автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Типология причин в художественном прозаическом тексте

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Чернышева, Е. Ю.

В настоящей работе рассматривается один из аспектов лингвистики художественного текста. Общеизвестно, что лингвистика текста в настоящее время привлекает внимание многих исследователей и переживает период стремительного развития. Категория причинности в художественном тексте во всем многообразии ее воплощения до сих пор не была предметом специальных наблюдений. Обращение к полному исследованию воплощения этой категории в художественном тексте делает нашу работу актуальной.

Цель работы состоит в том, чтобы описать все аспекты проявления категории причинности в тексте одного художественного произведения. Поставленная цель требует решения следующих задач:

1. Описать линейное воплощение причинности в тексте;

2. Описать полевое воплощение причинности в тексте;

3. Описать объемное воплощение причинности в тексте;

4. Показать затекстовое воплощение причинности в тексте;

5. На основе способов воплощения категории причинности в художественном тексте разработать их типологию.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые описаны одновременно четыре способа воплощения причинности в художественном тексте: линейный, полевый, объемный и затекстовый.

Теоретическая значимость диссертационной работы обусловлена предложенной нами типологией причин в художественном тексте, а также вводимыми нами новыми понятиями и терминами: хордовая причина, движительные причины, немаркированные причины.

Материалом для исследования послужил роман

Ф.М.Достоевского "Преступление и наказание".

В исследовании мы обращались к методам наблюдения и описания, методам анализа и синтеза, а также к методу семантического анализа целого текста и отдельных его составляющих.

Структура диссертации: предисловие, введение,

глава I "Способы воплощения категории причинности в художественном тексте"',

глава П "Функционально-семантическая типология причин в художественном тексте" , заключение, приложение, оглавление.

Введение диссертации1993 год, автореферат по филологии, Чернышева, Е. Ю.

Как известно, любой художественный текст представляет собой органическое единство двух планов: внешнего (речевой организации) и внутреннего (семантики, идейной и эмоциональной информации). Проблемы организации этого сложного целого, связи языковых единиц в пределах речевого произведения, в том числе и художественного, находятся в центре внимания лингвистики текста, которая рассматривает текст как самостоятельную, законченную, целостную, отдельную речевую данность (Матвеева, 1990, с. 7),

По замечанию Т*В.Матвеевой, современный этап лингвистики текста - это этап выявления набора текстовых категорий и определения их языкового выражения (Матвеева, 1990, с, 10), В научной литературе называются такие категории, как тематическая цепочка текста, цепочка хода мысли, тональность текста, оценочность текста (текстовое время), локальность текста (текстовое пространство) (Матвеева, 1990), ассоциативность текста (Ховаев, 1987), прозрачность текста (Петров, Каменский, Шепелева, 1978). Безусловно, данный ряд не является закрытым, он периодически дополняется и исправляется в процессе исследования текста.

Представляется, что указанный набор текстовых категорий можно расширить, включив в него такую категорию, как категория причинности.

Какова же сущность категории причинности? Что она собой представляет?

Одним из важнейших положений современных философских теорий является признание объективности существования в действительности причинно-следственных связей. Так, например, В.Я.Пер-минов отмечает: "Причинность представляет собой фундаментальное философское понятие, и все философские конструкции мира и в прошлом и в настоящем так или иначе связаны с его анализом" (Перминов, 1979, с. 5). Кроме того, в многочисленных философских работах, посвященных анализу причинности, указывается на "познавательное значение" данной категории (Налетов, 1975, с. 4), ее универсальность (ОДусабаева, 1972, с. 21-22).

Исследователи единодушно относят категорию причинности к одной из категорий детерминизма, учения о' многообразных видах зависимости вещей, явлений, событий, процессов, состояний от тех факторов, которыми они определены в своем существовании и изменении, которые ответственны за присущие им признаки (Аскин, 1989, с. 12).

По мнению М.Г.Макарова, "причинная связь - это лишь один, хотя и в высшей степени существенный момент в бесконечном сплетении отношений всеобщей взаимосвязи" (Макаров, 1968, с. 136).

Однако существуют и концепции, отрицающие наличие причинной обусловленности в объективной действительности. Так, Д.С.Мшлль утверждал, что закон причинности - всего лишь продукт человеческой привычки рассматривать причину как единообразно действующую целостность. Аналогичные точки зрения на причинность высказывали Э.Мах ("в природе не существует ни причины, ни следствия") и Л.Витгенштейн ("вера в причинную связь есть предрассудок") (Маслиева, I960, с. 40, 41).

Несмотря на наличие таких подходов к проблеме причинности, многие исследователи (как отечественные, так и зарубежные) все-таки считают, что причинные отношения существуют.

Вероятно, этот вопрос является спорным ввиду того, что в ряду категорий диалектики причинность занимает особое место. Этим же можно объяснить "многоголосие" в трактовке таких вопросов, как сущность категории причинности, определяющий признак причинности, виды причинности и др.

Известно, что "философские категории представляют собой такие формы мысли, содержанием которых могут выступать те или иные логические структуры" (Маслиева, 1980, с, 5). Они отражают наиболее общие и существенные свойства, стороны и соотношения предметов и явлений действительности, позволяют субъекту глубже познавать окружающую его объективную действительность.

М.Г.Макаров ключевым для всего понимания категории считает вопрос об отношении форм мышления и выражающих их понятий к бытийной основе. В частности, исследователь пишет: "Среди философских категорий выделяется группа понятий, которые отвечают коренной структуре мышления как такового. Это - логические формы, отражающие наиболее общие стороны и связи действительности. Будучи продуктом исторического становления и развития общества, они закрепляются в качестве . своего рода операторов, с помощью которых в мышлении человека происходит упорядочение и переработка знания" (Макаров, 1988, с. 5), Обобщение как признак категории причинности называется и в коллективной монографии "Категории диалектики, их развитие и функции": "Основной категорией является определенный "язык", посредством которого осуществляется осмысление мира. В категоризации мира, даже на низких уровнях, происходит процесс обобщения" (Булатов и др., 1980, с. 231).

Как представляется, приступать к анализу категории причинности нельзя, не выяснив значения самого слова "причинность", поскольку в литературе существует множество различных толкований данного термина» К примеру, начиная всесторонний анализ понятия причинности, М.Бунге обращает внимание на три значения слова "причинность": причинность как категория (соответствующая причинная связь), причинность как принцип (общий закон причинности) и причинность как доктрина (утверждение универсальной значимости принципа причинности) (Бунге, 1962, с» 15). Об этом же говорит К.И.Иванова, выделяя три вопроса, решение которых дает ту или иную концепцию проблемы причинности: I) причинность как объективная связь явлений; 2) причинность как философская категория; 3) причинность как принцип научного познания (Иванова К.И», 1974, о. 25). При этом если первый вопрос составляет онтологическое основание данной концепции, то второй и трети! - ее гносеологические аспекты. В настоящей работе делается попытка рассмотреть цричжнность как философскую категорию или, по терминологии М.Бунге, "причинение". Кроме того, различаются понятия "причинность" и "причина", поскольку "причиной" считается лишь частный, единичный случай взаимосвязи явлений, в то время как "причинностью" - более общее, охватывавшее все стороны объективной действительности явление.

Анализируя историю формирования понятия причинности, исследователи отмечают, что "понятие причинности возникло не из размышлений первобытного индивида о неожиданных явлениях и религиозного истолкования этих явлений, а прежде всего на основе практического опыта, эмпирических знаний, первоначальных представлений о конкретных фактах причинной зависимости, связанных непосредственно с деятельностью человека" (Кузьмина, 1964, С, 27-28). Того же мнения придерживается С.С.Худяков, утверждая, что идея причинной обусловленности явлений берет свое начало в глубокой древности, поскольку она явилась своеобразным обобщением обыденного опыта, практики лкщей первобытного общества, выступая для них в качестве жизненного правила и руководства в повседневной деятельности (Худяков, 1965, с. НО). Иными словами, в основе формирования понятия причинности лежала практика, практическая деятельность лвдей.

Только с формированием философии, выступившей на начальных этапах своего развития в качестве обобщающей картины мира, идея причинности включается в ее систему как фундаментальный принцип познания, направленный на изучение и объяснение явлений природа. По мнению К.И.Ивановой, основой этого принципа является утверждение всеобщей закономерности, необходимости и причинной обусловленности в окружающем мире, которое, в свою очередь, было своеобразным обобщением повседневной практики, наблюдений (Иванова К.И., 1974, с. 25). В окончательном же виде понятие причинности складывается лишь в научном мышлении (Кузьмина» 1964, с. 40).

Как же понимается категория причинности? Каковы, по мнению исследователей, ее признаки?

По В.И.Ленину, человеческие понятия не неподвижны, вечно движутся, переходят друг в друга, переливаются одно в другое, без этого они не отражают живой жизни. Анализ понятий, изучение их, "искусство оперировать с ними" (по выражению Ф.Энгельса) требуют всегда изучения движения понятий, их связи, их взаимопереходов (Ленин, с. 226). Такие "взаимопереходы" понятий и "символизирует", на наш взгляд, причинно-следственная связь.

В литературе категорию причинности называют одной из категорий детерминаций наряду с взаимодействием, механической, статистической, структурной (холистской), телеологической и диалектической детерминации (Бунге, 1962, с. 31, 32). Следует заметить, что такая точка зрения существовала не всегда. В частности, М.Бунге обращает внимание на следующие подходы: каузализм, полукаузализм и акаузализм. Каузализм предполагает рассматривать причинение как единственную категорию детерминации (Аристотель, К.Бернар) либо как необходимость мышления, априорный регулирующий принцип, а потому предположение, а не результат науки (Оствальд, Лейбниц, И.Кант). Сторонники полукаузализма придерживаются либо эклектической теории, согласно которой значение причинности признается лишь в определенной области наряду с неограниченными значениями других категорий закономерной производительности (Рейхенбах, Борн), либо функционалистской теории, по которой категория причинности .является частным случаем категории взаимодействия или взаимозависимости (романтики), либо неодетерминизма, утверждающего, что причинность является лишь одной из нескольких соотносящихся категорий, совпадающих в реальном процессе (М.Бунге). Точка зрения акаузалистов приводилась выше: это либо полное отрицание существования причинных связей, либо сведение причинности к внешним связям, или к последовательности событий, или к сосуществованию или временной последовательности ощущений (Бунге, 1962, с. 41-44).

Так или иначе, но "самой ранней и наиболее систематической кодификацией значений этого самого трудного из слов ("причина") мы обязаны Аристотелю, который развил неупорядоченные идеи Платона о причинности" (Бунге, 1962, с. 46).

Из четырех видов причин, выделенных Аристотелем: материальной ( causa mater talis ), дающей пассивное вместилище, на которое действуют остальные причины; формальной ( causa ior-ma 1 \ ь )» которая участвует в сущности, идее или качестве данной вещи; действующей ( causa e^ficiens ), т.е. внешнего принуждения, которому тела должны быть послушны, и конечной (сс\*ivAcxiic, ), цели, к которой все стремилось и которой все служило, - в современной науке рассматривается, как правило.действующая причина как внешнее влияние, производящее изменение.

Действие" (причина) и "следствие" представляют собой названия одной и той же категории. По мнению М.Г.Макарова, первый термин указывает на процессуальный смысл, а второй - на природу категории как результата (Макаров, 1988, с. 29). Исследователь считает самым существенным признаком, выражающим сущность причинной связи, то, что она - связь поровдения (вызывания, производства). Аналогичное мнение высказывает С.С.Худяков: "Есть все основания полагать, что признак поровдения является определяющим признаком причинной связи" (Худяков, 1985, с. 113).

М.Г.Макаров объясняет признак поровдения следующим образом: причина - то, что определяет возникновение (невозникновение) или исчезновение чего-то другого, то есть следствия. А из этого вытекают следующие признаки: I) пространственно-временная смежность причины и следствия; 2) предшествование причины во времени;

3) асимметричность логической структуры - однонаправленность зависимости (если берется связь в одном определенном отношении);

4) преемственность, переход одного в другое, а тем самым соответствие следствия причине (Макаров, 1988, с. 135).

Из всех перечисленных выше признаков второй (временная соотнесенность причины и следствия) остается до настоящего времени дискутируемым. Так, например, М.А.Ларнюк утверждает, что причина и действие (следствие) существуют одновременно, как две стороны единого процесса. "Утверждение же о предшествовании причины действию, - считает исследователь, - означает отрицание детерминации последнего, ибо между взаимодействующей стороной ставится временной интервал, к тому же причина, которая существует до действия, вообще не имеет с чем взаимодействовать" (Парнюк,1972, с. 189). Но наиболее приемлемой, как кажется, является точка зрения В.В.Хасина, который называет причину без следствия не причиной, а просто событием, вещью, процессом и т.п. Для того, чтобы стать причиной, вещь должна существовать раньше, но для того, чтобы породить следствие, она должна сосуществовать с ним.

Так же и следствие выступает как таковое лишь в процессе порождения, взаимодействия с причиной, но как вещь, событие, процесс, то есть как новая действительность, существует позже причины как предыдущей действительности (Хасин, 1989, с. 114).

Более сжатое, по сравнению с формулировкой М.Г.Макарова, определение причинности дает С.С.Худяков, как и М.Г.Макаров, выдвигая на первый план признак порождения: "Причинность как философская категория характеризует такое взаимодействие объектов, составляющих некоторые относительно самостоятельные системы, которые порождают, вызывают определенные изменения структуры данной системы" (Худяков, 1985, с. 114).

Называя причинность причинно-следственной зависимостью, Э.А.Самбуров указывает на то, что это определенный тип объективной, внутренней и необходимой связи между состояниями и формами развития материи (Самбуров, 1987, с. 30-31). Исследователь называет следующие признаки, позволяющие одно явление называть причиной, а другое следствием: I) объективность; 2) необходимый (закономерный) характер; 3) причинение ("порождение"), т.е. генетическая асимметрия; 4) предшествование причины во времени, т.е. временная асимметрия; 5) необратимость (следствие не может быть причиной своей причины); 6) конкретность.

Э.А.Самбуров приводит более широкий список признаков за счет упоминания объективности, закономерности и конкретности, hq как представляется, эти признаки имеют более общий характер, нежели генетическая или временная асимметрии или необратимость.

Помимо упомянутых признаков причинности (последовательность причины и следствия во времени; необходимость причинно-следственной связи; генетический характер связи причины и следствия), А.А.Кузьмина называет еще "зависимость характера цричинно-след-ственной связи от сопутствующих обстоятельств" и "переход причинно-следственной связи в более сложный процесс взаимодействия" (Кузьмина, 1964, с. 42). Если для Э.А.Самбурова взаимодействие лежит в основе причинности, то А.А.Кузьмина считает его более сложным процессом.

По замечанию И.ЗЛалетова, следует иметь в виду, что некоторые ошибки в определении причины и следствия неизбежны. В этом заключается одно из любопытнейших проявлений диалектики объективного и субъективного в истолковании причинности (Налетов, 1975, с. 20). С одной стороны, выделение признаков причинности есть субъективный акт, направленный на исследование, анализ объективного мира. С другой стороны, этот субъективный акт вовсе не произволен, а опирается на объективные условия. А его мотивы в конечном счете находят объективное обоснование в практической деятельности людей. Видимо, проявлением диалектики объективного и субъективного в исследовании причинности и объясняется "полифония" в определении основных признаков причинности. Тем более что содержание категорий, отражающих наиболее общие стороны объективной действительности, не остается неизменным: оно обогащается по мере освоения природы человеком, поскольку категория представляют собой "ступеньки выделения, т.е. познания мира, узловые пункты в сети, помогающие познавать ее и овладевать ею" (Ленин, с. 67).

Думается, признаками категории причинности являются: I) временная асимметрия; 2) однонаправленность зависимости; 3) соответствие следствия причине.

Относительно последнего признака можно заметить следующее. В.И.Ленин писал: "Всякая конкретная вещь, всякое конкретное нечто стоит в различных и часто противоречивых отношениях ко всему остальному, ergo , бывает самим собою и другим" (Ленин, с. 124).

Данное суждение касается и категории причинности: причина и следствие не являются тождественными. По мнению Р.И.Кругликова, следствие никогда не может быть абсолютно тождественным своей причине. Следствие всегда содержит нечто, отсутствующее в причине (Кругликов, 1988, с. 29). Об этом же говорят В.А.Гречанова (1990, Б.С.Украинцев (1972), К.И.Иванова (1974), М.Бунге (1962).

Поскольку любая категория влечет за собой целую группу категорий, она предстает как некая система (Гасшшн, 1989, с. 63), а потому раскрытие содержания категории причинности невозможно без соотнесения ее с понятиями универсальной связи, зависимости, взаимообусловленности, взаимодействия, а также содержания и формы, сущности и явления, цели и др.

Категория причинности отражает реальную причинно-следствен-ную связь как всеобщее свойство и отношение действительности. Все явления имеют свою причину. Категория причинности отражает причинную обусловленность и природы, и общественных явлений. Содержание же понятия причинности обусловлено прежде всего свойствами, признаками объективно реальных причинных связей, но оно не является чувственным образом действительности, хотя и выводится лишь из чувственной основы. Абстракция причинности является результатом переработки созерцания, осмысления конкретных фактов причинной зависимости явлений.

Движение и развитие действительности развертывается в порядке бесконечного чередования причин и следствий. При этом причина обладает всегда более или менее сложной структурой. В порождаемом следствии ее компоненты выполняют разную роль. Совокупность всех компонентов М.Г.Макаров называет "полной причиной',' а группу основных, решающих элементов в составе ее - "главной причиной" (Макаров, 1988, с. 139).

Интересно заметить, что существуют различные классификации видов причин. Так, Б.С.Украинцев, подчеркивая генетическую связь видов причинности, выделяет следующие: I) статистическая причинность макросистем классической физики; 2) статистическая причинность микрообъектов квантовой физики; 3) информационная причинность; 4) планомерное или целевое самопричинение самоуправляемых систем вне сферы сознания; 5) психическая причинность; 6) социальная причинность (Украинцев, 1972, с. 17).

Как видно, исследователь связывает причинность с изменениями вещей и явлений объективного мира: физическими, химическими, биологическими, психическими и т.д.

В основу классификации, предложенной А.П.Комаровым, легла содержательная сторона категории. Исследователь выделяет следующие качественные (квалитативные) разновидности причинно-следственной (каузальной) связи: I) предметная связь - логическая связь; 2) внутренняя связь - внешняя связь; 3) константная связь

- окказиональная связь; 4) функциональная связь - нефункциональная' связь (Комаров, 1973, с. II).

Для А.П.Комарова основной является пара "предметная связь -логическая связь", причем под предметной связью понимается связь между предметами объективной действительности, а под логической

- каузальная (причинная) зависимость не непосредственно мевду мыслями и умозаключениями. Таким образом, указывается на различие между причинностью в объективной действительности и причинно-следственными связями в нашем сознании, сознании субъектов, как на различие между самим предметом и мыслью о нем.

Разграничение внешних связей также осуществляется на основе учета обусловленности (необусловленности) связи психического состояния субъекта. «Здесь следует заметить, что некоторые исследователи не считают возможным рассматривать состояние как причину. Например, В.А.Гречанова отмечает: "Связь состояний нельзя отождествлять с причинно-следственными отношениями . так как причинно-следственное отношение носит более общий характер и отражает сторону всякого взаимодействия. Но процесс порождения одного состояния другим - это тоже взаимодействие, и, следовательно, причинно-следственное отношение выявляет весьма существенный аспект связи состояний. При этом связь состояний, являясь частным случаем причинно-следственного отношения, богаче этого отношения, т.к. может указать не только причинные, но и акаузальные виды этой связи" (Гречанова, 1990, с. 37), А М.Бунге заявляет, что рассматривать состояния как причину - это значит впадать в логическую ошибку (Бунге, 1962, с. 88).

Как можно заметить, оппозиция "внутренняя связь - внешняя связь" относится к разновидности логической связи, но не предметной. То же самое можно сказать и о двух последующих парах: константная связь отражает постоянную, "жесткую" зависимость, она формируется в виде общих положений, законов, правил, в то время как окказиональная связь отражает случайную зависимость, зависимость необязательного характера. Функциональная связь (в отличие от нефункциональной) фиксирует такие формы взаимосвязи, при которых изменение одной из величин соответствует вполне определенному изменению другой.

Все эти качественные типы причинной (каузальной) связи А.П.Комаров называет квалитативными признаками (квалитатемами). Причем причинность, по замечанию исследователя, фиксируется лишь при наличии двучленной оппозиции: причина - следствие.

Кроме указанных выше классификаций, существует также деление причин на непосредственную и опосредствованную (М.Г.Макаров). Первая - та, которая от следствия не отделена уже больше никакими процессами или явлениями. Опосредствованная же причина есть некоторое достаточное, но не необходимое еще условие для возникновения следствия. Превращение ее в непосредственную означает переход на ступень достаточного и необходимого условия.

Помимо простых причин и следствий в литературе встречаются понятия "причинная цепь", "причинная сеть", "системная причина" и др. Это связано со сложностью процесса причинения. Если простое причинение предполагает порождение одной причиной одного следствия, то гораздо более сложное понятие составного причинения ближе к реальной действительности: некоторое множество различных причин в отдельности производит такое же или подобное следствие, либо одна причина производит некоторое множество следствий одновременно. По мнению Б.С.Украинцева, множество причин может образовывать как бы одну интегральную единичную причину, которая всегда поддается расчленению на составляющие (Украинцев, 1972, с. 29). Еще более сложной по сравнению с составной причиной является причина-система или системная причина. Это качественно новая причина, которую невозможно расчленить на составляющие без искажения явления причинения. Множество причин в данном случае взаимодействуют как что-то целое.

Причинно связанная последовательность во времени соизмеримых по свойствам и значениям явлений выражается понятием "причинная цепь". Звенья ее образованы явлениями, каждая смежная пара которых представляет собою взаимосвязанные причину и следствие. Относительными границами цепи служат те наиболее удаленные друг от друга явления, которые еще можно определить как опосредствованные, по терминологии М.Г.Макарова, причину и следствие. Соотношение между звеньями таково, что на основании знания одного можно вывести существенное знание о другом.

Причинные ряды не лежат параллельно. Они перекрещиваются, переплетаются, сливаются на отдельных участках так, что звенья одного становятся звеньями другого, расходясь затем снова самостоятельными разветвлениями. В ходе развития одни цепи причинения ложатся в основное русло потока, другие располагаются в отдалении от него. Совокупность взаимосвязанных подобным образом каузальных (причинных) рядов составляет причинную сеть той или иной области.

На определенном этапе своего становления категории мышления как наиболее общие понятия получили свое закрепление в лексике и грамматической структуре языка, поэтому, анализируя сущность категории причинности, нельзя не учитывать особенности проявления данной категории в языке: ". когда дан язык, когда в нем фиксированы смысловые связи, категориальные структуры поднимаются на более высокий уровень" (Макаров, 1988, с. 7). Точнее, происходит гигантское уплотнение информации, при котором категории служат в качестве сокращений бесконечного многообразия отражаемой в сознании действительности. Именно это уплотнение информации и рассматривается исследователями языка в работах, посвященных тем или иным аспектам причинно-следственных отношений.

Известно, что категории философии (пространство, время, цель, причина и др.) тесно связаны с культурой, выражая логический срез последней, являясь структурными элементами всего духовного мира определенной эпохи. По мысли М.Г.Макарова, категории -структурные элементы не только логического процесса, но и в известном смысле - всего духовного мира определенной эпохи, поэтому нужно принимать во внимание принципы и особенности духовной культуры исследуемого периода в целом (Макаров, 1988, с. 66-67). Об этом же говорит Л.Я.Солодовниченко: "Создавая произведение, художник отдает себе отчет в том, что жизнь его творения зависит от того, как он выразит духовные запросы общества, "дух эпохи" (Солодовниченко, 1983, с. 140).

Связь категорий философии с культурой (а, следовательно, и литературой как частью культуры) отмечают и М.А.Булатов (1984), и авторы коллективной монографии "Категории диалектики, их развитие и функции" (1980), и Г.А.Хотинская (1989). В частности, М.А.Булатов пишет, что категории философии в их связях и взаимоотношениях с культурой являются ее внутренней формой (Булатов, 1984, с. 29).

В этом смысле особая роль принадлежит категории причинности, поскольку причинная связь по сравнению с другими существенными и необходимыми отношениями (закономерностью, взаимоотношением сущности и явления и т.д.) в силу некоторых своих особенностей фиксируется в сознании раньше других. А.А.Кузьмина указывает на то, что определяя один предмет или процесс как причину, а другой как следствие, мы вырываем их из реального всеобщего взаимодействия, то есть делаем возможным их познание раньше других видов взаимосвязи (Кузьмина, 1964, с. 42).

По-видимому, именно это свойство причинных отношений способствовало весьма продуктивному исследованию причинности в языке (работы А.П.Комарова, О.В.Маслиевой, Х.Беличовой-Кржижковой, З.Вендлера, Т.В.Елфимовой, Е.А.Назиковой, Р.М.Теремовой, Л,Л.Ба-баловой, Л.М.Байдуж, Л.В.Бардиной, Л.М.Гуц, Н.И.Орловой, И.Я.Рыбаковой, Л.Р.Савченко и др.).

Тем не менее интерес к понятию причинности связан еще и с тем, что, будучи субъективным образом объективного мира, это понятие возникает в сознании того или иного субъекта, его объективное содержание осознается людьми (Мусабаева, 1972, с. 50), а потому исследуется не как чистая форма мысли, лишенная содержания, а как форма, внутренне связанная с содержанием, как форма реального содержания.

Отражение в языке диалектических связей причины и следствия, а также отношений, существующих в реальности, составляет смысловые отношения каузальности (Малшович, 1985, с. 3). Кроме того, Г.А.Болотова отмечает следующие особенности причинных построений и каузативных конструкций: отражение "интеллектуального усилия авторов найти логические связи между признаками и свойствами, объяснить те или иные явления" {Золотова, 1982, с. 14). Естественно, что автор речевого произведения, пытаясь построить логические связи, так или иначе вынужден употреблять различные единицы с причинной семантикой.

Думается, не менее важны исследования, связанные с функционированием категории причинности в целом тексте, поскольку "где нет текста, там нет и объекта для исследования и мышления" (Бахтин, 1979, с. 281).

На современном этапе развития, как уже говорилось выше, лингвистика текста ведет активный поиск текстовых категорий. Категория причинности пока является некой "фигурой умолчания", хотя некоторые замечания можно найти в работах Ц.Тодорова, М.В.Ма-линович.

Так, в статье "Поэтика" Ц.Тодоров, рассматривая литературный текст с точки зрения структурной поэтики, высказывает мысль о том, что большинство художественных произведений прошлого построено одновременно по законам временной и логической организации (имеется в виду логическое отношение импликации, причинности). При этом причинность настолько тесно связана с временной последовательностью событий, что их очень легко спутать друг с другом. По мнению Ц.Тодорова, "в глазах читателя - это отношение гораздо более сильное, чем следование во времени; если в повествовании присутствуют одновременно оба, то читатель видит только причинность" (Тодоров, 1975, с. 80).

Здесь-то и возникает проблема анализа литературного текста, поскольку Ц.Тодоров делит все виды связей и соотношений на две большие группы: связи между соприсутствующими в тексте элементами (связи in ), с одной стороны, и связи между элементами, отсутствующими в нем (связи i ул ftV>se*\t3a )f - с другой. Различаются указанные связи и по своей природе, и по выполняемым функциям. Если связи ivi <*\>sevitio - это отношение обозначения ( sens, ) и символизации, то связи Т" frae-^evAi* - это отношение, образующее конфигурации, конструкции. В этом случае факты сцепляются друг с другом по законам причинности (а не потому, что они напоминают друг о друге). Существенным свойством является то, что они располагаются рядом друг с другом. Как можно заметить, исследователь говорит только о простых причинениях, когда причина и следствие расположены линейно.

Еще одним важным наблюдением Ц.Тодорова является следукщее: "Если повествование строится на связях причинного характера, но при этом они остаются в значительной степени имплицитными, то читатель должен проделать работу, от которой отказался автор" (Тодоров, 1975, с. 83). Вспомним слова В.В.Набокова: ". в произведениях писательского искусства настоящая борьба ведется не между героями романа, а между романистом и читателем." (Набоков, Другие берега, 1990, с. 290). Аналогичную мысль высказывает М.В.Малинович, замечая, что степень выраженности смысловых сем "причина" и "следствие" на уровне микро- и макроконтекста может быть различной (эксплицитной и имплицитной) (Малинович, 1985, с. 4). Иными словами, исследователи отмечают возможность существования в литературном тексте и эксплицитно выраженной причинности, и имплицитно.

Упомянутая выше несправедливость в отношении категории причинности, до сих пор не включенной в ряд текстовых категорий, связана, представляется, со следуадими факторами: I) "философское прошлое" категории, когда ее сущность рассматривалась исключительно в рамках философии; 2) универсальность категории,когда каузальные отношения пронизывают весь текст посредством различных способов воплощения, а отскща - затрудненность ее выявления.

В настоящей работе мы обратились к анализу сущности категории причинности и путей ее выражения в художественных текстах Ф.М.Достоевского.

Основным признаком художественного текста как системы является то, что в конце концов все компоненты, находясь во взаимообусловленной связи, направлены к организующему центру. Думается, причинность является некой универсалией, объединяющей в себе как материальный, так и информационный планы, а потому исследование способов отражения категории причинности в художественном тексте может представлять определенный интерес.

Структура и язык произведений Ф.М.Достоевского теснейшим образом связаны с философскими и эстетическими взглядами писателя, его пресуппозицией, т.е. знанием о мире и собственным индивидуальным опытом (Чернухина, 1990, с. 26). Своими произведениями Ф.М.Достоевский пытался поставить вопрос о человеческой личности как тайне и ее взаимосвязи с социальным миром. В 1839 году он писал брату Михаилу: "Человек есть тайна. Ее надо разгадывать всю жизнь. я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком" (Достоевский, Возвращение человека, 1989, с. 7).

При этом писатель стремился понять и передать то или иное явление, в том числе и человеческую личность, во всей правдивости и конкретности, не вырывая его из жизненного контекста.

По мнению Н.В.Кашиной, обнаружить какой-то ограниченный круг причин явления и развернуть эту предысторию в художественном повествовании - такая задача, видимо, выглядела в глазах писателя как в какой-то мере умерщвляющее изъятие явления из контекста, как художественная неправда (Кашина, 1986, с. 39). Исследователь основывается на собственных высказываниях писателя и его героев, где последовательно проводится мысль о непостижимости для человеческого ума множественности причин, о неожиданности любого факта и в особенности человеческого поступка. Явно схожие причины и условия на деле приводят нередко к поразительно разным следствиям и наоборот.

Г.Б.Курляндская высказывает аналогичную точку зрения, трактуя позицию Достоевского как признание причинно-следственных связей для мира, но не человека: "Все в мире подчиняется причинно-следственным связям, но человек, кроме того, способен поступать согласно представлению о нравственном законе, проявляющемся в нем как непосредственное сознание" (Курляндская, 1988, с. 71-72). Упомянутый Г.В.Курляндской нравственный закон рассматривает нравственные поступки как предписанные высшим законодательством и потому совершение их признается долгом и обязанностью. Закон, по которому совершается нравственная деятельность, не есть уже поэтому причина этой деятельности, как, например, закон падения тел не есть причина их падения (Юркеаич, 1990, с. 99).

В творчестве Ф.М.Достоевского раскрывается отношение между "светильником и елеем" (Юркевич, 1990, с. 101), между головою и сердцем, двойство между нравственным законодательством, в форме которого мы представляем себе наши нравственные поступки (что относится и к героям Достоевского), и источником нравственной деятельности.

Романы Достоевского не отрицают причинность, а являются лишь "зеркалом", отражающим своеобразие мировоззрения писателя, его взглядов на мир и человека.

Если Ц.Тодоров, характеризуя литературу прошлого, говорил о совпадении временной и логической (причинной) направленности, то Р.Г.Назиров подчеркивает исчезновение у Достоевского такого, привычного для литературы XII века, совпадения: "у него финал может определять свою сюжетную причину, метафизика романа первичнее изображенного мира, сон о забитой лошади - завязка "Преступления и наказания", мотивы этого сновидения отражаются в романной "реальности" (Назаров, 1991, с. 138). Такой прием исследователь называет инверсией причины и следствия, подрывающей детерминизм и возвращающей к мифическому мышлению, которому присуще тождество причин и следствий. Кроме того, для Достоевского характерно сознательное раскрепощение подсознания героев, что ведет, по мысли Р.Г.Назирова, к пробуждению дремлющих в нем пралогических структур и древнейших архетипов. Например, следующая мысль Рас-кольникова во сне: "Это от месяца такая тишина, он, верно, теперь загадку загадывает" - рассматривается Р.Г.Назировым как не алогичная, а дологичная фраза, потому что "для нас месяц, видимый лишь ночью, есть ее привычный "результат"; для мифического (пралогического) сознания он есть божественный хозяин ночи, а значит - ее "причина", в том числе - причина ночной тишины. В этой фразе сконцентрированно выразилась инверсия причин и следствий" (Назиров, 1991, с. 154).

Логика текстов Достоевского настолько сложна, что, говоря о "Преступлении и наказании", Н.Д.Тамарченко отмечает: "Реальный ход события убийства действительно . представляет собою сцепление случайностей, которые никто бы не мог предусмотреть, и -в этом смысле - нечто совершенно неповторимое. С другой стороны, цепь случайностей оказывается до такой степени единственно возможной формой реализации замысла преступления, что для постороннего взгляда она выглядит следствием "хитроумнейшего" расчета, но принадлежащего как бы самой действительности" (Тамарченко,

1982, с. 15). Таким образом, переплетение таких философских категорий, как случайность, необходимость, закономерность и, конечно же, причинность, вполне естественно для мышления и творчества Ф.М.Достоевского. Так или иначе, исследователи творчества писателя (Р.Г.Назиров, Г.М.Фридлендер, В.Я.Кирпотин, М.М.Бахтин, Г.К.Щенников, М.М.Гиршман, Ю.И.Селезнев, Ю.Карякин, Н.В.Кашина, Ю.Г.Кудрявцев, А.В.Здочевская, В.А.Свительский и др.) касаются проблемы выражения категории причинности в романах Достоевского.

Думается, проблема воплощения категории причинности в художественных текстах, в частности, в произведениях Достоевского, представляет определенный интерес как для лингвистов, занятых поиском признаков, свойственных всем текстам и являющихся неотъемлемой частью существования текста, так и для литературоведов и просто читателей, стремящихся глубже постичь художественный мир Достоевского, этого "всадника в пустыне, с одним колчаном стрел", проливающего кровь там, "куда попадает его стрела" (Розанов, 19906, с. 523).

Мы строим наши наблюдения на материале одного романа Ф.М.Достоевского, что объясняется ограниченными рамками жанра диссертации. При этом полагаем, что речевое мышление художника слова подчиняется универсальным законам, поэтому результаты этого мышления, отраженные в одном романе, дают основание для экстраполяции наших наблюдений и выводов на другие художественные тексты. При этом совсем не обязательно, чтобы все категории и их воплощения, обнаруженные нами в романе Ф.М.Достоевского "Преступление и наказание",должны иметь место в любом прозаическом художественном тексте. Большой объем романа и интеллект мыслителя, каким обладал Ф.Достоевский, позволяют предположить, что в романе оптимально воплощены категории причинности и их эксплицитная и имплицитная реализация.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Типология причин в художественном прозаическом тексте"

Выводы к П главе

1. Анализ материала позволил выявить три типа причин в романе Ф.М.Достоевского: хордовую, движительные и немаркированные.

2. Специальных средств выражения хордовой причины в речи не существует: она воплощается особой стилистической организацией целого текста, то есть воплощается объемно, а также имплицитно.

3. Специальных средств выражения движительных причин в речи также не существует. Они реализуются в пределах фрагментов текстов и при соположении фрагментов с определенной стилистической организацией. Движительные причины имеют в тексте полевое воплощение .

4. Для воплощения немаркированных причин речь располагает специальными средствами: сложными предложениями, сверхфразовыми единствами, сложными синтаксическими целыми с причинно-следственным значением. Немаркированные причины воплощаются линейно.

5. Учитывая тот факт, что при всей самобытности мышления художника слова оно (речевое мышление) подчинено универсальным законам, считаем, что обнаруженная типология причин может иметь место в любом художественном прозаическом произведении.

146 ЗШШЕНИЕ

В данной работе были исследованы все возможные способы воплощения категории причинности. Наблюдения показали, что речевое воплощение причинности может иметь стандартные способы и не иметь таковых. Стандартные или общеязыковые способы воплощения категории причинности - это их реализация в пределах синтаксических конструкций нормированной структуры.

В процессе исследования мы пришли к парадоксальному выводу о том, что чем меньше сюжетоорганизующая роль причины, тем нормированной способ ее воплощения. Оказывается, что в простом и сложном предложениях воплощаются только немаркированные для развития сюжета причины или же причинные конструкции дублируют важную для развития сюжета причину в пределах одного предложения.

Немаркированные причины могут также реализовываться в пределах сверхфразовых средств (СФЕ) и сложных синтаксических целых (ССЦ), которые имеют относительно стандартную форму.

Чем значительней для развития сюжета причина, тем свободнее формы ее воплощения в тексте. Сюжетно значимыми, по нашим наблюдениям, являются движительные причины и хордовая причина. Движительные причины - это причины, оказывающие влияние на сюжет, дающие возможность произведению функционировать и существовать по своим законам. В тексте романа эти причины обычно имеют полевое воплощение (в понимании Т.В.Матвеевой).

Полевое воплощение текстовой категории отличается от словарных тематических и семантических полей набором составляющих компонентов: текстовое поле образуют единицы разных уровней - от лексического уровня до фрагмента текста. Текстовые поля, воплощающие разные движительные причины, могут взаимно интерферировать, следовать друг за другом и дистантно ассоциироваться. Кроме того, движительные причины могут иметь имплицитное воплощение, которое, сопрягаясь с эксплицитным полевым, создает общую панораму движительных причин.

Движительные причины в тексте "Преступления и наказания" не совпадают с основными фабульными линиями: историей Мармеладовых, историей матери и сестры Раскольникова и историей претендентов на руку Дунечки - Свидригайлова, Лужина и Разумихина.

Сюжетная роль разных движительных причин неодинакова. Различаем основные и дополнительные движительные причины. Основные движительные причины - это причины, непосредственно влияющие на развитие сюжета. Дополнительные движительные причины - это причины, несущие превходящие обстоятельства. Совокупность движительных причин создает в произведении поле напряженности и концентрирует внимание читателя.

Наиболее значимой в плане понимания стержневого замысла автора является хордовая причина, которая имеет объемное воплощение и затекстовое воплощение в пределах целого текста. Хордовая причина в романе Ф.М.Достоевского не эксплицируется, в тексте можно увидеть лишь отдельные указания, которые позволяют ее вербализовать: переступив однажды, личность неминуемо подвергается наказанию и только через него становится способной к воскрешению.

Имплицитное присутствие хордовой причины дает возможность ее вариативной вербализации, в том числе и самим автором художественного текста. Так, одним из вариантов экспликации хордовой причины является название романа "Преступление и наказание",где названы факты, между которыми в сознании читателя существует устойчивая причинно-следственная связь. Существуют и другие авторские способы вербализации хордовой причины: числовая и цветовая символика, портретные описания, имена персонажей и т.д.

Особую проблему составляет соотнесенность хордовой причины и идейного содержания произведения. Как правило, основная идея не формулируется каузальными конструкциями. Для романа Ф.М.Достоевского отмечаем лишь частичное совпадение идейного содержания и хордовой причины.

Жанр диссертации, ввиду ограниченности объема, позволил нам обратиться к анализу только одного произведения - "Преступления и наказания". Но разработанная нами типология причин и выявление способов их воплощения имеет значение не только для романа Ф.М.Достоевского "Преступление и наказание", но и для любого художественного прозаического текста. Категория причинности - универсальная мыслительная категория, которая имеет место в художественном творчестве вообще, в любом речевом произведении. На основе анализа одного большого по объему художественного текста, мы обнаружили такие способы воплощения категории причинности, которые присущи и другим текстам.

В.В.Розанов писал: "Достоевский испепелил своей диалектикой всякое безобразие и открыл полную свободу всякой красоте. Но эта красота так высоко лежит, что ее никто не умеет взять" (Розанов, 1990в, с. 323). Как представляется, анализ категорий речевого мышления писателя, в том числе и категории причинности, открывает путь к познанию этой красоты.

Список научной литературыЧернышева, Е. Ю., диссертация по теме "Русский язык"

1. Агамджанова В.И., Кевиша И.В. Типовой контекст как условие семантической интерпретации незаконченных высказываний // Языковые единицы и условия их актуализации. Рига: Латв. гос. ун-т, 1986. - С. 4-1I.

2. Алимурадов А.Р. Некоторые проблемы общей теории диалога// Проблемы семантического синтаксиса. Ставрополь: Ставроп. гос. пед. ин-т, 1978. - С. 66-72.

3. Антипов Г.А., Донских О.А., Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Текст как явление культуры. Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1989. - 197 с.

4. Аскин Я.Ф. Философские категории; преемственность и изменение // Методологические функции философских категорий. Саратов: Саратов, гос. ун-т, 1989. - С, 5-22.

5. Бабалова Л.Л. Семантические разновидности причинных и условных предложений в современном русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1974. - 15 с.

6. Бадаева Н.П. Синтаксические приемы интимизации в романах И.С.Тургенева // Уч. зап. / Таганрог, гос. пед. ин-т. Вып. 5. - Таганрог, 1958. - С. 45-76.

7. Байдуж Л.М. Конструкции с союзом тем более что и их место в системе средств выражения причинно-следственных отношений (на материале современного русского языка): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Томск, 1983, - 21 с.

8. Байдуж Л.М,, Герасимова Т.В. Причинно-следственные конструкции в тексте оригинала и перевода (на материале русского и английского языков) // Русский язык в его взаимодействии с другими языками. Тюмень: Тюмен. гос. ун-т, 1988. - С. II5-I25.

9. Бакарева А.II. Стилистический аспект организации предложения // Сб. науч. тр. / Моск. гос. пед. ин-т ин. яз. им. М.Тореза.- Вып. 245. М., 1985. - С. 172-179,

10. Бардина Л.В. Бессоюзная причинная связь в двухкомпонент-ных и многокомпонентных предложениях: Автореф. дис. . канд. фи-лол. наук. М., 1970. - 23 с.

11. Барчунова Т.В. К вопросу о связи между коммуникативными и структурно-семантическими свойствами сложного предложения // Функциональный анализ синтаксических структур. Иркутск: Иркут. гос. ун-т, 1982. - С. 33-43.

12. Баталова Т.М. Типология семантических связей в художественном произведении // Основные понятия и категории лингвистики.- Пермь: Перм. гос. ун-т, 1982. С. I08-II3.

13. Бахтин М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. -М.: Искусство, 1979. С. 281-307.

14. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. Изд. 2-е, перераб. и доп. - М.: Сов. писатель, 1963. - 364 с.

15. Бахтин М.М. Слово в романе // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Худож. лит., 1975. - С. 72-233.

16. Беличова-Кржижкова X. Система причинных отношений между предложениями в русском и чешском языках // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 15. - М.: Прогресс, 1985. - С. 407-433.

17. Белов С.В. Роман Ф.М.Достоевского "Преступление и наказание". Комментарий. Изд. 2-е, испр. и доп. - М.: Просвещение, 1984. - 240 с.

18. Белошапкова В.А. К понятию типа сложного предложения // Вестник МГУ. 1970. - № I. - С. 33-38.

19. Белянин В.II. Художественный текст и психология личноети // Речевое общение: цели, мотивы, средства. М.: Ин-т языкознания, 1985. - С. 22-29.

20. Библер B.C. Мышление как творчество. (Введение в логику мысленного диалога). М.: Политиздат, 1975. - 399 с.

21. Богородицкий В.А. Общий курс русской грамматики (из университетских чтений). Изд. 5-е, перераб. - Л.: Соцэкгиз, 1935. - 356 с.

22. Борисова В.В. Мифопоэтический аспект картины мира в романе Достоевского "Братья Карамазовы" // Индивидуальность писателя и литературно-общественный процесс. Воронеж, гос. ун-т, 1979. - С. 91-102.

23. Борухов БЛ. Онтология художественного текста // Художественный текст: онтология и интерпретация. Саратов: Саратов, гос. пед. ин-т, 1992. - С. 4-15.

24. Брандес М.П. Стилистический анализ (на материале немецкого языка). М.: Высш. школа, 1971. - 191 с.

25. Брицын 1V1.A., Кононенко В.И. Современный русский язык. -Киев: Вшца школа, 1983. 456 с.

26. Булатов М.А. Диалектика и культура. (Историко-философский анализ). Киев: Наукова думка, 1984. - 216 с.

27. Булатов М.А., Васильев С.А., Андрос Е.И., Лой А.Н., Оза-довская Л.В., Храмова В.Л., Кузнецов В.И. Категории диалектики, их развитие и функции. Киев: Наукова думка, I960. - 364 с.

28. Булаховский Л.А. Русский литературный язык первой половины XIX века. Изд. 2-е, испр. - М.: Учпедгиз, 1954. - 468 с.

29. Бунге М. Причинность. Место принципа причинности в современной науке. М.: Иностр. лит., 1962. - 511 с.

30. Быкова 0,И. Тематическая экспликация как метод прогнозирования коннотативного потешдиала лексических единиц // Принципы и методы исследования единиц языка. Воронеж: Воронеж.гос. ун-т, 1985. С. 25-29.

31. Вахтель Н.М, Условия употребления семантических подчинительных союзов (лингвистический эксперимент) // Методы и приемы научного анализа в филологических исследованиях Воронеж: Воронеж. гос. ун-т, 1978. - С. 53-57.

32. Веденина Л.Г. Об использовании лингвистических методов анализа в исследовании художественной речи // Проблемы лингвистической поэтики. М.: ИНИОН, 1982. - С. I5I-I66.

33. Вендлер 3. Причинные отношения // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 18. - М.: Прогресс, 1986. - С, 264- 276.

34. Вертаева JI.В. Система противопоставлений в художественном тексте как основа его речевой организации // Системные свойства единиц языка и организация текста. Минск: Минск, гос. пед. ин-т ин. яз., 1984. - С. 22-36.

35. Виноградов В.В. Проблема авторства и теория стилей. -М.: ГИМ, 1961. 615 с.

36. Виноградов В.В. Школа сентиментального натурализма. (Роман Достоевского УБедные люди" на фоне литературной эволюции 40-х годов) // Виноградов В.В, Эволюция русского натурализма.

37. Гоголь и Достоевский. Л.: Дслс1ет\<х , 1929. - С. 291-390.

38. Винокур Г.0. Поэтика. Лингвистика. Социология. (Методологическая справка) // ЛЕФ. 1923. - Jfc 3. - С. I04-113.

39. Волошинов В.Н. О границах поэтики и лингвистики // В борьбе за марксизм в литературной науке. Л.: Прибой, 1930.1. С. 203-240.

40. Всеволодова М.В., Ященко Т.А. Причинно-следственные отношения в современном русском языке. М.: Рус. язык, 1988. -207 с.

41. Гасилин В.Н. 0 соотношении философских категорий и принципов // Методологические функции философских категорий. Саратов: Саратов, гос. ун-т, 1989. - С. 58-65.

42. Гей Н.К. Сопряжение пластичности и аналитичности // Типология стилевого развития XII века. М.: Наука, 1977. - С. 108-151.

43. Гелъгардт P.P. 0 стиле литературного произведения (объект и метод) // Вопросы стилистики. М.: МГУ, 1966. - С. 70-82.

44. Гиро П. Разделы и направления стилистики и их проблематика // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 9. - М.: Прогресс, 1980. - С. 35-68.

45. Гиршман М.М. Совмещение противоположностей // Типология стилевого развития XIX века. М.: Наука, 1977. - С, 208-229.

46. Головин Б.Н. Об изучении языка художественных произведений // Вопросы стилистики. Вып. I. - Саратов: Саратов, гос. ун-т, 1962. - С. I4I-I54.

47. Гофман В.А. Язык литературы (очерки и этвды). Л.: ГИХЛ, 1936. - 383 с.

48. Грамматика современного русского литературного языка. -М.: Наука, 1970. 767 с.

49. Гречанова В.А. Неопределенность и противоречивость в концепции детерминизма. Л.: ЛГУ, 1990, - 136 с.

50. Гужва Ф.К. Современный русский литературный язык. Изд. 2-е, перераб. и доп. - Ч. 2. - Киев: Вшца школа, 1979. - 279 с.

51. Гуц Л.М. Синонимика бессоюзных и союзных сложных предложений в современном русском языке (на материале конструкций с условно-следственными и причинными отношениями): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Киев, 1973. - 25 с.

52. Гучинская Н.О. Системный анализ художественного текста // Стилистические функции лингвистических единиц в тексте. -Куйбышев: Куйбыш. гос. пед. ин-т, 1984. С. 3-13.

53. Давыдов Ю.Н. Два понимания нигилизма. (Достоевский и Ницше) // Вопросы литературы. 1981. - № 9. - С. II5-I60.

54. Демьянков В.З. 0 формализации прагматических свойств языка // Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики. М.: ИНИОН, 1984. - С. 197-322.

55. Долинин К,А. Стиль в общесемиотической перспективе и границы стилистического в языке // Основные понятия ж категории лингвостилистики. Пермь: Перм. гос. ун-т, 1982. - С. 71-79.

56. Достоевский Ф.М. Возвращение человека. М.: Сов. Россия, 1989. - 560 с.

57. ЗВданович Л.М. Парцелляция в сложных причинных конструкциях // Вопросы синтаксиса русского языка высшей и средней школы. Тюмень: Тюмен. гос. ун-т, 1975. - С. 11-24.

58. Загоровская О.В. Эстетическая функция языка в соотношении с его основными функциями // Коммуникативная и поэтическая функции художественного текста. Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 1982. - С. 3-8.

59. Злочевская А.В. К проблеме "самостоятельности" героя в художественном мире Достоевского // Вестник MIT. 1980. - № 2.0. 23—33.

60. Злиевская Н.А. Восприятие авторской интенции // Сб. науч. тр. / Моск. гос. пед. ин-т ин. яз. им. М.Тореза. Вып. 245.- М., 1985. С. 45-56.

61. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М.: Наука, 1982. - 368 с.

62. Иванова Г.М. Художественная речь как особая форма коммуникации и информации (на материале произведений ирландского писателя Брендена Биэна) // Стиль и контекст. Л.: Ленингр. гос. пед. ин-т, 1972. - С. 29-37.

63. Иванова К.И. Принцип причинности в системе принципов научного познания. Ташкент: Фан, 1974. - 123 с.

64. Иванчикова Е.А. Синтаксис художественной прозы Достоевского. М.: Наука, 1979. - 288 с.

65. Ильенко С.Г. Лексико-синтаксическая координация и виды ее реализации // Проблемы лексико-синтаксической координации. -Л.: Ленингр. гос. пед. ин-т, 1985. С. 5-15.

66. Карякин Ю.Ф. Самообман Раскольникова. Роман Ф.М.Достоевского "Преступление и наказание". М.: Худож. лит., 1976. -158 с.

67. Кашина Н.В. Человек в творчестве Ф.М.Достоевского. -М.: Худож. лит., 1986. 318 с.

68. Кашина Н.В. Эстетика Достоевского. М.: Высш. школа, 1975. - 248 с.

69. Кирпотин В.Я. Разочарование и крушение Родиона Раскольникова. Книга о романе Ф.М.Достоевского "Преступление и наказание". Изд. 2-е. - М.: Сов. писатель, 1974. - 456 с.

70. Клейман Р.Я. Сквозные мотивы творчества Достоевского в историко-культурной перспективе. Кишинев: Штиинца, 1985. -208 с.

71. Кожанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. М.: Наука, 1984. - 176 с.

72. Колшанский Г.В. Контекстная семантика. М.: Наука, 1980. - 149 с.

73. Комаров А.П. Система средств выражения причинно-следственных отношений в современном немецком языке: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. М., 1973. - 70 с.

74. Кострова О.А. Стилистические функции сложных предложений и сверхфразовых единств с аналогичным значением // Стилистические функции лингвистических единиц в тексте. Куйбышев: Куй-быш. гос. пед. ин-т, 1984. - С. 13-23.

75. Котюрова М.П. Об анафорических сочинительных союзах // Специфика и эволюция функциональных стилей. Пермь: Перм. гос. ун-т, 1979. - С. 20-29.

76. Кофман Е.П. Причинно-следственные отношения и средства их выражения в тексте (на материале английского и русского языков) // Логико-семантические и прагматические проблемы текста. -Красноярск: Краснояр. гос. пед. ин-т, 1990. С. 132-136.

77. Кривоносов А.Т. 0 логико-семантических методах исследования текста // Логико-семантические и прагматические проблемы текста. Красноярск: Краснояр. гос. пед. ин-т, 1990. - С. 113-120.

78. Кругликов Р.И. Принцип детерминизма и деятельность мозга. М.: Наука, 1988. - 224 с.

79. Кручинина И.Н. Текстообразуюцие функции сочинительной связи // Русский язык. Функционирование грамматических категорий. Текст и контекст. Виноградовские чтения ХП-Ж. М.: Наука, 1984. - С. 204-210.

80. Кудрявцев Ю.Г. Три круга Достоевского. (Событийное. Социальное. Философское). М.: 1ЖУ, 1979. - 343 с.

81. Кузнецова Э.М. Роль связующих предложений в сверхфразовом единстве // Лингвистический анализ текста. Иркутск: Иркут. гос. пед. ин-т, 1985. - С. 64-69.

82. Кузьмина А.А. Категория причинности и практика. М.: Высш. школа, 1964. - 96 с.

83. Кунильский А.Е. Ценностный анализ литературного произведения (роман Ф.М.Достоевского "Преступление и наказание"). -Петрозаводск: Петрозавод. гос. ун-т, 1988. 100 с.

84. Купина Н.А. Структурно-смысловой анализ художественного произведения. Свердловск: Уральск, гос. ун-т, 1981. - 92 с.

85. Купреянова Е.Н. Основные направления и течения русской литературно-общественной мысли второй четверти XIX в. // История русской литературы в 4-х т. Т. 2. - Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1981. - С. 343-361.

86. Курляндская Г.Б. Нравственный идеал героев Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского. М.: Просвещение, 1988. - 256 с.

87. Ларин Б.А. 0 разновидностях художественной речи. (Семантические этюды) // Русская речь. Вып. I. - Петроград: Фонетич. ин-т практич. изучения языка, 1923. - С. 57-95.

88. Ленин В.И. Философские тетради // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 29. - М.: Политиздат, 1980. - 782 с.

89. Ломтев Т.П. К вопросу о причинно-следственных отношениях в развитии структуры языка // Ломтев Т.П. Общее и русское языкознание. М.: Наука, 1976. - С. 312-324.

90. Лосев А.Ф. Философия имени // Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М.; Правда, 1990. - С. 9-192.

91. Лосский Н.О. Мир как органическое целое // Лосский Н.О. Избранное. М.: Правда, 1991. - С. 335-480

92. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М.: Гнозис, 1992. -272 с.

93. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М.: Искусство, 1970. - 384 с.

94. Лузина Л.Г. Стилистические теории и коммуникация // Семиотика. Коммуникация. Стиль. М.: ИНИОН, 1983. - С. 163-187.

95. Ляпон М.В. Смысловая структура сложного предложения и текст. К типологии внутритекстовых отношений. М.: Наука, 1986. - 201 с.

96. Мажарова А.Г. Грамматикализация слов и словосочетаний как тенденция в текстообразовании (межфразовые скрепы градационной семантики в русских и немецких текстах): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 1992. - 23 с.

97. Макаров М.Г. Сложность и вариативность категорий диалектики. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1988. - 182 с.

98. Малинович М.В. Актуализация каузальных отношений в структуре текста // Лингвистический анализ текста. Иркутск: Иркут. гос. пед. ин-т, 1985. - С. 3-9.

99. Маркович В.М. И.С.Тургенев и русский реалистический роман XIX века (30-50-е годы). Л.: ЛГУ, 1982. - 208 с.

100. Маслиева О.В. Становление категории причинности (на материале истории языка). Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1980. -104 с.

101. Матвеева Т.В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Свердловск,1991. - 34 с.

102. Матвеева Т.Е. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий: Синхронно-сопоставительный очерк. Свердловск: Уральск, гос. ун-т, 1990. - 172 с.

103. Материалистическая диалектика. Законы и категории. -Ташкент: Фан, 1982. 344 с.

104. Минкин Л.М. Потенциальные свойства сложного предложения в речи и тексте // Семантико-синтаксическое взаимодействие предложения и текста. Краснодар: Кубан. гос. ун-т, 1985.1. С. 61-69.

105. Мусабаева Н.А, Принцип причинности в философии. (Место и роль причинности в системе категорий материлистической диалектики) . Алма-Ата: Наука, 1972. - 76 с.

106. Мущенко Е.Г. 0 коммуникативных возможностях прозаического художественного текста // Коммуникативная и поэтическая функции художественного текста. Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 1982. - С. 17-24.

107. Мышкина Н.Л. К проблеме исследования динамической системности текста // Логико-семантические и прагматические проблемы текста. Красноярск: Краснояр. гос. пед. ин-т, 1990. -С. 3-13.

108. Набоков В.В. Другие берега // Набоков В.В. Собр. соч. в 4-х т. Т. 4. - М.: Правда, 1990. - С. 131-302.

109. Назикова Е.А. Наречия причины в современном русском языке // Изв. Воронеж, гос. пед. ин-та. Т. 81. - Воронеж, 1968. - С. 5-18.

110. ИЗ. Назиров Р.Г. Автономия литературного героя // Проблемы творчества Ф.М.Достоевского. Поэтика и традиции. Тюмень: Тюмен.160гос. ун-т, 1982а. С. 3-II.

111. Назиров Р.Г. Проблема художественности Ф.М.Достоевского // Творчество Ф.М.Достоевского: Искусство синтеза. Екатеринбург: Уральск, гос. ун-т, 1991. - С. 125-156.

112. Назиров Р.Г. Творческие принципы Ф.М.Достоевского. -Саратов: Саратов, гос. ун-т, 19826. 160 с.

113. Налетов И.З. Причинность и теория познания. М.: Мысль, 1975. - 204 с.

114. Новиков Л.А. Лингвистическое толкование художественного текста. М.: Рус. яз., 1979. - 256 с.

115. Овсянико-Куликовский Д.Н. Язык и искусство. СПб., 1895. - 71 с.

116. Одинцов В.В. Стилистика текста. М.: Наука, 1980. -264 с.

117. Орланов Г.Б, Категория причинности и структура научной теории. Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 1982, - 105 с.

118. Осмоловский О.Н. Достоевский и русский психологический роман. Кишинев: Штиинца, 1981. - 168 с.

119. Осокин В.В. Формы общения. Томск: Томск, гос. ун-т, 1985. - 44 с.

120. Парнюк М.А. Принцип детерминизма в системе материалистической диалектики. Киев: Наукова думка, 1972. - 356 с.

121. Пелевина Н.Н. Коммуникативно-прагматическая функция композиционно-речевой формы "повествование" // Логико-семантические и прагматические проблемы текста. Красноярск: Краснояр. гос. пед. ин-т, 1990. - С. 99-105.

122. Перминов В.Я. Проблема причинности в философии и естествознании. М.: МГУ, 1979. - 224 с.

123. Перфильева Н.П. Уступительно-противительные союзные скрепы // Служебные слова и синтаксические связи. Владивосток:

124. Дальневост. гос. ун-т, 1985. С. 128-138.

125. Петров В.М., Каменский B.C., Шепелева С.Н. "Прозрачность" стиля прозы: опыт экспериментального исследования восприятия // Проблемы структурной лингвистики 1976. М.: Наука,1978.- С. 297-317.

126. Пищальникова В.А. Проблемы лингво-эстетического анализа художественного текста. Барнаул: Алтайск. гос. ун-т, 1984.- 59 с.

127. Потебня А.А. Из записок по теории словесности. Харьков, 1905. - 652 с.

128. Прокопчук А.А. Сложноподчиненное предложение и текст.- Харьков: Основа, 1990. 192 с.

129. Распопов И. 11. Очерки по теории синтаксиса. Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 1973. - 220 с.

130. Риффатер М. Критерии стилистического анализа // Новое в зарубежной лингвистике. Вып, 9. - М,: Прогресс, 1980.1. С. 69-97.

131. Розанов В.В. На лекции о Достоевском // Опыты. М.: Сов. писатель, 1990в. - С. 316- 323.

132. Розанов В.В. Религия и культура. Т. I. - 1V1.: Правда, 1990а. - 636 с.

133. Розанов В.В. Уединенное. Т. 2. - М.: Правда, 19906.- 711 с.

134. Руднев А.Г. Синтаксис современного русского языка. -Изд. 2-е. М.: Высш. школа, 1968. - 320 с.

135. Рудяков Н.А. Стилистический анализ художественного произведения. Киев: Вища школа, 1977. - 136 с.

136. Русская грамматика. Т. 2. - М.: Наука, 1980. -709 с.

137. Рыбакова И.Я. Причинные конструкции современного русского литературного языка: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Л., 1985. 16 с.

138. Самбуров Э.А. Взаимосвязь категорий диалектики. Анализ общей структуры и тенденций развития. М.: Наука, 1987. - 89 с.

139. Свинцов В.И. К проблеме верификации художественного текста // Текст и культура: общие и частные проблемы. М.: Ин-т языкознания, 1985. - С. 20-29.

140. Свительский В.А. Что же такое "подполье"? (о смысле одного из ключевых понятий Достоевского) // Индивидуальность писателя и литературно-общественный процесс. Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 1979. - С. 71-80.

141. Седов К.Ф., Тшякова О.А. Прагмо-семиотическая интерпретация художественного текста (литература и кинематограф) // Художественный текст: онтология и интерпретация. Саратов: Саратов. гос. пед. ин-т, 1992. - С. 30-39.

142. Селезнев Ю.И. Многоголосие стилевой системы // Типология стилевого развития XIX века. М.: Наука, 1977. - С. 168-207.

143. Современный русский литературный язык / Под ред. П.А.Леканта. М.: Высш. школа, 1982. - 399 с,

144. Современный русский язык / Под ред. В.А.Белошапковой. М.: Высш. школа, 1981. - 560 с.

145. Солганик Г.Я. Синтаксическая стилистика (сложное синтаксическое целое). М.: Высш. школа, 1973. - 214 с.

146. Соллертинский Е.Е. Некоторые особенности форм повествования в романе Ф.М.Достоевского "Бедные люди" // Проблемы реализма. Вып. 5. - Вологда: Волог. гос. пед. ин-т, 1978. - С. 61-77.

147. Соловьев С.М. Изобразительные средства в творчестве Ф.М.Достоевского. М.: Сов. писатель, 1979. - 352 с.

148. Солодовниченко JI.Я. Специфика художественного отражения // Категории диалектики и научное познание. Саратов: Саратов. гос. ун-т, 1983. - С. 137-143.

149. Степанов Ю.С. Концепт "причина" и два подхода к концептуальному анализу языка логический и сублогический // Логический анализ языка. Культурные концепты. - М.: Наука, 1991. - С. 5-14.

150. Стриженко А.А., Кручинина Л.И. Об особенностях организации текстов, относящихся к разным функциональным стилям. Иркутск: Иркут. гос. ун-т, 1985. - 176 с.

151. Тамарченко Н.Д. Случай и необходимость в "Преступлении и наказании" и "Войне и мире" (к типологии реалистического романа) // Проблемы творчества Ф.М.Достоевского. Поэтика и традиции. Тюмень: Тюмен. гос. ун-т, 1982. - С. 11-24.

152. Тарасов Е.Ф., Соснова MJI. О формах существования текста // Речевое общение: цели, мотивы, средства. М.: Ин-т языкознания, 1985. - С. 30-44.

153. Теляковская М.В. Изменения в системе средств связи частей сложноподчиненных предложений причинного типа в языке художественной прозы от А.С.Пушкина до наших дней // Синтаксис предложения. Калинин: Калин, гос. ун-т, 1983. - С. 100-109.

154. Ткачев П.Н. Новые книги // Ткачев П.Н. Кладези мудрости российских философов. М.: Правда, 1990а. - С. ";11-35.

155. Ткачев П.Н. Роль мысли в истории // Ткачев П.Н. Кладези мудрости российских философов. М.: Правда, 19906. - С.128-174.

156. Тодоров Ц. Поэтика // Структурализм: "за" и "против". М.: Прогресс, 1975. - С. 37-113.

157. Томашевский Б.В, Теория литературы. Поэтика. Изд. 6-е. - М.-Л.: ГИХЛ, 1931. - 244 с.

158. Тынянов Ю.Н. Достоевский и Гоголь (к теории пародии) // Тынянов Ю.Н, Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977а. - С. 198-226.

159. Тынянов Ю.Н. Литературный факт // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 19776. - С. 255-270.

160. Тяпкова И. Сложносочиненные предложения с союзом и и соотносительные с ними сложноподчиненные предложения в современном русском языке // Синтаксические отношения в предложении и тексте. Иваново: Иванов, гос. ун-т, 1984. - С. 18-29.

161. Украинцев Б.С. Самоуправляемые системы и причинность.- М.: Мысль, 1972. 254 с.

162. Федоров А.И. Семантическая основа образных средств языка. Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1969. - 92 с.

163. Филлмор Ч. Основные проблемы лексической семантики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 12. - М,: Радуга, 1983. -С. 74-122.

164. Финкель A.M., Баженов Н.М. Курс современного русского литературного языка. Изд. 2-е. - Киев: Радянська школа, 1965.- 656 с.

165. Флоренский П.А, Имена // Опыты. М.: Сов. писатель, 1990в. - С. 351-412.

166. Флоренский П.А. Столп и утверждение Истины. Т. I, ч. I. - М.: Правда, 1990 а. - 491 с.

167. Флоренский II.А, У водоразделов мысли. (Черты конкретной метафизики). Т. 2. - М.: Правда, 19906. - 447 с.

168. Фоллесдаль Д. Понимание и рациональность // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 18. - М.: Прогресс, 1986.1. С. 139-159.

169. Формановская Н.И. Современный русский язык. Бессоюзное сложное предложение. М.: МГУ, 1968. - 30 с.

170. Формановская Н.И. Современный русский язык. Сложноподчиненное предложение. М.: МГУ, 1966. - 75 с.

171. Формановекая Н.И. Современный русский язык. Сложносочиненное предложение. М.: МГУ, 1967. - 39 с.

172. Франк СЛ. Сочинения. М.: Правда, 1990. - 607 с.

173. Фридлендер P.M. Реализм Достоевского. M.-JI.: Наука, 1964. - 404 с.

174. Фромм Э. Душа человека. М.: Республика, 1992. - 430с.

175. Хасин В,В. Методологическое значение категорий возможности и действительности // Методологические функции философских категорий. Саратов: Саратов, гос. ун-т, 1989. - С. III-II6.

176. Ховаев В.И. Текстообразующая роль ассоциативных рядов слов в художественных текстах малого жанра (на материале рассказов Ю.Нагибина): Дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 1987. -189 с.

177. Холодов Н.Н. 0 сочинительной связи вне предложения // Синтаксические отношения в предложении и тексте. Смоленск: Смолен, гос. пед. ин-т, 1981. - С. 3-14.

178. Хотинская Г.А. Методологическое значение категории "художественное время" // Методологические функции философских категорий. Саратов: Саратов, гос. ун-т, 1989. - С. 130-136.

179. Храпченко М.Б. Художественное творчество, действительность, человек. Изд. 3-е. - М,: Сов. писатель, 1982. - 416 с.

180. Худяков С.С. Взаимосвязь философии и естествознания в становлении и развитии категории причинности // Категории диалектики и научное познание. Уфа: Башкир, гос. ун-т, 1985. -С. II0-126.

181. Хэллидей М.А.К. Лингвистическая функция и литературный стиль // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 9. - М.: Прогресс, 1980. - С. II6-I47.

182. Царев A.M. О теоретическом аспекте лингвистического анализа языка художественного произведения // Исследования в области семантического синтаксиса. Пятигорск: Пятигор. гос. пед. ин-т ин. яз., 1974. - С. 51-67.

183. Чейф У.Л. Память и вербализация прошлого опыта // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 12. - М.: Радуга, 1983. - С.35-73.

184. Черемисина М.И., Колосова Т.А, Очерки по теории сложного предложения. Новосибирск: Наука, 1987. - 198 с.

185. Черемисина Н.В. О трех закономерных; тенденциях в динамике языка и в композиции текста // Композиционное членение и языковые особенности художественного произведения: М,: Моск. гос. пед. ин-т им. В.И.Ленина, 1987, - С. 13-25.

186. Чернухина И.Я. Основы контрастивной поэтики, Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 1990. - 198 с.

187. Чернухина И.Я. Очерк стилистики художественного прозаического текста (факторы текстообразования). Воронеж: Воронеж. гос. ун-т, 1977. - 207 с.

188. Чернухина И.Я. Форма изложения в художественной прозе // Филологические науки. 1983. - № I. - С. 60-67.

189. Чернухина И.Я. Элементы организации художественного прозаического текста. Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 1984, -115 с.

190. Чесноков П.В, Смысловые особенности сложного предложения // Уч. зап. / Таганрог, гос. пед. ин-т. Вып. 5. - Таганрог, 1958. - С. 3-23.

191. Чичерин А,В. Идеи и стиль. Изд. 2-е, доп. - М.: Сов. писатель, 1968. - 376 с.

192. Шелгунова Л.М. Типы репродуктивно переданной речи персонажей в повествовательной художественной прозе // Художественная речь. Организация языкового материала. Куйбышев: Куйбыш. гос. пед. ин-т, 1981. - С. 126-135.

193. Шенк Р., Бирнбаум JI,, Мей Дж. К интеграции семантики и прагматики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 24. - М.: Прогресс, 1989. - С. 32-47.

194. Ширяев Е.Н. Бессоюзное сложное предложение в современном русском языке: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. М., 1983. - 47 с.

195. Ценников Г,К. Художественное мышление Достоевского. -Свердловск: Сред.-Уральское кн. изд-во, 1978. 175 с.

196. Щур Г.С. Теории поля в лингвистике. М.: Наука, 1974.- 252 с.

197. Эйстрах М.В. О классификации средств связи в сложном предложении в современном английском языке // Лингвистические единицы, конструкции и текст. Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1989. - С. 54-60.

198. Эльсберг Я.Е. Стили реализма и русская культура второй половины XIX в. // Типилогия стилевого развития XIX века. М.: Наука, 1977. - С. 7-46.

199. Юркевич П.Д. Сердце и его значение в духовной жизни человека по учению слова Божия // Юркевич II.Д, Философские произведения. М,: Правда, 1990. - С. 69-103.

200. Якубинский Л,П. 0 диалогической речи // Якубинский Л,П. Избранные работы. Язык и его функционирование. М.: Наука, 1986.- С. 17-58.1. Источник

201. Достоевский Ф.М. Преступление и наказание. М.: Худож. лит., 1983. - 272 с.168 ОГЛАВЛЕНИЕ1. ПРЕДИСЛОВИЕ 2-3

202. ВВЕДЕНИЕ 4-24 ГЛАВА I. СПОСОБЫ ВОПЛОЩЕНИЯ КАТЕГОРИИ ПРИЧИННОСТИ В

203. ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ 25-96

204. Линейный способ воплощения причинности 26-55

205. Полевое воплощение причинности 55-70а) Эксплицитное воплощение причинностив пределах поля 61-63б) Имплицитное воплощение причинностив пределах поля 63-70

206. Объемное воплощение причинности 70-82

207. Затекстовое воплощение причинности 82-95 Выводы к I главе 95-Х

208. ГЛАВА 2. ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКАЯ ТИПОЛОГИЯ ПРИЧИН

209. В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ 97-14521. Хордовая причина 98-118а) Заглавие I0I-I02б) Композиция 102-106в) Ключевые слова I06-110г) Символы II0-II3д) Цвет 114е) Портрет II4-II8ж) Имена 118

210. Движительные причины II8-I32

211. Немаркированные причины 132-144 Выводы ко 2 главе 144-1451. ЗАКЛЮЧЕНИЕ 146-148