автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Точка зрения в нарративе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Точка зрения в нарративе"

На правах рукописи

ЛЕОНТЬЕВА Елена Александровна

ТОЧКА ЗРЕНИЯ В НАРРАТИВЕ

(на материале сопоставительного анализа современных русских коротких рассказов и их переводов на немецкий язык)

Специальность 10.02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Тюмень - 2005

Работа выполнена в государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Тюменский государственный университет» на кафедре английского языка факультета романо-германской филологии.

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Андреева Кира Алексеевна Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Азначеева Елена Николаевна

кандидат филологических наук, доцент Абиева Наталья Александровна

Ведущая организация:

ГОУ ВПО «Тульский государственный педагогический университет им. Л. Н. Толстого»

Защита состоится 25 июня 2005 года в 9:00 на заседании диссертационного совета К 212.274.05 при Тюменском государственном университете по адресу: 62500Й, г. Тюмень, ул. Семакова, 10, ауд. 211.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале информационно-библиотечного центра Тюменского государственного университета (625003, г. Тюмень, ул. Семакова, 18).

Автореферат разослан 21 мая 2005 года.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат филологических наук, доцент ^ Сотникова Т. В.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

Реферируемая диссертационная работа посвящается рассмотрению текстовой поэтической категории Точки Зрения (ТЗ) современного нарратива как многоуровневой лингво-художествен-ной структуре.

АКТУАЛЬНОСТЬ исследования определяется недостаточной изученностью данной категории в отечественной поэтике и лингвистике, а также проблемами ее перевода на другие языки.

Выбор темы обусловлен следующими обстоятельствами. Прежде всего, необходимо отметить изменение направления лингвистических исследований, произошедшее за последние годы. Теория нарратива — нарратология — оформилась как самостоятельная научная дисциплина в 60-70-х гг. прошлого столетия, хотя своими корнями она восходит еще к «Поэтике» Аристотеля, а разработкой основных категорий обязана исследователям первой половины ХХв.: А. Н. Веселовскому, 1904; К. Фридеманн, 1910; В. Б. Шкловскому, 1919; П. Лаббоку, 1921; Б. В. Томашевс-кому, 1925; В. Я. Проппу, 1928; М. М. Бахтину, 1935 и др. Особую роль для современного состояния этой научной дисциплины сыграли труды М. Баль, Р. Барта, К. Бремона, А.-Ж. Греймаса, Л. Долежела, Ж. Женетта, Ц. Тодорова, С. Чэтмэна, В. Шмида и других, пытавшихся «во всей массе рассказов, существующих в мире», отыскать единую «повествовательную модель,... на основе которой каждый конкретный рассказ рассматривался бы в терминах отклонений от этой базовой глубинной структуры»1.

Изучение слова и предложения сменилось обращением к тексту, нарративу. Исследование нарратива получило в последние годы интенсивное развитие в гуманитарных науках, что «явилось следствием второй когнитивной революции»2. Хотя основные представители нарратологии выявили и теоретически обосновали иерархию повествовательных инстанций и уровней, определяя специфику отношений между повествованием, рассказом и историей, и поставили вопрос о выделении базовых нарративных поэтических технологий, единство подходов к этим аспектам отсутствует. В рамках поэтики литературных нарративов исследователи разрабаты-

1 Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994. С. 7.

2 Попова Е.А. О лингвистике нарратива //ФН. 2001. № 4. С. 87

вают такие основные технологии, как ТЗ: Г. А. Гуковский, 1959; М. М. Бахтин, 1963, 1979; В. В. Виноградов, 1971; Ж. Женетг, 1972; Ю. М. Лотман, 1970; Б. А. Успенский, 1970; Ц. Тодоров, 1977; Я. Линтфельт, 1981; В. Шмид, 1981, 1984, 1989, 2003; Дж. Принс, 1982, и мн. др.; Голос: М. М. Бахтин, 1963, 1979; У. Бут, 1968; П. Рикер, 1983; Е. В. Падучева, 1996; В. И. Тюпа, 2001, и др.; Временную и Пространственную Перспективу: М. М. Бахтин, 1963,1979; Б. А. Успенский, 1970; Ж. Женетт, 1972; Г. Вайнрих, 1975; Ц. Тодоров, 1977; И. Р. Гальперин, 1981; В. Шмид 1982, 1989, 2003; П. Рикер, 1983; 3. Я. Тураева, 1986; В. А. Кухаренко, 1988, и др. С помощью этих аналитических компонентов нарратологи пытаются ответить на вопросы: что считается нарративом? что образует части нарратива, каким образом они соединяются в целое, и что заставляет нарратив «работать»? Однако, данные нарративные категории понимаются разными исследователями по-разному, что определяет проблемность и особую актуальность заявленной в диссертации темы.

Действительно, к исследуемой нами категории ТЗ, как к поэтической технологии, проявляется интерес отечественных и зарубежных авторов, однако, нам представляется перспективной возможность ее рассмотрения не только с позиции содержания ее базовых типов (внутренняя / внешняя, фиксированная / нефиксированная, единственная / множественная), но и с позиции лингвистики нарратива — относительно нового направления, разрабатываемого в нашей стране такими немногими учеными, как Е. В. Падучева и К. А. Андреева. Еще большую значимость данной теме придает изучение вопроса о предполагаемом изоморфизме плана содержания ТЗ в разных языках, в нашем случае — русского и немецкого, и алломорфизме плана ее выражения. Исследование именно этих аспектов, на наш взгляд, подчеркивает необходимость и важность данной работы.

Мы исходим из ГИПОТЕЗЫ, в соответствии с которой:

• ТЗ может рассматриваться как многоуровневая лингво-по-этическая структура, что обусловлено как ее содержательными характеристиками, так и различными способами ее лингвистической передачи;

• полная инвариантная передача лингвистической формы ТЗ нарратива-оригинала в переводе невозможна.

ОБЪЕКТОМ исследования являются современные русские литературные нарративы малой формы, относящиеся, преимущественно, к литературе постмодернизма, и их переводы на немецкий язык.

В качестве ПРЕДМЕТА исследования выступают функциональный потенциал грамматики нарратива, разноуровневая структура лингво-поэтической ТЗ и переводческие трансформации, передающие различные аспекты ТЗ.

МАТЕРИАЛОМ анализа послужили тексты 77 коротких рассказов таких современных русских авторов, как Г. Балл, А. Бартов, А. Гаврилов, Л. Горалик, Г. Сапгир, В. Соснора, В. Тучков, А. Уланов и А. Цветков, написанные в период с 1991 по 2002 гг., и переводы на немецкий язык 44 из этих произведений, выполненные Р. Титце, М. Д. Древсом и Б. Конрад и опубликованные в немецком литературном журнале «Akzente» (№ 5, 2003 г.).

ЦЕЛЬЮ работы является описание модели поэтической и лингвистической структуры ТЗ современного русского нарратива и выявление влияния переводческих трансформаций на ее выражение.

В соответствии с целью диссертации мы поставили перед собой следующие ЗАДАЧИ:

• изучить направления, основные понятия и взгляды исследователей в области нарратологии, грамматики и поэтики нарратива;

• рассмотреть проблему определения ТЗ отечественными и зарубежными исследователями;

• дать дефиницию ТЗ как многоуровневой лингво-поэтической структуре;

• рассмотреть исследуемые нарративы, в частности ТЗ, с позиций текстовой грамматики и поэтики;

• провести сопоставление русского нарратива с его переводом на немецкий язык в плане выявления изоморфизма и алломорфизма на собственно текстовом, смысловом, морфологическом, синтаксическом и семантико-стилистическом уровнях;

• описать переводческие трансформации на указанных уровнях, установить вариативность в средствах лингвистического выражения и определить их влияние на ТЗ нарратива.

В работе использовались следующие МЕТОДЫ И ПРИЕМЫ АНАЛИЗА:

• нарративный;

• сопоставительно-переводческий;

• компонентный;

• количественных подсчетов;

• общие приемы наблюдения, построенного на индукции: от анализа фактов, их сопоставления — к обобщениям и выводам

НА ЗАЩИТУ ВЫНОСЯТСЯ СЛЕДУЮЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ:

• ТЗ является многоуровневой лингво-позтической структурой, содержание которой включает пять поэтических планов — временной, пространственный, перцептивный, языковой и «идеологический», а выражением является лингвистическое, языковое оформление средств ее передачи.

• Лингвистическое выражение ТЗ представляет собой выбор языковых элементов и порядок их построения в нарративе, это «позиция» создателя текста, так как иными средствами и в иной конфигурации элементов нельзя передать смысл произведения.

• Вариативность лингвистического выражения ТЗ нарратива обусловлена переводческими смещениями на трансформационных уровнях: морфологическом, синтаксическом и семантико-сти-листическом.

• Полная передача ТЗ нарратива-оригинала в переводе невозможна, то есть полного лингвистического изоморфизма не существует.

НАУЧНАЯ НОВИЗНА данного исследования связана с попыткой определить ТЗ как многоуровневую лингво-поэтическую структуру, а также с сопоставительным характером этого феномена на материале русского (как языка-эталона) и немецкого языков.

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ исследования состоит в интегративном подходе к ТЗ и выявлении признаков изоморфизма и алломорфизма при ее переводе, вскрываемых в различных переводческих трансформациях.

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ диссертации заключается в возможности использования ее результатов при чтении теоретических курсов по текстовой грамматике и поэтике, стилисти-

ке, в спецкурсах и практических курсах, посвященных наррато-логии и художественному переводу.

АПРОБАЦИЯ ДИССЕРТАЦИИ. Основные положения работы изложены в шести публикациях и представлены в форме докладов на межрегиональных научно-практических конференциях ТюмГУ «Проблемы лингвистики и методики преподавания иностранных языков» (2002 г.) и «Актуальные проблемы лингвистики и методики преподавания иностранных языков и культур» (2005 г.), МГУ «Языки в современном мире» (2004 г.), УрГПИ «Уральские лингвистические чтения» (2005 г.), а также на заседаниях кафедры английского языка факультета романо-германской филологии ТюмГУ.

ОБЪЕМ И СТРУКТУРА Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, Списка использованной литературы (182 наименования: 167 теоретических трудов и 15 словарей и справочных изданий) и шести Приложений. Общий объем диссертационного исследования составляет 190 страниц печатного текста.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении раскрывается актуальность темы, научная новизна проведенного исследования; определяются объект и предмет изучения; выдвигается рабочая гипотеза, формулируются цели и задачи, аргументируются теоретическая и практическая ценность, отмечается апробация работы.

Глава I «Точка Зрения в поэтической структуре нарратива» посвящена рассмотрению основных понятий нарратологии, определению литературного нарратива, поэтической структуры ТЗ, имеющей многоуровневую организацию.

Нарратология — наука о повествовании, берущая начало в первые десятилетия прошлого века и оформившаяся как самостоятельная дисциплина в 60-70-е гг. Интерес к тексту, повествованию развивается во всех социально-гуманитарных сферах, однако, для литературы и лингвистики эта сравнительно новая дисциплина имеет особое значение. Поэтому нарратологию следует понимать в двух смыслах: в широком — как исследующую тенденции и результаты осознания меры нарративности других, нежели филология, областей знания, в узком смысле — как дисциплину, имеющую отношение к литературной теории и к лингвистике.

У истоков нарратологии на стыке этих филологических наук стояли, прежде всего, отечественные лингвисты — В. Я. Пропп,

Б. А. Успенский, В. Б. Шкловский, давшие ей толчок к интенсивному развитию за рубежом. Об этом свидетельствуют работы М. Баль, Р. Барта, Ж. Женетта, Я. Линтфельта, Дж. Принса, П. Рикера, Ш. Риммон-Кенан, М. Тулана, С. Чэтмэна, В. Шмида и др. В последнее десятилетие исследования в области нарратсшогии проводятся и в России, примером тому могут служить труды К А. Андреевой, И. С. Веселовой, Е. В. Падучевой, В. И. Тюпы. Объект исследования нарратологии — текст-нарратив. Понятие литературного жанра не равно понятию нарратива, так как нарративность — свойство, присущее нарративу — означает способ изложения событий, отличающийся временной и логической последовательностью. Поэтому под литературным карративом мы понимаем текст в письменной форме, относящийся к любому литературному жанру, повествующий об одном или нескольких вымышленных событиях, связанных между собой во времени или логически.

Одним из типов нарратива является исследуемый в настоящей диссертации жанр короткого рассказа, рассматриваемого с позиций нарратологии. Акцент нашей работы направлен на текст короткого рассказа как на особый тип, отличающийся структурно-семантической спецификой. Короткий рассказ мы считаем малой эпической прозаической жанровой формой художественной литературы и типом нарратива, последовательно повествующим об ограниченном количестве событий / ситуаций, расположение которых в тексте тяготеет к хронологическому порядку, и создающим у читателя впечатление целостности.

Нарратив можно изучать по-разному: с позиции грамматики текста или с позиции поэтики. В первом случае нарратив представляет собой инвариантную структуру с выстроенными в определенном порядке компонентами, количество которых ограничено, но, в зависимости от типа сюжета, эта структура может быть модифицирована Согласно функциональной («бриллиантовой») схеме В. Лабова и Дж. Валетского, структурными элементами нарратива являются: 1. Резюме, 2. Ориентация, 3. Осложнение, 4. Оценка, 5. Решение и 6. Заключение. Основу нарратива образуют функции Осложнение — Решение, которые могут многократно повторяться.

Поэтический подход к нарративу также возможен благодаря тому, что объект настоящего исследования — литературное произведение. Центральным термином здесь является ТЗ. Это понятие введено еще Г. Джеймсом и разрабатывалось такими нарра-

тологами, как Б. А. Успенский, Ж. Женетт, Дж. Принс П. Рикер и др. Обычно ТЗ подразумевает отношение нарратора к повествуемой истории3. Однако, в качестве рабочего определения для нашего исследования нам представляется наиболее подходящей литературоведческая дефиниция Н. Д. Тамарченко, которую мы считаем возможным принять за основу: «точка зрения (выделено нами — Е. Л.) в литературном произведении — положение «наблюдателя» в изображенном мире (во времени, в пространстве, в социально-идеологической и языковой среде), которое, с одной стороны, определяет его кругозор, с другой — выражает авторскую оценку этого субъекта и его кругозора»4.

Первоначально исследователи рассматривали ее в соответствии с тремя параметрами: (1) включенность / невключенность повествующей инстанции в повествуемый мир, (2) наблюдение объекта ТЗ снаружи / изнутри и (3) постоянство / переменность субъекта ТЗ. Типологии ТЗ, разработанные П. Лаббоком, К Бруксом и Р. П. Уорреном, В. Шмидом, Н. Фридманом и Ш. Риммон-Кенан можно суммировать в следующей таблице:

Таблица 1

ТЗ в типологиях П. Лаббока, К. Брукса и Р. П. Уоррена, В. Шмида, Н. Фридмана и Ш. Риммон-Кенан

Объект ТЗ Тип нар ратора - субъекта ТЗ

Внешний (непиегетический) Внутренний (пиегетический)

снаружи (нарраториальная точка зрения) (1) автор излагает историю извне («чистая драма» / «драматический модус») (2) очевидец излагает историю героя («драматизированный повествователь» / «я как свидетель»)

(5) «множественное частичное всезнание» (6) «частичное всезнание»

изнутри (персональная точка зрения) (3) автор-аналитик или всеведукиций излагает историю («панорамный обзор» / «редакторское» + «нейтральное всезнание»)

(4) герой излагает свою историю («драматизированное сознание» / «я как протагонист»)

' Lubbock P. The Craft of Fiction. New York, 1963.

4 Тамарченко Н.Д. Точка зрения // Чернец JL В., Хализеев В. Е., Бройтман С. Н. и др. Введение в литературоведение: основные понятия и термины: Учебное пособие. М., 1999. С. 430.

Новый толчок в развитии ТЗ дала модель отечественного исследователя Б. А. Успенского. Новизна его работы состоит, прежде всего, в широком подходе к этой категории, в том, что он рассматривает проявление ТЗ на различных уровнях анализа, в различных планах:

1. в плане оценки (или «идеологии»), где интерес представляет то, «с какой точки зрения (в композиционном смысле) автор в произведении оценивает и идеологически воспринимает изображаемый им мир»9 ;

2. в плане фразеологии, когда автор описывает разных героев различными «языками» или использует в том или ином виде элементы чужой или замещенной речи при описании;

3. в плане пространственно-временной характеристики: речь идет о фиксации в пространстве или во времени точки, с которой ведется повествование;

4. в плане психологии: автор строит свое повествование, используя две возможности: вести описание со ссылкой на то или иное индивидуальное сознание, то есть использовать какую-то заведомо субъективную ТЗ, или описывать события, по возможности, объективно.'

Все последующие многоуровневые модели ТЗ строились с учетом выделенных Б. А. Успенским планов, что, на наш взгляд, только подтверждает правомерность их вычленения (см. табл. 2 на с 11).

В настоящем исследовании, вслед за Б. А. Успенским, мы принимаем широкий подход к категории ТЗ, которую мы считаем многоуровневой лингво-поэтической структурой, анализируя следующие ее планы: временной, пространственный, перцептивный, языковой и «идеологический».

В Главе II «Перевод и литературный нарратив. Лингвистическое выражение Точки Зрения» рассматриваются теоретические предпосылки и особенности сопоставления текстов-оригиналов с их переводами в рамках лингво-нарратологического анализа. Сопоставительный анализ текста и его перевода обуславливает необходимость выделения в качестве исходного понятия едини-

8 Успенский В. А. Поэтика композиции: Структура художественного текста и типология композиционной формы. М., 1970. С. 16.

"Там же, С. 109

цы перевода, которую мы, опираясь на теорию Л. С. Бархударова, определяем как минимальную единицу текста исходного языка, имеющую соответствие в переводящем языке и переводимую как единое целое.

Таблица 2

Уровни ТЗ в теориях Б. А. Успенского, Я. Линтфельта, Ш. Риммон-Кенан, В. Шмида и П. X. Торопа

План ТЗ Авторы гонцеп шши

Б А. Успенский Я ЛинтсЬельт Ш Риммон-Кенан В Шмид П Х.Тороп

1 «оценки»/ «идеологии» + - + («идеологическая гоань»> + («идеологический план»! -

2 «фразеологии» + + («вербальный план»-) - + («языковой план»1) + («метафизический хронотоп»'!

3 «пространственно- временной характеристики» + + + («перцешуаль-ная грань») + + («топографический хронотоп»)

Я т 1 1 8. а а «пространствен ный план» «времен иой план» & и 1 & 1

4 «психологии» + + («перцептивно-психологический план») + («психологическая грань»'» + («перцептивный план») + («психологический хронотоп»)

Тем не менее, четкое вычленение критериев точности художественного перевода в специальной литературе отсутствует: одни переводоведы (Л. С. Бархударов, В. Н. Комиссаров и др.) придерживаются принципов «вольного» перевода, так как он, по их мнению, наиболее корректно передает содержание произведения, другие (В. П. Руднев, Э. Маркштайн и др.) — принципов «буквального» перевода: чтобы читатель «почувствовал себя на чужбине». Выбор того или иного типа перевода не влияет на передачу поэтических планов ТЗ нарратива на языке-цели, однако, изменяет ее лингвистическое выражение, определяемое нами как отбор и порядок построения языковых элементов в нарративе и являющееся «позицией» создателя произведения. Именно для лингвистического выражения ТЗ важна степень буквальности перевода, так как переводческие трансформации, изменяя языковую оболочку нарратива, по нашему мнению, в большинстве случаев влияют на его восприятие.

В Главе III «Точка Зрения в русском нарративе и его переводе» представлено наше исследование, построенное по следующей схеме. На первом этапе исследуется современный нарратив с позиции текстовой грамматики, на основе функционального анализа В. Лабова и Дж. Валетского, впоследствии дополненного Т. А. ван Дейком. Особое внимание при этом уделяется функции Оценки как непосредственно входящей в ТЗ.

Второй этап работы направлен на выявление ТЗ в оригинальных русских нарративах. ТЗ, как было уже отмечено, вслед за типологиями Б. А. Успенского и В. Шмида, рассматривается нами в пяти планах: временном, пространственном, перцептивном, языковом, «идеологическом».

В результате исследования были определены наиболее распространенные модели ТЗ в современном русском нарративе.

Учитывая предварительные данные сравнения русского нар-ратива и его перевода, установившие, что поэтическая структура исходного текста в результате перевода не изменяется7, на третьем этапе исследования мы сопоставляли русские оригинальные нарративы с их переводами на немецкий язык с целью выявления вариативности лингвистического выражения ТЗ в переводах, обусловленной трансформациями. В задачи этого этапа работы входило:

• определение набора переводческих трасформаций, использованных при переводе на морфологическом, синтаксическом и семантико-стилистическом уровнях;

• установление влияния всех выявленных переводческих трансформаций на лингвистическое выражение ТЗ оригинала.

Данные, полученные на первом этапе анализа, показали, что функциональная схема В. Лабова и Дж. Валетского, составленная для устного рассказа-нарратива, применима и к анализу наших литературных нарративов. Проанализируем, в соответствии с ней, один из наиболее близких к прототипическим (т. е. близким к идеалу) нарративам рассказ А. Цветкова «Охота». Об-

7 см. Андреева К.А. Русский нарратив и его перевод в сопоставительном плане // Сопоставительная лингвистика. Бюллетень Уральского лингвистического общества. Вып.1. Екатеринбург: Уральский гос. педин-т, 2001, С. 5-12. и публикацию 1, указанную на С. 24 автореферата.

ратимся к тексту рассказа и его переводу (* в тексте обозначены показатели Оценки):

Текст 1

Резюме Охота Die Jagd

Ориентация Мы гнали по ночному шоссе, стрелка доставала уже до 160, я был на охоте впервые и жалел *, что мы так рано возвращаемся в город Wir rasten über die nächtliche Landstraße, der Tacho war schon auf 160, ich war tum ersten Mal bei der Jagd gewesen und bedauerte*, daß wir so früh in die Stadt zurückkehrten.

Вдруг наш водитель чертыхнулся нажал на тормоз, потам несколько сдал назад. За миг до этого все мы, как мне казалось, услышали ощутимый удар. Plötzlich fluchte * unser Fahrer, trat auf die Bremse und setzte ein wenig zurück. Einen Augenblick zuvor hatten wir alle, wie mir schien, einen deutlichen Schlag vernommen.

Осложняющее событие I - Сбили, - громко и взбудо-раженно * сказал водитель, - наверное, заяц. „Den haben wir erwischt", sagte der Fahrer laut und aufgeregt*, „wahrscheinlich ein Hase."

В свете фар он был хорошо виден, умирающий дрожащий ком * и окружающая лужа. Мы все вышли и светанули фонарем. Охота, похоже, еще не котилась - помню, подумал я, и кто-то из нас засмеялся, будто бы поймав мои мысли. Это был не заяц, когда мы взяли его на руки, он был уже мертв, весь в крови с расплющенной мордой. На башке*, прямо из скользкой короткой шерсти торчали небольшие, как у молодого теленка, рожки *. Мордочка, как я уже говорил, неразборчива из-за крови. Кровь эта пахла резко и неприятно, как скорее могла бы пахнуть моча зверя *. Ручки, или Im Licht der Scheinwerfer war er gut zu sehen, ein sterbendes, zuckendes Bündel* mitten in einer Pfütze. Wir stiegen alle aus und leuchteten mit der Taschenlampe. Offenbar ist die Jagd noch nicht zu Ende, fuhr es mir durch den Kopf, und ich weiß noch, wie einer von uns auflachte, als habe er meine Gedanken gelesen. Es war kein Hase, Als wir ihn aufleben, war er schon tot, voller Blut, die Schnauze plattgedrückt. Auf dem Schädel ragten kleine Hörner direkt aus dem glatten, kurzen Fell, wie bei einem jungen Kalb. Das Gesicht war, wie ich schon sagte, wegen des Blutes schlecht zu erkennen. Dieses Blut roch scharf und unangenehm, so roch eher der Urin eines Tieres *. Die Hände - oder Vorderpfoten - waren schwach und eher dekorativ, wie bei den Dinosauriern auf den

передние лапы, слабенькие и декоративные *, как у динозавров с картинок, задние сильные, как у кенгуру и заканчиваются раздвоенными копытами. Этот некошерный зверек* был, точно, не больше зайца, на животе сосцы, гениталий я не рассмотрел, а интересоваться при всех не стал, постеснялся. Bildern, die hinleren kräftig wie bei einem Känguruh, mit gespaltenen Hufen am Ende. Dieses unkoschere Tierchen * war tatsächlich nicht größer als ein Hase, auf dem Bauch hatte es Zitzen, die Genitalien schaute ich mir nicht an - es war mir peinlich vor den anderen.

« - Бес, - сказал наш водитель. - это же беса мы „Ein Dämon", sagte unser Fahrer, „einen Dämon haben wir da erwischt", sagte er.

■ I сшибли. - говорил он. держа бездыханного беса за шкирку* над головой и показывая всем. und hielt den leblosen Körper * an der Nackenhaut fest und zeigte ihn allen.

Помню, мне стало неприятно*, что он говорит именно «бес», а не «черт», более принятое в наших краях. Ich weiß noch, ich fand es als unangenehm*, daß er „Dämon" sagte und nicht „Teufel", wie in unserer Gegend üblich.

1:

5 ■ ц ё8 Хвост отыскался позже. Der Schwanz fand sich später.

и Многие нам не верили, возражая, что бес всегда хвостат, а показать его мы не могли. Viele glaubten uns damals nicht, wandten

е = ein, ein Dämon sei immer geschwänzt, und herzeigen konnten wir ihn nicht mehr,

в 1 т.к. отдали в институт на da wir ihn zur Untersuchung ins Institut

с 1 исследование. gegeben hatten.

Хвост, оказывается, намотался возле заднего колеса, и его водитель нашел уже в гараже, да так у себя и оставил Этот хвост покрыт роговыми кольцами, как у Der Schwanz hatte sich, wie sich herausstellte, an einem der Hinterräder aufgerollt, der Fahrer hatte ich erst in der Garage entdeckt und dorm bei sich behalten Dieser Schwanz ist mit Schuppenringen

крысы*, но и мелкими, редкими жесткими волосиками * оброс, похожими на тонкую медную нить._

bedeckt wie der einer Ratte*, aber auch vereinzelt mit kleinen, steifen Härchen * bewachsen, die aussehen wie feiner Kupferdreht._

Для наглядности анализа представим его в функциональной схеме:

Схема рассказа А.Цветкова «Охота»

Осложняющее

событие

I) - Сбили, - громко и

взбудораженно сказал

водитель...

II) Хвост отыскался позже.

Оценка

Ориентация

Мы гнали по ночному шоссе... мы... возвращаемся в город ...я был на охоте впервые...

Решение

I) - это же беса

мы сшибли

11) мы ...отдали в

институт на

исследование.

Итог

Многие нам не верили, возражая, что бес всегда хвостат, а показать его мы не могли, т.к. отдали в институт на исследование.

Рассказ А. Цветкова «Охота» состоит из двух эпизодов, поэтому ядерная структура «Осложнение — Решение» реализуется здесь дважды. Причем после каждого эпизода следует описание: 1) описание сбитого зверька, 2) описание его хвоста.

Итог рассказа представлен не в конце текста, а в начале последнего абзаца, а Резюме — в заголовке.

В анализируемом произведении мы имеем дело с двумя Голосами: основным (главного героя-нарратора) и второстепенным (водителя).

Нарратив «продвигают» акциональные глаголы в форме прошедшего времени: гнали, нажал [на тормоз], сдал [назад], вышли, светанули, отыскался, отдали, намотался, нашел, оставил, в переводе им соответствуют глаголы в претеритум и плюс-

квамперфект: rasten, zurückkehrten, trat [auf die Bremse], setzte zurück, stiegen aus, leuchteten, fand sich, [zur Untersuchung ins Institut] gegeben hätten, hatte sich aufgerollt, hatte entdeckt, behalten.

Особенностью этого текста, является то, что хотя в нем и присутствует Оценка, она относится лишь к отдельным деталям — самому зверьку или высказываниям водителя, — а не ко всему произошедшему в целом. Данное обстоятельство свидетельствует о неполной реализации этого компонента функциональной схемы прототипичного нарратива.

В большинстве других исследуемых рассказов элементы этой схемы либо имеют редуцированную форму, либо не реализуются вообще: в них может быть нечетко выражен Итог (см. напр., «Чистый вой», «Старик и кошка» Г. Балла, «Непрерывный ветер» В. Сосноры и др.), отсутствовать Резюме (см. напр., некоторые рассказы JI. Горалик из цикла «Жизнь неживотных» и др.) или акциональные глаголы, продвигающие нарратив (см. напр., «Поп и банкир» В. Тучкова, рассказы А. Уланова и др.). В этом, на наш взгляд, выражается так называемая «нарративная марги-нальность» постмодернистских произведений, о которой говорит М.-Л. Райан8.

Отсюда следует вывод, что современный короткий рассказ представляет собой нарратив с ограниченно реализующейся нарративной схемой.

На втором этапе анализа поэтической структуры ТЗ в современном русском нарративе мы выделили следующие параметры ее планов:

1) временной план:

♦ постоянный: (акт наррации совпадает с совершением собы-

тий / акт наррации происходит после совершения событий),

* непостоянный: (воспоминания сменяют описание жизни героя

в настоящее время; события, совпадающие с моментом наррации, прерываются воспоминаниями / чередуются с воспоминаниями и описанием жизни героя в настоящее время / прерываются мыслями о будущем);

8 Ryan L.M. // http://lamar.colostate.edu /pwryan/narrentry.htm. 2004

2) пространственный план:

• постоянный,

• непостоянный,

• отсутствие пространственной определенности;

3) перцептивный план

• события воспринимаются с позиции «всеведущего»,

• события воспринимаются с позиции «наблюдателя извне»,

• события воспринимаются с позиции героя;

4) языковой план:

• события повествуются «всеведущим»,

• события повествуются «наблюдателем извне»,

• события повествуются героем;

5) «идеологический» план: —■

• события оцениваются «всеведущим»,

• события оцениваются «наблюдателем извне»,

• события оцениваются героем,

• события оцениваются героем + «всеведущим»,

• события оцениваются героем + «наблюдателем извне».

положительно У- нейтрально отрицательно

Следует подчеркнуть, что «идеологический» план ТЗ накладывается на компонент функциональной схемы «Оценка», образуя особый пункт пересечения поэтической и текстово-грамматичес-кой структур нарратива. Вслед за Н. Д. Арутюновой и Е. М. Вольф, под оценкой мы понимаем «модальную рамку, включающую. . . субъект оценки, объект оценки, аксиологический предикат, сам оценочный элемент. . . оценочный стереотип и шкалу оценок»®. Поэтому важную роль для нашего исследования играет и «качество» оценки, которая может располагаться по шкале от «плюса» до «минуса» и включает в себя «нейтральную» зону (+ / 0 / -).

В результате анализа были выявлены четыре основные модели ТЗ современных русских нарративов:

9 Вольф Е. М. Функциональная семантика оценки. Изд. 2-е, доп. М.: Едиториал УРСС, 2002. С. 203.

Таблица 3

Модели ТЗ современных русских нарративов

Модели ТЗ Планы ТЗ

временной пространственный 1 К Й 8 о. ё языковой идеологический (+ /0/-) количество нарративов в %

I. ») 6) ") постоянный постоянный герой 25,8 45,2

непостоянный непостоянный/ отсутствие простр. определенности 12,9

непостоянный постоянный 6,5

№ а) 6) постоянный непостоянный герой «всеведущий» «всеведущий» + герой / герой 19,4 25,9

непостоянный постоянный 6,5

Ш. постоянный постоянный «наблюдатель извне» «наблюдатель извне»/ наблюдатель извне» + геоой 16

IV. постоянный постоянный/ отсутствие простр. определенности «всеведущий» «всеведущий» / «всеведущий» + герой 12,9

Из табл. 3 следует, что наиболее типичной в жанре современного русского короткого рассказа является модель ТЗ I а). Данная схема представлена, например, в уже рассмотренном нами с позиции грамматики нарратива рассказе А. Цветкова «Охота»:

Как показывает анализ, действия нарратива происходят ночью и позже, место действия — шоссе, ведущее в город, затем — гараж, оба указанных пространственных ориентира относятся к нашим краям. Таким образом, временной и пространственный планы рассказа постоянны, но момент наррации не совпадает со временем совершения повествуемых событий, которые даются в ретроспекции, о чем свидетельствуют лексические маркеры: помню (2 раза) и оказывается.

временной план: ночь (по ночному шоссе); позже

пространственный план: наши края; шоссе по направлению в город; гараж периепуирный план:

Герой описывает себя как объект ТЗ изнутри:

я. . . жалел; как мне казалось; помню, подумал я; я ... постеснялся Герой описывает другие объекты ТЗ снаружи:

Помню, мне стало неприятно; наш водитель чертыхнулся, нажал на тормоз, потом несколько сдал назад; сказал водитель; он был хорошо виден; он был уже мертв, весь в крови с расплющенной мордой. На башке, прямо из скользкой ко-роткой шерсти торчали небольшие, как у молодого теленка, рожки. Мордочка,. . ., неразборчива из-за крови. Ручки, или передние лапы, слабенькие и декоративные, как у динозавров с картинок, задние сильные, как у кенгуру и заканчиваются раздвоенными копытами; говорил он, держа бездыханного беса за шкирку над головой и показывая всем; Хвост, оказывается, намотался возле заднего колеса, и его водитель нашел уже в гараоке, да так у себя и оставил. Этот хвост покрыт роговыми кольцами, как у крысы., но и мелкими, редкими жесткими волосиками оброс, похожими на тонкую медную нить. языковой план: Мы гнали; я. . . жалел; . . возвращаемся;

наш водитель; все мы. как мне казалось, услышали ощутимый удар; Мы все вышли; помню, подумал а, и кто-то из нас засмеялся, будто бы поймав мои мысли; как я уже говорил; я не рассмотрел; Помню, мне стало неприятно, что он говорит именно «бес», а не «черт», более принятое в наших краях; Многие нам не верили; показать его мы не могли

«идеологический» план: я. . . жалел; чертыхнулся: громкой взбудора-

женно сказал водитель: дрожащий ком: неболь -шие, как у молодого теленка, рожки: Кровь эта пахла резко и неприятно, как скорее могла бы пахнуть моча зверя: Ручки. . . слабенькие и декоративные. как у динозавров с картинок, задние сильные, как у кенгуру: некошерный зверек: бездыханного беса; мне стало неприятно: покрыт роговыми кольцами, как у крысы, но и мелкими, редкими жесткими волосиками оброс, похозкими на тонкую медную нить.

События излагаются с позиции главного героя, то есть в перцептивном плане именно герой является фокализатором. Это подтверждает тот факт, что становясь объектом ТЗ, герой описывается изнутри, а все другие ее объекты — снаружи.

Языковой план: нарратор в рассказе — герой, поскольку повествование ведется от первого лица.

«Идеологический» план: оценку событиям дает сам герой, причем в отношении сбитого зверька она носит двойственный характер: с одной стороны, это жалость (умирающий дрожащий ком, мордочка, ручки слабенькие и декоративные, зверек), с другой — чувство, граничащее с отвращением, вызванное сходством животного с представителями нечистой силы (Кровь эта пахла резко и неприятно, как скорее могла бы пахнуть моча зверя. Этот хвост покрыт роговыми кольцами, как у крысы). Оба оценочных элемента расположены в «минусовой» зоне шкалы оценок. Оценка выражается в тексте на различных языковых уровнях:

а) словообразовательом: уменьшительные и уменьшительно-ласкательные суффиксы {рожки, мордочка, ручки, слабенькие, зверек, волосиками);

б) лексическом: лексемы с оценочным значением {жалел, взбу-дораженно, умирающий дрожащий ком, резко и неприятно, некошерный, бездыханного беса, [мне стало] неприятно);

в) стилистическом: стилистически маркированные слова {гнали, чертыхнулся, на башке, за шкирку), а также сравнения {небольшие, как у молодого теленка, рожки; как скорее могла бы пахнуть моча зверя; как у крысы).

Таким образом, модель ТЗ рассказа А. Цветкова «Охота» имеет постоянный временной и пространственный планы, события произведения воспринимаются, повествуются и отрицательно оцениваются героем.

Третий этап. С целью определения вариативности лингвистического выражения ТЗ при переводе были исследованы 44 русских нарратива в сопоставлении с их переводами на немецкий язык. Были выявлены и проанализированы 2053 переводческие трансформации1 191 (9,3%) морфологическая, 1651 (80,4%) синтаксическая и 211 (10,3%) семантико-стилистических.

Все типы переводческих трансформаций способны деформировать лингвистическое выражение ТЗ нарратива-перевода. Их влияние проявляется в следующих типах изменений:

• добавление / усечение значения,

• усиление / ослабление значения,

• замена одного значения другим.

Тем не менее, переводческие трансформации не всегда влияют на лингвистическое выражение ТЗ: в 25% рассмотренных случаев наблюдаются «пустые» переводческие смещения. Чаще всего они обнаруживаются на синтаксическом уровне при изменении порядка слов предложения (75,8%).

Проиллюстрируем переводческие трансформации и их влияние на лингвистическое выражение ТЗ нарратива на примере анализа одного русского короткого рассказа и его перевода на немецкий язык Обратимся к рассказу В. Тучкова «Поп и банкир»:

Пришел банкир в церковь и ну поклоны бить! Увидал это дело поп и спрашивает:

«Почто, сын мой, столь усердно молишься?»

Банкир отвечает: «Сильно грешен я, батюшка. Хочу у Бога прощенья вымо-

-Ав чем же твой грех? - Я у людей деньги беру, а обратно им их не возвращаю.

-Да в чем же тут грех-то, сын мой? Я тоже у людей деньги беру, а взамен даю им надежду. То же и ты. Я- пастырь духовный, а ты - пастырь финансовый.

Текст 2

Einmal kam ein Bankier in die Kirche - und hörte nicht mehr auf, sich zu verbeugen und zu bekreuzigen! Dies erblickte ein Pope undfragte: „ Warum, mein Sohn; betest du so inbrünstig? " Der Bankier antwortete: „Ich habe tief gesündigt, Väterchen. Ich will Gott um Vergebung bitten."

„ Welches ist denn deine Sünde? " „Ich nehme von den Menschen Geld und gebe es ihnen nicht zurück " „Aber was ist denn daran Sünde, mein Sohn? Auch ich nehme von den Menschen Geld und gebe ihnen dafür Hoffnung. Und dasselbe tust du. Ich bin der geistliche Hirte, und du der finanzielle."

Как показывает анализ, в переводе только этого рассказа наличествуют 26 лингвистических изменений — трансформаций: 2 (7,7%) морфологических, 19 (73,1%) синтаксических и 5 (19,2%) семантико-стилистических. Приведем несколько примеров:

1. Морфологический уровень:

• Увидал это дело поп и спрашивает -» Dies erblickte ein Pope und fragte (настоящее время -> прошедшее: лишение событий актуализации, образности);

2. Синтаксический уровень:

• сын мой mein Sohn (изменение порядка слов: элиминация «разговорности»),

— То же и ты —> Und dasselbe tust du (добавление предиката: динамизация + элиминация небрежности разговорного стиля);

3. Семантический уровень:

• батюшка -> Väterchen (полное несоответствие лексического значения: неточность фактуальной информации);

4. стилистический уровень:

• Почто —> Warum (изменение стиля: нейтрализация разговорного стиля). *

Две трансформации (7,7%) не оказывают влияния на лингвистическое выражение ТЗ нарратива:

• «Почто, сын мой, столь усердно молишься?» «Warum, * mein Sohn, betest du so inbrünstig?» (сдвиг предиката),

• Я у людей деньги беру Auch ich nehme von den Menschen Geld (сдвиг субъекта).

Остальные 24 трансформации (92,3%) изменяют лингвистическое выражение ТЗ нарратива.

Перевод рассказа «Поп и банкир» имеет более строгую, «правильную» языковую форму, но при этом, как свидетельствует большинство трансформаций, изменяется стиль наррации: эффект небрежности разговорного языка практически полностью редуцируется. Кроме того, перевод этого нарратива является более динамизированным, чем оригинал; события, представленные в исходном тексте как «приближенные» к читателю за счет употребления глагольных форм настоящего времени, «отдаляются» от него. В некоторых случаях фактуальная информация представлена в выходном тексте неточно, а смена акцентов выделяет иные, нежели в оригинале, элементы нарратива. *

В каждом из 44 проанализированных нарративов-переводов присутствуют переводческие трансформации всех рассматриваемых в работе уровней, большинство из которых изменяют лин- « гвистическое выражение ТЗ нарратива-оригинала, поэтому не представляется реальным, чтобы читатель выходного текста воспринял нарратив со стопроцентной адекватностью.

Наиболее значимые результаты нашей диссертационной работы, представленные в Заключении, следующие.

Точка Зрения является многоуровневой лингво-поэтической структурой, включающей пять поэтических планов — временной, пространственный, перцептивный, языковой и «идеологический». Свое выражение она находит в лингвистическом, языковом оформлении нарратива. Точку Зрения можно представить как позицию одного или нескольких «наблюдателей» происходящего в мире текста, находящихся внутри него или за его пределами. При этом время и место «наблюдения» могут быть как постоянными, так и непостоянными; как совпадать, так и не совпадать со временем и местом совершения событий произведения или же характеризоваться отсутствием своей определенности. История представлена через призму восприятия «наблю-дателем/-лями» объектов «наблюдения», «видимых» им/ими снаружи или/и изнутри, в зависимости от возможностей само-го/-мих «наблюдателя/-лей». Данное восприятие получает в тексте вербальную оболочку, причем «автором/-рами» этого языкового оформления необязательно должен/-жны быть сам/-ми «наблюдатель/-ли»: в качестве субъекта/-ов речи может/-гут выступать и другой/-гие участник/-ки коммуникации в нарра-тиве. Восприятие всегда сопровождается оценкой, которая, в свою очередь, также может либо характеризовать отношение к повествуемому уже упомянутых субъектов Точки Зрения в других ее планах, либо принадлежать третьим участникам коммуникации. В состав оценки входят аксиологический и эмоциональный компоненты, а ее ядром является первый из них, включающий положительное (+) / нейтральное (0) / отрицательное (-) отношение к событиям.

Наиболее типичная модель ТЗ в современных русских коротких рассказах имеет постоянные временной и пространственный планы, а субъектом восприятия событий, наррации и оценки (в соответствии со шкалой субъективной модальности) является главный герой произведения.

Частный вывод исследования свидетельствует о так называемой «маргинальности» постмодернистских рассказов в отношении неполноты передаваемых ими нарративных функций.

Наблюдаемый изоморфизм поэтических планов ТЗ в оригинальных нарративах и их переводах сочетается с вариативностью лингвистического выражения данной категории в выходных тек-

стах на морфологическом, синтаксическом и семантико-стилисти-ческом уровнях, что подтверждает выдвинутую нами гипотезу. Другими словами, лингвистическое выражение ТЗ в исходном произведении и в его переводе алломорфны. В большинстве случаев вторичный текст отличается от первичного стилистической нейтральностью и иным «расставлением акцентов» (тема-рематической схемой), что, безусловно, искажает позицию создателя оригинального рассказа, сохранение которой заключается именно в корректной трансформации лингвистического выражения Точки Зрения в нарративе переводящего языка.

Вследствие расхождения языковых картин мира разных народов и различного восприятия действительности (в том числе и текстов) абсолютно адекватная читательская реакция на нарра-тив, порожденный другой культурой, очевидно, невозможна.

Основное содержание исследования отражают четыре схемы и семь таблиц в тексте работы и шесть Приложений в виде Списка Сокращений и тринадцати таблиц.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ АВТОРА:

1. Леонтьева Е. А., Андреева К. А. Нарратив И. А. Бунина (сопоставительный анализ текста оригинала и его перевода на немецкий язык) // Коммуникация и язык. Сб. статей преподавателей и аспирантов факультета романо-германской филологии. Тюмень: Издательский центр «Академия», 2002. С. 58-66.

2. Леонтьева Е. А. Структура нарратива // Электронный журнал «Language and Literature», Вып. № 21. http: // www.utmn.ru/frgf / № 21 journal htm. 9 c.

3 Леонтьева E. А Влияние переводческих трансформаций на языковую точку зрения в нарративе // Вестник Тюменского государственного университета. № 2/2005. Тюмень, 2005. 10 с.

4. Леонтьева Е. А. Морфологические трансформации и их влияние на языковую точку зрения в нарративе // Актуальные проблемы лингвистики и методики преподавания иностранных языков и культур. Сб. статей преподавателей и аспирантов факультета романо-германской филологии. Тюмень, 2005. 6 с.

5. Леонтьева Е. А. Синтаксические трансформации и их влияние на языковую точку зрения в нарративе // Сопоставительная лингвистика. Бюллетень Уральского лингвистического общества Вып. 5. Екатеринбург' Уральский гос. пед. ин-т, 2005. 5 с.

6. Леонтьева Е. А. Переводческие трансформации семантико-стилис-тического уровня и их влияние на языковую точку зрения в нарративе // Актуальные проблемы лингвистики: Уральские лингвистические чтения 2005" Материалы ежегодной региональной научной конференции, Екатеринбург, 1-2 февраля 2005 г. / Урал гос. пед. ун-т Екатеринбург, 2005. № 18.1 с.

Подписано в печать 19 05.05. Тираж 100 экз. Объем 1,0 уч.-изд л. Формат 60x84/16 Заказ 215.

Издательство Тюменского государственного университета 625000, г. Тюмень, ул. Семакова, 10 Тел./факс (3452) 46-27-32 E-mail- izdatelstvo@utmn.ru

I

#

»

1 i

3 6 75

M

РНБ Русский фонд

2006-4 10388

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Леонтьева, Елена Александровна

Введение.

1. Глава I. ТЗ в поэтической структуре нарратива.

1.1.Краткий обзор нарратологических исследований в России и за рубежом.

1.2.Определение литературного нарратива. Короткий рассказ как литературный жанр и тип нарратива.

1.3.Структура нарратива с позиции текстовой грамматики.

1.4.ТЗ как многоуровневая поэтическая структура.

Выводы по Главе 1.

2. Глава И. Перевод и литературный нарратив. JIB ТЗ.

2.1 .Единица перевода.

2.2.Языковая картина мира и эквивалентность перевода.

2.3.Художественный перевод. JIB ТЗ.

2.4. Переводческие трансформации. Виды переводческих трансформаций.

Выводы по Главе II.

3. Глава III. ТЗ в русском нарративе и его переводе.

3.1 .Общее описание исследования.

3.2.Современный русский нарратив с позиций текстовой грамматики.

3.3.Поэтическая структура ТЗ в современном русском нарративе.

3.4.Переводческие трансформации и их влияние на ЛВ ТЗ нарратива-перевода.

3.4.1. Морфологический уровень.

3.4.2. Синтаксический уровень.

3.4.2.1. Словосочетание.

3.4.2.2. Предложение.

3.4.3. Семантико-стилистический уровень.

3.5.Выявление вариативности JIB ТЗ на примере рассказа В.Тучкова

Поп и банкир».

Выводы по Главе III.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Леонтьева, Елена Александровна

Настоящее диссертационное исследование посвящено рассмотрению Точки Зрения (ТЗ) в современном нарративе как многоуровневой лингво-поэтической структуры.

Актуальность предлагаемого исследования определяется недостаточной изученностью категории ТЗ в отечественной лингвистике, а также проблемами ее перевода на другие языки.

Выбор темы обусловлен следующими обстоятельствами. Прежде всего, необходимо отметить изменение направления лингвистических исследований, произошедшее за последние годы. Теория нарратива — нарратология -оформилась как самостоятельная научная дисциплина в 60-70-х гг. прошлого столетия, хотя своими корнями она восходит еще к «Поэтике» Аристотеля, а разработкой основных категорий обязана исследователям первой половины ХХв.: А.Н.Веселовскому, 1904; К.Фридеманн, 1910; В.Б.Шкловскому, 1919; П.Лаббоку, 1921; Б.В.Томашевскому, 1925; ВЛ.Проппу, 1928; М.М.Бахтину, 1935 и др. Особую роль для современного состояния этой научной дисциплины сыграли труды М.Баль, Р.Барта, К.Бремона, А.-Ж.Греймаса, Л.Долежела, Ж.Женетга, Ц.Тодорова, С.Чэтмэна, В.Шмида и других, пытавшихся «во всей массе рассказов, существующих в мире», отыскать единую «повествовательную модель, . на основе которой каждый конкретный рассказ рассматривался бы в терминах отклонений от этой базовой глубинной структуры» [Барт, 1994: 7].

Изучение слова и предложения сменилось обращением к тексту, нарративу. Исследование нарратива получило в последние годы интенсивное развитие в гуманитарных науках, что «явилось следствием второй когнитивной революции» [Попова, 2001: 87]. Хотя основные представители нарратологии выявили и теоретически обосновали иерархию повествовательных инстанций и уровней, определяя специфику отношений между повествованием, рассказом и историей, и поставили вопрос о выделении базовых нарративных поэтических технологий, единство подходов к этим аспектам отсутствует. В рамках поэтики литературных нарративов исследователи разрабатывают такие основные технологии, как ТЗ: Г.А.Гуковский, 1959; М.М.Бахтин, 1963, 1979; В.В.Виноградов, 1971; Ж.Женетт, 1972; Ю.М.Лотман, 1970; Б.А.Успенский, 1970; ЦЛодоров, 1977; Я.Линтфельт, 1981; В.Шмид, 1981, 1984, 1989, 2003; Дж.Принс, 1982, и мн. др.; Голос: М.М.Бахтин, 1963, 1979; У.Бут, 1968; П.Рикер, 1983; Е.В.Падучева, 1996; В.И.Тюпа, 2001, и др.; Временную и Пространственную Перспективу: М.М.Бахтин, 1963, 1979; Б.А.Успенский, 1970; Ж.Женетт, 1972; Г.Вайнрих, 1975; ЦТодоров, 1977; И.Р.Гальперин, 1981; В.Шмид 1982, 1989, 2003; П.Рикер, 1983; ЗЛ.Тураева, 1986; В.АЛСухаренко, 1988, и др. С помощью этих аналитических компонентов нарратологи пытаются ответить на вопросы: «что считается нарративом? что образует части нарратива, каким образом они соединяются в целое, и что заставляет нарратив «работать»? [Трубина, 2002: 11]. Однако, данные нарративные категории понимаются разными исследователями по-разному, что определяет проблемность и особую актуальность заявленной в диссертации темы.

Действительно, к исследуемой нами категории ТЗ, как к поэтической технологии, проявляется интерес отечественных и зарубежных авторов, однако, нам представляется перспективной возможность ее рассмотрения не только с позиции содержания ее базовых типов (внутренняя / внешняя, фиксированная / нефиксированная, единственная / множественная), но и с позиции лингвистики нарратива — относительно нового направления, разрабатываемого в нашей стране такими немногими учеными, как Е.В.Падучева и К.А.Андреева. Еще большую значимость данной теме придает изучение вопроса о предполагаемом изоморфизме плана содержания ТЗ в разных языках, в нашем случае — русского и немецкого, и алломорфизме плана ее выражения. Исследование именно этих аспектов, на наш взгляд, подчеркивает необходимость и важность данной работы.

Мы исходим из гипотезы, в соответствии с которой:

ТЗ может рассматриваться как многоуровневая лингво-поэтическая структура, что обусловлено как ее содержательными характеристиками, так и различными способами ее лингвистической передачи; полная инвариантная передача лингвистической формы ТЗ нарратива-оригинала в переводе невозможна.

В соответствии с данной гипотезой сформулирована и цель работы, заключающаяся в описании модели поэтической и лингвистической структуры ТЗ современного русского нарратива и выявление влияния переводческих трансформаций на ее выражение.

Цель диссертации определяет постановку следующих задач исследования: изучить направления, основные понятия и взгляды исследователей в области нарратологии, грамматики и поэтики нарратива; рассмотреть проблему определения ТЗ отечественными и зарубежными исследователями; дать дефиницию ТЗ как многоуровневой лингво-поэтической структуре; рассмотреть исследуемые нарративы с позиций текстовой грамматики и поэтики (в частности, ТЗ); провести сопоставление русского нарратива с его переводом на немецкий язык в плане выявления изоморфизма и алломорфизма на собственно текстовом, смысловом, морфологическом, синтаксическом и семантико-стилистическом уровнях; описать переводческие трансформации на указанных уровнях, установить вариативность в средствах лингвистического выражения и определить их влияние на ТЗ нарратива.

Научная новизна данного исследования связана с попыткой определить ТЗ как многоуровневую лингво-поэтическую структуру, а также с сопоставительным характером этого феномена на материале русского (как языка-эталона) и немецкого языков.

Объектом исследования являются современные русские литературные нарративы малой формы, относящиеся, преимущественно, к литературе постмодернизма, и их переводы на немецкий язык.

В роли предмета исследования выступают функциональный потенциал грамматики нарратива, разноуровневая структура лингво-поэтической ТЗ и переводческие трансформации, передающие различные аспекты ТЗ.

В работе используются следующие методы и приемы анализа:

• нарративный;

• сопоставительно-переводческий;

• компонентный;

• количественных подсчетов;

• общие приемы наблюдения, построенного на индукции: от анализа фактов, их сопоставления — к обобщениям и выводам.

Теоретическая значимость исследования состоит в интегративном подходе к ТЗ и выявлении признаков изоморфизма и алломорфизма при ее переводе, вскрываемых в различных переводческих трансформациях.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования ее результатов при чтении теоретических курсов по текстовой грамматике и поэтике, стилистике, в спецкурсах и практических курсах, посвященных нарратологии и художественному переводу.

На защиту выносятся следующие положения:

ТЗ является многоуровневой лингво-поэтической структурой, содержание которой включает пять поэтических планов - временной, пространственный, перцептивный, языковой и «идеологический», а выражением является лингвистическое, языковое оформление средств ее передачи.

Лингвистическое выражение (ЛВ) ТЗ представляет собой выбор языковых элементов и порядок их построения в нарративе, это «позиция» создателя текста, так как иными средствами и в иной конфигурации элементов нельзя передать смысл произведения.

Вариативность JIB ТЗ нарратива обусловлена переводческими смещениями на трансформационных уровнях: морфологическом, синтаксическом и семантико-стилистическом.

Полная передача ТЗ нарратива-оригинала в переводе невозможна, то есть полного лингвистического изоморфизма не существует.

Апробация диссертации. Основные положения работы изложены в шести публикациях и представлены в форме докладов на межрегиональных научно-практических конференциях ТюмГУ «Проблемы лингвистики и методики преподавания иностранных языков» (2002г.) и «Актуальные проблемы лингвистики и методики преподавания иностранных языков и культур» (2005г.), МГУ «Языки в современном мире» (2004г.), УрГПИ «Уральские лингвистические чтения» (2005г.), а также на заседаниях кафедры английского языка факультета романо-германской филологии ТюмГУ.

Основная цель, задачи и методы исследования обусловили структуру диссертации, включающей Введение, три главы, Заключение, Список использованной литературы и Приложения.

Во Введении раскрывается актуальность темы, новизна проведенного исследования, выдвигается рабочая гипотеза, определяются цели и задачи, аргументируются теоретическая и практическая ценность работы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Точка зрения в нарративе"

Выводы по Главе III.

Подведем итоги Главы III.

В соответствии с поставленными задачами мы исследовали 77 русских современных коротких рассказов с позиций текстовой грамматики и поэтики (в частности, ТЗ). Анализ нарративов в отношении текстовой грамматики показал, что функциональная схема В.Лабова и Дж.Валетского применима к исследованию этого типа текстов, однако, ее реализация в рассматриваемых произведениях происходит в ограниченной форме.

Компонент функциональной схемы «Оценка» является пунктом пересечения поэтической структуры ТЗ и текстово-грамматической структуры нарратива, поэтому важную роль играет «качество» оценки, которая расположена по шкале от «плюса» до «минуса» и включает в себя «нейтральную» зону.

Поэтическая структура ТЗ проявляется в рассматриваемых произведениях в пяти планах, каждый из которых подразделяется на несколько типов:

1. временной план: • постоянный:

- акт наррации совпадает с совершением событий нарратива,

- акт наррации происходит после совершения событий нарратива;

• непостоянный:

- события, совпадающие с моментом наррации, прерываются воспоминаниями,

- события, совпадающие с моментом наррации, чередуются с воспоминаниями и описанием жизни героя в настоящее время,

- воспоминания сменяют описанние жизни героя в настоящее время,

- события, совпадающие с моментом наррации, прерываются мыслями о будущем.

2. пространственный план:

• постоянный,

• непостоянный,

• отсутствие пространственной определенности.

3. перцептивный план:

• события воспринимаются с позиции «всеведущего»,

• события воспринимаются с позиции «наблюдателя извне»,

• события воспринимаются с позиции героя.

4. языковой план:

• события повествуются «всеведущим»,

• события повествуются «наблюдателем извне»,

• события повествуются героем.

5. «идеологический» план:

ООО события оцениваются «всеведущим»,

Я „ juj события оцениваются «наблюдателем извне», л Л ч Л ч события оцениваются героем, <d ч <о

Не3 н события оцениваются героем + «всеведущим», ® о* ^ н S события оцениваются героем + «наблюдателем ° ад о и извне». к я °

Были выявлены четыре основные модели поэтической структуры ТЗ современного короткого рассказа, наиболее типичную из которых представляет собой следующая схема:

С целью определения вариативности ЛВ ТЗ были исследованы 44 русских нарратива в сопоставлении с их переводами на немецкий язык. Выявлены и проанализированы 2053 переводческих трансформации: 191 (9,3%) морфологическая, 1651 (80,4%) синтаксическая, из которых 332 (20,1%) относятся к уровню словосочетания и 1319 (79,9%) к уровню предложения, и 211 (10,3%) семантико-стилистических.

Мы установили, что все типы переводческих трансформаций способны изменять ЛВ ТЗ нарратива-перевода. Их влияние проявляется в следующих типах вариативности:

1. добавление значения (приписывание языковой единице «множественности», событиям - актуализации, образности, субъекту / объекту — активности, добавление актантов в предложение);

2. усечение значения (лишение языковой единицы «множественности», значения уменьшительности и / или ласкательности, соотнесенности с проявлением признака в других предметах, событий — актуализации, образности, субъекта — активности, фразы — эффекта разговорности, экспрессии, значения незаконченности действий);

3. усиление значения (экспликация значения, усиление «сослагательности», добавление жесткости к побуждению, конкретизация характера связи между элементами, четкость в выражении субъекта);

4. ослабление значения (размытое выражение субъекта, отношений между компонентами, уменьшение степени связанности компонентов, отсылка в предтекст, уравнение значимости действий элементарных предложений и временной план пространственный план перцептивный план языковой план «идеологический» план постоянный постоянный события воспринимаются с позиции героя события повествуются героем события оцениваются героем (+ / 0 / — ) трансформируемых единиц, нечеткость в передаче фактуальной информации);

5. замена одного значения другим (дистанцирование повествования, искажение отношений между компонентами, смена акцентов, «динамизация», «статизация», смена угла зрения, изменение модальности / стиля высказывания, искажение фактуальной информации). Тем не менее, переводческие трансформации не всегда изменяют JIB ТЗ нарратива: в 513 (25%) из них наблюдается нулевое влияние. Отсутствие такового зафиксировано в синтаксических трансформациях добавления и усечения лексических единиц, большинство же «пустых» переводческих смещений — в группе синтаксических трансформаций изменения порядка слов предложения (75,8%).

В каждом из 44 проанализированных нарративов-переводов присутствуют переводческие трансформации всех уровней, большинство из которых изменяют ЛВ ТЗ нарратива-оригинала, поэтому не представляется реальным, чтобы читатель выходного текста воспринял нарратив со стопроцентной адекватностью.

Все количественные и процентные данные анализа, проведенного в Главе III, представлены в Приложениях 2-6.

156

Заключение

Современное состояние нарратологии в узком смысле (как дисциплины, имеющей отношение к литературоведению и лингвистике) характеризуется повышенным вниманием и интересом к описанию грамматических и поэтических технологий нарратива. В центре нашего исследования находилась лингво-поэтическая структура Точки Зрения. Проблема неоднозначного определения этой категории связана, во-первых, с тем, что Точка Зрения в некоторых справочных изданиях и монографиях отождествляется с понятием «перспектива» (см. например, Der Literatur-Brockhaus, 1988: Bd. 3, S. 69; Kayser, 1961: 328; Metzler Literaturlexikon, 1990: 348; Wilpert, 1989: 675 - 676), во-вторых, с типом подхода к рассматриваемой технологии.

Первоначально изучение Точки Зрения проходило в рамках узкого понимания, ее описание проводилось по трем основным критериям: (1) включенность / невключенность повествующей инстанции в повествуемый мир, (2) наблюдение объекта Точки Зрения снаружи / изнутри и (3) постоянство / переменность субъекта Точки Зрения. Проведенный анализ показал, что указанные параметры четко прослеживаются практически во всех классификациях представителей узкого подхода: П.Лаббока, К.Брукса и Р.П.Уоррена, Н.Фридмана, Ж.Пуйона, Ц.Тодорова, Ж.Женнета, Э.Ляйбфрида, В.Фюгера, Ф.К.Штанцеля. Сама Точки Зрения определялась этими исследователями как отношение нарратора к повествуемой истории [Lubbock, 1963].

Работа отечественного ученого Б.А.Успенского «Поэтика композиции» (1970) открыла новые стороны в рассматриваемой категории и повлекла за собой разработку других многоуровневых моделей Точки Зрения. Новизна этого широкого подхода состояла в исследовании проявления Точки Зрения в различных планах: «идеологии», «фразеологии», «пространственно-временной характеристики» и «психологии». Проведенное в настоящей диссертации сопоставление уровней Точки Зрения, выделяемых последователями

Б.А.Успенского (Я.Линтфельтом, Ш.Риммон-Кенан, П.Х.Торопом и В.Шмидом), заставляет нас сделать вывод о правомерности вычленения вышеназванных планов, поскольку во всех классификациях они учтены.

В своей работе мы принимаем широкий подход к Точке Зрения, выделяя в ней, вслед за Б.А.Успенским и В.Шмидом, перцептивный, «идеологический», временной, пространственный и языковой планы, и считаем наиболее адекватной дефиницию этой категории, данную литературоведом Н.Д.Тамарченко: «точка зрения (выделено нами — E.JI.) в литературном произведении — положение «наблюдателя» в изображенном мире (во времени, в пространстве, в социально-идеологической и языковой среде), которое, с одной стороны, определяет его кругозор, с другой — выражает авторскую оценку этого субъекта и его кругозора» [Тамарченко, 1999: 430].

В соответствии с поставленными в диссертации задачами, мы исследовали современный русский короткий рассказ с позиций текстовой грамматики и поэтики (Точки Зрения) и установили, что пункт пересечения обоих рассматриваемых аспектов — абсолютная оценка, одновременно являющаяся компонентом функциональной схемы нарратива и планом поэтической структуры Точки Зрения. Оценку мы понимаем в соответствии с определением Е.М.Вольф, «как модальную рамку, включающую . субъект оценки, объект оценки, аксиологический предикат, сам оценочный элемент . оценочный стереотип и шкалу оценок» [Вольф, 2002: 203].

Нами было определено, что современный русский короткий рассказ в отношении грамматики текста представляет собой ограниченную форму прототипического нарратива, реализуемую, как правило, одним эпизодом и неполной функциональной схемой, что свидетельствует о так называемой «маргинальное™» постмодернистских рассказов.

В отношении поэтической структуры Точки Зрения исследование данного типа нарратива подтвердило гипотезу, выдвинутую перед началом работы: Точка Зрения, действительно, является многоуровневой лингво-поэтической структурой, включающей пять поэтических планов — временной, пространственный, перцептивный, языковой и «идеологический». Свое выражение она находит в лингвистическом, языковом оформлении нарратива. Точку Зрения можно представить как позицию одного или нескольких «наблюдателей» происходящего в мире текста, находящихся внутри него или за его пределами. При этом время и место «наблюдения» могут быть как постоянными, так и непостоянными; как совпадать, так и не совпадать со временем и местом совершения событий произведения или же характеризоваться отсутствием своей определенности. История представлена через призму восприятия «наблюдателем/-лями» объектов «наблюдения», «видимых» им/ими снаружи или/и изнутри, в зависимости от возможностей самого/-мих «наблюдателя/-лей». Данное восприятие получает в тексте вербальную оболочку, причем «автором/-рами» этого языкового оформления необязательно должен/-жны быть сам/-ми «наблюдатель/-ли»: в качестве субъекта/-ов речи может/-1уг выступать и другой/-гие участник/-ки коммуникации в нарративе. Восприятие всегда сопровождается оценкой, которая, в свою очередь, также может либо характеризовать отношение к повествуемому уже упомянутых субъектов Точки Зрения в других ее планах, либо принадлежать третьим участникам коммуникации.

Все поэтические планы Точки Зрения проявляются в анализируемых рассказах в полном составе. Мы выделили четыре основных модели Точки Зрения в исследуемых нарративах, наиболее типичная среди которых имеет место в рассказах с постоянными временным и пространственным планами, где события воспринимаются, повествуются и оцениваются (в соответствии со шкалой субъективной модальности: + / 0 / —) самим героем.

Наблюдаемый изоморфизм поэтических планов Точки Зрения в оригинальных нарративах и их переводах сочетается с вариативностью лингвистического выражения данной категории в выходных текстах на морфологическом, синтаксическом и семантико-стилистическом уровнях, что также подтверждает выдвинутую нами гипотезу. Другими словами, лингвистическое выражение Точки Зрения исходного произведения и его перевода алломорфны. В большинстве случаев вторичный текст отличается от первичного стилистической нейтральностью и иным «расставлением акцентов» (тема-рематической схемой), что, безусловно, искажает позицию создателя оригинального рассказа, сохранение которой заключается именно в корректной трансформации лингвистического выражения Точки Зрения в нарративе переводящего языка.

Вследствие расхождения языковых картин мира разных народов и различного восприятия действительности (в том числе и текстов) абсолютно адекватная читательская реакция на нарратив, порожденный другой культурой, очевидно, невозможна.

160

Список научной литературыЛеонтьева, Елена Александровна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Абрамов Б.А. Теоретическая грамматика немецкого языка: Сопоставительная типология немецкого и русского языков. — М., 2001. — 288 с.

2. Андреева К.А. Грамматика и поэтика нарратива. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 1996. - 192 с.

3. Андреева К.А. Литературный нарратив: когнитивные аспекты текстовой семантики, грамматики, поэтики: Монография. — Тюмень: Изд-во «Вектор Бук», 2004. 244 с.

4. Андреева К.А. Русский нарратив и его перевод в сопоставительном плане // Сопоставительная лингвистика. Бюллетень Уральского лингвистического общества. Вып. 1. Екатеринбург: Уральский гос. педин-т, 2001. С. 5 - 12.

5. Андреева К.А. Текст-нарратив: опыт структурно-семантической интерпретации. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 1993. — 110 с.

6. Андреева К.А. Функционально-семантические типы текста. — Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 1989. 100 с.

7. Апресян Ю.Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира. // Семиотика и информатика, вып. 28. 1986. С. 5 — 33.

8. Аристотель. Никомахова этика. — М.: Издательство «ЭКСМО-Пресс»,1997.

9. Аристотель. Риторика. Поэтика. — М.: Лабиринт, 2000. 224 с.

10. Архипов А.Ф. Самоучитель перевода с немецкого на русский язык. М.: Высшая школа, 1991. - 255 с.

11. Барт Р. Введение в структурный анализ повествовательных текстов / Пер. с фр. // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX XX вв.: Трактаты, статьи, эссе. М., 1987.

12. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994.

13. Барт Р. Основы семиологии // Структуализм: «за» и «против». М., 1975. -С. 28-48.

14. Бархударов Л.С. Язык и перевод. М.: Изд-во «Международныеотношения», 1975. 237 с.

15. Бахтин М.М.Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Художественная литература, 1975. 504 с.

16. Березин Ф.М., Головин Б.Н. Общее языкознание. М., 1979. - 416 с.

17. Брандес М.П. Стилистический анализ (на материале немец.яз.). — М.: Высш. шк., 1971.-190 с.

18. Бремон К. Логика повествовательных возможностей // Семиотика и искусствометрия. М., 1972.

19. Вазбуцкая К.Г. О некоторых особенностях языковой реализации динамики через структуру микротекста в новелле Клейста «Михаэль Кольхаас» // Стилистика художественной речи, вып. 2, Л., 1975.

20. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М., 1989. — 406 с.

21. Вине Ж.-П., Дарбельне Ж. Технические способы перевода // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. — М., 1978. — С. 157 167.

22. Виноградов B.C. Введение в переводоведение — М.: Изд-во ИОСО РАО, 2001.-221с.

23. Виссон Л. Перевод культур // Синхронный перевод с русского на английский. 1999.

24. Вольф Е.М.Функциональная семантика оценки. Изд. 2-е, доп. — М.: Едиториал УРСС, 2002. 280 с.

25. Воскобойник Г.Д. Когнитивный диссонанс как проблема теории и практики перевода: Основные концептуальные положения. Иркутск, 2002. — 31с.

26. Воскобойник Г.Д. Когнитивный диссонанс и теория перевода // Вестник ИГЛУ Вопросы теории и практики перевода. Вып.З Серия Лингвистика 6. — 2001.

27. Гак В.Г. Сопоставительные исследования и переводческий анализ // Тетради переводчика. Вып. 16. - М., 1979. - С. 11-21.

28. Гарбовский Н.К. Теория перевода: Учебник. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 2004.-544 с.

29. Греймас А.Ж., Курте Ж. Семиотика. Объяснительный словарь теории языка // Семиотика. М., 1983, С. 488 493.

30. Гринберг Дж. Квантитативный подход к морфологической типологии языков // Новое в лингвистике. Вып. III. М., 1963. - С. 60 - 94.

31. Деррида Ж. О грамматологии. М.: «Ad Marginem», 2000. — 512 с.

32. Джваршейшвили Р.Г. Психологическая проблема художественного перевода. Тбилиси: Издательство «Мецниерба», 1984.

33. Джеймисон Ф. Постмодернизм и потребительское общество // Вопросы искусствознания. 1997. — 2. - С. 547 - 557.

34. Енукидзе Р.И. Художественный хронотоп и его лингвистическая организация (на материале англо-американского рассказа). Дисс. . канд. филол. наук. — Тбилиси. — 1984.

35. Женетт Ж. Работы по поэтике. Фигуры. В двух томах. Том 2. — М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998. 472 с.

36. Завельский А.А., Завельская Д.А., Платонов С.И. Текст и его интерпретация. 2001.

37. Зализняк А.А. Языковая картина мира //http://www.krugosvet.ru/articles/77/l007724/1007724a5.htm. 2001.

38. Зеленецкий A.JL, Монахов П.Ф. Сравнительная типология немецкого и русского языков М., 1983.

39. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. — М.: УРСС, 2003.-368с.

40. Ильин И.П. Актор // Терминология современного зарубежного литературоведения (Страны Западной Европы и США) Справочник. Вып.1. "Новая критика", "структурализм", "рецептивная эстетика", "нарратология", "деконструктивизм". М., 1992//С. 16-17.

41. Ильин И.П. Нарратология // Терминология современного зарубежного литературоведения (Страны Западной Европы и США) Справочник. Вып.1. "Новая критика", "структурализм", "рецептивная эстетика", "нарратология", "деконструктивизм". М., 1992 // С. 84 89.

42. Ильин И.П. Фокализация // Терминология современного зарубежного литературоведения (Страны Западной Европы и США) Справочник. Вып.1. "Новая критика", "структурализм", "рецептивная эстетика", "нарратология", "деконструктивизм". М., 1992 // С. 181 184.

43. Илюшин А.А. Художественный перевод // Чернец JI.B., Хализеев В.Е., Бройтман С.Н. и др. Введение в литературоведение:основные понятия и термины: Учебное пособие. М., 1999. С. 240 - 245.

44. Ингарден Р. Исследования по эстетике. М., 1962. Искусст-во, 1962. 572 с.

45. Казакова Т.А. Практические основы перевода. English Russian. — СПб.: «Издательство Союз», - 2001, - 320 с.

46. Казанцева JI.B. категория хронотопа в структуре художественного произведения (лингвопрагматический и жанровый аспекты). Дисс. . канд. филол. наук. — М. 1991. - 16 с.

47. Канакова И.М. Лингвистическая характеристика разговорного рассказа: Автореф. дис. кандидата филол. наук. -М., 1990. 14 с.

48. Кожетьева Т.А. Номинальные группы как текстовые замены некоторых придаточных предложений // Предложение и текст: Сб. научных трудов. — Рязань: Изд-во РГПУ им. С.А.Есенина, 1997 // С. 37 43.

49. Комиссаров В.Н. Теория перевода (лингвистические аспекты). Учеб. пособие для ин-тов и фак- тов иностр. яз. М.: Высш. шк., 1990. - 253 с.

50. Корман Б.О. Изучение текста художественного произведения. М., 1972.

51. Корман Б.О. Целостность литературного произведения иэкспериментальный словарь литературоведческих терминов. Куйбышев, 1981.

52. Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М.: Гнозис, 2003.-375 с.

53. Красных В.В. От концепта к тексту и обратно (к вопросу о психолингвистике текста). // Вестник МГУ. Сер. 9, Филология. — 1998. 1. - С. 53 - 70.

54. Крушельницкая К.Г. Очерки по сопоставительной грамматике немецкого и русского языков. М.: Издательство литературы на иностранных языкахб 1961.-265 с.

55. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. -М.: Просвещение, 1988. — 190 с. Лакан Ж. Функции и поле речи и языка в психоанализе: Докл. на Рим. конгр., читан, в Ин-те психологии Рим. ун-та 26 и 27 сент. 1953 г.: Пер. с фр / Жак Лакан. М.: Гнозис, 1995.-184 с.

56. Латышев В.В. Курс перевода: Эквивалентность перевода и способы ее достижения. — М.: Международные отношения, 1981. 248 с.

57. Латышев В.В. Перевод: проблемы теории, практики и методики преподавания. М.: Высшая школа, 1988.

58. Маркштайн Э. Постмодернистская концепция перевода (с вопросительным знаком или без него) // Иностранная литература. 1996. — 9. Маслова В.А. Введение в лингвохультурологию. М.: Наследие, 1997.208 с.

59. Мельничук А.С. Язык и мышление // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Советскаяэнциклопедия, 1990.

60. Мельничук О.А. Повествование от первого лица. Интерпретация текста. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2002. 208 с.

61. Меркулова Е.М. Единицы перевода начальных уровней языковой иерархии // http://www.phil.pu.ru/depts/02/anglistikaXXI 01 /39.htm. 2001.

62. Павел Т. Поэтика сюжета. Случай драмы английского Возрождения. —1985.

63. Падучева Е.В. О семантике синтаксиса. Материалы к трансформационной грамматике русского языка. М.: Наука, 1974. — 292 с.

64. Падучева Е.В. Семантические исследования. Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1996.-464 с.

65. Попова Е.А. О лингвистике нарратива // ФН. 2001. - 4. — С. 87 - 90. Пропп В.Я. Морфология сказки. - М.: Наука, 1969. — 168 с. Райе К. Классификация текстов и методы перевода // Вопрсы теории перевода в зарубежной лингвистике. - М., 1978. - С.202 - 228.

66. Рецкер Я. И. Теория перевода и переводческая практика. М.: Междун. отношения, 1974. - 216 с.

67. Рикер П. Время и рассказ. М.; СПб., 2000. - Т. 1.

68. Рикер П. Мораль, этика, политика // Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. Московские лекции и интервью. — М., 1995.

69. Руднев В.П. Аналитический перевод // Милн A. Winnie Пух. Дом в Медвежьем Углу / Пер. с англ. Т. А. Михайловой и В. П. Руднева. — Изд. 3-е, доп., исправл. и перераб. (Серия «XX век +»). М.: Аграф, 2000 // С. 50 — 52.

70. Словарь русского языка: В 4-ех томах/АН СССР Институт рус. Яз.; Под ред. А.П.Евгеньевой. 3-е изд.стереотип. - М.: Русский язык, 1985 - 1988.

71. Солнцев В.М. Язык как системно-структурное образование. М., 1971.

72. Структурализм "за" и "против". М.: Прогресс, 1975. - 468 с.

73. Тамарченко Н.Д. Повествование // Чернец JI.B., Хализеев В.Е., Бройтман С.Н. и др. Введение в литературоведение:основные понятия и термины: Учебное пособие. -М., 1999. С. 279 295.

74. Тамарченко Н.Д. Точка Зрения // Чернец JI.B., Хализеев В.Е., Бройтман С.Н. и др. Введение в литературоведениеюсновные понятия и термины: Учебное пособие. -М., 1999. С. 425-432.

75. Теоретическая поэтика: Понятия и определения. Хрестоматия / Авт.-сост. Тамарченко Н.Д. М., 2001.

76. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация: (Учеб. пособие) — М.: Слово/Slovo, 2000. — 624 с.

77. Тодоров Ц. Поэтика // Структуализм: «за» и «против». М., 1975. — 307 с.

78. Томашевский Б.В. Теория литературы: Поэтика. М. - JL, 1925.

79. Тороп П.Х. Хронотоп // Словарь терминологии тартуско-московской семиотической школы, http://diction.chat.ru 1999 // С.139-141.

80. Трубина Е.Г. Нарратология: основы, проблемы, перспективы //http://www2.usu.ru/philosophv/soc phil/rus/courses/narratology.html. 2002.

81. Тюпа В.И. Нарратология как аналитика повествовательного дискурса («Архиерей» А.П.Чехова). Тверь, 2001.

82. Уайт X. Метаистория. Историческое воображение XIX в. Екатеринбург,2001.

83. Успенский Б.А. Поэтика композиции: Структура художественного текста и типология композиционной формы. М., 1970. -226 с.

84. Утехин Н.П. Жанры эпической прозы. JL: Наука, АН СССР, Ленинградское отделение, 1982.

85. Федоров А.В. Основы общей теории перевода. М., 1968. Фёрс Дж.Р. Лингвистический анализ и перевод // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. - М., 1978. // С. 25 - 35.

86. Фестингер Л. Теория когнитивного диссонанса. СПб.: «Речь», 2000. —317с.

87. Фрейд. 3. Введение в психоанализ. Лекции 1-15. СПб.: Алетейя СПб,1999.

88. Шкловский В.Б. Строение рассказа и романа // Шкловский В.Б. О теории прозы. М., 1929. // С. 68 - 90.

89. Шкуратов В.А. Рассказывать и нормировать (горизонты свободы в нарративе) // http://www.hpsv.ru/news/2001.

90. Эйхенбаум Б.М. Литература: Теория, критика, полемика. — Л., 1927. Эйхенбаум Б.М. Сквозь литературу: Сб. ст. — Л., 1924. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. М.: ТОО ТК «Петрополис», 1998.-432 с.

91. Якобсон Р. О лингвистических аспектах перевода // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. — М ., 1978 //С. 16 — 24.

92. Ярцева В.Н. Контрастивная грамматика. — М.: Наука, 1981. — 112 с. Ankersmit F.R. Kantian Narrativism and Beyond // The Point of Theory: Practices of Cultural Analysis, ed. by Bal M. And Boer I.E. New York: Continuum, 1994.

93. Bal M. Narratologie: Les instances du recit: Essais sur la signification narrative dans quatre romans modernes. Paris, 1977.

94. Bal M. Narratology: Inroduction to the Theory of Narrative. Toronto, 1985. Barthes R. Introduction a l'analyse structurale des recits // Communications. 1966. — №8. — P. 1 -27.

95. Booth W.C. Critical Understanding: The Powers and Limits of Pluralism. -Chicago, 1979.

96. Friedman N. Point of View in Fiction. The Development of a Critical Concept // Publications of the Modern Language Assotiations of America. 1955. Vol. 70, P. 1160-1184.

97. Fiiger W. Zur Tiefenstruktur des Narrativen: Prolegomena zu einer generativen «Grammatik» des Erzahlens // Poetica. — Amsterdam, 1972. — №5.

98. Greimas A.J. Narrative Grammar: Units and Levels // Modern Language Notes. 1968. №86.-P. 793-806.

99. Homberger D. Indem: Anmerkungen zu einer schwierigen Konjunktion.// Muttersprache. 1996. - 1. - S. 22 - 36.1.garden R. Das literarische Kunstwerk. 4. Aufl. Tubingen, 1972.1.er W. The Art of Reading. — Baltimore: Johns Hopkins University Press,1978.

100. Jauss H.R. Der Leser als Instanz einer neuen Geschichte der Literatur // Poetica 7, 1975//S. 325-344.

101. Kade O. Zufall und GesetzmaBigkeit in der Ubersetzung. Leipzig, 1968. Kayser W. Das sprachliche Kunstwerk. Einftihrung in die Literaturwissenschafl. 7. Aufl.-Bern, 1961.

102. Merian-Genast A. Franzosische und deutsche Ubersetzungskunst. Tubingen,1958.

103. Miller H. Narrative, in Critical terms for Literary Study, ed. by F. Lentricciaand Т. MacLaughin. Chicago: University of Chicago Press, 1990. P. 127 - 140.

104. Miller H. Reading narrative. — Oklahoma: University of Oklahoma Press, 1998. Mounin G. Die Ubersetzung. Geschichte, Theorie, Anwendung. Munchen, 1977.-S. 113-159.

105. Petersen J.H. Kategorien des Erzahlens: Zur systematischer Deskription epischer Texte // Poetica. Zeitschrift fur Sprach- und Literaturwissenschaft. Bd. 9. / 1977.-S. 167- 195.

106. Petersen J.H. Rezension: Stanzel // Poetica. Zeitschrift fur Sprach- und Literaturwissenschaft. 1981. - Bd. 13., S. 155 - 162. Pouillon J. Temps et roman. — Paris, 1946.

107. Prince G. Narratology: The Form and Functoining of Narrative. The Hague,1982.

108. Quasthoff U.M. Zuhoereraktivitaeten beim konversationellen Erzaehlen // Schroeder P., Steger H., Hrsg., Dialogforschung, 1981 // Sprache der Gegenwart, Bd. 54.

109. Rimmon-Kenan S. Narrative Fiction: Contemporary Poetics. London & New York, 1983.-174 p.

110. Ryan L.M. // http://lamar.colostate.edu/~pwryan/narrentrv.htm. 2004. Ryan L.M. Possible Worlds, Artificial Intelligence, and Narrative Theory. -Bloomington: Indiana University Press, 1991.

111. Schmid W. Erzahlperspektive. // www.NarrPort.uni-hamburg.de/e-Port/NarrPort/F GN03 .nsf7

112. Schmid, W. Der Ort der Erzahlperspektive in der narrativen Konstitution. // Baak, J .J. van (Hg.), Signs of Friendship. To Honour A.G.F. van Hoik. Amsterdam, 1984.-S. 523-552.

113. Schmid, W. Ebenen der Erzahlperspektive. // Eimermacher, K.; Grzybek, P.;

114. Witte, G (Hgg.), Issues in Slavic Literary and Cultural Theory. Bochum, 1989. - S. 433-449.

115. Schutte J. Einfuehrung in die Literaturinterpretation. Stuttgart: J.B. Metzlersche Verlagsbuchshandlung, 1985. - 232 S.

116. Snell-Hornby M. Translation Studies. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins Publishing company, 1995.

117. Stanzel F.K. Die typischen Erzahlsituationen im Roman: Dargestellt am «Tom Jones», «Moby Dick», «The Ambassadors», «Ulysses» u.a. Wien, Stuttgart, 1963. Stanzel F.K. Theorie des Erzahlens. - Gottingen, 1991.

118. Todorov T. Les categories du recit litteraire // Communications. — 8 / 1966. — P. 125-151.

119. Toolan M. Narrative. A Critical Linguistic Introduction. London & New York: Routledge, 2001. - 240 p.

120. Vinay J.P., Darbelnet J. Sylistique comparee du franqais et de l'anglais. Paris,1958.

121. White H. The Historical Text as Literary Artifact // White H. Tropics of Discourse. Essays in Cultural Criticism. Baltimore, 1978. — P. 81-100.

122. Zimmermann K. Erkundungen zur Texttypologie. Tuebingen, 1978. - 266 S.

123. Словари, справочники, энциклопедии

124. Академическая русская грамматика в двух томах. — М.: Изд-во АН СССР Институт русского языка, 1982.

125. Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка. М.: Мультимедиа технологии — М, 2003.

126. A Dictionary of Modern Critical Terms / Ed. by R. Fowler. London, 1973. Das groBe Worterbuch der deutschen Sprache in 10 Bd. - Mannheim / Leipzig / Wien / Zurich: Dudenverlag, 2000.

127. Der Literatur-Brockhaus. Mannheim: F.A.Brockhaus, 1988. - Bd. 3, 728 S. Dictionary of World Literary Terms / Ed. by J.T. Shipley. - London, 1970. Grammatik. - Mannheim / Leipzig / Wien / Zurich: Dudenverlag, 2000, Bd.4. - 894 S.

128. Metzler Lexikon Sprache. - Stuttgart; Weimar: Metzler, 1993. - 71 OS. Metzler Literaturlexikon: Begriffe und Definitionen. — Stuttgart: J.B. Metzlersche Verlagsbuchhandlung, 1990. - 526 S.

129. Prince G. A Dictionary of Narratology. Great Britain: Scolar Press, 1988. The Longman Dictionary of Poetic Terms / Ed. by J. Myers, M. Simms. — New York; London, 1989.

130. Wilpert G. von. Sachworterbuch der Literatur. 7., verbesserte und erweiterte Auflage. Stuttgart, 1989.

131. Список использованных источников

132. Балл Г. Вверх за тишиной. М.: HJIO, 1997.

133. Бартов А. Недолгое знакомство. СПб., 1994.

134. Гаврилов А. Старуха и дурачок. — Владимир: Золотые ворота, 1992.

135. Гаврилов А. К приезду N. М.: Соло, 1997.

136. Горалик JI. Не местные. -М.: АРГО-РИСК, 2003.

137. Очень короткие тексты. М.: НЛО, 1999.

138. Сапгир Г. Летящий и спящий. М.: НЛО, 1997.

139. Соснора В. Дом дней. СПб.: Пушкинский фонд, 1997.

140. Тучков В. Русская книга людей. М.: НЛО, 1999.

141. Тучков В. Седьмая русская книга людей // http://www.levin.rinet.ru/ruletka/ Akzente. Zeitschrift fur Literatur // Heft 5. Oktober 2003 // S. 385 - 480.173