Становление локальных исследований российской провинции

Гуркин, Владимир Александрович

автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Становление локальных исследований российской провинции

Год: 2006
Автор научной работы: Гуркин, Владимир Александрович
Ученая cтепень: доктора культурологии
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 24.00.01

Диссертация по культурологии на тему 'Становление локальных исследований российской провинции'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Становление локальных исследований российской провинции"

На правах рукописи

Гуркин Владимир Александрович

Становление локальных исследований российской провинции (иа материалах Среднего Поволжья)

Специальность 24.00.01 - теория и история культуры (культурология)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора культурологии

Москва - 2006

Работа выполнена в секторе философских проблем культуры Российског о института культурологии

Научный консультант: доктор философских наук

Огурцов Александр Павлович

Официальные оппоненты: доктор философских наук

Кантор Владимир Карлович

доктор философских наук Мочалов Инар Иванович

доктор исторических наук, профессор Мохначева Марина Петровна

Ведущая организация Научно-исследовательский институт культурного и при-

родного наследия им. Д.С. Лихачева

Защита состоится 16 октября 2006 г. в 17.00 на заседании Диссертационного совета Д 210.015.01 в Российском институте культурологии по адресу: 119072, г. Москва, Берсеневская наб., 20.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российского института культурологии.

Огзывы на автореферат просим прислать по адресу: 119072, г. Москва, Берсеневская наб., 20.

• ч

Автореферат разослан 5 сентября 2006 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета, кандидат философских наук

В.О. Чистякова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования

В последние два десятилетия в России наблюдается очередной рост интереса к истории краев и областей, больших и малых городов, при этом активно идет переосмысление прошлого, поиск собственной региональной идентичности. В связи с этим актуальным является обращение к истории развития локальных научных исследований, т.е. тех исследований, которые направлены на изучение локальных территорий.

Изучение российской провинции было одной из главных задач отечественной науки с первых дней ее существования. Указание на это можно видеть и » работах М.В. Ломоносова, В.Н. Татищева и И.К. Кирилова и других видных российских географов. Однако до настоящего времени остается малоизученной история этого процесса, особенно когда речь идет о становлении и развитии краеведческих исследований.

Очевидно, что хотя наука является лишь одним из элементов культуры, тем не менее, она является показательным элементом культуры всего общества. Известно, что многие научные сообщества явились центрами просвещения. Большую роль сыграли они и в становлении краеведения (отечествоведения, роди-новедения), объединившего самые различные социальные слои в провинции. Именно провинциальные научные объединения оказались инициаторами появления многих местных исторических и художественных музеев, губернских и городских библиотек. В нашем исследовании мы попытались рассмотреть эту тему, а заодно ответить на вопросы о том, что такое провинция, в чем специфика краеведения как феномена отечественной культуры.

скольку с древнейших времен Волга была хорошо известна людям, как важнейший торговый путь. Во все времена территория Поволжья активно осваивалась, собирались географические сведения о регионе. Возникали и рушились государства, а вместе с ними исчезали и собранные знания. Тем не менее, некоторые из этих сведений дошли до нас: одни в виде легенд и сказаний, другие через рассказы путешественников, официальные документы или в виде старинных географических карт. Что способствовало этому сохранению знаний, несмотря на социальные потрясения и перемены? Очевидно, что знание однажды возникнув, способно пережить своего создателя и даже то общество, в котором оно родилось, сохраняясь в пространстве общечеловеческой мысли, в виде элемента ноосферы.

Несмотря на всю значимость Поволжья для истории России и других стран, пока еще не существует обобщающих материалов по истории изучения этой территории, также как и по истории культуры всего региона. Данная работа может рассматриваться как один из шагов в этом направлении.

Степень научной исследованности темы

В процессс данного исследования был задействован обширный круг философских и культурологических работ, в их числе труды: А.Ф. Лосева, Ю.М. Лотмана, A.A. Любищева, М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, B.C. Библера, Ф.Т. Михайлова, В.В. Сильвестрова, Н.С. Злобина, М.К. Петрова, Р.Г. Эймонтовой, К.Э. Разлогова, В.Ж. Келле, В.К. Кантора, И.В. Кондакова, В.П. Шестакова, В.Л. Рабиновича, A.B. Ахутина, В.П. Визгина, А.П. Огурцова, O.K. Румянцева, П.Д. Тищенко, Ю.А. Шичалина, В.М. Розина, И.М. Быховской, ЕЛ. Александровой, Н.И. Кузнецовой и многих других классических и современных исследователей.

сегодня. В диссертационном исследовании были исподьзовакь; раоогы: и.М. Гревса, Н.П. Анциферова, С. Архангельского, А.И. Дзенс-Литовского, Е.Е. Райкова, С.Н. Чернова, A.A. Гераклитова.

Различные аспекты изучения культуры российской провинции широко представлены в работах историков, историков науки и культурологов: С.О. Шмидта, Э.А. Шулеповой, Э.Г. Истоминой, В.Ф. Афиани, Э.Л. Базаровой, И.Л. Беленького, В.А. Бердинских, Ю.А. Веденина, В.Л. Глазычева, A.B. Дулова, Т.А. Кандауровой, М.П. Мохначевой, В.Ф. Козлова, A.B. Окорокова, Д.И. Си-зинцевой, A.A. Сундиевой, Р.В. Туровского, П.М. Черносвитова, A.A. Шаблина, В.К. Рахилина, и мн. др. Значительная часть их опубликована в материалах всероссийских конференций по проблемам российской провинции: Русская провинция. Культура XVIII - XX веков. М., 1993; Российская провинция XVIII — XX веков: реалии культурной жизни. Пенза, 1996; Культура российской провинции: век XX — XXI веку. Калуга, 2000; а также в трудах региональных краеведческих симпозиумов и встреч, таких как: Краеведение в России. История. Современное состояние. Перспективы развития. М., 2004; и другие. Удачной попыткой собрать воедино информацию о культуре провинции и краеведении в целом по России следует считать появление Российской музейной энциклопедии в 2001 году. В Российском институте культурологии, являющемся преемником Центрального научно-исследовательского института методов краеведческой, на протяжении многих лет осуществляются научные программы, посвященные культуре российской провинции. Значительный вклад в историю краеведения вносят преподаватели Историко-архивного института Pi ГУ, а также исследователи Научно-исследовательского института природного и культурного наследия им. Д.С. Лихачева. Ряд работ по истории научных исследований в России проводится Институтом истории естествознания и техники РАН.

В работе по истории географических исследований и крупномасштабной картографии в России были использованы работы Л.С. Багрова, А.И. Андреева, Ф.А. Шибанова, Б.А. Рыбакова, С.Е. Феля, А.И. Андреева, Л.А. Гольденберга,

A.B. Постникова, O.A. Александровской, B.C. Кусова. Большую помощь в поиске архивных материалов академических экспедиций XVIII века оказали труды В.Ф. Гнучевой, Б.В. Александрова, В.П. Зубова, Ю.Х. Копелевич.

Тема истории освоения и изучения Среднего Поволжья наиболее активно стала разрабатываться во второй половине XIX века. В Поволжье в это время появляются работы нижегородского историка и краеведа Гацисского A.C.', во многом сформировавшегося под влиянием теории «областничества» А.П. Щапова, саратовского историка Чекалина Ф.Ф.2 и многих других. Значительный вклад в выявлении исторических источников по истории колонизации Среднего Поволжья был сделан Г.И. Перетятковичем3, А.Н. Зерцадовым4, В.И. Холмого- • ровым3, В.Н. Сторожевым6. Параллельно, в провинции плодотворно трудились местные историки, собравшие много документов XVII — XVIII веков на основе частных коллекций. В Симбирской губернии зачинателями этого движения могут считаться члены семьи Языковых.

Большую роль в сборе исторических и историко-географических материалов по истории колонизации Поволжья сыграл член-корреспондент Петербургской Академии наук, профессор К.И. Невоструев. Часть документов была опубликована членами губстаткомитетов. Ряд документов публиковались и в периодических местных изданиях, таких, как губернские ведомости, периодических изданиях земства, в епархиальных ведомостях. Члены Симбирской губернской ученой архивной комиссии (СГУАК) в конце XIX века — начале ХХ-го смогли ор-

1 ГацискийЛ. Смерть провинции или нет? Н.Новгород, 1876. Гацисский А. Печать в провинции//Дело, № 9,1875.

1 Чекапин Ф. Ф. Саратовское Поволжье с древнейших времен до конца XVII века. Саратов, 1892. . -

3 Переиггкович Георгий Иванович - профессор русской истории в Новороссийском университете. Главные его труды: Поволжье в XV и XVI вв. Очерки из истории колонизации края. Одесса, 1877; Поволжье в XVII и в начале XVIII в. Очерки из истории Низовья. Одесса, 1882.

4 Зерцалов Александр Николаевич (1839 - 1898)- историк, служил в Московском архиве министерства юстиции (МАМЮ).

3 Холмогоров Василий Иванович (1835—1902) - археограф, действительный статский советник, заведующий поместно-вотчинного отделения МАМЮ.

6 Сторожев Василий Николаевич (1866 - 1924) - историк, археограф. Труды по истории дворянства, монастырского хозяйства, государственного управления XVII в., источниковедению, историографии, архивоведению.

ганизовать сбор и обработку большого количества материалов, которые бы,., изданы в виде серии томов - «Материалы исторические и юридические района бывшего Приказа Казанского дворца»7.

Из работ современных исследователей, занимавшихся темой истории изучения и освоения Среднего Поволжья, следует отметить исследования нижегородца Н.В. Макарихина; казанских историков: И.П. Ермолаева, Е.А. Вишленко-вой, С.П. Саначина, A.A. Арслановой; елабужского исследователя Н.М. Валее-ва, ученых из Самары Э.Л. Дубмана, Ю.Н. Смирнова, JI.M. Артамоновой.

Богатые материалы по истории строительства засечных черт представлены в работах историков: В.П. Загоровского, В.И. Лебедева, Р.Г. Букановой, Ю.И. Мизиса, Н.П. Крадина.

Цель и задачи диссертационной работы — комплексное изучение истории локальных исследований российской провинции, как фактора просвещения и самосознания региональной культуры, на материалах Среднего Поволжья. Причем был сделан акцент на наименее изученную часть Среднего Поволжья — Симбирское Поволжье. В связи с этим, одной из главных задач диссертационного исследования стала подготовка информационного поля по истории изучения Среднего Поволжья от начала русской колонизации и вплоть до 20-х годов XX века. Для этой цели были просмотрены документы из различных центральных и местных архивов, выявлены, обработаны и впервые опубликованы текстовые источники и некоторые картографические материалы XVI — XX вв.

7 Материалы исторические и юридические района бывшего приказа Казанского дворца. T.I. (Подготовил Загоскин Н.П.). Казань, 1882.

Материалы исторические и юридические района бывшего приказа Казанского дворца. T.I1, Т.Ш. (Подготовили Поливанов В.Н., Красовский В.Э.). Симбирск, 1898 — 1902. Материалы исторические и юридические района бывшего приказа Казанского дворца. T.IV -Т.VI. (Подготовил Мартынов П.Л.). Симбирск, 1898 - 1902.

Материалы исторические и юридические района бывшего приказа Казанского дворца. T.VIII, , TJX. (Подготовил Мартынов П.Л.). Симбирск, 1919, 1920. Рукописи в библиотеке Государственного архива Ульяновской области.

Материалы для истории и статистики Симбирской губернии. Под ред. М.В. Арнолъдова. Вып. 1 - 4. Симбирск, 1866 - 1867.

Вместе с тем были поставлены следующие задачи:

1) Провести анализ основных направлений локальных исследований.

2) Выяснить мехапизмы становления краеведения и связь краеведения с исследованиями края, проводившихся Академией наук, университетами и общественными научными организациями;

3) Проследить роль краеведения в культуре края, как эффективной формы просвещении и самосознания.

Научная новизна и основные результаты исследования:

1) Выделены основные группы и направления локальных исследований российской провинции: 1. «протонаучные» материалы: а) описания, сделанные путешественниками; б) государственные и ведомственные сведения («росписные списки», сказки, топографические описания, статистические отчеты и т.п.); 2. академические исследования; 3. исследования негосударственных научных объединений (ВЭО, РГО и др.) 4. краеведческие исследования.

" Каждое из перечисленных направлений отличается целями и задачами, у каждого из них существует собственное видение провинции. Однако все вместе они составляют то информационное поле, в котором работают современные исследователи истории культуры российской провинции.

2) Проведен обзор источников по древней истории Среднего Поволжья, собранных иностранными географами и путешественниками в XIII - XVII вв., при этом выявлен ряд документов, не введенных ранее в отечественную науку.

3) Выявлена и рассмотрена традиция государственного обследования территории: в XVII веке такими описаниями были росписные списки воевод и «стро-ельные» книги; в XVIII веке их сменяют топографические описания, которые также как раньше должны были составляться первыми лицами губернии (наместничества); в XIX веке традицию сбора сведений о территории продолжили статистические исследования.

В результате источниковедческого анализа собрана и представлена току-мснтальная база по истории изучения и освоения Среднего Поволжья в XV] -XVIII вв., составлявшаяся государственными ведомствами: правительственные указы и «памяти» (руководства) местным воеводам по хозяйственному освоению новой территории; отчеты местных властей по строительству укреплений засечных черт; документы по распределению земли, - писцовые, межевые, «даточные», переписные, строельные книги, крепости, жалованные грамоты и т.д.; челобитные и документы личного характера.

Сопоставление двух этих направлений локальных исследований показывает, что несмотря на отрывочный характер, сделанных внешними наблюдателями, тем не менее, результаты исследований иностранных путешественников оказали большее влияние па формирование образа территории Поволжья, чем сведения, получаемые государственными службами. Эта ситуация объясняется разными условиями хранения информации. Наблюдения и описания западных путешественников почти сразу были опубликованы и тем самым введены в научный оборот, тогда как большая часть материалов внутренних ведомственных исследований «похоронены» в глубинах архивов или же погибли.

4) Отдельное место в ряду локальных исследований занимает картография, создающая наглядный образ изучаемой территории. Рассмотрена история картографии Среднего Поволжья в XVI — XVIII вв. Важным обстоятельством оказалось, что картография Поволжья, представленная в известных зарубежных картах этого времени, основана на более ранних русских чертежах," большая часть из которых не сохранилась. Открыты и введены несколько новых имен русских картографов XVIII века.

5) Представлены материалы комплексной исследовательской экспедиции «Форпосты Отечества», проведенной автором с его коллегами по населенным пунктам, возникшим как крепости фортификационной Белгородско-Симбирской линии в середине XVII века: Симбирск (Ульяновск), Саранск, Н.Ломов, Тамбов, Козлов (Мичуринск), Липецк, Усмань, Воронеж, Остро-

гожск, Н.Оскол, Короча, Белгород, Грайворон, Ахтырка, Чугуев, Изюм, Ку-пянск, Валуйки, Борисоглебск, Балашов, Пенза.

6) Рассмотрены либеральные изменения, происходившие в России в эпоху Просвещения. Представлены материалы первых академических исследований Поволжья во второй половине XVIII века.

7) Рассмотрена история становления научных исследований в XIX веке. Обсуждены те изменения, которые произошли в отечественном просвещении в течение XIX века, при этом прослежены направления эволюции принципов гимназического образования в России XIX века на основании изменений гимназических уставов. Проанализированы изменения российского университетского устава, которые отражали линию усиления правительственного и религиозного контроля над университетской жизнью и содержанием учебных программ. Выделены факторы, которые повлияли на то, что в конце столетия происходит расцвет научных исследований в российской провинции:

• появление системы университетского и гимназического образования; - • развитие научных сообществ, как в центре, так и в провинции;

• становление сети общественных библиотек и музеев.

8) Рассмотрена роль в организации и проведении локальных исследований Вольного Экономического общества, Императорского Русского Географического Общества, губернских ученых архивных комиссий и других негосударственных научных организаций. Впервые введены в научный оборот материалы по истории изучения Симбирского Поволжья из архива РГО.

Показано, что наиболее эффективной организацией по изучению российской провинции явилась система губернских ученых архивных комиссий, созданных в результате многолетних усилий замечательного историка и археографа академика Николая Васильевича Калачова (1819 - 1885).

его для последующих исследователей края. В этом отношении губернские ученые архивные комиссии гораздо ближе к западноевропейским университет.«, чем многие другие научные и учебные организации.

Действительно, архивные комиссии, представляя объединение любителей края, смогли быть относительно независимы от государства и канцелярии, и в то же время, исследования, проводившиеся в рамках этих комиссий обладали высоким научным уровнем; деятельность архивных комиссий координировалась Археологическим институтом, где члены комиссий проходили специализацию и повышение квалификации; создание архивов и музеев способствовало составлению собственных коллекций; чрезвычайно высока была книгоиздательская активность комиссий; просветительская деятельность комиссий также была чрезвычайно эффективной, поскольку к изучению родного края привлекались не только все желающие взрослые, но и гимназисты, многие из которых стали впоследствии профессиональными учеными. Значительна роль комиссий в разнообразных культурных инициативах. В частности, Симбирская архивная комиссия смогла объединить сотни жителей края в постройке здания музея (в настоящее время в нем находятся краеведческий и художественный музей).

Эта параллель, между архивными комиссиями и университетами, прослеживается и в том, что в европейских университетах традиционно отводится почетное место исследованиям местного края, что далеко не везде можно видеть в отечественных университетах.

9) Слабая изученность провинции является вовсе не результатом отсутствие исследований, поскольку такие исследования, как мы показали, проводились постоянно. Причина, на наш взгляд состоит в том, что до 80-х годов XIX века (т.е. до появления губернских ученых архивных комиссий) в провинции не существовало социальных институтов по сохранению и осмыслению истории края, как самоценной территории. Вместе с ликвидацией системы ученых архивных комиссий (1918 - 1922 гг.), произошло в значительной степени разрушение этой традиции, которая, тем не менее, смогла в некоторых случаях со-

храниться, оказав определяющее влияние на формирование советского краеведения.

Практическое значение

Материалы, собранные в диссертации представляют свод разнообразных источников по истории освоения и изучения Среднего Поволжья, многие из которых впервые вводятся научный оборот и могут быть применены для проведения дальнейших научных разработок не только в области истории данной территории, но и всей России. Кроме того, эти материалы могут быть широко использованы в различных краеведческих программах, в вузовских курсах регио-новедензм, культурологии, истории и исторической географии.

Апробация работы проводилась на международных, российских, региональных, институтских научных конференциях, в частности, на ежегодной научной конференции «Любищевские чтения» в Ульяновске (1990-2003 гг.), на годовых конференциях ИИЕТ РАН, на международных научных конференциях «Культурология - культурная политика - развитие» (Москва, июнь 2001), «История университетского образования в России и международные традиции просвещения» (Санкт-Петербург, июнь 2005); на всероссийских научных конференциях «Культура российской провинции: век XX - XXI веку» (Калуга, май 2000 г.), «Открытые культуры» (Ульяновск, май 2002 г.), «Наука и культура России» (Самара, май 2005), «Лихачевские чтения» (Казань, май 2006) и других.

Структура работы

Работа состоит из введения, пяти глав, заключения, списка литературы и приложений (документы и картографические материалы).

Материалы диссертации представлены в монографиях:* Симбирская черта. М.-Ульяновск, 2000; На берегах Русского Нила. История изучения территории Симбирского Поволжья. М., 2005.; а также в различных статьях (список публикаций прилагается).

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении содержится обоснование актуальности темы, освещается степень ее разработанности, формируются цели и задачи исследования, обосновываются методы исследования и выбор объекта исследования.

Диссертационная работа построена на основе метода «крупномасштабного» исследования отдельного региона. Для нас было интересным проследить, как складывалось знание о Поволжье в отечественной и зарубежной культуре, как происходило становление первых научных исследований, как происходило формирование местных научных сообществ. В этом отношении принципы диссертационного исследования близки к тому подходу, который известен в гео-¡рафии как хорологический. Хорология или хорография - учение об особенностях местности возникло в античной науке (от греческого «хорос» — место)8. Этот термин активно стал возрождаться в работах немецких географов XIX века. В последнее время хорологический метод активно стал использоваться не только в описаниях физического мира, но и мира культуры: «В этом специфи чески географическом научном методе упор делается на территориальную дифференциацию явлений, реализацию от места к месту территориальных различий, связь явлений с местом, территорией, географическим пространством. В рамках этого подхода предметом исследования' может быть любой объект, включая любое явление культуры»9. Очевидно, что изучения одного региона еще недостаточно для того, чтобы создать образ культуры всей страны, однако это является необходимым условием для полноценного знания и понимания прошлого и настоящего отечественной культуры.

11 Клавдий Птолемей противопоставлял хорографию географии, как учение о местных особенностях: «География есть линейное изображение всей ныне известной нам части земли со всем тем, что на ней находится. Она отличается от хорографии тем, что последняя, беря отдельные местности, рассматривает каждую из них особо, приводя в своих описаниях даже такие мелочи, как, например, гавани, селения, округа, притоки главных рек и т. п.». Клавдий Птолемей. Руководство по географии. М., 1953. Книга первая. Гл. I.

9 Базарова Э.Л. Система расселения как процесс освоения территории // Базарова Э.Л., Би-цадзг Н.В., Окороков A.B., Селезнева E.H., Черносвитов П.Ю. Культура русских поморов. Опыт системного исследования. М., 2005. С. 96.

Многие историки XIX века критиковали официальную историю за односторонний подход с позиции верховной власти, т.е. с точки зрения столицы, тогда как история создается всем народом и в этой истории должны быть представлены все регионы и провинции. Так, известный археолог Забелин обращал внимание на значимость восстановления местной истории: «Пока областная история с их памятниками не будут раскрыты и подробно рассмотрены, до тех пор все наши общие исторические заключения о существе нашей народности и ее различных исторических и бытовых проявлений будут голословны, шатки и даже легкомысленны»,с.

Что такое российская провинция и насколько она важна для понимания культуры страны? Если вспомнить, что большинство населения России проживало в провинции (так, например, перепись 1897 г. показала, что 123,3 млн. человек жило в провинции, а 2,3 млн. — в столицах... городского населения в провинции было 14,5 млн., в 6,3 раза больше, чем в столицах"), то феномен провинциальности оказывается одним из существенных факторов развития российской культуры.

В русской художественной'литературе провинция представала либо «сонным» царством (как заметил о Симбирске Гончаров - «я здесь познал поэзию лени»), либо «темным» царством (Островский, Салтыков-Щедрин), либо царством «глупости» (Гоголь, Салтыков-Щедрин). В русской публицистике конца XIX века отмечаются несколько иные акценты, в частности, на взгляд известного публициста Н.В. Шелгунова отличительной чертой провинции является ее «зависимость, которая... кладет на провинцию клеймо известной приниженности, сознание несамостоятельности, второстепенного положения, отнимающее у провинции всякую смелость, уверенность в себе, авторитетность... Провинция — это то, чем управляют и что управляется, не имея голоса; не провинция то,

10 Шпилевский С.М. О задачах деятельности Казанского Общества археологии, истории и этнографии и возможном содействии Обществу со стороны жителей местного края. Казань, 1884. С. 4. '

11 Козляков В. П., Севастьянова А.А. Культурная среда провинциального города // Очерки русской культуры XIX века. Т.1. Общественно-культурная среда. - М., 1998. С. 194.

что управляет, что говорит исключительно монологами и знает, как направить человека,..»12.

Но при таком положении вещей как возможна наука в провинции, причем, если учитывать, что в большинстве крупных российских городов не было университета13? Яркие представители русской философии и литературы категорически выступали против самой возможности научной работы в провинции. Так, например, философ Густав Шпет давал определение «провинциального» мировоззрения, как такого, где «каждый из своего угла, даже закоулка, тщится по близкому для него образцу охватить все, истолковать целое по части, понять вселенную по образу мыслей и чувств своей области, своей провинции»14. Близок к этой точке зрения и Салтыков-Щедрин, давший сатирическую характеристику провинциальных мыслителей в «Дневнике провинциала в Петербурге»15.

Ряд современных исследователей также стоит на похожей точке зрения. Так, участники круглого стола «Киев: провинция уя метрополия - проблема гуманитарной среды», предлагали следующие определения: «Провинция, выдвинувшая Ломоносова, Гоголя, Циолковского, сама же нейтрализовала их шеренгой Собакевичей, Неуважай-Корыто... до сих пор сохраняющих свое великолепие типичности. Основополагающим признаком провинциальной (художественной) культуры является жзогенность художественного критерия, иначе говоря, вкусы и пристрастия провинциальной аудитории не являются плодом самостоятельного эстетического развития, а представляют собой попросту следование

12 Цит. по Очерки русской культуры XIX века. С. 187.

13 В конце XIX века в России было (не считая Финляндии) 9 университетов: Московский (с 1755 г.), Дерптский, или Юрьевский (1802), Казанский (1804), Харьковский (1804), Петербургский (1819), Киевский св. Владимира (1833), Новороссийский (в Одессе, 18 64), Варшавский (1869), Томский (1888).

14 Шпет Г.Г. Явление и смысл. Феноменология как основная наука ... М. 1914. С. 2.

15 «Мысли, зарождающиеся в усадьбах, вдали от всяких учебных пособий, вдали от возможности обмена мыслей - ведь это все равно, что мухи, бродящие в летнее время по столу. Пода собери их в одну кучу». Салтыков-Щедрин М.Е. Дневник провинциала в Петербурге. М., 1986. С. 73.

моде» (Мамаев С.)16; место «где fíe waior истинной меры вещей, и Булгар/« ходит в пророках» (Булкина И.)17. Вместе с тем, A.A. Любищев, проживший большую часть сиоей жизни в различных городах российской провинции и имевший возможности сравнивать духовную атмосферу в науке в столицах и в провинции писал по этому поводу: «Оглянитесь вокруг себя... не правильнее ли будет сказать, что именно в крупных городах идет сейчас жесточайшая конкуренция, и в этой борьбе одерживают верх нриспособленнейшие к этЬй борьбе, но отнюдь не лучшие в научном отношении. Последнее мое пребывание в Москве и в Ленинграде оставило во мне самое тягостное впечатление, настолько несравнима атмосфера Москвы и Ленинграда с атмосферой Фрунзе и Ульяновска»18.

Г.П. Аксенов в своей книге о Вернадском приводит замечательное место из дневников ученого, где он спрашивает себя о том, стал бы он заниматься наукой, если бы вдруг оказался на необитаемом острове и плоды его работы остались бы неизвестны: «Я думал и думаю, что мысль и ее выражение не пропадают, даже если никто никогда не узнает о происходившем духовном творении на этом уединенном острове. Теперь, стариком, я думаю, что никогда нельзя знать непреодолимости преграды - уединенного острова .во времени»19.

Многочисленные очаги провинциальной культуры являются такими островками, на которых в течение XVIII, XIX и XX века работали многие талантливые ученые, писатели и художники, о судьбе которых мы начинаем узнавать спустя десятилетия.

В первой главе рассмотрены основные понятия, использующиеся в работе: «провинция», «локальные методы», основные группы локальных методов.

В современной культурологической литературе термин «провинция» имеет довольно широкий диапазон значений. Так, например, можно встретить сле-

16 Киев: провинция vj метрополия - проблема гуманитарной среды (Материалы заочного «круглого стола»). Новый круг. 1992. 2. С. 10.

17 Там же. С. 15-16.

18 Из письма П.В. Теревтьеву,

" Аксенов Г.П. Вернадский. М„ 2001. С. 5.

..............г У

дующие определения провинции: территориальное («вне столицы»)20; оце ,оч ное («отсталое», «вторичное»)21; обозначение провинциальной культуры как «традиционной»22; провинция как «музей»23; провинция как «очаг сопротивления унификации»24; провинция как вся страна «противопоставленная столицам»25.

Различное понимание термина «провинция» попытался систематизировать И.Л. Беленький26, который выделил несколько главных значений провинции: а) как предмета возможного высказывания: как одну из реальных российских провинций; б) как множество конкретных территориальных топосов, объединенных родовой принадлежностью к одному из естественно-географических и исторически сложившихся районов; в) как предельно обобщенное понимание «провинции» как территории страны в целом (за исключением общероссийского центра). Рассматривая вопрос о возможности провинциологии как науки, он указывает на множество методологических трудностей, которые не позволяют пока рассматривать провинцию,' как объект для предельного обобщения и ра-' ционализации: «если и возможно говорить о «провинциологии» как типе и. форме знания, то исключительно как о сосуществовании множества «провин-■циологий», не-всегда даже готовых к диалогу. «Провинциология» одновременно выступает: и как система или иная совокупность (а может быть, и междис-циплинарность) научных знаний о «провинции» (эмпирического и теоретического, сравнительно-исторического и типологического характера), и как любая форма рефлексивного переживания «провинции», обнаруживаемая в пределах локальных провинциальных пространств, и вне их»27.

20 Русская провинция. Культура ХУИ-ХХ веков. М., РИК, 1993., с. 10, 32.

21 Там же. С. 10, 32.

22 Там же. С. 15, 29.

23 Там же. С. 20.

24 Там же. С. 20.

25 Там же. С. 35.

26 Беленький И.Л. "Провинция" как предмет знания и переживания. Возможна ли "провинциология"? // Российская провинция ХУШ-ХХ веков. Материалы всероссийской конференции. Кн. I., Пенза, 1996. С. 41-42.

27 Там же. С. 50.

При этом Беленький отдает предпочтение «внутреннему описанию» провинции, что предполагает «укоренение субъекта высказывания в ней, органичность существования». Это соответствует тому пониманию краеведения, которое по определению Шмидта объединяет в первую очередь людей, живущих в провинции. Тем самым, краеведение, как «внутреннее описание» не только дает более точное изображение действительности, чем «внешнее описание», но по мнению Беленького «подлинностью переживания, понимания, постижения «провинции» обладает только «внутреннее» ее описание, культурно- и духовно-генетическая связь провинциолога с «провинцией». Во всех других позициях он — только «наблюдатель», «свидетель»; только — «другой»28.

В методологическом отношении важно отличие методов традиционного краеведения и научных методов, которое проводится некоторыми современными исследователями. Так, С.О. Шмидт проводит отличие краеведения и регио-новедения, где под регионоведением (региональной историей и т.п.) понимается «сфера междисциплинарной научной деятельности, комплекс более широких знаний, чем краеведение»29. Л .Л. Шаблин30, определяя краеведение как феномен эпохи разрушения традиционного общества, отличает его от современных - культурологических методов, которые «делают акцент на сложность провинциальной культуры, различия в системе ценностей отдельных групп провинциального общества». Другой современный исследователь краеведения A.B. Дулов считает, что нельзя противопоставлять краеведческие исследования «большой науке»: «Иногда ученые, изучающие местные проблемы, стесняются признать, что они являются, в частности, и краеведами. Однако серьезного разрыва между специалистами, занятыми широкими обобщающими темами и более узкими территориальными сюжетами, нет. И те, и другие исследователи могут использовать широкий диапазон методов познания самых разнообразных наук.

28 Там же. С. 50.

29 См. Шмидт С.О. Краеведение в России. История. Современное состояние. Перспективы развития. М., 2004. С. 12-13. ..

Шаблин A.A. Краеведение в российской провинции во второй половине XIX - начале XX в. // Вестник архивиста, 2003, № 3-4. С. 308 - 331.

Кроме того, само понятие «краеведение» в чем-то относительно, а иногда даже формально. От специалистов, работающих над глобальными или страноведческими проблемами, краеведы часто отличаются лишь масштабами обобщений и использованием меньшего фактического материала»31.

В связи с этим хотелось обратить внимание, что краеведение, вынужденное соединять в себе достижения различных наук, поневоле вынуждено использовать не специализированный, а общий язык, который по замечанию М.К. Петрова определяется школьным тезаурусом. Очевидно, что наука в своем развитии всегда будет опережать краеведение в развитии методов и все большей дифференциации терминологии. Таким образом, возникает предпосылка для предвзятого отношения со стороны узких специалистов к краеведам как к лю-' бителям, которые воспроизводят устаревшие, а соответственно, более простые понятия. Однако с этой позицией можно не согласиться, опираясь на опыт истории науки.

История локальных исследований, представляет интерес не только для ис-' торической культурологии, но важна для понимания процессов, происходящих в современной отечественной культуре. Если динамика академических и ведомственных исследований является показателем --отношения столицы- к -провинции, то степень развитие краеведческих исследований может служить показателем уровня самосознания провинциальной культуры. Действительно, при обращении к истории науки в отдельном регионе мы можем видеть, что общество должно было решить целую серию сложных задач: необходимо было наличие собственных научных кадров, специализированных учреждений культуры (библиотек, архивов, музеев и т.д.), периодической и книжной печати, а также обеспечение финансирования всей этой деятельности. Поэтому появление научного краеведения представляет собой довольно информативный показатель состояния культуры общества.

31 Дулов A.B. Краеведение как сфера деятельности обшества // Сборник региональной научно-практической конференции «Золотое десятилетие» иркутского краеведения: 1920-е годы. Иркутск, 2000. http://ifhs.irk.ru/shmidt.html

На примере истории изучения Среднего Поволжья можно выделить те группы локальных научных исследований, которые в значительной степени можно экстраполировать и на другие регионы России.

К первой группе относятся те, которые проводились сторонними наблюдателями, в первую очередь, иностранными путешественниками. Это гигантский пласт материалов, который лишь отчасти разработан в научном отношении.

Одну из первых попыток создания свода сведений о территории России по материалам иностранных путешественников осуществил Фридрих Аделунг, который включил в свое «Критико-литературное обозрение путешественников по России до 1700 года и их сочинений»32 более 260 имен. В этой работе Аделунг сосредоточился главным образом на поисках оригинальных рукописных и печатных источников. В этом же ряду следует назвать прекрасный сборник арабских и персидских свидетельств о Золотой Орде, подготовленный В, Тизенгау-зеном33. Подробную подборку сведений иностранных путешественников и авторов о Сибири подготовил академик М.П. Алексеев34 (маршруты многих из этих путешественников проходили через Поволжье). Некоторые из этих сочинений были переведены на русский язык в течение XIX - XX вв., в частности, свидетельства арабских ученых и миссионеров, .описания .путешествий Адама Олеария, Стрюйса и мн.др. Однако значительное количество исторических свидетельств до сих пор не введено в научный оборот.

Ко второй группе отнесем исследования, производившиеся различными государственными ведомствами. Среди которых выделяются:

и Аделунг Фр. Критико-литературное обозрение путешественников по России до 1700 года и их сочинений. Ч. 1 -2. М.: Университ. тип., 1864.

33 Тизенгаузен ВТ. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. 1. СПб., 1884; Т. 2. М. -Л., 1941. Актуальность и необходимость дальнейшей разработки источников, представленных в этом сборнике показана в статье: Арспанова А. Особенности создания компьютерной базы данных персидских нарративных исторических источников монгольского периода // Электронные библиотеки и базы данных по истории Евразии в средние века, -М.: Институт востоковедения РАН, 1999.

34 Алексеев М.П. Сибирь в известиях 'западно-европейских путешественников и писателей. Введение, тексты и комментарии. 2-е изд. Иркутск, Иркутское обл. из-во, 1941.

- материалы военно-географических и других специальных экспедиций (как экспедиции по составлению Книги Большого Чертежа, по исследованию территории для выбора мест по строительству городов и крепостей засечных черт и др.), в которых на главном месте стояли военные и хозяйственные задачи;

- материалы, составленные на местах по запросам из центра (документы приказного делопроизводства, росписные списки поволжских городов, переписные книги, а также ряд других документов);

- материалы исследований территории края, проводимые силами военных ведомств, включая регулярные описания состояния корабельных лесов и проведение картографических съемок.

Несмотря на то, что все эти сведения носят узко практический характер, тем не менее, они представляют интерес для понимания разных этапов русской колонизации этой территории. Поиск, обработка и введение этих документов в широкий научный оборот могут оказаться весьма перспективными для современных исторических, культурологических и историко-научных исследований.

Третья группа исследований тесно связано с появлением Петербургской Академии наук. Особенно следует отметить материалы академических экспедиций XVIII века,, многие из которых по разным причинам не. были опубликованы. В XIX веке к исследованиям провинции подключаются и университетские ученые.

Четвертую группу исследований составляют работы Вольного экономического общества и других независимых организаций. Некоторые из них образуются при университетах, как, например, Московское общество испытателей природы или Казанское общество археологии, истории и этнографии.

В пятую группу входят исследования, проводимые отдельными энтузиастами, которые, получив университетское или академическое образование, продолжали традиции просветительской работы в условиях провинции.

Эта группа довольна сложна и неоднородна по своему составу. Сюда можно отнести дворян, которые возвращались после учебы или после службы в род-

ные места; учителей гимназий; выпускников духовных семинарий и академий. Интересная характеристика этих энтузиастов на местах дана известным литератором XIX века C.B. Максимовым, участвовавшим в знаменитой литературной экспедиции в Среднее Поволжье от редакции журнала «Морской сборник». Рассказывая о том, как принимали официальные лица литераторов на местах, он пишет: «Не от этих шла доброхотная помощь для заезжих наблюдателей нравов, поставленных в новых местах, как в дремучем непролазном лесу. Местная уездная и губернская молодежь из чиновничьего мира, все больше и чаще та интеллигентская среда, которую составляют лица из педагогического сословия и духовенства, - вот кто явился в качестве искренних друзей и готовных пособников. Через них, как по звеньям цепи до конечного кольца удавалось доходить и до тех знатоков местности, знания которых в особенности требовались и представляли собою искомую и высокую ценность. Такие знатоки-добровольцы обязательно вырабатываются всюду, доброхотно отдаваясь исследованиям родных гнезд. В подобных поисках всяких препятствий не оберешься, и сосчитать и представить все их на вид и в поучение совершенно невозможно»35.

Следует также отметить, что во многих городах серьезный вклад в научное просвещение края внесло купечество. Некоторые из представителей купеческого сословия проявили себя как неутомимые исследователи родного края, а многие из купцов оказались щедрыми меценатами, выделяя значительные суммы на строительство музеев, на приобретение коллекций и экспонатов, на организацию научных исследований территории. В Поволжье добрую память о себе оставили Шишкины и Стахеевы (в Елабуге), Шатровы и Красниковы (в Симбирске), а также многие другие добровольные меценаты и бескорыстные жертвователи на дело научного просвещения. *

На определенном этапе изучения культуры и природы провинции происхо-

дит консолидация усилий отдельных исследователей, что отмечается в виде по-

31 Максимов C.B. Литературная экспедиция (по архивным документам и личным воспоминаниям) // Максимов C.B. Литературные путешествия. М., 1986. С,90.

явления различных естественнонаучных и исторических сообществ, где особенно интересным феноменом оказывается организация и открытие губернских ученых архивных комиссий, которые не только наиболее полно смогли объединить усилия предшествующих исследователей истории и природы края, но также создать самый мощный научно-исследовательский потенциал по самосознанию российской глубинки. Причем, принципы и результаты этой уникальной работы более чем актуальны в наше время. Стоит здесь добавить, что до революции в России было открыто 42 таких комиссий. Деятельность ученых архивных комиссий послужила примером и для образования многих региональных (епархиальных) историко-археологических церковных комитетов.

■ Все указанные направления научных исследований российской провинции взаимодействовали друг с другом, оказывая в той или иной степени влияние на становление собственно краеведческих исследований.

Краеведение, несмотря на все сходство с академической наукой, имеет собственные цели и автономную организацию.

Что же такое краеведение, и в какой степени оно соотносится с наукой? При знакомстве, с краеведением .у.любого, исследователя, имевшего до этого опыт деятельности.в.обычной академической или прикладной науке, возникает некоторое недоумение, насколько можно- отнести краеведение к науке. Не случайно и синонимом краеведения зачастую оказывается трудноформализуемое «крае-любие». Смущает и тот факт, что краеведение оказывается таким широко распространенным общественным явлением, которое предполагает участие людей любого возраста и любых специальностей. Пожалуй, единственное, что объединяет это пестрое множество исследователей края, так это то, о чем писал О.С. Шмидт, определивший краеведение как процесс изучения своего края людьми, проживающими на данной территории36.

Действительно, одной из причин трудности дефиниции краеведения является то, что это определение включает в себя разнообразные способы исследова-

36 Шмидт С. О. Краеведение//Российская музейная энциклопедия. Т. 1,М., 2001. С. 296.

ния, объединенные лишь самим предметом исследования, тогда как большинство наук структурируются главным образом по методам (один и тот же предмет может исследовать физика, химия, биология и т.д.). Кроме этого, отличием может служить и локальный характер краеведческих исследований. Но эта видимость незначительности местной истории с успехом компенсируется ее иными возможностями. В частности, как констатировал С.О. Шмидт «в годы господства в исторической науке социологической вульгаризации ученые в трудах именно краеведческой проблематики сумели достигнуть многого в изучении истории города, торговли, промышленности... взаимосвязи природы и общества»'17.

Краеведение различно и многообразно, это и социальное движение, и научные исследования, это и литература, и просвещение, т.е. другими словами это широкий диапазон культурной деятельности в том или ином регионе. Старое название краеведения - «родиноведение» подчеркивает, что этот край не чужд для человека, занимающимся его исследованием, а тесно связан с его ценностями и внутренним миром. Таким образом, краеведение выступает одновременно и как герменевтика своей родины, и как поэзия родной природы, и как прошлое и настоящее провинциальной культуры. Охватывая весь диапазон.деятельности человека, краеведение выступает как индикатор, позволяющий адекватно оценить ситуацию в культуре, причем не только в отдельной провинции, но и в стране в целом.

Во второй главе проведен источниковедческий анализ истории колонизации Среднего Поволжья.

Одной аз существенных трудностей в изучении этого вопроса является разбросанность документов того времени между центральными архивохранилищами и многими региональными архивами, музеями и библиотеками. Это объясняется тем, что в разное время указанная территория входила в состав различных административных образований. Вместе с тем, следует учитывать и тот

37 Там же.

факт, что. значительное количество правительственных материалов, хранившихся в Приказе Казанского дворца, было утрачено еще в XVII - XVIII вв. в результате неоднократных пожаров в Московском Кремле. Поэтому до сегодняшнего времени остается довольно мног о лакун в истории колонизации всего Среднего и Нижнего Поволжья. А документы, хранившиеся в архивах местных государственных учреждений, также в значительной степени оказались утраченными по причине пожаров. В результате в ходе работы:

1) была собрана и представлена источниковая база по истории изучения и освоения региона в XVI - XVIII вв.:

а) разнообразные правительственные указы и «памяти» (руководства) самарским, саратовским, астраханским и другим местным воеводам по хозяйственному освоению новой территории;

б) отчеты местных властей по строительству укреплений засечных черт (Карлинской, Симбирской, Закамской);

в) документы пи распределению земли, - писцовые, межевые, «даточные», переписные, строельные книги, крепости, жалованные • грамоты и т.д.; «росписные списки»;

г) отчеты: местных, властей; .. .................

д) челобитные, материалы судебных дел и другие документы личного характера

е) картографические материалы.

Все вышеперечисленные документы, вместе с опубликованными ранее материалами, составили основу для последующей реконструкции исторической географии данного региона в XVI — XVII вв.

2) Проведен анализ рукописных и печатных картографических материалов XVII века, хранящихся в отечественных и зарубежных архивах.

3) Введен в научный оборот ряд ранних документов, где освещается начало строительства системы Белгородско-Симбирской засечной черты, продолжавшегося, в течение 20 лет (начиная с 1635 года). В том числе, собраны и пред-

ставлены документы по строительству Карсунского и Симбирского участка этой фортификационной линии Московского государства.

4) Приведены описания так называемых «военно-географических экспедиций», которые регулярно посылались Разрядным приказом для предварительного осмотра местности для создания плана по строительству новых городов. Одним из важнейших результатов этих экспедиций было создание крупномасштабных карт и чертежей XVII века на значительную часть территории Московского государства.

6) Проанализированы опубликованные материалы строельной книги и рас-ходно-приходной книги Синбирской приказной избы, по которым стала возможна реконструкция местонахождения и топонимов целого ряда сторожевых башен и укреплений.

7) Обнаружен и введен в научный оборот наиболее ранний росписной список Симбирска (1670 года). Этот список, а также приходно-расходная книга Симбирской приказной избы, дают богатый материал о. промыслах и другой хозяйственной деятельности, развертывающейся в крае в первые десятилетия после основания Симбирска. Здесь также представлена опись документов, хранившихся в архиве приказной избы.

Фактически росписной список представляет собой прообраз тех топографических описаний губерний, которые возникают в XVIII веке. И в том и в другом случае это были регулярные официальные отчеты местных властей в центр, которые являются важными (иногда единственными) источниками для исторической географии региона.

8) Представлены материалы комплексной исследовательской экспедиции «Форпосты Отечества», проведенной автором с его коллегами вдоль всей протяженности бывшей фортификационной Белгородско-Симбирской линии, по маршруту: Ульяновск,' Саранск, Н.Ломов, Тамбов, Козлов (Мичуринск), Липецк, Усмань, Воронеж, Острогожск, Н.Оскол, Короча, Белгород, Грайворон,

Ахтырка, Чугуев, Изюм, Купянск, Валуйки, Борисоглебск, Балашов, Пенза, Ульяновск.

Третья глава посвящена анализу процессов развития и распространения идей европейского Просвещения в России, на материалах локальных исследований, проводившихся Петербургской Академией наук и другими научными организациями XVIII века.

1) Рассмотрены основные положения работы Вольного Экономического Общества и других научных сообществ, деятельность которых проходила под знаком либерализма.

2) Рассмотрены материалы экспедиции полковника Свечина (1763 - 1766 гг.). Именно то обстоятельство, что эти и многие другие документы возникли не с научными, а с практическими целями, привело к тому, что они не были введены в научный оборот, а соответственно благополучно «утонули» в глубинах архивов. И хотя они составлялись с далеко не научными целями, они представляют несомденньш интерес, для современной истории науки и для восста-' новления истории освоения природных богатств великой реки в период, предшествовавший систематическим научным исследованиям данного региона.

3) ЕкатеринаД1 оказывала,постоянно значительную поддержку российской, науке. При этом она не только выступала как меценат и покровитель научных исследований, но и предлагала Академии наук проведение исследований в том или ином направлении. Среди множества проектов, предложенных ею, особенно масштабным является проект организации академических физических экспедиций в Оренбургскую и Астраханскую губернию в 1768 г., в результате которых впервые были получены научные данные о территории Среднего и Нижнего Поволжья, Урала и Сибири.

Итогом исследований, проведенных экспедициями Палласа и Лепехина, уже в 1771 году было научное описание огромного числа растений и животных, памятников археологии, национальных обрядов и способов хозяйственной деятельности народов Поволжья.

4) Прослежена традиция инвентаризационного описания территории провинции. В XVII веке такими описаниями были «росписные списки» воевод, в которых давалась роспись всего государственного имущества и вооружения в том или ином городе, а также и характеристика экономики всего уезда. В XVIII веке на смену «росписным спискам» приходят «топографические описания», которые также как раньше должны были составляться под контролем первых лиц губернии (наместничества).

5) Рассмотрены просветительские традиции, заложенные в Симбирском главном народном училище и губернской гимназии, преподаватели и выпускники которой внесли серьезный вклад в различные отрасли естествознания в России.

6) Подводя итоги но истории изучения территории Среднего Поволжья в XVIII веке, следует отметить влияние Академии наук на становление научного краеведения. Значительный вклад в этот процесс внес М.В. Ломоносов, который не только разработал программы пп изучению России, но и оказывал неизменную поддержку подлинным ревнителям просвещения и научного исследования российской провинции .

Первым член-корреспондентом.. Академии наук стал ученик В.Н. Татищева, автор «Топографии Оренбургской» Петр Иванович Рычков, которого можно считать и одним из первых ученых краеведов. Научное краеведение зарождалось в это время и в других регионах. Так, архангельский гражданин Василий Васильевич Крестинин не только основал первое историческое общество в Архангельске, но и написал несколько научных исследований своего края35, за что был также избран член-корреспондентом Академии Наук. Однако первые крае-

33 Taie, по его предложению была введена должность член-корреспондента Петербургской Академии наук для тех ученых, которые, не имея университетского образования, тем не менее, зарекомендовали себя в проведении научных исследований в той или иной области.

39 Исторические начатки о двинском народе древнего, среднего и новаго времени. СПб., 1784; Исторический опыт о сельском старинном домостроительстве двинского народа на Севере. СПб., 1785; Начертание истории города Холмогор. СПб., 1790; Краткая история о г. Архангельске. СПб., 1792.

ведческие инициативы почти не были продолжены, поскольку целиком были обязаны своему существованию энтузиазму единичных просветителей.

Отсутствие подготовленных людей было едва ли не главным препятствием в развитии научного сообщества в российской провинции. Причем отсутствие не столько исследователей, сколько подготовленной и заинтересованной публики, которая могла бы оценить значение таких исследований, создавая определенный общественный интерес к научному познанию собственной территории. Первые такие сообщества, как мы видели на примере кружка вокруг Симбирского народного училища, стали появляться уже в 90-е годы XVIII века. Однако представители этого кружка воспринимались в Симбирске того времени как опасные и безбожные люди, читающие непонятные и бесполезные книга.

Лишь во второй половине следующего века, после того, как стало постепенно увеличиваться количество людей, прошедших университетскую школу, такие сообщества стали заметным явлением общественной жизни, как в столицах, так и в губернских городах. Поэтому если XVIII век был временем становления научного изучения российских земель, то XIX век можно назвать веком расцвета научных исследований российской провинции.

Четвертая глава посвящена истории становления локальных исследований -российской провинции в XIX веке.

1) Активная просветительская деятельность предшествующего столетия стала приносить свои плоды, которые весьма ощутимо проявились в российской провинции. Несмотря на то, что сфера академических интересов больше тяготела к границам Российской империи, тем не менее, на смену академическим путешественникам пришли местные исследователи, получившие необходимое образование в университетах и других высших учебных заведениях Москвы, Петербурга, Дерпта и Казани. Важно отметить, что при этом происходили значительные перемены в провинциальном обществе, среди которых одно из главных — появление людей, способных оценить и поддержать проведение научных исследований края.

Начинается этот исследовательский интерес с одиночек - энтузиастов, которые на первом этапе не имеют никаких социальных организаций в провинции для поддержки своей деятельности, поэтому самой простой и органической формой такого объединения оказываются родственные или дружеские связи. Семья Языковых представляет удачный пример такого объединения. Действительно, братья Языковы смогли провести многочисленные исследования природы и истории Симбирского Поволжья, затрачивая на это лишь свои собственные средства. Причем средства, вложенные в научную деятельность, были огромные (чего стоят только ежегодные закупки научной литературы, выходящей в Европе). Более того, своей филантропической деятельностью (организация первой публичной библиотеки, первого естественнонаучного музея, первого научного исторического сборника и ми. др.) Языковы смогли создать необходимые предпосылки для дальнейшего научного просвещения края. Кроме Языковых в первой половине столетия в Симбирске появлялось еще несколько ярких фигур, оставивших след в истории изучения края, в частности, это историк и географ Иван Пушкарев и профессор Капитон Невоструев.

2) На следующем этапе (вторая половина века) мы видим, что происходит консолидация отдельных исследователей- в различные научные общества. Из которых наибольшее влияние на развитие научных представлений о крае оказала Симбирская губернская ученая архивная комиссия, результатами деятельности которой активно пользуются и современные историки и краеведы. -

4) Другим научным обществом, значимость которого до конца еще не оценена в местном краеведении, является Русское Географическое общество, инициировавшее целый ряд краеведческих исследований в области физической и экономической географии, этнографии и истории.

5) Обсуждены те изменения, которые произошли в отечественном просвещении в течение XIX века, факторы, которые повлияли на то, что в конце столетия происходит расцвет научных исследований в российской провинции:

1. появление системы университетского и гимназического образования;

2. развитие научных сообществ, как в центре, так и в провинции;

3. становление сети общественных библиотек и музеев.

Все эти факторы в той или иной степени присутствовали и при исследованиях Симбирского края, несмотря на то, что номинально университет в то время так и не появился в Симбирске. Однако если помнить, чго под европейским университетом понималось традиционно научное сообщество - «ШЬ/егока^ гг^151гогит ег зсЬо1агогиш», т.е. в буквальном переводе «землячество (сообщество, корпорация) учителей и учеников», то, такие научные сообщества возникали и активно работали в Симбирске в XIX веке, несмотря на все сложности провинциальной жизни.

4) Прослежены направления эволюции принципов гимназического образования в России XIX века на основании изменений гимназических уставов.

5) Рассмотрен вклад преподавателей Симбирской гимназии в изучение Симбирского Поволжья и определены причины, характерные для ситуации провинциальных гимназий в целом. При рассмотрении этого вопроса следует учитывать меткое замечание одного из историков гимназии Агринского, который писал: «Даровитые люди вообще не оставались долго преподавателями в Симбирской гимназии и старались составить себе карьеру на-ином полршце\цеятелыю-" сти. Причиной этого являются следующие - в первую очередь материальная необеспеченность учителей, заставляющая влачить его жалкое существование...» — слова более чем актуальные сегодня, спустя столетие. Действительно, в Симбирской гимназии работали в разное время многие блестящие преподаватели, оставившие след в разных областях науки, однако большинство из них получили научное признание уже за стенами гимназии. Такова, к примеру, судьба замечательного русского астронома и математика Дмитрия Матвеевича Первощикова, ставшего впоследствии экстраординарным академиком АН (по отделению чистой математики).

6) Проанализированы изменения российского университетского устава в 19 веке, которые отражали линию усиления правительственного и религиозного

контроля над университетской жизнью и содержанием учебных программ. При этом отмечен принудительный («добровольно-обязательный») характер российской университетской системы,

Анализ причин, по которым научной традиции все-таки удавалось сохраниться, несмотря на все перипетии политической борьбы, позволяет согласиться с выводом В.И. Вернадского: «Не традицией и не преемственностью поддерживалась непрерывность хода научного развития в России; она достигалась тем, что в стране постоянно возникали новые ростки научной мысли и научной деятельности, заменялись погибшие. Эти ростки всходили на неблагоприятной почве, часто гибли при самом своем зарождении, но брали своим количеством и непрерывностью появления. Процесс шел, как стихийный природный процесс: рост научной работы поддерживался постоянным перевесом рождения над смертью»™.

Другими словами, несмотря на жесткую позицию государства по отношению к инакомыслию, в России к середине XIX века складывается необходимая «критическая масса» в интеллигентной среде для осуществления «цепной реак-, ции» научного воспроизводства. Что же являлось тем основанием, какое позво-

. ляла. преодолевать деструктивную составляющую политического режима? ......

Причин этому несколько, а именно:

во-первых, в России к середине века уже существовало минимально достаточное количество гимназий, которые были исходно ориентированы на подготовку к университетскому образованию и тем самым, был обеспечен постоянный приток новых потенциальных исследователей;

во-вторых, возможность постоянного общения с западноевропейским научным сообществом (в частности, в результате школьной реформы, проведенной министром народного просвещения Д.А. Толстым, открылась возможность вы-

40 Вернадский В.И. Очерки по истории естествознания в России в XVIII столетии. Гл. 1.3 Отсутствие преемственности и традиции. М., 1993.

пускникам российских классических гимназий беспрепятственно поступать на учебу в европейские университеты);

в-третыос, существование многих научных обществ, проводивших исследовательскую работу, как правило, в более независимых условиях, чем университеты;

в-четвертых, в это время проходило довольно активно создание того культурного пространства, как в столицах, так и в провинции, которое необходимо для самостоятельного развития личности (библиотеки, музеи и т.д.);

и наконец, следует учитывать своеобразный эффект «отрицания отрицания», когда в результате действия цензуры и диктата, в учащихся рождалось' и закалялось сильное желание выйти за пределы этого мира, построенного по бюрократическим предписаниям, в надежде найти недостающую свободу и гармонию в мире науки, построенном на законах разума.

7) Рассмотрена роль научных сообществ для изучении провинции. Расцвет научных обществ приходится на время реформ Александра И. Динамика роста' научных обществ показывает, что если в 1856 г. по всей стране насчитывалось около 20 — 25 обществ, то уже через 25 лет их количество перевалило за 200 (вместе-с медицинскими обществами), а к концу века общее.число научных, обществ достигало 340.

При всех ограничениях свободы научного творчества мы должны констатировать, что духовная атмосфера в России 60-х годов, с характерными для нее просветительными идеями и горячей верой в знание, обеспечила науке сравнительно прочное общественное внимание и поддержку. Многочисленные дискуссии, происходившие в прессе, значительно повлияли на университетскую реформу, которая в свою очередь заметно содействовала возникновению многих научных обществ. В неуниверситетских городах также стали открываться такие общества: общество для исследования Ярославской губернии в естественно-историческом отношении, в Ярославле (1864 г.); Уральское общество любителей естествознания, в Екатеринбурге. (1870 г.); естественно-

историческая секция Петровского общества исследования Астраханского края в Астрахани (1874 г.); общество естествоиспытателей и любителей природы, в Саратове (1895 г.); общество любителей исследования Алтая, в Барнауле (1891 г.).

В 1864 г. по инициативе видного археолога и общественного деятеля графа A.C. Уварова (1825-1884) было основано Московское археологическое общество для изучения и охраны отечественного историко-культурного наследия. «В начале XX века в обществе насчитывалось около пятисот действительных членов и членов-корреспондентов ... в своей деятельности члены общества занимались не только Москвой. По существу это было Всероссийское общество изучения и охраны историко-культурного наследия»41.

С 1874 года стали открываться по инициативе академика Н.В. Калачева общественные научные организации - губернские ученые архивные комиссии. Кроме этого, необходимо отметить, что в годы действия нового университетского устава в России состоялось шесть археологических съездов.

На седьмом археологическом съезде с докладом «Областные музеи» выступила председатель Московского археологического общества П.С. Уварова. В ее докладе было подчеркнуто служение российских- музеев «образовательным целям» и проведена мысль о том, что только учреждению «музеев запад обязан распространением просвещения среди масс, воспитанием вкуса публики, развитием искусств и промышленности, равно как и большею любовью к истории и археологии страны»42.

На этом же съезде рассматривался «Проект положения для губернских и областных музеев». Именно тогда начинает отчетливо формулироваться идея превращения провинциального музея в научное учреждение. В указанном проекте ясно определена главная цель музейной деятельности: «Музей должен сделаться ученым центром для окружающей его местности». Согласно проекту

41 Фролов A.M. Из истории становления музееведческих центров России // Музей и власть. Сб. науч. тр. под ред. Каспаринской С.А. Ч. 2, М., 1991. С. 65.

42 Цит. по Фролов. Указ. соч,.. С. 68.

предполагался широкий круг задач для осуществления этого замысла: «Э го не только заботы «внутримузейного характера», но и составление «археологической карты» тяготеющего к музею региона, создание научной библйотеки по краеведческой проблематике, сбор сведений о всех находках и научных открытиях, сделанных в регионе.., без научно-исследовательской функции музея... все музейное дело в целом обречено на жалкое прозябание»43.

Действительно, история провинциальных естественнонаучных и краеведческих музеев дает нам множество свидетельств, когда именно музеи эффективно выполняли задачу научного центра по изучению территории. Причем их можно рассматривать как своего рода университеты, которые не только проводили исследовательскую работу, но в значительной степени и просветительскую, оказываясь одновременно научно-образовательными центрами. Наряду с музеями подобные задачи в провинции выполняли гимназии, библиотеки и губернские научные сообщества, такие, как статистические комитеты и ученые архивные комиссии. Именно в результате их совместной деятельности была создана научная база, включающая в себя комплексное знание об истории и географии того или иного региона, были собраны и опубликованы документы XVI - XVIII вв., относящиеся к перзым этапам- русской колонизации территорий, многие из которых были затем утрачены в ходе социальных потрясений ХХ-го века. Стали доступны и труды тех одшючек-эптузиастов, которые работали в провинции, начиная с конца XVIII века и в первой половине XIX века.

8) Рассмотрено значение появления публичных библиотек для научного просвещения в провинции. В первой половипе XIX века были открыты библиотеки в Одессе (при непосредственном участии князя М.С. Воронцова), Воронеже, Тамбове, Самаре, Нижнем Новгороде, Саратове, Вятке, Харькове, Рязани. Каждая из них открывалась, как правило, благодаря энтузиазму отдельных лиц. И в этом отношении достаточно показательна судьба Карамзинской общественной библиотеки, которая может по праву считаться первым университетом

43 Там же. С. 69.

Симбирска Реализация этой идеи стала возможной главным образом благ одаря усилиям семьи Языковых.

Итак, научное сообщество в России формируется в течение XIX века благодаря усилиям довольно небольшого числа просветителей, как на государственном, так и на частном уровне. Причем, как правило, именно частные инициативы приводили к созданию тех учреждений образования и культуры, которые мы давно привыкли считать государственными.

В пятой главе рассмотрена история изучения Симбирского Поволжья в XIX - XX вв. и становление краеведения

1) Подведены итоги научной деятельности П.М. Языкова и его братьев. Так, например, Языковы вместе с Киреевскими приняли активное участие в исследованиях фольклора на территории Симбирской и Оренбургской губерний. Племянник Языковых - Дмитрий Валуев, совместно с Языковыми и А.Д. Хомяковым организовал сбор и публикацию архивных материалов, хранившихся в частных собраниях дворян Симбирской губернии, в виде «Синбирского сборника» (Т.1., М., 1845 г.). Фактически это был первый опыт подобного архивного сборника в Поволжье, в котором приняли участие местные дворяне: А.И. Ермолов, М.А. Дмитриев, JT..R. Киндяков, П.Н. Ивашев, П.М. Мачимерьянов, Д.П. Ознобишин, A.A. и А.Н. Татариновы, Г.М. Толстой и князь Ю.С. Хованский.

2) Рассмотрены первые научные исследования, произведенные жителями Симбирска, а именно, историко-географическое описание И. Пушкарева, а также, проведена работа по. восстановлению творчества и архивного наследия крупного ученого, член-корреспондента Петербургской Академии наук, профессора К.И. Невоструева. Оценивая исследования Невоструева по исторической географии и археологии Среднего Поволжья, можно без преувеличения сказать, что он один выполнил такой объем работ, который сопоставим с работой целого научно-исследовательского коллектива.

3) На становление краеведения большое влияние оказало Императорское Русское Географическое Общество, открывшееся в 1845 г. До этого производились неоднократные попытки изучения территории России, Однако на всю огромную территорию страны в то время приходилась лишь одна Академия наук и несколько университетов, поэтому неудивительно, что большая часть так и оставалась «terra incognita». Эту ситуацию и было призвано решить Русское Географическое Общество, целью которого, как было записано в уставе, назначалось «собрание и распространение в России географических сведений вообще и, в особенности о России; равно как распространение достоверных сведений о нашем отечестве в других землях»44. Для осуществления поставленных целей в Обществе были разработаны вопросники (по образцу тех, которые ранее были предложены Ломоносовым) и разосланы по всем губерниям Российской империи. Эти ответы предполагалось в дальнейшем публиковать в ученых записках РГО, а также в различных журналах (в частности, был организован научно-популярный этнографический журнал «Живая старина», в котором публиковались многие члены РГО, материалы по результатам путешествий появлялись в Морском сборнике, в изданиях Академии Наук). Однако поток информации с мест был настолько велик, что РГО-не в состоянии было обработать и опубликовать все, к тому же много материалов поступало от путешественников из экспедиций, поддержанных Географическим Обществом. Поэтому огромное количество работ провинциальных корреспондентов Общества остались в архиве РГО.

В 1846 г. Русское Географическое Общество выступило с предложением о комплексном обновлении картографических материалов генерального межевания совместно с Корпусом военных топографов. В результате было проведено полномасштабное исследование большей части Европейской России, проводившееся в течение 17 лет под руководством генерал-майора Генерального

44 БергЛ.С. Всесоюзное географическое общество за 100 лет, М. - Л, 1946.

штаба А.И. Менде. На территории Симбирского Поволжья съемки производились с 1855 по 1860 годы.

4) Статистические исследования в XIX веке продолжали традицию сбора сведений о территории, проводившуюся еще Разрядным приказом, а также тех топографических описаний местности, которые были распространены в конце предыдущего столетия.

Во многих губерниях статкомитеты смогли провести полномасштабные исследования, что можно объяснить лишь тем, что в состав таких комитетов входили энтузиасты своего дела. Многие краеведы получили замечательную практику, работая именно в этих статкомитетах. Ряд статистических комитетов издавал памятные книги-календари по тому или иному городу.

Следует отметить, что в указанных сборниках был представлен чрезвычайно широкий круг материалов по истории и географии Поволжья: здесь были публикации старинных документов, история основания отдельных городов и сел, статьи по геологии, библиографические указатели, материалы статистики, отчеты о наблюдениях, сделанных в ходе командировок по уездам губернии и т.д.

5) Рассмотрена история деятельности Симбирской губернской ученой архивной комиссии. Освещена роль первого председателя СГУАК В.Н. Поливанова, который создал археологическую школу в рамках этой общественной организации, а также исследования других участников комиссии. Характерным явлением для научных организаций в провинции было то, что они активно включались в общественную жизнь своего региона. Так, члены Симбирской архивной комиссии не только смогли организовать обширную исследовательскую работу по изучению и разбору архивных документов и произведений искусства, но и организовать постройку уникального здания собственного музея, который был задуман как мемориал уроженцу Симбирска ■- И.А. Гончарову. Благодаря этой акции в губернском городе впервые появилось место, где впоследствии были открыты и существуют по сей день областные художественный и краеведческие музеи.

6) Подведены итоги научной деятельности симбирских музеев (музей Симбирской губернской ученой архивной комиссии и Симбирский областной естественно-исторический музей).

В Заключении подведены итоги всего исследования.

Поводя итоги, вернемся еще раз к некоторым из обсуждаемых вопросов.

1. Когда возникает научное краеведение?

Отчасти проблема генезиса научного краеведения сходна с проблемой возникновения науки вообще. Главная трудность состоит в том, что существует тенденция в историко-научных исследованиях отодвигать начало вглубь времен, размывая отличие между собственно научным и «протонаучным» знанием. В отношении краеведения есть похожие точки зрения, о том, что краеведение возникает задолго до появления научных исследований, когда по мере освоения территории накапливаются сведения о ней (Рахилин В.К.).

Чтобы ответить на вопрос о начале научного краеведения необходимо понять, когда появляется такой предмет исследования как провинция, причем' здесь следует развести начало локальных исследований в рамках академической науки, и начало краеведческих научных, исследований. Задачу, которая стояла в трудах первых российских, географов: Татищева, Кирилова, Ломопосо-• ва, Мессершмидта, Стеллера, Миллера и Гмелина, дает основание считать это временем начала локальных исследований. Эта задача описания российской территории вполне отвечала общим государственным задачам, поэтому не случайно русская географическая традиция, в отличие от европейских школ, носит государственный характер45. И в этом государственном характере первых научных описаний российских регионов прослеживается определенная преемственность с теми исследованиями, которые проводились московским правительством еще в XV - XVII веках. Научное описание всех земель российских было необходимо для составления полного атласа российской территории, что дава-

4S См. об этом подробнее: Александровская O.A. Становление географической науки в России в XVIII веке. М., 1989, а также ее, Русская географическая традиция. Диссертация в виде научного доклада. М., 2003.

ло значительные возможности для планирования хозяйственной деятельности и поиску новых природных ресурсов. Вместе с тем уже Татищев обратил внимание на то, география должна идти вместе с историей. Тем самым вместе с географическим интересом к территории провинции появляется исторический, хотя пока играющий лишь вспомогательную роль в составлении географических лексиконов и топографических описаний.

Со временем исторические материалы начинают представлять самостоятельный интерес, но это происходит уже позднее во второй половине XVIII века. Пожалуй, лишь после ошеломляющего успеха в обществе «Истории государства Российского» Карамзина, история становится популярным и значимым предметом не только для специалистов, но и для разных слоев публики. Примерно в это время, как мы видели, в Симбирской губернии начинает свои исследования П. М. Языков, который продолжает традиции географического изучения территории края, при этом он проводит специальные геогностические разведки местности и вместе с тем составляет первое историко-научное описание геогнозии Симбирского Поволжья. Подобный интерес к истории науки вполне укладывается в профессиональные научные требования ответа на вопрос, о степени разработанности темы. Но Языков хоть и живет е провинции, тем не менее, он постоянно находится в курсе всех новейших научных разработок, выписывая специальные книги по геологии, географии, палеонтологии напрямую от европейских книготорговцев, а печатается он тоже в профессиональном «Горном журнале». Поэтому в этом отношении П.М. Языков - пример профессионального ученого, живущего в провинции.

исторических документов и рукописей. В отсутствии университета именно Кэ-рамзинская общественная библиотека оказывается таким образовательным научным центром, о котором с таким восторгом отзывался впоследствии В.В. Розанов, считая именно библиотеку своей духовной родиной.

Естественнонаучная традиция, к которой принадлежал П.М. Языков, здесь была дополнена философской традицией, ведущей начало через А.И. Галичу, петербургского учителя философии A.M. Языкова, к немецкой философии (Галич учился вместе с Шопенгауэром у Шульце).

Таким образом, можно считать, что научные и философские интересы братьев Языковых оказались главным определяющим мотивом проведения и исследований края, и организации библиотеки. Провинция для них не самоцель исследований, по поле приложения идей Просвещения. И в то же время, именно благодаря деятельности этой семьи были заложены основы для последующего развития краеведения.

В это же время (40-е годы XIX века) пробуждается активный интерес к истории со стороны русской православной церкви. И этот период ознаменован в Поволжье работой такого выдающегося историка, как профессора К.И. Невос-труева, который как уроженец Среднего Поволжья (он родился в Елабуге), распространяет свои исследования и на древнюю историю Поволжья. Сам Невос-труев относился к своим работам в области истории Среднего Поволжья как к увлечению, считая своей основной работой — церковную историю и вопросы богословия. Тем не менее, эта любительская работа в значительной мере объединила многих учеников и друзей Невоструева и оказалась основой для последующих краеведческих исследований

Таким образом, на материалах истории изучения Среднего Поволжья, можно говорить, что становление научного краеведения российской провинции относятся к первой половине XIX века, когда оно выступает как сфера увлечений для серьезных ученых, оказавшихся в провинции. Серьезным отличием от времен П. Рычкова и В. Крестинина, становится появление провинциального об-

щества, которое, пытаясь осознать себя, постепенно включается в занятия краеведением.

Принципиально другая ситуация по отношению к собственной истории складывается у местного татарского и башкирского населения, у которого задолго до появления русских уже существовала довольно высокая культура составления семейных летописей (шеджере). Эти источники использовали в своих исторических описаниях и Татищев, и Свечин, и ряд других известных исследователей местной истории в XVIII - XX вв. Возникновение шеджере связано с традициями арабской и персидской науки. А поэтому, также как арабскую науку мы считаем одной из предшественниц новоевропейской науки, необходимо отнести время возникновения татарского и башкирского краеведения к более ранним эпохам. Очевидно, что специальные исследования, проводящиеся в настоящее время историками в Академии наук Татарстана, способны ответить на этот вопрос более детально.

2. Что явилось причиной отсутствия полноценного свода исторических и географических знаний о территории провинции, несмотря на то, что она постоянно изучалась с момента своего освоения?

Главная причина на наш взгляд в том, что пока не была обозначена провинция как предмет научного интереса, материалы о ней собирались и откладывались в разных местах, у нас в стране и за рубежом. С той разницей, что описания иностранных путешественников, как правило, вскоре публиковались и тем самым сохранялись не только в архивах, но и в библиотеках; тогда как описания, сделанные дьяками Разрядного приказа, чертежи военпо-географических экспедиций попали в архивы, где в лучшем случае отчасти сохранились а в худшем исчезли в ходе многих пожаров, наводнений, переездов и других социальных потрясений. Сегодня необходимы зачастую колоссальные усилия исследователей и значительные средства по составлению такой информационной базы, материалы которой необходимо еще выявлять, копировать, обрабатывать и вводить в научный оборот.

После становления краеведения со временем возникают трудности другого рода. Как мы уже говорили, наука отличается от краеведения профессионализмом и наличием специального тезауруса, который развивается в сторону дальнейшей специализации. Краеведение, объединяя достижения различных наук, вынуждено пользоваться более простым языком общеобразовательного тезауруса. Таким образом, формируются предпосылки для отношения со стороны узких научных специалистов к краеведам как к любителям. Это отношение переросло, в частности, в открытое противостояние между губернскими учеными архивными комиссиями и столичными архивистами (Самоквасов), закончившееся в 1918 году появлением декрета о централизации всех архивов.

Та позиция, которую занимали Щапов, Гацисский, Забелин, Шпилевский46, Уваров47, в которой местная история понималась как необходимый элемент понимания всей истории России, и даже всего человечества, в начале XX века постепенно сменилась иной установкой, когда подлинно-иаучцую историю могут писать только специалисты. Эта установка совпала с новыми политическими взглядами. В 1920-е годы провинцию активно посещали эмиссары, Которые под предлогом лучшей сохранности в столичных музеях, архивах и библиотеках вывезли значительное число уникальных вещей, книг и рукописей, многие из которых и поныне находятся без движения в центральных хранилищах.

46 «Важность административной децентрализации, являющейся в форме местного самоуправления, сознается не только в интересах отдельных самоуправляющихся местностей, но и всего политического целого. Подобно этому признается важность изучения отдельных местностей не только в интересах этих местностей, но целого государства и даже - всего человечества». Шпилевский С.М. О задачах деятельности Казанского Общества археологии, истории и этнографии и возможном содействии Обществу со стороны жителей местного края. Казань, 1884. С. 3.

47 «Сознание важнейшего назначения археологических съездов - возбуждать в деятельности местные силы и подвигать изучение местных историко-археологических вопросов...». Уваров Л. С. Отзыв о сочинении С.М. Шпилевского: «Древние города и другие Булгарско-татарские памятники в Казанской губернии». СПб., 1878.

на утилитарное. Как и XVIII веке, территория провинции для государства -это в первую очередь место природных и человеческих ресурсов. Снова местная история оказалась второстепенной, выступая лишь как иллюстрация к учению о классовой борьбе в данной местности.

Несмотря на это работа по изучению древней истории продолжалась все эти годы. Многие документы были сохранены, как некогда на заре краеведения, лишь благодаря самоотверженным усилиям энтузиастов.

3. Каковы особенности научной традиции в провинции?

Нужно иметь в виду, что изменения в духовной жизни в провинции происходят куда быстрее, чем в столичной, поскольку значительно тоньше тот культурный слой, который составляет интеллигенцию. А потому здесь гораздо ярче чем в столице сочетаются контрастные характеристики: «Ежедневно провинция готова подарить вас десятками «светлых явлений»... и рядом с тем целой тучей фактов поражающего произвола, дикости невежества, порою зверства, перед которым стынет сердце»48.

- Давление из центра оказывается весьма чувствительным для хрупкого организма провинциальной культуры, и как результат подобной идеологической «гомогенизации» возникают необратимые разрывы между представителями разных поколений, чреватые резким изменением духовной жизни в сторону общей деградации.

48 Козляков В.Н., Севастьянова А. А. Культурная среда провинциального города// Очерки русской культуры XIX века. Т.1. Общественно-культурная среда. — М., 5995. С. 194.

Алчность, или жажда приобретения, является общераспространенным аффектом, который имеет место всюду, всегда и у всех людей. Но любознательность, или любовь к знанию, обладает очень ограниченным влиянием, и нужны молодость, досуг, образование, способности и пример, чтобы ею начал руководствоваться кто-либо»49.

Научные подвижники, как мы видели, попадали в провинцию случайно. Их было немного, порою единицы. Однако именно благодаря этим единичным энтузиастам энергия просвещения получила возможность передаваться дальше, если находилась подготовленная почва. Если в столичной среде, где развита сеть образовательных учреждений, это протекает как бы естествешю, то именно в провинциальной культуре становится особенно заметным то, о чем писали древние философы и поэты: «Внутри нас есть бог, по словам Овидия, который исторгает божественный огонь, воодушевляющий нас. Поэтический огонь передвигается только по земле; его ловят и передают от одной груди к другой; и он горит наиболее ярко там, где горючие материалы лучше всего подготовлены и наиболее удачно расположены»50.

Исходя из этого, можно определить культуру как живую цепь энтузиазма, связующую прошлое, настоящее и будущее.

Основные результаты представлены в работах: Книги и брошюры

1. Любовь к мудрости. Ульяновск, 1996. - 112 с.

2. Симбирская черта. Материалы XVII - XVIII вв. по истории Среднего Поволжья. М.-Ульяновск, 2000. — 180 с.

3. Архив A.A. Любищева в Ульяновском краеведческом музее. (Совместно с А.Н. Марасовым и Р.В. Наумовым) Ульяновск, 2001. — С. 116.

49 Юм Д. О возникновении и развитии искусств и наук // Сочинения в 2-х т. Т. 2. М., 1965. С. 629

50 Юм Д. О возникновении и развитии искусств и наук ... С.631, 630.

4. Культурные миры. (Редактор и составитель). М., 2001. - С. 302.

5. Открытые культуры. Сб. материалов всероссийской научной конференции. (Редактор и составитель). Ульяновск, 2002.

6. Сказание о Жадовской Казанской Богородицкой пустыни (автор и составитель). Ульяновск, 2005. — 96 с.

7. На берегах Русского Нила. История изучения территории Симбирского Поволжья. - М., 2005. - 240 е., илл.

Статьи и тезисы

1. В.П. Карпов — переводчик и комментатор произведений Аристотеля // Вестник древней истории, 1987, N3, С.187-193.

2. В.П. Карпов // Вопросы истории естествознания я техники, 1988, N3. С.101 -110.

3. Исследования Аристотеля по морфологии животных // Вопросы истории естествознания и техники. 1992, N2. С.20-28.

4." Берусь вам тотчас отличить. Размышления о классическом образовании и его паллиативе // Народное образование, 1994, N8. С.20-24.

5. «Много ли человеку земли надо?» (Размышления об «Апологии М. Борец-кой»)//Любищевские чтения 1996. Ульяновск, 1996. С.20-22.

6. Мир школы // Древо жизни. Методическое пособие. Ульяновск, 1996. С.34-50.

7. Наследие Богдана Хитрово // Памятники Отечества, № 41 (5-6), 1998. С.36-44.

8. Забытая экспедиция // Природа Симбирского Поврлжья. Вып. 2, 2001. С.191-194.

9. Белгородско-Симбирская засечная черта в истории России // Московский журнал, № 2, 1999. С.23-25. http://www.mi.rusk.ni/99/2/mi2 6.htm

10. Оружейничий // Московский журнал № 4, 1999. http://www.mi.rusk.rU/99/4/mi4 12.htm

11. Волга на полотнах Азария Трапицына//Московский журнал, № 1, 2000. http://www.mi.rusk.rU/00/l/mil 10.htm

12. Попытка сравнительного анализа «души города» // Культура российской провинции: век XX — XXI веку. Материалы Всерос. научно-практич. конференции. Калуга, 2000. С.75-86.

13. К истории возникновения Симбирска и Карсунско-Симбирской черты // Гуманитарная мысль на рубеже веков. Саратов, 2000. С.Зб-41.

14. Карпов В.П. //Философская энциклопедия, т.2. М. 2000.

15. Некоторые материалы по истории изучения Среднего Поволжья // Источники по истории изучения природных ресурсов бассейна реки Волги. М., 2001. С. 92-102.

1 б. Самоидентификация провинции // Культурные миры. М., 2001.

17. К вопросу о топологии российской культуры // Культурология - культурная политика - развитие: Материалы Международной научно-практической конференции. М., 2001. С.189-191.

18. Провинциальность и научное сообщество // XIV Любищевские чтения. Ульяновск, 2002. C.141-I43.

19. От составителя // Открытые культуры. Сб. материалов всероссийской научной конференции. Ульяновск, 2002. С.3-5

20. По итогам экспедиции «Форпосты Отечества» // Там же. С.71-73.

21. Документы по истории Симбирской засечной черты // Симбирск в истории и культуре России. 1648-1998. Ульяновск, 2003. С. 31-35

22. Вновь открытые картографические материалы Государственного архива Ульяновской области // Природа Симбирского Поволжья. Вып. 3, 2002. С. 78-80.

23. Просвещение, воспитание, образование // Любищевские чтения. Ульяновск, 2003. С. 251-257.

24. Просвещение в Российской провинции (некоторые размышления над историей краеведения) //Усадебная культура Поволжья конца XVIII — XIX начала века: Материалы II Поливановских чтений. Ульяновск, 2003. С. 3-10.

25. Дворянские архивы в фондах Ульяновского областного краеведческого музея //Усадебная культура Поволжья конца XVIII — XIX начала века: Материалы II Поливановских чтений. Ульяновск, 2003. С. 10-17.

26. Натуралист или охотник? // Бутурлинский сборник. Ульяновск, 2003. С. 167-172.

27. Переписка A.A. Любищева и Б.П. Уварова // Российская научная эмиграция. Двадцать портретов. М., 2001. С. 249 -256.

28. Симбирская засечная черта — взгляд из 2003 года // Краеведческие записки: Итоги 2002 года.: Ульяновск, 2004. С. 90-96.

29. Археологические исследования Среднего Поволжья в рамках экспедиций XVII - XVIII вв. // Материалы первой научной конференции, посвященной ученому и краеведу С.Л. Сытину. Ульяновск, 2004. С. 197-202.

30. Незаконченный проект Русского Географического Общества (изучение российской провинции по материалам Симбирского Поволжья) //Любищевские чтения. Ульяновск, 2004. С.315-318.

31. «Невидимый колледж» в советской биологии (на материалах переписки A.A. Любищева) //Любищевские чтения. Ульяновск, 2004. С.403-436.

32. Научные сообщества и изучение провинции // ИИЕТ им. С. И. Вавилова. Годичная научная конференция. М., 2004. С.458 — 461.

33. Песни пленного шведа с Симбирской горы (1710-1711)// Журнал ПОэтов. 2004, №6. (17). С. 14-15.

34. Среднее Поволжье глазами картографов XVII - XVIII веков // Вопросы истории естествознания и техники, № 1, 2005. С. 134- 150.

35. Археолог, историк и краевед (о творчестве К.И. Невоструева) // Материалы второй научной конференции, посвященной ученому и краеведу С.Л. Сытину. Ульяновск, 2005. С. 176 - 198.

36. Развитие российской науки и университетское образование // Философский век. Альманах. Вып. 29. История, университетского образования в России и международные традиции просвещения. Т. 2. // Отв. ред. Артемьева Т.В., Микешин М.И. СПб., 2005, С. 287 - 295.

37. Судьба симбирского собрания К.И. Невоструева // Отечественные архивы, №4,2005. С.48-58.

38. Симбирское Поволжье по материалам архива Русского Географического Общества // Краеведческие чтения 2004, Ульяновск. 2005. с. 80 - 110.

39. Паллас и Лепехин в Симбирской провинции // Вопросы истории естествознания и техники, № 3, 2006. (1 пл. - в печати).

40. Симбирская ученая архивная комиссия как научный и краеведческий центр // Отечественные архивы, № 4, 2006. (1 п.л. - в печати).

41. П.М. Языков и его «История геогнозии Симбирской губернии» // Бюллетень МОИП, № 6, 2006. (1 п.л. - в печати).

42. Очерк по истории картографии Среднего Поволжья в XVI - XVIII вв. // Атлас Тартарики. М. 2006 (2 п.л. - в печати).

43. Хорология истории науки // ИИЕТ им. С. И. Вавилова. Годичная научная конференция. М., 2006. (0,3 п.л. - в печати).

Совместно с другими авторами подготовлен интернет-сайт: «Древности симбирского края» www.archeo.ulgrad.ru

Электронные публикации на сайте:

1. Симбирская засечная черта

2. Симбирск XVII века

3. Путешествие И.И. Лепехина в Среднем Поволжье

4. Путешествие П.С. Папласа в Среднем Поволжье

5. Среднее Поволжье глазами картографов XVII — XVIII веков

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора культурологии Гуркин, Владимир Александрович

Введение

Глава 1. Локальные исследования русской провинции

1.1. Провинция и столица

1.2. О некоторых методологических трудностях

1.3. История изучения провинции

1.4. Краеведение и наука

Глава 2. Исследование территории Среднего Поволжья в XV - XVII вв.

2.1. Среднее Поволжье в зеркале времени

2.2. Документальные свидетельства о территории Среднего Поволжья в XV -XVII веках

2.3. Карты XVI - XIX веков как исторический источник

2.4. Города и укрепления засечных черт

2.5. Военно-географические экспедиции

2.6. Строительство Симбирской черты

2.7. Закамская черта

2.8. Описания городов Симбирской черты XVII века

2.9. История изучения засечных черт XVII века в Поволжье

Глава 3. Исследования территории Поволжья в век Просвещения

3.1. Век Просвещения и начало исследований российской провинции

3.2. Картография Среднего Поволжья в XVIII веке

3.3. Путешествия екатерининских времен

3.4. Академические экспедиции в Поволжье

3.5.Топографические описания

3.6. Учителя главного народного училища и исследования края

Глава 4. Предпосылки научного просвещения в провинции

4.1. Гимназическое образование и «роскошь полупознаний»

4.2. Роль Симбирской гимназии в исследованиях края

4.3. «Universitatis magistrorum et scholarorum»

4.4. Научные сообщества

4.5. Библиотеки как российские университеты

Глава 5. Изучение Симбирского Поволжья в XIX - XX вв. и становление краеведения

5.1. Исследования П.М. Языкова

5.2. Историко-географическое описание И. Пушкарева

5.3. Исследования профессора К.И. Невоструева

5.4. Исследования по проектам Русского Географического Общества

5.5. Губернские статистические комитеты

5.6. Губернские ученые архивные комиссии и исследования края

5.7. Музей Симбирской губернской ученой архивной комиссии

5.8. Симбирский областной естественно-исторический музей

5.9. Краткий обзор советского краеведения Симбирского края

Введение диссертации2006 год, автореферат по культурологии, Гуркин, Владимир Александрович

Изучение российской провинции было одной из главных задач отечественной науки с первых дней ее существования. Указание на это можно видеть и в работах М.В. Ломоносова, В.Н. Татищева и И.К. Кирилова и других видных российских географов. Однако до настоящего времени остается малоизученной история этого процесса, особенно когда речь идет о становлении и развитии краеведческих исследований.

История локальных исследований способна прояснить не только общую ситуацию в культуре страны, но и быть полезной для понимания прошлого и настоящего конкретного региона. В этом отношении история изучения Среднего Поволжья дает богатый материал для истории отечественной культуры, поскольку с древнейших времен Волга была хорошо известна людям, как важнейший торговый путь. Во все времена территория Поволжья активно осваивалась, собирались географические сведения о регионе. Возникали и рушились государства, а вместе с ними исчезали и собранные знания. Тем не менее, некоторые из этих сведений дошли до нас: одни в виде легенд и сказаний, другие через рассказы путешественников, официальные документы или в виде старинных географических карт. Что способствовало этому сохранению знаний, несмотря на социальные потрясения и перемены? Очевидно, что знание однажды возникнув, способно пережить своего создателя и даже то общество, в котором оно родилось, сохраняясь в пространстве общечеловеческой мысли, в виде элемента ноосферы.

Степень научной исследованности темы

В процессе данного исследования был задействован обширный круг философских и культурологических работ, в их числе труды: А.Ф. Лосева, Ю.М. Лотмана, А.А. Любищева, М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, B.C. Библера, Ф.Т. Михайлова, В.В. Сильвестрова, Н.С. Злобина, М.К. Петрова, Р.Г. Эймонтовой, К.Э. Разлогова, В.Ж. Келле, В.К. Кантора, И.В. Кондакова, В.П. Шестакова, В.Л. Рабиновича, А.В. Ахутина, В.П. Визгина, А.П. Огурцова, O.K. Румянцева, П.Д. Тищенко, Ю.А. Шичалина, В.М. Розина, И.М. Быховской, Е.Я. Александровой, Н.И. Кузнецовой и многих других классических и современных исследователей.

Проблемы организации и проведения локальных исследований активно обсуждались в 20-х годах XX века известными учеными и краеведами, многие из которых вошли в Центральное бюро краеведения в составе Академии наук. Многие идеи, впервые сформулированные в те годы, по-прежнему актуальны и сегодня. В диссертационном исследовании были использованы работы: И.М. Гревса, Н.П. Анциферова, С. Архангельского, А.И. Дзенс-Литовского, Б.Е. Райкова, С.Н. Чернова, А.А. Гераклитова.

Различные аспекты изучения культуры российской провинции широко представлены в работах историков, историков науки и культурологов: С.О. Шмидта, Э.А. Шулеповой, Э.Г. Истоминой, В.Ф. Афиани, Э.Л. Базаровой, И.Л. Беленького, В.А. Берлинских, Ю.А. Веденина, В.Л. Глазычева, А.В. Дулова, Т.А. Кандауровой, М.П. Мохначевой, В.Ф. Козлова, А.В. Окорокова, Д.И. Си-зинцевой, А.А. Сундиевой, Р.В. Туровского, П.М. Черносвитова, А.А. Шаблина, В.К. Рахилина, и мн. др. Значительная часть их опубликована в материалах всероссийских конференций по проблемам российской провинции: Русская провинция. Культура XVIII - XX веков. М., 1993; Российская провинция XVIII -XX веков: реалии культурной жизни. Пенза, 1996; Культура российской провинции: век XX - XXI веку. Калуга, 2000; а также в трудах региональных краеведческих симпозиумов и встреч, таких как: Краеведение в России. История. Современное состояние. Перспективы развития. М., 2004; и другие. Удачной попыткой собрать воедино информацию о культуре провинции и краеведении в целом по России следует считать появление Российской музейной энциклопедии в 2001 году. В Российском институте культурологии, являющемся преемником Центрального научно-исследовательского института методов краеведческой, на протяжении многих лет осуществляются научные программы, посвященные культуре российской провинции. Значительный вклад в историю краеведения вносят преподаватели Историко-архивного института РГТУ, а также исследователи Научно-исследовательского института природного и культурного наследия им. Д.С. Лихачева. Ряд работ по истории научных исследований в России проводится Институтом истории естествознания и техники РАН.

В работе по истории географических исследований и крупномасштабной картографии в России были использованы работы: J1.C. Багрова, А.И. Андреева, Ф.А. Шибанова, Б.А. Рыбакова, С.Е. Феля, А.И. Андреева, JI.A. Гольденберга, А.В. Постникова, О.А. Александровской, B.C. Кусова. Большую помощь в поиске архивных материалов академических экспедиций XVIII века оказали труды В.Ф. Гнучевой, Б.В. Александрова, В.П. Зубова, Ю.Х. Копелевич.

1 л

Поволжья был сделан Г.И. Перетятковичем , А.Н. Зерцаловым , В.И. Холмогоровым5, В.Н. Сторожевым6. Параллельно, в провинции плодотворно трудились местные историки, собравшие много документов XVII - XVIII веков на основе частных коллекций. В Симбирской губернии зачинателями этого движения могут считаться члены семьи Языковых.

1 Гациский А. Смерть провинции или нет? Н.Новгород, 1876. ГацисскийА. Печать в провинции//Дело, № 9, 1875.

2 Чекалин Ф.Ф. Саратовское Поволжье с древнейших времен до конца XVII века. Саратов, 1892.

•з

Перетяткович Георгий Иванович - профессор русской истории в Новороссийском университете. Главные его труды: Поволжье в XV и XVI вв. Очерки из истории колонизации края. Одесса, 1877; Поволжье в XVII и в начале XVIII в. Очерки из истории Низовья. Одесса, 1882.

4 Зерцалов Александр Николаевич (1839 -1898) - историк, служил в Московском архиве министерства юстиции (МАМЮ).

5 Холмогоров Василий Иванович (1835 - 1902) - археограф, действительный статский советник, заведующий поместно-вотчинного отделения МАМЮ.

6 Сторожев Василий Николаевич (1866 -1924) - историк, археограф. Труды по истории дворянства, монастырского хозяйства, государственного управления XVII в., источниковедению, историографии, архивоведению.

Материалы исторические и юридические района бывшего приказа Казанского дворца. T.II, T.III. (Подготовили Поливанов В.Н., Красовский В.Э.). Симбирск, 1898 - 1902.

Из работ современных исследователей, занимавшихся темой истории изучения и освоения Среднего Поволжья, следует отметить исследования нижегородца Н.В. Макарихина; казанских историков: И.П. Ермолаева, ЕЛ. Вишленко-вой, С.П. Саначина, А.А. Арслановой; елабужского исследователя Н.М. Валее-ва, ученых из Самары Э.Л. Дубмана, Ю.Н. Смирнова, JI.M. Артамоновой.

Методы и предмет исследования

Хорология или хорография возникла еще в античной науке (от греческого «хорос» - место). Как известно, Клавдий Птолемей разделял хорографию от географии, как учение о местных особенностях от учению о всей земной поверхности: «География есть линейное изображение всей ныне известной нам части земли со всем тем, что на ней находится. Она отличается от хорографии тем, что последняя, беря отдельные местности, рассматривает каждую из них особо, приводя в своих описаниях даже такие мелочи, как, например, гавани, селения, округа, притоки главных рек и т.п.»8.

Этот термин активно стал возрождаться в работах немецких географов. В частности, А. Геттнер ссылается в своих рассуждениях на кантовские лекции по физической географии, где Кант рассматривает три возможных способа организации научного знания - предметный (сущностный), хронологический (исторический) и хорологический (пространственный). Что означает последний способ? Фактически речь идет о пространственной классификации явлений, которая применяется с успехом во многих эмпирических науках. Как известно, Фр. Бэкон даже пытался построить системы таблиц, на основе сопоставления которых можно было найти необходимую закономерность. Принцип топогра

Материалы исторические и юридические района бывшего приказа Казанского дворца. T.IV -Т.VI. (Подготовил Мартынов П.Л.). Симбирск, 1898 - 1902.

Материалы исторические и юридические района бывшего приказа Казанского дворца. T.VIII, T.IX. (Подготовил Мартынов П.Л.). Симбирск, 1919, 1920. Рукописи в библиотеке Государственного архива Ульяновской области.

Материалы для истории и статистики Симбирской губернии. Под ред. М.В. Арнолъдова. Вып.1 -4. Симбирск, 1866-1867.

8 Клавдий Птолемей. Руководство по географии. М., 1953. Книга первая. Гл. I. фии активно применяется как в географии, так и в биологии. В последнее время хорологический метод активно стал использоваться не только в описаниях физического мира, но и мира антропогенного воздействия: «В этом специфически географическом научном методе упор делается на территориальную дифференциацию явлений, реализацию от места к месту территориальных различий, связь явлений с местом, территорией, географическим пространством. В рамках этого подхода предметом исследования может быть любой объект, включая любое явление культуры»9.

В истории науки мы часто встречаем разделение по странам, и даже по отдельным школам, которые, как правило, связаны с тем или иным местом (например, казанская школа химиков); довольно распространены исторические описания науки в том или ином небольшом по территориальным размерам регионе (национальные образования и т.п.). Очевидно, что развитие науки в том или ином российском регионе в значительной степени определяется социокультурными особенностями этого региона. При этом важным фактором развития научного сообщества оказывается встречное влияние тех культур, которые существовали до начала русской колонизации.

Весьма показательной в этом отношении представляется история развития науки на территории бывшего Казанского ханства, присоединенного к Московскому государству в 1552 году. Задолго до завоевания Казани, здесь существовал высокий уровень научных знаний, развившихся под непосредственным воздействием арабской и персидской науки средневековья. В частности, влияние традиций татарской учености сказалось в феномене массового ведения семейных летописей-родословных (шеджере). Эти уникальные исторические и географические источники активно привлекались первыми русскими исследователями края (Татищевым, Кириловым, Свечиным и др.) при составлении истории и географии Российской. Следует учитывать также, что значительное влияние на формирование ценностного понимания ученой мудрости оказало развитие ислама в Среднем Поволжье (в особенности суфизма). Эти традиции ценностного восприятия учения и учености среди татарского населения отмечал в своих дневниковых записках один из участников первых академических экспедиций в Поволжье капитан Н.П. Рычков10.

9 Базарова Э.Л. Система расселения как процесс освоения территории // Базарова Э.Л., Би-цадзе Н.В., Окороков А.В., Селезнева Е.Н., Черносвитов П.Ю. Культура русских поморов. Опыт системного исследования. М., 2005. С. 96.

10 «Проезжая по большей части татарским деревням с прилежанием взирал я на воспитание их детей. Обряды, кои употребляют они при воспитании своих питомцев, достойны справедливой похвалы: ибо они с самого младенства их стараются воспитывать в познании их закона и всех достоинств человеческих; а для того в каждой татарской деревне находится молитвенный храм и училище для детей, которых обучает живущий тут Мулла. При вступлении младенца в сие похвальное училище, Мулла начинает их учить словесным наукам татарского и арапского языка, потом показывает им правила закона, и толкует им тайны их святого Алкорана. Не изъяты от такого воспитания дети и женского полу; а различие только состоит в том, что девочек не все учат по арапски, но только одни почтенные и богатые отцы». Рычков

Екатерина II во время своего путешествия по Волге от Твери до Симбирска в 1766 году недолго останавливалась в Казани, однако успела почувствовать и высоко оценить своеобразие этой культуры: «Мы нашли город, который всячески может слыть столицею большого царства. Отселе выехать нельзя: столько здесь разных объектов, достойных взгляду, idee же на десять лет собрать можно. Это особое царство, и только здесь можно видеть, что такое громадное предприятие нашего законодательства и как существующие законы мало соответствуют положению империи вообще. Они извели народу бессчисленного, которого состояние шло по сих пор к исчезанию, а не к умножению; таково же и с имуществом оного поступлено»11. Не случайно именно в Казани впоследствии был открыт один из первых российских университетов.

Другими словами, есть определенные географические центры, в которых наука оказывается в разной степени востребованной обществом. В частности, если речь идет о Казани, то не исключено, что подобное понимание ценности научного исследования сказалось на том, что именно здесь смогли проявить себя феномены яркого научного таланта в самых разных научных областях (взять, к примеру, только Лобачевского, Щапова или Бутлерова).

Очевидно, что изучения одного региона еще недостаточно для того, чтобы создать образ культуры всей страны. Однако такой подход (от отдельных регионов к стране в целом) является необходимым условием для полноценного знания и понимания прошлого и настоящего отечественной культуры.

Начало такого подхода относится к временам XIX века, когда многие историки критиковали официальную историю за односторонний подход с позиции верховной власти, т.е. с точки зрения столицы, тогда как история создается всем народом и в этой истории должны быть представлены все регионы и провинции. В связи с этим приведем высказывание археолога Забелина, который обращал внимание на значимость восстановления местной истории: «Пока областная история с их памятниками не будут раскрыты и подробно рассмотрены, до тех пор все наши общие исторические заключения о существе нашей народности и ее различных исторических и бытовых проявлений будут голословны, шатки и даже легкомысленны»12.

Сегодня подобный подход также активно востребован обществом и наукой. Для начала исследования необходимо определить границы изучаемого объекта, выяснить, что является «единицей исследования». В географии этот принцип известен как районирование территории, что, по мнению Берга, представляет

1Я начало и конец каждой географической работы» . В истории изучения российской провинции проблема определения стоит с достаточной остротой. Так,

Н.П. Журнал, или Дневные записки путешествия капитана Рычкова по разным провинциям Российского государства, 1769 - 1770 году. - СПб.: Имп АН, 1770. С. 5.

11 Соловьев С.М. Сочинения. Кн. XIV . С. 49.

1 л

Шпилевский С.М. О задачах деятельности Казанского Общества археологии, истории и этнографии и возможном содействии Обществу со стороны жителей местного края. Казань, 1884. С. 4.

13 БергЛ.С. Географические зоны Советского Союза. М., 1947. С. 10. в свое время Радищев писал в письме графу А.Р. Воронцову из Сибири: «Издавна не нравилось мне изречение, когда кто говорил: так водится в Сибири; то или другое имеют в Сибири. теперь нахожу сие вовсе нелепым. Ибо как можно говорить одинаково о земле, которой физическое положение представляет толико разнообразностей. где подле дикости живет просвещение, подле зверства - мягкосердие; где черты, пороки от ошибок и злость от остроумия отделяющие, теряются в неизмеримом земель пространстве и стуже за 30 градусов?»14.

Именно из-за обширности территории в России этот вопрос оказывается довольно актуальным во все времена, и в этом отношении можно согласиться, что «ни в одной стране не уделялось такого внимания вопросам районирования, как в России»15. Различие в принципах, по которым выделялись разными авторами такие «естественные области», во многом определялось теми задачами, которые стояли перед этими исследователями. В частности, выделялись районы по климатическим условиям «по которым стелется сельское хозяйство»16 (име

17 16 1Q ются в виду работы С. Плещеева , X. Чеботарева , Е. Зябловского и др.), по экономическим характеристикам (К.Ф. Герман, К.И. Арсеньев) и др.).

Когда мы обращаемся к истории краеведения, то здесь возникает необходимость несколько иного выделения границ территории, а именно административного, поскольку многие краеведческие организации, как правило, проводили свои исследования в рамках собственных губерний, краев и областей.

По замечанию иркутского исследователя Дулова, который выделяет шесть краеведческих уровней исследования (iсуперрегиональный; региональный; территориальный (республика, край, область); районный-, сельский и микрокраеведческий; именно к территориальному уровню относится наибольшее чилсо краеведческих публикаций20.

Из всех административных образований Среднего Поволжья Симбирская губерния менее всего освещена в научной литературе. Одной из причин этого является наличие известных научных центров в соседних областях и республи

14 Вольская Б.А. Обзор опытов районирования России с конца XVIII в. по 1861 г. // Вопросы географии. Сб. 17, История географических знаний. М., 1950. С. 144.

15 Вольская Б.А. Обзор опытов районирования России с конца XVIII в. по 1861 г. // Вопросы географии. Сб. 17, История географических знаний. М., 1950. С. 139.

16 Там же. С.143.

Плещеев С. Обозрение Российской империи в нынешнем ее новоустроенном состоянии. СПб., 1787.

18 Географическое, методическое описание Российской империи с надлежащим введением к основательному познанию земного шара и Европы вообще, для наставления обучающегося при императорском Московском университете юношества из лучших новейших и достоверных писателей, собранное трудами университетского питомца Харитона Чеботарева. М., 1776.

19 Зябловский Е. Новейшее землеописание Российской империи. Ч. 1СПб, 1807.

20 Дулов А. В. Краеведение как сфера деятельности общества // Сборник региональной научно-практической конференции «Золотое десятилетие» иркутского краеведения: 1920-е годы. Иркутск, 2000. http://iftis.irk.ru/shmidt.html ках, в то время как в Ульяновске (Симбирске) лишь в 1930-е годы возникает педагогический институт, в рамках которого происходила систематическая научная работа по изучению края. Поэтому в диссертационном исследовании делается акцент на историю изучения этой территории, в период от начала русской колонизации (т.е. с середины XVII века) и вплоть до 20-х годов XX века.

Необходимо при этом отметить, что в дореволюционный период территория Симбирской губернии превосходила по своим размерам более чем в два раза территорию Ульяновской области. В результате административных реформ советского времени она была разделена между пятью субъектами Российской Федерации: в состав Ульяновской области вошли: Симбирский, Карсунский. Сен-гилеевский и часть Сызранского уезда Симбирской губернии; в состав Татарстана вошел Буинский уезд; в Чувашию - Курмышский и Алатырский уезды; в Мордовию - Ардатовский уезд; к Самарской области отошел Сызранский уезд.

Чем интересно Симбирское Поволжье для истории науки и культуры? Главным образом тем, что вопреки своему слабому промышленному развитию и явной недостаточности учебных заведений, эта территория активно включается в краеведческое движение уже в первой половине XIX века.

Симбирск возник последним из всех губернских городов на Волге - в 1648 году, основанный как военная крепость грандиозной оборонительной линии -Белгородско-Симбирской черты, протянувшейся более 2 тысяч км от Украины до Волги. После присоединения Азова в результате петровских походов, Белго-родско-Симбирская черта утратила свое оборонительное значение и Симбирск превращается в небольшой провинциальный городок, относящийся то к Казани, то к Астрахани. Лишь в 1780 году, при проведении административной екатерининской реформы, направленной на создание губерний с одинаковым количеством жителей, Симбирск становится центром наместничества (губернии). В это время к Симбирской губернии попала и Самара, и Сызрань, хотя уже тогда Сызрань соперничала по числу жителей с Симбирском, а Самара даже превосходила. В середине XIX века Самара становится самостоятельным губернским городом и довольно быстро развивается, оказавшись на пересечении торговых путей из центра в Среднюю Азию и в Сибирь, тогда как Симбирск развивается довольно медленно, оставаясь по преимуществу дворянским и мещанским городом. Несмотря на то, что по размерам территория Симбирской губернии не выделялась среди прочих (в Европейской России на 1859 год она находилась на 29 месте между Полтавской и Лифляндской), тем не менее, только протяженность вдоль берега Волги составила более 450 верст, а площадь около 43 тыс. кв. верст (более 883 кв. миль). В связи с чем автор статистического сборника 19 века писал: «эта губерния превосходит своею величиною некоторые государства западной Европы, например, Ганновер, Швейцарию, Бельгию и др.»21.

Симбирская губерния. Список населенных мест по сведениям 1859 г. Под ред. А. Артемьева. СПб, 1863. С. V.

Для сравнения приведем ряд впечатлений о Симбирске со стороны путешественников того времени. Конечно, нужно иметь в виду, что эти мнения внешних наблюдателей, которые во многом могут быть поверхностными и ошибочными, но тем не менее, они могут дать для исследователя такую точку зрения, которая недоступна для наблюдателя, восторженно относящегося к своему объекту, как это довольно часто можно видеть в краеведении.

Итак, один из таких внешних отзывов: «Город этот играл какую-то роковую судьбу относительно поволжских воров. Здесь был разбит Стенька Разин, отсюда же в железной клетке был отправлен в Москву и Емелька Пугачев. Кроме этих исторических событий Симбирск замечателен как родина историографа Карамзина, где ему поставлен памятник, на котором художник изобразил его полуголым. (Уж не намек ли это на то, что литературный труд у нас плохо вознаграждается?). В Симбирске плохой театр и очень хорошая библиотека. И насколько мы его знаем, он бы мог легко обойтись и без того, и без другого.

В отношении промышленности Симбирск ничтожный город, и потому он город мертвый, неподвижный и в нем немного задатков для развития цивилизации - это тип русской провинции, нетронутый железными дорогами и как-то равнодушно относящийся к новому ходу жизни. Одно, что еще оживляет его -это ярмарка, известная под именем Симбирской»22.

Другие авторы мало отличаются в описании своих впечатлений от города:

Что вам сказать про Симбирск? Несомненно, это самый безличный из поволжских губернских городов»23.

Симбирск давно уже заслужил название скучного города. Этот по преимуществу дворянский город, говоря словами г. Лендера «давно уж спит крепким сном старого барина». Впрочем американские пароходы выманивают к себе даже и сонных симбирцев. Молодое поколение, в особенности женское, в сопровождении маменек и тетушек, наверное, не поленится взглянуть на красивый пароход и выпить чаю на его террасе. В Симбирске в свое время можно купить на пристани превосходного сотового меду, продающегося сравнительно недорого. На этой пристани вообще идет весьма бойкая торговля съестным, закусочным товаром. В Симбирске считается 37 тысяч жителей»24.

По правому берегу Волги расположен губернский город Симбирск. (.) Собственно говоря, для путешественника город не представляет особого интереса, как по своему местоположению, так и по отсутствию в нем каких-либо

- 25 древних или новых достопримечательностей» .

Конечно, сравнительно с Нижним, Казанью, Саратовом и даже Самарой -Симбирск есть бедный город, но по своей изящной внешности он - барин По

Южные окраины России. 4.1. Волга от Нижнего до Царицына. Спб, 1869.

23 По пути. Очерки Среднего и Нижнего Поволжья И.П. С-ва. Отд. отт. из Литературного сб. Волжского Вестника за 1884. Казань, 1885. Описание путешествия 1882 г. от Казани до Астрахани С. 5

Память о Волге. Сост. Е.А. Предтеченский. Спб, 1892. С.77

25 Хренов А.П. По Волге (От Нижнего Новгорода до Астрахани). СПб, 1893. с.94-95. волжья. Изящная наружность зданий, окружающих Венец, сравнительно хорошие тротуары, миленькие садики, вид с горы на волжскую панораму, - все это производит крайне приятное впечатление, все это напоминает, что в былое время Симбирск был «дворянским гнездом», милым уголком, в котором жилось людям весело и приятно. В текущее время жить в Симбирске было бы не весело, т.к. жизнь его имеет до некоторой степени сонный характер. 40-тысячное население года собственно только раз в году совершенно просыпается на время Соборной ярмарки, которая ко второй половине нынешнего столетия развилась настолько, что стала иметь весьма серьезное значение и обороты ее простираются до 15 млн рублей»26.

Мало найдется в России городов, настолько бедных историческим прошлым, как Симбирск. Причина этого явления будет понятна, если скажем, что Симбирск принадлежит к самым юным русским городам, возникшим на берегах Волги. Основание города относится к царствованию Алексея Михайловича в 1648 году.

Осада города Стенькой Разиным (1670 г.) может служить выдающимся событием в исторической жизни Симбирска. Затем в 1671 году Симбирска подвергался нападению Федьки Шелудяка. Когда к городу подступил с своими проходимцами Пугачев, на предложение со стороны последнего сдаться сим-бирцы категорически отказали ему в выдаче ключей. Несмотря на угрозы и т.п. Симбирск остался верным Государыне, за что Императрица Екатерина Великая пожаловала герб (на синем фоне белый столб, на верху которого золотая корона). . Выдающимся событием последних годов был пожар (1864 г.), истребивший весь почти город.

Симбирску много дали эпитетов вроде «помещичье гнездо», «спящий город» и т.д. . С достоверностью нам неизвестно, как «спит» Симбирск, но что он в самом деле представляется сонным, даже более - безжизненным, в этом нет никакого сомнения.

Начать с того, что в Симбирске нет газеты. оживляющего фактора, который может вносить в общественную жизнь живую струю. О Симбирске мало появляется корреспонденций, печатных сведений. .Внешний вид города напоминает скорее большой уездный город. Вообще, Симбирск изобилует живописными местами. Например, версты 3-4 от города находится деревушка Кин-дяковка. Смотришь на эти поэтические уголки, крошечную деревушку, которая совсем спряталась в зелени деревьев, на старинный барский дом, с балкона которого открывается очаровательный вид на Волгу, и невольно воскресают в памяти забытые образа героев и героинь «Обрыва». Театр в городе плохонький. Рядом с театром помещается гостиница, которая почему-то считается лучшей в городе. . Берег, где пристают пароходы, представляет местность, изрытую ручейками, овражками и ямами. Во время дождей там нельзя ни пройти, ни проехать. t

Размадзе А.С. Волга. От Нижнего Новгорода до Астрахани. Изд. С.В. Кульженко. Киев, 1896. с. 83,85

На берегу нет ни магазинов, ни лавок, все это сосредоточено наверху, куда нужно подниматься по дурному шоссе, которое тянется версты на три.

Симбирск много улучшится, как следует ожидать, в 1898 году, когда будет

77 сооружена железная дорога «Симбирск-Смышляевка-Уральск» .

Вот такая довольно безрадостная картина сонного провинциального губернского города вставала перед путешественниками по Волге во второй половине XIX века. Надо сказать, что действительно, вскоре была построена железная дорога, соединившая Симбирск с Москвой, а уже перед началом первой мировой войны железнодорожное сообщение было проведено и через Волгу, соединив Симбирск с Сибирью, восстановив утраченное в XVIII веке стратегическое положение города. Именно по этой дороге отступали каппелевские войска и вместе с ними бежали многие жители Симбирска в августе - сентябре 1918 года, составив впоследствии довольно большую диаспору симбирян среди русских эмигрантов Харбина, Шанхая и других городов зарубежья28.

В двадцатые годы в связи с новыми административно-территориальными преобразованиями от Симбирской губернии отошли ряд районов в состав вновь образовавшихся национальных автономий: Мордовии, Чувашии, Татарии, а затем в 1928 году вся оставшаяся территория Симбирской (с 1924 г. - Ульяновской) губернии была включена в состав Средневолжского (затем Куйбышевского) края, а сам Симбирск-Ульяновск до 1943 года оказался районным центром (до начала войны население Ульяновска составляло 110 тысяч человек, после потока эвакуированных предприятий и беженцев, это число выросло в два раза29). Наибольший рост города связан уже с идеологическими причинами (столетие В.И. Ленина и создание мемориального комплекса), что привело к довольно быстрому росту городского населения в несколько раз (более 800 тысяч человек), но к настоящему времени, происходит спад количества жителей (согласно последней переписи в городе проживает около 650 тыс человек).

В настоящее время в городе имеется несколько университетов, однако краеведческие исследования в значительной степени осуществляются одиночками-энтузиастами. Это сказывается и на общем уровне современных научных разработок в области краеведения, которые пока еще не достигли даже того уровня, который был в Симбирске конца XIX - начала XX вв., когда работали несколько краеведческих научных обществ (ученая архивная комиссия, церковно-археологическое общество, областной естественноисторический музей, губ-статкомитет и ряд других). Поэтому наибольший интерес для истории краевед

Из исторического очерка «Наш город Симбирск на Волге». Изд. С. Воскресенский. Самара, 1897.

2 о

См. Каппель и каппелевцы. М., 2003.; В. П. Аничков. Екатеринбург - Владивосток (19171922). М., 1998. и др.

На 1 января 1943 г. население города составило 200 тыс. человек, без учета военных». Ефимов Ю.Д., Лосева В.И. Ульяновск и Ульяновская область в годы Великой Отечественной войны (очерк-справочник). Ульяновск, 1995. с. 13. При этом нужно иметь в виду, что почти 40 тыс. ульяновцев ушло в действующую армию за годы войны (по области более 230 тыс. человек). ческого движения в этом регионе представляет период до 30-х годов 20 века, когда краеведческое движение было разгромлено не только здесь, но и по всей стране.

Несмотря на все внешние отзывы о Симбирске как о сонном городе, несмотря на то, что первый университет появился в городе лишь в 1919 году и просуществовал несколько лет, тем не менее, здесь, начиная с конца XVIII века существовала своя научная жизнь, наиболее сильно проявившаяся именно в краеведении. Поэтому, если мы сможем показать, что даже в таком провинциальном городе, имеется богатый материал для истории науки, то можно представить, насколько более значимы эти материалы в других более развитых провинциальных центрах.

Необходимо отметить, что Симбирск довольно часто играл в российской истории знаковую роль. Здесь были остановлены походы армий Разина и Пугачева на Москву, левоэсеровский мятеж Муравьева; здесь родились и провели детские годы два будущих лидера русских революций Ленин и Керенский. Наконец, отсюда вышла целая плеяда известных писателей и ученых, в числе которых стоят имена Карамзина, Гончарова, Розанова и других.

В архитектуре города, значительно изменившейся в советский период, по прежнему сохраняется эта знаковость. Так, на высоком берегу Волги, названной Василием Розановым «русским Нилом», в центральной части Ульяновска, где некогда возвышались сторожевые башни Симбирского кремля и строгие купола кафедральных соборов, стоят два памятника советского периода, два символа ушедшей эпохи, неразрывно связанные друг с другом. Один из них, воздвигнутый на заре Советской власти (скульптор С.Д. Меркуров), создан в духе классической работы Микеланджело «раб освобождающийся», где Карл Маркс, размышляя об освобождении всего трудового народа, как бы выходит из гранитной глыбы, олицетворяющей старый мир насилия и мрака невежества. Сзади на этой глыбе высечена цитата вождя мирового пролетариата, потускневшая за десятилетия и потому плохо читаемая: «Идея, овладев массами, становится величайшей движущей и победоносной силой».

Второй монумент находится на расстоянии двух минут ходьбы от первого. Чтобы зритель мог вполне ощутить величие человека, стоящего на пьедестале, перед памятником, на месте величественного кафедрального собора еще в середине тридцатых годов была разбита огромная площадь, носящая имя этого человека. Металлический гигант на пьедестале не смотрит на людей проходящих внизу, его лицо повернуто к первому памятнику. Он как бы читает ту мысль, которая запечатлена за спиной Маркса. И таким образом, перед нами не просто скульптурная группа, но благодаря решению скульптора (Генриха Ма-низера), создавшего этот монументальный образ вождя большевиков, мы видим как бы извечную пару - учителя и ученика, творца идеи и ее интерпретатора.

По мере знакомства с этим знаменательным для нашей страны местом, зритель может увидеть, что эти две фигуры не одиноки: если продолжить движение взгляда бронзового Ленина, то через сто метров в аккуратном сиреневом скверике мы увидим еще один памятник историку и просветителю Н. М. Карамзину, на красно-буром гранитном пьедестале которого возвышается бронзовая Клио - Муза истории. Карамзин бесспорно был достойным представителем той эпохи Просвещения, которая фактически выносила в себе ту идею, которую потом произнесет Маркс, а скульптор нанесет ее на черный гранит памятника в 1920 году.

Этим отнюдь не заканчивается своеобразная полифония ульяновских памятников, по воле судьбы оказавшихся невдалеке друг от друга. Вблизи этих трех фигур, на другой стороне Коммунистической улицы находится памятник знаменитому писателю, знатоку русской души - Ивану Александровичу Гончарову, которого также можно смело причислить к тем мыслителям, кому во многом обязано русское просвещение. Пикантность ситуации в том, что бюст писателя стоит на гранитном пьедестале, в свое время установленным под изящный бюст еще одного героя русской истории - Петра Аркадьевича Столыпина. Бюст Столыпина был сброшен еще в 1918 году разгоряченными делегатами местного аграрного съезда. Гранитную глыбу оказалось скинуть сложнее, поэтому пьедестал оставался пустым без памятника еще три десятилетия, в послевоенные годы там был установлен бюст И.А. Гончарову.

Но если памятник Гончарову появился во многом случайно, то не менее значительным является еще один памятник - за спиной Гончарова, это здание Карамзинской общественной библиотеки, которую можно считать памятником талантливой семье Языковых, по чьей инициативе и благодаря своему непрестанному старанию эта библиотека и была открыта в Симбирске.

Перед зданием библиотеки в 2005 году был сооружен уникальный памятник букве «Ё». Это место выбрано не случайно, поскольку своим существованием в русском алфавите эта замечательная буква обязана Н.М. Карамзину.

В завершении всей этой композиции находится памятник человеку, который так же пытался реализовать идеалы просвещения, но не на уровне политики, а через создание народных школ в Симбирской губернии (на что его сын предложил пойти «другим путем») - это бюст И.Н. Ульянову перед новым зданием Ульяновского государственного педагогического университета. Но и это еще не все. На старом здании педуниверситета (здание бывшей 2-й мужской гимназии) можно увидеть барельеф человека, о котором Даниил Гранин написал повесть «Эта странная жизнь» - это мемориальная доска в честь Александра Александровича Любищева, который прожил в Ульяновске с 1950 по 1972 год. У Люби-щева есть интересное исследование о причинах роста и гибели цивилизаций, где он прямо показывает, что главной внутренней причиной упадка является падение духовной составляющей, именно поэтому в эпилоге, обращаясь к будущим читателям, он указывает «духа не угашайте!».

В этой стихийно образовавшейся в центре Ульяновска мемориальной группе (Маркс - Ленин - Карамзин - Гончаров - Языковы - Ульянов - Любищев) слышны отзвуки многих перипетий российской культуры. Размышления над этой скульптурной композицией рождают целый ряд вопросов, в которых провинциальная жизнь тесно связана со всем, что происходит в стране.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Становление локальных исследований российской провинции"

Заключение

Поводя итоги, вернемся еще раз к некоторым из обсуждаемых вопросов.

1. Когда возникает научное краеведение?

Чтобы ответить на вопрос о начале научного краеведения необходимо понять, когда появляется такой предмет исследования как провинция, причем здесь следует развести начало локальных исследований в рамках академической науки, и начало краеведческих научных исследований. Задачу, которая стояла в трудах первых российских географов: Татищева, Кирилова, Ломоносова, Мессершмидта, Стеллера, Миллера и Гмелина, дает основание считать это временем начала локальных исследований. Эта задача описания российской территории вполне отвечала общим государственным задачам, поэтому не случайно русская географическая традиция, в отличие от европейских школ, носит государственный характер585. И в этом государственном характере первых научных описаний российских регионов прослеживается определенная преемственность с теми исследованиями, которые проводились московским правительством еще в XV - XVII веках. Научное описание всех земель российских было необходимо для составления полного атласа российской территории, что давало значительные возможности для планирования хозяйственной деятельности и поиску новых природных ресурсов. Вместе с тем уже Татищев обратил внимание на то, география должна идти вместе с историей. Тем самым вместе с географическим интересом к территории провинции появляется исторический, хотя пока играющий лишь вспомогательную роль в составлении географических лексиконов и топографических описаний.

См. об этом подробнее: Александровская О.А. Становление географической науки в России в XVIII веке. М., 1989, а также ее, Русская географическая традиция. Диссертация в виде научного доклада. М., 2003. ние геогнозии Симбирского Поволжья. Подобный интерес к истории науки вполне укладывается в профессиональные научные требования ответа на вопрос о степени разработанности темы. Но Языков хоть и живет в провинции, тем не менее, он постоянно находится в курсе всех новейших научных разработок, выписывая специальные книги по геологии, географии, палеонтологии напрямую от европейских книготорговцев, а печатается он тоже в профессиональном «Горном журнале». Поэтому в этом отношении П.М. Языков - пример профессионального ученого, живущего в провинции.

Вместе с тем, именно семья Языковых начинает первые систематические сборы фольклорного и исторического материала, способного прояснить настоящее и прошлое этого края. Более того, Языковы организуют первую публичную библиотеку и естественнонаучный губернский музей. Тем самым создается основание для самостоятельного научного просвещения широких слоев населения, а также библиотека выполняет функции первого научного архива исторических документов и рукописей. В отсутствии университета именно Ка-рамзинская общественная библиотека оказывается таким образовательным научным центром, о котором с таким восторгом отзывался впоследствии В.В. Розанов, считая именно библиотеку своей духовной родиной.

Таким образом, можно считать, что научные и философские интересы братьев Языковых оказались главным определяющим мотивом проведения и исследований края, и организации библиотеки. Провинция для них не самоцель исследований, но поле приложения идей Просвещения. И в то же время, именно благодаря деятельности этой семьи были заложены основы для последующего развития краеведения.

В это же время (40-е годы XIX века) пробуждается активный интерес к истории со стороны русской православной церкви. И этот период ознаменован в Поволжье работой такого выдающегося историка, как профессора К.И. Невоструева, который как уроженец Среднего Поволжья, распространяет свои исследования и на древнюю историю Поволжья. Сам Невоструев относился к своим работам в области истории Среднего Поволжья как к увлечению, считая своей основной работой - церковную историю и вопросы богословия. Тем не менее, эта любительская работа в значительной мере объединила многих учеников и друзей Невоструева и оказалась основой для последующих краеведческих исследований

Главная причина на наш взгляд в том, что пока не была обозначена провинция как предмет научного интереса, материалы о ней собирались и откладывались в разных местах, у нас в стране и за рубежом. С той разницей, что описания иностранных путешественников, как правило, вскоре публиковались и тем самым сохранялись не только в архивах, но и в библиотеках; тогда как описания, сделанные дьяками Разрядного приказа, чертежи военно-географических экспедиций попали в архивы, где в лучшем случае отчасти сохранились а в худшем исчезли в ходе многих пожаров, наводнений, переездов и других социальных потрясений. Сегодня необходимы зачастую колоссальные усилия исследователей и значительные средства по составлению такой информационной базы, материалы которой необходимо еще выявлять, копировать, обрабатывать и вводить в научный оборот.

Та позиция, которую занимали Щапов, Гацисский, Забелин, Шпилевский , еоп

Уваров , в которой местная история понималась как необходимый элемент понимания всей истории России, и даже всего человечества, в начале XX века постепенно сменилась иной установкой, когда подлинно-научную историю могут писать только специалисты. Эта установка совпала с новыми политическими взглядами. В 1920-е годы провинцию активно посещали эмиссары, которые под предлогом лучшей сохранности в столичных музеях, архивах и библиотеках вывезли значительное число уникальных вещей, книг и рукописей, многие из которых и поныне находятся без движения в центральных хранилищах.

Как известно, установки и ценности в исторической науке тесно связаны с политикой, что отчасти выражено в известном высказывании «история - это политика, обращенная в прошлое». Отношение центра к провинции изменилось на утилитарное. Как и в XVIII веке, территория провинции для государства -это в первую очередь место природных и человеческих ресурсов. Снова местная история оказалась второстепенной, выступая лишь как иллюстрация к учению о классовой борьбе в данной местности.

3. Каковы особенности научной традиции в провинции?

Нужно иметь в виду, что изменения в духовной жизни в провинции происходят куда быстрее, чем в столичной, поскольку значительно тоньше тот культурный слой, который составляет интеллигенцию. А потому здесь гораздо ярче чем в столице сочетаются контрастные характеристики: «Ежедневно провинция готова подарить вас десятками «светлых явлений». и рядом с тем целой тучей фактов поражающего произвола, дикости невежества, порою зверства, перед

588 которым стынет сердце» .

Давление из центра оказывается весьма чувствительным для хрупкого организма провинциальной культуры, и как результат подобной идеологической «гомогенизации» возникают необратимые разрывы между представителями

586 «Важность административной децентрализации, являющейся в форме местного самоуправления, сознается не только в интересах отдельных самоуправляющихся местностей, но и всего политического целого. Подобно этому признается важность изучения отдельных местностей не только в интересах этих местностей, но целого государства и даже - всего человечества». Шпилевский С.М. О задачах деятельности Казанского Общества археологии, истории и этнографии и возможном содействии Обществу со стороны жителей местного края. Казань, 1884. С. 3.

587

Сознание важнейшего назначения археологических съездов - возбуждать в деятельности местные силы и подвигать изучение местных историко-археологических вопросов.». Уваров А. С. Отзыв о сочинении С.М. Шпилевского: «Древние города и другие Булгарско-татарские памятники в Казанской губернии». СПб., 1878.

588 Козляков В.Н., Севастьянова А.А. Культурная среда провинциального города // Очерки русской культуры XIX века. Т.1. Общественно-культурная среда. - М., 1998. С. 194. разных поколений, чреватые резким изменением духовной жизни в сторону общей деградации.

Мы уже отмечали, что большинство научных исследований и культурных преобразований производилось благодаря энергии отдельных энтузиастов. В свое время Д. Юм показал, что искусство и науки не могут первоначально возникать среди какого-либо народа, если этот народ не пользуется благами свободной системы правления, однако они могут передаваться. Весь вопрос как может передаваться стремление к науке, если, по словам того же Юма «легче объяснить возникновение и развитие торговли, чем прогресс просвещения. Алчность, или жажда приобретения, является общераспространенным аффектом, который имеет место всюду, всегда и у всех людей. Но любознательность, или любовь к знанию, обладает очень ограниченным влиянием, и нужны молодость, досуг, образование, способности и пример, чтобы ею начал руководствоваться кто-либо»589.

Научные подвижники, как мы видели, попадали в провинцию случайно. Их было немного, порою единицы. Однако именно благодаря этим единичным энтузиастам энергия просвещения получила возможность передаваться дальше, если находилась подготовленная почва. Если в столичной среде, где развита сеть образовательных учреждений, это протекает как бы естественно, то именно в провинциальной культуре становится особенно заметным то, о чем писали древние философы и поэты: «Внутри нас есть бог, по словам Овидия, который исторгает божественный огонь, воодушевляющий нас. Поэтический огонь передвигается только по земле; его ловят и передают от одной груди к другой; и он горит наиболее ярко там, где горючие материалы лучше всего подготовлены и наиболее удачно расположены»590.

Исходя из этого, можно определить науку и культуру как живую цепь энтузиазма, связующую прошлое и будущее.

Итак, подведем итоги и перечислим еще раз основные результаты исследования:

Каждое из перечисленных направлений отличается целями и задачами, у каждого из них существует собственное видение провинции. Однако все вместе они составляют то информационное поле, в котором работают современные исследователи истории культуры российской провинции. f DQ

Юм Д. О возникновении и развитии искусств и наук // Сочинения в 2-х т. Т. 2. М, 1965. С. 629

590 Юм Д. О возникновении и развитии искусств и наук . С.631,630.

В результате источниковедческого анализа собрана и представлена документальная база по истории изучения и освоения Среднего Поволжья в XVI -XVIII вв., составлявшаяся государственными ведомствами: правительственные указы и «памяти» (руководства) местным воеводам по хозяйственному освоению новой территории; отчеты местных властей по строительству укреплений засечных черт; документы по распределению земли, - писцовые, межевые, «даточные», переписные, строельные книги, крепости, жалованные грамоты и т.д.; челобитные и документы личного характера.

Сопоставление двух этих направлений локальных исследований показывает, что несмотря на отрывочный характер, сделанных внешними наблюдателями, тем не менее, результаты исследований иностранных путешественников оказали большее влияние на формирование образа территории Поволжья, чем сведения, получаемые государственными службами. Эта ситуация объясняется разными условиями хранения информации. Наблюдения и описания западных путешественников почти сразу были опубликованы и тем самым введены в научный оборот, тогда как большая часть материалов внутренних ведомственных исследований «похоронены» в глубинах архивов или же погибли.

4) Отдельное место в ряду локальных исследований занимает картография, создающая наглядный образ изучаемой территории. Рассмотрена история картографии Среднего Поволжья в XVI - XVIII вв. Важным обстоятельством оказалось, что картография Поволжья, представленная в известных зарубежных картах этого времени, основана на более ранних русских чертежах, большая часть из которых не сохранилась. Открыты и введены несколько новых имен русских картографов XVIII века.

• появление системы университетского и гимназического образования;

• развитие научных сообществ, как в центре, так и в провинции;

• становление сети общественных библиотек и музеев.

Именно с появлением ученых архивных комиссий краеведение приобретает черты систематического научного изучения провинции, способного аккумулировать знание, полученное в ходе локальных исследований, и транслировать его для последующих исследователей края. В этом отношении губернские ученые архивные комиссии гораздо ближе к западноевропейским университетам, чем многие другие научные и учебные организации.

Список научной литературыГуркин, Владимир Александрович, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Агринский А.С. Симбирская гимназия (1809 - 1909): Историческая записка. - Симбирск, 1909.

2. Аделунг Ф. Критико-литературное обозрение путешественников по России до 1700 года и их сочинений. М., 1864.

3. Аделунг Ф. О древних иностранных картах России до 1700 г. (в XVII веке) // Журнал МНП, 1840, май. С. 73-98.

4. Азизов З.К. Актуальные проблемы краеведения // Открытые культуры. Ульяновск, 2002. С. 70-71.

5. Акиныпин А., Ласунский О. «Дело краеведов» Центрального Черноземья // Отечество, 1990, № 1.С. 56-66.

6. Аксенов Г.П. Вернадский. М., 2001.

7. Акты исторические, собранные и изданные археографической комиссией. Т. 1 4. СПб, 1841.

8. Акты Московского государства, изданные Имп. Академией Наук. Т. 1 4. СПб., 1890 -1901.

9. Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи археографической экспедицией Имп. Академии Наук. Т. 1. СПб., 1836.

10. Александров Б.В. Описание рукописных карт 18 века, хранящихся в отделе рукописной книги БАН СССР. // В.Ф. Гнучева. Географический департамент АН 18 века. (Труды Архива АН СССР. Вып. 6). М. Л. 1946.

11. Александров П. Каталог музея В.Н. Поливанова в селе Акшуате Симбирской губернии. Симбирск, 1909.

12. Александров П. Музей в селе Акшуате Симбирской губернии // Исторический Вестник. 1908, сентябрь.

13. Александровская О.А. Становление географической науки в России в XVIII веке. М., 1989.

14. Алленова В.А. Историческая наука в российской провинции в конце XIX начале XX вв.: Тамбовская ученая архивная комиссия /Предисл. С.О.Шмидт. Рязань, 2002.

15. Алферова Г.В. Русские города XVI XVII веков. М., 1989.

16. Ангерт Д.Н., Райков Б.Е. Экскурсионный метод в просветительной работе. М. Пгр., 1923.

17. Андреев А.И. Чертежи и карты России 17 века, найденные в послевоенные годы // Труды ЛОИИ АН СССР. 1960. Вып. 2. С. 80 90.

18. Андреев Вл. К.И. Невоструев // Русская старина, 1908, № 1 2, С. 97 - 110,367 - 392.

19. Анциферов Н.П. Пути изучения города, как социального организма. Опыт комплексного подхода. 2-е изд. Л., 1926.

20. Арнольдов М.В. Исторические и бытовые материалы 17 начала 18 века // Сборник исторических и статистических материалов Симбирской губернии. Вып. II. Симбирск, 1866. Приложение. С. 1 - 64.

21. Арсланова А.А. Остались книги от времен былых. Казань, 2002.

22. Арсланова. А. Остались книги от времен былых. (Персидские исторические источники монгольского периода по истории народов Поволжья). Казань: Татар, кн. изд-во., 2002. - 239 с.

23. Архангельский С.И. Из истории краеведческой идеи в Нижегородском крае // Краеведение, 1925, №1-2. С. 71-80.

24. Архангельский С.И. Основы и метод краеведческой работ А.С. Гацисского // Краеведение. 1929. Т. 6. № 10. С.585 593.

25. Ауновский В.А. Краткий очерк деятельности Симбирского Губернского статистического комитета со времени преобразования его по 1869 г. // Симбирский Сборник. Т. 2. Симбирск, 1870. С.1 13.

26. Афанасьев Г.Е. Буртасы // Исчезнувшие народы. Состав. Неретина С.С. М., 1988.

27. Бабст И.К. От Москвы до Лейпцига. М., 1859.

28. Багалей Д.И. Материалы для истории колонизации и быта степной окраины Московского государства в XVI XVIII столетии. Харьков, 1886.

29. Багров Л. История картографии. М., 2004.

30. Бакушинский А. Музейно-эстетические экскурсии. М., 1919.

31. Барашков В.Ф. По следам географических названий Ульяновской области. Ульяновск, 1994.

32. Барашков В.Ф. Названия рек Ульяновского Самарского Поволжья. Ульяновск, 1991.

33. Баюра Л.П. Музей В.Н. Поливанова в Акшуате // Симбирский вестник. Вып. 1. Ульяновск, 1993. С. 190-200.

34. Безгин И.Г. Симбирская губернская гимназия (1786 1887). Библиографические материалы. СПб., 1888.

35. Белокрысенко А.Ф. Исторический очерк постепенного покорения Симбирского края и административного устройства его в разное время // Сборник исторических и статистических материалов. Симбирск, 1868. С. 105 119.

36. Беляев И.Д. О сторожевой, станичной и полевой службе на польской Украине Московского государства до царя Алексея Михайловича. М., 1846.

37. Берг Л.С. Всесоюзное географическое общество за 100 лет. М. Л. 1946.

38. Берг Л.С. Очерки по истории русской географической науки. Л., 1929.

39. Берлинских В.А. Уездные историки: Русская провинциальная историография. М., 2003.

40. Берус В.В. Центр и провинция в российской философской культуре: постановка проблемы. Философские дескрипты. Вып. 2 // http:// www.niiss.ru/newdesign/rusl9954 december parl.shtml.

41. Блохинцев А.Н. «И жизни след оставили своей.». 2-е изд. Ульяновск, 1997.

42. Бочаров Н. Об участии Губернских статистических комитетов в разработке отечественной археологии // Труды I Археологического съезда. Т. I. М.,1871. С. 124 129.

43. Буинские просторы. Сост. Ахметзянов И. Казань, 2000.

44. Буканова Р.Г. Крепости Закамской черты. Уфа, 2001.

45. Вернадский В.И. Очерки по истории естествознания в России в XVIII столетии // Труды по истории науки в России. М., 1988.

46. Вискалин А.В. Археологические исследования заповедника «Родина В.И. Ленина» в 200 2003 гг. // Материалы первой научной конференции, посвященной ученому и краеведу С.Л. Сытину. Ульяновск, 2004. С. 177 - 180.

47. Вискалин А.В. В.Н. Поливанов первый профессиональный археолог Симбирского края // Усадебная культура Поволжья конца XVIII - XX веков. Материалы II Полива-новских чтений. Ульяновск, 2002. С. 19 - 23.

48. Вискалин А.В. К вопросу о формировании важнейших путей Симбирско-Ульяновского Поволжья // Краеведческие записки. Вып. 10. Ульяновск, 2005. С.З 11.

49. Вишленкова Е.А. Казанский университет Александровской эпохи. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 2003. 248 с.

50. Владимирский Н. К пониманию краеведческого движения // Краеведение, 1924, № 3. С. 217-222.

51. Гациский А. Смерть провинции или нет? Н.Новгород, 1876.

52. Гацисский А. Печать в провинции // Дело, № 9,1875.

53. Гедымин А.В. Опыт использования материалов русского межевания в географических исследованиях для сельскохозяйственных целей // Историческая география. М.: Гео-графгиз, 1960. С. 147-171.

54. Гильзен К.К. Краткий обзор деятельности Симбирского областного музея. Петербург, 1913.

55. Гнучева В.Ф. Материалы для истории экспедиций АН в 18 и 19 веках. М. J1., 1940.

56. Годзаво-Голомбиевский А.А. Опись чертежей, хранившихся в Разряде во 2-ой половине XVII // Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском Архиве Министерства Юстиции. Кн. 6. Отд. И. С. 1 35.

57. Гольденберг JI.A. К вопросу о картографическом источниковедении // Историческая география России XII начало XX в. М.: Наука, 1975. С. 177 - 193.

58. Гончаров И.А. Собрание сочинений. М., 1952.

59. Готье Ю.В. Известие Пальмквиста о России // Археологические известия и заметки. 1899. №3,4.

60. Готье Ю.В. История областного управления в России от Петра I до Екатерины II. Т. 2, М.-Л., 1941.

61. Гревс И.М. Памятники культуры и современность // Краеведение, 1929, т.6, № 6. С. 311 -320.

62. Громова Т. А. Гильзен Карл Карлович // Ульяновская Симбирская энциклопедия. Ульяновск, 2000. С. 133.

63. Грот Я. Пушкин, его лицейские наставники и товарищи. СПб., 1899.

64. Гумбольдт А. Космос. Опыт физического мироописания. 4.1, М., 1866.

65. Гуркин В. А. Среднее Поволжье глазами картографов XVII XVIII веков // ВИЕТ, № 1,2005. С. 134- 150.

66. Гуркин В.А. Археолог, историк и краевед (о творчестве К.И. Невоструева) // Материалы второй научной конференции, посвященной ученому и краеведу СЛ. Сытину. Ульяновск, 2005. С. 176 198.

67. Гуркин В.А. Археологические исследования Среднего Поволжья в рамках экспедиций XVII XVIII вв. // Материалы первой научной конференции, посвященной ученому и краеведу C.JI. Сытину. Ульяновск, 2004. С. 197 - 202.

68. Гуркин В.А. Документы по истории Симбирской засечной черты // Симбирск в истории и культуре России 1648 1998. Вып. 1. Ульяновск, 2003. С. 31 - 35.

69. Гуркин В.А. Наследие Богдана Хитрово // Памятники Отечества, № 41 (5 6), 1998, С.36-44.

70. Гуркин В.А. Невоструев как историк Симбирской епархии // Сказание о Жадовской Казанской Богородицкой пустыни. Ульяновск, 2005. С. 26 31.

71. Гуркин В.А. Некоторые материалы по истории изучения Среднего Поволжья // Источники по истории изучения природных ресурсов бассейна реки Волги. Материалы научной конференции. М., 2001. С. 92 103.

72. Гуркин В.А. Новое об основании Симбирска // Человек в культуре России. Вып.1. Ульяновск, 1997, С.64 67.

73. Гуркин В.А. Симбирская черта. Материалы XVII XVIII вв. по истории Среднего Поволжья. Ульяновск, 2000.

74. Гуркин В.А. Судьба симбирского собрания К.И. Невоструева // Отечественные архивы, №4, 2005. С.48 58.

75. Де-Пуле М. Отец и сын. Опыт культурно-биографической хроники // Русский вестник. 1875, №4-8.

76. Дзякович В. Экскурсии-прогулки, как воспитательный фактор // Русский экскурсант. Ежемесячный иллюстр. журнал, посвященный родиноведению и экскурсионному делу. Ярославль. 1915, №4. С.199-201.

77. Добролюбов Н.А. Избранные педагогические сочинения. М, 1986.

78. Дополнения к Актам историческим. Т. IX, СПб, 1875.

79. Дубман Э.Л. Хозяйственное освоение Среднего Поволжья в XVII веке. Самара, 2000.

80. Дубман Эд. Промысловое предпринимательство и освоение понизового Поволжья в конце XVI XVII вв. Самара, 1999.

81. Егорова И.М. Книжное собрание В.Н. Поливанова в фондах Ульяновской областной научной библиотеки // Краеведческие записки. Вып. 10. Ульяновск, 2005. С. 110-114.

82. Ермолаев А.Д. Ты идешь по родному краю. Саратов, 1968.

83. Ермолаев А.Д, Яблочков В.А. Радость дорог: (путеводитель для туристов). Саратов, 1990.

84. Ермолаев И.П. Среднее Поволжье во второй половине XVI XVII вв. (Управление Казанским краем). Казань, 1982.

85. Ефимов Ю.Д, Лосева В.И. Ульяновск и Ульяновская область в годы Великой Отечественной войны (очерк-справочник). Ульяновск, 1995.

86. Жуков А. Записка об учреждении Симбирского Епархиального церковного археологического общества // Симбирская церковная старина. 1914.

87. Завадовский Б.М. Внешкольные биологические экскурсии. (Материалы к теории и практике внешкольных экскурсий). М. Л, 1924.

88. Загоровский В.П. Белгородская черта. Воронеж, 1969.

89. Загоровский В.П. Изюмская черта. Воронеж, 1980.

90. Загоскин Н.П. История имп. Казанского университета за первые сто лет существования. 1804-1904. Казань, 1904.

91. Записки Симбирскаго областного естественно-исторического музея. Вып. 1 2. Петербург, 1913,1915.

92. Захарова И.М. Источники финансирования губернских статистических комитетов во второй половине XIX века (по материалам РГИА) // Мир в новое время. СПб, 2001. С. 23-26.

93. Заходер Б.Н. Итиль (три рассказа) //Международные связи России до XVII в. М.: Изд-во АН СССР, 1961. С. 32-46.

94. Зеленин Д.К. Описание рукописей ученого архива РГО. Вып.1 3. Пг, 1913-1916.

95. Зерцалов А.Н. Краткий историко-географический очерк Симбирска, Сызрани и Каш-пира во второй половине XVIII века. Симбирск, 1896.

96. Зерцалов А.Н. Материалы для истории Симбирска и его уезда. Приходно-расходная книга Симбирской приказной избы (1665 1667 гг.). Симбирск, 1896.

97. Зерцалов А.Н. Материалы по истории Симбирскаго края XVII-ro и XVIII-ro вв. Симбирск, 1900.

98. Иванин М.И. Описание Закамских линий // Вестник Русского Географического Общества за 1851 г. Ч. 1. Кн. 2. Отд. VI. С. 49 78.

99. Иванов П. Опыт исторического исследования о межевании земель в России. М, 1846.

100. Из глубины столетий / Сост., вст. статья и комм. Б.Л. Хамдуллина. Казань: Татар, кн. изд-во, 2004.-271 с.

101. Исторический очерк возникновения Симбирского областного Музея и отчет о его деятельности за 1909 год. Симбирск, 1910.

102. История Самарского Поволжья с древнейших времен до наших дней. XVI первая половина XIX века. М, 2000.

103. История Татарии в материалах и документах. Ред. Рубинштейн Н.Л. М.: Госсоцэк-издат, 1937. 504 с.

104. Источники по истории Татарстана (XVI XVII вв.). Под ред. Алишева С.Х. Казань: Изд-во АН Татарстана, 1993. - 162 с.

105. К истории отечественной экскурсионной школы. Под ред. Колокольцевой Н.Г. М., 1992.

106. Казарин В. Центр и русская провинция // http:// www.voskres.ru/idea/province.htm.

107. Кант И. Собрание сочинений в 6 т. М., 1966.

108. Карамзин Н.М. Избранные статьи и письма. М., 1982.

109. Карамзин Н.М. Сочинения в 2-х т. JL, 1984.

110. Касимов Ф. История Мелекесса и его окрестностей. Димитровград, 1996.

111. Каталог музея Симбирской Ученой Архивной Комиссии. Симбирск, 1905.

112. Ключевский В.О. Курс русской истории // Сочинения в 8 т. М., 1957.

113. Ключевский В.О. Об интеллигенции (1897 г.) // Ключевский В.О. Неопубликованные произведения. М., 1983. С. 302 307.

114. Ключевский В.О. Сказания иностранцев о Московском государстве. М., 1991.

115. Книга строельная города Синбирска. Под ред. Мартынова П. Симбирск, 1897. С. VI.

116. Ковалевский А.П. Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921 -922 гг. Харьков, 1956).

117. Козляков В.Н., Севастьянова А.А. Культурная среда провинциального города // Очерки русской культуры XIX века. Т. 1. Общественно-культурная среда. М., 1998.

118. Комарова И.И. Научно-историческая деятельность статистических комитетов // Археографический ежегодник за 1986 год. М., 1987. С. 85 96.

119. Крадин Н.П. Русское деревянное оборонительное зодчество. М., 1988.

120. Краеведческие записки. (Ульяновский областной краеведческий музей им. И.А. Гончарова). Вып. 1 8. Ульяновск, 1953 - 1989.

121. Краеведческие записки. (Ульяновский областной краеведческий музей им. И.А. Гончарова). Итоги года 2002. Ульяновск, 2004.

122. Красовский В.Э. 350-летие города Алатыря: Краткий исторический очерк Симбирск, 1902.

123. Красовский В.Э. Алатырская старина. Сб. исторических очерков. М., 1995.

124. Красовский В.Э. Алатырская старина: Путевые заметки по археологии и истории алатырского края. Симбирск, 1899.

125. Красовский В.Э. Алатырский бывший Свято-Троицкий мужской монастырь Симбирской епархии. Симбирск, 1899.

126. Красовский В.Э. Киево-Николаевский бывший Покровский Ладинский Подгорский Ново девичий монастырь Симбирской епархии. Симбирск, 1899.

127. Красовский В.Э. Прошлое города Корсуна: Краткий исторический очерк. Симбирск, 1903.

128. Красовский В.Э. Столетие города Сенгилея: Краткий исторический очерк. Симбирск, 1902.

129. Красовский В.Э. Хронологический перечень событий Симбирской губернии. 1372 -1901. Симбирск, 1901.

130. Краткое топографическое описание Симбирской губернии // Древняя Российская Вивлиофика. 4. XVIII. Изд. второе. М., 1791. С. 201 -217.

131. Крачковский И.Ю. Избранные сочинения. Т. 4. М. Л., 1957

132. Кусов B.C. Картографическое искусство Русского государства. М., 1989.

133. Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией в XVI XVII вв. - М.: Из-во АН СССР, 1963. - 372 с.

134. Лебедев В.И. Верхняя Сура в XVI XVII вв. // Из истории области. Очерки краеведов. Вып. VI. Пенза, 1993. С. 64 - 76.

135. Лебедев В.И. К вопросу о так называемых Сенгилеевской и Сызранской чертах XVII века // Из истории области. Очерки краеведов. Вып. II. Пенза, 1990. С. 113 129.

136. Лебедев В.И. Легенда или быль: По следам засечных сторожей. Пенза, 1986.

137. Лебедев В.И. Пензенская засека // Из истории области. Очерки краеведов. Вып. VI. Пенза, 1993. С. 76-86.

138. Лебедев В.И. Симбирская, Пензенская и Сызранская черты // Проблемы исторической географии России. Вып. 1. Формирование государственной территории. М., 1982.

139. Лебедев В.И. Царицынская линия // Из истории области. Очерки краеведов. Вып. И. Пенза, 1990. С. 95-110.

140. Леонтович В.В. История либерализма в России 1762 1914. М. 1995.

141. Лепехин И.И. Дневные записки путешествия по разным провинциям Российского государства, 4 части, 1771 1805 гг.; ч. I. 1768 и 1769 гг. Второе издание - 1793 г. Третье изд. - Полное собрание ученых путешествий. Т. III. СПб., 1821.

142. Липинский А.О. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба: Симбирская губерния. СПб., 1868.

143. Лихачев Д.С. Любить родной край / Отечество. № 1,1990. С. 7 10.

144. Лукина Т.А. Иван Иванович Лепехин. М. Л., 1965.

145. Лурье Я.С. Русско-английские отношения и международная политика второй половины XVI в. // Международные связи России до XVII в. М.: Изд-во АН СССР, 1961. С. 419-444.

146. Любищев А.А. Расцвет и упадок цивилизаций. Ульяновск Самара. 1993.

147. Майнов В.Н. Новый материал к истории колонизации России // Пчела, № 30,1875.

148. Макарихин Н.В. Губернские ученые архивные комиссии России. Н.Новгород, 1991.

149. Малиновский К.Н. О задачах деятельности Петровского общества исследователей Астраханского края // Сборник трудов членов Петровского общества. Астрахань, 1892.

150. Мамедов О.Ю. Провиниция contra центр // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2004. Т. 2. № 3.

151. Мартынов П. Остатки Старины, сохранившиеся в Симбирском уезде. Симбирск, 1896.

152. Мартынов П.Л. Архив Симбирского окружного суда. Вып.1, 2. Гражданские дела Буинского уездного суда. Симбирск, 1901.

153. Мартынов П.Л. Боярин Б.М. Хитрово симбирский помещик. Симбирск, 1900.

154. Мартынов П.Л. Город Симбирск за 250 лет его существования. Симбирск, 1898.

155. Мартынов П.Л. Остатки Старины, сохранившиеся в Симбирском уезде. Симбирск, 1896.

156. Мартынов П.Л. Селения Симбирского уезда. Симбирск, 1896.

157. Матвеев A.M., Горчаков Д.А. Строитель Симбирска, боярин Б.М.Хитрово. Симбирск, 1898.

158. Матвеева Г.И. О происхождении именьковской культуры // Древние и средневековые культуры Поволжья. Куйбышев, 1981.

159. Матвеева Г.И. Среднее Поволжье в IV VII вв.: именьковская культура. Самара, 2004.

160. Матвиевский П.Е., Ефремов А.В. Петр Иванович Рычков. М.,1991.

161. Материалы для истории и статистики Симбирской губернии. Под ред М.В. Арноль-дова. Вып.1 4. Симбирск, 1866 - 1867.

162. Материалы исторические и юридические района бывшего приказа Казанского дворца. Т. I. Подготовил Загоскин Н.П. Казань, 1882.

163. Материалы исторические и юридические района бывшего приказа Казанского дворца. Т. И, Т. III. Подготовили Поливанов В.Н., Красовский В.Э. Симбирск, 1898 1902.

164. Материалы исторические и юридические района бьюшего приказа Казанского дворца. Т. IV Т. VI. Подготовил Мартынов П.Л. Симбирск, 1898 - 1902.

165. Матлин М.Г. Фольклористическая деятельность Александра Михайловича Языкова // Традиция в истории культуры. Сб. докладов II региональной научной конференции. Ульяновск, 2000. С. 267 268.

166. Меестр, Ксавье де. Путешествие по моей комнате. СПб., 1802.

167. Межов В.П. Русская историческая библиография за 1800 1854 гг. Т. I - III. СПб., 1892-94.

168. Мельников Ю.Н. Основание Симбирска как государственная акция // Симбирск в истории и культуре России 1648 1998. Ульяновск, 2003.

169. Мельникова С.А. Деятельность Симбирской губернской ученой архивной комиссии // Отечественные архивы, 1999, № 2. С. 32 36.

170. Местр Ж. Петербургские письма. 1803 1817. СПб., 1995. С.139,197.

171. Мешкова Н. В России центр всегда провинция // http: licey.onego.ru/2001-11/L-11-2-7.html.

172. Мизис Ю.А. Военно-географическая экспедиция 1685 года в Тамбовском крае // Историческая география Черноземного центра России (дооктябрьский период). Воронеж, 1989. С. 50-56.

173. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Т. 1 3. М., 1994.

174. Монро П. История педагогики в 2-х т. М., 1900.

175. Морозова Н.А. Издания Симбирской губернской ученой архивной комиссии. Ульяновск, 1987. Ротапринт.

176. Назипова Г.Р. Казанский городской музей. Очерки истории 1895 1917 годов. Казань, 2000.-272 с.

177. Научное наследие П.С. Палласа. Письма 1768 1771 гг. Сост. В.И. Осипов. СПб., 1993.

178. Неболюбов П. Капитон Иванович Невоструев (биографический очерк) // Сборник, посвященный 10-летию СГУАК. Симбирск, 1905.

179. Невоструев К. Историческое обозрение Симбирска от первых времен до его возведения на степень губернского города. Симбирск, 1909.

180. Невоструев К. Описание Симбирского Спасского девичьего монастыря, в пользу Симбирского училища девиц дух. звания. М. 1852.

181. Никонов В.А. История освоения Среднего Поволжья по материалам топонимики // Историческая география. М.: Географгиз, 1960. С. 172 194.

182. Новокшанова-Соколовская З.К. Картографические и геодезические работы в России в XIX начале XX вв. М., 1967.

183. Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине 17 века. М.-Л. 1948.

184. Новосельцев А.П. Русско-иранские отношения в первой половине XVII в. // Международные связи России в XVII XVIII в. М.: Изд-во АН СССР, 1966. С. 103 - 121.

185. Новосельцев А.П. Русско-иранские отношения и международная политика второй половины XVI в. // Международные связи России до XVII в. М.: Изд-во АН СССР, 1961. С. 444-461.

186. Окрокверцхова И.А. Путешествие Палласа по России. Саратов. 1962.

187. Олеарий А. О состоянии России в царствование Михаила Федоровича и Алексея Михайловича. Кн. 3. (пер. Михайлова с нем. изд. 1656 г.) // Архив исторических и практических сведений, относящихся до России. СПб., 1859. С. 1 56.

188. Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. СПб., 1906.

189. Орлов А.С., Георгиев В.А., Георгиева Н.Г., Сивохина Т.А. Хрестоматия по истории России с древнейших времен до наших дней. М, 1999.

190. Орлов-Давыдов В. Биографический очерк графа Владимира Григорьевича Орлова. Т. 1.СП6., 1878.

191. Отечественная культура и развитие краеведения. Тезисы докладов Всероссийской научной конференции. Пенза, 2000.

192. Отчет о деятельности Симбирского областного музея за 1913 год. Симбирск, 1914.

193. Отчеты о деятельности СГУАК за 1895 1916 гг. Симбирск, 1896-1917.

194. Павлов А.П. Геологическая история европейских земель и морей в связи историей ископаемого человека. М. Л., 1937.

195. Павлов А.П. Оползни Симбирскаго и Саратовскаго Поволжья. М., 1903.

196. Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российской империи. Ч. 1: Физическое путешествие по разным провинциям Российской империи, бывшее в 1768 -1769 году/ Пер. С.И. Волков, В.Г. Костыгов. СПб., 1773.

197. Память о Волге. Сост. Е.А. Предтеченский. СПб., 1892.

198. Педагогический музей. Выставка. 1912.

199. Пекарский П. Введение в историю просвещения в России XVIII столетия. СПб., 1862.

200. Пекарский П. История Императорской Академии Наук в Петербурге. Т. 1, СПб., 1870.

201. Перетяткович Г. Поволжье в XVII и начале XVIII века (очерки истории колонизации края). Одесса, 1882.

202. Перетяткович Г.И. Поволжье в XV и XVI вв. Очерки из истории колонизации края. Одесса, 1877.

203. Петров А.Н., Сивопляс И.Э. «Краткое топографическое описание Симбирской губернии» 1789 г. и симбирские дворяне Немятовы // Материалы первой научной конференции, посвященной ученому и краеведу С.Л. Сытину. Ульяновск, 2004. С. 101 -109.

204. Пиксанов Н.К. Областные культурные гнезда. М. Л., 1928.

205. Пирогов Н.И. Избранные педагогические сочинения. М., 1953.

206. Пирогов Н.И. О задаче университетского образования // Русская педагогика в главнейших ее представителях. М., 1898.

207. Писаревский Г.Г. Из истории иностранной колонизации в России в XVIII веке. М., 1909.

208. Писцовая книга Казанского уезда 1602-1603 годов. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1978.-240 с.

209. Письма Н.М. Языкова к родным. Языковский архив. СПб., 1910.

210. Плеве И.Р. Немецкие колонии на Волге во второй половине XVIII века. М., 1998.

211. Плотников М. Хроника русской жизни // Русское богатство. № 1,1898.

212. П-н Н. Волга как материал для экскурсии // Русский экскурсант. Ежемесячный ил-люстр. журнал, посвященный родиноведению и экскурсионному делу. Ярославль. № 4,1915. С. 195-198.

213. По очагам культуры. Новые темы для экскурсий по городу. Метод, сб. под ред. проф. И.М. Гревса. Л., 1926.

214. По пути. Очерки Среднего и Нижнего Поволжья И.П. С-ва. Отд. отг. из Литературного сб. Волжского Вестника за 1884. Казань, 1885.

215. По царству и поэт. Материалы всероссийской научной конференции «Н.м. Языков и литература пушкинской эпохи» / Сост. и отв. ред. А.П. Рассадин. Ульяновск, 2003.

216. Поливанов В.Н. Археологическая карта Симбирской губернии. Симбирск, 1910.

217. Постников А.В. К истории изучения и картографирования реки Волги в период до 1917 года // Источники по истории изучения природных ресурсов бассейна реки Волги. Материалы научной конференции. М., 2001. С. 26 48.

218. Постников А.В. Развитие картографии и вопросы использования старых карт. М., 1985.

219. Постников А.В. Развитие крупномасштабной картографии в России. М., 1989.

220. Преображенский И.А. Очерк истории Самарского края. Самара, 1919.

221. Природа Симбирского Поволжья. Ежегодный сборник научных трудов. Ульяновск, 1999-2004.

222. Прошлое нашего края 1648 1917. Сост. Верещагин П.Д. Ульяновск, 1968.

223. Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131 -1153 гг.). Публ. О.Г. Большакова и A.JI. Монгайта. М, 1971.

224. Пушкарев И. Историческо-географическое описание городов Симбирской губернии. СПб, 1837.

225. Рабинович B.JI. Можно ли одушевить живое и оживить чучело? // Открытые культуры. Ульяновск, 2002. С. 120 127.

226. Равикович Д.А. Музеи местного края во второй пол. XIX нач. XX в. // Очерки истории музейного дела в России. Вып. II. М, 1960. С. 145 - 224.

227. Рагозин В. Волга. В 2-х т, с атласом карт. СПб, 1880.

228. Радкевич В.А. Великий шелковый путь. М.,1990.

229. Разлогов К.Э. Проблемы типологии в связи с массовой культурой и оформлением культурологии // Культурные миры: Материалы науч. конф. Типология и типы культур: разнообразие подходов (2000 г, Москва). М, 2001. С. 4-13.

230. Размадзе А.С. Волга. От Нижнего Новгорода до Астрахани. Киев, 1896.

231. Раков Н.С. Лепехин ботаник // Природа Симбирского Поволжья. Вып. 5. Ульяновск, 2005.

232. Рахилин В.К. Значение краеведения в изучении и охране природных ресурсов России // История изучения и использования природных ресурсов Москвы и Московского региона. М, 1997. С. 137 177.

233. Резанов И.А. Изучение геологии бассейна реки Волги в XIX веке // Источники по истории изучения природных ресурсов бассейна реки Волги. Материалы научной конференции. М, 2001. С. 149 161.

234. Ризоположенский Р.В. Описание Симбирской губернии в почвенном отношении. Казань, 1901.

235. Розанов В.В. Сумерки просвещения. М. 1989.

236. Романовский С. И. «Обрусение» Российской науки как национальная проблема // ВИЕТ. 1999, № 3.

237. Россия. Полное географическое описание нашего Отечества. Под ред. В.П. Семенова и общ. руководством П.П. Семенова и В.И. Ламанского. СПб, 1901.

238. Россия. Полное географическое описание нашего Отечества. Среднее и Нижнее Поволжье и Заволжье. Под ред. Семенова В.П. СПб, 1901. Репринтное издание Ульяновск, 1996.

239. Рудаков В. В.В. Крестинин // Журнал Министерства народного просвещения. № 5, 1895.

240. Рудаков В. Гимназия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона. Т. VIII а. СПб, 1893.

241. Руммель В.В. Родословный сборник русских дворянских фамилий. Т.2. СПб, 1887.

242. Русская провинция. Культура XVII XX веков. М, РИК, 1993.

243. Русский экскурсант. Ежемесячный иллюстр. журнал, посвященный родиноведению и экскурсионному делу. Ярославль, 1914-1916.

244. Рыбаков Б. А. Русские земли по карте Идриси 1154 года // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. Вып. XLIII. М, 1952. С. 1-43.

245. Рыбаков Б.А. Русские карты Московии. М.: Наука, 1974.

246. Рычков Н.П. Журнал, или Дневные записки путешествия капитана Рычкова по разным провинциям Российского государства, 1769 1770 году. СПб, 1770 - 1772.

247. Рычков П.И. Оренбургская губерния с прилежащими к ней местами по ландкартам Красильникова и Топография Рычкова 1775 г. Оренбург, 1880.

248. Рычков П.И. Топография Оренбургская, то есть: обстоятельное описание Оренбургской губернии, сочиненное коллежским советником и Императорской Академии Наук корреспондентом Петром Рычковым. СПб., 1762.

249. Савельев А. О сторожевых засечных линиях на юге в древней Руси. 1876.

250. Савич М.М. Симбирская архивная комиссия // Симбирский вестник. Вып. 1. Ульяновск, 1993. С. 133-149.

251. Саймон Б. Общество и образование. М., 1989.

252. Салтыков-Щедрин М.Е. Дневник провинциала в Петербурге. М., 1986.

253. Самарское Поволжье с древности до конца XIX в. Сборник документов и материалов. Самара: Изд-во Самарского научного центра РАН, 2000. - 512 с.

254. Самоквасов Д.Л. Архивное дело в России, 1901.

255. Саначин С. Старинные изображения Свияжска и события с ними связанные // Казань. № 2 3, 2000. С. 146 - 156.

256. Сапожников Д.И. Сожжение в Симбирске еретика Ярова. Симбирск, 1898.

257. Саратов И. Муравский шлях через «Дикое поле» // Памятники Отечества. № 2, 1980. С. 30-39.

258. Сборник в память десятилетия Симбирской губернской ученой архивной комиссии. 1895 1905. Под ред. Мартынова П.Л. Симбирск, 1906.

259. Сборник материалов научной конференции, посвященной 190-летию Симбирской губернской гимназии. Ульяновск, 1999.

260. Сборник чертежей Москвы ея окрестностей и г. Пскова 17 столетия. Приложение к 2 тому Записок Славяно-русского отделения археологического общества. СПб.,1861.

261. Свенске К. Материалы для истории составления Атласа Российской Империи, изданного Императорскою Академиею Наук в 1745 году // Записки Императорской Академии Наук. Приложение к IX тому. № 2. СПб., 1866. С. 62.

262. Свербеев. Воспоминания // Русский архив. 1899, № 9

263. Свечин А.А. Описание развалин г. Болгара в 1765 году. Казань, 1898. (Отд. отт. из ИОАИЭ. Т. XIV. Вып.5).

264. Святский Д.О. Ломоносов и краеведение // Краеведение. 1924. № 4. С. 369 374.

265. Селезнева И.А. Российский государственный деятель XVII века Б.М.Хитрово // Вопросы истории. 1987. №1. С.78 87.

266. Симбирск в истории и культуре России 1648 1998. Материалы юбилейной научной конференции, посвященной 350-летию основания русского города-крепости. Вып. 1., Ульяновск, 2003.

267. Симбирская губерния. Список населенных мест по сведениям 1859 г. Под ред. А. Артемьева. СПб., 1863.

268. Симбирская церковная старина. Вып. 1-3. Симбирск, 1914-1917.

269. Симбирский вестник. Вып. 1 -4. Ульяновск, 1993 1999.

270. Симбирский сборник. Т. 2. Под ред. Ауновского В.А. Симбирск, 1870.

271. Синбирский сборник. Т. 1. Издатели П., А., Н. Языковы, А. Хомяков, Д. Валуев. Москва, 1845.

272. Следы старинной Симбирской черты в нынешней Симбирской губернии // Журнал МВД. 1844. ч. V. С. 497-500.

273. Смирнов П. Города Московского государства в первой половине 17 века. Т. 1. Вып. 2. Количество и движение населения. Киев, 1919.

274. Смирнов П.П. Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII в. Т.1 2. М.-Л., 1947-48.

275. CMipHOB Павло. Волзький шлях i стародавш руси. Нариси з русько\' icTopii' VI IX вв. Кшв, 1928.

276. Собрание народных песен П.В. Киреевского: Записи Языкова в Симбирской и Оренбургской губерниях. Т. 1. Подгот. Соймонов А.С. Л., 1977.

277. Соловьев А.И. Упраздненные монастыри и пустыни Симбирской епархии. Симбирск, 1909.

278. Соловьев С.М. Сочинения. М., 1994.

279. Старинные гравированные карты и планы из собрания ГМИИ им. А.С. Пушкина». М., 1992.

280. Столпянский П. К истории провинциальных публичных библиотек в эпоху императора Николая I // Русский библиофил, № 4,1914. С. 35 46.

281. Сторожев В.Н. Засечные книги, как историко-географический и археологический источник. СПб., 1892.

282. Сторожев В.Н. Состав нижегородского дворянства по десятням XVII века. // Действия Нижегородской губернской ученой архивной комиссии. Вып. 9. Н.Новгород, 1890.

283. Страбон. География. М., 1965.

284. Ступишин А.В. Материалы по истории отечественного карстоведения // Ученые записки Казанского государственного университета. Т. 115. Кн.2. Казань, 1955.

285. Суперанский М.Ф. Симбирск и его прошлое. Исторический очерк. Симбирск, 1898.

286. Сухомлинов М.И. История Российской Академии. Вып. 2. СПб., 1876.

287. Сырнев И.Н. Исторические судьбы Среднего и Нижнего Поволжья // Россия. Полное географическое описание нашего Отечества. Среднее и Нижнее Поволжье и Заволжье. Под ред. Семенова В.П. Ульяновск, 1996.

288. Сытин А.К. Петр Симон Паллас ботаник. М., 1997.

289. Сытин А.С. План Симбирска 1779 года // Открытые культуры. Материалы Всероссийской научной конференции. Отв. ред., сост. В.А. Гуркин. Ульяновск, 2002. С. 103 — 107.

290. Татищев В.Н. Записки. Письма 1717 1750 гг. М., 1990.

291. Татищев В.Н. Избранные произведения. JL, 1979.

292. Топографические известия, служащие для полного географического описания Российской империи. СПб., 1769.

293. Труды Воронежской ученой архивной комиссии. Вып.1 5. Воронеж, 1902 - 1914 гг.

294. Туровский Р. Ф. Соотношение культурных ландшафтов и региональной идентичности в современной России // Идентичность и география в современной России. СПб., Геликон Плюс, 2003, с. 139-173.

295. Уваров А.С. Отзыв о сочинении С.М. Шпилевского: «Древние города и другие Бул-гарско-татарские памятники в Казанской губернии». СПб., 1878.

296. Усманов М.А. Татарские исторические источники XVII-XVIII вв. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1972. 224 с.

297. Фахрутдинов Р.Г. Очерки по истории Волжской Булгарии. М., 1984.

298. Филиппов М.М. Судьбы русской философии // Русское богатство, 1894, №1.

299. Фролов А.И. Из истории становления музееведческих центров России // Музей и власть. Сб. науч. тр. под ред. С.А. Каспаринской. Ч. 2. М., 1991. С.65.

300. Хабаков А.В. Очерки по истории геолого-разведочных знаний в России. 4.1. М., 1950.

301. Хвощев А. Очерки по истории Пензенского края. Пенза, 1922.

302. Холмогоров В. Материалы для истории Симбирского края до второй половины XVIII века: Описание Синбирской и Карсунской десятин Патриаршей области. Симбирск, 1898.

303. Хорхордина О. Архивы и история. М., 1996.

304. Христофоров И.Я. Исторические документы, относящиеся к колонизации при-Сурского бассейна// Вестник Симбирского земства. 1887, сентябрь, октябрь.

305. Христофоров И.Я. Очерки из истории Симбирской Гимназии с 1809 по 1825 гг. Симбирск, 1875.

306. Христофоров И.Я. Юго-Восточная граница Европейской России при царе Алексее Михайловиче 1650 года. СГВ. 1876. № 9.

307. Хузин Ф.Ш. Булгарский город. Казань, 2001.

308. Чекалин Ф.Ф. Саратовское Поволжье с древнейших времен до конца XVII века. Саратов, 1892.

309. Черепнин JI.B. Отражение международной жизни XTV начала XV вв. в московском летописании // Международные связи России до XVII в. М.: Изд-во АН СССР, 1961. С. 225-256.

310. Черменский П.Н. Народ буртасы по известиям восточных писателей и данным топонимики // Историческая география России. М.: Мысль, 1970. С. 83 95.

311. Черменский П.Н. Прошлое Тамбовского края. Тамбов, 1972.

312. Чернецовы Г. и Н. Путешествие по Волге (Воспоминания из путешествия по Волге в 1838 г.). М., 1970.

313. Чернова Е.Г. Естественно-исторический музей // Ульяновская Симбирская энциклопедия. Т. 1.Ульяновск, 2000, С. 195.

314. Чернова Е.Г. Из истории формирования палеонтологической коллекции в фондах Ульяновского областного краеведческого музея // Симбирский вестник. Историко-краеведческий сборник. Вып. 3. Ульяновск, 1996. С. 182 190.

315. Чернышев Е. Опись рукописей XVII и XVIII столетий Ульяновского Дворца Книги //Край Ильича. Сб. № 2, № 3. Казань, 1927.

316. Шведова О.И. Указатель «Трудов» губернских ученых архивных комиссий. Археографический ежегодник за 1957 г. М., 1958. С. 377 433.

317. Шенников А.П. Луга Симбирской губернии. Вып. 1, Симбирск, 1919.

318. Шенникова М.М., Бобровский Р.В. Жизнь для науки. Вологда. 1964.

319. Шибанов Ф.А. Некоторые соображения о русской картографии XVII в. // Известия Всесоюзного географического общества, 1952. Т. 84. Вып. 3. С. 313 315.

320. Шмидт С.О. «Золотое десятилетие» советского краеведения // Отечество. 1990. №1. С. 1-13.

321. Шмидт С.О. К характеристике русско-крымских отношений второй четверти XVI в. // Международные связи России до XVII в. М.: Изд-во АН СССР, 1961. С. 366 375.

322. Шмидт С.О. Краеведение // Российская музейная энциклопедия. Т. 1, М., 2001. С. 296.

323. Шмидт С.О. Современные проблемы источниковедения // Источниковедение. Теоретические и методические проблемы. М.: Наука, 1969. С. 7 -59.

324. Шпилевский С.М. Древние города и другие Булгарско-татарские памятники в Казанской губернии. Казань, 1877.

325. Шпилевский С.М. О задачах деятельности Казанского Общества археологии, истории и этнографии и возможном содействии Обществу со стороны жителей местного края. Казань, 1884.

326. Шубинский С.Н. Шведское посольство в России в 1674 г.: извлечения из дневника военного агента Э. Пальмквиста // Исторический вестник. 1882. Т. 7. № 3.

327. Шушарин В.П. Русско-венгерские отношения в IX в. // Международные связи России до XVII в. М.: Изд-во АН СССР, 1961. С. 131 180.

328. Щапов А.П. Социально-педагогические условия умственного развития русского народа// Сочинения. Т. 3. СПб., 1908.

329. Эймонтова Р.Г. Идеи просвещения в обновляющейся России (50 60-е годы XIX века). М., 1998.

330. Эймонтова Р.Г. Русские университеты на путях реформы: шестидесятые годы XIX века. М., 1993.

331. Юбилей двадцатипятилетия Рязанской губернской ученой архивной комиссии (1884 -1909). Рязань, 1911.

332. Юм Д. Сочинения в 2-х т. М., 1965.

333. Юрченков В.А. Взгляд со стороны (Мордовский народ и край в сочинениях западно-европейских авторов VI XVIII столетий). Саранск: Мордовское книж. из-во., 1995.-288 с.

334. Языков П. Краткое обозрение меловато образования Симбирской губернии // Горный журнал 1832, Ч. II, Кн. 5.

335. Языков П. Об открытии ископаемых остатков Ихтиозавра близ города Симбирска // Горный журнал 1832, Ч. II, Кн. 5.

336. Языков П. Обозрение истории геогнозии Симбирской губернии // СГВ 1850, № 2.

337. Яковлев А.И. Засечная черта Московского государства в XVII веке. Очерк из истории обороны южной окраины Московского государства. М., 1916.

338. Яковлев В.В. Эволюция долговременной фортификации. М., 1931.

339. Hellie R. Belgorodskaia cherta (The Belgorod fortified line) // Journal of Modern History, 1970, vol. 42, №4, p. 653-655.

340. Histoire des decouvertes faites par divers savans voyageurs dans contrees de la Russie et de la Perse relativement a l'Histoire civile et naturelle, a l'Economie rurale, au commerce etc. Lausanne, 1784.

341. Palmguist E. Nagre widh Sidste Kongl: Ambassaden till Tzaren Muscou giorde observationer ofwer Russlandh. Stockholm, 1674 1898.

342. Relation du voyage d'Adam Olearius en Moscovie, Tartarie et Perse. Т. 1. Paris. MDCLIX.