевшись на простор и безмятежность, Федот Евграфыч снова нырнул в чащобу (Б. Васильев).

Даль «пространство, видимое глазом на значительном расстоянии» (ССРЯ, т. 3: 544-549) скорее отражает одномерность пространства, направленность вперед, в то время как ширь «широкое пространство, широкий простор» (ССРЯ, т. 17: 1424) предполагает распространенность во все стороны, во все края; ср. Молчит опаловая даль моря (М. Горький); Зеленин сидел в чайной и смотрел на бескрайнюю ширь озера (В. Аксенов).

Приволье и раздолье тоже различаются: приволье «широкое просторное место, открытое свободное пространство» (ССРЯ, т. 11: 393) в большей степени ориентировано на пассивное восприятие роскоши мира, тогда как раздолье «ширь, простор; открытое свободное пространство» (ССРЯ, т. 12: 297) - на активное осуществление любых своих желаний, ср.: Привольем пахнет дикий мед (А. Ахматова). Ему там раздолье. Приволье и раздолье чаще употребляются, в отличие от других синонимов ряда, в народнопоэтической речи.

Имена существительные с релятивным значением и в эрзянском, и в русском языках служат для выражения ориентации в пространстве. В обоих языках в данной подгруппе достаточное количество членов, так как посредством их выражается местоположение и движение человека по отношению к сторонам объекта: эрз. ланго «поверхность», ютко «промежуток», куншка «середина», пря «вершина», алкс «низ» и др.; рус. сторона, вершина, середина, центр, бок, подножие, подошва и др.

Сопоставительный анализ данных слов с пространственным значением основывался на рассмотрении их лексико-семантической структуры и системных связей внутри лексико-семантических парадигм каждого из языков.

Так, синонимической парадигме эрзянского языка куншка «середина», куншка тарка «средняя часть, середина», куншка видь «средняя часть», пелевидь «середина, половина» (в определенных контекстах) противопоставлялась аналогичная парадигма русского языка: середина, центр, средина, середка. Было замечено, что эрзянский и русский языки почти одинаково отражают реальную действительность. Однако в семантическом плане существуют некоторые отличия: в эрзянском языке нет отдельной лексемы, аналогичной лексеме центр и имеющей в своей лексико-

семантической структуре сему «важный, главный». Лексема куншка «середина» не имеет данной семы, но в некоторых случаях по аналогии с русским языком встречаются сочетания типа веле куншка «центр села», ош куншка «центр города» или используются заимствованная из русского языка лексема центр. Ср.: Ноября ковонь меельце читнестэ губерниянь центрасто сась кувать учонь коневось (К. Абрамов). «В последние дни месяца из губернского центра пришла долгожданная бумага».

Лексико-семантическая парадигма эрзянского языка ен, енкс, пеле, пелькс, бока, товолкс, томбалькс была сопоставлена с синонимической парадигмой русского языка сторона, бок (фланг; рука (перен.)). В отличие от русского языка, эрзянский язык более дифференцированно выражает значение противоположной стороны: товолкс, томбалькс «место по ту сторону чего-н.». В русском языке нет лексем с данным значением. Значение противоположной стороны передается сочетанием слов: та сторона, противоположная сторона.

Аналогичным образом были рассмотрены синонимические парадигмы: эрз. пря «голова, вершина», текш «вершина»; рус. верхушка, макушка, вершина, гребень (о горе), объединяющие синонимы в значении «верхняя часть объекта».

Среди слов с релятивным значением в обоих языках были выявлены антонимические парадигмы: эрз. икелькс «перед» - удалкс «зад», верькс «верх» - алкс «низ»; рус. перед - зад, верх — низ. Данные лексемы связаны отношением контрарной антонимии.

Существует семантическое различие между эрзянской лексемой икелькс «перед» и соответствующей ей русской лексемой перед. Эрзянская лексема может обозначать не просто переднюю часть какого-л. объекта, а само пространство перед этим объектом. Русская лексема не имеет этого значения. Например: Церькова икельксэсь чаволь (А. Доронин). «Место перед церковью было пустым». Имеется в виду, что пуста не передняя, фасадная стена церкви, а пространство, находящееся перед церковью. Такое же - смысловое различие наблюдается при сопоставлении лексико-семантических структур эрз. удалкс и рус. зад. Данные значения эрзянских лексем икелькс «перед» и удалкс «задняя часть» в словарях также не отмечены.

Рассматривается семантическое соотношение слов: эрз. ютко рус. промежуток. В ходе анализа было выявлено, что эрзянская лексема имеет более широкую лексико-семантическую структуру. Кроме основного значения «пространство, разделяющее что-л.», слово имеет следующие значения, актуализирующиеся в контексте: 1) «обширное пространство». Имеется в виду, что данное пространство пустое, ничем не заполненное. Ср.: Багдадось — масторонь куншка! Минек Ине ошось - масторонь чире. Масторонь чирестэ куншка видьс юткось вельть покш (К. Абрамов). «Багдад - центр земли! Наш Великий город - край земли. От края земли до ее центра пространство очень большое»; 2) «расстояние»: Лемесь велесь ашти Кошай веленть эйстэ ведьгеменьшка вайгельбень ютко (К. Абрамов). «Село

Лемесево находится на расстоянии пятидесяти километров от села Кошаево».

Эрзянская лексема ланго в семантическом плане также более осложнена, чем русская лексема поверхность. В ее структуру, кроме пространственного значения «поверхность», входят и другие значения: 1) пространственное значение «верх»: Кепедизь лисьма лангонть, нолдызь алов (А. Доронин). «Подняли верх колодца, опустили вниз»; 2) временное значение «время, пора» (в составе сложных наименований): нуемаланго «пора жатвы», чокшпелаиго «вечернее время».

В ходе анализа было выявлено, что имена существительные с релятивным значением в эрзянском языке имеют более разветвленную лексико-семантическую структуру, семантически более насыщены. Основная их особенность заключается в том, что абстрактное значение ориентации в пространстве способствовало их переходу в разряд служебных слов. Такой процесс более активно проходил в эрзянском языке, ср.: эрз. куншка «середина» - веленть куншкасо «посреди села», ютко «промежуток» - сур ютксо «между пальцами», пель, ей «сторона» - вирь енов «в сторону леса», ланго «поверхность» - столь лангсто «со стола» и др.; рус. сторона — в стороне от дороги.

Большая смысловая нагрузка характерна и для параметрических имен эрзянского языка. Это видно из следующих примеров. Эрзянская лексема сэрь, соответствующая русской лексеме высота, в своей лексико-семантической структуре имеет два противоположных значения: «высота» и «глубина». Полисемантическая структура слова требует контекстуальной конкретизации. Сочетаясь со словами, имеющими в своем значении сему «высокий, выше уровня земли», сэрь проявляет значение «высота», сочетаясь со словами, имеющими в значении сему «глубокий, ниже уровня земли, сэрь проявляет значение «глубина». Ср.: Чись ваксонь сэрь кепететсь (А. Доронин). «Солнце поднялось в пядь высотой»; Тесэ леенть покш сэрезэ (ЭРВ). «В этом месте глубина реки большая».

Было установлено, что такое явление - объединение в одном параметрическом имени двух значений «высота» и «глубина» - сохранилось лишь в пермских и мордовских языках, в других финно-угорских языках каждому из рассматриваемых значений соответствует отдельная лексема. В период самостоятельного развития мордовских языков происходит дальнейшая дифференциация параметрического термина сэрь. И в эрзянском, и в мокшанском языках возникают другие слова со значением «глубина»: эрз. домка, домкачщ ы. крхка, крхкалма, впоследствии мокшанская лексема сери вообще теряет значение «глубокий».

Другое параметрическое имя покшолма в основном своем значении «величина, размер» в определенном контексте может приобретать значение объема или площади. Ср.: Се шкава эрзянь велетнень покшолмаст ульнесть эрьва кодат (К. Абрамов). «В те времена площадь (величина, размер) эрзянских сел была разной»; Крандазтнэ тыц пештязельть эрьва кодамо

покшолмань парьсэ (А. Доронин). «Телеги доверху нагружены разного объема кадками».

Линейные и объемные размеры в эрзянском языке могут обозначаться заимствованиями из русского языка. Заимствованные параметрические термины появляются в эрзянском языке в 30-х гг. в связи с изданием учебных пособий для школ. Например, в учебнике по арифметике употребляются такие термины, как периметр, объем, площадь, радиус, диаметр: Содамс объемонзо чувтонь брусонть... (Е. С. Березанская 1933: 18). «Найти объем деревянного бруса...»; Содамс окружностенть кувалмозо, бути сонзэ радиусозо 7,6 м. «Найти длину окружности, если ее радиус равен 7,6 м» (Е. С. Березанская 1933: 77).

2.2.2. В лексико-семантической группе имен прилагательных нами были рассмотрены пространственные, или параметрические, прилагательные, которые дают определяющие характеристики пространственным параллелям. Указанные прилагательные предлагается распределить по двум подгруппам: 1) прилагательные линейного размера, характеризующие протяженность предмета в пространстве (по горизонтали, вертикали): эрз. сэрей «высокий», домка «глубокий», кувака «длинный», нурькине «короткий», алка «низкий», эчке «толстый», новине «тонкий», теине «узкий», келей «широкий», мазя «мелкий»; рус. высокий, глубокий, длинный, короткий, мелкий, низкий, толстый, тонкий, узкий, широкий; 2) прилагательные совокупного размера, характеризующие место, занимаемое предметом в пространстве: эрз. покш «большой», вишка «маленький» и др.; рус. большой, маленький, громадный, крошечный и др.

Были проанализированы интегральные и дифференциальные семы, выявлены сходства и различия в ЛСГ эрзянских и русских прилагательных. Данные этого исследования представлены в работе в виде таблиц. Оказалось, что группы прилагательных линейного размера в обоих языках обладают четкой структурой, устойчивостью границ. Однородный характер членов обеспечивает стабильность этой группы. Все прилагательные линейного размера вступают в антонимические отношения и образуют антонимические пары: эрз. сэрей — алкине, рус. высокий - низкий; эрз. кувака - нурькине, рус. длинный - короткий; эрз. келей — теине, рус. широкий —узкий и др.

Особо сказано об эрзянском прилагательном сэрей, имеющем так же, как и имя существительное сэрь «высота», два семантических оттенка: «высокий» и «глубокий». Ср.: Кудонть икеле сэрей каль. «Перед домом высокая ива»; Пирявтнэнь кувалт сэрей латкт (К. Абрамов).. «Вдоль изгородей глубокие овраги». Значение «глубокий» в лексеме сэрей начинает утрачиваться. Этот процесс можно объяснить тем, что наряду с данной лексемой в эрзянском языке начинает функционировать лексема домка «глубокий», ее употребление в последнее время начинает доминировать: Врагонь солдатнэ кеверсть домка латконтень (П. Прохоров). «Вражеские солдаты скатились в глубокий овраг».

Группа прилагательных совокупного размера значительно превышает группу прилагательных линейного размера по количеству членов, среди

которых есть как многозначные, так и однозначные прилагательные. Дифференцирующей является сема «занимающий много/мало места», то есть сема значительности/незначительности.

Синонимы покш, оромшка, озорнойшка, эрьгана, тсихай объединены общим значением «большой, имеющий большой размер, величину». Каждое слово синонимического ряда имеет определенную степень отклонения характеризуемого объекта от стандарта: покш обозначает такой признак, который превышает обычный размер, величину, объем: покш кудо «большой дом»; озорнойшка выражает меньшую величину предмета, чем покш: озорнойшка чемодан «большой чемодан»; к нему приближены по значению лексемы талай и оромшка: ютамс талай тарка «пройти большое расстояние», оромшка ведра «большое ведро»; эрьгана подчеркивает довольно большую величину или толщину, тяготеет к описанию класса или совокупности объектов: эрьгана сэрят «крупные желуди».

Синонимы вишкине, цютькине имеют общее значение «маленький, имеющий маленький размер, величину»: вишкине указывает на большое отклонение от нормы, цютькине указывает на очень большое отклонение от нормы: вишкине сараз «маленькая курица», цютькине саразлевкске «крохотный цыпленок».

Так же, как и в эрзянском языке, в русском языке группа прилагательных совокупного размера делится на две подгруппы. К первой относятся прилагательные, которые характеризуют предметы, занимающие значительные места в пространстве. Эти прилагательные можно рассматривать в составе синонимического ряда, доминантой которого является прилагательное большой: великанский, гигантский, громадный, здоровенный, исполинский, крупный, обширный, огромный. Им противопоставляются прилагательные, занимающие незначительные места в пространстве. Эти прилагательные рассматриваются в составе синонимического ряда, доминантой которого является прилагательное маленький: капельный, карликовый, крошечный, крохотный, лилипутский, малый, малюсенький, миниатюрный, мизерный, мелкий, микроскопический.

Большинство основных лексико-семантических вариантов прилагательных совокупного размера с стилистической точки зрения являются нейтральными; некоторые из них содержат в словарях помету отношения к разговорному стилю или просторечию.

2.2.3. Дейктические местоимения содержат указание на местоположение или направление движения относительно центра пространственной координации. Общим в семантике этих слов является то, что они характеризуют лица или предметы по признаку удаленности от центра речевого пространства, классифицируя их как «ближний» или «дальний» предметы.

В русском языке система дейктических местоимений двучленная, ее составляют следующие местоимения: этот, тот. Этот реализует сему «близость по отношению к говорящему лицу», тот реализует сему «отдаленность от говорящего лица».

В эрзянском языке система пространственных дейктических местоимений представляет более сложную организацию, она трехчленная. Ее составляют следующие лексемы: те «этот», се «тот», тона «тот» и производные от них: тоиата «тот самый», товата (диал.) «тот самый», тевате «этот вот», теке «только этот», секе «только тот».

Местоимения се «тот» и тона «тот» указывают на одну и ту же степень удаленности. К. Е. Майтинская считает, что они имеют совершенно тождественные значения. Но представляется, что данные местоимения различаются по семантике. Лексема тона «тот» имеет дополнительную сему «парность» и употребляется в том случае, когда речь идет о двух подобных предметах или параллельных сторонах одного объекта. Оно указывает на предмет, более удаленный в пространстве, чем другой подобный, обычно парный, предмет. Ср.: Ютамо таркатне сюлмасть ошонть леенть тона чирензэ марто (П. Прохоров). «Переходы связывали город с другим берегом реки». Для местоимения се «тот», по сравнению с тона «тот», нет ограничений в употреблении.

Кроме указательного значения места, некоторые эрзянские местоимения в своей семантике имеют оттенок ограничения: теке «этот же» - секе «тот же», тевате «этот самый» - тоната, товата (диал.) «тот самый».

2.2.4. Большой пласт лексики с пространственным значением в обоих языках составляют наречия. Наречия характеризуют языковое пространство в его основных параметрах — трех измерениях, они также могут указывать на степень удаленности объекта от ориентира.

Обычно исследователи классифицируют пространственные наречия по способу их образования (Маллаева 3. М. 1989; Абашилова А. М. 2002; Сулейманова А. М. 2002 и др.). Классификация в настоящей работе основывается на общности семантики. Выделяются следующие группы наречий:

1) координационные наречия, характеризующие основные пространственные координаты: эрз. икеле «впереди» / удало «сзади», алое «вверх» / верев «вверх»; рус. вперед /назад, вправо /влево, вверх / вниз и др.;

2) дистанционные наречия, указывающие, в какой степени удалены объекты от ориентира: эрз. васоло «далеко», маласо «близко» и др.; рус. далеко, близко и др.;

3) дейктические наречия, указывающие на местонахождение и направление движения объекта: эрз. тесэ «здесь» / moco «там»; рус. здесь / там;

4) пространственно-дистанционные наречия, обозначающие местонахождение и движение объекта: эрз. вакска «мимо», троке «поперек», перъка «вокруг», ланга «поверх», каршо «напротив»; рус. напротив, мимо\

5) наречия, включающие в свою семантику вопрос или отношение к местонахождению или направлению движения: эрз. косо «где», ков «куда», косто «откуда»; рус. где, куда, откуда;

6) неопределенные наречия, передающие неопределенное местонахождение и неопределенное направление движения без указания на

линии координат: эрз. косо-бути «где-то», кой-косо «кое-где»; рус. куда-нибудь, где-нибудь и т.п..

В нашей работе рассматриваются первые четыре группы, они характеризуют основные свойства категории пространства.

Анализ наречий с пространственной семантикой в эрзянском и русском языках показал, что данная наречийная сфера имеет ярко выраженное антропоцентрическое субъективное содержание и связана с восприятием лица. Важную роль при этом играют понятия «точка отсчета», «место наблюдателя», «дополнительный ориентир», абсолютная ориентация», «относительная ориентация».

В эрзянском языке система наречий с пространственным значением имеет четкую, стройную структуру. Все группы наречий (координационные, дистанционные, дейктические, пространственно-дистанционные), в свою очередь, можно распределить на четыре подгруппы: 1) наречия, обозначающие местоположение объекта: вере «наверху», ало «внизу»; meco «здесь», moco «там»; васоло «далеко», маласо «близко» и др.; 2) наречия, обозначающие направление движения объекта из начального пункта: верде «сверху», алдо «снизу», тестэ «отсюда», тосто «оттуда»; васолдо «издалека», маласто «близко»; потсто «изнутри» и др.; 3) наречия, обозначающие направление движения объекта в конечный пункт: верев «наверх», алое «вниз»; тей «сюда», тов «туда»; васов «далеко», малав «близко» и др.; 4) наречия, обозначающие трассу движения объекта: верьга «поверху», алга «понизу»; тия «здесь», тува «там»; васолга «вдалеке», малава «поблизости»; вакска «мимо» и др..

Наречия эрзянского языка с пространственным значением представляют собой застывшие формы имен существительных в местных падежах. Их особенность заключается в том, что они имеют одно определенное значение и не подвержены смешению значений. Следовательно, в изолированном употреблении невозможна нейтрализация значений эрзянских наречий. Это вытекает из структурного типа языка (агглютинативного), характерной особенностью которого является однозначность формообразовательных аффиксов.

В отличие от эрзянского языка, в русском языке значение некоторых наречий с пространственным значением в изолированном употреблении может быть неясно. Некоторые наречия могут иметь несколько значений (во всех семантических типах). Ср.: бросить (откуда?) сверху («направление из начального пункта») - висеть (где?) сверху («местоположение»); подхватить (откуда?) сзади («направление из начального пункта») - находиться (где?) сзади («местоположение»). Это явление обусловлено языковым типом русского языка. Русский язык принадлежит к флективному языковому типу, основное свойство которого омосемия формообразовательных аффиксов. Наречия образовались от предложно-падежных форм имен существительных, аффиксы которых имели несколько значений. Это и отразилось в языке.

В системе пространственных наречий русского языка отсутствует целая подгруппа, формально выражающая значение «трасса движения», которая в

эрзянском языке имеет формальный выразитель - застывший пролативный аффикс (-ва / -га / -ка). Ср.: верьга «поверху», удалга «сзади», тува «там», васолга «вдалеке» и др. В русском языке значение трассы может быть выражено только аналитически: наречие со значением местонахождения в сочетании с глаголами движения и перемещения. Ср.: Позади холопы вели коней (А. Толстой); Вверху в пустом вечереющем воздухе пролетел мартын на толстых крыльях (В. Катаев).

В обоих языках пространственные наречия являются универсальным средством для выражения ПО. Различия наблюдаются в разной степени продуктивности образования и активности употребления наречий разных групп. Так, в эрзянском языке образование дейктических наречий намного продуктивнее, чем в русском языке. Во-первых, в эрзянском языке дейктическими наречиями выражается значение трассы движения: тия «здесь», тува «там» (в русском языке эта категория отсутствует). Во-вторых, в эрзянском языке дейктические наречия могут выражать определенное/неопределенное местоположение и направление движения (тесэ «здесь» - теске «здесь же», moco «там» - тоско «там же» и др.), а также местоположение и направление по ту сторону чего-либо (товоло «там, на той стороне», товолга «там, по той стороне», товолдо «оттуда, с той стороны», товолов «туда, на ту сторорну»). В русском языке такие образования отсутствуют.

В русском языке, в отличие от эрзянского языка, хорошо развита система дистанционных наречий с семантикой местонахождения, обозначающих степень близости или удаленности локализуемого объекта от локализатора. Это достигается использованием синонимических наречий, образованных при помощи разных префиксов с пространственным значением. Ср.: эрз. васоло «далеко», маласо «близко»; рус. близко, вблизи, недалеко, невдалеке, неподалеку, рядом, поблизости, поодаль; далеко, вдалеке, вдали, в отдалении.

Таким образом, сопоставительное изучение лексики с пространственным значением позволяет понять, как категория пространства отражается в разных языках, какие основные признаки и свойства пространства заложены в лексико-семантических структурах пространственных слов, какие ЛСГ слов организуют семантическое поле пространства эрзянского и русского языков, какие системные связи прослеживаются в СП пространства.

В третьей главе диссертации «Грамматические средства выражения пространственных отношений в эрзянском и русском языках» также выдержан принцип исследования «от значения к форме». В работе была проведена классификация типов пространственных отношений на основе семантики, а затем уже в сопоставительно-типологическом плане были проанализированы средства выражения этих ПО в эрзянском и русском языках.

3.1. Следует выделять общие и частные ПО. Общие ПО касаются самого типа процесса. Основной оппозицией ПО, рассматриваемой в общем плане, является оппозиция перемещения и местонахождения. Соответственно этому пространственные отношения делятся на статические и динамические.

Статические ПО обозначают местонахождение локализуемого объекта по отношению к локализатору (косо? «где?»). Динамические ПО обозначают трассу (кува? «где?») или направление движения предмета по отношению к локализатору (удаление (косто? «откуда?») или приближение (ков? «куда?»).

В разных языках статические и динамические ПО имеют различное выражение. Так, в эрзянском языке для выражения ПО используются именные аффиксы местных падежей и послелоги. Статические и динамические ПО четко дифференцируются, при выражении каждой позиции есть определенное средство выражения со свойственной ему семантикой местонахождения или перемещения.

Для выражения статических пространственных отношений в эрзянском языке (позиция косо? "где?") используются следующие средства выражения: а) падежная форма имени в инессиве: кудо-со "в доме"; б) сочетание имени с послелогом, имеющим застывший аффикс инессива -со: кудонть потсо "в доме, внутри дома". Послелоги формируются на основе только таких падежных форм имен существительных, которые приспособлены для выражения определенных ПО. В составе эрзянских послелогов выявляются окаменевшие форманты соответствующих пространственных падежей основного склонения - инессива -воЛва (в образованиях ало "внизу", удало "позади" он утрачен), латива -и/-у и -в, аблатива -с1о/-(1а, элатива ^о/^а, пролатива -^а/-ка/-уа.

Динамические ПО. Сему "начальный пункт движения" (позиция косто? "откуда?") имеют: а) падежная форма в элативе или аблативе: кудо-сго "из дома", кудыкель-де "из коридора"; б) сочетание имени с послелогом, который имеет застывший аффикс элатива -сто или аблатива -до/-де: кудонть вакссто "от дома", кудонть икельде "от-перед дома".

Сему "конечный пункт движения" (позиция ков? "куда?") имеют: а) падежная форма имени в лативе или иллативе: кудо-в "в дом", кудо-с "в дом"; б) сочетание имени с послелогом, который имеет застывший аффикс латива -в или иллатива -с: кудонть алое "под дом", кудонть ваксс "к дому".

Сему "трасса движения" (позиция кува? "где?") имеют: а) падежная форма имени в пролативе: кудо-ва "по дому"; б) сочетание имени с послелогом, который имеет застывший аффикс пролатива -ва/-га/-ка: кудонть вакска "рядом с домом".

Вследствие того, что в эрзянском языке статические и динамические ПО, в отличие от русского языка, четко различаются и формально (падежные аффиксы), и семантически (значение корневой морфемы послелога), то общее пространственное значение послеложной конструкции можно определить в изолированном употреблении, без глагольного окружения. Влияние контекста лишь усиливает значение статичности или динамичности падежной формы и послеложной конструкции. Ср. аилтемс кудосо "находиться в доме", молемс кудов, кудосто, кудова "идти в дом, из дома, по дому"; аштемс кудо икеле "стоять перед домом", туемс кудонть икельде "отойти от дома", туемс кудонть икелев "пойти к дому", туемс кудонть икельга "пройти перед домом".

В русском языке функциональным эквивалентом послеложной конструкции эрзянского языка выступают предложно-падежные конструкции. Некоторые конструкции с общей семантикой имеют свойство нейтрализоваться, могут не различать значение статичности / динамичности в изолированном употреблении. Например, конструкция над столом может иметь сему "местонахождение": висеть над столом и сему "трасса движения": пролететь над столом. У многих частных позиций отсутствует модификация откуда?, а где? и куда? формально не различаются: через дом, вдоль стены, вокруг дома, между домами и т.д. Различие между местонахождением и перемещением в случае необходимости выражается только глаголами. Так, при выражении статических ПО используются глаголы положения в пространстве (экзистенциональные, позиционные и др.), при выражении динамических ПО - глаголы движения (транслокальные, интерлокальные).

3.2. Под частными ПО понимаются конкретные геометрические позиции предметов, отображенные в формах языка. Частные ПО можно разделить на три группы в зависимости от того, изображают ли они положение одного объекта в отношении другого в виде точки (трехмерного пространства), линии (плоскости) или окружности (дуги, сферы):

1. Локализация представлена в виде точки.

ПО связаны с определенным пунктом в пространстве. Они делятся на следующие типы: а) внутренние ПО, б) внешние ПО, в) поверхностные ПО, г) верхние ПО, д) нижние ПО, е) передние ПО, ж) задние ПО, з) отношения пространственной близости, и) боковые ПО, к) серединные ПО, л) интерпозиционные ПО, м) противоположные ПО. Данные типы выделяются в обоих языках. Кроме того, сюда входят внешние и дистальные ПО, которые выделяются только в русском языке, и распространительные ПО, имеющие средства выражения только в эрзянском языке.

2. Локализация представлена в виде линии (плоскости).1

Линейные ПО указывают на место, имеющее вид линии (плоскости). Сюда относятся следующие типы: а) параллельные ПО, б) перпендикулярные ПО, в) предельные ПО, г) транспозиционные ПО.

3. Локализация представлена в виде окружности (сферы).

Здесь выделяются окружные ПО.

Каждый частный семантический тип ПО имеет четыре семантические позиции: «место», «начальный пункт», «конечный пункт», «трасса», которые в каждом из исследуемых языков имеют специфические средства выражения (см. с. 18-19). В работе определяется семантика каждого типа ПО, анализируются средства выражения каждых ПО в эрзянском и русском языках. В ходе исследования выявляются сходства и различия: 1) в средствах выражения каждой семантической позиции определенного типа ПО («место», «трасса», «начальный пункт», «конечный пункт»); 2) в наличии/отсутствии определенных семантических позиций; 3) в соответствии/несоответствии эквивалентных эрзянских послеложных и

русских предложно-падежных конструкций при выражении одних и тех же ПО.

При таком сопоставительно-типологическом анализе грамматических средств выражения ПО были установлены некоторые типологические закономерности, вытекающие из структуры исследуемых языков:

1. В эрзянском языке, в основном, все типы ПО имеют определенный показатель при выражении каждой семантической позиции. Ср. выражение передних ПО в эрзянском языке: «место»: Каштом икеле авардсь козяйказо (Т. Раптанов). «Перед печью плакала его жена»; «начальный пункт»: Cepera саизе алашантъ икельде паренть (А. Мартынов). «Cepera взял бочку, стоявшую перед лошадью»; «трасса»: Сынсь саразтнэ якасть кардаз икельга (А. Доронин). «Сами куры ходили перед двором»; «конечный пункт»: Промза таго путызе пряканть тейтеренть икелев (К. Абрамов). «Промза снова положил пирог перед девушкой». В русском языке формальные показатели семантических позиций «трасса» и «конечный пункт» отсутствуют. Данные позиции нейтрализуются с позицией «место» при выражении передних, задних, верхних, нижних, срединных, боковых, параллельных и других ПО. Так, предложно-падежная конструкция перед + Т.п. русского языка используется при выражении передних ПО в трех семантических позициях: «место»: Автобус стоял перед дверью штаба (А. Солженицын); «трасса»: Миша и Юра похаживали по коридору перед дверью номера (Б. Пастернак); «конечный пункт»: Художник обернулся поставить эскиз перед Нержипым на мольберт (А. Солженицын).

Эта закономерность обусловлена принадлежностью эрзянского языка к агглютинативному языковому типу, характерной особенностью которого является развитая система словоизменительной аффиксации, грамматическая однозначность аффиксов. Русский язык принадлежит к флективному языковому типу, особенностью которого является полифункциональность грамматических морфем, омосемия формообразовательных аффиксов.

2. В эрзянском языке при выражении параллельных, противоположных, перпендикулярных, пересекающих, окружных ПО позиция «начальный пункт» не выражается. По-видимому, это связано с тем, что послелоги кувалт «вдоль», каршо «напротив», троке «через», перька «вокруг» -выразители этих ПО - образовались не из имен существительных, а из наречий, для которых не свойственно изменение по падежам. В русском языке позиция «начальный пункт» отсутствует при выражении внешних, передних, срединных, боковых, параллельных, противоположных, перпендикулярных, пересекающих, окружных ПО.

3. В эрзянском языке некоторые типы ПО, а именно внутренние, поверхностные, отношения пространственной близости, предельные, имеют вариативные формы выражения: местные падежи и послелоги. Послелоги возникают позже, они компенсируют отсутствие ряда значений местных падежей и конкретизируют внтриместное и внешнеместное расположение объектов. Ср. поверхностные ПО в эрзянском языке выражаются следующим образом:

«место»: 1) инессивом: Тулосонть поводезь кинь-бути цедяв платия (К. Абрамов). "На гвозде висит чье-то цветастое платье"; 2) послеложной конструкцией сущ + лангсо: Ламо ума лангсо кармась касомо ансяк нартемкс ды лия тикше (Е. Пятаев). "На многих наделах стали расти только полынь и другие травы";

«трасса»: 1) пролативом: Ды туи Митя прянзо нолдазь ютамо вить порядкава (А. Куторкин). "И пойдет Митя, опустив голову, по правой стороне улицы"; 2) послеложной конструкцией сущ. + ланга'. А ардтнить косяксо алашанзо ды гуртсо ревензэ келей паксятнень ланга (Т. Раптанов). "Не бегают косяками его лошади и гуртами овцы по широким полям"; 3) послеложной конструкцией сущ. + эзга: Потолоконть эзга пиксить таракант (В. Коломасов). "По потолку копошатся тараканы";

"начальный пункт": 1) элативом: Церась стясь скамикастонть (ВВ 1986: 7). «Мужчина встал со скамьи»; 2) послеложной конструкцией сущ. + лангсто: Уманть лангсто туемстэ ламоксть варштась удалов (Т. Раптанов). "Уйдя с надела, он много раз смотрел назад";

"конечный пункт": иллативом или лативом: Каштлангсто - полоклангс. Полоклангсто - масторов, аксялов, кенкшес (А. Куторкин). "С печи - на полати. С полатей - на пол, под скамейку, к двери"; 2) послеложной конструкцией сущ. + лангс: Игаев лиссь кустема лангс (Т. Раптанов). "Игаев вышел на крыльцо

В русском языке все типы ПО выражаются предложно-падежными конструкциями. Исключением являются поверхностные ПО: при семантической позиции «трасса» предложно-падежной конструкции по + Д.п. вариативной формой выступает творительный падеж без предлога. Ср.: Галя и Дима шли по тропинке (В. Аксенов); По полю Люся повернула еще левей, к речке (В. Распутин); К шоссейной дороге шли просекой строго на запад (А. Одинцов); Он (солдат) стремительно шел улицей (В. Астафьев).

4. В послеложной конструкции эрзянского языка послелог берет на себя основную релятивную нагрузку, имя служит лишь конкретизатором пространственного значения. Аффикс имени существительного (именительный или родительный основного, указательного, притяжательного склонений) указывает лишь на категорию неопределенности, определенности, принадлежности объекта-ориентира. В русском языке пространственное значение передается предлогом и падежным аффиксом имени.

5. При выражении ПО в обоих языках некоторые конструкции могут вступать в синонимические отношения. Синонимические конструкции отличаются от конструкции с основным значением или оттенками внутри основного признака, или стилистическими оттенками, или различием в сочетаемости с определенным кругом имен. Было замечено, что синонимические послеложные конструкции эрзянского языка имеют большую семантическую наполненность, чем русские предложные синонимические конструкции. Прежде всего, это связано с разнообразной семантикой самих послелогов.

Ср. при выражении семантической позиции «место» в задних ПО используются послеложные конструкции: сущ. + удало, сущ. + экшсэ, сущ. + томбале. Конструкция сущ. + удало наиболее употребительна, выражает основное значение отношения пространства по ту сторону предмета к локализуемому объекту: Кенкшенть удало марявсть эскелямонь кашторкст (А. Куторкин). "За дверью послышались шорохи шагов».

С именами существительными, обозначающими ограниченное пространство, препятствие или предметы, характеризующие вертикальные предметы, используется послеложная конструкция сущ. + экшсэ. Послелог образовался от слова экше "теневая сторона предмета", следовательно, семантика корневой морфемы послелога определяет характер пространственных отношений: Кудотнень экшсэ од вешкемасонзо вешксь Литавань церынесь (К. Абрамов). "За домами в новый свисток свистел сын Литавы".

С именами существительными, обозначающими обширные пространства типа лес, поле, река и т.д., которые имеют границу или парные стороны, употребляется послелог томбале "за". Семантика корневой морфемы указывает на то, что локализуемый объект находится по ту сторону локализатора. По отношению к русскому предлогу за с лексическим значением очень общего характера "по ту сторону, вне, позади кого-чего-н." (СО 2002: 196), эрзянский послелог более конкретно выражает задние ПО: Вай, кодамо скушна, кувака кальтненъ томбале кись (А. Куторкин). «Ой, как скучна, длинна дорога за ивами».

Подводя итоги обзору лексических и грамматических средств выражения ПО в эрзянском и русском языках, рассматриваемых в сопоставительно-типологическом плане, заметим, что мы ставили перед собой задачу не только сопоставления отдельных фактов лексико-семантических и грамматических уровней, но и выявление на их основе универсальных и алломорфных черт отражения категории пространства в этих разнотипных языках..

В заключении излагаются основные выводы диссертационного исследования.

Приложение содержит таблицу «Средства выражения пространственных отношений в эрзянском и русском языках».

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Митюнина Г. А. К выражению пространственных отношений со значением местонахождения в русском и мордовском языках / Г. А. Митюнина, Т. М. Шеянова // XXXIII Огаревские чтения: материалы научной конференции (6-10 декабря 2004 г.): В 2 ч. 4.1. Гуманитарные науки. -Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2005. - С. 181-182.

2. Митюнина Г. А. О семантическом соотношении линейных и объемных пространственных параметров в русском и эрзянском языках / Г. А. Митюнина // Материалы X научной конференции молодых ученых,

аспирантов и студентов МГУ им. Н. П. Огарева (18-23 апреля 2005 г.): В 2 ч. 4.1: Гуманитарные науки. — Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2005. - С. 116119.

3. Митюнина Г. А. Сопоставительный анализ пространственной лексики в русском и эрзянском языках (на примере лексико-семантической группы «Водоемы») / Г. А. Митюнина // Марийская филология: Ученые записки, посвященные 70-летию профессора И. Г. Иванова. - Йошкар-Ола: Map. гос. ун-т, 2005.-С. 140-147.

4. Митюнина Г. А. Функционирование пространственных единиц измерения в русском и эрзянском языках / Г. А. Митюнина // Финно-угристика 6: межвуз. сб. науч. тр./ МГУ им. Н.П.Огарева. - Саранск: Тип. «Красный Октябрь», 2005. - С. 103- 106.

5. Митюнина Г.А. Общие параметрические наименования в русском и эрзянском языках / Г. А. Митюнина // Взаимодействие и взаимовлияние языков и литератур народов Поволжья и Приуралья: материалы межрегион, конф., посвящ. 100-летию со дня рождения акад. Пауля Аристэ / МГУ им. Н. П. Огарева (26-27 мая 2005 г.). — Саранск: Тип. «Красный Октябрь», 2006. -С. 209-213.

6. Митюнина Г. А. Выражение статических пространственных отношений в русском и эрзянском языках / Г. А. Митюнина // Жизнь провинции как феномен духовности / под ред. Н. М. Фортунатова. - Нижний Новгород: Вектор ТиС, 2006. - С. 370-375.

7. Митюнина Г. А. Выражение семантики пространственной близости грамматическими средствами в русском и эрзянском языках / Г. А. Митюнина И XXXIV Огаревские чтения: материалы науч. конф.: в 2 ч. Ч. 1. Гуманитарные науки. - Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2006. - С. 140-143.

8. Митюнина Г. А. Пространственные отношения как отражение языковой картины мира (на примере пространственной лексики русского и эрзянского языков) / Г. А. Митюнина // Культура & общество [Электронный ресурс]: Интернет-журнал МГУКИ / Моск. гос. ун-т культуры и искусств — Электрон. Журн. - М.: МГУКИ, 2006. - № гос. регистрации 0420600016. -Режим доступа: http://www.e-culture.ru/Artikles/2006/Mitjunina.pdf, свободный. — Загл. с экрана.

9. Митюнина Г. А. Типологическая характеристика координационных наречий в русском и эрзянском языках / Г. А. Митюнина, Т. М. Шеянова // Материалы докладов XI научной конференции молодых ученых филологического факультета МГУ им. Н. П. Огарева. — Саранск, 2006. - С. 164-166.

10. Митюнина Г. А. Сопоставительный анализ статических и динамических пространственных отношений в русском и эрзянском языках / Г. А. Митюнина // Финно-угристика 7. Актуальные вопросы восточных финно-угорских языков: межвуз. сб. науч. тр. — Саранск, 2006. — С. 192 — 196.

Подписано в печать 15.11.06. Объем 1,25 п. л. Тираж 100 экз. Заказ № 2179.

Типография Издательства Мордовского университета 430000, г. Саранск, ул. Советская, 24

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Митюнина, Галина Андреевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА .1. К ИСТОРИИ ИЗУЧЕНИЯ КАТЕГОРИИ ПРОСТРАНСТВА, ПРОСТРАНСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ И ИХ ВЫРАЖЕНИЯ В ЯЗЫКЕ.

1.1. История изучения категории пространства в эрзянском и русском языках.

1.2. Проблемы трактовки категории пространства и пространственных отношений.

1.3. Основные понятия теории категории пространства.

1.4. Основополагающие параметры, характеризующие пространственные отношения.

Выводы к главе.

ГЛАВА 2. ЛЕКСИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ ПРОСТРАНСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ В ЭРЗЯНСКОМ И РУССКОМ . ЯЗЫКАХ.

2.1. К вопросу о соотношении семантического поля и лексико-семантической группы.

2.2. Семантическое поле пространства в эрзянском и русском языках.

2.2.1. ЛСГ имен существительных с пространственной семантикой.37 •

2.2.1.1. Имена существительные с абсолютивным значением в эрзянском и русском языках.

2.2.1.2. Имена существительные с релятивным значением в эрзянском и русском языках.■.

2.2.1.3: Параметрические имена в эрзянском и русском языках.

2.2.2. ЛСГ пространственных прилагательных.

2.2.2.1. Параметрические прилагательные линейного размера.

2.2.2.2. Параметрические прилагательные совокупного размера.

2.2.3. ЛСГ дейктических местоимений с пространственной семантикой.

2.2.4. ЛСГ наречий с пространственной семантикой.

2.2.4.1. Координационные наречия.

2.2.4.2. Дистанционные наречия.

2.2.4.3. Дейктические наречия.

2.2.4.4. Пространственно-дистанционные наречия.

Выводы к главе.

ГЛАВА 3. ГРАММАТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ ПРОСТРАНСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ В ЭРЗЯНСКОМ И РУССКОМ ЯЗЫКАХ.

3.1. Общие пространственные отношения.

3.2. Частные пространственные отношения.

3.2.1. Внутренние пространственные отношения.

3.2.2. Внешние пространственные отношения.

3.2.3. Поверхностные пространственные отношения.

3.2.4. Нижние пространственные отношения.

3.2.5. Верхние пространственные отношения.

3.2.6. Передние пространственные отношения.•.

3.2.7. Задние пространственные отношения.

3.2.8. Параллельные пространственные отношения.

3.2.9. Перпендикулярные пространственные отношения.

3.2.10. Противоположные пространственные отношения.

3.2.11. Отношения пространственной близости.

3.2.12. Дистальные пространственные отношения.

3.2.13. Боковые пространственные отношения.

3.2.14. Серединные пространственные отношения.

3.2.15. Окружные пространственные отношения.

3.2.16. Предельные пространственные отношения.

3.2.17.Распространительные пространственные отношения.

3.2.18. Интерпозиционные пространственные отношения.

3.2.19. Пространственные отношения общего направления.

3.2.20. Пересекающие пространственные отношения.

Выводы к главе.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Митюнина, Галина Андреевна

Пространственные отношения (ПО) занимают одно из центральных мест в языке, поскольку пространство есть важный параметр материального мира, в котором осуществляется физическое, духовное и социальное бытие человека. ПО между различными явлениями и процессами окружающего нас мира находят выражение средствами различных языковых уровней: морфологического, синтаксического и лексического. Каждый язык, в соответствии с особенностями его лексического состава и грамматического строя, обнаруживает определенное своеобразие в выражении семантики пространства.

Актуальность темы. Актуальность данного исследования обусловлена необходимостью выявления и систематизации языковых средств, выражающих семантику пространства, их сходств и различий в эрзянском и русском языках. Это представляется важным, поскольку усвоение неродного языка учащимися происходит во многом через структуру родного. А это неизбежно ведет к явлениям интерференции, к перестройке языковых систем. Сопоставительно-типологическое исследование позволяет прогнозировать и предупреждать явление интерференции и помогает более эффективно и глубоко изучать русский язык в национальных школах и вузах, в частности мордовских, а также мордовские языки русскоязычными школьниками и студентами.

Выбор темы также обусловлен отсутствием специальных исследований в мордовском языкознании (в отличие от русского), посвященных изучению ПО.

Объектом данного . исследования явились лексические и грамматические средства, выражающие пространственную семантику- в эрзянском и русском языках.

Цель и задачи исследования. Целью исследования является системный сопоставительно-типологический анализ пространственной лексики и грамматических средств выражения ПО в эрзянском и русском языках. Она предполагает решение следующих задач:

1) выявление и систематизация пространственной лексики и грамматических средств выражения ПО в эрзянском и русском языках;

2) структурный и функционально-семантический анализ лексических и грамматических средств выражения ПО;

3) установление сходств и различий в использовании языковых средств при выражении ПО в эрзянском и русском языках;

4) выявление типологических закономерностей при выражении ПО, обусловленных особенностями языковой структуры исследуемых языков.

Научная новизна. Научная новизна предлагаемой работы заключается в том, что здесь: 1) впервые в сопоставительном плане подвергается системному анализу весь комплекс языковых средств, выражающих семантику пространства в эрзянском и русском языках; 2) впервые рассматривается пространственная лексика в ее системных связях в эрзянском и русском языках.

Методология исследования. Теоретической основой диссертации послужили труды известных русских и зарубежных лингвистов по сравнительной типологии (В.Г.Гака, В.Д.Аракина, Б.А.Серебренникова, Н.А.Толстого, В.Скалички и др.), по изучению категории пространства и пространственных отношений (М.В.Всеволодовой, Е.Ю.Владимирского, И.Пете, . Е.С.Яковлевой, О.Н.Селиверстовой, Е.С.Кубряковой, А.В.Кравченко).

В качестве основных методов работы были использованы описательный и сопоставительный с элементами парадигматического, компонентного и дистрибутивного анализов.

Теоретическая значимость исследования. В теоретическом плане мцогие положения диссертации могут способствовать последующим научным изысканиям как в финно-угорском языкознании, так и в области общего и сопоставительного языкознания.

Сопоставление структурных единиц эрзянского языка, представителя агглютинативного языкового типа, и. русского, представителя флективного языкового типа, диктуется теоретическим интересом, и, что особенно важно, практическими целями преподавания русского языка в мордовской аудитории. •

Результаты исследования могут найти практическое применение: а) в переводческой практике; б) в лексикографии при составлении синонимических словарей; в) при разработке спецкурсов по эрзянскому языку и по сопоставительной типологии русского и мордовских языков; г) в практике преподавания эрзянского и русского языка в мордовской школе.

Источники и материалы исследования. Основным материалом исследования послужили произведения русской и эрзянской художественной литературы; текстовые материалы периодической печати; разные типы словарей: «Эрзянско-русский словарь» (1993), «Вейсэ, башка, тешке вельде» (2002), «Словарь синонимов эрзянского языка» Р.Н.Бузаковой (1982), «Словарь современного литературного русского языка» в 17 т. (1950-1965), «Толковый словарь русского языка» под ред. С.И.Ожегова и Н.Ю.Шведовой (2002), «Словарь синонимов русского языка» под ред. А.П.Евгеньевой (19701971), «Новый объяснительный словарь синонимов русского языка» под ред. Ю.Д.Апресяна (1999-2003) и др.

Положения, выносимые на защиту:

1. Пространство является универсальной категорией во всех языках мира. В то же время в эрзянском и русском языках способы ее выражения специфичны.

2. Категория пространства в эрзянском и русском языках в своей основе представляет семантическую категорию и базируется на семантическом поле пространства. В рамках высказываний, то есть на синтаксическом уровне, объем категории увеличивается за счет включения предметной лексики, способы выражения ПО усложняются, образуя функционально-семантическое поле пространства. В этом проявляется взаимосвязь-номинативной и коммуникативной функций в языках.

3. Пространственную лексику, составляющую ядро семантического поля пространства в эрзянском и русском языках, можно разделить на три группы: 1) слова с абсолютивным значением, выражающие самое общее представление о пространстве; 2) слова с релятивным значением., выражающие' ориентацию в пространстве; 3) параметрические имена,' обозначающие пространственные размеры.

4: В сопоставительном плане в пространственной лексике эрзянского и русского языков наблюдаются различия на уровне отдельного слова, на уровне лексико-семантических групп, на уровне парадигматических, и синтагматических связей, обусловленные семантикой и структурой эрзянских и русских параллелей.

5. Основными- грамматическими средствами выражения пространственных отношений в эрзянском языке выступают послеложные конструкции,' их эквивалентами в русском языке являются предложно- • падежные формы. Кроме того, в эрзянском языке используется хорошо развитая система местных падежей.

6. В эрзянском языке статические и динамические пространственные отношения четко • дифференцируются, . при выражении каждой пространственной позиции есть определенное средство выражения. В русском языке при выражении некоторых пространственных отношений конструкции нейтрализуются, в изолированном употреблении не различают значение статичности/динамичности:

Апробация. Основные положения работы нашли отражение в-сообщениях, сделанных на Огаревских чтениях -Мордовского государственного университета (г. Саранск, 2004 - 2006), на научных конференциях молодых ученых (г. Саранск, 2005 - 2006), на Межрегиональной научной конференции «Взаимодействие и взаимовлияние языков и литератур Поволжья» (г: Саранск, 2005), на Международной научной конференции «Жизнь провинции как феномен духовности» (г. Нижний Новгород, 2005), на VI Международном симпозиуме «Вариативность в языках народов Поволжья» (г. Чебоксары, 2006), на Межрегиональной научно-практической конференции «Состояние национально-русского двуязычия в финно-угорских регионах Российской Федерации» (г. Саранск, 2006).

Структура и объем диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка .использованной литературы и приложения, содержащего таблицу «Средства выражения пространственных отношений в эрзянском и русском языках».

Заключение научной работыдиссертация на тему "Средства выражения пространственных отношений в эрзянском и русском языках"

Выводы к главе.

Пространственные отношения в эрзянском и русском языках имеют различное выражение. Это в большей степени продиктовано языковым

7 Синонимичность конструкций через + В.п., сквозь + В.п., по + Д.п. подробно рассмотрена в статье Е.Ю.Владимирского "Выражение пространственных отношений" (Владимирский Е.Ю 1979: 27-30). . типом:' в агглютинативном эрзянском языке ПО выражаются формами имен в местных падежах (инессиве, элативе, пролативе, лативе, иллативе, аблативе) и послеложными конструкциями (падежная форма имени в послеложной конструкции не играет синтаксической роли, релятивная нагрузка ложится, на послелог), во флективном русском языке ПО выражаются предложно-падежными конструкциями. В русском языке самостоятельно способен выражать пространственное значение только творительный падеж, указывая на то пространство, через которое происходит движение (значение "трасса"-при выражении внутренних и поверхностных ПО).

В' обоих языках выделяются те же типы ПО. В русском языке выделяются внешние и дистальные ПО, их нет в эрзянском языке. В эрзянском языке есть специализированные средства для выражения распространительных ПО, в русском языке их нет. Некоторые типы ПО в обоих языках имеют соотносительные антонимические пары: верхние ПО - ■ нижние ПО, передние ПО - задние ПО, параллельные ПО -перпендикулярные ПО.

Процессы местонахождения и перемещения составляют основную оппозицию в пространственных отношениях, соответственно этому ПО делятся на статические и динамические. В русском языке некоторые конструкции могут нейтрализоваться, не различают значение статичности/динамичности в изолированном употреблении: значения "место" и. "трасса"; "место", "трасса" и "конечный пункт"; значение "начальный пункт" при некоторых типах ПО не выражается.

В отличие от русского языка статические и динамические. ПО в эрзянском языке четко дифференцируются, при выражении каждой позиции есть определенное средство выражения. . Это объясняется наличием в эрзянском языке послелогов, которые, сопутствуя местным падежам и уточняя выражаемые ими пространственные значения, конкретизируют эти значения разнообразными смысловыми оттенками. Имеются синонимичные послелоги, но не везде они взаимозаменяемы. Близкие по значению послелоги отличаются разными семантическими оттенками. Поэтому возникают некоторые несоответствия эрзянских послеложных конструкций предложно-падежным формам русского языка: 1) вследствие того, что в русском языке значение «начальный пункт» отсутствует при выражении некоторых ПО; 2) некоторые эрзянские конструкции, обозначающие один тип ПО, соответствуют предложным конструкциям русского языка, обозначающим совсем другой тип ПО.

При выражении пространственных отношений .в обоих языках некоторые конструкции могут вступать в синонимические отношения. Синонимические конструкции отличаются от конструкции с основным значением или оттенками внутри основного признака, или стилистическими оттенками, или различием в сочетаемости с определенным кругом имен.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящей работе представлены средства выражения пространственных отношений в- эрзянском и русском языках. Данное исследование выдержано в сопоставительно-типологическом аспекте, • особенность которого заключается в том, что здесь рассматриваются не просто отдельные пространственные модели в каждом из языков, сходства и различия между ними, а выявляются типологические закономерности функционирования этих языков в зависимости от их языковой структуры.

Основным объектом в работе выступает такая большая по своим масштабам и важная для восприятия мира и всей • жизнедеятельности человека целостность, как пространство - то, что вмещает человека, то, что он осознает вокруг себя, то, что он видит простирающимся перед ним.

В первую очередь, пространство представляет собой семантическую ■ категорию и основывается на семантическом поле пространства. Ядро семантического поля пространства эрзянского и русского языков составляют слова, которые в своей лексико-семантической структуре имеют пространственную, сему. Это так называемые метаслоеа, выражающие самое общее, не конкретизированное представление о пространстве. Метаслоеа делятся на три большие группы: 1) слова с абсолютивным значением.; 2) слова с релятивным, значением, обозначающие ориентиры в пространстве; 3) параметрические слова, обозначающие пространственные размеры.

При анализе пространственной лексики эрзянского и русского языков • выявляются различия на разных уровнях языкового членения: на уровне отдельного слова, на уровне лексико-семантических групп, на уровне системных отношений.

На уровне отдельного слова были замечены следующие различия слов с пространственным значением эрзянского и русского языков. Так, в русском языке лексемы с пространственным значением более конкретизированы, за отдельной лексемой закреплено определенное пространственное значение. Пространственная лексика русского языка стремится к терминологизации.

• В эрзянском языке слова с пространственным значением полифункциональны, имеют несколько значений, актуализирующихся в контексте. Например, лексема тарка «место» имеет несколько пространственных значений: «место», «расстояние», «постель» и т.д. Явление полифункциональности' лексем характерно не только словам с пространственным значением. Эта специфическая особенность эрзянского языка объясняется, по-видимому, принципом экономии языковых средств. Основной смысл выражается при взаимодействии лексики и синтаксиса.

Полифункциональность наблюдается и среди слов с релятивным значением: ютко «промежуток», «пространство», «расстояние»; алкс «низ», «подошва», .«постель»; куншка «середина», «центр» и т.д., и среди параметрических имен: сэрь «высота», «глубина», «рост» и др.

В пространственной лексике эрзянского и русского языков выделяются одни и те же лексико-семантйческие группы, но количественный и качественный состав их имеет существенные различия. Это обусловлено характером восприятия окружающего мира говорящих на данных языках, а также особенностями структуры этих языков.

В эрзянском языке основное пространственное слово с абсолютивным значением - тарка «место» - имеет объемную лексико-семантическую структуру, куда входят семы с различными признаками, характеризующими пространство. Активно используются заимствования из русского языка (район, участка, территория и т.д.). В русском языке наблюдается большее количество • слов с абсолютивным значением, чем в эрзянском языке. Пространственная лексика русского языка более абстрактна, терминологизирована.

В обоих языках хорошо разработана система средств выражения ориентации в пространстве: эрз. верькс «верх» / алкс «низ», икелькс «перед» / удалкс «зад»; рус. верх / низ; перед / зад и т.д. И это естественно, так как основные пространственные координаты присущи почти всем объектам реальной • действительности, с помощью которых человек ориентируется в пространстве. Однако и в этой лексико-семантической группе наблюдаются некоторые различия. Во-первых, в отличие от русского языка, в эрзянском ■ языке хорошо развиты системы дейктических местоимений и наречий. Если в русском языке система дейктических местоимений'двучленна (этот - тот), то в эрзянском языке она трехчленна (те «этот» - се «тот» - тона «тот»). Кроме того, дейктические местоимения и наречия в эрзянском языке в лексико-семантической структуре имеют дополнительные семы ограничения (тезэнь «именно сюда», тозонь «именно туда», теке «этот же»; секе «тот же» и др.).

Во-вторых, в эрзянском языке во всех семантических типах .наречий (координационных, дейктических, . дистанционных, пространственно-дистанционных) есть • наречия, которые выражают значение трассы. В русском языке нет специальных средств выражения трассы. Данное значение может реализоваться наречиями со значением местонахождения в сочетании с глаголами движения.

В-третьих, в русском языке, в отличие от эрзянского языка, хорошо развита система дистанционных наречий с семантикой местонахождения, обозначающих степень близости или удаленности локализуемого объекта от локализатора. Это достигается использованием синонимичных наречий, образованных при помощи разных префиксов с пространственным значением.

Наименования с параметрическим значением присущи и эрзянскому, и русскому языкам. С помощью их человек может характеризовать расстояние и степень удаленности от объекта. В обоих языках наблюдается большая точность и однозначность при наименовании параметрических имен. Так, для обозначения вертикальных размеров используются имена существительные: эрз. сэрь «высота»,. домкачи «глубина»; рус. высота, глубина; имена прилагательные: эрз. сэрей «высокий», домка «глубокий», алкине «низкий»; рус. высокий, глубокий, низкий. Для обозначения горизонтальных размеров используются имена существительные: эрз. келе «ширина», кувалмо «длина»; рус. длина, ширина; имена прилагательные: эрз. нурькине «короткий», келей «широкий», теине «узкий», кувака «длинный»; рус. длинный, короткий, широкий, узкий.

Однако, в отличие от параметрических имен русского языка, в эрзянском языке параметрическое значение могут принимать при определенной дистрибуции имена существительные с абсолютивной и релятивной семантикой: тарка «место», «расстояние», ютко «промежуток», «расстояние». Некоторые слова из выше указанной группы склонны также к полифункциональности: сэрь «высота», «глубина», «рост»; покшолма «величина», «площадь», «объем».

Пространственная лексика эрзянского и русского языков системно организована. Слова с пространственным значением вступают друг с другом в парадигматические отношения. В ходе анализа были выявлены синонимические и антонимические парадигмы. В русском языке в синонимические отношения активно вступают имена существительные с релятивным значением: середина, центр; основание, подошва, подножие и др. В эрзянском языке синонимия развита слабее.

В русском языке синонимические связи хорошо прослеживаются на примере дистанционных наречий (близко, вблизи, поблизости, неподалеку, недалеко, невдалеке; далеко, вдали, вдалеке), координационных наречий (вверху, сверху, наверху; сзади, позади и др.). Дополнительные семантические оттенки привносятся в лексико-семантическую структуру • выше названных наречий посредством префиксов.

Синонимия и антонимия имеют место в параметрических прилагательных совокупного размера эрзянского и русского языков: эрз. АП: покш «большой» - вишкине «маленький»; СП: вишкине «маленький», цютькине «крошечный»; рус. АП: большой - маленький; СП: большой, громадный, огромный.

Антонимические отношения встречаются в обоих языках в равной степени, так . как противопоставление лексем обусловлено противопоставлением пространственных понятий реальной действительности: среди слов с релятивным значением (эрз. верькс «верх» / алкс «низ», икелькс «перед» / удалкс «зад»; рус. верх / низ, перед / зад); среди дейктических местоимений, и наречий (эрз. те «этот» - се «тот», тесэ «здесь» - тосо «там»; рус. этот - тот, здесь - там и т.д.); среди дистанционных наречий (эрз. васоло «далеко» / маласо «близко»; рус. далеко / близко), среди координационных наречий (эрз. икеле «впереди» / удало «сзади», ало «внизу» / вере «наверху»; рус. вверху / внизу, впереди / сзади), среди параметрических имен прилагательных линейного размера (эрз. келей «широкий» / теине «узкий», сэрей «высокий» / алкине «низкий»; рус. широкий / узкий, высокий / низкий).

Анализ грамматических средств выражения пространственных отношений эрзянского и русского языков показал, что эти языки обладают разными средствами, обусловленными' их языковым типом. В агглютинативном эрзянском языке основным грамматическим средством является послеложная конструкция, эквивалентом которой во флективном русском языке выступает предложно-падежная форма имени. Различия между ними наблюдаются не только в структуре, но и в их семантическом наполнении. В русском языке пространственное значение передается предлогом и падежным аффиксом имени. В послеложной конструкции эрзянского языка послелог берет на себя основную релятивную нагрузку, имя служит лишь конкретизатором пространственного значения. Аффикс имени существительного (именительный или родительный основного, указательного, притяжательного склонений) указывает лишь на категорию неопределенности, определенности, принадлежности объекта-ориентира. Кроме того, в эрзянском языке одним из основных средств выражения пространственных отношений являются местные падежи (инессив, элатив, аблатив, пролатив, латив, иллатив).

При выражении некоторых пространственных отношений в эрзянском языке . именам в местных падежах вариантными формами выступают послеложные конструкции. Например: при выражении внутренних ПО: кудосо - кудонть потсо «в доме»; при выражении поверхностных ПО: масторсо - мастор лангсо «на полу» и др. Конструкции с послелогами, эквивалентные местнопадежным формам, уточняют выражаемые' ими пространственные значения, конкретизируют эти значения разнообразными смысловыми оттенками.

При классификации основных типов пространственных отношений было также отмечено, что большинство типов (внутренние, поверхностные, нижние, верхние и др.) выделяются и в эрзянском, и в русском языках. Но в каждом из языков выделяются такие типы ПО, которых нет в другом, сопоставляемом языке. Так, в русском языке выделяются внешние ПО, при выражении которых в языке существует специализированные средства (снаружи +.Р.П., вне + Р.п.). В эрзянском языке нет особых средств выражения внешних ПО. В русском языке выделяются дистальные ПО, которые выражаются при помощи наречных предлогов вдали от, вдалеке от, поодаль от- и др. В эрзянском языке выделяются распространительные ПО, основным средством выражения при них является сочетание имени с послелогами келес, келесэ «по». В русском языке нет специализированных средств выражения данных ПО, но семантику места распространения чего-либо по всей ширине объекта может передавать аналитическая конструкция с определительным ■ местоимением , весь: по всему (всей) + Д.п. Следовательно, хотя и в эрзянском, и в русском языках в определенных случаях и нет специализированных средств выражения' некоторых ПО, но семантика -данных ПО все-таки передается либо аналитически, либо посредством форм других типов ПО.

Большое различие между эрзянским и русским языками наблюдаются при выражении общих, статических и динамических, ПО. В эрзянском языке при выражении значений «местонахождение», «трасса», «направление из начального пункта», «направление из конечного пункта» есть определенные средства: имя в определенном местном падеже или послелог, имеющий застывший аффикс определенного падежа. Это обусловлено принадлежностью эрзянского языка к агглютинативному языковому типу, характерной особенностью которого является система словоизменительной аффиксации, грамматическая однозначность аффиксов.

В русском языке при выражении некоторых ПО происходит нейтрализация конструкций, в изолированном употреблении конструкции могут не различать значения «местонахождение», «трасса», «конечный пункт». Это наблюдается при выражении передних ПО (перед + Т.п.), задних ПО (за + Т.п.), верхних ПО (над + Т.п.), нижних ПО (под + Т.п.), срединных ПО (посреди + Р.п.), боковых ПО (сбоку (от) + Р.п.) и т.д. Семантика конструкций может ■ различаться только в контексте при сочетании с определенным семантическим глагольным классом. Это объясняется.тем, что русский язык принадлежит к флективному языковому типу, особенностью которого является полифункциональность грамматических морфем, омосемия формообразовательных аффиксов. На основе исследования способов отражения пространства, описания пространственных объектов в эрзянском и русском языках можно заключить, что в .их семантике выявляются универсальные и национально своеобразные черты. Знание особенностей выражения пространственных отношений в эрзянском и русском языках, обусловленных типологическими особенностями языковой структуры этих языков, позволит более эффективно изучать русский язык в национальной аудитории и эрзянский язык в русскоязычной аудитории, развивать культуру речи при билингвизме.

Список научной литературыМитюнина, Галина Андреевна, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Абашилова, A.M. Лексико-грамматические средства выражения семантики пространства в аварском языке в сопоставлении с английским: дис. . .канд. филол. наук / A.M.Абашилова. Махачкала, 2002. - 145 с.

2. Абдуллина, А.А. Функционально-семантическое поле локальности в современном русском языке: автореф. дис. .канд. филол. наук /

3. A.А. Абдуллина. Краснодар, 1994. - 17 с.

4. Апресян, Ю.Д. Лексическая семантика (Синонимические средства языка) / Ю.Д.Апресян. -М.: Наука, 1974. 368 с.

5. Апресян, Ю.Д. Избранные труды. В 2 т. Т.1. Лексическая семантика (Синонимические средства языка) /.Ю.Д.Апресян. М.: Языки русской культуры-, Восточная лит-ра РАН, 1995. - 472 с.

6. Апресян, Ю.Д. Избранные труды. В 2 т. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография / Ю.Д.Апресян. М.: Языки русской культуры, Восточная лит-ра РАН, 1995. - 686 с.

7. Аракин, В.Д. Сравнительная типология английского и русского языков /

8. B.Д.Аракин. Л.: Просвещение, 1979. - 259 с.

9. Аракин, В.Д. К типологии способов выражения пространственных отношений / В.Д.Аракин // Сопоставительный лингвистический и лингвостилистический анализ: сб. науч. тр. Т. 257. Куйбышев, 1981. - С, 311."

10. Арбатский, Д.И. Формы множественного числа со значением длительности, протяженности / Д.И.Арбатский // Русский язык в школе. -1970. №6.-С. 71-73.

11. Ахманова, О.С. Словарь лингвистических терминов / О.С.Ахманова. -М., 1966.

12. Бирвиш, М. Семантика / М.Бирвиш // Новое в зарубежной лингвистике. В. 10. Лингвистическая семантика,- М.: Прогресс, 1981. С. 177-199.

13. Бондаренко, B.C. Предлоги в современном русском языке / В.С.Бондаренко. М.: Учпедгиз, 1961. - 75 с.

14. Бондарко, А.В. Грамматическая категория и контекст / А.В.Бондарко. Л., 197L-112 с.

15. Бондарко, А.В. Функциональная грамматика / А.В.Бондарко. Л.: Наука, 1984,- 136 с.

16. Бондарко, А.В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии / А.В.Бондарко. М.: Едиториал УРСС, 2003. - 208 с.

17. Бочкаева, А.И. Семантика внутренне-местных падежей в эрзя-мордовском языке / А.И.Бочкаева // Записки МНИИЯЛИ. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1953. - С. 75-95.

18. Бочкаева, А.И. Семантика и функция собственно-местного падежа эрзя-мордовского языка и его соответствия в русском языке / А.И.Бочкаева // Известия Воронежского гос. пед. ин-та. Т. 126. Воронеж, 1972. - С. 177-180.

19. Бубрих, Д.В. Историческая грамматика эрзянского языка / Д.В.Бубрих. Саранск: Мордов кн. изд-во, 1953. - 2'65 с.

20. Бузакова, Р.Н. Словарь синонимов эрзянского языка / Р.Н.Бузакова. -Саранск: Мордов кн. изд-во, 1.982. 192 с.

21. Васенысин, В.В. Отражение изменений системы научных знаний в истории слова пространство / В.В.Васенышн // Язык и общество. Саратов, 1989.-С. 61-67.

22. ВБТ Вейсэ, башка, тешке вельде: Валке. - Саранск: «Красный Октябрь» тип-сь, 2002. - 144 с.

23. Виноградов, В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове) / В.В.Виноградов. М.: Высш. шк., 1986: - 640 с.

24. Владимирский, Е.Ю. Выражение пространственных отношений / Е.Ю.Владимирский // Русский язык за рубежом. 1979. - № 1. - С. 27-33.

25. Всеволодова, М.В. Теория функционально-коммуникативного синтаксиса / М.В.Всеволодова. М/: Изд-во МГУ им. М.В.Ломоносова, 2000. -502 с.

26. Выгонная, Л.Т. К системному описанию полесских названий земельных угодий / Л.Т.Выгонная // Полесье (Лингвистика. Археология. Топонимика).-М.: Наука, 1968.-С. 118-125.

27. Габор, Б. Секей. Об анализе некоторых обско-угорских падежных синтагм, определяющих пространственные отношения / Б. Секей Габор // Linguistica Uralica. Таллинн, 1996.-№3.-С. 171-184.

28. Гак, В.Г. Сравнительная лексикология / В.Г.Гак. М.: Международные отношения, 1977. - 264 с.

29. Гак, В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков / В.Г.Гак. М.: Просвещение, 1989. - 288 с.

30. Гак, В:Г. Функционально-семантическое поле предикатов локализации / В.Г.Гак // Теория функциональной грамматики. Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. СПб, 1996. - С. 6-26.

31. Гасанова, P.O. Передача пространственных отношений в русском и лезгинском языках- / Р.О.Гасанова // Семантические процессы на разных уровнях языковой системы. Саратов, 1994. - С. 92-96.

32. Глухих, В.М. О значении наречных предлогов среди, посреди, посредине в- современном русском литературном языке / В.М.Глухих // Вопросы морфологии, синтаксиса современного русского языка и методики его преподавания. Пермь, 1965. С. 31-42.

33. Глухих, В.М. Об употреблении однокоренных предлогов против и напротив в пространственном значении / В.М.Глухих // Русский язык в школе. 19.67.-№ 1.-С. 72-75.

34. Грамматика мордовских языков / под ред. М.Н.Коляденкова. -Саранск: Мордов кн. изд-во, 1962. 376 с.

35. Грамматика мордовских языков / под ред. Д.В.Цыганкина. Саранск: Мордов. гос. ун-т, 1980.-430 с.

36. Денисов, П.Н. Лексика русского языка и принципы ее описания / П.Н.Денисов. М.: Русский язык, 1980. - 253 с.

37. Дружинина', М.Ф. Пространственно-местные падежи в марийском языке: автореф. дис. . .канд. филол. наук / М.Ф.Дружинина. М., 1952. - 20 с. .

38. Евсевьев, М.Е. Основы мордовской грамматики / М.Е.Евсевьев. М.: Центриздат, 1931.-241 с.

39. Евсевьев, М.Е. Эрзянь-рузонь валке / М.Е.Евсевьев. М.: Центриздат, 1931.- 226 с.

40. Ермушкин, Г.И. Типологическая эволюция системы местных падежей в истории мордовских языков / Г.И.Ермушкин // Историко-типологические исследования по финно-угорским языкам. М.: Наука, 1978. - С. 155-265.

41. Жукова, А.Н. Выражение пространственных отношений в системе склонения существительных корякского языка / А.Н.Жукова // Склонение в. палеоазиатских и самодийских языках. Л.: Наука, 1974. - С. 158-162.

42. Журинский, А.Н. О семантической структуре пространственных прилагательных / А.Н.Журинский // Семантическая структура слова. Психолингвистические.исследования. -М.: Наука, 1971. С. 96-124.

43. Засухина, Т.П. Пространственная семантика предлогов, приставок и падежей в современном русском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / Т.П.Засухина. Екатеринбург, 1992. - 17 с.

44. Ибрагимова, В.Л. Отражение в языке категории пространства / В.Л.Ибрагимова // Исследования по семантике. Уфа, 1986. - С. 18-26.

45. Игнатьева, М.В. Глаголы с пространственными значениями: приставки пере- в современном русском языке / М.В.Игнатьева // Вопросы морфологии и синтаксиса современного русского языка. Новосибирск, 1966. - С. 62-80.

46. Караулов, Ю.Н. Общая и русская идеография / Ю.Н.Караулов. М.: Наука, 1976.-356 с.

47. Кезина, С.В. Семантическое поле как система / С.В.Кезина // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 2004. - № 4. - С. 79-86.

48. Кельмаков, В.К. Некоторые общие пути образования послеложных форм в финно-угорских языках / В.К.Кельмаков // Вопросы финноугроведения, Йошкар-Ола, 1970. С. 64-72.

49. Киферова, З.Г. Структура лексико-семантического поля локальности в русском языке: дис. . канд. филол. наук / З.Г.Киферова. Уфа, 1993. - 178 с.

50. Кобозева, И.М. Лингвистическая семантика / И.М.Кобозева. М.: Эдиториал Урсс, 2000. - 352 с.

51. Корнева, В.В. Пространственные отношения как отражение национальной картины мира / В.В.Корнева // Межкультурная коммуникация и проблемы национальной идентичности. Воронеж, 2002. - С. 371-379.

52. Кравченко, А.В. Когнитивные структуры пространства и времени в естественном языке / А.В.Кравченко // Известия РАН. Сер. литературы и языка. 1996. - Т. 55. - № 3. - С. 3-24.

53. Крейнович, Е.А. Выражение пространственной ориентации в нивхском языке / Е.А.Крейнович // Вопросы языкознания. 1960. - № 1. - С. 78-89.

54. Кронгауз, М.А. Семантика / М.А.Кронгауз. М.: Рос. гуманит. ун-т, 2001.-399 с.

55. Кубрякова, Е.С. Язык пространства и пространство языка (к постановке проблемы) / Е.С.Кубрякова // Известия РАН. Сер. литературы и языка. Т. 56. -М.,1997. -№3.-С. 22-31.

56. Курдиани, М.Э. Опыт сопоставительно-типологического исследования семантической структуры пространственных прилагательных в русском и грузинском языках / М.Э.Курдиани // Труды Тбилисского ун-та. Т. 276. -Тбилиси, 1987.-С. 183-195.

57. КЭС Лыткин, В.И. Краткий этимологический словарь коми языка / В.И.Лыткин, Е.И.Гуляев. - М.: Наука, 1970. - 386 с.65 'Лайонз, Д. Введение в теоретическую лингвистику / Д.Лайонз. М.: Прогресс, . 978. - 544 с.

58. ЛАЯ Логический анализ языка: Языки пространств сборник. / отв. ред. Н.Д.Арутюнова, Н.Б.Левонтина. - М.: Языки русской культуры,' 2000. -448 с.

59. Лийв, М. Сопоставительный анализ пространственных прилагательных в русском и эстонском языках / М.Лийв // Исследования по сопоставительному языкознанию и лексикологии. Таллинн, 1989. - С. 86-98.

60. Л1МЯ Лексикология современного мордовского языка / под ред. Д.В.Цы'ганкина. - Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, . 983. - 296 с.

61. Лотман, Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя / М.Ю.Лотман // Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь. -М.: Просвещение, 1988. С. 251- 293.

62. ЛЭС. Лингвистический ■ энциклопедический словарь / под ред. В.Н.Ярцевой. - М.: Сов. энциклопедия, 1990. - 685 с.

63. Лягушкина, Н.В. Семантика пространственных предлогов и наречий позади и сзади / Н.В.Лягушкина // Исследования по семантике предлогов. -М.: Русские словари, 2000. С. 292-306.

64. Мазурова, Ю.В. Наречия верха и низа в русском языке / Ю.В.Мазурова // Исследования по семантике предлогов. М.: Русские словари, 2000. - 376 с.

65. Майтинская, К.Е. Местоимения в мордовских и марийских языках / К.Е.Майтинская. -М.: Наука, 1964. 110 с.

66. Майтинская, К.Е. Местоимения в языках разных систем / К.Е.Майтинская. -М.: Наука, 1969 с.

67. Майтинская, К.Е. Историко-сопоставительная морфология финно-угорских языков / К.Е.Майтинская. М.: Наука, 1979. - 264 с.

68. Майтинская, К.Е. Служебные слова в финно-угорских языках / К.Е.Майтинская. -М.: Наука, 1-982. 188 с.

69. Маллаева, З.М. Система временных и пространственных отношений в аварском языке: автореф. дис. .канд. филол. наук / З.М.Маллаева. Тбилиси, 1989.-23 е.

70. Маляр, Т.Н. Пространственно-дистанционные предлоги и наречия в русском языке / Т.Н.Маляр, О.Н.Селиверстова. Mtinchen: Verlag Otto Sagner, 1998.-348 с.

71. Маслов Ю.С. Введение в языкознание: учеб. пособие для филол. спец-тей ун-тов / Ю.С.Маслов. М.: Высш. школа, 1975. - 327 с.

72. Мельчук, И.А. Опыт -теории лингвистических моделей «Смысл текст» / И.А.Мельчук. М.: Наука, 1974. - 314 с. '

73. МРС Мокшанско-русский словарь / под ред. Серебренникова Б.А., Феоктистова А.П., Полякова О.Е. - М.: Русский язык, Дигора, 1998. - 920 с.

74. Мурзин М.Н. Психолингвистический анализ организации пространственной лексики: автореф. дис. .канд. филол. наук / М.Н.Мурзин. -М.,1986. 20 с.

75. Найда Ю. Процедуры анализа компонентной структуры референционного значения / Ю.Найда // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XIV. -М., 1983.-С. 61-74.

76. Новиков, JI.A. Семантика русского языка / Л.А.Новиков. М.: Высш. шк, 1982.-272 с.

77. Новиков, Л.А. Семантическое поле / Л.А.Новиков // Русский язык: Энциклопедия. М.: Дрофа, Большая Рос. энциклопедия, 2003. - С. 458-459.

78. НОСС Новый объяснительный словарь синонимов русского языка / под общ. рук. Ю.Д.Апресяна. В. 1. -М.: Языки рус. культуры, 1999. - 552 с.

79. НОСС .- Новый объяснительный словарь синонимов русского языка / под общ. рук. Ю.Д.Апресяна. В. 2. -М.: Языки рус. культуры, 2000. 488 с.

80. НОСС Новый объяснительный словарь синонимов русского языка / под общ. рук.- Ю.Д.Апресяна. В. 3. - М.: Языки рус. культуры, 2003. - 624 с.

81. ОФУЯ Основы финно-угорского языкознания. Вопросы происхождения и развития финно-угорских языков. - М.: Наука, 1974. - 484 с.

82. ОФУЯ Основы финно-угорского языкознания. Прибалтийско-финские, саамские и мордовские языки. - М.: Наука, 1975. - 348 с.• 91 ОЯ Общее языкознание. Внутренняя структура языка / отв. ред. Б.А.Серебренников. -М.: Наука, 1972. - 565 с.

83. Перфильева, Т.Г. Выражение пространственных отношений в ненецком языке / Т.Г.Перфильева // Склонение в палеоазиатских и самодийских языках. -Л.: Наука, 1-974.-С. 163-173.

84. Пете, И. Способы выражения пространственных отношений в русском языке в зеркале венгерского языка / И.Пете. Сегед, 1973. - 230 с.

85. Пете, И. Пространственность, предлоги, локальные отношения, картины мира и явления асимметричности / И.Пете // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 2004. - № 3. - С. 61-74.

86. Пешковский, A.M. Русский синтаксис в научном освещении / А.М.Пешковский. М.: Гос. уч.-пед. изд-во, 1938. - 452 с.

87. ПС Полевые структуры в системе языка сборник. - Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1989. - 198 с.

88. Полякова, Н.В. Особенности вербализации концепта «пространство» в селькупском языке в сопоставлении с.русским: автореф. дис. .канд. филол. наук / Н.В.Полякова. Томск, 2004. - 20 с.

89. Попова, З.Д. Падежные и предложно-падежные формы русского языка в связной речи / З.Д.Попова. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1974. -92 с.

90. Преображенский, А.Г. Этимологический словарь русского языка / А.Г.Преображенский. -М.: Гос. изд-во ин. и нац. словарей, 1958. 1284 с.

91. Пунегова, Г.В. Выражение пространственных отношений падежными формами имени существительного в коми языке / Г.В.Пунегова // Пермистика 5. Ижевск: Удмуртский ун-т, 2002. - С. 201-202.

92. ПУРЯ' Первоначальный учебник русского языка для мордвы-эрзи. -Казань: Тип. Императорскаго Университета, 1897.

93. РКС Русско-коми словарь. -М.: Коми кн. изд-во, 1966.

94. РМС Щанкина, В.И. Русско-мокшанский словарь / В.И.Щанкина. -Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1993.-448 с.

95. Розенталь, Д.Э. Словарь-справочник лингвистических терминов / Д.Э.Розенталь, М.А.Теленкова. -М.: Просвещение, 1976. 543 с.

96. РУС Русско-удмуртский словарь. - М.: Гос. изд-во ин. и нац. словарей, 1956.

97. ТОб Рябов; А.П. Эрзянь-рузонь валске/ А.П.Рябов. -М.: Центриздат, 1930.

98. Сабурова, Н.А. Категория пространства в русской • фразеологии: автореф. дис. . .канд. филол. наук / Н.А.Сабурова. М, 2003. - 23 с.

99. Сагаан, Н.Я. Система средств выражения пространственных отношений в тувинском языке: дис. . канд. филол. наук / Н.Я.Сагаан. -Новосибирск, 1998. 216 с.

100. Селиверстова, О.Н. Обзор семантических работ, по компонентному анализу / О.Н.Селиверстова // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1967. - № 5. - С. 125-132.

101. Селиверстова, О.Н. Предикаты нахождения в пространстве /. О.Н.Селиверстова // Семантические типы предикатов. М.: Наука, 1982. - С. 146-151.'

102. Семеренко, Т.Ф. Предлоги как средство выражения пространственных отношений в глагольно-именных словосочетаниях / Т.Ф.Семеренко // Неполнозначные слова как средства оформления в синтаксисе. Ставрополь, 1988.-С: 90-92.

103. Серебренников, Б.А. О причинах устойчивости агглютинативного строя / Б.А.Серебренников //Вопросы языкознания. 1963. - № 1. - С. 46-56.

104. Серебренников, Б.А. Историческая морфология мордовских языков / Б.А.Серебренников.-М.: Наука, 1967.-262 с.

105. Скаличка, В. К вопросу о типологии / В.Скаличка // Вопросы языкознания. 1966. - № 4. - С. 22-30.

106. СО Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка / С.И.Ожегов, Н.Ю.Шведова. - М.: Азбуковник, 2002; - 944 с.

107. СРЯ Современный русский язык / под ред. В.А. Белошапковой. - М.: Высш.'шк, 1989.- 800 с.

108. СРЯ Современный русский литературный язык / под ред. П.А.Леканта. - М.: Высш. шк., 2001. - 462 с. ■

109. СРЯ Современный русский язык / под ред. П.А.Леканта. - М.: Дрофа, 2002. - 506 с. '

110. СРЯ Современный русский язык: Теория. Анализ языковых единиц. В 2 ч. Ч. 1. Фонетика и орфоэпия. Графика и орфография. Лексикология. Морфемика. Словообразование / под-ред. Е.ИДибровой. - М.: Изд. центр «Академия», 2002. - 544 с.

111. СС Словарь синонимов русского языков / под ред. А.П.Евгеиьевой. В 2 ч.-Л.: Наука, 1970-1971.

112. СС Словарь синонимов. Справочное пособие / под ред. А.П.Евгеньевой. - Д.: Наука. - 648 с.

113. ССРЯ Словарь современного русского литературного языка. В .17 т. -М.-Л., 1950-1965.

114. Ставцева, О.А. Русские и английские предложные словосочетания с пространственным значением и их эквиваленты в шорском языке: автореф. дис. . .канд. филол. наук / О.А.Ставцева. Кемерово, 2002. - 22 с.

115. Степанов, Ю.С. Основы общего языкознания / Ю.С.Степанов. М.: Просвещение, 1975.-271 с.

116. Сулейманова, A.M. Выражение пространственных отношений в кумыкском и английском языках: дис. .канд. филол. наук / А.М.Сулейманова. -Махачкала, 2002. 164 с. '

117. Терещенко, Н.М. Нганасанский язык / Н.М.Терещенко. Л.: Наука, 1979.-322 е.

118. Тихонова, В.В. Локальные наречия как средство выражения пространственных отношений / В.В.Тихонова // Слово и словоформа в • высказывании: номинация и предикация: межвуз. сб. научн. трудов. М., 2000.-С. 63-67.

119. Тихонова, В.В. Лексема сторона как средство выражения пространственных .отношений / В.В.Тихонова // Проблемы современного синтаксиса: теория и практика. М., 2002. - С. 39-42.

120. Толстой, Н.И. Из опытов типологического исследования славянского словарного состава / Н.И.Толетой // Вопросы языкознания. 1963. - № 1. - С. 29-45. '

121. Толстой, Н.И. Славянская географическая терминология / Н.И.Толстой. М.: Наука, 1969. - 264 с.

122. Топоров, В.Н. Пространство и текст / В.Н.Топоров // Текст: семантика и структура. М: Наука, 1983. - 302 с.

123. Топоров, В.Н. Пространство / В.Н.Топоров // Мифы народов мира. Энциклопедия. Т. 2. / под ред. С.А.Токарева. М.: Советская энциклопедия, 1992.-С. 340-342.

124. Трощева, М.П. Наречия в современных мордовских языках: автореф. дис. . канд. филол: наук / М.П.Трощева. Тарту, 1969. - 23 с.

125. Тхаиг, Л.Т. Пространственная модель мира: когниция, культура, этнопсихология (на материале вьетнамского и русского языков) / Л.Т.Тханг. -М.: РАН, Ин-т языкознания, 1993. — 193 с.

126. Уткин, Д.В. Синонимические словосочетания с пространственным значением в современном русском языке / Д.В.Уткин // Вопросы морфологии и синтаксиса современного русского языка. Новосибирск, 1966. - С. 211-239.

127. Уфимцева, А.А. Слово в лексико-семантической системе языка / А.А.Уфимцева. М.: Наука, 1968. - 272 с.• 137 Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка. В 4 т. / М.Фасмер. М.: Прогресс, 1986.

128. Филин, Ф.П. О лексико-семантических группах слов / Ф.П.Филин // Введение в языкознание: хрестоматия. Минск: Вышэйшая школа, 1984. - С. 147-152.

129. ФРС-- Финско-русский словарь / под ред. В.Оллыкайнен, И.Сало. -М.: Русский язык, 1.977.

130. Херцш, 3. Сопоставительный анализ французских, русских и немецких прилагательных, выражающих пространственные отношения и оценку / З.Херцш- // Функциональная семантика: структура значения и прагматика.-М., 1989.-С. 114-118.

131. Черкасова, Е.Т. Переход полнозначных слов в предлоги / Е.Т.Черкасова. М.: Наука, 1967. - 280 с.

132. Шамне, Н.Л. Особенности выражения универсальной категории пространства в неблизкородственных языках / Н.Л.Шамне // Изучение и преподавание русского языка. - Волгоград, 2001. - С. 117-130.

133. Шахматов, А.А. Синтаксис русского языка / А.А.Шахматов. Л.: Учпедгиз, 1941.-620 с.

134. Шелякин, М.А. Русские местоимения (значение, грамматические формы, употребление)- / М.А.Шелякин. Тарту: Изд-во Тартуского ун-та, 1986.-92 с.

135. Шмелев, Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики / Д.Н.Шмелев. М.: Наука, 1973. - 280 с.

136. Шмелев, Д.Н. Современный русский язык. Лексика / Д.Н.Шмелев. -М.: Просвещение, 1977. 335 с.

137. Шумилина, А. Л. Синонимика в кругу глагольно-именных пространственных словосочетаний с предлогами у, при, под, около, возле, подле, близ, вблизи / А.Л.Шумилина // Русский язык в школе. 1961. - № 6. -С. 25-30. '

138. Щанкина, Н.А. Грамматические средства выражения временных и пространственных отношений в мордовских языках: автореф. дис. .канд. филол. наук / Н.А.Щанкина. Тарту, 1981. - 20 с.

139. Щур, Г.С. Теории поля в лингвистике / Г.С.Щур. М.: Наука, 1974. -236 С: • '

140. ЭВ Цыганкин, Д.В. Этимологиянь валке / Д.В.Цыганкин, М.В.Мосин. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1998. - 240 с.

141. ЭРВ Эрзянско-русский словарь / под ред. Серебренникова Б.А., Бузаковой Р.Н., Мосина М.В. -М.: Русский язык, Дигора, 1993 . - 803 с.

142. Эрзянь кель: Морфемика, валонь теевема ды морфология. Саранск: Тип. «Красный Октябрь», 2000. - 280 с.

143. Яковлева, Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). / Е.С.Яковлева. М: Гнозис, 1994, -343 с.'

144. Ямашкина O.K. Функциональная значимость послеложных конструкций в мокшанском языке: автореф. дис. .канд. филол. наук / О.К.Ямашкина. Саранск, 2005. - 17 с.

145. EVS Tamm J.'Eesti-vene sonaraamat / J. Tamm. - Tallinn: Valgus, 1974.158'OMS Galdi, L. Orosz-magyar szotar / L. Galdi.- Budapest: Akademiai1. Kiado, 1983.

146. VES Vene-eesti sonaraamat. - Tallinn: Valgus, 1973.

147. Художественная литература (эрзянская)

148. Абрамов, К.Г. Пургаз / К.Г.Абрамов. Саранск: Мордов. кн. изд-вась, 1988.-480 с.

149. Березанская, Е.С. Арифмети'кань задачник / Е.С.Березанская. М.: Учпедгиз, 1933,- 140 с.

150. Брыжинский, М. Половт / М.Брыжинский. Саранск: Мордов. кн. изд-вась, 1983.- 148 с.

151. Брыжинский, М. Эрямодо надобия. Евтнемат, триптих, эссе / М.Брыжинский. Саранск: Мордов. кн. изд-вась, 1991. - 168 с.166' Брыжинский, М. Пингень гайиь. Эссе / М.Брыжинский. Саранск: Мордов. кн. изд-вась, 2004. - 224 с.

152. ВВ Велень валске. Евтнемат, очеркт сборник. - Саранск: Мордов. кн. изд-вась, 1986. - 224 с.

153. Доронин, A.M. Кочкодыкесь пакся нармунь / A.M.Доронин-. -Саранск: Мордов. кн. изд-вась, 1993. - 384 с.

154. Доронин, A.M. Баягань сулейть / А.М.Доронин. Саранск: Мордов. кн. изд-вась, 1996. -480 с.

155. Доронин, A.M. Кузьма Алексеев / А.М.Доронин. Саранск: Мордов. кн. изд-вась, 2001. - 400 с.

156. Евсевьев, М.Е. Мордовская свадьба / М.Е.Евсевьев. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1990. - 384 с.

157. Коломасов, В.М. Лавгинов; Прончатов И. Синева; Щеглов А. Гайгстак, бандура! / В.М.Коломасов. Саранск: Мордов. кн. изд-вась, 1996. -240 с. '

158. Куторкин, А.Д. Раужо палмань: Роман, Ламзурь: Поэма / А.Д.Куторкин. Саранск: Мордов. кн. изд-вась, 1997. - 336 с.

159. Мартынов, А.К. Тетятнень киява / А.К.Мартынов. Саранск: Мордов. кн. изд-вась, 1967. - 252 с.

160. Мартынов, А.К. Розень кши / А.К.Мартынов. Саранск: Мордов. кн. изд-вась, 1977. - 216 с.

161. Прохоров, П.В. Цидярдома / П.В.Прохоров. Саранск: Мордов. кн. изд-вась, 1978.-296 с.177'Прохоров, П.В. Стака изнямот / П.В.Прохоров. Саранск: Мордов. кн. изд-вась, 1985. - 212 с.

162. Пятаев, Е.И. Патят-ялакст / Е.И.-Пятаев. Саранск: Мордов. кн. изд-вась, 1971.-152 с.

163. Раптанов, Т.А. Чихан пандо ало: Роман, повесть / Т.А.Раптанов. -Саранск: Мордов. кн. изд-вась, 1985. 212 с.180 Сятко.- 1999,- № 12.181 Сятко. 2000. -№ 1.182 Чилисема.-2003.-№ 1.183'Чилисема. 2003. - №2.

164. Эркай, H.JI. Алешка/ Н.Л.Эркай. Саранск: Мордов. кн. изд-вась, 1991.- 192 с.

165. Художественная литература (русская)

166. Аксенов, В. Апельсины из Марокко / В.Аксенов. М.: Изограф, ЭКСМО-Пресс, 2001. - 448 с.

167. Астафьев, В.П. Военные страницы. Повести и рассказы / В.П.Астафьев. М.: Молодая гвардия, 1987. - 462 с.

168. Бондарев, Ю. Батальоны просят огня / Ю.Бондарев. Новосибирск: Зап.-Сибирское кн. изд-во, 1985. - 208 с.

169. Бондарев, Ю. Берег. Выбор. Игра / Ю.Бондарев. М.: Советский писатель, 1988. - 752 с.

170. Васильев, Б. А зори здесь тихие Г Б.А.Васильев. М.: Советский писатель, 1977. - 144 с.

171. Гончаров, И.А. Обрыв / И.А.Гончаров. М.: Правда, 1988. - 768 с.

172. Горький, А. М. Рассказы. Повести. Пьесы / A.M. Горький. М.: Худ. лит-ра, 1987.- 688 с.

173. Довлатов, С. Встретились, поговорили / С.Довлатов. СПб.: Азбука, 2001.-528 с.

174. Залыгин, С.П. Тропы Алтая. На Иртыше. Рассказы / С.П.Залыгин. -М.: Худ. лит-ра, 1966 с.

175. Ильф, И.А., Петров Е.П. Двенадцать стульев / И.А.Ильф, Е.П.Петров. -М.: Просвещение, 1987.-688 с.

176. Катаев, В.П. Белеет парус одинокий / В.П.Катаев. М.: Дет. лит., 1985.-272 с.

177. Мельников-Печерский, П.И. На горах. В 2 кн. / П.И.Мельников-Печерский. М.: Советская Россия, 1986.

178. Одинцов, А.И. Огненная вьюга: Повесть / А.И.Одинцов. М.: Патриот, 1990.-264 с.

179. Пастернак, Б.Л. Доктор Живаго: Роман / Б.Л. Пастернак. Куйбышев: Кн. изд-во, 1989.-528 с.

180. Распутин, В.Г. Повести / В.Г.Распутин. М.: Сов. Россия, 1986. -384 с.

181. Рыбаков, А. Кортик. Бронзовая птица / А.Рыбаков. М.: Стройиздат, 1983.-447 с,

182. Рыбаков, А. Дети Арбата./ А.Рыбаков. Тула: Приокское книжное изд-во, 1988.-543 с.

183. Солженицын, А.И. В круге первом / А.И.Солженицын. М.: Худ. литра, 1990. - 766 с.

184. Толстой, А.Н. Петр Первый: Роман / А.Н.Толстой. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1986. - 720 с.

185. Цветаева, М.И. Стихотворения. Поэмы. Драматические произведения / М.И.Цветаева. М.: Худ. лит-ра, 1990. - 400 с.