автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Типологическая реконструкция праязыкового состояния

Полный текст автореферата диссертации по теме "Типологическая реконструкция праязыкового состояния"

г» г Г Г1 Г! г I и " ■ '

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им- М.В. ЛОМОНОСОВА

Оилологиче ский факультет

На правах рукописи

МАХМУДОВА Аида Забировна

ТИПОЛОГИЧЕСКАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ ПРАЯЗЫКОВОГО СОСТОЯНИЯ (на материале индоевропейских и тюркских языков)

10.02.20 — Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание, теория перевода

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва - 1995

Работа выполнена на кафедре общего и сравнительно-исторического языкознания Московского государственного университета им. Ы.В. Ломоносова.

Научный руководитель

Официальные .оппоненты

Ведущая организация

доктор филологических наук, профессор О.С.Широков, член-корреспондент РАН, доктор филологических наук Э.Р.Тенишев;

кандидат филологических наук, доценг Глебова Е.А. Научно-исследовательский институт национальных проблем образования.

Защита состоится диссертационного

„ /9 »

совета

. 1995 г. на засодатги

Д-053.05.16 при Московском государстветюм университете имени М.В.Ломоносова. Адрес: 119899, Москва, ГСП, В-234, Воробьевы горы, 1 корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет. С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке МГУ.

Автореферат разослан

« 14 » £3 .

1995'г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Ä.

и

О.В.Дедова

Рефэрируемая диссертация посвящена проблеме типологической нтерпретации реконструированных моделей пранндоевропейского и ратюркского языкового состояния на основании выработанного орфологической типологией алгоритма анализа структуры . олова, эзволяпцего квалифицировать индоевропейские и•тюркские языки эответственно как флективные и агглютинативные. 4тусиьноапь настоящего исследования стоит в .связи о эедпринятыми в последние десятилетия попытками проекции в 1ахронию системы типологических параметров о целью построения диахронической ретроспективе моделей синхронных типологиче-еих срезов , с последующим их распределением на временной оси. »становка проблемы о соотношении в диахронии генетических и отологических характеристик, подкрепленная тезисом о. вероятной осличности в преобразовании формально-структурного типа, уволила применить типологические критерии и . к исходной ыковой модели в системе . сравнительно-исторических следований, а именно к постулируемой модели праязыка, которая лхна отражать некогда существовавшую языковую систему, давшую чало исторически засвидетельствованным родственным языкам, ким образом, типологическая верификация праязыковой модели ала логическим следствием необходимости привести традиционно стулируемую грамматическую систему праязыка в соответствие с ежовой типологией.

елью предпринятого исследования явилась типологическая конструкция фрагментов языковой системы пранндоевропейского и этюркского на основании анализа структурных принципов строения словоформ в сравниваемых праязыках. Признание гологической релевантности формальных критериев, приоритет горых подразумевается в том случае, когда структура слова

используется как показатель типологического алломорфизма либс изоморфизма коптфегных языков,' позволило применить едит прпомн лингвистического описания к языкам, разным по слог генетической принадлежности.' Выбор языков (индоевропейские тюркские) был ' обусловлен преимущественно двумя причиппмг 1 )различием типологии их словоизменительных систем и 2 )уровпе их сравнительно-исторического ' и историко-типологическог

изучения. '

Известно, что традиционная ориентированность типологичесго исследований ' на анализ структуры отдельных словоформ целостных парадчгм, компонентами которых эти словофор» являются, достаточно прочно утвердила принципы классификацией го деления языков по морфологическим типам. Вместе с те» констатация'того факта, что ни один конкретный язык не являет! 'идеальным воплощением определенного типа, означала признатп типологической гетерогенности отдельно взятого языка 'выделением в системе последнего типологической доминант! ориентированной на профилирующие для данного язьп типологические' показатели. Снятие жесткой оппозиции "чисти типов привело, как известно, к дроблению номенклатуры с цел отразить типологическую неоднородвдеть естественных языков. Н поскольку для задач настоящего исследования детали классифчк циошюго деления оказались не существенны, в данной рабо сохранилась'традиционная номенклатура, которая сводится к огпт зиции флективный/ агглютинативный, фузируиций/агглютиниругадчй

Поставленные в ходе исследования задачи состояли в следуете 1 верифицировать саму категорию морфологического типа определить параметры, которые'являются релевантными в процес типологического анализа реконструированных архетигго

-3) про анализировать реконструированные для праиндоевропвйского и ратюркского подсистемы имени и глагола с учетом морфемной груктуры словоформы и принципов моделирования парадигм в сазанных языках; 3)определить типологическую отнесенность эаязыка с учетом специфики применения к восстанавливаемому эаиндоевропейскому и пратюркскоиу состоянию традиционной зменклатуры морфологических типов, связанной с содержанием > зрминов "флексия":"агглютинация".

1аучная новизна предлагаемой диссертации заключается в ¡явлении на материале существующих реконструкций праязыкового >стояния ряда взаимообусловленных формальных признаков, на щовании которых к праязыковой модели применяются параметры шхронной типологии. Невозможность простой экстраполяции ытассических" типологических характеристик индоевропейских и тркских языков (соответственно "флективные":"агглютинативные") I реконструируемое праязыковое состояние приводит к попытке 1ть ретроспективную типологическую реконструкцию и выделить в мках одной и той же праязыковой модели два типологических юза.

Теоретическое значение и практическая ценность проведенного ¡следования состоят в применении проблематики и понятийного парата синхронной типологии к гипотетически принятым в честве исходных моделям праиндоевропейского и пратюркского ыкового состояния. Следует отметить, что сопоставление двух нгвистических конструктов (модели праязыкового состояния и пологической модели) оказывается весьма продуктивным, т.к. иемы традиционного морфологического анализа, применяемые к конструированному сравнительно-историческим методом архетипу, зволяют оценить динамику структурных признаков, формирующих

типологические корреляции.

Поскольку в процессе ттюлогического анализа мы избег самостоятельной процедуры реконструкции, основным объек исследования послужили те архетипы, которые представляю сравнительно-историческими исследованиями в готовом ви Модели реконструированных подсистем имени и глагола б извлечены из существующих в современной индоевропеистике тюркологии работ .посвященных теории лингвистической реконстр дни (труда Э.А.Макаева, Э.Р.Тенишева, Б.А.Серебреннико И.В.Кормушина и др.). Апробация работ.

Основные теоретические положения в результаты диссертационно исследования докладывались на научных семинарах и заседав кафедры общего и сравнительно-исторического языкознания МГУ М.В.Ломоносова, на конференции молодых ученых в Карат анданс государственном университет им. Е.А.Еукетова.

Положения, выносилые на защиту. 7 .При внесении типологических параметров в диахронию формата критерии, связанные со структурой слова (подразумевае синтагматический я парадигматический аспект), должны с признаны типологически релевантными на том основании, что:

а)различия в структуре слова существуют реально и соотнесены со способами воплощения грамматических категорий!

б) в условиях маргинальности содержательных категорий 1 генетическая реконструкция - это прежде всего посгро< материального состава праязыка) неизбежно доминировг формальных критериев в плане типологической оц< восстановленного архетипа.

.Фрагменты языковой системы праиндоевропейского и пратюркского 5наруживают наряду с изоморфными морфологическими приемами (строения основы слова сходные тенденции, структурирующие [энную и глагольную парадигматику сравниваемых праязыков. Простая экстраполяция "классических" типологических рактеристик {индоевропейские языки — флективные, тюркские -глютинативные) соответственно на праиндоэвропэйское и атюркское 'состояние невозможна, ибо содержание терминов лексия": "агглютинация" распадается в силу того, что морфемика парадигматика реконструируемого архетипа демонстрируют как »менты флексии, так и элементы агглютинации. Различие между типологической оценкой морфологического строя псретного живого языка и реконструируемого сравнительно—исто— геским методом праязыкового состояния состоит в следующем, сучи эталонной схемой, освобожденной от частных вариантов и отуплений, тип никогда не заполняет все языковое пространство хретного языка, т.к. в етом пространстве непременно уществуют представители иных типологических моделей. Однако, и в пределах естественного языка возможно определение ологической доминанты, то применительно к праязыковому гоянию указанная процедура неосуществима. Реконструируемый этил должен быть признан типологически амбивалентным.

уутура работы. Диссертация состоит из введения, четырех з, заключения, приложения и библиографии. Приложение *ставляет собой свод развернутых пояснений к употребляемым ганам, сведений по истории вопроса и т.д. с отсылкой к •ветствующей странице основного текста.

Содержание диссертации

Во Введении рассматриваются воцросы общей теории и мэтодт сравнительно-исторических: и типологических исследований, в к числе содержание понятий "праязыковое состояние" и "языков! тип"; указываются лингвистические концепции, принимаемые качестве исходных;формулируется основная гипотеза исследована

Глада 1. Морфологические способы образования илекних глагольных основ в праиндоевропейско

Данная глава содержит описание и типологическую квалификац приемов основообразования в цраиндоевропейских подсистем имени и глагола. В качестве параметров, используемых д типологической характеристики, избираются: 1)поведение основы а)стабильность, 0)вариантность, связанная с различием грамма! ческих функций; 2)структура морфологического показате^ соотнесенная с репрезентируемым грамматическим значением.

Известно, что языковые приемы моделирования имени и глаголе пределах реконструированного праиндоевропейского, состоя! обнаруживали известный изоморфизм, т.к. в структурном отвошез основы, предетавленные глагольной подсистемой индоевропейскоз соответствовали именным. Так, выделялись основы корнев! суффиксальные и основы, образованные с помощью тематичес] гласной.

Характерной особенностью построения словообразовательного р, в общеиндоевропейском было полное отсутствие префиксов з большом разнообразии суффиксов, т.к. начало слова было морфо. гически пассивным. Процесс образования новой основы следо принципу "нанизывания" аффиксальных формантов, который опре

1ялся структурной моделью Я + а^ + а^... (где Л - любой корень, I - любой суффикс). Причем отягощение корня суффиксальными (лементами первоначально не влияло на четкость морфемных ■ранил, т.к. противопоставление корневой и суффиксальной основ держивалось благодаря тому, что праиндоевропейский корень был амостоятельины словом и функционировал как в сочетании с ффиксами, так и без них.

Иллюстрацией указанной закономерности может служит известный в омпаративистике пример образования глагольных основ с носовыми у ффиксами, которые квалифицируются грамматикой санскрита как сновы настоящего времени У—УГ1-1Х классов. Атрибуция п-основ в ачестве презентных и распределение их по разным классам зедставляют собой явление позднее, тогда как в эпоху праязыка 5разование основ всех трех разрядов осуществлялось одинаково: гтем "приклеивания" аффиксов к первоначальному корню, так что шова оказывалась выстроена по формуле Я + а.^ + с^..., где в )честве а1 выступал суффикс -П-.

>днако установление структурного изоморфизма именных и [агольных основ отнюдь не означает формального совпадения тех других. Как известно, разграничение именных и глагольных разований ухе на ранней ступени праязыка соотносят прежде его с древнейшим индоевропейским чередованием гласных -лаутом и его ступенями ё/б/ё/о, возникновение которого едопределило функциональные различия в пределах основы, рмализовав образования со ступенью о в корне в качестве энных, а ступенью е - в качестве глагольных, ср. греч. оставляю"/ Л-СПТСор "остальное"; слав. РЕЮК/ ПРОРОГСЬ и т.д.. рдучи универсальным средством продуцирования алломорфов, паут, тем не менее, носил различный характер в именной и

глагольной подсистемах соответственно. Так, чередующиеся по вблауту именные корни *ped/ pod "uovb",*ker/ kor "сердце" и пр. являлись, по существу, дублетными формами, в то время как i подсистеме глагола с качественным чередованием связывапаю оппозиция грамматических форм. Указанная закономерность, проявляющаяся, в одном случае, как фонетическое чередование, a i другом - как фонемная альтернация, на ваш взгляд, вполне мохе; быть истолкована как результат расщепления по категориальны! показаниям (сфера вмени и сфера глагола) единого фонетическоп процесса, который носит название регрессивной ассимиляцт гласных, а в некоторых тюркских языках известен как "обратный сингармонизм, ср. уйг. баш "голова" - беш "его голова"; тур Ъеп "я" - Ьапа "мне" и т.д..

Неоднократно отмечалось, что в истории индоевропейских языко морфологизация вокалических альтернаций - аблаут, ставший н определенном етапе развития отих языков важнейшим влементом и морфологии - явление вторичное. Принять точку зрения, согласв которой индоевропейский аблаут В/О явился результатом влияни исчезнувших вокалических суффиксов на главный корня, не позволили следующие соображения.

Рассмотренные выше особенности морфемного состава праиндоеврс пейской словоформы, включающей цепочку значимых выделиш морфем; а также равно свободное функционирование в качесп самостоятельного слова как корня, так и суффиксвльш дериватов, дают возможность применить к реконструируемо) архетипу типологические характеристики агглютинативных языко] Как известно, в языках агглютинация нередко сопровождает сингармонизацией словоформы, и в втом естественно виде своеобразную компенсацию рыхлости морфемных стыков, характера

ум агглютинации. Кроме того, предположение о первоначальном )тсутствии аблаута в системе индоевропейского и о последовавшем »атем изменении корневого вокализма под воздействием гласного форманта соседнего, некорневого слога, согласуется с принципом, »гглютинативной парадигматики — стабильностью, инвариантностью сорня (основы).

Вместе с тем, агглютинативная модель построения словоформы, шявляемая на основании реконструируемых данных и позволяющая гаотнести закономерности основообразования в праиндоевропейском ; приемами моделирования слова в агглютинативных языках, еще не >значает соответствующей типологической квалификации формально-¡труктурных образований в рамках праиндоевропейского языкового юстояния. Прежде всего это связано с наличием в структуре юследнего тенденции к установлению и сохранению системы массных показателей, которая в сфере имени обозначена как формально-грамматическое противопоставление родовых классов, а > подсистеме глагола — как морфологизация видовых оппозиций. 1ричем, как свидетельствуют данные исторических индоевропейских [зыков, грамматическая дистрибуция осуществлялась уже в период, [редшествупций формированию собственно классных показателей. Так, в именной подсистеме -праиндоевропейского морфологизация (услаута и закрепление последнего в качестве грамматического гоказателя родового класса представляет собой длительный процесс, утвердившийся в результате нейтрализации акцентных «позиций (корневой/суффиксальный акцент) и постепенной утраты дарением ранее свойственной ему функции противопоставления свух родовых классов (средний/ несредний род). Таким образом, на основании данных, полученных в результате юрфемного анализа основ в исторических индоевропейских языках.

а также учитывая условия и способы образования регулярных именных и глагольных моделей, можно предположить, что индоевропейская флексия сложилась в языке, в котором элементы флексии 1 сочетались с элементами агглютинации. Если данное предположение справедливо, указанный "симбиоз" типологических признаков с необходимостью, должен повториться и в парадигматике.

Глава В. "Флективные" и "аггломинтивные" приелы основообраэования в пратхуркскол.

Реферируемая глава представляет собой применение рассмотренной в I главе процедуры типологического анализа морфемной структуры именных и глагольных образований к материалу тюркских языков. •Специфику материала составляет то обстоятельство, что раздельный анализ именной и глагольной морфемики в данном случае практически невозможен, поскольку дальняя реконструкция пратюркского языкового состояния демонстрирует весьма невысоку* степень морфологического обособления глагола от имени. Прежде всего об этом свидетельствуют многочисленные факты глагольно-именной омонимии, которые выявляются при анализе общетюркскга односложных слов,ср. *кдч~ "переселяться.перекочевывать" и *ксг-"табор, кочевка"; afe- "течь" и: aft "слезы, жидкость" и т.д.. ' Омоформная пара, являющаяся в большинстве случаев конечны» результатом втимологического исследования тюркской основы, представляет собой пример исторической продуктивности на ранне» этапе тюркского праязыка древнейшей системы словообразования, которой в грамматической сфере соответствует синкретизм чаете) речи. Вместе с тем древняя глагольно-именная омонимия i тюркских языках не может рассматриваться квк специфичесм

гюркская черта, ибо реликты прежней недга$ференцированности ■•лагола и имени наблюдаются в языках разной генетической принадлежности,в том числе индоевропейских,финно-угорских и пр. По общему мнению,образование глагольных форм в тюркских языках [редставляло собой довольно сложный и медленный процесс, [сторическая последовательность етапов которого является одной [3 спорных проблем современной лингвистики. Тем не менее, олыпинство тюркологов сходятся на том, что основным средством реодоления первоначального синкретизма корней и их ифференциации на глагольные и именные являлся механизм ффиксации. При безусловной справедливости указанного положения ледует признать, что в тюркских языках процесс образования рамматических форм наряду с аффиксальным способом включал побочные" линии, которые в дальнейшем не получили поддержки и али отвергнуты логикой языкового развития.

ЕС подобному выводу позволяют прийти накопленные тюркской змпаративистикой примеры,в которых архетип корневого гласного, эк о учетом данных современных языков и диалектов, так и атериалов самых старых памятников, не поддается однозначной »конструкции. В первую очередь речь идет об односложных зновах, в которых общетюркскому корневому *а соответствует I в еутском, тувинском, чувашском, спорадически в других тюркских ¡ыках, ср. тув. ntipm- "тащить" (<*!Юрт-); якут, ut— "брать" :тал~); чув. nip- "идти,уходить" (<*пар~) и др.. >тсутствие фонетической обусловленности случаев отражения *<3 в ikom гласном (изменение *а в i наблюдается в начале слова, юле любых согласных и перед любыми согласными, независимо от гаества гласных последупцего слога), свидетельствующее о комбинаторном (грамматическом?)характере чередования широкий/

узкий гласный, позволило ряду тюркологов предположить, что указанное чередование восходит к общетюркской эпохе и чем-то напоминает, а,возможно, и является аналогичным индоевропейскому аблауту. Высказанную гипотезу усиливает и то обстоятельство, что последняя может быть интерпретирована и в терминах общей фонологии. Как известно, у гласных признак подъема оказывается самым релевантным в смыслоразличительном отношении и, по определению Н.С.Трубецкого, признаки, связанные со степенями раствора, образуют первую и основную координату вокалических признаков, в отличии от признаков локальных и резонансных. В таком случае, признавая за чередованием широкий/узкий гласный универсальную способность к смнслоразличению, можно предположить, что на раннем втапе пратюркского, в период существования глагольно—именного синкретизма, указанная альтернация служила средством противопоставления грамматических форм, в том числе именных и глагольных.

Однако, если в индоевропейских языках чередование по аблауту утвердилось в качестве морфологического средства, то в пределах общетюркского корня фонологизации чередующихся по степени раствора гласных не произошло. Продуцирование противопоставленных по своей грамматической функции алломорфов не обрело регулярности и не превратилось в тенденцию,и потому образования с корневыми гласными разного подъема сохранились в новой истории тюркских языков на правах фонетических вариантов . В условиях свертывания механизма чередований потребовалась формализация иных грамматических средств, которая состоялась благодаря возрастапцей продуктивности аффиксального способа словопроизводства.

В свою очередь, не смотря на безусловную справедливость суждения

том.что обретение глаголом формально-грамматических признаков »исходило благодаря аффиксации, вопрос о характере и порядке 5разования аффиксальных морфем в тюркских языках является щим из спорных. Так, еще недавно господствовала гипотеза о нисхождении аффиксальных морфем в тюркских (гевр.алтайских) >ыках из самостоятельных слов через стадию полисинтетического >мплекса. Однако возможность интерпретировать подавляющее >лыпинство тюркских аффиксов как результат сплавления двух и >лее однофонемных формантов, предложенная еще в трудах .Н.Бетлингка и В.В.Радлова, позволила применить к процессу гово— и формообразования в тюркских языках понятие фузии. 1редположение о существовании фузирулцего этапа в предыстории зркских (и алтайских) языков и соответствующий взгляд на зироду тюркских аффиксов оказывается весьма плодотворным, ибо >рвичные однофонемные элементы, распространяпцие тюркский )рень и формирующие сложные аффиксы путем "нанизывания" уэстых, могут быть с известным приближением сопоставлены с сдоевропейскими детерминативами (определителями корня) и щофонемными суффиксами, последовательное "наслаивание" >торых на корень формировало индоевропейскую основу. Указанная щскретность" сложных аффиксальных формантов, выявляемая в хзцессе функционального анализа влементов, их составляющих, >зволяет предположить,, что типологическое сходство формирующих гдоевропейскую и тюркскую основу аффиксов далеко не гчерпывается установлением их структурного параллелизма. 1еоднократно отмечалось, что исторический анализ тюркских (а жже монгольских и уральских) языков позволяет обнаружить [ачительное количество древних суффиксов собирательной южественности, в том числе: —с,—й(-д),-1,—п,-г,-з,-{,-2.

Существует мнение, что представленный полиморфизм являет собог результат трансформации первоначального специфического значение суффиксов —к,—1,—Г,—í и т.д., которое для эпохи нераздельного состояния тюркских языков восстанавливается как значение широкого спектра дуративности (ср. итеративно—дуративное значение индоевропейских основ на *—зк, интенсивность/каузатив-ность образований на *-уо ■ и т.д.). Таким образом, предполагается, что суффиксальные влементы, значение которых на "верхней" границе эпохи пратюркской языковой общности определяется в терминах "собирательная множественность", в ранне-обще тюркскую эпоху являлись функционально аналогичными праиндоевропейским формантам, т.к. обладали способностью придания основе значения интенсивности/многократности. На основании ряда соображений, приводимых ниже, мы считаем, что типологическое сходство приемов моделирования именных и глагольных основ в праиндоевропейском и пратюркском может быть постулировано не только относительно корневых и суффиксальных образований. Уже отмечалось, что, помимо перечисленных, типы основ, наблюдаемые в праиндоевропейском, включают основы, образованные посредством тематической гласной. В данной связи мы полагаем, что гипотеза о существовании в пратюркском .чередования по аблауту может быть усилена за счет установления структурного параллелизма индоевропейских тематических образований с так называемыми "распространенными" посредством показателя -с тюркскими основами, статус которых не определен до настоящего времени. Тот факт, что в разные периоды и в разных тюркских диалектах существовали и существуют глагольные корни, распространенные посредством широких и узких гласных (а.../I...), был отмечен

давно. Значение процессуальности, а также интенсивности и учащательности, которым обладали вторичные основы с показателем -аУ—1..., иногда позволяло приравнять последний к аффиксу, репрезентирующему способ глагольного действия. Но в целом однозначного определения статуса гласного елемента, образующего глагольные формы интенсивности, выработано не было.

Принимая во внимание регулярное участие в образовании грамматических форм гласного влемента, не всегда поддающегося четкому определению, и учитывая представленное втим элементом чередование по признаку подъема/раствора (аналогичное рассмотренному выше чередованию широкий/узкий гласный в пределах корня), мы позволяем себе сблизить описываемый вокалический элемент не с суффиксом, но с тематической гласной, устанавливая таким образом полный параллелизм типов основ (корневые, суффиксальные и основы, образованные с помощью тематической гласной), представленных праиндоевропейскиы и пратюркским.

Глава 3. Обще закономерности структурного оформления пленной парадигм в праинОоевропейснол и прагюркскол.

Настоящая глава содержит типологический анализ системы индоевропейского именного словоизменения с учетом зафиксированной в праиндоевропейском тенденции к агглютинативному способу представления грамматического значения. Принципы моделирования именной парадигмы и структура морфологического показателя рассматриваются применительно к общей типологии склонения в агглютинативных языках, в том числе тюркских.

Как известно, ориентированность сравнительно-исторических

исследований последнего времени на реконструкцию парадигматического строя в соответствии с показаниями языков хетто—лувийской и германской ветви позволила определить наличие четырехпадежной системы (*Sing.Nom.-3; Aoo.-ffi; Gen.-es/-03/-3; Dat./Loo.-el/-i) в рамках общеиндоенропейского языкового состояния. Что касается стратификации членов падежной системы, принятой в качестве исходной, то, по общему мнению, триада падежей, кодировавших субъектно-объектные отношения (Nom.-Aoc.-Gen.), была формализована раньше "падежей соучастия" (Dat.,Loo. и пр.), и потому моделирование грамматических оппозиций в рамка! трехпадежной системы может претендовать на реконструкцию более древнего словоизменительного типа .впоследствии преобразованногс во флективный.

Агглютинативная тенденция в структуре именной парадигматику проясняется прежде всего при анализе формально-грамматическго средств, описывающих категорию числа. Речь идет прежде всего с реализованной в индоевропейских языках закономерности, согласнс которой Casus indeíinitus определяется чистой основой-, а форм множественного " числа образуются посредством прибавления i

основе либо к имеющемуся падежному окончанию показател! * *

множественности -3. Известно, что омоформное -а, служивше( приметой номинатива, по происхождению представляет собо! аналитический усилитель адъективных форм, путем присоединения i которым местоименного элемента *—за язык устанавливал дихотомт адъективного и именного типа словоизменения, но никак hi стремился обозначить номинатив как таковой.

С другой стороны, регулярное участие в образовании индоевро пейских падежных форм множественного числа форманта —° заставляет предположить, что -3 в парадигме PI. являете

зрмантом множественного числа, типологически соответствуя

жазателю множественности -lar/-ler в тюркских языках и

гличаясь от него лишь тем, что присоединялся после падежного

юнчания, а не перед ним (ср., например, реликтовые формы типа

эт. vxilfana "волков", др.-лрусс. üelwctna "богов", греч. крит. /

эцо!»^ "законов", которые позволяют реконструировать падежный эказатель Acc.Pl. как -пз/-пэ, образовавшийся в результате ссимиляции из индоевропейского *-тз, иначе из -т + з как оказатель множественного числа).

Указанная корреляция по признаку наличия/отсутствия -9 в труктуре падежного показателя сохраняется и в реконструируемых ормах Dat.PI.. В условиях трансформации системы лативных адежей на путях развития самостоятельных индоевропейских зыков греческий и латинский обнаруживают, тем не менее, кончание Dat.PI. *~eia/-ots, где -et - показатель падежа, а -э множественного числа, ср. греч. Axryoi^1 < -öl-з при X07W < —otj р.-лат. lupoid при 1щю (из более древнего lupol). Тот факт, что тенденция маркировать именную форму мн.ч. путем грисоэдинения —3 к соответствующей форма единственного получила [альнейшее развитие и в отдельных индоевропейских языках эпохи )аспада, подтверждается и в результате сопоставления поздних юрм дагива, локатива и инструменталя. Представленные по языкам формами на *-bh и на *-т (ср. скр.-ЬЛуаз, лат.-Ьиз, лит.-тз, ;лав.-МЬ)» отмеченные падежи удерживали описанную выше сорреляиию по числу, что было обусловлено, вероятно, силой гаерции, в результате которой по аналогии воспроизводились 'агглютинативные" падежные формы множественного числа. В пользу тезиса о значительной продуктивности агглютинативных словоизменительных моделей в составе праиндоевропейского

свидетельствует также структура окончаний лативных падежей, выстроенных по закону расположения суффиксов в агглютинативных языках. Известно, что в исторически обозримый период развитие тюркской падежной системы шло в направлении количественного сокращения падежей прежде всего за счет широко представленной в древности серии лативов (ср. директив на -са — чагатай. коз1ча "до его глаза"; на -га/-П — др.-тюрк, бтцга "вперед";комитатив на —1а/-11 — саларск. рЛаЪа "с детьми" и т.д.). Структурно лативные показатели состояли из двух падежных суффиксов, из которых более общим по локальной семантике (и хронологически более древним) являлся суффикс -а/—I, а предшествовавшие ему -г,-7,—с... выступали в роли детерминативов, уточняющих и конкретизирующих общее значение направленности. Вероятно, указанный принцип расположения суффиксов воспроизводит и индоевропейская лативная серия ЪаЬ./Ъоо. (соответственно -е1/—1). Детерминативу в тюркском едесь соответствует тематическая гласная, полная ступень которой дифференцирует нюансы общего лативного значения, выражаемого показателем *-(.

Однако.несмотря на закономерности агглютинации, обнаруживаемые в результате анализа структуры индоевропейской парадигмы склонения, в целом, и падежной формы, в частности, разрушение некогда симметричной падежной системы и распад первоначально единого склонения на несколько типов были неизбежны уже в условиях общеиндоевропейского периода. В числе причин, обусловивших процессы трансформации, выступают: а) тенденция к тематизации основ и практически абсолютное утверждение тематических образований в качестве регулярных (что, в частности,привело к многообразию фонетических рефлексов на морфемном шве); б)наличие классного деления имен существительных, которого в

агглютинативных языках не было никогда. Как отмечалось, с утратой древних акцентных противопоставлений имен среднего/ несреднего рода дистрибутивная функция перешла к ауслауту основы. Когда же в позднеиндоевропейскую впоху в центре парадигматического ряда окончательно утвердилась основа, снабженная классным показателем, который фиксировал принадлежность последней к определенному разряду и потому не мог быть устранен из состава словоформы, произошел поворот системы от парадигматического единства к парадигматическому многообразию, приведшему в отдельных языках к гипертрофии словоизменительных типов. Не случайно отмечалось, что сложность индоевропейского склонения состоит не в системе окончаний как таковой, а в сочетании этих окончаний с основами различных типов, к тому же усвоившими алломорфизм в результате чередований по аблауту.

Глава 4. К вопросу об изолорфизле праиндоевропейской и пратюркской глагольных подсистел.

В данной главе рассматриваются основные грамматические оппозиции, представленные реконструированными подсистемами глагола в сравниваемых праязыках. В качестве исходных моделей глагольной парадигматики принимаются ориентированные на последовательное проведение метода редукции системы, предполагающие нерелевантность временных противопоставлений в условиях выражения некоторых видовых различий, возможно, с модальными оттенками. Основаниями для подобной реконструкции глагольной парадигматики в праиндоевропейском и пратюркском являются: а) наличие во всех древних языках сравниваемых семей парадигматического противопоставления двух глагольных основ, а

именно: основ ивфекта/перфекта в праиндоевропейском, основ НГ-/Ш1- (где Л - любой корень) в пратюркском; б) отражение в индоевропейском презенсе и аористе беспризнаковой модели инъюнктива, который по форме представлял собой безаутментный аорист и имперфект,а в плане содержания не являлся ни временем, ни наклонением уже потому, что предшествовал всем временным и модальным градациям; в) отсутствие указаний на первоначальную темпоральность в системе грамматических оппозиций тюркского глагола, в связи с чем наличие в тюркских языках рефлексов "нулевых" (т.е. без специального форманта) глагольных форм возможно соотнести с категорией инъюнктива, а противостоявших им образований на -й1 - с индоевропейским перфектом.

Избыточность ' категории времени, постулированная в пределах оппозиции глагольных основ в описываемый период, предполагает, в свою очередь, наличие иных, вневременных противопоставлений, которые должны быть репрезентированы протомоделью глагола. В связи с етим на основании исследований последних десятилетий в компаративистике была высказана и солидно обоснована мысль о том, что древнейшими грамматическими категориями глагола епохи праязыка были категории действия и состояния. В индоевропейских языках рудиментом первой являлся инъюнктив, а от последней произошли перфект и медий.

Оппозиция форм инъюнктива, давших начало презентно-аористной части глагольной системы, и перфектных форм разворачивается как по линии основ, так и по линии окончаний. Маркированным членом оппозиции является основа перфекта, т.к.,в отличие от инфектной основы, ее характеризуют постоянные признаки: атематизм и корневая огласовка о в формах ед.числа, ср *ио1б.-а "знаю". Что касается тюркских языков, то противопоставление ЙГ-/Ш1-

демонстрирует аналогичные отношения члена и противочлена, а именно: сильным (маркированным) членом оппозиции является форма на -<21. Подобный вывод основан на следующем. В литературе неоднократно отмечалось, что форма на —Г, представляющая собой древний слой презентной части глагольной системы, в ранний период пратюркского являлась факультативной, сосуществуя рядом с функционально аналогичной ей формой, основа которой равнялась первичному корню. Следовательно, если рассматривать образования на -Г как результат филиации основ, усвоивших суффикс, от формально не охарактеризованных основ с аналогичным либо подобным значением, то реконструкция г-форм в качестве немаркированного члена оппозиции Бг-/Ш1~ становится очевидной. Противопоставление форм перфекта/инъюнктива, определявшее парадигматику глагола в описываемый период, находит поддержку и в системе личных окончаний,механизм образования и присоединения которых является типологически изоморфным в рассматриваемых языках. Как известно, в праиндоевропейской системе инфекта выступают тесно связанные между собой так называемые первичные окончания: чп1, -а(, -И, -пИ и так называемые вторичные окончания: -т, -з, -п£, противопоставленные друг другу по признаку наличия/отсутствия элемента -I. Возможность рассматривать первичные окончания как "цепочку" значимых формантов, один из которых репрезентирует "персональность" действия (лицо), а другой - факт наличия действия в настоящем (время) позволяет прийти к выводу о существовании в праиндоевропейском отчетливой тенденции структурировать глагольную словоформу по "агглютинативному" образцу. Закономерно, что аналогичные приемы моделирования грамматического значения обнаруживает и перфектная флексия, ср.

интерпретацию окончания 2л. ед.ч. а как конструкта,

состоящего из двух элементов: (который, являясь показателе». 2 лица, по-видимому, связан с соответствующим местоимением *Ш) и окончания 1л.ед.ч. —На, репрезентирующего, вероятно, не лицо, но категорию состояния.

Агглютинативные приемы структурирования, которые обнаруживает индоевропейская флексия, дополняются фактом установления местоименного источника происхождения личных окончаний глагола (таким образом, гипотеза Ф.Боппа о генезисе системы личных показателей в глагольной парадигматике вновь привлекается к рассмотрению). Один из определяющих моментов становления глагольной флексии, а именно обозначение агенса в пределах выражения действия, согласуется не только с общими закономерностями развития финитного глагола, но и с фактами различных языков, в том числе тюркских, в которых связь между окончаниями глагола и личными местоимениями никогда не подвергалась сомнению.

Типологические параллели между системами спряжения в тюркских и индоевропейских языках усиливаются и в результате наличия в составе праиндоевропейского тенденции устранения из парадигмы формального показателя Зл.ед.ч., ср. тат. ала-л "беру"; ала-сын "берешь"; ала "берет" и греческие формы тематических глаголов а7£1 "ведет", <рбрб1"несетн, в которых показатель лица формально не представлен, а присутствие -I указывает лишь на настоящее время глагола.

Особую сложность в сравнительно-исторических исследованиях всегда представляла проблема происхождения индоевропейских перфектных окончаний, архетип которых не поддается реконструкции в виду исключительной древности перфектной серии. Отсутствие

четких формальных критериев, по г.оторт* могло было бы соотнести окончания перфекта с иными языковтт формами, заставляет исследователя прибегать к приемам косвенных доказательств и типологических соответствий. Поэтому постулированная выше типологическая изомор^иость категории перфекта в тюркских и индоевропейских языках позволяет сопоставить перфектную серию (рассматриваемую, кстати, как результат адаптации именных по происхождению показателей) -На, —Ша, —е с серией аффиксов принадлежности, оформлявших тюркские формы на которые

генетически представляют собой имена действия, приспособленные для выражения результата свершившегося действия либо состояния.

Таким образом, структурный анализ глагольной парадигматики в праиндоевропейском и пратюркском позволяет прийти к следующим выводам: 1)организующая индоевропейскую подсистему глагола оппозиция инъюнктив/перфект типологически соответствует оппозиции Вг—/!Ш\,— в пратюркском; 2) два ряда личных окончаний в тюркских языках (аффиксы сказуемости, оформляющие настоящее/ будущее время и аффиксы принадлежности, описывающие прошедшее время на -6-1) структурно и функционально изоморфны индоевропейской серии первичных/вторичных и перфектных окончаний соответственно; 3) субъектно-обьектные отношения в пределах древнего индоевропейского высказывания, содержащего форму перфекта, соответствуют отношениям, устанавливаемым в рамках поеессивпо—именной конструкции, реконструируемой как наиболее древняя модель пратюркского именного предложения. .

Занлсчегше содержит основные выводы исследования, полученные в результате верификации исходных теоретических посылок относительно возможности совмещения генетических и типологиче-

ских критериев в условиях типологической реконструкции праязыкового ■ состояния. Разумеется, что приблизительное, лакунарное (на уровне совокупности моделей) представление о праязыке вряд ли способно дать основания для непротиворечивых суждений об отнесенности последнего к тому или иному типу. Тем не менее, корректность применения формальных характеристик не может, быть .оспорена в том случае, когда исследователь обращается к анализу состава праязыка, а именно: структуры и семантики грамматических категорий, словообразовательных рядов, архетипов корней. Поэтому полученные в результате анализа выводы претендуют на гносеологическую достоверность и сводятся к следующим положениям:

1 )в морфемике и парадигматике сравниваемые праязыки обнаруживают сходство как морфологических способов построения основы слова, так и приемов моделирования парадигм. При этом праиндоевропейский отражает "агглютинативную" типологическую константу (возможность функционирования корня в качестве самостоятельного слова, исторически вероятная стабильность [инвариантность] основы, "дискретность" морфологического показателя и, как следствие, изоморфизм между планом выражения и планом содержания в структуре последнего), а пратюркский — "флективную"(предполагаемая в предыстории вариативность основы, связанная с системой непозиционных чередований' гласных; фузирующая тенденция, благодаря которой осуществлялось "сплавление" детерминативов с первичным корнем и простых морфологических показателей — в сложные);

2)структурно в составе праязыкового состояния выделяются два типологических среза, историческая последовательность которых может служить объектом, лишь более или менее вероятных

предположений. По-видимому, перчд нами пример цикличности в преобразовании формально-структурной типологии: возможность предположения "агглютинативного" состояния в предыстории индоевропейских языков равпа позмокности гипотетически постулировать епоху "флектипности" в предыстории пратюркских; 3)в терминах типологии праязыковое состояние невозможно интерпретировать однозначным образом, ибо в применении к реконструируемому архетипу содержание традиционных терминов "флексия"/"агглютинация" распадается. В условиях длительности доисторического существования и развития праязыка неприменимо и понятие типологической доминанты, вводимое в целях установления ценностного критерия совмещенных в языке гетерогенных черт и ориентированное на профилирующие для данного языка типологические показатели. Тагат?л образом, праязыковое состояние должно бить признано типологически амбивалентным. Основные положения диссертации отражены в публикациях:

1.Сингармонизм, варианты и гиперфонемы в татарском вокализме// Вестник МГУ. Серия филология.1991.N5.-0.55-59.

2.Возможна ли типологическая интерпретация праязыкового состояния?// Язык. Литература. История. Культура (ЯЛИК). Информационный бюллетень Санкт-Петербургского государственного университета. Санкт-Петербург, 1995 (в печати).