автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.10
диссертация на тему: Творчество протопопа Аввакума в контексте публицистики второй половины XVII века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Творчество протопопа Аввакума в контексте публицистики второй половины XVII века"

Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова факультет журналистики кафедра истории русской литературы и журналистики

На правах рукописи

Липич Ольга Викторовна

ТВОРЧЕСТВО ПРОТОПОПААВВАКУМА В КОНТЕКСТЕ ПУБЛИЦИСТИКИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVII ВЕКА

Специальность 10.01.10. - Журналистика

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва-2005

Диссертация выполнена на кафедре истории русской литературы и журналистики факультета журналистики Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова

Научный руководитель:

кандидат филологических наук, доцент Татаринова Людмила Евдокимовна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Демин Анатолий Сергеевич

кандидат филологических наук, доцент Архангельская Анна Валерьевна

Ведущая организация:

Московский гуманитарный педагогический институт

ЧЗащита состоится 1 июля 2005 г. в 16.30 часов, ауд. 333 на заседании Диссертационного совета по журналистике Д. 501.001.07 при Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова, факультет журналистики, по адресу: 125009, г. Москва, ул. Моховая, д. 9.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова.

Автореферат разослан 2005 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

Диссертация представляет собой многоплановое комплексное исследование творчества Аввакума. Выбор темы обусловлен, прежде всего, интересом к личности «огнепального протопопа», его публицистическому мастерству и своеобразному авторскому стилю, которым восторгались И.С. Тургенев, Л.Н. Толстой, A.M. Горький и другие выдающиеся писатели России. Многофункциональная природа произведений Аввакума фактически обеспечила им «вечную жизнь».

Привлекает внимание и сама противоречивая эпоха раскола, когда между священнослужителями, светской властью и простыми мирянами велась ожесточенная полемика, дошедшая до нас в памятниках литературы и публицистики второй половины XVII века.

Актуальность работы объясняется тем, что в настоящее время Россия переживает духовное возрождение. Восстанавливаются храмы, монастыри, духовные учебные заведения, традиционные религиозные организации страны активизируют работу в социальной сфере, проводят конференции по различным проблемам, расширяют свое присутствие в СМИ.

В апреле при Московском патриархате создана комиссия по взаимодействию со старообрядческими согласиями, которые воспринимаются сегодня как общее наследие Русской Православной Церкви, истории и культуры. Налаживается диалог и между различными течениями внутри «древлеправославия». Наметившиеся тенденции говорят о возможности значительного сближения со старообрядчеством в обозримом будущем.

Вместе с тем, несложно заметить, что в самой церковной среде имеет место борьба за власть и привилегии, нет единогласия по поводу ряда вопросов и порой царит тот же радикализм, что и во времена Аввакума.

Поэтому, на наш взгляд, так важно сегодня обращаться к теме раскола и расширять научные представления о возникновении и развитии старообрядческого движения, о его вкладе в отечественную культуру.

Актуальность исследования связана также с отсутствием в современной российской журналистике ряда публицистических жанров, хотя очерк, фельетон, памфлет, полемическая статья востребованы сегодня. Необходимо восстанавливать забытые традиции публицистики, тщательно изучая ее историю. А сочинения Аввакума, его соратников и противников можно смело назвать образцами полемического мастерства.

Что заставляло тысячи людей, «чтущих и слышащих» слово Аввакума, идти за ним, на страдания и гибель, в чем секрет его силы убеждения, его популярности, его поэтики - ответы на эти вопросы представляются сегодня весьма важными.

Объектом исследования является комплекс сочинений протопопа Аввакума. Анализируются его знаменитое «Житие», «Книга бесед», «Книга толкований»,

«Книга обличений», челобитные царям, письма друзьям и последователям (боярыне Ф.П. Морозовой, княгине ЕЛ. Урусовой и дворянке Марии Даниловой, Симеону Крашенинникову, московским старообрядцам Борису, Елене и прочим). Кроме того, рассматриваются произведения сторонников и противников протопопа, так или иначе повлиявшие на его жизнь и публицистику. Это послания государей Алексея Михайловича и Федора Алексеевича, российских и восточных патриархов, сочинения Симеона Полоцкого, Ивана Неронова, Никиты Добрынина, инока Епифания, дьякона Федора, попа Лазаря, Иосифа Владимирова, Ивана Плешковича, инока Игнатия Соловецкого, инока Евфросина.

С целью формирования объективного отношения к событиям и основным действующим лицам российской драмы второй половины XVII века анализируются также крупнейшие исторические труды, посвященные этой эпохе и содержащие различные точки зрения.

Чтобы составить целостное представление о значении личности и творчества протопопа в истории духовного и социального развития России вплоть до сегодняшнего дня и в будущем, мы провели ряд бесед со специалистами Московского патриархата и со старообрядческими лидерами. Кроме того, на протяжении трех лет велись наблюдения за развитием современной церковной жизни и попытками официальной Церкви наладить диалог со старообрядческими согласиями.

Предмет исследования - публицистическое мастерство Аввакума в сравнении с современниками, темы и приемы полемики, жанровое своеобразие, особенности поэтики его сочинений. Определяются также исторические предпосылки возникновения публицистики Аввакума; взгляды протопопа, его друзей и врагов на актуальные для 2-й половины XVII века вопросы. Выделяются характерные черты мировоззрения Аввакума в целом, его рассуждения о смысле и ценности человеческой жизни, семье, науке, искусстве, отражение в его творчестве духовных основ, природы и быта Московского государства.

Цель диссертационной работы - провести комплексный анализ повествовательной прозы Аввакума, определить место протопопа в литературно-публицистическом процессе 2-й половины XXVII столетья и объяснить феномен притягательности и действенности его сочинений.

Задачи исследования: выявить основные темы публицистики указанного периода и позицию протопопа Аввакума по каждой из них, определить источники старообрядческой публицистики и охарактеризовать приемы полемики, которые используют протопоп, его союзники и противники. В наши задачи входит также исследование языка, символов, тропов, композиционных и иных особенностей поэтики сочинений Аввакума, сравнение его мастерства как полемиста и художника с Симеоном Полоцким и другими публицистами того времени.

Научная новизна диссертации отражена в ее названии - впервые для исследования избран комплекс сочинений Аввакума, и их идейная направленность и поэтика рассматриваются в контексте публицистики второй половины XVII века.

Работ, затрагивающих публицистический аспект творчества протопопа, очень мало. Взгляды Аввакума на положение России, его отношение к проблеме эсхатологии, его позиция в полемике о самосожжениях и других вопросах, волновавших общество второй половины XXVII столетия, не стали предметом тщательного исследования в литературоведении. Кроме того, в большинстве существующих исследований преобладает историко-идеологический подход, а поэтика практически упускается из вида. Поэтому в диссертации анализ публицистического мастерства Аввакума основан главным образом на работе с его авторскими текстами.

На основе текстологического анализа ставятся проблемы, наиболее волновавшие Аввакума как духовного лидера и публициста, а также раскрываются личностные качества протопопа.

Уточняются взгляды Аввакума на различные аспекты никоно-алексеевской реформы, внутреннюю и внешнюю политику России, распространение светских наук и искусств, участившиеся народные волнения. На основе анализа бесед («О первых противниках церковных преобразований», «Об Аврааме», «О внешней мудрости»), толкований на псалмы, челобитных, посланий (Симеону, Сибирской братии) проясняются взгляды протопопа на проблему эсхатологии и его позиция в полемике о самосожжениях. Точка зрения Аввакума сопоставляется с мотивацией самого горячего проповедника огненных смертей - дьякона Игнатия Соловецкого (сочинения которого до сих пор мало изучены).

В исследовании полемики о научном знании и о нравственном состоянии различных слоев российского общества нам показалось весьма интересным сопоставить беседы Аввакума «Об иконном писании», «О внешней мудрости», его толкования и «Житие» с просветительской поэзией Симеона Полоцкого.

Впервые публицистика Аввакума сравнивается с «Жезлом правления» Симеона Полоцкого - главным полемическим трактатом против старообрядчества, который подробно рассматривается в диссертации.

В сравнительном анализе «Жития» инока Епифания с «Житием» протопопа Аввакума доказывается публицистическая направленность обоих произведений и превосходство Аввакума.

Определяется круг наиболее важных источников старообрядческой публицистики и отмечаются особенности их авторской интерпретации в сочинениях старообрядцев.

В диссертации впервые предлагается комплексный анализ поэтики произведений Аввакума, носящих преимущественно декларативно-полемический характер. Это «Книга толкований», «Книга бесед», челобитные государям, послания родным и близким.

Тщательно анализируются и сопровождаются конкретными примерами проблемы, связанные со своеобразием жанра, поэтической образностью, особенностями языка сочинений Аввакума. Выделяются разорванная композиции, выразительность, эмоциональность стиля.

В качестве одной из характерных черт стиля Аввакума рассматривается прием обытовления библейских персонажей. Находятся исторические, ораторские, литературные, а также философско-психологические корни этого приема и особенности его применения Аввакумом.

На основе саркастических высказываний и комических выходок протопопа выделяется игровое начало в творчестве Аввакума. Вводится ассоциация «подземельной» жизни протопопа с карнавальной оппозицией «верх-низ».

Впервые выделяются три ипостаси, три образа Аввакума: историческая личность, которую создал Аввакум в реальной жизни; Аввакум-герой на страницах «Жития», бесед и посланий, и наконец, собственно сам автор всех этих творений. На протяжении всей диссертационной работы выявляется своеобразие взаимоотношений автора со своими героями (в том числе автобиографическим, библейскими, Божественными).

Формируется система бинарных оппозиций, используемых протопопом в систематизации всех жизненных процессов. Отмечается эпичность «Жития» Аввакума. Памятник рассматривается как миниатюрная модель многоуровневого мира, в которую «втянуты» и Господь с сонмом ангелов и святых и сатана с приспешниками, и рай и бездна, и ветхозаветная история и апокалипсическое будущее, и античные философы и современные протопопу «изуграфы», и властители и низшие слои общества, и Символ веры и «каша с маслом».

Затронута также тема неологизмов Аввакума, которая, на наш взгляд, заслуживает отдельного исследования в будущем.

Научно-практическая значимость диссертации состоит в некотором изменении устоявшихся представлений о причинах раскола и исторической роли тех или иных деятелей (прежде всего Стефана Вонифатьева, царя Алексея Михайлович), в расширении взглядов на публицистику и полемику Древней Руси, раскрытии секретов публицистического мастерства, силы убеждения и популярности Аввакума. Выявленные философско-психологические, глубинные основы его поэтики позволят по-новому прочесть и понять сочинения протопопа, более объективно оценивать мотивы его слов и поступков, роль его личности в духовном, историческом и культурном развитии России.

Материалы диссертационной работы, на наш взгляд, могут быть полезны для исследовательской, преподавательской, а также журналистской деятельности. В частности, они могут быть использованы в исследованиях и учебных курсах по истории древнерусской литературы, истории и теории публицистики, языкознанию, отечественной истории, истории государственно-церковных отношений, а также в любых программах, направленных на совершенствование полемического, ораторского и журналистского мастерства. Внимание акцентируется на универсальности психологических и стилистических приемов, которые могут эффективно использоваться литераторами и публицистами в наше время и в будущем.

Основные методы исследования - авторское толкование текстов Аввакума, его противников и единомышленников (герменевтика) и выявление, на основании отдельных наблюдений, общих закономерностей в творчестве протопопа (индукция). В частности, таким образом были сформированы тематические полемические блоки, определен круг адресатов, проанализирована поэтика сочинений протопопа.

Поскольку проза Аввакума исследуется «в контексте публицистики второй половины XVII века», то незаменимым приемом, естественно, является сравнение. Соблюдаются принципы объективности и историзма.

Хронологические рамки исследования обозначены в названии диссертационной работы - это вторая половина XXVII столетия. Однако, поскольку творчество протопопа Аввакума развернулось в последний период его жизни - в Пустозерском остроге, куда он был сослан в 1667 году и где пребывал в заточении вплоть до казни в 1682 году, то и опираться приходится в основном на произведения, созданные в эти годы.

Вместе с тем, для наиболее полной и справедливой оценки творчества Аввакума и его современников, в диссертационной работе рассматриваются и более ранние публицистические произведения, памятники деловой и художественной письменности, а также непосредственно сами события, вызвавшие общественный резонанс. Придается большое значение историческому контексту. Речь идет, прежде всего, о публицистике Смутного времени, о некоторых протестных посланиях и челобитных первой половины XXVII века, а также о более ранних исторических документах, имевших большое значение для никоно-алексеевской церковной реформы. Расширение хронологических рамок диссертации помогает нам выявить определенные закономерности и литературные традиции в творчестве Аввакума.

Основные положения, выносимые на защиту:

- Рождение творчества Аввакума было обусловлено церковными преобразованиями, инициированными Стефаном Вонифатьевым и царем

Алексеем Михайловичем с целью воплощения в жизнь теории «Москва-Третий Рим».

Творчество протопопа развивалось в русле демократической старообрядческой публицистики. Но широта интересов Аввакума-публициста, актуализация библейских сюжетов, бытописание, психологизм, заступничество за обездоленных, непосредственность общения с читателем и жизнеутверждающая позиция непримиримого борца позволили протопопу занять особое место в ряду современников.

- В полемическом мастерстве Аввакум превосходил как выдающихся своих противников (таких как Симеон Полоцкий), так и сторонников (таких как инок Епифаний, Игнатий Соловецкий и другие) - не скрупулезностью логических доводов и аргументов, а силой эмоционального воздействия на адресата.

- Уникальность публицистики протопопа в наибольшей мере определяется поэтикой его сочинений. Язык Аввакума прост и выразителен. Смешение книжной лексики с просторечиями, взаимодействие символов и тропов, сочетание противоположных тенденций (к конкретизации и к абстрагированию, к проповедничеству и к шутовству) создают напряженность и динамизм его прозы.

- Метафоричность, обытовление библейских персонажей, свободное обращение с категориями пространства и времени помогают автору соотносить мир повседневной суеты с миром Библии и создавать образ Аввакума-апостола.

Историография. История раскола достаточно хорошо изучена, однако мнения ученых о причинах раскола и исторической роли тех или иных деятелей часто диаметрально противоположны. Проблему осложняет отсутствие какого-либо современного труда, который можно было бы считать абсолютно непредвзятым. На основе сравнения тезисов и аргументации разных историков, в диссертации предлагается, на наш взгляд, максимально объективный взгляд на причины трагедии раскола, а также авторская интерпретация ее «персонажей». Базовыми источниками информации по данному вопросу избраны дореволюционные исследования митрополита Московского и Коломенского Макария (Булгакова) «История русского раскола, известного под именем старообрядчества», «История Русской Церкви», Н.И. Субботина «Материалы для истории раскола за первое время его существования», Н.Ф. Каптерева «Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов», «Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович», Е.Е.Голубинского «К нашей полемике со старообрядцами», «История Русской Церкви», А.В. Карташева «Очерки по истории Русской Церкви». Большое внимание уделено также современным монографиям С.А. Зеньковского «Русское старообрядчество: духовное движение XVII века», Б.П. Кутузова Церковная «реформа» XXVII века и П. Мейендорфа (Meyendorf Paul. «Russia, ritual and reform...»).

Публицистике 2-й половины XVII века, в отличие от истории, уделялось мало внимания. Она представлена, главным образом, в книгах А.Н. Робинсона «Борьба идей в русской литературе XXVII века», А.С. Елеонской «Русская публицистика второй половины XVII века» и Н.С. Демковой «Сочинения Аввакума и публицистическая литература раннего старообрядчества». Однако эти работы не отражают всей интересующей нас проблематики, не акцентируют внимания на полемичности и сравнительном анализе текстов Аввакума, его «братии», Симеона Полоцкого, Алексея Михайловича и других авторов того времени.

Базовой теоретической работой для исследования поэтики сочинений Аввакума послужила монография Д. С. Лихачева «Поэтика древнерусской литературы». Кроме того, важными источниками являются работы В.В. Виноградова «О задачах стилистики: Наблюдения над стилем «Жития» протопопа Аввакума», Н.М. Герасимовой «Поэтика Жития протопопа Аввакума», А.С. Демина «О художественности русской литературы», Д.С. Менделеевой «Художественное мировоззрение протопопа Аввакума (семантика изображения отрицательных героев)».

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии, включающей более 300 наименований.

Во введении формулируются актуальность, цель и задачи, объект и предмет, хронологические рамки и основные методы исследования, определяются его новизна и научно-практическая значимость. Кроме того, предлагается историографический обзор.

Первая глава - «Раскол русского православия и рождение публицистики Аввакума» - посвящена историческому аспекту. В ней определяются суть, причины и основные действующие лица трагедии второй половины XXVII века, передается атмосфера того времени, в котором жил, проповедовал и творил Аввакум. Значительное внимание уделяется характеристике царя Алексея Михайловича, его духовника Стефана Вонифатьева, патриарха Никона, оказавших большое влияние на судьбу и творчество протопопа.

Главной причиной раскола, нам представляется внезапное, «насильственное» реформирование Алексеем Михайловичем, Стефаном Вонифатьевым и Никоном существенных элементов богослужебной практики. Не менее важную роль в возникновении конфликта сыграл и бурный, бескомпромиссный протест против действий патриарха его бывших друзей из провинциального кружка «ревнителей древлего благочестия», в который входил и протопоп Аввакум.

Датой начала движение раскола можно считать 14 марта 1653 года, когда, спустя семь месяцев после вступления на патриаршую кафедру, Никон разослал по московским церквям «Память», в которой неожиданно заменял земные поклоны - поясными, а двуперстное крестное знамение - троеперстным.

Углублению раскола послужили жестокие гонения светских властей на инакомыслящих и тот факт, что два враждующих церковных лагеря почти слились с двумя противостоящими общественными силами. Реформу поддерживала царская власть, а на сторону ее противников стал угнетенный приходской люд. Народ симпатизировал «протопопам-нестяжателям», порицавшим, наравне с новыми обрядами, своекорыстие, стремление к роскоши, деспотизм и развращенность иерархов, бояр и воевод.

В диссертации ставится под сомнение богословская обоснованность церковных нововведений. Сравнения различных переводов богослужебных текстов, начиная с X и кончая XXX в., показывают, что дониконовские рукописи и издания превосходят остальные точностью передачи духовного смысла древнегреческих оригиналов. Например, никоновский служебник при совершении таинства крещения предписывал произносить: «... ниже да снидет с крещающимся, молимся тебе, дух лукавый»1. В данном случае не преувеличивал

протопоп Аввакум, обвиняя никониан в том, что «в крещении явно духу лукавому

2

молитца велят» .

Истинная причина, по которой в XXVII столетии в России начали реформирование обрядов, правку и переиздание книг, заключалась в надеждах Алексея Михайловича и его окружения на объединение под московскими знаменами всего православного мира. Теория старца Филофея «Москва - Третий Рим» стала стержнем внешней политики юного царя. Именно для создания православной империи нужно было унифицировать обряды богослужений в русских, греческих, иерусалимских и украинских храмах. Поэтому еще до патриаршества Никона царь и его духовник начали приглашать в Москву ученых иноземцев, подготавливая реформу. Они настойчиво указывали москвичам на то, что некоторые обряды и чины у нас искажены. На самом же деле, в X веке, когда Русь принимала христианство, в Византии равно господствовали два устава -Иерусалимский, который возобладал в XII веке в Византии, а затем и в других христианских странах, и Константинопольский, который греки принесли на Русь, и где он единственно сохранился.

В заключительной части первой главы диссертации дается краткий очерк жизни Аввакума, раскрывающий основы его мировоззрения.

Биография и творчество протопопа говорят о парадоксальности его личности. Внимание, даже любовь ко всем проявлениям тварного мира, к мелочам и неприглядным деталям быта, оттенкам человеческих эмоций, грубый натурализм сочетается в нем с романтическим идеализмом и болезненно-сказочным

1 Кутузов Б.П. Церковная «реформа» XVII века. - М., 2003. С. 38.

2 Житие протопопа Аввакума. // БВЛ. Серия 1. Т. 1. «Изборник»: сборник произведений литературы древней Руси. - М., 1969. С. 665.

и

фантазерством. Играя с реальностью, изучая, впитывая, описывая ее, Аввакум в то же время легко от нее устраняется - он живет в своем внутреннем, сотворенным им мире. Этот мир, где Аввакум непосредственно общается с Богом и посрамляет дьявола, - простой и справедливый. Идеи и формы этого внутреннего мира Аввакум свободно проецирует на действительность, преображая ее в соответствии со своими представлениями. Это помогает ему выжить в нечеловеческих условиях.

Общенародное признание пришло к Аввакуму только в период его первой ссылки, когда протопоп по бескрайним просторам родины пять лет «волокся» в Даурию (Забайкалье), а потом обратно, неустанно проповедуя старую веру и борясь за справедливость. Пройдя горнила страданий, потеряв в Сибири двух сыновей, он доказал свою стойкость и способность к действию в любых обстоятельствах. Местные жители видели в нем защитника от произвола «началников». Он брал на себя обязанности духовника и целителя всех ссыльных. Как-то привели к Аввакуму «баб бешаных (двух)», и он сам постился и им не давал есть, «молебствовал и маслом мазал» - и вот «бабы о Христе целоумны и здравы стали... любят меня и домой нейдут» , - пишет протопоп. И всюду у него появлялись ученики, которые продолжали словами «проклятого псейдопророка Аввакума» «возмущать народ»2.

В 1664 году Алексей Михайлович вернул Аввакума в Москву, чтобы примирить с Церковью старообрядческого лидера, становящегося все более опасным. Но, осознав, что Алексей Михайлович всецело предан церковной реформе, Аввакум стал в своих сочинениях хулить государя, говоря, что он заодно с Никоном «начата казити в Руси христианскую веру», что два рога у апокалипсического зверя - это «победитель Никон» и «пособитель Алексей». Даже находясь в сотнях километрах от Москвы, Аввакум прилагал все усилия, чтобы помешать Алексею Михайловичу, а затем и его наследнику Федору Алексеевичу примирить сторонников старого обряда с официальной Церковью. В сердцах своих последователей протопоп разжигал не только ревностную любовь к Богу и страстотерпцам, но также отвращение и неукротимую ненависть к никонианам, словно стремясь уничтожить саму возможность общения раскольников с инакомыслящими. Аввакум расширял и углублял пропасть, расколовшую российское общество. Все это позволяет нам сделать вывод, что ему была свойственна психология сектантского лидера.

Протопоп культивировал разделенность во всех сферах бытия. Он воодушевлял и поддерживал народные бунты против богатого духовенства и

1 Материалы для истории раскола за первое время его существования. Т. V. - М., 1879. С. 37.

2 Служебник с соборным свитком - М., 1667 // Робинсон А.Н. Борьба идей в русской литературе XVII века. -М., 1974. С. 222.

царских слуг, острую полемику живописцев и иконописцев, борьбу «царства» и «священства» и прочие противостояния. Во всех событиях реальной земной жизни, во всех человеческих поступках он видел непосредственное проявление одной из двух потусторонних сил, потому что в основе его мировоззрения лежали дуалистические представления о борьбе Бога и дьявола.

Неудивительно поэтому и то, что патриарх Никон превращается в сочинениях протопопа из реального исторического лица в полумистическое существо, борясь с которым Аввакум спасает любимую старую Русь и прельщаемый народ от дьявольского плена и неминуемой гибели.

Причина удивительного упорства Аввакума, на наш взгляд, заключалась в том, что примириться с реформой Никона для него значило бы отказаться от собственной богоизбранности, значило бы признать, что обманывался в бывших ему Божественных откровениях и обманывал своих последователей. Значило бы предать забвению годы мытарств и страданий своей семьи, предать учеников, друзей, перечеркнуть свою жизнь и отречься от самого себя. Так поступить Аввакум не мог. Фанатизм - это своеобразная болезнь гордецов, и ею страдал Аввакум, несмотря на самоуничижительные отзывы и демонстративное смирение в собственных сочинениях.

Пятнадцать последних лет жизни Аввакум провел в заточении в Пустозерске, где борцы за старую веру содержались в земляных тюрьмах, полунагими и полуголодными. Но именно в этой ссылке развернулось публицистическое творчество протопопа. За звучавшие в нем «великие на царский дом хулы» по решению Федора Алексеевича 14 апреля 1682 года Аввакум был сожжен.

Вторая глава - «Публицистичность повествовательной прозы Аввакума» -посвящена полемике протопопа с другими публицистами второй половины XXVII века. Центральной фигурой, помимо Аввакума, здесь становится выразитель позиции царского двора и официальной Церкви, просветитель Симеон Полоцкий.

В главе формулируется основная проблематика публицистики данного периода и прослеживается отношение к поставленным проблемам протопопа Аввакума, его сторонников (инока Епифания, попа Лазаря, дьякона Федора, с которым протопоп, впрочем, тоже спорил) и основных противников (государей Алексея Михайловича и Федора Алексеевича, патриархов, Симеона Полоцкого).

Выделяется полемическая направленность выбранных сочинений. О том, что свои сочинения пустозерские старцы предназначали для «тиражирования», свидетельствуют их письма с соответствующими просьбами к родным и друзьям. Так, дьякон Федор писал в 1669 году на Мезень, к семье протопопа Аввакума: «И правила, и книга Ответ наш о православных догматах за руками - послано все с Поликарпом. И ты, братец Иван, порадей о пользе церкви Христовы опасно и сотвори так, как отец приказал вам: в Соловки пошли, и к Москве верным. И тут

давай списывать верным человеком, иже довольны будут и иных научити, а списовали бы добрым письмом»1.

Нам показалось важным провести сравнительный анализ двух старообрядческих «автобиографий» («Жития» Епифания и «Жития» Аввакума). В них повторяются призывы стоять за старую веру, поношения «волка Никона», повествования о казнях пустозерских узников, чудесах и видениях. Схожи публицистические оценки важнейших процессов в жизни общества. Почти точное фразеологическое совпадение высказываний Аввакума и Епифания по поводу просторечия свидетельствует о том, что ориентация на простой народ, презрение к «внешней мудрости» и любовь к «природному русскому языку» стала общей программой старообрядческого движения. Хотя Б.А. Успенский в «Истории русского литературного языка (XI - XXVII)» утверждает, что подход Аввакума к

лингвистической проблеме диглоссии был не нов и обусловлен южнославянским

2

влиянием , заявления протопопа о «простом русском языке» стали программными и во многом именно благодаря его сочинениям активное взаимодействие церковнославянского языка и живой разговорной речи стало восприниматься как норма.

Превосходство Аввакума как публициста над Епифанием проявляется в духе демократизма, во внимании протопопа к историческому контексту и быту. Аввакум гораздо больше интересуется насущными проблемами общества, чем Епифаний. Он обличает тиранию, нерадение о подданных, легкомыслие и безнравственность местных властей и военачальников, укоренившуюся в русском обществе еще до никоновых реформ. Обличает любовь к роскоши, курение, пьянство, чревоугодие и лень любых священников и мирян (в том числе и своей «дщери духовной» Феодосии Морозовой). Борется с языческими традициями. Выступает против «мод» и наук, рассуждает об астрологии, военных походах, освоении Сибири, где уже используется рабский труд бесправных ссыльных: «Лес гнали... плоты тяжелые, приставы немилостивые... кнуты острые... Люди голодные... Да петь работай, никуды на промысл не ходи. И вербы, бедной, в кашу ущипать збродит - и за то палкою по лбу: «Не ходи, мужик, умри на работе»3. «Житие» Епифания уступает аввакумову и в композиционном построении: в нем так много снов и видений, что они сливаются с явью, все

' Федор, дьякон. Письмо дьякона Федора к семье протопопа Аввакума // Пустозсрская проза. - М., 1989. С. 221.

2 Успенский Б.А. История русского литературного языка (XI - XVII). - М., 2002. С. 472-475. «Диглоссией» автор называет параллельное существование двух языков, «функции которых находятся в строгом дополнительном распределении» (с. 32). В данном случае речь идет об использовании церковнославянского языка исключительно для письменности и разговорного языка исключительно для устного общения.

3 Житие Аввакума // Пустозерская проза. - М., 1989. С. 55-56. Далее страницы указываются в тексте в скобках.

кажется каким-то фантастическим. У Аввакума гораздо меньше плотских описаний страданий, меньше причитаний и слез, больше борьбы и жизнеутверждающей силы.

Во второй главе определяются также источники старообрядческой публицистики и особенности их авторской интерпретации. Сочинения Аввакума, Федора, Лазаря, Авраамия, Ивана Неронова, Игнатия Соловецкого -перекликаются с острыми, агитационными текстами Смутного времени: «Новой повестью о преславном Росийском царстве», сочинениями келаря Троице-Сергиевой лавры Авраамия Палицына, князей Ивана Хворостина и Семена Шаховского. Образ ветхозаветного пророка становится у Аввакума третьим (после апостола Павла и Иоанна Златоуста) ориентиром для создания образа автора-героя. Например, толкуя один из псалмов, Аввакум берет на себя роль пророка Нафана и осмеливается говорить и даже судить царя от имени Господа. Он - пророк-обличитель, посланный Богом и вершащий суд от имени Его. Такого приема полемики, такого дерзкого публичного осуждения царя, такого уничижительно-снисходительного отношения к самодержцу русская публицистика до творчества Аввакума не знала...

При рассмотрении полемики о «царстве», царе и «священстве», которая возникла еще до церковной реформы, выделяется патетичное и трогательное послание 23-летнего Алексея Михайловича «К мощам митрополита Филиппа», написанное в марте 1652 года для публичного оглашения и отправленное в Соловецкий монастырь вместе с целым «посольством» за останками святителя. Утверждая в публичном послании, что величие государства созидается молитвами иерархов Церкви, Алексей Михайлович сам создает предпосылки для развития теории «священство выше царства». «Беседа» Алексея Михайловича с покойником Филиппом перекликается с фрагментами беседы «О первых противниках церковных преобразований», посланий Симеону из «Книги толкований» и некоторых других сочинений Аввакума, в которых протопоп обращался к умершим как к живым собеседникам, которые могут дать ответ словом и действием.

Что же касается расстановки Аввакумом приоритетов между царской властью и патриаршей, то для него важно, чтобы верховный властитель государства хранил православную веру предков. Это, по мнению протопопа, может успешно делать православный царь, если избавиться от дурных советчиков. О самодержавии как таковом Аввакум отзывается благосклонно: «у нас Божиею благодатию самодержство. До Никона-отступника у наших князей и царей все было православие чисто и непорочно и церковь была немятежна» (71).

Сложное отношение Аввакума к самодержцу лично раскрывается на основе его челобитных, в которых звучат то уважительные, то поучительно-

насмешливые обращения к царю. Внутренняя свобода позволяет протопопу покровительственно относиться к Алексею Михайловичу. Аввакум сам себе царь и патриарх.

Центральное место во второй главе занимает полемика вокруг церковных реформ. Вслед за публицистами раскола мы уделяем наибольшее внимание обрядовым изменениям (вопросам перстосложения для крестного знамения, формы креста на куполах, просфорах и других предметах культа, числа просфор на литургии, употребления имени Исус или Иисус, пения аллилуйи, использования змеиных набалдашников на архиерейских посохах и одежд «со звонцами»).

Именно на этом материале ярче всего раскрываются особенности приемов полемики, аргументации и языка придворного просветителя Симеона Полоцкого и протопопа Аввакума. Схоластическая последовательность и сдержанность Симеона в «Жезле правления» - прямая противоположность импульсивным, композиционно разорванным, эмоциональным сочинениям протопопа.

Следует отметить, что Симеон делит читателей на три группы: на верных и согласных; на противоречащих и упорствующих и на колеблющихся. К каждой группе он в конце каждого своего выступления на определенную тему обращается отдельно, с особыми призывами и аргументами. Такая систематичность чужда Аввакуму. В беседе «Об Аврааме» протопоп со свойственной ему легкостью переходит от разбора отношений потомков Авраама, Сарры и Агари к характеристике проблем и «героев» XXVII века. И, прежде всего, он нападает на четырехконечный крест, распространенный у католиков: вслед Никите Добрынину, невзирая на доводы Симеона Полоцкого, Аввакум оскорбительно именует его «латинским крыжем». Как и в большинстве своих публицистических выступлений, протопоп не ищет аргументов правоты, а действует на сознание адептов силой убеждения: я знаю, было так, Христос со мною - вот формула-заклинание Аввакума-проповедника.

Во все переломные моменты истории (а таким моментом, несомненно, был и раскол Русской Церкви) общество начинало буквально лихорадить в предчувствии конца света. И конечно же, ни Аввакум, ни его сторонники, ни противники не могли оставить без внимания эту тему. Не секрет, что большинство людей, бескомпромиссно ставших на защиту старых обрядов, видели в их изменении конец благочестию, а с ним и многие другие приметы Апокалипсиса. Однако протопоп Аввакум в силу жизнелюбия продолжал верить, что у его соотечественников еще есть земное будущее и время на нравственное исправление и спасение для жизни вечной. Еще не пришел «последний чорт», но время его с трагедией на Руси приблизилось, убежден протопоп.

Невозможно справедливо оценить значение публицистики Аввакума для развития общественной мысли во 2-й половине XVII, обойдя молчанием полемику о самосожжениях. Этот вопрос вызывает у Аввакума наибольшее число противоречивых высказываний. Протопоп не приказывает последователям добровольно сжигать себя и даже советует некоторым, вопрошающим его, сохранить жизнь и помучиться еще на земле, претерпевая от никониан. Но в то же время, в посланиях ученикам, духовным дщерям, в открытых обращениях к простому «християнину» со страниц своих публицистических сочинений Аввакум призывает не страшиться огненных смертей. Он собирает и анализирует информацию о самосожжениях и оправдывает их - как одну из форм протеста народа против гнета властей, как последний способ проявить и сохранить навеки богоданную свободу личности. Официальные власти и Церковь, естественно, осуждали самовольные «гари» как грех самоубийства и безумие. Но публицистические выступления Аввакума, дьякона Игнатия Соловецкого и некоторых других староверов по поводу огненных смертей получили, к сожалению, самый действенный отклик адресата, погубив тысячи жизней. Вместе с тем, в связи с колоссальными масштабами, которые принимала практика самосожжений, вопрос о праведности такого ухода из жизни вызвал острую полемику в среде самих старообрядцев. Итогом этой полемики стало осуждение «самогубительных смертей» заочным старообрядческим собором 1691 года.

Одновременно с самосожжениями в среде староверов развивалась и более агрессивная форма массового протеста против никониан - народные восстания. При возможности старообрядцы оказывали и вооруженное сопротивление, о чем свидетельствует многолетнее восстание Соловецкого монастыря (1668-1676), поддержанные раскольниками стрелецкий бунт (1682), крестьянская война под предводительством Степана Разина и более мелкие народные волнения, нападения крестьянских раскольничьих общин на «новообрядные» церкви. Мы останавливаемся на ярких высказываниях по поводу состояния Московского царства попа Лазаря, ученика Аввакума Авраамия, которые видят в неурожаях, пожарах и бунтах справедливое возмездие реформаторам.

Сам Аввакум выражал восставшим всяческую поддержку. Он торжествует, связывая смерть Алексея Михайловича с царской расправой над Соловецкими иноками. В театрально-натуралистической интерпретации Аввакума умирающему Алексею Михайловичу являются умученные по его приказу соловецкие иноки, которых изнемогающий царь молит о прощении. Аввакум живописует, как царские придворные вопрошают царя, кому тот молится, и Алексей Михайлович отвечает им, что соловецкие старцы «пилами трут» его и «всяким оружием». «Велите войску отступить от монастыря их!», - наконец сдается измученный царь. Но поздно: Соловецкие старцы в те дни уже посечены

были, - говорит суровый Аввакум, выступающий в роль Судии. Протопоп литературно «мстит» немилостивому государю за всех пострадавших соратников, вспоминая дорогих его сердцу «живых бояронь» Морозову и Урусову, а заодно знакомя читателя и со статистикой соловецких смертей.

Рассмотрев споры о нравственности и «внешней мудрости», можно заключить, что, в отличие от Симеона Полоцкого, Аввакум противопоставляет знание и нравственность.

Довольно острую полемику во второй половине XVII века вызвали также светские тенденции в изобразительном искусстве. В основе взглядов полемистов на иконное писание лежали их представления об идеальном образе человека. В полемике об иконописи, как и о «внешней мудрости», протопоп Аввакум выступает консерватором. Философов, губящих душу в тщеславной погоне за научными знаниями, протопоп уподобляет свиньям. Он пытается поселить в душах своих последователях опасения и неприязнь по отношению к светским наукам. Современные ему иконописные изображения он высмеивает за натурализм и культ телесности, проповедуя аскетические идеалы.

В спорах об иконном писании проявили себя такие публицисты как сербский дьякон Иван Плешкович, вышеупомянутый Авраамий, а также талантливый полемист от «придворного лагеря» Иосиф Владимиров. Любопытный спор этих трех авторов разгорелся вокруг образа Марии Магдалины, написанного «царския палаты началнейшим изуграфом» Симоном Ушаковым.

В полемике об иконописи Аввакум был скуп на имена и не упоминал ни Феофана Грека, ни Андрея Рублева, ни Дионисия. Тем не менее, нам представляется, что образцами для подражания он считал иконы Рублева. А сам характер творчества «огнепального протопопа» был наиболее близок к экспрессии Феофана, к контрастам света и тени, из которых сотворены бесплотные образы исихастов на фресках великого мастера.

Анализ приемов полемики Аввакума, его соратников и противников, свидетельствует, что старообрядцы и никониане обвиняют друг друга, прежде всего, в еретичестве. Главное различие этих обвинений состоит в том, что причину отступления от веры реформаторов (Никона, Алексея Михайловича, Федора Алексеевича, многих бояр и восточных патриархов) идеологи старообрядчества (Никита Пустосвят, Лазарь, Епифаний, Аввакум и другие) видят в пособничестве дьяволу, а никониане считают главной причиной упрямства староверов их невежество и озлобленность. При этом на площадные ругательства не скупится ни одна из сторон.

Принципиальны следующие различия в характере полемики Симеона Полоцкого и Аввакума. Для ученого монаха-царедворца главными средствами убеждения «толпы» служили исторические факты, четкие логические доводы,

выстроенные в цепочки, и нередко пронумерованные по пунктам. Для Аввакума же этими средствами были факты собственной биографии, неразрывно связанные с народной жизнью, выражение сопричастности с народом, эмоциональность, «доводы сердца». В отличие от Симеона-полемиста, Аввакум отдает «чтущим и слышащим» всего себя, а не только свои мысли и запомнившиеся цитаты из Библии. Он дарит свой художественный талант, свою колоссальную энергию, выворачивает себя наизнанку. Он как только возможно приближает образа автора и образ Господа - к каждому верующему.

Только рассмотрев «Житие» Аввакума и другие его творения в контексте полемических писаний старообрядцев и их противников, прежде всего, Симеона Полоцкого, мы можем назвать их публицистическими произведениями своего времени.

В третьей главе - «Поэтика сочинений Аввакума» - предлагается авторский взгляд на поэтику повествовательной прозы протопопа как на завершенную систему. Глава посвящена также анализу отдельных эстетических средств, вопросам сюжетосложения, стилистики, особенностям языка произведений Аввакума.

«Протопоп всея Руси» стоял у истоков демократической литературы, впервые сознательно опиравшейся на просторечия и создававшей с их помощью определенный литературный стиль. Этот стиль явился антиподом зарождавшемуся в России барочному книжному стилю, красноречивому «плетению словес». Нельзя сказать, что Аввакум совсем отказывается от традиций церковной книжности, с которыми он был хорошо знаком. Но протопоп сознательно отвергает книжный стиль и барочную изысканность как доминирующие принципы создания художественного произведения.

Аввакум сочетает патетические фразы и сложные богословские понятия с разговорным языком и простонародными образами. Невозможно не заметить, что ему свойственна земная простота характеристик и выражений. Самые глубокие мысли он облекает в лаконичные фразы, в слова, понятные любому малограмотному крестьянину. Уже формой своих сочинений он полемизирует с придворным поэтом и философом Симеоном Полоцким.

В творчестве Аввакума и Симеона обнаруживается немало параллелей. Протопоп адресует свои сочинения широким массам - и потому он предельно упрощает форму подачи своих мыслей, растворяет книжные фразы и богословско-философские суждения в живом разговорном языке. Иеромонах Симеон, первый русский просветитель, несмотря на элитарный характер своего творчества, также стремится быть понятым народом, но не путем «опрощения» идей и языка, а путем просвещения «толпы» и максимального приближения уровня ее развития к собственному.

Протопоп Аввакум выбирает самый эффективный способ убеждения аудитории. Он воздействует на подсознание человека посредством моделирования своего текста по образцу текста сакрального. Посредством образных метафор, вызывающих у читателя определенные ассоциации и оценку описываемого, посредством активного использования взаимосвязанных противоположных понятий (бинарных оппозиций), посредством смешения (контаминации) цитат и включения высказываний библейских героев в речи своих персонажей. Внешняя простота и приземленность прозы Аввакума -обманчивы. Под привлекательно яркими простонародными узорами скрывается бездна смыслов, питающая сознание «чтущих и слышащих» слово Аввакума.

Протопоп не просто сознательно опирается на просторечия - он смело порицает увлечение иностранными словами, «красногласием», которое «губит разум», и защищает свой разговорный стиль. Главные аргументы Аввакума заключаются в том, что он отстаивает свою национальную самобытность, русскую старину. Истина, как и Бог, выражается для него в простоте, за которой не скроешь ложь. А философствование, риторика, демонстрация светской учености - лишь тщеславные попытки уподобиться в познании Богу. «Не учен диалектики, и риторики, и философии, - признается Аввакум, - а разум Христов в себе имам» (77).

Удивительная сила кроется в языке его произведений, которому свойственны два, казалось бы, исключающих друг друга качества. С одной стороны - это демократичность, выражающаяся в разговорном стиле повествования, просторечиях, «вяканье», образах быта. С другой стороны - это постоянная, хотя зачастую и незримая, связь всех его рассуждений с параллельным миром Библии. Каждая фраза, помимо своего прямого значения, имеет и скрытый смысл, связанный с христианскими ценностями, со священной для Аввакума историей Ветхого и Нового заветов.

Популярность идеологу старообрядчества принесла, несомненно, демократичность его сочинений, простота, близость к народу. Но именно в сочетании крестьянского быта и вечных христианских символов, в смешении стилей и заключается значительная доля той загадочной притягательности, которой по сей день обладают творения Аввакума.

От возвышенного образа ветхозаветного страдальца через предлоги, эпитеты и фразы книжного стиля («понеже», «антихрист», «прииде ко вратом») Аввакум стремительно переходит к разговорным словам и словосочетаниям («народилось», «полна поднебесная»), просторечным ругательствам («выблятков»), вызывая комический эффект. Это падение с высот праведного духа, выразившееся и в образах и в непосредственных лексических средствах, завершается саркастическим гиперболизированным изображением «большого

чорта», который «обретеся в нашей русской земли» и который явно символизирует патриарха Никона1.

Таким образом, сочетание церковнославянской и просторечной лексики выполняет в сочинениях Аввакума еще одну очень важную функцию - помогает давать яркие характеристики персонажам и их деяниям. Например, для создания комического эффекта, осмеяния и снижения образа архиепископа Рязанского Илариона, протопоп Аввакум сравнивает его с «пузырем на воде», называет «попенком», не царской «породы». Этим нелитературным эпитетам предшествует чинное вступление о жизни столпника Мельхисидека.

Напряженность, динамизм повествования Аввакума, на наш .взгляд, объясняется тем, что в творчестве неистового протопопа сталкивались две противоположные тенденции. С одной стороны - это стремление к конкретизации путем обытовления богословских понятий, важных государственных деятелей и сложных исторических событий. С другой - это тенденция к абстрагированию посредством введения в текст общехристианских и индивидуальных символов, когда простые слова и образы приобретают священный смысл.

При этом символ был для Аввакума одним из основных средств организации не только поэтики, но мировоззрения в целом. Аввакум верил в значимость и действенность символа как средства к спасению или падению. Наиболее отчетливо это прослеживалось в его взглядах на иконопись. Метафора как универсальное средство и конкретизации, и символизации давала Аввакуму возможность связать мир Библии с миром быта и повседневной житейской суеты.

Главной особенностью характеристики библейских персонажей, встречающихся в каждом сочинении протопопа Аввакума, является их обытовление. Но оно не снижает оценки, не отрицает и не высмеивает библейских героев, а приближает их к человеку.

Важную роль в поэтике прозы Аввакума, на наш взгляд, сыграли частые стилистические повторы и художественный параллелизм, поддерживающий упомянутое двоемирие в творениях протопопа. А сравнение было для него одним из излюбленных литературных средств. Характерно, что во всех видах тропов

Аввакум выделял функциональный аспект - «понеже не словес красных Бог

2

слушает, но дел наших хощет» .

Обилие саркастических высказываний и комические «выходки», о которых вспоминает протопоп, позволили нам выделить игровое, актерское начало Аввакума. Творчеству протопопа, как и стилю его жизни, присущи элементы юродства, шутовства, скоморошества.

1 Аввакум. Введение к «Книге бесед» // Пустозерская проза. - М., 1989. С. 96.

2 Аввакум. Обращение к чтущим и слышащим // Пустозерская проза. - М., 1989. С. 94.

Ни один персонаж, созданный Аввакумом, не может затмить образа автора. В любом сочинении протопопа главенствует не описываемый герой, не Христос, а вневременное, вездесущее, почти всемогущее в своей самоуверенности начало -«Я-пророк». Чтобы полностью отождествить себя со страдающим Божеством, Аввакуму не хватает только «всемилостивости», кротости.

Уникальность поэтики пространства в сочинениях протопопа заключается в том, что горизонталь пути земного Аввакум претворяет в вертикаль пути духовного: чем дальше и мучительнее бредет протопоп, чем глубже и холоднее подземелье, в которое его заключают - тем выше, тем ближе к Небу, свету и Богу оказывается он. Аввакум заставляет читателя постоянно мысленно перемещать взор от земли к небу, затем вновь к земле или даже в преисподнюю и снова к небу.

Весьма характерно, что Аввакум не воспевает красоты творения Божьего: он не задерживает внимания на красоте природы, не описывает весны, цветов, деревьев, птиц. В его эстетике нет праздничной яркости. В ней преобладают сумерки и приглушенные, мрачные цвета землянок, стальных рек и крови. Нет солнечного тепла - но сырость и холод, или пожирающий огонь. Природа, растения, животные, как и люди интересуют его только с точки зрения производимого ими действия и его результатов, пользы или вреда. Это касается воды, затопляющей дощеник и карающей грешника Пашкова, неприступных гор и дремучих лесов, таящих смерть, лошадей, коров, собак, своим беспокойством предупреждающих людей об опасности, черненькой курочки, которая мила - не мила, а ежедневно кормит семью протопопа. Суета жизни, изменчивость, бурное движение - не приемлют мечтательного созерцания. Аввакум не созерцатель и любитель природы - он наблюдательный борец.

В большинстве рассмотренных нами сочинений Аввакума нет непрерывности исторического времени, как было в древнерусских летописях. Но нет и замкнутости времени, как в односюжетном историческом рассказе. Для Аввакума время - категория, отражающая движение мира от его сотворения к его неминуемому концу, время полностью подчинено этому движению и значимости отдельных его звеньев. Поэтому для Аввакума оно исчисляется не минутами, часами, месяцами, годами, веками, - а именно событиями, чувствами и мыслями, которые можно спокойно вырывать из привычного нам течения минут и часов и переставлять как угодно, лишь бы ярче вырисовывалось эсхатологическое значение произошедшего. И протопоп мастерски управляет временем, то сжимая, то растягивая его, демонстрируя его поразительную емкость.

Аввакум видит свое прошлое из настоящего, при этом непременно заглядывая в будущее (в ожидании Страшного Суда, наказания для еретиков-никониан и награды для праведных мучеников).

Мы останавливаемся также на проблеме жанрового своеобразия творчества Аввакума, особенно «Жития, им самим написанного». В нем множество обращений, риторических вопросов, призывов, и, наконец оно посвящено актуальнейшей для своего времени теме - расколу. Эти характеристики позволяют смело назвать памятник первым образцом публицистики в жанре автобиографического жития с элементами исповеди и мемуаристики.

Жанр толкования псалмов и экзегетику вообще Аввакум использовал для анализа событий XXVII века. Он актуализировал тексты многовековой давности. Протопоп превращал толкование в проповедь «на злобу дня», в довольно острое публицистическое произведение. Например, в «Книге толкований» встречаем обширное поучение, обращенное к царю Алексею Михайловичу.

Частное послание Аввакум также наделяет функциями открытого письма, обращения к народу, проповеди-призыва, включает в текст, казалось бы, делового документа законченные сюжетные произведения сугубо литературного характера.

Таким образом, можно сказать, что протопоп весьма вольно относился и к такой категории поэтики как жанр. Аввакум практически никогда не ограничивает свой текст рамками какого-то одного определенного жанра. Жанр его произведений всегда синтетический. Это дает ему больше свободы в работе со словом. Смешение, порой даже столкновение противоположных по функциям жанров, как столкновение разных лексических пластов и образов помогает Аввакуму создать тот эффект невероятного напряжения, экспрессии, который завораживает и «не отпускает» читателя.

В заключении подводятся итоги диссертационной работы, которые можно свести к следующим выводам. Именно трагические события раскола позволили раскрыться неординарным личностным качествам протопопа Аввакума и вызвали к жизни его публицистику. Мы показали, что творчество Аввакума развивалось в русле демократической старообрядческой публицистики. Разносторонность, информативность и эмоциональность сочинений позволили протопопу занять уникальное место в ряду публицистов своего времени и по широте интересов и по силе влияния на главного адресата - простолюдина, страдающего от произвола царя, патриарха и прочих «началников». В многослойности, многотемности, широте и душевности его публицистики - большое преимущество «огнепального протопопа» перед всеми современниками.

Прозу Аввакума можно смело назвать художественно-публицистической. Именно благодаря удивительной поэтике повествования о трагедии XVII века, собственной жизни, вере, страданиях и твердости протопоп Аввакум занял совершенно особенное место в древнерусской литературе. Это место пророка и апостола, деяния и послания которого - в веках.

Апробация работы. Положения диссертации легли в основу докладов на Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов - 2002» в МГУ и на заседании Общества исследователей Древней Руси в Институте мировой литературы имени A.M. Горького Российской Академии наук (26 января 2005 г.). Диссертация прошла обсуждение на кафедре истории русской журналистики и литературы факультета журналистики МГУ (28 апреля 2005).

По теме исследования в научных изданиях опубликованы следующие работы:

1. Липич О.В. Раскол русского православия и рождение публицистики Аввакума // Ломоносов - 2002. Международная научная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых при поддержке ЮНЕСКО. Секция «Журналистика». Тезисы конференции. - М., ф-т журналистики МГУ, 2002. С. 109-111. (0,2 п.л.)

2. Липич О.В. «Красногласие губит разум» (Демократичность языка и стиля прозы Аввакума) // Журналистика и культура русской речи, 2005, № 1. - М., 2005. С. 30-40. (0,7 п.л.)

3. Липич О.В. Поэтика прозы Аввакума (Символы и тропы) // Вестник Московского университета. Серия 10 «Журналистика». - М., 2005. № 2. (В печати). (1,3 п.л.)

Сдано в печать 30 мая 2005г. Объем печати 1,0 п.л. Заказ № 975/180. Тираж 100 экз Отпечатано: 000 «Спринт-Приш» г. Москва, ул. Краснобогатырская, 92 тел.: 96341-11,964-31-39

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Липич, Ольга Викторовна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. РАСКОЛ РУССКОГО ПРАВОСЛАВИЯ

И РОЖДЕНИЕ ПУБЛИЦИСТИКИ АВВАКУМА (ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ).

ГЛАВА 2. ПУБЛИЦИСТИЧНОСТЬ ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНОЙ ПРОЗЫ АВВАКУМА.

ГЛАВА 3. ПОЭТИКА СОЧИНЕНИЙ АВВАКУМА.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Липич, Ольга Викторовна

Выбор темы диссертации обусловлен, прежде всего, интересом к личности «огнепального протопопа» Аввакума, его публицистическому мастерству и своеобразному авторскому стилю, которым восторгались И.С. Тургенев, JI.H. Толстой, A.M. Горький и другие выдающиеся писатели России. Многофункциональная природа произведений Аввакума фактически обеспечила им «вечную жизнь».

Привлекает внимание и сама противоречивая эпоха раскола, когда между священнослужителями, светской властью и простыми мирянами велась ожесточенная полемика, дошедшая до нас в памятниках литературы и публицистики второй половины XVII века.

Актуальность работы объясняется тем, что в настоящее время Россия переживает духовное возрождение. Восстанавливаются храмы, монастыри, духовные учебные заведения, традиционные религиозные организации страны активизируют работу в социальной сфере, проводят конференции по различным проблемам, расширяют свое присутствие в СМИ.

В апреле при Московском патриархате создана комиссия по взаимодействию со старообрядческими согласиями, которые воспринимаются сегодня как общее наследие Русской Православной Церкви, истории и культуры. Налаживается диалог и между различными течениями внутри «древлеправославия». Наметившиеся тенденции говорят о возможности значительного сближения со старообрядчеством в обозримом будущем.

Вместе с тем, несложно заметить, что в самой церковной среде имеет место борьба за власть и привилегии, нет единогласия по поводу ряда вопросов и порой царит тот же радикализм, что и во времена Аввакума. А в условиях глобализации и взаимопроникновения культур острее проявляется противостояние различных религиозных концепций (в частности, православной и католической), которые на международном уровне смыкаются с геополитическими интересами государств.

Поэтому, на наш взгляд, так важно сегодня обращаться к теме раскола и расширять научные представления о возникновении и развитии старообрядческого движения, о его вкладе в отечественную культуру.

Актуальность исследования связана также с недостатком в современной российской журналистике публицистических жанров (очерка, фельетона, полемической статьи), в то время как борьба, полемичность становится сегодня все более значимым механизмом развития общества. Необходимо восстанавливать забытые традиции публицистики, тщательно изучая ее историю. А сочинения Аввакума, его соратников и противников можно смело назвать образцами полемического мастерства.

Кроме того, творчество Аввакума, на наш взгляд, актуально во все времена -оно несет в себе черты вечного конфликта между личностью и обществом.

Что заставляло тысячи людей, «чтущих и слышащих» слово Аввакума, идти за ним, на страдания и гибель, в чем секрет его силы убеждения, его популярности, его поэтики - ответы на эти вопросы представляются сегодня весьма важными.

Объектом исследования являются, прежде всего, сочинения протопопа Аввакума - его знаменитое «Житие», «Книга бесед», «Книга толкований», «Книга обличений», челобитные царям, письма друзьям и последователям (боярыне Ф.П. Морозовой, княгине Е.П. Урусовой и дворянке Марии Даниловой, Симеону Крашенинникову, московским старообрядцам Борису, Елене и прочим). Кроме того, рассматриваются произведения сторонников и противников протопопа, так или иначе повлиявшие на его жизнь и публицистику. Это послания государей Алексея Михайловича и Федора Алексеевича, российских и восточных патриархов, сочинения Симеона Полоцкого, Ивана Неронова, Никиты Добрынина, инока Епифания, дьякона Федора, попа Лазаря, Иосифа Владимирова, Ивана Плешковича, инока Игнатия Соловецкого, инока Евфросина.

С целью формирования объективного отношения к событиям и основным действующим лицам российской драмы второй половины XVII века анализируются также крупнейшие исторические труды, посвященные этой эпохе и содержащие различные точки зрения. Исследования митрополита Макария (Булгакова), А.П. Щапова, Н.Ф.Каптерева, Е.Е.Голубинского, А.В.Карташева, С.А. Зеньковского, П. Мейендорфа позволили воссоздать атмосферу того времени, более рельефно изобразить картину возникновения раскола. Свидетельства историков вкупе с авторскими текстами протопопа Аввакума помогли создать определенную концепцию личности протопопа.

Чтобы составить целостное представление о значении личности и творчества протопопа в истории духовного и социального развития России вплоть до сегодняшнего дня и в будущем, мы провели ряд бесед со специалистами Московского патриархата и со старообрядческими лидерами. Кроме того, на протяжении трех лет велись наблюдения за развитием современной церковной жизни и попытками официальной Церкви наладить диалог со старообрядческими согласиями.

Предмет исследования - публицистическое мастерство Аввакума в сравнении с современниками, темы и приемы полемики, жанровое своеобразие, особенности поэтики его сочинений. Определяются также исторические предпосылки возникновения публицистики Аввакума; взгляды протопопа, его друзей и врагов на актуальные для 2-й половины XVII века вопросы (церковные реформы и раскол, соперничество «царства» и «священства», развитие наук, образования, народные волнения и др.). Выделяются характерные черты мировоззрения Аввакума в целом, его рассуждения о смысле и ценности человеческой жизни, семье, науке, искусстве, отражение в его творчестве духовных основ, природы и быта Московского государства.

Цель диссертационной работы - провести комплексный анализ повествовательной прозы Аввакума, определить место протопопа в литературно-публицистическом процессе 2-й половины XVII столетья и объяснить феномен притягательности и действенности его сочинений.

Задачи исследования: выявить основные темы публицистики указанного периода и позицию протопопа Аввакума по каждой из них, определить источники старообрядческой публицистики и охарактеризовать приемы полемики, которые используют протопоп, его союзники и противники. В наши задачи входит также исследование языка, символов, тропов, композиционных и иных особенностей поэтики сочинений Аввакума, сравнение его мастерства как полемиста и художника с Симеоном Полоцким и другими публицистами того времени.

Научная новизна диссертации отражена в ее названии - впервые для исследования избран комплекс сочинений Аввакума, и их идейная направленность и поэтика рассматриваются в контексте публицистики второй половины XVII века.

Работ, раскрывающих творчество протопопа в таком аспекте как публицистика очень мало. Взгляды Аввакума на положение России, его отношение к проблеме эсхатологии, его позиция в полемике о самосожжениях и других вопросах, волновавших общество второй половины XVII столетия, не стали предметом тщательного исследования в литературоведении. Кроме того, в большинстве существующих исследований преобладает историко-идеологический подход, а поэтика практически упускается из вида.

В диссертации на основе текстологического анализа ставятся проблемы, наиболее волновавшие Аввакума как духовного лидера и публициста, а также раскрываются личностные качества протопопа.

Уточняются взгляды Аввакума на различные аспекты никоно-алексеевской реформы, внутреннюю и внешнюю политику России, распространение светских наук и искусств, участившиеся народные волнения. На основе анализа бесед («О первых противниках церковных преобразований», «Об Аврааме», «О внешней мудрости»), толкований на псалмы, челобитных, посланий (Симеону, Сибирской братии) проясняются взгляды Аввакума на проблему эсхатологии и его позиция в полемике о самосожжениях. Для этого также высказывания Аввакума сопоставляются с мотивацией самого горячего проповедника огненных смертей -дьякона Игнатия Соловецкого (сочинения которого до сих пор мало изучены).

При анализе полемики о «царстве» и «священстве» уделяется внимание произведениям, которые не рассматривались прежде в связи с этим вопросом (письмам царя Алексея Михайловича и его публицистическому посланию «К мощам митрополита Филиппа»).

В исследовании полемики о научном знании и о нравственном состоянии различных слоев российского общества нам показалось весьма интересным сопоставить беседы Аввакума «Об иконном писании», «О внешней мудрости», его толкования и «Житие» с просветительской поэзией Симеона Полоцкого.

Публицистика Аввакума впервые сравнивается с «Жезлом правления» Симеона Полоцкого - главным полемическим трактатом против старообрядчества, который подробно рассматривается в диссертации.

В сравнительном анализе «Жития» инока Епифания с «Житием» протопопа Аввакума доказывается публицистическая направленность обоих произведений и превосходство Аввакума.

Впервые в работе предлагается комплексный анализ поэтики произведений Аввакума, носящих преимущественно декларативно-полемический характер («Книги толкований», «Книги бесед», челобитных государям, посланий родным и близким).

Тщательно анализируются и сопровождаются конкретными примерами проблемы, связанные со своеобразием жанра, поэтической образностью, особенностями языка сочинений Аввакума. Выделяются разорванная композиции, выразительность, эмоциональность стиля.

В качестве одной из характерных черт стиля Аввакума рассматривается прием обытовления библейских персонажей. Находятся исторические, ораторские, литературные, а также философско-психологические корни этого приема и > особенности его применения Аввакумом.

На основе саркастических высказываний и комических выходок протопопа выделяется игровое начало в творчестве Аввакума. Вводится ассоциация «подземельной» жизни протопопа с карнавальной оппозицией «верх-низ».

Впервые выделяются три ипостаси, три образа Аввакума: историческая личность, которую создал Аввакум в реальной жизни; Аввакум-герой на страницах «Жития», бесед и посланий; и наконец, собственно сам автор всех этих творений. На протяжении всей диссертационной работы выстраивается своеобразная модель взаимоотношений автора со своими героями (в том числе автобиографическим, библейскими, Божественными).

Формируется система бинарных оппозиций, используемых протопопом в систематизации всех жизненных процессов. Отмечается эпичность «Жития» Аввакума. Памятник рассматривается как миниатюрная модель многоуровневого мира, в которую «втянуты» и Господь с сонмом ангелов и святых и сатана с приспешниками, и рай и бездна, и ветхозаветная история и апокалипсическое будущее, и античные философы и современные протопопу «изуграфы», и властители и низшие слои общества, и Символ веры и «каша с маслом».

Затронута также тема неологизмов Аввакума, которая, на наш взгляд, заслуживает отдельного исследования в будущем.

Научно-практическая значимость диссертации состоит в некотором изменении устоявшихся представлений о причинах раскола и исторической роли тех или иных деятелей (прежде всего Стефана Вонифатьева, царя Алексея Михайлович), в расширении взглядов на публицистику и полемику Древней Руси, раскрытии секретов публицистического мастерства, силы убеждения и популярности Аввакума. Выявленные философско-психологические, глубинные основы его поэтики позволят по-новому прочесть и понять сочинения протопопа, более объективно оценивать мотивы его слов и поступков, роль его личности в духовном, историческом и культурном развитии России.

Материалы диссертационной работы, на наш взгляд, могут быть полезны для исследовательской, преподавательской, а также журналистской деятельности. В частности, они могут быть использованы в исследованиях и учебных курсах по истории древнерусской литературы, истории и теории публицистики, языкознанию, отечественной истории, истории государственно-церковных отношений, а также в любых программах, направленных на совершенствование полемического, ораторского и журналистского мастерства. Внимание акцентируется на универсальности психологических и стилистических приемов, которые могут эффективно использоваться литераторами и публицистами в наше время и в будущем.

Основные методы исследования - авторское толкование текстов Аввакума, его противников и единомышленников (герменевтика) и выявление, на основании отдельных наблюдений, общих закономерностей в творчестве протопопа (индукция). В частности, таким образом были сформированы тематические полемические блоки, определен круг адресатов, проанализирована поэтика сочинений протопопа.

Поскольку проза Аввакума исследуется «в контексте публицистики второй половины XVII века», то незаменимым приемом, естественно, является сравнение. Соблюдаются принципы объективности и историзма.

Хронологические рамки исследования обозначены в названии диссертационной работы - это вторая половина XVII столетия. Однако, поскольку творчество протопопа Аввакума развернулось в последний период его жизни - в Пустозерском остроге, куда он был сослан в 1667 году и где пребывал в заточении вплоть до казни в 1682 году, то и опираться приходится в основном на произведения, созданные в эти годы.

Вместе с тем, для наиболее полной и справедливой оценки творчества Аввакума и его современников, в диссертационной работе рассматриваются и более ранние публицистические произведения, памятники деловой и художественной письменности, а также непосредственно сами события, вызвавшие общественный резонанс. Придается большое значение историческому контексту. Речь идет, прежде всего, о публицистике Смутного времени, о некоторых протестных посланиях и челобитных первой половины XVII века, а также о более ранних исторических документах, имевших большое значение для никоно-алексеевской церковной реформы. Расширение хронологических рамок диссертации помогает нам выявить определенные закономерности и литературные традиции в творчестве Аввакума.

Историография. История раскола достаточно хорошо изучена, однако мнения ученых о причинах раскола и исторической роли тех или иных деятелей часто диаметрально противоположны. Проблему осложняет отсутствие какого-либо современного труда, который можно было бы считать абсолютно непредвзятым. На основе сравнения тезисов и аргументации разных историков, в диссертации предлагается, на наш взгляд, максимально объективный взгляд на причины трагедии раскола, а также авторская интерпретация ее «персонажей».

До второй половины XIX века в исторической литературе господствовало мнение, что, переписывая богослужебные книги, древнерусские книжники внесли в тексты много ошибок и искажений, вследствие чего книги нуждались в правке. Эта точка зрения развивается, в частности, и в опубликованной в 1854 году «Истории русского раскола, известного под именем старообрядчества» митрополита Макария (Булгакова). Нам она представляется недостаточно обоснованной, как и утверждения митрополита о крайней непросвещенности русских

Казанский историк А.П. Щапов (в статье «Земство и Раскол», опубликованной в 1862 году в «Отечественных записках») смотрит на раскол, прежде всего, как на форму выражения народного протеста против непосильных государственных тягот1.

В 1875 году профессор Московской духовной академии Н.И. Субботин, непримиримый враг раскольников, начал издавать «Материалы для истории раскола за первое время его существования», которые современники Субботина и следующие поколения историков, по иронии судьбы, стали использовать как документальные свидетельства в защиту и оправдание староверов.

Одним из лучших трудов по истории раскола является двухтомник выдающегося историка Церкви Н.Ф. Каптерева «Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович», опубликованный в 1909 году в типографии Троице-Сергиевой Лавры и вышедший репринтным изданием в Москве в 1996 году. Более ста лет труды Каптерева служат источником и опорой исследований историко-литературного характера. Это объясняется богатством фактического материала, собранного Каптеревым, обилием цитат из редчайших и труднодоступных источников, обоснованностью и смелостью аналитических суждений, стремлением к полноте и объективности.

Каптерев впервые открыто заявил, что «русский обряд» ко второй половине XVII вовсе не был «испорчен», а наоборот, сохранил формы времен Владимирской Руси, и с этой точки зрения не нуждался в реформировании2.

Книга Е.Е. Голубинского «К нашей полемике со старообрядцами» (1905 г.) развивала выводы Каптерева. Никон и все участники Собора 1667 года просто не разобрались, что расхождения с греками в обрядах у нас возникли из-за изменений именно в Греческой Церкви, утверждал Голубинский.

1 Тезис Щапова использовали народники, осознав, что в лице оппозиционно настроенных к властям, гонимых старообрядцев они могут приобрести целую армию сторонников (к концу XIX века до трети великороссов были раскольниками). В частности, А.И. Герцен, Н.П. Огарев и В.Н. Кельсиев специально для привлечения раскольников к революционной работе начали издавать в Лондоне листок «Общее вече», в котором, наряду с пропагандой идей Лондонского кружка, печатались сведения о притеснениях старообрядцев правящей Церковью. Кроме того, Герцен предполагал построить в английской столице старообрядческий собор и сформировать вокруг него целый религиозно-политический центр. В то же время, при Министерстве внутренних дел с 1853 г. существовал особый комитет по делам раскола, который изучал, в том числе, и сочинения Аввакума.

2 Еще в 80-х годах XIX века за неординарный взгляд на время патриарха Никона историк подвергся «академическо-церковной травле», инициированной Н.И. Субботиным через К.П. Победоносцева: его обвинили чуть ли не в еретичестве. Печатание исследования Каптерева о патриархе Никоне («Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов») было приостановлено на 20 лет.

Последний обер-прокурор Синода, министр Временного правительства по вероисповеданиям A.B. Карташев в «Очерках по истории Русской Церкви» фактически назвал новшества Никона бессмысленными, однако сурово осудил старообрядцев за их упорное противостояние реформированной Церкви.

Один из первых портретов Аввакума составил С.М. Соловьев. В его концепции отразилась распространенное в XIX веке представление о том, что предыдущие столетия были богатырской юностью русского народа, который к XVII веку уже развил физическую силу и волю, но не ум и нравственность. Поэтому в «Истории России с древнейших времен» Соловьев именовал Аввакума, его активных союзников и противников «богатырями», подчеркивая, что общество того времени еще не выработало механизма нравственного сдерживания хаотических богатырских сил1.

В начале XX века, после выхода 1905 году Высочайшего указа «Об укреплении начал веротерпимости», были образованы старообрядческие школы и училища, в 1911 г. открылся Московский старообрядческий учительский институт. В них наследию протопопа Аввакума, который стал почитаться святым, уделялось большое внимание. Естественно, появился и ряд старообрядческих печатных изданий. Но они представляются слишком тенденциозными и узконаправленными, поэтому не рассматриваются в диссертационной работе.

Среди постреволюционных трудов о расколе наибольшей объективностью, на наш взгляд, отличается монография известного слависта, представителя первой волны эмиграции С.А.Зеньковского «Русское старообрядчество: Духовное движение XVII века», завершенная в 1969 году и вышедшая в Москве репринтным изданием в 1995 г. Зеньковский опирается на документальные свидетельства, опубликованные Каптеревым, и развивает некоторые его положения.

Книга «Церковная «реформа» XVII века», выпущенная в 2003 году церковным историком и публицистом Б.П. Кутузовым, привлекла нас сравнительным анализом церковных текстов дореформенной и никоновской печати (не в пользу последней), а также неожиданностью и смелостью суждений и гипотез. Вместе с тем, нельзя не отметить, что утверждения Кутузова о католических корнях никоно

1 Соловьев С.М. История России с древнейших времен. В 19 т. Т. 9. - М., 1997. С. 185. алексеевских преобразований - недостаточно обоснованы, тенденциозны и заставляют усматривать в авторе горячего сторонника старообрядчества.

Книга Поля Мейендорфа (Meyendorf Paul «Russia, ritual and reform.»), опубликованная в 1991 году в Нью-Йорке издательством Свято-Владимирской Православной Богословской семинарии и цитируемая в переводе автора диссертационной работы, представляет интерес, прежде всего, с точки зрения характеристик-портретов действующих лиц трагедии, разыгравшейся во второй половине XVII века. В этой монографии раскол действительно преподносится как драма.

При подготовке диссертации использовался также фундаментальный труд французского исследователя Пьера Паскаля (Pascal Pierre. «Awakum et les debuts du Raskol», 1938).

Публицистике 2-й половины XVII века, в отличие от истории, уделялось мало внимания. Она представлена, главным образом, в книгах А.Н. Робинсона «Борьба идей в русской литературе XVII века», A.C. Елеонской «Русская публицистика второй половины XVII века» и Н.С. Демковой «Сочинения Аввакума и публицистическая литература раннего старообрядчества». Однако эти работы не отражают всей интересующей нас проблематики, не акцентируют внимания на полемичности и сравнительном анализе текстов Аввакума, его «братии», Симеона Полоцкого, Алексея Михайловича и других авторов того времени.

Базовой теоретической работой для исследования поэтики сочинений Аввакума послужила монография Д.С. Лихачева «Поэтика древнерусской литературы». Кроме того, важными источниками являются работы Н.М. Герасимовой «Поэтика Жития протопопа Аввакума», A.C. Демина «О художественности русской литературы», Д.С. Менделеевой «Художественное мировоззрение протопопа Аввакума (семантика изображения отрицательных героев) и В.В. Виноградова «О задачах стилистики, наблюдения над стилем «Жития» протопопа Аввакума».

Рассматривая творчество Аввакума, необходимо уделить внимание истории опубликования и изучения его рукописей1.

1 Самое крупное собрание сочинений протопопа Аввакума и материалов о нем содержится в Древлехранилище Института русской литературы (Пушкинского Дома).

Главным из дошедших до нашего времени произведений протопопа, безусловно, является «Житие», впервые опубликованное в 1861 году в «Летописях» академика Н.С. Тихонравова1. В том же году уникальное сочинение вышло отдельной книгой в Санкт-Петербурге, под редакцией Тихонравова и под общепринятым сегодня названием «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное».

Первое научно-критическое издание всех известных на тот момент сочинений Аввакума (в том числе трех авторских редакций «Жития») состоялось в 1927 году -в «Памятниках истории старообрядчества XVII в.»2. Лучшим научно-популярным изданием «Жития» признано академическое издание 1934 года под редакцией Н.К. Гудзия3.

У истоков критического анализа творчества Аввакума стоит исследование В.В. Виноградова 1922 года, давшего известное определение жанру «Жития» -«дружественная беседа», которое, впрочем, представляется нам слишком узким.

Ряд неизвестных прежде рукописей Аввакума обнаружил и опубликовал в 1950-х годах В.И. Малышев, сопроводив их подробными описаниями и комментариями. Он отыскал так называемый Прянишниковский список «Жития» (ГБЛ, сб. Г.М. Прянишникова, ф. 242, № 61). Под его редакцией в 1975 г. издан «Пустозерский сборник» И.Н. Заволоко, который Заволоко обнаружил и подарил Институту русской литературы в 1966 г. До того существовал только один «Пустозерский сборник», принадлежавший историку В.Г. Дружинину и хранящийся в БАН, собр. В.Г. Дружинина, № 746 (790).

В результате работы Малышева, который описал более 40 списков произведений Аввакума, стала очевидной необходимость издания собрания сочинений протопопа с подробными комментариями на уровне современных знаний. Однако эта задача до сих пор не решена4.

1 Автобиография протопопа Аввакума//Летописи Тихонравова. - М., 1861. Т. 3. Отд.П. С. 117-173.

2 Памятники истории старообрядчества XVII в. Кн.1, Вып.1 // Русская историческая библиотека, издаваемая постоянной историко-археографической комиссией АН СССР. Т. 39. - Л., 1927.

3 Житие протопопа Аввакума, им самим написанное и другие его сочинения / Ред., вступ. ст. и коммент. Н.К.Гудзия. - М., 1934.

4 Ким Сун Хун. Аввакум и его сочинения в русской науке и литературе 2-й половины XIX - начала XX вв. Дисс. канд. филол. наук: 10.01.01. - МГУ им. М.В. Ломоносова, 2001. С. И.

Ряд примечательных статей посвятил Аввакуму в 1950-х гг. В.Е. Гусев1. Он акцентировал внимание на политическом «протестантизме» протопопа и жанровых особенностях «Жития», которое рассматривал как первую попытку психологического автопортрета и вершину развития древнерусской литературы, вплотную подошедшей к созданию романа.

А.Н. Робинсон перешел от изучения творчества Аввакума к сочинениям других старообрядцев, издав в 1963 году «Жизнеописание Аввакума и Епифания». Он выдвинул довольно спорный, на наш взгляд, тезис о том, что «Житие» Аввакума не существует вне контекста автобиографии его пустозерского соузника Епифания. Робинсон также впервые обратился к теме значения сочинений Аввакума в различные эпохи2.

С конца 1960-х годов литературоведение все больше обращается от историко-социальных проблем к вопросам поэтики. Поэтику древнерусской литературы фундаментально исследует Д.С. Лихачев3. Аввакума он характеризует как непреднамеренного новатора, отмечает «крайний субъективизм» и искренность его сочинений, юмор и средневековый символизм, за рамки которого протопопу все же удается вырваться благодаря признанию безусловной ценности человеческой личности. Лихачев вносит дополнительные штрихи в описание личности и психологический портрет протопопа (высокий уровень образования, эгоцентризм, импульсивность).

Традиции Лихачева в исследовании творчества Аввакума продолжила Н.М. Герасимова в работе «Поэтика «Жития» протопопа Аввакума» (СПБ, 1993). Опираясь также на труды В.В. Виноградова и В.П. Адриановой-Перетц, она более подробно описывает связь аввакумова творчества с библейско-византийской традицией, особенности прямого и скрытого цитирования священных текстов, впервые дает типологию цитат в «Житии».

1 Гусев В.Е. Заметки о стиле «Жития» протопопа Аввакума. ТОДРЛ, т.13. - M.-JI., 1957; «Житие» протопопа Аввакума - произведение демократической литературы XVII века. ТОДРЛ, т. 14. - М.-Л., 1958.

2 Робинсон А.Н. Борьба идей в русской литературе XVII века. - М., 1974. С. 194-245; Русская литература в историко-функциональном освещении. - М., 1979. С. 98-181.

3 Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. - Л., 1967; Человек в литературе древней Руси. 2-е изд. - М., 1970; Великое наследие. - М., 1975; Лихачев Д.С., Панченко A.M. «Смеховой мир» Древней Руси - Л., 1976.

Творческую историю работы Аввакума над своим «Житием» изложила Н.С. Демкова в одноименной книге «Житие протопопа Аввакума (творческая история произведения)» (Л., 1974), а также ряде других книг и статей. Основываясь на подробном текстологическом анализе десятков списков «Жития протопопа Аввакума», в том числе и обнаруженного В.И. Малышевым Прянишниковского списка, она выстраивает новую иерархию редакций «Жития». Вопреки принятому дотоле мнению Демкова называет самой ранней, исходной редакцией текст Прянишниковского списка. Так что самая последняя по времени обнаружения, четвертая редакция - становится первой. По мнению исследовательницы, этот текст принадлежал сборнику-архиву Аввакума, предназначеному для собственного пользования. Редакция была черновой, отсюда ее хронологичность и обстоятельность. Появиться она должна была примерно к 1672 году.

Последовательность трех других распространенных редакций «Жития» - А, Б и В - Демкова определяет следующим образом. За Прянишниковским текстом следует краткая редакция «Жития» - Б, дошедшая до нас в своем основном виде в 14 списках, и в особом варианте - в 3 списках. На третьем месте - наиболее распространенная редакция А, сохранившаяся в 21 списке. Она представляет собой, по мнению Демковой, расширенный и самый совершенный в художественном отношении вариант редакции Б. В ней Аввакум использует приемы драматизации, вводит в публицистическую речь сказовые элементы. Последняя редакция - В - с точки зрения исследовательницы, также восходит к тексту Б, но к его особому варианту, и дошла в 7 списках.

Таким образом, мы можем сделать вывод, что Аввакум в процессе работы над своим главным литературным творением, превратил его из документального в художественное. Сложилась последняя редакция «Жития» к началу 1675 г.

Личности Аввакума и его творчеству посвящено немало произведений художественной литературы. В них идеолог староверов предстает в разных ипостасях. В романе Д.Л. Мордовцева «Великий раскол» Аввакум - герой исторического повествования, причем его автор пользуется художественными приемами Аввакума. В одноименной поэме революционных лет М. Волошина «огнепальный протопоп» становится символом всей русской истории. В роли литературного и исторического прототипа он выступает в «Соборянах» Н.С.

Лескова (Савелий Туберозов), в рассказе «Великий грешник» Д.Н. Мамина-Сибиряка (священник Кирилл). Наконец, протопоп Аввакум фигурирует в произведениях этнографического характера, посвященных состоянию раскола: П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах»; М. Пришвина «В краю непуганых птиц», «За волшебным колобком», «У стен града невидимого»1.

Однако можно добавить еще и четвертое качество, в котором Аввакум присутствует в художественных, а равно публицистических, научно-популярных и документальных произведениях, - в качестве примера, образца для подражания, предмета гордости единоверцев, соотечественников и потомков. Причем вне зависимости от веры и идеологии, которых они придерживаются. Так, арестованный в 1934 году поэт Николай Клюев с гордостью заявлял о своем родстве с Аввакумом на допросе в ОГПУ. Из ссылки он писал другу поэту Сергею Клычкову: «Я сгорел на своей «Погорелыцине», как некогда сгорел мой прадед протопоп Аввакум на костре пустозерском. Кровь моя волей или неволей связует две эпохи.»2

Авторские тексты «Жития», бесед и посланий протопопа Аввакума, а также сочинения инока Епифания, дьякона Федора и попа Лазаря цитируются нами преимущественно по изданию: «Пустозерская проза». Книга содержит лучшие произведения упомянутых авторов и подготовлена на высоком научном уровне. «Житие» протопопа опубликовано в сборнике в последней редакции (В).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии, включающей более 300 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Творчество протопопа Аввакума в контексте публицистики второй половины XVII века"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Трагические события раскола позволили раскрыться неординарным личностным качествам протопопа Аввакума и вызвали к жизни его публицистику.

Аввакум справедливо полагал, что церковная реформа XVII столетия не имела истинного богословско-научного обоснования, хотя ее инициаторы утверждали обратное. Главная причина, по которой в России начали исправление обрядов и книг, заключалась в надеждах царя и его окружения на объединение под московскими знаменами всего православного мира. Для этого нужно было унифицировать обряды богослужений, которые в русских храмах существенно отличались от тех, что господствовали в греческих и украинских.

Под влиянием восточных иерархов, не зная достоверно истории устава и обрядов, реформаторы пришли к выводу, что наши предки в своем невежестве постепенно внесли еретические элементы в церковные обычаи и книги. На самом же деле, Аввакум оказался прав, рассуждая об истинности и «неповрежденности» «древлерусского благочестия». В X веке, когда наши предки принимали христианство, в Византии равно господствовали два устава: Иерусалимский, который возобладал в империи в XII веке, и Константинопольский, который греки принесли на Русь и где он сохранился вплоть до описываемого времени.

Резкость и жестокость патриарха Никона в изменении устоев духовной жизни народа, грубое вмешательство государственной власти во внутрицерковные вопросы вызвали протест части духовенства, в том числе и Аввакума. Немалую роль в укреплении раскола сыграли, как мы убедились, и личные амбиции. А дух демократизма в проповедях идеологов старообрядчества принес им миллионы сторонников из числа простолюдинов.

В то же время, на наш взгляд, Аввакум ошибочно полагал в обрядности, во внешней стороне церковной жизни саму суть веры. Он также не имел правильного представления о роли Стефана Вонифатьева и Алексея Михайловича в трагедии раскола и навязывал своим последователям искаженный образ патриарха Никона и ряда других исторических лиц, которых он считал инициаторами церковной реформы. Он верил, что, борясь с «кудесником» Никоном, он сражается с самим дьяволом, спасая тем самым любимую старую Русь и безвинный простодушный народ от неминуемой гибели.

Биография и творчество «огнепального протопопа» говорят о парадоксальности его личности. Внимание, даже любовь ко всем проявлениям тварного мира, к мелочам и неприглядным деталям быта, оттенкам человеческих эмоций, грубый натурализм сочетается в нем с романтическим идеализмом и болезненно-сказочным фантазерством. Играя с реальностью, изучая, впитывая, описывая ее, Аввакум в то же время легко от нее устраняется - он живет во внутреннем, сотворенным им мире. Этот мир, где Аввакум непосредственно общается с Богом и посрамляет дьявола, - простой и справедливый. Идеи и формы этого внутреннего мира Аввакум свободно проецирует на действительность, преображая ее в соответствии со своими представлениями. Это помогает ему выжить в нечеловеческих условиях. В этом его спасение.

В основе мировоззрения Аввакума лежали дуалистические представления о борьбе Бога и дьявола. Во всех событиях реальной земной жизни, во всех человеческих поступках он видел непосредственное проявление одной из двух потусторонних сил. Видимо, так, упрощенно, подвижник благочестия некогда объяснил самому себе устройство мира. Поэтому и российское общество в глазах Аввакума закономерно распалось на два непримиримых лагеря: последователей никоно-алексеевской реформы, вдохновляемых сатаною, и стойких борцов за старый обряд - как за самого Христа. Причем протопоп не просто видел, но и культивировал разделенность во всех сферах бытия: религиозной, политической, социальной, в образовании и искусстве. Он воодушевлял и поддерживал народные бунты против богатого духовенства и царских слуг, острую полемику живописцев и иконописцев, борьбу «царства» и «священства» и прочие противостояния.

Сравнив полемические сочинения протопопа Аввакума и Симеона Полоцкого, мы пришли к выводу, что придворный просветитель превосходит протопопа в четкости, аргументированности, «научности» полемики. Однако страстная проповедь Аввакума, основанная на личных мучениях и борьбе, переданная стилем преимущественно разговорным, изобилующая очень яркими эпизодами, образами и метафорами, впитавшая быт, радости и горести простонародной жизни, была безусловно более близка и дорога народу, чем академические рассуждения Симеона.

В отличие от более ранних расколоучителей и от сторонников Никоновых новин, Аввакум не углублялся в обсуждение изменений того или иного обряда в мельчайших деталях. Он не упускал из вида этих проблем, но больше всего внимания уделял общему состоянию Церкви, российского государства и народа. В его сочинениях отражены все актуальные для того времени общественные тенденции (разгул жестокости, произвол властей, противостояние с католическим Западом и покровительственное отношение к христианскому Востоку, рост общественного интереса к светским наукам и искусству живописи, тиранство местных «началников»), география бескрайних просторов России, устройство быта.

В многослойности, многотемности, широте и душевности его публицистики -большое преимущество Аввакума перед всеми современниками.

Тысячи людей, вдохновленные его словом, оставляли родные дома, бежали на Урал в поисках свободы и лучшей жизни. Сотни шли за ним на страдания и смерть, потому что он выражал общественный протест против усиления гнета абсолютизма, против богатства Церкви, скрывающего бедствие духа, против произвольного вмешательства властей в многовековые устои народного православия. Противостояние старых и новых обрядов в его сочинениях перекликалось с противостоянием правящей элиты и простого народа. И в них отражались чаяния равенства людей всех сословий.

Однако протестный, бунтарский характер личности и творчества Аввакума, его идей и формы их подачи, воодушевлял не только страждущих и бедствующих современников протопопа, но и представителей высших сословий. Аввакум боролся против абсолюта любой человеческой власти над собою - будь то царь, патриарх, местный «началник», воевода или тюремщик, церковный Собор или толпа прихожан. Поэтому Аввакум восхищал и продолжает восхищать всех, кто ценит свободу и силу человека, мужество и героику.

Мы доказали, что творчество Аввакума развивалось в русле демократической старообрядческой публицистики. Но по силе воздействия на адресата протопоп превзошел всех собратьев и противников - благодаря яркости своего протеста, благодаря сочетанию разносторонности, информативности и эмоциональности изложения.

Позиция Аввакума в споре между «царством» и «священством» заключалась в простом тезисе: верховный властитель государства должен хранить православную веру предков от посягательств врагов внешних и укреплять благочестие при дворе и в народе. Это, по мнению протопопа, может успешно делать царь, если избавиться от дурных советчиков. О самодержавии как таковом Аввакум, как и другие литераторы того времени, отзывается благосклонно.

В посланиях ученикам, духовным дщерям, в открытых обращениях к простому «християнину» со страниц публицистических бесед и толкований протопоп Аввакум призывает не страшиться огненных смертей. Он собирает и анализирует информацию о самосожжениях и оправдывает их - как одну из форм протеста народа против гнета властей, как последний способ проявить и сохранить навеки богоданную свободу личности.

Официальные власти и Церковь, естественно, осуждали самовольные «гари» как грех самоубийства и безумие. Но публицистические выступления Аввакума, дьякона Игнатия Соловецкого и некоторых других староверов по поводу огненных смертей получили, к сожалению, самый действенный отклик адресата, погубив тысячи жизней.

Вместе с тем, в связи с колоссальными масштабами, которые принимала практика самосожжений, вопрос о праведности такого ухода из жизни вызвал острую полемику в среде самих старообрядцев. Итогом этой полемики стало осуждение «самогубительных смертей» заочным старообрядческим собором 1691 года.

В полемике о «внешней мудрости» и иконописи протопоп Аввакум выступает консерватором. Философов, губящих душу в тщеславной погоне за научными знаниями, протопоп уподобляет свиньям. Он пытается поселить в душах своих последователях опасения и неприязнь по отношению к светским наукам. Современные ему иконописные изображения он высмеивает за натурализм и культ телесности, проповедуя аскетические идеалы.

Протопоп поддерживает Соловецкий бунт, а восстание Степана Разина, прочие народные волнения и бедствия расценивает как справедливую Божью кару государству Российскому за бесчинства никониан.

Однако уникальность публицистики Аввакума заключается не столько в открыто высказываемых им идеях, сколько в том, как он их высказывает, в поэтике его сочинений. Самые глубокие мысли он облекает в несложные слова, понятные любому малограмотному крестьянину. Только формой своих сочинений он уже полемизирует с придворным поэтом и философом Симеоном Полоцким.

Удивительная сила кроется в языке его произведений. Языку Аввакума были свойственны два, казалось бы, исключающих друг друга качества. С одной стороны

- это демократичность, выражавшаяся в разговорном стиле повествования, просторечиях, «вяканье», образах быта. С другой стороны - это постоянная, хотя зачастую и незримая, связь всех его рассуждений с параллельным миром Библии. Каждая фраза, помимо своего прямого значения, имеет и скрытый смысл, связанный с христианскими ценностями, со священной для Аввакума историей Ветхого и Нового заветов.

Популярность идеологу старообрядчества принесла, несомненно, демократичность его сочинений, простота, близость к народу. Но именно в сочетании крестьянского быта и вечных христианских символов, в смешении стилей и заключается значительная доля той загадочной притягательности, которой по сей день обладают творения Аввакума.

Напряженность, динамизм повествования, на наш взгляд, объясняется тем, что в творчестве неистового протопопа сталкивались две противоположные тенденции. С одной стороны - это стремление к конкретизации путем обытовления богословских понятий, важных государственных деятелей и сложных исторических событий. С другой - это тенденция к абстрагированию посредством введения в текст общехристианских и индивидуальных символов, когда простые слова и образы приобретают священный смысл.

При этом символ был для Аввакума одним из главных средств организации не только поэтики, но мировоззрения в целом. Аввакум верил в значимость и действенность символа как средства к спасению или падению. Наиболее отчетливо это прослеживалось в его взглядах на иконопись.

Стоит особо подчеркнуть, что обытовление библейских образов для Аввакума

- это не снижение оценки, не отрицание, не осмеяние, а приближение к человеку.

Метафора как универсальное средство и конкретизации, и символизации давала Аввакуму возможность связать мир Библии с миром быта и повседневной житейской суеты.

Важную роль в поэтике прозы Аввакума сыграли также частые стилистические повторы и художественный параллелизм, поддерживающий упомянутое двоемирие в творениях протопопа. Сравнение было для него также одним из излюбленных литературных средств. Характерно, что во всех видах тропов Аввакум выделял функциональный аспект - «понеже не словес красных Бог слушает, но дел наших хощет»1.

Обилие саркастических высказываний и комические выходки Аввакума, описанные им самим, позволили нам выделить игровое, актерское начало Аввакума. Творчеству протопопа, как и стилю его жизни, присущи элементы юродства, шутовства, скоморошества.

Ни один персонаж, созданный Аввакумом, не может затмить образа автора. В любом сочинении протопопа главенствует не описываемый герой, не Христос, а вневременное, вездесущее, почти всемогущее в своей самоуверенности начало -«Я-пророк». Чтобы полностью отождествить себя со страдающим Божеством, Аввакуму не хватает только «всемилостивости», кротости.

Горизонталь пути земного Аввакум претворяет в вертикаль пути духовного: чем дальше и мучительнее бредет протопоп, чем глубже и холоднее подземелье, в которое его заключают - тем выше, тем ближе к Небу, свету и Богу оказывается он. Аввакум заставляет читателя постоянно мысленно перемещать взор от земли к небу, затем вновь к земле или даже в преисподнюю и снова к небу.

В большинстве рассмотренных нами сочинений Аввакума нет непрерывности исторического времени, как было в древнерусских летописях. Но нет и замкнутости времени, как в односюжетном историческом рассказе. Для Аввакума время лишь описывает движение мира от его сотворения к его неминуемому концу, время полностью подчинено этому движению и значимости отдельных его звеньев. Поэтому для Аввакума оно исчисляется не минутами, часами, месяцами, годами, веками, - а именно событиями, чувствами и мыслями, которые можно спокойно

1 Аввакум. Обращение к чтущим и слышащим // Пустозерская проза. - М., 1989. С. 94. вырывать из привычного нам течения минут и часов и переставлять как угодно, лишь бы ярче вырисовывалось эсхатологичесокое значение произошедшего.

Аввакум видит свое прошлое из настоящего, при этом непременно заглядывая в будущее (в ожидании Страшного Суда, наказания для еретиков-никониан и награды для праведных мучеников). Поэтому даже самые обыденные события в сочинениях протопопа кажутся не заключенными в клетку времени, а свободно дрейфующими «под знаком вечности».

Итак, прозу Аввакума можно смело назвать художественно-публицистической. Именно благодаря удивительной поэтике повествования о трагедии XVII века, собственной жизни, вере, страданиях и твердости протопоп Аввакум занял совершенно особенное место в древнерусской литературе. Это место пророка и апостола, деяния и послания которого - в веках.

Список научной литературыЛипич, Ольга Викторовна, диссертация по теме "Журналистика"

1. Аввакум. Беседа о старолюбцах и новолюбцах // Памятники истории старообрядчества XV1. в. Кн.1. Вып.1. РИБ. Т. 39 - Л., 1927.

2. Аввакум. Послание сибирской братии // Памятники истории старообрядчества XVII в. Кн.1. Вып. 1. РИБ. Т. 39. Л., 1927.

3. Аввакум Житие. (Все редакции) // Памятники истории старообрядчества XVII в. Кн.1. Вып.1. РИБ. Т. 39 Л., 1927.

4. Аввакум. Житие протопопа Аввакума, им самим написанное и другие его сочинения / Ред., вступ. ст. и коммент. Н.К.Гудзия. М., 1934.

5. Аввакум. Житие протопопа Аввакума, им самим написанное и другие его сочинения / Подг. Текста и коммент. Н.К. Гудзия, В.Е. Гусева и др. Вступ. ст. В.Е. Гусева. М., 1960.

6. Аввакум. Послание всем ищущим живота вечнаго // Житие Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения. М., 1960.

7. Аввакум. Совет святым отцам преподобным // Житие Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения. М., 1960.

8. Аввакум. Беседы о кресте к неподобным // Н.С. Демкова. Неизвестные и неизданные тексты из сочинений протопопа Аввакума. ТОДРЛ. Т. 21. М.-Л., 1965.

9. Аввакум. Житие протопопа Аввакума // «Изборник». Сб-к произведений литературы древней Руси. БВЛ. Серия 1. Т. 15. М., 1969.

10. Аввакум. Житие // Пустозерская проза. М., 1989.

11. Аввакум. Обращение к чтущим и слышащим // Пустозерская проза. М., 1989.

12. Аввакум. Введение к «Книге бесед» // Пустозерская проза. М., 1989.

13. Аввакум. Беседа «О первых противниках церковных преобразований» // Пустозерская проза. М., 1989.

14. Аввакум. Беседа «О внешней мудрости» // Пустозерская проза. М., 1989.

15. Аввакум. Беседа «Об Аврааме» // Пустозерская проза. М., 1989.

16. Аввакум. Беседа «Об иконном писании» // Пустозерская проза. М., 1989.

17. Аввакум. Толкование на псалом Х1ЛУ // Пустозерская проза. М., 1989.

18. Аввакум. Челобитная царю Алексею Михайловичу (V) // Пустозерская проза.-М., 1989.

19. Аввакум. Челобитная царю Федору Алексеевичу // Пустозерская проза. М., 1989.

20. Аввакум. Три письма к семье на Мезень // Пустозерская проза. М., 1989.

21. Аввакум. Письмо боярыне Ф.П. Морозовой и княгине Е.П. Урусовой // Пустозерская проза. М., 1989

22. Аввакум. 1-е и 2-е письма боярыне Ф.П. Морозовой // Пустозерская проза. -М., 1989.

23. Аввакум. Письмо Морозовой, Урусовой и Даниловой при посылке им «Книги бесед» // Пустозерская проза. М., 1989.

24. Аввакум. Письмо Симеону с обращением к трем узницам Боровской тюрьмы // Пустозерская проза. М., 1989.

25. Аввакум. Два послания Симеону из «Книги толкований» // Пустозерская проза.-М., 1989.

26. Аввакум. Послание Борису и прочим рабам Бога Вышняго // Пустозерская проза.-М., 1989.

27. Аввакум. Послание братии на всем лице земном // Пустозерская проза. М., 1989.

28. Аввакум. Послание «Стаду верных» или «Кораблю Христову» // Пустозерская проза. М., 1989.29. Аввакум. Житие. М., 1991.

29. Аввакум. Послания и челобитные. СПб., 1995.

30. Акты исторические, собранные и изданные археографическою комиссиею. Т.4, 5.-СПб., 1842.

31. Алексей Михайлович, царь. Собрание писем царя Алексея Михайловича. С приложением «Уложения сокольничья пути». -М., 1856

32. Алексей Михайлович, царь. Переписка царя Алексея Михайловича с боярином князем Никитой Ив. Одоевским. М., 1850.

33. Алексей Михайлович, царь. Послание к мощам митрополита Филиппа // Два послания царя Алексея Михайловича. М., 1902.

34. Дело о патриархе Никоне. Изд. археографической комиссии. СПб., 1897.

35. Дорофей Палестинский (авва). Поучения. Киев, 1628.

36. Дорофей Палестинский (авва). Душеполезные поучения и послания . М., 1999.

37. Евфросин. Отразительное писание о новоизбранном пути самоубийственных смертей. СПб., 1895.

38. Евфросин, инок. Отразительное писание. // Памятники старообрядческой письменности. СПб., 2000.

39. Епифаний, инок. Житие Епифания // Пустозерская проза. М., 1989.

40. Епифаний Славинецкий. Послание царю Алексею Михайловичу // Дело о патриархе Никоне. Изд. археографической комиссии. СПб., 1897.

41. Епифаний Славинецкий. Деяние московского собора (1660 г.) // Дело о патриархе Никоне. Изд. археографической комиссии. СПб., 1897.

42. Жалобница поморских старцев против самосожжений // Памятники старообрядческой письменности. СПб., 2000.

43. Игнатий Соловецкий. Исповедание // Памятники старообрядческой письменности. СПб., 2000.

44. Игнатий Соловецкий. Челобитная царю Алексею Михайловичу // Памятники старообрядческой письменности. СПб., 2000.

45. Игнатий Соловецкий. Челобитная царю Федору Алексеевичу // Памятники старообрядческой письменности. СПб., 2000.

46. Иоаким, патриарх. Слово благодарственное о избавлении церкви от отступников. М., 1683.

47. Книга о вере.-М., 1648; 1896.

48. Лазарь, поп. Челобитная царю Алексею Михайловичу // Симеон Полоцкий. Жезл правления. М.: Печатный двор, 1667.

49. Лазарь, поп. Челобитная царю Алексею Михайловичу // Пустозерская проза. -М., 1989.

50. Материалы для истории раскола за первое время его существования. / Под ред. Н.И. Субботина. Т. 1-9. М., 1875-1894.

51. Неронов Иван (Григорий). Роспись к царю от 1653 г. // Материалы для истории раскола за первое время его существования / Под ред. Н.И. Субботина. Т. 1.-М., 1875.

52. Неронов Иван. Послание Стефану Вонифатьевичу от 2 мая 1654 г. // Материалы для истории раскола за первое время его существования / Под ред. Н.И. Субботина. Т. 1. -М., 1875.

53. Неронов Иван. Челобитная царю о скорейшем избрании патриарха вместо Никона от 1664-65 гг. // Материалы для истории раскола за первое время его существования / Под ред. Н.И. Субботина. Т. 1. М., 1875.

54. Неронов Иван. Покаянное послание царю, патриарху и Собору от 1667г. // Материалы для истории раскола за первое время его существования / Под ред. Н.И. Субботина. Т. 1. -М., 1875.

55. Никита Добрынин (Пустосвят). Челобитная Алексею Михайловичу на книгу «Скрижаль» и на новоисправленные церковные книги // Симеон Полоцкий. Жезл правления. М.: Печатный двор, 1667.

56. Никон, патриарх. Возражение или разорение смиренного Никона. // Сб-к Житие патриарха Никона, ГБЛ, ф. 178 (муз.), № 9427, поел. четв. XVII в. JI. 118-485 об.

57. Никон, патриарх. Поучение о моровой язве. М., 1656.

58. Никон, патриарх. Грамота о Крестном монастыре. М., 1656.

59. Паисий I, патриарх Константинопольский. Грамота константинопольского патриарха Паисия I к московскому патриарху Никону. СПб, 1881.

60. Паисий Лигарид. Отписка к боярину Симеону Стрешневу // Рукописный сб-к ГБЛ, ф. 256 (Румянцев), № 376, K.XVII в. Л. 264-273.

61. Памятники истории старообрядчества XVII в. Кн. 1. Вып. 1. РИБ. Т. 39. Л., 1927.

62. Памятники старообрядческой письменности. СПб: РХГИ, 2000.

63. Пустозерский сборник: Автографы сочинений Аввакума и Епифания / Подг. изд. Н.С. Демкова, Н.Ф. Дробленкова, Л.И. Сазонова. Л., 1975.68. Служебник. М., 1655.

64. Соборное уложение 1649 г. М., 1951.

65. Симеон Полоцкий. Жезл правления. М.: Печатный двор, 1667.

66. Симеон Полоцкий. Орел Российский. Творение Симеона Полоцкого. СПб, 1915.

67. Симеон Полоцкий. Избр. соч. М.-Л., 1953.

68. Симеон Полоцкий. Вертоград многоцветный. М., 1996.

69. Собрание писем царя Алексея Михайловича с приложением Уложения сокольничья пути. М., 1856.

70. Федор, дьякон. Письмо дьякона Федора к семье протопопа Аввакума // Пустозерская проза. М., 1989.

71. Федор, дьякон. Послание из Пустозерска к сыну Максиму и прочим сродникам и братьям по вере // Пустозерская проза. М., 1989.

72. Федор, дьякон. О познании антихристовой прелести // Пустозерская проза. -М., 1989.

73. Челобитная нижегородских попов в лето 7144. ЧОИДР, М., 1902. II.

74. Челобитная патриарха Иосифа на благовещенского протопопа Стефана. // Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов. М., 1887. Приложение.

75. Ушаков Симон. Альбом репродукций. Л., 1971.

76. Archbishop Michael. The Orthodox Church. Greek archdiocese Theological institute press. Brookline, 1952.

77. Baynes N.H., Moss H.St.L.B., eds. Byzantine monasticism. Oxford, 1962.

78. Brightman. F.E. Liturgies Eastern and Western. Oxford, 1896.

79. Fuhrmann Joseph T. Tsar Alexis: his rein and his Russia. Gulf Breeze, 1981.

80. Izzo J. The antimension in the liturgical and canonical tradition of the Byzantine and Latin Churches. Rome, 1975.

81. Medlin Wm. Moscow and East Rome. Geneve, 1952.

82. Meyendorf John. The Orthodox Church. Its past and its role in the world today. -Darton, London, 1962.

83. Meyendorf John. The Byzantine legacy in the Orthodox Church. N-Y: SVS Press, 1982.

84. Meyendorf John. From Byzantium to Russia: Religious and cultural legacy. // Записки русской академической группы в США. Т. 21. N-Y, 1988.

85. Meyendorf Paul. Russia, ritual and reform: the liturgical reforms ofNicon in the XVII-th century. St. Vladimir's seminary press, Crestwood, NY, 1991.

86. Nantes Renede. Histoire des spirituels. Louvain-Paris, 1909.

87. Pain Robert. Yhe Holy Fire. NY: SVS Press, 1980.

88. Palmer W. The Tsar and the Patriarch. 6 vols. London, 1871-76.

89. Pascal Pierre. Awakum et le debuts du Raskol. Paris, 1938.

90. Raes A. Le dialogue apres la Grande Entree. OCP, 1952.

91. Tschizewskij D. History of Russian literature from XI century to the end of Baroque. S.-Gravenhage, 1960.

92. Williams George H. Spiritual and anabaptist writers. Philadelphia, 1962.

93. Williams George H. The radical reformation. Philadelphia, 1967.

94. Zenkovsky S. The old believer Awakum. Indiana Slavic studies, 1956.

95. Zenkovsky S. The Russian schism. Russian review, 1957, XVI, 37-38.

96. Аверинцев C.C. Византия и Русь: два типа духовности. // Новый мир, № 7, 9, 1988.

97. Аверинцев С.С. Золото в системе символов ранневизантийской культуры // Византия, южные славяне и Древняя Русь. Западная Европа. М., 1973.

98. Автобиография протопопа Аввакума // Летописи Тихонравова. М., 1861. Т. З.Отд.П.С. 117-173.

99. Адрианова-Перетц В.П. Очерки по истории русской сатирической литературы XVII в. М.-Л., 1937.

100. Алпатов М.В. Древнерусская иконопись. М.,1984

101. Амфилохий (Сергиевский-Казанцев), архимандрит. Древле-славянская Псалтырь Симоновская до 1280 года, сличенная с рукописными и печатными Псалтырями X-XVI веков и с греческим текстом X века. М., 1880

102. Андреев И. Папские тенденции патриарха Никона. СПб, 1908.

103. Архипов И.Ф. К вопросу о существовании собственно публицистического образа // Вестник Московского университета. Сер. XI. Журналистика. 1974. № 5. С. 48-49.

104. Бахревский В.А. Тишайший: Ист. роман. М., 1991.

105. Бахревский В.А. Аввакум: Роман. М., 1997.

106. Бахревский В.А. Никон: Роман. М., 1997.

107. Бахтина О.Н. Проблемы поэтики старообрядческой литературы: Агиографические тексты: Дисс. д. ф. н.: 10.01.01. Томск, 2000.

108. Бекенева Н.Г. Симон Ушаков, 1626-1686.-Л., 1984.

109. Белый А. Символизм. М., 1910.

110. Беляева O.K. Полемические сборники и сочинения старообрядцев дьяконовского согласия. // Христианство и церковь в России феодального периода (Материалы). Новосибирск, 1989.

111. Бороздин А.К. Протопоп Аввакум: Очерк из истории умственной жизни русского общества в XVII веке. СПб, 1900.

112. Бороздин А.К. Протопоп Аввакум. Ростов, 1998.

113. Брюсова В.Г. Судьбы русской живописи XVII в. (К 300-летию кончины Симона Ушакова) // Художник. 1986. № 12.

114. Буслаев Ф.И. Общие понятия о русской иконописи. / Сб. ст. Общ-ва древнерусского искусства. М., 1866.

115. Быков A.A. Патриарх Никон: Его жизнь и общественная деятельность. -СПб, 1902.

116. Былинин В.К. Звонарева Л.У. Поэзия Симеона Полоцкого // Симеон Полоцкий. Вирши. Минск, 1990.

117. Вагнер Г.К. Канон и стиль в древнерусском искусстве. М.,1987.

118. Вагнер Г.К. Рублевская традиция во взглядах на искусство Аввакума. ТОДРЛ. Т. 39. М.-Л., 1985.

119. Варакин Д.С. Рассмотрение примеров, приводимых в защиту реформ бывшего патриарха Никона. М., 1999.

120. Вартанов A.C. О соотношении литературы и изобразительного искусства. // Литература и живопись. Сб. ст. АН СССР. Л., 1982.

121. Виноградов В.В. О задачах стилистики: Наблюдения над стилем Жития протопопа Аввакума. // Русская речь: Сб. ст. Т.1. Пг., 1923.

122. Виноградов В.В. К изучению стиля протопопа Аввакума. ТОДРЛ, т. 14. -Л., 1958.

123. Виноградов В.В. Поэтика русской литературы. Избр. труды. М., 1976.

124. Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М., 1980.

125. Виноградов В.В. Очерки по истории русского языка XVII-XIX вв. М., 2002.

126. Волошин М. Протопоп Аввакум: Поэма // Патриарх Никон Протопоп Аввакум: Сб. / Сост. В.А. Десятников - М., 1997.

127. Вургафт С.Г., Ушаков И.А. Старообрядчество. Лица, события, предметы и символы. Опыт энциклопедического словаря. -М., 1996.

128. Гарин И.И. Аввакум. Харьков, 1994.

129. Герасимова Н.М. Поэтика «Жития» протопопа Аввакума. СПб, 1993.

130. Герменевтика древнерусской литературы. Сб. 9, 10. -М., 1998,2000.

131. Гиббенет H.A. Историческое исследование дела патриарха Никона. В 2 ч. -СПб, 1882-84.

132. Голубинский Е.Е. К нашей полемике со старообрядцами. М., 1905.

133. Голубинский Е.Е. История русской Церкви. В 2 т. М., 1997.

134. Горький М. Собр. соч. Т. 27. М., 1953.

135. Грабарь И.Э. О древнерусском искусстве. М., 1960.

136. Гудзий Н.К. Протопоп Аввакум как писатель и как культурно-историческое явление. // Аввакум, протопоп. Житие протопопа Аввакума, им самим написанное и др. его сочинения. М., 1997.

137. Гусев В.Е. Заметки о стиле «Жития» протопопа Аввакума. ТОДРЛ, т. 13. -М.-Л., 1957.

138. Гусев В.Е. «Житие» протопопа Аввакума произведение демократической литературы XVII века. ТОДРЛ, т. 14. - М.-Л., 1958.

139. Гусев В.Е. О жанре «Жития» протопопа Аввакума. ТОДРЛ, т. 15. М. - Л., 1958.

140. Демин A.C. Русская литература второй половины XVII начала XVIII вв. Новые художественные представления о мире, природе, человеке. - М.,1977.

141. Демин A.C. «Жезл правления» и афористика Симеона Полоцкого // Симеон Полоцкий и его книгоиздательская деятельность. М., 1982.

142. Демин A.C. Писатель и общество в России XVI-XVII вв. М., 1985.

143. Демин A.C. О художественности древнерусской литературы. М., 1998.

144. Демкова (Сарафанова) Н.С. Идея равенства людей в сочинениях протопопа Аввакума //ТОДРЛ. Т. 14.-М.-Л., 1958.

145. Демкова Н.С. Произведения древнерусской письменности в сочинениях Аввакума. ТОДРЛ, Т. 18. М.-Л., 1962.

146. Демкова Н.С. Житие протопа Аввакума (творческая история произведения). -Л., 1974.

147. Демкова Н.С. Тема пророка в ранней старообрядческой публицистике. ТОДРЛ.Т. 47.-СПб, 1993.

148. Демкова Н.С. Сочинения протопопа Аввакума и публицистическая литература раннего старообрядчества. Материалы и исследования. СПб., 1998.

149. Денисов С. Виноград Российский, или описание пострадавших в России за древлецерковное благочестие. М., 1906.

150. Дзюбенко М. Трудная дорога к единству // К единству: журнал Международного фонда единства православных народов. № 4. Июль-август 2002.

151. Древнерусское искусство, XVII век / Е.С. Овчинников. Иосиф Владимиров. Трактат об искусстве. М., 1964.

152. Древнерусское искусство: Византия и Древняя Русь: К 100-летию А.Н. Грабаря: Сб. ст. РАН. СПб., 1999.

153. Житие протопопа Аввакума и идеология раскола // Традиционная духовная и материальная культура русских старообрядческих поселений в Европе, Азии и Америке. Новосибирск, 1992.

154. Елеонская A.C. Полемика о «царстве» и «священстве» в русской публицистике 50-60-х годов XVII в. // Очерки по истории русской литературы. М., 1967.

155. Елеонская A.C. Русская публицистика второй половины XVII века. М.,1978.

156. Еремин И.П. Симеон Полоцкий поэт и драматург // Симеон Полоцкий. Избранные сочинения. - М. - Л., 1953.

157. Еремин И.П. Литература Древней Руси. М-Л., 1966.

158. Жуков Д.А., Пушкарев Л.Н. Русские писатели XVII в. М., 1972.

159. Замалеев А.Ф. Курс истории руской философии. М., 1995.

160. Засурский Я.Н., Вартанова Е.Л. История печати: Антология. М., 2001.

161. Зеньковский С.А. Русское старообрядчество: духовное движение XVII века. -М., 1995.

162. Зернова A.C. Книги кирилловской печати, изданные в Москве в XVI и XVII веках. М., 1958.

163. Зызыкин М.В. Патриарх Никон: Его государственные и канонические идеи. -М., 1995.

164. Изображение сибирских народов в «Житии» протопопа Аввакума. // Древнерусская книжная традиция и современная народная литератрура. -Ниж. Новгород, 1998.

165. Ипатов А.Н. Православие и русская культура. М., 1985.

166. Исповедание Игнатия Соловецкого и отклики современников на разгром Соловецкого монастыря царскими войсками в 1676 г. // ТОДРЛ, т. 37. Л., 1983.

167. История жанров в русской литературе X XVII вв. - Л., 1972.

168. История русской литературы в 4 тт. Т. 1. Под ред. Д.С. Лихачева и Г.П. Макогоненко. Л., «Наука», 1980.

169. История русской литературы. T. II. Ч. 1. М.-Л., 1946.

170. Итоговый документ юбилейной Конференции, посвященной 200-летию канонического бытия старообрядных (единоверческих) приходов в лоне РПЦ // Информационный бюллетень ОВЦС МП. № 11. Ноябрь 2000. М., 2000. С.18.

171. Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов. М., 1887.

172. Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Т. 1,2. М.,1996.

173. Карташев A.B. Очерки по истории Русской Церкви. В 2 т. М., 1997.

174. Карташев A.B. Начало особой истории старообрядческого раскола // Патриарх Никон Протопоп Аввакум: Сб. / Сост. В.А. Десятников. - М.,1997.

175. Кассирер Э. Философия символических форм: В 3 т. -М., СПб, 2002.

176. Ким Сун Хун. Аввакум и его сочинения в русской науке и литературе 2-й половины XIX начала XX вв. Дисс. к. ф. н.: 10.01.01. МГУ им. М.В, Ломоносова, 2001.

177. Клибанов А.И. К проблеме об античном наследии в древнерусской литературе: ТОДРЛ, т. 13. М., 1957.

178. Клибанов А.И. Протопоп Аввакум как культурно-историческое явление // История СССР, 1973, № 1.

179. Ключевский В.О. Сочинения в 8 т. / Курс русской истории. Т. 3 М., 1957.

180. Книга толкований и поучений // Древлехранилище Пушкинского Дома. Материалы и исследования. Л., 1990.

181. Корнилович К. Окно в минувшее. Л., 1968.

182. Костомаров Н.М. История раскола у раскольников. // Вестник Европы, 1870.

183. Краткий словарь литературоведческих терминов. M., 1985.

184. Крестный путь патриарха Никона: Сб. М., 2000.

185. Кудрявцев И.М. Сборник с подписями протопопа Аввакума и других пустозерских узников: Материалы к исследованиям // Записки отдела рукописей ГБЛ. Вып. 33. М., 1972.

186. Культурное наследие Древней Руси. М., 1976.

187. Кусков. В.В. История древнерусской литературы. 4-е изд. М., 1982.

188. Кутузов Б.П. Церковная «реформа» XVII века. М., 2003.

189. Лазарев В.Н. Русская средневековая живопись. Стили и исследования. -М.,1970.

190. Ли Г.Ч. История инквизиции в Средние века. Смоленск, 2001.

191. Линд Т. Никон и Аввакум. М., 1906.

192. Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева. М., 1987.

193. Лихачев Д.С. Национальное самосознание Древней Руси. XI-XVII вв. М.-Л., 1945.

194. Лихачев Д.С. Культура русского народа X-XVII вв. М.-Л., 1961.

195. Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси / Открытие ценности человеческой личности в демократической литературе XVII в. M., 1970.

196. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. 2-е изд.- М., 1971.

197. Лихачев Д.С. Великое наследие. М., 1975.

198. Лихачев Д.С., Панченко A.M. «Смеховой мир» Древней Руси. Л., 1976.

199. Лихачев Д.С., Панченко A.M., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. Л., 1984.

200. Лихачев Д.С. Великий путь: Становление русской литературы XI-XVII вв. -М., 1987.

201. Лихачев Д.С. Развитие русской литературы X-XVII вв. 3-е изд. - С.-П., 1998.

202. Личутин В. Раскол. В 3 кн. М., 2000.

203. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф: Трактат по языкознанию. М., 1982.

204. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1995.

205. Лосев А.ф. Форма. Стиль. Выражение. М., 1995.

206. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфера -история. - М„ 1996.

207. Лотман Ю.М. Об искусстве. СПб, 1998.

208. Лотман Ю.М. История и типология русской культуры: Семиотика как типология культуры. СПб, 2002.

209. Лурье Я.С. Истоки русской беллетристики. Л., 1970.

210. Майков Л.Н. Очерки по истории русской литературы XVII-XVIII вв. СПб., 1889.

211. Майков. Л.Н. Симеон Полоцкий о русском иконописании. СПб., 1889.

212. Макарий (Булгаков), митр. История русского раскола, известного под именем старообрядчества. 3-е изд. СПб, 1889.

213. Макарий (Булгаков), митр. Патриарх Никон в деле исправления церковных книг и обрядов. М., 1881.

214. Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. Кн. 6,7. М., 1996.

215. Малинин В. Старец Елеазарова монастыря Филофей и его послания. Киев, 1901.

216. Малышев В.И. Неизвестные и и малоизвестные материалы о протопопе Аввакуме // ТОДРЛ. Т. 9. М.-Л., 1953.

217. Малышев В.И. Библиография сочинений протопопа Аввакума и литературы о нем 1917-53 гг. // ТОДРЛ. Т. 10. Л., 1954.

218. Малышев В.И. Две заметки о протопопе Аввакуме. М., Л., 1959.

219. Малышев В.И. История первого издания Жития протопопа Аввакума. Л., 1962.

220. Малышев В.И. История «иконного» изображения протопопа Аввакума. ТОДРЛ. Т. 22. М-Л., 1966.

221. Малышев В.И. Летопись жизни протопопа Аввакума // Древнерусская книжность. Л., 1985.

222. Мамин-Сибиряк Д.Н. Великий грешник // Полн. собр. соч. в 20 т. -Екатеринбург, 2002.

223. Матхаузерова С.И. Функции времени в древнерусских жанрах // ТОДРЛ. Т. 27.-М.-Л., 1972.

224. Матхаузерова С.И. Две теории текста в русской литературе XVII в. // ТОДРЛ. Т. 31. М.-Л., 1976.

225. Мельников П.И. На горах: В 2 кн. -М., 1986.

226. Мельников П.И. В лесах: В 2 кн. -М., 1989.

227. Мельников П.И. Метонимия в древнерусском литературном языке XV-XVII вв.: Дисс. к. ф. н.: 10.02.01. СПб, 1994.

228. Мельников Ф.Е. Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви. Барнаул, 1999.

229. Менделеева Д.С. Художественное мировоззрение протопопа Аввакума (Семантика изображения отрицательных героев): Дисс. к. ф. н.: 10.01.01. -М., 2002.

230. Меркулова М.В. Речевая структура образа автора в «Житии» протопопа Аввакума // ТОДРЛ, 1977, Т.32.

231. Минский Н.К. О свободе религиозной совести. // «Новый путь». 1903, янв., №1.

232. Мир старообрядчества: Сб. ст. М., 1995.

233. Мифы народов мира: Энциклопедия: В 2 тт. М., 1992.

234. Мордовцев Д.Л. Великий раскол // Соч. в 2 т. Т. 1. М., 1991.

235. Мотив «телесной толстоты» в творчестве протопопа Аввакума. // Вестник Литературного института им. A.M. Горького. 1999. №1.

236. Мочалов Е.В. Философский анализ религиозно-этических воззрений Аввакума: Дисс. к. ф. н.: 09.00.05. Саранск, 1997.

237. Николаевский П.Ф. Обстоятельства и причины удаления патриарха Никона. -СПб, 1883.

238. Николаевский П.Ф. Московский печатный двор при патриархе Никоне. // Христ. чт., 1890.

239. Николаевский П.Ф. Из истории сношений России с Востоком в XVII в. // Христ. чт., 1892,1-VI.

240. Николина H.A. Поэтика русской автобиографической прозы. М., 2002.

241. Никольский К. О службах русской церкви, бывших в прежних печатных богослужебных книгах. СПб., 1885.

242. Нильский И.Ф. Семейная жизнь в русском расколе. СПб., 1869.

243. Новые черты в русской литературе и искусстве. (XVII начало XVIII вв.). -М., 1976.

244. Очерки истории СССР. Период феодализма XVII века. M.-JI., 1955.

245. Овчинникова Е.С. Иосиф Владимиров. Трактат об искусстве // Древнерусское искусство, XVII век. М., 1964.

246. Панченко A.M. Аввакум как новатор // Русская литература, 1982. № 4.

247. Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ. Л., 1984.

248. Паперн Г.А. Спиноза. // Библиотека Флорентия Павленкова. Биографическая серия. Т. 16. Челябинск, 1996.

249. Патриарх Никон. Протопоп Аввакум: Сб. ст. М., 1997.

250. Патриархия против всего мира. / Собор Отцов Новой Святой Руси. М.: Новая Святая Русь, 1993.

251. Перетц В.Н. Слухи и толки о патриархе Никоне в литературной обработке писателей XVII-XVIII вв. ИОРЯС АН, 1900. Т. V. Кн. 1.

252. Перетц В.Н. Старинная украинская литература (X-XVIII вв.) // Отечество. Сборники национальной литературы России. Т. 1. Пг., 1916.

253. Пигарев К.В. Русская литература и изобразительное искусство. М.,1966.

254. Плюханова М.Б. О некоторых чертах личностного сознания в России XVII в. // Художественный язык средневековья. М., 1982.

255. Понырко Н.В. Кирилло-Епифаниевский житийный цикл. ТОДЛР, Т. 29, -Л., 1974.

256. Понырко Н.В. Дьякон Федор соавтор протопопа Аввакума. // ТОДРЛ., т. 31.-Л., 1976.

257. Потебня A.A. Из записок по теории словесности. Харьков, 1905.

258. Пришвин М.М. В кнаю непуганых птиц.- Петрозаводск, 1957.

259. Прохоров Е.П. Искусство публицистики. М., 1984.

260. Прохоров Е.П. Введение в теорию журналистики. М., 1995.

261. Пругавин В.А. Раскол и сектантство // Вопросы жизни, 1905, № 2. М., 1905.

262. Публицистическая литература раннего старообрядчества: Материалы и исследования. СПб., 1998.

263. Путилов Б.Н. Древняя Русь в лицах: Боги, герои, люди. СПб, 2000.

264. Ранович A.B. О раннем христианстве М., АН СССР, 1959.

265. Раушенбах Б.В. Пространственное построение в древнерусской живописи. -М., 1975.

266. Раушенбах Б.В. Пристрастие: 2-е изд. М., 2000.

267. Робинсон А.Н. Жизнеописания Аввакума и Епифания: Исследования и тексты. М., 1963.

268. Робинсон А.Н. Исповедь-проповедь: О художественности «Жития» протопопа Аввакума // Историко-филологические исследования. М., 1967.

269. Робинсон А.Н. Русская литература на рубеже двух эпох (XVII начало XVIII). Исследования и материалы по древнерусской литературе. Вып. 3. -М., 1971.

270. Робинсон А.Н. Борьба идей в русской литературе XVII века. М., 1974.

271. Робинсон А.Н. Русская литература в историко-функциональном освещении. -М., 1979.

272. Рождественский Т.С. Памятники старообрядческой поэзии. // Записки Московского археологического института. М., 1910, т.VI.

273. Рукописные собрания государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина. Указатель. Т.1 Вып.1-3.-М., 1983-1986.

274. Румянцева B.C. «Житие» протопопа Аввакума как исторический источник. Дисс. к. и. н.-М., 1970.

275. Русское искусство XVIII века. Материалы и исследования. / Под ред. Т.В. Алексеева. М., 1973.

276. Самарин Ю.Ф. Иезуиты и статьи богословско-философского содержания // Сочинения: В 12 т. Т. 6. М., 1887.

277. Самарин Ю.Ф. Избранные произведения.-М., 1996.

278. Сенатов В.Г. Философия истории старообрядчества. М., 1995.

279. Симеон Полоцкий: мировоззрение, общественно-политическая и литературная деятельность. Полоцк, 1999.

280. Симон Ушаков и его время // Гос. музеи Московского Кремля: материалы и исследования. Русская художественная культура XVII в. Вып. VIII. М., 1991.

281. Славяно-русские рукописи XIII-XVII вв. научной библиотеки им. A.M. Горького МГУ (Описание) / Сост. Э.И. Конюхова. М., 1964.

282. Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3 (XVII в.). Ч. 1. С.-П., 1992.

283. Служебник с соборным свитком М., 1667 // Робинсон А.Н. Борьба идей в русской литературе XVII века. - М., 1974.

284. Смирнов П.С. Внутренние вопросы в расколе XVII века СПб., 1898.

285. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. В 15 кн. М., 19591966. Кн. 5-7.-М., 1961.

286. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. В 19 т. Т. 9. М., 1997.

287. Спиноза Б. Краткий трактат о Боге, человеке и его счастье. // Спиноза Б. Избранное. Минск, 1999.

288. Спиноза Б. Трактат об усовершенствовании разума и о пути, которым лучше всего направляться к истинному познанию вещей. // Спиноза Б. Избранное. -Минск, 1999.

289. Спиноза Б. Этика, доказанная в геометрическом порядке. // Спиноза Б. Избранное.-Минск, 1999.

290. Старообрядчество в России XVII XVIII вв. - М., 1994.

291. Старообрядчество в России (XVII-XX века). Вып. 3. Сб. / Отв. ред. и сост. Е.М. Юхименко. М., 2004.

292. Стернин Г.Ю. Художественная жизнь России начала XX века. М., 1976.

293. Субботин Н.И. Дело патриарха Никона. Ист. исследование по поводу XI т. «Истории России» проф. Соловьева. М., 1862.

294. Татищев В.Н. История Российская с самых древнейших времен // Собр. соч.: В 8 т. Т.1.-М.,1992.

295. Теория литературы. В 3 кн. М., 1962-1965.

296. Тиллих П. Мужество быть. // Тиллих П. Систематическая теология. М.-СПб., 2000.

297. Трубецкой Е. Два мира в древнерусской иконописи. М.,1916.

298. Успенский А.И. Влияние иностранных художников на русское искусство во 2-й половине XVII века. // «Золотое руно». 1906, №7-9.

299. Успенский А.И. Иконопись в России до 2-й половины XVII века. // «Золотое руно». 1906, №7-9.

300. Успенский А.И. Русские жанры XVII века. // «Золотое руно». 1906, №7-9.

301. Успенский Б.А. Отношение к грамматике и риторике в Древней Руси XVI-XVII вв. // Литература и искусство в системе культуры. М., 1988.

302. Успенский Б.А. Царь и патриарх: Харизма власти в России (Византийская модель и ее русской переосмысление). М., 1998.

303. Успенский Б.А. История русского литературного языка (XI XVII). - М., 2002.

304. Успенский В.И. Очерки по истории иконописания. СПб, 1899.

305. Ученова В.В. Исторические истоки современной публицистики. М., 1972.

306. Хант П. Самооправдание протопопа Аввакума // ТОДРЛ. Т. 32. Л., 1977.

307. Холлингсворт Мэри. Искусство в истории человека. Флоренция, 1989.

308. Художественный мир средневековья. М., 1988.

309. Шенталинский В. Рабы свободы: в литературных архивах КГБ. М., 1995.

310. Шредингер Э. Что такое жизнь с точки зрения физики? М, 1947.

311. Шушерин И. Известие о рождении и воспитании и о житии святейшего Никона, патриарха Московского и всея России. -М., 1871; М., 1997.

312. Церковный вестник Западно-Европейской епархии, 1929, июнь, № 6.

313. Ягодкин Д.П. Симеон Полоцкий как полемист против раскола. СПб., 1880.

314. Языкознание. Большой энциклопедический словарь. М., 2000.