автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.09
диссертация на тему: Цивилизационный подход к истории России как факт историографии и метод познания

Полный текст автореферата диссертации по теме "Цивилизационный подход к истории России как факт историографии и метод познания"

На правах рукописи

484/иоэ

ШЕМЯКИНА Ольга Дмнтриевпа

1ЩВИЛИЗАЦИОШШЙ ПОДХОД К ИСТОРИИ РОССИИ КАК ФАКТ ИСТОРИОГРАФИИ И МЕТОД ПОЗНАНИЯ

Специальность 07.00.09 - Историография, источниковедение и методы исторического

исследования

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических паук

1 9 МАЙ 2011

Москва - 2011

4847055

Работа выполнена на кафедре истории Института переподготовки и повышения квалификации преподавателей гуманитарных и социальных наук Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова.

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Наумова Галина Романовна

доктор исторических наук, профессор

Бородкин Леонид Иосифович доктор исторических наук, профессор Исторического факультета МТУ имени М.В. Ломоносова

Ионов Игорь Николаевич

кандидат исторических наук, старший научный сотрудник центра интеллектуальной истории Института всеобщей истории РАН

Ведущая организация:

Российский университет дружбы народов

V

ж

Защита состоится « т~» июня 2011 г. в «' / » часов на заседании диссертационного совета Д. 501.001.72 при Московском государственном университете имени М.В. Ломоносова по адресу: 119991, ГСП-1, Ломоносовский проспект, д. 27, корп. 4, Исторический факультет МГУ, ауд. А-419.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова по адресу: 119991, ГСП-1, Ломоносовский проспект, д. 27, Научная библиотека МГУ.

Автореферат разослан «с^/ ¿¿^^-¿Гу/ 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук, профессор

Г.Р. Наумова

1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования определяется остротой проблемы сохранения собственного культурно-исторического лица для всех без исключения народов в условиях развертывания процесса глобализации, который затронул целостность духовных оснований всех цивилизаций. Кризис самоидентификации проявился с особой силой в России после краха СССР и распада господствовавшей в советский период системы ценностей. Проявлением этого процесса в научной сфере стал глубочайший кризис методологических основ гуманитарных паук. Повсеместный отход от формационного редукционизма имел противоречивые последствия. С одной стороны, были открыты широкие возможности для творческого поиска новых форм научного дискурса, с другой -в ряде случаев произошел отказ от сколько-нибудь серьезных попыток научных обобщений как таковых. Эти обстоятельства делают в высшей степени актуальной задачу одновременного изучения современной научной литературы и реалий отечественной истории с целью критического анализа объяснительных возможностей цивилизационного подхода применительно к российской действительности.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования является современный научный опыт применения цивилизационного подхода к изучению истории России. Предметом исследования стал процесс отражения в современной научной практике типологических особенностей российской цивилизации.

Основываясь на подобном понимании объекта и предмета исследования, формулируется двойная цель работы: во-первых, изучить тот теоретический инструментарий, который разработан к настоящему времени в качестве средства познания российской цивилизации; во-вторых, проанализировать, каким образом созданные на теоретическом уровне объяснительные схемы «работают» в практике исторических исследований на современном историографическом этапе.

Исходя из поставленной цели в диссертации решаются следующие задачи:

- проанализировать, какие особенности российского цивилизационного типа по сравнению с иными типами выделяются в современных цивилизационных теориях, и, в связи с этим;

- исследовать пути и условия достижения целостности цивилизационной системы России;

- изучить соотношение внешних и внутренних факторов в развитии российской цивилизации;

- выявить специфику соотношения личностного и надличностного уровней развертывания цивилизационного процесса в России;

- изучить институциональные факторы достижения и поддержания целостности российской цивилизации;

- проанализировать особенности процесса формообразования в российском культурно-историческом контексте, выявить факторы, как способствующие этому процессу, так и препятствующие ему;

- исследовать соотношение в российской цивилизации веры и рацио - двух главных форм духовно-практического освоения мира человеком;

- изучить тему столкновения различных видов рациональности на российской

почве;

- выявить и проанализировать противоречия российского модерн-проекта, изучить специфику взаимодействия импульсов модернизации и русской традиционной культуры.

Хронологические рамки работы. Анализируемый в диссертации историографический материал в основном ограничен рамками современного периода (последнее десятилетие XX - начало XXI вв.), хотя в отдельных случаях приходилось выходить за его пределы в целях лучшего понимания генезиса конкретных научных подходов. В то же время, осуществляя данное исследование, необходимо было учитывать, что время существования цивилизации обладает специфическими характеристиками - это «большая длительность» или «длительная временная протяженность» (по Ф.Броделю)'. Поэтому, когда речь заходит о выявлении основных структурных характеристик российской цивилизации, временные рамки диссертации охватывают весь период ее существования, начиная с генезиса и по сей день. Следует особо подчеркнуть: в центре нашего внимания находились инварианты отечественной истории, т.е. те характеристики российской цивилизации, которые неизменно воспроизводились на всех этапах ее развития. Это неизбежно предполагало определенное абстрагирование от особенностей каждого из этих этапов, которые очень существенно отличались друг от друга.

Особо следует сказать в этой связи о советском периоде отечественной истории, поскольку он отличался наиболее значительной спецификой, обусловленной, в конечном счете, самой масштабной за все время существования России как макроисторического субъекта попыткой кардинальным образом изменить ее цивилизационный статус,

' Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. ХУ-ХУ111 вв.: В 3 т. Т.З.: Время мира. М., 1992. С. 10.

превратив Россию в центр мировой цивилизации. Тем не менее цивилизационпый анализ советской эпохи2 свидетельствует о том, что, несмотря на все своеобразие, эта эпоха была очередным этапом эволюции российской цивилизации, своеобразной формой развертывания ее инвариантных характеристик. В данной диссертации советская цивилизационная модель затрагивается лишь в той мере, в какой в пей отражались эти инварианты, а ее особенности, то, что качественно отличает сс от других эпох отечественной истории, находится вне сферы исследования.

Методологическая основа. В качестве методологической базы работы избран цивилизационный подход. Рассмотрение особенностей российской цивилизации сделало необходимым широкое использование общеисторических методов научного исследования: в первую очередь историко-системного, а также историко-сравнительного и историко-генетического.

Степень разработанности темы. Разрабатывая методологию своего исследования, автор опиралась на работы классиков мировой науки о цивилизациях, а также па труды ряда философов и ученых, выводы которых были принципиально важны для развития этой науки. Для формирования методологической основы диссертации ключевое значение имели: идея «осевого времени» К.Ясперса; концепция рациональности М.Вебера; обоснование Н.Элиасом понимания цивилизации как процесса; теория жизненного цикла цивилизации А.Дж.Тойнби; идеи Ф.Броделя о специфике пространственно-временного континуума цивилизации; обоснование Х.Г.Гадамером трактовки поддержания традиции как творческого процесса; концепция «маргинальных» культур Л.Сеа; имевшая особое значение для осмысления институциональных особенностей российской цивилизации модель системного анализа Т.Парсонса3.

Необходимой предпосылкой раскрытия темы диссертации явилось изучение отечественной научной литературы по цивилизационной проблематике. Нынешние цивилизациопные исследования опираются на богатые традиции отечественной мысли. Истоки цивилизационного анализа российской специфики следует искать в произведениях П.Я.Чаадаева, а также основоположников славянофильства, А.С.Хомякова и

2 Ерасов Б.С. Цивилизации: Универсалии и самобытность. М., 2002. С. 435-441; Он же. Цившшзационные измерения советского общества // Восток, 1991, № 6; Ионов И.Н. Российская цивилизация и истоки ее

кризиса. IX - начало XX в. М., 1994. С. 399-400; Он же. Российская цивилизация. IX - конец XX века. М., 2003. С. 283-312; ШемякинЯ.Г. История мировых цивилизаций. XX век. М., 2002. С. 149-167. ' Ястрс К. Смысл и назначение истории. М., 1991 ;ВеберМ. Избранные произведения. М., 1990; Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогснетические исследования. В 2 т. М. - СПб., 2001; Тойнби Л.Дж. Постижение истории. М.. 1991; Он же. Цивилизация перед судом истории. М., 1995; Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. ХУ-ХУШ вв. Т. 3. Время мира. М., 1992; Гадамер Х.Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М., 1998; Cea Л. Философия американской истории: Судьбы Латинской Америки. М., 1984; Персоне Т. Система современных обществ. М., 1998; Он же. О социальных системах. М., 2002; Idem. The Evolution of Societies. Englewood Cliffs (N.Y.), 1977; Idem. Politics and Social Structure. New York, 1969.

И.В.Киреевского. Именно на впервые выдвинутую Чаадаевым и развитую (хотя и в несколько ином направлении) Хомяковым и Киреевским идею самобытности историко-культурного бытия России опирался, создавая свою теорию культурно-исторических типов, Н.Я.Данилевский4.

В первые десятилетия XX в. цивилизационная проблематика развивалась представителями двух основных направлений - с одной стороны, евразийцами (Н.С.Трубецкой, Г.В.Вернадский, П.Н.Савицкий и др.), с другой - Н.А.Бердяевым и его единомышленниками (среди наиболее известных следует назвать Г.П.Федотова и Н.ОЛосского). При всей разнице их позиций по целому ряду принципиальных вопросов сторонники обоих направлений обосновывали представление о России как об особом мире, не сводимом ни к Востоку, ни к Западу. Осмысление и переосмысление трудов представителей обоих направлений имело большое значение при создании методологической базы работы. И те, и другие развивали свои концепции в эмиграции. В Советской России цивилизационные исследования были на многие десятилетия заморожены. Тем не менее именно в Советской России была создана М.М.Бахтиным теория диалога, появление которой стало одной из важнейших предпосылок возрождения сферы цивилизационных исследований в отечественной науке, как, впрочем, и развития этой сферы в мире в целом.

Процесс возрождения цивилизационнолго направления в нашей науке начинается в 60-е гг. XX в., постепенно «набирая обороты» и в полную силу заявив о себе в 80-90-е гг. XX в.5 Наибольшую роль при формировании теоретической основы диссертации сыграли: теория субэкумен Г.С.Померанца; разработка концепции дуальных (бинарных) оппозиций (А.С.Ахиезер, И.В.Кондаков, И.Г.Яковенко, А.А.Пелипенко, Я.Г.Шемякин)6; концепция «пограничных» цивилизаций. Предпосылками ее создания стали научные гипотезы, сформулированные на базе обобщения конкретного материала такими авторами, культурологами, филологами и историками, как С.С.Аверинцев (трактовка Византии как «пограничного» явления), Г.С.Померанц (идея «стыковых» культур как особого типа общности), В.Е.Багно (попытка сравнения России и Испании как «пограничных»

' Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 1991.

5 См.: Шемякин Я.Г. Проблема цивилизации в советской научной литературе 60-80-х гг. // История СССР, 1991, № 5; Ионов И.Н. Цивилизационное сознание и историческое знание... С. 3-5; СеменншоваЛ.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. М., 1994.

6 Померанц Г.С. Теория субэкумен и проблема своеобразия стыковых культур // Померанц Г.С. Выход из транса. М., 1995. С. 205-222; Ахиезер A.C. Россия: Критика исторического опыта. В 3 т. М., 1991; Он же. Труды. В 2т. Т. 1. М., 2006; Т. 2. М., 2008; Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры. М., 1997; Пелтенко A.A., Яковенко И.Г. Культура как система. М., 1998; Шемякин Я.Г. Граница (процесс перехода и тип системности) // Общественные науки и современность, 2009, № 5. С. 112-124.

культур)7. Наиболее подробную разработку концепция «пограничных» культур нашла в латиноамериканистике8.

Тот факт, что, несмотря на весь скепсис и сомнения, продолжают появляться многочисленные работы по цивилизациопной тематике, в том числе и серьезные научные труды9, свидетельствует, что существует настоятельная потребность в цивилизационных исследованиях.

Источниковая база исследовании. Для характеристики источниковой основы исследования ключевое значение имеет та классификация типов исторической информации, которая была выдвинута И.Д. Ковальченко. Из трех выделенных Ковальченко аспектов информации10, содержащейся з исторических источниках, для цивилкзационного исследования наиболее значим семантический аспект, в котором отражается содержательная, смысловая сторона исторической информации. Как отмечал Ковальченко, классификация источников на основе учета их содержания «может быть проведена на основе выделения исследователем тех иди иных сторон и черт исторической действительности. Подобная классификация будет представлять группировку типов и

7 Аверинцев С.С. Поэтика ралиевизантийской литературы. М., 1997. С. 262; Померанц Г.С. Теория субэкумен и проблема своеобразия стыковых культур // Померанц Г.С. Выход из транса. С. 222-225; Пограничные культуры между Востоком и Западом; Россия и Испания. СПб., 2001. С. 5-42.

8 Семенов С.И. Ибероамериканская и восточноевразийская общности как пограничные культуры // Общественные науки и современность, 1994, 2; Земское В.Б. От изучения литературного процесса к осмыслению цивилизационной парадигмы // Латинская Америка, 2001. С. 118-134; Шемякин Я.Г. Европа и Латинская Америка: Взаимодействие цивилизаций в контексте всемирной истории. М., 2001; Кофмаи А.Ф. Латиноамериканский художественный образ мира. М., 1997; Гирин Ю.Н. Граница и пустота: к вопросу о семиозисе пограничных культур. Размышления латиноамериканиста // Вопросы философии, 2002, X» U.C. 85-94; Он же. Поэтика сверхпредельности. К интерпретации художественных процессов латиноамериканской культуры. СПб., 2008. См. также написанные Земсковым, Гирикым и Кофманом главы пятитомника «История литератур Латинской Америки». М., 1985,1988, 1994,2004,2005.

5 Из увидевших свет на рубеже тысячелетий, особенно - в первое десятилетие XXI в., следует отметить: Ахиезер A.C. Труды. В 2т. Т. 1. М., 2006; T.2. М., 2008; Брасов Е.С. Цивилизации: Универсалии и самобытность. М., 2002; Ионов H.H. Цивилизационное сознание и историческое знание: проблемы взаимодействия. М., 2007; Рашковский Е.Б. Осознанная свобода. М., 2005; Он же. Смыслы в истории: Исследования по истории веры, познания, культуры. М., 2008; Он же. На оси времен. Очерки по философии истории. М., 1999; Рашковский Е.Б., Хорос В.Г. Мировые цивилизации и современность // Восток - Запад -Россия. М., 2002; Россия как цивилизация: Устойчивое и изменчивое. М., 2007; Шемякин Я.Г. Европа и Латинская Америка: взаимодействие цивилизаций в контексте всемирной истории; Он же. В поисках смысла. Из истории философии и религии. М., 2003; Он же. История мировых цивилизаций. XX век. М., 2001; Цивилизации. Вып. 5,6,7,8. M., 2002,2004,2006, 2008; Индийская цивилизация в глобализирующемся мире. М., 2005; Африканская цивилизация в глобализирующемся мире. В 2 т. М„ 2006; Латиноамериканская цивилизациснная общность в глобализирующемся мире. В 2 т. М., 2007; Цивилизации в глобализирующемся мкре. Предварительные итоги междисциплинарного проекта. М., 2009; Социокультурное гюграничье как феномен мировых и российских трансформаций. Междисциплинарное исследование. М., 2008; В поисках теории российской цивилизации: памяти А.С.Ахиезера. М„ 2009; Диалог в полицентричном мире: философско-культурные, исторические, политические и коммуникативные проблемы. М., 2010; Бунина Е.В. Вопрос о соотношении «формапионного» и «цивилизационного» подходов в современной историографии // Традиции русской исторической мысли. Материалы научного семинара. М., 2005.С. 36-45.

,0 Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М., 2003. С. 135-138.

видов источников по степени их ценности для изучения интересующих исследователя явлений исторической действительности»".

В состав источниковой базы диссертации вошли все те виды текстов культуры, в которых нашел свое отражение именно семантический аспект информации. Принятая формулировка цели работы задает определенную, двойную исследовательскую оптику: как непосредственный, основанный на собственном опыте изучения рассматриваемой проблематики диссертантом, так и косвенный - через призму историографии - взгляд на историю России. Поскольку предмет цивилизационного подхода - изучение основных жизненных ориентаций людей в главных вопросах их существования, все те виды текстов, в которых так или иначе отражены такого рода ориентации, могут рассматриваться как неотъемлемая составная часть источниковой базы. Поэтому грань, разделяющая источники и литературу, в данном случае относительна и подвижна. Основу представленного исследования составляют источники, которые условно могут быть названы историографическими, поскольку речь идет о произведениях, которые в равной степени принадлежат как источниковой базе, так и историографии. Причем не ставится задача формального историографического рассмотрения всей совокупности имеющихся на сегодняшний день цивилизационных исследований российской истории. В диссертации задействована лишь та их часть, которая послужила теоретической основой объяснительных схем, применяемых для анализа конкретного исторического материала.

Используемые историографические источники разнообразны по жанру. Это как философские и теоретические труды, так и сугубо конкретные исторические исследования. Источники данного типа характеризуются самым различным уровнем генерализации исследуемого материала. Для раскрытия темы диссертации особое значение имело обращение к тем работам, в которых рассматриваются как институциональная структура российской цивилизации, так и свойственная ей система ценностей. Особо следует выделить в этом плане такие фундаментальные труды, как книги Л.В. Милова и Б.Н. Миронова, а также коллективные монографии, посвященные истории отечественного предпринимательства12.

В том, что касается исследования духовной основы российской цивилизации, автор опиралась прежде всего на фундаментальные труды, для которых характерно сочетание

"Там же. С. 138.

12 Милое Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 2001; Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (ХУ111 - начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. В 2 т. СП5., 2003; Предпринимательство и предприниматели России. От истоков до начала XX века, М., 1997; История предпринимательства в России. В 2 к. Кн. 1. От средневековья до середины XIX века. М., 2000; История предпринимательства в России. В 2 к. Кн. 2. Вторая половина XIX - начало XX века. М., 1999.

аналитической части и публикаций текстов исторических источников. К их числу относятся работы по славянской мифологии, в которых проводится историческая реконструкция мифологических представлений наших предков, а также труды, посвященные начальному периоду распространения христианства па Руси, в которых приводятся многочисленные переводы из первичных источников. Из большого количества научных публикаций, посвященных мифологическому миру древних славян, для раскрытия темы диссертации наибольшее значение имели: фундаментальный труд Н.А.Криничной, энциклопедический словарь М.Власовой, работы В.Н.Топорова и В.В.Иванова, классическая в этом жанре книга Е.В.Аничкова13. Что же касается изучения первых веков бытования христианства на Руси, то здесь резко выделяется на общем фоне уникальное по своим масштабам, глубине проникновения в тему и охвату материала произведение В.Н.Топорова14. В этом контексте нельзя не упомянуть также фундаментальные труды В.В.Милькова, М.Н.Громова, Г.М.Прохорова'5, а также чрезвычайно содержательную книгу коллектива авторов «Древняя Русь: пересечение традиций» (М., 1997).

Для раскрытия темы диссертации особое значение имеет изучение старообрядчества, воплотившего в себе уникальный опыт сочетания традиций и новаций. В первую очередь здесь необходимо назвать четыре выпуска сборника научных трудов «Старообрядчество в России (ХУ11-ХХ века)»16. В материалах этих сборников старообрядчество представлено как значительное историко-культурное явление. Главная задача, которую ставили и ставят перед собой составитель (Е.М.Юхименко) и авторы данных сборников - «введение в научный оборот хранящихся в отечественных и зарубежных собраниях новых источников по истории и культуре старообрядчества»17. Однако публикацией и комментированием источников дело отнюдь не ограничивается. Материалы сборника группируются таким образом, что те или иные проблемы истории старообрядчества получают всестороннее комплексное освешенис в статьях разных авторов.

13 Криничная H.A. Русская мифология: Мир образов фольклора. М., 2004; Власова М. Русские суеверия. Энциклопедический словарь. СПб., 1998; Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянская мифология И Мифы народов мира. Энциклопедия. В 2 т. Т. 2. М., 1992. С. 450-456; Они же. Исследования в области славянских древностей. М., 1974; Аничков Е.В. Язычество и Древняя Русь. СПб., 1914.

14 Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. В 2 т. Т. 1. Первый век христианства на Руси. М., 1995; Т.2. Три века христианства на Руси (XI1-Х1У вв.). М„ 1998.

'" См. в особенности: Громов М.Н., Мшьков В.В. Идейные течения древнерусской мысли. СПб., 2001; Мипъков В.В. Древнерусские апокрифы. СПб., 1999; Прохоров Г.М. Памятники переводной и русской литературы Х1У-ХУ веков. Л., 1987.

16 Старообрядчество в России (ХУ11-ХХ вв.). Вып. 1. М., 1994; Вып. 2. М„ 1999: Выл. 3. М, 2004; Вып. 4. М., 2010.

'' Старообрядчество в России... Вып. 4. С. 9.

Принципиальное значение для понимания феномена старообрядчества имело изучение фундаментальных монографий Е.М.Юхименко, В.В.Керова, Н.Н.Покровского и Н.Д.Зольниковой, Е.Е.Дутчак18. Авторы упомянутых книг вводят в научный оборот большой круг самых различных источников, подвергая их глубокому научному анализу. Поэтому они также могут рассматриваться одновременно и как часть источниковой базы, и как научная литература. То же самое можно сказать в отношении работ М.О.Шахова, которые были широко использованы в диссертации, книги В.В.Тимофеева о старообрядческом предпринимательстве, статей, опубликованных в семи выпусках выходившего с 1992 по 2008 гг. сборника «Мир старообрядчества», в «Уральских сборниках», выходивших в Екатеринбурге, в таких старообрядческих периодических изданиях, как журнал «Церковь» и «Духовные ответы»19. Для понимания социокультурного и психологического склада старообрядцев большое значение имело изучение произведений В.П.Рябушинского20. Важным фактором, способствовавшим раскрытию темы диссертации, стало современное отечественное справочное издание, посвященное старообрядчеству - опубликованный в 1996 г. Энциклопедический словарь, материалы которого широко использовались при работе над текстом диссертационной работы21. В этой связи нельзя не упомянуть также статьи по стаорообрядчеству, опубликованные в продолжающемся фундаментальном издании «Православная энциклопедия».22

Для раскрытия темы диссертации особое значение имели памятники, позволяющие проследить складывание диалогической основы российской цивилизации. Прежде всего -это тексты византийского культурного ареала, способствовавшие творческому синтезу на базе христианства восточнохристианской традиции, античного наследия и языческо-мифологических верований восточного славянства. Чрезвычайно значимы также те источники, в которых нашел свое отражение личностный уровень цивилизационного процесса. Для периода русского средневековья - это тексты религиозно-философского

18 Юхимешо ЕМ. Выговская старообрядческая пустынь. Духовная жизнь и литература. В 2 т. М., 2002; Керов В.В. «Се человек и дело его...»...; Покровский H.H., Зольишоеа Н.Д. Староверы - часовенные на востоке России в ХУ111-ХХ вв.: Проблемы творчества и общественного сознание. М., 2002\Дутчак Е.Е. Из «Вавилона» в «Беловодье»: адаптационные возможности таежных общин староверов-странников (вторая половина XIX - начало XXI в.). Томск, 2007.

" Шахов М.О. Философские аспекты староверия. М., 1998; Он же. Старообрядческое мировоззрение: Религиозно-философские основы и социальная позиция. М., 2002; Тимофеев В.В. Старообрядческое предпринимательство в Х1Х-ХХ вв.; Мир старообрядчества. Вып. I. М., СП б, 1992; Вып. 2. М., 1995; Вып. 3. М, 1996; Вып. 4. М., 1998; Вып. 5. М„ 1999; Вып. 6. Ярославль, 2005; Вып. 7. В 2 ч. Ярославль, 2008; Уральский сборник. История. Культура. Религия. П. Екатеринбург, 1998; Церковь. Старообрядческий церковно-общественный журнал, 1992, № 2; Духовные ответы. 1997. № 8.

20 Рябушинский В.П. Старообрядчество и русское религиозное чувство. Русский хозяин. Статьи об иконе. Москва - Иерусалим, 1994.

21 Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы. Опыт энциклопедического словаря. М., 1996.

22 Православная энциклопедия. М., 1999-2010. Т. 1-23.

характера, для Х\'Ш-ХХ вв. - произведения художественной, философской и богословской литературы. Следует оговориться, что источники личного происхождения существенно отличаются на различных этапах истории, в силу того, что соотношение индивидуального и социального начал меняется от эпохи к эпохе.

Для изучения особенностей отечественной предпринимательской традиции в диссертации использованы массовые материалы по истории российского предпринимательства. В этом контексте следует особо отметить исключительно богатый материал, содержащийся в таком научном периодическом издании, как «Былое». Сочетание аналитической составляющей с огромным фактическим материалом делает это издание обязательной источниковой основой при рассмотрении исторического содержания отечественной предпринимательской традиции в ее сравнительно-историческом прочтении.

Самостоятельное значение для диссертационного исследования имеет документация экспедиций Археографической лаборатории Исторического факультета МГУ имени Ломоносова. Дневники участников экспедиций содержат значительный и глубоко оригинальный материал личного характера.

Научная новизна исследования. В диссертации критически обобщен и проанализирован опыт применения методологии цивилизационного подхода к исследованию российской истории. Выделены и изучены выдвинутые в последние десятилетия концептуальные схемы, в которых дан многосторонний комплексный цившшзационный анализ российской действительности. На основании их изучения проанализирована специфика цивилизационного статуса России. Российская цивилизация рассмотрена одновременно как определенный, «пограничный» тип социокультурной системы и как процесс постоянного создания и воссоздания специфических форм жизнедеятельности, которые обеспечивают символические и институциональные условия ее пребывания в пространстве истории на протяжении длительного времени. Кроме того, были аналитически выделены и изучены два уровня развертывания российского цивилизационного процесса - личностный и надличностный, проанализирована специфика каждого из них и характер соотношения между ними. Теоретические обобщения рассматривались в контексте опыта конкретно-исторического изучения феноменов, в которых с особой ясностью и силой проявились инвариантные характеристики российской цивилизации.

Хотя Россия неоднократно становилась объектом цивилизационных исследований самого различного рода и уровня, подобное многостороннее ее изучение - одновременно через призму современной историографии и через анализ конкретных исторических

реалий - проводится впервые в отечественной науке. Оно в значительной мере является новым и для зарубежной историографии, представители которой, как правило, фиксируют свое внимание на отдельных (пусть и очень важных) явлениях и процессах, уходя от попыток дать всесторонний теоретический анализ российской цивилизации как единого (несмотря на все его многообразие) субъекта истории.

Практическая значимость. Разработка и творческое осмысление методологии цивилизационного подхода применительно к отечественным реалиям могут существенно помочь как в преодолении современного мировоззренческого кризиса, в том числе в сфере гуманитарных наук, так и в трудном деле самопознания России. Раскрытие темы диссертации будет представлять собой еще один шаг на пути решения этих задач. Материалы диссертации могут быть использованы при разработке учебных курсов по отечественной истории, истории цивилизаций, историографии в высших учебных заведениях.

Апробация диссертации. Основные положения диссертации апробированы в ряде публикаций в реферируемых и других изданиях. Диссертант выступила с докладами по теме диссертации на целом ряде региональных и межвузовских конференций.

В 2006-2009 гт. работа над диссертацией была сопряжена с подготовкой проектов РГНФ: «Идеи и идеалы российской цивилизации как фактор формирования образа России» (грант № 06-01-02085а); «Россия и Латинская Америка в мировом диалоге цивилизаций: сравнительный анализ» (грант № 06-01-02017а); «Россия как субъект диалога цивилизаций в полицентричном мире» (проект № 09-03-00699 г/р). Диссертант является участницей постоянно действующих научных семинаров: «Научные реконструкции историко-культурного наследия» (Государственный исторический музей); «Традиции исторической мысли» (Исторический ф-т МГУ им. М.В. Ломоносова); научного семинара Центра визуальной антропологии и эгоистории РГГУ. Исследовательская практика диссертанта нашла выражение и в работе с архивом Археографической лаборатории Исторического ф-та МГУ им. М.ВЛомоносова.

Диссертационное исследование было завершено и прошло апробацию на кафедре истории Института переподготовки и повышения квалификации преподавателей социальных и гуманитарных наук МГУ им. М.В.Ломоносова.

2. СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Структура диссертации была определена, исходя из поставленных целей. Работа состоит из Введения, двух глав, Заключения и Библиографии. Во Введении дано

обоснование актуальности темы, определены цели и задачи, объект и предмет, методологическая база, а также хронологические рамки исследования, проанализирована степень разработанности темы, дана характеристика использованной научной литературы и источниковой базы работы. Глава 1 «Теоретические основы современных исследований российской цивилизации» посвящена анализу в современной научной литературе специфики российской цивилизации как особого типа социокультурной системы и как процесса постоянного создания и воссоздания специфических форм жизнедеятельности социокультурного организма, разворачивающегося на двух уровнях: личностном и надличностном. Глава состоит из шести параграфов.

В §1 «Проблема целостности российской цивилизации в трудах отечественных мыслителей и ученых» анализируется специфика соотношения принципов целостности и многообразия в российском цивилизационном контексте.

В §2 «Общие условия обретения целостности цивилизациопной системой и специфика российского цивилизационного "пограничья"» рассматриваются факторы достижения и поддержания целостности, характерные для всех цивилизаций, и изучается специфика решения этой проблемы в российском циви.'шзадаонном «пограничье».

В §3 «Специфика соотношения личностного и надличностного уровней функционирования цивилизационной системы и развертывания цивилизационного процесса в России» анализируются особенности российской цивилизации, в первую очередь относительно слабая степень институциолизированности, обусловившая особую значимость индивидуального уровня развертывания цивилизационного процесса в России.

§4 «Особенности процесса формообразования в российской цивилизации». В данном параграфе анализируется многозначность исходного понятия формы, обосновывается различие типов и стадий процесса формообразования в России, а также изучается их соотношение в российской культурно-историческом контексте.

В §5 «Кардиогносия и диалог: стратегии преодоления разрывов к обеспечения исторической преемственности» анализируется та роль, которую играла в решении задачи преодоления разрывов исторической ткали традиция кардиогносии, нашедшая свое историческое продолжение в диалогике М.М. Бахтина.

В §6 «Столкновение различных типов рациональности и особое соотношение веры и рацио: проблема познания и характеристика цивилизационного бытия России» изучается процесс взаимодействия «формальной» рациональности западного происхождения и характера и той разновидности «ценностной» рациональности, которая сформировалась на российской культурной почве, а также анализируются закономерности

соотношения двух основных форм духовно-практического освоения мира человеком, веры и рацио, в российском культурно-историческом контексте.

В Главе 2 «Практика конкретно-исторического исследования российской цивилизапии» изучается процесс применения разработапных на теоретическом уровне объяснительных схем в практике научных исследований. Глава состоит из шести параграфов.

В §1 «Тексты византийской традиции как формообразующий фактор» анализируются принадлежащие к византийскому культурному кругу произведения, которые сыграли важную роль в формировании диалогической основы российской цивилизации, поскольку несли в себе опыт взаимодействия разнородных культурных начал.

В §2 «Карнавализованные формы русской культуры как фактор цивилизационной динамики России» данные формы рассматриваются в контексте сравнения с западноевропейским и латиноамериканским карнавалом, исследуется их роль как ритуалов перехода, в том числе - от одного этапа цивилизационного развития к другому.

§3 «Старообрядчество в пространстве современного научного поиска». В данном параграфе анализируется воплощенный в старообрядчестве уникальный опыт органического сочетания ориентации на традиции и восприятия импульсов модернизации.

В §4 «Российские предприниматели: соединение веры и рацио и столкновение различных типов рациональности» дается основанная на цивилизационных критериях типология отечественных предпринимателей, сочетающих в своей деятельности различные типы рациональности.

В §5 «Гипертрофия государственности и реальная автономия подсистем цивилизационной системы России: социальный механизм обретения целостности на институциональном уровне» анализируются особенности институциональной структуры российской цивилизации и специфика соотношения властных, экономических, нормативных и ценностных функций цивилизационной системы.

§6 «Противоречия российского модерн-проекта и традиционная культура: историческое наследие и современный контекст». Данный параграф посвящен исследованию сложного характера взаимодействия модернизационного импульса, в первую очередь научного дискурса и системы ценностей традиционного общества (прежде всего на примере старообрядческих общин).

В Заключении формулируются выводы и подводятся итоги работы.

В ходе проведенного исследования цивилизационный подход к истории России был рассмотрен одновременно как факт историографии и как метод познания российской действительности.

Выводы диссертационного исследования были сформулированы автором как на основании изучения современной научной литературы, так и на основании обобщения результатов собственной исследовательской практики.

Материалы данной работы подтверждают выдвинутый ранее в научной литературе тезис о том, что Россия принадлежит к числу цивилизаций «пограничного» типа, определяющей характеристикой которых является доминанта принципа многообразия, который преобладает над принципом единства. Последнее тем не менее тоже вполне реально.

Главный вопрос, требовавший ответа при рассмотрении российской цивилизации как социокультурной системы особого типа - каким образом возможно само се существование как единого субъекта истории в условиях доминанты многообразия? Для того, чтобы получить ответ на этот вопрос, необходимо было определить пути и условия достижения и сохранения целостности цивилизационной системы России. В ходе исследования было установлено, что для обретения системного качества (т.е. целостности) российской культурно-исторической макрообщности необходимы были как выполнение общих для любых цивилизаций символических и институциональных условий, так и действие специфических факторов формирования единства человеческого мира в цивилизационном «пограничье». К числу первых относились: обретение смысла существования в результате выработки того или иного подхода к решению ключевых экзистенциальных проблем (символический уровень); создание четырех специализированных подсистем социокультурной системы (по Т.Парсонсу), обеспечивавших выполнение жизненно необходимых для ее существования функций (адаптивной или экономической, целеполагания или политической, интеграции и «поддержания образца»), а также формирование той или иной иерархии этих подсистем (институциональный уровень).

В центре нашего внимания находился анализ специфических для российского «пограничья» факторов созидания единства цивилизации. Мы пришли к выводу, что в данном случае речь должна идти о единстве особого рода, которое возникает в результате «взаимоупора» (С.С.Аверинцев) сторон острейших противоречий. Российский подход к ключевым проблемам человеческого существования характеризуется амбивалентностью, то есть одновременной направленностью в противоположные стороны, в результате чего характерной особенностью России как «пограничной» цивилизации стало конфликтное

сочетание разных и/или противоположных версий решения названных проблем, причем все они являются одинаково органичными для российского цивилизационного космоса. «Взаимоуиор» противоречащих друг другу ориентации сознания и поведения в главных вопросах бытия создает сверхнапряжение сущностного конфликта, из которого парадоксальным образом рождается целостность.

Материалы данной диссертации подтверждают высказанное в современной научной литературе мнение, согласно которому возможность подобного парадокса (и, соответственно, возникновения и сохранения целостности в условиях доминанты многообразия) обусловлена тем обстоятельством, что в «пограничных» цивилизациях, в том числе в российской, был выработан особый «режим функционирования» дуальных (бинарных) оппозиций, при котором эти «первичные клеточки» культуры кардинальным образом меняют свою структуру: характер системы определяется не преобладанием одного из полюсов названных оппозиций, а границей между ними. Не переставая играть роль рубежа, перехода от одного типа (или стадии, или полюса) бытия к другому, граница приобретает новый модус существования, сама становится бытием особого рода, воплощенным в специфической разновидности социокультурной системности.

Обобщая изученный в ходе написания данной работы материал, мы пришли к выводу, что ключевое значение в культурно-историческом контексте России имел «взаимоупор» следующих тенденций, противостоящих друг другу в пределах единого «силового поля» внутрикультурных взаимодействий:

- к большей (по сравнению с Западом и с классическими цивилизациями Востока) открытости по отношению к внешнему миру (что нашло свое отражение в повышенной проницаемости для внешних влияний) и к ревностной защите своей самобытности, стремлению замкнуться в себе (данная тенденция опиралась на повышенную, опять же по сравнению с «классическими» цивилизациями Запада и Востока, способность к переработке внешних воздействий в соответствии с логикой местной социокультурной «почвы»);

- к гипертрофии подсистемы целеполагания (главным выражением которой стало стремление власть предержащих подчинить все сферы жизни общества контролю государства) и к сохранению реальной автономии остальных трех подсистем цивилизационной системы.

Учитывая, что цивилизационная действительность России представляла собой сложнейший клубок качественно различных типов взаимодействия разнородных составляющих, которое интериоризировалось в умах и душах жителей России, необходимым условием формирования способности к быстрой переработке внешних

воздействий явилась повышенная (опять же по сравнению с субэкуменами) проницаемость внутренних границ между различными традициями в сознании и шире - в духовном мире каждого человека. А это, в свою очередь, предполагало необходимым образом повышенный уровень оперирования знаковыми структурами, прежде всего -сакральными символами различного происхождения и характера. Достижение подобного уровня, в свою очередь, оказалось возможным потому, что в пределах индивидуального измерения цивилизационного процесса ключевое значение приобрел не имеющийся в структуре самой личности нормативный надличностный пласт (который составляют общепринятые, санкционированные обществом ценности и нормы поведения), а то «пространство свободы», которое наличествует в любом человеке. Именно последнее явилось первичным (и в этом смысле определяющим) фактором достижения и сохранения целостности цивилизационной системы России.

В результате рассмотрения российской цивилизации как процесса формообразования была подтверждена гипотеза о решающем значении тех форм, которые обеспечивали институциональные и символические рамки взаимодействия разнородных составляющих российского социокультурного космоса. При этом было установлено, что для текстов, несущих в себе многовековой опыт контакта существенно отличавшихся друг от друга культурных начал, типична определенная позиция по отношению к конкретной, данной человеку в его эмпирическом опыте действительности: приятие этой действительности, которое могло сопровождаться (и зачастую сопровождалось) резким отрицанием каких-то конкретных социально-политических порядков, но всегда основывалось на уверенности, что «мир благ», мир, взятый в целом. Подобная позиция, связанная с преодолением тотального нигилистического мироотрицания в манихейском духе, необходимым образом предполагала и способность человека разумно оформить свою жизнь. Обеспечение институциональных и символических условий взаимодействия носителей разнообразных традиций было бы невозможно, если бы они не достигли достаточного уровня терпимости по отношению друг к другу. А это, в свою очередь, было возможно только в рамках общей ориентации на приятие конкретной земной действительности, в том числе и человека со всеми его слабостями и недостатками.

В ходе исследования было выявлено несколько различных видов подобных «мироутверждающих» текстов культуры, концентрировавших в себе опыт контакта первоначально далеких друг от друга культурных начал.

Первыми из них по времени возникновения стали тексты, рожденные в лоне византийской традиции и представлявшие собой симбиотическое соединение античного наследия и христианства. В произведениях этого типа утверждалась линия на «оправдание

материи» как «творения Божия» и, соответственно, самостоятельная онтологическая роль и значимость материального, плотского начала бытия в противовес трактовке этого начала сторонниками мистико-аскетической традиции как онтологически ущербного, безусловно низшего по отношению к единственно подлинной духовной реальности. Произведения этого типа (наиболее значимыми из них были «Шестоднев» Иоанна экзарха Болгарского, «Диалектика» Иоанна Дамаскина, «Ареопагитики» Псевдо-Дионисия Ареопагита, «Диоптра» Филиппа Пустынника) оказали, как показано в работе, существенное воздействие на формирование «идеального тела» российской цивилизации, возникшего, в соответствии с общей закономерностью цивилизационного генезиса, несколько раньше, чем ее институциональная структура. Поэтому именно те духовные формы, которые играли ведущую роль на этапе генезиса, во многом определяли общую тенденцию процесса формообразования.

На основании изучения как трудов современных ученых, так и самих исторических источников был сделан вывод о том, что совершенно особая, во многом решающая роль принадлежит в этом плане текстам кирилло-мефодиевской традиции, прежде всего самого Константина-Кирилла, воплотившим ориентацию на творческий синтез христианства и античного наследия. Для Руси - России ключевое значение имело то обстоятельство, что названная ориентация способствовала созданию духовных условий, в которых представители кирилло-мефодиевской традиций смогли найти те основные духовно-символические формы, в рамках которых происходило органическое соединение элементов восточнославянского языческо-мифологического наследия, античной традиции и восточного христианства: образ-символ Софии-Премудрости Божией (который в условиях отечественной действительности слился в народном восприятии с образом Богородицы и культом Матери-Земли)23 и культ святых-заступников, взявших на себя, по определению В.В.Милькова, «покровительствующие функции добрых славянских божеств»24.

Материалы нашего исследования подтверждают мысль о том, что начиная с ХУ111 в. в качестве важвейшего формообразующего фактора отечественной истории начинает выступать старообрядчество, выработавшее специфический баланс мироотрицания и приятия земного бытия. Достижение подобного баланса породило у ревнителей «старой верь»> убеждение в возможности, более того - сакральной значимости созидания таких форм организации человеческой жизни, которые приближались бы к Божественному

23 См., например: Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 1. Первый век христианства на Руси. С. 64-65,79-83,97,233.

Мильков В.В. Кирилло-мефодиевская традиция и ее отличие от иных идейко-религиозкых направлений // Древняя Русь: пересечение традиций. С. 348-350.

Абсолюту, не будучи сами полным воплощением абсолютного. Мы пришли к заключению, что баланс такого рода возник в процессе сложнейшего взаимодействия многообразных разнородных факторов: различных направлений восточно-христианской традиции, а также древнейшего пласта славянского и праславянского мифологического наследия, элементы которого были включены в христианский духовный космос. В конечном итоге именно такое взаимодействие (точнее, определенная, весьма специфическая его разновидность) представляет собой первичную, наиболее глубокую основу феномена старообрядчества.

Для отечественной истории особое значение имел тот факт, что охарактеризованный баланс мироотрицания и приятия земного бытия стал непосредственной причиной того, что традиционалистская по своей ориентации форма сыграла роль институциональной и знаково-символической рамки развертывания процесса модернизации: как показали результаты многочисленных исследований, старообрядцы-защитники традиций выступили как один из наиболее значимых факторов, способствовавших развертыванию этого процесса.

В ходе работы были подтверждены полученные ранее в ходе сравнительного изучения российских, латиноамериканских и западных реалий выводы о том, что одним из важных факторов цивилизационной динамики России стали карнавализованные формы русской культуры, в рамках которых, как показал опыт истории, легче всего было преодолеть те огромные духовные дистанции, которые разделяли различные культурные начала в душе русского человека (языческое наследие и христианскую веру, возникшие первоначально в западном цивилизационном контексте ценности модернизации и совершенно иные ценностные ориентации традиционной культуры). Как было установлено в ходе исследования, карнавализованные формы в России выступали прежде всего как ритуал перехода, причем анализ отечественных реалий привел нас к выводу о наличии в России двух существенно отличавшихся друг от друга разновидностей подобных форм, каждой из которых соответствовал свой тип ритуала перехода: одна из них - это наиболее близкие классическим образцам римских сатурналий, западноевропейского и латиноамериканского карнавала традиционные праздники аграрно-календарного цикла (в первую очередь святки и масленица), символизирующие переход от зимы к весне, процесс ежегодного циклического обновления жизни и выступающие в силу этого как мощный жизнеутверждающий фактор. Вторая разновидность карнавализованных форм - это оставившие очень заметный след в отечественной истории «карнавалы власти», символически обеспечивавшие переход от одного этапа цивилизационного развития к другому и представлявшие собой попытку

узурпации властью специфических механизмов карнавальной регуляции социума в целях дискредитации сторонников традиционного уклада жизни, подлежащего преодолению. В отечественной истории можно выделить три «ритуала власти», связанные с деятельностью Ивана Грозного, Петра I и Сталина. Первые два из них анализируются в данной работе.

Необходимой предпосылкой исследования процесса формообразования в России являлось выделение двух различных его типов - инновационного, ориентированного на создание новых, ранее не бывших форм организации человеческой жизни, и интерпретационного, сущность которого заключается в творческой интерпретации и тем самым - обеспечении условий воспроизводства уже наличествующих традиционных форм. Конкретно-исторический анализ российской реальности выявил факт бесспорного преобладания интерпретационного типа формообразования.

Важное значение имело также выделение разных стадий процесса формообразования - условно говоря, «индивидуальной» (когда форма только рождается) и «социальной» (когда она становится общезначимой). Исходный пункт любого формообразующего процесса - это всегда индивидуальное творчество, возможное только в «пространстве свободы» человеческой личности. Впоследствии, когда созидаемая форма становится общепризнанной, неизбежно при этом трансформируясь в той или иной мере, она приобретает надиндивидуальный характер, иногда превращаясь в общеобязательную норму. В силу ключевого значения в российском цивилизационном «пограничье» «пространства свободы» человеческой личности, первостепенную роль здесь приобрела первая стадия и, соответственно, индивидуальный уровень процесса формообразования. Как показано в диссертации, российские материалы дают яркие подтверждения этого вывода.

Мы пришли к выводу, что российская цивилизация на личностном уровне может быть рассмотрена как диалог, трактуемый в бахтинском смысле как взаимодействие конкретных живых людей, каждый из которых понимается как цельный субъект в единстве всех сторон человеческой натуры - как интеллектуальной, так и эмоционально-чувственной25. Понятие диалога у Бахтина предполагает и повышенную проницаемость внутренних границ в культуре, и повышенный уровень оперирования знаковыми структурами. Без этих факторов невозможно прорваться к «Другому», слиться с ним, парадоксальным образом оставаясь при этом самим собой, не теряя собственной идентичности. Это означает, в свою очередь, что для поддержания диалога необходима мобилизация всего духовного потенциала личности, максимальное напряжение как интеллектуальной, так и эмоционально-чувственной сфер человеческой психики.

25 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. С. 337.

В диссертации были рассмотрены факторы, как способствующие диалогу, так и ему препятствующие. В числе первых следует назвать прежде всего проанализированную в работе, восходящую к древнерусскому периоду традицию кардиогносии как специфически русского способа познания целостности мира, предполагающего неразрывное единство эмоционально-чувственного и рационального начал. Данная традиция получила свое продолжение в творчестве славянофилов, прежде всего А.С.Хомякова и И.В.Киреевского. Наиболее же выдающимся ее продолжателем в XX веке явился, как показано в диссертации, сам М.М.Бахтин.

Кардиогносня стала важнейшей составной частью традиционной культуры, являя собой высший ее уровень. В то же время следует отметить: как изучение работ отечественных историков и мыслителей, так и собственный исследовательский опыт привели нас к выводу, что и вся русская традиционная культура в целом, причем не только православно-христианские, но и язьиеско-мифологические ее составляющие, отличалась удивительной пластичностью, способствовавшей становлению и развитию диалогической основы российской цивилизации.

С ХУ111 в. начинает действовать, а в Х1Х-ХХ вв. развертывается в полную силу новый фактор диалогизации культурного пространства России - научный дискурс. Он вступает в сложные взаимоотношения с традиционной культурой. Установление позитивной взаимосвязи и преодоление возникающих противоречий между старыми и новыми формами диалога становится в Х1Х-ХХ вв. решающим условием сохранения и воспроизведения на новой основе самой диалогической основы российской цивилизации.

Одним из наиболее значимых факторов, способствовавших развитию этой основы, равно как и преодолению противостоящих диалогу контртенденций (базировавшихся на таком типе взаимодействия культур, как противостояние) стало формирование в российской цивилизации специфического характера взаимосвязи двух основных форм духовпо-практического освоения мира человеком - веры и рацио. Особенности данной взаимосвязи, проанализированной нами в соответствующих параграфах обеих глав диссертации, состояли в следующем.

Для российской цивилизации оказалась характерна тенденция к поиску компромисса веры и рацио, принципиально отличающаяся от возобладавшей на Западе в эпоху модернизации тенденции к возникновению антагонизма между ними. Поиски компромисса двух главных полюсов духовного мира вылились в отчетливое стремление соединить эти полюса в рамках одной и той же творческой личности. Возникшая в итоге творческая индивидуальность синкретического типа оказалась способна решать задачи повышенного уровня сложности, поскольку могла мобилизовать все духовные потенции

человека вне зависимости от их характера и происхождения. Именно такая личность оказалась адекватной задачам, стоящим перед людьми в «пограничной» цивилизационной реальности. В работе приведены многочисленные примеры такого рода индивидуальностей.

Изучение упоминавшихся текстов византийской традиции убедило нас в том, что стремление к преодолению антагонизма веры и рацио отчетливо проявляется уже в эпоху генезиса российской цивилизации. Как показано в работе, данная тенденция сохранилась и впоследствии, вплоть до наших дней. В этом плане обращает на себя особое внимание тот факт, что она в полной мере проявилась и в ХУШ-ХХ вв., в эпоху модернизации. Подобное оказалось возможно в силу специфики самого «полюса рацио» в российских условиях. Данная специфика была обусловлена крайне противоречивым взаимодействием различных типов рациональности, в первую очередь - формальной рациональности западного происхождения и характера и ценностной рациональности, опиравшейся непосредственно на отечественное духовное наследие во всем многообразии его составляющих. В диссертации проанализированы признаки обоих этих видов рациональности, показано, что их столкновение с особой ясностью и силой проявилось в сознании русских капиталистов. В работе предложена новая классификация типов российских предпринимателей в соответствии с цивилизационными критериями.

Тенденция к развитию диалогической основы российской цивилизации пробивала себе дорогу вопреки контртенденциям, блокирующим диалог. В диссертации были проанализированы как основные эмоциональные преграды («триада эмоций враждебности» - гнев, отвращение и презрение), так и главное интеллектуальное препятствие на пути диалога: тенденция к подмене диалога монологом, базирующимся на чувстве собственного интеллектуального превосходства и на претензии на роль единственных носителей истины. Данная тенденция в наибольшей мере проявилась у представителей т.наз. «аристотелианской парадигмы» восприятия, широко представленной как в западном научном и философской дискурсе - от эпохи Просвещения до наших дней, так и в идеологии российского модерн-проекта начиная с Петровских реформ. Анализ и критика названной парадигмы явились важным моментом при раскрытии темы диссертации.

Основные положения диссертации отражены автором в следующих публикациях:

Статьи, опубликованные в журналах, рекомендованных ВАК РФ

1. Шемякина О. Д. Эмоциональные преграды во взаимопонимании культурных общностей (заметки историка о межгрупповой враждебности) // Общественные науки и современность. 1994. № 4. С. 104-114.

2. Шемякина О. Д. Аристотелизм в россиеведении и поле сакральных смыслов старообрядчества II Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 24. М., 2008. С. 91-120.

3. Шемякина О. Д. Власть линии в россиеведении и нелинейный характер российского хаокосмоса // Общественные науки и современность. 2008. № 2. С. 92-103.

4. Шемякина О. Д. Концепция барочностн Алехо Карпентьсра и типы творческой активности российских предпринимателей И Общественные науки и современность. 2009. JV» 4. С. 114-125.

5. Шемякина О. Д. Противоречия российского модерн-проекта и традиционная культура. Историческое наследие и современный контекст // Диалог со временем. Вып. 33. М., 2010. С. 298-320.

6. Шемякина О. Д. Разрыв и преемственность в русской культурной традиции: опыт диалога // Общественные науки и современность. 2011. № 1. С 106-116 (1 а. л.).

7. Шемякин Я. Г., Шемякина О. Д. Россия-Евразия: специфика формообразования в цивилизационном пограничье. Статья 111 Общественные науки и современность. 2004. № 4. С. 108-119.

8. Шемякин Я. Г., Шемякина О. Д. Россия-Евразия: специфика формообразования в условиях цивилизациоиного пограничья. Статья 211 Общественные науки и современность. 2004. № 5. С. 83-94.

9. Шемякин Я. Г., Шемякина О. Д. Старообрядчество и процесс формообразования в российской цивилизации // Общественные науки и современность. 2006. Л» 2. С. 98-108.

10. Шемякин Я. Г., Шемякина О. Д. Соотношение веры и рацио в цивилизационном «пограничье»: российские параллели латиноамериканского опыта // Латинская Америка. 2007. № 11. С. 58-77.

11. Шемякин Я. Г., Шемякина О. Д. Латиноамериканский карнавал и карнавализованные формы русской культуры: попытка сравнения // Латинская Америка. 2008. № 5. С. 62-77; № 6. С. 53-69.

12. Шемякин Я. Г., Шемякина О. Д. Пути и условия достижения целостности цивилнзационной системы: сопоставление исторического опыта России и Латинской Америки. Часть I // Латинская Америка. 2009. № 9. С. 4-20.

13. Шемякин Я. Г., Шемякина О. Д. Пути и условия достижения целостности цивилизационной системы: сопоставление исторического опыта России и Латинской Америки. Часть II //Латинская Америка. 2009. № 10. С. 82-101.

Прочие публикации

14. Пуцыкович О. Д. Историко-психологическое исследование: предполагаемая структура и возможные источники // Культура Средних веков и Нового времени. Изд-во МГУ. 1987. С. 17-27.

15. Пуцыкович О. Д. Взаимодействие культур и проблема межгрупповой враждебности // Стили мышления и поведения в истории мировой культуры. Изд-во МГУ. 1990. С. 33-53.

16. Шемякина О. Д. Из истории купечества Рогожской общины: • Источники социальной и семейной атрибуции // Москва старообрядческая. М., 1995. (Мир старообрядчества. Вып. 2). С. 59-74.

17. Шемякина О. Д. Символы культуры и женское счастье: история любви московской обывательницы// Адам и Ева. Альманах тендерной истории. 2002. № 3. С. 133-153.

18. Шемякина О. Д. О методологии цивилизационпого подхода // Традиции исторической мысли: Материалы научного семинара памяти профессора В.И. Злобина. Вып. 2. М.: Этсрна, 2010. С. 75-92.

19. Шемякина О. Д. Разрыв и преемственность в русской культурной традиции: опыт диалога /7 Диалог в полицентричном мире: философско - культурные, исторические, политические и коммуникативные проблемы. М., 2010. С. 38-47 (0.5 а.л.).

20. Гришина 3. В., Пушков В. П., Шемякина О. Д. Персоналии старообрядцев по данным «Московского некрополя» // Москва старообрядческая. М., 1995. (Мир старообрядчества. Вып. 2). С. 133-153.

21. Наумова Г. Р., Шемякина О. Д. Изучение предпринимательства на современном историографическом рубеже: в поиске новых методологических подходов // Информационный бюллетень научного семинара «Индустриализация в России». Итоги 5-летней деятельности. 2001. № 12. С. 55-64.

22. Шемякин Я. Г., Шемякина О. Д. Специфика формообразования в российско-евразийской цивилизации// Цивилизации. Выл. 6 Россия в цивилизационной структуре евразийского континента. М.: Наука, 2004. С. 32-64.

23. Шемякина О. Д., Шемякин Я. Г. Старообрядчество и особенности процесса формообразования в российской цивилизации // Россия как цивилизация: Устойчивое и изменчивое. М.: Наука, 2007. С. 2В9-307.

Подписано в печать: 28.04.2011

Заказ № 5436 Тираж -100 экз. Печать трафаретная. Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш., 36 (499) 788-78-56 www.autoreferat.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Шемякина, Ольга Дмитриевна

Введение.

Глава I. Теоретические основы современных исследований российской цивилизации.

§1 Проблема целостности российской цивилизации в трудах отечественных мыслителей и ученых.

§2 Общие условия обретения целостности цивилизационной системой и специфика российского цивилизационного «пограничья».

§3 Специфика соотношения личностного и надличностного уровней функционирования цивилизационной системы и развертывания цивилизационного процесса в России.

§4 Особенности процесса формообразования в российской цивилизации.

§5 Кардиогносия и диалог: стратегии преодоления разрывов и обеспечения исторической преемственности.

§6 Столкновение различных типов рациональности и особое соотношение веры и рацио: проблема познания и характеристика цивилизационного бытия России.

Глава II. Практика конкретно-исторического исследования российской цивилизации.

§1 Тексты византийской традиции как формообразующий фактор.

§2 Карнавализованные формы русской культуры как фактор цивилизационной динамики России.

§3 Старообрядчество в пространстве современного научного поиска.

§4 Российские предприниматели: соединение веры и рацио и столкновение различных типов рациональности.

§5 Гипертрофия государственности и реальная автономия подсистем цивилизационной системы России: социальный механизм обретения целостности на институциональном уровне.

§6 Противоречия российского модерн-проекта и традиционная культура: историческое наследие и современный контекст.

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Шемякина, Ольга Дмитриевна

Диссертация посвящена исследованию эвристических возможностей и пределов методологии цивилизационного подхода в осмыслении исторического опыта России на современном историографическом этапе на основе одновременного изучения научной литературы и реалий отечественной истории, отраженных в различных группах источников.

Актуальность темы. Актуальность темы диссертации определяется как ситуацией, возникшей к настоящему времени в мире в целом (в том числе в мировой науке), так и тем положением, которое сложилось в культурно-историческом контексте России, в том числе в отечественной науке.

Интенсивно развивающийся в последние десятилетия XX - начале XXI вв. процесс глобализации, основные параметры которого задаются ведущими центрами Запада, ставит под вопрос саму возможность существования каких-либо иных образов жизни помимо того, который соответствует унифицированным глобальным стандартам, ориентированным фактически на тотальную вестернизацию незападных обществ и стирание неповторимых черт их собственного культурно-исторического лица. Однако, как показывает опыт, одновременно с развертыванием этой унификаторской тенденции развивается процесс усиления своеобразия различных региональных сообществ (этнических, языковых, культурных, религиозных), наиболее крупными и значимыми из которых являются цивилизации.

На рубеже второго и третьего тысячелетий христианской эры процесс глобализации затронул целостность духовных оснований всех без исключения цивилизаций планеты, вследствие чего мир в целом вступил в переходное, крайне неустойчивое, «пограничное» состояние1. В подобной ситуации проблема самоидентификации в новых условиях стоит крайне остро для всех без исключения цивилизаций. Но особенно ценным в современном контексте становится опыт тех цивилизационных общностей, для которых «пограничная ситуация» в силу определенных причин приобрела исторически устойчивый характер, породив

1 Цивилизации в глобализирующемся мире. Предварительные итоги междисциплинарного проекта. М., 2009. С. 95, 123-124; Шемякин Я.Г. Цивилизации «пограничного» типа: формирование концепции // Социокультурное пограничье как феномен мировых и российских трансформаций: Междисциплинарное исследование. М., 2008. С. 137-141. л совершенно особый тип социокультурной системности . Речь идет о так называемых «пограничных» цивилизациях, к числу которых, как свидетельствуют результаты исследований последних десятилетий3, относится и Россия.

Духовная ситуация в современном мире резко усложнилась в связи с теми явлениями, которые наблюдаются в мировой науке, где ситуация определяется процессом смены общенаучных парадигм - кризисом прежних моделей научного знания и переходом в последние десятилетия к постнеклассической, определяемой синергетическими представлениями, «пригожинской» парадигме4. На этом фоне в сфере цивилизационных исследований: с одной стороны, налицо глубочайший кризис этого направления, нашедший свое отражение главным образом в отказе от попыток создания обобщающих концепций, постижения смысла истории (наиболее ярко этот процесс проявился во французской школе «Анналов»); с другой - нарастает встречная волна, наиболее значимыми проявлениями которой были «веберовский ренессанс» 60-80-х гг. XX в. и так называемый «постпостмодернизм» рубежа XX-XXI вв.5 Оба эти явления стали мощными стимулами возрождения сферы цивилизационных исследований и переосмысления стоящих перед ними задач. Причем особенно сильное воздействие они оказывают в незападных культурно-исторических контекстах, где положение во многом отличается от ситуации, сложившейся в западной науке о цивилизациях, а цивилизационный подход продолжал бурно развиваться на всем протяжении второй половины XX - начала XXI вв.

Все охарактеризованные феномены оказывают существенное влияние и на Россию, однако для нее характерна собственная историческая цивилизационная динамика. Кризис самоидентификации, который затронул весь мир, проявился здесь с особой силой после краха СССР и распада господствовавшей в советский период

2 Цивилизации в глобализирующемся мире. С. 95, 123-124; Шемякин Я.Г. Цивилизации «пограничного» типа. С. 137-141.

3 Цивилизационные исследования. М., 1996. С. 26-68, 233-243; Шемякин Я.Г. Европа и Латинская Америка: Взаимодействие цивилизаций в контексте всемирной истории. М., 2001, Раздел П. С. 192-344: Он же. «Пограничные» цивилизации планетарного масштаба. Особенности и перспективы эволюции // Латинская Америка. 2007. № 7. С. 75-84; Он же. Граница (процесс перехода и тип системности) // Общественные науки и современность. 2009. № 5. С. 112-124; Пограничные культуры между Востоком и Западом: Россия и Испания. СПб, 2001; Померанц Г.С. Теория субэкумен и проблема своеобразия стыковых культур // Померанц Г.С. Выход из транса. М., 1995. С. 222-226; Россия как цивилизация: Устойчивое и изменчивое. М., 2007. С. 21, 2832, 289,307; В поисках теории российской цивилизации: памяти А.С.Ахиезера. М., 2009. С. 231.

4 См.: Андреев А.Ю., Бородкин Л.И., Левандовский М.И. История и хаос: новые подходы к синергетике // Сравнительное изучение цивилизаций мира. М., 2000. С. 75-103; Ионов И.Н. Цивилизационное сознание и историческое знание: проблемы взаимодействия. М., 2007. С. 13.

5 Ионов И.Н. Цивилизационное сознание. С. 13-15, 21. системы ценностей. Проявлением этого процесса в научной сфере стал глубочайший кризис методологических основ гуманитарных наук. Повсеместный отход от формационного редукционизма, являвшегося (как было показано в трудах по цивилизационной тематике) одним из наиболее значимых выражений модели «классической», «ньютонианской» научной парадигмы)6, имел противоречивые последствия: открыв широкие возможности для творческого поиска новых форм научного дискурса (пожалуй, главным направлением этого поиска в гуманитарной сфере являлись именно цивилизационные исследования), в ряде случаев ситуация «обвала» прежней системы ценностей привела к отказу от сколько-нибудь серьезных попыток научных обобщений как таковых, к духовной капитуляции и перед трудностями процесса познания современной сверхсложной реальности, и перед социально-политической конъюнктурой. Все эти обстоятельства делают в высшей степени актуальной задачу одновременного изучения современной научной литературы и реалий отечественной истории с целью критического анализа объяснительных возможностей цивилизационного подхода применительно к российской действительности.

Объектом исследования является современный научный опыт применения цивилизационного подхода к изучению истории России.

Предмет исследования - процесс отражения в современной научной практике типологических особенностей российской цивилизации.

Основываясь на подобном понимании объекта и предмета исследования, формулируется двойная цель работы: во-первых, изучить тот теоретический инструментарий, который разработан к настоящему времени в качестве средства познания российской цивилизации; во-вторых, проанализировать, каким образом созданные на теоретическом уровне объяснительные схемы «работают» в практике исторических исследований на современном историографическом этапе.

Исходя из поставленной цели в диссертации решаются следующие задачи: - проанализировать, какие особенности российского цивилизационного типа по сравнению с иными типами выделяются в современных цивилизационных теориях, и, в связи с этим,

6 См.: ШемякинЯ.Г. Европа и Латинская Америка. С. 21-32; Он же Проблема цивилизации в советской научной литературе 60-80-х гг. // История СССР. 1991. № 5. С. 88-89. исследовать пути и условия достижения целостности цивилизационной системы России;

- изучить специфику соотношения принципов целостности и многообразия в цивилизационном «пограничье»;

- изучить соотношение внешних и внутренних факторов в развитии российской цивилизации;

- исследовать характер и особенности взаимосвязи полюсов «бинарных» (дуальных) оппозиций в условиях России как цивилизации «пограничного» типа;

- выявить специфику соотношения личностного и надличностного уровней развертывания цивилизационного процесса в России;

- изучить институциональные факторы достижения и поддержания целостности российской цивилизации;

- проанализировать особенности процесса формообразования в российском культурно-историческом контексте, выявить факторы, как способствующие этому процессу, так и препятствующие ему; '

- выделить и проанализировать тексты византийской традиции, сыгравшие роль формообразующего фактора в отечественной истории; ■

- рассмотреть роль старообрядчества в процессе формообразования;

- рассмотреть личностный уровень цивилизационного процесса в России в свете теории диалога М.М.Бахтина; проанализировать факторы, способствующие внутри- и межцивилизационному диалогу и ему препятствующие;

- исследовать в этой связи диалектику разрыва и преемственности в русской культурной традиции;

- проследить традицию кардиогносии («познания сердцем», для которого характерно единство дискурсивно-рассудочного и эмоционально-образного восприятия действительности) от истоков до мировоззрения М.М.Бахтина, оценить меру пластичности русской традиционной культуры, изучить роль «триады враждебности» (гнева, отвращения и презрения) как эмоциональной преграды на пути диалога; выявить основные характеристики аристотелианской парадигмы в российском культурно-историческом контексте;

- исследовать соотношение в российской цивилизации веры и рацио - двух главных форм духовно-практического освоения мира человеком;

- изучить тему столкновения различных видов рациональности на российской почве;

- выделить и проанализировать в этой связи различные исторические типы отечественных предпринимателей;

- выявить и проанализировать противоречия российского модерн-проекта, изучить специфику взаимодействия импульсов модернизации и русской традиционной культуры.

Хронологические рамки работы определялись, исходя из поставленной двойной цели исследования. Анализируемый в диссертации историографический материал в основном ограничен рамками современного периода (последнее десятилетие XX - начало XXI вв.), хотя в отдельных случаях приходилось выходить за его пределы в целях лучшего понимания генезиса конкретных научных дискурсов. В то же время, осуществляя данное исследование, необходимо было учитывать, что время существования цивилизации обладает специфическими характеристиками - это «большая длительность» или «длительная временная протяженность» (по Ф.Броделю)7. Поэтому, когда речь заходит о выявлении основных структурных характеристик российской цивилизации, временные рамки диссертации охватывают весь период ее существования, начиная с генезиса и по сей день. Следует особо подчеркнуть: в центре нашего внимания находились инварианты отечественной истории, т.е. те характеристики российской цивилизации, которые неизменно воспроизводились на всех этапах ее развития. Это неизбежно предполагало определенное абстрагирование от особенностей каждого из этих этапов, которые очень существенно отличались друг от друга, между которыми, как правило, происходили обрывы нити исторической преемственности, о чем писали многие русские мыслители, особенно ярко и убедительно - Н.А.Бердяев . Подобное абстрагирование ни в коей мере не означает игнорирования этих различий. Однако не они находились в фокусе нашего внимания. Учитывая это обстоятельство, нельзя не отметить вместе с тем, что объект преимущественного интереса автора - все же

7 Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. ХУ-ХУ111 вв.: В 3 т. Т.З.: Время мира. М., 1992. С. 10.

8 Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 67.

ХУ11-ХХ вв., т.е. те столетия, когда Россия окончательно сформировалась и выступила на сцене мировой истории как «пограничная» цивилизация планетарного масштаба9.

Особо следует сказать в этой связи о советском периоде отечественной истории, поскольку он отличался наиболее значительной спецификой, обусловленной, в конечном счете, самой масштабной за все время существования России как макроисторического субъекта попыткой кардинальным образом изменить ее цивилизационный статус, преодолев российскую «пограничность» и превратив Россию в центр мировой цивилизации. Тем не менее цивилизационный анализ советской эпохи10 свидетельствует о том, что несмотря на все своеобразие, эта эпоха была тем не менее очередным этапом эволюции российской цивилизации, своеобразной формой развертывания ее инвариантных характеристик. В данной диссертации советская цивилизационная модель затрагивается лишь в той мере, в какой ( в ней отражались эти инварианты, а ее особенности, то, что качественно отличает ее от других эпох отечественной истории находится вне сферы исследования.

Методологическая основа. В качестве методологической базы «работы избран цивилизационный подход. Поскольку объектом исследования диссертанта является опыт применения данного подхода к изучению истории России, этот пункт по своему содержанию совпадает со следующим пунктом.

Степень разработанности темы. Разрабатывая методологию своего исследования, автор опирался на работы классиков мировой науки о цивилизациях, а таюке на труды ряда философов и ученых, выводы которых были принципиально важны для развития этой науки. Для формирования методологической основы диссертации ключевое значение имели:

- идея «осевого времени» К.Ясперса как основы формирования универсальных общечеловеческих ценностей, свойственное ему понимание «универсального» и «локального» в мировой истории;

9 Шемякин Я.Г. Европа и Латинская Америка. С. 192.

10 Ерасов Б.С. Цивилизации: Универсалии и самобытность. М., 2002. С. 435-441; Он же. Цивилизационные измерения советского общества// Восток. 1991. № 6. С. 7-21; Ионов И.Н. Российская цивилизация и истоки ее кризиса. IX - начало XX в. М., 1994. С. 399-400; Он же. Российская цивилизация. IX - конец XX века. М., 2003. С. 283-312; Шемякин Я.Г. История мировых цивилизаций. XX век. М., 2002. С. 149-167.

- концепция рациональности М.Вебера, в особенности сравнительная характеристика различных ее видов - формальной и ценностной рациональности;

- обоснование Н.Элиасом понимания цивилизации как процесса;

- теория жизненного цикла цивилизации А.Дж.Тойнби;

- комплекс идей Ф.Броделя о специфике пространственно-временного континуума цивилизации; обоснование Х.Г.Гадамером трактовки поддержания традиции как творческого процесса;

- концепция «маргинальных» культур Jl.Cea;

- имевшая особое значение для осмысления институциональных особенностей российской цивилизации модель системного анализа Т.Парсонса, основанная на выделении в рамках общественной системы четырех подсистем, каждая из которых специализируется на выполнении одной из главных жизненно важных для общества функций;

- разработка Э.Саидом и В.Вжосеком концепции «предпосылочного» знания (в разных терминологических вариациях)1 \

Необходимой предпосылкой раскрытия темы диссертации явилось изучение отечественной научной литературы по цивилизационной проблематике. Цивилизационный подход - одно из наиболее интенсивно развивающихся в последние десятилетия в отечественной* науке направлений. В то же время оно является и одним из самых проблемных. Примерно с середины 80-х гг. XX в. не утихают споры по поводу предмета, задач, специфики, эвристического потенциала и даже самой возможности подобного подхода. Те авторы, кто отрицает право на существование цивилизационного подхода как особого научного направления, акцентируют, как правило, внимание на двух очевидных фактах: во-первых, отсутствии среди сторонников цивилизационного подхода согласия по таким ключевым вопросам, как содержание самого базового понятия цивилизации, предмет

11 Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991; Вебер М. Избранные произведения. М., 1990; Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. В 2 т. М. - СПб., 2001; Тойнби А.Дж. Постижение истории. М., 1991; Он же. Цивилизация перед судом истории. М., 1995; Бродель Ф Материальная цивилизация, экономика и капитализм. ХУ-ХУЕИ вв. Т. 3. Время мира. М., 1992; Гадачер Х.Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М., 1998; Cea Л. Философия американской истории: Судьбы Латинской Америки. М., 1984; Парсонс Т. Система современных обществ. М., 1998; Он же. О социальных системах. М., 2002; Idem. The Evolution of Societies. Englewood Cliffs (N.Y.), 1977; Idem Politics and Social Structure. New York, 1969; Сайд Э. Ориентализм. Западные концепции Востока. СПб., 2006; Вжосек В. Классическая историография как носитель национальной (националистической) идеи // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 30. М., 2010. С. 5-13. цивилизационных исследований, соотношение цивилизационного подхода с другими научными направлениями, состав понятийного аппарата; во-вторых, значительной степени идеологизированности любых текстов, где так или иначе затрагивается цивилизационная проблематика.

Как нам представляется, оба эти довода не дают сколько-нибудь серьезных оснований для отрицания ни самой возможности цивилизационного подхода как особого научного направления, ни его очевидной значимости. Продолжающиеся споры по принципиальным вопросам среди «цивилизационщиков» - не что иное, как свидетельство того факта, что цивилизационный подход в российской науке на современном этапе ее развития - это научное направление в стадии становления. Впрочем, здесь следует уточнить, что его «новизна» относительна: нынешние цивилизационные исследования опираются на богатые традиции отечественной мысли. Собственно, на работы всех тех, кто пытался понять, какое место в мировой истории занимает Россия. В этом смысле, как уже было показано в ряде работ12, истоки цивилизационного анализа российской специфики следует искать в трудах П.Я.Чаадаева, а также основоположников славянофильства, А.С.Хомякова и И.В.Киреевского. Именно на впервые выдвинутую Чаадаевым и развитую (хотя и в несколько ином направлении) Хомяковым и Киреевским идею самобытности историко-культурного бытия России опирался, создавая свою теорию культурно-исторических типов, Н.Я.Данилевский13, который, как известно, считается на Западе основоположником теории цивилизации (что, по-видимому, не совсем верно)14.

В первые десятилетия XX в. цивилизационная проблематика развивалась представителями двух основных направлений - с одной стороны, евразийцами (Н.С.Трубецкой, Г.В.Вернадский, П.Н.Савицкий и др.), с другой - Н.А.Бердяевым и его единомышленниками (среди наиболее известных следует назвать Г.П.Федотова и Н.О.Лосского). При всей разнице их позиций по целому ряду принципиальных вопросов сторонники обоих направлений обосновывали представление о России как об особом мире, не сводимом ни к Востоку, ни к Западу, являющем собой очень специфическую человеческую реальность - «Восток - Запад») (Бердяев), «Евразию»

12 См., например: Ионов И.Н. Цивилизационное сознание и историческое знание: проблемы взаимодействия. С. 270-273; ШемякинЯ.Г. Цивилизации «пограничного» типа: формирование концепции// Социокультурное пограничье как феномен мировых и российских трансформаций. С. 101.

13 Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 1991.

14 См. прежде всего материалы уже упоминавшейся книги И.Н.Ионова «Цивилизационное сознание и историческое знание.». С. 274-281 и др. и т.е. Европу и Азию «в одном лице»); реальность, возникшую в результате крайне противоречивого соединения и взаимодействия совершенно различных, западных и восточных, европейских и азиатских начал. Осмысление и переосмысление трудов представителей обоих направлений имело большое значение при создании методологической базы работы. И те, и другие развивали свои концепции' в эмиграции. В Советской России в условиях безраздельного господства формационно-классового редукционизма цивилизационные исследования были на многие десятилетия заморожены.

Тем не менее именно в Советской России была создана М.М.Бахтиным теория диалога, появление которой стало одной из важнейших предпосылок возрождения сферы цивилизационных исследований в отечественной науке, как, впрочем, и развития этой сферы в мире в целом. Причем, по нашему убеждению, подлинный научный масштаб наследия М.М.Бахтина выявляется только сейчас. Его идеи, прежде всего бахтинская «диалогика», явились одним из важнейших факторов формирования мировоззренческой основы диссертационной работы.

Процесс возрождения цивилизационнолго направления в отечественной науке начинается в 60-е гг. XX в., постепенно «набирая обороты» и в полную силу заявив о себе в 80-90-е гг. XX в.15 Необходимыми и очень важными «строительными блоками» при создании методологического фундамента стали:

- сформулированная и обоснованная Г.С.Померанцем теория субэкумен;

- разработка рядом авторов-(A.C.Ахиезером, И.В.Кондаковым, И.Г.Яковенко, А.А.Пелипенко, Я.Г.Шемякиным) концепции дуальных (бинарных) оппозиций как «элементарных клеточек» культуры16.

Однако наибольшую роль при формировании теоретической основы диссертации сыграла концепция «пограничных» цивилизаций. Предпосылками ее создания стали научные гипотезы, сформулированные на базе обобщения конкретного материала такими авторами, культурологами, филологами и историками, как С.С.Аверинцев (трактовка Византии как «пограничного» явления, как

15 См.: Шемякин Я.Г. Проблема цивилизации в советской научной литературе 60-80-х гг. // История СССР. 1991. № 5. С.86-103; Ионов И.Н. Цивилизационное сознание и историческое знание. С. 3-5; Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. М., 1994.

16 Померанц Г.С. Теория субэкумен и проблема своеобразия стыковых культур // Померанц Г.С. Выход из транса. С. 205-222; Ахиезер A.C. Россия: Критика исторического опыта. В Зт. М., 1991; Он же. Труды. В 2 т. Т 1. - М., 2006; T 2. - М., 2008; Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры. М., 1997; Пелипенко A.A., Яковенко И.Г. Культура как система. М., 1998; Шемякин Я.Г. Граница (процесс перехода и тип системности) // Общественные науки и современность. 2009. № 5. С. 112-124. взаимоперехода Греции и Азии», осложненного «взаимопроникновением классического преемства и новизны»), Г.С.Померанц (идея «стыковых» культур как особого типа общности, качественно отличного от великих мировых цивилизаций -субэкумен), В.Е.Багно (попытка сравнения России и Испании как «пограничных» культур)17.

Наиболее подробную разработку концепция «пограничных» культур нашла в латиноамериканистике, где начало этому направлению исследований положил С.И.Семенов. Особо следует отметить в этой связи труды творческого коллектива ИМЛИ РАН (В.Б.Земсков, А.Ф.Кофман, Ю.Н.Гирин и др.)18

Для данной диссертации ключевое значение имела та, на наш взгляд, наиболее подробно и всесторонне разработанная концепция «пограничных» цивилизаций, которая изложена в монографии Я.Г.Шемякина и в последующих его работах.19 Причем особенно важна для нас разработка этим автором принципов и критериев сравнительного изучения различных социокультурных макрообщностей на конкретно-исторических примерах в ходе комплексного сопоставления России и Латинской Америки как «пограничных» цивилизаций планетарного масштаба и их обеих с Западом.

Главная гипотеза представленного диссертационного исследования состоит в следующем. Особенности социокультурной системы российской цивилизации и специфика развертывания цивилизационного процесса в России обусловлены ее принадлежностью к «пограничному» цивилизационному типу. Формулируя данную гипотезу мы опирались на выводы коллег. Согласно этим выводам для России характерны:

- общие для всех «пограничных» цивилизаций черты (преобладание начала многообразия над началом единства, антиномичность - тенденция к «лобовому», без

17 Аверинцвв С С Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1997. С. 262; Померанц ГС. Теория субэкумен и проблема своеобразия стыковых культур // Померанц Г.С Выход из транса. С. 222-225; Пограничные культуры между Востоком и Западом: Россия и Испания. СПб, 2001, с. 5-42

18 Семенов С.И. Ибероамериканская и восточноевразийская общности как пограничные культуры // Общественные науки и современность. 1994. № 2; Земское В Б. От изучения литературного процесса к осмыслению цивилизационной парадигмы // Латинская Америка. 2001. С. 118-134; Кофман АФ Латиноамериканский художественный образ мира. М., 1997; Гирнн ЮН Граница и пустота к вопросу о семиозисе пограничных культур. Размышления латиноамериканиста // Вопросы философии. 2002. № U.C. 8594; Он же Поэтика сверхпредельности К интерпретации художественных процессов латиноамериканской культуры. СПб., 2008. См. также написанные Земсковым, Гириным и Кофманом главы пятитомника «История литератур Латинской Америки». М., 1985, 1988, 1994, 2004, 2005.

19 Шемякин Я.Г. Европа и Латинская Америка.; Он же. «Пограничные» цивилизации планетарного масштаба. Особенности и перспективы эволюции // Латинская Америка. 2007. №7. С. 75-84 и др. опосредующих звеньев столкновению полярностей, в высшей степени противоречивое сосуществование в цивилизационном «космосе» противоположных подходов к решению коренных проблем-человеческого существования, определенное соотношение социальных интеграторов, характеризующееся гипертрофией государственности);

- особенности, обусловленные ее планетарным масштабом и объединяющие ее с другой «пограничной» цивилизацией аналогичного масштаба - Латинской Америкой (существенно более значительная, чем в «непограничных» цивилизациях и> в социокультурных сообществах меньшего масштаба, роль природного фактора1, противостояние Логоса как смыслообразующего начала наличной действительности-как воплощению хаоса, характер социокультурной реальности как «пограничной зоны» между цивилизацией и варварством, доминанта пространства в рамках свойственного России «хронотопа», неизбывное стремление превратить переход через грань меры в способ бытия человека и. общества)20.

Доминанта многообразия в «пограничных» цивилизациях прямо обусловлена тем, что сама действительность этих цивилизаций представляет собой сложнейший узел различных типов взаимодействия разнородных начал (качественно отличающихся друг от друга традиций, разделенных герменевтическими барьерами пластов исторического наследия и т.д.).

В цивилизационных системах подобного рода не доминирует какая-то одна Большая Идея, представленная во множестве вариантов и пронизывающая собой все многообразие составляющих цивилизацию элементов (этнических, культурных, языковых), но само взаимодействие разнородных начал выступает в качестве архетипа, лежащего в основе социокультурной системы. Архетип предстает в данном случае не как результат взаимодействия, ставший- его инвариантным фактором, «отлитый» в определенные, устойчивые символические формы, а как процесс взаимодействия»21.

Если любая, в том числе и российская, «пограничная» цивилизация - это сложнейший узел различных типов взаимодействия разнородных начал, то подобная цивилизация, на личностном уровне может быть рассмотрена как процесс диалога

20 Шемякин Я.Г. Европа и Латинская Америка. С. 192-344; Он же. «Пограничные «цивилизации планетарного масштаба. Особенности и перспективы эволюции //Латинская Америка. 2007. № 7. С. 75-84.

21 Шемякин Я.Г. Цивилизации «пограничного» типа: формирование концепции // Социокультурное пограничье. С. 201. этих начал. Диалогическая взаимосвязь образует таким образом основу, точнее говоря, составляет саму социокультурную «ткань» цивилизаций «пограничного» типа. Собственно, в этом ракурсе такого рода цивилизация может быть интерпретирована как постоянный диалог различных традиций. В этой связи проблематика диалога приобретает особую значимость в контексте цивилизационного анализа российской реальности. Разумеется, в силу данного обстоятельства, очень большое значение имело для нас изучение трудов М.М. Бахтина, его теории диалога .

Тот факт, что, несмотря на весь скепсис и сомнения, продолжают появляться многочисленные работы по цивилизационной тематике, в том числе и серьезные научные труды , свидетельствует о том, что существует настоятельная потребность в цивилизационных исследованиях. Причем это - потребность развития не только общественного сознания, но и самого исторического знания. Во всяком случае, для тех историков, кто пытается разглядеть смысл происходящего за пестрой завесой конкретных событий и фактов.

Что же касается пресловутой идеологизированности, то вполне очевидно, что сфера цивилизационных исследований испытывает постоянное и очень сильное давление идейно-политической конъюнктуры в силу специфики самого их предмета: «цивилизационщики» работают с символами коллективной идентичности, а это непосредственно затрагивает и область политики, и массовое сознание как таковое. Подобные символы, как правило, аффективно окрашены, что оказывает мощное обратное воздействие и на сам научный дискурс: формирующаяся наука о

22 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986; Он же. Человек в мире слова. М., 1995; Он же. Работы 1940-х - начала 1980-х годов. Собрание сочинений. Т. 5. М., 1997 и др.

23 Из увидевших свет на рубеже тысячелетий, особенно - в первое десятилетие XXI в., следует отметить: Ахиезер A.C. Труды. В 2 т.; Ерасов Е.С. Цивилизации: Универсалии и самобытность; Ионов И.Н. Цивилизационное сознание и историческое знание.; Рашковский Е Б. Осознанная свобода. М., 2005; Он же. Смыслы в истории: Исследования по истории веры, познания, культуры. М., 2008; Он же. На оси времен. Очерки по философии истории. М., 1999; Рашковский Е Б, Хорос В.Г. Мировые цивилизации и современность // Восток - Запад - Россия. М., 2002; Россия как цивилизация: Устойчивое и изменчивое. М., 2007; Шемякин Я.Г. Европа и Латинская Америка: взаимодействие цивилизаций в контексте всемирной истории; Он же. В поисках смысла. Из истории философии и религии. М., 2003; Он же. История мировых цивилизаций. XX век. М., 2001; Цивилизации. Вып. 5,6,7,8. М., 2002, 2004, 2006, 2008; Индийская цивилизация в глобализирующемся мире. М., 2005; Африканская цивилизация в глобализирующемся мире. В 2 т. М., 2006; Латиноамериканская цимвилизационная общность в глобализирующемся мире. В 2 т. М., 2007; Цивилизации в глобализирующемся мире. Предварительные итоги междисциплинарного проекта. М., 2009; Социокультурное пограничье как феномен мировых и российских трансформаций. Междисциплинарное исследование. М., 2008; В поисках теории российской цивилизации: памяти А.С.Ахиезера. М., 2009; Диалог в полицентричном мире: философско-культурные, исторические, политические и коммуникативные проблемы. М., 2010; Бунина Е.В. Вопрос о соотношении «формационного» и «цивилизационного» подходов в современной историографии // Традиции русской исторической мысли, Материалы научного семинара. М., 2005. С. 36-45. цивилизациях самым непосредственным образом граничит с вненаучными сферами. Здесь следует сделать важную оговорку: в диссертации не рассматриваются те публикации по цивилизационной тематике, которые полностью подчинены политической конъюнктуре, а также те, в которых цивилизационный подход подменен геополитикой.

По нашему убеждению, охарактеризованное обстоятельство делает задачу дальнейшей разработки научной методологии цивилизационного подхода тем более актуальной. Автор данной работы ставит перед собой цель высказать некоторые свои соображения по этому поводу. Эти соображения представляют собой результат обобщения как собственного исследовательского опыта, так и опыта коллективной работы с коллегами над совместными научно-исследовательскими проектами РГНФ «Идеи и идеалы российской цивилизации как фактор формирования образа России» и «Россия и Латинская Америка в мировом диалоге цивилизаций: сравнительный анализ»24. Представленная диссертация в очень значительной степени написана на основе уже опубликованных статей, основная часть которых увидела свет в реферируемых изданиях.

Принятая формулировка цели работы задает определенную, двойную исследовательскую оптику: как непосредственный, основанный на собственном опыте изучения рассматриваемой проблематики диссертантом, так и косвенный -через призму историографии - взгляд на историю России. В этой связи необходимо сделать одно существенное уточнение. Автор не ставила перед собой задачу чисто историографического анализа всей совокупности имеющихся на сегодняшний день цивилизационных исследований российской истории; в работе задействована лишь та

24 Результаты этой работы нашли свое отражение в целом ряде публикаций: Шемякина ОД. Власть линии в россиеведении и нелинейный характер российского хаокосмоса // Общественные науки и современность. 2008. № 2. С. 92-103; Она же. Аристотелизм в россиеведении и поле сакральных смыслов старообрядчества // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 24. М., 2008. С. 91-120; Она же Концепция барочности Алехо Карпентьера и типы творческой активности российских предпринимателей // Общественные науки и современность. 2009. № 4. С. 114-125; Она же. Противоречия российского модерн-проекта и традиционная культура: историческое наследие и современный контекст // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 33. М. 2010. С. 298-320; Шемякина ОД Разрыв и преемственность в русской культурной традиции: опыт диалога // Общественные науки и современность. 2011. № 1. С. 106-116; Шемякин Я.Г., Шемякина О.Д. Соотношение веры и рацио в цивилизационном «пограничье»: российские параллели латиноамериканского опыта// Латинская Америка. 2007. № 11. С. 58-77; Они же. Латиноамериканский карнавал и карнавализованные формы русской культуры: попытка сравнения// Латинская Америка. 2008. № 5. С. 62-77; № 6. С. 53-69; Они же Пути и условия достижения целостности цивилизационной системы: сопоставление исторического опыта России и Латинской Америки //Латинская Америка. 2009. № 9. С. 4-20; № 10. С. 82-101. их часть, которая послужила теоретической основой объяснительных схем, применяемых для анализа конкретного исторического материала.

Одним из главных факторов, определивших специфику ситуации, сложившейся в отечественных гуманитарных науках к 80-90-м гг. XX в., стала объективная, необходимость «самоопределения» цивилизационного подхода прежде всего по отношению к формационному подходу. Эта проблема отнюдь не потеряла своей актуальности по сей день, что объясняется прежде всего тем, что формационный подход как особое научное направление несводим ни к своей редукционистской версии, господствовавшей в советский период, ни тем более к идеологическому официозу. В системе современного научного знания формационный подход марксистского типа предстает как одна из наиболее разработанных в научном плане разновидностей «мир- системного» подхода, сторонники которого рассматривают историю исключительно (или преимущественно) в ее стадиальном измерении.

При решении задачи определения соотношения формационного и цивилизационного подходов, по нашему убеждению, есть все основания обратиться к научному наследию И.Д.Ковальченко, который в последних своих работах уделил самое серьезное внимание цивилизационной проблематике.

Как подчеркивал, характеризуя современную ситуацию в исторической науке, Иван Дмитриевич, «центральной методологической проблемой в многомерной сущностной типологии и периодизации является в настоящее время вопрос о соотношении формационного и цивилизационного подходов в изучении общественно-исторического развития»26. Особенно важно то, что И.Д.Ковальченко решительно выступил против абсолютизации какого-либо из этих подходов. По его словам, «прежде всего не следует забывать то хорошо известное обстоятельство, что и формационный, и цивилизационный подходы как методы типизации и периодизации исторического развития возникли не вдруг, существуют не сами по себе и не являются абсолютными»27. Такая постановка вопроса была проявлением

25 Ковальченко ИД. Многомерность исторического развития. Типология, периодизация, цивилизационный подход // Свободная мысль. 1995. № 10. С. 77-88; Он же. Историческое познание: индивидуальное, социальное и общечеловеческое // Свободная мысль. 1995. № 2 С. 111-123; Он же. Сущность и особенности общественно-исторического развития. (Заметки о необходимости обновленных подходов) // Исторические записки. Теоретические и методологические проблемы исторических исследований. 1 (119). М., 1995. С. 23-53. См. также 2-ое издание фундаментального труда И.Д.Ковальченко «Методы исторического исследования» (М., 2003. С. 454-481).

26 Ковальченко И.Д. Многомерность исторического развития.//Свободная мысль. 1995. № 10. С. 78.

27 Ковальченко И.Д. Многомерность исторического развития. С. 78. более общей принципиальной позиции, отвергающей любой редукционизм -претензию на достижение исчерпывающего знания о действительности в рамках какого-либо одного научного подхода. Как писал в другой своей работе Ковальченко, необходимо «напрочь исключить какие бы то ни было претензии на возможность создания неких универсальных и абсолютных теорий и методов исторического исследования». Это, в свою очередь, предполагает необходимым образом «переход от догматического гносеологического монизма (в любых его проявлениях) к

28 познавательному плюрализму» .

Хотелось бы особо подчеркнуть: подобная, четко сформулированная позиция -не что иное, как конкретная реализация в сфере гуманитарных наук, в том числе истории, общенаучного принципа дополнительности, впервые сформулированного, как известно, Н.Бором , в соответствии с которым «ни одна теория не может описать объект исследования столь исчерпывающим образом, чтобы исключить возможность

30 альтернативных подходов.» . Выдвижение принципа дополнительности явилось, в свою очередь, важнейшей вехой на пути развертывания процесса, в решающей степени определившего облик мировой науки во 2-ой половине XX - начале XXI вв.: процесса смены общенаучных парадигм. Он затронул также и гуманитарную сферу, что нашло свое отражение в кризисе всех без исключения разновидностей редукционизма, в том числе одной из наиболее влиятельных - формационного редукционизма31. Последний являлся ярким выражением прежней «ньютонианской» парадигмы, в которой утверждались: принцип запрограммированности результатов развития изначально заданными условиями, механистическая картина мира, исключение (точнее, отрицание онтологического статуса) фактора случайности и, в связи с этим, - альтернативности и многовариантности истории человечества. Напротив, определяющими чертами новой парадигмы (ее часто называют «пригожинской», подчеркивая ключевую роль в ее становлении нобелевского лауреата И.Пригожина и возглавляемой им «Брюссельской школы») являются: признание самостоятельного онтологического статуса и чрезвычайно важной роли случайности, кардинальное переосмысление характера соотношения случайности и

28 Ковальченко И.Д. Сущность и особенности общественно-исторического развития. С. 25-26.

29 Бор Н. Квантовая физика и философия// Успехи физических наук. 1959. Т. 67. Вып. 1. С. 42.

30 Шемякин Я.Г. Европа и Латинская Америка. С. 23.

31 Об особенностях процесса смены парадигм в отечественных гуманитарных науках см.: Шемякин Я.Г. Европа и Латинская Америка. С. 21-22.

32 См.: Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. М., 1986. необходимости, отрицание принципа запрограммированности развития первоначально заданными условиями. Особенно большое значение имело утверждение сторонниками «пригожинской» парадигмы (прежде всего в-концепции «точки бифуркации»33) принципов альтернативности и многовариантности развития подавляющего большинства систем нашей Вселенной, в особенности -биологических и социальных. И.Д.Ковальченко активно отстаивал в своих последних трудах мысль о том, что названные принципы являются неотъемлемыми онтологическими характеристиками «мира людей». А это, в свою очередь, открывало дорогу к познанию всего многообразия цивилизационной действительности, складывавшейся в результате реализации различных альтернатив и вариантов, возникающих в ходе развертывания социокультурного процесса в тех или иных культурно-исторических регионах.

В свете сказанного, упомянутые работы И.Д.Ковальченко вполне могут рассматриваться, как одно из ярких проявлений процесса смены парадигм в отечественных гуманитарных науках. К этому следует добавить, что Иван Дмитриевич хорошо сознавал, сколь сложным является этот процесс. И одной из главных сложностей является задача определения соотношения различных научных подходов. Отвергая как формационный, так и «цивилизационный» редукционизм, и соглашаясь по существу с мыслью о том, что формационный и цивилизационный подходы должны соотноситься по принципу дополнительности, Ковальченко вместе с тем справедливо отмечал, что «важная и сложная задача» поиска путей к их сочетанию «еще не нашла сколько-нибудь широкой реализации в исторических исследованиях. Одной из важных причин этого является то, что все еще не разработаны должным образом конкретные принципы и методы сочетания обеих подходов»34.

С середины 90-х годов недавно ушедшего века было предпринято немало попыток решить указанную задачу. По нашему мнению, наиболее близко к решению проблемы «разведения» цивилизационного и формационного подходов, определения характерной для каждого из них исследовательской сферы, подошел Я.Г.Шемякин, непосредственно опиравшийся, в свою очередь, на выводы известного востоковеда

33 Пригожим И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. С. 14-16,28-29, 226-227, 269.

34 Ковальченко И.Д. Многомерность исторического развития. С. 79. о с

Л.И.Рейснера . В интерпретации Шемякина, «если речь идет о формационном анализе, то либо все человечество, либо та или иная региональная общность, либо личность рассматриваются в стадиальном «разрезе», с точки зрения отнесения их к определенному этапу развития общества. Данный исследовательский подход предполагает анализ законов развития путем выявления тех противоречий, которые движут общество, и, следовательно, позволяет познать это общество в его внутренней расчлененности, рассмотреть социальную «анатомию» взаимодействующих и борющихся сил, исследовать в первую очередь то, что их разделяет. В конечном счете формационный анализ служит задаче изучения исторического процесса с точки зрения формирования предпосылок и условий качественных скачков, переходов от формации к формации на всех трех уровнях социальной действительности -человечества в целом, региональных общностей, каждого конкретного индивида.

Если же способом исследования становится цивилизационный подход, то те же самые «таксономические единицы», на которые делится «мир людей», предстают как типы целостности, в каждом из которых действуют законы (закон), конституирующие то или иное общество как целостность и качественно отличные от законов формационного развития. Причем, целостность проявляется как в структурно-функциональном (каждый конкретный социальный организм рассматривается в этом случае в модусе настоящего как единство многообразного), так и в генетическом плане (наличие инвариантных черт, обусловливающих сохранение того же «единства многообразного» на протяжении истории, в том числе различных формационных эпох)»36.

Соглашаясь в целом с подобным размежеванием исследовательских сфер цивилизационного и формационного подходов, в то же время хотелось бы внести некоторые уточнения и дополнения. По нашему мнению, отмеченные различия между ними не следует абсолютизировать, понимать их в том смысле, что приверженцы формационного подхода вообще не воспринимают общество как целостность, в то время как сторонники цивилизационного подхода полностью игнорируют вполне реальные «перерывы постепенности», качественные скачки в общественном развитии. Представители обоих подходов (разумеется в их основных,

33 См ■ Рейснер JI.H «Цивилизация» и «формация» в обществах Востока и Запада// Азия и Африка сегодня, 1984. № б. С. 22-25.

36 ШемякинЯ.Г. Европа и Латинская Америка. С. 26-27. нередукционистских версиях) стремятся рассматривать общество как систему. А первый по важности, основной признак системности - целостность . В этом плане цивилизационный и формационный подходы - не что иное, как различные вариации общенаучного принципа системности, в соответствии с которым «все предметы и явления мира представляют собой системы той или иной степени целостности и сложности»38. В свете этих соображений системный анализ - необходимая и важнейшая составная часть любого, в том числе исторического, научного исследования. Подчеркивая ключевую значимость данного анализа, И.Д.Ковальченко подчеркивал: «Практически задачи историков сводятся к хорошо известному, но еще крайне недостаточно реализуемому системному рассмотрению» как исторического

39 развития в целом, «так и отдельных его компонентов» .

В этом смысле для представителей обоих подходов общество представляет собой некую целостность. Однако следует особо подчеркнуть, что рассматривается свойство целостности в формационной и цивилизационной исследовательской «оптике» совершенно по-разному.

В рамках формационного подхода целостность воспринимается как данность, но само свойство целостности не исследуется, внимание - фиксируется на закономерностях процесса изменения этой данности, в первую очередь - коренного, качественного изменения. В рамках цивилизационного подхода свойство целостности - основной предмет научного анализа, упор делается на выявлении закономерностей формирования и воспроизведения данного свойства. Цивилизационное исследование призвано ответить на вопрос, каким образом возникает в историческом процессе нечто, сохраняющееся на протяжении столетий и/или тысячелетий несмотря на любые качественные'сдвиги и вопреки всем бурям конкретной истории. Итак: при формационном подходе исследуются законы изменения целостности, но не само свойство целостности. В рамках же цивилизационного подхода изучается именно это свойство как ключевая характеристика социокультурных систем. Можно сказать, что для представителей формационного подхода целостность - факт и исходное условие исследования; для «цивилизационщиков» же - это проблема и предмет исследования.

37 Садовский В.Н. Система // Новая философская энциклопедия. М., 2001. В 4 т. Т. Ш. С. 552-553; Блауберг И.В., Юдин Э.Г., Садовский В.Н. Системный подход. Там же. С. 559-560.

38 Садовский В.Н. Системности принцип // Новая философская энциклопедия. Т. Ш. С. 558.

39 Ковальченко И.Д. Сущность и особенности общественно-исторического развития. С. 51-52.

Из всех этих рассуждений следует вполне определенный вывод: рассмотреть ту или иную цивилизацию как социокультурную систему - значит исследовать свойственные данной цивилизационной реальности пути и условия достижения и сохранения целостности.

В том случае, если цивилизация рассматривается как система, цивилизационный подход предстает, как разновидность (одна из главных) системного подхода. Однако, хотя данный подход необходимым образом занимает важнейшее место в историческом исследовании, подобное исследование не может этим ограничиться. Дело в том, что при цивилизационном подходе системный анализ по самому своему характеру ориентирован на раскрытие законов функционирования той или иной системы. Он позволяет рассмотреть ее в статике. Но этого недостаточно. Прежде всего потому, что цивилизация - это всегда не только система, но и процесс, имеющий свою, отличную от формационного процесса, динамику.

Понимание цивилизации именно как процесса, в ходе которого люди и общество становятся «цивилизованнее», восходит к трудам мыслителей эпохи Просвещения40. Первоначально данный термин трактовался именно таким образом. В цивилизационном дискурсе XX в. эта линия получила дальнейшее развитие и была наиболее подробно разработана немецким мыслителем Н.Элиасом41. Следует отметить, что в ходе своего развития просвещенческий подход трансформировался вполне определенным образом. Суть этой трансформации очень точно выразил Н.Элиас: «В противоположность изначальному смыслу слова, процесс цивилизации стал представляться завершенным внутри своего собственного общества, народы почувствовали себя апостолами, призванными передать другим в качестве знаменосцев цивилизацию уже существующую и завершенную». В результате «убеждение в своем превосходстве, превосходстве национальной цивилизации стало служить оправданием для наций завоевателей и колонизаторов, представители которых образовывали как бы высший слой на огромных пространствах

42 внеевропейского мира.

40 См.: Вульф JIappu. Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения. М., 2003.

41 Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. В 2 т. М. - СПб, 2001.

42 Elias N. La civilisation des meurs. P., 1973. P. 72. Цит. по: Гордон A.B. Мультикультурализм - современный этап цивилизации нового времени (разрыв и преемственность) // Вестник Ярославского государственного университета имени П.Г.Демидова. Серия История. 2007. № 3. С. 7.

Следует отметить, что тенденция рассматривать цивилизацию как «цивилизованность» в настоящее время занимает крайне незначительное место в мировой цивилизационной мысли, рассматривается, как правило, как проявление европоцентризма43. В то же время трактовка цивилизации как процесса постоянных трансформаций при сохранении определенных инвариантных характеристик сохранилась и продолжает сохраняться в современном цивилизационном дискурсе. Однако процесс цивилизации понимался и понимается при этом иначе, чем в рамках просвещенческой логики. Едва ли не наиболее ярким примером рассмотрения цивилизации не только как региональной культурно-исторической общности, но и как процесса, в ходе которого одни стадии закономерным образом сменяют другие, является знаменитая концепция А.Тойнби44. Перечисление имен ученых и мыслителей различных направлений при желании можно было бы продолжать еще долго, однако это выходит за рамки задач, поставленных в данной работе. Хотелось бы тем не менее отметить, что труды по цивилизационной проблематике последнего десятилетия, в особенности монография^ Я.Г.Шемякина, побудили к тому, чтобы заново переосмыслить трактовку цивилизации как процесса. По нашему убеждению, цивилизацию следует понимать не только как способ (как в упоминавшейся монографии), но и как процесс разрешения человеком ключевых проблем-противоречий его существования. Познать цивилизацию как процесс можно, лишь рассмотрев ее не в статике, а в динамике. Причем (об этом вскользь уже говорилось) цивилизационная динамика, — особого рода: в ней. изучаются закономерности процесса сохранения и воспроизведения1 на каждом новом этапе инвариантных характеристик, определяющих главные черты облика той или иной человеческой макрообщности на протяжении истории. Хотелось бы особо акцентировать мысль о том, что в ходе подобного процесса цивилизация не просто сохраняется, но постоянно воссоздает себя заново, внося в свое устройство какие-то изменения и в то же время оставаясь неизменной в главном (то есть, прежде всего - в избранном пути решения5 ключевых экзистенциальных проблем). Цивилизация в этом ракурсе - это процесс создания (и постоянного воссоздания!) таких форм жизнедеятельности, которые

43 См. в особенности многочисленные материалы в уже неоднократно упоминавшейся книге И Н Ионова.

44 См. Тойнби. А. Дж. Постижение истории. М., 1991. Пожалуй, лучшим исследованием творчества Тойнби в отечественной науке, в том числе и свойственного ему понимания циклической динамики цивилизаций остается, на наш взгляд, книга Е Б.Рашковского. «Востоковедная проблематика в культурно-исторической концепции А. Дж. Тойнби (опыт критического анализа)». М., 1976. обеспечивают сохранение ее духовно-ценностного ядра в течение всего «большого» исторического времени существования цивилизации - «большой длительности» или «длительной временной протяженности» по Ф.Броделю45. Иными словами, познать цивилизацию в ее динамике - это значит проанализировать специфику процесса формообразования в ней.1 Данная проблематика рассматривалась нами применительно к российской цивилизации в серии написанных в соавторстве статей, опубликованных в журнале «Общественные науки и современность» и в сборнике «Цивилизации»46.

Из всего этого цикла рассуждений следует вполне определенный вывод: исследовать цивилизацию как целостность можно, только рассмотрев ее и как социокультурную систему, и как процесс формообразования. А это означает, в свою очередь, необходимость сочетания в цивилизационном исследовании историко-системного и историко-генетического методов47.

Важно иметь в виду, что цивилизационный процесс развертывается на двух различных уровнях - личностном и надличностном. Отсюда вытекает еще одна важнейшая задача цивилизационного анализа, причем двойная: проанализировать специфику развертывания цивилизационного процесса на обоих уровнях и изучить их соотношение.

Следует особо отметить, что разделить личностный и надличностный уровни можно только в абстракции; в реальности мы имеем дело с единым цивилизационным процессом. В принципе невозможно рассматривать их совершенно изолированно друг от друга. Поэтому, исследуя один из уровней, мы неизбежно должны будем затрагивать и другой. Только основной вектор внимания будет направлен в одном случае на надиндивидуальные структуры и институты, в другом -на конкретную человеческую индивидуальность. Анализ системных характеристик цивилизации, равно как и исследование специфики формообразования в ней, необходимым образом предполагают, что в центре внимания находится надличностный уровень цивилизационного процесса. Между тем именно конкретный

45 Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. ХУ-ХУ111 вв. В 3 т. Т. 3. Время мира. М., 1992.

46 Шемякин Я.Г., Шемякина ОД. Россия - Евразия: специфика формообразования в цивилизационном пограничье. Статьи 1-2 // Общественные науки и современность. 2004. № 4. С. 108-119; № 5. С. 83-94; Они же. Старообрядчество и процесс формообразования в российской цивилизации // Общественные науки и современность. 2006. № 2. С. 98-108; Они же. Специфика формообразования в российско-евразийской цивилизации. - Цивилизации. Вып. 6. М., 2004. С. 32-64.

47 Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. С. 184-186, 197-205. живой человек представляет собой живое, пульсирующее ядро истории. Поэтому индивидуальный уровень данного процесса должен представлять собой, по-видимому, отдельный объект исследования. Это тем более необходимо при изучении цивилизационного «пограничья», где личностный уровень приобретает особое,

48 ключевое значение. Результаты уже проведенных цивилизационных исследований позволяют выдвинуть гипотезу о том, что этот вывод может быть распространен и на Россию. Проверить данную гипотезу на материалах российской истории - одна из целей данной работы.

Один из главных принципов системного подхода - исследование взаимосвязей системы с окружающей средой. «Каждая система характеризуется не только наличием связей и отношений между образующими ее элементами, но и неразрывным единством с окружающей средой; во взаимодействии с которой система проявляет свою целостность»49. Подобное исследование включает в себя, по-видимому, две главных составляющих.

Во-первых, анализ особенностей природного окружения и того, как это окружение преломляется в «теле» самой цивилизации, в ее установках, образно-символическом строе; во-вторых, изучение особенностей исторической среды. Применительно к цивилизационной сфере это означает исследование процесса межцивилизационного взаимодействия. Вне подобного исследования полноценное познание той или иной цивилизационной системы невозможно. Поэтому выявить специфику социокультурной системности в том числе и российской цивилизации можно лишь в контексте сравнения ее с иными цивилизациями. Это означает необходимость сочетания в цивилизационном исследовании системного и сравнительно-исторического методов.

Помимо только что охарактеризованного императива изучения цивилизационной системы в контексте взаимодействия со средой ее существования подобная необходимость прямо обусловлена тем обстоятельством, что любая цивилизация являет собой противоречивое сочетание универсального и локального измерений человеческого бытия. Поэтому выяснить специфику той или иной общности, не сравнивая ее с другими, невозможно.

48 См.: ШемякинЯ.Г., Шемякина О.Д. Пути и условия достижения целостности цивилизационной системы. С. 85-99.

49 Садовский В.Н. Система. Новая философская энциклопедия. Т. Ш. С. 553.

Помимо вопроса о соотношении цивилизационного и иных научных подходов, важнейшее место в цивилизационных исследованиях занимает проблема соотношения в цивилизационном сознании качественно различных видов знания -собственно научного, структурированного в соответствии с логикой научного дискурса и «предпосылочного». Анализу последнего до недавнего времени уделялось в отечественной литературе по цивилизационной тематике явно недостаточное внимание.

Под «предпосылочным» имеется в виду знание, которое человек получает в ходе социализации в процессе приобщения к собственной традиции вместе со всей культурно значимой информацией. Подобное знание представляет собой необходимую и важнейшую составляющую цивилизационного сознания, в том числе - и первичную основу научного цивилизационного дискурса: когда исследователь приступает к изучению какого-либо объекта или явления, это знание присутствует в качестве предпосылки данного процесса в силу того, что сам исследователь является представителем определенной культурно-цивилизационной традиции.

Постановка вопроса о ключевой роли «предпосылочного» знания и серьезная (на сегодняшний день, по-видимому, самая серьезная) попытка проследить эволюцию представлений о нем самих ученых и мыслителей, в том числе профессиональных историков (как отечественных, так и зарубежных) - одна из выдающихся заслуг И.Н.Ионова50. Пожалуй, единственное, в чем его можно упрекнуть в этой связи - это то, что содержание данного понятия в целом все-таки остается нераскрытым, хотя отдельные его аспекты затрагиваются неоднократно.

Анализ книги Ионова, а также работ других коллег (Е.Б.Рашковского, А.С.Ахиезера, Я.Г.Шемякина, И.Г.Яковенко и др.) привел нас к выводу, что основа «предпосылочного» знания - это именно знание об избранном той или иной социокультурной общностью пути подхода к решению ключевых, коренных проблем человеческого существования51.

50 См. его уже неоднократно упоминавшуюся книгу «Цивилизационное сознание и историческое знание», с. 14, 21, 28, 31, 33, 36 и др., а также статью «Постколониальная критика и трансформация цивилизационных представлений» // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 30. М<, 2010. С. 257-274.

51 Наиболее подробное их раскрытие см. в неоднократно упоминавшейся монографии «Европа и Латинская Америка: Взаимодействие цивилизаций в контексте всемирной истории», с. 35-36, а также в разделе П, на примере сопоставляемых по этим критериям российской и латиноамериканской цивилизаций (с. 192-344).

Следует отметить, что содержание «предпосылочного» знания не сводится к обоснованию того или иного подхода к решению упомянутых ключевых экзистенциальных проблем. Можно выделить еще великое множество бинарных смысловых цепочек, образующих в совокупности смысловую «ткань» человеческого бытия52.

То, что именно совокупность охарактеризованных смысловых цепочек составляет содержание «предпосылочного» знания, стало, на наш взгляд, очевидным в ходе работы над широкомасштабным проектом ИМЭМО «Цивилизации в глобализирующемся мире», участники которого поставили перед собой цель осуществить комплексное исследование 10 основных цивилизаций планеты53.

Обращает на себя внимание, однако, одно обстоятельство: в материалах организованных инициаторами и руководителями проекта (В.Г.Хоросом и Е.Б.Рашковским) научных конференций крайне незначительное внимание уделяется принципиально важному, по нашему мнению, вопросу об иерархии в том «мире смыслов», о котором говорили и- Рашковский, и Хорос и многие другие участники проведенных в 2002-2007 гг. научных форумов. Между тем, как вполне справедливо отметил, подводя предварительные итоги проекта, В.Г.Хорос, они явно неравноценны54. Собственный исследовательский опыт и обсуждение работ коллег убедили нас в том, что основу «предпосылочного» знания составляют именно те глобальные бинарные оппозиции, о которых шла речь выше.

Источники и,литература. Как было показано в уже увидевших свет работах55 специфика цивилизационного исследования обусловливает относительность грани между различными видами публикаций. Тем более это относится к работе, в которой рассматривается методология цивилизационного подхода. Все те труды, в которых затрагивается эта тематика, могут быть отнесены и к разряду научной литературы, и к числу работ методологического характера. Это относится и ко всем тем публикациям, которые упоминаются в разделе, посвященном методологии данного исследования.

52 См.: Рашковский Е.Б. «На земле живых»: судьбы и значение цивилизационного дискурса в истории мысли и практики И Цивилизации в глобализирующемся мире. С. 15-16.

53 В настоящее время опубликованы материалы четырех конференций - по индийской, африканской и латиноамериканской цивилизациям, а также книга, в которой подводятся предварительные итоги проекта (М., 2005, 2006, 2007, 2009).

54 Цивилизации в глобализирующемся мире. С. 98.

55 Шемякин Я Г. Европа и Латинская Америка, взаимодействие цивилизаций в контексте всемирной истории. Автореферат диссертации на соискание доктора исторических наук. М., 2001. С. 21-22.

Очень относительна и условна также и граница, разделяющая источники и научную литературу. Предмет цивилизационного подхода - изучение основных жизненных ориентации людей в главных вопросах их существования. Поэтому все те виды текстов культуры, в которых так или иначе отражены такого рода ориентации, могут рассматриваться как неотъемлемая составная часть источниковой базы. Наряду с традиционно выделяемыми видами письменных источников56 (в том, что касается данной работы, это, главным образом, материалы личного происхождения и периодические издания) сюда может быть отнесена значительная часть текстов научного, философского и богословского характера, в также произведения художественной литературы.

Учитывая принципиальную необходимость сочетания системного и историко-генетического методов в цивилизационном исследовании, особую значимость в контексте данной работы приобрели те произведения научного и философского характера (они могут быть очень различны по своей тематике), в которых делается попытка осуществить такого рода сочетание. Подобная попытка, как правило, связана со стремлением изучить либо культуру или общество в целом (на том или ином этапе их развития), либо какие-то отдельные социальные или культурные феномены как некое единство, разворачивающееся в пространстве и во времени. Реализация такого стремления дает ценнейший материал для цивилизационного анализа, в силу чего воплотившие его труды составили важнейшую часть источниковой базы диссертации.

Познать Россию как некую неповторимую в своей исторической индивидуальности целостность пытались многие видные отечественные мыслители и ученые Х1Х-ХХ вв. К уже упоминавшимся ранее П.Я.Чаадаеву, А.С.Хомякову, И.В.Киреевскому, Н.А.Бердяеву, Н.О.Лосскому, Г.П.Федотову, П.Н.Савицкому, Н.С.Трубецкому, Г.В.Вернадскому, М.М.Бахтину, С.С.Аверинцеву, Г.С.Померанцу, А.С.Ахиезеру, И.В.Кондакову, И.ГЛковенко следует добавить в этой связи такие имена, как В.Н.Ильин, С.Л.Франк, Л.П.Карсавин, Ф.А.Степун, В.В.Вейдле, Ю.М.Лотман, В.Н.Топоров, Ю.С.Степанов, А.М.Панченко, В.М.Живов, Е.Б.Рашковский, Б.С.Ерасов57.

56 Гэликов А.Г., Круглова Т.А. Источниковедение отечественной истории. М., 2008. С. 7.

57 Ильин В Н. Эссе о русской культуре. СПб, 1997; Карсавин Л.П. Восток, Запад и русская идея // Русская идея. М., 1992; Франк СЛ. Русское мировоззрение. СПб, 1996; Он же. Духовные основы общества. Введение в социальную философию // Русское зарубежье. Л., 1991; Вейдле В.В. Три России // Смена. 1991. № 8; Лотман Ю.М. Тезисы к семиотике русской культуры // Статьи по семиотике культуры и искусства. СПб, 2002; Степун

Упомянутые здесь мыслители и ученые очень существенно отличались и отличаются друг от друга по целому ряду параметров, в том числе - по характеру своих взглядов. Однако, по нашему убеждению; их объединяет охарактеризованное стремление понять Россию как определенное историко-культурное единство в контексте всемирной истории.

В последнее десятилетие XX - в начале XXI века в целом ряде областей научного гуманитарного знания был достигнут такой уровень генерализации исследуемого материала, что это позволяет делать выводы, касающиеся той или иной сферы данного знания в целом, будь то историческая социология, история экономики, экономическая теория, историческая и социальная психология, лингвистика, филология и др. Выводы, касающиеся соответствующих областей российской действительности, полученные в результате таких обобщений, позволяют судить о конкретном состоянии на различных исторических этапах и о закономерностях развития различных подсистем цивилизационной системы. Это делает не только возможным, но и необходимым использование такого рода трудов (как содержащихся в них выводов, так и конкретного материала) при цивилизационном анализе российской реальности. При этом данный анализ, оставаясь по своей, сути историческим исследованием, в то же время. приобретает отчетливые черты междисциплинарности, что резко повышает уровень сложности задач, решаемых при применении цивилизационного подхода.

Для произведений этого типа и этогоуровня обобщения характерно стремление сочетать (применительно к той сфере реальности, которая является предметом-изучения) историко-системный и историко-генетический подходы с тем, чтобы дать целостное представление об исследуемом явлении. Серьезной попыткой такого рода стали такие фундаментальные труды, как книги Л.В.Милова' и Б.Н.Миронова, а также коллективные монографии, посвященные истории отечественного со предпринимательства .

Ф.А. Мысли о России // Новый мир. 1992. № 6; Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. В 2 т. Т.1. - М., 1995; Т.2.- М., 1998; Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. М., 2004; Панченко A.M. Русская культура в канун Петровских реформ. JI., 1984; Живов В.М. Разыскания в области истории и предыстории русской культуры. М., 2002.

58 Милое Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 2001; Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (ХУ111 - начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. Т. 1-2. СПб, 2003; Предпринимательство и предприниматели России. От истоков до начала XX века. М., 1997; История

Что же касается литературных произведений, то в современном источниковедении они рассматриваются как специфическая разновидность источников личного происхождения59. Так, по словам А.К.Соколова, «история не перестанет быть наукой, если обратиться к литературе и искусству и признает, что историческая закономерность может говорить на их языке». Как подчеркивает данный автор, «литература и искусство фиксируют общее, типическое, заслуживающее внимания историков, подмечают исторические детали, которые ускользают от глаз исследователя. В ткань художественного произведения вплетены формы социального общения, языковые, изобразительные, звуковые. Социальное содержание истории реализуется через механизм идентификации и самоидентификации, через репертуар житейских жанров - миниатюр, недифференцированных в научном отношении «кусков» действительности. В художественных произведениях, независимо от воли автора, отражаются морально-этические нормы времени, представления о долге, совести, любви, формы речевого и физического общения». То. есть, иными словами, подход к решению ключевых проблем человеческого существования. «В литературе и искусстве содержатся сведения для изучения индивидуальной и общественной психологии того или иного времени, терзания и муки, переживания людей.». Как справедливо отмечает А.К.Соколов, подобного рода сведения вряд ли могут быть восполнены «другими источниками, помимо художественных произведений». Поэтому «без них научная картина мира будет неполной»60.

По нашему мнению, эти слова в полной мере можно отнести ко многим произведениям отечественной1 литературы Х1Х-ХХ вв. При написании данной диссертации уникальными в определенном смысле источниками, позволяющими судить о некоторых важных характерных чертах русского цивилизационного сознания, стали произведения Ф.И.Тютчева, И.С.Бунина, И.С.Шмелева.

Переосмысление роли литературы и искусства было обусловлено, по мнению А.К.Соколова, важными тенденциями, «которые вкупе можно обозначить как лингвистический поворот в исторических исследованиях». Как справедливо отмечает предпринимательства в России. Книга 1. От средневековья до середины XIX века. М., 2000; История предпринимательства в России. Книга 2. Вторая половина XIX - начало XX века. М., 1999.

59 См. Источниковедение новейшей истории России: теория, методология, практика. Учебник. М., 2004; Иасточниковедение новейшей истории России: теория, методология и практика. М., 2004.

60 Источниковедение новейшей истории России: Теория, методология, практика. С. 441.

Соколов, под влиянием этих тенденций «усилилось внимание к языку как форме отражения действительности и за изучением языковых конструкций и речевых практик (дискурсов) были признаны поистине неограниченные возможности для социальной истории. Слово - канва исторического и литературного повествования. При этом язык рассматривается как всеобщий знаменатель многообразной системы социальных явлений и отношений. Творчество языка предстает как осмысленное творчество, аналогичное художественному, придает ощутимость и значимость социальным явлениям. Через речь, по М.М.Бахтину, происходит «оплотнение» их исторического смысла. Подобно тому, как история сохраняет исторические памятники, так и язык хранит память о прошлом, зафиксированную в исторических понятиях. Язык развивается синхронно с реальностью, и социальный поток находит отражение в речевом потоке. Поэтому так важны сегодня исследования, посвященные истории и теории языка, языковых практик того или иного времени. К этому следует добавить выработанную веками социальную гибкость русского языка»61.

Подобная постановка вопроса подтверждается результатами лингвистических штудий конца XX - начала XXI вв. Свойственная той или иной культуре картина мира находит свое отражение в языке и в то же время формируется особенностями того языка, на' котором говорят представители данной культурной традиции. При этом ключевое значение приобретают базовые концепты, значимые для представителей той или» иной цивилизационной общности. То отношение к миру, к главным экзистенциальным проблемам, которое отражено в этих концептах,

62 воспринимается как нечто самоочевидное, само собой разумеющееся . Поэтому такого рода концепты представляют собой важнейшую составляющую «предпосылочного знания». В свете того, что говорилось выше об основополагающей роли- этого вида знания и в цивилизационных исследованиях, и в массовом цивилизационном сознании, все те виды публикаций, в которых могут быть выявлены свойственные российской цивилизации базовые языковые концепты, необходимым образом должны рассматриваться как важная составная часть источниковой базы. В этом плане немалое значение для раскрытия темы диссертации имели те работы отечественных филологов, в которых выделяются и анализируются основополагающие концепты русской языковой картины мира. Помимо уже

61 Источниковедение новейшей истории России. С. 396, 444-445.

62 Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира. Материалы к словарю. М., 2002. С. 12. упоминавшихся фундаментальных трудов Ю.С.Степанова и В.Н.Топорова, в данном контексте особо хотелось бы отметить работы А.Д.Шмелева, А.А.Зализняк, И.Б.Левонтиной, Т.И.Вендиной, И.А.Джидарьяна63.

Из трех выделенных И.Д.Ковальченко аспектов информации64, содержащейся в исторических источниках, для цивилизационного исследования наиболее значим семантический аспект, в котором отражается содержательная, смысловая сторона исторической информации. Как отмечал Ковальченко, классификация источников на основе учета их содержания «может быть проведена на основе выделения исследователем тех или иных сторон и черт исторической действительности. Подобная классификация будет представлять группировку типов и видов источников по степени их ценности для изучения интересующих исследователя явлений v 65 историческои действительности» .

Опираясь на мысль Ковальченко, можно следующим образом ранжировать источники в соответствии с критерием их ценности с точки зрения цивилизационного подхода к истории России.

В силу того, что действительность российского цивилизационного «пограничья» являет собой сложнейший клубок различных типов взаимодействии разнородных начал, особую значимость для нас необходимым образом приобрели те источники, в которых нашел свое отражение процесс подобного взаимодействия. Как уже говорилось, мы исходим из гипотезы, согласно которой индивидуальное измерение цивилизационного процесса приобретает в российском контексте ключевую роль. Это прямо обусловлено тем обстоятельством, что взаимодействие разнородных составляющих, будучи архетипом, положенным в основание «пограничной» цивилизационной конструкции, интериоризируется на личностном уровне, его участники как бы проникают внутрь души каждого человека66. И человек оказывается вынужден осваивать и преодолевать все те проблемы и противоречия, которые возникают в ходе подобного взаимодействия, в индивидуальном пространстве собственной души, в собственной судьбе и собственном творчестве. В

63 Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира.; Зализняк A.A., Левонтина И.Б., Шмелев А.Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М., 2005; Вендина Т.Н. Из кирилло-мефодиевского наследия в языке русской культуры (концепты Добро и Зло) // Славянский альманах, 2003. М., 2004. С. 430-474; Джидарьян И.А. Представление о счастье в российском менталитете. СПб, 2001.

64 Ковальченко ИД. Методы исторического исследования. С. 135-138.

65 Ковальченко ИД. Методы исторического исследования. С. 138.

Сб См. Шемякин Я.Г. Европа и Латинская Америка. С. 167-186, 327-344; Шемякин Я.Г., Шемякина ОД. Пути и условия . С. 85-86, 94-99. силу этого приоритетное значение для данного исследования приобрели те источники, в которых нашел свое отражение именно личностный уровень цивилизационного процесса, а среди них, в свою очередь, те, которые позволяют выявить диалогическую основу российской цивилизации.

В силу этих обстоятельств для нашего исследования особенно значимы источники личного происхождения, в первую очередь те из них, в которых в наибольшей мере отразился именно семантический аспект исторической информации. Для периода русского средневековья - это тексты религиозно-философского характера, для ХУ111-ХХ вв. - произведения художественной, философской и религиозно-философской литературы, а также дневники. Здесь следует оговориться, что источники личного происхождения существенно отличаются на различных этапах истории, в силу того, что соотношение индивидуального и социального начал меняется от эпохи к эпохе.

В том, что касается аспекта взаимодействия, в качестве особо значимых нами были выделены несколько текстов византийского культурного ареала (не только греческих, но и южнославянских, в первую очередь, болгарских), которые несли в себе многовековой опыт контакта (и сами являлись воплощением такого контакта) радикально отличавшихся друг от друга культурно-исторических комплексов -прежде всего античного язычества и христианства. В условиях Древней Руси и более позднего русского средневековья подобные тексты способствовали созданию духовных условий для преодоления первоначального противостояния и поиска форм творческой взаимосвязи двух основных исходных участников межкультурного взаимодействия на просторах восточноевропейской равнины - восточного христианства византийского происхождения и характера и славянской языческо-мифологической традиции. Тем самым данные произведения оказали значительное воздействие на становление духовных основ российской цивилизации еще на этапе генезиса. В силу этих обстоятельств важной составной частью источниковой базы диссертации стали такие произведения, как: «Шестоднев» Иоанна экзарха Болгарского, «Палея Толковая», «Диалектика» Иоанна Дамаскина, «Ареопагитики» (корпус текстов Псевдо-Дионисия Ареопагита), «Диоптра» Филиппа Монотропа

Пустынника) . Необходимой предпосылкой для работы с этими текстами явилась публикация переводов и комментариев к ним, а также анализ особенностей бытования этих памятников в русской письменной традиции в фундаментальных трудах В.В.Милькова, М.Н.Громова, Г.М.Прохорова68. В этом контексте нужно отметить также чрезвычайно содержательную книгу коллектива авторов «Древняя Русь: пересечение традиций» (М., 1997).

Одним из непременных условий исследования закономерностей контакта взаимодействующих культурных начал является изучение каждого из его участников. Поэтому к данному кругу источников примыкают как работы по славянской мифологии (в которых проводится историческая реконструкция представлений мифологического характера), так и труды, посвященные начальному периоду распространения христианства на Руси (в которых также приводятся многочисленные переводы из первичных источников). Из большого количества научных публикаций, посвященных мифологическому миру древних славян, для раскрытия темы диссертации наибольшее значение имели: фундаментальный труд Н.А.Криничной, энциклопедический словарь М.Власовой, работы В.Н.Топорова и В.В.Иванова, классическая в этом жанре книга Е.В.Аничкова69. Что же касается изучения первых веков бытования христианства на Руси, то здесь резко выделяется на общем фоне уникальное по своим масштабам, глубине проникновения в тему и охвату материала произведение В.Н.Топорова70. Оно занимает одно из центральных мест и в кругу использованной научной литературы, и в кругу источников.

Для изучения особенностей начального периода распространения христианства на Руси для нас наибольшее значение имели работы, посвященные кирилло-мефодиевской традиции, и сами тексты, принадлежащие представителям этой традиции. Здесь следует еще раз упомянуть фундаментальный труд В.Н.Топорова, ту его главу, где рассматривается кирилло-мефодиевское наследие на Руси, прежде

67 Цивилизационный анализ этих текстов см. в статье: Шемякин Я.Г., Шемякина ОД Россия - Евразия: специфика формообразования в условиях цивилизационного пограничья. Статья 2 // Общественные науки и современность. 2004. № 5. С. 84-88.

68 См. в особенности: Громов М.Н., Мильков В.В. Идейные течения древнерусской мысли, СПб., 2001; Мильков В.В Древнерусские апокрифы. СПб., 1999; Прохоров Г.М. Памятники переводной и русской литературы Х1У-ХУ веков. Л., 1987.

69 Криничная H.A. Русская мифология: Мир образов фольклора. М., 2004; Власова М Русские суеверия. Энциклопедический словарь. СПб, 1998; Иванов В.В, Топоров В.Н. Славянская мифология // Мифы народов мира. Энциклопедия. Т. 2. М., 1992. С. 450-456; Они же. Исследования в области славянских древностей. М., 1974; Аничков Е В. Язычество и Древняя Русь. СПб., 1914.

70 Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 1: Первый век христианства на Руси. М., 1995; Т. 2: Три века христианства на Руси (XI1-Х1У вв.). М., 1998. всего сама фигура Кирилла - Константина, его жизнь и творчество, а также выделить статью В.В.Милькова . Что же касается наиболее значимых текстов, воплотивших своеобразие данной традиции, то к их числу относятся «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона, «Житие Кирилла», «Изборник 1076 г.» . Эти произведения1 занимают важное место в кругу источников, поскольку они стали одним из решающих факторов, способствовавших творческому синтезу на базе христианства восточнохристианской традиции, античного наследия и языческо-мифологических верований восточного славянства73, а тем самым - складыванию диалогической основы российской цивилизации.

Если попытаться дать общую оценку этой группе источников, в которую вошли как тексты византийского происхождения, так и тексты начального периода распространения христианства на Руси, сформировавшиеся уже на русской культурной почве, то необходимо отметить следующее. Данные тексты по своему характеру близки литературным источникам личного происхождения Х1Х-ХХ вв. тем, что в них, несомненно, ярко проявляется индивидуальное творческое начало. В то же время надо, разумеется, видеть и существенные различия между произведениями религиозно-философской мысли средневековой Руси и литературными, а также философскими и богословскими текстами Х1Х-ХХ вв. Подобные различия обусловлены главным образом тем, что соотношение между творческой индивидуальностью- и традицией в том и в другом случае отличалось кардинально, в особенности когда речь шла об интерпретации священных текстов. Во всех упоминавшихся произведениях, восходящих к византийскому наследию, личность стремилась выразить и проявить себя в рамках традиции, выступая*именно (и исключительно) как ее интерпретатор (хотя, разумеется, в данном случае речь идет о творческой трактовке традиции). С началом же эпохи модернизации, особенно начиная с XIX в., творческая индивидуальность во все большей степени выступает, так сказать, «от собственного имени», претендуя на создание нового, ранее не бывшего.

71 Топоров В.Н. Святость и святые. Т.1. С. 18-256; Мшъков В В. Кирилло-мефодиевская традиция и ее отличие от иных идейно-религиозных направлений // Древняя Русь: пересечение традиций. М., 1997. С. 327-370.

72 Иларион Слово о законе и благодати // Русская идея. М., 1992. С. 19-36; Изборник 1076 года. М., 1965.

73 См.: Милъков В. В. Кирилло-мефодиевская традиция. С. 337-338, 343-344, 346-347, 349-351, 355-357, 363364.

Следующую по важности группу источников составили те из них, которые позволили раскрыть суть процесса модернизации не как одностороннего воздействия Запада^ на Россию, а как интенсивного и в высшей степени драматического взаимодействия западных новаций и российской цивилизационной традиции. Мы исследовали два аспекта данной темы. Первый из них связан с процессом столкновения и взаимодействия в российском цивилизационном космосе различных типов рациональности - возникшей и доминировавшей на Западе «формальной рациональности» и той разновидности «ценностной» рациональности74, которая сформировалась на базе российской традиции. Наиболее ясно данное столкновение прослеживается в культурно-историческом облике отечественных предпринимателей. Соответственно, те источники, в которых нашел свое отражение данный процесс, оказались в фокусе нашего внимания. В этой связи нельзя не отметить исключительно богатый материал, содержащийся в таком научном периодическом издании, как «Былое». Данное издание с полным на то основанием может быть отнесено и к разряду источников, и к разряду научной литературы. Наличие в нем определенных рубрик, в рамках которых происходило накопление документального материала, способствовало тому, что на определенном этапе количество этого материала необходимым образом побуждало авторов к обобщениям, что дало интересные научные результаты.

Продуктивное сочетание авторских исследовательских текстов и документальных источников характерно также для фундаментальных изданий, посвященных истории отечественного предпринимательства: уже упоминавшихся пе коллективных монографий и энциклопедии купеческих родов России . Материалы обоих этих изданий широко использовались в диссертации. Проанализировать процесс столкновения в сознании российских капиталистов разных типов рациональности существенно помогли исследования, в том числе монографические, В.В.Керова и В.В.Тимофеева. Отдельного упоминания заслуживает в этой связи весьма содержательная книга Г.Р.Наумовой о русской фабрике .

74 См.: Вебер М. Избранные произведения. С. 22-25.

75 Предпринимательство и предприниматели России. От истоков до начала XX века; История предпринимательства в России. Книга 1. От средневековья до середины XIX века; Книга 2. Вторая половина XIX - начало XX века; 1000 лет русского предпринимательства: Из истории купеческих родов. М., 1995.

76 Керов В.В. «Се Человек и дело его.»: Конфессионально-этические факторы старообрядческого предпринимательства. М., 2004; Тимофеев В.В. Старообрядческое предпринимательство в Х1Х-ХХ вв. Чебоксары, 2002; Наумова Г.Р. Русская фабрика. М., 1998.

Второй аспект темы модернизации в России, рассматриваемой как процесс взаимодействия разнородных культурных начал, связан с попыткой диссертанта проанализировать противоречия российского модерн-проекта на различных этапах его развертывания. Наиболее ясно эти противоречия выявляются- в ходе взаимодействия' модернизационного импульса (в частности современного научного дискурса) с традиционной культурой . Для раскрытия данной темы применительно к нынешней историко-культурной ситуации особый интерес, по нашему убеждению, представляют такие источники личного происхождения, как дневники участников экспедиций Археографической лаборатории Истфака МГУ.

Особо следует сказать в данном контексте о старообрядчестве. Оно чрезвычайно значимо для всех перечисленных выше видов источников семантической информации. Так, как свидетельствуют результаты проведенных исследований, старообрядчество несет в себе многовековой опыт контакта разнородных культурных начал78. Оно воплотило уникальный позитивный опыт взаимодействия традиционной культуры и модернизационного импульса, что нашло свое главное проявление в той роли, которую сыграли предприниматели-старообрядцы в процессе модернизации, в том числе в том «выраженном старообрядческом дискурсе», который, по свидетельству Ю.А.Петрова, «присутствовал в идеологии, и практической деятельности лидеров российской буржуазии начала XX в., а именно ГПП.Рябушинского и его соратников», которые видели решение назревших проблем в стране «в синтезе дониконовских традиций национальной культуры с институтами современного капитализма- и гражданского

70 общества» . Многие видные представители старообрядческого капитала особенно

77 См. Шемякина О.Д. Противоречия российского модерн-проекта и традиционная культура: историческое наследие и современный контекст // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 33. М., 2010. С. 298-320.

78 См., например: Старообрядчество Сибири и Дальнего Востока. История и современность. Местные традиции. Русские и зарубежные связи. Владивосток, 2000. С. 156, 166-167, 175-183, 192-196, 207-213; Старообрядчество: история и современность, местные традиции, русские и зарубежные связи. Улан-Удэ, 2001. С. 109-111,184-194, 250-251; Старообрядчество: история и современность, местные традиции, русские и зарубежные связи. Улан-Удэ, 2007. С. 95-96, 185, 435-441; Кудряшов Г.Е. Динамика полисинкретической религиозности. Опыт историко-этнографического и конкретно-социологического исследования генезиса, эволюции и отмирания религиозных пережитков чувашей. Чебоксары, 1974; Панчепко A.M. Русская стихотворная культура ХУ11 в. JI., 1973. С. 101; Уральский сборник. История. Культура. Религия. П. Екатеринбург, 1998. С. 267, 271; Старообрядческий мир Волго-Камья: проблемы комплексного изучения. Пермь, 2001. С. 47-48; Мир старообрядчества. Вып. 1. М.- Спб., 1992; Вып. 2. М., 1995; Вып. 3. М., 1996; Вып. 4. М., 1998; Вып. 5. М., 1999; Вып. 6; Ярославль, 2005; Вып. 7. Ярославль, 2008.

79 Петров Ю.А. Этноконфессиональный фактор в контексте московского предпринимательства, вторая половина XIX - начало XX в. // Старообрядчество в России (ХУ 11-ХХ века). Вып. 4. М., 2010. С. 696. ярко отразили в своей судьбе и деятельности культурный конфликт разных типов рациональности - «формальной» и «ценностной».

Уже в наше время со старообрядческой разновидностью традиционной культуры вступили в контакт носители современного модернизационного импульса -участники археографических экспедиций. И контакт этот, как свидетельствуют материалы дневников их участников, также был связан с проблемой культурного конфликта разнородных человеческих реальностей, в котором, как в капле воды, отразились противоречия российского модерн-проекта в целом.

В силу охарактеризованных обстоятельств все то, что писалось старообрядцами и о старообрядцах в принципе может быть включено в круг источников по теме диссертации. Однако это - целый океан публикаций самого различного рода. Разумеется, было бы невозможно «путешествовать» в этом океане, если бы в нем отсутствовали «маяки», на которые можно было бы ориентироваться. Первым среди подобных «маяков» необходимо назвать четыре выпуска сборника научных трудов «Старообрядчество в России (ХУ11-ХХ вв.)»80. В материалах этих сборников старообрядчество представлено как значительное историко-культурное явление. Главная задача, которую ставили и ставят перед собой составитель (Е.М.Юхименко) и авторы данных сборников - «введение в научный оборот хранящихся в отечественных и зарубежных собраниях новых источников по истории и культуре старообрядчества»81. Однако публикацией и комментированием источников дело отнюдь не ограничивается. Материалы сборника скомпонованы таким образом, что те или иные проблемы истории старообрядчества получают всестороннее комплексное освещение в статьях разных авторов.

Принципиальное значение для понимания феномена старообрядчества имело изучение фундаментальных монографий Е.М.Юхименко, В.В.Керова, Н.Н.Покровского и Н.Д. Зольниковой, Е.Е.Дутчак82. Авторы упомянутых книг вводят в научный оборот большой круг самых различных источников, подвергая их глубокому научному анализу. Поэтому они также могут рассматриваться

80 Старообрядчество в России (ХУ11-ХХ вв.).М., 1994. Вып. 1; М., 1999. Вып. 2; М., 2004. Вып. 3; М., 2010. Вып. 4.

81 Старообрядчество в России. Вып. 4. С. 9.

82 Юхименко Е.М. Выговская старообрядческая пустынь. Духовная жизнь и литература. В 2 т. М., 2002; Керов В.В. Се человек и дело его.; Покровский Н.Н., Зольникова Н.Д. Староверы - часовенные на востоке России в ХУ111-ХХ вв.: Проблемы творчества и общественного сознания. М., 2002; Дутчак Е.Е. Из «Вавилона» в Беловодье: адаптационные возможности таежных общин староверов-странников (вторая половина XIX -начало XXI в.). Томск, 2007. одновременно и как часть источниковой базы, и как научная литература. То же самое можно сказать в отношении работ М.О.Шахова, которые были широко использованы в диссертации, книги В.В.Тимофеева о старообрядческом предпринимательстве, статей, опубликованных в семи выпусках выходившего в 1992-2008 гг. сборника «Мир старообрядчества», в сборнике «Старообрядчество: история, культура, современность», в «Уральских сборниках», выходивших в Екатеринбурге, в таких старообрядческих периодических изданиях, как журнал «Церковь» и «Духовные

83 ответы» . Для понимания социокультурного и психологического склада

84 старообрядцев большое значение имело изучение произведений В.П.Рябушинского . Важным фактором, способствовавшим раскрытию темы диссертации стало единственное современное отечественное справочное издание, посвященное старообрядчеству - опубликованный в 1996 г. Энциклопедический словарь, материалы которого широко использовались при работе над текстом диссертационной работы85. В этой связи нельзя не упомянуть также статьи по старообрядчеству, опубликованные в продолжающемся фундаментальном издании «Православная энциклопедия»86.

Поскольку познать цивилизационную специфику России невозможно вне контекста сравнения с другими цивилизациями, необходимой составной частью источниковой базы диссертации стали- и те публикации, которые могут быть записаны «по ведомству» цивилизационной компаративистики. Все они принадлежат одновременно и к научной литературе и к корпусу источников, а некоторые из них (к примеру, труды Л.Сеа) - и к работам методологического характера. Среди всего этого, также весьма широкого круга публикаций особенно значимыми для нас оказались работы, посвященные феномену праздника в России и Латинской

83 Шахов М.О. Философские аспекты староверия. М., 1998; Он же. Старообрядческое мировоззрение: Религиозно-философские основы и социальная позиция. М., 2002; Тимофеев В. В. Старообрядческое предпринимательство в Х1Х-ХХ вв.; Мир старообрядчества. Вып. I. М., СПб, 1992; Вып. 2. М., 1995; Вып. 3. М„ 1996; Вып. 4. М„ 1998; Вып. 5. М., 1999; Вып. 6. М., 2005; Вып. 7. В 2 ч. Ярославль, 2008; Старообрядчество: история, культура, современность. Вып. 11. М., 2006; Уральский сборник. История. Культура. Религия. П. Екатеринбург, 1998; Церковь. Старообрядческий церковно-общественный журнал, 1992, № 2; Духовные ответы, 1997. № 8.

84 Рябушинский В.П. Старообрядчество и русское религиозное чувство. Русский хозяин. Статьи об иконе. Москва - Иерусалим, 1994.

85 Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы. Опыт энциклопедического словаря. М., 1996.

86 Православная энциклопедия. М., 1999-2010. Т. 1-23.

Америке87. Их изучение позволило выявить карнавализованные формы в истории России, рассмотреть их в контексте сравнения с латиноамериканском карнавалом и классическими образцами западноевропейского карнавала, что, в свою очередь, дало возможность проанализировать роль данных форм как одного из важнейших факторов цивилизационной динамики России.

Научная новизна исследования. В диссертации критически обобщен и проанализирован опыт применения методологии цивилизационного подхода к исследованию российской истории. Выделены и изучены выдвинутые в последние десятилетия концептуальные схемы, в которых дан многосторонний комплексный цивилизационный анализ российской действительности. На основании их изучения проанализирована специфика цивилизационного статуса России. Российская цивилизация рассмотрена одновременно как определенный, «пограничный» тип социокультурной системы и как процесс постоянного создания и воссоздания специфических форм жизнедеятельности, которые обеспечивают символические и институциональные условия ее пребывания в пространстве истории на протяжении длительного времени (longue durée по Ф.Броделю). Кроме того, были аналитически выделены и изучены два уровня развертывания российского цивилизационного процесса - личностный и надличностный, проанализирована специфика каждого из них и характер соотношения между ними. Теоретические обобщения рассматривались в контексте опыта конкретно-исторического изучения феноменов, в которых с особой ясностью и силой проявились инвариантные характеристики российской цивилизации.

Хотя Россия неоднократно становилась объектом цивилизационных исследований самого- различного рода и уровня, подобное многостороннее ее изучение - одновременно через призму современной историографии и через анализ конкретных исторических реалий - проводится впервые в отечественной науке. Оно в значительной мере является новым и для зарубежной историографии, представители которой, как правило, фиксируют свое внимание на отдельных (пусть и очень важных) явлениях и процессах, уходя от попыток дать всесторонний теоретический

87 Обширная библиография этих работ представлена в статье: Шемякин Я.Г., Шемякина О.Д. Латиноамериканский карнавал и карнавализованные формы русской культуры: попытка сравнения // Латинская Америка. 2008. № 5. С. 62-77; № 6. С. 53-69. анализ российской цивилизации как единого (несмотря на все его многообразие) субъекта истории.

В диссертации впервые в отечественной науке:

- исследованы пути и условия достижения и сохранения целостности цивилизационной системы России; проанализированы символические и институциональные факторы формирования данной целостности;

- исследованы закономерности и проанализированы особенности процесса формообразования;

- в ходе этого исследования установлено различие типов и стадий формообразования и выявлен факт преобладания в российской истории интерпретационного типа и первичной, индивидуальной стадии процесса формообразования;

- выделены и проанализированы тексты византийской традиции, имевшие особое значение для формирования духовной основы российской цивилизации;

- исследована роль старообрядчества в процессе формообразования;

- выделены и изучены карнавализованные формы русской культуры как важный фактор цивилизационной динамики России;

- показано ключевое значение «диалогики» М.М.Бахтина для изучения цивилизационного процесса в России на личностном уровне, а также его историческая роль как прямого продолжателя древнерусской традиции кардиогносии (познания сердцем) в XX в.;

-выявлена диалогическая основа российской цивилизации; проанализированы как факторы, способствующие внутри- и межцивилизационному диалогу (а тем самым - сохранению и воспроизведению названной основы), так и факторы, ему препятствующие (и тем самым разрушающие эту основу);

- исследована диалектика разрыва и преемственности в русской культурной традиции;

- установлен и проанализирован факт столкновения в цивилизационном космосе России, в том числе в сознании русских капиталистов, различных типов рациональности;

- исследована специфика соотношения веры и рацио в «пограничной» цивилизации России;

- выделены и изучены основные историко-культурные типы отечественных предпринимателей;

- исследованы противоречия российского модерн-проекта и специфика взаимодействия импульсов модернизации с традиционной культурой (главным образом на примере старообрядчества).

Практическая значимость. Разработка и творческое осмысление методологии цивилизационного подхода применительно к отечественным реалиям могут существенно помочь как в преодолении современного мировоззренческого кризиса, в том числе в сфере гуманитарных наук, так и в трудном деле самопознания России. Раскрытие темы диссертации будет представлять собой еще один шаг на пути решения этих задач. Материалы диссертации могут быть использованы при разработке учебных курсов по отечественной истории, истории цивилизаций, культурологии в высших учебных заведениях.

Структура работы. Структура диссертации была определена, исходя из поставленных целей. Работа состоит из Введения, двух глав, Заключения и Библиографии. Во Введении дано обоснование актуальности темы, определены цели и задачи, объект и предмет, методологическая база, а также хронологические рамки исследования, проанализирована степень разработанности темы, дана характеристика использованной научной литературы и источниковой базы работы. Глава 1 посвящена анализу в современной научной литературе специфики российской цивилизации как особого типа социокультурной системы и как процесса постоянного создания и воссоздания специфических форм жизнедеятельности социокультурного организма, разворачивающегося на двух уровнях: личностном и надличностном. В Главе 2 изучается процесс применения разработанных на теоретическом уровне объяснительных схем в практике научных исследований. В Заключении формулируются выводы и подводятся итоги работы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Цивилизационный подход к истории России как факт историографии и метод познания"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В ходе проведенного исследования цивилизационный подход к истории России был рассмотрен одновременно как факт историографии и как метод познания российской действительности. Автор формулировала свои выводы как на основании изучения современной научной литературы, так и на основании обобщения результатов собственной исследовательской практики.

Российская цивилизация была рассмотрена как особый тип социокультурной системы и как процесс разрешения жившими в России людьми ключевых проблем-противоречий их существования посредством создания специфических форм жизнедеятельности, обеспечивавших сохранение и воспроизводство сущностных черт цивилизации на протяжении всего времени ее существования. Были изучены два уровня развертывания данного процесса - личностный и надличностный и проанализировано соотношение между ними. Материалы данной работы подтверждают сделанный ранее в результате исследований вывод о том, что Россия принадлежит к числу цивилизаций «пограничного» типа, определяющей характеристикой которых является доминанта принципа многообразия, который преобладает над принципом единства. Последнее тем не менее тоже вполне реально.

Главный вопрос, требовавший ответа при рассмотрении российской цивилизации как социокультурной системы особого типа - каким образом возможно само ее существование как единого субъекта истории в условиях доминанты многообразия? Для того, чтобы получить ответ на этот вопрос, необходимо было определить пути и условия достижения и сохранения целостности цивилизационной системы России. В ходе исследования было установлено, что для обретения системного качества (т.е. целостности) российской культурно-исторической макрообщности необходимы были как выполнение общих для любых цивилизаций символических и институциональных условий, так и действие специфических факторов формирования единства человеческого мира в цивилизационном «пограничье». К числу первых относились: обретение смысла существования в результате выработки того или иного подхода к решению ключевых экзистенциальных проблем (символический уровень); создание четырех специализированных подсистем социокультурной системы, обеспечивавших выполнение жизненно необходимых для ее существования функций, а также формирование той.или иной иерархии этих подсистем (институциональный уровень).

В центре нашего внимания находился анализ специфических для российского «пограничья» факторов созидания единства цивилизации. Мы пришли к выводу, что в ; данном случае: речь должна идти о единстве особого рода, которое возникает в результате «взаимоупора» (С.С.Аверинцев) сторон острейших противоречий. Российский подход к ключевым проблемам человеческого существования характеризуется амбивалентностью, то есть одновременной направленностью в противоположные стороны, в результате чего характерной особенностью России как «пограничной» цивилизации стало конфликтное сочетание разных и/или противоположных версий решения названных проблем, причем все они являются одинаково органичными для российского цивилизационного космоса. «Взаимоупор» противоречащих друг другу ориентации сознания и поведения в главных вопросах бытия создает сверхнапряжение сущностного конфликта, из которого парадоксальным образом рождается целостность.

Материалы данной диссертации подтверждают высказанное в современной научной литературе мнение, согласно которому возможность подобного парадокса (и, соответственно; возникновения? и сохранения' целостности в условиях доминанты, многообразия) обусловлена : тем обстоятельством, что в «пограничных» цивилизациях,; в- том числе в российской, был выработан особый «режим функционирования» дуальных (бинарных) оппозиций,, при котором эти «первичные клеточки» культуры кардинальным образом меняют свою структуру: характер системы определяется не преобладанием одного из полюсов названных оппозиций, а границей между ними. Не переставая; играть роль рубежа, перехода от одного типа (или стадии, или полюса) бытия к другому, граница приобретает новый модус существования, сама становится .бытием особого рода, воплощенным в специфической разновидности социокультурной системности.

Обобщая изученный в ходе написания данной работы материал, мы пришли к выводу, что ключевое значение в культурно-историческом контексте России имел «взаимоупор» следующих тенденций, противостоящих друг другу в пределах единого «силового поля» внутрикультурных взаимодействий:

- к большей (по сравнению с Западом и с классическими цивилизациями Востока) открытости по отношению к внешнему миру (что нашло свое отражение в повышенной проницаемости для внешних влияний) и к ревностной защите своей самобытности, стремлению замкнуться в себе (данная тенденция опиралась на повышенную, опять же по сравнению с «классическими» цивилизациями Запада и Востока, способность к переработке внешних воздействий в соответствии с логикой местной социокультурной «почвы»);

- к гипертрофии подсистемы целеполагания (главным выражением которой стало стремление власть предержащих подчинить все сферы жизни общества контролю государства) и к сохранению реальной автономии остальных трех подсистем цивилизационной системы - адаптивной или экономической, интеграции и «поддержания образца» (по Т.Парсонсу).

Учитывая, что цивилизационная действительность России представляла собой сложнейший клубок качественно различных типов взаимодействия разнородных составляющих, которое интериоризировалось в умах и душах жителей России, необходимым условием формирования способности к быстрой переработке внешних воздействий явилась повышенная (опять же по сравнению с субэкуменами) проницаемость внутренних границ между различными традициями в сознании и шире - в духовном мире каждого человека. А это, в свою очередь, предполагало необходимым образом повышенный уровень оперирования знаковыми структурами, прежде всего - сакральными символами различного происхождения и характера. Достижение подобного уровня, в свою очередь, оказалось возможным потому, что в пределах индивидуального измерения цивилизационного процесса ключевое значение приобрел не имеющийся в структуре самой личности нормативный надличностный пласт (который составляют общепринятые, санкционированные обществом ценности и нормы поведения), а то «пространство свободы», которое наличествует в любом человеке. Именно последнее явилось первичным (и в этом смысле определяющим) фактором достижения и сохранения целостности цивилизационной системы России.

В результате рассмотрения российской цивилизации как процесса формообразования (т.е. создания и воссоздания форм жизнедеятельности, выполнявших функцию сохранения и воспроизводства инвариантных характеристик, определяющих основные черты ее исторического лица) была подтверждена гипотеза о решающем значении тех форм, которые обеспечивали институциональные и символические рамки взаимодействия разнородных составляющих российского социокультурного космоса. При этом было установлено, что для текстов, несущих в себе многовековой опыт контакта существенно отличавшихся друг от друга культурных начал, типична определенная позиция по отношению к конкретной, данной человеку в его эмпирическом опыте действительности: приятие этой действительности, которое могло сопровождаться (и зачастую сопровождалось) резким отрицанием каких-то конкретных социально-политических порядков, но всегда основывалось на уверенности, что «мир благ», мир, взятый в целом. Подобная позиция, связанная с преодолением тотального нигилистического мироотрицания в манихейском духе, необходимым образом предполагала и способность человека разумно оформить свою жизнь. Обеспечение институциональных и символических условий взаимодействия носителей разнообразных традиций было бы невозможно, если бы они не достигли достаточного уровня терпимости по отношению' друг к другу. А это, в свою очередь, было возможно только в рамках общей ориентации на приятие конкретной земной действительности, в том числе и человека со всеми его слабостями и недостатками.

В ходе исследования было выявлено несколько различных видов подобных «мироутверждающих» текстов культуры, концентрировавших в себе опыт контакта первоначально далеких друг от друга культурных начал.

Первыми из них по времени возникновения* стали тексты, рожденные в лоне византийской традиции и представлявшие собой симбиотическое соединение античного наследия и христианства. В произведениях этого типа утверждалась линия на «оправдание материи» как «творения Божия» и, соответственно, самостоятельная онтологическая роль и значимость материального, плотского начала бытия в противовес трактовке этого начала сторонниками мистико-аскетической традиции как онтологически ущербного, безусловно низшего по отношению к единственно подлинной духовной реальности. Произведения этого типа (наиболее значимыми из них были «Шестоднев» Иоанна экзарха Болгарского, «Диалектика» Иоанна Дамаскина, «Ареопагитики» Псевдо-Дионисия Ареопагита, «Диоптра» Филиппа Пустынника) оказали, как показано в работе, существенное воздействие на формирование «идеального тела» российской цивилизации, возникшего, в соответствии с общей закономерностью цивилизационного генезиса, несколько раньше, чем ее институциональная структура. Поэтому именно те духовные формы, которые играли ведущую роль на этапе генезиса, во многом определяли общую тенденцию процесса формообразования.

На основании изучения как трудов современных ученых, так и самих исторических источников был сделан вывод о том, что совершенно особая, во многом решающая роль принадлежит в эгом плане текстам Кирилло-мефодиевской традиции, прежде всего самого Константина-Кирилла, воплотившим ориентацию на творческий синтез христианства и античного наследия. Для Руси - России ключевое значение имело то обстоятельство, что названная ориентация способствовала созданию духовных условий, в которых представители кирилло-мефодиевской традиции смогли найти те основные духовно-символические формы, в рамках которых происходило органическое соединение элементов восточнославянского языческо-мифологического наследия, античной традиции и восточного христианства: образ-символ Софии-Премудрости Божией (который в условиях отечественной действительности слился в

ТУ S народном восприятии с образом Богородицы и культом Матери-Земли) и культ святых-заступников, взявших на себя, по определению В.В.Милькова, «покровительствующие функции добрых славянских божеств» .

Материалы нашего исследования полностью подтверждают мысль о том, что начиная с ХУ111 в. в качестве важнейшего формообразующего фактора отечественной истории начинает выступать старообрядчество, выработавшее специфический баланс мироотрицания и приятия земного бытия. Достижение подобного баланса породило у ревнителей «старой веры» убеждение в возможности, более того - сакральной значимости созидания таких форм организации человеческой жизни, которые приближались бы к Божественному Абсолюту, не будучи сами полным воплощением абсолютного. Мы пришли к заключению, что баланс такого рода возник в процессе сложнейшего взаимодействия многообразных разнородных факторов: различных направлений восточно-христианской традиции, а также древнейшего пласта славянского и праславянского мифологического наследия,

725 См., например: Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Первый век христианства на Руси. Т. I. С. 64-65, 79-83, 97, 233.

726 Мильков В.В. Кирилло-мефодиевская традиция и ее отличие от иных идейно-религиозных направлений // Древняя Русь: пересечение традиций. С. 348-350. элементы которого были включены в христианский духовный космос. В конечном итоге именно такое взаимодействие (точнее, определенная, весьма специфическая его разновидность) представляет собой первичную, наиболее глубокую основу феномена старообрядчества.

Для отечественной истории особое значение имел тот факт, что охарактеризованный баланс мироотрицания и приятия земного бытия стал непосредственной причиной того, что традиционалистская по своей ориентации форма сыграла роль институциональной и знаково-символической рамки развертывания процесса модернизации: как показали результаты многочисленных отечественных и зарубежных исследований, старообрядцы-защитники традиций выступили как один из наиболее значимых факторов, способствовавших развертыванию этого процесса.

В ходе работы были подтверждены полученные ранее в ходе сравнительного изучения российских, латиноамериканских и западных реалий выводы о том, что одним из важных факторов цивилизационной динамики России стали карнавализованные формы русской культуры, в рамках которых, как показал опыт истории, легче всего было преодолеть те огромные духовные дистанции, которые разделяли различные культурные начала в душе русского человека (языческое наследие и христианскую веру, возникшие первоначально в западном цивилизационном контексте ценности модернизации и совершенно иные ценностные ориентации традиционной культуры). Как было установлено в ходе исследования, карнавализованные формы в России выступали прежде всего как ритуал перехода, причем анализ отечественных реалий привел нас к выводу о наличии в России двух существенно отличавшихся друг от друга разновидностей подобных форм, каждой из которых соответствовал свой тип ритуала перехода: одна из них - это наиболее близкие классическим образцам римских сатурналий, западноевропейского и латиноамериканского карнавала традиционные праздники аграрно-календарного цикла (в первую очередь святки и масленица), символизирующие переход от зимы к весне, процесс ежегодного циклического обновления жизни и выступающие в силу этого как мощный жизнеутверждающий фактор. Вторая разновидность карнавапизованных форм - это оставившие очень заметный след в отечественной истории «карнавалы власти», символически обеспечивавшие переход от одного этапа ■ . 262 цивилизационного развития к другому и представлявшие собой попытку узурпации властью специфических механизмов карнавальной регуляции социума в целях дискредитации сторонников традиционного уклада жизни, подлежащего преодолению. В отечественной истории' можно выделить три «ритуала власти», связанные с деятельностью Ивана Грозного, Петра I и Сталина. Первые два из них анализируются в данной работе.

Необходимой предпосылкой исследования процесса формообразования в России являлось выделение двух различных его типов - инновационного, ориентированного на создание новых, ранее , не бывших форм . организации человеческой жизни, и интерпретационного, сущность которого заключается в творческой-интерпретации и тем самым - обеспечении условий-воспроизводства уже наличествующих традиционных форм. Конкретно-исторический анализ российской реальности выявил факг бесспорного преобладания интерпретационного типа формообразования.

Важное значение имело также выделение разных стадий процессам формообразования - условно говоря, «индивидуальной» (когда форма только, рождается) и «социальной» (когда она становится общезначимой): Исходный пункт любого формообразующего процесса - это всегда индивидуальное творчество, возможное только в «пространстве свободы» человеческой личности: Впоследствии, когда1 созидаемая форма: становится; общепризнанной, неизбежно- при? этом трансформируясь в той или иной мере, она приобретает надиндивидуальный характер, иногда-превращаясь в общеобязательную норму. В: силу ключевого значения в российском цивилизационном «пограничье» «пространства свободы» человеческой личности, первостепенную роль здесь приобрела , первая стадия-: и,. соответственно^ индивидуальный уровень процесса формообразования.,Как показано в диссертации, российские материалы дают яркие подтверждения этого вывода.

Мы пришли к выводу, что российская цивилизация: на личностном уровне может быть . рассмотрена' как диалог,- трактуемый в; бахтинском смысле как взаимодействие конкретных живых людей, каждый из которых понимается как цельный субъект в единстве всех сторон человеческой« натуры - как

797 интеллектуальной, так и эмоционально-чувстсвенной . Понятие, диалога у Бахтина

727 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. С. 337. предполагает и повышенную проницаемость внутренних границ в культуре, и повышенный уровень оперирования знаковыми структурами. Без этих факторов невозможно прорваться к «Другому», слиться с ним, парадоксальным образом оставаясь при этом самим собой, не теряя собственной идентичности. Это означает, в свою очередь, что для поддержания диалога необходима мобилизация всего духовного потенциала личности, максимальное напряжение как интеллектуальной, так и эмоционально-чувственной сфер человеческой психики.

В диссертации были рассмотрены факторы, как способствующие диалогу, так и ему препятствующие. В числе первых следует назвать прежде всего проанализированную в работе, восходящую к древнерусскому периоду традицию кардиогносии как специфически русского способа познания целостности мира, предполагающего неразрывное единство эмоционально-чувственного и рационального начал. Данная традиция получила свое продолжение в творчестве славянофилов, прежде всего А.С.Хомякова и И.В.Киреевского. Наиболее же выдающимся ее продолжателем в XX веке явился, как показано в диссертации, сам М.М.Бахтин.

Кардиогносия стала важнейшей составной частью традиционной культуры, являя собой высший ее уровень. В то же время следует отметить: как изучение работ отечественных историков и мыслителей, так и собственный исследовательский опыт привели нас к» выводу, что и вся русская традиционная культура в целом, причем не только православно-христианские, но и языческо-мифологические ее составляющие, отличалась удивительной пластичностью, способствовавшей становлению и развитию диалогической основы российской цивилизации.

С ХУ111 в. начинает действовать, а в Х1Х-ХХ вв. развертывается в полную силу новый фактор диалогизации культурного пространства России - научный дискурс. Он вступает в сложные взаимоотношения с традиционной культурой. Установление позитивной взаимосвязи и преодоление возникающих противоречий между старыми и новыми формами диалога становится в Х1Х-ХХ вв. решающим условием сохранения и воспроизведения на новой основе самой диалогической основы российской цивилизации.

Одним из наиболее значимых факторов, способствовавших развитию этой основы, равно как и преодолению противостоящих диалогу контртенденций базировавшихся на таком типе взаимодействия культур, как противостояние) стало формирование в российской цивилизации специфического характера взаимосвязи двух основных форм духовно-практического освоения мира человеком - веры и рацио. Особенности данной взаимосвязи, проанализированной нами в соответствующих параграфах обеих глав диссертации, состояли в следующем.

Для российской цивилизации оказалась характерна тенденция к поиску компромисса веры и рацио, принципиально отличающаяся от возобладавшей на Западе в эпоху модернизации тенденции к возникновению антагонизма между ними. Поиски компромисса двух главных полюсов духовного мира вылились в отчетливое стремление соединить эти полюса в рамках одной и той же творческой личности. Возникшая в итоге творческая индивидуальность синкретического типа оказалась способна решать задачи повышенного уровня сложности, поскольку могла мобилизовать все духовные потенции человека вне зависимости от их характера и происхождения. Именно такая личность оказалась адекватной задачам, стоящим перед людьми в «пограничной» цивилизационной реальности. В работе приведены многочисленные примеры такого рода индивидуальностей.

Изучение упоминавшихся текстов византийской традиции убедило нас в том, что стремление к преодолению антагонизма веры и рацио отчетливо проявляется уже в эпоху генезиса российской цивилизации. Как показано в работе, данная тенденция сохранилась и впоследствии, вплоть до наших дней. В этом плане обращает на себя особое внимание тот факт, что она в полной мере проявилась и в ХУШ-ХХ вв., в эпоху модернизации. Подобное оказалось возможно в силу специфики самого «полюса рацио» в российских условиях. Данная специфика была обусловлена крайне противоречивым взаимодействием различных типов рациональности, в первую очередь - формальной рациональности западного происхождения и характера и ценностной рациональности, опиравшейся непосредственно на отечественное духовное наследие во всем многообразии его составляющих. В диссертации выделены и проанализированы признаки обоих этих видов рациональности, показано, что их столкновение с особой ясностью и силой проявилось в сознании русских капиталистов. В работе предложена новая классификация типов российских предпринимателей в соответствии с цивилизационными критериями.

Тенденция к развитию диалогической основы российской цивилизации пробивала себе дорогу вопреки контртенденциям, блокирующим диалог. В диссертации были проанализированы как основные эмоциональные преграды («триада эмоций враждебности» - гнев, отвращение и презрение), так и главное интеллектуальное препятствие на пути диалога: тенденция к подмене диалога монологом, базирующимся на чувстве собственного интеллектуального превосходства и на претензии на роль единственных носителей богооткровенной истины. Данная тенденция в наибольшей мере проявилась у представителей т.наз. «аристотелианской парадигмы» восприятия, широко представленной как в западном научном и философской дискурсе - от эпохи Просвещения до наших дней, так и в идеологии российского модерн-проекта начиная с Петровских реформ. Анализ и критика названной парадигмы явились важным моментом при раскрытии темы диссертации.

266

Список научной литературыШемякина, Ольга Дмитриевна, диссертация по теме "Историография, источниковедение и методы исторического исследования"

1. Труды методологического характера.

2. Arnason J.P. Civilizational patterns and civilizing processes // International sociology. 2001. Vol.16, №3.-P. 387-405.

3. Eisenstadt S.N. The civilizational dimension of modernity // International sociology. 2001. Vol.16, №3.- P. 320-340.

4. Knobl W. Path dependency and civilizational analysis: Methodological challenges and theoretical tasks // European journal of social theory. -L., 2010. Vol. 13, № 1. -P. 83-97.

5. Андреев А.Ю., Бородкин Л.И., Левандовский М.И. История и хаос: новые подходы к синергетике // Сравнительное изучение цивилизаций мира (междисциплинарный подход). М.: ИВИ РАН, 2000. С. 75-103.

6. Африканская цивилизация в глобализирующемся мире. В 2 т. М.: ИМЭМО РАН, 2006. Т.1. -147 е.; Т. 2. -191 с.

7. Ахиезер А.С. Россия: Критика исторического опыта. В 2 т. Новосибирск, 1997. Т.1: От прошлого к будущему. Новосибирск: Сиб. хронограф, 1997. 804 е.; Т.2: . , Теория и методология. Словарь. Новосибирск: Сиб. хронограф, 1998. 594 с.

8. Ахиезер А.С. Россия: Критика исторического опыта: В 3 т. М.: Изд-во ФО СССР, 1991. Т.1 318 е.; Т.2 - 378 е.; Т.З - 470 с.

9. Ахиезер А.С. Труды: В 2 т. Т.1. М.: Новый хронограф, 2006. 480 е.; Т.2. М.: Новый хронограф, 2008. 504 с.

10. Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. М.: Прогресс-Универс, 1995. 456 с.

11. Ю.Бердяев Н.А. Душа России//Русская идея. М.: Республика, 1992. С. 296-312.

12. П.Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990. 224 с.

13. Бердяев Н.А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М.: Наука, 1990. С. 43-271.

14. Бердяев Н.А. Судьба России. М.: Сов. писатель, 1990. 346 с.

15. Блауберг И.В., Юдин Э.Г., Садовский В.Н. Системный подход. Новая философская энциклопедия. В 4 т. М.: Мысль, 2001. Т. III. С. 559-560.

16. Бородкин JI. И. Надломы цивилизаций в свете исторической синергетики. //Россия в XX веке. М.: ТОО «Полиграфсервис», 2003. С.7-34.

17. Бородкин Л. И. «Порядок из хаоса»: концепции синергетики в методологии исторических исследований // Новая и новейшая история. 2003. № 2. С. 98-118.

18. Бородкин Л. И. Методологические аспекты в исследовании цивилизационной динамики: синергетический подход.// Социальные трансформации в российской истории. М.-Екатеринбург: Академкнига, 2004. С. 26-42.

19. Бор Н. Квантовая физика и философия// Успехи физических наук. 1959. Т. 67. Вып. 1.

20. Брагина Н.Г. Память в языке и культуре. М.: Языки славянских культур, 2007. 520 с.

21. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. ХУ-ХУ111 вв.: В 3 т. Т.З.: Время мира. М.: Прогресс, 1992. 680 с.

22. Бунина Е. А. Вопрос о соотношении «формационного» и «цивилизационного» подходов в современной историографии // Традиции русской исторической мысли. Материалы научного семинара. М., 2005. С. 36-45.

23. В поисках теории российской цивилизации: памяти А.С.Ахиезера. М.: Новый хронограф, 2009. 400 с.

24. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. 808 с.

25. Вейдле В.В. Три России // Смена. 1991. № 8.

26. Вжосек В. Классическая историография как носитель национальной (националистической) идеи // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 30. М.: КРАСАНД, 2010. С. 5-13.

27. Вульф Л. Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения. М.: Новое литературное обозрение, 2003. 560 с.

28. Гадамер Х.Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1998. 704 с.

29. Гефтер М.Я. Дом Евразия // Гефтер М.Я. Из тех и этих лет. М.: Прогресс, 1991. 481 с.

30. Гирин Ю. Н. Поэтика сверхпредельности. К интерпретации художественных процессов латиноамериканской культуры. СПб.: Алетейя, 2008. 216 с.

31. Гирин Ю.Н. Граница и пустота: к вопросу о семиозисе пограничных культур. Размышления латиноамериканиста // Вопросы философии. 2002. № 11. С. 8594.

32. Гирц К. Интерпретация культур. М.: РОССПЭН, 2004. 560 с.

33. Голиков А.Г., Круглова Т.А. Источниковедение отечественной истории. М.: Академия, 2008. 460 с.

34. Гордон А.В. Мультикультурализм современный этап цивилизации нового времени (разрыв и преемственность)// Вестник Ярославского государственного университета имени П.Г.Демидова. Серия История. 2007. № 3. С. 5-13.

35. Гринев А. В. Развитие России и теория цивилизаций // Мировая экономика и международные отношения. 2009. № 11. С. 102-110.

36. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М.: Книга, 1991. 573 с.

37. Диалог в полицентричном мире: философско-культурные, исторические, политические и коммуникативные проблемы. М.: Институт Африки РАН, 2010. 251 с.

38. Ерасов Б.С. Цивилизации: Универсалии и самобытность. М.: Наука, 2002. 524 с.

39. Ерасов Б.С. Цивилизационные измерения советского общества//Восток. 1991. №6. С. 7-21.40.3емсков В.Б. Введение: о межцивилизационном взаимодействии // Iberica

40. Americans. Механизмы культурообразования в Латинской Америке. М.: Наука, 1994. С. 5-29.41.3емсков В.Б. От изучения литературного процесса к осмыслению цивилизационной парадигмы // «Латинская Америка». 2001. С. 118-134.

41. Зубов А.Б. О природе русской цивилизации // Рубежи. 1997. № 8-9. С. 101-114.

42. Иванов Вяч. Вс. До во время - после? (Вместо предисловия) // Франкфорт Г., Франкфорт Г. А., У ил сон Дж., Якобсен Т. В преддверии философии. М.: Наука, ГРВЛ, 1984. С. 3-21.

43. Ильин В. Н. Эссе о русской культуре. СПб.: Акрополь, 1997. 461 с.

44. Индийская цивилизация в глобализирующемся мире. М.: ИМЭМО РАН, 2005. 229 с.

45. Ионов И. Н. Постколониальная критика и трансформация цивилизационных представлений // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 30. М.: КРАСАНД, 2010. С. 257-274.

46. Ионов И.Н. Российская цивилизация и истоки ее кризиса. IX начало XX в. М.: Интерпракс, 1994. 416 с.

47. Ионов И.Н. Российская цивилизация. IX конец XX века. М.: Просвещение, 2003. 384 с.

48. Ионов И.Н. Цивилизационное сознание и историческое знание: проблемы взаимодействия. М.: Наука, 2007. 499 с.

49. Источниковедение новейшей истории России: теория, методология и практика. М.: РОССПЭН, 2004. 741 с.

50. Карсавин Л.П. Восток, Запад и русская идея // Русская идея. М.: Республика, 1992. С. 313-323.

51. Ковальченко И.Д. Историческое познание: индивидуальное, социальное и • общечеловеческое // Свободная мысль. 1995. № 2. С. 111-123.

52. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М.: Наука, 2003. 486 с.

53. Ковальченко И.Д. Многомерность исторического развития. Типология, периодизация, цивилизационный подход // Свободная мысль. 1995. № 10. С. 77-88.

54. Ковальченко И.Д. Сущность и особенности общественно-исторического развития. (Заметки о необходимости обновленных подходов) // Исторические записки. Теоретические и методологические проблемы исторических исследований. 1 (119). М., 1995. С. 23-53.

55. Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры. М.: Аспект Пресс, 1997. 687 с.

56. Концепции историко-культурной самобытности Латинской Америки. М.: Наука, 1978. 189 с.

57. Кофман А.Ф. Латиноамериканский художественный образ мира. М.: Наследие, 1997.318 с.

58. Латиноамериканская цивилизационная общность в глобализирующемся мире. В 2 т. М.: ИМЭМО РАН, 2007. Т.1 -106 е.; Т.2 -212 с.

59. Лосский Н.О. Характер русского народа. В 2 кн. М.: Ключ, 1990. Кн.1 64 е.; Кн.2 - 96 с.

60. Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. СПб: Искусство-СПб., 2002. 765 с.

61. Лотман Ю.М. Тезисы к семиотике русской культуры // Статьи по семиотике культуры и искусства. СПб.: Акад. проект, 2002. С. 226-236.

62. Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб.: Искусство СПб., 2010. 704 с.

63. Мамардашвили М.К. Другое Небо // Три каравеллы на горизонте. М.: Международные отношения, 1991. С. 37-58.

64. Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1998. 573 с.

65. Милов Л.В. Природно-климатический фактор и особенности российского исторического процесса // Вопросы истории. 1992. № 4-5. С. 37-56.

66. Наумова Г.Р. Интегральное источниковедение. Итоги и задачи// Проблемы методологии и источниковедения. Материалы III научных чтений памяти академика И.Д. Кавальченко. М.: Издательство МГУ; СПб.: Алетейя, 2006. С. 269-279.

67. Наумова Г.Р. Наука власти или власть науки // Традиции исторической мысли. Материалы научного семинара памяти профессора В.И. Злобина. М., 2010. Вып.2. С. 119-125.

68. Пелипенко A.A., Яковенко И.Г. Культура как система. М.: Языки русской культуры, 1998. 376 с.

69. Пограничные культуры между Востоком и Западом (Россия и Испания). СПб.: Общественное объединение Союз писателей Санкт-Петербурга, 2001. 536 с.

70. Померанц Г.С. Теория субэкумен и проблема своеобразия стыковых культур // Померанц Г.С. Выход из транса. М.: Юрист, 1995. С. 205-227.

71. Православная энциклопедия. М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 1999-2010. Т.1-23.

72. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. М.: Прогресс, 1986. 431 с.

73. Проблемы методологии и источниковедения. Материалы III научных чтений памяти академика И.Д. Ковальченко. М.: Издательство МГУ; СПб.: Алетейя, 2006. 536 с.

74. Рашковский Е.Б. Востоковедная проблематика в культурно-исторической концепции А. Дж. Тойнби (опыт критического анализа). М.: Наука, ГРВЛ, 1976. 200 с.

75. Рашковский Е. Б. И вновь о цивилизационном дискурсе: попытка объясниться// Мировая экономика и международные отношения. 2010, № 1. С. 98-102.

76. Рашковский Е.Б. «На земле живых»: судьбы и значение цивилизационного дискурса в истории мысли и практики // Цивилизации в глобализирующемся мире: Предварительные итоги междисциплинарного проекта. М.: ИМЭМО РАН, 2009. С. 12-24.

77. Рашковский Е.Б. История российская через призму постмодерна// Постиндустриальный мир и Россия. М.: Эдиториал УРСС, 2001. С. 571-586.

78. Рашковский Е. Б. Латинская Америка и Россия: цивилизационные параллели//., Мировая экономика и международные отношения, 2008. № 2. С. 104-110.

79. Рашковский Е.Б. На оси времен. Очерки по философии истории. М.: Прогресс-Традиция, 1999. 208 с.

80. Рашковский Е.Б. Осознанная свобода. М.: Новый хронограф, 2005. 253 с.

81. Рашковский Е.Б. Постмодерн: Культурная революция или культурная контрэволюция?// Постиндустриальный мир: центр, периферия, Россия. Сб. 4. Мировая культура на пороге XXI века. М.: ИМЭМО РАН, 1999. С. 9-86.

82. Рашковский Е.Б. Религиозная динамика эпохи постмодерна// Мировая экономика и международные отношения, 2009. № 2. С. 93-100.

83. Рашковский Е.Б. Смыслы в истории: Исследования по истории веры, познания, культуры. М.: Прогресс-Традиция, 2008. 376 с.

84. Рашковский Е. Б. Судьбы России: цивилизационный анализ//Мировая экономика и международные отношения, 2008. № 3. С. 70-80.

85. Рашковский Е. Б. Цивилизационная теория: познание истории познание современности// Мировая экономика и международные отношения, 2008. № 8.

86. Рашковский Е.Б., Хорос В. Г. Проблема «Запад-Россия-Восток» в философском наследии П. Я. Чаадаева // Восток Запад. Исследования. Переводы. Публикации. М.: Наука, ГРВЛ, 1988. С. 110-142.

87. Рашковский Е.Б., Хорос В.Г. Мировые цивилизации и современность (к методологии анализа) // Восток Запад - Россия. М.: Прогресс - Традиция, 2002. С. 36-66.

88. Рейснер Л.Н. «Цивилизация» и «формация» в обществах Востока и Запада// Азия и Африка сегодня, 1984, № 6. С. 22-25.

89. Россия как цивилизация: Устойчивое и изменчивое. М.: Наука, 2007. 685 с.

90. Россия на рубеже веков. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), Российский независимый институт социальных и национальных проблем (РНИСиНП), 2000. 448 с.

91. Садовский В.Н. Система// Новая философская энциклопедия. Т. III. М., 2001. С.552-553.

92. Садовский В.Н. Системности принцип // Новая философская энциклопедия. Т. III. М., 2001. С. 558.

93. Сайд Э. Ориентализм. Западные концепции Востока. СПб.: Русский миръ, 2006. 637 с.

94. Сеа Л. Философия американской истории: Судьбы Латинской Америки. М.: Прогресс, 1984. 352 с.

95. Селунская Н. Б. Проблемы методологии истории. М.: Изд-во МГУ, 2003. 122 с.

96. Семенникова Л. И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. Учебное пособие для вузов. М.: Фирма «Интерпракс», 1994. 598 с.

97. Семенов С.И. Ибероамериканская и восточноевразийская общности как пограничные культуры // Общественные науки и современность. 1994. № 2. С. 159-169.

98. Сокулер 3. А. Столкновение или диалог цивилизаций? Современные цивилизационные исследования. (Реферативный обзор) // Россия и современный мир, 2003. № 3 (40). С. 198-220.

99. Социокультурное пограничье как феномен мировых и российских трансформаций. Междисциплинарное исследование. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2008. 504 с.

100. Сравнительное изучение цивилизаций мира (междисциплинарный подход). М.: ИВИ РАН, 2000. 352 с.

101. Степанов Ю. С.Константы. Словарь русской культуры. М.: Академический проект, 2004. 992 с.

102. Степун Ф.А. Мысли о России // Русская идея. В кругу писателей и мыслителей Русского Зарубежья. В 2 т. Т.1 М.: Искусство, 1994. С. 233-293.

103. Тлостанова М.В. Постсоветская литература и эстетика транскультурации. Жить некогда, писать ниоткуда. М.: Едиториал УРСС, 2004.

104. Тойнби А.Дж. Постижение истории. М.: Прогресс, 1991. 736 с.

105. Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории. М.: Айрис-пресс, 2006. 588 с.

106. Трубецкой Н.С. О туранском элементе в русской культуре // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. М.: Наука, 1993. С. 59-76.

107. Хорос В. Г. Цивилизации сегодня.// Мировая экономика и международные отношения, 2008. № 9. С. 89-95.

108. Цивилизации в глобализирующемся мире. Предварительные итоги междисциплинарного проекта. М.: ИМЭМО РАН, 2009. 162 с.

109. ПО. Цивилизации и культуры. Вып. 1. Россия и Восток: цивилизационные отношения. М.: ИВ РАН, 1994. 248 с.

110. Цивилизации. Вып. 1. М.: Наука, 1992. 227 с.

111. Цивилизации. Вып. 2. М.: Наука, 1993. 236 с.

112. ИЗ. Цивилизации. Вып. 3. М.: Наука, 1995. 234 с.

113. Цивилизации. Вып. 4. М.: МАЛП, 1997. 200 с.

114. Цивилизации. Вып. 5. Проблемы глобалистики и глобальной истории. М:: Наука, 2002. 239 с.

115. Цивилизации. Вып. 6. Россия в цивилизационной структуре Евразийского континента. М.: Наука, 2004. 243 с.

116. Цивилизации. Вып. 7. Диалог культур и цивилизацийМ.: Наука, 2006. 278 с.

117. Цивилизации. Вып. 8. Социокультурные процессы в переходные и кризисные эпохи. М.: Наука, 2008. 273 с.

118. Цивилизационные исследования. М.: ИЛА РАН, 1996. 245 с.

119. Чаадаев П.Я. Первое философическое письмо // Чаадаев П. Я. Статьи и письма. М.: Современник, 1987. 365 с.

120. Шемякин Я.Г. «Пограничные» цивилизации планетарного масштаба. Особенности и перспективы эволюции // Латинская Америка. 2007. № 7. С. 7584.

121. Шемякин Я.Г. В поисках смысла. Из истории философии и религии. М.: РИПОЛ КЛАССИК, 2003. 432 с.

122. Шемякин Я.Г. Граница (процесс перехода и тип системности) // Общественные науки и современность. 2009. № 5. С. 112-124.

123. Шемякин Я.Г. Европа и Латинская Америка, взаимодействие цивилизаций в контексте всемирной истории. Автореферат диссертации на соискание доктора исторических наук. М., 2001.

124. Шемякин Я.Г. Европа и Латинская Америка: Взаимодействие цивилизаций в контексте всемирной истории. М.: Наука, 2001. 391 с.

125. Шемякин Я.Г. История мировых цивилизаций. XX век. М.: АПК и ПРО, 2001. 172 с.

126. Шемякин Я.Г. Латиноамериканская культура и религиозный синкретизм //Латинская Америка. 1999. № 2-3. С. 95-97.

127. Шемякин Я.Г. Латиноамериканская цивилизация и латиноамериканская литература// Известия РАН. Серия литературы и языка. 2006. т. 65, № 4. С. 3239.

128. Шемякин Я.Г. Латиноамериканская цивилизация: основные ценности и институты // Латиноамериканская цивилизационная общность в глобализирующемся мире. М.: ИМЭМО РАН, 2007: Т. 1. С. 9-28.

129. Шемякин Я.Г. Латинская Америка: традиции и современность. М.: Наука, 1987. 192 с.

130. Шемякин Я.Г. Проблема цивилизации в советской научной литературе 60-80-х гг.//История СССР. 1991. № 5. С. 86-103.

131. Шемякин Я.Г. Цивилизации «пограничного» типа: формирование концепции. Социокультурное пограничье как феномен мировых и российских трансформаций: Междисциплинарное исследование. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2008. С. 137-141.

132. Шемякин Я.Г., Шемякина О.Д. Пути и условия достижения целостности цивилизационной системы: сопоставление исторического опыта России и Латинской Америки // Латинская Америка. 2009. № 9. С. 4-20; № 10. С. 82-101.

133. Шубарт В. Европа и душа Востока. М.: Эксмо, 2003. 480 с.

134. Щукин В. Г. Христианский Восток и топика русской культуры // Вопросы философии. 1995. № 4. С. 55-68.

135. Эйзенштадт Ш. Н. Революция и преобразование обществ: Сравнительное изучение цивилизаций. М.: Аспект пресс, 1999. 415 с.

136. Элиаде М. Священное и мирское. М.: Изд-во МГУ, 1994. 143 с.

137. Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. М. СПб.: Унив.кн., 2001. В 2 т. Т.1: Изменения в поведении высшего слоя мирян в странах Запада. 330 е.; Т.2: Изменения в обществе. Проект теории цивилизации. 380 с.

138. Яковенко И.Г. Проблема научного метода в цивилизационных исследованиях//Цивилизационные исследования. М., 1996. С. 233-243.

139. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Политиздат, 1991. 527 с.1.. Литература и источники по теме исследования.

140. Эмоционально-образные и рационально-дискурсивные факторыцивилизационного процесса. Типы рациональности. Проблема соотношенияверы и рацио.

141. Friske S. Т., Cuddy А. С., Glick P. Emotions up and down: Intergroup emotions result from perceived status and competition // From prejudice to intergroup emotions. New York.: Psychology press, 2002.

142. Friske S. Т., Xu J., Cuddy A. C., Glick P. A model of (often mixed) stereotype content: Competence and warmth, respectively follow perceived status and competition // Journal of personality and social psychology. New York, 2002. Vol. 82.-P. 878-902.

143. Taylor К. Disgust as a factor in extreme prejudice // British journal of social psychology. Leicester, 2007. Vol. 46, Pt. 3. P. 597-617.

144. Баранова С.И. Москва изразцовая. M.: AHO ИЦ «Москвоведение»; ОАО «Московские учебники», 2006. 400 с.

145. Бессознательное: Природа. Функции. Методы исследования. В 4 т. Тбилиси, 1985. Т. 4.

146. Васильев JI. С. Некоторые особенности системы мышления, поведения и психологии в традиционном Китае // Китай: традиции и современность. М.: Наука, ГРВЛ, 1976. С. 52-82.

147. Васильев Л. С. Традиция и проблема социального прогресса в истории Китая. // Роль традиций в истории и культуре Китая. М.: Наука, ГРВЛ, 1972. С 24-60.

148. Горский В. С. Философские идеи в культуре Киевской Руси XI начала XII в. Киев: Наук, думка, 1988. 215 с.

149. Думан Л. И. Традиции во внешней политике Китая // Роль традиций в истории и культуре Китая. М.: Наука, ГРВЛ, 1972. С. 199-213.

150. Изард Кэррол Е. Эмоции человека. М.: Изд-во МГУ, 1980. 440 с.

151. Изард Кэррол Э. Психология эмоций. СПб.: Изд-во Питер, 2000. 464 с.

152. Киреевский И. В. О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России // Полн. собр. соч. В 2 т. T. II. М., 1861. С. 237-276.

153. Колосов Н.Е. Как думают историки. М.: Новое литературное обозрение, 2001.326 с.

154. Красильщиков А. Красильщиковы И Былое. 1992. № 2.

155. Лас Касас Б. де. История Индий. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1968. 471 с.

156. Лачаева М. Николай Мешков // Былое. 1992. № 5.

157. Леви-Строс К. Печальные тропики. М.: Мысль, 1984. 220 с.

158. Мартынов С. Демидовы // Былое. 1993. № 4.

159. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Наука, 1976. 407 с.

160. Морозов Н.Г. «Лето Господне» Ивана Сергеевича Шмелева // Шмелев И. С. Лето Господне. М., 1998.

161. Пименова JI.А. Тело, семья, машина: игра социальных метафор во Франции ХУ111в. // Одиссей: человек в истории. История как игра метафор. Метафоры истории, общества и политики. М.: Наука, 2007. С. 148-168.

162. Пустарнаков В.В. Проблема познания в философской мысли Киевской Руси // Становление философской мысли в Киевской Руси. М.: ИФАН, 1984. С. 12-27.

163. Пуцыкович О.Д. Взаимодействие культур и проблема межгрупповой враждебности // Стили мышления и поведения в истории мировой культуры. М.: Изд-во МГУ, 1990. С. 33-53.

164. Салтыков Г.Ф. Традиция, механизм ее действия и некоторые ее особенности в Китае // Роль традиций в истории и культуре Китая. М.: Наука, ГРВЛ, 1972. С. 4-23.

165. Смилянская Е.Б. Волшебники. Богохульники. Еретики. М.: Индрик, 2003. 464 с.

166. Стернин Г.Ю. Два века. Очерки русской художественной культуры. М.: Галарт, 2007. 384 с.

167. Тютчев Ф.И. Стихотворения. Л.: Советский писатель, 1953. 391 с.

168. Франц Мария-Луиза фон. Архетипические паттерны в волшебных сказках. М.: Независимая фирма «Класс», 2007. 256 с.

169. Шемякин Я.Г. Вера и рацио в духовном космосе латиноамериканской цивилизации // Латинская Америка. 2007. № 3. С. 78-92.

170. Шемякин Я.Г. Динамика восприятия образа России в западном цивилизационном сознании // Общественные науки и современность. 2009. № 2. С. 5-22.

171. Шемякин Я.Г. Россия в западном восприятии (Специфика образов «пограничных» цивилизаций) // Общественные науки и современность. 2008. № 1.С. 133-144.

172. Шемякин Я.Г., Шемякина О.Д. Соотношение веры и рацио в цивилизационном «пограничье»: российские параллели латиноамериканского опыта // Латинская Америка. 2007. № 11. С. 58-77.

173. Шемякина О.Д. Аристотелизм в россиеведении и поле сакральных смыслов старообрядчества // Диалог со временем. Альманах интеллектуальаной истории. М., 2008. Вып. 24. С. 91-120.

174. Шемякина О.Д. Власть линии в россиеведении и нелинейный характер российского хаокосмоса // Общественные науки и современность. 2008. № 2. С. 92-103.

175. Шемякина О.Д. Концепция барочности Алехо Карпентьера и типы творческой активности российских предпринимателей // Общественные науки и современность. 2009. № 4. С. 114-125.

176. Шемякина О.Д. Эмоциональные преграды во взаимопонимании культурных общностей (заметки историка о межгрупповой враждебности) // Общественные науки и современность. 1994. № 4. С. 104-114.

177. Шефер К. Немой свидетель. М.: Иностранка, 2008. 320 с.

178. Шеффел Д. Старая вера и русский церковный обряд // Традиционная духовная и материальная культура русских старообрядческих поселений в странах Европы, Азии и Америки. Новосибирск: Наука, 1992. С. 22-27.

179. Карнавализованные формы культуры и цивилизационная динамика1. России.

180. Birnbaum Н. The World of Laughter, Play and Carnival: Facets of the Sub and Counterculture in Old Rus // Idem. Aspects of the Slavic Middle Ages and Slavic Renaissance Culture. New York, 1991.

181. Iberica Americans. Праздник в ибероамериканской культуре. М.: ИМЛИ РАН, 2002. 400 с.

182. Zitser Е. The Transfigurated Kingdom: Sacred Parody and Charismatic Authority at the Court of Peter the Great. Ithaca, 2004.

183. Бахтин M. M. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса М.: Худож. лит., 1990. 541 с.

184. Дефурно М. Повседневная жизнь Испании золотого века. М.: Молодая гвардия, 2004. 314 с.

185. Жигульский К. Праздник и культура. Праздники старые и новые. Размышления социолога. М.: Прогресс, 1985. 336 с.

186. Иванов С. А. Блаженные похабы. Культурная история юродства. М.: Языки славянских культур, 2005. 448 с.

187. Лихачев Д. С., Панченко А. М. «Смеховой мир» Древней Руси. Л.: Наука, 1976.204 с.

188. Мазаев А.И. Праздник как социально-художественное явление. М.: Наука, 1978. 392 с.

189. Материалы дискуссии «Праздник как феномен ибероамериканской культуры» // Латинская Америка. 1997. №> 11-12.

190. Морозов И.А., Слепцова И.С. Круг игры. Праздник и игра в жизни севернорусского крестьянина (Х1Х-ХХ вв.). М.: Индрик, 2004. 920 с.

191. Послания Ивана Грозного. (Текст и перевод). М.-Л.: Изд-во Акад.наук СССР, 1951.716 с.

192. Пропп В. Я. Русские аграрные праздники. (Опыт историко-этнографического исследования). М.: Лабиринт, 2004. 176 с.

193. Роднянская И.Б., Кокс Х.Г. Праздник шутов. Теологический очерк празднества и фантазии// Современные концепции культурного кризиса на Западе. М., 1976.

194. Смирнов И. П. Древнерусский смех и логика комического // ТОДРЛ. Т. 32. 1977.

195. Хренов Н.А. «Человек играющий» в русской культуре. СПб.: Алетейя, 2005. 604 с.

196. Шемякин Я.Г. Латиноамериканский праздник как предмет цивилизациопного исследования // Ibérica Americans. Праздник в ибероамериканской культуре. М.: ИМЛИ РАН, 2002. С. 343-372.

197. Шемякин Я.Г., Шемякина О. Д. Латиноамериканский карнавал и карнавализованные формы русской культуры: попытка сравнения // Латинская Америка. 2008. № 5. С. 62-77; № 6. С. 53-69.

198. Диалог традиций и процессы формообразования в российскойцивилизации.

199. Аверинцев С. С. Византия и Русь: два типа духовности //Новый мир. 1988. №9. С. 227-239.

200. Аверинцев С. С. Собрание сочинений. Связь времен. К.: ДУХ I JIITEPA, 2005.418 с.

201. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. M.: Coda, 1997. 343 с.

202. Андюсев Б.Е. Традиционное сознание крестьян-старожилов Приенисейского края 60-х гг. ХУ111 90-х гг. XIX вв. Автореферат на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Красноярск, 2002.

203. Аничков Е.В. Язычество и Древняя Русь. СПб: Тип. Стасголевича, 1914. 386 с.

204. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. В 3 т. М.: Солдатенков, 1865-1869. Т.1, 1865 804 е.; Т. 2, 1868 - 784 е.; Т. 3, 1869 - 842 с.

205. Бахтин М.М. Собрание сочинений. В 7 т. Т. 5. Работы 1940-х начала 1960-х годов. М.: Рус. словари, 1996. 731 с.

206. Бахтин М.М. Человек в мире слова. М.: Изд-во Рос. Открытого ун-та, 1995. 139 с.

207. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986. 444 с.

208. Биллингтон Джеймс X. Икона и топор. Опыт истолкования истории русской культуры. М.: Изд-во «Рудомино», 2001. 880 с.

209. Богданов К. А. Деньги в фольклоре. СПб., 1995. 125 с.

210. Бунин И. А. Баллада // Собрание сочинений: В 9 т. М., 1998. Т.5.

211. Вендина Т.И. Из кирилло-мефодиевского наследия в языке русской культуры (концепты Добро и Зло) // Славянский альманах, 2003. М., 2004. С. 430-474.

212. Византийские легенды. М.: Науч.-изд. Центр «Ладомир», 1994. 301 с.

213. Власова М. Русские суеверия. Энциклопедический словарь. СПб.: Азбука, 1998. 672 с.

214. Воспоминания епископа Геронтия//Духовные ответы. 1997. №8.

215. Гачев Г.Д. Образ в русской художественной культуре. М.: Искусство, 1981.246 с.

216. Гийу Андре. Визаитийская цивилизация. Екатеринбург: У-Фактория, 2005. 552 с.

217. Григорий Нисский. Большое огласительное слово, разделенное на сорок глав // Мистическое богословие Восточной Церкви. М.: Изд-во ACT, Харьков: Фолио, 2001. С. 307-370.

218. Григорий Нисский. К эллинам. Мистическое богословие Восточной Церкви. С. 371-376.

219. Громов М.Н., Мильков В.В. Идейные течения древнерусской мысли. СПб.: РХГИ, 2001.960 с.

220. Джидарьян И. А. Представление о счастье в российском менталитете. СПб.: Алетейя, 2001. 242 с.

221. Древняя Русь: пересечение традиций. М.: НИЦ «Скрипторий», 1997. 456 с.

222. Европа и Германия глазами россиян // Россия и современный мир, 2003. № 3 (40). С. 44-64.

223. Зализняк A.A., Левонтина И.Б., Шмелев А.Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М.: Языки славянской культуры, 2005. 544 с.

224. Земсков В. Б. Конкиста, полемика XVI в. о Новом Свете и истоки латиноамериканской гуманистической традиции // Латинская Америка. 1984'. № 11. С. 31-48; № 12. С. 46-59.

225. Иванов В.В., Топоров В.Н. Исследования в области славянских древностей. М.: Наука, 1974. 342 с.

226. Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянская мифология // Мифы народов мира. Энциклопедия. Т. 2. М.: Советская энциклопедия, 1992. С. 450-456.

227. Изборник 1076 года (Тексты и исследования). М.: Наука, 1965. 1091 с.

228. Иларион. Слово о законе и благодати // Русская идея. М., 1992. С. 19-36.

229. История литератур Латинской Америки. В 4 кн. М., 1985-2005.

230. Источники по истории еретических движений XIV начала XVI века. М.- Л., 1955.

231. Капранов C.B. Киево-Могилянская академия и старообрядцы. -Старообрядчество: история, культура, современность. 2006. Вып. 11. С. 29-32.

232. Карпентьер А. Мы искали и нашли себя. М.: Прогресс, 1984. 416 с.

233. Карташев А. В. Смысл старообрядчества // Церковь. Старообрядческий церковно-общественный журнал. 1992. № 2. С. 18-22.

234. Керов В. В. «Бог свят есть. .и мы будем святы»: Сакрализация повседневности в старообрядчестве// Старообрядчество: история, культура, современность. 2006. Вып. 11. С. 4-16.

235. Керов В. В. «Се человек и дело его.». Конфессионально-этические факторы старообрядческого предпринимательства в России. М.: ЭКОН-ИНФОРМ, 2004. 658 с.

236. Керов В.В. Конфессионально-этическая мотивация хозяйствования староверов в XVIII XIX вв. // Отечественная история. 2001. № 4. С. 18-40.

237. Клибанов А. И. Реформационные движения в России в XIV первой половине XVI в. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1960. 411 с.

238. Криничная H.A. Русская мифология: Мир образов фольклора. М.: Академический проект; Гаудеамус, 2004. 1008 с.

239. Куликова И.С. Память смерти. Размышления староверов-беспоповцев Верхокамья (фрагменты встреч 1995 2001 гг.) // Старообрядческий мир Волго-Камья: Проблемы комплексного изучения. Пермь, 2001.

240. Культура Византии. IV первая половина VII в. М.: Наука, 1984. 725 с.

241. Культура Византии: вторая половина VII-XII в. М.: Наука, 1989. 678 с.

242. Лахманн Р. Демонтаж красноречия. Риторическая традиция и понятие поэтического. М.: Акад. проект, 2001. 366 с.

243. Лотман Ю., Успенский Б. Новые аспекты изучения культуры Древней Руси // Вопросы литературы. 1977. № 3.

244. Мильков В.В. Древнерусские апокрифы. СПб.: РХГИ, 1999. 894 с.

245. Мильков В.В. Идейные течения в философской мысли XI столетия // Становление философской мысли в Киевской Руси. М.: ИФАН, 1984.

246. Мильков В.В. Кирилло-мефодиевская традиция и ее отличие от иных идейно-религиозных направлений // Древняя Русь: пересечение традиций. М., 1997. С. 327-370.

247. Мильков В.В. Философско-мировоззренческая проблематика в литературе Древней Руси// Формирование мировоззрения: история и современность. М., 1987.

248. Мильков В.В., Милькова C.B. Апокрифическое выражение мифологических воззрений// Древняя Русь: пересечение традиций. М., 1997.

249. Мир старообрядчества. Вып.1. Личность, книга, традиция. М.; СПб.: Хронограф, 1992. 139 с.

250. Мир старообрядчества. Вып.2. Москва старообрядческая. М.: Рос. унив. изд-во. 1995. 224 с.

251. Мир старообрядчества. Вып.З. Книга, традиция, культура. М.; Бородулино, 1996. 240 с.

252. Мир старообрядчества. Вып.4. Живые традиции: результаты и перспективы комплексного исследования русского старообрядчества: материалы научн.конф. М.: РОССПЭН, 1998. 463 с.

253. Мир старообрядчества. Вып.5. История и современность. М.: Изд-во МГУ, 1999.416 с.

254. Мир старообрядчества. Вып.6. Традиционная культура Пермской земли: к 180-летию полевой археографии в Моск.ун-те, 30-летие комплекс.исслед. Верхокамья. Ярославль: Ремдер, 2005. 480 с.

255. Мир старообрядчества. Вып.7. Традиционная книга и культура позднего русского средневековья: труды Всерос.научн.конф. к 40-летию полевых археогр.исслед. МГУ им. М.В. Ломоносова: В 2 ч. Ярославль: Ремдер, 2008. 4.1 357 е.; 4.2 - 372 с.

256. Народные русские легенды А. Н. Афанасьева. Новосибирск: Наука. Сиб.отделение, 1990. 270 с.

257. Носов С.Н. Антирационализм в художественно-философском творчестве И.В.Киреевского. СПб.: Дмитрий Буланин, 2009. 328 с.

258. От берегов Босфора до берегов Евфрата. Антология ближневосточной литературы I тысячелетия и. э. М.: МИРОС, 1994. 352 с.

259. Панченко А. М. Русская стихотворная культура XVII века. JL: Наука, Ленингр.отд-ние, 1973. 280 с.

260. Панченко A.M. Русская культура в канун Петровских реформ. Л.: Наука, Ленингр.отд-ие, 1984. 205 с.

261. Пас О. Поэзия. Критика. Эротика. М.: Русское феноменологическое общество, 1996. 192 с.

262. Петров А.Е. Византийский исихазм и традиции русского православия в XIV столетии // Древняя Русь: пересечение традиций. М. 1997. С. 395-419.

263. Пигин A.B. Видения потустороннего мира в русской рукописной книжности. СПб.: Дмитрий Буланин, 2006. 432 с.

264. Покровский H.H., Зольникова Н.Д. Староверы часовенные на востоке России в ХУ111-ХХ вв.: Проблемы творчества и общественного сознания. М.: Памятники исторической мысли, 2002. 471 с.

265. Понырко Н. В. Учебники риторики на Выгу // ТОДРЛ. Л.: Наука. Ленингр.отд-ие, 1981. Т. 36. С. 154-162.

266. Прохоров Г. М. «Диоптра, или Душезрительное зерцало» Филиппа Пустынника. // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 2: (вторая половина XIV-XV в.). 4.1. Л.: Наука. Ленингр.отд-ние, 1988. С. 192-195.

267. Прохоров Г.М. Памятники переводной и русской литературы Х1У-ХУ веков. Л.: Наука. Ленингр.отд-ние, 1987. 294 с.

268. Ревзин Г. Очерки по философии архитектурной формы. М.: ОГИ, 2002. 144 с.

269. Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология. М.: Наука, 1993.368 с.

270. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М.: Наука, 1981. 608 с.

271. Рябушинский В.П. Старообрядчество и русское религиозное чувство. Русский хозяин. Статьи об иконе. Москва Иерусалим: Мосты, 1994. 241 с.

272. Сказания о начале славянской письменности. М.: Наука, 1981. 198 с.

273. Старообрядческая риторика в 5-ти беседах. Публ. В. И. Аннушкина // Мир старообрядчества. М.- Бородулино, 1996. Вып. 3.

274. Старообрядческий мир Волго-Камья: проблемы комплексного изучения. Пермь, 2001.

275. Старообрядчество в России (XVII XVIII вв.). М.: Археогр.центр, 1994. Вып. 1. 236 с.

276. Старообрядчество в России (XVII XVIII вв.). М.: Яз.рус.культуры, 1999. Вып. 2. 455 с.

277. Старообрядчество в России (XVII XX вв.). М.: Яз.рус.культуры, 2004. Вып. 3. 562 с.

278. Старообрядчество в России (XVII XX вв.). М.: Яз.рус.культуры, 2010. Вып. 4. 752 с.

279. Старообрядчество Сибири и Дальнего Востока. История и современность. Местные традиции. Русские и зарубежные связи: Материалы II международной научной конференции (6-10 сентября 1999, Владивосток). Владивосток: Изд-во Дальневост.уп-та, 2000. 344 с.

280. Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы. Опыт энциклопедического словаря. М.: Церковь, 1996. 318 с.

281. Старообрядчество: история и современность, местные традиции, русские и зарубежные связи: Материалы III межд.науч.-практич.конф. Улан-Удэ: Изд-во БНЦСО РАН, 2001. 407 с.

282. Старообрядчество: история и современность, местные традиции, русские и зарубежные связи: Материалы V межд.науч.-практич.конф. Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2007. 520 с.

283. Тексты «Диоптры» Филиппа Монотропа // Прохоров Г.М. Памятники переводной и русской литературы X1V-XV веков. Л. Наука, Ленингр.отд-е, 1987. С. 200-285.

284. Тексты Дионисия Ареопагита // Прохоров Г. М. Памятники переводной и русской литературы XIV-XV веков. Л., 1987. С. 158-199.

285. Тимофеев В.В. Старообрядческое предпринимательство в XIX-XX вв. Чебоксары: Чувашгоспедуниверситет, 2002. 209 с.

286. Топоров В. Н. Святость и святые в русской духовной культуре, т.1. Первый век христианства на Руси. М.: Гнозис Школа «Языки русской культуры», 1995. 875 с.

287. Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре, т. 2: Три века христианства на Руси (XI1-Х1У вв.). М.: Гнозис Школа «Языки русской культуры», 1998. 864 с.

288. Чагин Г.Н. Старообрядческий мир верховьев Колвы и Печоры в XIX -XX вв. // Уральский сборник. История. Культура. Религия. II. Екатеринбург: Изд-во Уральского государственного университета, 1998. С. 258-272.

289. Успенский Б. А. Дуалистический характер русской средневековой культуры (на материале «Хождения за три моря» Афанасия Никитина) // Вторичные моделирующие системы. Тарту, 1979.

290. Федотов Г.П. Стихи духовные. (Русская народная вера по духовным стихам). М.: Прогресс: Гнозис, 1991. 192 с.

291. Флоровский Г. В. Восточные отцы IV в. М.: Паломник, 1992. 240 с.

292. Франк С. Л. Русское мировоззрение. СПб.: Наука, 1996. 736 с.

293. Франк C.JI. Духовные основы общества. Введение в социальную философию // Русское зарубежье. Л.: Лениздат, 1991.

294. Хомяков A.C. Сочинения: В 2 т. Т. 1: Работы по историософии. М.: Моск.филос.фонд: Медиум, 1994. 589 с.

295. Шангина И.И. Русский народ. Будни и праздники. Энциклопедия. СПб.: Азбука-классика, 2003. 560 с.

296. Шахов М.О. Философские аспекты староверия. М.: Изд.дом «Третий Рим», 1998.208 с.

297. Шахов М.О. Старообрядческое мировоззрение: Религиозно-философские основы и социальная позиция. М.: Изд-во РАГС, 2002. 267 с.

298. Шемякин Я.Г., Шемякина О.Д. Россия Евразия: специфика формообразования в цивилизационном пограничье. Статьи 1-2 // Общественные науки и современность. 2004. № 4. С. 108-119; № 5. С. 83-94.

299. Шемякин Я.Г., Шемякина О.Д. Специфика формообразования в российско-евразийской цивилизации // Цивилизации. М.: Наука, 2004. Вып. 6. С. 32-64.

300. Шемякин Я.Г., Шемякина О.Д. Старообрядчество и процесс формообразования в российской цивилизации // Общественные науки и современность. 2006. № 2. С. 98-108.

301. Шемякина О.Д. Разрыв и преемственность в русской культурной традиции: опыт диалога // Общественные науки и современность. 2011. №1. С. 108-116.

302. Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира. Материалы к словарю. М.: Языки славянской культуры, 2002. 224 с.

303. Шмелев И. С. Лего Господне. М, 1998.

304. Щапов А. П. Сочинения. В 3 т. Т.1, СПб., 1906. С. 34-37.

305. Щепкина М.В. Тератологический орнамент // Древнерусское искусство. Рукописная книга. Сб. II. М.: Наука, 1974. С. 219-239.

306. Юхименко Е.М. Выговская старообрядческая пустынь. Духовная жизнь и литература. М.: Языки славянской культуры, 2002. Т. 1-2. 480 с.

307. Инварианты институциональной структуры российской цивилизации.

308. Parsons Т. Essays in Sociological Theory. N.Y.- London, 1964.

309. Parsons T. Politics and Social Structure. New York, 1969.

310. Parsons T. The Evolution of Societies. Englewood Cliffs (N.Y.), 1977.

311. Parsons T. The Social System, N.Y., 1951.

312. Parsons T. The Structure of Social Action. N.Y., 1937.

313. Булычев А.А. Между святыми и демонами: Заметки о посмертной судьбе опальных царя Ивана Грозного. М.: Знак, 2005. 304 с.

314. История предпринимательства в России. Кн. 1. От Средневековья до середины XIX века. М.: РОССПЭН, 2000. 480 с.

315. История предпринимательства в России. Кн. 2. Вторая половина XIX -начало XX века. М.: РОССПЭН, 1999. 575 с.

316. Материалы обсуждения книги М.А. Чешкова «Государство в "третьем мире": возвышение, кризис, перспективы». 4.1 //Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. 1992. №5. С. 171-190.

317. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (ХУ111 -начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. В 2 т. СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. Т.1 -547 е.; Т.2-582 с.

318. Наумова Г.Р. Русская фабрика (проблемы источниковедения). М.: ЭКОН, 1998. 263 с.

319. Парсонс Т. О социальных системах. М.: Академический проект, 2002. 832 с.

320. Парсонс Т. Общетеоретические проблемы социологии // Социология сегодня. М.: Прогресс, 1965.

321. Парсонс Т. Система современных обществ. М.: Аспект пресс, 1998. 269 с.

322. Предпринимательство и предприниматели России. От истоков до начала XX века. М.: РОССПЭН, 1997. 352 с.

323. Седов JI.A. К типологизации средневековых общественных систем Востока. Попытка системного подхода // Народы Азии и Африки. 1987. № 5. С. 51-62.323. 1000 лет русского предпринимательства: Из истории купеческих родов. М.: Современник, 1995. 479 с.

324. Противоречия российского модерн-проекта и традиционная культура.

325. Архив Археографической лаборатории Исторического факультета МГУ. Дневник Н.Литвиной. Вятка, 2005. 9 с.

326. Архив Археографической лаборатории Исторического факультета МГУ. Дневник М. Леренман. Верхокамье, 1974. 96 с.

327. Архив Археографической лаборатории МГУ. Дневник И.Куликовой. Верхокамье, 2000 г. 96 с.

328. Архив Археографической лаборатории МГУ. Дневник И.Соломина. Верхокамье, 2000 г. 96 с.

329. Архив Археографической лаборатории МГУ. Дневник А.Назаровой. Верхокамье, 2000 г. 96 с.

330. Архив Археографической лаборатории МГУ. Дневник В.Трухина. Верхокамье, 2000 г. 96 с.

331. Архив Археографической лаборатории МГУ. Дневник А. Писаревского. Верхокамье. 1999 г. 96 с.

332. Архив Археографической лаборатории МГУ. Дневник М.Лебедь. Верхокамье, 2000 г. 96 с.

333. Архив Археографической лаборатории МГУ. Дневник А.Дадыкина и А.Исэрова. Вятка, 2001 г. 96 с.

334. Архив. Дневник И.Редьковой. Верхокамье, 1999 г. 96 с.

335. Архив. Дневник Н.Панкратова. Верхокамье, 2001 г. 96 с.

336. Ахиезер А. С. Динамика нравственных идеалов хозяйственной деятельности в России // Христианские начала экономической этики. М., 2001.

337. Богданов К. А. О крокодилах в России. Очерки из истории заимствований и экзотизмов. М.: Новое литературное обозрение, 2006. 352 с.

338. Дулькейт Т. Лыковы. Бийск, 2005.

339. Дутчак Е.Е. Из «Вавилона» в "Беловодье": адаптационные возможности таежных общин староверов-странников (вторая половина XIX начало XXI в.). Томск: Изд-во Том. Ун-та, 2007. 414 с.

340. Керов В.В. Духовный строй старообрядческого предпринимательства: альтернативная модернизация на основе национальной традиции // Экономическая история: ежегодник. 1998. М., 1999.

341. Кропоткин П.А. Взаимопомощь как фактор эволюции. М.: Самообразование, 2007. 240 с.

342. Кулакова И.П. Университетское пространство и его обитатели. М.: Новый хронограф, 20Об. 336 с.

343. Петров Ю.А. Этноконфессиональный фактор в контексте московского предпринимательства, вторая половина XIX начало XX в. // Старообрядчество в России (ХУ11-ХХ века). М.: Языки славянских культур, 2010. Вып. 4. С. 688-698.

344. Померанц Г. С. Вокруг предвечной башни// Дружба народов. 1996. № 10.

345. Рашковский Е.Б. Опыт тоталитарной модернизации России (1917-1991) в свете социологии развития// Мировая экономика и международные отношения. 1993. №7.

346. Сметанин С. Плоды реформ Петра I // Былое. 1993. № 7. С. 3.

347. Тогоева О.И. «Мертвец возвращается к свету.»: религиозные метафоры средневекового правосознания // Одиссей: человек в истории. История как игра метафор. Метафоры истории, общества и политики. М.: Наука, 2007. С. 111126.

348. Шемякина О. Д. Противоречия российского модерн-проекта и традиционная культура: историческое наследие и современный контекст. // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. М.: ИВИ РАН, 2010. Вып.ЗЗ. С. 298-320.

349. Яковенко И .Г. Гностическая компонента в цивилизационном «пограничье» (Россия и Латинская Америка) // Общественные науки и современность. 2008. № 4. С. 100-113.

350. Яковенко И.Г. Манихео-гностический комплекс русской культуры // Россия как цивилизация. Устойчивое и изменчивое. М.: Наука, 2007. С. 73-194.

351. Яркова E.H. Утилитаризм как тип культуры: концептуальные параметры и специфика России. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2001. 392 с.