Субъект исторического познания в лингвистической философии истории

Тимонин, Владимир Сергеевич

автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.01
диссертация на тему: Субъект исторического познания в лингвистической философии истории

Год: 2005
Автор научной работы: Тимонин, Владимир Сергеевич
Ученая cтепень: кандидата философских наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 09.00.01

Диссертация по философии на тему 'Субъект исторического познания в лингвистической философии истории'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Субъект исторического познания в лингвистической философии истории"

На правах рукописи

ТИМОНИН Владимир Сергеевич

СУБЪЕКТ ИСТОРИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ В ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ ИСТОРИИ

Специальность: 09.00.01 - «Онтология и теория познания»

АВТОРЕФЕРАТ Диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Иваново 2005

Работа выполнена в Московском государственном техническом университете «МАМИ»

Научный руководитель: доктор философских наук,

профессор Кукарцева Марина Алексеевна

_ . Доктор философских наук,

Официальные оппоненты: л.

т профессор

Смирнов

Григорий Станиславович

кандидат философских наук, доцент Блюхер Ф«дор Николаевич

Кафедра философии

_ Московского авиационного

Ведущая организация

института (государственный технический университет).

Защита состоится ^^ ¿^Р 2005 г. ъ/3 *" часов на заседании

диссертационного совета Д 212.062.01 при Ивановском государственном университете по адресу: 153025, Россия, Иваново, ул Ермака, 37/7, корп.1, ауд.207.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Ивановского государственного университета

Автореферат разослан 2005 г

Ученый секретарь

диссертационного совета ' Рябов О.В.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационного исследования.

В философии XX века можно зафиксировать стойкий интерес к исследованиям эпистемологических проблем - в рамках философской эпистемологии, философии науки, а также эпистемологии дисциплин, входящих в корпус социально-гуманитарного знания (социальная эпистемология). В последней историческая эпистемология приобретает особое значение, т.к обладает возможностью, при всей принципиальной гипотетичности современной эпистемологии вообще, дать относительно надежное знание о реальности исторического прошлого Подобное знание чрезвычайно важно для корректной оценки, прежде всего, настоящего, для адекватного прочтения истории человечества и каждого народа в социокультурном контексте Необходимость осмысления путей и возможностей получения такого знания определяют актуальность темы диссертационного исследования.

История, акцентировавшая свое внимание в 50-х гг XX века на исследовании проблемы исторического объяснения, столь ярко выразившийся в многочисленных логических и социологических моделях, примерно в начале 70-х включила в диапазон своих размышлений широкую сферу литературных приемов Это было связано с революцией, произведенной X. Уайтом в современной исторической эпистемологии. Главный тезис Уайта заключался в том, что наше понимание прошлого детерминируется не только тем, чем оно было на самом деле, но также и языком, который используется историком для разговора об этом прошлом - историческое знание столь же во многом «сделано» (языком историка) как и «найдено» (в архиве). Оформившийся вслед за идеями Уайта лингвистический поворот в историческом знании вызвал к жизни множество проблем Например, историки вынуждены были признать, что история принадлежит во многом к повествовательному жанру, пошгтому в духе Аристотеля, как выявление «интриги» представляемых действий. Как повествовательная структура история нуждается в переосмыслении субъекта своего познания - историка - с его субъективно переживаемым временем или читателя с его субъективным восприятием историка-автора.

Рефлексия над вопросами субъекта познания в лингвистической исторической

эпистемологии вписана в важнейшие проблемы новоевропейской философии -

интресубъективности, интертекстовости, коммуникации, взаимопонимания, рассмотрения

субъекта в его внутренней темпоральности, к другому и к

I БИБЛИОТЕКА . 1

объекту исследования В целом, исследование субъекта познания в исторической эпистемологии есть еще одно пересмыслеиие феномена субъективности вообще, поиск выхода из тупиков субъективизма, что является одной из самых актуальных задач современной философии

Комплексное исследование сущности и ключевых принципов исторической эпистемологии придает диссертации актуальность, практическую и теоретическую ценность; предпринятое же в ней рассмотрение в широком культурно-философском контексте подходов нарративно-лингвистической разновидности исторической эпистемологии к проблеме субъекта отчасти компенсирует отсутствие специальных исследований на эту тему в отечественной литературе.

Степень изученности проблемы.

Первые публикации по проблемам исторической эпистемологии в отечественной философской науке, на достижения которой в первую очередь имел возможность опереться диссертант, появились в начале в конце 1960- начале 1970—х. К ним можно отнести работы А.И. Ракитова, МА.Киселя, Б А.Грушина, БЛГубмана, ЭЛооне, А.Порка, статьи авторов коллективной монографии «Философские проблемы исторической науки» (М., 1969). В 1980-х появились интересные работы Н.П Французовой, В Г Федотовой, Л.И.Новиковой, И А Желениной, И.А Гобозова, и др, анализирующих историческую дисциплину с точки зрения ее методологии и теоретических эвристик. Большой интерес представляют работы ПП Гайденко об исторической герменевтике МХайдеггера. Н.С Юлиной о философии истории США, И С. Вдовиной о философии истории П.Рикера, В П Визгина о постструткралистком прочтении истории и работы др авторов. Среди отечественных авторов, непосредственно занимающихся проблемами эпистемологии лингвистического поворота в исгориописании, нужно указать М А Кукарцеву, к работам которой диссертант неоднократно обращался в своем исследовании Также, в оборот диссертационного исследования были введены результаты, полученные в ходе исследования проблем эпистемологии Л А Микешиной, В А Лекторским, ИТ Касавиным, В.Н. Порусом, В А Подорогой и др В ходе изучения проблемы диссертант обращался к широкому кругу трудов отечественных историков - ИД. Ковалъченко, Б Г Могильницкого, Ю Л.Бессмертного, Л.П Репиной, Г.И.Зверевой, Н Е.Копосова

Выбранная диссертантом проблематика потребовала знакомства и рассмотрения обширного массива исследований, выполненных зарубежными философами историками В первую очередь в круг изучаемых работ были включены монографии и статьи ведущих представителей англо-саксонской и западноевропейской школ философии истории

Среди них диссертант особо выделил бы следующие труды: Mink L. Historical Understanding; Marrou H-Ir. De la connaissance historique,, Gaily W. The Historical Undestanding//History and Theory, v III, 1964; Philosophy and Historical Understanding. Cambridge, 1964; White H. The Content of the Form: Narrative Discourse and Historical Representation, а также переведённые на русский язык работы Ф Анкерсмита, M Оукшота, X Уайта, П. Вейна, П. Рикера, А. Данто и др. В ходе их изучения диссертант посчитал возможным и необходимым остановиться на менее проанализированных аспектах идей указанных авторов. Кроме того, специфика предмета исследования побудила диссертанта рассмотреть концепции структурализма и постструктурализма о «смерти автора» и проблематизации понятия «текст», историю лингвистических учений от де Соссюра до Якобсона, идеи M Бахтина о диалектике текста и контекста, русских формалистов о «производстве» литературных текстов, принципы и ориентиры «новой» литературной критики, особенно иллюстративно представленные в работах Р. Барта, а также идеи Э. Левинаса о природе субъективности.

В целом же, необходимо отметить, что нарративно-лингвистическая версия исторической эпистемологии, и, прежде всего, сформированные в ев рамках представления о роли и сущности субъекта познания, в отечественной философской литературе остаётся весьма малоисследованной областью. Работа .тссертанта является попыткой восполнения некоторых лакун в ее изучении.

Объектом исследования являются принципы и методология исторической эпистемологии.

Предмет исследования - сущность и ключевые характеристики субъекта познания в нарративно-лингвистической разновидности исторической эпистемологии

Цель исследования заключается в выявлении специфики постановки и решения проблемы субъекта познания в нарративно- лингвистической разновидности исторической эпистемологии.

Цель исследования конкретизируется в следующих задачах:

• рассмотреть основные подходы к пониманию субъекта познания в

классической и неклассической теории познания

• выявить и проанализировать основные разновидности исторической

эпистемологии

4 »

• выявить и типологизировать свойственные основным разновидностям исторической эпистемологии интерпретации субъекта познания

• выявить и рассмотреть экспликацию основных разновидностей исторической эпистемологии в трансформациях («поворотах») исторического знания XX века

• изучить эпистемологическую специфику лингвистического поворота в историческом знании;

• обнаружить и исследовать основные источники и пути решения проблемы субъекта познания в нарративно-лингвистической исторической эпистемологии.

Теоретическая и методологическая основа исследования В качестве теоретического фундамента анализа поставленной проблемы диссертант выбрал исследования по теории познания отечественной философской школы, представленные в трудах В А. Лекторского, Л А Микешиной, В Н Поруса, И Т Касавина и др.

Методологической базой исследования стали принципы исторически конкретного и обоснованного философского анализа, представленного в работах ведущих отечественных философов В качестве основного метода достижения целей диссертационного исследования взят аналитический метод. В целом же, диссертация построена на сочетании проблемно-теоретического и историко-дескриптивного методов исследования как методов доказательства систематизации и изложения полученного знания В исследовании применялись и междисциплинарные приемы анализа проблем, благодаря которым несколько дисциплин обмениваются новой информацией и переводят языки каждой из них на языки других, что было необходимо при анализе «поворотов» в историческом знании XX века При создании типологии субъектов исторического познания был применен системный метод.

В работе также использованы оригинальные тексты философов, историков, социологов, антропологов, литературоведов, критическая литература по персоналиям и направлениям поисков в классической и неклассической эпистемологии

Новизна диссертационного исследования

Работа является одной из первых попыток, предпринимаемых в отечественной философской литературе, систематического изложения и критического осмысления

ключевых проблем субъект/объектной дихотомии в нарративно-лингвистической исторической эпистемологии.

1 Дано определение исторической эпистемологии как исследования возможностей и путей интерпретации исторической информации в познавательном процессе, те как дескриптивной эпистемологии. Выделены и исследованы четыре основных системы исторической эпистемологии аналитическая (акцентирует внимание на анализе исторического объяснения, его логической структуры и функций в историческом исследовании), герменевтическая (акцентирует внимание на исследовании текстов прошлого, методе реконструкции прошлого, понимающей парадигме исследования исторической реальности); идеаяисткая (акцентирует внимание на действиях, совершенных в прошлом и на методе конструкции прошлого), нарративно-лингвистическая (акцентирует внимание на языке нарратива, рассматривает мир истории как лингвистическую конструкцию).

2 С помощью системного метода сформулирована типология субъектов познания логический субъект (логик-каузалист, логик-телеолог, логик-генетик, логик-нарративист), герменевтический субъект (интерпретатор-эмпатик, интерпретатор-психоаналитик, интерпретатор-социолог, интерпретатор- структуралист и функционалист, интерпретатор-менталисг (исследователь «субъективных ментальных миров»), интерпретатор-имажинативист, интерпретатор-лингвист); идеалистский субъект (субъект-конструкгавист-эмпатик, субъекг-конструктивист-эстет); нарративно-лингвистический субъект (субьект-риторик, субъект-семиотик, субъект-читатель).

3 Рассмотрев эпистемологическую сущность основных этапов («поворотов») в развитии исторического знания XX века: социологического, антропологического, лингвистического, прагматического, диссертант установил, что социологический поворот следует аналитической исторической эпистемологии (потеря субъекта), антропологический-герменевтической и идеалистской (возрождение субъекта), лингвистический -нарративно-лингвистической («смерть» субъекта); прагматический пытается синтезировать на сбалансированной основе подходы каждой из систем исторической эпистемологии (субъект-объектное движение).

4 Изучена эпистемологическая специфика лингвистического поворота в историческом знании. Проанализированы три этапа «лингвистического поворота»' «малый поворот» («история снизу»), риторический и нарративный повороты Выявлено, что «лингвистический поворот» есть проявление в историописании лингвистической парадигмы, согласно которой философско-историческими проблемами являются только те, которые могут быть решены или преобразованием языка, или достижением его лучшего понимания

5 Исследованы специфика и источники понимания субъекта познания в лингвистической исторической эпистемологии семиотический познающий субъект проистекает из идеи «смерти автора», предложенной Р Бартом и реализованной в деконструктивизме Деррида (царство письма) и деконструктивизме Фуко (царство дискурса), риторический субъект проистекает из концепция исторического дискурса Р Барта и американских литературных критиков, где доказывается тождество поэзии и истории как семиотических систем, субъект-читатель переводит, интерпретирует язык исторического текста, создавая со-авторский или абсолютно свой текст Из читателя-потребителя читатель трансформируется в читателя-производителя

Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в дальнейшем углублении знаний о тенденциях формирования исторической эпистемологии, месте и роли в ней познающею субъекта, характере взаимоошошения истории и философии, в более ясном понимании сути и закономерностей смены эпистемологических парадигм в историческом и философско-историческом знании, в разработке более точной по сравнению с имеющимися моделями концепции субъекта исторического познания

Положения и выводы, сформулированные в диссертации, могут быть использованы в практике философских, исторических, эпистемологических исследований, в чтении спецкурсов по данной тематике, в основном курсе философии, разделах «теория познания», «философская антропология», «философия истории», «социальная философия»

Апробация исследования. Основные положения диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры философии и психологии Московского государственного технического университета «МАМИ», а также получили апробацию на

следующих конференциях Международная научная конференция «Социальные трансформации и образование», Москва, 3-5 февраля 2003г, Международная научная конференция «Философия истории рубежа ХХ-ХХ1 вв », Москва, 5-7 февраля 2004г., научно-методическая конференция «Высшее профессиональное образование в современной России» в рамках международного научного симпозиума, посвященного 140-летию «МАМИ», 23-24 марта 2005г, IV Российский философский конгресс «Философия и будущее цивилизации», 23-26 мая 2005г

Материалы диссертационного исследования использовались автором в подготовке лекций по истории философии и базового курса философии.

По теме диссертации опубликованы 6 работ общим объемом 3 п.л.

Структура и объём работы. Диссертация состоит из введения, двух глав (каждая содержит 2 параграфа), заключения и библиографического списка по теме диссертации.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, характеризуется степень её изученности в отечественной и зарубежной традиции, формулируется цель и ключевые задачи, обосновывается теоретическая и методотогическая база работы, показывается ее новизна, научная и практическая значимость

В первой главе «ПРОБЛЕМА СУБЪЕКТА ИСТОРИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ» рассматриваются основные концептуальные системы исторической эпистемологии, в каждой из них выделяется субъект познания

В §1 «Проблема субъекта исторического познания» рассмотрены ключевые характеристики трансцендентального, эмпирического, семиотического, постмодернистского субъекта познания в контексте анализа дихотомии трансцендентализм/индивидуализм Показано, что классическая познавательная модель предусматривала возможность существования абстрактного наблюдателя, абсолютной системы отсчета, предполагающей позицию абсолютной объективации - те формирования трансцендентального субъекта В неклассической теории познания произошел прорыв жесткой дихотомии «субъект-объектных» отношений Субъект оказался включенным в реальный мир и систему отношений с другими субъектами Здесь субъект может и должен подвергать рефлексии свою собственную позицию по отношению к исследуемому объекту В неклассической познавательной модели познающий субъект не только вмешивается в конструирование объекта, но и порождает его Одним из первых этот прорыв осуществил Ницше который попытался обосновать «перспективисткую» эпистемологию, в которой мир предстает в виде личной «перспективы» каждого человека, те. процесс познания определяется особенностями восприятия субъектом объекта Неклассическая теория познания, таким образом, с одной стороны, не отказывается от индивидуально-эмпирического субъекта, а с другой стороны, она познания признает, что научное знание носит внеличностный характер Так возникает эпистемология без познающего субъекта, в которой последний превращен в результат философской рефлексии над механизмами познания

В философской эпистемологии, проблему субъекта познания акцентировал структурализм и, затем, постструктурализм В структурализме (Леви-Стросс, Ф Бродель, К Гирц, X Уайт) субъект понимается как функция структуры, функция некоего начала, центра, константы В постструктурализме (М Фуко, Ж Деррида, Р Барт) субъект познания превращается в культурную и историческую функцию, возникающую в определенном историческом контексте Возникает семиотический субъект; он является культурно-

заданной абстракцией, результатом эволюции механизмов взаимодействия коллективного И всеобщего сознания с индивидуальным сознанием. Семиотический субъект, в отличие от реального, принадлежит миру воображаемого, миру смыслов и абстрактных отношений, миру возможного, который и конструируется самим этим субъектом Позиции семиотического и реального субъектов познания сходятся и расходятся под влиянием складывающейся эпистемологической ситуации, но, как правило, семиотический субъект выступает своего рода медиатором между реальным субъектом и текстом Кроме того, он зависит от нашей системы понимания и интерпретации текста, те от способности и возможности найти и прочитать шифры при помощи которых репрезентируются автор текста и его читатель При этом в постструктурализме нет единства понимания приемов деконструкции и идеи «смерти автора» Если по Барту и Деррида, смерть автора означает царство письма, то по Фуко смерть автора означает царство дна-}рсивных практик В постмодернизме ключевой чертой, определяющей отношение к субъекту, является плюралистичность понимания субъекта Диссертант указывает на внешнюю и внутреннюю плюралистичность постмодерниского субъекта, понимая под первой известный феномен мульткультурализма, а под второй - разнообразие форм жизни и дискурсов и их принципиальное равенство Кроме этого, отличительной чертой постмодернизма является создание референциальных иллюзий, поэтом) рассуждения о субъекте трансформируются в рассуждения о несуществующем нечто, воображаемом конструкте.

В § 2 «Типология субъекта историческою познания» предпринята попытка выявить типологию субъекта исторического познания в основных версиях исторической эпистемологии Х1Х-ХХ вв. Эта типология дает возможность проследить логику развития представлений о субъекте исторического познания, обозначить некоторые закономерности возникновения новых тенденций в исторической эпистемологии В этом параграфе диссертант вводит рабочее определение понятия «субъект исторического познания» субъект как внеперсональная познающая инстанция, познающее сознание, выполняющее ряд методологических процедур, те идеально-абстрактное образование Соответственно «историческая эпистемология» рассматривается нами как исследование возможностей и путей интерпретации исторической информации в реальном познавательном процессе, те. как теория получения надежного исторического знания, основанного на выборе релевантной методологии исторической работы Историческая эпистемология есть часть эпистемологического паттерна философии истории, где анализируется то, как возможно знание о прошлом, о прошлой исторической реальности В рамках философии истории историческую эпистемологию принято называть

критической философией истории При этом историческая эпистемология может быть рассмотрена и как идеальный тип, автономное образование, предназначенное только для обслуживания нужд исторического исследования В рамках исторической эпистемологии мы выделяем четыре основных познавательных системы аналитическую, герменевтическую, идеалистскую и нарративно-лингвистическую Все они представляют собой элементы эпистемологической системы направления философии истории как более широкой категории Первые три в основном относятся к дискуссиям конца Х1Х-начала XX века о статусе гуманитарного знания, а последняя возникла только в 1970 г

Аналитическая историческая эпистемология акцентировала внимание на анализе исторического объяснения, его логической структуры и функций в историческом исследовании. Герменевтическая историческая эпистемология сфокусирована на интерпретации текстов прошлого, рассматривает историческое исследование как реконструкцию прошло! о, реализует понимающую парадигму исследования исторической реальности Идеалистская эпистемология фокусирует внимание на действиях, совершенных в прошлом, рассматривает историческое исследование как конструкцию прошлого познающим сознанием Нарративно-лингвистическая историческая эпистемология рассматривает мир истории, сконструированный из языка, который надо анализировать с точки зрения критического анализа работ по литературе Ключевая характеристика наративно-лингвистической исторической эпистемологии заключается в ее подчеркнутом стремлении рассматривать мир истории как лингвистическую конструкцию В том смысле, что исторический мир, сконструированный из языка, надо анализировать с точки зрения критического анализа работ по литературе Литературные источники используются в процессе конструирования прошлого, но «литературный» подход к истории сочетается с герменевтическими и психоаналитическими исследовательскими процедурами Нарративно-лингвистическая историческая эпистемология выросла из первых трех' из исследования природы нарратива аналитической исторической эпистемологией, холисткого акцента герменевтической, особенно ясно проявившимся в работах Рикера, акцентировании идеалисткой исторической эпистемологией истории как лингвистического конструкта Но она имеет и другие источники поэтику и литературную критику периода после Второй мировой войны, прочтение текстов поструктуралистской философией, конечно, изменения в самой истории, где последовательно произошли социологический, антропо т о гический, лингвистический и прагматический повороты Они сформировали интерес историков к философии истории, к эпистемологическим, стилистическим, интерпретационным и риторическим проблемам исторического исследования

На основе выделенных характеристик системным методом произведена типологизация субъектов исторического познания' логический субъект (логик-каузалист логик-телеолог, логик-генетик, логик-нарративист) исследует «технологическую» сторону повествовательных исторических предложений, их методологическую значимость в общей структуре дискурсивного мышления историка, Герменевтический субъект (интерпретатор-эмпатик, интерпретатор-психоаналитик, интерпретатор- социолог, интерпретатор-структуралист и функционалист, интерпретатор- менталист (исследователь «субъективных ментальных миров»), интерпретатор-имажинативист, интерпретатор-лингвист), здесь целью субъекта является установление возможного (реального или интеллигибельного) параллелизма между самим прошлым и его воссозданием, идеалистский субъект (субъект-конструктивист эмпатик, субъект-констр5кгивист эстет) видит прошлое как результат интеллектуальных усилий историка и изображает его в соответствии с какими-то его практическими или воображаемыми ориентирами; нарративно-лингвистический субъект (субъект-риторик, субъект-семиотик, субъект-читаггель); особенность нарративно-лингвистического субъекта познания заключается в том, что им является не только сам историк, но и читатель, выступающий в качестве исследователя, соавтора Отсюда можно выделить субъекта-риторика (X Уайт, Д Ла Капра), субъекта-семиотика (Ф. Анкерсмит), субъекта-читателя (креативного субъекта). Диссертант предполагает, что разные субъекты исторического познания являются носителями разных стилей исторического дискурса как особых систем мышления, смена которых провоцирует (среди прочих факторов) изменения («повороты») в развитии историко-философского знания Событийная (повествовательная) история с ее хроникальносгью и телеологичностью писалась историком-наблюдателем, т е субъектом-фактографом или теологом. Не-событийная (процессуальная) история пишется квазинаблюдателем, субъектом-структуралистом или функционалистом, для которого важны не единичные факты и события как атомы истории, а ряды таких фактов и событий, их повторяющиеся серии История предстает как картина иерархизированных функционирующих процессов Одновременно происходит осмысление того, что отказ от события разрушает хронологию, поэтому вводится микро-сюжет истории, а вместе с этим меняется и стиль исторического исследования так на место субъекта-структуралиста становится субъект-лингвист или субъект-психоаналитик и т д Смена сч илей мышления тождественна смене методов мышления, смене категорий, несущих в себе новый познавательный смысл

Во второй главе «СУБЪЕКТ ПОЗНАНИЯ В ИСТОРИЧЕСКОЙ ЭПИСТЕМОЛОГИИ ВРЕМЁН ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО ПОВОРОТА» рассматриваются ключевые «повороты» в философско-историческом знании ХГХ-ХХвв и анализируется субъект познания в нарративно-лингвистической версии исторической эпистемологии

В § 1 «Основные "повороты" в историческом знании XX века. Ключевые черты лингвистического поворота в историческом знании» рассматривается генезис «новой», нетрадиционной истории Она может быть представлена тремя ключевыми направлениями исследований' история интеллектуальной жизни как изучение социальных навыков мышления; история ментальностей (в ее разных вариантах как фокус характеров, мыслей, мотивации поведения отдельных людей и целых этносов); история ценностных ориентации (этика прошлого) Ведущими школами в рамках этих направлений являются, например, эмпирическая анализ непосредственных действий и чувств людей как исходный исторический материал, количественная, или клиометрия анализ структуры исторических событий через методы математики, статистики и компьютерной графики; психоистория' анализ бессознательных аспектов индивидуального и коллективного поведения людей как основы истории; тендерная выявление путей социальной организации полов в разные исторические периоды, интеллектуальная история как исследование идей, мыслей, аргументов, верований, предположений, установок и тревог, которые вместе составили интеллектуальную или рефлексивную жизнь предыдущих обществ; история тела, «история снизу», устная история, история чтения, история образов, история политического мышления и пр Все они появились в разное время в связи с периодически повторяющейся сменой парадигм в исторической науке В истории «новой» исторической дисциплины с 1960г до конца XX века условно можно выделить по крайне мере 4 этапа' социологический, антропологический, лингвистический и прагматический Все они взаимосвязаны между собой и отражают в целом достаточно глубокие эпистемологические кризисы, в которых оказывалась историческая наука за это время. На первом этапе главным объектом исследовательского интереса историков стало выяснение условий деятельности человека, а главным методологическим приемом - количественные методы исследования Этот «социологический поворот» произошел в 1960-е гг в процессе преодоления приоритетов политической и событийной истории, когда было зафиксировано сближение социологии и истории («макроистория», школа «Анналов»), Однако социоистория оперировала функционалисткими (описание механизма функционирования системы) и структуралистскими (описание того, что это такое) парадигмами исследования При этом не учитывалось сознание исторических агентов, их

намерения считались неважными В итоге в философско-историческом знании произошла переориентация исследования от анализа устойчивых структур к рассмотрению случайного и уникального, что спровоцировало изменения не только в объекте исторического исследования, но и в субъекте Если социологический поворот характерен исчезновением субъекта из исторического знания, исследованием надличностных факторов исторического процесса, то пришедший ему на смену антропологический поворот («микроистория», «новая культурная история») пытался возродить субъект Его сутью стало проецирование на историю задач антропологии и культурологии В центре внимания оказалась сфера сознания исторического агента, а главным методологическим приемом - психо-социальные способы и методы исследования. Однако акцент на анализе субъективной реальности сделал культурную историю слишком ограниченной и односторонней Это привело к возникновению третьего поворота в исторической дисциплине XX века - лингвистическому. Внутри этого этапа целесообразно в свою очередь выделить «малый» лингвистический поворот, который фокусирует внимание на языке объекта исторического исследования, примером чему служит так называемая «история снизу» («history from below»), риторический лингвистический поворот, фокусирующий внимание на использовании риторики в нсториописаиии, и нарративный лингвистический поворот, связанный с переосмыслением сущности и функций исторического иарратива. Четвертый, прагматический этап, пытается синтезировать на сбалансированной основе подходы каждой из систем исторической эпистемологии (субъект-объектное движение)

В целом, лингвистический поворот в исгориописании акцентирует свое внимание на тексте Текст - это то, на что в первую очередь должен смотреть историк, т е текст -это центр исторической работы Прошлое нам не дано, и мы не имеем возможности сравнить его с тем или иным текстом для того, чтобы определить, какой из них соответствует этому прошлому в наибольшей мере Мы имеем дело только с текстом нарратива - единственной реальностью. Субъективная позиция и индивидуальный голос историка здесь - интегральный компонент комплексного исследования в историографии Объективность же есть цель процесса разработки диапазона позиций субъекта исторического познания (исследователя, читателя, историка), с его различными акцентами и артикуляциями Постулируется не-очевидность и не-прозрачность исторического текста, подчеркивается важность и сложность его прочтения, что ведет к концентрации внимания автора и читателя на амбивалентностях, двусмысленностях текста Введено понятие текстуального механизма, куда входят основные понятия и приемы современного литературного и философского постструктурализма, деконструктивизма, неофрейдизма,

лингвистики, философии языка. Основная идея «текстуального аргумента» заключается в чтении и понимании текста как вторичной смысловой реальности, любой культурологической реальности вообще, где автор и читатель находит, конструирует, реконструирует, множит смыслы и значения этих текстов. Отсюда, текст - это памятник, который требует интерпретации больше, чем анализа Если социологический и антропологический повороты старались объяснять исторические факты, то лингвистический их интерпретирует с целью приумножения смыслов исторического текста и выведения новых исторических понятий Лингвистический поворот показывает историку, что в языке можно выявить различные значения, и нужно использовать эта значения для того, приблизиться к тем истинам, которые углубляют наше понимание прошлого.

Полученные в данном параграфе результаты дают возможность перейти к детальному рассмотрению сути «отрицания» познающего субъекта лингвистическим поворотом, а именно к спецификации этого субъекта.

В § 2 «Субъект познания: историк и читатель» рассматриваются основные концепции, ставшие теоретическими источниками риторического и нарративного поворота в историописании В целом, субъект познания лингвистической философии истории сформировался под влиянием нескольких обстоятельств Вкупе они составляют комплекс то лингвистического структурализма Ф де С'оссюра с его пятью принципами курса общей лингвистики, идей трех ведущих лингвистических школ, идей и концепций новой литературной критики (структурализма и постструктурализма), деконструктивистких теорий.

Семиотический познающий субъект проистекает из идеи «смерти автора», предложенной Р. Бартом и реализованной в деконструктивизме Деррида (царство письма) и деконструктивизме Фуко (царство дискурса) Семиотический субъект реконструируется на основе прочтения текстов, причем сам автор текста неважен (смерть автора) Субъект познания превращается здесь в культурную и историческую функцию, возникающую в определенном историческом контексте.

Теоретической основой риторической позиции лингвистического поворота стала концепция исторического дискурса Р Барта, который считал что реализм исторического дискурса есть часть особого культурного паттерна, в котором люди отказываются от своей свободы и роли индикаторов значения исторических событий Смысл литературного труда состоит именно в том, чтобы сделать из читателя-потребителя читателя-производителя и стереть грань между читателем и автором. Субъект-читатель переводит,

интерпретирует язык текста - исторического нарратива, создавая со-авторский или абсолютно свой текст Из читателя потребителя читатель, выбирая релевантный ему тип чтения, трансформируется в читателя-производителя Грань межд\ читаю юч и автором стирается Наиболее иллюстративным применением идей Барта к историописанию является работа X Уайта «Метаистория» В нем была произведена, по выражению Ф Анкерсмита, лшпературюация историописания, где нарратив тропологически «оформлял» жизнь истории. Уайт считает бесспорной необходимость ограниченного дискурса в отношении ряда исторических событий, а именно - отрицание буквальности о чем-то необходимо промолчать и представить это «что-то» как форму языка Для этого Уайт выбрал в грамматике древнегреческого языка особую языковую форму - средний залог - как возможный способ уклониться от нежелательного вторжения субъекта в действие (событие), которое он хочет репрезентировать В этой языковой форме субъект предполагается уже иитериоризированным в действие (событие) которое он хочет репрезентировать Риторическая природа среднего залога подтверждает «исчезновение» автора или любой точки зрения, существующей вне данного текста Средний залог концентрирует внимание на бытийсгвовании субъекта и объекта и на их взаимном вовлечении в «исторический момент письма» Таким образом, функция субъекта познания переходит к безличному механизму, и тем самым рамки биографического, традиционного нарратива преодолеваются. Историку-субъекту познания здесь достаточно описать концептуальные позиции, которые он занимает при определенных обстоятельствах -словесные выражения, «знаки» и соответствующие им формы репрезентации Субъект превращается в лингвиста, экономиста и пр, как бы перемещается в царство письма или царство дискурса, но не перестает существовать как познающая инстанция Именно в этом смысле, на взгляд диссертанта, можно говорить об «исчезновении» познающего субъекта в лингвистическом повороте в историописании

С другой стороны, значение познающего субъекта здесь значительно возрастает Он начинает занимать место, ранее принадлежащее историческому субъекту, и исторический нарратив целиком заполняется рефлексией познающего субъекта Данная рефлексия обусловлена особым отношением между миром и языком, обоснованным де Соссюром, при которых исторический текст может и не иметь референта, он замкнут на себя и подвержен бесконечным интерпретациям, выявляющим полифонию индивидуальных смыслов Язык бесконечен и не может быть описан в одной семантике Именно этот аспект сближает историографию с литературным творчеством, историографический дискурс с художественным, формируя риторического субъекта познания. Современные литературные теории определяют интеллектуальное основание

истории и философии истории, и параллели между реализмом в истории, литературе и изобразительном искусстве превращены в фундамент исторической работы Поэтому в историческом нарративе, написанным риторическим субъектом лингвистического поворота, особую роль играет понятие «фикции» В лингвистическом повороте фикциональный нарратив показал, каким образом историк может зависеть от слов, которые соединяют его с реальностью прошлого Происходит наложение беллетристики на исгорию. Однако феномен «текстуализма», который заставляет читать любое свидетельство не как источник, а как текст, порождает ряд серьезных проблем Исторические утверждения теперь зависят от выводов из исследования текстов, и позиция историка не может считаться само собой разумеющейся, опирающейся на данные источника, как это было в традиционной истории. Здесь возникает проблема исторической репрезентации как проблема воссоздания первичного смыслового содержания во вторичных формах текста. В лингвистическом повороте репрезентация - уровень завершенного исторического текста, текста в целом, значение которого выявлено через вчуствование в язык, например, через рассмотрение ткани ассоциаций, определяющей значение предложенных терминов и дефиниций.

Историческое исследование в лингвистическом повороте объединено с чтением письмом и интерпретацией текстов Об этом писал Барт, рассуждая о смерти автора и подчеркивая роль читателя в выявлении смысла текста Рождение читателя компенсирует «смерть автора» Как считают многие теоретики лингвистической философии истории, чтение есть решающий конститутив проблемы языка и оно неразрывно связано с письмом, хотя между ними иногда возникают проблемы и даже антагонистические отношения С точки зрения лингвистического поворота, вся проблема историографии состоит в том, чтобы соединить письмо и чтение и попытаться определить основные способы придания значения в историографии Прошлое есть текст и его надо научится читать правильно, т.е выявлять смыслы и именовать их.

В Заключении излагаются основные выводы исследования и указываются проблемы, которые требуют дальнейшей разработки

Основные положения диссертации получили отражение в следующих публикациях:

1 Тимонин B.C. Хаос в истории' проблемы репрезентации// Социальные трансформации и образование М, МГТУ «МАМИ», 2003 (0,2 п.л)

2. Тимонин В С Субъект и дистанция в историческом познании// Философия истории рубежа XX-XXI вв М, МГТУ «МАМИ», 2004 (0,2 п.л.)

3 Тимонин В.С Парадоксы «Метаисгории»: Х.Уайт и деконструкция нарратива// Объединённый научный журнал №29. 2004 (1п.л )

4. Тимонин В С. К вопросу о типологии субъектов исторического познания// Monstera №5 М, 2005 (0,5 п.л)

5. Тимонин В С Системный метод в типологии субъекта исторического познания// Объединённый научный журнал №22. 2005 (1 п л)

6. Тимонин В С Субъект познания в философии истории//Материалы IV Российского философского конгресса' «Философия и будущее цивилизации» ТЗ. М, МГУ, 2005 (0,1 п л.)

Отпечатано с гонтовых оригинал-макетов в типографии «X-Press», г. Иваново, пр. Ленина, 19 тел. (0932) 41-56-06 Тираж 100 экз. Заказ от 18.10.2005 г.

f 1929®

РНБ Русский фонд

2006-4 i

21573 i

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Тимонин, Владимир Сергеевич

Введение.3-12 стр.

Глава первая. Проблема субъекта исторического познания.13-63стр.

§1 Субъект познания в эпистемологии: сущность и ключевые ф интерпретации.13-29стр.

§2. Типология субъекта исторического познания.30-62стр.

Глава вторая. Субъект познания в исторической эпистемологии времен лингвистического поворота.63-119стр.

§ 1 Основные «повороты» в историческом знании XX века. Ключевые черты лингвистического поворота в историческом знании.63-91 стр.

§2. Субъект познания: историк и читатель.92-119 стр.

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Тимонин, Владимир Сергеевич

Актуальность темы исследования

В философии XX века в целом можно зафиксировать тенденцию поворота к исследованиям эпистемологических проблем - в рамках философской эпистемологии, философии науки, а также эпистемологии дисциплин, входящих в корпус социально-гуманитарного знания. Среди последних историческая эпистемология приобретает особое значение, т.к. способна, при всей принципиальной гипотетичности современной эпистемологии вообще, дать относительно надежное знание о реальности исторического прошлого. Подобное знание чрезвычайно важно для корректной оценки, прежде всего, настоящего, для адекватного вписывания человечества вообще и каждого народа в отдельности в существующий социокультурный контекст. Необходимость осмысления путей и возможностей получения такого знания определяют конкретную актуальность темы диссертационного исследования.

История, акцентировавшая свое внимание в 50-х гг. XX века на исследовании проблемы исторического объяснения, столь ярко выразившийся в многочисленных логических и социологических моделях, примерно в начале 70-х включила в диапазон своих размышлений широкую сферу литературных приемов. Это было связано с революцией, произведенной X. Уайтом в современной исторической эпистемологии. Главный тезис Уайта заключался в том, что наше понимание прошлого детерминируется не только тем, чем оно было на самом деле, но также и языком, который используем историком для разговора об этом прошлом -историческое знание столь же во многом «сделано» (языком историка), как и «найдено» (в архиве). Оформившийся вслед за идеями Уайта лингвистический поворот в историческом знании вызвал к жизни множество проблем. Например, историки вынуждены были признать, что история принадлежит к повествовательному жанру, понятому в духе Аристотеля, как выявление «интриги» представляемых действий. Понятая же как повествовательная структура, история нуждается в переосмыслении субъекта своего познания - историка с его субъективно переживаемым временем или читателя с его субъективным восприятием историка-автора.

Рефлексия же над вопросами субъекта познания в лингвистической исторической эпистемологии вписана в важнейшие проблемы новоевропейской философии - интерсубъективности, интертекстовости, коммуникации, взаимопонимания, рассмотрения субъекта в его внутренней темпоральности, в его отношении к самому себе, к другому и к объекту исследования. В целом, исследование субъекта познания в исторической эпистемологии есть еще одно переосмысление феномена субъективности вообще, поиски выхода из тупиков субъективизма, что является одной из самых актуальных задач современной философии.

Комплексное исследование сущности и ключевых принципов исторической эпистемологии придает диссертации актуальность, практическую и теоретическую ценность; предпринятое же в ней рассмотрение подходов нарративно-лингвистической разновидности исторической эпистемологии к проблеме субъекта в широком культурно-философском контексте отчасти компенсирует отсутствие специальных исследований на эту тему в отечественной литературе.

Степень разработанности темы исследования

Опираясь на доскональное знание исследовательского материала и высокий уровень теоретической рефлексии, указанные авторы рассмотрели ключевые теоретические постулаты исторической эпистемологии в рамках, доступных в господствующей парадигме философского дискурса. В 1980-х появились интересные работы Французовой Н.П., Федотовой В.Г., Новиковой Л.И., Желениной И.А., Гобозова И.А, и др., анализирующих историческую дисциплину с точки зрения ее методологии и теоретических эвристик. Большой интерес представляют работы П.П. Гайденко об исторической герменевтике Хайдеггера, Н.С. Юлиной о философии истории США, И.С. Вдовиной о философии истории Рикера, Визгина о постструктуралистком прочтении истории и работы др. авторов. Среди отечественных авторов, непосредственно занимающихся проблемами эпистемологии лингвистического поворота в историописании, нужно указать М.А. Кукарцеву, к работам которой диссертант неоднократно обращался в своем исследовании. Но философских работ, которые были прямо посвящены исследованию места и роли субъекта познания в разных версиях исторической эпистемологии XX века, диссертанту обнаружить не удалось.

К немногим исключениям последнего времени принадлежит диссертационное исследование Горюнова А.В. «Специфика познавательной деятельности историка как субъекта познания» (Ульяновск, 2004), но оно поднимает, в основном, вопросы соотношения истории и социологии, рассматривая проблему субъекта в узко-заданном ключе, вне обширного контекста новейшей исторической и философско -исторической науки.

В оборот диссертационного исследования также введены результаты, полученные в ходе исследования проблем эпистемологии JI.A. Микешиной, В.А. Лекторским И.Т. Касавиным, В.Н. Порусом, В.А. Подорогой и др.

В ходе изучения проблемы диссертант обращался к широкому кругу трудов отечественных историков - Ковальченко И.Д., Могильницкого Б.Г., Бессмертного Ю.Л., Репиной Л.П., Зверевой Г.И., Копосова Н.Е., а также к публикациям в альманахе «Одиссей». Указанные авторы в разных степенях выраженности анализировали эпистемологические поиски исторической науки XX века. Особенного внимания в этой связи, безусловно, заслуживают работы Зверевой Г.И. и Копосова Н.Е, к идеям которым диссертант так же не однократно обращался в своей работе.

Выбранная диссертантом проблематика потребовала знакомства и рассмотрения обширного массива исследований, выполненных зарубежными философами историками. В первую очередь в круг изучаемых работ были включены монографии и статьи ведущих представителей англо- саксонской и западноевропейской школ философии истории. Среди них диссертант особо выделил бы труды Mink Louis О. Modes of comprehension and the unity of knowledge; Gaily W. The Historical Understanding; см. также Philosophy and Historical Understanding. Cambridge, 1964, White H. The Content of the Form: Narrative Discourse and Historical Representation, а также имеющиеся на русском языке работы Ф. Анкерсмита, М. Оукшота, X. Уайта, П. Вейна, П. т Рикера , А. Данто и др. В ходе их изучения диссертант посчитал возможным и необходимым остановиться на менее проанализированных аспектах идей указанных авторов.

Кроме того, специфика предмета исследования заставила диссертанта рассмотреть концепции структурализма и постструктурализма о «смерти автора» и проблематизации понятия «текст», историю лингвистических учений от де Соссюра до Якобсона, идеи М. Бахтина о диалектике текста и контекста, русских формалистов о «производстве» литературных текстов, принципы и ориентиры «новой» литературной • критики, особенно иллюстративно представленные в работах Р. Барта, а также идеи Э. Левинаса о природе субъективности.

В целом, предлагаемое диссертантом исследование лишь в определённой степени восполняет пробел, образовавшийся в отечественной науке в сфере исследований по исторической эпистемологии. Автор отдаёт себе отчёт в сложности и широте заявленной темы. Именно поэтому были выбраны ключевые, по мнению диссертанта, аспекты анализа, рассмотрение которых задаёт угол зрения, позволяющий сформировать достаточно целостное представление о специфике постановки проблемы субъекта познания в лингвистической философии истории.

Объект исследования — принципы и методология исторической эпистемологии.

Предмет исследования — сущность и ключевые характеристики субъекта познания в нарративно-лингвистической разновидности исторической эпистемологии.

Цель и задачи исследования

Цель исследования — анализ специфики постановки и решения проблемы субъекта познания в нарративно-лингвистической разновидности исторической эпистемологии.

Для достижения этой цели необходимо решить следующие задачи: • 1. рассмотреть основные подходы к пониманию субъекта познания в классической и неклассической теории познания

2. выявить и проанализировать основные разновидности исторической эпистемологии

3. выявить и типологизировать свойственные основным разновидностям исторической эпистемологии интерпретации субъекта познания

4. выявить и рассмотреть экспликацию основных разновидностей исторической эпистемологии в трансформациях («поворотах») исторического знания XX века

5. изучить эпистемологическую специфику лингвистического поворота в историческом знании;

6. обнаружить и исследовать основные источники и смыслы решения проблемы субъекта познания в нарративно-лингвистической исторической эпистемологии.

Теоретическая и методологическая основа исследования

В качестве теоретического фундамента анализа поставленной проблемы диссертант выбрал исследования по теории познания отечественной философской школы, представленные в трудах В.А. Лекторского, JT.A. Микешиной, В. Н. Поруса, И.Т. Касавина и др.

Методологической базой исследования стали принципы непредвзятого, исторически конкретного и обоснованного философского анализа, представленного в работах ведущих отечественных философов. В качестве основного метода достижения целей диссертационного исследования взят аналитический. В целом же, диссертация построена на сочетании проблемно-теоретического и историко-дескриптивного методов исследования как методов доказательства, систематизации и изложения полученного знания. В исследовании применялись и междисциплинарные приемы анализа проблем, благодаря которым несколько дисциплин обмениваются новой информацией и переводят языки каждой из них на языки других, что было необходимо при анализе «поворотов» в историческом знании XX века. При создании типологии субъектов исторического познания был применен системный метод.

Научная новизна и положения, выносимые на защиту:

Работа является одной из первых попыток, предпринимаемых в отечественной философской литературе, систематического изложения и критического осмысления ключевых проблем субъект/объектной дихотомии в нарративно-лингвистической исторической эпистемологии.

1. Выделены основные принципы решения проблемы субъекта познания в классической (трансцендентальный, эмпирический, реальный субъекты) и неклассической (семиотический, «смерть субъекта», плюрализм субъектов, субъект как «забота о себе») теории познания.

2. Дано определение исторической эпистемологии как исследования возможностей и путей интерпретации исторической информации в реальном познавательном процессе, т.е. как дескриптивной эпистемологии. Выделены и исследованы четыре основных системы исторической эпистемологии: аналитическая (акцентирует внимание на анализе исторического объяснения, его логической структуры и функций в историческом исследовании), герменевтическая (акцентирует внимание на исследовании текстов прошлого, методе реконструкции прошлого, понимающей парадигме исследования исторической реальности); идеалистская (акцентирует внимание на действиях, совершенных в прошлом, методе конструкции прошлого); нарративно-лингвистическая (акцентирует внимание на языке нарратива, рассматривает мир истории как лингвистическую конструкцию).

3. С помощью системного метода сформулирована типология субъектов познания: логический субъект (логик-каузалист, логик-телеолог, логик-генетик, логик-нарративист); герменевтический субъект (интерпретатор-эмпатик, интерпретатор-психоаналитик, интерпретатор-социолог, интерпретатор- структуралист и функционалист, интерпретатор-менталист (исследователь «субъективных ментальных миров»), интерпретатор-имажинативист, интерпретатор-лингвист); идеалистский субъект (субъект- конструктивист эмпатик, субъект-конструктивист-эстет); нарративно-лингвистический субъект (субъект-риторик, субъект-семиотик, субъект-читатель).

4. Рассмотрев эпистемологическую сущность основных «поворотов» в историческом знании XX века (социологического, антропологического, лингвистического, прагматического), автор выявил и доказал, что социологический поворот следует аналитической исторической эпистемологии ( потеря субъекта); антропологический-герменевтической и идеалистской (возрождение субъекта); лингвистический — нарративно-лингвистической («смерть субъекта); прагматический пытается синтезировать на сбалансированной основе подходы каждой из систем исторической эпистемологии (субъект-объектное движение).

5. Детально изучена эпистемологическая специфика лингвистического поворота в историческом знании: суть и методологические экспликации акцентирования понятия «текст» в исторических исследованиях; методологических приемов риторики (роль сюжета и интриги); сущность теории взаимного отображения в историческом исследовании уровней «принуждения опытом» (эмпиризм) и «принуждения языком» (лингвистика); понятие «нарративной субстанции»; понятие лингвистической формы и др.

6. Исследованы специфика и источники понимания субъекта познания в лингвистической исторической эпистемологии: семиотический познающий субъект проистекает из идеи «смерти автора», предложенной Р. Бартом и реализованной в деконструктивизме Деррида (царство письма) и деконструктивизме Фуко (царство дискурса); риторический субъект проистекает из концепция исторического дискурса Р. Барта и американских литературных критиков, где доказывается тождество поэзии и истории как семиотических систем; субъект-читатель переводит, интерпретирует язык текста-исторического нарратива, создавая со-авторский или абсолютно свой текст. Из читателя-потребителя читатель трансформируется в читателя-производителя, выявляя множественные смыслы текста и именуя их.

Теоретическая и практическая значимость полученных результатов заключается в дальнейшем углублении наших знаний о тенденциях формирования исторической эпистемологии, месте и роли в ней познающего субъекта; характере взаимоотношения истории и философии; в более ясном понимании сути и закономерностей смены эпистемологических парадигм в историческом и философско-историческом знании; в разработке более точной по сравнению с имеющимися моделями концепции субъекта исторического познания. В работе критически освоены труды и идеи известных исследователей проблем субъект-объектных отношений в историческом и философско-историческом знании Ю.Л. Бессмертного, А .Я Гуревича, Н.Е. Колосова, и др. Рассмотрены малоизвестные в отечественной литературе теория нарративных субстанций Ф. Анкерсмита, среднезалогового письма X. Уайта и др.

Положения и выводы, сформулированные в диссертации, могут быть использованы в практике философских, исторических, эпистемологических исследований; в чтении спецкурсов по данной тематике, в основном курсе философии, разделах «теория познания», «философская антропология», «философия истории», «социальная философия».

Апробация работы

Основные положения диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры философии и психологии Московского государственного технического университета «МАМИ», а также получили апробацию на следующих конференциях: международная научная конференция «Социальные трансформации и образование», Москва, 3-5 февраля 2003г., международная научная конференция «Философия истории рубежа XX-XXI вв.», Москва, 5-7 февраля 2004г., научно-методическая конференция «Высшее профессиональное образование в современной России» в рамках международного научного симпозиума, посвященного 140летию «МАМИ», 23-24 марта 2005г., IV Российский философский конгресс «Философия и будущее цивилизации», 23-26 мая 2005г.

Материалы диссертационного исследования использовались автором в подготовке лекций по истории философии и общей философии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Субъект исторического познания в лингвистической философии истории"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В диссертационной работе мы поставили своей целью выявить и теоретизировать место и функции субъекта познания в нарративно-лингвистической разновидности исторической эпистемологии. В ходе диссертационного анализа были решены задачи исследования основных подходов к пониманию субъекта познания в классической и неклассической теории познания; анализа основных разновидностей исторической эпистемологии; типологизации свойственных основным разновидностям исторической эпистемологии интерпретации субъекта познания; экспликации основных разновидностей исторической эпистемологии в трансформациях («поворотах») исторического знания XX века; изучения эпистемологической специфики лингвистического поворота в историческом знании; исследования основных источников и смыслов решения проблемы субъекта познания в нарративно-лингвистической исторической эпистемологии. Теоретические итоги диссертационного исследования можно разделить на два блока: собственно исследование феномена субъекта исторического познания в исторической эпистемологии; выявление и исследование специфики субъекта познания нарративно-лингвистической исторической эпистемологии.

В работе рассмотрены ключевые характеристики трансцендентального, эмпирического, семиотического, постмодернистского субъекта познания в контексте анализа дихотомии трансцендентализм/индивидуализм. Показано, что классическая познавательная модель, предусматривала возможность существования абстрактного наблюдателя, некоей абсолютной системы отсчета, предполагающей позицию абсолютной объективации -трансцендентальный субъект. В неклассической теории познания произошел прорыв жесткой дихотомии «субъект-объектных» отношений. Субъект оказался включенным в реальный мир и систему отношений с другими субъектами, он может и должен подвергать рефлексии свою собственную позицию по отношению к исследуемому объекту. В неклассической познавательной модели познающий субъект вмешивается не только в конструирование объекта, но и порождает его. Неклассическая теория познания осуществляет отказ от субъектоцентризма как бы в двух направлениях: с одной стороны, она не отказывается от индивидуально-эмпирического субъекта, а, с другой стороны, признает, что научное знание носит внеличностный характер. Так возникает эпистемология без познающего субъекта, в которой последний превращен в результат философской рефлексии над механизмами познания. В работе подобно прослежены основные вехи и смыслы указанного типа эпистемологии, так же как и основные интерпретации структуралистского тезиса о «смерти автора», место и роль субъекта познания в генетической, эволюционной и натуралистической эпистемологии.

Выявлены и рассмотрены ключевые особенности субъекта исторического познания. Под субъектом исторического познания мы понимаем некую внеперсональную познающую инстанцию, познающее сознание, выполняющее ряд методологических процедур, т.е. идеально-абстрактное образование. Но в фоновом режиме мы имеем в виду, что все-таки есть и носитель этого сознания - сам историк. В работе историческая эпистемология понимается принципиально гипотетичная, ее реализация в историческом исследовании не дает верифицируемой истины, но дает истину, нередко достаточную для самого историка и его читателя. По нашему мнению, историческая эпистемология входит в область философии истории как более широкой категории. Историческая эпистемология есть часть эпистемологического паттерна философии истории, где анализируется то, как возможно знание о прошлом, о прошлой исторической реальности. В рамках философии истории историческую эпистемологию принято называть критической философией истории. При этом историческая эпистемология может быть рассмотрена и как идеальный тип, автономное образование, предназначенное только для обслуживания нужд исторического исследования.

В диссертационном исследовании выделены четыре основных типа исторической эпистемологии - аналитическая, герменевтическая, идеалистская и нарративно-лингвистическая. Первый три в основном относятся к дискуссиям конца 19-начала 20 века о статусе гуманитарного знания, последняя возникла только в 1970 г. Выявлены и проанализированы основные черты указанных разновидностей исторической эпистемологии. Аналитическая историческая эпистемология акцентировала внимание на анализе исторического объяснения, его логической структуры и функций в историческом исследовании. Герменевтическая историческая эпистемология сфокусирована на интерпретации текстов прошлого, рассматривает историческое исследование как реконструкцию прошлого, реализует понимающую парадигму исследования исторической реальности. Идеалистская эпистемология фокусирует внимание на действиях, совершенных в прошлом, рассматривает историческое исследование как конструкцию прошлого познающим сознанием. Нарративно-лингвистическая историческая эпистемология рассматривает мир истории, сконструированный из языка, которую надо анализировать с точки зрения критического анализа работ по литературе. На основе выделенных характеристик системным методом произведена типологизация субъектов исторического познания: логический субъект (логик-каузалист, логик-телеолог, логик-генетик, логик-нарративист); герменевтический субъект (^интерпретатор—эмпатик, интерпретатор-психоаналитик, интерпретатор- социолог, интерпретатор-структуралист и функционалист, интерпретатор- менталист (исследователь «субъективных ментальных миров»), интерпретатор-имажинативист, интерпретатор-лингвист); идеалистский субъект (субъект-конструктивист эмпатик, субъект-конструктивист эстет); нарративно-лингвистический субъект (субъект-риторик, субъект-семиотик, субъект-читатель).

Рассмотрена диалектика субъект-объектных отношений в движении исторического знания сквозь различного рода эпистемологические «повороты»: от объективизма и галилеевской парадигмы социологического поворота, возвращение субъекта антропологическим поворотом и уликовой парадигмы via его отрицание лингвистическим поворотом и, наконец, к восстановлению дуализма объекта и субъекта в прагматическом повороте. Выявлены и исследованы место и специфика лингвистического поворота в историописании XX века. Показано, что лингвистический поворот состоит из малого (история снизу), риторического и нарративного поворотов, каждый из которых имеет свою специфику. Сущность лингвистического поворота в истории заключается в установлении отношения взаимного отображения уровней «принуждения опытом» (эмпиризм) и «принуждения языком» (лингвистика).

В диссертации рассмотрены концепции, ставшие теоретическими источниками риторического и нарративного поворота в историописании. Показано и обосновано, что семиотический познающий субъект проистекает их идеи «смерти автора», предложенной Р. Бартом и реализованной в деконструктивизме Деррида (царство письма) и деконструктивизме Фуко (царство дискурса). Семиотический субъект реконструируется на основе прочтения текстов, причем сам автор текста неважен (смерть автора). Субъект познания превращается в культурную и историческую функцию, возникающую в определенном историческом контексте. Риторический субъект проистекает из концепции исторического дискурса Р. Барта и американских литературных критиков, где доказывается тождество поэзии и истории как семиотических систем. Субъект-читатель переводит, интерпретирует язык текста - исторического нарратива, создавая соавторский или абсолютно свой текст. Из читателя потребителя читатель, выбирая релевантный ему тип чтения, трансформируется в читателя-производителя, выявляя множественные смыслы текста и именуя их.

Полученные результаты обладают самостоятельностью и новизной. Но, подводя итоги, необходимо остановиться на тех проблемах, которые не были затронуты или недостаточно затронуты в работе, но которые имеют хорошую перспективу для их дальнейшей разработки. Прежде всего, это фундаментальное исследования онтологии субъекта познания в исторической эпистемологии вообще. В данной работе только некоторые аспекты такого ракурса рассмотрения проблемы вошли в оборот исследования. На взгляд диссертанта, они нуждаются в тщательном обдумывании и экспликации на материале последних достижений философии истории и исторической эпистемологии. К области таких теоретических исследований следует отнести и анализ того эпистемологического рефлексивно-концептуального уровня, на котором происходит конкретное осуществление подходов лингвистической парадигмы к историческим исследованиям, осуществляется построение новых научных конструкций. Кроме того, исследование заявленной темы может осуществиться на основе выявления субъекта познания и субъективности в познании (не субъективизма), начало дихотомии которых началось примерно с Канта. Обозначенные пути развертывания эпистемологического анализа философско-исторических и собственно исторических теорий составляют отдельные области научных поисков и иллюстрируют перспективы дальнейшего развития идей и положений, изложенных в данной работе.

Список научной литературыТимонин, Владимир Сергеевич, диссертация по теме "Онтология и теория познания"

1. Анкерсмит Ф. История и Тропология. Взлёт и падение метафоры. М., Прогресс-традиция. 2003

2. Анкерсмит Ф. Нарративная логика М., 2003

3. Арон Р. Введение в философию истории // Р. Арон. Введение в философию истории, М., 2000

4. Барт Р. Введение в структурный анализ повествовательных текстов /Ют структурализма к постструктурализму М., 2000

5. Барт Р. Дискурс истории. //Барт Р. Система моды. Статьи по семиотике культуры. М., 2003

6. Барт Р. Смерть автора //Избранные работы Семиотика. Поэтика. М.,1994

7. Барт Р. Эффект реальности // Р. Барт. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1994

8. Бахтин М.М. Эстетика словесного товрчества М., 1975

9. Бессмертный Ю.Л. Многоликая история (Проблема интеграции микро-и макроподходов) // Казус-2000

10. Бессмертный Ю.Л «Анналы»: переломный этап?//Одиссей, 1991,

11. Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II ч.1. Роль среды. Предисловие к первому изданию. М., 2002

12. Н.Бродель Ф. История и общественные науки. Историческая длительность // Философия и методология науки. Благовещенск, 2000

13. Вен П. Фуко совершает переворот в истории // Вен Поль. Как пишут историю. Опыт эпистемологии. М.,2003

14. Вен П. Как пишут истории. Опыт эпистемологии М., 2003.

15. Визгин В.П. Постструктуралисткая методология истории: достижения и пределы //Одиссей, 1996, стр. 44

16. Вригт Г.Х. фон Логико-философские исследования. М., 1986.

17. Гайденко П.П. История новоевропейской философии в ее вязи с наукой М, 2000

18. Гемпель К.Г. Функция общих законов в истории // К.Г. Гемпель Логика объяснения М., 1998

19. Гинзбург К. Приметы //Карло Гинзбург. Мифы-эмблемы-приметы. М., 2004

20. Гирц К. Интерпретация культур. М., Росспэн. 2000

21. Гуревич А.Я. Историческая наука и историческая антропология //Вопросы философии, 1988, №1

22. Данто А. Аналитическая философия истории. М., 2002

23. Дарнтон Р. «Великое кошачье побоище и другие эпизоды из истории французской культуры». М., НЛО, 2002

24. Деррида Ж. Позиции// Деррида Ж. Позиции, Киев, 1996

25. Дмитревская И. В Текст как система: понимание, сложность, информативность. Иваново, 1985

26. Дмитревская И. В. Специфика философии как системы знания // Диалектика как методология научного познания. Иваново, 1988

27. Дрэй У. Еще раз к вопросу об объяснении действий людей в исторической науке. //Философия и методология истории. Благовещенск, 2000.

28. Журавлев С.В. «Маленькие люди» и «Большая история»: иностранцы московского Электрозавода в советском обществе 1920-1930-х гг. М., 200031.3емон Дэвис Н. Возвращение Мартина Гера. М., 1990

29. Зверева Г.И. Онтология новой интеллектуальной истории // Вестник РГГУ. 1997. № 3.

30. Зверева Г.И. Понятие «исторический опыт» в новой философии истории //Теоретические проблемы исторических исследований М, 1999, Вып.№234.3орин А. «Идеология и семиотика в интерпретации Клиффорда Гирца //НЛО, №29, 1998

31. Источниковедение: теоретические и методологические проблемы. М., 1969

32. Казус -2000: Индивидуальное и уникальное в истории // под ред. Ю.Л. Бессмертного и М.А. Бойцова., М., 2000

33. Калинин И. История как искусство членораздельности (исторический опыт и металитературная практика русских формалистов) //НЛО, №71, 1,2005

34. Касавин И.Т. Миграция. Креативность. Текст. СПб., 1999

35. Кезин А.В. Натуралистический поворот в современной эпистемологии //Философия в XX веке Сб. обзоров и рефератов РАН. М., 2001

36. Коззелек Р. Случайность как последнее прибежище историографии //Thesis, 1994, №5

37. Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография М., 1980

38. Кон И.С., Философский идеализм и кризис буржуазной исторической мысли. М., 1959

39. Копосов Н.Е. Как думают историки М., 2001.

40. Копосов Н.Е. О невозможности микроистории // Казус -2000

41. Копосов Н.Е. Хватит убивать кошек. М., 2005

42. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог, роман // От структурализма к постструктурализмк. Французская семиотика М., 2000

43. Кроче Б. Теория и история историографии М., 1998

44. Кукарцева М. А. Лингвистический поворот и проблемы исторической эпистемологии // Monstera # 5. М., МГТУ МАМИ, 2005

45. Кукарцева М., Коломоец Е. Аналитический обзор P. Burke. Western Historical Thinking in a Global Perspective 10 Theses. // Western Intellectual Debates. N.Y., Oxford, 2002, p.5// Вестник МГУ, Серия «Философия», №2, 2004

46. Кукарцева М.А. Опыт чтения текстов в лингвистической философии истории//. Философия и общество №1. 2005

47. Кукарцева М.А. Современная философия истории США Иваново, 1998

48. Кукарцева М.А., Коломоец Е.Н. Опыт метафилософии истории //Вестник МГУ серия 7, Философия, 2000, №6

49. Левинас Э. Время и другой. Гуманизм другого человека СПб. 1998

50. Левинас Э. Тотальность и бесконечное СПб., 2000

51. Лекторский В.А. Субъект, объект, познание М., 1980

52. Метлицкая З.Ю. О природе исторического знания и специфике познавательных приемов историка. Обзор публикаций журнала «History and Theory», №40. №1, 2001. // XX век. Методологические проблемы исторического познания. М., 2002, с. 160-171.

53. Микешина Л.А. Философия познания М., 2002

54. Миронов Б.В. Историк и социология Л., 1984

55. Никифоров А. Философия как личный опыт //Заблуждающийся разум М, 1990

56. Нора П. и др. Франция-Память, СПб, 199961,Оукшот М. Рационализм в познании М., 2002

57. Парахонский Б.А. Семиотический субъект и субъект познания //Логика, психология, семиотика: аспекты взаимодействия. Киев, 1993

58. Парахонский Б.А. Стиль мышления. Философские аспекты анализа стиля в сфере языка, культуры и познания Киев, 1982

59. Поппер К. Логика и рост научного знания, М., 1983

60. Порус В.Н. «Конец субъекта» или пост-религиозная культура// Полигнозис, 1998, No 1

61. Порус В.Н. Рациональность. Наука. Культура. М., 2002

62. Порус В.Н. Эпистемология: некоторые тенденции // Вопросы философии. 1997. № 2.

63. Репина Л.П. Вызов постмодернизма и перспективы новой культурной и интеллектуальной истории//Одиссей, 1996

64. Репина Л.П. Парадигмы социальной истории в исторической науке XX столетия //XX век. Методологические проблемы исторического познания. Сборник обзоров и рефератов М., 2001

65. Рикер П. Историческая репрезентация. //Память. История. Забвение М„ 2004

66. Рикер П. Время и рассказ. СПб., 1999, Т.1

67. Свидерский Э. Интерпретационная парадигма //Социологический журнал, 1994, №3.

68. Соссюр де, Ф., Курс общей лингвистики // Труды по языкознанию. М., 1977

69. Уваров П.Ю. Думают ли историки? А если думают, то зачем? // Одиссей, 2003

70. Уемов А. И. и др. Логика и методология системных исследований. Киев; Одесса, 1977

71. Философия от истории или Филология от социальной хабитуалогии? Интервью Н.Е. Колосова Денису Иоффе //http:www.litera.ru/slova/ioffe/koposov.html

72. Фуко М. Герменевтика субъекта // Социо-логос, вып. 1. М., 2001

73. Фуко М. Порядок дискурса // Фуко М. Воля к истине. М., 1996

74. Хилл Т.И. Современные теории познания М., 1965

75. Шмидт В. Нарратология. М., 2003.81 .Ямпольская А.В. Свобода и субъективность в философии Эммануэля Левинаса . Автореферат на соиск. уч. ст. канд. фил ос. наук. М., 2005

76. Ankersmit F. A Phenomenology of Historical Experience. // Ankersmit F. History and Tropology. Berkeley, 1994.

77. Ankersmit F. The Reality Effect in the Writing of History: the Dynamics of Historiographical topology. Amsterdam, 1989

78. Ankersmit F. Narrative Logic. A Semantic Analisis of the Historian's Language. Hague. 1983

79. Barthes R., "Introduction to the Structural Analysis of Narratives," lllmage, Music, Text, trans. Stephen Heath. New York, 1977

80. Beyond the Cultural Turn: New Directions in the Study of Society and Culture , ed. Bonnell and Hunt, L., University of California Press

81. Bourdieu Pierre. Outline of a Theory of Practice, trans. Richard Nice Cambridge, 1977

82. Bourdieu Pierre. Social Space and Symbolic Power. //Sociological Theory 7

83. Danto A. The Decline and Fall of the Analytical Philosophy of History // A New Philosophy of History. Ed. F. Ankersmit, H. Kellner Univ. of Chicago press, 1995

84. Gaily W. The Historical Undestanding// History and Theory , v, III, 1964; Philosophy and Historical Understanding. Cambridge, 1964,

85. Geerts C. The Interpretation of Cultures. N.Y., 1973

86. Gossman L. Towards a Rational Historiography. N. Y., 1992

87. Gossman L. Literature and Education // Gossman L. Between History and Literature. Cambridge (MA), 1991

88. Kellner H. Language and Historical Representation: Getting the Story Crooked. Madison (Wise.), 1989. P. 229

89. Kellner H. "Never Again" is Now // History and Theory. 1994. № 2

90. Knowing and Telling History: The Anglo-Saxon Debate / Ed. Ankersmit F. // History and Theory. 1986

91. Koselleck R. Vergangene Zukunft. Zur Semantik geschichtlicher Zeiten. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1979

92. La Kapra D. History, Language and Reading: Waiting for Crillon// History and Theory: Contemporary Readings ed. B.Fay, P, Pomper, R. Vann. Oxford, 1998

93. Levi G. On Microhistoiy //New Perspectives on Historical Writing. Cambridge, UK, 1997

94. Mandelbaum M. History, man and reason. A study in nineteenth -century thought. Baltimore; London, 1971. XI.

95. Marrou H-Ir. De la connaissance historique, Paris:Seuil 1954.

96. Megill A. Jorn Rusen's Theory of Historiography between Modernism and Rhetoric of Inquary // History and Theory. 1994. Vol. 33. № 1.

97. Mink Louis O. Modes of comprehension and the unity of knowledge// Philosophical analysis and Historical Understanding. Ithaca, N.Y., Cornell University Press, 1987

98. Munz P. What is Postmodern anywhay? // Philosophy and Literature. 1992. Vol. 16. № 12.

99. Neff E. The poetry of history. N-Y., 1947

100. New Perspectives on Historical Writing. Ed. Peter Burke., Oxford., 1997.

101. Ong Wal J. The Writer's Audience is a Fiction // Interfaces on the World. Ithaca; N. Y., 1977.

102. Partner N. Historicity in an Age of Reality-Fictions // New Philosophy of History. Ed. F.

103. Partner N. Historicity in an Age of Reality-Fictions. P. 22.

104. Simian F. Methode historique et science Sociales // Revue de synthese historique P., 1903

105. Walsh W. Introduction to philosophy of history. L., 1951

106. White H. The Structure of Narrative // Clio, v.I, 1972

107. White H. Tropics of Discourse: Essays in Cultural Criticism. Baltimore, Johns Hopkins Univ. Press, 1978

108. White H. Metahistory: The Historical Imagination in the Nineteenth -Century Europe, Baltimore, Johns Hopkins University Press, 1973

109. White H. The Burden of History // History and Theory, v. V, 1966

110. White H. The Content of the Form: Narrative Discourse and Historical Representation / 1987Baltimore, Johns Hopkins University Press.

111. White H. The Historical Text as Literary Artefact // The Writing of History: Literary form and Historical Understanding. L., 1982