автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Трансформация антропологической модели "человека культуры" в Корее

Полный текст автореферата диссертации по теме "Трансформация антропологической модели "человека культуры" в Корее"

На правах рукописи

Шмакова Анна Сергеевна

ТРАНСФОРМАЦИЯ АНТРОПОЛОГИЧЕСКОЙ МОДЕЛИ «ЧЕЛОВЕКА КУЛЬТУРЫ» В КОРЕЕ (1Х-ХХ1 вв.)

07.00.07 — Этнография, этнология, антропология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

1 1 ^г 7(115

005561403

Томск-2015

005561403

Работа выполнена в федеральном государственном автономном образовательном учреждении высшего образования «Новосибирский национальный исследовательский государственный университет», на кафедре востоковедения.

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Войтишек Елена Эдмундовна

Официальные оппоненты:

Мещеряков Александр Николаевич, доктор исторических наук, профессор, федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Российский государственный гуманитарный университет» (г. Москва), кафедра истории и филологии Дальнего Востока, профессор

Ворожищева Ольга Михайловна, кандидат исторических наук, федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования «Национальный исследовательский Томский политехнический университет» (г. Томск), отдел учебной работы и социализации Института международного образования и языковой коммуникации, заместитель начальника

Ведущая организация: Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Алтайский государственный университете (г. Барнаул), л

& ¿Г- Со гсхссЛ

Защита состоится 23 октября 2015 г. на заседании диссертационного совета Д 212.267.18, созданного на базе федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего образования «Национальный исследовательский Томский государственный университет», по адресу: 634050, г. Томск, пр. Ленина 36 (учебный корпус № 3, ауд. 27).

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке и на сайте федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего образования «Национальный исследовательский Томский государственный университет» www.tsu.ru.

Автореферат разослан « » июля 2015 г.

Материалы по защите диссертации размещены на официальном на сайте ТГУ: http://www.ams.tsu.ги/ТВиДЗиаПГюа^опОер/со-5сагсНег5.П5Рпе\уриЬНса1юпп/5Нтако\'аА823102015.html

Ученый секретарь диссертационного совета Некрылов

доктор исторических наук, профессор Сергей Александрович

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Изучение культурного наследия этноса представляет собой очень важную и интересную часть любого этнографического исследования, поскольку является одним из способов проникновения внутрь культуры и приближения к так называемому «культурному ядру».

Обычаи, обряды и ритуалы как часть традиционной этнической культуры и быта этноса имеют большое значение для воспитания и самосовершенствования, поскольку являются важнейшим средством социализации человека. Корейская культура представляет собой многомерную, поливалентную систему, в достаточной степени восприимчивую к новым трендам и заимствованиям. Это обусловлено геополитическим положением Корейского полуострова, которому на протяжении многих веков отводилась роль реципиента по отношению к китайской культуре, а впоследствии - западной и японской культурам.

В современную эпоху в южнокорейском обществе наблюдаются тенденции к выхолащиванию традиционных культурных ценностей, что связано с процессами модернизации, глобализации, сменой приоритетов и ориентиров, вызванной необходимостью экономить время с целью получения наибольшей выгоды.

В настоящее время под влиянием мощного развития феномена халлю (букв, «корейская волна»), символизирующего массовую культуру и проявляющегося в неуклонном росте импорта модных телесериалов и поп-музыки, нивелируются различия между корейским этносом и другими представителями синоиероглифичесйого региона, утрачивается самобытность корейцев.

В результате на смену традициям приходят инновации, а там, где инновация не может полностью заменить традицию, образуются пустые места, которые заполняются ценностями со знаком «минус»,1 причем их воспроизведение зачастую ведет к деградации общества.

В этих условиях очевидна актуальность поиска определенных путей возрождения корейской традиционной культуры, которые в данной работе рассмотрены в контексте трансформации антропологической модели «человека культуры», характеризующейся представлением о человеке как интеллигенте-книжнике, истинном конфуцианце, непоколебимом в своем стремлении к самосовершенствованию.

Объект исследования - корейская традиционная культура как средство адаптации человека к социальной среде.

Предметом исследования является субкультура интеллектуалов мунин как часть традиционной культуры корейцев.

Норматив конфуцианской личности Ц^р цзюнь-гры, что значит «совершенный / благородный муж», впервые представленный в трактате

«Лунь юй» (V в. до н. э.), предполагал наличие шести обязательных умений, необходимых каждому члену аристократического общества -соблюдение правил этикета, навыки в музицировании, стрельбе из лука, управление колесницей, способности к каллиграфии и математике. Среди форм интеллектуального досуга, направленного на воспитание личности в духе морально-эстетических ценностей, также присутствовали занятия каллиграфией/живописью, поэзией, музыкой и настольными стратегическими играми. Человек, владеющий этими четырьмя видами искусства, в эпоху Средневековья считался идеалом личности, которой следовало подражать.

Вслед за китайской традицией эти представления постепенно стали распространяться и укрепляться в странах синоиероглифического региона, так что. на рубеже 1Х-Х вв. стало возможно говорить о формировании антропологической модели «человека культуры» мунин и на Корейском полуострове. Наследие средневековых мастеров представляет собой значительный пласт в традиционной культуре корейцев, требующий специального исследования и анализа.

Хронологические рамки исследования охватывают период с IX по XXI вв., к которому относится зарождение антропологической модели «человека культуры» на Корейском полуострове, ее оформление и трансформация. Тем не менее, поскольку данная модель зародилась в русле китайской традиции под влиянием конфуцианства, при изложении соответствующего материала нижняя граница исследования сдвигается до 1 в. до н. э.

Территориальные рамки исследования охватывают всю территорию Корейского полуострова, а в случае сравнительного анализа простираются и на другие страны синоиероглифического региона - Китай и Японию. Выбор территориальных рамок обусловлен необходимостью анализировать материал, относящийся как к средневековому периоду корейской истории, когда страна еще не была разделена на две части по 38-ой параллели, так и к периоду новейшей истории, когда на Корейском полуострове уже существовало два государства — Республика Корея и КНДР. Однако в силу современного геополитического положения КНДР и проводимой государством изоляционистской политики доступ к исследованиям северокорейских ученых ограничен, поэтому материал, касающийся современного положения отдельных аспектов антропологической модели «человека культуры», изложен на примере Республики Корея с привлечением теоретических разработок южнокорейских ученых.

Цель и задачи исследования. Целью данного исследования является раскрытие генезиса и трансформации антропологической модели «человека культуры» в субкультуре интеллектуалов мунин.

В рамках достижения поставленной цели в диссертации последовательно решается ряд следующих конкретных научно-исследовательских задач:

1) раскрыть специфику процесса усвоения конфуцианского учения на Корейском полуострове и выявить роль конфуцианства в формировании доктрины «человека культуры»;

2) на основе анализа корейского материала уточнить формулировку понятия «человек культуры» и выявить его основные особенности;

3) в контексте проблематики, связанной с трансформацией антропологической модели «человека культуры», вскрыть особенности этнокультурных и социально-политических процессов, происходящих в Корее в период с конца XIX в. до начала XX в.;

4) установить роль субкультуры интеллектуалов мунин в процессе актуализации этнической идентичности корейцев;

5) выявить основные черты трансформации антропологической модели «человека культуры» в Корее;

6) определить положение традиционной культуры в современном южнокорейском обществе.

Степень изученности проблемы. Данное исследование во многом опирается на работы российских, западных и южнокорейских авторов, написанные в разное время по ряду актуальных проблем: события истории Кореи с древности до конца XX в., периодизация истории Кореи, специфика этнических, политических и культурных процессов в Корее в XX в., распространение и усвоение идей конфуцианства, буддизма и неоконфуцианства на Корейском полуострове, возникновение, оформление понятия мунин и трансформация его отдельных компонентов (каллиграфическая/живописная, музыкальная, литературная, игровая традиции), становление национального корейского искусства.

Основные события истории Кореи с древности до начала периода Трех государств изложены в работах М. В. Воробьева (1961), Ю. М. Бутина (1978, 1982, 1984), Р. Ш. Джарылгасиновой (1962, 1979).

События истории Кореи с древности до конца XX в., а также этнические, политические и культурные процессы, происходившие в корейском обществе в XX в., рассматриваются в монографии В. М. Тихонова и Кан Мангиля «История Кореи» (Т. 1-2, 2011), в работах С. О. Курбанова «Курс лекций по истории Кореи» (2002) и «С блокнотом по Корее (1987-2011)» (2013), в книге Хан Ёнъу «История Кореи: новый взгляд» (2010), в исследовании «Город и искусство на пороге современности», изданном Национальным институтом корейской истории (The National Institute of Korean History, 2008), а также в монографии «Красота корейского искусства» (2008), написанной историком искусства, профессором Сеульского Национального университета Ан Хвиджуном и

его учеником Ли Гванпхё.

Изучению, анализу и описанию особенностей корейского конфуцианства и неоконфуцианства посвящены труды таких известных российских и зарубежных исследователей, как И. А. Толстокулаков (2002), Г. Н. Ким (2001), В. С. Хан (2004), Т. М. Симбирцева (2012), С. О. Курбанов (2002, 2013), А. Н. Ланьков (1995), Джеймс Грайсон (James H. Grayson, 2002), Эдвард Чон (Edward Y. J. Chung, 1995), Мартина Дойхлер (Martina Deuchler, 1992), Кан Чэын (Jae-eun Kang, 2006) и др.

Проблемы и вопросы, посвященные конфуцианской трансформации корейского общества как основы для формирования и развития понятия мунин, рассматриваются в работах Кан Чэына (Kang Jae-eun) «Две тысячи лет корейского конфуцианства» («Two thousand years of Korean Confiisianism», 2006) и Мартины Дойхлер (Duechler Martina) «Конфуцианская трансформация Кореи. Исследование общества и идеологии» («Confusian Transformation of Korea. A study of society and ideology», 1992).

Вопросы распространения и усвоения буддизма на Корейском полуострове подробно рассмотрены в работах С. В. Волкова (1983, 1985, 1989), И. А. Толстокулакова (2002), А. С. Мартынова (1982), Г. Н. Кима (2001), Кан Чэына (2006), Ан Чивона (2005).

Проблемы трансформации отдельных компонентов понятия мунин проанализированы в исследованиях российских и южнокорейских специалистов.

Среди отечественных исследователей, занимавшихся общей проблематикой, связанной с «человеком культуры», большое значение имеют работы Е. Э. Войтишек по истории духовной культуры стран Восточной Азии (Китай, Корея, Япония)» (2009-2014). В этих трудах характеристика понятия мунин дана на обширном историко-этнографическом, литературном и художественном материале всей восточноазиатской традиции.

Каллиграфическая и живописная традиции ученых-интеллектуалов эпохи Корё (935-1392) и Чосон (1392-1910) достаточно полно рассмотрены в трудах исследователей национального корейского искусства О. Н. Глухаревой (1982), Л. И. Киреевой (1986; 1990), И. А. Елисеевой (2010), Н. А. Каневской (1990).

Отдельные сведения о литературном творчестве представителей корейской плеяды интеллектуалов указанных эпох содержатся в монографиях и статьях А. Ф. Троцевич (2010), М. И. Никитиной (1994), В. И. Ивановой (1964), Л. Е. Еременко (1964), Л. Р. Концевича (2001), М. В. Солдатовой (2003), К. А. Пак (2003), Л. В. Ждановой (1998).

Вопрос о музыкальной традиции рассматривается в работах И. А. Толстокулакова «Очерк истории корейской культуры» (2002), в

труде JI. Р. Концевича «Корейская музыка (до XX в.)» (1974), а также в статье Л. И. Киреевой «Корейские музыкальные инструменты. Комунго и каягым» (1996).

Исследований, полностью посвященных истории происхождения и развития игры в шашки падук, в российской науке до настоящего времени представлено не было. Некоторые интеллектуальные корейские игры, в том числе и падук, проанализированы в монографии Е. Э. Войтишек «Игровые традиции в духовной культуре стран Восточной Азии (Китай, Корея, Япония)» (2011). На русском языке опубликованы таблицы результатов, описания правил, задачи и статистика по турнирам го (японского варианта игры) в Корее и Японии.

Значительно больше работ, посвященных изучению отдельных аспектов понятия мунин, можно найти в южнокорейской историографии.

Для данной диссертации продуктивным оказалось обращение к фундаментальному труду культуролога и историка Ли Джонхо о развитии литературной традиции в эпоху Чосон «Путь литераторов эпохи Чосон» (2004). В нем подробно рассмотрены и проанализированы жанры, в которых работали представители плеяды корейских ученых-интеллектуалов указанного периода, а также темы их произведений.

Среди исследований по национальному корейскому искусству особое место занимает монография Пак Ёндэ (Park Youngdae) «Сущность корейского искусства с древнейших времен до эпохи Чосон» («Essential Korean Art from Prehistory to the Joseon Period», 2004). В работе автор рассматривает живописную и каллиграфическую традиции «людей культуры» средневековой Кореи, проводит детальный анализ некоторых картин, а также описывает историю их создания.

Анализу исторических аспектов традиционной корейской музыки посвящена монография искусствоведа Чхве Джонмина «Эстетическая идея корейской традиционной музыки» (2003). Подробно этот вопрос рассматривается также в исследованиях южнокорейского музыковеда Сон Пансона (2001).

Изучению принципов и правил стратегической игры в шашки падук посвящены статьи в «Вестнике самого лучшего клуба по признанию Корейской Паду к-Ассоциации» (1999), «Вестнике Всекорейского клуба по игре в шашки падук» и «Вестнике Всекорейского клуба по игре в шашки падук-», а также исследования Мун Ёнджика (1988), Огоси Оттиро (1988), Пак Чхимуна (1992), Сон Ёнхе (1997), Ли Чханхо (1998), Ким Джантхэ (2008).

При подготовке данной работы целесообразным оказалось обращение к монографии известного южнокорейского историка и культуролога Чон Сухёна «Жизнь и падук» (2002), в которой автор описывает и анализирует несколько точек зрения на появление и развитие

игры в шашки падук на Корейском полуострове.

Необходимо также отметить, что до конца 1970-х гг. книг о шашках падук издавалось мало. Изучение игры происходило в основном по японским источникам и в японском варианте, что не помешало корейским игрокам достичь высокого уровня мастерства в национальном варианте шашек.

Анализу широкого круга вопросов о трансформации жанров национального изобразительного искусства и произведений, авторство которых принадлежит интеллектуалам мунин и художникам XX в., посвящен также ряд работ, написанных южно корейскими историками искусства на английском и корейском языках. Среди них можно упомянуть монографию «Понимание корейского искусства. С доисторических времен по настоящее время» (Understanding Korean Art. From the Prehistoric through the Modern Day», 2011), изданную при поддержке Южнокорейского института культурных исследований (The Korean Cultural Research Institute, KCRI); исследование профессора кафедры древнего искусства Сеульского национального университета Ким Ённа «Корейское искусство в XX в. Часть 2» (2010); труд «Историческое концептуальное искусство Кореи в 1970-1980 гг.», посвященный выставке с соответствующим названием, проходившей в художественном музее провинции Кёнгидо (Ю. Корея) в период с декабря 2010 г. по март 201.1 г.

Для визуального восприятия некоторых трансформаций в художественном творчестве интеллектуалов мунин большое значение имеют альбомы с пояснениями «Корейская пейзажная живопись тушью в XX в.» (2011), а также альбом, посвященный творчеству художника Сон Сунама как одного из ярких представителей движения за возрождение стиля сумукхва, начавшегося в Южной Корее в 1980-е гг. (2014).

При кажущемся обилии различных материалов и источников вопрос о трансформации антропологической модели «человека культуры» и связанные с ним проблемы остаются изученными неполно и неравномерно, что делает необходимой их разработку в рамках различных предметных областей.

Методологическая основа и методы исследования.

Методологическую основу работы составляют основные принципы и подходы, применяемые в культурной антропологии - опора на прямой контакт с изучаемым народом, изучение культуры на основе ее собственных ценностей и в собственном контексте, отказ от сравнения культур по принципу прогрессивности или отсталости.

Под культурой в данной работе вслед за Э. С. Маркаряном и С. А. Арутюновым автор понимает внебиологически выработанный и передаваемый способ человеческой деятельности.

Под понятием «человек культуры» автор понимает, прежде всего,

интеллектуала эпохи Средневековья Китая, Кореи и Японии, обязательными элементами досуга которого были музицирование, владение техникой каллиграфии и живописи, стихосложение и стратегические настольные игры.

Авторская оценка во многом сформирована положениями российского этнографа А. К. Байбурина, изложенными в монографии «Ритуал в традиционной культуре», где отмечено, что для обеспечения своей целостности общество обязательно вырабатывает систему социальных кодов (программ) поведения, различных для каждого коллектива. Так, среди вариантов стандартизированного поведения можно выделить поведение ремесленника, крестьянина, воина и др. 1 . Применительно к такому социальному коду в средневековом корейском обществе можно выделить поведение интеллектуала мунин с присущими ему атрибутами. Разделяя позицию А. К. Байбурина, автор диссертационного исследования определяет понятие «антропологическая модель человека культуры» как целостный комплекс поведенческих актов в рамках одного социального кода, характерный для представителей субкультуры корейских интеллектуалов эпохи Средневековья.

Автор работы также согласен с идеей французского этнолога К. Леви-Стросса, о том, что модель должна быть построена таким образом, чтобы ее применение охватывало все наблюдаемые явления2.

Именно поэтому в данной диссертации значительное внимание уделено анализу всех аспектов понятия мунин в контексте этико-философского учения конфуцианства.

Для анализа антропологической модели «человека культуры» и ее элементов в данном диссертационном исследовании был применен системно-структурный метод, позволивший рассмотреть группу средневековых интеллектуалов-книжников эпохи Чосон как устойчивую социальную структуру, характеризующуюся определенным набором признаков, основой формирования которой послужила ориентация на высокие конфуцианские идеалы как духовные константы в странах Дальнего Востока.

Сравнительно-исторический и историко-культурный методы позволили сопоставить корейское культурное наследие с китайским и выявить основные черты трансформации аспектов антропологической модели «человека культуры».

В работе также были применены историко-генетический, историко-диффузный, историко-типологический методы, которые позволили проследить трансформационные тенденции в духовной и материальной

1 Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. - СПб. : Наука, 1993. - 223 с.

2 Леви-Стросс К. Структурная антропология. - М.: Эксмо-Пресс, 2001. - 512 с.

культуре корейского этноса. Применение системного метода, который рассматривает культуру как систему, элементы которой находятся в единстве и целостности, позволил рассмотреть процесс ее трансформации на территории Кореи во всей полноте свойств и отношений.

Методологическая специфика данной работы состоит в том, что автор не мог постоянно находиться внутри изучаемой культуры, поэтому в исследовании был использован метод дистанционного наблюдения и изучения.

Кроме того, поскольку проблематика данной работы частично связана с игровыми практиками корейского этноса, для полномасштабного освещения темы целесообразным явилось использование метода включенного наблюдения.

В данной работе использована система транскрибирования слов корейского языка кириллицей, разработанная Л. Р. Концевичем на основе более ранней транскрипции А. А. Холодовича1. Кроме того, автор работы применяет разработанную Л. Р. Концевичем периодизацию истории стран Восточной и Центральной Азии2.

Источниковую базу исследования составляют:

1. письменные источники (летописи «Самгук саги» и «Самгук юса»); специализированные словари, справочники и энциклопедии, в том числе и в электронных изданиях («Большой толковый словарь корейского языка», 1988, 2005; «Большой словарь биографий», 1993; «Энциклопедия настольных игр народов мира», 2001; «Словарь современного искусства», 2011; «Словарь имен корейских художников и каллиграфов», 2000; «Словарь специальных терминов по игре в шашки падук», 1999; «Корейская энциклопедия этнической культуры» и др.).

2. вещественные, или этнографические (шашки и шахматы, подставки, доски, фигуры и прочий игровой инструментарий, национальные корейские музыкальные инструменты, кисти, тушечницы, ароматические курильницы, различные экспонаты из частных коллекций и музеев (Национальный музей, Этнографический музей, Музей Современного искусства в г. Сеул, Исторический музей г. Пусан, храмовые комплексы Чхандоккун, Токсугун, Кёнбоккун, Унхёнгун, Чхангёнгун в г. Сеул, Государственный музей и исторический парк г. Кёнджу и др.);

3. изобразительные/художественно-изобразительные (картины, свитки, ширмы, панно, созданные интеллектуалами мунин в эпохи Корё и Чосон, мастерами периода японского протектората, а также современные произведения национальной корейской культуры, включая медиа-

' Концевич Л. Р. Избранные работы. - М.: Муравей-Гайд, 2001. - 640 с.

2 Концевич Л. Р. Хронология стран Восточной и Центральной Азии. - М.: Вост. лит., 2010. -806 с.

инсталляции);

4. изобразительные / изобразительно-натуральные (фотографии картин из музеев Ю. Кореи и Китая, игрового инструментария, интерьеров).

Научная новизна и научно-практическая значимость работы.

Научная новизна исследования заключается в том, что в данной диссертации впервые комплексно и системно:

1. в контексте изучения особенностей процесса распространения и усвоения конфуцианства на территории Корейского полуострова реконструирован процесс трансформации основных аспектов понятия муиин («человек культуры») на материале этнической культуры корейцев;

2. раскрыт процесс трансформации антропологической модели «человека культуры» в Корее в Новое и Новейшее время;

3. прослежены основные черты изменения художественных традиций в творчестве интеллектуалов мунин в связи с культурными, этническими и политическими процессами, происходящими в корейском обществе в период с конца XIX до конца XX в.

4. элементы этнической культуры корейцев представлены как основные факторы устойчивости и защитные механизмы традиций;

5. осуществлен критический анализ терминологического аппарата, используемого в современном национальном корейском искусстве;

6. показана дискуссионная природа вопроса о происхождении и развитии национальной стратегической игры в шашки падук\

7. введены в научный оборот новые данные, полученные в ходе полевых исследований и экспериментальной работы.

Положения и выводы исследования, а также содержащиеся в нем отдельные факты и идеи, могут быть использованы и в практической работе, связанной с выставочной деятельностью этнографических и антропологических музеев. Отдельные факты, касающиеся изучения игрового аспекта понятия «человек культуры», могут быть использованы при обучении правилам и принципам игры в шашки падук.

Кроме того, методика, инструментарий и некоторые результаты работы могут быть использованы в учебном процессе в высших учебных заведениях, при преподавании курсов «Этнография Кореи», «История Кореи», «Искусство Кореи», а также при разработке тематических лекций, спецкурсов, методических пособий.

Апробация работы. Основные результаты исследования были представлены на международных конференциях в г. Томск (Россия) в сентябре 2012 г., в г. Санкт-Петербург (Россия) в апреле 2011 г. и в апреле 2013 г., г. Мюнстере (Германия) в сентябре 2013 г., г. Москва (Россия) в мае 2014 г. и г. Оломоуце (Чехия) в сентябре 2014 г. Кроме того, автор работы принимала участие во всероссийских конференциях (г.

Новосибирск, НГПУ, май 2012 г.), а также ряде этнографических экспедиций в Китай и Корею в 2008-2014 гг.

По теме диссертации подготовлено 12 публикаций, из них на момент защиты три статьи издано в журналах, рекомендованных списком ВАК (список публикаций приведен в конце автореферата). Кроме того, результаты включены в Отчет о научно-исследовательской работе по гранту РГНФ «Игровые традиции стран Восточной Азии и антропологическая модель "человека культуры"» (проект № 14-01-00507).

Основные положения, выносимые на защиту:

1. успешная адаптация конфуцианских идей на Корейском полуострове была обусловлена сходством ритуально-обрядовых систем Китая и Кореи. Под влиянием идей этико-философского учения конфуцианства в Корее в эпоху Средневековья сформировался идеал личности синкретичного типа, получившей название Ж А мунин («человек культуры»);

2. антропологическая модель «человека культуры» ЗС А мунин (кит. вэньжэнь, яп. бундзин), сформировавшаяся в русле китайской традиции, претерпела множественные изменения на корейском культурном фоне в период с XVIII по XX вв. под влиянием этнических, политических и социокультурных трансформаций;

3. бурное развитие национального изобразительного искусства и появление музейного дела в начале XX в. в Корее явились основными факторами устойчивости традиций и способствовали актуализации национальной идентичности и сохранению ядра этнической культуры корейцев;

4. в XX в. в связи с проникновением западных идей и концептов, а также японской колониальной политики корейцы испытывали длительный кризис идентичности, приведший к глубинным трансформациям во всех сферах жизни общества. В результате этих изменений стало невозможным существование цельной синкретичной личности, которую ранее представлял собой «человек культуры»;

5. традиции и возрождение жанров национального искусства стали основными средствами адаптации к изменившимся условиям в 1980-е гг.;

6. естественный вектор развития общества Южной Кореи в настоящее время направлен в сторону глобализации и вестернизации, что актуализирует необходимость пропаганды и распространения устойчивых ценностей этнической культуры.

Структура работы. Работа состоит из Введения, трех глав, Заключения, списка источников и литературы, а также Приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы, определяются объект, предмет, цель и задачи работы, характеризуются методологические основы работы, ее научная новизна и практическая значимость, проводится анализ источников, оценивается степень изученности проблемы в отечественной и зарубежной исторической науке, изложены сведения об апробации и структуре диссертации.

Глава 1 «Трансформация корейского общества в русле конфуцианской традиции» состоит из двух параграфов и посвящена анализу процесса адаптации конфуцианского и буддийского учений в Корее, а также рассмотрению конфуцианских идей в контексте сферы художественного творчества.

В § 1 «Распространение и усвоение конфуцианских идей в Корее» прослеживается история трансформации корейского общества под влиянием конфуцианского учения в его полемике с буддизмом.

Распространение и развитие идей конфуцианства на Корейском полуострове стало возможным благодаря наличию в религии и культуре обществ Древнего Чосона (УШ-П вв. до н. э.) компонентов, свойственных первобытным верованиям, которые, по некоторым данным, были заимствованы Конфуцием в качестве базы для создания учения - культ предков, культ Земли и почитание древними китайцами своего верховного божества и легендарного первопредка Шан-ди'.

Проникновение идей конфуцианского учения на Корейский полуостров было также обусловлено заимствованием китайской письменности в поздний период Древнего Чосона, что сделало возможным чтение классических конфуцианских канонов2.

Процесс конфуцианской трансформации корейского общества происходил в период существования Трех государств (1-Х вв.) в несколько этапов, среди которых наиболее значимыми явились создание системы образования и государственного управления по китайскому образцу.

Наряду с конфуцианством значительное влияние на формирование корейского государства и общества периода Трех государств оказало буддийское учение, которое в силу ориентации на нравственное воспитание, а не на усовершенствование методов управления и решения первостепенных государственных задач, не смогло стать основной интеллектуальной силой общества"".

1 Переломов Л. С. Конфуций и конфуцианство с древности по настоящее время (V в. до н. э. -XXI в.). - М.: Стилсервис, 2009. - 704 с.

2 Хан Ёнъу. История Кореи. Новый взгляд. - М.: Вост. лит., 2010. - С. 103.

3 Толстокулаков И. А. Очерк истории корейской культуры. - Владивосток: Изд-во Дальневосточного ун-та, 2002. - С. 91.

Конфуцианство сыграло роль катализатора в стремлении населения Корейского полуострова к духовному единению. «Конфуцианство, рассматривая человека как члена коллектива, создало идеал образцовой личности, сочетающей в себе нравственность и культуру»1. Воплощением этой образцовой личности в корейском обществе и стали ученые-интеллектуалы зС )к.\1у1ши.

Следующий параграф, § 2 «Формирование, антропологической модели "человека культуры" (кит. вэньжэнь, кор. мунин, яп. бупдзин) в странах конфуцианского региона» посвящен анализу влияния идей конфуцианского учения на культуру и сферу художественного творчества Китая, Кореи и Японии.

Эстетическая теория вэньжэнь, обосновывающая особое отношение к искусству и всему, что с ним связано, и подразумевавшая ориентацию на образ «человека культуры», появилась в Китае на рубеже Х1-ХИ в., в период складывания неоконфуцианского мировоззрения.

Под влиянием конфуцианских идей художественное творчество было провозглашено в Китае главным способом воспитания человека, а также демонстрации им своих качеств и способностей, что сделало его обязательным для каждого, кто хотел участвовать или уже участвовал в управлении страной. Этим обстоятельством и было обусловлено появление в аристократической среде стереотипа полезного досуга, включающего в себя занятия музыкой, литературой, каллиграфией/живописью, а также настольными интеллектуальными стратегическими играми.

Такое сочетание элементов праздного времяпрепровождения можно объяснить синкретизмом дальневосточного искусства, все составляющие которого имеют один источник-основу — "X вэнь 2. Таким образом, вэньжэнь (кор. мунин, яп. бундзин) — это интеллектуал, который владеет четырьмя видами искусства: живописью/каллиграфией, литературой, музыкой и игрой в шашки. Такое сочетание добродетелей и талантов почиталось за образец идеального человека Средневековья, которому следовало подражать.

В Главе 2 «Формирование, развитие и трансформация понятия мунин в корейской культуре» дается толкование понятия мунин, рассматриваются вопросы, связанные с появлением этой категории людей в Корее, анализируется процесс трансформации живописной, каллиграфической, литературной, музыкальной и игровой традиций корейских интеллектуалов.

1 Троцевич А. Ф. Наставление царю цветов: высокая проза Кореи Х1-ХУШ веков. - СПб.: Гиперион, 2010.-288 с.

2 Кравцова М. Е. Мировая художественная культура. История искусства Китая. - М.: Триада, 2004.-С. 116.

В § 1 «Понятие мунин в культуре Корен» рассматривается история формирования понятия «человек культуры» в Корее и дается его определение на корейском материале.

Появление ученых-интеллектуалов мунин было обусловлено проникновением конфуцианских идей на Корейский полуостров. До настоящего момента среди исследователей не выработано единого мнения относительно времени окончательного формирования указанной категории «людей культуры» в Корее. Наиболее заметный след в истории страны оставили интеллектуалы Корё и Чосон, что было обусловлено расцветом живописного, каллиграфического и литературного творчества и совпало с периодом «бума культуры», который происходил в эти эпохи и существует до сих пор в виде интеллектуальных и литературных обществ, отдельных мастеров живописи 5.' А №1 мунинхва (букв, «живопись интеллектуалов мунин»), каллиграфов, музыкантов.

В толковом словаре корейского языка толкование понятия мунин сводится к двум интерпретациям: 1) «человек, который служит литературе»; 2) «человек, который служит науке»1.

Вслед за теорией, выработанной к этому времени китайскими интеллектуалами, корейские исследователи характеризуют представителей этого сословия как ученых мужей, в равной мере владеющих литературным ремеслом, игрой на национальном щипковом шестиструнном инструменте А ¡А комунго (7| А^), способностями к живописи/каллиграфии, а также к игре в шашки падук (и1"=|-).

В § 2 «Трансформация живописного стиля мунинхва в Корее в эпоху Чосон» рассматриваются вопросы становления и развития художественного направления мунинхва в Корее, а также дается анализ трансформации стилей и художественных приемов, заимствованных у китайских мастеров.

Традиция живописи мунинхва начала разрабатываться в Корее с конца эпохи Корё (кон. XII в. - нач. XIII в.). Однако в то время она еще не была настолько популярна, чтобы говорить о появлении независимой художественной школы и направления мунинхва. Понятие станковой живописи как самостоятельного вида национального корейского искусства окончательно оформилось при династии Ли эпохи Чосон (1392-1910).

Развитие стиля мунинхва в Корее в эпоху Чосон проходило в несколько этапов:

Первый этап (1392-1550) - создание произведений в подражание китайским мастерам вэньжэньхуа эпох Сун и Мин;

Второй этап (1550—1700) - интерпретация китайских стилей

1 Ли Хысын. Гого тзсаджон [Большой толковый словарь корейского языка]. - Соуль: Мингасо, 2005. - С. 1332.

указанных периодов;

Третий этап (1700-1850) - создание корейских национальных стилей;

Четвертый этап (1850-1910) - сочетание сложившихся традиций с новыми веяниями, использование приемов европейской живописи1.

Корейские мастера мунинхва переосмыслили лучшие достижения китайской традиции. От рисования по китайским образцам они перешли к работе с натурой, тщательное изучение которой привело к созданию национального реалистического пейзажа, а также жанровой живописи в Корее.

В корейской живописи мунинхва в ходе ее трансформации произошло смещение акцента с субъективных на объективные аспекты изображаемого. Корейских живописцев-интеллектуалов эпохи Чосон интересовал предмет изображения, а не его символическая составляющая.

Корейская живописная традиция эпохи Чосон совершенствовалась по мере развития культуры страны и реагировала на исторические события.

Корейские мастера значительно обогатили систему образов живописи.1иунинхва, впервые раскрыв образы простого народа, выработали свои уникальные художественные приемы.

В § 3 «Каллиграфическое наследие корейских интеллектуалов эпохи Чосон (1392-1910)» проведен анализ трансформации каллиграфической традиции интеллектуалов мунин.

К XIV в. в корейской национальной культуре сложился определенный тип живописного произведения, предполагающий возможность введения в плоскость картины каллиграфических надписей разнообразного, чаще всего поэтического содержания, которые раскрывали замысел художника и поясняли тему произведения.

На протяжении эпохи Чосон корейские мастера при создании надписей к картинам работали в рамках китайской традиции, которая была основательно переработана и дополнена авторскими техническими приемами.

Самым крупным каллиграфом из плеяды интеллектуалов эпохи Чосон является Ш Ш. Ким Джонхи 1786-1856),

принадлежавший к движению сирхак. Выработанный мастером стиль получил название l^ffeH чхуса (^гЛК букв, «осенний стиль»).

Изобретение национального корейского алфавита хангыль привело к созданию неиероглифического женского стиля кунчхе.

В § 4 «Корейская музыкальная традиция и "люди культуры"» дается анализ трансформации китайской официальной музыкальной традиции на корейском культурном фоне.

В эпоху Чосон на основе китайского наследия в Корее

'Белозерова В. Г. Искусство стран Дальнего Востока. Учебно-методический комплекс для специальности искусствоведение. - М.: РГГУ, 2000. - С. 72-73.

16

сформировались свои оригинальные жанры дворцовой музыки (чонмё череак), был значительно расширен дворцовый репертуар и созданы две системы оригинальной нотной записи - акпо и хапчабо. Наряду с конфуцианской музыкальной традицией развивалась и национальная, что выразилось в создании произведений в корейских народных жанрах - каса, сиджо и кагок.

В § 5 «Интеллектуальная стратегическая игра в шашки падук как одна из составляющих антропологической модели "человека культуры"» дается анализ вопроса о происхождении и развитии игры в шашки падук на Корейском полуострове, приводятся альтернативные точки зрения южнокорейских исследователей.

В Корею игра в шашки падук пришла в эпоху Древнего Чосона (УШ-П вв. до н. э.), но в силу недостаточности археологических доказательств невозможно определить точное время заимствования. Согласно данным, приведенным в исторических источниках «Самгук саги» и «Самгук юса», игра падук была широко распространена в среде аристократии и при дворе вана.

Южнокорейские исследователи выделяют шесть этапов развития игры в шашки падук в Корее: знакомство с игрой - с эпохи Древнего Чосона (УШ-П вв. до н. э.) до начала периода Объединенного Силла (668935), распространение по всей территории Корейского полуострова - с эпохи Коре (935-1392) до нач. XVII в., преобладание разновидности игры сунджан падук - до конца эпохи Чосон (1392-1910), изучение японского варианта игры (до 1945 г.), развитие игры на профессиональном уровне (1954-1989), «золотая эпоха» (с 1989 г. по настоящее время)1.

Открытым остается вопрос о происхождении игры в шашки падук. По легенде падук был изобретен премудрыми государями Яо и Шунем для воспитания своих бестолковых сыновей Дачжу и Шанцзюня. Среди южнокорейских историков наиболее популярной является точка зрения о привнесении шашек падук в государство Силла переселенцами с китайских территорий в период Ш-1 вв. до н. э.

Глава 3 «Трансформация антропологической модели "человека культуры" в контексте социально-политических процессов и культурной ситуации в Корее XX в.» посвящена анализу изменений, которые происходили в этнической культуре корейцев и национальном изобразительном искусстве как средстве ее отражения на протяжении XX в. В связи с этим делается вывод о трансформации антропологической модели «человека культуры» в Корее.

В § 1 «Процессы актуализации национальной идентичности и факторы развития искусства в Корее начала XX века» рассматривается

' Чон Сухйн. Инсэн-ква падук [Жизнь и падук]. -Соуль: Тэгванмунхва, 2002. - С. 32.

17

вопрос о трансформации роли и места «людей культуры» в Корее в связи с изменением статуса государства.

В начале XX в. Корея оказывается вовлеченной в масштабный диалог культур, что было связано с необходимостью противостоять японской агрессии, преодолевать техническую и экономическую отсталость, воспринимать западные течения и идеи, не допустив при этом полной вестернизации собственной культуры.

Проникновение западных идей и установление колониального господства породило в традиционной Корее кризис национальной идентичности и необходимость ее нового поиска, что также способствовало изменениям в сознании мастеров из плеяды ученых-интеллектуалов мунин.

В отличие от средневековых интеллектуалов, для которых прилежные занятия искусствами являлись, прежде всего, предписываемыми конфуцианской традицией обязательными условиями самовоспитания и саморазвития, художники первой половины XX в. создавали свои произведения, руководствуясь теоретическими выкладками, а не только по образцу традиции или по своему вкусу.

Кроме того, стоит отметить, что в среде интеллектуалов мунин стало появляться все больше выходцев из слоя разночинцев, что свидетельствует об определенном процессе демократизации прежде элитарной культуры, доступности образования для средних слоев общества.

§ 2 «Трансформация жанров живописи мунинхва как художественного аспекта модели "человека культуры" в Корее в первой половине XX в.» посвящен анализу тенденций, происходивших в корейском изобразительном искусстве в период 1910-1940 гг.

В начале XX в. корейские мастера направления мунинхва начали поиск индивидуальных стилей в параметрах выработанной национальной стилистики, что явилось в определенной мере сопротивлением устаревшим академическим канонам, насаждаемым в ходе реакционной политики правящей элиты, и стремлением к правдивому отражению действительности.

Осознание художниками своей роли в обществе, необходимость поиска национальной идентичности, а также восстановления национальной гордости, демократизации культуры и адаптации западных образцов позволили запустить процесс культурной модернизации на территории Корейского полуострова.

Несмотря на то, что долгое время корейские художники создавали свои картины только с помощью туши, они с большим интересом восприняли появление нового материала - масляных красок. Использование масляных красок и новых техник позволило значительно расширить тематику произведений, в результате чего корейской живописи

открылась дорога в мировое искусство.

В § 3 «Этнические, политические, культурные процессы в Корее во второй половине ХХ-нач. XXI вв.» вслед за анализом процесса трансформации корейского общества рассматриваются некоторые аспекты культуры и искусства в период после окончания Корейской войны под влиянием западных, в частности, американских ценностей и трендов.

После окончания войны в Корее основным ее союзником стала Америка. Ориентация на американские ценности привела к запуску в Южной Корее процесса модернизации повседневности.

Появление на Корейском полуострове двух государств спровоцировало проблему самоидентификации личности и поиски определения понятия «национальная культура». Этнополитическая сепарация вызвала всплеск патриотических настроений, что в сфере искусства и культуры выразилось в поиске корейских корней путем создания произведений на традиционную тематику с использованием традиционных материалов и приемов.

В начале 1990-х гг. в связи с повышением уровня конкурентоспособности южнокорейской экономики, улучшением благосостояния граждан, исчезновением экономических и культурных границ между государствами, развитием цифровых технологий и экранное™ в Южной Корее появился новый визуальный тип культуры, о чем также может свидетельствовать дальнейшее развитие концептуального искусства, возникшего в 1970-1980-е гг. XX в. и создание произведений с использованием смешанных материалов и компьютерных изображений, образующих медиа-инсталляции.

В § 4 «Основные черты трансформации антропологической модели "человека культуры"» перечисляются основные вехи процесса трансформации антропологической модели «человека культуры» в Корее в XX в. в связи с историческими, социальными и культурными процессами.

В XX в. под влиянием процессов модернизации, проникновения западных идей и концептов, а также необходимости противостоять засилью японской культуры в Корее происходит актуализация механизмов этнической идентичности, что способствует консолидации корейского народа и сохранению культурного ядра во всех сферах жизни корейского общества. В этих условиях происходит специализация мастеров искусства, которые наряду с освоением новых тенденций уделяют большое внимание национальной стилистике и традиционным жанрам.

В период с 1930-х по 1960-е гг. в Корее произошли колоссальные изменения, затронувшие не только основы государственного устройства, политическую и экономическую сферу, но и способствующие качественной трансформации этнической культуры корейцев, вызванной ориентацией на опыт США. Под влиянием модернизации повседневности

и сопутствующего этому процессу формирования общества потребления произошло смещение акцентов с художественной ценности произведений на их коммерческую значимость, в результате чего сюжет той или иной картины и качество исполнения уже не столь важны по сравнению с тем, насколько данный продукт соответствует современным трендам.

Позднее, в начале 1980-х гг., с наступлением супериндустриальной эпохи растущее ускорение темпов жизни и необходимость соответствия мировым культурным стандартам не давали мастерам сконцентрироваться на одном предмете и детально изучить его. Появление концепции «временности» лишило художников супериндустриальной эпохи мотивации к созданию «вечных» шедевров.

Сегодня корейское искусство и культура сильно коммерциализированы. Произведения подчас не отличаются особой художественной ценностью, безыдейны, лишены самокритики и самоанализа, но, с другой стороны, в них сохраняются традиционные мотивы, образы, символы.

Благодаря реализации новых правительственных проектов интеллектуальные развлечения и духовный досуг по-прежнему остаются важной частью общественной и культурной жизни Кореи, чему во многом способствует развитие тенденции к возрождению культурных истоков, начало которой современные корейские антропологи относят к рубежу ХХ-ХХ1 вв.

В Заключении подводится итог диссертационной работы. Со времени проникновения конфуцианских идей на Корейский полуостров с конца IV в. и вплоть до настоящего времени в традиционной этнической культуре корейцев происходили существенные изменения, которые были обусловлены рядом факторов. Среди них необходимо выделить такие, как: распространение конфуцианских идей, развитие контактов с соседними государствами, проникновение западных идей и концептов, установление японского протектората, что обусловило необходимость решения первоочередных задач по преодолению технической и экономической отсталости, по защите культурной целостности и национальной идентичности, а также интеграции в мировое сообщество.

Население Корейского полуострова восприняло конфуцианство в качестве базовой этической доктрины ввиду совместимости протокорейского культа предков и основных идей этого политико-философского учения. Однако распространение конфуцианства как учения об управлении государством на протяжении нескольких веков происходило в постоянной полемике с буддизмом, в большой степени ориентированным на нравственное воспитание. С проникновением неоконфуцианства на территорию Кореи в начале XIV в. отчетливо проявилась его наибольшая пригодность для решения актуальных

социально-политических проблем в обществе. Именно поэтому пришедшая к власти в 1392 г. династия Ли выбрала неоконфуцианство в качестве идеологической основы для формирования сильного могущественного государства.

Восприятие идей политико-философского учения ускорило процесс осознания корейским народом своего духовного единства. Конфуцианская традиция сыграла основополагающую роль в формировании мировоззрения средневекового человека, сформировала базу для возникновения антропологической модели «человека культуры».

Ввиду синкретизма восточного мировоззрения и искусства стало возможным появление специфического вида интеллектуалов, обладающих большим культурным потенциалом. Интеллектуальная корейская элита, сформировавшаяся под существенным влиянием конфуцианства и частично буддизма, в продолжение китайской культурной традиции, на протяжении нескольких веков создавала произведения, возможные, в основном, в рамках традиции комплексной деятельности «человека культуры» и понятия «четырех видов искусства» («цитра-шашки-каллиграфия/литература-живопись»).

Таким образом, «человек культуры» в традиционном понимании -это интеллектуал-книжник, который владеет навыками в области живописи, каллиграфии, литературы, музыки и стратегических настольных игр (шашек и шахмат). Такое сочетание талантов, как правило, предполагало следование и традиционным конфуцианским добродетелям, что почиталось за образец идеального человека, которому следовало подражать.

Диахронный анализ понятия «человек культуры» показал, что все его компоненты, присущие китайской культурной традиции (живопись, каллиграфия, музицирование, занятия литературой и игровые практики), на территории Кореи значительно трансформировались в эпоху Чосон (преимущественно в ХУШ-Х1Х вв.) и в период японского протектората (первая половина XX в.), что привело к обособлению каждого элемента целостной антропологической модели. В настоящее время можно говорить лишь об углубляющейся специализации каждого направления и явной коммерциализации всех сфер культуры.

Анализ этнических, политических и культурных процессов показал, что на рубеже Х1Х-ХХ вв. Корея, вовлеченная в масштабный диалог культур, вынуждена была противостоять японской агрессии и заодно преодолевать экономическую, научно-техническую отсталость, политическую зависимость от Японии. Эти обстоятельства диктовали необходимость выработки позитивной социальной и культурной политики, которая бы позволила сохранить принципы национальной идентичности и защитить «ядро» своей культуры. Кризис этнической идентичности в

начале XX в. во многом преодолевался благодаря деятельному участию интеллигенции из плеяды «людей культуры».

В ходе исследования было установлено, что бурное и повсеместное развитие музейного дела в Корее, а вместе с ним и национального изобразительного искусства явилось мощным фактором актуализации национальной идентичности, что способствовало запуску консолидирующих механизмов нации. Всплеск интереса к собственному культурному наследию продемонстрировал устойчивость традиционной культуры Кореи к общественно-политическим катаклизмам первой половины XX в. Даже позднее, в 1970-1980-е гг. XX в., возврат к традиционным стилям живописи, интерес к средневековым литературным жанрам и музыкально-декламационному исполнительскому искусству, обращение к средневековым песенно-музыкальным и театральным жанрам во многом способствовали стабилизации общественной и политической ситуации в новых условиях, а также переосмыслению роли и функции традиционной культуры в современном корейском обществе.

В настоящее время интеллектуальные развлечения по-прежнему остаются важной частью общественной и культурной жизни Кореи, чему во многом способствует развитие тенденции за возрождение культурных истоков, начало которой современные корейские антропологи относят к рубежу ХХ-ХХ1 вв.

Однако, по мнению многих корейских современных исследователей, интеллектуальные развлечения и традиционный досуг как часть этнической культуры в Корее под натиском ценностей западного образа жизни постепенно теряют свою привлекательность.

При этом нельзя не заметить, что в современном национальном искусстве по-прежнему широко используются мотивы, сюжеты, образы и символы, характерные для традиционной культуры. Ярким примером значимости книжного знания служат идейно-художественные образы и символика корейских живописных произведений, созданных в жанрах ГО чэккори (букв, «изображение книг») и ШйИ чэккадо (букв, «изображение книжных полок»), относящихся в широком смысле к направлению народной живописи К в минхва. Весьма популярные в Корее с конца XVIII в. изображения предметов из кабинета конфуцианского ученого-книжника (свитки, книги, вазы, кисти, цветы, тушечницы, ароматические курильницы, бумага для каллиграфии и проч.) до сих пор широко используются в современном прикладном искусстве и дизайне. Более того, до настоящего времени в корейской этнической культуре сохраняется обычай фотографировать детей на фоне картин в жанре чэккори и чэккадо во время празднования их первого дня рождения (по достижению ими годовалого возраста), когда родственники высказывают ребенку пожелания успехов в учебе и достижения удачной карьеры. Это лишний

22

раз подчеркивает тот факт, что и в настоящее время в корейском обществе остаются востребованными конфуцианские идеи важности образования, создания атмосферы учености и высокой культуры.

Основные положения диссертации отражены в следующих основных публикациях:

Статьи, опубликованные в журналах, которые включены в Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание учёной степени доктора и кандидата наук:

1. Войтишек, Е. Э. Содержание и значение понятия мунин в контексте конфуцианской трансформации средневекового корейского общества / Е. Э. Войтишек, А. С. Шмакова // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. - 2012. - Т. 11, вып. 4. - С. 86-92. - 0,5 / 0,3 п.л.

2. Шмакова, А. С. Корейское искусство начала XX века (по материалам новейших исследований) / А. С. Шмакова // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология.-2013.-Т. 12, вып. 4. - С. 99-111.-0,5 п.л.

3. Шмакова, А. С. Социально-политические факторы развития искусства и процессы актуализации национальной идентичности в Корее начала XX века / А. С. Шмакова // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. - 2014. -Т. 13, вып. 4.-С. 126-132.-0,5 п.л.

Публикации в других научных изданиях:

4. Шмакова, А. С. Трансформация живописи мунинхва как художественного аспекта понятия мунин в культуре Кореи позднего средневековья / А. С. Шмакова // Корееведение Казахстана: сборник статей. - Алматы: КазУМОиМЯ им. Абылай хана, 2014. - Вып. 2. - С. 340-350.-0,5 п.л.

5. Шмакова, А. С. К вопросу о происхождении и историческом развитии интеллектуальной стратегической игры в шашки падук / А. С. Шмакова // Студент и научно-технический прогресс: Востоковедение: материалы ХЬУН Международной научной студенческой конференции. Новосибирск, 11-15 апреля. - Новосибирск, 2009. - С. 11. - 0,05 п.л.

6. Шмакова, А. С. Понятие мунин в корейской культуре / А. С. Шмакова // Студент и научно-технический прогресс: Востоковедение: материалы ХЬУШ Международной научной студенческой конференции. Новосибирск, 10-14 апреля. - Новосибирск, 2010. - С. 110. - 0,05 п.л.

7. Шмакова, А. С. К вопросу о конфуцианской трансформации корейского общества / А. С. Шмакова // Студент и научно-технический прогресс: Востоковедение: материалы ХЫХ Международной научной студенческой конференции. Новосибирск, 16—20 апреля. - Новосибирск,

2011.-С. 10.-0,05 п.л.

8. Шмакова, А. С. К вопросу о формировании традиционной эстетики и синкретичности искусства стран Дальнего Востока / А. С. Шмакова // Азия и Африка в меняющемся мире: тезисы докладов XXVI международной конференции по источниковедению и историографии стран Азии и Африки. Санкт-Петербург, 20-22 апреля. - СПб., 2011. -С. 450. - 0,05 п.л.

9. Шмакова, А. С. Синкретичность искусства и традиционная эстетика стан Дальнего Востока / А. С. Шмакова // Студент и научно-технический прогресс: Востоковедение: материалы 50-ой Международной научной студенческой конференции. Новосибирск, 7-9 апреля. -Новосибирск, 2012. - С. 123. - 0,05 п.л.

10. Шмакова, А. С. Новая эпоха в корейском искусстве (1910-1940) / А. С. Шмакова // Азия и Африка в меняющемся мире: тезисы докладов XXVII международной конференции по источниковедению и историографии стран Азии и Африки. Санкт-Петербург, 24-26 апреля. -СПб.,2013.-С. 189-190.-0,05 п.л.

11. Shmakova, A. The transformation of the term T1] ^r " (geundae misul, modem art) in Korea in the beginning of the 20th century / Anna S. Shmakova // The First Conférence of European Association for Asian Art and Archaeology: Abstracts. Olomouc, Czech Republic, September 25-27, 2014. -Olomouc: Palacky University Olomouc, 2014. - P. 57-58. - 0,04 п.л.

12. Шмакова, A. С. Кансон (Чон Хёнпхиль) как хранитель корейской традиционной культуры / А. С. Шмакова // Азия и Африка в меняющемся мире: тезисы докладов XXVIII международной научной конференции по источниковедению и историографии стран Азии и Африки. Санкт-Петербург. - СПб., 2015. - С. 240-241. - 0,05 п.л.

Подписано в печать 03.07.2015 Объем 1,5 Уч.-изд. л. 1,25 Формат бумаги 60x841/16_Заказ № 191 Тираж 100 экз.

Редакционно-издательский центр НГУ 630090, г. Новосибирск, Пирогова, 2