автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Типы немодальных значений модальных предикатов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Типы немодальных значений модальных предикатов"

На правах рукописи

ПЕТРОВА Мария Андреевна

Типы немодальных значений модальных предикатов

(на материале славянских и германских языков)

Специальность 10 02 19 - Теория языка

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

003173056

Москва 2007

003173956

Работа выполнена в секторе прикладного языкознания Института языкознания РАН

Научный руководитель

Официальные оппоненты

доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Надежда Константиновна Рябцева

доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Анна Андреевна Зализняк

кандидат филологических наук Наталия Исаевна Лауфер

Ведущая организация

Московский государственный лингвистический университет

Защита состоится ноября 2007 г в V/ час 00 мин на заседании

диссертационного совета Д 002.006.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Институте языкознания РАН (125009, г Москва, К-9, Большой Кисловский пер, 1/12)

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института языкознания РАН.

Автореферат разослан «-/У » октября 2007 г

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук

^ ® Сидельцев

Реферируемая диссертация посвящена исследованию типов немодальных значений модальных предикатов (на материале славянских и германских языков)

В лингвистике сложно найти термин, «который охватывал бы более широкий круг разнородных языковых явлений, чем «модальность»»1, вследствие чего определим сначала, какие значения предлагается относить в настоящем исследовании к числу модальных, а также выделим круг модальных предикатов (МП)

Как известно, изучению понятия модальности посвящены сотни работ отечественных и зарубежных исследователей (назовем хотя бы ЕИ Беляеву, В Н Бондаренко, Т В Булыгину, В В. Виноградова, Г А Золотову, В А Плунгяна, И Б Шатуновского, АД Шмелева, СН Цейтлин, Дж Байби, Ш Балли, А Вежбицкую, М Грепла, Дж Коатс, Дж Лайонза, Ф. Палмера, В Пальюку, Р Перкинса, ЕЕ Суитсер, А Тимберлейка, С Чанг и др), не меньшее внимание получил и анализ предикатов, относимых к группе модальных Несмотря на это, среди лингвистов до сих пор нет ни единого мнения о том, какой именно круг языковых явлений составляет категорию модальности, ни более или менее четкого определения класса МП В различных работах к модальным предлагается относить самые разные типы значений - от логических понятий возможности и необходимости при узком понимании данной категории (некоторые концепции узкого подхода относят к модальным также значение желания) до широкого круга явлений, соотносимых с понятием модуса, включающего такие составляющие как оценку говорящим содержания высказывания в плане реальности/ирреальности, оценку говорящим степени его уверенности в достоверности сообщаемой информации, эмоционально-качественную оценку, противопоставление с точки зрения утверждения/ отрицания и, наконец, целевую установку говорящего (коммуникативную функцию высказывания)

Неудивительно, что при подобном многообразии выделение класса предикатов, выражающих модальные значения, также представляет определенные сложности Однако указанная семантическая неоднозначность -не единственная проблема Так, если в языках славянской группы под МП понимается довольно широкий класс слов с определенными семантическими значениями, содержащий, помимо глаголов, слова типа русских предикативов должен, нужно и пр, то в германских языках под модальными принято

1 Бергельсон М Б Прагматическая и социокультурная мотивированность языковой формы Доя дшх М , 2005 С 332

понимать закрытый класс глаголов, выделяемый не столько семантически, сколько на основе специфических грамматических характеристик

Говоря о немодальных значениях МП, являющихся объектом исследования настоящей работы, мы в данном случае исходам из «узкой» концепции понимания модальности, рассматривая в качестве модальных значения возможности, необходимости и желания и относя к МП предикаты с указанными значениями независимо от их грамматических особенностей Выбор названных языковых групп при этом в значительной мере обусловлен указанными различиями в статусах МП языков рассматриваемых групп.

Характерной чертой выделенного класса слов является многозначность помимо собственно модальных значений данные предикаты способны выражать также некоторые грамматические и лексические значения, не являющиеся модальными (поскольку модальность находится на стыке грамматики и лексикологии, вполне естественно, что немодальные значения указанных предикатов могут принадлежать как целиком к области грамматики, так и к семантической области языка) Круг значений рассматриваемых слов можно, таким образом, разделить на три основные группы: собственно модальные значения, немодалъные грамматические и немодальные лексические значения

К модальным значениям относятся, соответственно, указанные значения возможности, необходимости и желания. первые два из которых принято разделять на значения алетического, деонтического и эпистемического типа (под алетичеааши значениями при этом понимаются такие значения, при которых реализация указанной возможности или необходимости связана с объективными потенциями реального мира или с внутренними качествами и свойствами субъекта, под деонтическими - возможность и необходимость, осуществление которых обусловлено социальными, юридическими и нравственными нормами или волеизъявлением конкретного лица, под эпистемическими - характеристика степени уверенности говорящего в достоверности, истинности сообщаемой информации)

В число значений, относимых в настоящей работе к немодалъным грамматическим значениям МП, включены значения будущего времени, эвиденциальности, условности, уступительности, к грамматическому употреблению можно отнести также использование модальных глаголов для образования форм наклонений и некоторые другие случаи Заметим, что проведение границы между значениями данной группы и собственно модальными значениями носит несколько условный характер, поскольку часть

значений, называемых нами немодальными грамматическими, можно было бы отнести и к модальным при широком понимании категории модальности

Наибольший интерес представляет третья группа - лексические немодальные значения МП, составляющие основной предмет исследования предлагаемой работы, поскольку именно данная группа представляется на настоящий момент наименее изученной.

К подобным значениям можно отнести значения форм совершенного вида (СВ) модальных глаголов поля возможности языков славянской группы (типа русских смочь/суметь), которые, по сути, не являются модальными, так как указывают не на наличие/отсутствие некоторой возможности, а на ее реализацию/нереализацию, что сближает их с классом импликативных глаголов типа удаться, получиться в отношении семантики и логических свойств

Другой пример - ослабление МП их собственно модальной семантики в случаях опущения инфинитива смыслового глагола и присоединения предметных дополнений к предикатам данной группы (как в контекстах типа я хочу яблоко). В зависимости от ряда факторов МП могут в подобных случаях как ослаблять модальные смыслы, так и полностью утрачивать их, как происходит, в частности, в случаях, когда модальные глаголы семантического поля возможности выражают некоторые значения семантического поля знания, (см примеры типа чешек, umet basen - знать стихотворение или норвеж. киппе narsk—знать норвежский).

МП могут подвергаться демодализации и при употреблении в составе некоторых типов косвенных речевых актов (КРА), используясь не только для передачи соответствующих модальных смыслов, но и для маркирования определенных отношений между коммуникантами, выражения необходимой степени вежливости и, часто в виде устойчивых формул, регулирования социальной дистанции между собеседниками, определяя степень коммуникативного контроля (КК) говорящего (в качестве примера приведем комиссивные акты-предложения типа Не хотите кофе?/Я могу вам чем-нибудь помочь 7 или директивные акты-просьбы типа Не могли бы Вы сделать X?)

Круг немодальных значений МП не ограничивается перечисленными Так, использование МП в высказываниях типа рус. Да нужна мне ваша книга1 с модальным нужен или нем. Was soll der Quatsch? - Что все это значит? с глаголом долженствования sollen выходит за рамки названных типов Подобные употребления, однако, носят скорее окказиональный, лингвоспецифический характер, вследствие чего представляют меньший интерес для данной работы

В цели и задачи настоящего исследования входит, в первую очередь, описание тех немодальных лексических значений МП, выражение которых носит систематический, регулярный характер в разных языках, прежде всего, в языках славянской и германской групп То есть, данная работа не претендует на полное описание всех значений МП рассматриваемых языков, фокусируясь на систематических закономерностях и оставляя в стороне лингвоспецифические использования МП в составе устойчивых конструкций типа приведенных выше, которые составляют предмет для отдельного исследования

Несмотря на многочисленность работ, посвященных модальности и МП, большая их часть сводится либо к классификации модальных значений, либо к описанию грамматической специфики модальных глаголов Исследования в области грамматикализации предлагают также описание диахронического развития МП и характеризуют некоторые их грамматические значения Что же касается определения импликативных типов модальных глаголов, изучения специфики образованных от них СВ-форм по сравнению с коррелятами несовершенного вида (НСВ), рассмотрения различных случаев опущения инфинитива смыслового глагола при МП, анализа значений знания, выражаемых модальными глаголами поля возможности, а также прагматических функций МП в составе речевых акаов (РА), - то комплексного исследования подобного рода явлений до настоящего момента не проводилось, что обуславливает научную новизну предлагаемой работы

Актуальность изучения данных вопросов определяется возросшим в последние годы интересом к проблемам семантической многозначности, к интерпретации речевого смысла и роли слушающего (= адресата, интерпретатора), к проблемам передачи и получения знаний, а также отсутствием к настоящему моменту полного описания импликативных свойств МП поля возможности Заметим, что вопросы интерпретации смысла, логического вывода и передачи знаний занимают исследователей уже многие годы, однако современное развитие технологий и разработки в области искусственного интеллекта заставляют по-новому взглянуть на данные проблемы, что обуславливает необходимость восполнения существующих лакун в указанных областях

Так, импликативные свойства модальных глаголов поля возможности в общих чертах рассматривались в работах, посвященных имщшкативным свойствам предикатов с пропозициональными актантами вообще и особому классу импликативных глаголов (см, например, работы Л. Карттунена, Анны А Зализняк или Е Э Разлоговой), однако, поскольку МП не являлись главным

предметом внимания данных исследователей, ни в одной из таких работ существующая специфика не получила полного рассмотрения Интересно отметить, что вследствие разных подходов к определению понятия истинности зависимой предикации в разных работах делаются разные выводы относительно принадлежности модальных глаголов к тому или иному импликативному типу Так, в классификации Е Э Разлоговой, к примеру, глагол мочь предлагается относить к типу «Неопределенность - Ложь», в то время как Анна А Зализняк включает его в группу «Ложь - Ложь» (о том, что понимается под этими типами, см далее в главе II) Между тем, подобные глаголы нельзя отнести ни к одному из основных логических классов, поскольку, в зависимости от видо-временной формы модального глагола и вида зависимого инфинитива, глаголы поля возможности могут существенно менять свои имплжативные свойства

Не раз отмечалась и специфика функционирования МП в составе некоторых типов РА Известные примеры типа Не могли бы Вы передать мне соль? обсуждаются в работах многих авторов (назовем, в частности, О Есперсена, Дж Р Серля, Д Гордона, Дж Лакоффа, Ф Кифера, Р Конрада, Е И Беляеву, Т В Булыгину, А Д Шмелева и др) и являются каноническими иллюстрациями КРА Подобными высказываниями, однако, акторечевое использование МП не ограничивается Кроме того, большинство работ сфокусировано прежде всего на описании специфики предложений указанного типа в отношении их отличий от собственно вопросов аналогичного вида и от не-косвенных директивов, ничего не говоря о таких функциях МП, входящих в состав анализируемых высказываний, как маркирование отношения говорящего к адресату или предмету речи, указание на социальную дистанцию между коммуникантами (соотношение статусов коммуникантов), определение степени ответственности говорящего за речевое действие (или, иначе, степени КК говорящего) и реализация стратегий вежливости говорящим

Наконец, в работах, рассматривающих домодальные и постмодальные значения МП, приводятся также некоторые примеры использования данных предикатов без инфинитива смыслового глагола Существующие исследования, однако, не объясняют, почему использование модальных глаголов типа норвеж киппе и его аналогов в ряде других германских языков возможно в контекстах типа знать иностранный язык/знать песню наизусть, но не является возможным в таких примерах как знать Петю/знать Москву Нигде также не определяется место подобного рода случаев среди других контекстов опущения инфинитива

Основные результаты, полученные в ходе исследования указанной проблематики, можно сформулировать следующим образом

- СВ-формы глаголов семантического поля возможности существенно отличаются от своих НСВ-коррелятов мочь/уметь как в плане компонентной структуры, так и в плане логических свойств. СВ-формы смочь/суметь сближаются в этом отношении с классом имшгакативных предикатов, теряя модальный смысл, и дают истинные импликации в утвердительных предложениях и ложные - в отрицательных, в то время как импликативные свойства НСВ-форм варьируются в зависимости от вида инфинитива подчиненного глагола и могут определяться по-разному в соответствии с тем, рассматриваются ли данные глаголы с точки зрения актуальных импликаций или потенциальных,

- в случаях опущения инфинитива при МП и присоединения ими предметных дополнений МП могут как ослаблять, так и полностью утрачивать модальный смысл, иллюстрацией последнего является использование модальных глаголов поля возможности типа швед киппа или нем können для выражения значения знания-компетенции, являющееся следствием диахронического развития соответствующих МП, восходящих к лексемам с изначальной семантикой знания (что позволяет относить данный тип значений к домодальным значениям МП), существование обратной корреляции, заключающейся в способности ряда глаголов поля знания выражать также значение внутренней приобретенной возможности и, реже, внутренней возможности вообще, свидетельствует о семантической близости значений умения и знания-компетенции,

- в некоторых типах КРА МП склонны ослаблять собственно модальную семантику и функционировать для передачи иных смыслов так происходит, прежде всего, в директивных КРА и близких к ним комиссивных КРА-предложениях, где МП реализуют различные стратегии дистанционной вежливости и маркируют социальную дистанцию между коммуникантами, определяя степень КК говорящего, которая в значительной мере влияет на выбор той или иной языковой формы

Дифференциация между МП славянских и германских языков, таким образом, не ограничивается отмеченными выше различиями в статусах МП в данных языковых группах и проявляется также в немодальных значениях МП Для МП германской группы характерным является выражение ряда грамматических значений, что для МП славянских языков менее типично; особенностью же ряда модальных глаголов языков славянской группы является образование форм СВ, не имеющих аналогов среди модальных операторов германских языков В то же время, некоторые значения можно считать общими для МП обеих групп и

славянские, и германские МП склонны ослаблять или утрачивать собственно модальные значения при опущении инфинитива смыслового глагола, а также при функционировании в составе некоторых типов КРА

Основным материалом для диссертации послужили примеры из текстов художественной, документальной и научно-популярной литературы (в том числе и из корпусов текстов Национального корпуса русского языка (НКРЯ) и British National Corpus (BNC)), часть приводимых примеров заимствована также из словарей рассматриваемых языков и лингвистической литературы В некоторых случаях использовались переводы специально сконструированных примеров, полученные в результате анкетирования носителей соответствующих языков (особенно это касается болгарского и верхне-лужицкого материала)2

Предлагаемое исследование носит синхронный характер, тем не менее, данные о диахроническом развитии рассматриваемых предикатов также привлекаются в тех случаях, где этого требует объяснение того или иного лингвистического явления

В ходе работы были использованы такие методы как контекстуальный, компонентный и сопоставительный анализ, анкетирование информантов и логическая интерпретация

Говоря о практической ценности результатов данной работы, нельзя не отметить, что контексты с МП, выражающими немодальные значения, весьма частотны и нередко вызывают трудности при переводе Полученные результаты, таким образом, могут быть использованы при преподавании рассматриваемых языков и в переводческой практике

В рамках проведенного исследования были затронуты также такие области как логика смысла и теория знания Научные результаты, достигнутые при исследовании указанных областей, могут быть использованы как для разработок в области искусственного интеллекта, так и при решении задач моделирования проиесса порождения и понимания текстов на естественных языках

Теоретическое значение результатов предлагаемой работы состоит, прежде всего, в системном описании группы немодальных лексических значений МП Предлагаемый в настоящей работе анализ многозначности МП и описание некоторых видов их семантической деривации вносит, кроме того, существенный вклад в изучение Феномена многозначности. исследование которого занимает одно из центральных мест в когнитивной лингвистике, а

2 Автор данной работы выражает глубокую благодарность И Держанскому за помощь в работе с болгарским языком, А Мельник - за помощь в работе с верхие-лужицким, Е Горелик - за консультации по польскому языку, Д Кузнецову - за консультации по украинскому языку, Е Алексеевой - за консультации в области нидерландского языка Возможные недочеты при этом, разумеется, полностью остаются на совести автора настоящего исследования

также в семантических работах последних лет (см, в частности, работы Г И Кустовой 2004 г и Анны А Зализняк 2006 г) Заметим, что класс МП представляет в этой связи особый интерес вследствие пограничного положения модальных значений между областями грамматики и семантики Исследование функционирования МП в составе КРА имеет также немаловажное значение для развития теории коммуникации.

Апробация результатов диссертации проводилась на международных и российских конференциях. XVII International Congress of Linguistics, Prague, 2003, Международная конференция «Диалог» 2003,2005, 2007, Международная конференция молодых филологов, Тарту, 2003, «Проблемы и методы современной лингвистики», Москва, ИЯ РАН, 2003; Международная конференция молодых филологов, Рига, 2004, Международная конференция молодых филологов, Таллинн, 2004, 2005, результаты диссертации отражены также в десяти публикациях

Структура диссертационной работы определяется ходом проводимого исследования Данная работа состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографии

Во введении определяются объект и предмет исследования, формулируются цели и задачи работы, демонстрируются научная новизна и актуальность рассматриваемой проблематики, описывается анализируемый материал, а также показывается научно-практическая значимость полученных результатов.

В первой главе («Понятие модальности и средства выражения модальных значений») предлагается обзор наиболее значимых концепций понимания модальности, обосновывается концепция, принятая в настоящем исследовании, рассматриваются средства выражения выделенного круга модальных значений, определяется место МП среди прочих средств выражения модальности, а также описывается специфика МП славянских и германских языков В данной главе предлагается также краткий анализ грамматических значений МП

Вторая глава («Немодальные значения форм СВ глаголов со значением возможности (на материале славянских языков)») посвящена рассмотрению СВ-форм глаголов поля возможности славянских языков (рус смочь/суметь, болг смогна/съумея и под) Для анализа специфики данных форм, немодальных по своей семантике и более близких по логическим свойствам классу импликативных глаголов, в данной главе также рассматриваются различные классификации предикатов с сентенциальными актантами и исследуются логические свойства собственно модальных глаголов

В третьей главе («Немодальные значения модальных предикатов при опущении инфинитива смыслового глагола выражение глаголами возможности некоторых значений поля знания») рассматриваются случаи, когда МП ослабляют или теряют модальный смысл при опущении инфинитивов смысловых глаголов и присоединении предметных дополнений В первом разделе данной главы предлагается краткий обзор подобных контекстов, во втором дается подробный анализ одного из выделенных случаев -использования модальных глаголов поля возможности для выражения некоторых значений поля знания, требующий также разработки классификации видов знания

Предметом рассмотрения четвертой главы («Немодальные значения модальных предикатов в составе косвенных речевых актов») является прагматика МП, а именно - использование данной группы слов в составе КРА, где указанные предикаты склонны ослаблять, а в некоторых случаях почти терять собственно модальные значения, используясь для выражения иных смыслов.

В заключении формулируются выводы данной работы и суммируются результаты проведенного исследования

Основное содержание диссертации

В главе I, посвященной анализу категории модальности, показана сложность и многоплановость данной категории, систематизированы различные подходы к пониманию модальности, проведен анализ средств выражения модальных значений с учетом рассмотренных подходов, а также дана краткая характеристика немодальных грамматических значений МП

Как известно, изучение модальности имеет давнюю традицию. К изучению модальных значений обращались не только лингвисты операторы необходимости и возможности занимают одно из центральных мест в формальной логике, классифицируя суждения «по модальности в зависимости от характера отношения между предметом суждения и его признаком, то есть в зависимости от характера отражаемых в содержании суждений объективных связей»3 В лингвистике, в отличие от логики, где указанные понятия задаются формальными отношениями и ограничивают довольно четко определенный круг явлений, понятие модальности используется существенно шире и может обозначать «широкий круг явлений, неоднородных по смысловому объему,

3 Бондаренко В Н Виды модальных значений// Филологические науки, 1979 №2 С 54

9

грамматическим свойствам и по степени оформленности на разных уровнях языковой структуры»4.

Круг значений, относимых к группе модальных, наиболее полно представлен в [Теории функциональной грамматики 1990], где выделяется шесть типов значений, относимых к модальным в работах тех или иных авторов оценка говорящим содержания высказывания с точки зрения реальности/ирреальности, оценка обозначаемой в высказывании ситуации как возможной, необходимой или желательной, оценка говорящим степени его уверенности в достоверности сообщаемого, целевая установка говорящего, или, иначе, коммуникативная функция высказывания, значения утверждения/отрицания, а также эмоциональная и качественная оценка содержания высказывания

В соответствии с тем, включаются ли в число модальных все или только некоторые из перечисленных значений, принято выделять два основных подхода к пониманию модальности, «узкий» и «широкий» Наиболее широким можно считать подход, при котором модальность соотносят с понятием модуса, противопоставляя модус диктуму (ср также с противопоставлением пропозиции и модальной рамки) Сторонники такого подхода (В В Виноградов, Ш Балли, М Грепл, Пр Адамец, Дж Лайонз и др) относят к модальным все (или почти все) названные значения, сторонники узкого подхода - только значения, связанные с отношениями между действием и субъектом (называемые объективной, онтологической модальностью), а также с отношением говорящего к содержанию высказывания (т е субъективной, или эпистемической, модальностью) При последнем понимании модальные значения классифицируются в большинстве работ по двум основаниям, первое из которых базируется на противопоставлении значений возможности и необходимости, второе - на разделении возможности и необходимости на алетические, деонтические и эпистемические смыслы, описанные выше В зависимости от целей конкретного исследования, возможна и более подробная классификация в соответствии с тем, являются ли условия реализации действия внешними по отношению к субъекту модальности или внутренними (внешняя и внутренняя модальность), являются ли модальные значения актуальными или узуальными, являются ли действия, называемые зависимыми от МП глаголами, физическими или ментальными, и пр

В настоящей работе модальность понимается в узком смысле, при этом, вслед за такими авторами как ЕИ Беляева, М.В Всеволодова, Г.А. Золотова, Дж Лайонз, М Грепл, Дж Байби, В Пальюка, П Перкинс, к модальным

4 Лингвистический энциклопедический словарь М , 1990 С 303

10

предлагается относить не только значения возможности и необходимости, но и значение желания, включаемое в число модальных далеко не всеми сторонниками узкого подхода. На первый взгляд, действительно, желание несколько отличается от значений возможности и необходимости, являющихся логическими операторами и предполагающих разделение на этнологические, деонтические и эпистемические смыслы. Тем не менее, едва ли можно рассматривать желание отдельно от значения внутренней необходимости, представляющей собой, по сути, сильное желание. Интересно отметить, что в ряде языков (например, в русском) предикаты внутренней необходимости и желания имеют некоторые валентности, отсутствующие у МП поля возможности и внешней необходимости (и присоединяют, в частности, прямые дополнения, составляющие с директивно-локативной семантикой, с семантикой источника и модификаторы степени интенсивности- хотеть/нужно что-то/куда-то/от кого-то, очень нужно/хотеть), что говорит о семантической близости данных значений. В ряде языков можно проследить также определенные диахронические связи предикатов семантического поля желания и поля необходимости (см, в частности, способность предикатов желания, развивающих значение будущего времени, развивать значение эпистемической необходимости, что иллюстрирует англ. will, и некоторые другие примеры5)

Круг средств выражения модальных значений довольно широк и, конечно, может определяться по-разному в зависимости от того, какие значения считать модальными. Модальность в широком смысле может реализовыватъся в высказывании единицами разных уровней языка - просодическими (интонацией), морфологическими (формами наклонений и видовременными формами глаголов), синтаксическими (например, инфинитивными предложениями в русском языке) вши лексическими (вводными модальными словами, частицами и МП), при этом для разных типов модальных значений характерны разные способы выражения Так, МП являются одним из основных средств выражения элегических и деонтических значений и, наряду с модальными вводными словами и частицами, - значений эпистемического плана.

Помимо модальных значений возможности, необходимости и желания исследуемые предикаты могут выражать также некоторые грамматические значения, не являющиеся модальными при узком понимании категории модальности Способности выражения грамматических значений могут при

5 Приводимые, в частности, в работах Bybee, J L, Revere Perkins and William Pagliuca The Evaluation of Grammar Tense, Aspect and Modality in the Languages of the World. Chicago University of Chicago Press 1994 и Van der Auwera J, Phmgian V A. Modality's semantic map // Linguistic typology, 2 1998

этом существенно различаться у МП разных языковых групп Так, для МП языков славянской группы выражение подобных значений не характерно (правда, в болгарском языке формы будущего времени образуются посредством частицы ще, диахронически восходящей к глаголу с семантикой желания ща, но к настоящему моменту эта связь практически не осознается), спектр же грамматических значений, выражаемых модальными глаголами германских языков, напротив, весьма широк

В частности, в ряде германских языков (например, в немецком и нидерландском) модальные глаголы поля необходимости и желания могут использоваться для выражения некоторых эвиденциальных значений Система эвиденциальности таких германских языков состоит из противопоставления двух значений, первому из которых соответствует характеристика информации как полученной из вторых рук (reported, hearsay), второму - маркирование информации как полученной из любых других источников (согласно А Айхенвальд, именно такая система эвиденциальных значений является наиболее распространенной в языках мира).

Модальные глаголы используются также как формообразовательные при выражении значения будущего времени, при этом данный способ образования временных форм может являться как основным средством выражения соответствующих значений (как происходит, к примеру, в нидерландском или английском), так и вторичным наряду с другими средствами (как в немецком языке) Во втором случае соответствующие формы являются не нейтральными и сохраняют определенную модальную семантику

Следующий тот грамматических употреблений модальных глаголов -использование для образования форм наклонений, отличных от индикативного в частности, для образования сослагательных, оптативных или императивных форм (ср, к примеру, употребление нидерландского zullen или английского would для образования форм сослагательного наклонения)

Наконец, некоторые модальные глаголы германских языков склонны демодализовываться в определенных типах придаточных предложений и выражать иные смыслы Так происходит, прежде всего, в уступительных, условных и дополнительных придаточных, где модальные глаголы выражают, соответственно, значения уступки (concession), условия (condition) или дополнительности {complémentation), которые, согласно В А Плунгяну и И ван дер Аувере, являются типологически регулярными постмодалъными значениями, диахронически развивающимися из значений эпистемической необходимости или эпистемической возможности

Функционирование ряда модальных глаголов (к примеру, англ should) в придаточных дополнительных сближается с их использованием в некоторых других контекстах - таких как I'm surprised that you should think that, Whom should I see but Tom' Объяснение функций МП в таких примерах, которые следует отличать от употребления данных глаголов в составе КРА, часто вызывает определенные сложности (прежде всего, это относится к придаточным дополнительным, некоторым типам прямых и косвенных вопросов, а также эмоционально-окрашенным высказываниям) Нам кажется разумной точка зрения П. Лунн и Ф Палмера, согласно которой функцией модальных глаголов в подобных случаях является маркирование зависимой пропозиции как не являющейся утверждением (ср наглядный термин Т Гивона «super realis»), то есть - либо как указывающей на нереализованность называемого действия, либо как составляющей пресуппозицию высказывания (как происходит в приведенных примерах), зависимые от should пропозиции называют в данном случае уже известную информацию, позволяя при соответствующем порядке слов и интонации вынести собственно утверждение (выражение удивления говорящего или указание на личность увиденного субъекта) в фокус внимания

Глава II посвящена описанию СВ-форм модальных глаголов поля возможности - таких как рус смочь и суметь, укр змогти и зумти, македон смогне и соумее и под Поскольку подобная деривация отсутствует в языках германской группы, предметом рассмотрения данной главы являлись главным образом глаголы славянских языков

Рассматриваемые СВ-формы появились в славянских языках существенно позже своих НСВ-коррелятов (в частности, в русском языке такие глаголы начинают встречаться в текстах с XVI века) и отличаются от них по логическим свойствам (то есть в отношении импликаций, выводимых из предложений с данными глаголами) и компонентной структуре, функционируя в большинстве контекстов не как модальные и указывая не на наличие некоторой возможности, а на уже осуществленную возможность (или возможность, осуществление которой в будущем не'вызывает сомнений).

Прежде чем говорить о различиях названных форм, определим место каждого из рассматриваемых глаголов в семантическом поле возможности Так, глаголы типа рус мочь, укр могти, белорус магчы, болг мога, македон може, серб и хорв moci, словен moci или чешек moci являются ядерными предикатами поля возможности и способны выражать все виды значений данного поля Сфера употребления глаголов типа уметь существенно уже - данные глаголы используются только для выражения внутренней алетической возможности (то

есть возможности, реализация которой зависит от внутренних качеств и свойств субъекта) узуального характера СВ-формы смочь и суметь, напротив, соотносятся, как правило, с актуальными ситуациями Что касается СВ-форм глаголов поля возможности других славянских языков, то их функционирование может выходить за рамки данного семантического поля, в частности, у болг смогна, македон. смогне и словен гтоы выделяется значение «справиться с чем-либо», а у болг смогна, кроме того, значение «успеть»- Не мога да ти смогна - Не успеваю за тобой (дословно не могу за тобой успеть)

Употребление рус смочь/суметь, значения которых отдалились от НСВ-коррелятов в меньшей степени, тоже имеет свою специфику, связанную, в частности, с наличием в их компонентной структуре семы сверхнормативного приложения усилий, сближающей смочь/суметь с глаголами типа удаться, получиться и прочими глаголами с семантикой возможности, осуществление которой сопряжено с преодолением сверхнормативных препятствий Указание на наличие определенных сложностей, возникающих у субъекта при выполнении некоторого действия, свидетельствует о близости рассматриваемых СВ-форм импликативным предикатам, функцией которых, по замечанию Л Карттунена, является именно указание на какие-либо условия, выполнение которых является необходимым и достаточным для того, чтобы называемое в зависимой предикации действие имело место В случае анализируемых СВ-форм условием такого типа является преодоление указанных препятствий, отсутствующих при использовании НСВ-глаголов поля возможности.

Другая особенность смочь/суметь заключается в том, что и утвердительные, и отрицательные высказывания, содержащие данные СВ-формы, указывают, что субъект предпринимал попытку совершить называемое в зависимой предикации действие (Р), при этом в случае удачной попытки успешная реализация действия связывается с умениями и мастерством субъекта, в случае неудачи - с отсутствием у субъекта необходимых навыков в должной мере Таким образом, в пресуппозициях данных глаголов содержится указание на выбор некоторого Р субъектом, отмечавшееся И.Б Шатуновским, что составляет еще одно принципиальное отличие смочь и суметь от однокоренных глаголов НСВ, пресуппозиции которых не содержат никакой информации о выборе субъекта

Особый интерес представляют различия в области логических свойств данных глаголов При описании подобных свойств в настоящем исследовании используется система из трех истинностных значений, включающая значения «истина» (И), «ложь» (Л), «неопределенность» (0 - для случаев, когда зависимую предикацию нельзя охарактеризовать с точки зрения истинности)

Классы предикатов, дающих разные импликации, предлагается, вслед за Анной А Зализняк, рассматривать в терминах разных импликативных типов предикатов Под импликативным типом при этом понимается «пара <у(ПП)4, у(ПП)">, где V (ППГ - это истинностное значение подчиненной предикации (ПП) в утвердительном предложении, а у(ПП)" - истинностное значение ПП в соответствующем отрицательном предложении»6

Важную роль при описании импликативных свойств предикатов играет выбор точки отсчета, относительно которой определяются истинностные значения высказываний, содержащих рассматриваемые глаголы Так, в указанной работе истинность определяется как «существование ситуации, описываемой ПП, к моменту, с которым соотносится действие главного глагола» Сходного понимания придерживается и И Б Шатуновский, полагая, что высказывание «некто может сделать Р» имеет импликацию Л, поскольку на момент его произнесения субъект еще не сделал Р Подобное представление, будучи, безусловно, справедливым, является, однако, не единственно возможным Так, высказывания типа Федя может дать нам денег нередко рассматриваются как имеющие значение 0, поскольку допускают как продолжение типа «может дать нам денег, но не захочет» (то есть не даст), так и продолжение типа «может дать нам денег завтра, так что можно больше ни у кого не просить» (то есть «завтра даст») Иными словами, из X может Р может следовать и X сделает Р, и Х не сделает Р (в отличие от случая с отрицанием X не может Р всегда значит, что не Р, независимо от точки отсчета)

Различие указанных пониманий заключается во взгляде на временную точку, относительно которой подчиненная предикация рассматривается как реализованная или нет Если в первом случае момент наличия некоторой возможности и момент ее реализации должны совпадать, то при втором понимании такого требования нет важно лишь, может ли действие, называемое в подчиненной предикации, реализоваться в какой-либо момент времени Очевидно, в зависимости от выбора той или иной позиции логические свойства одного и того же предложения можно охарактеризовать по-разному, вследствие чего для полноты описания в настоящей работе вводятся понятия актуальных импликаций (соотносящихся с конкретным, актуальным моментом времени) и потенциальных импликаций (не привязанных к какому-либо конкретному моменту) Об актуальных импликациях целесообразно говорить в случаях, когда речь идет об актуальных значениях, о потенциальных - когда предикат

6 Зализняк Анна А О понятии импликативного типа (для глаголов с пропозициональным актантом) // Логический анализ языка Знание и мнение М.1988 с 108-109

называет некоторое узуальное свойство Так, глагол уметь, называющий узуальные свойства субъекта, логично рассматривать с точки зрения потенциальных импликаций, глаголы смочь/суметь, для которых характерно использование в значении актуальной возможности, - с точки зрения актуальных, гчагол мочь - в отношении имплихзпий обоих типов

Соответственно, если рассматривать мочь с точки зрения актуальных импликаций, логичнее отнести его к импликативному типу Л - Л, поскольку, согласно И Б Шатуновскому, возможное может оставаться возможным только до того момента, пока не станет действительным, и в этом смысле возможность и действительность исключают друг друга говоря в «актуальном» смысле, что «некто может сделать Р», мы при таком понимании считаем, что на момент произнесения данного высказывания субъект еще не сделал Р, в результате чего рассматриваемое высказывание будет иметь ложную импликацию Если же анализировать мочь в плане потенциальных импликаций, аналогичное высказывание не дает никаких импликаций, поскольку из фразы «некто может сделать Р» может следовать как то, что некто сделает Р, так и то, что не сделает С учетом сказанного, импликативные свойства рассматриваемых глаголов можно определить следующим образом Мочь, в зависимости от вида зависимого инфинитива и типа импликаций, может функционировать либо как глагол импликативного типа 0 — Л, либо как глагол импликативного типа Л - Л Импликативные типы уметь, характеризуемого только в отношении потенциальных импликаций, варьируются в зависимости от значения, выражаемого данным глаголом так, в настоящей работе предлагается выделять уметь1, выражающий значение умения-способности (то есть называющий способность субъекта в принципе осуществлять указанное действие - не важно, хорошо или плохо, как в примерах типа уметь плавать), и уметьг, выражающий значение умения-таланта (то есть называющий способность субъекта хорошо делать что-либо, к примеру - уметь петь) Уметь; следует отнести к импликативному типу 0 - Л, уметь2 - к типу 0-0

Глагол смочь, функционирующий в большинстве контекстов как импликативный глагол И - Л, может в некоторых случаях терять свойство импликативности и использоваться как видовая пара мочь, являясь, таким образом, модальным глаголом типа 0 - Л и указывая не на реализованность/нереализованность той или иной возможности, а на ее наличие/отсутствие Это касается, в частности, тех контекстов, где смочь используется в форме не-прошедшего времени и сочетается с инфинитивами НСВ (интересно отметить, что в большинстве подобных примеров речь идет не

о внутренней, а о внешней возможности, где смочь не имеет презумпции сделанного субъектом выбора) В случае использования суметь снятия презумпции выбора, как кажется, не происходит, вследствие чего данный глагол является импликативным во всех контекстах

В главе III предлагается краткий обзор случаев, когда МП ослабляют или теряют модальный смысл при опущении инфинитивов смысловых глаголов и присоединении предметных дополнений В связи с рассмотрением данной проблематики важно учитывать, что, во-первых, в разных контекстах степень демодализации МП может различаться (ср, для примера, J eg та til byen - Мне надо в город с норвеж глаголом поля долженствования matte, практически не ослабляющим свое модальное значение, и umét baseñ — знать стихотворение с чеш глаголом поля возможности umét, использующимся для передачи значения знания и полностью теряющим смысл «уметь»), во-вторых, - время возникновения у МП тех или иных немодальных значений (в соответствии с которым подобные значения можно разделить на домодальные и постмодальные), в-третьих, - тип опускаемого инфинитива и его влияние на степень демодализации МП

В центре внимания настоящей работы находится один из подобных случаев, а именно - контексты, где модальные глаголы со значением объективной возможности используются для выражения определенных значений поля знания Речь идет о примерах типа приводимого выше чеш umét baseñ - знать стихотворение или нем können Deutsch - знать немецкий, где в качестве знать используются, соответственно, глаголы поля алетической возможности umét 'уметь' и können 'мочь' Характерно, что существует и обратная корреляция, заключающаяся в способности некоторых глаголов поля знания выражать ряд значений поля объективной возможности (типа словен Zna plavati - Он умеет плавать, где значение умения передается посредством глагола znati 'знать'), причем подобная многозначность является закономерной и диахронически обусловленной для предикатов обеих групп, в связи с чем в настоящей работе предложен комплексный анализ как предикатов поля возможности, так и предикатов поля знания

Заметим, что подобной многозначностью обладают далеко не все глаголы со значением знания и возможности славянских и германских языков ср англ *Не can English или совр рус *Он умеет песню Кроме того, предикаты возможности способны выражать далеко не все типы знания и употребляются в довольно ограниченном по сравнению с ядерными предикатами знания числе контекстов (употребление чеш. umét в значении «знать» довольно частотно,

например, в примерах типа umét cesky, basen — знать чешский язык, стихотворение, но невозможно в случаях, когда объектом знания является человек, город или слово), а предикаты знания могут выражать ограниченное количество значений модального поля возможности (если употребление в примерах типа Hij weet goed te leven - Он умеет хороию жить является для нидерл глагола знания weten вполне регулярным, то его использование в предложении типа Вы можете доехать туда на этом автобусе не является возможным), вследствие чего необходимым представляется также рассмотрение каждого из указанных полей - поля объективной возможности и поля знания.

Так, в поле объективной возможности для указанных целей важно выделить значения внешней и внутренней, приобретенной и неприобретенной, а также физической и ментальной возможностей

Описание поля знания требует большей детализации, поскольку существующие классификации не содержат достаточно подробного описания значений, релевантных для целей настоящего исследования, и, как следствие, не позволяют четко описать область пересечения интересующих нас семантических полей В данной работе были рассмотрены классификации знания О Йокоямы и ЮД Апресяна, на основе которых составлена более общая классификация, важнейшей составляющей которой является разработанное в настоящем исследовании описание значений непропозиционального знания

Прежде чем привести данную классификацию, введем еще два важных понятия «области знания» и «содержания знания», описанных А.Д. Шмелевым7, различие между которыми А Д Шмелев демонстрирует на примере знания языка Так, в предложении Я знаю испанский язык подразумевается, что «говорящий по меньшей мере понимает и способен объясниться по-испански» (в данном случае испанский язык является областью знания, в то время как содержанием знания являются, главным образом, словарь и грамматика испанского языка) Возможен и другой контекст, приводимый Шмелевым «Какие романские языки ты знаешь9 - Французский, испанский, итальянский, румынский » - в этом случае испанский язык является собственно содержанием знания, а областью знания - романские языки Данные понятия имеют принципиальное значение и при описании видов непропозиционального знания Итак, выделим в предлагаемой классификации следующие группы знаний

7 Шмелев АД «Хоть знаю, да не верю»//Логический анализ языка Ментальные действия М , 1993 С 167

- метаинформационные знания по О Йокояме (знания, необходимые для получения и передачи других знаний), не рассматривавшиеся подробно в настоящей работе,

- пропозициональное знание {знать, что Р — которое, как показывает классификация О Йокоямы, подлежит дальнейшему разделению на значения),

- знание-знакомство, объект которого представляет собой содержание знания и обязательно является референтным {знать Васю!Москву/эту книгу),

- знание-компетенция, объект которого можно рассматривать как область знания (объект знания при этом может быть как конкретно-референтным, так и нереферентным, однако если в случае знания-знакомства в качестве объекта знания может выступать любой референтный денотат, то в случае знания-компетенции объект знания должен представлять собой некоторую область познания или функционировать как подобная область знать физику),

- знание-умение - знание как навык, способность субъекта осуществлять какие-либо действия (которое, вообще говоря, логичнее рассматривать в рамках поля алетической возможности и относить к значению умения словен zna plavati)

Проведенный в данном исследовании анализ показал, что в языках славянской и германской групп модальные глаголы поля возможности могут использоваться для выражения знания-компетенции и не могут - для выражения значений пропозиционального знания и знания-знакомства Глаголы знания, в свою очередь, могут передавать значение внутренней приобретенной возможности (как физической, так и ментальной) - умения и, реже, внутренней возможности вообще

Отметим также, что в отношении семантического поля возможности языки славянской и германской групп содержат некоторые различия так, в славянских языках есть специальный класс глаголов со значением умения (рус уметь, польск итгес, чеш umet и пр), в языках же германской группы подобные предикаты отсутствуют данный смысл выражается либо глаголами с общим значением возможности (типа англ сап или нем können), либо глаголами поля знания Указанное различие имеет важное значение для обсуждаемой проблематики так, если для языков славянской группы выражение знания-компетенции возможно, как правило, посредством указанного класса глаголов с семантикой умения, то в германских языках для выражения знания-компетенции используются глаголы с общим значением возможности - такие как нем können или дат киппе. Данное различие имеет диахроническое объяснение и связано, вероятно, с тем, что ядерные глаголы поля возможности славянских и германских языков имеют разное происхождение Глаголы языков

германской группы (нем können, дат киппе, швед киппа и под ) восходят к пра-индоевропейскому *g'en[o]-/*g'nö- и являются родственными с глаголами знания типа русского знать, чешек znat, словенск znati, нем kennen, дат kende и пр (значение знания, таким образом, является для глаголов данной группы домодальным) Славянские же модальные глаголы с общим значением возможности, диахронически развившиеся из праиндоевропейского *megh-, являются родственными словам со значением «мощь, сила», вследствие чего непосредственной связи с семантикой знания не имеют Глаголы типа уметь, напротив, восходят к корням с семантикой ума, что сближает их с ментальными предикатами знания

Наличие общих глаголов для выражения значения умения и знания-компетенции свидетельствует о семантической близости данных смыслов так, умение предполагает наличие у субъекта соответствующих знаний, а знание-компетенция - наличие навыков, умения определенного рода

Предметом рассмотрения главы IV являлось функционирование МП в составе некоторых типов РА, прежде всего - в составе KP А, где МП склонны ослаблять, а в некоторых случаях почти терять собственно модальные значения Прототипическим примером таких КРА являются акты-просьбы типа Не могли бы Вы сделать X?, но подобного рода контекстов намного больше Не могу ли я Вам помочь7/Не нужна ли Вам помощь7/Не хотите кофе7¡Я хотел бы предложить Вам и др, где МП используются не столько для выражения модальных смыслов, сколько для маркирования социальной дистанции между коммуникантами, указания на отношение говорящего к адресату или предмету речи, определения степени КК говорящего (по М Б Бергельсон) и реализации определенных стратегий вежливости говорящим В этих случаях можно говорить не столько об утрате МП их собственно модальных значений, сколько о приобретении ими новых, дополнительных немодальных смыслов, которые как бы затеняют собой их изначальную модальную семантику, выдвигаясь в соответствующих контекстах на первый план и составляя главный фокус высказывания

Важно отметить, что немодальное использование МП в составе КРА и в прямых РА имеет принципиально разную природу. Если использование МП в составе КРА носит скорее универсальный характер и включает значения, относящиеся к прагматической сфере функционирования МП, то их немодальное использование в прямых РА в значительной степени привязано к конкретному языку и носит скорее грамматический характер, что сближает подобные употребления с грамматическим использованием МП, рассмотренным

в первой главе, в силу чего наибольший интерес для нас представляют именно высказывания первого типа

В наши цели входило, во-первых, определение круга КРА, для которых немодальное функционирование МП наиболее характерно, во-вторых, - анализ основных функций МП в подобных контекстах и объяснение соответствующих прагматических употреблений, в-третьих, - рассмотрение некоторых лингвоспецифических особенностей функционирования МП в составе КРА выделенных типов

При определении круга интересующих нас КРА во внимание принимались такие характеристики высказываний как утвердительность/вопросительность высказывания, изначальная модальная семантика МП, входящего в состав высказывания, предполагаемый субъект действия, называемого в рассматриваемом РА (в соответствии с которым высказывания делились на такие, где предполагаемым субъектом действия является говорящий, и такие, где потенциальным субъектом действия является адресат), субъект модальности (сообразно с которым высказывания можно разделить на такие, где субъект модальности - говорящий, и такие, где субъект модальности - адресат)

В зависимости от данных факторов высказывания ранжируются в соответствии со степенью демодализации МП и выражаемыми ими немодальными функциями, исследование которых составляет основную цель при рассмотрении подобных случаев Как показал проведенный анализ, центральное место среди подобных КРА занимают директивные КРА с иллокутивной силой побуждения (просьбы, приказы, советы и под), а также комиссивные КРА-предложения

К КРА-побуждениям можно отнести такие типы высказываний как вопросы говорящего относительно возможностей адресата {Не могли бы вы сделать X9), утвердительные по форме предложения, представляющие собой утверждения говорящего о своих желаниях или потребностях относительно действий адресата (Я хочу/мне нужно X7 чтобы вы сделали X), утверждения говорящего относительно возможностей адресата (Вы могли бы сделать X), утверждения говорящего о том, что должен сделать адресат (Вы должны сделать X), вопросы говорящего относительно того, что является обязательным, необходимым для адресата (Не должны ли вы сделать X?)

Среди КРА-предложений можно назвать вопросы говорящего о желаниях адресата, касающихся действий адресата (Не хотите ли (сделать) X?), вопросы говорящего о желаниях адресата, касающихся действий говорящего (Хотите/не хотите, чтобы я сделал X9), вопросы говорящего о потребностях адресата

касательно действий говорящего {Не нужно ли вам, чтобы я сделал X утверждения говорящего о своем желании сделать нечто {Я хотел бы сделать X), утверждения говорящего о своей возможности сделать нечто {Я мог бы сделать X); вопросы говорящего о своих возможностях сделать X, допускающие как деонтическое прочтение мочь, если речь идет о вопросе адресату, не возражает ли он, чтобы говорящий сделал X, так и алетическое прочтение, если подразумевается вопрос адресату о том, оценивает ли он возможности говорящего как подходящие для того, чтобы говорящий сделал X {Могу ли/не могу ли я сделать X?) Чем более сложным является обсуждаемое действие, тем более высока вероятность понимания второго типа

Как видно из сказанного, к интересующим нас высказываниям относятся как конвенционализованные речевые акты, так и высказывания, косвенное понимание которых возникает только при определенном ситуативном контексте Наибольшая степень конвенционализации при этом предполагает и наибольшую степень демодализации, наименьшая степень конвенционализации - наименьшую степень демодализации

Основную функцию МП в таких контекстах в общих чертах можно определить как маркирование дистанционной (негативной) вежливости, подчеркивающей уважение говорящего к личной «территории» адресата Данный тип вежливости, противопоставленный солидарной или, иначе, позитивной вежливости, базируется на иерархических отношениях и призван маркировать наличие определенной дистанции между собеседниками, подчеркивать независимость личности и готовность говорящего считаться с неприкосновенностью личного пространства собеседника и не нарушать границ его «территории» (термин Э Гоффмана) Дистанционная вежливость нередко выражается в речи посредством использования стандартных, конвенциональных формул (позволяющих говорящему не задеть чувства адресата), к числу которых относятся и многие из выделенных типов КРА с МП В этой связи легко объяснить, почему косвенное использование предикатов рассматриваемой группы наиболее характерно для директивных КРА и близких к ним комиссивных КРА-предложений именно при таких РА степень «угрозы» личному пространству адресата может быть близка к максимальной

Несмотря на относительную универсальность (или, по меньшей мере, широкую распространенность) немодального функционирования МП в составе КРА, подобное использование данных предикатов не лишено также конкретно-языковой специфики, связанной как с конвенционализованностью косвенного употребления соответствующих форм (ср использование форм третьего лица в

функции второго для выражения вежливой просьбы в польском), так и с социокультурными особенностями экстралингвистического характера, обусловленными разными представлениями о вежливости в разных культурах (ср, в частности, отмеченные А Вежбицкой8 различия в оформлении английских и польских КРА-предложений в ситуации угощения гостя, первые из которых направлены на то, чтобы ничего не навязывать адресату, уважая его желания, вторые, напротив, предполагают «максимально настойчивое предлагание», которого требуют законы польского гостеприимства) В настоящей работе были отмечены некоторые общие закономерности конкретно-языкового использования МП в подобных контекстах для языков славянской и германской групп, тем не менее, данная проблематика, безусловно, требует более подробного изучения

В заключении суммируются полученные результаты и определяются перспективы дальнейшего исследования, среди которых можно выделить следующие направления Поскольку некоторые из выделенных типов немодальных значений МП характерны не только для предикатов рассматривавшихся в настоящей работе языковых групп, но и для МП ряда других языков - как близкородственных языкам славянской и германской групп, так и языков других семей, несомненный интерес представляет проведение анализа немодальных значений МП на более обширном языковом материале, что позволило бы типологически осветить данную проблематику и способствовало бы как установлению путей диахронического развития МП, так и более глубокому пониманию категории модальности Настоящее исследование интересно было бы распространить также на типы немодальных значений МП, не получивших подробного рассмотрения в данной работе- это касается, главным образом, таких значений, которые не являются регулярными для языков рассмотренных групп Изучение подобных случаев имеет важное значение для комплексного анализа МП как поля, единицам которого свойственны определенные семантические сдвиги, приводящие к развитию новых значений Наконец, в настоящей работе не предполагалось подробного рассмотрения всех лингвоспецифических особенностей функционирования МП в выделенных значениях, в силу чего мы в ряде случаев ограничивались указанием на общие закономерности и тенденции анализируемых явлений Между тем, исследование специфики каждого из рассмотренных языков в отношении затронутой проблематики также представляет безусловный интерес

sWierzbickaA Cross-Cultural Pragmatics The Semantics of Human Interaction Berlin, N Y , 1991 P 27-30

23

Результаты диссертации отражены в следующих публикациях

1. Petrova М Some of the Secondary Meanings of the Russian, English and German Modal Verbs // XVII International Congress of Linguists 2003 Prague, Czech Republic Abstracts P 285

2 Петрова MA О соответствиях при переводах модальных глаголов (на материале русского, английского и немецкого языков) // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии. Труды международной конференции «Диалог'2003» (Протвино, 11-16 июня 2003 г) / Под ред. ИМ Кобозевой, Н И Лауфер, В П Селегея М Наука, 2003 С. 545 - 553

3 Петрова МАК типологии модальности (на материале русского, английского и немецкого языков)//Русская филология, 14 Тарту, 2003 С 246-253

4 Петрова МАО некоторых типах имплицитно-модализованных предложений со значением возможности в русском языке // Сборник трудов конференции «Проблемы и методы современной лингвистики». М., 2003 С. 33 - 36.

5 Петрова МА К имплицитной модализованности русских предложений // Littera Scripta, 4 Рига, 2004 С 95-100.

6 Петрова МА О сопоставлении русских глаголов мочь и смочь // Studia Slavica, V Таллинн, 2005 С 263-273

7. Петрова МА Семантическая специфика форм СВ русских глаголов со значением возможности // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии Труды международной конференции «Диалог'2005» (Звенигород, 1 - 6 июня 2005 г ) / Под ред И М Кобозевой, А С Нариньяни, В.П Селегея М Наука, 2005 С 420-424

8 Петрова МАК имплицитной модализованности русских предложений со значением возможности // Сборник научных трудов конференции «Проблемы и методы современной лингвистики», выпуск 1 М,2005 С 98-108

9 Петрова МА «Znati plavati» vs «umet baseñ» общие значения глаголов с семантикой знания и возможности (на материале славянских и германских языков) // Вопросы филологии, № 6. М, 2006. С 227 - 234

10 Петрова МА О некоторых случаях взаимозаменяемости глаголов с семантикой знания и возможности (на материале славянских и германских языков) // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии Труды международной конференции «Диалог'2007» (Бекасово, 30 мая - 3 июня 2007 г) / Под ред Л Л Иомдина, Н И Лауфер, А С. Нариньяни, В П Селегея М Издательский центр РГГУ, 2007 С 450-454

Подписано в печать 11 10 2007 г Исполнено 11 10 2007 г Печать трафаретная

Заказ № 872 Тираж 100 экз

Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш, 36 (495) 975-78-56 www autoreferat ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Петрова, Мария Андреевна

Введение.

Глава I: Понятие модальности и средства выражения модальных значений.

Понятие модальности.

Общие замечания.

Широкое понимание модальности.

Узкое понимание модальности.

Понятие модальности в настоящей работе.

Средства выражения модальных значений.

Типы средств выражения модальных значений.

Соотношение средств выражения модальных значений с типами выражаемых ими значений.

Лингвоспецифические особенности средств выражения модальных значений.

Особенности модальных предикатов славянских и германских языков.

Немодальные грамматические значения модальных предикатов.

Эвиденциальность.

Будущее время.

Образование форм не-индикативного наклонения.

Модальные предикаты в придаточных предложениях.

Выводы.

Глава II: Немодальные значения форм СВ глаголов со значением возможности (на материале славянских яыков).

Общие замечания.

Семантика глаголов мочь, смочь, уметь, суметь.

Импликативные свойства предикатов с сентенциальными актантами и системы истинностных значений.

Импликативные типы НСВ-форм глаголов поля возможности.

Импликативные типы СВ-форм глаголов поля возможности.

Выводы.

Глава III: Немодальные значения модальных предикатов при опущении инфинитива смыслового глагола: выражение глаголами возможности некоторых значений поля знания.

Типы случаев опущения инфинитива при модальных предикатах.

Выражение глаголами возможности некоторых значений поля знания.

Виды алетической возможности.

Виды знания.

Выражение значений поля возможности предикатами поля знания.

Выражение значений поля знания предикатами поля возможности.

Выводы.

Глава IV: Немодальные значения модальных предикатов в составе косвенных речевых актов.

Общие замечания.

Основные понятия.

Понятие РА и КРА.

Демодализация модальных предикатов в составе РА и КРА: сходства и различия.

Типы КРА, характеризующиеся демодализацией модальных предикатов.

Группа (1) с предикатом возможности мочь.

Группа (2) с предикатом желания хотеть.

Группа (ЗА) с предикатом внешней необходимости должен.

Группа (ЗБ) с предикатом внутренней необходимости нужно.

Основные типы КРА, характеризующиеся демодализацией модальных предикатов.

Немодальное функционирование модальных предикатов в составе директивных КРА и комиссивных КРА-предложений.

Специфика РА-побуждений.

Функции модальных предикатов в составе КРА.

Лингвоспецифические особенности функционирования модальных предикатов в составе КРА.

Типы некосвенных РА, где происходит демодализация модальных предикатов.

Выводы.

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Петрова, Мария Андреевна

Тема диссертационной работы - типы немодальных значений модальных предикатов (на материале славянских и германских языков). Поскольку, по справедливому замечанию М. Б. Бергельсон, «в лингвистике трудно отыскать термин, который охватывал бы более широкий круг разнородных языковых явлений, чем «модальность»» [Бергельсон 2005: 332], определим прежде всего, какие значения предлагается относить к числу модальных в настоящем исследовании, а также выделим круг модальных предикатов.

Как известно, исследованию модальности посвящены сотни работ (назовем хотя бы [Auwera, Plungian 1998; Bally 1942; Bybee, Pagliuca, Perkins 1991; 1994; Chung, Timberlake 1985; Coates 1983; Modality in contemporary English 2003; Palmer 1986; 2003; Wierzbicka 1987; Арама, Шахнарович 1997; Беляева 1985; 1988; Бондаренко 1977; 1979; Виноградов 1950; 1975; Грепл 1978; Ермолаева 1964; Иоанесян 2000; Теория функциональной грамматики 1990] и др.), не меньшее внимание получил и анализ предикатов, относимых к группе модальных. Несмотря на это, однако, среди лингвистов до сих пор нет ни единого мнения о том, какой именно круг языковых явлений составляет категорию модальности, ни более или менее четкого определения класса модальных предикатов. В различных работах к модальным предлагается относить самые разные типы значений, от логических понятий возможности и необходимости при узком понимании данной категории (некоторые концепции узкого подхода относят к модальным также значение желания) до широкого круга явлений, соотносимых с понятием модуса (о понятии модуса см., к примеру, работы Ш. Балли, Н.Д. Арутюновой, Н.К. Рябцевой или М.В. Всеволодовой с дальнейшей библиографией), включающего такие составляющие как оценку говорящим содержания высказывания в плане реальности/ирреальности (передаваемую формами глагольных наклонений), оценку говорящим степени его уверенности в достоверности сообщаемой информации, эмоционально-качественную оценку, противопоставление с точки зрения утверждения/отрицания и, наконец, целевую установку говорящего (коммуникативную функцию высказывания).

Неудивительно, что при подобном многообразии выделение класса предикатов, выражающих модальные значения, также представляет определенные сложности. Однако указанная семантическая неоднозначность не единственная проблема. Так, если в языках славянской группы под модальными предикатами понимается довольно широкий класс слов с определенными семантическими значениями, содержащий, помимо глаголов, слова типа русских предикативов должен, нужно, то в германских языках под модальными принято понимать закрытый класс глаголов, выделяемый не столько семантически, сколько на основе специфических грамматических характеристик.

Говоря о немодальных значениях модальных предикатов, являющихся объектом исследования настоящей работы, мы в данном случае исходим из «узкой» концепции понимания модальности, рассматривая в качестве модальных значения возможности, необходимости и желания и относя к модальным предикатам предикаты с указанными значениями независимо от их грамматических особенностей. Выбор названных языковых групп при этом в значительной мере обусловлен указанными различиями в статусах модальных предикатов языков рассматриваемых групп.

Характерной чертой выделенного класса слов является многозначность: помимо собственно модальных значений данные предикаты способны выражать также некоторые грамматические и лексические значения, не являющиеся модальными, что обусловлено пограничным положением рассматриваемого класса на стыке грамматики и лексикологии, подтверждающим тезис об отсутствии жесткой границы между лексикой и грамматикой [Апресян 1980; Кустова 2004]. Круг значений рассматриваемых слов можно, таким образом, разделить на три основные группы: собственно модальные значения, немодальные грамматические и немодальные лексические значения.

К модальным значениям относятся, соответственно, указанные выше значения возможности, необходимости и желания, первые два из которых принято разделять на значения алетического, деонтического и эпистемического типа (под алетическими значениями при этом понимаются значения, при которых реализация указанной возможности или необходимости связана с объективными потенциями реального мира или с внутренними качествами и свойствами субъекта; под деонтическими - возможность и необходимость, осуществление которых обусловлено социальными, юридическими, нравственными нормами или волеизъявлением конкретного лица; под эпистемическими - характеристика степени уверенности говорящего в достоверности, истинности сообщаемой информации).

В число значений, относимых в настоящей работе к немодальным грамматическим значениям модальных предикатов, включены значения будущего времени, эвиденциальности, условности, уступительности, к грамматическому употреблению можно отнести также использование модальных глаголов для образования форм косвенных наклонений и некоторые другие случаи. Заметим, что проведение границы между значениями данной группы и собственно модальными значениями носит несколько условный характер, поскольку часть значений, называемых нами немодальными грамматическими, можно было бы отнести и к модальным при широком понимании категории модальности (это касается, прежде всего, значений наклонений).

Наибольший интерес представляет третья группа, а именно - лексические немодальные значения модальных предикатов, составляющие основной предмет исследования предлагаемой работы, поскольку именно данная группа представляется на настоящий момент наименее изученной.

К подобным значениям можно отнести значения форм совершенного вида (СВ) модальных глаголов поля возможности языков славянской группы (типа русских смочь/суметь), которые, по сути, не являются модальными, так как указывают не на наличие/отсутствие некоторой возможности, а на ее реализо-ванность/нереализованность, что сближает их с классом импликативных глаголов тшю.удаться, получиться в отношении семантики и логических свойств.

Другой пример - ослабление модальными предикатами их собственно модальной семантики в случаях опущения инфинитива смыслового глагола и присоединения предметных дополнений к предикатам данной группы (как в контекстах типа я хочу яблоко). В зависимости от ряда факторов модальные предикаты могут в подобных случаях как ослаблять модальные смыслы, так и полностью утрачивать их. Наглядной иллюстрацией последнего является использование модальных глаголов поля возможности для выражения некоторых значений семантического поля знания, как в примерах типа чеш. umet basen - знать стихотворение или норв. kunne norsk - знать норвежский.

Модальные предикаты могут подвергаться демодализации и при употреблении в составе некоторых типов косвенных речевых актов (КРА), используясь не только для передачи соответствующих модальных смыслов, но и для маркирования определенных отношений между коммуникантами, выражения необходимой степени вежливости и, часто в виде устойчивых формул, регулирования социальной дистанции между собеседниками, определяя степень коммуникативного контроля говорящего (в качестве примера можно привести ко-миссивные акты-предложения типа Не хотите кофе?/Я могу вам чем-нибудь помочь? или директивные акты-просьбы типа Не могли бы Вы сделать X?).

Круг немодальных значений предикатов рассматриваемой группы не ограничивается перечисленными. Так, использование модальных предикатов в высказываниях типа русского Да нужна мне ваша книга! с модальным нужен, немецкого Was soil der Quatsch? - Что все это значит? с глаголом долженствования sollen или нидерландского Ik zal jel - Я тебе задам! с аналогичным zullen выходит за рамки названных типов. Подобные употребления, однако, носят скорее окказиональный, лингвоспецифический характер, вследствие чего представляют меньший интерес для данной работы.

В цели настоящего исследования входит, в первую очередь, описание тех немодальных лексических значений модальных предикатов, выражение которых носит систематический, регулярный характер в разных языках, прежде всего, в языках славянской и германской групп. Данная работа, таким образом, не претендует на полное описание всех значений модальных предикатов рассматриваемых языков, фокусируясь, главным образом, на систематических закономерностях и оставляя в стороне лингвоспецифические использования модальных предикатов в составе устойчивых конструкций типа приведенных выше, которые составляют предмет отдельного исследования.

Заметим, что дифференциация между модальными предикатами языков славянской и германской групп не ограничивается отмеченными выше различиями в статусах модальных предикатов славянских и германских языков и проявляется также в немодальных значениях, являющихся регулярными для рассматриваемых предикатов указанных групп. Так, для модальных предикатов германской группы характерным является выражение ряда грамматических значений, что для аналогичных предикатов славянских языков менее типично; особенностью же ряда модальных глаголов языков славянской группы является образование форм СВ, не имеющих аналогов среди модальных операторов германских языков. В то же время, некоторые значения можно считать общими для модальных предикатов обеих групп: и славянские, и германские модальные предикаты склонны ослаблять или утрачивать собственно модальные значения при опущении инфинитива смыслового глагола и при функционировании в составе некоторых типов КРА.

Несмотря на многочисленность работ, посвященных модальности и модальным предикатам, большая их часть сводится либо к классификации модальных значений, либо к описанию грамматической специфики модальных глаголов. Исследования в области грамматикализации предлагают также описание диахронического развития модальных предикатов и характеризуют некоторые их грамматические значения. Что же касается анализа указанной проблематики, - а именно, определения импликативных типов модальных глаголов, изучения специфики образованных от них СВ-форм по сравнению с коррелятами несовершенного вида (НСВ), рассмотрения различных случаев опущения инфинитива смыслового глагола при модальных предикатах, анализа значений знания, выражаемых модальными глаголами поля возможности, а также прагматических функций модальных предикатов в составе речевых актов (РА), то комплексного исследования подобного рода явлений до настоящего момента не проводилось, что обуславливает научную новизну предлагаемой работы.

Актуальность изучения данных вопросов определяется возросшим в последние годы интересом к интерпретации речевого смысла и роли слушающего (= адресата, интерпретатора)1, к проблемам семантической многозначности, к вопросам передачи и получения знаний, а также отсутствием к настоящему моменту полного описания импликативных свойств модальных предикатов поля возможности. Заметим, что вопросы интерпретации смысла, логического вывода и передачи знаний занимают исследователей уже многие годы, однако современное развитие технологий и разработки в области искусственного интеллекта заставляют по-новому взглянуть на данные проблемы, что обуславливает необходимость восполнения существующих лакун в указанных областях.

В частности, импликативные свойства модальных глаголов поля возможности в общих чертах рассматривались в работах, посвященных импликативным свойствам предикатов с пропозициональными актантами вообще и особому классу импликативных глаголов (см., например, [Karttunen 1971; 1973; Зализняк 1988; Разлогова 1988]), однако, поскольку данные глаголы не являлись главным предметом исследования в названных работах, существующая специфика не получила в них полного рассмотрения. Заметим

1 Отражаемым, например, в работах [Бондарко 2006; Демьянков 2006]. также, что вследствие разных подходов к определению понятия истинности зависимой предикации в разных работах делаются разные выводы относительно принадлежности модальных глаголов к тому или иному импликативному типу. Так, в классификации Е.Э. Разлоговой глагол мочь, к примеру, предлагается относить к типу «Неопределенность - Ложь», в то время как Анна А. Зализняк включает его в группу «Ложь - Ложь» (о том, что понимается под этими типами, см. далее в главе II).

Не раз отмечалась и специфика функционирования модальных предикатов в составе некоторых типов РА. Известные примеры типа Не могли бы Вы передать мне соль? обсуждаются в работах многих авторов (назовем хотя бы О. Есперсена [1958], Дж. Р. Серля [Searle 1975], Д. Гордона, Дж. Лакоффа [Gordon, Lakoff 1975], Ф. Кифера [Kiefer 1978], Р. Конрада [Conrad 1983], Е.И. Беляеву [1988], Т.В. Булыгину и А.Д. Шмелева [1992] и др.) и являются каноническими иллюстрациями косвенных РА. Подобными высказываниями, однако, акторечевое использование модальных предикатов не ограничивается. Кроме того, большинство работ сфокусировано прежде всего на описании специфики предложений указанного типа в отношении их отличий от собственно вопросов аналогичного вида и от не-косвенных директивов, ничего не говоря о таких функциях модальных предикатов, входящих в состав анализируемых высказываний, как маркирование отношения говорящего к адресату или предмету речи, указание на социальную дистанцию между коммуникантами (соотношение статусов коммуникантов), определение степени ответственности говорящего за речевое действие (степени коммуникативного контроля говорящего) и реализация определенных стратегий вежливости говорящим.

Наконец, в работах, рассматривающих домодальные и постмодальные значения модальных глаголов (в частности, в [Plungian, Auwera 1998; Birkmann 1987; Plank 1984; Warner 1993] и др.), приводятся также некоторые случаи использования данных предикатов без инфинитива смыслового глагола (под домодальными значениями при этом понимаются некоторые «исходные» значения, лексические источники, из которых впоследствии развиваются модальные смыслы, под постмодальными - значения, возникающие в более поздний период языкового развития как результат демодализации модальных предикатов (в качестве примера домодальных значений, сохранившихся у современных модальных глаголов, можно привести упоминавшееся выше значение знания, выражаемое глаголами поля возможности, - типа норвеж. киппе norsk\ в качестве иллюстрации постмодальных значений - немецкий модальный глагол поля возможности mogen, развивший значения «любить» и «хотеть»)). Существующие исследования, однако, не объясняют, почему использование модальных глаголов типа норвеж. киппе и его аналогов в ряде других германских языков возможно в контекстах типа знать иностранный язык/знать песню наизусть, но не является возможным в таких примерах как знать Петю/знать Москву. Нигде также не определяется место подобного рода случаев среди других контекстов опущения инфинитива.

Исследование указанной проблематики предполагает решение следующих задач:

- прежде всего, необходимо проанализировать понятие и объем категории модальности, обосновать выбор концепции, принятой в предлагаемом исследовании и определить терминологию, используемую в настоящей работе;

- на основе выделенного круга модальных значений необходимо описать средства выражения модальных смыслов и определить место предикатов, относимых к группе модальных, среди прочих средств выражения модальных значений, после чего рассмотреть весь спектр значений, способных регулярно выражаться предикатами данной группы;

- рассмотрев существующие классификации предикатов с сентенциальными актантами по типу их импликативных свойств, провести анализ подобных свойств модальных глаголов семантического поля возможности, с одной стороны, и, с другой, показать различия в этом отношении между собственно модальными глаголами и их СВ-коррелятами, не являющимися модальными;

- показать разные случаи опущения инфинитива при модальных предикатах в отношении таких факторов как степень демодализации модального предиката в соответствующей конструкции, время возникновения подобных употреблений и тип опускаемого инфинитива; особое внимание при этом предлагается уделить функционированию модальных глаголов поля возможности для передачи некоторых значений поля знания, определив при этом те виды знания, для выражения которых могут использоваться модальные глаголы славянских и германских языков (решение данной задачи предполагает также построение классификации видов не-пропозиционального знания, поскольку существующие описания не позволяют объяснить возможность подобного использования модальных глаголов в одних контекстах и невозможность - в других);

- определить круг РА (в особенности - КРА), для которых использование модальных предикатов в немодальных функциях наиболее характерно, рассмотреть функции модальных предикатов в составе выделенных РА и проанализировать некоторые виды конкретно-языковых особенностей функционирования модальных предикатов в РА славянских и германских языков.

Основным материалом для диссертации послужили примеры из текстов художественной, документальной и научно-популярной литературы (в том числе и из корпусов текстов: Национального корпуса русского языка (НКРЯ) и British National Corpus (BNC)), часть приводимых примеров заимствована также из словарей рассматриваемых языков и лингвистической литературы. В ряде случаев использовались переводы специально сконструированных примеров, полученные в результате анкетирования носителей соответствующих языков (особенно это касается болгарского и верхне-лужицкого материала) .

Предлагаемое исследование носит синхронный характер, тем не менее, данные о диахроническом развитии рассматриваемых предикатов также привлекаются в тех случаях, где этого требует объяснение того или иного лингвистического явления.

В ходе работы были использованы такие методы как контекстуальный, компонентный и сопоставительный анализ, анкетирование информантов и логическая интерпретация.

Говоря о практической ценности результатов данной работы, нельзя не отметить, что контексты с модальными предикатами, выражающими немодальные значения, весьма частотны и нередко вызывают трудности при переводе. Полученные результаты, таким образом, могут быть использованы при преподавании рассматриваемых языков и в переводческой практике.

В рамках проведенного исследования были затронуты также такие области как логика смысла (глава II, посвященная анализу логических свойств модальных предикатов поля возможности) и теория знания (глава III, где предлагается разработанная автором классификация видов знания, позволяю

2 Автор данной работы выражает глубокую благодарность И. Держанскому за помощь в работе с болгарским языком, А. Мельник - за помощь в работе с верхне-лужицким, Е. Горелик - за консультации по польскому языку, Д. Кузнецову - за консультации по украинскому языку, Е. Алексеевой - за консультации в области нидерландского языка. Возможные недочеты при этом, разумеется, полностью остаются на совести автора настоящего исследования. щая, в числе прочего, описать область использования модальных глаголов поля возможности для выражения некоторых значений поля знания). Научные результаты, достигнутые при работе в указанных областях, могут быть использованы как для разработок в области искусственного интеллекта, так и при решении задач моделирования процесса порождения и понимания текстов на естественных языках.

Теоретическое значение результатов предлагаемой работы состоит, прежде всего, в системном описании группы немодальных лексических значений модальных предикатов. Предлагаемый в настоящей работе анализ многозначности данных предикатов и описание некоторых видов их семантической деривации вносит, кроме того, существенный вклад в изучение феномена многозначности, исследование которого занимает одно из центральных мест в когнитивной лингвистике, а также в семантических работах последних лет (см., например, недавние работы [Кустова 2004] и [Зализняк 2006] с дальнейшей библиографией). Заметим, что класс модальных предикатов представляет в этой связи особый интерес вследствие пограничного положения модальных значений между областями грамматики и семантики.

Исследование функционирования модальных предикатов в составе КРА имеет также немаловажное значение для развития теории коммуникации.

Апробация результатов диссертации проводилась на международных и российских конференциях: XVII International Congress of Linguistics, Prague, 2003; Международная конференция «Диалог» 2003; 2005; 2007; Международная конференция молодых филологов, Тарту, 2003; «Проблемы и методы современной лингвистики», Москва, ИЯ РАН, 2003; Международная конференция молодых филологов, Рига, 2004; Международная конференция молодых филологов, Таллинн, 2004; 2005. Результаты диссертации отражены также в десяти публикациях в научных изданиях: Some of the Secondary Meanings of the Russian, English and German Modal Verbs // CIL 17, Prague, 2003; О соответствиях при переводах модальных глаголов (на материале русского, английского и немецкого языков) // Труды Международной конференции Диалог, М., 2003; К типологии модальности (на материале русского, английского и немецкого языков) // Русская филология, 14, Тарту, 2003; О некоторых типах имплицитно-модализованных предложений со значением возможности в русском языке // Сборник трудов конференции «Проблемы и методы современной лингвистики», М., 2003; К имплицитной модализованности русских предложений // Littera Scripta, 4, Рига, 2004; О сопоставлении русских глаголов мочь и смочь II Studia Slavica, Таллинн, 2005; Семантическая специфика форм СВ русских глаголов со значением возможности // Труды Международной конференции Диалог, М., 2005; К имплицитной модализованности русских предложений со значением возможности // Сборник научных трудов конференции «Проблемы и методы современной лингвистики», выпуск 1, М., 2005; «Znati plavati» vs «um§t basen»: общие значения глаголов с семантикой знания и возможности (на материале славянских и германских языков) // Вопросы филологии, № б, М., 2006; О некоторых случаях взаимозаменяемости глаголов с семантикой знания и возможности (на материале славянских и германских языков) // Труды Международной конференции Диалог, М., 2007.

Структура диссертационной работы определяется ходом проводимого исследования. Данная работа состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Типы немодальных значений модальных предикатов"

6. Выводы

В настоящей главе было рассмотрено немодальное функционирование модальных предикатов в составе некоторых типов РА, прежде всего - в составе КРА. Целью данной главы было определить круг КРА, для которых немодальное функционирование модальных предикатов наиболее характерно, проанализировать основные функции модальных предикатов в подобных контекстах, объяснить соответствующие прагматические употребления, рассмотреть некоторые лингвоспецифические особенности функционирования модальных предикатов в составе КРА выделенных типов, а также показать различия между немодальным использованием модальных предикатов в прямых и косвенных РА.

При определении круга интересующих нас КРА во внимание принимались такие характеристики высказываний как: утвердительность/вопросительность высказывания; собственно модальная семантика модального предиката, входящего в состав высказывания; предполагаемый субъект действия, называемого в рассматриваемом РА (в соответствии с которым высказывания делились на такие, где предполагаемым субъектом действия является говорящий, и такие, где потенциальным субъектом действия является адресат); субъект модальности (сообразно с которым высказывания можно разделить на такие, где субъект модальности - говорящий, и такие, где субъект модальности - адресат). Центральное место среди рассматриваемых КРА занимают директивные КРА с иллокутивной силой побуждения, а также комиссивные КРА-предложения, что объясняется наибольшей степенью «угрозы» личному пространству адресата при подобных высказываниях.

Основной функцией модальных предикатов в составе КРА выделенных типов можно считать выражение дистанционной вежливости и маркирование определенной степени КК говорящего, связанного с оценкой говорящим его права на определенное коммуникативное поведение. Наряду со сложностью и деликатностью действия степень КК в значительной степени определяет выбор той или иной языковой формы высказывания.

Использование модальных предикатов для маркирования социальной дистанции между коммуникантами, указания на отношение говорящего к адресату или предмету речи, определения степени КК и реализации определенных стратегий вежливости можно в целом считать универсальным для языков славянской и германской групп, тем не менее, подобное функционирование модальных предикатов обладает также рядом лингвоспецифических особенностей, проявляющихся, прежде всего, в наличии/ отсутствии отрицания в вопросительных КРА и в выборе форм лица при обращении к собеседнику. Немаловажную роль при выборе языковой формы играют и экстралингвистические факторы, связанные с различиями в представлениях о вежливости в разных культурах.

В главе рассматривались также некоторые случаи немодального использования модальных предикатов в составе не-косвенных РА, прежде всего, - в РА-экспрессивах (пожеланиях и эмоциональных восклицаниях) и императивных РА, функционирование модальных предикатов в которых существенно отличается от их использования в КРА и сближается скорее с грамматическим использованием модальных предикатов.

Заключение

Диссертационная работа посвящена рассмотрению некоторых типов немодальных значений модальных предикатов славянских и германских языков, прежде всего - тем немодальным значениям, выражение которых модальными предикатами носит регулярный характер в языках данных групп. Основное внимание при этом уделялось описанию лексических немодальных значений анализируемых предикатов, поскольку именно данный тип значений до настоящего момента не получал системного рассмотрения в лингвистических исследованиях.

В настоящей работе было предложено выделять три основные группы значений модальных предикатов: собственно модальные значения (включающие значения возможности, необходимости и желания), немодальные грамматические значения (к числу которых можно отнести значения будущего времени, эвиденциальности, уступительности, условности, некоторые значения косвенных наклонений и др.) и немодальные лексические значения, составляющие предмет исследования проведенной работы (среди которых было проанализировано три типа случаев: немодальные значения СВ-форм глаголов поля возможности языков славянской группы, ослабление или утрата модальными предикатами их собственно модальных значений при опущении инфинитива смыслового глагола, рассмотренные на примере использования модальных глаголов поля возможности для выражения некоторых значений поля знания, а также немодальное функционирование модальных предикатов в составе некоторых типов РА, прежде всего - КРА).

Несмотря на размытость границ между выделенными группами, являющуюся естественным следствием отсутствия единой трактовки категории модальности, предложенная классификация позволяет представить модальные предикаты как лексическое поле, характеризующееся широким спектром грамматико-семантической деривации, при этом наибольшей многозначностью отличаются ядерные единицы данного поля. Особенностью модальных предикатов по сравнению с другими семантическими классами, предикаты которых также обладают способностью к семантическим сдвигам, является пограничное положение указанного класса на стыке лексики и грамматики, обуславливающее развитие данными предикатами значений разного типа.

Как показало проведенное исследование, модальные предикаты языков славянской и германской обладают как некоторыми различиями в отношении выражаемых ими немодальных значений, так и определенным сходством. Различия между модальными предикатами рассматриваемых языковых групп проявляются, прежде всего, в области их грамматического использования, а также в сфере морфологической деривации (что иллюстрируют СВ-формы модальных глаголов семантического поля возможности в славянских языках), сходства же связаны, главным образом, с общими прагматическими функциями модальных предикатов (например, при использовании этих предикатов в составе КРА) и контекстной вариативностью их значений, проявляющейся, в частности, при опущении инфинитивов зависимых глаголов и присоединении модальными предикатами предметных дополнений.

Сформулируем далее основные результаты исследования выделенных типов лексических немодальных значений модальных предикатов славянских и германских языков.

Так, отличительной чертой модальных глаголов семантического поля возможности языков славянской группы является образование СВ-форм -таких как рус. смочь и суметь, укр. змогти и зумти, болг. смогна и съумея, макед. смогне и соумее, чеш. zmoci и под. Как было показано на примере русского языка, данные СВ-формы появились в славянских языках существенно позже форм НСВ и сильно отличаются от них как по семантике, так и по логическим свойствам, функционируя в большинстве контекстов не как модальные, поскольку, в отличие от модальных глаголов, указывают не на наличие/отсутствие некоторой возможности, а на ее реализованность/ нереализованность, что сближает смочь и суметь с импликативными предикатами типа удаться, получиться.

И утвердительные, и отрицательные высказывания, содержащие данные глаголы, указывают на то, что субъект предпринимал попытку совершить называемое в зависимой предикации действие, при этом в случае удачной попытки успешная реализация действия связывается с умениями и мастерством субъекта, в случае неудачи - с отсутствием у субъекта необходимых навыков в должной мере. Пресуппозиции данных глаголов содержат, таким образом, указание на выбор Р субъектом, что составляет еще одно принципиальное отличие смочь и суметь от однокоренных глаголов НСВ, в пресуппозициях которых не содержится никакой информации о выборе субъекта.

Основной функцией смочь и суметь при этом является указание на то, что осуществление действия, называемого зависимой предикацией, сопряжено для субъекта с определенными трудностями, что обуславливает наличие в их компонентной структуре семы сверхнормативного приложения усилий, затрудняющей употребление данных глаголов для выражения значения пассивной возможности. Маркирование наличия определенных сложностей для субъекта при выполнении действия также свидетельствует о близости данных глаголов импликативным предикатам, функцией которых является указание на тот или иной тип условий, выполнение которых является необходимым и достаточным для того, чтобы называемое в зависимой предикации действие имело место. В случае рассматриваемых нами СВ-форм условием такого типа является, соответственно, преодоление названных препятствий.

Особый интерес представляют различия в области логических свойств глаголов типа мочь, смочь, уметь и суметь. При описании данных свойств важную роль играет, во-первых, выбор системы истинностных значений, во-вторых, - выбор точки отсчета, относительно которой определяются истинностные значения высказываний, содержащих рассматриваемые глаголы. В случаях, когда момент реализации называемого в зависимой предикации действия совпадает с моментом, с которым соотносится ядерный глагол, можно говорить об актуальных импликациях (такие импликации релевантны тогда, когда речь идет об актуальных значениях); в случаях же, когда момент реализации называемого в зависимой предикации действия может не совпадать с моментом, с которым соотносится ядерный глагол, можно говорить о потенциальных импликациях (о таком типе импликаций целесообразно говорить тогда, когда предикат называет некоторое узуальное свойство). Так, глагол уметь, называющий некоторые узуальные свойства субъекта, логично рассматривать с точки зрения потенциальных импликаций, глаголы смочь/суметь, для которых характерно использование в значении актуальной возможности, - с точки зрения актуальных, глагол мочь - в отношении импликаций обоих типов.

Таким образом, мочь, в зависимости от контекста и типа импликаций, может функционировать либо как глагол импликативного типа 0 - JI, либо как глагол импликативного типа JI — Л. Импликативные типы уметь, характеризуемого только в отношении потенциальных импликаций, варьируются в зависимости от значения, выражаемого данным глаголом: так, уметьI, выражающий значение умения-способности (то есть обозначающий способность субъекта в принципе осуществлять указанное действие - не важно, хорошо или плохо, как в примерах типа уметь плавать), можно отнести к импликативному типу 0 - Л, а уметь2, выражающий значение умения-таланта (то есть называющий способность субъекта хорошо делать что-либо, к примеру -уметь петь), - к типу 0-0.

Глаголы смочь и суметь в большинстве контекстов функционируют как импликативные глаголы типа И - Л, в некоторых случаях, однако, смочь может терять свойство импликативности и использоваться как видовая пара мочь, указывая не на реализованность/ нереализованность той или иной возможности, а на ее наличие/ отсутствие. Это касается, в частности, тех контекстов, где смочь используется в форме не-прошедшего времени и сочетается с инфинитивами НСВ (в большинстве подобных примеров речь идет не о внутренней, а о внешней возможности, где смочь не имеет презумпции сделанного субъектом выбора). В случае использования суметь снятия презумпции выбора, как кажется, не происходит, вследствие чего данный глагол является импликативным во всех контекстах.

Второй тип рассмотренных нами случаев - контексты, где модальные предикаты ослабляют или теряют модальный смысл при опущении инфинитивов смысловых глаголов и присоединении предметных дополнений. В отличие от предыдущих примеров, подобное употребление характерно как для модальных предикатов языков славянской группы, так и для модальных предикатов германских языков.

В связи с рассмотрением данной проблематики важно учитывать, что, во-первых, в разных контекстах степень демодализации модального предиката может быть различной (ср., для примера, jeg та til by en- мне надо в город с норвежским глаголом поля долженствования matte, практически не ослабляющим свое модальное значение, и umet basen - знать стихотворение с чешским глаголом поля возможности umet, использующимся для передачи значения знания и полностью теряющим смысл «уметь»); во-вторых, - время возникновения у модальных предикатов тех или иных немодальных значений (в соответствии с которым подобные значения можно разделить на домодальныг и постмодальные); в-третьих, - тип опускаемого инфинитива и его влияние на степень демодализации модального предиката.

В работе рассмотрены разные случаи опущения инфинитива с точки зрения перечисленных факторов, особое же внимание уделено одному из случаев такого типа, а именно - контекстам, где модальные глаголы со значением объективной возможности используются для выражения определенных значений поля знания. Характерно, что существует и обратная корреляция, заключающаяся в способности некоторых глаголов поля знания выражать ряд значений поля объективной возможности, причем подобная многозначность является закономерной и диахронически обусловленной для предикатов обеих групп, в связи с чем в настоящей работе предложен комплексный анализ как предикатов поля возможности, так и предикатов поля знания. Кроме того, поскольку предикаты поля возможности употребляются в довольно ограниченном по сравнению с ядерными предикатами знания числе контекстов, а предикаты знания, в свою очередь, могут выражать ограниченное количество значений модального поля возможности, в настоящей работе рассматривается также каждое из указанных семантических полей - поле объективной возможности и поле знания.

Для описания области пересечения рассматриваемых семантических полей в поле объективной возможности важно выделять значения внешней и внутренней, приобретенной и неприобретенной, а также физической и ментальной возможностей.

Описание поля знания потребовало большей детализации, поскольку существующие классификации не содержат достаточно подробного описания значений, релевантных для целей настоящего исследования, и, как следствие, не позволяют четко описать область пересечения интересующих нас семантических полей. В данной работе были рассмотрены классификации

V.7 знания О. Иокоямы и Ю.Д. Апресяна, на основе которых составлена классификация более общего типа, важнейшей составляющей которой является разработанное в настоящем исследовании описание значений непропозиционального знания. В этой классификации выделены следующие группы знаний:

- метаинформационные знания (знания, необходимые для получения и передачи других знаний, не рассматривавшиеся подробно в настоящей работе),

- пропозициональное знание (знать, что Р, подлежащее дальнейшему разделению на значения, но также нерелевантное для целей данного исследования),

- знание-знакомство, объект которого представляет собой содержание знания по А.Д. Шмелеву и обязательно является референтным (знать Васю/Москву/эту книгу),

- знание-компетенция, объект которого можно рассматривать как область знания по А.Д. Шмелеву (объект знания при этом может быть как конкретно-референтным, так и нереферентным, однако если в случае знания-знакомства в качестве объекта знания может выступать любой референтный денотат, то в случае знания-компетенции объект знания должен представлять собой некоторую область познания или функционировать как подобная область: знать физику),

- знание-умение - знание как навык, способность субъекта осуществлять какие-либо действия (данный тип знания, вообще говоря, логичнее рассматривать в рамках поля алетической возможности и относить к значению умения: словен. znaplavati).

Проведенный анализ показал, что в языках славянской и германской групп модальные глаголы поля возможности могут использоваться для выражения знания-компетенции (и, разумеется, «знания-умения») и не могут - для выражения значений пропозиционального знания и знания-знакомства. Глаголы знания, в свою очередь, могут передавать значение внутренней приобретенной возможности (как физической, так и ментальной) и, реже, внутренней возможности вообще.

Отметим также, что в отношении семантического поля возможности языки славянской и германской групп содержат некоторые различия: так, в славянских языках есть специальный класс глаголов со значением внутренней приобретенной возможности (рус. уметь, польск. umiec, чеш. umet и пр.), в языках же германской группы подобные предикаты отсутствуют: данный смысл выражается либо глаголами с общим значением возможности (типа англ. can или нем. кдппеп), либо глаголами поля знания. Указанное различие имеет важное значение для обсуждаемой проблематики: так, если для языков славянской группы выражение значения знания-компетенции возможно, как правило, посредством указанного класса глаголов с семантикой умения, то в германских языках для выражения знания-компетенции используются глаголы с общим значением возможности - такие как нем. кбппеп или дат. киппе. Данное различие имеет диахроническое объяснение: ядерные глаголы поля возможности германских языков являются диахронически родственными глаголам знания, в то время как ядерные глаголы поля возможности славянских языков (мочь и под.) восходят к корням со значением «мощь, сила», в силу чего непосредственной связи с семантикой знания не имеют (в отличие от глаголов типа уметь, родственных уму).

Наличие общих глаголов для выражения значения умения и знания-компетенции свидетельствует о семантической близости данных значений: так, умение предполагает наличие у субъекта соответствующих знаний, а знание-компетенция - наличие навыков, умения определенного рода.

Наибольшим сходством в отношении немодального функционирования модальные предикаты языков славянской и германской групп обладают при их использовании в составе КРА, где модальные предикаты склонны ослаблять, а в некоторых случаях почти терять собственно модальные смыслы, реализуя определенные стратегии вежливости, маркируя социальную дистанцию между собеседниками и указывая на отношение говорящего к адресату или предмету речи.

Как показал проведенный анализ, центральное место среди подобных КРА занимают директивные КРА с иллокутивной силой побуждения (просьбы, приказы, советы и под.), а также комиссивные КРА-предложения, что обусловлено высокой степенью вмешательства говорящего в личное пространство адресата в таких высказываниях. Среди КРА-побуждений можно назвать такие типы высказываний как:

- вопросы говорящего относительно возможностей адресата (не могли бы вы сделать X?);

- утвердительные по форме предложения, представляющие собой утверждения говорящего о своих желаниях или потребностях относительно действий адресата (я хочу/мне нужно XJ чтобы вы сделали X):

- утверждения говорящего относительно возможностей адресата (вы могли бы сделать X);

- утверждения говорящего о том, что должен сделать адресат (вы должны сделать X);

- вопросы говорящего относительно того, что является обязательным, необходимым для адресата (не должны ли вы сделать X?).

Среди КРА-предложений можно указать:

- вопросы говорящего о желаниях адресата, касающихся действий адресата (не хотите ли (сделать) X?);

- вопросы говорящего о желаниях адресата, касающихся действий говорящего (хотите/не хотите, чтобы я сделал X?);

• вопросы говорящего о потребностях адресата касательно каких-либо действий говорящего (не нужно ли вам, чтобы я сделал X?)-,

- утверждения говорящего о своем желании сделать нечто (я хотел бы сделать X);

- утверждения говорящего о своей возможности сделать нечто (я мог бы сделать X);

- вопросы говорящего о своих возможностях сделать X, допускающие как деонтическое прочтение мочь, если речь идет о вопросе адресату, не возражает ли он, чтобы говорящий сделал нечто, так и алетическое прочтение, если подразумевается вопрос адресату о том, оценивает ли он возможности/способности говорящего как подходящие для того, чтобы говорящий сделал X (могу ли/не могу ли я сделать X?).

Как видно из сказанного, к интересующим нас высказываниям относятся как конвенционализованные РА, так и высказывания, косвенное понимание которых возникает только при определенном ситуативном контексте. Наибольшая степень конвенционализации при этом предполагает и наибольшую степень демодализации, наименьшая степень конвенционализации - наименьшую степень демодализации. Заметим, что в подобных случаях речь идет не столько об утрате модальными предикатами их собственно модальных значений, сколько о приобретении ими новых, дополнительных немодальных смыслов, которые как бы отодвигают, затеняют собой изначальные значения, выдвигаясь в соответствующих контекстах на первый план и составляя главный фокус высказывания.

Выражение таких «дополнительных» смыслов и является основной функцией модальных предикатов в рассматриваемых КРА, которую в общих чертах можно определить как маркирование дистанционной (негативной) вежливости, подчеркивающей уважение говорящего к личной «территории» адресата. Данный тип вежливости, противопоставленный солидарной или, иначе, позитивной вежливости, базируется на иерархических отношениях и призван маркировать наличие определенной дистанции между собеседниками, подчеркивать независимость личности и готовность говорящего считаться с неприкосновенностью личного пространства собеседника. Дистанционная вежливость нередко выражается в речи посредством использования стандартных, конвенциональных формул (позволяющих говорящему не задеть чувства адресата), к числу которых относятся и многие из выделенных типов КРА с модальными предикатами.

Важной составляющей при реализации стратегий дистанционной вежливости является маркирование степени КК говорящего. Соотношение степени КК с формой конкретного высказывания в значительной степени зависит при этом как от существующих между коммуникантами отношений, так и от таких факторов как конвенционализованностъ употребления тех или иных форм модальных предикатов (чем более конвенционализованной является употребляемая форма, тем более нейтральным является данный РА в отношении КК) и сложность действия, указанного в РА (чем более сложной, деликатной является просьба, тем меньше степень КК говорящего и тем более синтаксически сложной является форма ее выражения).

Несмотря на относительную универсальность (или, по меньшей мере, широкую распространенность) немодального функционирования модальных предикатов в составе КРА, подобное использование данных предикатов не лишено также конкретно-языковой специфики, связанной как с конвенционализованностью косвенного употребления соответствующих форм (ср. использование форм третьего лица в функции второго для выражения вежливой просьбы в польском), так и с социокультурными особенностями экстралингвистического характера, обусловленными разными представлениями о вежливости в разных культурах.

Результаты, полученные в настоящей работе, открывают широкие перспективы для дальнейшего исследования. Поскольку некоторые из выделенных типов немодальных значений модальных предикатов (в частности, выражение данными предикатами значений поля знания, а также их использование для передачи указанных акторечевых смыслов) характерны не только для предикатов рассматривавшихся в настоящей работе языковых групп, но и для модальных предикатов ряда других языков - как близкородственных языкам славянской и германской групп, так и языков других семей, несомненный интерес представляет проведение анализа немодальных значений модальных предикатов на более обширном языковом материале, что позволило бы типологически осветить данную проблематику и способствовало как установлению путей диахронического развития рассматриваемых предикатов, так и более глубокому пониманию категории модальности.

Далее, настоящее исследование интересно было бы распространить также на типы немодальных значений модальных предикатов, не получившие подробного рассмотрения в данной работе. Это касается, главным образом, таких значений, которые не являются регулярными для языков рассмотренных групп (типа упоминавшегося во введении немецкого предложения Was soil der Quatsch? с глаголом поля необходимости sollen). Изучение подобных случаев имеет немаловажное значение для комплексного анализа модальных предикатов как поля, единицам которого свойственны определенные семантические сдвиги, приводящие к развитию новых значений.

Наконец, в настоящей работе не предполагалось подробного рассмотрения всех лингвоспецифических особенностей функционирования модальных предикатов в выделенных значениях, в силу чего мы в ряде случаев ограничивались указанием на общие закономерности и тенденции анализируемых явлений. Между тем, исследование специфики каждого из рассмотренных языков в отношении затронутой проблематики также представляет безусловный интерес.

Список научной литературыПетрова, Мария Андреевна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Адамец П. К вопросу о модификациях (модальных трансформациях) соVзначением необходимости и возможности // CsR, 1968, № 2.

2. Адмони В.Г. Введение в синтаксис современного немецкого языка. М., 1955.

3. Алексеева JT.C. Древнеанглийский язык. М., 1971.

4. Апресян Ю.Д. Типы информации для поверхностно-семантического компонента модели «Смысл <-> Текст» // Wiener Slawistischer Almanach. Sonderband 1. Wien, 1980.

5. Апресян Ю.Д. Новый большой англо-русский словарь. М., 1994.

6. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Том II. Интегральное описание языка и системная лексикография. М., 1995.

7. Апресян Ю.Д. Проблема фактивности: знать и его синонимы // В Я, 1995. № 4. (а)

8. Апресян Ю.Д. Системообразующие смыслы 'знать' и 'считать' в русском языке // Русский язык в научном освещении. М., 2001. № 1.

9. Арама Б.Е., Шахнарович A.M. Интонация и модальность. Москва -Тамбов, 1997.

10. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М., 1976.

11. П.Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. М., 1988.

12. Арутюнова Н.Д. «Полагать» и «видеть» (к проблеме смешанных пропозициональных установок) // Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М., 1989.

13. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1998.

14. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языкознания. М., 1976.

15. Беличова-Кржижкова Е. О модальности предложения в русском языке // Актуальные проблемы русского синтаксиса. М., 1984.

16. Беляева Е.И. Функционально-семантическое поле модальности в русском и английском языках. Воронеж, 1985.

17. Беляева Е.И. Модальность и прагматические аспекты директивных речевых актов в современном английском языке. Автореферат дис. . докт. филол. наук. М,, 1988.

18. Бергельсон М.Б. Прагматическая и социокультурная мотивированность языковой формы. Докт. дисс. М., 2005.

19. Бондаренко В.Н. Виды модальных значений и их выражение в языке. Автореферат дис. канд. филол. наук. М., 1977.

20. Бондаренко В.Н. Виды модальных значений // Филологические науки, 1979. № 2.

21. Бондарко А.В. Вид и время русского глагола. М., 1971.

22. Бондарко А.В. Проблемы грамматической семантики и русской аспектологии. С-П., 1996.

23. Бондарко А.В. Эксплицитность/имплицитность выражения смыслов в общей системе категоризации семантики // Семантико-дискурсивные исследования языка: эксплицитность/имплицитность выражения смыслов. Калининград, 2006.

24. Бонч-Осмоловская А.А. Подлежащее в дативе, сказуемое в инфинитиве: опыт корпусного анализа одной русской конструкции // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. № 6. 2003.

25. Бердник Л.Ф. Предложения со значением желательности // Русская речь, 1988. № 6.

26. Будовниц И.У. Повесть о разорении Торжка в 1315 году // Тр. ОДРЛ. XVI. М., Л., 1960.

27. Булыгина Т.В., Степанов Ю.С. Теория грамматики и теоретическая грамматика // ВЯ, 1988. № 3.

28. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Чем обусловлена транзитивность знания // Логический анализ языка. Знание и мнение. М., 1988.

29. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Вопрос о косвенных вопросах: является ли установленным фактом их связь с фактивностью? // Логический анализ языка. Знание и мнение. М., 1988. (а)

30. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. «Возможности» естественного языка и модальная логика // Вопросы кибернетики. Язык логики и логика языка. М., 1990.

31. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Концепт долга в поле долженствования // Логический анализ языка. Культурные концепты. М., 1991.

32. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Модальность // Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис. М., 1992.

33. Васева Ив. Преизказването в българския и руския език // Прояви на междуезикова асиметрия при превод от чужд на български език. София, 1995.

34. Васильев Л.М. Семантические классы глаголов чувства, мысли и речи // Очерки по семантике русского глагола. Уфа, 1971. (Учен. зап. Башк. ун-та. Вып. 43.)

35. Вендлер 3. Факты в языке // Философия. Логика. Язык. М., 1987.

36. Виноградов В.В. О категории модальности и модальных словах в русском языке // Труды Института Русского языка АН СССР. М., Л., 1950.

37. Виноградов В.В. Избранные труды. Исследования по русской грамматике. М., 1975.

38. Виноградов В.В. Русский язык. М., 1986.

39. Воскресенский Г.А. Древнеславянское Евангелие. Евангелие от Марка по основным спискам четырех редакций рукописного славянскогоевангельского текста с разночтениями из ста восьми рукописей евангелия XI XVI вв. Сергиев Посад, 1894.

40. Всеволодова М.В. Теория функционально-коммуникативного синтаксиса. М., Издательство Московского университета, 2000.

41. Вригт Г.Ф. фон. Логико-семантические исследования: Избранные труды. М., 1986.

42. Гак Г.В. Теоретическая грамматика французского языка. Синтаксис. 2-е изд. М., 1986.

43. Галкина-Федорук Е.М. Суждение и предложение. М., 1956.

44. Гладров В. Скрытая категория вежливости в русском и немецком языках // Семантико-дискурсивные исследования языка: эксплицитность/ имплицитность выражения смыслов. Калининград, 2006.

45. Гловинская М.Я. Семантические типы видовых противопоставлений русского глагола. М., 1982.

46. Грамматика русского языка. М., 1954.

47. Грамматика русского языка. Синтаксис. Т. 2. М., 1960.

48. Греков Б.Д. Русская правда I. Тексты. Под ред. Б.Д. Грекова. М., Л., 1940.

49. Грепл М. О сущности модальности // Языкознание в Чехословакии. М., 1978.

50. Гулыга Е.В. Модальность сложноподчиненного предложения (на материале совр. немецкого языка). М., Уч. зап. МГПИ им. В.И. Ленина, 1959. Т. 62, вып. 1, с. 95-124.

51. Демьянков В.З. О техниках понимания имплицитности речи // Семантико-дискурсивные исследования языка: эксплицитность/имплицитность выражения смыслов. Калининград, 2006.

52. Дмитровская М.А. Глаголы знания и мнения (значение и употребление). Канд. дисс., М., 1985.

53. Дмитровская М.А. (а) Глаголы знания и мнения (значение и употребление). Автореферат дис. канд. филол. наук, М., 1985.

54. Дмитровская М.А. Знание и мнение: образ мира, образ человека // Логический анализ языка. Знание и мнение. М., 1988.

55. Докулил М. К вопросу о морфологических категориях // ВЯ, 1967, № 6.

56. Ермолаева Л.С. Система средств выражения модальности в современных германских языках: на материале немецкого, английского, шведского и исландского языков. Автореферат дис. канд. филол. наук. М., 1964.

57. Есперсен О. Философия грамматики. М., 1958.

58. Жигадло В.Н., Иванова И.П., Иофик Л.Л. Современный английский язык. М., 1966.

59. Зализняк Анна А. О понятии импликативного типа (для глаголов с пропозициональным актантом) // Логический анализ языка. Знание и мнение. М., 1988.

60. Зализняк Анна А. Контролируемость ситуации в языке и в жизни // Логический анализ языка. Модели действия. М., 1992.

61. Зализняк Анна А. Многозначность в языке и способы ее представления. М., 2006.

62. Зализняк Анна А., Падучева Е.В. Предикаты пропозициональной установки в модальном контексте // Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М., 1989.

63. Зверева Е.А. Научная речь и модальность. Л., 1983.

64. Земская Е.А. Категория вежливости в контексте речевых действий // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М., 1994.

65. Земская Е. А. Категория вежливости: общие вопросы национально-культурная специфика русского языка // Zeitschrift fur Slavische Philologie. Band LYI, Heidelberg 1997.

66. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М., 1973.

67. Золотова Г.А. Модальность в системе предикативных категорий // Otazky slovanske syntaxe, III. Brno, 1973. (a)

68. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М., 2001.

69. Ильиш Б.А. Строй современного английского языка. Л., 1971.

70. Иоанесян Е.Р. Проблемы эпистемического согласования // Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М., 1989.

71. Иоанесян Е.Р. Функциональная семантика эпистемических предикатов (на материале французского языка). М., 2000.о

72. Йокояма О. Когнитивная модель дискурса и русский порядок слов. М., 2005.

73. Карнап Р. Значение и необходимость. М.: ИИЛ, 1959.

74. Кобозева И. М. Лингвистическая семантика. М., 2000.

75. Кобозева И. М., Лауфер Н.И. Семантика модальных предикатов долженствования // Логический анализ языка. Культурные концепты. М., 1991.

76. Кобозева И.М., Лауфер Н.И. Семантика предикатов долженствования в русском языке // Russistik. 1991. № 1. (а)

77. Колосова Т.А. О диктуме и модусе в сложных предложениях // Филологические науки, 1979. № 2.

78. Колшанский Г.В. О содержании языковой категории модальности // ВЯ, 1961. № 1.

79. Кондаков Н.И. Логический словарь. М., 1971.

80. Котков С.И. Назиратель. Под ред. С.И. Коткова. М., 1973.

81. Кустова Г.И. Некоторые проблемы анализа действий в терминах контроля //Логический анализ языка. Модели действия. М., 1992.

82. Кустова Г.И. Типы производных значений и механизмы языкового расширения. М., 2004.

83. Куцаров Ив. Очерк по функционално-семантична граматика на българския език. Пловдив, 1985.

84. ЛЭС: Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

85. Македонско-русский словарь. Под общ. ред. Р.П. Усиковой и Е.В. Верижниковой. М., 2003.

86. Маццола Е. Семантика русских модальных частиц и способы ее отражения средствами итальянского языка. Канд. дисс. М., 2004.

87. Новакович А.С., Усков А.И., Чеканский А.Н. Учебник датского языка. М., 1996.

88. Новоженова 3.J1. Глагольное предложение и предложение с глаголом: к проблеме экспликации основных грамматических значений предложения // Семантико-дискурсивные исследования языка: эксплицитность/ имплицитность выражения смыслов. Калининград, 2006.

89. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1992.

90. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М., 1985.

91. Падучева Е.В. Семантические исследования. М., 1996.

92. Падучева Е.В. Динамические модели в семантике лексики. М., 2004.

93. Падучева Е.В. Имплицитность в лексике: позиция за кадром, инкорпорированные участники, дейксис, наблюдатель // Семантико-дискурсивные исследования языка: эксплицитность/имплицитность выражения смыслов. Калининград, 2006.

94. Петров Н.Е. О содержании и объеме языковой модальности. Новосибирск, 1982.

95. Петрова М.А. О некоторых типах имплицитно-модализованных предложений со значением возможности в русском языке // Сборник трудов конференции «Проблемы и методы современной лингвистики». М., 2003. (а)

96. Петрова М.А. О соответствиях при переводах модальных глаголов (на материале русского, английского и немецкого языков) // Труды Международной конференции Диалог. М., 2003. (б)

97. Петрова М. К типологии модальности (на материале русского, английского и немецкого языков) // Русская филология, 14. Тарту, 2003.

98. Петрова М. «К имплицитной модализованности русских предложений» // Littera Scripta, 4, Рига 2004. (в)

99. Петрова М.А. К имплицитной модализованности русских предложений со значением возможности // Сборник научных трудов конференции «Проблемы и методы современной лингвистики» Вып. 1 М., 2005.

100. Петрова М. (а) «О сопоставлении русских глаголов мочь и смочь» // Studia Slavica, V. Таллинн 2005.

101. Петрова М.А. (б) Семантическая специфика форм СВ русских глаголов со значением возможности // Труды Международной конференции Диалог. Москва, 2005.

102. Петрухина Е.В. Скрытые характеристики глагольных ситуаций в русском языке (в сопоставлении с чешским языком) // Семантико-дискурсивные исследования языка: эксплицитность/имплицитность выражения смыслов. Калининград, 2006.

103. Разлогова Е.Э. Семантические инварианты. Логико-когнитивный анализ лексики естественного языка. М., 1988.

104. Руденко Е.Н. 'Ведаць' i 'разумець': узаемаадносшы i спосабы матывацьй // Весшк БДУ. Сер. 4. Фшалопя. Журналютыка. Педагопка. Пс1халопя. 1996. № 1.

105. Русская грамматика (под ред. Н.Ю. Шведовой и В.В. Лопатина) М., 1990.

106. Русская грамматика (том II). Академия наук СССР. М., 1980.

107. Рябцева Н.К. Ментальный модус: от лексики к грамматике // Логический анализ языка. Ментальные действия. М., 1993.

108. Рябцева Н.К. Язык и естественный интеллект. М., 2005.

109. Самсонова Н.Н. Структура и функции вопросительных предложений (типа русских вопросов со словом «как»). Автореферат дис. . канд. филол. наук. М., 1989.

110. Словарь русского языка XI-XVII вв. Т. 2. М., 1975.

111. Словарь русского языка XI-XVII вв. Т. 6. М., 1979.

112. Словарь русского языка XVIII века. С.-П., 1995.

113. Смирнитский А.И. Морфология английского языка. М., 1959.

114. Соболевский А.И. Великорусские народные песни. Собранные А.И. Соболевским. Т. I. Спб., 1895-1902.

115. Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по памятникам письменности. СПб., 1893 1912.

116. Стеблин-Каменский М.И. Грамматика норвежского языка. М., 2002.

117. Теория функциональной грамматики (Темпоральность. Модальность.). Л., 1990.

118. Титов А.А. Иосиф Архиепископ Коломенский (дело о нем 1675 1676 гг.) // Чт. ОИДР, 1911. Кн. 3, отд. I.

119. Трубачев О.Н. История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя. М., 1959.

120. Ушаков Д.Н. Большой толковый словарь современного русского языка. М., 2005.

121. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1987.

122. Хлебникова И.Б. Еще о проблеме модальности в грамматике // Уч. зап. МГПИИЯ, т. 32. М., 1965.

123. Хлебникова И.Б. Сослагательное наклонение в английском языке. Калинин, 1971.

124. Шатуновский И.Б. Эпистемические глаголы: коммуникативная перспектива, презумпции, прагматика // Логический анализ языка. Знание и мнение. М., 1988.

125. Шатуновский И.Б. Думать и считать', еще раз о видах мнения // Логический анализ языка. Ментальные действия. М., 1993.

126. Шатуновский И.Б. Семантика предложения и нереферентные слова. М., 1996.

127. Шведова Н.Ю. О долженствовательном наклонении // Синтаксис и норма. М., 1974.

128. Шемякина А.В. Стратегии персонализации в институциональном дискурсе (на материале английских и русских перформативных высказываний). Автореферат дис. канд. филол. наук. Волгоград, 2004.

129. Шмелев А.Д. «Хоть знаю, да не верю» // Логический анализ языка. Ментальные действия. М., 1993.

130. Шмелева Т.В. Смысловая организация предложения и проблема модальности // Актуальные проблемы русского синтаксиса. М., 1984.

131. Штелинг Д.А. Неоднородность форм сослагательного наклонения в английском языке // Учен. зап. Ин-та междунар. отношений, вып. 7, сер. филол., 1961.

132. Aikhenvald A.Y., Dixon R.M.W. (Eds.) Studies in evidentiality. Amsterdam, 2003.

133. Aikhenvald A.Y. Evidentiality: Problems and challenges // Linguistics Today Facing a Greater Challenge. Ed. by Piet van Sterkenburg. Amsterdam/Philadelphia, 2004.

134. Aikhenvald A.Y. (a) Evidentiality. Oxford: Oxford University Press. 2004.

135. Austin J.L. How to do things with words. Oxford UP, New York, 1962, 1973. // Перевод: Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. М., 1986.

136. Bach К., Harnish R.M. Linguistic Communication and Speech Acts. Cambridge (Mass.): MIT Press, 1982.

137. Bally Ch. Syntaxe de la modalite explicite // Cahiers F. de Saussure. 1942. № 2.

138. BBC English Dictionary. London, 1993.

139. Benson M. Srpskohrvatsko-engleski recnik. Beograd, 1979.

140. Birkmann T. Prateritoprasentia: Morphologische Entwicklungen einer Sonderklasse in den altgermanischen Sprachen. Tubingen: Niemeyer. 1987.

141. Brown P., Levinson S. Universals of language usage: Politeness phenomena // Esther Goody (ed.). Questions and Politeness Strategies in Social Interaction. Cambridge: Cambridge University Press. 1978.

142. Brown В., Levinson St.C. Politeness. Some universals in language usage. Cambridge, 1987.

143. Buck C. Dictionary of Selected Synonyms in the Principal Indo-European Languages. Chicago, 1949.

144. Bybee J.L., W. Pagliuca, P. Perkins. Back to the Future // E.C. Traugott and B. Heine (edc.) Approaches to Grammaticalization, voll. II. Amsterdam: John Benjamins. 1991. j

145. Bybee, J.L., Revere Perkins and William Pagliuca. The Evaluation of Grammar: Tense, Aspect and Modality in the Languages of the World. Chicago: University of Chicago Press. 1994.

146. Chafe W.L., Nichols J. (eds.) Evidentiality: The linguistic Coding of Epistemology. Norwood, NJ: Ablex. 1986.

147. Chung S. & Timberlake A. Tense, Aspect and Mood // Timothy Shopen (ed.), Language Typology and Syntactic Description, Volume 3: Grammatical Categories and the Lexicon. Cambridge: Cambridge University Press. 1985.

148. Coates Jennifer. The Semantics of the Modal Auxiliaries. London: Croom Helm. 1983.

149. Comrie B. Evidentials: semantics and history // Evidentials. Turkic, Iranian and Neighbouring Languages. Berlin, 2000.

150. Fraser В. Perspectives on Politeness// Journal of Pragmatics, 14. 1990.

151. Gamon, David. On the development of epistemicity in the German modal verbs mogen and miissen II Acta Linguistica Historica, 14. 1993.

152. Givon T. Syntax: A Functional-Typological Introduction. Amsterdam: Benjamins. 1984. Volume 1.

153. Givon, T. Prototypes: Between Plato and Wittgenstein // C. Craig (ed.). Noun Classes and Categorization. Amsterdam Philadelphia, 1986.

154. Givon T. Irrealis and the subjunctive // Studies in Language 18. 1994.

155. Goffman E. Interaction Ritual: Essays in Face to Face Behavior. New York, 1967.

156. Grice Н.Р. Logic and Conversation // Syntax and semantics, v. 3, ed. by P. Cole and J.L. Morgan, N.Y., Academic Press, 1975 // Перевод: Логика и речевое общение//НЗЛ. М., 1985. Вып. 16: Лингвистическая прагматика.

157. Hintikka, Jaakko. Objects of Knowledge and Belief: Acquaintances and Public Figures // The Journal of Philosophy. 1970. № 67.

158. Jakobson R. Shifters, verbal categories, and the Russian verb. Russian Language Project, Dep. of Slavic Languages and Literatures. Harvard University, 1957.

159. Karttunen L. Implicative verbs // Language, v. 47. 1971.

160. Karttunen L. La logique des constructions anglaises a complement predicatif // «Langages», 1973. № 30. Ditter, Paris. // Перевод: Логика английских конструкций с сентенциальным дополнением // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. М., 1985.

161. Kerbrat-Orecchioni С. Les actes de langage dans le discours: theorie et fonctionnement. Paris: Nathan, 2001.

162. Kerbrat-Orecchioni C. Politeness in France: How to Buy Bread Politely // Politeness in Europe. Ed. by Leo Hickey and Miranda Stewart. 2005.

163. Kiparsky P., Kiparsky С. Fact // Progress in Linguistics, ed. by Bierwisch and Heidolf. The Hague, Mouton & Co. 1970.

164. Lang S. Hoflichkeit // A. Wierlacher, A. Bogner (Hrsg.), Handbuch interkulturelle Germanistik. Stuttgart, Weimar. 2003.

165. Lakoff R. The logic of politeness; or, minding your p's and q's // Papers from the 9th Regional Meeting of the Chicago Linguistic Society, Chicago, Illinois. 1973.

166. Larreya P. Irrealis, past time reference and modality // Modality in contemporary English. Mouton de Gruyter. Berlin New York, 2003.

167. Leech G. Principles of Pragmatics. London, 1983.

168. Lehnert M. Poetry and Prose of the Anglo-Saxons. Berlin, 1955.

169. Liiger H.-H. Hoflichkeit und Hoflichkeitsstile // H.-H. Luger (Hrsg.), Hoflichkeitsstile. Frankfurt am Main etc. 2002.

170. Lunn P. V. The evaluative function of the Spanish subjunctive // Modality in Grammar and Discourse, Joan Bybee and Suzanne Fleischman (eds.). Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins. 1995.

171. Lyons J. Introduction to Theoretical Linguistics. Cambridge University Press, 1971.

172. Malire F., Lukesove A. (pod redakcf) Rusko Ceski a Cesko - Ruski slovnik. Praha, 1968.

173. Modality in contemporary English. Mouton de Gruyter. Berlin New York, 2003.

174. Palmer F.R. Mood and modality. 1986.

175. Palmer F. Modality in English: Theoretical, descriptive and typological issues // Modality in contemporary English. Mouton de Gruyter. Berlin New York, 2003.

176. Petrova M. Some of the Secondary Meanings of the Russian, English and German Modal Verbs // CIL 17. Prague, 2003.

177. Plank F. The modals stoiy retold // Studies in Language 8. 1984. (305-364)

178. Politeness in Europe. Ed. by Leo Hickey and Miranda Stewart. Multilingual Matters. 2005.

179. Praktyczny slownik poprawnej polszczyzny. Pod redakcjX Andrzeja Markowskiego. Warszawa, 1996.

180. Rakhilina E. Jakoby comme precede de mediatisation en russe //r

181. Enonciation mediatisee. Louvain-Paris, 1996.

182. Rathmayr R. Sprachliche Hoflichkeit. Am Beispiel expliziter und impliziter Hoflichkeit im Russischen // W. Girke (Hrsg.): Slavistische Linguistik, 1995, Miinchen, 1996.

183. Rathmayr R. Hoflichkeit als kulturspezifisches Phanomen: Russisch im Vergleich // Wechselbeziehungen zwischen slawischen Sprachen, Literasturen und Kulturen in Vergangenheit und Gegenwart. Innsbruck, 1996.

184. Searle J.R. What is a speech act? // Philosophy in America, ed. By Max Black, London, Allen and Unwin, 1965, p. 221-239. // Перевод: Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. М., 1986.

185. Searle J.R. Speech Acts: An Essay in the Philosophy of Language. London, Cambridge University Press, 1969.

186. Searle J.R. Indirect speech acts // Syntax and Semantics, vol. 3; Speech Acts, Cole P., Morgan J.L. (eds.). New York San Francisco - London, Academic

187. Press, 1975, p. 59-82 // Перевод: Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. М., 1986.

188. Searle J.R. A classification of illocutionary acts // Language in society, 1976, № 5. // Перевод: Классификация иллокутивных актов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. М., 1986.

189. Strawson P.F. Intention and convention in speech acts // "The Philosophical Review", vol. LXXIII, 1964, №4 , p. 439-460. // Перевод: Намерение и конвенция в речевых актах // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. М., 1986.

190. Sweetser Е.Е. Root and epistemic modals: causality in two worlds // Berkley Linguistic Society Papers 8. 1982.

191. Van der Auwera J., Plungian V.A. Modality's semantic map // Linguistic typology 2. 1998.

192. Van Fraassen B.C. Presupposition, implication and self-reference // Journal of Philosophy, v. 65. 1968.

193. Vanderveken D. Les actes de discours. Pierre Margada, editeur. Liege -Bruxelles, 1988.

194. Warner A.R. English Auxiliaries: Structure and History. Cambridge: Cambridge University Press. 1993.

195. Wierzbicka A. Acts of Speech // Semantic Primitives. Frankfurt-am-Main, Athenaum, 1972.

196. Wierzbicka A. Particles and linguistic relativity. International Review of Slavic Linguistics, vol. 1,1976.

197. Wierzbicka A. The semantics of modality // Folia Linguistica. V.21/1. 1987. P.25-43.

198. Wierzbicka A. Cross-Cultural Pragmatics: The Semantics of Human Interaction. Berlin; N.Y., 1991.

199. Willett T. A cross-linguistic survey of the grammaticization of evidentiality // Studies in Language 12: 51-97. 1988.

200. Yokoyama O.T. Discourse and Word Order. Amsterdam; Philadelphia, 1986.