автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.01
диссертация на тему: Тоталитаризм и наука (философский анализ советской науки20-40-х гг)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Тоталитаризм и наука (философский анализ советской науки20-40-х гг)"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На праЕах рукописи

ПЕТРОВ СЕРГЕЯ ОЛЕГОВИЧ

ТОТАЛИТАРИЗМ И НАУКА /философский анализ советской науки 20-40-х гг./

Специальность 09.00.01. -диалектика и теория познания

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Санкт-Петербург 1993

Диссертация выполнена на кафедре онтологии и теорий познания философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета

Научный руководитель: доктор философских наук,

профессор МАРКОВ Б.В.

Официальные оппоненты: доктор философских наук,

профессор ГШГРОВ К.С.

кандидат философских наук, доцент СУХАЧЕВ В.Ю.

Ведущее учреждение - Санкт-Петербургский

Государственный Педагогический университет

Залита состоится ".А*." 993 г. в ОТ час. на заседании специализированного Совета К.063.57.19 по присуждению ученой степени кандидата философских наук в Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Менделеевская линия, д.5, философский факультет, ауд. № _ .

С диссертацией мохно ознакомиться в научной библиотеке имени А.М.Горького при СПГУ.

Автореферат разослан с^-^^г^/? 1993 г.

Ученый секретарь специализированного совета

кандидат философских наук Макаревич Т.Н.

овцля хлрмггеристикл раеотн

Актуальность теш исследования. В самое последнее время, когда наш народ оказался перед лицом всестороннего кризиса самих основ национального быта, вновь резко возрос интерес философов к изучению проблем соотношения отечественной и мировой духовной традиции, к национальному наследию, ибо вновь с особой остротой встали вопросы о судьбах народа и его интеллигенции, смысле пережитой и переживаемой нами истории. В контексте этих проблем происходило и переосмысление советского периода истории нашей науки. Не подлежит сомнению, что ею в это время были достигнуты крупные успехи по многим направлениям познания. Известно, однако, что в годы сталинской диктатуры СССР поразил мир не только этими успехами, но и монстром лысенковщины. До Последнего времени в силу существовавших идеологических ограничений советские исследователи были лишены возможности проведения всестороннего философски-методологического анализа бытия науки в условиях тоталитарного режима. Да и проблема самого тоталитаризма в ц&лом -для нашей философии во многом совершенно новая. Существовала парадоксальная ситуация, при которой почти вся наша многочисленная литература по методологии и социологии науки основывалась на фактической истории развития науки на Западе, а историю советской науки открыто и подробно обсуждали западные ученые, причем их исследования оставались недоступными для советского читателя. Аналогичная ситуация складывалась и с такой темой как тоталитаризм. У нас возможны были лииь работы на материале истории тоталитарных диктатур в Западной Европе, но без.использования нежелательного тогда термина, а на обобщающие труды западных философов по этой теме также было наложено строгое табу. Между тем, как неоднократно указывали наиболее ^авторитетные исследователи советской науки за рубежом, они не_могут целикрм сделать эту_ра-боту за нас.

И вот совсем недавно появилось множество интересных работ отечественных авторов, опубликованы и переводы многих фундаментальных исследований на эти темы иностранных ученых. Теперь становятся возможными и уже делаются попытки первоначального обобщения и историко-философского анализа накопленного материала. Но есть и другая сторона дела. Если становление и пик могущества тоталитаризма совпали с формированием неклассического этапа роз-

витая естествознания, и в странах, где он утвердился, наложили глубокий травмирующий отпечаток на этот процесс, то кризис и крушение тоталитаризма у нас в стране совпадают с начавшимся, как отмечают многие авторы, процессом перехода к постнеклассиче-ской науке. Вновь социальная и научная революции совмещаются по времени. События, сопровождающие нынешний распад тоталитарного сознания, позволяют с достаточной серьезностью констатировать возникновение таких опасностей для науки, которые во многом оказываются аналогичными пережитым ею в ряде стран в 20-40-е годы. Все это требует дополнения традиционных методологических приемоЕ анализа процесса становления неклассической рациональности какими-то нестандартными, "неклассическими" подходами, в частности, рассмотрением психологии, "жизненного мира" ученых, помещенных в общий контекст ментальности становящегося тоталитаризма.

Степень разработанности проблемы. Первые попытки анализа природы такого феномена в нашей науке, как "мичуринская агробиология" и подобных ему, были сделаны еще самими непосредственными противниками адептов "передовой советской науки" и "сталинского диамата" во время дискуссий конца 20-х и 30-х гг. К их числу относятся Н.И.Вавилов, Н.П.Дубинин и др.' Но первым систематическим исследователем этого явления у нас в стране бесспорно следует считать А.А.Любищева. В 60-е гг. последовали работы И.Т.Фролова, за рубежом появилась рукопись Ж.Медведева. Ряд интересных соображений в этот период был высказан в статьях П.В.Копнина, Н.Н.Семенова. Уже тогда обнаружилась недостаточность объяснения исследуемого феномена чисто политическими причинами и необходимость рассмотрения тенденций самого внутринаучного развития./ Анализ велся, однако, в основном в узком мировоззренческом аспекте, социально-культурный контекст почти совершенно не затрагивался. 3то не удивительно, так как уровень не только изучения, но даже и осознания сталинизма как одного из вариантов тоталитаризма, был тогда у нас еще совершенно недостаточен. Авторы, как правило, ограничивались тем, что справедливо показывали абсурдное несоответствие "философии науки" Лысенко диалектическому материализму, причем их собственная трактовка последнего также оставалась ограниченной; писали о вульгаризации и натурфилософиза-ции науки. Гораздо более общий и глубокий характер имели работы зарубежных авторов, исследовавших взаимосвязи общества, науки и

философии 20-40-х гг. Сейчас они только-только введены в научный оборот. Среди них в первую очередь следует отметить книги Д.Жо-равски, Л.Р.Грэхэма, эмигранта из СССР И.Яхота. 13 последние годы эти две линии работы, к счастью, соединились. Историческая литература пополнилась книгами непосредственных участников "дела Лысенко", таких как Н.П.Дубинин, Л. Е.ГаПсинович и др. В области собственно философского исследования проблемы ряд важных работ опубликовали Э.И.Колчинский, Б.В.Марков, А.П.Огурцов, К.С.Пигров, В.П.Филатов, Б.Г.Юдин и др. Что касается тоталитаризма и тоталитарного сознания, то нам стали доступны книги и концепции Дж.Ору-элла и X.Аренд, Н.А.Бердяева и А./'айека; совершенно иначе воспринимаются теперь работы Х.Ортеги-и-Гассета, Р.Гвардини и др. Среди самых последних отечественных исследований наиболее интересны статьи К.С.Гэджиева, Г.Ч.Гуссейнова, А.К.Якимовича и др.

Цель и задачи исследования. Основной целью данной работы можно' считать изучение процесса взаимодействия становления тоталитаризма и развития отечественной науки. Достижение этой, цели предполагает разрешение следующих задач:

- исследование эпистемологического своеобразия "передовой советской науки";

- установление ее реальных социокультурных предпосылок и мировоззренческих основ, "неявной философии";

- сравнительный анализ советской науки 20-40-х гг. с другими формами рациональности.

Методологическая основа и теоретические источники. Методологической основой исследования является принцип единства логико-гносеологического и социо-культурного подходов к изучению науки. Теоретическими источниками послужили работы классиков мировой и русской философии, а также исследования современных отечественных и иностранных авторов в области истории, социологии, методологии и эпистемологии науки.

Новые научные положения, выносимые на защиту:

1. В целях осмысления исследуемого материала выдвинуто и обосновано понятие "тотальная наука", под которым подразумевается результат нераздельного слияния науки и идеологии.

2. Выдвигается и доказывается предположение о том, что тота-лизация науки является одним из возможных последствий научной революции и установки науки на покорение и преобразование приро-

ды и общества.

3. Обосновано положение о том, что философской основой превращения естествознания в "тотальную науку" выступает "мистический" натурализм и прогностическая вера в возможность полного объяснения и предсказания природных и социальных явлений.

4. На основе анализа соотношения между "тотальной наукой" и неклассической наукой установлено, что те принципы, которые последняя сознательно провела в отношении объекта познания /дополнительности, неопределенности, относительности/, "тотальная наука" бессознательно осуществила в морали и поведении его субъекта.

5. Проведен анализ социальных групп и институтов, подготовивших "тотальную науку".

6. Выявлена роль маргинальных элементов, которые выступали в ходе идеологизированных научных дискуссий в качестве "третьей силы", привносившей "бонапартизм" в науку.

Практическая значимость исследования. Выводы и результаты диссертации могут быть использованы для дальнейшего анализа истории духовного развития России, а также для более углубленного исследования феномена тоталитаризма. Содержание диссертации может быть использовано при подготовке лекций и семинаров по методологии науки в XX веке.

Апробация работы. Основные результаты диссертационного исследования нашли отражение в трех статьях/ автора, в сообщении на конференции молодых ученых "Философия и духовная жизнь общества" /Ленинград, 1989 г./, обсуждались на кафедре онтологии и теории познания философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета.

Структура работы обусловлена целями и задачами исследования, включает введение, три главы с девятью параграфами внутри них, заключение и список литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, характеризуется состояние исследования проблемы, формулируются цели и задачи анализа, раскрывается новизна и практическая значимость, указываются источники диссертационной работы.

В первой главе диссертации "К методологии анализа истории советской науки" рассматриваются различные подходы к трактовке ти-

па знания, именовавшегося в советской историографии"передовой советской наукой" и наиболее ярко представленного в "мичуринской агробиологии".

В первом параграфе "Мифологизация или идеологизация науки?" рассматриваются различные версии внешних и внутренних причин, лежавших в основе мифологизации марксизма и вообще науки. Среди внешних причин анализируется рецепция марксизма массовым сознанием, российским национальннм сознанием. Обращается внимание на то, что интеллигенция в России строила мифологию о народе, а западные мыслители, в том числе многие марксисты, также часто неадекватно воспринимали российские реалии. Выявлению внутренних причин деформации научной рациональности способствует рассмотрение идеалов классического естествознания, отношения к ним Маркса и исторической диалектики развития марксизма. Дается краткая характеристика объективистской иллюзии классической науки и ее потенциальных опасностей. Показывается, что попытка абсолютного воплощения идеала объективизма в научном познании вела этот идеал к превращению в свою противоположность. Проводится мысль о том, что марксизм внутренне глубоко связан с позитивизмом в своем" поиске такого социального субъекта познания, который был бы "абсолютно объективен", оригинально лишь выдвижение на эту роль пролетариата. Мифологизацию повлекла за собой не идеологизация науки, как это выглядит на поверхности тоталитарного сознания, а как раз наоборот, попытка полной ее деидеологизации, попытка Маркса радикально разделить и изолировать друг от друга науку и идеологию, которая привела в конечном счете к их радикальному взаимопревращению.

Второй параграф "Алхимия или натурфилософия?" целиком посвящен анализу сходства "мичуринской агробиологии" с устаревшими типами знания, которые существовали на уровне народных верований. На ряде примеров показывается высокая степень изоморфности подходов к изучению и преобразованию природы у Лысенко и его сторонников, с одной стороны, и у средневековых алхимиков, с другой. В то же время, конечно, о полной аналогии говорить не приходится. Лысенко, конечно, не читал труды средневековых алхимиков. Просто остатки средневекового типа рациональности в упрощенном виде сохранились на уровне народного сознания. Рассматриваются различные свидетельства, указывающие на натурфилософский

характер построений Лысенко. Проводится мысль о том, что тенденция развития его "биософии" противоположна тенденции развития нововременной натурфилософии. ЕЬли последняя прокладывала дорогу постепенному отделению собственно теоретической части естествознания от его омпирически-описательной части, то первая, наоборот, прочитывает теорию как совокупность магических заклинаний и тянет науку даже не к нововрекенной, а к возрожденческой мистической натурфилософии. Сходство анализируемого типа знания сразу и с нововременным и со средневековым трактуется с позиций "нового средневековья". Схоластика и алхимия родились из попытки синтеза фундаментального христианского мифа с соответствующим образом препарированной античной натурфилософией и наукой. А сталинский диамат и агробиология явились результатом попытки синтезировать фундаментальный марксистский миф и известным образом обработанную науку и натурфилософию Нового времени. Алхимия представляла из себя маргинальную форму знания, располагавшуюся между практическим искусством технохимического иммитирующего ремесла и теоретизированием в духе античных и раннесредневековых натурфилософских умозрений, а также созерцательной схоластики зрелого средневековья. И агробиология как бы синтезировала, сплавила в себе опытно-практическое знание селекционеров, донаучное искусство селекции в народной агрикультуре, "популяризованный" классический дарвинизм, сохранивший стиль описательного натурализма, и, наконец, "идеологию", т.е. смесь схоластического "сталинского диамата" с крестьянской "мистикой земли".

В третьем параграфе "Гипертрофированная вульгаризация науки?" проводится -сопоставление изучаемого феномена с паранаукой, рожденной глубоким разрывом между научным знанием и обыденным сознанием и характерным для последнего стремлением к немедленному, почти чудесному решению насуцнйх проблем, которого пока нет у науки. Подробное рассмотрение паранауки убеждает в том, что при демократической организации общества в целом и научного сообщества в частности она способна выполнять определенные полезные для науки функции, так как служит каналом связи между наукой и обыденным опытом и представляет собой "экологическую нишу", в которой могут сохраняться для обсудэдения идеи, являющиеся слишком нетрадиционными, чтобы они могли быть в данное время включены в состав научного знания. Однако, в условиях тоталитарного режима

паранаука может стать одним из источников агрессивной энтинауки. Последняя, в отличие от паранауки, формируемой в ходе взаимодействия "нормальной" науки с "обыкновенным" обыденным сознанием, вырастает из взаимодействия научной революции с помраченным обыденным сознанием периодов общественных потрясений.

Одной из основных внутренних причин вульгаризации науки было ее гипертрофирование, повлекшее за собой формирование гиперна.уки как следствия нераздельного слияния науки и идеологии. Другим аспектом этого гипертрофирования было преувеличенное распространение идеала индивидуальной суверенности в исследовательской деятельности на массы. Коллективность познания на первых порах выступает лишь как всеобщая индивидуальная суверенность его субъектов, которая на поверку оборачивается диктатурой наиболее невежественных из них. Господство индивидуальной суверенности над вульгарноколлективистской наукой так велико, что она стремится отрицать само существование того, что на началах индивидуальной суверенности не могут знать все, т.е. все такие объекты, познание которых недоступно любому субъекту.

В конце главы выдвигается предложение именовать изучаемый тип знания "тотальной наукой". Это - псевдоцелостная наука, результат утопической попытки построения "идеальной" науки в условиях тоталитарного режима.

Вторая глава диссертации "Генезис "тотальной науки" и ее субъекта" посвящена предпосылкам и самому процессу тотализации науки в единстве его внешних и внутренних аспектов.

В первом параграфе "Культурно-мировоззренческая ситуация 20-х гг. и наука" рассматривается взаимодействие различных типов мировоззрения и, соответственно, образов науке, существовавших в нашей стране накануне революции, в перемешанном обществе 20-х гг. В условиях массового вторжения нескольких культурных времен друг в друга, переодевания, перемены масок, возникает эффект перманентного взаимного обознанил, при котором субъекты различных мировоззренческих форм принимают своих партнеров и самих себя за "других". Тотализация науки, таким образом, была плодом совпадения кризиса и смерти поздней классической науки в ментальности одних социальных субъектов с рождением ранней классической науки в ментальности других. Ленинская попытка перехитрить, перепрограммировать историю, чтобы через кооперацию и т.п. направить

"управляемое властью" развитие изначально буржуазных тенденций революции в русло строительства социализма, в науке выразилась в надеаде опереться на потенциал здравого смысла и оптимистического объективизма раннеклассического естествознания для преодоления кризиса естествознания позднеклассического. Но у новой власти отсутствовало осознание того, что роль распределителя новых масок для прежних актеров объективно делала ее заложницей маргинальных слоев, значение которых в результате хаоса гражданской войны необычайно усилилось. Представители этих слоев, типа Э.Й1-чмена, придерживались тогда контрнаучных, экстримистски иррациональных воззрений. В дальнейшем их наследники путем переодевания превратили свою критику традиционной науки в догматическое прославление Абсолютного Разума "тотальной науки". Но это могло стать возможным только в результате насильственного устранения с мировоззренческой сцены религии, которое привело к тому, что ее чуждые для себя функции оказалась вынувденной выполнять наука.

Во втором параграфе ""Женский фактор" и "тотальная наука"" рассматриваются различные точки зрения на ту роль, которую играют женщины в науке. ДжДолтон, например, считает феминистическую критику "андроцентризма" современной науки одним из важнейших источников формирования антинауки. $.Капра, напротив, целиком стоит на позициях этой критики, полагая, что только "женское мышление" способно избавить науку от "бэконовского духа" насилия и господства над природой, который согласно распространенному мнению является источником ее современного кризиса. Анализ этой позиции показывает, однако, что при известных обстоятельствах стремление женщин к созданию альтернативного общества и альтернативной науки может обернуться р свою противоположность - в гипертрофированное воспроизведение худших сторон традиционной мужской культуры. Ленский холизм может стать основой для супермужского тоталитаризма.

Краткое рассмотрение истории развития российского высшего женского образования и участия женщин ъ научной деятельности показывает, что прежние весьма медленные темпы преодоления мужского консерватизма после революции 1917 г. сменились стремительным потоком женского пополнения в науку, сопровождавшимся непредсказуемыми издержками. На примере генетических дискуссий 30-х гг. анализируется отрицательная роль, которую сыграл образовавшийся

"женский хор" в науке, способствовавший ее тотадизации. Очевидно, однако, что само по себе выявление этой отрицательной роли отнюдь не дает оснований для какой-либо формы "мужского шовинизма". Многочисленные примеры плодотворной научной деятельности женщин подтверждают это. Речь идет лишь о трудностях, которые возникают в процессе интеграции женщин в такую прежде сугубо мужскую сферу деятельности, как наука, и их попыток /в основе вполне законных/ видоизменить последнюю в более преемлемые для них формы, а также о тенденции к тотадизации науки, которая возникает при форсировании этого процесса.

В третьем параграфе "Молодежь и "тотальная наука". Крах системы образования" отмечается тенденция "порождения собственного могильщика", характерная для многих научных дисциплин в 20-30-е годы /выдвижение А.А.Дебориным М.Б.Митина, Н.И.Вавиловым -Т.Д.Лысенко и т.п./ и ведется поиск ее причин. Опасный разрыв научных традиций, институциональный раскол между поколениями в российском научном сообществе возник значительно раньше 1917 г. на почве разногласий между представителями классического и неклассического направлений в ряде дисциплин, обостренных политическими событиями еще первой русской революции, в ходе которой "молодые" создали Союз младших преподавателей и противопоставили себя старшим преподавателям. В результате резко ускорившейся катастрофическими условиями революции и гражданской войны смены поколений в науке первые роли в ней в 20-е гг. стали играть многие бывшие члены этого Союза. Именно их усилиями был достигнут замечательный взлет научного творчества в это время. Но этот взлет уже строился на нездоровой основе резкого ослабления научного сообщества в целом.

Тотализация науки в СССР в 30-50-е гг. имела в качестве одной из своих важнейших предпосылок тот хаос в системе образования, который был порожден активным педагогическим реформаторством в 20-е гг. В качестве примеров рассматривается насаждение рабфаков и так называемого "бригадно-лабораторного" метода. Результат -резкое снижение качества образования, его узкопрактическая ориентация, которая, лишая будущих специалистов фундаментальной подготовки в области общей теории своей дисциплины, изначально закладывала основу для появления у них в будущем комплекса аутсайдеров в науке. Ультрареволюция в университетах в начале 30-х гг.

/отмена лекций, ликвидация традиционной факультетской структуры/ довела до логического конца две крайне негативные тенденции, развивавшиеся на протяжении всех 20-х гг. Во-первых, главным источником информации для студенчества становилось не общение с представителями передового края науки, а зачастую очень низкого качества партийно-популярная литература. Во-вторых, принижение значения "чистого знания" вызвало уход значительной части лучших научных сил с преподавательской работы в академические и отраслевые научные учреждения. Этот разрыв между исследовательской деятельностью и подготовкой кадров для нее способствовал развитию "восстания" учеников против учителей, входил в непримиримое противоречие с расцветом науки на базе кадров, подготовленных еще до революции, и, по мере их выбивания, создавал условия для резкого срыва в развитии науки, укрепления в ней позиций "тотального шипения".

Четвертый параграф "Научная революция и "тотальная наука"" посвящен подробному анализу внутринаучных источников формирования в науке целых сообществ аутсайдеров, психологии их поведения, складывающейся в результате научной революции.

Научная революция сама по себе оказывается величайшей травмой для научного сообщества. Развившаяся на ее основе острейшая дискуссия между представителями классического и неклассического направлений в различных дисциплинах привела к маргинализации, "де-дисциплинизации" значительной части ученых, прежде занимавшихся во многом рутинной высокоспециализированной исследовательской деятельностью в рамках хорошо отшлифованной старой парадигмы. Недавно достойные члены научного сообщества, они оказались теперь аутсайдерами. Научная революция XX в. била не только переходом от классической к неклассической, но также и от "малой" к "большой", от "ремесленной" к "промышленной" науке. Именно в "большой" науке появляется "маленький научный работник/концепция К.С.Пигрова/. В обстановке научной революции и прежний самостоятельный мелкий "научный ремесленник" и "маленький научный работник" подвергаются угрозе со стороны сформировавшихся крупных "научных корпораций". Одного они грозят лишить его исследовательской суверенности, другого - места в своей структуре, если он окажется не очень ценным "маленьким !юучным работником". Вот эта масса вытесняемых "маленьких людей" от науки и является ба-

зоГ- ее тотализации. "Тотальную науку", т.е. абсолютную монополию в науке, строят как раз борцы против монополии. Аутсайдеры не могут отстоять свою хотя бы частичную суверенность в науке и поэтому начинают добиваться абсолютной суверенности для своей исследовательской области, что автоматически подчиняет ее методам и нормам всю остальную науку. Таким образом, в известной мере тотализация науки является плодом романтической реакции "научных ремесленников" на неклассическую науку, разрушившую цельность и полноту их научного мировосприятия.

Государственная финансовая и идеологическая монополия в науке резко обострила конкурентную боробу между различными теоретическими направлениями и институциональными группами ученых в 20-е годы. Это обострение повлекло за собой взаимную-дискредитацию всех борющихся сторон и выступление на научной арене "третьей силы", т.е. натравливаемых новой научной бюрократией и на классическое и на неклассическое течения по принципу "борьбы на два фронта" группировок аутсайдеров, организованных в различные "общества ученых - диалектиков и материалистов" во главе с ВАГНИТСО. На примере дискуссии в биологии показывается, как победителями в споре классического и неклассического оказались представители ранне- или даже доклассического естествознания, находившиеся в то время уже вообще за гранью науки, как науки современной. Анализируется роль принципа "ни-ни" как основного конституирующего принципа становления "тотальной науки". В качестве модели для объяснения этого становления используется понятие "боналартизм". В чрезвычайной ситуации кризиса научной дисциплины, когда активная конкуренция в ней нескольких исследовательских программ значительно ослабляет институциональные структуры науки, становится возможным такое положение, при котором некая околонаучная "третьесортная личность" начинает играть роль арбитра в научных спорах, опираясь на группировки аутсайдеров-маргиналов и ведя курс на "научную" ультрареволюцию.

' Третья глава "Бытие и сущность "тотальной науки"" посвящена описанию существования науки в условиях тоталитарного режима и генерируемого им менталитета, поиску подлинных мировоззренческих основ "мичуринской агробиологии".

В первом параграфе "Гытие "тотальной науки"" исследуемый феномен рассматривается как политическим институт и как особая сис-

тема знаний. Предлагается квалифицировать его прежде всего как систему Абсолютных Научных Институтов, которую строят под началом научной бюрократии аутсайдеры с целью своего пожизненного закрепления в науке и которую олицетворяет в каждой дисциплине фигура некоего Сверхученого. Как тоталитаризм вообще означает полное поглощение общества государством, так и тотальная инсти-туционализация научного сообщества делает невозможной какую-либо научную деятельность вне официальных Институтов Науки. Познание как таковое замещается умением быть в этих Институтах, а наука превращается в некий ритуал, который необходимо совершать, вариант чисто служебной деятельности. То, что к власти пришла не просто политическая партия, а гипернаучная школа, все государство превращало в Научное Государство, полностью уничтожало грань между внутри- и вненаучной общественностью. Любая деятельность становилась разновидностью науки. Например, полностью дисквалифицируется различие между обывательским слухом и научным фактом. Для "тотального" видения природы факты "сами по себе" не имеют никакого значения. Помещение их в контекст схоластической натурфилософии позволяет произвольно отвергать любые негативные и изобретать сколько угодно "позитивных" примеров. "Тотальная наука" стирает различие между реальностью и иллюзией, становясь тем самым по ту сторону истины и заблуждения. Она не только состоит из фантомов, но и борется с фантомами, не успокаиваясь до тех. пор, пока не заставит своих оппонентов признаться в их яко-бы-ошибках. С течением времени, однако, давление реальности, собственных неудач и успехов подлинной науки заставляют ее саму полупризнавать действительность, что она пытается даже Еыдать за свое развитие. Таким образом, если настоящую науку мы определяем как систему объективных знаний о действительности, то "тотальная наука" есть хаос субъективных обознаний/иллюзий/, вынужденных признаний, контрполупризнаний и т.д. Сюрреализм как ведущая характеристика тоталитарного быта ярко отражается в языке "тотальной науки". Это "не-язык". Зто речь, предназначенная не для раскрытия, а для сокрытия истины, поэтому важнеРшее место в ней занимает культура недомолвок и намеков. Ото система знаков, значения которых коренным образом отличаются от обычных. Знание здесь есть лить хорошее знакомство с этой системой знаков-сигналов, умение правильно реагировать. Рационалистическую диалоговую фор-

му всей прежней науки "вопрос - ответ" замещает формула "зов -отклик" /клич и ответное выражение преданности и покорности/. Кардинальное отношение такой "науки" - это отношение "ученого" даже не с Природой-в-Целом, а с обретенным Учителем-Вождем как всеобщим верховным символом.

Второй параграф "Тоталитарная "философия" естествознания" посвящен анализу не формулируемой явно реальной философии, лежавшей в основе "тотальной науки" и ее связей с идеями основоположников диалектического материализма. Истоки этой философии усматриваются в связанном с народническим мировоззрением натурализме. Народопоклонству одной части русской интеллигенции соответствовало "природопоклонство" определенной части русских ученых. Натурализм, "природничество" - это не просто естествоиспытатель-ство, а страстная любовь к Природе. Наиболее сильно она проявляется именно у биологов, которые, в отличие, например, от физиков, имеют дело не с везде одинаковыми абстракциями, а непосредственно с Родной Природой, поэтому натурализм для них неотделим от патриотизма. Экзальтированная любовь к природе способствует формулированию некоего нравственно-эстетического идеала ее, и все, что в науке противоречит этому идеалу, безжалостно отбрасывается. Незаметно происходит подмена реальной природы утопическими проектами отождествляющего себя с нею ученого. Эта диалектика любви к природе изоморфна диалектике отношений массы и вождя в тоталитарном режиме. Отождествление вовдем себя с массой приводит его к рассматриванию массы лишь как собственного продолжения, орудия его воли. Аналогично и растворение в природной стихии приводит "тотального ученого" к рассмотрению природы лишь как своего орудия, как его поля деятельности, как материала /именно здесь просматривается сильная связь с некоторыми утверждениями Маркса/. По сути такое мировоззрение никак не может быть названо материализмом, ибо для него как раз природа, взятая сама по себе, есть ничто. Вся природа оказывается как бы "прозрачной", непосредственно познаваемой. Натуралистическая попытка "дать природе говорить ее собственным голосом" приводит лишь к отождествлению его с голосом того или иного "медиума", черпающего свои "откровения" либо из задач, поставленных Главным Учителем, либо из "потустороннего мира" лагерей, где томятся подлинные ученые. Все это позволяет квалифицировать неявную тоталитарную "философию" естес-

твознания как мистический натурализм. Безосновиое убеждение во всецелой рационализируемое™ природной и общественной жизни накрепко связывает его с утопизмом. Гастворение теории в практике также Ведет к мистическому результату. Ленинский догматический принцип "все познаваемо", предписывающий упрощенный образ познания как лишь постоянного перехода от незнания к знанию и совершенно игнорирующий постоянно происходящий наряду с ним в познании обратный переход от знания к незнанию, во-первых, подрывает базу для существования в науке известного принципа соответствия последующих и предшествующих теорий, так как уничтожает наличие чего-либо уже твердо познанного, во-вторнх, ведет к возникновению обоэнаний при столкновении эа спиной исследователя этих двух противоположно направленных потоков в познании.'Он ведет к тоталитарному бегству в будущее, к превращению науки в науку обещать /"обещание науки"/, подлинной "эпистемологйеЙ" которой служат проективизм и прогностицизм.

В заключении "Так что же такое "тотальная Наука"?" подводятся итоги диссертационной работы и формулируется 10 развернутых.выводов, в которых дается окончательная обобщенная характеристика рассмотренного явления, гё том числе его гносеологического статуса.

Основные положения диссертации отражены в публикациях:

1.К анализу мировоззренческой ситуации 20-х гг. // Тезисы доклада на научной конференции молодых ученых 27-28 июня 1989 г., г.Ленинград, 0.139-141.

2.Мифологизация или идеологизация науки? // {рукопись депонирована в ИНИОН РАН Р47275 от 13.II.92.- 15с.

3.Философские основания постнеклассической науки. // Самоорганизация в природе и обществе. 3>илосо$ско-методологические очерки.-СПб.,1991.- Рукопись депонирована в ИНИОН РАН Р46458 от 29.04.92. - С.51-67. /соавт.Марков В.В./

Подписено в гечять с оригинал-макета 29.12.92. Формат 60x90 1/16. Бумага писчая. Печать офсетная. Изд.И1 54. Уч.-изд.л. 1,0. Печ.'л. 1,0. Тиряж 100 -экз. Заказ /.Ч65/.С.54 Редакционно-издвтельскЬР отдел ЛТА

ТОО "Рирьегя"