Субстанциальность и метафоричность концепта "сердце" - "гу" в языковой картине мира

Чич, Бэлла Аслановна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Субстанциальность и метафоричность концепта "сердце" - "гу" в языковой картине мира

Год: 2010
Автор научной работы: Чич, Бэлла Аслановна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Майкоп
Код cпециальности ВАК: 10.02.19

Диссертация по филологии на тему 'Субстанциальность и метафоричность концепта "сердце" - "гу" в языковой картине мира'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Субстанциальность и метафоричность концепта "сердце" - "гу" в языковой картине мира"

На правах рукописи

094607046

Чич Бэлла Лслановна

СУБСТАНЦИАЛЬНОСТЬ И МЕТАФОРИЧНОСТЬ КОНЦЕПТА «СЕРДЦЕ» - «ГУ» В ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОГО И АДЫГЕЙСКОГО ЯЗЫКОВ)

Специальность: 10.02.19 - теория языка

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Майкоп 2010

004607046

Работа выполнена на кафедре общего языкознания ГОУ ВПО «Адыгейский государственный университет»

Научный руководитель -

Официальные оппоненты -

доктор филологических наук, профессор Блягоз Зулькарин Учужукович

доктор филологических наук, доцент Багироков Хазрет Заурбечевич

кандидат филологических наук, доцент Базалина Елена Николаевна

Ведущая организация - ГОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова»

Защита состоится _2010 г. в часов на заседании

специализированного диссертационного совета К 212.001.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук при ГОУ ВПО «Адыгейский государственный университет» по адресу: 385000, г. Майкоп, ул. Первомайская, 208, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Адыгейского государственного университета.

Автореферат разослан «Д^*» 2010 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук,

профессор г-^Ш^/ А.Н. Абрегов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы обусловлена необходимостью комплексного изучения человека, его языка и речи методами и средствами различных наук. Результаты анализа языка как важнейшего вида деятельности человека, в котором изначально отражается познаваемый им мир, трудно переоценить. Выявление и рассмотрение национальных концептосфер и отдельных концептов способствует построению лингвистической модели человека. Так, З.Х. Бижева отмечает, что «в изучении проблемы соотношения языка и культуры, способствующем исследованию фундаментального характера и содержания человеческого существования, культурным концептам принадлежит исключительная роль: именно в них выражены представления человека о себе самом и окружающем мире» (Бижева 2002: 211).

Концептология русского языка развивается быстрыми темпами, в адыгских же языках работа в этом направлении находится на начальной стадии, хотя достигнуты определенные результаты. Среди исследований, посвященных концептам адыгских языков, в первую очередь, следует назвать труды З.Х. Бижевой (2002, 2004).

Выделяют «концепты универсальные, но этнически осмысленные, исторически давние, постоянные, ибо они входят в набор концептов современного сознания не только русского, адыгейского, английского, но и множества других народов мира» (Рядчикова, Кушу 2004: 7). Именно таким является концепт «сердце» - «гу» в картине мира русского и адыгейского языков.

Феномен сердца в силу значительности его роли в физиологической, социальной и духовной жизни людей различных лингвокультурных общностей стал предметом изучения разных наук. Примечательно в этом отношении суждение Б.П. Вышеславцева, который называет сердце удивительным всечеловеческим символом, центром круга, из которого могут исходить бесконечно многие радиусы, или световым центром, порождающим бесконечно разнообразные лучи (Вышеславцев 1990).

Концепт «сердце» на материале различных языков рассматривается в трудах А. Вежбицкой (2001), А.Д. Шмелева (2001), С.Г. Тер-Минасовой (2000), М.В. Пименовой (2005,2009), Е.В. Урысон (1994,1995), Е.Б. Яковснко (1999, 2007), М.А. Бобуновой (1999), Е.А. Романовой (2007), Л.А. Мирсаетовой (2004), A.A. Штебы (электронный ресурс), О.Н. Кондратьевой (электронный ресурс), О.В. Зырянова (электронный ресурс).

кабардино-черкесском и английском языках (2007). Как базовая лингвокультурная единица, основа экзистенциональной картины мира русского и адыгейского языков концепт «сердце» - «гу» изучается на материале фразеологизмов наряду с другими концептами в работе JI.K. Бобрышевой (2009).

Все это свидетельствует о том, что в современном языкознании концепту «сердце» уделяется большое внимание, поэтому дальнейшие разработки в области данного фрагмента действительности будут способствовать более глубокому проникновению в его суть как способ постижения менталитета и культур различных народов. Актуальность данного исследования также подтверждается тем, что Всемирной организацией ООН 2010 год объявлен Годом сближения культур.

Объект исследования - концепт «сердце» - «гу» в русском и адыгейском языках.

Предмет исследования - слова, фразеологизмы, внутренние формы указанных единиц, художественные тексты на русском и адыгейском языках и их переводы, являющиеся средствами представления данного концепта.

Цель работы состоит в том, чтобы изучить способы реализации концепта «сердце» - «гу» в русской и адыгейской языковых картинах мира (ЯКМ).

В соответствии с поставленной целью выдвигаются следующие задачи:

1. Рассмотреть концепт как средство отражения национального менталитета.

2. Провести семантический, аксиологический и контекстуальный анализ лексем сердце и гу, их дериватов, метафор, фразеологизмов, которые репрезентируют концепт «сердце» - «гу» в русском и адыгейском языках.

3. Определить особенности концепта «сердце» - «гу», вербализованного средствами русского и адыгейского языков, и выявить специфику его перевода.

4. Реконструировать модель концепта, что предполагает описание полевой организации выявленных когнитивных признаков (ядро, ближняя, дальняя и крайняя периферии).

Для решения поставленных в диссертации задач использовались методы и приемы семантико-когнитивного анализа, описанные З.Д. Поповой и И.А. Стерниным (Попова, Стернин 2007: 160), куда входят компонентный, этимологический, коннотативный (контекстуальный) метод, из которых последний выявляет ассоциативно связанные смысловые признаки, методы анализа словарных дефиниций, систематизации и классифицирования материала, выявляющие сходства и различия в содержании адыгейских и русских языковых единиц, объективирующих изучаемый концепт и функционирующих в текстах оригинала и перевода художественного произведения и устойчивых единиц, а также семантический и лингвоаксиологический методы (интерпретативный анализ ценностно маркированных высказываний).

Методологической основой диссертационного исследования послужили работы, посвященные роли метафор в конструировании языковой картины

мира (М Джонсон, Дж. Лакофф, М.В. Пименова и др.), когнитивной лингвистике (Н.Ф. Алефиренко, Е.С. Кубрякова, З.Д. Попова, И.А. Стернин), языковой картине мира (Ю.Д. Апресян, М.П. Ахиджакова, В.И. Карасик, Ю.С. Степанов, В.Н. Телия), лингвокультурологии (В. фон Гумбольдт, З.Х. Бижева, В.А. Маслова, E.H. Рядчикова, В.И. Тхорик, Н.Ю. Фанян и др.), межкультурной коммуникации (А. Вежбицкая, С.Г. Тер-Минасова), переводу и двуязычию (JI.C. Бархударов, З.У. Блягоз, Х.З. Багироков, Л.С. Макарова, Я.И. Рецкер, М.Х. Шхапацева), аксиологии (Н.Д. Арутюнова, Е.М. Вольф), различным аспектам адыгейского языка: словообразованию (А.Н. Абрегов, Б.М. Берсиров, А.Н. Блягоз, З.И. Керашева, М.А. Кумахов, Р.Ю. Намитокова), морфологии (Н.Т. Гишев), фразеологии (З.У. Блягоз, Ю.А. Тхаркахо) и др.

Источниками языкового материала послужили данные толковых, этимологических, фразеологических, паремиологических словарей, энциклопедических изданий, а также художественные тексты и их переводы. Мы рассмотрели художественные произведения русских и адыгейских писателей: М. Горького, Ю. Олеши, JIM. Леонова, В.И. Белова, Ю.Д. Домбровского, В.Г. Распутина, В. Ерофеева, В.М. Шукшина, а также И. Машбаша: роман «Мыжъошъхьал» («Жернова») на адыгейском языке, Т. Керашева на адыгейском и русском языках: романы «Насыпым игъогу» («Дорога к счастью»), «Шыу закъу» («Одинокий всадник»), повесть «Шапсыгъэ пшъашъ» («Дочь шапсугов»), новеллу «Абдзэхэ шэк1ожъыр» («Абадзехский охотник») и Н. Куёка на адыгейском и русском языках: роман «Щымы1эжьхэм ясэнабжъ» («Вино мертвых»), повести «Къушъхьэ ябг» («Черная гора»), «Зэкъомэз» («Лес одиночества»), рассказ «ХьакЬ» («Гость»), Общее количество страниц художественных произведений на русском языке - около 2100, на адыгейском языке - 2280 и 1130 страниц автопереводов адыгейских художественных текстов на русский язык. Эмпирический материал составляет свыше 2000 единиц на русском и адыгейском языках.

Научная новизна работы заключается в том, что в ней концепт «сердце» - «гу» подвергается специальному лингвистическому исследованию в русском и адыгейском языках на широком языковом и речевом материале -начиная со слов и заканчивая текстом; изучаются его ценностные составляющие, рассматриваются слои данного концепта, другие соотносимые с ним концепты; на материале переводов проводится сопоставление с целью извлечения когнитивной информации о концепте «сердце» - «гу» в русской и адыгейской ЯКМ.

культуру, может внести вклад в развитие аксиологии и когнитивной лингвистики, что полностью соответствует антропоцентрической направленности современного языкознания. Анализ концепта показывает перспективы исследования специфики способов концептуализации действительности в разных языках. Полученные результаты могут способствовать развитию теории русского и адыгейского языков, теории билингвизма, переводческого аспекта изучения адыгейского и русского языков.

Практическая значимость работы состоит в том, что она может найти применение в теоретических и практических курсах сопоставительной лексикологии, лексикографии, стилистики и интерпретации текста, в спецкурсах по лингвокультурологии и межкультурной коммуникации, в курсе теории и практики перевода, в учебных пособиях, а также в практике преподавания русского и адыгейского языков как иностранных.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Концепт «сердце» - «гу» характеризуется субстанциальностью, метафоричностью и аксиологичностью. Метафорическая составляющая данного концепта ярко представлена в русском и адыгейском языках и реализуется с помощью комплексных когнитивных моделей. Сердце в большинстве случаев получает положительную оценку в обеих лингвокультурах: сердце ассоциируется с добротой, любовью, смелостью, отзывчивостью, спокойствием, участием, чистотой, сочувствием, гармонией, искренностью, самым ценным, что может быть у человека.

2. Субстанциальность концепта «сердце» - «гу» проявляется в лексемах-номинантах, во внутренней форме фразеологических единиц и в дериватах.

3. Изучаемый концепт состоит из ядра и периферии (ближней, дальней и крайней). В ядро концепта «сердце» - «гу» входят прямые значения его лексем-номинантов: сердце - центральный орган кровеносной системы, синоним тела. В русском и адыгейском языках выделяются общие группы признаков, однако они характеризуются разной частотностью, яркостью, т.е. занимают разное положение в структуре концепта. И в русском, и в адыгейском языках ближняя периферия включает семантику концепта «сердце» - «гу» как органа эмоций, сути человека. По данным адыгейского языка, в ближнюю периферию дополнительно входят значения рационального органа и органа памяти. Дальняя периферия включает следующие признаки: самое ценное, средоточие лучших качеств (по данным обоих языков), рациональный орган, орган памяти, орган восприятия (по данным русского языка) и синоним души (по данным адыгейского языка). В крайнюю периферию входят признаки иррационального органа, органа волеизъявления, синонима головы - по данным обоих языков, признак синонима души - по данным русского языка, а признаки антонима тела, религиозного органа и органа восприятия - по данным адыгейского языка.

адыгейской ЯКМ. Концепт «сердце» - «гу» связан с макроконцептом «человек» - «ц1ыфы», в состав которого он входит. Многие моральные качества человека выражаются с помощью сердца - гу, поэтому изучаемый концепт связан с нравственно-этическими константами соответствующих культур: «адыгагьэ» - «адыгство», «ц1ыфыгьэ» - «человечность», «нэмыс» -«почтительность», «л1ыгъэ» - «мужество», «напэ» - «честь», «терпеливость», «любовь», «милосердие», «кротость» и т.п.

5. Существенное место, которое занимает концепт «сердце» - «гу» в русской и адыгейской ЯКМ, общность в его понимании свидетельствуют об общности концепта «человек» и далее - соответствующих культур. Тем не менее, по данным проанализированного материала, гу в адыгейской ЯКМ реализуется в большем количестве языковых единиц. Смысловая нагрузка слова гу адыгейского языка намного больше, чем слова сердце в русском языке. Оно обозначает более широкий круг явлений, поэтому может считаться символом адыгейского народа, его этнического менталитета и культуры. Концепт «сердце» значим и для русской культуры, однако наравне с ним функционирует концепт «душа». Концепт «гу» вбирает в себя такие концепты, свойственные русскому языку, как «душа», «ум», «дух», «память», «сознание» и т.п.

Апробация работы. Ход исследования и основные результаты, полученные в диссертационной работе, были изложены на 6 - 9-й ежегодных межвузовских конференциях молодых ученых «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (г. Краснодар: КубГУ, 19 апреля 2007 г., 14 апреля 2008 г., 17 апреля 2009 г., 24 апреля 2010 г.), на 9-й Южно-Российской научно-практической конференции «Современная лингвистика: теория и практика» (г. Краснодар: КВВАУЛ, 6 февраля 2009 г.), на международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Перспектива - 2009» (г. Нальчик: Каб.-Балк. гос. ун-т, 24-27 апреля 2009 г.), на 2-й международной научной конференции «Континуальность и дискретность в языке и речи» (г. Краснодар: КубГУ, 14-18 октября 2009 г.), на международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы языкового образования» (г. Майкоп: АГУ, 15-16 октября 2009 г.).

Положения диссертации обсуждались на кафедре теоретической и прикладной лингвистики Кубанского государственного университета и на кафедре общего языкознания Адыгейского государственного университета.

По проблемам данного исследования опубликовано двенадцать работ, в том числе в журнале, предусмотренном перечнем ВАК РФ, а также в коллективной монографии «Исследования по теоретической и прикладной лингвистике» (Краснодар: КубГУ, 2009: 357-376).

Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения, Библиографического списка, Списка условных сокращений и Приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении освещена актуальность диссертации, обосновывается выбор темы, определяется объект и предмет исследования, устанавливаются цель и задачи, необходимые для ее выполнения, методологическая основа и методы исследования, указываются источники языкового материала, научная новизна и теоретическая значимость, формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Картина мира в русле современных лингвистических исследований и ее языковая репрезентация» рассматриваются ключевые для работы понятия: «мышление», «язык», «культура», «менталитет», «концепт», «ЯКМ», обосновывается их онтологическое единство и взаимообусловленность, характеризуются средства и приемы реализации метафоризации в ЯКМ, выявляются субстанциальность и аксиологичность концепта «сердце» - «гу» в метафорических выражениях.

Понятия «язык», «культура», «менталитет», «концепт» зависят от мышления и сознания человека, их категоризующей и концептуализирующей функций. Именно человек определяет данные понятия и, в то же время, испытывает их влияние, формируется благодаря им. Сознание отражается в культуре, менталитете, концепте, которые, в свою очередь, немыслимы без языка, вербального выражения.

Культура - совокупность норм, установок, правил, ценностей, идеалов определенного общества. Это память общества. И культура, и менталитет развиваются в языке. Язык аккумулирует культурную информацию, является орудием культуры. Культура формирует менталитет народа, понимаемый как специфический взгляд на мир определенного сообщества людей. Особенности менталитета проявляются в языке, ЯКМ. Картина мира того или иного языка одновременно и отражает способ восприятия мира членами определенной лингвокультурной общности, и влияет на его становление.

В ЯКМ происходит синтез, объединение феноменов мышления, языка, культуры, менталитета и концепта. Таким образом, язык является богатейшим источником материала о том или ином народе.

Концепт - единица ЯКМ, ее частное проявление. Изучение языковых репрезентаций того или иного концепта позволяет выйти на более высокий абстрактный уровень - уровень культуры и менталитета, так как концепт входит в культуру, определяет ее специфику. С помощью концептов осуществляется связь человека и культуры.

когнитивным и культурологическим толкованиями концепта нет. Для нашего исследования концепт важен как принадлежность этноса, поэтому было принято следующее определение: концепт - комплексное многоуровневое этнопсихическое образование, представляющее собой результат когнитивной деятельности человека и общества, определяющееся системой традиций данной культуры, находящее отражение в культуре и языке и нередко получающее символическое значение.

То, что концепт - многоуровневое образование, отмечают многие лингвисты. Существуют разные способы представления структуры концепта. В основном они сводятся к полевому принципу организации: ядро и периферия (ближняя, дальняя и крайняя). Концепт может быть представлен различными слоями: образным, информационным и интерпретационным слоями, которые, в свою очередь, делятся на более мелкие группы когнитивных признаков концептуализируемого предмета.

В основе концепта и ЯКМ лежат метафоры, сравнения, символы. Сравнение, метафора, символ, концепт - когнитивные образования. Из них наиболее ранним и простым по структуре является сравнение как изначальная особенность мышления, помогающая человеку в процессе освоения окружающего мира. Сравнения порождают метафоры, а метафоры переходят в символы, более масштабные образования. Символ иногда становится формой выражения концепта, если последний приобретает особую значимость в определенной культуре.

Многие ученые отмечают, что сердце является универсальным символическим концептом практически для любой культуры. Оно традиционно - символ любви, эмоций, центр человеческого существа, жизненной силы. О значимости сердца в культурах разных народов свидетельствуют различные обычаи, мифы, связанные с ним. Сердце является и религиозным символом, средоточием истины, совести, смелости, это орган общения с Богом.

Есть все основания полагать, что изучение языкового воплощения концепта «сердце» - «гу» позволит выявить особенности русской и адыгейской ЯКМ и, следовательно, менталитета русского и адыгейского народов.

Символическая сторона концепта отражается в языке, что обнаруживается путем анализа способов реализации концепта «сердце» -«гу» в русской и адыгейской языковых картинах мира: выявления его дополнительных эмотивных, экспрессивных, оценочных значений.

Метафорическая составляющая концепта «сердце» - «гу» ярко представлена в русском и адыгейском языках и реализуется с помощью комплексных когнитивных моделей, реконструируемых путем анализа фразеологизмов. В основание классификации помещаем положения, выделенные в работе Е.К. Романовой (2007):

• «сердце - живое существо»:

ФЕ, общие для русского и адыгейского языков: доброе сердце - гур ш1у, понимать сердцем - гук1э гуры1он, сердце стучит - гур къытео, сердце

болит - гур мэузы, сердце содрогается - гур мэтхытхы, сердце бежит - гур мачъэ и т.п.;

ФЕ русского языка: у сердца уши есть, говорить сердцу, мудрое, невинное, молодое, чуткое сердце, сердцу холодно, сердце подпрыгивает, хранит, знает, целомудрен сердцем, умориться сердцем и т.п.;

ФЕ адыгейского языка: гур гъэузын (букв.: причинить боль сердцу), гур гъэплъэхъун (букв.: отвлечь сердце), гум итэлмэщ (букв.: переводчик сердца), гум къешъхьапэ (букв.: сердце пользуется), гум хехы (букв.: сердце выбирает), гук1э къэш1эн (букв.: догадываться, узнавать сердцем) и др.

Сердце как вещество (когнитивная модель «сердце - вещество»), материя понимается как субстанция, обладающая массой, температурой, плотностью, весом и т.д. Сердце в данном смысле - неотъемлемая часть материального мира, которая изменяется под влиянием внешних факторов:

общие для обоих языков ФЕ: сердце горит - гур естык1ы (букв.: сердце выгорает), сжимать сердце - гур фызын, растапливать сердце - гур гъэжъужьын (егъэжъухыжьын, гъэтк1ун), большое сердце - гур ины, легкое сердце - гур псынк1э и т.д.;

ФЕ русского языка: зажигать сердце, холодное, теплое сердце, тяжелое сердце, каменное сердце и т.п.;

ФЕ адыгейского языка: гур мэплъы (букв.: сердце накаливается), гур ц1ык1у мэхъу (букв.: сердце становится маленьким), гур гъэп1онк1ын (букв.: варить сердце), гур гъэинын (букв.: делать сердце большим) и др;

• «сердце - предмет»:

общие для адыгейского и русского языков ФЕ: сердце разбивается - гур зэгоуты (букв.: сердце раскалывается), уколоть сердце - гум хэу1он (букв.: уколоть сердце, кольнуть в сердце), отдавать сердце - гур етын (букв.: давать сердце кому-либо);

ФЕ русского языка: читать в сердцах (сердце - книга), струна сердца (сердце - музыкальный инструмент), писать кровью сердца (сердце -чернила), резать по сердцу, предлагать сердце и т.д.;

ФЕ адыгейского языка: гур зэпык1ын (букв.: переломить сердце), гуит1у-шъхьит1у ш1ын (букв.: делать кого-либо двоесердым-двоеголовым), гур мэк1эн (букв.: мало сердца), гур занк1э (букв.: сердце прямое) и др;

• «сердце - пространство»:

общие для обоих языков ФЕ: вынимать из сердца - гум дэхын, прокрадываться в сердце — гум икТошъэн, заглядывать в сердце - гум иплъэн, вынимать из сердца — гум дэхын и др;

ФЕ русского языка: вариться в сердце, уцелеть в сердце-,

ФЕ адыгейского языка: гум ищэн (букв.: вводить в сердце), гум ик1ыжьын (букв.: выходить из сердца) и т.п.

В устойчивых выражениях русского и адыгейского языков сердце представлено как вместилище, имеющее глубины (ФЕ в глубине сердца, до глубины сердца, вздохнуть из глубины сердца) - гуч1э (где ч1э - дно) (ФЕ гуч1эр изын, букв.: выпадает дно сердца), уголок (ФЕ уголок сердца, в уголке сердца). По данным адыгейского языка, у сердца есть верхняя часть: гушьхьэ

(где шъхъэ — голова, крыша) во ФЕ гушъхьэ зэрэшхы (букв.: верхняя часть сердца грызется); дно сердца имеет еще и основание: гуч1э лъапсэ (букв.: основание дна сердца) во фразеологизме гучЪ лъапсэр изын (букв.: выпадает основание дна сердца), гужъуак1э (букв.: кончик сердца) - пазуха, представленный во ФЕ гужъуак1эм мыжъо дэлъын (букв.: в кончике сердца лежит камень).

Наш анализ показал большое количество совпадений в метафорических моделях и их аксиологических параметрах в обеих лингвокультурах. Обнаружены метафоры, совпадающие по компонентному составу и общей оценке, но отличающиеся в оттенках чувств, выражаемых ими в русском и адыгейском языках. Сердце ассоциируется с самыми лучшими качествами человека, в нем же могут гнездиться злоба, неразумность, слабость и нетерпеливость. Однако выражений, отрицательно характеризующих сердце, выявлено незначительное количество.

В метафорических выражениях с компонентом сердце - гу получили отражение важнейшие категории сознания и бытия, такие как вещество, предмет, пространство, что свидетельствует об общности мышления носителей разных языков и культур. Лингвистический анализ позволил выделить такое свойство исследуемого концепта, как субстанциальность -способность сердца выступать в качестве материи, вещества со всеми признаками физических объектов, служить базовым компонентом сложных слов, выражающих разнообразные понятия.

Во второй главе «Средства выражения концепта «сердце» - «гу» в русской и адыгейской языковых картинах мира: структурный и семантический аспекты» рассматривается реализация концепта «сердце» -«гу» в дериватах, художественных текстах, выявляется национально-культурная специфика вербализации концепта «сердце» - «гу» в языке оригинала и перевода, устанавливаются корреляции с другими концептами русской и адыгейской концептосфер.

Субстанциальность концепта «сердце» - «гу» определяется значением его лексем-номинантов, в особенности первым значением слов сердце и гу, представленным в различных словарях - «центральный орган кровеносной системы». Данное значение определяет остальные смыслы слов сердце и гу.

Субстанциальность концепта «сердце» - «гу» проявляется и в дериватах, где слова сердце и гу выступают в качестве базового компонента многих сложных слов, служат мотивирующей основой для целого словообразовательного класса производных слов, выражающих разнообразные понятия. Компонентный анализ дериватов, содержащих в своей структуре сердце и гу, позволяет выявить признаки исследуемого концепта, отражающиеся в их семантике. Сам процесс деривации предполагает преобразование лексического значения исходной языковой единицы, т.е. наличие таких компонентов в семантической структуре деривата, которые отсутствуют в семантике мотивирующего слова. Значение сложных слов не тождественно значению образующих его компонентов, но

семантика главного компонента, который несет основную смысловую нагрузку, так или иначе сохраняется в семантике мотивированного слова.

Мы рассмотрели значения лексем, содержащих компоненты «сердце» и «гу», большинство которых в данный момент развития языка воспринимаются его носителями как образованные от других однокоренных слов, то есть сохраняют внешние и внутренние семантические признаки вторичности, мотивированности. Нами были обнаружены следующие значения изучаемого концепта в обоих языках:

центральный орган кровеносной системы: сердечно-сосудистый, околосердечный, подсердечный, предсердие. В адыгейском языке слово гу со значением «орган кровообращения» входит в состав большинства соматизмов: нэгу (нэ - глаз) - лицо, бгъэгу (бгъэ - грудь) - грудина, 1эгу (/э -рука) - ладонь и др. Слово сердце и слово гу явились значимыми и в структурировании материального мира человека, для обозначения пространственных признаков объектов, так как значения некоторых слов связаны с формой и местоположением сердца в теле как материального органа: сердечко - символическое изображение средоточия чувств в виде вытянутого по бокам овала, мягко раздвоенного сверху, книзу сужающегося и заостренного, сердг^евидный, сердцевина, сердечник — в первом значении -стержень, который является внутренней частью чего-нибудь, на который навивается, надевается что-нибудь, середина, середняк, середка (Ожегов, Шведова 1999). Как отмечает автор Этимологического словаря адыгских (черкесских) языков А.К. Шагиров, преверб гуэ- со значением «сбоку» восходит к именной основе гуы - сердце (Шагиров 1977, Т. 1: 111). Данное положение подтверждают следующие примеры: 1) слова со значением «боковая часть, край» (ср. сэмэгу - левый): а) приближение сбоку: гуадэ (от глаг. дэн - шить) - боковая пришивка, гуак1э (от глаг. кьэк1ын - вырасти, расти) - боковой побег растения и др.; б) отталкивание сбоку: гуебзык1ы (от глаг. бзын - резать) - отрезает, гует1этык1ы (от глаг. тЪтэн - развязывать) - отвязывает (сбоку, с краю) и т.д. Компонент «гу» присутствует и в словах с другими пространственными смыслами, хотя слов со значением «боковая часть, край» значительно больше: 2) значение «середина»: гузэгу (где -зэ- -префикс взаимности) (Шагиров 1977, Т. 1: 117) - середина, гурыт (от глаг. итын - стоять где-либо, в чем-либо) - средний; 3) значение «перед»: гуп (сущ. пэ - нос, передняя часть) - 1) перед, передняя часть; 2) фас; 3) фасад; 4) борт (одежды). Как видим, в словах-обозначениях пространственных признаков в адыгейском языке преимущественно реализуется значение «сбоку», в то время как для русского языка более характерным является значение «середина»;

характер человека: бессердечный, сердобольный, добросердечный, жестокосердый, мягкосердечный, гузэжъуал, гузэжъуапх (зажъу от зэжъу -узкий, -л и -пх — суф. указывающие на то, что свойство, выраженное основой имени, является одной из характерных особенностей называемого лица) -торопливый (о человеке); гушах (.махэ - непрочный, слабый, букв.: слабое сердце) - мягкосердечный и т.д.;

орган эмоций: сердиться, милосердие, гук!эгъугь (по А.К. Шатрову, версионный префикс шъ!э/ч1э/к1э - для кого-то, о ком-то, гъун/гъун -сохнуть, засохнуть, букв.: сердце сохнет по кому-то, о ком-то (Шагиров 1977, Т. 1: 122), суф. -гъ, образующий имена со значением абстрактности, отвлеченности) - жалостливость; гумэк!ын (от мач1э - мало, малый (Шагиров 1977, Т. 1: 117) (ср.: адыгейское мак1э - мало, букв.: мало сердца, суф. -и -показатель исходной формы глагола) - беспокоиться, тревожиться, волноваться, гуш1он (-ш1о от ш1у - хороший, добрый, суф. -// - показатель исходной формы глагола) - 1) радоваться, ликовать; 2) ликование и т.д.

В дериватах адыгейского языка реализуются значения исследуемого концепта, не выраженные в дериватах русского языка - «рациональный орган», «орган памяти» и «синоним души»:

сердце - рациональный орган: гулъыт (.пъытэ(н) - уважать, почитать кого-л.) (Бижева 2000: 53) - догадливость, сметливость, смышленость, сообразительность; гуръйон {-ры— инструментальный по происхождению аффикс, Ion восходит к глаг. основе -хуэ-(-фэ-) со значениями «попасть», «упасть» (Шагиров 1977, Т. 1: 277) (букв.: попасть в сердце) - 1) понять, постичь, познать, осмыслить, осознать, уразуметь, уловить; 2) понимание, постигание, постижение, познавание, познание, осмысливание, осознание, уразумение, улавливание; гупшыс (пшыс - сказка, букв.: сказка сердца) (Шагиров 1977, Т. 1: 118) - 1) мысль, мышление; 2) дума, раздумье, размышление; 3) мечта, мечтание, грёза и т.п.;

сердце - орган памяти: гукъэк1ыжь - 1) воспоминание; 2) воспоминания, реминисценции (къэк1ыжь от къэк1ын - приходить от, букв.: приходящий от сердца); гупк1агъ (пк1агъ от пк1эн, которое восходит к пМэн - прыгать (Шагиров 1977,Т. 1: 119)-памятливость;

сердце - синоним души: гупсэ (сущ. псэ - душа) - 1) родственник; 2) любимый; 3) добрый; гупсэнчъэ (суф. -нчъ, обозначающий отсутствие свойств и признаков, выраженных основой слова, букв.: человек, лишенный родственников) - безродный; гуих-псэих {-их от глаг. ихын — вынимать, букв.: вынимающий сердце и душу) - страхи, ужасы.

Как видим, лексемы сердце и гу имеют высокий словообразовательный потенциал. Компонент «сердце» в русском и компонент «гу» в адыгейском языке входит в состав слов, имеющих общую тематику, что говорит об общности концептуализации исследуемого объекта в обоих языках. Однако слов с компонентом «гу» в адыгейском языке намного больше, чем слов с компонентом «сердце» в русском. Символичность концепта «iy» для адыгейского языкового сознания проявляется в том, что он тесно связан с концептом «бзэ» («язык»). Так, гу входит в состав слова бзэгу (бзэ - язык как средство общения, речь), имеющего значение «язык - орган речи», важнейший орган речевого аппарата человека. Компонент «гу» присутствует в лексеме гущьй- слово (Шагиров 1977, Т. 1: 121). Как отмечает А.Н. Блягоз, «термин гущы1э - «слово», входит в состав более 25 терминов-словосочетаний» (Блягоз А.Н. 1999: 16): гущы1ак1 (связка -а-, прил. к1э -новый, букв.: новое слово) - неологизм, гущьйап (сущ. пэ — нос, передняя

часть, букв.: то, что находится перед словом) - предисловие, вступительная речь, гущъйэжъ (прил. жъы - старый, букв.: старое слово) - пословица, поговорка, гугцыЬухыгъ (глаг. ухын - заканчивать, оканчивать, букв.: завершенное слово) - предложение.

В художественном тексте отражается авторская картина мира, которая входит в картину мира национального языка. Посредством анализа художественных текстов мы получаем доступ к национальной психологии, культуре народа. Анализ концепта «сердце» - «гу», реализованного в художественных текстах, позволяет получить его дополнительные признаки. В основном они совпадают и в русском, и в адыгейском языке. Безусловно, признак сердца как органа эмоций превалирует в текстах на обоих языках. Однако в художественных текстах на адыгейском языке представлена концептуализация, отсутствующая в русских художественных текстах -«орган, определяющий этническую принадлежность» и «орган, связующий человека с Богом», т.е. гу в адыгейской ЯКМ получает дополнительные этническую и религиозную концептуализации.

Описание полевой организации концепта «сердце» - «гу», т.е. выявление когнитивных признаков, составляющих ядро, ближнюю, дальнюю и крайнюю периферию, позволило реконструировать модель изучаемого концепта в обоих языках. Ядром концепта «сердце» - «гу» является признак «центральный орган кровеносной системы». Данный признак реализуется так или иначе в большинстве исследованных единиц, а в художественных текстах сердце представлено как синоним тела:

Дышалось легко, глубоко, я не слышал своего сердца (В. Белов. Плотницкие рассказы, 174).

Джыри зэ ыгу жъы дигъэк1эу Нэджыд пашъхьэ тхьэ зэрэщелъэ1угъэр арыщтын, Аслъанбэч ыЪпкь-лъэпкьыхэр нахъ псынк1э хъугъэх, ынэ къыпэ1ухьэрэ дунайри нахъыбэу заулэрэ к1уагъэу, игупшысэмэ ахэхьажъыгъ (МэщбэшЬ И. Мыжъошъхьал, 724). - Может быть, потому, что он еще раз (букв.: выпуская из сердца воздух), помолился Богу перед Наджидом, руки-ноги Асланбеча стали легче, и мир перед его глазами стал больше, потом он снова погрузился в свои мысли (И. Машбаш. Жернова. - Перевод наш. - Б.Ч.).

Остальные признаки составляют периферию. В результате анализа единиц различных уровней были выявлены одни и те же группы признаков концепта «сердце» - «гу», что свидетельствует о достоверности полученных данных. Однако эти признаки занимают разное положение в структуре изучаемого концепта, по данным русского и адыгейского языков. В определении положения того или иного признака сердца по отношению к ядру мы руководствовались не только частотностью его реализации, но и тем, в каких единицах представлен тот или иной признак. Так, считаем, что и в русском, и в адыгейском языках ближнюю периферию, несомненно, составляют признаки, представленные в единицах всех трех исследованных уровней (деривационный, фразеологический, текстовый). Например,

орган эмоций:

Я стоял у барьера, замерев от почтения, тревоги и страха... Сердце как бы yuuio в пятку... (В. Белов. Плотницкие рассказы, 165).

Гук1эгъумрэ гуш1омрэ гуфэбэгъэшхоу ыгу къибэнагъэу, Гулэз 1ит1умк1э шым ыпшъэ зыртцэкЬ/ ебэугъэ... (Юэращ Т. Шапсыгъэ пшъашъ, 413). - В сердце Гулез огромной любовью ворвалось милосердие и радость, она обеими руками обхватила шею коня и поцеловала его (Т. Керашев. Дочь шапсугов. - Перевод наш. - Б.Ч.); суть человека:

Чем неистовее хлесталась снаружи погода, тем тесней смыкались тут в беседах сердца друзей (JI. Леонов. Вор, 510).

...лэжьэк1о ц1ыфхэмэ... агу шъыпкъагъэм зэрэфэнацЬрэр, Биболэт ышЬщтыгъ (Юэращ Т. Насыпым игьогу, 362). - Биболэт знал, что сердца людей хотят правды (Т. Керашев. Дорога к счастью. - Перевод наш. - Б.Ч.).

Считаем, что признаки рациональный орган, орган памяти следует расположить в структуре адыгейского гу в ближней периферии, так как они реализуются в единицах всех проанализированных порядков и в значительно большем количестве, чем в русском языке:

- Сыдк1э тыэмал, Нурмыхьамэт, - гум дэуцогъэ гупшысэ хьылъэр ихэщэтык1э къыуигъаш1эу, Павел къы1уагъ, - жьыкореным, тинэрылъэгъоу адыгэр ехьы (МэщбэшЬ И. Мыжъошъхьал, 791). - Что в наших силах, Нурмагамет, - сказал Павел со вздохом, который говорил о том, что в его сердце засела тяжелая мысль (букв.: показывая тяжелую мысль, вставшую в его сердце), - мы видим, как адыга несет вихрь (И. Машбаш. Жернова. -Перевод наш. - Б.Ч.).

Апэу пшъашъэр зилъэгъугъэмрэ джырэ нэс дигъэшТагьэмрэ ыгук1э кьеплъыхьажьы, ау хилъагъорэп ш1улъэгъу зыфэп1оным фэдэр auf ыгу филъыгъэу (Юэращ Т. Шыу закъу, 164). - Он просматривает сердцем всю свою жизнь с женой, с того момента, как увидел ее, и до сегодняшнего дня, но не видит, чтобы в его сердце лежало то, что называется любовью (Т. Керашев. Одинокий всадник. - Перевод наш. - Б.Ч.).

Дальняя периферия - признаки, реализуемые посредством двух видов единиц (ФЕ и художественные тексты).

В обоих языках обнаруживаются признаки самого ценного и средоточия лучших качеств: самое ценное:

У него не было заветного - нужно тебе его сердце, он сам бы вырвал из груди да тебе и отдал, только бы тебе от того хорошо было (М. Горький. Макар Чудра, 35).

Умыкъаигъ, зымыгъэст, ш1улъэгъум ияжьэ мэш1отэп къыханэрэп, ащ маш!уи фэбагъи щыхъыежьыщтэп, сэры орк1э нэфыпэр, гур, лъыр, гъаш1эр! (Къуекъо Н. Къушъхьэ Ябг, 405). - Не упрямься, не жги себя, в пепле любви не остается горящего уголька, в нем не будет больше ни огня, ни mema, я для тебя - свет, сердце, кровь, жизнь! (Н. Куёк. Черная гора. - Перевод наш. - Б.Ч.);

средоточие лучших качеств:

Думаете, у него не найдется сердца понять ваше состояние? (Л. Леонов. Вор, 482).

...жъалымагъэ хэбзэнчъагъэу оркъыхэмэ зэрахьэрэр фэмыщэчыжъэу, нунэ гупсэфэу исыныр ыгу къызэрэфимыдэрэр ары (КЬращ Т. Насыпым игьогу, 399). - ...не выдерживая больше жестокого беззакония орков, его сердце не позволяло ему спокойно сидеть дома (Т. Керашев. Дорога к счастью. - Перевод наш. - Б.Ч.).

По данным исследованного материала русского языка, выделяются следующие признаки: рациональный орган:

...защемит маленько в сердце мысль по сыне (Л. Леонов. Вор, 73); орган памяти:

В сердце своем завсегда носить тебя буду, руки - ноги тебе расцелую, а только не ходи... (Л. Леонов. Вор, 347); орган восприятия:

Я обрагцаюсь ко всем родным и близким, ко всем людям доброй воли, я обращаюсь ко всем, чье сердце открыто для поэзии и сострадания (В. Ерофеев. Москва-Петушки, 23).

Признак синоним души, представленный в дериватах и в художественных текстах адыгейского языка, располагается в дальней периферии:

... джыдэдэм гук1э, псэк1э пыи зыфэхъурэмэ агцыгцым фэдэу къыщыхъоу итэмэтелъмэ яплъыгъ... (МэщбэшЬ И. Мыжьошъхьал, 126). - ...он посмотрел на его погоны, и ему показалось, что он был одним из тех, которые были его врагами сердцем и душой...(И. Машбаш. Жернова. -Перевод наш. - Б.Ч.).

Крайняя периферия - признаки, реализующиеся в небольшом количестве единиц одного уровня (художественные тексты): синоним души (по данным русского языка):

Так напишет - прямо сердце заболит, читаешь. И я уж и не знаю: то ли я его люблю, то ли мне его жалко. А вот болит душа - и всё (В. Шукшин. Калина красная, 719);

иррациональный орган:

Шесть глотков кубанской уже подходили к сердцу, тихонько, по одному, подходили к сердцу, и сердце вступило в единоборство с рассудком (В. Ерофеев. Москва-Петушки, 97).

...гум ш1оигъомрэ акьылым ылъэк1рэ зэзыгъэу1унхэ зыльэк1ыгъэм инэплъэгъу пчык1эм нахь чыжьэу маплъэ (Къуекъо Н. Къушъхьэ Ябг, 367). -...взгляд человека, который смог совместить желание сердца и возможности ума, смотрит дальше молнии (Н. Куёк. Черная гора. -Перевод наш. - Б.Ч.);

синоним головы:

Все смешалось, чтобы только начаться, чтобы каждую пятницу повторяться снова и не выходить из сердца и головы (В. Ерофеев. Москва-Петушки, 47).

А1офытэн, къытекуоу агъэщынэн нэмыкЬу зыгъэгушхон зи ымылъэгъухэу, ибэм фэдэу, шъхьэззкъо гузакъоу унагъом къитэджэгъэ пшъэшъэ ц1ык1ур (КЬращ Т. Насыпым игьогу, 127). - Девочка, которая выросла в семье как сирота (букв.: с одной головой, одним сердцем), где ее держали на побегушках, кричали на нее, пугачи (Т. Керашев. Дорога к счастью. - Перевод наш. - Б.Ч.);

орган волеизъявления:

- Утром подымусь, вспомню со сна... ой, сердце упрется, не ходит... (В. Распутин. Прощание с Матерой, 170).

...л1ыхьуз1съыгу ащ к1оц1ылъыгъ. «К1оц1ытыгъ» п1омэ, джар нахь тэрэзынк1и мэхъу, сыда п1омэ ащ нибжъи гъэпеэф и1агъэп, пшъыгъэп, т1ысыгъэп, ары гупеэф къезымытэу, ыпэ ит зэпытэу зыкъудыищтыгъэр (Къуекъо Н. ЩымыЬжьхэм ясэнабжъ, 10). - ...внутри него лежало мужественное сердце. Точнее сказать, что оно «стояло» в нем, потому что у него никогда не было отдыха, оно не уставало, не садилось, это оно без устали всегда тянуло его, стоя впереди (Н. Куёк. Вино мертвых. - Перевод наш. - Б.Ч.);

антоним тела и религиозный орган (представлены только в адыгейском языке):

Пкьыр Тыркум щыЬми, гур адыгэ шъолъырым ит (МэщбэшЬ И. Мыжъошъхьал, 405). - Хоть тело и находится в Турции, сердце пребывает в Адыгской земле (И. Машбаш. Жернова. - Перевод наш. - Б.Ч.);

Тхьэшхом анахьэу узгцыпэблагъэм угу пщыпЪ фэпш1ын олъэк1ымэ, сыд пае зэкъоныгъэр егъэийэрэу къызэбгъэсагъ? (Къуекъо Н. Къушъхьэ Ябг, 426). - Если ты можешь сделать свое сердце владением Великого Бога в моменты наибольшей близости к нему, почему ты дал одиночеству привыкнуть к себе? (Н. Куёк. Черная гора. - Перевод наш. - Б.Ч.);

орган восприятия (по данным адыгейского языка):

Гу чыжьэр арынк1и мэхьу зэхезыгъэш1агъэр: о угукЬ пльэ!.. Угу гъаплъэ!.. (Къуекъо Н. Къушъхьэ ябг, 449). - Может быть, это дало ему почувствовать далекое cepdije: смотри сердцем!.. Дай видеть сердцу!.. (Н. Куёк. Черная гора. - Перевод наш. - Б.Ч.).

При изучении текстов оригиналов и переводов, содержащих лексемы-номинанты концепта «сердце» - «гу», были выявлены различные способы трансформации: добавления, замены и опущения. Они наглядно демонстрируют особенности исследуемого концепта в разных лингвокультурах.

Перевод ФЕ с русского языка на адыгейский. Приведенные ниже примеры извлечены из «Русско-адыгейского фразеологического словаря» З.У. Блягоза и Ю.А. Тхаркахо (1993).

Добавления отмечены во фразеологизмах, содержащих слова, связанные с интеллектуальной деятельностью (мысли, голова, ум и т.п.). Они переводятся на адыгейский наряду с прямыми эквивалентами еще и выражениями со словом гу, причем выражения с гу стоят на первом месте:

Держать в мыслях кого, что. ~ Гук1э зыдэ1ыгъын (букв.: держать сердцем рядом с собой), ышъхьэ римыгъэк1ын (букв.: не выпускать из головы).

Входить в голову (в ум, в мысль) кому. Ыгу къэк1ын (букв.: приходить от сердца), ышъхьэ ихьан (букв.: входить в голову).

Лексические замены: фразеологизмы с компонентами «душа», «дух», «память», а также с единицами-обозначениями интеллектуальных действий заменяются выражениями с гу:

В душе. Ыгук1э (букв.: сердцем).

Дух захватывает у кого. ~ Ыгу къызэ1уехьэ (букв.: закрывает сердце), ыгу зэ1опк1э (букв.: сердце склеивается).

Вычеркивать из памяти кого, что. Зыщыгъэгъупшэн, ~ угу ицЪнтхьук1ыжьын (букв.: выскрести из сердца).

Опущения - пропуск слова душа:

Всей душой (сердцем). Гъунэнчъэу, лъэшэу. ~ Ыгу етыгъэу (букв.: сердце отдано).

Перевод ФЕ с адыгейского языка на русский (источником иллюстративного материала послужила книга З.У. Блягоза «Жемчужины народной мудрости (адыгейские пословицы и поговорки на адыгейском и русском языках)» (1992). В определении термина «фразеологизм» мы придерживаемся точки зрения Н.М. Шанского, который под фразеологизмами понимает как фразеологизмы в собственном смысле слова, так и пословицы и поговорки, которые являются устойчивыми сочетаниями слов со сложной семантикой (Шанский 1985).

Слово гу, помимо своего прямого эквивалента в русском языке, переводится словами душа, сознание, которые даются в скобках - это добавления:

Ш1у зыгу имылъым ш1у къыдэхъурэп. У кого в сердце (в душе) зло, того обходит добро.

Дунаим тетмэ анахъ зэхэлъхьак!ор гур ары. Самый большой созидатель на свете - сердце (сознание человека).

Лексические замены наблюдаются в выражениях, где вместо слова сердце используются такие слова, как мысли, человек, настроение и т.д.:

Гур ш1огшэ жэр 1ае. Если мысли грязные (букв.: грязное сердце), то и речь отравлена.

Гур пэмэ, макъэр ек1ы. Когда нервничает человек (букв.: нервничает сердце), голос его садится.

Опущения - когда слово гу не переводится на русский язык:

Яэт/э залэ гу жъалым. Узколобый - жестокий (букв.: жестокое сердце).

Шъоури бэу пшхымэ гур къеумэи. Если много съесть, то и мед горчит (букв.: тошнит сердце).

Считаем, что данные трансформации во фразеологизмах, пословицах и поговорках сложились в силу общности семантики и не зависят от контекста. Перевод устойчивых выражений производится во многом в силу традиции, сложившейся в результате языковых контактов. Выявленные соответствия характеризуются регулярностью и устойчивостью.

Анализ оригиналов и автопереводов адыгейских художественных текстов Т. Керашева и Н. Куёка дал идентичные результаты: были обнаружены те же переводческие трансформации, что и в устойчивых выражениях. Несмотря на то, что адыгейское гу переводится в большинстве случаев своим прямым эквивалентом в русском языке - словом сердце, многочисленны различные изменения. Часто оно переводится словом душа, словами, обозначающими мыслительные действия: существительными ум, разум (подумать, понять и т.п.), память (помнить, напоминать), дух, совесть, честь, грудь, кровь, лицо и т.д. Это - средства лексических замен. Например:

...ш1ок1ып1э гори зэрэщымьйэри зыдэтш1эжьэу, а къулайцызыгъэм тыгу ыуеэпыгъапэу, амалынчъагъэм тиук1ыгъэу гъогу тытет (Къуекъо Н. ЩымыЬжьхэм ясэнабжъ, 98). - ...безвыходность положения опустошила наши души (букв.: страх запылил наше сердце), и мы будем покорные, убитые страданием (Н. Куёк. Вино мертвых, 101).

Мыхэмэ Темтэч фэдэ ахэтэп, - ыгу къилъэдагъ Дэханэ (Къуекъо Н. Зэкъомэз, 384). - Среди них нет такого, кто был бы похож па Темтеча, -подумала она (букв.: вбежало в её сердце) (Н. Куёк. Лес одиночества, 75).

...тхьамык1эгъо гузэжъогъушхоу къызэринэк1ыгъэр ыгу имызэу, къызэтеуцоу а гъэшЬгъоныбэмэ гуфаплъэу яплъыпыр имы1офэу к1алэр иш зэрихьэу ет1упщыгъэу к1ощтыгъэ (КЬращ Т. Абдзэхэ шэк1ожъыр, 430). -...помня о смертельной опасности (букв.: которая не выпадала из сердца), нависшей над родным аулом, он не останавливался (Т. Керашев. Абадзехский охотник, 514).

...дзэм иаужырэ сатырхэр ылъэгъу ш1оигъуагъэхэшъ ары, ахэр арых дзэ псаум джыдэдэм ыгук1э изытет къызэрэпш1эщтыр (Къуекъо Н. ЩымыЬжьхэм ясэнабжъ, 76). - Он оглянулся, потому что ему хотелось увидеть последние ряды, по ним можно многое узнать о состоянии духа (букв.: о состоянии сердца) войска (Н. Куёк. Вино мертвых, 76).

...ар шъхьаджы ыгу къызэришт (КЬращ Т. Насыпым игьогу, 199). -...это - дело совести каждого (букв.: как предпочитает сердце) (Т. Керашев. Дорога к счастью, 141).

В переводе художественных произведений также наблюдаются случаи добавлений к основному слову сердце слова душа. Приведем примеры:

Ылъакъохэр пшахъом къыстхэу, ышъхьашъо тыгъэм къырижъык1эу, ыгу нэк1эу, гупшысэ-гухэлъ гори имы/эжьэу Лащынэ шьоф нэк1ым итыгъ (Къуекъо Н. ЩымыЬжьхэм ясэнабжъ, 72). - Его уже не мучили ни жажда, ни голод, он был пуст душой и сердцем (букв.: с пустым сердцем), ничего не чувствовал, кроме легкого зуда на спине, шел, ничего не видя... (Н. Куёк. Вино мертвых, 46).

Опущения также имеют место в переводе художественных текстов на адыгейском языке:

Ежь пшъэшъэжъыери ятэ нахъи, ыгук1э мыдрэм нахь къепхыгъэу щытыгь (КЬращ Т. Шапсыгъэ пшъашъ, 338). - ...она сама была привязана (букв.: девочка сердцем была привязана) к нему больше, чем к родному отцу (Т. Керашев. Дочь шапсугов, 309).

Несовпадения в текстах подлинника и перевода объясняются различиями в механизмах категоризации действительности, в представлениях сравниваемых лингвокультур, где значения языковых единиц характеризуются индивидуальными особенностями. Отличия - также следствие несовпадений в ценностной картине мира, культурном опыте русских и адыгейцев.

Полагаем, что проанализированные нами художественные тексты и их переводы могут быть вполне надежным источником получения знаний об особенностях русской и адыгейской лингвокультур. Т. Керашев и Н. Куёк не просто переводили свои произведения, но видоизменяли их в соответствии с особенностями русской культуры и менталитета. Данный процесс осуществлялся с помощью отсылки к константам русской культуры, а именно к концептам «душа», «дух», которые стали русскими национальными символами.

Рассмотренные нами переводческие трансформации отражают различия в характеристиках концепта «сердце» - «гу» в русской и адыгейской ЯКМ. То, что в адыгейском языке передается одним знаком (в данном случае -лексемой гу), в русском языке передается разными языковыми знаками. Следовательно, смысловая нагрузка слова гу в адыгейском языке намного больше, чем слова сердце в русском языке. Оно обозначает более широкий круг явлений. Лексема сердце является лишь одним из вариантов его перевода, хотя и наиболее многочисленным. Функционируя в разных контекстах, слово гу реализует разные значения. Вследствие этого, одно слово адыгейского языка может быть представлено в тексте перевода несколькими словами русского языка. Употребление слова сердце в тексте перевода в том же количестве, что и слова гу в оригинале, затруднило бы восприятие на русском языке. Поэтому лексические трансформации, применяемые переводчиками при создании переводного текста, целиком оправданы.

Концепт «сердце» - «гу» коррелирует с другими концептами, и здесь концепт «сердце» и концепт «гу» взаимодействуют практически с одними и теми же концептами своих национальных концептосфер. Анализ оригиналов и переводов фразеологических единиц и художественных текстов показал, что концепт «сердце» - «гу» связан с концептами «дух» (только в русском языке), «душа» - «псэ», «голова» - «шъхьэ», «ум» - «акъыл», «память», «воля».

Анализ переводов позволяет сделать заключение о контактировании концептосфер разных языков. Адыгейский концепт «гу» вбирает в себя такие

концепты русского языка, как «душа», «ум», «дух», «память», «сознание» и т.п.

Исследуемый концепт занимает существенное место в концептосферах обоих языков. В первую очередь, необходимо отметить связь концепта «сердце» - «ту» с концептом «человек» - «ц1ыфы», в состав которого он входит. Это подтверждается тем, что сердце часто выступает как метонимия человека, получает концептуализацию «синоним тела», «суть человека», «характер человека». В адыгейском языке оно также выступает компонентом большого количества слов-соматизмов.

Исходя из проанализированного материала, приходим к выводу, что концепт «сердце» - «гу» является символическим концептом для обеих лингвокультур: сердце - орган эмоций, олицетворение всего человека, его лучших качеств, а другие значения представлены в незначительном количестве.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

в журнале, рекомендованном ВАК РФ:

1. Чич Б.А. Русские и адыгейские фразеологические единицы с компонентом «сердце» - «гу»: сопоставительный аспект // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия «Филология и искусствоведение». Майкоп: изд-во АГУ, 2009. Вып. 2. С. 224-227;

в статьях, опубликованных в других изданиях:

2. Чич Б.А. Концепт «душа» - «псэ» в русско-адыгейской языковой картине мира // Мат-лы 6-й межвуз. конф. молодых ученых «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (19 апреля 2007 г.). Краснодар: КубГУ, 2008. С. 320-324.

3. Чич Б.А. Концепт «сердце» - «гу» в русской и адыгейской языковых картинах мира // Мат-лы 7-й межвуз. конф. молодых ученых «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (14 апреля 2008 г.). Краснодар: КубГУ, 2008. С. 198-202.

4. Чич Б.А. Этимологическая реконструкция как средство воссоздания образной картины мира // Мат-лы 7-й межвуз. конф. молодых ученых «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (14 апреля 2008 г.). Краснодар: КубГУ, 2008. С. 202-205.

5. Чич Б.А. Когнитивный аспект языка перевода (на материале произведений Т. Керашева) // Ежегодный сб. науч. ст. ученых и аспирантов АГУ «Наука-2008». Майкоп: АГУ, 2008. С. 203-206.

6. Чич Б.А. Объективация концепта «сердце» - «гу» посредством пространственной метафоры (на материале фразеологических единиц русского и адыгейского языков) // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Сочи: РИО СГУТиКД, 2008. Вып. 11. С. 104-107.

7. Чич Б.А. Метафора сердце=вещеетво в структуре концепта «сердце» -«гу» (на материале русского и адыгейского языков) // Мат-лы 9-й ЮжноРоссийской научно-практич. конф. «Современная лингвистика: теория и практика» (6 февраля 2009 г.). Краснодар: КВВАУЛ, 2009. Часть II. С. 133137.

8. Чич Б.А. Размер и количество в структуре концепта «сердце» - «гу»: аксиологический аспект (на материале русского и адыгейского языков) (Соавтор С.Р. Панеш) // Мат-лы междун. науч. конф. студентов, аспирантов и молодых ученых «Перспектива - 2009» (24-27 апреля 2009 г.). Нальчик: Каб,-Балк. гос. ун-т, 2009. Т. 1. С. 179-182.

9. Чич Б.А. Аксиологический аспект вещественных признаков концепта «сердце» - «гу» в русской и адыгейской лингвокультурах // Исследования по теоретической и прикладной лингвистике: Коллективная монография. Краснодар: КубГУ, 2009. С. 357-376.

10. Чич Б.А. О некоторых особенностях фразеологических единиц с компонентом «гу» (сердце) (на материале адыгейского и русского языков) // Мат-лы 8-й межвуз. конф. молодых ученых «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (17 апреля 2009 г.). Краснодар: КубГУ, 2009. С. 303-307.

11. Чич Б.А. Сердце как феномен мифотворчества Нальбия Куска // Мат-лы 2-й междун. науч. конф. «Континуальность и дискретность в языке и речи» (14-18 октября 2009 г.). Краснодар: КубГУ, 2009. С. 169-170.

12. Чич Б.А. Реализация концепта «сердце» - «гу» в паремиях русского и адыгейского языков // Мат-лы междун. научно-практич. конф. «Актуальные проблемы языкового образования» (15-16 октября 2009 г.). Майкоп: АГУ, 2009. С. 211-214.

Чич Бэлла Аслановна

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Бумага тип. № 2. Печать трафаретная. Тираж 100 экз. Заказ № 754

350040 г. Краснодар, ул. Ставропольская, 149. Центр "Универсервис", тел. 21-99-551.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Чич, Бэлла Аслановна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. КАРТИНА МИРА В РУСЛЕ СОВРЕМЕННЫХ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ И ЕЕ ЯЗЫКОВАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ.

1.1. Концепт как средство отражения национального менталитета.

1.2. Средства и приемы реализации метафоризации в языковой картине мира.

1.3. Субстанциальность и аксиологичность метафорических выражений с компонентом «сердце» - «гу» в русском и адыгейском языках.

ВЫВОДЫ.

ГЛАВА 2. СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ КОНЦЕПТА «СЕРДЦЕ» - «ГУ» В РУССКОЙ И АДЫГЕЙСКОЙ ЯЗЫКОВЫХ КАРТИНАХ МИРА: СТРУКТУРНЫЙ И СЕМАНТИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ.

2.1. Дериваты с компонентом «сердце» - «гу».

2.2. Реализация концепта «сердце» - «гу» в художественных текстах.

2.2.1. Функции концепта «сердце» в языке" русской художественной литературы.

2.2.2. Функции концепта «гу» в языке адыгейской художественной литературы.

2.3. Национально-культурная специфика вербализации концепта «сердце» - «гу» в языке оригинала и перевода.

2.3.1. Общее и национально-специфическое во фразеологизмах с компонентом «сердце» - «гу» в языке оригинала и перевода.

2.3.2. Специфика идиостиля писателя в художественной реализации концепта «сердце» - «гу».

ВЫВОДЫ.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Чич, Бэлла Аслановна

Актуальность темы. Состояние современной науки характеризуется осознанием того, что научное знание о мире не будет достигнуто в полной мере без учета человеческого фактора, комплексного изучения человека как объекта исследования методами различных наук.

Решение проблемы познания сущности человека и полная, многоплановая трактовка этого понятия необходимы для возникновения новых научных дисциплин и развития уже устоявшихся (Ерошенко 2008).

Как отмечает А.А. Воронин, XX век был веком техники, XXI станет веком человека (Воронин 2007). Современная наука характеризуется антропоцентрической и когнитивной направленностью. «Когнитивизм -взгляд, согласно которому человек должен изучаться как система переработки информации, а поведение человека должно описываться в терминах его внутренних состояний. Эти состояния физически проявлены, наблюдаемы и интерпретируются как получение, переработка, хранение, а затем и мобилизация информации для рационального решения разумно формулируемых задач. Поскольку решение этих задач непосредственно связано с использованием языка, вполне естественно, что язык оказался в центре внимания когнитивистов. А теоретики языка, причисляющие себя к когнитивистам, стремятся применить общий подход для описания и объяснения «языковой когниции» (Демьянков 1994: 17).

С учетом сказанного выше трудно переоценить исследования языка как важнейшего вида деятельности человека, в котором изначально отражается познаваемый им мир. В.А. Маслова считает, что «для многих языковых построений представление о человеке выступает в качестве естественной точки отсчета» (Маслова 2001: 5). Данное утверждение можно считать актуальным и для всей современной научной парадигмы. «В центре внимания исследователей оказывается языковая личность, рассматриваемая как субъект деятельности и общения. Общей тенденцией, характеризующей сегодня стиль научного познания, является движение из сферы систем к центру всех этих систем - к человеку. Отсюда интерес к социальному, психологическому, коммуникативному аспектам языка» (Закутская 2001: 106).

Лингвистика, в последние годы все активнее создающая различные языковые модели, может внести существенный вклад в решение проблемы человека, его внутреннего мира, этических и эстетических идеалов, взаимодействия с окружающей средой. В когнитивной лингвистике получило распространение сопоставление национальных концептосфер, что позволяет обнаружить национальную специфику концептуализации одних и тех же явлений сознанием представителей разных народов. «Проникновение в концептосферу позволяет лучше осмысливать миропонимание и поведение людей, раскрывает универсальные черты, присущие концептосферам всех народов, и национально специфические черты концептосфер» (Шишкина 2002: 537).

Определение места языка в процессе культуросозидания исключительно важная задача именно сейчас, когда происходит переосмысление интерпретации разных языков в отношении к соответствующим культурам. Между тем, лингвокультурологический аспект адыгских языков остается наименее изученным в современном адыговедении. Эмпирический анализ, предполагающий указанное осмысление, намного отстает от теории (Бижева 2000).

Актуальность нашего исследования подтверждается также высказыванием З.Х. Бижевой: «в изучении проблемы соотношения языка и культуры, способствующем исследованию фундаментального характера и содержания человеческого существования, культурным концептам принадлежит исключительная роль: именно в них выражены представления человека о себе самом и окружающем мире. Это особенно важно для таких языков, как адыгский, так как духовность и историческая память адыгов сохранились прежде всего именно в языке» (Бижева 2002:

Концептологические исследования направлены на расширение общегуманитарного знания, и поэтому выводы в таких работах касаются характеристик языкового сознания и коммуникативного поведения (Карасик и др. 2005).

Концептология русского языка развивается довольно быстрыми темпами, в адыгских же языках работа в этом направлении находится на начальной стадии, хотя достигнуты определенные результаты. Среди исследований, посвященных концептам адыгских языков, в первую очередь, следует назвать труды З.Х. Бижевой (2002, 2004).

Концепт «сердце» на материале различных языков рассматривается в трудах А. Вежбицкой (2001), А.Д. Шмелева (2001), С.Г. Тер-Минасовой (2000), М.В. Пименовой (2005, 2009), Е.В. Урысон (1994, 1995), Е.Б. Яковенко (1999, 2007), М.А. Бобуновой (1999), Е.А. Романовой (2007), Л.А. Мирсаетовой (2004), А.А. Штебы (http://www.mling.ru), О.Н. Кондратьевой (http://sofik-rgi.narod.ru), О.В. Зырянова (http://www.ksu.ru) и др.

Данный концепт получил свою интерпретацию в адыгском языкознании. Так, в частности, Н.Р. Иваноков подробно рассматривает функции слова гу во фразеологических единицах (ФЕ) адыгейского языка (1976), З.Х. Бижева изучает концепт «гу» в адыгской языковой картине мира (2000). Сопоставительный анализ концепта «сердце» дается в работе З.Р. Цримовой (2003) на материале кабардинского, русского и английского языков. З.М. Хамизова сравнивает концепты «сердце», «голова» и «душа» в кабардино-черкесском и английском языках (2007). Как базовая лингвокультурная единица, основа экзистенциальной картины мира русского и адыгейского языков концепт «сердце» - «гу» изучается на материале фразеологизмов наряду с другими концептами в работе JI.K. Бобрышевой (2009).

Все это свидетельствует о том, что в современном языкознании концепту «сердце» уделяется большое внимание, поэтому дальнейшие разработки в области данного фрагмента действительности будут способствовать более глубокому проникновению в его суть как способ постижения менталитетов и культур различных народов. Актуальность данного исследования также подтверждается тем, что Всемирной организацией ООН 2010 год объявлен Годом сближения культур.

Объект исследования - концепт «сердце» - «гу» в русском и адыгейском языках.

В соответствии с поставленной целью выдвигаются следующие задачи:

1. Рассмотреть концепт как средство отражения национального менталитета.

Для решения поставленных в диссертации задач использовались методы и приемы семантико-когнитивного анализа, описанные З.Д. Поповой и И.А. Стерниным (Попова, Стернин 2007: 160), куда входят v компонентный, этимологический, коннотативный (контекстуальный) метод, из которых последний выявляет ассоциативно связанные смысловые признаки, методы анализа словарных дефиниций, систематизации и классифицирования материала, выявляющие сходства и различия в содержании адыгейских и русских языковых единиц, объективирующих изучаемый концепт и функционирующих в текстах оригинала и перевода художественного произведения и устойчивых единиц, а также семантический и лингвоаксиологический методы (интерпретативный анализ ценностно маркированных высказываний).

Методологической основой диссертационного исследования послужили работы, посвященные роли метафор в конструировании языковой картины мира (М. Джонсон, Дж. Лакофф, М.В. Пименова и др.), когнитивной лингвистике (Н.Ф. Алефиренко, Е.С. Кубрякова, З.Д. Попова, И.А. Стернин), языковой картине мира (Ю.Д. Апресян, М.П. Ахиджакова, В.И. Карасик, Ю.С. Степанов, В.Н. Телия), лингвокультурологии (В. фон

Гумбольдт, З.Х. Бижева, В.А. Маслова, Е.Н. Рядчикова, В.И. Тхорик, Н.Ю. Фанян и др.), межкультурной коммуникации (А. Вежбицкая, С.Г. Тер-Минасова), переводу и двуязычию (JI.C. Бархударов, З.У. Блягоз, Х.З. Багироков, JI.C. Макарова, Я.И. Рецкер, М.Х. Шхапацева), аксиологии (Н.Д. Арутюнова, Е.М. Вольф), различным аспектам адыгейского языка: словообразованию (А.Н. Абрегов, Б.М. Берсиров, А.Н. Блягоз, З.И. Керашева, М.А. Кумахов, Р.Ю. Намитокова), морфологии (Н.Т. Гишев), фразеологии (З.У. Блягоз, Ю.А. Тхаркахо) и др.

Источниками языкового материала послужили данные толковых, этимологических, фразеологических, паремиологических словарей, энциклопедических изданий, а также художественные тексты и их переводы. Мы рассмотрели художественные произведения русских и адыгейских писателей: М. Горького, Ю. Олеши, JI.M. Леонова, В.И. Белова, Ю.Д. Домбровского, В.Г. Распутина, В. Ерофеева, В.М. Шукшина, а также И. Машбаша: роман «Мыжъошъхьал» («Жернова») на адыгейском языке, Т, Керашева на адыгейском и русском языках: романы «Насыпым игъогу» («Дорога к счастью»), «Шыу закъу» («Одинокий всадник»), повесть «Шапсыгъэ пшъашъ» («Дочь шапсугов»), новелла «Абдзэхэ шэк1ожъыр» («Абадзехский охотник») и Н. Куёка: роман «Щымы1эжьхэм ясэнабжъ» («Вино мертвых»), повести «Къушъхьэ ябг» («Черная гора»), «Зэкъомэз» («Лес одиночества»), рассказ «Хьак1э» («Гость»). Общее количество страниц художественных произведений на русском языке -около 2100, на адыгейском языке - 2280 и 1130 страниц автопереводов адыгейских художественных текстов на русский язык. Эмпирический материал составляет свыше 2000 единиц на русском и адыгейском языках.

Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые концепт «сердце» - «гу» подвергается специальному лингвистическому исследованию в русском и адыгейском языках на широком языковом и речевом материале - начиная со слов и заканчивая текстом; изучаются его ценностные составляющие, рассматриваются слои данного концепта, другие соотносимые с ним концепты; на материале переводов проводится сопоставление с целью извлечения когнитивной информации о концепте «сердце» - «гу» в русской и адыгейской ЯКМ.

Теоретическая значимость диссертационной работы состоит в том, что она, основываясь на когнитивном исследовании языка, способствует расширению представления о содержании и сфере языковой объективации концепта «сердце» - «гу», выявляет ряд различий в концептуализации данного фрагмента действительности как важнейшей составляющей макроконцепта «человек» - «ц1ыфы» в русском и адыгейском языках, а следовательно, помогает глубже постичь русский и адыгейский менталитет и культуру, может внести вклад в развитие аксиологии и когнитивной лингвистики, что полностью соответствует антропоцентрической направленности современного языкознания. Анализ концепта показывает перспективы исследования специфики способов концептуализации действительности в разных языках. Полученные результаты могут способствовать развитию теории русского и адыгейского языков, теории билингвизма, переводческого аспекта изучения адыгейского и русского языков.

На защиту выносятся следующие основные положения:

3. Изучаемый концепт состоит из ядра и периферии (ближней, дальней и крайней). В ядро концепта «сердце» - «гу» входят прямые значения его слов-номинантов: сердце - центральный орган кровеносной системы, синоним тела. В русском и адыгейском языках выделяются общие группы признаков, однако они характеризуются разной частотностью, яркостью, т.е. занимают разное положение в структуре концепта. И в русском, и в адыгейском языках ближняя периферия включает семантику концепта «сердце» - «гу» как органа эмоций, сути человека. По данным адыгейского языка, в ближнюю периферию дополнительно входит значение рационального органа и органа памяти. Дальняя периферия включает следующие признаки: самое ценное, средоточие лучших качеств (по данным обоих языков), рациональный орган, орган памяти, орган восприятия (по данным русского языка) и синоним души (по данным адыгейского языка). Крайняя периферия представляет синоним души (только в русском языке), иррациональный орган, орган волеизъявления, синоним головы, а в адыгейском языке еще и признаки антонима тела, религиозного органа и органа восприятия.

4. Концепт «сердце» - «гу» коррелирует с такими концептами, как «душа» - «псэ», «ум» - «акъыл», «память», «воля», «голова» - «шъхьэ», с концептом «дух» (только в русском языке) и с концептом «бзэ» («язык») в адыгейской ЯКМ. Концепт «сердце» - «гу» связан с макроконцептом «человек» - «ц1ыфы», в состав которого он входит. Многие моральные качества человека выражаются с помощью сердца - гу, поэтому изучаемый концепт связан с нравственно-этическими константами соответствующих культур: «адыгагъэ» — «адыгство», «ц1ыфыгъэ» - «человечность», «нэмыс» - «почтительность», «л1ыгъэ» - «мужество», «напэ» - «честь», «терпеливость», «любовь», «милосердие», «кротость» и т.п.

5. Существенное место, которое занимает концепт «сердце» - «гу» в русской и адыгейской ЯКМ, общность в его понимании свидетельствуют об общности концепта «человек» и далее - соответствующих культур. Тем не менее, по данным проанализированного материала, гу в адыгейской ЯКМ реализуется в большем количестве языковых единиц. Смысловая нагрузка слова гу адыгейского языка намного больше, чем слова cepdife - в русском языке. Оно обозначает более широкий круг явлений, поэтому может считаться символом адыгейского народа, его этнического менталитета и культуры. Концепт «сердце» значим и для русской культуры, однако наравне с ним функционирует концепт «душа». Концепт «гу» вбирает в себя такие концепты, свойственные русскому языку, как «душа», «ум», «дух», «память», «сознание» и т.п.

Апробация работы. Ход исследования и основные результаты, полученные в диссертационной работе, были изложены на 6 — 9-й ежегодных межвузовских конференциях молодых ученых «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (г. Краснодар: КубГУ, 19 апреля 2007 г., 14 апреля 2008 г., 17 апреля 2009 г., 24 апреля 2010 г.), на 9-й Южно-Российской научно-практической конференции «Современная лингвистика: теория и практика» (г. Краснодар: КВВАУЛ, 6 февраля 2009 г.), на Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Перспектива — 2009» (г. Нальчик: Каб.-Балк. гос. ун-т, 24-27 апреля 2009 г.), на 2-й Международной научной конференции «Континуальность и дискретность в языке и речи» (г. Краснодар: КубГУ, 14-18 октября 2009 г.), на Международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы языкового образования» (г. Майкоп: АГУ, 15-16 октября 2009 г.).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Субстанциальность и метафоричность концепта "сердце" - "гу" в языковой картине мира"

выводы

Понятия «язык», «культура», «менталитет», «концепт» зависят от мышления и сознания человека, их категоризующей и концептуализирующей функции. Именно человек определяет данные понятия и, в то же время, испытывает их влияние, формируется благодаря им. Сознание отражается в культуре, менталитете, концепте, которые, в свою очередь, не мыслимы без языка, вербального выражения.

Мышление, язык, культура, менталитет, концепт являются очень емкими и трудно разграничиваемыми понятиями. Вот почему они рассматриваются в ЯКМ, которая синтезирует, объединяет данные феномены в единое целое. Таким образом, язык является богатейшим источником материала о том или ином народе.

Концепт - единица ЯКМ, ее частное проявление. Изучение языковых репрезентаций того или иного концепта позволяет выйти на более высокий абстрактный уровень - уровень культуры и менталитета, так как концепт входит в культуру, определяет ее специфику. С помощью' концептов осуществляется связь человека и культуры.

На сегодняшний день в лингвистике выделилось два основных подхода к изучению концепта: когнитивный и культурологический. И в первом, и во втором подходе признается связь концепта с мышлением, это ментальное образование. Однако масштаб понятия «концепт» различен: в когнитивной лингвистике это - индивидуальное ментальное образование, в лингвокультурологии — коллективное содержательное образование. Тем не менее, данные подходы совмещаются, оба нацелены на получение информации о концепте, поэтому строгого разграничения между когнитивным и культурологическим толкованиями концепта нет. Для нашего исследования концепт важен как принадлежность этноса, поэтому было принято следующее определение концепта: концепт — комплексное многоуровневое этнопсихическое образование, представляющее собой результат когнитивной деятельности человека и общества, определяющееся системой традиций данной культуры, находящее отражение в культуре и языке и нередко получающее символическое значение.

То, что концепт — многоуровневое образование, отмечают многие лингвисты. Существуют различные способы представления структуры концепта. В основном они сводятся к полевому принципу организации: ядро и периферия (ближняя, дальняя и крайняя). Концепт образуют также слои: образный, информационный и интерпретационное поле, которые, в свою очередь, делятся на более мелкие группы когнитивных признаков концептуализируемого предмета.

В основе концепта и ЯКМ (опосредованно языковыми единицами) лежат метафоры, сравнения, символы. Сравнение, метафора, символ, концепт — когнитивные образования. Из них наиболее ранним и простым по структуре является сравнение как изначальная особенность человеческого мышления, помогающая человеку в процессе освоения окружающего мира. Сравнения порождают метафоры, а метафоры переходят в символы, более масштабные образования. Символ иногда становится формой выражения концепта, если последний приобретает особую значимость в определенной культуре.

Многие ученые отмечают, что сердце является символическим концептом практически для любой культуры. Оно традиционно - символ любви, эмоций, центр человеческого существа, жизненной силы. О значимости сердца в культурах разных народов свидетельствуют обычаи, мифы, связанные с данным органом. Сердце является и религиозным символом, средоточием истины, совести, смелости, это орган общения с Богом.

Есть все основания полагать, что изучение языкового воплощения концепта «сердце» - «гу» позволит выявить особенности русской и адыгейской языковых картин мира, и следовательно, менталитета русского и адыгейского народов.

Анализ метафорической составляющей концепта «сердце», ярко представленной во фразеологических выражениях русского и адыгейского языков, позволяет проникнуть в самую основу концепта и далее в менталитет народа, его культуру.

Будучи результатом физической, рационалистической и культурной деятельности людей, метафоры характеризуются аксиологической значимостью, это можно сказать и о выявленных нами метафорах: «сердце - живое существо», «сердце — вещество», «сердце — предмет», «сердце -пространство». Изучение оценочного компонента в метафоре — основе концепта способствует проникновению в языковую картину мира, менталитет народа, пониманию его приоритетов. Наш анализ показал большое количество совпадений в метафорических моделях и их аксиологических параметрах в обеих лингвокультурах. Были также обнаружены метафоры, совпадающие по компонентному составу и общей оценке, но отличающиеся в оттенках чувств, выражаемых ими в русском и адыгейском языках.

Сердце получает положительную оценку: сердце ассоциируется с добротой, любовью, смелостью, отзывчивостью, спокойствием, участием, чистотой, сочувствием, гармонией, искренностью, самым ценным, что может быть у человека. В то же время, в сердце базируется злоба, неразумность, слабость и нетерпеливость. Однако выражений, отрицательно характеризующих сердце, выявлено незначительное количество.

Посредством анализа метафорических выражений концепта «сердце» -«гу» мы получили доступ к важнейшим категориям сознания и бытия — веществу, предмету, пространству, которые явились одинаково значимыми для обеих лингвокультур, что свидетельствует об общности мышления носителей русского и адыгейского языков.

Анализ метафорических выражений позволил выделить такое свойство исследуемого концепта, как субстанциальность, понимаемую нами как способность сердца выступать в качестве материи, вещества со всеми признаками физических объектов.

ГЛАВА 2. СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ КОНЦЕПТА «СЕРДЦЕ» - «ГУ» В РУССКОЙ И АДЫГЕЙСКОЙ ЯЗЫКОВЫХ КАРТИНАХ МИРА: СТРУКТУРНЫЙ И СЕМАНТИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ

2.1. Дериваты с компонентом «сердце» - «гу»

Языковая картина мира тесно связана с проблемами номинации, возникновения слов, их исходной мотивированностью и последующей эволюцией значений. Этимологическая реконструкция позволяет вскрыть первоначальные семантические признаки слова, а следовательно, помогает воссоздать первоначальную образную картину мира, историю понятий и идей. По В.А. Масловой, различия между культурами и языками легче всего демонстрируются на материале лексических единиц и фразеологизмов, поскольку номинативные средства языка наиболее прямо связаны с внеязыковой действительностью (Маслова 2001).

Внутренняя форма слов в совокупности с лексическим значением, по мнению Н.Б. Мечковской, создает особую стереоскопичность словесного представления мира. Ассоциации и смысловые оттенки, коннотации, создаваемые внутренней формой, обладают большим культурно-национальным своеобразием, чем денотативный компонент слова (Мечковская 1996).

Ю.С. Степанов считает выявление внутренней формы - исходной формы (этимологии) необходимым при исследовании любого концепта. Исходная форма, как и современные ассоциации, оценки, входит в структуру концепта, делает его фактом культуры (Степанов 2001).

Ю.В. Клинцова отмечает, что этимология слова является основой концепта, на которой возникли и держатся остальные слои значений (Клинцова 2006).

А.А. Потебня разграничивал внутреннюю форму по глубине: более ранняя и более поздняя, т.е. дальнейшее и ближайшее этимологическое значения. Ближайшее значение создается живыми словообразовательными связями производного слова (например, для слова «девишник» - это «предмет, имеющий отношение к деве или девице»). «Дальнейшее этимологическое значение» - это самая ранняя из доступных для реконструкции мотивация корня слова; от неспециалистов оно закрыто временем. Ближайшее этимологическое значение — «это тот буквальный смысл, который складывается из значений морфем, образующих слово» (цит. по: Мечковская 1996: 56).

Внутренняя форма - это ощущаемый говорящими способ представления значения в слове. В разных языках одно и то же значение может быть представлено по-разному. А.А. Потебня во внутренней форме слова видел его образ. По его мнению, слово создается благодаря творческой деятельности человека — так же, как и пословицы, загадки, поговорки. Поэтому внутреннюю форму он сравнивал с таким явлением, как прямое (буквальное) значение в метафоре. Внутренняя форма может тускнеть, забываться, вступать в противоречие с лексическим значением слова. Тем не менее, она живет в семантике производных слов как историческая память языка, доступная творящим, след вчерашнего видения предмета, которое оттеняет его сегодняшнее понимание (цит. по: Мечковская 1996: 56).

З.Х. Бижева изучению внутренней формы придает особое значение, так как «такая этимология» вскрывает первичную мотивированность слов, что способствует более углубленному изучению этнического «видения мира» (Бижева 2000: 53).

Как отмечает Т.Г. Борисова, одним из проявлений внутренней формы является деривационное значение, являющееся неотъемлемым компонентом смысловой структуры мотивированного слова (Борисова 2006).

Деривационная система языка, наряду со словами и текстами, рассматривается как фактор языка, посредством которого реализуются концепты. При этом деривация рассматривается как процесс создания, порождения любых вторичных знаков (знаков, которые могут быть объяснены с помощью единицы, принятой за исходную, или выведены из нее путем применения определенных правил) независимо от конкретных целей порождения и сложности образуемых знаков. Процесс деривации предполагает преобразование лексического значения исходной языковой единицы, наличие таких компонентов в семантической структуре деривата, которые отсутствуют в семантике мотивирующего слова. Дериват -результат деривации, состоящий из более простых единиц, то есть характеризующийся разложимостью, это любая вторичная, обусловленная (и мотивированная) другим знаком или совокупностью знаков, единица номинации со статусом слова независимо от его структурной простоты или сложности. Содержание лексических дериватов не тождественно компонентам содержания мотивирующих слов, но лексический дериват закрепляет особенности положения мотивирующего слова в своем классе и в системе языка в целом (там же).

С синхронической точки зрения, к мотивированным относятся такие слова, которые в данный момент развития языка воспринимаются как образованные от других однокоренных слов, то есть сохраняют определенные формальные и семантические признаки вторичности, мотивированности (там же).

Кроме указанных работ в определении внутренней формы слов с компонентом «гу» мы опирались на труды по А.Н. Абрегова (1979), Б.М. Берсирова (2001), М.А. Кумахова (1984), М.А. Кумахова и З.Ю. Кумаховой (1983)и др.

Прежде чем обратиться к анализу дериватов, считаем целесообразным сравнить определения слов сердце и гу, представленные в различных словарях, поскольку субстанциальность концепта «сердце» - «гу» определяется значением его лексем-номинантов.

Структура концепта может быть кратко представлена в словарных дефинициях. В словаре русского языка В.И. Даля дается следующее определение слова «сердце»: грудное черево, принимающее в себя кровь из всего тела, очищающее ее через легкие и рассылающее обновленную кровь по всем частям для питания, для обращения ее в плоть. Сердце, очек, вырезка в виде очка карты червонной масти, изображающее сердце. Вещественно - сердце принимает иногда значение: нутро, недро, утроба, средоточие, нутровая середина; нравственно оно есть представитель любви, воли, страсти, нравственного, духовного начала (Даль 2006: 737).

В Толковом словаре русского языка С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой представлено два значения слова сердце:

1. 1. Центральный орган кровеносной системы в виде мышечного мешка (у человека в левой стороне грудной полости).

2. перен. Этот орган как символ души, переживаний, чувств, настроений.

3. перен. Важнейшее место чего-н., средоточие.

4. Символическое изображение средоточия чувств в виде вытянутого по бокам овала, мягко раздвоенного сверху, книзу сужающегося и заостренного.

II. В нек-рых выражениях: гнев, раздражение (Ожегов, Шведова 1999: 712-713).

По данным Историко-этимологического словаря П.Я. Черных (1999), сердце - «центральный орган кровеносной системы человека и животных, обусловливающий, благодаря ритмическому сокращению мышечных стенок, движение крови в организме» (Черных 1999, Т. 2: 156).

В Толковом словаре адыгейского языка А.А. Хатанова и З.И. Керашевой дается следующее определение слова гу: «лъыр зезгъако1орэ органэу ц1ыфым, псэушъхьэм и1эр» (Хатанов, Керашева 1960: 52) - «орган человека, животного, который передвигает кровь» (Перевод наш. - Б.Ч.).

Как пишет З.Р. Цримова, «сердце является центром организма. Именно оно определяет работу других органов человеческого тела, оно питает, дает жизнь» (Цримова 2003: 15). Данное значение так или иначе определяет остальные смыслы слов сердце и гу и соответствующих концептов, это значение - ядро изучаемого концепта в обоих исследуемых языках.

Теперь перейдем к исследованию ближайшего этимологического значения - рассмотрим дериваты слов сердце и гу с целью выявления деривационных значений как проявлений внутренней формы. О.В. Тимашева считает, что «изучая семантику слов, можно выявить специфику когнитивных (мыслительных) моделей, определяющих своеобразие наивной картины мира» (Тимашева 2004: 64). Таким образом, семантический анализ дериватов позволит обнаружить дополнительные когнитивные признаки изучаемого концепта.

Субстанциальность проявляется и в дериватах и рассматривается как свойство концепта «сердце» - «гу» быть мотивирующей основой для целого словообразовательного класса производных слов.

В русском языке нами обнаружены следующие слова, содержащие компонент «сердце» (примеры извлечены из Толкового словаря С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой (1999) и Словообразовательного словаря русского языка А.Н. Тихонова (1985). Представим их в виде смысловых групп:

1. Сердце - материальный орган, занимающий определенное место в теле человека: сердцебиение, сердечник — во втором значении - человек, страдающий болезнями, а также врач - специалист в области кардиологии, сердечнососудистый, околосердечный, подсердечный, предсердие.

Слово сердце явилось значимым и в структурировании материального мира человека, для обозначения пространственных признаков объектов, так как значения некоторых слов связаны с формой и местоположением сердца в теле как материального органа: сердечко — 4 подзначение 1 значения слова «сердце», сердцевидный, сердцевина, сердечник — в первом значении - стержень, к-рый является внутренней частью чего-н., на к-рый навивается, надевается что-н, середина, середняк, середка (см. Ожегов, Шведова 1999).

2. Сердце - суть человека, его характер: сердцевед, бессердечный, сердобольный, добросердечный, жестокосердый, мягкосердечный, простосердечный, сердечный ~ способный сопереживать, искренний, сердцеед, сердечный в значении любовный и т.п.

3. Сердце - орган эмоций: сердитый — сердить — сердиться, милосердие и т.п.

Как отмечает З.Х. Бижева, концепт «гу» относится к концептам, обусловленным «предшествующей жизнью внутренней формы» слов, номинирующих его (Бижева 2000: 53), поэтому исследование дериватов является для данного концепта особенно актуальным. Нельзя не согласиться с Р.Ю. Намитоковой, которая считает, что многие сложные слова адыгейского языка восходят к словосочетаниям: «Если в русском языке генетическая связь сложного слова со словосочетанием иногда предполагается, т.к. сложные слова имеют свою морфологическую структуру и порядок компонентов, отличные от словосочетаний, то в адыгейском языке некоторые модели словосочетаний становятся непосредственно моделями сложного слова, т.е. генетическая связь их ощущается более сильно» (Намитокова 1965: 7). Данное утверждение можно продемонстрировать на примере слов с компонентом «гу» с довольно прозрачной этимологией, практически для каждого из которых можно подобрать словосочетание устойчивого типа: гузэпык1 (-зэпык1 от глаг. зэпык1ып - переломить, букв.: переламливающий сердце) -надоедливый, назойливый, навязчивый, неотвязчивый, докучливый, ср. гур зэпык1ын — разочаровать, гупык1 (-пьгк1 от глаг. пык1ын — отломиться от чего-л., отдалиться от чего-л.) — щедрость, ср. гум пык1ьгн — не жалеть чего-л, о чем-л. и многие другие.

Анализ слов с компонентом «гу», извлеченных из Адыгейско-русского словаря Ж.А. Шаова (1975), показал, что в адыгейском и русском языках имеются сходства в группировке слов на основе общего смысла:

1. Сердце - материальный орган: слова-обозначения частей тела: шъхьэшыгу (шъхъэ — голова, аффикс -щы-) — макушка, нэгу (нэ — глаз) — лицо, нэтЪгу (натЪ — лоб) - середина, центр лба, бзэгу (бзэ — язык как средство общения, речь) — язык — орган речи, бгъэгу {бгъэ — грудь) — грудина, 1эгу (1э — рука) — ладонь, лъэгу (.пъэ — уст. нога) - нога (см. Цримова 2003: 16) и др.

Нами было обнаружено, что компонент «гу» присутствует в словах с пространственным значением. Как отмечает автор Этимологического словаря адыгских (черкесских) языков А.К. Шагиров, преверб гуэ- «сбоку» восходит к именной основе гуы «сердце» (Шагиров 1977, Т. А-Н: 111). Данное положение подтверждают следующие примеры:

1) слова со значением «боковая часть, край» (ср. сэмэгу - левый): а) приближение сбоку: гуадэ (от глаг. дэн — шить) — боковая пришивка, гуак1э (от глаг. къэк1ын

- вырасти, расти) - боковой побег растения, гуалъхъэ (от глаг. гъэт1ылъын

- положить) - приложение, гуетхэ (от глаг. тхэн. — писать) — приписывает рядом и др.; б) отталкивание сбоку: гуебзыкГьг (от глаг. бзын — резать) — отрезает, гуегъэчъы (от глаг. гъэчъэн — заставлять, давать бежать) — откатывает, отводит в сторону, гуетхъьг (от глаг. зэЬтхъын - рвать) - отрывает (сбоку), гует1этык1ы (от глаг. т1этэн — развязывать) — отвязывает (сбоку, с краю) и др.

Компонент «гу» присутствует и в словах с другими пространственными значениями, хотя слов со значением «боковая часть, край» значительно больше:

2) значение «середина»: гузэгу (где -зэ- - префикс взаимности) — середина (Шагиров 1977, Т. АН: 117), послеслог «посреди», агу — послеслог «посреди», послеслог азфагу - между (Зекох, Меретуков, Тхаркахо 2003: 254), гузэгуп1 (суффикс -nl, образующий имена, обозначающие место) — серединное место, гупч ~ середина, гурыт (от глаг. итын — стоять где-л., в чем-л.) — средний, гурых (от глаг. ихын - вынимать) — серединная выемка,

3) значение «перед»: гуп (сущ. пэ — нос, передняя часть, букв.: передняя часть сердца) — 1. перед, передняя часть; 2. фас; 3. фасад; 4. борт (одежды).

2. Сердце - рациональный орган человека (следует отметить, что слов с таким значением в русском языке мы не обнаружили): гулъыт (лъытэ - уважать, почитать кого-л.) (Бижева 2000: 53) -догадливость, сметливость, смышленость, сообразительность; гуры1он (-ры- - инструментальный по происхождению аффикс, глаг. основа -хуэ-(-фэ-) «попасть, «упасть» (Шагиров 1977, Т. А-Н: 277) (адыгейское Ion, букв.: попасть в сердце) - 1. понять, постичь, познать, осмыслить, осознать, уразуметь, уловить; 2. понимание, постигание, постижение, познавание, познание, осмысливание, осознание, уразумение, улавливание; гупгиыс (пшыс — сказка, букв.: сказка сердца) (Шагиров 1977, Т. А-Н: 118) - 1. мысль, мышление; 2. дума, раздумье, размышление; 3. мечта, мечтание, грёза; гупшысак1э (связка а + суф. -к1э «способ, манера действия») - образ мышления; гупшысал, гупшысапх (связка а + суф. -л и -пх, указывающие на то, что свойство, выраженное основой имени, является одной из характерных особенностей называемого лица, букв.: человек, которому свойственно думать, мечтать) - мечтательный, задумчивый; гупшысэн (суффикс -н — показатель исходной формы глагола) — 1. думать, мыслить; 2. мышление; 3. мечтать; 4. мечтание.

3. Сердце - орган памяти (данный признак также не представлен в русском языке на лексическом уровне): гукъэк1ыжъ {-къэк1ыжъ от глаг. къэк1ын - приходить от чего-/кого-л., букв.: приходящий от сердца) - 1. воспоминание; 2. воспоминания, реминисценции, гупк1агъ {пк1агъ, по А.К. Шагирову — от основы глагола пЫэн - прыгать (см. Шагиров 1977, Т. А-Н: 119) (адыгейское пк1эн - прыгать, подпрыгивать) — памятливость.

4. сердце - орган эмоций, характер человека: положительные эмоции: гуетныгъ (-етны- от глаг. етын - дать, передать кому-л., суф. -гъ, образующий имена со значением абстрактности, отвлеченности) — энтузиазм, воодушевление, увлеченность, увлечение, вдохновение, огонёк, страсть, душевный подъем; гукъэбзагъ (-къэбз от прил. къабзэ — чистый + суф. -гъ со значением абстрактности, отвлеченности) — чистосердечность; отрицательные эмоции: гучъы! (чъы1 от прил. чъъйэ — холодный, букв.: холодное сердце) -злоба; гукъан {-къан от глаг. къэнэн - остаться где-л., у кого-л.) - досада, огорчение; гукъау (-къау от глаг. къеон — бить кого-л., букв.: бить по сердцу) — горе и т.п.

А.Н. Абрегов, говоря о сложных словах в адыгских языках, указывает на то, что они обладают рядом специфических особенностей, отличаются многообразием словообразовательных моделей (Абрегов 2000), многие из которых можно проследить на примере слов с компонентом «гу». Некоторые слова образуют целые словообразовательные гнезда:

• губгъэн (бгъэ - «капризничать, дуться, обида» (Шагиров 1977, Т. А-Н: 114) + суф. -н - показатель исходной формы глагола) — позор, недостойный поступок; губгъэныхь (ы- связка, -хь от глаг. хъын — нести, букв.: несущий позор) - позорник;

• гугъэ, гугьап1э {-гъэ/-гъа- «иметь» т.е. этимологически означает «в моем сердце имеется» (Шагиров 1977, Т. А-Н: 115), суф. -п1э со значением места) - надежда, ожидания, чаяния; гугъэн (суф. -н — показатель исходной формы глагола) - надеяться;

• гужьыдэгьахь (жъы - воздух, дэгъахъ от глаг. дэгъэхъан - впускать во что-л.), гуэюъыдэгъэк1 (дэгъэк! от дэгъэк1ын - выпускать из чего-л.) облегчительный; гужъыдэк1ыгъу (связка -ы-, суф. -гъу — «время, период, в течение, которого происходит действие») — облегчение.

• гузажъу (зажъу от зээ/съу — узкий, букв.: узкое сердце) — 1. волнение, беспокойство, тревога; 2. спешка, торопливость; гузэжъогъу, гузэжъуап1, гузэжъогъуп! (связка -а-\ -гъу + -nl— суф. со значением времени и места действия, букв.: время и место, при которых происходят волнения и т.п.) — критическое положение; гузэжъон (суф. -н - показатель исходной формы глагола) - 1. волноваться, беспокоиться, тревожиться; 2. волнение; 3. спешить, торопиться; гузэжъуал, гузэжъуапх (связка -а-, -л и -пх — суф. указывающие на то, что свойство, выраженное основой имени, является одной из характерных особенностей называемого лица) - торопливый (о человеке);

• гук1одыгъу (глаг. к1од- от к1одын — пропасть, суф. -гъу — «время, период, в течение, которого происходит действие», букв.: время, когда пропадает сердце) — 1. отчаяние; 2. ужас как, ужас какой; гук1одыпх (•-пх - суф. указывающий на то, что свойство, выраженное основой имени, является одной из характерных особенностей называемого лица, букв.: человек, у которого теряется сердце) - малодушный.

• гук1эгъу (версионный префикс шъ1э/ч1э/к1э — для кого-то, о ком-то, гъун/гъун — сохнуть, засохнуть, букв.: сердце сохнет по кому-то, о ком-то) (Шагиров 1977, Т. А-Н: 122) - жалость, милосердие; гук1эгъугъ (суф. -гъ, образующий имена со значением абстрактности, отвлеченности) - жалостливость; гук1эгъул (суф. -л, указывающий на то, что свойство, выраженное основой имени, является одной из характерных особенностей называемого лица, букв.: человек, у которого сердце сохнет по кому-то) - жалостливый, сострадательный, милосердный; гук1эгъунчъ (суф. -нчъ, обозначающий отсутствие свойств и признаков, выраженных основой слова, букв.: человек, лишенный жалости, без жалости) - безжалостный, бессердечный, бесчувственный, немилосердный; гук1эгъунчъагъ (связка -а- + суф. -гъ, образующий имена со значением абстрактности, отвлеченности) - бессердечность, бесчувственность, немилосердность;

• гумэк1 (от мачЬ - «мало», «малый» (Шагиров 1977, Т. А-Н: 117) (ср.: адыгейское мак1э — мало, букв.: мало сердца), гумэк1ыгъу (связка -ы-, суф. -гъу — «время, период, в течение, которого происходит действие», букв.: время, когда сердца мало или не хватает), гумэк1ып1 (связка -ы-, суф. —nl, со значением места, букв.: место, где человек волнуется) - 1. беспокойство; 2. заботы, хлопоты; гумэкЫл, гумэк1ыпх (-л и -пх — суф. указывающие на то, что свойство, выраженное основой имени, является одной из характерных особенностей называемого лица) - беспокойный; гумэк1ын (суф. -н - показатель исходной формы глагола) -беспокоиться, тревожиться, волноваться;

• zyiulo — радость (-uilo от uily — хороший, добрый) — пребывать в хорошем настроении; гуш1огъончъ (суф. -нчъ, обозначающий отсутствие свойств и признаков, выраженных основой слова) - безрадостный; гуш1огъончъагъ (связка -а- + суф. -гъ, образующий имена со значением абстрактности, отвлеченности) - безрадостность; гуш1он (суф. -н — показатель исходной формы глагола) - 1. радоваться, ликовать; 2. ликование; гуш1уак1о (связка -а- + -к1о от суф. -к1у «род занятия») — поздравитель; гуш1уапк1э (связка -а- + сущ. пк1э — плата, цена) - подарок (за сообщение радостной вести); гуш1убзыу (сущ. бзыу — птица) — ласковый, нежный, приветливый, умильный; гуш1убзыугъ (суф. -гъ, образующий имена со значением абстрактности, отвлеченности) - ласковость, нежность, приветливость, умильность и др.

5. Сердце - синоним души (только в АЯ):

• гупсэ (сущ. псэ - душа) - 1. родственник; 2. любимый; 3. добрый. Как отмечает З.Х. Бижева, данное слово является уникальным случаем «слияния» концептов «гу» и «псэ» (Бижева 2000); гупсэнчъэ (суф. -нчъ, обозначающий отсутствие свойств и признаков, выраженных основой слова, букв.: человек, лишенный родственников) -безродный; гупсагъ (связка -а-, суф. -гъ, образующий имена со значением абстрактности, отвлеченности) - 1. родственность, родство; 2. доброта;

• гунх-псэих (-их от глаг. ихын — вынимать, букв.: вынимающий сердце и душу) - страхи, ужасы.

Как видим, компонент «сердце» в русском и компонент «гу» в адыгейском языке входит в состав слов, имеющих соотносимую семантику. Т.е. мы можем говорить об общности концептуализации исследуемого концепта в обоих языках. Однако слов с компонентом «гу» в адыгейском языке намного больше, чем слов с компонентом «сердце» в русском языке.

Способность концепта «сердце» - «гу» входить в состав большого количества слов с разнообразными значениями имеет определенные причины. Ганс Шпербер отмечал, что если мы очень интересуемся каким-либо предметом, то он становится для нас источником аналогий при описании других предметов. В определенный период некоторый комплекс идей сильно затрагивает чувства, что приводит к расширению сферы употребления и изменению значения какого-либо одного слова (цит. по: Ульманн 1970).

М.А. Глотова считает, что по закону семантической аттракции, если понятие затрагивает жизненно важные интересы многих людей, то и обозначающее его слово становится употребительным. Оно попадает в зону социального внимания, его частотность в речи становится необычайно высокой, оно легко образует производные, а главное -сознательно употребляется, обыгрывается или структурно изменяется в речи (Глотова 2008).

Как отмечает О.И. Быкова, сосредоточенность внимания носителя определенной культуры на значимых объектах в структуре его деятельности и их оценки находит отражение в акте наречения соответствующего объекта, наименования концепта одновременно с его эмоционально-оценочным компонентом (Быкова 2002).

Именно такими являются слова сердце и гу для носителей русского и адыгейского языков. Лексема гу положила начало огромному пласту соматической лексики (от греч. soma - тело). Ю.К. Намитоков обратил внимание на распространенность в адыгейском языке слов с компонентом «гу» и объяснил данное явление следующим образом: «повседневные наблюдения людей в глубокой древности показывали им, что при сильно протекающих эмоциональных переживаниях в первую очередь затрагивается и изменяется сердечная деятельность. Поэтому преобладание в тот период наглядно-образного, конкретно-ситуационного мышления привело к тому, что все душевные переживания люди связывали с деятельностью сердца» (Намитоков 1996: 101).

Ю.К. Намитоков считал, что сначала образовались отвлеченные понятия, обозначающие эмоциональные состояния с помощью корневого слова гу - сердце, от которого затем на основе законов словообразования произошли сложные слова с более абстрактным значением (там же).

Как отмечает З.Х. Бижева, адыгское гу, являясь компонентом многих сложных слов, выражает орган средоточения основной «внутренней» (если не первоначальной) способности адыгов к восприятию (Бижева 2000).

Интересно заметить, что компонент «гу» присутствует в слове гущы1 — «слово» (из гу + шы1э-/шъы1э- терпеть, переносить, сдерживать) (Шагиров 1997, Т. А-Н: 121). Как отмечает А.Н. Блягоз, «термин гущы1э — «слово», входит в состав более 25 терминов-словосочетаний» (Блягоз А.Н. 1999: 16). Приведем примеры: гущы1ак1э (связка -а-, прил. к1э — новый, букв.: новое слово) - неологизм, гущы1алъ (суф. -лъ «место, предмет, служащий для вмещения, расположения чего-л.», букв.: предмет, в котором находится слово) - словарь, гущьйап {-п от сущ. пэ - нос, передняя часть, букв.: то, что находится перед словом) — предисловие, вступительная речь, гущы1эгъус (сущ. гъус - спутник, сторонник, букв.: спутник слова) — частица, гущыЪжъ (прил. жъ от жъы — старый, букв.: старое слово) — пословица, поговорка, гущы1элъык1у (глаг. лъык1он — следовать, идти за кем-л., букв.: идущий за словом) — послеслог, гущъйэухыгъ {-ухьггъ от глаг. ухын - заканчивать, оканчивать, букв.: завершенное слово) - предложение и др.

2.2. Реализация концепта «сердце» - «гу» в художественных текстах

Национальная концептосфера находит яркое воплощение в языке художественной литературы. В связи с этим в данном разделе нами рассматривается реализация концепта «сердце» - «гу» в художественных текстах русского и адыгейского языков, изучаются понятия текста, языковой личности, авторской языковой картины мира, художественной картины мира.

2.2.1. Функции концепта «сердце» в языке русской художественной

Список научной литературыЧич, Бэлла Аслановна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Понятие текста стало ключевым для современной лингвистики, характеризующейся антропоцентрической направленностью.

2. Художественный текст. является неотъемлемой частью одной из самых совершенных форм коммуникации (адресант — текст — адресат), позволяющей изучать человека в языке» (Щербакова 2007: 2).

3. Текст — динамическая единица высшего порядка, организованная в условиях реальной коммуникации и обладающая экстра- и интралингвистическими параметрами (Валгина 2003).

4. В тексте отражается индивидуально-авторская картина мира, которая входит в картину мира языка того или иного народа: текст — «фрагмент картины мира, проинтерпретированной субъектом» (Серебренников 1988: 240).

5. В ходе анализа языка произведений русской литературы оказалось возможным выделить функции концепта «сердце».

6. Сердце выполняет функцию материального органа, т.е. сердце в функции тела.

7. Дышалось легко, глубоко, я не слышал своего сердца (В. Белов. Плотницкие рассказы, 174).

8. Сердце в функции органа восприятия наряду с другими органами чувств человека: достучаться в сердце, сердце слушает:

9. Я обращаюсь ко всем родным и близким, ко всем людям доброй воли, я обращаюсь ко всем, чье сердце открыто для поэзии и сострадания (В. Ерофеев. Москва-Петушки, 23).

10. Сердце как синоним зрения (сердце в функции глаз):

11. То были чисто сочинительские подробности, подсмотренные впоследствии сердцем и на бумаге, а не глазом — в действительности (JI. Леонов. Вор, 518).

12. Сердце как человек в целом.

13. И столько раз упредить тебя просился, чтоб не шутил ты с сердцем, которое вровень с твоим бьется. (JL Леонов. Вор, 598).

14. Чем неистовее хлесталась снаружи погода, тем тесней смыкались тут в беседах сердца друзей (Л. Леонов. Вор, 510).

15. Приведем ряд других примеров, в которых сердце рассматривается как средоточие всех человеческих качеств: иметь дело до сердца, совершать революцию в сердцах, диалектика сердца, пробиваться к сердцу, достигать до сердца, воззвать от сердца.

16. Слова человек и сердце в ряде случаев выступают в качестве контекстуальных синонимов, например:

17. Эти линии выбалтывали все, что только молено выболтать о человеке и о человеческом сердце: все его качества. (В. Ерофеев. Москва-Петушки, 35).

18. Как отмечает Б.П. Вышеславцев, сердце с религиозной точки зрения -«сокровенный центр личности», «тайный центр человека» (Вышеславцев 1990: 63).

19. Сердце как средоточие лучших качеств человека, положительная оценка сердца и человека.

20. Сердце — орган сочувствия:

21. Думаете, у }1его не найдется сердца понять ваше состояние? (Л. Леонов. Вор, 482).

22. Сердце как рациональный орган, средоточие ума.

23. Егор.узнал ее. В сердце толкнуло она! (В. Шукшин. Калина красная, 699).

24. Сердце иррациональный орган, противопоставляющийся разуму.

25. Шесть глотков кубанской уже подходили к сердцу, тихонько, по одному, подходили к сердцу, и сердце вступило в единоборство с рассудком (В. Ерофеев. Москва-Петушки, 97).

26. Сердце как орган хранения информации представлен такими выражениями, как память сердца, хранить в сердце и др., например:

27. В сердце своем завсегда носить тебя буду, руки — ноги тебе расцелую, а только не ходи. (JI. Леонов. Вор, 347).

28. Все смешалось, чтобы только начаться, чтобы каждую пятницу повторяться снова и не выходить из сердца и головы (В. Ерофеев. Москва-Петушки, 47).

29. Сердце как орган волеизъявления.

30. Утром подымусь, вспомню со сна. ой, сердце упрется, не ходит. (В. Распутин. Прощание с Матерой, 170).

31. Если не изведут мою рукопись на завертку огурцов, а попадет по назначению, почти противоречивые записи твоего отца, диктуемые затихающими биениями сердца (Л. Леонов. Вор, 197).

32. Ничего сюда не подходит, никакое человеческое чувство, никакое веление сердца (Ю. Домбровский. Факультет ненужных вещей, 328).9. Сердце орган эмоций.

33. С помощью выражений с компонентом «сердце» передаются самые разнообразные эмоции:1. Испуг:

34. Я стремился за ними мыслью, но как только устремился — сердце останавливалось в испуге.когда я устремился за ними сердцем, в испуге останавливалась мысль (В. Ерофеев. Москва-Петушки, 46).1. Страдания:

35. Было до того больно и пытко, что подплывало кровью сердце (В. Распутин. Прощание с Матерой, 241).1. Горе:

36. Под сердцем даже как-то зазвенело от горя (В. Шукшин. Чудик, 181).1. Успокоение:со спокойным сердцем отправили все это в архив (Ю. Домбровский. Факультет ненужных вещей, 260).1. Волнение:

37. Никем не прерываемая, она задохнулась без воздуха доказательств, запуталась, иссякла, и тут стало ясно, что вся эта беспредметная, смятеньем сердца внушенная мольба затянется еще надолго. (Л. Леонов. Вор, 483).

38. Он прервал свое вранье от странного ощущенья, что сердце его стало биться в висках, в спине, в пальцах. всюду, кроме места, где ему положено (Л. Леонов. Вор, 183).1. Восхищение:

39. Иду домой, сердчишко воробьем скачет, скоро на гулянку явлюсь. Таньку увилсу (В. Белов. Плотницкие рассказы, 200).

40. Бывало, по струнам смычком — и вздрогнет у тебя сердце, проведет еще раз — и замрет оно, слушая, а он играет и улыбается (М. Горький. Макар Чудра, 38).1. Облегчение:

41. Тоже когда с отвесного берега в воду ныряешь, всегда вроде сердце сэюимается. соэ/смется сперва, а потом отпустит (JI. Леонов. Вор, 261).1. Жалость:

42. Господи, до чего Dice жалко ее стало! — сказала она. — Прямо сердце заломило (В. Шукшин. Калина красная, 742).

43. Мать-то и у тебя небось есть, жалко ведь вас, так жалко, што вот говорю — а кажное слово в сердце отдает (В. Шукшин. Чудик, 226).1. Смешение всех эмоций:

44. Я стоял у барьера, замерев от почтения, тревоги и страха. Сердце как бы ушло в пятку. (В. Белов. Плотницкие рассказы, 165).

45. Как видим, многие эмоции тесно связаны, порой трудно отличить одну эмоцию от другой, даже отрицательную эмоцию от положительной, например, страх, волнение, любовь, радость и т.п.

46. Про Таньку как вспомню, так у меня сердчишко-то и лягнет под шубой (В. Белов. Плотницкие рассказы, 186).

47. Сердце самое ценное, что может быть у человека.

48. Как отмечает Б.П. Вышеславцев, сердце «истинная и вечная ценность человека» (Вышеславцев 1990: 65).

49. У него не было заветного — нужно тебе его сердце, он сам бы вырвал из груди да тебе и отдал, только бы тебе от того хорошо было (М. Горький. Макар Чудра, 35).

50. Есть примеры, в которых сердце выступает как материальный орган человека и, вместе с тем, передается его ценность, так как рядом с сердцем человек помещает самое дорогое и ценное для него:

51. Такое рядом с сердцем хранят! (JI. Леонов. Вор, 568).22.2. Функции концепта «гу» в языке адыгейской художественнойлитературы

52. Опишем группы когнитивных признаков концепта «гу», выявленные нами в адыгейских художественных текстах.

53. Гу —материальный орган, влияющий Hajscejrejio. Связь сердца с другтшиарЕанами-тела-очевидна:~его~со^ на них:

54. Гум илъыр бэ, бгъэм дэхъык1рэр мак1эп (МэщбэшЬ И. Мыжъошъхьал, 315). В сердце леэюит многое, в груди творится немало (И. Машбаш. Жернова. - Перевод наш. — Б.Ч.).

55. Есть явные противопоставления сердца телу, другим органам: Занэ Сэфэрбый гук1э уцаугъэ нахь, пкъык1э уцуагъэп (МэщбэшЬ И. Мыжъошъхьал, 634). Сафербий Зан сдал телом, а не сердцем (И. Машбаш. Жернова. - Перевод наш. - Б.Ч.).

56. Слово гу употребляется со словом пкъы (тело). В следующих примерах сердце имплицитно противопоставляется телу как внутреннее/внешнее, идеальное/материальное:

57. Тхъэм ыпашъхъэ гук1и пкьышъолк1и къабзэу тихъаным ыпэк1э амдэз тэжъугъаштэ (МэщбэшГэ И. Мыжъошъхьал, 323). Прежде чем предстать перед Богом с чистым сердцем и телом, давайте совершим омовение (И. Машбаш. Жернова. - Перевод наш. - Б.Ч.).

58. Пкьыр Тыркум щы1эми, гур адыгэ шъолъырым ит (МэщбэшГэ И. Мыжъошъхьал, 405). Хоть тело и находится в Турции, сердце пребывает в Адыгской земле (И. Машбаш. Жернова. - Перевод наш. — Б.Ч.).

59. Гу в функции органа восприятия.

60. В значении «орган восприятия» сердце коррелирует с душой, с головой и умом и с другими органами:

61. Дэплъыягъэп, ау ышъхьагъык1э зэрэлъагэр, зэрэхъоу-пщэур ыгук1э ылъэгъугъ. (Къуекъо Н. ЩымыГэжьхэм ясэнабжъ, 254). Не посмотрел наверх, но увидел сердцем, что наверху высоко, просторно. (Н. Куёк. Вино мертвых. - Перевод наш. - Б.Ч.).

62. Загъорэ ахэгущыЪ фэдэу зеш1ми, ыгук1э адыригъаштэрэп (МэщбэшЬ И. Мыжъошъхьал, 31). -Хоть он и беседует с ними иногда, сердцем он не поддерживает их (И. Машбаш. Жернова. Перевод наш. - Б.Ч.).

63. Сердца у всех разные: мэхъаджэ (букв.: вероломное), хьалэл (букв.: щедрое), шъхьафит (букв.: свободное) и т. д., например:

64. Сердце определяет характер человека:

65. Урысыгу хьугъэ скъо. (МэщбэшЬ И. Мыжъошъхьал, 453). Мой сын, который стал (букв.: русскосердым) (И. Машбаш. Жернова. - Перевод наш. - Б.Ч.).

66. По мнению адыгейских писателей, культура, менталитет адыгов заложены в человеке уже с рождения с кровью и заключаются именно в сердце гу.

67. Ситэмэтелъэп, сыбгъэ гоу дэлъыр ары сиадыгагъэ зэпхыгъэр! (МэщбэшЬ И. Мыжъошъхьал, 479). Мое адыгство связано не с моими погонами, а с сердцем, которое леэюит в моей груди (И. Машбаш. Жернова. - Перевод наш. — Б.Ч.).

68. Гу — средоточие лучших качеств человека.

69. Сердце средоточие подлинных чувств и мыслей человека. То, что сердце означает искренность, передают словосочетания устойчивого характера: гум къипсэлъык1ын (по аналогии с гум къигущы1ык1ын):

70. Когда говорят о наличии сердца у человека, хотят подчеркнуть его человечность, доброжелательность и другие положительные качества.6. Гу — синоним разума.

71. Есть выражения, которые позволяют заключить, что в адыгейском языке нередко не разграничиваются эмоциональные и рациональные сферы деятельности:

72. Гупшысэ гу бырсырыгъэк1э Сэфэрбый адыгэ шъолъырым зыкъидзыжьыгъ (МэщбэшЬ И. Мыжъошъхьал, 190). — Мыслью, тревожным сердцем Сафербий бросился в адыгскую землю (И. Машбаш. Жернова. Перевод наш. - Б.Ч.).

73. Слово сердце как рациональный орган коррелирует со словом шъхьэ (голова):

74. Зьгзакъу ны1эп ахэмэ агуи ашъхьи илъыгъэр нахь псынк1эу Тыркуем зэрэк1оэ/сьынхэр ары (МэщбэшЬ И. Мыжъошъхьал, 808). - В их сердце и голове лежало только одно — как быстрее вернуться в Турцию (И. Машбаш. Жернова. - Перевод наш. - Б.Ч.).

75. Лъэкурэ къыгурэ1о фэд, мыакъылышхоми, ыгук1э 1ушы (Къуекъо Н. ЩымыЬжьхэм ясэнабжъ, 353). Лэкур будто бы понимает, если у него и нет большого ума, он умен сердцем (Н. Куёк. Вино мертвых. - Перевод наш. - Б.Ч.).

76. Сердце является местом хранения информации, людей, предметов. Например:

77. Гукъэк1ыжьэу гу чыжьэк1э къыубытыжьырэмэ нахьыбэрэмэ къахэфагъэр ят1эр ары (Къуекъо Н. Зэкъомэз, 345). Среди воспоминаний, схватываемых далеким сердцем, чаще всего встречалась земля (Н. Куёк. Лес одиночества. - Перевод наш. — Б.Ч.).

78. В последних трех примерах видим, насколько тесно с памятью связаны эмоции, чувства, особенно любовь.

79. Гу как орган волеизъявления.

80. Сердце является источником разнообразных идей, намерений: гум хэлъын (букв.: лежать в сердце), гум къыдэчъэен (букв.: взбегать наверх к сердцу), которые можно перевести как «хотеть», «намереваться»:

81. Гу — орган эмоций, разнообразных чувств.

82. Как видим, некоторые концептуализации слова гу совпадают с концептулизациями, получаемыми словом шъхьэ (голова). Это наблюдается и в значении «орган эмоций».1. Печаль, огорчение:

83. МэщбэшТэ И. Мыжъошъхьал, 26). Эта?. — спросил Карбатыр, еле сдерживая себя, его сердце выходило из груди, Хагур заметил, как покраснели его щеки (И. Машбаш. Жернова. - Перевод наш. - Б.Ч.).1. Сомнение:

84. Налмэск1и цыхъэмыш! т1эк1у ыгу кьыщыхьыягъ. (Юэращ Т. Шапсыгъэ пшъашъ, 413). В его сердце зашевелилось небольшое недоверие по отношению к Нальмес (Т. Керашев. Дочь шапсугов. -Перевод наш. - Б.Ч.).

85. Анализ контекстов, в которых с помощью компонента «гу» представлены эмоции, показал взаимосвязь различных эмоций, их взаимопереход:

86. Щтагъоу, гук1одыгъэу Гулэз ыгу илъыгъэм, къэп1он умылъэк1ын гуш1огъошхок1э зыкъызэблихъугъ (КЬращ Т. Шапсыгъэ пшъашъ, 412). Страх и отчаяние, лежавшие в сердце Гулез, сменились невыразимой радостью (Т. Керашев. Дочь шапсугов. - Перевод наш. — Б.Ч.).

87. Особый интерес представляет в этом плане любовь, она, по нашим данным, гамма взаимопереходящих чувств и эмоций.1. Радость и любовь:

88. Следует отметить связь памяти и разных эмоций, чувств:

89. Зэманыр к1ощтыгъэ, ау сабьгит1ум агу гуузэу кьифагъэр хэжъук1ыжьыщтыгъэп (КЬращ Т. Шапсыгъэ пшъашъ, 343). Время шло, но боль, попавшая в сердце детей, не проходила (Т. Керашев. Дочь шапсугов. - Перевод наш. - Б.Ч.).

90. Гу — самое ценное для человека:

91. Сердце используется наряду с такими понятиями, как «нэфын» (свет), «лъы» (кровь), «гъаш1э» (жизнь).

92. Гу в функции религиозного органа, связующего звена между человеком и Богом.

93. Данный признак не актуализируется в проанализированных нами художественных произведениях на РЯ, и достаточно четко выражен в художественных текстах на АЯ.

94. Сыадыг, сыбыслъымэн, си Алахь закъо нэмык! сыгу имылъ!. (МэщбэиЯэ И. Мыжъошъхьал, 427). Я адыг, мусульманин, кроме моего Аллаха в моем сердце никого нет (букв.: никто не лежит)!. (И. Машбаш. — Жернова. - Перевод наш. — Б.Ч.).

95. Тхьэшхом ыгу фищэигъ Лащынэ. (Къуекъо Н. ЩымыЬжьхэм ясэнабжъ, 189). Ляшин протянул Великому Богу свое сердце. (Н. Куёк. Вино мертвых. - Перевод наш. - Б.Ч.).

96. Подытожим проведенный анализ художественных текстов. Концепт «сердце» соотносится с концептом «голова» как орган памяти, «гу» соотносится с концептом «шъхьэ» (голова) как рациональный орган, суть человека, эмоциональный орган и орган восприятия.

97. Бобрышева говорит о чувственной и эмоциональной связи концептов «псэ» (душа) и «гу» (сердце) (Бобрышева 2009).

98. Сердце связано с душой как органом эмоций, слова сердце и душа часто функционируют в одном контексте:

99. Так напишет — прямо сердце заболит, читаешь. И я уж и не знаю: то ли я его люблю, то ли мне его жалко. А вот болит душа и всё (В. Шукшин. Калина красная, 719).

100. Шахьылхэр зыдэщы1э адыгэч1ымк1э ыгурэ ыпсэрэ къэгъэзагъ (МэщбэшЬ И. Мыжъошъхьал, 78). Ее сердце и душа повернуты всторону адыгской земли, где живут ее близкие (И. Машбаш. Жернова. -Перевод наш. Б.Ч.).

101. Из проанализированного материала можно заключить, что сердце и душа разграничиваются. Но они оба являются источником сил человека, его внутренним стержнем, и для нормальной жизни должны «быть в согласии»:

102. Национально-культурная специфика вербализации концепта «сердце» «гу» в языке оригинала и перевода

103. Большинство иноязычных текстов в переводе представляет собой «материализованный» диалог национальных особенностей как для переводчика, так и для читателя, сравнивающих элементы иностранной и родной культур» (Буданова 1999: 19).

104. Трудно не согласиться с Н.Н. Скрипниковой, рассматривающей перевод как процесс освоения переводящей культурой в лице переводчика той или иной системы речемыслительных единиц, порожденных культурой исходного языка (Скрипникова 1999).

105. Особенность переводческой деятельности заключается в том, что переводчик выступает в двух ипостасях: как интерпретатор и как «соавтор» концептуальной программы, заложенной в исходном тексте (ИТ) (Фесенко 2002).

106. Считаем, что изучение способов перевода языковых средств вербализации такого значимого для любой культуры концепта, как «сердце» с русского на адыгейский язык и наоборот весьма информативно и продуктивно.

107. Точный перевод перевод с помощью лексемы сердце:

108. Гур жъы хъурэп. Сердце не стареет.

109. Нэм ылъэгъурэр гум ышъхъап, шъхьэм ыуас. Что глаз увидит, сердцу приятно, стоит головы.

110. Нэшъум ынэр гу. У слепого глаз это сердце.

111. Дунаим тетмэ гур анахъ чъэр. На свете самый сильный бегун — это сердце.

112. Добавление прибавление синонима к лексеме «сердце»:

113. IIy зыгу имылъым ш1у къыдэхъурэп. У кого в сердце (в душе) зло, того обходит добро.

114. Дунаим тетымэ анахъ зэхэльхъак1ор гур ары. Самый большой созидатель на свете сердце (сознание человека).

115. Перед нами расширение переводной когнитивной модели. Цель данного способа перевода - приближение к русской ЯКМ, где особоеместо занимает концепт «душа», и передача особенностей черт адыгейского концепта «гу».

116. Лексическая замена слова гу:

117. Гур ш1оимэ жэр 1ае. Если мысли грязные, то и речь отравлена.1эм илъым нахьи гум иль. Лучше на губах, чем в руках.

118. Гур пэмэ, макъэр ек!ы. Когда нервничает человек, голос его садится.

119. Ыгу илъыр ыбзэгупэ телъ (К1эращ Т. Шыу закъу, 196). Что на уме, то и на языке (Т. Керашев. Одинокий всадник, 173).

120. Тесым ыгу мыплъэмэ, шым ылъэ к1эк1рэп (Мэщбэш1э И. Мыжъошъхьал, 461). Конь хорошо чувствует настроение своего хозяина -и беду и радость его (И. Машбаш. Жернова, 379).

121. Гум къыпкъырык1ырэм гум лъагъо фегъоты. Что исходит от души,быстро находит путь к сердцу (т.е. то, что исходит от глубины сердца,быстро доходит до человека).

122. Опущение пропуск лексемы сердце:

123. Нэт1э залэ гу жъалым. Узколобый — жестокий.

124. Шъоури бэу пшхымэ гур къеумэи. Если много съесть, то и мед горчит.

125. Следующие примеры извлечены из словаря Ю.А. Тхаркахо и З.У. Блягоза (1993).1.. Перевод с РЯ.

126. Точный перевод русские ФЕ с компонентом «сердце»:

127. Держать (иметь) сердце на кого. Прост. ~ Ыгу фэплъын (букв.: сердце накаливается). Гужъ фыри1эн (букв.: иметь плохое сердце).

128. С замиранием сердца. ~ Ыгу сысэу (букв.: сердце шевелится), жъи пси къымыщэжъэу. Испытывая сильное волнение, тревогу.

129. От всего сердца. Ишъыпкъэу, шъхъэихыгъэу, ~ ыгу къыдеЪу (букв.: сердце помогает).

130. От чистого сердца. ГукъэбзагъэкЪ, ~ ыгу ш1у илъэу (букв.: в сердце лежит добро).

131. Добавления. Считаем целесообразным объединить слова, выражающие интеллектуальную деятельность: ум, разум, голова и др. В данной подгруппе добавлением к русским обозначениям интеллектуальной деятельности является слово гу.

132. Держать в мыслях кого, что. ~ Гук1э зыдэ1ыгъып (букв.: держать с сердцем рядом с собой), ышъхьэ римыгъэк1ын (букв.: не выпускать из головы).

133. Входить в голову (в ум, в мысль) кому. Ыгу къэк1ьгн (букв.: приходить от сердца), ышъхьэ ихьан (букв.: входить в голову).

134. Приходить на ум. ~ Ыгу къэк1ын (букв.: приходить от сердца), ышъхьэ къихъан (букв.: входить в голову).

135. Замены русские ФЕ с различными компонентами:а) «душа»:

136. В душе. Ыгук1э (букв.: сердцем).

137. Вышибать душу из кого. Грубо-прост. Ук1ын, ~ ыгу иутьгн (букв.: выбивать сердце).

138. Души не чаять в ком, чем. ~ Ш1у дэдэ лъэгъун, ыгу ригъэ1ыстэным фэд (букв.: готов посадить в сердце).

139. Тянуть душу несов. ~ Ыгу щышхэн (букв.: есть на сердце), къинегъэлъэгъун.б) «дух»:

140. Воспрянуть духом. Къэчэфыжььш, къызэ1эк1ыжъын, зыкъишЬжъын, ~ ыгу къихьажьын (букв.: сердце возвращается).

141. Дух захватывает у кого. ~ Ыгу къызэ1уехъэ (букв.: закрывает сердце), ыгу зэ1опк1э (букв.: сердце склеивается).

142. Не в духе. ~ Ыгу ш1оп (букв.: сердце недоброе).

143. Собираться с духом. ~ Гу къыз1эпиш1ыхъажьын (букв.: создавать себе сердце в руках).в) «память»:

144. Врезаться в память кому. Щымыгъупшэжъын. ~ Ыгу хэтЫсхъан (букв.: садиться в сердце), ышъхъэ итЫсхъан (букв.: садиться в голову).

145. Всплывать в памяти. Къыч1эужьын. ~ Ыгу къэк1ыжъын (букв.: приходить от сердца).

146. Вычеркивать из памяти кого, что. Зъщыгъэгъупшэн, ~ угу иц1энтхъук1ыжъын (букв.: выскрести из сердца).г) слова, связанные с интеллектуальной деятельностью:

147. Вбивать (вбить) себе в голову. ~ Ыгу риубытэн (букв.: захватывать в сердце); ш1ошъы хъун.

148. Опущение — пропуск семантически избыточного компонента высказывания:а) вариантного слова душа:

149. Входить в сердце (в душу) кого, чье. ~ Ыгу ихьан (букв.: входить в сердце), ыгу ит1ысхъан (букв.: садиться в сердце).б) основного слова душа:

150. Душа (сердце) не на месте у кого. Мэгумэк1ы, ~ ыгу рэхъатырэп (букв.: сердце не успокаивается), ч1ып1э изагъэрэп.

151. Не по душе (сердцу) кому, кто, что. ~ Ыгу ыхьырэп (букв.: сердце не несет), ыгу е1урэп.

152. Всей душой (сердцем). Гъунэнчъэу, лъэшэу. ~ Ыгу етыгъэу (букв.: сердце отдано).

153. Кошки скребут (заскребли) на душе (на сердце) у кого. ~ Ыгушъхьэ зэрэшхы (букв.: верхняя часть сердца грызется).

154. Сам процесс перевода является основным этапом в становлении двуязычия. Центральным компонентом коммуникации с использованием двуязычия является деятельность переводчика. Именно она порождает специфику коммуникации при билингвизме (Скрипникова 1999).

155. В результате анализа текстов оригиналов и текстов переводов были выявлены определенные закономерности. В переводе художественных произведений наблюдаются те же переводческие трансформации, что и в переводе ФЕ: лексические замены, добавления, опущения.

156. Слово гу подлинника чаще всего переводится своим прямым эквивалентом в РЯ словом сердце:

157. Сэ сицахь птелъ, ау о цыхьэ къысфэпш1ырэпышъ, ащык1э сыгу узышхо къытеощэ» (КЬращ Т. Шапсыгъэ пшъашъ, 352). «— Я верю тебе, а вот ты не веришь мне и этим причиняешь самую большую боль моему сердцу (Т. Керашев. Дочь шапсугов, 320).

158. Нэмыплъэу къыритыгъэмрэ ы1упш1э гъонлагъэхэу ябгэу зэтекъузагъэхэмрэ Айщэт ыгу джэгъогъу-чъьйагъэу къьгхэ1агъ (Юэрагц Т. Насыпым игъогу, 22). Ядовито сэюатые блеклые ее губы знакомым холодом резанули сердце Айшет (Т. Керашев. Дорога к счастью, 33).

159. Наличие большого количества выражений, совпадающих с оригиналом, то есть содержащих слово сердце, тем не менее, не равнозначно количеству использования в русском варианте слова сердце, по сравнению с адыгейским языком, где оно значительно больше.

160. Теперь перейдем к рассмотрению различного рода лексических трансформаций. Они представляют особый интерес, так как являются следствием несовпадения концептуальных систем русского и адыгейского языков.

161. Рассмотрим примеры лексических замен.

162. Слово гу переводится словами, обозначающими мыслительные процессы и понятия:

163. Мыхэмэ Темтэч фэдэ ахэтэп, ыгу къилъэдагъ (букв.: вбежало в сердце) Дэханэ (Къуекъо Н. Зэкъомэз, 384). - Среди них нет такого, ктобыл бы похож на Темтеча, подумала она» (Н. Куёк. Лес одиночества, 75).

164. Слово гу заменяется словом дух:

165. Слово гу переводится также рядом других слов: .ар шъхьаджы ыгу къызэришт (К1эращ Т. Насыпым игъогу, 199). .это - дело совести каждого (букв.: как предпочитает сердце) (Т.М. Керашев Дорога к счастью, 141).

166. Сэ сыгу емытыгьэу сыныбжьым 1оф сш1агъэп (К1эращ Т. Насыпым игъогу, 338). .никогда нечестно (букв.: не отдав сердце) не работал (Т.М. Керашев Дорога к счастью, 247).

167. В качестве переводных эквивалентов слова гу представлены также лексемы грудь, кровь, лицо, слезы.

168. Следует отметить появление при переводе добавлений к слову гу, отсутствующих в оригинале. Так, иногда наряду со словом сердце, значение адыгейского слова гу передается лексемой душа:

169. Ежь пшъэшъэжъыери ятэ нахъи, ыгукТэ мыдрэм нахъ къепхыгъэу щытыгъ (КЬращ Т. Шапсыгъэ пшъашъ, 338). .она сама была привязана (букв.: сердцем была привязана) к нему больше, чем к родному отцу (Т.М. Керашев. Дочь шапсугов, 309).

170. Данные выражения и в адыгейском языке можно употребить без слова гу, при этом их информативность не уменьшится, поэтому пропуск лексемы сердце в переводе может быть оправданным, так как эти единицы оригинала не несут смысловой нагрузки.

171. Многие проанализированные единицы имеют устойчивый характер, и лексические замены в них происходили автоматически, в силу традиции.

172. Тем не менее, каков бы ни был характер замен в тексте ЯП, причина лежит глубже: «за лексическими несоответствиями стоят более глубокие различия концептуального характера» (Яковенко 2007: 79).

173. Полагаем, что проанализированные нами художественные тексты и их переводы могут быть вполне надежным источником получения знаний об особенностях русской и адыгейской лингвокультур.

174. Паранук пишет, что «автор смог не только донести основную мысль произведений, но и передать особенности национального мышления, мировидения и мировосприятия» (Паранук 2004: 79).

175. Данный процесс происходил с помощью отсылки к константам русской культуры, а именно к концептам «душа», «дух», которые стали русскими национальными символами.

176. Употребление слова сердце в тексте перевода в том же количестве, что и слова гу в оригинале, затруднило бы восприятие на русском языке. Поэтому лексические трансформации, применяемые переводчиками при создании переводного текста, целиком оправданы.

177. Анализ переводов позволяет сделать заключение о контактировании концептосфер разных языков. Адыгейское «гу» вбирает в себя такие концепты русского языка, как «душа», «ум», «дух», «память», «сознание» и т.п.

178. Языковая картина мира синтезирует, позволяет рассмотреть в единстве мышление, язык, культуру, менталитет и концепт.

179. Перевод ФЕ производится во многом в силу традиции, сложившейся в результате языковых контактов. Выявленные соответствия характеризуются регулярностью и устойчивостью.

180. Употребление слова сердце в тексте перевода в том же количестве, что и слова гу в оригинале, затруднило бы восприятие на русском языке. Поэтому лексические трансформации, применяемые переводчиками при создании переводного текста, целиком оправданы.

181. Анализ переводов позволяет сделать заключение о контактировании концептосфер разных языков. Адыгейское «гу» вбирает в себя такие концепты русского языка, как «душа», «ум», «дух», «память», «сознание» и т.п.

182. Существенное место, которое занимает концепт «сердце» «гу» в русской и адыгейской ЯКМ, общность в его понимании свидетельствует об общности соответствующих культур.1. БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

183. Абрегов, А.Н. Названия растений в адыгейском языке: синхронно-диахронный анализ: дис. . д-ра филол. наук в форме науч. докл. / А.Н. Абрегов. Майкоп, 2000. - 125 с.

184. Абрегов. А.Н. Исследования по лексике и словообразованию адыгейского языка / А.Н. Абрегов. Майкоп, 2000. - 201 с.

185. Автономова, Н.С. Рассудок. Разум. Рациональность / Н.С. Автономова. -М.: Наука, 1988. 287 с.

186. Алефиренко, Н.Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания и культуры / Н.Ф. Алефиренко. М.: Academia, 2002. -394 с.

187. Алефиренко, Н.Ф. Спорные проблемы семантики / Н.Ф. Алефиренко. Волгоград, 1999. - 273 с.

188. Апресян, Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания / Ю.Д. Апресян // Вопросы языкознания. 1995. - № 1.-С. 37-67.

189. Арутюнова, Н.Д. Аксиология в механизмах жизни и языка / Н.Д. Арутюнова // Проблемы структурной лингвистики, 1982. — М.: Наука, 1984.-С. 5-23.

190. Арутюнова, Н.Д. Вторичные истинностные оценки: правильно, верно / Н.Д. Арутюнова // Логический анализ языка: ментальные действия. -М., 1993.-С. 67-78.

191. Арутюнова, Н.Д. Метафора и дискурс / Н.Д. Арутюнова // Теория метафоры: прогресс. М., 1990. - С. 5-32.

192. Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. 2-е изд. - М.: Языки русской культуры, 1999. - 896 с.

193. Ахиджакова, М.П. Текстовые структуры писателя А. Евтыха и языковая картина мира / М.П. Ахиджакова // Исследования по теоретической и прикладной лингвистике: коллективная монография. -Краснодар: КубГУ, 2009. С. 83-121.

194. Багироков, Х.З. Билингвизм: теоретические и прикладные аспекты (на материале адыгейского и русского языков): дис. . д-ра филол. наук / Х.З. Багироков. Краснодар, 2005. - 447 с.

195. Бархударов, JI.C. Язык и перевод: вопросы общей и частной теории перевода / JT.C. Бархударов. М.: Междунар. отношения, 1975. -240 с.

196. Берсиров, Б.М. Структура и история глагольных основ в адыгских языках / Б.М. Берсиров. Майкоп, 2001. - 237 с.

197. Бижева, З.Х. Адыгская языковая картина мира / З.Х. Бижева. -Нальчик: Эльбрус, 2000. 128 с.

198. Бижева, З.Х. Адыгские культурные концепты (фрагменты языковой картины мира) / З.Х. Бижева // Мир культуры адыгов (проблемы эволюции и ценности). Майкоп, 2002. - С. 211-223.

199. Блягоз, А.Н. Лингвометодическая терминология адыгейского литературного языка: автореф. дис. . канд. филол. наук / А.Н. Блягоз. -Майкоп, 1999.-22 с.

200. Блягоз, З.У. Аспекты и методы комплексного исследования национально-русского двуязычия / З.У. Блягоз // Принципы и методы социолингвистических исследований. — М., 1989. С. 39-43,

201. Блягоз, З.У. Двуязычие: сущность явления, формы его существования. Интерференция и её разновидности / З.У. Блягоз. — Майкоп: Изд-во АГУ, 2006. 150 с.

202. Бобрышева, JI.K. Фразеологизмы как национально-культурная экзистенциональная картина мира (на материале русского и адыгейского языков): автореф. дис. . канд. филол. наук / JI.K. Бобрышева. — Майкоп, 2009. 22 с.

203. Бобунова, М.А. Сердце в русском эпосе / М.А. Бобунова // Лингвофольклористика: сб. науч. ст. Курск, 1999. — Вып. 1. - С. 27-31.

204. Болдырев, Н.Н. Когнитивная семантика / Н.Н. Болдырева. -Тамбов: Изд-во ТГУ, 2000. 123 с.

205. Болдырева, С.И. Когитологические аспекты перевода (на материале анализа двух переводов романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита») / С.И. Болдырева // Проблемы семантики и прагматики. -Калининград, 1996.-С. 18-21.

206. Борисова, Т.Г. Деривационная категория вещественности в русистике: опыт теоретического описания: монография / Т.Г. Борисова. — Ставрополь, 2006. 198 с.

207. Буданова. Е.А. Проблема когнитивно-лингвистических моделей переводных эквивалентов в условиях диалога культур / Е.А. Буданова // Актуальные проблемы межкультурной коммуникации: сб. науч. тр. М.: Изд-во МГЛУ, 1999. - Вып. 444. - С. 15-23.

208. Быкова, О.И. Лингво-этно-культурный тезаурус в интерпретативной деятельности переводчика / О.И. Быкова // Социокультурные проблемы перевода: сб. науч. тр. — Воронеж, 1999. -Вып. З.-С. 19-23.

209. Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. — М., 1978.-229с.

210. Валгина, Н.С. Теория текста: учеб. пособие / Н.С. Валгина. М.: Логос, 2003.-280 с.

211. Вежбицкая, А. Понимание культур через посредство ключевых слов / А. Вежбицкая. М., 2001. - 288 с.

212. Власенко, С.В. Когнитивное картирование как новый метод обучения переводу /С.В. Власенко // Обучение иностранному языку как коммуникативному взаимодействию (неязыковые вузы): сб. науч. тр. — М.: Изд-во МГЛУ. 1999. С. 110-117.

213. Вольф, Е.М. Метафора и оценка / Е.М. Вольф // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. - С. 52-65.

214. Вольф, Е.М. Функциональная семантика оценки / Е.М. Вольф. -2-е изд., доп. М.: Едиториал УРСС, 2002. - 208 с.

215. Воркачев, С.Г. «Две доли» две концепции счастья / С.Г. Воркачев // Языковая личность: проблемы креативной семантики: сб. науч. тр. - Волгоград: Перемена, 2000. - С. 54-61.

216. Воркачев, С.Г. Методологические основания лингвоконцептологии / С.Г. Воркачев // Теоретическая и прикладная лингвистика: сб. науч. тр. Вып. 3. Аспекты коммуникативной деятельности. Воронеж, 2002. - С. 79-96.

217. Воркачев, С.Г. Культурные концепты и перевод: макаризмы в тексте Евангелия / С.Г. Воркачев // Вестник МГОУ. 2003. - № 4. - С. 8893.39. • Воронин, А.А. Идея всемирного гуманитарного заговора / А.А. Воронин // Человек. 2007. - № 3. - С. 188-189.

218. Вышеславцев, Б.П. Сердце в христианской и индийской мистике / Б.П. Вышеславцев // Вопросы философии. 1990. — № 4. - С. 62-87.

219. Гак, В.Г. Метафора: универсальное и специфическое / В.Г. Гак // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. — С. 11-26.

220. Гак В.Г. Сопоставительные исследования и переводческий анализ/В.Г. Гак//Тетради переводчика. -М., 1979. Вып. 16. - С. 11-21.

221. Гишев, Н.Т. Глагол адыгейского языка / Н.,Т. Гишев. — М.: Прометей, 1989.-212 с.

222. Гришаева, Л.И. Перевод как рефлекс вербализации внеязыковой действительности средствами различных языковых картин мира / Л.И. Гришаева // Социокультурные проблемы перевода: сб. науч. тр. Воронеж, 1999. - Вып. 3.-С. 24-34.

223. Гукетлова, Ф.Н. Образная основа формы зооморфизмов как смыслоразличительный фактор мировидения / Ф.Н. Гукетлова // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. Майкоп, 2009. - Вып. 2. - С. 125-129.

224. Гумбольдт, В. Избранные труды по языкознанию / В. Гумбольдт. М.: Прогресс, 1984. - 397 с.

225. Деев, А.С. Фразеологизмы в аспекте языковой картины мира / А.С. Деев // IV Сибирская школа молодого ученого. Томск, 2001. - Т. 2. -С. 34-39.

226. Демьянков, В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода / В.З. Демьянков // Вопросы языкознания. -1994.-№4.-С. 17-33.

227. Добровольский, Д.О. Национально-культурная специфика во фразеологии / Д.О. Добровольский // Вопросы языкознания. 1997. - № 6. -С. 37-48.

228. Добровольский, Д.О. Типология идиом / Д.О. Добровольский // Фразеография в Машинном фонде русского языка. — М., 1990.

229. Дронова, Л.П. История становления общеоценочной лексики русского языка: семантика положительной оценки / Л.П. Дронова // Картины русского мира: аксиология в языке и тексте / отв. ред. З.И. Резанова. — Томск: Изд-во Томск, ун-та, 2005. С. 13-110.

230. Ермакова, О.П. Пространственные метафоры в русском языке / О.П. Ермакова // Логический анализ языка. Языки пространств / отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М.: Языки русской культуры, 2000. -С. 289-299.

231. Ермоленкина, Л.И. Метафорические модели этико-эстетической оценки / Л.И. Ермоленкина // Картины русского мира: аксиология в языке и тексте / отв. ред. З.И. Резанова. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 2005. - С. 110-139.

232. Завьялова, М.В. Исследование речевых механизмов при билингвизме (на материале ассоциативного эксперимента с литовско-русскими билингвами) / М.В. Завьялова // Вопросы языкознания. 2001. -№ 3. - С. 60-85.

233. Закутская, Н.Г. Директивные речевые акты как средство характеристики психологических особенностей личности / Н.Г. Закутская // Социальная власть языка: сб. науч. тр. Воронеж: Изд-во ВГУ, 2001. -С. 106-112.

234. Зекох, У.С. Структурные особенности адыгейского языка / У.С. Зекох, К.Х. Меретуков, Ю.А. Тхаркахо; под ред. У.С. Зекоха. Майкоп: Качество, 2003.-692 с.

235. Зимин, В.И. Основные подходы к изучению национально-культурной специфики фразеологических единиц / В.И. Зимин, Н.А. Потапушкин // Филологический вестник. Саранск, 2002. - Вып. 3. - С. 413.

236. Зырянов, О.В. Концепт «сердце» в поэзии А.С. Пушкина Электронный ресурс. / О.В. Зырянов. Режим доступа: http://www.ksu.ru/sciense/news/lingv97/nl89.htm.

237. Зусман, В.Г. Концепт в культурологическом аспекте / В.Г. Зусман // Межкультурная коммуникация: учеб. пособие. Н. Новгород, 2001.-С. 38-53.

238. Иваноков, Н.Р. К вопросу о становлении фразеологических единиц в адыгейском языке / Н.Р. Иваноков // Сборник статей по адыгейскому языку. — Майкоп, 1976. С. 391-324.

239. Исаева, JI.A. О национально-культурной и индивидуально-авторской концептуализации времени (на материале повести JI.H. Толстого «Два гусара» и русской фразеологии) / JI.A. Исаева, В.А. Новосельцева //

240. Текст. Дискурс. Коммуникация: коллективная монография / под ред. проф. Е.Н. Рядчиковой. Краснодар, 2003. - С. 222-236.

241. Иная ментальность / В.И. Карасик, О.Г. Прохвачева, Я.В. Зубкова и др.. М.: Гнозис, 2005. - 352 с.

242. Керашева, З.И. Краткий грамматический очерк адыгейского языка / З.И. Керашева // Русско-адыгейский словарь / под ред. Х.Д. Водождокова. -М., 1960.-С. 1061-1098.

243. Кондратьева, О.Н. Тендерная характеристика концептов душа, сердце, ум в древнерусских текстах Электронный ресурс. / О.Н. Кондратьева. Режим доступа: http://sofik-rgi.narod.ru/avtori/konferencia/kondratieva.htm

244. Корнилов, О.А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов / О.А. Корнилов. М.: Изд-во МАЛП, 1999. -341 с.

245. Кубрякова, Е.С. О понятиях места, предмета и пространства / Е.С. Кубрякова // Логический анализ языка. Языки пространств / отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М., 2000. - С. 84-93.

246. Кубрякова, Е.С. Язык и знание: на пути получения знаний о языке: части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира / Е.С. Кубрякова. М., 2004.

247. Кумахов, М.А. Очерки общего и кавказского языкознания / М.А. Кумахов. Нальчик: Эльбрус, 1984. - 326 с.

248. Кумахов, М.А. О превербах и превербных основах в абхазо-адыгских языках / М.А. Кумахов, З.Ю. Кумахова // Система первербов и послеслогов в иберийско-кавказских языках. — Черкесск, 1983. — С. 20-28.

249. Куцый, С.Б. Лингвокультурная специфика концептов «богатство» и «бедность» (на материале русского и английского языков): автореф. дис. . канд. филол. наук / С.Б. Куцый. Ставрополь, 2003. - 25 с.

250. Лакофф, Дж. Метафоры, которыми мы живем / Дж. Лаккоф, М. Джонсон. М.: Едиториал УРСС, 2004. - 256 с.

251. Лихачев, Д.С. Концептосфера русского языка / Д.С. Лихачев // Известия РАН. Сер. Литературы и языка. 1993. Т. 52, № 1. - С. 3-9.

252. Лотман, М.Ю. Символ в системе культуры / М.Ю. Лотман // Тхорик В.И., Фанян Н.Ю. Лингвокультурология и межкультурная коммуникация: учеб. пособие. М.: ГИС, 2006. - С. 221-223.

253. Ляпин, С.Х. Концептология к становлению подхода / С.Х. Ляпин // Концепты. Научные труды Центрконцепта. Архангельск: Изд-во Поморского госуниверситета, 1997.-Вып. 1.-С. 11-35.

254. Макарова, Л.С. К вопросу о передаче ономастической лексики при переводе художественного текста / Л.С. Макарова // Проблемы региональной ономастики: материалы 3-й межвуз. науч. конф. / отв. ред.

255. Р.Ю. Намитокова. Майкоп, 2002. - С. 137-139.

256. Макарова, JI.C. Об одном опыте анализа художественного перевода / JI.C. Макарова // Вестник АГУ. Майкоп, 2005. - №4 (19). - С. 207-211.

257. Маркарян. Э.С. Об исходных методологических предпосылках этнических культур / Э.С. Маркарян // Методологические проблемы исследования этнических культур. Ереван, 1978. — С. 5-14.

258. Маслова, В.А. Когнитивная лингвистика: учеб. пособие / В.А. Маслова. М.: ТетраСистемс, 2004. - 256 с.

259. Маслова, В.А. Лингвокультурология: учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений / В.А. Маслова. М., 2001. - 208 с.

260. Мечковская, Н.Б. Социальная лингвистика: пособие для студентов гуманит. вузов и учащихся лицеев / Н.Б. Мечковская. М.: Аспект Пресс, 1996. - 207 с.

261. Мирсаетова, Л.А. Образ человека во фразеологической картине мира в татарском языке (сопоставительно с русским яыком): автореф. дис. ? . канд. филол. наук / Л.А. Мирсаетова. Уфа, 2004. — 19 с.

262. Мишанкина, Н.А. Метафорические модели звучания / Н.А. Мишанкина // Картины русского мира: аксиология в языке и тексте / отв. ред. З.И. Резанова. — Томск: Изд-во Томск, ун-та, 2005. С. 164-174.

263. Намитоков, Ю.К. Образование и развитие понятий в адыгейском языке / Ю.К. Намитоков // Панеш Б.Х. Ю.К. Намитоков. Ученый-педагог, просветитель, общественный деятель / Б.Х. Панеш. — Майкоп: Изд-во АГУ, 1996.-С. 95-105.

264. Намитокова, Р.Ю. Сложные существительные в русском и адыгейском языках (К вопросу о сравнительно-типологической характеристике сложных слов в разносистемных языках): автореф. дис. . канд. филол. наук / Р.Ю. Намитокова. М., 1965. — 23 с.

265. Новосельцева, В.А. Концептуализация времени в русской фразеологии и художественных текстах (на материале произведений 40-80170х гг. XIX века): автореф. дис. . канд. филол. наук / В.А. Новосельцева. -Краснодар, 2005. 22 с.

266. Нурмухамбетова, О.У. Концепты «дух», «душа», «совесть» в лингвокультурологическом аспекте / О.У. Нурмухамбетова // Актуальные проблемы теоретической и прикладной лингвистики: межвуз. сб. науч. тр. Краснодар: Изд-во КубГУ, 2005. - С. 283-289.

267. Огурцов, А.П. Субстанция / А.П. Огурцов // Философский энциклопедический словарь. -М.: Сов. энциклопедия, 1989. С. 632-633.

268. Паранук, К.Н. Иду к Человеку (Размышления о творчестве Нальбия Куёка) / К.Н. Паранук. Майкоп: Изд-во АГУ, 2004. - 100 с.

269. Пименова, М.В. Антропоморфизм как способ объективации концепта сердце / М.В. Пименова // Мир в языке. Сер. Этногерминевтика / отв. ред. Е.А. Пименов, М.В. Пименова. Landau: Verlag Empirische Padagogik, 2005.-Вып. 11. - С. 126-138.

270. Писанова, Т.В. Лингводидактические и семантические проблемы изучения национально-культурной ценностной «картины мира» / Т.В. Писанова // Актуальные проблемы межкультурной коммуникации: сб. науч. тр. -М.: Изд-во МГЛУ, 1999. Вып. 444. - С. 114-121.

271. Писанова, Т.В. Национально-культурные аспекты оценочной семантики (эстетическая и этическая оценки) / Т.В. Писанова. — М., 1997. -320 с.

272. Попова, З.Д. Когнитивная лингвистика / З.Д. Попова, И.А. Стернин. М.: ACT: Восток-Запад, 2007. - 314 с.

273. Попова, З.Д. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях / З.Д. Попова, И.А. Стернин. — Воронеж, 1999. 30 с.

274. Попова, З.Д. Язык и национальная картина мира / З.Д. Попова, И.А. Стернин. Воронеж, 2002.

275. Рецкер, Я.И. Теория перевода и переводческая практика. Очерки лингвистической теории перевода / Я.И. Рецкер. — М.: Р. Валент, 2004. — 240 с.

276. Рогава, Г.В. Грамматика адыгейского языка / Г.В. Рогава, З.И. Керашева. — Краснодар; Майкоп, 1966. 462 с.

277. Романова, Е.А. Устойчивые сочетания с компонентом сердце в английском и немецком языках: автореф. дис. . канд. филол. наук / Е.А. Романова. — Петропавловск-Камчатский, 2007. — 22 с.

278. Рябцева, Н.К. Размер и количество в языковой картине мира / Н.К. Рябцева // Логический анализ языка. Языки пространств / отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М.: Языки русской культуры, 2000. -С. 108-117.

279. Рядчикова, Е.Н. Адыгейский менталитет и языковая картина мира Т. Керашева в лингвокультурных концептах: монография / Е.Н.Рядчикова, С.А. Кушу. Майкоп: Аякс, 2004. - 140 с.

280. Семенова, В.Г. К вопросу о понимании сущности когниции / В.Г. Семенова // Актуальные проблемы теоретической и прикладной лингвистики: межвуз. сб. науч. тр. — Краснодар: Изд-во КубГУ, 2005. С. 23-34.

281. Сергеев, С.А. Составляющие метафорической модели 'мечта -стихия' / С.А. Сергеев // Мир в языке. Сер. Этногерминевтика / отв. ред. Е.А. Пименов, М.В. Пименова. Landau: Verlag Empirische Padagogik, 2005.-Вып. 11.-С. 159-160.

282. Серебренников, Б.А. Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира / Б.А. Серебренников. Л., 1988. - 242 с.

283. Скрипникова, Н.Н. Прагматика метаязыка перевода: дис. . канд. филол. наук / Н.Н. Скрипникова. Краснодар, 1999. - 351 с.

284. Слышкин, Г.Г. Аксиология языковой личности и сфера наивной лингвистики / Г.Г. Слышкин // Социальная власть языка. — Воронеж: Изд-во ВГУ, 2001.-С. 87-90.

285. Сокурова, С.Н. Прагматическая характеристики билингвальной языковой личности / С.Н. Сокурова // Актуальные проблемы языкового образования: материалы междунар. науч.-практ. конф. Майкоп: Изд-во АГУ, 2009.-С. 165-169.

286. Стернин, И.А. Язык, сознание, менталитет, образ мира / И.А. Стернин // Язык и национальное сознание. Воронеж, 1998. - С. 24-26.

287. Телия, В.Н. Метафоризация и её роль в создании языковой картины мира / В.Н. Телия // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М., 1988.-С. 173-203.

288. Телия, В.Н. Русская фразеология: Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты / В.Н. Телия. — М., 1996.

289. Тер-Минасова, С.Г. Язык и межкультурная коммуникация: учеб. пособие / С.Г. Тер-Минасова. М.: Слово/Slovo, 2000. - 624 с.

290. Тимашева, О.В. Введение в теорию межкультурной коммуникации: учеб. пособие / О.В. Тимашева. М.: УРАО, 2004. - 192с.

291. Тихонова, А.П. Грамматическая реализация пространственных значений в разносистемных языках (на материале адыгейского, русского и английского языков) / А.П. Тихонова // Язык и межкультурная коммуникация. Майкоп: Изд-во АГУ, 2004. - № 1. - С. 54-57.

292. Толстой, Н.И. Этнолингвистика в кругу гуманитарных дисциплин / Н.И. Толстой // Тхорик В.И. Лингвокультурология / В.И. Тхорик, Н.Ю. Фанян. -М.: Изд-во ГИС, 2005. С. 204-210.

293. Толстой, Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике / Н.И. Толстой. 2-е изд., испр. - М.: Индрик, 1995.-512 с.

294. Тхорик, В.И. Лингвокультур ология и межкультурная коммуникация: учеб. пособие / В.И. Тхорик, Н.Ю. Фанян. М., 2005. - 260 с.

295. Ульманн, С. Семантические универсалии / С. Ульманн // Новое в лингвистике. (Языковые универсалии). М.: Прогресс, 1970. - Вып. 5. - С. 250-299.

296. Урысон, Е.В. Душа, сердце и ум в языковой картине мира / Е.В. Урысон // Путь. 1994. - № 5.

297. Урысон, Е.В. Фундаментальные способности человека и наивная «анатомия» / Е.В. Урысон // Вопросы языкознания. 1995. - № 3. - С. 316.

298. Фененко, Н.А. Перевод как канал взаимодействия культур и языков / Н.А. Фененко, А.А. Кретов // Социокультурные проблемы перевода. Воронеж, 1999. - Вып. 3. - С. 82-94.

299. Фуко, М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / М. Фуко. СПб., 1994. - 405 с.

300. Хайдеггер, М. Время картины мира / М. Хайдеггер // Новая технократическая волна на Западе. — М.: Прогресс, 1986. — С. 93-118.

301. Хамизова, З.М. Фразеологические единицы с компонентом «сердце», «голова», «душа» в кабардино-черкесском и английском языках (сопоставительный анализ): автореф. дис. . канд. филол. наук / З.М. Хамизова. М., 2007.

302. Хейшхо, Ф.И. Глагольные соматические фразеологизмы в русском и адыгейском языках / Ф.И. Хейшхо // Сборник научных трудов преподавателей, аспирантов и соискателей. Майкоп, 1997. - С. 126-129.

303. Цримова, З.Р. Концепт «сердце» в языковой картине мира (на материале кабардинского, русского, английского языков): автореф. дис. . канд. филол. наук / З.Р. Цримова. Нальчик, 2003. - 21 с.

304. Чикина, Е.Е. Выявление национально-культурной специфики фразеологизмов: современные подходы Электронный ресурс. / Е.Е. Чикина. Режим доступа: http://www.vfnglu. wladimir.ru/files/netmag/V3/arog.rtf.

305. Шанский, Н.М. Фразеология современного русского языка / Н.М. Шанский. -М.: Высш. шк., 1985. 160 с.

306. Шмелев, А.Д. Могут ли слова языка быть ключом к пониманию культуры? / А.Д, Шмелев // Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов / А. Вежбицкая. — М.: Языки словянской культуры, 2001. С. 7-11.

307. Шмелев, А.Д. «Широта русской души» / А.Д. Шмелев // Логический анализ языка. Языки пространств / отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 357-367.

308. Штанов, А.В. Когнитивная основа выбора лексических средств в переводе с турецкого языка на русский: автореф. дис. . канд. филол. наук /А.В. Штанов.-М., 1997.-21 с.

309. Штеба, А.А. Эмотивность понятия «сердце» через зооморфизмы во французском языке Электронный ресурс. / А.А. Штеба. Режим доступа: http://www.mling.ru/iazik/framecour/

310. Щербакова, А.В. Лексико-фразеологические средства создания языковой игры в художественной прозе авторов «Сатирикона» (на материале произведений А. Аверченко, Н. Тэффи, С. Черного): автореф. дис. . канд. филол. наук / А.В. Щербакова. Иваново, 2007.

311. Этинген, Л.Е. Дела сердечно-сосудистые / Л.Е. Этинген // Человек. 2007. - № 4. - С. 175-182.

312. Яковенко, Е.Б. Библейский человек глазами лингвиста / Е.Б. Яковенко // Человек. 2007. - № 1. - С. 79-92.

313. Яковенко, Е.Б. Сердце, душа, дух в английской и немецкой языковых картинах мира (опыт реконструкции концептов) / Е.Б. Яковенко // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. — М.: Индрик, 1999.-С. 39-51.

314. Quine, W.O. Naturals kinds / W.O. Quine // Naming, nacessity and natural kinds. Ithaca. London, 1977.1. Список словарей

315. Блягоз, З.У. Жемчужины народной мудрости (адыгейские пословицы и поговорки на адыгейском и русском языках) / З.У. Блягоз. — Майкоп: Адыг. кн. изд-во, 1992. 128 с.

316. Блягоз, З.У. Народная мудрость адыгов / З.У. Блягоз, 3.3. Мамышева. Майкоп: Изд-во АГУ, 2003. - 186 с.

317. Блягоз, ЗУ. Русско-адыгейский фразеологический словарь / З.У. Блягоз, Ю.А. Тхаркахо. Майкоп: Адыг. кн. изд-во, 1993. - 120 с.

318. Даль, В.И. Иллюстрированный словарь русского языка / В.И. Даль. М.: Эксмо, 2006. - 896 с.

319. Керлот, Х.Э. Словарь символов / Х.Э. Керлот. М.: REFL-book, 1994.-608 с.

320. Колпакова, Н.П. Избранные пословицы и поговорки русского народа / Н.П. Колпакова, М.Я. Мельц, Г.Г. Шаповалова; под общ. ред. А.А. Прокофьева. М.: ГИХЛ, 1975. - 204 с.

321. Крысин, Л.П. Толковый словарь иноязычных слов / Л.П. Крысин. -М.: Рус. яз., 2001.-856 с.

322. Круглов, Ю.Г. Русские народные загадки, пословицы и поговорки / Ю.Г. Круглов. М.: Просвещение, 1990. - 335 с.

323. Краткий словарь когнитивных терминов / Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, Л.Г. Лузина и др.. М.: Изд-во МГУ, 1996. - 245 с.

324. Мартынов, А.Н. Пословицы. Поговорки. Загадки / А.Н. Мартынов, В.В. Митрофанов. — М.: Современник, 1986. 512 с.

325. Николаева, Т.М. Текст / Т.М. Николаева // Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. 2-е изд., доп. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2002. - С. 507.

326. Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов; под ред. Н.Ю. Шведовой. М.: Азбуковник, 1999. - 944 с.

327. Разумов, А.А. Мудрое слово. Русские пословицы и поговорки / А.А. Разумов; под общ. ред. В.П. Кирдана. М.: ГИДЛМП, 1975. - 239с.

328. Русские пословицы и поговорки / под ред. В. Аникина. — М.: Худож. лит., 1988.-431 с.

329. Словарь-справочник лингвистических терминов: пособие для учителей. 2-е изд., испр., и доп. - М.: Просвещение, 1976. - 543 с.

330. Словарь иностранных слов и выражений / сост Е.С. Зенович. — М.: Олимп: ACT-ЛТД, 1997. 608 с.

331. Спирин, А.С. Русские пословицы: сб. народных пословиц и поговорок, присловиц, молвушек, приговорок, присказок / отв. ред. В.П. Зимин. Ростов н/Д: Изд-во ИРУ, 1985. - 208 с.

332. Степанов, Ю.С. Константы: словарь русской культуры / Ю.С. Степанов. — М.: Академический проект, 2001. — 990 с.

333. Тихонов, А.Н. Словообразовательный словарь русского языка: в 2 т. Т. 1 / А.Н. Тихонов. М., 1985. - 852 с.

334. Тихонов, А.Н. Словообразовательный словарь русского языка: в 2 т. Т. 2 / А.Н. Тихонов. -М., 1985. 885 с.

335. Тресиддер, Дж. Словарь символов / Дж. Тресиддер; пер. с англ. С. Палько. -М.: ФАИР-ПРЕСС, 1999.-448 с.

336. Тхаркахо, Ю.А. Фразеологический словарь адыгейского языка / Ю.А. Тхаркахо. Майкоп: отд. кн. изд., 1980. - 200 с. (На адыг. яз).

337. Философский словарь / под ред. И.Т. Фролова. М.: Политиздат, 1980.-444 с.

338. Философский энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1989. - 815 с.

339. Философский энциклопедический словарь. М.: ИНФРА, 2005. -576 с.

340. Фразеологический словарь русского языка / под ред. А.И. Молоткова. -М.: Рус. яз, 1986. 543 с.

341. Фразеологический словарь современного русского литературного языка: в 2 т. Т. 2 / под ред. А.Н. Тихонова. М., 2004. - 839 с.

342. Хатанов, А.А. Толковый словарь адыгейского языка / А.А. Хатанов, З.И. Керашева. Майкоп: Адыг. кн. изд-во, 1960. - 696 с.

343. Черных, П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: в 2 т. Т. 1 / П.Я. Черных. М.: Рус. яз., 1999. - 624 с.

344. Черных, П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: в 2 т. Т. 2 / П.Я. Черных. М.: Рус. яз., 1999. - 560 с.

345. Шагиров, А.К. Этимологический словарь адыгских (черкесских) языков: в 2 т. Т. 1. А-Н / А.К. Шагиров. М.: Наука, 1977. - 290 с.

346. Шагиров, А.К. Этимологический словарь адыгских (черкесских) языков: в 2 т. Т. П-1 / А.К. Шагиров. М.: Наука, 1977. - 224 с.

347. Шаов, Ж.А. Адыгейско-русский словарь / Ж.А. Шаов. Майкоп, 1975.-440 с.

348. Список художественных произведений

349. Белов, В.И. Плотницкие рассказы // Белов В.И. За тремя волками: повести, рассказы, очерки / В.И. Белов; предисл. В. Бондаренко. -М.: Худож. лит., 1989.

350. Горький, М. Макар Чудра // Горький М. Макар Чудра и другие рассказы / М. Горький. М.: Дет. лит., 1988.

351. Домбровский, Ю.Д. Факультет ненужных вещей: роман / Ю.Д, Домбровский; вступ. ст. И. Золотусского. М.: Худож. лит., 1989. - 510с.

352. Ерофеев, В. Москва-Петушки / В. Ерофеев. М.: Вагриус, 2000. - 575 с.

353. Керашев, Т.М. Абадзехский охотник // Керашев Т.М. Избранное / / Т.М. Керашев; предисл. У.М. Панеша. Майкоп: Адыг. респ. кн. изд-во, 1997.-С. 505-531.

354. Керашев, Т.М. Дорога к счастью // Керашев Т.М. Избранные произведения: в 3 т. Т. 1. Дорога к счастью. Дочь шапсугов. Последний выстрел / Т.М. Керашев; предисл. С. Дангулова. Майкоп, 1981. - С. 19294.

355. Керашев, Т.М. Дочь шапсугов // Керашев Т.М. Избранные произведения: в 3 т. Т. 1. Дорога к счастью. Дочь шапсугов. Последний выстрел / Т.М. Керашев; предисл. С. Дангулова. Майкоп, 1981. - С. 295382.

356. Керашев, Т.М. Одинокий всадник // Керашев Т.М. Избранное / Т.М. Керашев; предисл. У.М. Панеша. Майкоп: Адыг. респ. кн. изд-во, 1997.-С. 13-283.

357. Куёк, Н.Ю. Вино мертвых: роман в новеллах / Н.Ю. Куёк; пер. с адыгейского автора. Майкоп: Адыг. респ. кн. изд-во, 2002. - 296 с.

358. Куёк, Н.Ю. Гость / Н.Ю. Куёк // Литературная Адыгея. 2003. -№4.-С. 55-63.

359. Куёк, Н.Ю. Лес одиночества / Н.Ю. Куёк // Литературная Адыгея. 2006. - № 2. - С. 94-119.

360. Куёк, Н.Ю. Лес одиночества / Н.Ю. Куёк // Литературная Адыгея. 2006. - № 4. - С. 74-95.

361. Куёк, Н.Ю. Лес одиночества / Н.Ю. Куёк // Литературная Адыгея. 2007. - № 1. - С. 70-91.

362. Куёк, Н.Ю. Черная гора / Н.Ю. Куёк. Майкоп: Адыгея, 1997. -116 с.

363. Леонов, Л.М. Вор: Роман / Л.М. Леонов. М.: ИПО ВКП Профиздат, 1991. - 608 с.

364. Распутин, В.Г. Прощание с Матерой // Распутин В.Г. Повести / В .Г. Распутин. -М.: Профиздат, 1990. С. 165-345.

365. Шукшин, В.М. Калина красная: Повести и рассказы / В. Шукшин. М.: Эксмо, 2003. - С. 684-756.

366. Шукшин, В.М. Чудик // Шукшин В. Калина красная: Повести и рассказы / В. Шукшин. -М.: Эксмо, 2003. С. 179-188.

367. Къуекъо, Н. Зэкъомэз // Куёк Н.Ю. Вино мертвых. Роман в новеллах. Лес одиночества. Повесть / Н.Ю. Куёк. Майкоп: Адыг. респ. кн. изд-во, 2005. - С. 291-414.

368. Къуекъо, Н. Къушъхьэ ябг // Куёк Н.Ю. Стихотворения и поэмы, повести и рассказы / Н.Ю. Куёк. Майкоп: Адыг. респ. кн. изд-во, 1998. -С. 363-457.

369. Къуекъо, Н. ХьакЬ // Куёк Н.Ю. Стихотворения и поэмы, повести и рассказы / Н.Ю. Куёк. Майкоп: Адыг. респ. кн. изд-во, 1998. -С. 479-496.

370. Къуекъо, Н. ЩымыЬжьхэм ясэнабжъ // Куёк Н.Ю. Вино мертвых. Роман в новеллах. Лес одиночества. Повесть / Н.Ю. Куёк. -Майкоп: Адыг. респ. кн. изд-во, 2005. С. 7-288.

371. КЬращ, Т. Абдзэхэ шэк1ожъыр // Керашев Т.М. Избранные произведения: в 2 т. Т. 2 / Т.М. Керашев. Майкоп: Адыг. респ. кн. изд-во, 2002.-С. 421-446.

372. КЬращ, Т. Насыпым игъогу. Роман. Ящэнэрэ тедзэгъу / Т. КЬращ. Мыекъуапэ: Краснодар тхылъ тедзапЬм и Адыгэ отделение, 1976.-418 н.

373. КЬращ, Т. Шапсыгъэ пшъашъ // Керашев Т.М. Избранные произведения: в 2 т. Т. 2 / Т.М. Керашев. Майкоп: Адыг. респ. кн. изд-во, 2002.-С. 323-421.

374. КЬращ, Т. Шыу закъу // Керашев Т.М. Избранные произведения: в 2 т. Т. 2 / Т.М. Керашев. Майкоп: Адыг. респ. кн. изд-во, 2002. — С. 3323.

375. МэщбэшЬ, И. Мыжьошъхьал // Машбаш, И.Ш. Жернова: роман / И.Ш. Машбаш. Майкоп: Адыг. респ. кн. изд-во, 1994. — 818 с.

376. СПИСОК УСЛОВНЫХ СОКРАЩЕНИЙ1. АЯ адыгейский язык

377. ВТПЗЛ Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике

378. С-СЛТ Словарь-справочник лингвистических терминов

379. СИСВ Словарь иностранных слов и выражений

380. ТСИС толковый словарь иноязычных слов1. ИЯ — исходный язык1. ИТ исходный текст1. РЯ русский язык

381. ФЕ фразеологическая единица1. ЯКМ языковая картина мира1. ЯП — язык перевода

Полный текст автореферата диссертации по теме "Субстанциальность и метафоричность концепта "сердце" - "гу" в языковой картине мира"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Чич, Бэлла Аслановна

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Чич, Бэлла Аслановна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Субстанциальность и метафоричность концепта "сердце" - "гу" в языковой картине мира"

Список научной литературыЧич, Бэлла Аслановна, диссертация по теме "Теория языка"

Похожие темы диссертаций