автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.05
диссертация на тему: Творчество Грака послевоенного периода

Текст диссертации на тему "Творчество Грака послевоенного периода"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

на правах рукописи

БОНДАРЕНКО Лариса Алексеевна

"ТВОРЧЕСТВО ГРАКА ПОСЛЕВОЕННОГО ПЕРИОДА" Специальность 10. 01. 05. — Литературы народов Европы, Америки и

Австралии

ДИССЕРТАЦИЯ

на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

В. Е. Балахонов

кандидат филологических наук, доцент А. И. Владимирова

Санкт-Петербург /\

1999 год

Оглавление

Вступление. ........................................................................3

Глава 1. Биографическая справка. .................................28

Глава 2. Критические работы Грака. .................................43

Глава 3. Роман "Сумрачный красавец". ........................... 105

Глава 4. Роман "Побережье Сирта", .....................................................172

Глава 5. Повесть "Балкон в лесу". ..............................................................213

Глава 6. Об особенностях прозы Грака........................................................239

Заключение. .................................................................... 254

Вступление

Жюльен Грак — одна из наиболее оригинальных и сложных фигур современной французской литературы. Его творчество не вписывается в рамки ни одного из литературных течений, сменявших друг друга или сосуществовавших параллельно во второй половине XX века во Франции.

Литературная деятельность Грака продолжается уже без малого шестьдесят лет. За это время им были написаны три романа ("В Аргольском замке", "Сумрачный красавец", "Побережье Сирта"), две повести ( "Балкон в лесу" и "Тесные воды"), поэтический сборник "Свобода великая", пьеса "Король-Рыболов", сборник новелл "Полуостров", целый ряд книг-эссе ("Андре Бретон. Некоторые аспекты писателя", "Заглавные буквы", "Заглавные буквы 2", "Пристрастия", "Читая пишу", "Форма одного города", "Вокруг семи холмов", "Записки"), а также осуществлен перевод пьесы Клейста "Пентесилия".

Ныне Грак -- признанный метр французской литературы, ставший еще при жизни классиком, "последний из литературных грандов". Известный французский литературовед Ж.-Л. Летра так определяет место, занимаемое Граком в современной французской литературе: "Жюльен Грак вероятно один из самых таинственных авторов современной французской литературы. А также один из тех, чей авторитет наиболее велик и неоспорим. Его творчество и сама его личность стали, впрочем, почти мифами..."1

Роман Грака "Побережье Сирта" был удостоен в 1951 году высшей литературной награды Франции -- Гонкуровской премии (что не помешало Граку от нее отказаться, чего до него не делал ни один автор). Этот же роман вдохновил известного итальянского композитора Лучано Кайи на создание одноименной оперы. Роман Грака "Сумрачный

красавец", его повесть "Балкон в лесу" и новеллы "Король Кофетуа" и "Полуостров" были экранизированы. В 1989 году вышел в свет 1 том его сочинений в серии "Библиотека Плеяды" -- почесть, которой удостаиваются лишь признанные классики французской литературы и практически всегда посмертно. Книги Грака издавались в Швейцарии, Германии, США, Великобритании, Японии, Италии, Румынии, Югославии, Испании, Швеции, Чехословакии, а в 1991 году настал черед и России — в издательстве "Прогресс" вышли два романа Грака "Побережье Сирта" и "Балкон в лесу" с предисловием В. Е. Балахонова.

Широкое признание пришло к Граку поздно, лишь в 1981 году, после выхода в свет его сборника "Читая пишу". По мнению авторов научной монографии "Литература во Франции после 1968 года"2, это объясняется прежде всего тем, что Грак всегда презирал "признанные игры" и "молчаливые правила" литературного мирка и даже открыто выступил против них в 1951 году в не потерявшем еще свою злободневность пафлете "Вкусовая литература".

Во Франции книги Грака практически не издавались массовыми тиражами. Грак вообще восстает против того, чтобы его книги выходили в карманных изданиях. На протяжении всей своей литературной карьеры Жюльен Грак оставался верен своему первому издателю -- Жозе Корти, книготорговцу и владельцу небольшого частного издательства, специализировавшегося на издании литературы романтического направления, который избрал своим девизом, украсившим обложки всех выпущенных им книг, весьма примечательные слова "Ничего заурядного". И произведения Жюльена Грака превосходно соответствовали этому девизу.

Известный писатель и литературный критик Ф. Нурисье как-то сказал, что есть книги, которые у издателей, убежденных, что во Франции для высокохудожественной книги найдется лишь 2000 читателей, пользуются "изысканной и роковой репутацией": по их мнению, они предназначены

для немногочисленных любителей и им суждено оставаться "секретами, разделяемыми с близкими"3. Долгое время считалось, что к таким книгам относятся и произведения Грака.

В книгах Грака мало диалогов и много описаний; в них царствует природа; это особый мир, из которого практически изгнана обыденная человеческая жизнь с ее семейными, бытовыми, карьерными проблемами, здесь нет места мирской суете; центральный персонаж у Грака -- всегда мужчина, всегда одинокий мечтатель -- как бы пребывает "на каникулах", будь то отдых на берегу моря в романе "Сумрачный красавец" или праздная гарнизонная жизнь; это "мужской мир", который лишь изредка озаряется появлением женщины -- феи, волшебницы — всегда таинственной, обольстительной, всегда ускользающей; это мир неясных знаков, смутных предзнаменований, мир одного настроения — напряженного ожидания, мир, пронизанный музыкальными, живописными, литературными реминисценциями.

Однако войти в этот мир непросто. Его можно сравнить с пещерой сокровищ из сказки про Али-бабу, но если пропуском в нее служат слова "Сезам, откройся", то пропуском в граковский мир является наша способность и готовность созерцать окружающий мир, любоваться им и наслаждаться: ручьем, листком, деревом, морем, звездами, прибоем, женской красотой, игрой света и тени, книгой, поэзией, музыкой, набегающей на берег волной и т.д. Если такой способности, такой готовности у читателя нет, и он отказывается сделать какое-либо усилие, если он смотрит, но не видит, то граковский мир останется закрытым для него, а сама книга покажется "трудной", "занудной", "непонятной". Что нередко и происходит, неслучайно на протяжении многих лет наиболее употребительными эпитетами, когда речь заходила о творчестве Грака, являлись слова: "элитарное", "аристократическое", "несовременное" или "обращенное в прошлое".

В двадцатом веке почему-то возникло и распространилось мнение, будто подлинное искусство должно быть непременно простым и доступным каждому. Вот как отреагировал на подобные настроения Владимир Набоков: "Искусство не бывает простым. Возвращаясь к дням моего преподавания: я автоматически ставил низкие отметки студентам, которые использовали ужасную фразу "искренний и простой" -- "Стиль Флобера всегда искренний и простой" -- думая, что это самый большой комплимент для прозы или поэзии. Когда я вычеркнул это фразу с такой яростью, что карандаш порвал бумагу, студент пожаловался, что этому его всегда учили. "Искусство просто, искусство искренно". Когда-нибудь я все же найду источник этой вульгарной ерунды. Училка из Огайо? Прогрессивный осел из Нью-Йорка? Потому что, конечно же, искусство в своих высших проявлениях фантастически обманчиво и сложно"4.

Больше века назад о том же предупреждал Карлейль, когда в предисловии к сборнику Новалиса писал: "Совершенно вопреки мнениям, высказываемым интеллигентными людьми за чашкой чая, можно утверждать, что ни одна хорошая книга, да и ничто вообще хорошее не показывает своей лицевой стороны сразу. Напротив, истинно художественному произведению, если оно полно глубокого значения, свойственно при первом взгляде производить некоторое разочарование, быть может, даже при всей его несомненной красоте, вызывать своего рода чувство антипатии. Мы не думаем этим замечанием бросить камень в старинный цех литературных импровизаторов или в кого-нибудь из членов того трудолюбивого братства, которое занимается пусканием мыльных пузырей перед своими ближними, — пузырей, на которые нужно с удивлением взирать сейчас же, иначе они вмиг исчезнут безвозвратно. Напротив, принимая во внимание пользу, приносимую этими "надувателями" цивилизованным государствам, мы желаем их легким здоровья, а им самим всякого благополучия. Мы только хотели бы, чтобы этот сорт людей не сделался единственным представителем литературы;

чтобы будучи безусловно самыми влиятельными, они довольствовались этим преимуществом и не уничтожали бы тиранически своих менее благоденствующих соседей. Необходимо помнить, что у литературы безусловно есть еще и другие цели, кроме развлечения на час-другой; что эта последняя цель, как она ни привлекательна -- не самая возвышенная и не самая существенная. Поэтому мы и говорим, что импровизаторы не должны переступать известных границ; а читатели, или по крайней мере небольшая часть их, должны помнить, что есть области человеческого знания, еще полные неисследованной глубины и трудностей; что слово "неясный" не вполне тождественно слову "бессмысленный"; что зрение бывает иногда в таком состоянии, когда и самый свет кажется тьмой; одним словом, что при чтении книг иной раз бывает вовсе нелишнем несколько терпения и попытки рассуждать"5.

Сказанное Карлейлем в XIX веке, наверное, стало еще более злободневным во второй половине XX века. "Братство, которое занимается пусканием мыльных пузырей" весьма окрепло, расширилось. В современной Франции, где писатели стали такими же "звездами" средств массовой информации, как политические деятели, актеры, футболисты, герои светских хроник, и где зачастую для удачной карьеры необходимы громкие политические заявления, мелькание на экранах телевизоров, участие в светских развлечениях, шумные скандалы, принадлежность к какой-либо группировке, дружба с сильными мира сего, громкие манифесты, Грак с его репутацией отшельника, аристократа духа, тонкого эстета, является анахронизмом.

Он никогда не делал из литературы профессию, принадлежа к тем немногим французским писателям-любителям, для которых писательство являлось бескорыстной деятельностью духа. Все основные произведения были написаны Г раком-преподавателем географии и истории во время школьных каникул. Личная жизнь Грака никогда не становилась достоянием общественности, он не принадлежал ни к одной из

литературных группировок, не подписывал никаких манифестов, воззваний, не водил дружбу с сильными мира сего и лишь раз в жизни оказался в центре громкого скандала, когда отказался от самой престижной литературной премии Франции — Гонкуровской. О нем говорили, что он "ушел в литературу", как "уходят в монастырь". Наверное, такое поведение Грака и породило легенду о человеке далеком от всего, влюбленном в тайну, замурованном в своем одиночестве. В научном труде "Литература во Франции после 1968 года" можно прочесть: "Избегающий любого появления на телеэкране и любой рекламной шумихи вокруг своих книг, верный издателю Жозе Корти, который согласился опубликовать его первую книгу "В Аргольском замке", Грак воплощает образ чистого писателя, полностью идентифицирующегося со своим творчеством..."6

О Граке можно сказать, что он буквально следует пушкинскому завету "Служенье муз не терпит суеты". "Служенье" Грака было вознаграждено: издание его произведений в серии "Библиотека Плеяды", выход его книг за рубежом, присутствие Грака во всех антологиях и научных изданиях, посвященных литературе Франции второй половины XX века, монография о нем, написанная Ж.-Л. Летра, экранизации его произведений, опера, написанная по его роману, симпозиумы, доклады и диссертации, посвященные его творчеству и т.д. и т.п. Но есть еще два маленьких, но весьма верных признака, по которым можно определить, что писатель занял свое прочное место в литературе: первый -- когда от имени писателя образовывается прилагательное, начинающее жить самостоятельно, второй — когда писателя включают в школьную программу по литературе. И то и другое произошло и с Граком.

В нынешних французских рецензиях или критических заметках, где речь идет вовсе не о Граке, можно встретить прилагательное "граковский", которое должно сделать более понятным и ясным для читателя какое-то явление или качество, как, например, в

опубликованной в журнале "Эвенеман де жеди" рецензии Ж. Гарсена на книгу Пьера Сансо "Детские тетради"7.

Что же касается второго признака, то можно сказать, что Грак "добрался" и до российской школы. В 1996 году в издательстве "Просвещение" (г.Москва) вышла книга для чтения на французском языке для учащихся старших классов, озаглавленная "Современное чтение", ставящая своей целью познакомить учащихся с наиболее значительными именами современной французской литературы. Это издание было подготовлено авторским коллективом преподавателей из Франции под руководством и редакцией Бернара Вантомма. Хотя в этом небольшом по объему сборнике и нет отрывка из произведений Ж. Грака, но в помещенной в конце него сводной хронологической таблице "XX век: литературные вехи" представлены 4 книги Грака: "Побережье Сирта"(1951 год), "Балкон в лесу" (1958 год), "Полуостров" (1970 год) и "Тесные воды" (1976 год).

В том, что за Граком утвердилась слава мэтра французской литературы, есть немалая заслуга критиков, литературоведов, а также собратьев Грака по перу. Один лишь список критических работ, посвященных творчеству Грака, займет более 40 страниц.

Среди них следует особо отметить книгу видного литературоведа Ж.-Л. Летра "Жюльен Грак", вышедшую в серии "Классики XX века" в издательстве "Эдисьон юниверситэр" в 1966 году.

Безусловно нельзя обойти вниманием и специальный выпуск "Тетрадей л'Эрна" за 1972 год, посвященный Жюльену Граку . Следует, наверное, напомнить, что "Тетради л'Эрна" были основаны в 1961 году Домиником де Ру и представляют собой большие коллективные сборники статей, обращений, свидетельств, переписки, живого анализа, посвященные тому или иному крупному художнику, малознакомому широкой публике или считающемуся маргинальным. На сегодняшний день увидело свет 70 номеров. В этом собрании с Граком соседствуют

такие мастера слова как Эзра Паунд, Селин, Борхес, Беккет, Кено, Нерваль, По, Бернанос, Клодель, Солженицын и др. Само по себе слово л'Эрн (РНегпе) ничего не означает, оно родилось от слияния двух слов Гидра (PHydre) -- мифическое существо, у которого на месте отрубленных голов тут же вырастают новые — и Лерна (Lerne) — название болота, в котором оно водилось. Буква "Н", являвшаяся буквой-фетишем Доминика де Ру, была прибавлена по его пожеланию, она присутствует также в названиях других журналов, созданных Домиником де Ру после его ухода из "л'Эрна": "Hexil"(1973), "Dossiers Н"( 1975).

Событием в литературной жизни Франции стал выпущенный в 1989 году в издательстве Жозе Корти сборник статей о Граке, озаглавленный "Кто идет?" Вокруг Грака".

Литературные критики и литературоведы по-разному интерпретируют творчество Грака, выстраивают разные родословные его романов, но при малейшей попытке однозначно классифицировать его творчество, подогнав его под какую-нибудь одну из господствовавших в эти десятилетия литературных школ, часто терпят фиаско. Сам Грак не без доли иронии говорил: "Со своей стороны, я скромно придерживаюсь требования неограниченной свободы [...] в искусстве, нет правил, а есть лишь одни примеры"8. Про Грака можно сказать, что он всегда творил против господствовавшего течения, будь то экзистенциализм или новый роман. Представить в этой работе все точки зрения невозможно да, наверное, и не имеет смысла. Разумно будет ограничиться изложением основных оценок, основных версий, трактующих романы Грака.

О том, что романы Грака не были проходными для французской литературы, а явились своеобразной вехой, говорит в своей книге "Французский роман послевоенного периода" Морис Надо. Так, исследуя эволюцию французского романа, он отмечает следующие этапы: эпоха

Сартра, эпоха Камю, затем группа Нимье-"Круглый стол", затем краткая вспышка Грака...и в конце — "тупик нового романа"9.

Литературная карьера Грака началась в 1938 году с выхода в свет в издательстве Жозе Корти его романа "В Аргольском замке", и одним из первых, кто заметил и оценил талант Грака, был Андре Бретон, которому молодой автор послал экземпляр своего первого романа. Бретон пришел в восторг и назвал роман Грака сюрреалистическим. Это тем более заслуживает внимания, что до этого Бретон яростно отрицал роман как жанр вообще, а произведение Грака заставило мэтра сюрреализма пересмотреть свои прежние взгляды в отношении романа и признать возможность существования сюрреалистического романа. Позднее уже в 1942 году, выступая с лекциями в Йельском Университете в США, Бретон объявил Грака единственным наследником сюрреализма10.

С той поры Грак, никогда не вступавший в ряды сюрреали