автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.09
диссертация на тему: Свадьба русских Башкортостана как фольклорно-игровой комплекс

Полный текст автореферата диссертации по теме "Свадьба русских Башкортостана как фольклорно-игровой комплекс"

Г Б

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ОТКРЫ Iый ПЕДАГОГИЧЕСКИ 11 УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

КАРПУХИН ИВАН ЕГОРОВИЧ

СВАДЬБА РУССКИХ БАШКОРТОСТАНА КАК ФОЛЫСЛОРНО-ИГРОВОЙ КОМПЛЕКС (ВОПРОСЫ ПОЭТИКИ И МЕЖЭТНИЧЕСКИХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЙ)

10.01.09 - фольклористика

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва 1998

Работа выполнена на кафедрах литературы Московского государственного открытого педагогического университета и Стерлитамакского государственного педагогического института

Научный консультант-доктор филологических наук, профессо]

Кирдан Б.П.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Гацак В.М.,

доктор филологических наук, профессор Джаиумов С.А.,

доктор филологических наук, профессор, заслуженный деятель науки Республики Башкортостан Сулейманов A.M.

Ведущее учреждение — Челябинский государственный университе

Защита состоится " 23 " сентября 1998 г. в 1300 часов на заседани: диссертационного совета Д 1 13.25.02 в Московском государственно! открытом педагогическом университете по адресу: 109544, Москве ул. Верхняя Радищевская, дом 16-18.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МГОПУ. Автореферат разослан " " августа 1998 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук

Л.Г. Чапаева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Русская свадьба, как и свадьба любого этноса,— это сложный фольклорно-этнографически-игровой комплекс, в котором отражаются мировоззрение и мораль народа-создателя и носителя, его поэтический и музыкальный талант, артистизм, история семьи и брака, этнопедагогика и психология; это своеобразная народная пьеса со многими картинами и действующими лицами; это часть народного быта и культуры, поэтому её изучение может быть предметом для многих наук.

Первые письменные упоминания о русских свадебных обрядах относятся к XII в., а первое описание комплекса обрядовых действий — к XIV в. (свадьба Симеона Гордого). Научный же интерес к свадьбе проявляется лишь во второй половине XVIII в. (Г.И. Громов, II.И. Новиков, М.Д. Чулков), а изучение ведётся с первой половины XIX п. (A.A. Потебня, Н.Ф. Сумцов, М.Е. Едемский, А. Леопольдов).

В XIX и XX веках собран значительный фольклорный материал (И.П. Сахаров, Я.О. Предтеченский, A.B. Терещенко, П.В. Киреевский, П.В. Шейн, В. Александров, О.Х. Агренева-Славянская, H.H. Колиако-ва, И.В. Зырянов, В.И. Же купина и А.Н. Розов, К.В. Чистов и 1>.Е. Чистова, Д.М. Балашов и Ю.Е. Красовская, Р.П. Потанина и другие).

Но и в XIX, и вплоть до середины XX столетия интерес к свадьбе в целом был неоправданно занижен. Это объясняется отчасти тем, что многие ученые (Ф.И. Буслаев, К.Д. Кавелин, H.H. Костомаров, Н.Ф. Сумцов, Д.К. Зеленин) отмечали особую сложность свадьбы для исследования, видя в ней пласты древнейших магических воззрений, церков-но-христианских наслоений, социально-экономических, юридических и бытовых факторов, а также многожанровость её фольклора.

Активизировалось исследование русской свадьбы лишь в последние 40 лет (к примеру, В.П. Аникин, И.В. Зырянов, H.H. Колпа-кова, Ю.Г. Круглов, И.М. Колесницкая, П.Е. Петров, В.П. Фёдорова). Оживилось также изучение свадьбы нерусских народов (Н.В. Бпкбу-латов и Ф.Ф. Фатыхова, А.Г. Борисов, М.Е. Евсевьев, H.A. Кисляков, Н.М. Никольский, Ф.В. Плесовский, O.A. Правдюк, А.К. Сапмин, P.A. Султангареева и другие).

Подходы к исследованию русской свадьбы многопрофильны. Продолжает разрабатываться этнографическо-бьповое направление в изучении свадебной поэзии (П.МЛлиаш). I 1релириня1ы попытки проследить на локальном мшериале процессы изменения свадебных обрядов и поэзии в советское время (Г.В.Жирнова, П.Е.Карпухин,

H.II. Колпакова, Ю.Г. Круглой), а также бытование традиционной свадьбы в современных условиях (Т.А. Бернштам, Л.И. Брянцева, И.Е. Карпухин, Н.И.Савушкина). Развиваются идеи об ее игровой и драматической сущности (Ю.Г.Круглов, И.Е.Карпухин). Выявляются жанровые признаки свадебных песен, причитаний и приговоров (В.П. Аникин, Ю.Г.Круглов, Т.Ю. Фёдорова), поэтическое содержание, психологизм и многофункциональность свадебной лирики (JI.A. Астафьева, И.Е. Карпухин, Т.Ф.Пирожкова). В отдельных работах осмысляются вопросы поэтики и классификации свадебного фольклора (Т.М. Акимова, Ю.Г.Круглов, А.В.Торопова), взаимосвязи фольклора и обрядов (И.Е. Карпухин, К.В.Чистов, В.П. Фёдорова), взаимодействия свадебных обрядов и фольклора разных народов (Л.И.Брянцева, И.Е.Карпухин, И.М. Колесницкая).

Однако и ныне практически нет работ, где бы свадьбу рассматривали в единстве ее этнографической, драматической и поэтической сторон. Недостаточно работ, освещающих бытование традиционных и новых свадебных обрядов и песен по регионам. Отсутствуют работы монографического характера, раскрывающие сложный процесс взаимодействия русской свадьбы со свадьбами других народов России. Эта проблема особенно актуальна для регионов со смешанным населением, к каким относится Башкортостан.

Мы считаем вслед за И.В. Зыряновым, Д.М. Балашовым, Ю.И. Марченко и Н.И. Калмыковой, В.И. Жекулнной, Н.И. Савушкиной, В.П. Фёдоровой продуктивным региональный подход к изучению свадьбы. Убеждения основываются на том, что в науке известны, по меньшей мере, три типа русской свадьбы (севернорусский, среднерусский и южнорусский), которые в разных регионах весьма варьируются в процессе их причудливого взаимодействия, вызванного особенностями заселения русскими свободных земель на востоке страны и местными условиями.

Без выяснения творческой специфики русской свадьбы в каждом отдельном регионе невозможно подняться к осознанию в целом истории русской свадьбы, её истоков и судеб, её современного состояния и взаимодействия со свадьбами нерусских соседствующих этносов.

Сохранность традиционной свадебной обрядности и поэзии в каждом регионе не одинакова. Она зависит от времени заселения региона русскими и географии переселенцев, от оазисности их размещения на новых землях и вероисповедания, от совместной хозяйственной деятельности с разными нерусскими этносами и от того, к

одной с русскими или разным языковым [руинам относится народ-сосед, исповедует христианство или другие религии, имеет сходный с русским тип свадьбы или же резко отличающийся от пего.

Всё это проявляется в Республике Башкортостан, где проживают представители более 70 народов. Численно преобладают русские (39,3% — 1548291 человек), татары (28,4%) и башкиры (21,9%), значительной частью населения ряда районов являются чуваши (3%), марийцы (2,7%), украинцы (1,9%), мордва (0,8%) и удмурты (0,6%)', сохранившие компактные поселения, свой язык, свои обычаи, традиции, обряды, фольклор, религию, элементы национальной одежды, обрядовых блюд и напитков, танцев, мелодий, музыкальных инструментов и т.д.

Мы считаем правомерным для докторской диссертации предпринимаемое изучение сложнейшего процесса современного состояния свадебного фольклорно-игрового комплекса русских Башкортостана, проблемы поэтики его фольклора и взаимодействия с аналогичными свадебными комплексами семи местных нерусских народов, сохранивших свое этническое лицо. Возникает проблема теоретической и практической разработки этого вопроса, а также вопроса взаимообогащения выделенных свадебных фольклорно-игровых комплексов. Диссертационное исследование должно внести определённый вклад в разрешение обозначенной проблемы и оживить дальнейшие изыскания в этой области.

Принимая во внимание сложность и многогранность темы, мы установили необходимое ограничение её. Некоторые аспекты русской и нерусских свадеб (например, детальный анализ свадебных причитаний, величальных и поцелуйных песен, поэтика приговоров дружки) не стали предметом нашего пристального изучения.

Объектом исследования являются свадьбы русских, украинцев, мордвы, башкир и татар, чувашей, марийцев и удмуртов как сложные, но единые и цельные комплексы фольклора и обрядов, как своеобразные народные пьесы (драмы), бытующие в специфических условиях многоэтнического общения.

Предмет диссертационного исследования составляют вопросы поэтики свадебного фольклора, состояние, взаимодействие и взаимообогащение свадебных фольклорно-игровых комплексов 8 названных выше этносов Республики Башкортостан в последнее столетие, а также бинациональные свадьбы.

' Советская Башкирия - № 70 (21994) - 1990 - 25 мар|а

Цель исследования — выявить своеобразие и современное состояние русской свадьбы в условиях многонационального окружения, а также типологическую общность в свадьбах изучаемых народов и на этой основе определить процессы изменения свадеб в XX в., пласты заимствований и творческого взаимообогащения как на уровне свадебного и несвадебного фольклора, так и на уровнях свадебных сюжетов, картин, обрядовых ситуаций (явлений), действующих лиц, магических, религиозных, хозяйственных и эстетических представлений; выяснить пути заимствований и взаимодействия, активность, сходство и неодинаковость процесса в зависимости от этносов в однонациональных свадьбах и отдельно — в двунациональных2.

В соответствии с целью исследования были намечены следующие конкретные задачи:

• рассмотреть русскую свадьбу Башкортостана как народную пьесу со многими картинами и действующими лицами в единстве её этнографической, поэтической и драматической сторон;

• изучить современное состояние свадебного фольклора в условиях смешения разных типов русской свадьбы в многоэтнической среде и выявить сложные процессы его изменений;

• показать изменения в жанровом составе свадебного фольклора, обратив внимание на наличие в современных свадьбах новых поэтических материалов, как-то: частушек, включая билингвистические, стихотворных «указов», «наказов», «удостоверений» и т.п., произведений профессиональных авторов;

• определить место необрядового фольклора и полуфольклорных материалов на современной свадьбе и объяснить причины появления его там;

• раскрыть многофункциональность свадебного фольклора (в отличие от несвадебного) в конкретных обрядовых ситуациях, куда каждый фольклорный текст входит как неотъемлемая часть;

• выявить разные уровни сходства, отличия и взаимодействия русской свадьбы отдельно со свадьбами украинцев, мордвы, башкир, татар, чувашей, марийцев и удмуртов, сохранивших своё этническое лицо;

• вскрыть некоторые общие закономерности во взаимодействии русской свадьбы со свадьбами отдельных групп народов (к примеру,

2 Под однонациональными мы понимаем свадьбы, когда в брак вступают представители одного этноса, а иод бинаниональными. когда брачуются представители двух разных этносов. В Башкортостане трудно увидеть свадьбу, где в качестве сё участников были представители только одной нации.

башкир и татар), говорящих на родственных языках, исповедующих одну религию и имеющих сходные типы свадеб;

• рассмотреть отдельно структуру и фольклорное наполнение двунациональных свадеб, получивших в Башкортостане широкое распространение;

• определить общие тенденции в развитии русской и нерусских свадеб в Башкортостане.

Методологическую и теоретическую основу исследования

составляют следующие положения и подходы к изучению свадьбы:

• свадьба любого этноса — это жизненно важный акт человеческого бытия, форма проявления народной культуры;

• свадебные обряды и фольклор теснейшим образом связаны с историей создавшего их народа, с его эстетикой, религиозно-магическими представлениями и жизнедеятельностью;

• свадебный обрядовый фольклор полифункционален, он входит в свадебный сюжет и его картины как неотъемлемая их часть;

• изменения в социальной структуре общества прямо или косвенно воздействуют на жизнеспособность как разных жанров свадебного фольклора, так и на характер свадебного действа, на структуру свадьбы, состав и отчасти функции действующих лиц.

Были использованы следующие методы, связанные с целенаправленной работой по собиранию фактического материала:

• участие автора в конкретных свадьбах в городской и сельской местностях и наблюдение за их ходом (с 1944 по 1997 гг.);

•экспедиционное изучение состояния свадебного фольклора и обрядов в различных районах Республики Башкортостан (проведено 11 экспедиций);

• стационарное изучение членами кружка фольклористики (работал под руководством автора около 20 лет) состояния свадебной обрядности и поэзии в конкретной местности по заданию автора и по разработанной им и опубликованной программе (итоги представлялись в виде описаний, курсовых и дипломных работ);

• собирание материалов студентами-заочниками, которым давались задания записать русскую и нерусскую свадьбы как на русском, так и на родном языках (национальный состав студенчества отражает пестроту этнического состава Башкортостана), сопроводив эти записи фотоматериалами или видеофильмами;

• рецензирование материалов, поступивших от корреспондентов,

о

с определением дополнительных уточняющих заданий им;

• проведение корреспондентами повторных контрольных запиа в одной и той же местности либо одновременно от ранее бывал информаторов, либо в разное время от них же или от других инфо маторов.

Методика изучения собранного материала основана на совр менных исследованиях в области фольклористики, этнографии, ист рии и философии. Применялись методы сравнительно-историческо анализа и синтеза, выделения и обобщения, обработки статистам ских данных, синхронного, диахронного и полихронного анали свадебного и несвадебного фольклора и обрядов восьми избраннь для изучения этносов.

Свадьба и происходящие в ней процессы рассмотрены в диале тическом единстве с изменениями социально-экономического, пол тического и культурного характера.

Ход исследования включает следующие этапы:

• первый этап (1966-1968 гг.) — осознание актуальное' проблемы и формирование гипотезы;

• второй этап (1969-1972 гг.) — исследование процесса и менений русской свадьбы в советское время в сопоставлении с кла сическими описаниями русских свадеб (A.B. Терещенко, П.В. Кир евский, П.В. Шейн, Д.М. Балашов и другие);

• третий этап (1972-1983 гг.) — изучение состояния свад( семи упомянутых выше нерусских народов и процесса взаимодейс вия их свадеб со свадьбой местных русских;

• четвёртый этап (1985-1998 гг.) — обобщение изученнь материалов, написание работ монографического характера и диссе] тационного исследования.

Основные положения, выносимые на защиту:

• в условиях Башкирии на протяжении длительного времен происходил процесс смешения известных трёх типов русской свад! бы, принесённых сюда русскими переселенцами из разных губерни России, а потому местные свадьбы отличались многообразием;

• свадебный фольклорно-драматический комплекс русских Баи кортостана претерпел значительные изменения в советскую эпоху превратился в весёлую игру по случаю создания новой семьи;

• развитие свадьбы идёт по пути утраты фольклора и обрядо] призванных подчеркнуть в традиционной свадьбе зависимое полож<

нис женщины в семье мужа, и разработки в ней карнш ншермедий-пого характера;

• свадьба любого парода Башкортскша. живущею в непосредственной близости с другими народами или же п их окружении, при определённых попытках самосохранения испытывает воздействие свадеб последних и сама воздействует на них, что примочит к выработке новых типов или подтипов свадьбы с ино11 расстановкой свадебных картин и действующих лиц. с иными ироаранственно-времеиными факторами и фольклормо-иоэтичсским материалом;

• в условиях Башкирии изменилась система жаирои свадебного фольклора рассматриваемых этносов и на одно из первых мест вышли частушка (в том числе двуязычная) и нсобрядовын поэтический материал;

• процесс взаимодействия здесь свадебного (и несвадебного, включая произведения профессионального творчества) фольклора и обрядов сложен, многопланов и противоречим и протекает он у разных этносов не одинаково;

•типологическая общность свадеб изучаемых эшосов (сходные задачи, свадебный сюжет, его развитие в Одном направлении, общие картины и обрядовые ситуации, функциональная одинаковость многих свадебных чинов и их игры, а также ряда жанров свадебного фольклора, превращение реального пространства в шроное, реального времени — в фольклоризованпос время и т.п.) явилось той основой, на которой развилось их взаимодействие в новых социально-бытовых условиях;

• самый поздний пласт обрядов и поэзии, общий для русской, украинской, башкирской, татарской, чувашской, мордовской, марийской и удмуртской свадеб, сложился в советское время, когда шёл процесс стремительной интернационализации быта, действовал единый для всех народов закон, регулирующий брачные о I ношения в стране, велась усиленная антирелигиозная пропаганда, а русский язык стал языком межнационального общения;

• процесс смешения народов привёл к- созданию своеобразных весьма вариативных двунациональных свадеб, где действуют свои законы взаимообмена и взанмообогашепня свадебной поэзии и обрядов и где больше творческой свободы, нежели в однонациональных свадьбах;

• основными формами взаимодействия русского, башкирского, марийского, мордовского, татарскою, удмурккого. украинского и чувашского фольклора, профессиональною и полу профа тонально-

го творчества па свадьбах являюкя: а) исполнение песен на язьи другого народа, б) смешение языков при пении, в) переводы и св< бодное переложение русских несен на родной язык при сохранена мелодии, г) использование мелодий русских песен для создания этш чески своеобразных вариантов, д) проникновение русской лексики свадебную поэзию нерусских и наоборот, ж) пение частушек и дв; язычных такмаков; ,

• в процессе утраты отдельных обрядов и произведений'фолы лора, их смешения и взаимодействия надо видеть не только пор1 старинных свадеб, но и творческий процесс, приведший к взаимооб! гашению свадебных фольклорно-игровых комплексов разных этносс и формированию нового типа интернациональной свадьбы, нацт налыю скорректированного в каждой этнической среде.

Теоретическая значимость и научная новизна исслсдоваш

определяются:

• новой постановкой и осмыслением проблемы, научт критическим анализом основополагающей философской, фольклор] стнческой и этнографической литературы по ней;

• рассмотрением русской свадьбы и свадеб других народов к< сложных, но единых и цельных фольклорно-игровых комплексов;

• многопрофильным анализом (фольклорный, драматически этнографический, религиозно-магический и лингвистический) свад бы как пьесы;

• введением в научный оборот универсального понятия «сваде! ный сюжет», которое позволяет по-новому рассмотреть свадьбы к; своеобразные народные пьесы со многими картинами и действующ; ми лицами и является основой (базой) для сравнительного изучеш свадеб разных народов;

• установлением реальной зависимости между сюжетом свадьб и её типами, между сюжетом и композицией свадеб, системой дейс вующих лиц, пространственно-временными отношениями, игровы характером развития действия;

• выявлением локальных особенностей свадьбы русских и фун циональной многозначности в ней свадебного фольклора в отличие < несвадебного;

• разработкой методики собирания материала и его анализа;

• введением » научный оборот многих архивных материалов;

• прослеживанием взаимосвязей русской свадьбы со свадьбак

отдельно украинцев, мордвы, башкир и кпар, чувашей, марийцев и удмуртов и выявлением общих закономерностей их взаимоденепшя;

• изучением бинациональных свадеб.

Апробация работы.

Концепция работы, основные её положения и выводы изложены в монографии «Свадьба русских Башкортостана в межэтнических взаимодействиях», получившей положительную оценку в печати (рецензии А. Акчулпанова, И. Кучумова и В. Абраменко); а также в главе коллективной монографии «Русский фольклор Башкортостана в его межэтнических отношениях», в учебно-методическом пособии «Устное народное творчество», в программе и статьях (общий объём публикаций более 44 п.л.).

Результаты научных исследований представлены в 55 докладах, прочитанных на Международных, Всесоюзных, Всероссийских, Республиканских и зональных конференциях и симпозиумах, проходивших в Москве (4), Санкт-Петербурге (3), Астрахани, Балашове, Волгограде (3), Вологде, Екатеринбурге (2), Ижевске, Красноярске, Нижнем Новгороде, Новгороде, Оренбурге, Пензе, Перми (2), Самаре (4), Стерлитамаке (б), Тамбове, Твери, Уфе (II), Челябинске (8) и Ярославле, а научно-методической — более чем в 100 докладах, озвученных на научно-практических конференциях и совещаниях учителей в разных городах и районах Республики Башкортостан. Ежегодно, начиная с 1972 г., выступал с докладами на внутрнвузовской итоговой научной конференции преподавателей.

Под руководством соискателя защищены десятки дипломных, и курсовых работ, подготовлено и прочитано студентами на спецсеминаре «Миф. Фольклор. Литература» и на научных конференциях более 200 докладов.

Оказана помощь учителям школ и работникам культуры, занятым пропагандой и изучением фольклора как в городах и районах Башкортостана (например, средняя школа № 23 г. Стерлитамака награждена за такую работу дипломом первой степени международного уровня, а руководитель народного хора дворца культуры «Химиков» Васильев И.Н. удостоен звания «Заслуженный деятель культуры Башкортостана»), так и за его пределами (к примеру, выпускник Стерлитамакского ГПИ и активный член кружка фольклористов Мальков Н С. стал ведущим специалистом Пензенского областного центра народного творчества, награждённый за эту работу золотой медалью ИД! IX (ССР).

Практическое значение исследования состоит в т.ч. что его

результаты могут быть использованы и используются фольклориста ми, этнографами, историками, учителями словесности, педагогами психологами в своей научной и практической работе, а также студен тами при написании спецсеминарскнх докладов, курсовых и диплом ных работ, при изучении курсов русского и нерусского фольклора.

Министерство народного образования Республики Башкортоста рекомендовало монографию «Свадьба русских Башкортостана в ме жэтнических взаимодействиях» в качестве пособия при изучении вузе и школах региона курса «История культуры Башкортостана», «Устное народное поэтическое творчество: Учебно-методически материалы для студентов 1 курса филологических факультетов» Гс сударственный комитет Республики Башкортостан по науке, высшем и среднему профессиональному образованию рекомендовал в качест ве учебного пособия для педагогических институтов по специальнс сти 021700 — филология.

Основные положения исследования получили высокую оценку трудах крупных фольклористов и литературоведов страны^ Бабенк В.Я., Барага Л.Г., Бикбулатова Н.Ф., Брянцевой Л.И., Бочкарёва В.А Зарипова Н.Т., Зуевой Т.В., Кирдана Б.П., Круглова Ю.Г., Морохин В.Н., Надирова И.Н., Позднеева В.А., Померанцевой Э.В., Путилов Б.Н., Султангареевой P.A., Христолюбовой Л.С. и других.

Структура диссертационной работы

Диссертация включает введение, восемь глав, заключение, 6nf лиографию и список использованных архивов.

Во введении обосновывается актуальность темы, указываютс объект и предмет изучения, формулируются цели и задачи работь определяются методологическая и теоретическая основы её, а такж ход исследования; обозначены основные положения, выносимые н защиту; раскрываются теоретическая и практическая значимоси научная новизна диссертации; приводятся сведения об опробировг нии результатов исследования.

Первая глава «Современное состояние русских свадебных обр> дов и фольклора» включает пять параграфов: «Собирание и изучен« свадебных обрядов и фольклора на территории Башкирии», «Свадьб как своеобразная народная пьеса», «Изменения свадебного фольклор и обрядов русских», «Функциональная многозначность песен в рус ской свадьбе» и «Частушки на русской свадьбе».

В первом параграфе дан анализ собирания и изучения свадебны обрядов и фольклора на территории современного Башкортостана

привлечением для сравнения сведений об аналогичной деятельности в сопредельных регионах и сведений об изучении свадеб местных нерусских этносов.

Отмечено, что такая работа велась здесь не систематически вплоть до 60-х годов XX века. Известно только 4 описания русской свадьбы в бывшей Уфимской губернии (Р.П. Игнатьева, С. Пономарёва, М. Колесникова и А. Умова), не лишенные значительных пробелов.

Эпизодически собирали свадебный фольклор и в первой половине текущего столетия (экспедиции института истории, языка и литературы БФ АН СССР 1938 г. в юго-восточные районы Башкирии с участием известной ленинградской фольклористки Н.П. Колпаковой и 1948-49 годов на северо-восток республики совместно с кафедрой фольклора МГУ под руководством доцента этой кафедры Э.В. Померанцевой).

С 60-х гг. нашего века развернули широкую собирательскую работу ученые ИИЯЛ БФ АН СССР, Башкирского государственного университета и Стерлитамакского госпединститута. Обследована большая часть территории республики. Накопленного материала достаточно, чтобы судить о состоянии русской и нерусских свадеб, о происходивших и происходящих в них процессах в условиях многоэтнического окружения и общения.

Во втором параграфе предпринята попытка рассмотреть свадьбу как своеобразную народную пьесу. Выявлено, что русская свадьба (равно свадьбы других изучаемых нами народов) отвечает всем основным чертам драматического произведения. Отличия проявляются лишь в деталях.

В научный оборот введено универсальное понятие свадебного сюжета, объединяющего свадьбы как сложный комплекс обрядов и поэзии в своеобразную народную пьесу со множеством картин и действующих лиц.

Сюжет свадьбы определяется задачей создания новой семьи. А общность задачи, стоящей перед свадьбами разных этносов, определяет и общность сюжетной линии. В основе сюжета лежит столкновение двух семей, которое решалось двумя путями: мирным, то есть с помощью переговоров (картины сватовства, сговора), и насильственным, то есть путём похищения невесты женихом. Двоякая возможность решения проблемы сформировала два типа сюжетов: купли-продажи и умыкания.

Оба типа сюжетов встречаются в свадьбах практически всех рассматриваемых нами народов, что позволяет сравнивать свадьбы меж-

ду собой и видеть в них типологическую общность и национальные отличия как в хозяйственно-экономической и обрядово-магической, так и игровой, драматической и фольклорной их сущности.

В сюжете свадьбы в форме купли-продажи прослеживается судьба главных её героев — жениха и невесты со времени прихода жениховой свахи в дом невесты "на разведку", последующего появления там сватов со сватовством и до завершения свадьбы — тушения ее. Такое построение сюжета не позволяет событиям забегать вперед, возвращаться назад или уходить в сторону В этом одноплано-вом сюжете развиваются две линии (линия невесты и линия жениха), которые либо пересекаются (сватовство, хождение к жениху за мылом и т.п.), либо расходятся (девичник, обрядовая баня, мальчишник), либо сплетаются в одно целое (с момента приезда свадебного поезда в дом невесты и до конца свадьбы). Кроме жениха и невесты, в развитии сюжета участвуют и другие персонажи: свахи, родители вступающих в брак, их крестные, дружка, бояре и другие.

Сюжет состоит из картин (микросюжеты), представляющих собою последовательные этапы свадебного действа. В свою очередь каждая картина объединяет ряд композиционных микроэлементов (обрядовые ситуации), которые по аналогии с драматическими произведениями можно назвать явлениями. Действие развивается от картины к картине, а внутри картин — от явления к явлению. Каждая последующая картина подготавливается предыдущей и как бы вытекает_из нее. В цепочке картин раскрываются характеры их основных действующих лиц.

Свадебные картины состоят, как правило, из монологов, диалогов и массовых сцен. Монологи и диалоги, как и в народных драмах, бывают двух видов. К первому — словесному монологу — можно отнести переговоры сватов, приговоры дружки, поздравительные речи участников свадьбы в честь вступающих в брак и т.д. Ко второму, словесно-музыкальному — причитания невесты и ее матери, являющиеся средством их самохарактеристики и самораскрытия, а также песни и на свадьбах нового времени — частушки. На свадьбах преобладает диалог сценический, то есть диалог, который ведут между собой действующие лица свадьбы. Театральный же диалог между участниками свадебной игры и публикой встречается только в некоторых картинах (например, при встрече невесты в доме жениха).

Свадебный сюжет требует от участников свадьбы перевоплощения, игры. Свадебными актерами можно считать всех участников свадьбы, так как они исполняют там свои роли. Одни являются главны-

ми, другие второстепенными и даже третьестепенными. К главным мы относим роли жениха и невесты, их родителей, самых близких родственников, свахи и дружки. Исполнители этих ролей не выходят из них на протяжении всей свадьбы. Другие же участники свадьбы выполняли две функции: с одной стороны, они играли роль гостей, принимая участие в пиру, в одаривании новобрачных, в массовых сценах плясок и танцев, в исполнении песен и т.п., и роль зрителей, наблюдающих за игрой основных участников свадьбы и дающих им оценку.

Многие действующие лица свадьбы обязаны перевоплощаться. Например, невеста, выходящая замуж по любви и ждавшая этого часа, должна была в соответствии с ритуалом плакать и причитать с момента, как ее просватапи^и до приезда в дом жениха. И если она играла роль недобросовестно, говорили: "Не поплачешь за столом, так поплачешь за столбом". Если же невеста не умела причитать, то нанимали специального человека-плакушу (вопленицу), что является еще одним красноречивым подтверждением игровой сущности свадьбы. Сейчас эти обычаи забыты вместе с причитаниями.

И хотя невеста и жених остаются главными действующими лицами на протяжении всей свадьбы, в каждой ее картине первую скрипку играли разные персонажи, что зависело от назначения той или иной свадебной картины. Так, при сватовстве главную роль играют сваха и родители вступающих в брак, в картине хождения к жениху с веником за мылом — подруги невесты и т.п.

На современной свадьбе заметна роль своеобразного режиссера. В народе его называют ведущим. В отличие от режиссера профессиональной драмы он выполняет еще функции своеобразного дирижера. Режиссерская функция его заключается в том, что он заранее продумывает весь ход свадьбы, последовательность и поэтапность своих действий и действий основных участников свадебной игры во времени и в пространстве, а дирижерская — в умелом управлении действиями всех участников свадьбы. От его способностей в значительной мере зависит игровой настрой свадьбы.

У участников свадьбы были и есть специальные костюмы и особые символические знаки, которые, как и в народном театре, играли важную роль. Так, костюм основных участников свадьбы является знаком определенного действующего лица, характеризует это лицо и выделяет его не только среди многочисленных участников, но и среди зрителей. В народном театре актеры стремились так одеться и загримироваться, чтобы их не узнали (одна из функций перевоплоще-

ния). На свадьбах, в отличие от народной драмы, встречается два типа театрального костюма.

Первый из них представлен костюмами невесты и жениха. Невесте шьют специальное, так называемое подвенечное платье. Готовят фату и туфли. Все белого цвета — символ чистоты и непорочности. Кроме рубашки, новый костюм и туфли жениха обычно темных тонов. При создании и использовании этих костюмов совсем не ставится цель сделать вступающих в брак молодых людей неузнаваемыми, напротив, все должны узнавать их и любоваться ими. Красота и неповторимость на данной свадьбе их костюмов призвана выделить брачующихся из остальной массы свадебных актеров, одетых также в праздничные костюмы. Здесь костюм выполняет в первую очередь эстетическую, а затем уже знаковую и обрядовую функции. Он, как и свадебные величальные песни, идеализирует жениха и невесту.

Костюмы другой группы ведущих участников свадьбы (свидетели, дружки, полдружки, лицо, регистрирующее брак, священнослужители) менее однотипны и имеют характерные отличительные детали (у дружки — скрещенные на груди полотенца, у свидетелей — яркие ленты через плечо и т.п.).

Костюмы остальных участников свадьбы отличаются от повседневных своей новизной или чистотой, праздничностью (эстетическая функция).

Второй тип театрального костюма — сделать участника свадебной игры неузнаваемым — используется ряжеными. С той же целью ими применяется переодевание мужчин в женщин и наоборот, неестественная окраска лица, форма одежды, к примеру, башкирки, чувашки и т.п.

Набор ряженых на свадьбах в основном постоянен. Ими бывают родственники невесты в картине поисков "ярки" — невесты после брачный ночи. Здесь мужчина переодевается невестой, а женщина — женихом.

Каждый персонаж выполняет свою функцию: цыганка (женщина, на которой несколько широких и длинных юбок, накинут по-цыгански на плечи большой в ярких цветах платок, в руках — сумка и карты) гадает, пастух (чаще женщина, переодетая в старый мужской костюм, лапти и шляпу, с кнутом в руках) гонит стадо, откуда якобы пропала овца, солдат следит за порядком. Перед нами факты двойного перевоплощения. После того, как "ярка" найдена, ряженые, сбросив свои костюмы, вновь будут играть уже обозначенную ранее

роль родственников невесты.

В современных свадьбах появилось немало новых образов ряженых. К примеру, фокусник, врач, рэкетиры и т.п.

В руках участников свадьбы обычные предметы оказываются символами или становятся реквизитом и бутафорией. Гак, украшенный кнут дружки — символ его власти, наряженная сосна (репей) — символ девичества невесты и т.д.

В отличие от профессиональной драмы, разыгрываемой на специальной сцене, свадебное действие развивается в реальном, а не придуманном, как в сказках, пространстве. Функции "сцены" выполняют дома родителей жениха и невесты, Дворцы бракосочетания, церковь, часть улицы, дорога, памятные места, где останавливается свадебный поезд для возложения цветов и фотографирования. В этом реальном пространстве, ставшем еще и игровым, звучит свадебный (а теперь чаще несвадебый) фольклор. Это реальное свадебное пространство правильнее, на наш взгляд, именовать фольклоризованным игровым пространством, а реальность — обрядово фольклорн зованной.

Фольклоризованным оказывается и свадебное время. С одной стороны, свадьба проходит в реальном времени. С другой — совершенно одинаковых свадеб не бывает. На проведение каждой конкретной свадьбы затрачивается разное время, что зависит от многих факторов: от замысла играющих свадьбу, их материального достатка, от прочности и сохранности традиций, от мастерства исполнителей главных и второстепенных ролей, от полноты бытования фольклора в данной местности и прочего. Время свадьбы может сокращаться или удлиняться в отличие от установленного регламентом театрального времени. Оно предоставляет участникам свадьбы возможность варьировать свою игру.

Итак, русская свадьба как своеобразная народная пьеса отвечает всем характерным чертам драматического произведения. В ней действительность, обряд под воздействием слова, красочных обобщенных образов и художественной символики превращаются в явление искусства. Коллективно созданный этносом текст свадьбы разыгрывается конкретными участниками каждой отдельной свадьбы с учетом его канвы. Они стараются по возможности не выхолить из его границ, стараются не нарушать чин обряда (церемониальная функция, по Богатыреву), хотя на практике это обычно не выдерживается, в пределах традиционного регламента допускается импровизация и сот ворчество.

В третьем параграфе прослежены сохранное! I. и изменения

свадебного фольклора и обрядов в последнее столетие.

Выявлено, что среди части населения держится убеждение в необходимости народной свадьбы при заключении брака, а потому многое из старинной свадьбы успешно служит современному (иногда в переосмысленном виде).

Этот тип русской сельской свадьбы сложился преимущественно в 50-80-е годы нашего века в процессе разрушения и сложных преобразований в традиционной свадьбе. Мы выделяем в нем следующие «картины»: сватовство, запой, смотрины, хождение к жениху «с веником за мылом», баня, девичник, утро в доме жениха и утро в доме невесты; регистрация брака или венчание (иногда предусматривается то и другое), привоз приданого в дом жениха; свадебный пир; брачная ночь; утро и день после брачной ночи с поисками невесты («ярки»), пирогом (блинами) у её родителей; тушение свадьбы.

Все циклы обрядовых действий в этом типе свадеб хорошо разработаны. Каждого из них коснулись изменения, которые подразделяются на три группы: 1) связанные с чересполосицей расселения русских в Башкортостане; 2) вызванные социально-экономическими преобразованиями в стране в 1920-1990-е гг. (коснулись свадеб всех народов Башкортостана) и 3) обусловленные контактами русских с нерусскими соседями. В диссертации предпринята попытка рассмотреть их без излишней детализации из-за ограниченного объема работы.

На конкретном материале показано, что сюжет русской свадьбы в Башкортостане в целом остался прежним, но изменилась основа брачного союза (ею стала любовь молодых людей). Это повлияло на поведение сторон жениха и невесты, вызвало сокращение числа свадебных чинов из-за ненадобности и утрату или стяжение в один акт ряда картин и явлений сюжета.

Так, ушли из жизни кладка, или «ряды», и обряд рукобития, где отчетливо выражалась «покупка» невесты. Практически не ведут разговор о составе приданого, а лишь договариваются о времени и месте проведения свадебного пира и количестве гостей на свадьбе. Не затеп-ляют свечей и не молятся в знак удачи при сватовстве (в последние 5-6 лет вошло в моду ношение крестов, участились случаи венчания, благословение иконой, чтение молитв). Утрачены многие обряды и фольклор (песни типа «Из-под венца меня ведут»), имевшие магическое значение или унижающие достоинство человека: связывание новобрачным ног на ночь, разувание невестой жениха в знак её покорности, проведение брачной ночи в присутствии коренной свахи со стороны жениха, ис-

пользование женихом плётки как знака власти нал молодой женой, публичное освидетельствование непорочности невесты и т.н.

Забыты отмеченные Шейном обычаи приготовления жениху пирогов на воде, которой окачивали невесту в бане, утирание невесты бельем, предназначенным жениху (соединительная магия), не втыкают в целях оберега в рубаху жениха крест-накрест иголки. Разрушилась обрядовая баня, магический смысл которой раскрыли в свое время Е. Кагаров и Ф. Плесовский.

Многие магические обряды живут и теперь, но не в системе, как прежде, и выполняются в силу привычки или остатков верования. Из предохранительной магии: трехкратная стрельба в воздух холостыми зарядами при выезде свадебного поезда; дружка с женихом, держащимся за платок, а также с женихом и невестой трижды обходят вокруг свадебного поезда; тайно от молодежи втыкают 6 иголок в подол платья невесты; невеста не наступает на порог в доме мужа; вступающим в брак не разрешают пить и есть на запое; дружка, обходя свадебный поезд, хлыщет кнутом; сваха разметает дорогу перед идущими новобрачными; невесте слегка мажут краской уши (от дурного глаза); перед отправкой свадебного поезда участники обряда молча сидят 1-2 минуты (на удачу) и т.п.

Из продуцирующей магии: жениха и невесту ставят или сажают на вывернутую мехом вверх шубу, чтоб водились овцы; обсыпают их хмелем н зернами пшеницы, чтобы жили богато и весело; новобрачных благословляют хлебом и солыо (в последние годы часто используют еще и икону); невесте дают подержать на коленях маленького ребенка; на головную машину, в которой едут жених и невеста во Дворец бракосочетания или к венцу, прикрепляют куклу и т.д.

Из синдиасмической: на запое руки невесты и жениха покрывают одним полотенцем, вступающих в брак ставят на одну половицу, им подают брагу (вино, водку) из одного стакана, перед ними ставят связанные красной лентой две бутылки вина, кладут так же связанные две ложки и две вилки; духи, веник, мыло, полотенце для невесты её подруги берут у жениха; баню топят дровами, взятыми или сворованными у жениха; используют каравай как средство укрепления брачного союза (Н. Сумцов).

Часть традиционных картин свадьбы тмепила свои функции (сватовство в иносказательной форме, езда свадебного поезда па показ, устройство преград на пути его следования). В целом же развитие свадьбы идёт по пути усиления в ней весёлых игровых обрядов и

мотивов (картины «считать колышки в заборе дома жениха», «вешать шторы», поиски «ярки»,-и т.п.) в противовес минорно-драматическим.

Приняв за основу уточненную В.П. Аникиным и Ю.Г. Кругло-вым классификацию свадебного фольклора, предложенную В.Я. Проппом, мы обнаружили, что судьба традиционных жанров свадебного фольклора различна: забыты причитания и лирические песни о тяжкой женской доле, частично сохранились корильные и яркие в художественном отношении лирические песни. Наиболее жизнеспособными оказались песни величальные. Из приговоров дружки живут отдельные фрагменты.

Появившийся на свадьбе поэтический вакуум был заполнен необрядовыми песнями, частушками, включая билингвистические, а также песнями литературного происхождения. Этот факт мы расцениваем не только как разрушение старинной свадьбы (это несомненно!), но и как творческие попытки приспособить её к новому времени, что проявляется в избирательном отношении к несвадебной лирике и в попытках участников свадебной игры функционально сблизить её со свадебной.

Основной пласт свадебной поэзии русских Башкортостана составляют общерусские песни. Сюда их занесли переселенцы вместе с севернорусским, среднерусским и южнорусским типами свадеб, которые бытовали здесь как в чистом виде, так и в разновариантном смешении. Вариантность умножалась от взаимодействия со свадебным фольклором и обрядами соседствующих этносов. Здесь не зафиксированы лишь некоторые известные по публикациям песни («Ой, где был, сокол?», «Под городом славным Карелиной» и др.).

В свою очередь обнаружены и бытуют весьма самобытные местные песни, не встречающиеся в многочисленных публикациях свадебных песен по другим регионам («Во конторе, во новой», «Ритата, куда ходил?», «Как у Нины мама потеряла веник» и т.п.). Анализ содержания и художественной формы, к примеру, песни «Уж ты, Ваня, не лежи», позволил заключить, что она вместе с популярными здесь другими песнями с ярко выраженной побудительной функцией («Подай, дружко, пойло», «Стой, дружка, не гнися», «Свашка, сваш-ка, не скугшся!») составляют особую жанровую разновидность.

На большом фактическом материале показано перемещение песен из одной обрядовой ситуации в другую, приживление в новой обрядовой ситуации лишь близких по содержанию и ярких по образной системе песен, процесс изменения песен и пути рождения многочисленных их вариантов.

В частности: членение песни на дне част, каждая нч которых исполняется как сомостоятельная песня и разных обрядовых ситуациях; исполнение лишь первой части песни, смысл которой затруднен для понимания без разъясняющей второй её части («Дорогая наша гостенька»); дефектные варианты, утратившие важные образы и детали («Как у дуба, дуба сырого»); творческие попытки приспособить редуцированные варианты старых песен к новому времени («Из-за лесу, лесу тёмного»); замена отдельных мотивов в песнях, отчего смысл их становится иным («Он грозен, грозен, да милостив»); сознательное устранение из свадебных песен тех деталей, которые были связаны с подробностями описания старинных обрядов («Недолго веночку на стеночке висеть»); слияние традиционных мотивов и символов разных песен, что приводит к рождению новых вариантов («Все гости хорошие, хорошие», «В огороде капуста раскудрявая»); создание нового текста («Коса моя, косонька, русая коса»), исходным моментом которого была традиционная песня («Затрубила трубушка рано по заре»); частичное изменение лексики песен, вызванное введением слов, обозначающих названия новых профессий (летчик, шофёр, тракторист и т.н.), бытовых предметов (расческа), напитков, лакомств, тканей и т.д.

Рассмотрены случаи, когда исполнители в силу забвения традиций и обрядов допускают не только логические, но и смысловые ошибки (заплетание волос невесты в три косы вместо двух).

Прослежен процесс изменения формы стиха свадебных песен под влиянием литературных традиций, что особенно заметно в городах и крупных посёлках («Молодка», «Во тереме свечушка неярко горит» и др.).

Отдельно проанализированы песни, представляющие собою удачные и неудачнные контаминациии. К первым относятся контаминации, возникшие в результате слияния частей различных свадебных песен или сокращенных их текстов на основе ассоциативных связей. В них перенесённый мотив естественно вливается в состав новой песни («Ночевал я у почтаря во дворе» и «На черёмушке, черёмуш-ке»). Иногда контаминации появляются в результате умелого использования мотивов разных жанров свадебных песен с иронической целью («На ком шапка с углами?»).

Выявлены и исследованы также контаминации свадебных песен с солдатскими, городскими песнями и романсами, возникшие по принципу образно-поэтической ассоциации («Последний нынешний денёчек» и «Дорогая наша гостьюшка!»), а также (встречаются редко)

с песнями литературного происхождения («Сидел я в темнице». Эта неудачная контаминация возникла на основе стихотворения A.C. Пушкина «Узник» и свадебной песни).

Таким образом, свадебные песни претерпели значительные изменения как в содержании, так и в художественной форме. Ушли и уходят песни, мотивы, образы, символы, чуждые современнику. В ряде случаев они творчески переработаны. Обновляется лексика, меняется структура стиха песен. Различные способы образования многочисленных вариантов, распространившееся контаминирование песен, своеобразное использование традиционных художественно-изобразительных средств, приспособление старых песен к новым условиям, появление на свадьбе необрядовых песен и частушек свидетельствует о непрекращающемся здесь процессе песнетворчества.

Четвертый параграф посвящен раскрытию функциональной многозначности песен в русской свадьбе. Специальных исследований на эту тему нет, а в работах по свадебной обрядовой поэзии содержатся подчас неполные или даже противоречивые высказывания без должной аргументации.

Одни ученые называют как главные пояснительную и сопроводительную функции свадебных песен (Ю.М. Соколов, Н.И. Савушкина). Близкую к этой точку зрения занимают В.Я. Пропп и К.В. Чистов. С ним соглашаются Т.М. Акимова и Т.Ф. Пирожкова, указывая ещё и на психологизм песен. Н.П. Колпакова усматривает в них поэтизированные рассказы о любви молодой пары и устройстве их семьи, об отношениях к молодожёнам окружающих. A.M. Новикова называет уже три функции, подчеркивая тем самым их многофункциональность. К сходным выводам пришёл В.П. Аникин. Ю.Г. Круглое справедливо выделяет главную (доминирующую) функцию каждого жанра свадебной лирики, являющуюся основополагающей для создания поэтического мира песни, её композиции и отбора художественных средств.

Очевидно, что каждый из исследователей по-своему прав, но также очевидна и неполнота оценки ими функциональной роли песен. Пытаясь решить эту проблему, мы исходили из того, что свадебная песня — это неотъемлемая часть определенных обрядовых ситуаций, которые исполнителям свадьбы были хорошо известны с детства.

Следовательно, функциональную значимость свадебной песни можно определить лишь в обрядовой ситуации. А поскольку, по Богатыреву, поэтика одного текста есть конкретный вариант поэтики жанра, реализация его принципов, постольку функциональная значи-

мость отдельных песен позволит сделать вывод о функциональности в целом того или иного жанра свадебных песен.

Мы подробно проанализировали как общерусские («Как у нашего хозяина», «Как без ветру, как без вихорю» и вариант её «Наперёд-то идёт друженька», «Залетел сизый голубь», «Ты река ли моя, речушка» и «Затрубили трубушки рано по заре»), так и местные песни («Свет Аннушка терем мыла») и пришли к следующим выводам.

Будучи неотъемлемой частью обрядовой ситуации, свадебная песня призвана была не просто комментировать ее или служить своеобразным аккомпанементом при совершении какого-то обряда (сопроводительная и пояснительная функция), а оказывалась едва ли не основным средством поэтизации происходящего (поэтическая функция). Песня активизировала игру основных участников свадьбы и, что очень важно, раскрывала те стороны в их взаимоотношениях, которые были малодоступны жесту, действию, мимике, танцу (игровая функция). А отсюда — необходимость ее исполнения в данной обрядовой ситуации. Отсюда же и тесная связь содержания с обрядом, что создавало видимость, будто бы пояснительная и сопроводительная функции ее — главные. Но свадебная песня никогда не воспроизводит обряд во всех его деталях. Она поэтическим языком рассказывает о ключевых его моментах. При этом главное внимание сосредоточивается на чувствах и действиях основных его участников, как в свадебных лирических песнях (психологическая функция), или на желании ввести их в идеализированный мир красоты и достатка с целью закрепить за ними свойства песенных героев (магическая функция).

Хорошее или неудачное исполнение песни в обрядовой ситуации вызывало открытое удовлетворение или неудовольствие певцов и зрителей. Такое придирчивое отношение к исполнительскому мастерству объясняется тем, что свадебная песня призвана была также выражать и удовлетворять эстетические запросы всех присутствующих на свадьбе (эстетическая функция).

Кроме того, акт пения свадебной песни в каждой местности воспринимался как знак свадьбы (знаковая функция, по Богатыреву). Только этим объясняются многократно наблюдаемые случаи, когда, услышав пение свадебных песен, исполняемых по нашей просьбе, соседки интересовались: "Уж не свадьба ли у вас завелась?"

Если рассматривать свадебную песню как словесный текст вообще, то обнаруживаются ещё функции, присущие любому речевому сообщению.

Следовательно, каждый песенный жанр на свадьбе призван был выполнять специальные функции. Это жанрообразующий признак. В свою очередь каждая свадебная песня одновременно выполняет несколько функций. Мы различаем эстетическую, поэтическую (художественную), психологическую, игровую, магическую (ритуальную), пояснительную (комментирующую), сопроводительную и знаковую. Главные из них — поэтизация действительности, раскрытие сложного мира чувств вступающих в брак, активизация игры и удовлетворение эстетических вкусов участников свадьбы.

В каждую обрядовую ситуацию входили (входят) лишь определенные песни. При переходе из одной обрядовой ситуации в другую песня приспосабливается к своей новой роли, утрачивая одни и развивая другие мотивы. При этом частично меняются и её функции. Чем драматичнее обрядовая ситуация, тем эмоциональнее песня, связанная с ней, тем проникновеннее ее мелодия и тем полнее она выражает психологическое состояние и эстетические запросы участников свадьбы.

Итак, детальное изучение вопроса о полифункциональности свадебных песен помогает глубже проникнуть в их поэтический мир и специфику, разобраться • в эстетической ценности, а также уяснить причины жизнеспособности ряда свадебных песен.

В пятом параграфе рассмотрена проблема бытования частушки на русской свадьбе, которая до сих пор исследована плохо, хотя представляет научный интерес.

На большинстве описаний свадеб 1920-80 гг. XX века лежит печать тенденциозного отношения исследователей к частушкам, пение которых на свадьбах рассматривалось как акт разрушения последней, а потому их старались не фиксировать. Однако процесс внедрения народом частушки в свадьбу был настолько активен, что сведения о нем просочились в фольклористическую и этнографическую литературу (Т.М. Акимова, В.Е. Гусев, И.В. Ефремов, И.И. Земцовский, Н.П. Колпакова, Э.В. Померанцева, М.М. Шубровская и др.).

По скупым и разбросанным по разным источникам упоминаниям о частушках прослеживается определенная последовательность появления их в свадебном сюжете. Прежде всего частушки пели на посиделках, где молодёжь занималась рукоделием, а просватанные девушки готовили себе приданое. Затем их стала петь молодёжь на девичнике, во время илаканья и красования невесты, на вечере, когда «невеста из девок выписывается». Следующей картиной свадьбы, где появилась частушка, был пир. Появлению там частушек способство-

вало пение «озорных» песен типа «Барашечка наш чёрненький». Позднее частушки стали петь и в других обрядовых ситуациях: во время сватовства, при отъезде к венцу, во время угощения подруг невесты, привёзших постель в дом жениха, утром после брачной ночи, когда тёща угощает зятя яичницей, при отъезде к венцу (Горьков-ская область), когда ряженые идут будить невесту (Московская область) и т.д. На русской свадьбе в Башкортостане частушки встречаются во всех отмеченных обрядовых ситуациях.

Мы полагаем, что частушка стала проникать на молодёжную часть свадьбы в 20-е годы XX века в связи с возросшей популярностью жанра и в связи с утратой веры в бога, в магическую силу слова и обряда. К 30-м годам она (по Ефремову) заняла ведущее место во время плаканья и красования невесты.

Во всем многообразии распеваемых на свадьбе частушек мы выделяем две группы:

а) частушки, генетически и тематически связанные со свадьбой, исполнявшиеся в процессе свадебной игры наряду со свадебными причитаниями и песнями;

б) частушки, возникшие и бытующие независимо от свадьбы. На свадебных торжествах их стали петь по аналогии с праздниками в связи с превращением свадьбы в мажорную народную пьесу. Строгой закономерности в отборе текстов второй группы для исполнения на свадьбе нет, хотя просматривается тенденция петь частушки преимущественно любовной тематики или юмористические. По аналогии с корильными песнями, бытовавшими на свадьбе, поются корильные частушки, объединенные в циклы единым началом типа «Мне мой милый изменил». Такие частушки получили игровую, поэтическую и психологическую функции, но они не обладают функцией знака свадьбы и, следовательно, их нельзя относить к свадебным.

Как показал сопоставительный анализ, частушки первой группы близки к причитаниям и песням по своему содержанию и эмоциональности. На связь таких частушек со свадьбой указывает описание в них, как и в свадебных песнях, традиционных свадебных обычаев и обрядов: обычай рано выдавать девушку замуж (Задушевную подругу // Рано замуж отдали...) и надевать на руку кольцо как символ замужества (Колечко на руку надели, // Всю гулянку отняли); обычай родителей решать судьбу дочери (Тебя дома отдают, // Видно, не надо девушку) или сына по своей воле (Без меня меня женили, // Я на мельнице был. // Без меня меня венчали, // Я в лесу дрова рубил);

обычай завершать удачное сватовство богомольем (Запросватали меня // И богу помолилися) и распитием вина (Посидели, попили, // Свою подружку пропили); обычай невесты плакать-причитать с момента сватовства и вплоть до отъезда в дом мужа (Ты сидишь да уливаешься, // А мы пошли гулять), выбирать из подруг "волю вольную" (Задушевная подруга // Меня волей назвала) и прощаться с ней; обычай одного супруга наступать на ногу другому в знак будущей власти над ним (Задушевная подруга, // Шибче на ногу ступай...).

В частушках такого типа широко используется и свадебная терминология: выряжать (невесту), свадьба, скрута (приданое), коса русая с бантом, поставят под венец, воля вольная, запой, пропили, отдают в замужьецо и т.п.

Близки такие частушки к свадебным песням и функционально. Войдя в состав определенных обрядовых ситуаций, частушки первой группы стали выполнять те же функции, что и свадебные песни: игровую, поэтическую, психологическую, сопроводительную и даже (некоторые) знаковую. Следовательно, частушки такого типа должны быть отнесены к свадебным.

Утверждения, что частушка не имеет к свадьбе прямого отношения, что появилась она случайно и что ее бытование на свадьбе свидетельствует лишь о разрушении, а не о творческом развитии последней в новых условиях — несостоятельны. Частушки продолжительное время сосуществовали со свадебным фольклором. В период ломки старинной свадьбы они оказались плодотворным материалом, заменившим отдельные причитания и песни. И творческий процесс здесь не прекращается. В последние десятилетия на местных русских свадьбах, как и на свадьбах других народов Республики, с юмористической целью стали исполняться двуязычные русско-тюркские частушки типа:

Меня милый не берет, - Перинка ёк, да койка бар (есть),

Говорит:—Перинка ёк (юк—нет) Будешь спать, как комиссар.

Во второй главе прослеживается процесс взаимодействия русской и украинской свадеб. Русских и украинских переселенцев, прибывших в Башкортостан из России в разное время, объединяет общность территории, христианская вера, генетическое родство языков, многих обрядов, традиций и частично фольклора. 93% местных украинцев свободно владеет русским языком. Практически сняты все ограничения для заключения русско-украинских брачных союзов, число которых здесь (по Бабенко) превышает 88%. Многие произве-

дения русского н украинского фольклора стали общими.

Генетическое родство русской и украинской свадеб объясняет сходство их сюжетов и основных картин, а это в свою очередь облегчало и облегчает процесс их взаимовлияния. Отдельные ученые (Л.В. Терещенко, В.Е. Гусев) указывали на наличие таких фактов в Саратовской области и на Урале. В Башкортостане данное явление практически не изучалось. Исключение составляют разовые упоминания проф. Л.Г. Барага и статья Л.И. Брянцевой.

Так сложилось исторически, что украинцы проживают во всех городах Башкортостана и 25-ти его сельских районах, но сконцентрировались они преимущественно в Белебеевском, Стерлитамакском и Уфимском, где сохранились компактные зоны их размещения и где украинская свадьба оказалась наиболее жизнеспособной.

Здешние украинцы ещё отчасти держат в памяти старинную свадьбу, сохраняют основные её картины, отдельные обряды, включая магические, и песни.

Однако в Башкортостане чаще встречаются свадьбы, где слиты в единое целое русские и украинские обряды и фольклор. Процесс фольклорных взаимовлияний здесь давний. Порой бывает трудно определить, когда произошло то или иное заимствование и когда оно видоизменилось в иноэтнической среде.

В главе рассмотрены два типа свадеб: бинациональные. когда слияние обрядов и фольклора носит разовый, полумеханпческий характер, и однонациональные русские и украинские, когда взаимовлияние является результатом длительного творческого общения. В них воспринятые обряды и фольклор дружественного этноса стали привычными, повторяющимися и не осознаются как чужеродные. Это в первую очередь характерно для смешанных русско-украинских селений. С утратой компактности поселений усиливаются диффузия свадебных обрядов и песен и совместная творческая переработка их, что ведёт к утрате специфических, национальных черт, к созданию единого для данной местности свадебного ритуала и песенного репертуара. В несколько ослабленном виде этот процесс наблюдается и в украинских одиночных селениях, соседствующих с русскоязычными деревнями.

Нами показано, как заимствуются отдельные обрядовые ситуации вместе с песнями, как в процессе взаимодействия сходных обрядов русской и украинской свадеб меняются их функции, характер и место в свадебной игре, происходит сокращение числа свадебных песен и рождение их вариантов, в которых появились несвойственные

им образы, отчего смысл песни становится иным. Отмечены изменения структуры заимствованных произведений.

Выделены и проанализированы следующие формы взаимодействия русских и украинских свадебных песен:

1) Пение русскими на своих свадьбах украинских свадебных песен без каких-либо изменений («Братичек, не лякайся», «Як тебе, зятень-ку»), а украинцами на своих свадьбах — русских свадебных песен («Как у нас под окном рябина стояла», «За дубовый стол ты сядешь»).

2) Пение русскими и украинцами песен братского этноса на смешанном русско-украинском наречии: «Ой, ты, вишенка, ты, кудрявая», «Ой, глянь, мамко, да на тот посад» и др.

3) Народные переводы свадебных и несвадебных песен нередко с сохранением образов, ритма, мелодии и функций в обрядовой ситуации («Летела сорока»). Имеют место и более свободные переводы («А чарочка гарна») и переводы творческого характера («На городи вэрба рясна»). Встречаются и дефектные тексты, где нарушаются ритм стихов и рифмы подлинников («Як прывылы курку до пивня»).

4) Сокращение текстов песен («А як мени свекора называты?») или расширения их («Лугом иду, коня веду», «Засвиты, маты, свит»).

5) Использование отдельных художественных образов из песен другого народа с изменением их символического смысла («Недолго веночку на стеночке висеть»),

6) Контаминации, возникшие а) из сплава близких мотивов русских и украинских свадебных песен («А в дружка, дружка»); б) в результате слияния русско-украннских мотивов обрядовых и необрядовых песен («Расти, расти, черёмушка» и «Кругом гурты»); в) на основе близости ритмического строя стихов («Ой, выпийтэ, свашко» и «Почему я лысый?»).

7) Замена при пении отдельных слов словами родного языка. Рассмотрены случаи, когда а) используются общеупотребительные для обоих народов слова типа: рушник, горилка, чарочка; б) присутствуют слова, понятные представителям той или иной нации по имеющимся в их языках параллелям, но употребляемым со специфическим смысловым значением (склонилась — схилилась, не знала — не чула); в) употребление характерных для каждого этноса союзов, частиц, местоимений (чи — ли, це — это, як — как, що — что); г) произношение слов на манер родственного языка (приехал — приехав, жить —■ житы, пить — пыты); д) тавтология одних и тех же слов на разных языках в угоду ритму стихов; е) сознательное включение украинских слов и выраже-

ний в русские песни с целыо придания им большей эмоциональности (шлях —-дороженька «ой, слизоньками приулитая»).

Итак, процесс взаимодействия русской и украинской свадеб в Башкортостане глубок и многогранен. Он захватил как область свадебных обрядов, так и фольклора. Обычным явлением на украинских и русских свадьбах стало пение русских частушек. Унифицируются брачные костюмы и обрядовое угощение. Общими стали танцы, пляски, музыкальные инструменты. В многонациональных селениях совместными творческими усилиями вырабатывается общий для русских и украинцев свадебный ритуал. Свадьбы здесь играются почти одинаково.

Третья глава посвящена неизученной проблеме взаимодействия русской свадьбы со свадьбой мордвы, которая, осев на территории Башкирии в разное время, образовала компактные или смежные с другими народами поселения и вошла с ними в различные контакты.

Мордва (мокша и эрзя) — народ финно-угорской языковой группы, но 96, 3% её населения, проживающего в Башкортостане, свободно владеет русским языком. Это важный фактор, обеспечивающий процесс взаимодействия этносов.

Исследователи (П. Мачннская, М.Е. Евсевьев, Д.И. Маскаев и др.) отмечали, что мордва исконной территории ещё в прошлом веке охотно перенимала орудия земледельческого труда, планировку жилища, пляски, обряды и устную поэзию русских, чему способствовала их христианизация в ХУН-ХУШ вв. Сотни частушек и пословиц, десятки песен, сказок, заговоров, анекдотов и т.п. записаны нами на русском языке от мордвы Башкортостана. Обнаружено интересное явление в Федоровском районе, где записано от мордовок на русском языке численно больше полных русских свадебных песен, нежели от русских. Это говорит об активной жизни в мордовской среде заимствованного у русских свадебного фольклора.

Исследователи мордовской свадьбы (М.Е. Евсевьев, Л.Г. Борисов) писали об одинаковости некоторых мордовских свадебных обрядов с русскими. Найш исследования не только подтверждают эти наблюдения, но и значительно расширяют их и углубляют.

Сравнив сюжеты местных русской и мордовской свадеб, мы обнаружили не только их сходство, но и общность большинства составляющих эти сюжеты картин и обрядовых ситуаций. В этой общности представлены и типологически сходные и заимствованные у русских обряды, но творчески переработанные и разыгрываемые в соответст-

вии с мордовскими обычаями и традициями. Вот некоторые из них: сватовство с хлебом-солыо и сидением под матицей, затеплением свечи и молением при закрытых дверях; осмотр дома жениха; бесплатная помощь невесте со стороны подруг в подготовке приданого и даров; хождение подруг невесты к жениху с веником за мылом; украшение веника разноцветными лентами и пляска с ним; похищение дров для обрядовой бани; катание по деревне подруг невесты на лошадях жениха; украшение за выкуп шапок поезжан различными лоскутками; кормление молодых из одной ложки; обрядовое использование хлеба, курника и каши; стрельба из ружей с целью отогнать нечистую силу; использование иголок против порчи; воздержание новобрачных от еды; сидение новобрачных на шубе (к богатству) и размещение на их коленях маленьких детей (пожелание потомства); троекратный обход уредевом (дружкой) свадебного поезда; величание девушками поезжан за плату; ночевка невесты с подругами в последнюю ночь в родительском доме; раннее пробуждение и причитание невесты в день отъезда ее к жениху; обрядовое благословение; выкуп поезжанами у девушек места для жениха за столом; венчание и обрядовое покрытие головы новобрачной; регистрация брака; свадебное пиршество; обрядовое похищение поезжанами мелких вещей (вилок, ложек, стаканов и т.п.) в доме невесты; одаривание; размещение брачной постели в амбаре, где уредев запирал молодых на замок; разувание жениха невестой, который наступал ей на ногу в знак ее покорности; обрядовое хождение молодушки к воде.

Сходство обрядовых ситуаций влекло за собой появление в традиционных песнях, а также в причитаниях русской и мордовской невест одинаковых мотивов. Это расставание невесты с девичеством; упреки отцу и матери, отдающим дочь на чужую сторону; прощание с родным домом и подругами; оплакивание будущей жизни; расспрашивание замужних о жизни в доме свекра и свекрови; мольба, обращенная к родственникам, защитить от «нагайцев и башкирцев» (у мордвы) или от «чужа-чуженика» (у русских); упреки подругам, что баня « И не жарко натоплена, // И ничем не изукрашена»; просьба хранить накосник или алую ленту как символы девичьей волюшки; благодарение подруг за помощь; обращение к умершим невесты-сироты и др.

Рассмотрены три типа причитаний на мордовской свадьбе:

1) заимствованные у русских и исполняемые на русском языке («Уж вы, девушки —■ подружки»); 2) переводы мордовских причитаний на русский язык при сохранении традиционной образной систе-

мы («Благослови, гнедой», «Вот тебе, Зорька, ча пюи услуги» и др.); 3) замена мордовского причитания сходным по содержанию русским. При этом слегка меняется структура стиха. Ср.: «Лвай (мама), прощай» и «Прощай, милая маменька».

Выявлены также следующие формы использования русского свадебного фольклора мордвой: 1) Заимствование и исполнение русских песен на русском языке или в переводе на родной язык. Например, от мордовки А.З. Епифановой записано в 1967 г. 23 русских свадебных песни, а в 1970 г. ещё несколько новых. 2) Смешение при пении слов родного языка с русскими. 3) Образование вариантов русских песен путём сокращениия текста или расширения его за счет национальных образов и символов, а также путём контаминирования мотивов разных русских песен. Так, в песне «Залетел сизый голубь» пропущены рассуждения о том, куда посадить жениха, песня «Наш Ванюша не пьяница» представляет фрагмент песни «Вот идёт, идёт удалой молодец», а песня «Над речушкой рябинушка стояла» —контаминацию свадебных песен. 4) Появление народных переводов национальных песен на русский язык, распеваемых на свадьбах и мордвою, и русскими («Почему долго держали наших сватов», «Надежда»). 5) Использование отдельных образов и символов из русских песен или внесение своих образов и символов в русские песни. Так, в русских корильных песнях дружка — скупой, бедный, в лапти обутый, а в мордовском исполнении — «жадный, как пузырь надутый».

Кроме того, на современных свадьбах мордва поет русские частушки и необрядовые песни, пытаясь переделать отдельные из них на манер свадебных («Как при лужку, при лужке», «Взял бы я цыганку»).

Влияние мордовского фольклора на русский заключается в пении русскими: а) переводов мордовских песен; б) мордовских необрядовых песен и частушек; в) в слиянии мелодий русских песен с мордовскими.

Итак, процесс усвоения свадебных обрядов и поэзии рассматриваемых народов носит обоюдный характер. Своими корнями он уходит в далекое прошлое и становится интенсивнее, приближаясь к нашим дням. Сфера его проявления многогранна и глубока, особенно в русско-мордовских селениях, где на основе длительного взаимодействия и взаимообогащения вырабатывается единый свадебный ритуал преимущественно на русской основе. В сближении с русской мордовская свадьба уступает только украинской.

Четвертая глава рассматривает свадьбу чувашей (пришлого в

Башкортостан тюркоязычного народа) во взаимосвязи с русской.

Традиционная чувашская свадьба заметно отличалась от русской наличием калыма, посаженных родителей (хайматлах), главы свадьбы (туй пусё), состязанием пузырников и т.п. Она делилась на большую и малую. В ней преобладали короткие песни. Одни из них исполнялись на малой свадьбе (хер суммисен юри), другие пелись женщинами со стороны жениха (т^й арамесен юри), третьи звучали на улице, когда свадьба ходила по домам (урамра юрламалли). Немало и других особенностей.

Но местные чуваши с давних пор испытывали влияние русской культуры. В прошлые столетия этот процесс был выражен слабо. В советскую эпоху он усилился, чему способствовали обязательное изучение русского языка в школе и вузах, ведение радио- и телепередач, а также распространение периодической печати и книг на русском языке, отсутствие кинофильмов и театров на чувашском языке, совместный труд с русскоязычным населением и т.п. В результате 86,7% чувашей называют родным или вторым языком, которым они свободно владеют, русский. Для них характерен билингвизм (иногда три- и квартолингвизм).

Всё это привело к тому, что местные чуваши усвоили русские необрядовые песни позднего времени, частушки, баллады, игровые песни, пословицы, поговорки, заговоры, загадки, предания и т.д., которые бытуют на русском языке и свидетельствуют о широком освоении местными чувашами русского фольклора. Обратный процесс выражен слабее.

Нами выявлено в свадьбах чувашей и русских немало общих картин (21), обрядов и обычаев, которые правильнее характеризовать как симбиоз типологических образований и заимствованных напластований. Это общие задачи свадеб, направленные на создание новой семьи, и сходство сюжетов; инициатива организации свадьбы, исходящая от стороны жениха; критерии выбора невесты; сходство игровых функций участников свадеб; наличие элементов купли-продажи; религиозное скрепление брачного союза; использование обрядов продуцирующей (обсыпание зернами хлеба или мукой), синдиасми-ческой (кормление новобрачных из одной посуды, связывание стульев, на которых они сидят) и предохранительной (употребление острых предметов против порчи, стрельба холостыми патронами) магии; жанровая общность свадебной поэзии (величальные, корильные песни, приговоры дружек и ман керу, причитания, частушки — такмаки);

прикренленность песен к определенным обрядовым ситуациям, где они выполняли сходные функции; общность мотивов части свадебной поэзии; сходство церемоний перехода невесты из половозрастной группы девушек в половозрастную группу женщин (обрядовое покрывание головы молодой женщины); функциональная однотипность обрядов, направленных на испытание деловых качеств новобрачной и закрепления её прав в новой семье.

Взаимодействие русской и чувашской свадеб в Башкортостане отчетливо прослеживается и в песнях. Процесс этот, вероятно, не очень давний. В описаниях чувашской свадьбы В.И. Ашмарина, К.П. Прокопьева и других он не отражен. С. Михайлов упоминает лишь об искаженном исполнении чувашами русской песни "Чижик, чижик, где ты был?". Нет сведений об этом и у А. Салмина. По нашим данным, отдельные чувашки среднего и пожилого возраста поют (редко) без перевода на родной язык русские свадебные песни ("Как у нас было при вечере", "Кто эту дорожку ковром устилал?", "Садилася девица выше всех" и др.). В них почти нет отклонений от их русских вариантов. Более популярны русские необрядовые песни («Миленький ты мой», «Как хотела меня мать») и песни современных композиторов.

Рассмотрены переводы и сокращенные редакции русских народных необрядовых песен, которые сохраняют русскую мелодию, а поются на свадьбах на чувашском языке; модернизированные переработки необрядовых русских песен, куда введены новые имена героев, изменены географические названия; переводы, сохранившие мелодию, объём, сюжет, систему образов русского оригинала; переделки песен, где сохранены русские мелодия и драматизм повествования, а сюжет и система образов — чувашские. Проанализированы случаи использования чувашами в своих свадебных песнях русизмов, носящих как бытовой характер, так и отразивших изменения в экономической, политической и культурной жизни современника. Выявлены факты придания русским словам чувашской огласовки, включение в свадебные песни целых стихов на русском языке.

Особое внимание уделено анализу частушек, занявших на чувашской свадьбе едва ли не ведущее место. Рассмотрены случаи исполнения русских частушек со свадебной тематикой, частушек юмористического и сатирического характера, сходных по функциям со свадебными корильными песнями, пение по очередности на одну русскую мелодию («Цыганочки», «Подгорной») чувашских такмаков, русских и билингвистических частушек. В последних русская лексика

может появляться и любом стихе в виде одною слова, одного-двух опорных слов в разных стихах, в чередовании рифмующихся между собой стихов на русском или чувашском языках по схеме 1 и 3, 2 и 4, в попытках срифмовать русские слова с чувашскими. Рассмотрены также случаи, когда одна и та же мысль дублируется на разных языках типа «Черное море — хура тинес // Гуси хурсем ишессе» (гуси плавают) и когда смешиваются разные принципы игры русским и чувашским словом: каламбур, звучание третьего стиха на чувашском языке, наличие русских рифмованных между собой стихов, произношение некоторых русских слов на нерусский манер.

Творческий подход к ресурсам родного и русского языков, игра ими в билингвистических такмаках зависит от ряда причин: от совершенства владения жанрами частушек и такмаков, а также упомянутых языков; от настроя певцов, желающих блеснуть своим мастерством; от конкретной свадебной ситуации, в которой поется такмак; от реакции воспринимающих, от возможности замены чувашского слова равносложным русским словом и наоборот. Именно этим объясняются факты, когда в одних случаях творческой переработке больше подвергается русская часть текста, а в других — национальная. Все перечисленные случаи жонглирования русской лексикой в такмаках не исчерпывают всего разнообразия применения ее там.

Итак, взаимодействие русской и чувашской свадеб в Башкортостане — явление живое, обоюдное и многогранное. В наши дни оно стало более заметным в связи с интернационализацией быта и выработкой общекультурных норм поведения современного россиянина. Охотнее воспринимаются обряды игрового характера и необрядовый фольклор. Особенно активна в этом отношении чувашская свадьба.

Основными формами взаимодействия на свадьбах чувашского и русского фольклора являются: а) исполнение песен на языке другого народа; б) смешение языков при пении; в) переводы и свободные переложения русских песен на чувашский язык при сохранении мелодии и образной системы оригинала; г) использование мелодий русских песен; д) проникновение русской лексики в свадебные песни чувашей; е) многопрофильная игра двуязычной лексикой в частушках-такмаках.

В пятой главе рассматривается взаимодействие русской, башкирской и татарской свадеб.

Башкиры и татары — народы тюркской группы, мусульмане, имеющие много сходного в языке, обычаях, обрядах и фольклоре. О близости и общности их свадеб писали П. Инфатьев, H.A. Кисляков,

Р.Л. Султангареева и др. Предпринятые нами исследования позволяют заключить, что у башкир и татар один тип свадеб. Это даёт основание в данном случае рассматривать их вместе, хотя свои отличия у них были и есть.

Оба народа испытывали и испытывают сильное влияние русской культуры и фольклора. Так, от них в последние 15 лет записана на русском языке не одна сотня частушек, анекдотов, пословиц и поговорок, скороговорок, дразнилок, считалок, преданий, песен, свадеб.

При рассмотрении проблемы взаимодействия башкирской и татарской свадеб с русской обращает на себя внимание общность сюжетов, связанных с созданием новой семьи, и драматический характер их развития, а также общность ряда картин: предварительное и окончательное сватовство; сговор (килешеу); религиозный акт официального санкционирования брака (пиках, венчание); привоз приданого в дом жениха и осмотр его там новой родней; обрядовая баня (мунса); приезд невесты в дом жениха; испытание молодой женщины и др. У каждого народа эти картины игрались по-своему. К примеру, по-разному вели себя сваты башкиры и сваты русские в доме невесты; свое лицо имели венчание и пиках; в разное время и неодинаково проходила обрядовая баня.

В свадебных сюжетах функционируют два типа образов: реальные и условные. Первые представлены конкретными людьми. Они играют предписываемые свадьбой-драмой роли свадебных чинов, число которых у каждого этноса было своим. Так, у башкир и татар не осознавались известные в русской свадьбе чины крестных родителей жениха и невесты, большого боярина, посыпальной сестры, при-воротников. На русской свадьбе не было кумысочерпий и кураистов. А жених и невеста, сваты и свахи, родители, родственники, подруги и друзья врачующихся сторон выполняли сходные функции.

Второй тип представляют ирреальные образы. Они существуют лишь в сознании участников свадебной пьесы и в свадебной поэзии. Это образы различных божеств, духов (воды, бани), девичества, горя, замужества. Все они антропоморфны и отражают магические и религиозные представления людей. С ними связано наличие общих запретов и оберегов: использование сватами иносказательной речи; применение кнута для отогнания нечистой силы; покрывание головы невесты платком от дурного взгляда; вера в очищающую и чадородную силу воды; неприкосновенность порога как места обитания духа предков и др.

Встречаются и сходные жанры песенной поэзии: причитания

(сенляу), величальные песни (такмаки и хамаки восхваления), ко-рильные (такмаки и хамаки обругивания), лирические (повествующие) песни. Обнаруживается общность размещения произведений фольклора в свадебном сюжете и их адресатов, сходство тематики, содержания и мотивов. Выявлены некоторые общие параллелизмы (сопоставление картин из мира природы и из жизни человека), символы (белый свет, дыра и др.).

Типологическая общность свадеб облегчала их взаимодействие. В современных русской, башкирской и татарской свадьбах сходства значительно больше, чем было. Это результат заимствований из русской свадьбы и наоборот. Так, под русским влиянием в башкирской и татарской свадьбах сватовство ведут в иносказательной форме «У вас есть товар, а у нас — купец», договорённость о свадьбе скрепляют выпивкой водки; родители невесты обращаются к дочери с вопросом, согласна ли она выйти замуж (раньше это делал мулла во время никаха); молодых размещают в красном (почетном) углу (прежде они находились в доме старшего брата или в амбаре), их одаривают, кричат им «Горько!», а они на глазах у всех целуются (традиции не допускали такого); совместно пируют молодёжь и старики; поют песни, башкирские так-мактар и татарские такмаклар (в традиционной свадьбе татар песня и музыка играли ограниченную роль); новобрачных в доме жениха встречают хлебом и солью (прежде выносили масло и мёд), обсыпают их хмелем и зернами хлеба (женихи башкиры и татары, увозя невесту из её дома, разбрасывали конфеты, орехи и монеты); для молодых связывают две бутылки вина красной лентой, предлагают пить из одной рюмки, кушать из одной тарелки; отдельные башкирки разувают и раздевают жениха перед тем, как разделить с ним брачное ложе; испытывая невесту, гости бьют посуду, а она подметает пол и т.п.

Охотнее заимствуются свадебные картины и обрядовые ситуации, дающие простор игре, как-то: выкуп невесты, поиски «ярки» с ряжениями. В изученной литературе по татарской свадьбе (М.Н. Пи-негин, Г.Н. Ахмаров, Б. Зорин, A.A. Загидуллин, Р.Г. Мухамедова) сведений о ряжении нет. Ряжение в шубу мехом наверх у башкир появилось недавно. О нём не упоминается в исследованиях Г.Громова, П. Назарова, С.И. Руденко и Д.П. Никольского.

Отдельные обычаи возникли на основе заимствований, не носящих первоначально обрядового характера. К примеру, оберёг новобрачных путём троекратной стрельбы из ружей. На него перенесена часть магических функций стрелы, которая, по представлениям баш-

кир и татар, должна была обеспечить счастье молодой семье.

Рассмотрены случаи, когда в одной обрядовой ситуации соединяется этнически особенное с русским. Например, встречают килен (сноху) в доме жениха по-русски хлебом-солыо, а по традиции дают ложку мёда и масла, ставят её на подушку, заставляют опереться на овцу.

В последние десятилетия свадьбы выделенных этносов унифицируются. Одинаковы костюмы брачующихся. По одной схеме проходит регистрация брака. Жених и невеста обмениваются кольцами. У новобрачных есть свидетели. Свадебным застольем управляет тамада. На свадебных пирах нередко на русском языке зачитываются стихотворные «наказы», «приказы», «удостоверения» для главных участников свадебной игры. Устраиваются одни и те же игровые состязания между женихом и невестой. В домах, где проходит свадьба, вывешиваются плакаты на родном и русском языках типа: «Рэхим итегез!» «Счастья и любви нашим молодым!». Много общего в сервировке стола, в употреблении заводского производства напитков, в песенном репертуаре, в смешении свадебного и несвадебного фольклора, русского и иноязычного, а также традиционных башкирских («Бишбармак»), татарских («Аппипа») и русских («Цыганочка») плясок, в исполнении ритмических танцев под мелодии популярных ныне песен «Эх, Самара-городок», «Незабудка, незабудка», «Хуторянка», «Морячка», «Матур кызлар» и др. русских и нерусских композиторов.

Мы выявили следующие формы влияния русского свадебного и несвадебного фольклора на башкирскую и татарские свадьбы: исполнение русских песен и частушек на русском языке; пение русских частушек на ломаном русском языке с юмористической целью; раз-новариантное использование русской лексики в башкирских такмак-тар и татарских такмаклар; параллельное чередование стихов на русском и нерусском языках; исполнение русских необрядовых песен в переводе на родной язык.

Обращено внимание на билингвистические частушки-такмаки. Они подразделены на три группы: а) такмаки, в которых употребляются русские слова, не имеющие словесного эквивалента в национальном языке; б) такмаки, где используется русская лексика, хотя в родном языке есть равнозначная ей; в)частушки-такмаки, текст которых содержит слова, составленные на манер другого языка.

Подлинно двуязычными мы считаем вторую группу такмаков, вобравшую несколько разновидностей: такмаки, включающие отдельные русские слова или простые выражения; такмаки. где введены

.1(1

целые стихи на русском языке, занимающие в тексте различное мест и выполняющие там разные- художественные функции; такмаки каламбуры; такмаки, в которых русская лексика приобрела нацио нальные аффиксы; такмаки-кальки.

Прослежен и ответный процесс влияния башкирской и татарско] свадеб на русскую. Он носит скорее эпизодический характер и ярч выражен в селениях смешанного типа, а затем уже в соседствующи: деревнях, объединенных одним административно-хозяйственны» центром. К таким заимствованиям относим: ношение дружкой шляга с длинным заячьим хвостом (у башкир — лисьим); преподнесена жениху шуточного костюма, сшитого из лоскутков (лоскутам бело] или красной ткани — йыртыш на свадьбах башкир уделялось мноп внимания); ряжение участницы свадьбы в костюм старой башкирю для театрализации картины поиска «ярки»; испытания достоинст: жениха, которому предлагают расколоть суковатое полено со специ ально вбитыми в него металлическими монетами; обычай проводит скачки закутанных в покрывала свах (победительницу вносят в дом н; руках отцы новобрачных); выкуп ворот и дверей, за которыми спря тана невеста; употребление национальных блюд и напитков; смеше ние при пении русских, башкирских и татарских песен; влияние му зыкального строя башкирских и татарских песен на русские; вкрапли ванне в русские свадебные песни башкирской и татарской лексию («шайтан», «бабай» и др.).

Двуязычные частушки, распеваемые на русской свадьбе, имею' три разновидности: а) в которых вкрапливаются отдельные башкир ские (татарские) слова или простые выражения; б) в которых исполь зуются башкирские (татарские) слова, а часть русских слов произно сится с характерным для башкир (татар) акцентом или смешением родов имен существительных; в) подлинно двуязычные, где русская 1 нерусская лексики представлена на равных.

Таким образом, взаимодействие русской, башкирской и татар ской свадеб в Башкортостане очевидно. Башкирская и татарски свадьбы «русеют» прежде всего в этнографическом плане. Охотн< воспринимаются обряды игрового характера. Но в отличие от укра инцев, мордвы и чувашей, башкиры и татары не восприняли русски) свадебных песен. Не было и обратного процесса. Они усваивают 1 поют на своих свадьбах полюбившиеся несвадебные русские народ ные и свои песни, песни профессиональных авторов, проникающие I ним через радио, кино, телевидение, магнитофильмы и грамзаписи. /

билингвизм и развившийся у них жанр такмапар и такмаклар облегчают восприятие русских частушек и создание двуязычных частушек-такмаков. В башкирских и татарских компактных поселениях их традиционная свадьба еще отчасти сохраняется. В отдельных местах предпринимаются попытки к её оживлению.

В шестой главе прослеживается взаимовлияние русской и удмуртской свадеб.

Удмурты (прежние названия — ары, чудь остяцкая, вотяки) относятся к народам пермской группы финно-угорских языков, к субуральскому (вятско-камскому) антропологическому типу.

Переселение их в Башкирию началось в XVI в. и продолжалось с нарастающими показателями вплоть до конца XIX столетия. Сейчас они проживают преимущественно в северо-западной части Башкортостана. Преобладает сельское население. Удмуртские деревни в основном однонациональные, хотя встречаются удмурто-татарско-башкирские, удмурто-татарско-марийские и удмурто-русские. Здесь постепенно стирались этнические различия в устройстве жилища, в художественном оформлении его, в технологии приготовления пищи, в повседневной одежде, в организации ставших интернациональными праздников типа сабантуй и т.п.

Все это не помешало удмуртам сохранить самосознание, свой язык, частично обряды, песни и религию. Так, до сих пор они — язычники, поклоняются многочисленным богам и духам, сохранили священные рощи, где молятся, родовые деревья (обычно липа — женское начало), которым поклоняются семьями.

Своеобразно проходили у удмуртов и свадьбы. В местных условиях они взаимодействовали с башкирской, татарской и русской свадьбами. Процесс этот выражен отчетливо и представляет несомненный интерес для науки.

Изучение русской и удмуртской свадеб по существу ведется с 70-х гг. XIX века, но изолированно друг от друга. Работ по удмуртской свадьбе опубликовано меньше, чем по русской, но они есть (исследования Д. Островского, Г.Е. Верещагина, С.А. Багина. М.М. Хомякова, М.И. Ильина и Л.С. Христолюбовой). Ценные сведения по удмуртской свадьбе содержатся в работах Б. Гаврилова, П. Первухина, В.А. Максимова, И.К. Травиной, В.В. Пименова и других. Но названные ученые занимались удмуртами, живущими вне территории Башкирии. Нас же интересуют удмурты Башкортостана.

В свадьбах местных удмуртов обнаруживается целый пласт за-

имствований из здешних татарской и башкирской свадеб. В их песня: чаще встречаются башкирские и татарские слова, нежели русские Это садам (привет), туган (родственник), алтын (золотой), рахма' (спасибо), келын (сноха), кияу (зять), кудо (сват), атыкай юртын (от цовекий дом), анай (мама) и др.

Взаимодействовала удмуртская свадьба и с русской, хотя она — самобытный, отличный от русской тип свадьбы. Но при сравнении и: обнаруживаются сходные сюжеты, набор основных картин, обычаи ) обряды, которые нельзя объяснить заимствованием. К таким типоло гически общим (отличия касаются деталей) обрядам в удмуртской ; русской свадьбах относим: сходные критерии выбора невесты; сва товство (сватовством начиналась удмуртская свадьба на территори: Удмуртии, а в Башкортостане — умыканием невесты); сговор, завер шающийся рукобитием и угощением; смотрины (адсконэ); обрядово употребление каши и воды; испытание деловых качеств невесты пс еле брачной ночи; снаряжение свадебного поезда у жениха и встреч поезжан родителями невесты; размещение гостей за столом по стар шинству; знакомство невесты с родственниками жениха; одаривани невестой родителей и родственников жениха и получение новобрач ными ответных подарков; выкуп и осмотр приданого; очередност проведения свадьбы в домах невесты и жениха; наличие сходны ситуаций при пении свадебных песен, в которых есть одинаковы мотивы. Как отмечалось в предыдущей главе, в советскую эпоху во: никли общие для всех народов свадебные обряды и обычаи. В это] русле оказались и удмурты.

Кроме типологической общности свадеб и одинаковых обрядо) возникших в советское время, в удмуртской свадьбе легко обнаруж! ваются заимствования из русской свадьбы. Это: встреча свадебног поезда родителями невесты хлебом, солыо (по-русски) п маслом (пс удмуртски); стрельба из ружья по прибытии свадебного поезда к дом невесты для отогнания нечистой силы — сюан пери (по Рычков; местные удмурты в XVIII в. не имели огнестрельного оружия); ра: мешение невесты и жениха за столом вместе с гостями, чего не был .раньше; разувание (по Гаврилову) жениха невестой перед брачно ночыо; укрепление обычая кричать "Горько!" вступающим в бра] битье посуды на счастье перед отъездом невесты из родительског дома; втыкание в подол платья невесты острых предметов (игл, бул; вок) с целью оберега; пение русских песен и частушек.

На современных удмуртских свадьбах обрядовые функции ост;

ются за национальными песнями (первичная функцноишипания). Их по-прежнему исполняют поезжане, одетые в свадебные костюмы, в определенных обрядовых ситуациях: при входе в дома родителей невесты и ее родственников, при обходе вокруг стола, поставленного в середине комнаты, или сундука с приданым, при вносе приданого, перед посадкой невесты в свадебный поезд п т.п.

Нарушается традиция в двух случаях: гостями на пиру после исполнения песен, предусмотренных ритуалом; молодёжью, которую угощают новобрачные, когда поезжан увел к себе торе. В обоих случаях поются необрядовые удмуртские и русские песни, а также частушки любовной тематики на мелодию "Семеновны", "Подгорной". Здесь же исполняются русские песни («Как при лужку, при лужке», «Виновата ли я?»), переводы русских авторских и народных песен, как-то: "Тылъ-ёс" (Горят костры далекие), "Кычё тон вал" (Каким ты был), "Льбмпу сяська" (Под окном черемуха колышется) и другие. Удмурты их считют своими, а П.К. Поздеев удачно называет ассимилированными.

В последних, как и в свадебных частушках (такмакъёс) удмуртов, русские слова могут употребляться либо без изменения, либо в удмуртской огласовке. Обычно без изменения употребляются междометия и частицы (ой, ай, эй, ведь, эх), отдельные имена числительные (первый), названия некоторых месяцев (май), термины и слова, обозначающие новые понятия (телефон, космос). Названия населенных пунктов, рек, городов, слова, обозначающие бытовые предметы давних лет заимствования, используются либо без изменения (казак), либо в удмуртской огласовке (ыштань — штаны, укно — окно, сапег — сапог), либо с удмуртскими аффиксами (вннаез, запасэз, базарез).

Трехъязычие и квартокультуризм местных удмуртов объясняют тот факт, когда в зависимости от обрядовой ситуации, настроения и желания участников свадьбы одна и та же песня поется на удмуртском, татарском или русском языках. Так в Шудеке поступают с песней "Зангар кузляр" (Голубые глаза), а в Ст. Варяше па татарскую мелодию нанизывают разноязычные частушки, в том числе русские.

Рассмотрены случаи, когда удмурты, создавая свои песни на основе сходства ритма русских и удмуртских стихов, используют русские мелодии —■ песни "на мотив". Так, напев песни-баллады "Хас-Булат" приспособлен к тексту песни "Тон чебер апае" (Ты красивая сестра).

Встречаются на удмуртских свадьбах и народные переделки-модернизации песен. Здесь можно выделить несколько случаев:

1) Заимствуется русская песня. Основной текст её заменяется

русскими частушками соответствующего ритма и размера, припев же остается прежним и повторяется после каждой частушки. Например, в Барабамовке таковой оказалась "Ах, Самара-городок!" Поются такие песенно-частушечпые контаминации на свадьбах с цепью повеселить гостей.

2) Воспринятая мелодия выступает в качестве объединяющего начала для серии чередующихся удмуртских и русских частушек с единым припевом, исполняемым соответственно на удмуртском и русском языках. В напеве контаминации смешались национальные мотивы с мотивами русских частушек-страданий и песни "В путь" (слова М.Дудина, музыка В.Соловьева-Седого).

3) Заимствованная мелодия (например, детской песни "Ну-ка, елочка, светлей...") переинтонирована и использована для пения двуязычных и трехъязычных частушек. Трилингвизм местной удмуртской молодежи позволяет ей исполнять такие частушки вперемешку с русскими, татарскими, удмуртскими и русско-татарскими.

Нами рассмотрены следующие основные формы взаимодействия на свадьбах русского и удмуртского фольклора: исполнение песен и частушек на языке другого народа; переводы русских песен на удмуртский язык и наоборот (а также татарский) при сохранении мелодии и образной системы оригинала; использование мелодий русских песен и частушек для национальных текстов; нанизывание разноязычных частушек на удмуртскую, русскую или татарскую плясовую мелодию; проникновение русской лексики в свадебные песни удмуртов; смешение языков при пении; контаминирование песен с частушками. Обнаружены случаи создания удмуртами песен на русском и татарском языках.

Таким образом, частое обращение удмуртов к русским песням объясняется все усиливающимся влиянием русской культуры; общей, как отмечает искусствовед И.К. Травина, ладовой основой пентатоники у русских и удмуртских песен; сходством, по Н. Первухину, систем стихосложения. Таким обращением они лишь частично удовлетворяют свои эстетические потребности, а потому старательно сохраняют (в однонациональных и частично в селениях смешанного типа) традиционные свадебные обычаи, обряды и фольклор как часть быта.

Итак, современная удмуртская свадьба в Башкортостане представляет собой живое явление трилингвизма и квартокультуризма. Процесс взаимодействия её с русской (и других этносов) свадьбой сложен и противоречив. В пей обнаруживается и частичное разруше-

мне старинного ритуала, и творческое прпсмосиПлсшк- сю к новому времени, и попытки синтеза традиционного с совсчским, национального с иноязычным.

Более склонна к заимствованиям свадьба удмурюв, менее - русская. Однако удмурты не восприняли (за редким исключением) русских свадебных песен, т.к. интенсивное усвоение ими русского языка и песенной поэзии приходится на конец 50-х — начало 60-х гг. XX в., когда старинный свадебный ритуал у русских значительно разрушился, оказались забытыми причитания, отчасти приговоры дружек и отдельные песни'. А потому разными путями они усвоили русские народные необрядовые и профессиональные песни, частушки и применяют их на своей свадьбе, но с иным функциональным значением.

В седьмой главе показано взаимодействие русской и марийской свадеб Башкортостана, которые практически не изучались.

Восточные марийцы (черемисы) составляют существенную часть населения республики. Мигрировавшие сюда в основном в XVI-XVIII вв. с коренной территории формирования этноса, они испытали сильное культурное влияние соседних татар и башкир.

Все марийцы обследованных нами марийских деревень и селений смешанного типа владеют татарским или башкирским языком, поют татарские (редко башкирские) иесин, марийские песни на татарском языке, пляшут под татарские мелодии, соблюдают отдельные тюркские обряды и обычаи. К примеру, перед женихом и невестой расстилают коврик, их сажают на подушки и т.д.

Они и теперь сохранили национальное самосознание, свой язык, частично обычаи, религию (как и удмурты, язычники, молятся в берёзовых рощах, приносят в жертву богам Кугу Юмо и Султан Кереметю животное белой масти), фольклор и свадебные обряды. В 1979 г. в деревне Больше-Сухоязово мы наблюдали исключтельпо яркую по национальному колориту марийскую свадьбу (cyan мари).

Постепенно развивались взаимосвязи с местными русскими, что проявилось и в свадьбах. В досоветский период контакты русских и марийских свадеб, упоминаемые в ряде работ (К.В. Миллер, М. Лос-сиевский, А.Ф. Комов, Мендиаров, Н. Нрусланов, В. Филоненко), были менее глубокими, чем в cobcickoc время, и ра питались менее интенсивно.

Русская и марийская свадьбы свадьбы разного типа, но у них есть немало типологически общего. Оно проявляйся в сюжете, в наличии ряда одинаковых но функциям карiни. обрядовых ситуаций

и действующих лиц. магических представлений древнего ироисхо» дсния, сходных по тематике и задачам свадебных несен и отдельны их мотивов.

К общим картинам относим: сватовство и сговор (решают вс прос о приданом и калыме-олоно); обрядовая баня; снаряжение свг дебного поезда у жениха;, выкуп и осмотр приданого; испытание де ловых качеств невесты после брачной ночи; подметание дороги пере новобрачными (магия оберега), когда они въезжают в дом жених; одаривание невестой родителей и родственников жениха; те же, что в русской свадьбе, обрядовые ситуации при пении свадебных песе (когда приезжает свадебный поезд за невестой, когда провожаю жениха и невесту в чулан ночевать, когда величают хором наиболе уважаемых гостей, сваху, невесту и жениха); смена девичьего голов ного убора — такии (но Сепееву, заимствован у тюрков) женским -Якай утром после брачной ночи; обрядовое использование хлеба ; соли, каши и блинов; свадебный пир; хождение молодой за водой.

В отмеченной общности картин и эпизодов немало этническ своеобразного: размешаются они неодинаково в свадебном сюжет марийцев и русских и разыгрываются с учетом национальных тради ций. Только один пример. Свадебный пир марийцев начинается -ударов в барабан и игрой на гармонике специально для этих целе1 назначенных свадебных персонажей, что является сигналом для со стязання хоров cyan мари (свадебные мужчины, исполняющие такма ки, хлопая в ладоши и приплясывая) и суан вате (свадебные женщи ны, поюшие протяжные песни).

Особый слой обрядов, обычаев и поэзии составляют прямые за имствовапия из русской: размещение жениха и невесты за столол вместе с гостями, чего раньше не было; обычай кричать "Горько!1 вступающим в брак, которые целуются; подметание невестой утрок после брачной ночи иола, куда гости бросают деньги, солому (у Мил лера, Комова, Мендиарова, Фнлопенко и других обычай не зафикси рован); использование женихом и невестой (по Филопенко) одно) ложки для еды — магия соединения; с той же целью не разрешаете) кому-либо проходить между женихом и невестой; обращение саус; (дружки) к гостям на русском языке; пенис русских песен и частушек Укоренились в некоторых марийских селениях русские обычаи останавливать возвращающийся после рег истрации брака свадебный поезд и требовать выкуп, размещение мужчин и женщин за одним сто-

лом и совместное пение ими песен, освидетельствование непорочности невесты на блинах.

Русское влияние на суан муро (свадебные песни) проявляется в насыщенности их русизмами. Установлено, что в прошлом русизмы в суан муро встречались редко, в советский период число их резко возросло. Для современных заимствований характерно, что они входят в марийский язык без существенных изменений, в русском языковом оформлении, с сохранением места русского ударения.

Свадебные песни восточных марийцев своей формой напоминают частушки. Каждая из них состоит их четырех строк. Схема строения куплетов различна: АБАБ, ААБА, ААББ и др. Их иногда называют такмаками, т.е. короткими скорыми песнями, обрубками. В сущности это разновидность протяжной песни. Распеваемые же на свадьбах такмаки отличаются от них ритмом и заметным влиянием русских частушек. В тех и других встречаются русизмы. Это географические названия, имена собственные, слова, обозначающие новые понятия или новые бытовые предметы.

Часто в такмаках (редко в суан муро) по-русски звучат целые строки. При этом строка на русском языке обычно рифмуется с русским словом, заканчивающим стих на марийском языке (больница — не годится). Иногда марийские слова подвергаются грамматическим изменениям по законам русского языка с тем, чтобы они могли рифмоваться с русскими. Так, слово пеледыш (цветок) по аналогии и в угоду рифмующемуся слову молодушка звучит как пеледушка.

Место размещения русских стихов в такмаках и в суан муро различно. Ими может начинаться произведение, дробиться на части или заканчиваться.

На современных марийских свадьбах поют необрядовые русские и национальные песни. Вот характерные формы их бытования там:

1. Точные переводы русских романсов и песен профессиональных авторов на марийский язык: «Мурманск кужу корно» (На Муромской долгой дорожке), "Могай улынат" (Каким ты был) и др. В народный репертуар они вошли после 1930-х годов. До этого обычно исполнялись переделки русских литературных песен, значительно отличавшиеся от русского текста и воспринимавшиеся как произведения оригинального марийского творчества.

2. Русские народные и литературные песни на русском языке («Ой, мороз, мороз», «Деревня моя», «Подари мне платок» и др.).

3. Русские и двуязычные (макаронические) частушки. В последних

встречаются русская лексика и целые стихи на русском языке, рифмующиеся разноязычные слова, аллитерации, связывающие русскую и марийскую лексику. Русская лексика используется в качестве а) анафоры, которая служит для выделения наиболее важного слова; б) анафо-ристического повтора в синтаксическом единоначатии; в) эпифоры; г) определения к «омариенным» существительным. В процессе исполнения макаронические двуязычные такмаки чередуются с марийскими, татарскими, русскими частушками и с такмаками трехъязычными. В зависимости от ситуации, настроения и желания одно и то же произведение исполняется на марийском, татарском и русском языках. Так, на этих языках бытует песня «Канде шинча" (Голубые глаза).

В Башкортостане наблюдается и обратный процесс воздействия марийского фольклора на русских. Здесь русские, состоящие в браке с марийцами или проживающие в марийских селениях, владеют марийским языком, знают марийские свадебные обряды, поют отдельные марийские песни (муро) и частушки, пляшут марийскую «Веревочку». Влияние марийцев Башкортостана на местных русских просматривается и в использовании последними на своих свадьбах отдельных блюд и напитков соседей (мелны, пуры) и т.п.

Итак, более активна к заимствованиям свадьба марийцев, нежели русская. Процесс их взаимодействия сложен и неоднозначен. Марийцы не восприняли русских свадебных песен, но разными путями усвоили русские необрядовые песни, получившие на марийской свадьбе особые функции. Проникновение в марийскую свадьбу русских частушек, а также би- и трилингвистических такмаков объясняется близостью содержания, сходством формы, ритма и манеры исполнения их к марийским такмакам и 4-стишным марийским свадебным песням (особенно песням суан мари).

В восьмой главе рассмотрены бинациональные свадьбы, широко распространившиеся в Башкортостане, который занимает одно одно из первых мест среди республик Поволжья по национально-смешанным бракам. Двунациональные свадьбы (к примеру, татаро-башкирские) здесь игрались с давних пор, а в советское время процесс заметно активизировался и захватил практически все местные этносы. Выявлено, что национально-смешанные браки чаще практикуются в тех местах, где размыто этническое сознание, и значительно реже там, где сохраняются оазисы этносов.

Двунациональные свадьбы отличаются большим, чем однонациональные, разнообразием. Например, только среди 8 этносов, о

которых речь шла в предыдущих главах, обнаруживается 56 вариантов таких свадеб. Число их резко возрастает, когда брачные союзы заключают между собой другие 62 народа республики. На каждой свадьбе смешение разнонациональных обрядов и поэзии присуще только ей. Строгой пропорции сочетания обрядов и фольклора представителей двух вступающих в брак этносов не бывает.

На композицию и поэтический строй каждой бинациональной свадьбы оказывают влияние не только национальная принадлежность сторон невесты и жениха, но и их психологический настрой по отношению к новой родне, владение будущими супругами и их родственниками каким-то одним языком, знание фольклора и свадебных обрядов своих и будущей родни, враждебное или нейтральное отношение к иноверцам, материальный и духовный уровни, возраст, привычки, степень творческой одаренности и активности, артистические способности исполнителей главных (невеста, жених, дружка, сваха) и второстепенных ролей на свадьбах.

Каждая новая бинациональная свадьба представляет собою своеобразную народную в большей мере, нежели однонациональные свадьбы, импровизированную пьесу со многими актами, извлеченными из свадеб двух этносов и состыкованными в одно целое, и разнонациональным составом действующих лиц — свадебными "актерами". На каждой свадьбе состав этих "актеров" меняется. Они обязательно отличаются друг от друга либо всеми, либо какими-то отдельными из перечисленных выше качеств. Частично меняется состав свадебных картин и составляющих их явлений. Своеобразно сочетание свадебного и несвадебного фольклора, магических обрядов и оберегов. Участники свадебной игры не только придерживаются свадебных традиций своих этносов, но проявляют максимум творчества, чтобы из разнонационального и разнородного материала создать целостное произведение. Это им удаётся в одних случаях лучше, в других — хуже. В данном творческом процессе нередко возникают новые явления, которых не бывает в однонациональных свадьбах.

Показано, как при всем разнообразии национально-смешанных свадеб в них обнаруживаются некоторые общие тенденции и закономерности. Так, свадьба на стороне жениха и на стороне невесты до приезда в дом к невесте свадебного поезда играется в соответствии с традициями и обычаями тех этносов, к каким принадлежат вступающие в брак. Смешение обрядов и фольклора происходит в той части свадьбы, где представители жениха и невесты оказываются вместе.

Интенсивность взаимопроникновения свадебного фольклора и обрядов тем сильнее, чем больше точек соприкосновения у представителей врачующихся этносов. Охотнее вступают в брак между собой народы родственных языков (супруги между собой должны общаться на каком-то одном языке): русские с белорусами и украинцами (восточные славяне), башкиры с татарами (тюркоязычные народы), марийцы с удмуртами (финно-угорская языковая группа). Кроме близости языков, народы названных языковых групп объединяет генетическое родство, принадлежность к одной религии, общность многих культурно-бытовых традиций, однотипность свадеб, сходство некоторых жанров свадебного фольклора.

Реже вступают в брак представители восточных славян с финно-угорскими (исключение составляют обрусевшие мордва-христиане) и тюркоязычными народами, кроме той части чувашей, которая исповедует христианство. Меньше заключается браков между тюркоязычными и финно-угорскими народами. Корни такой практики уходят в глубину столетий.

Из всего разнообразия бинациональных свадеб мы выделили и охарактеризовали три вида:

1. Свадьбы, когда вступают в брак представители одной языковой группы, одной религии и у которых сходные типы свадеб, как, например, у русских, белорусов и украинцев или у башкир и татар.

2. Двунациональные свадьбы, когда врачующиеся представляют разные языковые группы, но исповедуют одну религию и имеют сходные типы свадеб, как, к примеру, русские и мордва.

3. Свадьбы, когда у жениха и невесты разные родные языки, разные вероисповедания и различные типы свадеб. Сюда можно отнести свадьбы русских с башкирами, татарами и той частью марийцев и удмуртов Башкортостана, которая придерживается языческой веры.

Несколько обособленно стоят свадьбы русских с чувашами. У последних язык относится к тюркской языковой группе, отличающийся от русского тип свадьбы, но которые в своем большинстве исповедуют, как и русские, христианство.

Прослежено, как в первом виде свадеб слияние обрядов и фольклора происходит естественнее, многограннее и проще, нежели во втором и тем более в третьем их виде, где при заключении браков стороны обговаривают лишь основные картины свадьбы, не предусматривая детальное их наполнение русскими или инонациональными обрядами, оберегами и фольклором. Здесь допускается свобода

творчества и не ограничивается свобода выбора.

Итак, двунациональные свадьбы, где одна сторона русская, имеют преимущественно русское лицо. При этом следует учитывать, что местная русская свадьба в определённой степени перестала быть чисто русской, испытав влияние нерусских свадеб. Правильнее её считать интернациональной. В ней отражен процесс крепнувших дружественных отношений между народами, процесс сближения, переплетения, врастания друг в друга разнонационального традиционного и нового, процесс творческого развития национальной свадебной обрядности и фольклора преимущественно на русской основе.

В заключении диссертации излагаются основные выводы, обобщаются результаты исследования.

Основные положения диссертационного исследования изложены в следующих публикациях автора:

I. Книги и брошюры

1. Свадьба русских Башкортостана в межэтнических взаимодействиях: Монография,- Стерлитамак: Стерлитамак. гос. под. ин-т, Институт истории, языка и литературы УНЦ РАН, 1997,- 239 с.

2. Русская свадьба в Башкортостане в ее •этнических взаимосвязях: Глава в коллект. монографии «Русский фольклор Башкортостана в сю межэтнических отношениях» // Фольклор народов России:.- Уфа, 1995.- С. 88-137.

3. Устное народное поэтическое творчество' Учебно-мстоднческис материалы для студентов 1 курса филологических факультетов пединститутов / Рекомендовано Госкомитетом РБ по науке, высшему и среднему профессиональному образованию в качестве учебного пособия для пед. ин-тов по специальности «021700-Фнлологня».- Стерлитамак: Стерлитамак. гос. пед. нн-т, 1997.-64 с.

4.0 проведении фольклорной практики на филологических факультетах педагогических институтов И Методические рекомендации для специальности № 2101 «Русский язык н литература»: Утверждено Управлением учебных заведений МП СССР- М., 1980 - 68 с. (в соавторстве).

5. Частушки // Уральская величальная: Советский фольклор народов Урала- Пермское кн. изд-во, 1972-С. 69, 71-72, 76-77,83. 152. 155-156, 176 (в соавторстве).

(¡.Русская свадьба в Башкирии (по материалам фольклорных экспедиций 1938-1971 гг. в южные районы БАССР).- Уфа, 1974 - 25 с.

7.Программа для записи русской и нерусской свадьбы в БАССР- Стерлитамак, 1981,-17 с.

Научно-исследовательская программа «Русские Башкортостана» / Ответ, ред. акад. АН РБ З.Г. Ураксин - Уфа, 1998 - 50 с. (в соавторстве).

И. Статьи в сборниках и журналах

9. Опыт собирания фольклора студентами-заочниками Стерлитамакского педагогического института // Методические материалы по заочному педагогическому образованию: Из опыта преподавания лтературоведческих дисциплин,- М , 1971 - С. 24—31.

10. О поэтическом содержании русских величальных песен (но записям в Башкирии 1959-1969-х гг.) // Проблемы художественного мстода п русской литературе: С6 науч. ст.- М., 1973.-С. 125-139.

11. Об изменении русских свадебных обрядов в Башкирии //11роблемы художественного метода в русской литературе. Сб. науч. ст- М . 1973,- С, 140-159

12. Взаимодействие русских и украинских свадебных обрядов в Башкирии // Фольклор и Jimcpaiypa Урала,- Выи 2,- Пермь. 1975,-С. 82-92.

13. Взаимодействие русской и мордовской свадеб в Башкирии (но записям 19661972-х п.) // Фольклор народов РСФСР: Межнациональные связи и национальное своеобразие-Вьш. 2,- Уфа, 1975.-С. 107-114.

14. Взаимодействие русской, башкирской и татарской свадеб в Башкирии (по записям 1967-1971-х гг.) // Фольклор народов РСФСР: Межвуз. науч. сб.- Уфа, 1976.-С. 97105.

15. Взаимодействие русской и чувашской свадеб в Башкирии (но записям 1967-1975-х гг.)//Фольклор народов РСФСР: Межи«, науч. сб.- Уфа, 1977-С. 55-64.

16. Процессы изменения русских свадебных песен в Башкирии (по современным записям ) // Фольклор и литература Урала,- Вып. 4 - Пермь. 1977.- С. 46-58.

17. Функционазьная многозначность пссеч в русской свадьбе Н Литература и фольклор Урала- Республ, сб. науч.тр.-Пермь. 1979-С. 18-34.

18. Взаимодействие русской и удмуртской свадеб в Башкортостане (по записям 1977-1978-х гг.)//Фольклор народов РСФСР: Межвуз. науч. сб.-Уфа, 1980-С. 36-45.

19. Взаимодействие русской и марийской свадеб в Башкирии (по записям 19771980-х гг.) // Фольклор народов РСФСР: Межвуз. науч. сб.- Уфа, 1982 - С. 57-65.

20. Частушка на русской свадьбе Н Фольклор народов РСФСР: Межвуз. науч. сб-Уфа, 1985.-С. 48-56.

21. Привлечение студентов к научно-исследовательской работе II Учитель Башкирии,- 1985.-Х» 10,- с. 27-29,- Набашк. яз.

22. Опыт работы Стерлшпамакского педагогического института по собиранию фольклора на территории Башкирии И Полевые иссл -доваиця. Русский фольклор,- Т. XXIII,-Л.: Паука, I985.-C. 147-152.

23. О взаимодействии русских частушек и тюркоя 'ычных такмаков в Башкирии (по материалам фольклорного фонда Сгсрдптамакского го> пед. нн-та) // Фольклор народов РСФСР: Межэтнические фольклорные связи: Межвуз. науч. сб.- Уфа, 1987 - С. 110-122.

24. Календарные обрядовые песни Кугарчинского оайона Башкирии (по записям последнего времени) И Фольклор народов РСФСР: Coi ременное состояние фольклорных традиций них взаимодействие: Межвуз. науч. сб.-Уф_, 1989- С. 101-109.

25. Парод о пьянстве: Материал для классного 'ica II Русский язык в башкирской школе,- 1989,- № 3,- С. 59-61.

26. Влияние на детей взаимодействия русского ч нерусского фольклора в Башкирии И Дети и народные традиции: Материмы 1 ¡ятых Bi i офадовских чтений - Ч. 1.- Челябинск. 1991.-С. 61-65.

27. Фольклорно-зтпографическая полифония в « < 'емейной хронике» С. Т. Аксакова II Фольклор пародии России: Фольклорные традиции ¡i фольклорно-лигературные связи: Межвуз. иауч сб.-Уфа. 1993,-С. 173-185.

28. Фолькюрно-зтнографические взаимодействуя свадеб русских и украинцев Башкортостана (по наблюдениям и записям 1950-HÍ0-X гг.) II Украина-Башкортостан: связь времен-Уфа. 1997-С. 55-75

29. О месте регионального фольк'юрно-этног/ лфического материала в духовном возрождении человека // Современные тех] . логин в организации учебно-воспитательною процесса в nv¡e и школе: Сб. маюр . шов регион, науч.-пракшч. конф.-В 2 ч - Стерли гамак, 1998.- Ч. Í- С. 28-32.

III. .Макриалы конференций и тезисы докладои

30. Вопросы художественности и записях и и'лчении свадебных песен русского населения, проживающего в БАССР Н Проблемы мастерства в изучении и преподавании художественной лш сразу рьг Тез. докл.- M , 1967 - С. 31—32.

31. Изменения в свадебном обряде русских II проблемы изучения художественного произведения (мстололотя, нол ика, методика): Тс;, докл. - М,, 1966. - Ч, I,- С. 41.

32. О поэтическом содержании свадебных ее.ччачьных песен русских в Башкирии (но записям) И Проблемы стиля, метла и паправле тя в изучении и преподавании художественной лшераоры. Ici. докл-М.. 1969 - С. 4'. 46

33. Современное состояние свагк'бных опрядов русских п Башкирии (по ьтписям последних лс() // Современное состояние народною торчеста: Го. локл J1 IIPJIH ЛИ СССР, I970.-C. 98-100.

34. Взаимодействие русских и нерусских свадебных обрядов и несен в Иашкирин (по записям 1950-1970 гг.) И Фольклор и лнгерагура Урала. Маг. конф I' 90 - Пермь, 1972-С. 42-44.

35. К вопросу об тиснении обряда русской свадьбы в Башкирии (по записям последних лет) // Проблемы фольклористики, истории лнгерагурм и методики ее преподавания: Мат. конф - Куйбышев, 1972- С. 22- 25

36. О месте частники на русской свадьбе // Классическое наследие и современность. Проблемы методологии и методики изучения лшершурм в в\зе. То. докл. Вып. I-Куйбышев, 1986.-С. 6-8.

37. О художественном своеобразии билингвистических чаапушек-такмаков (по записям в Башкирии) // Седьмые Бирюковские чтения, посвященные 250-летию Челябинска: Тез. докл.-Челябинск, 1987.-С. 120-121.

38. Элементы фольклора в «Семейной хронике» С.Т Аксакова Ч I !роблсмы художественной типизации и читательского восприятия литературы: Тез. докл. - Стерлитамак,

1990.-С. 40-43.

39. Творческое использование фолькюрно-зпшографшческих материаюв в «Семейной хронике» С.Т. Аксакова // С.Т. Аксаков и славянская кулыура. Тез. докл.- Уфа,

1991.-С. 118-121.

40. Взаимодействие русского и нерусского фольклора я Башкирии (но записям) // Русский фольклор: проблемы изучения и преподавания: Тез. локл - Тамбов, 1991- Ч. III.-С. 12-14.

41. Место фолъклорно-этнографичсскнх материаюв к «Детских гмк/х Багрова-внука» С.Т. Аксакова // Литература и фольклорная традиция' Тез. докл.- Волгофад: «Перемена», 1993,-С. 36-39.

42. О разных подходах в исследовании творческого взаимодействия русского и нерусского фольклора в Башкортостане (по записям 1989-1993-х п.) // Использование различных педагогических технологий в подготовке учителя: Тез докл. межпуз пауч,-практ. конф-Стерлитамак, 1994-С. 99-101.

43. Свадьба русских Башкортостана в её зтнических пзашюсвяш // Россия и Восток: проблемы взаимодействия.' Тез. докл. III Междунар. науч. конф - В 3 ч - Челябинск, 1995-Ч. З.-С. 18-22.

44. О русской основе бинациональных свадеб в Башкортостане (по наблюдениям и записям) // Культурное наследие славянских народов Башкортостана Тез. докл. науч.-практ. республ. конф- Уфа, 1996,-Т. 1.-С 52-55

45. Частушка в её этнических взаимосвязях (по записям 1970-1490-х гг в Башкортостане) // Проблемы современного изучения русскою и зарубежного историко-литературного процесса: Мат. XXV зональн. науч.-практ. конф - Самара.. 1996,- С. 369371.

46. О сходстве и оппнчиях в русском и башкирском свадебных сю.тетах (по записям 1970-1990-х годов в Башкортостане) // Двенадцатые Бирюковские чгення,- Челябинск, 1996.-С. 162-165.

47. Сюжет как основа для сравнительного и ¡учения свадеб разных ипносов // Место и значение фольклора и фольклоризма в национальной культуре история и современность: Тез. докл. науч. конф,- Челябинск, 1998.

Текст диссертации на тему "Свадьба русских Башкортостана как фольклорно-игровой комплекс"

/у

СТЕРЛИ! АМАКСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

На правах рукописи

Карпухин Иван Егорович

СВАДЬБА РУССКИХ БАШКОРТОСТА КАК ФОЛЬКЛОРЫО-ИГРОВОЙ

(вопросы поэтики и межэтнических

10.0? .09. - фольклористика

Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук

Научный консультант - доктор филологических наук, профессор МПГУ Кирдан Б. П.

Москва 1998

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ............................................................................3

ГЛАВА I.

СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ РУССКИХ

СВАДЕБНЫХ ОБРЯДОВ И ФОЛЬКЛОРА...............................20

§ 1. Собирание и изучение свадебных обрядов

и фольклора на территории Башкирии..........................20

§ 2. Свадьба как своеобразная народная пьеса....................24

§ 3. Изменения свадебного фольклора и обрядов русских____36

§ 4. Функциональная многозначность песен

в русской свадьбе....................................................... 87

§ 5. Частушка на русской свадьбе.................................... 106

ГЛАВА II.

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ РУССКОЙ И УКРАИНСКОЙ СВАДЕБ .. 120 ГЛАВА III.

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ РУССКОЙ И МОРДОВСКОЙ СВАДЕБ.. 145

ГЛАВА IV.

ВЗАИМОСВЯЗИ РУССКОЙ И ЧУВАШСКОЙ СВАДЕБ.......... 162

ГЛАВА V.

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ РУССКОЙ, БАШКИРСКОЙ И ТАТАРСКОЙ СВАДЕБ..................................................... 192

ГЛАВА VI.

ВЗАИМОВЛИЯНИЕ РУССКОЙ И

УДМУРТСКОЙ СВАДЕБ..................................................... 233

ГЛАВА VII.

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ РУССКОЙ И

МАРИЙСКОЙ СВАДЕБ....................................................... 252

ГЛАВА VIII.

БИНАЦИОНАЛБНЫЕ СВАДЬБЫ ......................................... 271

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.................................................................... 290

БИБЛИОГРАФИЯ............................................................... 300

ВВЕДЕНИЕ

Русская свадьба представляет собой сложный комплекс обрядов и поэзии, интересное и ценное в художественном отношении наследие народа, в котором отразились его мировоззрение и мораль, поэтический и музыкальный талант, артистизм, история семьи и брака, народные педагогика и психология. Начиная с прошлого века, ее рассматривают как одновременный общественно-юридический, социально-экономический и религиозно-магический акт. Несколько позднее в ней увидели своеобразную народную драму, в которой развивалась тема взаимодействия двух семей (в прошлом, видимо, родов).

Задачи свадьбы (семья жениха должна была приобрести себе новые рабочие руки и продолжательницу рода) и вековые традиции определили принципы выбора невесты, отбор участников свадебной игры и детальную регламентацию их ролей, композицию свадьбы, специфику, жанровое многообразие свадебной поэзии и ее образную систему.

Яркость и сложность этой своеобразной народной пьесы привлекают внимание фольклористов, начиная с XVIII века, хотя впервые комплекс обрядовых действий русской свадьбы встречается в записях XIV века (свадьба Симеона Гордого). Собран значительный фольклорный и этнографический материал. Сюда мы относим публикации Г.И. Громова, Н.И. Новикова, М.Д. Чулкова, И.П. Сахарова, Я.О. Предтеченского, A.B. Терещенко, П.В. Киреевского, П.В. Шейна, В. Александрова, О.Х. Агреневой-Славянской, Н.П. Колпаковой, В.И. Жекулиной и А.Н. Розова, И.В. Зырянова, К.В. Чистова и Б.Е. Чистовой, Д.М. Балашова и Ю.Е. Красовской, Д.М. Балашова, Ю.И. Марченко и Н.И. Колмыковой, Р.П. Потаниной и других.

Изучение же русской свадьбы ведется с первой половины XIX ве-

ка (A.A. Потебня, Н.Ф. Сумцов, М.Е. Едемский, А. Леопольдов), хотя и в XIX, и вплоть до середины XX столетия интерес к ней в целом был неоправданно занижен.

На наш взгляд, это объясняется отчасти и тем, что многие ученые (Ф.И. Буслаев, К.Д. Кавелин, Н.И. Костомаров, Н.Ф. Сумцов, Д.К. Зеленин) отмечали особую сложность свадьбы для исследования, видя в ней пласты древнейших магических воззрений, церковно-христианских наслоений, социально-экономических, юридических и бытовых факторов, а также многожанровость её фольклора.

Активизировалось исследование русской свадьбы лишь в последние 40 лет (к примеру, В.П. Аникин, И.В. Зырянов, Н.П. Колпакова, Ю.Г. Круглов, И.М. Колесницкая, П.Е. Петров, В.П. Фёдорова). Оживилось также изучение свадьбы нерусских народов (Н.В. Бикбулатов и Ф.Ф. Фатыхова, А.Г. Борисов, М.Е. Евсевьев, H.A. Кисляков, Н.М. Никольский, Ф.В. Плесовский, O.A. Правдюк, А.К. Салмин, P.A. Сул-тангареева и другие).

Подходы к исследованию русской свадьбы многопрофильны. Продолжает разрабатываться начатое в прошлом столетии этнографи-ческо-бытовое направление в изучении свадебной поэзии (Н.М.Элиаш). Предприняты попытки проследить на локальном материале процессы изменения свадебных обрядов и поэзии в советское время (Г.В.Жирнова, И.Е.Карпухин, Н.П. Колпакова, Ю.Г. Круглов), а также бытование традиционной свадьбы в современных условиях (Т.А. Бернштам, Л.И. Брянцева, И.Е. Карпухин, Н.И.Савушкина). Развиваются идеи об ее игровой и драматической сущности (Ю.Г.Круглов, И.Е.Карпухин). Выявляются жанровые признаки свадебных песен, причитаний и приговоров (В.П. Аникин, Ю.Г.Круглов, Т.Ю. Фёдорова), поэтическое содержание, психологизм и многофункциональность свадебной лирики (Л.А. Астафьева, И.Е. Карпухин,

Т.Ф.Пирожкова). В отдельных работах осмысляются вопросы поэтики и классификации свадебного фольклора (Т.М. Акимова, Ю.Г.Круглов,

A.В.Торопова), взаимосвязи фольклора и обрядов (И.Е. Карпухин, К.В.Чистов, В.П. Фёдорова), взаимодействия свадебных обрядов и фольклора разных народов (Л.И.Брянцева, И.Е.Карпухин, И.М. Ко-лесницкая).

Однако и ныне практически нет работ, где бы свадьбу рассматривали в единстве ее этнографической, драматической и поэтической сторон. Недостаточно работ, освещающих бытование традиционных и новых свадебных обрядов и песен по регионам, учитывая, что записать совершенно одинаковые свадьбы нельзя не только в одном селении, но даже в одной семье. Отсутствуют работы монографического характера, раскрывающие сложный процесс взаимодействия русской свадьбы со свадьбами других народов России. Именно эта проблема особенно актуальна для регионов со смешанным населением, к каким относятся республики Башкортостан, Татарстан, Удмуртия и другие.

Мы считаем вслед за И.В. Зыряновым, Д.М. Балашовым, Ю.И. Марченко и Н.И. Калмыковой, В.И. Жекулиной, Н.И. Савушкиной,

B.П. Фёдоровой продуктивным прежде всего именно региональный подход к изучению свадьбы. Наши убеждения основываются на том, что в науке известны, по меньшей мере, три типа русской свадьбы (севернорусский, среднерусский и южнорусский), которые в разных регионах весьма варьируются в процессе их причудливого взаимодействия, вызванного особенностями заселения русскими свободных земель на востоке страны и местными условиями.

Без выяснения творческой специфики русской свадьбы в каждом

отдельном регионе невозможно подняться к осознанию в целом истории русской свадьбы, её истоков и судеб, её современного состояния и взаимодействия со свадьбами нерусских соседствующих этносов.

Сохранность традиционной свадебной обрядности и поэзии в каждом регионе не одинакова. Она зависит от многих факторов, как-то: от времени заселения региона русскими, от географии переселенцев, от оазисности их размещения на новых землях, от вероисповедания, от совместной хозяйственной деятельности с разными нерусскими этносами и от того, к одной с русскими или разным языковым группам относится народ-сосед, исповедует христианство или другие религии, имеет сходный с русским тип свадьбы или же резко отличающийся от него.

Все эти особенности отчётливо просматриваются в Республике Башкортостан, где проживают представители более 70 народов и этнические взаимосвязи проявляются в самых разных аспектах. Численно преобладают русские (39,3% — 1548291 человек), татары (28,4%) и башкиры (21,9%), значительной частью населения ряда районов являются чуваши (3%), марийцы (2,7%), украинцы (1,9%), мордва (0,8%>) и удмурты (0,6%), сохранившие компактные поселения, свой язык, свои обычаи, традиции, обряды, фольклор, религию, элементы национальной одежды, обрядовых блюд и напитков, танцев, мелодий, музыкальных инструментов и т.д. Не столь компактную массу представляют белорусы, немцы, казахи и другие1.

Мы считаем правомерным для докторской диссертации предпринимаемое изучение сложнейшего процесса взаимодействия русской свадьбы XX века со свадьбами семи нерусских народов Республики Башкортостан (татары, башкиры, чуваши, украинцы, марийцы, морд-

1 Советская Башкирия — N° 70 (21994).- 1990 — 25 марта.

ва и удмурты), сохранивших свое этническое лицо. Возникает проблема теоретической и практической разработки этого вопроса, а также вопроса взаимообогащения выделенных свадебных фольклор-но-игровых комплексов. Наше диссертационное исследование должно внести определённый вклад в разрешение обозначенной проблемы и оживить дальнейшие изыскания в этой области.

Темой исследования является современное состояние свадебного фольклорно-игрового комплекса русских Башкортостана, проблемы поэтики его фольклора и взаимодействия с аналогичными свадебными комплексами семи перечисленных выше нерусских народов Республики, а также двунациональные свадьбы.

Принимая во внимание сложность и многогранность темы, мы установили необходимое ограничение её. Некоторые аспекты русской и нерусских свадеб (например, детальный анализ свадебных причитаний, поцелуйных песен, поэтика приговоров дружки и т.п.) не стали объектом нашего пристального изучения. Акцент сделан на выявление взаимодействия русской свадьбы как фольклорно-игрового комплекса со свадебными комплексами других этносов в XX веке.

Объектом исследования являются свадьбы русских, украинцев, мордвы, башкир и татар, чувашей, марийцев и удмуртов как сложные, но единые и цельные комплексы фольклора и обрядов, как своеобразные народные пьесы (драмы), бытующие в специфических условиях многоэтнического общения.

Предмет диссертационного исследования составляют вопросы поэтики свадебного фольклора, состояние, взаимодействие и взаимообогащение свадебных фольклорно-игровых комплексов 8 названных выше этносов Республики Башкортостан в последнее столетие, а также бинациональные свадьбы.

Цель исследования — выявить своеобразие и современное состояние русской свадьбы в условиях многонационального окружения, а4 также типологическую общность в свадьбах изучаемых народов и на этой основе определить процессы изменения свадеб в XX в., пласты заимствований и творческого взаимообогащения как на уровне свадебного и несвадебного фольклора, так и на уровнях свадебных сюжетов, картин, обрядовых ситуаций (явлений), действующих лиц, магических, религиозных, хозяйственных и эстетических представлений; выяснить пути заимствований и взаимодействия, активность, сходство и неодинаковость процесса в зависимости от этносов в однонациональных свадьбах и отдельно — в двунациональных2.

Гипотеза исследования состоит в следующем:

Предложения АН СССР (см. «Очерки по истории русского народного поэтического творчества», 1952 г.) рассматривать фольклор по периодам, соответствующим основным этапам истории советского государства, не могут быть безоговорочно применены при изучении свадебных обрядов и фольклора, которые не укладываются в эту схему. Для них характерны иные закономерности.

Несомненно, что социальное переустройство общества влечёт за собой изменения в области обрядов и фольклора, но изменения эти часто происходят опосредовано, дают о себе знать не сразу, то есть процесс этот идёт эволюционным, а не революционным путём;

• Поскольку экономика Башкортостана интернациональна, постольку в этих условиях не может не формироваться интернацио-

2 Под однонациональными мы понимаем свадьбы, когда в брак вступают представители одного этноса, к примеру, только русские или башкиры, украинцы, татары и т.п.; под бина-циональными — свадьбы, когда брачуются представители двух разных этносов. В Башкортостане трудно увидеть свадьбу, где в качестве её участников были представители только одной нации.

нальный пласт культуры, частью которой являются свадьбы.

• Чем длительнее совместная экономическая, политическая и культурная жизнь соседствующих народов, тем активнее должен проходить процесс взаимообмена и взаимообогащения свадебных фольк-лорно-игровых комплексов этносов-соседей. 3

• Насильственное закрытие национальных детских учреждений и школ, перевод национальных школ на русский язык преподавания, внедрение всеобщего светского среднего образования на русском языке, целенаправленная пропаганда преимущественно на русском языке идеи равенства народов через радио, телевидение, периодическую печать, специальные лекции и конференции, через повсеместное развитие художественной самодеятельности и введение новых постепенно становящихся интернациональными обрядов и праздников в советскую эпоху (Новый год, проводы зимы, регистрация браков, проводы в армию, сабантуй и т.п.) обеспечивали разным этносам ускоренное усвоение русского языка как государственного. Это в свою очередь давало им возможность общаться друг с другом без переводчиков и воспринимать обряды и фольклор соседей на этом втором или же ставшим для многих из них родном языке, что, несомненно, должно было облегчить (и облегчало!) процесс взаимодействия как культуры в целом, так и свадеб в отдельности4.

о

В Башкортостане достигнуты отношения дружбы и сотрудничества между нациями и народностями во всех сферах хозяйственной, общественной и культурной жизни. Сближение народов подтверждается, к примеру, пословицей, записанной от башкирки Шаймуратовой Л.Н. (1917 г. рожд.) в дер. Ашкадар Стерлитамакского района: "Башкиры и русские — калина одного корня". Изжита бытовавшая в прошлом неприязнь к малым народам, выражавшаяся у русских в словах "инородец", "нечестивец", "басурманин", "татарин".

4 89% всего населения республики свободно владеет русским языком. Для многих представителей нерусских народов он стал родным, равно как вторым языком считают язык своей национальности 0,8% башкир, 0,1% русских, 1,6% татар, 2,4% чувашей, 1,3% марийцев, 8,8% украинцев, 6% мордвы, 0,8% удмуртов, 6,5% белорусов, 4,1% евреев. В Башкортостане нередко встречаются селения, жители которых знают три или даже четыре языка.

• Отсутствие языковых барьеров, атеистические и интернациональные убеждения одной части населения Республики, притуплённое чувство религиозной нетерпимости, национализма и шовинизма у другой ее части должны были стать важнейшими факторами все возрастающего процента числа смешанных селений и смешанных браков, совместного сотрудничества в сфере материального производства и духовной жизни, а также процесса творческого взаимодействия и взаимообмена в свадьбах народов Башкортостана.

• Создание двунациональных семей не может не приводить к смешению обрядов и поэзии, к уважительному отношению к обрядам, обычаям, фольклору и традициям других народов.

• Поскольку русский язык и русская культура в целом выдвинулись на главенствующее место в Республике, постольку воздействие русской свадьбы как фольклорно-игрового комплекса на свадьбы других местных народов также должно быть преобладающим.

® Процесс взаимодействия свадеб разных этносов при определённом сходстве принципов и приёмов должен различаться степенью активности и другими факторами в зависимости от того, к какой языковой группе относится тот или иной народ, исповедует сходную с русскими или иную религию, имеет сходный с русским или отличительный от него тип свадьбы.

• Сближение культур не может не приводить к рождению в многоэтнической среде каких-то общих свадебных обрядов, песенно-фольклорного творчества (пусть преимущественно на русской основе), которые нельзя в полной мере отнести к чисто русским, башкирским, татарским и т.п., поскольку в них обнаруживаются отблески фольклора и обрядов соседствующих этносов. Правильнее говорить в таком случае о формировании нового типа интернациональной свадьбы, национально скорректированного в каждой этнической среде.

В соответствии с целью и гипотезой исследования были намечены конкретные задачи:

• рассмотреть русскую свадьбу Башкортостана как народную пьесу со многими картинами и действующими лицами в единстве её этнографической, поэтической и драматической сторон;

• изучить современное состояние свадебного фольклора в условиях смешения разных типов русской свадьбы в многоэтнической среде и выявить сложные и многогранные процессы его изменений;

• показать изменения в жанровом составе свадебного фольклора, обратив внимание на наличие в современных свадьбах новых поэтических материалов, как-то: частушек, включая билингвистические, стихотворных «указов», «наказов», «удостоверений» и т.п., произведений профессиональных авторов;

• определить место необрядового фольклора и полуфольклорных материалов на современной свадьбе и объяснить причины появления его там;

• раскрыть многофункциональность свадебного фольклора (в отличие от несвадебного) в конкретных обрядовых с�