автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Теоретические основы исследования речевой системности текста

Полный текст автореферата диссертации по теме "Теоретические основы исследования речевой системности текста"

На правах рукописи

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ РЕЧЕВОЙ СИСТЕМНОСТИ ТЕКСТА

Специальность 10.02.19 -теория языка

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Воронеж 2006

I'uúoni выполнена в Воронежском государственном университете

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Евгения Борисовна Артемеико; доктор филологических паук, профессор Николай Семенович Ковалев; доктор филологических на} к, профессор Леонид Павлович Семененко.

Ведущая организация: Ijiciiküü государствен!илíí университет им. И.л. Бунина.

Защита состоится 2006 I. в часов на заседании

диссертационного сове!а Д 212.038.07 по защите диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук при Воронежском государственном университете по адресу: 39-4006. г. Воронеж, пл. Ленина, 10, иуд. 14,

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Воронежского государственного университета.

Автореферат рачослаи ¿éf •¿^ft-t'X- 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного сонета

11.М. Вахтель

Диссертационное исследование посвящено разработке теоретических принципов выявления системности в речи.

Объектом исследовании в данной работе является текст.

Предметом исследовании выступает речевая системность текста.

Цель исследования - дать теоретическое обоснование ключевого понятия теории речи - речевой системности.

Для реализации этой цели были поставлены следующие задачи:

1) выявить факторы снстемообрачования в речевой организации ратных текстов:

2) выявить принципы снстсмообразовапия в речевой организации разных текстов:

3) разработать терминологический аппарат описания речевой системности;

4) оппеать речевую системность конкретных текстов с использованием разработанного теоретического аппарата.

Теоретической базой исследования выступают работы по теории текста (О.С.Ахманова, Е.Б.Лртеменко, 11.Г.Алексеев, Л. Г. Варанов, 1\Ьарт, Т.М.Баталова, М.М.Бахтин, А.И.Белич. И.Беллерт, К.Бенеш, К.Боост, М.П.Брандес, Л.А.Булаховскпй, Ф.И.Буслаев, Н.С.Валпша, Ii.В.Виноградов, И.Р.Гальиерин, Т.В.Гамкрелндзе, К.Гаузенблаз, Д.П.Горский, Л.ДедерлаГш, Т.А.ван Дейк. В.Дресслер, М.Я.Дымарский, А.А.Залевская, Г.Зайлер, Г.А.Золотова, Вяч. Вс.Пванов, Х.Изенберг, |\Карнаи, С).Л.Каменская, И.С.Ковалев, «.Кожевникова, В.В.Колесов, Н.И.Кондаков, Д.С.Лихачев, М.В.Ломоносов, Л.М.Лосева, О.И.Москальская, Т.М.Николаева, Л.В.Орлова, Б.Палек, А.М.Пешковскнй, В.Б.Инкет, U.C.Поспелов, А.А.Потебня, М.Пфютце, П.А.1'еферовская, Д.Э.Г'озснталь, П.Сгалл, И.П.Севбо, И.Н.Семенов, Т.И.Снльман, П.Д.Смирнова, Г.Я.Солганик, Л.Степнес, И.В.Таванец, ЦЛодоров, З.Я.Тураева, И.А.Фигуровский, Г.П.Федотов, Г.Фреге, К.Э.Хайдольф. Р.Харвег, А.Черч. З.И.Шмидт, Л.В.Щсрба н другие) и по проблемам языка п речи, системности п знаковосш (Э.Бепоснист, И.А.Бодуэн дс Kyprcin, А.Гардинср. В.А.Звегннцев, П.С.Кубрякова, А.А.Леонтьев, Т.П.Ломтев, В.Матезиус, Г.П.Мельинков, З.Д.Попова, А.А.Реформатский. Е.П.Сидоров, В.М.Солнцев, Ф. де С'оесюр. Ю.С.Степанов, И.А.С'терини, Н.С.ТрубецкоП, А.Л.Холодовнч н дру гие).

Актуальность исследования обусловлена необходимостью разработки теории речи как науки о системности речи. В то время как паука о системности языка (теория языка) существует, имеет необходимый терминологический аппарат н методику, наука о системности речи делает еще только первые шаги.

Теоретическая новизна исследования состоит в том, что в нем сформулировано понятие системности речи, выявлены и описаны факторы и принципы снстсмообразовапия в речи, выявлены семантико-структурные модели строения текста, уровни, отношении и функннп единиц речи в тексте.

Материалом исследования являются древнерусские тексты жанровых форм плача и молитвы. Они сопоставляются с текстами других жанров н форм. Всего исследовано более 50 текстов. Выбор исторического материала продиктован, с одной стороны, потребностью апробации разработанной автором концепции па типах текста, широко не изучавшихся в современной лингвистике, а с другой стороны, стремлением продемонстрировать универсальное 1ь выявленных механизмов системообразовання в речи, применимость теоретических постулатов автора к разнообразному текстовому материалу.

Практ ическая значимость исследования определяется возможностью использования полученных результатов в курсах по общему языкознанию, исторической грамматике и истории русского литературного языка, в спецкурсах по проблемам современной и исторической лингвистики текста, в учебных пособиях и методических разработках для вузовского и школьного преподавания.

Па защиту выносится следующие положения:

1. Основной принцип существования системы языка - дифференцирующее означивание; основной принцип существования системы речи - сходное означивание.

2. Необходимо теоретически разграничивать понятия системообразование, системность и система. В теории языка системообразование, системность и система моделируются, в теории речи выявляются.

3. В речи действует совокупность особых системообразующих факторов и принципов, которые обеспечивают основу речевого системообразования. Факторами системообразования в речи являются: цстрацня речевого пространства, невекторность речевого времени, формирование семантического «разреза», тематическая модификация синтагмы, сходное означивание.

Принципами речевого системообразования выступают: нейтрализация локальных значений релятивов темпоральными, разных смыслов единым содержательным «мотивом», языковых значений полнозначных слов речевыми релятивными значениями, языкового различительного означивания сходным речевым.

4. Формирование речевой системности происходит в результате процесса нейтрализации языкового, основанного на различительном означивании, и формирования речевого, основанного на сходном означивании. Базовым механизмом перевода системы языка в систему речи выступает нейтрализация языкового различительного означивания денотатов сходным речевым.

5. Выявление речевой системности требует обращения к комплексу исследовательских процедур и методов, которые адекватны речи как предмету исследования. Основные из этих методов следующие: ретроспективно-семантический, внутрижанрово-сопоставительный, межжанрово-сопоставитсльпый, интерпретационно-переводный (транслятологический), проспективно-сопоставительный, горизонтально-аналитический, вертикально-аналитический.

6. Терминологический аппарат описания речевой системности может быть представлен следующим образом: текст; фактор речевого системообразования; принцип речевого системообразования; функционально-семантические категории пространства, времени; модусы (измерения) пространства, времени; центрация семантического пространства; невекторность речевого времени; семантический «фокус», семантическая фокусировка текста; семантический «разрез» текста; вертикаль текста; горизонталь текста; синтагма, тема и рема синтагмы; серия речевых единиц; нейтрализация языковых смыслов, значений и значимостей; семантика текста; смыслы текста; активность-инактивность денотата текста; центростремитсльпость - центробежность действия; направленность - ненаправленность действия; всрсионность - неверсионность действия; неотчуждаемая - отчуждаемая принадлежность; операционный регистр текста; рефлексивный регистр текста; личностный регистр текста; предметный регистр текста; понятийный регистр текста; модель текста; способы организации семантического пространства текста: антропоцентрический; фактоцсшрнческий; темпоцентрический; логоцснтричсский; аксиоцентрический.

Данный терминологический аппарат позволяет непротиворечиво описать речевую системность текстов всех типов.

7. Существующая в современной лингвистике теория языка должна быть дополнена теорией речи; центральным в теории языка является системный аспект языка, центральным в теории речи является системный аспект речи.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в 36 публикациях, в том числе в 3 монографиях (Иерархическая организация синтаксической системы древнерусского книжного языка XI - XI и вв. (в аспекте отражения категории времени), Воронеж, 1986; Гносеология, прагматика и семантика в диахронии синтаксиса текста. Воронеж, 1992; Проблемы исторической лингвистики текста. Воронеж, 2004), в 4 учебных пособиях (Сравнительная фонетика славянских языков. Воронеж, 1994; Историческая

4

грамматика русского языка: Теория. Воронеж, 1996; Историческая грамматика русского языка: Анализ текстов. Воронеж, 1999; История русского литературного языка. Воронеж, 2005). Об отдельных этапах работы сообщалось в статьях: Текст как поле взаимодействия системы языка и речи / / Вестник ВГУ. Серия: Филология. Журналистика. 2006, №1; От системы языка к тексту / / Русский синтаксис в лингвистике третьего тысячелетия: Материалы международной конференции. Воронеж, 2006. и др., спецкурсах. Содержание работы обсуждалось на заседании кафедры общего языкознания и стилистики ВГУ, в докладах и сообщениях на более чем 20 международных, российских, межвузовских и внутривузовских конференциях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении рассматриваются теоретические основы исследования.

На рубеже XIX - XX веков происходит становление общего языковедения (И.А.Бодуэн де Куртенэ), или общей лингвистики (Ф.де Соссюр). Она распадается на две части: теорию языка и теорию речи. Как пишет А.Л.Холодович, «Соссюру удалось изложить, и при этом дважды, только теорию языка. Теория речи так никогда и не была прочитана. Нам даже неизвестно, каким образом Соссюр собирался развить эту вторую, важнейшую часть внутренней лингвистки» (Холодович, 1977, с. 22).

По мнению В.А.Звегинцева, в решении проблем частного языкознания лингвистика текста «необъяснимым образом проходила мимо двойственной природы объекта лингвистики. Она также попыталась перешагнуть через нес. И именно тогда, когда она не учитывала разграничения между языком и рсчыо, она терпела свои самые большие поражения» (Звсгинцев В.А., 1973, с. 234-235).

В течение XX столетия наиболее обсуждаемыми в теории языка были следующие понятия: семиотическая природа языка (различительное означивание), уровни языка (фонологический, морфологический, лексический, синтаксический), отношения единиц языка (синонимия, дублетность, омонимия, антонимия и др.), принципы языка (знаковость слова, произвольность знака, линейный характер означающего), функции языка (коммуникативная и др.). Важным результатом развития теории языка стало его понимание как системы, обнаруживающейся благодаря структуре, отношениям и функциям се элементов (В.Матезиус, В.М.Солнцсв, Е.С.Кубрякова, Г.П.Мсльников, З.Д.Попова, И.А.Стернин и др.).

Во второй половине XX века начинает формироваться теория речи. Первый шаг в этом направлении сделала психолингвистика. Она определила предмет теории речи (речевую деятельность) и выявила модели порождения, фазы реализации и модели восприятия речи (А.А.Леонтьев, Т.В.Ахутина-Рябова, И.А.Зимняя, А.А.Залевская). Существенным на этом этапе оказалось признание речевых механизмов отличающимися от языковых. По словам А.Л.Леонтьева, «современные данные о строении речевой способности <...> приводят нас к выводу о том, что речевой механизм человека (в широком смысле) организован не как точное подобие модели языка, а иначе - как именно, мы не можем пока в деталях установить, но во всяком случае специфическим образом» (Леонтьев, 1968, с. 22-23).

Второй шаг в сторону теории речи сделала теория текста (li.ll. Сидоров, Н.С.Валгипа). Она установила объект теории речи (текст) и стала осмыслять сто как процесс и результат речевой деятельности.

Существенным этапом формирования теории речи становится выявление речевой системности конкретного текста через факторы, принципы, семантико-структурные модели его строения, структуру, отношения и функции элементов речи.

Ясно, что как теория языка, так и теория речи создается при обнаружении системности языковых и речевых явлений. Естественным полем взаимодействия языка и речи и

выражением потенциальной, моделируемой системы языка и реальной системы речи выступает текст.

1Í этапах теоретического осмысления материала в реферируемой работе осуществлен переход от герменевтики к лингвистике и семиотике текста.

Герменевтика (Л.М.Камчатном), включая прагматику и восприятие (Л.Л.Залевская), востребовала смыслы текста. Рассмотрение смыслов текста приводит к выводу о равной целесообразности всех слов в тексте. Но из-за текучести и индивидуальности авторских и читательских смыслов в зонах мотивации, целеполагания и восприятия параметры речевой системности текста не выявляются. Для одного исследователя смысл плача - в страдании, молитвы - и искуплении. Для другого смысл плача - в отчаянии, молитвы - в прошении. Для третьего смысл плача - в одиночестве, молитвы — в надежде и т.д. Закономерен переход па другой уровень теории - на уровень лингвистики текста.

Лингвистика текста (Т.М.Николаева, О.Н.Москальская, З.Я.Тураева) востребовала семантику и прежде всего функционалы ю-семаптичсские категории пространства и времени. Исследование покачивает, что в тексте все слова распадаются на три блока: серии релятивов (частицы, междометия, союзы, местоимения и др.), серии полнозначных слов речевого окружения релятивов и не-серии (разрозненные релятивы и полнозначные сингакссмы). У них разные функции: серии релятивов и полнозначных слов определяют целостность текста и выступают как «текстообразующис единицы». Не-ссрии выступают как «структурообразующие единицы».

Рассмотрение семан тики текста приводит к выводу о не равной целесообразности всех слов в тексте. Необходим переход еще на один уровень теории - на уровень семиотики (Ф. дс Соссюр, Э. Венвснист, Ю.С. Степанов) текста.

Семиотически серии релятивов, серии полнозначных слов и не-серии расчленяются на дна блока: серии со сходным означиванием и не-серии с различительным означиванием. Па •>том уровне анализа исследование уже оперирует терминами «речь» и «язык» (Л. Гардипер, Т.Н. Ломтев). Реальная речевая системность (системообразованис в речи, речевая системность текста) обнаруживается в действии системообразующих факторов, принципов и функций.

Таким образом, исследование подходит к проблеме выявления и описания речевой системности. Предлагаемое исследование речевой системности через механизмы (факторы и принципы) речевой) систсмообразования требует разработки понятийно -терминологического аппарата.

Анализ теоретической литературы и осуществленный практический анализ текстов разных типов показывает, что терминологический аппарат исследования речевой системности может бы ть представлен следующим образом:

- текст - тго смысловое, семантическое и структурное единство (разных объемов) вариативных единиц речи и инвариантных единиц языка, имеющее знаковые основы сопряжения речсмыслитсльпых дсятелыюстсй отправителя и адресата сообщения -семантико-структурные модели строения как результат систсмообразования речи через основной процесс - нейтрализацию языкового различительного означивания сходным речевым;

- фактор речевого систсмообразования: движущая сила, причина речевой системности текста;

- принцип речевого сисгемш>бразова1шя: основание речевой системности текста;

функционально-семантическая категории пространства: одновременность, параллельность, совмещенность денотатов;

фупкционалыю-ссмаптичсская категория времени: распределенность, последовательность денотатов;

- модусы (измерения) пространства: далеко - близко, впереди - сзади, вверху - внизу;

6

- модусы (измерения) времени: модусы последовательности «сначала-затем-потом»;

- модусы перечисления «во-первых — во-вторых — в-третьих»;

- модусы уточнения «общее - частное» и «частное - общее»;

- центрацня семантического пространства: формирование семантического «разреза» текста;

- менекгорное речевое время: отсутствие отнесенности денотатов к прошлому, настоящему и будущему;

-семантический «фокус», семантическая фокусировка текста: семантическое выдвижение некоторого смысла в тексте или его фрагменте на передний план;

- соматический «разрез»: соотнесенность «фокуса» с одними и теми же референтами на протяжении отрезка текста;

- вертикаль текста: развертывание текста сверху вниз;

- горизонталь текста: развертывание текста слева направо;

- синтагма: предложение, часть осложненного предложения, часть сложного предложения;

- тема синтагм: левая компонента до предикатной синтаксемы;

- рема синтагм: правая компонента после предикатной синтаксемы;

- серия речевых единиц: серия релятивов и полнозначных синтаксем со сходным означиванием;

- нейтрализация языковых смыслов, значений и эначимоегей: снятие семиотически релевантного противопоставления единиц языка семиотически релевантным сближением единиц речи;

- семантика текста: вербально выраженное единицами речи и языка содержание текста;

- смыслы текста: элементы содержания текста безотносительно к формальным способам их выражения;

- активность денотата текста: денотату (человеку, животному, дереву, растению) присущи жизненные циклы — движение-покой, сон-бодрствование, страх-радость, расцвет-увядание, жизнь-смерть и т.д.;

- инактивность денотата текста: денотат (гора, холм, место, строение) лишен жизненных циклов;

- цснтростремительность действия: действие направлено на субъект;

- центробежность действия: действие направлено от субъекта;

- субъектная версионность действия: для себя делаю;

- объектная версионность действия: делаю для него;

- непаправленность: действие не направлено от субъекта или па субъект;

- нейтральная версионность действия: я - делаю;

- неотчуждаемая принадлежность — органическая связь денотатов: чей-то брат",

• отчуждаемая принадлежность - неорганическая связь денотатов: у тебя нет ничего-,

• операционный регистр текста: формирование речевой сферы денотата-лица вне ситуации;

- рефлексивный регистр текста: формирование речевой сферы денотата-лица в си туации и испытывающего воздействие;

- личностный регистр текста: формирование речевой сферы денотата-лица действующего, т.е. организующего ситуацию или оценивающего се;

- предметный регистр текста: формирование речевой сферы вещного окружения денотата-лица;

- понятийный регистр текста: формирование речевой сферы понятийной области денотата-лица;

модель текста: семантико-структурпое отображение породившей текст речемысли тельной деятельности;

антропоцентрический способ организации семантического пространства: семантический «фокус» - значение лица;

фактоцентрический способ организации семантического пространства: семантический «фокус» - значение факта действия, предмета, места и т.д.;

темпоцснтричсский способ организации семантического пространства: семантический «фокус» - значение времени;

- логоцептрический способ организации семантического пространства: семантический «фокус» - значения отрицания, противопоставлении, причинности, обусловленности, изъяснения и т.д.;

аксиоцснтричсский способ организации семантического пространства: семан тический «фокус» - значение оценки;

- межжанровый уровень речи: уровень нейтрализации локальных значений релятивов темпоральными;

- внутрижапровый уровень речи: уровень нейтрализации смыслов релятивов и полнозиачных слов единым содержательным «мотивом»;

- внутритекстовый уровень речи: уровень нейтрализации языковых значений полнозиачных слов речевыми релятивными значениями;

- словесно - синтакссмный уровень речи: уровень нейтрализации языковых зпачимостсй реля тивов и полнозиачных слов речевыми значимостями.

И диссертации также предлагается совокупность методов анализа речевой системности. Основными используемыми в работе методами являются следующие:

- горизонтально - аналитический: через синтагматику текста;

- вертикально - аналитический: через парадигматику текста;

- ретроспективно — семантический метод: через этимологизацию;

- впу'фнжанрово - сопоставительный метод: через сопоставление одного текста с другим;

- межжапрово - сопоставительный метод: через сопоставление одного жанра с другим;

интерпретационно — переводный (транслятологичсский): через перевод древнерусского текста на современный язык.

В ГЛЛВН I «ГНЧКВЛЯ СИСТЕМНОСТЬ ТГ'КСТЛ ЖАНРОВОЙ ФОРМЫ Ш1ЛЧЛ» рассматривается речевая системность текстов «Плач князя Бориса», «Плач князя Глеба», «Плач слуг князя Святоиолка».

1'ечевая системность анализируемых текстов описывается через понятия факторов, принципов, моделей, структуры, отношении и функций.

§1, Речевая системность текста «Плач князя Бориса» Факторы (движущие силы, причины) речевой системности текста

<]>акт»р цснтрации речевого пространств»

Данный фактор проявляется в цсшрации множества денотатов семантическими «фокусами» (рсференциальными предъявлениями денотатов) - значениями оценки, отрицания, противопоставления, лица.

Цептрация денотатов семантикой отрицательной оценки (самооценки) выражается серией междометий горестного чувства оувы - оувы - оувы - «О, горе!».

Цептрация значением положительной оценки выражается серией аллегорических сочетаний свете очию - сияние за/к лица - показание недоразоумения - это вторичные номинации реалии «отец».

Цептрация имплицитной семантикой отрицания обозначается серией вопросительных местоимений и местоименных наречий кь комоу - къде ли - аь комоу — «не к кому», «нигде».

Цептрация эксплицитным значением отрицания выражается серией отрицательных и усилительных частиц не — ни - ни.

Цснтрацня семантикой противопоставления обозначается серией противительных союзов нъ - нъ - нъ.

Центрация значением лица выражается серией личных и притяжательных местоимений мне - ми - мои - «Бориса».

Фактор испскторностн речевого времени

Данный фактор обнаруживается в том, что денотаты не отнесены к прошлому, настоящему или будущему.

I (свекторность проявляется в распределенности фаз оценки, отрицания, противопоставления, обнаружений лица по имплицитным модусам речевого времени -модусам последовательности «сначала - затем - потом», модусам перечисления «во-первых -во-вторых - в-третьих», модусам уточнения «общее - частное» («общее» - оувы света - «О, горе, свет мой!», «частное» - оувы оче — «О, горе, отец!», «частное» - оувы заиде — «О, горе, его уже нет!»).

Фактор формирования семантического «разреза»

Данный фактор проявляется в том, что при вертикальном (сверху вниз) развертывании текста семантические «фокусы» многократно соотнесены с одними и теми же денота тами.

Обнаружением такого развертывания текста в плане речевого пространства являются семантические «разрезы»:

аксиоцентрический {оувы - «отрицательная самооценка»; свете очию «положительная оценка»);

логоцентричсский (къ комоу - «имплицитное отрицание»; не — «эксплицитное отрицание»; нъ - «противопоставление»);

антропоцентрический (мне - «Борису», твоего - «отца»).

Обнаружением вертикального развертывания текста в плане речевого времени являются:

отношения последовательности фаз оценки («сначала» - оувы свете, «затем» - оувы оче, «потом» - оувы заиде);

отношения перечисления фаз отрицания (кг, комоу нрнбегноу - «во-первых» - «мне не к кому пойти»; къ комоу възьрю - «во-вторых» - «мне не на кого посмотреть»; къ комоу обратите ся - «в-третьих» - «мне некому сказать слово»);

отношения уточнения фаз противопоставления «общее - частное» (нъ ни понссохъ -«общее» - «но я не проводил тебя в последний путь»; нъ ни сьподоблепъ быхъ целовати -«частное» - «но я не простился с тобой»).

Фактор тематической модификации синтагмы

Данный фактор проявляется в том, что семантические «разрезы» несимметрично распределены в соответствии с темой и ремой синтагм (синтагма - предложение, часть осложненного или сложного предложения).

В теме (левая компонента до предикатной синтаксемы) синтагм концентрируется основное количество способов организации семантического пространства (семантических «разрезов»):

аксиоцентрический (оувы - (есть) — мне - «О, горе - (есть) - мне!» - «отрицательная самооценка»; свете очию - заиде - «положительная оценка»);

логоцентричсский (къ комоу - прибегноу — «имплицитное отрицание»; пе - семь — «эксплицитное отрицание: не знаю»; нъ-мычо - «противопоставление: но думаю»); антропоцентрический (ердце - ми-горишь - «сердце Бориса»).

В реме (правая компонента после предикатной синтаксемы) синтагм явно обнаруживается лишь один семантический «разрез» - антропоцентрический (насыщю ся разоума — твоего — «отца»; помяни мя въ покои — твои — «отца»).

Фазы указанных семантических «разрезов» организуются в вертикали текста в соответствии с имплицитными модусами речевог о времени - модусами последовательности

«сначала - затем - потом», модусами перечисления «во-первых - во-вторых — в-третьих», модусами уточнения «общее - частное». Фактор сходного означивании

Данный фактор проявляется в том, что на основе центрации речевого пространства, невекторности речевого времени, формирования семантических «разрезов», тематической модификации синтагмы в словесных рядах текста обнаруживаются речевые серии релятивов и речевые серии полпозпачиых синтаксем их речевого окружения (речевой сферы, речевой среды) со сходным означиванием. Речевыми в тексте являются:

серия релятивов моемь — мою — мое (сходное в означивании - семантика лица), а также их речевое окружение — серия полпозпачиых синтаксем о биении - кръвь - на оубииство (сходное в означивании - семантика прогрессирующей инактивности: денотат лишается жизненных циклов: сои - бодрствование, страх - радость, расцвет — увядание и т.д.);

серия релятивов къ комоу - къде ли — кь комоу (сходное в означивании — семантика имплицитного отрицания), а также их речевое окружение — серия полнозначных синтаксем прибегиоу - иасыщю ся — обратити ся (сходное в означивании - семантика прогрессирующей инактивности, ненаправленное™ и певерсионности: действие не направлено на объект);

серия релятивов нь ни — ни — не (сходное в означивании — семантика эксплицитно!« отрицания), а также их речевое окружение - серия полнозначных синтаксем понесохъ — съподобленъ быхъ - вемь (сходное в означивании — семантика активное™ (денотату — человеку, животному, растению - присущи жизненные циклы: страх - радость, расцвет -увядание), прогрессирующей нснаправленности и певерсионности действий);

серия релятивов твоего - твоего — твоихъ (сходное в означивании - семантика лица), а также их речевое окружение — серия полнозначных синтаксем раюума — тепа — сединъ (сходное в означивании — семантика прогрессирующей инактивности).

В группе синтагм элементы серий характеризуются сходным означиванием, выступают уже и фактом речи и важны для текстообразования. Речевое в тексте связано с однородной системной вертикалью, языковое — с разнородной структурной г оризонталью (развертывание текста слева направо).

Принципы (основания) речевой системности текста Принцип нейтрализации локальных значений релитшмш темпоральными

Под влиянием текста у разиоразрядных местоимений то, твоего этимон «здесь» (авест. 1а - «этот») может нейтрализоваться семантикой «тогда», что подчеркивается глаголами прошедшего времени (то - « тогда» - ни понесохъ; ни понесохъ чела - « тогда» - твоего).

У слов разных частей речи — союза нъ, частицы не - этимон «там» (др. - лит. апйж — «тот») может нейтрализоваться значением «сейчас», что подчеркивается глаголами настоящего времени (не - вемь - «сейчас»; нъ - «сейчас» - мыно).

В связи с этим между разными сериями релятивов на основе разных степеней нейтрализовапности конкретных локальных значений абстрактными темпоральными выявляются речевые системные отношения функциональной иерархии (результат процесса системообразоваиия в речи - уровень, отношения, функции).

Принцип нейтрализации разных смыслов единым содержа!cjh.hi.im «мотивом»

Под влиянием текста смысловая негождествепноеть слов оувы - оувы - оувы и свете очню - сияние заре лица- наказание недоразоумения из-за отнесенности их к разным денотатам (оувы — «Борису», свете очню — «отец») нейтрализуется на речевом уровне выполнением ими роли обозначении аксиоцентрического семантического «разреза».

Смысловая нетождеезвснность серий слов мне - мне — мне и твоего - твоего — твоихъ из-за связи их с разными денотатами (мне - «.Борису», твоего — «отца») нейтрализуется на 10

речевом уровне выполнением ими функции выражения антропоцентрическом семантического «разреза».

В связи с этим между элементами одной серии релятинов и иолнозначными словами оувы - свете очию и др.; мне - твоего и др. обнаруживаю гея речевые системные о тношения функционально-речевой синонимии (результат процесса систсмообразования в речи -уровень, отношения, функции).

Принцип нейтрализации языковых значений иолиозначнмх слов речевыми

релятивными значениями

Например, серия моемь и др., выражающая атропоцстричсскнй семантический «разрез» отчуждения лица (Святополк намерен убить Бориса), индуцируется речевым классом слов о биении - кръвь - на оубииство, элементы которого объединяются в силу нейтрализации их языковых показателей речевым релятивным значением прогрессирующей инактивности.

Серия къ комоу и др., обозначающая логоцентричсский семантический «разрез» имплицитного отрицания, индуцируется речевым классом слов прибегноу - выьрю -обратити ся, элементы которого объединяются по причине нейтрализации их языковых показателей речевыми релятивными значениями прогрессирующей инактивности, ненаправленности и неверсиоиности (мне некуда теперь ид ти - действие не направлено на объект).

Серия твоего и др., выражающая антропоцентрический семантический «разрез» отчужденного лица (отца Бориса, князя Владимира, не стало), индуцируется речевым классом слов разоума - тела - сединъ, элементы которого объединяются благодаря нейтрализации их языковых показателей речевым релятивным значением прогрессирующей инактивности.

В связи с этим между элементами одной серии нолиозиачпых слов (речевого класса как объединения синтаксем разной лексической семантики, разных грамматических признаков и - в других текстах - разных частей речи) выявляются речевые системные отношения нейтрализации (результат процесса систсмообразования в речи - уровень, отношения, функции).

Принцип нейтрализации языкового различительного означивании сходным

речевым

У принципа нейтрализации языковых значимостей, отделяющих одно слово ог других, речевыми значимостями, уподобляющими одно слово другим, два проявления. С одной стороны, разные слова могут выполнять одну и ту же речевую функцию, что ведет, как уже оговаривалось, к одному результату - к речевым системным отношениям функционально-речевой синонимии.

В частности, языковое различительное означивание междометиями оувы -оувы - оувы (категориальное языковое значение - выражение эмоций и чувств) и существительными свете очию - сияние заре лица- наказание недоразоумения (категориальное языковое значение - выражение предметности) нейтрализуется в речи выполнением ими одной и той же речевой функции - функции обозначений аксиоцентращи семантического пространства в вариантах отрицательной и положительной оценки.

Языковое различительное означивание местоимениями мне - моего - твоихъ (языковые параметры мне: разряд - личное, категориальное значение - указание на предметность, грамматические признаки - 1 л., сд. ч.. Лат. пад., функция - дополнение; языковые параметры моего, твоихъ: разряд - притяжательные, категориальное значение -признак, грамматические признаки - м.р., ед.ч., мн.ч., Род. над., функция - определение) нейтрализуется в речи выполнением ими одной и той же речевой функции - функции выражения ашпропоцентрации семантического пространства в вариантах отчуждаемой

(органическая связь денотатов: 'ieii-то брат) и неотчуждаемой (неорганическая связь денотатов: у тебя нот ничего) принадлежности.

С другой стороны, одно и то же слово может выполнять разные речевые функции, что вызывает системообразующее явление полифункционалыюсти слова в речи, которое ведет к другим системным речевым отношениям - отношениям пересечения, объединения, дополнения.

Например, элемент серии къ комоу и др. (языковые параметры: категориальное значение - указание на предметность, функция - дополнение) выполняет следующие речевые функции:

выражает погоцентрацпю семантического пространства значением имплицитного отрицания «не» (къ комоу прибегноу - «мне не к кому идти»);

дальнодействие объекта в пространстве «там» (кг. комоу - «там» - възьрю); обратнонап/хшченное указание на «известное» (оче f- кг» комоу прибегноу); прямоштравленное указание на «неизвестное» (къ комоу прибегноу); менталыюсть как намять читателя о референциалыюм денотате именно этого релятива (кг. комоу - вспоминаем, ч то это к человеку, усопшему в Киеве, князю Владимиру);

рефлексивный регистр (къ комоу - это к лицу, которое, судя по началу текста, введено в ситуацию горестного эмоционального состояния, - отцу князя Бориса - оче); невекторное время в модусах «сначала - затем - лотом».

Элемент серии мне и др. (языковые параметры: категориальное значение - указание на предме тность, функция - дополнение) выполняет следующие речевые функции:

обозначает антроноцентрацию семантического пространства значением лица (оувы -мне - «Борису»);

близкодействие объекта в пространстве «здесь» (оувы - мне — «здесь»); обратнонапратеииое указание на «известное» (борись ^г оувы - мне); менталыюсть как память читателя о референциалыюм денотате именно этого релятива (мне - вспоминаем, что это человеку, оказавшемуся вдали от Киева и не проводившему « последний путь отца, киевского князя Владимира);

рефлексивный регистр (мне - это лицу, которое, судя по зачину текста, включено в ситуацию горестного эмоционального состояния,- борисоу);

невекторное время в модусах «сначала - затем - потом».

Элемент серии твоего и др. (языковые параметры: категориальное значение - признак, функция - определение) выполняет следующие речевые функции:

выражает антропоцентрацию семантического пространства значением лица — «Владимира» - и его отчужденность от жизни (ни гюнесохъ тела- твоего - «Владимира»); дальнодействие объекта в пространстве «там» (пи попесохъ тела — твоего - «там»); обратнонаправленное указание на «известное» (оче тела - твоего); мешпалмюсть как память читателя о референциалыюм денотате именно этого релятива (твоего - это князя Владимира, усопшего в Киеве, в то гремя как его сын князь Борис скорбит о нем на реке Альте под Вышгородом);

иевекторное время в модусах «сначала - затем - потом».

В связи с явлением нолнфупкцнопалыюсти на уровне слова-снптаксемы и с возможностью сшпаксемы входить в разные серии между сериями релятивов и нолпозпачных слов обнаруживаются речевые системные отношения пересечения, объединения, дополнения (результат процесса систсмообразования в речи - уровень,

0 Т1ЮШСП ИЯ, фу II Kl uni).

Одним из показателей речевой системности текста «Плач князя Бориса» является закрепленноопь определенных семантико-структурных «фокусировок» и «разрезов» именно за этим жанром. В частности, лсанровомаркирующим, судя но данному и другим текстам.

выступает аксиоцеитрический способ организации семантического пространства (аксиоцентрическая модель отрицательной оценки как знаковая основа текста).

§2. Речевая системно«)» текста «Плач князя Глеба» Факторы речепои системности текста

Фактор нентрацин речевого пространст ва

Данный фактор проявляется в центрации множества денотатов семантическими «фокусами» - значениями оценки, лица, факта действия «это было», времени «сейчас».

Центрация семантикой отрицательной оценки (самооценки) обозначается серией междометий горестного чувства оусы - оувы - оувы - «О, горе!».

Центрация значением лица выражается сериями личных местоимений 1-го лица мне -мне - мне и 2-го лица съ тобою - съ тобою - сь тобою, серией энклитических личных местоимений 1-го лица и притяжательных местоимений ми - мя - мои, притяжательными местоимениями твое — твоея.

Центрация семантикой факта действия обозначается серией местоименных наречий ко ко — како — кс/ко, исчисляющих фаты действий «это было» - «это было» - «это было».

Центрация значением настоящего времени «сейчас» выражается серией указательных местоимений еь семь - се - вь семь.

Фактор нспскторности речевою времени

Данный фактор проявляется в том, что дено таты не отнесены к прошлому, настоящему или будущему.

Певекторность обнаруживается в распределенности фаз оценки, обнаружений лица, фактов действии, фаз времени по имплицитным модусам речевого времени — модусам последовательности «сначала - затем - потом», модусам перечисления «во-первых - во-вторых - в-третьих», модусам уточнения «общее - частное» («сначала» - оувы гне - «О, торе, господин мой!», «затем» - оувы плачю - «О, горе, я скорблю!», «потом» - оувы оумрети бы ми - «О, горе, я не хочу жить!»).

Фактор формировании семантического «разреза»

Данный фактор проявляется в том, что при вертикальном развертывании текста семантические «фокусы» многократно соотнесены с одними и теми же денотатами.

Обнаружением такого развертывания текста в плане речевого пространства являются ссм античеекие «разрезы »:

аксиоцснтрический (оувы — «отрицательная самооценка»);

антропоцентрический (мне — «Глебу»; съ тобою - «Борисом»; ми - «Глебу»; твое -«Бориса»);

фактоцентричсский (како сьмрыпи преда ся - «факт действия; это было»);

тсмиоиснтричсский (се — «сейчас»).

Обнаружением вертикального развертывания текста в плане речевого времени являются:

отношения последовательности фаз оценки («сначала» — увы гне, «затем» - увы плачю, «потом» - увы оумрети бы ми);

отношения перечисления фактов действий («во-первых» - како прободать сси - «ты был убит», «во-вторых» - како сьмрьти без милости преда ся - «ты был похоронен без почестей», «в-трстьнх» - како отъ брата пагоубоу вьсприяль еси — «ты был погублен братом»);

отношения уточнения (не детализации, а обобщения) «частите - общее» («частное» -мнехь оуэърети лт/е твое, «общее» - очюжеиын отъ доброты твоей).

Фактор тематической модификации синтагмы

Данный фактор проявляется в том, что семантические «разрезы» несимметрично распределены в соответствии с темой и ремой синтагм.

11 теме синтагм концентрируется основное количество способов организации семантического пространства (семантических «разрезов»):

аксиоцситрическнй (оувы - (есть) - мне - «О, горе - (сечь) - мне!» - «отрицательная самооценка»);

антропоцентрическим (ст. тобою - «Борисом» - оумрети - «мне бы с тобой умереть»); факюцентрнчсский (како - съмрътн преда ся - «факт действия: это было»); 1смпоцс1Г)рический (се - тоуга състиже мя - «время: настоящее момента речи «сейчас»),

И реме синтагм явно обнаруживается лишь один семантический «разрез» -антропоцентрический (тоуга състиже - мя — «Глеба»; аэъ очюженыи отъ доброты - твося -«Бориса»).

Фазы указанных семантических «разрезов» организуются в вертикали текста в соответствии с имплицитными модусами речевого времени - модусами последовательности «сначала - затсм - потом», модусами перечисления «во-первых - во-вторых - в-третьих», модусами у точнения «общее - частное», «частное - общее». Фактор сходного означивании

Данный фактор проявляется в том, что на основе цептрации речевого пространства, нсвекторности речевого времени, формирования семантических «разрезов», тематической модификации син тагмы в словесных рядах текста обнаруживаются речевые серии релятивов и речевые серии полпозначных слов их речевого окружения со сходным означиванием. Речевыми в гексте являются:

серия релятивов съ тобою - съ тобою - сь тобою (сходное в означивании - семантика лица).также их речевое окружение -- серия полпозначных синтаксем оумрети - оумрети -жити (сходное к означивании - семантика активности, ненаправленности и псверсионпости действий);

серия реля тивов како - како -- како (сходное в означивании - семантика исчисления фактов действий), а также их речевое окружение - серия полпозначных синтаксем прободенъ ecu - п/х-да см - въепринлъ ecu (сходное в означивании - семантика активности, центростремительное™ и субъектной всрсионпости действий);

серия релятивов вь семь - се - въ семь (сходное в означивании - семантика настоящего времени «сейчас»), а также их речевое окружение — серия полпозначных синтаксем въ житии -- жщ/ - въ свете (сходное в означивании - семантика прогрессирующей ипактивности);

серия реля тивов ми -- мя — мои (сходное в означивании - семантика лица), а также их речевое окружение - серия полпозначных синтаксем оумрети - състиже - сие (сходное в означивании - семантика активности) и т.д.

II группе синтагм элемен ты серий характеризуются сходным означиванием, выступают уже и фактом речи и важны для текстообразонапия. Речевое в тексте связано с однородной системной вер тикалью, языковое - с разнородной структурной горизонталью.

Принципы речевой системности текста Принцип нейтрализации локальных значений релятивов темпоральными Например, иод влиянием текста у разнораэрядных местоимений сь тобою, твое этимон «idea:» (др.-инд. tiS - «этот») может нейтрализоваться семантикой «тогда», что подчеркивается глаголами не-мастоящегп времени (оунмлъ быхь - съ тобою - «тогда» -оумрети; мнехъ оузьрсти лице - твое - «тогда»).

У разноразрядпых местоимений ти, се этимон <адесь» (ирл. се - «этот») может нейтрализоваться семантикой «тогда», что подчеркивается глаголом прошедшего времени (ти сс - тоуга - «тогда» - състиже мя).

В связи с этим между разными сериями релятивов на основе разных степеней нейтрализованное™ конкретных локальных значений абстрактными темпоральными И

выявляются речевые системные отношения функциональной иерархии (результат процесса систсмообразования в речи - уровень, отношения, функции).

Пришит нейтрализации разных смыслов единым содержательным «мотивом» В частности, под влиянием текста смысловая нетождестве!шость ссрнй слов мне - мне - мне и твое - твоея из-за отнесенности их к разным лицам (мне - «/леву», твое - «Вориса») нейтрализуется на речевом уровне выполнением ими роли обозначений антропоцентрического семантического «разреза».

Смысловая нетождественность слов серии како — како — како из-за их отнесенности к разным денотатам (како «убийство», како «похороны», како «погибель») нейтрализуется на речевом уровне выполнением ими функции выражения фактоцентрического семантического «разреза».

Смысловая нетождественность слов серии се въ семь - въ семь из-за их отнесенности к разным денотатам (се «скорбь», въ семь «жизнь», въ семь -> «свет») нейтрализуется на речевом уровне выполнением ими роли обозначений темтщентрического семантического «разреза»-.

В связи с этим между элементами одной серии релятивов и полнозначными словами мне - твое и др., како - како и др., се - въ семь и др. выявляются речевые системные отношения функционально-речевой синонимии (результат процесса систсмообразования в речи - уровень, отношения, функции).

Принцип нейтрализации языковых значений нолнозначных слои речевыми релятивными значениями

Например, серия сь тобою и др., выражающая антропоцентрический семантический «разрез» совместной отчуждаемости лиц (Глеба и Бориса) от жизни, индуцируется речевым классом оумрети - оумрсти — жити, элементы которого объединяются благодаря нейтрализации их языковых параметров речевыми релятивными значениями активности, ненаправленности и невсрсионности действий.

Серия како и др., обозначающая фактоцснтрический семантический «разрез» осуждения обстоятельств отчуждения лица (Бориса) от жизни, индуцируется речевым классом слов прободенъ еси — преда ся - въеприялъ еси, элемен ты которого объединяются в силу нейтрализации их языковых примет речевыми релятивными значениями активности, цешпростремительности и субъектной версионности действий.

Серия въ семь и др., выражающая темпоцентрнческнй семантический «разрез» неприятия лицом (Глебом) периода земной жизни, индуцируется речевым классом слов въ житии - тоуса — вь свете, элементы которого объединяются по причине погашения их языковых свойств речевым релятивным значением прогрессирующей инактивности.

Серия ми и др., обозначающая антропоцентрический семантический «разрез» самоотчуждения лица (Глеба) от жизни, индуцируется речевым классом слои оумрети -състиже — гне, элементы которого объединяются на основе нейтрализации их языковых признаков речевым релятивным значением активности.

Серия твое и др., выражающая антропоцентрический семантический «разрез» неотчуждаемой принадлежности, индуцируется речевым классом слов лице англьскос -доброты, элементы которого объединяются на основе нейтрализации их языковых примет речевым релятивным значением активности.

В связи с этим между элементами одной серии нолнозначных слов (речевого класса как объединения синтаксем разной лексической семантики, разных грамматических признаков и разных частей речи) выявляются речевые системные отношения нейтрализации (результат процесса систсмообразования в речи - уровень, отношения, функции).

Принцип нейтрализации языкового различительного означивания сходным речевым

У принципа нейтрализации языковых значимостсй, отделяющих одно слово от других, речевыми значимостями, уподобляющими одно слово другим, два проявления, С одной стороны, разные слова могут выполнять одну и ту же речевую функцию, что ведет, как уже оговаривалось, к одному результату — к речевым системным отношениям функционально-речевой синонимии. .

И частност и, языковое различительное означивание местоимениями мне - съ тобою -твося (языковые параметры мне, ст» гобою: разряд - личные, категориальное значение -указание на предметность, грамматические признаки — I л., 2 л., ед. ч.. Дат. иад., Твор. над., функция - дополнения; языковые параметры твоея: разряд — притяжательное, категориальное значение - признак, грамматические признаки - ж. р., ед. ч., Род. пад., функция -определение) нейтрализуется в речи выполнением ими одной и той же речевой функции -функции обозначений антропоцентрации семантического пространства в вариантах отчуждаемой и неотчуждаемой принадлежности.

Языковое различительное означивание местоимениями се - въ семь (языковые параметры се: грамматические признаки - ср. р., ед. ч., Им. пал.; языковые параметры въ семь: грамматические признаки - м. р., ед. ч., Мсстн. пад.) нейтрализуется в речи выполнением ими одной и той же речевой функции - функции выражение темпоцентрации семантического пространства в варианте неприятия земной жизни.

С другой стороны, одно и то же слово может выполнять разные речевые функции, что вызывает системообразующее явление полифункциональности слов в речи, которое ведет к другим системным речевым отношениям — отношениям пересечения, объединения, дополнения.

Например, элемент серии мне и др. (языковые параметры: категориальное значение -указание па предметность, функция - дополнение) выполняет следующие речевые функции:

выражает ашпропоцентрацию семантического пространства значением лица (оувы -мне - «Глебу»);

в л и ¡коде ист к не объекта в пространстве «здесь» (оувы — мне — «здесь»); об/хпннонаправленпое указание на «известное» (глебоу оувы - мне); ментальность как память читателя о референциальном денотате именно этого релятива (мне - вспоминаем, что это человеку, оказавшемуся на Днепре у Смоленска в устье реки Медыни, вдали от Киева, где умер его отец князь Владимир, и от Вышгорода, неподалеку от которой) был убит его брат князь Борис);

/тефлексивный регистр (мне - это лицу, которое, судя по первым строкам текста, включено в ситуацию горестного эмоционального состояния, - глебоу); невекторное время в модусах «сначала - затем - йотом».

Элемент' серии сь тобою и др. (языковые параметры: категориальное значение -указание на предметность, функция - дополнение) выполняет следующие речевые функции:

обозначает онт/юпоцентрацию семантического пространства значением лица и совместную от чуждаемость лиц от жизни (оумрети — ми — «Глебу» - съ тобою — «Борисом»);

дальнодействие объекта п пространстве «там» (оунылъ быхъ - съ тобою - «там» -оумрети);

обратнонаправленное укаюние на «известное» (борисс съ тобою оумрети); п/гямонап/х/вяенное указание на «неизвестное» (да быхъ сытодобленъ жити съ тобою);

ментальность как память читателя о референциальном денотате именно этого релятива (съ тобою — вспоминаем, что это с человеком, убитым на реке Л лыс около Вышгорода);'

рефлексивный регистр (сь тобою - это с лицом, которое, судя по началу текста плача, уже включено в ситуацию горестного эмоционального состояния, - брате борисе); невекторное время в модусах «сначала - затем - потом». 16

Элемент серии како и др, (языковые параметры: категориальное значение - указание на признак признака, функция - подчинение) выполняет следующие речевые функции:

выражает фактоцешпрацию семантического пространства значением факта действия «это было» (како - преда ся - «это было»);

дальнедействие объекта в пространстве «там» (како - « гам» - прободенъ еси); реальность семантического пространства как исчислснность фактов действий и их результатов («во-первых» - како - прободенъ сси, «во-вторых» - како - сьмрьти преда ся, ив-третьих» - како - пагоубоу въеприялъ еси);

рефлексивный регистр (како - это осуждение отчуждения от жизни одного лица другим, введенным, судя по тексту плача, в ситуацию эмоционального состояния, - Глебомь); певекторное время в модусах «сначала - затем - потом».

В связи с явлением полифункциональности на уровне слова и с возможностью слова входить в разные серии между сериями релятивов и полпозпачных слов обнаруживаются речевые системные отношения пересечения, объединения, дополнения (результат процесса системообразования в речи - уровень, отношения, функции).

Одним из показателей речевой системности текста «Плач князя Глеба» является закрепленность за ним жанровомаркирующего, судя и по этому тексту, аксиоцентрического способа организации семантического пространства (аксиоцентрической модели отрицательной оценки как знаковой основы текста).

§3. Речевая системность текста «Плач слуг князя Святополка» Факторы речевой системности текста Фактор цеиграции речевого пространства

Данный фактор проявляется в центрании множества денотатов семантическими «фокусами» - значениями оценки, лица, отрицания, утверждения, факта действия «это было», времени «сейчас».

Цснтрация семантикой отрицательной оценки (самооценки) обозначается одним междометием горестного чувства оувы, уходит на периферию ссмантико-структурных моделей строения текста и становится приметой зачина жанровой формы плача.

Центрация значением положительной оценки выражается серией аллегорических сочетаний водителю слепыимь - одеже нагымъ - старости жьзле - казателю не наказан ымъ.

Центрация семантикой лица обозначается одним личным местоимением намь, уходит на периферию моделей строения текста и становится приметой зачина жанровой формы плача в формуле «оувы иамъ».

Центрация имплицитными значениями отрицания и утверждения выражается ссрисй вопросительных местоимений кто — «никто» - къто — «все» - къто — «все».

Центрация семантикой факта действия обозначается серией местоименных наречий како - како - како, исчисляющих факты действий «это было» - «это было» - «это было»,

Центрация значением настоящего времени «сейчас» выражается указательными местоимениями сего — вь семь.

Фактор невекторности речевого времени

Данный фактор обнаруживается в том, что денотаты не отнесены к прошлому, настоящему или будущему.

Певекторное ть проявляется в распределенности фаз оценки, отрицания и утверждения, времени, фактов действий по имплицитным модусам речевого времсии - модусам последовательности «сначала — затем - потом», модусам перечисления «во-первых - во-вторых- в-третьих», модусам уточнения «общее - частное» («сначала» - водителю слеиыимъ

— «прозрение слепых», «затем» - одеже наг ымъ — «одежда нагих», «потом» - старости жьзле

- «опора старости»).

Фактор формировании семантического «разреза»

Данный фактор проявляется в том, что при вертикальном развертывании текста семантические «фокусы» многократно соотнесены с одними и теми же денотатами.

Обнаружением такого развертывания текста в плане речевого пространства являются семантические «разрезы»:

аксиоцсптрнческий (водителю слепыимъ - «положительная оценка»); лотоцснтрический (къто - отрицание «никто» и утверждение «все»); фактоцеитрический (коко — не въехоте — «факт действия; это было»); темпоцсптрический (сего ~ «сейчас»).

Обнаружением вертикального развертывания текста в плане речевого времени являются:

отношения последовательности фаз оценки («сначала» - водителю слепыимъ, «затем»

- одеже нагымъ, «потом» - старости жьзле);

отношения перечисления фактов действий, фаз отрицания и утверждения («во-первых»

- кто вься исправить — «никто», «во-вторых» - къто — не почюдить ся - «все», «в-третьих» -къто - не съмернть ся - «в«'»);

отношения уточнения «общее - частное» («общее» - не въехоте славы мира сего, «частное» - не въехоте величия вь житии семь).

Фактор тематической модификации синтагмы

Данный фактор проявляется в том, что семантические «разрезы» несимметрично распределены в соответствии с темой и ремой синтагм.

В теме синтагм концентрируется основное количество способов организации семантического пространства (семантических «фокусов»):

аксиоцентрический (одеже нагымъ - не еъехоте — «положительная оценка»); логонентричеекий (кто — вься исщювить — «имплицитное отрицание: никто», къто — не съмерить ся - «имплицитное утверждение: все»);

фактоцентричсский (како — не въехоте славы мира - «факт действия: это было»). В реме синтагм явно обнаруживается лишь один семантический «разрез» -темпоцентричсский (не въехоте славы мира — ссго - «ты не захотел славы сейчас, в этой жизни на земле»; не въехоте величия вь житии - семь - «ты не захотел власти сейчас, в этой жизни па земле»).

Фазы указанных семантических «разрезов» организуются в вертикали текста в соответствии с имплицитными модусами речевого времени - модусами последовательности «сначала — затем - потом», модусами перечисления «во-первых - во-вторых — в-третьих», модусами уточнения по линии «общее - частное». Фаю-ор сходного означивании

Данный фактор проявляется в том, что на основе центрации речевого пространства, певекторности речевого времени, формирования семантических «разрезов», тематической модификации синтагмы в словесных рядах текста обнаруживаются речевые серии релятивов и речевые серии иолнозначных синтаксем их речевого окружения со сходным означиванием. Речевыми в тексте являются:

серия иолнозначных слов вторичного номинирования — аллегорий водителю слепыимъ

- оде.же нагымъ - ста/юсти жьзле (сходное в означивании - семантика положительной оценки),'

серия релятивов кто - къто - къто (сходное в означивании - имплицитная семантика отрицания и утверждения), а также их речевое окружение - серия полнозначпых синтаксем исправить — почюдить ся - съмерить ся (сходное в означивании - семантика активности, иснтрострсмительности и субъектной версионности действий);

серия релятивов како — како — како (сходное в означивании — семантика исчисления фактов действий), а также их речевое окружение — серия полнозначпых синтаксем въехоте —

въсхоте — въсхоте (сходное в означивании — семантика акт ивности, центростремителыюсти и субъектной версионности действий);

рслятивы сего - въ семь (сходное в означивании - семантика настоящего времени «сейчас»), а также их речевое окружение - иолнозначные синтакссмы мира - житии (сходное в означивании - семантика инактивности).

В группе синтагм элементы серий характеризуются сходным означиванием, выступают уже и фактом речи и важны для текстообразования. Речевое в тексте связано с однородной системной вертикалью, языковое - с разнородной структурной горизонталью.

Принципы речевой системности текста Принцип нейтрализации локальных значений реля тивон темпоральными Например, под влиянием текста у разпоразрядных местоимений къто, сего этимон «здгеь» (Гь: в.-луж. (Ли — «этот») может нейтрализоваться семантикой «тогда», что подчеркивается глаголами будущего времени (кто - «тогда, в будущем» - исправить).

У местоимения сего этимон «здесь» (лат. се — «туг») может нейтрализоваться семантикой «тогда», что подчеркивается глаголами прошедшего времени (не въсхоте — «тогда, в прошлом» - сего).

В связи с этим между разными сериями релятивов на основе разных степеней нейтрализоваиности конкретных локальных значений абстрактными темпоральными выявляются речевые системные отношения функциональной иерархии (результат процесса системообразовапия в речи — уровень, отношения, функции).

Принцип нейтрализации разных смыслов единым содержательным «мотивом» В частности, под влиянием текста смысловая нетождественность сочетаний водителю сленыимъ - одеже нагммъ - старости жьзле из-за представленности в них рамных лиц {слепые, нагие, старые) нейтрализуется на речевом уровне выполнением ими роли обозначений аксиоцентрического семантического «разреза».

Смысловая нетождесгвенность слов кто - къто - къто из-за отнесенности их к разным лицам (неопределенному «никто» и обобщенному «все») нейтрализуется на речевом уровне выполнением ими роли обнаружений яогоцентрического семан тического «разреза».

Смысловая не тождественность слов сего - въ семь из-за от несенности их к разным денотатам («миру», «жизни») нейтрализуется на речевом уровне выполнением ими роли обнаружений темпоцентрического семантического «разреза».

В связи с этим между элементами одной серии релятивов и полпозначными словами водителю слспыимъ и др., къто и др., сего и др. выявляются речевые системные отношения функционально-речевой синонимии (результат процесса системообразовапия в речи -уровень, отношения, функции).

Принцип нейтрализации языковых значении пол позначных слов речевыми релятивными значениями

Например, серия къто и др., выражающая логоцентрический семантический «разрез» отрицания и утверждения, индуцируется речевым классом слов вься — не почюдить ся - не съмерить ся, элементы которого обг.единяются благодаря нейтрализации их языковых параметров речевыми релятивными значениями активности, центростремителыюсти и субъектной версионности действий.

Серия како и др., обозначающая фактоцентрический семантический «разрез», индуцируется речевым классом слов не въсхоте - не въсхоте - не въсхоте, элементы которого объединяются в силу нейтрализации их языковых примет речевыми релятивными значениями активности, центростремителъности и субъектной версионности действий.

Серия сего и др., выражающая темпоцентрический семантический «разрез», индуцируется речевым классом слов мира - житии, элементы которого объединяются но причине нейтрализации их языковых свойств речевым релятивным значением инактивности.

В связи с этим между элементами одной серии полнозначных слов (речевого класса как объединения синтаксем разной лексической семантики, разных фамматических признаков и разных частей речи) выявляются речевые системные отношения нейтрализации (результат процесса системообразования в речи - уровень, отношения, функции).

Принцип нейтрализации языкового различительного означнвания сходным речевым

У принципа нейтрализации языковых значимостсй, отделяющих одно слово от других, речевыми значимостями, уподобляющими одно слово другим, два проявления. С одной стороны, разные слова могут выполнять одну и ту же речевую функцию, что приводит, как уже говорилось, к одному результату — к речевым системным отношениям функционально-речевой синонимии.

В частности, языковое различительное означивание междометием увы (категориальное языковое значение - выражение эмоций и чувств), существительными водителю - одеже -старости — жьзле (категориальное языковое значение - предметность), прилагательными слепыимъ — нагымъ (категориальное языковое значение - признак) и страдательным причастием наказанымъ (категориальное языковое значение - признак но действию) нейтрализуется в речи выполнением ими одной и той же речевой функции - функции обозначений аксиоцентрации семантического пространства в вариантах отрицательной и положительно]! оценки.

Языковое различительное означивание местоимениями сего — въ семь (языковые параметры сего: м.р., ед.ч., Год. пад.; языковые параметры въ семь: ср.р., ед.ч., Мести, над.) нейтрализуется в речи выполнением ими одной и той же речевой функции - функции выражения темпоцешпрации семантического пространст ва.

С другой стороны, одно и то же слово может выполнять разные речевые функции, что вызывает системообразующее явление иолифункцнональности слова в речи, которое приводит к другим системным речевым отношениям - отношениям пересечения, объединения, дополнения.

Например, элемент серии къто и др. (языковые параметры: категориальное значение -указание на предметность, функция - подлежащее) выполняет следующие речевые функции: выражает яогоцентрацию семантического пространства значением отрицания (кто — «никто» - пься исправить) и утверждения (къто - «все» - ли не съмерить ся);

близкодеиствие объекта в пространстве «здесь» (къто - «здесь» - не почюдить ся); далънедействие объекта в пространстве (къто - «там» - ли не съмерить ся); прямонаправленное указание па «неизвестное» (кто исправить — «никто»); ментальность как память читателя о референциалыюм денотате именно этого релятива (къто — предполагаем, что это неверующие, которые смирением князя Бориса могут приобщиться к вере);

невекторное время в модусах «сначала - затем - потом».

Элемент серии како и др. (языковые параметры: категориальное значение - указание на признак признака, функция - подчинение) выполняет следующие речевые функции:

обозначает фактоцентрацию семантического пространства значением факта действия «это было» (како - не въехоте - «это было» - славы);

дальнедействие объекта в пространстве «там» (како - «там» - не въехоте веселити ся); обратнонаправленное указание на «известное» (къцяже <г како - не въехоте величия); ментадъность как память читателя о референциалыюм денотате именно этого релятива (како — вспоминаем, что это обоснование гибели лица его нежеланием земных благ);

реальность семантического пространства как исчисленность фактов действий («во-первых» - како — не въехоте славы, «во-вторых» - како — не въехоте веселити ся, «в-третьих» - како - не въехоте величия); 20

невекторное время в модусах «сначала - затем - потом».

В связи с явлением полифуикциоиалыюсти на уровне слова и с возможностью слова входить п разные серии между сериями релятивов и полнозначных слов обнаруживаются речевые системные отношения пересечения, объединения, дополнения (результат процесса системообразования в речи - уровень, отношения, функции).

Одним из показателей речевой системности текста «Плач слуг князя Святонолка» является закрепленность за ним жанровомаркирующего, судя и по третьему тексту, аксиоцентрического способа организации семантического пространства (аксиоцентрической модели отрицательной оценки как знаковой основы текста).

В ГЛАВЕ И «РЕЧЕВАЯ СИСТЕМНОСТЬ ТЕКСТА ЖАНРОВОЙ ФОРМЫ МОЛИТВЫ» рассматривается речевая системность текстов «Молитва князя Бориса», «Молитва князя Глеба», «Молитва автора».

Как и в I главе, во II речевая системность анализируемых текстом описывается через понятия факторов, принципов, моделей, структуры, отношений и функций.

§Г. Речевая системность текста «Молитва князя Бориса» Факторы речевой системности текста

Фактор центрацнп речевого пространства

Данный фактор проявляется в цеитрации множества денотатов семантическими «фокусами» - значениями оценки, лица, обусловленности, противопоставления, отрицания, причины, атрибутивности, изъяснения, времени «сейчас».

Цеитрация семантикой положительной оценки обозначается серией 'существительных и прилагательных благосклонности, созидания, милосердия и владычества многомлстивыи -живодавьче - члвколюбьче - влдко, похвалы слава - слава - слава; модально-оценочной семантикой имнлицитпой желательности - серией императивов призьри - вижь - веси.

Цеитрация значением обусловленности выражается подчинительными союзами аще -

аще.

Цеитрация семантикой противопоставления и отрицания обозначается серией сочини тельных союзов и частиц нъ - не - нъ.

Цеитрация значением причинности выражается серией подчинительных союзов яко ~ яко - иже.

Цеитрация семантикой атрибутивности и изъяснения обозначается серпе;; подчинительных союзов и союзных слов юже - яко - яко.

Цеитрация семантикой времени «сейчас» выражается серией указательных местоимений сего - сь - сего.

Цеитрация значением лица выражается серией энклитических личных местоимений 2-го лица ти - ти — ти, I -го лица мя - мя - л/я, серией притяжательных местоимений моего — моего - моего.

Фактор непекгорности речевого времени

Данный фактор обнаруживается в том, что денотаты не отнесены к прошлому, настоящему или будущему.

Непекторность выявляется в распределенности фаз оценки, обнаружений лица, обусловливания, противопоставления, отрицания, каузации, атрибутивности, изъяснения, времени по имплицитным модусам речевого времени - модусам последовательности «сначала - затем - потом», модусам перечисления «во-первых — во-вторых - в-третьих», модусам уточнения «частное - общее» («сначала» - слава - прещедрыи живодавьче, «затем» -слава - влдко члвколюбьче, «потам» - слава - мьпогомоу млердию).

Фактор формирования семантического «разреза»

Данный фактор проявляется в том, что при вертикальном развертывании текста семантические «фокусы» многократно соотнесены с одними и теми же денотатами.

Обнаружением вертикально!« развертывания текста в плане речевого пространства являются семантические «разрезы»:

аксиоцеитричсский (.нногомлстивыи, слава — «положительная оценка»; вижь -«имплицнтнаи желательность»);

логоцентрический (аще - обусловливание; нъ, не - «противопоставление и отрицание»; я ко - «причинность»; юже, я ко - «атрибутивность и изъяснение»); темпоцснтричсский (сего — «сейчас»); антропоцентрический (мя - «Бориса»).

Обнаружением вертикального разверп.1 ван и я текста в плане речевого времени являются:

отношения последовательности фаз оценки («сначала» - слава прещелрыи, «затем» -слава члвколюбие, «йогом» - слава млердию);

отношения перечисления фаз обусловливания, противопоставления и отрицания, причинности, атрибутивности и изъяснения, обнаружений лица, имплицитной желательности («во-первых» - призьри съ высоты - «.обрати внимание», «во-вторых» - вижь болезнь ердца -«смотри», «в-третьих» - веси ги — «знай»);

отношения уточнения фаз времени «общее - частное» («общее» - съподобиль еси оубежати оть жития сего, «частное» - не иосгави имъ греха ссго). Фактор тематической модификации синтагмы

Данный фактор проявляется н том, что семантические «разрезы» несимметрично распределены в соответствии с темой и ремой синтагм.

И теме сиигаI м концентрируется основное количество способов организации семантического пространства (семантических «разрезов»):

аксиоцеитричсский (мпогомлстивыи, слава - съподобиль ecu — «положительная оценка»; вижь - болели, прияхъ - «имплицитная желательность»);

логоцентрический (аще - бы поноешь - «обусловленность», нъ — приими — «противопоставление»; i ie — постави - «отрицание»);

антропоцентрический (ти — направи — «трансцендентное лицо - Бог»), И теме по отношению к предикатной синтакссме придаточной части и в реме по отношению к предикатной синтакссме главной части синтагмы находится еще один логоцентрический способ организации семантического пространства (яко — сподоби — «причинность — так как»; южс — прияхъ — «атрибутивность - которую»; яко — не противлю ся - «изъяснение - что»),

II реме синтагм явно обнаруживаются лишь два семантических «разреза» -антропоцентрический (съподобиль ecu - мя - «Бориса») и тсмпоцснтрический (съподобиль ecu оубежат и оть жития — сего - «настоящее время - сейчас»).

Фазы указанных семантических «разрезов» организуются в вертикали текста в соответствии с имплицитными модусами речевого времени - модусами последовательности «сначала — затем - потом», модусами перечисления «во-первых - во-вторых — в-третьих», модусами уточнения «общее - частное». Фмктор сходного означивания

Данный фактор проявляется в том, что на основе цетрации речевого пространства, исвскторности речевого времени, формирования семантических «разрезов», тематической модификации синтагмы в словесных рядах текста обнаруживаются речевые серии релятивов и речевые серии полпозначных синтаксем их речевого окружения со сходным означиванием. Речевыми в тексте являются:

релятивы аще — аще (сходное в означивании — семантика обусловленности), а также их речевое окружение — полнозначные синтакссмы поносилъ бы — вельречеваяъ бы (сходное в означивании - семантика активности, центробежной направленности и объектной всрсионпости действий); 22

серия релятивов нъ - не — нъ (сходное в означивании - семантика противопоставления и отрицания), а также их речевое окружение — серия нолнозначных синтаксем вижь -постави - приими (сходное в означивании - семантика прогрессирующей ииактишюсти, центростремительной направленности и субъектной версионности действий);

серия релятивов яко - яко - иже (сходное в означивании - семантика причины), а также их речевое окружение - серия полиозиачных синтаксем съподобилъ еси - сподоби -направи (сходное в означивании - семантика активности, центробежной направленности и объектной версионности действий),'

серия релятивов юже - яко — яко (сходное в означивании - семантика атрибу тивности и изъяснения), а также их речевое окружение — серия полиозиачных синтаксем прияхъ — оумьрщвяемъ еемь - не проти&чю ся (сходное в означивании - семантика активности, центростремительной направленности и субъектной версионности действий);

серия релятивов мя - мя — мя (сходное в означивании - семан тика лица)» а также их речевое окружение - серия полиозиачных синтаксем сподоби - въмениша - въздвиж'е (сходное в означивании - семан тика активности, центробежной направленност и и объектной версионности действий);

серия релятивов моего — моего — моего (сходное в означивании - семантика лица), а также их речевое окружение — серия полиозиачных синтаксем c/xíi/o - съродника — oí/а (сходное в означивании - семантика активности);

серия релятивов сего - сь - сего (сходное в означивании - семантика настоящего времени «сейчас»), а также их речевое окружение - серия нолпо шачных синтаксем жития -въ диь - греха (сходное в означивании - семантика инактивности).

В группе синтаг м элементы серий характеризуются сходным означиванием, выступают уже и фактом речи и важны для тскстхюбразовання. Речевое в текс те связано с однородной системной вертикалью, языковое - с разнородной структурной горизонталью.

Принципы речевой системности текста Принцип нейтрализации локальных значений релитнвои темпоральными Например, под влиянием текста у разноразрядных местоимений мя, моего этимон «здесь» (др.-инд. niüm - «мя»; др.-русск. еемь - «я - здесь - сейчас») нейтрализуется семантикой «тогда», что подчеркивается глаголами прошедшего времени (въэдвиже -«тогда» - на мя; ничью же — «тогда» - оумыслихъ противоу брагоу - моемоу).

У разных слов ты, твося этимон «здесь» (tu: гот. pata - «это») нейтрализуется семантикой «тогда», что подчеркивается неспециализированными глаголами будущего времени (вижь - «тогда, в будущем» - ты; прнзьри сь высоты - «тогда, в будущем» - твося).

В связи с этим между разными сериями релятивов на основе разных степеней нейтрализоваиности конкретных локальных значений абстрактными темпоральными выявляются речевые системные отношения функциональной иерархии (результат процесса системообразоваиия в речи - уровень, отношения, функции).

Принцип нейтрализации разных смыслов единым содержательным «мот ивом» В частности, под влиянием текста смысловая не тождественность слов мпогомлстивыи - живодавьче — влдко и слава - слава - слава из-за их отнесенности к разным лицам (многомлстивьш - «назван Бог», слава — «прославляет Борис») нейтрализуется на рсчепом уровне выполнением ими роли обозначений аксиоцентрического семантического «разреза».

Смысловая нетождественность слов ти - ти — ти и мя - мя - мя из-за от несенности их к разным денотатам ( ти /(Ногу» и мя «Бориса» ) нейтрализуется на речевом уровне выполнением ими функции выражения антропоцентрического семантического «разреза».

Смысловая негождсствснность слов ссго - сь - сего из-за отнесенности их к разным денотатам (сего «жизнь», сь «день», ссго 4 «грех») нейтрализуется на речевом уровне выполнением ими роли обозначений темпоцентрического семантического «разреза».

В связи с этим между элементами одной серии релятивов и полнозпачными словами миогомлстивыи - слава и др., ти - мя и др., сего - сь и др. выявляются речевые системные отношения функционально-речевой синонимии (результат процесса системообразования в речи — уровень, отношения, функции).

Принцип нейтрализации языковых значении полиозначных слов речевыми

релятивными значениями

Например, серия аще и др., выражающая логоцентрический семантический «разрез» обусловливания, индуцируется речевым классом синтакссм поноегтъ бы - вельречевалъ бы, элементы которого объединяются благодаря нейтрализации их языковых параметров речевыми релятивными значениями активности, центробежности и объектной (действие направлено от субъекта) версиоиности действий.

Серия яко и др., обозначающая логоцентрический семантический «разрез» каузации, индуцируется речевым классом синтаксем сттодобилъ еси - сподоби - направи, элементы которого объединяются по причине нейтрализации их языковых свойств речевыми релятивными значениями активности, центробежпости и объектной версиоиности действий.

Серия юже и др., выражающая логоцентрический семантический «разрез» атрибутивности и изъяснении, индуцируется речевым классом синтаксем прияхъ -оумьрщвяемъ еемь — не противлю ся, элементы которого объединяются на основе нейтрализации их языковых свойств речевыми релятивными значениями активности, цешпроащжмитепьности и субъектной версиоиности действий.

Серия моего и др., выражающая антропоцентрический семантический «разрез» неотчуждаемой принадлежности, индуцируется речевым классом синтаксем cpdi¡a -съродника - оца, элементы которого объединяются в силу нейтрализации их языковых примет речевым релятивным значением активности.

Серия сего и др., обозначающая темпоцстрический семантический «разрез», индуцируется речевым классом синтакссм жития - въ днь - греха, элементы которого объединяются но причине нейтрализации их языковых свойств речевым релятивным значением инактивности.

В связи с этим между элементами одной серии полиозначных слов (речевого класса как объединения синтаксем разной лексической семантики, разных грамматических признаков и разных частей речи) выявляются речевые системные отношения ней трализации (результа т процесса системообразования в речи - уровень, отношения, функции).

Принцип нейтрализации языкового различительного означивании сходным

речевым

У принципа нейтрализации языковых значимостсй, отделяющих одно слово от других, речевыми значимостями, уподобляющими одно слово другим, два проявления. С одной стороны, разные слова могут выполнять одну и ту же речевую функцию, что приводит, как уже оговаривалось, к одному результату — к речевым системным отношениям функционально-речевой синонимии.

Например, языковое различительное означивание прилагательными миогомлстивыи -млствыи - нремлстиве (категориальное языковое значение - признак) и существительными слава - слава - слава (категориальное языковое значение - предметность) нейтрализуется в речи выполнением ими одной и той же речевой функции - функции обозначений аксиоцешпрации семантического пространств в варианте положительной оценки.

Языковое различительное означивание местоимениями ти — тебе - твоея (языковые параметры ти, тебе: разряд - личные, категориальное значение - указание на предметность, грамматические признаки — 2 л., ед.ч., Дат. пад., функция — дополнение; языковые параметры твоея: разряд — притяжательное, категориальное значение - признак, грамматические признаки - ж. р., ед. ч., Род. над., функция - определение) нейтрализуется в речи

24

выполнением ими одной и той же речевой функции - функции выражения антропоцентрации семантического пространства « варианте неотчуждаемой принадлежности.

С другой стороны, одно и то же слово может выполнить разные речевые функции, что вызывает системообразующее явление нолифункциональности слова в речи, которое приводит к другим системным речевым отношениям - отношениям пересечения, объединения, дополнения.

В частности, элемент серии ти и др. (языковые параметры: категориальное значение -указание на предметность, функция - дополнение) выполняет следующие речевые функции:

выражает антропоцентрацию семантического пространства значением трансцендентного лица - «Бога» и неотчуждспность его от молящихся (слава - ти - «Богу»); близ/содействие объекта в пространстве «здесь» (слава — «здесь» - ти); обратнонаправяенное указание па «известное» (боже ти);

ментальность как память читателя о референциалыюм денотате именно этою релятива (ти - помним, что это трансцендентному субъекту, осмысляемому автором в аспектах его причастности к молящемуся князю Борису);

рефлексивный регистр (ти - это трансцендентному лицу, которое, судя по' зачину текста, введено в ситуацию эмоционально-ментального состояния, - ги); невекторное время в модусах «сначала - затем - потом».

Элемент серии мя и др. (языковые параметры; категориальное значение - указание па предметность, функция - дополнение) выполняет следующие речевые функции:

выражает ашпропоцешпрацию семантического пространства значением лица -«Бориса» (сподоби - мя - «Бориса») и отчуждение субъекта от жизни (мя съконьчати хотение ердца);

близко- и дальнедействие объекта в пространстве «там» и «здесь» (съподобилъ сси -«там и здесь» - мя - оубежати);

обратнонаправяенное указание на «известное» (блаженный <г мя); ментальность как память читателя о референциальном денотате именно этого релятива (мя — помним, что это человека, обдумывающего свою непричастность к таким реальностям, как «прельсть», «хотение»);

рефлексивный регистр (мя - это лица, которое, судя по фрагментам жития, предваряющим молитву, включается в ситуацию эмоционально-ментального состояния, -Бориса);

невекторное время в модусах «сначала - затем — потом».

Элемент серии моего и др. (языковые параметры: категориальное значение -признак, функция - определение) выполняет следующие речевые функции:

выражает антропоцентрацию семантического пространства значением лица -«Бориса» (прияхъ - от съродника - моего - «Бориса») и неотчуждепие от нею иных реалий (имыи воя оца моего);

дальне- и близкодействие объекта в пространстве «там и здесь» (нрияхъ - «там и здесь» - от съродника);

обратнонаправленное указание на «известное» (ердца моего);

ментальность как намять читателя о референциалыюм денотате именно этого релятива (моего - помним, что это человека, осмысляющего свою причастность к таким реальностям, как «оца», «съродника», «братоу»);

рефлексивный регистр (моего - это лица, которое, судя но затскстовьгм словоформам, уже вводится в ситуацию эмоционально-ментального состояния, - Бориса); невекторное время в модусах «сначала - затем - потом».

В связи с явлением полифункциональности на уровне слова и с возможностью слона входить в разные серии между сериями релятивов и полнозпачньгх слов обнаруживаются

речевые системные отношения пересечения, объединения, дополнения (результат процесса системообразования в речи - уровень, отношения, функции).

Одним из показателей речевой системности текста «Молитва князя Бориса» является закрепленность за ним жанровомаркируюи/его, судя по данному и другим текстам, аксиоцентрического способа организации семантического пространства (аксиоцентрической модели положительной оценки как знаковой основы текста).

§2. Речевая системность текста «Молитва князя Глеба» Факторы речевой системности текста

Фактор центрацни речевого пространства

Данный фактор проявляется в центрации множества денотатов семантическими «фокусами» - значениями оценки, отрицания, противопоставления, причины, изъяснения, актуализации, времени «сейчас», лица.

Центрация семантикой положительной оценки обозначается двумя прилагательными благосклонности прещедрыи - премилостиве, уходит на периферию семантнко-структурных моделей строения текста и становится приметой зачина жанровой формы молнтвы.

Центрация модально-оценочной имплицитной семантикой желательности, осложненной значениями отрицания и противопоставления, выражается двумя императивами в неспециализированном употреблении вместе с отрицательной частицей и противительным союзом не премълчи - нъ оумти ся, уходит на периферию семангико-сгруктурпых моделей строения текста.

Центрация неосложненной модально-оценочной имплицитной семантикой желательности обозначается серией императивов в неспециализированном употреблении вижь - веси - вижь - соуди.

Центрация семантикой настоящего времени «сейчас» выражается двумя указательными местоимениями се - се, уходит на периферию семаитико-структурных моделей строения текста.

Центрация семантикой причинности, изъяснения и актуализации обозначается серией подчинительных союзов и частицы во - «так как» - яко - «что» - бо- «ведь».

Центрация модально-оценочным значением неизбежности, осложненным семантикой факта действия, выражается серией сочинительных союзов и —и — и, исчисляющих эти факты (и — нредани боудете — «это будет», и — предасть — «это будет», и — оумьртвять — «это будет»),

Центрация семантикой лица обозначается серией притяжательных местоимений мое -моего - моя - «Глеба».

Фактор невскторносш речевого времени

Данный фактор обнаруживается в том, что денотаты пе отнесены к прошлому, настоящему или будущему.

Невекторность выявляется в распределенности фаз оценки, отрицания, противопоставления, причинности, изъяснения, актуализации, времени, обнаружений лица по имплицитным модусам речевого времени - модусам последовательности «сначала - затем - потом», модусам перечисления «во-первых - во-вторых - в-третьих», модусам уточнения «общее - частное» («сначала» - вижь, «затем» - веси, «потом» - соуди; «во-первых» - вижь, «во-вторых» - веси, «в-третьих» - соуди; «общее» - вижь — «смотри», «частное» - веси -соуди - «знай - суди»).

Фактор формирования семантического «разреза»

Данный фактор проявляется в том, что при вертикальном развертывании текста семантические «фокусы» многократно соотнесены с одними и теми же денотатами.

Обнаружением такого развертывания в плане речевого пространства являются семантические «разрезы»:

26

аксиоцентрический (прещедрыи - «положительная оценка»; не премълчи - пь оумияи ся — «имплицитная желательность, осложненная отрицанием и противопоставлением»; вижь

- «неосложиенная имплицитая желательность»; и преданы боудете - «имплицитная неизбежность факта действия: это будет»);

темпоцентричсскнй (ее-настоящее время «сейчас»);

логоцептричсский (бо-яко - бо- «причинность, изъяснение, актуализация»); антропоцентрический (мое - «Глеба»),

Обнаружением вертикального развертывания текста в плане речевого времени являются отношения последовательности фаз отрицания, противопоставления, причинности, изъяснения, актуализации, времени, обнаружений лица, оценки - имплицитной желательности («сначала» - вижь, «затем» - веси, «потом» - соуди);

отношения перечисления фактов неизбежных действий («во-первых» - и предапи боудете родъмь - «это будет», «во-вторых» - и брать брата нредасть па съмьрть - «>то будет», «в-третьих» - и оумьртвять вы имене моего ради - «:>то будет»);

отношения уточнения «общее - частное» («общее» - не ирсмълчи, «частное» - оумили

ся).

Фактор тематической модификации синтагмы

Данный фактор проявляется в том, что семантические «разрезы» несимметрично распределены в соответствии с темой и ремой синтагм.

В теме синтагм концентрируется основное количество способов организации семантического пространства (семантических «разрезов»): аксиоцентричсский (прещедрыи -премълчи - «положительная оценка»; не - премълчи - «имплицитная желательность, осложненная отрицанием»; иъ — оумили ся - «имплицитная желательность, осложненная противопоставлением»; вижь - закалаемъ семь — «неосложнснпая имплицитная желательность»; и - предаешь — «имплицитная неизбежность факта действия»),

В теме по отношению к предикатной синтаксеме придаточной части и в реме по отношению к предикатной синтаксеме главной части синтагмы находятся следующие способы организации семант ического пространства:

темпоцснтрический (се - готова есть доуша - «сейчас»);

логоцентрический (бо - закалаемъ еемь - «причинность - так как»; яко - выложать на вы роукы — «изъяснение - что»; бо — готова есть доуша - «актуализа! (ня - ведь»); аксиоцентрический (и - оумьртвять - «неизбежность факта действия»), В реме синтагм явно обнаруживается лишь один семантический «разрез» -антропоцентрический (оумили ся на оуныние- мое - «Глеба»),

Фазы указанных семантических «разрезов» организуются в вертикали текста в соответствии с модусами речевого времени - модусами последовательности «сначала - затем

- потом», модусами перечисления «во-первых - во-вторых - в-третьих», модусами уточнения «общее - частное».

Фактор сходною означивания

Данный фактор проявляется в том, что на основе цептрации речевого пространства, невекторности речевого времени, формирования семантических «разрезов», тематической модификации синтагмы в словесных рядах текста обнаруживаются речевые серии релятивов и речевые серии полнозначиых синтакссм их речевого окружения со сходным означиванием. Речевыми в тексте являются:

релятивы не - нъ (сходное в означивании - семантика перечисления фаз имплицитной желательности), а также их речевое окружение - полнозпачные сиптаксемы премълчи -оумили ся (сходное в означивании - семантика прогрессирующей инактивности, центростремительной направленности и субъектной всрсиоиности действий);

релятнвы се - се (сходное в означивании - семантика настоящего времени «сейчас»), а также их речевое окружение — полнозначные синтаксемы закалаемъ — готова (сходное в означивании - семантика профессирующей инактнвности),'

серия релятивов бо - яко - бо (сходное в означивании - семантика причины, изъяснения и актуализации), а также их речевое окружение - серия полнозначных синтаксем закалаемъ — възло.жать - готова (сходное в означивании - семантика прогрессирующей инактнвности, центростремительной направленности и субъектной версионности действий);

серия релятивов и - и — и (сходное в означивании — семантика перечисления фаз неизбежности действий), а также их речевое окружение — серия полнозначных синтаксем преданы боудете - предаешь - оумьртвять (сходное в означивании - семантика прогрессирующей инактнвности, центростремительной направленности и субъектной версионности действий);

серия релятивов мое - моего-моя (сходное в означивании - семантика лица), а также их речевое окружение - серия полнозначных синтаксем на оуныние - ердца - доуша (сходное в означивании — семантика активности).

В фуппе синтагм элементы серий характеризуются сходным означиванием, выступают уже и фактом речи и важны для текстообразования. Речевое в тексте связано с однородной системной вертикалью, языковое — с разнородной структурной горизонталью.

Принципы реченой системности текста Принцип нейтрализации локальных значении релнтипои темпоральными Например, под влиянием текста у разных слов бо, или, котероую этимон «там» (чеш. Ьо — «но»; но он: др.-лит. апйя — «тот») ней фализуется семантикой «сейчас», что подчеркивается глагольными формами настоящего времени (бо - «сейчас» - закалаемъ; не вемь - «сейчас» - или - за котероую обндоу).

У слов мое, моего этимон «здесь» (др.-перс. тЛт - «мя»; м - : др.-русск. еемь - «я -здесь - сейчас») нейтрализуется семантикой «тогда», что подчеркивается глаголами будущего времени (за имя - мое - «тогда, в будущем» - възложать на вы роукы; оумьртвять вы — « тогда, в будущем» - имене - моего - ради).

В связи с этим между разными сериями релятивов на основе разных степеней нейфалнзованности конкретных локальных значений абстрактными темпоральными выявляются речевые системные отношения функциональной иерархии (результат процесса системообразования в речи — уровень, отношения, функции).

Принцип нейтрализации разных смыслов единым содержательным «мотивом» В частности, под влиянием текста смысловая нетождественность слов се - се, и - и - и из-за отнесенности их к разным денотатам (се -> «убийство», и «предательство») нейтрализуется на речевом уровне выполнением ими роли обозначений темпоцентрического семантического «разреза».

Смысловая нетождественное ть слов бо — яко - бо и не - нъ из-за отнесенности их к разным денотатам (бо «убийство», яко «испытание», не «безмолвствование», нъ «умиление») ней фализуется на речевом уровне выполнением ими функции выражения логоцептрического семантического «разреза».

Смысловая нетождествен!гость слов мое — моего - моя из-за отнесенности их к разным денотатам (мое «уныние», моего «сердца», моя «душа») нейтрализуется на речевом уровне выполнением ими роли обозначений антропоцентрического семантического «разреза».

В связи с этим между элементами одной серии реля тивов и иолнозначными словами се - и и др., яко - нъ и др., мое - моего и др. выявляются речевые системные отношения функционально-речевой синонимии (результат процесса системообразования в речи -уровень, отношения, функции).

Принцип нейтрализации языковых значений нолнозпачных слов речевыми релятивными значениями

Например, серия се и др., выражающая темпоцснтрический семантический «разрез», индуцируется речевым классом синтаксем закалаемъ - готова доуша, элементы которого объединяются благодаря нейтрализации их языковых примет речевым релятивным значением прогрессирующей ииактиености.

Серия бо и др., обозначающая логоцснтричсский семантический «разрез» каузации, изъяснения, актуализации, индуцируется речевым классом слов предани боудете - предаешь

- оумьртвять, элементы которого объединяются по причине нейтрализации их языковых свойств речевыми релятивными значениями прогрессирующей ииактиености, центростремительности и субъектной версионности действий.

Серия мое и др., обозначающая антропоцентрический семантический «разрез» неотчуждения реалий от лица, индуцируется речевым классом синтаксем на оуныние - с/хУца

- доуша, элементы которого объединяются на основе нейтрализации их языковых признаков речевым релятивным значением активности.

В связи с этим между элементами одной серии полнозначных слов (речевого класса как объединения синтаксем разной лексической семантики, разных грамматических признаков и разных частей речи) обнаруживаются речевые системные отношения нейтрализации (результат процесса системообразования в речи - уровень, отношения, функции).

Принцип нейтрализации языкового различительного означивания сходным речевым

У принципа нейтрализации языковых зиачимостсй, отделяющих одно слово от других, речевыми значимое! ями, уподобляющими одно слово другим, два проявления. С одной стороны, разные слова могут выполнять одну и ту же речевую функцию, что приводит, как уже оговаривалось, к одному результату - к речевым системным отношениям функционально-речевой синонимии.

Например, языковое различительное означивание мсстопмепнями се - се (категориальное языковое значение - признак), союзами и — и - и (категориальное языковое значение - соединение), наречием ныне (категориальное языковое значение - признак признака) нейтрализуется в речи выполнением ими одной и той же речевой функции -функции обозначений телчюцентрации семантического пространства.

Языковое различительное означивание местоимениями мои — вы - ты (языковые параметры мои: разряд - притяжательное, категориальное значение - признак, грамматические признаки - м.р., ед.ч., Им. над., функция - определение; языковые параметры вы, ты: разряд - личные, категориальное значение — указание на предметность, грамматические признаки — 2 л., мн.ч., ед.ч., Вин. над., Им. над., функция - дополнение, подлежащее) нейтрализуется в речи выполнением ими одной и той же речевой функции -функции выражения анпцюпоцентрации семантического пространства в вариантах неотчуждаемой и отчуждаемой принадлежности.

С другой стороны, одно и то же слово может выполнять разные речевые функции, что вызывает системообразующее явление полифупкционалыюсти слова в речи, которое приводит к другим системным речевым отношениям - отношениям пересечения, объединения, дополнения.

В частности, элемент серии се и др. (языковые параметры: категориальное значение -признак, функция - определение) выполняет следующие речевые функции:

выражает темпоцептрацию семантического пространства значением «сейчас» (се — «сейчас» - закалаемъ еемь);

близкодействие объекта в пространстве «здесь» (се — «здесь» - закалаемъ семь); прямоштравлетюе указание на «неизвестное» (се готова ест ь);

нсвекторное время в модусах «сначала - затем - потом».

Элемент серии бо и др. (языковые параметры: категориальное значение - причина, функция - подчинение) выполняет следующие речевые функции:

выражает логоцентрацию семантического пространства значением каузации «так как» и др. (съкроушение вижь - бо - «так как» - закалаемъ семь и др.);

бл и ¡коде ист вие объекта в пространстве «здесь» (бо - «здесь» - закалаемъ семь); обратнонап/хгвленное указание на «известное» (вижь бо закалаемъ семь); ментамьность как память читателя о референциалыюм денотате именно этого релягнва (бо - вспоминаем, что каузируются ожидание благословения господом непротивления злу и приня тие смерти князем Глебом);

невекторное время в модусах «сначала - затем - потом».

Элемент серии мое и др. (языковые параметры: категориальное значение - признак, функция - определение) выполняет следующие речевые функции:

выражает интропоцептрацию семантического пространства значением лица - «Глеба» (оумили ся на — мое — «Глеба» - оуныние) и неотчуждение от него иных реалий (доуша моя - предъ тобою ги);

биижодействие объекта в пространстве «здесь» (готова есть доуша - «здесь» - моя); дальнедействие объекта в пространстве «там» (вижь - «там» - съкроушение ердца -моего);

обратнонаправленное указание на «известное» (доуша моя);

менталышеть как память читателя о референциалыюм денотате именно этого релятива (мои - помним, что это человек, обдумывающий свою причастность к таким реальностям, как «сльзъ», «ердца», «оуныние»);

рефлексивный регистр (моего — это лица, которое, судя по загекстовым словоформам, уже вовлекается в ситуацию эмоционально-ментального состояния, - Глеба); нсвекторное время в модусах «сначала - затем - лотом».

В связи с явлением нолифункционалыюсти на уровне слова и с возможностью слова входить в разные серии между сериями релятивов и иолнозпачных слов обнаруживаются речевые системные отношения пересечения, объединения, дополнения (результат процесса системообразования в речи - уровень, отношения, функции).

Одним из показателей речевой системности текста «Молитва князя Глеба» является закрепленность за ним жанровооб/юзующего, судя и по этому тексту, аксиоцешпрического способа организации семантического пространства (аксиоцентрической модели положительной оценки как знаковой основы текста).

§3. Речевая системность текста «Молитва автора» Факторы речевой системности текста Факт ор ист ранки речевого пространст ва

Данный фактор проявляется в ценграции множества денотатов семантическими «фокусами» - значениями оценки, факта действия «это было», обусловленности, противопоставления, причины, времени «сейчас» и «сначала - затем - потом», лица.

Центрация семантикой положительной оценки в вариантах владычества, исключительности и безгрешности обозначается серией синтаксем-аллсгорий влдко - единыи - без греха.

Центрация модально-оценочным значением имплицитной желательности выражается императивами в неспециализированном употреблении призьри - сътвори.

Центрация семантикой факта действия обозначается серией аористов съгрешихомъ -«это было» - безакопьновахомъ — «это было» - претъкноухомъ ся — «это было».

Центрация значением обусловленности выражается одним подчинительным союзом, воспроизводимым в эксперименте елма - «если» - (елма) - (елма), отходит на периферию ссмантико-структурпых моделей строения текста. 30

Центрацпя имплицитной семантикой времени «сейчас» и «сначала - затем - потом» обозначается серией сочинительных союзов и - и — и, исчисляющих фазы имплицитной желательности (и — «сейчас - сначала» - не ослабн, и - «сейчас - затем» - дажь, и - «сейчас -потом» - оушедри).

Центрацня значением противопоставления выражается серией противительных союзов нъ - нъ - нъ, исчисляющих фазы имплицитной желательности.

Цетрацпя модально-оценочной семантикой уверенности-неизбежности обозначаете!! двумя сочинительными союзами да — да, исчисляющими фазы модальности — оценки, отходит па периферию семантико-структурных моделей строения текста.

Цснтрация значением сравнительной отрицательной оценки выражается двумя сравнительными союзами яко - яко - «как», отходит па периферию семантико-структурных моделей строения текста.

Цснтрация семантикой причинности обозначается серией подчинительных союзов яко - яко — яко — « так как». ,

Цснтрация значением лица выражается сериями личных ны - ны - ни, насъ - насъ -насъ и притяжательных напаши — наша — нашь — «молящихся» - местоимений. Фактор нсвскторности речевою времени

Данный фактор обнаруживается в том, что денотаты не отнесены к прошлому, настоящему или будущему.

Иевекторность выявляется в распределенности фаз оценки, обусловленное™, времени, противопоставления, сравнения, причинности, обнаружений лица, фактов действии по имплицитным модусам речевого времени - модусам последовательности «сначала --затем -потом», модусам перечисления «во-первых — во-вторых — в-третьих», модусам уточнения «частное - общее» («сначала» - сырешихомъ, «затем» - безаконьновахомь, «потом» -прсгысноухомь ся; «во-первых» - съгрсшихомь, «во-вторых» - безаконьновахомъ, «в-третьих» - прегъкноухомъ ся; «частное» - съгрешпхомъ — «поступали против совести», «общее» - безаконыюнахомъ - «отходили от обычаев»). Фактор формировании семантического «разреза»

Данный фактор проявляется в том, что при вертикальном развертывании текста семантические «фокусы» многократно соотнесены с одними и теми же денотатами.

Обнаружением такого развертывания в плане речевого пространства являются семантические «разрезы»;

аксиоцентричсский (без греха — «положительная оценка»; призьри - «имплицитная желательность»; да придешь — «уверенность - неизбежность»; яко мытаимьца -«сравнительная отрицательная оценка»);

фактоцентричсский (съгрешпхомъ - «факт дейст вия в прошлом: это было»); логоцсн'тричсский (елма — «обусловленность: если»; нъ — «противопоставление»; яко ~ «причинность: так как»);

темпоцснтрический (и — «сейчас» и «(сначала - затем - потом»); антропоцентрический (ны - насъ - наша - «молящихся»; твое - «Бога»), Обнаружением вертикального развертывания текста в плане речевого времени являются:

отношения последовательности фактов действий, фаз обусловливания, причинности, противопоставления, времени, обнаружений лица («сначала» - не ослабн им оусыюути, «затем» - некоупи ны отъ зла, «потом» - дажь ны время покаянию);

отношения перечисления фаз имплицитной желательности («во-первых» - нь искоутш, «во-вторых» - нь помилоуи, «в-третьих» - нь излеи млеть);

отношения уточнения «общее - частное» («общее» - яко мпога беюкония паша, «частное» - яко имя твое въ пась).

Фактор тематической модификации синтагмы

Данный фактор проявляется в том, что семантические «рачречы» несимметрично распределены в соответствии с темой и ремой синтагм.

В теме синтагм концентрируется основное количество способов организации семантического пространства (семантических «разрезов»):

аксиоцеитрический (без греха - призьри - «положительная оценка»; призьри -съгрешнхомъ — «имплицитная желательность»; да — придеть — «уверенность -неизбежность»; яко - мытоимьца - on¡xiuv - «сравнительная отрицательная оценка»);

фактоцентрический (еырешихомъ — ог/ести - «факт действия в прошлом: это было»); логоцептрический (елма - съгрешнхомъ - «обусловленность»: нъ - искоупи — «противопоставление»);

темпоцеп трический (и - «сейчас - сначала» - не осяаби, и - «сейчас - затем» - дажь, и - «сейчас - потом» - оущедри).

В теме но отношению к предикатной сиитакссме придаточной части и в реме но отношению к предикатной синтаксеме главной части синтагмы заключается логоцеитрический способ организации семантического пространства (яко - имя твое порицаешь ся въ наст. - «причинность: так как»),

В реме синтагм отчетливо обнаруживается лишь один семантический «разрез» -антропоцентрический (ог/ести - ны; призьри - на наст.; не осяаби - ны — преданомт, быти грехы - нашими - «молящихся»; призьри съ пбее стого - твоего - «Bora»).

Фазы указанных семантических «разрезов» организуются в вертикальном развертывании текста в соответствии с модусами речевого времени - модусами последовательности «сначала - затем - потом», модусами перечисления «во-первых - во-вторых - в-третьих», модусами уточнения по линии «частное - общее». Фактор сходного означивания

Данный фактор проявляется в том, что на основе центрации речевого пространства, невекторност и речевого времени, формирования семантических «разрезов», тематической модификации синтагмы в словесных рядах текста обнаруживаются речевые серии релятивов и речевые серии полнозначных сиптакссм их речевого окружения со сходным означиванием. Речевыми в тексте являются:

серия синтаксем вторичного номинирования - аллегорий влдко — единый - без греха (сходное в означивании — семантика положительной оценки);

релят ивы елма — (елма) - (елма) (сходное в означивании - семантика обусловленности), а также их речевое окружение - серия полнозначных синтаксем съгрешихомъ -безакопьновахомъ - претъкноухомъ ся (сходное в означивании - семантика прогрессирующей ииактивпости, центростремительной направленности и субъектном всрсиониости действий);

серия релятивов и - и - и (сходное в означивании - семантика перечисления фаз имплицитной желательности), а также их речевое окружение - серия полнозначных синтаксем дажь - оущедри - застоупи (сходное в означивании - семантика прогрессирующей ииактивпости, центростремительной направленности и субъектной всрсиониости действий);

серия релятивов нъ - нъ - нъ (сходное в означивании - семантика противопоставления), а также их речевое окружение - серия полнозначных синтаксем искоупи — помипоуи ~ милость (сходное в означивании — семантика прогрессирующей ииактивпости);

релятивы да — да (сходное в означивании - семантика перечисления фаз уверенности -неизбежности), а также их речевое окружение — полпозпачные сиптакссмы придеть -

въеканеть (сходное в означивании - семантика прогрессирующей ииактивпости, центростремительной направленности и субъектной версионностн действий); 32

серия релятивов яко - яко - яко {сходное и означивании - семантика причины), а также их речевое окружение - серия нолиозиачных сннтакссм многа - имя - ты (сходное н означивании - семантика прогрессирующей инактивности),-

серия релятивов ны - ны - ны (сходное в означивании - семантика липа), а также их речевое окружение - серия полнозначных сннтакссм искоупи - дажъ - помилоуи (сходное в означивании - семантика прогрессирующей инактивности, центростремительной направленности и субъектной верснопности действий);

серия релятивов насъ - насъ - нась (сходное в означивании - семантика лица), а также их речевое окружение - серия полнозначных сннтакссм призьри — нарицаеть ся — сътнори (сходное в означивании - семантика активности, цен тробежной направленности и объектной всрсионности действий);

серия релятивов твоя - твое ~ твое (сходное в означивании - семантика лица), а также их речевое окружение - серия полнозначных снн такссм млеть - члпкошобие - имя (сходное в означивании - семантика прогрессирующей инактивности).

В группе синтагм элементы серий характеризуются сходным означиванием, выступают уже и фактом речи и важны для текстообразования. Речевое в тексте связано с однородной системной вертикалью, языковое - с разнородной структурной горизонталью.

Принципы речевой системности текста Принцип нейтрализации локальных значений релятивов темпоральными Например, под влиянием текста у слов яко, яко этимон «там» (др.-инд. a-silu - «тот») нейтрализуется семантикой «сейчас», что подчеркивается глаголами настоящего времени (яко - «сейчас» - имя твое нарицаеть ся въ насъ; яко - «сейчас» - (соуть) многа безакоиия наша предъ тобою ги).

У слов ты, твое, тебе этимон «здесь» (тохар. A tîim - «это») нейтрализуется семант икой «тогда», что подчеркивается глаголами будущего времени в специализированном (иридсть млеть - «тогда, в будущем» - твоя) и неспециализированном (нризьри - «тогда, в будущем» -съ ибсе - твоего) выражении.

В связи с этим между разными сериями релятивов на основе разных степеней нейтрализованное™ конкретных локальных значений абстрактными темпоральными обнаруживаются речевые системные отношения функциональной иерархии (результат процесса еистемообразоваиия в речи - уровень, отношения, функции).

Принцип нейтрализации разных смыслов единым гпдержагелмп.ш «мотивом» В частности, под влиянием текста смысловая нстождественность слов влдко - единый - без греха из-за их отнесенности к разным денотатам («владычество», «исключительность», «безгрешность») нейтрализуется на речевом уровне выполнением ими роли обозначений аксиоцент/тческого семантического «разреза».

Смысловая не тождественность слов нъ - нь - пъ и яко - яко - яко из-за их отнесенности к разным денотатам (нъ -> «искупление», яко «беззаконие») нейтрализуется на речевом уровне выполнением ими функции выражения логоцентрического семантического «разреза».

Смысловая нетождественность слов пы - ны - ны и гноя — твое - твоей из-за их отнесенности к разным денотатам (ны -> «.молящихся», твоя -> «Бога») нейтрализуется па речевом уровне выполнением ими роли обозначений антропоцентрического семантического «разреза».

В связи с этим между элементами одной серии релятивов и иолпозпачными словами влдко - единым и др., нъ - яко и др., ны - твоя и др. выявляются речевые системные отношения функционально-речевой синонимии (результат процесса еистемообразоваиия в речи - уровень, отношения, функции).

Прнпиин нейтрализации языковых значений полнозначных слои речевыми релятивными значениями

Например, серия иь и др., выражающая логоцептрическпй семантический «разрез» противопоставления, индуцируется речевым классом синтаксем искоупи - помилоуи -милость, элемен ты которого обт>еднняются но причине нейтрализации их языковых свойс тв речевым релят ивным значением прогрессирующей инактивности.

Серия яко и др., обозначающая логоцеитрический семантический «разрез» причинности, индуцируется речевым классом слов ты — имя - много, элементы которого объединяются благодаря нейтрализации их языковых примет речевым релятивным значением прогрессирующей инактивности.

Серия ни и др., выражающая антропоцентрический семантический «разрез» отчуждаемой принадлежности, индуцируется речевым классом слов оцести - придешь млеть - въеканеть члвколюбне, элементы которого объединяются благодаря нейтрализации их языковых параметров речевыми релятивными значениями прогрессирующей инактивности, уснтростремительности и субъектной версиопности действий.

Серия нашими и др., обозначающая антропоцентрический семантический «разрез» неотчуждаемой принадлежности, индуцируется речевым классом слов грехы — безакония -бъ, элементы которого объединяются по причине нейтрализации их языковых свойств речевым релят ивным значением прогрессирующей инактивности.

Серия твоего и др., выражающая антропоцентрический семантический «разрез» неотчуждаемой принадлежности, индуцируется речевым классом слов масть - члвколюбне -имя, элементы которого объединяются благодаря нейтрализации их языковых примет речевым релятивным значением прогрессирующей инактивности.

II связи с этим между элементами одной серии полнозначпых слов (речевого класса как объединения полнозначпых синтаксем разной лексической семантики, разных грамматических признаков и разных частей речи) обнаруживаются речевые системные отношения нейтрализации (результат процесса системообразования в речи - уровень, отношения, функции).

Принцип нейтрализации языкового различительного означивания сходным речевым

У принципа нейтрализации языковых зпачнмостей, отделяющих одно слово от других, речевыми значпмостями, уподобляющими одно слово другим, два проявления. С одной стороны, разные слова могут выполнять одну и ту же речевую функцию, что приводит, как уже оговаривалось, к одному результату - к речевым системным отношениям функционально-речевой синонимии.

Например, языковое различительное означивание существительными влдко - без греха (категориальное значение - предметность) и прилагательным единым (категориальное значение - признак) нейтрализуется в речи выполнением ими одной и той же речевой функции - функции обозначений акешщентрации семантического пространства в варианте положительной оценки,

Языковое различительное означивание ны - наст» - твоею (языковые параметры ны, паст,: разряд - личные, категориальное значение- указание на предметность, грамматические признаки - мн.ч., Вин. над., функция - дополнение; языковые параметры твоею: разряд -притяжательное, категориальное значение - признак, грамматические признаки - дв.ч., Род. над., функция - определение) нейтрализуется в речи выполнением ими одной и той же речевой функции — функции выражения антропоцентрации семантического пространства в вариантах отчуждаемой и неотчуждаемой принадлежности.

С другой стороны, одно и то же слово может выполнять разные речевые функции, что вызывает системообразующее явление полифункциональпости слова в речи, которое приводит к другим системным речевым отношениям- отношениям перечисления, объединения, дополнения.

В частности, элемент серии ны и др. (языковые параметры: категориальное -значение -34

указание на предметность, функция - дополнение) выполняет следующие речевые функции:

обозначает аннцюпоцентрацию семантического пространства значением лица -«молящихся» (не ослаби - ны - «молящихся») и отчужденность их от реальности верующих (не ослаби - ны — «мы не покаялись»);

дальнедействие объекта в пространстве «там» (искоупн - ны - «там» - оть зла); обратнотправяенноеуказание на «известное» (оубогыхъ ны);

ментальность как память читателя о референциальном денотате именно згою релятива (ны - помним, что это лица, обдумывающего свою причастность к таким реальностям, как «фехы», «зла», «поносъ»);

рефлексивный регистр (ны - это субъекта, который, судя по началу текста, введен в ситуацию эмоционально-ментального состояния, - оубогыхъ); невекторное время в модусах «сначала - затем - потом».

Элемент серии твоего и др. (языковые параметры: категориальное значение - признак, функция - определение) выполняет следующие речевые функции:

выражает аитропоцептрацию семантического пространства значением трансцендентного лица - «Бога» (млеть - твоя - «Бога»);

близкодействие объекта в пространстве «здесь» (имя - твое - «здесь» - парицаеть ся); дальнедействие объекта в пространстве «там» (придеть млеть - «там» - твоя); обратнонаправленное указание на «известное» (милость -твою);

ментальность как память читателя о референциальном денотате именно этого релятива (твоего - вспоминаем, что это осмысление молящимися причастности к бог у таких его обнаружений, как «млеть», «члвколюбие», «имя»);

рефлексивный регистр (твоего — это трансцендентного субъекта, который, судя по зачину молитвы, включен в ситуацию эмоционально-ментального состояния, - влдко); невекторное время в модусах «сначала -затем - потом».

В связи с явлением полифункциональпости на уровне слова и с возможностью слова входить в разные серии между сериями релятивов и иолнозначных слов обнаруживаются речевые системные отношения пересечения, объединения, дополнения (результат процесса системообразовання в речи - уровень, отношения, функции).

Одним из показателей речевой системности текста «Молитва автора» является закрепленность за ним жанровообразующего, судя и но третьему тексту, аксиоцентрического способа организации семантического пространства (аксиоцсн трической модели положительной оценки как знаковой основы текста).

В Заключении подводятся основные итоги исследования.

Теоретический анализ и описание более 50 текстов позволили сформулировать понятие системности речи, выявить и описать факторы и принципы речевого системообразовання, выявить уровни, отношения и функции единиц речи в тексте.

Основным принципом существования системы языка представляется дифференцирующее означивание; основной принцип существования системы речи - сходное означивание, которое проявляется в формировании серий речевых единиц и их полифункциональпости в тексте. Формирование речевой системности происходит в результате процесса нейтрализации языкового, основанного на различительном означивании, и формировании речевого, основанного на сходном означивании. Базовым механизмом перевода системы языка в систему речи выступает нейтрализация языкового различительного означивания денотатов сходным речевым.

Основные итоги исследования речевой системности таковы. Систсмообразование в речи выявляется через:

факторы (фактор центрации речевого пространства, нсвскторности речевого времени, формирования семантического «разреза», тематической модификации синтагмы, сходного означивания);

факторы (фактор центрации речевого пространства, невекторности речевого времени, формирования семантического «разреза», тематической модификации синтагмы, сходного означивания);

Пришвины (нейтрализация локальных значений релятивов темпоральными, разных смыслов единым содержательным «мотивом», языковых значений полнозначных слов речевыми релятивными значениями);

закон формирования речевой системности (основной принцип - нейтрализация языкового различительного означивания, языковых зиачимостсй, сходным речевым, речевыми значимостями).

Речевая системность конкретного текста может быть продемонстрирована через семаитико-структурпые модели его строения.

Система речи выявляется через:

структуру - уровни речи (межжанровый - уровень разных серий релятивов, внутрижанровый - уровень одной серии релятивов, внутритекстовый — уровень одной серии полнозначных слов, словесный - уровень полифункцноналыюй синтаксемы);

отношения единиц речи (функциональная иерархия - отношения 1 уровня, функционально-речевая синонимия - отношения 2 уровня, нейтрализация - отношения 3 уровня, пересечение, объединение, дополнение — отношения 4 уровня);

функции речи (сопряжения коммуникативных речемыслительных дсятельностей отправителя и адресата сообщения через семантико-сгруктурпые модели текста как его знаковые основы — антропоцентрическую, фактоцентрическую, темпоцентрнческую, логоцентрическую, аксиоцентрическую).

Выбор в качестве материала исследования древнерусских текстов позволяет сделать ряд выводов историко-лингвистического характера.

Анализ древнерусского материала показывает, что онтогенез текста повторяет многие этапы филогенеза речи. Из содержательных категорий большие текстообразующие возможности у пространства, меньшие у времени. Пространство древнее времени.

Если взять имена и глаголы, то в текстообразовании участвуют прежде всего имена. Они древнее глагола. Имена проецируются на текст по значениям активности-инактивмости. Они древнее и шире одушсвденностн-нсодушевленпости, рода и числа. Из синтаксемных признаков имен больший текстовый потенциал у косвенных падежей в сравнении с именительным, а из косвенных - у родительного и винительного. Эти падежи но форме древнее именительного.

Глаголы проецируются на текст больше но значению центроетрсмительности и субъектной всрсиоиности действий, меньше по семантике цснтробежности и объектной версии действий. Эти показатели глаголов древнее и шире переходности-непереходности. Из синтаксемных признаков глагола большие текстообразующие потенции у 1 и 2 лица. Третье лицо в этом плане не активно. Это не лицо, а указание.

Если обратиться к предикативности, то из се составляющих большие текстообразующие возможности у модальности. Лицо, особенно 3, и время, особенно прошедшее и будущее, слабо семантически реализованы в тексте. Из синтаксических единиц текстообразующий потенциал за синтагмой.

В синтагме реализуется прежде всего левая компонента (тема). Тут зона поиска, вариативного, маркировки жанра. В правой компоненте синтагмы (реме) фактоцентрация, антропоцептрация.

Исторически речевая системность заметна в преемственности семаитико-структурных механизмов текстообразования произведений разных эпох.

Думается, что у системы речи более широкий исторический «шаг» в сравнении с системой языка. В обозримом прошлом просматриваются три реализации последней, а

именно: древнерусская, старорусская и национальная русская. Механизмы же формирования системности речи оказались устойчивыми по меньшей мере на протяжении десяти веков.

Итак, при вписанности в современную номинативно-прагматическую парадигму (Л.М.Ломов) теория речи требует обращения к исторической, структурной и функциональной парадигмам.

Исследование показало универсальность выявленных механизмов сисгемообразовапия в речи, применимость разработанных теоретических постулатов автора к разнообразному текстовому материалу.

Проведенное исследование подтвердило необходимость разработки теории речи как науки о системности речи: в то время как наука о системности языка существует, имеет необходимый терминологический аппарат и методику, активно разрабатывается, наука о системности речи делает еще только первые шаги.

Проведенное исследование можно рассматривать как шаг в направлении формирования теоретических основ науки о теории речи.

Основные положении диссертации отражены п следующих публикацимх автора:

1. Припадчсв A.A. Гносеология, прагматика н семантика в диахронии синтаксиса текста: Монография / A.A. Припадчсв. - Воронеж: Изд-во МП «Курьер», 1992. — 170 с.

2. Припадчсв A.A. Иерархическая организация синтаксической системы древнерусского книжного языка XI—Х111 пв. (в аспекте отражения категории времени)1. Монография / A.A. Припадчсв. - Воронеж: Изд-во ВГУ, 1986. - 176 с.

3. Припадчсв A.A. Проблемы исторической лингвистики текста: Монография / A.A. Припадчев. - Воронеж: Изд-во ВГУ, 2004. - 600 с.

4. Припадчев A.A. Историческая грамматика русского языка: Учеб. пособие / A.A. Припадчсв. - Воронеж: Изд-во ВГУ, 1996. - 76 с.

5. Припадчев A.A. Сравнительная фонетика славянских языков: Учеб. пособие / A.A. Припадчев. - Воронеж: Изд-во ВГ'У, 1994. - 85 с.

6. Припадчсв A.A. История русского литературного языка: Учеб. пособие / A.A. Припадчсв. - Воронеж: Изд-во ВГУ, 2005. - 121 с.

7. Припадчев A.A. Трудные случаи русской грамматики. Вып. 1: Методическая разработка / A.A. Припадчсв. - Воронеж: OJI ВГУ, 1980.-23 с.

8. Припадчев A.A. Трудные случаи русской фамматнки. Выи 2: Методическая разработка / A.A. Припадчсв. - Воронеж: OJI В1У, 1983. - 23 с.

9. Припадчсв A.A. Трудные случаи русской грамматики. Цып. 3: Методическая разработка / A.A. Припадчев. - Воронеж: OJ1 ВГУ, 1985,- 16с.

10. Припадчсв A.A. Трудные случаи русской грамматики. Вып. 4: Методические указания / A.A. Припадчев. - Воронеж: OJT ВГУ, 1986 - 16 с. (в соавторстве)

11. Припадчев АА Русский текст в исгерни мешашмеш и духовности / АЛ. Припадчсв / / Магсриалы 1юруеа«>слаш1нс1юмуя8>1котиии11« Сб. иаучлр. Воронеж, I991.~C.81~82,

12. Припадчсв A.A. Теоретические проблемы синтаксического анализа текста в диахронии языковой системы /ААПрипадчев //Закономерности развития и взаимодействия национальных языков и литератур. Ч. 1. Текст, коммуникация, перевод: Тезисы докладов. Казань 1989. С. 152- 154.

13. Припадчсв A.A. Роль христианской концепции познания человека в развитии и разделении «языка книжного» и «языка народной)» / АА Припадчев / / Всесоюзная конференция к 175 - лстию со дня рождения И. И. Срезневского: Гезисы докладов. Л., 1988. -С. 58-60.

14. Припадчсв A.A. Формы на -учи (-ючи) в составе деепричастных форм в языке XVII века / АА Припадчсв / / Материалы по русско-славянскому языкознанию: Сб. науч. тр. Воронеж, 1977. - С. 77 - 83.

15. Принадчев Л.Л. Краткие неизменяемые причастные формы действительного залога 1) топорах Воронежской области / ЛЛ Припадчсв / / Совещание по общеславянскому лингвистическому ат ласу: Тезисы докладов. М., 1977. - С. 129 - 130.

16. Нрипадчсп Л.Л. К вопросу об образовании деепричастий на материале деловой письменности XVII века /ЛА Припадчсв // Материалы по русско-славянскому языкознанию: Сб. науч. тр. Воронеж, 1978. - С. 45 - 51.

17. Припадчсв Л.Л. Описание морфологических особенностей деепричастных форм в памятниках деловой письменности XVII века / ЛА Принадчев // Методы и приемы научного анализа в филологических исследованиях: Сб. науч. тр. Воронеж, 1978. - С. 97 - 100.

18. Припадчсв Л.Л. Особенности употребления деепричастий в архаических конструкциях па материале деловой письменности XVII века /ЛА Припадчсв / / Материалы но русско-славянскому языкознанию: Сб. науч. тр. Воронеж, 1979. - С. 122 - 128.

19. Принадчев Л.Л. Употребление деепричастий несовершенного вида с суффиксами -в, -вши в деловой письменности XVII века /ЛА Принадчев / / Сравнительно-исторические исследования русского языка: Сб. науч. тр. Воронеж, 1980. - С. 142 - 146.

20. Принадчсн Л.Л. Особенное™ употребления глагольных форм в простых, осложненных и сложных предложениях / ЛА Припадчсв / / Материалы по русско-славянскому языкознанию: Сб. науч. тр. Воронеж, 1981.-С. 86-91.

21. Припадчсв Л.Л. Синтаксическое функционирование глагольных форм в русском языке XVII в. /ЛА Припадчсв / / Развитие и функционирование русского глагола: Сб. науч. тр. Волгоград, 1981.-С. 27-34.

22. Припадчсв Л.Л. Взаимодействие лексики, морфологии и синтаксиса в древнерусском книжном языке XII—Х111 вв. / ЛА Принадчев / / Совещание по общим вопросам диалектологии и истории языка: Тезисы докладов и сообщений. М., 1982. - С. 237 -238.

23. Припадчсв ЛА. Выражение предшествования деепричастиями в деловом языке XVII в. / ЛА Принадчев / / Материалы по русско-славянскому языкознанию: Сб. науч. тр. Воронеж, 1982.-С. 114 - 120.

24. Принадчев Л.Л. Компоненты грамматических значений союзов И, Л, НО, ДЛ и их изучение в иноязычной аудитории / ЛА Принадчев / / Лексические и грамматические компоненты значений языковых единиц: Сб. науч. тр. Воронеж, 1983. - С. 127 - 131.

25. Принадчев Л.Л. Семаптико-синтаксическая характеристика конструкций с простыми претсритами в древнерусском языке / ЛА Припадчсв / / Материалы по русско-славянскому языкознанию: Сб. науч. тр. Воронеж, 1983. - С. 89 — 93.

26. Принадчев Л.Л. Выражение категории темпоралыюсти в конструкциях с причастиями действительного залога / ЛА Принадчев / / Вопросы методики преподавания русского языка иностранцам. Вып. 3: Сб. статей. Л., 1983. - С. 90 - 96.

27. Принадчев Л.Л. Лекеико-грамматические средства выражения последовательности в древнерусском языке / ЛА Припадчсв / / Материалы по русско-славянскому языкознанию: Сб. науч. тр. Воронеж, 1984. - С. 60 - 63.

28. Принадчев Л.Л. Мсжуровпевыс связи в древнерусском книжном языке XII—XIII вв. / ЛА Принадчев / / Совещание но вопросам диалектологии и истории языка: Тезисы докладов и сообщений. Т. 3. М., 1984. С. 311 - 312.

29. Припадчсв Л.Л. Деепричастия в воронежских грамотах и памятниках украинского языка XVII в. /ЛА Припадчсв / / Материалы по русско-славянскому языкознанию: Сб. науч. тр. Воронеж, 1985. - С. 96 - 102.

30. Принадчев Л.Л. Выражение отношений последовательности сложносочиненными предложениями в древнерусском книжном языке XII—XIII вв./ ЛАПрипадчев // Материалы но русско-славянскому языкознанию: Сб. науч. тр. Воронеж, 1986. - С. 96 - 102.

38

31. Припадчев Л.А; К синтаксическому анализу отрицательных личных и безличных предложений с глаголом «быть» / АА Припадчев / / Краткосрочное обучение русскому языку иностранцев: Сб. науч. тр. Л., 1987. С. 42-48.

32. Припадчев А.Л. Средст ва выражения одновременности в древнерусском языке XII—ХШ вв. / ДА Припадчев / / Русский глагол в сопоставительном освещении: Сб. науч. тр. Волгоград, 1987. - С. 38 - 45.

33. Припадчев Л.А. Историческая грамматика русского языка: Учеб. пособие / АА Припадчев. - Воронеж: Изд-во «Истоки», 1999. - 108 с. (в соавторстве с Г.В. Звездовой).

34. Припадчев А.А. От системы языка к тексту / АА Припадчев / / Русский синтаксис в лингвистике третьего тысячелетия: Материалы международной конференции. Воронеж, 2006.-С. 292-297.

35. Припадчев Л.А. Текст как поле взаимодействия системы языка и речи / ЛА Припадчев / / Вестник ВГУ. Серия: Филология. Журналистика. 2006, № 1. - С. 55 - 63.

36. Припадчев А.Л. Теоретические основы исследования речевой системности текста / ЛА. Припадчев / / Вестник ВГУ. Серия: Филология. Журналистика. 2006, № 2, с. 112-117.

Две публикации (№№ 35,36) осуществлены в периодических издании*, входящих в список Высшей аттестационной комиссии.

Формат 60x84 '/|6. Объем 2,5 п. л. Тираж 80 экз. Заказ № 641

Воронежский государственный университет 394006, г. Воронеж, Университетская пл., 1

Отпечатано с готового оригинала-макета в типографии ИПЦ Воронежского государственного университета 394000, г. Воронеж, ул. Пушкинская, 3

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Припадчев, Анатолий Александрович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. РЕЧЕВАЯ СИСТЕМНОСТЬ ТЕКСТА ЖАНРОВОЙ ФОРМЫ

ПЛАЧА.

§ 1. РЕЧЕВАЯ СИСТЕМНОСТЬ ТЕКСТА "ПЛАЧ КНЯЗЯ БОРИСА".

§ 2. РЕЧЕВАЯ СИСТЕМНОСТЬ ТЕКСТА "ПЛАЧ КНЯЗЯ ГЛЕБА".

§ 3. РЕЧЕВАЯ СИСТЕМНОСТЬ ТЕКСТА "ПЛАЧ СЛУГ КНЯЗЯ

СВЯТОПОЛКА".

ГЛАВА 2. РЕЧЕВАЯ СИСТЕМНОСТЬ ТЕКСТА ЖАНРОВОЙ ФОРМЫ

МОЛИТВЫ.

§ 1. РЕЧЕВАЯ СИСТЕМНОСТЬ ТЕКСТА "МОЛИТВА КНЯЗЯ

БОРИСА".

§ 2. РЕЧЕВАЯ СИСТЕМНОСТЬ ТЕКСТА "МОЛИТВА КНЯЗЯ ГЛЕБА"

§ 3. РЕЧЕВАЯ СИСТЕМНОСТЬ ТЕКСТА "МОЛИТВА АВТОРА".

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Припадчев, Анатолий Александрович

Диссертационное исследование посвящено разработке теоретических принципов выявления системности в речи.

Объектом исследования в данной работе является текст.

Предметом исследования выступает речевая системность текста.

Цель исследования — дать теоретическое обоснование ключевого понятия теории речи — речевой системности.

Для реализации этой цели были поставлены следующие задачи:

1) выявить факторы системообразования в речевой организации разных текстов;

2) выявить принципы системообразования в речевой организации разных текстов;

3) разработать терминологический аппарат описания речевой системности;

4) описать речевую системность конкретных текстов с использованием разработанного теоретического аппарата.

Теоретической базой исследования выступают работы по теории текста (О. С. Ахманова, Е. Б. Артеменко, Н. Г. Алексеев, А. Г. Баранов, Р. Барт, Т. М. Баталова, М. М. Бахтин, А. И. Белич, И. Беллерт, Е. Бенеш, К. Боост, М. П. Бран-дес, Л. А. Булаховский, Ф. И. Буслаев, Н. С. Валгина, В. В. Виноградов, И. Р. Гальперин, Т. В. Гамкрелидзе, К. Гаузенблаз, Д. П. Горский, Л. Дедерлайн, Т. А. ван Дейк, В. Дресслер, М. Я. Дымарский, А. А. Залевская, Г. Зайлер, Г. А. Золотова, Вяч. Вс. Иванов, X. Изенберг, Р. Карнап, О.Л.Каменская, Н. С. Ковалев, К. Кожевникова, В. В. Колесов, Н. И. Кондаков, Д. С. Лихачев, М. В. Ломоносов, Л. М. Лосева, О. И. Москальская, Т. М. Николаева, Л. В. Орлова, Б. Палек, А. М .Пешковский, В. Б. Пикет, Н. С. Поспелов, А. А. Потебня, М. Пфютце, Е. А. Реферовская, Д. Э. Розенталь, П. Сгалл, И. П. Севбо, И. Н. Семенов, Т. И. Сильман, Е. Д. Смирнова, Г. Я. Солганик, Л. Стеннес, П. В. Тава-нец, Ц. Тодоров, 3. Я. Тураева, И. А. Фигуровский, Г. П. Федотов, Г. Фреге, К. Э. Хайдольф, Р. Харвег, А. Черч, 3. Й. Шмидт, Л. В. Щерба и другие) и по проблемам языка и речи, системности и зпаковости (Э. Бенвенист, И. А. Бо-дуэн де Куртенэ, А. Гардинер, В. А. Звегинцев, Е. С. Кубрякова, А. А. Леонтьев,

Т. П. Ломтев, В. Матезиус, Г. П. Мельников, 3. Д. Попова, А. А. Реформатский, Е. В. Сидоров, В. М. Солнцев, Ф. де Соссюр, Ю. С. Степанов, И. А. Стернин, Н. С. Трубецкой, А. А. Холодович и другие).

Актуальность исследования обусловлена необходимостью разработки теории речи как науки о системности речи. В то время как наука о системности языка (теория языка) существует, имеет необходимый терминологический аппарат и методику, наука о системности речи делает еще только первые шаги.

Теоретическая новизна исследования состоит в том, что в нем сформулировано понятие системности речи, выявлены и описаны факторы и принципы системообразования в речи, выявлены семантико-структурные модели строения текста, уровни, отношения и функции единиц речи в тексте.

Материалом исследования являются древнерусские тексты жанровых форм плача и молитвы. Они сопоставляются с текстами других жанров и^ форм. Всего исследовано более 50 текстов. Выбор исторического материала продиктован, с одной стороны, потребностью апробации разработанной автором концепции на типах текста, широко не изучавшихся в современной лингвистике, а с другой стороны, стремлением продемонстрировать универсальность выявленных механизмов системообразования в речи, применимость, теоретических постулатов автора к разнообразному текстовому материалу.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования полученных результатов в курсах по общему языкознанию, исторической грамматике и истории русского литературного языка, в спецкурсах по проблемам современной и исторической лингвистики текста, в учебных пособиях и методических разработках для вузовского и школьного преподавания.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Основной принцип существования системы языка - дифференцирующее означивание; основной принцип существования системы речи - сходное означивание.

2. Необходимо теоретически разграничивать понятия системообразова-ние, системность и система. В теории языка системообразование, системность и система моделируются, в теории речи выявляются.

3. В речи действует совокупность особых системообразующих факторов и принципов, которые обеспечивают основу речевого системообразования. Факторами системообразования в речи являются: центрация речевого пространства, невекторность речевого времени, формирование семантического «разреза», тематическая модификация синтагмы, сходное означивание.

Принципами речевого системообразования выступают: нейтрализация локальных значений релятивов темпоральными, разных смыслов единым содержательным «мотивом», языковых значений полнозначных слов речевыми релятивными значениями, языкового различительного означивания сходным речевым.

4. Формирование речевой системности происходит в результате процесса нейтрализации языкового, основанного на различительном означивании, и формирования речевого, основанного на сходном означивании. Базовым меха-* низмом перевода системы языка в систему речи выступает нейтрализация языкового различительного означивания денотатов сходным речевым.

5. Выявление речевой системности требует обращения к комплексу ис-' следовательских процедур и методов, которые адекватны речи как предмету исследования. Основные из этих методов следующие: ретроспективно-семан-, тический, внутрижанрово-сопоставительный, межжанрово-сопоставительный, интерпретационно-переводный (транслятологический), проспективно-сопоставительный, горизонтально-аналитический, вертикально-аналитический.

6. Терминологический аппарат описания речевой системности может быть представлен следующим образом: текст; фактор речевого системообразования; принцип речевого системообразования; функционально-семантические категории пространства, времени; модусы (измерения) пространства, времени; центрация семантического пространства; невекторность речевого времени; семантический "фокус", семантическая фокусировка текста; семантический "разрез" текста; вертикаль текста; горизонталь текста; синтагма, тема и рема синтагмы; серия речевых единиц; нейтрализация языковых смыслов, значений и значимостей; семантика текста; смыслы текста; активность-инактивность денотата текста; центростремителыюсть — центробежность действия; направленность — ненаправленность действия; версионность — неверсионность действия; неотчуждаемая — отчуждаемая принадлежность; операционный регистр текста; рефлексивный регистр текста; личностный регистр текста; предметный регистр текста; понятийный регистр текста; модель текста; способы организации семантического пространства текста: антропоцентрический; факто-центрический; темпоцеитрический; логоцентрический; аксиоцентрический.

Данный терминологический аппарат позволяет непротиворечиво описать речевую системность текстов всех типов.

7. Существующая в современной лингвистике теория языка должна быть дополнена теорией речи; центральным в теории языка является системный аспект языка, центральным в теории речи является системный аспект речи.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в 36 публикациях, в том числе в 3 монографиях (Иерархическая организация синтаксической системы древнерусского книжного языка XI — ХШ вв. (в аспекте отражения категории времени). Воронеж, 1986; Гносеология, прагматика и семантика в диахронии синтаксиса текста. Воронеж, 1992; Проблемы исторической лингвистики текста. Воронеж, 2004), в 4 учебных пособиях (Сравнительная фонетика славянских языков. Воронеж, 1994; Историческая грамматика русского языка: Теория. Воронеж, 1996; Историческая грамматика русского языка: Анализ текстов. Воронеж, 1999; История русского литературного языка. Воронеж, 2005). Об отдельных этапах работы сообщалось в статьях: Текст как поле взаимодействия системы языка и речи / Вестник ВГУ. Серия: Филология. Журналистика. 2006, № 1; От системы языка к тексту // Русский синтаксис в лингвистике третьего тысячелетия: Материалы международной конференции. Воронеж, 2006 и др., спецкурсах. Содержание работы обсуждалось на заседании кафедры общего языкознания и стилистики ВГУ, в докладах и сообщениях на более чем 20 международных, российских, межвузовских и виутривузовских конференциях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Теоретические основы исследования речевой системности текста"

ВЫВОДЫ

Итак, речевая системность описанного текста может быть представлена через понятия факторов, принципов, моделей, структуры, отношений и функций

Факторы речевой системности текста Фактор центрации речевого пространства

Данный фактор проявляется в центрации множества денотатов семантическими «фокусами» — значениями оценки, факта действия «это было», обусловленности, противопоставления, причины, времени «сейчас» и «сначала — затем — потом», лица.

Центрация семантикой положительной оценки в вариантах владычества, исключительности и безгрешности обозначается серией синтаксем-аллегорий влдко — единыи — без греха.

Центрация модально-оценочным значением имплицитной желательности выражается императивами в неспециализированном употреблении призъри — сътвори.

Центрация семантикой факта действия обозначается серией аористов съгре-шихомъ — «это было» - безаконъновахомъ — «это было» — претъкноухомъ ся— «это было».

Центрация значением обусловленности выражается одним подчинительным союзом, воспроизводимым в эксперименте елма — «если» — (елма) — (елма), отходит на периферию семантико-структурных моделей строения текста.

Центрация имплицитной семантикой времени «сейчас» и «сначала — затем - потом» обозначается серией сочинительных союзов и — и — и, исчисляющих фазы имплицитной желательности (и — «сейчас — сначала» — не ослаби, и — «сейчас — затем» - дажь, и — «сейчас — потом» — оущедри).

Центрация значением противопоставления выражается серией противительных союзов нъ — нъ — нъ, исчисляющих фазы имплицитной желательности.

Центрация модально-оценочной семантикой уверенности-неизбежности обозначается двумя сочинительными союзами да — да, исчисляющими фазы модальности — оценки, отходит на периферию семантико-структурных моделей строения текста.

Центрация значением сравнительной отрицательной оценки выражается двумя сравнительными союзами яко — яко — «как», отходит на периферию семантико-структурных моделей строения текста.

Центрация семантикой причинности обозначается серией подчинительных союзов яко — яко — яко — «так как».

Центрация значением лица выражается сериями личных ны — ны — ны, насъ — пасъ — насъ и притяжательных нашими — наша — нашъ — «молящихся» - местоимений.

Фактор невекторности речевого времени

Данный фактор обнаруживается в том, что денотаты не отнесены к прошлому, настоящему или будущему.

Невекторность выявляется в распределенности фаз оценки, обусловленности, времени, противопоставления, сравнения, причинности, обнаружений лица, фактов действий по имплицитным модусам речевого времени — модусам последовательности «сначала — затем — потом», модусам перечисления «во-первых — во—вторых — в-третьих», модусам уточнения «частное — общее» («сначала» — съгрешихомъ, «затем» — безаконыювахомъ, «потом» — претъкноухомъ ся; «во-первых» — съгрешихомъ, «во-вторых» — безаконьновахомъ, в-третьих» — иретъкноухомъ ся; «частное» — съгрешихомъ — «поступали против совести», «общее» — безаконыювахомъ — «отходили от обычаев»).

Фактор формирования семантического «разреза» Данный фактор проявляется в том, что при вертикальном развертывании текста семантические «фокусы» многократно соотнесены с одними и теми же денотатами.

Обнаружением такого развертывания в плане речевого пространства являются семантические «разрезы»: аксиоцентрический (без греха — «положительная оценка»; призъри — «имплицитная желательность»; дапридетъ — «уверенность — неизбежность»; яко мытоимьца — «сравнительная отрицательная оценка» ); фактоцентрический (съгрешихомъ — «факт действия в прошлом: это было»); логоцентрический (елма — «обусловленность: если»; нъ — «противопоставление»; яко — «причинность: так как»); темпоцентрический (и — «сейчас» и «сначала — затем — потом»); антропоцентрический (ны — пасъ — наша — «молящихся»; твое — «Бога»).

Обнаружением вертикального развертывания текста в плане речевого времени являются: отношения последовательности фактов действий, фаз обусловливания, причинности, противопоставления, времени, обнаружений лица («сначала» — не ослаби ны оусъноути, «затем» — искоупи ны отъ зла, «потом» — дажь ны время покаянию)', отношения перечисления фаз имплицитной желательности («во-первых» — нъ искоупи, «во-вторых» — нъпомилоуи, «в-третьих» — нъ излеи млеть); отношения уточнения «общее — частное» («общее» — яко многа безако-ния наша, «частное» — яко имя твое въ пасъ).

Фактор тематической модификации синтагмы Данный фактор проявляется в том, что семантические «разрезы» несимметрично распределены в соответствии с темой и ремой синтагм.

В теме синтагм концентрируется основное количество способов организации семантического пространства (семантических «разрезов»): аксиоцентрический (без греха — призъри — «положительная оценка»; призьри — съгрешихомъ — «имплицитная желательность»; да — придеть — «уверенность — неизбежность»; яко — мытоимьца — оправи — «сравнительная отрицательная оценка»); фактоцептрический (съгрешихомъ — оцести — «факт действия в прошлом: это было»); логоцентрический (елма — съгрешихомъ — «обусловленность»; пъ — искоупи — «противопоставление»); темпоцентрический (и — «сейчас — сначала» — не ослаби, и — «сейчас— затем» — дажь, и — «сейчас — потом» — оущедри).

В теме по отношению к предикатной синтаксеме придаточной части и в реме по отношению к предикатной синтаксеме главной части синтагмы заключается логоцентрический способ организации семантического пространства (яко — имя твое нарицаетъ ся въ насъ — «причинность: так как»).

В реме синтагм отчетливо обнаруживается лишь один семантический «разрез» — антропоцентрический (оцести — ны; призъри — па насъ; не ослаби — ны — преданомъ быти грехы — нашими — «молящихся»; призъри съ нбсе стого — твоего — «Бога»),

Фазы указанных семантических «разрезов» организуются в вертикальном развертывании текста в соответствии с модусами речевого времени — модусами последовательности «сначала — затем — потом», модусами перечисления «во-первых — во-вторых — в-третьих», модусами уточнения по линии «частное — общее».

Фактор сходного означивания Данный фактор проявляется в том, что на основе центрации речевого пространства, невекторности речевого времени, формирования семантических «разрезов», тематической модификации синтагмы в словесных рядах текста обнаруживаются речевые серии релятивов и речевые серии полнозначных синтаксем их речевого окружения со сходным означиванием.

Речевыми в тексте являются: серия сиитаксем вторичного номинирования — аллегорий влдко — единыи — без греха (сходное в означивании — семантика положительной оценки); релятивы елма — (елма) — (елма) (сходное в означивании — семантика обусловленности), а также их речевое окружение — серия полнозначных син-таксем съгрешихомъ — безаконъновахомъ — претъкноухомъ ся (сходное в означивании — семантика прогрессирующей инактивности, центростремительной направленности и субъектной версионности действий); серия релятивов и — и — и (сходное в означивании — семантика перечисления фаз имплицитной желательности), а также их речевое окружение — серия полнозначных синтаксем дажь — оущедри — застоупи (сходное в означивании — семантика прогрессирующей инактивности, центростремительной направленности и субъектной версионности действий); серия релятивов нъ — нъ — нъ (сходное в означивании — семантика противопоставления), а также их речевое окружение — серия полнозначных синтаксем искоупи — помилоуи — милость (сходное в означивании — семантика прогрессирующей инактивности); релятивы да — да (сходное в означивании — семантика перечисления фаз уверенности — неизбежности), а также их речевое окружение — полноз-начные синтаксемы придетъ — въсканеть (сходное в означивании — семантика прогрессирующей инактивности, центростремительной направленности и субъектной версионности действий); серия релятивов яко — яко — яко (сходное в означивании — семантика причины), а также их речевое окружение — серия полнозначных синтаксем многа — имя — ты (сходное в означивании — семантика прогрессирующей инактивности); серия релятивов пы — ны — ны (сходное в означивании — семантика лица), а также их речевое окружение — серия полнозначных синтаксем искоупи — дажь — помилоуи (сходное в означивании — семантика прогрессирующей инактивности, центростремительной направленности и субъектной версионности действий); серия релятивов насъ — насъ — насъ (сходное в означивании — семантика лица), а также их речевое окружение — серия полпозиачных сиптаксем призъри — нарицаетъ ся — сътвори (сходное в означивании — семантика активности, центробежной направленности и объектной версионности действий); серия релятивов твоя — твое — твое (сходное в означивании — семантика лица), а также их речевое окружение — серия полпозиачных синтаксем млеть — члвколюбие — имя (сходное в означивании — семантика прогрессирующей инактивности).

В группе синтагм элементы серий характеризуются сходным означиванием, выступают уже и фактом речи и важны для текстообразования. Речевое в тексте связано с однородной системной вертикалью, языковое — с разнородной структурной горизонталью.

Принципы речевой системности текста

Принцип нейтрализации локальных значений релятивов темпоральными

Например, под влиянием текста у слов яко, яко этимон «там» (др.-инд. а-ваи — «тот») нейтрализуется семантикой «сейчас», что подчеркивается глаголами настоящего времени (яко — «сейчас» — имя твое нарицаеть ся въ насъ; яко — «сейчас» — (соуть) многа безакония наша предъ тобою ги).

У слов ты, твое, тебе этимон «здесь» (тохар. А ¿ат — «это») нейтрализуется семантикой «тогда», что подчеркивается глаголами будущего времени в специализированном (придеть млеть — «тогда, в будущем» — твоя) и неспециализированном (призьри — «тогда, в будущем» — съ нбее — твоего) выражении.

В связи с этим между разными сериями релятивов на основе разных степеней нейтрализованное™ конкретных локальных значений абстрактными темпоральными обнаруживаются речевые системные отношения функциональной иерархии (результат процесса системообразования в речи — уровень, отношения, функции).

Принцип нейтрализации разных смыслов единым содержательным мотивом»

В частности, под влиянием текста смысловая нетождественность слов влдко — единыи — без греха из-за их отнесенности к разным денотатам («владычество», «исключительность», «безгрешность») нейтрализуется па речевом уровне выполнением ими роли обозначений аксиоцентрического семантического «разреза».

Смысловая нетождественность слов нъ — нъ — нъ и яко — яко — яко из-за их отнесенности к разным денотатам (нъ «искупление», яко «беззаконие») нейтрализуется на речевом уровне выполнением ими функции выражения логоцентрического семантического «разреза».

Смысловая нетождественность слов ны — ны — ны и твоя — твое — твоей из-за их отнесенности к разным денотатам (ны «молящихся», твоя -» «Бога») нейтрализуется на речевом уровне выполнением ими роли обозначений антропоцентрического семантического «разреза».

В связи с этим между элементами одной серии релятивов и полнознач-ными словами влдко — единыи и др., нъ — яко и др., ны — твоя и др. выявляются речевые системные отношения функционально-речевой синонимии (результат процесса системообразования в речи — уровень, отношения, функции).

Принцип нейтрализации языковых значений полнозначных слов речевыми релятивными значениями

Например, серия нъ и др., выражающая логоцептрический семантический «разрез» противопоставления, индуцируется речевым классом синтаксем искоупи — помилоуи — милость, элементы которого объединяются по причине нейтрализации их языковых свойств речевым релятивным значением прогрессирующей инактивности.

Серия яко и др., обозначающая логоцептрический семантический «разрез» причинности, индуцируется речевым классом слов ты — имя — многа, элементы которого объединяются благодаря нейтрализации их языковых примет речевым релятивным значением прогрессирующей инактивности.

Серия ны и др., выражающая антропоцентрический семантический «разрез» отчуждаемой принадлежности, индуцируется речевым классом слов оцести — придеть млеть — въсканеть члвколюбие, элементы которого объединяются благодаря нейтрализации их языковых параметров речевыми релятивными значениями прогрессирующей инактивности, центростремительности и субъектной версионности действий.

Серия нашими и др., обозначающая антропоцентрический семантический «разрез» неотчуждаемой принадлежности, индуцируется речевым классом слов грехы — безакония — бъ, элементы которого объединяются по причине нейтрализации их языковых свойств речевым релятивным значением прогрессирующей инактивности.

Серия твоего и др., выражающая антропоцентрический семантический «разрез» неотчуждаемой принадлежности, индуцируется речевым классом слов млеть — члвколюбие — имя, элементы которого объединяются благодаря нейтрализации их языковых примет речевым релятивным значением прогрессирующей инактивности.

В связи с этим между элементами одной серии полнозначных слов (речевого класса как объединения полнозначных синтаксем разной лексической семантики, разных грамматических признаков и разных частей речи) обнаруживаются речевые системные отношения нейтрализации (результат процесса системообразования в речи — уровень, отношения, функции).

Принцип нейтрализации языкового различительного означивания сходным речевым

У принципа нейтрализации языковых значимостей, отделяющих одно слово от других, речевыми значимостями, уподобляющими одно слово другим, два проявления.

С одной стороны, разные слова могут выполнять одну и ту же речевую функцию, что приводит, как уже оговаривалось, к одному результату — к речевым системным отношениям функционально-речевой синонимии.

Например, языковое различительное означивание существительными влдко— без греха (категориальное значение — предметность) и прилагательным единым (категориальное значение — признак) нейтрализуется в речи выполнением ими одной и той же речевой функции — функции обозначений аксиоцентрации семантического пространства в варианте положительной оценки.

Языковое различительное означивание ны — насъ — твоею (языковые параметры ны, насъ: разряд — личные, категориальное значение— указание на предметность, грамматические признаки — мн.ч., Вин. пад., функция — дополнение; языковые параметры твоею: разряд — притяжательное, категориальное значение — признак, грамматические признаки — дв.ч., Род. пад., функция — определение) нейтрализуется в речи выполнением ими одной и той же речевой функции — функции выражения антропоцентрации семантического пространства в вариантах отчуждаемой и неотчуждаемой принадлежности.

С другой стороны, одно и то же слово может выполнять разные речевые функции, что вызывает системообразующее явление полифункционалыюсти слова в речи, которое приводит к другим системным речевым отношениям — отношениям перечисления, объединения, дополнения.

В частности, элемент серии ны и др. (языковые параметры: категориальное значение — указание на предметность, функция — дополнение) выполняет следующие речевые функции: обозначает антропоцентрацию семантического пространства значением лица— «молящихся» (не ослаби — ны — «молящихся») и отчужденность их от реальности верующих (не ослаби — ны — «мы не покаялись»); далънедействие объекта в пространстве «там» (искоупи — ны — «там» — отъ зла); обратноиаправленное указание па «известное» (оубогыхъ <- ны); менталъностъ как память читателя о референциалыюм денотате именно этого релятива (ны — помним, что это лица, обдумывающего свою причастность к таким реальностям, как «грехы», «зла», «поносъ»); рефлексивный регистр (ны — это субъекта, который, судя по началу текста, введен в ситуацию эмоционально-ментального состояния, — оубогыхъ); певекторное время в модусах «сначала — затем — потом».

Элемент серии твоего и др. (языковые параметры: категориальное значение — признак, функция — определение) выполняет следующие речевые функции: выражает антропоцентрацию семантического пространства значением трансцендентного лица — «Бога» (млеть — твоя — «Бога»); близкодействие объекта в пространстве «здесь» (имя — твое — «здесь» — нарицаеть ся); далънедействие объекта в пространстве «там» (придеть млеть — «там» — твоя); обратнонаправленное указание на «известное» (милость <- твою); менталъностъ как память читателя о референциальном денотате именно этого релятива (твоего — вспоминаем, что это осмысление молящимися причастности к богу таких его обнаружений, как «млеть», «члвколюбие», «имя»); рефлексивный регистр (твоего — это трансцендентного субъекта, который, судя по зачину молитвы, включен в ситуацию эмоционально-ментального состояния, — влдко); невекторное время в модусах «сначала —затем — потом».

В связи с явлением полифупкционалыюсти на уровне слова и с возможностью слова входить в разные серии между сериями релятивов и полнозначных слов обнаруживаются речевые системные отношения пересечения, объединения, дополнения (результат процесса системообразования в речи — уровень, отношения, функции).

Одним из показателей речевой системности текста «Молитва автора» является закрепленность за ним жанровообразующего, судя и по третьему тексту, акси-оцентрического способа организации семантического пространства (аксиоцентри-ческой модели положительной оценки как знаковой основы текста).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Теоретический анализ и описание более 50 текстов позволили сформулировать понятие системности речи, выявить и описать факторы и принципы речевого системообразования, выявить уровни, отношения и функции единиц речи в тексте.

Основным принципом существования системы языка представляется дифференцирующее означивание; основной принцип существования системы речи — сходное означивание, которое проявляется в формировании серий речевых единиц и их полифункционалыюсти в тексте. Формирование речевой системности происходит в результате процесса нейтрализации языкового, основанного на различительном означивании, и формировании речевого, основанного на сходном означивании. Базовым механизмом перевода системы языка в систему речи выступает нейтрализация языкового различительного означивания денотатов сходным речевым.

Основные итоги исследования речевой системности таковы. Системооб-разование в речи выявляется через: факторы (фактор центрации речевого пространства, невекторности речевого времени, формирования семантического «разреза», тематической модификации синтагмы, сходного означивания); принципы (нейтрализация локальных значений релятивов темпоральными, разных смыслов единым содержательным «мотивом», языковых значений полнозначных слов речевыми релятивными значениями); закон формирования речевой системности (основной принцип — нейтрализация языкового различительного означивания, языковых значимостей, сходным речевым, речевыми значимостями).

Речевая системность конкретного текста может быть продемонстрирована через семантико-структурные модели его строения. Система речи выявляется через: структуру — уровни речи (межжанровый — уровень разных серий релятивов, внутрижанровый — уровень одной серии релятивов, внутритекстовый — уровень одной серии полнозначных слов, словесный — уровень полифункциональной сиптаксемы); отношения единиц речи (функциональная иерархия — отношения 1 уровня, функционально-речевая синонимия — отношения 2 уровня, нейтрализация — отношения 3 уровня, пересечение, объединение, дополнение — отношения 4 уровня); функции речи (сопряжения коммуникативных речемыслительных дея-телыюстей отправителя и адресата сообщения через семантико-структурные модели текста как его знаковые основы — антропоцентрическую, фактоцент-рическую, темпоцентрическую, логоцентрическую, аксиоцентрическую).

Выбор в качестве материала исследования древнерусских текстов позволяет сделать ряд выводов историко-лингвистического характера.

Анализ древнерусского материала показывает, что онтогенез текста повторяет многие этапы филогенеза речи. Из содержательных категорий большие текстообразующие возможности у пространства, меньшие у времени. Пространство древнее времени.

Если взять имена и глаголы, то в текстообразовании участвуют прежде всего имена. Они древнее глагола. Имена проецируются на текст по значениям активности-инактивности. Они древнее и шире одушевленности-неодушевленности, рода и числа. Из синтаксемных признаков имен больший текстовый потенциал у косвенных падежей в сравнении с именительным, а из косвенных — у родительного и винительного. Эти падежи по форме древнее именительного.

Глаголы проецируются на текст больше по значению центростремителыю-сти и субъектной версионности действий, меньше по семантике центробеж-ности н объектной версии действий. Эти показатели глаголов древнее и шире переходности-непереходности. Из синтаксемных признаков глагола большие текстообразующие потенции у 1 и 2 лица. Третье лицо в этом плане не активно. Это не лицо, а указание.

Если обратиться к предикативности, то из ее составляющих большие текстообразующие возможности у модальности. Лицо, особенно 3, и время, особенно прошедшее и будущее, слабо семантически реализованы в тексте. Из синтаксических единиц текстообразующий потенциал за синтагмой.

В синтагме реализуется прежде всего левая компонента (тема). Тут зона поиска, вариативного, маркировки жанра. В правой компоненте синтагмы (реме) фактоцентрация, антропоцентрация.

Исторически речевая системность заметна в преемственности семантико-структурпых механизмов текстообразования произведений разных эпох.

Думается, что у системы речи более широкий исторический «шаг» в сравнении с системой языка. В обозримом прошлом просматриваются три реализации последней, а именно: древнерусская, старорусская и национальная русская. Механизмы же формирования системности речи оказались устойчивыми по меньшей мере на протяжении десяти веков.

Итак, при вписанности в современную номинативно-прагматическую парадигму (А. М. Ломов) теория речи требует обращения к исторической, структурной и функциональной парадигмам.

Исследование показало универсальность выявленных механизмов системообразования в речи, применимость разработанных теоретических постулатов автора к разнообразному текстовому материалу.

Проведенное исследование подтвердило необходимость разработки теории речи как науки о системности речи: в то время как наука о системности языка существует, имеет необходимый терминологический аппарат и методику, активно разрабатывается, наука о системности речи делает еще только первые шаги.

Проведенное исследование можно рассматривать как шаг в направлении формирования теоретических основ науки о теории речи.

Список научной литературыПрипадчев, Анатолий Александрович, диссертация по теме "Теория языка"

1. Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы / С. С. Аве-ринцев. М. : Наука, 1977. - 319 с.

2. Акимова Г. Н. Новое в синтаксисе современного русского языка / Г. Н. Акимова. — М. : Высшая школа, 1990. — 168 с.

3. Александрова О. В. Проблемы экспрессивного синтаксиса (на материале английского языка) / О. В. Александрова. — М. : Высшая школа, 1984. — 211 с.

4. Алексеев А. А. Пути стабилизации языковой нормы в России XI — XVII вв. / А. А. Алексеев // Вопр. яз. 1987. - №2. - С. 34-46.

5. Алексеев Н. Г. Исследование психологических моделей мышления в изучении и диагностике шахматного творчества / Н. Г. Алексеев // Исследование проблем психологии творчества. — М.: Наука, 1983. — С. 133 — 154.

6. Алексеев П. М. Частотный словарь Четвероевангелия / П. М. Алексеев // Жанры речи: Сб. науч. тр. — Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1997. С. 205 - 211.

7. Апресян Ю. Д. Лексическая семантика: Синонимические средства языка / Ю. Д. Апресян. М. : Наука, 1974. - 368 с.

8. Арутюнова Н. Д. Типы языковых значений: Оценка, событие, факт / Н. Д. Арутюнова. — М. : Наука, 1988. — 341 с.

9. Артемепко Е. Б. Принципы народно-песенного текстообразования / Е. Б. Артеменко. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1988. — 174 с.

10. Аскоченская В. Ф. Семантико-синтаксические функции и синонимика модальных и фазовых конструкций с зависимым инфинитивом: Автореф. дис. . . . докт. филол. наук / В. Ф. Аскоченская. — Воронеж, 1998. — 48 с.

11. Асов А. И. (Бус Крессень) Велесова книга / А. И. Асов // Мифы древних славян. — Саратов: Надежда, 1993. — С. 247 — 307.

12. Атабекова А. А. Теоретические основы экспериментального анализа интонации текста: Учеб. пособие / А. А. Атабекова. — М. : Изд-во Рос. унта дружбы народов, 1995. — 63 с.

13. Атачук Л. С. Русские графико-структурные текстообразующие элементы (в контрастивных данных чешского языка) / Л. С. Атачук / / Русская словесность. Теория и практика: Сб. науч. тр. — Липецк, 1999. — С. 65 — 72.

14. Ахманова О. С. Очерки по общей и русской лексикологии / О. С. Ах-манова. — М. : Учпедгиз, 1957. — 296 с.

15. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов / О. С. Ахмава-нова. — М. : Сов. энцикл., 1969. — 608 с.

16. Ахметова Г. Д. Тайны художественного текста: Каким может быть лингвистический анализ? / Г. Д. Ахметова. — М. : Магистр, 1997. — 213 с.

17. Бабушкин А. П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка / А. П. Бабушкин. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1996. 104 с.

18. Баженова-Рагрина С. И. Проблемы описания структуры текстов Древней Руси / С. И. Баженова-Рагрина // Учен. зап. Тарт. ун-та. — Тарту, 1990. Вып. 896. С. 120-130.

19. Балашова Л. В. Метафора в жанре жития древнерусской литературы / Л. В. Балашова // Жанры речи: Сб. науч. тр. — Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1997. С. 112-123.

20. Баталова Т. М. Соотношение предикативных релятивных отрезков текста (на материале английской поэзии и прозы): Автореф. дис. . . . канд. филол. наук / Т. М. Баталова. — М., 1977. — 24 с.

21. Баранов А. Г. Принцип функционализма в текстовой деятельности / А. Г. Баранов / / Функционирование языка в различных типах текста: Сб. науч. тр. — Пермь: Изд-во Пермского гос. ун-та, 1989. — С. 5—14.

22. Баранов А. Г. Функционально-прагматическая концепция текста / А. Г. Баранов. — Ростов н/Д: Изд-во Ростовского ун-та, 1993. — 182 с.

23. Барнет В. К принципам строения высказываний в разговорной речи / В. К. Барнет // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XV: Современная зарубежная русистика. — М. : Прогресс, 1985. — С. 524 — 528.

24. Барт Р. Лингвистика текста / Пер. с франц. Т. Д. Корельской / Р. Барт // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII: Лингвистика текста.- М. : Прогресс, 1978. С. 442 - 449.

25. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Пер. с франц. / Р. Барт. М. : Прогресс — Универс, 1994. — 616 с.

26. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества / М. М. Бахтин. — М. : Искусство, 1979. — 422 с.

27. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная литература средневековья и Ренессанса / М. М. Бахтин. — М. : Худож. лит., 1990. — 543 с.

28. Бирюков Б. В. Теория смысла Готлоба Фреге / Б. В. Бирюков // Применение логики в науке и технике: Сб. науч. тр. — М. : Изд-во АН СССР, 1960. С. 502-555.

29. Бегунов 10. К. Памятник русской литературы XIII в. «Слово о погибели Русской земли» / Ю. К. Бегунов. — М. ; Л. : Наука, 1965. — 230 с.

30. Бегунов Ю. К. Обретение «Велесовой книги» / Ю. К. Бегунов // Мифы древних славян. — Саратов: Надежда, 1993. — С. 247 — 251.

31. Белич А. И. К вопросу о распределении грамматического материала по главным грамматическим дисциплинам / А. И. Белич // Вестн. Моск. унта. 1947. - №7. - С. 18-23.

32. Беллерт И. Об одном условии связности текста / Пер. с польск. А. В. Головачевой / И. Беллерт // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII: Лингвистика текста. — М. : Прогресс, 1978. — С. 172 — 207.

33. Бенвенист Э. Общая лингвистика / Под ред., с вступит, ст. и комментарием 10. С. Степанова / Э. Бенвенист. — М. : Прогресс, 1974. — 448 с.

34. Богданов В. В. Семантико-синтаксическая организация предложения / В. В. Богданов. — Л. : Изд-во Ленинградского ун-та, 1977. — 204 с.

35. Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию / И. А. Бодуэн де Куртенэ. М. : Изд-во АН СССР, 1983. - 384 с.

36. Болдина Н. Н. Лингвистический анализ художественного текста: Учеб. -методич. Пособие / Н. Н. Болдина. — Пенза, 1998. — 64 с.

37. Болотова Н. С. Лексическая структура художественного текста в ассоциативном аспекте / Н. С. Болотнова. — Томск: Изд-во Томского гос.пед. ин-та, 1994. — 210 с.

38. Бондарко А. В. Грамматическая категория и контекст / А. В. Бондар-ко. Л. : Наука, 1971. - 116 с.

39. Бондарко А. В. Грамматическое значение и смысл / А. В. Бондарко.- Л. : Наука, 1978. 176 с.

40. Борковский В. И., Кузнецов П. С. Историческая грамматика русского языка / В. И. Борковский, П. С. Кузнецов. — М. : Наука, 1965. — 555 с.

41. Бохиева М. В. Функционирование безличных предложений в описательном типе речи: Автореф. дис. . . . канд. филол. наук / М. В. Бохиева. — Улан-Уде, 1988. 26 с.

42. Брандес М. П. Стиль и перевод (на материале немецкого языка): Учеб. пособие / М. П. Брандес. — М. : Высшая школа, 1988. — 127 с.

43. Брандес М. П., Провоторов В. И. Переводческий анализ текста: Учеб. пособие. 2-е изд., испр. и доп / М. П. Брандес, В. И. Провоторов. — Курск: Изд-во РОСИ, 1999. 222 с.

44. Брудный В. И. Обряды вчера и сегодня / В. И. Брудный. — М. : Наука, 1968. 200 с.

45. Буланина Т. В. Риторика в Древней Руси: Автореф. дис. . . . канд. филол. наук / Т. В. Буланина. — Л., 1985. — 20 с.

46. Булаховский Л. А. Курс русского литературного языка / Л. А. Була-ховский. — Киев: Радяньска шк., 1952. — 442с.

47. Булаховский Л. А. Русский литературный язык первой половины XIX века: Фонетика, морфология, ударение, синтаксис / Л. А. Булаховский. — М. : Учпедгиз, 1954. — 468 с.

48. Буслаев Ф. И. Историческая грамматика русского языка / Ф. И. Буслаев. — М. : Учпедгиз, 1959. — 623 с.

49. Бычков В. В. Малая история византийской эстетики / В. В. Бычков.

50. Киев: Путь к истине, 1991. — 407 с.

51. Валгина Н. С. Теория текста: Учеб. пособие / Н. С. Валгина. — М. : Логос, 2003. 280 с.

52. Ван Фусен. Лингвистика текста / Ваи Фусен. — Пекин: Иностр. яз.,1988. 261 с.

53. Васильева А. Н. Курс лекций по стилистике русского языка: Общие понятия стилистики. Разговорно-обиходный стиль речи / А. Н. Васильева. — М. : Русский язык, 1976. — 240 с.

54. Васильева А. Н. Курс лекций по стилистике русского языка: Научный стиль речи / А. Н. Васильева. — М. : Русский язык, 1976. — 192 с.

55. Ваулина С. С. Эволюция средств выражения модальности в русском языке (XI —XVI вв.) / С. С. Ваулина. — Л. : Изд-во Ленинградского ун-та, 1988. 140 с.

56. Вахек Й. Лингвистический словарь Пражской школы/Пер. с франц., немецк., англ., и чешского И. А. Мельчука и В. 3. Санникова; под ред. и с предисловием А. А. Реформатского. — М. : Прогресс, 1964. — 350 с.

57. Вежбицка А. Метатекст в тексте / Пер. с польск. А. В. Головачевой / А. Вежбицка // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII: Лингвистика текста. М. : Прогресс, 1978. - С. 402-421.

58. Вейнрейх У. Опыт семантической теории / Пер. с англ. Н. В. Пер-цова / У. Вейприх // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. X: Лингвистическая семантика. — М. : Прогресс, 1981. — С. 50 — 176.

59. Верещагин Е. М. Из истории возникновения первого литературного языка славян / Е. М. Верещагин. — М. : Изд-во Моск. ун-та, 1971. — 255 с.

60. Веселовский А. Н. Историческая поэтика / А. Н. Веселовский. — М. : Высшая школа, 1989. — 406 с.

61. Виноградов В. В. О художественной прозе / В. В. Виноградов. — М. ; Л. : Госиздат, 1930. 190 с.

62. Виноградов В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика / В. В. Виноградов. М. : Изд-во АН СССР, 1963. - 255 с.

63. Виноградов В. В. Орфография и язык жития Саввы Освященного по рукописи XIII в. / В. В. Виноградов // Памятники древнерусской письменности: Язык и текстология. — М. : Изд-во АН СССР, 1968. — С. 147 — 198.

64. Виноградов В. В. Избранные труды: История русского литературного языка / В. В. Виноградов. — М. : Наука, 1978. — 320 с.

65. Виноградов В. В. Проблемы русской стилистики / В. В. Виноградов. — М. : Высшая школа, 1981. — 320 с.

66. Виноградова Т. 10. Функционально-стилистические особенности публичной судебной речи: Автореф. дис. . . . канд. филол. наук / Т. 10. Виноградова. — Воронеж, 1991. — 17 с.

67. Винокур Г. О. Русский язык: Исторический очерк / Г. О. Винокур // Избранные работы по русскому языку. — М. : Учпедгиз, 1959. — С. 207—226.

68. Гайда Ст. Проблемы жанра / Ст. Гайда // Функциональная стилистика. Теория стилей и их языковая реализация: Сб. науч. тр. — Пермь: Изд-во Пермского гос. ун-та, 1986. — С. 22—28.

69. Гайсина Р. М. Лексико-семантическое поле глаголов отношения в современном русском языке / Р. М. Гайсина. — Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1981. 196 с.

70. Гак В. Г. Аналитизм // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. Н. Ярцевой. — М. : Сов. энцикл., 1990. — С. 31.

71. Гальперин И. Р. Грамматические категории текста (Опыт обобщения) / И. Р. Гальперин // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1977. - Т. 36. -№ 6. - С. 522-532.

72. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования / И. Р. Гальперин. М: Наука, 1981. - 138 с.

73. Гальперин И. Р. Сменность контекстно-вариативных форм членения текста / И. Р. Гальперин // Русский язык: Текст как целое и компоненты текста. М. : Наука, 1982. - С. 18-29.

74. Гардинер А. Различие между языком и речью / А. Гардинер // История языкознания XIX и XX веков в очерках и извлечениях. Ч. II. — М. : Учпедгиз, 1960. С. 13-20.

75. Гаузенблаз К. О характеристике и классификации речевых произведений / Пер. с англ. Т. Н. Молошной / К. Гаузенблаз // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII: Лингвистика текста. — М. : Прогресс, 1978. — С. 57-78.

76. Глинка Г. Древняя религия славян / Г. Глинка // Мифы древних славян. — Саратов: Надежда, 1993. — С. 57 — 140.

77. Голлян Е. Г. Текст в разговорной речи (Понятие, проблемы, специфика): Автореф. дис. . . . канд. филол. наук / Е. Г. Голлян. — Саратов, 1997. — 15 с.

78. Горский Д. П. Проблема значения (смысла) знаковых выражений как проблема их понимания / Д. П. Горский // Логическая семантика и модальная логика. — М. : Наука, 1967. — С. 54 — 83.

79. Горшков А. И. Язык предпушкинской прозы / А. И. Горшков. — М. : Наука, 1982.- 341 с.

80. Горшков А. И. Теоретические основы истории русского литературного языка / А. И. Горшков. — М. : Наука, 1983. — 159с.

81. Горшков А. И. Теория и история русского литературного языка: Учеб. пособие / А. И. Горшков. — М. : Высшая школа, 1984. — 319 с.

82. Горшкова К. В., Хабургаев Г. А. Историческая грамматика русского языка / К. В. Горшкова, Г. А. Хабургаев. — М.: Высшая школа, 1981. — 359с.

83. Гофф. Ж. Цивилизация средневекового Запада / Пер. с франц. / Ж. Гофф — М. : Прогресс-Академия, 1992. — 376 с.

84. Губаева Т. В. Семантико-стилистическая категория оценки в законодательном тексте / Т. В. Губаева // Стилистика текста в коммуникативном аспекте: Сб. науч. тр. — Пермь: Изд-во Пермского гос. ун-та, 1987. — С. 97 — 102.

85. Гумбольдт В. Избранные труды по языкозианию/Пер. с нем. яз. Под ред. и с предисл. Г. В. Рамишвили / В. Гумбольдт. — М. : Прогресс, 1984. 400 с.

86. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры / А. Я. Гуревич. — М. : Искусство, 1984. — 350 с.

87. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка / В. Даль.- М. : Русский язык, 1978 1980. Т. 1 -4. - 700 с. ; 780 с. ; 556 с. ; 684 с.

88. Данилевская Н. В. Развернутые вариативные повторы как средство развертывания научного текста: Автореф. дис. . . канд. филол. наук / Н. В. Данилевская. — Воронеж, 1990. — 16 с.

89. Дейк Т. А. Вопросы прагматики текста / Пер. с англ. Т. Д. Корель-ской / Т. А. Дейк // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII: Лингвистика текста. — М. : Прогресс, 1978. — С. 259—336.

90. Дейк Т. А. Язык. Познание. Коммуникация / Пер. с англ. под ред. В. И. Герасимова / Т. А. Дейк. М. : Прогресс, 1989. - 312 с.

91. Дементьев В. В. Изучение речевых жанров: Обзор работ в современной русистике / В. В. Дементьев // Вопр. яз. — 1997. — № 1. — С. 109— 121.

92. Демьянов В. Г. Из истории изучения языка Успенского сборника XII века / В. Г. Демьянов // Исследования по лингвистическому источниковедению. М., 1963. - С. 79-87.

93. Дресслер В. Синтаксис текста /Пер. с нем. О. Г. Ревзиной и Т. Я. Ан-дрющенко / В. Дресслер // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII: Лингвистика текста. — М. : Прогресс, 1978. — С. 111 — 137.

94. Дымарский М. Я. Проблемы текстообразования и художественный текст / М. Я. Дымарский. — М. : Эдиториал УРСС, 2001. — 328 с.

95. Ермоленко С. Я. Семантико-синтаксическая доминанта функционального стиля / С. Я. Ермоленко // Функциональная стилистика: Теория стилей и их языковая реализация: Сб. науч. тр. — Пермь: Изд-во Пермского гос. ун-та, 1986. С. 29 -34.

96. Еськов, Кирилл 10. Евангелие от Афрания: Анализ текста Нового Завета и авторская версия евангельских событий / Еськов, Ю. Кирилл. — М. : Б. и., 1995. 154 с.

97. Ефимов А. И. История русского литературного языка / А. И. Ефимов, 3-е изд., испр. : Учеб. пособие. — М. : Высшая школа, 1971. — 296 с.

98. Живов В. М. Язык Феофана Прокоповича и роль гибридных вариантов церковнославянского в истории славянских языков / В. М. Живов // Сов. славяноведение. — 1985. — №3. — С. 70—85.

99. Живов В. М. Проблемы формирования русской редакции церковнославянского языка на начальном этапе / В. М. Живов // Вопр. яз. — 1987.- №1. С. 46-65.

100. Журавлев В. К. Внешние и внутренние факторы языковой эволюции / В. К. Журавлев. — М. : Наука, 1982. — 328 с.

101. Завельский Ф. С. Время и его измерение / Ф. С. Завельский, 5-е изд., испр. — М: Наука, 1987. — 256с.

102. Залевская А. А. Психолингвистические исследования. Слово, текст: Избранные труды / А. А. Залевская. — М. : Гнозис, 2005. — 543 с.

103. Зализняк А. А. Текстовая структура древнерусских писем на бересте / А. А. Зализняк // Исследования по структуре текста. — М. : Наука, 1987.- С. 147-182.

104. Звегинцев В. А. Язык и лингвистическая теория / В. А. Звегинцев.- М. : Изд-во Моск. ун-та, 1973. — 248 с.

105. Звездова Г. В. Русская именная темпоралыюсть в историческом и функциональном аспектах / Г. В. Звездова. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1996. — 164 с.

106. Зильберман Л. И. Структурно-семантический анализ текста: Учеб. пособие / Л. И. Зильберман. — М. : Наука, 1982. — 135 с.

107. Зимняя И. А. Смысловое восприятие речевого сообщения / И. А. Зимняя. М. : Наука, 1976, С. 5-33.

108. Зобов Р. А., Мостепаненко А. М. О типологии пространственно-временных отношений в сфере искусства / Р. А. Зобов, А. М. Мостепаненко // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. — Л. : Наука, 1974.- С. 11-25.

109. Золотова Г. А. Очерк функционального синтаксиса русского языка /

110. Г. А. Золотова. — М. : Наука, 1973. — 352 с.

111. Золотова Г. А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса / Г. А. Золотова. М. : Наука, 1982. - 368 с.

112. Золотова Г. А. О конститутивных единицах текста / Г. А. Золотова // Русский язык: Функционирование грамматических категорий. Текст и контекст. М. : Наука, 1984. - С. 162-173.

113. Золотова Г. А. Синтаксический словарь: Репертуар элементарных единиц русского синтаксиса / Г. А. Золотова. — М. : Наука, 1988. — 440 с.

114. Золотова Г. А. Композиция как творчество / Г. А. Золотова // Язык как творчество: К 70-летию В. П. Григорьева. — М. : Изд-во РАН, 1996. С. 285-296.

115. Иванов В. В. Категория времени в искусстве и культуре XX века /

116. B. В. Иванов // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. — Л.: Наука, 1974. С. 39-67.

117. Иванов В. В. Историческая грамматика русского языка / В. В. Иванов. — М. : Просвещение, 1964. — 452 с.

118. Иванова Л. П. Стили языка и стили речи в их соотношении / Л. П. Иванова // Стилистика текста в коммуникативном аспекте: Сб. науч. тр. — Пермь: Изд-во Пермского гос. ун-та, 1987. — С. 53—59.

119. Изенберг X. О предмете лингвистической теории текста / Пер. с нем. О. Г. Ревзиной и Т. Я. Андрющенко / X. Изенберг // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII: Лингвистика текста. — М. : Прогресс, 1978. —1. C. 43-56.

120. Исследования по исторической семантике: Сб. науч. тр. / Под ред. А. И. Дубяго. — Калининград: Изд-во Калининградского ун-та, 1980. — 136 с.

121. Каган М. С. Пространство и время в искусстве как проблема эстетической науки / М. С. Каган // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. — Л. : Наука, 1974. — С. 26—39.

122. Кайсаров А. Славянская и российская мифология / А. Кайсаров / / Мифы древних славян. — Саратов: Надежда, 1993. — С. 19—54.

123. Калачева С., Рощин П. Жанр / С. Калачева, П. Рощин / /Словарьлитературоведческих терминов. — М. : Просвещение, 1974. — С. 82 — 83.

124. Каменская О. Л. Текст и коммуникация: Учеб. пособие / О. Л. Каменская. — М. : Высшая школа, 1990. — 152 с.

125. Кандаурова Т. Н. К вопросу о традиционных словосочетаниях — штампах в древнерусских памятниках XI—XIV вв. / Т. Н. Кандаурова // Учен. зап. МГПИ им. В. И. Ленина. М., - 1970. - №353. - С. 114-157.

126. Каравашкина М. В. Сочинения Зиновия Отенского в истории русского литературного языка XVI века: Автореф. дис. . . . канд. филол. наук / М. В. Каравашкина. М., 2000. - 16с.

127. Караулов 10. Н. Русский язык и языковая личность / Ю. Н. Караулов. М. : Наука, 1987. - 262 с.

128. Караулов 10. Н. Общая и русская идеография / Ю. Н. Караулов. — М. : Наука, 1976. 356с.

129. Караулов Ю. Н. Русская речь, русская идея и идиостиль Достоевского / 10. Н. Караулов // Язык как творчество: К 70-летию В. П. Григорьева. М. : Изд-во РАН, 1996. - С. 237-249.

130. Карпап Р. Значение и необходимость / Р. Карнап. — М. : Иностранная литература, 1959. — 382 с.

131. Карташова Ф. И. Текстоцентрический анализ художественного произведения (на материале современного английского языка): Учеб. пособие / Ф. И. Карташова. Иваново: ИВГУ, 1994. - 49 с.

132. Катц Дж. Семантическая теория / Пер. с англ. Н. Н. Перцовой / Дж. Катц // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. X: Лингвистическая семантика. — М. : Прогресс, 1981. — С. 33—49.

133. Кацевал А. А. Речевое воплощение художественного времени в прозе о Великой Отечественной войне: Автореф. дис. . . . канд. филол. наук / А. А. Кацевал. — Воронеж, 1998. — 15 с.

134. Качалкин А. Н. Книга как жанр деловой письменности допетровской эпохи / А. Н. Качалкии // Историко-культурный аспект лексикологического описания русского языка. Ч. П. — М. : Изд-во АН СССР, 1991. — С. 86— 103.

135. Керн К. Литургика: Гимпография и эортология / К. Керн. — М. : Крутицкое Патриаршее Подворье, 1997. — 152 с.

136. Кожевникова К. О смысловом строении спонтанной устной речи / К. Кожевникова // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XV: Современная зарубежная русистика. — М. : Прогресс, 1985. — С. 512—523.

137. Кожевникова К. Об аспектах связности в тексте как целом / К. Кожевникова // Синтаксис текста: Сб. науч. тр. — М.: Изд-во АН СССР, 1979. С. 56-67.

138. Кожина М. Н. Проблемы специфики и системности функциональных стилей речи: Автореф. дис. . докт. филол. наук / М. Н. Кожина. — М., 1970. 43 с.

139. Кожина М. Н. О речевой системности научного стиля сравнительно с некоторыми другими: Учеб. пособие / М. Н. Кожина. — Пермь: Изд-во Пермского гос. ун-та, 1972. — 395 с.

140. Кожина М. Н. Стилистика русского языка: Учеб. пособие / М. Н. Кожина. — М. : Просвещение, 1977. — 223с.

141. Кожина М. Н. Стилистика текста в аспекте коммуникативной теории языка / М. Н. Кожина // Стилистика текста в коммуникативном аспекте: Сб. науч. тр. — Пермь: Изд-во Пермского гос. ун-та, 1987. — С. 4 —23.

142. Кожин А. Н. Литературный язык Киевской Руси. — М. : Русский язык, 1981. 188с.

143. Ковалев Г. Ф. Этнонимия славянских языков / Г. Ф. Ковалев. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1991. — 177с.

144. Ковалев Н. С. Древнерусский литературный текст: Проблемы исследования смысловой структуры и эволюции в аспекте категории оценки / Н. С. Ковалев. — Волгоград: Изд-во Волгоградского уи-та, 1997. — 260 с.

145. Ковтунова И. И. Современный русский язык: Порядок слов и актуальное членение предложения: Учеб. пособие / И. И. Ковтунова. — М. : Просвещение, 1976. — 239 с.

146. Ковтунова И. И. Вопросы структуры текста в трудах акад. В. В. Виноградова / И. И. Ковтунова // Русский язык: Текст как целое и компоненты текста. М. : Наука, 1982. - С. 3-18.

147. Козлов С. В. Символико-аллегорическая образность сочинений Кирилла Туровского: Автореф. дис. . . канд. филол. наук / С. В. Козлов. — М., 1990. 24 с.

148. Кокреева Т. Н. К вопросу о жанровой природе Поучения Владимира Мономаха / Т. Н. Кокреева // История жанров в русской литературе X — XVII вв. Л. : Наука, 1972. - С. 95-108.

149. Колесов В. В. Мир человека в слове Древней Руси / В. В. Колесов.

150. Л. : Изд-во Ленинградского ун-та, 1986. — 312 с.

151. Колесов В. В. Древнерусский литературный язык / В. В. Колесов.

152. Л. : Изд-во Ленинградского ун-та, 1989. — 296 с.

153. Колесов В. В. Общие понятия исторической стилистики / В. В. Колесов // Историческая стилистика русского языка: Сб. науч. тр. — Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та, 1990. — С. 16—36.

154. Колесов В. В. Семантический синкретизм как категория языка / В. В. Колесов // Вестн. Ленинградского ун-та. Сер. 2. История, языкознание, литературоведение. Вып. 2. — Л., 1991. — С. 40 — 50.

155. Колшанский Г. В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке / Г. В. Колшанский. — М. : Наука, 1975. — 242 с.

156. Комиссаров В. Н. Слово о переводе: Очерк лингвистического учения о переводе / В. Н. Комиссаров. — М. : Международные отношения, 1973. — 216с.

157. Кондаков Н. И. Логический словарь / Н. И. Кондаков. — М. : Наука, 1971. 638 с.

158. Корниенко А. А., Базеева Р. В. Введение в анализ текста. Французская новелла: Учеб. пособие / А. А. Корниенко, Р. В. Базеева. — Пятигорск: Изд-во Пятигорского гос. лингвистич. ун-та, 1995. — 154 с.

159. Костомаров В. Г., Бурвикова Н. Д. Прецедентный текст как редуцированный дискурс / В. Г. Костомаров, Н. Д. Бурвикова // Язык как творчество: К 70-летию В. П. Григорьева. М. : Изд-во РАН, 1996. - С. 297 — 302.

160. Котелова Н. 3. Значение слова и его сочетаемость (К формализации в языкознании) / Н. 3. Котелова. — Л. : Наука, 1975. — 164 с.

161. Котков С. И., Попова 3. Д. Очерки по синтаксису южновеликорусской письменности XVII века / С. И. Котков, 3. Д. Попова. — М. : Наука, 1986. 157 с.

162. Котюрова М. П. Об экстралингвистических обоснованиях смысловой структуры научного текста (Функционально-стилистический аспект) / М. П. Котюрова. — Красноярск: Изд-во Красноярского ун-та, 1988. — 172 с.

163. Красилышкова Л. В. Диалогическая структура научного дискурса в жанре научной рецензии: Автореф. дис. . . . канд. филол. наук / Л. В. Кра-сильникова. — М., 1985. — 23 с.

164. Кретов А. А. Основы лексико-семантической прогностики / А. А. Кретов. — Воронеж: Воронежский государственный университет, 2006. — 390 с.

165. Куликов С. Нить времен: Малая энциклопедия календаря / С. Куликов. М. : Наука, 1991. - 208 с.

166. Кручинина И. Н. Текстообразующие функции сочинительной связи / И. Н. Кручинина // Русский язык: Функционирование грамматических категорий. Текст и контекст. — М. : Наука, 1984. — С. 204—210.

167. Кубрякова Е. С., Мельников Г. П. О понятиях языковой системы и структуры языка / Е. С. Кубрякова, Г. П. Мельников // Общее языкознание: Внутренняя структура языка. — М. : Наука, 1972, —С. 8 — 82.

168. Кузнецов П. С. Очерки исторической морфологии русского языка / П. С. Кузнецов. М: Изд-во АН СССР, 1959. - 275 с.

169. Купина Н. А. Смысл художественного текста и аспекты лингвистического анализа / Н. А. Купина. — Красноярск: Изд-во Красноярского ун-та, 1983. 160 с.

170. Курахтанова И. С. О некоторых средствах выражения категорииколичества в различных функциональных стилях / И. С. Курахтанова // Стилистика текста в коммуникативном аспекте: Сб. науч. тр. — Пермь: Изд-во Пермского гос. ун-та, 1987. — С. 90—97.

171. Кусков В. В. Жанры и стили древнерусской литературы XI — первой половины XIII в. : Автореф. дис. . . . докт. филол. наук / В. В. Кусков. М., 1980. - 36 с.

172. Ладыгин Ю. А. Автоцентрический подход к анализу прозаического художественного текста / 10. А. Ладыгин. — Иркутск: Изд-во Иркутского унта, 1977. 134 с.

173. Лаптева О. А. Синтаксическая дискретность устного монологического текста / О. А. Лаптева // Русский язык: Функционирование грамматических категорий. Текст и контекст. — М. : Наука, 1984. — С. 186—204.

174. Ларин Б. А. Лекции по истории русского литературного языка (X — середина XVIII в. ) / Б. А. Ларин. — М. : Высшая школа, 1975. — 327 с.

175. Лекомцев 10. К. Антонимический текст / Ю. К. Лекомцев // Текст: Семантика и структура: Сб. науч. тр. — М. : Наука, 1983. — С. 197—206.

176. Леонтьев А. А. Слово в речевой деятельности / А. А. Леонтьев. — М. : Наука, 1963. 245 с.

177. Леонтьев А. А. О предмете психолингвистики / А. А. Леонтьев // Теория речевой деятельности. — М. : Наука, 1968. — С. 14—36.

178. Лингвистические особенности научного текста: Сб. ст. / Под ред. М. Я. Цвиллинга. М. : Наука, 1981. - 180 с.

179. Лингвистика на текста: Сборникът. — София: Акад изд-во «Проф. Марин Дринов», 1995. — 226 с.

180. Лингвистический и методический аспекты текста: Межвуз. сб. науч. тр. Пермь: ПГУ, 1996. - 207 с.

181. Лингвистический анализ художественного текста: Учеб. -метод, пособие. Таганрог: ТГПИ, 1997. - 223 с.

182. Листрова-Правда 10. Т. Отбор и употребление иноязычных вкраплений в русской литературной речи XIX века / Ю. Т. Листрова-Правда. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1986. — 144 с.

183. Литературный текст: Проблемы и методы исследования: Сб. ст. — Тверь: ТГУ, 1994. 178 с.

184. Лихачев Д. С. Человек в литературе Древней Руси / Д. С. Лихачев.- М. : Наука, 1970. 140 с.

185. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы / Д. С. Лихачев.- Л. : Наука,1971. 413с.

186. Лихачев Д. С. Зарождение и развитие жанров древнерусской литературы / Д. С. Лихачев // Исследования по древнерусской литературе. — Л. : Наука, 1986. С. 96-112.

187. Лихачев Д. С. Система литературных жанров Древней Руси / Д. С. Лихачев // Исследования по древнерусской литературе. — Л. : Наука, 1986. С. 57-78.

188. Лолаев Т. П. Функциональная категория времени: Автореф. дис. . докт. филос. Наук / Т. П. Лолаев. — М., 1993. — 36 с.

189. Ломов А. М. Очерки русской аспектологии / А. М. Ломов. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1977. — 139 с.

190. Ломов А. М. Типология русского предложения / А. М. Ломов. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1994. — 280 с.

191. Ломоносов М. В. Краткое руководство к красноречию / М. В. Ломоносов // Поли. собр. соч. М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1952. - 996 с.

192. Ломтев Т. П. Очерки по историческому синтаксису русского языка: Учеб. пособие / Т. П. Ломтев. — М. : Изд-во Моск. уи-та, 1956. — 596 с.

193. Ломтев Т. П. Общее и русское языкознание / Т. П. Ломтев. — М. : Наука, 1976. 381 с.

194. Лопушанская С. П. Основные тенденции эволюции простых прете-ритов в древнерусском книжном языке / С. П. Лопушанская. — Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1975. — 342 с.

195. Лосев А. Ф. Проблема вариативного функционирования поэтического языка / А. Ф. Лосев // Знак. Символ. Миф: Труды по языкознанию. — М. : Изд-во Моск. ун-та, 1982. С. 408-453.

196. Лосев А. Ф. О типах грамматического предложения в связи с историей мышления / А. Ф. Лосев // Знак. Символ. Миф: Труды по языкознанию. М. : Изд-во Моск. ун-та, 1982. - С. 280-408.

197. Лосева Л. М. К изучению межфразовых связей (Абзац и сложное синтаксическое целое) / Л. М. Лосева // Рус. яз. в шк. — 1967. — № 1. — С. 89-94.

198. Лосева Л. М. Порядок слов как средство организации текстов монологической речи: Учеб. пособие / Л. М. Лосева. — Одесса: Изд-во Одесского гос. ун-та, 1969. — 131 с.

199. Лотман Ю. М. Художественное пространство в прозе Гоголя / Ю. М. Лотман // О русской литературе: Статьи и исследования (1958 — 1993). СПб. : Искусство, 1997. - С. 621-658.

200. Лотман 10. М. Сюжетное пространство русского романа XX столетия / 10. М. Лотман //О русской литературе: Статьи и исследования (1958— 1993). СПб. : Искусство, 1997. - С. 712-729.

201. Лотман. Ю. М. Семиосфера: Статьи. Исследования. Заметки / 10. М. Лотман. СПб. : Искусство, 2001. - 687 с.

202. Мамудян М. Лингвистика / Пер. с франц. и вступит, ст. Л. Г. Ведениной / М. Мамудян. — М. : Прогресс, 1985. — 200 с.

203. Марков В. М. Историческая грамматика русского языка: Именное склонение / В. М. Марков. — М. : Высшая школа, 1974. — 143 с.

204. Маслов Ю. С. Очерки по аспектелогии / 10. С. Маслов. — Л. : Изд-во Ленинградского ун-та, 1984. — 263 с.

205. Матезиус В. Куда иы пришли в языкознании / В. Матезиус. // История языкознания XIX и XX веков в очерках извлечениях. Ч. II. — М. : Просвещение, 1960. — С. 86—91.

206. Матхаузерова Св. «Слово о законе и благодати» Иллариона и древ-неславянская традиция / Св. Матхаузерова // Контекст-90. — М. : Наука,1990. С. 84-88.

207. Медриш Д. Н. Структура художественного времени в фольклоре и литературе / Д. Н. Медриш // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. — Л. : Наука, 1974. — С. 121 — 142.

208. Мещерский Н. А. К вопросу о культурно-исторической общности литературных языков / Н. А. Мещерский // Избранные статьи. — СПб. : Изд-во С. -Петербурского ун-та, 1993. — С. 12—21.

209. Миронова Н. Н. Дискурс-анализ оценочной лексики: Учеб. пособие / Н. Н. Миронова. М. : НВИ-Тезаурус, 1997. - 157 с.

210. Москальская О. И. Грамматика текста: Учеб. пособие / О. И. Мос-кальская. — М. : Высшая школа, 1981. — 184 с.

211. Мотылева Т. Л. О времени и пространстве в современном зарубежном романе / Т. Л. Мотылева // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л. : Наука, 1974. - С. 186-200.

212. Мохамед С. Б. Функционирование односоставных предложений в публицистических текстах: Автореф. дис. . канд. филол. наук / С. Б. Мохамед. — Воронеж, 1991. — 22 с.

213. Мурьянов М. Ф. Гимнография Киевской Руси (Филологическое исследование): Автореф. дис. . . . докт. филол. наук / М. Ф. Мурьянов. — Л., 1985. 32 с.

214. Мышкина Н. Л. Проблема динамико-системного моделирования смысла литературного произведения / Н. Л. Мышкина // Функционирование языка в различных типах текста: Сб. науч. тр. — Пермь: Изд-во Пермского гос. унта, 1989. С. 22-33.

215. Нахтигал Р. Славянские языки / Пер. со словацкого Н. М. Елкиной / Р. Нахтигал. — М. : Иностранная литература, 1963. — 342 с.

216. Невская Л. Г. Тавтология как один из способов организации фольклорного текста / Л. Г. Невская // Текст: Семантика и структура: Сб. науч. тр. М. : Наука, 1983. - С. 192-197.

217. Нечаева О. А. Функционально-смысловые типы речи (Описание, повествование, рассуждение) / О. А. Нечаева. — Улан-Удэ, 1974. — 261 с.

218. Никитин М. В. Основы лингвистической теории значения / М. В. Никитин. — М. : Высшая школа, 1988. — 168 с.

219. Николаев Г. А. Русское историческое словообразование: Теоретические проблемы / Г. А. Николаев. — Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1987. — 152 с.

220. Николаева Т. М. Лингвистика текста: Современное состояние и перспективы / Т. М. Николаева // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII: Лингвистика текста. — М. : Прогресс, 1978. — С. 5—39.

221. Николаева Т. М. Текст / Т. М. Николаева / / Русский язык: Энциклопедия / Под ред. Ф. П. Филина. — М. : Сов. энцикл., 1979. — С. 348.

222. Николаева Т. М. Метатекст и его функции в тексте (на материале Мариинского Евангелия) / Т. М. Николаева // Исследования по структуре текста. М. : Наука, 1987. - С. 133-147.

223. Николаева Т. М. Текст / Т. М. Николаева // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. Н. Ярцевой. — М. : Сов. эпцикл., 1990. С. 507.

224. Николаева Т. М. Слово о полку Игореве: Поэтика и лингвистика текста / Т. М. Николаева. — М. : Индрик, 1997. — 334 с.

225. Новиков Л. А. Семантика русского языка: Учеб. пособие / Л. А. Новиков. — М. : Высшая школа, 1982. — 272 с.

226. Ольшевская Л. А. Своеобразие жанра житий в Киево-Печерском патерике / Л. А. Ольшевская // Литература Древней Руси: Сб. науч. тр. — М. : Изд-во МГПИ им. В. И. Ленина, 1981. С. 18-34.

227. Организация и самоорганизация текста / Под ред. К. Э. Штайн. — Ставрополь: Изд-во Ставропольского гос. ун-та, 1996. Вып. I. — 190 с.

228. Орлова Л. В. Структура сверхфразовых единств в научных текстах / Л. В. Орлова. — Киев: Hayкова думка, 1988. — 153 с.

229. Осипов Б. И. Учителю об истории русского письма: Учеб. пособие / Б. И. Осипов. Омск, 1999. - 127 с.

230. Основы теории речевой деятельности / Отв. ред. А. А. Леонтьев.- М. : Наука, 1974. 368 с.

231. Остин Дж. Слово как действие / Пер. с англ. А. А. Медниковой / Дж. Остин // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII: Теория речевых актов. М. : Прогресс, 1986. - С. 22-129.

232. Очерки истории научного стиля русского литературного языка XVIII —XX вв. Т. 1: Развитие научного стиля в аспекте функционирования единиц различных уровней. Синтаксис. — Пермь, 1994. — 155 с.

233. Очерки истории научного стиля русского литературного языка XVIII

234. XX вв. Т. 2: Стилистика научного текста. — Пермь, 1996. — 378 с.

235. Палек Б. Кросс-референция: К вопросу о гиперсинтаксисе / Пер. с англ. Т. Н. Молошной / Б. Палек // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII: Лингвистика текста. — М. : Прогресс, 1978. — С. 243 — 258.

236. Перевод и лингвистика текста: Сб. ст. — М. : ВЦП, 1994. — 217 с.

237. Перельмутер И. А. Общеиндоевропейский и греческий глагол: Ви-довременные и залоговые отношения / И. А. Перельмутер. — Л. : Наука, 1977. 298 с.

238. Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении / А. М. Пешковский. — М. : Учпедгиз, 1938. — 450 с.

239. Плотникова-Робинсон В. А. Части речи / В. А. Плотникова-Робинсон // Русский язык: Энциклопедия. — М. : Сов. энцикл.,1979. — С. 389— 390.

240. Плюскина Т. Н. Функционально-семантическая категория гипотетичности в русских научных текстах XVII —XX вв. : Автореф. дис. . канд. филол. наук / Т. Н. Плотникова. — Пермь, 1996. — 16 с.

241. Попов И. А. Лексико-семантическая группа наречий со значением «в этом, данном месте» в русских народных говорах // И. А. Попов / Исследования по семантике: Сб. науч. тр. — Уфа: Изд-во Башкирского гос. ун-та, 1982. С. 102-115.

242. Попова 3. Д. Система падежных и предложно-падежных форм в русском литературном языке XVII века / 3. Д. Попова. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1969. — 184 с.

243. Попова 3. Д., Стернин И. А. Общее языкознание: Учебное пособие для университетов / 3. Д. Попова, И. А. Стернин. — Воронеж: Центральночерноземное книжное изд-во, 2004. —208 с.

244. Поспелов Н. С. Проблемы сложного синтаксического целого в современном русском языке / Н. С. Поспелов // Учен. зап. Моск. ун-та. — 1948.- Вып. 137. Кн. 2. - С. 31-41.

245. Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. Т. 1 —2 / А. А. По-тебня. — М. : Учпедгиз, 1958. — 536 с.

246. Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. Т. III / А. А. Потебня. — М. : Просвещение, 1968. — 552 с.

247. Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. Т. IV. Вып. II /

248. A. А. Потебня. — М. : Просвещение, 1977. — 406 с.

249. Потебня А. А. Мысль и язык / А. А. Потебня. — Киев: Синто, 1993.- 192 с.

250. Потемкин В. К., Симанов А. Л. Пространство в структуре мира /

251. B. К. Потемкин, А. Л. Симанов. — Новосибирск: Наука, 1990. — 176 с.

252. Принципы и методы семантических исследований. — М. : Наука, 1976. 380 с.

253. Припадчев А. А. Семантико-синтаксическая характеристика конструкций с простыми претеритами в древнерусском языке / А. А. Припадчев // Материалы по русско-славянскому языкознанию: Сб. науч. тр. — Воронеж, 1983. С. 86-91.

254. Припадчев А. А. Иерархическая организация синтаксической системы древнерусского книжного языка (в аспекте отражения категории времени) / А. А. Припадчев. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1986. — 176 с.

255. Припадчев А. А. Гносеология, прагматика и семантика в диахронии синтаксиса текста / А. А. Припадчев. — Воронеж: Изд-во МП «Курьер», 1992.- 172 с.

256. Припадчев А. А. Сравнительная фонетика славянских языков: Учеб. пособие / А. А. Припадчев. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1994. — 88 с.

257. Припадчев А. А. Историческая грамматика русского языка: Учеб. пособие / А. А. Припадчев. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1996. — 76 с.

258. Припадчев А. А., Звездова Г. В. Историческая грамматика русского языка: Анализ текстов / А. А. Припадчев, Г. В. Звездова. — Воронеж: Изд-во «Истоки», 1999. 108 с.

259. Припадчев А. А. Проблемы исторической лингвистики текста / А. А. Припадчев. — Воронеж: Воронежский государственный университет, 2004.- 600 с.

260. Припадчев А. А. История русского литературного языка: Учеб. пособие / А. А. Припадчев. — Воронеж: Воронежский государственный университет, 2005. 121 с.

261. Пропп В. Я. Поэтика фольклора: Собрание трудов / В. Я. Пропп.- М. : Лабиринт, 1998. 352 с.

262. Протопопова О. В. Принципы выделения и квалификации функционально-смысловых типов речи в научных текстах / О. В. Протопопова // Стилистика текста в коммуникативном аспекте: Сб. науч. тр. — Пермь: Изд-во Пермского гос. ун-та, 1987. — С. 78 — 84.

263. Пфютце М. Грамматика и лингвистика текста / Пер. с нем. О. Г. Рев-зиной и Т. Я. Андрющепко / М. Пфютце // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII: Лингвистика текста. — М. : Прогресс, 1978. — С. 218 — 242.

264. Разиикина Н. М. Функциональная стилистика: Учеб. пособие / Н. М. Разинкина. — М. : Высшая школа, 1989. — 182 с.

265. Разновидности текста в функционально-стилевом аспекте: Межвуз. сб. науч. тр. Пермь: ПГУ, 1999. - 295 с.

266. Распопов И. П. Строение простого предложения в современном русском языке / И. П. Распопов. — М. : Просвещение, 1970. — 191 с.

267. Рассел Б. Человеческое познание: Его сфера и границы / Пер. с англ. Н. В. Воробьева / Б. Рассел. — Киев: Ника-Центр: Вист, 1997. — 555 с.

268. Ремнева М. Л. Литературный язык Древней Руси / М. Л. Ремнева. — М. : Изд-во Моск. ун-та, 1988. — 143 с.

269. Реферовская Е. А. Лингвистические исследования структуры текста / Е. А. Реферовская. — Л. : Наука, 1983. — 216 с.

270. Речевое мышление и текст: Межвуз. сб. науч. тр. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1993. — 196 с.

271. Робинсон А. Н. Литература Древней Руси в литературном процессе средневековья (XI —XIII вв. ) / А. Н. Робинсон. — М. : Наука, 1980. — 335 с.

272. Робинсон А. Н. Воинствующая грамматика и текст (XVII в. ) / А. Н. Робинсон // Русский язык: Функционирование грамматических категорий. Текст и контекст. — М. : Наука, 1984. — С. 112 — 134.

273. Розенталь Д. Э., Теленкова М. А. Словарь-справочник лингвистических терминов: Пособие для учителей / Д. Э. Розенталь, М. А. Теленкова. — М. : Просвещение, 1972. — 495 с.

274. Ростова А. Н. Метатекст как форма экспликации метаязыкового сознания (на материале русских говоров Сибири): Автореф. дис. . докт. филол. наук / А. Н. Ростова. — Томск, 2000. — 40 с.

275. Рофэ А. Повествования о пророках: Литературные жанры и история / Пер. с итал. О. Боровой / А. Рофэ. — М. : Иерусалим—Мосты, 1997. — 239 с.

276. Рудь И. Д., Цуккерман И. М. О пространственно-временных преобразованиях в искусстве / И. Д. Рудь, И. М. Цуккерман // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. — Л. : Наука, 1974. — С. 262 — 274.

277. Рудыкина Е. С. Функционирование производящих и производных глаголов речи в древнерусских житийных текстах XI —XIV веков: Автореф. дис. . . . канд. филол. наук / Е. С. Рудыкина. — Волгоград, 2000. — 19 с.

278. Рыбаков Б. Рождение богов и богинь / Б. Рыбаков // Мифы древних славян. — Саратов: Надежда, 1993. — С. 143 — 243.

279. Рыбаков Б. А. Язычество древних славян / Б. А. Рыбаков. — М. :1. Наука, 1994. 608 с.

280. Рылов Ю. А., Бессарабова Г. Л. Очерки сопоставительного изучения испанского и русского языков / 10. А. Рылов, Г. Л. Бессарабова. — Воронеж: Центр «Русская словесность», 1997. — 188с.

281. Савельева Л. В. Формы отрицания в русском языке донационалыюго периода / Л. В. Савельева. — Л. : Изд-во Ленинградского ун-та, 1989. — 160 с.

282. Сапаров М. А. Об организации пространственно-временного континуума художественного произведения / М. А. Сапаров // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. — Л. : Наука, 1974. — С. 85—103.

283. Сгалл П. К программе лингвистики текста / Пер. с чешек. А. В. Головачевой / П. Сгалл // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII: Лингвистика текста. — М. : Прогресс, 1978. — С. 79—88.

284. Сгалл П. Значение, содержание и прагматика / Пер. с англ. Н. В. Пер-цова / П. Сгалл // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI: Лингвистическая прагматика. — М. : Прогресс, 1985. — С. 384—398.

285. Севбо И. П. Структура связного текста и автоматизация реферирования / И. П. Севбо. М. : Наука, 1969. - 135 с.

286. Семантико-стилистические исследования текста и предложения: Сб. науч. тр. / Под ред. 3. Я. Тураевой. — Л. : Изд-во Ленинградского пед. инта, 1980. 126 с.

287. Семантика слова и семантика текста: Сб. науч. тр. — М. : МПУ, 1994. 120 с.

288. Семенов И. Н. Системный подход к изучению организации продуктивного мышления / И. Н. Семенов // Исследование проблем психологиитворчества. — М. : Наука, 1983. — С. 27 — 61.

289. Семенов И. Н., Степанов С. Ю. Проблемы предмета и метода психологического изучения рефлексии / И. Н. Семенов, С. 10. Степанов // Исследование проблем психологии творчества. — М. : Наука, 1983. — С. 154 — 182.

290. Серль Дж. Р. Что такое речевой акт? / Пер. с англ. И. М. Кобозевой / Дж. Р. Серль // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII: Теория речевых актов. — М. : Прогресс, 1986. — С. 151 — 169.

291. Сидоров Е. В. Проблемы речевой системности / Е. В. Сидоров. — М. : Наука, 1987. 139 с.

292. Сильман Т. И. Проблемы синтаксической стилистики (на материале немецкой прозы) / Т. И. Сильман. — Л. : Просвещение, 1967. — 152 с.

293. Синтаксические особенности литературных языков на ранних этапах их формирования (на материале индоевропейских языков). — Л. : Наука, 1982. 300 с.

294. Синтаксис предложения и текста: Сб. науч. тр. / Под ред. Е. А. На- *■ зиковой. — Воронеж: Изд-во Воронежского пед. ии-та. — 1985. — 148 с.

295. Сиротинина О. Б. Современная разговорная речь и ее особенности: Учеб. пособие / О. Б. Сиротинина. — М. : Просвещение, 1974. — 144 с.

296. Сиротинина О. Б. Стилевая принадлежность и текстовая организация устной научной речи / О. Б. Сиротинина // Стилистика текста в коммуникативном аспекте: Сб. науч. тр. — Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 1987. — С. 24-33.

297. Скогорев В. А. Временные конструкции в памятниках русской деловой письменности XVII века: Автореф. дис. . . . канд. филол. наук / В. А. Скогорев. — Воронеж, 1970. — 22 с.

298. Словарь русского языка XVIII века. — Л. : Наука, 1984 — 1992. Вып. 1—7 (издание продолжается).

299. Словарь русского языка XI-XVII вв. М. : Наука, 1975 - 1992. Вып. 1 — 18 (издание продолжается).

300. Смирнов И. П. Художественный смысл и эволюция поэтическихсистем / И. П. Смирнов. — М. : Наука, 1977. — 201 с.

301. Смирнова Е. Д., Таванец П. В. Семантика в логике / Е. Д. Смирнова, П. В. Таванец // Логическая семантика и модальная логика. — М. : Наука, 1967. С. 3-53.

302. Смолина К. П. Виды контекстных позиций слова в их отношении к его лексическому значению / К. П. Смирнова // Русский язык: Текст как целое и компоненты текста. — М. : Наука, 1982. — С. 166—176.

303. Собинникова В. И. Лекции по исторической грамматике русского языка / В. И. Собинникова. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1967. — 230 с.

304. Собинникова В. И. Падежные и предложно-падежные формы в русском языке в сопоставительном аспекте с другими славянскими языками / В. И. Собинникова. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1977. — 112 с.

305. Собинникова В. И. Псковская судная грамота — памятник русского литературного языка / В. И. Собинникова. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1990. 192 с.

306. Соболевский А. И. История русского литературного языка / А. И. Соболевский. — Л. : Наука, 1980. — 193 с.

307. Солганик Г. Я. Синтаксическая стилистика / Г. А. Солганик. — М. : Высшая школа, 1973. — 214 с.

308. Солганик Г. Я. К проблеме модальности текста / Г. Я. Солганик / / Русский язык: Функционирование грамматических категорий. Текст и контекст. М. : Наука, 1984. - С. 173-186.

309. Солнцев В. М. Язык как системно-структурное образование / В. М. Солнцев. М. : Наука, 1971. - 280 с.

310. Сорокин Ю. А. Психолингвистические аспекты изучения текста / Ю. А. Сорокин. М. : Наука, 1985. - 167 с.

311. Соссюр Ф. Труды по языкознанию / Пер. с франц. под ред. А. А. Хо-лодовича / Ф. Соссюр. — М. : Прогресс, 1977. — 696 с.

312. Срезневский И. И. Материалы для Словаря древнерусского языка по письменным памятникам / И. И. Срезневский. — М. : Госиздат, 1958. Т. 1 —3. 1420 с. ; 1802 с. ; 1684 с.

313. Сребрянская Н. А. Референциальные возможности глаголов движения и их место в пространственной организации текста (на материале английского и русского языков): Автореф. дис. . . . канд. филол. наук / Н. А. Сребрянская. — Воронеж, 1999. — 36 с.

314. Староселец О. А. Экспериментальное исследование понимания метафоры текста: Автореф. дис. . . . канд. филол. наук / О. А. Староселец. — Барнаул, 1997. — 23 с.

315. Степанов 10. С. Семиотика / 10. С. Степанов. — М. : Наука, 1971.- 168 с.

316. Степанов 10. С. Имена. Предикаты. Предложения: Семиологическая грамматика / Ю. С. Степанов. — М. : Наука, 1981. — 306 с.

317. Степанов Г. В. Язык. Литература. Поэтика / Г. В. Степанов. — М. : Наука, 1988. 382 с.

318. Стернин И. А. Объем лексического значения и проблема его контекстуального варьирования / И. А. Стернин // Вариативные отношения в языке и тексте: Сб. науч. тр. — Екатеринбург, 1993. — С. 114—118.

319. Стернин И. А. Лексическое значение слова в речи / И. А. Стернин.- Воронеж: Изд-во ВГУ, 1985 170 с.

320. Стилистико-грамматические черты языка научной литературы: Сб. ст. / Под ред. В. Н. Ярцевой. М. : Наука, 1970. - 232 с.

321. Стиль научной речи: Сб. ст. / Под ред. Е. С. Троянской. — М. : Наука, 1978. 280 с.

322. Столнейкер Р. С. Прагматика / Пер. с англ. В. В. Туровского / Р. С. Столнейкер // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI: Лингвистическая прагматика. — М. : Прогресс, 1985. — С. 419 — 439.

323. Структура и объем предложения и словосочетания в индоевропейских языках. — Л. : Наука, 1981. — 296 с.

324. Структура и семантика текста: Сб. науч. тр. / Под ред. И. Я. Чер-пухиной. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1988. — 152 с.

325. Сэпир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи / Пер.с англ. под ред. А. Е. Кибрика / Э. Сэпир. — М. : Прогресс, 1993. — 654 с.

326. Тарланов 3. К. Методы и принципы лингвистического анализа / 3. К. Тарланов. — Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та, 1995. — 189 с.

327. Текст как явление культуры. — Новосибирск: Наука, 1989. — 197 с.

328. Телия В. Н. Типы языковых значений: Связанное значение слова в языке / В. Н. Телия. М. : Наука, 1981. - 272 с.

329. Теоретические проблемы стилистики текста: Тез. докл. / Под ред. Н. А. Андрамоновой. — Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1985. — 153 с.

330. Теория речевой деятельности: Проблемы психолингвистики. — М. : Наука, 1968. 272 с.

331. Теория функциональной грамматики / Под ред. А. В. Бондарко. — Л. : Наука, 1987. 247 с.

332. Теория и методика анализа художественного текста: Сб. науч. тр. — Харьков: ХПГУ, 1995. 100 с.

333. Тодоров Ц. Грамматика повествовательного текста / Пер. с франц. Т. Д. Корельской / Ц. Тодоров // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII: Лингвистика текста. — М. : Прогресс, 1978. — С. 450—463.

334. Толковый словарь русского языка / Под ред. Д. Н. Ушакова. — М. : ОГИЗ, 1935 1940. Т. 14. - 1656 с. ; 1039 с. ; 1423 с. ; 1501 с.

335. Толстой Н. И. История и структура славянских литературных языков / Н. И. Толстой. М. : Наука, 1988. - 239 с.

336. Топоров В. Н. Пространство и текст / В. Н. Топоров // Текст: Семантика и структура. — М. : Наука, 1983. — С. 227 — 284.

337. Топоров В. Н. К исследованию анаграмматических структур (Анализы) / В. Н. Топоров // Исследования по структуре текста: Сб. науч. тр. / Отв. ред. Т. В. Цивьян. М. : Наука, 1987. - С. 193-238.

338. Торопцев И. С. Язык и речь / И. С. Торопцев. — Воронеж: Изд-во

339. Воронежского ун-та, 1985. — 200 с.

340. Трубачев О. Н. Славянская этимология и праславянская культура / О. Н. Трубачев // Историко-культурный аспект лексикологического описания русского языка. Ч. 1: Сб. науч. тр. — М. : Изд-во АН СССР, 1991. — С. 9-30.

341. Тураева 3. Я. Категория времени. Время грамматическое и время художественное (на материале английского языка): Учеб. пособие / 3. Я. Тураева. — М. : Высшая школа, 1979. — 219 с.

342. Тураева 3. Я. Лингвистика текста: Учеб. пособие / 3. Я. Тураева. — М. : Прогресс, 1986. 127 с.

343. Уоткинс К. Аспекты индоевропейской поэтики / Пер. с англ. Е. И. Ветровой / К. Уоткинс // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXI: Новое в современной индоевропеистике. — М. : Прогресс, 1988. — С. 451—473.

344. Усминский О. И. Сенсорно-прагматические и типологические аспекты русских тропов: Автореф. дис. . . . докт. филол. наук / О. И. Усминский. — Екатеринбург, 1997. — 40 с.

345. Успенский Б. А. Языковая ситуация Киевской Руси и ее значение для истории русского литературного языка / Б. А. Успенский. — М. : Изд-во Моск. ун-та, 1983. — 144 с.

346. Успенский Б. А. Из истории русского литературного языка XVIII — начала XIX века: Языковая программа Карамзина и ее исторические корни / Б. А. Успенский. — М. : Изд-во Моск. ун-та, 1985. — 216 с.

347. Успенский Б. А. Краткий очерк истории русского литературного языка (XI —XIX вв. ) / Б. А. Успенский. — М. : Гнозис, 1994. — 240 с.

348. Устин А. К. Генетика текста — генетика культуры / А. К. Устин. — СПб. : Super-Max, 1995. 81 с.

349. Уфимцева А. А. Типы словесных знаков / А. А. Уфимцева. — М. : Наука, 1974. 206 с.

350. Фатеева Н. А. Лингвистический анализ художественного текста: Материалы к лекциям / Н. А. Фатеева. — М., 1999. — 74 с.

351. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка/Пер. с нем. идополнения О. Н. Трубачева / М. Фасмер. — М. : Прогресс, 1964 — 1973. Т. 1 -4. 563 с. ; 672 с. ; 828 с. ; 856 с.

352. Федоров А. В. Очерки общей и сопоставительной стилистики / А. В. Федоров. — М. : Высшая школа, 1971. — 196 с.

353. Федотов Г. П. Святые Древней Руси / Г. П. Федотов. — М. : Моск. рабочий, 1990. 296 с.

354. Фигуровский И. А. Синтаксис целого текста и ученические письменные работы / И. А. Фигуровский. — М. : Учпедгиз, 1961. — 171 с.

355. Филатова В. Ф. Обряд и обрядовая лексика в этнолингвосемиоти-ческом аспекте (на материале говоров восточной части Воронежской области) : Автореф. дис. . . . канд. филол. наук / В. Ф. Филатова. — Воронеж, 1995. 22 с.

356. Филин Ф. П. Истоки и судьбы русского литературного языка / Ф. П. Филин. М. : Наука, 1981. - 328 с.

357. Фил л мор Ч. Дело о падеже открывается вновь / Пер. с англ. Б. 10. Городецкого / Ч. Филлмор // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. X: Лингвистическая семантика. — М. : Прогресс, 1981. — С. 496—530.

358. Филологический анализ текста: Учеб. пособие. — СПб. : Языковой центр СПбГУ, 1995. 167 с.

359. Функциональный стиль общенаучного языка и методы его исследования / Под ред. О. С. Ахмановой и М. М. Глушко. — М. : Изд-во Моск. унта, 1974. 180 с.

360. Функциональный анализ единиц морфологического и синтаксического уровня: Сб. науч. тр. / Под ред. М. М. Черемисиной. — Иркутск: Изд-во Иркутского ун-та, 1980. — 156 с.

361. Функциональный анализ грамматических форм и конструкций: Сб. науч. тр. / Под ред. А. В. Бондарко. — Л. : Изд-во Ленинградского ун-та, 1988. 151 с.

362. Функционально-текстовые аспекты языковых единиц: Сб. ст. / Под ред. Л. Р. Зиндер. СПб. : Языковой центр СПбГУ, 1995. - 126 с.

363. Хабургаев Г. А. Дискуссионные вопросы истории русского литературного языка (Древнерусский период) / Г. А. Хабургаев // Вести. Моск. ун-та. Сер. 9. Филологическая. — 1988. — № 2. — С. 47 — 62.

364. Хабургаев Г. А. Очерки исторической морфологии русского языка: Имена / Г. А. Хабургаев. — М. : Изд-во Моск. ун-та, 1990. — 295 с.

365. Хамуд Т. И. Аспекты функциональной нетождественности и тождественности простых и сложных предложений (на материале русской прозы первой трети XIX века): Автореф. дис. . . . канд. филол. наук / Т. И. Хамуд. — Воронеж, 1995. — 22 с.

366. Харвег Р. Редуцированная речь / Пер. с нем. О. Г. Ревзиной и Т. Я. Андрющенко / Р. Харвег // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII: Лингвистика текста. — М. : Прогресс, 1978. — С. 388—401.

367. Холодович А. А. О «курсе общей лингвистики» Ф. де Соссюра / А. А. Холодович // Соссюр Ф. Труды по языкознанию. — М. : Прогресс, 1977. С. 22.

368. Художественный текст: Структура, семантика, прагматика: Сб. ст. / Под ред. 10. В. Казарина. — Екатеринбург: Изд-во Уральского гос. ун-та, 1997. 214с.

369. Цветкова Т. М. Конституирующие факторы текста «рассуждение» в научном стиле (на материале лингвистической литературы): Автореф. дис. . канд. филол. паук / Т. М. Цветкова. — М.,1983. — 21 с.

370. Цобель Ф. Функциональная и историческая динамика падежных значений и форм имен существительных русского научного стиля: Автореф. дис. . . . канд. филол. наук / Ф. Цобель. — Воронеж, 1996. — 20 с.

371. Чарыкова О. Н. Роль глаголов в репрезентации индивидуально-авторской модели мира в художественном тексте: Автореф. дис. . докт. филол. наук / О. Н. Чарыкова. — Воронеж, 2000. — 39 с.

372. Человек — текст — культура. — Екатеринбург: АО Полиграфист,1994. 235 с.

373. Черепанова О. А. Мифологическая лексика русского языка: Автореф. дис. . . . докт. филол. наук / О. А. Черепанова. — Л., 1983. — 30 с.

374. Чернухина И. Я. Очерк стилистики художественного прозаического текста (Факторы текстообразования) / И. Я. Чернухина. — Воронеж: Изд-во Воронежского уп-та, 1977. — 208 с.

375. Чернухина И. Я. Элементы организации художественного прозаического текста / И. Я. Чернухина. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1984. 116 с.

376. Чернявская В. Е. Интертекстуальность как текстообразующая категория вторичного текста в научной коммуникации / В. Е. Чернявская. — Ульяновск: Изд-во Средневолжского научного центра, 1996. — 107 с.

377. Черч А. Введение в математическую логику / А. Черч. — М. : Иностранная литература, 1960. Т. 1. — 485 с.

378. Чувашии А. А. Смешанная коммуникация в художественном тексте: Основы эволюционного исследования / А. А. Чувашии. — Барнаул: Изд-во Алтайского гос. ун-та, 1995. — 126с.

379. Шаклин В. М. Лингвокультурологическая ситуация и исследование текста / В. М. Шаклин. М. : ОПРС, 1997. - 180 с.

380. Шахматов А. А. Историческая морфология русского языка / А. А. Шахматов. — М. : Учпедгиз, 1957. — 400 с.

381. Шведова Н. Ю. Типы контекстов, конституирующих многоаспектное описание слова / Н. 10. Шведова // Русский язык: Текст как целое и компоненты текста. — М. : Наука, 1982. — С. 142 — 154.

382. Шевякова В. Е. Актуальное членение предложения / В. Е. Шевяко-ва // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. Н. Ярцевой. М. : Сов. энцикл., 1990. - С. 22-23.

383. Шелякин М. А. Категория вида и способы глагольного действия (Теоретические основы) / М. А. Шелякин. — Таллин: Валгус, 1983. — 216 с.

384. Ширяев Е. Н. Структура развернутого повествования / Е. Н. Ширяев // Русский язык: Текст как целое и компоненты текста. — М. : Наука,1982. С. 106-121.

385. Шмелев Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики / Д. Н. Шмелев. М. : Наука, 1973. - 280 с.

386. Шмелев Д. Н. Русский язык в его функциональных разновидностях (К постановке проблемы) / Д. Н. Шмелев. — М. : Наука, 1977. — 168с.

387. Шмелев Д. Н. Синтаксическая членимость высказывания в современном русском языке / Д. Н. Шмелев. — М. : Наука, 1976. — 150 с.

388. Шмидт 3. Й. «Текст» и «история» как базовые категории / Пер. с нем. О. Г. Ревзиной и Т. Я Андрющенко / 3. Й. Шмидт / / Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII: Лингвистика текста. — М. : Прогресс, 1978. — С. 89 -108.

389. Щерба Л. В. Фонетика французского языка: Учеб. пособие. Изд. 2-е, испр. и расшир / Л. В. Щерба. — Л. : Учпедгиз, 1939. — 280 с.

390. Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность / Л. В. Щерба. Л. : Наука, 1974. - 428 с.

391. Щур Г. С. Теории поля в лингвистике / Г. С. Щур. — М. : Наука, 1974. 256 с.

392. Щур Я. И. Рассказы о календаре / Я. И. Щур. — М. : Политическая литература, 1962. — 216 с.

393. Эволюция и предыстория русского языкового строя: Сб. науч. тр. — Горький: Изд-во Горьковского ун-та, 1984. — 96 с.

394. Экспрессивность текста и перевод: Сб. науч. тр. — Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1991. — 128 с.

395. Языковые единицы в тексте: Сб. науч. тр. / Под ред. С. Г. Шафи-кова. Уфа: БГУ, 1994. - 105 с.

396. Языковая личность и семантика: Тез. докл. науч. конф. — Волгоград: Перемена, 1994. — 142 с.

397. Язык и общество: Лингвистика текста и лингвостилистика. — СПб., 1996. 119 с.

398. Яковлева Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира (Модели пространства, времени и восприятия) / Е. С. Яковлева. — М. : Гнозис,1994. 342 с.

399. Якубинский Л. П. История древнерусского языка / Л. П. Якубинс-кий. — М. : Учпедгиз, 1953. — 368 с.

400. Яровая Т. 10. Личные собственные имена в дореволюционном творчестве И. А. Бунина (Отбор и использование): Автореф. дис. . канд. филол. наук / Т. Ю. Яровая. — Воронеж, 2000. — 20 с.

401. Benes Е. Die funktionale Satzperspektive (Thema — Rhema — Gliederung) im Deutschen DaF, H. 1, 1967.

402. Boost К. Der deutsche Sats. Die Satzverflechtung. Deutschunterricht, H. 3, 1949.

403. Dolezel L. О stylu modern! ceske prozy. — Praha, 1960, 62 n.

404. Dolezel L. Vychodiska teorie umeleckeho stylu // Clit 12, 1964, 1 n.

405. Foucault M. Les mots et les choses. NRF, Gallimard, P., 1966.

406. Grice H. P. Logic and Converzation // Syntax and Semantics. NY, 1975. Vol. 3.

407. Harweg R. Pronomina und Textkonstitution. — München, 1968.

408. Havranek В., Jedlicka A. Ceska mluvnice. — Praha, 1960.

409. Hausenblas K. On the Charakterisation and Classification of Discourses // Travaux Linguistiques de Prague. 1. — Prague, 1964.

410. Jedlicka AI. Jazyk a styl novin a ceska jazykoveda // Novinafsky sbornik 10, 1965,371 n.

411. Jelinek M. Postaveni hovoroveho stylu mezi stily funkcnimi // SaS 27, 1966,104 n.

412. Kraus J. К stylu soudobe ceske reklamy // NR 48, 1965, 193 n.

413. Leech J. Principles of Pragmatics. L. ; NY., 1983.

414. MistrikJ. Stylistyka slovenskeho jazyka. — Bratislava, 1970.

415. Parret H. Semiotics and Pragmatics. An Evaluation Comparison of Conceptual Frameworks. — Amsterdam, 1983.

416. Pickett V. B. The Grammatical Hierarchy of Isthmus Zapotec // Languag Diss., 1960.

417. Searl J. The Logical Status of Fictional Discourse // Contemporary

418. Perspectives in the Philosophy of Language. — Minneapolis, 1979.

419. Schmidt S. J. Texttheorie. — München, 1973.

420. Seller H. «Word» 18, 1962.

421. Travnicek Fr. O jazykovem slohu. — Praha, 1953.