автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Теоретическая грамматика современного монгольского языка и смежные проблемы общей лингвистики

Полный текст автореферата диссертации по теме "Теоретическая грамматика современного монгольского языка и смежные проблемы общей лингвистики"

Российская Академия наук Институт языкознания РАН

На правах рукописи

Сергей Александрович КРЫЛОВ

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ГРАММАТИКА СОВРЕМЕННОГО МОНГОЛЬСКОГО ЯЗЫКА

И

СМЕЖНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ОБЩЕЙ ЛИНГВИСТИКИ

(МОРФЕМИКА. МОРФОНОЛОГИЯ. ЭЛЕМЕНТЫ ФОНОЛОГИЧЕСКОЙ ТРАНСФОРМАТОРИКИ)

Специальности:

10.02.02 "Языки народов Российской Федерации (монгольские

языки)"

10.02.20 "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени доктора филологических наук

Москва

2005

Работа выполнена в Институте востоковедения Российской Академии наук (Москва)

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Касевич Вадим Борисович доктор филологических наук, профессор Биткеев Петр Цеденович доктор филологических наук, профессор Кормушин Игорь Валентинович

Ведущая организация — Институт лингвистики Российского государственного гуманитарного университета

Защита состоится "14" июня 2005 года в 12 час. на заседании диссертационного совета Д-053.05.16 по присуждению учёной степени доктора наук при Институте языкознания Российской Академии наук (Москва, Б.Кисловский, д. 1/12)

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института языкознания РАН

Автореферат разослан 13 мая 2005 г.

Учёный секретарь диссертационного совета доктор филологических наук профессор

А. А. Чеченов

OOG - Ч 'fio'tt-

6 fat/6

Введение Объект исследования.

Объектом исследования являются морфемика и морфонология агглютинативного языка в их межуровневых связях — как между собой, так и с другими уровнями языка; а также сами принципы морфологического и морфонологиче-ского описания языков агглютинативного строя. В качестве традиционного примера агглютинативного языка выбран современный халха-монгольский язык (ХМЯ) в его устной форме.

Состояние вопроса (общелингвистические проблемы).

На материале флективных языков морфонологическая и морфологическая проблематика исследуется много и плодотворно.

Однако на материале агглютинативных языков она только начинает разрабатываться. Из работ, проведенных в этом направлении, можно упомянуть: опыты эксплицитной формулировки морфологических правил при формальном моделировании морфологии в русле теории моделей "Смысл <=> Текст", работы об уточнениях ряда лингвистических понятий в свете материала нефлективных языков, разработка т. н. "грамматики порядков", "морфосинтаксического подхода" к структуре турецкой словоформы, выяснение последствий применения принципов современной фонологии к языкам с сингармонизмом. Как отмечалось, «традиционные понятийные системы, использовавшиеся в морфологии и в грамматической типологии, сформировались под неявным воздействием некоторых «родовых» свойств флективных языков» в силу этого языки, принадлежащие к другим морфологическим типам, продолжают служить источником многочисленных и нетривиальных теоретических проблем, и концептуальное равновесие в этой области еще только начинает восстанавливаться».

Состояние вопроса (частнолингвистические проблемы).

В современной монголистике имеются достаточно подробные описания различных аспектов грамматики и фонетики монгольских языков.

Морфологический строй ХМЯ наиболее подробно рассмотрен в теоретических грамматиках [Poppe 1951, Тодаева 1951, Street 1963, Орчин 1966, Санжеев 1960], практических грамматиках [Поппе 1931, Касьяненко 1968, Vietze 1969, Beffa — Hamayon 1975, Лувсанжав 1976, Vacek — Luvsandordz — Luvsandiav 1979] и в специальных трудах по морфологии [Лувсанвандан 1968, влзийхутаг 1972, Болд 1986, Орчин 1976]. Имеются специальные работы по морфологии имени [Орловская 1961, Бямбасан 1975], глагола [Ramstedt 1903, Кузьменков 1984, Орчин 1987], по теории звуковых чередований [Пюрбеев 1972, Золхоев 1980, Базаррагчаа 1987], по теории грамматических единиц ХМЯ [Фице 1974, Яхонтова 1982, Жамбалсурэн 1987, Наделяев 1988].

Широко представлен ХМЯ также в работах по сравнительно-исторической морфологии монгольских языков (Санжеев 1953, Санжеев 1964, Цыдендамбаев 1979], сравнительно-сопоставительной морфологии монгольских языков [Бертагаев 1969], сопоставительной грамматике монгольского и русского языка [Гапеан 1975], монгольского и английского языка (Лувсанжав 1971). Особую ценность для изучения морфемики представляют обратные словари ХМЯ [Болд 1976, Vietze 1976], а также словарь омонимов [Цогбадрах 1981].

Однако в настоящее время в монголистике еще недостаточно активно (или недостаточно последовательно) применяются методы структурной (и даже, более широко, современной теоретической) лингвистики. Среди немногочисленных исключений можно отметить:

различение фонетической и фонологической транскрипции — либо в русле петербуржско-ленинградской фонологической школы (Н. Н. Поппе, Ш. Луван-вандан, В. М. Наделяев, П. Ц. Виткеев), либо в русле американского дескрипти-визма Шж. Ctdht. Н. Н. Поппе): 1 1 ■

IPOC. НАЦИОНАЛЬНАЯ |

БИБЛИОТЕКА I 3 * 09

признание небходимогти морфонологического компонента в грамматике монгольских языков и разработка морфонологической проблематики (в частности, с использованием понятия морфонемы) в русле ленинградской фонологической школы (В. И. Золхоев);

разработка динамического моделирования морфонологических механизмов в рамках « морфографемики » (Дж. Стрит), т. е. раздела грамматики, описывающего соотношения между морфологическими единицами и буквами современной монгольской орфографии, в русле традиций позднедескриптивистской и раннеге-неративистской фонологии;

попытки уточнения инвентаря грамматических единиц монгольского языка такими методами классической структурной лингвистики, как метод дистрибутивного анализа и др. (Дж. Стрит, Е. А. Кузьменков, Г. Жамбалсурэн, Н. С. Яхонтова, Г. С. Дугарова, Я.-У. Свантессон и др.);

попытки применения трансформационного подхода к описанию некоторых явлений монгольской грамматики (Дж. Стрит, Р. Бинник, X. П. Фитце, Е. А. Кузьменков, Е. К. Скрибник, Э. У. Омакаева).

Актуальность темы. Необходимость предпринятого исследования диктуется и дискуссионностью ключевых проблем морфонологии как научной дисциплины, и неопределенностью ее статуса по отношению к другим разделам грамматики, и недостаточной изученностью морфонологии языков "алтайского" типа.

Между тем данные неевропейских языков исключительно важны для построения общей теории грамматики, применимой к описанию языков различного строя.

Без учета этих данных едва ли возможно ставить вопрос о "соизмеримости" языков и, соответственно, о разработке проблем морфологической и морфонологической типологии.

В общелингвистической литературе распространены расхожие априорные представления о бедности морфонологии агглютинативных языков и об "одно-однозначном" характере их морфологии, однако эти представления нуждаются в тщательной проверке на материале конкретных языков и в серьезном уточнении. Чтобы такое уточнение было обоснованным, оно должно опираться на последовательно построенный фрагмент описательной грамматики языка, признаваемого агглютинативным. Такая грамматика должна базироваться на общелингвистических предпосылках, лежащих не только в ее основании, но и в основании описаний языков других типов.

Общелингвистическая теория не только лежит в основе частнолингвистиче-ской, но и сама испытывает ее воздействие. В результате присходит ее обогащение, т. е. идет цикличный процесс "челночного" типа. Так происходит взаимообогащение частной и общей лингвистики.

Тема работы актуальна и в общелингвистическом, и в частнолингвистиче-ском аспекте. Говоря об актуальных и малоисследованных проблемах современной монголистики, Э. Р. Тенишев и Л. Д. Шагдаров недавно отмечали: «следует расширить исследования по морфонологии...; ... несмотря на то, что морфология монгольских языков издавна является объектом постоянных и скрупулезных исследований, в ней продолжает оставаться много спорных вопросов»; «монголоведам необходимо преодолеть имеющиеся в их работах недостатки, в частности шире учитывать общие типологические процессы, наблюдаемые в разных языках, общую типологию развития звуков, форм» шире применять разнообразные современные приемы и методы исследования». Применение неоструктуралистского подхода к монгольской морфемике и морфонологии - отклик на процитированный призыв.

Материал исследования.

Материалом исследования послужил массив монгольских словоформ, приводимых в описательных грамматиках современного монгольского языка и не отвергаемых опрошенными монгольскими информантами. Фонетические данные почерпнуты как из слуховых наблюдений автора, так и из работ, где используется тот или иной вид фонетической транскрипции.

Большинство работ описывают морфологию словоформ, записанных в орфографии, а не в транскрипции, поэтому некоторые данные приходится корректировать в соответствии со сведениями по фонетике ХМЯ, почерпнутыми из немногих работ, использующих транскрипцию.

Основная цель настоящей работы состоит в выяснении природы монгольской морфонологии, установлении инвентаря монгольских морфонем и их соотношений с фонемами и морфемами, классификации морфем и звуковых чередований, ориентированной на включение в интегральную модель монгольского языка, а также в уточнении основных понятий общей морфемики и морфонологии и выяснении границ их применимости в грамматическом описании языка агглютинативного строя.

Исследовательские задачи.

В качестве основных задач исследования выбраны следующие: инвентаризация фонологических единиц монгольского языка и соответствующее уточнение принципов фонологического анализа;

инвентаризация морфонологических единиц монгольского языка и соответствующее уточнение принципов морфонологического анализа;

исчисление классов морфологических единиц монгольского языка и описание отличительных особенностей этих классов, а также уточнение некоторых положений общей морфемики;

исчерпывающая классификация звуковых чередований монгольского языка и соответствующее уточнение общей теории звуковых чередований;

демонстрация методологических трудностей, связанных с неединственностью морфонологических интерпретаций;

демонстрация примера действия модели морфологического синтеза словоформ.

Методика исследования.

Основной метод описания — включение каждой описываемой единицы в интегральную трехмерную модель языковых отношений, связывающую ее с другими языковыми единицами.

С точки зрения традиционной классификации лингвистических методов, можно охарактеризовать принимаемый подход как "описательный метод" или метод "описательной грамматики", обогащенный структуралистскими или "структурными" (в широком смысле) методами, или, как их иногда называют, методами "структурного анализа".

Наряду с описанием языка уделяется значительное внимание результатам металингвистического описания, то есть описанию самого процесса мышления лингвиста, ставящего себе задачей описать монгольский язык или разработать общетеоретический аппарат для такого описания. В связи с этим используется, в частности, прием автометаописания на основе рефлексии.

Особенностью динамического подхода к синхронной морфонологии является определенная степень параллелизма между единицами синхронного описания и единицами "внутренней реконструкции". Такой подход представлен в настоящей работе. Достоинство такого подхода состоит в том, что он позволяет среди кажущегося хаоса явлений, создаваемого наложением друг на друга чередований разного типа, разграничить регулярное и нерегулярное, фонетическое и грамматическое, морфонологию говорящего и морфонологию слушающего.

Научная новизна работы. Новизна подхода охватывает и общелингвистический, и частнолингвистиче-ский аспекты.

А. Общелингвистический аспект новизны.

Впервые строится теория морфемики и морфонологии агглютинативного языка, которая может быть органической частью общей теории грамматики, основанной на неоструктуралистских принципах полносты, многоаспектности связности и эксплицитности.

В явном виде и подробно рассмотрены основные контроверзы морфонологи-ческого описания агглютинативных языков и намечены пути решения этих контроверз в ситуации неединственности описания.

Предложена морфологическая теория, в которой элементы "алломорфемно-го" подхода совмещаются с элементами "морфонемного" подхода на основе принципа дополнительности. Алломорфемный подход должен применяться к позиционным чередованиям, не являющимся "формально устранимыми" (по терминологии А. К. Поливановой), а морфонемный — к позиционным чередованиям, являющимся "формально устранимыми". Предложена целостная морфоно-логическая теория, в которой процессы кодирования и декодирования словоформ считаются одинаково важными для адекватного моделирования морфонологии.

В метаязык общей теории грамматики вводятся такие понятия, как "гармоническое слово", "атрибутив" (= "атрибутивный падеж"), "суффикс-плюрализа-тор", "дистинктивная функция морфонемы", "чужеродная морфонема", "чужеродный корень". Эксплицитно введены (в их морфонологической синхронной интерпретации) термины "инициаль корня", "финаль корня", "инициаль суффикса", "финаль суффикса" и др. (см. подробнее главу 1, раздел 1.3, пункт А).

Основываясь на том методе описания, который Т. В. Булыгина называет "динамико-семиотическим", неоструктурализм в ряде аспектов отличается от динамико-семиотического подхода:

1. динамический принцип в неоструктуралисткой интерпретации означает не просто одностороннюю ориентацию на процесс построения словоформ, но двустороннюю ориентацию - одновременное внимание к процессам построения и понимания словоформ (отсюда - целесообразность разграничения алломорфемных и морфонемных правил).

2. Ставятся и решаются некоторые дискуссионные проблемы общей морфологии, не получившие должного освещения в рамках динамико-семиотического подхода.

Например, рассматривается соотношение супплетивизма и гетероклизии, семиотический статус симульфиксов, структурно-технические функции морфем, соотпошение значения морфемы со значением слова и с его "внутренней формой", различие между алломорфемными и морфонемными правилами внутри общего класса позиционных правил.

3. Делается попытка экстраполировать динамико-семиотический подход на агглютинативные языки, выявить фундаментальные трудности, встающие перед исследователем при наложении европоцентристского концептуального аппарата на материал агглютинативного языка и наметить принципиальные пути разрешения некоторых из этих трудностей.

Б. Частнолингвистический аспект новизны.

Впервые в монголистике морфонология (в ее неоструктуралистском понимании) мыслится как необходимый раздел грамматического описания. Монгольская грамматика описывается как многоуровневая система. Правила монгольского склонения, спряжения и словообразования формулируются эксплицитно. Становится возможной их реализация в виде некоторого логического автомата, т.е. искусственно сконструированного естественно-языкового процессора, способного анализировать и синтезировать словоформы. Разграничено пять классов звуковых чередований в словоизменении и словообразовании. Дана исчерпывающая структурно-функциональная многомерная классификация монгольских морфем, за рамками которой не остается никаких существенных подклассов морфем. Предложен инвентарь граммем, согласующийся с приципами общей теории грамматики.

Предлагается "импортировать" из общего языкознания (в русле европейской лингвистической традиции, в основном, отечественной) в монголистику некоторые базовые понятия современной общей лингвистики.

Основные результаты работы, выносимые на защиту.

А. Общелингвистический аспект.

Основным общелингвистическим результатом работы можно считать построение общей теории морфемики и морфонологии на основе неоструктуралистского подхода, теории, опирающейся на принципы полноты, многоаспектности, связности и эксплицитности, и конкретизацию принципов этой теории применительно к морфемике и морфонологии агглютинативного языка.

Решен ряд дискуссионных вопросов, касающихся границ применимости основных понятий морфологии, морфонологии и фонологии флективных языков к языкам агглютинативным.

Б. Частнолингвистический аспект.

Разработано 6 типов нотации монгольских словоформ для многоуровневого моделирования монгольской морфологии, морфонологии и фонологии: лексо-граммемная запись, морфемная запись, морфонемная транскрипция, фонемная транскрипция, гипофонемная транскрипция и аллофонемная транскрипция. Для каждого уровня поставлена и решена задача инвентаризации элементарных единиц: лексем и граммем на лексограммемном уровне, морфем на морфемном, алломорфем и морфонем на морфонемном, фонем на фонемном, гипофонем на гипофонемном и аллофонем на аллофонемном уровне. Эксплицированы логические основания для выделения единиц, выявлены следствия из принятия неоструктуралистских предпосылок к материалу агглютинативного языка. Сформулированы правила соответствий между единицами соседних уровней.

В. Типологический аспект.

Показано, что, вопреки распространенному мнению о простоте агглютинативной морфологии и морфонологии, в одном из канонических агглютинативных языков, выбранном для исследования, можно при желании обнаружить и весьма богато представленную фузию (как на морфонемном, так и на морфемном уровнях), и морфологическую нерегулярность (супплетивизм, гетерокли-зию, нестандартность, значащие чередования). Ни в коей мере не ставя под сомнение традиционный тезис об агглютинативном характере монгольских языков, следует, однако, доказывать этот тезис с помощью не столько "качественных", сколько "количественных" соображений: описав несколько языков на базе одной и той же морфологической теории, измерить значения "индексов" морфологической типологии. Результаты этих исследований нуждаются в дальнейших уточнениях с учетом всех сложностей частнолингвистического описания, отмеченных в настоящем исследовании.

Достоверность теории.

Достоверность предлагаемой системы правил верифицируема построением действующих моделей монгольской морфологии, морфонологии и фонологии на основе изложенной концепции.

Теоретическая значимость исследования.

В работе уточнен ряд кардинальных понятий общей морфологии, морфонологии и фонологии , таких, как морфология, склонение, слово, морфема, лексема, граммема, морф, алломорфема, морфонема, фонема, чередование, флектив-ность, флективный язык, агглютинация, агглютинативный язык, функция морфемы, фузия, формант, клитика, тематический элемент, основа, падеж, эпентеза, уровни языка, омофония, супплетивизм, апофония, сандхи, нулевая морфема. Продемонстрирована целесообразность создания неоструктуралистских описаний монгольских языков.

Научно-практическая ценность работы.

Результаты работы могут быть использованы при создании новых описательных грамматик монгольских языков, в работе над курсами "Введение в языкознание", "Основы структурной лингвистики", "Общая фонетика", "Общая морфология", "Общая морфонология", "Лингвистическая типология", "Автоматическая обработка текста", "Семиотика", "Теоретическая грамматика монгольского языка", "Сравнительная грамматика монгольских языков", при уточнении понятийного аппарата общей фонетики и грамматики, при создании словарей лингвистической терминологии.

Практическое значение.

Результаты работы могут быть использованы при научной экспертизе по вопросу о сравнительных достоинствах и недостатках конкурирующих систем современной монгольской графики и орфографии.

С другой стороны, начавшаяся разработка систем автоматического анализа и синтеза текстов может опереться на научно обоснованную модель морфологического анализа и синтеза монгольских словоформ, основанную на имеющемся опыте неоструктуралистского описания морфологической, морфонологической и фонологической системы монгольского языка.

Различение пяти классов звуковых чередований может стать полезным и в преподавании монгольского языка, так как базируется на выделении разных степеней регулярности чередований.

Апробация работы.

Основные положения настоящей работы были изложены в докладах на Теоретическом семинаре Отдела языков ИВ АН СССР (1985, 1986, 1987), заседаниях сектора тюрко-монгольских и дальневосточных языков ИВ АН СССР (1985, 1986, 1987, 1988), IV и V Всесоюзных школах молодых востоковедов (Москва, 1986, 1989), сессии ПИАК (Ташкент, 1986), конференциях аспирантов и молодых сотрудников ИВ АН СССР (Москва, 1987, 1988) и ЛГУ (1986), на конференциях: Всесоюзной конференции монголоведов //Владимирцовских чтениях, Москва, 1989), "Славистика. Индоевропеистика. Ностратика. К 60-летию В. А. Ды-бо" (Москва, 1990), ежегодном съезде австрийских лингвистов (Иннсбрук, окт. 1992), "Агглютинативные языки и проблемы теории грамматики" (Ленинград, сент. 1993), II Конференции монголоведов (Владимирцовских чтениях, Москва, 1994), семинаре по лингвистической типологии и теории грамматики ИВ РАН (Москва, 1994, 1995), семинаре В. У. Дресслера по "естественной морфологии" (Вена, июнь 1994 и ноябрь 1994), на Сидоровских чтениях 1998 и Реформатских чтениях 1998, на конференции по алтайским языкам, посвященной 400-летию со дня рождения Зая-Пандиты (Элиста, сентябрь 1999), на конференции по изучению языков Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии (Петербург, сентябрь 1999).

Структура работы.

Работа состоит из введения (23 е.), основной части (5 глав; 231 е.), заключения (6 с.) и приложений (202 е.). В приложениях даны фрагменты описания используемого в работе концептуального аппарата.

Введение. Общий контекст и лингвистическая методика исследования.

Работа мыслится как часть описательной грамматики халха-монгольского языка (далее ХМЯ). Ее теоретическую основу составляет теория грамматики, составляющая часть неоструктуралистского подхода, основанного на синтезе нескольких принципиальных идей и методов, выработанных в общей и частной теории грамматики и обнаруживших свою эффективность в описаниях ряда языков.

Предлагается "импортировать" из общего языкознания (понимаемого в русле европейской лингвистической традиции, в первую очередь — отечественной) в монголистику некоторые базовые понятия современной общей лингвистики. К таким терминам можно отнести такие, как "морфологические идиомы", "конверсия", "симульфикс", "лексема", "граммема", "словоформа", "фузия", "гете-роклизия", "клитика", "формант", "акцентное слово", "гармоническое слово", "исходная форма морфемы", "тематическое" и "атематическое" склонение, "артикль", "тематическая морфема", "омосемия", "гаплосемия", "синтетосемия", "позиционное чередование", "формально устранимое чередование", "нулевой знак", "парциальная основа", "лексограммемный уровень", "морфемный уровень".

Глава 1. Место морфонологии в монгольской грамматике.

Уровни представления текста.

В настоящем очерке затронуты следующие уровни представления текста: "лексограммемный" (= "глубинно-морфологический"), морфемный ("поверхностно-морфологический"), морфонемный ("морфонологический), фонемный ("глубинно-фонологический"), гипофонемный ("поверхностно-фонологический") и ал-лофонематический (= "фонетический").

В морфонологию входят: морфонологическая парадигматика, морфонологи-ческая синтагматика, морфонологическая трансформаторика.

Морфонологическая парадигматика устанавливает парадигматические (в т. ч. оппозитивные) отношения между морфонемами и объединяет морфоне-мы в морфонемные классы на основе абстракции отождествления.

Морфонологическая синтагматика включает правила построения морфоно-логической фразы — из морфонологических синтагм, морфонологических синтагм — из акцентных слов, акцентных слов — из морфем (точнее, из алломор-фем), алломорфем — из морфонем. Морфонологическая синтагматика современного монгольского языка описана в проспективном режиме, т. е. может рассматриваться как своего рода порождение (исчисление) правильных морфонологических структур.

Морфонемная трансформаторика включает правила установления соответствия между морфонемной и фонемной записью. Ретроспективная морфонемная трансформаторика (морфонемный анализ) устанавливает правила перехода от фонем к морфонемам. Проспективная морфонемная трансформаторика (морфонемный синтез) устанавливает правила перехода от морфонем к фонемам. Описание морфонемной трансформаторики дано в синтетическом режиме, т. е. в виде правил морфонологического синтеза.

При изложении морфонологической проблематики приходится оперировать морфологическими и фонологическими понятиями, полное описание которых возможно лишь за рамками морфонологии (а именно, в морфологии и в фонологии). Хотя морфонологическое описание логически независимо от морфологического и фонологического описаний, однако целесообразно пояснить, каковы исходные данные и каков конечный результат действия правил морфонологического синтеза.

Фонемная система ХМЯ.

Фонемный состав монгольского языка описан в работах Б. Я. Владимирова, Н. Н. Поппе (1951), В. М. Наделяева, Б. Ринчена и Ш. Лувсанвандана в терминах и традициях щербианской фонологии, т. е. под названием "фонема" имеется в виду психологически естественный "звукотип" (хотя и несколько различающийся у разных монголистов или в русле дескриптивизма (Дж. Стрит, Н. Н. Поппе (1970)), где несколько дальше проведен принцип дополнительного распределения при объединении вариантов: так, все гармонически обусловленные варианты кратких гласных считаются вариантами одной фонемы и т. п. Понятие щербианской фонемы близко соответствует базовой единице одного из уровней фонологического описания (гипофонеме, Щ-фонеме).

Сегментная гипофонемика. К числу сегментных гипофонем монгольского языка относятся /а/, /Ь/, /с/, /с/, /А/, /е/, Д/, /)/, /к/, /1/, /т/, /п/,

/О/, /э/, /в/, /р/, /г/, /з/, /V, /V, /м/, /и/, /ш/, /х/, /у/, /з/, /з/.

Собственно фонемика. Речь пойдет о собственно фонемах, понимаемых как пучки дифференциальных признаков.

Согласные.

Смычные: /р/, /V, /к/, /Ь/, /(1/, Аффрикаты: /с/, /з/, /с/, /з/. Фрикативные: ¡1/, /5/, /х/, /в/, /у/, Ш- Сонорные: /ш/, /п/, /о/, /Г1)/, /1/, /г/.

Согласные Д/ и /к/ встречаются лишь в чужеродных словах, т. е. свидетельствуют о неосвоенности заимствования, в ряде диалектов процесс адаптации настолько силен, что /I/ и /к/ в составе русских заимствований не сохраняются и передаются "освоенными" фонемами ХМЯ: /к/, /х/ или /в/, Ср. рус. кино = монг. /х1:пзэ/, трактор /tarээgtгr/ и т. п.

В парах /р:Ь/, Д:с1/, /ки т. п. первый член пары — напряженный, второй ненапряженный. Различие по глухости-звонкости в ХМЯ не является фонологическим: напряженные фонемы всегда глухие, а ненапряженные имеют глухой или звонкий аллофон (позиционно распределенные). Различие по напряженности не снимается ни в какой позиции, и поэтому сохраняется в фонемной записи.

Символом /К/ обозначается носовая язычная архифонема (слабая фонема), выступающая в позиции конца акцентного слова, где нейтрализовано различие между /п/ и /о/. В фонетической транскрипции фонема /14/ передается символом [г)], а в орфографии ХМЯ — буквой н.

В остальном консонантизм ХМЯ весьма точно передается орфографией.

Гласные.

Вокализм начальной моры. Гласные бывают сильные и слабые. Сильные выступают в первом слоге (точнее, в вершине первого слога). Слабые гласные выступают в остальных позициях (т. е. в "слабых" позициях).

Сильные гласные: /\/ "женский пол", неогубленность, верхний подъем; /и/ "женский пол", огубленность, верхний подъем; /со/ "мужской пол", огубленность, верхний подъем; /е/ "мужской пол", неогубленность, средний подъем; /э/ "женский пол", огубленность, средний подъем; /а/ "мужской пол", нижний подъем.

Вокализм неначальной моры. Слабые гласные: /1/: неогубленность, верхний подъем; /и/: огубленность, верхний подъем; /э/: неверхний подъем.

/э/ есть архифонема для нейтрализующегося противопоставления по огубленности и "полу" (среди неверхних фонем), /и/ есть архифонема для нейтрализующегося противопоставления по "полу" (среди верхних огубленных фонем). /\/ отличается от сильной /i/ тем, что признак "пола" у нее не является дифференциальным, и, т. о., она входит в меньшее число оппозиций, чем сильная /¡/, имеет иную фонологическую (дифференциальную) значимость. Фонологическая транскрипция слабого вокализма отличается от орфографии: в фонемной записи снимаются различия между гармоническими вариантами фонем /о/ и /и/, а орфография их различает. Т. о., вопреки принципу дополнительной дистрибуции, орфография ориентирована на варианты, т. е. следует скорее принципу фонетическому. Ср.:

Фонологич. транскрип- Орфография: ция:

/есЬг/ едвр 'День'

/эМэхэ/ олдох 'найтись'

/ипэг/ унэр 'запах'

Дифтонги и трифтонги в фонологической транскрипции передаются не отдельными символами, а сочетаниями символов, т. е. трактуются как сочетания фонем. А именно, в первом слоге: орфографическое я транскрибируется как /ia/ (Ср. мянга(н) /miango/ 'тысяча'), орф. иа — как /тэ/. (Ср. хиа = /хш/ 'адъютант'), орф. уа как /оаэ/ или /иа/ (ср.гуа /goaa/ 'красивый', гуанз /guanas/ 'ресторан', орф. уай — как /oai/ (Ср. гуай /guai/ 'господин'), орф. ай как /ai/ (Ср. байна /Ьатэ/ 'есть, имеется'), орф. ой — как /ш/ (Ср. ой /э\/ 'лес'), орф. уй как /ю\/ (Ср. /gtoi-хэ/ 'просить'), орф. уй — как /ш/ (Ср. /gui/ 'не', /ui-хэ/ 'плести'.

Долгие гласные в фонологической транскрипции также передаются сочетаниями фонем. А именно, в первом слоге: орф. аа транскрибируется как /аэ/, Ср. хаа /хая/ 'где?', орф. оо как /ээ/ (Ср. тоо Дзэ/ 'число'), орф. оо как /еь/ Ср. вер = /вьгэ/ 'другой', орф. ээ и эй как /еэ/, Ср. дээд = /dead/ 'верхний', орф. ий (после д, т ) как /ei/ Ср. тийм = /teim/ 'такой', орф. ий (после ч, ж, ш) — как /и/ Ср. тийм = /teim/ 'такой', орф. уу как /сои/ (Ср. уул /сои1/ 'этот самый'), орф.уукак /и»/, (Ср. дуу/dui>/ 'младший брат').

В непервых слогах: орф. иа транскрибируется как /юэ/, Ср. бариад /bari-ond/ 'взяв', орф. ио тоже как /1ээ/, Ср. болиод /boliaad/ 'прекратив', орф. иу как /ши/, Ср. халиу /ха1ши/ 'бобер', орф. ай, ой — как /si/, Ср. нохой = /похэ1/ 'собака', далай = /dalai/ 'океан', орф. уй и уй — как /ш/ (Ср. харанхуй = /xaranxui/ 'темный'), орф. ы и ий — также как /иi/ (Ср. ханыг = /хапэ-mgi/ 'стену', oduu/«dui/ 'еще не'), если предшествующая согласная произносится не палатализованно; в противном случае ий транскрибируется как /mi/ (Ср. ханийг /xaniuig/ 'друга'), орф. ээ, эй п оо как /эь/ (Ср. хулээх = /хи1эьхэ/ 'ждать', хэрэгтэй = /xeragtab/ 'нужно',

оглоо = /egbb/ 'утро').

Схема канонического (стандартного) выражения граммем в халха-монгольском языке:

|монг термины]* нохцол (н.) = 'формант, маркер, показатель' Функция: S: синтагматическая (что завершают), или Р: парадигматическая (что выражают) Э: тип синтагм V Р: граммема С категории К (аббр.) Маркер орфогр. (осн. вид) орфохр. (вариант ы)

угэлбэрийн (у.) н. S: фразу (предложение v группу) фразовые

угэлбэрийн (у.) н. S* предложение: сентенциальные 'Sent'

асуух (а.) у.н SP: вопросительное вопросительные

ялган а.у.н. SPG: 'диктальный вопрос* квестив 'Quest' вэ? бэ?

еронхий а у н SPG: 'модальный вопрос' интеррогатив 'Interrog' =uu уу?/юу?

онцлох (о.) у.н. выделительные:

батлан о.у.н. утвердительные:

'усиление' эмфаза 'Emph* =ЭЭГ ааг, (г)аа' (г)ээ', ( г )оо!, (г)вв'

'уверенность' цертив 'Cert' =S1UU шуу шуу

эпнстемическую модальность:

магадлан о.у.н. 'вероятность' ('разумеется*) перспиквус 'Perspic' =с1ээ даа дээ, доо, две

у. барагцаалах (б.).о. н. 'предположение* гипотетические

у. тааварлан б.о.н. 'догадка' ('пожалуй', видимо') пробабилита-тив 'Probab' +biy» биз

у. тосоолон б.о.н. 'правдоподобие' ('вроде', 'как будто', 'кажется') симулятив 'Simul' +Slg шиг /шив

S: член предложения (синтагму, группу) синтагматические (групповые)

салган о.н. SPG: 'противопоставление', 'же' коытрастив 'Contrast' -1 л

зэрэгцуулэн о.н. SPG: 'объединение', 'и', 'также', 'же', 'даже' коысоциатив 'Consoc' =Cl ч

угийн н. S: словоформу Словоизменительные

уйлийн н. SP: глагольную РК. репрезентация Конъюгацион-ные = глагольные

SPG: главное сказуемое PG: 'финитность' Предикативные Praed

РК: телев (т.) РК: наклонение РК. наклонение

PKG: *дам толов PG: косвенные наклонения Модальные

PKG: биед хамаагуулах (б. х.) н. PKG: *дам толов PKG: связанные с лицами PKG: субъективную модальность: Субъективно-модальные

у. нэгдугээр биед (1. б.) X. н. PG: связанные с I л. лезилератив-ные 'Desid'

РО у. 1. б. ШИЙДЭЖ X. н. //"хусэх т. 'намерение, самопобуждение' (букв, 'решительность' или к'желание') волюнтатив 4УоГ (ъ)я ■(ь)я (ь)е ■(ъ)ё о

у. хоердугаар биед (2. б.) х. н. РО: связанные с II л.: 'побуждение' прескриптивн 'Рге^сг'

ые

у. 2. б. пгууд захиран х. н. //^захиран тушаах т. //**захирах хусэх т. 'приказ, распоряжение' (букв, 'прямая команда' // •""'командное распоряжение / /'^административное пожелание') (простой) императив (и.) '1шрег' 0 -0

у. 2. б. захиран х. н. 'усиленное побуждение* прекатив — эмфатическим и. 0=ээ1 (г)аа' -(г)ээ' (г)оо' (г)оо'

у. 2. б. шаардаи х. и. 'требование, понукание' фестинатив 'РезГ (г)аач' (г)ээя' (г)ооч' (г)овч'

гуйн хусах т. 'вежливая просьба* рогатив 1 (г)аат' ( г )ээт1 (г)оот' •(г)евт'

у. 2. б зовпшн X. н. 'вежливый совет или просьба' (букв, 'рекомендация') рекомендатив 'Яесот' =ээгэ]' (г)аарай' (г)ээрэй' (г)оорой' ( г )осрэй!

у. 2. б. хундэтгэж захиран х. н. / хундэтгэн тушаах т. 'вежливый призыв' (букв, 'вежливая команда, вежливое распоряжение') инвокатив '1ПУОС' гтун гтун

'почтительная просьба' гоноратив 'Нопог' гтуй гтуй

у.гуравдугаар биед (3. б.) х. н. Р: связанные с III л.

юссивные \luss:'

у.З. б. зовшин X. ы. 'договор' ('пусть будет') концессив 'Сопсе^' =81 г

у. 3. б. ереен х. н. 'да будет' салютатив '5аЬИ' •тугай' •тугэй

у. 3 б х н РО: нейтральные к лицу

у. 3. б. хусэх X. н. //ээрэн хусэх т. 'пожелание, надежда' оптатив 'ОрГ =03501' (г)аасай' (г)ээсэй' ■(г)оосой/ ■(г)еесэй!

премонитив ные

у.З.б.сануулан х. ы. / / болгоомж лох т. О: 'предостережение, опасение' превентив // премонитив 'Ргеу' =00301' (г)уузай' (г)уузэй'

РК: объективную модальность Объективно-

модальные

РК: алетическую модальность

О: 'возможность' потенциалис *Ро1' =тзэ мз

РК: эггистемическ ую модальность

PG: еронхий хамаатуулах (х.) н. PK. цаг (ц.>: PG: нейтральные к лицу PG: 'индикатив* & РК: время: Индикативные темпоральные Indkr ■Тешр

ирээдуй онгорсон цаг (т x. н.) 'непрошедшее' (букв, 'будущее') презенс 'Praes' =n» ■на нэ но не

онгороы ургэлжилсэн ц. x. н. 'минующее* (букв, 'миновательно продленное, расширенное') профект 'Prof лаа лээ -ЛОО лоо

мэдэгдэж онгорсон ц. x. ii. 'прошедшее эффективное, прошедшее с актуальными последствиями' (букв, 'ощутимое прошедшее') (неэмфатический) синтетический перфект 'Perfs' ■ж

мэдэгдэж онгорсон Ц x H 'прошедшее эффективное, прошедшее с актуальными последствиями' (букв, 'ощутимое прошедшее') (эмфатический) синтетический перфект 'PerfsEmp h' -5131 ■жээ

мэдэгдээгуй енгерсвн ц х н 'повествование о прошедшем' (букв, 'неощущаемое прошедшее') аорист 'Aor' -bo в

PK. уйлийн тийн ялгал (у т.я.) //уйл уГИЙН тийн ялгал (-ын нехцел) (н.) S: наречный вербоид -второстепенное сказуемое (b.c.) PG: 'наречная репрезентация' (букв, 'акциональный падеж' или 'глагольный падеж') Деепричастные Conv.

S: сочиненное b.c. РК: '(глагольная) ко-ординативность' (= PG: 'координатив') РК: таксис сочинительные = такснсные ГГах.):

у зэрэгцэх(ийн т.я.) (н.) Р: 'одновременность* (букв, 'соединение') PG: конгрессив 'Congr" =c1 ж, ч

у урьдчилах(ын т.я.) (н.) Р: 'предшествование' (букв, 'предварение') PG: антецессив 'Ante' ( г )аад (г)ээд •( г )оод (г)еед

у. хамжих(ын т.я.) (н.) Р: 'конкретизация' (букв.'смыкание') PG: модификатив 'Modif -N н

S: подчиненное b.c. — (S: сентенциальное обстоятельство) ; PG Char. РК. синтаксическое наклонение Обстоятельственные:

у болзох(ын т.я.) (н.) PG: 'условие' PG: кондиционал 'Cond' =Ы>1 бал/ вал бэл бол бел вэл ■вол -вел

у дутагдах(ын т.я.) (н.) PG: 'уступка' (букв, 'нехватка*) PG: концессив 'Concess' =béi ■вч

у угтах(ынтя) (н.) PG: 'предел' (букв, 'встреча') PG: терминал Term' =t3l тал тэл тол тол

у бэлтгэх(ын т.я.) (н.) PG- 'в тот момент как, как толко' (букв, 'подготовка') PG* симультан 'Simult' =mogco •магц мэгц ■моги, ■меец

У ургэлжлэх(ийн т я )(н.) РО* 'продолжение' РО- персевератив 'Регееу' =5ЭЭГ ■саар •сээр соор ахтр

у зорих(ийн т.я.) (н.) РО: 'цель' (букв, 'достижение') РО: супин 'Бирш' -хзэ ■хаа •хээ хоо •хее

у дагалдах(ын т.я.) (н.) РО: 'следование' ('как только', 'сра^у послс') РО: копсскутив 'Сопзес' =хЬэг хлаар хлээр ■хлоор хлеер

у далимдах(ын т.я.) (н.) РО: 'попутно с, наряду с' РО: транскурсив 'Тгап&сиг&' -Ыииэ нгуут нгаа ■нгуут нгаа нгээ ■нгоо нгее

у магадлах(ыи т.я.) (н.) РО' 'проверка' РО- теитатив 'Тет' мааж мээж моож моож

РК: цагт нэр («ийн дагавар) (ц. н. д.) //уйлт нэр (-ИИН д.) (у. и. д.) Э: именной вербоид (причастие или инфинитив); Р: вид; (= РК: 'глагольный ряд'); РО: 'зависимый ряд' (= РК: 'вид') Причастные:

РО' *тогс бус байдлын уйлт нэр (-ийн д.) РО: 'незавершенность' РО: имперфектив '1трегГ -(г)аа ■(г)ээ (г)оо (г)ев

РО: *твгссен байдльш уйлт нэр (-ИЙН д.) РО: 'завершенность' РО: перфектив (-ный вид) 'РегГ(а)' сан Сдн сон -с ООН

РО: "ирээдуй байдлын уйлт нэр (-ИЙН д.) РО: 'перспективность' РО: инфинитив *1пГ =хэ X

РО: ^тогтвортой байдлын уйлт нэр (-ийн д.) РО: 'обычность' РО: узуалис даг дэг дог дог

РО: *чадавхи (*боломж) байдлын уйлт нэр (-ийн д.) РО: 'способность' РО: абилитатив *НаЫГ -ГПЭЭГ -маар ■мээр моор ■моор

РО *уйлдэх уйлт нэр (-ИЙН д.) РО: 'имя деятеля или активное причастие' РО* актив 'Ав* гч

РК: тайн ялгал (-ЫН н.) (т. я. н.) о иные = именные

в: связывает (Т-)основу и (Т-)флексию тематический

Р: падежные и деривационные различия (показатель тематического типа склонения и тематической субпарадигмы) Т =п= •н-

РО: 'приименное субстантивное определение или дополнение' ядъАкпгаязнрующие = адноминальные

РО: *тодотгох / / *тодотгол(ыы) / / *тухаал ах(ын) //*онцолбор т. я. н. (//хэлбэр) РО: 'относящийся к' ^атрибутив 'Лиг' Т1=0] 0

PG: харьяалахын т. я. н. РО: 'принадлежащий' генитив 'Осп' T[=uiN] ЫН •ы, -ии, ийн

PG: хамтрахын т. я. н. Р&: 'обладающий' комитатив 'СотИ' =ti>i •таи тэй, •той

собственно падежные //актантные //ролевые

синтетические:

PG: нэрдэхийн т. я. н. Рй: 'прямое называние' номинатив 'Norn' 0 0

PG: заахын т. я. н. Р&: 'объект' аккузатив 4Асс' =mgi

PG. огох оршихыы т. я. н. Рв: 'адресат и место' датив 'Daf T[=d3J d, -m

PG уйлдэхийн т. я. н. Р&: 'орудие' инструмента-лис 'Instr' -ЗЗГ (г)aap (г)ээр ■(г)оор (г)евр

PG Рй' 'путь', 'по...[какому пути]' (лексически ограниченный) *транслатив Translat' =uur -(г)уур (г)уур

PG: *нэг зэргийн т. я. н. РС: 'одновременно с' *контемпора-лис 'Contemp' (г)аар (г)ээр (г)оор (г)ввр

PG: гарахын т. я, н. РС: 'начальная точка; движение от, из' аблатив 'АЫ' T^OOSj ■( г )aac (г)ээс •(г)оос (г)оос

PG: чиглахиин т. я. ы. Рй: 'конечная точка; движение к' директив 'Dir* =ruu РУУ луу. руу. луу

Рв: 'конечная точка' (лексически ограниченный) латив 'Lat' =gsi гш. ш

PG: хэмжихийн т. я. н. Р&- 'по...[куда], до... [куда]' (лексически ограниченный) мензуратив 'Mens' T[-C90} цаа цээ цоо ЦО0

аналитические:

PG: жишихиин т. я. н. Рй: 'сходство' симулятив 'Simul' +Slg шаг

нэрсийн (нэрийн) хамаагуулахын (х)н Посессивные 'Poss'

(= артикли):

н. ервнхий х. н. Р&: 'возвратное притяжание' ('свой') (букв, 'общее притяжание*) рефлексивный посессив 'PossRefl' ■(г)аа •(г)ээ -(г)оо -(г)ее

'личное притяжание' лично-притяжательные

н. нэгдугээр биед х. н. РО: 'притяжание I л. ед. ч.' ('мой*) посессив I л. Sg. 'PossISg' +1ГГЛ) минь

н нэгдугээр биед X н РС: 'притяжание I л. мн. ч.' ('наш') посессив 1л PL 'PossIPl' +ma(»)nu маань, минь

н. хоердугаар биед х. в. ГО 'притяжание II л. ед. ч.' ('твой') посессив II л. Sg. 'Pos&IISg' +C1HU чинь

н. хоердугаар биед х. н. 'притяжание И л. мн. ч.' ('ваш') посессив II л. Р1. 'PossIIPl' +ta(d)nu таан-ь, тан ь

н. гуравдугаар биед х. н. 'притяжание ГП л.' ('его, ее, их') посессив III л. 'PossUT +nu нь

Глава 2. Морфонологическая синтагматика 2.1. Правильная морфонологическая структура предложения

Предложение состоит из 1 или нескольких акцентных слов (тактов), и завершается границей (#.#) или (#?#). В его конце может стоять показатель эмфазы (#!#) (он встречается лишь после эмфатической частицы <-ээ». Такты отделяются границами (#) и (#,#) по законам синтаксиса.

2.2. Морфонемная структура такта.

Как правило, такт содержит ровно 1 гармоническое слово. Кроме того, оно может содержать еще клитику (энклитику), т.е. акцентно несамостоятельную служебную морфему, не подвергаемую действию сингармонизма. Клитик около 20. К ним относятся: (+паг) = нар 'мн.ч.', (вши) = шуу.; все пять присвязочных частиц: (+Ьп) = бий 'кажется, видимо, похоже', (+теп> = м&н 'тот самый, действительно, именно', (+]тт) или (+дт) = юм 'есть, вообще-то есть', (+Ы§|) = биш 'нет', 'не', (+вап) 'был'; 4) обе связочные частицы: (+Ы|) = бий 'имеется, кажется, оказывается', (+а1&э) = алга 'нет, не имеется', 5) Негаторы: {-!-Ьш> = биш 'не', (+£ш) 'без', 'не'; 6) все притяжательные частицы, кроме (=ээ) 'свой', а именно: (+пипи) = минь 'мой', (+сти) = чинь 'твой', (+пи) = нь 'его', (+тапи) или (+таэпи) = мань или маань 'наш', (-Иапи) = тань 'ваш', 7) морфема (+Ьэ1!) = вэ 'вопросительность'//'ли', представленная двумя орфографическими вариантами (=(Ъэ1!) и (+уэ]!)), 8) Вероятностная частица (+Ы3Э) = биз 'должно быть, по-видимому'; 9) Сравнительные частицы (+51й) = шиг 'словно, будто, как бы, вроде', '.образный, -подобный, типа...' и (+мЪ) = шив 'словно, будто, как бы, вроде'. Порой акцентное слово содержит более 1 клитики. Возможны цепочки: (+}ют+ЪШ) = юм биш 'не', (-•-теп+Ьш) = мен биш 'не'. Но правила сочетаемости клитик изучаются не морфонологией, а синтаксисом.

2.3. Соотношение гармонического слова с орфографическим

Как правило, гармоническое слово совпадает с орфографическим (т. е. орфографический пробел в идеале воспроизводит границу гармонического слова). Но между ними есть расхождения. (1) имеется ряд "отделенных" (на письме) формантов — морфем, не нарушающих сингармонизма, но пишущихся отдельно от своего левого соседа, знаменательной части гармонического слова: а) некоторые сентенциальные частицы: (=ээ) (эмфатическая и звательная частица, 'о!', 'конечно!' - маркер обращения), (=1) = л 'же', 'а', 'то', 'ведь', 'еще', (С1> = ч '...угодно, ...бы ни', 'а', 'же', 'даже', 'ни', (=(1ээ) ('так что же?', ', что ли?'), (=¿1)«) и (=ии) — алломорфы вопросительной частицы {=дп>} = уу или юу 'ли'; б) сочетание падежного форманта (=с!э) (или его алломорфа (=1э>) с атрибутивным маркером (=х1> = дахь, дохь, дэх, дох. (2) иногда клитики пишутся слитно: "отрицательная атрибутивная частица" (маркер каритива) (+йш> = г)й 'не, без'.

2.3.1. Морфонологическая структура гармонического слова

Гармоническое слово ("словоформа") содержит ровно одно лексическое слово ("лексему") и, кроме того, может содержать также грамматическую часть. Эта грамматическая часть может состоять из одной или нескольких грамматических морфем, подверженных сингармонизму ( формантов).

2.4. Квази-композиты в монгольском

1. Почему эти сочетания называются квази-композитами?

2. С фонетической точки зрения квази-композиты занимают промежуточное положение между словом и словосочетанием.

2а. В некоторых отношениях они ведут себя как слова, а именно:

2al. У них есть только одно динамическое ударение (ДУ). Если все слоги краткие, ДУ падает на первый слог. Ср. хара 'черный' + хун 'человек' => хархун 'мирянин'. В отличие от него, словосочетание хар хун 'черный человек' имеет ДУ на обоих членах. Если один из слогов долгий, ДУ падает на него. Ср. шар 'желтый' + шувуу 'птица' => шаршувуу 'филин'. Словосочетание же шар шувуу 'желтая птица' имеет ДУ на каждом члене. Если есть несколько долгих слогов, ДУ падает на предпоследний из них. Ср. халуун 'тепло, жар' + хуйтэн 'холод' => халуун хуйтэн 'температура'.

2а2. На границах компонентов квази-композитов проявляются некоторые морфонологические и фонологические чередования (так называемые "внешние сандхи"). Так, иногда наблюдается элизия последнего гласного первого компонента: (хагэ+хип) => /хагхип/. Гораздо более регулярно происходит регрессивная ассимиляция перед дентальными и лабиальными согласными. Перед дентальными согласными (N) произносится как [п]: монгол 'серебро, серебряный') + зоос 'монета' => монгон зоос 'серебряная монета'. Перед лабиальными согласными (п) произносится как (т): сайн 'хороший' + бай- 'быть' + (no) 'Praes.' + уу (но) 'вопр. частица' + ! 'эмфаза' (букв, 'хорошо ли есть?') (sain+bar=n3=uu!> /saim+bainuu!/ 'Здравствуйте!'. Представлена также прогрессивная аллофониче-ская ассимиляция по звонкости у стоящих в начале второго компонента квазикомпозита слабых (непридыхательных) согласных (Ь) и (g), то есть уподобление их по звонкости стоящим на конце первого компонента сонантам <m), (n), (ij), (1) и (г) Ср. /saimbainou/ 'Здравствуйте!' = [saimbainu], хотя в изолированной позиции <Ь> в (barn) звучит глухо.

2аЗ. Между компонентами квази-композитов невозможна пауза.

2Ь. Однако в других отношениях квази-композиты ведут себя как словосочетания. 2Ь1. Они не подлежат сингармонизму. Правила гармонии гласных действуют только внутри компонентов квази-композитов, а между компонентами гармония не действует. Поскольку сингармонизм — важнейший признак слова в ХМЯ, это очень показательно. 2Ь2. Правило редукции гласных ориентируется не на границы такта, а на границы "гармонического" слова. То есть краткие гласные не-I слога любого компонента квази-композита могут редуцироваться, но краткий гласный I слога II компонента должен оставаться "полным".

3. Морфосинтактические (структурные) критерии устойчивости требуют, чтобы компоненты слова не разделялись и не менялись местами. Квази-компо-зиты суть целостные морфосинтактические слова: их члены не могут отрываться друг от друга. Но эта устойчивость связана со спецификой синтаксиса ХМЯ: причину устойчивости можно видеть в относительной фиксированности монгольского порядка слов. Поэтому устойчивость здесь не столь доказательна, как во флективных языках. Иногда члены квази-композита все же способны к перестановке: ээх 'мать' + эцэг 'отец' => ээх эцэг 'родители', но в том же значении возможно и эцэг ээх.

4. Морфологический критерий целостности — это так называемая моно-флективность: грамматические показатели присоединяются не к отдельным компонентам, а к слову в целом. Монгольские квази-композиты всегда монофлек-тивны. В этом отношении они без сомнения являются целостными словами. Ср. аав 'отец' + ээж 'мать' => аав ээж 'родители' склоняется как слово: аав ээжийн 'родителей', аав ээжид 'родителям', аав ээжээс 'от родителей', аав ээжтэй 'с родителями', аав ээжгуй 'без родителей' и т. д. Ср. то же с глагольными композитами: хэлж 'говоря' + огвх 'давать' => хэлж огох 'сообщать' эти квази-композиты спрягаются как один глагол. Но ведь и все свободные словосочетания в монгольском могут быть монофлективными: ямаа, огонь, ухрийг тууж явна 'Он/она гонит коз, овец и коров'; их отличие от квази-композитов состоит в том, что для свободных словосочетаний возможна

также и полифлективная конструкция: ямааг, хонийг, ухрийг тууж явна 'Он/она гонит (именно) коз, овец и коров', а для квази-композитов она невозможна. Внутри квази-композитов возможен грамматический показатель. Так, в худалдаж авах 'покупать', букв, 'торгуя брать' имеется показатель "одновременного" таксиса (-ж). Но этот показатель не выражает никаких внешних отношений компонентов с другими словами, а только "внутренние" связи между членами квази-композита: в последнем примере это "координативная" и "одновременная" связь между торговлей и взятием внутри ситуации покупки.

5. Синтаксический критерий требует, чтобы слово функционировало как минимальное предложение, например, могло бы служить ответом на вопрос. Квази-композиты представляют минимальную синтаксическую единицу, или синтаксическое слово. Но минимальной синтаксической единицей может быть не только словоформа, но и сочетание полнозначного слова со вспомогательным: ведь вспомогательное слово не может функционировать как ответ на вопрос. Идиомы также являются минимальными, т. е. их части не могут функционировать как ответы. Хотя синтаксический тест помогает выделить вовсе не слово, а член предложения, но он доказывает, что квази-композитные словоформы являются словоформами. Правда, монгольский (шире, алтайский) аналитизм не столь "аналитичен", как аналитизм европейских языков, т.к. компоненты монгольского квази-композита не допускают разрывности и перестановок.

6. Семантический критерий требует, чтобы слово выражало простое понятие, т. е. функционировало бы как автономная лексикографическая единица. Квази-композит есть лексикографическое слово.

7. Графический критерий состоит в том, что слово пишется отдельно. Ква-зи-композиты ведут себя неодинаково: одни пишутся слитно, другие раздельно. Их большая часть пишется раздельно, т. е. это не графические слова, а комбинации графических слов. Но некоторые их классы пишутся вместе. К ним принадлежат: (1) все личные имена, например, Сухбаатар 'Сухэ-Батор' от (suxa) 'топор'+ (bastar) 'герой'; (2) многие топонимы, ср. Улаанбаатар от (ulaan) красный+ (baatar) герой. Но есть и топонимы с раздельным написанием, ср. Халхын Гол 'халхасская река', где -ын = 'Gen'. 3. сочетания с некоторыми клитиками, напр., с гуй 'не-, без'.

2.5. Строение лексемы.

Лексемы подразделяются на простые и сложные (по количеству простых основ в основе). Простая основа имеет в своем составе ровно 1 корневую морфему. Сложная основа состоит из двух простых. Корни бывают субстантивные, адъективные, адвербиальные, глагольные и междометные. Соответственно выделяется несколько классов деривативных суффиксов.

Типы суффиксов. I. Глагольные: 1. отглагольные (акционсартные); 1а. залоговые; 16. аспектуальньтх подклассов; 1в. кванторно-субъектных акционсартов; 1г. прочих акционсартов; 2. отсубстантивные и отадъективные; 3. отнаречные; 4. отмеждометные. II. Субстантивные: 1. отглагольные; 2. отадъективные; 3. отсубстантивные; 4. отнумеративные; 5. плюрализаторы. III. Адъективные: 1. отглагольные; 2. отсубстантивные; 2. отадъективные. IV. Адвербиальные.

2.6. Морфонологическая структура морфем Ядром бывает либо монофтонг, либо полифтонг (дифтонг или трифтонг). Сильным монофтонгическим ядром может быть любая сильная гласная морфо-нема: (а),(о), (е), (е), (и). Дифтонг состоит из вершины и глайда. В восходящем дифтонге глайд предшествует вершине, в нисходящем - вершина предшествует глайду. Вершиной сильного дифтонга может быть любая сильная гласная, а глайдом - любая слабая гласная: (э), (i), (и). Но реализуются не все принципиально возможные сочетания вершин с глайдами. Есть ограничения на комбинацию гласных морфонем в сильном дифтонге.

Есть ограничения на употребление фонем (и морфонем) в составе морфем (точнее, алломорфем). Ядро I слога корня не может состоять из 1 редуцированной

19

гласной. Оно обязательно включает сильную (нередуцированную) гласную, а ядро любого слога аффикса, напротив, не может содержать сильных гласных. Корень не может начинаться с согласной (г) и т. п. Многие из этих ограничений прямо выводятся из ограничений на дистинктивные возможности морфонем.

2.6.1.Дистинктивиые функции морфонем В первой (вершинной) море корня реализуются корреляции: по узкому / среднему раствору ((i)/(e), (u)/<o), (со)/<->)), по огубленности / неогубленности «u>/<i>, (е)/(е)), и "полу" ("мужской" / "женский") ((со)/(и), (э)/(е)); а также дизъюнкции: по "полу" и огубленности ((i)/(co), (е)/(о)), по "полу" и раствору «(о) До), (u)/<e), (i)/(a>, <е)/(а», по огубленности и раствору «u)/<e>, (i>/(e>, (в)/(а), (э)/(а>), по "полу", огубленности и раствору ((i)/(a), (u}/(a), (ш)/(е>, (в)/(а)). В непервой (невершинной) море корня, в составе суффиксов и формантов реализуются дизъюнкции: по раствору и ряду ((s)/(i)), по огубленности и ряду ((i)/<u>), по раствору и огубленности ((э)/(и)). Долгие гласные и дифтонги трактуются как сочетания морфонем; соответственно, и оппозиции таких единиц друг другу и простым единицам считаются неэлементарными.

В большинстве позиций действуют такие консонантные противопоставления шумных: напряженность / ненапряженность ((p)/(b), (t)/(d), (x)/(g), (с)/(з), (£>Лз)> <v)/<f»; способ артикуляции (смычность / аффрикатность) «t)/(c>, <d)/<3»; локальный ряд ((b)/(d)/(g), <p)/(t)/<k». Но перед передними гласными верхнего подъема ((i), (1)) дистинктивная нагрузка оппозиции переднеязычных по способу и месту образования ослаблена: здесь возможны лишь двухфокусные ((3), (с), <s», а однофокусные «d>, (3), (t), (с), (s)) невозможны. Сонорные согласные ((т), <п), (13), (1), (г)) противопоставлены по способу образования (назальные / плавные) и по локальному ряду.

2.6.2а. Морфонемная структура корня Есть 1 восходящий дифтонг, выступающий в качестве ядра в природных корнях: это (ia). Ср. (mianga) = мянга 'тысяча', (biar) = бяр 'сила, мощь', (gialboa) = гялбаа 'зарница', (nialxa) = нялх 'младенец', (х1апэ=хэ) = 'проверять' и т. п. (ю) в составе натуральных корней — только после (3), (с), (s). Ср. (сюпэ) = чоно 'волк', (siog) = шог 'шутка, проделка', (siog) = жор 'рецепт', (ico) как ядро возможно лишь после (3), (с), (s). Ср. (усогэт) = журам 'линия, правило, порядок, режим', (cicoluu) = чулуу(н) 'камень', (sieobuu) = шувуу 'птица'. Будучи глайдом нисходящего дифтонга, гласные (э) и (i) свободно сочетаются с вершинами (а), (о), (е), (<->). После после вершины (i) может идти только глайд (i), после вершин (о) и (и) может идти только (о). Гласная (и) как глайд нисходящего дифтонга выступает лишь после вершины (а), Ср. (acogas) = аугаа 'сила, могущество; сильный, могущественный, мощный'.

Неместоименный корень может состоять из одного или из нескольких слогов. Фонетические облики корней обычно слоговые; неслоговые фонетические облики встречаются только у местоимений, однако и в данном случае морфонемати-ческая запись этих корней показывает, что они все-таки содержат гласные — хотя и подвергаемые фузии при словообразовании местоименнных слов. Это: (ja-) 'вопросительность', (te-) 'экстремум', (е-) 'проксимум'. У «назывных» слов вообще не бывает неслоговых корней — ни на фонетическом, ни на морфонем-ном уровне. Инициаль первого слога корня может быть нулевой и ненулевой. В исконных корнях в качестве ненулевой инициали могут выступать все согласные, кроме «чужеродных» ((v), (k), (f)) и плавных ((1), (г)); стечения согласных запрещены. Финаль последнего слога корня («исход») может быть ненулевой («консонантный исход» — «закрытый» корень) и нулевой («вокалический исход» — «открытый» корень). Ненулевой финалью корня бывают только (b), (g), 20

(d), (n), (1), (r), (m), (g), кластеры запрещены. В качестве консонантного перекрытия между первым и вторым слогами двусложного корня могут выступать как одиночные согласные, так и кластеры. В качестве I компонента кластера могут выступать: (1) любые сонорные; (2) шумные (g), (d>, (s), (b). Вокализм корня не подвержен дополнительным ограничениям, кроме тех, которые прямо следуют из дистинктивных возможностей морфонем.

Морфофонемная структура природного корня. Под природным (натуральным) корнем понимается корень, удовлетворяющий тем ограничениям на морфонемную структуру, которым подчиняется большинство исконных корней. Помимо исконных, к природным относятся также некоторые заимствованные корни, а именно те, которые подверглись морфонемной адаптации в такой степени, что не воспринимаются как чужеродные. Они называются освоенными Природные корни — понятие синхронной морфонологии. В диахроническом аспекте натуральные корни подразделяются на исконные и освоенные.

Природные корни противопоставляются чужеродным. С синхронной т. зр. чужеродные корни — это такие корни, которые не удовлетворяют ограничениям на типичную морфонемную структуру исконных корней данного языка. С диахронической т.зр. чужеродные корни подразделяются на монструозные корни, или монстры (т.е. исконные, но чужеродные корни) и неосвоенные (т.е. заимствованные) корни, еще не подвергшиеся морфонемной адаптации. К монстрам относятся междометия, образные и звукоподражательные слова и т.п. Ср. междометие (si!) 'эй!' включает эмфазную супрасегментную морфонему (!), междометие (par) = пар 'барабанная дробь, шумиха, хохот' содержит морфонему (р), являющуюся признаком чужеродности и т. п.

Природные корни бывают односложные и двусложные. Любой корень содержит хотя бы одно вокалическое ядро (для краткости, "ядро"). Ядра бывают начальные (сильные) и неначальные (слабые). Единственный слог 1сложного корня содержит лишь одно ядро — а именно, сильное. I слог 2-сложного корня содержит лишь 1 ядро — а именно, сильное. II слог 2-сложного корня содержит ровно 1 ядро — слабое. Всякий слог содержит ровно одно вокалическое ядро.

2.6.3. Морфонемная структура суффикса

Инициалью суффикса может быть (г), что отличает суффиксы как от корней, так и от клитик, а также от большинства формантов (исключение составляет маркер 'Dir' (=гии)). Суффиксы (их около 100) чаще односложны. 2-сложных суффиксов всего 7: <-ээс1>; (-cagsa); (-cixa); (-iritsgai); (-uuri); (-uuli); (-dugaor). В составе суффиксов нет ни морфонемы (]), ни «чужеродных» морфонем. Ядром суффиксального слога не могут быть «сильные» морфонемы (а), (о), (е), (и), (ш), (и) (см. п. 1). Финалью суффикса не может быть ни (Ь), ни кластер.

2.6.4. Морфонемная структура форманта

Формантов насчитывается 50; большинство их односложны. Двусложных формантов всего 5: (=ээгэ1), (=ээвэ1), (=sugoi), (=tugai), (=00331). Ядром формантного слога не могут быть «сильные» гласные (так как этот слог — неначальный). В составе формантов не употребляются «чужеродные» морфонемы. Инициалью форманта не могут быть (j), (г) (исключение — маркер 'Dir' (=гии)). Финалью форманта не может быть кластер (не считая пограничного случая с (=uiijx) 'Gen', имеющим такую форму перед вокалической инициалью (=ээ) 'PossRefl').

2.6.5. Морфонемная структура клитики.

Общее число клитик (морфем, не составляющих такта, но и не подверженных сингармонизму) - не менее 20. Особенностью клитик (по определению) является наличие «сильных» вокалических ядер. Ср. (-I-alga) 'нет', (+bisi) 'не', (+Ы3Э) 'должно быть', (+cinu) (артикль = 'твой'), (+таэпи) (артикль = 'наш'), (+minu) (артикль = 'мой').

Глава 3. Типы морфем в монгольском.

По дистрибуции морфемы подразделяются на знаменательные (десигнаторы) и служебные (маркеры). Маркеры употребляются в сочетании с десигнаторами. Они входят в состав "ограниченных инвентарей", десигнаторы — в состав "неограниченных инвентарей". Употребительность большинства маркеров весьма велика, она во много раз больше, чем частота большинства десигнаторов.

С точки зрения структурной соотнесенности морфемы со словом и предложением можно выделять: 1. Свободные морфемы А. Морфемы-коммуникативы (выступают в качестве отдельного предложения — междометия аа 'о! а!', эз 'о! а!', тий 'брр!', ёо 'ох!', дискурсивные реплики биш 'нет', за 'да! ладно!', байз 'минуточку! погоди!', дейктический элемент май 'вот!' ) ; Б. Морфемы-слова (выступают в качестве отдельного такта: наречия типа нэвт 'насквозь', бут 'вдребезги', интенсификаторы типа маш, тун, нзн со значением 'очень', 'весьма'). Дистрибутивный анализ таких слов осуществлен в [Кузьменков 1980]. 2. Связанные морфемы (способны составлять часть такта). Они подразделяются на корни (связанные десигнаторы) и партикулы (связанные маркеры).

Корни как дистрибутивный класс характеризуются тем, что подавляющее большинство членов этого класса способно употребляться в качестве отдельного такта. Исключение — немногочисленные "связанные" корни: {пат-} 'я'1 (вин. п.), {Èiam-} 'ты' (косв. п.), {та-} 'мы' (косв. п.), {do-} 'середина', {gada-} 'наружная сторона', и т. п., употребляемые лигпь в сочетании с суффиксами или постфиксами. Ср. {ciam-ds} 'тебе', {ciam-ai-gi} 'тебя', {nam-si-gi} 'меня'. Маркер не может составлять отдельный такт.

Партикулы подразделяются на сегментные и несегментные. Сегментные партикулы подразделяются на клитики (не подвергаемые сингармонизму, т.е. выступающие в качестве отдельного гармонического слова) и аффиксы (составляющие единое гармоническое слово с предшествующим корнем).

К клитикам (энклитикам) относятся показатели типа {+gui} 'не, без', {+siuu] 'ведь', редуцированные притяжательные местоимения артиклевого характера — {+mini>} (букв, 'мой'), {+cino} (букв.'твой') и т. п. Склонность к клитиза-ции (потере ДУ при сохранении гармонической автономности) в той или иной степени обнаруживают вообще все строевые (полуслужебные) морфемы.

Гармоническое слово, способное быть отдельным тактом, есть словоформа. Словоформы неизменяемых частей речи (наречий) материально равны своим лексемам. Словоформы изменяемых частей речи (существительных, прилагательных, глаголов, послелогов) состоят из лексической части (словоизменительной основы) и грамматической части (форматива).

Обычно лексема имеет ровно одну словоизменительную основу, если отвлечься от случаев супплетивизма, гетероклизии и "тематического" склонения. Поэтому можно говорить о морфемном строении лексемы, подразумевая морфемное строение ее словоизменительной основы.

Лексемы подразделяются на производные и непроизводные. Непроизводная лексема состоит из одного корня. Производная лексема состоит из деривационной основы и деривационного форматива. В качестве деривационного форматива обычно выступает суффикс или сочетание суффиксов. Деривационная основа может быть также производной и непроизводной.

Словоизменительный форматив состоит из 1 или нескольких формантов. С позиционной точки зрения форманты ХМЯ относятся к постфиксам.

' Для записи используется специально разработанная система транскрипции на основе латинского алфавита. Орфографическая запись (в кириллице) дается курсивом без разграничителей, морфемная — в фигурных скобках, морфонемная — в угловых скобках, (архи)фонемная — в косых скобках, гипофонемная — в обратных косых скобках, аллофонемная — в квадратных скобках.

22

\-ndr») — алломорфию или омосемию, — количество падежных окончаний в системе склонения удваивается. Тогда остаются необъяснимыми формальные про-

<-сЬ) (338) (-0) порции типа ^ пс|д^ = ( пээя) = <~п) междУ членами подобных пар.

(В2) Оптимальным решением представляется "интегральная" трактовка, совмещающая достоинства решений (В; 1 ) и (В] 2), т.е. принимающая во внимание оба вида формальных пропорций. А именно, необходимо совмещать аналогическое сопоставление внутри "горизонтальных" рядов (эквиграммемных словоформ разных лексем) с аналогическим сопоставлением внутри "вертикальных" рядов, т.е. словоизменительных парадигм (грамматически противопоставленных словоформ одной лексемы). Приходится проводить морфемные границы по обе стороны от сегмента (п), а значит, считать (п) отдельной морфемой, выполняющей, впрочем, чисто технические, "внутрикодовые" функции.

На синтагматической оси (в цепочке других морфем) она выполняет структурную (= "соединительную") функцию — сигнализирует о сцеплении лексемы определенного класса с граммемой определенного класса. На парадигматической оси (в составе "вертикальных" и "горизонтальных" рядов) она выполняет системную (классификационную и субпарадигматическую) функцию, т.е. сигнализирует о принадлежности лексемы к определенному словоизменительному классу — тематическому ("носовому") типу склонения и о принадлежности граммемы к тематической ("носовой") субпарадигме. "Тематические" элементы иногда называют "пустыми" морфемами, однако иногда они могут становиться единственными показателями некоторых смысловых противопоставлений.

Выполняя субпарадигматическую функцию, морфема {=п=} дифференцирует

рус. пер. рус.пер.

чулуун зурх 'каменное сердце' чулуу зурх 'камень и сердце'

туйпуун байшин 'кирпичный дом' туйпуу байшин 'кирпич и дом'

'1п51г' противопоставлен 'Соп£етр' в парах типа

цайгаар

хониор

овцами

цаинаар

хониноор

'Со^етр'

за чаем

одновременно с овцами

Выполняя классифицирующую функцию, {—п} различает некоторые пары лексем. Можно говорить о конверсии как о словообразовательном средстве: ср. "ате-матические" ув. "тематические" варианты количественных числительных, ср. нэгт' ирэв2 'прибыл^ в-час'' / 'прибыл^ первым!', уз нэгэнд' ирэв2 прибыл^ первого *'. а также члены пар типа

нарицательное имя (тематич.) (АЫ ) собственное имя (атематич.) (АЫ.)

тогооноос 'от котла' Тогоогоос 'от Тогоо'

туяанаас 'от сияния' Туяагаас 'от Туяа'

даваанаас 'от перевала' Даваагаас 'от Даваа'

Ср. также пары: хуухэд хэлд орсон 'ребенок овладел языком' (букв, 'вошел в язык') уз. знэ уг хэлэнд орсон 'это слово вошло в язык'; сух гэрт байна 'топор — в юрте' уэ. сух гэрэнд байна 'топор — в футляре'.

Альтернативой здесь являлось бы отнесение "тематического элемента" либо "налево" (к основе), либо "направо" (к суффиксу). Такое членение позволяет соблюсти структурную симметрию смысловой и формальной сторон слова (отсутствие "пустых" знаков), но затрудняет решение морфологических проблем. Так, если считать тематический элемент частью корня, то становится необъяснимым: (а) почему много корней имеет по 2 варианта, отличающихся его наличием ув. отсутствием; (б) почему варианты 1 корня образуют морфемную оппозицию: ср. шил 'стекло' — шилэн 'стеклянный'.

Если же считать тематический элемент частью флексии, то непонятно: (в) за счет чего различаются члены таких пар, как гуравт (гуравт ирэв 'пришел в 3 часа') и гурвапд (гурванд ирэв 'пришел 3-им' или 'пришел 3-го числа') и (г) почему возникают морфологические пропорции типа -nda _ zH _ -nass

-ds/-t3 ~ -0 ~ -ass '

Тематические аффиксы суть морфологические знаки особого рода.

Пределы варьирования морфемы. Многие морфемы выступают в виде языковых вариантов — алломорфем. Между алломорфемами бывают или отношения дополнительной дистрибуции, или отношения свободного варьирования.

Следует разграничивать три существенно различных типа: (1) чередование, представленное в ограниченном числе морфем, зависящее от морфемного контекста; (2) чередование, представленное в малом числе морфем, зависящее от морфонемного (звукового) контекста; (3) чередование, представленное в неограниченном числе морфем (т. е. во всех морфемах, имеющих звуковую структуру определенного типа) и зависящее от морфонемного (звукового) контекста.

Тип 1. Мы имеем дело (1а) со значащими чередованиями — симульфиксами или (16) с нестандартным выражением ГЗ. Так, при употреблении маркера 'мн. ч.' {-d} корневая морфема представлена усеченным сегментом.

Вместе с тем "алломорфемная" трактовка не вполне убедительна. 1) правила употребления полного и усеченного вариантов нельзя сформулировать в терминах морфонемного контекста (приходится вводить специальный символ 0). 2) усеченный и неусеченный сегмент иногда контрастируют в тождественном фонемном окружении: так, фонемная цепочка /nojadээ/ = ноедоо имеет значение 'своих князей' (мн. ч., вин. п., возвр.-притяж.), а фонемная цепочка /пгуяпйээ/ = ноёндоо имеет значение 'своему князю' (ед. ч., дат. п., возвр.-притяж.). Но если усеченный и неусеченный сегменты считать вариантами одной морфемы, то их функциональное противопоставление в этой паре словоформ выглядит странно.

При "фонемной" трактовке усечение трактуется как симульфикс. Так, в /noxsd/ = поход 'товарищи' морфема {похэг-} реализуется алломорфемой (пехэ-),

0 0 которая сочетается с алломорфемой (~). Морфонологическая запись: (пнхэг-—-d)

В нее (г) входит 2 раза — сначала со знаком плюс, а затем со знаком минус.

(16) В некоторых контекстах имеет место нестандартное выражение граммем; это проявление флективности, а агглютинативным языкам несвойственно. Но после основ {man-} 'мы' и {tan-} 'вы' граммема 'Gen' выражается формантом {=3i} или {=3i!} (вместо стандартного {=uinx}). Отношение морфем {—ai} и {=uinx} — это омосемия: две морфемы выражают одно и то же ГЗ, но при этом автоматически распределены относительно лексического контекста.

Тип 2 — это алломорфия: одна морфема может быть представлена двумя алломорфемами, автоматически распределенными относительно морфонемного контекста. Так, морфема {=ии} ("общий вопрос") после дифтонгов и долгих гласных реализуется алломорфемой (-j\n>), в других контекстах — алломорфемой (-mi). Это чередование можно охарактеризовать как морфемную эпентезу. Соотношения между алломорфемами, представляющими формальные варианты одной морфемы, таковы. Морфема есть класс алломорфем, функционально не-противопоставленных друг другу и дополнительно распределенных относительно морфонемного (обычно также фонемного) контекста. Морфемная транс-форматорика есть система правил, устанавливающих различия в морфо-немном составе алломорфем одной морфемы, а также принадлежность омонимичных алломорфем к морфемам. Правила морфемной трансформаторики удобно формулировать как правила преобразования "исходной" алломорфемы в

"производные". Правила морфемной трансформаторики отличаются от правил выбора флективной морфемы из класса омосемичных морфем.

Тип 3: одна алломорфема, реализуемая различными фонемными сегментами. Здесь следует усматривать не алломорфию, а морфонемное варьирование. Правила здесь можно сформулировать "от морфонемы — к фонеме".

Функции морфем многообразны. Можно (вслед за Ю. С. Масловым) классифицировать морфемы по характеру отношения их значений к значению целого, в состав которого они входят. Возможны следующие случаи:

(1) Значение морфемы прямо и непосредственно входит в значение целого. Так, в слове (jab-m)l) 'посылать' значения морфем (jab-) 'идти* и (-iml) 'каузация' прямо и непосредственно входят в значение целого слова. Здесь экспоненты идиоматичных морфоблоков являются одноморфемными.

(2) Значение морфем лишь косвенно, опосредованно входит в значение целого, превращаясь в компонент ВФ. Так, в (simbim-la-) 'охотиться на птиц' (от (sirobinj) 'птица') лексическое значение включает значение корня ('птица') и суффикса ({-1э} 'делать') + специфическую смысловую добавку ('охотиться на').

Более продвинутый этап идиоматизации морфемных сочетаний налицо в таких случаях, как (gar-зэ) 'расход, ущерб' (от (gar-) 'выходить' + суффикс (-33) 'результат действия'). Происходит дезактуализация морфемных значений, постепенно они превращаются в компоненты ВФ. Пока ВФ осознается носителями, эти морфемы имеют "мотивировочную функцию".

При парадигматической семантической фразеологизации морфемы употребляются в переносных, фразеологически связанных значениях. Так, корни связочных глаголов (bai-) 'быть', (bola-) 'становиться', (Ьи-) или (Ы-) 'флть', сочетаясь с предшествующими им причастными и деепричастными формами, образуют аналитические формы глаголов, т.е. служат аналитическими маркерами аспектуальных значений. Корни "полуслужебных" глаголов в сочетании с деепричастными формантами образуют аналитические маркеры направленности, совершаемости, модальности, фазовости. Корень (ab-) ('брать') служит маркером акцептива ('с пользой для себя или по направлению к себе'), корень (eg-) ('давать') — показателем донатива ('с пользой для другого или в направлении от себя'), корень (ira-) ('приходить') — маркером вентива (к рус. 'при-'), корень (jaba-) ('идти') — показателем децессива рус. 'у-'). Корни служебных и полуслужебных глаголов образуют вместе с конъюгационными формантами аналитические маркеры Aktionsart'ов, но "прямые" значения морфем образуют прозрачную ВФ.

3) Возможна полная идиоматизация, когда значение целого уже практически утрачивает связь со значениями компонентов, а ВФ "застывает". Так, весьма сильно идиоматизованы существительные во мн.ч.: (ехэ) 'мать' & (-пэг) "мн.ч." = (ехэ-пэг) 'жена'; (хио) 'сын' & (-хэп) 'женский пол' & (-d) 'мн.ч.' = (xuu-xa-d) 'ребенок' и т. п. Идиоматичный морфоблок равен сочетанию в целом.

Типы значений, выражаемых морфемами, связаны с их дистрибутивными классами: сочетаемость морфемы в той или иной степени обусловлена ее содержательным предназначением. У каждого дистрибутивного класса морфем есть своя прототипическая семантика. Так, морфемы-коммуникативы выражают "законченную мысль" (или эмоциональное состояние); морфемы-слова выражают некоторую уточняющую характеристику ситуации. Корни обозначают элементы ситуации. Субстантивные корни имеют значения, тяготеющие к "таксономическому" типу, адъективные — к "характеризующему", глагольные — обозначают ситуации, локализованные во времени (временные состояния, процессы, события). Наречные корни имеют значения временной или пространственной характеристики ситуации. Нумеративные корни выражают числовые понятия.

Полуслужебные морфемы выражают местоименные значения — {bi-} // {mi-} // {nam-} // {nad-} 'я',{аЬ-} 'который?', {te-} 'тот', {е-} 'этот', пространственные отношения — {tei-} 'к', {do-} 'низ', и т. п., логические отношения — {tolo-} цель', {xamta-} 'вместе', и т. п.. Сюда же можно отнести корни "строевых" (т. е. "служебных" и "полуслужебных") глаголов. К служебным глаголам относятся "связочные" глаголы — {bai-} 'быть', {bol-} 'становиться', функционирующие (наряду с видовыми показателями в причастиях) как аналитические показатели глагольного вида. К полуслужебным глаголам можно отнести разнообразные аналитические выразители "направленности глагольного действия": {ira-] х 'сюда' (букв, 'прийти'), {jab-} = 'отсюда' (букв, 'уйти'), («g-} 'ради кого-л.' (букв, 'дать'), {ab-} 'ради себя' (букв, 'взять') и др.; "совершаемости": {aida-} 'почти', {ora-] = 'окончательно'; фазовых значений: {ехэ1-} 'начинать', {аши-] « 'продолжать'; модальных значений: {cada-} 'мочь', {иза-} 'пытаться' (букв, 'видеть'), {jad-} « 'не мочь', {am^i] » 'успешно'.

Служебные морфемы делятся на определенные классы также в соответствии с их дистрибуцией. В морфонологическом аспекте можно выделить среди них клитики (не подверженные сингармонизму) и аффиксы (подверженные сингармонизму). Аффиксы подразделяются на суффиксы и постфиксы.

Между постфиксами и клитиками, видимо, нет принципиальной разницы в значении. Так, значения пространственной локализации и моторной направленности выражаются как послелогами {+dea-ra], [+dota-ra], {+d>ra} и т. п.), так и падежными постфиксами {-da} ('датив') (выражающий, в частности, 'нахождение где-то' и 'движение куда-то'), хотя, впрочем, есть некоторая нечеткая тенденция выражать двигательные значения падежными постфиксами, а ориентирующие — клитиками. Категория принадлежности выражается либо лично-притяжательными клитиками (артиклями) {+nu}, [+mi-m>], [+ci-nu], (+таэ-пи), {+ta-nu}, либо постфиксом 'PossRefl' {=ээ}. В парадигме есть несколько полусинтетических форм и 1 синтетическая. Еще очевиднее функциональная близость постфиксов и полуслужебных корней при взгляде на аналитические глагольные формы.

"Репрезентация" выражается кумулятивно — вместе с временем, наклонением, видом, таксисом и межсобытийностью: предикативные форманты выражают наклонение и время, причастные — вид, деепричастные полупредикативные — таксис, обстоятельственные — межсобытийность.

Различаются деривационные и словоизменительные ГЗ. Есть ряд случаев (их можно отнести к грамматическому "основообразованию"), лежащих в пограничной сфере: маркеры залогов, числа и причастий.

Выделимы семантические и синтаксические функции служебных морфем. Деклинационные форманты выражают грамматическую категорию (ГК) падежа. По традиционной монголистической трактовке, в эту ГК объединяются граммемы весьма разнообразные — настолько, что иногда (прио "двойном склонении") 1 словоформа содержит несколько падежных формантов и, соответственно, выражает сразу целый комплекс падежных граммем. Следовало бы придерживаться такой трактовки "двойного склонения", которая была бы непротиворечива и согласовывалась бы с общей теорией ГК. Возможны 3 решения: (1) считать каждый сложный маркер простым и, таким образом, вводить в описание "двойные падежи"; (2) усматривать здесь две или три разных ГК, граммемы которых сочетаемы друг с другом; (3) усматривать в таких словоформах сочетание деривационного форманта (адъективатора или адвербиализатора) с собственно падежным формантом, присоединяемым к субстантивированному прилагательному. Все 3 трактовки более логичны, чем традиционная (усматривающая здесь единую ГК падежа, но допускающая сочетание граммем одной ГК в 1 словоформе).

Глава 4. Типы чередований в халха-монгольском языке.

4.0. Введение.

Под чередованием понимается закономерная модификация внешнего облика той или иной языковой единицы при переходе с одного уровня на другой. Первая попытка динамического моделирования чередований халха-монгольского языка, предпринятая Дж. Стритом в [Street 1963, с.17, 45], ориентирована на орфографические правила ("т.н. правила "морфографемики"). Настоящее исследование посвящено собственно морфонологическому моделированию, ориентированному на устную (т. е. звуковую) форму халха-монгольского языка. Рассмотрено 6 уровней представления, отражающих относительно автономные этапы преобразования, — лексограммемный, морфемный, морфонемный, фонемный, гипофонемный и "фонетический" (= аллофонемный). По числу межуровне-вых переходов, выделяется 5 классов звуковых чередований: лексограммемные, морфемные, морфонемные, фонемные и гипофонемные чередования.

4.1. Лексограммемные чередования.

Лексограммемный уровень (= "глубинно-морфологическому" //"морфолексем-ному"). Морфемный уровень (к "поверхностно-морфологическому" //"помор-фемному"). Каноническое соответствие между лексограммемной записью лексемы и ее морфемной записью тривиально: это их полное тождество. Неканоническое соответствие (в случае полного или частичного супплетивизма) осуществляется по правилам лексограммемной трансформаторики основ.

А. Полный супплетивизм.

1. Перед 'Gen': *БИ ('я') => {mi(n)=}; 2. Перед 'Асс': *БИ ('я') => {паш=}; 3. Перед 'Dat': факультативно *БИ ('я') (=>) {па=}; 4. В остальных косв.п.: *БИ ('я') => {nada=}, *ЧИ ('ты') => {ciam=}.

Б. Частичный супплетивизм, или 'гетероклизия'.

По правилам ЛГО-5 — ЛГО-8 после некоторых основ перед некоторыми граммемами или перед некоторыми клитиками наращиваются (либо же, наоборот, усекаются) межморфемные 'прокладки', которые могут трактоваться как "пустые морфемы" или "соединительные морфемы" 2. Такие прокладки выполняют чисто техническую, "структурную" функцию — оформляют "вторую основу" соответствующих существительных и, т. о , несут "внутрикодовую" информацию о сцеплении определенных лексем с определенными граммемами.

5. (сочетание полного супплетивизма с частичным). Перед граммемами косв.п.: (а) лексема *ЭНЭ 'этот, он' (=>) {е-ии(п)=} или {е-пэ-ии(п)=}. (б) лексема *ТЭР 'тот, он' (=>) {te-uu(n)=} или {te-rs-uu(n)}.

6. Перед граммемами косв.п. (факультативно) лексема *БИД 'мыИ11КЛ ' (=>) {bia-cta(n)=}. Более обычна, однако, форма {bi-ds(n)}.

7. Перед 'Асс' после корней {nam=} и {ciam}: вставляется прокладка {—ai=}.

8. В составе основ {bi-ch(n)=} 'мыинкл ', {bia-ib(n)=} 'мыникл ', {ma(n)=} 'мызкскл ', {ta(n)=} 'Вы', {епэ(п)=}, {terr>(n)_} прокладка {(п)} усекается лишь перед 'Nom', а в косв.п. сохраняется8.

9. В составе основ {e-da(n)=} 'эти, они' и {te-do(n)=} 'те, они' прокладка {(п)} усекается перед 'Nom' (обязательно) и перед 'Instr' (факультативно). Но атема-тические формы с показателем 'Instr' {=оог} могут считаться формами особого падежа — контемпоралиса ('Contemp').

10. В составе основ {e-uu(n)=}, {t:e-uu(n)=}, {е-пэ-ии(п)=} {te-ro-uu(n)=} прокладка {(п)} усекается перед 'Instr', а в прочих контекстах сохраняется.

2 [Трубецкой 1987, с. 75].

3 В номинативе эксклюзивная форма не употребляется, а инклюзивная поэтому имеет более общий смысл (т. е. употребляется в позиции нейтрализации противопоставления по инклюзивно-сти/эксклюзивности). Но для нас это несущественно, т. к. речь идет о морфологической структуре словоформ, а не об их семантике.

11. В составе всех прочих основ прокладка {(п)} сохраняется лишь перед граммемами 'Attr', 'Gen', 'Dat', 'АЫ', 'Contemp', а во всех других контекстах усекается.

В принципе можно трактовать т. н. "неустойчивое —" не как часть основы, а как часть надежного окончания. Тогда его сохранение и усечение есть показатель особого, "тематического" типа склонения, а данное правило относится к "лексограммемной трансформаторике флексий". При такой трактовке признается наличие в монгольском такого свойства флективных языков, как "нестандартность" выражения граммем, т.е. наличие "омосемичных" флексий у разных типов склонения.

12. После основ (negó) "один" и {xojnrj "два" перед суффиксом {-дэй} "дистрибутивность" вставляется прокладка {-si-}. Она имеет 2 контекстных варианта: (и В морфонологическом аспекте это нерегулярные симульфиксы-нара-

щения = "морфологически обусловленные чередования".

Дефектная парадигматика.

Некоторые основы (с местоименным значением) имеют дефектные парадигмы.

ЛГД-1. Основы (ша(п)=), {е-пэ-ии(п)=}, {e-uu(n)=}, {te-ra-uu(n)=}{te-uu(n)=} не сочетаются с 'Nom'.

ЛГД-2. Основы {с-пэ(п)=} и {te-ra(n)=} не сочетаются с 'Instr', 'Comit' и 'Attr'.

Таким образом, они не являются дополнительно распределенными относительно основ {е-ио(п)=} и {te-uu(n)=} и потому не соответствуют классическим определениям супплетивизма 4. Но можно квалифицировать описываемое отношение как компенсацию s. Есть и регулярные (некомпенсационные) формы местоимений ЭНЭ и гая.

ЛГД-3. Основа {*ters(n)=} не сочетается с 'Dat' и 'Асс'.

Г. Лексограммемная трансформаторика формантов.

Каноническое соответствие между граммемами и выражающими их формантами задается схемой стандартного выражения граммем.

Неканоническое соответствие. Неканоническое соответствие задается правилами лексограммемных чередований в составе флексий (ЛГФ-1 — ЛГФ-6).

Лексограммемная трансформаторика флексий.

Лексограммемная трансформаторика флексий состоит в нестандартном выражении граммем и вставке прокладок.

ЛГФ-1 (факультативно). После основ {ma(n)=}, {ta(n)}: 'Gen' (=>) {=31!} или 'Gen' (=>) {=3i}.

[ЛГФ-2 дублирует правила синтаксиса, а ЛГФ-3 - правила сочетаемости граммем в словоформе].

ЛГФ-4. Перед граммемой 'Dat' граммема 'Gen' выражается формантом {=3i!}. Такое одновременное совмещение двух падежных граммем в рамках одной словоформы бывает при 'двойном склонении'.

ЛГФ-5 [Это правило приходится постулировать лишь в том случае, если не вводить в описание морфонемного (т.е. позиционного) чередования 26, так как эти правила дублируют друг друга]. После показателя 'Gen' перед показателем 'PossRefl' вставляется морфема-прокладка {=х=}. Любую прокладку теоретически можно трактовать как часть одной из соседних с ней морфем. Т.е. ее можно не считать морфемой вообще. Тут возможны следующие решения.

А. Прокладка {=х=} признается особой морфемой. Но это морфема соединительного характера.

Б. Прокладка {=х=} не признается особой морфемой.

Б1. Прокладка {=х=} включается в состав показателя 'Gen'. В этом случае

4 (см., напр., Мельчук 1972, с. 411; МеГсик 1982, р. 112).

5 Имеется в виду "компенсация дефектной парадигмы одной лексемы за счет форм другой, синонимичной ей лексемы (Апресян 1988, с. 42).

последний будет выглядеть как {=uiNx}. Такое решение в монголистике обычно не предлагается (видимо, по той причине, что в такой неусеченной форме показатель 'Gen' появляется крайне редко, а именно, перед показателем 'PossRefl'). Однако в пользу данного решения есть дополнительный аргумент морфонологического характера. А именно: приняв его, мы сразу же получаем возможность трактовать все усеченные показатели 'Gen' (не содержащие |х|) как позиционно обусловленные, выбираемые автоматически. Если трактовать как автоматическое все, что только можно трактовать как автоматическое, тогда именно такой вариант описания следовало бы признать оптитмальным.

Б2. Прокладка {=х=} включается в состав показателя рефлексивного притяжания6. В этом случае последний будет выглядеть как {=хээ}.

ЛГФ-6. После основы {ge} 'сказать; вознамериться' перед показателем превентива ^uupi1} 'PraedPrev' вставляется морфема-прокладка {=х=}.

4. 2. Морфемные чередования.

Морфофонемный уровень (=¡ "морфофонологическому представлению", или "морфофонологической транскрипции"). Текст представлен как комплекс (цепочка) алломорфем, а алломорфема — как комплекс (цепочка) морфонем.

Каноническое соответствие между морфемной записью и морфофонемной записью является тождественным преобразованием "основной формы" данной морфемы в морфофонемную запись ее единственного морфа. Неканоническое несоответствие задается правилами морфемной трансформаторики.

Облигаторные морфемные чередования (так же, как и облигаторные чередования других уровней) являются контекстно-связанными. В отличие от лексограм-мемных чередований, они являются автоматическими, т. е. апеллируют не к контексту тех или иных значимых единиц (лексем, граммем или их выразителей — морфем), а к контексту морфонем (число которых весьма ограничено), т. е. к "морфонологическим позициям". Вместе с тем, альтернантами морфемных чередований являются не фонемы (как это имеет место при морфофонем-ных чередованиях), а значимые единицы, перечислимые в словаре — алломор-фемы. Т. о., правила морфемной трансформаторики (морфемные чередования) — это правила выбора алломорфем одной морфемы в зависимости от морфонологического контекста. Экспоненты алломорфем состоят не из фонем, а из морфонем. Они соответствуют т. н. "исходным морфам".

1 (дистантная ассимиляция по назальности). После (n>: {^uiNxj} => (=ш), {=uiNx2} => (=3i!>.

2 (элизия). Сразу после полифтонгов: {=uiNx} (=п).

3 (элизия). Сразу после сочетания двух гласных (т. е. после дифтонга): {=uigi}

{—gi> (перед концом слова) или (=giui) (перед согласной) 7.

4 (факультативная синкопа). Сразу после (q>: морфема {=uigi} реализуется морфом (=gi) (перед концом словоформы) или (=giui) (перед согласной).

5 (эпентеза щелевого сонанта). Сразу после дифтонгов: {=ои} => (=juu) 8.

6 (компрессия) 9. Перед согласной морфема аккузатива реализуется алломор-

6 Такое решение принимается, например, в Poppe 1951: 70.

7 Впрочем, в стихотворной речи алломорфема <=gi) употребляется везде, включая конец акцентного слова.

- Соответствующее морфографемное чередование применительно к письменной форме языка приходится считать как бы "внешним" (а не внутренним) савдхи, так как постфикс уу/юу составляет отдельное графическое слово. Наряду с показателями директива и эмфазы это один из немногих формантов, пишущихся раздельно. Однако в аспекте морфонологии устной речи перед нами савдхи внутреннее — уже потому, что этот формант подвержен сингармонизму.

" Такое чередование представлено лишь перед семью артиклями-энклитиками: {+mi-njj} 'мой*, {+с1-пи} 'твой', {-Ьтаэ-nu} 'наш', {+таэпи} 'наш', {-Ьтаэ-nu} 'наш', {+tänu} 'ваш*, {+пи} 'его, ее, их'. Т.о., оно лежит на грани между морфемными и лексограммемными чередованиями Однако оно может быть корректно сформулировано также в чисто фонологических терминах ("перед со гласной*'), так как все семь энклитик, способных начинаются с со-

гласной, а других энклитик (равно как и постфЦквОДцяфц аккузатива щти не мо-

| БИБЛИОТЕКА I 33

J С.Пет»,вт I ' 09 МО .(г |

фемой (=ui) (вместо (=uigi)) 10.

6b (вокалическая эпентеза). Морфема {=uigi} 'Асс' после долгого вокалического ядра перед согласной => (=giui) (вместо <=gi».

7 (компрессия). Морфема 'Gen' перед согласными => (=ш) (вместо <=uiNx», т.е. в ее морфонемном составе усекается конечное (Nx). Реально это имеет место перед четырьмя артиклями-энклитиками {+mi-nu}, {+ma-nu}, {-t-maa-nu}, {+пи}.

8 (компрессия). После согласных: морфема {-gda} 'пассив' ('Pass') => (-ta) и (-da). Т.е. эта морфема теряет начальную морфонему (g) после согласных.

9 (прогрессивная аккомодация по звучности, т. е. по степени участия голоса)11; (б) После гласных и сонорных, кроме (г): {=31)1 'Convlmperf' => (=31); {=3i}¿ 'Perfg' => (=31); {=da} 'Dat' => (=da>; {-dal} 'S0'(= Nomen actioms) => <-dal). (в) После сонорных (кроме (г)): {-gda} 'Pass' => (-da), (г) После шумных (включая (г)): {-gda} 'Pass' (-ta); {=31)1 'Convlmperf' => (=£1); {=31)2 'Perfs' => (=ci>; {=da} 'Dat' =5> (=ta); {-dal} 'S0'(= Nomen actionis) => (-tal). Условия осуществления данного чередования невозможно сформулировать через буквенный состав исходных (или неисходных) словоформ: ведь в орфографии некоторые противопоставления не отражены. То, что данное чередование - морфемное, нетрудно доказать.

10 (компрессия и диэреза). Каузативный показатель {-lga} воплощается тремя дополнительно распределенными алломорфемами (-lga), (-ga) и (-э): (а) после сочетаний двух гласных {-lga} => (-lga); (б) после согласных {-lga} => (-ga); (в) после простых (т. е. кратких) гласных {-lga} => (-а). Данное чередование можно представить как сочетание компрессии и диэрезы. В составе каузативного показателя {-lga} происходят преобразования: (а) (компрессия). Между двумя согласными {1} => 0, (б) (диэреза). После кратких гласных выпадает сочетание {lg} 12.

11 (прогрессивная дистантная диссимиляция по вибрации). Опосредованно после любого корня, содержащего морфонему (г), в некоторых суффиксах, основная алломорфема которых содержит морфонему (г), вместо этого (г) употребляется (1). Это происходит в 5 суффиксах: {-га} ('становиться каким-л.', = мута-тивный способ действия, Mut) —> (-la); {-ииг} ('орудие, место') => (-uul); {-uuri} ('место') => (-uuli); {=ruu} ('Dir', направительный падеж) => {=luu} 13.

12 (компрессия). Морфема {04-}, входящая в состав маркераа {-04-d} 'PI' реализуется в некоторых контекстах "отрицательными" алломорфемами, а именно: (а) после (п): {-04-} => (-0 <= п), (б) после (г): {-04-} => (-0 <= г), (в) после (1>: {-04-} => (-0 1), (г) после (i): {-04-} => (-0 <= 1>, (д) после (sa): {-04-} => (-0 <= sa>.

13 (синкопа? редукция? элизия?). Морфема {-05-} в составе {-0ч} & {s} 'мн.ч.', после дифтонгов оканчивающихся на (i), => (0 <= 1).

жет.

10 Впрочем, в стихотворной речи это правило действует факультативно. Поэтому здесь возможно употребить алломорфему (=uigi) перед согласными.

11 После гласных: {-gda} 'Pass* (-gda) Приводимое правило не является правилом чередования, ведь оно отражает закономерный выбор основной (г. н. представляющей) алломорфемы данной морфемы. Однако оно касается морфонологического распределения олломорфем, и привести его здесь, вместе с описанием чередований, хорошо для наглядности. Кроме того, эксшгацитность таких правил наглядно демонстрирует, какие позиции являются морфонологически сильными* это позиции после основ с вокалическими финалями.

Сущности, обозначаемые символами {1} и {lg}, входящими в запись этих чередований, не являются какими-либо языковыми единицами. Это не морфемы (так как они меньше морфем), и это не морфонемы (так как не входят в состав алломорфем, в которых имеет место данное чере дование). Это "обрубки" морфем, не имеющие уровневого статуса (по Ю С Маслову, это "мор-фотмемы", т. е. части морфемы - конкретнее, т. н. "алътернемы").

13 Так как показатель руу/луу пишется раздельно, то с точки зрения графики перед нами пример внешнего сандхи. Но tr точки зрения фонетики это чередование относится к классу внутренних сандхи хотя бы toif; ircrMSiy* "*гго данный показатель подвержен сингармонизму.

34 •

альтернанты чередования беглых гласных с нулем графически отражены на письме. Этот факт продолжает оказывать влияние на сознание фонологов. В самом деле, допустим, что в некотором славянском языке была бы принята орфография, обязывающая записывать альтернанты чередования беглых гласных с нулем не фонетически, а морфематически. В такой "орфографии" мы бы получили записи типа *коньц - *коньца, *прыжък ■ *прыжъка, *кольцо *колъц, а это могло бы заставить фонологов задуматься над тем, какое фонологическое описание феномена беглости принципиально допустимо в концептуальных рамках МФШ. Однако на практике этого не происходит. По-видимому, в приведенных примерах с беглостью затруднительно сформулировать правила автоматической вставки проясненных беглых гласных. Трудность для морфонематического подхода составляет отнюдь не наличие небеглых гласных о и е, а наоборот, наличие неразрежаемых кластеров в составе некоторых основ 1в.

В осознании того, что исходная запись может не совпадать ни с одной реальной, особо важную роль сыграли труды Л. Блумфилда, Р. О. Якобсона, М. Халле. Но применительно к самым простым случаям живых (автоматических) чередований — к чередованиям, обусловленным позициями фонологической нейтрализации, — соответствующая проблематика параллельно разрабатывалась в работах классиков Московской фонологической школы. Исходный член позиционного чередования получил у них название основного представителя фонемы, а позиционно обусловленные члены чередования получили в МФШ наименование вариантов фонемы. Ясно, что представители МФШ никогда бы не написали, что в русском языке глухие шумные озвончаются перед гласными (год —> года), что в ударной позиции а переходит в о (водить —> водит), что при образовании диминутивных существительных в некоторые корни вставляется д или л сердце —> сердечко, солнце —> солнышко) и т.п. В ряде случаев они даже констатировали направление позиционного чередования, отражаемого на письме. Так, в составе русских приставок с сибилянтной финалью, претерпевающей чередования по глухости-звонкости, представители МФШ с уверенностью фиксировали фонему (з), так как именно её основной представитель появляется в сильной позиции (перед гласной).

Современная халха-монгольская орфография не ориентирована на морфемати-ческий принцип. Это влияет и на описание чередований. Оно чаще ориентировано на фонематический (в смысле Щербы) принцип. Морфематический принцип для монгольской орфографии нехарактерен. Поэтому вопрос о направлении чередований решается монголистами нередко путем механической экстраполяции направленности процессов морфологической деривации.

Так, морфонемное правило 2 (см. ниже) в монголистике иногда описывают как "вставку г после основы, кончающейся на заднеязычный н". Эта трактовка основана на неявном (неэксплицитном, не сформулированном) представлении о том, что исходным членом чередования является тот альтернант, который представлен в исходной (словарной) форме слова (при словоизменении) или в исходном (производящем, первообразном) члене словообразовательной пары. Но сам этот принцип, как показали современные исследования по морфонологии, необоснован. Если принять такую трактовку, тогда придётся фиксировать у данного правила ряд исключений. Так, слова типа хаан, ноён также кончается на

Вопреки гипотезе о том, что позиция прояснения является слабой для оппозиции по

беглости, в ней также возможна эта оппозиция: колец, но Штольц; колбасок, но ласк; парк, но

арок; лесок, но блеск; килек, но Фальк. Однако этот аргумент обычно не приводится в качестве

довода против рассмотрения беглости как автоматического феномена. Бели бы такой аргумент

прозвучал, то сторонникам морфонематического подхода к беглым гласным пришлось бы

апеллировать к представлению о наличии в русской морфонологии особой подсистемы морфоно-логически стандартных морфем, в противоположность монструозным морфемам (свежим заимствованиям, а также ономатопоэтическим и звукосимволическим словам).

г) , однако перед вокалическими суффиксами (суффиксами с неприкрытой инициальго) никакой вставки буквы (или звука) г не происходит. Приходится перечислять исключения из "правила о вставке". Между тем правильный выбор направления чередования позволяет заметить, что никакой вставки г не происходит, а имеет место, напротив, "потеря" этого г (точнее, потеря различия между и и нг) в позиции перед концом слова и перед согласными.

4.3.1.1.3. Место сингармонизма в морфонематике и фонематике ХМЯ. Среди морфофонематических чередований, вопреки расхожему мнению о сущности сингармонизма, нет никаких чередований, подводимых под это понятие. Дело в том, что сингармонизм — явление многоаспектное, он затрагивает сразу несколько уровней. На морфемном уровне сингармонизм существен лишь как делимитативный сигнал, отличающий сочетания морфем внутри словоформы от сочетаний словоформ с клитиками и с другими словоформами. Никаких морфемных чередований сингармонизм не вызывает20.

На морфонемном уровне сингармонизм есть чрезвычайно фундаментальная закономерность, касающаяся морфонематического состава морфем разных классов. Сингармонизм на морфофонематическом уровне - это дополнительное распределение типов вокализма относительно морфологических классов морфем: корней и аффиксов 21. Т.о., в морфофонематическом аспекте сингармонизм вовсе не является разновидностью чередования. Другое дело — собственно фонологическое описание. Несомненно, сингармонизм имеет прямое отношение к чередованиям, но не к чередованиям фонем внутри одной морфофонемы, а к чередованием вариантов внутри одной и той же фонемы. А такие чередования относятся к фонологическому компоненту описания.

4.3.2. Технический аспект морфофонемной трансформаторики. Диспозиция суффиксов, формантов и клитик осуществляется тривиально — путем их прогрессивной конкатенации. Диспозиция заместительных морфов (имеющих вид ("А" <= "Б")) осуществляется по правилам "симульфикса-ции": modus ponens <... "А"), ("Б" <= "А")

<"Б»>

Диспозиция повтора осуществляется по правилу редупликации: Ке(С\')(С1-У), => |С1-Уг(С,-У,-| (где С1, — инициаль I слога данного корня, а — ядро I слога данного корня). Повтор Ие(СУ) в сочетании с аффиксом <-Ь) выражает значение полноты признака: хара (хагэ) 'черный' => |хаЬ:хага| 'совсем черный, черный-черный', ногоон (плйяяп) 'зеленый' => |пэЬ:по£азМ| 'совсем зеленый'.

Морфофонемная модификация — это автоматическое преобразование морфо-нем в фонемы.

Устранение зияний.

1 (морфофонематическая эпентеза паразитического щелевого

20Это достаточно тривиальное утверждение приходится здесь сформулировать, так как морфемные чередования охватывают различия между алломорфемами одной морфемы; между тем, согласно расхожему мнению, варьирование графических обликов аффиксальных морфем в сингармонических языках трактуется обычно как алломорфическое варьирование морфемы.

21 В отечественной лингвистической традиции этот факт отмечался уже В. А. Богородицким (1927), II. С. Трубецким (1929), А. А. Реформатским (1966) и др. По словам В. Г. Чургановой, морфонематическая специфика языков с последовательным сингармонизмом заключается в том, что "сильная и слабая позиция распределены морфонологически, и те или иные фонемы, в зависимости ог того, входят они, например, в корневую или в суффиксальную морфему, могут находиться или только в сильной, или только в слабой позиции. В этом случае морфонемы в языке представлены или классами сильных фонем, или классами слабых фонем (например, в языках с сингармонизмом при скорректированности морфологических и фонологических границ). (...) Последний пример действителен в том случае, когда сингармонический комплекс охватывает все слоги, подчиненные ударному слогу до границы такта или паузы, а последние совпадают с концом слова (с морфологической границей)" (Чурганоеа 1973: 36).

40

заднеязычного, "пьезой"). После дифтонга (VV) перед дифтонгом (W) вставляется |g|. Термин "дифтонг" здесь понимается широко: как сочетание двух мор, образующих единый слог. Под это понятие подходят как традиционные дифтонги, так и долгие монофтонги: все они получают бифонемную трактовку.

С исторической точки зрения имела место не вставка консонантной эпентезы в середину вокалического зияния, а наоборот, ослабление велярного в интервокальной позиции вплоть до полного исчезновения. Но в синхронном аспекте такое описание соответствующего чередования было бы весьма громоздким. По соображениям простоты исходной (морфонемной) записью признается запись, не содержащая велярного перекрытия между дифтонгами 22.

Можно описывать это чередование в обратном направлении (более соответствующим исторической фонетике монгольских языков). Выбор между 2 морфонологическими трактовками, одинаково непротиворечиво описывающими набор наблюдаемых фактов, но отличающихся по степени фонетического правдоподобия, имеет аналог в компаративистике. С этой дилеммой сталкивается обычно компаративист, делающий выбор между двумя фонетическими интерпретациями одной и той же компаративистской процедуры28.

Приведем перечень маркеров, начинающихся неприкрытым дифтонгом. Конъюгационные. а.Предикативные. 'PraedPrescr' => {=ээгэ1'}; 'PraedPrec'=> {=зэс1}; 'PraedSper' => {=03S3i'}; 'PraedPrev' => {-^mr-pi1}. б.Деепричастные. 'ConvAnte' => {=3ad}. в. Причастные. 'Partlmperf' => {=ээ}. Деклинационные: а. адъективизирующие: 'Gen' => {=uiNx}. б. собственно-падежные: 'Асс'=> {=uigi}; 'Instr'=> {=ээг}; 'Contemp'=> {=ээг}; 'АЫ'=> {=9ss}. в. возвратный: 'PossRefl' => {=ээ}. Таких маркеров много, и употребительность их достаточно велика. Поэтому данное чередование — морфонематическое. По определению, морфонематические (позиционные) чередования не должны иметь исключений. Так что перечень маркеров, начинающихся неприкрытым дифтонгом, можно было бы не приводить целиком. Но здесь следует сделать ряд оговорок.

Ср. поведение формантов 'Sentlnterrog' => {=ии} и 'SentEmph' => {=ээ!}. Обычно они пишутся отдельно от знаменательных слов, после которых стоят. Поэтому проблема консонантной эпентезы в их начале обычно не привлекает внимания. Но употребление таких частиц иногда происходит после слов с дифтонгическим концом основы. Так, возможно восклицание, в котором употреблена эмфатическая частица {=ээ!} 'SentEmph' после основы хорхой. На письме такая форма будет квазиомонимична форме 'PossRefl'. Различие между этими морфологическими квазиомонимами все же есть: в устной речи эмфатическая частица сопровождается эмфатической интонацией, а в письменной (как правило) — восклицательным знаком. Эта квазиомография остается, как правило, не замеченной (как и омофония этих форм в устной речи).

Сентенциальный формант {=ии} формально относится к данному морфоноло-гическому классу маркеров, подпадающих под действие данного правила. Однако реально этого никогда не происходит по той простой причине, что правила морфемных чередований ограничивают дистрибуцию алломорфем этого маркера.

22 Заметим, что между исторической фонетикой и синхронной морфонологией в данном случае налицо лишь некоторое соответствие, но никоим образом не изоморфизм. Ведь историче-

ски имело место стяжение кратких слогов (разделенных велярным перекрытием) в единый долгий слог. Между тем с точки зрения синхронной морфонологии никакого стяжения нет; и эта

констатация синхронного положения вещей отнюдь не зависит от того, какую направленность

мы усматриваем у синхронного чередования - редуцирующую (апокопа, падение, элизия) или

паразитическую (вставка). В синхронном аспекте в пределах одной морфемы вообще нет чередования кратких слогов с долгими. Постулировать велярные перекрытия между краткими гласными в морфонематической структуре каких-либо морфем бессмысленно: введение такой

"глубинной структуры" не было бы мотивировано никакими синхронными фактами.

28 Противопоставление результата применения компаративистской процедуры и результата фонетической интерпретации этого результата предложено в ряде работ В. А. Дыбо См ' Ды-бо 1994: 43-48. Ср. противопоставление формы и субстанции у ф, де Соссюра и Л. Ельмслева.

После согласных и кратких гласных употребляется алломорфема {- ии), а после долгих гласных — алломорфема (=,)ии). Т.о., условия применения правила не имеют места. Поэтому оно в этом случае не применяется. Строго говоря, перечислять в данном перечне нужно было не морфемы (в фигурных скобках), а их алломорфемы (в угловых скобках). Тогда стало бы более наглядно видно, почему {=ии} не претерпевает данного чередования.

2 (морфофонематическая элизия).

После согласных перед дифтонгами (ээ) и (ии): (э) => 0.

Частично это чередование отражается на письме, а частично — нет 24. Так, если финальная морфонема основы (э) была обозначена на письме, то она продолжает писаться в том случае, если после нее по правилам орфографии следует пробел: например, если следующее слово — вопросительная частица уу (а она всегда пишется отдельно, несмотря на свою подверженность сингармонизму). После открытых финалей, следующих за согласными д, м, р, с, данное чередование на письме не отражается никак. После открытых финалей, следующих за согласными г и н, это чередование отражается в орфографии. После открытых финалей, следующих за согласной (Ь), (на письме б, в), оно иногда отражается в орфографии (после б), а иногда не отражается (после в). Это чередование приводит к омофонии морфонемы (э) с нулём, что является потенциальным источником омофонии целых словоформ, и потому проявлением частичной омофонии соответствующих лексем. Эта омофония отражается на письме как омография 25. Эта омофония — доказательство наличия морфонемы (э) в финали слов типа некоторых локативных наречий 2в. Однако омофония конвергентного характера имеет место и тогда, когда в орфографии неомофонических пар словоформ дистинктивная функция редуцированной морфонемы не отражена, что приводит к их омографии. Если бы монгольская орфография в данном пункте была последовательно ориентирована на фонематический 27 принцип 28, то такая омография не должна была бы существовать 29. Омография такого типа (не сопровождаемая омофонией 30) представлена, например, в парах словоформ (типа "номинатив существительного — императив глагола"). Но в других омографических парах словоформах имеет место истинная омофония как следствие морфонематической конвергенции. Если бы монгольская орфография была последовательно ориентирована на фонематический 31 принцип, то только эта омофония и должна была бы вести к омографии.

3 (элизия). После (е) : (ээ) => |э|. В фонологических терминах данное правило может быть сформулировано как отсутствие в монгольском трифтонга |еээ| ,2.

Устранение кластеров. 4 (морфофонематическая вокалическая эпентеза

Если бы орфография ХМЯ была последовательно ориентирована на морфофонематический принцип, то на письме возникли бы формы *гараха уу, *явава уу, *болно оо, *яваха аа.

Если бы орфография ХМЯ ориентировалась на морфофонематический приндип, то это привело бы к появлению графических трифтонгов (*хаанааас, *тосооо, *хадааар, *эрэээр).

Впрочем, на письме дистинктивная функция редуцированной морфонемы сохраняется.

В смысле Щербы; он же фонетический в смысле МФШ.

28 Здесь надо сделать важную оговорку: а именно, имеется в виду применение орфографии к тому же самому территориальному и социальному диалекту, что и фонематический анализ.

Возникло бы графическое различение бар (существительное) ув. *бараг (императив), *тосо (существительное) \'5. тосг (императив), *туса (существительное) У8. туе' (императив).

По крайней мере, в полном произносительном стиле.

^ В смысле Щербы; он же фонетический в смысле МФШ.

Из формулировки очевидно, что это чередование может происходить лишь в односложных *

корнях, имеющих открытую (вокалическую) финаль, вокалическое ядро которых — морфонема (е). Их всего 2: 'сказать' и (е-> 'этот'. Первый может сочетаться с разными

конъюгационными формантами (второй употребляется лишь в местоименных словоформах). На основании этих сочетаний и выведено данное правило. Если бы орфография ХМЯ ориентировалась на морфофонематический принцип, то это бы привело к появлению графических трифтонгов: мы бы получили формы типа *гэээд, "гэээрэй, *г?ээч, *гэээсэй). 42

паразитического редуцированного гласного). Консонантные кластеры разрежаются вставкой паразитической гласной |э|. Точнее: 4а-б. После основ с консонантным исходом 33 : 4а. ...перед неслоговыми формантами, состоящими из одной согласной 34, вставляется паразитическая гласная |э|15. (Доказательство: омофонические пары зв). 46. ...перед слоговыми формантами, начинающимися с консонантного сочетания 37, вставляется паразитическая гласная |э|.

5 (Диэреза в консонантных кластерах) 38. 5а. Перед сонорными (или перед плавными? или просто перед (1)?): (п) => 0. Примеры можно найти только в словообразовании. Формообразовательных примеров на это чередование нет. 56. Перед (х): (п) => 0. Примеры представлены в деривационном формообразовании (диминутивные прилагательные на {-хэп}). Нет полной уверенности в том, что это чередование носит чисто морфонемный характер. 5в. Перед (Ь): (п) => 0 39.

6 (Редукция носовых смычных финалей на конце слова). Перед концом такта (т.е. перед #): носовые смычные финали (кроме (m)) |N|.

ба. (n> => |N| Это правило на письме выглядит не как графическое чередование, а как сохранение исходного (п) в основе 40. Таких словоформ десятки; они отличаются только основами; и чередование будет происходить каждый раз в другой морфеме. Судя по семантике, слова этого класса тяготеют к некоторому культурно-историческому полю (среди них весьма много тибетизмов).

бб. (g) => |N| Таких словоформ сотни; они отличаются только основами; и чередование будет происходить каждый раз в другой морфеме. Примеры представлены в словоизменительном формообразовании ('Nom') ,41

Морфонематические чередования (6а) и (66) (конвергенция (п) и (g)) потенциально ведут к омофонии некоторых пар экспонентов. Есть 2 класса омофонических пар. 1-й класс создается разрешимой конвергенцией двух морфонем (или, шире, двух морфонематических отрезков). Здесь оба члена омофонической пары имеют в своей финали некоторую сильную морфонему. Так, в данном случае первый член такой омофонической пары имеет в своей финали сильную морфонему (g), а второй член — сильную морфонему (п). Оба случая — результат заимствований. Разрешимость конвергенции проявляется в том, что оба члена омофонической пары склоняются. Позиция перед (t> (такова

33 Ср. (gar-) 'выходить', (ab-) 'брать', (Ъэз-) 'вставать', (eg-) 'давать*.

К числу их относятся форманты (—g) 'оптатив' и (=N) 'модификатив'.

35 Ср. Igarsgl 'пусть выйдет', |bosaN| 'вставая'.

Если бы монгольская орфография ориентировалась на морфофонематический принцип, то это бы привело к графическому различению омофонии в паре тосон ('масляный, жировой'), но *тосн ('встречая, ловя, принимая в объятия, подставляя руку, подхватывая, подстерегая*).

37 (такими, как (=gtoN) 'бенедиктив', (=шзэ) 'потенциалис', 'имя деятеля*.

38 (Это правило примерно соответствует правилу L по Стриту; см. Street 1963: 27-28).

Здесь тоже можно видеть морфологическое усечение (субтрактивную морфему, входящую в маркер аттенуатива). Достоинство морфемной трактовки: отражение тсго, что реально описываемое чередование представлено в небольшом числе морфем. Достоинство морфонематической трактовки: то, что правилом описывается автоматическое явление.

^ Если бы монгольская орфография была бы в этом пункте последовательно ориентирована на функционально-позиционный (архифонематический) принцип, то она должна была бы фиксировать в исходе слова особую слабую фонему, не совпадающую ни с <п), ни с (д>.

41 Если бы монгольская орфография в данном пункте базировалась, подобно русской, на мор-фонематическом принципе (он же фонематический в смысле МФШ и морфематический в смысле щербианцев), тогда любые формы 'Nom' от основ с финалью н(г) писались бы так же, как эта основа пишется перед вокалическими окончаниями, то есть мы бы получили на письме такие формы 'Nom' от непроизводных существительных, как *байшинг 'здание', *санг 'казна, хранилище', и такие суффиксальные образования, как лзовлопг 'страдание, мучение',

кхадланг 'покос, сенокос*, а в некоторых словах 'Nom* оказался бы вариативен: наряду с жаргалан 'счастье' (как и есть на письме) был бы зафиксирован 'Nom' *жаргаланг, а наряду с хатан 'госпожа, княгиня* (как и есть на письме) был бы зафиксирован 'Nom' *хатанг. Между тем гипофонема п на конце слов типа бярман 'брахман*, хаан 'хан*, ноён 'князь, господин' должна была бы остаться без изменений, как и употребление беглого н в тематических формах.

43

позиция перед <=tai) 'Comit') тоже является сигнификативно сильной для противопоставления указанных морфонем, и они реализуются разными звуками 42.

При полуразрешимой конвергенции двух морфонем (или, шире, двух морфонематических отрезков) ситуация несколько иная: один из членов омофонической пары имеет в своей финали слабую морфонему (= гиперфонему в смысле МФШ)43. Именно к этому классу случаев применим термин морфофонематическая нейтрализация. Так, в разбираемом случае первый член такой омофонической пары имеет в своей финали слабую морфонему (N), а второй член - сильную морфонему (п). В монгольском таких случаев значительно больше, чем случаев разрешимой конвергенции.

(6в) (Nx) => |N|. Таких словоформ сотни; но во всех таких примерах чередование будет затрагивать одну и ту же морфему — а именно, экспонент 'Gen'. Поэтому данное чередование уникально (представлено в единственной морфеме). Вопрос о том, имеет ли оно морфонологическую или морфологическую природу. В пользу признания данного чередования морфологическим говорит то, что оно затрагивает лишь одну морфему (маркер 'Gen'). В пользу признания этого чередования морфонематическим говорит его автоматизм. Парадоксально, что исходный альтернант данной алломорфемы имеет во много раз меньшую употребительность, нежели производные альтернанты. Но если всякое чередование, представимое как автоматическое, реально описывать в качестве автоматического, то с такой парадоксальной ситуацией надо будет считаться. С другой стороны, морфонему (х> можно трактовать как особую морфему-прокладку, вставляемую в словоформу после флексии 'Gen' перед вокалической инициалью последующего маркера 'PossRefl'. Такое (лексограммемное) решение позволило бы адекватно отразить тот факт, что фонема (х) вставляется только в формах 'PossRefl' и, таким образом, фактически служит одной из морфологических примет этих форм. Но в общей лингвистике не разработано понятий, которые бы позволяли адекватно описать случаи совмещения фонологической и грамматической обусловленности чередований.

Коартикуляция. Ассимиляция. 7 (факультативная морфофонематическая предвосхищающая ассимиляция по месту образования, лабиализация). Невзирая на границы (-), (=), (+>, (#), перед губными согласными морфонема (п) может факультативно лабиализоваться, т.е. перед (Ь) и (ш): морфонема (п) => |М|. Данное правило может быть квалифицировано как "внешнее сандхи", изучаемое т.н. "синтаксической морфонологией". В орфографии оно не отражается.

8 (монофтонгизация дифтонгов как проявление морфофонематической контактной инерционной ассимиляции). В словах "женского пола" в составе дифтонга (э]> (те. после (я)) морфонема i реализуется фонемой |э|. Т.о., дифтонг (si) реализуется геминированным фонемосочетанием |ээ|.

Усиление (интенсификация). 9 (эмфатическое удлинение). Перед эмфатической интонационной морфонемой (!) последнее ядро, ей предшествующее, удлиняется (получает эмфазную долготу).

Если бы монгольская орфография была бы последовательно ориентирована на фонематический (в смысле Щербы) принцип, то на письме мы бы имели кгунгтэи *с герцогом, имея герцога, с графом, имея графа'; *цэн.гтэй *с цэном, имея цэн'.

43 О понятии гиперфонемы см. в приложении, посвященном истории этсго понятия.

44

4.4. Фонемные чередования. Основы фонологической трансформаторики

Фонемные чередования происходят внутри одной фонемы, не затрагивая тождеств и различий значимых единиц языка (слов и морфем). Однако здесь приходится учитывать, что в лингвистике представлено несколько теоретических пониманий того, что такое фонема.

Вслед за И. А. Бодуэном де Куртенэ и С. И. Бернштейном целесообразно выделять фонемы разных уровней абстракции. С. И. Бернштейн даже предлагал нумеровать эти уровни абстракции, говоря о "фонемах 1-й степени", "фонемах 2-й степени" и "фонемах 3-й степени". Цифровые индексы при терминах у Бернштейна - это не просто этикетки, а уровни абстрагирования от фонетической реальности, расположенные в определённом порядке. Целесообразен "интегральный" подход к проблеме фонем ("экуменический" подход). Наряду с цифровыми индексами можно употреблять буквенные. Иерархия уровней абстрагирования от фонетической субстанции такова.

1) Дж-фонемы ("фонемы-звукотипы", по Д. Джоунзу, представленные во многих практических грамматиках и учебниках монгольского языка);

2) Щ-фонемы ("щербианские" фонемы ЛФШ и в работах Поппе 1951 и Лувсанвандан 1967);

3) Д-фонемы ("дескриптивистские" фонемы, представленные в работах Street 1963 и Поппе 1970)44;

4) П-фонемы ("пражские" фонемы, представленные в Крылов 1985);

5) М-фонемы ("московские" фонемы, не представленные в монголистике вовсе, но под именем морфофонем представленные в Крылов 1985, Крылов 1989, Крылов 2004);

6) Г-фонемы (генеративистские фонемы, не представленные в монголистике в чистом виде, но фактически близкие к морфографемам в Street 1963).

Вкратце различия в подходах можно сформулировать так.

Дж-фонемы - звукотипы - ближе всего к реальным звучаниям. Они объединяются на основании звуковой близости (и при этом так, чтобы не отождествлять функционально противопоставленные звуки; но задача максимальной экономии в инвентаре фонем не ставится).

Фонология ЛФШ идет несколько дальше в абстрагировании от звучания. В одну Щ-фонему объединяют несколько звукотипов (Дж-фонем), - так, чтобы достичь максимальной экономии в инвентаре единиц, достижимой при сведении в одну фонему максимального числа звукотипов с совпадающими дифференциальными признаками; но это делается лишь до той поры, пока интуиция носителя (фонологическое сознание) не протестует против этого. Критерием интуитивного отождествления фонем носителем служит набор психофонематических тестов, когда носителю предлагают: произнести слово по слогам, произнести отдельные звуки в изолированном положении, "записать буквами не по правилам, а как слышится".

Дескриптивистская фонология идёт ещё дальше по степени фонетической абстракции. В 1 Д-фонему объединяют несколько Щ-фонем на основании принципа дополнительной дистрибуции - ради экономии инвентаря, не обращаясь к психофонематическим экспериментам. Д-фонемы бывают супрасегментные, так как включают, в частности, просодические единицы с кульминативной функцией и разграничительные сигналы с делимитативной функцией.

Пражская фонология идёт ещё дальше и считает возможным в разных позициях выделять разные наборы дифференциальных признаков, в том числе немаксимальные наборы (образующие ту или иную архифонему). При этом экономии инвентаря не получается, но не из-за слишком дробной классификации звучаний, а из-за учета функциональных нагрузок фонем.

М-фонология идёт ещё дальше пражской по пути отрыва от реального

44 В данном случае я для простоты отвлекаюсь от того факта, что в рамках дескриптивизма было выработано несколько разных концепций фонемы.

звучания. Она объединяет в одну фонему все П-фонемы, занимающие одинаковую позицию в морфеме и чередующиеся друг с другом строго автоматически под действием законов фонологической нейтрализации в строго заданных простыми правилами позициях.

Г-фонология идет еще дальше по пути морфологизации фонем. Поэтому в одну Г-фонему объединяются все М-фонемы, занимающие одинаковую позицию в составе морфемы независимо от того, насколько строгим и автоматичным является правило распределения альтернантов и независимо от того, можно ли исследователю построить инвентарь фонем с помощью достаточно общих процедур исследования и отождествления (как это имеет место с М-фонемами).

Термин "фонема" без уточняющих эпитетов употребляется в настоящей работе приблизительно в том же значении, что соответствующий термин в Пражской школе (у Трубецкого и Якобсона), у ревизионистов Московской школы (Р. И. Аванесов и его последователи) и в работах В. Г. Чургановой. Эта единица более точно называется П-фонемой (т. е., мнемонически, "Пражской фонемой"). Ее отличительная черта: в позициях нейтрализации значения нейтрализуемых (контекстно-предсказуемых) признаков не фиксируются.

Строить описание в терминах Г-фонем нецелесообразно, так как при таком подходе смешиваются автоматические и неавтоматические явления в морфонологии. Использовать М-фонемы вполне удобно, но при этом называть их удобнее "морфонемами" (как это и предложил Г. Улашин еще в 1931 г.).

Остаются, таким образом, П-фонемы (дифференциаторы, позиционные наборы функциональных нагрузок), Д-фонемы (дистрибутивистские наборы дополнительно распределенных аллофонов), Щ-фонемы (психофонематические единства) и Дж-фонемы (звукотипы). Именно в такую последовательность они выстроены по степени близости к звуковой субстанции.

Какой из этих уровней объявлять "собственно фонемным" или "собственно фонологическим" - вопрос схоластический, так как никакой общепринятой фонологической теории не существует и никогда не существовало. Какой уровень объявить "поверхностно-фонологическим", а какой "глубинно-фонологическим" - вопрос столь же схоластический, так как даже внутри собственно фонологии (то есть если не рассматривать морфофонемы и аллофонемы как собственно фонологические единицы) выделяется не 2 (поверхностный и глубинный), а целых 4 уровня транскрибирования.

Тривиальный или канонический переход от единиц высшего уровня к низшему (или наоборот) происходит при переходе от некоторой единицы к её основному (главному, первичному, каноническому) корреляту (представителю) следующего уровня. В противном случае налицо чередование.

Можно выделить четыре класса фонемных чередований, соотносящихся как подуровни некоторого более широко понимаемого фонологического модуля языковой системы. Альтернантами (членами чередования) внутри некоторой одной единицы каждого предыдущего (высшего) в данной иерархии уровня выступают единицы непосредственно следующего за ним (низшего) уровня.

Каноническое соответствие есть соответствие фонемы своему "основному" варианту. Неканоническое преобразование задается правилами Ф-трансформатори-ки, т. е. "собственно фонологическими" чередованиями. В отличие от морфофо-немных чередований Ф-чередования, как правило, не приводят к нейтрализации фонологических противопоставлений и не порождают омофонии означающих. Ф-чередования обогащают фонему контекстно-предсказуемыми фонологическими признаками, превращая ее из реляционного каркаса ("выступающего в Ф-за-писи) в более или менее осязаемый звукотип.

4.4.1. П-фонемные чередования.

П-фонемные чередования - это правила нетривиального соответствия между П-фонемами и Д-фонемами; говоря упрощенно, это правила выбора Д-фонем, являющихся альтернантами одной П-фонемы. В результате их применения мы переходим от фонологической транскрипции "пражского" толка (точнее, в русле

фонологической концепции H. С. Трубецкого 46, так как концепция Б. Трнки носит компромиссный характер) к фонологической транскрипции в стиле американского дескриптивизма. В последовательно "пражском" духе монгольскую фонологию никто не описывал.

4.4.1.1. Коартикуляция. 4.1.1.1. Аккомодация.

4.4.1.1.I.A. Предвосхищающая аккомодация. 1а. (Палатализация, аккомодация по ряду). Перед |i|, |i| зубные согласные П-фонемы приобретают признак "наличие второго фокуса", а также "палатализованность": ji| =>\;¡i4 |ci| => \ci\, |si| => \si\. Признак наличия второго фокуса не является у этих фонем дифференциальным в позиции перед фонемами |i| и |i|. А согласно принятой здесь фонологической трактовке этих П-фонем, только в таких позициях они и встречаются. Так что данный признак не является у них дифференциальным ни в каких позициях. Более уместно сказать, что этот признак является почти во всех позициях интегральным46. А однофокусные дентальные фонемы |d|,|t|, |s|, вообще говоря, не встречаются перед этими фонемами. Однако:

(1) в составе монструозных корней (чужеродной лексики, т. е. свежих неосвоенных заимствований) такие сочетания возможны: (а) несколько (очень немного) довольно старых заимствований и (б) современные русизмы и европеизмы47. Вообще-то в процессе адаптации такие слова входят в систему стандартной морфонологии и адаптируются. Так, заимствованное слово радио, входя в систему, произносится larasjibsKJarâjiw]48. А значит, указанная фонологическая закономерность жива (по крайней мере для глайдовой позиции).

(2) Слова с однофокусной дентальной инициалью и с долгими [ï] в первом слоге можно транскрибировать через |ei|. С точки зрения сингармонизма такое сочетание должно себя вести точно так же, как |ii| в первом слоге, но приняв такой способ транскрибирования, мы можем сформулировать общую закономерность, по которой шипящие (двухфокусные) дентальные являются единственным классом дентальных, возможных перед фонемой |i|

16 (компенсаторная элизия глайда после шипящих). Фонема |i| в глайдовой позиции (т.е. после согласного перед гласным) исчезает в позиции после шипящих (з, с, s). Но ни к какой омофонии это правило не приводит. Шипящие согласные настолько редко встречаются в позиции не перед |i| и |i|, что этот факт может быть отражён в фонологической трактовке исключений абстрактным (далеким от фонетики), но практически удобным способом. Бифонемная трактовка шипящих облегчает формулировку общих законов строения слога. В непервых слогах шипящие действительно встречаются только перед |i|. Закон, выведенный индуктивно из анализа непервых слогов, переносится на I слог. Факты, противоречащие этому, считаются результатами воздействия некоторых комбинаторных чередований (т.к. в фонемной записи получают трактовку с глайдом). Глайд постулируется ("реконструируется") лишь затем, чтобы было легче сформулировать общие правила дистрибуции шипящих. Т. о., в непервых кратких слогах после шипящих возможен только один гласный - |i|. Такая избыточность гласного частично отражается в действующей орфографии. А именно, в непервых кратких слогах фонема |i| после шипящих во многих случаях вообще не фиксируется на письме (орфографически это не слог, а только его начальный консонант). Вообще на орфографическом уровне закрытых слогов гораздо больше, чем в фонемной записи.

Наиболее последовательное развитие фонологическая транскрипция "пражского" толка нашла в фонологической концепции работ Чургэнова 1973 и Дыбо 2002: 455-466.

46 Термин из работы Реформатский 1941/1970: 245.

47 Вопрос о том, насколько реальное произношение заимствований продвинулось по пути их фонологической адаптации, весьма сложен. Интересный материал на эту тему обследован А. А. Дарбеевой (Дарбеева 1984; Дарбеева 1985). См. также: Лувсанвандан 1974.

48 См. описание таких явлений в Санжеее 1959: 19.

4.4.1.1.2. Ассимиляция.

4.4.1.1.2.А. Предвосхищающая ассимиляция.

2 (предвосхищающая ассимиляция по ряду и антиципация паузы), (а) Перед заднеязычными согласными (|g|, |х|), а также перед концом слова |#| Архифонема |N| реализуется так же, как ц: приобретает признак недентальности. (На низших фонологических уровнях он конкретизируется в результате ассимиляции и антиципации паузы: перед велярными он влечет велярную смычку, а перед концом слова - отсутствие размычки).

3 (лабиализация как результат предвосхищающей контактной ассимиляции по ряду). Архифонема (П-фонема) |М| всегда реализуется Д-фонемой \т\, т.е. в любых употреблениях приобретает признак губной артикуляции: |М| => \т\. В фонологическое содержание П-фонемы |М| этот признак не входит, т.к. не несет дистинктивной функции. На письме данное чередование не отражается. Т.о. письменный облик ближе к морфонемному облику высказывания.

4.1.1.2.В. Инерционная ассимиляция.

4 (инерционная ассимиляция по подъему). Непосредственно после гласных П-фонем неверхнего подъема П-фонема |i| приобретает признак среднего подъема, т.е. реализуется Д-фонемой |е|. Происходит как бы её легкий сдвиг вниз.

5 (стяжение контактирующих кратких гласных в долгие гласные = полная инерционная контактная ассимиляция = образование долгих гласных = гармонизация внутрислогового сочетания мор). Сочетание двух контактирующих гласных П-фонем (образующих слоговое ядро длиной в 2 моры) стягивается в единую долгую гласную Д-фонему по следующим правилам: (5а). Стяжение гласных в первом слоге. (1) |аэ| => \5\, (2) => \5\, (3) |еэ| \ё\, (4) |вэ| => \ё\, (5) |сои| => \ш\ (6) |ии| => \й\ (7) |ei| => \ï\, (8) |п| => \¡\ (56). Стяжение гласных в непервом слоге. Правило сингармонизма №1 звучит так:

(№1а) сингармонизм по "полу" (прогрессивная дистантная ассимиляция гласных по "полу"): дистантно после гласных П-фонем "женского пола" П-фонемы |э| и |и| (т.е. П-фонемы, не обладающие сочетанием качеств "узкий + неогубленный" и неохарактеризованные по признаку "пола") также приобретают качество "женский пол"; в прочих позициях они получают качество "мужской пол".

(№16) сингармонизм по участию губ (т.н. губная аттракция): дистантно после огубленных гласных П-фонем неверхнего подъема (= после фонем |з| и |е|) П-фо-нема неверхнего подъема (= |э|) также приобретает качество огубленности, если этой П-фонеме (т.е. П-фонеме |э|) не предшествует П-фонема |и|); в противном случае (т.е., 1. дистантно после гласных П-фонем верхнего подъема; 2. после неогубленных гласных П-фонем неверхнего подъема; и, 3. дистантно после гласной П-фонемы |и|), П-фонема неверхнего подъема (= |э|) приобретает качество неогубленности: (1) |ээ| => \â , (2) |ээ| => \5\, (3) |ээ[ => \с', (4) |ээ| => \е\, (4) |ии| —> \й\, (4) |ии| ==> \й\, (4) |ui| => \î\ (стяжение + ассимиляция).

Явление сингармонизма столь хорошо знакомо всем, кто соприкасался с монгольским языком и столь многократно описывалось, что нет необходимости здесь повторять общеизвестные факты.

Актуальные аспекты проблемы сингармонизма: (а) насколько четко скоррелированы фонологические и морфологические границы; (б) есть ли бесспорные лексические (словарные) исключения из правила, не являющиеся свежими заимствованиями; (в) если есть, то какова этимология этих слов; (г) в каком направлении шло выравнивание вокализма внутри многосложных основ -инерционном или предвосхищающем; (д) каков его типологический статус; (е) как строить его формальное моделирование; (ж) как сопоставить его разные трактовки друг с другом.

4.4.1.2. Эвфонизация.

4.4.1.2.1. Элиминация. 6 (синкопа и апокопа). (6а) В некоторых

позициях (пока не вполне ясно, в каких именно; обычно факультативно) |э| => 0, |i| => 0. (6al). |э| => 0 (факультативная синкопа; на письме почти не отражается) (6а2). |i| => 0 (факультативная синкопа; на письме почти не отражается) (66) В конце слова после согласной |и| => 0.

4.4.1.2.2. Добавление. 7 (эпентеза). В некоторых позициях между согласными вставляется гласная Д-фонема \э\ (или \е\, \э', \е\, распределенные по правилам -гармонии). На письме это почти не отражается.

4.4.2. Д-фонемные чередования.

Д-фонемные чередования - это правила нетривиального выбора Щ-фонем, являющихся альтернантами одной Д-фонемы. В результате мы переходим от фонологической транскрипции "дескриптивистского" толка к фонологической транскрипции "щербианского" толка. Фонологическая транскрипция дескриптивистского толка представлена в Street 1963 и Poppe 1970.

4.4.2.1. Коартикуляция.

4.4.2.1.1. Аккомодация. 1 ("аккомодация по звучности, "фрикативизация").

В середине и в конце слова, кроме позиции после \1\ (обязательно) и после Ь\, т\ (факультативно). Д-фонема \Ь\ приобретает признак фрикативности, т.е. реализуется Щ-фонемой /w/ (или w) (=/ß/ (МФА)).

4.4.2.1.2. Ассимиляция. 2 (факультативная ассимиляция). Перед просодической \!\ (а) дифтонг \эЛ реализуется /е:/, независимо от "пола" и огубленности, (б) сочетание \ээ\ реализуется /г-./.

4.4.2.2. Редукция. 3 (редукция). В начально-глайдовой позиции (в инициали трифтонга) Д-фонемы \э\, \u\, i приобретают признаки нечеткости и "сверхкраткости" (глайдовости). В Щ-фонемной транскрипции это отражалось "выносными" буквами (вынесенными на полстроки выше основных).

4 (редукция). Перед /ш/ в словах "женского пола" \э\ => /е/.

4.4.2.3. Частичная метатеза (редукция + контактная ассимиляция + компенсаторное удлинение). В непервых слогах слов "мужского пола": (а) Редукция: \э\ перед /i/ реализуется нечеткой сверхкраткой /э/. (б) Контактная ассимиляция и компенсаторное удлинение: \А непосредственно после \э\ реализуется Щ-фонемой /е:/. В составе дифтонга налицо "частичная метатеза". Компоненты меняются ролями: на Д-фонемном уровне роль глайда играла \А, а роль вершины — \э\, а на Щ-фонемном уровне, напротив, роль глайда играет Щ-фонема /э/, а роль вершины — Щ-фонема /е/.

4.4.3. Щ-фонемные чередования.

Щ-фонемные чередования (модификации) - это правила нетривиального выбора Дж-фонем, являющихся альтернантами одной Щ-фонемы. В результате их применения мы переходим от фонологической транскрипции "щербианского" толка (= "петербургской" или "ленинградской" фонологической школы) к фонологической транскрипции в духе концепции Д. Джоунза. Фонологическая транскрипция ХМЯ в духе щербианской фонологии представлена в работах Поппе 1931 и Poppe 1951. К ней отчасти близка концепция Ш. Лувсанвандана.

1 (фрикативизация как контактная аккомодация и ассимиляция по звучности). В интервокальной позиции, а также после /г/ и /1/ (после плавных) /g/ звучит как [у] или [к], (фрикативизуется).

2 (оглушение), (а) (оглушение как антиципация паузы). В конце слова (т.е. перед /#/) ненапряженные шумные согласные Щ-фонемы, а также /г/, приобретают признак глухости, т.е. звучат глухо: /Ь/ => /\>] = [w]; = [Q] или [ф] (МФА);

/е/ => [g] или [с]-, /у/ => t(h /d/ =} lih /3/ => íj/; /з/ => l'ih /г/ => l[j. Согласно Ш. Лувсанвандану, к данному типу относится также реализация /1/ как /|/ (б) (оглушение как контактная ассимиляция). В позиции перед напряженными согласными ненапряженные шумные согласные Щ-фонемы, а также плавные (/г/ и /1/) приобретают признак глухости и т. о. реализуются глухими Дж-фонема-

49

ми: /Ь/ > /Ъ1, /w/ > [у], /g/ => [g] или [G] (=[q] по МФА), /у/ => [■(] или /к] (=/х/ по МФА), /d/ => Id/, /з/ => /3/, /3/ => /г/ => /г/, /1/ => /|/ (в) (оглушение как обязательная дистантная ассимиляция). В начале многосложного слова (после /#/), если 2-й слог начинается с напряженного согласного, а первый слог не кончается на носовой согласный (/N/, /т/), ненапряженные шумные приобретают признак глухости, т.е. реализуются глухими звуками: Д>/ => [Ъ], /w/ =>

М, /е/ => 1%1 /У/ => ty. /d/ ^ /з/ ^ 1)1 /3/ => /?/•

3 (обязательное озвончение как контактная ассимиляция или аккомодация). Если с одной стороны от данной Щ-фонемы (/Ь/, /g/) находится гласная Щ-фонема, а с другой стороны — сонорная или ненапряженная шумная или гласная, то данная согласная Щ-фонема (т.е. соотв. /Ь/ или /g/ приобретает * признак звонкости: /Ь/ => /Ь/ => fb¡ или /w/, /g/ => [g] или [у].

4 (факультативное озвончение и оглушение). В прочих позициях (т.е. в позициях, не предусмотренных правилами ЩФ-2 и ЩФ-3) ненапряженные шумные Щ-фонемы факультативно получают признаки звонкости и глухости. Факультативность здесь (как и во многих других случаях) оборачивается диалектным или стилевым дополнительным распределением.

5 (аккомодация по ряду). В словах "женского пола", а также в непосредственном соседстве с /\/, /i/ Щ-фонема /1/ приобретает признак альвеолярности, т.е. реализуется Дж-фонемами [1']и [V].

6а. (аккомодация по ряду). В словах "женского пола", а также перед /1/, Д/ Щ-фонема /х/ приобретает признак велярности, т.е. => Дж-фонемой /х'7.

6Ь (аккомодация по ряду). В словах "женского пола", а также перед /1/, /i/ Щ-фонема /g/ приобретает признак велярности, т.е. => Дж-фонемой [g'].

6с (аккомодация по ряду). В словах "мужского пола" /g/ приобретает признак увулярности, т.е. реализуется Дж-фонемой [а].

6d (аккомодация по ряду). В словах "мужского пола" /х/ приобретает признак увулярности, т.е. реализуется Дж-фонемой [xl-

7 (факультативная аккомодация по месту образования, палатализация + синкопа или контракция). После сонорных согласных Щ-фонем в позиции первого компонента трифтонга Щ-фонема /1/ реализуется в виде признака палата-лизованности, приписываемого соответствующей сонорной Дж-фонеме. Т.о., /\\/

=> fl'7. /пн/ => /га'7, /П>/ ^ [п"1, /п/ ^ /г"/.

8 (редукция). Щ-фонемы /э/ и /1/ во всех непервых кратких слогах приобретают признак "нечеткости". Фонетически нечеткость есть сдвинутость редуцированных к среднему ряду, среднему подъему и слабость тембровых признаков.

9 (полная редукция). Щ-фонема /\/ в некоторых позициях исчезает (это обязательно после /g/).

4.4.4. Дж-фонемные чередования.

На аллофонемном уровне (= "категориально-фонетическому" или уровню "системной фонетики" текст представлен как комплекс (или цепочка) "аллофонем". Каноническое отношение между Дж-фонемным и аллофонемным уровнями представления — их тождество, неканоническое соответствие задается правилами Дж-фонемной трансформаторики. Фонетические чередования, задаваемые этими правилами, с функциональной точки зрения относятся к контекстным "модификациям".

Дж-фонемные чередования (модификации) - это правила нетривиального выбора оттенков (аллофонем), являющихся альтернантами одной Дж-фонемы. В результате их применения мы переходим от фонологической транскрипции "джоунзовского" толка к более тонкой - "аллофонемной" (= "собственнно фонетической") транскрипции, которая обычно называется просто "фонетической" и представлена во многих работах по монгольской фонетике.

Дж-фонемные чередования ХМЯ таковы: 1а. Динамическая акцентуация; 16.

Мелодическая акцентуация. 2. Регрессивная дистантная ассимиляция гласных по ряду и подъему. 3. Вокализация сонорных согласных и фрикативных шумных напряженных согласных. 4. Геминация шумных согласных и [\] в начале второго слога. 5. Контекстное оглушение и озвончение редуцированных гласных. 6. Аспирация напряженных согласных: (6а) рекурсивная; (66) инкурсив-ная; (6в) инкурсивно-рекурсивная. 7. Приписывание фонационных признаков ненапряженным согласным. (7а). "Абсолютное оглушение", (76). "инкурсивное полуозвончение", (7в). "рекурсивное полуозвончение". 8. Факультативная апокопа. Она порой отражается на письме в форме постоянного отсутствия графического обозначения редуцированной гласной.

Экскурс 4-А. Морфографемные чередования, не повторяющие морфофонемных.

1 (синкопа). После сонорных перед (1э): (э) => 0. Действует в деривационном формообразовании ("мутативные" глаголы на {-Ь} и др.). Под действием этого правила нейтрализуется морфонологическое различие между основами с вокализованной и невокализованной финалью.

Экскурс 4-Б. Симплиграфическая транскрипция в монголистике.

Понятие симплиграфии иллюстрируется примерами из монголистики. Симплиграфическая запись напоминает "идеализированную" орфографию. Так, симплиграфическая морфофонемная транскрипция весьма сходна с утопическими проектами, основанными на морфофонематическом принципе. Симплиграфическая Щ-фонемная и Дж-фонемная запись весьма напоминает проекты, базирующиеся на Щ-фонематическом принципе. Симплиграфическая П-фонемная транскрипция фактически не соответствует никаким проектам усовершенствования орфографии, так как введение особых символов для записи архифонем не соответствует принципу экономии.

4.5. Статус различий между чередованиями разных классов.

Контекст применимости лексограммемных правил не может быть описан в терминах морфонем, так как связан с ограниченным числом конкретных словарных единиц (морфем, лексем) и / или грамматических значений (граммем).

"Количественное" отличие морфемных чередований от морфонемных состоит в том, что они морфонологически непродуктивны, т. е. представлены в составе весьма небольшого числа морфем. Ср. прогрессивное уподобление (ассимиляция и аккомодация) по звучности (то есть по степени участия голоса): непосредственно после гласных и сонорных (кроме (г)) употребляется морфонема <d), а после шумных и (г) употребляется морфонема (t). Продуктивность этого чередования весьма невелика: оно представлено всего в трех морфемах — в суффиксе Dat {=d3)oo[=t3}, суффиксе Pass {-gds-l со (-ёэ-) зо (-ta-} и в суффиксе отглагольных существительных {=d3l] œ [=t3l}. Постулировать здесь особую морфонему, например,

(D), было бы, так сказать, "стрельбой из пушки по воробьям": ведь при анализе текста гораздо проще найти соответствующие морфемные альтернанты в словаре (где они хранятся как "готовые" единицы), чем пытаться интерпретировать всякое /d/ и /t/ как "след" морфонемы (D) Невелика и продуктивность другого морфемного чередования — прогрессивной дистантной диссимиляции по виб-рантности. Этот тип диссимиляции состоит в том, что в составе некоторых суффиксов, если они следуют за основами, содержащими морфонему (г), в определенной позиции выступает морфонема (1); если же они следуют за основами, не содержащими морфонему (1), то в составе этих суффиксов в соответствующей позиции употребляется морфонема (г). Это чередование представлено в пяти морфемах — в глагольных суффиксах (-гэ-) аз (-1э-) 'становиться каким-л.', (-гхэ-) ® (-1x3-) 'показывать что-л.', суффиксах отглагольных существительных (-uur) оо (-oui) 'орудие или место действия', (-оип) со (-ouli) 'место действия' и в падежном суффиксе (=п)и) оо (=1ии) "директив". Введение особого абстрактного

51

("глубинного") символа для обозначения результата абстракции отождествления членов данного чередования также едва ли может быть оправдано ссылками на экономность описания. Здесь, как и в предыдущем случае, целесообразнее усматривать алломорфическое расщепление этих пяти морфем на пары альтернантов — алломорфем, а не диверсификацию "абстрактных единиц" типа Я на две фонемы (альтернирующие в составе одной "морфонемы").

Надежда на то, что использование морфонемной транскрипции позволит дать единую абстрактную запись всякой морфемы, из которой автоматически выводимы все альтернанты этой морфемы, оказывается иллюзорной. Введение морфонемной транскрипции позволяет "снять" лишь "формально устранимые" чередования. Для описания "формально неустранимых" чередований целесообразно использовать традиционный раннедескриптивистский концептуальный аппарат — составление списка альтернантов данной морфемы и формулировку правил их контекстного распределения.

Представляется разумным дифференцированный подход к звуковым альтернациям в составе монгольской морфемы, при котором учитывается как степень фонетической обусловленности, так и функциональная нагрузка чередования в системе языка. Чем выше степень фонетической обусловленности чередования, тем выше степень несходства альтернантов морфемы. И чем выше степень фонетической обусловленности, тем меньше функциональная нагрузка чередования. Но обе закономерности являются нестрогими из-за отсутствия параллелизма в развитии фонетической системы и системы значимых (двусторонних) единиц.

Высшая степень фонетической обусловленности достигается при "фонетических модификациях", или "гипофонемных чередованиях". Таковыми являются аспирация, полуозвончение, вокализация сонорных и фрикативных согласных, геминация, оглушение и озвончение редуцированных гласных, акцентуация слогов. Степень звукового сходства альтернантов морфем здесь столь велика, что сведение вариантов морфемы к инварианту осуществимо непосредственным объединением аллофонем в фонемы безотносительно к звуковым позициям, обусловившим звуковую модификацию, т. е. по бесконтекстным правилам.

Несколько меньшая степень фонетической обусловленности имеет место при "фонемных чередованиях" — таких, как палатализация, лабиализация /М/, оглушение и озвончение ненапряженных согласных, фрикативизация /£/ и /Ь/, потеря размычки у /п/, редукция кратких гласных непервых слогов, сингармонизм по "полу" и губная аттракция гласных, монофтонгизация дифтонгов и их продвижение вперед при эмфатическом удлинении, синкопа и апокопа кратких гласных непервых слогов. Для многих фонемных чередований сведение морфемных альтернантов, создаваемых ими, к единому облику (т. е. к фонемной транскрипции) невозможно без учета звуковой позиции, в которой стоит соответствующая гипофонема. Так, для того, чтобы определить, восходит ли некоторая долгая гласная гипофонема к сочетанию двух "слабых" гласных фонем ("пол" и огубленность которых контекстно обусловлены сингармонизмом) или к сочетанию сильной гласной фонемы ("пол" и огубленность которой ингерентно присущи ей, входя в ее фонологическое содержание) со слабой гласной фонемой, надо проверить, стоит ли она в первом слоге или в непервом. Т.о., правила объединения гипофонем в фонемы большей частью апеллируют к звуковым позициям и, таким образом, являются контекстными.

Еще меньше степень фонетической обусловленности у "морфонемных" чередований — таких, как редукция носовых смычных финалей (п), (д) на конце слова (перед /#/); эпентеза между дифтонгами; элизия (э) перед дифтонгами; эпентеза /э/ при разрежении кластеров; лабиализация (п) перед губными согласными; монофтонгизация дифтонгов в словах "женского пола" и др. Морфонем-ное чередование не только "разводит в стороны" варианты одной морфемы, но и создает омофонию разных морфем. Так, в результате редукции (д) сливаются по

звучанию /dalaN/ 'гряда, вал, насыпь' от основы (dalorj-) и /daloN/ 'семьдесят attr' от основы (dala) + постфикс {=п=}, т. е. от тематизированной основы (dalan-)), /xabaN/ 'отек, опухоль' от основы (xabarç) и /xabaN/ = (xaba-n) 'стегая' от основы (xaba-) + постфикс модификатива {=п}.

Минимальная степень фонетической обусловленности наблюдается у "морфемных" чередований — ср. отпадение конечного (nx) у форманта {=uinx} 'Gen', эпентеза (j) перед {=ии} 'Interrog', компрессия в составе суффиксов пассива {-gda} и каузатива {-lga}, прогрессивная ассимиляция и аккомодация по звучности в составе показателей (=3i> (-ci), (=da) œ ( id), прогрессивная дистантная диссимиляция по вибрации в составе суффиксов (-ra) ® (-1а), (-гхэ) х (-1хэ)

Если звуковой контекст применения такого правила создается одной-единст-венной морфемой или малым числом морфем, то оно получает грамматическую значимость. Это несвойственно остальным (морфонемным, фонемным и гипофонемным) правилам, функция которых - чисто эвфоническая и состоит в облегчении произносительных усилий. Порой фонемные чередования приобретают побочную (косвенную, вторичную) функцию несамостоятельного участия в выражении ГЗ, выступая как своеобразные фонетические "приметы" тех или иных грамматических форм или групп слов (подпарадигм). Так, все "явления конца слова" побочно выступают как фонетические приметы 'Nom', хотя степень "грамматической нагрузки" таких явлений невелика: ведь ненапряженные согласные оглушаются не только в абсолютном исходе словоформы (в 'Nom'), но и перед напряженными согласными (напр., перед маркером 'Comit' (=tai))

4.6. Выводы.

Многоуровневый подход к классификации чередований позволяет разграничить несколько существенно различных типов правил, регламентирующих звуковую организацию высказывания. Так, лексограммемные чередования флексий обычно представляют собой т. н. "исторические чередования" на "начальной ступени семантизации", но если их рассматривать с т. зр. типологии морфологических единиц, то они должны быть признаны частным случаем употребления особых суффиксов и симульфиксов в структурной (технической) функции. Чередование морфемных прокладок с нулем означает употребление "пустых апофо-ний" или "пустых морфем". Морфемные чередования представляют собой "исторические чередования", относящиеся к т. н. "асемантическому типу" и являющиеся обычно автоматическими. Морфофонемные чередования относятся к числу т. н. "живых фонемных чередований". ЩФ- и ДжФ-чередования соответствуют тому, что называют "чередованиями вариантов одной фонемы", "субфонемными чередованиями" или "модификациями фонем". ПФ-чередования ближе всего к правилам "реализации" фонем в звуках (которые, впрочем, охватывают также весь класс ДФ-, ЩФ- и ДжФ-чередований). ЛГ- и морфемные чередования следует квалифицировать как "формально неустранимые", а морфофонемные чередования как "формально устранимые". Отличительной чертой предлагаемой системы уровней является ее симметричность относительно процессов говорения и понимания, т. е. синтеза и анализа. Хотя формулировки правил, приведенные выше, ориентированы на синтез, однако в принципе они обратимы, т. е. без труда могут быть инвертированы так, чтобы естественным образом вписываться в модель, работающую в аналитическом режиме.

Глава 5. Неединственность интерпретаций как одна из трудностей морфоноло-

гической типологии

Проблема множественности моделей одного явления обсуждалась в структурной лингвистике. Неединственность решений конкретных морфонологических проблем сочетается с использованием единого концептуально-терминологического аппарата. Разберем несколько примеров.

1. Есть ли в ХМЯ смыслоразличительное противопоставление долгих и кратких гласных морфонем? Ответ зависит от того, принимать ли для долгих гласных звуков монофонемную или бифонемную трактовку: в первом случае есть простая оппозиция по долготе / краткости, во втором — нет.

2. Есть ли в ХМЯ морфонологический сингармонизм? Ответ зависит от того, относить ли сингармонизм к фонологии (автономной) или к морфонологии. В пользу «фонологической» трактовки говорит то, что обычно восстановление инвариантного облика суффиксов и формантов, имеющих гармонические варианты, осуществимо без обращения к инвентарю значимых единиц. В пользу мор-фонологической (или морфологической) трактовки говорят: а) наличие клитик

— негармонирующих служебных морфем, составляющих единое акцентное слово с предшествующей словоформой (артикли мань, тань...); б) наличие негармонирующих неадаптированных заимствований. Однако с обеими трудностями можно справиться, оставаясь в рамках фонологической трактовки: достаточно провести границу сферы действия сингармонизма («гармонического слова») между словоформой и клитикой (трактуемой как отдельное гармоническое слово), а иностранные слова считать принадлежащими не к стандартной фонологической подсистеме, а к монструозной (охватывающей чужеродные элементы: идео-фоны, экспрессивные слова, неадаптированные заимствования).

3. Есть ли в ХМЯ «значащие» чередования («апофонии»)? Ответ на этот вопрос зависит от выбора того или иного способа описания соотношения между словоформами. Ср. образование мн. ч. существительных с помощью показателя -д: норн 'князь' ноёд 'князья'; хаан 'хан' хаад 'ханы'; нвхвд 'товарищ' нохвд 'товарищи'; хувцас 'одежда' хувцад 'одежды' (устар.); тушмэл 'чиновник' тушмэд 'чиновники'; нугас 'утка' нугад 'утки' (устар.).

Описать такие соотношения можно следующими способами.

А. Отрезки -н, -р, -с признаются суффиксами 'общего числа' 49, отрезок «-д»

— суффиксам 'мн. ч.'. Этот способ резко противоречит общим закономерностям формообразования ХМЯ: обычно 'общ. ч.' не выражается аффиксальным показателем 50, а значит, его нулевая манифестация семантически мотивирована. В пользу отнесения отрезков -н, -р, -с к основе говорит их сохранение в дериватах хаант 'ханский', нохорлох 'дружить', хувсацжих 'приобретать одежду', хув сацлах 'одеваться, одевать', хувцасчин 'портной' и т. п. Способ А — единственный способ описать образования 'мн. ч.', не прибегая к понятию чередования, то отказ от него влечет признание чередований в основе.

Б. Показателем мн.ч. в указанных формах признается «симульфикс», или «апофония», соотв. н =><?, р =><?, с =>д окажутся дополнительно распределенными алломорфами одной морфемы (включающей, кроме симульфиксов, также суффикс -д, в формах мн. ч. бусад 'другие' от бус, сурагчид 'ученики' от сурагч) или апофониями одной апофониэмы (включающей, кроме вышеуказанных апо-фоний-мен, также апофонию-вставку 0 => д). Приняв способ Б, мы должны утвердительно ответить на вопрос 3. Против способа Б говорит «эвристический

49В ХМЯ 'мн. ч ' противопоставляется не «единственному», а «общему» числу (генералису). Отличие общего числа от сингуляриса в языках европейского стандарта - в гораздо более отчетливо привативном характере числовой оппозиции в монгольском.

50Т. о,, немаркированность 'общ. ч.' по смыслу сопровождается немаркированностью по форме. 54

принцип» морфологическое описание в терминах аффиксации предпочтительнее, чем в терминах модификации (в частности, апофонии).

В. В морфологической структуре соответствующих форм усматривается сочетание сегментного средства (суффикса -д) с суперсегментным (усечением последнего согласного основы). У "В" есть 3 варианта. В1. Носителем значения 'мн. ч.' считается сегментная морфема — суффикс -д, а усечение финали основы признается "пустой модификацией", конкретнее, "пустым чередованием", происходящим в контексте суффикса -д. В2. Носителем значения 'мн. ч.' признается сегментная морфема — суффикс -д, а усечение корневой финали трактуется как пустая апофония. ВЗ. Выразителем значения 'мн. ч.' признается сочетание сегментного средства (аффикса) с суперсегментным средством (усечением). Тогда про морфему 'мн. ч.' в целом (равно как и про его варианты) нельзя, строго говоря, утверждать, что он — «сегментный». Морфема оказывается сочетанием двух субморфем — сегментной и суперсегментной. В4. Выразителем 'мн. ч.' признается идиоматичное сочетание двух морфем — сегментной и суперсегментной (суффикса -д и симульфикса (усечения)).

Г. Выразителем 'мн. ч.' признается суффикс -д, а усечение считается «автоматическим» чередованием на конце слова. Но если бы усечение корневой финали было бы автоматическим преобразованием, то оно бы не происходило в предво-кальной позиции (ведь там сочетания согласных рд, нд, лд допустимы!), а в формах 'мн. ч.' усечение происходит и в том случае, если за показателем 'мн. ч.' следует формант, начинающийся с гласной. Ср. но'едын ('князей'), хаадаар ('ханами'), нохедво ('своих товарищей') и т. п. Если уточнить правило, сказав, что компрессия происходит на конце лексемы (а не словоформы), то оно уже перестает быть «автоматическим» (если не вводить в морфонемный инвентарь специального «пограничного сигнала» на границе лексемы и постфикса).

4. Есть ли в ХМЯ морфонологическая вокалическая эпентеза? Или вокалическая синкопа? Ответ зависит от того, какую запись принимать за исходную — вокализованную или невокализованную. Стяжение типа (хаАнА) 'где' + (=ААс) 'от' => /хаАнААс/ 'откуда' носит морфонологический характер, о чем говорит создаваемая омофония: ср. (хаАн) 'хан' + (=ААс) 'от' => (хаАнААс) 'от хана', где стяжения нет. Пример элизии: (харА) 'смотреть' + (=УУл) 'кауз.' => (харА-УУл) => (харУУл) 'показывать'. Но использование вокализованной исходной записи не позволяет полностью избавиться от вокалической эпентезы, так как она остается в формах типа (сур) 'учиться' + (-гЧИ) 'акт.прич.' => /сурАгЧИ/ 'учащийся'; (ол) 'находить' + (=н) 'модификатив» => (ол=н) => /олАн/ 'находя' (орфогр. олон). Ср. омонимичную форму /олАн/ 'много' или деепричастие (эрААлА) 'пестреть' + (=к) 'модификатив' => /эрААлАн/ 'пестря' (орф. эрээлэн), где наличие гласного /А/ необъяснимо вокалической эпентезой. Т. о., морфонологическая интерпретация этих случаев (элизия или соположение? эпентеза или соположение?) зависит от выбора исходной записи, а этот выбор условен.

5. Есть ли в ХМЯ консонантная морфонологическая эпентеза фонемы (г) между двумя долгими гласными (или дифтонгами)? Если транскрибировать аффиксы, в которых есть чередование (г) с нулем, как начинающееся с сочетания двух гласных морфонем, то ответ будет положительным. Ср. (нохАИ) 'собака' + (=ААр) 'инстр.' => /нохАИгААР/ 'собакой' (орф. нохойгоор). Если же транскрибировать такие аффиксы как начинающиеся с морфонемы (г), предшествующей сочетанию двух гласных, то ответ отрицателен. Впрочем, последнее решение фонетически менее естественно.

6. Нередко морфонологическая интерпретация зависит от того, какая из алло-морфем некоторой морфемы выбрана в качестве исходной. Так, выбор исходной алломорфемы (=ЙА) 'Оа1;' имплицирует признание морфемного оглушения в по-

стконсонантной позиции (после согласных (б), (г), {д), (р) и (с)): {==дА} <=тА>: напр., {гэр} *дом, юрта' + {=Л4} 'дат.п.' => (гэр=тА), орф. 'гэрт'. Однако если считать алломорфему (=тА) исходной, то это чередование трактуется как озвончение в поствокальной и постназальной позиции: {=тА} => (- дА): ср. {ном} 'книга' + {=тА} 'дат. п.' => (ном=дА), орф. номд.

Выбрав в качестве исходной алломорфемы 'Gen' (=УИн>, мы должны признавать в формах 'PossRefl' на {=АА) либо (а) вставление пустой (соединительной) морфемной прокладки {=*=}, сигнализирующей о сочетании граммем 'Gen'+'PossRefl', либо (б) морфемное наращение >г УИн} — (=УИнх) в предво-кальном контексте (заметим, фонетически неестественное!).

Выбор же в качестве исходной алломорфемы 'Gen' (=УИнх), напротив, заставляет нас либо (в) признавать морфемную компрессию в предконсонантной и в конечной позиции {=УИнх} => <УИн), либо (г) признавать морфонемную компрессию (х) => /0/ в тех же позициях (и то, и другое фонетически естественно). Решения (д*) (признание двух омосемичных постфиксов 'PossRefl' {=ээ} и {=хАА}, распределенных относительно грамматического предтекста) и (е*) (признание двух алломорфем одного постфикса (=ээ) и (=жээ>) приходится отвергнуть в силу их несоответствия требованию "конклюзивности", т. е. выводимости ча-стнолингвистических суждений из общелингвистических по правилам логического следования: (д*) неприемлемо, т.к. алломорфемы одной морфемы могут быть распределены только относительно звукового контекста, а (е*) неприемлемо, т.к. различие между отрезками (ээ) и (хоо) не является элементарным — оно коррелирует с падежным различием 'He-Gen'/'Gen', а значит, их различитель, отрезок (*), является показателем 'Gen'.

Вариант (б) неудачен в силу фонетической неестественности. В пользу (г), т.е. против (а) и (в), говорит то, что правило (х)=> 0 является воистину автоматическим, т.е. не знает не исключений, ни морфологических условий применения. Но против (г), т.е. в пользу (а) и (в), говорит то, что оно применяется к одной-единственной морфеме ('Gen'). Но в пользу варианта (а), т. е. против (в) и (г), свидетельствует то, что оно применяется к одной-единственной грамматической форме (т. е. к 'Gen'+'PossRefl'). Но против варианта (а), в пользу (в) и (г) говорит нежелательность использования «соединительных» («пустых») морфем в описании, т. к. оно морфологически неестественно.

С одной стороны, усечение <х> в предконсонантной и предконечной позиции автоматично; значит, это чередование — "живое". Но альтернант <х> выступает ровно в одной грамматической форме и, т. о., является ее маркером.

Приложения

В «Приложениях» даны фрагменты описания используемого в работе концептуального аппарата.

В «Приложении 1» дано пояснение понятия "монгольские языки" и "монгольский язык".

В «Приложении 2» дано представление о том, что такое "монгольское языкознание".

В «Приложении 3» дан анализ понятия "гиперфонемы".

В «Приложении 4» дан очерк "позиционного принципа" в фонологии и морфонологии.

В «Приложении 5» введено понятие симплиграфической записи.

В «Приложении 6» пояснены некоторые лингвистические понятия, используемые в работе.

В «Приложении 7» дан анализ общелингвистической концепции Ю. С. Маслова, терминологическое влияние которой сказалось на особенностях концепции реферируемой работы.

Содержание работы отражено в следующих публикациях:

1. Некоторые уточнения к определениям понятий словоформы и лексемы // Семиотика и инфор матика, вып. 19, М.: 1982, с 118-136.

2. О многоуровневом подходе к классификации звуковых чередований современного монгольского языка // Языки Азии и Африки (Фонетика. Лексикология. Грамматика) М.* Наука, ГРВЛ, 1985, с. 113-127.

3. Алгоритмы и исчисления как инструмент лингвистического моделирования // Семиотика и информатика, вып. 27, М.: ВИНИТИ, 1986, с. 157-161.

4. О классификации звуковых чередований в современном халха-монгольском языке // Историко-культурные контакты народов алтайской языковой общности. Тезисы докладов XXIX сессии Постоянной Международной Алтаистической конференции (PIAC). Ташкент, сентябрь, 1986 год. II Лингвистика М.: 1986, с 68-70.

О соотношении морфемы и морфа в современном халха-монгольском языке // IV Бессоюзная школа молодых востоковедов. Тезисы докладов. Ч. 2. Языкознание, литературоведение. М.: Наука, ГРВЛ, 1986.

6. О тематическом ("носовом") склонении в современном халха-монгольском языке // Тезисы конференции аспирантов и молодых научных сотрудников. Т. П. Языкознание, литературоведение. М.: Наука, ГРВЛ, 1987, с. 69-72.

7. Неединственность интерпретаций как одна из трудностей морфонологической типологии (на материале халха-монгольского языка) // Подлесская В.И. (отв. ред.) Синхрония и диахрония в лингвистических исследованиях. Часть I М.' Наука, ГРВЛ, 1988, с. 154-166.

8 Средства выражения речевого побуждения в современном халха-монгольском языке // Тезисы конференции аспирантов и молодых сотрудников. Ин-т востоковедения АН СССР. М.: Наука, ГРВЛ, 1988, с. 67-70.

9 (совместно с Г. Ц Пюрбеевым) Рец. на кн : Орловская М.Н. Язык "Алтан Тобчи" (на англ яз.) // Indian Journal of Linguistics, v. 15, No. 1, 1988, pp. 48-58.

10. Звуковое варьирование внешнего облика морфемы в современном халха-монгольском языке // Владимирцовские чтения. II Всесоюзная конференция монголоведов. Тезисы докладов и сообщений. М.: ИЯ, 1989, с. 103-106.

11. О соотношении фонемы и морфонемы в современном халха-монгольском языке // V Всесоюзная школа молодых востоковедов. Тезисы. T. II. Языкознание. ИВ АН СССР. М.: Наука, ГРВЛ, 1989, с. 195-197.

12 (совместно с Т В. Булыгиной) Категория // Ярцева В.Н. (ред.) Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская Энциклопедия, 1990, с. 215-216.

13. (совместно с Т. В. Булыгиной) Лексема // там же, с. 257.

14. (совместно с Т. В. Булыгиной) Модель // там же, с. 304-305.

16. (совместно с Т. В. Булыгиной) Морф // там же, с. 311-312.

17. (совместно с В. А. Виноградовым и А. К. Поливановой) Морфема // там же, с. 312-313.

18. (совместно с Т. В. Булыгиной) Морфология // Ярцева В.Н. (ред.) там же, с. 313-315.

19. (совместно с Т. В. Булыгиной) Морфонема // там же, с. 315.

20. (совместно с Т. В. Булыгиной) Означаемое // там же, с. 343.

21. (совместно с Т. В. Булыгиной) Означающее // там же, с. 343.

22. (совместно с Т.В.Булыгиной) Оппозиции // там же, с. 348.

23. (совместно с Т. В. Булыгиной) Падеж // там же, с. 355-357.

24. (совместно с Т. В. Булыгиной) Понятийные категории // там же, с. 385-386.

25. (совместно с Т. В. Булыгиной) Система языковая // там же, с. 452-454.

26. (совместно с Т. В. Булыгиной) Склонение // там же, с. 456-457.

27. (совместно с Т. В. Булыгиной) Флексия // там же, с. 551-552.

28 (совместно с Т. В. Булыгиной) Флективность // там же, с. 552-553.

29. (совместно с Т. В. Булыгиной) Форма // там же, с. 557-558.

30. (совместно с Т. В. Булыгиной) Фузия // там же, с. 563-564.

31. (совместно с Т. В. Булыгиной) Функциональная лингвистика // там же, с. 566.

32. Типы морфем в современном халха-монгольском языке // Вардуль И.Ф. (ред.) Морфема и проблемы типологии. М.: Наука: ГРВЛ, 1991, с. 276-356.

33. Литература [по теме «Монгольские языки»] // Языки Азии и Африки. V. Алтайские языки. М.: Наука: ГРВЛ, 1993, с. 178-186.

34 Versuch einer Klassifikation semiotischer Modelle Ein Aufriss // Bernard, Jeff, & Withalm, G lona (Hrsgg ) Kultur und Lebenswelt als Zeichenphänomene Akten eines internationalen Kolloquiums zum 70 Geburtstag von Ivan Bystnna und Ladislav Tondl Wien, Dezember 1994 (= S-Addenda) ÖGS/ISSS, 1994-S 315-322

35. Супплетивизм и гетероклизия как проявления нерегулярности в местоименном склонении (с 57

точки зрения формальной модели халха-монгольской морфологии) // Владимирцовские чтения-Iii Москва: ИЯ РАН - ИВ РАН - ОМ РАН, 1995, с. 221-229.

36 Typen der Ikonizität in der natürlichen Sprache Aufhss einer Systematik // Bernard, Jeff & Withalm, Gloria (Hrsgg) Semiotjsche Berichte vol 21, No 3-4 Bildsprache - Visualisierung - Diagrammatik Teil III Akten des gleichnamigen! Internationalen Interdisziplinären Symposiums. Wien 1996, Wien OGS, 1997-S 433-456

37, О разных значениях термина «гиперфонема»// Фонетика сегодня: актуальные проблемы и университетское преподавание. Тезисы докладов Международной конференции. Звенигород, 25-27 ноября 1988 года. Москва 1998 - с 67-69

38 About the complexity of natural languages // Posner R. (Hrsg ) Sign Processes m Complex Systems 7th International Congress of the International Association for Seimotic Studies Technische Umversißt Dresden, October 3-6, 1999 Dresden Technische Universität Dresden, 1999 - S 228-229

39. Квазикомпозиты и границы слов в халха-монгольском языке // Касевич В.Б. (отв. ред.) V-я Международная Конференция по языкам Дальнего Востока, Юго-Восточной Азии и Западной Африки (8-10 сентября 1999 г.) СПб- СПбГУ, Восточный факультет, 1999, с 38-40.

40 О синтагматических границах слова в халха-монгольском языке // Международный симпозиум, посвященный 400-летию со дня рождения основателя ойратской письменности ♦Тодо б ичиг» («Ясное письмо*) Зая-ГГандигы и 390-летию добровольного вхождения калмыцкого народа в состав России. Научная конференция «Актуальные проблемы алтаистики и монголоведения (язык и литература)». 14-18 сенуября 1999 г. Элиста. Элиста, 1999.

41. Автоматический морфологический анализ русских словоформ с префиксальным отрицанием: несколько теоретических проблем // Нариньяни А С. и др. (ред.) Тезисы Международного Семинара «Диалог 2000» В 2 томах. Том 2. Протвино: 2000, с. 220-225.

42. О программе спецкурса «лингвистическая типология» // Подлесская В.И. (отв. ред.) II зимняя типологическая школа. Материалы Международной школы-семинара молодых ученых по лингвистической типологии и антропологии. Москва, 31.01 - 6.02. 2000 г. М.: РГГУ, 2000, с. 144-146.

43. Лексема // Энциклопедия «Россия on-line». (www krugosvet.ru), 2001

44. Оппозиция // Энциклопедия «Россия on-line», (www.krugosvet.ru), 2001.

45. Словоформа // Энциклопедия «Россия on-line», (www.krugosvet.ru), 2001.

46. «Русское именное словоизменение» А А. Зализняка тридцать лет спустя: опыт ретроспективной рецензии с позиций неоструктуралистской морфологии // Зализняк А. А. Русское именное словоизменение. Изд. 2-е М.: Языки славянской культуры, 2002, с. 699-748.

47. О тематическом элементе в монгольском склонении (морфологическая трактовка тематического элемента в субстантивной основе) // Материальные и духовные основы калмыцкой государственности в составе России. Материалы конференции. Элиста, 2002, с. 30-31.

48. Практическая транскрипция - или симплиграфия7 // РемневаМ. JI., Шульга М. В. (ред.) Аванесовские чтения* Международная научная конференция: Москва, 14-15 февраля 2002 г. Тезисы докладов. М.: Изд во Московского университета, 2002, с. 160-161.

49. Морфемика современного монгольского языка. Канд. дисс. М.: ИЯ РАН, 2002.- 112 с.

50. Морфемика современного монгольского языка. Автореф. канд. дисс. М.: ИЯ РАН, 2002.30 с.

51. Порядок и беспорядок с металиш вистической точки зрения // Арутюнова Н.Д. (отв. ред.) Логический анализ языка Космос и хаос: концептуальные поля порядка и беспорядка. М.: Ин-дрик, 2003, с. 302-319.

52 (совм. с С. А. Старостиным). Актуальные проблемы автоматического анализа и синтеза текста в интегрированной информационной среде STARLING // Кобозева И. М., Лауфер Н. И., Селегей В. П. (ред.). Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии. Труды международной конференции «Диалог 2003» (Протвино, 11-16 июня 2003 г) М.' Наука, 2003, с. 354-360.

53 Об особенностях неощербианской фонологической концепции Ю. С. Маслова // Фонетика сегодня: актуальные проблемы и университетское образование. М.: ИРЯ РАН - МГУ, 2003, с. 74-76.

54. О лингвистической копцепции В. Г. Гака // Изв. РАН. Серия лит. и языка, 2004, № 6, с. 42-51.

55. Теоретическая грамматика монгольского языка и смежные вопросы общей лингвистики. Ч. 1. Морфемика, морфонология, элементы фонологической трансформаторики (в аспекте общей теории морфологических и морфонологических моделей). М.: Восточная литература, 2004- 479 с.

56. Об инвентарных и конструктивных единицах языка // Язык и речевая деятельность. Вып. 6. СПб., 2005 (в печати).

РНБ Русский фонд

2006-4 11077

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Крылов, Сергей Александрович

'" ББК 81.2Монг Крылов, Оформление. Издательская фирма ISBN 5-02-018397-0 «Восточная литература» РАН,

Введение.

0. Общий контекст и лингвистическая методика исследования

Глава 1. Место морфонологии в монгольской грамматике

1. Уровни представления текста.

2. Гипофонемика монгольского языка

3. Собственно фонемика. Особенности используемой фонологической транскрипции

4. О лексограммемнойтрансформаторике

5. Каноническое выражение граммем в современном халха-монгольском языке

Глава 2. Морфонологическая синтагматика

2.1. Правильная морфонологическая структура предложения

2.2. Морфонемная структура акцентного слова.

2.3. Морфонологическая структура гармонического слова.

2.4. Квазикомпозиты в халха-монгольском языке.

2.5. Морфонемная структура лексемы.

2.6. Глагольные суффиксы.

2.7. Субстантивные суффиксы

2.8. Адъективные суффиксы

2.9. Адвербиальные суффиксы

2.10. К проблеме омонимии суффиксов

2.11. Морфонемная структура природного корня.

Глава 3. Типы морфем в современном халха-монгольском языке

3.0. Общие замечания.

3.1. Классификация морфем по функции в составе более сложных единиц.

3.2. Морфема и высшие единицы (слово и предложение)

3.3. Классификация корней и аффиксов

3.4. Несегментные морфемы

3.5. Редупликация.

3.6. Морфонологическая структура морфем.

3.7. Статус морфологических чередований

3.8. Синтагматическая выделимость морфем

Содержание

3.9. Синтагматическая выделимость элементарного морфологического знака

3.10. Парадигматическая выделимость идентификация) морфемы

3.11. Содержательное варьирование морфемы.

3.12. Функции морфем.

Глава 4. Типы чередований в халха-монгольском языке

0. Введение.

1. Лексограммемные чередования.

2. Морфемные чередования.

3. Морфофонемные чередования.

4. Фонемные чередования и их подклассы: элементы фонологической трансформаторики

5. Выводы.

6. Экскурсы.

Глава 5. Неединственность интерпретаций в морфонологической типологии.

5.0. Эпистемологический аспект проблемы множественности.

5.1. Противопоставление по долготе/краткости в эпистемологическом аспекте.

5.2. Мор фонологический vs. фонологический сингармонизм: эпистемологический аспект.•.

5.3. Альтернация vs. апофония: эпистемологический аспект.

5.4. Эпентеза vs. синкопа: эпистемологический аспект.

5.5. Эпентеза vs. выпадение: эпистемологический аспект.

5.6. Выбор исходной записи как предпосылка морфонологических решений.

5.7. Наличие альтернативных описаний как стимул для усовершенствования теоретического аппарата морфонологии.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Крылов, Сергей Александрович

Объект исследования

Объектом исследования являются морфемика и морфонология агглютинативного языка в их межуровневых связях — как между собой, так и с другими уровнями языка; а также сами принципы морфологического и морфонологического описания языков агглютинативного строя. В качестве традиционного примера агглютинативного языка выбран современный халха-монгольский литературный язык в его устной форме.

Состояние вопроса (общелингвистические проблемы)

На материале флективных языков морфонологическая и морфологическая проблематика исследуется много и плодотворно. Большое значение для выработки используемого в работе концептуального аппарата морфемики и морфонологии сыграли работы Ю. С. Маслова, Т. В. Булыгиной, В. Г. Чургановой, И. А. Мельчука, П. X. Мэтьюза, А. А. Зализняка, А. К. Поливановой.

Однако на материале агглютинативных языков она только начинает разрабатываться; ср., напр.: опыты эксплицитной формулировки морфологических правил при формальном моделировании морфологии в русле теории моделей «Смысл о Текст» применительно к татарскому (X. Ф. Ис-хакова), венгерскому (И. А. Мельчук); работы об уточнениях таких лингвистических понятий, как «флективные языки», «агглютинативные языки», «слово», «части речи», «словоформа», «фузия», «флексия», «супплетивизм», «сло-гоморфема», «субморф», «грамматические категории» в свете материала нефлективных языков (Л. Блумфилд, Р. Мартин, С. Е. Яхонтов, В. Б. Касевич, В. Г. Гузев, Д. М. Насилов, В. М. Алпатов, В. А. Плунгян);

Введем ие разработка т. н. «грамматики порядков» (И. И. Ревзин, Г. Д. Юл-дашева, В. Я. Пинес, М. С. Джикия, А. П. Володин, В. С. Храков-ский), «морфосинтаксического подхода» к структуре турецкой словоформы (А. Н. Барулин); выяснение последствий применения принципов современной фонологии к языкам с сингармонизмом (В.А.Виноградов, Г. П. Мельников, Р. Б. Лиз, Дж. Лайонз).

В сентябре 1993 г. JIO И Я была проведена специальная конференция, на которой основное внимание участников обсуждения (Н. Б. Бахтин, И. Б. Иткин, Е. С. Маслова, И. А. Муравьева, В. А. Плунгян) было привлечено, по словам хроникера, «к тем специфическим трудностям, которые представляют агглютинативные языки для лингвистической теории (прежде всего морфологии и теории грамматики)».

Далее отмечается, что «традиционные понятийные системы, использовавшиеся в морфологии и в грамматической типологии, сформировались под неявным воздействием некоторых "родовых" свойств флективных языков; в силу этого языки, принадлежащие к другим морфологическим типам, продолжают служить источником многочисленных и нетривиальных теоретических проблем, и концептуальное равновесие в этой области еще только начинает восстанавливаться»1.

Состояние вопроса (часгнолингвистические проблемы)

В современной монголистике имеются достаточно подробные описания различных аспектов грамматики и фонетики монгольских языков.

Морфологический строй халха-монгольского языка наиболее подробно рассмотрен в теоретических грамматиках [Рорре 1951, Тодаева 1951, Street 1963, Орчин 1966, Санжеев I960], практических грамматиках [Поппе 1931, Касьяненко 1968, Vietze 1969, Beffa — Hamayon 1975, Лувсанжав 1976, Vacek — Luvsandordz — Luvsandzav 1979] и в специальных трудах по морфологии [Лув-санвандан 1968, влзийхутаг 1972, Болд 1986, Орчин 1976]. Имеются специальные работы по морфологии имени [Орловская 1961, Бямбасан 1975], глагола [Ramstedt 1903, Кузьменков 1984, Орчин 1987], по теории звуковых чередований [Пюрбеев 1972, Зол-хоев 1980, Базаррагчаа 1987], по теории грамматических единиц

1 Плунгян 1994. Материалы дискуссии частично опубликованы там же, с. 28—55.

Введение халха-монгольского языка [Фице 1974, Яхонтова 1982, Жамбал-с\рэн 1987, Наделяев 1988].

Широко представлен халха-монгольсний материал также в работах по сравнительно-исторической морфологии монгольских языков [Санжеев 1953, Санжеев 1964, Цыдендамбаев 1979], сравнительно-сопоставительной морфологии монгольских языков [Бертагаев 1969], сопоставительной грамматике монгольского и русского языков [Галсан 1975], монгольского и английского языков [Лувсанжав 1971]. Особую ценность для изучения морфемики представляют обратные словари халха-монгольского языка [Болд 1976, Vietze 1976], а также словарь омонимов [Догбадрах 1981].

Однако в настоящее время в монголистике еще недостаточно активно (или недостаточно последовательно) применяются методы структурной (и даже, более широко, современной теоретической) лингвистики. Среди немногочисленных исключений можно отметить: различение фонетической и фонологической транскрипций — либо в русле петербуржско-ленинградской фонологической школы (Н. Н. Поппе в довоенный период, Ш. Луванвандан, В. М. Наделяев, В. И. Золхоев), либо в русле американского дескрипти-визма (Цж. Стрит, Н. Н. Поппе в послевоенный период); признание необходимости морфонологического компонента в грамматике монгольских языков и разработка морфонологической проблематики (в частности, с использованием понятия морфонемы2) в русле ленинградской фонологической школы (В. И. Золхоев); разработка динамического моделирования морфонологических механизмов в рамках «морфографемики» (Дне. Стрит), т. е. раздела грамматики, описывающего соотношения между морфологическими единицами и буквами современной монгольской орфографии, в русле традиций позднедескриптивистской и раннегенера-тивистской фонологии; попытки уточнения инвентаря грамматических единиц монгольского языка такими методами классической структурной лингвистики, как метод дистрибутивного анализа и др. (Дж. Стрит, Е. А. Кузьменков, Г. Жамбалсурэн, Н. С. Яхонтова, Г. С. Дугарова и др.);

2 В книге В. И. Золхоева морфонология трактуется в русле традиций ленинградской фонологической школы, но без учета таких ее разновидностей, как «нео-щербианская» функционалистская морфонология (Ю. С. Маслов, В. Б. Касевич и др., не говоря уже о фактическом игнорировании других концепций морфонологии (впрочем, номинально учитываются работы пражской, московской и мытищинской школ).

Введение попытки применения трансформационного подхода к описанию некоторых явлений монгольской грамматики (Дж. Стрит, Р. Бин-ник, X. П. Фитце, Е. А. Кузьменков, Е. К. Скрибник, Э. У. Омакаева).

Актуальность темы

Необходимость предпринятого исследования диктуется и дис-куссионностью ключевых проблем морфонологии как научной дисциплины, и неопределенностью ее статуса по отношению к другим разделам грамматики, и малой изученностью морфонологии языков т. н. «алтайского» языкового типа.

Между тем данные неевропейских языков исключительно важны для построения общей теории грамматики, применимой к описанию языков различного строя3.

Без учета этих данных едва ли возможно ставить вопрос о «соизмеримости» языков4 и, соответственно, о разработке проблем морфологической и морфонологической типологии5.

В общелингвистической литературе распространены расхожие априорные представления о бедности морфонологии агглютинативных языков и об «одно-однозначном» характере их морфологии, однако эти представления нуждаются в проверке на материале конкретных языков и в уточнении. Чтобы такое уточнение было не голословным, оно должно опираться на достаточно строго сделанный фрагмент описательной грамматики некоторого языка, признаваемого агглютинативным. Такая грамматика должна базироваться на некоторых общелингвистических предпосылках, лежащих не только в ее основании, но и в основании описаний языков других типов6.

Следует отметить, что с точки зрения неоструктуралистской методологии здесь следовало бы говорить не только о первичности общелингвистической теории по отношению к частнолингвистической, но и об обратном отношении — об опоре общелингвистической теории на имеющиеся частнолингвистические и ее постоянном обогащении, т. е. о некотором цикличном процессе «челночного» типа. В ходе этого процесса происходит взаимообогащение частнолингвистической и общелингвистической теории. Здесь уместен был бы

3 См.: Солнцев и др. 1982.

4 См.: Солнцев 1976.

5 Разработке проблем морфонологической типологии посвящен ряд работ последних лет (В. У. Дресслер, В. В. Касевич, В. А. Плунгян), да и в наши дни данная проблематика не теряет своей актуальности.

6 Соотношение общелингвистической и частнолингвистической теории чётко изложено в кн.: Вардуль 1977, с. 105—130.

Введение графический образ — напоминающий гегелевскую «спираль» или кибернетическую блок-схему рекурсивных процессов (выглядящую как граф с циклами). Такое представление оставляло бы меньше лазеек для возникновения иллюзий неопозитивистского толка.

С другой стороны, можно говорить об актуальности темы и в общелингвистическом, и в частнолингвистическом плане.

Касаясь актуальных и малоисследованных проблем современной монголистики, Э. Р. Тенишев и Л. Д. Шагдаров отмечали: «. следует расширить исследования по морфонологии, по которой имеется лишь единственная работа В. И. Золхоева7. несмотря на то, что морфология монгольских языков издавна является объектом постоянных и скрупулезных исследований, в ней продолжает оставаться много спорных вопросов»8. «монголоведам необходимо преодолеть имеющиеся в их работах недостатки, в частности, шире учитывать общие типологические процессы, наблюдаемые в разных языках, общую типологию развития звуков, форм, шире применять разнообразные современные приемы и методы исследования»9.

Думается, что применение неоструктуралистского подхода к монгольской морфемике и морфонологии — один из возможных способов откликнуться на процитированный призыв.

Материал исследования

Материалом исследования послужил массив монгольских словоформ, приводимых в описательных грамматиках современного монгольского языка и не отвергаемых опрошенными монгольскими информантами. Фонетические данные почерпнуты частично из собственных слуховых наблюдений автора, частично — из работ, в которых используется тот или иной вид фонетической транскрипции10.

Большинство работ описывают морфологию словоформ, записанных в современной орфографии, а не в фонетической или фонологической транскрипции (за исключением вышеуказанных), поэтому некоторые данные приходится корректировать в соответствии со сведениями по фонетике халха-монгольского языка, почерпнутыми из работ, использующих транскрипцию.

Основная цель настоящей работы состоит в выяснении природы монгольской морфонологии, установлении инвентаря монгольских

7 Тенишев & Шагдаров 1988, с. 7.

8 Ibidem, с. 8.

9 Ibidem, с. 21.

10 См.: Ramstedt 1903, Владимирцов 1929/1989; Поппе 1931, с. 7—32; Рорре 1951, S. 12—30, 164—188; Наделяев 1957; Street 1963, р. 46—79; Ринчен 1966; Лувсан-вандан 1967; Моомоо 1970; Цолоо 1976; Vietze 1978, S. 17—30; Vacek et al. 1979.

Введение морфонем и их соотношений с фонемами и морфемами, классификации морфем и звуковых чередований, ориентированной на включение в интегральную модель монгольского языка и системное представление Языка вообще, а также в уточнении основных понятий общей морфемики и морфонологии и выяснении границ их применимости в грамматическом описании языка агглютинативного строя.

Исследовательские задачи

В качестве основных задач исследования выбраны следующие: инвентаризация фонологических единиц монгольского языка и соответствующее уточнение принципов фонологического анализа; инвентаризация морфонологических единиц монгольского языка и соответствующее уточнение принципов морфонологиче-ского анализа; исчисление классов морфологических единиц монгольского языка и описание отличительных особенностей этих классов, а также уточнение некоторых положений общей морфемики; исчерпывающая классификация звуковых чередований монгольского языка и соответствующее уточнение общей теории звуковых чередований; демонстрация методологических трудностей, связанных с неединственностью морфонологических интерпретаций; демонстрация примера действия модели морфологического синтеза словоформ.

Методика исследования

Основной метод описания — включение описываемой единицы в интегральную трехмерную модель языковых отношений, связывающую ее с другими языковыми единицами.

В соответствии с концепцией языковых планов, разработанной 3. М. Шаляпиной, выделяются три языковые оси — выражения, членения и обобщения11; в семиотической теории В. Г. Гака этим трем осям соответствуют «семиотический план», «синтагматический план» и «парадигматический план»12. В неоструктуралистском подходе говорится соответственно об описании «сигнификативных», «структурных» и «таксономических» отношений между языковыми единицами.

11 Шаляпина 1985; Shalyapina 1987, с. 524—526.

12 См.: Гак 1977; Гак 1986, с. 26—29.

Введение

С точки зрения традиционной классификации лингвистических методов можно охарактеризовать принимаемый подход как «описательный метод» или метод «описательной грамматики», обогащенный структуралистскими или «структурными» (в широком смысле) методами, или, как их иногда называют, методами «структурного анализа».

Преимущественное внимание к системе отношений между языковыми единицами, характерное для структурализма, и создает особый предмет исследования — «языковую систему» с ее подсистемами — морфологической и морфонологической.

Если принять во внимание, что языковая система мыслится как трехмерная (ср. трехмерную диаграмму языковых отношений у 3. М. Шаляпиной), то, стало быть, любой языковой элемент характеризуется в шести аспектах — образно выражаясь, по числу граней параллелепипеда, изображающего его встроенность в систему языковых отношений. А именно, любая языковая единица описывается с точки зрения двух сигнификативных, двух структурных и двух таксономических отношений, в которые она может входить:

А. Сигнификативные, или «семиологические», отношения моделируются «сигнификативными» методами:

А1. «Экспозитивный» (= «синтетический») метод описания («от содержания — к форме»): для знаковой единицы это задание ее синонимов, для фигуры плана выражения — задание ее аллова-риантов, для фшур плана содержания — наоборот, сведение вариантов к инвариантам и выявление содержательных оппозиций. Этот метод иногда называется «трансформационным».

А2. «Интерпретирующий» (= «аналитический») метод описания («от формы — к содержанию»): для знаковой единицы это задание ее омонимов, для фигуры плана выражения — сведение ее вариантов к инвариантам и выявление формальных оппозиций, для фи1уры плана содержания — наоборот, описание правил ее содержательного варьирования.

Этот метод иногда именуют «аналитическим». Б. Структурные отношения моделируются «структурными» (в узком смысле) методами:

Б1. «Дивизивный» (= «генеративный») метод описания («от целого — к его частям»): это исчисление единиц, с помощью которого может быть получена любая единица данного ранга, путем указания на то, из чего (из каких «конституэнтов») состоит некоторая сложная единица («интегрант»)13.

13 Этот метод также иногда (не вполне корректно) именуется «трансформационным» (в таком случае имеется в виду лишь т. н. «базовый» компонент трансформационной модели).

Введение

Б2. «Интегративный» (= «селективный») метод описания («от частей — к целому»): это распознавание того, складываются ли элементы данной цепочки (конституэнты) в некоторое правильное целое (интегрант)14.

На основе структурных отношений задаются и отношения синтагматические, т. е. они трактуются как отношения частей некоторого целого друг к другу.

В. Таксономические отношения моделируются «таксономическими» методами:

В1. «Экземплификативный» метод описания («от класса — к его подклассам»): для любого класса языковых единиц тем или иным способом задаются все его подклассы — и так вплоть до отдельных элементов.

В2. «Классификативный» метод описания («от подклассов — к классам»): для любой языковой единицы дается указание на то, к каким классам она принадлежит, а для любого класса единиц — в какие более широкие классы («надклассы») данный класс входит.

На основе таксономических отношений задаются и парадигматические отношения — они трактуются как отношения элементов некоторого класса друг к другу.

Особенностью динамического подхода к синхронной морфонологии является определенная степень параллелизма между единицами синхронного описания и единицами т. н. «внутренней реконструкции». Такой подход представлен и в настоящей работе. Достоинство такого подхода состоит в том, что он позволяет среди кажущегося хаоса явлений, создаваемого наложением друг на друга чередований разного типа, разграничить регулярное и нерегулярное, фонетическое и грамматическое, морфонологию говорящего и морфонологию слушающего.

Методология исследования

Методологической основой исследования является т. н. неоструктуралистский подход, основанный на синтезе нескольких принципиальных идей и методов, выработанных в общей и частной теории грамматики к настоящему времени и уже обнаруживших свою эффективность при описаниях ряда языков.

Этими идеями неоструктур а лизм обязан: античной грамматике (представление о субстанции и акциденциях, о частях речи и грамматических категориях),

14 Этот метод иногда (не вполне корректно) именуется «методом непосредственных составляющих».

Введение европейской гебраистике XVI в. (понятия корня и аффикса), младограмматическому языкознанию (учение о звуковых законах, в частности о законах звуковых чередований), соссюрианству (учение о языковом знаке, о синтагматических и ассоциативных отношениях), классическому, или «таксономическому», структурализму (учение о фонеме, морфеме и морфонеме, об исходной записи морфемы, о направленности чередования, требование эксплицитности морфологического описания), динамическому» структурализму (т. е. трансформационной грамматике и теории моделей «Смысл <=> Текст» (представление о построении действующих моделей автоматического синтеза и анализа как об основном средстве формальной верификации лингвистического описания, о необходимости различения нескольких уровней глубины между звучанием и смыслом), современной многоаспектной и квантитативной морфологической типологии (тезис об отсутствии «чистых» типов, напр., о возможности сочетания элементов флективности и агглютинативности в одном языке), функциональной морфологии и морфонологии (функциональная классификация морфем и звуковых чередований), естественной морфологии» и психолингвистике (тезис о мно-гоаспектности языка и речевой деятельности, о «естественных» ограничениях на степень абстрактности описания, об одновременной ориентированности описания на потенциальное включение в контекст нескольких разных действующих моделей), современной структурной лингвистике, разрабатываемой в русле той отечественной традиции, которая сложилась на ОСиПЛ филологического факультета МГУ (тезис о сближении метаязыков частной описательной грамматики, типологии и общей теории грамматики).

Философские основы неоструктурализма

Философской основой неоструктуралистского подхода является теория познания, выработанная в современном диалектическом материализме15.

15 Литература, посвященная диалектическому материализму, практически необозрима. Читателю, незнакомому с основными положениями этого философского направления, можно было бы порекомендовать довольно внятное и компактное изложение в БСЭ, изд. 3, ФЭС и указанной там литературе, иногда, однако, адекватное восприятие этого изложения sine ira et studio затрудняется пе

Введение

Язык (в т. ч. морфонология и морфология монгольскою языка) трактуется как общественное явление, составляющее часть общественного бытия и неразрывно связанное с человеческим общением.

Язык имеет по крайней мере четыре стороны реального (материального) существования: речевая деятельность, языковой // речевой материал, языковая способность, языковая система.

Во всех этих аспектах язык (и в т. ч. монгольская морфонология и морфология) имеет материальную природу в том смысле, что существует объективно, независимо от того, как он отражается в сознании тех или иных лингвистов (соотв. монголистов, теоретиков морфонологии и др.)16.

Поэтому при его описании создается новый, идеальный, объект, существующий в индивидуальном сознании лингвиста — а именно концепция языка (в нашем случае — концепция монгольской морфологии и морфонологии), создаваемая с целью лучшего познания монгольского языка и Языка вообще. Концепция строится на основе фактов, извлекаемых из речевой деятельности информантов и фиксируемых монголистами (в первую очередь фонетистами) в виде транскрипции.

Необходимым элементом построения этой концепции является следование определенным исследовательским процедурам, так как в противном случае, «не имея строго определенной системы соответствий между элементами объекта нашего исследования и элементами модели, мы не можем получить модели, которая бы имела эвристическую ценность» 17.

Будучи воплощена в виде научного текста и опубликована, концепция становится теорией18 и начинает существовать опять-таки риодически декларировавшимися в нем претензиями на идеологический монополизм; впрочем, в таких текстах последних лег, как, напр., Учебник 1988, эти претензии практически сведены на нет.

16 В той мере, в которой монгольский язык осознается своими носителями, он имеет и идеальную природу, однако идеальный образ языка нетождествен самому языку, ибо сам язык (как языковая способность) существует в психике его носителей в основном бессознательно, не говоря уже о других формах существования языка. В психике учащихся, изучающих неродной язык, он, может быть, и не опускается на уровень бессознательного, однако обычно это свидетельствует скорее именно о том, что они этим языком еще не овладели.

17 См.: Леонтьев 1965, с. 47.

18 О лингвистической теории как разновидности научного текста см.: Вар-дуль 1977, с. 106. Несмотря на некоторую нетрадиционность этого взгляда, он представляется предпочтительнее, чем взгляд на теорию как на чисто менталь

Введение объективно, независимо от состояния сознания ее автора, т. е. становится объектом восприятия общественного сознания лингвистического сообщества. Как таковая, эта теория подлежит оценке с металингвистической точки зрения и в этом смысле существует независимо от того, что о ней думают и говорят отдельные рецензенты, создающие множество19 метатеорий, посвященных этой теории.

Таким образом, теория как объект металингвистического описания (объект метатеории) представляет собой «материю», т. е. реальность, независимую от сознания металингвистов.

Наконец, металингвистическая оценка может исходить от самого создателя теории — и здесь мы имеем дело с его «авто-метаописанием». В этом случае перед нами типичный случай индивидуальной методологической авторефлексии, позволяющей более четко проследить за самим процессом познания языка-объекта. На этом этапе исследования морфонологическая теория снова выступает в качестве «первичной» реальности («материи»), металингвистическая концепция как результат методологической авторефлексии — в качестве идеального отражения этой первичной реальности (фрагмент индивидуального сознания), а описывающий ее метатеоретический текст — в качестве «вторичной» знаковой реальности, способной стать объектом дальнейших оценок.

Бо всех этих ситуациях налицо диалектический процесс перехода материального в идеальное в ходе «пересадки» этого материального «в человеческую голову» и обратный процесс перехода идеального в материальное в ходе «вторичного опредмечивания» идеального научного образа (концепции) языка, т. е. воплощения результатов этого процесса в научном тексте.

Таков в общих чертах с точки зрения материалистической диалектики ход познания монгольской морфонологии и морфологии, создания текстов на эту тему и дальнейшего изучения самого хода этого познания и научных текстов, создаваемых в ходе этого познания.

При этом следует помнить, что «"абсолютной" модели, и в частности абсолютной модели языка (речевой деятельности), не бывает. Всякое описание, всякая модель объекта "покрывает" его лишь частично, "освещая" в нем то, что важно с определенной ную сущность («совокупность идей» или «систему идей»), благодаря своей конструктивности, гак как об идеях, не воплощенных в научные тексты, мало что содержательного можно сказать.

19 В математическом смысле.

Введение точки зрения. Исчерпывающее описание — это не реальная модель, а совокупность всех возможных моделей, т. е. чисто теоретическое допущение. Абстрактный объект есть обобщение множества возможных моделей данной предметной области (конкретных объектов), инвариант этих моделей. Дело в том, что все эти модели уже по определению (так как имеют эвристическую значимость) обладают инвариантными характеристиками, остающимися неизменными при переходе от одной модели к другой. Эти-то характеристики и могут быть объединены понятием абстрактного объекта и соответствуют предмету данной науки. лингвист, говоря о языке, имеет дело как раз с инвариантом всех моделей речевой деятельности, построенных под определенным углом зрения, специфичным для лингвистической науки»20.

Относительность любой модели языка ни в коей мере не обозначает ни сомнения в реальности существования языка как объективной системы, ни невозможности его познания; это — не относительность знания в целом, а относительность отдельных элементов знания, отдельных шагов познавательной деятельности»21.

Нельзя не отметить сходство изложенной концепции со взглядами Г. П. Щедровицкого, высказанными в 1963 г. и отраженными в статье 1967 г.22.

Следует подчеркнуть, что настоящая работа сама по себе не является философской, так что вышеизложенная экспликация ее философских оснований должна считаться сугубо вспомогательным элементом изложения.

В принципиальном плане автор разделяет точку зрения, согласно которой «материалистически понимать язык — это значит понимать его таким, каков он есть, без всяких посторонних прибавлений»23, а также тезис о том, что, напр., «диалектический подход к фактам грамматики состоит в том, чтобы постоянно учитывать взаимосвязь и взаимопереходы грамматических категорий и значений, учитывать связь грамматики с другими аспектами языка, обращать внимание на промежуточные явления в грамматической структуре»24.

Хотя обе формулировки носят слегка упрощенный характер, но по сути дела с ними хотелось бы согласиться.

20 См.: Леонтьев 19746, с. 40—41.

21 См.: Леонтьев 19G5, с. 47.

22 См.: Щедровицкий 1967, с. 25.

23 См.: Серебренников 1983, с. 7.

24 См.: Гак 1986, с. 6.

Введение

Терминологическая новизна работы

Можно говорить о терминологической новизне предлагаемого подхода как в общелингвистическом, так и в частнолингвистиче-ском аспекте.

Это связано с тем, что неоструктурализм характеризуется любовью к переименованиям. Как отмечал М. И. Стеблин-Камен-ский, «всякое введение нового термина — это в большей или меньшей степени замена вопроса "что собой представляет данное явление?" вопросом "как следует называть данное явление?"25. Действительно, характерной чертой структуралистов является то, что они любят заниматься «называнием языковых явлений»26, и в этом отношении неоструктурализм несет на себе ту же «каинову печать».

В оправдание терминологических инноваций можно сказать, что за всяким термином стоит некоторое обобщение.

Более того, внутренняя форма термина (а термины почти всегда имеют прозрачную внутреннюю форму!) отражает сразу несколько обобщений и характеризует обозначаемое языковое явление сразу с нескольких сторон.

Поэтому введение новых терминов будет мотивированным и эвристически полезным для привлечения внимания к дотоле не замечавшимся свойствам обозначаемого явления.

Кроме того, компоненты внутренней формы термина (особенно составного термина, а среди неологизмов таких большинство!) обладают весьма важными ассоциациями, на которые автору теории хочется обратить внимание читателя.

Общелингвистический аспект терминологической новизны

Чтение текста настоящей работы оказывается серьезно затруднено обилием новых терминов.

В метаязык общей теории грамматики вводятся такие понятия, как «морфемы-коммуникативы», «синтаксически абсолютные морфемы», «морфологически абсолютные морфемы», «потенциально свободные морфемы», «потенциально квазисвободные морфемы», «гармоническое слово», «суффиксы-локализаторы», «анте-грессив», «конгрессив», «сентенциальный формант», «атрибутив»

25 См.: Стеблин-Каменский 19746, с. 132.

26 Шрейдер 1978, с. 33. Эта мысль приводится Ю. А. Шрейдером со ссылкой на соответствующее высказывание М. И. Стеблина-Каменского.

Введение «атрибутивный падеж»), «суффикс-плюрализатор», «дистинк-тивная функция морфонемы», «чужеродная морфонема», «чужеродный корень», «монструозный корень», «натуральный корень», «морфемный уровень представления», «лексограммемные чередования», «морфемные чередования», «гипофонемные чередования».

Эксплицитно введены (в их морфонологической синхронной интерпретации) термины «инициаль корня», «финаль корня», «инициаль суффикса», «финаль суффикса», «неосвоенный корень», «освоенный корень» и др.

Частнолингвистический аспект терминологической новизны

Профессиональным монголистам читать данную работу будет еще тяжелее, чем гипологам. Дело в том, что используемый в ней метаязык во многом выходит за рамки принятого в монголистике терминологического инвентаря.

Предложен инвентарь граммем, согласующийся с приципами общей теории грамматики.

Так, вместо «единственного числа» говорится о граммеме «общего числа» (здесь неоструктуралистский подход полемичен по отношению к европоцентристской традиции27).

Вместо «инструменталиса со значением одновременности» говорится о «контемпоралисе».

Вместо перечня послелогов предлагается говорить о полуаналитических показателях «каритива» и «симулятива».

Вместо «формы на -1а» или «презентного перфекта» говорится о «префекте», вместо «формы на -d^e» или «претеритного имперфекта»— о «(синтетическом) перфекте», вместо «формы на -wa» или «претеритного перфекта» — об «аористе».

Вместо «датива-локатива» говорится просто о «дативе», вместо «винительного неоформленного» говорится о «номинативе», вместо «формы полной основы» — об «атрибутиве» и т. п.

И это не просто смена этикеток, ибо речь идет о мотивированном употреблении общелингвистической терминологии применительно к конкретному языку. Принципиально необходимо наложение концептуальных аппаратов обще лингвистической и частнолингвистической традиций: следует сблизить метаязыки общего языкознания и монголистики.

27 Ср.: «Некоторые исследователи, не пытаясь выявить грамматическую специфику монгольских языков, слело следуют европейской традиции» [Тенишев & Шагдаров 1988, с. 8].

Введение

Более того, декларируется существование в монгольском таких категорий, как таксис у деепричастных форм глагола, синтетический вид у причастных форм глагола, акдионсарт у глаголов, репрезентация и посессивность у существительных.

Предлагается «импортировать» из общего языкознания (понимаемого в русле европейской лингвистической традиции, в первую очередь отечественной) в монголистику некоторые базовые понятия современной общей лингвистики. К таким терминам можно отнести такие, как «морфонемная транскрипция», «сильная» и «слабая» фонологическая позиция, «морфологические идиомы», «конверсия», «симульфикс», «живое чередование», «историческое чередование», «апофония», «лексема», «граммема», «словоформа», «архифонема», «фузия», «гетероклизия», «клитика», «формант», «акцентное слово», «гармоническое слово», «исходная форма морфемы», «тематическое» и «атематическое» склонение, «артикль», «эпентеза», «компрессия», «элизия», «омофония», «омо-графия», «дистантная диссимиляция», «прогрессивная ассимиляция», «тематическая морфема», «омосемия», «гаплосемия», «синте-тосемия», «позиционное чередование», «формально устранимое чередование», «нулевой знак», «парциальная основа», «лексо-граммемный уровень», «морфемный уровень», «морфонемный уровень», «фонемный уровень».

Собственно говоря, и само понятие «морфонемы» (в понимании Г. Улапгина, М. Сводеша, 3. Харриса, Г. JI. Трейгера, а в русистике представленное в концепциях Р. И. Аванесова и В. Г. Чурга-новой), примерно соответствующее «фонеме» в понимании ортодоксальных представителей Московской фонологической школы (В. Н. Сидорова, А. А. Реформатского и П. С. Кузнецова), предлагается ввести в монголистику.

В оправдание такой терминологической перенасыщенности можно привести следующий аргумент.

За каждым из употребляемых терминов тянется пучок теоретических ассоциаций, отсылающих одним махом к множеству исследований, посвященных данному вопросу на материале того или иного «традиционно изучаемого» языка — обычно это языки индоевропейские.

Эвристическая ценность каждого акта «называния языковых явлений» монгольского языка тем или иным термином из арсенала современной традиционной (sic!) отечественной общей лингвистики состоит в том, что предполагается допустимым и желательным применение к этому явлению всех содержательных суждений, которые делаются о явлении, обозначаемом этим термином в других языках помимо монгольского.

Введение

Так, напр., назвать постпозитивные притяжательные частицы «притяжательными артиклями» — это не просто переименование. Вдумчивый читатель должен как бы расшифровать сконденсированный в этом термине намек на некоторый типологический класс явлений и прочесть «между строк» имплицитно выраженный совет поискать сходные явления в других языках — например, хотя бы в армянском. Найдя в этом другом языке (скажем, армянском) систему артиклей, противопоставленных по лицам и этимологически восходящих к притяжательным местоимениям со значением 'твой', 'мой', 'его', вдумчивый читатель может получить немало полезного для типологии и описательной грамматики. Во-первых, он задумается над тем, нет ли в армянском артикле еще чего-то сходного с тем, что нам уже известно о монгольском и, возможно, найдет что-нибудь. Во-вторых, он задумается над тем, нет ли в монгольском артикле еще чего-нибудь сходного с тем, что нам уже известно об армянском, и также найдет что-нибудь интересное. А может быть, и не найдет. Но если по тексту рассыпаны такие намеки в большом количестве, то вероятность обнаружения нетривиальных фактов на основе межъязыковых экстраполяций сильно повышается. Mutatis mutandis, то же самое можно сказать про все остальные случаи переименования или «называния языковых явлений» монгольского языка теми или иными общелингвистическими (как правило, европоцентристскими) терминами.

Ограниченность реальных рамок реализации неоструктуралистского подхода и возможные пути ее преодоления

В отличие от самого неоструктуралистского подхода как такового, теоретически допускающего весьма широкую сферу применения, фактически осуществленная в настоящей работе реализация этого подхода ограничена весьма узкими рамками.

Так, в морфемике не дается полного списка корневых морфем монгольского языка, а полностью перечислены только служебные морфемы. Служебные морфемы также описываются неполно: так, в монографии нет их сводного указателя.

При описании «двойного склонения» предложена блок-схема синтеза словоформ с циклом, т. е. как бы рекурсивная модель построения словоформы. При всей привлекательности этого математического образа, нельзя не признать его чистой воды преувеличением: любому монголисту (да и вообще специалисту по агглютинации) ясно: длина агглютинативной словоформы имеет

Введение свой предел. Гак, в монгольском двойном склонении крайне маловероятно последовательное наращение более трех падежных показателей к одной основе. Между тем блок-схема с циклом в программировании и кибернетике означает, что процесс рекурсии потенциально бесконечен. Количество рекурсивных шагов по предлагаемой блок-схеме должно быть каким-то образом эксплицитно ограничено.

Вопрос о семиотическом статусе симульфиксов, интересный и важный для общей морфологической теории как таковой, применительно к монгольскому языку (да и вообще применительно к агглютинативным языкам, специфике которых посвящена Работа) является сугубо маргинальным. Все рассуждения о симуль-фиксах будут воистину существенны тогда, когда неоструктуралистский подход будет применяться к языкам флективным, а в особенности к интрофлективным (типа афразийских и индоевропейских). Пока в сфере описания находится лишь монгольский, эти рассуждения о значащих чередованиях — не более чем стрельба из пушек по воробьям. Возможным путем преодоления этого недостатка была бы разработка теории симульфиксов на материале флективных (в том числе интрофлективных) языков.

Гипофонемные чередования изложены предельно лаконично. Фактически приводятся только формулы самих чередований: что чередуется с чем и в каком окружении.

Между тем всякая теория должна быть хотя бы проиллюстрирована примерами вывода реальных словоформ из их морфемной записи. Это сделано фактически лишь для лексограммемных, морфемных, морфонемных и фонемных чередований.

Конечно, и по этим примерам можно приблизительно понять, как действуют правила более поверхностных уровней (ибо приведенные примеры трансформационных цепочек охватывают все виды транскрипции вплоть до аллофонемной).

Однако соблюдения принципов полноты и эксплицитности оказывается недостаточно: важнейший прагматический принцип неоструктурализма — «доходчивость» описания — в этих разделах оказывается нарушен.

Ориентация на компьютер как на основной адресат описательной грамматики, характерная для некоторых направлений формальной лингвистики 1960—1970-х годов, могла быть оправдана ссылками на (якобы) «прикладной» характер описания, однако с неоструктуралистской точки зрения основным адресатом описания должен считаться профессиональный лингвист, хотя и не обязанный, вообще говоря, уметь понимать автора грамматики

Введение с полуслова» и расшифровывать его намеки на общий фонд знаний автора и читателя.

Если исходить из необходимости соблюдения принципа доходчивости описания, то иллюстрации к любому правилу являются не факультативным, а обязательным элементом этого описания. Возможным путем преодоления этого недостатка были бы иллюстрации ко всем правилам гипофонемных чередований, подобно тому, как это было сделано для чередований лексограммемных, морфемных, морфонемных и фонемных.

Тезис о достоверности описания нуждается в важных уточнениях в свете данных экспериментальной фонетики.

Так, недавние исследования Я.-У. Свантессона28 показали, что фонологическое противопоставление, которое в традиционной монголистике считается противопоставлением по ряду («задний vs. незадний» или, иначе, «мужской vs. женский»), в действительности арти-куляторно и акустически не имеет отношения к ряду — по крайней мере, в современном состоянии монгольского языка (хотя раньше, может быть, действительно было противопоставлением по ряду).

Сам Свантессон предпочитает говорить о противопоставлении по фарингальности, но использует этот термин не вполне корректно, как это явствует из приводимых им же сонограмм.

Видимо, различие, традиционно трактуемое как оппозиция по ряду, на самом деле скорее представляет собой оппозицию по подъему, тогда как традиционное понятие подъема должно трактоваться как оппозиция по раствору.

Что же касается признака ряда, то он фактически представляет собой контекстно предсказуемый признак отдельных аллофо-нем, а не оппозитивный признак.

Неоструктуралистская фонология монгольского языка базируется на традиционной монголистической трактовке, а стало быть, достоверность неоструктуралистских рассуждений о вокализме оказывается под сильным сомнением.

Сказанное касается не только чисто фонетического уровня, но также фонемики и морфофонемики: сколь угодно адекватное (в чисто «структурном» аспекте) описание морфофонемики29 может оказаться неудачным терминологически, если под «оппозицией по ряду» понимается нечто фонетически иное.

28 Svantesson 1985.

29 Следует отметить, что адекватность морфонологических описаний, заменяющих морфофонемику морфографемикой, т- е. ориентированных на письменную форму языка (как в монголистике теория Дяс. Стрита, а в русистике, напр., теория А. А. Зализняка), не столь зависит от адекватности фонетических описаний.

Введение

Так, например, морфонологическая типология может сделать из этого описания неверные выводы о том, что монгольский относится к числу языков с гармонией по ряду.

Выходом из положения могла бы стать полная переформулировка всех утверждений о монгольском вокализме, содержащихся в неоструктуралистской фонологии и морфонологии.

Наконец, следует признать, что в некоторых отношениях ограничен и сам неоструктуралистский подход, а не только его конкретная реализация в настоящем описании.

Так, не соблюден общенаучный принцип непротиворечивости описания, что ведет к нарушению принципа доходчивости.

Здесь, однако, следовало бы вспомнить о том, что сам язык по природе сложен и противоречив, а потому и его описание тоже вынуждено быть до некоторой степени противоречивым.

Этот парадокс, уже отмечавшийся в литературе30, не имеет простого, естественного и убедительного решения.

Неопозитивисты считают этот парадокс кажущимся — по их мнению, достаточно реформировать метаязык, на котором говорят лингвисты, ввести в него новые термины, привлекательные своей однозначностью, запретить употребление традиционных терминов в нескольких разных смыслах, и переформулировать все утверждения, казавшиеся противоречивыми.

Между тем мнимым здесь является, по-видимому, не столько сам парадокс, сколько предлагаемый неопозитивистами способ разрешения этого парадокса ибо:

1) всякое введение новых (однозначных) терминов — это реформа имеющегося языка науки, и тем самым оно уменьшает доходчивость научного текста31 (а ведь доходчивость — важнейшее прагматическое достоинство научной теории!);

2) неоднозначность термина обычно связана с многоаспектно-стью предмета32, и введение новых однозначных терминов не дает возможности эту многоаспектность отразить33;

3) неоднозначность бывает связана с тем, что предмет, охватываемый термином, имеет свою историю развития — начало,

30 См., напр.: Серебренников 1973, с. 274—276; Серебренников 1983, с. 11—15, 29—30.

31 Как отмечает М. И. Стеблин-Каме некий, «переформулировка в новых терминах «делает описание, как правило, менее понятным, а иногда и совсем непонятным» (см.: [Стеблин-Каменский 1974, с. 34]).

32 См.: [Гак 1986, с. 7].

33 Смысловую комплексность таких базовых понятий лингвистики, как «предложение», отмечал еще К. Вюлер, говоривший в таких случаях о «синхитических понятиях» [Biihler 1934/1993, с. 203, 328—330].

Введение эволюцию и конец, причем развитие идет постепенно, а лингвист, употребляющий данный термин, обычно пытается соблюдать правила двузначной логики («есть vs. нет»), а не логики развития («возникает» => «растет» => «цветет» => «увядает» => «исчезает»);

4) само впечатление неоднозначности термина может оказаться обманчивым, поскольку на самом деле данный термин характеризуется не столько неоднозначностью, сколько диффузностыо, т. е. семантической широтой.

В таком случае запрет на использование таких терминов означает, по сути дела, запрет на обобщения.

Похоже, что с лингвистическими понятиями типа «слово», «морфема», «знак», «субморф», «морфонема», «фонема» дело обстоит в значительной мере именно так.

Напр., десемантизация морфемы—процесс сугубо постепенный. В начале его перед нами — безусловное сочетание морфем, в конце — безусловная морфема, а в середине — постепенная шкала переходов.

Разрешить этот вопрос по-неопозитивистски — значит просто очередной раз нарваться на классический «парадокс кучи» или «парадокс лысого», известный со времен античности.

Допустим, мы идем на уступку логическим позитивистам и примем дефиницию морфемы как четко выделимой единицы. Но спросим себя: в какой момент некая морфологическая идиома превратилась из сочетания морфем в морфему?

Любой ответ типа «в 1998 году» будет неадекватным, так как язык изменяется постепепенно. Убедительного ответа нет, однако «строго синхронная» точка зрения требует однозначного ответа на поставленный вопрос.

Если для единицы двустороннего членения зарезервировать термин «элементарный морфологический знак», то ситуация повторится. Встанет вопрос «с какого года бывшее сочетание двух элементарных знаков превратилось в единый знак?»

Если для единицы морфонологической членимости («этимологической морфемы») предложить термин типа «субморф» или «форматив»34, то возникнет еще один вопрос (относящийся к ситуации полной фузии между двумя контактирующими субмор

34 В отечественном востоковедении эта дилемма начала обсунадаться в работах В. М. Алпатова: см.: [Алпатов 1980, 1982: 20—22] (в применении к японской морфонологии); В. М. Алпатов, по-видимому, впервые отметил логическую эквивалентность двух концептуальных систем—концепции «субморф vs. морф» и концепции «морф vs. идиоматичное сочетание морфов».

Введение фами): с какого момента сочетание субморфов превращается в единый субморф?

Здесь мы опять натолкнемся на тот же «парадокс кучи».

Выходом из ситуации здесь может быть только признание: морфема как реальность имеет онтологически нежесткие границы; понятие морфемы, чтобы быть адекватным своему объекту, должно также иметь нежесткие границы.

Впрочем, это касается и любых других языковых единиц.

Отсюда — признание онтологической адекватности и эвристической эффективности таких принципов как: «многомерность грамматических явлений», «полевая структура грамматических явлений»35, «нежесткость языковой системы»36, «естественная классификация»37, «взаимодействие системы и среды»38.

Апробация работы

Основные положения настоящей работы были изложены в докладах на Теоретическом семинаре Отдела языков ИВ АН СССР (1985, 1986, 1987), заседаниях сектора тюрко-монгольских и дальневосточных языков ИВ АН СССР (1985, 1986, 1987, 1988), IV и V Всесоюзных школах молодых востоковедов (Москва, 1986, 1989), сессии ПИАК (Ташкент, 1986), конференциях аспирантов и молодых сотрудников ИВАН СССР (Москва, 1987, 1988) и ЛГУ (1986), на Всесоюзной конференции монголоведов (Владимирцов-ских чтениях, Москва, 1989), «Славистика. Индоевропеистика. Ностратика. К 60-летию В. А. Дыбо» (Москва, 1990), ежегодном съезде австрийских лингвистов (Инсбрук, октябрь 1992 г.), конференции «Агглютинативные языки и проблемы теории грамматики» (Ленинград, сентябрь 1993 г.), II Конференции монголоведов (Владимирцовских чтениях, Москва, 1994), семинаре по лингвистической типологии и теории грамматики ИВ РАН (Москва, 1994, 1995), семинаре по «естественной морфологии» (Вена, июнь 1994 и ноябрь 1994 г.), на Сидоровских чтениях 1998 г. и Реформатских чтениях 1998 г., на конференции по алтайским языкам, посвящённой 400-летию со дня рождения Зая-Пандиты (Элиста, сентябрь 1999 г.), на конференции по изучению языков Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии (Петербург, сентябрь 1999 г.).

35Адмони 1964, с. 35—51.

36 См. [Гак 1986, с. 7].

37 Шайкевич 1980.

38 Бондарко 1985; Касевич 1988, с. 11—13.

Введение

Публикации

Ряд положений работы был опубликован ранее в виде статей и тезисов (см. список публикаций по теме настоящего исследования). От основных идей, высказанных в этих публикациях, автор не отказывается, однако некоторые конкретные утверждения нуждаются в уточнениях.

Формальный аппарат морфонологического описания, использованный в публикациях 1985—1990 гг., нуждается в коррекции: а именно, в них использовалась транскрипция на кириллической основе, казавшаяся тогда более удобной по техническим причинам (отсутствие доступа к наборной технике). В публикациях 1991—1995 гг. вместо кириллической транскрипции используется более удобная транскрипция на латинской основе (она же используется и в настоящей работе).

Следует, однако, подчеркнуть, что сейчас автор воспринимает свои попытки построить морфонологическую транскрипцию на основе кириллицы как подготовительный этап не только к теоретическому описанию морфонологии, но и к решению особой задачи, представляющей самостоятельную ценность.

А именно, можно считать этот эксперимент попыткой разработать один из вариантов практической морфофонемной транскрипции и практической морфографемной транскрипции для современного халха-монгольского языка39.

Структура работы

Работа состоит из введения, основной части (4 главы), заключения и приложения. В приложениях даны фрагменты описания используемого в работе концептуального аппарата. Библиография к основной части дана в конце книги; библиография к каждому приложению дана непосредственно в его составе (это решение содержательно оправдано относительной автономностью самих приложений).

39 Строго говоря, предлагаемые виды транскрипции не совсем подходят под определение понятия практической транскрипции, поскольку кириллическая графика используется не только для метаязыка транскрибирования, но и в самом монгольском письме. Поэтому в строгом смысле слова речь должна была бы идти о разработке симплиграфической транскрипции для монгольского языка. Последняя задача имеет не только чисто теоретическую, но и прикладную значимость: симпли-графия наглядно демонстрирует последствия принятия любого последовательного принципа орфографии. А это оказывается полезным для обсуждения научной обоснованности тех или иных предложений по усовершенствованию орфографии.

Введение

Благодарности

Выработка обще лингвистического концептуального аппарата морфемики и морфонологии (г. н. «неоструктуралистского подхода»), используемого в работе, происходила около 20 лет.

В 1975—1995 гг. автор получил мощный импульс от общения со своими учителями и старшими коллегами, без которых эта теория не сложилась бы (не всегда помню, кому принадлежит та или иная идея: многое было выражено устно).

Некоторых из них, увы, уже нет среди нас: "fTO. С. Маслова, fH. III. Козинского, 1"И. Ф. Вардуля, Г. Чургановой, Г. Мен-геса, fT. В. Булыгиной, fM. В. Панова, fB. Г. Гака, f3. Р. Тенишева.

Другие, дай им Бог здоровья, живут и сейчас: Н. Д. Арутюнова, С. Е. Яхонтов, В. А. Дыбо, И. А. Мельчук, А. Я.Шайкевич, А. А. Зализняк, Е. В. Красильникова, С. Е. Никитина, С. В. Кодзасов, А. Е. Кибрик, А. К. Поливанова, А. Н. Барулин, 3. М. Шаляпина, В. М. Алпатов.

Работа по структурному описанию монгольской морфонологии была начата в мае 1984 г. по инициативе И. Ф. Вардуля; выбранная тема оказалась содержательной и красивой.

Обращение к монгольскому материалу в 1984— 1995 гг. потребовало выяснения многих проблем в ходе многократных консультаций с профессиональными монголистами — М. Н. Орловской, t 3. В. Шеверниной, Г. Ц. Пюрбеевъш, А. Д. Цендиной, в том числе с монгольскими коллегами Гантогтохом, Жамбалсурэном, Тунга-лаг. Многие ценные идеи, связанные с ролью морфонологического анализа для решения проблем внутренней реконструкции монгольского языкового строя, автор вынес из обсуждения монголи-стической проблематики с коллегами по алтаистическому семинару (С. Г. Болотова, А. В. Дыбо, О. А. Мудрака, С. А. Старостина). Ценные замечания автор получил от коллег, прочитавших первоначальные варианты отдельных частей работы и обсуждавших их с автором (в устном или письменном виде) — от А. Ю. Айхенвальд, Н. Б. Бахтина, А. П. Володина, А. Н. Головастикова, Л. М. Гореловой, У. Долешаль, В. Дресслера, И. Б. Иткина, JI. Р. Концевича, Л. И. Куликова, И. А. Муравьевой, В. И. Подлесской, М. С. Полин-ской, Дж. Реннисона, Н. Р. Сумбатовой, Я. Г. Тестельца, Е. Г. Устиновой, М. Хаспельмата, В. С. Храковского и С. Е. Яхонтова. Но ответственность за спорные суждения лежит целиком на авторе.

При подготовке текста к печати большую помощь автору оказали на разных этапах: f Е. Д. Белорусова, Ю. Ю. Врублевская,

A. В. Шеймович; при овладении техникой компьютерной подготовки изданий ценными оказались консультации С. Г. Болотова,

B. Ф. Боруна, Ф. С. Крылова.

Названным лицам автор приносит глубокую благодарность.

0. ОБЩИИ КОНТЕКСТ И ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ МЕТОДИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Настоящая работа представляет собой фрагмент предполагаемого труда с более широким охватом проблематики. В настоящее время реализована лишь часть этого замысла. Тем не менее читателю было бы небесполезно ознакомиться и с общей структурой того описания, фрагмент которого предложен в настоящей работе. По сути дела, это план-проспект довольно объемистой книги. Чтобы стало ясно, о каком жанре исследования идет речь, приведем здесь общий план задуманной работы.

Теоретическая грамматика халха-монгольского языка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Теоретическая грамматика современного монгольского языка и смежные проблемы общей лингвистики"

Результаты работы могут быть использованы при научной экспертизе по вопросу о сравнительных достоинствах и недостатках конкурирующих систем современной монгольской графики и орфографии, целесообразность реформ которых активно обсуждается сегодня в МНР.

С другой стороны, начавшаяся в последние годы разработка систем автоматического анализа и синтеза монгольских текстов могла бы только выиграть от опоры на научно обоснованную модель морфологического анализа и синтеза монгольских словоформ, основанную на имеющемся опыте неоструктуралистского описания морфологической, морфонологической и фонологической системы монгольского языка.

Различение пяти классов звуковых чередований может оказаться полезным и в практике преподавания монгольского языка, так как базируется на выделении разных степеней регулярности чередований.

Заключение гия», «Автоматическая обработка текста», «Введение в семиотику», «Теоретическая грамматика монгольского языка», «Сравнительная грамматика монгольских языков», при уточнении концептуального аппарата общей фонетики и грамматики, при работе над словарями лингвистической терминологии.

Практическое значение

Список научной литературыКрылов, Сергей Александрович, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Дарбеева 1967 — Дарбеева А. А. Монгольские языки И Советское языкознание за 50 лет, М.: 1967, с. 276—286.

2. Иллич-Свитыч 1971 — Иллич-Свитыч В. М. Опыт сравнения ностра-тических языков (семитохамитский, картвельский, индоевропейский, уральский, дравидийский, алтайский). Введение. Сравнительный словарь (Ъ — *К). М.: 1971.

3. Тем самым язык фольклора занимает нейтральное положение как на шкале «живой vs. мертвый», так и на шкале «разговорный vs. литературный».

4. Аванесов 1974а—Аванесов Р. И. Русская литературная и диалектная фонетика. М.: Просвещение, 1974. — 287 с.

5. Аванесов 19566/1970/19746 — АванесовР. И. Кратчайшая звуковая единица в составе слова и морфемы (1955) // Аванесов 1956а, с. 13—40; то же // Реформатский 1970, с. 422—450; то же //Аванесов 1974а, с. 17—42.

6. Аванесов 1956в/1974в — Аванесов Р. И. Три типа научной лингвистической транскрипции (в связи с вопросами теории фонем) // Аванесов 1956а, с. 213—237; то же// Реформатский 1970, с. 451—469; то же // Аванесов 1974а, с. 43—70.

7. Аванесов 1979 — Аванесов Р. И. (отв. ред.) Звуковой строй языка. Л.: Наука: ЛО, 1979.

8. Аванесов—Зиндер 1979 — Аванесов Р. И., Зиндер Л. Р. Фонология // Русский язык. Энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1979, с. 376—378.

9. Белошапкова 1981 — Современный русский язык. Учебник. Авторы: Бе-лошапкова В. А. и др. Под ред. В. А. Белошапковой. М.: Высшая школа, 1981.

10. Буланнн 1979 — Буланин Л. Л. О сильных и слабых позициях фонем в русском языке // Аванесов 1979, с. 27—32.

11. Виноградов 1971а — Виноградов В. А. ОЗПЕРАНД (АСТГИРАНТ). К проблеме гиперфонемы //Филин 1971, с. 97—105.

12. Виноградов 19716 — Виноградов Б. А. Консонантизм и вокализм русского языка. Практическая фонология. М.: Издательство Московского университета, 1971. — 83 с.

13. Дмигренко 1970 — Дмитренко С. Н. Сведения по фонологии // Шведова 1970, с. 7—29.

14. Дмигренко 1980 —Дмитренко С. Н. Фонология // Шведова 1980, с. 69—89.

15. Зализняк 1967 — Зализняк А. А. Русское именное словоизменение. М.: Наука, 1967. — 370 с.

16. Караулов 1997 — Караулов Ю. Н. (отв. ред.) Русский язык. Энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1997. — 703 с.

17. Касаткин 1990 — Касаткин Л. Л. Московская фонологическая школа // Ярцева 1990, с. 316—317.

18. Касаткин 1995а — Касаткин Л. Л. (отв. ред.) Проблемы фонетики. Москва: ИРЯ, 1995. — 350 с.

19. Касаткин 19956 — Касаткин Л. Л. О некоторых понятиях и терминах Московской фонологической школы // Касаткин 1995а, с. 321—336.

20. Касаткин 1997 — Касаткин Л. Л. Московская фонологическая школа // Караулов 1997, с. 248—250.

21. В. А. Виноградовым, В. А. Дыбо, Л. Л. Касаткиным, С. М. Кузьминой, А. К. Поливановой, Ф. И. Рожанским, fB. Г. Чургановой.