автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Творчество В. Маяковского во взаимодействии с литературным процессом 1910-1920-х годов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Творчество В. Маяковского во взаимодействии с литературным процессом 1910-1920-х годов"

На правах рукописи

003055286

Култышева Ольга Михайловна

ТВОРЧЕСТВО В. МАЯКОВСКОГО ВО ВЗАИМОДЕЙСТВИИ С ЛИТЕРАТУРНЫМ ПРОЦЕССОМ 1910 - 1920-Х ГОДОВ

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва - 2007

003055286

Работа выполнена на кафедре русской литературы XX века Московского государственного областного университета

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор

Любовь Федоровна Алексеева

Официальные оппоненто!: доктор филологических чаук, профессор

Ирина Юрьевна Иванюшина доктор филологических наук, профессор Ирина Георгиевна Минералова доктор филологических наук, профессор Валерий Алексеевич Редькин

Ведущая организация: Московский государственный гуманитарный университет им. М.А. Шолохова.

Защита состоится 12 апреля 2007 г. в 15 часов на заседании диссертационного совета Д.212.155.01 по литературоведению при Московском государственном областном университете по адресу: 105005, Москва, ул. Ф. Энгельса, д. 2U.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного областного университета по адресу: 105005, Москва, ул Радио, д. 10а.

Автореферат разослан «2-7» Оуефххмя2007 г.

Ученый секретарь диссертационного совета,

доктор филологических наук, профессор Т.К. Батурова

Одна из задач современного литературоведения - изучение истории отечественной поэзии XX века, с-е критики, а также прояснение стержневых и периферийных областей литературного процесса. Это объясняет выбор темы и актуальность исследования: «Творчество В. Маяковского во взаимодействии с литературным процессом 1910 - 1920-х годов».

В течение двух десятилетий 1910 - 1920-х годов для русского поэтического процесса было характерно особое богатство и многообразие: именно в эти годы происходит зарождение и становление самых разных литературных течений и групп, с историей развития которых связано творчество выдающихся художников слова. В течение этих двух десятилетий развертывался и творческий путь В. Маяковского.

1910 - 1920-е годы характеризуются также тем, что именно в эти десятилетия происходят кардинальные изменения в сфере философско-эстетических традиций. Былая сравнительная целостность отечественной культуры начинает относиться к области утраченного, что усугубляется разделением в начале 1920-х годов собственно литературного и литературно-критического течения на две части, одна из которых продолжала свое развитие в советской России, а другая - вследствие исторических обстоятельств - за ее пределами.

Диалог поэта с литературными противниками и единомышленниками в дооктябрьской и Советской России, прижизненная эмигрантская критика, ее оценки творчества Маяковского были рассмотрены нами в предыдущей работе1. В настоящем исследовании изучение сближений и расхождений ряда поэтов и критиков многочисленных литературных течений и групп с эстетическими взглядами и творческими открытиями Маяковского существенно расширено, избраны новые аспекты взаимодействий, самостоятельное значение приобрело изучение литературных течений и групп, так или иначе влиявших на самоопределение Маяковского внутри литературного процесса2.

1 См. Култышеаа О М Поэзия В. Маяковского в восприятии участников литературного процесса 1910 - 1920-х годов. Автореф. дис... канд филол. наук М , 2001. 30 с, а также: Култышева ОМ. Феномен В Маяковского, восприятие современников Екатеринбург, 2003.184 с

2 «Следует признать основными «ингредиентами» литературною процесса, отдельными струями в общем потоке национальной литературной жизни той или иной эпохи большие или меньшие группы писателей, <.,.> связанных относительным, но объективным сходством идейного содержания своих произведений Такие группы писателей <., > наиболее удобно называть литературными течениями» (Поспелов Г.Н Литературный процесс II Литературный процесс: Сборник М., 1981. С 15}

Полемика Маяковского с современниками приобретала форму публицистических статей, публичных выступлений во время поездок по стране и за рубежом, включалась в содержание произведений, отражающих эстетическую программу поэта: стихотворений «Приказ по армии искусств» (1921), «Приказ № 2 армии искусств» (1921), «Разговор с фининспектором о поэзии» (1926), «Послание пролетарским поэтам» (1926), драмы «Баня» (1929-30), поэмы «Во весь голос» (1929-30) и др.

Актуальным представляется не только изучение места и роли литературных течений и групп в развитии русской литературы данного периода, но прояснение основополагающих для искусства проблем: традиций и новаторства, генетических истоков художественного творчества, отношения искусства к действительности и его влияния на общественную жизнь, мировоззрения художника, его ответственности за собственное призвание и др. Для нас важны точки зрения на эти вопросы Маяковского, а также поэтов и теоретиков таких литературных течений и групп, как: символизм, акмеизм, футуризм3, крестьянские писатели (ВСКП и «новокрестьянские поэты»), Пролеткульт, «Кузница», Леф (Новый Леф, Реф), РАПП, МАПП, ВОАПП, конструктивизм (или ЛЦК). Это во многом определило основной предмет исследования. «Объективная антагонистичность идеалов, которую стимулировали творчество и идейные концепции <...> литературных течений, способствовала проблемной заостренности <...> их произведений и вызывала между ними творческую, а также и литературно-критическую полемику. Все это в исторической конкретности и являлось литературным процессом данного периода национальной жизни», - считал Г.Н. Поспелов4.

Мы не ставим перед собой задачи охватить все литературные течения и группы 1910 - 1920-х годов, наше внимание останавпивается лишь на тех, с которыми наиболее активно взаимодействовали творчество и общественная деятельность Маяковского. Естественно, характеристика литературного процесса периода подчинена выяснению места и роли в нем Маяковского. Творчество и деятельность поэта отражаются в нем, как в зеркале и, наоборот, несут в себе свойственное этому процессу многообразие. Поэтому даже тогда, когда мы лишь упоминаем имя Мая-

3 Необходимость изучения творчества выдающихся поэтов начала XX века в сопоставлении с философско-эстетическими принципами модернизма была осознана как насущная задача уже в 1960-е годы Об этом писали Е Тагер, В Орлов, В. Перцов и др.

4 Поспелов Г Н Литературный процесс II Литературный процесс. Сборник. С. 39

ковского, за анализом литературной жизни стоит его фигура как художника и участника культурной деятельности, который не только творчеством, но и организаторским участием влиял на судьбу русской литературы. Несмотря на то, что «каузальность литературного процесса (обусловленность искусства закономерностями общественно-исторического развития. - O.K.) всегда «первична» по отношению к его имманентности (независимому самодвижению искусства. - О./С.)»5, «изучение <...> литературного процесса в аспекте его имманентности означает рассмотрение литературы как особой области духовной культуры <...>. В этом отношении литературное развитие детерминируется профессиональным участием писателя в сложившейся «до него» и складывающейся «вокруг» него духовно-культурной ситуации художественного общения»6.

Тема реферируемой диссертации связана с необходимостью осмысления картины истории отечественной поэзии и ее критики как целостной в ее развитии и бытовании, несмотря на многообразие эстетических и поэтических теорий. Предпринятая работа является опытом комплексного историко-литературного исследования литературоведческой, критической и мемуарной литературы, документов о поэзии и личности Маяковского и литературных течениях и группах 1910 - 1920-х годов, рассматриваемых как взаимопересекающиеся и вследствие этого взаимообога-щающиеся или полемизирующие системы. Стержнем работы явился анализ идеологических и эстетических платформ в их целостности и в индивидуальных проявлениях с точки зрения восприятия ими личности и творчества Маяковского, а также «соприкосновений» или «взаимоотталкиваний» различных поэтических систем обозначенного периода.

Цель работы - уяснить место В. Маяковского в сложном и многообразном литературном процессе 1910 - 1920-х годов и заново выявить значение поэта в истории русской поэзии; охарактеризовать взаимодействия теорий литературных течений и групп указанного периода между собой и в соприкосновении с творческой системой Маяковского, перспективу их развития в литературном процессе 1910 - 1920-х годов; а также вписать в контекст периода малоизвестные исследовательские и критические работы, дающие дополнительную информацию об истории русской литературы двух десятилетий.

5 Тюпа В И Соотношение каузального и имманентного в литературном развитии II Литературный процесс: Сборник. С. 68.

6 Там же. С. 73.

Отсюда вытекают конкретные задачи работы, главные из которых состоят в следующем:

• изучить творческое наследие Маяковского в плане его взаимодействий с современным ему литературным процессом;

• провести анализ литературоведческих концепций и интерпретаций истории русской литературы 1910 - 1920-х годов, предпринятых отечественной и зарубежной наукой;

• прояснить причины и уточнить содержание полемики Маяковского с литературными противниками:

• охарактеризовать творческий диалог поэта с литературными единомышленниками;

• проанализировать многообразные интерпретации поэтической индивидуальности Маяковского в прижизненной критике;

• осмыслить реакции Маяковского (выраженные в стихотворных и литературно-критических сочинениях) на деятельность сторонников различных литературных течений и групп;

• исследовать сближения и контрасты в творческих системах Маяковского и членов других литературных течений и групп;

• выявить характер литературного процесса периода, принципы и итоги «взаимовлияний» творческих индивидуальностей.

Мы не ставим специальную задачу текстуального сопоставления произведений Маяковского и каждого из представителей течений и групп, а также самостоятельного изучения их поэтических систем. Нас интересует прежде всего Маяковский как один из центров литературного процесса 1910 - 1920-х годов и его реакция на эстетические теории и программы современных для него течений и групп, в том числе и воплощенные в конкретных произведениях.

Методологической основой исследования явились выработанные современным литературоведением системно-аналитический, историко-генетический, историко-эстетический, типологический и компаративный методы. Анализ социально-политических, нравственно-философских и эстетических аспектов восприятия поэзии Маяковского в их взаимосвязи и взаимообусловленности с современными поэту литературными течениями и группами ведется в русле сравнительно-исторического подхода. При необходимости к рассмотрению принимаются отзывы современни-

ков о поэте, опубликованные позднее. Вводится характерный для деятельности Маяковского общекультурный контекст, вне которого отдельные факты восприятия его поэзии и лирического «я» не могут быть удовлетворительно объяснены. Проблемно-хронологический принцип положен в основу структуры диссертации.

Опорой диссертационного исследования послужили авторитетные теоретические труды поэтов нач. XX века: А. Блока, А. Белого, С. Городецкого, Н. Гумилева, Вяч. Иванова, М. Кузмина, О. Мандельштама; философские концепции, повлиявшие на русскую культуру вообще и, в частности, на поэзию: Н. Бердяева, Ф. Ницше, В. Соловьева, Н. Федорова; литературоведческие работы о лирике М. Гаспарова, В. Жирмунского, Р. Иванова-Разумника, Н. Харджиева; работы маяковедов В. Альфонсова, Б. Гончарова, В. Дувакина, В. Перцова, В. Ракова, Г. Черемина; историков поэзии XX века К. Азадовского, Л. Алексеевой, В. Баевского, В. Зем-скова, Р. Иванова-Разумника, О. Клинга, С. Коваленко, С. Красицкого, А. Михайлова, Л. Смирновой, Н. Солнцевой, Л. Спиридоновой и др.

История вопроса. Переходя к обзору литературоведческих исследований о Маяковском, отметим, что тенденциозность является отличительной, но отнюдь не единственной и даже не основополагающей их чертой. О творческих связях Маяковского с литературными течениями и группами 1910 - 1920-х годов, а также с отдельными творческими индивидуальностями глубоко и содержательно писали В.О. Перцов7, С.А. Коваленко8, В.П. Раков9, С.И. Шешуков10, Г.С. Черемин11, Н.И. Харджи-ев12. Однако при анализе научных и литературоведческих интерпретаций источников о жизни и творчестве Маяковского определяющую роль нередко играли убеждения исследователей, воспринимавших его, прежде всего, как знаковую фигуру советских идей в поэзии первой трети XX века (с одной стороны, это советские исследователи В. Дувакин, Н. Пли-

7 Перцов В О. Маяковский и Есенин II Маяковский и советская литература Статьи, публикации, материалы и сообщения. М., 1964. С. 49-77

8 Коваленко С А Маяковский и поэты конструктивисты II Там же С 163-213

9 Раков В.П. Маяковский и советская поэзия 20-х гг. Изд-е 2. М, 1976.

10 Шешуков СИ Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов. Изд-е 2-е. М„ 1984.

11 Черемин Г С В.В. Маяковский в литературной критике 1917 -1925. Л., 1985

12 Харджиев Н И Веселый год Маяковского II Харджиев Н И. Статьи об авангарде В 2 т, М.. 1997. Т. 2. С. 8-35; его же. Маяковский и И Северянин II Там же. С. 37-67; его же. Маяковский и Хлебников II Там же. С. 83-96; его же. Маяковский и Е. Гуро // Там же С 113-114: его же. Заметки о Маяковском II Там же. С 97-213.

ско, В. Альфонсов; с другой - охваченные скепсисом оппоненты из русского зарубежья Р. Гуль, П. Пильский, В. Ходасевич, а также задавший критический тон в конце 1980-х годов Ю. Карабчиевский). Через столь разное восприятие поэзии Маяковского и его места в литературном процессе начала XX века можно проследить отчетливо проявившееся политическое, эстетическое, нравственное противостояние многих, писавших о поэте до революции и после нее, внутри страны и за ее рубежами.

В советской науке о Маяковском изучение жизни и творчества поэта было посвящено, прежде всего, работе над текстами произведений, их комментированию, установлению реальных фактов и событий его биографии, созданию монографий и отдельных литературоведческих работ, посвященных тому или иному периоду, аспекту творчества. Работы о деятельности Маяковского, созданные его современниками, маяковед-ческой наукой привлекались, как правило, в качестве исторических фактов13. Проблемы наследования литературных традиций, творческих взаимодействий Маяковского и литературных течений и групп 1910 -1920-х годов рассматривались во множестве работ, посвященных поэту и литературной ситуации периода. В той или иной мере обозначенной темы касались в своих монографиях И. Машбиц-Веров14, А. Метченко15, 3. Паперный, Ф. Пицкель, В. Перцов16, К. Петросов17, В. Раков18, Г. Чере-мин19. Ценный материал по вопросам художественной преемственности и природы поэтического «я» Маяковского, а также восприятия его личности и творчества литературными современниками содержит книга В. Тренина и Н. Харджиева «Поэтическая культура Маяковского» (М., 1964). Нам импонирует подход названных ученых к рассмотрению культурно-исторических и философских предпосылок образования поэтического мира Маяковского, типологических и генетических связей поэта с творческими индивидуальностями и поэтическими теориями множества литературных течений и групп нач. XX в. Однако, фокусируясь на полемике между группами по злободневным проблемам литературного творчест-

13 Напр.: ЛавутПИ Маяковский едет по Союзу. Воспоминания Изд-е 2 М , 1969, Лурье А.Н Лирический герой в поэмах Маяковского (Лекция .) Л, 1972 и др.

14 Машбиц-Веров И Поэмы Маяковского. Изд-е 2. М„ 1963.

15 Метченко А. Маяковский. Очерк творчества М, 1964.

16 Перцов В. Маяковский Жизнь и творчество: В 3 т. М.„ 1969 -1973.

17 Петросое К Творчество В В Маяковского. М., 1935

13 Раков В Маяковский и советская поэзия 20-х годов М, 1976.

19 Черемин Г. В В. Маяковский в литературной критике 1917 -1925. Л., 1985.

ва, авторы книги не ставили перед собой задачи выяснения принципов и итогов конкретного взаимсдействия художественных систем отдельных поэтов и Маяковского. Наша работа призвана устранить этот пробел.

Монография В.П. Ракова «Маяковский и советская поэзия 20-х годов» (М., 1976) посвящена творческим и критическим взаимодействиям Маяковского и ряда советских поэтов, расцвет творчества которых приходится на 1920-е годы. Автор предпринял основательный литературоведческий анализ творческих связей Маяковского с поэтами Пролеткульта, «Кузницы», Лефа, Нового Лефа, РАПП и ВАПП, развернул широкую историко-литературную экспозицию, но ввиду идейных приоритетов его современности имел социологически одностороннее представление о литературной ситуации первых полутора послереволюционных десятилетий. В сферу научных интересов автора не попали ценные для формирования поэтической индивидуальности Маяковского 1910-е годы, ознаменовавшиеся интенсивным влиянием на поэта таких участников литературного процесса, как символисты, акмеисты и футуристы.

Неоценимый вклад в изучение творческих взаимосвязей Маяковского и ряда сложившихся после революции литературных групп внесла работа Г.С. Черемина «В.В. Маяковский в литературной критике 1917-1925» (Л., 1985), Данная исследование существенно дополнило представление о роли Маяковского в истории развития советской поэзии послереволюционных лет. Работа Черемина содержит ценный анализ показательных высказываний советской критики о поэте. В монографии имеются главы «Пролеткульт и «Кузница» о Маяковском» (С. 41-53), «Пролеткульт и футуристическая критика 1921 -1922 гг.» (С. 143-156), «Лефовская критика» (С. 157-177) и др. Автор основательно подготовил пути для дальнейшего исследования диалога Маяковского с современниками.

Огромный интерес для истории отечественной литературы представляют работы В.Н. Терехиной20. В них впервые за историю советского литературоведения был осуществлен анализ критики русского зарубежья 1920 - 30-х годов о творчестве Маяковского.

Сегодня наблюдается интенсивное переосмысление советской истории и вместе с ней - литературного процесса, меняются взгляды на об-

20 Терехина В.Н. Первая эмиграция о Маяковском (М.А. Осоргин, М, Слоним, Н Оцуп)» / Вступ. ст., публ и коммент Л А Селезнева и В Н Терехиной //Литературное обозрение. 1932 № 3/4 С 33-45; Терехина В.Н. Творчество В.В Маяковского в критике русского зарубежья 1920 -30-е гг.- Автореф. дис канд. филол наук М , 1993,

щепринятые эстетические ценности и, в том числе, творчество Маяковского. Наблюдается и другой процесс: мемуаристика и литературная критика зарубежья входят в отечественный научный оборот без должной экспертизы и получают неверные акценты. Возникающие в этих условиях «новые» представления о Маяковском нельзя оценивать вне понимания современного общественно-политического контекста, его «разоблачительного пафоса». Так, вышедшая в 1985 г. в Мюнхене (в 1990 г. в Москве) книга Ю. Карабчиевского «Воскресение Маяковского» отличается интенсивностью отрицательных эмоций автора и азартными заменами «плюсов» на «минусы» в оценках творчества поэта. Не являясь строго научной работой, книга, тем не менее, задала неверный интерпретационный тон, повлияв на некоторые современные концепции творчества и личности поэта21.

Настоящее исследование основывается на понимании, что многое в истории маяковедения нуждается в критическом переосмыслении, однако интерпретация определенных положений должна опираться на аргументированный анализ источников и не может вести к их исключению из историко-литературной памяти. Мы полагаем, что некоторые идеи нормативной культуры советского времени должны быть осмыслены с помощью серьезных аналитических исследований, лишенных узкоидеологической предвзятости. То же относится и к анализу мнений, звучавших со стороны скептически настроенной по отношению к футуристам дооктябрьской критики, политических оппонентов Маяковского из первой волны русской писательской эмиграции, иностранной критики.

Предметом изучения является наследие В.В. Маяковского в полном объеме, выборочно поэтические и теоретические сочинения отечественных символистов (К. Бальмонта, А. Блока, А. Белого), акмеистов (А. Ахматовой, О. Мандельштама, Н. Гумилева, В Нарбута), футуристов (В. Хлебникова, Н. Асеева, А. Крученых, Д. Бурлюка, Е. Гуро), крестьянских писателей (членов ВСКП и «новокрестьянских поэтов» (С. Есенина, Н. Клюева, С. Кпычкова), поэтов, писателей и теоретиков Пролеткульта, литературной группы «Кузница», Лефа (Нового Лефа, Рефа), РАПП (МАПП. ВОАПП), конструктивистов. В качестве материалов для анализа привлекаются отзывы о поэте и рецензии на его поэзию и публичные выступления общественных деятелей и политиков: В. Ленина, А. Луна-

21 Например' Акимов В.М. «В щенка смиренный львенок..,» (Неюбилейные размышления о Маяковском) II Маяковский и современность. Сб. СПб., 1995. С 7-19.

чарского, И. Сталина, Л. Троцкого; дореволюционных, советских и эмигрантских критиков и писателей22. Очень ценными якились для нас свидетельства современников поэта, хранящиеся в РГАЛИ23 в виде рукописей и газетных вырезок.

Не оставляя за рамками диссертации критические отзывы и фило-софско-эстетические суждения, существовавшие и формировавшиеся в стране, мы уделили внимание взглядам и концепциям литераторов зарубежья и, прежде всего, русской эмиграции. Литературная критика и мемуаристика русского зарубежья дала немало примеров тонкого понимания личности и творчества Маяковского (наиболее заметными здесь явились работы Ю. Анненкова, Д. Святополка-Мирского, М. Цветаевой, Р. Якобсона). Не остались вне поля нашего зрения и отрицательные, в том числе грубо социологические выступления против поэта, родившиеся в эмигрантской среде. В ходе изучения вопроса, библиографического и архивного поиска были проанализированы источники, включающие монографии, сборники, отдельные главы книг, статьи, рецензии, заметки, мемуары, письма и документы деятелей русской эмиграции, полностью или частично посвященные Маяковскому и проливающие свет на природу мнений о его творчестве. При этом исследовались материалы не только берлинского и парижского центров расселения русской эмиграции, но и русских землячеств Латвии, Чехии, США.

Научная новизна диссертации обусловлена тем, что в ней рассмотрены такие аспекты советской и зарубежной маяковскографии, которые не получили необходимого освещения в науке. В историю литературной критики и русской литературы XX века вписываются малоизвестные трактовки личности, поэтического мира Маяковского и его творческих связей. В работе раскрываются не получавшие ранее должного внимания ученых внутренние контакты поэтического мира и авторского «я» Маяковского с поэтическими системами творческих индивидуальностей из других литературных течений и групп. Отбор имен, взятых для сопос-

22 В их числе- Г Адамович Е. Аничков, Ю Анненков, Н Асеев, А Богданов, Д Бурлюк, Р. Гуль, К. Зелинский, Ю. Иваск, В Каменский, А Крученых, М. Осоргин, Н. Оцуп, П. Пиль ский, Д. Святополк-Мирский, М. Слоним, Ю. Тералиано, С. Третьяков, Н. Устрялов, М Цветаева, Н Чужак, К Чуковский, С. Шаршун, Р. Якобсон и др.

23 РГАЛИ. Фонды Маяковского В В, Асеева Н.Н , Лелевича Л.Г, Либединского Ю.Н., Каменского В В , Всесоюзного общества пролетарских писателей «Кузница», ВАПП, РАПП, ЦК пролетарских культурно-просветительных организаций «Пролеткульт» и др

тавления с Маяковским, нередко обусловлен стремлением осветить ма-лопроясненные творческие связи поэта.

Новизну определяет также изучение не освоенных наукой эпистолярных, биографических, историко-литературных и публицистических (в том числе иностранных (русско- и иноязычных) источников. Диссертация вводит в научный обиход многие архивные материалы из РГАЛИ (фонды В. Маяковского, Н. Асеева, Л. Брик и В. Катаняна, Г. Деева-Хомяковского, Г. Лелевича, А. Крученых, В. Каменского, В. Шершеневича, Пролеткульта, литературной группы «Кузница», ВАПП, РАПП, ЛЦК, журнала «На литературном посту»). Привлекаются литературные и документальные источники из различных отделов РГБ, ГПИБ, ИНИОН, ВГБИЛ им. М.И. Рудомино, ГНПБ им. К.Д. Ушинского, библиотеки периодических изданий при ГАРФ. Архивные материалы позволили аргументированно раскрыть малоисследованные в филологической науке, но существенные для осмысления русской поэзии XX века аспекты творчества Маяковского в его взаимосвязях с литературными течениями и группами 1910 - 1920-х гг. В итоге во многом новыми становятся трактовка творческого наследия поэта, генезиса мотивов и образов, звучание некоторых произведений.

Научно-практическое значение работы предполагается в возможности использования ее материалов для изучения истории русской поэзии и литератуоной критики 1910 - 1920-х годов, а также для разработки циклов лекций по основному и специальным курсам русской литературы XX века, в деятельности спецсеминаров по проблемам творчества Маяковского, литературного процесса и поэзии начала XX века.

Апробация работы осуществлялась на занятиях республиканской школы-семинара докторантов «Актуальные вопросы развития образования и науки» (октябрь 2002 г.), V (Тютчевских - апрель 2003 г.) и VII (Есенинских - март 2005 года) Методических чтениях, проходивших на базе Нижневартовского госпединститута, а также на I и II Международных научных конференциях «Малоизвестные страницы и новые концепции русской литературы XX века» (МГОУ, июнь 2003 г., июнь 2005 г.), межвузовской научной конференции «В. Маяковский в современном мире» (РУДН, ноябрь 2003 г.), а также в лекциях по творчеству В. Маяковского, на семинарских занятиях со студентами. Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры русской литературы XX века Московского государственного областного университета.

Структура работы определяется ее целью и задачами: диссертация состоит из введения, шести глав, заключения и библиографии.

Содержание диссертации

Во введении обосновывается актуальность темы, устанавливаются цели и задачи работы, дается обзор материалов по истории проблемы, определяются методологическая основа и структура диссертации.

Первая глава «В. Маяковский в оценке прижизненной критики» на основе анализа высказываний дореволюционной (параграф 1.1), эмигрантской (1.2), советской (1.3) и иностранной критики (1.4) делает выводы об особенностях восприятия поэзии и личности Маяковского в зависимости от разности идейно-эстетических взглядов и поэтических вкусов рецензентов; показывает, что творчество поэта было в фокусе острой борьбы мнений. Подводя итог анализу высказываний в дореволюционной газетно-журнальной критике о раннем творчестве Маяковского и футуристах, диссертант заключает следующее. Несмотря на желание поэта представить свои отношения с читающей, воспринимающей на слух, рецензирующей публикой в свете «вечного скандала», снискать для себя репутацию «отверженного» поэта, выявлено преобладание над мнениями «ругательного» характера (К.Б. «По поводу объявленной лекции футуристов», 1914; А. Бухов «В защиту Маяковского. Необходимое последствие к его исповеди», 1915) объективных оценок. Многие отзывы носят аналитический, непредвзятый характер, содержат аргументированную критику (В. Брюсов «Год русской поэзии», 1914). Имеются даже «хвалебные» отклики современников (В. Нежданов «Футуристы», 1914). Многие дооктябрьские рецензии обнаруживают попытку понять творчество футуристов и определить сущность поэзии Маяковского.

Отношение деятелей русского зарубежья к Маяковскому, посвятившему свой дар служению революционной идее, было неоднозначным. С одной стороны, эмигрантская критика не принимала «формализма» стихов Маяковского, подчеркнутой резкости его поэтической манеры, «озлобленности» против старого миропорядка, постоянного «яканья» и бахвальства своей «силушкой» - силой нового, попирающего старое (Г. Адамович, Е. Аничков, Р. Гуль, П. Пильский, В. Ходасевич). На поэта распространялись стереотипы, сложившиеся в эмигрантской литературной среде относительно футуризма, не принимавшего культурных традиций, и большевизма, требовавшего общедоступной поэзии (М. Слоним «Литература наших дней», 1922; В. Тукалевский «На гранях революции», 1922). С другой стороны,'за Маяковским признавался его могучий и оригинальный талант, меткий, живой язык, подкупающая жертвенность (мнения Д. Святополка-Мирского, М. Цветаевой). Эмигрантская критика

высказывала сожаление по поводу возложения «на алтарь революции» выдающегося таланта поэта, превратившегося якобы в источник славословия новому режиму (А. Левинсон «Поэзия в Советской России. Самоубийство Маяковского», 1930; Н. Оцуп «Миф Вл. Маяковского», 1961). «Наступание на горло собственной песне» эмигранты истолковывали подчас в вульгарно-социологическом ключе, считая, что гражданственность поэта шла «в ущерб» поэзии и являлась предательством Маяковского по отнонюнию к себе. Однако обилие критических отзывов - еще одно доказательство значительности Маяковского, актуальности его творчества для эпохи, литературного процесса 1910 -1920-х годов и всего XX века, признание огромности и многогранности его таланта.

В отличие от длительного «периода славословия» Маяковского (1935-1970), наступившего после знаменитой резолюции Сталина, литературно-критические оценки поэта в советской периодике 1920 - нач. 1930-х гг. не были столь однозначными Подвергались критике его «устаревающая» стиховая система (К. Чуковский «Ахматова и Маяковский», 1920; И. Сергиевский «Сегодня В. Маяковского», 1926), недоступность стихов для понимания (П. Яровой «Через содержание - к технике, через технику - к массам», 1921), «рекламистское» лирическое «я», неизжитый индивидуализм (Н. Рыкова «Творческий путь Вл. Маяковского», 1930; А. Ефремин «Поэт-трибун. Годовщина смерти Маяковского», 1931). Одновременно с отрицанием значения раннего творчества предпринимались попытки социологизировать Маяковского, свести его поэзию к агитации за советский режим (А. Тарасенков «Маяковский сегодня», 1934).

Отношение к личности Маяковского в зарубежной прессе зависело от политических взглядов рецензентов и степени их предвзятости в отношении «поэта революции». Отпечаток накладывало восприятие советской страны и социалистического строя, поскольку Маяковский чаще всего представал как полпред Советского Союза. Помимо политической подоплеки в явлении Маяковского видели загадочность и размах «русской души», футуристическую суть поэзии. Эти отклики в большинстве опираются на тщательный анализ прижизненных переводов Маяковского на иностранные языки. Появившиеся же за рубежом вскоре после самоубийства поэта сенсационные и противоречащие друг другу, часто с искажением фактов заметки на страницах левой и правой прессы демонстрируют поверхностное восприятие жизни и творчества Маяковского (например, A Poet's Suicide // The Star. Southampton. 1930.15 арг.). Однако нельзя не признать, что сам факт повышенного внимания к советскому

поэту, «реагирования» на его выступления за рубежом и произведения говорит о масштабе значения творчества Маяковского.

Анализ откликов на произведения поэта в рассматриваемый период позволил выделить три основных подхода критики к Маяковскому: отождествление творческой практики и взглядов поэта с политикой большевизма; оценка личностных и поэтических качеств через призму идей футуризма; обоснование плодотворности (или губительности) для поэта его внутренней связи с идеями революции,

В главе второй «Отечественный символизм. Прецедент жизне-преобразующего творчества» рассматриваются вопросы, посвященные эстетическим и поэтическим концепциям символизма как художественного течения, наметившего основные тенденции и в целом определившего развитие русской культуры первой трети XX века. Детально исследуется вопрос о приоритетной роли символизма в литературном процессе начала XX века, поскольку «все дру! ие течения и группы возникли как противостоящие ему, - по отношению к пониманию роли творчества, к слову и образу как первоэлементам поэтического искусства»24, и в частности для Маяковского. Влияние старших современников-символистов, несмотря на осознание их чуждыми социально и эстетически («Я сам», 1922.1928), сказалось в произведениях Маяковского первых лет его литературной деятельности. Символизм ощущается даже в ориентированных на традиции живописного кубизма первых стихах поэта (увлечение скрытыми смыслами при создании современного урбанистического пейзажа - «Ночь», «Вывескам», использование поэтических архаизмов, вызывающих ассоциации со стихотворениями В. Брюсова, включение типично символистских образов-концептов - «звезды», «фонари», что «в короне газа», «желтые ядовитые розы» и т.д.). От символистской поэтики условность и аллегоричность персонажей в трагедии «Владимир Маяковский», которая дает основания сближать эту пьесу Маяковского с драмами А. Блока или пьесами Л. Андреева; игра звукоподражательными аллитерациями («Шумики, шумы, шумищи...»), вызывающая в памяти стихи К. Бальмонта, и многое другое. Несмотря на стремление Маяковского говорить «про другое», в творчестве поэт задается теми же вопросами, которыми мучались лучшие из символистов,

24 Алексеева Л Ф Русская поэзия 1910 - 20-х годов Поэтический процесс и творческие индивидуальности Автореф дис .. д-рафилол наук М, 1999 С 3

что обусловило глубокий трагизм большинства его дооктябрьских произведений

Свидетельства современников и литературно-критическое наследие поэта показывают, что Маяковскому было присуще демонстративное стремление «освободиться от устаревшего» в поэтическом арсенале символистов. Однако напор, с каким поэт и другие «гилейцы» перечеркивали наследие символизма, напротив, свидетельствует о мощной, по словам O.A. Клинга, «остаточной» символистской энергии25 в творчестве футуристов. В первую очередь это касается лирических структур, ритмики и языковых экспериментов, начатых Брюсовым и Бальмонтом и продолженных Маяковским. Оппозиция «футуриста» по отношению к символистам нередко была лишь декларацией. Часто заявленная враждебность не перечеркивала внутренней общности мироощущения и поэтических программ символистов и Маяковского.

Характеристика связей поэта с отдельными творческими индивидуальностями, чье творчество воспринималось современниками как символистское (К. Бальмонтом, А. Блоком и А. Белым), позволила обнаружить параллели и взаимоисключающие моменты между художественными мирами Маяковского и названных поэтов. Наряду с указанием Маяковского в автобиографии на попытку подражать Белому и Бальмонту в стихотворной «новизне»26, существуют примеры его неприязненных высказываний о К. Бальмонте. Так, в статье «В.В. Хлебников» (1922)27, восхищаясь экспериментаторством ранней вещи поэта, который «развивал лирическую тему одним словом»28, Маяковский порицал «словесное убожество» и «тавтологию» Бальмонта29. Однако, несмотря на стремление отгородиться от Бальмонта, Маяковский своим творчеством демонстрирует немало общего с предшественником. Так, о родстве поэзии Маяковского с поэзией Бальмонта свидетельствует их любовь к эпатажу (причем дерзость Маяковского, как и дерзость Бальмонта, в основе имеет противоположное качество - робость, мешающую им воплотить в жизнь потребность самоутверждения). Личности огромной, с большой буквы, коей заявили себя они, было бы тесно в узком лирическом мирке

25 Кпинг О А. Влияние символизма на постсимволистскую поэзию в России 1910-х годов Проблемы поэтики. Автореф. дис ... д-рафилол наук М., 1996 С. 30.

26 Маяковский В В. Поли собр соч.: В 13т. М., 1955-1961. Т. I. С. 18-19.

27 Там же. Т XII С 25-26.

28 Там же С 25

29 Там же С 26.

камерной поэзии. Во многом отсюда и присущий обоим индивидуализм (О. Мандельштам говорил о Бальмонте: «Потребность самоутверждения у него прямо болезненна. Он не может сказать "я" вполголоса. Он кричит "я": «Я - внезапный излом, я - играющий гром». На весах поэзии Бальмонта чаша "я" решительно и несправедливо перетянула чашу "не-я"»30. Это сказано будто о Маяковском, который ощутил силу заявить миру о себе «во весь голос». Подобную тенденцию к гиперболизации «я» и, в то же время, к слиянию личного «я» с общественным «мы» обосновал Вяч. Иванов в статье «Духовный лик славянства». Он считал это закономерным проявлением такой свойственной славянам черты, как соборность3^. Наконец, роднит поэтов «солнечность» образов их лирических героев. Несмотря на традицию относить генеалогию образа солнца у Маяковского к влиянию И Северянина (в частности, Н. Харджиев считал, что солнечные образы Северянина нашли свое отражение в стихотворении Маяковского «Необычайное приключение...» (1920)32), более убедительна точка зрения Н. Оцупа, сближавшего этот образ Маяковского с солнечными образами К. Бальмонта. Здесь видится не северянинский эгоцентризм, а скорее прометеевское желание быть полезным (ср.: Маяковский: «Душу вытащу, / растопчу, / чтоб большая! - / и окровавленную дам, как знамя» и Бальмонт: «Солнце красное, сказал мне мой родной народ, / И о вольном красном солнце сердце мне поет») (11.1).

А. Блок для Маяковского во многом был идеалом поэта (в статье «Умер Александр Блок» скорбящий поэт признавал: «Славнейший мастер-символист Блок оказал огромное влияние на всю современную поэзию»33). Творчество Блока и Маяковского объединяет в первую очередь глубокое понимание эпохи, ее духовного брожения, искренняя боль за униженного и утратившего духовную высоту человека. Оба они стремились постичь и воплотить в слове революционные настроения современников. Для них обоих характерно скептическое отношение к литературной традиции и одновременно умение видеть в поэзии прошлого живое. неумирающее начало. Во многом сходно, хотя и в ярко выраженной индивидуально неповторимой поэтической форме, решается ими городская тема. Увлечение техникой и неприятие бездушного техницизма,

30 Мандельштам О Слово и культура М., 1987 С. 260

31 Иванов В Эссе, статьи, переводы. Bruxelles, 1985. С, 205.

32 Харджиев H И Маяковский и И. Северянин II Харджиев НЛ Статьи об авангарде' В 2 т T 2 С 63

33 Маяковский В В.: Соч В 2т M, 1987 T I!. С 629.

обезличивающей стандартизации характерно для каждого из двух поэтов, хотя на этс». пути они находили не только родственные, но и прямо противоположные открытия. Областью взаимодействия поэтических систем двух великих художников слова является также ритмико-интонационная сторона стиховой деятельности, смелые эксперименты с метрикой, новаторство в области стихосложения (11.2).

Многоролевая функция образа лирического героя, близость его к образу Богочеловека Заратустры, характерные для творчества Маяковского, оказываются соотносимыми с особенностями творческого воплощения А. Белого. Как и персонаж Белого, герой Маяковского стоически переносит страдания за лишенное счастья человечество, за «обезлюблен-ную» землю. Проведенный анализ позволил сделать заключение и о близости стилистических манер поэтов. Маяковский во многом явился последователем Белого в области «разложения русского стиха», метрических экспериментов, графической разбивки стихов. «Точкой отталкивания» поэтов явилось отношение к религиозной теме. Если герой Маяковского редко раскаивается в неверии, то Богочеловек Белого в конце концов прозревает в своих притязаниях дьявольские происки и чает воскресения Божьего, смиренно принимая все испытания и страдания, которые посылает Отец. Параллельно рассматривается тема быта в творчестве поэтов. Маяковский поддержал лозунг «Смерть быту!», провозглашенный в литературе начала XX века, т.к. он был созвучен его неприязни к обывателю. Не считая отражение быта целью писателя, Белый не видел в подобной борьбе средства, с помощью которого можно создать «образчики творчества, отражающие величие нашей эпохи»34 (11.3).

Третья глава «В. Маяковский и акмеизм» посвящена творческим взаимодействиям Маяковского и поэтов, объединившихся в начале 1910-х годов под сенью акмеизма. Долгое время считалось, что между творчеством акмеистов, которые рассматривали искусство как сумму секретов, передаваемых из поколения в поколение замкнутой кастой мастеров, и футуристов, одним из заглавных лозунгов сделавших формотворчество и ориентированность искусства на массу, существует пропасть. В данной связи небезосновательным видится заявление В. Дувакина, касающееся взаимоотношений акмеистов и футуриста Маяковского: «Совершенно очевидно, что для Маяковского, субъективную личную рево-

и Адамович Г.В Белый о быте в литературе. - А. Неверов II «Звено» 1923 - 1926 гг. Литературные беседы. СПб., 1998. Кн. 2. С 11.

люционную настроенность которого <...> нет никаких оснований ставить под сомнение, акмеисты никак не могли стагь даже временными попутчиками»35. Однако обращение к сопоставительному анализу поэтических систем Маяковского и ряда поэтов, называвших себя акмеистами, дало все основания для иного вывода: системы эти имеют между собой много общего как в области эстетических теорий, так и в области поэтики.

В числе литературных пристрастий Маяковского («Он любил Блока»36, «Он любил Асеева»37) В. Шклорский называет и творчество А. Ахматовой: «Маяковский любил поэта Ахматову»38. В свою очередь, у Ахматовой есть стихотворение «Маяковский в 1913 году» (1940), свидетельствующее о том, что поэтесса неравнодушно относилась к творчеству Маяковского. Роднят творчество поэтов патриотические мотивы и тема неразделенной любви. Однако, несмотря на свойственные обоим поэтам стремление приблизить свой поэтический словарь к простоте разговорной речи, частые перемены ритма, диссонансную фонику, немелодичность стихов, новизну и неожиданность рифм, варьирование размеров, эти элементы поэтики были подчинены разным целям. Что касается разговорности поэтической речи Ахматовой, то она призвана была поставить творчество поэтессы в один ряд с живым, неписаным словом и никогда не выходила за целомудренные рамки, а Маяковский стремился привнести в поэзию наряду с разговорным стилем уличные прозаизмы, вульгаризмы, бранную лексику с целью преодоления условностей поэтического языка, усиления выразительности, правдивого отражения антиэстетизма окружающей жизни. Новизна и неожиданность рифм, с точки зрения Ахматовой, не должна была делать их преувеличенно звучными, в то время как для Маяковского важна была броскость, заметность рифм, делающая его художественные образы особенно выпуклыми. Метрические эксперименты, варьирование размеров в пределах одного стихотворения, по замыслу Ахматовой, должны были соответствовать «психологическому содержанию поэтических строк»39. Пожалуй, единственным элементом поэтики, обозначившим безусловное

35 Дувакин В. Радость, мастером кованная' Очерки творчества В В Маяковского М, 1964. С 28

36 Шкловский В.Б. Собр. соч.: В 3 т. М , 1973-74 Т. 3 С. 49

37 Там же С. 123

Там же С 49

39 Жирмунский В Преодолевшие символизм II Антология акмеизма. Стихи Манифесты. Статьи Заметки. Мемуары М , 1997 С. 219.

сходство поэтической манеры Ахматовой и Маяковского, стали частые перемены ритма, использование диссонслсной фоники, что создавало принципиальную немелодичность их стихов. Такие формы поэтики Ахматовой и Маяковского призваны были передать читателю ощущение душевной муки их лирических героев, остро переживающих дисгармонию современного мира и разобщенность с окружающими (ПИ).

Сопоставление поэтических систем О. Мандельштама и Маяковского привело к выводу, что поэты, безусловно, занимают принципиально разные позиции. Ранние стихи Мандельштама опираются на символизм с его идеями призрачности объективной реальности, важности символа-намека на непознаваемое, но существенное с точки зрения познания истины. Герою Мандельштама окружающая действительность кажется мнимой, ненастоящей, а люди, ее населяющие, марионетками («Есть целомудренные чары...», 1909). Герой Маяковского, напротив, демонстрирует активную преобразовательную позицию по отношению к миру. Маяковский добивался особой - ораторской - интонации, так как его стихотворения были рассчитаны, прежде всего, на аудиторию. Это один из способов, помогавших поэту создавать образ «человека-борца». Подобные субъектно-объектные отношения обусловили и лексические предпочтения поэтов. Мандельштам тяготеет к традиционному поэтическому словарю, к абстрактным словесным построениям. Его лирический герой не стремится к сближению с действительностью, «строит <...> абстрактные словесные схемы»40 («Silentium», 1910; 1935). Маяковский же модернизирует язык своей поэзии и предпочитает конкретику, особенно в антивоенных и социально-тематических произведениях («Война и мир», 1915-16). С другой стороны, столь непохожие творческие индивидуальности обнаруживают единство в выборе средств выразительности, художественных приемов. Для обоих характерно тяготение к изощренной метафоризации, неожиданным сравнениям, любовь к сопряжению «далеких» планов. У Мандельштама методически встречается нарушение пропорций изображаемых предметов и явлений, когда между предметами незначительными и большими исчезает перспективное соотношение, а близкое и отдаленное оказывается равных размеров («Медлительнее снежный улей...», 1910). Фантазия Маяковского соединяет - подчас в одной строке - полярно противостоящие категории: смешное и страшное, низменное и возвышенное, микроскопически малое и вселенски

40 Там же С. 233

грандиозное: «Если б был я / маленький, / как Великий океан...»41. Наконец, в творчестве позднего Мандельштама обнаруживают себя некоторые конкретные мотивы и образы, характерные для раннего Маяковского (мощь голоса, флейта и др) (Ш.2).

Сопоставительный анализ творчества Н. Гумилева и Маяковского позволил сделать вывод о том, что лирические герои поэтов обнаруживают внутреннее родство (это активные, мужественные, проявляющие жертвенность, но не находящие понимания герои). Образ лирического героя Маяковского - это образ площадного оратора, «трубадура», выступающего против дисгармонии и жестокости мира. Это активный деятель, осознающий необходимость устранения несправедливостей земной жизни. Ранний Гумилев воспевает волевое начало, сильных людей в «панцире железном» («Помпей», 1907). Роднит лирических героев Маяковского и Гумилева и то, что оба они - каждый по-своему - откликнулись на идеи ницшеанства. В дооктябрьской поэме «Облако в штанах» Маяковский создает образ «крикогубого Заратустры», провозвестника грядущих истин, корнями восходящего к образу сверхчеловека из поэмы Ницше. Однако если Заратустра Ницше выступает как «сверхчеловек», одержимый волей к власти и презирающий слабых, то герой-Заратустра Маяковского - это, скорее, пророк, предвидящий грозные перемены, революционер, которого радует отказ от рабства и покорности. Лирический герой раннего Гумилева - тоже своеобразный ницшеанец, который может возвыситься над обыденностью: «...Я сам мечту свою создам...»42 («Я конквистадор в панцире железном...» (сб. «Путь конквистадоров» (ст. 1903-05). Одной из главных задач искусства он считает пересоздание мира Отталкиваемые современностью, лирические герои поэтов равно находят «отдушину» в экзотике - образной, пространственной, временной. Муза Гумилева - ото «муза дальних странствий»43. Поэт ощущает себя среди современников экзотическим персонажем («Я вежлив с жизнью современною...», 1913). Маяковский тоже нередко видел себя окруженным экзотикой. По свидетельству В Шкловского, у Маяковского была «коллекция рисунков, где изображался жираф. Жираф - это сам Маяковский. <...> Прекрасный, золотисто-черный, в прирожденной

41 Там же С 126.

42 Гумилев Н С Стихотворения и поэмы. Изд-е 2, испр, доп / Вст. ст. А.И Павловского СПб., 2000 С 61.

43 Жирмунский В. Преодолевшие символизм II Антология акмеизма. Стихи Манифесты. Статьи Заметки. Мемуары. С. 237.

футуристической рубашке - жираф»44. Этот образ, присвоенный себе Маяковским, напоминает «изысканного жирафа» у озера Чад из сб. Гумилева «Романтические цветы» (ст. 1903 - 07 гг.). Разъединяет поэтов военная тема, трактуемая по-разному: Гумилев выступает как «благородный милитарист», а Маяковский создает антивоенные стихи (Ш.З).

Художественные миры В. Нарбута и В. Маяковского обнаруживают родственные связи Сборник Нарбута «Аллилуйа» (1912) демонстрирует «безоговорочную» любовь к миру земному, которая соответствует провозглашенному С. Городецким в статье «Некоторые течения в современной русской поэзии» (1912) акмеистическому принципу «приятия» мира «во всей совокупности красот и безобразий»45. Этот принцип любви к земле и земному, несмотря на явные противоречия, несправедливости реальной жизни и земного бытия человека, был близок и Маяковскому. Земля неоднократно предстает в его произведениях как живое существо, полное недостатков, но несмотря ни на что горячо любимое и жалеемое лирическим героем-поэтом, принимающим на себя страдания за всю «обезлюбленную» землю: «Земля! / Дай исцелую твою лысеющую голову...» («От усталости», 1913). Роднит поэтов неприятие мещанского быта, а также внимание к будущему. Однако каждое из перечисленных положений в творчестве обоих поэтов имеет свою мотивацию. Так, если Нарбут любит землю потому, что она состоит из множества самоценных с точки зрения акмеиста реальных явлений, то Маяковский возлюбил землю, страдающую от социальной несправедливости, и поставил своей целью стать «искупителем» ее страданий, лично ответственным за все, что происходит на планете. Он любит земного человека - того, кто заперт в «адище города» и поначалу не видит путей в будущее. Поэтому, если Нарбут описывает уродство мелкопоместного быта с точки зрения бытописателя, интересующегося любыми явлениями реальной действительности, то Маяковский решительно выступает за искоренение уродств современной жизни и «уютного» в том числе и в себе, так как для него эта борьба - залог будущего счастья «семьи человечества». Реализацию идеала жизни человека, не нашедшего воплощения в настоящем, Маяковский переносит в будущее, и именно с этой надеждой связана любовь поэта к этой категории. Нарбут же любит будущее как

44 Шкловский В Б. Собр соч • В 3 т Т 3 С 24-25

45 Городецкий С Некоторые течения в современной русской поэзии II Антология акмеизма. Стихи. Манифесты. Статьи Заметки. Мемуары С 205.

цель и место приложения акмеистской поэзии, противопоставленной символистской как безнадежно устаревшей, канувшей в прошлое (111.4).

В четвертой главе «Футуризм и его эстетические credo» изучены аспекты восприятия Маяковским эстетических credo футуризма, а также оценки творчества Маяковского «глазами» футуристов. Эксперименты футуристов были по-своему преломлены в творчестве Маяковского. Поэт нашел в футуризме сферу выражения «бродивших» в нем идей принципиально нового искусства, противопоставляемого классической «скуке». Активное участие в футуристических стихотворных баталиях помогло начинающему поэту развить обостренное чувство поэтического слова - его звучания, формы, смысловых оттенков. Импонировало Маяковскому и само название группы, нацеливающее не на прошлое, а на будущее. «Антиэстетская» фразеология футуристов казалась ему антибуржуазной. Не могло не привлечь молодого поэта и футуристическое «долой!», звучавшее во всех декларациях движения. Поскольку с поэтами и художниками, принадлежавшими к группе кубофутуристов, Маяковский соприкасался наиболее тесно, то их влияние и было наиболее ощутимым. В ранних стихотворениях, таких, как «Утро» (1912), «Из улицы в улицу» (1913), поэт отдает дань провозглашенному кубофутуристами словесному экспериментаторству, подчас намеренно и несколько искусственно усложняет синтаксические конструкции, в целях эпатажа вводит в тексты нарочитые алогизмы (как, например, в стихотворении «Ничего не понимают», 1913), широко разворачивает и делает трудно воспринимаемыми метафоры (как в трагедии «Владимир Маяковский», 1913).

Однако отличие уже дореволюционного Маяковского от футуристов заключалось и в понимании призвания поэта, и в основах его эстетики, и в духовной устремленности. В пору активного участия Маяковского в футуристических выступлениях и изданиях отличие это скрадывалось внешним сходством - вызывающей манерой разговаривать с эстрады с публикой, участием Маяковского в сборниках футуристов и т.п. Но вскоре Маяковский осознал, что «антиэстетство» футуристов - это то же «эстетство», только... наизнанку. По самой сути восприятия мира, человека и целей современного искусства собратья-футуристы были далеки от Маяковского. Он осознал, что заглавный лозунг футуристов «Слово как таковое» является лишь вариацией старого лозунга «Искусство для. искусства», а значит, футуристы далеки от лучших устремлений символистов и акмеистов. Несмотря на то, что в своих самых ранних кубофуту-ристических стихотворных опытах Маяковский отдавал дань «словесно-

му экспериментаторству» и продолжал создавать новые слова позднее, в цел^м одержимость «словом как таковым» футуристов-заумников, подобных А. Крученых, была чужда для него. В противовес по сути своей нейтральному эмоциональному тону футуристов, лирический герой Маяковского уже в дооктябрьский период творчества сердечно взволнован, активен, открыт перед всеми, в центре его жизни идея добра для всех. В 1920-е годы Маяковский уже почти совсем не вписывается в образ футуриста, ярко мифологизированный им самим в 1910-е годы. В печати начинают появляться язвительные отзывы, подобные мнению И. Оренбурга: «Теперешний облик Маяковского неубедителен <...>. Пристойный, деловитый господин, <...> весь «футуризм» которого состоит в отсутствии на пиджаке пуговиц. Где прежний озорник в желтой кофте?»46. Футуризм, с самого начала и до конца дней поэта имевший романтические истоки, продолжал оказывать влияние на его творчество, затрагивая область поэтической формы, а усфемленность к будущему приобретала все более индивидуальные черты. В отличие от других футуристов, Маяковский обладал поистине пророческим даром.

В главе проанализированы внутригрупповые противоречия, имевшие место в практике взаимодействия поэта и его собратьев-футуристов. Анализ поэтических систем В. Хлебникова и Маяковского позволил сделать зывод о свойственной обоим поэтам словотворчестве, направленном против «книжного окаменения языка», о народно-фольклорной основе многих индивидуальных слов; тяготении к изощренной метафори-зации; сюжетах восстания вещей и природы, обусловленных эстетикой природы как энергии. Сближают поэтов широта социальных обобщений, космизм образов, пророческий пафос. Принципиально различно отношение поэтов к категории времени. У Маяковского это в первую очередь будущее, в котором намечены конкретные цели, над достижением которых поэт работает в настоящем. Время же Хлебникова - это вся история, а будущее - это разнолинейное время, включающее в себя и прошлое, и настоящее, и будущее в обычном понимании, в которых одновременно существует человек (1\/.1).

Несмотря на распространенное мнение о ровных творческих взаимоотношениях Маяковского и Н. Асеева, в диссертации отмечено наличие между ними разногласий, в частности, касающихся недопустимости «литературной спешки» в погоне за количеством стихов. Обращено особое

46 Оренбург И Портреты современных поэтов М , 1923 С. 55

внимание на ироническую часть отзыва Маяковского об Асееве из стихотворения «Юбилейное»: «Но ведь надо / заработать сколько! / Маленькая, / но семья»47. Против литературного прагматизма и за тщательную обработку «стиховой продукции» поэт не раз высказывался в публицистических статьях («О мелочах», 1923; «Как делать стихи?», 1926); это был один из принципиальных моментов и в его личном поэтическом творчестве: «Я всегда ставлю самое характерное слово в конец строки и достаю к нему рифму во что бы то ни стало. В результате моя рифмовка почти всегда необычайна и уж во всяком случае до меня не употреблялась», - писал Маяковский в статье «Как делать стихи?»48. Поэт не мог себе позволить оставить без внимания склонность Асеева к литературному прагматизму, хотя он действительно был одним из самых близких друзей в жизни и единомышленником во многих вопросах творчества.

В 1922 году Асеев, вошедший в литературную группу Леф, издал в соавторстве с Маяковским шесть книжек агитационных стихов. Однако творческие позиции двух лефовцев вскоре обнаружили противоречие. Одной из причин ухода Маяковского из Лефа послужило то, что «Новый Леф» не соответствовал главным творческим устремлениям поэта. В докладе «Левей Лефа» Маяковский говорил: «Словесное мастерство Лефа <...> еще слишком часто замкнуто пределами отвлеченного изобретательства в слове. <...> «Самовитое слово» - пройденный этап»49. Для поэта важно понимание широкой читательской аудитории: «Леф должен признать контроль читателя и сделать свое мастерство массовым. <...> Ближайшая задача Лефа - целиком идти к массовому читателю, закрыв за собой двери самодовлеющей лаборатории слова»50. Однако Асеев, увлекавшийся словотворчеством до революции, и в бытность лефовцем продолжал эксперименты в области «заумного» языка (так, одна из его послереволюционных книг называлась «Избрань»).

Маяковский поддержал лефовский принцип «литературы факта» в поэме «Хорошо» (1927) («Ни былин, ни эпосов, ни эпопей», но знание «из реки по имени Факт»51). Тем не менее, творчество самого Маяковского показывает, что он не был последовательно ему привержен. И содержание поэмы противоречит теории фактографической литературы. Поэт

47 Маяковский В В. Полн собр соч: В13 т Т. III С. 53

48 Там же Т. XII. С. 106

49 Там же С 505-506.

50 Таги же С. 506

61 Там же Т. VII. С 104

прибегает к широким обобщениям, художественному вымыслу, которые возвышаются над отражением действительных событий. Впоследствии «реабилитацию» вымысла поддержал и Асеев. В книге «Зачем и кому нужна поэзия» он писал: «Маяковский, а вслед за ним и я не очень-то усваивали эту теорию («фактографии». - O.K.)] нам было жаль отказываться от воображения, «глупая вобла» которого все-таки была куда съедобней для работы, чем всяческий <...> новаторский проект»52.

Сопоставительный анализ позволил заключить, что для поэтов характерно и тематическое единодушие. Однако стихи Асеева демонстрируют характерные для футуризма в целом словотворческие эксперименты ради них самих, во имя создания «заумного» языка («Повей вояна», «Боевая сумрова»), а Маяковский создает неологизмы, находящиеся в пределах словообразовательных традиций русского языка, и у них иная функция. Наконец, остается добавить, что, несмотря на явное идейное единодушие двух поэтов, думается, его истоком было не ученическое заимствование Асеевым литературных тем и образов Маяковского - по крайней мере, после революции - а общественная атмосфера - созидательный пафос молодого советского государства. В пользу подобного вывода говорит и тот факт, что и в творческой биографии Маяковского имели место случаи обращения к поэтическим находкам Асеева (в частности, в области художественной образности и рифмы) и использования их в собственных произведениях. Поэтому в данной связи можно говорить, скорее, о взаимообогащении, нежели чем об одностороннем заимствовании и отношениях «учитель» - «ученик» (IV.2).

Анализ творческих систем Маяковского и А. Крученых обусловил вывод о характерном для обоих языковом (большей частью лексическом и фонетическом) экспериментаторстве. Как и в случае с Маяковским, в становлении которого как «знаменитого поэта» большую роль сыграло «бурлючье чудачество» («Я сам», 1922. 1928)53, инициатива написания заумных стихов принадлежала Д. Бурлюку, который, уже будучи знакомым с некоторыми алогичными стихами Крученых, предложил поэту написать хотя бы одно стихотворение чистой заумью. Роднит поэтов и увлеченность теорией относительности А. Эйнштейна, которая как нельзя кстати пришлась Маяковскому, устремленность взора которого в будущее помимо прочего связана с его надеждой и на реальное физическое

52 Асэвв Н Зачем и кому нужна поэзия М., 1961. С 292

53 Маяковский В В Поли собр соч.-В 13 т T I С 20

воскрешение. Понимая, что памятник не избавит от физической смерти, поэт возлагал свои надежды :.а воскрешение из мертвых с помощью науки будущего. Тема будущего воскрешения с помощью науки обретает отчетливое звучание в поэме «Про это» (1923). Помимо этого, творчество Маяковского и Крученых обнаруживает тенденции к снижению высоких поэтических образов и понятий (в особенности излюбленных символистами: солнце, звезды, женщина, любовь), эгоцентризм лирического героя, некоторые параллели в антимилитаристской и ленинской темах.

Однако большинство этих «общих мест» обнаруживает разное решение. Так, лексико-фонетические эксперименты Маяковского были направлены, прежде всего, на демократизацию поэтического языка и усиление его фоники, в то время как задачей Крученых было создание «языка будущего» - «зауми», в которой звуковая сторона слов была бы абстрагирована от смысла. Будущее привлекало поэтов также с разных точек зрения. Маяковский связывал с ним, помимо сказанного, надежду на всеобщий духовный расцвет, торжество красоты, отчасти и на долгожданное признание, в то время как Крученых «работал на будущее», прежде всего, в сфере поэтического языка. Теория Эйнштейна давала научное подтверждение догадкам Маяковского о возможности будущего воскрешения самых достойных, к числу которых он надеялся принадлежать. Крученых же положил ее в основу своего оригинального поэтического принципа «мирсконца», заключавшегося в смещении сюжетных эпизодов во времени. Наконец, будучи лефовцами, Крученых и Маяковский по-разному отнеслись к идеям «литературы факта» и «соцзаказа». Маяковский пытался «вписать» себя и свое творчество в рамки этих требований, но вскоре понял, что это «политическое подхалимство». Крученых же, написав несколько произведений «в духе Лефа», внутренне оставался все тем же «крайне левым» футуристом-«заумником», находившимся на «полунелегальном» положении в среде лефовцев. До конца своих дней он был тем максималистом и анархистом, которым его знали ближайшие друзья-авангардисты (1\/.3).

В следующем параграфе работы уделяется внимание творческим отношениям Маяковского и Д. Бурлюка. Один из организаторов художественного объединения «Бубновый валет» и организатор кубофутуристи-ческой группы «Гилея», Д. Бурлюк известен тем, что именно его Маяковский представил своим «действительным учителем» в поэзии. Отчасти под влиянием Бурлюка Маяковский осознавал эпатаж средством пропаганды нового - футуристического - искусства. Объединяли футуристов

Бурлюка и Маяковского не только внешние проявления эпатажа, но и эпатаж поэтический, выразившийся, в частности, в снижении зысоких поэтических образов, в снятии их сакральных значений. В творчестве Маяковского дооктябрьского периода появляются образы «звезд-плевочков» («Послушайте!», 1914), «лысеющей головы земли» и «лохмотьев губ» («От усталости», 1914). Бурлюк также снимает сакральное значение звезд, неба, творчества. Свойственные футуризму эпатаж и антиэстетизм ярко проявились, например, в строчке «Звезды - черви -пьяные туманом»54.

Творческое наследие Бурлюка и Маяковского характеризуется явным расхождением теоретических деклараций и поэтической практики. Как и Маяковский, Д. Бурлюк не был изначально «чистым» футуристом. Начинал печататься он в коллективном сборнике «Студия импрессионистов» (1910), в этом же году принял участие в футуристическом альманахе «Садок судей», затем долгое время считал себя «отцом российского футуризма», но в конце жизни - в частности, как художник - обратился к принципам реализма. Да и в бытность «гилейцем», когда девизом своего творчества Бурлюк сделал фразу «Надо ненавидеть формы, существовавшие до нас!», его живописные - да и стихотворные - произведения демонстрируют историзм, стремление к переосмыслению художественного опыта поколений. Это был тот классический случай, когда интуиция художника хранила чувство прекрасного. Формотворческий эксперимент создания стихотворения из слов только на «л», включивший в себя авторские неологизмы типа «лягунов», «листокрылы», «леилы» и т.д. («Лето», 1911), сопоставим со стихотворением В. Хлебникова «Заклятие смехом» (1908-09), построенным на многочисленных производных от «смех» и «смеяться». Однако несоизмеримо больше у Бурлюка стихов, в которые «пунктиром» включены авторские неологизмы, построенные по словообразовательным законам русского языка.

Так же, как поэтическая практика Д. Бурлюка расходилась с его поэтической теорией, расходилось отражение поэтом революции в стихах и восприятие ее в реальной жизни. Встретив, как и все футуристы, революцию восторженно, Бурлюк провозглашал себя родоначальником пролетарской культуры и первым большевиком в искусстве. Однако на деле оказалось, что «революционного огня» было гораздо больше в дооктябрьских стихах Бурлюка, нежели чем в его произведениях революционного

54 Русский футуризм: Теория Практика. Критика Воспоминания М , 1990. С 100. 28

периода. После революции творчество Бурлкжа становится все более и более соответствующим когда-то провозглашенному им самим принципу «искусства-загадки», все более абстрагируется от «революционной действительности» и формализуется. Это была своего рода «защитная реакция» против разрушающего вихря революции, попытка замкнуться в «перламутровой раковине» авангардного искусства и найти в нем успокоение. Сомнения Бурлюка в революции, на наш взгляд, близки сомнениям Маяковского, о которых Д. Святополк-Мирский писал как о несовместимости внутренних установок поэта, которые он так и не сумел сломить в себе, и «линии партии»55. Однако и Бурлюк, и Маяковский ознаменовали свой творческий путь попытками преодоления сомнений в правильности революционного развития страны. Подтверждением этому может служить упорное причисление Бурлюком себя-футуриста к разряду пролетарских поэтов и демонстрация лояльности к СССР, о чем сохранились мемуарные свидетельства современников (1\/.4).

Е. Гуро - поэтесса, прозаик, чьи внешность, манера держать себя, характер и творчество, на первый взгляд, словно предназначены для того, чтобы являть собой контраст с личностями и произведениями российских футуристов и, в частности, Маяковского. Ее современники в мемуарах, посвященных Гуро, основополагающими качествами ее личности в быту и в творчестве называли скромность, кротость. Однако композитор и художник-авангардист МБ. Матюшин писал, что она «была цементом группы футуристов»56, а Н. Харджиев называл Гуро «соратницей Маяковского и Хлебникова»57. Есть сведения о совместном участии Гуро и Маяковского в публичных выступлениях кубофутуристов. Так, Гуро явилась свидетельницей выступления кубофутуристов в Петербурге в ноябре 1912 года, в ходе которого Маяковский выступил с докладом «О новейшей русской поэзии», а в марте 1913 года Гуро и Маяковский участвовали в первом диспуте о новейшей литературе, устроенном обществом художников «Союз молодежи» в Троицком театре. Несмотря на непохожие характеристики, которыми наделили Гуро и Маяковского со-

55 Святополк-Мирский Д. Две смерти. 1837 -1930II Якобсон Р., Святополк-Мирский Д Смерть В. Маяковского. The Hague; Paris, 1975 С 44.

56 Цит. по: Гуро Е «Поэт и художник», 1877-1913: Каталог выставки. Живопись. Графика Рукописи. Книги. СПб, 1994 С. 46

57 Харджиев И Е Гуро К 25-летию со дня смерти II Харджиев Н И Статьи об авангарде' В 2 т. Т. 1 С 327

временники, наблюдения над текстами привели к выводу, что творческие системы их обнаруживают родственные элементы.

Так, образ поэта-мученика, терпящего унижение в плену города, созданный Гуро в ее урбанистических стихах, у Маяковского находит отражение в образе площадного поэта-пророка, жертвующего собой ради «улицы», задачи дать ей «язык». Урбанистические пейзажи Гуро и Маяковского отмечены наличием общих предметных образов, главными из которых являются уличные вывески, фонарь, водосточные трубы и кабак (бар, трактир). Пересекаются творческие «пути» Гуро и Маяковского и в смысле поэтического новаторства. Хочется отметить, что Гуро была экстравагантнее Маяковского в своих поисках. Особо это касается ее экспериментов по созданию новых, «неведомых» слов, лежащих в русле футуристической концепции «зауми». Поэты обнаруживают стремление «сокрушить» традиционные поэтические ритмы. Й, несмотря на то, что поиски в данной области у Гуро, синтезирующей поэзию и прозу, и у Маяковского, «выкручивающего руки фразе», идут в разных плоскостях, в обоих случаях это - попытки создать новое ритмическое лицо современной поэзии. Наконец, для Гуро и Маяковского (равно как и для других кубофутуристов) приоритет в творчестве имело живописное начало, когда цвет становится «фабулой» произведения, играя в нем не менее важную роль, чем фонетическое оформление авторской идеи (1\/.5).

В параграфе 6 главы IV воплощение в до- и послеоктябрьском творчестве Маяковского характерных для футуристов городской темы и проблемы цивилизации соотнесено с поэтикой живописного кубизма. Однако скоро социальная тематика начинает вытеснять самоценные до того кубистские пейзажи. Городской пейзаж дооктябрьского Маяковского очеловечен страданиями людей-«пленников» города. После Октября под влиянием надежд на изменение социальной ситуации город становится для поэта воплощением мечты, поводом для гордости за «дело рук человеческих». Однако стоит различать восторженное отношение послеоктябрьского Маяковского к техницизму, динамизму современного города, в том числе зарубежного, любование городской цивилизацией настоящего, в которой начинали воплощаться самые смелые футуристические мечты, и критическое отношение поэта к западной цивилизации, ее бездуховности. В параграфе приведены аргументы в пользу того, что Маяковский осознавал альтернативу «Восток и Запад» в пользу восточной по сути, соборной русской (а после Октября советской) цивилизации.

Пятая глава «В. Маяковский и крестьянские поэты» показывает, что между творчеством и общестс?нной деятельностью В. Маяковского и крестьянских писателей (прежде всего, поэтов и критиков ВСКП) было много «несовпадений». Оппозиционируя деревню городу, воспевая патриархальный единоличный крестьянский уклад, настороженно относясь к индустриализации страны, «крестьянская» критика объявляла футуриста-урбаниста Маяковского «городским» поэтом и противопоставляла ему поэтов «крестьянских». ВСКП неоднократно подвергал критике группу Маяковского «Новый Леф» за то, что он «не держит руку на пульсе» советской литературы, преследуя «узкогрупповые футуристско-формалистские задачи». Поэт не принимал обвинения и сам неоднократно в выступлениях и стихах ополчался против «мужиковствующих своры» («Юбилейное», 1924), обрушивался на архаику, казавшееся ему псевдонародным стилизаторство крестьянских поэтов, «плоскость раешников и ерунду частушек» («Послание пролетарским поэтам», 1926). Маяковский критиковал поэтов-крестьян за создание социально ненасыщенных, «беспроблемных» стихотворений, в которых якобы «идиллически» изображалась жизнь советской деревни, мало отличающейся от деревни дооктябрьской («Письмо писателя Владимира Владимировича Маяковского писателю Алексею Максимовичу Горькому», 1926; «Идиллия», 1928). Тем не менее, несмотря на критику в адрес крестьянских поэтов, Маяковский не настаивал на ликвидации этого союза, предлагая объединить усилия по строительству коммуны.

Стойкость убеждений, вера в силу поэтического слова, которой отличалась группа крестьянских поэтов, автономная от ВСКП, - так называемые «неонародники», или «новокрестьянские поэты» - вызывала искреннее уважение со стороны Маяковского. Критика в адрес «неонародников», так же, как и в адрес ВСКП, из уст Маяковского звучала, но часто была по-доброму конструктивной.

Подобной - «конструктивной» - полемикой является и поэтический диалог Маяковского с С. Есениным. В диссертации оспариваются мнения В. Покровского, В. Рождественского и В. Шкловского, утверждавших антагонизм поэтов, как в стиховой системе, так и в области идеологической, мировоззренческой. Как следует из проведенного анализа, творчество Маяковского и Есенина обнаруживает грани родственной близости. Во многом сходно трактуемыми явились для поэтов темы войны, современной цивилизации; общей была и надеада на перемены к лучшему, сменившаяся иронией по отношению к новым чиновникам. Сходством

отмечены и область поэтики (метрики, ритмики и рифмовки), и некоторые способы создания образов и организации художественных систем. Одинаково - как «попутнические» - трактовались критикой их поэтические фигуры на пестром фоне советской поэзии, несмотря на роднящее поэтов стремление глубоко и верно осветить катастрофическую эпоху революции и войн. Наконец, взаимная симпатия и уважение к творчеству друг друга ярко и - главное - «из первых уст» заявлены в стихотворениях Есенина «На Кавказе» (1924) и Маяковского «Сергею Есенину» (1926), в которых оба дали высокую оценку своему «родному врагу», причислив его к разряду великих поэтов, достойных славы и того, чтобы быть увековеченным в памяти потомков или в виде реального - «бронзы звон, / или гранита грань?» - памятника (У.1).

Отмечено большое количество «общего» в творчестве Н. Клюева и Маяковского. Наличие революционных мотивов в дооктябрьском творчестве явилось следствием их участия в событиях первой русской революции и пройденной ими «школы» тюрьмы. Военная тема содержит гуманистический пафос, хотя он имеет в своей основе разные причины - у Клюева это невозможность взять в руки оружие по религиозным соображениям, Маяковский же выступает против «отвратительной» войны как великий человеколюбец. Городская тема - при всем различии подходов поэтов к ее решению (Клюев противопоставляет городу «живой дух» деревни, а Маяковский воспевает технику современного города) - содержит общий образ лирического героя-пленника городских джунглей. Разводящее поэтов пристрастие к разным временным категориям (ориентированность Клюева на допетровское прошлое и любовь к старчеству и, напротив, внимание Маяковского к теме будущего и поэтизация молодости) обнаружило общие философские корни - «Философию общего дела» Н. Федорова. Мысль об удивительном поэтическом родстве Клюева и Маяковского подтверждает и их общая склонность к мифотворчеству и восприятие поэтического творчества как тяжелой работы (У.2).

Из «новокрестьянских» поэтов, творчество которых сопоставлялось в, работе с творчеством Маяковского, выделен как наиболее оппозиционный к «футуристу» и «лефовцу» С. Клычков. Несмотря на то, что сопоставление творческих систем Клычкоьа и Маяковского приводит к выводу о наличии в них роднящих их революционных и антивоенных мотивов, мотива двойничества, а также трактовки любви как земного, полного радостей и драматизма чувства, все-таки больше в них принципиальных «расхождений». Это относится к полярно противоположному отношению

поэтов к проблеме урбанизации, а также к «соцзаказу». Маяковский, воспринявший это требование как руководство к действию, подвергся жесткой критике со стороны Клычкова. Неприемлемыми для Клычкова оказались и пропагандировавшиеся Маяковским-футуристом теория звуковых значений и принцип самовитого слова, которые трактовались «новокрестьянским поэтом» как начало «бесовского шабаша» на «Лысой горе» современного искусства. Особое же неприятие верующего Клычкова вызывали богоборческие настроения Маяковского, сообщающего образу лирического героя черты богоубийцы (\/.3).

Шестая глава «Диалог Маяковского со сторонниками прокоммунистических литературных групп» характеризует критическую и поэтическую деятельность Маяковского и его диалог с литературными группами, возникшими в первое послереволюционное десятилетие, в период напряженной межгрупповой борьбы. Анализ творческих связей Маяковского и таких литературных групп, как Пролеткульт, «Кузница», Леф (Новый Леф, Реф), РАПП (МАПП, ВОАПП), ЛЦК, обусловил вывод об их активном творческом взаимодействии и позволил отметить общее и противоположное в их эстетических и идеологических концепциях.

Поэтическое взаимодействие Маяковского с поэтами Пролеткульта и «Кузницы» осуществлялось с «переменным успехом». Литераторы Пролеткульта в первые послеоктябрьские годы оценивали творчество Маяковского с позиций межгрупповой борьбы (пролеткультовская критика, «отвергая футуризм, под флагом которого выступал в это время поэт, <...> целиком отвергала и его творчество, как <...> «буржуазное»58). Ситуация переменилась в начале 1920-х годов, когда произошло размежевание пролеткультовской критики по отношению к поэту. Часть продолжала критиковать «левизну» и «формотворчество» Маяковского, другая же в ряде аспектов сблизилась с его творчеством, заимствуя многое из его поэтических «находок». В свою очередь, Маяковский, осознавая Пролеткульт и «Кузницу» своими союзниками в борьбе за новое, социалистическое искусство, тем не менее, критиковал в статьях и публичных выступлениях устаревшие поэтические приемы, невыразительные сюжеты и образы в стихах пролетарских поэтов. Полемика Маяковского с рабочими-поэтами по вопросам новой формы подкреплялась его творческой практикой, новыми открытиями того, как, по его мнению, нужно воплощать революционное содержание в современной поэзии (VI. 1).

58 ЧереминГ.С В В. Маяковский в литературной критике 1917-1925. С 54

Отношения Маяковского с Лефом (а затем с Новым Лефом и Ре-фом) также отличались динамикой разЕития. Разногласия касались поэтической теории и практики, а также понимания задач искусства. К анализу произведений Маяковского лефовская критика подходила с позиций их соответствия или несоответствия главным художественным принципам группы: концепции «производственного искусства», «искусства-жизнестроения», «литературы факта», приоритета «малых форм». В итоге из-за того, что поэтическое творчество и общественная деятельность Маяковского, а также его убежденность в необходимости консолидации литературных сил вступили в противоречие с заглавными принципами Лефа, лидер группы стал восприниматься как литературный противник. Резкие выпады бывших соратников поэта по Лефу сначала в связи с уходом поэта из «Нового Лефа», а затем по поводу его вступления в РАПП послужили одним из оснований для укрепления общей антимаяковской тенденции в критике и - как следствие - психологического кризиса и печальной развязки (VI .2).

Поэтическая практика Маяковского периода «На литературном посту» и сотрудничества с РАПП вступает в противоречие с догматическим прочтением лозунга «показа живого человека». Это явилось одной из причин, по которым «главные» рапповцы (Л. Авербах, И. Гроссман-Рощи:!, В. Ермилов) не признавали Маяковского пролетарским поэтом, находя в его произведениях признаки «левизны», отдававшие анархическим бунтарством, и удостаивали поэта лишь звания «попутчика». Несоответствие творческих принципов поэта догматическим установкам РАПП, неоднократные критические выступления Маяковского в адрес РАПП и ВОАПП, а также протест против легковесной интимной лирики, открытая лиричность, истолкованная как «ячество», послужили причиной более чем напряженных отношений Маяковского с РАПП и ВОАПП, даже после вступления поэта в организацию 6 февраля 1930 года (VI .3).

Анализ творческих и критических «пересечений» Маяковского с конструктивистами обусловил вывод, что, несмотря на то, что конструктивизм во многих своих положениях полемизировал с формалистами (ле-фовцами и футуристами), Маяковский не отказывался от того «прогрессивного», что было выработано в поэтике и эстетике этой школы. В свою очередь, признавая достоинства стиховой формы, разработанной в творчестве Маяковского, конструктивисты подвергали критике его обще-

ственную и творческую деятельность59. Относя футуристов, лефовцев, а также - как знаковую фигуру - Маяковского в лагерь нигилистов, конструктивисты признавали его «радикализм» ненависти к буржуазии «непролетарским», «базаровским». Они считали, что Маяковский, внешне причисляя себя к советским поэтам, внутренне не перестроился, а без этого «нет понимания сути новой культуры». Таким образом, конструктивисты ставили под сомнение общественную значимость социально ориентированной поэзии Маяковского. В целом признавая искренность поэта в желании быть нужным современности, конструктивисты указывали на настораживающий факт отторжения его творчества российской средой. Не находят одобрения у них и приемы, составляющие основу поэтической мастерской Маяковского (так, гиперболизм Маяковского видится им стоящим рядом с «выхолащивающим упрощенством», искажением действительной картины мира) (У1.4).

В заключении подведены итоги исследования, намечены перспективы дальнейшего изучения темы. Отмечается, что предложенный в диссертации подход к проблеме восприятия личности и творчества Маяковского во взаимодействии с поэтами, принадлежащими к разным литературным течениям и группам, позволяет увидеть глубинные связи Маяковского с его эпохой, рассмотреть созвучную ей многосторонность лирического «я» поэта в рамках внутреннего единства его личности и творчества. Благодаря изучению взаимодействия литературных течений и групп между собой и в соприкосновении с творческой системой Маяковского проясняется кардинально значимая роль поэта в сложном литературном процессе 1910 - 1920-х годов. В работе по-новому прописан обобщенный литературный портрет Маяковского с точки зрения современников, обоснована концепция внутренней цельности творческой эволюции поэта, независимо от взаимоисключающих крайностей в ее оценках. В литературный контекст истории 1920 - 1920-х годов вписаны малоизвестные исследовательские и критические работы, дающие дополнительную информацию для уточнения двух десятилетий развития отечественной поэзии.

59 Зелинский К Идти ли нам с Маяковским'? II Зелинский К Поэзия как смысл Книга о конструктивизме М., 1929 С 302.

Основные положения диссертации отражены в публикациях:

Книги:

1. Култышева ОМ Феномен В. Маяковского: восприятие современников. . Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2003.184 с. - 7,5 п. л.

2. Култышева ОМ. В. Маяковский и литературные группы и объединения 1910-1920-х годов: Монография. М.: МГОУ, 2005.362 с. -22,5 п.л.

Статьи:

3. Култышева ОМ. Лирический герой поэзии раннего В.В. Маяковского (до 1917 г.) II Сб. тез. докл. I окружного конкурса научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ студентов высших и средних профессиональных учебных заведений ХМАО. Омск: Изд-во СибАДИ, 1999. С. 216-219.-0,25 п.л.

4. Култышева ОМ. Пространство и время раннего В. Маяковского (На материале поэм «Облако в штанах» и «флейта-позвоночник» II Сб. тез. докл. II окружного конкурса научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ студентов высших и средних профессиональных учебных заведений ХМАО. Ханты-Мансийск: Изд-во СурГУ, 1999. С. 119-122.-0,16 п.л.

5. Култышева ОМ. Диалог лирического героя раннего В. Маяковского с небом II Материалы международной конференции студентов и аспирантов по фундаментальным наукам «Ломоносов-2000». Вып. 4. М.: Изд-во Московского университета, 2000. С. 377-378. - 0,11 п.л.

6. Информация о докладе Култышевой О.М. «Роль библейских образов в поэзии в. Маяковского 1910-х годов» (прочитан на заседании VII Пасхальной международной конференции «Православие и русская культура» 11 мая 2000 года) опубликована: Дмитриева М.А., Фетисенко О.Л. VII международная научная конференция «Православие и русская культура» II Русская литература. Л.: Наука. Ленинградское отделение, 2000. № 4. С. 216 (С. 211-217).- 0,02 п.л.

7. Култышева О.М. «Общественный» Маяковский. «Я» и «Мы» II Образование Югории. 2001. № 1(7). С. 198-208. -0,575 п.л.

8. Култышева О.М. Эмигрантская критика о Маяковском II Образование Югории. 2001. №2(8). С. 108-118.-0,6 пл.

9. Култышева О.М. Владимир Маяковский и литературные группы и объединения 1910 - 1920-х годов II Актуальные вопросы развития образования и науки: Материалы республиканской школы-семинара докторантов (Нижневартовск, 21-23 октября 2002 года) / Отв. ред. С.И. Гор-

лов. Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гос. пед. ин-та, 2003. С. 47-51. -0,17 п.л.

10.Култышева О.М. Изучение творчества В. Маяковского в средней школе: обзор учебников II V Методич. (Тютчевские) чтения: Тезисы докл. и со-общ. (Нижневартовск, 20-21 марта 2003 г.) / Отв. ред. Т.П. Шумкова. Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гос. пед. ин-та, 2003. С. 14-19. -0,28 п.л

U.Култышева О.М. В. Маяковский и отечественный символизм II Малоизвестные страницы и новые концепции истории русской литературы XX в.: Материалы Международн. научн. конференции: М., МГОУ, 2425.06.2003. Вып. I: Русская литература конца XIX - начала XX в. Литература Русского зарубежья. Международный сборник научн. трудов / Ред.-сост. Л.Ф. Алексеева и В.А. Скрипкина. М.: ИКФ «Каталог», 2003. С. 62-68.-0,35 п.л.

12.Култышева ü.M. Адресат лирики Владимира Маяковского II Научные труды Нижневартовского государственного педагогического института. Вып. 1 / Отв. ред. С.И. Горлов. Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гос. пед. ин-та, 2003. С. 144-162.-0,86 п.л.

13. Култышева О.М. Маяковский и Пролеткульт II Маяковский в современном мире: Сборник статей и материалов / Отв. ред. A.C. Карпов, А.Г. Коваленко М.: Изд-во РУДН, 2004. С. 79-83. - 0,24 п.л.

14.Култышева О.М. В. Маяковский и С. Есенин: творческое родство II VII Методические (Есенинские) чтения: Тезисы докладов и сообщений (Нижневартовск, 19 марта 2005 г.) / Отв. ред. Т.Л. Шумкова. Нижневартовск: Изд-во НГГУ, 2005. С. 23-30.-0,3 п.л.

15 Култышева ОМ. Изучение творчества В. Маяковского в средней школе: обзор учебников II Русская словесность. 2005. № 6. С. 37-41. -0,5 пл.60

16. Култышева О.М. В. Маяковский и ЛЕФ II Научные труды Нижневартовского гос. гуманитарного ун-та. Вып. 2 / Отв. ред. С.И. Горлов. Нижневартовск: Изд-во НГГУ, 2005 С. 78-103. -1,6 п.л.

17.Култышева О.М. В. Маяковский и акмеизм II Вестник Оренбургского гос. университета. 2005. № 9 (47). С. 82-90. - 0,85 п.л.

№. Култышева О.М. Саша Черный (1880 -1932) II История русской литературы XX века: В 4-х кн. Кн. 2:1910-1930 годы. Русское зарубежье. Учеб.

60 Жирным шрифтом выделены работы, опубликованные в изданиях, рекомендованных • ВАК РФ.

пособие / Л.Ф. Алексеева, A.M. Ваховская, Л.В. Суматохина и др.; Под ред. Л.Ф. Алексеевой М.: Высшая школа, 2005. С. 275-282.-0,8 п.л.

19 .Култышева О.М. Д. Бур люк и В. Маяковский. Теоретические декларации и поэзия II Вестник Московского университета. Научный журнал. Серия 9 «Филология». М.: Изд-во Московского ун-та, 2005. № 5 (сентябрь-октябрь). С. 137-146. - 0,51 п.л.

20. Култышева О.М. Маяковский и конструктивизм II Известия Уральского гос. университета. 2006. № 8470 (41). Сер. 2. Гуманитарные науки. Вып. 11. С. 83-94. - 0,9 п.л.

21 .Култышева ОМ. Е. Гуро и В. Маяковский. Родство образных систем II Малоизвестные страницы и новые концепции русской литературы XX в.: Материалы Международн. научн. конференции: М., МГОУ, 2728.06.2005. Вып. III. Часть 2: Русская литература в России XX в. / Ред,-сост. Л.Ф. Алексеева. М.: Водолей Publishers, 2006. С.28-32. - 0,3 п.л.

22. Култышева О.М. Духовные истоки революционной поэзии (А. Блок и В. Маяковский) II Вестник Московского государственного областного университета. Серия "Русская филология". М., 2006. № 2. С. 217-222.-0,6 п.л.

Учебно-методические пособия:

23. История русской литературы XX в. (доокт. период): Метод, пособие для студентов очн. и заочн. форм обучения филол. отделения гуманитарн. факультета / Сост.: О.М. Култышева. Нижневартовск: Изд-во НГГУ, 2005. 41 с. -2,5 п.л.

24. История русской советской литературы XX в. (1917 - 30-е гг.): Метод, пособие для студентов очн. и заочн. форм обучения филол. обеления гуманитарн. факультета / Сост.: О.М. Култышева. Нижневартовск: Изд-во НГГУ, 2005.42 е.- 2,5 п.л.

25. Култышева ОМ Русский реализм рубежа XIX-XX - первой половины XX в.: Учебно-метод. пособие для студентов отделения связей с общественностью гуманитарн. факультета. Нижневартовск: Изд-во НГГУ, 2007.74 с. - 4,6 п.л.

26.Култышева ОМ. Русский модернизм: Учебно-метод. пособие для студентов отделения связей с общественностью гуманитарн. факультета. Нижневартовск: Изд-во НГГУ, 2007.71 с. - 4,4 п.л.

Изд. лиц ЛР № 020742 Подписано в печать 09 02 2007 Формат 60x84/16 Бумага для множительных аппаратов Гарнитура Times Уел печ листов 2,5 Тираж 150 экз Заказ 515 Отпечатано в Издательстве

Нижневартовского государственного гуманитарного университета 628615, Тюменская обчасть, г Нижневартовск, ул Дзержинского, II Тел./факс (3466) 43-75-73, E-mail ngpipuc@\vsmail ru

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Култышева, Ольга Михайловна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. В. МАЯКОВСКИЙ В ОЦЕНКЕ ПРИЖИЗНЕННОЙ

КРИТИКИ

1.1. В зеркале дореволюционной печати

1.2. Эмигрантская критика о поэте

1.3. Оценки советской критики

I. 4. Личность и стихи Маяковского в фокусе иностранной прессы

ГЛАВА И. ОТЕЧЕСТВЕННЫЙ СИМВОЛИЗМ.

ПРЕЦЕДЕНТ ЖИЗНЕПРЕОБРАЗУЮЩЕГО ТВОРЧЕСТВА

II. 1. К. Бальмонт как предшественник Маяковского: одиночество избранных

И. 2. Духовные истоки революционных мотивов

А. Блок и В. Маяковский)

IT. 3. А. Белый: новаторство в стихотворчестве.

Импульсы для поэтических открытий современников

ГЛАВА III. В. МАЯКОВСКИЙ И АКМЕИЗМ

III. 1. А. Ахматова: гражданственность и интимная лирика

П1. 2. О. Мандельштам. Причудливая метафоризация и идеи космизма

III. 3. Н. Гумилев. Мужественные голоса

III. 4. В. Нарбут. Хаос современности и антиэстетизм

ГЛАВА IV. ФУТУРИЗМ И ЕГО ЭСТЕТИЧЕСКИЕ CREDO

IV.1. В. Хлебников. «Колумб новых поэтических материков» 184 IV. 2. Н. Асеев. «Учитель» и «ученик». Взаимообогащение 198 IV. 3. А. Крученых. Творческие эксперименты 215 IV. 4. Д. Бурлюк. Теоретические декларации и стихи 232 IV. 5. Е. Гуро. Близость образных систем

IV. 6. Урбанизм футуристов и проблема цивилизации в творчестве В. Маяковского

ГЛАВА V. В. МАЯКОВСКИЙ И КРЕСТЬЯНСКИЕ ПОЭТЫ

V. 1.С. Есенин. Творческое родство и антагонизм

V. 2. Н. Клюев: национальные философско-нравственные корни

V. 3. С. Клычков и В. Маяковский. Взаимное непонимание

ГЛАВА VI. ДИАЛОГ МАЯКОВСКОГО СО СТОРОННИКАМИ

ПРОКОММУНИСТИЧЕСКИХ ЛИТЕРАТУРНЫХ ГРУПП

VI. 1. В. Маяковский, Пролеткульт и «Кузница» 346 VI. 2. Во главе Лефа (Нового Лефа, Рефа) 379 VI. 3. В борьбе с РАПП (МАПП, ВОАПП) 407 VI. 4. Близость к конструктивистам (ЛЦК) и полемика с ними

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Култышева, Ольга Михайловна

Одна из первостепенных задач современного литературоведения - изучение истории отечественной поэзии XX века, ее критики, а также прояснение стержневых и периферийных вопросов литературного процесса. Это объясняет выбор темы и актуальность исследования «Творчество В. Маяковского во взаимодействии с литературным процессом 1910 - 1920-х годов».

В течёте двух десятилетий 1910 - 1920-х гг. для русского поэтического процесса было характерно особое богатство и многообразие: именно в эти годы происходит зарождение и становление самых разных литературных течений и групп, с историей развития которых связано творчество выдающихся художников слова. В эти десятилетия укладывается и творческий путь В. Маяковского.

1910 - 1920-е годы отличаются также тем, что именно в эти два десятилетия происходят кардинальные изменения в сфере философско-эстетических традиций. Былая сравнительная целостность отечественной культуры начинает относиться к области утраченного, что усугубляется разделением в начале 1920-х годов собственно литературного и литературно-критического течения на две части, одна из которых продолжала свое развитие в советской России, а другая - вследствие исторических обстоятельств - за ее пределами.

Прижизненная эмигрантская критика, представленная именами В. Ходасевича, Г. Адамовича, Е. Аничкова, Г. Иванова, Д. Святополка-Мирского, Н. Оцупа, П. Пильского, М. Слонима и многих других, ее оценки творчества Маяковского, а также диалог поэта с литературными противниками и единомышленниками в Советской России были рассмотрены нами в предыдущей работе1, и этот анализ стал органичной частью настоящего исследования, в котором изучение сближений и расхождений ряда поэтов и критиков многочисленных

1 См.: Култышева О.М. Поэзия В. Маяковского в восприятии участников литературного процесса 1910 - 1920-х годов. Автореф. дис. канд. филол. наук. - М., 2001. - 30 е., а также: Култышева О.М. Феномен В. Маяковского: восприятие современников. - Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2003. - 184 с. литературных течений и групп, составляющих литературный процесс2 избранного для исследования периода, с эстетическими взглядами и творческими открытиями Маяковского существенно расширено.

Идея анализа творчества В. Маяковского во взаимодействии с участниками литературного процесса 1910 - 1920-х гг. основывается на мысли Г.Н. Поспелова о том, что «индивидуализирующее изучение психологии выдающихся писателей не может привести к пониманию внутренних закономерностей их творчества. Произведения таких писателей - это, конечно, «главные» явления в развитии национальных литератур, но в своем индивидуализирующем понимании они все же оказываются <.> явлениями, обособленными от всего процесса такого развития, от «массовой»3 литературы соответствующих эпох»4.

Полемика Маяковского с современниками приобретала форму публицистических статей, публичных выступлений во время многочисленных поездок по стране и за рубежом, включалась в содержание многих его произведений, отражающих эстетическую программу поэта: в частности, стихотворений «Приказ по армии искусств» (1921), «Приказ № 2 армии искусств» (1921), «Разговор с фининспектором о поэзии» (1926), «Сергею Есенину» (1926), «Послание пролетарским поэтам» (1926), драмы «Баня» (1929 - 30), поэмы «Во весь голос» (1929 - 30). Актуальным представляется не только изучение места и роли литературных течений и групп в творчестве Маяковского и развитии русской литературы данного периода, но прояснение основополагающих для искусства проблем: традиций и новаторства, генетических истоков художественного творчества, отношения искусства к действительности и его влияния на общественную жизнь. Для нас важны точки зрения Маяковского и теоретиков и Л

Следует признать основными «ингредиентами» литературного процесса, отдельными струями в общем потоке национальной литературной жизни той или иной эпохи большие или меньшие группы писателей, может быть и не знающих друг друга лично, но связанных относительным, но объективным сходством идейного содержания своих произведений. Такие группы писателей <.> наиболее удобно называть литературными течениями» // Поспелов Г.Н. Литературный процесс // Литературный процесс: Сборник. - М.: МГУ, 1981, - С. 15.

3 Ученый понимает «массовую» литературу как находящуюся в «глубоких и внутренних связях» с произведениями выдающихся писателей «в общем едином процессе национально-литературного развития каждой исторической эпохи» // Там же. - С. 12. участников таких литературных течений и групп, как: символизм, акмеизм, футуризм5, крестьянские писатели (ВСКП и «новокрестьянские поэты»), Пролеткульт, «Кузница», Леф (Новый Леф, Реф), РАПП (МАПП, ВОАПП), конструктивизм (или ЛЦК). «Объективная антагонистичность идеалов, которую стимулировали творчество и идейные концепции писателей <.> литературных течений, способствовала проблемной заостренности <.> их произведений и вызывала между ними творческую, а также и литературно-критическую полемику. Все это в исторической конкретности и являлось литературным процессом данного периода национальной жизни», - считает Г.Н. Поспелов6.

Мы не ставим перед собой задачи охватить все течения и группы литературного процесса 1910 - 1920 годов, и наше внимание останавливается лишь на тех, с которыми наиболее активно соприкасались творчество и общественная деятельность Маяковского. Естественно, характеристика литературного процесса периода в целом подчинена выяснению места и роли в нем Маяковского. Творчество и деятельность поэта отражаются в нем, как в зеркале, и несут в себе свойственное этому процессу многообразие. Поэтому даже там, где мы лишь упоминаем имя поэта, за анализом проблем литературной жизни стоит его фигура как художника и деятеля культуры, который не только творчеством, но и активным организаторским участием влиял на судьбу русской литературы. По мнению В. Тюпы, несмотря на то, что «каузальность (обусловленность искусства закономерностями общественно-исторического развития. - O.K.) литературного процесса всегда «первична» по отношению к его имманености (незавип симому самодвижению искусства. - O.K.)» , «изучение <.> литературного

4 Там же.

5 На необходимость изучения творчества выдающихся поэтов нач. XX в. в сопоставлении с философско-эстетическими принципами модернизма указывал В.О. Перцов: «Такие выдающиеся представители русской революционной поэзии XX в., как А. Блок и В. Маяковский, не могут быть поняты вне историко-литературной перспективы, вне соотнесения их с крупнейшими представителями русского модернизма. Вместе с последними они известное время шли, а потом под влиянием <.> революции <.> вступили на путь общенародного искусства» // Перцов В.О. Писатель и новая действительность. - М.: Сов. писатель, 1961. - С. 292.

6 Поспелов Г.Н. Литературный процесс // Литературный процесс: Сборник. - С. 39.

7 Тюпа В.И. Соотношение каузального и имманентного в литературном развитии // Литературный процесс: Сборник. - С. 68. процесса в аспекте его имманентности означает рассмотрение литературы как особой области духовной культуры с присущей ей творческой спецификой. В этом отношении литературное развитие детерминируется профессиональным участием писателя в сложившейся «до него» и складывающейся «вокруг» него духовно-культурной ситуации художественного общения»8.

Тема диссертации - «Творчество В. Маяковского во взаимодействии с литературным процессом 1910 - 1920-х годов» - связана с необходимостью осмысления картины истории отечественной поэзии и ее критики как целостной в ее развитии и бытовании, несмотря на многообразие эстетических и поэтических теорий. Предпринятая работа является опытом комплексного литературно-исторического исследования литературоведческой, критической и мемуарной литературы о поэзии и личности Маяковского и о литературных течениях и группах 1910 - 1920-х годов, рассматриваемых как взаимопересекающиеся и вследствие этого взаимообогащающиеся или полемизирующие между собой системы. Стержнем работы явился анализ идеологических и эстетических взглядов вышеозначенных течений и групп в их целостности и в индивидуальных проявлениях с точки зрения восприятия личности и творчества Маяковского, а также «соприкосновения» или «взаимоотталкивания» их поэтических систем; с другой стороны, рассматриваются взгляды поэта на целый ряд творческих индивидуальностей, принадлежащих к литературным течениям и группам, избранным автором работы для анализа.

Цель работы - уяснить место и значение В. Маяковского в сложном и многообразном литературном процессе 1910 - 1920-х годов и доказать мысль об огромном значении поэта для него; охарактеризовать взаимодействия теорий литературных течений и групп указанного периода между собой и в соприкосновении с творческой системой Маяковского, перспективу их развития в поэтическом процессе 1910 - 1920-х годов; представить доказательства непрерывности и относительной цельности избранного периода отечественной литературы, несмотря на внешнюю его раздробленность; а также вписать в контекст

8 Там же.-С. 73. периода малоизвестные исследовательские и критические работы, дающие дополнительную информацию об истории русской литературы выделенных в отдельный период двух десятилетий.

Отсюда вытекают конкретные задачи работы, главные из которых состоят в следующем:

- изучить творческое наследие Маяковского в плане его взаимодействий с современным ему литературным процессом;

- провести анализ литературоведческих концепций и интерпретаций истории русской литературы 1910 - 1920-х годов, предпринятых отечественной и зарубежной наукой;

- прояснить причины и уточнить содержание полемики Маяковского с литературными противниками;

- охарактеризовать творческий диалог поэта с литературными единомышленниками;

- проанализировать многообразные интерпретации поэтической индивидуальности В. Маяковского в критике;

- осмыслить реакции Маяковского (выраженные в стихотворных и литературно-критических сочинениях) на деятельность сторонников различных литературных и литературно-критических течений и групп;

- исследовать сближения и контрасты в творческих системах Маяковского и членов других литературных течений и групп;

- выявить характер литературного процесса избранного периода, принципы и итоги «взаимовлияний» творческих индивидуальностей.

Мы не ставим специальную задачу текстуального сопоставления произведений Маяковского и каждого из представителей течений и групп, избранных для анализа, а также самостоятельного изучения их поэтических систем. Нас интересует прежде всего Маяковский как один из главных участников литературного процесса 1910 - 1920-х годов и его реакция на эстетические теории и программы современных для него течений и групп, в том числе и воплощенные в конкретных художественных произведениях.

Методологической основой исследования явились выработанные современным литературоведением источниковедческий, системно-аналитический, историко-литературный, историко-генетический, историко-эстетический, типологический и компаративный методы. Анализ социально-политических, нравственно-философских и эстетических аспектов восприятия поэзии Маяковского в их взаимосвязи и взаимообусловленности с современными поэту литературными группами и течениями ведется в русле сравнительно-исторического подхода. При необходимости к рассмотрению принимаются критические отзывы о поэте современников более позднего времени. Вводится характерный для деятельности Маяковского общекультурный контекст, вне которого отдельные факты восприятия его поэзии и лирического «я» не могут быть удовлетворительно объяснены. Проблемно-хронологический принцип положен в основу структуры диссертации.

Опорой диссертационного исследования послужили авторитетные теоретические труды поэтов нач. XX в.: А. Блока, А. Белого, С. Городецкого, Н. Гумилева, В. Иванова, М. Кузмина, О. Мандельштама; философские концепции, повлиявшие на русскую культуру вообще и, в частности, на поэзию: Ф. Ницше, В. Соловьева, Н. Федорова; литературоведческие работы о лирике М. Гаспаро-ва, В. Жирмунского, Р. Иванова-Разумника, Н. Харджиева; работы маяковедов В. Альфонсова, Б. Гончарова, В. Дувакина, В. Перцова, В. Ракова, Г. Черемина; историков поэзии XX в. К. Азадовского, JI. Алексеевой, В. Баевского, В. Зем-скова, Р. Иванова-Разумника, О. Клинга, С. Коваленко, С. Красицкого, А. Михайлова, Л. Смирновой, Н. Солнцевой, JI. Спиридоновой, С. Субботина и др.

Предметом исследования является: наследие В. Маяковского в полном объеме, поэтические и теоретические сочинения отечественных символистов (К. Бальмонта, А. Блока, А. Белого), акмеистов (А. Ахматовой, О. Мандельштама, Н. Гумилева, В. Нарбута), футуристов (В. Хлебникова, Н. Асеева, А. Крученых, Д. Бурлюка, Е. Гуро), крестьянских писателей (членов ВСКП и «новокрестьянских поэтов» (С. Есенина, Н. Клюева, С. Клычкова), поэтов, писателей, теоретиков Пролеткульта, лит. группы «Кузница», Лефа (Нового Лефа, Рефа), РАПП (МАПП, ВОАПП), конструктивистов, статьи из русских и иноязычных зарубежных газет и журналов 1920 - 1930-х гг. В качестве материалов для анализа привлекаются отзывы о поэте и рецензии на его поэзию и публичные выступления общественных деятелей и политиков: В. Ленина, А. Луначарского, И. Сталина, Л. Троцкого, советских и эмигрантских критиков и писателей9.

В данной работе исследовательская, критическая и мемуарная литература о Маяковском и литературном процессе 1910 - 1920-х годов рассматривалась с источниковедческих позиций, что определяется поставленными задачами их осмысления. Огромное значение для раскрытия темы диссертации имели мемуарные источники и примыкающие к ним литературно-критические статьи, написанные дореволюционными и советскими современниками Маяковского (часть из них опубликована в сборнике «Маяковский в воспоминаниях современников» (1963), в изданиях, посвященных годовщинам со дня рождения и смерти поэта, в периодических изданиях (опубликованных при жизни поэта и вышедших после его гибели). Очень ценными явились для нас воспоминания и свидетельства современников поэта, хранящиеся в РГАЛИ10 в виде рукописей и газетных вырезок.

Не оставляя за рамками диссертации критические отзывы и философско-эстетические суждения, существовавшие в стране, мы уделили внимание взглядам и концепциям литераторов русского зарубежья, которые дали немало примеров тонкого понимания личности и творчества Маяковского, блестящего эстетического, литературоведческого анализа. Наиболее заметными здесь явились работы Ю. Анненкова, Д. Святополка-Мирского, М. Цветаевой, Р. Якобсона.

В ходе изучения вопроса, библиографического и архивного поиска автором исследования были проанализированы источники, включающие моногра

9 В их числе: Г. Адамович, Е. Аничков, Ю. Анненков, Н. Асеев, А. Богданов, Д. Бурлюк, Р. Гуль, В. Завалишин, К. Зелинский, Ю. Иваск, В. Каменский, А. Крученых, Б. Лившиц, М. Осоргин, Н. Оцуп, П. Пильский, Н. Плиско, Д. Святополк-Мирский, М. Слоним, Ю. Тера-пиано, С. Третьяков, В. Тукалевский, Н. Устрялов, М. Цветаева, Н. Чужак, К. Чуковский, С. Шаршун, В. Шершеневич, В. Шкловский, И. Эренбург, А. Яблоновский, Р. Якобсон и др.

10 РГАЛИ. Фонды Маяковского В.В., Асеева Н.Н., Лелевича Л.Г., Либединского Ю.Н., Каменского В.В., Всесоюзн. общества пролетарских писателей «Кузница», ВАПП, РАПП, ЦК пролетарск. культурно-просветительн. организаций «Пролеткульт» и др. См. библ. на с. 457. фии, сборники, главы книг, статьи, рецензии, заметки, мемуары, письма и документы деятелей русской эмиграции, полностью или частично посвященные Маяковскому и проливающие свет на природу мнений о его творчестве. При этом исследовались материалы не только берлинского и парижского центров расселения русской эмиграции, но и русских землячеств Латвии, Чехии и США.

История вопроса. Переходя к обзору литературоведческих исследований о Маяковском, отметим, что тенденциозность является отличительной, но отнюдь не единственной и даже не основополагающей их чертой. О творческих связях Маяковского с литературными течениями и группами 1910 - 1920-х годов, а также с отдельными творческими индивидуальностями глубоко и содержательно писали В.О. Перцов11, С.А. Коваленко12, В.П. Раков13, С.И. Шешу-ков14, Г.С. Черемин15, Н.И. Харджиев16 Однако при анализе научных и литературоведческих интерпретаций источников о жизни и творчестве Маяковского нередко обнаруживались политические заблуждения исследователей, воспринимавших его, прежде всего, как знаковую фигуру советской поэзии первой трети XX века (с одной стороны, это восхищенные исследователи творчества поэта В. Альфонсов, В. Дувакин, Н. Плиско; с другой - охваченные скепсисом оппоненты Р. Гуль, П. Пильский, В. Ходасевич, Ю. Карабчиевский). Через столь разное восприятие поэзии Маяковского и его места в литературном процессе начала XX века можно проследить отчетливо проявившееся политическое, эстетическое, нравственное противостояние многих, писавших о поэте до революции и после нее, внутри страны и за ее рубежами.

11 Перцов В.О. Маяковский и Есенин // Маяковский и советская литература. Статьи, публикации, материалы и сообщения. - М.: Наука, 1964. - С. 49-77.

12 Коваленко С.А. Маяковский и поэты-конструктивисты // Там же. - С. 163-213.

13 Раков В.П. Маяковский и советская поэзия 20-х годов. Уч. пособие для студентов филол. специальностей пед. институтов. Изд-е 2-е, перераб. и доп. - М.: Просвещение, 1976. u Шешуков С. И. Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов. Изд-е 2-е. - М.: Худ. лит-ра, 1984.

15 ЧереминГ.С. В.В. Маяковский в литературной критике 1917- 1925. -JL: Наука, 1985.

16 Харджиев Н.И. Веселый год Маяковского // Харджиев Н.И. Статьи об авангарде: В 2 т. -М.: «RA», 1997. - Т. 2. - С. 8-35; Маяковский и И. Северянин // Там же. - С. 37-67; Маяковский и Хлебников // Там же. - С. 83-96; Маяковский и Е. Гуро // Там же. - С. 113-114; Заметки о Маяковском // Там же. - С. 97-213.

В советской науке о Маяковском изучение источников о жизни и творчестве В. Маяковского было посвящено, прежде всего, работе над текстами произведений, их комментированию, установлению реальных фактов и событий биографии поэта, созданию монографий и отдельных литературоведческих работ, посвященных тому или иному периоду, аспекту творчества. Материалы о деятельности Маяковского, принадлежащие его современникам, маяковедче

17 ской наукой привлекались, как правило, в качестве исторических фактов .

Проблемы наследования литературных традиций, творческих взаимодействий Маяковского и литературных течений и групп 1910 - 1920-х годов рассматривались во множестве работ, посвященных поэту и литературной ситуации указанного периода. В той или иной мере обозначенной темы касались в

18 19 20 своих монографиях И. Машбиц-Веров , А. Метченко , В. Перцов , К. Петро-сов21, В. Раков22, Г. Черемин23. Ценный материал по вопросам художественной преемственности и природы поэтического «я» Маяковского, а также восприятия его личности и творчества литературными современниками содержит книга В. Тренина и Н. Харджиева «Поэтическая культура Маяковского» (М.: Искусство, 1964). Нам импонирует подход названных ученых к рассмотрению культурно-исторических и философских предпосылок образования поэтического мира Маяковского, типологических и генетических связей поэта с творческими индивидуальностями и поэтическими теориями множества литературных групп и течений начала XX века. Однако, фокусируясь на полемике между группами по злободневным проблемам литературного творчества, авторы кни

17 Например: Колмогоров А.Н., Кондратов A.M. Ритмика поэм Маяковского // Вопросы языкознания. - 1962. - № 3. - С. 62-74; JIaeym П.И. Маяковский едет по Союзу. Воспоминания. Изд-е 2-е, доп. - М.: Советская Россия, 1969; Лурье А.Н. Лирический герой в поэмах Маяковского (Лекция из спец. курса «Жизнь и творчество Маяковского»), - Л.: Изд-во Ленинградского гос. пед. института им. А.И. Герцена, 1972 и др.

1 Машбиц-Веров И. Поэмы Маяковского. - Изд-е 2-е, доп. - М.: Советский писатель, 1963.

19 Метченко А. Маяковский. Очерк творчества. - М.: Художественная литература, 1964.

20 Перцов В. Маяковский. Жизнь и творчество (До ВОСР). - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950; Маяковский. Жизнь и творчество (После ВОСР). - М.: Изд-во АН СССР, 1956.

21 Петросов К. Творчество В.В. Маяковского (О русской поэтической традиции и новаторстве): Уч. пособие для студентов пед. институтов. -М.: Высшая школа, 1985.

22 Раков В. Маяковский и советская поэзия 20-х годов. - М.: Просвещение, 1976.

23 Черемин Г. В.В. Маяковский в литературной критике 1917 - 1925. - Л.: Наука, 1985. ги не уделяют должного внимания установлению принципов и итогов конкретного взаимодействия художественных систем отдельных поэтов и Маяковского. Наша работа призвана устранить этот пробел.

Монография В.П. Ракова «Маяковский и советская поэзия 20-х годов» (М.: Просвещение, 1976) посвящена творческим и критическим взаимодействиям Маяковского и ряда советских поэтов, расцвет творчества которых приходится на 1920-е годы. В работе автор сочетает глубокий литературоведческий анализ творческих связей Маяковского с поэтами Пролеткульта, «Кузницы», Лефа, Нового Лефа, РАПП и ВАПП с широкой историко-литературной экспозицией, дающей обстоятельное, но социологически одностороннее представление о литературной ситуации первых полутора послереволюционных десятилетий. В сферу научных интересов автора не попали ценные для формирования поэтической индивидуальности Маяковского 1910-е годы, ознаменовавшиеся интенсивным влиянием на поэта таких участников литературного процесса, как символисты, акмеисты и футуристы.

Неоценимый вклад в изучение творческих взаимосвязей Маяковского и целого ряда сложившихся в послереволюционные годы литературных групп внесла работа Г.С. Черемина «В.В. Маяковский в литературной критике 1917 -1925» (Л.: Наука, 1985). Данная работа существенно дополнила представление о месте и роли Маяковского в истории развития советской поэзии послереволюционных лет. Работа Черемина содержит ценный анализ ярких и показательных высказываний советской критики о Маяковском. В монографии имеются главы «Пролеткульт и «Кузница» о Маяковском» (С. 41-53), «Пролеткульт и футуристическая критика 1921 - 1922 гг.» (С. 143-156), «Лефовская критика» (С. 157-177) и др. Автор основательно подготовил пути для дальнейшего исследования диалога Маяковского с современниками.

Огромный интерес для истории отечественной литературы представляют работы В.Н. Терехиной24. В этих работах впервые за историю советского лите

24 Статья: Терехина В.Н. Первая эмиграция о Маяковском (М.А. Осоргин, М. Слоним, Н. Оцуп)» / Вступ. ст., публ. и коммеит. JI.A. Селезнева и В.Н. Терехиной // Литературное оборатуроведения был осуществлен анализ критики русского зарубежья 1920 -1930-х годов о творчестве В. Маяковского. Труды В.Н. Терехиной дают ясное представление о том, что, долгое время разделенные на два потока - отечественный и зарубежный, - суждения и концепции о поэзии Маяковского и его личности строились в большой степени по принципу взаимной вражды.

Сегодня, когда наблюдается интенсивное переосмысление советской истории и вместе с ней - литературного процесса, стали изменяться взгляды на общепринятые эстетические ценности и, в том числе, творчество Маяковского. Еще не сложился единый пласт культурной памяти, объективно учитывающий достижения критической мысли Советской России и Русского зарубежья. Наблюдается и другой процесс: мемуаристика и литературная критика зарубежья входят в отечественный научный оборот без должной источниковедческой экспертизы и получают неверные акценты в появляющихся современных работах о поэте. Возникающие в этих условиях «новые» представления о Маяковском нельзя оценивать вне понимания специфики современного общественно-политического контекста, его «разоблачительного пафоса».

Так, в 1985 году в Мюнхене (а в 1990 году и в Москве) вышла нашумевшая книга 10. Карабчиевского «Воскресение Маяковского» (М.: Советский писатель), написанная в жанре памфлета. Она отличается интенсивностью отрицательных эмоций автора и необоснованными заменами «плюсов» на «минусы» в оценке творчества поэта. Не являясь строго научной работой, книга, тем не менее, задала неверный интерпретационный тон и некоторым современным рассуждениям о творчестве и личности поэта, исходящим из научных кругов25.

Настоящее исследование основывается на понимании, что, безусловно, многое в представлении о Маяковском, выработанное советской наукой, нуждается в критическом переосмыслении, однако интерпретация определенных положений должна опираться на аргументированный анализ источников и не зрение. - 1992. - № 3/4. - С. 33-45 и кандидатская диссертация: Терехипа В.Н. Творчество В.В. Маяковского в критике русского зарубежья, 1920 - 30-е гг. -М., 1993. - 146 с. может вести к их исключению из историко-литературной памяти. Мы полагаем, что некоторые идеи нормативной культуры советского времени должны быть осмыслены не с позиции «правда - ложь», а посредством серьезных аналитических исследований, лишенных узкоидеологической предвзятости. То же относится и к анализу мнений, звучавших со стороны скептически настроенной по отношению к футуристам дооктябрьской критики, политических оппонентов Маяковского из числа первой волны русской писательской эмиграции, ино-страшюй критики, как правило, пренебрегавшей принципом достоверности излагаемых фактов, а также творческих и идеологических противников поэта из числа приверженцев литературных течений и групп, образовавшихся в советской стране в первое послереволюционное десятилетие.

Научная новизна диссертации обусловлена тем, что в ней представлена попытка рассмотрения таких аспектов советской и зарубежной маяковскогра-фии, которые не получили необходимого освещения в науке. В историю литературной критики и русской литературы XX века вписываются малоизвестные трактовки личности и поэтического мира Маяковского в его творческих связях. В работе раскрываются не получавшие ранее должного внимания маяковедов внутренние контакты между поэтическим миром и авторским «я» Маяковского и поэтическими системами других творческих индивидуальностей и литературных течений и групп (в том числе и в свете их совместного восприятия литературной критикой). Отбор имен, взятых для сопоставления с творческим явлением Маяковского, нередко обусловлен стремлением осветить малопроясненные творческие связи поэта в рамках литературного процесса 1910 - 1920-х годов.

Новизну определяет также изучение не освоенных наукой эпистолярных, биографических, историко-литературных и публицистических (в том числе иностранных (русско- и иноязычных) источников. Диссертация вводит в научный обиход многие архивные материалы из РГАЛИ, ГАРФ по творчеству Маяковского (фонды В. Маяковского, Н. Асеева, JI. Брик и В. Катаняна, Г.Д. Деева

Например: Акимов В.М. «В щенка смиренный львенок.» (Неюбилейные размышления о Маяковском) // Маяковский и современность: Сб. / Сост. и авт. предисл. Мурин Д.Н. - СПб.,

Хомяковского, Г. Лелевича, А. Крученых, В. Каменского, В. Шершеневича, Пролеткульта, литературной группы «Кузница», ВАГТП, РАПП, ЛЦК, журнала «На литературном посту»). Привлекаются документальные данные из различных отделов РГБ, ГПИБ, ИНИОН РАН, ВГБИЛ им. М.И. Рудомино, ГНПБ им. К.Д. Ушинского, МОГНБ им. Н.К. Крупской, библиотеки периодических изданий при ГАРФ. Многочисленные архивные материалы позволили аргументированно раскрыть малоисследованные в филологической пауке, по существенные для осмысления русской поэзии XX века аспекты творчества В. Маяковского в его взаимодействиях с литературным процессом 1910 - 1920-х годов. В конечном итоге во многом новыми становятся трактовка творческого наследия поэта, генезиса мотивов и образов, звучание некоторых его произведений.

Научно-практическое значение работы предполагается в возможности использования ее положений и материалов для последующего изучения истории русской поэзии и литературной критики 1910 - 1920-х годов, а также для разработки лекций по основному и специальным курсам русской литературы XX века, в деятельности спецсеминаров по проблемам творчества Маяковского, литературного процесса и поэзии начала XX века.

Апробация работы осуществлялась на занятиях республиканской школы-семинара докторантов «Актуальные вопросы развития образования и науки» (октябрь 2002 года), V (Тютчевских) (апрель 2003 года) и VII (Есенинских) (март 2005 года) Методических чтениях, проходивших на базе Нижневартовского госпединститута; на I и II Международных научных конференциях «Малоизвестные страницы и новые концепции русской литературы XX века» (МГОУ, июнь 2003 года и июнь 2005 года); межвузовской научной конференции «В. Маяковский в современном мире» (РУДН им. П. Лумумбы, ноябрь 2003 года), а также в лекциях по творчеству Маяковского, на семинарских занятиях со студентами. Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры русской литературы XX века Московского государственного областного университета.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1995.-С. 7-19.

Книги:

1. Култышева О.М. Феномен В. Маяковского: восприятие современников. -Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2003. - 184 с. - 7,5 п.л.

2. Култышева О.М. В. Маяковский и литературные группы и объединения 1910 - 1920-х годов: Монография. - М.: МГОУ, 2005. - 362 с. - 22,5 п.л.

Статьи:

3. Култышева О.М. Лирический герой поэзии раннего В.В. Маяковского (до 1917 г.) // Сб. тез. докл. I окружного конкурса научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ студентов высших и средних проф. учеб. заведений ХМАО. - Омск: Изд-во СибАДИ, 1999. - С. 216-219. - 0,25 п.л.

4. Култышева О.М. Пространство и время раннего В. Маяковского (На материале поэм «Облако в штанах» и «флейта-позвоночник» // Сб. тез. докл. II окружного конкурса научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ студентов высших и средних профессиональных учебных заведений ХМАО. -Ханты-Мансийск: Изд-во СурГУ, 1999. - С. 119-122. - 0,16 п.л.

5. Култышева О.М. Диалог лирического героя раннего В. Маяковского с небом // Материалы международной конференции студентов и аспирантов по фундаментальным наукам «Ломоносов-2000». Вып. 4. -М.: Изд-во Московского университета, 2000. - С. 377-378. - 0,11 п.л.

6. Информация о докладе Култышевой О.М. «Роль библейских образов в поэзии в. Маяковского 1910-х годов» (прочитан на заседании VII Пасхальной международной конференции «Православие и русская культура» 11 мая 2000 года) опубликована в историко-литературном журнале «Русская литература» (Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН) (Дмитриева М.А., Фети-сенко О.Л. VII международная научная конференция «Православие и русская культура» // Русская литература. - Л.: Наука. Ленинградское отделение, 2000. -№ 4. - С. 216 (с. 211-217). -0,02 п.л.

7. Култышева О.М. «Общественный» Маяковский. «Я» и «Мы» // Образование Югории. - 2001. - № 1(7).-С. 198-208.-0,575 п.л.

8. Култышева О.М. Эмигрантская критика о Маяковском // Образование Юго-рии. - 2001. - № 2(8). - С. 108-118. - 0,6 п.л.

9. Култышева О.М. Владимир Маяковский и литературные группы и объединения 1910 - 1920-х годов // Актуальные вопросы развития образования и науки: Материалы республиканской школы-семинара докторантов (Нижневартовск, 21 - 23 октября 2002 года) / Отв. ред. С.И. Горлов. - Нижневартовск: Изд-во Ниж-неварт. гос. пед. ин-та, 2003. - С. 47-51. - 0, 17 п.л.

10. Култышева О.М. Изучение творчества В. Маяковского в средней школе: обзор учебников // V методич. (тютчевские) чтения: Тезисы докл. и сообщ. (Нижневартовск, 20-21 марта 2003 г.) / Отв. ред. Т.Л. Шумкова. - Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гос. пед. ин-та, 2003. - С. 14-19. - 0, 28 п.л.

11. Култышева О.М. В. Маяковский и отечественный символизм // Малоизвестные страницы и новые концепции истории русской литературы XX в.: Материалы Международн. научн. конференции: М., МГОУ, 24 - 25.06.2003. Вып. I: Русская литература конца XIX - начала XX в. Литература Русского зарубежья. Международный сборник научн. трудов / Ред.-сост. Л.Ф. Алексеева и В.А. Скрипкина. - М.: ИКФ «Каталог», 2003. - С. 62-68. - 0,35 п.л.

12. Култышева О.М. Адресат лирики Владимира Маяковского // Научные труды Нижневартовского государственного педагогического института. Вып. 1 / Отв. ред. С.И. Горлов. - Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гос. пед. ин-та, 2003.-С. 144-162.-0, 86п.л.

13. Култышева О.М. Маяковский и Пролеткульт // Маяковский в современном мире: Сборник статей и материалов / Отв. ред. А.С. Карпов, А.Г. Коваленко. -М.: Изд-во РУДН, 2004. - С. 79-83. - 0, 24 п.л.

14. Култышева О.М. В. Маяковский и С. Есенин: творческое родство // VII методические (есенинские) чтения: Тезисы докладов и сообщений (Нижневартовск, 19 марта 2005 года) / Отв. ред. Т.Л. Шумкова. - Нижневартовск: Изд-во НГТУ, 2005. - С. 23 - 30. - 0,3 п.л.

15. Култышева О.М. Изучение творчества В. Маяковского в средней школе: обзор учебников // Русская словесность. Научно-теоретическ. и методический журнал. - 2005. - № 6. - С. 37-41. - 0,5 пл.26

16. Култышева О.М. В. Маяковский и ЛЕФ // Научные труды Нижневартовского гос. гуманитарного ун-та. Вып. 2 / Отв. ред. С.И. Горлов. - Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гуманит. ун-та, 2005. - С. 78-103. - 1,6 п.л.

17. Култышева О.М. В. Маяковский и акмеизм // Вестник Оренбургского гос. ун-та. - 2005. - № 9 (47). - С. 82-90. - 0.85 п.л. г '

18. Култышева О.М. Саша Черный (1880 - 1932) // История русской литературы XX века: В 4-х кн. Кн. 2: 1910-1930 годы. Русское зарубежье. Учеб. пособие / Л.Ф. Алексеева, A.M. Ваковская, Л.В. Суматохина и др.; Под ред. Л.Ф. Алексеевой. М.: Высшая школа, 2005. - С. 275-282. - 0,8 п.л.

19. Култышева О.М. Д. Бурлюк и В. Маяковский. Теоретические декларации и поэзия // Вестник Московского университета. Научный журнал. Серия 9 «Филология». - М.: Изд-во Московского ун-та, 2005. - № 5 (сентябрь-октябрь). - С. 137-146. - 0,51 ил.

20. Култышева О.М. Маяковский и конструктивизм II Известия Уральского гос. ун-та. - 2006. - № 8470 (41). - Сер. 2. Гуманитарные науки. - Вып. И.-С. 83-94.-0,9 п.л.

21. Култышева О.М. Е. Гуро и В. Маяковский. Родство образных систем // Ма

Г » л. -л лоизвестиые страницы и новые концепции русской литературы XX в.: Материалы Международн. научн. конференшш: М., МГОУ, 27 - 28.06.2005. Вып. III. Часть 2: Русская литература в России XX в. / Ред.-сост. Л.Ф. Алексеева. - М.: Водолей Publishers, 2006. - С.28-32. - 0,3 п.л.

22. Култышева О.М. Духовные истоки революционной поэзии (А. Блок и В. Маяковский) II Вестник Московского государственного областного университета. Серия "Русская филология". М., 2006. № 2. С. 217-222.-0,4 пл. iU Жирным шрифтом выделены работы, опубликованные в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Учебно-методические пособия:

23. История русской литературы XX в. (доокт. период): Метод, пособие для студентов очн. и заочн. форм обучения филол. отделения гуманитарн. факультета / Сост.: О.М. Култышева. - Нижневартовск: Изд-во НГТУ, 2005. - 41 с, -2,5 п.л.

24. История русской советской литературы XX в. (1917 - 30-е гг.): Метод, пособие для студентов очн. и заочн. форм обучения филол. отделения гуманитарн. факультета / Сост.: О.М. Култышева. - Нижневартовск: Изд-во НЕГУ, 2005. -42 с. - 2,5 п.л.

25. Култышева О.М. Русский реализм рубежа XIX-XX - первой половины XX в.: Учебно-метод. пособие для студентов отделения связей с общественностью гуманитарн. факультета. - Нижневартовск: Изд-во НГГУ, 2007. - 74 с. - 4,6 п.л.

26. Култышева О.М. Русский модернизм: Учебно-метод. пособие для студентов отделения связей с общественностью гуманитарн. факультета. - Нижневартовск: Изд-во НГГУ, 2007. - 71 с. - 4,4 п.л.

Структура исследования определяется его целью и задачами: оно состоит из введения, шести глав, заключения и библиографического списка.

Во введении обосновывается актуальность избранной темы, устанавливаются цели и задачи работы, дается обзор материалов по истории проблемы, определяется структура диссертации.

Первая глава построена на основе анализа высказываний дореволюционной (1.1), эмигрантской (1.2), советской (1.3) и иностранной критики (1.4) о поэте, посвящена особенностям восгтиятия поэзии и личности Маяковского в

Л. зависимости от разности идейно-эстетических взглядов и поэтических вкусов рецензентов.

В главе второй рассматриваются эстетические и поэтические концепции символизма как художественного течения, наметившего основные тенденции и в целом определившего развитие русской культуры 1/3 XX в. Обнаруживаются черты сходства и взаимоисключающие моменты в образах лирического героя, картинах мира, поэтических системах Маяковского и некоторых символистов.

Масштабность, ивдивидуализм, соборный характер «я» возводится к родству поэзии Маяковского с поэзией К. Бальмонта (II. 1). Рассматриваются общие черты лирических «я» Маяковского и А. Блока (максимализм, избранничество героя-поэта, жертвенность, великое одиночество избранного), а также роднящие поэтов элементы стиховой системы, в частности, подчеркнутое внимание к звуковой стороне стиха (II.2). Автобиографизм и неординарность образа лирического героя Маяковского соотносятся с особенностями творческого воплощения субъекта лирики у Андрея Белого (II. 3).

Третья глава посвящена творческим взаимодействиям В. Маяковского и поэтов, объединившихся в начале 1910-х годов под сенью акмеизма. Акмеизм эстетизировал прошлое, видел позитивное начало реальной жизни в возвращении к истокам человеческого бытия и природы, воспевал реальность, «вещность». В главе проводится сравнительно-типологический анализ поэтических систем Маяковского и избранных акмеистов, например, Маяковского и Ахматовой в аспекте сближения поэтического словаря и мелодики стиха с разговорной речью, выразительности передачи душевной муки героев, переживающих катастрофичность современного мира (III. 1).

Сопоставление поэтических систем О. Мандельштама и Маяковского проводится с акцентом внимания на разнице их позиции в отношении к объективной реальности. Лирический герой paimero Мандельштама отчужден от призрачной, населенной «скульптурными фигурами» людей реальности, а герой раннего Маяковского, напротив, демонстрирует активную позицию по отношению к mirov. Также исследуется выбоп поэтами соедств художественной

А. * ' ■*> А А ' • * ■ ■ выразительности, характер метафоризации, сравнения, мотивы сопряжения «далековатых» планов (III.2).

Сопоставительный анализ творчества Н. Гумилева и Маяковского обращен к прояснению нравственных ориентиров и импульсов в деятельности и поступках лирических героев. Проведены наблюдения над экзотическими образами и ситуациями в творчестве каждого из поэтов (II 1,3).

Наконец, в главе обнаруживаются родственные связи между художественными мирами В. Нарбута и Маяковского: рассматривается «безоговорочная» любовь к миру земному, неприятие мещанского быта, «слитность» образа лирического героя с событиями, тяготение поэтов к категории будущего (III.4).

Четвертая глава посвящена характеристике эстетических credo и внут-ригрупповых связей и противоречий футуризма. Отдельно характеризуются взаимоотношения Маяковского с В. Хлебниковым: свойственное обоим словотворчество, борьба против «книжного окаменения языка», народно-фольклорная основа поэзии; тяготение к изощренной метафоризацдш; сюжеты восстания вещей и природы, «выворачивания природы сквозь историю» и человека. Обнаруживается разность акцентов в развитии богоборческих мотивов, а также в отношении поэтов к категории времени (IV. 1).

Анализ творческих взаимоотношений Маяковского и Н. Асеева базируется на повышенном внимании к разногласиям в их позициях, к проблеме взаимообогащения поэтов, уводит от мнения об одностороннем заимствовании и отношениях «учитель» - «ученик» (TV.2).

В обращении к творчеству Маяковского и А. Крученых (TV.3) исследуется характерное для обоих языковое (большей частью лексическое и фонетическое) экспериментаторство, увлеченность теорией относительности А. Эйнштейна, тенденции к снижению высоких поэтических образов и понятий, эгоцентризм лирического героя.

Творческие отношения Маяковского и Д. Бурлюка являются предметом анализа в части 1V.4. Рассматриваются любовь к эпатажу, теоретические декларации и их соотношения с поэтической практикой, а также неоднозначное восприятие явлений революции, сомнения в правильности революционного пути.

Сопоставление Е. Гуро и В. Маяковского касается социальной проблематики, разрабатываемой обоими городской темы, образов поэта-мученика, поэтики урбанистических пейзажей. Обзор творческих пересечений «путей» Гуро и Маяковского затрагивает вопросы поэтического новаторства, особенно в сфере лексики, ритмики и фонетики стиха (IV.5).

Наконец, параграф IV.6 исследует воплощение в до- и послеоктябрьском творчестве Маяковского характернейшей для футуристов городской темы и проблем цивилизации, «Востока и Запада», русской (а после Октября советской) культуры и буржуазной цивилизации.

Пятая глава «В. Маяковский и крестьянские поэты» сосредоточена на активном творческом взаимодействии Маяковского и С. Есенина (V.l), Н. Клюева (V.2), С. Кльтчкова (V.3), их взаимовлиянии, противоречиях и достоинствах эстетических и идеологических концепций, общей картине острой внут-ршштературной полемики 1910 - 1920 годов.

Шестая глава призвана охарактеризовать критическую и поэтическую деятельность Маяковского и его диалог с литературными группами, возникшими в первое послереволюционное десятилетие, в период напряженнейшей межгрупповой борьбы; в ней проводится анализ творческих связей Маяковского и таких литературных групп, как Пролеткульт, «Кузница» (VI. 1), Леф (Новый Леф, Реф) (VI.2), РАПП (МАПП, ВОАПП) (VI.3), ЛЦК (VI.4).

В заключении сделаны обобщения, подведены итоги исследования, намечены его перспективы. Отмечается, что предложенный в диссертации подход к проблеме восприятия личности и творчества поэта во взаимодействии с литературными современниками, при надлежащими к разным литературным течениям и группам, позволяет увидеть глубинные связи В. Маяковского с его эпохой, рассмотреть многосторонность лирического «я» поэта и одновременно внутреннее единство его личности и творчества.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Творчество В. Маяковского во взаимодействии с литературным процессом 1910-1920-х годов"

Основные результаты диссертации таковы:

1. Подводя итог анализу высказываний в дореволюционной газетно-журнальной критике о раннем творчестве Маяковского и футуристах, можно заключить следующее. Несмотря на стремление поэта представить свои отношения с читающей, воспринимающей на слух, рецензирующей публикой в свете «вечного скандала» с целью снискать для себя репутацию «отверженного»

1419 Имеется в виду резолюция И. В. Сталина о Маяковском как о «лучшем, талантливейшем поэте нашей советской эпохи» (приведена 5 декабря 1935 г. в редакционной статье «Правпоэта, попытка эта натыкается на очевидное преобладание над «ругательными» высказываниями (К.Б. «По поводу объявленной лекции футуристов» (1914), А. Бухов «В защиту Маяковского. Необходимое последствие к его исповеди» (1915) мнений, стремящихся к объективности. Многие замечания носят аналитический, непредвзятый характер, содержат аргументированную критику (В. Брюсов «Год русской поэзии» (1914). В дооктябрьской прессе присутствуют даже «хвалебные» отзывы современников (В. Нежданов «Футуристы» (1914). Нельзя отказать многим из них в попытке понять творчество футуристов и определить сущность поэзии Маяковского.

Отношение представителей русского зарубежья к Маяковскому, посвятившему свой талант служению революционной идее, было неоднозначным. С одной стороны, эмигрантская критика не принимала «формализма» его стихов, излишней резкости поэтической манеры, «озлобленности» против старого миропорядка, постоянного «яканья» и бахвальства своей «силушкой» - силой нового, попирающего старое (Г. Адамович, Е. Аничков, Р. Гуль, П. Пильский, В. Ходасевич). На поэта распространялись стереотипы, сложившиеся в эмигрантской литературной среде относительно футуризма, не принимавшего традиций, и большевизма, требовавшего общедоступной поэзии (М. Слоним «Литература наших дней» (1922), В. Тукалевский «На гранях революции» (1922). С другой стороны, эмигрантами признавался могучий и оригинальный талант Маяковского, меткий, живой язык, подкупающая жертвенность и гуманизм (например, мнения Д. Святополка-Мирского, М. Цветаевой). Эмигрантская критика высказывала сожаление по поводу того, что выдающийся талант поэта якобы превратился в источник славословия новому режиму (А. Левинсон «Поэзия в Советской России. Самоубийство Маяковского» (1930), Н. Оцуп «Миф В л. Маяковского» (1961). Эмигранты считали, что гражданственность поэта явилась предательством Маяковского по отношению к своему лирическому дару и шла «в ущерб» поэзии вообще. Возможно, еще и поэтому большинство отзывов о Маяковском в эмигрантской печати были все же отрицательного характера. ды», озаглавленной «Владимир Маяковский»),

В отличие от советской критики длительного «периода славословия» (1935 -1970), наступившего после знаменитой резолюции Сталина, советская критика 1920 - начала 1930-х гг. не была столь однозначна в своем восприятии творчества поэта. Жестко критиковались его «устаревающая» стиховая система (К. Чуковский «Ахматова и Маяковский» (1920), И. Сергиевский «Сегодня В. Маяковского» (1926), недоступность стихов для понимания массовым читателем (П. Яровой «Через содержание - к технике, через технику - к массам» (1921), «рекламистское» индивидуалистическое «я» (Н. Рыкова «Творческий путь Вл. Маяковского» (1930), А. Ефремин «Поэт-трибун. Годовщина смерти Маяковского» (1931). Значение раннего творчества отрицалось, одновременно предпринимались попытки социологизировать поэзию Маяковского, свести ее к агитации за советский режим (А. Тарасенков «Маяковский сегодня» (1934).

Отношение к личности Маяковского в зарубежной прессе зависело от политических взглядов и степени предвзятости рецензентов в отношении «поэта революции». Отпечаток накладывало и отношение к советской стране и социалистическому строю, поскольку Маяковский чаще всего воспринимался как полпред Союза, совершающий заграничную поездку с пропагандистскими целями. Помимо идеологической подоплеки в явлении Маяковского видели разные основополагающие моменты - и загадочность и размах «русской души», и футуристическую суть его поэзии. Эти отзывы представляются правомерными, поскольку в основном опираются на достаточно тщательный анализ прижизненных переводов Маяковского на иностранные языки. Появившиеся же вскоре после самоубийства поэта сенсационные и искажающие факты заметки на страницах левой и правой прессы демонстрируют возмутительно поверхностное восприятие за рубежом жизни и творчества Маяковского (например, А Poet's Suicide // The Star. - Southampton. - 1930. - 15 apr.). Однако нельзя не признать, что сам факт повышенного внимания к советскому поэту, мгновенного «реагирования» на его выступления за рубежом и произведения говорит об осознании значительности его творчества.

Таким образом, анализ восприятия личности и творчества поэта с точки зрения происходившего в политике рассматриваемого периода и возникшей на этой почве острой борьбы мнений позволяет выделить три основных подхода прижизненной критики к явлению Маяковского: восприятие поэзии на основе отождествления его творческой практики и взглядов с политикой большевизма; оценка личных и поэтических качеств в свете идей футуризма; выявление и обоснование плодотворности (губительности) для поэта его внутренней связи с революцией и убежденности в правоте ее идей.

2. В работе утверждается приоритетная роль символизма в литературном процессе начала XX века в целом, поскольку «все другие течения и группы возникли как противостоящие ему, - по отношению к пониманию роли творчества, к слову и образу как первоэлементам поэтического искусства»1420, и в частности, для Маяковского, равно как и для представляемого им на раннем этапе творчества футуристического течения. Влияние старших современников-символистов, несмотря на осознание их социально и эстетически чуждыми («Я сам»), сказалось в первых произведениях В. Маяковского. Символизм ощущается даже в созданных в традициях живописного кубизма первых стихах поэта (это и увлечение внешними эффектами современного городского пейзажа («Ночь», «Вывескам»), и использование поэтических архаизмов, вызывающих ассоциации со стихотворениями В. Брюсова, и увлечение типично символистскими образами (такими, как «звезды», «фонари», что «в короне газа», «желтые ядовитые розы» и т.д.). От символистской поэтики и условность персонажей в трагедии «Владимир Маяковский», которая дает основания сближать эту пьесу Маяковского с драмами А. Блока или пьесами Л. Андреева; и игра звукоподражательными аллитерациями («Шумики, шумы, шумищи.»), вызывающая в памяти стихи К. Бальмонта. Несмотря на стремление Маяковского говорить «про другое» относительно символистов, в творчестве поэт задается теми же

1420 Ачексеева Л.Ф. Русская поэзия 1910 - 20-х годов. Поэтический процесс и творческие индивидуальности. Автореф. дис. д-ра филол. наук. - М: ТОО «Принт», 1999. - С. 3. вопросами, которыми мучались лучшие из символистов, что обусловило глубокий трагизм подавляющего большинства его дооктябрьских произведений.

В творческом наследии Маяковского есть строки, свидетельствующие о неразрешимом противоречии между сознанием и чувством героя или о соединении в его образе, казалось бы, несоединимых эмоций и черт. Это приводит поэта к созданию множества образов двойников лирического героя. Столь же часто противоречивы лирические «я» и у поэтов, причислявших себя к символистам. Сочетание в одной личности противоположных тенденций приводило в символистской поэзии или к ее повышенной оценке как сверхличности, или превращалось в предмет эстетической игры, как, например, у раннего Брюсова, или становилось источником мучительного анализа и саморазоблачения, как, например, в цикле А. Блока «Жизнь моего приятеля».

Однако «двойничество» символистских героев почти всегда возникало из культивируемой ими гордой «отъединенности» от людской массы. Маяковскому же (особенно послеоктябрьскому) такие поэтические мотивы были чужды. Основой пафоса его поэзии всегда являлась не сама раздвоенность, а стремление к ее преодолению, утверждению целостности человеческой личности.

Футуристы противопоставляли «бестелесностям» и «сребролунностям» поэзии символистов дерзость и внимание к реальности, нередко натуралистичность. Однако эпатаж футуристов в интенции был заложен именно русским символизмом. Эпатирующей для 1890-х годов была сама поэтика символизма.

Тем не менее, но свидетельству современников и согласно критическому наследию самого поэта, Маяковскому - как и другим футуристам - было присуще демонстративное стремление «освободиться от устаревшего» в поэтическом арсенале символистов. Однако напор, с каким поэт и другие «гилейцы» перечеркивали наследие символизма, напротив, свидетельствует о мощной, по словам О.А. Клинга, «остаточной» символистской энергии1421 в творчестве футуристов. Русский футуризм завершил некоторые задачи поэтической програм

1421 Югинг О.А. Влияние символизма на постсимволистскую поэзию в России 1910-х годов: Проблемы поэтики. - С. 30. мы символизма (в первую очередь это касается лирических структур, ритмики и языковых экспериментов, начатых Белым, Брюсовым и Бальмонтом, и продолженных в поэзии Маяковского). Поэтому оппозиция футуристов по отношению к символистам была в большой мере лишь декларацией. Часто заявленная враждебность существовала как демонстрационный момент, не перечеркивающий внутренней общности мироощущения и поэтических программ символистов и Маяковского. Другое дело - противоречия между символистами и футуристами в философско-религиозном плане. Характеристика связей Маяковского с отдельными творческими индивидуальностями, чье творчество воспринималось современниками как символистское (Константином Бальмонтом, Александром Блоком, Андреем Белым), подтверждает этот вывод, обнаруживая параллели и взаимоисключающие моменты между поэтической и образной системой Маяковского и названных поэтов.

3. В работе было оспорено бытующее в литературоведении мнение, что между акмеистами, которые рассматривали искусство как сумму секретов, передаваемых из поколения в поколение замкнутой кастой мастеров, и футуристами, одними из главных лозунгов сделавшими формотворчество и ориентированность искусства на массу, существует пропасть. Обращение к сопоставительному анализу поэтических систем Маяковского и ряда поэтов, называвших себя акмеистами (Анны Ахматовой, Осипа Мандельштама, Николая Гумилева, Владимира Нарбута), дало все основания для иного вывода: в области эстетических теорий и поэтики системы эти имеют между собой много общего. О признании акмеистами поэтического дара футуриста Маяковского можно судить по опубликованной 27 ноября 1921 года в «Известиях» статье одного из лидеров «Цеха поэтов» С. Городецкого «Сопо»1422: «Можно оправдать в наше время всякое литературное озорство, если оно является выражением нового буйного таланта, как, например, было с Маяковским. »1423.

1422 Статья посвящалась Всероссийскому Союзу поэтов.

1423 Цит. по: Литературная жизнь России 1920-х годов. События. Отзывы современников. Библиография. Том 1. Часть 2. Москва и Петроград. 1921 -1922 гг. - С. 236.

Несомненно роднят творчество поэтов стремление приблизить поэтический словарь к простоте разговорной речи, частые перемены ритма, диссонанс-ная фоника, новизна и неожиданность рифм, эксперименты с метрикой, приведшие к варьированию размеров. Несмотря на то, что привнесение этих элементов поэтики в стиховую систему Маяковского и поэтов-акмеистов часто преследовало разные цели, объективно оно создавало принципиальную немелодичность их стихов, передающую читателю ощущение душевной муки лирических героев, остро переживающих дисгармонию современного мира и разобщенность с окружающими.

Сопоставление поэтических систем Маяковского и поэтов-акмеистов привело нас к выводу, что столь непохожие творческие индивидуальности обнаруживают единство в области художественной выразительности и образности. Так, творчество Ахматовой и Маяковского роднят патриотические мотивы и тема неразделенной любви. В творчестве позднего Мандельштама обнаруживаются мотивы и образы, характерные для раннего Маяковского (мощь голоса, череп как чаша, флейта и др.). Отталкиваемые современностью, герои Маяковского и Гумилева устремляются в образную, пространственную, временную экзотику. Наконец, художественные миры Нарбута и В. Маяковского обнаруживают «безоговорочную» любовь к миру земному, неприятие мещанского быта, а также внимание поэтов к категории будущего.

4. В диссертации изучены аспекты восприятия Маяковским эстетических credo футуризма, а также оценки творчества Маяковского «глазами» футуристов. Кроме того, были рассмотрены и проанализированы внутригрупповые противоречия и взаимовлияния, имевшие место в практике взаимодействия поэта и его собратьев-футуристов (Велимира Хлебникова, Николая Асеева, Алексея Крученых, Давида Бурлюка и Елены Гуро).

Между футуристами часто обнаруживались противоречия. Так, Маяковский не раз критиковал свойственный футуризму формализм («Приказ № 2 армии искусств» (1921). Однако, как и опыт символистов и акмеистов, эксперименты футуристов были по-своему преломлены в творчестве Маяковского. Активное участие в футуристических стихотворных баталиях помогло начинающему поэту развить в себе чувство поэтического слова. Импонировало Маяковскому и само название группы, нацеливающее на работу для будущего. «Антиэстетская» фразеология футуристов казалась ему антибуржуазной. Привлекало молодого поэта и футуристическое «долой!», звучавшее во всех их декларациях. В «Пощечине общественному вкусу» Маяковскому виделся реальный удар по несправедливому общественному устройству.

Поскольку с поэтами и художниками, принадлежавшими к группе кубо-футуристов, Маяковский соприкасался наиболее тесно, то их влияние и было наиболее ощутимым. В ранних стихотворениях («Утро» (1912), «Из улицы в улицу» (1913) поэт отдает дань провозглашавшемуся кубофутуристами словесному экспериментаторству. Футуристическое словотворчество, направленное против «книжного окаменения языка» и лежащее в русле футуристической концепции «зауми», откликается в ставших характерными для поэта неологизмах Маяковского. Он намеренно и несколько искусственно усложняет синтаксические конструкции, в целях эпатажа вводит в текст стихотворений нарочитые алогизмы («Ничего не понимают» (1913), широко разворачивает и делает трудно воспринимаемыми метафоры («Владимир Маяковский» (1913). Футуристические декларации отразились в некоторых положениях статей и устных выступлений поэта в 1913 - 14 годах. В теоретических и полемических высказываниях дооктябрьского Маяковского особенно ощущается влияние Д. Бурлюка.

Однако уже в ранних теоретических статьях (например, в статье «Отношение сегодняшнего театра и кинематографа к искусству») поэт приравнивал искусство к «общественно полезному труду» и тем самым практически становился в оппозицию футуристической системе общих эстетских фраз. Главным в его футуристических творениях была не полемика с символистами и акмеистами в защиту тезисов и лозунгов футуристов, а стремление примирить футуристические лозунги с задачей, которая была главной лично для него, - создать искусство, действительно нужное людям, причем не только сегодня, но завтра.

Отличие уже дореволюционного Маяковского от футуристов заключалось и в понимании призвания поэта, в основах его эстетики и, наконец, в политической позиции. В пору активного участия Маяковского в футуристических выступлениях и изданиях отличие это скрадывалось внешним сходством - вызывающей манерой разговаривать с эстрады с публикой, участием поэта в сборниках футуристов и т.п. Однако по самой сути восприятия мира, человека и целей современного искусства собратья-футуристы были далеки от Маяковского. Вскоре он осознает, что «антиэстетство» футуристов - это то же «эстетство», только. наизнанку, что главный лозунг футуристов «Слово как таковое» является лишь вариацией старого лозунга «Искусство для искусства», а значит, футуристы недалеко ушли от символистов и акмеистов, которых они громили в манифестах. Несмотря на то, что в ранних стихотворных опытах Маяковский отдавал дань «словесному экспериментаторству» и продолжал создавать новые слова позднее, в целом одержимость «словом как таковым» футуристов-заумников, подобных А. Крученых, была чужда для него. В противовес по своей сути нейтральному тону поэзии футуристов, для лирического героя Маяковского уже в дооктябрьский период творчества была характерна активная обращенность к людям, нацеленность на идеологическое искусство.

В 1920-е гг. Маяковский уже почти совсем не вписывается в образ футуриста, мифологизированный им самим в 1910-е гг. Сама обстановка в литературной среде в 1920-е гг. располагала к тому, чтобы недавнее увлечение эпатажем естественно пошло на убыль. Несмотря на попытку возродить футуризм в комфуте, в начале 1920-х гг. он фактически распался. Футуризм, с самого начала и до конца дней поэта имевший романтические истоки, продолжал оказывать влияние на его творчество, затрагивая область поэтической формы, а устремленность к будущему приобретала все более индивидуальные черты. В отличие от других футуристов, Маяковский обладал поистине пророческим даром.

В параграфе 6 главы IV было исследовано воплощение в до- и послеоктябрьском творчестве Маяковского характерных для футуристов городской темы и проблемы цивилизации. Урбанистические пейзажи, характерные для живописного кубизма и первых футуристических стихов Маяковского, скоро начинает вытеснять социаньная тематика. Городской пейзаж дооктябрьского Маяковского отмечен страданиями людей-«пленников» города. После Октября в свете надежд на изменение социальной ситуации в стране город становится для поэта воплощением мечты, поводом для гордости за «дело рук человеческих». Однако стоит различать восхищение послеоктябрьского Маяковского техницизмом, динамизмом современного города, в том числе зарубежного, любование городской цивилизацией, в которой начинали воплощаться его футуристические мечты, и критическое отношение поэта к западной цивилизации в духовном смысле слова. В параграфе приведены аргументы в пользу того, что проблема «Восток и Запад» волновала поэта всегда и решалась в пользу восточной по сути, соборной русской (а после Октября советской) цивилизации.

5. Между творчеством и общественной деятельностью В. Маяковского и крестьянских писателей (прежде всего, поэтов и критиков ВСКП) обнаружилось много противоречий. Так, противопоставляя деревню городу, воспевая патриархальный единоличный крестьянский уклад, настороженно относясь к индустриализации страны, «крестьянская» критика объявляла футуриста-урбаниста Маяковского «городским» поэтом и противопоставляла ему поэтов «крестьянских». ВСКП неоднократно подвергал критике группу Маяковского «Новый Леф» за то, что он «не держит руку на пульсе» советской литературы, преследуя свои узкогрупповые футуристско-формалистские задачи. Поэт не принимал обвинения и сам неоднократно в выступлениях и стихах ополчался против «мужиковствующих своры» («Юбилейное» (1924), обрушивался на архаику, представлявшееся ему псевдонародным стилизаторство крестьянских поэтов, «плоскость раешников и ерунду частушек» («Послание пролетарским поэтам» (1926) поэтов, по определению Г.Д. Деева-Хомяковского, «крестьянствующих», т.е. только претендующих называться крестьянскими. Маяковский критиковал поэтов-крестьян за создание социально ненасыщенных, «беспроблемных» стихотворений, в которых идиллически изображалась жизнь советской деревни, мало отличающейся от деревни дооктябрьской («Письмо писателя Владимира Владимировича Маяковского писателю Алексею Максимовичу

Горькому» (1926), «Идиллия» (1928). Тем не менее, несмотря на критику в адрес крестьянских поэтов, Маяковский не настаивал на прекращении существования этого союза, предлагая объединить усилия по строительству коммуны.

Стойкость убеждений, глубокая вера в силу поэтического слова, которой отличалась группа крестьянских поэтов, автономная от ВСКП, - так называемые «неонародники», или «новокрестьянские поэты» - вызывала искреннее уважение со стороны Маяковского. Критика в адрес «неонародников», как и в адрес ВСКП, из уст Маяковского звучала, но часто была по-доброму конструктивной. Подобной - «конструктивной» - полемикой является и поэтический диалог Маяковского с поэтами-«неонародниками» Сергеем Есениным, Николаем Клюевым и Сергеем Клычковым. В работе подвергнуты критике мнения В. Покровского, В. Рождественского и В. Шкловского, утверждавших творческую «несовместимость» и антагонизм Маяковского и «новокрестьянских» поэтов как в стиховой системе, так и в области мировоззренческой.

Из «новокрестьянских» поэтов, творчество которых сопоставлялось в работе с творчеством Маяковского, выделен как наиболее оппозиционный к «футуристу» и «лефовцу» С. Клычков. Несмотря на то, что сопоставление творческих систем Клычкова и Маяковского привело к выводу о наличии в них роднящих их мотивов, все-таки больше в них принципиальных «расхождений». Это обусловлено полярно противоположным отношением поэтов к проблеме урбанизации, а также к требованию «соцзаказа». Неприемлемыми для Клычкова оказались и пропагандируемые Маяковским-футуристом теория звуковых значений и принцип самовитого слова, которые трактовались «новокрестьянским поэтом» как начало «бесовского шабаша» на «Лысой горе» современного искусства. Особое же неприятие глубоко верующего Клычкова вызывали богоборческие настроения лирического героя Маяковского.

6. В работе охарактеризованы критическая и поэтическая деятельность Маяковского в его диалоге с литературными группами, возникшими в первое послереволюционное десятилетие, в период напряженной межгрупповой борьбы. Анализ творческих связей Маяковского и таких литературных групп, как

Пролеткульт, «Кузница», Леф (Новый Леф, Реф), РАПП (МАПП, ВОАПП), ЛЦК, обусловил представление об их активном творческом взаимодействии и взаимовлиянии и позволил отметить общее и противоположное в их эстетических и идеологических концепциях, что, с одной стороны, дало возможность причислить поэта и членов перечисленных групп к единомышленникам, с другой, воссоздать картину острой внутрилитературной полемики 1910 -1920 гг.

Поэтическое взаимодействие Маяковского с поэтами Пролеткульта и «Кузницы» было неоднозначным. В первые послеоктябрьские годы литераторы Пролеткульта оценивали творчество Маяковского с позиций межгрупповой борьбы (отвергая футуризм, под флагом которого выступал в это время поэт, пролеткультовская критика отвергала и его творчество, как «буржуазное»). В начале 1920-х годов произошло размежевание пролеткультовской критики по отношению к поэту. Часть продолжала критиковать «левизну» и «формотворчество» Маяковского, другая же в ряде аспектов сблизилась с его творчеством, заимствуя многое из его поэтических «находок». В свою очередь, Маяковский, осознавая Пролеткульт и «Кузницу» союзниками в борьбе за новое искусство, критиковал в статьях и публичных выступлениях устаревшие поэтические приемы, невыразительные образы в стихах пролетарских поэтов. Полемика Маяковского с рабочими-поэтами по вопросам новой формы подкреплялась его творческой практикой, новыми открытиями того, как, по его мнению, нужно воплощать революционное содержание в современной поэзии.

Отношения Маяковского с Лефом (а затем с Новым Лефом и Рефом) также отмечались динамикой развития. Разногласия касались поэтической теории и практики, а также понимания задач искусства. К анализу произведений поэта лефовская критика подходила с позиций их соответствия или несоответствия главным художественным принципам группы: концепции «производственного искусства», «искусства-жизнестроения», «литературы факта», приоритета «малых форм». В итоге из-за того, что поэтическое творчество и общественная деятельность Маяковского, а также его убежденность в необходимости консолидации литературных сил вступили в противоречие с главными принципами Лефа, лидер группы стал восприниматься как литературный противник. Резкие выпады бывших соратников поэта по Лефу сначала в связи с его уходом из «Нового Лефа», а затем по поводу вступления в РАПП послужили одним из оснований для укрепления общей антимаяковской тенденции в критике и - как следствие - психологического кризиса и печальной развязки.

Поэтическая практика Маяковского периода «На литературном посту» и сотрудничества с РАПП вступает в противоречие с догматическим прочтением лозунга «показа живого человека». Это явилось одной из причин, по которым «главные» рапповцы (Л. Авербах, И. Гроссман-Рощин, В. Ермилов) не признавали Маяковского пролетарским поэтом, находя в его произведениях признаки явной «левизны», отдававшие анархическим бунтарством, и удостаивали поэта лишь звания «попутчика». Несоответствие творческих принципов поэта догматическим установкам РАПП, критические выступления Маяковского в адрес РАПП и ВОАПП, а также протест против легковесной интимной лирики, открытая лиричность, истолкованная как «ячество», послужили причиной более чем напряженных отношений Маяковского с РАПП и ВОАПП, далее после вступления поэта в организацию 6 февраля 1930 года

Анализ творческих и критических «пересечений» Маяковского с конструктивистами позволил сделать следующий вывод. Несмотря на то, что конструктивизм во многих положениях полемизировал с формалистами (лефовца-ми и футуристами), Маяковский не отказывался от того «прогрессивного», что было выработано в поэтике и эстетике этой группы. В свою очередь, признавая достоинства стиховой формы, разработанной в творчестве Маяковского, конструктивисты подвергали критике его общественную и творческую деятельность. Относя футуристов, лефовцев, а также - как знаковую фигуру - Маяковского в лагерь нигилистов, конструктивисты признавали «радикализм» его ненависти к буржуазии «непролетарским», «базаровским». Они считали, что Маяковский, внешне причисляя себя к советским поэтам, внутренне не перестроился, а без этого «нет понимания сути новой культуры», т.е. ставили под сомнение общественную значимость его социально-ориентированной поэзии. Признавая искренность поэта в стремлении быть нужным современности, кренность поэта в стремлении быть нужным современности, конструктивисты указывали на настораживающий факт отторжения его творчества читательской средой. Не находили одобрения у них и приемы, составляющие основу поэтической мастерской Маяковского (так, характерный для него гиперболизм виделся им искажением действительной картины мира).

7. Творчество В. Маяковского рассмотрено как внутреннее единство и органичная часть литературного процесса 1910 - 1920-х годов. Исследована логика движения от провозглашения абсолютной свободы творчества в рамках увлечения футуризмом к подчинению «социальному заказу» в свете откликов современников поэта из разных литературных течений и групп 1910 - 1920-х годов. Прослежены изменения и эволюция взглядов критики на творчество поэта и, наоборот, изменение позиции Маяковского в отношении к тем или иным литературным течениям, группам и отдельным персоналиям в зависимости от социально-исторических перемен. Благодаря изучению взаимодействия литературных течений и групп указанного периода между собой и в соприкосновении с творческой системой Маяковского проясняется кардинально значимая роль поэта в сложном литературном процессе 1910 - 1920-х годов. В работе по-новому прописан обобщенный литературный портрет Маяковского с точки зрения современников, обоснована концепция внутренней цельности творческой эволюции поэта, независимо от взаимоисключающих крайностей в ее оценках. В литературный контекст истории 1910 - 1920-х годов вписаны малоизвестные исследовательские и критические работы, дающие дополнительную информацию для уточнения двух десятилетий развития отечественной поэзии.

Анализ материалов, выражающих историю взаимодействия теорий литературных течений и групп указанного периода между собой и в соприкосновении с творческой системой Маяковского, предпринятый в диссертации, не предполагает исчерпанности и однозначности полученных результатов. Причиной тому сложность и противоречивость анализируемого литературно-критического материала. Настоящее исследование дополняет обширную науку о творчестве поэта n помогает наметить новые пути в изучении отечественной поэзии. Так, в области маяковедения открываются следующие перспективы:

- анализ мемуарных и критических источников о проявлении творческой личности Маяковского в его драме и прозе (поскольку данная работа посвящена преимущественно поэзии);

- исследования косвенно затронутой в настоящей работе проблемы отражения идейно-эстетических взглядов поэта в стихах-откликах его литературных современников;

- изучение творческих взаимодействий Маяковского и неучтенных в работе малоизвестных имен современников поэта (например, О. Туфанова, чей архив хранится в Пушкинском Доме в неразобранном виде, а потому отсутствует научная база для проведения подобных сопоставлений);

- сопоставительный анализ эстетических и поэтических систем и творческих связей Маяковского и представителей не задействованных в работе литературно-художественных групп начала XX века (ОБЭРИУ, ОПОЯЗ и др.);

- определение «точек взаимодействия» между художественными мирами Маяковского и во многом являющихся продолжателями его традиции в поэзии поэтов-эмигрантов А. Несмелова, С. Алымова;

- изучение традиций Маяковского в творчестве поэтов, начавших свой путь в литературу после 1930 года, особенно в поэзии «шестидесятников», а также в творчестве современных поэтов, с целью ответить на вопрос, чье же творчество сегодня отличает характерный для Маяковского «синтез граждан-ско-публицистической проблематики с лирикой и одновременно с неотступной тягой к новаторскому обновлению самой поэтической палитры»1424? Кто из поэтов продолжит данную традицию в начавшемся XXI веке?

На эти вопросы способен ответить только сам процесс развития литературы. Многое предстоит сделать и будущим исследователям.

1424 Поэтическая традиция Маяковского сегодня // В. Маяковский и его традиция в поэзии. Исследования. - С. 135.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Освещение творческого наследия Маяковского в плане взаимодействий с современным ему литературным процессом позволяет сделать выводы и обобщения по теме диссертации. Изучение мемуарного, критического и поэтического наследия, посвященного поэту, а также анализ многообразных воплощений ряда лиц из разных литературных и литературно-критических течений и групп в стихотворных и критических опытах Маяковского с позиций сегодняшнего дня дает возможность пересмотреть многие привычные оценки его творчества и литературной ситуации первой половины XX века в целом.

Историческая эпоха, современная творчеству изучаемого автора, вобрала в себя чрезвычайно интенсивно сопряженные события, начиная от I Мировой войны, Великой Октябрьской социалистической революции, гражданской войны, исхода русской эмиграции и завершая формированием тоталитарного государства. На этом фоне творческая индивидуальность В. Маяковского и его поэзия представляется не только предельно убедительным художественным воплощением драматизма времени, но и подлинным «человеческим документом», в котором отразились конфликты, утопические и эсхатологические черты общественного сознания первой трети XX века. Свидетельства современников о Маяковском и его поэзии явились, таким образом, не только ценным материалом к осмыслению творческой личности поэта, но и подробнейшей летописью, откровеннейшим дневником, отразившим в себе психологический портрет самих современников, разделенных идеологическими, временными и пространственными границами, но переживающими в своей основе общую судьбу. С другой стороны, то «общее» в творческих системах и поэтическом мире Маяковского и ряда представителей других литературных течений и групп, что было обнаружено в ходе осуществленного анализа, позволяет говорить об избранном литературном периоде - 1910 - 1920-х годов - как о характеризующемся устойчивыми «взаимовлияниями» во внутрилитературной среде.

Понятие «литературный процесс 1910 - 1920-х гг.» вобрало в себя сложный конгломерат подчас не совместимых между собой идейно-политических, нравственных, эстетических взглядов, теорий и убеждений, запечатлевшихся в изломах отдельных судеб. Между тем фигура Маяковского по отношению к ним явилась знаковой, с этим связаны и сопутствовавшие творчеству поэта мифологизирующие тенденции. Отсюда, отрицательное отношение к системе взглядов, сложившихся «не в пользу» Маяковского и потому не афишировавшихся в пострезолюционный период1419, равно как и восторженная пропаганда их как долго скрываемой истины, в работе были отвергнуты как непродуктивные на пути к созданию многоплановой картины литературного процесса 1910 - 1920-х гг. во всей его противоречивости и характерности для времени.

Последовательный анализ отдельных концепций творчества Маяковского в дооктябрьской, эмигрантской и современной ей советской критике, а также в иностранной прессе и сопоставление эстетических и поэтических теорий Маяковского и таких литературных течений и групп, как символизм, акмеизм, футуризм, крестьянские писатели (ВСКП и «новокрестьянские поэты»), Пролеткульт, «Кузница», Леф (Новый Леф, Реф), РАПП (МАПП, ВОАПП), конструктивизм (ЛЦК), позволили отчетливее представить линии схождения и противостояния, общности и оригинальности многообразных поэтических систем и критической мысли рассматриваемого периода. Это, безусловно, стало одним из путей объективного практического восстановления целостной картины истории русской литературы XX века.

Список научной литературыКултышева, Ольга Михайловна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Там же. Бескин О. Мистерия-буфф // Литературн. газета. 1934. -14 апреля.

2. Там же. Буш Вад. Молодость мира (О комсомольских стихах В. Маяковского) // Молодой Ленинец. -1934. -14 апреля.

3. Там же. Готфрид В. Памяти поэта-агитатора. (К четвертой годовщине смерти В. Маяковского) // Дагестанская правда. -1934. -14 апреля.

4. Там же. Ефремин А. Поэт-трибун (Годовщина смерти Маяковского) // Известия. 1931. -14 апреля.

5. Там же. Залесский В. Проблема литературного наследства Вл. Маяковского // Вечерняя Москва. -1931.-14 апреля.

6. Там же. Кассиль Л. Разговор с читателем // Правда. 1940. - № 104 (8150) (14 апреля).

7. Там же. Н.А. (Н. Асеев?). От футуризма к пролетарской поэзии // Литературная газета. -1931.-14 апреля.

8. Там же. Новиков Н. Владимир Маяковский. К четырехлетию дня смерти // Звезда Днепропетровска. 1934. - 14 апреля.

9. Там же. Плиско Н. Владимир Маяковский. Великий голос // Литературная газета. -1934. -14 апреля.

10. Там же. Тарасенков Ан. Маяковский сегодня // Комсомольская правда -1934. -14 апреля.

11. Там же. Кассиль Л. Сплошное сердце // Известия. Дата не установлена.

12. Там же. Biha. Wladimir Majakowskis Ende // Rote Fahne. Wien. - 1930. - 18 apr.

13. Там же. G.G. (Гуго Гупперт?) Некролог // Humanite. -1930. 28 oct.

14. Там же. Mayakovskys end // The New-York Times. New-York. - 1930. - 15 apr.

15. Там же. Самоубийство Маяковского // Prager Presse. Praga. - 1930. - 16 apr.

16. Там же. Самоубийство придворного поэта // Gazette de Lausanne. Lausanne. -1930.-22 apr.

17. РГАЛИ. Фонд № 336. Маяковский Владимир Владимирович. Опись 7. Ед. хр. 47 (1). Динамов. Маяковский и пролетарская революция. Выступление на вечере памяти В. Маяковского 14 апреля 1931 г. в Институте литературы, искусства и языка (ЛИЯ). 32 л.

18. Там же. Дувакин В.Д. о восприятии Маяковского иностранцами. Л. 19-20.

19. РГАЛИ. Фонд № 336. Маяковский Владимир Владимирович. Опись 7. Ед. хр. 52. Стенограмма выступлений Н.Н. Асеева, Г. Гупперта и др. в Политехническом музее 17 декабря 1936 г. 45 л. Гуго Гупперт о восприятии Маяковского в Германии. - Л. 7.

20. РГАЛИ. Фонд № 336. Маяковский Владимир Владимирович. Опись 7. Ед. хр. 62. Сергиевский И. Сегодня В. Маяковского. Статья. 1926. 14 л.

21. РГАЛИ. Фонд № 28. Асеев Николай Николаевич. Опись 1. Ед. хр. 111. Статьи о Маяковском и с упоминаниями Маяковского. Его же. Был и остается! // Правда. Дата не установлена.

22. РГАЛИ. Фонд № 1099. Либединский Юрий Николаевич. Опись 1. Ед. хр. 341. Беседа с В.О. Перцовым о В. Маяковском 9 января 1939 г. Стенограмма. -Л. 3.

23. РГАЛИ. Фонд № 1230. ЦК пролетарских культурно-просветительных организаций «Пролеткульт». On. 1. Ед. хр. 79. Устав Всероссийского Совета пролетарских культурно-просветительных организаций. 1919. -5 л.

24. РГАЛИ. Фонд № 1230. ЦК пролетарских культурно-просветительных организаций «Пролеткульт». On. 1. Ед. хр. 141. Доклад В.Ф. Плетнева «Современный момент и задачи Пролеткульта», прочитанный на пленуме ЦК Всероссийского пролеткульта. 1921 1927. - 44 л.

25. РГАЛИ. Фонд № 1497. Каменский Василий Васильевич. Опись 2. Ед. хр. 12. Воспоминания о В.В. Маяковском. 1930-е. 69 л. Его же. «Маяковский-юноша в Тифлисе» (из «Книги воспоминаний»).

26. Там же. Выписка из протокола № 46/4 общего собрания п/отдела Пролетарской литературы от 2 марта 1921 года. Л. 56.

27. Там же. Декларация союза писателей-коммунистов «Литературный Фронт». -Л. 59.

28. Там же. К разложению «Кузницы» (Письмо в редакцию «Рабочей газеты»). -Л. 60.

29. Там же. Выписка из прот. № 46 заседания правления ВАПП от 11.12.1922 г. -Л. 64.

30. Там же. Выписка из прот. № 48 от 23.03.1923 г. Л. 77.

31. РГАЛИ. Фонд № 1638. Всесоюзное общество пролетарских писателей «Кузница», ВАПП, РАПП. On. 1. Е. хр. 10. Письмо-обращение ВАППа ко всем пролетарским писателям РСФСР на вопрос о положении на литературном фронте. Июнь 1922 г. -5 л.

32. РГАЛИ. Фонд № 1883. Деев-Хомяковский Г.Д. (председатель). Оп. 2. Ед. хр. 145. Декларация Всероссийского Союза Крестьянских Писателей о голоде и Воззвание к крестьянам о помощи голодающему Поволжью. 1921. 3 л.

33. РГАЛИ. Фонд № 1883. Деев-Хомяковский Г.Д. (председатель). Оп. 5. Ед. хр. 1. Доклад «На каких основах организоваться крестьянским писателям» на конференции крестьянских писателей и селькоров «Крестьянской газеты». 25 сентября 1925 г. 12 л.

34. РГАЛИ. Фонд № 2145. Шершеневич Вадим Габриэлевич. Опись 1. Ед. хр. 73. «Великолепный очевидец» (Поэтические воспоминания 1910 25 гг.). 1932.-288 л.

35. РГАЛИ. Фонд № 2577. Брик Лиля Юрьевна, Катанян Василий Абгарович. Опись 1. Ед. хр. 9. Брик Л.Ю. Маяковский и чужие стихи. Воспоминания. // Знамя. 1940. -№ 3. - С. 161-183.

36. РГАЛИ. Фонд № 2577. Брик Лиля Юрьевна, Катанян Василий Абгарович. Опись 1. Ед. хр. 1247. Д. Д. и М. н. Бурлюк. «Маяковский и его современники». Воспоминания. Публикация и предисл. В. А. Катаняна, коммент. А. Е. Парниса. 1970. Ксерокопия. 1956. 36 л.

37. РГАЛИ. Фонд № 2577. Брик Лиля Юрьевна, Катанян Василий Абгарович. Опись 1. Ед. хр. 1288. Шкловский В.Б. О Вл. Маяковском. Воспоминания. 1935.-4 л.

38. Там же. Брюсов В. Год русской поэзии // Русская мысль в России и за границей. 1914. ~ № 5/6. - С. 25-31.

39. Там же. Бухов Арк. В защиту Маяковского. Необходимое последствие к его исповеди //Журнал журналов. -1915. -№ 17.

40. Там же. К.Б. По поводу объявленной лекции футуристов // Пензенские ведомости. -1914. -№ 46 (19 февраля).

41. Там же. Кий. Удостоились // Голос Кишинева. -1914.-23 января.5 7. Там же. JI. Андреев о футуристах // Биржевые ведомости. Вечерн. вып. -1915.-№ 14824 (4 мая).

42. Там же. Левидов М. Мания популярности. Диагноз болезни // Журнал журналов. -1915.-№3.

43. Там же. Левидов М. Сб. «Стрелец» // Наши дни. 1915. - № 4 (29 марта).

44. Там же. Лекция футуристов // Саратовск. вестник. -1914. -№ 67 (21 марта).

45. Там же. М. Горький о футуристах // Журнал журналов. -1915. № 1.

46. Там же. М. Р-в. Настоящие футуристы // Саратовский листок. 1914. - № 67 (21 марта).

47. Там же. Нежданов В. Футуристы // Трудовая газета. Николаев. - 1914. - № 1419 (26 января).

48. Там же. Ожигов Ал. О книге словесного пустозвонства // Журнал журналов. -1915.-С. 42-53.-(Копия).

49. Там же. Пути карьеры // Журнал журналов. 1915. -№ 10.

50. Там же. Ф.К. Сологуб о футуристах // Биржевые ведомости. Вечерн. вып. -1915.-№ 14802 (23 апреля).

51. Там же. Ховин В. Великолепные неожиданности // Очарованный странник. -1915.-Альманах зимний.-С. 14-16.

52. Там же. Александрович О. На свою полочку // Вестник литературы. — 1921. — № 3 (27).

53. Там же. Анцыферов Н. Душа Петербурга. Спб.: Изд-во Бокгауз и Ефрон. -1922.-С. 214-218.1.. ОПУБЛИКОВАННЫЕ ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ТЕКСТЫ

54. Александровский В. Россыпь огней. Стихи и поэмы. М.: Кузница, 1922. -108 с.

55. Асеев Н. Весеннее контрагентство муз. -М., 1915. 124 с.

56. Асеев Н.Н. Собр. соч.: В 5 т. Т. 1. Стихотворения и поэмы 1910 - 1927. -М.: Изд-во худ. лит-ры, 1963.-456 с.

57. Асеев Н.Н. Стихотворения и поэмы / Вступ. ст. и сост. А. Урбана, подг. текста и примеч. А. Урбана и Р. Вальбе. Л.: Сов. писатель, 1967. - 736 с.

58. Ахматова А.А. Вечер: Стихи. М.: Книга, 1988 (репринтное воспроизведение издания 1912 года). - 98 с.

59. Ахматова А.А. Лирика. М: Изд-во Эксмо, 2004. - 384 с.

60. Ахматова А.А. Стихотворения и поэмы. / Вступ. ст. А.А. Суркова. Сост., подг. текста и примеч. В.М. Жирмунского. Л.: Сов. писатель, 1976. - 560 с.

61. Бальмонт К.Д. Избранное: Стихотворения. Переводы. Статьи / Сост., вступ. ст. и коммент. Д.Г. Макогоненко. М.: Правда, 1991. - 608 с.

62. Белый А. Собр. соч.: Стихотворения и поэмы. -М.: Республика, 1994.-594 с.

63. Белый А. Стихотворения и поэмы / Вступ. ст. и сост. Т.Ю. Хмельницкой, подг. текста и примеч. Н.Б. Банк и Н.Г. Захарченко. М.; Л.: Сов. писатель, 1966.-656 с.

64. Блок А.А. Собр. соч.: В 12 т. Т. 8. - Л.: Печати, двор, 1936.-275 с.

65. Блок А. Сочинения: В 2 т. М., 1955. - Т. 2. - 698 с.

66. Блок А.А. Собр. соч.: В 8 т. / Под общ. ред. В.Н. Орлова. Вступ. ст., с. VII -LXIV, подг. текста и примеч. В. Орлова. М.; Л.: Гослитиздат, I960 - 63.

67. Болыпаков К. Бегство пленных, или История страданий и гибели поручика Тенгинского пехотного пожа Михаила Лермонтова: Роман; Стихотворения / Вступ. ст., подг. текста Н. Богомолова; послесл. А. Немзера. -М.: Худ. литра, 1991. (Забытая книга). -334 с.

68. Бурлюк Д., Бурлюк Н. Стихотворения / Вступ. ст., сост, подг. текста и примеч. С.Р. Красицкого. СПб.: Акад. проект, 2002. - 584 с.

69. Гастев А.К. Поэзия рабочего удара. -Пг.: Пролеткульт, 1918. 150 с.

70. Герасимов М.П. Завод весенний. Стихи. -М.: Лит. изд-во отд. «Московского пролеткульта», 1919. 35 с.

71. Гумилев Н.С. Стихотворения и поэмы. 2-е изд-е, испр., доп. / Вступ. ст. А.И. Павловского. СПб.: Акад. проект, 2000. - 736 с.

72. Есенин С. Собр. соч.: В 5 т. -М.: Гослитиздат, 1962.

73. Есении С. Стихотворения. Поэмы. М.: Худ. лит-ра, 1985. - 479 с.

74. Есенин С. Стихотворения и поэмы / Вступ. ст. А.М. Марченко, сост. и примеч. В.П. Гарнина. JI.: Сов. писатель, 1990. - 464 с.

75. Иванов Вяч. Кормчие Звёзды. Кн. лирики. СПб., 1903. - 380 с.

76. Кириллов В. Стихотворения. Кн. I. 1913 1923. -М.: Мосполиграф, 1924. -147 с.

77. Кирсанов С.И. Избранные произведения: В 2 т. Т. 1. Стихотворения и поэмы. 1923 - 1945.-М.: Гослитиздат, 1961. - 279 с.

78. Клычков С.А. Собр. соч.: В 2 т. Т. 1: Стихотворения. Сахарный немец: Роман / Предисл. Н.И. Солнцевой. Сост., подг. текста, коммент. М. Нике, Н.М. Солнцевой, С.И. Субботина. - М.: Эллис Лак, 2000. - 544 с.

79. Клычков С.А. Стихотворения / Сост., подг. текста, вступ. ст. и примеч. С.И. Субботина. М.: Сов. Россия, 1991. - 368 с.

80. Клюев Н.А. Стихотворения; Поэмы / Редкол.: А. Дементьев, Е. Исаев, А. Кешоков и др.; Вступ. ст., сост. и подг. текста К. Азадовского. М.: Худ. лит-ра, 1991.-351 с.

81. Клюев Н.А., Клычков С.А. Орешин П.В. Сборник. Стихи / Вступ. ст. к. фи-лол. н. А.И. Михайлова. М.: МИД «Синергия», 1999. - 448 с.

82. Крученых А. Стихотворения, поэмы, романы, опера / Сост., подг. текста, вступ. ст. и примеч. С.Р. Красицкого. СПб: Акад. проект, 2001. - 480 с.

83. Мандельштам О.Э. Избранное: В 2 т. / Сост., предисл. и коммент. П. М. Нерлера. -М.: СП Интерпринт, 1991. Т. 2. - 480 с.

84. Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13 т. / Подг. текста и примеч. В.А. Катаняна и др. М.: Гослитиздат, 1955 - 61.

85. Маяковский В.В. Собр. соч.: В ХП т. М.: Правда, 1978.

86. Маяковский В.В. Соч.: В 2 т. -М.: Правда, 1987.

87. Нарбут В. Стихотворения // Htpp:// slova.org.ru/top/narbut.

88. Пастернак Б.Л. Люди и положения // Пастернак Б. Собр. соч.: В 5 т. М.: Худ. лит-ра, 1991. - Т. 4. - С. 296-346.

89. Родов С. В урагане. Поэмы. Пг.: Пролеткульт, 1921. - 56 с.

90. Северянин И. / Игорь Северянин. Избранное / Сост. Рошаль В. М. СПб.: Диамант, 1997.-446 с.

91. Северянин И. / Игорь Северянин. Тост безответный: Стихотворения. Поэмы. Проза / Сост., авт. предисл. и коммент. Е. Филькина. М.: Республика, 1999. - 543 с. - (Прошлое и настоящее).

92. Сологуб Ф. Собр. соч. Т. 1. Стихи. - Спб.: Шиповник, 1909. -130 с.

93. Филипченко И. Руки. Стихи и поэмы. М.: Кузница, 1923. - 206 с.

94. Хлебников В. Собр. соч.: Т. 1. Стихотворения. СПб.: Академ, проект, 2001.-480 с.

95. Хлебников В. Творения. М: Сов. Писатель, 1987. - 736 с.

96. Черный Саша / Саша Черный. Стихотворения / Сост. и вступ. ст. Кривина Ф. -М.: Худ. лит-ра, 1991. 414 с.

97. Шкловский В.Б. Собр. соч.: В 3 т. / Вступ. ст. И. Андроникова. Примеч. JI. Опульской. — М.: Худ. лит-ра, 1973 74. - Т. 3. О Маяковском. За и против. Достоевский и т.д. -1974. - 814 с.1.I. МАЯКОВЕДЧЕСКИЕ РАБОТЫ

98. Адамович Г. «Великие процессы истории» Анри Робера. Маяковский // «Звено» 1923 - 1926 гг. Литературные беседы. - СПб.: «Алетейя», 1998. -Кн. 1.-С. 154-156.

99. Адамович Г. Судьба Маяковского // О книгах и авторах. Заметки из литературного дневника. Париж, 1967. - С. 18-20.

100. Альфонсов В. Нам слово нужно для жизни: В поэтическом мире Маяковского. Л.: Сов. писатель, 1984. - 248 с.

101. Анненков Ю. Путь Маяковского // Возрождение. Париж. - 1960. - № 106.-С. 62-91.

102. Арватов Б. Синтаксис Маяковского (Опыт формально-социологического анализа поэмы «Война и мир») // Печать и революция. 1923. - Кн. 1.

103. Асеев Н. Об отношении Ленина к Маяковскому // На литературном посту. -1931.-№Ю.

104. Благой Д. От Пушкина до Маяковского: Закономерности русской литературы XIX XX века. - М.: Изд-во АН СССР, 1963. - 87 с.

105. Брик О.М. Ранний Маяковский // Северный комсомолец. 1940. - 14 апреля.

106. Бурлюки Д.Д. И М.Н. Маяковский и его современники. Фрагменты из воспоминаний // Литературное обозрение. 1993. - № 6. - С. 8-23.

107. В. Маяковский в воспоминаниях современников. М.: Гослитиздат, 1963. -652 с.

108. В. Маяковский и его традиция в поэзии. Исследования / Сост.: И.Г. Ми-нералова, Ю.И. Минералов, О.Ю. Юрьева. -М.: Литера, 2005. 215 с.

109. Вокруг статьи Андрея Левинсона // Литературная Россия. 1993. - № 26 /27 (9 июля).

110. Володин В. Роман Якобсон о Маяковском // Грани. 1977. - № 104. - С. 272-279.

111. Гаврилов А. Время любить? (Проблема современного «маяковедения») // Слово. - 1993. -№ 718. - С. 61-64.

112. Гончаров Б. Поэтика Маяковского. Лирический герой послеоктябрьской поэзии и пути его художественного утверждения. М.: Наука, 1983. - 352 с.

113. Горбов Я.Н. Литературные заметки. Сергей Косман «Маяковский. Миф и действительность» // Возрождение. - 1969. - № 208. - С. 142-147.

114. Гуль Р. Сергей Косман. Маяковский. Миф и действительность. Париж. 1968 (83 с.) // Новый журнал. Нью-Йорк. - 1969. -№ 96. - С. 277-280.

115. Дувакин В. Радость, мастером кованная: Очерки творчества В.В. Маяковского. М.: Сов. писатель, 1964. - 444 с.

116. Дядичев В.Н. Ахматова и Маяковский // Учительская газета 1992. - 7 июля. - С. 24.

117. Евреинов Н. О покойниках, осмеявших покойников // Возрождение. Париж-1953.-№25.-С. 158-161.

118. Ермилов В.В. «Мы, как слепые щенки.»(Ермилов о Маяковском в 1935-м)//Литературное обозрение. -1993.-№ 6. С. 57-58.

119. Завалишин В.К. Есенин и Маяковский // Литературный современник. -Мюнхен. -1951. -№ 1. С. 82-91.

120. Зелинский К. Идти ли нам с Маяковским? // Поэзия как смысл: Кн. о конструктивизме. -М.: Федерация, 1929. С. 300-310.

121. Зелинский К. Маяковский (Из кн. воспоминаний) // Огонек. 1963. - № 47.

122. Земсков В.Ф. Встречи Маяковского и Есенина // Маяковский и советская литература. Статьи, публикации, материалы и сообщения. М.: Наука, 1964. -С. 351-371.

123. Иванов Г. Литература и жизнь (Маяковский, Есенин) // Возрождение. -Париж. 1950.-N28.- С. 192-198.

124. Иванюшина И. Ю. От карнавала к субботнику. Об изменении характера праздничности в творчестве В. Маяковского // «Человек играющий» в творчестве В. В. Маяковского. Эстетика праздника. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1991. - С. 3-24.

125. Иванюшина И.Ю. Творчество В.В.Маяковского как феномен утопического сознания. Автореф. дис. канд. филол. наук.-Н. Новгород, 1992.-17 с.

126. Иваск Ю. Цветаева Маяковский - Пастернак // Новый журнал. - Нью-Йорк.-1969,-№ 95.-С. 161-185.

127. Карабчиевский Ю.А. Воскресение Маяковского. М.: Сов. писатель, 1990.-224 с.

128. Катанян В. Маяковский. Литературная хроника М.: Худ. лит-ра, 1961. -560 с.

129. Катанян В.А. Маяковский. Хроника жизни и деятельности. Изд-е 5-е, доп. - М.: Сов. писатель, 1985. - 648 с.

130. Коваленко С.А. Ахматова и Маяковский // Царственное слово. (Ахматов-ские чтения): Сб. М.: Наследие, 1992. - С. 166-180.

131. Коваленко С.А. Маяковский и поэты-конструктивисты // Маяковский и советская литература. Статьи, публикации, материалы и сообщения. М.: Наука, 1964. -С. 163-213.

132. Колмогоров А.Н., Кондратов A.M. Ритмика поэм Маяковского // Вопросы языкознания. 1962. - № 3. - С. 62-74.

133. Крученых А.Е. Живой Маяковский. Разговоры Маяковского: В 3 т. М.: Изд-во «Группы друзей Маяковского», 1930. - Т. 1. - С. 3, 5, 8, 9, 11.

134. Култышева О.М. Поэзия В. Маяковского в восприятии участников литературного процесса 1910 1920-х годов. Автореф. дис. канд. филол. наук. -М., 2001.-30 с.

135. Култышева О.М. Поэзия В. Маяковского в восприятии участников литературного процесса 1910 1920-х годов. Дис. . канд. филол. наук. - М., 2001.-293 с.

136. Култышева О.М. Феномен В. Маяковского: восприятие современников. -Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2003. 184 с.

137. Култышева О.М. В. Маяковский и литературные группы и объединения 1910 1920-х годов: Монография. - М.: МГОУ, 2005. - 362 с.

138. Лавут П.И. Маяковский едет по Союзу. Воспоминания. Изд-е 2-е доп. -М.: Сов. Россия, 1969. - 256 с.

139. Лелевич Г.В. Маяковский (беглые заметки) // На посту. 1923. -№ 1.

140. Ленин В.И. Записки о поэме В. Маяковского «150000000» // // В.И. Ленин о литературе и искусстве. -М.: Худ. лит-ра, 1969. С. 493.

141. Литературное наследство. Новое о Маяковском. М.: Изд-во АН СССР, 1958.-632 с.

142. Луначарский А.В. Вл. Маяковский-новатор // Статьи о литературе: В 2 т. М.: Худ. лит-ра, 1988. - Т. 2. - С. 129-146.

143. Лурье А.Н. Лирический герой в поэмах Маяковского (Лекция из спец. курса «Жизнь и творчество Маяковского»). Л.: Изд-во Ленинградского госпединститута им. А.И. Герцена, 1972. - 47 с.

144. Минералова И.Г. Эпатаж как художественный прием в стиле В. Маяковского // В. Маяковский и его традиция в поэзии. Исследования / Сост.: И.Г. Минералова, Ю.И. Минералов, О.Ю. Юрьева. М.: Литера, 2005. - С. 4-8.

145. Минералова И.Г. В. Маяковский: черты стиля эпохи и свой голос («на несгораемом костре немыслимой любви») // В. Маяковский и его традиция в поэзии. Исследования / Сост.: И.Г. Минералова, Ю.И. Минералов, О.Ю. Юрьева. -М.: Литера, 2005. С. 92-107.

146. Машбиц-Веров И. Поэмы Маяковского. Изд-е 2-е, доп. - М.: Сов. писатель, 1963.-511 с.

147. Метченко А. Маяковский. Очерк творчества. М.: Худ. лит-ра, 1964. -503 с.

148. Милявский Б.Л. «Живые люди» и «оживленные тенденции» // Маяковский и советская литература. Статьи, публикации, материалы и сообщения. -М.: Наука, 1964.-С. 214-230.

149. Мих. Ос. (М. Осоргин). Владимир Маяковский. Для голоса (рец.) // Современные записки. М.; Пд. - 1924. - № 22. - С. 455-458.

150. Михайлов А. Восстание против «отдохновенной пантомимы» (Перечитывая «Баню») // Вопросы литературы. 1993. - Вып. III. - С. 3-12.

151. Наумов Е.И. Семинарий по Маяковскому. Изд-е 3-е, дораб. и доп. Л.: Гос. уч.-пед. изд-во Министерства просвещения РСФСР. Лен. отделение, 1955.-288 с.

152. Незнамов П.В. Маяковский в 20-х годах // Маяковский и советская литература Статьи, публикации, материалы и сообщения. М: Наука, 1964. - С. 261-275.

153. Незнамов П. Там, где жил Маяковский // Новый мир. 1963. - № 7.

154. Оцуп Н. Миф Владимира Маяковского // Литературные очерки. Париж, 1961.-С. 150-176.

155. П. Пильский. Самоубийца самоубийце // Сегодня. - Рига. - 1930. - № 112(23 июня).

156. Перцов В. Маяковский. Жизнь и творчество. (До ВОСР). М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950.-468 с.

157. Перцов В. Маяковский. Жизнь и творчество. (После ВОСР). М.: Изд-во АН СССР, 1956.-496 с.

158. Перцов В.О. Маяковский и Есенин // Маяковский и советская литература. Статьи, публикации, материалы и сообщения. -М.: Наука, 1964. С. 49-77.

159. Петросов К. Творчество В.В. Маяковского (О русской поэтической традиции и новаторстве): Уч. пособие для студентов пед. институтов. М.: Высшая школа, 1985. - 151 с.

160. Пильский П. Нахалкиканец из-за Ташкенту // Сегодня. Рига. - 1927. - № 144.

161. Пильский П. Самоубийство Маяковского // Сегодня. Рига. - 1930. - № 105 (15 апреля).

162. Пильский П. Снова заговорили о Маяковском // Сегодня. Рига. - 1931. -№ 158 (9 июня).

163. Пицкель Ф.Н. Лирический эпос Маяковского. М.: Наука, 1964. - 196 с.

164. Плиско Н.В. Маяковский. Вступ. ст. // Маяковский В. Полн. собр. соч.: В 12 т. М: Гослитиздат, 1935. - Т. I. - С. VI - XIX.

165. Покровский В. Диалог Есенина с Маяковским. Л., 1928.

166. Раков В.П. Маяковский и советская поэзия 20-х гг. Уч. пособие для студентов филол. специальностей пед. институтов. Изд-е 2-е, перераб. и доп. -М.: Просвещение, 1976.-256 с.

167. Святополк-Мирский Д. Две смерти: 1837 1930 // Якобсон Р., Святополк-Мирский Д. Смерть В. Маяковского. - The Hague; Paris: Mouton, 1975. - С. 35-48.

168. Слоним М. Два Маяковских. Роман Газданова // Воля России. - Прага. -1930.-№5/6.-С. 446-457.

169. Советские поэты о Маяковском. Сб. стихов и высказываний. М.: Сов. писатель, 1976.-424 с.

170. Тагер Е.Б. О стиле Маяковского // Тагер Е.Б. Избр. работы о литературе. -М.: Сов. писатель, 1988. -С. 237-282.

171. Терехина В.Н. Первая эмиграция о Маяковском (М.А. Осоргин, М. Сло-ним, Н. Оцуп) / Вступ. ст., публ-я и комм. J1.A. Селезнева и В.Н. Терехиной // Литературное обозрение. -1992. -№ 3/4. С. 33-45.

172. Терехина В.Н. Творчество В.В. Маяковского в критике русского зарубежья, 1920-30-е гг.: Дис. канд. филол. наук: 10.01.01.-М., 1993.- 146 с.

173. Тренин В., Харджиев Н. Поэтическая культура Маяковского. М.: Искусство, 1964.-328 с.

174. Тупин А. Маяковский за границей / День.- Рига. 9 октября 1922 г.- № 7.

175. Тычина П. Он открыто говорил с народом // Коммунистический Киев. -1940. -14 апреля.

176. Харджиев Н. Заметки о Маяковском // Статьи об авангарде: В 2 т. М.: «RA», 1997.-Т. 2.-С. 97-213.

177. Харджиев Н. Маяковский и И. Северянин // Статьи об авангарде: В 2 т. -М.: «RA», 1997. Т. 2.-С. 37-67.

178. Ходасевич В. Декольтированная лошадь // Возрождение. Париж. - 1927. -1 сентября.

179. Ходасевич В.Ф. О Маяковском // Литературные статьи и воспоминания. -Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1954. С. 221-231.

180. Черемин Г.С. В.В. Маяковский в литературной критике 1917- 1925. Л.: Наука, 1985.-296 с.

181. Чуковский К.И. Ахматова и Маяковский // Сочинения: В 2 т. М.: Правда, 1990. - Т. I. Критические рассказы. - С. 306-334.

182. Шаршун С. Генезис последнего периода жизни и творчества Маяковского // Числа. -Париж. 1932. - № 6. - С. 218-221.

183. Яблоновский А. 80 тыс. верст вокруг г-на Маяковского // Сегодня. Рига. -1927.-№144.

184. Якобсон Р. «Этот человек был абсолютно не приспособлен для жизни». Из воспоминаний // Литературная газета. -1993. № 26 (30 июня).

185. Якобсон Р. О поколении, растратившем своих поэтов // Якобсон Р., Святополк-Мирский Д. Смерть В. Маяковского. The Hague; Paris: Mouton, 1975.-С. 8-34.1.. ТЕОРЕТИКО-ФИЛОСОФСКИЕ, ЛИТЕРАТУРНО-КРИТИЧЕСКИЕ, ПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЕ КНИГИ, СТАТЬИ, МЕМУАРЫ

186. Авербах Л. О задачах пролетарской литературы. М.; Л.: Московский рабочий, 1928. -190 с.

187. Адамович Г.В. «Москва» А. Белого. «Граф Калиостро» И. Лукаша // «Звено» 1923 - 1926 гг. Литературные беседы. - СПб.: «Алетейя», 1998. -Кн. 1.-С. 247-249.

188. Адамович Г.В. Белый о быте в литературе. А. Неверов // «Звено» 1923 -1926 гг. Литературные беседы. - СПб.: «Алетейя», 1998. - Кн. 2. - С. 11.

189. Адамович Г.В. Критическая проза / Вступ. ст. Коростелева О.А. М.: Изд-во Литературного института им. A.M. Горького, 1996. - 382 с.

190. Адамович Г. Литературные беседы // Звено. Париж. - 1926. - № 163 (март). - С. 1-2.

191. Адамович Г. Литературная неделя // Иллюстрированная Россия. Париж. -1929.-№30 (219).-С. 16.

192. Адамович Г. Стихи пролетарских поэтов. Вяч. Иванов // «Звено» 1923 -1926 гг. Литературные беседы. - СПб.: «Алетейя», 1998. - Кн. 1. - С. 286.

193. Азадовский К. О Н. Клюеве: факты и мифы // Клюев Н.А. Стихотворения; Поэмы / Редкол.: А. Дементьев, Е. Исаев, А. Кешоков и др.; Вступ. ст., сост. и подгот. текста К. Азадовского. М.: Худ. лит-ра, 1991. - С. 3-26.

194. Айхенвальд Ю. Бальмонт // Силуэты русских писателей: В 3 т. Берлин: «Слово», 1923. - Т. III. - С. 105-112.

195. Александровский В. О путях пролетарского творчества // Кузница: Орган пролетарских писателей / Изд. Лит. отдела Наркомпроеа. М. - 1920. - № 4.

196. Алексеева Л.Ф. А. Блок и русская поэзия 1910 20-х годов. Уч. пособие. -М.: МПУ, 1996.-109 с.

197. Алексеева Л.Ф. Русская поэзия 1910 20-х годов. Поэтический процесс и творческие индивидуальности. Автореф. дис. д-ра филол. наук. -М.: ТОО «Принт», 1999.-40 с.

198. Аничков Е.В. Новая русская поэзия. Берлин: Изд-во И.П. Ладыжникова, 1923.- 142 с.

199. Анненский И.Ф. Бальмонт-лирик // Анненский И.Ф. Избранное / Сост., вступ. ст. и коммент. И. Подольской; Ил. С. Михайлова. -М.: Правда, 1987. -С. 294-329.

200. Антология акмеизма: Стихи. Манифесты. Статьи. Заметки. Мемуары / Вступ. ст., сост. и примеч. Т.А. Бек.-М.: Московский рабочий, 1997. -367 с.

201. Арватов Б. О формально-социологическом методе // Печать и революция. -1927. -№ 3.

202. Арватов Б. Речетворчество // Леф. 1923. - № 2.

203. Асеев Н. Зачем и кому нужна поэзия. М., 1961. - 334 с.

204. Асеев Н. Моя жизнь / Советские писатели. Автобиографии. Т. I. - М., 1959.-654 с.

205. Асеев Н. Три встречи с Есениным // С.А. Есенин. Воспоминания. М.; Л., 1926.-С. 178-203.

206. Асмус В.Ф. Философия и эстетика русского символизма // Литературное наследство. Т. 27/28. -М.: Журнально-газетн. объединение, 1937-С. 1-53.

207. Баевский B.C. История русской поэзии: 1730 1980 гг. Компендиум. Изд-е 2-е, испр. и доп. - Смоленск: Русич, 1994. - 304 с.

208. Бальмонт К.Д. Предисловие ко 2-му изд-ю сб. «Горящие здания» // Бальмонт К.Д. Избранное: Стихотворения. Переводы. Статьи / Сост., вступ. ст. и коммент. Д.Г. Макогоненко. М.: Правда, 1991. - С. 569-572.

209. Баран X. Поэтика русской литературы нач. XX века. Авторизов. перевод с англ. / Предисл. Н.В. Котрелева. Общ. ред. Н.В. Котрелева и А.Л. Осповата. -М.: Издат. группа «Прогресс», «Универс», 1993. 368 с.

210. Белый А. Настоящее и будущее русской литературы // Куда мы идем? Настоящее и будущее русской интеллигенции, литературы, театра и искусств. : Сб. ст. и ответов. 2-е изд. -М.: Изд-во «Заря», 1910. С. 3-17.

211. Бессалько П. О поэзии крестьянской и пролетарской // Грядущее. 1918. -№ 7.

212. Бирюков С.Е. Поэзия русского авангарда. М.: Лит.-изд. агентство «Р. Элинина», 2001.-285 с.

213. Блок А. Без божества, без вдохновенья // Блок А.А. Собр. соч.: В 8 т. (1960 63) / Под общ. ред. В.Н. Орлова и др. Подг. текста и примеч. В. Орлова. - М.; Л.: Гослитиздат, 1960 - 63. - Т. VI. Проза 1918 - 1921. - 1962. -С. 174-184.

214. Бонч-Бруевич В.Д. Ленин о поэзии //На литературном посту.-1931. № 4.

215. Брюсов В. Собр. соч.: В 7 т. / Под ред. П.Г. Антокольского. М.: Худ. лит-ра, 1975. - Т. 6. Статьи и рецензии 1893 - 1924. Из кн. «Далекие и близкие». Miscellanea (Замечания, мысли об искусстве, о литературе, о критиках, о самом себе). - 651 с.

216. Брюсов В .Я. Среди стихов. 1894 1924: Манифесты, статьи, рецензии. -М., 1990.-456 с.

217. Бугаенко П.А. А.В. Луначарский и советская литературная критика. Саратов: Приволжское книжное издательство, 1972.-408 с.

218. Булгаков С.Н. Второй Адам // Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. -М.: Республика, 1994. С. 288-301.

219. Ваксберг А. Лиля Брик. Жизнь и судьба. М.: «Олимп», Смоленск: «Русич», 1998.-448 с.

220. Васильев С. Подвиг поэта // Литературная газета. 1963. - 18 июля.

221. Войтинская О. Старое и новое // Октябрь. 1933. - № 6.

222. Волков А.А. Русская литература XX века. Дооктябрьский период. Изд-е 4-ое, испр., доп. -М.: Просвещение, 1966. 528 с.

223. Волошин М. Жизнь бесконечное познанье. Стихотворения и поэмы. Проза. Воспоминания современников. Посвящения. - М.: Педагогика-Пресс, 1995.-576 с.

224. Голиков В.Г. Бесслезные глаза // Вестник знания. 1913. - № 7.

225. Горлов Н. Футуризм и революция. Поэзия футуристов. М., 1924. - 121 с.

226. Горнфельд А. Заметки о современной литературе // Куда мы идем? Настоящее и будущее русской интеллигенции, литературы, театра и искусств.: Сб. ст. и ответов. 2-е изд. -М.: Изд-во «Заря», 1910. С. 33-70.

227. Городецкий С. Некоторые течения в современной русской поэзии // Антология акмеизма: Стихи. Манифесты. Статьи. Заметки. Мемуары / Вступ. ст., сост. и примеч. Т. А. Бек. М.: Московский рабочий, 1997. - С. 202-207.

228. Гроссман-Рощин И. Искусство изменять мир. М.: Федерация, 1930. -268 с.

229. Гумилев Н. Наследие символизма и акмеизм // Аполлон. Литературный и художественный журнал. СПб.: Товарищество Р. Голике и А. Вильборг, 1913. -№ 1. - Январь. - С. 42-45.

230. Гуро Е. «Поэт и художник», 1877 1913: Каталог выставки. Живопись. Графика. Рукописи. Книги. - СПб., 1994. - 74 с.

231. День поэзии 1983. М., 1983. - 256 с.

232. Дуганов Р. В. Хлебников: Природа творчества. М.: Сов. писатель, 1990. -352 с.

233. Есенин на рубеже эпох: итоги и перспективы: Материалы международной конференции, посвященной 110-летию со дня рождения С.А. Есенина. Рязань: Пресса, 2006. - 496 с.

234. Жирмунский В. Преодолевшие символизм // Антология акмеизма: Стихи. Манифесты. Статьи. Заметки. Мемуары / Вступ. ст., сост. и примеч. Т.А. Бек. М.: Московский рабочий, 1997. - С. 211-241.

235. Записные книжки Ал. Блока. Л.: Прибой, 1930. - 256 с.

236. Зелинский К. На рубеже эпох. Литературные встречи 1917 1920-х гг. -М.: Сов. писатель, 1959. - 338 с.

237. Зелинский К. Памяти друга // Литературная газета. 1963 .-18 июля.

238. Зелинский К. Поэзия как смысл: Книга о конструктивизме. М.: Федерация, 1929.-316 с.

239. Иванов Вяч. Родное и Вселенское. Статьи. 1914 1916. 1917. - М: Изд-е Г. А. Лемана и С.И. Сахарова. - М., 1918.-208 с.

240. Иванов В. Эссе, статьи, переводы. Bruxelles, 1985. - 222 с.

241. Иванов Вяч. Вс. О воздействии «эстетического эксперимента» А. Белого (В. Хлебников, В. Маяковский, М. Цветаева, Б. Пастернак) // А. Белый. Проблемы творчества. Статьи, воспоминания, публикации. М.: Сов. писатель, 1988.-С. 337-352.

242. Иванов Г. Мемуары. Литературная критика // Собр. соч.: В 3 т. М.; «Согласие», 1994. - Т. 3. - С. 535-540.

243. Иванов-Разумник Р.В. Русская литература XX века (1890 1915). - Пг.: Колос, 1920.-38 с.

244. Измайлов А. // Куда мы идем? Настоящее и будущее русской интеллигенции, литературы, театра и искусств.: Сб. ст. и ответов. 2-е изд. М.: Изд-во «Заря», 1910. - С. 75-76.

245. Ильин И.А. Собр. соч.: Переписка двух Иванов (1927 1934) / Сост., вступ. ст. и коммент. Ю.Т. Лисицы. - М.: Русская книга, 2000. - 560 с.

246. История русской советской литературы. Т. 1. - М.: МГУ, 1958. - 548 с.

247. История русской советской литературы: В 4 т. 1917 1965. - М.: Наука, 1966.

248. Калачева С.В. Эволюция русского стиха. М.: Изд-во МГУ, 1986. - 262 с.

249. Карпов М. Пути развития крестьянской литературы: Стенограммы и материалы I всероссийск. съезда крест, писателей. М.; Л., 1930. - 130 с.

250. Кирсанов С. В последний путь // Литературная газета. 1963. - 20 июля.

251. Клинг О.А. Влияние символизма на постсимволистскую поэзию в России 1910-х годов: Проблемы поэтики: Автореф. дис. . д-ра филол. наук: 10.01.01 /ИМЛИ РАН. -М„ 1996. 52 с.

252. Клычков С. Переписка, сочинения. / Публикация Н.В. Клычковой и С.И. Субботина // Новый мир. 1989. - № 9.

253. Коваленко С. Крылатые строки русской поэзии. Очерки истории. М.: Современник, 1989. - 480 с.

254. Кожинов В.В. Стихи и поэзия. М.: Сов. Россия, 1980. - 304 с.

255. Копылова С. «О «пере», «льве» и гибели поэта» // Литературная Россия. -1991. -4 января.

256. Красицкий С. О Крученых» // А. Крученых. Стихотворения, поэмы, романы, опера / Сост., подг. текста, вступ. ст. и примеч. С.Р. Красицкого. -СПб, 2001. -С. 5-40.

257. Крученых А.Е., Клюн И., Малевич К. Тайные пороки академиков. М., 1916.-32 с.

258. Кушнер Б. Причины отставания // Красная новь. 1930. -№11.

259. Ленин В.И. О международном и внутреннем положении советской республики. Из речи на заседании коммунистической фракции Всероссийского съезда металлистов 6 марта 1922 г. // В.И. Ленин о литературе и искусстве. -М.: Худ. лит-ра, 1969. - С. 495-497.

260. Ленин В.И. Талантливая книжка // В.И. Ленин о литературе и искусстве. -М.: Худ. лит-ра, 1969. С. 493.

261. Либединский Ю. Современники. Воспоминания. М., 1958. - 184 с.

262. Лившиц Б. Полутораглазый стрелец. (Воспоминания). Л.: Изд-во писателей в Ленинграде, тип. «Печатный двор», 1933. - 295 с.

263. Литературная жизнь России 1920-х годов. События. Отзывы современников. Библиография. Том 1. Часть 1. Москва и Петроград. 1917 1920 гг. -М.: ИМЛИ РАН, 2005. - 766 с.

264. Литературная жизнь России 1920-х годов. События. Отзывы современников. Библиография. Том 1. Часть 2. Москва и Петроград. 1921 1922 гг. -М.: ИМЛИ РАН, 2005. - 704 с.

265. Литературное наследство. А. Блок. Новые материалы и исследования. -М.: Наука, 1980.-566 с.

266. Литературное наследство. Вал. Брюсов. М.: Наука, 1976. - 856 с.

267. Литературные манифесты. От символизма к Октябрю. Сб. материалов. / Подг. к печати: Н.И. Бродский, В. Львов-Рогачевский, Н.П. Сидоров. 2-е изд-е. М.: Федерация, 1929. - 301 с.

268. Литературный процесс: сборник. М.: МГУ, 1981. - 236 с.

269. Луначарский А.В. Еще о Пролеткульте и советской культурной работе // Грядущее. 1919. -№ 4. - С. 10.

270. Луначарский А.В. О нашей поэзии // Статьи о литературе: В 2 т. М.: Худ. лит-ра, 1988. - Т. 2. - С. 79-84.

271. Луначарский А.В. Театр и революция. М.: ГИЗ, 1924. - 226 с.

272. Лурье В. Маленькая столовая напротив кухни // Дни. 1923. - № 190 (17 июня).

273. Мандельштам О. Слово и культура. М.: Сов. писатель, 1987. - 320 с.

274. Мандельштам О. Утро акмеизма // Литературные манифесты. От символизма к Октябрю. Сб. материалов. Подг. к печати: Н.И. Бродский, В. Львов-Рогачевский, Н.Т. Сидоров. 2-е изд-е. М.: Федерация, 1929. - С. 45-50.

275. Маяковский В.В. Левей Лефа // Новый Леф. 1928. - № 9.

276. Маяковский В.В. Умер Александр Блок // Маяковский В.В. Соч.: В 2 т. -М.: Правда, 1988. Т. II. - С. 629 - 630.

277. Мир В. Хлебникова: Статьи, исследования (1911 1998). - М.: Языки русской культуры, 2000. - 880 с.

278. Михайлов А.И. Николай Клюев // Клюев Н.А., Клычков С.А. Орешин П.В. Сборник. Стихи / Вступ. ст. к. филол. н. А.И. Михайлова. М.: МИД «Синергия», 1999. - С. 37-62.

279. Михайлов А.И. Новокрестьянская поэзия: ее мир и судьба // Клюев Н.А., Клычков С.А. Орешин П.В. Сборник. Стихи / Вступ. ст. к. филол. и. А.И. Михайлова. М.: МИД «Синергия», 1999. - С. 5-36.

280. Михайлов А.И. С. Есенин: Судьба и вера // Есенин С. «Шел Господь пытать людей в любови.». СПб, 1995. - С. 5-40.

281. Михайлов А.И. Сергей Клычков. Биографический очерк // Клюев Н.А., Клычков С.А. Орешин П.В. Сборник. Стихи / Вступ. ст. к. филол. и. А.И. Михайлова. М.: МИД «Синергия», 1999. - С. 229-238.

282. ОцупН. Из дневника//Числа. Париж -1930. -№2/3. - С. 155-166.

283. Оцуп Н. О поэзии и поэтах в СССР // Современники. Париж, 1961. - С. 164-174.

284. Пастернак Б. Крученых // Пастернак Б. Собр. соч.: В 5 т. М., 1991. - Т. 4.-С. 368-375.

285. Пастернаковские чтения: Вып. 2. М.: Наследие, 1998. - 368 с.

286. Первый журнал русских футуристов. М., 1914. - № 1/2.

287. Переписка A.M. Горького с И.А. Груздевым. Письма № 110 «Груздев -Горькому» (Ленинград, 14 апреля 1930 г.), № 112 «Горький Груздеву» (Сорренто, 16 мая 1930), № 113 «Горький - Груздеву» (мая 1930) // Архив A.M. Горького. -М.: Наука, 1966. - С. 224-228.

288. Перцов В.О. Писатель и новая действительность. М.: Сов. писатель, 1961.-628 с.

289. Перцов В. Ревизия левого фронта в современном русском искусстве. М., 1925.-154 с.

290. Полетаев Н. Есенин за 8 лет // С.А. Есенин. М., 1926. - С. 100-113.

291. Полянский В. Две поэзии // Пролетарская поэзия. Сб. Изд-во Орг. Бюро Украины, Кавказа и Дона ЦК ВСП. Саратов, 1920.

292. Поэзия русского футуризма / Вступ. ст. В.Н. Альфонсова, сост., подг. текста В.Н. Альфонсова и С.Р. Красицкого. ~ СПб.: Акад. проект, 2001. 752 с.

293. Редькин В.А. Русская поэзия втор, половины XX в.: Уч. пособие. Тверь: Тверской гос. университет, 2006. - 280 с.

294. Рождественский B.C. Есенин (Из кн. «Повесть моей жизни») // Звезда. -1964.

295. Русская литература XX века. Очерки. Портреты. Эссе. Кн. для учащихся 11 кл. ср. шк.: В 2 ч. Ч. 1 / JI.A. Смирнова, A.M. Турков и др. - М.: Просвещение, 1991. - 352 с.

296. Русская литература XX века: Уч. пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений: В 2 т. Т. 1: 1920 - 1930-е годы / Л.П. Кременцов, Л.Ф. Алеексеева, Т.М. Колядич и др.; Под ред. Л.П. Кременцова. - М.: Издательский центр «Академия», 2002. - 496 с.

297. Русские писатели, XX век. Биобиблиогр. словарь: В 2 ч. / Редкол. Н.А. Грознова и др.; Под ред. Н.Н. Скатова. Ч. I. А - Л. - М.: Просвещение, 1998. -784 с.

298. Русские поэты XX века. Собрание биографий. Справочно-биографич. изд-е / Кол-в авторов: М.Б. Богуславский, М.В. Загидулина, А.А. Иванова и др. Челябинск: Изд-во «Урал Л.Т.Д.», 2001. - 432 с.

299. Русский футуризм: Теория. Практика. Критика. Воспоминания / Сост. В.Н. Терехина, А.П. Зименков. М.: Наследие, 1990. - 480 с.

300. Святое слово Божие. СПб.: Изд-во Христианского общества «Библия для всех», 1999.-292 с.

301. Святополк-Мирский Д. Веяние смерти в предреволюционной литературе // Версты. 1927. - № 2. - С. 247-254.

302. Сельвинский И. Поэзия а-жур // Жизнь искусства. 1929. - № 46.

303. Семенова С.Г. Русская поэзия и проза 1920 1930-х гг. Поэтика - Видение мира - Философия. - М.: ИМЛИ РАН, «Наследие», 2001. - 590 с.

304. Слоним М. Литература наших дней // Новости литературы. Берлин. -1922. -Кн. 1. -С. 1-7.

305. Смирнова Л.А. Русская литература конца ХГХ нач. XX века. Уч. для студентов ун-тов и пед. институтов. - М.: Лаком-книга, 2001. - 400 с.

306. Соколов А.Г. История русской литературы конца XIX начала XX века: Учеб. - 4-е изд-е, доп. и перераб. -М.: Высш. шк.; Изд. центр «Академия», 2000.-432 с.

307. Солнцева Н. Сорочье царство С. Клычкова // Клычков С.А. Собр. соч.: В 2 т. Т. 1: Стихотворения. Сахарный немец: Роман / Предисл. Н.И. Солнцевой. Сост., подг, текста, коммент. М. Нике, Н.М. Солнцевой, С.И. Субботина. - М.: Эллис Лак, 2000. - С. 7-56.

308. Спиридонова (Евстигнеева) Л.А. Русская сатирическая литература нач. XX в. -М.: Наука, 1977. 304 с.

309. Тагер Е.Б. Избр. работы о литературе. М.: Сов. писатель, 1988. - 512 с.

310. Теоретико-литературные итоги XX века / Редкол.: Ю.Б. Борев (гл. ред.). Н.К. Гей, О.А. Овчаренко, В.Д. Сквозников и др. М.: Наука, 2003. - Т. 1. Литературное произведение и художественный процесс. - 2003. - 373 с.

311. Терентьев И. Собр. соч. Bologna, 1988. - 444 с.

312. Толстой Л.Н. Поли. собр. соч. Т. 68. - М., 1954. - 780 с.

313. Третьяков С. Бука русской литературы (Об А. Крученых) // Бука русской литературы. М., 1923. - 37 с.

314. Третьяков С. Откуда и куда? (Перспективы футуризма) //Леф.-1923.-№ 3.

315. Третьяков С. С новым годом! С «Новым Лефом»! // Нов. Леф.-1928.-№ 1.

316. Тукалевский Вл. На гранях революции (Заметки о русской литературе) // Новости литературы. Берлин. -1922. - Кн. 2. - С. 89-96.

317. Тычина П. Это был поэт. // Литературная газета. 1963. - 20 июля.

318. Тяпков С. Русские футуристы и акмеисты в литературных пародиях современников. Уч. пособие. Иваново, 1984.-86 с.

319. Устинов Г. Литература наших дней. М, 1923. - 78 с.

320. Федоров Н.Ф. Сочинения. М., 1982. - 436 с.

321. Фурманов Д. Из дневника писателя. М., 1934. - 228 с.

322. Харджиев Н.И. Статьи об авангарде: В 2 т. -М.: «RA», 1997.

323. Холшевников В.Е. Основы стиховедения. Русское стихосложение. -СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 1996. -184 с.

324. Цветаева М. Об искусстве.-М : Искусство, 1991.-479 с.

325. Чеботаревская А. Зеленый бум // Небокопы: VIII. СПб, 1913. - 78 с.

326. Чуковский К. Заметки читателя («Цветущий посох» Городецкого) // Журнал Журналов. -1915.-№ 1.

327. Чуковский К.И. Футуристы // Чуковский К.И. Собр. соч.: В 6 т. -М.: Худ. лит-ра, 1969. Т. 6. Статьи 1906 -1968 гг. - С. 202-239.

328. Шагинян М.С. Литературный дневник: Ст. 1921 1923 гг. Изд-е 2-е, доп. -М.: Пб.: Круг, 1923.-218 с.

329. Шешуков С.И. Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов. Изд-е 2-е. М.: Худ. лит-ра, 1984. - 351 с.

330. Шпенглер О. Закат Европы. Ростов-на-Дону: Феникс, 1998. - 638 с.

331. Шуров П.А. Две встречи с молодым Клычковым // Русская литература. -1971.-№2.

332. Эйхенбаум Б.М. О прозе. О поэзии; Сб. ст. / Сост., подг. текста Эйхенбаум О.; Вступ. ст. Бялого Г. Л.: Худ. лит-ра. Лен. отделение, 1986. - 456 с.

333. Эпштейн М. Искусство авангарда и религиозное сознание // Новый мир. -1989.-№12.-С. 222-235.

334. Эренбург И. Люди, годы, жизнь. Кн. 1/2. -М.: Сов. писатель, 1961.-634 с.

335. Эренбург И. Портреты современных поэтов. М.: Первина, 1923. - 74 с.

336. Этторе Ло Гатто. Мои встречи с Россией. М.: Изд-во «Кругъ», MCMXCII (1992).-160 с.

337. Яровой П. Через содержание к технике, через технику к массам // Грядущее.-Пг., 1921.-№ 1/3.