автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Структура художественного пространства в романе М.М. Пришвина "Осударева дорога"

Полный текст автореферата диссертации по теме "Структура художественного пространства в романе М.М. Пришвина "Осударева дорога""

На правах рукописи

Логвиненко Сергей Викторович

СТРУКТУРА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОСТРАНСТВА В РОМАНЕ М.М. ПРИШВИНА «ОСУДАРЕВА ДОРОГА»

10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 8 ДПР №

Елец-2013

005057592

Работа выполнена в федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Елецкий государственный университет им. И.А. Бунина»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Борисова Наталья Валерьевна

Официальные оппоненты: Холодова Зинаида Яковлевна

доктор филологических наук, профессор кафедры теории литературы и русской литературы XX в. ФГБОУ ВПО «Ивановский . <■ , государственный университет»

Хворова Людмила Евгеньевна

доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой русского языка как иностранного ФГБОУ ВПО «Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина»

Ведущая организация ФГБОУ ВПО «Липецкий государственный

педагогический университет».

Защита диссертации состоится «23» апреля 2013 года в 14.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.059.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций в Елецком государственном университете имени И.А. Бунина по адресу: 399770, Липецкая область, г. Елец, ул. Коммунаров, 28, ауд. 301.

С диссертацией можно ознакомиться в научном отделе библиотеки Елецкого государственного университета имени И.А. Бунина по адресу: 399770, Липецкая область, г. Елец, ул. Коммунаров, 28, ауд. 300.

Автореферат разослан марта 2013 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

А. А. Дякина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Михаил Михайлович Пришвин (1873 - 1954) является знаковой фигурой XX века, самобытным русским писателем, оставившим оригинальный след в литературе. В дореволюционный период творчество Пришвина вызвало широкий интерес критиков и читателей. Одним из первых критиков, высоко оценивших его дарование, был Р.В. Иванов-Разумник, который справедливо назвал писателя «поэтом космического чувства», отметив укорененность Пришвина в «стихии» народного творчества.

В советское время его литературная репутация не была однозначной. Пришвина нередко критиковали за аполитизм, равнодушие к актуальным общественным проблемам, за «уход в природу» (А. Ефремин, А. Зонин, А. Эрлих и др.). Но было немало критиков и читателей, которые восхищались его талантом, глубоким знанием природного мира, своеобразием творческого почерка (IO. Соболев, Г. Фиш, М. Шолохов и др.).

Современное пришвиноведение обогатилось публикацией дневннковых книг писателя, изучением его художественной философии (В.В. Агеносов, Н.В., Борисова, A.M. Подоксенов и др.), новыми подходами в прочтении ключевых концептов и идеологем в его творческом наследии. В числе наиболее актуальных проблем следует выделить проблемы исследования «новой мифологии» (Э.А. Бальбуров) Пришвина и авторской мифопоэтики.

Предметом научного внимания стали биография художника (Т.Т. Давыдова, И.П. Мотяшов, М.Ф. Пахомова, В.Д. Пришвина и др.), народные основы творческого наследия (П.С. Выходцев, В.Х. Мищенко,

A.M. Стрельцов, ТЛО. Хмельницкая, З.Я. Холодова и др.), христианский контекст (Г.П. Климова), историко-литературный контекст. (Н.П. Дворцова), мифопоэтика (Н.В. Борисова, Г .Д. Гачев, A.A. Дырдин, H.H. Иванов,

B.В. Кожинов, А.И. Павловский и др.), художественная философия природы (T.JI. Гринфельд-Зингурс, Г.А. Ершов, Р. А Соколова, А.И. Хайлов и др.), философско-мировоззренческие основы художественного мира (В.В. Агеносов, O.A. Ковыршина, A.M. Подоксенов, Г.П, Трефилова и др.). В фокусе профессиональных интересов оказались жанровая специфика (В.В. Столярова), специфика авторского символизма (Л.Е. Тагильцева, ГЛ. Токарева и др.), жизнетворчество (Е.А. Худенко) и другие аспекты. Особый интерес вызывает дневниковый дискурс писателя (А.Н. Варламов, Я.З. Гришина, J1.A. Рязанова и др.), в котором отразились философско-эстетические искания писателя, обусловившие его творческий диалог с миром.

Изучение «Осударевой дороги» Началось в 70-е годы XX в. Предметом научной рефлексии стали жанровая специфика (Г.А. Пименова, С.Г. Синенко, Э.М. Хабибьярова и др.), творческая история (Я.З. Гришина, O.K. Крамарь, В.Я. Курбатов и др.), образно-мотивная структура (П.С. Выходцев), поэтика романа (Т.М. Рудашевская), художественное время (O.A. Ковыршина). В диссертационной работе O.A. Машкиной «Осударева дорога» исследуется в литературно-философском контексте эпохи.

Однако следует отметить отсутствие обстоятельных трудов, посвященных художественному пространству «Осударевой дороги», локальному «языку» итогового романа писателя, вобравшего в себя наиболее важные философемы, волновавшие Пришвина на протяжении всей жизни.

Актуальность нашей работы определяется тем, что в ней впервые предлагается «прочтение» одного из наиболее сложных и вместе с тем наименее ; изученных . философских произведений сквозь призму его пространственного; модуса. Исследование своеобразия художественного пространства «Осударевой дороги» позволяет атрибутировать особый синтез философем и .мифологем, определяющий онтологию текста.

Основная цель исследования заключается в системно-целостном рассмотрении структуры и семантики художественного пространства в романе Пришвина «Осударева дорога».

Материалом исследования является роман М.М. Пришвина «Осударева дорога». Кроме того, привлекались дневниковые книги писателя разных лет, дающие возможность всесторонне выявить те смыслы и значения локального поля произведения, которые являются ключевыми для понимания пришвинского мировидения.

Объект диссертационной работы — художественное пространство в романе М.М. Пришвина «Осударева дорога».

Предметом исследования стало структурно-семантическое и функциональное своеобразие локального поля в романе.

Рабочей гипотезой служит предположение, что художественное пространство в творчестве Пришвина является выразителем философско-эстетических идей и концепций, объединенных философемой «Всеединство». В «Осударевой дороге» пространство характеризуется смыслообразующей функцией, являясь доминирующим инструментом создания художественной архитектоники романа.

Исследование выдвинутой гипотезы предполагает решение следующих задач:

1. Выявить общую модель структуры художественного пространства «Осударевой дороги» с учетом его двух важнейших типов: реально-исторического и сказочно-мифологического.

2. Атрибутировать главные конститутивные признаки различных локальных типов, структурирующих пространство романа «Осударева дорога».

3. Выявить способы актуализации наиболее значимых вариантов художественного пространства романа на различных уровнях текста: сюжетно-фабульном, образном, мотивном, символическом.

4. Проанализировать поэтику воплощения пространственной структуры романа.

5. Прояснить особенности функционирования и семантическую многомерность смыслосозидающего мотива пути, обозначив мифопоэтическое своеобразие его воплощения.

6. Доказать, что на языке пространственных отношений в романе «Осударева дорога» Пришвин выражает свою главную философему -Всеединство.

Теоретико-методологическую базу представляют фундаментальные труды в области теории пространства и текста М.М. Бахтина, С.Н. Зотова, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, И.П. Никитиной, P.A. Ткачевой, В.Н. Топорова, Т.В. Цивьян и других. В области теории мифа и мифопоэтики мы обращались к работам А.Н. Афанасьева, Т. Манна, Е.М. Мелетинского, А.А Потебни, В.Я. Проппа, В.Н. Топорова, М. Элиаде, К.Г. Юнга и других. В работе мы учитывали исследования пришвиноведов: В.В. Агеносова, Н.В. Борисовой, Т.Я. Гринфельд-Зингурс, Н.П. Дворцовой, Г.П. Климовой, OA. Ковыршиной, A.M. Подоксенова, Т.М. Рудашевской, Л.Е. Тагильцевой, Г.А. Токаревой, З.Я. Холодовой и других.

В диссертационном сочинении используются структурно-семантический, системно-целостный, мифопоэтический, контекстуальный (биографический) методы исследования.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Художественное пространство «Осударевой дороги» структурно членится на два крупных, семантически амбивалентных топоса: реально-исторический и сказочно-мифологический. Эти типы пространств не изолированы друг от друга: на фоне реально-исторического хронотопа проступает сказочно-мифологический, обусловливающий семантическую глубину текста.

2. Различные локальные типы, взаимодействуя между собой, в определенной мере формируют сюжетно-композиционную, образную, мотивную, символическую системы романа.

3. Каждый герой романа имеет свою собственную, уникальную локальную сферу. При этом особо значимым представляется система локальных отношений, их экзистенциальный диалог, формирующий судьбы героев в их онтологическом измерении.

4. Пространство «Осударевой дороги» символично и архетипично, оно материализуется различными средствами, среди которых наиболее значимыми являются цветопись, библейская и мифопоэтическая символика, образы-архетипы и т. д.

5. Мотив пути является центральным мотивом произведения, сюжетообразующим, структурирующим художественное пространство «Осударевой дороги». Вектор перемещений главного героя соотносится с жизненным пространством других ключевых персонажей, выявляя своеобразную диалогичиость локального поля.

6. Центральной философемой произведения является концепт «Всеединство», подразумевающий синтез множества проявлений жизни. Идея Всеединства в «Осударевой дороге» реализуется в социально-историческом контексте. - . .

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней впервые осуществлен целостный анализ. художественного пространства «Осударевой

дороги» в "'¡¿го' структурно-семантическом измерении. Художественное пространство ¡Ьоманй позиционируется как особый функциональный код, выражающий философско-эстетические искания автора.

Теоретическая значимость работы состоит в расширении представлений:Ьб осйовйь15с структурно-семантических константах локального поля произведения, а также' о " способах йх функционирования в художественном' тексте. Диссертация является' необходимым звеном в цепи различных подходов к пониманию пришвинской онтблогии.

Практическая значимость исследования заключается в возможности его использования в школьном и вузовском преподавании: для разработки специальных курсов по истории русской литературы первой половины XX века, для проведения' факультативных занятий, а также для выполнения курсовых и квалификационных работ.

Апробация результатов исследования. Основные положения И выводы Диссертации стали темами публичных выступлений на ежегодных научно-практических конференциях докторантов, аспирантов и преподавателей межфакультетских кафедр ЕГУ им. И. А. Бунина (2011, 2012 г.), а также на региональных, всероссийских и международных конференциях: Всероссийская научная'конференция «Духовные ценности и нравственный опыт русской цивилизации в контексте третьего тысячелетия» (Орел, 2011 г.); Региональная научная конференция «Елец в историко-культурном пространстве России» (Елец, 2011 г.); Областная научная конференция «Роль историко-культурного наследия в развитии гуманитарных исследований в регионе» (Липецк, 2011 г.); Мевдународные научные конференции: «Актуальные проблемы филологии» (Рубцовск, 2011 г.), «Актуальные вопросы филологии, искусствоведения и культурологии» (Новосибирск, 2012), «Научная дискуссия: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии» (Москва, 2012), «Филология и лингвистика: современные тренды и перспективы исследования» (Краснодар, 2012), «Проблемы и перспективы развития современной гуманитаристики: история, филология, философия, искусствоведение, культурология» (Ростов-на-Дону, 2012). Ключевые положения диссертации отражены в 14 публикациях (в том числе 3 статьи опубликованы в изданиях, рекомендованных ВАК РФ).

Структура диссертационной работы. Диссертационное исследование включает введение, три главы, заключение и список литературы, состоящий из 237 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении мы обосновываем выбор темы диссертационного сочинения, представляем краткий обзор теоретико-методолЬгичсской базы, определяем цель, задачи исследования, его актуальность и новизну, формулируем положения, выносимые на защиту.

Первая глава - «Роман „Осударева дорога" в контексте творческого наследия М.М. Пришвина» - посвящена выявлению значения творческого наследия М.М." Пришвина в историко-литературном процессе XX века; здесь же

исследуются дневниковые книги, ставшие «лесами» к «Осударевой дороге», а также философская основа романа.

В первом параграфе — «Творчество ММ. Пришвина в историко-литературном процессе первой половины XX века» — рассматривается особое место М.М. Пришвина в литературном процессе XX века.

Писатель начинал свой творческий, путь в .культурном пространстве Серебряного , века, . затем продолжил в условиях советской России, где постепенно формируется в качестве самобытного национального писателя. Первые .произведения, которые . ему «угодно было называть, очерками» (М. Горький): «В краю непуганых.птиц», «За волшебным колобком», оказались в центре внимания критиков и читателей. .ч , ,

Отношение Пришвина к русскому модернизму, .¡в частности .к символистам, было весьма своеобразным. Во многом это отношение можно охарактеризовать как парадоксальное: Пришвин вращался , в кругах символистов, хорошо их .знал, но всегда испытывал к ним недоверие. Символисты уходили в «трансцендентное и всячески подчеркивали свое избранничество»,, в то время как Пришвин «осознавал свою связь с земным, природным и нисколько не претендовал на исключительность».

Пришвин стал свидетелем смены литературных эпох: ушедшего Серебряного века и пришедшей на смену литературы социалистического реализма. Появляются новые литературные объединения: «Перевал», РДПП и другие. Пришвин по-прежнему остается в стороне, не принимая непосредственного участия в их деятельности; он понимал, что у него есть свой путь в литературе, свое видение жизни.

В советское время писатель начинает испытывать препятствия на пути к читателю. Его критикуют прежде всего за аполитизм^ Он осознает трудности с публикациями своих произведений. За Пришвиным надолго закрепилось звание «певца природы», детского писателя, автора великолепных охотничьих рассказов. Все это отражало лишь некоторые грани его таланта. Позже приходит понимание философичности его художественного мира, в котором особым, образом «живут» в едином синтезе философские идеи в их мифопоэтическом осмыслении. Некоторые критики, в частности 3. Гиппиус, называли его «бесчеловечным» писателем, но это, конечно же, заблуждение. Все дело в том, что у Пришвина сформировалась особая художественная антропология. Творчество писателя немыслимо без обращения к человеку. Его человек историчен, он живет в реальном мире, «здесь и теперь», но одновременно взыскует целостности мира и собственного места в едином универсуме.

Пришвин продолжает искать собственную дорогу, формируя художественный метод, в котором синтез реальности в ее историческом развитии и мифа станет философско-эстетическим принципом в неустанных поисках жизненной правды. И в этом Пришвин останется истинным «сыном» Серебряного века, подлинным неомифологом. Мифологичность творчества Пришвина связана как с личным интересом писателя к глубинным формам восприятия действительности, так и с формированием неомифологического

сознания двадцатого столетия. Неомиф позволил Пришвину объединить рассудок и интуицию, прикоснуться к основам бытия, скрытым в рациональном взгляде на повседневную жизнь.

Во втором параграфе диссертации — «„Леса" к „Осударевой дороге": дневниковые книги писателя как ключ к толкованию романа» — анализируются дневниковые книги а качестве своеобразной творческой лаборатории.

Дневниковый дискурс стал вместилищем наиболее важных идей и наблюдений, нашедших воплощение в романе. Дневники поззолили проследить становление замысла романа, динамику различных сюжетно-образных трансформаций. Пришвин, как настоящий строитель, возводит «леса» к «Осударевой дороге»: собирает, отбирает, систематизирует материалы, которые намеревается использовать в романе. «Леса» играют важную роль в проработке сюжетных линий, мотивпой структуры, в формировании образных рядов.

Создание «Осударевой дороги» было обусловлено необходимостью реализации давно волновавших художника идей, философских раздумий, отраженных на страницах дневниковых книг разных лет. Внимание автора сосредоточено на выражении главной философемы его творческой системы -Всеединства. В дневниковых записях, датированных 1950-м годом, имеется подтверждение тому, что эта философская константа явилась основой «служебной гипотезы».

Дневники Пришвина говорят нам и об особом отношении писателя к утопической идее коммунизма, которая находит в романе интересное художественное воплощение: писатель стремится найти дорогу к «этическому» коммунизму. «Осударева дорога» для Пришвина — пространство борьбы «каждого с самим собой и с людьми за единство всего человека». В произведении находит выражение основная интенция авторского замысла -социальное единство как дорога к будущему.

Третий параграф — «Реально-историческая основа „Осударевой дороги "» — обращен к реальным фактам, к историческому статусу «Осударевой дороги», ставшей знаковым пространством в истории Российского государства, к способам ввода исторических обстоятельств в романное повествование.

Речь идет о строительстве знаменитого водного пути — Беломорско-Балтийского канала. Само пространство, где разворачивается грандиозная стройка тоталитарного государства, исторично и мифично одновременно. Свой глубокий, незарастающий след в этом легендарном месте оставил Петр I. Просека стала немым свидетелем его победоносного похода.

Конечно, Пришвин знал, что стояло за этой «победой» государства: рабский труд и бесчисленные жертвы. И все-таки он обращается к «Осударевой дороге», создавая не реалистическое повествование о «грандиозной стройке», а своеобразный роман-миф с глубинной философской основой. Причина устойчивого интереса Пришвина к Беломорско-Балтийскому каналу, на наш взгляд, заключалась в том, что пространство тех мест было знаковым для писателя.

Центральной точкой реального пространства Севера для Пришвина является Надвоицкий водопад. Впервые он обращается к этому природному

феномену в своем первом очерке «В краю непуганых птиц». «Край непуганых птиц» стал писательской родиной Пришвина. Здесь в 1906 году ему открылось богатство и разнообразие водной стихии как «общего материнского начала всей жизни на земле». Именно отсюда «вытекает» идея человеческого единства, Всечеловека, которая стала главной в творчестве писателя.

Писатель обращается к теме строительства по-своему. Это не апология, не пафосное оправдание социальной необходимости создания канала. Для Пришвина реальность - лишь материал для создания мифологического дискурса, он не преследует документальной точности изображения событий, в основе произведения лежит миф, многомерно и многопланово углубляющий семантическое пространство.

В четвертом параграфе первой главы диссертации — «,, Осударева дорога " как синтез философских идей писателя» — рассматривается философская основа произведения.

Пришвин поставил перед собой почти непосильную задачу: вместить в пространство романа, в его исторический формат сложнейшие размышления о глубинных философских проблемах. «Осударева дорога» стала синтезом знаковых философских концептов художественного сознания писателя.

Историческая основа романа представлена в формате диалектического противопоставления свободы и необходимости. Пришвин пытался ответить на главный вопрос, который волновал его всю жизнь: как жить в условиях тоталитарного государства, где найти нравственную опору, как совместить; жестокую необходимость социального «надо» и естественное «хочется» маленького человека. Диалектика свободы и необходимости являет в романе своеобразную художественную проекцию.

Заслуга писателя в том, что он впервые предпринимает попытки объединить личность и общество так, чтобы личность не потеряла своей уникальности. В отличие от предшественников конфликт «личность -общество» в художественной философии Пришвина носит более личностный характер. Выход из этого противостояния Пришвин видит в рождении личности и, как следствие этого, в примирении, разрешающем конфликт. Именно внутренняя борьба, борьба с самим собой, а не с обществом, по мнению писателя, является выходом из противоречия. Решение конфликта заключается в становлении творческой личности (обретение внутренней свободы), позволяющем гармонично войти в социальную структуру.

Необходимо отметить глубокую связь творчества Пришвина с идеей «русского космизма», представленной как в религиозно-философских взглядах, так и в естественнонаучных. Центром художественной философии Пришвина является «главный инвариант» русского космизма - идея Всеединства. Основой Всеединства в художественной философии Пришвина выступает Всечеловек -это своего рода первообраз человека, «космическая сущность, символ универсума, сообщающего всему онтологическую глубину» (Н. Борисова).

Философия Всеединства реализуется в романе-мифе не в форме диалогических размышлений о природе бытия, а посредством мифопоэтики.

Благодаря мифу «стало возможным выразить жизнь как великое Всеединство», как синтез, совокупность различных природно-социальных множеств.

В романе реализованы различные модусы центральной философемы: социальный модус, представляющий синтез «материального и духовного», «природы и человека», где человеку принадлежит роль «объективатора» действительности; гносеологический модус - в романе сознание предстает как некое «космическое образование», присущее как человеку, так растениям и животным. Кроме того, в тексте актуализирован этический модус, обращенный к основным константам пришвинской антропологии, в центре которой — диалог человека и мира.

Важно то, что пришвинское Всеединство з романе имеет не отвлеченный характер, а «практический». Мы считаем, что писатель преследовал цель показать реализацию идеи единства мира в «реальной» жизни, моделируемой на страницах романа. Всеединство в «Осударевой дороге» воплощается в социальном, коллективном единстве, в модели пришвинского «коллективизма». Сюжетное развитие романа идет в постоянном «развертывании» Всеединства, так как оно не дается в уже готовой форме. Его нужно достичь, собрать воедино.

Один из модусов единства мира — сознание - является движущей силой «социальной соборности». На наш взгляд, сознанию в общей концепции романа отводится роль преодоления «хаоса» мира, объединяющего начала. Сознание у Пришвина космично, универсально, свойственно всему живому на земле.

Во второй главе — «Пространственная характеристика образно-мотивной системы романа — исследуются различные функциональные типы художественного пространства, его структура, а также образы и мотивы, связанные с актуализацией различных локусов. Здесь же рассматривается синтез реально-исторического и сказочно-мифического топосов в их функциональном своеобразии. Анализируется жизненное пространство ключевых героев романа и связанные с ними мотивы: власти, соблазна, любви, «хочется - надо» и др.

В первом параграфе - «Особенности взаимодействия реально-исторического и сказочно-мифологического пространства „Осударевой дороги"» - анализируется структурно-семантический синтез различных локальных вариантов.

В литературоведении существует два типа понимания системы и структуры. Мы придерживаемся точки зрения, при которой структура есть внутренняя, устойчивая организация отношений различных подсистем в устройстве целого. В семиотическом аспекте структура художественного пространства предстает как система бинарных оппозиций: открытое — закрытое пространство, горизонтальное — вертикальное, внутреннее - внешнее, точечное -линеарное и т. д.

Локальное поле в «Осударевой дороге» представлено различными пространственными типами, которые, взаимодействуя между собой, в определенной мере формируют образную, мотивную, символическую системы романа, способствуя созданию особой динамичности произведения. Здесь все

исполнено движения - внутреннего и внешнего, физического и ментального, волевого и нравственного.

Мы условно выделяем два основных типа художественного пространства, которые структурно организуют роман: реально-исторический и сказочно-мифический. Их разделяет тонкая грань, позволяющая обнаружить феномен взаимопроникновения. Синтез истории и мифа особенно актуализирован в пространственном формате. Именно он задает вектор движения сюжета романа, на языке мифа писатель выражает главные сентенции, дает характеристики своим героям. Структурная неоднородность пространственных сфер в романе Пришвина подчеркивает диалогичность и контрастность локальных типов. Внутри этого синтетического многомерного пространства обнаруживаются различные локальные объекты, которые нередко находятся в оппозиционных отношениях. Например, локус дома староверов, входящий в пространство Севера, - это начало новой жизни, привезенной «табашниками», и в то же время пространство смерти, апокалипсиса, ожидаемого староверами. Бинарность в романе служит цели создания семантического ядра, которым является топос «Осударева дорога». Пространство «Осударевой дороги» становится моделью мироздания, вмещающей в себя все проявления многомерного бытия: добро и зло, жизнь и смерть и т. д.

Реально-историческое пространство «Осударевой дороги» представляет собой место тотальной несвободы, олицетворением которого является сам канал, где существует только общественное «надо», где люди живут в бараках, называемых «конюшнями», а местные жители-староверы предвещают конец света. Однако оно трансформируется в мифогенном измерении. Меняется масштаб авторского мирообраза, все реальные вещи и события приобретают глубину и универсальную значимость. Пространство обретает напряженную динамичность, а сквозная в пришвинской художественной системе мифологема «путь» получает особую функциональную нагрузку.

На языке локальных отношений писатель показывает глубинную, космическую связь всего со всем - то единство, где без периферии нет центра, где нет ничего незначительного, все обусловлено природой и потому имеет свое предназначение. Даже «Еловый островок», мельчайшая точка на карте, по сути камень, необходим в развитии исходного смысла.

Реальное пространство обращено к социально-историческим и природпо-географическим объектам окружающего мира. Оно членится нами на следующие подпространства: социальное и природно-географическое. Эти подпространства также находятся в тесном взаимодействии. Центром географического топоса становится Выгозеро, которое является не только реальным пространственным ориентиром, но еще и местом, обладающим мистической силой. Оно буквально притягивает к себе разнообразные элементы природы. Пространственное описание Выгозера создает аналогию с проекцией некой космической системы или с ядром атома, вокруг которого вращаются элементарные частицы. Локус Выгозера входит в более широкое пространство Севера. Даже на композиционном уровне, в названии глав романа, мы

встречаем элементы, заполняющие природный хронотоп Севера: часть первая -«Лес», часть вторая - «Скалы», часть третья - «Вода».

Пространство Севера отделено от остальной России, оно труднодоступно. Основным средством передвижения является судоходство, что еще больше подчеркивает важность водной стихии в развитии сюжетных линий. Север противопоставляется черноземной, плодоносной России прежде всего по природному контрасту «вода - земля». Однако непроходимой границы между Севером и Югом нет. «Табашники» - строители канала - приезжают именно с «большой земли». Пространственная модель приобретает формат единства Севера и Юга, единства природных стихий, единства культуры и природы, выступая как проекция универсального локуса, вписанного в космическую целостность. Канал становится «кипящей чашей», центром рождения нового мира, центром мироздания, к которому осознанно и неосознанно стремятся герои романа, жизнегворческим центром. Это локус, обладающий странной магнетической силой.'

Диалогичность реально-исторического и сказочно-мифологического пространств ярко прослеживается на примере приезда строителей в поселение старообрядцев, которое на мифопоэтическом уровне приобретает черты «вторжения», столкновения двух миров, ибо вводится через пространственную категорию «граница». Граница структурирует локальное поле, это своеобразная «конфликтная зона». «Табашники» появляются словно из небытия, врываясь в закрытое, обособленное от мира пространство старообрядцев, не считаясь с их традициями и верой. И лодка «табашников» - уже не лодка, а «птица», «разрезающая воду», несущаяся «против ветра». Лодка и находящиеся в ней люди, «прочитанные» в космогонической мифогенной трактовке, становятся носителями нового мира, его творцами. Однако в эсхатологическом восприятии старообрядцев лодка приобретает черты угрозы, «хаоса», возникают признаки стихии огня: староверы различают «дым», «будто вода загорелась». Встреча каналостроителей и старообрядцев актуализирует архетипические мотивы конкурирующих природных стихий — огня и воды.

Противопоставляя стихии огня и воды, писатель вводит центральную мифологическую оппозицию: «старые» - «новые люди» (старообрядцы -строители), обозначив новый вектор противопоставления: эсхатология -космогония. Однако эсхатология в романе коренным образом не противопоставляется космогонии, а воспринимается как необходимое звено в цепочке постепенного преображения мира. Эсхатология писателя - это не исеразрушающая стихия огня, отраженная в старых представлениях о конце света. Это стихия воды, стихия очищающая, созидающая новую жизнь.

Во втором параграфе — «Эсхатологическое пространство „старых людей"» — рассматриваются семантика и функциональное своеобразие локального поля носителей «старого» сознания.

Особую значимость в онтологическом «прочтении» романа получает пространственная характеристика образно-мотивной системы. Художественное пространство романа «обживается», наделяется смыслом только через человека; именно человек становится у Пришвина центром единого мира, его

смыслом, его душой. Своеобразие «Осударевой дороги» заключается в том, что его главные герои, реализующие ту или иную философско-нравственную интенцию автора, функционально связаны с «жизнью» определенных смыслосозидающих мотивов.

Марья Мироновна - это основной представитель старообрядчества в романе, на что указывает пространственная характеристика села, где живет «мирская няня». Село, находящееся на острове, имеет традиционную мифопоэтическуго пространственную ориентацию: верхний мир - срединный мир - нижний мир, а также четкое разграничение «свой» - «чужой». Доступ к селу возможен только по реке, через берег, который находится в низине. Здесь осуществляется движение по вертикали через все этапы от нижнего мира до верхнего — в сакральный центр.

Внешнее пространство дома встречает нас восьмиконечным крестом, примечательным своей «крепостью» и большим размером. Локус дома свидетельствует об отгороженности его обитателей от внешнего мира, закрытости для любого внешнего проникновения. Внутреннее пространство дома характеризуется какой-то особой нетронутостью, целомудрием и чистотой. Локальным символом внутреннего пространства является лестница, символизирующая «связь между небам и землей». Поднявшись по лестнице, путники словно попадают в верхний мир - центр старообрядческого бытия; заполненный таинственными вещами в виде «старинных икон с неугасающими лампадами». Здесь хозяйничает никогда не забывающая об исходе из земной обители Марья Мироновна. Ее жизнь отличается огромным религиозным напряжением. Это центральный образ старообрядческого мира, отражающий поиски Небесного Царства.

Дома Марьи Мироновны и ее брата выступают в качестве локального комплекса, символизирующего центр старого мира. Староверы отрицают все социальные преобразования, которые для них выступают как знаки Антихриста, поэтому локус дома амбивалентен, ибо он связан как с жизнью, так и с грядущей смертью в очистительном огне, что противоречит самой идее Дома - защиты, спасения. Это обстоятельство позволяет утверждать, что дом староверов есть своего рода «антидом».

Апокалиптическое пространство структурируют вещи-знаки, обращенные к эсхатологическому предчувствию: гроб, старинные иконы и книги, лампады, кресты и т. д. Это особый мир, внутреннее пространство которого замкнуто, отгорожено от внешней жизни.

Третий параграф — «Космогоническое пространство „новых людей"» — посвящен описанию пространства «главных строителей» канала: Сутулова и Улановой.

В семантической характеристике образа Сутулова отчетливо проступает облик реформатора, благодаря чему образуется своеобразная связь времен: прошлое и настоящее словно сходятся в одной локальной точке - в пространстве «Осударевой дороги». На наших глазах совершается новый виток истории, характеризующийся абсолютной властью «надо». Философия власти, неотменяемого жестокого «надо», оказывается локализованной. Власть одного

отдельно взятого человека над судьбами людей отмечается через пространственную оппозицию «верх - низ». Сутулов как начальник занимает абсолютный верх реально-географического пространства. Остальные люди в противовес «начальнику» теснятся внизу.

В исследованиях, посвященных образной структуре романа, верно отмечается «сухость», «жесткость» образа Сутулова, во многом связанные и объясняемые «стереотипом образцово-волевого партийного руководителя». Кроме того, на наш взгляд, «ходульность» Сутулова объясняется еще и некой «идеальностью» этого персонажа - гипертрофированностыо положительных качеств «начальника», его всесильностью, обостренным чувством справедливости, «всезнанием», сопричастностью всем и каждому и т. д. Тем самым образ получился ирреальным, что было сделано писателем, вероятно, сознательно, как «неудержимая» попытка показать в этом образе начальника другой коммунизм - «коммунизм этический», в отличие от «политического коммунизма».

Образ Сутулова многомерен: он властитель, но и жертва и слуга тех, кто ему подчинен. В пространстве власти Сутулов внешне статичен, но это поверхностное восприятие. Внутренне он проходит свой путь, и это путь созидателя-демиурга.

Семантика образа Маши Улановой сложна и неоднозначна. Внешне Уланова — это военный человек, неотличимый от мужчины. Она сдержанна, серьезна, ведет себя, соответствуя облику военного, но когда снимает «загрязненную» зюйдвестку, то перевоплощается в сказочную красавицу. Преображение Маши Улановой в Марью Моревну совершается в замкнутом пространстве старообрядческого дома. Незаметно автор трансформирует реальный интерьер дома в некую мифическую территорию. Возникает устойчивый в пришвииской наррации мотив оборотничества, мотив типичных сказочных метаморфоз.

Пространство Маши Улановой отличают особенные предметы, конструирующие локальное поле героини: «круглое зеркальце», «платок с дырочками», «маленькая бутылочка», «круглая коробочка». Все эти предметы объединены семантикой древнейшего мифологического символа - круга, «выражающего идею единства, бесконечности и законченности, высшего совершенства». Кроме того, ключевым предметом-символом здесь является зеркало, отражающее многомерную сущность Марьи Моревны. Зеркало - это прежде всего фольклорный предмет, который подчеркивает сказочную сущность Марьи Моревны. Но ее образ глубже. У Пришвина он имплицитно связан с образом Девы Марии, так как зеркало в христианской иконографии нередко выступает как ее символ. Здесь явная библейская аллюзия: в западной культуре непорочная Дева Мария иногда изображается с зеркалом. Кроме того, зеркало, отображающее многообразие мира, символизирует сознание. Сознание - стержневой компонент пришвинского Всеединства. На мифопоэтическом уровне зеркало, полученное от Марьи Моревны, есть знак принадлежности к Всеединству: красоте мира, к его душе. Не случайно, этот чудесный предмет выступает толчком для зарождения сознания у еще маленького Зуйка. В его

отражении он хочет увидеть прекрасный лик сказочной красавицы. Таким образом, эта художественная деталь сигнализирует о глубинной' мифолого-библейской семантике, указывая на различные модусы прйигаинского Всеединства. Марья Моревна в романе воплощает образ красоты, без которого единство мира оказывается неполным.

Четвертый параграф — «Локальныехарактеристики „каналоармещев"» - посвящен выявлению и атрибуции функционально-локальных характеристик «рядовых строителей» канала.

Среди локальных типов мы выделяем пространство «души-сознания» бывшего торговца Волкова, который является знаковым персонажем' в' произведении. Описывая Волкова, писатель используют весьма необычные определения для заключенного: «просветлевший», «улыбающийся», «счастливый». В своем пространстве души-сознания он полностью пересматривает прошлое. Выходец из купцов и соответственно приверженец их идей, он считал, что вечность можно просто «купить». Правдоискатель сбился с верного пути, выбрав «вечный рубль». Потеряв свое имущество, пройдя через кризис в реальной жизни, он обретает внутреннюю свободу в сознании расширяющихся горизонтов. Перед ним открывается «вечная мысля», к которой он шел, которая никогда не меняется и остается с человеком на всю жизнь: «такая мысля, чтобы на каждом месте и во всякое время как бы нам лучше сделать». В этой, на первый взгляд банальной, мысли скрыта важная философская интенция писателя: «вечная мысль» Волкова - это движущая сила Всечеловека, заставляющая его идти «все вперед и вперед».

В пространственных координатах романа Волков оказывается в самой нижней точке. Более того, он вписан в особенно «страшный» локус Севера -барак, прозванный «конюшней». «Конюшня» — это то место, где собирались «отказчики» и «дезертиры», покидающие «фронт» борьбы человека и природы. «Конюшня» является абсолютным дном романа. Даже топографически «конюшня» находится на дне котлована - «уродливой впадины», где люди «бродят» и «спотыкаются». Локус конюшни знаменует собой моральное, нравственное падение в вертикальной проекции романа. «Конюшня» стала пространством отчаяния и «разграбления» человека, где «ночью пляшут и поют,' а утром плачут и встают». Автор, характеризуя людей, пребывающих здесь, называет их «обломками» человека, отнимающими друг у друга «будущий день».

Но правдоискатель, «крепкий и живой старик», словно невосприимчивый к гиблому месту, не поддавался «разложению». Мы считаем, что Волков в романе выполняет функцию «спасителя». Автор «забрасывает» его в самые «гиблые» места канала, в самый «низ» мифопоэтической модели - в ад. Свою миссию он видит в том, чтобы вернуть «человека» к «жизни». Резонер автора, он считает, что пока в человеке остается «душевность», то спастись, вернуться к «вечности» никогда не поздно. Однако, с другой стороны, Волков большую часть жизни блуждал «во тьме», поэтому здесь ему предначертано пройти искупление.

«Мысль» Волкова объединяет людей, духовно поднимает их с самого дна. Когда «разборная» скала, разбитая ледником, закончилась и на пути человека встала «сплошная порода», с которой даже скандинавский ледник ничего не смог сделать, наступил момент решительных действий. Мысли Волкова перепроверяются в пространстве сновидений. Старик видит «великий сон», в котором «русская рать», сражаясь с татарами, «дрогнула». Здесь происходит смешение реального пространства - земляных работ на канале и снови-денческого хронотопа - героической битвы русского народа за свое будущее. Во сне старик видит князя Дмитрия - «хранителя русской мысли». В «решающую минуту» князь выпускает «укрытую» и «ничтожную» числом конницу, которая решает исход «народной победы». Крепко «уцепившись» за эту мысль, Волков осознает, что от него зависит исход новой «битвы», поэтому он готовит свою «конницу», собирая «осколки» человека. Ментальное пространство Волкова уже целиком покрывает всю «конюшню», «вечная мысль» старика проникает в самые отдаленные уголки, оживляя окаменевшие сердца.

Бывший «миллионщик» возвращает к «жизни» Васю Веселкина, молодого «паренька, замочного вора», потерявшего веру в то, что он может быть «хорошим». Теперь у Васи в груди не камень, а сердце, «принявшее великий приказ». Между тем судьба Васи трагична: он единственный, кто погибает во время взрыва на подрывных работах. Наделенный «вечной мыслью» Волкова Веселкин умирает не тем «выключенным из жизни человеком», обычным вором, каким он был до встречи со стариком, а человеком, стремящимся к «лучшему», к Всечеловеку. Духовный подъем Веселкина отмечается и на пространственном уровне. Уже после смерти он «возвышается», его хоронят в верхней точке вертикального пространства - на «горе под соснами». Таким образом, мифопоэтическая жертва в романе служит одним из способов достижения, приобщения к Всеединству.

Почему Волков становится начальником взрывных работ? Почему именно он должен «пробить» «скалу», убрать огромный камень, лежащий на пути строителей? Ответ, на наш взгляд, кроется в семантике образа камня - этого сложного амбивалентного символа, сочетающего в себе сложные временные и пространственные характеристики. Пришвин, на наш взгляд, стремится показать, что «мысль» Волкова способна преодолеть абсолютно любые преграды и в том числе камень, как символ невероятной прочности, твердости, нерушимости. Именно поэтому Волков, как «горный дух, проникающий и камень», проходит сквозь скалу. Пространство «души-сознания» Волкова, бесконечно расширяясь, взрывает границы этого «мрачного» хронотопа, поднимается над ним, полностью трансформируя его. «Вечная мысль», заставляющая Всечеловека двигаться «вперед и вперед», «поднимает» людей из «конюшни» на войну с природой, и уже не старик-заключенный, а князь ведет свою «конницу» к победе.

Его оппонентом в романе является Рудольф - «великий пахан» и «лорд» преступного мира. Портретная характеристика этого героя говорит об особой экстравагантности, выделяющей его из числа простых «урок». Все поведение Рудольфа можно охарактеризовать как некую «шру», оторванность от реальной

жизни. Интересно отмстить, что он называет себя «фальшивомонетчиком». В романе Рудольф структурирует пространство фальши, лжи, отмеченное искривлением реальных, жизненных ценностей. В вертикальной проекции романа он принадлежит к пространству абсолютного «низа». Не случайно он ассоциируется с Мефистофелем - полноправным хозяином нижнего мира.

Локус конюшни приобретает черты преисподней. Оппозиция «верх -низ» в мифопоэтической традиции чаще всего символизирует противопоставление рая и ада. Не случайно Пришвин характеризует обитателей пространства «низа» как «чертей», при этом Рудольф выступает в качестве дьявола «искушающего». Мотив искушения обозначается отчетливей, когда Зуек обращает внимание на «выступление артистки Михайловой»; по радио звучит романс под говорящим названием «Не искушай». Своеобразным маркером пространства «низа» является лексема «пожар», имплицитно указывающая на «адское пламя». На «адский» локус указывает и собственно авторская атрибуция пространства Рудольфа, ибо писатель отчетливо дает понять: Зуек попадает в ад.

В романе Рудольф являегся антиподом другого «властителя» - Сутулова. При этом основная черта их сходства - «безграничная власть» каждого в своем пространстве. Разумеется, автор не упускает случая свести их вместе. Мы видим столкновение двух героев: Сутулова и Рудольфа и вместе с тем контраст двух пространств, двух миров: «верхнего» и «нижнего», «хозяевами» и «властителями» которых являются эти персонажи. Друг от друга их отделяет непроходимый «прорыв» плотины. Важно отметить, что пространственная оппозиция «верхний мир - нижний мир» служит здесь выразителем диалога между «хочется» и «надо», где Сутулов воплощает необходимость общественного долга, а Рудольф - всего того, что нужно только себе. Таким образом, в решающей борьбе сходятся не только персонажи, но прежде всего идеи, носителями которых они являются.

Противоборство достигает апогея. Рудольф «не лезет в воду» - не выполняет приказ, но и не отходит в сторону, тем самым не позволяя заделать прорыв. В кульминационный момент решающего противостояния вмешивается самая мощная сила в романе - духовная сила, сила объединения в лице Улановой-Марьи Моревны.'Женское начало - высшая персонифицированная сакральная ценность - нейтрализует «смертельную» ситуацию, устанавливая гармонию между личным и общественным в особой судьбоносной локальной точке. Здесь мы наблюдаем, как вертикальный уровень оппозиции «хочется» и «надо» проецируется в горизонтальный, а непроходимый «прорыв» плотины, пропасть между личностью и обществом, «заделывается», восстанавливается духовной силой героини, образуя символический мост, тем самым соединяя «хочется» и «надо» в их гармоническое единство.

В третьей главе - «Мифологема „путь" в структуре художественного пространства романа» - рассматривается центральная сюжетообразующая мифологема «путь», структурирующая художественное пространство романа.

Первый параграф — «Первый круг инициации Зуйка: локальные вехи испытаний героя» — обращен к общей концепции движения героя в художественном пространстве романа.

Основным способом актуализации . центральной .. философемы Всеединства в романе служит пространственная мифологема «путь», которая материализует главную пришвинскую идею - неприятие хаоса, преодоление разделенности человека, обретение целостности мира. Путь Зуйка - это инициация, в структуре которой отражаются главные моменты его духовного и физического созревания. В характере подростка, в его судьбе содержатся узловые моменты онтологической схемы произведения. Мы утверждаем, что пространственные перемещения героев романа, их поиски - это своеобразная «духовная одиссея», обретение глубокого сознания, позволяющего увидеть собственное «Я» в цепи самых различных проявлений жизни.

Локальное поле произведения обусловлено вектором перемещений подростка. Траектория этого типичного «героя пути» так же, как и координаты сюжетной жизни других персонажей, являются своеобразными ступенями их нравственных спусков и подъемов. Движение Зуйка лишь на первый взгляд прямолинейно. Оно совершается концентрическими кругами по направлению к сакральному центру романа - месту совершения его инициации. Следует отметить, что пространственные перемещения связаны и, со временем, поскольку мотив пути имеет ' хронотопическое измерение. Преодолевая пространственные границы, главный герой находится во власти времени, ибо его дорога - это взросление, как физическое, так и духовно-нравственное.

Сюжет строится по принципу движения из сакрального центра (дома староверов) в чужую периферию (место строительства канала). Затем происходит возврат главного героя домой, т. е. совершается условный круг, отмеченный встречей «ребенок-старик». Вещественно-пространственная характеристика окружающего мира трансформируется, меняется и жизненная ориентация Зуйка, получившего немалый опыт. Важно то, что его внутренние изменения соотносятся с внешними: дом староверов становится периферией, вследствие чего теряет черты сакральности. Второе путешествие Зуйка характеризуется наибольшей степенью сложности пространственных перемещений, их опасностью. Он проходит испытания на грани жизни и смерти, преодолев которые одерживает победу:, вступает во взрослую жизнь, обретает глубокое сознание, позволяющее увидеть мир другими глазами.

Локальные вехи, которые преодолевает Зуек, соотносятся с жизненным пространством других героев: Сутулова, Волкова, Маши Улановой и др. Здесь налицо своеобразный диалог внутреннего и внешнего локусов. Маленький мальчик испытывает на себе влияние пространства каждого ключевого героя романа. Эта диалогичность необходима Пришвину, чтобы показать имманентный мир ребенка, который проходит инициацию. Каждая новая встреча накладывает свой отпечаток на «чистый» образ Зуйка. Но и Зуек, и его спутники, каждый по-своему, спотыкаясь, падая, поднимаясь, движутся в едином направлении — к созданию социального организма, который в этом романе выступает как модель Всеединства, как его социальная проекция.

Необходимо подчеркнуть, что определяющую роль в романе несут не отдельные локусы, а их взаимопроникновение, та система отношений, которая формирует судьбы героев в их онтологическом измерении.

Первым пространством и наиболее влиятельным в судьбе Зуйка становится территория власти Сутулова. Ребенок «жаждет» власти и ищет способа ее скорейшего обретения. Писатель, характеризуя свой роман, Часто называет его «педагогической поэмой», и эта «поэма» о том, что душа созревающего подростка испытывает огромные соблазны, преодолев которые, можно найти свой правильный путь, путь без лжи, фальши, обмана и предательства. Зуек наказан за свою ложь, за стремление занять абсолютный верх, за стремление жить отдельно от единого коллектива. По Пришвину, ложь - это «изнашивание души», ведущее к дальнейшему разделению Всечеловека. Ложь также противостоит модусу Всеединства - истине, поэтому отвергается писателем. Солгав, Зуек изгоняется из царства абсолютного верха и попадает в пространство Рудольфа, в локус тотальной лжи и фальши. Автор дает возможность Зуйку понять, что ждет его на этой дороге, куда может привести его путь вниз. Это решающий момент: судьба Зуйка не определена, он способен стать и «большим начальником», и «великим паханом».

Важно отметить значение бинарных оппозиций в структуре художественного пространства романа. Мы считаем, что бинарным оппозициям принадлежит роль создания локальных отношений в «Осударевой дороге». Все художественное пространство романа характеризуется рядом бинарных оппозиций. Например, оппозиция сакральное - профанное организует членение горизонтального пространства по принципу определения наивысшей ценности В романе. Так, движение Зуйка - это приближение к сакральному центру в романе; в котором совершается обряд инициации. Между тем главного героя постоянно соблазняют, пытаются увести ложными ценностями («волшебная шкатулочка», «вечный рубль», «царствование в природе»), находящимися в вымороченном пространстве, представляющими собой профаническую периферию в художественном поле романа.

Таким образом, движение Зуйка от профанического пространства ожидания апокалипсиса, смерти к сакральному центру романа - пространству всеобщего единения — есть не только горизонтальное движение, характеризующееся физическим взрослением. Это также и вертикальный подъем духа, расширение сознания, нравственное -подвижничество, без которого подлинная инициация невозможна.

Во втором параграфе - «Второй круг инициации: путь к Всеединству» -исследуется мотив инициации, ведущий к становлению сознания и. соответственно, обретению цельности героя, единения с миром.

В устройстве сюжета значима смысловая линия, связанная с энергией движения за пределы локуса канала, за границу вещественно-пространственных определенностей бытия «старых» и «новых» людей. Эта линия ведет нас к главному - к поиску глубинного смысла, ради которого и создавалось произведение. Пространственное бытие оказывается неоднородным, по-

разному интенсивным. Намечается главный ориентир - дорога к мнимой свободе, куда позвал Зуйка бродяга Куприяныч.

Образ «лесного бродяги» весьма колоритен и интересен. Куприяныч, следуя темной сущности оборотня, постоянно пребывает в своем особом пространстве. Оно характеризуется отдаленностью, закрытостью, мрачностью, темнотой и вместе с тем способностью к различным метаморфозам. Его образ легко «вписывается» в пространственные ориентиры, на что указывают такие локальные вехи, как «угол», мост, лес и др.

Основным средством создания образа «оборотня» служит «птичий код», в котором птицы выступают как полисимволический знак. Например, птица-душа Куприяныча- дятел, который в религиозной традиции символизирует тьму, грех, - приоткрывает истинную сущность «лесного оборотня».

Но образ Куприяныча многомерен, он неотступно следует за Зуйком как своеобразный «покровитель», наделенный абсолютным опытом, «всезнанием», подчеркивающим его искушенность — ученость. Такое положение вещей дает нам основание утверждать, что внешне «злой соблазнитель», уводящий ребенка в лес, в общей концепции романа наделен и положительным значением. Он выступает как учитель жизни, проводник, позволяющий найти свой личный путь. Куприяныч, бросив Зуйка в лесу «на погибель», дает ему тем самым возможность самостоятельно найти дорогу.

Путь обретения сознания Зуйка представляет собой круг. Круг в художественной философии Пришвина является олицетворением как времени, так и пространства. Кроме того, круг становится «образом пути, пути «вечного возвращения». Однако важно подчеркнуть, что, хотя путь Зуйка в «Осударевой дороге» «круглый», круг этот не замкнут. Его движение в пространстве Севера спиралевидно. С каждым новым витком герой поднимается на функционально новый уровень своего развития. «Неразумный» мальчик в начале пути, он становится носителем света, разума, приобретает черты культурного архетипического героя Прометея в финале романа.

Локальные перемещения Зуйка в романе - это не что иное, как становление, реализация архетипа самости (самодостаточности), ■ принципа «ориентации и смысла» (К.Г. Юнг), определения себя в мире. Архетип самости тесным образом сливается в романе-мифе с мифологемой пути и с обрядом инициации - переходом Зуйка в мир взрослых как завершением этого пути.

Сакральным центром в конце пути Зуйка становится не столько сам «остров спасения», сколько точка, в которой находится архетипический образ «дерево», вокруг которого структурируется пространство живого острова. Дерево как проекция мироздания, как «древо жизни» служит в романе цели объединения всех стихий, символизируя космическую целостность. Так, от звуков «барабанной трели» дятла по этому дереву и отозвавшихся в ответ «глухих ударов» медведя по другому «гулкому» дереву Зуек входит в мир гармонии с природой и с самим собой. Звучание «древа жизни» неведомой силой объединяет обитателей сакрального локуса, заполняя его пространство.

Луч заходящего солнца движется от корней дерева, где расположился Зуек, и постепенно поднимается верх. Таким образом символизируется время

расширения «сгущения» сознания, что отмечается и на пространственном уровне, через оппозицию «верх — низ», движением луча от нижнего мира, корней «древа жизни», к верхнему - его ветвям. «Древо жизни» образует условную шкалу сознания героя, а стихия света в виде солнечных лучей и само олицетворение света — солнце в романе становятся символом разума, сознания. Достижение солнечным лучом конца шкалы (вершина символического «древа жизни») знаменуется обретением единого космического сознания всех обитателей живого острова.

В кульминационный момент, отмеченный, пограничным состоянием времени - заходом Солнца, временем гармонии света и тьмы, когда на «древе жизни» от солнечного лупа «воспламеняется» верхушка, Зуек, проникается чувством космической мысли. Пространство души расширяется, и внутренний свет сзаряет все вокруг. В этот момент совершается великое таинство единения человека и природы: «солнечная мысль», свет, сознание связывают все и вся, символизируя великое единство мира. А когда «погасло» солнце, то костер -огонь маленького человека — «вспыхнул» ярким пламенем. Солнечная мысль не исчезает с заходом солнца, ее энергия трансформируется в пространстве человеческого сознания.

Подводя итог, можно с уверенностью утверждать, что в финале романа, завершая свой путь, Зуек освобождается от «мрака» бессознательного, а вместе с этим получает и новый статус. Ребенок превращается во взрослого человека, осознающего себя частью великого мира.

В заключении содержатся выводы и результаты диссертационного исследования.

В «Осударевой дороге» представлен своеобразный пришвинский проект созидания такого Всеединства, которое воплощает собой высший тип организации общества — «социальную соборность», Важнейшим функциональным способом реализации текстообразующей философемы является язык художественного пространства. Пространству в романе Пришвина отводится особая роль. На языке пространственных отношений он выражает свои глубинные онтологические и гносеологические представления о диалоге человека и мира, мира исторического, взятого в его трагической повседневности и одновременно в измерении вечности.

На языке пространственных отношений выражаются сложные философские идеи автора, лежащие в основе его мирообраза. Пришвин поднимает в романе вопрос о роли одного отдельного человека в коллективной жизни, его месте в космосе. Взгляд писателя направлен в сторону Всечеловека, к которому должен стремиться каждый на благо будущего. -

Основные положения дассертации отражены в следующих публикациях:

1. Логвнненко, C.B. История создания романа М.М. Пришвина «Осударева дорога» [Текст] / C.B. Логвиненко // ФИЛОЬОСОв. - Вып. 10. - Елец : ЕГУ им. И Л. Бунина, 2011. -С. 60-66.

2. Логвиненко, C.B. Пространство «души-сознания» в романе М.М. Пришвина «Осударева дорога» [Текст] / C.B. Логвиненко // Вестник

Челябинского государственного университета. Филология, искусствоведение. - Челябинск : ЧелГу, 2012. — Вып. 72. - С. 25-31.

3. Логвиненко, C.B. Пространственная модель мира в романе М.М. Пришвина «Осударева дорога» [Текст] / C.B. Логвиненко // ФИЛОLOGOS. - Вып. 16(1). - Елец : ЕГУ им. И.А. Бунина, 2013. - С. 46-49.

4. Логвиненко, C.B. Феномен двоеверия в ранних очерках М.М. Пришвина [Текст] / C.B. Логвиненко // Елецкий креатив : жизнь и судьба учащихся и учителей Елецкой мужской гимназии: сборник материалов по итогам научно-практической конференции. - Елец : ЕГУ им. И.А. Бунина, 2010. -С. 149-151.

5. Логвиненко, C.B. Роман «Осударева дорога» в дневниковых книгах М.М. Пришвина [Текст] / C.B. Логвиненко // Роль историко-культурного наследия в развитии гуманитарных исследований в регионе: сб. материалов областной научно-практической конференции по проблемам гуманитарных наук. - Липецк : Мистраль-Л, 2011. - С. 197-202.

6. Логвиненко, C.B. Роман «Осударева дорога» в контексте творчества М.М. Пришвина [Текст] / C.B. Логвиненко И Славянский сборник: материалы IX Всероссийских (с Международным участием) Славянских чтений «Духовные ценности и нравственный опыт русской цивилизации в контексте третьего тысячелетия». - Орел : Орловский гос. ин-т искусств и культуры, 2011. -Вып. 9.-С. 152-154.

7. Логвиненко, C.B. Творчество М.М. Пришвина в историко-литературном процессе первой половины XX века [Текст] / C.B. Логвиненко // Актуальные проблемы филологии: материалы V международной (заочной) научно-практической конференции, посвященной 15-летию РИ (филиала) АлтГУ. - Вып. 5. - Барнаул; Рубцовск : Изд-во Алт. ун-та, 2011. - С. 145-151.

8. Логвиненко, C.B. Роман М.М. Пришвина «Осударева дорога» : философский контекст [Текст] / C.B. Логвиненко // Елец в историко-культурном пространстве России: Материалы Региональной научной конференции, посвященной 865-летию г. Ельца. - Елец : ЕГУ им. И.А. Бунина, 2012.-С. 104-107.

9. Логвиненко, C.B. Старообрядцы и «табашники» : столкновение двух миров в романе М. Пришвина «Осударева дорога» [Текст] / C.B. Логвиненко // Актуальные вопросы гуманитарных исследований: сборник материалов областной научной конференции. - Елец : ЕГУ им. И. А. Бунина, 2012. - С. 169-173.

10. Логвиненко, C.B. Пространственная характеристика образа Марьи Моревны в романе М. Пришвина «Осударева дорога» [Текст] / C.B. Логвиненко // Школа молодых ученых по проблемам гуманитарных наук : сборник материалов областного профильного семинара. 13-14 июня 2012 г. - Елец : ЕГУ им. И. А. Бунина, 2012. - С. 26-29.

11. Логвиненко, C.B. Символическая структура пространства романа М.М. Пришвина «Осударева дорога» [Текст] / C.B. Логвиненко // Актуальные вопросы филологии, искусствоведения , и культурологии: материалы

международной заочной научно-практической конференции. (12 ноября 2012 г.). - Новосибирск : Изд-во СибАК, 2012. - С. 108-111.

12. Логвиненко, C.B. Философия «Всеединства» как центральная идея романа М.М. Пришвина «Осударева дорога» [Текст] / C.B. Логвиненко // Научная дискуссия: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии : материалы VI международной заочной научно-практической конференции. (7 ноября 2012 г.). - М.: Изд-во Международный центр науки и образования, 2012.-4.1.-С. 48-52.

13. Логвиненко, C.B. Пространство «власти» в романе М.М. Пришвина «Осударева дорога» [Текст] / C.B. Логвиненко // Материалы VIII Международной заочной научно-практической конференции «Филология и лингвистика: современные тренды и перспективы исследования» (20 ноября 2012 г.). - Краснодар : ЦСПИ, 2012. - С. 3-7.

14. Логвиненко, C.B. Реально-историческое пространство в романе М.М. Пришвина «Осударева дорога» [Текст] / C.B. Логвиненко // Проблемы и перспективы развития современной гуманитаристики: история, филология, философия, искусствоведение, культурология: сборник трудов II Международной научно-практической конференции, 30 октября 2012 года. -Ростов н/Д: Научное сотрудничество, 2012. — С. 75-82.

Работы под M 1,2, 3 опубликованы с изданиях, входящих в перечень ВАК

РФ.

Лицензия на издательскую деятельность ИД №06146. Дата выдачи 26.10.01. Формат 60 х 84 /16. Гарнитура Times. Печать трафаретная. Усл.-печ.л. 1,0 Уч.-изд.л. 1,2 Тираж 100 экз. Заказ 18

Отпечатано с готового оригинал-макета на участке оперативной полиграфии Елецкого государственного университета им. И.А.Бунина

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Елецкий государственный университет им. И. А. Бунина» 399770, г. Елец, ул. Коммунаров, 28