автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Текстовая актуализация речевого поведения коммуникантов в политическом интервью

Полный текст автореферата диссертации по теме "Текстовая актуализация речевого поведения коммуникантов в политическом интервью"

□034Э35ЭЭ

На правах рукописи УДК 8Г42+303.62.32

ЛАВРИНОВА Наталья Игоревна

ТЕКСТОВАЯ АКТУАЛИЗАЦИЯ РЕЧЕВОГО ПОВЕДЕНИЯ КОММУШКАНТОВ В ПОЛИТИЧЕСКОМ ИНТЕРВЬЮ (на материале современного английского языка)

Специальность 10.02.04 - германские языки

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2010

- 4 МЛР 2010

003493599

Работа выполнена на кафедре английского языка ГОУ ВПО Поморский государственный университет имени М.В. Ломоносова

Научный руководитель: Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

доктор филологических наук, профессор Чернявская Валерия Евгеньевна

доктор филологических наук, профессор Хомякова Елизавета Георгиевна

кандидат филологических наук, доцент Чемодурова Зинаида Марковна

Санкт-Петербургский государственный политехнический университет, факультет иностранных языков

Защита состоится 3 марта 2010 г. в 16.30 на заседании Совета Д 212.199.05 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Российском государственном педагогическом университете имени А.И. Герцена по адресу: 191186, Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, д. 48, корп. 14, ауд. 314.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена

О/

Автореферат разослан*^" /_2010 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

А.Г. Гурочкина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемое диссертационное исследование рассматривает особенности актуализации речевого поведения коммуникантов в политическом интервью, а также способы формирования образа его адресата. Понятие "политическое интервью" используется нами в его узком значении -т.е. как беседа журналиста с политиком о политике, а также как зафиксированный результат такой беседы, в противовес широкому пониманию политического интервью, при котором интервьюируемым может быть любой интересный журналисту собеседник.

Интервью как сложное коммуникативно-речевое явление, как пример реального функционирования языковой системы в условиях информационного общества становилось объектом рассмотрения представителей различных отраслей гуманитарного знания. С позиций Л1шгвистики особенности печатных интервью различной тематики анализируются в работах (Заигрина 1988, Кантор 2001, Красноперова 2005, Романова 2008) на материале как русского, так и иностранных языков. С точки зрения журналистики организация жанра интервью и технология его проведения рассматриваются в работах (Смелкова и др. 2002, Ильченко 2003, Лукина 2005).

В последние десятилетия анализ различных явлений, связанных с функционированием центрального понятия данного исследования "политическое интервью", также находил отражение в научной литературе. Так, в работах (Чуриков 2005, Bull, Elliott 1998, Bull 2008) политическое интервью рассматривается в аспекте так называемой "теории уклонения" (equivocation theory), когда речевое поведение участников интервью демонстрирует коммуникативно-речевые сигналы уклончивости и двусмысленности. Особенности построения имиджа политика в политическом интервью анализируются в таких работах, как (Simon-Vandenbergen 1996), при этом целью исследователей-прагмалингвистов (Михальская 1999, Мкртчян 2004) становится диагностирование личностных качеств участников интервью и составление их речевых портретов. Речевое поведение участников политического интервью рассматривается также с позиции принятия ими коммуникативного нейтралитета либо выбора коммуникативной стратегии противостояния, соперничества (Юрина 2006, Rendle-Short 2007). Однако перечисленные работы касаются лишь отдельных аспектов функционирования интервью и не рассматривают политическое интервью комплексно как основной объект исследования. Также представляются недостаточно изученными и потому вызывают наибольший исследовательский интерес те лингвостилистические средства и текстовые элементы, которые отражают особенности модуса формулирования текстов данного типа, связанные с реализацией в интервью воздействующего

назначения по отношению к потенциальному адресату, что продиктовано основной задачей политической коммуникации.

Актуальность темы обусловлена ее непосредственной связью с приоритетными направлениями современной языковедческой науки, ориентированной на углубленное изучение различных видов коммуникативно-речевой деятельности и дискурсивных практик, на анализ и научное описание связей между когнитивными и языковыми структурами, на процессуальные аспекты текстовой коммуникации. Интегративная по сути логика и методика исследования отражает современную тенденцию к междисциплинарным разработкам и сближению концептуального аппарата смежных с лингвистикой отраслей гуманитарного знания.

Объектом рассмотрения данного исследования является политическое интервью как особый тип текста, функционирующий в рамках политического дискурса и дискурса СМИ.

Предмет исследования - лингвопрагматические особенности текстов политических интервью, т.е. система разноуровневых лингвистических сигналов, отражающих в текстовой ткани интервью речевое поведение коммуникантов.

Теоретической основой диссертации стали исследования в области лингвистики текста, стилистики и интерпретации текста И.В. Арнольд, Е.А. Гончаровой, М.Н. Кожиной, В.А. Кухаренко, И.А. Щировой и др.; в области изучения дискурса - работы Н.Д. Арутюновой, В.И. Карасика, Ю.С. Степанова, В.Е. Чернявской, Р. Водак, Т.А. ван Дейка, Н. Фэрклоу, П. Серио и др.; исследования речевого воздействия и персуазивной коммуникации Е.А. Гончаровой, A.B. Голоднова, А.Г. Гурочкиной, О.С. Иссерс, В.Е. Чернявской, Э.П. Беттингхауса, P.M. Блакара, Р. Бэндлера, Дж. Гриндера; исследования особенностей политического дискурса, предпринятые Д.А. Бокмельдером, MB. Гавриловой, В.З. Демьянковым, O.JI. Михалевой, Е.И. Шейгал, Р. Водак, Т.А. ван Дейком и др. В ходе исследования также использовались результаты работ специалистов в области языка СМИ: Л.Р. Дускаевой, A.A. Леонтьева, Г.Я. Солганика и др., а также результаты работ, посвященных характеристике различных аспектов производства и функционирования интервью, полученные H.A. Заигриной, С.Н. Ильченко, Ю.З. Кантор, Ю.В. Красноперовой, М.М. Лукиной и др.

Основная цель исследования заключается в определении и научном описании совокупности текстообразующих признаков политического интервью, создающих его качественную специфику как самостоятельного типа текста, принадлежащего политическому дискурсу, а также в изучении особенностей текстовой актуализации речевого поведения коммуникантов в рассматриваемом типе текста.

Конкретные исследовательские задачи состоят в том, чтобы: - определить типологический статус политического интервью в

системе политического дискурса;

- выявить основные текстообразующие характеристики политического интервью и обозначить вариативные признаки, обеспечивающие его видовое разнообразие;

раскрыть специфику речевого представления, т.е. модуса формулирования текста в связи с особой коммуникативно-функциональной ситуацией возникновения и использования политического интервью;

- исследовать межсубъектные отношения; актуализирующиеся в тексте политического интервью, и лингвистические способы их проявления;

- определить языковые особенности актуализации в тексте его коммуникативных антропоцентров: непосредственных участников интервью, т.е. журналиста и интервьюируемого полигика, а также адресата;

- исследовать типичные регулярно повторяющиеся в сходных коммуникативных ситуациях лингвостилистические средства, создающие в своей совокупности персуазивный характер текстов политических интервью.

В соответствии с целью и задачами исследования в качестве основных методов анализа в работе использовались метод непосредственного наблюдения, методы контекстуально-интерпретационного, дискурсивного, семантического анализа.

Материалом исследования послужили тексты англоязычных политических интервью авторитетным международным изданиям и телекомпаниям (журналы "Newsweek", "Time", "The Times", "The Guardian", "New Politics", "The New York Times", программы "BBC Politics Show", "Meet the Candidates", "Meet the Press", "Newsnight", "NewsHour", "Right Wing News" и др.), опубликовашгые в период с 1990-х по 2009 г., в количестве около 200 текстов. Общий объем исследованного текстового корпуса - около 1500 страниц.

В ходе исследования сформулированы следующие научные положения, выносимые на защиту:

1. Политическое интервью в результативном аспекте представляет собой текст, фиксирующий беседу интервьюера с политиком о политике, и является самостоятельным типом текста, функционирующим в институциональной системе политического дискурса. Его текстообразующими характеристиками, определяющими особенности модуса формулирования, являются персуазивность, полисубъектность, раскрывающаяся в особой диалогичности и особой адресованности, информативность, оценочность, инстатуциональность. Доминантным текстообразующим признаком является персуазивность, прагматически связывающая актуализацию речевого поведения коммуникантов с реализацией воздействующего назначения, ориентированного, прежде всего, на потенциального адресата.

2. Политическое интервью в процессуальном аспекте, т.е. как когнитивно-коммуникативное событие, представляет собой взаимодействие

трех антропоцентров: непосредственных собеседников — интервьюера и политика - и потенциального адресата. При этом проявляется бинарный характер авторизующего субъекта, в роли которого попеременно выступают журналист и интервьюируемый политик, реализующие в процессе текстопроизводства специфические коммуникативно-прагматические интенции.

3. Авторизующий субъект выражается в текстовой ткани через комплекс разноуровневых лингвопрагматических средств. Прагматически доминантным средством актуализации интервьюера являются вопросы, отражающие сложную систему его коммуникативных установок через субъективно-личностный выбор разновидностей вопросительных конструкций и их лишвостилистического оформления. Текстовая актуализация политика прагматически связана с реализацией его ключевых задач: самопрезентации как стремления вызвать у аудитории положительные эмоции по отношению к себе и дискредитации оппонента, нацеленной на подрыв доверия и умаление авторитета кого-либо, что в речевом плане осуществляется путем различных коммуникативно-речевых приемов и лингвостилистических средств.

4. Речевое поведение коммуникативных антропоцентров в политическом интервью актуализируется через обеспечивающие в своей совокупности оптимальное воплощение текстового замысла специфические коммуникативно-речевые стратегии: привлечение и удержание внимания потенциального адресата, создание семантических полей "свои" и "чужие", оценочная подача информации в интересах отправителя сообщения. Названные стратегии являются инвариантными для любой текстовой разновидности политического интервью, детерминируют речевое поведение политика и интервьюера в роли авторизующих субъектов и реализуются через систему лингвистических средств различных уровней.

5. Типологическое своеобразие политического интервью как текстообразовательной модели определяется двумя ее базовыми разновидностями: интервью конфронтационного типа и интервью нейтрального типа. Нейтральный стиль речевого поведения коммуниканта характеризуется прагматически выверенным стремлением к коммуникативному сотрудничеству, текстовыми показателями которого являются эксплицитное выражение говорящим своего коммуникативного намерения и различные речевые способы выражения согласия с собесе дником.

6. Речевое поведение коммуниканта в конфронтационном интервью может характеризоваться как оборонительное (дефензивное) и наступательное (офензивное) в зависимости от его интенции уйти от противостояния, перевести беседу в нейтральное русло, либо перейти к открытому соперничеству. О конфронтационном стиле общения

свидетельствуют шиболес типичные и регулярно повторяющиеся коммуникативно-речевые приемы: возражение, указание на противоречия, констатация неправоты, антонимическое переформулирование слов собеседника, приемы преуменьшения и преувеличения, непрямое обвинение/утверждение, использование анонимизированных конструкций, постановка встречного вопроса, реализующиеся в текстовой ткани при помощи разноуровневых языковых средств.

Научная новизна диссертации заключается в том, что в работе впервые осуществлено комплексное лингвопрагматическос исследование политического интервью как текстового целого, определены его инвариантные тскстообразующис и вариативные характеристики, приведены типичные черты потенциального адресата данного типа текстов. Помимо этого, в результате исследования выявлены типичные для политических интервью приемы и языковые средства, ориентированные на стимулирование когнитивной активности получателя текста; описаны особенности речевого поведения, присущие собеседникам в конфронтационном и нейтральном политических интервью.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что полученные научные результаты вносят вклад в теорию текста и дискурса, в типологию текстов, предлагая научное описание политического интервью как самостоятельного типа текста в политическом дискурсе. Использованная в диссертации методика анализа разноуровневых средств выражения позиции автора и адресата сообщения способствует разработке проблем интерпретации текста.

Практическая ценность исследования состоит в возможности применения его результатов не только в комплексе языковедческих дисциплин, но и в социологии, политологии, журналистике, теории речевого воздействия, а также в политической коммуникации при выработке рекомендаций для оптимальной организации коммуникативно-речевых действий в практике интервьюирования.

Рекомендации по использованию научных результатов. Результаты, выводы и языковой материал диссертации могут быть использованы в ходе учебных курсов в рамках вышеперечисленных наук и дисциплин на лингвистических факультетах, факультетах управления и журналистики, а также могут применяться при нацисании курсовых и дипломных работ, в научно-исследовательской деятельности студентов и аспирантов.

Достоверность результатов исследования обеспечена анализом обширного текстового корпуса печатных политических интервью общим объемом около 1500 страниц, а также использованием комплексного подхода к анализу языкового материала, теоретической и методологической основой которого служат как данные лингвистической науки, так и междисциплинарные разработки.

Апробация материалов диссертации осуществлялась в докладах на аспирантских семинарах и заседаниях кафедры английского языка Поморского государственного университета (2006-2009 гг.), научных конференциях "XXI Ломоносовские международные научные чтения", ПГУ, январь 2008 г., "Presidential Elections through Russian and American Eyes", ПГУ, апрель 2008 г. Результаты исследования отражены в пяти публикациях общим объемом 2,8 п.л.

Объем и структура работы.

Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, выводов по главам и заключения. Содержание диссертации изложено на 188 страницах печатного текста. К основному тексту прилагается библиографический список, включающий 179 источников, в том числе 39 на иностранных, языках. Общий объем работы составляет 201 страницу.

Основное содержание работы

Во Введении обосновывается актуальность исследования, определяются объект, предмет, цель и конкретные задачи работы, описываются основные методы исследования и анализируемый материал, раскрываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость диссертации, формулируются положения, выносимые ш защиту, а также указываются области применения результатов работы.

В Главе I "Текстотипологические особенности интервью в системе политического дискурса" рассматриваются теоретические предпосылки лингвистического исследования типа текстов "политическое интервью", его базовые текстообразующие и вариативные характеристики. В главе дается определение основополагающим для настоящего исследования понятиям дискурс, политический дискурс и дискурс СМИ, приведены и разграничены основные способы осуществления речевого воздействия, а также рассмотрены и проанализированы характеристики адресатов так называемой массовой и качественной прессы, на основании чего сделан вывод относительно типичных характеристик потенциального получателя текстов политических интервью.

В лингвистике существует широкое и узкое понимание политического дискурса. В первом случае к сфере политического дискурса относят любые тексты, посвященные политическим проблемам или - еще шире -принадлежащие публичной сфере общения. При таком подходе в сферу политического дискурса включают "любые речевые образования, субъект, адресат или содержание которых относится к сфере политики" (Шейгал 2000). В свою очередь, узкое понимание политического дискурса предполагает причисление к нему только текстов, непосредственно созданных политиками и использованных в политической коммуникации.

Иначе говоря, при втором подходе критерием отнесения того или иного политического текста к области политического дискурса является его институцгюнальность, характеризующая общение в рамках заданных статусно-ролевых отношений.

В соответствии с поставленными задачами, в нашей работе мы придерживаемся узкого определения политического дискурса, т.е. понимаем его как совокупность текстов, функционирующих в политической сфере человеческой ксашуникации. При этом текст политического дискурса должен обладать следующими обязательными требовашими к авторству и тематике: создаваться в институциональной обстановке автором/-ами, выступающими в своей профессиональной роли и занимающимися политической деятельностью, и отражать именно политические вопросы.

Понимание дискурса СМИ основано на определении массовой коммуникации, подразумевающей систематическое распространение сообщений среди численно больших, рассредоточенных аудиторий с целью воздействия на оценки, мнения и поведение людей. Отправители текстов политического дискурса, преследуя цель воздействия на возможно большее количество реципиентов, используют СМИ как способ донесения своего сообщения до максимально широкой аудитории. При этом коммуникативные установки автора отражаются в тексте, который, являясь языковым эквивалентом некоего политического действия, по определению включается в сферу политического дискурса, последний находит отражение в соответствующих СМИ.

В политическом процессе борьба за власть выигрывается теми, кому удалось привлечь на свою сторону большинство потенциальных избирателей. Поэтому для деятеля полигики задача убедить большинство сделать выбор в свою пользу является основной. Соответственно аспект влияния на адресата -то, что в современных исследованиях называется персуазивностью, заложен в любом политическом тексте.

Под персуазивностью в современной лингвистике понимается "определенное воздействие автора устного или письменного сообщения на его адресата с целью убеждения в чем-то, призыва к совершению или не совершению им определенных действий" (Чернявская 2006). Исследования особенностей персуазивной коммуникации многократно проводились и в нашей стране, и за рубежом, результаты чего отражены в таких работах, как (Bettinghaus 1980, Rommetveit, Blakar 1979, Stiff, Mongeau 2002, Perloff 2003, Dijk 2006, Гончарова 2000, Голоднов 2003, Чернявская 2006).

Для политического дискурса персуазивная (убеждающая, воздействующая) функция является основной. Так, отмечается, что "всякий текст оказывает воздействие на сознание адресата с семиотической точки зрения. Но для политического текста речевое воздействие является основной целью коммуникации, на достижение которой ориентируется выбор

лингвистических средств" (Паршин 1987). Ту же точку зрения встречаем и у Р. Блакара (1987). При этом нельзя не отметить, что и в дискурсе СМИ воздействующая функция является одной из двух базовых - наряду с информативной функцией.

Понятие интервью исследуется представителями различных наук и направлений знания и может рассматриваться как один из наиболее популярных в журналистике методов получения информации, функционирующий в публицистическом стиле, предназначенный для создания "нового информационного продукта - актуального, общественно значимого, предназначенного для публикации" (Лукина 2005). Помимо этого, интервью - это акт коммуникации журналиста с респондентом, иначе говоря - это беседа. С позиций же лингвистики интервью - это в первую очередь текст, письменно или в иной форме зафиксированный результат устной беседы коммуникантов. Определите интервью как "целенаправленной зафиксированной беседы, предназначенной для распространения в печати (по радио, ТВ)" (Смелкова и др. 2002) позволяет рассматривать его и как единицу коммуникации, и как результат подобного взаимодействия. Существенно, что такое понимание связывает текст интервью с его экстралингвистической основой, выводя его за рамки собственно языковой системы. При этом акцентируется его создание в соответствии с целевой установкой автора на и основании идеи, формирующей, в свою очередь, целостность произведения. Именно в интервью как тексте находят отражение признаки взаимодействия коммуникантов, и именно текст способен обладать прагматическим эффектом воздействия.

Таким образом, политическое интервью можно также рассматривать и как процесс коммуникации - как устную беседу журналиста и политика, и как зафиксированный результат подобной беседы; в обоих случаях политическое интервью представляет собой текст. При этом, в соответствии с принятым нами определением политического дискурса, политическое интервью должно обладать теми же требованиями к авторству и тематике: создаваться в институциональной обстановке коммуникантами, выступающими в своих профессиональных ролях, и отражать политические вопросы.

Инвариантные свойства политического интервью как типологической модели, актуализируемые во всех конкретных текстовых экземплярах, обусловлены, в первую очередь, следующими характеристиками: 1. медиальными аспектами коммуникации, а именно ее диалогической формой; 2. наличием трех антропоцентров коммуникативного процесса: непосредственных участников интервью, последовательно меняющихся местами как адресант и адресат, и потенциальной аудитории, конечного адресата интервью; 3. полидискурсной природой текстов исследуемого типа, функционирующих в политическом дискурсе и в дискурсе средств массовой

информации.

Как следствие принадлежности политического интервью к обоим вышеназванным типам дискурса, в ряду его основных текстообразующих характеристик первичную роль играет персуазиеная направленность, определяющая процесс формулирования данного типа текста.

Далее, текст политического интервью характеризуется птисубъектностью, которую мы рассматриваем как взаимодействие трех ашропоцентров коммуникативного процесса интервью. Диалогический рисунок интервью осложняется тем, что "активные коммуниканты, даже поддерживая видимость существования коммуникации только на одном уровне: журналист - интервьюируемый, вуалируя взаимодействие этого уровня с читателем, создают в ткани интеракции определенные "утолщения" информативного и межличностного, оценочно-шггерпретационного характера, отличающиеся более четкой нацеленностью на читателя, а не на непосредственного собеседника" (Чеманова 2005). Этим объясняется особый характер вектора адресованности в тексте интервью: от автора-интервьюера к собеседнику и от собеседника к интервьюеру с одной стороны, и от них обоих к потенциальному читателю - с другой.

Существенными при текстообразовании и текстовосприятии являются также информативность или функция сообщения, т.е. степень информационной наполненности текста; оценочность, с помощью которой в тексте актуализируется авторское отношение к предмету речи и собеседнику, и которая выражается в том, что автор текста строит свое речевое поведение с позиций защиты интересов, обоснования деятельности одних социальных групп или их представителей в сочетании с негативной оценкой оппонентов. В тексте оценочность проявляется в функционировании единиц всех уровней языка, связанных с наделением определенных понятий позитивными либо негативными коннотациями, что способно реализовывать значительный манипулятивный/персуазивный потенциал. Из сочетания перечисленных признаков складывается стандартизированная текстообразующая модель типа текста "политическое интервью".

Что касается вариативных признаков исследуемого типа текстов, то, в зависимости от преобладающей коммуникативно-прагматической интенции, содержательно-функциональных и формальных особенностей выделяются следующие виды интервью:

- информационное (новостное) и аналитическое (проблемное);

- кооперативное / нейтральное и конфронтационное;

- интервью-диалог и интервью-полилог (опрос, пресс-конференция);

- печатное, теле- и радиоингервыо, интервью по телефону и др.

Важно отметить, что в условиях реальной коммуникации, находящей

отражение в средствах массовой информации, возможна контаминация признаков приведенных разновидностей, поскольку, в отличие от

инвариантных текстообразующих характеристик, они могут, быть представлены в тексте относительно произвольно.

Адресат текстов интервью политических деятелей качественной прессе видится как носитель определенной гражданской позиции, активный, критически настроенный, обладающий определенными социальными характеристиками, в том числе высоким образовательным и культурно-языковым уровнем. Это обусловлено характеристиками изданий, т.к. качественная пресса ориентирована на целевую аудиторию, обладающую относительно высоким уровнем образования и социального положения. Образ адресата оказывает непосредственное влияние на способ достижения коммуникативных целей собеседников и определяет выбор говорящими конкретных речевых действий и языковых средств в процессе формулирования текста интервью.

Глава II "Речевая актуализация коммуникантов в политическом интервью: лиигвопрагматическая характеристика" посвяхцена особенностям актуализации речевого поведения коммуникантов в политическом интервью. При этом в отношении речевого воздействия делается акцент на том, которое направлено со стороны интервьюера и политика на адресата. Таким образом, именно особенности текстового формулирования, через которые актуализируется речевое поведение субъекта, являются предметом анализа в данной главе.

Проведенное исследование позволило подтвердить выдвинутое нами предположение относительно базовых стратегий/принципов политической коммуникации, реализующихся в интервью. Согласно нашей гипотезе, подтвердившейся в результате анализа текстового корпуса, основные стратегии, находящие отражение в тексте политического интервью, это:

- Привлечение и удержание внимания адресата, имеющее важнейшее значение в политической и иной персуазивной коммуникации, поскольку любые приемы воздействия будут иметь смысл лишь в случае обладания вниманием адресата;

- Создание семантических палей "свои" и "чужие", что позволяет создать у адресата впечатление общности взглядов и мнений с отправителем сообщения и осуществлять ценностную ориентацию адресата между "своим" - "правильным, позитивным" и "чужим" - преподносимым как ошибочное и враждебное. В случае интервью говорящий непременно относит к "своим" себя и адресата, но необязательно собеседника;

- Убеждение адресата в чем-либо с целью изменения его поведения; побуждение к совершению или не совершению им определенных действии, что осуществляется путем оценочной подачи информации и основывается на использовании определенных лингвсстилистических средств, позволяющих давать оценку фактам и трактовать их необходимым отправителю сообщения образом. В частности, таким способом осуществляются столь значимые для

политической коммуникации самопрезентация и дискредитация оппонента.

Необходимо подчеркнуть, что в рамках текстового целого приведенные стратегии действуют совместно как единый коммуникативно-прагматический комплекс; они преследуют цели, продиктованные общей нерсуазивной направленностью текста, и лежат в основе речевого поведения субъекта политической коммуникации. Оговорим, что в лингвистике мы делаем выводы о коммуникативных намерениях субъекта в большей степени предположительно, поскольку имеем возможность анализировать только способы их вербализации. Тем не менее, метод лингвостилистической интерпретации текста позволяет исследователю определять лежащие в основе его формулирования коммуникативно-прагматические стратегии, а также частные цели субъекта коммуникации со значительной степенью вероятности.

Адресат актуализируется в текстовой ткани политического интервью не иначе как в речи интервьюера и политика, т.е. в используемых ими в процессе формулирования текста лингвостилистических средствах и коммуникативно-речевых приемах: косвенной номинации; лексических единицах со значением совместности, таких как этнонимы, инклюзивное местоимение we, обобщающие местоимения типа all, everyone, nobody, других частях речи с семантикой собирательности, коллективных, совместных действий, либо называющих групповой, признак, например:

I want the American people to know that this is costly. But I also want those who've lost a loved one to know that we honour their sacrifice and their service. I also want people to recognize that we're at war (G. Bush, 6 июля 2006 г.).

В данном примере президент США, используя соответствующее средство номинации - этноним, обращается к Американскому народу в целом, а особенно к тем (указательное местоимение those), чьи близкие погибли в Ираке. Далее референтная группа еще более расширяется за счет использования собирательного существительного people.

Анализ закономерностей речевого поведения непосредственных участников интервью позволил нам выявить характерные средства, используемые для привлечения и поддержания внимания адресата, пробуждения его заинтересованности, фокусирования его внимания на некоторых смысловых моментах сообщения и формирования у него определенного отношения к обсуждаемым фактам и явлениям. Иными словами, проведенное исследование позволило определить набор типичных языковых средств, способных реализовывать в тексте свой персуазивный потенциал по отношению к имплицированному адресату. В сфере политической коммуникации, а именно в политическом интервью перечисленные функции способны выполнять: риторические вопросы, вопросы от лица потенциального адресата, метафоры и другие средства образности, неожиданные формулировки высказываний, повторы, приемы

иронии и перечисления, использование экспрессивно-оценочной лексики, а также включение в текст изобразительно-динамической информации, как в следующем примере:

Mr; Secretary, for Americans today, many are saying to themselves: "Why should we have any confidence in anything they say about the future of Iraq?" (T. Russert, 5 августа 2007г.)

. В приведенном примере интервьюер обращается к министру обороны США Роберту Гейтсу с вопросом, звучащим как бы из уст потенциального адресата, который также назван (Americans today). За счет подобного приема журналист, во-первых, способен заинтриговать потенциальных зрителей и читателей тем, что осведомлен об их интересах, а, во-вторых, сам имеет возможность дистанцироваться от прямого выражения недоверия правительству государства (фраза "Why should we have any confidence in anything they say"), снимая с себя ответственность за достаточно критичный вопрос и избегая, таким образом, возможного перехода беседы в конфликтное русло.

Для уменьшения дистанции между говорящим и адресатом и вовлечения его в ход беседы используются лингвистические приемы и средства, целью которых является установление контакта с адресатом. В текстах политического дискурса эту функцию могут выполнять: упрощенные (нераспространешше, эллиптические) синтаксические конструкции; пояснения; упрощенная лексика (сниженная, разговорная лексика, идиомы); фразовые глаголы вместо обычных (give up вместо surrender, come up with вместо suggest и т.п.). Более того, для привлечения внимания адресата и создания у него ощущения доверительности в текстах интервью могут присутствовать примеры из жизни говорящего ("Last time when I...") и лексика, выражающая эмщии. Употребление соответствующих языковых средств способно внести в интервью элементы непринужденности, неподготовленности и эмоциональности, характерные для бытового разговорного жанра, что приближает его к сфере интересов масс и позволяет отправителю текста расширить круг потенциальных адресатов. При этом, упрощенные лексика и синтаксис используются в текстах политических шггервыо качественной прессе достаточно редко, что усиливает их контраст с обычными для данного типа текстов сложными конструкциями и лексикой и способно увеличивать их воздействующий потенциал.

Речевое поведение интервьюируемого прагматически связано с реализацией ключевых задач политического деятеля: 1) самопрезентации, т.е. стремления вызван, у аудитории - потенциальных избирателей -положительные эмоции по отношению к себе, что может реализовываться за счет использования следующих коммуникативно-речевых приемов: противопоставления себя оппоненту, различных обещаний, приписывания себе либо агентирования имеющегося политического опыта, подчеркивания

своего статуса, косвенных призывов в пользу своей кандидатуры, партии; 2) дискредитации оппонента, цель которой - подрыв доверия, умаление авторитета кого-либо. Соответственно, в речевом плане дискредитация осуществляется путем обвинений, негативных комментариев в адрес соперника, указания на некомпетентность реальную или мнимую, "навешивания ярлыков", навязывания пресуппозиций и других приемов, с использованием разнообразных лингвостилистических средств. Следующий отрывок из интервью Хиллари Клинтон во время предвыборной кампании в президенты США демонстрирует разнообразные способы самоирезентации:

I have always been committed to public service, long before I was ever in public office. It is just who I am. It is what I care about. I care deeply about this country and I want to make sure it does what it can to help people and that is what / have been determined to do as well.

I have always thought that people would judge me by what I did. I have never thought that what I said was anywhere near as important as what I did. I think there is a distinct difference between talk and action and maybe it is because / have been in these trenches for a long time and the people I value are the doers. When I got to the Senate I said I was a workhorse, not a showhorse, and set out to prove it (H. Clinton, 9 января 2008г.).

С целью положительной самопрезентащш политик опирается почти исключительно на противопоставление "я - оппонент", или "свои - чужие", причем подразумевается: оппоненты - (пустые) слова, я/мы - люди дела. С этой целью X. Клинтон последовательно подчеркивает понимание ею значительной разницы между словами и делами ("distinct difference between talk and action"), и то, что она ценит именно людей дела ("I value ... the doers"). С той же целью политик использует образное сравнение "I was а workhorse, not a showhorse", давая положительную характеристику своей деятельности в качестве сенатора. Наречия always и never придают словам говорящей категоричность и уверенность; обилие перфектных форм, очевидно, позволяет акцентировать внимание адресата на длительности пребывания в политике, и, следовательно, на политическом опыте и компетентности - важнейших качествах для любого политика, последнее также усилено прилагательными со значением важности и уверенности (important, distinct) и глаголами с положительной семантикой (value, prove).

Прагматически доминантным средством актуализации журналиста в политическом интервью являются вопросы: интервьюер проявляет себя как авторизующий субъект с помощью особого субъективного выбора разновидностей вопросительных конструкций и их лингвостилистического оформления. Значительным персуазивным потенциалом по отношению к собеседнику и возможному адресату обладают следующие виды вопросов: альтернативный, особенно в рамках приема ложной альтернативы, разделительный - в зависимости от утвердительной либо отрицательной

формулировки его повествовательной части; риторический вопрос. Интервьюер также способен реализовывать свое персуазивное намерение с помощью вопросов, потенциально несущих угрозу "позитивному лицу" собеседника. К их числу относятся: провокационные, уличающие, гипотетические вопросы и вопросы-утверждения. Приведем пример, в котором интервьюер Тим Рассерт задает министру обороны США вопрос о том, стоило ли принимать решение о продолжении войны в Ираке:

You mentioned that we underestimated some of the divisions between the factions of the government, the Shiites and the Sunnis. Was it just your personal misjudgment or the mistake of the whole administration? (T. Russert, 5 августа 2007г.)

Предложенный журналистом выбор между "Ваше личное неверное суждение" и "ошибка всего правительства", которое политик в данной коммуникативной ситуации также олицетворяет, может характеризоваться как так называемый прием ложной альтернативы. Очевидно: какую бы из двух предложенных альтернатив собеседник ни выбрал, ответ будет иметь негативные последствия для его политического образа, в чем и заключается манипулятивный эффект выбранной интервьюером формулировки.

Глава III "Субъектно-субъектные отношения в тексте политического интервью" рассматривает закономерности речевого поведения двоих непосредственных участников интервью с позиции их отношений между собой, делая акцент на взаимодействии, т.е. на субъектно-субъектных отношениях коммуникантов, а не на воздействии каждого из них на потенциального адресата. Не отрицая субъектного статуса адресата, мы, напротив, подчеркиваем, что в конечном итоге любые речевые действия коммуникантов в интервью ориентированы на получателя текста. Суть рассматриваемых в главе явлений состоит в том, что воздействие на адресата в данном случае базируется на утверждении говорящим своего положения в оппозиции "доминирование - равноправие". При этом анализ текстов исследуемого типа показывает, что равноправие субъектов коммуникации в диалоге связано с понятием коммуникативного сотрудничества, в то время как доминирование одного из коммуникантов в ходе беседы характеризуется отказом от него и стремлением к речевому лидерству.

Очевидно, что в идеале диалог должен строиться с позиций коммуникативного сотрудничества, т.е. продуктивного взаимодействия. Речевое поведение участников, следующих этому принципу, соответствует ожиданиям партнера по коммуникации, ведет к оптимизации процесса общения и может определяться как "кооперативное", "партнерское", либо "нейтральное". Напротив, речевое поведение тех собеседников, которые не руководствуются принципом коммуникативного сотрудничества, трактуется как "конфликтное", "конфронтационное" и т.п., что указывает на общее направление стиля одного или обоих собеседников.

Специфика распределения инициативы и осуществления тематического контроля в диалогическом тексте прагматически связаны с понятием речевого лидерства, которое подразумевает доминирование одного из участников в процессе коммуникации. Соответственно, речевой лидер/доминирующий партнер — это тот участник коммуникации, который владеет коммуникативной инициативой, т.е. осуществляет выбор тем, определяет очередность ролей и дает оценку высказываниям собеседника.

В следующих вопросно-ответных комплексах мы наблюдаем прием словесного оценивания высказывания собеседника, который является показателем речевого лидерства одного из коммуникантов в интервью:

1) Interviewee: I think we've got to change the structure. We have to get spending under control.

Interviewer: That's a good idea actually (J. Hawkins).

2) Interviewer: It was only last week that the U.S. [...].

Interviewee: But you are not wrong, there are real issues that have to be considered (T. Blair).

3) Interviewer: How do you deal with bad news? Your baseball experience help?

Interviewee: Interesting way to put it (G. Bush).

Доминирующими стилями речевого поведения коммуникантов в политическом интервью являются нейтральный (партнерский, : кооперативный) и конфронтационный (наступательный, агрессивный, конфликтный, провокационный). Анализ показывает, что для коммуникантов в политическом интервью в достаточно большой степени характерен второй вариант. Вероятно, причина в том, что интенционалыюсть текстов политического дискурса зачастую гораздо более иерсуазивна, чем информативна, поскольку состоит, прежде всего, в побуждении адресата к определенному, в том числе и неречевому, действию.

Конфронтационный стиль речевого поведения характерен для журналиста, находящегося в оппозиции к партии или политической организации, представляемой политиком-собеседником. Это журналист-скептик, он подчеркнуто наступателен, "атакует" вопросами, стремится выставить политика в невыгодном для того свете, загнать его в тупик, уличить во лжи, показать несостоятельность либо вскрьггь низкие мотивы. Немаловажно и то, что языковые средства, характерные для конфронтационного стиля в поведении участников политического интервью, обладают большим персуазивным потенциалом.

Об отказе от коммуникативного сотрудничества и возможной ориентации говорящего на конфронтационный стиль общения зачастую может свидетельствовать несогласие с мнением, взглядами собеседника в диалоге. Тактика открытого несогласия чаще применяется шггервьюируемым тогда, когда он не стремится уйти от конфронтации; она реализуется в тексте с помощью коммуникативно-речевых приемов возражения, указания на

противоречия, констатации неправоты, антонимического

переформулирования слов собеседника:

J. Lehrer: I mean, the story is on the front page of the New York Times, the Washington Post, every newspaper in America today, and it's going - it's the main storv of the day. So -

G. Bush: It's not the main storv of the day.

J. Lehrer: Well, but I mean, in terms of the way it's being covered -

G. Bush: The main story of the day is the Iraqi election ("NewsHour", 16 декабря 2005г.).

Перед нами отрывок из интервью президента США как пример отказа политиком от коммуникативного сотрудничества. Как видно, слова собеседника повторяются в противоположном значении, его многою представлено ошибочным, а далее интервьюируемый высказывает верную, на его взгляд, точку зрения. При этом он, во-первых, никак ее не аргументирует (в отличие от своего собеседника), а во-вторых, дважды перебивает интервьюера, обе реплики которого не окончены. В подобной ситуации интервьюер демонстрирует неуверенность, что можно заметить по большому количеству вводных и "смягчающих" выражений. Таким образом, речевое лидерство, изначально принадлежавшее интервьюеру, на данном этапе разговора переходит к его собеседнику.

Когда поддержание благоприятной атмосферы диалога не является целью коммуникантов, либо одного из них, в беседе может использоваться прием преувеличения (гиперболизации оценки, высказывания), характерный именно для конфронтационного речевого поведения коммуниканта. В английском языке в нем участвуют те языковые средства, которые способны реализовывать функцию усиления, интенсификации признака, т.е. наречия степени (absolutely, completely, so, too, extremely, terribly, very, most) и эмоционально окрашенные лексические единицы (disastrous, terrible, great, horrible, awful), которые в таких случаях используются как усилители:

- It is absolutely intolerable for Israel to accept the threat of a nuclear Iran (E. Olmert).

Для журналиста, ведущего диалог в наступательной манере, характерно также использование приема непрямого обвинения/утверждения:

- Your government is accused of being on the irresponsible, populist left (K. Peraino).

- Political opponents have called you a "fascist" and a "racist" (K. Peraino).

- Many believe that force will not work in the long run (L. Weymouth).

- Reportedly, the Syrian Army is now on the highest state of alert (M. Beith).

- There have been reports that you might be considering joining the Olmert government (K. Peraino).

Разнообразные грамматические конструкции используются здесь с одинаковой целью: завуалировать истинный субъект речи, что придает

изложению объективный характер. Подобные реплики позволяют журналисту дистанцироваться от обвинений или утверждений, выглядеть нейтральным транслятором чьего-либо мнения.

Речевое поведение коммуникантов в интервью, для которого характерны конфронтационные отношения, может быть организовано с двух позиций, в зависимости от того, один или оба собеседника избирают конфронтационный стиль общения: это либо "вступление в бой", ведение беседы в духе открытого соперничества - наступательное/офензивное речевое поведение, либо попытки уйти от противостояния, перевести беседу в нейтральное русло. В последнем случае мы имеем дело с оборонительньт/дефеизивньш речевым поведением, тесно взаимосвязанным с понятием коммуникативного уклонения. Об этом может свидетельствовать использование так называемых анонимизированных конструкций. Данный прием может осуществляться с помощью неопределенно-личных, безличных предложений, пассивных конструкций, таких как "They say...", "It is believed that...", "It's common knowledge that..." и т.п. Он позволяет интервьюируемому избежать личностной идентификации с производителем действия, "обезличивает" высказывание для того, чтобы, например, снять с себя ответственность за определенные события либо за содержание некой информации, что иллюстрируют и примеры выше. Отчасти ту же цель преследуют высказывания, где субъект действия обозначен с помощью личного местоимения 1 лица множественного числа, которые позволяют говорящему представить высказываемую точку зрения как принадлежащую не только ему одному, что способно предотвратить возможную направленную лично против него критику. Уклонение может также осуществляться путем постановки встречного вопроса:

Interviewer: Does the Lebanese Army have the power to disarm Hizbullah?

Interviewee: Why do they have to take on Hizbullah? They have to take the place ofHizbullah, and it has to become a normal political party (F. Siniora).

Отвечая вопросом (иногда носящим характер риторического) на "неудобный" вопрос, собеседник получает возможность отклонить "нападение" интервьюера, взять инициативу в свои руки, тем самым, оказавшись в более выгодном положении.

Еще одна разновидность уклончивого ответа может быть обозначена как "Я не уполномочен... ":

Interviewer: And do you have any sense, are you sure when it's going to happen, do you know whether it's going to happen after the May elections or before?

Interviewee: No, and it's really not for me to make that announcement or decision (G. Brown).

В отличие от прямого отказа отвечать на "неудобный" вопрос, подобный ход не только гораздо менее конфликтен, но и содержит

имплицитный смысл: политик, в действительности, обладает всей необходимой информацией. Таким образом, подчеркивается компетентность политика, что способствует его положительной самопрезентации.

При нежелании конфликта одним из коммуникантов используется также прием преуменьшения/смягчения (значимости, негативного смысла и Т.п.) чего-либо в высказывании, основная задача которого - сделать высказывание менее прямолинейным, категоричным и, следовательно, предотвратить либо сгладить конфликт. Это достигается за счет следующих типичных языковых средств: а) наречий минимизирующего значения (just, only, a little и др.);

I did not imply that, I merely stated the fact that [... ] (J. Paxman).

б) неопределенных наречий (somehow, somewhat и др.);

And also maybe reaching out to those who want to come into the political

process and who are not guilty of crimes (A. Qazi).

в) так называемых "дежурных" выражений (kind of, sort of, so to say, more or less и др.);

г) отрицательных конструкций, когда отрицание или несогласие перенесено на глагол мышления;

I don't think this is a political consideration (Z. Amr).

д) вводных фраз, подчеркиваюгцих личное отношение (in my opinion, from my point of view, as far as I know);

My guess is that the leadership is going to go ahead and bring them up (S.

Brownback).

е) неопределенно-личных предложений обобщающего характера.

Interviewer: Why the change?

Interviewee: At a certain stage, everybody learns (M. Albright).

Средства смягчения высказывания позволяют расставить акценты так, чтобы утверждение говорящего воспринималось просто как его личная точка зрения, которую собеседники вольны принять или оспорить; придают выражаемому отношению характер обобщения, позволяют преподнести его как общеизвестный факт.

Нейтральный стиль речевого поведения характерен для журналиста, демонстрирующего лояльность свою, своего издания к деятельности интервьюируемого политика. В отличие от конфронтационного интервью, желание поставить партнера в невыгодное положение не свойственно данному стилю. Напротив, журналист зачастую формулирует цели беседы уже в начале, благодаря чему вероятность непонимания со стороны собеседника снижается. Объективно, что для данного стиля речевого поведения журналиста либо интервьюируемого характерно прагматически выверенное стремление к коммуникативному сотрудничеству, одним из текстовых показателей которого является эксплицитное выражение говорящим своего коммуникативного намерения-, например, словесно

выраженное желание введения или смены темы свидетельствует о выборе кооперативного стиля речевого поведения. Для кооперативной беседы также свойственно использование разговорной лексики и местоимения we в инклюзивной функции, которое объединяет позиции собеседников по обсуждаемому вопросу. К показателям коммуникативного сотрудничества, характерным для интервью дружественного, партнерского либо нейтрального типов, можно также отнести любые случаи выражения согласия со словами, мнением, позицией собеседника. Оно может быть выражено прямо ("Yes,...", "You are right / That is right", "I agree" и т.п.), либо имплицировано говорящим. Во втором случае мы имеем дело с приемами переформулирования и повтора в ответе слов и выражений, содержащихся в формулировке вопроса:

I totally aeree with vou that that is a perception amongst certain parts (M.

Albright).

Yes, vou are quite right about this tendency (O. Letwin).

В данных примерах собеседники прямо выражают согласие с утверждениями друг друга, что свидетельствует об их установке на коммуникативное сотрудничество и служит одним из основных факторов, определяющих стиль общения как кооперативный.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Политическое интервью, функционирующее в рамках политического дискурса и дискурса СМИ, представляет собой самостоятельный тип текста и обладает набором типичных текстообразующих характеристик, которые в своей совокупности создают его текстообразовательную модель: персуазивность, полисубъектность, раскрывающаяся в особой диалогичности и особой адресованности, информативность, оценочностъ, институционалыюсть.

Политическое интервью в лингвопрагматическом анализе можно рассматривать и как процесс коммуникации - как устную беседу журналиста и политика о политике, и как зафиксированный результат подобной беседы. Оно должно обладать следующими обязательными требованиями к авторству и тематике: создаваться в институциональной обстановке коммуникантами, выступающими в своих профессиональных ролях, и обладать тематикой, отражающей политические вопросы.

Доминантной текстообразующей характеристикой политического интервью, определяющей особенности его формулирования, является персуазивность. Актуализация речевого поведения коммуникантов в политическом интервью прагматически связана с реализацией воздействующего назначения, ориентированного прежде всего на потенциального адресата.

Речевое поведете коммуникативных антропоцентров в политическом интервью актуализируется через специфические коммуникативно-речевые стратегии, обеспечивающие в своей совокупности оптимальное воплощение текстового замысла. Базовыми инвариантными коммуникативно-речевыми стратегиями, присутствующими в политическом интервью, являются: привлечение и удержание внимания потенциального адресата, создание семантических полей "свои" и "чужие", подача информации под нужным адресанту углом. Текстовая реализация этих стратегий через систему лингвистических средств различных уровней обнаруживает в текстовой ткани авторизующую и читательскую смысловые среды.

Понятие прототипической модели политического интервью определяется понятием интервью нейтрального/кооперативного типа. На фоне этого "идеального" нормирующего образца существует типичная регулярно встречающаяся базовая разновидность, называемая конфротационным/наступательным интервью, в которой специфика коммуникативно-прагматических интенций авторизующего субъекта предстает наиболее сфокусированно.

Особенности речевого поведения коммуникантов в интервью нейтрального и конфронтационного типов характеризуются различными способами текстовой актуализации. Равноправие субъектов коммуникации в диалоге связано с понятием коммуникативного сотрудничества, в то время как доминирование одного из коммуникантов в ходе беседы характеризуется отказом от него и стремлением к речевому лидерству. Языковые сигналы стремления собеседников к коммуникативному сотрудничеству либо отказа от него содержатся в текстовой ткани политического интервью и выступают как лингвистические маркеры стиля речевого поведения субъекта коммуникации в конкретном тексте. О нейтральном/кооперативном стиле свидетельствуют: эксплицитное выражение говорящим своего коммуникативного намерения, например, словесно выраженное желание введения или смены темы; местоимение \\е в инклюзивной функции, объединяющее позиции собеседников по обсуждаемому вопросу; открытое либо имплицитное выражение согласия со словами, мнением собеседника. Для конфликтного/конфронтационного интервью характерны: словесно выраженное несогласие; указание на противоречия в словах собеседника; негативная оценка его высказываний; приемы преувеличения, непрямого обвинения/утверждения.

Таким образом, тип текста "политическое интервью" отражает явление интердискурсивности, демонстрируя контаминацию признаков текстов политической и массово-информационной сфер коммуникации, а именно с исследованием таких гетерогенных типов текстов, связано поступательное движение современной лингвистической науки.

Широкий спектр персуазивных речевых тактик и приемов, описанных в

исследовании, а также выявленные закономерности речевого поведения коммуникантов в интервью дают возможность практического применения при составлении рекомендаций авторам текстов, предназначенных для функционирования в политическом дискурсе и нацеленных на эффективное речевое воздействие.

Перспективы дальнейших исследований видятся в возможности применения использованных методов и полученных в работе результатов для выявления сущностных механизмов речевого взаимодействия коммуникантов в других типах дискурсов, в том числе, с позиции коммуникативного нейтралитета/конфронтации. Также актуальным представляется сопоставительный анализ текстов политических интервью на материале других языков на предмет культурно-обусловленных особенностей речевого поведения коммуникантов и закономерностей, характерных для модуса формулирования интервью в различных языковых культурах. Помимо этого, представляет интерес исследование индивидуального коммуникативно-речевого стиля конкретных журналистов и политических деятелей, отражающего особенности актуализации языковой личности в политическом типе дискурса.

Основные результаты исследования отражены в следующих публикациях:

1. Лавринова Н.И. Персуазивные стратегии и тактики в политическом интервью конфронтационного типа // Лингвистика текста и дискурсивный анализ: традиции и перспективы. - СПб.: Изд-во СПбГУЭФ,

2007. С.121 -132 (0,6 п.л.).

2. Лавринова Н.И. Речевое поведение политического деятеля в интервью конфронтационного типа // Известия СПбГУЭФ, №2 - СПб,

2008. С.188-191 (0,5 п.л.).

3. Лавринова Н.И. "Свои уб чужие" в политике: самопрезентация и дискредитация оппонента как механизм структурирования политического дискурса // Язык в парадигмах гумашггарного знания: XXI век. - СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2009. С.201-214 (0,8 п.л.).

4. Лавринова Н.И. Образ адресата в текстах политических интервью // Иностранные языки: лингвистические и методические аспекты: Сборник научных трудов. Вып. 9 - Тверь, 2009. С. 150-160 (0,7 п.л.).

5. Лавринова Н.И. Текстообразующие характеристики политического интервью // Вестник Поморского университета. Сер. Гуманитарные II социальные науки, №5. - Архангельск, 2009. С.68-71 (0,2 п.л.).

V4'

ДЛЯ ЗАМЕТОК

Подписано в печать_.01.2010

Объем: 1,0 п.л. Тираж 100 экз. Заказ № 14 Отпечатано в ООО «Политехника-сервис», Санкт-Петербург, Инженерная ул., 6 тел.312-44-76, факс 314-53-90

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Лавринова, Наталья Игоревна

Введение.

Глава I. ТЕКСТОТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ИНТЕРВЬЮ В СИСТЕМЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА.

1.1 Политическое интервью: теоретические основания лингвистического исследования.

1.1.1 Дискурс, политический дискурс и дискурс СМИ: к определению понятий.

1.1.2 Интервью: подходы к определению текстотипологического статуса.

1.2 Типологическая характеристика политического интервью.

1.2.1 Текстообразующие характеристики политического интервью.

1.2.2 Особенности актуализации адресата как одного из коммуникативных антропоцентров в тексте интервью.

1.2.3 Вариативные характеристики интервью: виды интервью.

Выводы по главе 1.

Глава II. РЕЧЕВАЯ АКТУАЛИЗАЦИЯ КОММУНИКАНТОВ В ПОЛИТИЧЕСКОМ ИНТЕРВЬЮ: ЛИНГВОПРАГМАТИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА.

2.1 Модус формулирования политического интервью.

2.1.1 Стиль речевого поведения и модус формулирования: соотношение понятий.

2.1.2 Коммуникативно-речевые стратегии и тактики как стилеобразующий фактор в политическом интервью.

2.2 Актуализация интервьюера в текстовой системе интервью.

2.2.1 Интервьюер как субъект речи в политическом интервью.

2.2.2 Вопрос как средство актуализации журналиста в интервью.

2.3 Актуализация интервьюируемого в политическом интервью.

2.3.1 Политик как субъект речи в политическом интервью.

2.3.2 Самопрезентация и дискредитация оппонента как способы текстовой актуализации политического деятеля.

2.4 Актуализация адресата в тексте интервью.

2.4.1 Лингвистические средства моделирования образа адресата в политических интервью.

2.4.2 Лингвостилистические способы привлечения и удержания внимания адресата.

Выводы по главе II.

Глава III. СУБЪЕКТНО-СУБЪЕКТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ТЕКСТЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО ИНТЕРВЬЮ.

3.1 Стиль речевого поведения коммуникантов в политическом интервью: конфронтационный и нейтральный.

3.2 Речевое поведение коммуникантов в интервью конфронтационного типа.

3.2.1 Отказ от коммуникативного сотрудничества: лингвистические показатели.

3.2.2 Речевые приемы избегания конфликта: оборонительное речевое поведение одного из собеседников в интервью.

3.3 Речевое поведение субъектов коммуникации в интервью нейтрального типа: лингвистические сигналы стремления к коммуникативному сотрудничеству.

3.4 Контроль над темой и инициативой в конфронтационных и нейтральных интервью.

Выводы по главе III.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Лавринова, Наталья Игоревна

Диссертационное исследование рассматривает особенности актуализации речевого поведения коммуникантов в политическом интервью, а также способы формирования образа его адресата. Понятие "политическое интервью" используется нами в его узком значении - т.е. как беседа журналиста с политиком о политике, а также как зафиксированный результат такой беседы, в противовес широкому пониманию политического интервью, при котором интервьюируемым может быть любой интересный журналисту собеседник.

Объектом анализа является политическое интервью как особый тип текста, функционирующий в рамках политического дискурса и дискурса СМИ. При этом наибольший исследовательский интерес вызывают лингвостилистические средства и текстовые элементы, которые отражают особенности модуса формулирования текстов данного типа, связанные с реализацией в интервью воздействующего назначения по отношению к потенциальному адресату, что продиктовано основной задачей политической коммуникации.

Предмет исследования - лингвопрагматические особенности англоязычных текстов политических интервью, т.е. система разноуровневых лингвистических сигналов, отражающих в текстовой ткани интервью речевое поведение коммуникантов.

Материалом исследования послужили тексты англоязычных политических интервью авторитетным международным изданиям и телекомпаниям (журналы "Newsweek", "Time", "The Times", "The Guardian", "New Politics", "The New York Times", программы "BBC Politics Show", "Meet the Candidates", "Meet the Press", "Newsnight", "NewsHour", "Right Wing News"), опубликованные в период с 1990-х по 2009 г., в количестве около 200 текстов. Общий объем исследованного текстового корпуса — около 1500 страниц.

Актуальность темы диссертации обусловлена ее непосредственной связью с приоритетными направлениями современной языковедческой науки, ориентированной на углубленное изучение различных видов коммуникативно-речевой деятельности и дискурсивных практик, на анализ и научное описание связей между когнитивными и языковыми структурами, на процессуальные аспекты текстовой коммуникации. Интегративная по сути логика и методика исследования отражает современную тенденцию к междисциплинарным разработкам и сближению концептуального аппарата смежных с лингвистикой отраслей гуманитарного знания.

Основная цель исследования заключается в определении и научном описании совокупности текстообразующих признаков политического интервью, создающих его качественную специфику как самостоятельного типа текста, принадлежащего политическому дискурсу, а также в изучении особенностей текстовой актуализации речевого поведения коммуникантов в рассматриваемом типе текста.

Конкретные исследовательские задачи состоят в том, чтобы:

- определить типологический статус политического интервью в системе политического дискурса;

- выявить основные текстообразующие характеристики политического интервью и обозначить вариативные признаки, обеспечивающие его видовое разнообразие; раскрыть специфику речевого представления, т.е. модуса формулирования текста в связи с особой коммуникативно-функциональной ситуацией возникновения и использования политического интервью; исследовать характер межсубъектных отношений в тексте политического интервью и лингвистические способы их проявления;

- определить языковые особенности актуализации в тексте его коммуникативных антропоцентров: непосредственных участников интервью, т.е. журналиста и интервьюируемого политика, а также адресата;

- исследовать типичные, регулярно повторяющиеся в сходных коммуникативных ситуациях лингвопрагматические средства, создающие в своей совокупности персуазивный характер текстов политических интервью.

Теоретической основой диссертации стали исследования в области лингвистики текста, стилистики и интерпретации текста И.В. Арнольд, Е.А. Гончаровой, М.Н. Кожиной, В.А. Кухаренко, И.А. Щировой и др.; в области изучения дискурса - работы Н.Д. Арутюновой, В.И. Карасика, Ю.С. Степанова, В.Е. Чернявской, Р. Водак, Т.А. ван Дейка, Н. Фэрклоу, П. Серио и др.; исследования речевого воздействия и персуазивной коммуникации Е.А. Гончаровой, A.B. Голоднова, А.Г. Гурочкиной, О.С. Иссерс, В.Е. Чернявской, Э.П. Беттингхауса, P.M. Блакара, Р. Бэндлера, Дж. Гриндера; исследования особенностей политического дискурса, предпринятые Д.А. Бокмельдером, М.В. Гавриловой, В.З. Демьянковым, O.JI. Михалевой, Е.И. Шейгал, Р. Водак, Т.А. ван Дейком и др. В ходе исследования также использовались результаты работ специалистов в области языка СМИ: JI.P. Дускаевой, A.A. Леонтьева, Г.Я. Солганика и др., а также результаты работ, посвященных характеристике различных аспектов производства и функционирования интервью, полученные H.A. Заигриной, С.Н. Ильченко, Ю.З. Кантор, Ю.В. Красноперовой, М.М. Лукиной и др.

В соответствии с целью и задачами исследования в качестве основных методов анализа в работе использовались метод непосредственного наблюдения, методы контекстуально-интерпретационного, дискурсивного, семантического анализа.

Научная новизна диссертации заключается в том, что в работе впервые осуществлено комплексное лингвопрагматическое исследование политического интервью как текстового целого, определены его инвариантные текстообразующие и вариативные характеристики, приведены типичные черты потенциального адресата данного типа текстов. В результате исследования выявлены типичные для политических интервью приемы и языковые средства, ориентированные на стимулирование когнитивной активности получателя текста; описаны особенности речевого поведения, присущие собеседникам в конфронтационном и нейтральном политических интервью.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что полученные научные результаты вносят вклад в теорию текста и дискурса, в типологию текстов. Использованная в диссертации методика анализа разноуровневых средств выражения позиции автора и адресата сообщения способствует разработке проблем интерпретации текста.

Практическая ценность исследования состоит в возможности применения его результатов в комплексе языковедческих дисциплин. Языковой материал и приемы его интерпретации применимы также к решению научно-исследовательских задач в социологии, политологии, журналистике, теории речевого воздействия, а также в политической коммуникации при выработке рекомендаций для оптимальной организации коммуникативно-речевых действий в практике интервьюирования. Наблюдения и выводы исследования вносят вклад в формирование культуры человеческой коммуникации, толерантного речевого поведения языковой личности.

Рекомендации по использованию научных результатов. Результаты, выводы и языковой материал диссертации могут быть использованы в ходе учебных курсов в рамках вышеперечисленных наук и дисциплин на лингвистических факультетах, факультетах управления и журналистики, а также могут применяться при написании курсовых и дипломных работ, в научно-исследовательской деятельности студентов и аспирантов.

В ходе исследования сформулированы следующие научные положения, выносимые на защиту:

1. Политическое интервью в результативном аспекте представляет собой текст, фиксирующий беседу интервьюера с политиком о политике, и является самостоятельным типом текста, функционирующим в институциональной системе политического дискурса. Его текстообразующими характеристиками, определяющими особенности модуса формулирования, являются персуазивность, полисубъектность, раскрывающаяся в особой диалогичности и особой адресованности, информативность, оценочность, институциональность. Доминантным текстообразующим признаком является персуазивность, прагматически связывающая актуализацию речевого поведения коммуникантов с реализацией воздействующего назначения, ориентированного прежде всего на потенциального адресата.

2. Политическое интервью в процессуальном аспекте, т.е. как когнитивно-коммуникативное событие, представляет собой взаимодействие трех антропоцентров: непосредственных собеседников — интервьюера и политика - и потенциального адресата. При этом проявляется бинарный характер авторизующего субъекта, в роли которого попеременно выступают журналист и интервьюируемый политик, реализующие в процессе текстопроизводства специфические коммуникативно-прагматические интенции.

3. Авторизующий субъект выражается в текстовой ткани через комплекс разноуровневых лингвопрагматических средств. Прагматически доминантным средством актуализации интервьюера являются вопросы, отражающие сложную систему его коммуникативных установок через субъективно-личностный выбор разновидностей вопросительных конструкций и их лингвостилистического оформления. Текстовая актуализация политика прагматически связана с реализацией ключевых задач политического деятеля: самопрезентации как стремления вызвать у аудитории положительные эмоции по отношению к себе и дискредитации оппонента, нацеленной на подрыв доверия и умаление авторитета кого-либо, что в речевом плане осуществляется путем различных коммуникативно-речевых приемов и лингвостилистических средств.

4. Речевое поведение коммуникативных антропоцентров в политическом интервью актуализируется через обеспечивающие в своей совокупности оптимальное воплощение текстового замысла специфические коммуникативно-речевые стратегии: привлечение и удержание внимания потенциального адресата, создание семантических полей "свои" и "чужие", оценочная подача информации в интересах отправителя сообщения. Названные стратегии являются инвариантными для любой текстовой разновидности политического интервью, детерминируют речевое поведение политика и интервьюера в роли авторизующих субъектов и реализуются через систему лингвистических средств различных уровней.

5. Типологическое своеобразие политического интервью как текстообразовательной модели определяется двумя базовыми разновидностями: интервью конфронтационного типа и интервью нейтрального типа. Нейтральный стиль речевого поведения коммуниканта характеризуется прагматически выверенным стремлением к коммуникативному сотрудничеству, текстовыми показателями чего являются эксплицитное выражение говорящим своего коммуникативного намерения и различные речевые способы выражения согласия с собеседником.

6. Речевое поведение коммуниканта в конфронтационном интервью может характеризоваться как оборонительное (дефензивное) и наступательное (офензивное) в зависимости от его интенции либо уйти от противостояния, перевести беседу в нейтральное русло, либо перейти к открытому соперничеству. О конфронтационном стиле общения свидетельствуют наиболее типичные и регулярно повторяющиеся коммуникативно-речевые приемы: возражение, указание на противоречия, констатация неправоты, антонимическое переформулирование слов собеседника, приемы преуменьшения и преувеличения, непрямое обвинение/утверждение, использование анонимизированных конструкций, постановка встречного вопроса, реализующиеся в текстовой ткани при помощи разноуровневых языковых средств.

Достоверность результатов исследования обеспечена анализом обширного текстового корпуса печатных политических интервью общим объемом около 1500 страниц, а также использованием комплексного подхода к анализу языкового материала, теоретической и методологической основой которого служат как данные лингвистической науки, так и междисциплинарные разработки.

Апробация материалов диссертации осуществлялась в докладах на аспирантских семинарах и заседаниях кафедры английского языка Поморского государственного университета (2006-2009 гг.), научных конференциях "XXI Ломоносовские международные научные чтения", ПГУ, январь 2008 г., "Presidential Elections through Russian and American Eyes", ПГУ, апрель 2008 г. Результаты исследования отражены в пяти публикациях общим объемом 2,8 п.л.

Объем и структура работы.

Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, выводов по главам и заключения. Содержание работы изложено на 188 страницах печатного текста. К основному тексту прилагается библиографический список, включающий 179 источников, в том числе 39 на иностранных языках. Общий объем работы составляет 201 страницу.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Текстовая актуализация речевого поведения коммуникантов в политическом интервью"

Выводы по главе III

В главе III были рассмотрены закономерности речевого поведения двоих непосредственных участников интервью с позиции их отношений между собой, при этом акцент сделан на взаимодействии, т.е. на субъектно-субъектных отношениях коммуникантов, а не на воздействии каждого из них на потенциального адресата. Мы не отрицаем субъектного статуса адресата, напротив, подчеркиваем, что в конечном итоге любые речевые действия коммуникантов в интервью ориентированы на получателя текста. Суть рассматриваемых в главе явлений состоит в том, что воздействие на адресата в данном случае базируется на утверждении говорящим своего положения в оппозиции "доминирование — равноправие". При этом анализ текстов исследуемого типа показывает, что равноправие субъектов коммуникации в диалоге связано с понятием коммуникативного сотрудничества, в то время как доминирование одного из коммуникантов в ходе беседы характеризуется отказом от него и стремлением к речевому лидерству.

Речевое поведение коммуникантов в диалоге, а именно, специфика распределения инициативы и осуществления тематического контроля в диалогическом тексте прагматически связаны с понятием речевого лидерства, которое подразумевает доминирование одного из участников в процессе коммуникации. Соответственно, речевой лидер, или, иначе говоря, доминирующий партнер — это тот участник коммуникации, который владеет коммуникативной инициативой, т.е. осуществляет выбор тем, определяет очередность ролей и дает оценку высказываниям собеседника. Традиционно

179 в интервью эти функции отводятся журналисту, однако в определенные моменты беседы политик также имеет возможность "захватить" речевое лидерство, завладеть инициативой, определять тематику разговора, для чего используются различные коммуникативно-речевые приемы, например, перебивание, постановка встречного вопроса, сопровождение краткого ответа на поставленный вопрос рассуждением на самостоятельно выбранную тему, переформулирование слов собеседника.

Очевидно, что в идеале диалог должен строиться с позиций коммуникативного сотрудничества, т.е. продуктивного взаимодействия. Речевое поведение участников, следующих этому принципу, соответствует ожиданиям партнера по коммуникации, ведет к оптимизации процесса общения и может определяться либо как "кооперативное", "партнерское", "дружеское", либо как "нейтральное". И, напротив, речевое поведение тех собеседников, которые не руководствуются принципом коммуникативного сотрудничества, трактуется как "конфликтное", "конфронтационное", что указывает на общее направление стиля интервьюера, вступающего в контакт с собеседником. Определяющими его факторами являются коммуникативные задачи и цели субъектов общения, их статусно-ролевые черты и иные экстралингвистические особенности.

Доминирующими стилями речевого поведения коммуникантов в политическом интервью являются нейтральный (партнерский, кооперативный) и конфронтационный (наступательный, агрессивный, конфликтный, провокационный). Анализ показывает, что для коммуникантов в политическом интервью в достаточно большой степени характерен второй вариант. Вероятно, причина в том, что интенциональность текстов политического дискурса зачастую гораздо более персуазивна, чем информативна, поскольку состоит, прежде всего, в побуждении адресата к определенному, в том числе и неречевому, действию.

Конфронтационный стиль речевого поведения характерен для журналиста, находящегося в оппозиции к партии или политической организации, представляемой политиком-собеседником. Это журналист-скептик, он подчеркнуто наступателен, "атакует" вопросами. Следует отметить, что для печатного политического интервью подобная манера коммуникативного поведения является вполне естественной. Она обоснована необходимостью для журналиста получить интересующую потенциальных читателей информацию, не выйдя при этом за рамки заданного редакцией объема публикации. Помимо этого журналист, использующий данный стиль речевого поведения, стремится выставить политика в невыгодном для того свете, загнать его в тупик, уличить во лжи, показать несостоятельность либо вскрыть низкие мотивы. Немаловажно то, что языковые средства, характерные для конфронтационного стиля в поведении участников политического интервью, обладают большим персуазивным потенциалом.

Речевое поведение коммуникантов в интервью, для которого характерны конфронтационные отношения, может быть организовано с двух позиций, в зависимости от того, один или оба собеседника избирают конфронтационный стиль общения: это либо попытки уйти от противостояния, перевести беседу в нейтральное русло — так называемое дефензиеное речевое поведение, либо "вступление в бой", ведение беседы в духе открытого соперничества, что можно характеризовать как офензивное речевое поведение. При этом, о том, что один или оба субъекта коммуникации избрали конфронтационный стиль общения, исследователь может судить по наличию в их речи определенных языковых показателей, свидетельствующих об отказе от коммуникативного сотрудничества с их стороны.

Об отказе от коммуникативного сотрудничества и возможной ориентации говорящего на конфронтационный стиль общения зачастую свидетельствует несогласие с мнением, взглядами собеседника в диалоге. Тактика открытого несогласия чаще применяется интервьюируемым тогда, когда он не стремится уйти от конфронтации; она реализуется в тексте с помощью коммуникативно-речевых приемов возражения, указания на противоречия, констатации неправоты, антонимического переформулирования слов собеседника.

Кроме того, когда поддержание благоприятной атмосферы диалога не является целью обоих коммуникантов, либо одного из них, в беседе может использоваться прием преувеличения (гиперболизации оценки, высказывания), характерный именно для конфронтационного речевого поведения. В английском языке в нем участвуют те языковые средства, которые способны реализовывать функцию усиления, интенсификации признака, т.е. наречия степени (absolutely, completely, so, too, extremely, terribly, very, most) и эмоционально окрашенные лексические единицы (disastrous, terrible, great, horrible, awful), которые в таких случаях используются не в прямом значении, а как усилители. Для журналиста, ведущего диалог в наступательной манере, характерно также использование приема непрямого обвинения/утверждения, позволяющего завуалировать истинный субъект речи, что придает изложению объективный характер. Подобные реплики дают журналисту возможность дистанцироваться от обвинений или утверждений, выглядеть нейтральным транслятором чьего-либо мнения.

В случаях, когда речевое поведение интервьюера носит характер открытой конфронтации, со стороны интервьюируемого политика могут присутствовать речевые сигналы уклонения от конфликта, стремления к "обороне", к защите от словесных "нападок" собеседника, иными словами -признаки оборонительного речевого поведения, тесно взаимосвязанного с понятием коммуникативного уклонения. Об этом может свидетельствовать использование так называемых анонимизированных конструкций. Данный прием осуществляется с помощью неопределенно-личных, безличных предложений, пассивных конструкций, таких как "They say.", "It is believed that.", "It's common knowledge that." и т.п. Он позволяет интервьюируемому избежать личностной идентификации с производителем действия, "обезличивает" высказывание для того, чтобы снять с себя ответственность за определенные события либо за содержание некой информации. Отчасти ту же цель преследуют высказывания, где субъект действия обозначен с помощью личного местоимения 1 лш1а множественного числа, которые, в отличие от "я - высказываний", реализуют прием включения адресата и говорящего в единое поле "свои", что является одной из стратегических задач для деятелей политики. Помимо этого, фразы типа "мы полагаем", "мы считаем", "надеемся, что" и т.п. позволяют говорящему представить высказываемую точку зрения как принадлежащую не только ему одному, что способно предотвратить возможную направленную лично против него критику. Уклонение может также осуществляться путем постановки встречного вопроса, что дает интервьюируемому возможность отклонить "нападение" интервьюера, взять инициативу в свои руки, тем самым, оказавшись в более выгодном положении.

Еще одна разновидность уклончивого ответа может быть обозначена как "Я не уполномочен.". Этот коммуникативный ход преимущественно используется политиком для ответа на острый либо иной провокационный вопрос интервьюера, т.к., в отличие от прямого отказа отвечать на "неудобный" вопрос, подобный ход не только менее конфликтен, но и содержит имплицитный смысл: политик, в действительности, обладает всей необходимой информацией. Таким образом, подчеркивается компетентность политика, что способствует его положительной самопрезентации.

При нежелании конфликта одним из коммуникантов используется также прием преуменьшения/смягчения (значимости, негативного смысла) чего-либо в высказывании. Его основная задача — смягчить резкость негативного высказывания, сделать его менее прямолинейным, категоричным и, следовательно, предотвратить либо сгладить конфликт. Это достигается за счет следующих типичных языковых средств: наречий минимизирующего значения, неопределенных наречий, глаголов мышления и других языковых средств. Помимо этого, высказывая мнение, особенно критическое, во избежание конфликта можно замаскировать его неопределенно-личным предложением, придающим выражаемому отношению характер обобщения, или преподнести его как общеизвестный факт.

Нейтральный стиль речевого поведения характерен для журналиста, демонстрирующего лояльность свою, своего издания к деятельности интервьюируемого политика. В отличие от конфронтационного интервью, желание поставить партнера в невыгодное положение не свойственно данному стилю. Напротив, в неконфронтирующем диалоге журналист зачастую формулирует цели беседы уже в начале, благодаря чему вероятность непонимания со стороны собеседника снижается. Объективно, что для данного стиля речевого поведения журналиста либо интервьюируемого характерно прагматически выверенное стремление к коммуникативному сотрудничеству, одним из текстовых показателей которого является эксплицитное выражение говорящим своего коммуникативного намерения; например, словесно выраженное желание введения или смены темы свидетельствует о выборе кооперативного стиля речевого поведения. Для кооперативной беседы также свойственно использование разговорной лексики, а также местоимения we в инклюзивной функции, которое объединяет позиции собеседников по обсуждаемому вопросу.

К показателям коммуникативного сотрудничества, характерным для интервью дружественного, партнерского либо нейтрального типов, можно также отнести любые случаи выражения согласия со словами, мнением, позицией собеседника. Оно может быть выражено прямо ("Yes,.", "You are right / That is right", "I agree" и т.п.), либо имплицировано говорящим. Во втором случае мы имеем дело с приемами переформулирования с уточнением и повтора в ответе слов и выражений, содержащихся в формулировке вопроса.

Заключение

Политическое интервью, функционирующее в рамках политического дискурса и дискурса СМИ, представляет собой самостоятельный тип текста и обладает набором типичных текстообразующих характеристик, которые в своей совокупности составляют его текстообразовательную модель. Ему присущи следующие текстообразующие характеристики: персуазивность, полисубъектность, раскрывающаяся в особой диалогичности и особой адресованности, информативность, оценочность, институциональность.

Политическое интервью можно рассматривать и как процесс коммуникации - как устную беседу журналиста и политика о политике, и как зафиксированный результат подобной беседы; оно должно обладать следующими обязательными требованиями к авторству и тематике: оно должно создаваться в институциональной обстановке коммуникантами, выступающими в своих профессиональных ролях, и обладать тематикой, отражающей политические вопросы.

В процессуальном аспекте, т.е. как когнитивно-коммуникативное событие, политическое интервью представляет собой взаимодействие трех сторон коммуникативного акта: непосредственных собеседников -интервьюера и политика — и потенциального адресата. При этом авторизующий субъект предстает в политическом интервью как бинарное единство: в роли автора сообщения попеременно выступают как журналист, так и интервьюируемый политик.

Доминантной текстообразующей характеристикой политического интервью, определяющей особенности его формулирования, является персуазивность. Актуализация речевого поведения коммуникантов в политическом интервью прагматически связана с реализацией воздействующего назначения, ориентированного прежде всего на потенциального адресата.

Речевое поведение коммуникативных антропоцентров в политическом интервью актуализируется через специфические коммуникативно-речевые стратегии, обеспечивающие в своей совокупности оптимальное воплощение текстового замысла. Базовыми инвариантными коммуникативно-речевыми стратегиями, присутствующими в политическом интервью, являются: привлечение и удержание внимания потенциального адресата, создание семантических полей "свои" и "чужие", подача информации под нужным адресанту углом. Текстовая реализация этих стратегий через систему лингвистических средств различных уровней обнаруживает в текстовой ткани авторизующую и читательскую смысловые среды.

Прагматически доминантным средством актуализации журналиста в интервью являются вопросы: интервьюер проявляет себя как авторизующий субъект с помощью особого субъективного выбора разновидностей вопросительных конструкций и их лингвостилистического оформления. В политическом интервью значительным персуазивным потенциалом по отношению к собеседнику и возможному адресату обладают следующие виды вопросов: альтернативный, особенно в рамках приема ложной альтернативы; разделительный - в зависимости от утвердительной либо отрицательной формулировки его повествовательной части; риторический вопрос. Интервьюер также способен реализовывать свое персуазивное намерение с помощью вопросов, потенциально несущих угрозу "позитивному лицу" собеседника. К их числу относятся: провокационные, уличающие, гипотетические вопросы и вопросы-утверждения.

Понятие прототипической модели политического интервью определяется понятием интервью нейтрального/кооперативного типа. На фоне этого "идеального" нормирующего образца существует типичная регулярно встречающаяся базовая разновидность, называемая конфронтационным/наступательным интервью, в которой специфика коммуникативно-прагматических интенций авторизующего субъекта предстает наиболее сфокусированно.

Особенности речевого поведения коммуникантов в интервью нейтрального и конфронтационного типов характеризуются различными способами текстовой актуализации. Равноправие субъектов коммуникации в диалоге связано с понятием коммуникативного сотрудничества, в то время как доминирование одного из коммуникантов в ходе беседы характеризуется отказом от него и стремлением к речевому лидерству. Языковые сигналы стремления собеседников к коммуникативному сотрудничеству либо отказа от него содержатся в текстовой ткани политического интервью и выступают как лингвистические маркеры стиля речевого поведения субъекта коммуникации в конкретном тексте. О нейтральном/кооперативном стиле свидетельствуют: эксплицитное выражение говорящим своего коммуникативного намерения, например, словесно выраженное желание введения или смены темы; местоимение \уе в инклюзивной функции, объединяющее позиции собеседников по обсуждаемому вопросу; открытое либо имплицитное выражение согласия со словами, мнением собеседника. Для конфликтного/конфронтационного интервью характерны: словесно выраженное несогласие; указание на противоречия в словах собеседника; негативная оценка его высказываний; приемы преувеличения, непрямого обвинения/утверждения.

Таким образом, тип текста "политическое интервью" отражает явление интердискурсивности, демонстрируя контаминацию признаков текстов политической и массово-информационной сфер коммуникации, а именно с исследованием таких гетерогенных типов текстов связано поступательное движение современной лингвистической науки.

Широкий спектр персуазивных речевых тактик и приемов, описанных в исследовании, а также выявленные закономерности речевого поведения коммуникантов в интервью дают возможность практического применения при составлении рекомендаций авторам текстов, предназначенных для функционирования в политическом дискурсе и нацеленных на эффективное речевое воздействие.

Перспективы дальнейших исследований видятся в возможности применения использованных методов и полученных в работе результатов для выявления сущностных механизмов речевого взаимодействия коммуникантов в других типах дискурсов, в том числе с позиции коммуникативного нейтралитета/конфронтации. Также актуальным представляется сопоставительный анализ текстов политических интервью на материале других языков на предмет культурно-обусловленных особенностей речевого поведения коммуникантов и закономерностей, характерных для модуса формулирования интервью в различных языковых культурах. Помимо этого, представляет интерес исследование индивидуального коммуникативно-речевого стиля конкретных журналистов и политических деятелей, отражающего особенности актуализации языковой личности в политическом типе дискурса.

Список научной литературыЛавринова, Наталья Игоревна, диссертация по теме "Германские языки"

1. Авдеенко И.А. Структура и суггестивные свойства вербальных составляющих рекламного текста. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Барнаул, 2001.-23с.

2. Александрова О.В. Язык средств массовой информации как часть коллективного пространства общества // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования. М.: Изд-во МГУ, 2003. С.89-99.

3. Андерсон Р.Д. Каузальная сила политической метафоры // Современная политическая лингвистика. Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т, 2006. С.72-91.

4. Аристотель. Риторика. Поэтика. М.: Лабиринт, 2000. — 220с.

5. Арнольд И.В. Стилистика. Современный английский язык. М.: Флинта: Наука, 2002.-384с.

6. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. С.136-137.

7. Баженова Е.А., Котюрова М.П. Текст // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М.: Флинта: Наука, 2006. С.528-533.

8. Бакумова Е.В. Ролевая структура политического дискурса. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Волгоград, 2002. 20с.

9. Баранов А.Н. Аргументация как языковой и когнитивный феномен // Речевое воздействие в сфере массовой коммуникации. М.: Наука, 1990. С.40-52.

10. Баранов А.Н. Введение в прикладную лингвистику. М.: Эдиториал УРСС, 2001.-360с.

11. Бахтин М.М. Проблема речевых жанров // Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986. С.250-296.

12. Белланже Л. Переговоры. СПб.: Издательский Дом "Нева", 2002. — 128с.

13. Блакар Р. Язык как инструмент социальной власти // Язык и моделирование социального взаимодействия. М.: Прогресс, 1987. С.88-125.

14. Бокмелъдер Д.А. Стратегии убеждения в политике: анализ дискурса. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Иркутск, 2000. -23с.

15. Бредемайер К. Искусство словесной атаки. М.: Алышна Бизнес Букс, 2007. 178с.

16. Бредемайер К. Черная риторика: Власть и магия слова. М.: Алышна Бизнес Букс, 2006. — 184с.

17. Будаев Э.В., Чудинов А.П. Современная политическая лингвистика. Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т, 2006. — 267с.

18. Вартанова Н.Г. Структурно-семантические и функциональные особенности жанра рекламного интервью в русских и французских СМИ. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Ростов-на-Дону, 2006. 22с.

19. Векшин Г.В. Языки общения и функциональные стили (в их отношении к тексту) // Слово и контекст: Филологический сборник к 75-летию Н.С. Валгиной. М.: МГУП, 2002. С.35-67.

20. Водак Р. Взаимосвязь "дискурс общество": когнитивный подход к критическому дискурс-анализу // Современная политическая лингвистика. Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т, 2006. С.123-136.

21. Волъвак Н.П. Фактор адресата в публичном аргументирующем дискурсе. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Владивосток, 2002. -26с.

22. Гавршова М.В. Когнитивные и риторические основы президентской речи (на материале выступлений В.В. Путина и Б.Н. Ельцина). СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2004. — 296с.

23. Гайкова О.В. Предвыборный дискурс как жанр политической коммуникации. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Волгоград, 2003. — 19с.

24. Гвенцадзе М.А. Коммуникативная лингвистика и типология текста. Тбилиси: Изд-во Тбил. ун-та, 1986. 315с.

25. Голодное А.В. Лингвопрагматические особенности персуазивной коммуникации (на примере современной немецкоязычной рекламы). Автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 2003. -23с.

26. Гончарова Е.А. Еще раз о стиле как научном объекте современного языкознания // Текст дискурс - стиль. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2003. С.9-23.

27. Гончарова Е.А. Медиальный аспект модуса формулирования текста как проблема стилистики // Stil. Beograd, 2008. Вып. 7. С. 11-20.

28. Гончарова Е.А. Персуазивность и способы ее языковой реализации в дискурсе рекламы // Studia lingüistica. Вып. 10. СПб.: Изд-во РГПУ, 2000. С.120-130.

29. Гончарова Е.А. Стиль как антропоцентрическая категория // Studia lingüistica. Вып. 8. СПб.: Тригон, 1999. С.146-154.

30. Гончарова Е.А. Текст дискурс - стиль // Studia lingüistica. Вып. 13. СПб.: Изд-во РГПУ, 2004. С.96-103.

31. Гончарова Е.А., Кесслер К. О новых подходах к типологическому изучению текстов в немецкой германистике // Studia lingüistica. Вып. 9. СПб.: Изд-во РГПУ, 2000. С.132-142.

32. Гончарова Е.А., Шишкина И.П. Интерпретация текста. М.: Высшая школа, 2005. 368с.

33. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. М.: Прогресс, 1985. С.217-250.

34. Гузеева К.А., Трошко Т.Г. Английский язык: Справ, материалы. М.: Просвещение, 1993. 288с.

35. Гулакова И.И. Коммуникативные стратегии и тактики речевого поведения в конфликтной ситуации общения. Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2003. 19с.

36. Гурочкина А.Г. Манипулирование в лингвистике // Известия РГПУ им. А.И. Герцена, №3. СПб.: Изд-во РГПУ, 2003; С. 136-141.

37. Данилевская Н.В. Научный текст — дискурс — интердискурс (функционально-стилистический взгляд) // Стереотипность и творчество в тексте: Межвуз. сб. научн. трудов / Отв. ред. М.П. Котюрова; Перм. ун-т. Пермь, 2005. Вып. 8. С.175-179.

38. Данилевская Н.В. Роль оценки в механизме развертывания научного текста. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2005. 360с.39 .Даулетова В.А. Вербальные средства создания автоимиджа в политическом дискурсе. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Волгоград, 2004. 22с.

39. Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. М.: Прогресс, 1989. — 310с.41 .Демъянков В.З. Загадки диалога и культуры понимания // Текст в коммуникации. М.: Институт языкознания АН СССР, 1991. С.109-116.

40. Демъянков В.З. Интерпретация политического дискурса в СМИ // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования: Учебное пособие / Отв. ред. М.Н. Володина. М.: Изд-во МГУ им. М.В. Ломоносова, 2003а. С.116-133.

41. Демъянков В.З. Конвенции, правила и стратегии общения (Интерпретирующий подход к аргументации) // Изв. АН СССР. Сер. литер, и яз. 1982. Т. 41. №4. С.327-337.

42. Демъянков В.З. Образ адресата // Культура русской речи: Энциклопедический словарь справочник / Под общим руководством Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова, E.H. Ширяева. М.: Флинта: Наука, 20036. С.376-377.

43. AI. Демъянков В.З. Эффективность аргументации как речевого воздействия // Проблемы эффективности речевой коммуникации. М.: ИНИОН АН СССР, 19896. С. 13-40.

44. Денисюк Е.В. Манипулятивное речевое воздействие: коммуникативно-прагматический аспект. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Екатеринбург, 2004. 24с.

45. Дилтс Р. Изменение убеждений с помощью НЛП. М.: Независимая фирма "Класс", 1997. 192 с.

46. Добросклонская Т.Г. Вопросы изучения медиатекстов (опыт исследования современной американской медиаречи). М.: Едиториал УРСС, 2005.-288с.

47. Дускаева JI.P. Языково-стилистические изменения в современных СМИ // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М.: Флинта: Наука, 2006. С.664-675.

48. Заигрина H.A. Лингвостилистические особенности печатного интервью как типа текста. Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1988.-21с.

49. Зигманн Ж.В. Структура современного политического дискурса: речевые жанры и речевые стратегии. Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2003.-24с.

50. Изюров А.М. Актуализация речевого субъекта в политическом дискурсе. Автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 2006. 24с.

51. Ильченко С.Н. Интервью в журналистском творчестве. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2003.-93с.

52. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. М.: КомКнига, 2006. 288с.

53. Кантор ЮЗ. Диалогический текст интервью в коммуникативном аспекте (на материале современных российских газет). Автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 2001. — 22с.

54. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм: Алгоритм-Кн., 2000.-681с.

55. Карасик В.И. О типах дискурса // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс: Сб. научн. трудов. Волгоград: Перемена, 2000. С.5-20.

56. Карасик В.И. Язык социального статуса. М.: ИТДГК "Гнозис", 2002. -333с.

57. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М.: Гнозис, 2004. 390с.

58. Кобозева И.М. Лингво-прагматический аспект анализа языка СМИ // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования. М.: Изд-во МГУ, 2003. С. 100-114.

59. Кожина М.Н. Стиль // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М.: Флинта: Наука, 2006. С.507-513.

60. Кожина М.Н. Функциональный стиль // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М.: Флинта: Наука, 2006. С.581-583.

61. Козина Е.С. СМИ и выборы: Ресурс и угроза политического мифотворчества. М.: Издательство "ВК", 2005. 60с.

62. Козырев Г.И. Политическая конфликтология. М.: ИД "Форум": ИНФРА-М, 2008. 432с.

63. Котов А.А. Механизмы речевого воздействия в публицистических текстах СМИ. Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2003. — 24с.

64. Красноперова Ю.В. Дискурсивные стратегии участников интервью. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Иркутск, 2005. — 19с.

65. Крюков Р.В. Риторика: Конспект лекций. М.: "А-Приор", 2006. — 176с.

66. Кубрякова Е.С. О тексте и критериях его определения // Текст. Структура и семантика. Т. 1. M.: URSS: Изд-во ЛКИ, 2001. С. 72-81.

67. Кубрякова Е.С. Язык и знание: на пути получения знаний о языке. М.: Языки славянской культуры, 2004. — 560с.

68. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. М.: Просвещение, 1988. 188с.

69. Ласвелл Г. Стиль в языке политики // Политическая лингвистика. Вып. 22(2). Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т, 2007. С. 165-177.

70. Леонтьев A.A. Основы психолингвистики. М.: Изд-во "Смысл", 1997. -285с.

71. Леонтьев A.A. Психолингвистические особенности языка СМИ // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования. М.: Изд-во МГУ, 2003. С.66-87.

72. Лингвистический энциклопедический словарь (ЛЭС) / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. 685с.

73. Логинова И.Ю. Лингвопрагматические особенности текста программы политической партии (на материале английского языка). Автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 2004. — 23с.

74. Лукина М.М. Технология интервью. М.: Аспект Пресс, 2005. 194с.

75. Майданова Л.М., Дускаева Л.Р. Жанры публицистического стиля // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М.: Флинта: Наука, 2006. С.79-88.

76. Медведева Е.В. Рекламная коммуникация. М.: Едиториал УРСС, 2003. 280с.81 .Мельник Г.С., Тепляшина А.Н. Основы творческой деятельности журналиста. СПб.: Питер, 2004. 272с.

77. Михалева О.Л. Политический дискурс как сфера реализации манипулятивного речевого воздействия. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Кемерово, 2004. — 21с.

78. Михальская А.К. О речевом поведении политиков // Независимая газета. 03.12.1999. http://www.ng.ru/ideas/1999-12-03/8politics.html.

79. Мкртчян Т.Ю. Речевое поведение журналистов в политическом теле-и радиоинтервью (на материале русского и английского языков). Автореф. дис. . канд. филол. наук. Ростов-на-Дону, 2004. 24с.

80. Мулькеева В. О. Речевые стратегии конфликта и факторы, влияющие на их выбор. Автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 2006. 19с.

81. Одарюк И.В. Особенности стереотипного речевого поведения журналистов. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Ростов-на-Дону, 2003.-23с.

82. Олешко В.Ф. Журналистика как творчество. М.: РИП-холдинг, 2005. — 222с.

83. Ощепкова H.A. Стратегии и тактики в аргументативном дискурсе: прагмалингвистический анализ убедительности рассуждения (на материале политических дебатов). Автореф. дис. . канд. филол. наук. Тверь, 2004.- 18с.

84. Паршин П.Б. Лингвистические методы в концептуальной реконструкции // Системные исследования. М.: Наука, 1987. С.389-422.

85. Паршина О.Н. Стратегии и тактики речевого поведения современной политической элиты России. Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Саратов, 2005.-48с.

86. Почепцов Г.Г. О коммуникативной типологии адресата // Речевые акты в лингвистике и методике / Межвуз. сб. научн. трудов. Пятигорск: Изд-во ПГПИИЯ, 1986. С. 10-17.

87. Почепцов Г.Г. Предложение // Иванова И.П., Бурлакова В.В., Почепцов Г.Г. Теоретическая грамматика современного английского языка. М.: Высш. школа, 1981. С. 164-281.

88. Реклама: внушение и манипуляция. Медиа-ориентированный подход. Самара: Издательский Дом "Бахрах-М", 2001. 752с.

89. Рижинашвили И. У. Лингвистические механизмы тенденциозного представления события в англо-американской периодике. Автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 1995. -23с.

90. Рожкова O.E. Когнитивно-прагматические аспекты политического дискурса. Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2003. -23с.

91. Романова H.JI. Языковые средства выражения адресованности в научном и художественном текстах. Автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 1997.-24с.

92. Салимовский В.А. Жанры речи в функционально-стилистическом освещении (русский научный академический текст). Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Екатеринбург, 2002. 28с.

93. Самарина И.В. Коммуникативные стратегии "создание круга чужих" и "создание круга своих" в политической коммуникации (прагмалингвистический аспект). Автореф. дис. . канд. филол. наук. — Ростов-на-Дону: РГПУ, 2006. 21с.

94. Светлов В.А. Конфликт: модели, решения, менеджмент. СПб.: Питер, 2005. 540с.

95. Седов К.Ф. Дискурс и личность: эволюция коммуникативной компетенции. М.: Лабиринт, 2004. — 318с.101 .Селезнева С.Ю. Метафора в сфере экономики и политики (на материале англоязычной прессы). М.: МГЛУ, 2003. — 65с.

96. СеменоваЕ.С. Библеизм как средство речевого воздействия. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Тверь, 2003. 18с.

97. Серио П. Русский язык и анализ советского политического дискурса: анализ номинализаций // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. М.: Прогресс, 2002. С.337-383.

98. Сковородима С.В. Коммуникативные типы адресатов устного диалогического дискурса // Studia lingüistica. Вып. 17. СПб.: Политехника-сервис, 2008. С.110-114.

99. Смелкова З.С., Ассуирова Л.В., Савова М.Р., Сальникова О.А. Риторические основы журналистики. Работа над жанрами газеты. М.: Флинта: Наука, 2002. 320с.

100. Солганик Г.Я. Публицистический стиль // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М.: Флинта: Наука, 2006. С.312-315.

101. Солганик Г.Я., Дроняева Т.С. Стилистика современного русского языка и культура речи. М.: Издательский центр "Академия", 2002. — 256с.

102. Соловьева Н.В. Толерантность в научной дискуссии: лингвостилистический аспект. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Екатеринбург, 2008. — 22с.

103. Степанов Ю.С. Альтернативный мир. Дискурс, Факт и принцип Причинности // Язык и наука конца XX века. Сб. статей. М.: РГГУ, 1995. С.35-73.

104. Тертычный А.А. Жанры периодической печати. М.: Аспект Пресс, 2000.-311с.

105. Тураева З.Я. Лингвистика текста (Текст: структура и семантика). М.: Просвещение, 1986. 127с.

106. Умарканова С.Ж. Тематическое развертывание как способ структурирования текста интервью // Вестник Тюменского гос.ун-та. Тюмень: Изд-во Тюм.ун-та, 2002, №2. С. 199-207.

107. Филимонова О.Е. Эмоциология текста. Анализ репрезентации эмоций в английском языке. СПб.: ООО "Книжный Дом", 2007. 448с.

108. Философский энциклопедический словарь (ФЭС). М.: Советская энциклопедия, 1989. 814с.

109. Хазагеров Г.Г. Партия, власть и риторика. М.: Издательство "Европа", 2006. 48с.

110. Чеманова Т.В. Актуализация когнитивно-речевого взаимодействия коммуникантов в диалогических и условно-диалогических текстах. Автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 2005. 19с.

111. Чепкина Э.В. Русский журналистский дискурс: текстопорождающие практики и коды (1995-2000). Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Екатеринбург, 2001. 35с.

112. Черепанова И.Ю. Вербальная суггестия: теория, методика, социально-лингвистический эксперимент. Автореф. дис. . д-ра филол. наук. М., 1996.-50с.

113. Чернявская В.Е. Дискурс // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М.: Флинта: Наука, 2006а. С.53-55.

114. Чернявская В.Е. Дискурс власти и власть дискурса: проблемы речевого воздействия. М.: Флинта: Наука, 20066. 136с.

115. Чернявская В.Е. Интерпретация научного текста. СПб.: Наука, 2004. — 127с.

116. Чернявская В.Е. Интертекстуальность как текстообразующая категория вторичного текста в научной коммуникации (на материале немецкоязычных научно-критических текстов рецензий). Ульяновск: Изд-во СВНЦ, 1996. 108с.

117. Чернявская В.Е. Лингвистика текста: Поликодовость, интертекстуальность, интердискурсивность. М.: Книжный дом "Либроком", 2009. 248с.

118. Чуриков М.П. Согласие, несогласие и уклонение в аспекте речевого общения (на материале текстов немецких политических интервью). Автореф. дис. . канд. филол. наук. Пятигорск, 2005. -22с.

119. Чурилина JI.H. Дискурсивные исследования: история и перспективы // Актуальные проблемы современной лингвистики: учеб. пособие. М.: Флинта: Наука, 2007. С.107-113.

120. Чхетиани Т.Д. Лингвистические аспекты фатической метакоммуникации. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Киев, 1987. — 24с.

121. Шакирова Э.Р. Интенция говорящего и аспекты ее реализации (на материале английского языка). Автореф. дис. . канд. филол. наук. Уфа, 2003.-25с.

122. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. М.: Перемена, 2000. 367с.

123. Шуликин Н.К. Прагматические приемы мотивации респондента в британских журналистских интервью // Языковые процессы в различных типах текста: Межвуз. сб. научн. статей. Самара: Изд-во СГУ, 1994. С.49-54.

124. Щирова H.A., Гончарова Е.А. Многомерность текста: понимание и интерпретация. СПб.: ООО "Книжный Дом", 2007. 472с.

125. Юрина М.В. Средства языкового выражения стратегии принятия нейтралитета партнерами в немецкоязычном политическом интервью // Вестник СамГУ. № 5/1 (45). Самара, 2006. С. 125-131.

126. Язык СМИ как объект меэ!сдисциплинарного исследования / Отв. ред. М.Н. Володина. М.: Изд-во МГУ, 2003. 460с.141 .Adamzik K. Textlinguistik. Eine einführende Darstellung. Tübingen: Niemeyer, 2004. - 176s.

127. Babad E. The psychological price of media bias // Journal of experimental psychology. Vol.11. Sage Publications, 2005. -p.245-255.

128. Bandler R., Grinder J. Reframing: neuro-linguistic programming and the transformation of meaning. Moab, Utah: Real People Press, 1982. 208p.

129. Вeaugrande de R. The Story of Discourse Analysis // Discourse as Structure and Process. Discourse Studies: A Multidisciplinary Introduction. London-Thousand Oaks - New Delhi: Sage Publications, 1997. Vol.1. -p.35-63.

130. Bettinghaus E.P. Persuasive communication. Holt, Rinehart and Winston, 1980.-272p.

131. Bhatia A. Critical discourse analysis of political press conferences // Discourse and society. Vol.l7(2). Sage Publications, 2006. p.173-203.

132. Bitzer L. F. Political Rhetoric // Handbook of Political Communication / ed. By Dan D. Nimmo and Keith R. Sanders. Beverly Hills ; London : Sage Publications, 1981. -p.225-248.

133. Blokh M.Y. A course in theoretical English grammar. M.: Высш. школа, 1983.-383c.

134. Brown P., Levinson S. Universals in language usage: Politeness phenomena // Questions and politeness: Strategies in Social Interaction. Ed. by Goody E.N. Cambridge University Press, 1978. p.56-289.

135. Dijk T.A. van. Political discourse and political cognition // Politics as Text and Talk. Analytical approaches to political discourse. / Ed. by P. Chilton, Ch. Schaffner. Amsterdam: Benjamins, 2002. -p.203-237.

136. Dijk T.A. van. Political discourse and racism. Describing Others in Western Parliaments // The Language and Politics of Exclusion. Others in Discourse. / Ed. by S. H. Riggins. Thousand Oaks, CA: Sage, 1997. p.31-64.

137. Dijk T.A. van. Power and the news media // Political Communication and Action. / Ed. by D. Paletz.Cresskill, NJ: Hampton Press, 1995. p.9-36.

138. Dijk T.A. van. Principles of critical discourse analysis // Discourse and society. Vol.4(2). Sage Publications, 1993. -p.249-283.

139. Dijk T.A. van. Semantic discourse analysis // Handbook of discourse analysis. Vol.2. Sage Publications, 1985. p. 103-112.

140. Engeström Y., Middleton D. Cognition and communication at work. Cambridge University Press, 1998. 360p.

141. Fairclough N. Analysing discourse. London: Routledge, 2004. 19 lp.163 .Fetzer A. The Communicative Function of Cognitive Verbs in Political Discourse // Journal of language and social psychology. Vol. 27(4). Sage Publications, 2008. -p.384-396.

142. Fridkin K.L., Kenney P.J. The Dimensions of Negative Messages // American Politics Research. Vol. 36(5). Sage Publications, 2008. p.694-723.

143. Gutenberg N. Orality and Public Discourse. On the Rhetoric of Media and Political Communication // Aspects of Oral Communication / ed. by U. M. Quasthoff. Berlin; N.Y.: Walter de Gruyter, 1995. - p.322-339.

144. Hobbs P. Surging ahead to a new way forward: the metaphorical foreshadowing of a policy shift // Discourse and communication. Vol. 2(1). Sage Publications, 2008. p.29-56.

145. YlX.Keeble R. Communication Ethics Today. Troubador Publishing Ltd, 2006. 284p.

146. Lakoff G., Johnson M. Metaphors we live by. Chicago: The Univ. of Chicago Press, 1980. 237p.

147. Perlojf R.M. The dynamics of persuasion: communication and attitudes in the 21st century. Lawrence Erlbaum Associates, 2003. — 392p.

148. Petty R.E., Cacioppo J.T. Communication and Persuasion: Central and Peripheral Routes to Attitude Change. Springer-Verlag, 1986. 262p.

149. Rendle-Short J. Neutralism and adversarial challenges in the political news interview // Discourse and communication. Vol. 1(4). Sage Publications, 2007. p.387-406.

150. Rommetveit R., Blakar R.M. Studies of language, thought, and verbal communication. Academic Press, 1979. — 466p.

151. Simon-Vandenbergen A.-M. Image-Building Through Modality: The Case of Political Interviews // Discourse and society. Vol.7(3). Sage Publications, 1996. -p.389-415.

152. Stiff J.B., Mongeau P. A. Persuasive communication. Guilford Press, 2002. — 351p.

153. Wodak R. What CDA is about: a summary of its history, important concepts and its developments // Methods of critical discourse analysis / R. Wodak, M. Meyer (eds). London: Sage, 2001. p. 1-13.