автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Типы склонения существительных и субстантивных форм в современном русском литературном языке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Типы склонения существительных и субстантивных форм в современном русском литературном языке"

На правах рукописи

ЗЫОНГ ВАН ЧИ г™^

0030543Т2

ТИПЫ СКЛОНЕНИЯ СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ И СУБСТАНТИВНЫХ ФОРМ В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ЛИТЕРАТУРНОМ ЯЗЫКЕ (на материале текстов для детей К. И. Чуковского)

Специальность 10 02.01 -русскийязык

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Тамбов 2007

003054372

Работа выполнена в Тамбовском государственном университете имени Г. Р. Державина.

Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор

Руделев Владимир Георгиевич

Официальные оппоненты - доктор филологических наук, профессор

Чернова Любовь Афанасьевна

Защита состоится 19 января 2007 г., в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 212.261.03 в Тамбовском государственном университете имени Г. Р. Державина по адресу: 392622, Тамбов, ул. Советская, 93, Институт филологии ТГУ имени Г. Р. Державина, ауд. 107.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тамбовского государственного университета имени Г. Р. Державина (г. Тамбов, ул. Советская, 6).

Автореферат разослан « декабря 2006 г.

Ученый секретарь / Пискунова С. В.

кандидат филологических наук, доцент Канарская Людмила Геннадиевна

Ведущая организация -

Рязанский государственный университет имени С. А. Есенина

диссертационного совета

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Русский язык, будучи мировьш языком, принадлежит не только русскому народу и изучается не только русскими людьми; именно поэтому в его научном описании не должно быть противоречий и чрезмерных сложностей; если же таковые случаются, они должны быть объяснены и представлены как необходимые закономерности: это особенно важно для иностранцев, изучающих русский язык, например, для вьетнамцев.

Сказанное здесь больше всего касается так называемых образцов русского склонения, то есть моделей изменения русских существительных по падежам. Типов склонения существительных в русском языке гораздо больше, чем это представлено в учебной и специальной научной литературе по русскому языку, в энциклопедиях и справочниках. Иностранцу это особенно заметно; ему не кажется достаточно мотивированным, например, отнесение к одному и тому же типу склонения таких слов, как город и село (первое - мужского рода, второе - среднего): различия в окончаниях здесь обнаруживаются сразу же, в начальных формах (город-а -с «нулевым» окончанием, сел-о - с окончанием -о). Немотивированность подобных отнесений отмечалась в научной литературе (С. П. Обнорский), но более рациональные, нежели существующие, классификации типов субстантивных склонений (например, выделение в особое склонение существительных среднего рода) не получили поддержки (С. И. Карцевский).

В современных учебниках по русскому языку (школьных и вузовских), а также в научных описаниях морфологического строя русского языка представляется три субстантивных склонения (нумерация условна и часто меняется от автора к автору): 1-е склонение-. слова мужского рода типа завод, конь и среднего рода - типа окно, поле; 2-е склонение: слова женского рода типа карта, земля и мужского рода типа мужчина, дядя; 3-е склонение-, слова женского рода типа тень, мать. Некоторое количество слов в рамках установленных типов не умещается и рассматривается как особые совокупности; это касается существительных с формантом -мя (время, племя, темя, бремя и под.) и слова путь; но констатация особых деклинационных групп субстантива (помимо основных клас-

сов) по сути дела является признанием дополнительных типов склонения, и это более рационально, чем, допустим, искусственное приобщение, слов типа время, племя или слова путь к тому же 3-му склонению (В. А. Плотникова-Робинсон), содержащему слова женского рода.

Но дело не только в этом. При описании любого из трех признаваемых типов склонения существительных всегда так или иначе приходится говорить о вариантах окончаний: слово армия, например, относящееся к тому же склонению, что и слова карта, земля, в предложном падеже имеет вместо ожидаемого окончания -е (ср.: о карт-е, о земл-е) окончание -и (об арми-и); такие же отклонения от стандарта имеют слова планетарий и здание, относящиеся к тому же склонению, что и слова завод, конь и окно, поле. Если всякую вариативность при склонении учитывать как весьма значимое и существенное явление, количество деклинационных типов придется увеличить во много раз; и, видимо, гораздо проще и разумнее констатировать действительное число типов склонения, нежели искусственно уменьшать их количество, постоянно обращая внимание на вариативность окончаний. Именно так в 1922 году поступил Н.Н.Дурново, констатируя неожиданное множество типов склонения в русском языке, и это было сделано с учетом не только флексий, но и на акцентологическом материале, а также с констатацией особых падежей существительных, которые обычно гак не рассматривались. В дальнейшем идеи Н. Н. Дурново были развиты или повторены в работах Л. В. Ко-пецкого, А. А. Зализняка, Л. Дюровича. Продуктивность этих идей была очевидна, и она проявилась, прежде всего, в преподавании русского языка как иностранного или второго родного. В Г. Руделев в 1974 году только на материале падежных субстантивных флексий установил 40 деклинационных типов существительных; им учитывались вариации флексий как в единственном, так и во множественном числе основных субстантивных падежей; акцентные характеристики, как и различного вида вариации основ не учитывались - это позволило бы увеличить число типов склонения еще в несколько раз.

Актуальность исследования связана с работой над составлением типологической модели субстантивного склонения русского

языка, которую нельзя считать завершенной. Дело касается не столько открытия каких-либо пока не описанных парадигм склонения, сколько создания действующего иерархического устройства, объясняющего то, что уже открыто и прогнозирующего дальнейшие открытия. Говорить о 40 типах субстантивного склонения было важно тогда, когда еще грамматическая мысль не выходила за пределы небольшого количества деклинационных образцов; теперь же более важно установить некоторые начала склонения русских существительных и от этих начал идти к самым сложным их развитиям, находя оправдание и мотивацию подобных сложностей. Смысл современного описания русского склонения - в открытии системных (оппозитивных и коррелятивных) связей между различными деклинационными типами, в выявлении структур подобных оппозиций и условий их нейтрализации в особых (слабых) позициях. Такая работа применительно к деклинационным типам русского языка еще не проводилась, но она вполне назрела в связи с освоением языковедами-русистами современных методов исследования, примененных раньше всего в фонологии, но теперь уже вышедших за ее пределы.

Объект нашего исследования - типы склонения существительных в современном русском литературном языке как некоторая динамическая система, способная действовать на полную мощь и одновременно сокращаться, представляя главное, инвариантное, и такое, что зависит от привходящих моментов (позиционных, стилистических и иных), несомненно, важных, но не настолько, чтобы с них начинать изучение и научное описание русского склонения.

Предмет исследования в нашей работе - существительные русского языка в их грамматических вариантах, маркирующих различного рода синтаксические позиции и представляющих то, что составляет совокупность грамматических значений субстантивных лексем. Теперь, однако, уже есть достаточные основания отличать то, что действительно представляет субстантив как в плане содержания, так и в плане грамматических и даже мимикри-ческих (адъективных) форм, от того, что является только субстантивной (мимикрической) формой глагола, прилагательного или наречия; таким образом, есть возможность поставить те или иные

типы субстантивного склонения в русском языке в зависимость от взаимодействия частей речи русского языка, образующих живую, динамическую систему (В. Г. Руделев; О. А. Руделева). Столь же важно отличить надкласс символических субстантивов («собственных слов») от класса знаковых существительных, найдя в обоих и какие-то инвариантные моменты. Что же касается существительных, принадлежащих так называемому «адъективному склонению» (В. А. Плотникова-Робинсон), - типа портной, булочная, пирожное, чаевые, то эти слова мы выносим за пределы нашего исследования, видя в них только адъективные элементы двуслов-ных слов (В. Г. Руделев, О. А. Руделева), выступающих в эллиптических вариантах (ср.: П. А. Соболева; Е. С. Кубрякова).

Материалом исследования послужили поэтические тексты (сказки) для детей, созданные замечательным русским поэтом Корнеем Ивановичем Чуковским (1882-1969): «Муха-Цокотуха», «Мойдодыр», «Тараканище», «Бармалей», «Топтыгин и Лиса», «Федорино горе»», «Краденое солнце», «Телефон», «Путаница», «Чудо-дерево», «Крокодил», и стихотворные детские миниатюры: «Обжора», «Слониха читает», «Закаляка», «Поросёнок», «Ёжики смеются», «Бутерброд», «Свинки», «Федотка», «Ёлка», «Радость», «Черепаха», часть из которых - переводы с английского («Курица», «Котауси и Мауси», «Скрюченная песня», «Барабек», «Храбрецы», «Дженни»), Эти тексты представляют уникальные образцы русского языка в его речевых композициях, переполненных субстантивными словами во всех интересующих нас формах: падежных, уменьшительно-ласкательных (диминутивных), увеличительно-неодобрительных (пейоративных), различных стилистических модификаций, форм, принадлежащих только письменной или только устной речи и т. д. На сказках К. И. Чуковского русские дети учились и учатся русскому языку. Эти тексты - прекрасные подспорье и для взрослых людей, углубляющих свое знание русского языка, особенно для иностранцев. Помимо всего сказанного, тексты К. И. Чуковского амбивалентны, символичны, их лексика отражает менталитет русского народа, без знания которого говорящий на русском языке человек (иностранец и даже тот, кто может считать себя русским) создает лишь суррогаты русской речи,

эсперантизированные, междометизированные и депоэтизирован-ные ее, с позволения сказать, образцы (В. Г. Руделев).

Цель исследования - создание деклинационной модели русского литературного языка (в его письменной форме), модели, учитывающей все субстантивные парадигмы, представляющей их в системе и исключающей какие-либо исключения. В этой системе на первое место ставятся стандартные типы русского склонения -в их ограниченном числе, далее строятся и представляются декли-национные дериваты основных, стандартных, типов и дериваты их дериватов. Назначение такой модели - и научное, и педагогическое: она дает представление о постепенном синхроническом усложнении деклинационной системы и одновременно представляет удобный способ ее постижения (в духе педагогики Яна Амоса Ко-менского).

Задачи исследования определяются его целями; они отражают по сути его основные этапы:

Во-первых, составляется и описывается на основе базовых падежей (именительного, родительного, дательного, творительного и предложного) реестр деклинационных образцов русских существительных и субстантивных форм других частей речи.

Во-вторых, строится система отношений между деклинацион-ными типами, выявляются базовые типы и их отношения друг к другу, затем определяются дериваты базовых (стандартных) типов и дериваты их дериватов.

В-третьих, определяется количественный, тематический и всякий иной состав каждого деклинационного класса (базового и деривационного).

В-четвертых, выявляется причина образования и сохранения каждого деклинационного типа, его синхроническая мотивация.

Четвертая задача, очевидно, является наиболее важной и особенно трудной в смысле выполнения, но только она позволяет осмыслить необходимость множества фактов и исключить в данном случае то, что В. фон Гумбольдт назвал преобладанием формы над содержанием.

Метод, применяемый нами в нашей диссертационной работе, можно назвать оппозиционным, или оппозитивным. Он был разработан в русле Тамбовской лингвистической школы (В. Г. Руделев,

С. В. Пискунова, А. Л. Шарандин) на базе фонологической теории Н.С.Трубецкого (1890-1938), имевшей ярко выраженный теоретико-информационный характер (В. Г. Руделев; ср.: К. Шеннон). Оппозиционный метод применялся раньше всего, в фонологических описаниях; затем он был распространен на другие участки русской языковой системы (О. А. Дриняева, Н. В. Каменская, О. А. Руделева; В. Г. Руделев; А. Л. Шарандин 1981; С. В. Пискунова; О. Н. Андреева 2003); особенно продуктивным оказалось применение оппозитивного метода в области теории частей речи русского языка (В. Г. Руделев).

Кажется странным, что в фундаментальной работе В. Г. Руделева, посвященной типам склонения существительных в русском языке (1974 г.), оппозиционный метод применен не был; не был он применен и в последующих обработках этой статьи (ср., однако совместную работу В. Г. Руделев и Зыонг Ван Чи 2005 г. Странного все же здесь меньше, чем кажется: оппозиционный метод за пределами фонологии стал применяться последовательно и безупречно тамбовскими языковедами только с 1987 года, но типы склонения русских существительных к этому времени были описаны так детально и, казалось, непротиворечиво, что вновь обращаться к этому материалу было нецелесообразно или, по крайней мере, несвоевременно. Когда же описание типов русского субстантивного склонения, сделанное в 1974 году, было проверено с точки зрения теории оппозиций и их нейтрализации (основных постулатов теории Н. С. Трубецкого), оказалось, что модель русского склонения 1974 года нуждается в серьезной перестройке. Дело касалось не каких-либо деталей модели, а самого принципа моделирования. Суть оппозиционного (теоретико-информационного) метода описания языка, включая любые его участки, состоит в нахождении оппозиций, под которыми понимаются, прежде всего, двучленные (привативные) структуры, в которых информация (положительное значение составляющего данную структуру признака) сосредоточена лишь в одном (маркированном) элементе, а в другом элементе она равна нулю (В. Г. Руделев; В. Г. Руделев, Зыонг Ван Чи). Выявить информационно нагруженный элемент и отличить его от нулевого элемента каким-либо внешним путем невозможно; язык, однако, сам предоставляет такую возможность опо-

знания, противопоставляя сильные позиции различения и слабые позиции нейтрализации (Н. С. Трубецкой; В. Г. Руделев; В. К. Журавлев; Т. АкапШзи 1988). Нейтрализации оппозиций в слабых положениях позволяют совершенно точно установить как непосредственно оппозицию, так и ее характер (маркированный и немаркированный оппозиты).

Применительно к нашему материалу, отраженному в творчестве К. И. Чуковского, это обстоит следующим образом: существительные типа заяц, таракан, зверь составляют класс, находящийся в оппозиции классу существительных типа акула, блоха, ворона, жаба, корова, кошка, лиса, лягушка, муха, обезьяна, оса, птица, пчела, рыба, утка, г{апля; это доказывается тем, что, выступая в форме уменьшительно-ласкательной или уменьшительно-пренебрежительной, существительные типа заяц, таракан, зверь

приобретают парадигму окончаний, свойственную типу, включающему слова акула, блоха, ворона (происходит нейтрализация двух типов склонения; это явление до сих пор именно так не объяснялось).

Ср.:

И. заяц-п блох-а

Р. зайц-а блох-и

Д. зайц-у блох-е

Т. зайц-ем блох-ой (и блох-ою)

П. озайц-е о блох-е.

Но:

И.заиньк-а блошк-а

Р. заинък-и блошк-и

Д. заиньк-е блошк-е

Т. заиньк-ой блогик-ой

П. о заиньк-е о блошк-е.

Приведенный факт является чрезвычайно важным, несмотря на свою кажущуюся простоту: именно этот факт позволяет видеть в классе слов типа блоха начало русского склонения, а в классе

слов типа заяц его продолжение, развитие, прибавление информации; произвольному присвоению русским склонениям порядковых номеров приходит конец, и это имеет важнейшее практическое значение - в смысле той же педагогики великого Яна Амоса Ко-мен-ского: изучение (и описание!) русского склонения нужно начинать с класса слов типа «блоха» и только затем следует переходить к изучению (и описанию!) более трудных деклинационных типов, перечень которых, даже самый подробный, ничего не значит в сравнении с их системным (оппозитивным) представлением (В. Г. Руделев, О. А. Руделева). Что же касается объективности подобных представлений, то она обеспечивается констатацией нейтрализации, то есть таких обстоятельств, когда количество формальных показателей убывает при сохранении содержательных признаков. Необходимость подобных сокращений диктуется потребностями увеличения скорости речи.

Гипотеза, выдвигаемая в нашей работе, касается рассуждений о том, зачем нужно русскому языку такое обилие типов субстантивного склонения. Не проще было бы и не лучше ли, допустим, склонять (изменять по падежам) слово заяг/ так же, как слово блоха или овца: *зайца, *зайцы, *заще, *зайцей или *зайцею, о зайце? Может быть, ничего бы страшного не произошло, если бы подобное в русском языке случилось? Здесь мы должны непременно отметить, что начало Тамбовской лингвистической школы прочно связано с выдвижением гипотетического тезиса о грамматике как семантическом шифре: назначение грамматики связано с необходимостью шифровать (выражать) языковые (лексические и иные) значения (В. Г. Руделев; Р. П. Афанасьева; А. Л. Шарандин, Г. Ф. Горват; И. К. Носова; Т. П. Василькова; С. В. Пискунова; Н. В. Челюбеева; О. А. Дриняева; М. И. Иванова; Л. Н. Клокова; Л. Г. Канарская). Выдвигая гипотетический тезис о шифрующей роли грамматики, тамбовские языковеды всегда искали и подчеркивали в случае нахождения мотивирующий момент в любом грамматическом явлении русского языка. Мы поддерживаем этот оправдавший себя тезис и предполагаем увидеть в огромном многообразии типов русского склонения семантические моменты; с нашей точки зрения, типы склонения русских существительных -явление мотивированное, оправданное; устранение этого явления

привело бы к огромным трудностям, гораздо большим, чем те, которые приходится преодолевать сейчас при усвоении русской дек-линационной системы.

Научная новизна исследования заключается в том, что, следуя за Н.Н.Дурново (1876-1937), опубликовавшим в Париже в 1922 году новаторскую работу о склонении в новом «великорусском» литературном языке («De la déclinaison en grand-russe littéraire modem»), и продолжателями его дела JT. В. Копецким, J1. Дюровичем, А. А. Зализняком и В. Г. Руделевым, мы обратились к фактам русского субстантивного склонения под углом их реализации в русской литературной речи - в поэтическом творчестве выдающегося мастера стихов и сказок для детей К. И. Чуковского. Материал русского склонения в таком плане еще никогда не исследовался. Между тем только в практическом (речевом) воплощении деклинационная модель может быть оценена (одобрена или отвергнута).

Практическое значение диссертационной работы в том, что она позволяет перенести преподавание русского языка для русских и, особенно, для иностранцев в части деклинационного материала на рельсы творческого, осмысленного освоения фактов. Изучающий русский язык как свой родной или как иностранный теперь получает не существовавший ранее инструмент, позволяющий понять и принять и русскому и нерусскому человеку смысл деклина-ционных типов русских существительных, их совершенно точное количество (без исключений и многочисленных громоздких вариантов); преподавание перестает быть догматическим, чрезмерно напрягающим память, вызывающим недоумение («Зачем все это? Не проще было бы?» И т. д.). Все это чрезвычайно важно для осмысления причин, согласно которым русский язык имеет все права быть мировым языком.

По материалам диссертации могут быть разработаны очень важные специальные курсы, семинарские занятия, целая серия творческих работ и т. д.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Основными (базовыми) деклинационными типами русских существительных и субстантивных форм иных частей речи (глаголов, прилагательных и наречий) являются четыре склонения:

1) строгое мужское склонение типа заяц, 2) нестрогое мужское склонение типа болото, 3) строгое женское склонение типа лошадь, 4) нестрогое женское склонение типа блоха.

2. Строгое мужское и нестрогое женское склонения образуют оппозицию, подвергаемую нейтрализации; маркированным оппозитом в этой структуре является строгое мужское склонение. Это склонение наиболее информационно в деклинационной системе русского языка.

3. Строгие и нестрогие склонения (мужские и женские) образуют корреляцию, так что в целом базовая деклинационная система русского языка стройна и проста; она относительно легко может усваиваться изучающими русский язык как родной и как иностранный.

4. Базовая деклинационная система русского языка во всех своих участках имеет семантическую мотивацию — в основном по признакам <пола>.

5. Каждое из базовых склонений, образующих деклинацион-ную систему русского языка, имеет параллельные дериваты (под-склонения): слабое, сильное и сверхсильное. Все (или почти все) подсклонения семантически или как-то иначе (стилистически) мотивированы.

6. Дериваты дериватов, т. е. разновидности подсклонений, имеющие различительные признаки в окончаниях множественного числа, также имеют семантическую мотивацию.

Апробация работы. Настоящее исследование обсуждено на на научном семинаре кафедры русского языка Тамбовского государственного университета имени Г. Р. Державина и на методическом объединении учителей русского языка и литературы города Тамбова. Основные теоретические положения и практические результаты докладывались на научных конференциях Тамбовского государственного университета, они в значительной мере внедрены в практику преподавания филологических дисциплин, преподаваемых в Институте филологии Тамбовского государственного университета им. Г. Р. Державина.

Структура работы. Работа состоит из Введения, трех глав, Заключения и Библиографического списка, содержащего 101 наименование. Всего в работе 170 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении описывается объект диссертационной работы -русские субстантивные склонения в их взаимодействии, иерархической системе, нейтрализациях и функциональной роли, обсуждается материал исследования - поэтические тексты К. И. Чуковского, объясняются цели и задачи работы, описывается метод исследования (оппозиционный, теоретико-информационный), доказывается новизна и актуальность работы, ее научная и практическая значимость, выдвигается гипотеза о мотивированном характере русской грамматики и, в частности, имеющейся в ней довольно развитой деклинационной системы, обсуждаются положения, выносимые на защиту.

Глава первая «Основные типы русского субстантивного склонения» состоит из семи параграфов и выводов из всего, что представлено в каждом параграфе.

В 1-м параграфе «Место существительного среди других частей речи русского языка» излагается разработанная в рамках Тамбовской лингвистической школы (В. Г. Руделев) динамическая теория частей речи русского языка (В. Г. Руделев; О. А. Дриняева; Н. В. Челюбеева; В. Г. Руделев, О. А. Руделева; Л. Н. Клокова; А. Н. Федотов). В этой теории, вопреки традиционным взглядам (Л. В.Щерба; В.В.Лопатин; В.М.Живов и др.), утверждается, что существительное занимает центральное место в системе частей речи русского языка и все части речи смешиваются с существительными в определенных позициях, приобретая мимикрические субстантивные формы, но сохраняя свое исконное значение: глагольное [работа, обида, угощенье, прогулка), адъективное (темнота, красота, радость, прыть), адвербиальное (зима, поле, небо, лес).

Во 2-м параграфе «Место оппозиции Н (наречие) —* С (•супцест-вительное) в системе частеречных оппозиций русского языка» отдельно разбирается наиболее сложный характер отношений между наречием и существительным и описываются субстантивные формы русского наречия с <пространственным> и <временным> значением, отличные по семантике от подлинных существительных с <точечным> значением (В. Г. Руделев). Сравните субстантивные

формы <пространственного> наречия дом-1: дом (что?), дома (чего?), дому (чему?), домом (чем?), о доме (о чём?) при собственно наречных формах до'ма (где?), домо'й (куда?), на дому'(где? или как?) и подлинное существительное дом-2 во всех его падежных формах: дом (что?), дома (чего?), дому (чему?), домом (чем?) и т. д., в том числе и на доме {на чем?). Аналогичны субстантивные формы наречия зима с <темпоральным> значением: зима (что?), зимы (чего), зиме (чему), зимой (чем?), о зиме (о чём?) при собственно наречной форме зимой (когда?). В русском языке, отраженном в текстах К. Чуковского, несомненно, существуют наречия, которые не имеют субстантивных омонимических пар, но используют мимикрические субстантивные формы (море, поле, небо, лес, луг, болото и т. д.). Ср.: «Но вот перед ними море [что?] -/Бушует оно на просторе.! А в море [где?, а не в чем?] высокая ходит волна, /Сейчас Айболита проглотит она».

В 3-м параграфе «Семантические классы существительных русского языка в их предрасположенности к образованию декли-национных типов» разбирается «парадокс В. Н. Мигирина», пришедшего в 1973 году к выводу, что существительное в русском языке не обязательно имеет <предметное> значение (оно может иметь значение <процессуальное>, <темпоральное>, <локальное>, <признаковое> и всякое иное. В рамках Тамбовской лингвистической школы этот парадокс решается таким образом, что семантика субстантива выявляется отрицательно - за вычетом глагольной (<процессуальной>), наречной (<темпоральной>, и <локальной>), адъективной (<признаковой>). Для субстантива остается лишь такая семантика, которая образует классы со значением: <Бог>, <Человек>, <Животное>, <Растение>, <Предмет>, <Вещество> (О. А. Руделева). Особенно интересен класс <Предмет>, в котором находится немало слов, омонимичных словам, относящимся к наречиям с <пространственным значением>. Сема <пространство> оказывается в этом случае противопоставленной семе <точка>, и любое слово с <точечным> значением включается в субстантивный класс <Предмет>: «Солнце по небу гуляло / И за тучку забежало [небо - в данном случае <пространство>, а солнце - <точка>; первое слово к субстантивному <предметному> классу отнесено быть не может, а второе туда непременно входит].

4-й параграф первой главы «.Описание и исследование декли-национных типов» является основным в первой главе. В нем исследуется отношение между двумя деклинационными типами русских существительных, которые признаются таковыми традиционно (В. В. Бабайцева, Л. Д. Чеснокова; Л. П. Федоренко; Р. И. Аванесов, В. Н. Сидоров; А. А. Богородицкий; В. В. Виноградов; П. С. Кузнецов; Н. Ю. Шведова и др.). Речь идет о мужском склонении типа заяц, таракан зверь, составляющем оппозицию склонению типа акула, блоха, ворона и др. (в основном существительные женского рода + существительные мужского рода - такие, например, как дядя). Данные деклинационные типы в единственном числе представляют различные флексии во всех основных падежах (именительном, родительном, дательном, творительном (ср. заяц-0 - блоха; зайц-а - блох-и; зайц-ем - блох-ой / блох-ою), кроме предложного (о заш(-е - о блох-е) - здесь наблюдается флективное тождество. В то же время в уменьшительно-ласка-тельных или уменьшительно-пренебрежительных формах слов мужского склонения происходит уподобление окончаний окончаниям склонения типа акула, блоха, ворона (заиньк-а — как блошк-а, заиньк-и — как блошк-и, заинък-е - как блошк-е, заиньк-ой - как блошк-ой). Отмечается нейтрализация двух базовых склонений, уподобление одного склонения другому по форме; при этом мужской род склонения типа заяц, как правило, сохраняется («Только заинька / Был паинька: / Не мяукал / И. не хрюкал - / Под капусткою лежач, / По-заячьи лопотал...»)', это говорит о том, что смешения в плане содержания при описанной нейтрализации не происходит. Это говорит также о том, что мужское склонение является маркированным по отношению к тому склонению, в котором преобладают субстантивы женского рода. Видимо, существительные мужского рода в последнем по происхождению принадлежат исконному мужскому склонению, являясь теми же диминутивами (при утрате начальных, недиминутивных форм). Если же диминутивная форма мужского склонения меняет род {«моя заинька») следует говорить о лексикализации соответствующих форм.

В 5-м параграфе «Семантическая мотивация двух первых дек-линационпых типов» подводится семантическая база под склонение типа заяц и склонение типа блоха. И в склонении типа заяц, и

в склонении типа блоха отражена семантическая троичная оппозиция по мужскому и женскому полу, в которой маркированными элементами являются крайние оппозиты, включающие в свой состав только обозначения существ мужского пола или обозначения существ только женского пола (средние оппозиты в этом отношении подобной определенности не имеют).

Ср. [гусак гусь <— гусыня].

Как видно, слова типа гусак мотивируют собой мужское склонение, а слова типа гусыня — женское (А. Л. Шарандин, Г. Ф. Гор-ват). Дело, однако, в том, что и средние оппозиты в особых случаях (различного рода художественные тексты) соотносятся с формами, отражающими какой-либо <пол> совершенно точно; так в сказках имена гусь, волк, медведь, кит однозначно соответствуют существам мужского пола, а имена лиса, блоха, ворона - существам женского пола. Ср. у Чуковского: «Ослы ему славу по нотам поют, /Козлы бородою дорогу метут...» (слово козёл обозначает здесь существо непременно мужского пола, а слово осёл такой однозначности изначально не имеет, но приобретает в тексте). Ср. еще: «И пришла к Айболиту лиса: / Ой меня укусила оса!» (лиса — совершенно точно <женщина>, как, впрочем, и оса).

Таким образом, наличие в русском языке двух базовых склонений (типа заяц и типа блоха) мотивировано семантическими причинами - разделением существительных на два семантических класса (слова мужского рода, обозначающие или способные обозначать существа мужского пола, и слова женского рода, обозначающие или способные обозначать существа женского пола).

В 6-м параграфе «Третий субстантивный тип склонения» рассматривается оппозиция деклинационного типа заяц (строгое мужское склонение) и деклинационного типа, включающего слова болото, поле, солнце, относимые к так называемому «среднему роду».

Система окончаний слов типа болото, поле, солнце почти тождественна аналогичной системе слов мужского склонения (болот-а - как зайц-а, болот-у - как защ-у, болот-ом - как зайц-ем, о болот-е — как о зайг(-е, но болот-о и заяц-1.). Этот факт, как и то, что имена типа Идолище Поганое или Горе-Злочастие воспринимаются русскими людьми как существа мужского пола заставляют называть склонение типа болото, поле, солнце мужским. Колеба-

ния же в семантической ориентации слов данного рода по русским говорам (JI. Н. Клокова) позволяют считать его нестрогим мужским склонением. Маркированным в оппозиции «строгое мужское склонение —* нестрогое мужское склонение» является оппо-зит «.строгое мужское склонение». Это доказывается фактами нейтрализации слов мужского и «среднего» рода в увеличительно-пейоротивных формах (ср. тараканО и тараканищ-е - как чуд-о, чудищ -е\ «Вдруг из подворотни / Страшный великан, / Рыжий и усатый / Таракан! / Таракан, Таракан, Тараканище»).

В 7-м параграфе «Еще один (четвертый) субстантивный тип склонения» рассматривается склонение, включающее существительные женского рода типа тетрадь, лошадь, газель. Этот тип склонения мы называем «строгим женским склонением», поскольку слов не женского рода в нем нет, в отличие от склонения типа блоха, где таковые встречаются (именно поэтому склонение типа блоха мы называем «нестрогим женским склонением). Строгое женское склонение маркировано по отношению к нестрогому женскому; это доказывается обильными нейтрализациями типа: лошадь — лошадка (с переводом слова из строгого в нестрогое женское склонение в случае диминутивных форм), тетрадь -тетрадка, мышь — мышка и т. д.

Завершают первую главу выводы, в которых представлена модель отношений между четырьмя базовыми склонениями существительных русского языка: наиболее информационным (дважды маркированным) оказывается строгое мужское склонение (слова типа заяц) [CMC], наименее информационным (дважды не маркированным) является нестрогое женское склонение (слова типа блоха) [НЖС]. Строгое женское склонение (слова типа лошадь) [СЖС] и нестрогое мужское склонение (слова типа болото) [НМС] маркируются однажды, но признак, создающий оппозицию в первом случае менее значим, чем признак, создающий оппозицию во втором случае. Таким образом:

[НМС] <- [CMC] -> [НЖС] [СЖС].

РП-2 РП-1 РП-2

Различительные признаки (РП):

РП-1 «мужское склонение»; РП-2 «строгое склонение».

Глава вторая «Дериваты основных (базовых) типов русского склонения» состоит, как и первая, из семи параграфов и выводов.

В 1-м параграфе «Основные принципы построения дериваци-ной системы русского субстантивного склонения» излагаются моменты, на основе которых производится выявление дериватов каждого из четырех базовых склонений. Если базовые склонения устанавливались на основе их отношения к семантике и формам выражения важнейших имманентных субстантивных признаков, то при определении дериватов склонения учитываются в основном стилистические моменты - начиная от разделения языка на устную и письменную формы и кончая самыми тонким и стилевыми моментами, составляющими довольно сложные сферы русского слова.

В параграфе 2-м «Сильный и слабый дериваты четвертого (нестрогого женского склонения)» выявляется некая разновидность склонения типа блоха, цапля, при которой возникают флективные отклонения от стандартного образца в дательном и предложном падежах (ср. им. п. полици-я - как г(апл-я, род. п. полици-и -как цапл-и, тв. п полици-ей - как цапл-ей, но дат. п. полици-и и гшпл-е, пр. п. о полици-и и о цапл-е). Дериват нестрогого женского склонения, включающий слова типа полиция, дифтерия, малярш, Россия, книжный, возвышенный (если есть варианты типа Мария и Марья, София и Софья); в устном языке такие слова сохраняются, если ударение маркирует формант -ия (-и'я), а не основу слова. Поскольку рассмотренный дериват представляет некоторые усложнения по сравнению со стандартным, он называется сильным, а за стандартным закрепляется название «слабый вариант».

В параграфе 3-м «Сильный и слабый варианты первого (нестрогого мужского) склонения» выявляются аналогичные разновидности склонения типа болото, поле, варенье, которая в работе тоже называется «сильным дериватом». Это слова среднего рода книжного происхождения на -ие: в текстах Корнея Чуковского их немного («А взволнованный, дрожащий Крокодил / От волнения салфетку проглотил. .»). У всех у них есть разговорные (немаркированные) варианты («слабый дериват») с формантом -ье («Ах, какое поднялось рычанье, /Верещанье, блеянье, мычанье...»). Отступление от стандартных окончаний при сильном деривате данного

склонения наблюдается только в предложном падеже (в волнени-и, но в волнень-ё).

В параграфе 4-м «Сильный и слабый варианты первого (строгого мужского) склонения» рассматриваются слова типа гравий, санаторий и под., в которых отмечается отклонение от стандартного {слабого) деривата типа заяц, конь и под. в предложном падеже {о кон-е, но о грави-и). В текстах К. И. Чуковского таких слов, однако, не оказалось.

В 5-м параграфе «О возможности нахождения сильного деривата в третьем (строгом женском) склонении» констатируется невозможность такого деривата в указанном склонении.

Параграфы 6-й и 7-й представляют образцы склонения слова путь и целой серии слов на -мя {пла-мя, зна-мя, те-мя, стре-мя и т. д.), которые рассматриваются как сверхсильные дериваты строгого мужского {путь) и нестрогого мужского (слова на -мя) склонений. Оба женские склонения таких дериватов не имеют. Они в этом отношении словно распределены дополнительно: строгое женское склонение (слова типа лошадь) претендует на роль сверхсильного деривата нестрогого женского склонения типа блоха, г{апля; полиция, малярия и т. д.

Можно представить, что русский язык, противопоставляя строгое женское склонение нестрогому женскому и соединяя их как дополнительно распределенные дериваты {сверхсильный и сильный вариант), намечает путь своего непременного скорого развития - в сторону уменьшения базовых типов склонения, за счет развития вариативности склонений.

В выводах, в которых подводится итог всем рассуждениям второй главы, особо выделена мысль о возможности сокращения числа базовых русских склонений до трех {строгое мужское, нестрогое мужское и женское) — за счет придания статуса «сверхсильный дериват» строгому женскому склонению. Что касается мотивации сверхсильных дериватов, то она стилистическая, возвышающая {путь - дорога, пламя - огонь и т. д.).

Глава третья «Дериваты второй степени основных (базовых) типов русского склонения» состоит из четырех параграфов и выводов. Небольшое вступление в главу подчеркивает необыкновенное множество дериватов второй степени для разных склонений и их сложную мотивацию на базе семантики <числа>.

В параграфе 1-м «Дериваты второй степени нестрогого женского склонения» выявляются, прежде всего, существительные и субстантивные формы, не имеющие множественного числа (речь идет в основном о слабом деривате этого склонения). Среди подлинных субстантивов - это слова с <вещественным> значением (бумага, вакса, вода, говядина, простокваша, халва); далее, - это так называемые <собирательные> существительные (гурьба, детвора, мелюзга, мошкара, родня и даже пища) - со скрытой семой <множественности> и субстантивные формы глагола и прилагательного (головомойка, подмога, прогулка, чехарда; вышина, темнота), а также уникальные имена, подобные собственным именам Человека (Бабочка, Пчела, Муравъиха). Существительные нестрогого женского склонения, имеющие формы множественного числа в большинстве своем объединяются в такие собрания, для которых множественное число является маркированным по отношению к единственному (ед. ч. <— мн. ч.): жаба *— жабы, берёза *— берёзы, волна *— волны, ворона вороны, гиена <— гиены, цапля цапли, белка *— белки и т. д. Маркой этого «собрания» является окончание -ы/-и в именительном падеже множественного числа (жаб-ы, берез-ы, цапл-и, белк-и) и нулевое окончание (-□) в родительном падеже множественного числа (в письменном языке это может быть -ь (3. М. Волоцкая, Т. Н. Молошная, Т. М. Николаева): жаб-П, берёз- !, цапел-ь, белок-1.1. Меньшее количество слов нестрогого женского склонения (дол-я, простын-я) представляет иной дериват, для которого характерно маркированное единственное число (ед. ч. —> мн. ч.). Это явление было впервые отмечено применительно к русскому языку в целом В. Г. Руделевым и О. А. Руделе-вой в 1995 г. Тексты К. Чуковского его не опровергают. И, наконец, ещё один (четвертый) дериват второй степени нестрогого женского склонения: существительные, не имеющие форм единственного числа (брюки, гамаши, капли, карусели, качели, панталоны, спички, сутки, щи). Отношения между четырьмя описанными дериватами (№ 1 пища, № 2 жаба, № 3 доля, № 4 качели) могут быть представлены моделью:

[№ 1]<— [№ 2] -> [№ 4] «- [№ 3],

которая отмечает двойную маркированность деривата № 2 и одинарную - деривата № 3; дериваты № 1 и № 4 всегда не имеют марки.

Параграф 2-й <<Дериваты второй степени строгого женского склонения» также начинается списком № 1 (в^Ыапа 1ап1ит): благодать, жалость, зависть, корь, печаль, прыть, радость (субстантивные формы глагола и прилагательного); кровь, грудь (подлинные субстантивы). Список № 2 в данном склонении почти ирреален (только одно существительное - сажень; множ. ч. им. п. сажен-и, род. п. сажен-\ ]). Список № 3 представлен обильно: га-зел-ь - газел-и, газел-ей, двер-ъ - двер-и, двер-ей, лошад-ь - лошад-и, лощад-ей, смерт-ь - смерт-и, смерт-ей, част-ь - част-и, част-ей. Итак, в строгом женском склонении относительно дериватов второй степени действует модель:

[№ 1]«- [№ 2] [№ 3].

Параграф 3-й описывает дериваты второй степени нестрогого мужского склонения. Здесь довольно рельефно представлен список № 1 (зп^и1апа 1апШш): брюхо, горе, молоко, мыло, мясо, солнце, электричество). Список № 2 представлен субстантивами и субстантивными формами, которые в им. п. множ. ч. имеют окончание -а в им. п. и -М в род п. (блюд-о <— блюд-а, блюд-\'\; болот-о *г-болот-а, болот-и; одеял-о *— одеял-а, одеял- 1 и т. д. Список № 3 составляют слова типа (пол-е —> пол-я, пол-ей, мор-е —> мор-я, мор-ей). Для нестрогого мужского склонения констатируется еще один дополнительный список слов (№ 3-а) - с окончаниями -и в им. п. множ. ч., -ей в род п. множ. ч. (колен-о колен-и, колен-ей; ух-о —*■ уш-и, уш-ей); семантический нюанс здесь в том, что множественное число мыслится не просто как базисная форма, начало числовой парадигмы, но и как своего рода <единство>, Неразделимая двоица>, фактически еще далекая от идеи <множественности>. Список № 2-а аналогичным образом уточняет семантику множественного числа у слов, которые в качестве базового имеют единственное число: у этих слов (яблоко *-яблок-и, яблокАЛ, плечо *-плеч-и, плеч-\ !) окончание -и в им. п. множ.ч.и нулевое окончание в род. п множ ч. Список № 4 составляют слова р1игаНа 1ап1:ит: во-рот-а, чернил-а. Совершенно новый, еще не отмеченный дериват (список № 5) представлен словами дерево <-► деревь-я, деревь-ев, пе-

ро <-» перья, перъ-ев. В этих словах невозможно представить в качестве маркированного ни единственное, ни множественное число: оба числа одинаково являются базовыми (дизъюнктивная оппозиция). В целом система отношений между дериватами второй степени нестрогого мужского склонения может представить модель:

[№ 1]^- [№ 2] -» [№ 4]<— [№ 3] [№ 5],

которая развивается в более сложную структуру: [№ 1]<- [№ 2] -> [№ 4]] [№ 3] —>[№ 5]

т т т

№ 2-а] [№ 4-а] [№ 3-а]

В параграфе 4-м представлена система дериватов второй степени строгого мужского склонения. Список № 1 - слова э^Ыапа 1апШш: субстантивы (виноград, ил, кипяток, мармелад, чай, шоколад) и субстантивные формы (бег, голод, град, рассвет, океан, срам, свет, уют и т. д.). Список № 2 представлен в основном словами с формантами -онок / -ёнок —ат/-ят (утёнок-а *— утят-а, утят-ягнёнок-о*— ягнят-а, ягнят-□); сюда же относятся слова глаз и год. Список № 3 составляют слова типа крендел-ъ —* крен-дел-я, крендел-ей; друг-а друзь-я, друз-ей, сторож-а —+ сто-рож-а, сторож-ей. Список № 4 - слова р1игаПа 1апШт (типа во-лос-а). Список № 5 - слова типа док-тор-□ доктор-а, докторов. Список № 2-а - слова типа солдат-а*~* солдат-ы, солдат—а. Список № 3 - слова типа автомобил-ь —* автомобил-и, автомо-бил-ей, бич-а —> бич-ей, дожд-ь—* дожд-и, дожд-ей. Список № 5-а -слова типа апельсин-□ апельсин-ы, апельсин-ов; гриб-а <-> гриб-ы, гриб-ов.

Модель отношений: [№ 1]<- [№ 2] [№ 4]<— [№ 3] -» [№ 5]

Т Т Т Т

[№ 2-а] [№ 4-а] [№ 3-а] [№ 5а]

В Заключении констатируется выполнение поставленных в диссертации задач, касающихся установления реестра деклинаци-онных образцов русских существительных и построения модели отношений между деклинационными типами - базовыми и деривационными. Выполнены также задачи, касающиеся определения количественного и тематического состава каждого деклинацион-ного класса (базового и деривационного), выявлены причины образования и сохранения в современном русском языке каждого деклинационного типа, установлена его синхронная мотивация (отражение семантики рода ~ пола и числа, а также некоторых стилистических моментов). Нашла оправдание гипотеза о грамматике как о семантическом шифре. Оправдал себя примененный в работе оппозиционный (теоретико-информационный) метод исследования. Материал, привлеченный к исследованию (тексты сказок и стихов для детей К. И. Чуковского) оказался богатым, живым, подлинно русским, динамичным, вполне достаточным, чтобы получить желаемые результаты.

В Заключении подводится итог выполненной работы, делаются выводы об особенностях классификационных моделей различного характера, подаваемых в каждой из 3-х глав и большинстве параграфов диссертации, а также об их продуктивности в передаче информации.

Основные положения диссертации отражены в публикациях:

1. Зыонг, Ван Чи. Сколько субстантивных склонений в русском языке / Зыонг Ван Чи, В. Г. Руделев // Вестник Тамбовского университета: Научно-теоретический и прикладной журнал широкого профиля. Серия: Гуманитарные науки. - Вып. 4 (40), 2005. -С. 122-129 [Журнал входит в Перечень периодических научных и научно-технических изданий, выпускаемых в Российской Федерации, в которых рекомендуется публикация диссертаций па соискание ученой степени доктора и кандидата наук\.

2. Зыонг, Ван Чи. Место существительного среди других частей речи русского языка (На материале сказок и стихов для детей К. И. Чуковского) / Зыонг Ван Чи // Объединенный научный журнал. Ноябрь. № 24 (184). М.: Тезарус, 2006. - С. 41-46.

Подписано в печать 14 12 2006 г Формат 60x48/16 Объем 1,33 п л Тираж 100 экз Заказ № 1217 Бесплатно 392008, г Тамбов, Советская, 190г Издательство Тамбовского государственного университета им Г Р Державина

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Зыонг Ван Чи

Введение.

ГЛАВА ПЕРВАЯ. Основные типы русского субстантивного склонения.

§ 1. Место существительного среди других частей речи русского языка.

§ 2. Место оппозиции Н (наречие) С (существительное) в системе частеречных оппозиций русского языка.

§ 3. Семантические классы существительных русского языка в их предрасположенности к образованию деклинационных типов.

§ 4. Описание и исследование деклинационных типов.

§ 5. Семантическая мотивация двух первых деклинационных типов.

§ 6. Третий субстантивный тип склонения. Что такое «средний род»?.

§ 7. Еще один (четвертый) субстантивный тип склонения.

Выводы к первой главе.

ГЛАВА ВТОРАЯ. Дериваты основных (базовых) шпов русского склонения.

§ 1. Основные принципы построения деривационной системы русского склонения.

§ 2. Сильный и слабый дериваты четвертого (женского нестрогого) склонения. склонения.

§ 4. Сильный и слабый дериваты первого (.мужского нестрого) склонения.

§5.0 возможности нахождения в третьем (женском строгом) склонении сильных и слабых дериватов.

§ 6. Сверхсильный дериват первого (мужского строгого) склонения.

§ 7. Сверхсильный дериват второго (мужского нест/?огого)склонения

Выводы ко второй главе.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Дериваты второй степени основных (базовых) типов русского склонения.

§ 1. Дериваты второй степени нестрогого женского склонения (типа жена, баня, беда, грязнуля и т.д.).

§ 2. Дериваты второй степени строгого э/сенского склонения (типа дверь, радость, церковь, кровать, тетрадь, ночь, пасть, газель, лошадь, ель, грудь, мышь и т.д.).

§ 3. Дериваты второй степени нестрогого мужского склонения (типа блюдце, болото, гнездо, горе, молоко и т.д.).

§ 4. Дериваты второй степени строгого мужского склонения (типа ад, виноград, дом, дым, ео/с, медведь, крот и т.д.).

Выводы к третьей главе.

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Зыонг Ван Чи

Русский язык, будучи мировым языком [Свадост 1968; Костомаров 1968; Кузнецов 1998], принадлежит не только русскому народу и изучается не только русскими людьми; именно поэтому в ею научном описании не должно быть противоречий и чрезмерных сложностей; если же таковые случаются, они должны быть объяснены и представлены как необходимые закономерности: это особенно важно для иностранцев, изучающих русский язык, например, для вьетнамцев.

Сказанное здесь больше всего касается так называемых типов русского склонения, то есть моделей изменения русских существительных по падежам (одна из таких моделей красиво представлена в стихах Б.Окуджавы: «Судьба, судьбы, судьбе / Судьбою, о судьбе»).

Типов склонения существительных в русском языке гораздо больше, чем это указано в учебной [Бабайцева,Чеснокова1982: 96-100; Федоренко 1969: 84-87] и специальной научной литературе по русскому языку [Аванесов, Сидоров 1945; Богородицкий 1935; Виноградов 1972; Кузнецов 1953; Грамматика 1953: 133-181; Грамматика 1960; Шведова 1980: 83-506], в энциклопедиях и справочниках [Плотникова (Робинсон) 1979: 294-296].

Иностранцу это особенно заметно; ему не кажется достаточно мотивированным, например, отнесение к одному и гому же типу склонения таких слов, как город и село (первое - мужского рода, второе - среднего): различия в окончаниях здесь обнаруживаются сразу же, в начальных формах {город-□ - с «нулевым» окончанием, сел-о с окончанием -о). Немотивированность подобных отнесений отмечалась и в научной литературе [Обнорский 1927: 1-324], но более рациональные, нежели существующие, классификации типов субстантивных склонений (например, выделение в особое склонение существительных среднего рода) не получили поддержки [Карцевский 2000: 97-204].

В современных учебниках по русскому языку (школьных и вузовских), а также в научных описаниях морфологического строя русского языка представляются три субстантивных склонения (нумерация условна и часто меняется от автора к автору): 1-е склонение: слова мужского, рода типа завод, конь и среднего рода - типа окно, поле\ 2-е склонение: слова женского. Рода типа карта, земля и мужского рода типа мужчина, дядя\ 3-е склонение: слова женского рода чипа тень, мать. Некоторое количество слов в рамках установленных типов не умещается и рассматривается как особые совокупности; это касается существительных с формантом -мя {время, племя, темя, бремя и под.) и слова путь; но констатация особых деклинационных групп субстантива (помимо основных классов) по сути дела является признанием дополнительных шпов склонения, и это более рационально, чем, допустим, искусственное приобщение слов типа время, племя или слова путь к тому же 3-му склонению [Плотникова (Робинсон) 1979: 294-296], содержащему слова женского рода.

Дело, однако, не только в эгом. При описании любого из трех признаваемых типов склонения существительных всегда так или иначе приходится говорить о вариантах окончаний: слово армия, например, относящееся к тому же склонению, что и слова карта, земля, в предложном падеже имеет вместо ожидаемого окончания -е (сравните: о карт-е, о земл-е) окончание -и (об арми-и); такие же отклонения от стандарта имеют слова планетарий и здание, относящиеся к тому же склонению, что и слова завод, конь и окно, поле. Если всякую вариативность при склонении учитывать как весьма значимое и существенное явление, количество деклинационных типов придется увеличить во много раз; и, видимо, гораздо проще и разумнее констатировать действительное число типов склонения, нежели искусственно уменьшать их количество, постоянно обращая внимание на вариативность окончаний. Именно так в 1922 году поступил Н.Н.Дурново, констатируя неожиданное множество типов склонения в русском языке [Дурново 1922: 235-255; 1924], и эго было сделано с учетом не только флексий, но и на акцентоло1 ическом материале, а также с констатацией особых падежей существительных, которые обычно так не рассматривались (см. еще: [Якобсон1985:176-197]). В дальнейшем идеи Н.Н.Дурново были развиты или повторены в работах Л.В.Копецкого [Копецкий 1965; 1970], А.А.Зализняка [Зализняк 1967; 1977], Л.Дюровича [Durovic 1970]. Продуктивность этих идей была очевидна, и она проявилась, прежде всего, в преподавании русского языка как иностранного или второго родного [Руделев 1974: 2-31; 1979; Руделев, Руделева 1995]. В.Г.Руделев в 1974 году только на материале падежных субстантивных флексий установил 40 деклинационных типов существительных; им учитывались вариации флексий как в единственном, так и во множественном числе основных субстантивных падежей; акцентные характеристики, как и различного вида вариации основ, пока что не учитывались - это позволило бы увеличить число типов склонения еще в несколько раз (ср.: [Руделев 1977: 11-15]).

Актуальность исследования. Нам представляется работа над составлением списка типов субстан гивного склонения русского языка еще не завершенной, а завершение этой работы - делом необыкновенно нужным и своевременным. Речь здесь должна, однако, идти не столько об открытии каких-либо пока не описанных парадигм склонения, сколько о создании иерархической модели того, что уже открыто. Говорить о 40 типах субстантивного склонения было важно тогда, когда еще грамматическая мысль не выходила за пределы небольшого количества деклинационных образцов, теперь же более важно установить некоторые начала склонения русских существительных и от этих начал идти к самым сложным их развитиям, находя оправдание и мотивацию подобных сложностей. Смысл современного (актуального) описания русского склонения, таким образом, -в открытии системных (оппозитивных и корреляшвных) [Арнольд 1996: 106-110] связей между различными деклинационными типами, в выявлении структур подобных оппозиций и условий их нейтрализации в особых (слабых) позициях. Такая работа применительно к деклинационным типам русского языка еще не проводилась, но она вполне назрела в связи с освоением языковедами-русистами современных методов исследования, примененных раньше всего в фонологии, но теперь уже вышедших за ее пределы. Поскольку мы берем на себя такую трудную задачу, той полагаем, что наше исследование вполне актуально.

Объект исследования. С этой точки зрения, мы должны говорить и об объекте нашего исследования. Внешне он остается прежним - таким же, что и в работах Н.Н.Дурново, А.А.Зализняка, Л.В.Копецкого, В.Г.Руделева, новаторских для своего времени. Это, как и прежде, - типы склонения существительных в современном русском литературном языке. Но он, наш объект, уже представлен не как сумма известных или открытых фактов, а как некоторая динамическая система, способная действовать на полную мощь и одновременно сокращаться, представляя главное, инвариантное, и такое, что зависит от привходящих моментов (стилистических и иных), несомненно, важных, но не на столько, чтобы с них начинать изучение русского склонения.

Предмет исследования в нашей работе юже остается по сути прежний -существительные русского языка в их грамматических вариантах, маркирующих различного рода синтаксические позиции и представляющих то, что составляет совокупность грамматических значений субстантивных лексем. Но у нас уже есть достаточные основания отличать то, что действительно представляет субстантив как в плане содержания, так и в плане грамматических и даже мимикрических (адъектьивных) форм, от того, что является только субстантивной (мимикрической) формой глагола, прилагательного или наречия; таким образом, у нас есть возможность поставить те или иные типы субстантивного склонения в русском языке в зависимость от взаимодействия частей речи русского языка, образующих живую, динамическую систему [Руделев 1996: 83-89; 2005: 132-140; 2006: 8183; В.Г.Руделев, О.А.Руделева 1995; Руделева 1991; Подольская 2004; Юрьев 2006: 242-261]. Столь же важно, интересно и необходимо отличить надкласс символических субстантивов («собственных слов») от надкласса знаковых существительных [В.Г.Руделев, О.А.Руделева 1995; Руделева 1991], найдя в обоих и какие-то инвариантные моменты. Что же касается существительных, принадлежащих так называемому «адъективному склонению» [Плотникова (Робинсон) 1979: 235] - типа портной, булочная, пирожное, чаевые, то эти слова мы помещаем за пределы нашего исследования, видя в них только адъективные элеменш двусловных слов [В.Г.Руделев, О.А.Руделева 1995], выступающих в эллиптических вариантах (ср.: [Соболева 1959; Кубрякова 1974; 1998]).

Материалом исследования послужили поэтические тексты (сказки) для детей, созданные замечательным русским поэтом Корнеем Ивановичем Чуковским (1882-1969): «Муха-Цокотуха», «Мойдодыр», «Тараканище», «Бармалей», «Топтыгин и Лиса», «Федорино горе»», «Краденое солнце», «Телефон», «Путаница», «Чудо-дерево», «Крокодил» и стихотворные детские миниатюры: «Обжора», «Слониха читает», «Закаляка», «Поросёнок», «Ёжики смеются», «Бутерброд», «Свинки», «Федотка», «Ёлка», «Радость», «Черепаха», часть из которых - переводы с английского («Курица», «Котауси и Мауси», «Скрюченная песня», «Барабек», «Храбрецы», «Дженни») [Чуковский 1989; 2002]. Эти тексты представляют уникальные образцы русского языка в его речевых композициях, переполненных субстантивными словами во всех интересующих нас формах: падежных, уменьшительно-ласкательных (диминутивных), увеличительно-неодобрительных (пейоративных), различных стилистических модификаций, форм, принадлежащих только письменной или только устной речи и т.д. Ни один русский писатель на подобном же ограниченном речевом пространстве не мог бы представить такого обилия субстантивов и субстантивных форм - в их взаимодействии, вариативности, неологических образованиях и т. д. На сказках К.И.Чуковского русские дети учились и учатся русскому языку. Эти тексты - прекрасные подспорье и для взрослых людей, углубляющих свое знание русского языка, особенно для иностранцев. Помимо всего сказанного, тексты К.И.Чуковского амбивалентны, символичны, их лексика отражает менталитет русского народа, без знания которого говорящий на русском языке человек (иностранец и даже тот, кто может считать себя русским) создает лишь суррогаты русской речи, эсперантизированные, междометизированные и депоэтизированные ее образцы [Руделев 2001].

Цель исследования - создание деклинационной модели русского литературного языка, учитывающей все субстантивные парадигмы, представляющей их в системе и исключающей какие-либо исключения; в этой системе на первое место ставятся стандартные типы русского склонения -в их ограниченном числе, далее строятся и представляются деклинационные дериваты основных, стандартных, типов и дериваты их дериватов. Назначение такой модели - и научное, и педагогическое: она дает представление о постепенном синхроническом усложнении деклинационной системы и одновременно представляет удобный способ ее постижения (в духе педагогики Яна Амоса Коменского).

Задачи исследования определяются его целями; они отражают по сути его основные этапы:

Во-первых, составляется и описывается на основе базовых падежей (именительного, родительного, дательного, творительного и предложного; точно в духе уже упомянутого Б.Окуджавы: судьба, судьбы, судьбе, судьбою, о судьбе) реестр деклинационных образцов русских существительных и субстантивных форм других частей речи.

Во-вторых, строится система отношений между деклинационными типами, выявляются базовые типы и их отношения друг к другу, затем определяются дериваты базовых (стандартных) типов и дериваты их дериватов.

В-третьих, определяется количественный, тематический и всякий иной состав каждого деклинационного класса (базового и деривационного).

В-четвертых, выявляется причина образования и сохранения каждого деклинационного типа, его синхроническая мотивация.

Четвертая задача, очевидно, является наиболее важной и особенно трудной в смысле выполнения, но только она позволяет осмыслить необходимость множества фактов и исключить в данном случае то, что В.фон Гумбольдт назвал преобладанием формы над содержанием [Звегинцев 1984].

Меюд, применяемый нами в нашей диссертационной работе, можно назвать оппозиционным Он был разработан в русле Тамбовской лингвистической школы [Руделев 1996-а: 3-21; 1996-6: 41-44; Юрьев 2006: 242-261] на базе фонологической теории Н.С.Трубецкого (1890-1938) [Трубецкой 1960; 1995: 446-447], имевшей ярко выраженный теоретико-информационный характер [Руделев 1980: 3-10] (ср.: [Шеннон 1963]). Оппозиционный метод был применен, прежде всего, в фонологических описаниях В.Г.Руделева [Руделев 1968:120-123; 1972:319-333; 1975]; затем он был распространен на другие участки русской языковой системы [Дриняева, Каменская, Руделева 1987: 147-162; Руделев 1979; 1980: 3-10; 1985: 75-76; 1995: 446-447; 1996-в: 83-89; 2001:10-19; 2002:120-145; 2005-а: 132-140; 2005-б: 103-106; 2006: 81-83; Руделев, Руделева 1995; Руделев, Шарандин 1981: 3253; Дриняева 1987; Челюбеева 1988; Руделева 1991; Федотов 1997; Клокова 1995; Андреева 2003; Подольская 2004; Юрьев 2006]; особенно продуктивным оказалось применение оппозитивного метода в области теории частей речи русского языка [Руделев 2005: 132-14].

Кажется странным, что в фундаментальной работе В.Г.Руделева, посвященной типам склонения существительных в русском языке [Руделев 1974: 2-31], оппозитивный метод применен не был; не был он применен и в последующих обработках этой статьи [Руделев 1979; 2002 I: 120-145] (ср.: [Руделев, Зыонг Ван Чи 2005: 122-129]). Странного, однако, здесь меньше, чем кажется: оппозиционный метод за пределами фонологии стал применяться последовательно и безупречно тамбовскими языковедами только с 1987 года, но типы склонения русских существительных к этому времени были описаны так детально и, казалось, непротиворечиво, что вновь обращаться к этому материалу было нецелесообразно или, по крайней мере, несвоевременно.

Когда же описание типов русского субстантивного склонения, сделанное в 1974 году, было проверено с точки зрения теории оппозиций и их нейтрализаций (основных постулатов теории Н.С.Трубецкого) [Руделев, Зыонг Ван Чи 2005; Зыонг Ван Чи 2006], оказалось, что модель русского склонения 1974 года нуждается в серьезной перес гройке. Дело касалось не каких-либо деталей модели, а самого принципа моделирования. Суть оппозиционного (теоретико-информационного) меюда описания языка, включая любые его участки, состоит в нахождении оппозиций, под которыми понимаются прежде всего двучленные (привативные) структуры, в которых информация (положительное значение составляющего данную структуру признака) сосредоточена лишь в одном (маркированном) элементе, а в другом элементе она равна нулю [Руделев 1968: 120-123; 1972: 319-333; 1980: 3-10; 1995: 446-447; 1996: 83-89; 2005: 132-140; Руделев, Зыонг Ван Чи 2005: 122-129]. Выявить информационно нагруженный элемент и отличить его от нулевого элемента каким-либо внешним путем невозможно; язык, однако, сам предоставляет такую возможность опознания, противопоставляя сильные позиции различения и слабые позиции нейтрализации [Трубецкой 1960; Руделев 1968: 120-123; 1972: 319-333; 1975; 1980: 3-10; 1985: 75-76; 1995:

446-447; Журавлев 1972; 1998: 328-329; Akamatsu 1988] Нейтрализации оппозиций в слабых положениях позволяют совершенно точно установить как самое оппозицию, так и ее характер (маркированный и немаркированный оппозиты).

Применительно к нашему материалу, отраженному в творчестве К.И.Чуковского, это обстоит следующим образом: существительные типа заяц, таракан, зверь, апельсин, аэроплан, кафтан, двор, составляют класс, находящийся в оппозиции классу существительных типа акула, блоха, ворона, жаба, корова, кошка, лиса, лягушка, муха, обезьяна, оса, птица, пчела, рыба, утка, цапля; это доказывается тем, что, выступая в форме уменьшительно-ласкательной или уменьшительно-пренебрежительной, существительные типа заяц, таракан, зверь приобретают парадигму окончаний, свойственную типу, включающему слова акула, блоха, ворона (происходит нейтрализация двух типов склонения; это явление до сих пор именно так не объяснялось)

Сравните:

И заяц-□ Р. зайц-а Д зайц-у Т. зайц-ем П о зайц-е Но:

И. заиньк-а 1?.заиньк-и блох-а блох-и блох-е блох-ой (и блох-ою) о блох-е. блошк-а блошк-и

J\.3auHbK-e блошк-е

Т.заиньк-ой блошк-ой

П.о заиньк-е, как о блошк-е.

Приведенный факт является чрезвычайно важным, несмотря на свою кажущуюся простоту: именно этот факт позволяет видеть в классе слов типа блоха начало русского склонения, а в классе слов шпа заяц - его продолжение, развитие, прибавление информации; произвольному присвоению русским склонениям порядковых номеров приходит конец, и это имеет важнейшее практическое значение - в смысле той же педагогики великого Яна Амоса Коменского: изучение (и описание!) русского склонения нужно начинать с класса слов типа блоха и только затем следует переходить к изучению (и описанию!) более трудных деклинационных типов, перечень которых, даже самый подробный, ничего не значит в сравнении с их системным (оппозитивным) представлением [Руделев, Руделева 1995: 52-55] Что же касается объективности подобных представлений, то она обеспечивается констатацией нейтрализации, т.е. таких обстоятельств, когда количество формальных показателей убывает при сохранении содержательных признаков. Необходимость подобных сокращений диктуется потребностями увеличения скорости речи (ср. [Арнольд 1966: 106-110]).

Гипотеза, выдвигаемая в нашей работе, касается рассуждений о том, зачем нужно русскому языку такое обилие типов субстантивного склонения. Не проще было бы и не лучше ли, допустим, склонять (изменять по падежам) слово заяц так же, как слово блоха или овца: именительный падеж: *зайца, родительный падеж: *зайцы, дательный падеж: *зайце, творительный падеж: *зайцей или *зайцею, предложный падеж: о зайце!

Может быть, ничего бы страшного не произошло, если бы подобное в русском языке случилось? Здесь мы должны непременно отметить, что начало Тамбовской лингвистической школы прочно связано с выдвижением гипотетического тезиса о грамматике как семантическом шифре: назначение грамматики связано с необходимостью шифровать (выражать) языковые (лексические и иные) значения. Шифрующая роль грамматики (системы склонений, спряжений и всего прочего) всегда подчеркивалась тамбовскими исследователями [Руделев 1974: 2-31; 1977: 11-15; Афанасьева 1978; Шарандин, Горват 1978: 25-38; Носова 1979; Василькова 1979; Руделев, Шарандин 1981: 32-53; Шарандин 1982; Шарандин, Горват 1978; Челюбеева 1988; Шарандин 1982; Дриняева 1989; Иванова 1991; Руделева 1991; Клокова 1995; Федотов 1997; Руднева 1998; Юрьев 2006]. Выдвигая гипотетический тезис о шифрующей роли грамматики, тамбовские языковеды всегда искали и подчеркивали в случае нахождения мотивирующий момент в любом грамматическом явлении русского языка. Мы поддерживаем этот оправдавший себя тезис и предполагаем увидеть в огромном многообразии типов русского склонения семантические моменты; с нашей точки зрения, типы склонения русских существительных - явление мотивированное, оправданное; устранение этого явления привело бы к огромным трудностям, гораздо большим, чем те, которые приходится преодолевать сейчас при усвоении русской деклинационной системы чисто механически, произвольно.

Научная новизна. Говоря о научной новизне нашего исследования, мы никоим образом не хотели бы преувеличить свои личные заслуги в области изучения и описания русской грамматики в том ее разделе, который касается деклинационной системы. Прорыв в действительно новую русскую грамматику был совершен выдающимся русским ученым, членом-корреспондентом АН СССР Н.Н.Дурново (1876-1837), опубликовавшим в Париже в 1922 году новаторскую работу о склонении в современном «великорусском» литературном языке («De la declinaison en grand-russe litteraire modern») [Дурново 1971]. Изданная за границей, написанная на французском языке, работа Н.Н.Дурново не повлияла сколько-нибудь заметно на развитие грамматической мысли в СССР. Только в 1971 году она была переведена на русский языки и опубликована в центральном советском лингвистическом журнале «Вопросы языкознания» (инициатором этого издания был известный советский языковед, прекрасный организатор науки

Н.И.Толстой), но к этому времени языковые факты, описанные Н.Н.Дурново, уже стали известны по работам Л.В.Копецкого [Копецкий 1965; 1970J; Л.Дюровича [Durovic 1970] и А.А.Зализняка [Зализняк 1967, 1977]. В.Г.Руделев, написавший свою статью о русском склонении [Руделев 1974] больше под влиянием работ А.А.Зализняка, чем Н.П.Дурново, впервые иредставил логическую классификацию типов русски о склонения на основе детально разработанной им системы операторов преобразования исходной модели склонения с учетом мотивирующих факторов. Это было несомненно новое в учении о русском склонении, но этому новому не пришлось стать хорошо известным - в силу недоступности для автора публикаций в центральных изданиях (см. также: [Руделев, Руделева 1995; Руделев 2002: 120-145]).

Лично нам было поручено пересмотреть материал русского субстантивного склонения, представленного теперь уже во множестве известных парадигм, в конкретных речевых воплощениях (тексты К.И.Чуковского) и построить классификационную модель типов русского склонения существительных в плане оппозиций, корреляций и нейтрализаций. Это нами было сделано, и это было то новое, что нам оставалось сделать и что сделать нам удалось.

Практическое значение нашей диссертационной работы в том, что она позволяет перенести преподавание русскою языка для русских и, особенно, для иностранцев в части деклинационного материала на рельсы творческого, осознанного осмысления фактов. Как известно, всякая лингвистическая теория существует только для одной цели - преподаванию языков [Ельмслев 1962: 117-136]. Изучающий русский язык как свой родной или как иностранный теперь в свете нашей работы получает не существовавший ранее инструмент, позволяющий понять и принять и русскому и не русскому человеку смысл деклинационных типов русских существительных, их совершенно точное количество (без исключений и многочисленных громоздких вариантов); преподавание перестает быть догматическим, чрезмерно напрягающим память, вызывающим недоумение (Зачем все это? Не проще было бы? И т.д.). Все это чрезвычайно важно для осмысления причин, согласно которым русский язык имеет все права быть мировым языком.

По материалам диссертации должны быть разработаны различные специальные курсы, семинары, целая серия творческих работ и т.д.

На защигу выносятся следующие положения:

1. Основными (базовыми) деклинационными типами русских существительных и субстан швных форм иных частей речи (глаголов, прилагательных и наречий) являются четыре склонения: 1) «строгое мужское» склонение типа заяц, 2) «нестрогое мужское» склонение типа болото, 3) «строгое женское» склонение типа лошадь, 4) «нестрогое женское» склонение типа блоха.

2.«Строгое мужское» и «нестрогое женское» склонения образуют оппозицию, подвергаемую нейтрализации; маркированным оппозигом в этой структуре является «строгое мужское» склонение. Это склонение наиболее информационно в деклинационной субстантивной системе русского языка.

3. «Строгие» и «нестрогие» склонения («мужские» и «женские» образуют корреляцию, так что в целом базовая деклинационная система русского языка стройна и проста; она относительно легко усваивается изучающими русский язык как родной и как иностранный.

4. Базовая деклинационная сис1ема русского языка во всех своих участках имеет семантическую мотивацию - в основном по признакам <пола>.

5. Склонения, образующих деклинационную систему русского языка имеют параллельные дериваты (подсклонения): слабое, сильное и сверхсильное. Все подсклонения семантически или как-то иначе (стилистически) мотивированы.

6. Дериваты дериватов, т.е. разновидности подсклонений, имеющие различительные признаки в окончаниях множественного числа, также имеют семантическую мотивацию.

Апробация работы. Настоящее исследование обсуждено на научном семинаре кафедры русского языка Тамбовского государственного университета им. Г.Р.Державина и на методическом объединении учителей русского языка и литературы города Тамбова.

Основные теоретические положения и практические результаты докладывались на научных конференциях Тамбовского государственного университета имени Г.Р.Державина Диссертант опубликовал две научные работы, в том числе статью «Сколько субстантивных склонений в русском языке?» - в журнале «Вестник Тамбовского университета» (вып. 4/40, 2005 г., 8 с.) (в соавторстве с профессором В.Г.Руделевым).

Структура работы. Работа состоит из Введения, 3-х глав, Заключения и Библиографического списка, содержащего 101 наименование.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Типы склонения существительных и субстантивных форм в современном русском литературном языке"

Выводы к третьей главе.

0.1. Основные (базовые) типы склонения, описанные на материале деклинационных парадигм единственного числа, отражают довольно сложную картину родовых признаков существительного в русском языке, но это еще не вся деклинационная система русского имени. Множественное число продолжает дифференциацию русских склонений (дериваты второй степени), но речь теперь пойдет о способах выражения в шпах склонения отношений между единственным и множественным числом в пределах грамматической категории числа.

1.1. В нестрогом эвенском (четвертом базовом) склонении обнаружено четыре вторичных деривата:

1) субстантивы и субстантивные формы без множественного 4Hcrm(singularia tantum), имеющие, в частности, значения множественного числа (детвора, мошкара, гурьба, толпа, родня и т.д.);

2) субстантивы и субстантивные формы с полной парадигмой <числа>, а также окончаниями -ы /-и в им. п.(сестр-ы, песн-и, ног-и) и -U в род. п. множ. ч (сестер-□, песен-U ног-И) - с непременный базовым характером форм единственного числа и производным характером форм множественного числа;

3) субстантивы и субстантивные формы с полной парадигмой <числа>, а также окончанием -и в им. п (простын-и, свинь-и) и аппликативным или обычным окончанием -ей в род. п. множ. ч. (простын-ей, свиней) - с непременным базовым характером форм множественного числа и производным характером форм единственного числа;

4) субстантивы и субстантивные формы без единственного числа(р1игаНа tantum): брюк-и (род. брюк-U), гамаш-и (род. гамаш-П), капли (род. капел-ь), карусел-и (род. карусел-ей), качел-и (род. качел-ей), панталон-ы (род панталон- □), спичк-и (род. спичек-□), сутк-и (суток-□), щ-и (щ-ей).

1.2. Описанные четыре вторичных деривата (деклинационных класса) образуют систему отношений:

1] [№2] [№4] <- [№3], в которой наиболее информационными оказываются классы №2 и №3, маркированные по отношению к классам №1 и №4.

1.3. Пик информации сосредоточивает в себе класс №2.

1.4. Наименьшая информация содержится в классе № 4.

1.5. Сказанное в пунктах 1.2, 1.3, 1.4 может быть отражено в матричной таблице:

Классы:

2] [№3] [№1] [№4]

Различитель-1 + + - -Различитель-2 + - +

Различитель-1 «полная парадигма числа». Различитель-2 «базовое единственное число».

2.1. В строгом женском (третьем базовом) склонении обнаружено только два вторичных деривата (класса): №1 (лсалость, зависть, корь, прыть, радость) и №3 (газель, дверь, часть). Признаками класса № 3 являются окончания -ей в род. падеже и -и в им. падеже множественного числа (газел-и, газел-ей; двер-и, двер-ей, част-и, част-ей):

1]<- [№3].

2.2. Матричная таблица в этом случае - только часть предшествующей матричной таблицы (1.5.):

Классы: [№3] [№1]

Различитель-1 +

3.0. В нестрогом мужском (втором базовом) склонении вторичных дериватов обнаружено гораздо больше (девять деривационных классов). Описанным ранее конгруэнтны классы №1, №2, №3 и №4.

3.1. Класс № 1: слова типа молок-о (singularia tantum). Класс № 2: слова типа болот-о (с окончаниями -а в им. падеже и -П в род. падеже множественного числа: болот-а, болот-П). Класс № 3: слова типа мор-е (с окончаниями -а!-я в им. падеже и -ей а род. падеже множественного числа: мор-я, мор-ей). Класс № 4: слова тина ворот-а (pluralia tantum).

3.2. Новые классы, не имеющие подобий в рассмотренных склонениях -классы № 5, № 2-а, №3-а, №4-а, №5-а:

1] <- [№2] [№4] [№3]-> [№5] I t t Т [№2-а] [№4-а] [№3-а] [№5-а] 3.3 Класс № 5: слова типа облак-о (множ. число: облак-а, облак-ов). Класс № 2-а: слова типа яблок-о (множ. число: яблок-и, яблок-□). Класс № 3-а: слова типа ух-о (множ. число: уш-и, уш-ей), класс № 4-а: слова типа помо-и (род. падеж: помо-ев) .Класс № 5-а: слова типа плечик-о (плечик-и, плечик-ов)

3.4. Матричная таблица в этом случае очень сложна:

Классы:

2-а] [№2] [№3-а] [№3] [№5-а] [№5] [№1] [№4а] №4]

Различитель-1 + + + + + + - —

Различитель-2 + + + + — — - -

Различитель-3 + + - — — +

Различитель-4 0 0 + + - 0 0 0

Различитель-5 + + + 0 +

Различитель-1 «полная парадигма числа». Различитель-2 «привативность числовой оппозиции». Различитель-3 «базовое единственное число». Различитель-4 «базовое множественное число». Различитель-5 «множественность как совокупность».

4.0. В строгом мулсском (первом базовом) склонении вторичных дериватов обнаружено девять.

4.1. Класс № 1: слова типа мармелад-U, мед-П (singularia tantum).

Класс № 2: слова типа глаз-□ (с окончаниями -а в им. падеже и -П в род. падеже множественного числа: глаз-а, глаз-П), а также огромное множество слов типа: верблюжонок, слоненок и т.д.

Класс № 3: слова типа крендел-ь, друг-□, сторож-U (с окончаниями -а/-я в им. падеже и -ей в род. падеже множественного числа: крендел-я, крендел-ей, друз-ь-я, друз-ей, сторож-а, \сторож-еи).

Класс № 4: слова типа волос-а (pluralia tantum).

Класс № 5: слова типа доктор-□ (множ. число: доктор-а, доктор-ов).

Класс № 2-а: слова типа солдат-□ (множ. число: солдат-ы, солдат-П).

Класс № 3-а: слова типа автомобил-ъ, бич-U, до.жд-ь (множ. число: автормобил-и, автомобил-ей; бич-и, бич-ей, дожд-и, дожд-ей).

Класс № 5-а: слова типа апельсин-гриб-U)

4.4. Матричная таблица в этом случае чуть проще предыдущей (3.4):

Классы:

2-а] [№2] [№3-а] [№3] [№5-а] [№5] [№1] №4]

Различитель-1 + + + + + + —

Различитель-2 + + + + — — —

Различитель-3 + + - — — + —

Различитель-4 0 0 + + — 0 0

Различитель-5 + + — + 0 0

4.5. Особое место в деклинационной системе, отраженной в текстах К.И.Чуковского занимает слово гражданин (гражд-ан-ин-□). Но оно встречается только один раз, в одной только своей форме. Каких-либо безусловных выводов об этом слове сделать нельзя.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

0.0. Опираясь на работы наших предшественников в области исследования русских субстантивных склонений (Н.Н.Дурново, Л.В.Копецко1 о, Л.Дюровича, А.А. Зализняка. В.Г.Руделева) и проанализировав художественные тексты известного русского поэта К.И.Чуковского (стихи и сказки для детей), мы пришли к выводу, что типов склонения существительных в русском языке гораздо больше, чем это указано в учебной и специальной научной литературе по русскому языку, в энциклопедиях и справочниках.

0.1. Для иностранца этот вывод особенно важен, так как сложнейший деклинационный материал, представленный в основном в виде многочисленных исключений из типологических правил, невозможно усвоить и осмыслить творчески, без излишнего напряжения и потерь во времени.

0.2. Избранный нами оппозиционный (теоретико-информационный) метод исследования языкового материала позволил установить достаточно точное число субстантивных деклинационных типов и их дериватов, определить их системные отношения, взаимодействия деклинационных оппозиций и корреляций, а также позиции рассеивания (нейтрализации) типов склонения. Главное же, что удалось выявить, - это семантические мотивы наличия в русском языке немалого количества деклинационных парадигм, шифрующих семы рода и числа. Последние же сложно, но непротиворечиво отражают реальные разделения живых существ по признакам мужского и женского пола и всего, что составляет субстантивный класс в его различиях по способам представления единства и множества диалектики противопоставления этих важных в жизни русского человека конструктов).

1.0. В процессе изучения и описания субсшнтивного материала, извлеченного из текстов К.И.Чуковского, нам удалось по ряду довольно ярких семантических и формальных признаков отличить подлинные русские субстантивы от их подобий - мимикрических субстантивных форм глаголов, прилагательных (качественно-предикативных слов) и наречий.

1.1. Будучи центром частеречной системы русского языка, ее основанием, дном, немаркированным оппозитом всех иных частей речи, существительное образует мимикрические формы каждой из частей речи русского языка: глагола, прилагательного и наречия: рычанье, верещанье, блеянье, мычанье; темнота, красота, радость; небо, море, поле, лес, луг, пещера, комната, квартира. Обычно эти формы считаю г нормальными, естественными именами (субстантивами) - в силу их формального тождества с существительными. Но это только формальное тождество; однако, обладая им, глаголы, прилагательные и наречия подчиняются законам русской деклинации, т.е. склоняются (изменяются по падежам и числам): рычань-е, рычань-я, рычань-ю, рычань-ем, о рычань-е; темнот-а ,темнот-ы, темнот-е, темнот-ой, о темнот-е, неб-о, неб-а, неб-у, неб-ом, о неб-е. Это заставляв I рассматривать субстантивные (мимикрические) формы в системе склонения вместе с подлинными субстантивами, не имеющими значений <прцессуальности>, <качества>, <времени> и <пространства>.

1.2. Значения подлинных субстантивов по отношению к глаголу, прилагательному и наречию - отрицательны, но существительное «набирает» собственную (имманентную) семантику представляя свои классы: <Бог>, <Человек>, <Животное>, <Растение>, <Предмет>, <Вещество>.

2.1. Центром русской деклинационной системы существительных и субстантивных форм является оппозиция «мужского» и «немужского, т.е женского» склонений [заяц-П] -*[ блох-а]; маркированным оппозитом этой двучленной структуры является «мужское» склонение [заяц-□]. Данный факт доказывается нейтрализацией оппозиции [заяц-П]: [блох-а] в случае диминутивных форм (зайка, заинька - как блошка).

2.2. Оппозиция «мужского» и «женского» склонений имеет системное оправдание, своего рода семантическую мотивацию, шифруя признаки <пола> и создавая трехчленные структуры типа [гусак-* гусь гусыня], нередко факультативные - типа: [брат □ сестра], [дядя -* □ тетя], [сын-* □ дочь], [мужик-* □ баба], [муж□ жена], [мальчик □ девочка] и т.д. Сказочные тексгы создают на этой базе гетерогенные структуры типа [комар -* □ муха], [ясук -* □ <- бабочка] и даже такие, как [бутерброд -> □ булка].

3.0. Расширение (усложнение) деклинационной системы русского языка происходит путем включения в нее еще одного «мужского» склонения, объединяющего слова так называемого «среднего рода» (солнце, облако, дерево, море, поле и т. д). Данное склонение является немаркированным по отношению к «мужскому» склонению (типа заяц, таракан, волк) и включает в себя увеличительно-пейоротивные формы существительных типа таракан, волк (тараканище, волчище): происходит нейтрализация двух типов мужского склонения, одно из которых в работе получает название «строгого», а второе - «нестрогого». Модель отношений между строгим (заяц, таракан, волк) и нестрогим (солнце, облако, дерево) мужскими склонениями, противопоставленными немужскому склонению (блоха, луна, лиса) имеет следующий вид: нестрогое мужское склонение» (болото) *- «строгое мужское склонение» (заяц) «немужское склонение» (блоха).

Различительные признаки (РП): РП-1 «мужское склонение», РП2. «строгое склонение».

3.1. Построенная модель демонефируег обязательность для человека говорящего и мыслящего на русском языке, представления в случае олицетворения таких объектов, как солнце или облако в качестве лиц мужского пола, а не женско1 о, как часто бывает у современных художников (тех же иллюстраторов сказок К.И.Чуковского).

3.3. Различительный признак-2 создает некоторую корреляцию оппозитов, представляющих русские склонения: внутри немужского склонения он отделяет от слов типа блоха, луна, лиса слова типа лошадь, газель, корь, кровать, кровь, мать, мышь, ночь, в среде которых нет абсолютно слов мужского рода

3.4. Четыре основных русских деклинационных типа образуют модель: «нестрогое мужское склонение» (болото)

Т РП-2 строгое мужское склонение» (заяц) I РП-1 нестрогое мужское склонение» (блоха) t РП-2 строгое немужское склонение» (лошадь)

4.0. Четыре основных (базовых) склонения русских существительных и субстантивных форм иных частей речи представляют собой только каркас русской деклинационной системы, усложняемой в некоторых своих участках дериватами: сильным и сверхсильным. Если базовые типы склонения проявляют свои отношения к семантике и формам выражения важнейших имманентных субстантивных признаков, то дериваты базовых склонений (слабый, сильный, сверхсильный) отражают в основном стилистические моменты различного уровня - начиная от разделения русского языка на его устную и письменную формы и кончая самыми тонкими стилевыми моментами, составляющими довольно сложные сферы русского языка.

4.1. Наиболее ярко представлена сильная и сверхсильная деривация в обоих мужских склонениях (строгом и нестрогом). В строгом мужском склонениях (первый деклинационный тип), в частности, наряду с обычными мужскими парадигмами склонения, не представляющими значительных трудностей (слабый дериват), встречаются слова, образующие сильный дериват. Эти слова в своих словоформах обнаруживают более сложные структуры, чем слова, представляющие слабый дериват. Сложности касаются как окончаний (флексии) падежных форм, так и способов присоединения окончаний к лексическим основам посредством инфикса -ий: грав-ий-П (и.п.) > грав-и-я (р.п.) > грав-и-ю (д.п.) > грав-и-ем (т.п.) > о грав-и-и (п.п.). При слабом деривате: кон-ъ (и.п.) > кон-я (р.п.) > кон-ю (д.п.) > кон-ём (т.п.) > о кон-е (п.п.).

4.2. Сильный дериват мужского нестрогого склонения, будучи принадлежностью письменной формы русского литературного языка, более четко и регулярно коррелирует с аналогичными формами устного языка, нежели сильный дериват мужского строго склонения; ср.: волнен-и-е и волнен-ь-е (и.п.), волнен-и-я и волнен-ь-я (р.п.), волнен-и-ю и волнен-ь-ю (д.п.), волнен-и-ем и волнен-ь-ем (т.п.), о волнен-и-и и о волнен-ь-е (п.п.). Креолизованные формы предложного падежа типа о волнен-ь-и встречаются довольно часто, но в языке К.И.Чуковского их нет.

4.3. Сверхсильный дериват мужского нестрогого склонения представлен существительными и субстантивными формами на -мя (орфографически). Современное состояние русского языка позволяет видеть в упомянутом форманте -мя часть инфикса -мен-, полностью представляемого в косвенных формах слов типа зна-м-я, и окончанием -я (или -е, еще не отраженном в орфографии): зна-м-я (и.п.), зна-мен-и (р.п.), зна-мен-и (д.п.), зна-мен-ем (т.п.), о зна-мен-и (п.п.).

4.4. Слова типа знамя, пламя и под. стилистически окрашены; в нейтральном стиле им соответст вую i слова мужского рода (строгое муэ/сское склонение) типа флаг, огонь и под.

4.5. Сильный дериват женского нестрогого склонения в смысле структуры падежных словоформ, функции лексем и их соотношения с коррелятам в слабом деривате аналогичен сильному деривату обоих мужских склонений: Мар-и-я и Мар-ь-я (и.п.), Мар-и-и и Мар-ъ-и (р.п.), Мар-и-и и Мар-ь-е (д.п.), Мар-и-ей и Map- ь-ей (т.п.), о Мар-и-и и Мар-ь-е (п.п.).

5.6. Сверхсильного деривата у немужского нестрогого склонения, видимо, нет, но роль такого дериват иногда выполняет немужское строгое склонение (типа газель, лошадь, кровать), которое само имеет некоторое подобие сильного (или сверхсильного) деривата в виде слов мать и дочь (р.п.: мат-ер-и, доч-ер-и).

5.7. Итогом рассмотрения базовых русских склонений (мужского строгого, мужского нестрогого, немужского строгого, немужского нестрогого) и их дериватов (слабого, сильного, сверхсильного) может быть следующая модель:

1) Мужское строгое склонение (первый деклинационный тип): сильный дериват (грав-ий-□) слабый дериват (кон-ь) сверхсильный дериват (nym-U-ь);

2) Мужское нестрогое склонение (второй деклинационный тип): сильный дериват (волнен-и-е ) слабый дериват (волнен-ь-е) сверхсильный дериват (зна-м-я);

3-4) Женское строгое склонение (третий деклинационный тип) по сути не имеет ни сильного, ни сверхсильного деривата. Женское нестрогое склонение (четвертый деклинационный тип) имеет сильный вариант, но не имеет сверхсильного варианта. Это заставляет думать о том, чю русское склонение переживает период сокращения деклинационных типов путем объединения обоих женских склонений: строгое женское склонение теряет свой базовый стагус и замещает позицию сверхсильного деривата в женском нестрогом склонении: сильный дериват (полиции-я) слабый дериват (<овц-а) сверхсильный дериват (газел-ь).

6.0. Основные (базовые) типы склонения, описанные на материале деклинационных парадигм единственного числа, отражают довольно сложную картину родовых признаков существительного в русском языке, но эго еще не вся деклинационная система русского имени. Множественное число продолжает дифференциацию русских склонений (дериваты второй степени), но речь теперь пойдет о способах выражения в типах склонения отношений между единственным и множественным числом в пределах грамматической категории числа.

6.1. В нестрогом э/сенском (четвертом базовом) склонении обнаружено четыре вторичных деривата:

1) субстантивы и субстантивные формы без множественного 4Hana(singuIaria tantum), имеющие, в частности, значения множественного числа (детвора, мошкара, гурьба, толпа, родня и т.д.);

2) субстантивы и субстантивные формы с полной парадигмой <числа>, а также окончаниями -ы /-и в им. п. (сестр-ы, песн-и, ног-и) и -□ в род. п. множ. ч (сестер-П, песен-U ног-□) - с непременный базовым характером форм единственного числа и производным характером форм множественного числа;

3) субстантивы и субстантивные формы с полной парадигмой <числа>, а также окончанием -и в им. п (простын-и, свинь-и) и аппликативным или обычным окончанием -ей в род. п. множ. ч. (простын-ей, свиней) - с непременным базовым характером форм множественного числа и производным характером форм единственного числа;

4) субстантивы и субстнтивные формы без единственного числа(р1игаНа tantum): брюк-и (род. брюк-□), гамаш-и (род. гамаш-□), капли (род. капел-ь), карусел-и (род. карусел-ей), качел-и (род. качел-ей), панталон-ы (род панталон-П), спичк-и (род. спичек-П), сутк-и (суток-L1), щ-и (щ-ей).

6.2. Описанные четыре вторичных деривата (деклинационных класса) образуют систему отношений:

1] [№2] [№4] [№3], в которой наиболее информационными оказываются классы №2 и №3, маркированные по отношению к классам №1 и №4.

6.3. Пик информации сосредоточивает в себе класс №2.

6.4. Наименьшая информация содержится в классе № 4.

7.1. В строгом женском (третьем базовом) склонении обнаружено только два вторичных деривата (класса): №1 (э/салость, зависть, корь, прыть, радость) и №3 (газель, дверь, часть). Признаками класса № 3 являются окончания -ей в род. падеже и -и в им. падеже множественного числа (газел-и, газел-ей; двер-и, двер-ей, част-и, част-ей): [№1][№3j.

8.0. В нестрогом мужском (втором базовом) склонении вторичных дериватов обнаружено гораздо больше (9 деривационных классов). Описанным ранее конгруэнтны классы №1, №2, №3 и №4.

8.1. Класс № 1: слова типа молок-о (singularia tantum).

Класс № 2: слова тина болот-о (с окончаниями -а в им. падеже и -□ в род. падеже множественного числа: болот-а, болот-[ ]).

Класс № 3: слова типа мор-е (с окончаниями -а/-я в им. падеже и ей в род. падеже множественного числа: мор-я, мор-ей).

Класс № 4: слова типа ворот-а (pluralia tantum).

8.2. Новые классы, не имеющие подобий в рассмотренных склонениях - классы № 5, № 2-а, №3-а, №4-а, №5-а:

8.3. Отношения между всеми классами нестрогого мужского склонения представляет модель:

1] [№2] -> [№4] [№3]-> [№5]. iff t [№2-а] [№4-а] [№3-а] [№5-а]

8.4. Класс № 5: слова типа облак-о (множ. число: облак-а, облак-ов).

Класс № 2-а: слова типа яблок-о (множ. число: яблок-и, яблок-П).

Класс № 3-а: слова типаух-о (множ. число: уш-и, уш-ей),.

Класс № 4-а: слова типа помо-и (род. падеж: помо-ев).

Класс № 5-а: слова типа плечик-о (плечик-и, плечик-ов)

9.0. В строгом мужском (первом базовом) склонении вторичных дериватов обнаружено девять.

9.1. Класс № 1: слова типа мармелад-□, мед-□ (singularia tantum).

Класс № 2: слова типа глаз-П (с окончаниями -а в им. падеже и

-□в род. падеже множественного числа: глаз-а, глаз- □), а также огромное множество слов типа: верблюэ/сонок, сло}1енок и т.д.

Класс № 3: слова типа крендел-ь, друг-П, сторож-П (с окончаниями -al-я в им. падеже и -ей в род. падеже множественного числа: крендел-я, крендел-ей; друз-ь-я, друз-ей, сторож-а, \стороэ1С-ей).

Класс № 4: слова типа волос-а (pluralia tantum).

Класс № 5: слова типа доктор-□ (множ. число: доктор-а, доктор-ов).

Класс № 2-а: слова типа солдат-П (множ. число: солдат-ы, солдат-П).

Класс № 3-а: слова типа автомобил-ь, бич-U, дожд-ь (множ. число: автормобил-и, автомобил-ей; бич-и, бич-ей, дожд-и, дожд-ей).

Класс № 5-а: слова типа апельсин-гриб-П). 9.2. Особое место в деклинационной системе, отраженной в текстах К.И.Чуковского занимает слово гражданин (гражд-ан-ин-П). Но оно встречается только один раз, в одной только своей форме. Каких-либо безусловных выводов об этом слове сделать нельзя.

Список научной литературыЗыонг Ван Чи, диссертация по теме "Русский язык"

1. Аванесов, Р.И. Очерк: грамматики русского литературного языка. Часть I: Фонетика и морфология / Р.И.Аванесов, В.Н.Сидоров М.: Гос. уч.-пед. изд. Наркомпроса РСФСР, 1945. - 236 с.

2. Аёделе, О. Денотативная классификация лексем/ О.Аёделе // Языковая практика и теория языка / МГУ им. М.В.Ломоносова. М.: Изд-во МГУ, 1974. Вып. 1.-С. 164-176.

3. Андреева, О. И. Семантика календарного праздника в честь святого Ильи-пророка (на общерусском фоне и материале тамбовских говоров): Автореф. дис. . канд. филолог, наук. 10.0201. / О.Н.Андреева. -Тамбов: Тамб. гос. ун-т, 2003. 22 с.

4. Аниснмов, С.В. Опыт экспериментального определения значения слова / С.В.Анисимов // Аспекты лексического значения. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1982.-С. 62-66.

5. Арнольд, ИВ. Оппозиции в семасиологии / И.В.Арнольд // Вопросы языкознания. 1966, № 2. - С .106-110.

6. Афанасьева, Р.П. Семантико-грамматические классы русского глагола (К проблеме взаимодействия грамматики и семантики): Автореф. дис. .канд. филолог, наук. 10.02.01 / Р.П.Афанасьева. Воронеж: Ворон., гос. ун-т, 1978.-22 с.

7. Бабайцева, В.В. Русский язык: Экспериментальный учебник для IV-VIII классов / В.В.Бабайцева, Л.Д.Чеснокова / Под ред. В.В.Бабайцевой / Министерство просвещения РСФСР: Научно-иссл. ин-т школ. М.: Просвещение, 1982. - 240 с.

8. Богородицкий, В.А. Общий курс русской грамматики. 5 изд. / В.А.Богородицкий. М.-Л.: Гос. уч.-пед. изд-во Наркомпроса, 1935. - 235 с.

9. Василькова, Т.П. Семантические сдвиги (нейтрализации) в пределах лексемы со значением движения: Автореф. дис. .канд. филолог, наук. 10.02.01 / Т.П.Василькова. Воронеж: Ворон, гос. ун-т, 1979. - 22 с.

10. Виноградов, В В Русский язык (Грамматическое учение о слове)./ изд. 2 / В.В.Виноградов. М.: Высшая школа, 1972. - 614 с.

11. Волоцкая, З.М. Опыт описания русского языка в его письменной форме / З.М.Волоцкая, Т.Н.Молошная, Т.М.Николаева / АН СССР, Ин-т славяноведения; Отв. ред. И.И.Ревзин. М.: Наука, 1964. - 186 с.

12. Гин, Я И. Грамматический род как категория поэтического языка: Автореф. дис. .канд. филолог, наук / Я.И.Гин. JL: ЛГУ, 1985. - 16 с.

13. Голев, НД Система номинации конкретных предметов в русском языке / Автореф. дис. . канд. филолог, наук. 10.02.01 / Н.Д.Голев -Томск Томск, гос. ун-г, 1974. 21 с.

14. Грамматика русского языка. В 2-х т. / Ред. кол.: В.В.Виноградов и др. - Т. I. Фонетика и морфология / АН СССР, Ин-т рус. яз.-М., 1953.-623 с.

15. Грамматика русского языка. В 2-х т. / Ред. кол.: В.В.Виноградов и др. - Изд. испр. - Т. I. Фонетика и морфология. АН СССР, Ин-т рус. яз. - М.: Наука, 1960. - 719 с.

16. Гюлумянц, К.М. Образное употребление названий животных в сравнениях и метафорах: На материале польского и русского языков / К.М.Гюлумянц // Труды Самаркандского ун-та. Новая серия. Вып. 217: Вопросы фразеологии. IV. - Самарканд, 1971. - С. 109-119.

17. Денисик, JI.H. Словообразующий потенциал вещественных существительных в современном русском языке: Автореф. дис. . канд филолог, наук / JI.H.Денисик. Киев: КГУ, 1986. - 21 с.

18. Дриняева, OA Некоторые аспекты существительного и субстантивных форм в современном русском языке (на материале текстов, изучаемых в начальной школе): Автореф. дис. . канд. филолог, наук. 10.02.01 / О.А.Дриняева. Воронеж: ВГУ, 1989. - 17 с.

19. Дриняева, OA. Фонологические методы, их универсальность и применимость за пределами фонологии / О.А.Дриняева, Н.В.Каменская,

20. О.А.Руделева // Исследования по русской фонологии: Межвузовский сборник научных статей / Отв. ред. В.Г.Руделев / Тамбовский гос. пед. ин-т; АН СССР, Ин-т языкознания. Тамбов: ТГПИ, 1987. - С. 147-162.

21. Дурново, Н Повторительный курс грамматики русского языка. В. 1. Фонетика. Морфология / Н.Н.Дурново. М.: Госиздат, 1924.- 114 с.

22. Ельмслев, Л. Можно ли считать, что значения слов образуют структуру / Л.Ельмслев // Новое в лингвистике. Вып.2. М.: Иностранная литература, 1967.-С. 114-136.

23. Живов, В.М. Существительное / В.М.Живов // Большой Энциклопедический Словарь: Языкознание / Гл. ред. В.Н.Ярцева. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998.- С.499-500.

24. Журавлев, В.К. К проблеме нейтрализации фонологических оппозиций / В.К.Журавлев // Вопросы языкознания, 1972, № 3. С. 36-49.

25. Журавлев, В К. Нейтрализация / В.К.Журавлев // Большой Энциклопедический Словарь: Языкознание / Гл. ред В.НЛрцева. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998.- С.328-329.

26. Зализняк, А.А. Русское именное словоизменение / А.А.Зализняк; Отв. ред. В.В.Топоров. М.: Изд-во «Наука», 1967. - 370 с.

27. Зализняк, А.А. Грамматический словарь русского языка. Словоизменение. / А.А.Зализняк. М.: Изд-во «Русский язык», 1977. - 879 с.

28. Звегинцев, В А О научном наследии Вильгельма фон Гумбольдта / ВА.Звегинцев // В. фон Гумбольдт. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. С. 356-363.

29. Зуева, Р С. Референционная классификация русских существительных / Р.С.Зуева // Лингвистические исследования. 1975: Вопросы строя индоевропейских языков. Ч. 2 / АН СССР, Ин-т языкознания. - М., 1975.-С. 126-141.

30. Зыонг, Ван Чи. Место существительного среди других частей речи русског о языка (На материале сказок и стихов для детей К.И.Чуковского) / Зыонг Ван Чи // Объединенный научный журнал. Ноябрь, №24(184).- М.: Тезарус, 2006.- С. 41.-46.

31. Иванова, МИ. Семантико-деривационные классы наречия в современном русском языке: Автореф. дис. . канд. филолог, наук. 10.02.01 / М.И.Иванова. Саратов: Сарат. гос. ун-т, 1991. - 14 с.

32. Карцевский, СИ. Повторительный курс русского языка / С.И.Карцевский. Из лингвистического наследия / Составление, вступительная статья и комментарии И.И.Фужерон. М.: Языки русской культуры: Studia Philologca, 2000. - С.97-204.

33. Кацнельсон, С Д. Типология языка и речевое мышление / С.Д.Кацнельсон / Ин-т языкознания АН СССР. Д.: Изд-во «Наука» Ленингр. отделение, 1972. - 216 с.

34. Клокова, JI.H. Система форм и семантико-грамматические классы существительных в говорах Тамбовской области: Автореф. дис. . канд. филолог, наук . 10.02.01 / Л.Н.Клокова. Тамбов: Тамб. гос. ун-т, 1995. -20 с.

35. Козлова, Р. П. Лексико-грамматические разряды имен существительных в когнитивном аспекте / Р.П.Козлова // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. Тамбов, 1999. В. 1 -С. 23-29.

36. Козлова, Р.П. Семантические микрогруппировки в лексико-грамматической группе собирательных существительных / Р.П.Козлова,

37. Л.В.Сечкина // Державинские чтения. Филология / Тамбовский гос. ун-т им. Г.Р.Державина. Тамбов, 1998. - С. 31-32.

38. Копецкий, Л.В Лекции по фонетике и морфологии русского языка / Л.В.Копецкий. Praha: Statni pedagogicke nakladatelstvi, 1965. - 301 с.

39. Копецкий, Л.В. Типы склонения русских существительных мужского рода / Л.В.Копецкий // Вопросы языкознания, 1970, № 3. С. 1935.

40. Крысий, Л.П. Толковый словарь иноязычных слов / Л.П.Крысин. -М.: Изд-во «Русский язык», 1998.- 647 с.

41. Кубрякова, Е С. Деривация, транспозиция, конверсия / Е.С.Кубрякова // Вопросы языкознания, 1974, № 5. С. 64-76.

42. Кубрякова, ЕС. Конверсия в словообразовании / Е.С.Кубрякова // Большой энциклопедический словарь: Языкознание / Гл. ред. В.Н.Ярцева. -М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. С.235.

43. Кузнецов, П С. Историческая грамматика русского языка. Морфология: Учебное пособие для вузов / П.С.Кузнецов.- М.: Изд-во Моск. ун-та, 1953.- 307 с.

44. Кузнецов, С.Н. Международные языки / С.Н.Кузнецов // Большой энциклопедический словарь: Языкознание / Гл. ред. В.Н.Ярцева. -М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. С. 291.

45. Кузнецова, Э.В. Лексико-грамматическая группа слов и методы ее описания /Э.В.Кузнецова // Актуальные проблемы лексикологии: Тезисы докладов лингвистической конференции. Вып. 2, Ч. 1 / Новосибирский гос. ун-т. Новосибирск, 1969. - С. 202-210.

46. Лаврова, Н.Н. О разрядах имен существительных по значению / Н.Н.Лаврова // Ученые записки Горьковского ун-та. Серия лингвистическая. -Вып. 114 /Горьк. гос. ун-т. Горький, 1970. - С. 155-175.

47. Лопатин, В В. Существительное / В.В.Лопатин // Русский язык: Энциклопедия / Научно-редакционный совет издательства «Советскаяэнциклопедия», Ин-т рус. яз. АН СССР / Гл. ред. Ф.П.Филин. М.: Советская энциклопедия, 1979. - С.342-343.

48. Марков, В М Об одном словообразовательном значении существительных с приставкой не в русском языке / В.М.Марков // Вопросы теории и истории русского словообразования. Казань, 1972. - С. 30-31.

49. Марков, В М. О семантическом словообразовании в русском языке / В.М.Марков // Русское семантическое словообразование / У дм. гос. ун-т. Ижевск, 1984. - С. 3-12.

50. Мигирин, ВН. Очерки по теории процессов переходности в русском языке: Учебное пособие / В.Н.Мигирин / Бельцский гос. пед. ин-т им. Алеко Русо. Бельцы , 1973. - 199 с.

51. Мостовая, А.Д. Опыт сравнения научных и «наивных» толкований (На материале конкретной лексики) / А.Д.Мостовая // Лингвистические и психологические структуры речи /Ин-т языкознания АН СССР.-М., 1985.-С. 35-54.

52. Носова, И.К Семантико-грамматическая классификация имени прилагательного в современном русском языке: Автореф. дис. .канд. филолог, наук. 10.02.01 / И.К.Посова. Воронеж: Ворон . гос. ун-т, 1979. - 19 с.

53. Обнорский, СП. Именное склонение в современном русском языке. B.I. Единственное число // Сборник Отделения языка и словесности АН СССР. Т. 100, № 3. М.-Л, 1927. С. 1-324.

54. Орлицкий, Ю. Международная научная конференция «Слово», посвященная 20-летию Тамбовской лингвистической школы / Ю.Б.Орлицкй // Вестник гуманитарной науки. М, 1995, № 6. С. 5-8.

55. Плотникова (Робинсон), В.А. Склонение / В.А.Плотникова (Робинсон) // Русский язык: Энциклопедия / Ин-т рус. яз. АН СССР: Научно-редакц. Совет изд-ва «Советская энциклопедия» /Гл. ред Ф.П.Филин. М.: Советская энциклопедия., 1979. - С. 294-296.

56. Подольская, ИВ. Языковые средства создания художественного образа (на материале поэтических текстов Евгения Харланова: Автореф. дис. . канд. филолог, наук 10.02.01 / И.В.Подольская. - Тамбов, Тамб. гос. ун-т им Г.Р.Державина, 2004. - 24 с.

57. Руделев, В.Г Процедура установления системы ДП и некоторые способы ее объективизации / В.Г.Руделев // Фонологический сборник: Мат-лы межвуз. конф. / Ин-i языкознания им. А.А.Потебни УССР, Донецк, гос. ун-т. Донецк, 1968. - С. 120-123.

58. Руделев, В Г. Типы нейтрализации и классификация оппозиций (на материале русского языка) / В.Г.Руделев // Проблемы структурной лингвистики. 1971. -М.: «Изд-во «Наука», 1972. С. 319-333.

59. Руделев, В.Г. Фонология слова: Спецкурс по русскому языку./ В.Г.Руделев. -Тамбов: Тамб. гос. пед. ин-т, 1975. 127 с.

60. Руделев, В Г. К определению просодических классов русского языка / В.Г.Руделев // Семасиология и грамматика: Сб. научн. работ. Тамбов: Тамб. гос. пед. ин-т, 1978. С. 9-23.

61. Руделев, В Г. Существительное в русском языке: Учеб. пособие. / В.Г.Руделев. Тамбов: Тамб. гос. пед. ин-т, 1979. - 72 с.

62. Руделев, В Г Теория нейтрализации. Некоторые результаты. Перспективы развития / В.Г.Руделев // Теория нейтрализации: Сборник статей под ред.В.Г.Руделева. Тамб. гос. пед. ин-т, 1980. - С. 3-10.

63. Руделев, В Г. Открытие, не осмысленное веком / В.Г.Руделев // Лингвистика на исходе XX века: Итоги и перспективы: Тез. Междунар. лингв, научн. конф. Т. 2. / Отв. ред. И.М.Кобозева. М: МГУ (Филология),1995. -С.446447.

64. Руделев, В Г. 20 лет поисков и обретений / В.Г.Руделев // Слово: Сборник научных работ, посвященный 20-летию Тамбовской лингвистической школы; отв. ред. В.Г.Руделев. Тамбов: Тамб. гос. ун-т,1996.-С. 3-21.

65. Руделев, В.Г. Тамбовская лингвистическая школа / В.Г.Руделев // Вестник гуманитарной науки / Российский гос. гуманитарный ун-т; гл. ред. Ю.Б.Орлицкий. М., 1996, № 5 (31). - С. 41-44.

66. Руделев, В.Г. Динамическая теория частей речи / В.Г.Руделев // Вестник Тамбовского университета. Сер.: Гуманитарные науки. Тамбов, 1996. В. 1.- С. 83-89.

67. Руделев, В Г. Исследование проблем экологии языка и речи (научный отчет) / В.Г.Руделев // Вестник Тамбовского университета. Сер.: Гуманитарные науки. Тамбов, 2001. В. 1 (21). С. 10-19.

68. Руделев, В Г. Друг мой язык: Избранные произведения по общему и русскому языкознанию (в 2-х чч.) / В.Г.Руделев. Собрание сочинений в 6 тт. Т. 6-й: Ч.1-я. Тамбов: Тамб. гос. ун-т, 2002. - С. 120-145.

69. Руделев, В Г. Сколько субстантивных склонений в русском языке? / В.Г.Руделев, Зыонг Ван Чи // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки / Журнал Тамбовского гос. ун-та им. Г.Р.Державина. Тамбов, 2005, № 4 (40). - С. 122-129.

70. Руделев, В.Г. Вначале было слово (Популярная лингвистическая теория для учеников национальных школ. V-VII кл.) / В.Г.Руделев, О.А.Руделева / Тамб. гос. ун-т им. Г.Р.Державина. Тамбов: Тамб. гос. ун-т им. Г.Р.Державина, 1995.- 176 с.

71. Руделев, В Г. Вопросительные дейктические слова и суррогатные вопросы-определители / В.Г.Руделев, Н.И.Руднева // Державинские чтения. III. Филология: Мат-лы научн. конф. преп. и асп. Февр. 1998 г. Тамбов: Тамб. гос . ун-т, 1998. - С. 39-40.

72. Руделев, В.Г. Шифрующая роль глагольных грамматических категорий // Теория содержательной формы: Сб. лингв. Статей под ред

73. B.Г.Руделева. Тамбов: Тамб. гос. пед. ин-т, 1981. - С. 32-53.

74. Руделева, О.А. Существительное и его семантико-грамматические классы (На материале поэзии Андрея Вознесенского): Автореф. дис. . канд. филолог, наук 10.02.01 / О.А.Руделева. - Саратов: Сарат. гос. ун-т им. Н.Г.Чернышевского, 1991. - 14 с.

75. Руднева, Н.И Статус вопросительных местоимений (на материале драматических произведений Александра Вампилова): Автореф. дис. .канд. филолог, наук 10.02.01 / Н.И.Руднева. Тамбов: Тамб. гос. ун-т, 1998.- 16 с.

76. Свадост, Э.П. Как возникает всеобщий язык? / Э.П.Свадост. -М.: Наука, 1968.-287 с.

77. Серова, КГ. Семантика, прагматика и семиотика категории рода / И.Г.Серова // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки / Журнал Тамб. гос. ун-та им. Г.Р.Державина. Тамбов, 2005, № 4 (40).1. C. 129-136.

78. Соболева, П. А. Моделирование словообразования / П.А.Соболева // Проблемы структурной лингвистики. АН СССР, Ин-т рус. яз. - М.: Наука 1954. - С. 32-48.

79. Титов, В.Т. Общая квантитативная лексикология романских языков / В.Т.Титов; научн. ред. А.А.Кретов. Воронеж: Изд-во Ворон, гос. ун-та, 2002. - 237 с.

80. Торопцев, КС Язык и речь / И.С.Торопцев; Научн. ред. З.Д.Попова. Воронеж: Изд-во Ворон, гос. ун-та, 1985. - 199 с.

81. Трубецкой, Н С Основы фонологии, пер. с нем. / Н.С.Трубецкой. М.: Изд-во ин. лит., 1960. 372 с.

82. Федоренко, ЛП Русский язык. V-VI классы / Л.П.Федоренко. -М.: Изд-во «Просвещение», 1969. 320 с.

83. Федотов, А.Н. Функционально-семантические особенности прилагательного в русском языке (на материале русской поэзии начала XX века): Автореф. дис. . канд. филолог, наук. 10.02.01 / А.Н.Федотов. -Тамбов: Тамб. гос. ун-т, 1997. 20 с.

84. Харламов, Е. У придорожного камня: Стихи / Евгений Харланов. -Гос. хозрасчетное предприятие / ред. А.Чернов, Тамбов, 1993. - 187 с.

85. Челюбеева, Н.В. Семантико-грамматические признаки качественно-предикативных слов в говорах Тамбовской области: Автореф. дис. канд. филолог, наук. 10.02.01 /Н.В.Челюбеева. Л.: ЛГУ, 1988. - 15 с.

86. Чуковский, К Сказки / К.И.Чуковский. М.: Советская Россия, 1989.- 162 с.

87. Чуковский, К. Стихи и сказки /К.Чуковский, С.Маршак. ООО «Астрель» (Моск. обл., г. Балашиха). - 447 с.

88. Шарандин, A.JI. Грамматические категории и лексико-грамматические классы русского глагола: Автореф. дис. канд. филолог, наук. 10.02.01. / АП.Л.Шарандин. Воронеж: Ворон, гос. ун-т, 1982. - 23 с.

89. Шарандин, A JI Семантико-деривационные оппозиции по признаку пола / А.Л.Шарандин, Г.Ф.Горват // Семасиология и грамматика: Сб. научн. работ под ред В.Г.Руделева. Тамбов: Тамб. гос. пед. ин-т, 1978. -С. 25-30.

90. Шведова, Н.Ю. (гл. ред.). Русская грамматика. В 2-х г. Т. I. Фонетика, фонология, ударение, интонация, словообразование, морфология. / Н.Ю.Шведова / АН СССР, Ин-т рус. яз; Гл. ред. Н.Ю.Шведова. - М.: Наука, 1980.-689 с.

91. Шеннон, К. Работы по теории информации и кибернетике. Пер. с англ. / К.Шеннон. М.: Изд-во иностр. лит., 1962. - 823 с.

92. Щерба, JI.B. О частях речи в русском языке / Л.В.Щерба. Избранные работы по русскому языку / Предисл., подбор текстов, примеч. И ред. М.И.Матусевич М.: Учпедгиз, 1957. - С. 63-84.

93. Юрьев, В М. (отв. ред.). Научные школы и направления Тамбовского государственною университета им. Г.Р.Державина / В.М.Юрьев. Федеральное агентство по образованию, Тамб. гос. ун-т им. Г.Р.Державина. Тамбов: Изд-во ТГУ и м. Г.Р.Державина, 2006.465 с.

94. Якобсон, Р О. Морфологические наблюдения над славянским склонением. 's-Gravenhage, 1958 / То же в: Роман Якобсон. Избранные работы. М.: Прогресс, 1985. С.176-197.

95. Akamatsu, Т. The theory of neutralization and the archiphoneme in functional phonology. (Current Issues in Linguistic Theory.Vol 43) / T.Akamatsu. -Amsterdam andd Philadelphia: JohnBenjain Publishing Company, 1988.

96. Durovic, L'. Paradigmatika spisonej rustiny / L'. Durovic. -Bratislava: Sloveske pedagogicke nakladateFstvo, 1970. 33 c.