автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Традиции мировой литературы в кыргызской прозе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Традиции мировой литературы в кыргызской прозе"

КЫРГЫЗСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

национальная академия наук кыргызской республики

Специализированный совет Д.10.93.33.

- tía правах рукописи ЛАЙЛИЕВА Илимкан Джумакановна

ТРАДИЦИИ МИР0В01 'ТЕРАТУРЫ В КЫРГЫЗСКОЙ ПРОЗЕ

Специальность 10.01.Щ. - Современная национальная Литература

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Бишкек - 1995

Работа выполнена в секторе взаимосвязей национальных литератур Института литературы и искусства HAH Кыргызской Республики.

Научный консультант; доктор филологических наук,

профессор Института мировой литературы Российской Академии наук З.Г.Осмаиова

академик HAH Казахстана, доктор филологических наук, профессор З.А.Ахметов

доктор филологических наук, профессор

B.Я.Вакуленко Доктор филологических наук, профессор

C.Д.Джшитов

Ведущая организация — Кафедра казахской литературы

Казахского Государственного Национального университета им. Аль-Фараби

Официальные оппоненты:

% Лвл* sf

Зашита состоится " " 1995г в ''

ьа заседании Специализированного совета Д.10.93.33. в Кыргызском Национальном государственном университете по адресу: 720024, г. бишкек, ул. Белинского, 101.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Кыргызского Национального государственного университета.

Ученый секретарь Специализированного совета, кандидат филологических наук, доцент М.ЖУМАЕВ

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы.

Для того, чтобы объективно подойти к определению места и значения отдельной национальной литературы в мировой ее невозможно изучать в изоляции от друг¡гх. Такой подход будет в любом случае неполним и односторонним, ибо все познается в сравнении* Понять роль и место одной литературы в системе мировой можно лишь изучая ее в контекста других литератур, в соотношении с предшествующим опытом мировой литературы.

Из всего круга вопросов, изучаемых сравнительным литературоведением нас интересует проблема'роли инонационального художественного опыта в творчестве представителей национальной литературы. Очевидно, что саше продуктивные и интенсивные контакты с инонациональным художественным опытом характерны в целом для наиболее прогрессивных, значительных художников, школ или даже целых национальных литератур. Само собой разумеется, что осуществление творческого контакта с инонациональным процессом возможно в Той' литературе, где сложились предпосылки для восприятия внешних стимулов.

Весьма существенную роль в процессе восприятия играют те моменты, которые связаны с творческой натурой конкретного писателя, его индивидуальной неповторимостью, присущими только ему характерными чертами. В процессе литературного обцеш I они зачастую оказываются решающими, так как обусловливают субъективные критерии отбора литературных ценностей, и своего рода их критику. Поэтому последствия рецепции, суммарно обусловленные объективным характером самого произведения и творчестьа принимающего автора, зависят к тому же и от суб"ективного толкования, которое не всегда находит полное отражение в конкретном художественном воплощении усвоенного. Естественно, как Справедливо отмечает И.Г, Неупокоева, "готовых творческих решений ни одна иа литератур другой дать не может, но И ни одна литература не может Пройти мимо того инонационального художественного опыта» который ей исторически нужен".

Неупокоева И.Г. История всемирной литературы. Проблема системного и сравнительного анализа.-М.:Наука. - 1976. - С.85

Изучение взаимодействия и взаимовлияния национальных культур, роли национальных классических трациций в творчестве представителей определенных литератур помогает выявлению национальной специфики литературы, ее отличию от других, ее непохожести на другие литературы. Таким образом, учитывая всю важность выявления типологических схождений в творчестве разных художников, нельзя не заметить, что эта тенденция - искать только сходство, то есть типологиэировать, сравнивать только по сходству - свидетельствует сегодня уже об инерции литературоведческого мышления.

Напротив, в последнее время все заметнее становится тенденция к выявлению специфических особенностей одной культуры через другую, типологически несходную.

Само соотнесение национальных достижений с инонациональными создает условия для более четкого выявления национального своеобразия каждой литературы. Сравнительное литературоведение тем сами вносит весомый вклад в разработку истории национальных литератур.

Исследование основных путей взаимодействия национальной литературы, выяснение закономерностей взаимного обогащения, научное освещение внутренних процессов, обусловливающих взаимное влияние литератур различных народов на различных этапах их исто-рико-экономического и нультурного общения, определение научно-теоретической значимости факторов взаимного сближения литератур различных народов приобретает особую актуальность в наше непростое время.

Актуальность научного изучения проблемы взаимодействия киргизской литературы с мировой обусловлена и вызвана назревшей необходимостью определить процесс овладения киргизсной национальной литературы высочайшими достижениями мировой литературы, наступлением эпохи зрелости и самостоятельности, обретением своего места в мировом литературном процессе.

Таким образом, мы в своем исследовании стремились выявить то новое, вполне, «стати говоря, нонкретное и осязаемое, что внес опыт мировой литературы в творчество киргизских писателей на разных этапах развития национальной литератур--. Несущей же_

конструкцией данного исследования, образно говоря, стало изучение творчества Ч.Айтматова в контексте мировой литературы, ибо он является тем художником, который наиболее полно и наиболее точно воплотил в своем творчестве преемственность и непрерывность мировой реалистической традиции и в этом смысле он, конечно, в высмей степени адекватный представитель мировой литературы, ее достижений и опыта.

Степень изученности проблемы. Вопросы генезиса и развития национальных литератур, их взаимодействия с другими литературами в той или иной степени являлись предметом изучения литературоведения стран Центральной Азии и России. Все это позволяет создать более или менее полную и научно обоснованную картину историко-литературного процесса. В достаточной мере изучены вопросы киргизско-русских литературных взаимосвязей и связей киргизской литературы с литературами региона. Но, к большому сожалению, нет работ полностью посвященных взаимодействию национальной киргизской литературы с мировым литературным процессом. В то время как проблема пта назрела и требует своего решения. Да-,, иная работа является одной из первых в изучении проблем взаимодействия национальной киргизской литературы с мировой литературой, в попытке определить место национальной литературы в мировом литературном процессе и то - каким образом шел сам этсг процесс обретения себя в мировом литературном контексте.

л Следует отметить также, что сравнительное изучение обогащает возможности специфики конкретных национальных литератур. Возникает потребность проверить его возможности через "возвращение" к национальным литературам или, точнее, через соотнесение с их потребностями, требованиями и нуждами. Сравнительный момент, взятый сам по себе, заложен уже в природе художественного восприятия, в соотнесении действительности и ее художественного отражения.

Вопросы типологии пользуются в современном литературоведении все более растущим вниманием, о чем свидетельствуют труды И.Г.Неупокоевой, Г.Гачева, З.Г.Осм.эновой, Р.Бикмухаметова, Н.-"".¡¡адаярных., Ю.Суровцева, Е.В.Лизуновой, Е.В.Озмителя, З.А.

Ахметова, Ч.Т.Джолдотевой, З.Кабдулова, Т.Как-шева, М.Шукурпвп, Л.Кашова, А.Акматал"ева, А.Садмкова, М.Борбугулопа, Ж.Рыскуло-пой " др.

Вообще говоря, к вопросам сравн'»тельного зг"Тературояеден"Я • в той "л» "ной мере обращаются все "сследовател" "стор""." теор"" разЕ"Т"я К"рг"зской национальной литературы, осознавая, что в ' полной мерс понять роль » место той "Л" "ной литературы,- без Г'по-лог"Ческого анал-за не представляется возможным."К "х Ч"слу следует отнест" работы А.Эркебаева, К.Артыкбаева, С.Дж"г"Това, О.Ибраимо-ва, В.ВаКуленко, К.Бобулова, М.РуДова, К.Дж"деевой, Л.Укубаевой, Р.Шамурз'чюп, Н.Даутова, К.Асанал-эва, С.Байгаэ"ева, Б.111ам-;г-ева " др.

Нельзя обойт" внт-м&н"ем » тот факт, что в к-'ргт-эской л"тера-туроведческсй науке слож"лась сзгьная айтмятоведчэская шнола, не уступающая на наш взгляд трад'ч^онно сльным л"гературоеедче~ ск"м центрам Содружества - Москве "Санкт-Петербургу, что вполне естественно,"на Наш взгляд, "бо Ч.Айтматов,"все-так" в"*коне-чном '»тоге к"рг"зск"й писатель, представитель к"рг"зск(?й л"то-ратуры. И в этой связи следует назвать -мена опнт!Л-так" К.Аса-нал-ева, А.Акматал™ев£, Д'.Укубаевой, К.Ибраимова1*" др. "

Выбор тема прОД'-кгован ее несомненной Знач"мостью '» актуальностью. "Определить •» осознать свое место в м"ровом сообществе, в"том Ч"сле " место своей литературы, как выраУ"тельн»*цы состояния общества на нынешнем, чрезвычайно сложном » драмат"ческом этапе его разв"Т"я в М^ройом л'»тературном контексте - актуальная задач*, особенно, есл" принять во вн"ман"е радиальные "зменен"я, происходящее в нашем обществе."'

Современная культурная с"туац"Я в М"ре по всем свот,м параметрам характер'*зуется не только многообраз"ем, но " сложностью. Последмее"предполагает соответствующее методы адекватной "нтер-пpe'^'aц^■'',* и прогноз"рован«я. Осмыслен"е опыта конкретной нац^она« льнОй литературы й масштабе м»ровой может способствовать пр"нят«ю опт-'мальнмх решен"й. "...

Так"м"обраэоМ, мы в данном "сследовйн"" стрем-'л^сь прослед™тъ путь разв"Т"я Н"рг"зской прозы, ее эволюцию в свете карового художественного опыта, постоянно проверяя, как камертоном, верность

е

ее мировой реалистической традиции, усвоенной и распространяемой лучшими ее представителями. Киргизская проза в свете мирового Художественного опыта, киргизская литература, проверенная мировой реалистической традицией - вот основная цель и основная задача данного исследования.

Исходя из общей цели исследования в диссертации ставятся следующие задачи:

- проследить процесс развития национальной прозы от момента "овладения" азами жанра социального романа до нынешнего этапа обогащения романной формы в творчестве Ч.Айтматова;

- определить условия, при которых киргизская национальная литература стала частью мирового литературного процесса и при конкретном анализе творчества киргизских писателей определить соотношение художественного прогресса в киргизской литературе и изменений, происходящих в связи с ним в художественных формах, стилях, жанровых структурах, поэтике творчества того.или иного художник ка;

- показать духовное взаимодействие лучших представителей " киргизской литературы с гуманистическими традициями мировой литературы, величайшими образцами русской классики}

- определить этапы воздействия национального художественного опыта на киргизскую прозу от периода ученичества до глубинных опосредованных связей на современном этапе ее развития;

- впявить черты своеобразия, самобытности и оригинальности и черты типологических схождений, единства, общности различных литератур на основе сравнительного анализа произведений трех крупнейших киргизских писателей: М.Элебаева, У.Абдукаимова,

Ч.Айтматова и творчества тех выдающихся представителей мировой литературы, которое оказало на них воздействие;

- проследить эволюцию жанра романа в аспекте расширения влияния традиции лучших образцов мировой литературы;

- показать, как опыт мировой литературы, освоенный и разработанный киргизской литературой, ведет к обретении ею своего места в мировом литературном процессе;

- определить новаторский вклад творчества Ч.Айтматова в обо-

гащение и развитие романного жаира?

- выстроить типологию жанровых форм романа: европейского, американского, латиноамериканского, русского, киргизского - во имя определении развития и обогащения романной формы за счет взаимопроникновения и взаимовлияния различных национальных культур.

Научная новизна исследования заключается, таким образом в том, что впервые в киргизском литературоведении создана работа, целиком посвященная проблеме взаимоотношений киргизской национальной литературы и мирового литературного процесса, проблеме типологических схождений киргизской литературы с литературами других народов мира, проблеме влияния мировой литературы на киргизскую национальную прозу. Раскрытие именно этих качеств составляет содержательную новизну данного исследования.

Методологической основой диссертации являются научные разработки вопросов сравнительного литературоведения в трудах М.Бахтина, В.Жирмунского, Н.Конрада, Д.Дюришкна, А.Димы, Г.Поспелова, А.Веселовского, Л.Гинзбург, А.Бупмина и др.

Таким образом, в основе анализа творчества киргизских писателей находится сравнительно-типологический метод и принципы сравнительного литературоведения.

Теоретическое и практическое значение работы...Диссертационное исследование может быть использовано для установления ряда закономерностей прямого выхода конкретной национальной литературы На уровень лучших достижений мировой литературы через процесс освоения мирового художественного опыта. Выводы обобщающего плана могут способствовать разработке теоретических проблем сравнительного литературоведения, теории прозы. Практическая значимость диссертации заключается в том, что она может быть использована как пособие для профессиональных литературоведов, занимающихся вопросами истории конкретной национальной литературы в ее соотношении с более широкими литературными общностями, как основа факультативного семинара для студентов филологических факультетов, кяк пособие для аспирантов-филологов. Результаты исследования мог :- быть использованы и использовались в спецкурсах и спецсеминарах литературоведческих циклов, в руко-

водстве курсовыми и дипломным! работами, так как имеют общетеоретическое значение в определении места и значения национально» литературы в мироном литературном процессе.

Апробация работы. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседаниях отдела взаимосвязей национальных литератур и Ученого совета Института литературы и искусства HAH KP. По теме диссертации опубликованы монография "Традиции русской классической и мировой литературы в киргизской прозе" /1988/ объемом 9,8 п.л, и статьи в периодике; сделаны доклады и сообщения на У Всесоюзной тюркологической конференции /1988/, на двух научно-практических конференциях, посвященных творчеству Ч.Айтматова/1985, 1988/, на конференции проф.-преподавательского состава БГУ /1994/.

По теме исследования разработан и читался спецкурс для студентов филологического факультета БГУ.

Структура диссертации. Исследование состоит из введения, трех глав и заключения объемом 231 с, К нему приложен список использованных источников /338 наименований/. Общий объем работы вместе с приложением составляет 304 с.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обоснованы актуальность, научная новизна и теоретическая и практическая значимость работы, раскрывается степень ее изученности, определяются цели и задачи характеризуются источники, определяется ее методологическая основа.

Первая глава диссертации "Начальный этап взаимодействия киргизской национальной литературы с мировой через опыт русской классики" посвящена историко-теоретическому исследованию проблем начального этапа взаимодействия киргизской литературы с лучшими образцами русской советской классики.

Русская литература, восполнив определенный пробел.отсутствия собственных традиций развитой, зрелой прозы у киргизской литературы и сама в определенном смысле стала ее традицией, позволив в довольно короткие сроки достичь уровня развитых литератур. Boen-

- О -

риятие инонационального опыта было постепенным, соответствующим собственным внутренним потребностям национальной литературы, углубляющимся на каждом новом витке становления национального художественного самосознания. Существовали различные стадии влияния опыта русской литературы на формирование и развитие киргизской национальной литературы, переходящие от простого механического подражания, что отрицать невозможно, к сложным опосредованным связям.

Очевидно, что сам факт приобщения киргизского художественного сознания к русскому был положительным; для киргизской литературы намечался выход к иным горизонтам художественного мьтиют'я, появились перспективы активного художественного развития, через русскую литературу осознавалось собственное художественное творчество.

Специфика внутринационального литературного развития и инонациональное классическое влияние - это два органически связанных между собой фактора, две стороны одного процесса: они взаимообусловлены и взаимосочетаемы, ибо это звенья единой цепи, ното-рую невозможно разрушить, С нашей точки зрения, именно с учетом этой объективно существующей закономерности и следует подходить к сопоставительному исследованию проблемы восприятия одной национальной «итературой идейно-художественного опыта другой. Эта проблема является пороадением диалектики национального и интернационального в литературном процессе, где одна сторона - национальная всегда испытывает потребность и в сохранении своей самобытности, и одновременно - в дополнительности, которую дает ей инонациональный классический опыт.

В первом разделе первой главы "Освоение опыта русской классики киргизскими писателями" рассматриваются пути и методы освоения инонационального художественного опыта киргизской литературой и ее лучшими представителями на этапе возникновения и формирования киргизской национальной литературы.

Хотя, конечно, далеко не всегда процесс восприятия, усвоения инонационального опыта был однозначно положительным, что-то безусловно утрачивалось, безвозвратно менялось. Менталитет кочево-

*

го народа со споим кругом воззрений и специфическим укладом, с принадлежностью к иной религии и национальным особенностям круто менялся в направлении совсем иных воззрений, взглядов на вещи и мир.

Но невозможно также отрицать и то, что ориентация киргизской литературы на русскую заставляла ее тем не менее расширять свой диапазон и кругозор, осознавать себя в более широком контексте, ощущать себя не "вещью в себе", а вполне определенным культурным феноменом в сообществе других народов и культур.

А проблематика историко-культурной самобытности Киргизии обусловлена особенностью ее исторической судьбы, Присоединение Средней Азии к России явилось исходным Пунктом развернувшегося здесь процесса взаимодействия разнородных этнических и культурных начал, во многом определившего специфику образования киргизской национальной культуры. С одной стороны киргизы опасались, по вполне понятным причинам, что экспансия русской культуры - абсолютно отличной от киргизской приведет к утрате национальной самобытности. Творчество акынов-заманистов, к примеру. С другой - передовые люди всячески приветствовали влияние и воздействие русской культуры, полагая, что следование ей поможет киргизам быстрее двигаться к прогрессу, что тоже небезосновательно.

На протяжении определенного периода именно ориентация на русскую культуру, а через нее на европейскую стала для киргизской кантональной культуры исторически необходимой формой самообретения, орудием национального самоутвервдения. Звучит, может быть, несколько парадоксально, но это так. Все выдающиеся деятели киргизской национальной культуры - К.Тыныстанов, М.Элебаев, А.Ос-монов - отчетливо осознавали и формулировали диалектику взаимодействия национального и универсального начал.

Уловить историческую диалектику в процессе "европеизации" киргизской литературы, в понимании синтетичности собственной историко-культурной действительности - вот в чем состояла необхог димая сложность"общественного развития. В полной мере это было осознано несколько позже.

Переводы русской классической и русской советской литературу,

- ю -

публиковавшиеся в периодике и выходившие отдельными книгами, не были всего лишь пассивной культурной информацией, а формулировали определенное понимание художественных ценностей и чувство "современного стиля". Таким образам, киргизская литература творила на базе новообретенных художественных направлений и методов, то есть начинала ощущать себя членом более широкого литературного сообщества, была поставлена в новый контекст литературных связей. Контекст, которого до сей поры не было.

Спедует отметить, ^то национальная литература, как и национальная жизнь в целом, развивается с одной стороны путем интеграции, с другой - действуют тенденции сохранения национального образа жизни, языка, традиций.

Для киргизской литературы, на нага взгляд, характерны два основных этапа ее развития: I. Преимущественная ориентация на уход, отрыв от национальной традиции, желание культурного обновления,' понимаемого как преимущественная опора на русскую Литературу, движение к европейским мировоззренческим и культурным ценностям. 2. Стремление вернуться к истокам, восстановить их, попытаться сознательно их реконструировать.

После этапа просветительства, когда стремление стать вровень с Европой, образно говоря, повело к активному восприятию новых идей и веяний действительно прогрессивных или казавшихся таковыми, наступила переоценка ценностей. Этот факт заставил современных художников по-новому отнестись к своим собственным культурам, чью традиционность они в той или иной мере отвергали. И эти вопросы не могут быть поняты иначе как в стремлении осмыслить место и судьбу национальной литературы на уровне мирового литературного процесса, ибо как утверждал Н.И.Конрад, все развитие литератур мира - это история литератур и общностей.

Киргизская литература создавалась все большим числом писателей, среди которых, наряду с К.Ваялиновым, А.Токомбаевым были М.Элебаев, Т.Сыдыкбеков, К.Джантогаев, .Пд.Боконбаев, Дк.Турус-беков, К.Маликов и др. В литературу приходят более молодые художники: А.Осмонов* Т.Уметалиев, А.Токтомуиев, Р.Шукурбеков, М.Алы-баев и др.

На этом этапе углубляется восприятие инонационального худо-жэстшнного опыта, обретаются необходимые навыки профессионального творчества, что позволяет осваивать новые пласты жизни во все более многообразных жанровых формах при помощи новообретен-ных изобразительно-выразительных срецсът.

Второй раздел первой главы "Долгий путь" М.Элебаева - влияние горьковской традиции" посвящен сравнительному анализу автобиографической трилогии Горького "Детство", "В людях", "Мои университеты" и романа М.Элебаева "Долгий путь", созданного под непосредственным влиянием творчества классика русской советской литературы .

В 1938 г. в ж,"Ала-Тоо" была опубликована статья М.Элебаева "М.Горький". Небольшая по объему /около I п.л./ статья является одним из наиболее значительных произведений киргизских писателей о Горьком.

3 этой статье впервые в форме, доступной для широких слоев ниргизского населения дано более или менее подробное описание жизни и творчества великого пролетарского писателя. В статье, к примеру, отмечалось: "Тяжелая жизненная школа, пройденная им, непоколебимая пера в человека, созидающего мир, любовь к жизни, титаническая всеобъемлющая деятельность, "Мои университеты", "Детство", "В людях" и "Жизнь Клима Самгина", незабываемый образ матери,. - это наии настольные книги, мы учились не только видеть, но и показывать в художественных образах правду „дазни".*

. Обаяние творчества родоначальника советской литературы для киргизских писателей заключалось еще и в том, что его жизненный путь, его судьба были во многом схожи с жизнью и судьбой многих из нмх, В частности, с жизнью и творчеством М.Элебаева. Опыт Горького помогал в более глубоком познании собственного жизненного пути, в художественном освоении стремительно и бесповоротно изменившейся действительности. Люди хотели знать о тех исторических, общественных, национальных, нравственных истоках, которые обусловили наступление настоящего»

"*~Цит. по: Русские писатели о литературном труде - Л.: Советский писатель.- 1956,- г.4.- с.86

Велась художественная "раскодна" причин, подготовивших революцию, показывалась движение характера от "нерасчлененного" состояния к новому качеству, нарастанию остального протеста наиболее униженных и обездоленных слоев, возникновение новых чувств и мыслей. Воссоздавался путь народа, приобщавшегося к новой реальности. В киргизской прозе таким произведением стал роман М.Элебае-ва "Долгий путь".

Взсьма важную мысль, имеющую определенное отношение к исследуемой проблеме - проблеме синтеза национального и инонационального - высказывал В.Г.Белинский, полемизируя с западниками и славянофилами в своей классической статье "Взгляд На русскую литературу" 1846 г.: "Даже и тогда, - писал великий критик, - когда прогресс одного народа совершается через заимствование у другого, он тем не менее совершается национально. Иначе нет прогресса. Когда народ поддается напору чуждых ему идей и обычаев, не имея в себе силы переработать их силой собственной национальности в собственную ж« сущность, - тогда он гибнет политически".^ В этих словах заключена мысль о необходимости диалектики национального и инонационального как основы саморазвития национальной литературы. Приоритет культурных, социальных интересов над Национальными представ®> ляется основанием прогресса любой культуры. Великолепный урок в

этом смысле дает и современная латиноамериканская литература в лице крупнейших своих представителей, где национальная мифология и история, культура барокко, европейский экзистенциализм и множество других мировых традиций составили уникальное качество современного латиноамериканского романа.

Чрезвычайно существенно то обстоятельство, что идеи и опыт Горького дозволили молодым литературам начать путь в реалистическое искусство с изображения прошлого, с изображения еще нерасчле-ненного народного сознания, которое в процессе своего развития дифференцировалось и рождало личность, способную не только к самосознанию, но и к активному изменению жизни. Опыт автобиографической трилогии, опыт горьковской панорамы движущейся и изменяющейся

*Белинский В.Г. Полн.собр.соч.г В 13-ти тт. - М.: Изд. АН СССР. -1936.- Т.Ю. - С,29-30

жизни был полезен в том смысле, что позволял объединить одновременно две задачи: освоения реализма и постижение современной образно-художественной прозаической структуры.

Автобиографический принцип романного повествования, предложенный Горьким, был наиболее доступен молодым литераторам, поскольку исходил ия личного опыта автора, который исподволь получал народный социальный характер.

Таким образом, "провоцируя" своей доступностью, роман Горького погружал национального писателя в водоворот "художественных стихий". Сам принцип горьковского прозаического повествования оказывался плодотворным: можно даже сказать, что а процессе написания такого рода произведений авторы как-бы проходили в ускоренном теше цел.ую художественную эпоху, отделяющую "наивный реализм" от современного.

Изображение, например, прошлого было необходимо не только для самосознания народа. Оно было и своеобразной школой реализма, поскольку аппелировало, на первый взгляд, более всего к быту, <> устоявшимся формам народной жизни, быта, нравов, покоящихся на фольклорных формах самосознания. Но именно горьковская традиция приводила эту глыбу материала в исторически осознанное движение. Таким образом, сам по себе ценный и необходимый для становления реализма г»тап описания жизни и бытописательства сопрягялся с современными художественными принципами, связанными с достижениями русской советской литературы.

В годы становления национальной прозы киргизские писатели часто обращались к автобиографическому жанру. Не стал исключением и М.Элебаев, который первым в киргизской литературе начал работу над романной формой. Роман "Долгий путь" сыграл свою немаловажную роль в дальнейшем развитии реалистического письма в киргизской прозе. Продолжая традицию, заложенную повестью К.Еаяли-нова "Аджар", М.Элебаев продвигается дальше. Если К.Еаялиногу свойственна в основном фольклорная поэтика, то М.Элебаев использует опыт реалистической традиции.

"Долгий путь" - автобиографический роман. В изложении факт-.с, в описании характеров он очень точен. 3 то же время это - не по-

кументяльиое описание детстия, тяжкой долк сгт~>т лпторп. Ом па-писан б тех же жанровых трпдипиях, что н автобиографическая трилогия Горького, то есть факты жизни, изложенные п ном, по сто крат усилены тпорческой фантазией, подняты на высоту типичбекого, определяющего общественное значение произведения. "Я но сказал ни одного дитнего или ияпрапдипого слова", - так определял М.Эле-баев спою позицию художникаКак у Горького, судьба главного героя романа М.Элебаева раскрывается в сложном переплетении многих судеб, духовный рост героя определен реальными впечатлениями.. Действие автобиографической трилогии Горького развернуто п три повести, охпятывдющие три отппа жизни человека до поры возмужания: детство, отрочество, юность. У М.Элебаева о тот период сжат до размеров небольшого компактного романа и оттого его действие настолько динамично, что напоминает конкретную запись событий. "

Выбор очень сложных жизненных коллизий позволил М.Элобаову в сжатой форме показать процесс распада старого общества и связей и процесс роста и развития новых сил и отношений. Знание жизни, личный опыт М.Элебаева подсказали ему единственно верное решение поставленной задачи: творчески осваивая опыт Горького, киргизский писатель верен принципу исторической конкретности, чте 'придает особую силу и убедительность повествованию.

Принцип показа формирования героя из гущи народа, который в полной мере был разработан Горьким в его трилогии, отчетливо про( тупает в романе М.Элебаева.

Автобиографическая книга М.Элебаева "Долгий путь" создавалаа под влиянием горьковской автобиографической трилогии не на уровне заимствования, а на уровне восприятия общеостетических принпИ' пов изображения становления личности, восходящей к осознанному восприятию действительности, определяющей свое место в меняющейся коренным образом жизни народа. То есть, в романе М.Элебаева исторический путь народа преломился в биографии конкретной личности героя, которая по многом отразила биографию самого писяте-теля, выразившего взгляды VI идеи многих людей, оказавшихся в иен ре событий, самым кардинальным образом изменивших их судьбу и судьбу народа.

Тьорчептпо М.Оллбагпа по многом отражает путь киргизских писателен п профессиональную литературу, он по многом типичен. Он бил пдумчипым и тплпнтлипим.художником, который питался понять и осмыслить, что дает ему и пго народу познпнне нового, неизведанного художественного мира.

Во пторой глппе "От оспоенин мироного опыта к вхождению п мировой литературный процесс: роман "1>итня" У.Лбдукйимояа" речь ипет о попом птмнп развитии киргизской национальной литературы, достигшей болея высокого уропип и п связи с птим анализируется роман "Гитна" У.Абдукаимопа, ставший достижением психологической прозы. Гомпн рассматривается сквозь призму творчества Л.Н.Толстого , окполпитго сильнейшее влияние но тпорчостно киргизского писателя.

I) качестве своего родя пгшюшюго образца обновления национального хун/щпсгщ'щтп> соттимп, донпппптего спою епогобилт. соотпятстногт'П, запросам рроиони и прогресса, следует нлзплть творчество У.До'дуканмопа - лпторя единственного романа "Битва", поспшцепного Великой Отечественной войне. Романа, ставшого по многом немоснгаемим образцом психологизма в киргизской проза и именно поптому поднявшего киргизскую романистику на качественно более высокий уропень.

Киргизским проза, таким образом, раппорачипалас) от зпики к драме личности, то ость психологизму. "Внешняя атрибутика" воздействия русской, а точнее с.оцвтокой революционной классики отходила назад и ближе стала глубина русской класгыи XIX в. Киргизская национальная литература начинала постигать себя снвозь призму русской классики.

У.Лбцукпимо» относился к попой генерации киргизских пиеяте~ лей, которые мыслили Л'оляе глобальными категориями И воспринимав ли спою литературу лить в общем контекста мировой литературы. Выработать п себе подобную глубину восприятия и широту обозрения помогла ому пго пгфоподчеснпп практика.

ЦоЦвцй раздел второй главы и поснтцен изучению "царвводчоскаЦ деятельности У.Абдуиаимора".

"Главным делом его жизни были переводы русской И зарубежной-

классики. Работая над переводами, он прошел отличную литературную школу. Отсюда, пожалуй, та требовательность которую он ... высказывал в те годы по отношению к другим и которую он предъявлял к себе"*, - писал Ч.Айтматов.

Переведенные У.Абдукаимовым произведения мировой классики обрели вторую жизнь на киргизском языке и до сих пор остаются мастерским образцом художественного перевода. Для самого писателя, как уже отмечалось, перевод стал школой профессионализма.

В начале 30-х годов, когда открылся первый киргизский профессиональный театр, У.Абдукаимов занялся созданием репертуара для него. В его переводах на киргизский язык появились "Ревизор" Гоголя, "Борис Годунов" Пушкина, "Овечий источник" Лопе де Вега, "Жорж Данден" Мольера, "Аргаин мая алан" Гаджибекова и др. По одному набору пьес для переводов можно судить о широте культурного кругозора, эрудиции и вкусе писателя-переводчика.

Кроме уже названных произведений русской И западно-европейской классики, киргизский писатель перевел отдельные сказки Пушкина, многие его стихотворения, а также сти*и Лермонтова, Байрона, Пе-гефг, поэму Байрона "Чайльд Гарольд", "Двух веронцев" Шекспира, "В людях"'Горького, "Молодую гвардию" Фадеева, отдельные произведения Тургенева, Лермонтова, Чехова.

Абдукаимов одним из первых стал знакомить киргизских читателей с мировой и русской классикой, вдумчиво и ответственно переводя их произведения на родной язын. Хотя, конечно, ото не означает, что его переводы абсолютно безупречны. Отдельные из них, в частности, переводы романа А.Фадеева "Молодая гвардия" и "В людях" Горького, подвергались в свое время справедливой критике, но в целом, как мы уже отмечали, переводы Абцукаимова были добротными и достаточно адекватными.

Как справедливо отмечает исследователь К.Джидеева: "У переводчиков 30-х годов не было представления о теории перевода: аналитический подход к восприятию текста только лишь формировался... достоинство и качество перевода зависело от интуиции переводчик», от того, насколько верно он оказывался способным воссоздать

Айтматов Ч. Предисловие к роману "Битва". - М.: Советский писатель. - 1975. - С.5.

т

образный мир подлинника".^

К этому времени относятся переводы У.Абдукаимогшм классики: "Сказка о золотом петуике" Л.С.Путкииа, "Бахчисарайский фонтан", несколько позже - "Сказка о рыбаке .» рыбке",.. Переведенные Абдукаимовым сказки Пушкина воспринималась читателем как оригинальные киргизские произведения.

Переводческую манеру У.Абдукаимова отличало осознанное стремление к поэтической верности в передаче как отдельных выразительных средств, так и контекста в целом, художественный такт в отношении к духу оригинала, культура слона при обращении к выразитель-« нмм средствам народной речи. Эти качества, нашедшие свое воплощение я процессе переводческой деятельности Абдукаимова, выдвинули его в число лучших переводчиков слото

В 60-е годы У.Абдукакмов уже имел за плечами богатый опыт переводческой тактики. Причем немаловажным являлся тот факт, что Абдукакмов как переводчик прошел определенную эволюцию. В 60-е годы писатель уже более вдумчиво относился к произведениям, которые хотел перевести на родной язык.

Ибо задачи стояли не только познавательные, как, к примеру, в 20-30-е годы, когда гаел процесс ознакомления киргизского читателя с сокровищами мирового литературного наследия, сколько эстетические. Необходим был новый уровень мастерства ь прочтения оригинала для того, чтобы воспроизвести его в соот'^тствиИ с возросшими требованиями.

• В 60-е годы на киргизском языке впервые увидела свет поэма А.С.Пушкина "Полтава" я его переводе, а также "■акие бессмертные творения пушкинского гения, как "Во глубине сибирских руд..." и "Я помню чудное мгновение...".

Следует отметить, что к переводу русской классики писатель подходил с особой'ответственностью, сознавая важность своего дела. Он стремился к адекватному, предельно точному звучания перевода на родном языке. Многие его переводы вошли в золотой фонгу

■'-Джидеепя к. Поэтический перевод и историко-литературный процесс. - Фрунзе: Кыргызстан. - 1980,- 6.19,

киргизской поэзии.

Второй раздал второй главы посвящен "традициям Л.Н.Толстого в романе У.Абдукаимова "Битва".

Традиции Л.Н.Толстого - ото прежде всего традиции эпического изображения мира. Толстой внес очень много в понимание "человека на войне", и его художественные открытия стали непременными слагаемыми "военной" литературы в самых разных жанрах.

И сегодня можно сказать, что во всей мировой литературе нет другого творения, столь родственного по духу литературе о Великой Отечественной войне, как толстовская эпопея "Война и мир". Не удивительно поэтому, что сами писатели, создающие книги о Великой Отечественной войне, подтверждают свою верность традициям Толстого, причем высказывания эти принадлежат художникам самых разных творческих манер.

Если же попытаться выделить основные аспекты влияния Толстого на роман и вообще художественное мировоззрение У.Абдукаимова, то это, очевидно, во-первых, изображение человека на войне во всей суровой и обнаженной правде без ложного пафоса и приукрашивания» достоверность происходящего в романе; во-вторых - психологический анализ.

Как известно, Л.Н.Толстой был непревзойденным мастером психологического анализа, он явился создателем одного из основных приемов этого анализа, так называемой "диалектики души" героя. В этом смысле опыт Толстого стал для Абдукаимова школой художественного мастерства.

Л.Н.Толстой верил в поступательный характер естественного развития людей, их способность к непрерывному совершенствованию. Этим и обусловлен его пристальный интерес к процессуальному развитию психики, ее мельчайшим деталям.

"Диалектика души" связана с Историей формирования личности, ее развития. Она направлена на достижение самосознания героев, их рефлексии. Рефлексия является важнейшим средством самоусовершенствования личности, главным источником психологических знаний.

"Диалектика души" у Толстого дает рационалистическое об"яс-нение душевной жизни героев и реализуется как их самоанализ в

особой форме внутреннего монолога, позволяющей синхронизировать психологический процесс и его познание. Первостепенное значение для Толстого имеет философеко-этическое самосознание героев, их самоанализ как средство совершенствования личности.

У.Абдунаимов в этом плане верный последователь Толстого. Он интересуется не событиями, внешними фактами судьбы героев. Его волнует глубинный процесс самосознания личности, ее осмысление внешних факторов, диалектика души. Писателя интересует рождение чувства, его развитие, возникновение других чувств, представлений, сменяющих или отвергающих друг друга. Он фиксирует тончайшие эмоциональные всплески, "сцепления" различных психологических состояний, образующих человеческий характер.

Роман .У.Абдукаимова - роман полифонический, В центре повествования находится не один герой, через восприятие которого даются все события, разворачивающиеся в романе, а судьбы многих людей: переплетающиеся, развивающиеся параллельно или расходящиеся. Но эта мозаика человеческих судеб в итоге воссоздает целостную картину жизни киргизского народа в трагическую пору войны.

В повествовательной'прозе XX в. немало произведений, где параллельно развертывается несколько самостоятельных сюжетных линий, слабо связанных или вовсе не связанных между собой: персонажи тут скреплены не столько личными отношениям!?, знакомствами, встречам?, сколько соотнесенностью их судеб, бщностью тех проблем, которые эти'судьбы несут в себе.

• З.Осмянова считает роман "Битва" произвядеклем, "сочетающим верность правде времени, правде характеров, истории своего народа, которая в представлении писателя неотделим* от судеб Отечества; романом, обогатившим киргизскую литературу новыми чертами реализма. Для поэтики романа характерна не только эпическая обстоятельность в описании жизни глубокого тыла, судеб людей, самоотверженный труд которых был целиком подчинен Нуждам фронта, хак это было в произведениях других киргизских романистов, но и скурпулезное внимание к событиям, Происходящим на фронтах Великой Отечественной войны, к сражениям, исход которых решал судьбы будущего мира: к битвам под Моснвой, под Сталингра-

-годом, к операциям на земле противника".''

Многие писатели XX в. с помощью Толстого совершенствовали свой психологический инструментарий, учились"проникать в тайники чужой пути". Среди них.был и У.Абдукяимов. Его герои способны к /уховному росту, внутренним переменам, психологической пластичности. Причем киргизский писатель сумел показать сям процесс, психологическое движение своих героев, а это уже психологизм в подлинном смысле слова, а не показ отдельных психологических состояний, на который способны и писатели, изображающие, в целом своего героя внутренне неподвижным.

Критика в свое время отмечала подлинность романа киргизского писателя, подлинность иск великую традицию литературы вообще и литературы о войне в частности. "Битва" в этом смысле наследует общемировую традицию в отличие от появившихся в то время произведений о войне - больше похожих на фольклорный сказ о подвигах батыров.

Таким образом, с творчеством У.Абдукаимова и идущих за ним писателей киргизская проза разворачивалась от эпикп к драме личности, то есть психологизму, показу внутреннего мира человека. Киргизская литература начинала постигать себя сквозь призму мировой классики.

Глава третья "Ч.Айтматов к мировой литературный контекст" посвящена изучению творчества Ч.Айтматова в типологических схождениях с творчеством крупнейших представителей мировой литературы.

В работе Н.И.Конрада "Запад и В.к-;тон,"заме,чено, что по мере развития наций литературные связи становятся не столько контактными, сколько типологическими. При этом, очевидно, необходимо учитывать еще и другую сторону этого вопроса. При непосредственной неконтактности литературных явлений, по мере развития человечества, "общее состояние мира", по-гегелевской терминологии, начинать влиять на вс<5 нации, их историческую судьбу.

1 Османова З.Г. Художественные искания современной литературы. -История советской многонациональной литературы. - М.: Наука.-1974.- С.62 '

То, что определено Гегелем как"обгцее состояние мира" и что -Ч.Айтматов называет"выработкой современного художественного мышления" в конечном итоге можно определить как тесное взаимопереплетение различных национальных культур, изучать которые в отрыве одно** от другой ныне становится невозможным. Таким образом, учитывая всю важность выявления типологических схождений в творчестве разных художников, нельзя не заметить, что эта тенденция -- искать только сходство, то есть типологизировать, сравнивать только по сходству - свидетельствует сегодня уже об инерции литературоведческого мшшения.

Напротив, в последнее время все заметнее становится тенденция к выявлении специфических особенностей одной культуры через другую, типологически несходную.

Сама многоплановость и многоликость, сам процесс усложнения художественного опыта делают неизбежным его целостное осмысление, побуждают к установлению связей, к определению типологической близости. Можно сказать, что современный художественный опыт заметно универсализируется, космополитизируется по сравнению с „ классическим. И не удивительно - современные средства информации делают обозримым это необъятное понятие мировой литературы.

Раздел первый третьей главы "Ч.Айтматов и мировой художественный опыт" посвящен определению места национального писгтеля в мировом литературном процессе, творческому осмыслению им и освоению мирового художественного опыта.

Ч.Айтматов является художником, для которого единство мировой литературы от античности до современности вовсе не метафора. Его творчество - это постоянные переклички с эпохами, очень отдаленными. В его творчестве в киргизской национальной литературе заявило о себе новое культурное самосознание, синкретизм, являющийся важнейшей приметой всей культуры XX в.

Киргизский писатель формировал свой дар на стыке трациття: он органически сплавил в своем творчестве опыт родного национального фольклора и опыт развитых литератур мира. Г.Гачез назвал Ч.Айтматова - "писателем Евразии". Он действительно в.такой же степени европейский писатель, в какой - азиатский. Ему как ху-

дЬЖнику равно интересны все проявления человеческого духа, он их не разделяет и не разграничивает и именно такой подход являет собой чрезвычайно интересный пример сочетания, слияния самых различных культур. Он изначально был проводником общечеловеческих ценностей и их приоритета над классовыми и неточно понятыми национальными интересами. ■

Вообще же развитие каждой национальной литературы предполагает ее возможность стать на тот уровень решения художественных задач, который уже достигнут мировой литературой.

При всем том, что эстетическое сознание каждого народа определяется некими постоянными константами в структуре художественной связи, "манерой понимать и видеть вещи" /В.Г.Белинский/, менталитетом, национальные традиции разпипаются вместе с изменяющимся миром. Более того - национальное самоопределлст себя лишь., при взаимодействии с инонациональным общезначимым художественным опытом и сознанием.

Конечно, в художественной практике вваимозависимость национального и интернационального проявляет себя всегда конкретно и своеобразно, в частости, с учетом опыта больших творческих индивидуальностей, в искусстве которых особенно отчетливо видно обновление традиционного единично-особенным и общезначим!,¡м художественным опытом.

Ч.Айтматов, опредиливгаий своим творчеством качественно новый этап в киргизской литературе, стал создателем "нового порядка" в сопряжении"традиционного" и "нетрадиционного" как национального и общечеловеческого, мирового. «

Раздел второй третьей главы посвящен "традициям русской классики в творчестве Ч.Айтматова" и в первую очередь величайшего представителя русской литературы XIX в. Ф.М.Достоевского.

Реализм великого русского писателя можно определить как "символический реализм" мимо которого не прошли крупнейшие писатели нашего века. Сам Достоевский немало способствовал путанице в истолковании своих художественных принципов намеренно загадочными заявлениями о том, что он не психолог, а реалист в высшем смысле слова, что его реализм - фантастический, и в то же время он ценил

- 23 -

в литературе разгадку "тайны человека".

Но ведь и действительно - назначение литературы не сводится ' н изображению "видимо текущего", простого наблюдения недостаточно, художник должен .улавливать ведущие тенденции, угадывать возможность определенных явлений.

Позтическая истина включает в сеоя мир иллюзий, миф, легенду, идеал, поверие - все то, что относится к области духовной деятельности человека, даже если реальный опыт и противоречит воображаемому миру.

"Безразличие же и реальное воспроизведение действительно ровно ничего не стоит, а главное - ничего не значит"''', - считал Дос-> тоевский. Ему казалось, что он более реалист, чем другие реалисты, не умеющие подняться над правдой факта и увидеть явление изнутри.

Мир Достоевского, принципиально ориентированный на будущее, и ныне осознается не столько как голос из прошлого, не потерявший значительности и сегодня, сколько как слово нашего современника, что и делает писателя поразительно злободневным.

Айтматов же использует для своего творчества всю мировую литературу, от древности до сегодняшнего дня. Собственно, дело не в прямых сопоставлениях и аналогиях. Скорее, все выдающиеся писатели, пытающиеся сказать свое слово, оставить свой "елец на стене" /У.Фолкнер/, всегда так или иначе учитывают песь предшествующий опыт хотя бы для того, чтобы идти дальше, "реемственность в литературе - процесс постоянный и непрерывный.

Искусство Достоевского представляет собой ировую литературу в силу того, что оно пребывает, по определению Бахтина, в "большом времени". Достоевский мыслил и творил в свете тысячелет- , ней истории. Он был способен воспринять каждый факт, каждое явление жизни и мысли как новое звено в тысячелетней цепи бытия и сознания - русского и мирового.

> -——— ■ ■

^Литературное наследство. Неизданный Достоевский /Записные книжки и тетради. 1860-КШ гг./ - М.: Наука.- 1971. - Т.83,- С,610,

- 24 -

Эта способность в полной мере присуща и Айтматову, умеющему сопрягать и соотносить все явления бытия и истории, прошлого, настоящего и будущего. Факт и явление киргизской литературы он рассматривает непосредственно в контексте.литературы мировой и, пожалуй, это единственно верный взгляд на вещи. Таким образом, преемственность в литературе - явление не зависящее от временной и национальной принадлежности писателя.

В одном из своих интервьв на вопрос: "Но вы все-таки не случайно выбрали на роль главного героя христианина, а не мусульманина, скажем", - писатель ответил: "Разумеется, не случайно. Христианская религия дает очень сильный посыл фигурой Иисуса Христа. Исламская религия, в которую я включен своим про"схожцен"ем подобной фигуры не имеет. Мухаммед - не мученик. Случались у него тяжкие, мучительные дни, но чтобы за идею распяли и чтобы он это простил людям навсегда - такого нет. Иисус Христос дает мне повод сказать современному человеку нечто сокровенное".^

Вершиной Достоевского в поисках истины в христианском понима- ' нии является, безусловно, роман "Братья Карамазовы". И стержнем романа, конечно же, является легенда о Великом Инквизиторе.

Взгляд Достоевского на человека, которым проникнута и вся система образов "Братьев Карамазовых", отчетливо сформулирован им в "Дневнике писателя" за 1877 г. в связи с размышлениями по поводу романа Л.Толстого "Анна Каренина"; "Ясно и понятно до очевидности, что зло таится в человечестве глубже, чем предполагают лекаря-социалистн, что ни в каком устройстве общества не избегнете зла, что душа человеческая останется та же, что ненормальность и грех исходят от нее самой и что, нанонец, законы духа человеческого столь еще неизвестны, столь неведомы науке, столь неопределенны и столь таинственны, что нет и не может быть еще ни лекарей, ни даже судей окончательных, а есть тот, который говорит: "Мне отмщение и аз воздам".^

Кульминационный момент полемики Достоевского с атеистами и

* Айтматоь Ч. Цена - жизнь.// Литературная газета— 1986.- 13 авг. ^ Достоевский Ф.М. Поли.собр. соч. В 30-ти т. - Л.: Наука.- 1972. -Т.ХП.- С.210.

социалистами содержится в "Легенде о Великом Инквизиторе." Все »луки разума автора "Легенды" - Ивана Карамазова далеко выходят за рамки трагедии личности. В самом деле, все сомнения Ивана Ка-раназова, мучительные поиски им смысла жизни и собственного назначения, его споры с АлетеЙ направлены вовсе не к тому, чтобы решить свою личную судьбу, утвердить свое личное благополучие, свое социальное положение в обществе. Он хочет понять закономерность развития человеческого общества в его истории. Этому и служит "Легенда".

И именно в "Легенде" поставлен Достоевским вопрос о подлинных и мнимых путях освобождения человечества. В "Легенде" обнаруживается главное противоречие, неразрешимое для Достоевского на протяжении всей его творческой жизни. Это противоречие можно сформулировать следующим образом: мир полон человеческих страданий, которые невозможно вытерпеть, и потому неизбежно возникает идея освобождения от этих страданий, протеста против них. Этот протест вызывает бунт против социальных устоев, порождающих страдания и унижения человеческой личности. Бунт против сот^иаль-ных устоев естественно перерастает в отрицание и той идеологии, и той религии, которая освящает, увековечивает социальную несправедливость; в конечном счете возникает отрицание бога, богохульство. В то же время, по убеждению Достоевского, богохульство приводит к потере идеалов, к'утрате этических норм, к исчезновению критериев добра и зла, к утверждению свободы личного хотения, к формуле "все позволено".

Таким образом, получался как бы заколдованный круг. С одной стороны, нельзя мириться с социальной несправедливостью, с человечески ми страданиями. С другой - всякий протест против мирового зла приводит к новому злу, к новым насилиям и страданиям. Это противоречие было для Достоевского подлинной трагедией, неразрешимой проблемой, которую мучительно и тщетно стремился разрешить великий художник.

Создать кипой, убедительный образ положительного героя - в сущности это и было конечной и главной целью, вдохновляю чей художника на п*чЛяжении всего романа. Не случайно во вступлении

"От автора" Достоевский уверял, что "Братья Карамазовы" задуманы больше всего как жизнеописание Алексея Карамазова, то есть это роман не об Иване, не о Дмитрии, не об их отце, а именно об Алеше.

Как создать полнокровный образ прекрасного человека - это было главной задачей художника на протяжении почти всего его зрелого творчества. Князь Мышкин в романе "Идиот" был первым опытом в этом направлении.

На основе только холодной рассудочности, умозрительных теоретизирований, только науки по Достоевскому, нельзя усовершзнз^зд-вать социальный организм.

Достоевский был убежден в тупиковости подобного развития и считал, что люди в данном случае сбились с правильного пути. Эпиграф из Пушкина к роману "Бесы" подтверждает это. Во втором эпиграфе из Евангелия выражена надежда на временность "бесовст-ва".

В айтматовской "Шгахе" Авдий - ученик Христа и Грмпан - ученик Сатаны продолжают свой вечный спор.

Бога -каждый может добыть сам, став лучше, - утверждает Авдий. Нечего и пытаться переделать природу человека, - вслед за Великим Инквизитором утверждает Григаан, - человек слаб, ничтожен и подл и ему надо лишь быстрее помочь соскользнуть в яму, где он будет чувствовать себя в безопасности рядом с такими же, кан он сам. Надо как можно быстрее забыть, как, положим, Ставрогин,"различие добра и зла".

Ч.Айтматов в' своем романе использует образы, канонизированные литературой, а не религией, давая им свою довольно вольную интерпретацию, что в свое время вызывало негодование у блюстителей догм и канонов,

Но ведь и в "Мастере и Маргарите" Булгакова идея божествен-нвго предопределения, действующая в Новом Завете, заменена абсолютно земной идеей власти социальных сил. Роман Мастера в романе Булгакова - это роман о Пилате, о вине И расплате. У Айтматова же главным героем библейских эпизодов является Иисус, а не Пилат.

Для него важно довести до читателя идею величия духа личности человека из Назарета, которую не может сломить даже высшая, верховная власть в лице Прокуратора Иудеи. И столь же непреклонен в своем стоицизме перед лицом вселенского зла Авдий - ученик Христа.

Принцип "ступянил в след", сформулированный Т.Манном находит свое полное отражение и в "Мастере и Маргарите" и в "Плахе". Любое явление или событие современности возводится к своему легендарному или историческому прототипу, культурному преценденту, поэтическому мотиву. Для Булгакова такой константой является закон и предания христианства, и в первую очередь история распятия Христа и беседа Иисуса с Понтием Пилатом. Для Айтматова помимо Евангелий и Библии, творчество великих русских писателей Ф.Достоевского и самого '''.Булгакова, представителей других литератур, вновь и вновь обращавшихся к вечной истории Иисуса Христа.

Еще раз подчеркнем мысль о том, что и ромян М.Булгакова, и творчество Ч.Айтматова находятся в постоянном "магнитном поле" Достоевского. Взгляд на гх творчество сквозь призму творчества п русского писателя, обнаруживает постоянные темы, творчески связанные, обусловленные друг другом: это - безграничность власти кесаря, т.е. земной власти, тема совести, как наличия или отсутствия бога в душе, тема тотального зла в условиях вседозволенности, душащего творчество и личность художника, мастера, которые в силу тех или иных причин не могут ему противостоять.

Способность человека жизнью подтвердить свою преданность идеалу бесконечно привлекательна для писателей. Иешуа Га-Нонри и Иисус Назарянин, верящие в свое предначертание и предназначение, становятся вечным и недосягаемым образцом самопожертвования для последующих поколений людей.

Категория совести, ее соотношения с общепринятой моралью, добром и элем, ее уязвимость и растяжимость - постоянный предмет размышлений двух писателей. Понтий Пилат, давший свое добро на казнь Иешуа, не знает покоя. Авдий, пытающийся силами одной своей одинокой и неприкаянной души очистить от скверны окружающий его мир - это все те же "проклятые" вопросы Достоевского и его герт'в,

их вечные "про" и "контра".

Конечно, романы Булгакова и Айтматова сделаны не по регенту "Братьев Карамазовых" - думать так было бы большой натяжкой. Но несомненно одно: идеи и образы Достоевского - это тот ключ, которым открываются двери обеих крепостей. И это глубоко закономерно: в решении вопросов вечных и злободневных у Булгакова и Айтматова не было более авторитетного духовного руководителя, чем Достоевский.

Раздел третий третьей главы посвящен сопоставительному анализу творчества Т.Манна и Ч.Айтматова и соответственно традициям немецкой и шире европейской культуры в творчестве киргизского писателя.

Айтматов органично сплавил в своем творчестве "восточное" /азиатское/ и "западное" /европейское/ начала. Он - художник на стыке традиций. Манновское в его творчестве - зто стремление к утонченности и глубине европейской интеллектуальной культуры.

Айтматов продолжил в своем творчестве то, что до него творчески освоил Т.Манн: с одной стороны, глубину немецкого романа, его интроспективность, с другой - диалогичность прозы Достоевского, ее "полифоничность", а также широкий охват мира реалистического романа.

Через усвоение творческих достижений Т.Манна, являющегося в высшей степени адекватным представителем Немецкой духовной культуры, немецкого философского мышления и характерных для него рефлексий и медитаций, Айтматов постиг и глубину европейской духовной культуры.

В то же время, в соотношении Ч.Айтматов - Т.Манн речь должна идти не только о литературных реминисценциях, но и о типологическом сходстве /три проекции времени, преобладание философского материала над бытовым, постановка итоговых, "проклятых" вопросов современной действительности и жизни человека/.

И самым непосредственным образом Айтматов воспользовался новаторскими приемами немецкого писателя в сфере стиля, организации романного пространства, использовав в своем творчестве принцип романного контрапункта впервые найденный и воспринятый через

музыку Т.Манном.

Вообще говоря, творческий опыт Т.Манна необычайно плодотворен и эп.ы.-и'.-л.иго изучается последующими поколениями самых разных национальных литератур. Но сам художник видел и многократно-говорил об опасностях, которые угрожают его"интеллектуальному роману" я том случае, если он не будет наскцен опытом реальной жизни.

Во введении к "Волшебной горе", говоря о том, что его герои -- представители целых духовных областей и принципов, Т.Манн добавляет: "Я надеюсь, что они от этого не становятся тенями и бродячими аллегориями. Напротив, меня успокаивает уверенность, что читатель воспринимает этих персонажей... как реальных людей, с которыми он на самом деле познакомился"."'

Наиболее ощутимо влияние Т.Манна в романе Айтматова "И дольше века длится день", где вокруг незамысловатого сюжета разворачиваются вселенского масштаба раздумья героя о себе и об окружающем м"ре.

Айтматов использовал в атом романе знаменитый манновский "принцип контрапункта" и его Концепцию времени, причем абсолютно этого нэ скрывая.

Эстятит этого принципа заключается в таком приеме изображения, как лейтмотив, контрапункт, параллельное развитие тем, обозначаемое термином "полифония". Основу его составляет не интерес к определенному четкому сюжету, а рефлексия происходящих событий в сознании центрального персонажа и пересе"ение, столкновение в этом сознании разных потоков и времени гх планов.

. Для Т.Манна чрезвычайно важна была кинцеппч,, "романа как архитектуры идей". "Музыкальный" характер подобной композиции сказывался и в том, что она являлась импровизацией "а заданную тему. В романе "Иосиф и его братья" она дает тематическую и психологическую разработку вечного сюжета, в котором писателю виделась "краткая история человечества"."Гуманизация мифа" происходит в результате столкновения канонической трактовки повести об Иосифе Прекрасном с "историзацией", То есть исторической детерминацией романа. Тетралогия об Иосифе как бы приближает и соиремен-

1 Манн Т. Введение к "Волшебной горе". - Собр.соч. - В 10-ти т,- М.: ГИХЛ,- 1960.- Т.9.- с.166.

- 30 -

ности то, что было в мифически давние времена.

В сущности Т.Манна мало интересует процесс формирования собственно религиозных представлений мифологизирующим сознанием его героев. В финальной части тетралогии он недвусмысленно говорит о том, что божественным является не сам бог, а свидетельство о нем, такое свидетельство есть сам человек с его мечтами и помыслами. Сказано: человек создан по образу и подобию божьему, таким образом, сам человек божественен, он носитель бога в себе самом.

Такова и концепция Авдия Каллистратова - героя "Плахи" за которую он был изгнан из семинарии, как богохульник и еретик. "Вне нашего сознания Бога нет", - говорит Авдий отцу Координатору. И здесь нам представляется уместным привести отрывок из статьи Т.Манна "Судьба и задача", где речь идет о новом гуманизме, носителями которого являются люди, подобные айтматовским Едигего и Авдию.

Иными словами, человек не только несет в себе частицу извечной своей богоподобное™, но он ответствен за свои дела и поступки, ибо нет иной силы кроме него самого, кто бы мог творить добро и зло, нет силы, кроме его собственной совести, перед которой он нес бы высшую ответственность.

Таким образом, Т.Манн всем содержанием своей тетралогии "Иосиф и его братья" и Ч.Айтматов своим романом "Плаха", судьбами героев этих произведений показали, что человек в своей жизни неизбежно встает перед пробле.*л"| выбора, оказывается на развилке судеб и должен решать, как ему поступить, чтс(бы остаться человеком: или сохранить в себе частицу высшего начала, божественный отблеск, заложенный в человеческой натуре, или, утратив все это, вступить в сделку и с собственной совестью, и со стихией зла, которое вовлекает человека в сферу своей власти. Они предпочитают сохранить в себе бога и Авдию приходится расплатиться за это собственной жизнью.

Наиболее стойкие качества личности и наиболее стойкие ситуации в судьбе личности Т.Манн назвал мифом. Он считал, что наша жизнь обусловлена не только сообществом с соЕфеменникамч по конкретно-исторической среде, но и сообществом по мифологическому

типу. Писатель считает, что миф не имеет времени, что его форма не "это было", а "это есть". Для него "психологический интерес" означал одновременно и мифологический интерес, живую жизнь по его мнению можно одновременно назвать и живым мифом, а "личность -- это фактически смешение индивидуальных элементов и элементов мифологической формы"Человек не скован фатумом: он может и пренебречь духовным наследством, заключенным в его мифологической матрице и развить его.

Для Авдия Каллистратова его мифологическая матрица, его миф -это история Христа. И в данном случае, он действительно не может сказать, что это было когда-то, достаточно давно, .для него это есть, это его сегодняшняя жизнь и он строит свою жизнь вполне осознанно именно по этому уфологическому типу. Он лытвется пе пренебречь величайшим духовным наследством, заключенным для него в истории. Таким образом, реальность проверяется мифом: нн вполне конкретную индивидуальность накладывается мифологический архетип и его помощью определяется, высвечиваете* подлинность существования героя романа по Христу. Человек рождается кан достаточно совершенный результат. Но не как окончательный итог. Ему самому дана возможность осознать не только свою общественную, ña и своТ» эволюционную задачу, дана возможность совершенствовать свой миф.

Философская суть романа киргизского исателя,' k¿.k и романов его великого предшественника Т.Манна запечатлена в его афоризме: "Мы идем по следу, и вся жизнь есть наполнение м-.фических форм

о

настоящим". Манновская, диалектическая трактояьа характеров выражена в блестящей формуле: "Жизнь есть смесиение элементов праформы и индивидуального". Или: "Традиция духогчого беспокойства была в крови у Иосифа"^. Эта же традиция "духовного беспокойства", то есть беспокойства не за себя, не за свою жизнь, а за судьбу своего народа и шире - за судьбу будущего человеческого сообществ в крови у героев Айтматова Едигея и Авдия.

{ Манн Т. Собр. соч. В 10-ти т. - М.: Гослитиздат,- 1960.« Т.Ю.-С.513-514.

Z Манн Т. Собр.соч. В 10-ти т. -Гослитиздат.- IS59.-T.4.-C.I63. 3 Там же. - С.191.

Миф, таким образом, и для Манна, и для Айтматова - художественная формулировка самых фундаментальных законов духовной жизни человечества. Эти зяконы вырисовываются тем яснее, чем выггге уровень духовного развития человека. Оба писателя в своих романах "моделируют"жизнь, стремясь видеть миф за эмпирикой конкретных фактов. Но они не навязывают жизни свои этические постулаты, а прозревают существование особых духовных законов в сложнейшей сфере психологии, эмоций, внутренней жизни люд^й. Они видят здесь основные "силовые линии" мифа.

Т.Манн считает, что в жизни "по следу" заключено много мудрого, что человек в силу своих врожденных качеств и способностей действительно призван к какому-то определенному пути, что призвание надо учитывать в своем существовании. Изменить призвание, по Т.Манну, - значит извратить жизнь. ;

Авдий в "Плахе" ощущает свою призванность "идти по следу" Христа и, служа своему призванию наставляет на путь истинный заблудшие души, самоотверженно идет своим трагическим путем, осознавая, что "изменить призвания, значит - извратить жизнь". В Конечном итоге он и платит за него своей жизнью,

Авдий у Айтматова - это взыскующий, вопрошающий герой, искатель истины, "человек божий" и его история - это история личности в ее стремлении жить по христианским законам сострадания и добра.

Т.Манн в своем "Введении к "Волшебной горе" написал об этой европейской традиции создания героя-искателя, пытающегося обрасти свой путь в мире, отмечая при этом, что это традиция не только немецкой, но и мировой литературы.

Традиция эта уходит в глубь времен и Айтматов является наследником протяженной во времени и пространстве традиции мировой литературы, корнями своими уходящей в древние саги и сказания. Так- м образом, миф становится универсальным, всеобъемлющим символом не только в самом произведении киргизского писателя, но и ь его творчестве, его художественной установке на преемственность. Т.Манн, упоминая о предшественниках своего героя Ганса Кастерла называет и имя великого Гете, его Вильгельма Мейстера,

считая, что "иапл'З роман Гете, входящий в высокую родословную "Волшебной горы", тоже стоит в одном ряду с"легендамм об искателях',' продолжая чх трапмпии. Таким образом, у дйтматовского герсч действительно "высокая родословная".

О чем это говорит? О том, очевидно, что современный художник собирает в своем творчестве тысячелетнее наследие разных культур разных народов. Таким образом, можно сказать, что в настоящее время пробивает себе дорогу новое понятие реализма, которое не имеет ничего общего с прямым содержанием действительности и обманывающей глаза иллюзией.

Для Айтматова же первостепенное значение имеет вписанность его творчества в мировой контекст и об зтом он постоянно говорит в своем творчестве.

île только герои Айтматова "ступают в след", пользуясь выражением Т.Манна, но и сам он является последователем типологического ряда своих выдающихся предшественников среди которых следует назвать имена Ф.Достоевского, Т.Манна, У.Фолкнера, М.Булгакова. В его романах, наполняющих новым содержанием мифические сюжетные схемы, выявляются такие характерные черты мастерства киргизского писателя, его художественной манеры, общих пристрастий и вкусов, которые представлены как сочетание традиционализма с новаторством, зараженностью символикой каждой конкретной детали. И именно зто отличает и творения его предшественников. В данном контексте нелишним будет отметить склонность писателя я скрытому и явному цитированию. Встреча и беседа Иисуса с Лон^ием Пилатом -- это во многом ситуационная цитата беседы Иешуа Га Ноцри с Пилатом из знаменитого романа М.Булгакова. Айтм.* ""ов во многом отталкивается от романа "Мастер и Маргарита" и в Tu же время ведет е ним скрытую полемику, вкладывая свой смысл и свою, отличную от булгаковской идею в центральную спену своего романа "Плаха". Но ■ вводятся герои в действие, располагаются в ходе его и заканчивают действие у Ч.Айтматова почти также, как у М.Булгакова, только с необходимыми дополнениями, уточнениями и поправками. Таким образом, "волшебство цитат и филигранность образования" /Г.Блеккер/ помогают современному художнику добыть для читателя то, что ему.

необходимо на нынешнем, противоречивом и сложном этапе его развития. Так, цитируя своего предшественника, писатель вкладывает п общеизвестную евангелическую историю новый смысл и своя понимание современности.

В "Истории создания "Доктора Фаустуса" Т.Манн писал, что в , "цитате есть что-то музыкальное", что "цитата - ото действитель-| ность, превращенная в вымысел, и вымысел, впитавший в с«бя действительность, то есть некое причудливое и волнующее соединение общих сфер" , Эти слова дают сжатое объяснение пристрастия' Т.Манна к цитатам - и текстуальным и ситуационным. "Действительность, превращенная в вымысел, и вымысел, впитавший ь себя действительность" - это почти что определение мифа, Цитироьани«, таким образом, служит той же цели, что мифологизация,обобщению.

Как и во всем своем творчестве Ч.Айтматов в "Плахе" обращается к родному киргизскому фольклору. Ни чем иным, как скрытым цитированием предания о великом охотнике Карагуле следует считать трагическую историю жизни чабана Бостона, застрелившего своего собственного сына. Так снова через жизнь конкретного персонажа просвечивает древний миф, юнговская концепция архетипа. Вырвать-ем из рамок своего архетипа Бостон не в силах, в этом трагизм его бытия,

Ч.Айтматов, следуя аа Т.Манном строит свои романм по принципу чередования и одновременного появления взаимодополняющих и взаимообогащающих тем. В одной пространственной точке связываются, стягиваются не только разные эпохи, но и разные культуры и - цивилизации: история Христа и й определенном смысле история христианства и национальный миф, образ мышления, национальный архетип, воплощенные в образе синеглазой волчицы А'кбары, великой матери всего сущего и Бостона, убившего своего сына, а значит, уничтажившего и свое будущее.

Под полифоническим принципом, под Контрапунктом Т.Манн подразумевал прежде всего соединение разных временных планов на малом отрезке повествования. За этим Неизбежно следовало и сое-

* Манн Т. История создания "Доктора Фаустуса",- Собр.соч. В Ю-ти т. - М.: Гослитиздат1960. - Т.9. - С.221.

динение на том же отрезке рапного мятевиялл, разных тем, рагннх,' никак больше не соприкасающихся персонажей, по полифоническму принципу связывались, другими словами, не только разные эпохи, но и рязнме люди, разные сферы действительности, разные мотивы повествования,

У Айтматова заимствованный мотив несет не только повествовательную нагрузку, но и, условно говоря, мифологическую, и мифологическую даже преимущественно. Он не только движет вперед айт-матовский сюжет или подсказывает для него ту или иную мизансцену, или дает напрокат выразительную деталь, но еще и соотносит, V часто демонстративно, айтмятовскую историю с чужими, рассказанными раньше, он есть некая ретроспекция, некая оглядка на опыт предшественников, некое подведение итоговой черты, некое прощание с данным мотивом. Такая нагрузка связана с общей установкой Айтматова на роль наследник* и последователя мировой культуры.

Современное художественное мышление обладает новым представлением о времен« и пространстве. Складывается некий межнациональный художественный язык на основе общего мироощущения, общей проблематики и даже форм ее выражения - синкретических форм.

Раздел четвертый второй главы "Ч.Айтматов и американские писатели" поспящен проблеме определения типологических схождений творчества киргизского прозаика с американскими писателями Э.Хе-мипгуэем г: У.Фолкнером.

. Подход писателя к тому или иному инонациональному художественному опыту достаточно избирателен и носит во многом суб"ектив-ный характер, но пройти мимо наследия выдающихся мастеров к какой бы литературе они не принадлежали, он, очевидно, не может. Естественно, что киргизский писатель не прошел мимо опыта выдто-щ«хся американских писателей XX в. У.Фолкнера и Э.Хемингуэя. В одном "з сно»х интервью Ч.Айтматов утверждал, что "на Западе нет сегодня писателей их ранга". Если же внимательно вчитаться п прозу Айтматова, то можно уловить ряд типологических схождений с творчеством американских писателей.

Есл" попытаться выстроить типологические модели художественного мышления Фолкнера и Айтматова, то, вероятно, вяяснилось бы.

что наибольшее сходство между ними обнаруживается на уровне композиции. Сравните, н примеру, "Кум и ярость" У.Фолкнера - трехслойное Композиционное построение и "Буранный полустанок", где также совмещены три временных пласта.

Мы видим у Фолкнера, в его поэтике, в его пространственно-временной организации многие черты, сходные с поэтикой Айтматова. Конечно, здесь приходится говорить не о внешнем сходстве, не о конкретных параллелях или буквальных совпадениях, а о самых общих принципах романного хронотопа.

Общим также является принтгип контрапункта, используемый в романах Фолкнера и Айтматова. Речь идет об использовании принципов музыкального контрапункта в композиционной структуре художественного произведения, сведении параллельных контрапунктических сюжетов, являющихся модуляцией основной темы. Мы уже писали об этом в связи с творчеством Т.Манна.

Дискретность романного времени стала обычным явлением в мировой литературе XX в. И свободное обращение с хроносом в на'пем столетии блестяще подтверждают романы Фолкнера и Айтматова.

"На писателя, - сказал однажды Фолкнер, - оказывает влияние все, что он когда-либо прочитал. В этом смысле всякий художник "совершенно аморален", ибо крадет все, что считает нужным, там, где считает нужным, и делает это честно и открыто"'''.

Сказано в парадоксально-заостренной форме, но в принципе точно и верно. При создании литературного произведения писатель так или иначе опирается на опыт своих предшественников: он переносит одни традиционные элементы в .другие системы, по-новому комбинирует некоторые общепринятые "заготовки", используя материал и средства, которые уже известны, цитирует или перефразирует целый ряд источников и т.п..Причудливое переплетение различных -- национальных и мировых традиций обнаруживается буквально на все уровнях художественного текста, ибо каждая ступень творческого акта писателя, каким бы новатором он не был, всегда тесно связана с тем, что было создано до него.

1 Фолкнер У., Статьи, речи, интервыэ, письма. - М..: Радуга.- 1985.-С.Г74.

У Ч.Айтматова внешний план произведения дается, как правило, через внутренне« субъективное восприятие героя. Так было в "Белом пароходе", где пнешн»'й мир постигается сознанием мальчика, в "Прощай, Гульсары", где Танвбай ретроспективно раскручивает в пампт" историю своей *"зни, в "Буранном полустанке", где через внутренний мир главного героя, являющийся основным организующим, связующим элементом романа, постигается внешний мир. Сознание главного героя становится средоточием глобальных проблем ЭПОХИ.

В американскую литературу XX в. наиболее органично вписался тот тип романа, который, перефразируя старое выражение Гете, можно назвать "субъективной эпопеей", где основным конструктивным элементом является изображение человеческого сознания.

Фолкнер и Вулф , писатели явно выряженного эпического склада, романисты, целеустремленно созидающие мировой космос, отроили его не иначе как в форме "опыта человеческого сердца". И именно таким образом строит свой "мировой космос" Ч.Айтматов, постигая его сквозь призму человеческой души.

"Сосуд сознания" - /выражение Генри Джеймса/, форму которо-" го принимали многие книги нынешнего столетня, становится средоточием мировых проблем " бурь. Яоннопатофская сага Фолкнера -- это столько же анализ изломанного человеческого сознания, сколько и библейское по своему размаху художественное исследование коренных вопросов общественного бытия, - этики, морали и т.«д. Хемингуэевскап "Фиеста" и "Прощай, оружие" - это столько же частные фрагменты из ж»»зн" людей, стремящихся отгородиться от окружающего мира, сколько и глубокое проникновение в суть эпохи, тех ее событий, которые без приувеличения, сыграли переломную роль в сознан»-«» американской " западноевропейской интеллигент?»». Словом, "субъективная эпопея"- это способ обнаружения объективных закономерностей времен»?.

Буранннй полустанок в вечном безмолвии бескрайней казахской стопи, так же как w "клочок земли величиной с почтопуч мчпку" -йокмопатоф-ч Фолкнера стали "средоточием важней'пт*?: проблем человеческого бытия", притом таких: проблем, которые в XX п. приоб-

рели особую остроту.

В то же время, говоря о глубинной типологической связи между романами Фолкнера « Айтматова, не следует забывать и о том, что они принадлежат к различным типам культур, различным обществам, различным эпохам. Контакт между двумя художниками никогда не происходит в вакууме, в стерильных лабораторных условиях, на него воздействует множество внелитературных фактов, целый ряд социальных и культурных контекстов. Отношение писателя к творчеству предшественников всегда находится в прямой связи с общим направлением эпохи, с требованиями общественной ситуации, и поэтому при сопоставлении двух взаимосвязанных художественных систем мы должны иметь в виду функциональное их значение в различных странах, средах или эпохах.

Всякое художественное произведение, заметил М.М.Бахтин, "окутано музыкой интонационно-ценностного контекста, в котором оно понимается и оценивается". Дня понимания механизма литературного влияния это обстоятельство имеет первостепенное значение, ибо "интонационно-ценностный" контекст участвует в развитии традиций. В этом смысле можно сказать, что контекст есть способ интерпретации текста.

Говоря о повести "Пегий пес..." критика не раз упоминала имена Фолкнера, Т.Манна, Хемингуэя, » в первую очередь его повесть-притчу "Старик V море". Ю.Суровцев, в частности, писал: "Эта повесть /"Пег"й пес..."/ очень айтматовская и вместе с тем, как уже отмечалось, какая-то хемингуэевская по стилю, хотя и не думав, что чтение "Старика и море" непосредственно стимулировало нашего знаменитого автора: что же касается нравственного пафоса, то повесть Айтматова скорее оспаривает тупиковое мужество повеоги о старом рыбаке, стоике Сантьяго..."^.

Если "Прощай, Гульсары" рассматривать подобно повести "Старик * море", как притчу, то пафос обоих произведений заключается в непобедимости всего истинно человеческого, в торжестве гуманистических т»дей. Обе повести представляют собой художест-

* Суровпев Ю. Сегодняшние рубежи.// Литературная газета.- 1977.--24 авг.

венное решение проблемы человеческой сущности, раскрывает красоту и силу дугам простого человека.

Хемингуэй, как и Айтматов, остался полностью верен-идеалу классического искусства и, несмотря на ото явился оригинальным новатором.формы " создателем одного из характернейших стилей XX в.

Многие герои Хемингуэя обладают, несмотря на потерю жизненной цели, тем, что Гегель назвал бы "формальной значительностью души", стойко преданной нравственным началам правды и мужества.

Герои Айтматова, такие,, как Танабай, Дюйшен, Едигей похожи на хем1*нгузевских несгибаем!,тх стоиков, но он* являются воплощением мужества и правды "соли земли", лучших представителей народа, на них "держится мир", они символ веры писателя.

Вообще говоря, Айтматов - писатель по своему рангу вполне сопоставимый с крупнейшими писателям'-» нашего века. И именно поэтому нам интересно было проследить не столько влияние выдающихся европейских, американских писателей на его творчество, а, скорее, сравнить их. Не подчиненность писателя высшим образцам л мирового художественного опыта стремимся мы показать, а соизмеримость его с классическим наследиеп ,• то что он является достойным преемником высших достижений мировой литературы.--

Исследователи отмечали, что вовлечение в роман лирического начала расширяет его эпические возможности,- Это совершенно справедливо, но указывает ять на одно из многих направлений романтического синтеза. Для "Фиесты".Хемингуэя и "Буранного полустанка" Айтматова характерен -обратный процесс: -здесь как раз эпкчес-н"й момент расширяет лирические возможности произведения.

Раздел пятый второй главы "Ч.Айтматов и современный латиноамериканский -роман" посвящен сравнительному анализу творчества Ч.Айтматова и выдающегося колумбийского писателя Г.Гарсиа Маркеса.

Между творчеством Ч.Айтматова и творчеством Гарса Маркеса ощущается несомненная общность, которую никто не станет отрицать. Типология родства очевидна-.' ОСгьясняется это, на наш язгяпд, сходством судеб народов, от "мени которых творят эти художник™.

общностыо воззрений, стилевой и методологической близостью.

Разительное чувство народной культуры - вот, пожалуй, та основная общность, которая объединяет двух писателей. В их творчестве особенно привлекательно сочетание острой, интеллектуальной фантазии " кровной причастности к легендарным народным истокам.

Для Ч.Айтматова и творчества латиноамериканских писателей характерно сочетание реалистических, фантастических и символических элементов/ Такое сочетание дает возможность новых поворотов в освещении привычных сфер жизни, позволяет расставить неожиданные акценты, показать обыденную жизнь с некоей высокой точки зрения, как бы интегрирующей подробность до степени символа. .. .

В "Сто лет одиночества" и "Буранном полустанке" - мифическое, взятое писателям** как близкое "бессознательно-художественной народной фантазии" выступает в качестве стилевой доминанты. "В романе Гарс«а Маркеса мифология не является ни двигателем сюжета, ни высшей моральной ценностью;" Это новая мотивировка повествования, предоставляющая простор игре народной фантазии, объединяющая сказочные гиперболы с современной социально-психологической аналитикой, зпос национальной судьбы с фабулой авантюрного романа и 'элегической призмой философских раздумий."'''

Там, где есть народная основа / в смысле .уважения фольклорного наследства и органической духовной близости-художника к-нему /, - там подобные параллели в стилевых "мифических" доминантах, точнее, в доминантах нового, сегодняшнего слияния стихий фольклора « современной культуры реализма, возникают и будут возникать,

В современной прозе нередко "менно-"миф несет основную идейно-смысловую нагрузку. Он оказывает пр«"эгом заметное воздействие на всю художественную структуру произведения. Таною била повесть Айтматова "Пегий пес...". В отличие от повести с ее "параболическим" сюжетом, центростремительной стянутостью к симво-

"'■Кубилюс В. Формирование национальной литературы. Подражательство «л» художественная трансформация?// Вопросы литературы.- 1976,- № 6. - С.5Я

лике, роман "Буранный полустанок11 в формальном отношении более свободен: наряду с симполикой, мифом,' легендой, притчей, он включает в себя фянтастичеение страницы, но в основном написан в обычной реалистической манере. Последнее обстоятельство сам Ч.Айтматов считает очень важным. По его мнению, высказанному еще до появления рйыана ,"м"ф,' распространенный на всю структуру произведения, заметно прнмитмвизирует жизнь. Как полагает писатель, он может лежать в основе, выходить на поверхность, играть важную структурообразующую роль, но-жизнь как таковая, с ее вкусом, цветом, запахом," подробностями и живым течением должна пронизывать произведение, создавать его почву и атмосферу.

'В романе "Буранный полустанок" миф " легенда / в частности, легенда о манкурт«/ с максимальной силой концентрирует в себе важнейшие философские импульсы произведения. Правда, критика отмечала, что "швы" между отдельными частями романа бывают слишком видны, что, например, фантастические страницы заметно отделяются от остального текста, а легенда о мы.,*урте носит вставной характер. Эти упреки, впрочем, не представляются убедительным", хотя л романе Ч.Айтматова действительно существует три художественных мира, отличающихся заметным своеобразием специально избранных художественных средств. Но "вставная" часть в романе /например, "вставная новелла"/ - очень старый и испытанный прием, известный и и русской классике и западной литературе: в лучших произведениях мировой прозы ото" прием никогда не разрушал целостность художественного организма. Айтматов, осуществляя определенную цель, следуй здесь традиции, причем следует творчески и очень удачно. Ведь вставная история о манкурте концентрирует в себе одну из важнейти-- идей всего романа: о живой преемственности жизни, осуществленной через память. Операция "Обруч", о которой рассказано в фантастических главах, по-сноему продолжает философию легенды о манкурте: "обруч" стягивает голову планеты, с его помощью современные жуаньжуаны пытаются изолировать' разум Земли от широкого мира Вселенной, от встречи с другими разумными существами. Стянутая обручем непонимания*, элобы и недоверия, голова планеты мо-

жет взорваться безумиям -"такой внутренний и как мы видим, вполне современный, даже публицистический пафос романа. Фантастические главы, таким образом, вполне плотно "стыкуются" не только с. легендой о маннурте, но w с там миром романя, который воссоздан писателем в обычной реалистической манере, т.е. н формах самой жизни. "Фантастическое, - пишет писатель в предисловии к роману, -- ото метафора"жнзнн, поаволяющая увидеть ее под новым, неожиданным углом зрения"*.

То, что нынче принято называть "магическим" или "фштистичео-ким" реализмом - ото, в конечном итоге синтез современного стили, " манеры письма с абсолютно органичной причастностью, сип-данностью с народной мифологией. И ото отличает как творчество Ч.Айтматова, так и творчество писателей Латинской Америки Х.Корт-оара, М.Варгаса Льосы, Ш.Лмаду, К.Фузнтееа.

Маркеса и Айтматова можно назвать создателями того, что называют "интегрирующим", "тотальным" романом, который впссоядпнал бы всю действительность" /Г.Маркес/, всю цельность бытия по всех ее проявлениях, которая далеко не »счерпывается, как говорит Маркес, "пеной на томаты".

Азбучную формулу "интегрирующего романа" и большого романного реализма дал сам Г.Маркес, сказавший, что-цастопщая литература "заключает договор не с какой-либо одной из сторон действительности, но со всей действительностью в целом".*"

Приметы межнационального художественного языка, рожденного альтернативами и тревогам« современного мире, настолько очевидны, что суть творчества Ч.Айтматова можно объяснить словами колумбийского писателя. Объясняя смену курса в своем творчестве, Г.Маркес говорил, что отныне он несет ответственность перед "ной действительностью во всех ее проявлениях".

Основополагающей задачей в наше время Айгматоп считает переход к глобальному восприятию единства жизни на земле. Сквозь

А'Пгатов Ч. И дольше века длится день. - Фрунзе:Кыргызстан.-

1980. - С.8 р

Маркес Г. Ргволтг'онный долг писателя - писать хорошо.// Иностранная литература.- 1971,- № б. - С.102

прчзм.у этого лр"лнян"ч можно понять художнические устремлении " Г'.Маркеса. Что, конкретно, объединяет современный латиноамериканский роман " творчество к"рг"зокого писателя? Основное, это обращен"» к фольклорному богатству сво«х народов, сопряженное о оспоен"ем попвйтего опыта самых развитых литератур м"ра. Во-вторых, стремлен"« ставить «сходя чз национальной действительности проблемы не только общенациональные, но " общечеловеческ»»«, мыс-л"т1. не только в масштабах своей страны, но « м«ра. Причем проблем,1, нпторые ставятся п творчестве Ч.Айтматова " лат«иоамв-Р"Г(аггск"Х| п"слтелей, пр"надлежат к ч«слу так называемых "последних" "Л" "препвичмчх" вопросов человеческого быт^я.

Центральная Агг-я - особенно Кыргызстан был« своего рода перекрестком, где схпд"л"сь самые разные язык" « культуры: яз"ат-скяя « европейская, Запад"" Восток, культура кочевых народов Аз"", древн"в восточные г!"В"л»зтг»'', вел'»кая к'»тай»кая культура. Все ото ол"лось в ед"нмй прт»чудл"вый сплав; конгломерат. И подобный же сплав характерен для Латинской Америк*» - это хр"ст"лнскав, следовательно,: европейская культура, на которую насла"вял"сь "кдейск"«, негр>*тянск"е ело" « все ото множество рясово " рел"Г"0ПН0 окрашенных опосредован^ создало уникальность лят"ноямер"канского романа.

Будут» хр"ст"анам" лат"Ноамер<»канцн поклоняются » *нд"йск"м " негр"тпнск"м ягтыческ"м богам. К"рг"яы, будучт» мусульманам«, во многом сохран"л" культ языческ"Х божеств сво"Х прародителей.

* "Латиноамериканское чудо" яв«яо себя м*«ру в тот момент, когда л«терятуря ощутила вновь настоятельнейшую потребность воссое-дт«Н"ть новаторск"й псск с вековой, бессмертной традицией; Творчество Ч.Айтматова также является ярк«м, наглядным примером прон'»кновен"« нап"ональной, глубоко народной спе(г'ф"кт» во вполне сгврппяйск" "образованное" творчество. Особое, трепетное отношен"? Ч. Айтматова к наслед™» прошлого во многом о (л,ленятся "с-тор"ей его народа - траг-ческой - сложной. Ч.Айтматов сч-тал сво"м гт?":1'"!' долгом доказывать всему м"рунеобхоя"мость сох-ранен'-я каждой национальной культуры, наелед-я каждого народа,

независимо от вел"Ч"нм " статуса, "бо "ной попход--пр"вод"Т к неизбежному обеднен'Ю м"ровой--культуры. Утрата же национальной памяти столь же траг"ческ" пр"вод"Т к утрате памят" общечеловеческой, о чем, со всей слой своего таланта, сказал Айтматов в романе "Буранный полустанок". И эта проблема, как нам кажется, основополагающая ¡ лейтмотивная в его творчестве. Причем, ма"всех уровнях: «деологическом, ст"Лист"ческом, на уровне поэтик« его пргг"з-ведений. Истинно нового"не построить, сч"тает Ч.Айтматов, есл" разрушен фундамент, есл>» мудрость несчетных веков, прожитых человечеством, не станет поддеож"вать здание современной культуры. И в этом общность его творчества с латиноамериканским романом, для которого подобный взгляд на вечг» абсолютно орган"чен, "бо для Н"х. народный эпос - форма сямовьгражен"я.

Опыт новейшей лат"ноямер''нянской прозы также свидетельствует о том, что нМенно открытость по отнтиин"ю к иным культурам,"знакомство с разнообразным" зст>»т"ческ"м" концепциям", стилистическим'' приемам", техникой письма -"все это дает плодотворную почву, на которой может возн"кцуть--и возникает яркий литературный феномен. Как вел"К"в русские п"стгел" XIX к., так и Ч.Айтматов и современные"лат"ноамер"кянск"е п"сател" пр"нядлежат к двум культурам: нац"Ональикй " европейской."Эта дпукультурность дала "м Ш'»рок"е йозможност" сравнений, развела кр'Тическое"мъгп« лен'»е по отношению к каждой "з культур. Н" русск'-е писател", н" Айтматов",* fr» латиноамериканцы не стал" западноевропейцам", но он» стал" "Híne относиться к свое* собстиеннс!'* национальной культуре. Он" взглянз'л" на нее сквозь пр"зму другого художественного оггыта, она как бы утратила для н>»х свою безусловность. Он" получил«» возможностью оценить. Объект"вно определив животворные с"лы своей нац"ональной культуры, п"сателн"заново поставил" те вековечные проблемы, которые волновали ннтелл*к-туальную мысль Европы. Но ото была своя самостоятельная постановка вопросов. "

0(Ь.еД"НяющиМ типологическим факторсш является " то, что « для К"ргизской натртональной культуры-,- " для традиционной латиноамериканской культуры огромную роль "грает м"фолог"ческ"й элемент.

Речь "дет об очень древней культурной традиции разных народов, Думается, что Айтматову удалось отстоять овою"самобцтность именно потому, что за Н"М была эта великая традиция. Как, впрочем, и латиноамериканцам. Мифологический элемент является ключевой составляющей, константой "X творчества. Но, в то же время, следует отметить, что эти художники в полной мере обладают способностью смотреть на среду, наделенную М"фогворческ'*м сознанием, " на само это сознание со стороны, анализировать " воссоздавать его, при этом ощущая его в себе как нечто неотчуждаемое.

В латиноамериканском романе " д творчестве Ч.Айтматова"был достигнут гармоничный синтез, "несбход»»шй для всякого знггЧитель-ного литературного произведения: снтеэ " равноиесе национального " общечеловеческого.

"-Ч.Айтматов органично воспринял и самобытно реализовал опыт лагнноамериканскпго'-роиана'.' Суть здесь глубинная. Латиноамериканский роман, как » к"рг»зск"й роман,-смог через европейский опыт ув"деть и обострить собственный национальный художественный опыт, • осознать свое предназначение. Вот в чем заключено диалектическое значение европейского опыта. В то же время, опыт латиноамериканского романа нМеет огромное значение для наш'»х на^'ональ-нык литератур, в которых традиции романного повествования были недостаточна развиты. Обращаясь к этому опыту,* писатели выходят на позиции поиска, свобода эксперимента. При этом сохрьняется"свнзь с национальная традицией, с общечеловеческой трад"г -ей. Поистине планетарная"мас:атабность художественного"осмыслен"я действительности роднит "Буранный полустанок" к"р'г«зсго1>а писателя с "космовидением", которое характерно для современного латиноамериканского романа. Можно сказать, что встреча Маь.ждо и Буранного Полустанка Айтматова / который далеко неслучайно говорил и Г.Маркесе в предисловии к своему про"Эгведен"ю / проходит под знаком органик«, ято совершенна органичное явление.

*• Ч.Айтматов считает, что литература в каше &ремя должна мыслить глобально. Что значит для литературы мыслить глобально? Это, в первую очередЬу специфическое понимание « художественное истолкование категории времен". Это продемонстрировал лат'»ноаме-

р"кянск«й роман*,' который показал, что наше время - время альтернативное, . "вершинное"',' что йтсг та вышка, с которой по-новому новых мировоззренческих позиций открывается весь пейзаж истории человечества. И хотя Максгндо и Буранный полустанок находятся" далеко друг от друга, они в одном общем м™ре, который становится все теснее. Выход в "большое время" мировой культуры, сопряжение своего опыта"с опытом других « вот что происходит в "Буранном полустанке" " в "Ста годах одиночества",

'* В ч?м неповторимость айтмато»ск"х романов « столь высокая "x притягательность? В первую'-очередь, айтматовский роман после долгого перерыва возвращает литературу к"нятг'ональной мифологии, как источнику ее национальной самобнтности ™ универсальности. Второе - этот роман больше всего-тоответствует преобладающему в Настоящее время синхронному т"пу (лишения, синхронному методу нсслеповании. В нем повествуется не о том, что было однажды в конкрзтных нсторнческих"обстоятельствах, а о том, что повторяется из века в век как неизбежный закон человеческого существования, закон борьбы добра и зла. Латиноамериканский роман также" создает обобщающую модель, метафору, параболу действительности, « его геро" часгто"являнтся прообразам» вечных сил и элементов " человеческой яман"."Прч этом, в"латиноамериканском романе нет и следа абстрактного интеллектуализма» которым так часто страдают европкйские романы подобного типа. Он бушует живым« страстям", смотрит в'иекую глуб»ну,"где нет предела " от этого становится позтгческ" многозначным " многомерным".' По своему духу проза Айтматова ближе всего к параллели латиноамериканского романа.

Любой роман, нМеющ«й в основе фольклорное начало, приобретает особую многозначность именно тогда, когда представляет собой в'целом одну развернутую метафору, дающую возмйжнссть увидеть жизнь' " Мир в более обобщенном, глобальном, "космическом" воплощен"«. Основная м"фометафора "Буранного полустанка" - это образ манкурта, л'тпетного памяти. От-легенды'о манкурте Ч.Айтматов идет к образу Земли, охваченной обручем "3 ракет-роботов, которые лишают ее глобальной, общечеловеческой памяти."И именно такЯя постановка проблемы сближает Айтматова с всеобщим "космическим" в»-

- 4? -

дент'ем мт»ра, которому угрожает опасность быть уничтоженным.

В романах современных лагт"ноамер"канск"х писателей фольклор всегда ноет характер фушпг'ональныЯ. Имеется в виду не орнггмеп-талмгая, дополнительная роль фольклора в художественном произведен"", не частчое ''ппользование его элементов,"а ''спольэование "*' фольклорного в".ден"я мира, народного мировосприятия в преломлен"" к проблемам современной действ-гальност». •

Итоговое отношение к трад-'Ц"" » вообще признак "скусства XX в., которое все вспом"Нае7, все актуализирует, вей ввод"т"в оборот, чтобы все передумать " набраться сил для противостояния тому, что гроз"т человечеству.

Об этом говорит " творчество Г-.'Маркеса, " творчество Ч.Айтматова',* которое обнаружило тяготение к предельно широкому обобщен"» " универсализации гуманистической " исторической проблема -тик", матер-алом для воссоздания которой служ"т обпсрнеЯтее историко-культурное наследие от древности до современности; к '* предельному заострен-ю' "последних" вопросов человеческого бытия.

Средством воплощения эт"х"задач у обех п*сателей стал" обобщающие поэт-ческ"-фантаст"ческяя форма, метафора, миф, прев-" ращзющи« чаеттле сюжеты в широкие исторические модели, осмысливая которМе"ч"тателЪлСкая мысль должна уйти к самым началам культуры " "стор"" и вернуться в современность, чтобы осознать нашу эпоху как "итоговую", альтернативную. В такой е"стемь координат наше время предстает особым временем мировой "стор"".

. Невозможно понять поясн-ть творчество Ч.Айтматова " "новый" латиноамериканский роман, лидером Которого является Маркес, не ттыйдя'"3а пределы художественного м*»ра в сферу "больших с?лыслов" "стори", культуры " не отдав себе ясного отчета, в том, что он» являются порождением нового "открытого" м"ра. Все новое, что рождалось " с;-щесгвовало в Европе, на Западе, на Востоке, опробовалось в горн-ле "X творчества, все шло"в ход. Не следует забывать и о собственно »азональном наелед"**: великом фольклоре киргизского народа, его м"фоя, легенд преданий. к в целом, творчество эт"х двух 1Гыдающ"хся п-сателей является порождением "многотонной" культуры - самое гланйое у них - это стремлен-- к поя"-

фсгн"зму мировосприятия, отрицающему всякую косную, застывшую картину мира « утверждающему "стор"гс как неисчерпаемое бытие, многомерность ж"знм, неограниченность возможностей ее развития.

Заключение диссертации содержат общие выводы.

Раз?г*т"е каждой культуры строится на многомерной диалектике обретен"й и потерь в становлен»«** целостного ее феномена " процесс этот всегда неоднозначен " противоречив. Но, в любом случае, встает вопрос о спец"ф"ке той "сторико-Культурной почвы, но которой выросла данная литератур». А специфика такова,- т» с ат»»м, думается, никто не станет спорить,-что киргизская'литература я ее нынешнем виде сформировалась, опираясь на опыт " наследие М"Ро~ вой культуры, собственно национальный эпический опыт и внутрчл«-тературний, в^тр'*нац"Ональный художественный опМт разК»»т-"Я.

- Проблематика "Стор"ко-культурноЙ самобытности к"рг"зско#-литературы в общемировом контексте обусловлена особенностям" '-■ ее"»'стор"ческой судьбы. Присоединение Центральной Аз**" -к Росс»"? явилось «сходным пунктом развернувшегося здесь процесса - взаимодействия разнородных этнических"" культурных начал, во многом определившего специфику образования киргизской национальной культуры. '

На протяжен»*" определенного периода именно ориентац»*я"на русскую культуру, а'*через нее на"европейскую, западную, мире " говоря,"стала для киргизской национальной культуры исторически необходимой формой самообретения, орудием натуонального самоутверждения,'

Самобытное, Национальное м»»ропонимание по мнен»*ю Ч.Айтматова, - это'такой взгляд на собственную национальную действительность, при"котором она"*лреДстаег, как особая, но неотъемлемая часть всемирной действительности-,' »"стор»*»* всего человечества.

" И именНо"в XX в. процесс взаимопроникновения различных национальных л'тератур"охватил все культурное человечество. В то же время, ед"нство"л"Гературного ггрстесса4*нег лишает наш'ональ-ные литературы "X индивидуальности »* специфических особенностей развития. Одновременно, этот процесс форм»'рует уже на более высокой ступен" то "единое целое", которое Н.И.Конрад выводят

нет Д"алект"Н" социальных законов /например, возн"ккове№»е анало-г"чных*туман"ст«ческ"х дв"жений"в литературах Востока « Запада/, а амер"нансн"е ученые Р.Уэллен ч О.Уоррен объясняют общей природой человека / 1Р«тератур£г - одна;* как человечество - одно /.

Когда « наким« путям" пр"ход'«г'отдельная литература к этой общнгтст", названной. Гете мировой литературой, что усваивает «э нее ""чем ее обогащает, - эТ" вопроси нынй особо актуальны как для литературоведения, тан " ,для ж"вого"л"тературного процесса. Попытк» же "нтегрпрет«ровать литературу исключительно в национальном аСгпекте неизбежно ведут в тупик, "бо каждая-литература, рассматриваемая подобным образом*,* превращается в неповторимый"■феномен "нац«онвльного соэнан"я" " лапается объективных критериев оценки." ' ■

Национальные литературы же ниногда не развивались сам" по себе, в изоляции. Он" всегда общалисН , через огромные расстояния заимствуя друг у друга сюжеты, "Т"пнл"у жанровые формы. Связывали "х "сквозные процессы", про"сходящ"9"в мировой литературе с такой же обязательностью, как в истории. Поэтому г1одлт-ная самобыгность'иациональной Л"тературы может выявиться ладь в нонтексте друг"* литератур,

Следует отметить, что литературные контакты завязываются па принципу не только сходств», но"" контраста. Националшая литература стрвм"тся освоить » такие-худояественные структура, которые ей неведомы,* для возникновения который йце не сложились прочные социальные « психологические предпосылка, но которые могут расширить д"апаэон ее художественного мышле; "Я. "

'* Таким образом,''общее и сравнительное л"тературоведен"е"з£Г-н"мается"[1роцессам" и явлен"ЯМ" литературы в целостности ст в и* взаимоотношениях,'*т"Пами творчества, авторам" " произведениям", международным» литературным« связям« в*-протлоМ » настоящем, отражением"отношен"й между народам»» в литературе*.' " "Сравнительное изучение обогащает возможность понимания спе-ц»фмки"конкретных национальных литератур."Возникает потребность проверить его возможности через возвращение к"Иац«оНальМым " литературам »ля, точнее, через соотнесение с *х потребностями,

требованиям" и нуждами. Сравнительный момент, взятый сам по себе, заложен уже в природе художественного восприятия, в соотнесении действительности и ее художественного отражения.

Осознание ответственности перед будущим " историей не только своего народа, но " всего человечества неизбежно ведет современно го"художн"ка к выходу за"пределы локаль'нсгго,"местного опыта, к"ед"нен"ю с прогрессивным" устремлениям" " поисками выдающихся писателей разных стран, времен « народов. Оно ведет к целенап- *" равленному пО"Ску и-отбору того"в мировой литературе, что раздвигает ее рамк" " горизонты видения. И эта осознанность отбора в инонациональном художественном опыте того, что наиболее важно ** для развития родной литературы является показателем ев зрелости.

Метод сопоставительного анализа самых рязяичных"л"тературных явлений должен учитывать интенсивность развития надаонально-ин-Д"В",пуальных стилей и-форм, свойственных мировой литературе. Необходимо внимательно "зучать явления "избирательного сродства", индивидуальных пристрастий конкретного писателя к тому или "ному художественному ст"Яю, направлению, методу >» самой художественной "ндивидуальност" наконец, то есть необходимы анализ и соотнесение на уровне художественных структур. Лишь в этом слу-чае"возможен адекватный уровень определен"я"конкретного выхода" в мировую литературу. И здесь следует отметить,"что "соотношение национального художественного опыта ""мировой-литературы имеет несколько аспектов я как С точк""зренид исторического самодвижения, так " с точки зрения формирования " обогащения жанровых структур.

•• Так«»м"образсгм, одной "з главных проблем оказьгваетсл"уясне-Н"е условий, при Которых национальная литература становится частью мирового художественного-процесса, что в свою очередь, позволяет более определенно суд"ть о ее специфических чертах V особенностях. Разв"Т"е же каждой национальной литературы предполагает ее возможность стать на тот уровень решений художественный задач, который уже достигнут мировой литературой. "

Конкретный, сравн"тельно-т"полот"ческнй а нал «э"про"э в еденй Ч.Айтматова стал ключом, открывающим тайный код, ш"фр его твор-

51 - '

честна. В своем исследован"1* мы стрем«я™си определить именно "индивидуальную", л"чную", "частную" традиции Достоевского, Толстого, Т.Манна, У.Фолкнера, М.Булгакова и других мастеров в его" • творчестве. И то, Как эти ""ндт,в"дуяль'ные", "частные" трад'чг*" стал" для него "общей" м"ровой традицией, коллективным художественным достоянием киргизской национальной литературы.

Так"м образом, "личная" традиция, связанная с непосредственным воздействием на конкретного писателя его предшественников становится, преломляясь в его творчестве,"общей" традицией конкретной литературы, создавая "поле открьимст'»","поле воспрнмчнвос-ти", такой литературной атмосферы", вне которой она себя уже не мыслит.

По теме -диссертации опубликованы следующт»е работы:

1. Традиции русской классической и мировой литературы в киргизский прозе.*- Монография.- Фрунзе: Илим.-1988 - 170 с.(,

2. Роль интернационального фактора в творчестве Ч.Айтматова. ~

- Известия АН Киргизской ССР.- 1980.- Í» 2.- с.85-92.

3. Роман У.Абдука"мова "Битва""- достижение психологической прозы.// сб.: Закономерности развития новописьменных лиа тератур. - Фрунзе: Клим.-1980.- с.80-82

4. Традиции Л-.Н.Толстого в военном романе У.Абдукаимова "Битва "//Материалы УН межреспубликанской научной конференцнт -

- Фрунзе: Илим.- 1985. - с.385-387.

5. Фантастическое в реальном. / К вопросу воздействия традиций Э.М.Достоевского на творчестве Ч.Айтматова /. // Сб.: Современный л"тературный процесс и творчество Ч.Айтматова.- Фрунзе: Илим.- 1985.- с.13-15.

6. Христианская традиция в кг*рсвой л-'тературй: от Достоевского до Айтматова.// Материалы конференции проф.-препод, состава БГУ /1994/. - 0,5 п.л.- 3 печат-.

'Hui с

yj

SUMMAKY

I.D.Lailleva. Traditions of World literature in iiyrgyz prose. This dissertaion has for its Subject the main stages of Kyrgyz national literature development in the World literary Context beglning with the period of initial adoption by Kyrgyz literature the traditions of üussian and Y/orld literature up to the oontemporary period when it has reached a sufficiently high level and has taken its own place in the World literary pro-oess. Before integrating the World literery prooess Kyrgyz literature was developing according toe the objective laws, whloh lnoluded two principal factors: First assimilation of national heritage including oral poetry, and second, conversion to the experience of World literature. This process developes • by stages eaoh having pecularities and brilliant representa-. tives euoh as M.Elebaev, U.Abdukaimov, Ch.Aitmatov. At different stages of tha national literature development the Kyrgyz writers used to have circles names of international bllles-littres representatives. Vihile analysing works of Kyrgya literature the author-follows up with the process of the whole national literature development in conformity with laws and experience of the World classical literature. And this is favoured by the comparative typology method, mostly adhered by the author.

This the reserch by l.D.lailieva is a theoretical substantiation of Kyrgyz national prose at different stages of its Integration the World literary proccss. The determining faotors are assimilation of the national heritage and adoption of the World literatury experience.

РЕЗЮМЕ

И.Ж.Лайлиеванын диосертациясннда кыргыз улуттук адаб;;яты-нын негизги энугуш зтзптэрн дуйнэлук адабий контекстте: баш-

тапкы, орус жана дуйнэлук адгбияттан уйрануу этабыиан тартып кыргыз улуттук адабиятч кыйла бийик денгээлге кетертлуп дуй-нэлу;с едабий проиессте взтнче орун ээлеген азыркы этапка ч^ йин корсетулет. Бирок дуйнэлук адабий процессов кошулуудзн курун жаш кыргыз адабияты обьективдуу закондор боюнча енугуп келди, алэрдын ичннде эки фактор: улуттук мураска, ошонун ичиндо, ооэеки-поэтикалык салттарга ккйрнлуу жана дтйнэлук эдабияттын тажрыйбасын эздчггтуруу чечуучу мааниге ээ болду. Бул процесс белгилут стадиялзрды, фазаларды басып етуп, алардын ар бири езунчэ езгечэлуктэр менен мунэздалду жана М.Элебаев, У.Абдуквимоп, Ч.Айтматов «вдуу таанымал екулдерун берди. Улуттук адабияттын янугушунун белгилуу этабында ар бир стреткердин белек улуттун кернам тажрыйбавы вздэштуруусукэ кэмеитэшон ентлдерунтн ээунчэ чэйрэст болду. Автор бул сурэт-керлердин чнгармачьиыгына буткул улуттук адабияттын онугуш контэксти:ще талдоо яургузтп, ошол эле мезгилде дуйнэлук .. классиканнн енутуш мыйзамченемдтулуктэруне жана тажрыйбасцна такай кайрылот. Автор колдонгон салнштырма-типологиялык анализ методикасы буга ебалгэ тузген.

Ошентип, И.Ж.Лайлиеванын изилдезсУ дуйнэлук адабий прогисс-ке кошулуу люлучда кыргыз улуттук прозасынын енугуштнде тур-дту стадиялар орун алгандыгын жана алзр бири-бирина втуп ту-рушун теориялык негиздаегэ арналган. Бул процесоте эки фактор: улуттук мурасты ездэштуруу жана дуйнэлук адабияттын тажрыйба-сыпа кайрылуу чечуучу мааниге ээ болгон.