Становление и развитие жанра Ута-Моногатари в японской литературе IX-X вв.

Шашкина, Ольга Владимировна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Становление и развитие жанра Ута-Моногатари в японской литературе IX-X вв.

Год: 2007
Автор научной работы: Шашкина, Ольга Владимировна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 10.01.03

Диссертация по филологии на тему 'Становление и развитие жанра Ута-Моногатари в японской литературе IX-X вв.'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Становление и развитие жанра Ута-Моногатари в японской литературе IX-X вв."

На правО£руШЩ1си\

□030534Э4

ШАШКИНА Ольга Владимировна

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ЖАНРА

УТА-МОНОГАТАРИ В ЯПОНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ 1Х-Х вв.

специальность 10.01.03 - литература народов стран зарубежья (литературы Ближнего и Дальнего Востока)

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 2007

003053494

Работа выполнена на кафедре русской и зарубежной литературы Института филологии Сахалинского государственного университета

Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор

Садокова Анастасия Рюриковна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Ким Ле Чун

кандидат филологических наук, доцент Мазурик Виктор Петрович

Ведущая организация - Санкт-Петербургский государственный

университет культуры и искусств.

Защита состоится «2-7» Срб4?ЬС{!\Я 2007 г. в « » часов на заседании диссертационного совета Д. 002.209.01 по филологическим наукам в Институте мировой литературы им. А.М.Горького РАН (121069, Москва, ул. Поварская, 25а).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института мировой литературы им. А.М.Горького РАН.

Автореферат разослан «2£ » _2007 г.

Ученый секретарь

Диссертационного совета, Аил ^

кандидат филологических наук ^ТУ Т.В.Кудрявцева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность проблемы. Одной из актуальных проблем современного литературоведения считается проблема изучения классического литературного и культурного наследия народов стран Восточной Азии. Интерес к этому вопросу определяется необходимостью понимания сложных внутрилитературных процессов, происходящих в этих странах, с целью более полного вовлечения их литературного материала в систему мирового сравнительно-исторического и сравнительно-типологического литературоведения. Такой подход будет способствовать расширению представлений о происходящих литературных процессах как на культурно-региональном уровне, так и в историко-мировом масштабе.

В этой связи очевидно, что история становления и развития литератур народов Восточной Азии содержит поистине уникальный материал для исследования процесса формирования национальной литературы в странах, где влияние внешних факторов было ограничено в силу географического положения и специфики исторического развития. Пример классической литературы Японии весьма нагляден и по-своему уникален, так как дает возможность осмыслить основные этапы становления, развития и трансформации национальной литературы, которая стала результатом развития местных фольклорно-литературных традиций с одной стороны, и влияния классической китайской литературы с другой. Вот почему анализ сложных и неоднозначных литературных процессов, сопутствовавших развитию средневековой литературы Японии, имеет важное теоретическое значение.

Значимость исследования и осмысления японской литературы 1Х-Х вв. возрастает еще и оттого, что в отличие от многих национальных литератур, литература Японии на определенном этапе своего развития отличалась особой интенсивностью и за сравнительно небольшой исторический период прошла путь от полуфольклорных поэтических антологий до создания романа-эпопеи.

г VI

\3?°

этом сам процесс утверждения прозы при всей его интенсивности был одновременно и весьма последователен, т.е. в рамках перехода от сугубо поэтического текста к прозаическому японская традиция прошла и несколько промежуточных этапов, роль которых чрезвычайно велика для понимания всего спектра взаимовлияний и взаимонаслоений, характерных для средневековой японской литературы на раннем этапе ее развития. Именно поэтому, так называемым промежуточным этапом в процессе становления японской национальной прозы должно быть уделено особое внимание, так как лишь через призму анализа произведений этого «пограничного» состояния литературы и раскрывается вся многоцветная па л игра столь сложного явления как «японская классическая литература».

Наиболее важную роль в процессе становления японской национальной прозы играл поэтико-прозаический жанр ута-моногатари, произведения которого стали необходимыми звеньями «переходного» периода.

Актуальность исследования определяется также и тем, что рассмотрение проблем становления и функционирования жанра ута-моногатари, определение его роли в истории литературы Японии помогает не только более полно воссоздать объективную картину развития японской литературы, но и дает возможность для сравнительного изучения процессов, происходивших внутри самого жанра, благодаря чему оказывается возможным открыть новые стороны развития японской литературы этого периода

Методологической основой исследования стала теория сравнительного изучения литератур Востока, разработанная в трудах акад. Н.И.Конрада, И.СЛисевича, Н.И.Никулина, Б.Б.Парникеля, БЛ.Рифтина. Метод системного анализа произведений классической японской литературы был разработан и широко применялся в отечественном литературоведении. Этим проблемам посвящены многочисленные работы известных специалистов по литературе Японии: ЕМЛинус, В.Н.Горегляда, ИЛ.Борониной, В.ПМазу-рика, Т.И.Бреславец, Л.М.Ермаковой, А.Р.Садоковой. Диссертационное исследование написано на основе системного анализа японской классической литературы с применением историко-литературного метода.

Цели и задачи диссертации. В данной диссертации предпринимается попытка проследить процесс становления и развития 4

жанра ута-моногатари в рамках формирования национальной японской литературы. Отсюда и основные задачи, вставшие перед соискателем в ходе работы:

- выявить основные этапы становления и развития жанра ута-моногатари в контексте историко-литературного развития Японии ЕХ-Х вв.;

- определить место и значение основных литературных памятников, созданных в этом жанре, для процесса формирования японской национальной прозы, а также для дальнейшего развития классической поэзии;

- рассмотреть сюжетные, композиционные и стилистические особенности трех основных памятников, исходя из проблемы взаимодействия литературной традиции и инновации;

- на основе анализа «Повести об Исэ» («Исэ-моногатари», 920), «Повести о Ямато» («Ямато-моногатари», 950) и «Повести о Хэй-тю» («Хэйтю-моногатари», 959) проследить процесс оформления в японской классической литературе нового типа героя, а также рассмотреть вопрос соотношения вымысла и реальности при создании его образа.

Научная новизна. В диссертации впервые в отечественном японоведении делается попытка рассмотреть жанр ута-моногатари как единую литературную систему, в рамках которой происходил сложный процесс перехода от поэтических форм к прозаическим. Впервые все три произведения этого жанра рассматриваются как звенья одной цепи, взаимодополняющие друг друга. Особое внимание уделяется «Повести о Хэйтю», которая может рассматриваться как главная составляющая процесса перехода к национальной японской прозе и формированию нового с философ-ско-эстетической точки зрения образа главного героя. В научный обиход отечественного востоковедения вводится третье по времени создания произведение исследуемого жанра - «Повесть о Хэйтю» (959), которое ранее не только не переводилось на русский язык, но и не было предметом специального изучения.

Практическая значимость работы. Результаты исследования могут быть использованы при написании работ по истории японской классической литературы, равно как и обобщающих работ, посвященных развитию японской литературы в целом, вопросам становления и развития литературных жанров, а также при чтении

курсов по литературам Востока и литературе Японии в востоковедческих ВУЗах.

Апробация работы. Выводы исследования были изложены в виде докладов на научной конференции преподавателей Института экономики и востоковедения СахГУ (Южно-Сахалинск, 2005 г.) и на Конференции аспирантов и студентов-исследователей ДВГУ (Владивосток, 2006 г.). Основные положения диссертации нашли свое отражение в ряде публикаций автора (см. список работ в конце автореферата). Текст диссертации обсуждался на заседании кафедры русской и зарубежной литературы Института филологии Сахалинского государственного университета.

Структура диссертации. Диссертационная работа состоит из Введения, двух глав, Заключения и Библиографического списка.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновываются актуальность исследования, формулируются его цели и задачи, объясняется научная новизна и практическая значимость работы, определяются ее методы и источники. Отмечается, что в истории японской литературы эпоха Хэйан (IX-XII вв.) по праву считается «золотым веком», временем, когда были созданы многие шедевры японской литературы и культуры. Это был период развития аристократической литературы, созданной в основном в пределах тогдашней столицы Японии -города Хэйанкё (совр. Киото). А сами создатели хэйанских письменных памятников, ставших со временем классикой японской литературы, принадлежали в основном к низшей и средней аристократии, т.е. были чиновниками четвертого или пятого рангов.

Эпоха Хэйан отличалась от всех предыдущих и последующих исторических периодов своеобразной формой мировоззрения. Если в предыдущие века, в эпоху Нара (VIII в.) преобладало мифологическое восприятие действительности, то в эпоху Хэйан на смену мифологическому мироощущению пришло мироощущение эстетическое. Оно наложило отпечаток и на мировоззрение хэйанцев, и на все культурные памятники, которые были созданы в этот период. При этом китайский эстетизм, подкрепленный буддийским мировоззрением, не стал основополагающим фактором формирования хэй-анского эстетического мировосприятия - он только пополнил и ви-6

доизменил существующий уклад, основанный на исконно национальном мировоззрении японцев - синтоизме. Отталкиваясь от общих эстетических представлений, заимствованных из Индии и Китая, хэйанцы использовали их для выработки собственных самобытных эстетических, художественных и идеологических категорий. Двумя основными принципами творчества хэйанцев были культ красоты и культ чувства. Культ красоты восходил к «наивному оптимизму», а позднее был подкреплен двумя заимствованными культурными элементами: влиянием китайской традиции, нашедшей свое отражение прежде всего в изящной литературе, и буддизмом, который привлекал японцев своей внешней торжественностью и требованиями духовной утонченности для своих адептов. Синтез этих трех элементов: «наивного оптимизма», китайской культуры и буддизма и создал своеобразную атмосферу культа красоты. Эта атмосфера стала не только неотъемлемым компонентом литературного творчества, но и важной основополагающей частью самого образа жизни хэйанских аристократов. Выражением культа красоты стал эстетический принцип «печального очарования вещей» - моно-но аварэ. Хэйанский культ красоты был тесно переплетен с культом чувства.

Помимо культа красоты и культа чувства важное место отводилось культу любви, названном ирогами или ирогономи Я1«^-). Культ красоты, культ чувства и культ любви были теми тремя составляющими, которые формировали мировоззрение хэйан-ской аристократии. Конечно, оно менялось вслед за естественными историческими и социальными процессами, а вместе с ним менялись и жизненный уклад высшего класса Японии, и направление его творческой деятельности.

Во Введении подчеркивается, что важным элементом в придворной жизни японцев были и поэтические игры и состязания. С IX века сезонные праздники любования природой стали включать наряду с церемониями и традиционными развлечениями состязания по стихосложению, поэтические турниры - утааеасэ (!□■). Во время этих состязаний придворные обменивались стихами, а специально назначенная судейская коллегия оценивала художественные достоинства стихов и определяла победителя. Критерии для судейских оценок вырабатывались коллективно, и таким образом состязания по стихосложению, став неотъемлемой частью при-

дворной жизни, сыграли важную роль в развитии теории японской поэзии - карон (ШШв). В такой атмосфере тесной связи повседневной жизни и литературного творчества, поэт превращался в читателя, а читатель в поэта.

Во Введении также выделяются и характеризуются основные этапы развития японской классической литературы. Подчеркивается, что на данном этапе исследования можно говорить о существовании по крайней мере четырех исторически и литературно обусловленных этапов в развитии средневековой японской литературы.

В качестве первого этапа можно выделить IX век - период первоначального развития аристократической литературы, когда и начался процесс становления и утверждения основных литературных жанров, в том числе и повествовательного жанра моногатари, к которому в то время относилось любое более или менее объемное прозаическое произведение, пусть даже с большим числом вставных стихов.

Временем расцвета хэйанской литературы могут считаться X— XI вв., которые рассматриваются как второй и третий периоды в развитии классической японской литературы. На второй период -X в., особенно важный в свете проблематики диссертации, приходится взлет хэйанской поэзии: в 905 году выходит первая императорская поэтическая антология «Кокинсю» («Собрание старых и новых японских песен», изданная под редакцией извест-

ного поэта и критика Ки-но Цураюки, в которой были собраны лучшие образцы хэйанской лирики. А в 951 году увидела свет вторая императорская антология «Госэнвакасю» («Позднее составленное собрание японских песен», ШШ^йШШ), авторами которой стали пять самых известных в то время поэтов. Ко второму периоду относится также появление трех произведений жанра ута-моногатари {ЩШIS): «Исэ-моногатари» («Повесть об Исэ», ШШ, 920), «Ямато-моногатари» («Повесть о Ямато», 951) и «Хэйтю-моногатари» («Повесть о Хэйтю», 'Ч-^ШШ, 959), которые заложили основу для развития всей последующей повествовательной литературы Японии.

Третий период (XI в.) вошел в историю японской литературы как эпоха расцвета хэйанской прозы. 1001 г. считается временем создания романа «Гэндзи-моногатари» («Повесть о Гэндзи»,

который ознаменовал собой высшую степень расцвета раз-

вития хэйанской литературы. Помимо двух шедевров мирового уровня - поэтической антологии «Кокинсю» и романа «Гэндзи-моногатари», в Х-Х1 вв. был создан и целый ряд других блестящих повестей и романов, собраны известные поэтические сборники. Развивались и другие литературные жанры - дневники, путевые заметки и эссе.

В качестве четвертого периода развития классической японской литературы обозначается XII в. Это было время упадка как самого аристократического сословия, так и его литературы; время, по определению акад. Н.И.Конрада «ретроспекции», оглядывания на уходящую мощь и славу своего сословия и своей культуры. Несмотря на все попытки обновления, главный поэтический жанр -пятистишие-танка навсегда застыло в тех формах, которых достигает к Х-Х1 вв., в XII в. практически заканчивает свое существование и повествовательный жанр - моногатари, возрождавшийся впоследствии только искусственно.

Подчеркивается, что каждый из названных периодов сыграл чрезвычайно важную роль в развитии хэйанской литературы, определив на многие века вперед магистральное направление ее развития. Достаточно вспомнить, что зародившиеся в эпоху Хэйан литературные жанры, за небольшим исключением, продолжали полновластно существовать вплоть до конца XIX в., когда в результате незавершенной буржуазной революции Мэйдзи (1868) Япония обратила свой взор к западной культуре и литературе.

Однако и те жанры, которым не была уготована столь долгая литературная жизнь, не прошли бесследно для японской культуры и литературы. Во многом благодаря именно этим жанрам японская литература приобрела тот неповторимый колорит, удивительное переплетение эмоционально-возвышенного в человеческих чувствах и ощущения близости к природе, философии изменчивости, мимолетности, бренности всего сущего, которые по праву считаются ее особенностями.

утверждению полноценной прозы. Судя по всему, этот переход был непрост. И произведения жанра ута-моногатари могут рассматриваться как «живые» свидетели и участники этого процесса.

Особо подчеркивается, что произведений жанра ута-моногатари насчитывается достаточно много, но общепризнанно, что художественных вершин достигли лишь три из них. Это «Повесть об Исэ» («Исэ-моногатари»), «Повесть о Ямато» («Ямато-моногатари») и «Повесть о Хэйтю» («Хэйтю-моногатари»), созданные в X веке.

При этом два первых из них, а именно «Повесть об Исэ» и «Повесть о Ямато» уже много десятилетий являются предметом исследования в большей степени японских, но также и отечественных, и западных ученых. Третье же по времени создания произведение - «Повесть о Хэйтю» традиционно оказывалась вне поля зрения ученых; во всяком случае, изучению этого памятника в отечественном японоведении уделялось крайне мало внимания. А вместе с тем, как показывает знакомство с этим памятником, именно «Повесть о Хэйтю» стала во многом наиболее новаторским произведением и являет собой то недостающее звено для понимания всего процесса становления японской национальной пройо Введении также подробно анализируется история изучения жанра ута-моногатари в японском и отечественном литературоведении. Рассматриваются результаты исследований японских и отечественных ученых, которые в своих работах обращались к самым разным аспектам изучения этого жанра в целом, а также трех его основных памятников. В их работах подробно анализировалась история создания произведений с учетом проблемы датировки и авторства, рассматривались возможные источники создания произведений ута-моногатари, а также их дальнейшая историко-литературная трансформация и отражение их сюжетов и образов в последующих произведениях классической японской литературы. Большое внимание уделяется анализу исследований жанра ута-моногатари в отечественной науке. При этом отмечается, что несмотря на давние традиции изучения этого жанра, ута-моногатари до сих пор не рассматривался как самобытная литературная система, в которой каждый из названных памятников играл конкретную и чрезвычайно важную роль в процессе становления и развития японской классической прозы. 10

Первая глава - «Основные этапы становления жанра ута-моногатари» включает три параграфа: «У истоков формирования жанра», «Повесть об Исэ» как первый памятник ута-моногатари» и «Специфика «Повести о Ямато»: особенности стиля и композиции».

В главе отмечается, что к началу-середине X века в Японии сложился самобытный оригинальный жанр ута-моногатари, развитие которого ознаменовало собой утверждение японской национальной прозы. Этот жанр возник как феноменальный синтез устных повествований нефольклорного характера, высоких образцов придворной поэзии и еще нестойкой традиции собственного японского повествования, имевшего в X веке форму пояснительных комментариев к пятистишиям-шанка, в большинстве своем любовно-сезонного содержания. Все произведения этого жанра представляли собой памятники письменной литературы, хотя считается, что формирование жанра было связано с устной традицией. Время бытования жанра приходится на X век, когда были созданы все памятники жанра ута-моногатари, и который японский литературовед Фукуи Садасукэ называл даже «эпохой ута-моногатари».

В своем развитии жанр ута-моногатари прошел несколько этапов. При этом во всех многочисленных памятниках, созданных в этом жанре, можно выделить несколько общих для всех них особенностей. Так, произведения состояли из миниатюр, центром которых были стихотворения-танка. Благодаря этому кульминация каждой миниатюры лежала именно в лирической плоскости.

Сюжетом для миниатюр ута-моногатари были циклы анекдотов и легенд, которые складывались вокруг известных личностей -признанных талантов в области сочинения «тонких и изящных литературных экспромтов». Такие истории имели, вероятно, сначала устное бытование, и лишь позднее стали записываться. Материалы для рассказов подобного рода черпались также из различных поэтических антологий, сикасю - личных поэтических собраний аристократических домов, черновых записей стихотворных пятисти-шш-танка, принадлежащих известным авторам. Очевидно, что первоначально эти миниатюры были лишены заголовков и не были пронумерованы; текст не был разделен по эпизодам, а был написан в подбор.

Несмотря на жанровое определение моногатари как «повести», произведения ута-моногатари нельзя отнести к чисто прозаическим. В структурном плане они представляют собой уникальное явление, так как состоят из небольших миниатюр-данов, в которых на первом месте стоит прозаический текст, в затем следует пяти-стишт-танка. Самобытность этого жанра состоит в том, что каждое стихотворение-танка нуждается в прозаическом введении, так как без него остается непонятен повод и ситуация, в которой это стихотворение было сложено. С другой стороны, и проза теряет свой смысл без пятистишия, благодаря которому она поднимается на более высокий эмоционально-эстетический уровень. То есть ута-моногатари - это жанр, в котором поэзия генетически вплетена в ткань прозы. Под поэзией имеются в виду пятистишия-танка, которые, раскрывая истинные чувства автора, как нельзя лучше подходят для выражения его эмоций. Будучи неподходящей формой для рассказов о событиях и подвигах, пятистишия-танка предоставили эту сферу прозаическим частям миниатюр - катари. В ута-моногатари сталкиваются проза катари и выражающая эмоции поэзия танка. По сути - это жанр, сама структура которого дает умноженный эмоциональный эффект. Однако, если повествование катари преодолеет рамки ситуации, в которой было создано стихотворение, и таким образом снизит содержательный посыл стиха (т.е. эмоции автора), то смысл ута-моногатари потеряется. При этом источник ута-моногатари находится именно в повествовательной части — катари. И в этом смысле катари само по себе выходит за рамки содержания стихотворения.

В главе рассматривается история происхождения терминов ута-гатари и ута-моногатари. При этом отмечается, что термин ута-моногатари употреблялся чаще всего по отношению к письменному тексту, сложенному в определенных эмоциональных условиях, в то время как под ута-гатари нередко понимался как устный, так и письменный рассказ.

Первым по времени создания памятником, относящимся к жанру ута-моногатари, может считаться произведение «Исэ-моногатари» («Повесть об Исэ», [:/г)- датируемое примерно

920 годом. В «Повести об Исэ» как первом высокохудожественном образце жанра, впервые были сформулированы основные закономерности его функционирования: оригинальность композиционно-12

го решения - деление на миниатюры-даны; новый взгляд на соотношение прозаического и поэтического начал; введение пусть и не обозначенного личным именем, но единого героя. Все это позволило рассматривать «Повесть об Исэ» как первое любовно-личностное поэтико-прозаическое произведение.

Памятник включал в себя в зависимости от списка от 125 до 143 данов и до 209 сопровождающих их пятистиший-отяига. Внешне все 125 миниатюр современного варианта «Исэ-моногатари» выглядят совершенно независимыми друг от друга, на деле их независимость оказывается мнимой - существуют своего рода «связующие звенья», которые, по сути, объединяют текст памятника в единое целое. Среди них - сходность тем, сюжетов, героев и обстановки во всех миниатюрах на протяжении всего произведения. Тема - любовь, а сюжет - отношения кавалера и дамы. Герой произведения - галантный хэйанский кавалер, может быть сам автор, обстановка - типичная для того времени: хэйанская столица, двор императора или же высшее хэйанское общество. При этом, несмотря на большое количество объединяющих элементов повествования, общность фабулы в «Исэ-моногатари» на первый взгляд отсутствует. Объединяющим моментом в произведении являются авторские комментарии и замечания, с первого взгляда не имеющие отношения к самому содержанию миниатюр «Исэ-моногатари». В главе обращается внимание, что впечатление полной разобщенности и независимости отрывков в «Исэ-моногатари» оказывается обманчивым, и произведение можно разделить на отдельные циклы.

Особое внимание в главе уделяется проблеме авторства памятника, детально рассматриваются гипотезы принадлежности авторства известному поэту X века Аривара Нарихира (825-880). Указывается, что появление «Исэ-моногатари» оказало огромное влияние на дальнейшее развитие жанра ута-моногатари. Можно сказать, что уже в X веке это произведение почиталось как эталон и стало предметом для подражания. Предпринимались даже попытки написать нечто «вослед» «Исэ-моногатари», но ни одна из этих попыток так и не смогла достигнуть высокого художественного уровня памятника. Как известно, эта тенденция сохранялась и в последующие века, прочно закрепив за «Исэ» статус классического, совершенного произведения. Со временем, некоторые эпизоды начали свою самостоятельную жизнь и даже легли в основу других произ-

ведений японской литературы и культуры, например, пьес театра Кабуки и кукольного театра Дзёрури.

В главе также анализируется стилистическая и композиционная специфика второго по времени создания произведения жанра ута-моногатари - «Ямато-моногатари» («Повесть о Ямато», ^С^В ШШ, 951). Показано, что традиции повествовательности продолжали развиваться, проза впервые перестала играть вспомогательную роль, лишь сюжетно и композиционно оттеняя образцы поэзии. Переняв композиционное и стилистическое своеобразие «Повести об Исэ», «Повесть о Ямато» сама стала классическим образцом в использовании одноэпизодных повествовательных рассказов.

«Ямато-моногатари» состояло из 173 данов, каждый из которых содержал одну или несколько пятистиший -танка. Это было поистине уникальное творение, которое с одной стороны, было достойным продолжением традиций и принципов, заложенных в «Исэ-моногатари», а с другой, явило совершенно новый этап развития жанра, также став со временем своеобразным эталоном и предметом для подражания. Появление «Ямато-моногатари» ознаменовало собой новый этап развития не только жанра ута-моногатари, но и всей средневековой японской литературы, будучи необходимым и чрезвычайно важным звеном в истории становления японской классической прозы.

Структурно это произведение в целом как бы не отличалось от «Исэ-моногатари»: все те же миниатюры-дя/ш, включающие в себя прозаическую и поэтическую составляющие; кажется, что все миниатюры памятника построены по единой схеме: все они содержат сведения о том, кто, когда, где и при каких обстоятельствах сложил то или иное стихотворение-отанш. Эта схема, казалось бы, четко указывает на связь «Ямато-моногатари» и «Исэ-моногатари», являясь общей для двух этих памятников. Но более глубокий анализ «Ямато-моногатари», показывает, что схема повествования здесь претерпевает достаточно серьезные изменения, вследствие чего меняется сама жанровая природа произведения. А это в свою очередь, свидетельствует об индивидуальном авторском начале и особых авторских задачах.

Кроме того, в «Ямато-моногатари», как показывает анализ этого произведения, нарушились привычные для читателя поэтиче-14

ских сборников рамки текста, произошло их явное расширение за счет включения в текст повествовательных частей. Эта новаторская работа привела к тому, что в некоторых случаях рамки текста сместились так, что пятистишие-танга вообще оказалось за границами текста. Предполагается, что данный процесс был спонтанным, и автор «Ямато-моногатари» совершил свое открытие неосознанно, вряд ли ставя перед собой цель создать нечто качественно новое в литературе. По всей вероятности, можно говорить о желании автора поэкспериментировать, применить некие новые литературные приемы. Не исключено, что автору «Ямато-моногатари» хотелось попытаться победить инерцию восприятия читателем поэтического сборника, получить эффект смещения текстовых рамок, и тем самым, создать текст, который будет представлять собой истинное ута-моногатари. Именно поэтому, вероятно, автор применял прием своеобразного «выравнивания» роли прозы и поэзии в тексте памятника.

Следствием поиска новых приемов в прозаических жанрах и попыток преодоления инерции читателя, привыкшего к структуре поэтических антологий, стала своеобразная «эстетизация» прозы, придание ей особой значимости и облика художественного текста. Автор «Ямато-моногатари» в определенной степени совершил на этом поприще революцию, найдя новые подходы как на композиционном, так и на лексическом уровнях.

Процесс «эстетизации» прозы означал также и начало взаимопроникновения и взаимодополнения разных лексических пластов -стиха и прозы. Как представляется, авторы ута-моногатари, в результате достигли своей цели: естественным образом они нарушили традиционную внутреннюю отгороженность стиха от прозы, которая наблюдалась в поэтических антологиях «Манъёсю» и «Ко-кинсю». Повествовательная часть обрела дополнительные неразрывные связи с пятистишием на лексическом уровне. Благодаря этому у читателя создавалось впечатление, что стихи и проза как бы цитируют друг друга, взаимно подхватывая слова и обороты. При этом присутствовал элемент своеобразной игры: важным фактором являлось то, что читатель или слушатель почти наверняка знал эти пятистишия-тонга и не мог ошибиться относительно времени их создания, авторства и исторически сложившихся комментариев. Благодаря приему соединения давно известных

классических стихотворений-тяанка с вымышленным прозаическим повествованием нового содержания, проза в каждой миниатюре обретала особое стилистическое значение. Автор «Ямато-моногатари» акцентировал внимание читателя не сколько на литературном мастерстве в соединении классических танка с новым прозаическим контекстом, столько на самой искусственно созданной им прозе.

Усилению значения прозаических фрагментов текста способствовали также и оценки адресата, приведенные в миниатюре после пятистиший-отанка. Этот литературный прием, впервые использованный в «Исэ-моногатари», в «Ямато-моногатари» получил дальнейшее развитие. Функция оценочных комментариев в «Ямато-моногатари» состояла в том, чтобы именно прозаическим текстом, а не стихотворным подчеркнуть сам факт окончания миниатюры. Несмотря на то, что по своему синтаксическому значению оценочные концовки от имени третьих лиц перекликались с заключительными конструкциями типа: «...сложил он так» или же «...так сказала она», они еще более способствовали укреплению позиций прозы в отдельной миниатюре, а иногда являлись толчком для дальнейшего развития сюжета. Их важным качеством являлось то, что они создавали особое лирическое напряжение, которое возникало и чувствовалось уже после появления в миниатюре традиционного эмоционального пика отрывка — стихотворения-танка. С их помощью создавались две кульминационные точки эстетического переживания в одной миниатюре: стихотворная, выраженная пятистишием, и прозаическая, которая передавала реакцию и оценку пятистишия адресатом. На „такое «удвоение» эмоциональных центров повествования указывал в свое время Ока Кадзуо, считая, что оно было характерно для переходного этапа развития ута-моногатари, когда жанровые признаки еще не полностью установились и были нестабильны из-за постоянно меняющегося соотношения между стихом и прозой в каждой миниатюре.

Все это свидетельствует о том, что «Ямато-моногатари» не являло собрание коротких и разобщенных историй в жанре ута-моногатари, а представляло собой единое, цельное произведение с обдуманной композицией. Усилия автора, осознанно или неосознанно, были направлены на то, чтобы повысить значимость про-16

заического окружения пятистишия, придать ему новые функции, фиксировать равноправие у та и моногатари внутри жанра, и попытаться сместить смысловой и стилистический центр миниатюры в сторону прозы.

В «Ямато-моногатари» четко прослеживалась тенденция, которая представляется весьма важной с точки зрения дальнейшей эволюции жанра ута-моногатари. Это тенденция к созданию непрерывного текста, устанавливающая значимость прозы и ее равноценность стиху. Автор «Ямато-моногатари» развил фактор художественного вымысла, впервые примененный в «Исэ-моногатари». А для того, чтобы наглядно показать повествовательные возможности прозы, даже намеренно оборвал миниатюру (дан № 169), так и не приведя лирическую и содержательную развязку сюжета.

Разумеется, в силу генетических особенностей жанра ута-моногатари, т.е. «рассказах о песнях», тенденция на установление значимости прозы не была реализована полностью. Но, тем не менее, само появление подобной тенденции в литературе средневековья является знаковым фактором. С точки зрения истории литературы, «Ямато-моногатари» - произведение во многом новаторское. Достижения и открытия, сделанные его автором, долгое время еще были существенны для утверждения жанра ута-моногатари и дальнейшего движения и развития хэйанской прозы. В целом процесс утверждения прозы в японской литературе к середине X века стал необратимым, чему в огромной степени способствовало широкое распространение произведений, написанных в жанре ута-моногатари.

Новый же этап утверждения прозы связан в японской литературе со следующим по времени создания памятником жанра ута-моногатари - «Повести о Хэйтю» («Хэйтю-моногатари, 959).

Вторая глава - «Повесть о Хэйтю» - новый этап развития жанра ута-моногатари» состоит из трех параграфов: «Новые тенденции в развитии образа главного героя», «Проблемы датировки и авторства», «Композиционные и стилистические особенности «Повести о Хэйтю».

В главе подробно рассматривается композиционное строение памятника и принципиальные тематические и сюжетные особенности его миниатюр: теперь в каждой из них разыгрывается ма-

ленькая жизненная драма, происходит некое происшествие, которые не проходят бесследно для героев и героинь произведения. Все вместе эти сюжеты складываются в широкую панораму обычной, человеческой жизни хэйанской аристократии и уже не столь нарочито демонстративной, как это было в предыдущих памятниках жанра.

Главный герой «Хэйтю-моногатари» («Повести о Хэйтю») -реальная историческая личность, в свое время довольно известный придворный и поэт по имени Тайра Садабуми.

Достоверно известно, что происходил он из императорского рода и был праправнуком императора Камму (781-806), имел среди своих предков двух японских императоров, которые вошли в историю не только как видные государственные деятели, но и как покровители искусства, и, прежде всего, поэзии. Как представляется, Садабуми продвигался по службе от низших придворных рангов к средним. Вершиной карьеры стало получение им (точная дата неизвестна) поста военного чиновника пятого ранга. В отставку Тайра Садабуми вышел в 923 году и в том же году скончался в возрасте примерно 50 лет.

Тайра Садабуми был также известным поэтом своего времени. Настолько известным, что его даже причисли к тридцати шести величайшим поэтом хэйанской эпохи. Его стихи включались в самые известные поэтические антологии, они украшали самые разные авторские творения хэйанской поры. Более того, Садабуми был даже своего рода поэтом-законодателем мод: найденные им образы отмечались как удачные и продолжали свою жизнь в последующие годы, а использование им существовавших до него поэтических образов по «правильности» употребления объявлялось чуть ли не каноническим.

В главе подробно анализируются исторические сведения, сохранившиеся о Тайра Садабуми, рассматриваются генеалогическое древо его рода, подробно описываются основные этапы его карьеры и творческой деятельности. Особое внимание уделяется ономастическому аспекту: приводятся и исследуются возможные варианты иероглифической трактовки его прозвища, а также трансформация иероглифического написания его имени.

Особое место в главе занимает исследование проблем датировки создания и авторства памятника. Приводятся и анализируются 18

основные существующие на сегодняшний день гипотезы. На основании этих исследований, можно предположить, что первый этап формирования памятника начался в 905 году с появлением первой императорской антологии «Кокинсю», в которую вошли несколько пятистиший-теан/ш Тайра Садабуми или несколько ранее, а завершился в 923 году. На дальнейшее формирование содержания памятника оказали влияние устные предания сэцува и рассказы ута-гатари, героем которых был Хэйтю. Их расцвет пришелся на время создания второй императорской стихотворной антологии «Госэн-вакасю», т.е. на 951 год. Следовательно, под вторым этапом формирования «Повести о Хэйтю» может пониматься период с 923 по 951 год.

Третий заключительный этап начался не раньше 3-го года Тэн-току (959), так как после этой даты в произведение была добавлена последняя миниатюра, и памятник приобрел ту форму, в которой он известен в наши дни.

При всей популярности «Повести о Хэйтю» еще в средневековой Японии и признания ее бесспорным источником личного собрания Тайра Садабуми «Садабуми-сю», составленного около 920 года, определение авторства всего произведения в японском литературоведении до сих пор является нерешенной проблемой.

Что касается автора «Повести о Хэйтю», можно с уверенностью утверждать, что это был высокообразованный и интеллигентный мужчина, который вряд ли принадлежал к высшим кругам хэйан-ской знати. Скорее всего, он относился к среднему или низшему сословию служивой аристократии. Это подтверждает и стилистический анализ текста, в котором, особенно в диалогах, обращает на себя внимание малое количество вежливых форм речи. Подобная доступность в общении была отличительной чертой низшего и среднего аристократического сословия, но являлась совершенно нетипичной для высших слоев придворной аристократии Японии того времени. Предположительно, сам автор «Хэйтю-моногатари» жил примерно в одно время или же принадлежал к несколько более позднему поколению, чем «кавалер», главный герой «Повести о Хэйтю». Очевидно, автор смотрел на мир мужским взглядом, он рассказывал о происходящих с его героями историях с мужской точки зрения. Это подтверждают откровенно ироничные суждения автора по отношению к «дамам» - собеседницам. Доказательством

мужского взгляда автора на изложение сюжетов миниатюр является также и тот факт, что, говоря о поведении женщин, их эмоциях, автор зачастую использует предположительные выражения: «икага омоикэму» («...но все же неизвестно почему...») в 1-ой миниатюре; «икага омоикэму, онна иитари» («...чего на самом деле добивалась дама, неизвестно, ...но от нее пришло следующее») в 15-ой миниатюре; «икага арикэму» («...как то вышло, неизвестно...») в 23-ей миниатюре; «онна, икага омоикэму» («о чем подумала дама [услышав это], неизвестно...») в 32-ой миниатюре памятника. Если же речь идет о действиях главного героя, то подобные выражения не встречаются.

Рисуя положительный образ главного героя, описывая его действия и эмоции, автор показывает свое явное стремление отождествить себя с ним. Если принять во внимание подобное пересечение и совпадение точек зрения и жизненной позиции главного героя и автора памятника, то можно с уверенностью говорить о том, что «Повесть о Хэйтю» является собственным сочинением некого Хэй-тю. Эмоциональность и разнообразие сюжетов повествования позволяет предположить, что «Повесть о Хэйтю» это не выдуманная история, а рассказ самого кавалера Хэйтю о своей жизни. Не исключено, правда, что произведение дописывалось в более позднее время и частично авторство может принадлежать сыну или внуку Тайра Садабуми.

Что касается композиционных и стилистических особенностей, то в главе подчеркивается, что с одной стороны, в памятнике еще осталась та безыскусность и даже некая примитивность, характерная для древней литературы, а с другой стороны, этот памятник представляет собой качественно новую ступень развития японской повествовательной литературы. Не менее интересной может считаться также и проблема внутренней структуры «Повести о Хэйтю», под которой следует понимать принципы расположения миниатюр. На первый взгляд может показаться, что оно весьма хаотично, более того, каждая из миниатюр, содержащая лишь один эпизод из жизни главного героя, существует независимо одна от другой. Однако вряд ли этот так. Есть все основания полагать, что существует некая внутренняя структурная связь, которая связывает памятник в единое целое. Например, миниатюры «Хэйтю-моногатари» расположены в порядке смены времен года: от весны к лету, от лета к 20

осени и т.д. Принцип отражения смены сезонов относится не к какой-либо миниатюре конкретно, он является общим принципом построения структуры памятника. «Повесть о Хэйтю» созданная на основе традиционных приемов жанра ута-моногатари, привнесла в японскую литературу понятие прозы моногатари, в которой автор, следуя своему творческому замыслу, использует традиционные приемы для определенных психолого-эмоциональных целей. И в этом было явное новаторство: «Повесть о Хэйтю» поставила жанр ута-моногатари не только на принципиально иной уровень психологизма, но и продемонстрировала очевидную вольность автора в вопросе выбора и использования поэтических приемов, в данном случае, глубоко традиционного приема сезонности. Все это позволяет говорить о «Повести о Хэйтю» как о весьма зрелом композиционно и структурно памятнике раннесредневековой Японии.

Во многом новаторской была и стилистика памятника. Традиция и инновация тесно переплелись и в употреблении вводных слов, и заключительных выражений миниатюр, и словесном проявлении авторского «я». Особую роль в «Хэйтю-моногатари» играли вводные и заключительные словесные формулы-фразы. Так, вводные фразы в каждой миниатюре предваряли новое любовное приключение героя или другое событие из его жизни. Заключительные фразы были той точкой, в которой фокусировалось все содержание миниатюры, ее тональность и заданное автором настроение. От заключительной фразы зависел не только эмоциональный настрой каждой миниатюры, но и всего памятника в целом.

Важное значение для понимания стилистических и композиционных особенностей «Повести о Хэйтю» должно, безусловно, придаваться «присутствию» автора на лексико-стилистическом уровне. Основная тема «Повести о Хэйтю» - истории любви и романтических отношениях главного героя и множества дам - в памятнике подается как бы «со стороны», то есть автор старательно выдает себя за стороннего наблюдателя. Интересно, что в большинстве случаев эта оценка проявляется в ироничных замечаниях в адрес дам - героинь повествования. Подобные критические комментарии можно встретить в миниатюрах, повествующих о неразделенной любви Хэйтю.

В главе особо подчеркивается, что третье по времени создания произведение жанра ута-моногатари - «Повесть о Хэйтю» явило собой оригинальный синтез традиций и инноваций. Следуя устоявшейся композиционной форме, оно привнесло в жанр новые представления о герое и отражении его чувств в произведении художественной литературы.

Благодаря «Повести о Хэйтю» на арене японской раннесредне-вековой литературы появился новый герой - не человек-идеал, который известен по «Повести об Исэ», а более сложный психологический тип - герой, с одной стороны, не лишенный определенных достоинств, а с другой - знающий, что такое удары судьбы, разочарования и т.д. Конечно, при этом надо учитывать, что критерием удачливости героя в литературе того времени являлась исключительно любовная стезя. Таким образом, можно говорить, что в «Хэйтю-моногатари» впервые в жанре ута-моногатари появляется психологически достоверный герой, характер которого рассматривается через призму столкновения с другими человеческими характерами, через призму сложных взаимоотношений. Кроме того, это единственный герой жанра, который достоверно имел реального исторического прототипа, и эта «реальность» добавила психологизма всему образу.

Новаторски в этом произведении решалась и проблема авторства в широком смысле: речь идет и об источниках данного произведения — дневниках и личном собрании, чье авторство не вызывает сомнения; о личности самого автора (авторов?), который не только во многом ассоциирует себя с главным героем, но и не считает зазорным проявлять себя в оценках, критических ремарках и т.д. Обращает на себя внимание и очевидно творческий подход автора к своему произведению: налицо стремление к образной пове-ствовательности; творческое осмысление традиционных сезонных образов, использование сезонных символов как показателя времени; привнесение через эти символы идей бесконечности, бренности, быстротечности, т.е. подъем традиционных (и еще к этому времени не достигших своего философского расцвета) сезонных символов, на принципиально иной мировоззренческий уровень; очевидна и стилистическая авторская систематизация - полное отсутствие хаотичности в использовании вводных и заключительных фраз, расположение данов строго сообразно авторскому замыслу. 22

В целом, «Повесть о Хэйтю» - оригинальное, новаторское произведение, определенный прорыв в раннесредневековой литературе; произведение, которое непосредственно стало мостом к шедевру японской хэйанской литературы - роману «Гэндзи-моногатари».

В Заключении формулируются основные выводы диссертации. Отмечается, что становление японской классической литературы представляло собой сложный и многогранный процесс, на который оказали влияние многие факторы как литературного, так и обще-культурно-исторического характера. Среди них можно назвать и разветвленную систему исконно японских мифолого-религиозных представлений, и сильное влияние китайской традиции, причем во всем спектре: от идеологических течений до эстетических воззрений, сыгравших видную роль в формировании собственно японской эстетико-поэтической системы.

Переработав и переосмыслив весь сложный набор внешних и внутренних воздействий, японская классика подошла к формированию собственной литературной системы, выразившейся в создании самобытных и оригинальных жанров, среди которых особое место по праву занимает жанр ута-моногатари.

Значение этого жанра для японской классической литературы определяется не только тем, что он являл собой высокоэстетизиро-ванный синтез поэзии и прозы, наполняя поэтическое произведение глубоким, подчас драматическим смыслом, но и способствовал утверждению прозы как равноправной составляющей японского литературного процесса. Тем самым жанр ута-моногатари занял место связующего звена, промежуточного этапа в глобальных изменениях, происходивших в классической литературе 1Х-Х вв., и самим фактом своего существования подготовил почву для создания вершины японской средневековой литературы - романа «Гэнд-зи-моногатари».

Однако сам жанр ута-моногатари не был однороден и монолитен, а процесс утверждения прозы не был бессистемным. Каждое из известных и признанных произведений этого жанра, а именно: «Повесть об Исэ», «Повесть о Ямато», «Повесть о Хэйтю» не только внесли свой весомый вклад в этот процесс, но и заняли свою, предназначенную исключительно им, нишу в системе классической японской литературы.

Так, «Исэ-моногатари» продемонстрировало возможность создания миниатюр, имеющих самостоятельную законченную форму. Свойственное этим миниатюрам единение поэзии и прозы давало возможность воспринимать каждый эпизод, равно как и весь памятник цельным произведением. Синтез поэтического и прозаического начал способствовал утверждению их эмоциональной ценности.

Другое произведение - «Ямато-моногатари» развило эту тенденцию, в результате чего проза практически получила статус самостоятельного текста, и даже можно привести примеры миниатюр, когда она «выдавливала» пятистишие-танка, не только принимая на себя драматизм повествования, но и занимая все текстовое пространство миниатюры, при этом оставляя стихотворение как бы за пределами текстового и эмоционального поля.

И, наконец, кульминационной точкой в процессе развития жанра ута-моногатари стало появление во второй половине X века «Повести о Хэйтю». Это произведение было новаторским с разных точек зрения: умело соединяя в себе традиционные образы и структуру, оно, даже оставаясь в рамках заданного деления на даны, благодаря превалированию прозы, смогло подняться на уровень драматического произведения как по своему строению, так и по тематике. Это было своего рода первое психологическое произведение японской классической литературы. По широте изображения событий и глубине палитры чувств оно по праву может стоять в одном ряду с мемуарно-дневниковыми произведениями. Очевидно и то, что «Повесть о Хэйтю» - это важная ступень на пути к классическому японскому роману.

Подчеркивается, что все три произведения жанра ута-моногатари по-своему оригинальны и уникальны, каждое из них выполнило предназначенную ему роль, постепенно и последовательно продвигая японскую литературу от раннесредневековой стадии к этапу зрелости и полному утверждению японской национальной прозы.

Публикации по теме диссертации

1. Некоторые аспекты исследования японского литературного памятника X в. «Хэйтю-моногатари» // Вестник Московского университета.Серия 13.Востоковедение.-Москва,2007.№1.-0,5 п. л.

2. Изучение литературного жанра ута-моногатари в современной японской науке // Вестник РУДН. Литературоведение. Журналистика. -Москва, 2006,№ 1 (9). - 0,4 п. л.

3. Жанр ута-моногатари в средневековой японской литературе (учебное пособие). - Южно-Сахалинск: изд-воСахГУ, 2006. - 180 с. 11,25 п. л.

4. Проблемы имени главного героя раннесредневекового японского памятника «Хэйтю-моногатари» //Ономастика:материалы X международной научной конференции. - Уфа, 2006. - 0,6 п. л.

5. Памятник японской литературы X в. «Хэйтю-моногатари»: к вопросу о реальном прототипе главного героя // Известия Восточного института. - Владивосток: изд-во Дальневост. ун-та, 2006.-0,5 п. л.

6. Жанр ута-моногатари в истории японской литературы // Сборник тезисов и докладов Восточного института Дальневосточного государственного университета за 2004-2006 гг. - Владивосток, 2006. - 0,3 п. л.

7. Герои средневековой японской литературы X в. и их исторические прототипы //Электронныйжурнал «Исследовано в России», 236. -Москва, 2006 //http://zhumal.ape.ielam.m/articles/2006/236.pdf// 0,6 п. л.

Подписано в печать 17.01.2007 г. Печать РИЗО Тираж 100 экз. Усл.печ.л. 2. Заказ № 069. Отпечатано на базе Издательского центра ИСАА при МГУ Москва, ул. Моховая, 11

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Шашкина, Ольга Владимировна

ВВЕДЕНИЕ

Жанр ута-моногатари в контексте японской литературы эпохи Хэйан (IX—XII вв.). Постановка проблемы.

Из истории изучения жанра ута-моногатари.

ГЛАВА I. ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ СТАНОВЛЕНИЯ ЖАНРА УТА-МОНОГАТАРИ

У истоков формирования жанра.

Повесть об Исэ» как первый памятник ута-моногатари.

Специфика «Повести о Ямато»: особенности стиля и композиции.

ГЛАВА II. «ПОВЕСТЬ О ХЭЙТЮ» - НОВЫЙ ЭТАП

РАЗВИТИЯ ЖАНРА УТА-МОНОГАТАРИ.

Новые тенденции в развитии образа главного героя.

Проблемы датировки и авторства.

Тематика и структура «Повести о Хэйтю».

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Шашкина, Ольга Владимировна

Одной из актуальных проблем современного литературоведения считается проблема изучения классического литературного и культурного наследия народов стран Восточной Азии. Интерес к этому вопросу определяется необходимостью понимания сложных внутрилитературных процессов, происходящих в этих странах, с целью более полного вовлечения их литературного материала в систему мирового сравнительно-исторического и сравнительно-типологического литературоведения. Такой подход будет способствовать расширению представлений о литературных процессах как на культурно-региональном уровне, так и в историко-мировом масштабе.

В этой связи очевидно, что история становления и развития литератур народов Восточной Азии содержит поистине уникальный материал для исследования процесса формирования национальной литературы в странах, где влияние внешних факторов было ограничено в силу географического положения и процесса исторического развития. Пример классической литературы Японии весьма нагляден и по-своему уникален, так как даёт возможность осмыслить основные этапы становления, развития и трансформации национальной литературы, которая стала результатом развития местных фольклорно-литературных традиций с одной стороны, и влияния классической китайской литературы с другой. Вот почему анализ сложных и неоднозначных литературных процессов, сопутствовавших развитию средневековой литературы Японии, имеет важное теоретическое значение.

Значимость исследования и осмысления японской литературы IX-X вв. возрастает ещё и оттого, что в отличие от многих национальных литератур, литература Японии на определённом этапе своего развития отличалась особой интенсивностью и за сравнительно небольшой исторический период прошла путь от полуфольклорных поэтических антологий до создания романа-эпопеи.

Особенностью этого интенсивного развития было стремительное внедрение прозаического начала в литературу, которая исконно воспринимала себя как глубоко поэтическое явление, и где прозе отводилась более чем скромная роль. Утверждение прозы означало определённый прорыв, новый стремительный этап развития. При этом сам процесс утверждения прозы при всей его интенсивности был одновременно и весьма последователен, т.е. в рамках перехода от сугубо поэтического текста к прозаическому японская традиция прошла и несколько промежуточных этапов, роль которых чрезвычайно велика для понимания всего спектра взаимовлияний и взаимонаслоений, характерных для средневековой японской литературы на раннем этапе её развития. Именно поэтому, как представляется, так называемым промежуточным этапам в процессе становления японской национальной прозы должно быть уделено особое внимание, т.к. лишь через призму анализа произведений этого «пограничного» состояния литературы и раскрывается вся многоцветная палитра столь сложного явления как «японская классическая литература».

При этом наиболее важную роль в процессе становления японской национальной прозы играл поэтико-прозаический жанр ута-моногатари. Произведения, созданные в рамках этого жанра, стали необходимыми звеньями «переходного» периода.

Актуальность исследования определяется также и тем, что рассмотрение проблем становления и развития жанра ута-моногатари, определение его роли в истории литературы Японии помогает не только более полно воссоздать объективную картину развития японской литературы, но и даёт возможность для сравнительного изучения процессов, происходивших внутри самого жанра, благодаря чему оказывается возможным открыть новые стороны развития японской литературы этого периода

Жанрута-мопогатари в контексте японской литературы эпохи Хэйан (IX-XII вв.). Постановка проблемы

В истории японской литературы эпоха Хэйан по праву считается «золотым веком», временем, когда появились многие шедевры японской литературы и культуры. Это была аристократическая литература, созданная в основном в пределах столицы Японии того времени - города Хэйанкё (совр. Киото), а сами создатели хэйанских письменных памятников, ставших со временем классикой японской литературы, принадлежали в основном к низшей и средней аристократии, т.е. были чиновниками четвертого или пятого рангов [Гото, 1994, с. 18]. Говоря же в целом о политико-культурной и социальной ситуации, характерной для эпохи Хэйан, уместно вспомнить слова В.Н. Горегляда, который, характеризуя социальное и культурное состояние японского общества в эпоху Хэйан, отмечал, что «в развитии литературы - IX—XII вв. - время перехода от древнего этапа к средневековому» [Горегляд, 2001 (1), с. 80].

Как известно, родовая аристократия эпохи Хэйан получила достаточно солидное политическое и социальное «наследство» от предшествующей эпохи Нара (VIII в.), в начале которой была введена бюрократическая система, созданная по образцу той, которая существовала в Танской империи (618-907). Согласно этой системе вся страна считалась единым незыблемым организмом, принадлежащим одному монарху с правительственным центром и органами власти на местах.

Эта система китайского образца продолжала исправно функционировать в течение всей эпохи Хэйан. Вся «чёрная работа» по обустройству государства была проведена веком раньше, и по этой причине аристократии оставалось только поддерживать и соблюдать установленную систему, время от времени внося в неё изменения, чаще всего только внешнего характера.

Высшее сословие средневековой Японии, живя в условиях, когда чёткая и стройная политико-экономическая система была уже создана, было лишенно возможности творить и выражать себя в этих областях, и искало иное применение своему нереализованному творческому потенциалу. В результате родовая аристократия обратила свой взор к культуре, тем более, что и в этой сфере основа была уже создана, в том числе и поэтами Танской эпохи.

Китайская литература эпохи Тан оказала огромное влияние на развитие хэйанской литературы. Как отмечает академик Н.И. Конрад, «термин «танская литература» сделался на Востоке синонимом недосягаемых высот поэтического творчества и нарицательным для всего наилучшего в этой сфере» [Конрад, 1974, с. 201]. Влияние более цивилизованного и рафинированного Китая на культурную и социальную жизнь Японии было огромным. Хэйанские аристократы, привыкшие во всём китайском видеть идеал, восхищались и принимали за эталон все образцы китайской поэзии и прозы. Своим обращением к литературным и философским трудам Китая хэйанская родовая аристократия, наряду с принятием самого понятия китайского эстетизма, способствовала дальнейшему проникновению и укреплению буддизма в Японии. Не случайно одной их характерных черт литературы эпохи Хэйан являлось отражение ею буддийского миропонимания, а вся литература того времени была пронизана буддийскими настроениями. При этом, хэйанцы обладали своеобразным мироощущением и жизненной философией, которые буддизм лишь в некоторой степени развил и дополнил.

Важно отметить, что эпоха Хэйан вообще отличалась от всех предыдущих и последующих исторических периодов своеобразной формой мировоззрения. Если во времена эпохи Нара (VIII в.) преобладало мифологическое восприятие действительности, то в эпоху Хэйан на смену мифологическому мироощущению пришло мироощущение эстетическое. Естественно, что это мироощущение наложило отпечаток и на мировоззрение хэйанцев, и на все культурные памятники, которые были созданы в этот период [Кавадзоэ, 1999, с. 28].

Причем китайский эстетизм, подкреплённый буддийским мировоззрением, отнюдь не стал основополагающим фактором формирования хэйанского эстетического мировоззрения. Он только пополнил и видоизменил существующий уклад, основанный на исконно национальном мировоззрении японцев - синтоизме. Китайский эстетизм лишь несколько нивелировал первобытную жизнерадостность японцев, сумев заменить их природное чувство «радости жизни» на утончённую «эстетику жизни». Но подобная замена выразилась лишь во внешней форме, не затрагивая при этом глубинного гедонистического содержания мировоззрения средневековых хэйанских аристократов.

Основой гедонистического мышления хэйанцев того времени был, по выражению Н.И. Конрада, «наивный оптимизм» [Конрад, 1991, с. 16], который отражал мироощущение японцев, сложившееся ещё в мифологическую эпоху. Очевидно, его формированию способствовали достаточно благоприятные условия существования японцев на островах, при которых у предков хэйанских аристократов и появилось неприятие всего страшного и ужасного, стремление ко всему светлому и радостному [Конрад, 1991, с. 10-16].

Отталкиваясь от общих эстетических представлений, заимствованных из Индии и Китая, хэйанцы использовали их для выработки собственных самобытных эстетических, художественных и идеологических категорий.

Двумя основными принципами творчества хэйанцев были культ красоты и культ чувства. Культ красоты, брал свои истоки в исконном «наивном оптимизме». Позже он был подкреплён двумя заимствованными культурными элементами: влиянием китайской культуры, нашедшей своё отражение прежде всего в изящной литературе, и буддизмом, который привлекал японцев своей внешней торжественностью и требованиям духовной утончённости для своих адептов. Синтез этих трёх элементов: «наивного оптимизма», китайской культуры и буддизма и создал своеобразную атмосферу культа красоты. Эта атмосфера стала не только неотъемлемым компонентом литературного творчества, но и важной основополагающей частью самого образа жизни хэйанских аристократов. Выражением культа красоты стал эстетический принцип «печального очарования вещей» - моно-но аварэ (Подробнее см.: [Воронина, 1978; Мурофуси, 1995; Сэкинэ, 2006]).

Истоки его лежали в буддийском учении о непрочности всего земного и мимолётности красоты. Считалось, что в каждом предмете или явлении таится особая, скрытая красота, которая и составляет подлинную ценность предмета. Именно органическое соединение изящности литературы и утончённости жизненного склада и явились важнейшим компонентом мировосприятия хэйанцев. «Опоэтизированный поступок и претворённое в поэзию действие» - так охарактеризовал жизнь родовой хэйанской аристократии Н. И. Конрад, отмечая также, что художественным произведением эпохи Хэйан стали не поэтические антологии и разного рода прозаические произведения, а проникнутая эстетизмом сама жизнь кавалера и дамы хэйанской столицы [Конрад, 1974, с. 203].

Хэйанский культ красоты был тесно переплетён с культом чувства. Последний основывался на китайской изящной литературе с её утончённостью чувств; на буддизме, который требовал высокой эмоциональной напряженности в своём эзотерическом облике, пришедшемся по душе хэйанским аристократам. Третьей составляющей культа чувства была сама обстановка, в которой воспитывались аристократы, и о которой можно судить по памятникам художественной литературы той эпохи.

Важно, однако, отметить, что в эпоху Хэйан культ чувства имел достаточно строгие рамки для своего внешнего выражения. Культ красоты, который стал основой культа чувства достаточно жёстко и чётко ограничивал сами проявления чувств и других душевных порывов. В эпоху Хэйан не было места ни для героических подвигов, ни для пламенных страстей, ни для бурных проявлений каких бы то ни было эмоций. Эстетический кодекс требовал и высоко ценил не силу чувства, а его рафинированность; не пламенность эмоций, а их сконцентрированную сдержанность. Подобная эмоционально насыщенная и эстетически дисциплинированная обстановка сформировала ситуацию, при которой блестящий ум, остроумие, эрудицию, высокую образованность возможно было проявить лишь на литературном поприще [Конрад, 1974, с. 204].

В эпоху Хэйан выше научной образованности ценилось мастерство к месту сложить изящное пятистишие-танка (МШО, использовав при этом классические поэтические образы и формы. Выше чиновничьих талантов ценился остроумный ответ на послание, который показывал бы собеседнику хорошее знание отправителем классической поэзии. В среде придворной аристократии Хэйана литература была настолько тесно связана с повседневной жизнью, что нередко границы между законами творчества, этикета и быта оказывались размытыми. Одним лишь пятистишием можно было заработать прощение за проступок, получить высокий чин, или же, напротив, испортить свою репутацию при дворе. Литературные удачи нередко становились залогом продвижения по службе и почти всегда залогом успеха в любви.

Значимым событием в придворной жизни всегда были литературные игры и поэтические состязания. С IX века сезонные праздники любования природой стали включать, наряду с церемониями и традиционными развлечениями и состязания по стихосложению, поэтические турниры -утаавасэ [Воронина, 1998]. Во время этих состязаний придворные обменивались стихами, а специально назначенная судейская коллегия оценивала художественные достоинства стихов и определяла победителя. Критерии для судейских оценок вырабатывались коллективно, и таким образом состязания по стихосложению, став неотъемлемой частью придворной жизни, сыграли важную роль в развитии теории японской поэзии - карон (Шрт). В такой атмосфере тесной связи повседневной жизни и литературного творчества, поэт превращался в читателя, а читатель в поэта.

Говоря о культе красоты и культе чувства, которые в эпоху Хэйан отражали мироощущение родовой аристократии, определяли их быт и стиль жизни, оказывали влияние на художественное творчество всей эпохи, нельзя не упомянуть ещё об одном важном художественном принципе японского средневековья - культе любви, названном ирогами или ирогономи (ОМО) [Фукуи, 1981, с. 34]. Особенности возникновения и дальнейшего формирования этого культа были связаны с полигамным устройством японского средневекового общества, при котором существовал дислокальный брак, а супруги проживали в наследном доме старшей жены. Младшие жёны поддерживали с мужем визитные отношения, оставаясь жить с детьми в собственных наследных домах. В такой ситуации каждый знатный человек мог иметь несколько жён и наложниц. Тема в духе ирогами - один мужчина и много женщин лежала в основе наиболее известных произведений эпохи Хэйан [Воронина, Садокова, 1998, с. 12].

Итак, культ красоты, культ чувства и культ любви были теми тремя составляющими, которые на протяжении четырёхсот лет развития японской художественной культуры в условиях «закрытости страны» формировали мировоззрение аристократии. Конечно, оно менялось вслед за естественными историческими и социальными процессами, а вместе с ним менялся и жизненный уклад высшего класса Японии, и направление его творческой деятельности. Так, Н.И. Конрад [Конрад, 1991, с. 90-92] считал, что литература эпохи Хэйан прошла в своём развитии четыре периода:

• первый период (весь IX век) - стадия первоначального развития аристократической литературы, когда начался процесс развития всех важнейших литературных жанров, в том числе и повествовательного жанра моногатари, к которому в то время относилось любое более или менее прозаическое произведение, пусть даже с большим числом вставных стихов.

• второй и третий периоды (X-XI столетие) - время расцвета хэйанской литературы. На второй период (X столетие) приходится пик развития хэйанской поэзии: в 905 году выходит первая императорская поэтическая антология стихов «Кокинсю» («Собрание старых и новых японских песен»,"Ё*изданная под редакцией поэта и критика Ки-но Цураюки, в которой были собраны лучшие образцы хэйанской лирики. В 951 году увидела свет вторая императорская антология «Госэнвакасю» («Позднее составленное собрание японских песен»,Ш^^РШШ), авторами которой стали пять самых известных тогда поэтов. Ко второму периоду относится и появление трёх произведения жанра ута-моногатари {Щ\Щ во ): «Исэ-моногатари» («Повесть об Исэ», 920), «Яматомоногатари» («Повесть о Ямато», fР Ш fр , 951) и «Хэйтю-моногатари» («Повесть о Хэйтю», Ц^Ц^ЩШ, 959-965 (?), которые заложили основу для развития всей последующей повествовательной литературы Японии;

• третий период (XI столетие) назван «эпохой расцвета рода Фудзивара», в связи с возросшей политической и культурной ролью этого дома. С середины IX века все японские императоры по материнской линии принадлежали только к дому Фудзивара, что с учётом сохранения в японском обществе матриархальных традиций, подчиняло их авторитету старейшин этого рода. Именно в это время фактическими правителями Японии стали представители регентского дома рода Фудзивара. XI век - время расцвета хэйанской прозы. В 1001 г. выходит роман «Гэндзи-моногатари» («Повесть о Гэндзи», Ш Й; Ш Но ), который знаменует собой высшую ступень развития хэйанского романа. Помимо двух шедевров мирового уровня -поэтической антологии «Кокинсю» и романа «Гэндзи-моногатари», в этот период был создан целый ряд других блестящих повестей и романов, собраны известные поэтические сборники. Развивались произведения многих литературных жанров - дневников, путевых заметок и эссе;

• четвёртый период (XII столетие), получивший название «периода Инсэй», характеризуется историческим и социально-экономическим упадком как самого аристократического сословия, так и его литературы. Это период не творческого созидания, а, по определению Н.И. Конрада «ретроспекции», оглядывания на уходящую мощь и славу своего сословия и своей культуры. Наступает время своеобразного литературного декадентства. Несмотря на все попытки обновления, пятистишие-танка навсегда застывает в тех формах, которых она достигла в X-XI вв. Равным образом в XII в. заканчивает своё существование и повествовательный жанр - моногатари, возрождавшийся впоследствии только искусственно: его органическая жизнь умерла вместе с его создателями - хэйанской знатью.

Каждый из названных периодов сыграл чрезвычайно важную роль в развитии хэйанской литературы, определив на многие века вперёд магистральное направление её развития. Достаточно вспомнить, что зародившиеся в эпоху Хэйан, т.е. с IX по XII вв., литературные жанры, за небольшим исключением, продолжали полновластно существовать вплоть до конца XIX в., когда в результате незавершённой буржуазной революции Мэйдзи (1868) Япония резко повернула к западной культуре.

Однако и те жанры, которым не была уготована столь долгая литературная жизнь, не прошли бесследно для японской культуры и литературы, во многом благодаря им японская литература и приобрела тот неповторимый колорит, удивительное переплетение эмоционально-возвышенного в человеческих чувствах и ощущения близости к природе, а значит философии изменчивости, мимолётности, бренности всего сущего.

И в этой связи особого внимания заслуживает исследование жанра ута-моногатари (букв, «повествование о песнях»). Уникальность этого жанра состоит в том, что он стоит на своего рода литературном пограничье, на переходе от безраздельного властвования поэзии, прежде всего пятистиший-тая/са, которые к этому времени практически вытеснили все другие поэтические жанры, к утверждению полноценной прозы (Подробнее см.: [Уэсака, 1967; Фукуи, 1968; Фукуи, 1979; Фукуи, 1986; Ямасита, 1993]). Судя по всему, этот переход был непрост и болезнен. И произведения жанра ута-моногатари могут рассматриваться как «живые» свидетели и участники этого процесса.

Произведений жанра ута-моногатари насчитывается достаточно много, но общепризнанно, что художественных вершин достигли лишь три из них. Это «Повесть об Исэ» («Исэ-моногатари»), «Повесть о Ямато» («Ямато-моногатари») и «Повесть о Хэйтю» («Хэйтю-моногатари»), созданные в X веке.

Из истории изучения жанра ута-моногатари

Известно, что важнейшим этапом в системе формирования этнического самосознания является появление литературы на родном языке. В Японии первые литературные памятники на японском языке появились в VIII веке, в эпоху Нара. Формирование национальной литературы продолжилось и в эпоху Хэйан (794-1185). Именно в то время появились и оформились основные литературные жанры.

Бурное развитие литературы в VIII—XII вв. привлекало внимание многих отечественных и японских учёных-литературоведов. К числу наиболее значительных работ российских японоведов по этой теме без сомнения можно отнести труды академика Н.И.Конрада [Конрад, 1973; 1974; 1991], Е.Н.Пинус [Пинус, 1970], В.Н.Горегляда [Горегляд, 1975; 1997].

История исследования литературы раннего средневековья имеет давние традиции и в японской науке. Среди многочисленных работ наибольший интерес представляют труды Гото Ёсико [Гото, 1994], Имаи Гэнъэ [Имаи, 1995 (2)] и Сэкинэ Кэндзи [Сэкинэ, 2006], в которых даётся обзорный анализ средневековой японской литературы. Ряд вопросов, касающихся появления и развития национального самосознания в средние века в Японии, рассматривался в работе Кавадзоэ Фусаэ «Хэйан бунгаку то иу идэороги» («Идеология, именуемая «литература эпохи Хэйан»») [Кавадзоэ, 1999]. Говоря об исследованиях литературы эпохи Хэйан, нельзя не упомянуть и о деятельности японского научного общества по изучению хэйанской литературы «Хэйан бунгаку ронкюкай», которое с 1984 года в течение 20 лет регулярно выпускало сборник научных работ, специально посвящённых исследованию литературы Хэйан [Кодза, 1999— 2004].

Важно отметить, что японская литература эпохи Хэйан ощущала сильное влияние китайских образцов, а её создателями были люди, которые воспитывались на примерах классической китайской словесности. Однако в начале X века в Японии появился жанр, аналогов которому не было ни к китайской, ни в какой-либо другой литературе стран Восточной Азии - жанр ута-моногатари («рассказы о песнях»), в произведениях которого, как уже отмечалось, органично переплелись два типа литературных текстов - поэзия и проза.

Исследование этого жанра имеет давние традиции. Огромный вклад в его изучение внёс академик Н.И. Конрад. Такие его труды как «Очерки японской литературы» [Конрад, 1973] и «Японская литература: от «Кодзики» до Токутоми» [Конрад, 1974] стали основополагающими для исследования различных аспектов этого жанра. Исследования особенностей жанра ута-моногатари были продолжены в трудах JI.M. Ермаковой [Ермакова, 1982] и В.Н. Горегляда, который в монографии

Японская литература VIII—XII вв. Начало и развитие традиций» [Горегляд, 1997] систематизировал значительный материал по данной проблематике.

К анализу роли и места жанра ута-моногатари в истории развития повествовательной литературы не раз обращались и японские литературоведы. Основополагающей работой по данной проблематике стала монография Уэсака Нобуо «Ута-моногатари дзёсэцу» («Введение в специфику жанра ута-моногатари») [Уэсака, 1967], в которой автор давал общую характеристику жанра, а также определял общие для всех произведений этого жанра черты. Значительный вклад в исследование специфики жанра внёс и Фукуи Садасукэ, которому принадлежат наиболее значительные работы по теории жанра ута-моногатари [Фукуи, 1968; 1979; 1986].

Одной из фундаментальных исследовательских работ в этой области может также считаться монография Мурофуси Синсукэ «Отё моногатари-но кэнкю» («Исследование повествовательной литературы эпохи Отё (вторая половина VII—XII вв. - O.LLI.)») [Мурофуси, 1995], в которой автор подводит своеобразный итог исследованиям своих предшественников и делает собственные выводы относительно развития и отражения культа любви ирогономи в произведениях жанра ута-моногатари и доли авторского вымысла в памятниках жанра.

Говоря о произведениях, представляющих жанр ута-моногатари, отечественные и японские исследователи единодушно называют три знаковых памятника: «Исэ-моногатари» («Повесть об Исэ», 920 (?), «Ямато-моногатари» («Повесть о Ямато», 951) и «Хэйтю-моногатари» («Повесть о Хэйтю», 959 (?). К анализу трёх основных памятников жанра ута-моногатари не раз обращались как отечественные, так и японские литературоведы. В нашей стране исследования «Повести об Исэ» были начаты в первой половине XX в. академиком Н.И. Конрадом, который впервые перевёл этот памятник на русский язык.

Его фундаментальный труд по изучению «Исэ-моногатари» [Конрад, 1978] стал основополагающим для последующих поколений исследователей. Исследования «Повести об Исэ» проводили и известные японские литературоведы - Фукуи Садасукэ [Фукуи, 1978; 1983; 1994] и Мацуда Киёси [Мацуда, 1988].

Традиции изучения второго по времени создания памятника жанра ута-моногатари - «Ямато-моногатари» имеют в Японии столь же давнюю историю, как и исследования «Исэ». Ряд работ, посвященных данной проблематике, принадлежит Абэ Тосико [Абэ, 1969; 1970; 2001] и Имаи Гэнъэ [Имаи 1969; 1999; 2000], которые внесли огромный вклад в изучение памятника. Также несомненный интерес представляют труды Кумагаи Наохару [Кумагаи, 1992] и Такахаси Сёдзи, среди которых один их последних по времени создания переводов памятника на современный японский язык [Такахаси, 1994].

В отечественном японоведении особого внимания, бесспорно, заслуживает научная работа переводчика «Повести о Ямато» на русский язык JI.M. Ермаковой [Ермакова, 1982]. В комментариях к переводу «Повести» JI.M. Ермакова даёт исчерпывающий анализ истории создания памятника, проблем авторства текста и поэтических пятистиший, а также вопросов соотношения лирики и прозы в памятнике.

С 30-х годов прошлого века в Японии не раз предпринимались попытки прокомментировать и проанализировать третий по времени создания памятник жанра ута-моногатари - «Хэйтю-моногатари». Однако именно послевоенный период стал в Японии тем временем, когда было создано наибольшее число фундаментальных трудов, связанных с этим памятником. К «Повести о Хэйтю» обращались такие известные исследователи классической японской литературы как Хагитани Боку [Хагитани 1952; 1959; 1960; 1978], Мэката Сакуо [Мэката 1954; 1958 (1); 1958 (2); 1975; 1979], Сэкинэ Кэндзи [Сэкинэ 1983; 1992; 1994 (2)] и Нихэй

Митиаки [Нихэй 1975 (1); 1975 (2); 1976 (1); 1976 (2); 1979; 1983]. Область научных интересов этих учёных включала в себя всесторонний анализ как основных произведений жанра ута-моногатари, так и разные аспекты «Повести о Хэйтю».

В отечественной японоведческой науке, несмотря на богатые традиции изучения японской классической литературы, этой теме уделялось значительно меньше внимания. Краткие упоминания о «Повести о Хэйтю», её авторе, сюжете и композиции встречаются в трудах академика Н.И. Конрада, В.Н. Горегляда, А.А. Долина, JI.M. Ермаковой; в целом же памятник не получил ещё должного освещения в отечественном японоведении.

Анализ имеющихся в нашем распоряжении материалов показывает, что в Японии «Повесть о Хэйтю» всегда вызывала у исследователей большой интерес. Появление в 1936 году фотокопий единственного дошедшего до наших дней рукописного варианта произведения ознаменовало собой новый этап исследования. Изучение «Повести о Хэйтю» было прервано Второй мировой войной и возобновилось лишь после 1948 года. По информации одного из исследователей «Хэйтю-моногатари», профессора Токийского университета Хагитани Боку, в период с 1948 по 1996 годы в Японии непосредственно исследованию «Повести о Хэйтю» были посвящены около 100 статей в журналах и 20 монографий, а также были выпущены порядка 22 монографий, в которых «Хэйтю-моногатари» упоминалась в качестве одного из основных источников (Цит. по: [Кэнкюси дайдзитэн, 1997, с. 162]).

Историей создания памятника вплотную занимались Хагитани Боку, Мэката Сакуо и Симидзу Ёсико. Хагитани Боку в монографиях «Хэйтю-моногатари». Садабуми дзэнсю» («Повесть о Хэйтю». Полное собрание сочинений Тайра Садабуми») [Хагитани, 1952] и «Хэйтю дзэнко» («Общее понятие о «Повести о Хэйтю») [Хагитани, 1959] рассматривал связь

Хэйтю-моногатари» с личным собранием возможного автора этого произведения Тайра Садабуми (871(?)—923) - «Садабуми-сю» (920 (?). Мэката Сакуо, почётный профессор женского университета Фукуока, автор таких монографий как «Хэйтю-моногатари» синко» («Новые лекции по «Повести о Хэйтю») [Мэката, 1958 (2)] и «Хэйтю-моногатари» рон» (Теоретические исследования «Повести о Хэйтю») [Мэката, 1975] в своей книге «Дзотэй «Хэйтю-моногатари» рон» («Дополненное и исправленное теоретическое исследование «Повести о Хэйтю») [Мэката, 1958 (1)] проанализировал содержание личных дневников Тайра Садабуми и содержание устных преданий - дэнсэцу о герое повести - Хэйтю, с целью определения роли письменных и устных источников в создании окончательного варианта памятника.

Структура произведения была исследована в трудах Мэката Сакуо [Мэката, 1958 (2)], Сэкинэ Кэндзи [Сэкинэ, 1983], Нихэй Митиаки [Нихэй, 1976 (2)], Ивасита Мицуо, Курода Юко [Ивасита, Курода, 1976] и Моримото Сигэру [Моримото, 1996]. Большой интерес для нас представляет работа Нихэй Митиаки «Хэйтю-моногатари»-но косэй то хохо. Ута-моногатари-но сюэн» («Структура и путь создания «Повести о Хэйтю». Заключительный этап формирования жанра ута-моногатари») [Нихэй, 1976 (2)], в которой автор останавливается на проблеме появления окончательного варианта памятника и на особенностях его структуры и композиции.

Как представляется, особого внимания для исследования данного аспекта заслуживает также совместная работа Ивасита Мицуо и Курода Юко «Хэйан дзидай моногатари рон» («Теоретическое исследование моногатари эпохи Хэйан») [Ивасита, Курода, 1976]. Одна из глав этой монографии посвящена «Повести о Хэйтю». В ней авторы дают подробный анализ внутренней структуры миниатюр памятника, приводя в доказательство своих выводов статистические данные.

Ряд вопросов, касающихся содержания памятника рассматривался и в работах Ватанабэ Тосико [Ватанабэ, 1975], Сэкинэ Кэндзи [Сэкинэ, 1983; 1992] и Имаи Гэнъэ [Имаи, 1984]. Имаи Гэнъэ, признанный во всём мире авторитет в области исследования литературы раннего этапа эпохи Хэйан, в статье, посвящённой «Повести о Хэйтю», из «Энциклопедии японской классической литературы» [Нихон котэн, 1984] дал подробное описание содержательному аспекту миниатюр памятника. К этой же теме обращался и Сэкинэ Кэндзи, который в работе «Моногатари-э-но кокороми» («Попытка прикоснуться к моногатари») [Сэкинэ, 1992] обращается к анализу основной темы произведения. Ватанабэ Тосико в работе «Ями-ни кэри» о тооситэ мита «Хэйтю-моногатари» но иккосацу» («Взгляд на «Повесть о Хэйтю» через призму заключительных фраз») [Ватанабэ, 1975] проанализировала содержание памятника, опираясь на связь содержания миниатюр с их заключительными словесными конструкциями.

На данном этапе исследования «Повести о Хэйтю» можно говорить о существовании по крайне мере нескольких дискуссионных вопросов, которые касаются процесса формирования и времени появления окончательного варианта памятника, его объёма, определения авторства и вариантов написания названия произведения.

Ряд проблем, относящихся к исследованию датировки памятника, рассматривался в работах Мэката Сакуо [Мэката, 1958 (1)], Ямагиси Токухэй [Ямагиси, 1959], Хагитани Боку [Хагитани, 1960; 1978], Эндо Ёсимото [Эндо, 1964], Танака Такэси [Танака, 1970], Ока Кадзуо [Ока, 1972], Нихэй Митиаки [Нихэй, 1975 (1); 1975 (2)]; Сэкинэ Кэндзи [Сэкинэ, 1983, 1992] и Имаи Гэнъэ [Имаи, 1986].

Особый интерес представляют историко-литературные изыскания Сэкинэ Кэндзи и Хагитани Боку, нашедшие своё отражение в монографиях «Моногатари-э-но кокроми» («Попытка прикоснуться к моногатари») [Сэкинэ, 1992] и «Хэйтю-моногатари». Фухэйтю коккэн ханаси» («Повесть о Хэйтю». Сопутствующие комические рассказы о Хэйтю») [Хагитани, г

1960]. В этих сочинениях проблема определения временных рамок создания произведения рассматривалась как с литературоведческой, так и с историко-культурной точек зрения. Специально данной проблематике были посвящены также монографии Нихэй Митиаки - «Хэйтю-моногатари-но сэйрицу то «Ямато-моногатари» («Формирование «Повести о Хэйтю» и «Повесть о Ямато») [Нихэй, 1975 (1)] и «Хэйтю-моногатари»-но сэйрицу нэндай гэкэн» («Окончательное формирование «Повести о Хэйтю») [Нихэй, 1975 (2)].

Принципиально новый подход к определению времени создания памятника был изложен в статье Ока Кадзуо, написанной им для «Словаря литературы раннего этапа эпохи Хэйан» [Ока, 1972]. Факты, изложенные в этой работе, ставят под сомнение традиционную хронологию появления произведений жанра ута-моногатари, которая принята как японскими, так и отечественными литературоведами. Гипотеза, выдвинутая Ока Кадзуо, косвенно подтверждается в исследованиях Хагитани Боку [Хагитани, 1978] и Имаи Гэнъэ [Имаи, 1984].

Внимание японских исследователей привлекла также проблема определения объёма произведения. Большинство признанных авторитетов в области литературоведения, среди которых Ямагиси Токухэй [Ямагиси, 1959], Симидзу Ёсико [Симидзу, 1972], Имаи Гэнъэ [Имаи, 1984], а также Моримото Сигэру [Моримото, 1996] полагают, что памятник состоит из 39 миниатюр, однако Хагитани Боку [Хагитани, 1978], Ока Кадзуо [Ока, 1972] и Мэката Сакуо [Мэката, 1958 (2)]; [Мэката, 1979] придерживаются иных точек зрения. В этой связи необходимо обратить особое внимание на комментарии Мэката Сакуо к его собственному переводу произведения на современный японский язык [Мэката, 1979], в которых он, систематизировав значительный материал по проблеме, пришёл к отличным от сложившихся в японском литературоведении выводам относительно количества миниатюр в памятнике.

Большое внимание в исследованиях японских учёных уделялось проблеме авторства произведения, а также личности и литературному творчеству возможного автора и прототипа главного героя «Повести о Хэйтю» - Тайра Садабуми. Этому аспекту исследования значительное место в своих трудах уделил Хагитани Боку, автор монографии, посвящённой поэтическим турнирам Тайра Садабуми «Хэйантё утаавасэ тайсэй» («Сборник поэтических турниров утаавасэ первой половины эпохи Хэйан») [Хагитани, 1957]. В этом сочинении, а также позднее в работе «Хэйтю дзэнко» («Общее понятие о «Повести о Хэйтю») [Хагитани, 1978], Хагитани Боку обратил особое внимание на биографию прототипа Хэйтю - поэта Тайра Садабуми, его придворную карьёру и литературное творчество. Он составил перечень исторических ошибок и совпадений, обнаруженных в «Повести», и сопоставил их с реальными историческими фактами из жизни Садабуми.

Историко-литературному аспекту исследования повести посвящена книга Нихэй Митиаки «Хэйтю-моногатари»-но кёдзицу» («Вымысел и факты в «Повести о Хэйтю») [Нихэй, 1979], в которой автор подробно останавливается на выдуманных и реальных фактах из жизни Тайра Садабуми, отражённых в «Повести о Хэйтю». Особое внимание проблеме авторства произведения уделял и Мэката Сакуо. В монографии «Дзотэй «Хэйтю-моногатари» рон» («Дополненное и исправленное теоретическое исследование «Повести о Хэйтю») [Мэката, 1958 (1)] им была всесторонне освещена проблема авторства произведения, а также исследовано литературное творчество и основные вехи придворной карьеры Тайра Садабуми. Исследования этого аспекта продолжили в своих работах Симидзу Ёсико [Симидзу, 1972], Сэкинэ Кэндзи [Сэшнэ 1983; 1992] и Моримото Сигэру [Моримото, 1996].

Наиболее спорным с точки зрения японских литературоведов является вопрос о написании имени главного героя в названии произведения. Признанные авторитеты в области исследования «Повести о Хэйтю», такие как Мэката Сакуо [Мэката, 1958 (2); 1975], Хагитани Боку [Хагитани, 1978], Сэкинэ Кэндзи [Сэкинэ, 1983, 1992], Симидзу Ёсико [Симидзу, 1994] и Моримото Сигэру [Моримото, 1996] в своих монографиях и комментариях к произведению выдвигают собственные аргументы в пользу корректности написания того или иного варианта названия памятника.

Большое внимание японских литературоведов привлекает, конечно, и образ главного героя «Хэйтю-моногатари». Это подтверждают большое количество работ по данной- проблематике. К образу главного героя «Повести» - кавалера Хэйтю не раз обращались многие видные исследователи этого памятника.

Среди вопросов, которые также вызывали наибольший интерес у исследователей, можно выделить и такую проблему как сравнительный анализ устных рассказов - дэнсэцу о Хэйтю, бытовавших в X веке, и их интерпретации в самой «Повести». Этой проблемой вплотную занимались Хагитани Боку [Хагитани, 1952; 1960; 1978] и Мэката Сакуо [Мэката, 1958 (1)]. Так, Мэката Сакуо описывает процесс формирования комических рассказов о кавалере Хэйтю, начавшийся в начале X века. Взаимовлияние устных и письменных источников в процессе формирования образа главного героя «Повести» отражено в работах Хагитани Боку. В своей монографии «Хэйтю-моногатари». Садабуми дзэнсю» («Повесть о Хэйтю». Полное собрание сочинений Тайра Садабуми») [Хагитани, 1952] автор исследовал появление и развитие устных комических рассказов о Хэйтю и их связь с содержанием памятника. В последующей же своей работе -«Хэйтю-моногатари». Фухэйтю коккэн ханаси» («Повесть о Хэйтю». Сопутствующие комические рассказы о Хэйтю») [Хагитани, 1960]

Хагитани Боку, систематизировав значительный материал, проанализировал несколько произведений эпохи Хэйан, в которых встречалось упоминание о кавалере Хэйтю. Обращался он к этой теме и в работе «Хэйтю дзэнко» («Общее понятие о «Повести о Хэйтю») [Хагитани, 1978].

Истории появления прозвища главного героя «Повести» посвящены работы Сода Фумио [Сода, 1985], Симидзу Ёсико [Симидзу, 1994] и Моримото Сигэру [Моримото, 1996]. Особого внимания при рассмотрении данного аспекта исследования заслуживает также и работа Сэкинэ Кэндзи «Хэйтю-моногатари». Ута-моногатари-но сюдзинко-но хассэй» («Повесть о Хэйтю». Зарождение главного героя в жанре ута-моногатари») [Сэкинэ, 1994 (2)], посвященная рождению образа Хэйтю, как нового типа героя произведений жанра ута-моногатари.

Вышеперечисленные проблемы исследования памятника относятся к так называемым «традиционным» аспектам, обращение к которым насчитывает многие десятилетия. Однако в настоящее время наиболее актуальной проблемой для изучения является исследование связи «Хэйтю-моногатари» с другими произведениями литературы эпохи Хэйан. Ссылки на литературные памятники, в которых так или иначе упомянуты трагикомические истории, произошедшие с кавалером Хэйтю, встречаются в работах Эндо Ёсимото [Эндо, 1964], Симидзу Ёсико [Симидзу, 1972], Хагитани Боку [Хагитани, 1978], Сэкинэ Кэндзи [Сэкинэ, 1983], Имаи Гэнъэ [Имаи, 1986] и Моримото Сигэру [Моримото, 1996]. Значительный вклад в исследование этой темы, несомненно, внёс Хагитани Боку. В монографии «Хэйтю дзэнко» («Общее понятие о «Повести о Хэйтю») [Хагитани, 1978] автор подробно остановился на этой проблеме, перечислив и систематизировав 57 источников, в которых упоминается прототип героя «Повести о Хэйтю» - Тайра Садабуми; 41 источник, где встречаются стихотворения вака, принадлежащие кисти Тайра Садабуми, и

34 письменных источника, в которых упоминаются различные предания-сэцува, главным действующим героем которых является кавалер Хэйтю.

Значительное место в трудах японских литературоведов занимает также сравнительный анализ трёх произведений жанра ута-моногатари: «Исэ-моногатари», «Ямато-моногатари» и «Хэйтю-моногатари». К сравнительному анализу «Исэ-моногатари» и «Ямато-моногатари» не раз обращались и отечественные учёные. Наиболее значительные работы в этой области принадлежат академику Н.И. Конраду и J1.M. Ермаковой. В фундаментальном исследовании Н.И. Конрада, посвящённом «Повести об Исэ» [Конрад, 1978], а также в его работах «Очерки японской литературы» [Конрад, 1973], «Японская литература от «Кодзики» до Токутоми» [Конрад, 1974] и «Японская литература в образцах и очерках» [Конрад, 1991] большое внимание уделялось анализу развития японской повествовательности путём сравнения этих памятников. Важным событием для исследования связей двух произведений литературы ута-моногатари стала работа J1.M. Ермаковой «Ямато-моногатари» как литературный памятник» [Ермакова, 1982].

Сравнительным анализом «Исэ-моногатари» и «Хэйтю-моногатари» в разные годы занимались такие японские исследователи как Мацуда Киёси [Мацуда, 1974] и Ниидзима Кэйко [Ниидзима, 1981]. Специально данной проблематике были посвящены работы Мацуда Киёси «Исэ-моногатари» то «Хэйтю-моногатари» («Повесть об Исэ» и «Повесть о Хэйтю») [Мацуда, 1974] и Ниидзима Кэйко «Хэйтю-моногатари»-но докудзисэй. «Исэ-моногатари» то соно хикаку ёри митару» («Оригинальность «Повести о Хэйтю». Как она видится в сравнении с «Повестью об Исэ») [Ниидзима, 1981]. Нихэй Митиаки [Нихэй, 1976 (1)] и Сэноо Ёсинобу [Сэноо, 1982] посвятили свои работы сравнению структуры, содержания и соотношения прозаических и лирических элементов в текстах «Ямато-моногатари» и «Хэйтю-моногатари». Важным этапом в сравнительном исследовании этих произведений стало появление монографии Сэноо Ёсинобу «Ямато-моногатари» то «Хэйтю-моногатари» но сэттэн» («Точки соприкосновения «Повести о Ямато» и «Повести о Хэйтю»), в которой автор систематизировал исследования своих предшественников в этой области. В монографии «Хэйтю-моногатари»-ни окэру сюдзинкодзо-но кэйсэй» («Формирование образа главного героя «Повести о Хэйтю») [Нихэй, 1976 (1)] Нихэй Митиаки подробно остановился на анализе общих сюжетов «Повести о Ямато» и «Повести о Хэйтю». К анализу общих сюжетных линий также обращались в своих исследованиях и комментариях к памятнику Хагитани Боку [Хагитани, 1978] и Ока Кадзуо [Ока, 1972].

Перечисление аспектов исследования «Повести о Хэйтю» справедливо было бы считать неполным без упоминания о наиболее интересной, с нашей точки зрения, проблемы определения роли и места «Повести о Хэйтю» в системе жанра ута-моногатари в частности и в истории развития повествовательности в средневековой японской литературе в целом. Определением места «Повести о Хэйтю» в истории литературы занимались такие японские литературоведы как Хагитани Боку, Мэката Сакуо, Сэкинэ Кэндзи, Танака Такэси и Нихэй Митиаки. Так, Танака Такэси в работе «Отё ута-моногатари-но кэнкю то синсирё» («Новые материалы исследования литературы ута-моногатари эпохи Отё») [Танака, 1971], Мэката Сакуо в сочинении «Дзотэй «Хэйтю-моногатари» рон» («Дополненное и исправленное теоретическое исследование «Повести о Хэйтю») [Мэката, 1958 (1)] и Нихэй Митиаки в монографии «Хэйтю-моногатари»-но косэй то хохо. Ута-моногатари но сюэн» («Структура и путь создания «Повести о Хэйтю». Заключительный этап формирования жанра ута-моногатари») [Нихэй, 1976 (2)] продемонстрировали своё видение того места, которое занимает это произведение в системе жанра ута-моногатари. В вышеупомянутом исследовании Нихэй Митиаки определил «Повесть о Хэйтю» как заключительный этап развития жанра ута-моногатари. По его мнению «Повесть» является памятником, который вобрал в себя все достижения этого жанра и стал апогеем его развития. Но, с другой стороны, именно на нём и закончилась история существования самобытного жанра ута-моногатари. Хагитани Боку [Хагитани, 1960] и Сэкинэ Кэндзи [Сэкинэ, 1983], выйдя за сравнительно узкие рамки развития одного жанра, в своих исследованиях представили «Повесть о Хэйтю» как своеобразный этап в развитии японской повествовательной литературы в целом.

Рассмотрению жанра ута-моногатари как необходимого звена в развитии средневековой японской литературы посвящен ряд работ как отечественных, так и японских учёных. Специально этой проблематикой занимались Фукуи Садасукэ [Фукуи 1978; 1986], Канното Акио [Канното, 1992], Суда Тэцуо [Суда, 1994] и Фукасава Митио [Фукасава, 1994]. Несомненный интерес представляет также сочинение Абэ Ёситоми «Хэйтю-моногатари». «Исэ-моногатари» то соно исо. «Гэндзи-моногатари» идзэн иго» («Повесть о Хэйтю» и «Повесть об Исэ» как фазы в развитии японской литературы. До и после «Повести о Гэндзи») [Абэ, 1993].

Представляется, что, говоря об истории развития повествовательной литературы в Японии, необходимо обратить особое внимание именно на единство всех трёх произведений жанра ута-моногатари, которое даёт полную картину развития японской литературы от поэтических антологий к роману.

При написании данной работы мы обращались к нескольким типам источников. Прежде всего, это были произведения классической японской литературы как на языке оригинала, так и в переводе на русский язык. Основным источником стал текст «Повести о Хэйтю», опубликованный в 1994 году в Переработанном полном собрании японской классической литературы [Хэйтю, 1994]. Для понимания места и роли «Повести о

Хэйтю» в контексте средневековой литературы нами были проанализированы многочисленные тексты литературных памятников средневековья, таких как «Исэ-моногатари» [Исэ, 1994; 2000], «Ямато-моногатари» [Ямато, 1982; 1994], «Кокинвакасю» («Собрание старых и новых песен») [Кокинвакасю, 1989; 2001], «Исэ-сю» («Личное собрание Исэ», 938 (?) [Исэ-сю, 1996], «Кагэро никки» («Дневник эфемерной жизни», конец X в.) [Кагэро никки, 2001; 2002] , «Гэндзи-моногатари» («Повесть о Гэндзи», 1001 (?)) [Мурасаки, 1991-1993; Гэндзи-моногатари, 1995], «Макура-но соси» («Записки у изголовья», конец X в.) [Сэй Сёнагон, 1975; Макура-но соси гэ, 1977], «Эйга-моногатари» («Повесть о процветании», XI в.) [Эйга, 1962], «Кондзяку-моногатари» («Собрание стародавних повестей», XII в.) [Кондзяку, 1984], «Дзиккинсё» («Сборник десяти поучительных историй», 1252) [Дзиккинсё, 1997], «Удзи сюи-моногатари» («Повести собранные в Удзи», начало XIV в.) [Удзи сюи, 1996].

Важными источниками в свете нашей проблематики стали также литературные и историко-культурные словари, в которых содержались тематические статьи с подробной информацией литературного и историко-культурного характера. Наиболее полные сведения о памятнике и истории его создания были изложены в «Энциклопедии японской национальной литературы» [Вака бунгаку, 1962], в «Словаре литературы первой половины эпохи Хэйан» [Хэйантё бунгаку, 1972], в справочнике по истории литературы первой половины эпохи Хэйан [Хэйантё бунгаку си, 1965], в «Энциклопедии японских легенд и преданий» [Нихон дэнсэцу, 1986] и в «Энциклопедии японской классической литературы» [Нихон котэн, 1986].

И, наконец, необходимым источником для данной работы нам виделись личные впечатления от постановок театра Кабуки и кукольного театра Бунраку на тему произведений ута-моногатари, которые нам посчастливилось увидеть во время пребывания в Японии в 2000-2001 гг.

Как видно, история изучения жанра ута-моногатари имеет весьма давние традиции. Однако при всём обилии исследований сам жанр никогда не рассматривался ни японскими, ни отечественными учёными как единый литературный организм, где каждому из трёх произведений отводится своя необходимая и достаточная роль. А вместе с тем дело обстоит именно так. Исходя из необходимости рассмотреть жанр ута-моногатари как самобытную литературную систему, в которой каждое из известных произведений внесло свой весомый вклад в процесс утверждения национальной прозы, были поставлены следующие цели и задачи:

- выявить основные этапы становления и развития жанра ута-моногатари в контексте историко-культурного развития Японии в IX-X вв.;

- рассмотреть сюжетные, композиционные и стилистические особенности трёх основных памятников, исходя из проблемы взаимодействия литературной традиции и инновации;

- на основе анализа «Повести об Исэ» («Исэ-моногатари», 920), «Повести о Ямато» («Ямато-моногатари», 950), «Повести о Хэйтю» («Хэйтю-моногатари», 959) проследить процесс оформления в японской классической литературе нового типа героя, а также рассмотреть проблему соотношения вымысла и реальности при создании его образа.

Методологической основой исследования стала теория сравнительного изучения литератур Востока, разработанная в трудах акад. Н.И.Конрада, И.С.Лисевича, Н.И.Никулина, Б.Б.Парникеля, Б.Л.Рифтина. Метод системного анализа произведений классической японской литературы был разработан и широко применялся в отечественном литературоведении. Этим проблемам посвящены многочисленные работы известных специалистов по литературе Японии: Е.М.Пинус, В.Н.Горегляда, И.А.Борониной, В.П.Мазурика, Т.И.Бреславец, Л.М.Ермаковой, А.Р.Садоковой. Диссертационное исследование написано на основе системного анализа японской классической литературы с применением историко-литературного метода.

В диссертации впервые в отечественном японоведении делается попытка рассмотреть жанр ута-моногатари как единую литературную систему, в рамках которой происходил сложный процесс перехода от поэтических форм к прозаическим. Впервые все три произведения этого жанра рассматриваются как звенья одной цепи, взаимодополняющие друг друга. Особое внимание уделяется «Повести о Хэйтю», которая может рассматриваться как главная составляющая процесса перехода к национальной японской прозе и формирования нового с философско-эстетической точки зрения образа главного героя. В научный обиход отечественного востоковедения вводится третье по времени создания произведение исследуемого жанра - «Повесть о Хэйтю» (959), которое ранее не только не переводилось на русский язык, но и не было предметом специального исследования.

Результаты исследования могут быть использованы при написании работ по истории японской классической литературы, равно как и обобщающих работ, посвященных развитию японской литературы в целом, вопросам становления и развития литературных жанров, а также при чтении курсов по литературам Востока и литературе Японии в востоковедческих ВУЗах.

Выводы исследования были изложены в виде докладов на научной конференции преподавателей Института экономики и востоковедения СахГУ (Южно-Сахалинск, 2005 г.) и на Конференции аспирантов и студентов-исследователей ДВГУ (Владивосток, 2006 г.). Основные положения диссертации нашли своё отражение в ряде публикаций автора. Текст диссертации обсуждался на заседании кафедры русской и зарубежной литературы Сахалинского государственного университета.

Диссертационная работа состоит из Введения, двух глав, Заключения и Библиографического списка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Становление и развитие жанра Ута-Моногатари в японской литературе IX-X вв."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Становление японской классической литературы представляло собой сложный и многогранный процесс, на который оказали влияние многие факторы как литературного, так и общекультурно-исторического характера. Среди них можно назвать и разветвлённую систему исконно японских мифолого-религиозных представлений, и сильное влияние китайской традиции, причём во всём спектре: от идеологических течений до эстетических воззрений, сыгравших видную роль в формировании собственно японской эстетико-поэтической системы.

Значение этого жанра для японской классической литературы определяется не только тем, что он являл собой высокоэстетизированный синтез поэзии и прозы, наполняя поэтическое произведение глубоким, подчас драматическим смыслом, но и способствовал утверждению прозы как равноправной составляющей японского литературного процесса. Тем самым жанр ута-моногатари занял место связующего звена, промежуточного этапа в глобальных изменениях, происходивших в классической литературе IX-X вв., и самим фактом своего существования подготовил почву для создания вершины японской средневековой литературы - романа «Гэндзи-моногатари»,

Однако сам жанр ута-моногатари не был однороден и монолитен, а процесс утверждения прозы не был бессистемным. Каждое из известных и признанных произведений этого жанра, а именно, «Повесть об Исэ», «Повесть о Ямато», «Повесть о Хэйтю» не только внесли свой весомый вклад в этот процесс, но и заняли свою, предназначенную исключительно им нишу в системе классической японской литературы.

Так, «Исэ-моногатари» продемонстрировало возможность создания миниатюр, имеющих самостоятельную законченную форму. Свойственное этим миниатюрам единение поэзии и прозы давало возможность воспринимать каждый эпизод, равно как и весь памятник как цельное произведение. Синтез поэтического и прозаического начал способствовал утверждению их эмоциональной ценности.

Другое произведение - «Ямато-моногатари» развило эту тенденцию, в результате чего проза практически получила статус самостоятельного текста, и даже можно привести примеры миниатюр, когда она «выдавливала» пятистишие-тш/га, не только принимая на себя драматизм повествования, но и занимая всё текстовое пространство миниатюры, при этом оставляя стихотворение как бы за пределами текстового и эмоционального поля.

И, наконец, кульминационной точкой во всём процессе развития жанра ута-моногатари стало появление во второй половине X века «Повести о Хэйтю», в которой нашла своё отражение новая жизненная философия главного героя и которая по тематике и сюжету миниатюр принципиально отличалась от «Исэ-моногатари» и «Ямато-моногатари». Благодаря усилению прозаического начала в каждом дане разыгрывалась, по сути, маленькая жизненная драма, а все вместе эти миниатюры складывались в широкую панораму обычной человеческой жизни, правда, теперь не столь нарочито, как это было в предыдущих памятниках.

Это произведение было новаторским с разных точек зрения: умело соединяя в себе традиционные образы и структуру, оно, даже оставаясь в рамках заданного деления на даны, благодаря превалированию прозы, смогло подняться на уровень драматического произведения как по своему строению, так и по тематике. Не будет, наверное, преувеличением сказать, что «Повесть о Хэйтю» - своего рода первое психологическое произведение японской классической литературы. По широте изображения событий и глубине палитры чувств оно по праву может стоять в одном ряду с мемуарно-дневниковыми произведениями типа «Дневника эфемерной жизни». Очевидно и то, что «Повесть о Хэйтю» может рассматриваться как важная ступень на пути к классическому японскому роману.

В целом же, можно констатировать, что все три произведения жанра ута-моногатари по-своему оригинальны и уникальны, каждое из них выполнило предназначенную ему роль, постепенно и последовательно продвигая японскую литературу от раннесредневековой стадии к этапу зрелости и полному утверждению японской национальной прозы.

Список научной литературыШашкина, Ольга Владимировна, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Исэ, 1994 Исэ-моногатари (Повесть об Исэ) // Симпэн нихон котэн бунгаку дзэнсю (Переработанное полное собрание японской классической литературы). Т. 12. Токио, 1994.

2. Кокинвакасю, 1989 Кокинвакасю (Собрание старых и новых песен) // Синнихон котэн бунгаку тайкэй (Новая серия японской классической литературы). Т. 5. Токио, 1989.

3. Кондзяку, 1984 Кондзяку-моногатари (Собрание стародавних повестей) // Синтё нихон котэн сюсэй (Коллекция японской классической литературы издательства Синтё). Т. 64. Токио, 1984.

4. Нихон дэнсэцу, 1986 Нихон дэнки дэнсэцу дайдзитэн (Энциклопедия японских легенд и преданий). Токио, 1986.

5. Нихон котэн дзэнсё, 1959 Хэйтю-моногатари, Такамура-моногатари, Идзуми Сикибу никки (Повесть о Хэйтю, Повесть о Такамура, Дневник Идзуми Сикибу) // Нихон котэн дзэнсё (Полное собрание японской классической литературы). Токио, 1959.

6. Хэйтю, 1954 Хэйтю-моногатари (Повесть о Хэйтю) // Гэндай нихонго яку нихон котэн дзэнсю (Полное собрание произведений японской классической литературы в переводе на современный японский язык). Токио, 1954.

7. Хэйтю, 1964 Хэйтю-моногатари (Повесть о Хэйтю) // Нихон котэн бунгаку тайкэй (Избранные произведения японской классической литературы). Т. 77. Токио, 1964.

8. Хэйтю, 1994 Хэйтю-моногатари (Повесть о Хэйтю) // Симпэн нихон котэн бунгаку дзэнсю (Переработанное полное собрание японской классической литературы). Т. 12. Токио, 1994.

9. Ямато, 1994 Ямато-моногатари (Повесть о Ямато) // Симпэн нихон котэн бунгаку дзэнсю (Переработанное полное собрание японской классической литературы). Т. 12. Токио, 1994.на русском языке

10. Идзуми Сикибу, 2004 Идзуми Сикибу. Собрание стихотворений. Дневник / Пер. с яп. Т.Л.Соколовой-Делюсиной. С-Пб., 2004.

11. Исэ, 2000 Исэ-моногатари. Японская повесть начала X века / Пер. с яп., предисл., исследование Н.И.Конрада. С-Пб., 2000.

12. Кагэро никки, 2001 Митицуна-но хаха. Кагэро никки (Дневник эфемерной жизни) / Пер. с яп., предисл., комм. В.Н.Горегляда // Золотая серия японской литературы. Японские средневековые дневники. С-Пб., 2001.

13. Кокинвакасю, 2001 Кокинвакасю - Собрание старых и новых песен Японии / Пер. со старояп., предисл., комм. А.А.Долина // Японская классическая библиотека. С-Пб., 2001.

14. Манъёсю, 1-3, 2001 Манъёсю: Японская поэзия / Пер. с яп., коммент. А.Е.Глускиной // Классическая поэзия. М., 2001.

15. Мурасаки, 1991-1993 Мурасаки Сикибу. Повесть Гэндзи (Гэндзи-моногатари). В 4 кн. / Пер. с яп. и прил. Т.Л.Соколовой-Делюсиной. М., 1991-1993.

16. Мурасаки, 2001 Мурасаки Сикибу. Дневник / Пер. с яп., предисл., комм. А.Н.Мещерякова // Золотая серия японской литературы. Японские средневековые дневники. С-Пб., 2001.

17. Неверова, 1990 Неверова Н.Д., Ноздрёва Р.Б., Розанова Т.А., Тарасова Т.Н. Краткий японо-русский словарь иероглифов. М., 1990.

18. Сэй Сёнагон, 1975 Сэй Сёнагон. Макура-но соси (Записки у изголовья) / Пер. со старояп., предисл., комм. В.Марковой. М., 1975.

19. Тоса никки, 2001 Ки-но Цураюки. Дневник путешествий из Тоса / Пер. с яп., предисл., комм. В.Н.Горегляда // Золотая серия японской литературы. Японские средневековые дневники. С-Пб., 2001.

20. Ямато, 1982 Ямато-моногатари (Повесть о Ямато) / Пер. с яп., исслед., комм. Л.М.Ермаковой. М., 1982.

21. Яшмовая нить, 1988 Яшмовая нить: Антология японской классической литературы / Сост. А.Р.Садокова. М., 1998.1. Литературана русском языке

22. Воронина, 1978 Воронина И.А. Поэтика классического японского стиха (VIII-XIII вв.). М., 1978.

23. Воронина, 1981 Воронина И.А. Классический японский роман: («Гэндзи-моногатари» Мурасаки Сикибу). М., 1981.

24. Воронина, 1998 Воронина И.А. Утаавасэ. Поэтические турниры в средневековой Японии (IX - XIII вв.) / Пер. с яп., предисл., комментарии И.А.Борониной. С-Пб., 1998.

25. Воронина, Садокова, 1998 Воронина И.А., Садокова А.Р. Вступ. ст. и ст. об авт. и произведениях // Яшмовая нить: Антология японской классической литературы. М., 1998.

26. Бреславец, 1992 Бреславец Т.Н. Традиция в японской поэзии (классический стих танка). Владивосток, 1992.

27. Бреславец, 2004 Бреславец Т.И. Старописьменный язык традиционной японской литературы. Владивосток, 2004.

28. Глускина, 1979 Глускина А.Е. Заметки о японской литературе и театре: Древность и средневековье. М., 1979.

29. Глускина, 1987 Глускина А.Е. Поэзия заката древности и ранней зари средневековья // «Манъёсю»: Избранное. М., 1987.

30. Горегляд, 1975 Горегляд В.Н. Дневники и эссэ в японской литературе XXIII вв. М., 1975.

31. Горегляд, 1982 Горегляд В.Н. Буддизм и японская культура VIII—XIII вв. // Буддизм, государство и общество в странах Центральной и Восточной Азии в средние века. М., 1982.

32. Горегляд, 1983 Горегляд В.Н. Ки-но Цураюки. М., 1983.

33. Горегляд, 1988 Горегляд В.Н. Рукописная книга в культуре Японии // Рукописная книга в культуре народов Востока. Кн. 2. М., 1988.

34. Горегляд, 2001 (1) Горегляд В.Н. Японская литература VIII—XVI вв. Начало и развитие традиций. С-Пб., 2001.

35. Горегляд, 2001 (2) Дневники в средневековой Японии // Золотая серия японской литературы. Японские средневековые дневники. С-Пб, 2001.

36. Долин, 2001 Долин А.А. «Кокинвакасю» - гордость японской поэзии // Кокинвакасю - Собрание старых и новых песен Японии / Пер. со старояп., предисл., комм. А.А.Долина. С-Пб., 2001.

37. Ермакова, 1982 Ермакова JI.M. Ямато-моногатари как литературный памятник // Ямато-моногатари (Повесть о Ямато) / Пер. с яп., исслед., комментарии JI.M. Ермаковой. М., 1982.

38. Ермакова, 1991 Ермакова JI.M. Становление японской поэтической традиции (ритуально-мифологический аспект): Автореф. дисс. на соиск. учен. степ, доктора филол. наук. М., 1991.

39. История литературы, 1975 Краткая история литературы Японии. Курс лекции. / Отв. ред. Е.М. Пинус. JI., 1975.

40. История Японии, 1991 История Японии. С древнейших времён до 1868 г: В 2 т. Т. 1.М., 1991.

41. Конрад, 1973 Конрад Н.И. Очерки японской литературы. М., 1973.

42. Конрад, 1974 Конрад Н.И. Очерк японской поэтики // Японская литература: от «Кодзики» до Токутоми. М., 1974.

43. Конрад, 1978 Конрад Н.И. Исэ-моногатари // Избранные труды. М., 1978.

44. Конрад, 1979 Конрад Н.И. Очерк истории культуры средневековой Японии VII-XVI веков. М., 1979.

45. Конрад, 1991 Конрад Н.И. Японская литература в образцах и очерках. М., 1991.

46. Конрад, 2000 Конрад Н.И. Предисловие к Исэ-моногатари // Исэ-моногатари. Японская классическая повесть начала X века / Предисл., пер. с яп., исслед. Н.И.Конрада. С-Пб., 2000.

47. Лисевич, 1969 Лисевич И.С. Древняя китайская поэзия и народная песня (Юэфу конца III в.до н. э. - начала III в. н. э.). М., 1969.

48. Мазурик, 1977 Мазурик В.П. Генеалогия японской загадки // Вопросы эстетики, поэтики и текстологии литератур Востока. М., 1977.

49. Мазурик, 1979 Мазурик В.П. Загадка в японской поэзии раннего средневековья // Литература двух континентов. М., 1979.

50. Маркова, 1975 Маркова В. Предисловие и комментарии // Сэй Сёнагон. Записки у изголовья. М., 1975.

51. Мещеряков, 1988 Мещеряков А.Н. Герои, творцы и хранители японской старины. М., 1988.

52. Мещеряков, 1991 Мещеряков А.Н. Древняя Япония: Культура и текст. М., 1991.

53. Неупокоева, 1976 Неупокоева И.Г. История всемирной литературы: Проблемы системного и сравнительного анализа. М., 1976.

54. Никулин, 1977 Никулин Н.И. Вьетнамская литература. От средних веков к новому времени. X-XIX вв. М., 1977.

55. Парникель, 1975 Парникель Б.Б. К характеристике повествовательного фольклора Филиппин / Сказки и мифы народов Филиппин. // Сост., пер. с англ. и тагал. P.J1. Рыбкина. М., 1975.

56. Парникель, 1980 Парникель Б.Б. Введение в литературную историю Нусантары. IX-XIX вв. М., 1980.

57. Парникель, 1982 Парникель Б.Б. О фольклорном сродстве народов Юго-Восточной Азии // Традиционное и новое в литературах Юго-Восточной Азии. М., 1982.

58. Пинус, 1970 Пинус Е.Н. Литература раннего средневековья (VIII—XII вв.) // Литература Востока в средние века. Ч. 1. М., 1970.

59. Рифтин, 1974 Рифтин Б.Л. Типология и взаимосвязи средневековых литератур // Типология и взаимосвязи средневековых литератур Востока и Запада. М., 1974.

60. Садокова, 1993 Садокова А.Р. Японская календарная поэзия. М., 1993.

61. Садокова, 2001 Садокова А.Р. Японский фольклор (в контексте мифолого-религиозных представлений). М., 2001.

62. Свиридов, 1981 Свиридов Г.Г. Японская средневековая проза сэцува. Структура и образ. М., 1981.

63. Соколова-Делюсина, 1992 Соколова-Делюсина Т.Л. Приложение // Мурасаки Сикибу. Повесть о Гэндзи: В 4 кн. М., 1992.

64. Японская драма, 1989 Ночная песня погонщика Ёсаку из Тамба. Японская классическая драма XIV-XV и XVIII веков // Пер. со старояп., предисл. В.Маркова. М., 1989.

65. Японская лирика, 2000 Японская любовная лирика // Сост. А.Р.Садокова. М., 2000.на японском языке

66. Абэ, 1993 Абэ Ёситоми. Хэйтю-моногатари. Исэ-моногатари то но исо. Гэндзи-моногатари идзэн иго («Повесть о Хэйтю» и «Повесть об Исэ» как фазы развития литературы. До и после «Повести о Гэндзи»). Токио, 1993.

67. Абэ, 1965 Абэ Тосико. Хэйтю-моногатари (Повесть о Хэйтю) // Хэйантё бунгаку си (История литературы первой половины эпохи Хэйан). Токио, 1965.

68. Абэ, 1969 Абэ Тосико. Ямато-моногатари кайсэцу (Комментарии к тексту «Повести о Ямато») // Нихон котэн бунгаку тайкэй (Избранные произведения японской классической литературы). Т. 9. Токио, 1969.

69. Абэ, 1970 Абэ Тосико. Кохон Ямато-моногатари то соно кэнкю (Достоверный текст «Повести о Ямато» и его исследование). Токио, 1970.

70. Абэ, 2001 Абэ Тосико. Ямато-моногатари котю (Аннотация к тексту «Повести о Ямато»). Токио, 2001.

71. Акияма, 1954 Акияма Кэн. Хэйтю-моногатари (Повесть о Хэйтю). Предисловие // Гэндай нихонго яку нихон котэн дзэнсю (Полное собрание произведений японской классической литературы в переводе на современный японский язык). Токио, 1954.

72. Акияма, 1995 Акияма Кэн. Тэнтоку дайри утаавасэ (Поэтический турнир во дворце Тэнтоку) // Хэйбонся дайхякка дзитэн (Энциклопедия Хэйбонся): В 20 т. Т. 10. Токио, 1995.

73. Амагаи, 1977 Амагаи Хироси. Ута-гатари то ута-моногатари (Жанры ута-гатари и ута-моногатари). Токио, 1977.

74. Аосима, 1983 Аосима Тоору. Хэйтю-моногатари тюсяку обоэгаки (Заметки и комментарии по «Повести о Хэйтю»): В 5 ч. Ч. 1,2//

75. Гэнго то бунгэй» («Язык и художественная литература»). Сидзуока, 1983. № 14.

76. Аосима, 1988-1990 Аосима Тоору. Хэйтю-моногатари тюсяку обоэгаки (Заметки и комментарии по «Повести о Хэйтю»): В 5 ч. Ч. 3-5 // «Гэнго то бунгэй» («Язык и художественная литература»). Сидзуока, 1988-1990. № 20-22.

77. Вака бунгаку, 1962 Вака бунгаку дайдзитэн (Энциклопедия японской национальной литературы). Токио, 1962.

78. Ватанабэ, 1975 Ватанабэ Тосико. Ями-ни кэри о тооситэ мита Хэйтю-моногатари-но иккосацу (Взгляд на «Повесть о Хэйтю» через призму заключительных конструкций). Токио, 1975.

79. Гото, 1994 Гото Ёсико. Бунгаку кукан то ситэ-но Хэйанкё (Столица Хэйан как литературное пространство) // Ронсю Хэйан бунгаку (Сборник научных работ по хэйанской литературе). Токио, 1994.

80. Гэндзи-моногатари, 1995 Гэндзи-моногатари (Повесть о Гэндзи) // Синнихон котэн бунгаку тайкэй (Новая серия японской классической литературы). Т. 21. Токио, 1995.

81. Дайхякка дзитэн, 1995 Хэйбонся дайхякка дзитэн (Энциклопедия Хэйбонся): В 20 т. Токио, 1995.

82. Ивасита, Курода, 1976 Ивасита Мицуо, Курода Юко. Хэйан дзидай моногатари рон (Теоретическое исследование моногатари эпохи Хэйан). Токио, 1976.

83. Идзуми дзэнсю, 1983 Идзуми Сикибу дзэнсю (Полное собрание сочинений Идзуми Сикибу) // Фуккоку нихон котэн дзэнсю. Хэйан бунгаку (Переработанное полное собрание японской классической литературы. Литература эпохи Хэйан). Т. 3. Токио, 1983.

84. Имаи, 1969 Имаи Гэнъэ. Ямато-моногатари кайсэцу (Комментарии к тексту «Повести о Ямато») // Нихон котэн бунгаку тайкэй (Избранные произведения японской классической литературы). Т. 9. Токио, 1969.

85. Имаи, 1984 Имаи Гэнъэ. Тайра Садабуми // Нихон котэн бунгаку дайдзитэн (Энциклопедия японской классической литературы). Токио, 1984.

86. Имаи, 1986 Имаи Гэнъэ. Хэйтю-моногатари // Нихон котэн бунгаку дайдзитэн. Канъякухан (Энциклопедия японской классической литературы. Краткое издание). Токио, 1986.

87. Имаи, 1995 (1) Имаи Гэнъэ. Ута-моногатари // Хэйбонся дайхякка дзитэн (Энциклопедия Хэйбонся): В 20 т. Т. 2. Токио, 1995.

88. Имаи, 1995 (2) Имаи Гэнъэ. Отёбунгаку-но кэнкю (Исследование литературы эпохи Отё (VII—XII вв.). Токио, 1995.

89. Имаи, 1999 Имаи Гэнъэ. Ямато-моногатари хёсяку дзёкан (Комментарии к «Повести о Ямато»). Ч. 1. Токио, 1999.

90. Имаи, 2000 Имаи Гэнъэ. Ямато-моногатари хёсяку гэкан (Комментарии к «Повести о Ямато»). Ч. 2. Токио, 2000.

91. Имаи, 1977 Имаи Такудзи. Моноготари бунгаку си-но кэнкю. Дзэнки моногатари (Исследование истории литературы моногатари. Ранние люногатари). Токио, 1977.

92. Ито, 2005 Ито Юко. Хэйан бунгаку кэнкю сэйсэй (Зарождение исследований литературы эпохи Хэйан). Токио, 2005.

93. Кавадзоэ, 1999 Кавадзоэ Фусаэ. «Хэйан бунгаку» то иу идэороги (Идеология, именуемая «литература эпохи Хэйан»). Токио, 1999.

94. Кагэро никки, 2002 Кагэро никки (Дневник эфемерной жизни). Токио, 2002.

95. Канното, 1992 Канното Акио. Исэ-моногатари. Хэйтю-моногатари сукимоно то вака. Ута-кара моногатари-э («Повесть об Исэ» и «Повесть о Хэйтю» - любовь и стихи. От поэзии к прозе). Токио, 1992.

96. Катагири, 1968 Катагири Ёити. Исэ-моногатари-но кэнкю (Исследование «Повести об Исэ»), Токио, 1968.

97. Катагири, 1972 Катагири Ёити. Хэйтю-моногатари. Комментарии // Нихон котэн бунгаку дзэнсю (Полное собрание сочинений японской классической литературы). Токио, 1972.

98. Кодза, 1999-2004 Кодза хэйан бунгаку ронкю (Лекции по исследованию литературы эпохи Хэйан) // Сборник статей Научного общества по изучению литературы эпохи Хэйан. 1999-2004. № 14-18.

99. Котэн сакка, 1986 Котэн бунгаку киндай бунгаку сакка-но надзо дзитэн (Словарь писательских загадок произведений классической и средневековой литературы). Токио, 1986.

100. Котэн дзинбуцу, 1989 Котэн бунгаку сакутю дзинбуцу дзитэн (Словарь действующих лиц в произведениях японской классической литературы). Токио, 1989.

101. Кумагаи, 1992 Кумагаи Наохару. Хэйан дзэнки бунгакуси-но кэнкю (Исследования по истории литературы первой половины эпохи Хэйан). Токио, 1992.

102. Кэнкюси дайдзитэн, 1997 Нихон котэн бунгаку кэнкюси дайдзитэн (Энциклопедия исследований по японской классической литературе). Токио, 1997.

103. Макура-но соси гэ, 1977 Макура-но соси гэ (Записки у изголовья. Часть 2) // Синтё нихон котэн сюсэй (Коллекция японской классической литературы издательства Синтё). Токио, 1997.

104. Манъёсю, 2002 Манъёсю (Собрание мириад листьев) // Синнихон котэн бунгаку тайкэй (Новая серия японской классической литературы). Т. 3. Токио, 2002.

105. Масуда, 1949 Масуда Кацуми. Дзёдай бунгаку си коан (Заметки по истории древней литературы) // Нихон бунгаку си кэнкю (Исследование истории литературы Японии). Т. 4. Токио, 1949.

106. Масуда, 1972 Масуда Кацуми. Кодзидан то Удзи сюи-моногатари (Связь между «Беседами о делах древности» и «Повестями, собранными в Удзи») // Сэцува бунгаку (Литература сэцуеа). Токио, 1972.

107. Мацуда, 1974 Мацуда Киёси. Исэ-моногатари то Хэйтю-моногатари («Повесть об Исэ» и «Повесть о Хэйтю») // Футамацу гакуся дайгаку дзинбун ронсо (Сборник трудов по гуманитарным наукам университета Футамацу). Токио, 1974.

108. Мацуда, 1988 Мацуда Киёси. Исэ-моногатари кангаэ (Размышления о «Повести об Исэ»). Токио, 1988.

109. Миятава, 1948 Миятава Итиро. Хэйтю никки. Отёсан никки синсяку («Дневник Хэйтю». Новые комментарии к «Хроникам трёх династий»). Токио, 1948.

110. Моногатари бунгаку, 1983 Моногатари бунгаку-но кэйфу. Хэйан дзидай моногатари бунгаку си (История литературы моногатари. Эпоха Хэйан). Т. 1. Токио, 1983.

111. Моногатари дзёсэцу, 1967 Моногатари дзёсэцу (Введение в жанр моногатари). Токио, 1967.

112. Моримото, 1996 Моримото Сигэру. Хэйтю-моногатари дзэнсяку (Общий комментарий к «Повести о Хэйтю»). Токио, 1996.

113. Мурофуси, 1995 Мурофуси Синсукэ. Отё моногатари-но кэнкю (Исследования повествовательной литературы эпохи Отё). Токио, 1995.

114. Мэката, 1954 Мэката Сакуо. Хэйтю-моногатари тюсяку (Примечания и комментарии к «Повести о Хэйтю»). Фукуока, 1954.

115. Мэката, 1958 (1) Мэката Сакуо. Дзотэй Хэйтю-моногатари рон (Дополненное и исправленное теоретическое исследование «Повести о Хэйтю»). Токио, 1958.

116. Мэката, 1958 (2) Мэката Сакуо. Хэйтю-моногатари синко (Новые лекции по «Повести о Хэйтю»), Токио, 1958.

117. Мэката, 1975 Мэката Сакуо. Хэйтю-моногатари рон (Теоретические исследования «Повести о Хэйтю»). Токио, 1975.

118. Мэката, 1979 Мэката Сакуо. Хэйтю-моногатари. Дзэнякутю («Повесть о Хэйтю». Комментарии к полному переводу) // Коданся гакудзюцу бунко (Библиотека науки и искусства издательства Коданся). Токио, 1979.

119. Накано, 2003 Накано Коити. Хэйан бунгаку-но фухо (Лицо хэйанской литературы). Токио, 2003.

120. Ниидзима, 1981 Ниидзима Кэйко. Хэйтю-моногатари-но докудзисэй. Исэ-моногатари то соно хикаку ёри митару (Оригинальность «Повести о Хэйтю». Как она видится в сравнении с «Повестью об

121. Исэ») // «Кокубун» («Национальная литература»). Токио, 1981. № 55.

122. Нихон бунгаку дзэнси, 1978 Нихон бунгаку дзэнси. Тюко (Полная история японской литературы. Средневековье). Т. 2. Токио, 1978.

123. Нихонго дайдзитэн, 1996 Нихонго дайдзитэн (Энциклопедия японского языка). Токио, 1996.

124. Нихон котэн, 1984 Нихон котэн бунгаку дайдзитэн (Энциклопедия японской классической литературы). Токио, 1984.

125. Нихон котэн, 1986 Нихон котэн бунгаку дайдзитэн. Канъякухан (Энциклопедия японской классической литературы. Краткое издание). Токио, 1986.

126. Нихон си, 1996 Нихон си дзитэн (Словарь по истории Японии). Токио, 1996.

127. Нихэй, 1975 (1) Нихэй Митиаки. Хэйтю-моногатари-но сэйрицу то Ямато-моногатари. Кёсэцува то соно эйкё канкэй (Формирование «Повести о Хэйтю» и «Повести о Ямато». Взаимовлияние общих сюжетов). Токио, 1975.

128. Нихэй, 1975 (2) Нихэй Митиаки. Хэйтю-моногатари-но сэйрицу нэндай гэкэн. Кокинвака рокутё-но ута-моногатари-о тэгакари-ни (Окончательное формирование «Повести о Хэйтю». Шестой список «Кокинвакасю» - ключ к пониманию жанра ута-моногатари). Токио, 1975.

129. Нихэй, 1976 (1) Нихэй Митиаки. Хэйтю-моногатари ни окэру сюдзинкодзо-но кэйсэй (Формирование образа главного героя «Повести о Хэйтю»), Токио, 1976.

130. Нихэй, 1979 Нихэй Митиаки. Хэйтю-моногатари-но кёдзицу. Соно сакуся то исо (Вымысел и факты в «Повести о Хэйтю») // Сёки моногатари бунгаку-но исики (Осознание ранней повествовательной литературы). Токио, 1979.

131. Нихэй, 1983 Нихэй Митиаки. Хэйтю-моногатари (Повесть о Хэйтю) // Моногатари бунгаку кэнкю сирё. Нихон котэн бунгаку , (Литература моногатари. Материалы исследований по японской классической литературе). Токио, 1983.

132. Нихон бунгаку сотэн, 1968 Нихон бунгаку сотэн (Спорные вопросы японской литературы). Токио, 1968.

133. Ока, 1972 Ока Кадзуо. Хэйтю-моногатари (Повесть о Хэйтю) // Хэйантё бунгаку дзитэн (Словарь литературы первой половины эпохи Хэйан). Токио, 1972.

134. Сакагути, 1979 Сакагути Томоко. Хэйтю-моногатари-но хохо (Путь создания «Повести о Хэйтю») // Сёки моногатари бунгаку-но исики (Осознание ранней повествовательной литературы). Токио, 1979.

135. Сакакура, 1953 Сакакура Ацуёси. Ута-моногатари-но бунсё. Наму ни цуйтэ (Прозаический текст ута-моногатари: вокруг связей частицы наму) И «Кокуго то кокуго бунгаку» («Родной язык и родная литература»). Токио, 1953. № 6.

136. Сёки бунгаку, 1979 Сёки моногатари бунгаку-но исики (Осознание ранней литературы моногатари) II Ронсо тюко бунгаку (Сборник исследований по средневековой литературе). Т. 2. Токио, 1979.

137. Симидзу, 1972 Симидзу Ёсико. Хэйтю-моногатари. Комментарии // Нихон котэн бунгаку дзэнсю (Полное собрание сочинений японской классической литературы). Токио, 1972.

138. Симидзу, 1994 Симидзу Ёсико. Хэйтю-моногатари-но кацсэцу (Комментарии к «Повести о Хэйтю») // Симпэн нихон котэн бунгаку дзэнсю (Переработанное полное собрание японской классической литературы). Т. 12. Токио, 1994.

139. Сода, 1969 Сода Фумио. Хэйтю-моногатари сосакуин (Сводный ' предметный указатель «Повести о Хэйтю»). Токио, 1969.

140. Сода, 1985 Сода Фумио. Хэйтю-моногатари. Кэнкю то сакуин («Повесть о Хэйтю». Исследование и предметный указатель). Токио, 1985.

141. Суда, 1994 Суда Тэцуо. Хэйантё бунгаку-но тэнкай (Развитие литературы первой половины эпохи Хэйан). Токио, 1994.

142. Сэкинэ, 1996 Сэкинэ Ёсико. Исэ-сю дзэнсяку (Комментарии к «Личному собранию Исэ»). Токио, 1996.

143. Сэкинэ, 1983 Сэкинэ Кэндзи. Хэйтю-моногатари. Моногатари бунгаку-но кэйфу («Повесть о Хэйтю». У истоков литературы моногатари) II Моногатари бунгаку си (История литературы моногатари). Т. 1. Токио, 1983.

144. Сэкинэ," 1992 Сэкинэ Кэндзи. Моногатари-э-но кокороми (Попытка прикоснуться к моногатари). Токио, 1992.

145. Сэкинэ, 1994 (1) Сэкинэ Кэндзи. Моногатари хёгэн. Дзикан то топосу (Выразительные средства в повествовательной литературе. Определение времени и места). Токио, 1994.

146. Сэкинэ, 1994 (2) Сэкинэ Кэндзи. Хэйтю-моногатари. Ута-моногатари-но сюдзинко-но хассэй. Кайсяку то кайсо («Повесть о Хэйтю». Зарождение образа главного героя в произведениях жанра ута-моногатари. Комментарии и оценки). Токио, 1994.

147. Сэкинэ, 2006 Сэкинэ Кэндзи. Котэн хёкаку (Метания классической литературы). Токио, 2006.

148. Сэноо, 1981 Сэноо Ёсинобу. Хэйтю-моногатари-но содай то хохо. (Главная тема и путь создания «Повести о Хэйтю») // «Хэйанбунгаку кэнкю» («Сборник исследований по литературе Хэйан»). Токио, 1981. №66.

149. Сэноо, 1982 Сэноо Ёсинобу. Ямато-моногатари то Хэйтю-моногатари-но сэттэн (Точки соприкосновения «Повести о Ямато» и «Повести о Хэйтю») // Кодай тюсэй кокубунгаку (Национальная литература древности и средневековья). Токио, 1982.

150. Сэноо, 2000 Сэноо Ёсинобу. Хэйантё ута-моногатари-но кэнкю (Исследования жанра ута-моногатари первой половины эпохи Хэйан). Токио, 2000.

151. Такахаси, 1986 Такахаси Сёдзи. Тайра Садабуми // Котэн бунгаку киндай бунгаку сакка-но надзо дзитэн (Словарь загадок писателей древности и средневековья). Токио, 1986.

152. Такахаси, 1989 Такахаси Сёдзи. Хэйтю-моногатари-но Хэйтю (Хэйтю из «Повести о Хэйтю») // Котэн бунгаку сакутю дзинбуцу дзитэн (Словарь действующих лиц в произведениях японской классической литературы). Токио, 1989.

153. Такахаси, 1994 Такахаси Сёдзи. Ямато-моногатари кайсэцу (Комментарии к «Повести о Ямато») // Симпэн нихон котэн бунгаку дзэнсю (Переработанное полное собрание японской классической литературы). Т. 12. Токио, 1994.

154. Такахаси, 1992 Такахаси Тэй. Хэйтю-моногатари рон. Кото-но ха-но уцурои (Теоретическое исследование «Повести о Хэйтю». Лексический анализ) // Хэйан дзидай-но сакка то сакухин (Писатели и произведения эпохи Хэйан). Токио, 1992.

155. Такэтори, 1994 Такэтори-моногатари (Повесть о старике Такэтори) // Симпэн нихон котэн бунгаку дзэнсю (Переработанное полное собрание японской классической литературы). Т. 12. Токио, 1994.

156. Танака, 1995 Танака Митио. Хэйтю-моногатари (Повесть о Хэйтю) // Хэйбонся дайхякка дзитэн (Энциклопедия Хэйбонся): В 20 т. Т. 13. Токио, 1995.

157. Танака, 1970 Танака Такэси. Хэйтю-моногатари (Повесть о Хэйтю). Токио, 1970.

158. Танака, 1971 Танака Такэси. Отё ута-моногатари-но кэнкю то синсирё (Новые материалы исследования литературы ута-моногатари эпохи Отё). Токио, 1971.

159. Удзи сюи, 1996 Удзи сюи-моногатари (Повести, собранные в Удзи) // Синпэн нихон котэн бунгаку дзэнсю (Переработанное полное собрание японской классической литературы). Т. 50. Токио, 1996.

160. Уно, 1996 Уно Сунити. Нихон си дзитэн (Энциклопедия по истории Японии). Токио, 1996.

161. Уэсака, 1967 Уэсака Нобуо. Ута-моногатари дзёсэцу (Введение в специфику жанра ута-моногатари) // Моногатари дзёсэцу (Отличительные черты повествовательной литературы). Токио, 1967.

162. Фукасава, 1994 Фукасава Митио. Хэйтю-моногатари кара Гэндзи-моногатари-э-но кайро (От «Повести о Хэйтю» до «Повести о Гэндзи») // «Дзинбун ронсю» («Сборник статей по гуманитарным наукам»). Токио, 1994. № 29.

163. Фукуда, 1975 Фукуда Хидэити. Тюсэй бунгаку ронко (Очерки средневековой литературы). Токио, 1975.

164. Фукуи, 1968 Фукуи Садасукэ. Моногатари-но хассэй то хэнбо (Возникновение и преображение моногатари) // Нихон бунгаку сотэн (Спорные вопросы в японской литературе). Токио, 1968.

165. Фукуи, 1979 Фукуи Садасукэ. Ута-моногатари то соно руйдзисэй (Общие черты произведений жанра ута-моногатари) // «Гэнго то бунгэй» («Язык и художественная литература»). Сидзуока, 1979. № 30.

166. Фукуи, 1981 Фукуи Садасукэ. Ута-моногатари-но ирогономи (Культ любви в произведениях жанра ута-моногатари) // «Гэнго то бунгэй» («Язык и художественная литература»). Сидзуока, 1981. №32.

167. Фукуи, 1983 Фукуи Садасукэ. Исэ-моногатари. Тайкэй моногатари бунгакуси («Повесть об Исэ». История становления повествовательной литературы). Токио, 1983.

168. Фукуи, 1986 Фукуи Садасукэ. Ута-моногатари-но кэнкю (Исследование произведений жанра ута-моногатари). Токио, 1986.

169. Фукуи, 1994 Фукуи Садасукэ. Исэ-моногатари кайсэцу (Комментарии к «Повести об Исэ») // Симпэн нихон котэн бунгаку дзэнсю (Переработанное полное собрание японской классической литературы). Т. 12. Токио, 1994.

170. Хагитани, 1952 Хагитани Боку. Хэйтю-моногатари. Садабуми дзэнсю («Повесть о Хэйтю». Полное собрание сочинений Тайра Садабуми). Токио, 1952.

171. Хагитани, 1957 Хагитани Боку. Хэйантё утаавасэ тайсэй (Сборник поэтических турниров утаавасэ первой половины эпохи Хэйан). Токио, 1957.

172. Хагитани, 1959 Хагитани Боку. Хэйтю дзэнко (Общее понятие о «Повести о Хэйтю»). Токио, 1959.

173. Хагитани, 1960 Хагитани Боку. Хэйтю-моногатари. Фухэйтю коккэн ханаси («Повесть о Хэйтю». Сопутствующие комические рассказы о Хэйтю). Токио, 1960.

174. Хагитани, 1962 Хагитани Боку. Хэйтю никки (Дневник Хэйтю) // Вакабунгаку дайдзитэн (Энциклопедия японской национальной литературы). Токио, 1962.

175. Хагитани, 1978 Хагитани Боку. Хэйтю дзэнко (Общее понятие о «Повести о Хэйтю»). Изд. испр. и доп. Токио, 1978.

176. Хасэгава, 1997 Хасэгава Масахару. Моногатари-но фукэй (Картины истории жанра моногатари) // Тюко бунгаку кэнкю сосё (Исследования по средневековой литературе). Т. 4. Токио, 1997.

177. Хирабаяси, 1997 Хирабаяси Фумио. Хэйтю-моногатари («Повесть о Хэйтю») // Нихон котэн бунгаку кэнкюси дайдзитэн (Энциклопедия исследований по японской классической литературе). Токио, 1997.

178. Хэйан сакка, 1992 Хэйан дзидай-но сакка то сакухин (Писатели и произведения эпохи Хэйан). Токио, 1992.

179. Хэйантё бунгаку си, 1965 Хэйантё бунгаку си (История литературы первой половины эпохи Хэйан). Токио, 1965.

180. Хэйантё бунгаку, 1972 Хйэантё бунгаку дзитэн (Словарь литературы первой половины эпохи Хэйан). Токио, 1972.

181. Хэйтю, 1936 Хэйтю-моногатари. Сэйкадобун кохон (Повесть о Хэйтю. Список Сэйкадобун) // Котэн эйин сосё (Фотокопии помятников древней литературы). Токио, 1936.

182. Эйга, 1972 Эйга-моногатари (Повесть о процветании) // Нихон котэн бунгаку дзэнсю (Полное собрание сочинений японской классической литературы). Т. 9. Токио, 1972.

183. Эндо, 1964 Эндо Ёсимото. Хэйтю-моногатари (Повесть о Хэйтю). Предисловие // Нихон котэн бунгаку тайкэй (Избранные произведения японской классической литературы). Т. 77. Токио, 1964.

184. Ямагиси, 1959 Ямагиси Токухэй. Повесть о Хэйтю. Вступительная статья // Нихон котэн дзэнсё (Полное собрание японской классической литературы). Токио, 1959. Ямагути, 1984 - Ямагути Накаёси. Хэйан бунгаку-но бунтай-но кэнкю

185. Брауэр и Майнер, 1957 Brower R.H., Miner E.R. Formative Elements in the Japanese Poetic // The Journal of Asian Studies. Aug. 1957. Vol. 16. № 4.

186. Кин, 1981 Keen Donald. Appreciations of Japanese Culture. Tokyo-New-York-London, 1981.

187. Кин, 1993 Keen Donald. Seeds in the Heart. Japanese Literature from Earliest Times to the late Sixteenth Century. New-York, 1993.

188. Кониси, 1984 Konishi Jin'ichi. A History of Japanese Literature. Vol. 1. The Archaic and Ancient Ages. Princeton (New Jersey), 1984.

189. Кониси, 1986 Konishi Jin'ichi. A History of Japanese Literature. Vol. 2. The Early Middle Ages. Princeton (New Jersey), 1986.

190. Кониси, 1991 Konishi Jin'ichi. A History of Japanese Literature. Vol. 3. The High Middle Ages. Princeton (New Jersey), 1991.

191. Маккалоу, 1967 McCulluogh W.A. A Japanese Marriage Institutions in the Heian Period // "Harvard Journal of Asiatic Studies". Harvard, 1967, Vol. 27.

192. Маккалоу, 1973 McCulluogh W.A. Spirit Possession in the Heian Period // Studies on Japanese Culture. Vol. 1. Tokyo, 1973.

193. Тахара, 1980 Tales of Yamato / Transl. by M.M. Tahara. Honolulu,1980.

194. Холл, 1974 Hall J. W. Kyoto as Historical Background // Medieval Japan. Essays in Institutional History / Ed. By John W. Hall and J.P. Mass. London, 1974.