автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Становление литературы Фарерских островов и формирование фарерского национального самосознания

Полный текст автореферата диссертации по теме "Становление литературы Фарерских островов и формирование фарерского национального самосознания"

На правах рукописи

Маркелова Ольга Александровна

Становление литературы Фарерских островов и формирование фарерского национального самосознания

Специальность 10.01.03 - литература народов стран зарубежья (европейская и американская литературы)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 2005

Работа выполнена на кафедре истории зарубежной литературы филологического факультета Московского государственного университета им. MB. Ломоносова.

I Гаучньгй руководитель: кандидат филологических наук,

доцент Сергеев A.B. Официальные оппоненты: профессор Куприянова И.П.

кандидат филологических наук Панкратова Э.Л.

Ведущая организация - Московский пела: огнческий государственный \ниве(»ситет

Защита состоится 29 апреля 2005 г. на заседании диссертационного совета Д. 501.001.25 в Московском государственном университете им. М.В.Ломоносова по адресу: 119992, г. Москва, МГУ, Ленинские горы, 1 корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке филологического факультета МГУ.

Автореферат разослан 20Р$~_2005 года

Ученый секретарь диссертационного совета Кандидат филологических наук, доцент_

¿s—

Сергеев A.B.

Объектом настоящего исследования является литература Фарерских островов - автономии королевства Дании - в период ее становления, т.е. в первой половине XX века. Письменная фарерская литература начала создаваться только на рубеже Х1Х-ХХ веков, а до того единственной формой словесности в фарерскоязычном обществе был фольклор и близкие к кем)' устные авторские произведения. За сто с небольшим лет литература на фарерском языке быстро эволюционировала к состоянию, идентичному состоянию литератур других скандинавских стран. Период становления литературы на Фарерах совпал с периодом становления самой фарерской нации, и художественная литература до настоящего времени была одним из средств создания самостоятельной в культурном отношении нации и рефлексией по поводу этого процесса.

Создание собственной литературы молодой становящейся нацией исключительно важно для формирования национального самосознания. В строгом смысле, здесь надо говорить о двустороннем процессе: не только нация создает свою литературу, но и литература выступает как один из факторов формирования нации. На примере маленького фарерского социума эта двусторонноеть видна особенно хорошо. Тематика большинства произведений фарерской литературы вплоть до конца XX века так или иначе связана с рефлексией по поводу собственной родины и собственной нации, а создание и развитие письменной литературы па родпом языке с самого пачала является одним из главных пунктов программы фарерского культурного национализма

На Фарерских островах проблема становления собственной нации, формирование национальной идентичности и то, как эти процессы преломляются в литературе - исключительно актуальна на сегодняшний день. Можно без преувеличения сказать, что это - основная тема в современном фарерском литературоведении и смежных науках. Для самих фарерцев эти темы - не только предмет чисто научных дискуссий, их исследование в

рос. НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА С.Петерб)|>г

фарерских работах часто идеологизировано. Как правило, они выдержаны в духе т.н. «национального строительства« (дат. паПопа1Ьу§пт£), - что вполне объяснимо, т.к. сам процесс становления фарерской нации еще не до конца завершен. Процессы становления фарерской литературы и формировании фарерского национального самосознания уже на данном этане нуждаются в осмыслении Этим определяется а1стуал>.;юст:. ^аикпй ргйот:л

Новизна работы Данная работа представляет собой попытку первого в отечественной скандинавистике описания становления литературы Фарерских островов, вводит в отечественный научный оборот новый материал. В европейском, в частности, фзрерском литературоведении е подобных исследованиях речь идет, как правило, о становлении напии в его политическом и общекультурном аспекте (тогда литературному процессу не отводится самостоятельного места) или о роли в формировании фарерского национального самосознания отдельно взятых 1фоиззедений. Вопрос о месте фарерских писателей, пишущих по-датски, в литературном процессе островов был затронут учеными только недавно и еще не исследован во всей его полноте. В данном исследовании рассмотрению этого вопроса отведена отдельная глава.

Целью работы является анализ того, каким образом художественная литература принимает участие в становлении нации и национальной идентичности и того как важные для них коннепты создаются и развиваются в художествешшх произведениях. Во внимание принимаются не только соответствующие темы литературных произведений, - например, описание фарерского национального движения, - но также формальные и жанровые аспекты произведений, трактовка отдельных концептов, входящих в национальную картину мира иян имеющих для данной нации символическую ценность: например, родная природа, отдельные исторические события и личности. Материалом исследования являются не только оригинальные

фарерские тексты, но и переволы на фарерский с других языков, а также взаимоотношения фарерской и датской культур.

Сделанные на материале фарерской литературы выводы, касающиеся сфер проявления в ней ^национального дискурса» и его развития, можно использовать применительно к другим литературам, не только младописьменным. Этим определяется практическая значимость дохшего исследования. Кроме того, материал исследования может быть использован при подготовке спецкурсов по скандинавским литературам XX века к творчеству отдельных писателей, рассматривающихся в данной работе

Апробация работы. Диссертация была обсуждена на заседании кафедры истории зарубежной литературы филологического факультета МГУ 20.01.2005.

Методологическая основа работы. Работа опирается на понимание нации, национализма и национальной идентичности, представленные в исследованиях Б.Андерсона, Э.Гелльнера, Э.Смита, Н.С.Трубецкого, С Лурье и др.

Нация понимается в работе как дискурс. Построение сообществом такого дискурса понимается как объективация всего того, что попадает в категорию национальных топосов; т.е.. определенные явления или события перестают восприниматься в своем истинном качестве и осмысляются только в качестве эмблем или символов. Можно говорить, что рождается нация, когда появляется такой дискурс. При анализе национального дискурса в произведениях фарерских авторов первой половины XX века я опираюсь на исследования Х.Бхабха, Т.А. Ван Дейка, М.Винтер-Йбргенеен и Л.Филлипс, АЛинне-Лаурсена, Тома Науэрбю и др.

Национальный дискурс - как, впрочем, и самосознание нации вообще -создается и оформляется прежде всего в процессе диалога с другим. При этом с ним должна быть установлена определенная связь, этот «другой» уже должен быть включен в «свое» сознание: «другой» для того, чтоб быть принятым в

расчет в этом смысле доттжен уже стать чем-то «своим» Лдя фарерцев и такой роли выступает обптение со своей бывшей метрополией - Данией.

Структура и содержание работы. Работа состоит из Введения, 5 глав. Заключения и Библиографии.

Во Введении формулируются цели и задачи, определяются научная новизна, актуальность исследования и практическое значение работы, оговаривается методологическая основа исследования.

В главе 1. «Очерк истории литературы Фарерских островов» дастся описание начальной стадии фарерского литературного процесса (точнее, его предыстории). Рассматривается вычленение авторской поэзии из фольклора на рубеже XVHI-XE вв.. творчество Поуля Поульсена с острова Нолсой (17661809) и йенса Кристиана Джюрхуса (1773-1853), первые опыты создания письменного фарерского языка: попытка Йохана Хендрика Шретера i 1771 -1851) перевести на фарерский язык евангелия, деятельность Йенса Кристиана Свабо (1746-1824): сбор и издание фарерских народных баллад и составление словаря этого бесписьменного на тот момент языка.

Особое внимание уделено сборнику «Фарерские песни, сочиненные и исполняемые фарердами в Копенгагене» (Fenskar vysur - irktar о sungaar av fsringum у Kjepinhavn, 1892), нояяление которого считается «датой рождения» письменной фарерской литературы. Большинство авторов «Фарерских песен» были членами «Обществз фарерцев в Копенгагене», организованном в 1881 г. с целью - создать духовное единство фарерцев в Дании и пробудить в них интерес к положению Фареров. Развитие родного языка (в частности, создание на нем художественных произведений) мыслилось как важная часть этой политической борьбы. По жанру большая часть «Фарерских песен...» -патриотические песни; в них происходит очерчивание границ фарерского универсума.

Создание письменности (и литературы) означает радикальную переорганизацию фарерской культуры: прежде всего это заявка на то, что

фарерский язык достоин (и должен) занять место в ряд}- других языков -носителей культуры, - и соответственно, ему необходимо развиться до нужного уровня. Создание нового литературного языка ст&ао главной задачей для первого поколения фарерских литературных деятелей. В первые десятилетия XX века развитие литературы на фарерском языке фактически всё целиком подчинено этой задаче. В это время появляются первые лирические произведения нового образца, первые фарерские романы Часто сам факт, что произведение в таком-то жанре впервые создано на фарерском языке, столь же важен, как и художественные достоинства этого произведения. Национальный язык и национальные топосы, орудие и объект рефлексии нации создаются на Фарерах одновременно, что, в частности, отражается в деятельности У.В.Хаммерсхаймба, которого считают как создателем письменного фарерского языка, так и основоположником фарерской литературы.

В последней трети XX века в фарерскую литературу приходит новое поколение писателей. По-видимому, в это время можно говорить о том, что собственная фарерская литературная градация уже сложилась, теперь к ней можно обращаться. Отношение пишущих фарерцеа к собственной национальной идентичности и культуре явным образом меняется. Процесс национального строительства, до недавнего времени бывший центральным в фарерской художественной литературе, подходит к своему завершению. Сейчас эта тема постепенно переходит в сферу та стой науки и публицистики, оставляя сферу художественной литературы.

Фарерское литературоведение также участвует в национальном строительстве наравне с самой литературой. В подавляющем большинстве описаний и исследований фарерской литературы, предпринятых самими фарерцами, просматривается тенденция создания литературного «пантеона», т.е., выявления фигур, сыгравших наиболее существенную роль в литературном процессе. Это ни что иное, как возведение тех или иных литературных деятелей в ранг национальных мифов. Кроме того, манифестируется обладание

фарерцами «славным прошлым» и их участие в создании общеевропейского культурного наследия Например, в «Истории фарерской литературы); (1935) Кр.Матраса, до недавнего времени бывшей единственным академическим описанием фарерского литературного процесса, история фарерской литературы начинается не с недавнего возникновения письменности на этом языке, а с дописьменного фольклора или даже с древнескандинавской литературы. В современном фарерском литературоведении существует любопытная тенденция рассматривать свою литературу в постколониальной перспективе' Применительно к фарерской литературе постколониальный подход является очень спорным. Колонией в строгом смысле острова не были В становлении фарерской литературы есть отдельные черты, напоминающие развитие постколониальных литератур, но вряд ли в этом случае можно говорить о типологическом сходстве.

Вторая глава диссертации - «Йене Хендрик Оливер Джюрхус (Янус Джюрхус) (1881-1948)» - посвящена творчеству первого фарерского лирика, переводчика многих великих текстов европейской культуры на свой родной язык. Особое внимание в главе уделяется его переводам современной ему европейской, а также античной поэзии. Именно в переводах, где проблема «мы и другие» (восприятие нами '(других» и обретение места в их ряду) по определению выходит на первый план, хорошо заметно, как создается национальный дискурс. Здесь мы имеем дело с представлением себя (Фареров) миру (доказательство, что фарерский - развитой язык, на котором можно, например, писать гекзаметры) и одновременным представлением внешнего мира фарерской аудитории. В данной главе рассмотрены первый поэтический

1 Этот подход применяется, в частности, в работах крупного фарерского литературоведа и историка фарерской литературы Мэлан Мзрнерсдотир См, например' Malan Marnersdáttir "Kolonial og postnationaJ kortlsgmng Er-skitse til belysning af ferask litteratur i postkobniah perspektW" H M'K Mod og kvmdekjerte Festskrift til Mette Kunae Red J Cramer ModtryV Aarbus, 2002, s 148-1^6, она ж; "William Heinesen 100 ár Bol"nentaligt iiv og eftiriiv" // Hragt TWarni fyji hAfc og mearan, * 1/2000 ч 4-7

сборник первого фарерского лирика (он же - первый сборник лирических стихотворений в фарерской литерал уре вообще) - «Стихотворения 1914» (Угкшдаг, 1914) и последняя книга стихов поэта - "Мопепио" (1944), т.е., начальная и конечная точки творческого пути.

Привлечение «другого» для лучшего осознания и утверждения «своего» -парадокс становления национальной литературы: для того, чтобы заявить о себе как о самостоятельной и ни на кого не похожей культурной общности, приходится доказывать, что тебе доступно то, что доступно другим, в нашем случае - что средства фарерской литературы и языка пригодны не только для отображения специфически фарерского универсума, но и, например, античного. В творчестве Й.Х.О Джюрхуса выделяется группа текстов, которые можно объединить под названием «Античность по-фарерски»: это, с одной стороны, вольные переводы античной лирики, в которых в текст вводятся фарерские реалии (напр., детали пейзажа), с другой стороны, - оригинальные стихотворения, в которых события в современной поэту жизни островов помещаются в контекст античного универсума.

Национальный дискурс в поэзии Й.Х.О.Джюрхуса проявляется на разных уровнях, которые часто не разграничены и могут присутствовать в одном тексте вместе в тесно переплетенном виде. Самый поверхностный уровень - чисто эксплицитное выражение национальных топосов и символов, упоминание личностей из национальной истории или фольклорных источников, национальной эмблемы - кулика-сороки или просто упоминание имени страны; также противопоставление «Фареры - не Фареры» на тематическом уровне (сюда же относится противопоставление- перевод - оригинальное произведение, как чужое уб свое). Формальный уровень - приемы/формы, бывшие или не бывшие до того в отечественной словесности. На этом уровне взаимоотношение «своего» и «другого» уже сложнее. (Например, важно то, что это именно фарерский гекзаметр, т.к. до Джюрхуса прецедента сочинения стихов в этом размере по-фарерски не было; то же относится к лирическим

$

формам европейского образца). Формальный аспект стихов вовлекается в национальный дискурс именно благодаря подчеркиванию того, было ли уже такое в отечественной поэзии или не было, за счет такой акцентуации новое становится «своим». Особенно хорошо этот уровень нашего дискурса заметен в переводах Джюрхуса, где фарерский пейзаж подставляется на место бывшего в оригинале, превращая таким образом «другое» в «свое». Сюда же относятся картины быта и связанные с ними мотивы, например, полная зависимость от судьбы и внешних обстоятельств, что в принципе типично для фарерского мировоззрения и осмысляется как типичный способ существования на родине. Некоторые мотивы поэзии Джюрхуса, которые могут существовать в нем вне национальной тематики, в определенных контекстах вовлекаются в поле национального дискурса, иногда получая за счет этого дополнительное символическое значение.

В творчестве Джюрхуса происходит одновременное создание национальных клише - или их дальнейшее развитие и закрепление, т.к. начало, собственно, уже было положено авторами «Фарерских песен», - но также их разрушение.

В главе 3. - «Фарерская литература на датском языке: Внльям Хайнесен и Йёр ген-Франц Якобсеи» - ставится вопрос о роли и месте в становлении национальной литературы писателей, пишущих на ненациональном языке В качестве материала исследования в данной главе выбрано творчество двух наиболее крупных фарерских писателей, писавших по-датски. Здесь мы имеем одновременное представление себя (Фареров) окружающему миру - и мира Фарерам. Эта двойная адресация не исчерпывается чисто формально-содержательным планом, а распространяется также и на план языка и, следовательно, на читательское восприятие их произведений, датская к фарерская аудшория.

На Фарерах проблема национального языка - одна из важнейших в становлении национального самосознания. В строгом смысле речь здесь идет о переосмыслении отношения к фарерскому и датскому языкам: фарерский ш языка только повседневного общения и фольклора превращается в язык, пригодный для любой сферы речи, а датский из «разновидности фарерского» (en slags fasrösk) становится иностранным языком. В фарерской культуре до того времени, когда фарерский язык был официально признан на островах в качестве основного (в 1939 г.), датский и фарерский покрывали жизненное пространство, для которого, как правило, достаточно одного языка, распределялись между разными областями жизни, подобно высокому и низкому стилю. В.Хайнесен и Й.-Ф. Якобсек - не единственные в фарерской литературе примеры писателей, пишущих на языке метрополии, хотя и самые известные. Поскольку Хайнесен и Якобсен писали свои произведения по-датски. творчество этих писателей с самого начала включается в датскую литературную традицию, т.е., в хорошо развитую к тому времени литературу, в которой задачи, стоящие перед молодой фарерской литературой, уже давно разрешены, так что такой писатель может позволить себе двигаться дальше, заниматься другими проблемами.

Хайнесен вступает в литературу тогда, когда такие важные шаги в молодой фарерской литературе уже были сделаны. К тому же, его включенность в литературный процесс в Дании фактически снимала такой вопрос. Проблематика, связанная с национальным дискурсом, смещается в этом случае в содержательный и в языковой план. Также на первый план выходи! вопрос об адресате такой литературы.

Деятели фарерской культуры часто изображаются и упоминаются в произведениях Хайнесена. Так, новелла '(Городок и Вавилон» (Smástad og Babel) в сборнике «Изгнание злых духов» (Kur mod onde ander, 1967) из повествования о личных воспоминаниях рассказчика постепенно превращается в очерк истории и культуры Фарерских островов, всё больше отрываясь от

привязанности к памяти конкретного человека, и под конец вовсе лишается черт художественного произведения, заканчиваясь упоминанием романа Й.-Ф Якобсена «Барбара». В сборнике стихов «Панорама с радугой» (Panorama ffied fegnbue, 1972) помещено ciихшворение «Вшнесение пола Й.Х.О. Джюрхуса» (Digteren J.H.O.Djurhuus's himmelfart), в котором подробно перечисляется то, что сделал для фарерской литературы этот пл-уг Один из центральных персонажей романа «Пропащие музыканты» (De fortafcte spiHemaind, 1950), Сириус Исаксен, обладает несомненным для фарерской читательской аудитории сходством с поэтом Хансом Андреасом Джюрхуеом (1883-1951). Однако в данном случае писатель явно стремится не к созданию литературной биографии земляка, а к созданию мифа о поэте и художнике вообще, наделяющем безмолвную природу языком,

В позднем творчестве Хайнесена весьма точно описан Торсхавн начала XX века - среда, в которой прошло детство писателя. Персонажи часто имеют реальные прототипы, легко узнаваемые земляками Хайнесена. Так в сборнике новелл «Наваждение Гамалиеля» (Gamaliels besarttelse, 1960) многие новеллы написаны по мотивам его детских воспоминаний. Но, как оказывается, различие между новеллами с полностью вымышленным сюжетом и новеллами, основанными на личных впечатлениях писателя только внешнее, и часто трудно поюгть. где проходит граница между тем и другим

В прозе Хайнесена нет недостатка во внешних приметах национального дискурса: обращение к национальному фольклору, характерный хронотоп. Иногда произведения отечественного фольклора у Хайнесена оказываются не только деталями в описании среды, но используются в композиции произведения.

В этом смысле показателен пример романа «Ноатун» (Noatun, 1939), где лейтмотивом является народная баллада о гибели корабля, который в тексте романа именуется «Большой Стальной бурун» (Den Store JeravSg). Персонажи романа часто поют эту балладу. Ее содержание является явной параллелью к

сюжету ромапа (испытание которому люди подвергнуты судьбой /божественным промыслом, и воссоединение с миром - и с богом - после этих испытаний) Название места действия - Долина Мертвеца, позднее переименованная ее жителями в Ноатун - кроме других смыслов, приевших ему в романе, имеет значения. связагаше с событийным рядом ^Стального буруна», затонувшего в этом месте. Через балладу осуществляется связь мира Ноатука с прошлым, в остальном отсутствующая.

Обращение к отечественному фольклору у Хаёпесена явно играет более существенную роль, чем просто создание национального колорита в произведении на кекапнональном языке, Те или иные тексты или образы пз фарерского фольклора активно вовлекаются в хигертскстуальный план произведений. При этом фольклорные образы у Хайнссена, особенно в поздней прозе, часто встают в один ряд с образами его индивидуальных »гифов. Фольклор вовлекается в построение индивидуального мифа ила граница между фольклором и индивидуальным мифом стирается, (Как, впрочем, и между индивидуальным мифом и общеизвестными в данной культуре мифологиями, например, христианской) Например, в романе «Матушка Плеяда» (Moder Syvstjerne, 1952) рассказывается народная легенда о женщине-тюлене, которую взял за себя замуж человек похитивший ее тюленью шкуру В романе легенда служит вступлением к рассказу о юношеской любви матери главного персонажа, мальчика Якоба. Для самого Якоба, с чьей точки зрения мир описывается в романе, легенда о женщине-тюлене - одно го средств мифологизации своей умершей матери, которую он также сопоставляет с девой Марией, сидящей на небесном престоле, с морской царицей и со множеством мифических существ, порожденных ею собственной фантазией.

Для датских читателей произведений Хайнесена, заведомо незнакомых с фарерским фольклором, подобного рода смешение может иметь тот результат, что индивидуальные толкования или измышления писателя, в силу слияния с фольклорными реалиями, начинают восприниматься как отражение не

индивидуального, а национального сознания и национальной культуры. Произведения Хайнесена доступны одновременно двум читательским аудиториям, и каждая из них воспринимает эти тексты по-своему

При том, как Хайпесеп обращается с фарерским материалом, оп мог бы стать создателем национальных мифов, однако цель его мифотворчества иная, лпя него важно подчеркнуть не уникальность «своего родного», а его универсальность. Несмотря на особое положение Хайнесена в фарерской гситературе в силу того что он писал на неияттионяльном языке его творчество очень хорошо «работает» на построение на Фарерах новой, моноязычняй культуры Его основной заповедью при работе над датскими текстами, посвященными Фарсрам, было: «не допускать смешения языков» (ikkc at blande). Таким образом в его текстах происходит разведение в разные стороны фарерской и датской языковой срсды, но дсластся это изнутри датского языка и, возможно, датской культуры.

Далее в данной главе анализируется роман И.-Ф.Якоисена (1900-1938) «Барбара» (Barbara, 1938) - единственное написанное этим автором художественное произведешь Этот роман глубоко укоренен в отечественной устной культуре. В основу его положена народная легенда о пасторше Баните, принесшей гибель трем своим мужьям В самом тексте романа часты отсылки к фарерской устной традиции, использование в датскоязычном тексте фарерского языкового материала, фароизмы в авторской речи Но события описаны в основном с точки зрения датского священника, в первый раз приехавшего на Фареры, не знающего местную культуру и даже не понимающего языка, к тому же сам роман написан на родном языке этого персонажа. Одна из важнейших задач произведения, написанного на ненациональном языке о родной стране представить себя другим; по в пашем случае этот «другой» хорошо зпзком, так что представить в произведении его точку зрения легко' завеломо известно, как датчане могут воспринимать Фареры и чего они могут о них не знать. Происходит одновременное остранение и узнавание родного С одной стороны,

в романс имеет место подробное объяснение того, что понятно каждому фарерцу. Но с другой стороны, в «Барбаре» мы сталкиваемся с представлением того, что без знания фарерского контекста плохо понятно или совсем непонятно потенциальному читателю - носителю датской культуры. Т.о. у романа двойной адресат.

В «Барбаре» различие датского и фарерского языков и правильного датского произношения и фарерского варианта датского произношения (т.н. {аНиёаяБкО декларируется в авторских отступлениях, но между датскими и фарерскими персонажами «Барбары» не возникает ситуации непонимания (на языковом уровне или в отношении мышления). Можно без преувеличения сказать, что во многих эпизодах романа вообще создается иллюзия моноязычного (хотя и не монокультурного) континуума. Напряжение в романе создастся, в строгом смысле, не между датским и фарерским языками, а между «правильным» датским и g0tudanskí. В романе есть множество примеров последнего, как в репликах персонажей, так и в авторской речи. Тот датский язык, на котором написан роман, говориг его фарерским читателям больше, чем датчанам, и является остраненным уже для датских читателей.

Двойная адресация обнаруживает себя даже при апелляции к культурному наследию, общему для обоих национальных сообществ. В данном случае речь идет о псалмах Томаса Кинго, которые поют персонажи «Барбары». Церковь и традиция пения псалмов в Дании и на Фарсрах была одна и та же, но в фарерской культуре псалмы авторства Кинго значат гораздо больше, чем в Дании, откуда они пришли.

В романе постоянно присутствует оппозиция: Торсхавн - внешний мир. В нем постоянно подчеркивается, что Фареры, несмотря на свою отрезанное! ь от мира в силу географического и экономического положения (королевская торговая монополия), всё же мо|-ут стать его полноценной частью. В конечном итоге, центральная сюжетная линия романа - отношение Барбары с датским пастором Поулем Аггерсё - тоже является ни чем иным, как описанием

обшсння Фареров с внешним миром. Можно без преувеличения сказать, что «Барбара» - роман не столько о любви, сколько об обшении с большим мирон, лежащим за пределами островов Жители островов на протяжении всего романа пытаются общаться с «большим миром», однако это общение не приводит ни к чему, кроме неприятностей. Общение с впегтгпим миром происходит в одностороннем порядке: сами фарерские персонажи романа никуда не выезжают с островов, а только принимают гостей из большого мира. Вообще отъезд с Фареров в романе имеет только отрицательные коннотации Такое изображение контактов островов с миром, лежащим за их пределами, можно расценивать как авторское предупреждение: общение Фареров с внешним миром ведется неправильным образом. Идеальным вариантом было бы, очевидно: нести в мир информацию о себе.

Фареры вовлекаются в контекст «большого мира» также за счет сравнений Так, озеро на острове Вогар, к которому Барбара и священник отправляются на прогулку - Гегтязаретское озеро, деревня на его берегу сравнивается с евангельским Капернаумом. За счет сравнений с библейскими местами фарерская действительность поднимается над будничным окружением. Это. таким образом, своего рода заявка на ее мифологизацию. Также за счет сравнения Фареров с местами, обладающими в сознании европейских читателей статусом священных, автор дает своей датской аудитории понять, что речь вдет о чем-то большем, чем просто отсталая провинция королевства Дании. Для фарерской аудитории такое сопоставление тоже немаловажно, так как поднимает носителей фарерской культуры в собственных глазах. Однако апелляция к библейскому тексту, общеевропейскому культурному наследию, может в конечном итоге дать тот эффект, что всякая национальная специфика станет несущественной.

«Барбара» оказывается - как в языковом, так и в содержательном плане -медиатором между Фарерамк (т.е., изолированным консервативным обществом) и внешним миром.

В случае Хайнесена национальный дискурс, хотя он представлен в его произведениях очень хорошо, на поверку оказывается не самоцелью, а только средством выхода на наднациональный, «вселенский» уровень. Текст может восприниматься как квинтэссенция национального, но такое восприятие не ♦ входит в первостепенные задачи автора. Текст дан сам по себе, как он есть, а

' читательской аудитории, отечественной и иностранной, предоставляется

'ч самостоятельно брать из него что-то свое. Якобсен, напротив, сознательно

действует как проводник фарерской культуры в Дании (и, в конечном итоге, в мире за пределами Датского королевства), что не в последнюю очередь связано с тем, что он был журналистом, профессионально занимавшимся этим вопросом. Для него важно не только представить отечественную культуру за пределами Фареров, но и поставить ее в один ряд с датской и мировой культурой. В «Барбаре» синтез датского и фарерского, - как в языковом плане, так и в содержательном, - не достигает такой степени, как в прозе Хайнесена. Это произведение невозможно воспринимать с точки зрения только какой-то одной культуры (например, только датской); то, что за текстом стоит другой язык и другой потенциальный адресат, постоянно дает знать о себе.

В главе 4. «Рсяин со Склона (Расмус Расмуссеп) (1871-1962)» речь идет о первом фарерском романе - «Вавилонская башня» (ВаЬеЫогшб, 1909;. Это натуралистический роман, репрезентирующий актуальные проблемы современности и задающий темы, которые стали существенными для дальнейшего развития фарерской прозы.

На рубеже Х1Х-ХХ вв., т.е., в период становления фарерской нации и литературы, перед фарерской интеллигенцией ребром стоял вопрос о дальнейшем развитии и потенциале родной культуры и особенно языка. Однако 4 для того, чтоб вновь создаваемый национальный язык оказался жизнеспособным, его носителям надо обеспечить возможность чшать на родном языке Писатели, создававшие в то время литературу на фарерском

языке, считали своей главной задачей именно предоставление соотечественникам фарерских книг.

«Вавилонская башня» - летопись «наследственности» фарерского национального движения. Автор романа - Рейин со Склона (¡^¿п \ ! Щ (настоящее имя - Расмус Расмуссен) известен па Фзрерах пе только как писатель, ао и как активный деятель народного просвещения (автор учебников, гениг по ботанике и пр.). Выводы, сделанные в романе о судьбе и сущности фарерского национального движения, коррелируют с тем, что Реийн высказывал по этому поводу в свокх публицистических статьях того же периода

Главные персонажи романа я хутор Дэльбирджи, являющийся основным местом действия романа, вымышлены, но развитие национального движения на Фарерах, его основные этапы и представители онисаны весьма точно. При этом задача Рейина - исследовать причины его упадка, которые, по его мнению, не являются следствием конкретных событий, а кроются в особенностях фарерского национального характера. Роман можно считать своеобразным 01 кликом иа недавние события в политической жизни Фареров: раскол национального движения и провал партии самоуправления ^¿Цузг^пзЯоккцпп) на выборах 1906 г.

В романе четко выделяются несколько магистральных тем: 1) наследственность и судьба; 2) датское фарерское; 3) просвещение и прогресс и: консерватизм традиционного общества (сюда относятся исторические и политические события, описанные в романе); 4) человек и природа. Все эти темы так или иначе имеют отношение к национальному дискурсу и пафосу национального строительства. Характер и действия персонажей романа, во всяком случае, основных, определяется наследственностью, что неизбежно в натуралистическом романе. Наследственность отдельных индивидов имеет прямое отношение к наследственности всего фарерского народа. Время жизни трех поколений, описываемых в романе, совпадает с основными этапами

национально-освободительного движения. Одна из основных проблем, дебатирующихся в романе, как высокие идеи о свободе и прогрессе пуая1 корни среди народа, обладающего рабской наследственностью?

При этом основное ¡ребование к натуралистическим произведениям -объективность и беспристрастность - соблюдается далеко не всегда, рассказчик время от времени считает нужным заявить о своей связи с фарерским народом и заинтересованности в его судьбе.

Национальное чувство не врожденное, оно оказывается даже чем-то противоположным наследственности Быть «дитятей Фареров» - современное самосознание, примета прогресса в мышлении. Но одновременно это современное сознание связывает человека с прошлым: чтобы стать представителем своей нации, надо ощутить связь с предками. То, что только что было представлено как шаг вперед, прочь от косности и консерватизма, одновременно оказывается размыканием границ в прошлое. Прошлое в этом случае абстрагируется от истории конкретного рода и становится общенациональным. При этом именно наследственность играет в. романе судьбоносную роль. В итоге зарождение национального самосознания и борьба за культурную независимость оказываются дерзкой попыткой противостоять судьбе, и такая попытка предпринимается в национальном масштабе Не удается же она по той причине, что его деятели сами являются представителями этого народа и обладают всеми его недостатками.

В романе, особенно в его первой части, хорошо заметна оппозиция старого и нового. Идет апелляция к читателю с современным стилем мышления (в частности, автор постоянно комментирует образ мыслей своих персонажей, подчеркивая, что он является порождением времени и среды, в которой они жили). Возможно, здесь происходит создание имплицитного образа идеального читателя, уже оторвавшегося от косной традиционной среды и полностью принявшего прогрессистские идеалы Рейина. Вряд ли для большинства читающих фарерцев начала XX века стиль мышления консервативной

крестьянской среды нуждался в объяснении. Очевидно, это объяснение -подчеркивание различий между людьми до и после начала национального строительства. Формирование образа идеального читателя в конечном итоге, не что иное, как формирование образа идеального, с т.зр. автора, члена своего «воображаемого сообщества» (по Б.Андерсону).

Дания и Фареры, датская и фарерская культуры в универсуме романа предстают как два различных мира. Всё датское на Фарерах описано как оторванное от реальности: датские чиновники и священник живут изолированно в своем мирке. До Рейина со Склона никто на Фарерах не ставил в художественном произведении вопроса, почему датский язык священен, а фарерский нет. Священный статус культуры метрополии и профанный -родной культуры раз навсегда задает дистанцию между ними. Тенденция изображать Данию и Фареры как два различных обособленных друг от друга мира, а датчан на Фарерах - как неспособных найти общий язык со своим окружением в дальнейшем будет присутствовать во всей фарерской прозе вплоть до настоящего времени.

В романе, наряду с описанием различных этапов национального движения в политическом плане, речь идет об отношении фарерцев к родному языку. Напряжение между фарерским и датским языками часто показывается в романе ситуативно: речи и письма датских персонажей даны в тексте по-датски без перевода, при этом оговаривается, что фарерские персонажи не всегда хорошо понимают их. Эпизоды, где в центре внимания оказывается именно язык как таковой, в романе малочисленны, и проблема языка неизменно оборачивается в них проблемой взаимоотношения с властью метрополии. Постоянная необходимость общаться с представителями светской и духовной власти по-датски не ставит фарерцев в равное положение с датчанами, но напротив, создает между датской и фарерской культурами дистанцию и затрудняет для фарерцев объективную оценку собственного языка и культуры. Датский для фарерских крестьян - нечто священное, «благородное», а

собственный язык и обычаи они согласны, вслед за представителями метрополии, считать «примитивными»

Природа в «Вавилонской башне» вовлекается в национальный дискурс, она превращается в национальный юиос (наряду с описаниями традиционного быта) и может быть метафорой национального характера. При этом эксплицитные характеристики того же фарерского национального характера часто являются критикой рабского духа и косности фарерцев. Т.о. создается напряжение между описанием идеального состояния, с одной стороны, и претензией на объективность - с другой.

В случае «Вавилонской башни» в поле национального дискурса вовлекается жанр произведения. Фарерский язык впервые используется здесь для создания романной прозы. Содержание «Вавилонской башни» - прежде всего не дальнейшая разработка национального дискурса, а рефлексия по поводу того, что было к тому моменту сделано в культурной и политической жизни островов. То, что события недавнего прошлого Фареров становятся предметом изображения в художественном произведении, может быть претензией на их мифологизацию, тем более, что все деятели национального движения, - как вымышленные, так и реальные, - изображены в «Вавилопской башне» позитивно Тематика романа и то, как в нем изображаются взаимоотношения датчан и фарерцев (в частности, речевые характеристики датчан), осваивается фарерской прозой в дальнейшем.

Этот первый опыт создания романа долгое время оставался в фарерской литературе единственным: следующее произведение в этом жанре - «Байнта» Ханса Андреаса Джюрхуса - проявилось только в 1927 г.

Глава 5. диссертации - «Кристиап Матрас (1900-1988)» посвящена поэтическому творчеству этого крупного фарерского филолога и идеолога национального строительства В главе рассматриваются поэтические сборники Кр.Матраса «Серо, резво и высоко» (Grétt, kâtt og hàtt, 1926), «Мир и родной дом» (Heimur og heima, 1933), «Стоял я на Утесе» (Â Hellu eg stôô, 1972),

«Впечатления и воспоминания» (Ттг sj6n о§ йг пиши, 1978). Поэт Матрас - один из первых в фарерской лирике, кто отказался от традиционного стиха с обязательным наличием ритма и рифмы. В тематическом плане стихотворения Матраса тоже были новаторскими. Значительная часть его поэтического наследия - пейзажная лирика (паШг1упк) в собственном смысле слова. До него природа не была самоценным объектом изображения в фарерской поэзии.

Филологические и публицистические работы Кр. Матраса протшкпуты пафосом национального строительства и вносят свой вклад в развитие национальных мифов и топосов. В стихотворениях Кр.Матраса почти нет тематизации национального строительства и лежащих на поверхности и бросающихся в глаза даже неискушенным примет соответствующего дискурса (как то. национальные топосы и символы и т.д.). Многие из них - просто описания повседневного бытия, пейзажная и медитативная лирика, зачастую эти картины поданы как личные воспоминания поэта.

Ставшая предметом поэзии Матраса фарерская повседневность (в т.ч., повседневность конкретного острова) возводится в ранг национального топоса уже за счет того, что ей придается статус вечности. Многие из этих претендующих на статус вечности картин - по сути, описание не настоящего островов, а их прошлого Современные индустриализированные Фарерьг в поэтическом универсуме Матраса отсутствуют. Но даже там, где подчеркивается, что речь идет о воспоминаниях далекого детства, временной дистанции между содержанием воспоминания и вспоминающим нет или почти нет. Временная перспектива в стихотворениях может быть предельно широкой; часто об описываемом говорится как о чем-то, что происходит на глазах у поэта. На момент создания стихотворений описываемая в них форма существования уже давпо не была единственной возможной на Фарерах - хотя она легко узнается большинством членов этого «воображаемого сообщества» в качестве специфически фарерского образа жизни. Таким образом, происходит

идеализация традиционной культуры, в целом характерное для национального дискурса.

В поэзии Матраса есть множество текстов, в которых та или иная информация, известная в фарерскпм «воображаемом сообществе», эксплицирована (например, на?ваны реалии традиционного быта), но при этом не является самоцелью Особенно много такого рода стихотворений в сборнике <-'Мир и родной дом». Специфически фарерское (родной дом) и универсальное (мир) находятся в равновесии Авторская рефлексия по поводу взаимосвязи локального, национального и универсального содержится в эссе «Селение», помещенном в этот сборник Другая группа текстов - стихотворения, где национальный дискурс эксплицирован тем или иным образом. Сюда же относится активизация национального дискурса на формальном уровне -перевод на фарерский язык датских текстов, являющихся частью фарерской культуры. И наконец, в нем присутствуют тексты, в которых есть только узколокальное и универсальное, но национальный «срез» универсума не представлен (во «Впечатлениях и воспоминаниях»).

Поэзию Матраса уже можно считать новым этапом развития национального дискурса в фарерской словесности. Хронологически это совпадает с более ранними его стадиями, но такая одновременность неудивительна в младописьменной литературе Потребность в постоянном диалоге с «другими» с целью заявить миру о себе и вместе с тем прояснить самим себе собственные возможности и собственную сущность теперь уже не столь остра. Все основные параметры уже заданы, основные топосы в национальном дискурсе уже определены, и на этом фундаменте можно строить дальше, рефлексировать по поводу более тонких, хотя и не менее важных нюансов своей национальной культуры и идентичности. Фарерский национальный дискурс здесь творится, так сказать, для внутреннего пользования, без явного стремления представить себя другим; но одновременно фарерская повседневность вырастает до вселенских масштабов.

В Заключении подводятся итоги исследования:

• В письменной фарерской литературе с самого начала присутствовала сознательная установка на построение национальной литературы и национальной моноязычной культуры. Это подразумевало перестройку фарерской культуры, существовавшей на тот момент. Литература первоначально мыслилась как часть национального движения, его орудие. Язык национальной литературы и национальные топосы, орудие и объект саморефлексии нации, создавались одновременно. При формировании национального дискурса в молодой литературе туда вовлекается не только тематический, но также формальный и жанровый аспекты произведений.

• С течением времени национальный дискурс перестает быть в фарерской литературе столь явным и лежащим на поверхности. В отдельных случаях это может приводить к мифологизации фарерского универсума, и впоследствии - к выходу из области национального в сферу наднационального и вселенского.

• В процессе саморефлексии только что созданные национальные топосы могут подвергаться критике или переосмысляться.

• Становление литературы Фарерских островов и постепенное формирование в ней национального дискурса - один из наиболее «чистых» случаев, при котором различные этапы и аспекты этого становления хорошо прослеживаются. Наблюдения над становлением и развитием художественной литературы на Фарерах и сделанные на их основе выводы могут быть использованы для изучения развитая литератур других народов.

По материалам диссертации опубликованы следующие работы

Поэтика Вильяма Хайнесена (роман «Пропащие музыканты»)// XV конференция по изучению истории, экономики, литературы языка скандинавских стран и Финляндии. Тезисы докладов. Часть II. Москва. 23-26 июня 2004, с 390-39!

Й.Х.О.Джюрхус как основоположник литературы Фарерских островов // От Возрождения до постмодернизма. Сборник аспирашских статей по истории зарубежкой литературы. М., МАКС Пресс, 2005, с. 151-160

Мэлан Марнерсдотгир: «Колониальное и постнациональное картографирование. Попытка освещения фарерской литературы в постколониальной перспективе» (Malan Marnersdóttir: "Kolonial og postnational kortlaegning. En skitse til belysning af ferask litteratur i postkolonialt perspektiv" H M/K - Mod og kvindehjerte: Fesískrift til Mette Kunoe. Red. J. Cramer. Modtryk, Aarhus, 2002, s. 348-356) //Реферативный Журнал Академии Наук, Серия 7 «Литературоведение», №2/2005, 0,15 печ. листа

Ким Снмонсен: «Несущая конструкция фарерской нации.

Культурологическое эссе о возможном третьем пути», (Simonscn, Kim: "Нщ berandi konstruktiónin i foroysku tjoöini. Eitt mentunerligt essay um ein meguligan triöja veg. I-IV" // Sosialurm # 262 , Tórshavn, 21 jum 2003, s. 14-16; Sosialurm fi 387, Tórshavn, 3 Oktober 2003, s. 12-14 // Реферативный Журнал Академии Наук, Серия 7 «Литера гуроведение», №2/2005, 0,2 печ. листа

Russiska Olja: Skrivar Ph.D. ritgerö шп foroyskan samleika. Samriaöa: Heri á Rógvi // Sosialurm # 207, Tórshavn, 29 Oktober 2002, s. 13.

Вильям Хайнесен: Конец мира - Jam Session 1959 - Зимней ночью -Звездная ночь. Перевод с датского О.А.Маркеловой И Юность-Плюс. Проект. (1)2003. M : Издательство журнала «Юность» 2003, с. 42-44.

t

à

Принято к исполнению 14/02/2005 Исполнено 15/02/2005

Заказ № 601 Тираж: 100 экз..

ООО «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 Москва, Балаклавский пр-т, 20-2-93 (095) 747-64-70 (095) 318-40-68 www autoreferat.ru

РНБ Русский фонд

2005-4 47212

2 2 №

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Маркелова, Ольга Александровна

Введение.

Глава 1. Очерк истории литературы Фарерских островов.

Глава 2. Йене Хендрик Оливер Джюрхус (1881-1948).

Глава 3. Фарерская литература на датском языке: Вильям Хайнесен и

Йёрген-Франц Якобсен.

Вильям Хайнесен (1900-1991).

Йёрген-Франц Якобсен (1990-1938).

Глава 4. Рейин со Склона (Расмус Расмуссен) (1871-1962).

Глава 5. Кристиан Матрас (1900-1988).

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Маркелова, Ольга Александровна

Объектом настоящего исследования является литература Фарерских островов — автономии королевства Дании - в период ее становления, т.е. в первой половине XX века. Письменная фарерская литература начала создаваться только на рубеже XIХ-XX веков, а до того единственной формой словесности в фарерскоязычном обществе был фольклор и близкие к нему устные авторские произведения. За сто с небольшим лет литература на фарерском языке быстро эволюционировала к состоянию, идентичному состоянию литератур других скандинавских стран. Период становления литературы на Фарерах совпал с периодом становления самой фарерской нации, и художественная литература до настоящего времени была одним из средств создания самостоятельной в культурном отношении нации и рефлексией по поводу этого процесса.

Процесс становления литературы универсален и типологически сходен для всех наций. Особенно эта общность видна в младописьменных литературах, которым приходится развиваться в окружении уже сложившейся культуры соседних народов. Тем не менее, в каждом конкретном случае он имеет свои особенности, обусловливающие ее развитие и восприятие собственной культуры самими членами этого этноса. Очевидно, это восприятие может оказывать влияние на дальнейшее развитие.

Фареры — уникальный в интересующем нас отношении случай: общность в 48 ООО человек в центре Северной Европы считает себя самостоятельной нацией и имеет на то веские основания (свой национальный язык, не похожий на датский, свой фольклор и т.д.), но при своем обостренном национальном сознании не создала собственного государства и не достигла независимости от Дании в экономическом отношении. До недавнего времени это сообщество было в силу политических и экономических1 причин почти изолировано от внешнего мира (кроме своей метрополии2), а фарерский язык до конца XVIII в. был бесписьменным. Т.о. прежде, чем создать фарерскую литературу, необходимо было создать литературный язык.

Создание собственной литературы молодой становящейся нацией исключительно важно для формирования национального самосознания. В строгом смысле, здесь надо говорить о двустороннем процессе: не только нация создает свою литературу, но и литература выступает как один из факторов формирования нации. Можно без преувеличения сказать, что формирование нации и становление литературы на Фарерах (начавшиеся в последних десятилетиях XIX века и продолжающиеся до сегодняшнего дня) были одним и тем же процессом; тематика большинства произведений фарерской литературы вплоть до конца XX века так или иначе связана с рефлексией по поводу собственной родины и собственной нации, а создание и развитие письменной литературы на родном языке с самого начала является одним из главных пунктов программы фарерского культурного национализма. Ня примере маленького фарерского социума эта двусторонность видна особенно хорошо. Как пишет английский ученый Джон Вест, исследовавший становление нации на островах, «в истории Фарерских островов мы со всей отчетливостью видим, какое влияние писатель, художник и мыслитель могут оказать на национальное сознание и конечно, на ход политической и общественной жизни»3.

Разумеется, в маленьком обществе, каким является фарерское, к тому же, в таком, где дистанция между народной и элитарной культурой практически отсутствует, у процесса становления как литературы, так и нации, будут свои особенности, но он несомненно будет более явным, нежели в больших национальных сообществах, так что его механизм можно проследить, как в лабораторных условиях. На «лабораторность» фарерского этноса уже обращал внимание Дж.Вест: «В самом деле, Фарерские острова - это социологическая лаборатория, представляющая особый интерес для мира, в котором национальное чувство играет столь важную роль во всех делах. Эффекты и влияния, связанные с национальным чувством, легче увидеть у крошечной нации, чем у большой». [West, 1972, р. IV]. На самих Фарерских островах проблема становления собственной нации, формирование национальной идентичности и то, как эти процессы преломляются в литературе - одна из самых актуальных на сегодняшний день. Можно без преувеличения сказать, что это - основная тема в современном фарерском литературоведении и смежных науках. Для самих фарерцев эти темы - не только предмет чисто научных дискуссий, их исследование в фарерских работах часто идеологизировано. Как правило, они выдержаны в духе т.н. «национального строительства» (дат. nationalbygning), - что вполне объяснимо, т.к. сам процесс становления фарерской нации еще не до конца завершен. Процессы становления фарерской литературы и формирования фарерского национального самосознания уже на данном этапе нуждаются в осмыслении. Этим определяется актуальность данной работы.

В отечественной науке количество работ, посвященных литературе Фарерских островов, пока еще крайне мало. Очевидно, это обусловлено тем, что из творчества фарерских писателей на русский язык не переводилось почти ничего, кроме отдельных романов, новелл и стихотворений Вильяма Хайнесена. Большинство существующих отчественных работ - очерки творчества датскоязычных фарерских писателей: Вильяма Хайнесена и - в гораздо меньшей степени - Йёргена-Франца Якобсена. Среди них следует особенно отметить статьи И. П. Куприяновой, предпосланные в качестве предисловий к изданиям переводов романов В.Хайнесена на русский язьпс. Кроме анализа соотвтествующих романов и описания творческого пути Хайнесена в них присутствует краткий обзор фарерской литературы. Описание становления фарерской нации есть в статье Г. И. Анохина «К проблемам формирования фарерского народа» [см. библиографию], однако эта статья написана с т.зр. историка и этнографа, а не литературоведа, к тому же, в ней много фактических и методологических погрешностей. В частности, неоправданно много внимания уделяется роли кельтов в формировании фарерского этноса и второстепенным вопросам вроде отдельных деталей биографии В.У.Хаммерсхаймба, основоположника фарерского литературного языка, не имеющим отношения к его научной и идеологической деятельности. К тому же, автор, видимо, не различает понятий этноса и нации (как культурно-политического образования, ставшего возможным только после наступления т.н. «века национализма» (рубеж ХУШ-Х1Х вв).

Новизна работы. Данная работа представляет собой попытку первого в отечественной скандинавистике описания становления литературы Фарерских островов, вводит в отечественный научный оборот новый материал. В европейском, в частности, фарерском литературоведении в подобных исследованиях речь идет, как правило, о становлении нации в его политическом и общекультурном аспекте (тогда литературному процессу не отводится самостоятельного места), или о роли в формировании фарерского национального самосознания отдельно взятых произведений, чаще всего первого сборника фарерских патриотических песен4. Вопрос о месте фарерских писателей, пишущих по-датски, в литературном процессе островов был затронут учеными только недавно и еще не исследован во всей его полноте. В данном исследовании рассмотрению этого вопроса отведена отдельная глава.

Целью работы является анализ того, каким образом художественная литература принимает участие в становлении нации и национальной идентичности, и того, как важные для них концепты создаются и развиваются в художественных произведениях. Во внимание принимаются не только соответствующие темы литературных произведений, - например, описание фарерского национального движения в первом фарерском романе, - но также формальные и жанровые аспекты произведений, трактовка отдельных концептов, входящих в национальую картину мира или имеющих для данной нации символическую ценность: например, родная природа, отдельные исторические события и личности. Материалом исследования являются не только оригинальные фарерские произведения, но и переводы на фарерский с других языков. Также в данном исследовании уделено внимание взаимоотношению фарерской и датской культур. Последнее важно, т.к., как мы увидим в дальнейшем, одна из основных задач, стоящих перед этой датской автономией -отмежевание от датской культуры и построение собственного моноязычного и монокультурного национального универсума. При этом на Фарерах были и есть писатели, создающие произведения на датском языке. Некоторые из них известны в мире несравненно больше, чем их коллеги, пишущие по-фарерски, - например, Вильям Хайнесен. В работе будет сказано о месте датскоязычных фарерских писателей в фарерской литературе и о том, какое участие они могут принимать в ее становлении.

Сделанные на материале фарерской литературы выводы можно использовать применительно к другим литературам, не только младописьменным. Этим определяется практическая значимость данного исследования. Кроме того, материал исследования может быть использован при подготовке спецкурсов по скандинавским литературам XX века и творчеству отдельных писателей, рассматривающихся в данной работе.

Методологическая основа работы. Поскольку речь в этой работе будет идти о становлении национальной литературы, начать необходимо с определения понятий нации и национальной идентичности.

Здесь я опираюсь прежде всего на концепцию британского исследователя феноменов нации и национализма Бенедикта Андерсона, изложенную, в частности, в его книге «Воображаемые сообщества» (Imagined communities, 1986), а также на исследования Эрнеста Гелльнера, Энтони Смита, Н.С.Трубецкого и др.

Б.Андерсон дает нации следующее определение: «Это воображаемое политическое сообщество - мыслимое как ограниченное и независимое по своей сущности. Оно воображаемое, потому что представители даже крошечных наций не знакомы с большинством своих соотечественников, никогда с ними не встречаются или даже никогда не узнают о них, - но в сознании каждого из них присутствует образ их единства. (.) Нация мыслится как ограниченное сообщество, поскольку даже самые многочисленные из них (.) конечны, имеют пределы, за которыми находятся другие нации. Ни одна нация не мыслит себя равной по величине всему человечеству. (,.)Она мыслится как независимая, поскольку сам этот концепт родился в эпоху, когда Просвещение и Революция ниспровергали свышеданное иерархическое династическое мироустройство. Достигнув расцвета на том витке истории, когда даже самые преданные адепты какой бы то ни было мировой религии лицом к лицу столкнулись с фактом множественности таких религий, (.) нации мечтают о том, чтоб быть свободными, а при наличие бога - подчиняться только непосредственно ему.

Залог и символ такой свободы - независимое национальное государство. И наконец, нация мыслится как сообщество, поскольку, независимо от реальных масштабов неравенства и эксплуатации в каждом конкретном случае, нация всегда осознается как глубоко лежащая горизонтальная структура, товарищество». [Anderson, 1986, р. 15].

В исторической перспективе концепт нации (и национализм как идеология) пришел на смену представлениям о легитимированности существующего общественного устройства богом; в связи с секуляризацией общественной жизни в Западной Европе начиная с XVTTI века основные положения (fatalities), касающиеся человека как вида существ, его бытия в космосе, - были транспонированы на человеческое общество, существующее во временнбй протяженности. [Anderson, 1986, p.l8ff, 31-40]. Три основных культурных концепта прежних времен: священный язык, носитель онтологической правды; династическая власть божественного происхождения; восприятие времени прежде всего как космологического, а не как исторического, - подверглись переосмыслению. На их место пришли соответственно понятия народного языка, национального государства и эволюции во времени. Понятия истории и космологии перестали быть одним и тем же; потребовался новый способ соединения понятий сообщества, власти и времени в одно смысловое целое, и новый концепт нации хорошо подходил для этого. [Anderson, 1986, р. 40].

Главную роль в формировании нации Б.Андерсон отводит письменному языку; печатный текст, будь то заметка в газете или литературное произведение, представительствует за «воображаемое сообщество». [Anderson, 1986, p.48ff]. Нация начинается со своего письменного языка. Понятие о языке как о непременном признаке нации, идущее еще от Гердера, в XIX веке получило всеобщее распространение в Европе. Фактически, с XTV века, со времен штудий гуманистов и Великих географических открытий европейский мир стал осознаваться как только один из многих, не обязательно лучший или избранный. В XIX веке былые священные языки (латынь, древнееврейский, древнегреческий) берутся в оборот сравнительно-историческим языкознанием и занимают свое место во времени среди народных языков; все языки осознаются как равные, одинаково достойные изучения. Наряду с языками таковыми оказываются и их носители и пользователи. В последней четверти XV11I века - начале XIX века в этот процесс вступает интеллигенция; ей предстоит сыграть в нем решающую роль. Национальные движения во многих странах, по сути, начались с интереса к отечественному языку. Например, норвежский национализм, который Б.Андерсон приводит здесь в пример, возник с появлением новонорвежской грамматики Ивара Осена (1848). [Anderson, 1986, р.72]. Становление фарерской нации происходило по такому же сценарию: записи Йенса

Кристиана Свабо и Венсеслауса Ульрикуса Хаммерсхаймба, которые сами собиратели считали последними памятниками культуры, долженствующей скоро исчезнуть под влиянием данизации, по иронии судьбы легли в основу письменного национального языка и литературы, получивших в конце XIX и XX веке колоссальное развитие. Представители конкретных наций пытаются на деле доказать, что их родной язык подходит для «высоких» литературных жанров, а в случае, если данное сообщество обладает древним культурным наследием, - что современные представители нации достойны своего славного прошлого (как, например, греческая интеллигенция на рубеже XVTTT-X1X вв., заметившая интерес к античной культуре за пределами Оттоманской империи).[Anderson, 1986, р.70-71]. При этом для создания нации важен сам факт наличия языка печатной продукции (print language), а не то, что язык той или иной нации обязательно в каждом случае уникален и отличается от языков других наций. [Anderson, 1986, р. 122]. Так, при появлении национализма в США и в колониях испанской империи язык молодых наций, заявивших о своей независимости, был общим с метрополиями, но на этом языке выходила в свет печатная продукция, в т.ч. локальные газеты, которую читали только жители данных территорий, но не представители метрополий. Информация, известная только членам данного сообщества и актуальная только для них, но не для жителей метрополии или других сообществ - носителей того же языка, выполняла в данном случае важную функцию: «держать» это сообщество вместе. Таким образом, нацию, т.е., «воображаемое сообщество», создаёт печатное слово. [Anderson, 1986, р. 72]. В свете этого Б.Андерсон считает неверным рассматривать национальный язык в качестве эмблемы нации, подобной флагу, национальному костюму и т.п., в национальном языке, каким бы он ни был, важна именно эта его способность генерировать «воображаемые сообщества», формировать вокруг себя конкретные общности людей. [Anderson, 1986, р. 122].

Локальные национализмы различного рода полностью укладываются в ту же схему; по своей природе они не отличаются от национализмов, приведших к созданию национальных государств. 5

Э.Гелльнер в качестве отправной точки для своего исследования берет привычное определение нации как культурного единства. Но это определение представляется ему несостоятельным: чтобы утверждать, что два индивидуума принадлежат к одной и той же нации недостаточно того, что они оба являются носителями одной и той же культуры, они должны еще признавать друг друга в качестве таковых. Культура и социальная организация - универсальная категория, а нация и национализм - нет. [Gellner, 1983, pp. 6-7, pp. 53-54; Gellner, 1997, p. 5ff].

Другими словами, нации творит человек; нации - это искусственные образования, порожденные убеждениями, узами верности и добровольными союзами людей. Та или иная группа людей (например, жители определенной территории или носители определенного языка) становится нацией только если/когда члены этой категории раз навсегда признают за собой общие права и обязанности по отношению друг к другу. Именно такое признание друг друга членами одного и того же единства и превращает их в нацию, а никак не другие общие признаки - какими бы они ни были! - в силу которых они отличаются от всех, кто не является членами их сообщества». [Gellner. 1983, р.76].

Итак, Э.Гелльнер, как и Б.Андерсон, считает нацию «воображаемым» сообществом; с его т.зр., это миф, объединяющий иначе никак не связанных друг с другом людей. Однако в понятия «миф» и «воображаемое» Гелльнер вкладывает негативный оценочный смысл: нечто, не соответствующее объективной реальности, химера. В этом отношении показательна следующая цитата: «Национализм не пробуждает самосознание наций, он изобретает нации там, где их нет» [цит. по: Anderson, 1986, р. 15]. Критика его концепции есть у Б.Андерсона: если есть «мифические» сообщества — а таковыми являются не только нации, но и вообще любое сообщество больше семьи, - значит, где-то должны быть и «реальные», их противоположность, - что звучит по меньшей мере абсурдно. [Anderson, 1986, рр. 15-16]. Важно же не то, насколько «миф» национализма соответствует реальности, т.е., насколько нация как сообщество «воображаемое» или «настоящее» (на чем как раз заостряет внимание Э.Гелльнер), сколько то, что этот «миф», этот концепт присутствует в сознании как представителей самой этой нации, так и других, и что его наличие отражается в духовной жизни этого сообщества.

По Гелльнеру, политика национализма всегда предшествует образованию нации. Нация рождается только в случае успеха национализма, который может и не развиться в мощное движение. [Gellner, 1983, р. 112]. Т.н. «становление национальной культуры» Гелльнер рассматривает как распространение культуры высших сословий на все социальные классы того или иного общества, которое в определенный момент начало считать себя нацией. [Gellner, 1983, р. 18, р.57]. Естественно, при этом другие типы культур, бытовавшие в данном обществе (например, локальные традиции или культура низших общественных слоев), будут или утрачены, или заклеймлены как отсталые, а взамен того все слои населения получат другую, порой абсолютно новую культуру, распространяемую посредством государственной системы образования. [Gellner, 1983, р. 55й]. Культурное наследие минувших эпох используется политикой национализма избирательно, а порой радикально перетолковывается, или под видом «возрождения» изобретаются совершенно новые традиции, - т.е., т.н. «национальная культура» - по сути некий бриколаж, и национализм заинтересован в том, чтобы защищать не «культуру народа вообще», а именно эти артефакты.

Создается анонимное, безличное общество с набором взаимозаменяемых разобщенных (atomized) индивидуумов, которых объединяет общая культура такого рода [т.е., усвоенная не через опыт своего непосредственного окружения, а через государственную систему образования], пришедшая на место прежней сложной структуры локальных групп, поддерживаемой народной культурой и созданное в определенное время в определенном месте самими этими группами. Это то, что происходит на самом деле. Но то, что утверждает национализм и во что верят националисты - совершенно обратное. Обычно национализм проводит свои наступления во имя чистой народной культуры. Ее символика причерпнута из жизни здоровых, сильных и неиспорченных крестьян, Volk, «народа» (the narad). (.) Общество больше не оправляет свой собственный культ посредством религиозных символов; современная, скоростная высокая культура манифестирует себя в песнях и танцах, заимствованных (с модификациями по ходу) из народной культуры, которую оно якобы поддерживает, защищает и укрепляет». [Gellпег, 1983, р. 57-58].

Изобретение никогда не существовавших традиций и перетолковывание уже существующих, дабы придать и тому, и другому статус национальных символов - явление, действительно, распространенное, а порой даже неизбежное при становлении той или иной нации7. С движением культуры (не обязательно национальной) во времени те или иные обычаи рождаются и умирают, и это в порядке вещей, - но после того, как данное сообщество манифестирует себя как нацию, они становятся объектом рефлексии. Т.е., имеет место объективация этой культуры; взгляд на объект рефлексии уже становится частично остраненным, и тогда этот объект можно подвергать различным интерпретациям, в частности, давать оценочные характеристики, например, считать какие-то явления приметой варварства, а другие, напротив, эстетически привлекательными, и жалеть, что они исчезают. «Изобретение (национальной) традиции» происходит тогда, когда живая преемственность того или иного обычая обрывается в силу естественного развития и изменений в жизни сообщества, и он поддерживается уже в другом качестве и в другом контексте. Хорошим примером такого «изобретения традиции» может служить исландский праздник fwrrablöt, отмечающийся в конце февраля и посвященный скорому окончанию долгой зимы. В этот день устраивается аир, на котором едят выдержанные в кислой сыворотке мясные продукты (т.е. традиционную «народную» еду, - естественно, потребляемую жителями современных городов далеко не каждый день). Эта традиция не старше второй половины XX века, но сам пир в этот день устраивался исландцами на протяжении веков с целью - доесть припасенные на зиму продукты. С пришествием современной цивилизации и изменением общественного уклада практическая бытовая подоплека этого пира исчезла, и он превратился в один из национальных символов.

Там, где старые традиции живы, в «изобретении» и «возрождении» (что по сути одно и то же) надобности нет8. Да и к самим этим традициям далеко не всегда относятся с почтением, покуда они живы. Здесь уместно привести пример из культуры Фарерских островов: хороводный танец, сопровождающийся исполнением баллад, до сих пор является живой частью фарерской народной культуры, но только сейчас, на заключительном этапе фарерского национального строительства, его начинают пропагандировать в качестве национального символа, т.е., превращать в нечто, оторванное от своего изначального контекста. До того отношение к хороводам могло быть прямо противоположным: не далее как в середине XX века последователи радикальных религиозных движений осуждали этот обычай, и в поселках, где сектантские умонастроения были сильны, желающих пойти в хоровод набиралось немного9.

Однако Гелльнер, верно отмечая все эти факты, интерпретирует создание национальной культуры не как закономерное развитие сложившейся ситуации, а как аппарат подавления для других форм культуры (в итоге получается нечто вроде: националисты уз народ) и не разграничивает культурный и политический аспект национализма.

Гелльнера занимает не столько осмысление опыта становления отдельных наций, т.е. конкретного материала, на основе которого потом можно придти к обобщающему выводу, сколько построение общих схем. В его книге «Нации и национализм» в качестве такой схемы используется аллегория о мифической провинции Руритания и ее борьбе за независимость от империи Мегаломании [(ЗеНпег, 1983, рр. 58-62], - а история рождения конкретных наций рассматривается с т.зр. того, как она укладывается в эту аллегорическую схему. Для иллюстрации положения о том, что шанс превратиться в нацию имеет то сообщество, которое обладает теми или иными чертами, устойчивыми к энтропии, он берет гипотетический пример о популяции синих людей [веНпег, 1983, рр. 67й]. Т.е., схема рождения нации выглядит так: если индивидуум, по каким-то причинам испытывающий в обществе притеснения, начинает считать себя и других таких же жертв членами одной «национальности», то рождается национализм, а затем и нация как политическое образование. [СеПпег, 1983, р. 112]. (В таком случае непонятно, как те же самые процессы создания нации могут происходить у народов, не испытывавших притеснений). Идеология и политика национализма осмысляется им как закономерное порождение индустриального общества с его сложной системой разделения труда. С вступлением общества в постиндустриальную эпоху (речь идет главным образом о глобализации) она, по его мнению, потеряет свою почву10. [Gellner, 1983, pp. 110-122].

Если не брать в расчет оценку Гелльнером исследуемых им феноменов, часто очень предвзятую, его наблюдения с успехом можно использовать при описании фарерского национального движения, которое на его начальном этапе можно назвать «национализмом интеллигенции» (идеологические и культурно-политические установки которой и внедрялись в общество), и рефлексии самих фарерцев по поводу него.

Вопрос о становлении нации связан в первую очередь с вопросом о национальной идентичности. Понятие национальной идентичности в общих чертах можно обозначить как ответ на вопрос «кто мы такие и чем мы отличаемся от других», т.е., осознание индивидом/коллективом себя как представителя той или иной нации на основе определенного ряда признаков (наличие исторической территории или родины, наличие общего культурного и исторического наследия и пр.). В сознании нации (например, в ее литературе, в идеологии национальных движений и пр.) могут предприниматься попытки отрефлектировать эти признаки". Национальная идентичность связана прежде всего с понятиями, важными в концепте национального сообщества (родина, национальная история, национальная культура); конкретное содержание этих понятий осознается представителем нации как что-то «родное», «свое». Происходит «национализация» пространства, в частности, природы.

Эта природа и эти пространства - особенные, они образуют собой историческое обиталище народа, священное вместилище его памяти. Для тех, чей дух связан с ними, в них есть своя поэзия истории. Родина - не просто декорация для национальной драмы, - она ее главный герой, а ее природные черты приобретают для народа историческое значение. Так, озера, горы, реки и долины могут превратиться в символы народных добродетелей и «аутентичного» национального опыта». [Smith, 1991, р. 65].

Наряду с этой, так сказать, локализацией представителя нации в (культурном) пространстве, национальная идентичность дает ему определенные моральные задачи. Прежде всего - это особое чувство ответственности по отношению к соотечественникам, в частности, отклик на то, что они делают: например, чувство гордости, испытываемое при известии о победах спортсменов или открытиях ученых - соотечественников. Их достижения становятся достоянием всех, у кого общая с ними национальная идентичность. Другое свидетельство такой моральной ответственности — чувство стыда при известии о том или ином постыдном поступке компатриотов. Обладание той или иной национальной идентичностью значит также чувство ответственности за прошлое нации (поскольку ее история в таком случае осознается как «своя»)12. Естественно, ощущение индивидами себя как членов той или иной нации начало складываться тогда, когда эти «воображаемые сообщества» формировались посредством языка печатной продукции и информации, передаваемой на этом языке. Однако кроме языка, - который сам по себе еще ни к чему не обязывает, - для создания национальной идентичности требуется также мобилизация всех культурных ресурсов в создании представления о (своей) нации13.

Энтони Смит считает понятие национальной идентичности фактически тождественным понятию нации. [Smith, 1991, pp. 14fFJ. При этом он отмечает, что в концепте нации накладываются друг на друга два пласта понятий: с одной стороны, гражданские и территориальные, с другой - этнические и генеалогические, в каждом конкретном случае это смешение происходит в разных пропорциях, что, очевидно, зависит от типа сообщества, обладающего той или иной национальной идентичностью. [Smith, 1991, pp. 15, 53]. Любопытно, что в этом плане Э.Смит различает две «модели нации» (очевидно, речь идет о двух типах представления о собственной нации, двух типах национальной идентичности): «западный» и «незападный» (поп-Western). В первом случае, хотя наличие национальной принадлежности у каждого индивида и является непременным условием, он сам свободен в ее выборе (т.е., в основу определения нации положен территориально-политический признак); национальную принадлежность можно легко сменить, т.к. «воображаемые сообщества» носят принципиально открытый характер и могут принять в свои ряды любого. Во втором случае национальная принадлежность дана человеку раз навсегда с рождения, и даже в случае эмиграции он продолжает оставаться членом именно того национального сообщества, откуда он родом (т.е., за основу взята этничность). [Smith, 1991, р. 11]. Однако, это противопоставление спорно и отражает, скорее, не реальную картину саморефлексии различных народов, а всего лишь стереотип о европейском и «незападном» менталитетах. То, что Э.Смит назвал «незападной моделью нации», сплошь и рядом встречается и у представителей «западных» наций. Так, исландцы в эмиграции продолжают ощущать себя именно выходцами из Исландии и стремятся прежде всего культивировать свою национальную идентичность, данную с рождения, - что выражается, в частности, в создании разнообразных «Обществ исландцев». Вряд ли можно вообще говорить о каком-либо «выборе» или «смене» национальной идентичности, т.к. первое усвоение индивидом концептов, так или иначе связанных со своей национальной идентичностью, как правило, происходит еще в младенчестве при первом усвоении родного языка, т.е., усваивается в качестве основополагающих понятий. По остроумному замечанию одного из исследователей национальной идентичности: «Когда мы учимся говорить, то оказывается, что за нас всё уже сказано». (As we learn to speak, we find ourselves already spoken for)14.

Э.Смит, определив нацию через национальную идентичность, определяет национализм как «идеологическое движение достижения и поддержания автономии, целостности и идентичности от имени народа, который с т.зр. некоторых его представителей является реальной или потенциальной нацией» [Smith, 1991, р. 73]. Т.о., национализм является прежде всего формой культуры, а его политический аспект - производная от этого.

Национальная идентичность формируется прежде всего в процессе диалога с другим. Как отмечает современный этнограф Светлана Лурье, «эпичность» возрастает и ослабевает в ответ на внешние условия; так, во время конфликтных ситуаций (в частности, внутриэнтических конфликтов) она возрастает, и для структурирования этноса конфликт играет важную роль [Лурье, 1994, с. 26]. При этом важен не столько характер этих внешних условий (т.е., находится ли нация в состоянии какого-либо конфликта или нет), сколько само их наличие. Некое сообщество людей начинает воспринимать себя как нацию только оказавшись в окружении других таких же наций, тоже обладающих определенным набором национальных признаков и топосов.

Объяснить, кто ты такой, может оказаться сложной задачей - гораздо проще дать отчет в том, кем ты не являешься. <.> Что такое быть датчанином, или датская национальная идентичность - не может быть определено само по себе, но может выясниться только при сопоставлении, эксплицитном или имплицитном, с другими такими же обладающими идентичностью сообществами, т.е., с другими национальными идентичностями. При этом не всё равно, по отношению к каким нациям определяется собственная «датскость»»13.

Итак, то, с какими «другими» нация сравнивает себя, важно. Разумеется, с ними должна быть определенная связь, эти «другие» уже должны быть включены в «свое» сознание: «другой» для того, чтоб быть принятым в расчет в этом смысле, должен уже стать чем-то «своим». Для фарерцев в такой роли будет выступать общение со своей бывшей метрополией - Данией; именно это сыграло существенную роль в процессе становления этой нации. Однако это в большей или меньшей степени касается и других национальных культур, с которыми так или иначе соприкасались фарерцы). Это обстоятельство необходимо иметь в виду, в частности, когда речь пойдет о переводах на национальный язык важных текстов другой культуры, а также о создании на ненациональном языке произведений, при этом всё же входящих в национальную литературу.

То, как рефлексия по поводу своей национальной идентичности становится почвой для национализма (более или менее успешного), показано в статье Н.С.Трубецкого «Об истинном и ложном национализме» (1921). Пожалуй, это один из старейших известных мне источников, в котором проблема национальной идентичности ставится прямо. Это понятие там передается словами «познай самого себя» и «будь собой» - применительно к нации. Несмотря на то, что эта статья во многом написана в духе своего времени, поставленные в ней проблемы и сделанные выводы до сих пор актуальны. В ней существенно то, что проводится различие между различными типами национализма, по терминологии автора, «истинным» (который есть ни что иное, как осознанное изучение своей национальной идентичности и, в идеале, признание такого же права за другими) и «ложным». Последнее, образно говоря, «униформа», по которой опознается конкретная нация, нечто предельно овнешенное или происходящее извне: стремление доказать, что данная общность обладает тем же обязательным набором признаков самостоятельной нации, что и окружающие; культивация национальных клише, не обязательно наполненных актуальным содержанием; в худшем случае - великодержавный шовинизм и насаждение сверху культуры, чуждой для народа. [Трубецкой, 1995, сс. 50-51].

В какой-то мере эти два типа национализма противоположны, но в чем-то их можно назвать двумя срезами понятия нации (и национальной идентичности): первое всегда на виду и лежит на поверхности, второе - напротив, оно даже не всегда отрефлектировано представителями самой нации. При становлении нации и процессе национального строительства (всё это у Трубецкого подразумевается под термином «национализм») -отрефлектировать, т.е., объективировать это и будет главной задачей.

В]есьма часто самое самопознание понимается слишком узко и производится неправильно. Часто истинному самопознанию мешает какой-нибудь ярлык, который данный народ почему-то прилепил к себе и от которого почему-либо не хочет отказаться. Так, например, (.) современный греческий национализм (.) усугубляет свою ложность еще и односторонним взглядом греков на свое собственное происхождение: будучи на самом деле смесью нескольких этнических элементов, (.) они сами себя считают исключительно потомками древних греков. (.) Наблюдение над различными видами ложного национализма контрастически подчеркивает то, чем должен быть национализм истинный. Вытекая из национального самопознания, он весь осован на признании необходимости самобытной национальной культуры, ставит эту культуру как высшую и единственную свою задачу, расценивая всякое явление в области внутренней и внешней политики, всякий исторический момент жизни данного народа именно с точки зрения этой главной задачи. Самопознание придает ему характер известного самодовления, препятствуя ему насильно навязывать данную самобытную культуру другим народам или раболепно подражать другому народу, чуждому по духу, но почему-либо пользующемуся престижем в определенной антропогеографической зоне». [Трубецкой,1995, сс. 52-53].

В процитированном отрывке фактически содержится описание идеального «национального строительства».

Различение двух типов или срезов национализма существенно, даже если не брать в расчет данные автором оценочные характеристики. Во многих, преимущественно западных работах даже гораздо более позднего времени (Э.Гелльнер, Э.Хобсбавм и др.) существует тенденция не различать эти уровни и рассматривать всё как явления одного порядка. Это часто приводит к ложным выводам: вопрос из сферы культуры переносится полностью в сферу внешней политики16, под национальным строительством понимается не построение национальной культуры, а создание государства и пр., и на основе этого заключается, что в современную эпоху (даже при том, что сейчас далеко не все общности, считающие себя нациями, прошли через формирование своего национального государства) интерес к нации -это анахронизм. Разные типы национализма («истинного» и «ложного») различает Андерсон [Anderson, 1986, р. 82-83,129-146]; в противовес национализму как таковому он описывает т.н. «официальный национализм» [Anderson, 1986, р. 82]. Он подчеркивает, что эти явления имеют разные корни. «Официальный национализм», по его определению - ни что иное, как попытка перевести старую идею богом данной династической власти на язык новой эгалитарной идеологии национализма, «натянуть тесную, узкую кожу нации на гигантское тело империи» [Anderson, 1986, р. 82]. Этот тип «национализма» появлся после возникновения народных национальных движений в Европе после 1820-х гг. в качестве реакции на них. Ярким примером здесь является уваровская доктрина «православия, самодержавия и народности» (первые два из названных концептов - старые, третий - новый). Как правило, такая позиция подразумевает насильственное насаждение культуры определенной нации, занимающей привилегированное положение в империи, среди других ее народов. Всё это входит в понятие «ложного национализма» у Трубецкого. «Официальный национализм» (как, впрочем, и нацизм) имеет, таким образом, корни в классовой идеологии, это своего рода ответ на народные движения со стороны династий и старой аристократии, оказавшихся под угрозой. [Anderson, 1986, р. 137]. Как пишет Б.Андерсон, «Разница между измышлениями «официального национализма» и других его типов, как правило, такая же, как между мифом и ложью». [Anderson, 1986, р. 146, текст примечания]. Таким образом, это относительно позднее явление, которое могло возникнуть только тогда, когда все основные национальные топосы у той или иной нации уже созданы и могут подвергаться крайней степени объективации, в результате которого понятие утрачивает всякую связь со своим значением и может быть наделено каким угодно смыслом и использоваться с какой угодно целью17.

Связь культурного и политического национализма хорошо показана в трудах историка Мирослава Греха, писавшего о развитии национализма и формировании национального государства18. С его т.зр. национализм проходит несколько этапов, первый из которых - культурный, второй - политический. По представлениям историка, которые взяли себе на вооружение некоторые современные скандинавские исследователи вопроса: Гуннар Карлссон. Ханс Якоб Дебес10, - этот этап обычно увенчивается созданием национального государства; так шло развитие многих европейских наций, в частности, исландской, во многом послужившей для фарерцев примером. На Фарерах серьезные требования политической независимости от Дании появились в первой половине XX века, в период между двумя войнами. При этом проблема культурной самостоятельности на островах далеко не была разрешена, нерешенной она остается и по сей день.

Наиболее глубинный срез нации, ее сердцевина, часто остается неотрефлектированной для самих ее представителей. Этот уровень нации важен для понимания ее — хотя он не тождественен «самоидентичности», т.к. лежит в области бессознательного. В каждом случае он носит индивидуальный характер, и здесь сложнее говорить о наборе универсальных характеристик - сюда относится собственно менталитет, способ мышления конкретной нации, то, что Георгий Гачев обозначил как «Космо-Психо-Логос» нации20, а также ее рефлексия по поводу самой себя и окружающего мира. Это, с одной стороны, то, что представитель конкретной нации сам манифестирует в своих высказываниях (например, литературных произведениях) на правах индивидуального мнения, с другой, то, о чем он проговаривается («взгляд на мир сквозь национальные очки» и т.п.). Формирования национальной идентичности сообщества связано больше всего именно с этим уровнем нации, хотя создание пресловутых национальных клише и топосов тоже задействовано в этом процессе.

С.Лурье обозначает этот глубинный срез понятием «этнические константы». [Лурье, 1994, с. 55]. Это своего рода бессознательное нации (этноса21). Как и в индивидуальном бессознательном, в бессознательном коллектива есть свои «защитные механизмы»: народ накладывает на мир свое восприятие, и благодаря этому хаотичная и часто враждебная действительность превращается в целостную логичную картину. В роли такого защитного механизма, с т. зр. С. Лурье, выступает культура этноса во всех ее проявлениях (в частности, духовная культура, литература). «Изнутри социума этническая картина мира представляется упорядоченной и гармоничной, и именно потому, что основная ее функция — функция психологической защиты этноса». [Лурье, 1994, с. 53].

Содержание этой созданной народом картины действительности является предметом коллективного бессознательного и не выходит в сознание, но то, что она есть всегда четко осознается. Эта картина мира может быть логична в своей организации, ее части - не противоречить целому, но, как правило, она покоится на исходных пунктах, которые невозможно объяснить изнутри нее, и которые на первый взгляд кажутся абсолютно алогичными. Здесь явно надо говорить о двустороннем процессе. На каком-то начальном этапе столкновение с действительностью вызывает к жизни «защитные механизмы», а затем она же начинает восприниматься сквозь сетку сформированных этими «механизмами» понятий. Изменение традиции осмысляется, таким образом, как развитие заложенного в «центральной зоне» этноса содержания; то, что заложено в «центральной зоне», задает тип реакции на изменяющиеся внешние условия. «Центральная зона» - первичный слой адаптации человека к миру, на который потом ложится культура этноса в ее конкретных воплощениях. Этнические константы включают в себя локализацию источника добра, который содержит «образ себя»: образ коллектива, совершающего действие, - и «образ покровителя» - того, что помогает совершить это действие; в ряде случаев его черты приписываются себе, т.е., коллективу, «нам». Кроме того, «этнические константы» включают в себя локализацию источника зла, «образ врага», который может быть не персонифицирован (зло может быть разлито в окружающей природе), то, против чего направлено действие, то, что мешает ему, - и представление о способе, которым добро побеждает зло. Сама эта схема является архетипической и не изменяется от народа к народу, а изменяется только ее конкретное содержание. [Лурье, 1994, сс. 56-57].

Если применить метод исследования «этнических констант» к «коллективному бессознательному» фарерской нации (которое тем или иным образом дает себя знать в процессе становления национальной литературы), выйдет следующее. Источник зла и добра в национальной картине мира накладываются друг на друга. Отношение жителей островов к окружающей их природе - т.е., к морю - явно не могло быть однозначным, оно может выступать по отношению к ним и как источник добра (при частой гибели урожая фарерский крестьянин мог рассчитывать на то, что его прокормит море, оно же приносит плавник, из которого строятся дома) - и как источник зла. Это отражается в традиционном фарерском хозяйстве: общество на островах до первых десятилетий XX века было земледельческим, а не рыболовецким, как в наше время, хотя выращивание хлеба в субарктическом климате не давало возможностей экономического развития: урожаи часто не вызревали, и хлеб приходилось завозить из Дании. Тем не менее, традиционное фарерское общество предпочитало регулировать численность населения, запрещая младшим сыновьям бондов жениться, но не искать нового пути для своего развития, лежащего на поверхности - сделать ставку на рыболовство (до 20 -х гг. 20 века оно велось весьма примитивным способом). [West, 1972, pp.73ff]. Этот парадокс возможно удовлетворительно объяснить только особым отношением к морю; прибегать к его помощи время от времени можно, но лучше не углубляться в неизвестное. В 1920-е гг., когда рыболовство начало превращаться в главную отрасль экономики островов, возвращение рыбаков из плавания воспринималось почти как триумф, возвращение из царства смерти (ср. роман В.Хайнесена «Ноатун»). Если источником добра и зла может быть один и тот же объект, отсюда недалеко до убеждения, что не надо ничего менять в существующем порядке вещей и не следует стремиться к личной инициативе. Одна из главных добродетелей, как следствие - не пытаться активно изменять существующие условия, пусть даже в лучшую сторону, а как можно лучше приспособиться к данным в конкретный момент. Например, при датской королевской торговой монополии удобнее заниматься контрабандой с риском сурового наказания, чем ставить вопрос об отмене отжившей свое и неудобной для обеих сторон монополии. Возможно, именно это послужило причиной того, что на Фарерских островах хорошо привилось христианство, несмотря на то, что эта религия вводилась там огнем и мечом, - как и в других скандинавских странах (кроме Исландии), где такая политика вызывала долгое сопротивление народа. Такое же отношение заметно в деятельности фарерских протестантских сект, которые писатель Вильям Хайнесен назвал «враждебными жизни»22. В силу того, что источники добра и зла в национальной картине мира накладываются друг на друга (одна и та же стихия - враг и покровитель), а «образ себя» - образ того, кто не в силах ничего изменить, в сфере религиозных воззрений это выливается в радостное (!) ожидание конца света. Видимо, здесь мы имеем дело не с обычной покорностью и нерешительностью угнетенного этноса, а с фатализмом более высокого порядка. В текущем положении вещей всегда видится некая гармоничность.

Это «коллективное бессознательное» нации будет привлекаться в нашем исследовании по мере необходимости, но его детальное выявление не является самоцелью.

Имея в виду всё сказанное, перейдем к тому, как формирование нации соотносится с процессом становления литературы. В данном случае имеет смысл представлять нацию как некий дискурс.

При анализе национального дискурса в данной работе я опираюсь на исследования Хоми Бхабха23, Т.А. Ван Дейка, а также скандинавских ученых: М.Винтер-Йёргенсен и Л-Филлипс74, А.Лшше-Лаурсена. По определению Ван Дейка, «дискурс не является лишь изолированной текстовой или диалогической структурой. Скорее это сложное коммуникативное явление, которое включает в себя и социальный контекст, дающий представление как об участниках коммуникации (.), так и о процессах производства и восприятия сообщений». [Ван Дейк, Т.А., 1989, с. 112-113].

Современные исследователи национального дискурса рассматривают нацию как некую нарративную стратегию. «Национальная идентичность образует твердо сложившуюся повествовательную традицию, касающуюся представителей этой нации, ее политики, экономики, истории. Повествовательную традицию, довлеющую над всеми другими, альтернативными формулировками»25. Разумеется, этой повествовательной традиции присуща своя логика в отношении того, что может, а что не может быть включено в нее. Например, еще Э.Ренаном была замечена странная избирательность национальной историографии: определенные исторические события непременно должны быть забыты каждым представителем нации (напр., Варфоломеевская ночь во французской национальной историографии). Это «обязательное забывание», по наблюдению X. Бхабха, - свойство не исторической памяти как таковой, а именно национального настоящего: оно имеет отношение к творению в данном обществе соответствующего дискурса. (ВЬаЬЬа, 1990, р. 311]. Поэтому можно говорить об «акте писания нации». Национальный дискурс амбивалентен, он «в высшей степени закреплен в рамках общества и границах текста и одновременно занимает там шаткое положение» [ВЬаЬЬа, 1990, р. 297]. Последнее очевидно связано с тем, что этот дискурс находится в непрерывном становлении. В национальный дискурс включаются пространство и время народа (как исторические события, так и повседневное бытие), язык и многое другое. «Обрывки, лоскуты повседневной жизни должны постоянно превращаться в приметы национальной культуры, в то время как сам акт рассказывания (паггаПуе регйэгтапсе) запрашивает все более широкий круг национальных тем». [В11аЬЬа, 1990, р. 297].

Этот дискурс, разумеется, не абсолютен и не довлеет над национальным сообществом постоянно, в разные периоды он может быть более или менее актуальным и т.д. Построение сообществом такого дискурса будет здесь пониматься как объективация всего того, что попадает в категорию национальных топосов; т.е., определенные явления или события перестают восприниматься в своем истинном качестве и осмысляются только в качестве эмблем или символов.

Здесь уместно процитировать описание такой объективации применительно к фарерской культуре: «Когда в патриотических песнях говорится о [народном] танце, точка зрения уже другая: сопровождаемый пением хоровод видится и слышится со стороны (.), танец становится объективированным. То, что языковые и культурные корни фарерской националистической патриотической поэзии и ее идейная подоплека происходит из народных баллад и танца - безусловно, верно. (.) Но одновременно новая поэзия [т.е., такая, в которой уже присутствует национальный дискурс] создает отличия от старой традиции. Она возвышает старинное народное творчество, как оно возвышает старинный образ жизни вообще, но сама эта поэзия - уже новая форма, говорящая о наличии современного общества, конкретно, о национальных идеях и идеалах, которые являются в нем важным фактором. [Типд 81^гдаг<16п1г, 1989,44. Курсив мой].

Когда этот процесс частичной объективации завершен, нация уже становится немного не тем, чем она была в его начале. Речь идет именно о дискурсе, а отдельные темы или явления могут входить или не входить в него; есть круг тем/явлений, присутствующих в этом дискурсе всегда, прочие же могут вовлекаться в него время от времени. Молено говорить, что рождается нация, когда появляется такой дискурс (именно это определяет сообщество как нацию). В эпоху активного национального строительства он ставится во главу угла. Становление молодой нации и формирование ее литературы (настолько насколько она является частью процесса становления нации) можно рассматривать как формирование национального дискурса. Другими словами, этот процесс - своего рода саморефлексия нации. Наличие такого дискурса, - видимо, и есть то, что дает «воображаемому сообществу» предпосылку для того, чтобы считать себя нашей.

Проблема национального языка. В силу исторических условий (зависимость с 1035 г. от Норвегии, а с XIV века - вхождение вместе с ней состав датского королевства) письменность на фарерском языке долго не могла развиваться, и до XIX века фарерский язык использовался только в частной сфере жизни. Реформация, давшая многим народам Европы евангелие на «народных» языках, т.е., основу для создания литературного языка, не улучшила положения на Фарерах, т.к. жители островов сразу получили священный текст на датском языке. Активное развитие фарерской письменности и литературного языка началось только на рубеже XIX-XX вв. (хотя первые попытки имели место гораздо раньше). Но и тогда языком системы образования, суда и церкви по-прежнему оставался датский. Фарерский язык был признан официальным языком на Фарерах только после Второй

Мировой войны. Т.о. фарерское общество на протяжении веков существовало фактически в двуязычном континууме.

Датский исследователь Том Науэрбю в своей книге "No Nation Is an Island" (Нация -не остров) отмечает, что в тех случаях, когда в сообществе имеет место двуязычие, другой язык вовлекается в орбшу «своего»: «Датский тоже может быть разновидностью фарерского». [Nauerby, 1996, pp. 40-41]. Другими словами, культурное пространство нации обслуживается не одним языком, а двумя, распределяющими между собой функции. Так, датский на Фарерах, будучи на протяжении веков языком церкви, суда и школы, по сути, исполнял ту роль, которая в моноязычных обществах отводится «высокому» и официально-деловому cmmo языка. Сам же фарерский применялся только в будничной сфере, и пластов лексики, пригодных для таких сфер жизни, как ведение делопроизводства или создание научных текстов, в нем не существовало. При этом только в Торсхавне, столице островов, существовала общественная прослойка, для которой датский язык был родным (чиновничьи и купеческие семьи датского происхождения). Большинство же населения вдали от центра впервые сталкивалось с этим языком (необходимым для полноценной жизнедеятельности в собственном обществе!) только в школе26. Естественно, тот датский, на котором говорили выучившие его таким образом фарерцы, сильно отличался от стандартного варианта, принятого в самой Дании.

Как уже отмечалось, лингвистический критерий вовсе не является основополагающим для того, чтобы то или иное сообщество считалось нацией. По мнению Бенедикта Андерсона, национальный язык важен для определения нации не потому, что он в каждом конкретном случае уникален, а потому, что он объединяет членов «воображаемого сообщества» вместе и служит для передачи понятий, имеющих значение только для него; другими словами, язык нации не самоценен, он служит только средством передачи этих концептов. У двух различных наций, или у метрополии и бывшей колонии может быть один и тот же язык, и подобное в порядке вещей. [Anderson, 1986, р. 122]. В силу этого национальная литература может вполне существовать на ненациональном языке (в нашем случае - произведения фарерцев Вильяма Хайнесена и Йёргена-Франца Якобсена, написанные по-датски). Отсюда видно, что язык национальной литературы имеет тот же статус, что и язык нации вообще, т.е., сам по себе не является фундаментальным критерием, важен не сам язык как таковой, а концепты, для передачи которых он служит. (Свои выводы относительно национального языка Б.Андерсен делает как раз на примере литературы и окололитературных явлений, главным образом прессы и периодики). В свете этого неудивителен тот факт, что древнеисландская «Сага о фарерцах» самим населением островов воспринимается как факт именно фарерской литературы. Фарерский историк литературы Оатни Даль уделяет ей внимание в первых главах своего учебного пособия по фарерской литературе, - т.е., книге, призванной сформировать у читателей изначальные представления о протекании литературного процесса на родине. К этому надо прибавить, что этот гимназический учебник - единственная на сегодняшний день подробная история фарерской литературы27.

Датский язык и часть датской культуры врастает в фарерскую культуру корнями. Например, псалмы датского барочного поэта Томаса Кинго, которые для самих датчан являются просто частью культуры прошлых веков, на Фарерах до сих пор записываются фольклористами как особый вид духовных стихов28. В фарерском Фольклоре также

1. 1 » 1. & 1 Л- » существуют баллады, сложенные изначально на датском языке. Таким образом, отмежевание от Дании стало для фарерцев расставанием с частью собственной культуры и, следовательно, необходимостью перестраивания всей своей национальной культуры. Любопытно, что после обретения в этом отношнии самостоятельности культурная связь островов с метрополией стала более тесной: в фарерском литературном процессе ориентация шла прежде всего на Данию и ее литературные направления. Тем не менее, характер этой связи изменился: датская культура и язык перестали восприниматься как часть своей собственной и стали в глазах фарерцев еще одной иностранной культурой (и языком), которые, разумеется, надо знать хорошо, но которые больше не являются частью родной культуры. Том Науэрбю отмечает тот факт, что после пробуждения национального самосознания и укрепления позиций национальной культуры знание фарерцами датского языка стало улучшаться, а привычный специфически фарерский вариант (известный под именем шзШёатк*24) стал исчезать. Исследователь приводит остроумное высказывание некого фарерца об этой перемене: «Раньше датский язык был разновидностью фарерского, а теперь он стал иностранным». [№иегЬу, 1996, р. 132]. При этом сам процесс отталкивания от датского языка на Фарерах начался гораздо позже, чем становление фарерского национального дискурса. (Писатель Вильям Хайнесен вспоминал, что во времена его молодости даже газеты партий, требующих независимости островов от Дании, издавались на датском языке, и это обстоятельство никого не смущало30). До сих пор отношение к культуре и языку метрополии на Фарерах неоднозначно. Так, языковой пуризм является одной из черт современного фарерского национализма. [ЫаиегЬу, 1996, рр. 97-141]. Эта тенденция, в частности, имеет корни в представлении, что даже если обретение самостоятельности в других областях в ближайшее время не удастся, в области языка оно будет обязательным. (Ср. обычную тенденцию всех националистов делать ставку на родной язык как символ единства и уникальности своей нации). Под языковым пуризмом как правило понимается именно противостояние датскому влиянию. На Фарерах известна аллегория о гнилом юго-восточном ветре, дующем на острова (иначе говоря, тлетворном влиянии Дании) и свежем ветре с северо-запада (имеется в виду влияние опыта исландцев в создании пуристического варианта родного языка). [ЫаиегЬу, 1996, рр. 79Й]. Другими словами, самостоятельность в языковом отношении понимается однобоко. В этом отношении фарерцы взяли на вооружение опыт соседней исландской нации, также заинтересованной в языковом отрыве от бывшей метрополии. Йоханн Хендрик Винтер Поульсен, главный деятель пуристической линии на Фарерах в наше время, рассказывал, что между Фарерами и Исландией долго существовало нечто вроде негласного соревнования в том, кто скорее предложит новое слово для какой-либо современной реалии взамен иностранного заимствования. Нередко антидатский настрой приводит к тому, что фарерцы заимствуют в язык исландские неологизмы, лишь бы избежать датских слов. При этом, как заметил Науэрбю, такое наблюдается только в отношении письменного языка, разговорный же узус так и остается полудатским, а пуристические изыски подчас воспринимаются как странные. ["ЫаиегЬу, 1996, рр. 112й]. Молодое поколение современных фарерцев, выросшее в эпоху языкового пуризма и идеологии национального строительства, охотнее изучает исландский и английский языки, нежели датский, - однако именно с последним им чаще всего приходится сталкиваться в повседневной жизни. Независимо от всех идеологических установок, датская массовая культура, - в т.ч., популярные телепередачи, - устремляется на Фареры широким потоком. По утверждению того же Науэрбю, еще в 1996 г. добрая половина учебного материала в фарерских школах и гимназиях была датской [ЫаиегЬу, 1996, рр. 12811]; и сейчас среди фарерских студентов обычны поездки в Данию для изучения тех специальностей, которые пока еще не преподаются на самих островах. С практической т.зр. это несомненно удобнее, чем поездки с учебной целью в другие страны, т.к. жители пока еще не обретших самостоятельность Фаре ров автоматически являются гражданами Дании.

Отношения с Данией - важный аспект проблемы «мы и другие» на Фарерах: при построении самостоятельной самодостаточной моноязычной культуры язык и культура метрополии должна превратиться из «своего» в «другое». По отношению к другим нациям, соседним с фарерской, этот вопрос не стоит с такой остротой. Однако этот процесс очень противоречив и, как мы уже видели, еще далеко не завершен.

Данное исследование состоит из 5 глав, каждая из которых, за исключением начальной, дающей очерк становления и развития литературы на Фарерах, посвящена одному из авторов, чье творчество оказало влияние на становление литературы Фарерских островов и самосознания фарерской нации. В качестве таких фигур мною выбраны:

1 )Йенс Хендрик Оливер Джюрхус (Янус Джюрхус) (1881-1948), первый фарерский лирик, переводчик многих великих текстов европейской культуры на свой родной язык. Особое внимание в главе уделяется его переводам современной ему европейской, а также античной поэзии. Именно в переводах, где проблема «мы и другие» (восприятие нами других и обретение места в их ряду) по определению выходит на первый план, хорошо заметно, как создается национальный дискурс. Здесь мы имеем дело с представлением себя (Фареров) миру (доказательство, что фарерский - не «варварское наречие горцев», а развитой язык, на котором можно, например, писать гекзаметры) и одновременным представлением внешнего мира (европейского) фарерской аудитории. В творчестве Джюрхуса происходит дальнейшее развитие уже существовавших и создание новых национальных топосов и их одновременное разрушение.

2) Йёрген-Фраиц Якобсеи (1900-1938) и Вильям Хайпесеп (1900-1991). Я считаю возможным объединить их творчество в пределах одной главы в первую очередь по языковому признаку. Оба писали свои произведения по-датски, но при этом оба писателя не писали практически ни о чем, кроме своей родины и ее культуры и оба стали «визитной карточкой» фарерской литературы в западном мире. Как и в случае с поэзией Януса Джюрхуса, здесь мы имеем одновременное представление себя (Фареров) окружающему миру - и мира Фарерам. Но в отличие от первого фарерского лирика, эта двойная адресация не исчерпывается чисто формально-содержательным планом, а распространяется также и на план языка (и, следовательно, на читательское восприятие их произведений: датская и фарерская аудитория).

3) Расмус Расмуссеи (псевдоним - Рейии со Склона)(Rasmus Rasmussen - Regin í Lió) (1871-1962), автор первого фарерского романа «Вавилонская башня» (1909). Этот роман не имел значения для мировой (точнее, европейской) литературы в целом, но для Фареров его роль была важна: это первый роман, написанный на национальном языке, репрезентирующий актуальные проблемы современности и задающий темы, которые станут существенными для дальнейшего развития фарерской прозы.

4) Кристиан Матрас (1900-1988) В его поэзии национальный дискурс выходит в другое измерение. Национальных топосов/символов как таковых в ней нет, национальный дискурс имплицирован. Описываются - без каких-либо пояснений, как само собой разумеющееся - явления, которые у фарерского читателя вызывают совершенно определенные ассоциации, непонятные представителям других культур. Фарерский национальный дискурс здесь творится для, так сказать, внутреннего пользования, без явного стремления представить себя другим; но одновременно фарерская повседневность вырастает до вселенских масштабов. (В этом отношении поэзия Кр. Матраса сходна с творчеством В.Хайнесена в последний период его творчества). Возможно, поэзия Кр. Матраса - уже новый этап развития национального дискурса в фарерской литературе. (Хронологически это совпадает с творчеством более ранних стадий его развития, но в младописьменной литературе такая одновременность в порядке вещей). На этом этапе уже нет постоянной потребности в диалоге с «другим» для того, чтобы прояснить для себя собственную сущность и попутно заявить миру о себе, все основные понятия уже определены, следовательно, можно дальше строить что-то на этом фундаменте.

Из творчества рассматриваемых мною авторов на русский язык переводились только некоторые романы («Черный котел», «Пропащие музыканты», «Башня на краю света»), новеллы и стихотворения В.Хайнесена. Все художественные произведения в этой работе, кроме особо оговоренных случаев, цитируются в моем собственном переводе. Цитаты из стихотворных текстов приводятся в подстрочном переводе, претендующем прежде всего на смысловую точность, а не на художественное совершенство.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Становление литературы Фарерских островов и формирование фарерского национального самосознания"

Заключение

В письменной фарерской литературе современного типа, которая начала создаваться в последней четверти XIX века, с самогог начала присутствовала сознательная установка на построение национальной литературы и национальной моноязычной культуры. Это подразумевало перестройку фарерской культуры, существовавшей на тот момент. Литература первоначально мыслилась как часть национального движения, его орудие, и установка на создание национального дискурса в новой фарерской литературе была с самого начала основной. В этом смысле символично то, что жанр, с которого начинается письменная фарерская литература - патриотическая песня.

Поскольку Фареры на протяжении своей истории были частью датской империи, а фарерский язык долгое время был бесписьменным и не использовался в официальной сфере, фарерская культура долго существовала в двуязычном континууме. Родной язык в начале процесса формирования фарерской словесности прежде всего воспринимался самими литературными деятелями как объект национального дискурса. Однако он в то же время был его орудием. Первые литературные опыты самих фарерцев начались сразу на родном языке (деятельность поэтов, принадлежащих к фарерскому студенческому кружку в Копенгагене, Расмус Эфферсё, Й.Х.О.Джюрхус). На начальном этапе развития литературы налицо стремление продемонстрировать, что язык крошечной нации пригоден не только для будничной сферы, на нем можно и нужно создавать духовные ценности, такие же, какие присутствуют в культуре окружающих народов. Язык национальной литературы и национальные топосы, орудие и объект саморефлексии нации, создавались одновременно. В статье Я.Якобсена «Духовная жизнь на Фарерах прежде и теперь» такая программа заявлена четко: в сознании автора статьи и, бесспорно, его современников, присутствует некий идеальный образ национальной литературы и культуры, обладающей конкретным набором признаков, и можно точно сказать, каких из них в духовной жизни Фареров еще не хватает. С самого начала фарерской литературе присуща саморефлексия. Например, очерки истории родной литературы появляются на островах тогда, когда литературы как таковой там еще не было. (Например, книжка М.А.Якобсена "Иг ЬоктпегЛавоуд оккага" (Из истории нашей литературы), в которой речь идет о первых записях и изданиях фарерского фольклора). Литература - помимо своей эстетической ценности - оказывается прежде всего средством национальной саморефлексии. В творчестве первого поколения фарерских поэтов - деятелей «Общества фарерцев» - национальный дискурс впервые вырабатывается в общих чертах, очерчиваются первоначальные границы национального пространства. Часто это делается сознательно и очень прямолинейно, такие художественные произведения граничат с публицистикой. Впоследствие начинается детальная разработка этого дискурса во всех жанрах, при этом туда вовлекается не только тематический, но также формальный и жанровый аспекты. Даже если содержательный план произведения не имеет ничего общего с проблематикой национального строительства или национальной саморефлексией, важно то, что это именно произведение, созданное на фарерском языке. На этом этапе в сферу национального дискурса как никогда вовлекается формальный и жанровый аспект литературных произведений. Те или иные литературные формы, привычные в словесности других европейских народов, начинают применяться для создания произведений на фарерском языке и для передачи сугубо фарерского содержания. Для молодой нации создание на родном языке эпитафий по образцу античных, или социального романа, дебатирующего злободневные проблемы - способ доказать свои возможности и заявка на то, чтобы встать в один ряд с другими, обладающими этим культурным наследием. Как неоднократно отмечалось, этническое и территориальное сообщество становится нацией в собственном смысле слова только после включения в ряд других таких же наций, обладающих определенным набором признаков, в частности, в сфере культуры. Фарерская художественная проза начинается именно с такой рефлексии по поводу сущности фарерского народа, подведения итогов национального движения и намечания дальнейшего пути развития. Всё это стало основными темами первого фарерского романа «Вавлонская башня». Писатели, пишущие на языке метрополии появились на Фарерах только тогда, когда первые шаги в литературе уже давно были сделаны и основные национальные топосы в культуре уже оформились. Это показывает, что постколониальная парадигма развития литературы не применима к Фарерам; в литературе постколониальных народов именно самые первые произведения создаются на языке метрополии, а часто даже представителями этой самой метрополии, а не самой колонии171. Фарерская письменная литература с самого начала ориентирована на построение моноязычной культуры (даже при том, что в общественной жизни долго господствовало двуязычие, и датский осознавался как «разновидность фарерского»). В случае В.Хайнесена и Й.-Ф.Якобсена писать по-датски в ту пору, когда национальный язык уже достиг высокого уровня развития - сознательная установка, своего рода заявление себе и окружающему миру о том, что становящаяся нация уже выяснила самое главное о своей сущности и способностях для самой себя, и теперь может рассказать об этом другим. Напомню, что для Й.-Ф.Якобсена в его литературной и публицистической деятельности установка: просвещать мир за пределами Фарс ров о положении островов была совершенно сознательной.

Возможно, на разных этапах развития фарерской литературы внимание заострялось на разных срезах нации (которые я выделяю во введении): в какой-то период имело место укрепление внешних рубежей, в какой-то — взгляд внутрь. Это связано, в частности, с взаимоотношениями с Данией: писатели, пишущие по-датски, появились на Фарерах именно тогда, когда отношения с метрополией стали склоняться в сторону дружеского сотрудничества.

С течением времени национальный дискурс перестает быть в фарерской литературе столь явным и лежащим на поверхности. Когда первая манифестация себя как нации состоялась, от очерчивания границ и задавания основных концептов можно перейти к более детальному осмыслению того, что лежит внутри этих границ. Национальный дискурс при этом не исчезает, хотя его внешние приметы не столь заметны: автор и читатель все равно осознают, что речь идет именно о фарерском универсуме. В отдельных случаях это может приводить к мифологизации фарерского универсума (как в позднем творчестве В.Хайнесена), и впоследствие - к выходу из области национального в сферу наднационального и вселенского. В поэзии Кр.Матраса национальный дискурс присутствует как в своем «старом» виде (эксплицитно), так и в «новом» (где локальное, национальное и вселенское оказываются буквально одним и тем же). Фарерской литературе присуща постоянная рефлексия: а) по поводу собственной национальной идентичности, б) по поводу того, как проходит процесс национального строительства и развития литературы; иногда это создает впечатление сознательной управляемости литературного процесса. В процессе саморефлексии только что созданные национальные топосы могут подвергаться критике или переосмысляться, неизменным остается лишь принцип.

На сегодняшний день рефлексия по поводу собственной нации перестала быть единственной темой литературы на Фарерах. В частности, начали появляться произведения, содержанием которых являются уже не только фарерские реалии. Например, новеллы Хануса Камбана, тематика которых далеко не всегда имеет отношение к истории и культуре Фареров, а если речь заходт о них, то они включаются в общеевропейский и мировой контекст на равных правах. Это может свидетельствовать о том, что процесс активного национального строительства в основном уже завершен [Ма1ап МагпегеёбШг, 2002, е. 356], или, во всяком случае, выполнены его основные задачи: манифестация себя как нации, создание собственных национальных топосов и освоение того набора признаков, в силу которых данное сообщество может считаться нацией. В качестве примера этого можно назвать стихотворение современного поэта Йоанеса Нильсена «Я - фарерский

172 националист », в котором такое самоопределение является уже не постулированием собственной национальной идентичности и заявкой на участие в «национальном строительстве», а эпатированием современной политкорректности, считающей любой разговор о национальной принадлежности нескромным. Само стихотворение, несмотря на название, нельзя отнести целиком к национальному дискурсу: поэт сосредоточивается в нем по большей части на критике филистерства своих соотечественников и нелепой официальной политике, и по ходу рассказывает об обстоятельствах своего рождения. Гуннар Хойдаль (род. 1941) в своем эссе «Всемирная деревня под названием Фареры» (Heimsbygdin Foroyar, 1987) обращает внимание прежде всего не на особенности фарерской национальной культуры как таковой, а на место этой маленькой страны в мире и на то, как должны складываться ее отношения с внешним миром, чтобы собственная идентичность не была потеряна. Последнее в эссе, в частности, выражается в том, что маленькая девочка, за которой наблюдает рассказчик, говорит только по-английски, гордясь тем, что знает международный язык. Рефлексия по поводу фарерской нации смещается из художественной литературы в сферу публицистики. В частности, Ким Симонсен в своих статьях в прессе отмечает, что на сегодняшний день уже можно говорить о появлении на Фарерах т.н. «ложного», официального национализма (эксплуатация национальных клише, внутреннее содержание которых уже утрачено) и о том, что в современную эпоху «национальная культура» должна быть не единственной формой жизни на Фарерах, а просто одним из многих альтернативных стилей жизни. [Simonsen, Kim, 2003]. Надо сказать, что т.зр. К. Симонсена подвергается у себя на родине суровой критике со стороны адептов «национального строительства», - однако сама возможность такой точки зрения уже знаменует собой новый этап в осмыслении этого феномена.

Становление литературы Фарерских островов и постепенное формирование в ней национального дискурса (связанного прежде всего со становлением национальной идентичности народа, ее постепенной объективацией) - один из наиболее «чистых» случаев, при котором различные этапы и аспекты этого становления хорошо прослеживаются. В частности - взаимодействие словесности и политических программ (вспомним, что на начальном этапе художественное слово было одним из основных орудий политической борьбы), восприятие тех или иных художественных текстов и их влияние. Наблюдения над становлением и развитием художественной литературы на Фарерах и сделанные на их основе выводы могут быть использованы в изучении развития литератур других народов.

Список научной литературыМаркелова, Ольга Александровна, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Художественные тексты J.O.H.Djurhuus

2. J.H.O.Djurhuus: Yrkingar 1898-1948. Savnaö, skipaö og skrivaö viömerkingar hevur Chr. Matras / Mentunargnmnur Studentafelagsins, 1988

3. J.H O.Djurhuus: Yrkingar. Hitt foroyska Studentafelagiö gav üt, 1914

4. J.H.O.Djurhuus: Nyggjar yrkingar. Hitt foroyska Studentafelagiö gav ût, 1923

5. J.H.O.Djurhuus: Moriendo. Norrona Forlagiö, Tôrshavn, 19441. William Heinesen

6. Heinesen, William. Blassende Gry. Nutidens roman fia Faeraerne, Munksgârd, 1961

7. Heinesen, William. De fortabte spillemaend. Gyldendal, 1965

8. Heinesen, William. Den sorte Gryde. Forlaget "Fremad", Kbh., 1957

9. Det evige liv. Interview med W.Heinesen. Af Else Lidegaard. Weekendavisen 12. - 14-januar 2000

10. Heinesen, William. Det fortryllede lys. Gyldendal, 1957

11. Heinesen, William. Don Juan fra Tranhuset. Gyldendal, 1970

12. Heinesen, William. Grylen og andre noveller: Udg. af Dansklaererforeningen, kommentar af Inger M. Hansen (med uddrag af W. Heinesens interviewer).-Kbh.,1978

13. Heinesen, William. Her skal danses. Gyldendals bogklub, 1981

14. Heinesen, William. Kur mod onde Ander. Gyldendal, 1967

15. Heinesen, William. Laterna Magica. Gyldendals Bogklub, 1987

16. Heinesen, William. Moder Syvstjerne. Gyldendals tranebeger, Viborg, 1990

17. Heinesen, William. Noatun. Gyldendals traneb0ger, 2. Udg., 3. Tranebogoplag, 1977

18. Heinesen, William. Samlede digte. ROLV forlag, 1984

19. Heinesen, William. Tärnet ved Verdens ende. Gyldendals tranebeger, 2. Udg., 1998

20. Heinesen, William. Vinterdrem: Digte i udvalg 1920- ЗОегпе, efterord af Erik Senderholm, 1983

21. Хайнесен, Вильям. Башня на краю света / пер. Т. Величко в сб.: Башня на краю света: Современная датская повесть; составл. и предисл. И. Куприяновой. - М.: «Радуга», 1974

22. Хайнесен, Вильям. Черный котел. Пропащие музыканты; пер. Н. Крымовой, Т. Величко; предисл. И. Куприяновой, М. «Прогресс», 19741. Jergen-Frantz Jacobsen

23. Jorgen-Frantz Jacobsen. Barbara. Gyldendal Paperback, 1997

24. Jergen-Frantz Jacobsen. Barba og Harra Pal. Skaldsoga. Feroyskaö hevur Chr. Matras. Emil Thomsen, Törshavn 19721. Regin i Lid

25. Regin i Liö. Babelstorniö. Skaldsega. Giviö ut hevir Hitt Fcroyska bökmentafelagiö. Törshavn 1909 i prentsmiöjuni hjä partafelaginum "Fram"1. Christian Matras

26. Matras, Christian. "Et faerask bygdehjem. Handelen Viöareiöi" // Dansk hjem ved ärhundredeskiftet, Kbh, 1953

27. Matras, Christian. Heimur og heima. Yrkingar. Prentasmiöja "Dimmalaetting"ar, Törshavn, 1933

28. Matras, Christian. Ä Hellu eg stöö. Gamalt og nyyrkt. Ütgäva Emil Thomsen, Törshavn, 1972

29. Matras, Christian. Ür sjön og ur minni. 0rindi. Ütgäva yrkjarans. Törshavn, 1978

30. Matras, Christian. Leikur og loynd. Fullfiggjaö utgäva av egnum yrkingum og tyddum. Emil Thomsen, Törshavn, 1975.

31. Другие художественные тексты

32. Danmarks sangelege udgivne af S. Tvermose Thyregod. Kbh, det Schonbergske forlag, 1931, serien: Danmarks folkeminde #38

33. Den danske lyrik. Bd. 4: 1870-1960. Fra LP.Jacobsen til Robert Corydon. Ved F.J. Billeskov-Jansen. HansReitzels forlag. Anden udgave, 1966,1986

34. Didriksen, Lydia. Gräglömur. Sogur. Mentunargrunnur Studentafelagsins, 1992

35. Fröding, Gustaf. Skrifter. Jubileumsupplaga: bd. II. Nya Dikter. Stank och flikar. Stockholm, Albert Bonniers förlag, 1945

36. Faeresk Anthologi ved V. U.Hammershaimb, Kbh, S.L. Möllers Bogtrykkeri, 1886-1891, bd. 1: "Tekst", bd. 2: "Ordsamling og register udarbejdede af Jakob Jakobsen".

37. Faereyinga Saga eller Faeraboernes historie i den islandske grundtext med faerßisk og dansk oversaettelse udgiven af Carl Christian Rafn, Kjobenhavn. Trykt hos direkteur Jens Hostrup Schultz, kongelig og universitets- bogtrykker, 1832

38. Foroya kvaeöi. 7. Bind, lnngangur og ürtek eftir Dänjal Niclasen, Bökagaröur, 1999

39. Hedin Brü. Fedgar ä terd. Bökagardur, Törshavn, 1979

40. Heinrich Heines Sämtliche Werke. Erste Band. Im Insel-Verlag, Leipzig 1911

41. Heinesen, Jens Pauli. Nu ert tu mansbam ä foldum. A ferd inn i eina öendaliga sogu. Skaldsoga. Forlagid Gestur. Törshavn, 1980

42. Hoydal, Gunnar: "Heimsbygdin Foroyar" essay. // G. Hoydal: Land i sjönum. Tidartekstir; Mentunargrunnur Studentafelagsins

43. Ibsen, Henrik. Samlede verker. Gyldendal Norsk Forlag, Oslo, 1954

44. Jacobsen, Jacob. Faeraske folkesagn og aeventyr, Törshavn, 1898-1901

45. Johansen, OddvOT. i morgin er aftur ein dagur. Törshavn, 1998

46. Kamban, Hanus: Pilagrimar. Stuttsogur. Mentunargrunnur Studentafelagsins, 2001

47. Kingo, Thomas. Som dend Gyldne Sool frembryder. Salmer og digte. Udg. Af Erik Sonderholm, 1985

48. Kvaeöabokin. Lagt til raettis hevur Sverri Egholm. I bind. Yngri kvaiöi. Landprentsmiöjan. Tórshavn, 1960

49. Kvaeöi. Visur og taettir. Johannes av Skaröi, Dávnr Magnussen. Tórshavn. P.F.H.N. Jacobsens Bókahandils Forjag, 1974

50. Meilern Bjerg og Branding. Faeroske digte. Oversat af Poul P.M. Pedersen, forord af Poul P.M. Pedersen. Det danske forlag, 1956

51. Mjerki í heilum. 14 stuttsogur. Bókadeild Foroya Laerarafelags, 2001

52. Nielsen, Jóanes. Pentur. Mentunargrunnur Studentafelagsins, 1998

53. Nolsee, Poul. Fugla-Kvaeöi. Tórshavn. Prentaö í prentu "Dimmalaetting,'s, 1884

54. Poulsen, Tóroddur. Regler. Ett brott. Översättning frán faröiskan av Anna Mattsson. Wahlström & Widstrand, 1997

55. Varöin bd. XI, hefti 3 4 A.S. "Faero Amtstidende"s Bogtrykkeri, , Tórshavn, 1931

56. Европейская поэзия XVII века, БВЛ, серия первая, т. 41, М. «Худ. лит.», 1977

57. С.С.Аверинцев: «Аналитическая психология К.Г.Юнга и закономерности творческой фантазии» // О современной буржуазной эстетике, выпуск 3, 1972

58. Андерсон, Бенедикт: Воображаемые сообщества Размышления об истоках и распространении национализма. Пер. с англ. В.Г.Николаева. Вступ. ст. С. Баньковской. М.: «Канон-Пресс-Ц», «Кучково поле», 2001 (в серии «Публикации Центра Фундаментальной Социологии»)

59. Г.И. Анохин: «К проблемам формирования фарерского народа»// Этнические процессы в странах зарубежной Еворпы, М., 1970, сс. 224-284

60. Поль Бурдье: «Поле литературы» // Новое Литературное Обозрение №45 (5/2000), с. 22-87

61. Г.Гачев: Национальные образы мира. Космо-Психо-Логос. М.: Издательская группа «Прогресс» - «Культура», 1995

62. Г.Гачев: Неминуемое. Ускоренное развитие литературы. М.: «Художественная литература», 1989

63. Г.Гачев: Становление художественного сознания в условиях ускоренного литературного развития, М., 1958

64. У. Б.Далгат. Литература и фольклор. Теоретические аспекты, М. 1981

65. Т.А. Ван Дейк: Язык. Познание. Коммуникация. Пер. с англ./ сост. В.В.Петрова; под ред. В.И. Герасимова. М.: Прогресс, 1989

66. Ж.Женетт: Правдоподобие и мотивация/ Ж.Женетт: Фигуры. Том 1. — М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998

67. Литературный энциклопедический словарь. («Хейнесен», с. 729; В.Г.Адмони, И.П. Куприянова «Датская литература») М., 1987

68. С.Лурье. Историческая этнология: М., «Аспект-пресс», 1997

69. С. Лурье. Метаморфозы традиционного сознания. Спб, 1994

70. Н. Крымова: «Певец Фарерских островов»/ предисл. к изд.: Волшебный свет; пер. С. А. Тарданова, Е.П. Тарасова; М. 1961

71. И. Куприянова: Предисл. к изд.: Черный котел. Пропащие музыканты; пер. Н. Крымовой, Т. Величко; М. «Прогресс», 1974

72. И. Куприянова: Предисл. к изд.: Башня на краю света: Современная датская повесть. М.: «Радуга», 1974

73. М.Б. Матвеева: «Эстрид Баннистер Гуд прототип главной героини романа И.-Ф. Якобсена «Барбара» // Скандинавская филология VI. Межвузовский сборник к 70-летию В.П.Беркова. Ред. Б.С.Жарова. Изд-во Санкт-Петербургского университета, 1999, с. 179-191

74. Межкультурная коммуникация и проблемы национальной идентичности. Сборник научных трудов. Воронеж, Воронежский государственный универстиет, 2002

75. Е. М. Мелетинский: Поэтика мифа. 2. Изд. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1995

76. Называть вещи своими именами: Программные выступления мастеров западноевропейской литературы XX века. Сост., предисловие, общ. Ред. Л.Г.Андреева. М.: Прогресс, 1986

77. В.П. Неустроев: Литература скандинавских стран (1870-1970), М.: -«Высшая школа», 1980; (о В.Хайнесене: с. 212)

78. X. Ортега-и-Гассет: «Умирание руин» I¡Новая газета, 30.06.1992

79. X. Ортега-и-Гассет: «Бесхребетная Испания» // X.Ортега-и-Гассет: Этюды об Испании, Киев «Новый круг - Пор-Рояль», 1994

80. Проблема национальной идентичности в литературе и гуманитарных науках XX века. Лекции и материалы Зимней школы. Воронеж, 24 января 4 февраля 2000 г. Том второй. Воронеж, 2000

81. С.Н. Трубецкой: «Об истинном и ложном национализме»// Мир России -Евразия: Антология. Сост.: Л.И.Новикова, И.Н. Сиземская, М., Высшая школа, 1995, сс. 43 54

82. Поль Фейерабенд: Избранные труды по методологии науки. М., «Прогресс», 1986

83. О.МФрейденберг. Миф и литература древности, М.: «Наука», Академия наук СССР, Институт Востоковедения, 1978

84. Andersen, Harry: "Studier i William Heinesens lyrik // Frodskaparrit, 18. bok; Mentunargrunnur Foroya Legtings, Tdrshavn, 1970, s. 103-128

85. Andersen, Harry. Tre afhandlinger om William Heinesea Rodovre, 1983

86. Andersson, Benedict, imagined Communities. Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. Verso edition, London, 1983

87. Andreassen, Еубип: "Nationalromantikkur og nationalisma. Fyrilestur hildin a 20-¿ra stovningadegnum hjd Nordic Institute of Folklore i Turku i 1979 // Bra, 1/1982, s. 61-63

88. Andreassen, Eydun: "Samleiki fyri погбап?" II Frcendafundur 3. Fyrirlestrar fra islensk-faereyskri ra6stefnu i Reykjavik 24.-25. juni 1998. Ritstjorar: Magnus Smedal, Turi5 Sigur3ard6ttir. Haskolautgafan. Rvik 2000, s. 72-79

89. Andreassen, Hanus: "Veraldin vigd ein roynd at lysa yrkjaran Matras, Christian vid demum ur skaldskapi hansara"// Magn #8, juli 1979, arg. 4, utgevari: pf АКТ, Torshavn номера страниц отсутствуют.

90. Ashcroft, Bill, Griffith, Gareth and Helen Tiffin. The Empire Writes Back Teory and Practice in post-colonial literatures. England, 1998

91. Bandle, Oskar: "Modern föröisk litteratur en paradigmatisk utveckling // Kungl. vilierhels historic och antikvitels akademiens ärbok, Stockholm, 1982, s.96-109

92. Bhabha, Homi K. (ed.). Nation and Narration. London; New York: Routledge, 1990

93. F.J. Billeskov-Jansen "Jorgen-Frantz Jacobsens "Barbara" // "Hvad fatter gjor.": boghistoriske, litt er cere og musikalske essays tilegnet Erik Dal. Poul Kristensen, Heming, 1982, s. 62-76.

94. Björn l>orsteinsson. Island. Under medvirken af Bergsteinn Jönsson og Helgi Skuli KjartanssotL Oversat af Preben Meulengracht Serensen. Politikkens Danmarks Historie. Politikkens forlag, 1985.

95. Brix, Kirsten: "Dialog i Babelstärnet. Analyse af Regin i Lid fiktive prosaforfatterskab'7 Frööskarasetur Foroya, 2002

96. Brix, Kirsten: "Regin i Liö og Nybrotiö" / ßragi. Tiöarrit fyri bok og mentan, # 2, 2000, ss.4-7

97. Broeng, Hanne. Byen og bygden. Den faereske bygd belyst gennem udvalgte vaerker af 6 faereske forfattere. Specialopgave ved Kobenhavns Universitet. Vejleder: Jdgvan Isaksen. 1992

98. Brostrom, Torben: "William Heinesen. Fra socialrealisme til myte"/ Dansk litteraturhistorie. Ny udvidet udgave 1976-77, bd. 5, s. 201-206

99. Brovst, Bjarne Nielsen. Rejser og portraetter. Kronikker og essays. 1982

100. Brück, Ulla: "Identitet, lokalsamhälle og lokal identitet" // Rig, ärgang 67, häfte 2, Stockholm, 1984, s. 65-79

101. Brenner, Hedin: "Jorgen-Frantz Jacobsen and "Barbara"". The American-Scandinavian Review, LXI, 1973, s. 39-45

102. Bronner, Hedin. Three Faroese Novelists. An Appreciation of Jorgen-Frantz Jacobsen, William Heinesen and HeÖin Bru. New York, 1973

103. Bronner, Hedin: "William Heinesen: Faroese Voice Danish Pen"// The American-Scandinavian Review, LXI, 1973, s. 142-54

104. Dahl, Ami. Bökmentasoga, bd. 1- 3. Forlagiö FANN1R, 1980

105. Dansk litteraturhistorie, bd. 7 "Demokrati og kulturkamp 1901-1945", Gyldendal, 2. Udg., 1990

106. Dansk litteraturhistorie, bd. 8 "Velfierdsstat og kulturkritik 1945-80", Gyldendal, 2. Udg., 1990

107. Danske digtere i det 20. ärhundrede. Bd. 1. Fra Johannes V. Jensen til Martin Andersen Nex0, Kbh., 1980-82

108. Danske digtere i det 20. ärhundrede. Bd. 3. Fra Karen Blixen til Frank Jaeger, -Kbh.,1980-82

109. Danske digtere i det 20. ärhundrede. Bd. 5. Fra Anders Bodeisen til Dan Turrell, -Kbh., 1980-82

110. Debes, Hans Jacob: "Omkring fbrmationen af en nation. Faeroerne som unikt og komparabelt eksempel. Et forsog" / t'rodskaparrit, 41. bok. Annates Societiarum Faeroensis, Foroya Frööskaparfelag, Törshavn, 1993, s. 17-53

111. Debes, Hans Jacob. Nu er tann stundin. Tjööskaparrorsla og självstyrpolitikkur til 1906 viö soguligum baksyni. Törshavn, 1982

112. Debes, Hans Jacob: "Tjööskaparrorsla sum seguligt fyribrigdi og granskingarevni" // Fr<xhkuparrit 36-37 (1988-1989), Törshavn, 1989, s. 3-23

113. Debes, Lucas. Faeroe et Faeroa reserata Fasroernes beskrivelse. Einars prent og forlag. Törshavn 1963

114. Elbrend-Bek, Bo. "Historien om et fragment"// Fredag, #2, 1985, s. 84-87 om "Barbara".

115. Elbrend-Bek, Bo. "Jiargen-Frantz Jacobsen mellem tradition og modernitet" // Bogens Verden, 1986, s. 54-56

116. Etnicity. Edited by John Hutchinsson and Antony D. Smith, 1996

117. Etnicity and National Building in the Pacific. Edited by Michael C. Howard; the United Nations University, 1989

118. European Nations and Nationalism: Theoretical and Historical Perspectives. Edited by Louk Hagendoorn, György Csepeli, Henk Dekker, Rüssel Farnen, Ashgate, 2000

119. Fanon, Frantz. Black Skin, White Masks. Grove Press, Inc, NY, 1967 / Translated by Lam Markmann

120. Fraelsmannamäl 1899-1926. Blaöagreinir, fölkafundir, reöur. Lagt til raettis hevur Tummas Lenvig. Bökagaräur, 1997

121. Färösk folkkultur. En översikt av Joan Pauli Joensen. Liber Läreromdel Lund, 1980

122. Gellner, Ernest. Nations and Nationalism. Basil Blackwell, London, 1983

123. Gellner, Ernest Nationalism. "Phaenix", London, 1997

124. Grundtvig, Svend. Dansken paa Faeroerne: Sidestykke til Tysken i Slesvig. -Odense Universitetsforlag, 1978, med efterord af Hans Bekker-Nielsen

125. Grundtvigianismen og den folkelige kultur, ss. 161-178 //Dansk litteraturhistorie, bd. 6:1848-1901. Dannelse, folkelighed, individualisme. Gyldendal, 1985

126. Gunnar Karlsson: "Spjall um römantik og {jjödernisstefhu" HTimarit Mals og Menningar, #2 1985, s. 449ff

127. Gaard, Guörun J. Rasmus Rasmussen og Bäbelstorniö. Ritgerö til exam. Art. Prövroynd i noröurlenskum, serliga toroyskum mäli og bökmentum, väriö 1985, Törshavn

128. Gaard, Guörun J.: Inngangur. 1: Regin i Liö: Bäbelstorniö. Emil Thomsen. Törshavn 1987, s. V XI

129. Hagström, Björn. "Barbara pä färöiska kring en översättning" // Nordisk lidskrift for velenskap, konsl och induslri, LI, 1975, s. 335-53

130. V.U. Hammershaimb: "Det faeraiske Sprog (1844) II (tillaeg i bogen: Svend Grundtvig: Dansken pä Faeroeme: Sidestykke til Tysken i Slesvig, 1845 / genudgivet med efterord af Hans Bekker-Nielsen, Odense Universitetsforlag, 1978).

131. Handbook of Discourse Analysis. Edited by Teun A. Van Dijk Volumes 1-4. Academic Press, London, 1985

132. Hartelius, Ole: "William Heinesens fortaelleteknik medsaerlig henblik pä undersogelse af fortaellernes rolle i romaner og noveller". I: Extracta TIT, 1971, s. 103-07

133. Hauge, Hans: "Norientalisme eller nordisk postkolonialisme'7/ Nordic Literature/ Nordisk Litteraiur, 2001. Et tidsskrift udgivet af Nordisk Ministerräd, hovedred. Isaksen, Jögvan, 2001, s. 8-11

134. Heinesen, Jens Pauli: "Lidt om fasrask prosa og dens vilkär"// Gardar XI, Lund, Bloms Boktryckeri AB, 1980, s. 48-57

135. Heinesen, William: "Jergen-Frantz Jacobsen"// Danske digtere i den 20. arhundrede, bd. 2 Tiden fra Tom Kristensen til 2. verdenskrig", Kbh., G.E.C. Gads forlag, 1966

136. Heinesen, William: "Christian Matras 50" // Vardin bd. 28, Törshavn, 1950, s. 171fT

137. Heinesen, William: "Leyslig hugskot um foroyskar bokmentir" HVardin bd. 7, Törshavn, Felagiö Varöin gav ut, 1927, s. 168ff

138. Heinesen, William: "J.H.O.Djurhuus" // Vardin, bd. 27, Törshavn, 1950, s. 109112

139. Hemer, Oscar: "Bron till en ny Skandinaviern?" // Nordic Literature/ Nordisk Litte rat ur, 2000. Et tidsskrift udgivet af Nordisk Ministerräd, hovedred. isaksen, Jögvan, 2000, s. 15-18

140. E. Hobsbawm, Terence Ranger (red.). The invention of Tradition, Cambridge University Press, London, 1983

141. E. Hobsbawm. Nations and nationalism since 1780. Programme, myth, reality. Cambridge University Pres, 1990

142. Holm-lsaksen, Christian. Feroyskur skaldskapur i 19. eld: Pali Nölsoy, Joannes Patursson, Jens Djurhuus. Forlagiö FANN1R, 1981 серия: "Bökmentagreinir 1"; перепечатка из газеты "Tingakrossur", 1913.

143. Hovdenakk, Sindre: "Klippfisk og klassikere: Hanus Kambans biografi om den faereyske dikteren Janus Djurhuus ."// Nordic LAterature/ Nordisk L.itteratur, 2001. Et tidsskrift udgivet af Nordisk Ministerräd, hovedred. Isaksen, Jögvan, 2001, s. 106-107

144. Hoydal, Hogni. Myten om rigsfaellesskabet Vejen til en selvstaendig feresk stat. Kebenhavn, 2000

145. Hroch, Miroslav. Die Vorkämpfer der nationalen Bewegung bei den kleinen Völkern Europas. Eine vergleichende Analyse zur ges. Schichtung der patriotischen Gruppen. Praha, Univ. Karlova, 1968

146. Hutchinson, John, Anthony D. Smith (red.): Nationalism. Oxford, 1994

147. Hutchinson, John. Modern Nationalism. Fontana Press, London, 1994

148. Hognesen, Röland Waag: "Faeroernes historie frem til anden verdenskrig" // Feeringer Lrcender. Red. Anders 01gaard. Gyldendal, 1968

149. Hägerstrand, Olof: "William Heinesens "kur" mot ondskan"// Horisont, XV1:4, 1969, s.72-74.

150. Identities: race, class, gender and nationality. Edited by Linda Martin Alcoff and Eduardo Mendieta. 2003

151. The Invention of Tradition. Edited by Eric Hobsbawm and Terence Ranger. Cambrigde University Press, 1983

152. Tsaksen, Jögvan: "Det er umuligt at skrive i et lille samfund: Heöin Brü 100 är" // Nordic Literature/ Nordisk Litteratur, 2001. Et tidsskrift udgivet af Nordisk Ministerräd, hovedred. Isaksen, Jögvan, 2001, s. 50-53

153. Isaksen, Jögvan: "Facetterede samiske noveller. selvhad og stjälen identitet" // Nordic Literature/ Nordisk Litteratur, 2001. Et tidsskrift udgivet af Nordisk Ministerräd, hovedred. Isaksen, Jögvan, 2001, s. 64ff

154. Isaksen, Jögvan. Faerask litteratur. Introduktion og punktnedslag, Forlaget Vindrosen, 1993

155. Isaksen, Jögvan. Foroyski mentunarpallurin: greinir og ummaeli. Mentunargrunnur Studentafelagsins, 1983

156. Isaksen, Jögvan: "Om at anmaelde pä Faeroerne" // Nordic Literature/ Nordisk Litteratur, 2000. Et tidsskrift udgivet af Nordisk Ministerräd, hovedred, Tsaksen, Jögvan; 2000, s. 72-74

157. Isaksen, Jögvan: "To nationale hennafroditer. William Heinesen og Jergen-Frantz Jacobsen" // Nordic Literature/ Nordisk Litteratur, 2000. Et tidsskrift udgivet af Nordisk Ministerräd, hovedred. Isaksen, Jögvan, 2000, s. 22-25

158. Tsaksen, Jögvan. Treö dans iyri steini: bökmentagreinir. Mentunargrunnur Studentafelagsins, 1995

159. Isaksen, Jögvan. Ä veröin, veröin! Skaldsogan "Barbara" eftir Jorgen-Franz Jakobsen. Mentunargrunnur Studentafelagsins, 1998

160. Jacobsen, M.A. Ür bökmentasogu okkara viö fyra myndum. Törshavn, 1921

161. Jacobsen, Ole: "Nyere faerosk lyrik" / Meilern Bjerg og Branding. Fasroske digte. Oversat af Poul P.M. Pedersen, Det danske forlag, 1956

162. Jakobsen, Jakob. Greinir og ritgeröir. Tnngangur eftir Chr. Matras, professora. Törshavn, 1957

163. Jakobsen, Jakob: "Indledning" //Faeroske folkesagn og aeventyr. Tórshavn, 1898-1901, s. 1-XXV1.

164. Jensen, Erik Vagn. Mytisk bevidsthed social bevidsthed hos romanforfatteren William Heinesen. Specialopgave ved Center for Nordiske Studier, Odense Universitet, 1992

165. Joensen, Joan Pauli: "At finna ella uppfinna taö foroyska. Ein smávísindalig ritroynd'V/ Fródskaparrit № 36-37 (1988-1989), Tórshavn, 1989, s. 28-38

166. Joensen, Laura: "Dramaturgia na Wyspach Owczych"// Dialog. Miesi^cznik poswi?cony dramaturgii wspólczesnej. Listopad 1998, № 11 (504), s. 178-180

167. Jón Yngvi Jóhannsson: "Islandske fortattere pá det danske parnas" // Nordic Literature/ Nordisk Litteratur, 2000. Et tidsskrift udgivet af Nordisk Ministerrad, hovedred. Isaksen, Jógvan, 2000, s. 42-45

168. Jones, Glyn W.: "Duality and Dualism: Jorgen-Frantz Jacobsen (1900-1938) reassessed"// Scandinavica. An International Journal of Scandinavian Studies, vol. 27, #2, nov. 1988, s. 133-153

169. Jones, Glyn W.: "From Kingo to Matras'7/ 1: Nordisk litteraturhistorie, 1978, s. 314-27

170. Jones, Glyn W. Faera og kosmos. En indforing i William Heinesens forfatterskab. Gyldendal, 1974(1)

171. Jones, Glyn W.: "Heinesen og livet og döden et forsög pa en fortolkning af "Den Sorte gryde". // Nordisk tidskrift för vetenskap, konst och industri, XLV, 1969, s. 53-66

172. Jones, Glyn W.: "Nature and Man in Matras, Christian's Poetry" / Scandinavica: An International Journal of Scandinavian Studies, vol. 19, #2, nov. 1980. Edited by James McFarlane, Norwich 1980, ss. 181-197

173. Jones, Glyn W.: ""Noatun" and the Collective Novel" // Scandinavian Studies, XL1, 1969, s. 217-30

174. Jones, Glyn W.: "Omkring William Heinesens román "De fortabte Spillemaend" // Nordisk tidskrift for vetenskap, konst och industri, XL111, 1967, s. 11-23

175. Jones, Glyn W.: "The Role of Translation into Faroese'V/ I: Scandinavian Literature in Transcultural Context. 1986, s. 218-21

176. Jones, Glyn W.: "To gange "Blassende gry"// Nordisk tidskrift for vetenskap, konst och industri, Lll, 1976, s. 128-45

177. Jones, G?yn W. William Heinesen. New York, 1974(2)

178. Jones, Glyn W.: "William Heinesen and the Myth of Conflict" // Scandinavica, IX, 1970, s. 81-94

179. Jones, Glyn W.: "William Heinesen between Two Cultures" /Я: Proceedings. Lampeter, 1986, s. 121-136

180. Jones, Glyn W.: "William Heinesens "De fortabte spillemaend" // 1: Den moderne roman og romanforskning, 1971, s. 93-109

181. Jones, Glyn W.: "William Heinesen's "Tärnet ved Verdens ende". A Restatement and an Extension 7/ Scandinavian Studies, L, 1978, s. 19-30

182. Justesen, Andrias: "Heimurin i deggdropanum. /Evinleikin i lotuni. Um skaldskapin hjä Chr. Matras // Chr. Matras aldarminning сб. статей.; Foroya Frööskaparfelag og hövundarnir. Foroya Frööskaparfelag, Törshavn, 2002, s. 2540

183. Jorgensen, Jorgen: "Eros-motivet i William Heinesens "mytiske" forfatterskab" //1: Extracia, IV, 1972, s. 121-25

184. Kamban, Hanus. J.H.O.Djurhuus. En litteraer biografl. Bd. I og bd. TT. Pä dansk ved Kirsten Brix. Odense Universitetsforlag, 2001

185. Kristensen, Sven Moller : "William Heinesen" / Dansk litteratur 1918-1950, s. 99- 104.-Kbh., 1951

186. Lenvig, Tummas. Fyrsta foroyska skaldsogan. Regin i Liö: Bäbelstorniö. Evni og hugsjönir hennara, ritgerö. Klaksvik, 1995, egiö fbrlag

187. Lenvig, Tummas. Viljans verk aet fölksins frami. 1921-1938: Blaöagreinir, fölkafundir, reöur. Forlagiö SPROTLN, 2001

188. Ljunberg, Henrik: Eros og samfund i W. Heinesens romaner. Kbh, 1976 (Duplikeret specialopgave).

189. Ljunberg, Henrik: "William Heinesen: "Sögur og sagnfirseöi"// Timarit Mals og menningar, XXXVTII, 1977, s. 251-64

190. Lundkvist, Artur: "William Heinesen och bans Underland i Atlanten" // I: Lundkvist, Artur: lltflykter. 1969, s. 64-76

191. Madsen, Ellen Olsen: "Sprog og stil i William Heinesens "Det gode Häb"" // Danske Studier # 80, 1985, udg. Af Iver Kjaer og Flemming Lundgreen-Nielsen under medvirken af Merete K. Jörgensen. Akademisk Forlag, Kbh, s. 135-145

192. Malan Marnersdöttir. Analyser af fasresk litteratur. Udvalgt og redigeret af Jens Cramer. Forlaget Modtryk, Arhus, 2001

193. Malan Mamersdöttir: "Feroysk bökmentafirodi"// Bragi. Tiöarrit fyri bök og mentan№ 1, 1999, s. 11-17

194. Malan Mamersdöttir: "Frä tjööarbygging til avbygging. Skaldsoga, mal og tjööarbygging" // Frodi, 2/2000(1), s. 21-27

195. Malan Marnersddttir: Hvor af oörum: Samansetning, fräsogn og millumtekstleiki i foroyskari skalds0gu eflir 1970 (en doktordisputats). F oroya Frööskaparfelag og Malan Mamersdöttir, 2000(2)

196. Malan Marnersddttir: "Kolonial og postnational kortlaegning. En skitse til belysning af faerask litteratur i postkolonialt perspektiv" 11 M'K Mod og kvindehjerte: Festskrift til Mette Kunoe. Red. J. Cramer. Modtryk, Aarhus, 2002, s. 348-356

197. Malan Mamersdöttir: "William Heinesen 100 är: Bökmentaligt liv og eftirliv" // Bragi. Tiöarrit fyri bok og mentan, # 1/2000(3), s. 4-7

198. Matras, Christian. Foroysk bökmentasoga, udg.: Foroya Mälfelag, Keypmannahavn, 1935

199. Matras, Christian: "Jergen-Frantz Jacobsen" / Gyldertdals Julebog, 1941

200. Matras, Christian: "Jorgen-Frantz Jacobsen. Writer and Friend"// Foroyar. Welcome the Faroes, IX, 1975, s. 91,93,95, 97

201. Matras, Christian: "Foroyingasoga i nyggjari ütgävu" / Vardin bd. 7, Törshavn, Felagiö Varöin gav üt, 1927, s. 163-167

202. Nationella identitetet i Norden ett fullbordat projekt? сб. статей. Nordiska Radet, 1991

203. Nauerby, Tom. No Nation Is an Island Language, Culture and National Identity in the Faroe Islands. Ärhus, 1996

204. Nyman, Äsa: "Etniska särdrag i den färöiska folksagotraditionen UFrodskaparrit, 18. bök; Mentunargrunnur Foroya Legtings, Törshavn, 1970, s. 369-385

205. Naes, Martin. Faerosk litteratur udvikling og vilkär. Danmarks Biblioteksskole, 1981

206. Omkring Barbara: en antologi. William Heinesen, Isaksen, Jögvan, Matras, Christian, Jakob Jakobsen, John Mogensen, Gunnar Moller Pedersen, Jorgen Fisker og Nils Malmros; Fisker & Schou, 1997

207. Orgland, Ivar: "Janus Djurhuus"// forord i bogen: Ivar Orgland: Fwroyske dikt avjanus Djurhuus. Fonna Forlag, 1979

208. The Post-Colonial Studies Reader. Edited by Bill Ashcroft, Gareth Griffith and Helen Tiffin. London andNY, 1995

209. Ravn, Ole. Dansk litteratur 1945-75. Brydninger og tendenser, Gjellemp, Kbh, 1976

210. Reistrup, Claus. Den feroske litteratur set pá baggrund af et sproglig-national kamp. Speciale ved Nordisk Institut ved Odense Universitet (upubliceret). без года издания.

211. Remmel, Birgit og Kristinbjorg Hagnesen: "Ein nyrómantisk og ein nymótans yrking'V Hon fekk hug ä deyÓum manni. Fyra hókmentaligar greinir. Faroyamálsdeild, Froöskaparsetur Foroya, Setursrit #1, Tórshavn, 1991

212. Reusch, Hans: "Janus Djurhuus og naemingafelagiö Veset. 3. September 1898 31. mars 1900"//Brä 13/14, 1989, 8. ärg., s. 82-93

213. Rolvsen, Stig: "William Heinesen digter og billedmager" II Gulenherghus ärsskrift, 1985, s. 40-45

214. Runnquist, Áke. Moderna nordiska författere: en översikt över nordisk litteratur undir fyra ärtionden. Danmark, Färöarna, Finland, Island, Norge. Forum, 1966

215. Simonsen, Kim: "Hin berandi konstruktiónin i fóroysku tjódini. I-TV"// Sosialurin # 262 , Tórshavn, 21 juni 2003, s. 14-16; Sosialurin # 387, Tórshavn, 3 Oktober 2003, s. 12-14

216. Simonsen, Kim: "Bardagin um fOToyska fortiö". (Et foredrag, holdt pä den Faeroske Akademi Frööskapasetur Foroya den 21. okt. 2002) в рукописи.

217. Simonsen, Kim: "Mens vi venter pä nationalteatret" II Nordisk litteraiur/Nordic Literature. En árbog. 2004. Et tidsskrift udgivet af Nordisk Ministerräd, hovedred. Isaksen, Jógvan, 2004. s. 160-162

218. Simonsen, Kim: "Samleiki eitt roynd at skilja eitt hugtak" // Dimmalaitting, friggjadagur 3. nov. 2000, friggjadagur 10. nov. 2000

219. Simonsen, Kim: "Ütnoröur og Hvsaskoöan. Um ütjaröarin sum ein anakronisma'7/D wwjate//mg 166/125, friggjadagur 30. august 2002

220. Simonsen, Malan: "Foroyska bökmenntaalmenniö i 19. old. Ein skitsa" IIFrödskaparrit, 32. b6k, 1985, s. 5-14

221. Simonsen, Malan: "Vit eiga William grein um stoöu William Heinesens i danskari bokmentasogu og um moguliga sess hansara i eini S0gu um foroysk skaldskap" // Brä 12. arg., no. 20,1993, s. 32-42

222. Skaröhamar, Anne-Kari: "Drekki maer eyguni full. Matras, Christian -spräkforsker og lyrikefV/Nordurlandahüs i Foroyum, Ärbok 1994; Törshavn 1994, s. 71-73

223. Skaröhamar, Anne-Kari: "Growing up on the edge of the abyss. Childhood impressions in the poetry of Matras, Christian" // Scandinavica, vol. 35, may 1996, Edited by Janet Garton (Norwich), s. 71-104

224. Skaröhamar, Anne-Kari: Meginmättur. "Självtasaela. Skapandi friöur. Um nättüruskaldskapin hjä Christiani Matras" // Brctgi, Tiöarrit fyri bök og mentan №1,2001, s.4-9

225. Skaröhamar, Anne-Kari. Poetikk og livstolkning i Matras, Christian* lyrikk med ett tillegg om Matras og fasroysk lyrikk. Unipub, Oslo, i samstarfi meö Foroya Froöskapafelag, 2002

226. Skaröhamar, Anne-Kari: "Trügv og trüarbr0gd i skaldsogum og stuttsogum eftir William Heinesen"// Vardin, XLVTT.1-2, 1980, s. 3-13

227. Skyum-Nielsen, Erik: "Sikke et held at jeg aldig har modt Freud." Interview. 11 Bogens Verden, 1984, s. 101-03

228. Smith, Anthony. National Identity. London, 1991

229. Storm, Ole: "William Heinesen" / Danske digtere i det 20. Arhundrede. Ny foroget og revideret udgave, bd. 2. Kbh., 1965-6, s. 625-656

230. Svensen, Äsfrid: "William Heinesens prosadiktning" // Norsk littercer ärbok, 1967, s. 141-62

231. Soholm, Ejgil: "William Heinesen" / Danske digtere i det 20. Ärhundrede. Nyvideret og nyskrevet. Bd. 2., s. 293-312 Kbh., 1980-82

232. Sonderholm, Erik: "William Heinesens forfatterskab'7 efterord til digtssamlingen "Vinterdrom", 1983

233. Serensen, Hanne Flohr: ""Mit forhold til det danske sprog er fatalt besternt". William Heinesens forfatterskab. Baggrund og konsekvenser" // Frödskaparril , 47. bök, 1999, s. 5-31

234. Thorsteinsson, Jdkup. Et Faera som Faero: Studier i Faeroernes forfatningsmaessige stilling i forhold til Danmark 1834-1852 (en doktordisputats); SNAI- North Atlantic Publications and Aarhus University Press, Aarhus, 1990

235. Turiö Siguröardottir: "Bökmentasoguskriving" II Froöi, 1 /2001, s. 35-45

236. Turiö Siguröardottir: "Triggjar tyskar työingar Janusar" II Vardin, bd. 64/ 1997, Felagiö Varöin. Törshavn, 1997, s. 55-83

237. Turiö Siguröardottir: "Nyggjar tiöir n^ggjur songur" // Brä 13-14/ 1989, s. 30-45

238. Turiö Siguröardöttir. "Utvklinga i fasroysk prosa" // efterordet i: Fyrste ferda bort. F(er0yske noveller. Detnorske samlaget, 1993(1)

239. Turiö Siguröardöttir. At rejse ud for at komme hjem: Den fasraske sangdigtning 1876-1892 som del af og udtryk for faeresk nationalidentitet i stebeskeen. Specialopgave ved Institut for litteraturvidenskab, Kbh, 1987

240. Turiö Siguröardöttir. "Von Williams og klokka Kiljans" // Brä 12. arg., no. 20, 1993(2)

241. Turiö Siguröardöttir "Färöisk litteratur" II Hasse Schröder: Färöerna mer anföglen. Norden, 1993(3), s. 90-102

242. Turiö S. Joensen: "I leit aö nütiöinni i uppgjöri viö fortiöina. Nokkur orö um facreyskar nütimabökmenntir" // Timaril Mäls ogMenningar, 2/1984, s. 136-151

243. Wang, Zakarias: "Stada Foroya i dansk-norska rikinum" И Frcendafundur 2. Fyrilestrar fra foroyskari-islendskari räöstevnu i Törshavn 28.-29. Juni 1995. Ritstjörar: Turiö Siguröardöttir, Magnus Snaedal. Foroya Frööskaparfelag, Törshavn 1997, s. 182-190

244. West, John F. Faroe: the emergence of a nation. NY, 1972

245. Winther Jorgensen, Marianne & Phillips, Louise. Diskursanalys som teori och metod. Studentelitteratur, Lund, 1999. översättning: Svend-Erik Torhell.

246. Wylie, Jonathan, David Margolin. The ring of dancers: Images of Faroese culture. Philadelphia, 1981

247. Библиографические указатели

248. Jorgensen, Aage. Dansk litteraturhistorisk bibliografi. 1967-1986. Dansklaererforeningen, Kbh, 1989.

249. Vitameistarin a heimsins enda og bokur hansara William Heinesen: ein bôkalisti /en bibliografi. Feroya Landsbôkasavn og Byarbokasavniö, 1995

250. William Heinesen. En bibliografi. Af Mia Thorkenholdt, Lars 0h1ensch1äger. Kbh., 1984