Трансформации индоевропейского корня в свете истории культуры

Григорова, Елена Юрьевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Трансформации индоевропейского корня в свете истории культуры

Год: 2008
Автор научной работы: Григорова, Елена Юрьевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 10.02.19

Диссертация по филологии на тему 'Трансформации индоевропейского корня в свете истории культуры'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Трансформации индоевропейского корня в свете истории культуры"

ВОЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

□03460555

На правах рукописи

ГРИГОРОВА Елена Юрьевна

ТРАНСФОРМАЦИИ ИНДОЕВРОПЕЙСКОГО КОРНЯ В СВЕТЕ ИСТОРИИ КУЛЬТУРЫ (лексико-этнмологическое и лингвокультурологнческое исследование)

Специальность: 10.02.19 - Теория языка

10.02.20 - Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москна 2008

003460555

Работа выполнена на университета

кафедре германских языков Военного

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Маковский Марк Михайлович, ответственный редактор журнала «Вопросы языкознания»

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

Потапов Всеволод Викторович, старший научный сотрудник Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова кандидат филологических наук Ковалев Леонид Николаевич, заместитель начальника кафедры английского языка (второго) Военного университета

Ведущая организация: Башкирский государственный

университет (г. Уфа).

Защита состоится « » декабря 2008 года в 11 часов на заседании диссертационного совета Д.215.005.01 в Военном университете по адресу: 111033, Москва, ул. Волочаевская, 3/4, тел. 362-41-38

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Военного университета.

Автореферат разослан «<¿4» ноября 2008 года.

Ученый секретарь диссертационного содет'а/? кандидат филологических наук (Ц „

Нечаевский В.О.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Предлагаемая диссертация посвящена разработке одной из сложных и в то же время наиболее важных проблем индоевропеистики - проблеме строения индоевропейского корня и, в частности, проблеме происхождения и характера начала и конца корня, а также вопросам потенциальной вычленимости отдельных частей корня, включая различные формы спайки корня с другими элементами слова. Понятно, что столь комплексная задача требует обращения к широкому кругу не только лингвистических, но и культурологических явлений, которые в различной степени обусловливали как само возникновение, так и эволюцию рассматриваемых феноменов. При такой постановке вопроса индоевропейский корень, равно как и другие связываемые с ним категории, трактуются как важнейший показатель становления языка и культуры.

В течение более ста последних лет проблема начала и конца индоевропейского корня живо интересовала исследователей во многих странах мира (работы Т. Зибса, И. Схрейнена, П. Перссона, Ф. Колинэ, J1.M. Холландера, Б. Шварца, Э.А. Макаева, Э.Г. Туманян, Г.Б. Сукиасян, Л.Г. Герценберга, A.C. Мельничука, В.В. Левицкого). В настоящей работе рассматривается ряд проблем, связанных с прояснением и анализом происхождения и сущности так называемых преформантов и детерминативов индоевропейского корня. Большое внимание уделяется культурно-символическим импликациям, как основе комплексного подхода к процессу этимологизации, позволяя с общих позиций выделять и объяснять все без исключения части индоевропейского корня. В работе специально не рассматривается так называемый s-mobile, поскольку это явление также во многом объясняется теми причинами, которые исследуются в настоящей диссертации. Работа, в первую очередь, направлена на выяснение природы и смысла начальных и конечных элементов индоевропейского корня, которые во многом до сих пор остаются необъясненными. Сказанное объясняет необходимость настоящего исследования и обосновывает его научную актуальность.

Объектом изучения являются беспреформантные и соответствующие преформантные формы индоевропейского корня.

Предметом исследования являются формальные, семантические и лингвокультурологические процессы, лежащие в основе строения индоевропейского корня в статике и динамике.

В рамках современной когнитивной лингвистики и лингвокультурологии в настоящей работе делается попытка вскрыть некоторые из возможных причин появления и использования начальных и конечных элементов индоевропейского корня.

Автор исходил из того, что индоевропейский корень- это исторически изменчивая, определенным образом качественно, количественно и топологически организованная, фоно-морфологическая матрица, которая в зависимости от входящих в нее количественно и качественно определенных элементов и их взаимном расположении (топология корня) способны как «притягивать», так и «отталкивать» те или иные сегменты (кванты) семантических парадигм.

Проводимый анализ показал, что материальной основой древнего слова-символа являлись гласные и сочетания гласных (так называемые вокалические узлы: узел в древнем мышлении олицетворял космический порядок и гармонию). Интересно, что все сочетания гласных - эти самые ранние клеточки человеческого языка и оболочки человеческой мысли - изначально имели только одно первичное значение «ломать» / «гнуть» > «сжимать» (мужской символ) / «разжимать» (женский символ): «придвигать» / «отодвигать» > «здесь» (свой род) / «там» (чужой род) (М.М.Маковский. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках. М., 1996). Гласные и сочетания гласных впоследствии обрастали согласными и сочетаниями гласных справа и слева: эти согласные первоначально служили табуирующими элементами для «сакральных» вокалических сочетаний.

Цель исследования состояла в выявлении происхождения, функций и специфики элементов начала и конца слова в индоевропейских языках с опорой на семантические преобразования, отражающие связанное с культурным контекстом символическое понимание мира. Достижение поставленной цели потребовало решения следующих исследовательских задач:

- выборка фактического материала, обнаружение формальных топологических особенностей начальных, конечных и срединных элементов корня и связи их между собой;

- разработка методов исследования происхождения и сущности начала и конца индоевропейского корня с позиции современных теорий языка (лингвокультурологии и лингвокогнитологии);

выявление общих признаков лингвокультурологической эволюции индоевропейского корня как основы этимологической эволюции;

комплексное исследование формы и содержания индоевропейского корня в их взаимосвязи;

- анализ особенностей семантических переходов на фоне использования преформантов и постформантов в корне.

Научная новизна данного диссертационного исследования состоит 8 том, что в нем на основе лингвокультурологического анализа обширного языкового материала впервые предлагается решение проблемы происхождения и сущности начальных и конечных элементов индоевропейского корня. В процессе анализа автору удалось выявить ряд новых семантических переходов. Некоторые индоевропейские корни способны соотносится с определенной парадигмой подвижных формативов. С другой стороны, сочетание в индоевропейском слове-корне преформантов, инфиксов и постформантов (они могут меняться местами из соображений табу) образуют определенную сакральную синтагму.

В ходе решения поставленных задач автор приходит к ряду выводов, на основе которых формулируются следующие положения, выносимые на защиту:

1. Индоевропейский корень-слово, как показало исследование, представлял собой магическую сущность, в которой отражались все особенности языческой ментальностн. В частности, понятие п о л я р н ости, «д в о й н о с т и» (сочетание мужского и женского начал) играло первостепенную роль в мифологическом мышлении (ср. в связи с этим китайские элементы инь, янь) (A.Silva-Taronca. Die Philosophie der Polarität. Berlin, 1955, A.W.Watts. The two hands of God. The myth of polarity. New York, 1963). Если в материальном плане «даойность» выражалась использованием преформантов и пост-формантов, то в семантической плоскости двойность отражалась, в частности, в виде энантиосемии (В.И.Шерцль. О словах с противоположным значением (или о так называемой энантиосемии) // Филол.записки. Вып.V-V1.Воронеж, 1883). Следует также учитывать, что древнее слово представляло собой м а г и ч е с к и й текст, на

смысл которого влияли количество элементов, входивших в слово-корень, качественные характеристики этих элементов (т.е. использование тех или иных конкретных буквенных знаков: каждая буква в древности была наделена особым значением и соотносилась с тем или иным числом), а также расположение, позиция букв по отношению друг к другу.

2. Анализ индоевропейских корней с целью выявления наличия в них подвижных формативов (некоторые ученые, например, Ю. Покорный не признает наличие в индоевропейском корне преформантов, хотя признает наличие постформантов). В результате анализа было выявлено, что наличие в корне подвижных формативов в ряде случаев накладывает запрет (constraint) на семантические изменения; с другой стороны, подвижные формативы иногда могут использоваться только одновременно с семантическими изменениями корня, которые, как и формативы, выступали в качестве способа табуирования.

С чисто лингвистической точки зрения, можно утверждать, что подвижные формативы выступают либо в качестве катализаторов(ускорителей) формальных и/или семантических процессов в слове (снятие запретов), либо препятствуют прохождению этих процессов или поворачивают их в другое русло (наложение запретов). Таким образом, подвижные формативы фактически выступали в древности в роли своеобразных генов (М.М. Маковский. Лингвистическая генетика. М., 1992.).

3. Подвижные формативы в индоевропейских языках являются метаязыковыми табуирующимм элементами корня. Преформанты - и постформанты как метаязыковые сакральные элементы слова-корня использовались в древности наряду с такими явлениями, как метатеза, редупликация, табуирующие отрицания (se-, ¡е-, ve-, пе-, те-), инфиксы (вместе с крайними элементами корня-слова они образовывали троичность - одно из наиболее священных понятий древности (В.Н. Топоров. К семантике троичности //В.Н. Топоров. Исследования по этимологии и семантике. I. М„ 2004.). Интересно греческое слово ко<т/<ос «вселенная», также «порядок, украшение». В этом слове корень *os-/*es- первоначально означал «связь, сцепление; гармония» > «вселенную, порядок», а также «змею как символ вселенной и мировой оси» (ср. англ. диал. eusse «червь, змея»). Корень *<)s-/*es- п греч. кощюя редуплицирован, причем использован с различными преформантами первый раз с ft, а второй раз с т. Автор

отмечает, что в качестве сакральных' средств в древности использовались не только метаязыковые расширения корня-слова (потенцирование), но и его укорочения (акронимия, тмезис). Кроме того, в качестве табуирующих средств в древности выступало сложение корней (опрощение): ср. и.-е. *киеп- «собака» < и.-е. *кеи-«огонь, гореть» + *еп-/*иеп- «схватить». Согласно древним представлениям, собака украла огонь у богов и отдала его людям. Ср. далее: и.-е. *ekuo¡s «лошадь», но др.-инд. ahí «змея» + и.-е. *ues-/*ueis-«огонь», буквально «огненная змея» (типологически ср.: бретонск. &г «змея», но др.-русск. орь «конь» и и.-е. *аг- «гореть»). Явление поте нциирование особенно распространено в современных немецких местных диалектах (В.М. Жирмунский. Немецкая диалектология. М.-Спб., 1958).

Можно полагать, что присоединение тех или иных метаязыковых элементов к корню-слову отражало определенный сакральный регистр этого корня, его иерархический статус в ряду других корней, его определенное сакральное измерение. Некоторые корни способны соотноситься с определенной парадигмой преформантов,. другие же корни могут присоединять только определенные метаязыковые элементы. С другой стороны, сочетание в индоевропейском слове-корне преформантов, инфиксов и постформантов образуют определенную сакральную синтагму.

4. Исключительную важность имеет топология отдельных элементов древнего индоевропейского корня, в частности, количество элементов, их расположение по отношению друг к другу и конкретные элементы корня, стоящие в том или ином топологическом порядке. Отмечено, что преформанты, инфиксы и постформанты могут меняться местами внутри корня-слова (из соображения табу), что может свидетельствовать о перераспределении так называемой «сакральной энергии» внутри замкнутого пространства корня, а также о превращении так называемой «хорошей» энергии в «плохую» и наоборот.

Важно иметь в виду древнюю символику понятия границ ы Г. Дюр^нда (1980): в древности граница считалась священной, она приравнивалась к Божеству, ей приносились жертвы. Начальные и конечные элементы слова-корня могли восприниматься как священные границы слова-корня (Е.Я. Режабек. Мифомышление. Когнитивный анализ. М., 2003).

Теоретическое значение исследования состоит в том, что выдвинутые теоретические положения дают возможность с более широких лингвокультурологических позиций интерпретировать смысловые и функциональные аспекты строения индоевропейского корня по сравнению с традиционным его пониманием. Исследование в целом доказывает высокую эффективность метода множественной этимологии В.Н. Топорова, М.М. Маковского, расширяет общее представление об исторических и лингвокультурологических основах формирования базовых элементов языковой картины мира индоевропейских языков.

Материалом изучения являются беспреформантные и соответствующие преформантные формы корня, полученные посредством выборки из «Индоевропейского этимологического словаря» Ю. Покорного (1959). Использовался также индоевропейский сравнительный словарь С. Манна (1985). Достоверность данной диссертации определяется тем, что в ней было проанализировано 245 индоевропейских корней как с подвижными формативами, так и без подвижных формативов, что позволило сделать выводы, изложенные в исследовании.

Методологическую основу данного исследования составляют сравнительно-исторический метод, метод комплексного анализа, предусматривающий совместимость фонетических и семантических изменений, метод множественной этимологии В. Н. Топорова, М. М. Маковского. Настоящее исследование проводилось с учетом фактов истории культуры, при этом широко использовалась древняя языческая символика.

Учитывая, что форма слова, как и значение, в древности являлась табуируюшим средством, необходимо уделять особое внимание тому факту, что не все индоевропейские корни одинаково ведут себя по отношению к преформантам: некоторые корни могут присоединять к себе целый ряд преформантов и постформантов, а другие корни ведут себя по отношению к подвижным формативам избирательно. При анализе отдельных корней обращалось особое внимание не только на их возможности присоединения подвижных формативов (в том числе строго определенных формативов) как одном из способов табуированпя, но и на сочетание корней с подвижными формативами с одновременным изменением значением корня. Изменение значения корня исследовалось на основе известных семантических законов.

причем обращалось внимание на соотношение изменения семантики корня в сочетании с подвижными формативами и, с другой стороны, на возможность присоединения подвижных формативов без изменения значения корня. Важным методом анализа семантических изменений являются так называемые семантические параллели: речь идет о случаях, когда синонимы рассматриваемого слова в различных индоевропейских языках обнаруживают то же семантическое развитие, что и изучаемое слово. Кроме того, при отбрасывании различных подвижных формативов одного и того же индоевропейского корня легко этимологизируется не только оставшийся корень, но и все его формы с преформантами.

Практическая ценность настоящей диссертации состоит в том, что полученные выводы дают возможность внести коррективы в существующие методы этимологического анализа, учитывая все части этимологизируемого преформантного корня.

Выводы работы могут быть использованы при чтении курсов лекций по общему языкознанию и истории языка.

Апробация исследования. Основные положения диссертации и результаты исследований отражены в научных публикациях, а также были представлены в форме доклада на Второй Межвузовской Научной Конференции «Научная сессия МГПУ: секция исторического языкознания». (Москва, МГПУ 2008г.)

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии с указанием этимологических словарей.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается выбор темы исследования, определяются объект, предмет, цель, задачи, актуальность и научная новизна диссертации, ее теоретическая и практическая ценность, формулируются основные положения, выносимые на защиту, дается краткое описание материала и методов исследования.

Первая глава диссертации «Структура индоевропейского корня и его трансформации» посвящена критической оценке различных концепций концепций индоевропейского корня.

Индоевропейский корень определялся чисто формально, т.е. только как фонетическая сущность. Именно фонетический характер носит известная формула индоевропейского корня Э. Бенвениста - СУС

(согласный - гласный - согласный), которая подверглась справедливой критике многих лингвистов (Е. Курилович, Э. Макаев, Т.В. Гамкрелидзе, Вяч. Вс. Иванов и др.). Вяч. Вс. Иванов в этой связи указывал, что чисто фонетическое определение корня лишает понятие «корень» его исторического и морфологического содержания и поэтому не может быть принято. Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов отмечают: «Схема Э. Бенвениста является скорее вневременной моделью описания индоевропейской структуры морфем и механизма их синтагматических сочетаний, нежели представляет собой конкретные правила, описывающие этот механизм для определенного периода развития общеиндоевропейского языка».

Необходимо иметь в виду, что корень является частью слова, его важнейшей интегральной частью, т.е. с морфологической точки зрения он является корневой морфемой, а с лексико-семантической точки зрения корень является средоточием лексических и семантических потенции слова. Таким образом, корено должен быть определен с учетом его морфологического и лексико-семантического статуса, а также с учетом фактов морфологии, т.е. как в плане выражения, так и в плане содержания. Необходимо также учитывать, что индоевропейский корень в течение веков значительно изменялся, т.е. он характеризуется динамичностью. Э.А.. Макаев. Структура слова в и.-е. и германских языках. М. (1970).

С течением времени один и тот же корень в различных языках может изменяться до неузнаваемости. В хеттском языке находим слово iclalu в значении «плохой». Следует иметь в виду, что значение «плохой» в индоевропейских языках часто соотносится со значением «огонь, гореть»: ср. др. сев. eldr «огонь» (типологически ср. и-е. bhä-«гореть». англ. bad «плохой»; и-е. pel- «гореть», но русск. плохой, и-е. kef «гореть», но русск. зло, злой). Понятие же очень обычно связано со значением сверхъестественной силы (ср. ирл. laiclir «сила»), а понятие силы в свою очередь соотносится с понятием кожи, особенно сбрасьжаемой кожи змеи (ср. др.-сев. Hör «змея» и нем. Leder «кожа»). С другой стороны, однако, значение «плохой» тесно связано со значением «двигаться» -(движение от Центра): ср. гот. ga-leifrart -«двигайся». К тому же корню относится и тох. A aläl «человек» (смертный). Ср. еще: англ. eurth «земля», по др.-инд. reí- «семя», др,-анг.ч. mitin «поклоняться божеству» (земля как предмет фаллического пок.юмсипя: ср. др.-англ. л/о/* «penis»; ирл. lorr «матка»), лат. terra

«земля»), гот. raJ)jo «число» (число как символ единства земли и неба); др.-англ. годог «небо»; лат. ratio «разум» (божество); осет. arel «клятва»; ирл. arde «знак, предзнаменование); др.-англ. serian «coire»; др.-англ. réada «кишки, живот» (язычники гадали по расположению кишок принесенного в жертву животного); арм. tar «буква» (символ божественной первопричины); литовск. turéti «иметь»; исл. djorr «бык» (символ единения земли и неба). Если то, как были осмыслены предметы качества, действия в процессе речетворчества, т.е. способ чувственного видения действительности, является «внутренней формой слова», то «внутренняя форма языка» эквивалентна языковой картине мира. Нельзя упускать из виду то обстоятельство, что индоевропейский корень в большинстве случаев выступает как этимон (архетип), в связи с чем для этимолога исключительно важно иметь дело с «чистым» корнем, лишенным различных формальных и семантических наслоений и преобразований, возникших в процессе; его истории.

Э.А. Макаев выделяет ряд других широких моделей индоевропейского корня.

1) двухэлементные структурные модели с открытым и закрытым слогом {*do-, *ag-)\

2) трехэлементные структурные модели (*dek*ang-, *gen-)\

3) четырехэлементные структурные модели (*bhe¡d-, *deik-, *geus-)\

4) пятиэлементные структурные модели (*siieid-, *spend-).

Многие учения пытались установить определенную типологию состава индоевропейского корня. Так, О. Семереньи установил следующие типы корней: VC, CVC, CCVC, CVCC, CCVCC, CV, CCV, CCCVCC, CVCV, CVCVC. Различные типы корня устанавливает Б. Шварц [Schwartz 1947] и Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов.

Л.Г. Герценберг предлагает выделить три разновидности индоевропейского корня.

1. Собственно корень, не определенный относительно слога звуковой отрезок, имеющий самостоятельное значение; те формы, которые реконструируются и используются в этимологических исследованиях, например: *dlgh-.

2. АСтаутную базу, реконструируемую для объяснения аблаута. В качестве таких аблаутных баз могут быть избраны базы Хнрта типа CVCVC, например: *delegh-.

3. Пракорни, относимые к наиболее дальнему уровню реконструкции, то, что остается после отделения преформантов, детерминативов и т.п. Интересное исследование индоевропейского корня провел Г. Жюкуа. Автор дает статистические данные о частотности начальных и конечных элементов индоевропейского корня и приводит определенные правила взаимного расположения элементов корня.

Особый интерес представляет проблема происхождения начальных и конечных элементов индоевропейского корня, которая доли столетия обсуждается в индоевропеистике. Г. Хирт считал детерминативы и другие подвижные элементы корня дейктическими частицами; другие исследователи утверждали (И. Схрейнен, Л.М. Холландер, Т. Зибс), что индоевропейские подвижные формативы -это своеобразные префиксы или суффиксы, а также элементы, возникшие в результате различных фонетических преобразований или акронимии первых элементов парных слов из сакральных соображений. В. Порциг. Членение индоевропейской языковой области (1964). Указывается также на важность перерождения корня. П. Перссон в своей двухтомной работе привел огромный фактический материал, но, к сожалению, не пришел к каким-либо определенным выводам относительно происхождения подвижных формативов в индоевропейском корне.

Согласно теории К. Бругмана и Я. Ваккернагеля, подвижные формативы корня (в частности s-mobile) возможны в связи с явлением внешнего сандхи, а также в связи с более поздними процессами ассимиляции, диссимиляции, аналогии и др. Некоторые лингвисты, к числу которых относился Г.М. Хеппсвальд, считали, что в результате фонетических преобразований, связанных с выпадением ларниголов, s-mobile и другие формативы обнаруживаются перед гласными полной ступени, тогда как формы без формативов начинаются на а или о (ср. в связи с этим выделение корней anita и корней set). Вяч. Вс. Иванов, Т.В. Гамкрелидзе реконструируют индоевропейский корень в соответствии со своей глоттальной теорией.

Э.А. Макаев указывает, что различие между детерминативами и формативами состоит прежде всего в том, что детерминативы являются одной из конструктивных единиц деривационного уровня, а формативы являются одной из конструктивных единиц морфологического или парадигматического уровня. Некоторые исследователи указывают на важность учитывать так называемые

«придумывание образования» при анализе индоевропейских подвижных формативов (U.Güntert. Über Reimwortbildungen im Arischen und Altgrichischen. Heidelberg, 1944; W. Schulze. Kleine Schriften. Göttingen, I960).

Нам представляется, что поиск истинного происхождения подвижных формативов следует производить в плоскости лингвокультурологии.

Слово в древности представляло собой сакральный текст: определенные элементы слова тесно связаны между coöofr, а их количество и расположение по отношению друг к другу (расположение справа или слева от определенного элемента, рядом с определенным элементом или на определенном расстоянии от него, в начале, в середине или в конце слова) передавали определенный магический смысл (молитва или проклятие врагам). Отдельные элементы слова (в частности, подвижные формативы) выступали как обереги (табу), другие элементы - как тотемы.

Отдельные геометрические фигуры, входящие в слово, в древности наделялись магической силой: вертикаль - символ всего божественного, горизонталь - символ всего земного, тленного, злого, круг - креативный символ продолжения рода (F.Dornseift. Das Alphabet im Mystik und Magie. Leipzig-Berlin, 1925; M.M. Маковский. Мифопоэтика письма в индоевропейских языках // ВЯ, 1999, № 5).

Крайние элементы древнего корня, олицетворявшего космос, могли кодировать мужское (справа) и женское (слева) начало в пределах корня-андрогина. С другой стороны, крайние элементы слова -символы Границы: в древнем сознании Граница приравнивалась к Божеству, считалась священной. Каждая,- буква в древности соотносилась с числом. Различные комбинации букв в корне, особенно комбинации крайних букв, могли в результате различных нумерологических операций образовывать определенные космические символы. Наряду с этим в древности использовались так называемые табуируюшие отрицания (ve-, se-, /е-, те-.пс-). Призванные «защищать» то или иное слово от действия «злой силы». Ср. авест. vflAv-«говорить», др.-инд. vakman- «речь», но др.-инд. vi-vakti «говорить»; др.-инд. vadhrah «кожаный ремень» < и.-е. *уedh «связывать», но др.-инд. vi-vadhaf7 «ярмо для переноса тяжестей»; др.-инд. vis- «работа», vesa- «работающий», но др.-инд. vi-vusli «работает, занимается деятельностью»; др.-инд. ve-hayah «сильный», но др.-инд.

sarva-háys «имеющий силы»; ср. также литовск. ne-dégults «костер» (и.-е. *dheg- «гореть»); чешек, ne-vraiiti «быть враждебным» (ср. русск. враг)-, лат. vi-per «змея», но нем. диап. Pier «червь, змея»; русск. ве-сачый; но др.-англ. seel «happiness, good fortune»; английское слово wind «ветер» представляет собой соединение табуирующего отрицания ve- и и.-е. *and- «дыхание». В древности считалось, что ветер может порождаться камнем или горой (гора - вместилище души): ср. и.-е. *ond- «камень»; типологически ср. др.-инд. girih «гора», алб. gur «камень», но латышек, gars «дух, душа», английское слово wea-íher «погода» состоит из табуирующего отрицания ve- + корень, представленный арм. tar «буква», и.-е. *1ег «змея»; и.-е. *ter «сила» (типологически ср.: греч. enoi/siou «буква», но также «стихия»; лат. elementum «буква», но также «стихия», ср. тох. В yel «змея»; русск. со-бака *se + и.-е. *bhak- «периферия, преисподняя» (собака как символ преисподней: ср. др.-сев. baka «собака»), лат. se-pulcriim «гробница» < и.-е. se- (табуирующее отрицание) + и.-е. *pel- «прятать, хоронить» (ср. гот. ana-fllhan «хоронить»; в древне-английском гапаксе neonari-wang не- - табуирующее отрицание + корень, представленный в тох. A erkaiis «могила, кладбище» (др.-англ. wang «поле» > потусторонний мир).

Интересно, что в русской арготической лексике многие слова из соображений табу принимают условный слог или звук в начале слова (например, uiy-, л, м и др): ср. русск. острый, но арготическое шустрый. В.В. Виноградов. История слов. М. (1994). Еще В.И. Ягич в своей работе о тайных языках у славян указывал, что одним из способов «переодевания» лексики у деклассированных является присоединение к слову тех или иных слогов или звуков. Отметим, что академик Д.С. Лихачев в свое время установил, что мышление деклассированных в большой мере приближается к мифологическому мышлению.

Поскольку значение корня является неотъемлемой частью его структуры, важно рассмотреть природу изменения значений индоевропейского корня - как без преформантов, так и в сочетании с преформантами. Исключительно важно также выявить этимоны (архетипы) индоевропейских корней и соотношение формы и значения корня. Отметим прежде всего, что измененне значения в древности оыло средством табулирования наряду с использованием преформантов н чередованием гласных в корне. Определенная формальная

конфигурация корня «пропускает» лишь определенные значения и блокирует все остальные. С другой стороны, определенные значения могут сочетаться только с определенной формальной конфигурацией корня. Таким образом, совершенно очевидна типичная для древнего развития языка связь формы и значения древнего слова. Мы исходим из того, что в основе семантики большинства индоевропейских корней лежит первичная семантическая диада «рассекать» / «гнуть» (ср. так называемый Основной Миф), которая модифицируется в соответствии с сакральной символикой, присущей магическому мышлению. .

Отметим, что различные значения корней с одним и тем же преформантом (например, *ре1-) вовсе не означает, что перед нами омонимы: ср. и.-е. *ре1- «гнуть» / *ре{- «бить, толкать», но *ре1-«наполнять» (набивать, забивать внутрь)»; *ре1- «покрывать» < «гнуть, складывать»; *ре1- «продавать» (в древности любая сделка сопровождалась сгибанием, преломлением ветки); *ре1- «гореть» < *ре1- «бить, высекать огонь», откуда также *ре1- «краска». С другой стороны, корни с различными преформантами и одинаковыми значениями не могут считаться синонимами, поскольку все они представляют одни и те же нормы.

Формы с преформантами могут сочетаться со всеми или с некоторыми значениями беспреформантных форм. Однако преформантные формы могут приобретать и новые значения, не представленные в беспреформантных формах (ср. и.-е. - «гореть», но и.-е. *1-ш - «жир»). Некоторые беспреформантные формы могут сочетаться только с определенными преформантами.

Подвижные формативы (преформанты, детерминативы) могут выполнять табуирующую (приостанавливающую) функцию как в отношении отдельных буквенных знаков, так и значений («подавление» определенных конфигураций слова или определенных участков спектра значений, присущих тому или иному символу); с другой стороны, подвижные формативы могут иметь «разрешающую» функцию (они как бы «открывают» те или иные участки в семантическом спектре символа); вместе с тем «разрешающие» элементы действуют и в отношении формальных составляющих слова, «включая», вводя в действие те или иные из возможных его конфигураций. Внешнее изменение значений в корнях с преформантами и детерминативами объясняется «подавляющим» или

«разрешающим» действием последних на многообразие образов, потенциально содержащихся в символе.

Материальной душой древнего слова, как указывал М.М. Маковский, являлись гласные и сочетания гласных («вокалические узлы»). Гласные - символы Божества и божественной Души, согласные же - оболочка Духа, олицетворяемого гласными. Интересно, что все сочетания гласных - эти самые ранние клеточки человеческого языка и человеческой мысли - изначально имели только одно значение, от которого впоследствии образовались все остальные. Это значения «рассекать» / «гнуть» > «здесь» / «там» > «свой» / «чужой». Сочетания гласных (*£»-, *ia-, *au-, *ua-, *ei-, *eu-, *oi-, *uo-) впоследствии «обрастали» согласными и сочетаниями согласных справа и слева [*ab-, Ыга-, *yab-, *ad~, *dha-, *dau-, *ag-, *gha-, *al~ I *ar-. *lai-, *lav*ra-, rai-, *rau-, *as- (ср. тох. A aise «сила»); *sai-, *xau- и др.) T.G.Tudcer. Motes on Indo-European etymologies. Halle, (1930). М.М. Маковский. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках (1996).

Все в мироздании представлялось язычнику в виде божественных узлов. Следует различать узлы, которые образованы только гласными (гомоморфные узлы), и узлы, образованные сочетанием гласного с согласным (гетероморфные узлы). «Завязывание» и «развязывание» узлов внутри слова широко использовалось в древности как оберег в целях «обмана» нечистой силы. Вариативность преформантов и детерминативов отражало стремление к определенному «боготворчеству» в пределах слова гюсредством создания определенного рельефа, или ландшафта слова. Обычно согласные, выступающие в качестве преформантов и постформантов, могут менять положение в пределах слова, но не могут занимать соседнее положение. Однако плавные звуки (г, /) могут занимать позицию непосредственно рядом с преформантами и постформантами: ср. и.-е. *per- > *preg > *perg\ *pel- > *pleg- > *pelg-. В редких случаях (особенно в кемпингах) несколько преформантов стоят рядом перед корнем. Речь идет, например, об индоевропейском корне gdies «вчера» и «завтра». Основной корень соответствует англ. диал. еач.че «червь, змея» < н.-е, *a<.:l*es- «гореть»: тох. В aise «сила» (ср. нем. диал. Qiesen «рыба»). И древности различались два времени года - зима (вечер, ночь) н лето (утро, свет), которые символизировались змеей, свернутой в к.'поик и кусающей свой хвост: одна половина змеи была

светлой (лето, утро), а другая темной (зима, вечер, ночь). Ср. латышек. gaiSs «светлый», по-русски гаснуть, латышек, gaisti «исчезать» (и.-е. *gfiei- «зима»).

С другой стороны, ср. и.-е. *dhes- «исчезать, убывать»: др.-инд. dôsâ «вечер», хет. dasvuant «слепой, темный»,- без преформанта - тох. В ysïye «ночь», по лат. dies «день», хет. teSi «летняя жара», хет. daSSu «сильный» (свет и мрак как символ силы).

Вместе с тем, змея, как и огонь, в древности олицетворялась связь Верха и Низа, верхнего и нижнего мира, отражая идею «высокого огня» (Утро, Восход солнца, Божество) и «низкого огня» (вечер, ночь, зима): ср. и.-е. *as-/*er- > *er-/*ar- «огонь» > «высокий»: брет. аег «змея» (лат. h-eri «вчера») и и.-е. *is- «низ, низкий» (с преформантом: лат. bassus «низкий»).

Типологически ср.: русск. диал. жаровой «высокий»; и.-е. lieg «огонь», по др.-сев. lâgr «низкий» (S.Mann. Comparative lndo-European dictionary, Hamburg, 1985).

Табуирование посредством изменения значения мы будем называть внутренним табуированием, а табуирование, при котором применяются преформанты и детерминативы, меняются местами элементы слова и происходит инфиксация, мы будем называть внешним табуированием. Отдельные корни избирательно относятся к подвижным формативам и инфиксам: если одни корни способны присоединять любые преформанты и детерминативы, (в качественном и количественном значении), то другие корни могут присоединять только определенные формативы, соотносимые с тем или иным детерминативом (D.G.Miller. Some theoretical and typo logical implications of the Indo-Eropean root - structure constraint //Y/ES, I977.№5).

Можно полагать, что совокупность подвижных формативов представляет собой определенную магическую «парадигму», каждый элемент которой приобретает различный магический смысл при соединении с тем или иным детерминативом и инфиксом в слове (разные преформанты и один и тот же детерминатив, один и тот же преформант, но разные детерминативы), образуя магическую синтагму.

Древнее слово - ото знаковое пространство, отражающее все особенности божественного Космоса. Естественное расположение вешен в древности не воспринималось как знак. Нечто (форма,

содержание) становится значимым, когда оно располагается в ином, «непривычном» порядке, становится «другим». Именно в этом случае возникают так называемые «космические смыслы».

Рассмотрим теперь подвижные формативы в различных индоевропейских словах и корнях.

1. Ср. формы с преформантами: брет. сег «змея», но и.-е. *кег-«змея», и.-е. *т-ег- «змея»; и.-е. *t-er-, *р-ег- «змея»; и.-е. *ак- / *ек-«рассекать», но и.-е. *d-ek- «рассекать», и.-е. *1-ек- «рассекать», и.-е. *р-ек- «рассекать», *г-ек- «рассекать», *s-ek- «рассекать; лат. acrima «слеза», но так же lacrima, dacrima; и.-е. *ag- «сокральное действие; жертвоприношение», но др. - англ. lac «сокральное действие; жертвоприношение»; Хет. lammar «час, время», но ирл. am m «время».

Слова в древности из соображений табу подвергались метатезе: др.-сев. dis «женщина», но др.-англ. ides «женщина»; нидерл. telen «родить», но др.-инд. ret- «мужское семя»; др.-русск. длань «рука», но русск. ладонь', и.-е. *кег- «говорить», но и.-е. *гек- «говорить». Важным способом табуирования является инфиксация: и.-е. *s-m-it-: *set- «ударять, ковать» (др.-англ. smiôan, но латышек., sitîi, sist «schlagen»); и.-е. *s-n-el-: *sel «прыгать» (ср.-в.-нем. stiel, Snellen «прыгать», но лат. salliö «прыгаю», греч. áXXopai «прыгаю»); и.-е. *ge-l-ambh~: *gVombh- «глубокий» (русск. глубокий, но др-инд. gambhírá- «глубокий», авест.ja/ra- «глубокий»); и.-е. *gv-l-ambh-: *gfombh- «глубокий» (русск. глубокий, но др-инд. gambhírá-«глубокий», авест. jafra- «глубокий»); и.-е. *sk-r-ek: *skek «прыгать» (ср. др.-в.-нем. schriken «вскакивать», нем. Heuschrecke «саранча», а также др.-в.-нем. schreckön «отпрянуть, отшатнуться», но слав. *skouiti «прыгать», лнтовск. Èokti «прыгать»).

Кроме того, одним из важных способов трансформации индоевропейского корня является редупликация.

Повторение определенных действий, жестов, движений, ударов, звуков (издаваемых барабаном или человеческим голосом), прикосновений в древности олицетворяло молитву, сотворение чуда, чудесного превращения (Геннап 2002), оберег, снятие злых чар или, наоборот, наложение чар, омоложение, отгон злой силы, смещение времени; посредством повторения ударов, звуков, жестов язычники «поворачивали время вспять», называя так называемое «первичное время», г. е. время, когда божество творило Мироздание, продление рода. Дело н гом, что язычники наблюдали постоянные повторения в

природе (день и ночь, рождение и смерть, лето и зима), считая их магическими явлениями. Редупликация в языке являлась одним из способов табуирования злых сил в словах. Ср. англ. cuckold «рогоносец» < и.-е. *kel- «обманывать»; лат. сасйтеп «вершина»; лат. populus «народ» и др. (ср. главу 3).

В ряде случаев из соображений табу несколько индоевропейских корней сливались, образуя единый корень. Сливающиеся корни нередко меняли значение. В процессе слияния отдельные корни могли утрачивать некоторые элементы своего состава (акронимия) или подвергались метатезе. Рассмотрим слияние отдельных индоевропейских корней.

1. *deik- «zeigen» < *dei- «hell», «glänzen)» + *ker- «Farbwurzel».

2. *gen- «erzeugen» < *gei- «keimen», «sich spalten» + хет. uen «coire» < en «stoßen», «Leidenschaft».

3. *ak- «scharf», «spitz» < *ai- «zuteilen» (cp. *ei- «Stange») + *kü-«spitz»; *ai— греч. alaa «Anteil», «Schicksal»; окск. aeteis «partis», aittium «portionum».

4. *dhal- «blühen» < dhe(i) «Mutterbrust», «Fruchtertrag» (cp. *dhäu-«drücken») + *al- «wachsen».

Соединение гласного корня с преформантом и/или постформантом приводит к образованию парных корней, т. е. соединенных корней, обе части которых означают «бить» / «гнуть», типа английских парных слов court-yard, galley-proof. Ср. и.-е. *bhes- «гореть» < *bhä- + *ег-«гореть»; и.-е. *del- < *edh- «рассекать» + *el- «рассекать» / «гнуть»; н.-е. *kes- «рассекать»; *kai- / *kei- «рассекать» + *es- «рассекать». Семантическая диада «рассекать» / «гнуть» непосредственно связаны с так называемыми обрядами перехода (все виды превращений, в частности, беременность от . удара, положение или снятие чар посредством удара, омоложение от удара и др.) (А.ван Геннап. Обряды перехода.. М., 2002).

Во второй главе «Анализ индоевропейских корней с консонантными формативами» корневые формативы рассматриваются в трех проекциях: 1) присоединение преформанта к гласным корням *ai-/*ei-: 2) присоединение преформанта к гласным корням *чп-/*еп-] 3) присоединение преформанта к корням с детерминативом. При этом параллельно производится этимологическое исслелование рассматриваемых индоевропейских корней, поскольку изменение .¡качений в. древности использовалось для табуирования наряду с

подвижными формативами. В главе рассматриваются различные возможности сочетания изменения значений и присоединения подвижных формативов.

1.1. Корень без преформанта: *ш->

Исходное значение и.-е. корня *ai-/*ei-/*oi- «рассекать»/«гнуть» (ср. и.-е. *uei- «гнуть»; и.-е. *yeik- «рассекать» и с преформантом: и.-е. *d-ai- «разрывать»), откуда все остальные значения этого корня: 1) «огонь, жечь» < «тереть деревянные дощечки друг о друга для получения огня» (типологически ср.: и.-е. *реи- «тереть, бить», но нем. Feier «огонь»; и.-е. *ak-/*ag- «ударять», но русск. огонь); 2) «говорить» (в древности слово понималось как разящее оружие Божества, а также как плетение звуков, похожее на плетение огня); типологически ср.: и.-е. *1ек- «рассекать»/«гнуть», но лат. loqui «говорить»: ср. и.-е. *1ек- «гореть», и.-е. *иак-/*уек- «рассекать», но др.-инд. vac- «говорить»; и.-е. *dek- «ударять», но лат. dicere «говорить»; др.-англ. scecgan «говорить», но и.-е. *.чек- «рассекать» (ср. осет. sugyn «гореть»); и.-е. *reg-/*rek- «рассекать», но русск. речь; и.-е. *ter- «рассекать»/«гнуть», но литовск. tarti «говорить» (ср. и.-е. *ter-/*der- «гореть»); и.-е. *уег- «гореть», но также «говорить»; и.-е. *kel-«гореть», но также «говорить»; 3) значение «давать», как и значение «брать», соотносится со значением «гнуть». Типологически ср.: нем. geben «давать», но русск. сгибать: и.-е. *gabh- «огонь» (букв, «сгибающийся»), ирл. gaibim «давать» и «брать». С корнем *ai- тесно связан корень *ei- «двигаться» (движение огня): ср. и.-е. *ai- «гнать»; ср. с преформантами: и.-е. *gh-ei- «гнать», «быстро двигаться»; и.-е. *mei- «двигаться»; и.-е. *r~ei- «двигаться»; *lei- «быстро двигаться», *k-ei- «быстро двигаться»; корень *е/- может также иметь значение «краска, цвет» (значение «цвет» соотносится со значением «огонь, гореть»: имеются в виду цветовые чакры сакрального огня): типологически ср.: и.-е. *bhel- «гореть», но русск. белый; англ. blue «синий»: англ. black «черный»; и.-е. *gher- «гореть», но англ. green «зеленый»; и.-е. *кег- «гореть», но русск. красный, др.инд. krsna-«черныи»). Ср. корень *ei- «краска, цвет» с преформантами: и.-е. *k-ei-«краска»: и.-е. *m-ei- «краска»: и.-е. *pei-g-'«краски»}.

а) гореть: светить, снять, блестеть

Ср. др.-англ. or «острый», жгучий, жаркий (спор), вспыльчивый, горячий, интенсивный»; лр.-н.-нем. eibar, eivar, греч. taivo) «согрей»; б) речь, разговор: Ср. греч. ¿ivqpi, eitveco «хвали»; греч. äivoq, än-i]

«знаменательная, важная речь; хвала»; греч. aivcrcropai «говори загадками»; греч. aiviyjja «неясная речь»; ср.-ирл. oeih «клятва, присяга»; кимрск. amidon «ложное показание»; в) гнать, изгонять: Ср. авест. aenah- «насилие, насильственное действие; проступок, злодеяние, кощунство, святотатство; преступник»; авест. intay-«насилие; обида; мучение, мука»; др.инд. 'та- «сильны; повелитель»; греч. ai va; «ужасный»; гот. fair-ina «BHHá; упрек»; др.-в.-нем. firinon «софешить»; г) давать: поручать, выделять: попросить, потребовать что-либо для себя: взять: Ср. греч. aiviy/joct «брать, взять; хватать, схватывать; хватать, ловить»; лат. aeimiltis «соревнующийся, берущий эстафету»; хетт, pa-a-i «он дает».

Тот же корень с преформантами:

2.1. *ЫШ- < bh-*ai-

а) блестеть, сиять, гореть, блистать, отличаться; светить, светиться

Ср. др.-инд. bhä «свет, сияние, мерцание, блеск»; др.-инд. bhati «он

сияет, светит»; др.-инд. bhati-h «свет»; др.-иран. ban «белый»; др.-сакс. bönian «полировать»; др.-инд. bhäm'i-h «свет, луч, солнце»; авест. bâ-«светить, сиять»; авест. bämya- «светлый, яркий, ясный; блестящий, сияющий»; авест. bänu- «свет, луч»; арм. Ьапат «открой, покажи»; греч. cuvy/fiai «появись, покажись; свети»; греч. (pàveoôç «очевидный, отчетливый, ясный, явный»; греч. ipaedav, -ovwip «блестящий, сияющий, лоснящийся»; греч. ipaum-pß oioç «блестящий, выдающийся (о людях)»; ср. англ. both, нем. leide «оба» < и.-е. *bhä-«гореть; огонь» + и.-е. *adu- «поток воды» (единство мужского и женского начал).

б) говорить: Ср. арм. ban «слово, речь, суждение, мысль»; греч. ipr/fd «скажи»; греч. ipa^ja «признание, откровение, известие»; греч. <раах® «согласись, поверь»; греч. tpanç «слух, сплетня»; греч. ipaaiç «язык, речь, утверждение»; греч. ipayij «голос»; лат. for, föri «говорить»; лат. föcundus «красноречивый»; лат .fatum «высказывание, изречение, предсказание, пророчество»; лат. fama «слух, предание»; лат. fibula «сказание»; лат. jasli «календарь»; церк.-сланянск. Ьавпь «басня»; др.-англ. Ьаппап «приказывать, вызывать»; др.-сев. Ьаппа «запрещать»; др.-инд. bhisaktimeчит»: др.-инд. bhisaj- «врач»

2.2. *(Ш- < d-*ai- «жидкий, расплавленный; течь» it.-е. *ai-«гореть. Ср. др.-инд. dâ-na- «жидкость, капля»; авест. dû-nu- «река, поток»; осет. dun «вода, река»: арм. lamnk «влажный»; алб. dhjamë «жир»;

2.17. *кЯ- «желать» < *ai- «рассекать, бить»/«гнуть». См. *lei-«хотеть».

2.18. *k-ai- «гореть» < *ai- «гореть». Интересно сопоставить и.-е, *k-ai- «один, одинокий» < и.-е. *ai- «гореть/ Типологически ср. и.-е. *sem «один» < *ет- «гореть»; арм. тек «один», но и.-е. *meg-/*mag-«гореть, огонь».

2.18. *m-ai- «рубить, ударять». Ср. гот. maitan «колоть», «резать»; др.-сев., meita «резать». Сюда же: *m-ai- «пятно» (букв, «след от удара»); *mai- «хороший» < «рассекать»/«гнуть»; ср. др.-лат. mânus «хороший»; др.-лат. immänis «ужасный, отвратительный»; лат. mânes «преисподняя»; др.-ирл. mciilh «хороший»; кимрск. mad «хороший»; брет. mad «хороший». Типологически ср.: и.-е. *lep-/*leb-«бить»/«гнуть», но литовск. labas «хороший»; и.-е. *kes-«бить»/«гнуть», но тох. A kasu «хороший»; литовск. dàbti «рассекать», но русск. добрый; и.-е. *ger- «рассекать»/«гнуть», но литовск. géras «хороший»; и.-е. *ues~ «рассекать»/«гнуть», но др.-инд. yasu «хороший».

2.19. *mai- «резать» < ai- «гореть»/«обжигать».

2.20. *п-Я- < *n-ai- «помогать, приносить пользу» < и.-е. *ai-«гнать, отгонять» (злую силу); типологически ср.: help «помогать» < и.-е. *kel- «гнать»; лат. iuvare «помогать» < и.-е. *ieu- «рвать»/«гнуть» > «гнать»; греч. аЩуео «помогать» < и.-е. *reg- «рвать, отрывать»/«гнуть» > «гнать». Корень *пд- в значении «стыдиться» соотносится с *n-ai- < *ai-,

2.21. *р-й- «кормить»: «съедать» < *p-ai- < *ai- «гореть», букв, «съедать жертвоприношение» (об огне); типологически ср. и.-е. *кег-«гореть», но русск. кормить; и.-е. *ad-/*ed- «гореть», но *ed-«съедать»; и.-е. *kebh- «гореть», но лат. cibus «еда».

2.22. *s(l- «сытый» < *s-ai- < *ai- «бить, набивать» > «наполнять» (какую-л. емкость); *tâ- «плавить» < *ai- «гореть».

Гласные корнн с детерминативом и с различными прсформантами

•4.1. *ab-/*eb-; *aub- *eub- «гнуть» > «крутить, вертеть» (ср. и.-е. *uh- «вода», букв, «плегение»; и.-е. *obh- «быстрое движение», ср. хеп. ер(р), ар(р) «fassen, ergreifen, fangen» (Friedrich. Kurzgefassles heiliitisches Wörterbuch: 41); и.-е. *ab-, тох. А yp «Wirken» (типологически ср. и.-е. *yer- «гнуть», но англ. work); сюда же: и.-е. *chhros «мокрый, сыром» (течение вод); и.-е. *abhors «сильный»

(сгибание мышц); англ. диал. oobit «a long-haired caterpillar» (букв, «сгибающаяся»).

Тот же корень с преформантом b

Как показала Т.М. Толстая (Т.М.Толстая. Акциональный ход символического языка культуры: движение в ритуале // Концепт движения в языке и культуре. М., 1996) , глаголы движения могут приобретать в индоевропейском фаллическое значение. Ср. и.-е. *ai-«быстро двигаться», но (с преформантом и с редупликацией) русск. баба, англ. baby. И.-е. *аи- «вода» с преформантом дает *bhau > *bhd< с редупликацией получаем русск. баба (понятие воды в индоевропейском непосредственно связано с понятием женщины: типологически ср. и.-е. *Ues- «влага», но осет. woes, us «женщина»; англ. brook «ручей», но др.-сев. Ьгок «женщина»). Ср. и.-е. *аи- «вода» > *aub- > *Ueb- : нем. Weib «женщина» (ср. др.-англ. wip «женщина», но тох. A wip «влага»), а также название реки Обь. Женщина в древности служила предметом продажи и обмена и выполняла функцию денег: ср. др.-сев. voró «женщина», но нем. Wert «ценность, цена»; др.-англ. sellan, syllan «продавать», но осет. syl «женщина»; и,-е. *кеир-/*киер- «продавать» (букв, «сгибать»: сгибание как символ заключения следки) > *(k)ueip-/*ueip-\ др.-англ. wip «женщина». Подобно этому и русск. слово баба дало арготические слова бабки, бабло «деньги».

Тот же корень *ab-, имеющий преформант и детерминатив:

4.2. *dhabh-/*dablt- «гнуть»/«бить», откуда значение

а) удивляться, (в)ступать. безмолвным быть < бить, ударить

Ср. греч. átp с «удивление»; ср.-англ. dabben «поколачивать»; фризск. dafen «бить, стучать»; н.-в.-нем. tappen «шлепать»; н.-в.-нем. tappen «шлепать»; н.-в.-нем. Tapp «хлопок, шлепок»: латышек, depsis «жирдяй». б) связывать, присоединять, устраивать: подходящий: ср. арм. darbin «кузнец»; лат. faber «ремесленник»; лат. fabre «ловкий»; лат. fabrica «мастерская»; гот. gadöf «подходящий»: др.-англ. gedefe «мягкий, подходящий»; русск. удобный: латышек, dabc «природа»; норв. demba «Wasserpfutze».

4.3. *gah-/gh-ab- «гнуть» > «схватить»: «давать» > *gabh- «огонь» > (в германских и балтийских языках) «сук, ветка» (букв, «язык пламени»): ср. литовск. iahas «сук, ветка»; др.-сев. kaß «срезанная ветка»: сю.т же русск. жаба (огненное животное); р\ сек. забота.

4.4. *k-ab- «гнуть»: *kabh- «огонь»: ср. англ. диал. caber «шест» (вздымающийся столб огня), но и.-е. *kabeiro «божество» (язычники поклонялись столбам); ср. названия «огненных» животных: нем. Käfes «жук», осет. kaef «рыба»; ср. с другим преформантом: др.-сев. t-if иг г «божество»; типологически ср. англ. диал. gad «шест», но англ. god «бог»; гот. ans «шест», но др.-сев. ass, Qss «бог».

4.5. *mab-/*map- «рассекать»/«гнуть»: ср. без преформанта: и.-е. *apel-, *abher- «сила» (ср. англ. maple «клей»), англ. mob «толпа». К тому же корню относится и англ. apple, нем. Apfel «яблоко» (символ божественной силы).

4.6. *наЬ-, *neb- < *eb- «рвать. сдирать»/«гнуть» > «быть мокрым» («плетение вод»): ср. и.-е. *ар- «вода» и др.-инд. rtabh- «сырой, мокрый».

4.7. *rab-/*rap- «рассекать»/«гнуть». Ср. тох. A rape «гармония, музыка» > «вселенский порядок» < и.-е. *eb-/*ep-: ср. также и.-е. *ereb- «рассекать», «гнуть, связывать» (и.-е. *rap-/*rep- «flechten»: ср. англ. ravel «спутывать, запутывать»): др.инд. rabhas «сила» < «сгибание». Понятие сгибания связано с понятием огня (ср. нем. диал. Riep «корова» - огненное животное, индо-ар. *гарра «огонь»), а понятие огня - с краской и цветом: ср. литовск. raibas «пестрый». Ср. также литовск. reibits «fett», feist < «biegen», исл. robbi «dicher Schaf»; др.-инд. rápati «hilfen, unterstützen»; лат. rabies «бешенство»; латышек. reibt «быть пьяным» < *ebh- «ударять» > «наполнять» или *ebh-«жидкость»; нем. диал. Röpel «палка». Сюда же без преформанта: др.-инд. apah «religiöse Werk»; ирл. oihel «Fener», др.-инд. ibháh «Gesinde»; *ab- «дерево» (ср. лат. abies).

4.8. *1ар- «гнуть»/«рассекать»: ср. литовск. täpti «превращаться»

4.9. *labh-, *lebh- «гнуть»/«рассекать». Хватать, браться, взяться, захватить, поймать, охватывать (о пламени). Ср. др.-инд. lábhate «хватать»; др.-инд. Idbha «преимущество, прибыль, доход, выгода»; др.-инд. rábhas- «мощь, сила»; прусск. labs «хороший». Ср. *lab-, *lep-«гореть»; нем. диал. Lob «корова» (огненное животное); *leb- «жить» (букв, «раскручивать божественные узлыч).

Корень *ai- белфеформанта, но имеющий детерминатив -d

4.10. *ad- «гнуть» > назначать, устанавливать, систематизировать, приводить в порядок

Ср. др.-ирл. ad «закон»; кимрск. addas «подходящий»; кимрск. eddyI «обязанность, цель»; гот. ga-tils «подходящий, годный, подобающий»; др.-англ. til «подходящий, подобающий, полезный».

Тот же корень *ai-, имеющий преформант и детерминатив -d

4.11. *bhad- хороший (развитие: и.-е. *ad- «гнуть» > «сцеплять» > «цельный, хороший»)

4.12. *ghed-/*gad- «гнуть»/«рассекать»: ср. русск. гад «змея» (букв, «извивающаяся»); англ. диап. gad «радуга»; др.-инд. gátha «песня» (сцепление звуков); литовск. geda «стыд» < «гореть», «огонь» (ср. ad-«гореть, огонь»: *edh- бить, высекать (огонь)».

Рассмотрение фактического материала в этой главе дает возможность сделать следующие выводы:

Состав индоевропейского корня не является фиксированным: отдельные элементы корня могут перемещаться внутри корня (метатеза) и включать в себя элементы, первоначально не свойственные тому или иному корню (табуирование). В связи с этим построение определенных формул состава индоевропейского корня не является оправданным.

Начальные и конечные элементы корня (преформанты » детерминативы) могут варьироваться. Они тесно связаны между собой и могут перемещаться внутри корня - преформант может стать детерминативом, а детерминатив - преформантом (ср. и.-е. *kel-/*lek-; *kes-/*sek-; *der-/*reg- и др.).

Подвижные элементы корня являются м е т а я з ы к о в ы м и ма р к е р а м и, первоначально служившие для табуирования корня. При присоединении преформантов и детерминативов к корню в большинстве случаев значение корня не изменяется. Изменение значения корня при присоединении подвижных формативов (значение в древности также служило для табуирования) отражает варьирование древней семантической диады «рассекать» (мужское начало) / «гнуть» (женское начало).

В третьей главе «Индоевропейские корни с вокалическим преформантом и» рассматриваются корни типа ual-, uar-, uag-, yer- и другие.

Корень *tuig- лат. «vagina». Наиболее вероятна связь с и.-е. *agh-«быть переменным (о животном)» < *cig-, *ак- «гнуть» > «впадина» «рассек;ггь щель» или и.-е. *ag- / *ак- «гореть» > «пустой» (типологически ср. и.-е. *кеи- «гореть», но также «пустой» > и.-е. *кш-

«vagina». Ср. также арм. eg «женщина». Ср. с другим преформантом: др.-инд. bh-aga- «vagina», с другой стороны, ср. исл. ogurr «мужской половой орган», а) кричать:' ср. др.-инд. vagnu- «тон,зов»; др.-инд. vagvana- «издающий шум»; др.-инд. vagvanit- «шум, рев»; лат. vagire «кричать»; литовск. vograuti «кричать» < и.-е. *ag- «издавать звуки».

Корень *¡Mgh- а^кричать. звучать, раздаваться: ср. греч. i]/'] «шум»; греч. apipiaxoia «кругом раздающийся»; с s-mobile: гот. gaswogjan «охать,вздыхать»; др.-айгл. swogan «звучать»; др.-англ. sweg «шум»; др.сев. svagla «плескаться, журчать»; литовск. svageti «звучать»; латышек, svadzet «греметь, звенеть»; сев. sukka «шуметь»; литовск. saugti «своеобразно петь»; др.-литовск. sugti «визжать, скулить, хныкать»; латышек, sudzet «жаловаться» < и.-е. *ag-«издавать звуки»; б) беременное животное < и.-е. *ag- «гнуть, раздуваться»; в) мерзкий, отвратительный < и.-е. *ag- «гнуть»; г) подавленный, боязливый < и.-е. *ag- «бить»/«гнуть».

Корень *ual- быть сильным: ср. лат. valere «сильным быть»; др.-иран. fal-n-, fol-n- «господствовать»; др.-ирл. flaith «господство; государь, князь»; гот. waldan «господствовать»; др.-в.-нем. waltan «господствовать," хозяйничать»; др.-сев. vald «сила, власть, насилие, мощь»; литовск. veldeti «управлять, владеть»; литовск. paveldeti «наследовать»; литовск. valdonas «владыка, властелин»; др.-прусск. waldnikans «королей»; латышек, valsts «государство»; др.-чешск. vladu, vlasti «господствовать»; слав, vlast «владение» < и.-е. *el- «гнуть, сгибать» > «сила». Форма без преформанта и-: *al- а) расти, кормить < и.-е. *«/- «гореть» > «сильный», «расти»; и.-е. *а/- «гореть» > «кормить (огонь)»: ср. типологически и.-е. *кег- «гореть», но русск. кормить; и.-е. *kabh- / *kebh- ; м.-е. *ghel- «гореть», но русск. желтый; и.-е. *ker- «гореть», но также «краска»; б) молоть, толочь < *ak- / *ag- «бить, молоть»; в) значение «краска»: все слова со значением «гореть» в индоевропейском соотносятся со значением «краска»: ср. и.-е. *al- «гореть», русск. алый, и.-е. *bhet- «гореть», но англ. blue «синий», русск. белый, англ. black «черный».

В результате исследования мы пришли к следующим выводам: В связи с тем, что лревнее индоевропейское слово-корень представляло собой магический текст, состав индоевропейского корня всегда был подвижным: огромную важность для строения корня имело количество конкретных элементен корня или определение их вариантов и их расположение по отношению друг к друг\ в пределах

корня. В связи с этим образования типа и.-е. *ек- «рассекать» > *ЬЬ-ек-, *с1-ек-, *1-ек-, *р-ек-, *г-ек-, ^-ек- «рассекать» нельзя считать синонимами, т. е. различными самостоятельными корнями (как это делается, например, в словаре Ю. Покорного): перед нами один и т от же кореньс различными преформантами. Явление, при котором один и тот же фономорфологический комплекс соотносится с несколькими отрезками семантического спектра, мы будем называть семантическим табуироеанием: с другой стороны, добавление к корню тех или иных формальных метаязыковых элементов мы будем называть формальным табуироеанием. Можно также полагать, что преформанты и детерминативы древнего индоевропейского корня ограничивали пространство действия «магической энергии» внутри корня. Важно также иметь в виду, что «двоичность» и «троичность» в древности считались священными. «Двоичность» в древности связывалась с единством двух противоположных начал (мужским и женским: ср. различение в Древнем Китае единиц янь и инь), которые легли в основу всего сущего во Вселенной. Что же касается «троичности», то она символизировала в древности духовный порядок и гармонию, олицетворяла божественную силу, божественное совершенство, небо, Божество.

По теме диссертации опубликованы следующие статьи:

1. Григорова Е.Ю. Трансформации индоевропейского корня // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. - 2008. - № 10 (34). С. 125-127.

2. Григорова Е.Ю. Этимология и современность // Молодые ученые. М.: МГПУ. 2009. - № 1. (в печ.)

3. Григорова Е.Ю. Из истории индоевропейского символизма (мифопоэтнка наготы в индоевропейском). Гумбольдтовские чтения. Перспективы развития языкового образования в свете требований Болонских реформ: Межвузовский сборник научных трудов: Ч. I / Под ред. А.В.Щепиловой, Н.А.Гор.повой. - М.: МГПУ. 2007. С. 42-43.

Подписано в печать 24.11.2008 г. Заказ 452. Формат 60x84/16. Объем 1,5 пл. Тираж 100 экз. Типография Военного университета.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Григорова, Елена Юрьевна

Введение

Глава 1. Структура индоевропейского корня и его трансформации

Глава 2. Анализ индоевропейских корней с консонантными формативами

Выводы по главе

Глава 3. Индоевропейские корни с вокалическим преформантом и

Выводы по главе

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Григорова, Елена Юрьевна

Предлагаемая диссертация посвящена разработке одной из наиболее важных проблем индоевропеистики - проблеме строения индоевропейского корня и, в частности, проблеме происхождения и характера начала и конца корня, а также вопросам потенциапыюй вычленимости отдельных частей корня, включая различные формы спайки корня с другими элементами слова. Понятно, что столь комплексная задача требует обращения к широкому кругу не только лингвистических, по и культурологических явлений, которые в различной степени обусловливали как само возникновение, так и эволюцию рассматриваемых явлений. При такой постановке вопроса индоевропейский корень, равно как и другие связываемые с ним категории, трактуются как важнейший показатель становления языка и культуры.

В настоящей работе рассматривается ряд проблем, связанных с прояснением и анализом происхождения и сущности так называемых преформантов и детерминативов индоевропейского корня. Именно этим обусловлена актуальность данной работы. Дело в том, что в процессе этимологизации, как известно, необходимо выделить и объяснить все без исключения части индоевропейского корня. К сожалению, природа и смысл начальных и конечных элементов индоевропейского корня до сих пор остаются необъясненными, чем и обусловлена необходимость настоящего исследования. В ней специально не рассматривается s-mobile, поскольку это явление можно объяснить теми же причинами, которые исследуются в данной диссертации.

Объектом изучения являются беспреформантные и соответствующие преформантные формы индоевропейского корня.

Автор исходил из того, что индоевропейский корень- это исторически изменчивая, определенным образом качественно, количественно и топологически организованная, фономорфологическая матрица, которая в зависимости от входящих в нее количественно и качественно определенных элементов и их взаимном расположении (топология корня) способны как «притягивать», так и «отталкивать» те или иные сегменты (кванты) семантических парадигм.

Проводимый анализ показал, что материальной основой древнего слова-символа являлись гласные и сочетания гласных (так называемые вокалические узлы: узел в древнем мышлении олицетворял космический порядок и гармонию). Интересно, что все сочетания гласных - эти самые ранние клеточки человеческого языка и оболочки человеческой мысли -изначально имели только одно первичное значение «ломать» / «гнуть» > «сжимать» (мужской символ) / «разжимать» (женский символ): «придвигать» / «отодвигать» > «здесь» (свой род) / «там» (чужой род) [Маковский 1996]. Гласные и сочетания гласных впоследствии обрастали согласными и сочетаниями гласных справа и слева: эти согласные первоначально служили табуирующими элементами для «сакральных» вокалических сочетаний.

Цель исследования состоит в выявлении происхождения, функций и специфики элементов начала и конца слова в индоевропейских языках с опорой на семантические преобразования, отражающие связанное с культурным контекстом символическое понимание мира. Достижению поставленной цели призвано служить решение следующих основных задач: выборка фактического материала, обнаружение формальных топологических особенностей начальных, конечных и срединных элементов корня и связи их между собой;

- выявление общих признаков лингвокультурологической эволюции индоевропейского корня как основы этимологической эволюции;

- комплексное исследование формы и содержания индоевропейского корня в их взаимосвязи;

- анализ особенностей семантических переходов на фоне использования преформантов и постформантов в корне.

Научная новизна данного диссертационного исследования состоит в том, что в нем на основе лингвокультурологического анализа обширного языкового материала впервые выдвигается новая гипотеза относительно проблемы происхождения и сущности начальных и конечных элементов индоевропейского корня. Кроме того, в процессе анализа удалось выявить ряд новых семантических переходов. Некоторые индоевропейские корни способны соотносится с определенной парадигмой подвижных формативов. С другой стороны, сочетание в индоевропейском слове-корне преформантов, инфиксов и постформантов (они могут меняться местами из соображений табу) образуют определенную сакральную синтагму.

1. Индоевропейский корень-слово, как показало исследование, представлял собой магическую сущность, в которой отражались все особенности языческой ментальности. В частности, понятие полярност и, «д в о й н о с т и» (сочетание мужского и женского начал) играло первостепенную роль в мифологическом мышлении (ср. в связи с этим китайские элементы инь, янь) [Silva-Taronca 1955, Watts 1963]. Если в материальном плане «двойпость» выражалась использованием преформантов и постформантов, то в семантической плоскости двойпость отражалась, в частности, в виде энантиосемии [Шерцль 1973]. Следует также учитывать, что древнее слово представляло собой магический текст, на смысл которого влияли количество элементов, входивших в слово-корень, качественные характеристики этих элементов (т.е. использование тех или иных конкретных буквенных знаков: каждая буква в древности была наделена особым значением и соотносилась с тем или иным числом), а также расположение, позиция букв по отношению друг к другу.

Любой корень-слово имел двуединое воплощение: с одной стороны, в виде непосредственно воспринимаемого зрением рисованного образа, в виде божественной явленной Вещи, а, с другой стороны, в виде божественного Первотворения — Звука. Любой рисованный символ был неизменно связан с определенным мистическим смыслом; речь идет, в частности, о соединении определенных графических знаков, скомбинированных в определенном порядке и количестве; определенный мистический смысл, в свою очередь, обязательно ассоциировался с тем или иным рисованным символом или несколькими символами.

3. Подвижные формативы в индоевропейских языках являются метаязыковыми табуирующими элементами корня. Преформанты и постформанты как метаязыковые сакральные элементы слова-корня использовались в древности наряду с такими явлениями, как метатеза, редупликация, табуирующие отрицания (se-, /е-, ve-, пе-, те-), инфиксы (вместе с крайними элементами корня-слова они образовывали троичность -одно из наиболее священных понятий древности [Топоров 2004]. Интересно греческое слово коа/лод «вселенная», также «порядок, украшение». В этом слове корень *os-/*es- первоначально означал «связь, сцепление; гармония» > «вселенную, порядок», а также «змею как символ вселенной и мировой оси» (ср. англ. диал. easse «червь, змея»). Корень *os-/*es- в греч. коа/лод редуплицирован, причем использован с различными преформантами -первый раз с /с, а второй раз с т. Автор отмечает, что в качестве сакральных средств в древности использовались не только метаязыковые расширения корня-слова (потенцирование), но и его укорочения (акронимия, тмезис). Кроме того, в качестве табуирующих средств в древности выступало сложение корней (опрощение): ср. и.-е. *киеп- «собака» < и.-е. *кеи- «огонь, гореть» + *еп-/*иеп- «схватить». Согласно древним представлениям, собака украла огонь у богов и отдала его людям. Ср. далее: и.-е. *ekiiois «лошадь», но др.-инд. ahi «змея» + и.-е. *ues-/*ueis- «огонь», буквально «огненная змея» (типологически ср.: бретонск. сег «змея», но др.-русск. оръ «конь» и и.-е. *аг- «гореть»). Явление потенциирование особенно распространено в современных немецких местных диалектах [Жирмунский 1956].

Можно полагать, что присоединение тех или иных метаязыковых элементов к корню-слову отражало определенный сакральный регистр этого корня, его иерархический статус в ряду других корней, его определенное сакральное измерение. Некоторые корни способны соотноситься с определенной парадигмой преформантов, другие же корни могут присоединять только определенные метаязыковые элементы. С другой стороны, сочетание в индоевропейском слове-корне преформантов, инфиксов и постформантов образуют определенную сакральную синтагму.

Важно иметь в виду древнюю символику понятия г р а н и ц ы: в древности граница считалась священной, она приравнивалась к Божеству, ей приносились жертвы [Durand 1980]. Начальные и конечные элементы слова-корня могли восприниматься как священные границы слова-корня [Режабек 2003].

Теоретическое значение исследования состоит в том, что выдвинутые теоретические положения дают возможность с более широких лингвокультурологических позиций интерпретировать смысловые и функциональные аспекты строения индоевропейского корня по сравнению с традиционным его пониманием. Исследование в целом доказывает высокую эффективность метода множественной этимологии В.Н.Топорова, М.М.Маковского; расширяет общее представление об исторических и лингвокультурологических основах формирования базовых элементов языковой картины мира индоевропейских языков.

Материалом изучения являются беспреформантные и соответствующие преформантные формы корня, полученные посредством выборки из «Индоевропейского этимологического словаря» Ю. Покорного в соотношении с различными детерминативами корня. Использовался также индоевропейский сравнительный словарь С. Манна. Достоверность данной диссертации определяется тем, что в ней было проанализировано 245 индоевропейских корней как с подвижными формативами, так и без подвижных формативов, что позволило сделать выводы, изложенные в исследовании.

Учитывая, что форма слова, как и значение, в древности являлась табуирующим средством, необходимо уделять особое внимание тому факту, что не все индоевропейские корни одинаково ведут себя по отношению к преформантам: некоторые корни могу г присоединять к себе целый ряд преформантов и постформантов, а другие корни ведут себя по отношению к подвижным формативам избирательно. При анализе отдельных корней обращалось особое внимание не только на их возможности присоединения подвижных формативов (в том числе строго определенных формативов) как одном из способов табуирования, но и на сочетание корней с подвижными формативами с одновременным изменением значением корня. Изменение значения корня исследовалось на основе известных семантических законов, причем обращалось внимание на соотношение изменения семантики корня в сочетании с подвижными формативами и, с другой стороны, на возможность присоединения подвижных формативов без изменения значения корня. Важным методом анализа семантических изменений являются так называемые семантические параллели: речь идет о случаях, когда синонимы рассматриваемого слова в различных индоевропейских языках обнаруживают то же семантическое развитие, что и изучаемое слово. Кроме того, использовался следующий метод: при отбрасывании различных подвижных формативов одного и того же индоевропейского корня легко этимологизируется не только оставшийся корень, но и все его формы с преформантами. В диссертации показывается, что подвижные формативы наряду с их табуирующей функцией выступали в качестве регулятора формы и содержания корня и в качестве регулятора качественных и количественных отношений в пределах корня.

Выводы работы могут быть использованы при чтении курсов лекций по общему языкознанию и истории языка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Трансформации индоевропейского корня в свете истории культуры"

Выводы по III главе

Единственный индоевропейский вокалический преформант м, который в древности считался священным [Havers 1947], допускает постановку слева консонантного преформанта (ср. и -e.*suel-, *guei-, *киеп- и др.), но не может быть детерминативом. Вполне возможно, что элемент и представлял собой не только преформант, но и табуирующее отрицание (ср. и.-е. отрицание *ve-) подобно тому, как начальное s- в корне могло выступать не только в роли преформанта, но и табуирующего отрицания - s-mobile (ср. и.-е. отрицание *se~).

Заключение

В связи с тем, что древнее индоевропейское слово-корень представляло собой магический текст, состав индоевропейского корня всегда был подвижным: огромную важность для строения корня имело количество конкретных элементов корня или определение их вариантов и их расположение по отношению друг к другу в пределах корня. В связи с этим преформантные образования типа и.-е. *ек- «рассекать» > *bh-ek~, *d-ek~, */-ек-, *р-ек~, *r-ek~, *s-ek- «рассекать» нельзя считать синонимами, т. е. различными самостоятельными корнями (как это делается, например, в словаре Ю. Покорного): перед нами один и тот же кореньс различными преформантами. Именно это обстоятельство дает нам возможность постулировать следующий новый метод этимологического анализа: после отбрасывания преформантов мы получаем один-единственный (и совершенно другой, часто хорошо известный) корень, который намного легче этимологизировать, чем несколько корней с различными преформантами (в случае, если эти корни считать различными языковыми единицами), особенно в тех случаях, когда этим корням трудно найти соответствия в индоевропейских языках. Этот метод может применяться не только по отношению к корням, но и к словам. Так, спорное в этимологическом отношении русское слово гулять после отбрасывания преформанта можно вполне удовлетворительно этимологизировать, связав с и.-е. корнем *el- «treiben, in Bewegung setzen, sich bewegen, gehen» [Pokorny 1959: 306]. С другой стороны, интересно принять во внимание латышек, galet «лежать, находиться в покое» (энантиосемия: типологически ср. украинск. рух «движение», но нем. Ruhe «покой»), которое после отбрасывания преформанта можно соотнести с и.-е. *el- «ruhen» [Pokorny 1959: 304] Подвижные метаязыковые элементы (маркеры) индоевропейского корня (преформанты, инфиксы, детерминативы) изначально были тесно связаны между собой, нередко менялись местами в пределах корня, образуя единую метаязыковую цепочку, выступавшую в качестве внешнего табу (оберега), сочетаемого с внутренним табу (изменение или неизменность магических смыслов, символов, т. е. значений корня). Явление, при котором один и тот же фономорфологический комплекс соотносится с несколькими отрезками семантического спектра, мы будем называть семантическим табуированием: с другой стороны, добавление к корню тех или иных метаязыковых элементов мы будем называть формальным табуированием. Существование метаязыковой цепочки корня (магическая формула) зависит от совместимости преформантов и постформантов в пределах корня. Определенные магические смыслы корня как способ табуирования в древности был тесно связан с использованием или неиспользованием преформантов, инфиксов и постформантов и их расположением в корне. Отсюда становится ясной тесная связь формы и содержания древнего корня [Маковский 1988]. В ряде случаев наличие в корне подвижных формативов накладывает запрет на семантические изменения; с другой стороны, в других случаях подвижные формативы могут использоваться только одновременно с семантическими изменениями корня, которые, как и формативы, выступали в качестве способа табуирования. Помимо табуирующей функции можно указать несколько причин использования подвижных формативов в древнем индоевропейском корне. Прежде всего необходимо иметь в виду, что граница и середина в древности считались священными (ср. расположение преформантов и постформантов в начале и конце корня, а инфиксов - в середине корня). Можно также полагать, что преформанты и детерминативы древнего индоевропейского корня ограничивали пространство действия «магической энергии». Важно также иметь в виду, что «двоичность» и «троичность» в древности считались священными (ср. два форматива, а также сочетание двух формативов с инфиксом) [Watts 1963, Топоров 2004]. «Двоичность», выраженная в виде крайних элементов корня, в древности связывалась с единством двух противоположных начал (мужским и женским: ср. различение в Древнем

Китае единиц янь и инь), которые, как считалось, легли в основу всего сущего во Вселенной. Что же касается «троичности», выраженную инфиксами, то она символизировала в древности духовный порядок и гармонию, олицетворяла божественную силу, божественное совершенство, небо, Божество. Некоторые индоевропейские корни представляют собой сложение двух корней (опрощение). Ср. и.-е. *киеп- «собака» < и.-е. *кеи-/*kuei- «гореть» + и.-е. *иеп- «схватить, украсть» (согласно древним представлениям, собака украла огонь у богов и отдала его людям); и.-е. *ekuos «лошадь» < и.-е. *ек- «змея» (ср. др.-инд. ahi «змея») + и.-е. *ues-«гореть» (буквально «огненная змея»; типологически ср. др.-русск. орь «конь», но брет. аег «змея»).

Отметим, что в древности оберег мог быть связан как с размером того или иного предмета (в том числе языкового корня), так и с его упрочением. В связи с этим можно полагать, что подвижные формативы в древности представляли собой результат действия акронимии подобно тому, как это имеет место в некоторых современных социальных диалектах (ср. франц. арго be < beard «спокойный»; сё < cercle «деньги»; ge < jonc «золото»; рё < pёtard «опасность» и др.). Как показал М. М. Маковский, соединение любого согласного с гласным в индоевропейском образует корень со значением «рассекать» / «гнуть» (исходная семантическая диада в индоевропейском) [Маковский 2007].

Поскольку в древности буквы соотносились с числами, можно допустить, что вариация и комбинация преформантов и детерминативов свидетельствует об определенных нумерологичеких преобразованиях внутри корня, имевших исключительно магический смысл.

Список научной литературыГригорова, Елена Юрьевна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Абаев В.И. К семантике глаголов с основным значением «делать» // Вопросы языкознания №3, 1988. - С. 34-37.

2. Брупова Е.Г. Пространственные отношения в архаической языковой модели мира. Тюмень: Издательство ТюмГУ, 2007. - 174с.

3. Бенвенист Э. Индоевропейское именное словообразование. М.: УРСС, 2004. - 264с.

4. Виноградов В.В. История слов. М.: Изд-во РАН, 1999. - 1138 с.

5. Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч.Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историческо-типологический анализ праязыка и протокультуры в 2-х ч.. Тбилиси: Изд-во Тбил. Ун-та, 1984. -428с.

6. Геннап ван А. Обряды перехода.- М.: Издательство фирмы «Восточная литература» РАН, 2002. 198с.

7. Герценберг Л.Г. Теория индоевропейского корня сегодня. // Вопросы языкознания № 2, 1973. С. 124-127.

8. Евсюков В.В. Мифы о Вселенной. Новосибирск: Наука (Сибирское отделение), 1988. - 176с.

9. Жирмунский В.М. Немецкая диалектология. М.-Спб.: Изд-во АН, 1956.-636с.

10. Иванов Вяч.Вс. Индоевропейские корни в клинописном хеттском языке и особенности их структуры. Канд. дисс. М., 1955. - 235с.

11. Курилович Е. Очерки по лингвистике. М.: Изд-во иностранной литературы, 1962.-456с.

12. Левицкий В.В. Семантические и фонетические связи в лексике индоевропейского праязыка. Черновцы: Рута, 2008. — 231с.

13. Лурия А.Р. Язык и сознание. / Под редакцией Е.Д. Хомской. М.: Изд-во Московского университета, 1979. - 320с.

14. Макаев Э.А. Реконструкция индоевропейского этимона // Вопросы языкознания № 4, 1967. С. 87-96.

15. Макаев Э.А. Структура слова в индоевропейских и германских языках. М.: Наука, 1970. - 288с.

16. Макаев Э.А. Общая теория сравнительного языкознания. — М.: УРСС, 2004. 224с.

17. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках. М.: Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС, 1996.-418с.

18. Маковский М.М. Мифопоэтика письма в индоевропейских языках // Вопросы языкознания № 5, 1999. С. 73-86.

19. Маковский М.М. Феномен табу в традициях и в языке индоевропейцев. М.; УРСС, 2000. 280с.

20. Маковский М.М. Удивительный мир слов и значений. М.: УРСС, 2005.-200с.

21. Маковский М.М. Лингвистическая комбинаторика. М.: УРСС, 2006.-232с.

22. Маковский М.М. У истоков человеческого языка. М.: Высшая школа, 1995. - 159с.

23. Маковский М.М. Семиотика Рассечения и сгибания в индоевропейских языках (сравнительно-иерархическое исследование) // Лингвистическая полифония. Сборник в честь юбилея профессора Р.К. Потаповой. М.: «Языки славянских культур», 2007. С. 234-254.

24. Маковский М.М. Лингвистическая генетика. Проблемы онтогенеза слова в индоевропейских языках. -М.: Издательство ЛКИ, 2007. 208с.

25. Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков. М.-Спб.: Либроком, 2009. - 512с.

26. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. Избранное. М.: Изд. Группа «Прогресс-Культура», 1995.-624с.

27. Мельничук А.С. Этимологическое гнездо с корнем uei- в славянских и других индоевропейских языках. Об одном из важных видов этимологических исследований // Этимология 1984. М.: Наука, 1986. — С. 132-136.

28. Монич В.В. К истокам человеческой коммуникации. Ритуализированное поведение и язык. М.: Академия гуманитарных исследований, 2005. - 443с.

29. Овсянико-Куликовский Д.Н. Опыт изучения вакхических культов индоевропейской древности в связи с ролю экстаза на ранних ступенях развития общественности. 4.1. Одесса: Изд. Тип. П.А.Зеленого, 1883. -240с.

30. Оганесян С.Г. Влияние языка на мышление на первом этапе их возникновения. Методологические проблемы анализа языка. Ереван: Изд. Ереванского государственного университета, 1976. - 241с.

31. Откупщиков Ю.В. Из истории индоевропейского словообразования. М.: Академия, 2005. - 320с.

32. Порциг В. Членение индоевропейской языковой области. -М.: Прогресс, 1964. -334с.

33. Режабек Е.Я. Мифомышление. Когнитивный анализ. М.: УРСС, 2003.-304с.

34. Семереньи О. Введение в сравнительное языкознание. М.: УРСС, 2002. 400с.

35. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М.: Русич, 1989. - 642с.

36. Толстая Т.М. Акциональный код символического языка культуры: движение в ритуале // Сб. «Концепт движения в языке и культуре. М.: Индрик, 1996,- С. 89-103.

37. Толстая С.М. Терминология образов и верований как источник реконструкции древней духовной культуры // Славянский и балканский фольклор. Реконструкция древней славянской духовной культуры: Источники и методы. М.: Наука, 1989. С. 215-229.

38. Топоров В.Н. О некоторых теоретических основаниях этимологического анализа // Вопросы языкознания № 3, 1960. С. 44 59.

39. Топоров В.Н. Исследования по этимологии и семантике: В 2-х тт. Индоевропейские языки и индоевропеистика Т.2. М.: Языки славянских культур, 2006. 544с.

40. Топоров В.Н. К семантике троичности // Этимология 1977. -М.: Наука, 1978. С. 109-123.

41. Трубачев О.Н Реконструкция слов и значений // Вопросы языкознания №3, 1980. С. 41-68.

42. Туманян Э.Г. Структура индоевропейских имен в армнском языке. Опыт реконструкции. М: Наука, 1978. - 362с.

43. Фрейденберг О.М. Миф и литература в древности. М.: У-Фактория, 2008.-895с.

44. Шерцль В.И. О словах с противоположным значением или о так называемой энантиосемиит // Филологические записки/ Вып. V-VI. Воронеж, 1973. С. 1-39.

45. Элиаде М. Космос и история. М.: Прогресс, 1987. - 312с.

46. Элиаде М. Священное и мирское. М.: Изд-во Московского университета, 1994. - 142с.

47. Brugmann К. Kurze vergleichende Grammatik der indogermanischen Sprachen. Strassburg: Verlag von Karl J. Triibner, 1970. - 777s.

48. Collinge N.E. Laryngeals in Indo-European ablaut and problems of the zero grade // Archivum linguisticum 5, 1953. P. 75-87.

49. Collinge N.E. The laws of Indo-European. — Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1996. 273p.

50. Clark E.V. The ontogenesis of meaning. Wiesbaden: Athenaion, 1979.-267p.

51. Dornseiff F. Das Alphabet im Mystik und Magie. Leipzig-Berlin: Wiesbaden Fourirer Verlag, 1980. 194s.

52. Durand G. La notion de limite dans la morphologie religieuse et les th6ophonies de la culture europeenne // Eranos-Jahrbuch 49, 1980.-P. 133-136.

53. Edgerton F. Indo-European s-movable II Language 34, 4, 1958. -P. 445-453.

54. Ehrismann G. Die Die Wurzelvariationen *steu-d, *steu-b, *steu-g im Germanischen // PBB. Bd. 19, 1890. P. 382-395.

55. Foss Martin. Symbol and Methaphor in Human Experience. London: University Press, 1987. - 250p.

56. Guntert H. Uber Reimwortbildungen im Arischen und Altgriechischen. — Heidelberg: Brill, 1944. 258s.

57. Hoenigswald H.M. Laryngeals and s-movable // Language, vol. 28, №2, 1952.-P. 182-185.

58. Hollander D.M. Prefixal s- in Germanic. Baltimore: University studies of the Johns Hopkins, 1905. - 35p.

59. G. Jucquois. La structuredes racines en indoeuropeen envisagee d' une point de vue statistique // Linguistic research in Belgium. Universa Wetteren, 1966.-P. 57-68.

60. Hirt H. Der Indogermanische Ablaut. Strassburg: Un-ty Press, 1900. -160s.

61. Lauffer O. Farbensymbolik im deutschen Volksbrauch. Hamburg: Hans. Gildenverl. Heitmann, 1948. - 90s.

62. Lehmann W. Proto-Indo-European Phonology. Austin (Texas): University of Texas Press, 1952. -295p.

63. Miller D.G. Some theoretical and typological implications of the Indo-European root-structure constraint // J/ES, №5. 1977. P. 31-40.

64. Osthoff H., Brugmann К. Morphologische Untersuchungen. Leipzig: S. Hirzel, 1881.-348s.

65. Persson P. Studien zur Lehre von der Wurzelerweiterung und Wurzeldetermination // Beitrage zur indogermanischen Wortforschung, №1. — Uppsala, 1891. S. 164-167.

66. Samson E. Holy tooth. Bristol: John Wright LTD, 1958. - 125p.

67. Schrijnen J. Praformanten // KZ 42, 1908. S. 73-92.

68. Schulze W. Kleine Schriften. Gottingen: Vandenhoeck and Ruprecht, 1960.-260 s.

69. Schwartz B. The root and ist modifications in primitive Indo-European // Journal of the Linguistic Society of America, vol. 23, №1. Baltimore, 1947. -P. 4-67.

70. Siebs Th. Anlautstudien // KZ 37, 1901. S. 277-324.

71. Silva-Taronca A. Die Philosophie der Polaritat. Berlin: Walter de Gruyter, 1955.-243s.

72. Specht F. Der Ursprung der indogermanischen Deklination. Gottingen: Vandenhoeck and Ruprecht, 1947. - 423 s.

73. Tovar A. Winde und Singvogel // Sprachen und Inschriften. -Amsterdam, 1967. S. 76-98.

74. Tucker T.G. Notes on Indo-European etymologies. Halle: Oxford Un-ty Press, 1930. - 38p.

75. Wackemagel J. Vergessene Wortdeutungen // Indogermanische Forschungen, Bd. XLV, 1927. S. 309-310.

76. Watts A.W. The two hands of God. The myth of polarity. -Toronto: Collier books, 1963. -243p.

77. Zischka U. Zur sakralen und profanen Anwendungen des Knoten-motiws als magischen Mittel, Symbol oder Dekoration. Eine vergleichend-volkskundliche Untersuchung. Munchen: tuduv-Verlagsgesellschaft, 1977. - 134s.

78. Список используемых словарей

79. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: Пер. с немецкого О.Н. Трубачева. Т. 1. М.: Прогресс, 1964. - 562с; Т. 2., 1967.-677с.; Т. 3., 1971. - 827с.; Т. 4., 1973.-852с.

80. Adams D. Q. A dictionary of Tocharian В. Amsterdam-Atlanta: Rodopi, 1999.-830p.

81. Bartholomae C.B. Altiranisches Worterbuch. Berlin: Zusammen mit dem Nacharbeiten und Vorarbeiten Walter de Gruyter, 1970. - 1999s.

82. Bosworth J. , Toller T. An Anglo-Saxon dictionary. Vol. I. -Oxford: Oxford University Pess, 1954. 1302p.; Vol. II. - Oxford: Oxford University Pess, 1954. - 768p.

83. Chevalier J. Dictionary of Symbols. London: Penguin Books, 1996. - 1174p.

84. Fraenkel E. Litausches etymologisches Worterbuch. В. I. -Heidelberg: Carl Winter Universitatsverlag, 1962. 656s.; В. II. -Gottingen: Vandenhoeck and Ruprecht, 1965. - 1560s.

85. Feist S. Vergleichendes Worterbuch der gotischen Sprache. -Leiden: Brill, 1939.-710s.

86. Friedrich J. Kurzgefstes hethitisches Worterbuch. Heidelberg, Carl Winter Universitatsverlag, 1953. - 477s.

87. Johanesson A. Islandisches etzmologisches Worterbuch. Bern: Francke Verlag, 1951/1956. - 1406s.

88. Lurker M. Worterbuch der Symbolik. Stuttgart: Kroner, 1991. -871s.

89. Mann S. An Indo-European comparative dictionary. Hamburg: Helmut Buske Verlag, 1989. - 1590p.

90. Orel V. Albanien etymological dictionary. Leiden; Boston; Koln: Brill, 1998. -670p.

91. Pokorny J. Indogermanisches etymologisches Worterbuch. Bd. I. Auflage 5. Tubingen; Basel: Francke Verlag, 2005. - 1183s.; Bd. II. Auflage 5. - Tiibingen; Basel: Francke Verlag, 2005. - 495s.

92. Wright J. English dialect dictionary. Vol. 1. Oxford: Oxford University Press, 1898. 864p.; Vol. 4., 1905. - 775p.

93. Stokes W., Bezzenberger A. Wortschatz der keltischen Spracheinheit. Gottingen: Vandenhoeck and Ruprecht, 1979. -337s.

94. Vendryes J. Lexique etymologique de l'irlandais ancient. -Dublin; Paris: Centre International de Dialectologie Generale, 1959. 697p.

95. Vries J. de. Altnordisches etymologisches Worterbuch. -Leiden: Brill, 1962.-689s.

96. Vries Ad. de. Dictionary of symbols and imagery. -Amsterdam: Elsevier, 2006. 626p.