Сюжет, деталь и способы символизации в лирическом цикле М. Цветаевой "Лебединый стан"

Кирюнина, Татьяна Борисовна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Сюжет, деталь и способы символизации в лирическом цикле М. Цветаевой "Лебединый стан"

Год: 2000
Автор научной работы: Кирюнина, Татьяна Борисовна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 10.01.01

Диссертация по филологии на тему 'Сюжет, деталь и способы символизации в лирическом цикле М. Цветаевой "Лебединый стан"'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Сюжет, деталь и способы символизации в лирическом цикле М. Цветаевой "Лебединый стан""

■тт б

* * пРавах РУКОПИСИ

¿У

Кирюнина Татьяна Борисовна

СЮЖЕТ, ДЕТАЛЬ И СПОСОБЫ СИМВОЛИЗАЦИИ В ЛИРИЧЕСКОМ ЦИКЛЕ М. ЦВЕТАЕВОЙ «ЛЕБЕДИНЫЙ СТАН»

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации па соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 2000

Работа выполнена на кафеле русской литературы XX века филологического факультета Московского педагогического государственного университета.

Научный руководитель:

кандидат филологических наук, профессор [ТЕРНОВСКИЙ А.В.1 кандидат филологических наук, профессор СЛАВИНА В.А.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор РЕДЬКИН В.А.

кандидат филологических наук, доцент СТОЯНОВСКИЙ М.Ю.

Ведущая организация - Московский государственный университет.

часов на заседании Диссертационного Совета Д 053.о 1.14 в Московской педагогическом государственном университете по адресу: 119435, Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1, ауд._.

Защита диссертации состоится

2000 г. в

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МПГУ по адресу: 119435, Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1.

Автореферат разослан « № » _ 2000 года.

Ученый секретарь Диссертационного Совета

КУЗНЕЦОВА Н.И.

I I) ч Го - "-5 - и ) I Л - г -

Марина Ивановна Цветаева - один из наиболее интересных поэтов Серебряного века. Однако долгое время ее творчество не только было недоступно широкому читателю в Советском Союзе, но и до настоящего времени еще не опубликовано полностью. Это объясняется многими причинами, и в том числе, помимо идеологии, непримиримой позицией самой Марины Цветаевой. Известен ее гордый характер.

Она не принадлежала ни к одному поэтическому направлению или школе, декларативно отказывалась от любых литературных влияний, о чем сама указывала в дневниках, («литературные влияния не испытывала, только человеческие»), В одной из дневниковых записей М. Цветаевой о поэтических вечерах находим афишу: «Символисты, футуристы... и Марина Цветаева». й действительно, до сих нор исследователи придерживаются мнения, что творчество этого великого русского поэта настолько индивидуально и оригинально, что целиком не может быть отнесено ни к одному существующему в эпоху Серебряного века литературному направлению. Но этого мало: она абсолютно отказывалась и от сословных принадлежностей: «Я не дворянка - (ни гонора, ни горечи) и не хозяйка (слишком веселюсь), я не простонародье (слишком <пропуск>) и не богема (страдаю от нечищеных башмаков, грубости их радуюсь, - будут носиться!). Я действительно, абсолютно, до мозга костей, - вне сословия, профессии, ранга. - За царем - цари, за нищими - ншцие, за мной - пустота»1. Это отречение от всего - можно сказать, всего земного, всех примет - не однажды встречается в дневниках. Гордое скрывает горькое («не снисхожу!»). Она чужая большинству поэтических объединений, человеческих дружб, только «из истории не выскочишь».

В самом начале творческого пути М. Цветаева, самостоятельно издав свою первую книгу стихов «Вечерний альбом», отправила ее для отзыва В. Брюсову (от этого факта она позже отказалась в очерке о Брюсове «Герой труда») - в то время уже признанному мэтру символистов. Ответом на сборник послужила в целом благоприятная, но воспринятая М. Цветаевой в штыки рецензия на стихотворный сборник с пожеланием молодому автору «чувств более острых» и «мыслей более нужных». Это стало началом поэтической борьбы. Во втором сборнике Цветаевой «Волшебный фонарь» появилось стихотворение, посвященное В. Брюсову, где содержался прямой ответ на его замечание: «Острых чувств» и «нужных мыслей» / Мне от Бога не дано». Позднее, уже во время довольно широкой известности Цветаевой в поэтических кругах обеих столиц, в голодные революционные и военные годы, взаимная неприязнь М. Цветаевой и В. Брюсова сослужила ей недобрую службу, помешав изданию книга «Юношеские стихи» в 1919 году. Не смогла она и выступать на тех вечерах поэтов, на которых, может быть, очень хотела выступить.

1 Цветаева М Собрание сочинений: В 7 г. Г. 4. Кн. 2: Дневниковая проза; Из загасши книжек и тетрадей; Ответы из анкеты; Интервью / Сост., подгот текста и коммект. А. Сааюпгц, Л. Мнухина. - М.: Терра; «Книжная лавка - РТР», 1997. - С. 160.

В 1931 году она напишет: «МОЯ СУДЬБА - КАК ПОЭТА - в дореволюционной России самовольная, а отчасти «¿-вольная выкточенность из литер<атурного> круга из-за раннего замужества с «е-литератором (N13! редкий случай), раннего и страстного материнства, а главное - из-за рожденного отвращения ко всякой кружковщине. Встречи с поэтами (Эллисом, Максом Волошиным, О. Мандельштамом, Тихоном Чурилиным) не - поэта, а - человека, и еще больше - женщины: женщины, безумно любящей стихи. Читатель меня не знал, п<отому> ч<то> после двух книг - из-за той же литературной оторванности и собственной особоста: ненавидела напр<имер> стихи в журналах - нигде не печаталась»2.

Может быть, именно поэтому многие произведения поэта имеют очень сложную, порой почти трагическую судьбу. Это в полной мере относится к циклу «Лебединый стан». Написанный в 1917 - 1920 годах, буквально, с исторической точностью отразивший великие и мелкие события Революции и гражданской войны, он был опубликован лишь в 1957 году в Мюнхене. Вышла отдельная маленькая книжка, содержащая «Лебединый стан» (60 стихотворений) и «Дополнение» (стихотворение «Кто - мы? Потонул в медведях,..»). Цикл не был издан в свое время ни в России, откуда М. Цветаева уехала лишь в 1922 году, ни позже, за границей - в Берлине или Праге. Понятно, что произведение, возводящее белогвардейцев в ранг святых, не могло найти ни отклика у большинства населения Советской России, ни поддержки правительства социалистической страны. Однако и за границей, в обществе эмигрантов, еще недавно в большинстве своем состоявших в рядах Белой гвардии, цикл не имел успеха, как этого можно было бы ожидать. Более того, даже в собственной семье «Лебединый стан» не был оценен по достоинству. Муж М. Цветаевой С.Я. Эфрон вернулся из рядов Добровольческой армии разочарованным в идеях Белого движения. Дочь Марины Ивановны Ариадна Эфрон записала в своих воспоминаниях такой «разговор между родителями вскоре после нашего с матерью приезда за границу: «,,.И все же это было совсем не так, Мариночка, - сказал отец, с великой мукой все в тех же огромных глазах выслушав несколько стихотворений из «Лебединого стана». «Что же - было?» - «Была братоубийственная и самоубийственная война, которую мы вели, не поддержанные народом; было незнание, непонимание нами народа, во имя которого, как нам казалось, мы воевали. Не «мы», а -лучшие из нас. Остальные воевали только за то, чтобы отнять у народа и вернуть себе отданное ему большевиками - только и всего. Были битвы за «веру, царя и отечество» и, за них же, расстрелы, виселицы и грабежи». -«Но были - и герои?» - Были. Только вот народ их героями не признает. Разве что когда-нибудь жертвами...»3

2 Цветаева М. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 4. Ки. 2: Дневниковая проза; Из записных книжек и тетрадей; Ответы на анкеты; Интервью / Сост., подгот текста и комиент. А., Саакянц, Л Мнухика. -М.:Терра; «Книжна* лавка - РТР», 1997. - С. 188.

3 Эфрон А.С. О Марине Цветаевой. Воспоминания дочери. ~М.: Советский писатель, 1989.-С. 51.

Цикл «Лебединый стан», тем не менее, глубоко народен. Тонное чувствование Цветаевой, на первый взгляд, чуждой ей стихии народного языка говорит о коренном родстве поэта с русскими мужиками и бабами, их сказками и песнями. Эта истинная народность, по словам С. Эфрона, отсутствовавшая в деле Добровольчества, говорит от первого лица устами поэта в цикле «Лебединый стан». Иначе и быть не могло. «Помню, на вопрос, заданный Марине Цветаевой одним из поэтов старшего поколения, строгим приверженцем метра и меры, - откуда, мол, в ней, вскормленной классикой и вспоенной романтизмом, ~ лубок, былина, частушка, сказка, заплачка и плясовая, - пишет А. Эфрон, - она ответила коротко и глубоко серьезно: - России меня научила Революция.

Именно в первые годы революции, когда огромная Русь заговорила во весь свой голос, на все свои голоса, истинно народная стихия слова, стихия стиха, во всей торжественности своей и во всем своем просторечии, исподволь влилась и навсегда внедрилась в творчество Цветаевой, переиначив строй, лад и лексику ее произведений»4.

Восхваление белогвардейских идеалов войны за правое дело не нашли понимания ни у Сергея Яковлевича, ни у Ариадны Эфрон. Она вслед за отцом хотела вернуться в Советский Союз, чему до последнего момента активно сопротивлялась Цветаева. «Дано мне огплытье Марии Стюарт», - напишет она в 1939 году, перед самым отъездом из Франции. Дар предвидения, которым она явно обладала, позволил ей предугадать как трагическую гибель семьи в СССР, так и с космической высоты нескольких лет судьбу своей страны в «Лебедином стане». Великие исторические события даже историкам удается осмыслить только по прошествии хотя бы нескольких лет. М. Цветаева записала в 1918 году: «Самое главное: с первой секунды Революции понять: Все пропало! Тогда - все легко»5. Легко, «с первой секунды» - и навсегда - определить всю жизнь - на жизнь вперед. Трагический дар предвидения, знания наперед. Ближайшее окружение ее, люди, которых она хорошо знала, просто знакомые в первые годы восторгались очищающим пламенем Революции. Маяковский бегал по Петербургу «туда, где стреляют. Я весь день бегаю туда, где стреляют!». Блок сидел у костров, разожженных солдатами на улицах, и «слушал музыку Революции». И лишь Марина Цветаева, как Кассандра в Трое, говорила о смерти самого дорогого, о гибели России. Цикл «Лебединый стан» - пророчество, которому, к сожалению, суждено было реализоваться в полной мере. В этих стихах есть предсказание и гибели царской семьи, и гибели всей Добровольческой армии, и гибели поэта в этой кровавой круговерти («Руки роняют тетрадь, / Щупают тонкую шею...»). «У нее было особое свойство, - пишет Ариадна Эфрон, - постигать

"Эфрон A.C. О Марине Цветаевой. Воспоминания дочери. -М: Советский писатель, 1989. - С. 295. 'Цветаева М Мои службы //Собрание сочивений: В 7 т, Т. 4. Кн. 2: Дневниковая проза; Из записных книжек и тетрадей; Ответы на анкеты, Интервью / Сост., подгот текста и жоммеят. А. Саашвп, Л. Мнухина. -№: Терра; «Книжная лавка -FTP», 1997. - С. 45.

описываемое ею (явление, событие, предмет) и описывать постигнутое - не от формы к существу, а, наоборот, из глубины, из сути - к поверхности («хочешь писать дерево - стань им!»)»6.

«Лебединый стан» гак я остался неопубликованным до 1957 года, когда творчество уже погибшего поэта пересматривалось как советскими, так и зарубежными исследователями. Так и не примкнув ни к одному из лагерей, Марина Цветаева всю жизнь оставалась чужой в зарождавшейся Советской России, в эмигрантских кругах Прага и Парижа, в СССР, куда она вслед за мужем вернулась в 1939 году. При этом современники Цветаевой высоко оценивали ее поэзию. Ее стихи были близки М. Волошину, сразу увидевшему в полудетских стихах «Вечернего альбома» будущую поэтическую силу и глубокое понимание человеческой души. Музыкальность и ритм пришлись по вкусу Андрею Белому (статья «Поэтесса-певица»), К. Бальмонт ценил ее творчество, хотя сам находился совсем на другом творческом пути. Известны положительные отзывы о ее поэзии Н. Гумилева, М. Цетлкна, М. Шагинян, В. Ходасевича, даже Г. Адамовича (обычно критиковавшего стихи М. Цветаевой), многих других. Однако рваный ритм («я люблю стихи, которые рвутся, льются - нет»), чрезмерно усложненный синтаксис, поиски изначального смысла слова (поэтическая этимология, интерес к внутренней форме слова), актуализация его окказиональных значений в стихе часто отпугивали потенциальных издателей произведений М. Цветаевой за рубежом, ее стихи, поэмы и даже проза, которую все же удавалось печатать, не находили понимания. Это касалось не только «Лебединого стана». После выхода в свет замечательной, тонкой, русской поэмы «Царь-Девица» за границей Цветаеву окрестили «Царь-Дурой».

Сложность интерпретации произведений М. Цветаевой определяется не только многогранностью личности поэта, но и поистине огромным количеством литературы о ее жизни и творчестве. Теоретическую основу диссертации составили труды ведущих ученых по теории и истории литературы.

В работе мы опирались на биографические исследования A.C. Эфрон, А.И. Цветаевой, A.A. Саакянц, И.В. Кудровой, М.Й. Белкиной, В. Лосской, на литературоведческие труды С. Ельницкой, В. Адмони, С. Карлинского, Е.Б. Коркиной, И. Бродского, на структурно-семантический анализ текстов Ю.М. Лотмана, Б.М. Гагаарова, М.Л. Гаспарова, на лингвистические исследования О.Г. Ревзиной, Л.В. Зубовой, Е.М. Крадоджен, Н.С. Волгиной, A.A. Бурова, на труды зарубежных исследователей - Е. Эткинда (Франция), Е. Фарыно (Польша), Г. Ванечковой (Чехия), М. Мейкина, Л. Фейлер (США). Огромное значение д ля интерпретации фольклорных символов и мифологем имеют работы A.A. Потебни, А.Н. Афанасьева, С.С. Аверинцева, А Голана. Особенную роль в исследовании текстов М. Цветаевой сыграл «Словарь по-

5 Эфрон A.C. О Марине Цветаевой. Воспоминания дочери. - М.: Советский писатель, 1989. - С. 229.

этического языка Марины Цветаевой», составленный И.Ю, Беляковой, И.П. Оловянниковой, О.Г. Ревзиной (в настоящее время вышло 4 тома из шести). Теоретическую базу исследования составили труды Б.М. Томашевского, ГО. Тынянова, Л.Я. Гинзбург, Р. Якобсона, Ю.М. Лотаана, Л. Тимофеева, Я. Му-каржовского, исследования природы и исторических путей циклизации М.Н. Дарвина, С.И. Фоменко, Л.В. Спроге, Г.Т. Петковой, М.В. Серовой, исследования сюжета в лирике В.А. Сапогова, Т.И. Сильман, Б.О. Кормана, Н.И. Копыловой.

Особую роль для уточнения символистского понимания лирического цикла сыграли теоретические работы символистов Андрея Белого, В. Брюсо-ва, А. Блока.

Также очень важными для работы явились диссертации, защищенные в последние годы на кафедре русской литературы XX века МПГУ: И.О. Осиновой «Художественный мифологизм творчества М.И. Цветаевой в историко-культурном контексте первой трети XX века» (1998); В.Ю. Александрова «Фолыслоризм Марины Цветаевой (стихотворная поэтика, жанровое своеобразие)» (1989); Е.В. Сомовой «Личность поэта, природа и назначение творчества в художественной концепции М.И. Цветаевой» (1997).

Интерес к творчеству М. Цветаевой в литературном, религиозном, общекультурном контексте Серебряного века не утихает. До сих пор исследователями нечетко определена позиция М. Цветаевой по отношению к многочисленным литературным школам и течениям, образовавшимся в эту эпоху. Это отчасти объясняется еще и тем обстоятельством, что часть архива поэта до сих пор была закрыта завещанием дочери М. Цветаевой А.С. Эфрон. Так и не опубликованный при жизни поэта (первая публикация - 1957 год), цикл «Лебединый стан» до сих пор не привлек пристального внимания исследователей. Конечно, существует несколько упоминаний о цикле как в литературоведческих, так и в биографических исследованиях (Пинаев С. «Близкий всем, всему чужой...»: Максимилиан Волошин в историко-литературном контексте серебряного века. - М., 1996; Швейцер В. Быт и бытие Марты Цветаевой. - М., 1992; Саакянц А. Марина Цветаева. Жизнь и творчество. -М., 1997 и др.), однако до сих пор цикл «Лебединый стан» является недостаточно изученным.

Настоящее диссертационное исследование направлено на анализ основополагающих для поэтики Марины Цветаевой категорий сюжета и детали. Интересующие нас моменты рассмотрены на материале лирического цикла М. Цветаевой «Лебединый стан». Таким образом, предметом нашего исследования является цикл «Лебединый стан». В работе исследовано 60 стихотворений цикла (всего 871 строка), также привлечены другие тексты: циклы из книги М. Цветаевой «Ремесло», циклы «Стихи к Блоку» и «Стихи о Москве», «Поэма Конца», стихи, проза, дневники и письма поэта (как относящиеся к периоду 1917 - 1920-х годов, так и позднейшие), цикл А. Блока «Родина»

(включающий микроцикл «На поле Куликовом»), текст «Слова о полку Иго-реве».

Не случайно наше обращение к лирическому циклу Марины Цветаевой «Лебединый стан». Этот цикл является одним из интереснейших произведений Марины Цветаевой. «Лебединый стан» выполняет функцию интерпретационного «ключа» к последующим циклам («Марина», «Разлука», «Георгий», «Благая весть», «Ханский полон»). Именно в этом произведении формируются новые этико-эстетические координаты художественного мира поэта. Существует и тематическая перекличка между «Лебединым станом» и циклами из книги «Разлука». Такое разветвление, продолжение и развитие той же темы в следующих произведениях характерно для Цветаевой. Эту особенность отмечает Аридана Эфрон, дочь и первый критик Цветаевой, вместе с ней пережившая реалии, отраженные в поэзии: «С основными своими темами Марина не расставалась всю свою творческую жизнь, и они, переходя из одной ипостаси в другую, как бы кустились, давая все новые ответвления от ее ствола и корней»7.

Обращение к лирическому циклу «Лебединый стан» определяется сравнительно малой изученностью анализируемого произведения, тогда как этот объемный цикл (состоящий ив 60 стихотворений, 10 из которых объединены дополнительно в микроциклы «Москве», «Дон», «Андрей Шенье», «Памяти A.A. Стаховича») требует подробного изучения как эстетический феномен, построенный по уникальным законам цветаевского поэтического мира.

Уникальность лирического цикла «Лебединый стан» состоит в сочетании традиционных приемов циклизации с оригинальными авторскими способами символизации. Говоря о традиции циклического образования, мы имеем в виду понимание лирического цикла символистами в качестве мета-жанровой крупной формы, способной выразить все мировоззрение поэта.

Все вышесказанное определяет актуальность настоящего исследования.

Таким образом, новизна исследования состоит в том, что впервые подвергнут полному анализу цикл М. Цветаевой «Лебединый стан». Пристальное внимание уделено авторским способам символизации и их реализации в конкретном тексте, принципам построения детали (образа-символа), авторской символике цветообозначения в контексте творчества М. Цветаевой. Особенно тщательно рассмотрены все восхождения в цикле к мировой мифологии и народным верованиям. Выдвинута концепция о преобладании лирических и символических структур в данном цикле.

Основная цель данного исследования заключается в анализе сюжета, системы образов, детали и авторского цветообозначения в цикле с опорой на исследования в области теории и истории литературы.

' Эфрон A.C. О Марине Цветаевой. Воспоминания дочери. - М.: Советский, писатель, 1989. - С. 170.

В связи с этим основными задачами исследования явились:

1. уточнение понятия лирического пикта, лирического сюжета, сюжета в лирическом цикле, символа с точки зрения философии и теории литературы;

2. выявление путем подробного анализа лексики, синтаксиса цикла основных фольклорных, религиозных, мифологических, интертекстуальных связей произведения в контексте Серебряного века.

Методологической базой исследования являются сравнительно-типологический, историко-генетический и структурно-семантический методы литературоведческого анатаза. Применен комплексный метод анализа литературного произведения как художественного феномена.

Цикл «Лебединый стан» построен согласно основному символистскому принципу: предельная контекстуальная обусловленность отдельных стихотворений в цикле. Неразрывное единство, которым является цикл, его целостность определяется уже авторским принципом построения: ступенчатой символизацией. По этому принципу построен сюжет цикла, система образов, так организована деталь. Таким образом, цикл на всех уровнях выстроен в градационные символические ряды. Особенно это касается системы образов, в которой образы героев развиваются на протяжении всего произведения, выстраиваясь в своеобразные линии судьбы. Так, каждый образ в своем развитии в цикле проходит три ипостаси: конкретную, исторический план и вечность (последняя как неизменное, конечное состояние всего).

Циклизация сыграла важную роль в творчестве М. Цветаевой. Именно циклизация явилась для нее «излюбленным структурным принципом организации лирического материала»8. Цикл для Цветаевой - своеобразный «замкнутый круг» явлений бытия, который невозможно разорвать, не исчерпав их все полностью: «Даже формально не объединенные произведения большой формы, например драматические поэмы или прозаические отрывки «семейной хроники», стягиваются в цикл - в одном из трех значений этого понятия: периода времени, процесса действия или круга (замкнутого круга навязчивой идеи)»9.

8 Коркина Е.Б. Трилогия Цветаевой Л Марина Цветаева. Симпозиум, посвященный столетию со дня рождения. - Нортфилд, Вермонт, 1992. - С. 111.

9 Там же.-С. 112.

10 Лосев А..Ф. Очерки автичпого «ммшпма и мифологии, -М, 1993. - С. 20-21.

рует лосевское понимание символа М.Ю. Огаяновский в своей диссертации «Символ у Вяч. Иванова: Традиции и специфика» (1996), «символ для Лосева есть «обобщение» вещи, «зовущее за пределы этой вещи»... и «намечающее огромный ряд ее разнородных перевоплощений». Это обобщение, создающее «бесконечную смысловую перспективу» («инородную перспективу»)... Символ заряжен многочисленными смысловыми потенциями и обладает самостоятельной мощью моделирующего обобщения, он есть творческое начало, смысловым образом порождающее многочисленные закономерные и единичные структуры..., функция, которая... закономерно... «разлагается в бесконечный ряд... отдельных еданичностей»..., где каждый член с большим или меньшим приближением стремится выразить изначальную функцию, «предел»..., - и «все они сливаются в одно нераздельное целое, пульсирующее каждый раз по-разному, в связи с бесконечной смысловой за-ряженностью символов, лежащих в его основе...»11.

Итак, символизацию применительно к творчеству М. Цветаевой «можно характеризовать как поэтику предельности»1 . Ярко выраженная в рамках цикла авторская ступенчатая символизация, по сути являющаяся организующим стержнем как сюжетного построения, так и принципом организации детали, позволяет рассматривать основные структурные единицы лирического цикла как построенные по принципу нарастающей ступенчатой символизации.

Символизация в творчестве М. Цветаевой имеет огромное значение. Символизация как принцип разложения слова на смыслы и поиск в том же слове других смыслов, не свойственных ему в непоэтической речи, стала одним из основных принципов построения целого лирического произведения. Речь идет здесь как о малой форме (стихотворение), так и о крупной форме (цикл стихотворений, книга стихов). Слово в поэтическом мире М. Цветаевой принципиально перестает быть равным самому себе, перерастает свое словарное значение. Причем происходит это не мгновенно, не в начале произведения, а постепенно нарастая, ступенчато, при помощи различных поэтических средств (гипербола, градация, антитеза, оксюморон).

Итак, на защиту выдвигаются следующие положения:

1. Авторская ступенчатая символизация (градационные символические ряды) является основным структурным принципом построения целого лирического цикла.

2. По такому принципу организовано не только само лирическое произведение, но и все его структурные элементы (сюжет, система образов, деталь).

11 Цит. ш: Стояновский М.Ю. Символ в Вяч. Иванова: Традиции и специфика. - Дис. на соиск. учен. степ, канд. фшюх наук. - М., 1996. - С. 6 - 7.

12Зубова Л.В. Поэзия МариныЦветаевой. Лингвистическийаслеет. - Л., 1989.-С. 4.

Принцип построения лирического произведения у Цветаевой един на протяжении всего творческого пути. От этого он вовсе не выглядит однообразным: напротив, нарастая постепенно, символизация открывает каждый раз новые пласты различных культур в одном и том же небольшом стихотворении. Слово, оказываясь вовлеченным в поэтическую систему М. Цветаевой, приобретает несвойственные ему новые смыслы, многократно обогащающие мир одного стихотворения.

Так, сюжет в цикле «Лебединый стан» является лирическим с элементами эпического. Эпический, или событийный сюжет в цикле полностью опирается на реальные собьпияреволюции и гражданской войны, сыгравшие трагическую роль в жизни Марины Цветаевой. Звенья этого сюжета расположены в цикле в хронологическом порядке и образуют своеобразный скелет произведения, на который нанизан лирический сюжет, построенный уже по принципам авторской символизации. Событиями лирического сюжета являются своеобразные «знаки» войны и революции («кому - так, кому - знак»), переосмысленные автором в рамках его поэтического мира. С этой точки зрения, например, событиями одного порядка являются: революция и гражданская война, французская революция, правление Петра I, Смутное время и воцарение Лжедмитрия. Осмысление событий сегодняшнего дня в контексте мировой истории и культуры - характерная доя Цветаевой особенность. Символами «смутного времени» каждый раз оказываются войска, лишенные песен, разлука, гибель лучших людей (Андрей Шенье - Блок, А.А Стахо-вич), низвержение святынь. Необходимо отметить, что исторические параллели М. Цветаева проводит не планомерно, а с постоянными нарушениями хронологии. Это, несомненно, показывает, что для нее важны не конкретные даты и исторические ситуации, а ассоциации с событиями минувших дней. Исторические параллели, которые проводит Цветаева на протяжении всего цикла, наполнены горечью предвидения грядущих страшных дней России.

Эти исторические ассоциации, каждый раз вызывающие в памяти читателя события сегодняшнего дня, о которых идет речь в цикле, символизируют их. Сюжет разделен на лирический и эпический. Революция и гражданская война в контексте цикла становятся символами, последовательно реализованными в трех основных планах цикла: конкретном, фольклорно-историческом, мифологическом (вечном).

Точно так же построена и система образов. Все персонажи разделены на относящихся к Белому стану и противостоящих ему. Последние лишены возможности символизироваться и на протяжении всего произведения остаются такими же, какими были вначале. Все, кто принадлежит к Белому стану, развиваются, символизируются и к концу произведения переходят в вечный план, практически приравниваются к святым и Богу. Так, мы видим уже не образ в его обычном понимании, а линию судьбы героя.

По такому же принципу организована и деталь в цикле. Начиная с предметного воплощения, она постепенно превращается в образ-символ, включающий в себя весь ряд предыдущих коннотаций.

Рабочая гипотеза исследования определяется следующим образом:

В лирическом цикле «Лебединый стан» сюжет является лиро-эпическим (ассоциативным и событийным) с явным преобладанием ассоциативных связей над событийными. Авторские способы символизации являются структурным принципом построения лирического сюжета, системы образов и детали в цикле.

Особая проблематика «Лебединого стана» - судьба «старого» мира, вечных ценностей в нарождающемся «новом» мире. Книга стихов «Ремесло», можно сказать, продолжает темы войны и разлуки - ведущие темы «Лебединого стана». Относительное единство «Лебединого стана» и «Ремесла» подтвердила сама М.. Цветаева. В рукописи помета: «- Здесь кончается мой Лебединый Стан. Конечно, я могла бы включить в него всю Разлуку, всего Георгия, и вообще добрую четверть Ремесла - и наверное еще есть - во-я тогда этого не сделала, кончила свой Лебединый Стан - вместе с тем.» <.. .> 30-го авг. 1938 г.»13 И цикл, и книга написаны в одно время в России, и ни один на родине поэта при жизни не был напечатан. Лебединый стан не вобрал в себя всего, что-то очень важное осталось за его рамками и вошло в книгу «Ремесло». Открытым остается вопрос о «неоконченности» «Лебединого стана».

«Лебединый стан» рассматривается в качестве уникального произведения М. Цветаевой, уникального как для основ ее поэтического мира, так и дяя общего направления русской литературы того периода в целом. В произведении отразились все реалии бытия 1917 - 1921 гг., но осмысленные в контексте мировой истории и культуры, а главное - в контексте собственно поэтического мира М. Цветаевой. «Лебединый стан» - произведение, не характерное не только для своего времени в качестве культурного феномена, но и с точки зрения поэтики М. Цветаевой (впервые лирическая героиня в цикле подана в динамике, в нескольких «ликах», изменена обычная для поэта семантика цветообозначения, а главное - весь цикл построен по принципу градационных символических рядов, структурно организующих не только сюжет, систему образов, но и деталь).

Основное содержание работы.

Диссертация состоит из введения, 3-х глав, заключения и списка использованной литературы.

Во введении представлен аналитический обзор теоретических, литературоведческих, биографических работ по теме исследования. Обосновывается выбор темы, ее актуальность и научная новизна; определяются цели и за-

13 Л.В. Поликовская, М. А. Долгова. Комментарии // Цветаева М.И. За всех- противу всех!: Судьба поэта: В стихотворениях, поэмах, очерках, дневниковых записях, письмах. - М: Высшая: школа, 1992. - С. 350.

дачи исследования, а также теоретико-методологические предпосылки работы. Формулируется гипотеза, основные положения, выносимые на защиту. Здесь же содержится обзор литературы, необходимой для определения основных понятий, используемых в работе (лирический цикл, сюжет в лирическом цикле, символ, ступенчатая символизация).

Основным положением для работы явилось понятие авторской ступенчатой символизации. Произведение М. Цветаевой на всех уровнях построено по принципу градационных символических рядов.

В первой главе уточнены понятия лирического цикла, сюжета в лирическом цикле, выявляются основные принципы построения лирического цикла, принципы структурной организации сюжета в лирическом цикле, выявляются принципы символизации системы образов.

Теоретической базой исследования послужили работы символистов-теоретиков лирического цикла как метажанрового образования - Андрея Белого, В. Брюсова, А. Блока. С точки зрения символистов, лирический цикл представляется в качестве единого и неделимого произведения, в полной мере способного выразить все мировоззрение поэта. Цикл стихотворений, лирическая поэма или книга стихов являются практически идентичными с точки зрения нечленимое™ на фрагменты. Если и можно все же выделить из общего целого одно стихотворение, то оно непременно потеряет столь многое, что невозможно будет судить не только о его смысловом наполнении, но и о художественных достоинствах. Контекстуальная обусловленность лирического текста настолько сильна, что все творчество поэта является своеобразной «ненаписанной лирической поэмой» (Белый).

Таким образом, основной чертой символистского лирического цикла является именно контекстуальная обусловленность всех составляющих его стихотворений, их неразрывное единство, вне которого отдельное стихотворение не просто теряет художественные достоинства и смысловое наполнение, но и вообще перестает существовать.

Сходной точки зрения придерживаются и современные ученые.

И.В. Фоменко в диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук «Поэтика лирического цикла» отмечает, что цикл - это «жанровое образование, созданный автором ансамбль стихотворений, главный структурный признак которого - особые отношения между стихотворением и контекстом, позволяющие воплотить в системе определенным образом организованных стихотворений целостную и как угодно сложную систему авторских взглядов»14.

М.И. Дарвин отмечает, что «первые серьезные попытки осмысления природы циклизации в русской лирике принадлежат самим творцам поэзии,

14 Фоменко Й.В. Поэтика лирического цикла. Автореферат. -М., 1990. - С. 1.

впервые осознавшим это явление как новое качество словесно-художественного творчества, - В. Брюсову, А. Белому, А, Блоку»15.

Исследователь, таким образом, признает символистский цикл как бы заново рожденным, несмотря на многовековую зарубежную традицию циклизации. То есть в исследовании цикла начала XX века мы смело можем отталкиваться от понимания лирического цикла русскими символистами, учитывая, конечно, опыт западных поэтов.

Исследователи называют различные черты, отличительные особенности лирического цикла. Из множества определений лирического цикла мы взяли за основу для использования в данной работе три определяющие черты, выделенные М.Н. Дарвиным, по его замечанию, «отмеченные поэтами «рубежа веков»:

1. Под лирическим циклом подразумевается определенная совокупная группа произведений (чаще всего стихотворных), выделенная и композиционно определенным образом расположенная самим автором на основании каких-то общих признаков: тем, мотивов, сквозных образов и т. д. При этом формально-содержательное единство лирического цикла во многом определяется единством его читательского восприятия.

2. Лирический цикл возникает изнутри в результате своеобразной концентрации и разрастания поэтических образов как бы на встречном движении от части к целому... и от целого к части... Образование цикла используется как следствие действия всеобщего для лирики онтологического закона: каждое отдельное лирическое произведение потенциально может вступать во взаимодействие с другими лирическими произведениями поэта...

3. Лирический цикл всегда должен представлять собой некую целостность, некий единый концептуальный взгляд на мир..., воплощать художественную волю автора. В этом смысле лирический цикл осозяавачся как разновидность большой поэтической жанровой формы, например, поэмы, хотя к ней целиком все же не сводился»16.

Уточнение понятия «сюжет в лирическом цикле» - одна из задач данного исследования.

Различие концепций сюжета в лирике в основном зависит от типа лирики: медитативная, медитативно-изобразительная, описательно-изобразительная, «персонажная», повествовательная17).

Сюжетность в лирике - наращение, не всегда воплощаемое автором. Б.В. Томашевский отмечал существование бессюжетной лирики. «Романтическая поэма, усвоив приемы описательных поэм, переместила роль внефа-бульных и фабульных мотивов; «скелетом» романтической поэмы является

15 Дчрвин М.Н. Цигаизация в лирике: Исторические пути и художественные формы. Дне. На соиск. Учен. Степ. Д-ра филол. Наук. - Кемерово, 1995. - С. П.

16 Дарвин М.Н. Русский лирический цикл: проблемы истории и теории. - Красноярск: Изд-во Красноярского

ун-та, 1988,-С. 13.

7 Поспелов Г-Н. Лирика среда литературных родов. - М , 1976

фабула, излагаемая отрывочно, «фрагментарно», перебиваемая описаниями и эмоционально-лирическими отступлениями. Временная перестановка и недоговоренность, фабульные «невязки», которые необходимо дополнять воображением, - все это характеризует сюжетное построение романтической поэмы»18. То есть, в поэме (как романтической, так и лирической) сюжет является смешанным, состоит частично из эпических, частично из лирических фрагментов. Это в полной мере можно отнести и к лирическому циклу, ведь он в то время практически не имел четких отличий от лирической поэмы.

Во многом согласный с Б.В. Томашевским, В.А. Сапогов, однако, считает, что «бесфабульных произведений не существует: между фабулой и сюжетом отношения взаимного соответствия, взаимной выводимости..,

Особенностью лирики является не только отсутствие причинно-следственной и временной развертки фабулы (потому для Томашевского лирика чаще всего бесфабульна), но и очень высокая степень ее концентрации, свернутости».19 В лирическом сюжете фабула может быть только обозначена (в заголовке, цепью номинаций и т. д.), причем общую ситуацию по этому обозначению реконструировать в большинстве случаев не удается.»20, а сюжет в лирическом цикле - это сюжеты отдельных входящих в него стихотворений в динамическом их взаимодействии, со- и противопоставлении - диалоге; сюжет в лирическом цикле, как и в любом тексте, - один из уровней манифестации его художественного смысла»21.

Лирический сюжет в цикле порождается не только внутренними переживаниями лирического героя, но и ассоциативными связями, именно в лирике получающими свое максимальное распространение. Ведущую же роль в возникновении лирического сюжета в цикле играет символизация. Лирическое произведение практически неизбежно существует только в контексте. Контекстуальная расширенность каждого лирического произведения является абсолютной, то есть, по всей видимости, поэтические ассоциации и контекстные взаимодействия распространяются на всю мировую лирику в целом, да и на эпос и драму тоже.

Во второй главе подробно рассматривается сюжет в лирическом цикле М. Цветаевой «Лебединый стан».

Сюжет лирического цикла М. Цветаевой «Лебединый стан» обладает особенностями, характерными для лиро-эпического сюжета. Отдельные стихотворения связаны между собой не причинно-следственными, а ассоциативными связями, а также при помощи хронотопа: все герои находятся, все события происходят в одной пространственно-временной ситуации, несмотря на обилие анахронизмов, переходов (опять же с помощью ассоциаций) в разные

Томашевский Б. Теория литературы. Поэтика. - Л., 1925.-С. 210. 15 Сапогов В.А. Сюжет в лирическом кгасте И Сюжетосложенве в русской литературе. Сб. статей. - Даугав-лилс, 1980.-С. 92.

2" Там же.

21 Там же.

исторические эпохи, а также выходов из земного времени (в вечность, в «просторы голубиные»).

Так называемый «скрытый» сюжет - те реальные события, которые стоят за событиями цикла, намек или прямое указание на которые содержится в текстах стихотворений, в заголовках, в сносках, примечаниях автора, а прежде всего - в датировке текстов, входящих в цикл «Лебединый стан». Реальные события, с разной степенью трудности реконструируемые из текста, - это события Революции и гражданской войны: отречение царя от престола, демонстрации на улицах Москвы, винные бунты в Феодосии, расстрел юнкеров в Нижнем, формирование Белой армии, уход Сергея Эфрона на правую войну, смерть дочери Ирины и т. д. Опора на эти события и определила данный текст как пример гражданской лирики Марины Цветаевой.

" Образ лирической героини динамичен. Динамика образа включает в себя несколько ипостасей, находящихся в разных пластах художественной действительности:

1.Конкретный план: Марина, мать, жена.

2.Фольклорно-исторический: Стрельчиха, воительница, белая лебедь, журавль, луна, Ярославна, Русь.

3.Вневременной, вечный: Поэт, Богородица, Мать, Жена.

Образ лирической героини в конкретном плане практически тождествен личности самой Марины Цветаевой. Этот вывод сделан на основе сопоставления стихотворений цикла «Лебединый стан» и дневниковых записей Марины Цветаевой.

Фольклорно-исторический план полон анахронизмов, из чего следует, что для М. Цветаевой были важны не конкретные воплощения образа лирической героини, а их смысловое наполнение, отношение к происходящим событиям (битве Игорева войска с половцами, стрелецкому бунту, Октябрьской революции). Этот план частично символизирован в контексте цикла: ипостаси образа лирической героини формально адекватны не историческим личностям, а представлениям о них М. Цветаевой и их собственному культурно-историческому контексту. Образы-символы птиц, также относящиеся к лирической героине, стремятся по смысловому наполнению к выходу из данного пласта художественной действительности в следующий - символический.

В символическом плане лирическая героиня превращается в так называемый «вечный женский образ», включающий в себя все соответствующие функции (Мать, Жена) и, дополнительно (но по степени наполненности - в основном), - функцию Поэта. Предельно символизируясь, образ лирической героини переходит во вневременное состояние, то есть в вечность, соединяясь со всеми «ушедшими» и с Богом.

По этому принципу символизируются и все другие лирические образы цикла, кроме образов, относящихся к миру бунта, миру революции. Им Цве-

таева не придает той завершенности, которой обладают герои Белого стана, переходящие в вечное время - в вечную жизнь.

Структура образа лирической героини в этом цикле нова для Цветаевой. В ранних произведениях лирическая героиня всегда одна, здесь же она многолика, образ имеет множество коннотаций, что предполагает неоднозначность ее облика и ее восприятия.

В третьей главе выявлены типы деталей, представленных в «Лебедином стане», подвергнут анализу символический план цикла, рассмотрены принципы цветообразовашш у Цветаевой, авторская семантика образов птиц и ветра.

Символизация образов и событий наряду с их введением в культурно-историческую градацию (мифологизация) - занимает ведущее место в лирическом цикле Марины Цветаевой. Поиск фольклорных корней в произведениях Цветаевой имеет все основания. Внешний план символических образов цикла находится в одном понятийном пласте образов птиц (и образа ветра). Это способствует образованию в цикле через взаимодействие внешнего и внутреннего планов стройной системы символических образов.

Сплетение различных культур можно, пожалуй, назвать одним из творческих методов М. Цветаевой. Именно этот синтез и творческое усвоение культур разных народов легли в основу оригинальной цветаевской мифологии.

Оппозиция цветов, представленная в «Лебедином стане», не свойственна поэтическому миру Цветаевой. Обозначаются два полюса: мир лирического субъекта (белый) и мир, противостоящий лирическому субъекту (черный). В цнкле «Лебединый стан» на вполне сложившуюся у Цветаевой авторскую концепцию цветообозначения оказывает влияние новая семантика цветов, возникающая в реальной действительности. Цвета получают политическую окраску, разделяясь, как обычно у Цветаевой, на два противоположных лагеря - Добро и Зло, формально адекватных Белой гвардии и носителям Революции.

В заключении отмечается, что проведенное исследование доказало перспективность намеченных разработок в анализе лирического цикла, а также указываются возможные дальнейшие пути исследования по данной теме: литературный контекст цикла в России и за рубежом, проблемы рецепции цикла «Лебединый стан» в среде эмиграции цервой волны, в российской литературной среде. Не вполне ясными представляются все интертекстуальные связи цикла с зарубежной поэзией и прозой.

К сожалению, за рамками нашего исследования осталась книга стихов «Ремесло», многие циклы из которой являются с нашей точки зрения прямым продолжением цикла «Лебединый стан» и не могут рассматриваться вне контекста с ним. Книга «Ремесло» организована по таким же законам поэтического мира М. Цветаевой, что и «Лебединый стан». Итак, изучение этого целостного текстового единства является задачей будущего исследования.

Сопоставление «Лебединого стана» с текстом «Слова о полку Йгореве: может являться темой самостоятельного исследования. Типологические схо ждения, выявленные нами в настоящей работе, требуют более подробное изучения жанра героической эпопеи, лексического состава обоих произведе ний.

Практическая ценность исследования. Материалы диссертационно го исследования могут быть использованы в вузовских курсах по исторш русской литературы XX века, спецкурсах и семинарах, посвященных Сереб ряному веку, и найти применение при дальнейшем изучении творчества М Цветаевой, а также при разработке теоретических проблем цикла, символа зации, специфики индивидуальных художественных систем постсимволизма Апробация работы. Диссертация обсуждалась на аспирантском объе данении и заседании кафедры русской литературы XX века МПГУ. Основ ные положения работы нашли отражение в четырех публикациях и в докла дах на межвузовских научных конференциях в МПГУ и МГОПУ(1997 - 2001 гг.).

1. Образ-символ лебедя в лирическом цикле Марины Цветаевой / Проблемы эволюции русской литературы XX века. Третьи Шешуковски чтения. Материалы межвузовской научной конференции. Вып. 5. -М., 1997 -С. 126-129.

2. Райнер Мария Рильке и Марина Цветаева. Тема поэта и поэзш (на материале «Сонетов к Орфею» Ральке) // Научные труды МПГУ. Сера «Гуманитарные науки». Москва, 2000. - С. 34 - 35.

3. Тема смерти как иной жизни в лирическом цикле Марины Цве таевой (на материале цикла «Разлука») // Актуальные проблемы литературе' ведения. Москва, 2000. - С. 54 - 57.

4. Символизирующая деталь в цикле Марины Цветаевой «Лебеди ный стан» // деп. в ННИОН РАН 3.05.2000 г. № 55614. - Депонирование на учных работ, Ка 8,2000 т. - С. 7.

V ь

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кирюнина, Татьяна Борисовна

Введение. С. 3-] 17.

Глава I. Сюжет в лирическом цикле. С. 18- 55.

§ 1. Понятие лирического цикла. С. 20- 43.

§ 2. Понятие сюжета в лирическом цикле. С. 43- 54.

Предварительные выводы. С. 54- 55.

Глава II. Сюжет в лирическом цикле «Лебединый стан». С. 56- 182.

§ 1. Эпический сюжет в цикле. С. 56- 68.

§ 2. Динамика образа лирической героини. С. 69- 103.

§ 3. Линии судьбы дворянства, белогвардейцев. С. 103

§ 4. Линии судьбы вечных истин. С. 134

Глава III. Деталь в лирическом цикле «Лебединый стан». С. 183

§ 1. Понятие детали. С. 183

§ 2. Типы детали в цикле «Лебединый стан». С. 185

§ 3. Символизирующая деталь в цикле «Лебединый стан». С. 190

§ 4. Символика цветообразования в цикле «Лебединый С. 215 стан».

Введение диссертации2000 год, автореферат по филологии, Кирюнина, Татьяна Борисовна

Она не принадлежала ни к одному поэтическому направлению или школе, декларативно отказывалась от любых литературных влияний, о чем сама указывала в дневниках («литературные влияния не испытывала, только человеческие»), В одной из дневниковых записей М. Цветаевой о поэтических вечерах находим афишу: «Символисты, футуристы. и Марина Цветаева». И действительно, до сих пор исследователи придерживаются мнения, что творчество этого великого русского поэта настолько индивидуально и оригинально, что целиком не может быть отнесено ни к одному существующему в эпоху Серебряного века литературному направлению. Но этого мало: она абсолютно отказывалась и от сословных принадлежностей: «Я не дворянка -(ни гонора, ни горечи) и не хозяйка (слишком веселюсь), я не простонародье (слишком <пропуск>) и не богема (страдаю от нечищеных башмаков, грубости их радуюсь, - будут носиться!). Я действительно, абсолютно, до мозга костей, - вне сословия, профессии, ранга. - За царем - цари, за нищими - ни

1 г\ щие, за мной — пустота» . Это отречение от всего — можно сказать, всего земного, всех примет - не однажды встречается в дневниках. Гордое скрывает горькое («не снисхожу!»). Она чужая большинству поэтических объединений, человеческих дружб, только «из истории не выскочишь».

1 Цветаева М. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 4. Кн. 2: Дневниковая проза; Из записных книжек и тетрадей; Ответы на анкеты; Интервью / Сост., подгот. текста и коммент. А. Саакянц, Л. Мну хина. - М: Тер-ра; «Книжная лавка - РТР», 1997. - С. 160. труда») - в то время уже признанному мэтру символистов. Ответом на сборник послужила в целом благоприятная, но воспринятая М. Цветаевой в штыки рецензия на стихотворный сборник с пожеланием молодому автору «чувств более острых» и «мыслей более нужных». Это стало началом поэтической борьбы. Во втором сборнике Цветаевой «Волшебный фонарь» появилось стихотворение, посвященное В. Брюсову, где содержался прямой ответ на его замечание: «Острых чувств» и «нужных мыслей» / Мне от Бога не дано». Позднее, уже во время довольно широкой известности Цветаевой в поэтических кругах обеих столиц, в голодные революционные и военные годы, взаимная неприязнь М. Цветаевой и В. Брюсова сослужила ей недобрую службу, помешав изданию книги «Юношеские стихи» в 1919 году. Не смогла она и выступать на тех вечерах поэтов, на которых, может быть, очень хотела выступить.

В 1931 году она напишет: «МОЯ СУДЬБА - КАК ПОЭТА - в дореволюционной России самовольная, а отчасти не-вольная выключенностъ из литер<атурного> круга из-за раннего замужества с пе-л итератор о м (NB! редкий случай), раннего и страстного материнства, а главное - из-за рожденного отвращения ко всякой кружковщине. Встречи с поэтами (Эллисом, Максом Волошиным, О. Мандельштамом, Тихоном Чу рил иным) не - поэта, а - человека, и еще больше - женщины: женщины, безумно любящей стихи. Читатель меня не знал, п<отому> ч<то> после двух книг - из-за той же литературной оторванности и собственной особости: ненавидела напр<имер> стихи в журналах - нигде не печаталась»1.

1 Цветаева М. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 4. Кн. 2: Дневниковая проза; Из записных книжек и тетрадей; Ответы на анкеты; Интервью / Сост., подгот текста и коммент. А. Саакянц, JI. Мнухина. - М.: Терра; «Книжная лавка - РТР», 1997. - С. 188. шла отдельная маленькая книжка, содержащая «Лебединый стан» (60 стихотворений) и «Дополнение» (стихотворение «Кто - мы? Потонул в медведях.»). Цикл не был издан в свое время ни в России, откуда М. Цветаева уехала лишь в 1922 году, ни позже, за границей - в Берлине или Праге. Понятно, что произведение, возводящее белогвардейцев в ранг святых, не могло найти ни отклика у большинства населения Советской России, ни поддержки правительства социалистической страны. Однако и за границей, в обществе эмигрантов, еще недавно в большинстве своем состоявших в рядах Белой гвардии, цикл не имел успеха, как этого можно было бы ожидать. Более того, даже в собственной семье «Лебединый стан» не был оценен по достоинству. Муж М. Цветаевой С.Я. Эфрон вернулся из рядов Добровольческой армии разочарованным в идеях Белого движения. Дочь Марины Ивановны Ариадна Эфрон записала в своих воспоминаниях такой «разговор между родителями вскоре после нашего с матерью приезда за границу: «. И все же это было совсем не так, Мариночка, - сказал отец, с великой мукой все в тех же огромных глазах выслушав несколько стихотворений из «Лебединого стана». «Что же - было?» - «Была братоубийственная и самоубийственная война, которую мы вели, не поддержанные народом; было незнание, непонимание нами народа, во имя которого, как нам казалось, мы воевали. Не «мы», а - лучшие из нас. Остальные воевали только за то, чтобы отнять у народа и вернуть себе отданное ему большевиками - только и всего. Были битвы за «веру, царя и отечество» и, за них же, расстрелы, виселицы и грабежи». - «Но были - и герои?» - Были. Только вот народ их героями не признает. Разве что когда-нибудь жертвами. ,»1

Цикл «Лебединый стан», тем не менее, глубоко народен. Точное чувствование Цветаевой, на первый взгляд, чуждой ей стихии народного языка говорит о коренном родстве поэта с русскими мужиками и бабами, их сказками и песнями. Эта истинная народность, по словам С. Эфрона, отсутствовавшая в деле Добровольчества, говорит от первого лица устами поэта в цикле «Лебединый стан». Иначе и быть не могло. «Помню, на вопрос, заданный Мари

1 Эфрон A.C. О Марине Цветаевой. Воспоминания дочери. - М.: Советский писатель, 1989. - С. 51. не Цветаевой одним из поэтов старшего поколения, строгим приверженцем метра и меры, - откуда, мол, в ней, вскормленной классикой и вспоенной романтизмом, - лубок, былина, частушка, сказка, заплачка и плясовая, - пишет А. Эфрон, - она ответила коротко и глубоко серьезно: - России меня' научила Революция.

Восхваление белогвардейских идеалов войны за правое дело не нашли понимания ни у Сергея Яковлевича, ни у Ариадны Эфрон. Она вслед за отцом хотела вернуться в Советский Союз, чему до последнего момента активно сопротивлялась Цветаева. «Дано мне отплытье Марии Стюарт», - напишет она в 1939 году, перед самым отъездом из Франции. Дар предвидения, которым она явно обладала, позволил ей предугадать как трагическую гибель семьи в СССР, так и с космической высоты нескольких лет судьбу своей страны в «Лебедином стане». Великие исторические события даже историкам удается осмыслить только по прошествии хотя бы нескольких лет. М. Цветаева записала в 1918 году: «Самое главное: с первой секунды Революции понять: Все пропало! Тогда - все легко» . Легко, «с первой секунды» - и навсегда - определить всю жизнь - на жизнь вперед. Трагический дар предвидения, знания наперед. Ближайшее окружение ее, люди, которых она хорошо знала, просто знакомые в первые годы восторгались очищающим пламенем Революции. Маяковский бегал по Петербургу «туда, где стреляют. Я весь день бегаю туда, где стреляют!». Блок сидел у костров, разожженных солдатами на улицах, и «слушал музыку Революции». И лишь Марина Цветаева, как Кассандра в Трое, говорила о смерти самого дорогого, о гибели России. Цикл «Лебединый

Эфрон А.С. О Марине Цветаевой. Воспоминания дочери. - М.: Советский писатель, 1989. - С. 295. 2Цветаева М. Мои службы // Собрание сочинений: В 7 т. Т. 4. Кн. 2: Дневниковая проза; Из записных книжек и тетрадей; Ответы на анкеты; Интервью / Сост., подгот текста и коммент. А. Саакянц, Л. Мну-хина. - М: Терра; «Книжная лавка - РТР», 1997. - С. 45. стан» - пророчество, которому, к сожалению, суждено было реализоваться в полной мере. В этих стихах есть предсказание и гибели царской семьи, и гибели всей Добровольческой армии, и гибели поэта в этой кровавой круговерти («Руки роняют тетрадь, / Щупают тонкую шею.»). «У нее было особое свойство, - пишет Ариадна Эфрон, - постигать описываемое ею (явление, событие, предмет) и описывать постигнутое - не от формы к существу, а, наоборот, из глубины, из сути - к поверхности («хочешь писать дерево - стань им!»)»1.

Лебединый стан» так и остался неопубликованным до 1957 года, когда творчество уже погибшего поэта пересматривалось как советскими, так и зарубежными исследователями. Так и не примкнув ни к одному из лагерей, Марина Цветаева всю жизнь оставалась чужой в зарождавшейся Советской России, в эмигрантских кругах Праги и Парижа, в СССР, куда она вслед за мужем вернулась в 1939 году. При этом современники Цветаевой высоко оценивали ее поэзию. Ее стихи были близки М. Волошину, сразу увидевшему в полудетских стихах «Вечернего альбома» будущую поэтическую силу и глубокое понимание человеческой души. Музыкальность и ритм пришлись по вкусу Андрею Белому (статья «Поэтесса-пеВица»). К. Бальмонт ценил ее творчество, хотя сам находился совсем на другом творческом пути. Известны положительные отзывы о ее поэзии Н. Гумилева, М. Цетлина, М. Шагинян, В. Ходасевича, даже Г. Адамовича (обычно критиковавшего стихи М. Цветаевой), многих других. Однако рваный ритм («я люблю стихи, которые рвутся, льются - нет»), чрезмерно усложненный синтаксис, поиски изначального смысла слова (поэтическая этимология, интерес к внутренней форме слова), актуализация его окказиональных значений в стихе часто отпугивали потенциальных издателей произведений М. Цветаевой за рубежом, ее стихи, поэмы и даже проза, которую все же удавалось печатать, не находили понимания. Это касалось не только «Лебединого стана». После выхода в свет замечательной, тон Эфрон A.C. О Марине Цветаевой. Воспоминания дочери. - М.: Советский писатель, 1989. - С. 229. кой, русской поэмы «Царь-Девица» за границей Цветаеву окрестили «Царь-Дурой».

В работе мы опирались на биографические исследования A.C. Эфрон, А.И. Цветаевой, A.A. Саакянц, И.В. Кудровой, М.И. Белкиной, В. Лосской, на литературоведческие труды С. Елышцкой, В. Адмони, С. Карлинского, Е.Б. Коркиной, И. Бродского, на структурно-семантический анализ текстов Ю.М. Лотмана, Б.М. Гаспарова, М.Л. Гаспарова, на лингвистические исследования О.Г. Ревзиной, Л.В. Зубовой, Е.М. Крадоджен, Н.С. Валгиной, A.A. Бурова, на труды зарубежных исследователей - Е. Эткинда (Франция), Е. Фарыно (Польша), Г. Ванечковой (Чехия), М. Мейкина, Л. Фейлер. Огромное значение для интерпретации фольклорных символов и мифологем имеют работы А.А Потебни, А.Н. Афанасьева, С.С. Аверинцева, А. Голана. Особенную роль в исследовании текстов М. Цветаевой сыграл «Словарь поэтического языка Марины Цветаевой», составленный И.Ю. Беляковой, И. П. Оловяннико-вой, О.Г. Ревзиной (в настоящее время вышло 4 тома из шести). Теоретическую базу исследования составили труды Б.М. Томашевского, Ю. Тынянова, Л.Я. Гинзбург, Р. Якобсона, Ю.М. Лотмана, Л. Тимофеева, Я. Мукаржовско-го, исследования природы и исторических путей циклизации М.Н. Дарвина, С.И. Фоменко, Л.В. Спроге, Г.Т. Петковой, М.В. Серовой, исследования сюжета в лирике В. А. Сапогова, Т.И. Сильман, Б.О. Кормана, Н.И. Копыловой.

Также очень важными для работы явились диссертации, защищенные в последние годы на кафедре русской литературы XX века МПГУ: Н.О. Осипо-вой «Художественный мифологизм творчества М.И. Цветаевой в историко-культурном контексте первой трети XX века» (1998); В.Ю. Александрова

Фольклоризм Марины Цветаевой (стихотворная поэтика, жанровое своеобразие)» (1989); Е.В. Сомовой «Личность поэта, природа и назначение творчества в художественной концепции М.И. Цветаевой» (1997).

Интерес к творчеству М. Цветаевой в литературном, религиозном, общекультурном контексте Серебряного века не утихает. До сих пор исследователями нечетко определена позиция М. Цветаевой по отношению к многочисленным литературным школам и течениям, образовавшимся в эту эпоху. Это отчасти объясняется еще и тем обстоятельством, что часть архива поэта до сих пор была закрыта завещанием дочери М. Цветаевой А.С. Эфрон. Так и не опубликованный при жизни поэта (первая публикация - 1957 год), цикл «Лебединый стан» до сих пор не привлек пристального внимания исследователей. Конечно, существует несколько упоминаний о цикле как в литературоведческих, так и в биографических исследованиях (Пинаев С. «Близкий всем, всему чужой.»: Максимилиан Волошин в историко-литературном контексте серебряного века. - М., 1996; Швейцер В. Быт и бытие Марины Цветаевой. -М., 1992; Саакянц А. Марина Цветаева. Жизнь и творчество. - М., 1997 и др.), однако до сих пор цикл «Лебединый стан» является недостаточно изученным.

Не случайно наше обращение к лирическому циклу Марины Цветаевой / ^ > «Лебединый стан». Цикл «Лебединый стан» является одним из интереснейших произведений Марины Цветаевой. «Лебединый стан» выполняет функцию интерпретационного «ключа» к последующим циклам («Марина», «Разлука», «Георгий», «Благая весть», «Ханский полон»). Именно в этом произведении формируются новые этико-эстетические координаты художественного мира поэта. Существует и тематическая перекличка между «Лебединым станом» и циклами из книги «Разлука». Такое разветвление, продолжение и развитие той же темы в следующих произведениях характерно для Цветаевой. Эту особенность отмечает Аридана Эфрон, дочь и первый критик Цветаевой, вместе с ней пережившая реалии, отраженные в поэзии: «С основными своими темами Марина не расставалась всю свою творческую жизнь, и они, переходя из одной ипостаси в другую, как бы кустились, давая все новые ответвления от ее ствола и корней»1.

Обращение к лирическому циклу «Лебединый стан» определяется сравнительно малой изученностью анализируемого произведения, тогда как этот объемный цикл (состоящий из 60 стихотворений, 10 из которых объединены дополнительно в микроциклы «Москве», «Дон», «Андрей Шенье», «Памяти A.A. Стаховича») требует подробного изучения как эстетический феномен, построенный по уникальным законам цветаевского поэтического мира.

Уникальность лирического цикла «Лебединый стан» состоит в сочетании традиционных приемов циклизации с оригинальными авторскими способами символизации. Говоря о традиции циклического образования, мы имеем в виду понимание лирического цикла символистами в качестве метажанровой крупной формы, способной выразить все мировоззрение поэта.

Все вышесказанное определяет актуальность настоящего исследования.

1 Эфрон А. С. О Марине Цветаевой. Воспоминания дочери. - М.: Советский писатель, 1989. - С. 170.

Научная новизна исследования состоит в том, что впервые подвергнут полному анализу цикл М. Цветаевой «Лебединый стан». Пристальное внимание уделено авторским способам символизации и их реализации в конкретном тексте, принципам построения детали (образа-символа), авторской символике цветообозначения в контексте творчества М. Цветаевой. Особенно тщательно рассмотрены все восхождения в цикле к мировой мифологии и народным верованиям. Выдвинута концепция о преобладании лирических и символических структур в данном цикле.

В связи с этим основными задачами исследования явились:

1) уточнение понятия лирического цикла, лирического сюжета, сюжета в лирическом цикле, символа с точки зрения философии и теории литературы;

2) выявление путем подробного анализа лексики, синтаксиса цикла основных фольклорных, религиозных, мифологических, интертекстуальных связей произведения в контексте Серебряного века.

Методологической базой исследования являются сравнительно-типологический, историко-генетический и структурно-семантический методы литературоведческого анализа. Применен комплексный метод анализа литературного произведения как художественного феномена.

Циклизация сыграла важную роль в творчестве М. Цветаевой. Именно циклизация явилась для нее «излюбленным структурным принципом организации лирического материала»1. Цикл для Цветаевой - своеобразный «замкнутый круг» явлений бытия, который невозможно разорвать, не исчерпав их все полностью: «Даже формально не объединенные произведения большой формы, например драматические поэмы или прозаические отрывки «семейной хроники», стягиваются в цикл - в одном из трех значений этого понятия: периода времени, процесса действия или круга (замкнутого крута навязчивой идеи)»2.

Уделяя в работе большое внимание символизации, считаем обязательным уточнить термин. Трактуя понятие «символ», мы отталкиваемся от определения, данного А.Ф. Лосевым в «Очерках античного символизма и мифологии»: «Символ есть неразличимое тождество общего и особого, идеального и реального, бесконечного и конечного. В нем ни одна сторона не перевешивает другую, и обе они находятся в равновесии. В символе идеального ровно столько, сколько надо для реальности; и в нем ровно столько реального, сколько требует его идеальная заданность»3. То есть, как интерпретирует лосевское понимание символа М.Ю. Стояновский в своей диссертации «Символ у Вяч. Иванова: Традиции и специфика» (1996), «символ для Лосева есть «обобщение» вещи, «зовущее за пределы этой вещи». и «намечающее огромный ряд ее разнородных перевоплощений». Это обобщение, создающее «бесконечную смысловую перспективу» («инородную перспективу»). Символ заряжен многочисленными смысловыми потенциями и обладает самостоятельной мощью моделирующего обобщения, он есть творческое начало, смысловым образом порождающее многочисленные закономерные и единичные структуры., функция, которая. закономерно. «разлагается в беско

1 Коркина Е.Б. Трилогия Цветаевой // Марина Цветаева. Симпозиум, посвященный столетию со дня рождения. - Нортфилд, Вермонт, 1992. - С. 111.

2 Там же.-С. 112.

3 Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. - М, 1993. - С. 20 - 21. нечный ряд. отдельных единичностей»., где каждый член с большим или меньшим приближением стремится выразить изначальную функцию, «предел»., - и «все они сливаются в одно нераздельное целое, пульсирующее каждый раз по-разному, в связи с бесконечной смысловой заряженностью символов, лежащих в его основе. »\

Итак, символизацию применительно к творчеству М. Цветаевой «можно характеризовать как поэтику предельности»2. Ярко выраженная в рамках цикла авторская ступенчатая символизация, по сути являющаяся организующим стержнем как сюжетного построения, так и принципом организации детали, позволяет рассматривать основные структурные единицы лирического цикла как построенные по принципу нарастающей ступенчатой символизации.

Итак, на защиту выдвигаются следующие положения: 1. Авторская ступенчатая символизация (градационные символические ряды) является основным структурным принципом построения целого лирического цикла.

1 Цит. по: Стояновский М.Ю. Символ в Вяч. Иванова: Традиции и специфика. - Дис. на соиск. учен. степ, канд. филол. наук. -М., 1996. -С. 6-1.

2 Зубова Л.В. Поэзия Марины Цветаевой. Лингвистический аспект. - Л., 1989. - С. 4.

Так, сюжет в цикле «Лебединый стан» является лирическим с элементами эпического. Эпический, или событийный сюжет в цикле полностью опирается на реальные события революции и гражданской войны, сыгравшие трагическую роль в жизни Марины Цветаевой. Звенья этого сюжета расположены в цикле в хронологическом порядке и образуют своеобразный скелет произведения, на который нанизан лирический сюжет, построенный уже по принципам авторской символизации. Событиями лирического сюжета являются своеобразные «знаки» войны и революции («кому - так, кому - знак»), переосмысленные автором в рамках его поэтического мира. С этой точки зрения, например, событиями одного порядка являются: революция и гражданская война, французская революция, правление Петра I, Смутное время и воцарение Лжедмитрия. Осмысление событий сегодняшнего дня в контексте мировой истории и культуры - характерная для Цветаевой особенность. Символами «смутного времени» каждый раз оказываются войска, лишенные песен, разлука, гибель лучших людей (Андрей Шенье - Блок, A.A. Стахович), низвержение святынь. Необходимо отметить, что исторические параллели М. Цветаева проводит не планомерно, а с постоянными нарушениями хронологии. Это, несомненно, показывает, что для нее важны не конкретные даты и исторические ситуации, а ассоциации с событиями минувших дней. Исторические параллели, которые проводит Цветаева на протяжении всего цикла, наполнены горечью предвидения грядущих страшных дней России.

Эти исторические ассоциации, каждый раз вызывающие в памяти читателя события сегодняшнего дня, о которых идет речь в цикле, символизируют их. Сюжет разделен на лирический и эпический. Революция и гражданская война в контексте цикла становятся символами, последовательно реализованными в трех основных планах цикла: конкретном, историческом, фольк-лорно-мифологическом (вечном).

Рабочая гипотеза исследования определяется следующим образом:

Особая проблематика «Лебединого стана» - судьба «старого» мира, вечных ценностей в нарождающемся «новом» мире. Книга стихов «Ремесло», можно сказать, продолжает темы войны и разлуки - ведущие темы «Лебединого стана». Относительное единство «Лебединого стана» и «Ремесла» подтвердила сама М. Цветаева. В рукописи помета: «- Здесь кончается мой Лебединый Стан. Конечно, я могла бы включить в него всю Разлуку, всего Георгия, и вообще добрую четверть Ремесла - и наверное еще есть — но - я тогда этого не сделала, кончила свой Лебединый Стан - вместе с тем.» <. > 30го авг. 1938 г.»1 И цикл, и книга написаны в одно время в России, и ни один на родине поэта при жизни не был напечатан. Лебединый стан не вобрал в себя всего, зто-то очень важное осталось за его рамками и вошло в книгу «Ремесло». Открытым остается вопрос о «неоконченности» «Лебединого стана».

Лебединый стан» рассматривается в качестве уникального произведения М. Цветаевой, уникального как для основ ее поэтического мира, так и для общего направления русской литературы того периода в целом. В произведении отразились все реалии бытия 1917 - 1921 гг., но осмысленные в контексте мировой истории и культуры, а главное - в контексте собственно поэтического мира М. Цветаевой. «Лебединый стан» - произведение, не характерное не только для своего времени в качестве культурного феномена, но и с точки зрения поэтики М. Цветаевой (впервые лирическая героиня в цикле подана в динамике, в нескольких «ликах», изменена обычная для поэта семантика цветообозначения, а главное - весь цикл построен по принципу градационных символических рядов, структурно организующих не только сюжет, систему образов, но и деталь).

Диссертация состоит из введения, 3-х глав, заключения и списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Сюжет, деталь и способы символизации в лирическом цикле М. Цветаевой "Лебединый стан""

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Диссертационное исследование посвящено лирическому циклу Марины Цветаевой «Лебединый стан» - одному из интереснейших произведений поэта и Серебряного века в целом. Основная цель исследования -анализ лирического цикла, сюжета в лирическом цикле с точки зрения теории и истории литературы, выявление максимального количества интертекстуальных, типологических, мифологических и фольклорных связей. Сюжет и деталь - основополагающие категории для построения лирического цикла М. Цветаевой, поэтому они привлекли наше самое пристальное внимание.

Материалом для исследования послужил текст лирического цикла М. Цветаевой «Лебединый стан». Однако это вовсе не означает, что мы ограничились только этим произведением. Исследование не могло бы быть осуществлено без привлечения дневниковых записей М. Цветаевой, ее писем (как относящихся к данному периоду, так и позднейших). Нас безусловно интересовали интерстекстуальные связи цикла как с другими произведениями поэта (отдельные стихотворения, циклы из книги «Ремесло», «Поэма Конца» и др.), так и с произведениями современников Цветаевой (А. Блок). Сравнительный анализ разных текстов Цветаевой показал единство ее поэтического мира (его структурных характеристик - сопоставление вертикального и горизонтального пространства, значение основных категорий - света и тьмы, верха и низа, особенности цветообозначения, символический план текстов, лексический состав произведений).

В ходе работы сделаны следующие выводы.

1. Лирический цикл представляется нам своеобразным метажан-ровым образованием, обладающим следующими отличительными чертами: • Относительная целостность всех составляющих его стихотворений, их контекстуальная обусловленность, невозможность вычленить из цикла какой-либо из текстов без ущерба для смысла как данного текста, так и всего цикла в целом.

• Тенденция, противоречащая первому постулату: относительная самостоятельность каждого стихотворения из составляющих цикл, его индивидуальная смысловая наполненность, возможность его восприятия в качестве отдельного текста. Именно по этому признаку лирический цикл отличается от лирической поэмы.

• Присутствие в цикле своеобразного лиро-эпического сюжета с превалированием лирического. Сюжетом в лирическом произведении является не последовательность событий как реалий художественной действительности, а ассоциативные связи, возникающие между внутренними переживаниями, состояниями души лирического героя. Более того, можно предположить, что сюжетом в лирическом произведении по праву может считаться постепенное преломление художественной действительности, переход от ее конкретных событий, героев, предметов к реалиям внеличностным и в полной мере относящимся к поэтическому бытию.

2. В лирическом цикле «Лебединый стан» сюжет является лирическим (ассоциативным) с элементами эпического (событийного). Эпический сюжет присутствует в цикле преимущественно как «скрытый» в датировке отдельных стихотворений, входящих в цикл. Таким образом, цикл Марины Цветаевой совмещает в себе черты двух литературных родов: лирики и эпоса. Ассоциативные связи в цикле превалируют. Отдельные стихотворения связаны между собой не причинно-следственными, а ассоциативными связями, а также при помощи хронотопа: все герои находятся, все события происходят в одной пространственно-временной ситуации, несмотря на обилие анахронизмов, переходов (также с помощью ассоциаций) в разные исторические эпохи, а также выходов из земного времени (в вечность, в «просторы голубиные»). Все описанные в цикле времена и пространства связаны между собой движением авторской мысли, через одно объясняющей и предсказывающей другое. Лирический цикл «Лебединый стан» естественно входит в мировой культурный контекст, связи с которым Цветаева активно использует для создания собственного поэтического мира, собственной мифологии.

3. Кроме лирического, ассоциативного сюжета, в цикле присутствует так называемый «скрытый» сюжет - те реальные события, которые стоят за событиями цикла, намек или прямое указание на которые содержится в текстах стихотворений, в заголовках, в сносках, примечаниях автора, а прежде всего - в датировке текстов, входящих в цикл «Лебединый стан». Реальные события, с разной степенью трудности реконструируемые из текста, - это события Революции и гражданской войны: отречение царя от престола, демонстрации на улицах Москвы, винные бунты в Феодосии, расстрел юнкеров в Нижнем, формирование Белой армии, уход Сергея Эфрона на правую войну, смерть дочери Ирины и т. д. Опора на эти события и определила данный текст как пример гражданской лирики Марины Цветаевой. Уточнено понятие лирического цикла, сюжета в лирическом цикле.

Сюжет лирического цикла «Лебединый стан», представляющий собой сцепления лирического переживания и реальных событий, происходивших с 1917 по 1920 годы. Реальность послужила толчком для душевных движений лирической героини. Это и есть главное условие целостности цикла.

4. В лирическом цикле присутствуют все виды художественной детали (характеризующая, предметная, портретная, совокупная, символизирующая) с преобладанием символизирующей, являющейся выражением «поэтики предельности» М. Цветаевой. При этом деталь, символизируясь на протяжении цикла, перерастает саму себя и становится образом-символом. Образ-символ является своеобразной квинтэссенцией детали любого рода, он включает в себя все предыдущие коннотации.

5. Образ лирической героини и другие образы символизируются постепенно от конкретного плана через исторический к символическому, вечному. Символизация образов и событий наряду с их введением в культурно-историческую традицию (мифологизация) занимает ведущее место в лирическом цикле Марины Цветаевой. Способы цветаевской символизации нашли свое отражение в образах-символах птиц, а также в образе ветра. Корни этой символизации, очевидно, нужно искать в фольклоре.

6. Цветообозначение для Марины Цветаевой играет очень большую роль в создания уникального поэтического мира. В цикле «Лебединый стан» на вполне сложившуюся у Цветаевой авторскую концепцию цвето-обозначения оказывает влияние новая семантика цветов, возникающая в реальной действительности. Цвета получают политическую окраску, разделяясь, как обычно у Цветаевой, на два противоположных лагеря - Добро и Зло, формально адекватных Белой гвардии и носителям Революции.

В первых стихотворениях цикла противопоставления еще не выражены ярко, что, видимо, связано с колебаниями лирической героини, но уже в ст. № 10 - «Кровных коней запрягайте в дровни!» - цвета приобретают тот характер, который они сохранят на протяжении всего цикла.

7. Целостный анализ цикла необходимо использовать в качестве исходного материала на уроках литературы в старших классах школ с углубленным изучением гуманитарных предметов.

Выявлены дальнейшие пути исследования по данной теме по истории литературы: литературный контекст цикла в России и за рубежом, проблемы рецепции цикла «Лебединый стан» в среде эмиграции первой волны, в российской литературной среде. Не вполне ясными представляются все интертекстуальные связи цикла с зарубежной поэзией и прозой (возможно привлечение материалов о Гете, Наполеоне, изучение связей с немецким и французским фольклором и мифологиями). К сожалению, за рамками нашего исследования осталась книга стихов «Ремесло», многие циклы из которой являются с нашей точки зрения прямым продолжением цикла «Лебединый стан» и не могут рассматриваться вне контекста с ним. Книга «Ремесло» организована по таким же законам поэтического мира М. Цветаевой, по каким и «Лебединый стан», система образов и способы символизации в ней развиваются, исходя из заложенных основ цикла «Лебединый стан». Итак, изучение этого целостного текстового единства является задачей будущего исследования.

Представляется также чрезвычайно интересным дальнейшее изучение авторских пометок и записей М. Цветаевой в ее рукописях этих и других текстов, относящихся к исследуемому периоду и сделанных ею позднее при перебеливании черновиков и дневниковых записей. Эта проблема станет полностью доступной для исследования после опубликования всего наследия поэта (писем, беловых тетрадей, черновиков, рукописей).

Сопоставление «Лебединого стана» с текстом «Слова о полку Игоре-ве» нельзя считать полностью завершенным, так как в полной мере может являться темой самостоятельного исследования. Типологические схождения, выявленные нами в настоящей работе, требуют более подробного изучения жанра героической эпопеи, лексического состава обоих произведений.

Проблема рецепции М. Цветаевой этого и других текстов и отражение ее в творчестве поэта также еще не привлекло достаточного внимания исследователей.

До сих пор не решен исследователями вопрос о принадлежности М. Цветаевой к различным литературным направлениям и школам, в большом количестве возникавшим в эпоху Серебряного века. Господствует точка зрения, что Цветаева не принадлежала ни к одному из них. Однако художественный мир поэта не может не включать в себя основных черт этих направлений, в частности, огромную роль в становлении ее как поэта, несомненно, сыграл символизм. Для изучения цикла «Лебединый стан», осо

Список научной литературыКирюнина, Татьяна Борисовна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Цветаева М.И. За всех противу всех!: Судьба поэта: В стихотворениях, поэмах, очерках, дневниковых записях, письмах / Сост. Л.В. Поликовской; Вступ. ст., коммент. Л.В. Поликовской, М.А. Долговой. - М.: Высш. шк., 1992. - 384 с.

2. Цветаева М.И. Неизданное. Сводные тетради. Подгот. текста, пре-дисл. и примеч. Е.Б. Коркиной и И.Д. Шевеленко. М.: Эллис Лак, 1997.-640 с.

3. Цветаева М.И. Неизданное. Семья: История в письмах / Сост., подгот. текста и коммент. Е.Б. Коркиной. М.: Эллис Лак, 1999. - 592 с.

4. Цветаева М.И. Собрание сочинений: В 7 т. (13 кн.) / Сост., подгот. текста и коммент. А. Саакянц, Л. Мнухина. М.: Терра; «Книжная лавка - РТР», 1997 - 1998.

5. Цветаева М.И. Собрание сочинений: в 7 т. /Вступ. ст. А. Саакянц. Сост., подгот. текста и коммент. М.: Эллис Лак, 1995.

6. Цветаева М.И. Собрание стихотворений, поэм и драматических произведений: в 3-х томах. М.: Прометей - ПТО «Центр», 1990 - 1993.

7. Marina Cvetaeva. Studien und Materialen // Wiener slawistischer Alma-nach. Sonderband 3. Wien, 1981.

8. Аверинцев C.C. Золото в системе символов ранневизантийской культуры // Византия. Южные славяне и Древняя Русь. Западная Европа. -М.: «Наука», 1973. 590 с.

9. Адмони В. Марина Цветаева и русская поэзия XX в. // Wiener slawistischer Almanach. Sonderband 32. Wien, 1992. - С. 63 - 68.

10. Ю.Айзенштейн E.O. Построен не созвучьях мир / Звуковая стихия М. Цветаевой. СПб.: Журнал «Нева», ИТД «Летний сад», 2000. - 288 с.

11. П.Акбашева A.C. Марина Цветаева: «в проявленном сила» // Русская литература XX в. в вузе и школе: Монография. Стерлитамак, 1998. -С. 80-98.

12. Акбашева A.C. Поэзия и проза Марины Цветаевой: Научно-методическое пособие. Стерлитамак, 1999. - 104 с.

13. Александр Блок, Андрей Белый: Диалог поэтов о России и революции.-М., 1990.

14. Александров В.Ю. Фольклоризм Марины Цветаевой (стихотворная поэтика, жанровое своеобразие). Дис. на соиск. учен. степ. канд. фи-лол. наук. М., МГПИ, 1989.

15. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: В 3 тт. -М.: «Современный писатель», 1995.

16. Бальмонт К.Д. Где мой дом? // Цветаева М.И. За всех противу всех!: Судьба поэта: В стихотворениях, поэмах, очерках, дневниковых записях, письмах. - М.: Высш. шк., 1992. - С. 321 - 328,

17. Барт Р. Мифологии. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1996. 312 с.

18. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. 2-е изд. М., 1986. -444 с.

19. Белкина М. Пропавшая тетрадь // Марина Цветаева: Симпозиум 1992 г.-С. 18-23.

20. Белкина М. Скрещение судеб. М., Изд-во А и Б, 1999. - 352 с.

21. Белый А. Проблемы творчества. М., 1988.

22. Белый А. Символизм как миропонимание / Сост., вступ. ст. и прим. JI.A. Сугай. М.: Республика, 1994. - 528 с. - (Мыслители XX в.).

23. Бердяев и М. Цветаева о смерти и самоубийстве // Российский литературоведческий журнал. 1994. - № 4. - С. 155 - 164.

24. Библия: Новый Завет: Мф., Лук., Мрк., Ин., Откр.; Ветхий Завет: Быт., Ис. // Russian Orthodox Bible. United Bible Societies. - 1991.

25. Билинкис Я. Марина Цветаева о назначении искусства (По критической прозе поэта) // Марина Цветаева: Симпозиум 1992 г. С. 63 - 73.

26. Блок А. Интеллигенция и революция. 9 января 1918 // Александр Блок. Собрание соч. в 6 тт. Т. 5. М.: Библиотека «Огонек». Изд-во «Правда», 1971. - С. 396 - 407.

27. Бродский И. Вершины великого треугольника // Звезда. 1996. - № 1. -С. 225-233.

28. Бродский И. О Марине Цветаевой // Новый мир. №2. - 1991. - С. 151-180.

29. Буров A.A. «Дойти до самой сути.» Номинативные предложения в поэзии Марины Цветаевой // Русская речь. 1988. - № 5.

30. Бусалова Т.П. Композиция лирических структур А. Майкова. // Русская литература XIX в. Вопросы сюжетосложения и композиции. -Горький, 1975.

31. Буслаев Ф.И. Народная поэзия: Исторический очерк. Спб., 1887.

32. Валгина Н.С. Стилистическая роль знаков препинания в поэзии Цветаевой // Русская речь. 1978. - № 5. - С. 58 - 62.

33. Ванечкова Г. Символ «рябина» в поэзии М. Цветаевой и его перевод // Ceskoslovenska rusistika 27. 1982. - №5.

34. Веселовский А Н. Поэтика сюжетов // Введение в литературоведение. Хрестоматия. М.: Высшая школа, 1979.

35. Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М., 1991.

36. Водовозов В. Древняя русская литература. Спб., 1872.

37. Воспоминания о Марине Цветаевой: Сборник. М.: Советский писатель, 1992. - 592 с.

38. Гаспаров Б.М. Поэтика «Слова о полку Игореве». Wiener slawistischer Almanach. Sonderband 12. - Wien, 1984.

39. Гаспаров M.JI. «Гастрономический» пейзаж в поэме Марины Цветаевой «Автобус» // Русская речь. 1990. - № 4. - С. 20 - 26.

40. Гаспаров M.JT. «Поэма воздуха» М. Цветаевой: Опыт интерпретации. // Труды по знаковым системам. XV: Типология культуры. Взаимное воздействие культур. Тарту, 1982.

41. Гаспаров М.Л. Марина Цветаева: От поэтики быта к поэтике слова // Гаспаров М.Л. Избранные статьи. М.: Новое литературное обозрение, 1995.-С. 307 -315.

42. Гаспаров М.Л. Русские стихи 1900-х 1925 гг. в комментариях. - М., 1993.-272 с.

43. Гаспаров М.Л. Слово между мелодией и ритмом. Об одной литературной встрече М. Цветаевой и А. Белого // Русская речь. 1989. - № 4.- С.З -10.

44. Герцык Е.К. Воспоминания. Paris, 1973.

45. Гершкович А. О театре Цветаевой («Федра») // Марина Цветаева. Симпозиум, посвященный 100-летию со дня рождения. Нортфилд, Вермонт, 1992. - С. 240 - 246.

46. Гинзбург Л.Я. О лирике. Л., 1974. - 408 с.

47. Гинзбург Л.Я. О литературном герое. Л.: Сов. писатель, 1979. -224с.

48. Гинзбург Л.Я. О структуре литературного персонажа // Искусство слова. Сборник статей. М., 1973.

49. Гиршман М.М. Литературное произведение. Теория и практика анализа.-М., 1991.

50. Голан А. Миф и символ. Иерусалим - М., 1994. - 376 с.

51. Голицына В.Н. М. Цветаева о А. Блоке. Ст. 1. (Цикл «Стихи к Блоку») // Биография и творчество в русской культуре начала XX в. Блоков-ский сборник IX. Памяти Д.Е. Максимова. Вып. 357. - Тарту, 1989.

52. Горбаневский М. «Мне имя Марина.»: (Антропонимика в произведениях М. Цветаевой) // Ономастика в художественной литературе. -М., 1988.-С. 61-74.

53. Горчаков Г.К. К источникам трагического у Марины Цветаевой // Wiener slawistischer Almanach. Sonderband 32. Wien, 1992.

54. Грехнёв В.А. Композиция и смысл тютчевских сопоставлений // Вопросы сюжета и композиции. Горький, 1978.

55. Грехнёв В.А. Лирический сюжет в поэзии Пушкина // Болдинские чтения. Горький, 1977.

56. Грехнёв В.А. Об истоках малых композиционных форм в лирике Тютчева // Русская литература XIX в. Вопросы сюжета и композиции. -Горький, 1975.

57. Грушко Е.А., Медведев Ю.М. Словарь славянской мифологии. Н. Новгород, 1996.

58. Гумилев Л.Н. От Руси к России. Очерки этнической истории. М., 1992.-336 с.

59. Даль В.И. О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа: 2-е изд. СПб.-М.: Вольф, 1880. - 148 с.

60. Даль И.В. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1989.

61. Дарвин М.Н. Проблема цикла в изучении лирики. Кемерово, 1983. -104 с.

62. Дарвин М.Н. Русский лирический цикл: Проблема истории и теории: на материале поэзии первой половины XIX в. Красноярск: Изд-во Красноярского ун-та, 1988. - 144 с.

63. Дарвин М.Н. Циклизация в лирике: Исторические пути и художественные формы. Дис. на соис. учен. степ, д-ра филол. наук. Кемеро-вов: КГУ, 1995.

64. Деринг-Смирнова И.Р. / И.П. Смирнов. Очерки по истории типологии культуры . Реализм . Постсимволизм (Авангард). Salzburg, 1982.

65. Димова Л. К определению лирического цикла // Русская филология. IV. Сб. студенческих научных работ. Тарту, 1975. - С. 3 - 10.

66. Джимбинов С. «Белая» Цветаева: О жизни и творчестве поэтессы. // Литературная учеба. 1993. - Кн. 4. - С. 170 - 182.

67. Добин Е.С. Жизненный материал и художественный сюжет. Л.: Советский писатель, 1958. - 334 с.

68. Добин Е.С. Искусство детали. Л., 1975.

69. Евстафиев П.В. Древняя русская литература. Вып. 1 2. - Спб., 1877 -1879.

70. Ельницкая С.Н. «Возвышающий обман»: Миротворчество и мифотворчество Цветаевой // Марина Цветаева: Симпозиум 1992 г. С. 45 -62.

71. Епископ Серафим (Звездинский). Ангелы (Ангельский мир по учению Православной Церкви). М., 1995.

72. Жильцова В.В. Изучение поэтической пунктуации М. Цветаевой: итоги и перспективы // Текст как реальность: содержание и форма. Тула, 1994.

73. Жолковский А.К., Щеглов Ю.К. К понятиям «тема» и «поэтический мир». Труды по знаковым системам. - Вып. 7. - Тарту, 1975.

74. Жолковский А.К., Щеглов Ю.К. Мир автора и структура текста: Статьи о русской литературе. Tenafly (N.Y.): Эрмитаж, 1986. - 348 с.

75. Жолковский А.К., Щеглов Ю.К. Поэтика выразительности: Сб. статей. Wien, 1980. - 256 с.

76. Зубова JI.B. Потенциальные свойства языка в поэтической речи М. Цветаевой: Семантический аспект. ЛГУ, 1987.

77. Зубова Л.В. Поэзия Марины Цветаевой. Лингвистический аспект. -ЛГУ, 1989.-264 с.

78. Иванов В.В., Топоров В.Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1974.

79. Иванов Вяч. Вс., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы. М., 1965.

80. Иваск Ю.П. Благородная Цветаева (Предисловие) // М, Цветаева. Лебединый стан. Мюнхен, 1957.

81. Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 3. - Калуга, 1993.-592 с.

82. Катаева-Лыткина Н. Дом Марины Цветаевой: Литературный музей и культурный центр. // Наука в России. 1994. - № 1. - С. 80 - 84.

83. Керлот Х.Э. Словарь символов. М.: REFL-book, 1994. - 608 с.

84. Киперман Ж. «Пророк» Пушкина и «Сивилла» Цветаевой (элементы поэтической теологии и мифологии) // Вопросы литературы. 1992. -Вып. З.-С. 94-115.

85. Клинг О. Поэтический стиль М. Цветаевой и приемы символизма: притяжение и отталкивание // Вопросы литературы. 1992. - Вып. 3. -С. 74-93.

86. Клингер В. Животное в античном и современном суеверии. Киев, 1911.

87. Козина H.A. Антонимия в очерке М. Цветаевой «Мой Пушкин. // Проблемы семантики: Сб. науч. тр. Латв. ун-та им. П. Стучки / Отв. ред. Я. Карлинын. Рига, 1981.

88. Копылова Н.И. О многозначности термина «сюжет» в современных работах о лирике (к историографии вопроса) // Сюжет и композиция литературных и фольклорных произведений. Воронеж, 1981.

89. Коркина Е. Лирический сюжет в фольклорных поэмах М. Цветаевой // Русская литература. 1987. - № 4.

90. Коркина Е.Б. Лирическая трилогия Цветаевой // Марина Цветаева: Симпозиум 1992 г. -С. 110-117.

91. Коркина Е.Б. Лирический сюжет в фольклорных поэмах Марины Цветаевой. // Русская литература. 1987. - № 4. - С. 161 - 168.

92. Коркина Е.Б. Об архиве Марины Цветаевой // Встречи с прошлым. Сборник материалов ЦГАЛИ. № 4. - 1982. - С. 419 - 452.

93. Корман Б.О. Избранные труды по теории и истории литературы. -Ижевск, 1992. 235 с.

94. Корман Б.О. Изучение текста художественного произведения. М., 1972. -110 с.

95. Корман Б.О. К методике анализа слова и сюжета в лирическом стихотворении // Вопросы сюжетосложения. Вып. 5. Рига, 1987.

96. Корман Б.О. Образцы изучения текста художественного произведения в трудах отечественных литературоведов. Ижевск, 1995.

97. Косман Н. Безглагольный динамизм поэтической речи Цветаевой // Марина Цветаева: Симпозиум 1992 г. С. 143-151.

98. Крадоджен Е.М. Повтор в структуре поэтического цикла. Дис. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. М., 1987. - 264 с.

99. Краткий толковый молитвослов. М., 1915.

100. Кудрова И.В. Версты, дали. Марина Цветаева: 1922 1939. - М., 1991.-620 с.

101. Кудрова И.В. После России. Марина Цветаева: годы чужбины. -М.: РОСТ, 1997. -366 с.

102. Кудрова И.В. После России: О поэзии и прозе Марины Цветаевой: статьи разных лет. М.: РОСТ, 1997. - 240 с.

103. Кудрова И.В. Листья и корни // Звезда. 1976. - № 4.

104. Кудрова И.В. Пленный лев: М. Цветаева, 1934 г. // Звезда. 1989. -№3.

105. Кудрова И.В. Полгода в Париже. К биографии Марины Цветаевой // Wiener slawistischer Almanach. Sonderband 3. Wien, 1981. - С.123 -159.

106. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. М., 1988.

107. Лаврова Е.Л. Поэтическое миросозерцание Марины Цветаевой. -Горловка, 1994.

108. Леонидов В. Только огненность лисьего хвоста.: Еще раз про придуманную любовь Марины Цветаевой // Независимая газета. № 202 (2018).-28.10.99.-С. 12.

109. Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.

110. Лосев А.Ф. Бытие имя - космос. - М.: Мысль, 1993. - 958 с.

111. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М.: Мысль, 1993. - 959 с.

112. Лосев Л. Перпендикуляр: (Еще к вопросу о поэтике переноса у Цветаевой) // Марина Цветаева: Симпозиум 1992 г. С. 100- 109.

113. Лосская В. Марина Цветаева в жизни. Неизданные воспоминания современников. М., 1992. - 348 с.

114. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха. Л.: Просвещение, 1972. - 272 с.

115. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970. - 384 с.

116. Лотман Ю.М. Текст в тексте // Труды по знаковым системам. Ученые записки Тартуского университета. Т. XIV. - Вып. 567. - Тарту, 1981.

117. Ляпина Л.Е. Лирический цикл как художественное единство // Проблема целостности литературного произведения. Воронеж, 1976. -С. 122-138.

118. Ляпина Л.Е. Проблема целостности лирического цикла // Целостность художественного произведения и проблема его анализа в школьном и вузовском изучении литературы. Донецк, 1977. - С. 165.

119. Ляпина Л.Е. Циклизация как эстетический феномен // Studia métrica and poética. Сборник статей памяти П.А. Руднева СПб., Гуманитарное агенство «Академический проект», 1999. - С. 158 - 167.

120. Мейкин М. Марина Цветаева: поэтика усвоения. М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 1997. - 312 с.

121. Микушевич В. Лебединая песня новой души: (Теодицея Марины Цветаевой) // Здесь и теперь. 1992. - №2. - С. 156 - 179.

122. Минц З.Г. Текст и культура. Тарту, 1983.

123. Минц З.Г. Типология литературных взаимодействий. Вып. 620. -Тарту, 1983.

124. Мифологический словарь под ред. Е.М. Мелетинского. М., 1990.

125. Мифы народов мира. Энциклопедия. Т. 1 - 2. - М., 1992 - 1994.

126. Михайлов И. Опыты Марины Цветаевой // Звезда. 1967. - № 7. -С. 203-211.

127. Мукаржовский Я. Литературный язык и поэтический язык // Пражский лингвистический кружок / Отв. ред. H.A. Кондрашов. М., 1967.

128. Наше отечество: Опыт политической истории. Ч. 1 . М., 1991.

129. Небесная арка. Марина Цветаева и Райнер Мария Рильке. СПб., 1992.

130. Норвичские симпозиумы по русской литературе й культуре. Т. 2. Марина Цветаева. - Вермонт, 1992. - С. 14 - 27.137.0рлов ВН. Марина Цветаева' судьба, характер, поэзия // Марина Цветаева: Избранные произведения. -М: Сов. писатель, 1965. -С. 5 54.

131. Орлов В.Н. Перепутья. М., 1976.

132. Орлицкий Ю.Б. Стих и проза в русской литературе: Очерки истории и теории. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1991. - 200 с.

133. Осипова Н.О. Мифопоэтика лирики М. Цветаевой. Киров, 1995.

134. Осипова Н.О. О «зооморфном» элементе мотивной структуры поэмы М. Цветаевой «Крысолов» // Литературная сказка: История, теория, поэтика. Сборник статей и материалов. М., 1996. - С. 40 - 43.

135. Осипова Н.О. Творчество М. Цветаевой в контексте культурной мифологии Серебряного века. Киров: Изд-во ВШУ, 2000. - 272 с.

136. Осипова Н.О. Художественный мифологизм творчества М.И. Цветаевой в историко-культурном контексте первой трети XX в. М., 1998.-380 с.

137. Павловский А. На перекрестке дорог. (Лирический дневник М. Цветаевой. 1917 1920) // Нева. - 1988. - № 7. - С. 177 - 194.

138. Павловский А.И. Куст рябины: О поэзии М. Цветаевой. Л.: Сов. писатель, 1989. - 350 с.

139. Парамонов Б.М. Солдатка // Парамонов Б.М. Конец стиля. М.: Изд-во «Аграф», С-Пб.: Изд-во «Алетейя», 1999. - С. 278 - 294.

140. Петкова Г.Т. Лирический цикл в творчестве М. Цветаевой (проблемы поэтики) // Филологические науки. 1994. - № 3.

141. Петкова Г.Т. Поэтика лирического цикла в творчестве М. Цветаевой. Дис. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Москва, 1994. -194 с.

142. Пинаев С. «Близкий всем, всему чужой.» Максимилиан Волошин в историко-литературном контексте серебряного века. М., 1996.

143. Писарев JI.B. Книги «Ремесло» и «После России» как этапы творческой биографии М.И. Цветаевой. Дис. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. М., 1997. - 206 с.

144. Поляков М.Я. Вопросы поэтики и художественной семантики. -М., 1978.

145. Полякова С. Поэзия и правда в цикле стихотворений Цветаевой «Подруга» // Wiener slawistischer Almanach. Sonderband 3. Wien, 1981.-С. 113-121.

146. Поспелов Г.Н. Лирика среди литературных родов. М., 1976.

147. Потебня A.A. О некоторых символах в славянской народной поэзии. -Харьков, 1860.

148. Потебня A.A. Слово и миф. М., 1989.

149. Пьяных М.Ф. Маяковский глазами Марины Цветаевой (Из кн. «Марина Цветаева в кругу поэтов-современников») // Звезда. 1992. -№ Ю.

150. P.M. Рильке, Б. Пастернак, М. Цветаева. Письма 1926 года. М., 1990.

151. Рабинович В.Л. Превращения чёрного дракона // Рабинович В. Л. Алхимия как феномен средневековой культуры. М., 1979.

152. Разумовская М. Марина Цветаева. Миф и действительность. -Лондон: OPI, 1983. 525 с.

153. Ревзина О.Г. Горизонты Марины Цветаевой // Здесь и теперь. -1992.-№2.-С. 98-116.

154. Ревзина О.Г. Знаки препинания в поэтическом языке: двоеточие в поэзии М. Цветаевой // Wiener slawistischer Almanach. Sbd. 3. Wien,1981.-С. 67 -85.

155. Ревзина О.Г. Некоторые особенности синтаксиса поэтического языка М. Цветаевой // Учен. зап. Тарт. ун-та. 1979. - Вып. 481. Семиотика устной речи. Лингв, семантика и семиотика, 2. - С. 89 - 109.

156. Ревзина О.Г. Собственные имена в поэтическом идиолекте М. Цветаевой // Поэтика и стилистика. 1988 1990. - М.: Наука, 1991. - С. 172- 192.

157. Ревзина О.Г. Структура поэтического текста как доминирующий фактор в раскрытии его семантики // Wiener slawistischer Almanach. Sbd. 3. Wien, 1981. - С. 49 - 65.

158. Ревзина О.Г. Тема деревьев в поэзии М. Цветаевой // Труды по знаковым системам XV. Тарту, 1982. - С. 141 - 148.

159. Ронен О. Часы ученичества Марины Цветаевой // Марина Цветаева: Симпозиум 1992 г. С. 89 - 99.

160. Руденко И. Слишком красная для белых и слишком белая для красных: О поэзии М. Цветаевой // Новое время. 1992. - № 9.

161. Саакянц A.A. Владимир Маяковский и Марина Цветаева // Москва,1982, № 10.

162. Саакянц A.A. Марина Цветаева: Жизнь и творчество. М.: Эллис Лак, 1997.-816 с.

163. Саакянц A.A. Поэт и мир: О М. Цветаевой // Литературная Армения. 1989,- № 1.

164. Саакянц A.A. Проза Марины Цветаевой // Марина Цветаева. Сочинения в 2-х тт. М., 1980.

165. Саакянц A.A. Равенство дара души и глагола. Марина Цветаева о творчестве // Литературная учеба. № 3. 1981.

166. Саакянц A.A. Тайный жар // Огонек, 1979. № 43.

167. Саакянц A.A. Уход Марины Цветаевой //Марина Цветаева: Симпозиум 1992 г.-С. 11-17.

168. Савостин И.Г. Сюжет дороги в поэзии Некрасова («Последние элегии»). // Жанр и композиция литературного произведения. Вып. 4. -Калининград, 1978.

169. Сапогов В.А. Лирический цикл и лирическая поэма в творчестве Блока // Русская литература XX в.: (Дооктябрьский период): Сб. науч. ст. Вып. 1. Калуга: Изд-во Тульского гос. пед. ин-та им. Л.Н. Толстого, 1968.-С. 174- 189.

170. Сапогов В.А. Сюжет в лирическом цикле. // Сюжетосложение в русской литературе. Сб. статей. Даугавпилс, 1980. - С. 90 - 98.

171. Святополк-Мирский Д. (рец.) Марина Цветаева. «Молодец». // Современные записки, XXVII. Париж, 1926.

172. Серова М.В. Поэтика лирических циклов в творчестве Марины Цветаевой: Научно-методическое пособие. Ижевск: Изд-во Удмуртского ун-та, 1997. - 160 с.

173. Серова М.В. Поэтические циклы М. Цветаевой. Дис. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Иваново, 1994. - 225 с.

174. Сильман Т.И. Заметки о лирике. Л., 1977. - 224 с.

175. Симченко О. К изучению поэтики Ахматовой и Цветаевой (словесное поведение лирической героини) // Современные проблемы русской филологии. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1985. -115 с.

176. Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М.: Эллис Лак, 1995.-416 с.

177. Словарь литературоведческих терминов. М., 1974.

178. Словарь русского языка в 4-х тт. Т. 1 - 4. - М., 1984 - 1985.

179. Смирнов И.П. Место «мифопоэтического подхода» к литературному произведению среди других толкований текста // Миф фольклор - литература. - Л., 1978. - С. 186 - 192.

180. Смирнов И.П. Художественный смысл и эволюция поэтических систем. М., 1977. - 203 с.

181. Соколова З.П. Культ животных в религиях. М., 1972.

182. Сокольников С. Марина Цветаева: Лебединый стан // Грани. № 37. 1958.

183. Солоневич И.Л. Народная монархия. М.: Феникс, 1991. - 512 с.

184. Сомова Е.В. Личность поэта, природа и назначение творчества в художественной концепции М.И. Цветаевой. Дис. на соиск. учен, степ. канд. филол. наук. Краснодар, 1997. - 274 с.

185. Спроге Л.В. Лирический цикл в дооктябрьской поэзии А. Блока и проблемы циклообразования у русских символистов. Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Тарту: ТГУ, 1988. - 23 с.

186. Столетие Цветаевой: Материалы симпозиума. Amherst (Mass.), 1994.

187. Суни Т. Композиция «Крысолова» и мифологизм М. Цветаевой. -Хельсинки, 1996.

188. Суодене Э.Г. Анафора в лирике М.И. Цветаевой. Дис. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Минск, 1990.

189. Таборисская Е.М. «Бессонницы» в русской лирике (к проблеме тематического жанроида) // Studia métrica and poética. Сборник статей памяти П.А. Руднева СПб., Гуманитарное агенство «Академический проект», 1999. - С. 224 - 235.

190. Тимофеев Л. Основы теории литературы. М., 1966.

191. Титова Е.В. Жанровая типология поэм М.И. Цветаевой. Дис. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Вологда, 1997.

192. Томашевский Б. Теория литературы. Поэтика. Л., 1925.

193. Томашевский Б.В. Стих и язык: филологические очерки. M.-JL, 1959.-472 с.

194. Топоров В.Н. Об одном способе сохранения традиции во времени: имя собственное в мифопоэтическом аспекте // Проблемы славянской этнографии (к 100-летию со дня рождения члена-корреспондента АН СССР Д.К. Зеленина). Л.: Наука, 1979. - С. 141 - 150.

195. Топоров В.Н. Семантика мифологических представлений о грибах.- Balcanica. Лингвистические исследования. М., 1979.

196. Тынянов Ю. Литературный факт. М., 1993.

197. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

198. Тюкин В.П. Венок сонетов в русской поэзии XX в. // Проблемы теории стиха. Л.: Наука, 1984. - С. 208 - 215.

199. Фарыно Е. «Бессонница» Марины Цветаевой. Опыт анализа цикла // Зборник за славистику. Т. 15. - Нови Сад, 19979.

200. Фарыно Е. Из заметок о поэтике Цветаевой // Marina Cvetaeva. Studien und Materialen. Wiener slawistischer Almanach. Sonderband 3. -Wien, 1981.-C. 29-47.

201. Фарыно E. К вопросу о соответствии ритма и семантики в поэтических текстах (Пушкин Евтушенко - Цветаева) // Studia rossika posnaniensia. Zeszyt 2. - Poznan, - 1971. Uniwersytet im Adama Mickiewicza w Poznanu. - C. 3 - 27.

202. Фарыно E. Мифологизм и теологизм Цветаевой: (Магдалина; Царь- Девица; Переулочки) // Wiener slawistischer Almanach. Sbd. 18. -Wien, 1985.-413 с.

203. Фарыно E. Некоторые вопросы теории поэтического языка: (Язык как моделирующая система поэтического языка Цветаевой) // Semiotyka i struktura tekstu. Warszawa, 1973.

204. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка в 4-х тт. -Спб.: Изд-во «Азбука», издательский центр «Терра», 1996.

205. Фейлер JI. Марина Цветаева. Ростов-на-Дону: изд-во «Феникс», 1998.-С. 416 с.

206. Фоменко И.В. О принципах циклической организации в лирике // Миропонимание и творчество романтиков. Калинин. 1986. - С. 110 -124.

207. Фоменко И.В. Понятие «цикл» в литературном обиходе начала XX в. // Проблемы истории и методологии литературоведения и литературной критики. Душанбе, 1982. - С. 31 - 32.

208. Фоменко И.В. Поэтика лирического цикла. Дис. на соиск. учен, степ, д-ра филолог, наук МГУ, 1984.

209. Фрезер Д. Золотая ветвь.-М., 1984.

210. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. Л., 1936.

211. Хаев Е.П. Проблемы композиции лирического цикла (Б. Пастернак «Тема с вариациями») // Природа художественного целого и литературный процесс. Кемерово, 1980.

212. Хазан В.И. Тема смерти в лирическом цикле русских поэтов XX в. -Грозный, 1990.

213. Хализев В. Основы теории литературы. М., 1994. - Ч. 1, 2.

214. Храпченко М. Горизонты художественного образа. 2-ое изд., доп. -М., 1986.

215. Христианство. Энциклопедический словарь. М., 1993.

216. Циклизация литературных произведений. Системность и целостность: Межвузовский сборник научных трудов. Кемерово, КГУ, 1994.

217. Черашняя Д.И. Лирический сюжет и авторское мироотношение в стихотворении А.К. Толстого «И.С. Аксакову» // Вопросы сюжетос-ложения. Рига, 1978.

218. Чуковская Л.К. Записки об Анне Ахматовой. В 3 тт. Т. 1. 1938 -1941. - М.: АО «Согласие», 1997. - С. 20 - 28.

219. Чуковская JI.K. Предсмертие. Фрагменты воспоминаний о Марине Цветаевой // Собеседник (Горизонт). -М., 1988. № 3.

220. Шаяхметова Н.К. Семантические неологизмы в контексте М.И. Цветаевой. Дис. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Алма-Ата, 1981.

221. Швейцер В. Быт и бытие Марины Цветаевой. М.: 1992. - 536 с.

222. Швейцер В. Страницы к биографии Марины Цветаевой // Russian Literature.-1981,-№9.

223. Шевеленко И.В. В зеркале последнего десятилетия: Библиографические заметки к столетию М. Цветаевой // Звезда. 1992. - № 10. -С. 202-203.

224. Шевеленко И.В. Марина Цветаева в 1911 1913 гг.: Формирование авторского самосознания // Ученые записки Тартуского ун-та. - Тарту, 1990. - Вып. 917. Блоковский сб. XI. - С. 50 - 66.

225. Шевеленко И.В. По ту сторону поэтики. К характеристике литературных взглядов М. Цветаевой // Звезда. 1992. - № 10. - С. 151 -161.

226. Шенгели Г. О лирической композиции // Поэтика: Хрестоматия по теории литературы для слушателей филологического факультета университета. М.: Российский открытый университета, 1922. - С. 41 -51.

227. Широлапова Н.Ю. Лексико-стилистические средства поэзии М. Цветаевой. Дис. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. -М., 1997.

228. Эйкен Г. История и система средневекового миросозерцания. -Спб., 1987.

229. Эйхенбаум Б.М. О поэзии. Л., 1969. - 551 с.

230. Эткинд Е. Материя стиха. Изд. 2-е. - Paris. - 1985. - 506 с.

231. Эткинд Е. Путь к России. Предисловие к книге Марины Цветаевой «Ремесло». Oxford: Willem Meeuws, 1981.252

232. Эткинд Е. Строфика Цветаевой. Разгадка «Крысолова». «Молодец» Цветаевой. // Эткинд Е. Там, внутри. О русской поэзии XX в. Очерки. СПб.: Максима, 1997. - С. 371 446.

233. Эткинд Е. Флейтист и крысы: (Поэма Марины Цветаевой «Крысолов» в контексте немецкой народной легенды и ее литературных обработок) // Марина Цветаева: Симпозиум 1992 г. С. 118 - 153.

234. Эфрон A.C. О Марине Цветаевой: Воспоминания дочери. М.: Сов. писатель, 1989. - 480 с.

235. Эфрон A.C. Страницы былого // Звезда. 1975. - № 6.

236. Якобсон Р. Работы по поэтике: Переводы / Сост. и общ. ред. M.JI. Гаспарова. М.: Прогресс, 1987. - 464 с.

237. Яковченко С.Б. Драматическое начало в творчестве М. Цветаевой. Дис. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Вологда, 1994.

238. Ярославский Е. Как родятся, живут и умирают боги и богини. М., 1959.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Сюжет, деталь и способы символизации в лирическом цикле М. Цветаевой "Лебединый стан""

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кирюнина, Татьяна Борисовна

Введение диссертации2000 год, автореферат по филологии, Кирюнина, Татьяна Борисовна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Сюжет, деталь и способы символизации в лирическом цикле М. Цветаевой "Лебединый стан""

Список научной литературыКирюнина, Татьяна Борисовна, диссертация по теме "Русская литература"

Похожие темы диссертаций