автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.14
диссертация на тему: Учение Платона о бессмертии души в контексте древневосточной мифо-религиозной традиции

Полный текст автореферата диссертации по теме "Учение Платона о бессмертии души в контексте древневосточной мифо-религиозной традиции"

На правах рукописи

УДК 1.129 НБ1С 87.3(0)

ПОЗДНЯКОВ Сергей Николаевич

УЧЕНИЕ ПЛАТОНА О БЕССМЕРТИИ ДУШИ В КОНТЕКСТЕ ДРЕВНЕВОСТОЧНОЙ МИФО-РЕЛИГИОЗНОЙ ТРАДИЦИИ

Специальность 09.00.14 Философия религии и религиоведение

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Нижний Новгород 2011

4851377

Диссертация выполнена на гуманитарной академии

кафедре религиоведения Русской христианской

Научный руководитель: доктор философских наук, профессор,

Светлов Роман Викторович

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор,

Кочеров Сергей Николаевич кандидат философских наук, доцент, Мочалова Ирина Николаевна

Ведущая организация: Новгородский государственный

университет им. Ярослава Мудрого

Защита состоится «23» июня 2011 г. в 14.00 часов на заседании Диссертационного совета Д 212.164.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук при Нижегородском государственном педагогическом университете по адресу: Нижний Новгород, ул. Ульянова, 1.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Нижегородского государственного педагогического университета

Автореферат разослан « мая 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного

совета, кандидат философских наук ^Ъ, «у?

И.А. Федотова

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. В рамках многолетней дискуссии о влиянии древневосточной культуры и религии на происхождение и развитие античной философии особое место занимает вопрос оригинальности ключевых положений философии Платона и в частности его учения о бессмертии души. На сегодняшний день научный спор о восточных влияниях на философию Платона вышел далеко за рамки обсуждения гипотез о возможных личных связях философа с Востоком, о его близком знакомстве с отдельными элементами древневосточного мифо-религиозного комплекса на основе установления параллелей в соответствующем материале и требует более широкого обсуждения содержания и механизма возможных восточных влияний в религиозной сфере, их классификации, а также анализа методологических проблем, лежащих в основе изучения этих влияний.

Отдельно взятый вопрос о религиозном влиянии Древнего Востока на философию Платона является частным моментом более общей проблемы влияния древневосточных цивилизаций на культуру Древней Греции. Указанная проблема имеет долгую историю. Исторически возникло несколько моделей ее постановки и решения: принципиально противоположные парадигмы заимствования и параллельности, а также примиряющая и восполняющая их недостатки модель кросс-культуриого взаимовлияния. Существует значительное количество работ, посвященных изучению проблемы связей Древнего Ближнего Востока и архаической Греции. Несмотря на такой интерес к данной теме, в том числе и отечественных ученых, полной картины взаимодействия Древнего Востока и Древней Греции, особенно в сфере религиозной мудрости, нет. Остается открытым вопрос о путях и механизмах такого взаимодействия, идет ли речь о заимствовании (кем и как оно осуществлялось) или независимости возникновения и развития религиозно-философских идей (тогда во взаимовлиянии религиозных культур, по сути, нет необходимости). Концепция кросс-культурного взаимодействия, в свою очередь, делает актуальной задачу определения условий, путей и механизмов проникновения элементов одной культуры в другую, а также объяснения их универсально-архетипического содержания. При этом особое значение имеет историко-культурное обоснование не только возможности, но и необходимости заимствования религиозно-философских идей.

Определение отношения восточной религиозной мудрости к философии Платона может пролить свет на формы античного межкультурного взаимодействия. Однако чтобы добиться подобного прояснения, нужно решить ряд частных вопросов. Среди них особенно выделяется тема возможного заимствования Платоном отдельных элементов восточных религиозных учений, определение механизмов такого заимствования и степени его вероятности, характеристика учения о бессмертии души с точки зрения универсальных символов религиозной

культуры ближневосточно-средиземноморского ареала. При этом наиболее актуальной задачей становится анализ развития платоновского учения о бессмертии души в контексте древневосточной мифо-религиозной традиции и древневосточной культуры в целом, определение предпосылок и историко-философских оснований этого учения.

Степень разработанности проблемы и теоретические предпосылки исследования. Современная ситуация вокруг проблемы восточного религиозного влияния на Древнюю Грецию характеризуется крайней неопределенностью. С одной стороны, исследователи на основании обнаруженного сходства между элементами древневосточного мифо-религиозного комплекса и взглядами греческих философов ставят вопрос о заимствовании или влиянии восточной религиозной культуры на древнегреческую. Здесь можно привести имена Л.Шредера, А. Гладиша, Р.Гарбе, П. Коньетти, П. Тейхмюллера, Ф. Кейзера, Л. Мабильо, Ф. Шлегеля, А.Рихтера, Т. Гомперца, А. Фуртвенглера, П.Кингсли и других авторов, которые категорически отстаивали позицию заимствования греками многочисленных элементов восточной культуры. У Кингсли, например, Платон изображается компилятором и фальсификатором некой устной мудрости, пришедшей с Востока и сохранившейся у досократиков. В конце XX века поднимался вопрос о влиянии иранской религии на греческую философию. М. Уэст прослеживает постоянные, по его мнению, иранские влияния от Ферекида и Анаксимандра до Гераклита и Парменида.

Противоположная точка зрения заключается в том, что Греция, несмотря на то, что извлекала определенную пользу из контактов с Востоком, никогда не находилась под его прямым и однозначным влиянием. Так, по мнению, Рожанского И.Д. восточные влияния на древнегреческую культуру имели место, но они не сводились к простому заимствованию. Если грекам что-то и было известно из религиозно-культурного наследия Востока, то они, как об этом говорил сам Платон, переделывали это на свой лад. Среди исследователей, отрицавшим заимствования восточной религиозной мудрости, можно упомянуть Вельмана Е., по мнению которого, следы египетской теологии и дуализма персидской религии у Гераклита недоказуемы. Отрицает какую бы то ни было передачу знаний с Востока, по крайней мере, до эпохи Александра Македонского Л.51. Жмудь. Подобным высказываниям соответствуют скепсис таких ученых как Дж. Вернет, Т. Хопфнер, Ф.М. Корнфорд, М. Маркович, Ю.А. Шичалин и д.р.

Проблему религиозного влияния Древнего Востока на творчество Платона традиционно пытаются решить в русле обозначенных выше подходов. При обсуждении указанной проблемы наибольшее внимание уделяется Древнему Ирану. Началом дискуссии об «иранском влиянии» на Платона принято считать 20-ые г. XX в., когда стали появляться работы, затрагивающие данную тематику. Речь здесь идет о работах Вернера Йегера («Аристотель», 1923 г.), Альберта Гётце («Персидская мудрость в греческом одеянии...», 1923 г.), К.Кереньи («Платоновская астрология», 1923 г.),

Райценштайна («Исследования по античному синкретизму», 1926 г.), Везендонка («Платон и Восток», 1926 г.), X. Шедера («Восток и греческое наследие», 1928 г.), Й.Геффкена («Платон и Восток», 1929 г.). В 30-ые - 40-ые годы XX пека были опубликованы работы Ж. Биде («Платон, Евдокс Книдский и Восток», 1933 г.), П.де Пласа («Платон и астрономия халдеев», 1936 г.), Ю. Кершеншгайнер («Платон и Восток», 1945 г.), А.-Ж. Фестюжьера («Платон и Восток», 1947 г.), Э. Доддса («Платон и иррациональное, 1945 г.), В. Костсра. Диапазон выводов, предложенных в указанных исследованиях, широк - от оптимистических утверждений о глубоком восточном (иранском) влиянии на Платона (Гётце, Райценштайн, Гефкен) до категорического отрицания и однозначного скепсиса (Кершенштайнер, Фестюжьер, Доддс). По мнению Керштенгайнер, например, связь Платона с Востоком и Ираном в том числе, — фикция, возникшая в эпоху эллинизма. В последние деся тилетия XX в. вопрос о влиянии иранской религии на Платона и греческую философию в целом поднимался в работах Кингсли, Гатри, Буркерта и Уэста. Для упомянутых исследователей в целом характерен более умеренный подход к решению рассматриваемой проблемы, сочетающийся с попытками определения механизмов возможного иранского влияния на древнегреческую культуру.

Что касается проблемы религиозного влияния Древнего Ирана на платоновское учение о бессмертии души, то она, по сути, никогда не была в центре внимания исследователей. К теме бессмертия души обращаются как источнику фактического материала, необходимого для доказательства той или иной гипотезы. Так, например, статья Ханса Шедера «Восток и греческое наследие», в которой Платону отведено не более страницы, представляет собой эссе на тему соотношения «греческого рацио» с «восточной мудростью». Исследователь видит иранское влияние в учении о бессмертии души в «Федоне», «Федре» и других диалогах. По мнению Гоффкена, из Древнего Ирана были заимствованы идеи посмертного воздаяния для убийц из «Федона», трех судей подземного царства в «Горгии» и «даймоны» в «Государстве». Выводы, сделанные этими исследователями на основе идей, вырванных из контекста платоновских диалогов, при игнорировании мифо-религиозной традиции, на которую постоянно ссылается сам Платон, сегодня кажутся малоубедительными. Впрочем, об этом в своей статье «Платон и Восток» говорил еще в середине XX в. Фестюжьер. Отрицая большинство пунктов «восточного влияния» у Платона, Фестюжьер отмечает недопустимость сравнения платоновских текстов с недостаточно изученными данными иранских или индийских текстов, чье сходство с платоновскими слишком неопределенно. Именно на неопределенность формального сходства, вариативность интерпретации и необходимость поиска конкретных способов и механизмов заимствования указывал и бельгийский приверженец так называемой парадигмы заимствования Ж. Биде. По мнению Е. Абдуллаева, монография Ж.Биде «Эос, или Платон и Восток» (1945) остается и сегодня самым глубоким и авторитетным исследованием по теме «Платон

и Восток». Подобного мнения придерживается и А. Бивар, который рассматривает греко-иранские интеллектуальные контакты в контексте древнеиранского митраизма и его проникновения в Элладу.

Другие восточные направления потенциального влияния на эсхатологические взгляды Платона оказались практически не освещенными. Э. Роде, П. Юнгеров, Г. Кеес, С. Шейнман-Топштейн, М. Уэст, Гатри, В. Буркерт, П. Кингсли, М. Вольф, Е. Абдуллаев касаются этой проблемы в той или иной степени, однако в более широком контексте и без специального анализа. В отечественной науке специальных исследований по данной проблеме нет. Правда, следует, отметить работу М. Вольф, посвященную онтологическим аспектам иранских влияний на раннюю греческую философию, ценную для нас, главным образом, вниманием к методологии проблемы греко-восточных философских влияний, а также монографию Е.В. Абдуллаева «Идеи Платона между Элладой и Согдианой: очерки истории платонизма на Среднем Востоке», которая является единственной в отечественной науке работой, в которой тема «Платон и Восток» рассматривается наиболее подробно. Таким образом, проблема, составляющая предмет диссертационного исследования, оказывается в науке мало разработанной.

Объект исследования - преемственность идеи бессмертия души в духовной традиции Древнего мира и ее статус в системе религиозно-метафизических идей.

Предмет исследования — развитие представлений Платона о бессмертии души в контексте древневосточной мифо-религиозной традиции.

Цель исследования. Целью исследования является доказательство уникальности платоновского учения о бессмертии души как синтеза античного философского рационализма и мифо-религиозной традиции на фоне религиозного взаимодействия Древней Греции с древневосточными цивилизациями.

В связи с этим выдвигаются следующие задачи:

1. Описать основные условия, факторы и возможные механизмы межкультурной коммуникации Древней Греции с древневосточными цивилизациями в религиозной сфере на основе истории, географии и содержания межкультурных связей.

2. Рассмотреть основные аспекты влияния древневосточной мифо-религиозной традиции на древнегреческую культуру в контексте проблемы религиозно-философских заимствований и этнической самоидентификации.

3. Реконструировать архетипическую модель посмертного существования души в индоевропейской и древнегреческой духовной традиции как системы универсальных символов и важнейшего элемента древнейшего мифо-религиозного комплекса.

4. Выявить генезисную преемственность и предпосылки религиозно-философского синтеза в учении Платона о бессмертии души, проследив развитие соответствующих представлений в духовной культуре древних

греков.

5. Определить роль и степень влияния раннегреческого рационализма, мистериальных культов и орфико-пифагорейской традиции в формировании платоновской философской концепции бессмертия души.

6. Раскрыть содержание учения Платона о бессмертии души как синтеза философского рационализма и древней мифо-религиозной традиции.

7. Систематизировать и проанализировать параллели в представлениях о бессмертии души в древневосточной мифо-религиозной традиции и соответствующем учении Платона.

Методы исследования. Специфика проблемы восточного влияния на греческую культуру и религию, многозначность, семантическая и географическая расплывчатость составляющих ее понятий определили выбор комплексного методологического подхода. В диссертационном исследовании анализ проблемы влияния древневосточной мифо-религиозной традиции па учение Платона осуществляется с широким привлечением текстовых источников, дополнительных материалов в сфере религии, мифологии, исторической психологии, религиозного культа, археологии, этнографии и искусства. Для объяснения идейных, концептуальных или сюжетно-типологических параллелей в разнородных культурах использовались методы исторической герменевтики, религиозной и философской компаративистики, а также логического анализа. Эти же методы в рамках историко-философского подхода использовались для установления хронологических и географических границ культурно-религиозного взаимодействия. Учитывая ограниченность традиционных методологических подходов (парадигма заимствования и парадигма параллельности), лежащих в основе анализа инокультурного влияния на творческую мысль Платона, особую роль в исследовании играли специальные методы философской герменевтики. Важное методологическое значение в системе используемых методов имеет теория архетипов, позволяющая интерпретировать аналогичные мифо-религиозные идеи и образы в духовных традициях различных культур как экспликацию одних и тех же архетипов. Последнюю теорию дополняют методы герменевтики религии, расшифровывающие и интерпретирующие религозно-символическое значение идей-символов. Единство и взаимосогласованность этих методов обеспечивается общим герменевтико-феноменологическим подходом, направленным на анализ всего круга источников. В диссертации также использованы методы категориального, структурно-типологического, сравнительно-исторического анализа, метод логико-исторической реконструкции, а также ряд общенаучных методов.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в системном исследование феномена души и ее бессмертия в контексте взаимодействия Древней Греции с цивилизациями Древнего Востока в религиозной сфере;

в комплексном рассмотрении проблем религиозно-философских

заимствований и этнической самоидентификации древних греков; в определении основных условий и факторов межкультурного взаимовлияния Древней Греции и древневосточных цивилизаций в сфере религиозной мудрости;

в установлении особой роли искусства как механизма передачи и интерпретации идей между различными религиозно-философскими системами;

в реконструкции архетипической модели посмертного существования души в древнегреческой духовной традиции и ее анализе в контексте индоевропейских и древневосточных эсхатологических представлений;

в определении реальной степени влияния восточных религиозных учений, раннегреческого рационализма, мистериальных культов и орфико-пифагорейской традиции в формировании платоновской философской концепции бессмертия души;

в характеристике учения Платона о бессмертии души как синтеза философского рационализма и древней мифо-религиозной традиции.

Основные результаты отражены в следующих положениях, выносимых па защиту:

1. Анализ исторических условий возникновения и развития древнегреческой цивилизации позволяет рассматривать ее неотъемлемой частью системы древнейших этнокультур, связанных общностью индоевропейского происхождения и близких ближневосточному культурному ареалу.

2. Существование и особенности формирования у древних греков специфического этнического самосознания есть основная причина, по которой различные элементы древневосточного мифо-религиозного комплекса, приникавшие в религиозную культуру Греции в ходе многочисленных контактов, подвергались глубокой трансформации и адаптации.

3. Учение Платона о бессмертии души представляет собой синтез греческого философского рационализма и мифо-религиозной традиции, связанной, с одной стороны, с религиозной культурой Древней Греции, с другой стороны - с ближневосточным и переднеазиатскими религиозными традициями.

4. Анализ соотношения взглядов Платона и древневосточной мифо-религиозной традиции в контексте имеющегося религиозно-культурного наследия не дает четких и определенных результатов, на основании которых возможно доказать факт прямого заимствования Платоном тех или иных идей, принадлежащих исключительно древневосточной религиозной традиции.

5. Многочисленные параллели в учении Платона о бессмертии души и древневосточной мифо-религиозной традиции могут свидетельствовать о косвенном влиянии на философа астрономических и астрологических представлений, числовой и буквенной мистики, экстатических культов,

абсорбированных греческой культурой за многие века до Платона и связанных с его учением отношением комплиментарное™.

6. Восприятие Платоном древневосточных - прежде всего переднеазиатских - религиозных идей и образов происходило при посредничестве древнегреческих мистерий и культов, орфико-пифагорейской традиции путем их творческой переработки и адаптации для своего учения.

7. Обращение к восточной религиозной мудрости на фоне использования традиционных мифо-религиозных представлений и философского рационализма предпринималось Платоном для преодоления их познавательной ограниченности, стилистической ущербности и разрешения глубинных противоречий.

Теоретическая значимость результатов диссертационного исследования. Результаты, полученные в ходе исследования, могут быть использованы для расширения теоретической базы методологии и анализа процессов религиозно-философского взаимодействия различных культур, в том числе античной и древневосточной. Изучение творчества Платона в контексте греко-восточных культурных, религиозных и интеллектуальных связей способствует более глубокому пониманию эволюции религиозно-метафизических идей в западноевропейской философии и роли Платона в этом процессе с точки зрения актуализации им предпонимания и медиации восточной религиозной мудрости. Результаты анализа основных факторов кросс-культурного взаимовлияния на античном примере культурной толерантности формируют новый подход к изучению современной проблемы межкультурного диалога.

Практическая значимость результатов диссертационного исследования. Результаты исследования могут быть использованы при чтении широкого спектра курсов и специальных курсов - по истории античной философии и платонизма, по истории духовной культуры Древнего Востока, по истории религий, а также по методологии компаративистских исследований. Настоящее исследование своей методологической основой вносит посильный вклад в преодоление ограниченности традиционных парадигм, лежащих в основе проблемы анализа кросс-культурного взаимовлияния. Результаты, полученные в ходе исследования, могут быть использованы для конкретизации картины религиозно-философских, культурных и интеллектуальных аспектов восточного влияния на творческую мысль Платона и античную культуру в целом.

Апробация работы. Идеи и выводы диссертации по промежуточным итогам работы сообщены:

• на ежегодной конференции молодых ученых «Бог. Человек. Мир» (2007г.), проходившей в Русской Христианской Гуманитарной Академии, г. Санкт-Петербург;

• на XVI международной историко-философской конференции «Универсум платоновской мысли: Античный платонизм и восточная мудрость. Проблема взаимодействия интеллектуальных культур» (20 июня 2008 г.), СПбГУ;

на XVII историко-философской конференции «Универсум платоновской мысли: Платонизм в контексте античной культуры (историко-методологический аспект)» (19 июня 2009 г), РХГА;

• на занятиях VI Летней молодежной научной школы «Платонополис: философское антиковсдение как междисциплинарный синтез философских, исторических и филологических исследований» (19.08.2009-25.08.2009 г.) РХГА - СПбГУ;

• на XVI Международной междисциплинарной конференции молодых ученых «Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы» (секция «Фундаментальные проблемы философского знания», 30 октября 2009 г.), РХГА;

• на Всероссийской научной конференции с международным участием «Бренное и вечное: идеология и мифология социальных кризисов» (21 октября 2009 г.), НовГУ им. Я.Мудрого, Великий Новгород;

• на XVIII конференции «Универсум Платоновской мысли» «Актуальность Платона: наследие Платона и современная философия и культура» (23.06.2010г.), РХГА;

Работа была обсуждена и получила рекомендацию к защите на совместного заседания кафедры философии и кафедры религиоведения факультета философии, богословия и религиоведения Русской христианской гуманитарной академии от 03. 03. 2011 г., № 4.

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы. Объем работы составляет 196 страниц, выполненных по стандарту машинописи. Список литературы включает 246 наименований, в т.ч. 64 на иностранных языках.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ.

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, рассматривается степень разработанности проблемы, определяется объект и предмет исследования, его цели и задачи, научная новизна, методологические основы работы, теоретическая и практическая значимость основных положений, выносимых на защиту.

Первая глава «Древняя Греция в системе восточных культур: условия и факторы межкультурной коммуникации в религиозной сфере» посвящена определению условий, факторов, возможных механизмов межкультурной коммуникации Древней Греции с древневосточными цивилизациями в религиозной сфере, а также основных аспектов влияния древневосточной мифо-религиозной традиции на древнегреческую культуру в контексте проблемы религиозно-философских заимствований и этнической

самоидентификации.

В первом разделе первой главы «Этнокультурный синтез древнейших пародов и ближневосточные мотивы индоевропейской культуры рассматриваются исторические условия формирования и развития древнегреческой цивилизации. Анализ этих условий позволяет говорить о том, что, начиная с самого раннего этапа своей истории, Древняя Греция являлась неотъемлемой частью системы взаимосвязанных эгнокультур, имеющих индоевропейское происхождение и близких ближневосточному культурному ареалу. Об этом свидетельствуют многочисленные и часто взаимоисключающие концепции локализации индоевропейской прародины. Несмотря на всю сложность воссоздания в конкретных хронологических и географических параметрах динамической картины формирования индоевропейской территориальной протоэтнической общности, автору представляется вполне вероятным, что древнейшее население материковой Греции было постоянно вовлечено в сложнейший процесс генезиса индоевропейской общности. К этому процессу, имеющему периоды стабилизации и миграционного членения, имели отношение, помимо собственно индоевропейского этнолингвистического ядра, этносы и языки отдаленно родственные, а также так называемые индоевропеоидиые, возникшие под влиянием ареальных контактов. В качестве примера приводится балкано-западноанатолийско-эгейский макроареал,

существовавший с конца V тыс. до рубежа IV—III тыс. до н.э., которому соответствует так называемая «контактная непрерывность» археологических культур и «единство системы взаимосвязанных материальных и духовных достижений». В этом регионе, где взаимно переплетались культурные изопрагмы, могла осуществиться культурно-историческая интеграция, приведшая, к формированию одного из очагов индоевропейской пракультуры и праязыка. Указанный регион еще с эпохи неолита являлся своеобразным форпостом во взаимоотношениях древней Европы и древнего Ближнего Востока. Опираясь на авторитетную гипотезу Гамкрелидзе Т.В. и Иванова Вяч. Вс., можно предположить существование в IV тыс. до н. э. на территории от Балкан до Ирана индоевропейской прародины как компактного этноязыкового образования. Здесь существовали все необходимые условия для языковых, религиозных и иных культурных контактов между праиндоевропейской, с одной стороны, и семитской, шумерской, южно-кавказской и другими древневосточными культурами. Отмечается близость индоевропейской культуры ближневосточным цивилизациям. Об этом свидетельствуют многочисленные лексические связи и индоевропейские заимствования в семитском, шумерском, картвельском, эламском, хаттском, хуррито-урартским и других ближневосточных языках и диалектах. Подчеркивается близость общеиндоевропейской мифологии древневосточным мифологическим традициям. Особенно показательно с точки зрения древних связей греческого с ближневосточным культурным миром единство мифологических мотивов. Типологические параллели и

совпадения свидетельствуют о генетической близости и тесных взаимоотношениях между различными мифо-религиозными традициями в пределах общего культурного ареала.

Во втором разделе первой главы «География религиозного влияния в системе межкультурных связей Древней Греции с древневосточными цивилизациями» автор пытается определить степень открытости греческой религиозной культуры с точки зрения влияния на нее древневосточной мифо-религиозной традиции в ходе международных контактов. Многочисленные источники свидетельствуют о том, что отношения между цивилизациями Древнего мира включали не только военно-политическое соперничество, дипломатические отношения, торговый обмен, но и достаточно интенсивное культурное и религиозное взаимовлияние и взаимообогащение, при котором более древние мифо-религозные культуры, например, египетская или месопотамская, не могли не оказывать воздействие на более молодые культуры, в том числе греческую. Автором рассматриваются каналы возможного религиозного влияния на Древнюю Грецию. Роль одного из таких каналов в религиозной сфере, очевидно, играл Крит, благодаря посредничеству которого Греция ранее всего соприкоснулась с религиозной культурой Востока. В свою очередь у Крита наиболее тесные контакты существовали с Египтом. Влияние египетской религии на минойцев заметно уже с эпохи Древнего царства. Памятники минойского искусства свидетельствуют, например, о серьезном влиянии Египта в заупокойном культе. Особую роль в контактах греков с Востоком играли финикийцы, у которых, или при их посредничестве, греки могли воспринять некоторые из своих религиозно-философских представлений. Большое значение в системе межкультурных связей древних народов имели хетты. Хеттская культура играла роль посредника между цивилизациями Ближнего Востока и Грецией. Эти контакты могли осуществляться через западную часть Анатолии, где с глубокой древности существовали ахейские (греческие) поселения. Контакты с ближневосточным миром предполагают также возможность иранских религиозных влияний на развитие греческой мифо-религиозной культуры. Эта возможность подтверждается широким интересом древних греков к своим иранским соседям с момента, когда они стали приобретать реальную политическую силу в Малой Азии. Одним из возможных культурных ареалов, с которым контактировали древние греки, благодаря посредничеству Древнего Ирана, могла быть Древняя Индия. Особый интерес представляет вопрос о религиозном влиянии на древнегреческую культуру со стороны Древней Иудеи. Тесные торговые, политические и военные связи между рассматриваемыми традициями гипотетически могли способствовать взаимообогащению и в религиозной сфере. В таких условиях сложно отрицать возможность влияния древневосточной мифо-религиозной традиции на религиозную культуру Греции и абсорбирования ее определенных мифо-религиозных представлений, хотя судить о

заимствованиях только по косвенным данным, по мнению автора, ошибочно.

В третьем разделе первой главы «Проблема религиозно-философских заимствований и этнической самоидентификации древних греков» автор обосновывает необходимость формирования особых (внутрикультурных) механизмов переработки и усвоения информации, полученной в результате межкультурных контактов, как главного условия для внешнего заимствования. Проблема религиозно-философских заимствований, заключается в том, что для любого из них необходимо не только знакомство с внешним материалом, но и определенная внутренняя потребность именно в том или ином образе или концепции. Без такой внутренней потребности и готовности заимствование если и возможно, то в такой форме, что оно вряд ли способно оставить особый след в культурной традиции. Еще меньше вероятность таких заимствований в ходе экономических контактов между древними народами. Наиболее полно указанную проблему может охарактеризовать вопрос о филиации философских идей. Проведенный автором сравнительный анализ древнегреческой и древнеиндийской мифологии, а также соответствующих предфилософских и философских течений Древней Индии и Древней Греции показывает, что указанная проблема касается как способа фиксации идей -того, каким образом они передавались и воспроизводились в рамках своего собственного контекста, так и способа трансляции идеи с одного языка на другой. Автор отмечает, что для взаимовлияния между инокультурными философскими традициями недостаточно наличия контактов, необходимо еще формирование внутрикультурных механизмов переработки и усвоения информации, полученной через них. В сфере религиозной мудрости такой механизм запускает убежденность, что перенимаемые «инородные» идеи лучше собственных. В отношении греческой культуры указанный процесс имел прямую зависимость от особенностей эллинского этнического самосознания. Благодаря этому феномену можно говорить не о заимствовании древними греками в чистом виде отдельных религиозных идей, образов и теорий, но о глубокой культурной трансформации и адаптации соответствующих элементов древневосточного мифо-религиозного комплекса.

В четвертом разделе первой главы «Мифо-рслигпозный и лингвистический аспекты восточного влияния» анализируются многочисленные параллели и следы возможных заимствований в древнегреческой мифологии и литературе из древневосточной мифо-религиозной традиции. Предпринятое специальное сопоставление гесиодовских поэм с вавилонскими и с египетскими источниками позволяет говорить о том, что воздействие этих древних культур на греческую мифологию было весьма ощутимым. Особое внимание уделяется также влиянию хурритских мифологических поэм на греческие мифологию и эпос. Сходства обнаруживаются между хеттскими текстами, переложениями соответствующих хатгеких и хурритских и греческими мифами,

зафиксированными в «Теогонии» Гесиода. Хурритская литература была тесно связана с египетской, о чем свидетельствуют дословные совпадения целых эпизодов хурритских мифологических поэм, переведенных на хеттский язык, с египетскими мифологическими текстами. Хурритская литература в том виде, в каком она известна нам через хеттские тексты, может рассматриваться как проводник влияния месопотамской и египетской религиозной культуры на греков. Древнегреческая мифология в значительной степени ассимилировала представления из разных религиозных и мифологических систем, что подтверждается, например, негреческой этимологией имен значительной части древнегреческих богов. Есть основания предполагать, что, если у греков в микенскую эпоху свои собственные представления о посмертной участи души еще не сформировались, то они могли познакомиться с ними благодаря своим контактам с ближневосточными культурами.

В первом подразделе четвертого раздела первой главы «Искусство как универсальный язык и канал передачи религиозных идей» рассматривается роль искусства в передаче мифо-религиозных понятий и образов из одной культуры в другую. Многочисленные памятники изобразительного искусства позволяют говорить о существовании особого механизма трансляции мифологических и религиозных образов через копирование, интерпретацию и переосмысление различных изобразительных рядов. Самые устойчивые и значительные религиозные идеи, имеющие восточное происхождение, могли быть восприняты и переданы греками визуально. Приводятся многочисленные примеры, подтверждающие данную гипотезу. При этом подчеркивается, что говорить о восточных образцах можно только лишь как о неких катализаторах, стимулирующих и придававших ясную форму греческим устремлениям. Новые идеи проникали в греческое религиозное сознание путем их постепенной инфильтрации и адаптации.

В пятом разделе первой главы «Магико-религиозная традиция Востока и древнегреческая религиозная культура» автор пытается оценить степень реального влияние указанной традиции (в лице «шаманов», магов, жрецов, оракулов и т.п.) на развитие древнегреческой религиозной культуры. Несмотря на заметные следы восточного влияния на оракулов и экстатические пророчества, автор обращает внимание на чисто греческие элементы в их практическом функционировании, а также на связи с символикой, принадлежащей общеиндоевропейскому наследию. Гипотезы, рассматривающие магическую традицию Востока как детерминирующий фактор развития греческой мифо-религиозной эсхатологии и философии, вызывают у автора вполне оправданный скептицизм, в силу того, что они лишены ясного описания внутрикультурного механизма переработки и усвоения информации, полученной через вполне возможные контакты греков с восточными магами. Остается открытым вопрос о воздействии шаманской культуры на греков, несмотря на устойчивость традиции, описывающей ее

значительное влияние. Корни шаманского поведения могут быть обнаружены в глубине человеческой психологии, а элементы этого поведения могли появиться у греков независимо от инокультурного влияния. В данном случае, по мнению автора, допустимо говорить о детализации единого духовного опыта человечества с попыткой систематизировать все его богатое многообразие. Пример с платоновским Эром из «Государства» свидетельствует о сложном процессе ассимиляции и переоценки результатов влияния восточных и средиземноморских цивилизаций как на древних греков, так и на индоевропейцев в целом. С другой стороны, можно говорить об архетипе «экзистенциального осознания». Магико-религиозные способности и умения, духовные и ритуальные практики древних народов являлись средством непосредственного контакта с архетипической сферой. Иными словами, сходство религиозных идей и образов можно объяснить визуализацией траисперсоналыюго опыта, связанного с глубинными основами человеческой психологии.

Вторая глава «Эволюция представлений о бессмертии души в духовной культуре древних греков: гснсзисная преемственность и предпосылки философского синтеза Платона» посвящена исследованию процесса формирования и развития концепта бессмертной души в мифо-религиозном и философском сознании Древней Греции доплатоновского периода.

В первом разделе второй главы «Архетипическая модель посмертного существования души в индоевропейской и древнегреческой духовной традиции» на материале мифо-религиозной традиции древнейших народов предпринята реконструкция системы универсальных символов, связанных с посмертным существованием человека. Основным условием построения такой модели, по мнению автора, является характеристика условного ментального мифо-религиозного пространства, которое выступало единым духовным источником формирования идей у народов, которых принято объединять в индоевропейскую группу. Выявление специфических символических связей помогает установить характерные архетипы архаического сознания и позволяет, если и не поставить под сомнение значимость факта неизбежного влияния одной культуры на другую (даже с учетом всей сложности внутрикультурных механизмов переработки и усвоения информации), то значительно упростить как поиск механизмов и условий вероятного взаимовлияния, так и объяснение причин его отсутствия.

Автор восстанавливает комплекс эсхатологических идей, сюжетов и образов относящийся к так называемому разряду независимых параллелей и свидетельствующий об общих закономерностях в духовной эволюции древних народов. Приводимые в этом разделе примеры, доказывают, по мнению автора, существование единой синкретической структуры сакральных образов, связанных между собой сюжетно-смысловыми связями и позволяющих реконструировать архетипическую модель бессмертной души как некоего вечно-подвижного, способного к метаморфозам разумного

божественного начала. Ее существование подтверждается также этимологическими исследованиями межъязыковых соответствий, позволяющих восстановить индоевропейскую культурно-символическую парадигму души. Встречающиеся в различных традициях образы, связанные с бессмертной душой, являются отдельными модификациями упомянутой структуры.

Во втором разделе второй главы «Развитие представлений о душе и ее бессмертии в мифопоэтической мысли древних греков» с

эсхатологических позиций анализируется мифопоэтическое пространство древнегреческой культуры. Тема души в греческой мифопоэтической традиции с ее попытками предфилософскогр осознания и дифференциации душевной составляющей человеческого бытия вызывает особый интерес из-за наличия массива материала, необходимого при исследовании генезиса эсхатологических представлений у Платона. Так, например, корни представлений Платона о самостоятельной ценности души человека и ее вечности, а также о ее телесности и участии в мировом круговороте лежат в русле одной из главных тенденций древнегреческого мышления - строить жизнь человека по модели природы, бытие которой ограничено вечным круговоротом материи.

Автор специально останавливается на исследовании представлений о душе и ее бессмертии у Гомера. Душа здесь предстает в триединой форме как субстрат эмоциональных, волевых и интеллектуальных функций. Анализ гомеровских представлений о душе указывает на многочисленные историко-культурные напластования, а также на отсутствие ясной терминологии для выражения понятия «души» как духовного центра. Рассудочная составляющая души, представленная у Гомера нусом, сыграет в дальнейшем процессе рационализации души и ее свойств важную роль. Особо подчеркивается новаторское значение орфической «теории трансмиграции», состоявшее в окончательном переходе от бессмертия душ к бессмертию человека.

Автором отмечается, что истоки античного вопрошания о первоначале всего сущего, сформулированного первыми древнегреческими философами, лежат именно в сфере мифопоэтические пространства. Здесь возникают антропологические воззрения, которые затем лягут в основу дальнейших, уже философских теорий души и ее бессмертия. Линия развития этих представлений шла от смутного осознания реальности душевной составляющей человеческого бытия, через признание души частью многообразного и изменчивого мира, к первоначалу, из которого этот мир должен быть определен. Телесновоплощенная душа, утратив «логическое» бессмертие и стихийную материальность, трансформируется в сверхприродное духовное начало, источник всякого бытия и истинного бессмертия.

В третьем разделе второй главы «Феномен бессмертной души в контексте раннегреческого рационализма» описывается процесс

рационального осмысления онтологического статуса индивидуальной души как основания для понимания человека в античной философии. Душа в ходе этого процесса приобретает особый онтологический статус и мировоззренческое значение. Первым этапом этого сложного и противоречивого процесса было восприятие души и ее функций через субстанциональную связь с Сущим в границах чувственно-материального образа действительности. В дальнейшем в структуре души вычленялась интеллектуально-гносеологическая сфера и противопоставлялось разумно-рассудочное и чувственное знание. Наконец, душа утверждалась в качестве духовного органа самопознания и моральной рефлексии. Обнаружение априорной способности человеческой души к самовоспитанию, способности восхождения к знанию божественных вещей и как результат - достижению своего «законного» места в божественной иерархии - раскрывает суть феномена рационализации души в доплатоновской философии. Самым важным для всей платоновской доктрины станет анализ именно разумной составляющей души. Недаром знаменитый анамнесис является центральным элементом платоновской теории познания. Рассмотрение моральной активности разумной души оказывается связанным с обоснованием учения о ее бессмертии.

В четвертом разделе второй главы «Метафизическое познание души: греческие мистерии и орфпко-пифагорейская традиция в их влиянии на Платона» автор анализирует степень реального влияния на формирование платоновских представлений о бессмертии души древнегреческих мистерий и орфико-пифагорейской традиции. Реконструкция доктрин, лежащих в основании Элевсинских мистерий, позволяет сделать вывод о том, что важнейшей идеей этого культа, которая могла оказать влияние на философию Платона, была идея бессмертия души. Анализ платоновских диалогов показывает, что философ довольно часто использовал образы мистерий для выражения собственных идей, хотя прямых свидетельства о том, что Платон принимал посвящение в Элевсине, нет. Существуют многочисленные свидетельства, связанные с Элевсинскими мистериями, которые коррелируют с платоновской философией по многим пунктам, в том числе по вопросу бессмертия души.

Несмотря на очевидные параллели, в диссертации указывается на принципиальное отличие платоновского подхода к данной теме. Платона не удовлетворяла низкая степень моральной активности участников мистерий. Ритуальное очищение рассматривалось им как необходимое, но не главное средство очищения души. Мистерии в представлении Платона были одной из начальных ступеней религиозного проникновения в истину. Философия у Платона - высшая форма мистериальной религии. Аналогичный подход используется в диссертации при сопоставлении учения Платона с другими формами религиозно-мистериального культа. Так, дионисийское служение как катарсическое состояние души оказало влияние на психологический анализ Платона и стало одним из конструктивных элементов его метафизики.

Однако Платон, развивая концепцию вечного разумного начала души, снимает некоторые противоречия дионисийского культа.

В этом же разделе анализируются точки соприкосновения Платона с орфико-пифагорейским кругом идей. Отмечаются многочисленные параллели в представлениях о бессмертии души у Платона и в орфико-пифагорейской традиции. Автор приходит к выводу, что орфико-пифагорейские идеи имели определенное влияние на творчество Платона, однако часто они служили ему лишь мифологической иллюстрацией и средством для выражения иных, фундаментальных представлений о сущности души. Платон их трансформировал и заново интерпретировал, чтобы включить в свою философскую систему. Те элементы, которые не отвечали платоновской теории, были из нее исключены.

Говоря о влиянии мистерий и орфико-пифагорейской традиции на философию Платона, автор обращает внимание на некоторые гипотезы, обосновывающие их восточное происхождение. Доказательство устойчивой связи названных традиций с Востоком могло бы упростить поиск возможных путей заимствования Платоном восточных идей. Однако доказать такую связь и найти следы непосредственного заимствования без искажения религиозного содержания рассматриваемых традиций и восточных учений, по мнению автора, невозможно.

Пятый раздел второй главы называется «Платоновский синтез рационализма и мифо-религиозной традиции в учении о бессмертии души». Здесь осуществляется попытка (с опорой на хронологию платоновских диалогов Теслефа) проследить развитие в творчестве Платона идеи бессмертия души как синтеза собственного философского рационализма и широкого конгломерата религиозных традиций. При этом учение о бессмертии души рассматривается, с одной стороны, как эволюция отдельных доктринальных сюжетов, с другой - как модификации единой фундаментальной формулы, изучаемой с различных точек зрения.

Платоновский синтез рационализма и мифо-религиозной традиции предстает в полном масштабе в диалоге «Федон», который анализируется наиболее подробно. Доказательства бессмертия здесь прямо связываются с принципиальными положениями онтологии и гносеологии Платона. Из единой логической системы аргументации «Федона» вытекает основной трансцендентальный принцип, применимый к разным понятиям души как чистого эйдоса, души как становления, души как динамической функции в аспекте становления, а также в связи этого становления с эйдосом души. Иными словами, концепция бессмертия получает в этом диалоге логико-диалектическое обоснование. Воспоминание прошлых земных жизней (орфико-пифагорейская концепция), превращается у Платона в припоминание бестелесных идей. По такому же принципу для обоснования основного тезиса диалога Платон выстраивает учение о трансмиграции душ, создающую основу для новой эпистемологии. Сама тема бессмертия служит поводом для рассуждений не только об этике и экзистенциальных проблемах,

но и не в меньшей степени о путях постижения истины. Магико-религиозное понятие очищения переводится Платоном на язык философских терминов. Истинное бессмертие достигается в результате очищения души философией. Мифологическое описание души и ее свойств приобретает рациональный характер. Переселение и бессмертие души связывается также с наличием рационального начала в ней.

В «Государстве» обнаруживается дальнейшее развитие этой идеи. Проблема бессмертия в этом диалоге приобретает характер темы важной для государственного строительства. По Платону, прикоснуться к истине и обрести бессмертие и блаженство может только правитель-философ, вечно стремящийся к познанию мудрости и высшему благу. Тайное знание, обретаемое правителем, согласно ранним представлениям, в состоянии транса, становится созерцанием метафизической истины, воспоминание прошлых жизней превращается в припоминание бестелесных форм. Рациональность человеческой души в конечном итоге уравнивается с внутренним «Я» магико-религиозной (шаманской) традиции на фоне отрицания ценности любых вещей этого мира по сравнению с «вещами запредельными». В «Законах» это выливается в создание концепции абсолютно «закрытого» общества, в котором правит не столько знание и разум, сколько религиозная традиция. При этом основным делом интеллекта являлось рациональное обоснование иррациональных фактов. В заключении делается предположение, что осуществить подобный синтез Платон мог, в том числе, благодаря связи указанной традиции с мифо-и магико-религиозными воззрениями Востока.

Третья глава «Платон и древневосточные представления о бессмертнн души: уникальность и контаминация идей» посвящена анализу и систематизации параллелей древневосточной мифо-религиозной традиции в платоновском учении о бессмертии души с целью доказательства его оригинальности.

В первом разделе третьей главы «Иранская мифо-религиозная традиция о бессмертной душе и философия Платона», опираясь на многочисленные источники и результаты современных исследований проблемы, автор рассматривает вопрос о возможном влиянии древнеиранской традиции на представления Платона о бессмертии души. Отмечается, что в силу целого ряда обнаруженных платоновских параллелей с древнеиранской традицией существуют основания говорить не только о возможном знакомстве Платона с этой традицией, но и о заимствовании им отдельных идей и образов для своей теории. При этом указывается, что наличие определенных параллелей еще не свидетельствует о каком-либо заимствовании. Близость смысловых и образных элементов, с одной стороны, может говорить об общности представлений, архетипически закрепленных в религиозном сознании народов, некогда образующих индоевропейскую группу, с другой стороны - аналогичные мифо-религиозные образы могут выражать абсолютно противоположное идейное содержание.

Именно так, по мнению автора, обстоит дело с представлением о метемпсихозе. Платон рассматривает душепереселение не просто как частную теорию, устанавливающую естественную необходимость восхождения души к состоянию первоначального небесного блаженства, но связывает это с главными положениями своей философии - с самопознанием души как условием достижения истинного бессмертия. При этом у Платона нет и намека на идею воскресения человечества и совершенной победы над злом, которые содержаться в древнеиранской традиции.

Понятие метемпсихоза сближает платоновские воззрения на тему бессмертия души с митраизмом. Однако, как показывает автор, нет никаких оснований говорить о существовании до или во времена Платона некоего «иранского митраизма» как самостоятельного религиозного течения древнего Ирана, оказавшего специфическое влияние на Платона. В лучшем случае мы можем говорить о некоем результате синкретизма культа Митры и Аполлона, который свидетельствует скорее об отношении комплиментарности в культовой сфере или о единых архетипических свойствах религиозного сознания древних народов, чем об их стремлении к заимствованию и подражанию друг другу. Автор приходит к выводу, что то «иранское», что обнаруживается у Платона при более тщательном рассмотрении не выходит за границы общего восточного фона, который был присущ всей античной культуре. С другой стороны, отдельные положения платоновского учения о бессмертии души не имеют с соответствующими положениями иранской традиции ничего общего.

Во втором разделе третьей главы «Платон и древнеегипетские представления о бессмертии души» анализируются параллели в представлениях Платона о бессмертии души и религии Древнего Египта. Рассматривается история и свидетельства о связях античной культуры и Платона с Древним Египтом. Зафиксированные факты возможной связи заставляют автора поставить вопрос о механизме заимствования религиозного знания. Из-за того, что египетская духовная культура заслужила преувеличенную оценку, некоторые греческие мыслители действительно могли побывать в Египте и обрести некоторые знания. Однако основная масса эллинов вряд ли была готова к адекватному восприятию полученного знания. С одной стороны, языковой канал передачи знания был существенно ограничен. С другой стороны, склонное к абстрактному теоретизированию и логическим построениям греческое мышление вряд ли могло усвоить подобное знание. В этой ситуации вопрос об открытости греческого сознания к чужеродному влиянию остается открытым. Гипотеза о существовании скрытого механизма передачи знаний должна была бы, по мнению автора, найти подтверждение в учении Платона.

Поверхностный взгляд на египетское учение о посмертной судьбе души действительно побуждает к выводу о наличии определенных соответствий между ним и воззрениями Платона. Это касается как общего принципа бессмертия индивидуальной души, так и отдельных элементов

этих учений. Между тем внимательное прочтение первоисточников, а также объективный сравнительный и контекстуальный анализ системы смыслов и образов, образованной вокруг главного принципа этих учений, не позволяют делать однозначных выводов об их смысловом сходстве, и тем более говорить о каких-либо заимствованиях со стороны Платона. Дальнейший анализ параллелей в рассматриваемых учениях доказывает сформулированный вывод. Несмотря на то, что сам Платон в своих диалогах иногда и говорит о египетской «философии» и называет некоторые египетские авторитеты по именам, что-либо специфически египетское найти в платоновской теории бессмертия души невозможно. Отдельные элементы египетской религии если и были заимствованы Платоном, то стали предметом глубокой творческой переработки.

В главном постулате о бессмертии души, действительно, много общего. Подходы к сущности индивидуальной души можно свести воедино в представлении о ее самосознании и о раскрытии в ней Божественного. Но если предпочтение в открытии этого постулата можно отдать египетской мудрости, то его философская разработка принадлежит греческой мысли и, главным образом, Платону.

В третьем разделе третьей главы «Древнеиндийские параллели в учении Платона о бессмертии души» рассмотрение аналогий в платоновском учении о бессмертии души и древнеиндийской духовной традиции заканчивается выявлением в них характерных смысловых отличий. Автор отмечает специфику мифологического субстрата платонизма и ведийского канона. У Платона мифы трансформируются и рационализируются в применении к теории. У индийских философов идея бессмертия души считалась априори доказанной. Индусское и орфико-пифагорейское представление о возможности воплощения человеческих душ в животных и даже в растения явно несовместимо с платоновским убеждением, что основой души и источником ее бессмертия является начало чистой духовности, сверхчувственного интеллектуального созерцания. Первоначальным источником древнеиндусского учения о воплощении или переселении душ является сознание, что смерть есть многократное испытание, через которое должен пройти человек. Религиозное ударение лежит при этом не на идее новых жизней, а на идее множества смертей. В учении о карме главенствует мотив полной деперсонализации человеческой души. Вера Платона в личное бессмертие души в связи с верой в ее богоподобие не совпадает с восточным учением о переселении душ, а в некоторых отношениях даже противоположна ему.

В диссертации отмечается, что у Платона учение о переселении душ излагается всегда в мифологической форме, со ссылкой на «древнее сказание». Остается, в сущности, не вполне ясным, в какой мере Платон серьезно верит в буквальный смысл учения о душепереселении, в какой мере оно служит ему лишь мифологической иллюстрацией для иных, фундаментальных представлений об общей природе и назначении души.

Более принципиальное отличие платоновского учения обнаруживается в существенном ограничении представлений о предопределении идеей свободы выбора будущей жизни. Платон однозначно подчеркивает свободу и ответственность человека за его будущую судьбу. Прошлое не обрекает душу с безысходной необходимостью на зло и страдание в последующей жизни. Именно отсюда вытекает важность приобретения в течение «этой» жизни философски обоснованных понятий об истинном существе добра и зла.

В четвертом разделе третьей главы «Ветхозаветная религиозная традиция о бессмертии души в сопоставлении с индивидуальной эсхатологией Платона» предпринимается сравнительный анализ содержания представлений о бессмертной душе в древнеиудейской религиозной традиции и в философии Платона. Анализу предшествует описание исторических свидетельств, говорящих о возможном заимствовании из древнееврейского Священного писания Платоном и другими античными философами ряда важных идей. Действительно, Платон, рассматривая в диалогах проблемы, связанные с пребыванием душ умерших в потустороннем мире, высказывает идеи, сопоставимые с соответствующими библейскими представлениями. Упоминаются также параллели между взглядами Платона на посмертную судьбу души и древнеиудейским религиозным мировоззрением, которые проявляются, в частности, в признании бессмертия человеческого духа. При этом в диссертации подчеркивается, что большинство соответствий при более тщательном анализе, оказываются поверхностными, что требует серьезной корректировки утверждений о характере и самой возможности заимствования.

Платона интересует проблема бессмертия в ее функциональном философском значении. Это заставляет искать автора функциональные и смысловые отличия в рассматриваемых традициях. Для Пятикнижия характерно практически полное отсутствие интереса к индивидуальной эсхатологии. Несмотря на слабо установленную библейскую терминологию, видно, что древним евреям в целом был чужд платоновский психофизический дуализм души и тела. Для Платона смерть тела кладет начало полноценному существованию души. По воззрению же Пятикнижия, человек создан был не для смерти, а для жизни. Для Платона обмен между жизнью и смертью в природе был очевидным следствием взаимодействия идеального и чувственного, а переселение душ - необходимым условием достижения истинного бессмертия. Отсюда следует вывод, что спор о каких-либо заимствованиях решается рассмотрением места идеи метемпсихоза в древнем иудаизме и в учении Платона.

Допуская даже самую крайнюю степень свободы толкования тех мест в ветхозаветной литературе, где перевоплощение душ казалось бы молчаливо подразумевается, едва ли возможно найти в них и долю того смысла, который придавал Платон этому системообразуещему для всей своей философии учению. По Платону, душа причастна чистым идеям, а ее

воплощение в том или ином теле есть фаза ее космической эволюции. Поэтому возращение навек в прежнюю телесную преображенную форму -невозможно. Для платоновской души возможен лишь метемпсихоз, как очистительная ступень, а не эсхатологический акт воскресения.

Пятый раздел третьей главы «Особенности шумеро-вавилонского религиозного мировоззрения» посвящен поиску следов возможного влияния шумеро-вавилонских религиозных представления о бессмертии души на философию Платона. В диссертации приводится ряд шумерских ритуальных конструкций и мифологических представлений, идеи которых могли быть реализованы Платоном. В некоторых из них, с известной долей условности, можно увидеть, аналог орфических представлений, перешедших к Платону и преобразованных им в систему психофизического дуализма. Вместе с тем, каких-либо точных соответствий, а тем более заимствованных идей, между взглядами Платона и представлениями древних шумеров о душе не обнаруживается. С одной стороны, речь идет об отсутствии ясных и непротиворечивых представлениях о душе как независимом субъекте. Детали месопотамской эсхатологии являются часто противоречивыми, исключающими всякую возможность сравнительного анализа или интерпретации. С другой стороны, большинство текстов, используемых для реконструкции религиозных представлений, отражают реликтовый уровень религиозной культуры, а некоторые религиозные традиции в эту эпоху вообще утрачивают свой изначальный смысл.

Все, что имело отношение к тайне жизни и смерти, составляло наиболее священный, а потому почти не проговариваемый в текстах пласт шумеро-аккадской религиозной традиции, вследствие чего обнаруживается противоречие между литературными памятниками и заупокойными практиками. Некоторые атрибуты этих практик являлись универсальными символами, для которых было свойственно многообразие формулировок. Такое восприятие бессмертия было характерно для многих культур Древнего Востока, не говоря уже об античных цивилизациях.

Ничего специфически связанного у Платона с вавилонскими и ассирийскими эсхатологическими представлениям автор также не находит. Для Платона бессмертие души - ее совершенствование, освобождение от уз тела и самопознание. В вавилонской культуре с особой настойчивостью проводится мысль о том, что бессмертие даруется богами смертным лишь в порядке исключения и то лишь во времена «изначальные» ибо бессмертие есть удел только исключительно одних богов.

Рассмотрение платоновской теории бессмертия души в контексте древневосточной мифо-религиозной традиции, несмотря на то, что обнаруживает ряд близких идей и образов, не дает автору достаточных оснований для утверждения о заимствовании со стороны Платона. Тщательный сравнительный анализ позволяет классифицировать обнаруженные параллели и определить степень интеллектуальной самостоятельности и оригинальности платоновского учения.

В заключении подводятся итоги работы и сформулированы основные выводы:

1. Анализ исторических условий возникновения и развития древнегреческой цивилизации позволяет рассматривать ее неотъемлемой частью системы древнейших этнокультур, связанных общностью индоевропейского происхождения и близких ближневосточному культурному ареалу, что подтверждается сходством мифологических, религиозных и ритуальных мотивов и многочисленными культурно-историческими связями.

2. Существование и особенности формирования у эллинов специфического этнического самосознания есть основная причина, по которой различные элементы древневосточного мифо-религиозного комплекса, приникшие в религиозную культуру Греции в результате многочисленных контактов, подвергались глубокой культурной трансформации и адаптации.

3. Учение Платона о бессмертии души представляет собой синтез двух направлений в процессе ее познания, имеющих свои истоки в философской традиции раннегреческого рационализма и древнейшей мифо-религиозной традиции, связанной с ближневосточными и переднеазиатскими религиозно-спекулятивными традициями отношением комплиментарное™.

4. Анализ соотношения взглядов Платона и древневосточной мифо-религиозной традиции в их историко-культурном контексте не дает четких и определенных результатов, на основании которых возможно доказать факт прямого заимствования Платоном тех или иных идей, принадлежащих исключительно древневосточной религиозной традиции.

5. Многочисленные параллели в учении Платона о бессмертии души соответствующих древневосточных представлений могут свидетельствовать о косвенном влиянии отдельных элементов древневосточных мифо-религиозных традиций в виде астрологических представлений, числовой мистики, аскетических идей, экстатических культов, абсорбированных греческой культурой за многие века до Платона.

6. Особый статус в древнегреческой религиозной культуре орфико-пифагорейской традиции и культуры древнегреческих мистерий способствовал использованию Платоном их идей для выражения своих фундаментальных понятий о сущности души путем их творческой переработки и адаптации и включения в процесс ее познания метафизического измерения, характерного для мифо - и магико-религиозной традиции.

7. Обращение к восточной религиозной мудрости на фоне использования традиционных мифо-религиозных представлений и методов философского рационализма предпринималось Платоном для преодоления их познавательной ограниченности, стилистической ущербности и разрешения глубинных противоречий.

Содержание диссертации отражено в публикациях:

1. Поздняков С.Н. Человек в политической философии Платона и Аристотеля // Acta Eruditorum. Изд-во РХГА., СПб., 2007. - С. 24 - 29, (0,4 пл.);

2. Поздняков С.Н. Развитие представлений о душе и ее бессмертии в мифопоэтической мысли древних греков // Альманах современной науки и образования. Тамбов: Грамота, 2009. №7 (26): Исторические науки, философские науки, искусствоведение, культурология, политические науки, юридические пауки и методология их преподавания: в 2-ч ч. 4.1. С. 103 -107,(1,6 п.л.);

3. Поздняков С.Н. Платон и древнеиранская религиозная традиция о бессмертии души: к проблеме кросс-культурпого взаимовлияния // Философское антиковедение как междисциплинарный синтез философских, исторических и филологических исследований. Материалы 6-й Летней молодежной научной школы «Платонополис». СПб., 2009. - С. 27 - 29, (0,6 пл.);

4. Поздняков С.Н. Феномен рационализации души в раннегреческой философии // Credo New: теоретический журнал, №4(60). 2009. - С. 21 - 28, (0,5 пл.);

5. Поздняков С.Н. Платон и кризис античного полиса IV в. до н.э. // Сборник статей Всероссийской научной конференции с международным участием «Бренное и вечное: идеология и мифология социальных кризисов», В. Новгород, 2009. - С. 192 - 195, (0,3 пл.);

6. Поздняков С.Н. Ветхий завет и учение Платона о бессмертии души //Вестник Самарского Госуниверситета. №1. 2010. — С. 11-17.(0,6 пл.);

7. Поздняков С.Н. Платон и шумеро-вавилонские представления о бессмертии души: к проблеме межкультурного взаимовлияния // Альманах современной науки и образования. Тамбов: Грамота, 2010. №12: Исторические науки, философские науки, искусствоведение, культурология, политические науки, юридические науки и методология их преподавания: в 2-ч ч. 4.1. С. 103 - 107, (0,5 пл.);

8. Поздняков С.Н. Платон и Элевсинские мистерии // Credo New: теоретический журнал, №3. 2010. - С.16 - 23.(0,5 пл.);

9. Поздняков С.Н. Платон и древнеегипетские представления о бессмертии души: к проблеме влияния //Вестник РХГА. №4.2010. - С.46-56. (0.7 пл.)

Подписано в печать 11.05.2011 г Формат 60x84 1\16 Печать офсетная Бумага офсетная. Объём 1,5 усл. печ. л. Тираж 100 экз. Заказ № 95.

Типография РГПУ им. А. И. Герцена 191186, Санкт- Петербург, наб. р. Мойки,48

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Поздняков, Сергей Николаевич

Введение

Содержание

Глава I. Древняя Греция в системе восточных культур: условия и факторы межкультурной коммуникации в религиознонЬсфере.18<

1.1. Этнокультурный синтез ^ древнейших народов» и ближневосточные мотивы индоевропейской культуры.

1.2. География религиозного влияния в системе межкультурных связей Древней Греции1 с древневосточными цивилизациями.

1.3. Проблема религиозно-философских заимствований и этнической самоидентификации древних греков.

1.4. Мифо-религиозный и лингвистический аспекты восточного влияния.

1.4.1. Искусство как универсальный язык и канал передачи * религиозных идей.

1.5. Магико-религиозная традиция Востока и древнегреческая религиозная культура.

Глава II. Эволюция представлений о бессмертии души в духовной культуре древних греков: генезисная преемственность и предпосылки философского синтеза Платона.

2.1. Архетипическая модель посмертного существования души в индоевропейской и древнегреческой духовной традиции.

2.2. Развитие представлений о душе и ее бессмертии в мифопоэтической мысли древних греков.

2.3. Феномен бессмертной души в контексте раннегреческого рационализма.

2.4. Метафизическое познание души: греческие мистерии и орфико-пифагорейская традиция в их влиянии на Платона.

2.5. Платоновский синтез рационализма и мифо-религиозной традиции в учении о бессмертии души

Глава Ш. Платон и древневосточные представления о бессмертии души: уникальность и контаминация идей.

3.1 Иранская мифо-религиозная традиция о бессмертной душе и философия Платона.

3.2. Платон и древнеегипетские представления о бессмертии души.

3.3. Древнеиндийские параллели в учении Платона о бессмертии души.

3.4. Ветхозаветная религиозная традиция о бессмертии души в сопоставлении с индивидуальной эсхатологией Платона.

3.5. Особенности шумеро-вавилонского религиозного мировоззрения.

Введение диссертации2011 год, автореферат по философии, Поздняков, Сергей Николаевич

Актуальность темы. В рамках многолетней дискуссии о влиянии древневосточной культуры и религии на происхождение и развитие античной философии особое место занимает вопрос оригинальности ключевых положений философии Платона и в частности его учения о бессмертии души. На сегодняшний день научный спор о восточных влияниях на философию Платона вышел далеко за рамки обсуждения-гипотез о возможных личных связях философа с Востоком, о его близком знакомстве с отдельными элементами древневосточного мифо-религиозного комплекса на основе установления параллелей в соответствующем материале и требует более широкого обсуждения содержания и механизма возможных восточных влияний в религиозной сфере, их классификации, а также анализа методологических проблем, лежащих в основе изучения этих влияний.

Отдельно взятый вопрос о религиозном влиянии Древнего Востока на философию Платона является* частным моментом более общей проблемы влияния древневосточных цивилизаций на культуру Древней Греции. Указанная проблема имеет долгую историю1. Исторически возникло несколько моделей ее постановки и решения: принципиально противоположные парадигмы заимствования и параллельности, а также примиряющая и восполняющая их недостатки модель кросс-культурного взаимовлияния2. Существует значительное количество работ, посвященных изучению проблемы связей Древнего Ближнего Востока и архаической Греции . Несмотря на такой интерес к проблеме, в том числе и отечественных ученых4, полной картины взаимодействия Древнего Востока и Древней Греции, особенно в сфере религиозной мудрости, нет.

1 Диоген Лаэрций. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979. С. 63-64.

2 Абдуллаев Е.В. Идеи Платона между Элладой и Согдианой. очерки ранней истории платонизма на Среднем Востоке. СПб., 2007. С. 37 - 38.

3 Согомонов А.Ю. Восточные истоки раннегреческой культуры по исследованиям Вальтера Буркерта // Вестник древней истории. - 1989. - № 4. - С. 146-155.

4 Яйленко В.П. Архаическая Греция и Ближний Восток. М., 1990. С. 271.

Остается открытым вопрос о путях и механизмах такого взаимодействия, идет ли речь о заимствовании (кем и как оно осуществлялось) или независимости возникновения и развития религиозно-философских идей (тогда во взаимовлиянии религиозных культур, по сути, нет необходимости). Концепция кросс-культурного взаимодействия, в свою/ очередь, делает актуальной задачу определения условий, путей и механизмов проникновения элементов одной культуры в другую, а также объяснения их универсально-архетипического содержания. При этом особое значение имеет историко-культурное обоснование не только возможности, но и необходимости заимствования религиозно-философских идей.

Определение отношения восточной религиозной мудрости к философии Платона может пролить свет на формы античного межкультурного взаимодействия. Однако чтобы добиться подобного прояснения, нужно решить ряд частных вопросов. Среди них особенно выделяется тема возможного заимствования Платоном отдельных элементов восточных религиозных учений, определение механизма такого заимствования и степени его вероятности, характеристика учения^ о бессмертии души с точки зрения универсальных символов религиозной культуры ближневосточно-средиземноморского ареала. При этом наиболее актуальной задачей становится анализ развития платоновского учения о бессмертии души в контексте древневосточной мифо-религиозной традиции и древневосточной культуры в целом, определение предпосылок и историко-философских оснований этого учения.

Объект исследования - преемственность идеи бессмертия души в духовной традиции Древнего мира и ее статус в системе религиозно-метафизических идей.

Предмет исследования — развитие представлений Платона о бессмертии души в контексте древневосточной мифо-религиозной традиции.

Цель исследования. Целью исследования является доказательство уникальности платоновского учения о бессмертии души как синтеза античного философского рационализма и мифо-религиозной традиции на-фоне религиозного взаимодействия Древней Греции с древневосточными<■ цивилизациями.

В связи с этим выдвигаются следующие задачи:

1. Описать основные условия, факторы и возможные механизмы межкультурной коммуникации Древней Греции с древневосточными цивилизациями в религиозной сфере на основе истории, географии и содержания межкультурных связей.

2. Рассмотреть основные аспекты влияния древневосточной мифо-религиозной традиции на древнегреческую культуру в контексте проблемы религиозно-философских заимствований и этнической самоидентификации.

3. Реконструировать архетипическую модель посмертного существования души в индоевропейской и древнегреческой духовной традиции как системы универсальных символов и важнейшего элемента древнейшего мифо-религиозного комплекса.

4. Выявить генезисную преемственность и предпосылки религиозно-философского синтеза в учении Платона о бессмертии души, проследив развитие соответствующих представлений в духовной культуре древних греков.

5. Определить роль и степень влияния раннегреческого рационализма, мистериальных культов и орфико-пифагорейской традиции в формировании платоновской философской концепции бессмертия души.

6. Раскрыть содержание учения Платона о бессмертии души как синтеза философского рационализма и древней мифо-религиозной традиции.

7. Систематизировать и проанализировать параллели в представлениях о бессмертии души в древневосточной мифо-религиозной традиции и соответствующем учении Платона.

Степень разработанности проблемы и теоретические предпосылки исследования. Современная ситуация вокруг проблемы восточного религиозного влияния на Древнюю Грецию характеризуется крайней неопределенностью. С одной стороны, исследователи на основании обнаруженного сходства между элементами древневосточного мифо-религиозного комплекса и взглядами греческих философов ставят вопрос о заимствовании или влиянии восточной религиозной культуры на древнегреческую. Так, например, Шарль де Бросс, опираясь на свидетельства Геродота, говорит о заимствовании греками с Востока имен для своих богов5. Пендлбери утверждает влияние на греческую религию фракийского культа Матери Богов6, несмотря на то, что указанный культ был распространен на Балканах, севере Индии, в Эламе, на Кипре, Месопотамии, Кикладских остовах . Здесь же можно привести имена Л.Шредера, А. Гладиша, Р.Гарбе, П. Коньетти, П. Тейхмюллера, Ф. Кейзера, JI. Мабильо, Ф. Шлегеля, А.Рихтера, Т. Гомперца, А. Фуртвенглера и других авторов, которые категорически отстаивали позицию заимствования греками многочисленных элементов восточной культуры8. В конце XX века поднимался вопрос о влиянии иранской религии на греческую философию. М. Уэст прослеживает постоянные, по его мнению, иранские влияния от Ферекида и Анаксимандра до Гераклита и Парменида9. По его мнению, учение Гераклита об огне как основе мира восходит к иранскому культу огня, а фразу «Души обоняют в Аиде» Уэст считает зороастрийским представлением, хотя известно, что аналогичные представления можно найти в архаических верованиях самых разных народов10.

5 Бросс Ш. О фетешизме. М., 1973. С. 153.

6 Пендлбери Дж. Археология Крита. М., 1950. С. 290.

7.Браун Н. Индийская мифология // Мифология Древнего Мира. - 1977. - М., С. 317-319.

8 Шахнович M.M. Происхождение греческой философии и восточная традиция: проблема влияний / Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века. Материалы международной научной конференции. СПб., 2001. С. 258.

9 West M.L. Early Greek Philosophy and Orient. Oxford, 1971. P. 111

10 Шахнович М.И. Первобытная мифология и философия. JI., 1976. С. 48-56.

Противоположная точка зрения заключается в том, что Греция хотя и извлекала пользу из контактов с Востоком, никогда не находилась, под его прямым и однозначным влиянием11. Так, по мнению, Рожанского И.Д. восточные влияния на древнегреческую культуру имели место, но они не сводились к простому заимствованию. Если грекам что-то и было известно! из религиозно-культурного наследия Востока, то они, как об этом говорил сам Платон, переделывали это на свой лад. Более того, рационализм и теоретичность греческой науки, а также ее независимость от различных верований и установлений — все это черты, глубоко чуждые тем зачаткам

1 'У научного поиска, которые можно обнаружить в странах Востока . К исследователям, отрицавшим заимствования греческой философией восточной религиозной мудрости, относится Вельман Е., по мнению которого, следы египетской теологии и дуализма персидской религии у

1 Ч

Гераклита недоказуемы . Отрицает какую бы то ни было передачу знаний с Востока, по крайней мере, до эпохи Александра Македонского Жмудь Л.Я.14. Подобным высказываниям соответствуют скепсис таких ученых как Бернет Дж., Хопфнер Т., Корнфорд Ф.М., Маркович М., Шичалин Ю.А. и Д-р.

Проблему религиозного влияния Древнего Востока на творчество Платона традиционно пытаются решить в русле обозначенных выше подходов. При обсуждении указанной проблемы наибольшее внимание уделяется Древнему Ирану. Началом дискуссии об «иранском влиянии» на Платона принято считать 20-ые г. XX в., когда стали появляться работы, затрагивающие данную тематику. Речь здесь идет о работах Вернера Иегера («Аристотель» 1923 г.), Альберта Гётце («Персидская мудрость в греческом одеянии.» 1923 г.), К.Кереньи («Платоновская астрология» 1923 г.), Райценштайна («Исследования по античному синкретизму» 1926

11 Джеймсон М. Мифология Древней Греции // Мифология Древнего Мира. - 1977. - М. 271 с.

12 Рожанский И.Д. Развитие естествознания в эпоху античности. М., 1979. С. 47.

13 Wellman Е. Heraklit. Pauly-Wissiwa Real Encyclopadie der classis hen Wissen-schaften. XV. Stuttgart. 1981.

14 Жмудь Л. Пифагор в ранней традиции // Вестник древней истории. - 1985. - № 2. - С. 121-142. г.), Везендонка («Платон и Восток» 1926 г.), X. Шедера («Восток и греческое наследие» 1928 г.), Й.Геффкена («Платон и Восток» 1929 г.).

В 30-ые - 40-ые годы XX века были опубликованы работы Ж. Биде («Платон, Евдокс Книдский и Восток», 1933 г.), П.де Пласа («Платон и астрономия халдеев», 1936 г.), Ю. Кершенштайнер («Платон и Восток», 1945 г.), А.-Ж. Фестюжьера («Платон и* Восток», 1947 г.), Э. Доддса («Платон и иррациональное, 1945 г.), В. Костера. Диапазон^ выводов, предложенных в указанных исследованиях, широк — от оптимистических утверждений о глубоком восточном (иранском)- влиянии на Платона (Гётце, Райценштайн, Гефкен) до категорического отрицания и однозначного скепсиса (Кершенштайнер, Фестюжьер, Доддс). По мнению Керштентайнер, например, связь Платона с Востоком и Ираном в том числе, — фикция, возникшая в эпоху эллинизма15. В последние десятилетия XX в. вопрос о влиянии иранской религии на Платона и греческую философию в целом поднимался в работах Кингсли, Гатри, Буркерта и Уэста16. Для упомянутых исследователей в целом характерен более умеренный подход к решению рассматриваемой проблемы, сочетающийся с попытками определения механизмов возможного иранского влияния на древнегреческую культуру.

Что касается проблемы религиозного влияния Древнего Ирана на платоновское учение о бессмертии души, то она, по сути, никогда не была в центре внимания исследователей. К теме бессмертия души обращаются как источнику фактического материала, необходимого для доказательства той или иной гипотезы. Так, например, статья Ханса Шедера «Восток и греческое наследие», в которой Платону отведено не более страницы, представляет собой эссе на тему соотношения «греческого рацио» с «восточной мудростью». Исследователь видит иранское влияние в учении

15 Абдуллаев Е.В. Идеи Платона между Элладой и Согдианой: очерки ранней истории платонизма на Среднем Востоке. СПб., 2007. С. 77.

16 Burkert W. The Orientalizing revolution. Near Eastern Influence on Greek Culture in the Early Archaic Age. Cambridge, 1997; Guthrie W. A History of Greek Philosophy. Cambridge, 1975; WestM.L. Early Greek Philosophy and Orient. Oxford, 1971. о бессмертии души в «Федоне», «Федре» и других диалогах. По мнению Гоффкена, из Древнего Ирана были заимствованы идеи посмертного воздаяния для убийц из «Федона», трех судей подземного царства в «Горгии» и «даймоны» в «Государстве». Выводы, сделанные этими« исследователями на основе идей, вырванных из контекста платоновских диалогов, при игнорировании греческой мифо-религиозной традиции, на которую постоянно ссылается сам Платон, сегодня* кажутся малоубедительными. Впрочем, об этом в своей статье «Платон и Восток» говорил еще в середине XX в. Фестюжьер. Отрицая большинство пунктов «восточного влияния» у Платона, Фестюжьер отмечает недопустимость сравнения платоновских текстов с недостаточно изученными, данными иранских или индийских текстов, чье сходство с платоновскими слишком

17 неопределенно . Именно на неопределенность формального сходства, вариативность интерпретации и необходимость поиска конкретных способов и механизмов заимствования указывал и бельгийский приверженец так называемой парадигмы заимствования Ж. Биде. По? мнению Е. Абдуллаева, монография Ж.Биде «Эос, или Платон и Восток» (1945) остается и сегодня самым глубоким и авторитетным исследованием

1Я по теме «Платон и Восток» . Подобного мнения придерживается и Бивар19, который рассматривает греко-иранские интеллектуальные контакты в контексте древнеиранского митраизма и его проникновения в Элладу.

Другие восточные направления потенциального влияния на эсхатологические взгляды Платона оказались практически не освещенными. Э. Роде, П. Юнгеров, Г. Кеес, С. Шейнман-Топштейн, М. Уэст, Гатри, В. Буркерт, П. Кингсли, М. Вольф, Е. Абдуллаев касаются этой проблемы в той или иной степени, однако в более широком контексте и без специального анализа. В отечественной науке специальных

17 Festugiere J. Platon et L'Orient // Revue de Phlologie. 1947. S. 18.

18 Абдуллаев E.B. Идеи Платона между Элладой и Согднаной: очерки ранней истории платонизма на Среднем Востоке. С. 76.

19 Бивар А.Д.Х. Платон и митраизм // Вестник древней истории. — 1998. - № 2. - С. 3 - 17. исследований по данной теме нет. Правда, следует, отметить работу М. Вольф, посвященную онтологическим аспектам иранских влияний на раннюю греческую философию, ценную для нас, главным образом, вниманием к методологии проблемы греко-восточных философских влияний, а также монографию Абдуллаева Е.В. «Идеи Платона между Элладой и Согдианой: очерки истории платонизма на Среднем*Востоке», которая является единственной в отечественной науке работой, в которой тема «Платон и Восток» рассматривается наиболее подробно. Таким образом, проблема, составляющая предмет диссертационного исследования, оказывается в науке мало разработанной.

Методы исследования. Специфика проблемы восточного влияния на греческую культуру и религию, многозначность, семантическая и географическая расплывчатость составляющих ее понятий определили выбор комплексного методологического подхода. В диссертационном исследовании анализ проблемы влияния древневосточной мифо-религиозной традиции на учение Платона осуществляется с широким привлечением текстовых источников, дополнительных материалов в сфере религии, мифологии, исторической психологии, религиозного культа, археологии, этнографии и искусства. Для объяснения идейных, концептуальных или сюжетно-типологических параллелей в разнородных культурах использовались методы исторической герменевтики, религиозной и философской компаративистики, а также логического анализа. Эти же методы в рамках историко-философского подхода использовались для установления хронологических и географических границ культурно-религиозного взаимодействия. Учитывая ограниченность традиционных методологических подходов (парадигма заимствования и парадигма параллельности), лежащих в основе анализа инокультурного влияния на творческую мысль Платона, особую роль в исследовании играли специальные методы философской герменевтики. Важное методологическое значение в системе используемых методов имеет теория архетипов, позволяющая интерпретировать аналогичные мифо-религиозные идеи и образы в духовных традициях различных культур как экспликацию одних и тех же архетипов. Последнюю теорию дополняют методы герменевтики религии, расшифровывающие и? интерпретирующие религозно-символическое значение: идей-символов. Единство^ и взаимосогласованность этих методов обеспечивается общим; герменевтико-феноменологическим подходом, направленным на1 анализ; всего круга источников. В, диссертации также использованы методы категориального; структурно-типологического, сравнительноисторического анализа, метод логико-исторической реконструкции, а также ряд общенаучных методов.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в-системном исследование феномена души и ее бессмертия в, контексте взаимодействия Древней Греции с цивилизациями Древнего Востока в/, религиозной сфере; в комплексном рассмотрении проблем религиозно-философских заимствований и этнической самоидентификации древних греков; в определении основных условий и факторов межкультурного взаимовлияния Древней Греции и древневосточных цивилизаций в сфере религиозной мудрости; в установлении особой роли искусства как механизма передачи и интерпретации идей между различными религиозно-философскими системами; в реконструкции архетипической модели посмертного существования души в древнегреческой духовной традиции и ее анализе в контексте индоевропейских и древневосточных эсхатологических представлений; в определении реальной степени влияния восточных религиозных учений, раннегреческого рационализма; мистериальных культов и орфико-пифагорейской традиции в формировании платоновской философской концепции бессмертия души; в характеристике учения Платона о бессмертии души как синтеза5 философского рационализма и древней мифо-религиозной традиции.

Основные результаты отражены в следующих положениях, выносимых на защиту:

1. Анализ исторических условий возникновения и развития древнегреческой цивилизации позволяет рассматривать ее неотъемлемой частью системы древнейших этнокультур, связанных общностью1 индоевропейского происхождения и близких ближневосточному культурному ареалу.

2. Существование и особенности формирования у древних греков специфического этнического самосознания есть основная причина, по которой различные элементы древневосточного мифо-религиозного комплекса, приникавшие в религиозную культуру Греции в ходе многочисленных контактов, подвергались глубокой трансформации и адаптации.

3. Учение Платона о бессмертии души представляет собой синтез греческого философского рационализма и мифо-религиозной традиции, связанной, с одной стороны, с религиозной культурой Древней Греции, с другой стороны - с ближневосточными и переднеазиатскими религиозными традициями.

4. Анализ соотношения взглядов Платона и древневосточной мифо-религиозной традиции в контексте имеющегося религиозно-культурного наследия не дает четких и определенных результатов, на основании которых возможно доказать факт прямого заимствования Платоном тех или иных идей, принадлежащих исключительно древневосточной религиозной традиции.

5. Многочисленные параллели в учении Платона о бессмертии души и древневосточной мифо-религиозной традиции могут свидетельствовать о косвенном влиянии на философа астрономических и астрологических представлений, числовой и буквенной мистики, экстатических культов, абсорбированных греческой культурой за многие века до Платона и связанных с его учением отношением комплиментарности.

6. Восприятие Платоном древневосточных — прежде всего; переднеазиатских - религиозных идей и образов происходило при посредничестве древнегреческих мистерий и культов, орфико-пифагорейской традиции путем их творческой переработки и адаптации для своего учения:

7. Обращение к восточной религиозной мудрости на: фоне использования традиционных мифо-религиозных представлений, и философского рационализма предпринималось Платоном для преодоления их познавательной ограниченности, стилистической ущербности и разрешения глубинных противоречий.

Теоретическая значимость результатов диссертационного исследования. Результаты, полученные в ходе исследования, могут быть использованы для расширения теоретической базы методологии и анализа процессов религиозно-философского взаимодействия различных культур, в том числе античной и древневосточной. Изучение творчества Платона в контексте греко-восточных культурных, религиозных и интеллектуальных связей способствует более глубокому пониманию эволюции религиозно-метафизических идей в западноевропейской философии и роли Платона в этом процессе с точки зрения актуализации им предпонимания и медиации восточной религиозной мудрости. Результаты анализа основных факторов кросс-культурного взаимовлияния на античном примере культурной толерантности формируют новый подход к изучению современной проблемы межкультурного диалога.

Практическая значимость результатов диссертационного исследования. Результаты исследования могут быть использованы при чтении широкого спектра курсов и специальных курсов — по истории античной философии и платонизма, по истории духовной культуры Древнего Востока, по истории религий, а также по методологии компаративистских исследований. Настоящее исследование своей методологической основой, вносит посильный вклад в преодоление ограниченности традиционных парадигм, лежащих в основе проблемы анализа кросс-культурного взаимовлияния. Результаты, полученные в ходе' исследования, могут быть использованы для конкретизации картины религиозно-философских, культурных, и интеллектуальных аспектов, восточного влияния на творческую мысль Платона и»античную культуру в. целом.

Апробация работы. Идеи и выводы диссертации, по промежуточным итогам работы сообщены:

• на, ежегодной конференции молодых ученых «Бог. Человек. Мир» (2007 г.), проходившей в Русской Христианской Гуманитарной Академии, г. Санкт-Петербург;

• на XVI международной историко-философской конференции «Универсум платоновской мысли: Античный платонизм и восточная мудрость. Проблема взаимодействия интеллектуальных культур» (20 июня

2008 г.), СПбГУ;

• на XVII историко-философской конференции «Универсум платоновской мысли: Платонизм в контексте античной культуры (историко-методологический аспект)» (19 июня 2009 г), РХГА;

• на занятиях VI Летней молодежной научной школы «Платонополис: философское антиковедение как междисциплинарный синтез философских, исторических и филологических исследований» (19.08.200925.08.2009 г.) РХГА - СПбГУ;

• на XVI Международной' междисциплинарной конференции молодых ученых «Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы» (секция «Фундаментальные проблемы философского знания», 30 октября

2009 г.), РХГА;

• на Всероссийской научной конференции с международным участием «Бренное и вечное: идеология и мифология социальных кризисов» (21 октября 2009 г.), НовГУ им. Я.Мудрого, Великий Новгород;,

• на XVIII конференции «Универсум Платоновской мысли» «Актуальность Платона: наследие Платона и современная философия* и культура» (23.06.2010г.), РХГА;

Содержание диссертации отражено в публикациях:

1. Поздняков С.Н. Человек в политической-философии* Платона и Аристотеля // Acta Eruditorum. РХГА., СПб., 2007. - С. 24 - 29; (0,4 п.л.);

2. Поздняков С.Н. Развитие представлений о душе и ее бессмертии в мифопоэтической мысли древних греков // Альманах современной^ науки и образования. Тамбов: Грамота, 2009. №7 (26): Исторические науки, философские науки, искусствоведение, культурология, политические науки, юридические науки и методология их преподавания: в 2-ч ч. 4.1. С. 103-107,(1,6 пл.);

3. Поздняков С.Н. Платон и древнеиранская религиозная-традиция о бессмертии души: к проблеме кросс-культурного взаимовлияния // Философское антиковедение как междисциплинарный синтез философских, исторических и филологических исследований. Материалы 6-й Летней молодежной научной школы «Платонополис». СПб., 2009. — С. 27-29, (0,6 п.л.);

4. Поздняков С.Н. Феномен рационализации души в раннегреческой философии // Credo-New: теоретический журнал, №4(60). 2009. - G. 21 — 28, (0,5 п.л.);

5. Поздняков С.Н. Платон и кризис античного полиса IV в. до н.э. // Сборник статей Всероссийской научной конференции с международным участием «Бренное и вечное: идеология и мифология социальных кризисов», В. Новгород, 2009. - С. 192 - 195, (0,3 п.л.);

6. Поздняков С.Н. Ветхий завет и учение Платона о бессмертии души // Вестник Самарского Госуниверситета. Ml. 2010. - С. 11-17.(0,6 п.л.);

7. Поздняков С.Н. Платон и шумеро-вавилонские представления о бессмертии души: к проблеме межкультурного взаимовлияния // Альманах современной науки и образования. Тамбов: Грамота, 2010. №12: Исторические науки, философские науки, искусствоведение, культурология, политические науки, юридические науки и методология их преподавания: в 2-ч ч. 4.1. С. 103 - 107, (0,5 пл.);

8. Поздняков С.Н. Платон и Элевсинские мистерии // Credo New: теоретический журнал, №3. 2010. - С.16 - 23.(0,5 пл.);

9. Поздняков С.Н. Платон и древнеегипетские представления о бессмертии души: к проблеме влияния//Вестник РХГА. №4.2010. — С.46-56. (0.7 п.л.)

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы. Объем работы составляет 197 страниц, выполненных по стандарту машинописи. Список литературы включает 247 наименований, в т.ч. 64 на иностранных языках.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Учение Платона о бессмертии души в контексте древневосточной мифо-религиозной традиции"

Заключение

Следуя поставленной цели, в нашем исследовании мы стремились показать уникальность . платоновского учения о бессмертии души и выявить,, особенности развития- этого учения на фоне культурного , взаимодействия. Древней Греции с древневосточными цивилизациями. Решая поставленные: задачи, был проведен анализ социокультурного фона взаимодействия; между греческой^ и ближневосточной цивилизациями; начиная с периода формирования индоевропейской общности., В ходе указанного анализа были выявлены ближневосточные мотивы, индоевропейской культуры и зафиксированы их следы в древнегреческой, культуре, благодаря параллелизму многих греческих мифологем: с ближневосточной традицией.

Проведенная реконструкция архетипической модели посмертного существования души показала близость древнегреческой духовной традиции ближневосточной в системе общих индоевропейских представлений. Была воссоздана география межкультурных связей древней Греции и ближневосточных цивилизаций, исключающая независимое культурное развитие древнегреческой мифо-религиозной традиции. Особое положение Греции на стыке Европы и Азии, в доступной близости от главных культурных центров западной части древневосточного мира не могло не отразиться на развитии греческой цивилизации. Несмотря на общие генетические корни и историческую связь с Востоком, вряд ли будет правомерным расценивать греческую культуру «как боковой побег на мощном древе древневосточных цивилизаций». Греческая культура при всей ее восприимчивости к чужим влияниям никогда не растворялась в них без остатка, сохраняя и развивая свою индивидуальность и уникальный облик784. С этим явлением связана проблема этнокультурной самоидентификации древних греков, которая рассматривается в работе при?

784 Андреев Ю.В. Цена свободы и гармонии. СПб., 1998. С. 34. характеристике условий заимствования в религиозной сфере.

В исследовании были определены мифо-религиозные и лингвистические аспекты древневосточного влияния на древнегреческую культуру, и определено значение магико-религиозной традиции, Древнего Востока в системе межкультурного взаимовлияния древних цивилизаций. Зафиксированные в античной культуре следы магико-религиозной* традиции Востока предполагают довольно неопределенную степень влияния в этой сфере, поскольку выявить четкого внутрикультурного механизма передачи, переработки и усвоения соответствующих идей на основе существующих источников пока не удалось. Остается также открытым вопрос о степени влияния на греков шаманской культуры.

Было установлено особое значение искусства в процессе взаимодействия ближневосточных цивилизаций и Древней Греции. Одним из каналов передачи мифо-религиозных идей и образов могло быть именно изобразительное искусство, обходившее языковые барьеры, благодаря универсальности своего языка. Самые устойчивые и значительные религиозные идеи, имеющие восточное происхождение, могли быть восприняты и переданы грекам визуальным способом. Существовал особый механизм трансляции мифологических и религиозных образов через переосмысление изображений. Однако восточные образы и символы могут рассматриваться только лишь как некие катализаторы, стимулирующие и придающие ясную форму греческим устремлениям.

Комплексный методологический подход в рамках компаративистской методологии предпринятый для анализа типологических и доктринальных параллелей между древнеиранской, древнеегипетской, древнеиндийской, древнеиудейской и шумеро-вавилонской мифо-религозных традиций и учением Платона о бессмертии души позволяет констатировать наличие широкого спектра ближневосточных религиозных влияний на древнегреческий мифо-религиозный комплекс и культуру в целом, но не доказывает прямого заимствования Платоном соответствующих представлений. Системный анализ взглядов философа по вопросу бессмертия души обнаруживает творческую переработку и адаптацию Платоном для своей философии архетипических принципов, проникших в греческое этнокультурное самосознание в результате влияния как древневосточных цивилизаций, так и закрепившихся в нем со времен общего индоевропейского прошлого.

Историко-генетический подход к анализу развития концепции бессмертной души в мифопоэтической мысли древних греков и раннегреческой философии позволил установить особое значение древнегреческих мистерий и орфико-пифагорейской традиции для формирования платоновского учения о бессмертии души как синтеза древнегреческого философского рационализма и мифо-религиозных традиций. Особенно важно подчеркнуть связь указанных традиций с восточной культурой; Речь идет о восточных истоках культа Диониса, особой посреднической роли Крита в становлении Элевсинских мистерий, египетском происхождении орфических мистерий, о близости их древнеиндийским религиозным представлениям, устойчивой традиции, указывающей на связь с Востоком пифагореизма. Вместе с тем, есть все основания полагать, что орфизм с его центральной концепцией метемпсихоза возникает непосредственно в результате трансформации самой греческой религии, выразившейся в усилении ее моральной составляющей и углублении нравственного сознания. Доказательства инородного характера пифагорейского метемпсихоза вряд ли можно считать исчерпывающими и убедительными. В учении Пифагора, конструируемом на основе достоверных и общепринятых в науке источниках, мы не можем найти следов какого-либо непосредственного заимствования восточных идей без искажения как пифагорейской философии,, так и восточных учений. Учение пифагорейцев является, скорее всего, органическим созданием греческой мысли, законченным и цельным учением, которое не нуждается для своего объяснения в допущении каких-либо внешних влияний. Те аналогии, которые пифагорейство имеет с другими, учениями Востока, вполне объяснимы из внутренних оснований, помимо внешнего преемства.

Сходство учения Платона о бессмертии, души с отдельными^ течениями восточной мысли могут быть объяснены фактором-комплиментарности, подсознательным взаимовлечением друг к, другу, благодаря синхронности» развития; открытости и гибкости учений. С другой стороны, устный.характер учений, замкнутость традиций,.чувство этнорелигиозной исключительности значительно сужало каналы взаимовлияния. Типологическая близость отдельных сторон учений может быть объяснено не только единством мифологического и религиозно-философского сознания народов, но и общностью психотехнического происхождения, как это видно на примере учения о метемпсихозе. Носителями философского знания в индийской культурной традиции были исключительно члены монашеских сообществ, занимавшиеся, психотехникой и интересовавшиеся прежде всего природой сознания- и способами его трансформации785. Это обусловливало психологическую направленность индийской философии, предметом которой была психология. В Древней Греции учение о метемпсихозе развивалось в основном школами с мистико-созерцательной и мистериальной ориентацией, что также позволяет предположить психотехнические корни этого учения, а не вероятными восточными влияниями786. Коллективное бессознательное, открытое Юнгом, открывает доступ к знанию, вынесенного из диалога Бога и человека. Оно существует не только в культурной традиции, но и в самой душе человека. Отсюда должно быть понятно, почему Платон и древнеиндийская духовная традиция придавали такое большое значение самопознанию.

Обращение Платона к восточным образам и идеям было обусловлено

785 Торчинов Е.А. Религии мира: опыт запредельного. Психотехника и трансперсональные состояния сознания. СПб., 1998. С. 118.

786 Там же. С.121. субъективным фактором медиативности, с целью снятия внутренних противоречий философского текста между абстрактным и возвышенным^ характером содержащихся в нем идей и неизбежным упрощением и

787 заштампованностью того языка, на котором эти идеи выражаются . Обращение Платона к «восточным элементам» античной традиции^ объяснялось не только необходимостью снятия текстовых противоречий между смыслом и содержанием, но и потребностью разобраться во внутрикультурных противоречиях, например, между наукой и религией, знанием и мудростью. Мы согласны с Е. Абдуллаевым в том, что Восток для Платона был не только элементом интеллектуальной экзотики или приемом ориентализированного отстранения, но и образом, аналогичному по своей значимости миру идей: он исконен, неизменен, именно здесь можно почерпнуть подлинное знание, необходимое для саморепрезентации свой философии788.

Результаты диссертационного исследования сводятся к следующим положениям:

1. Исторические условия возникновения и развития древнегреческой цивилизации определяют ее как неотъемлемую часть системы взаимосвязанных этнокультур, близких ближневосточному культурному ареалу, о чем свидетельствует близость мифологических, религиозных и ритуальных мотивов, а также многочисленные лексические и культурно-исторические связи.

2. Контакты Древней Греции с древневосточными цивилизациями, следы которых можно обнаружить в различных сферах древнегреческой культуры, благоприятствовали формированию у греков специфического этнического самосознания, способствовавшему глубокой культурной трансформации и адаптации элементов древневосточного мифо-религиозного комплекса.

3. Установленная генезисная преемственность позволяет

787 Абдуллаев Е.В. Идеи Платона между Элладой и Согдианой. С. 61.

788 Там же. С. 63. рассматривать учение Платона о бессмертии души как синтез двух направлений в процессе ее познания, имеющих свои истоки в философской традиции раннегреческого рационализма и древнейшей мифо-религиозной традиции, связанной с ближневосточными; и-переднеазиатскими религиозно-спекулятивными- традициями^ отношением комплиментарности.

4. Анализ соотношения, взглядов Платона и древневосточной мифо-религиозной традиции в их историко-культурном контексте не дает четких и определенных результатов, на основании« которых возможно доказать факт прямого заимствования Платоном тех или иных идей, принадлежащих исключительно древневосточной религиозной традиции.

5. Обнаруженные параллели в учении Платона о бессмертии души и древневосточной мифо-религиозной традиции свидетельствуют о косвенном влиянии отдельных элементов древневосточной культуры в виде астрологических представлений, числовой мистики, аскетических идей, экстатических культов, абсорбированных греческой культурой за многие века до Платона.

6. Особый статус в древнегреческой религиозной культуре орфико-пифагорейской традиции и культуры древнегреческих мистерий способствовал использованию Платоном их идей для выражения своих фундаментальных понятий о сущности души и включения в процесс ее познания метафизического измерения, характерного для мифо - и магико-религиозной традиции.

7. Обращение к восточной религиозной мудрости на фоне использования традиционных мифо-религиозных представлений и философского рационализма предпринималось Платоном для преодоления их познавательной ограниченности, стилистической ущербности, разрешения глубинных противоречий.

Список научной литературыПоздняков, Сергей Николаевич, диссертация по теме "Философия религии и религиоведение. Искусствоведение и культурология"

1. Абаев В.И. К вопросу о прародине и древнейших миграциях индоиранских народов // Древний Восток и античный мир. М.: Наука, 1972.-С. 47-53.

2. Абдуллаев Е.В1 Идеи» Платона между Элладой', и Согдианой: очерки ранней истории платонизма на Среднем.Востоке. — СПб.: Алетейя, 2007. 309 с.

3. Августин. О граде Божием. -Мн.: Харвест, М.: Аст, 2000. 1296 с.

4. Авеста в русских переводах (1861-1996) / Сост., общ. ред., примеч., справ, разд. И.В. Рака. СПб,: Нева РХГИ, 1997. - 480 с.

5. Алиева Ч.Э. Компаративистское наследие: европейская компаративистская философия XIX века // Современная философия, как феномен культуры: исследовательские традиции и новации. Материалы научной конференции. Серия «Symposium», выпуск 7. СПб.: 2001. С. 18.

6. Аристотель. Сочинения: В 4 т. М.: Мысль, 1975 - 1984.

7. Андреев Ю.В. Цивилизация минойского Крита // История Древней Греции. -М.: Наука, 1987. С. 47 51.

8. Андреев Ю.В. Архаическая Греция // История Европы. Т.1. — Древняя Европа. -М.: Наука, 1988. 353 с.

9. Андреев Ю.В. Мотив интронизации в искусстве минойского Крита // Античный мир и археология. — 1993. № 9. - С. 4 - 22.

10. Андреев Ю.В. Закономерность и случайность в процессе становления древнейших цивилизаций Эгейского мира // Античное общество: проблемы истории и культуры. Доклады научной конференции. -1995.-С. 18-23.

11. Андреев Ю. В. Человек и божество в кикладском искусстве эпохи ранней бронзы // Человек и общество в античном мире. — М.: Наука, 1998. -С. 269-278.

12. Андреев Ю. В. От Евразии к Европе. Крит и Эгейский мир вэпоху бронзы и раннего железа. СПб.: Дмитрий Буланов, 2002. - 285 с.

13. Андреев Ю.В. Поэзия мифа и проза истории. Л.: Лениздат, 1990.-223 с.

14. Андреев Ю.В. Цена свободы и гармонии. СПб.: Алетейя, 1998. -432 с.

15. Антонова Е.В. Обряды и верования первобытных земледельцев Востока. М.: Мысль, 1990, - 150 с.

16. Ардзинба В.Г. Ритуалы и мифы. М.: Проспект, 1987. - 247 с.

17. Ардзинба В. Г. Ритуалы и мифы древней Анатолии. — М.: Лабиринт, 1982.-С. 101 -105.

18. Арсеньев В.А. Пессимизм и мистика в Древней Греции. М.: Мысль, 1993.-237 с.

19. Ассман Ян. Египет: теология и благочестие ранней цивилизации. -М.: Присцельс, 1999. 368 с.

20. Астапова O.P. Священный брак в заупокойных чаяниях древних обитателей Междуречья // Вопросы истории. 2008. -№12. - С. 109 -119.

21. Афонасин Е. В., Кузнецова А. С. Метафизика в античности: Учеб. Пособие. В 2 ч. Часть 1: Пифагорейская традиция. — Новосибирск.: изд-во Новосиб. гос. ун-та, 2006. 98 с.

22. Бартонек А. Златообильные Микены. / Пер. О.П. Цыбенко. М.: Наука, 1991.-548 с.

23. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета — М.: Синодальное издание, 1968. 850 с.

24. Бивар А.Д.Х. Платон и митраизм // Вестник древней истории. -1998.-№ 2.-С. 3-17.

25. Блаватская Т.В. Греческое общество II тысячелетия до н.э. и его культура. -М.: Наука, 1976.-222 с.

26. Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи / Пер. с англ. и прим. И.М. Стеблин-Каменского. СПб.: Петербургское Востоковедение, 1994. -288 с.

27. Богаевский Б. Древнеминойский период на Крите в системе^ культур IV III тыс. до н.э. // Вестник древней истории. - 1967. - №7. - С. 27-58.

28. Большаков O.A. Человек и его двойник. — СПб.: изд-во СПбГУ, — 2001.-217 с.

29. Борухович В.Г. Зевс Минойский (следы культа верховного критского божества в греческих мифах и религиозных обрядах) // Античный мир и археология. Вып. 4. Саратов. -1979. С. 3 —26.

30. Браун Н. Индийская мифология // Сб.: Мифология Древнего Мира. М.: Восточная литература, 1977. - 317 с.

31. Ван дер Варден Б. Пробуждающаяся наука: Математика Древнего Египта, Вавилонии и Греции. Пифагорейское учение о гармонии. / Пер. с голл. H.H. Веселовского. -М.: Физматгиз, 1959. 459 с.

32. Васильева Т.В. Поэтика античной философии. М.: Академический проект; Трикса, 2008. - 735 с.

33. Вейнберг И.П. Человек в культуре Древнего ближнего Востока. — М.: Наука, 1986, 262 с.

34. Вольф М. Н. То sophon Гераклита и Mazda // Философия: история и современность. 2001. — С. 18.

35. Вольф М.Н. Ранняя греческая философия и Древний Иран. -СПб.: Алетейя, 2007. 224 с.

36. Восток и Запад в балканской картине мира: памяти Владимира Николаевича Топорова / Рос. акад. наук. Ин-т славяноведения; редкол. Т. Н. Свешникова, И.А. Седакова, Т.В. Цивьян. М.: Индрик, 2007. - 351 с.

37. Еамкрелидзе Т.В., Иванов! Вяч. Вс. Миграции племен? :— носителей индоевропейских диалектов — с первоначальной территории: расселения; на Ближнем Востоке в исторические места их обитания в Евразии // Вестник Древней истории. 1981. — № 2. — С. 32 - 37.

38. Еамкрелидзе Т.В., Иванов? Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и; историко-типологический анализ праязыка и протокультуры. — Тбилиси. 1984. — 885 с.

39. Гесиод; Полное собрание текстов / Перевод фрагментов О. П. Цыбенко, вступ. ст. В. Н. Ярхо, комм. О. П. Цыбенко и В. Н. Ярхо. М.: Лабиринт, 2001.-256 с.

40. Геродот. История: в; 9-ти книгах. — Пер. Г.А. Стратановского. -М.: Ладомир, 1999. 752 с.

41. Гиндин Л.А; Троянская война и Аххиява хеттских клинописных текстов // Вестник Древней истории. 1991. - № 3 . - С. 15 - 24.

42. Гиндина Л: А. Пространственно-хронологические аспекты индоевропейской проблемы и «карта предполагаемых прародин шести ностратических языков» В.М. Иллич-Свитыча // Вопросы языкознания. -1992. -№6.-С. 2- 17.

43. Гомер. Илиада / Пер. Н.И. Гнедича. М.:Правда, 1987. - 387 с.

44. Гомер. Одиссея / Пер. В. А. Жуковского: Ст. и прим. В: Н. Ярхо. Отв. ред. М. Л. Гаспаров. М.: Наука, 2000. 544 с.

45. Гомперц Т. Греческие мыслители. СПб.: Алетейя, 1999. - 350 с.

46. Горан В.П. Древнегреческая мифологема судьбы. — Новосибирск: Наука, Сибирское отделение, 1990.-335 с.

47. ГордезианшР.В. Проблемы гомеровского эпоса: -М.: Прогресс,.—341с.

48. Грузман Г. Слезы мира и еврейская духовность. М.: Мысль, 2004. - 380 с.

49. Гюиз Ф. Древняя Персия. -М.: Вече, 2007. 187 с.

50. Дандамаева,М.М. «Национализм» в античности (об отношении греков к варварам) // Антиковедение на; рубеже тысячелетий: тез: докл. конф. Российской ассоциации антиковедов. — М.: изд. МГУ, 2000. — С. 33 — 38

51. Драч Г. В. Рождение античной философии и начало антропологической проблематики. Ростов-на-Дону, 2001.- 244 с.

52. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов / Ред. и автор вступ. статьи А.Ф. Лосев; Пер. с древнегреч. М.Л. Гаспарова. М.: Мысль, 1998. - 572 с.

53. Диодор Сицилийский. Историческая библиотека / Пер. с древнегреч. М.: Республика, - 2000. - 518 с.

54. Доватур А.И. Рабство в Аттике VI-V вв. до н.э. Л.: Наука, 1980. -217с.

55. Доддс Э.Р. Греки и иррациональное. СПб.: Алетейя, 2000. - 350с.

56. Древнеегипетская книга мертвых. Слово устремленного к Свету / Перевод, предисловие и комментарии А.К. Шапошникова. М.: Республика, 2003. - 347 с.

57. Дьяконов И.М. Архаические мифы Востока и Запада. М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1990. — 246 с.

58. Дюмезиль Ж. Верховные боги индоевропейцев / Пер. с фр. Т.В. Цивьян. М.: Наука, 1986. - 234 с.

59. Еврипид. Вакханки / Еврипид. Трагедии // Пер. И. Анненского и С. Шервинского. Т. I. — М.: Художественная литература, 1980. — 351 с.

60. Емельянов В.В. О первоначальном значении шумерского ME (методология исследования категорий мироощущения) // Вестник древней истории. 2000. - № 2. - С. 150-174.

61. Елизаренкова Т.Я. Мир идей ариев Ригведы // Ригведа. Мандалы V VIII / Изд. подготовила Т.Я. Елизаренкова; отв; редактор П.А. Гринцер. - М.: Наука, 1999. - 487 с.

62. ЕльницкийШ:А1 Знание древних о;северных;странах. — М.: Слово,1961. с: 8-9; ' ' '■.■':.■■■■.■

63. Еремеев. В.Е. Представлениях о структуре психики в древнеиндийском учении санкхья // Методология и история психологии. -2008. Т. 3. Вып. 2. - С. 162-174. .

64. Жмудь Л. Пифагор в ранней традиции // Вестник древней истории. 1985.- № 2. - С. 121 -142.

65. Жмудь Л. Пифагор и его школа (ок. 530 ок. 430 гг. до н.э.) - Л.: Наука, АН; Ленингр. отд-е, 1990. - 19 Г с.

66. Зайцев А.И. Праиндоевропейские истоки древнегреческого эпоса // Проблемы античного источниковедения. Сб. науч. тр. М.-Л.: Институт истории СССР АН СССР, 1986. - С. 96- 107.

67. Зелинский Ф.Ф. Гомеровская психология // Онианс Р. На коленях богов. Истоки европейской мысли о душе, разуме, теле, времени; мире и судьбе. М.: Прогресс-Традиция, 1999. - С. 457 - 460.

68. Зороастрийские тексты. Суждения Духа, Разума (Дадестан-и меног-и храд). Сотворение? основы (Бундахишн) и другие тексты., / Изд. подготовлено О.М.Чунаковой. — М.: Восточная литература РАН, 1997. -352 с.

69. Иванов Вяч. Вс. Хеттская и хурритская литературы // История-всемирнойшитературы. Т.1. М.: Слово,.1983. — С. 118 — 121.

70. Иванов Вяч. Вс. Античное переосмысление древневосточныхмифов // Балканы в контексте Средиземноморья. Проблемы реконструкции' языка и культуры. М.: Наука, 1986. - С. 21-25.

71. Иванов Вяч. Вс. Древние культурные и языковые связи Южнобалканского; Эгейского и Малоазийского (анатолийского) ареалов // Балканский лингвистический сборник. М.: Слово, 1977. - С. 20 - 25.

72. Иванов В. В. Дионис и прадионисийство. — СПб.: Алетейя, 1994.- 343 с.

73. Иосиф Флавий. Иудейские древности. В 2т. Т2. О древности иудейского народа (Против Апиана) / Иосиф Флавий; — М.: Аст, 2007. — 784 с.

74. Йегер В. Пайдейа. Т.1. М.: Наука, 2001. - 317 с.

75. Кембриджская история древнего' мира. Том III. Ч.З. Расширение греческого мира. VIII VI вв. до н.э. / под ред. Дж. Бордмэна и Н.-Дж.-Л. Хэммонда; пер. с англ. A.B. Зайкова; — М.: Ладомир, 2007. — 656 с.

76. Кеес Г. Заупокойные верования древних египтян. От истоков и до исхода Среднего Царства / Пер. с нем. И.А. Богданова; Под научн. ред. A.C. Четверухина. СПб.: Журнал «Нева», 2005. - 496 с.

77. Кессиди Ф.Х., Кондзелка В.В. Гераклит и Древний Восток (критические заметки) // Научные доклады высшей школы. Философские науки. 1981. - № 5. - С. 94 -100.

78. Кессиди Ф.Х. Гераклит М.: Мысль, 1982. - 98 с.

79. Кереньи Карл. Элевсин: Архитепический образ матери и дочери. Пер. с англ. — М.: Рефл-бук, 2000. 288 с.

80. Климент Александрийский. Строматы. В Зт. Т.1. / подг., пер. с древнегр., предисловие и комментарии Е.В. Афонасина. СПб.: Изд во С.- Петерб. ун та, 2003. - 310 с.

81. Ковалева И.И. Ковалева И.И. Погребение Сарпедона: к вопросу об иконографии // Восток и Запад в балканской картине мира. М., 2007. -351 с.

82. Коростовцев М.А. Религия Древнего Египта. — М.: Наука, 1976. —318 с.

83. Кошеленко Г.А. Ранние этапы истории культа Мифры // Древний Восток и Античный мир. — М.: Наука, 1972. — С.83 — 84.

84. Крамер С.Н. История начинается в Шумере. —М.: Наука, 1965. —181

85. Кулишова О.В. Дельфийский оракул в системе античных межгосударственных отношений (VII V вв. до н.э.). СПб.: Гуманитарная академия, 2001. — 432 с.

86. Кулаковский Ю.А. Эсхатология и эпикуреизм в античном мире. — СПб.: Алетейя, 2002. 187 с.

87. Кюмон Ф. Мистерии Митры. СПб.: Евразия, 2003. - 121 с.

88. Латышев В.В. Очерки греческих древностей. — СПб.: Наука, 1998, -214 с.

89. Лебедев A.B. ARCH и ТО PERIECON у досократиков // Античная балканистика 3. Языковые данные и этнокультурный контекст Средиземноморья. Предварительные материалы-М.: Ин-т славяноведения и балканистики АН СССР, 1978. С. 33 -35.

90. Лебедев A.B. Геометрический стиль и космология Анаксимандра // Культура и искусство античного мира. М.: Наука, 1980. - с. 100 -111.

91. Лебедев С.П. Идеализм: история и логика генезиса. СПб: Изд-во С.-Петерб.ун-та; Изд-во Рус.христианск. гуманит. Академии, 2008. -829 с.

92. Лауэнштайн Д. Элевсинские мистерии. / Пер с нем. Н. Федоровой. -М.: Энигма, 1996. 217 с.

93. Лордкипанидзе О.Д. Древняя Колхида. Миф и археология. — Тбилиси. Изд-во Сабчота Сакартвело, 1979. — 121с.

94. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранняя классика. — М.: Мысль, 1963.-318 с.

95. Лосев А. Ф. История античной эстетики. Поздний эллинизм. — М.: Искусство, 1980. 633 с.

96. Лосев А.Ф. Комментарии к диалогам Платона. Компиляция из четырехтомного издания диалогов Платона. — М.: Мысль, 1990. — 578'с.

97. Лосев А.Ф. Античная мифология с античными комментариями к ней. Харьков: Фолио; М.: Изд-во Эксмо, 2005. — 215 с.

98. Лурье СЛ.,Демокрит: Тексты. Перевод. Исследования. — Л.: изд. ЛГУ, 1970.-316с.

99. Маринович Л1П: Возникновение и эволюция доктрины превосходства'греков над варварами // Античная цивилизация и варвары / отв. ред. Л.П. Маринович; Ин-т всеобщ, истории РАН. — М. : Наука, 2006. -355 с.

100. Мейтарчинян М.Б. Погребальные обряды зороастрийцев. -СПб.: Институт Востоковедения РАН, Летний сад, 2001. 213 с.

101. Мерперт Н.Я. Об этнокультурной ситуации IV—III тысячелетий до н.э. в Циркумпонтийской зоне // Древний Восток. Этнокультурные связи. М.: Наука, 1988. - С. 12 - 45.

102. Никулина Н.М. Искусство Эгейского мира и- его связи- с искусством Древнего Востока // Вестник Древней истории. 1977. - №3. -С. 18-26.

103. Новосадский Н. Елевсинские мистерии. СПб., 1887. —255 с.

104. Олива П. Древний Восток и истоки греческой цивилизации // Вестник древней истории. 1977. - № 2. - С. 3 — 6.

105. Онианс Р. На коленях богов. Истоки европейской мысли о душе, разуме, теле, времени, мире и судьбе. — М.: Прогресс Традиция, 1999. — 615 с.

106. Оппенхейм А.Л. Древняя Месопотамия. -М.: Республика, 1990. -244 с.

107. Откупщиков Ю.В. Фестский диск: Проблемы дешифровки. — СПб.: Издательский дом СПбГУ, 2000. 40 с.

108. Парменид. О природе // Эллинские поэты VIII—III вв. до н.э. — М.: Ладомир, 1999. С. 10 - 19.

109. Петров A.B. Теургия: социально-культурные аспекты* философски интерпретированной магии в античности // Диссертация на соискание уч. степени канд. ист наук. СПб.,1997. С. 145-151.

110. Пендлбери Дж. Археология Крита. М.: Наука, 1950. - 290 с.

111. Пифагорейские Золотые стихи с комментариями Гиерокла / пер. с древнегреч. И.Ю.Петер. -М.: Алетейя, 2001. 157 с.

112. Платон. Собрание сочинений: В 4 т. М.: Мысль, 1990 - 1995.

113. Плутарх. Об Изиде и Осирисе. М.: Слово, 2000. - 124 с.118. übflHKOBv И.В. Зороастр в истории Средней Азии: Проблема места и времени (Опыт исторической реконструкции) // Вестник древней истории. 1996. - № 3. - С. 7 - 22.

114. Рак И.В. Мифы древнего и раннесредневекового Ирана.' — СПб. М.: Журнал «Нева» - «Летний Сад», 1998. - 560 с.

115. Рассоха И.Н. Финикийская философия и Библия. Открытие финикийцами Америки. — Харьков: ХНАМГ, 2009. 410 с.

116. Робинсон А.Н. О закономерностях развития восточнославянского и европейского эпоса в раннефеодальный период // Славянские литературы. VII Международный съезд славистов. М.: Наука, 1973.-С. 208-211.

117. Робинсон Томас. М. Об особенностях психофизического дуализма в диалогах Платона // AKADHMEIA: Материалы и исследования по истории платонизма. Выпуск 6: Сб. статей / Отв. ред. A.B. Цыб. — СПб.: РХГА,-2005.-482 с.

118. Рожанский И.Д. Место Анаксимена в становлении греческого научного мышления // Balcanica. Лингвистические исследования. — М.:1. Наука, 1979.-С. 177-189.

119. Рожанский И.Д. Развитие естествознания в эпоху античности. Ранняя греческая наука «о природе». М.: Наука, 1979. - 485 с.

120. Розен С. Реинкарнация в мировых религиях. — М.: Эксмо, 2002. -380 с.

121. РубинЮ.С. Этнокультурные процессы в Эгеиде в эпоху бронзы (догреческий субстрат). Дисс. на соиск. уч. степ. канд. истор. наук. — Саратов, 2003. С. 180 - 186.

122. Рубин О.С. Проблема локализации индоевропейской прародины: критический обзор современных концепций. — М.: Наука, 2001.-113 с.

123. Русяева A.C. Орфизм и культ Диониса в Ольвии // Вестник древней истории. 1978. - № 1. - С. 87 - 104.

124. Скоков С.Н. Сократ и опыт умирания философа // Сборник Platwnopolis. Материалы 2-ой летней молодежной школы. СПб.: изд-во СПбГУ, 2003.-С.22.

125. Светлов Р.В. Кастл JI. Политическая свобода и чаяние загробного существования в античной философии // Сборник Р1а1л\оюроН5.Материалы 2-ой летней молодежной школы. СПб.: изд-во СПбГУ, 2003.-С.198

126. Светлов Р.В. Нумений // AKADHMEIA: Материалы и исследования по истории платонизма. Межвузовский сборник. Выпуск 2. / Под ред. д-ра филос. наук Р.В. Светлова и канд. филос. наук A.B. Цыба. -СПб.: изд-во СПбГУ, 2000. С. 342 - 343.

127. Св. Иустин, философ и мученик. Творения. М.: Паломник-Благовест, 1995. 320 с.

128. Сергеев В.М., Цымбурский B.JI. Тезеевско-аргонавтический цикл в ритуальной ретроспективе // Конференция «Религиозные представления в первобытном обществе». Тезисы докладов. — М.: Наука, 1987.-С. 45-51.

129. Софокл. Драмы / Пер. Ф. Зелинского. М.: Слово, 1990. - 618 с.

130. Согомонов А.Ю. Восточные истоки раннегреческой культуры по исследованиям Вальтера Буркерта // Вестник древней истории. 1989. — №4.-С. 146-155.

131. Сидорова Hi А. Искусство Эгейского мира. — М.: Книга, 1972. —156 с.

132. Сидорова H.A. Греческое искусство // Античная Греция. Проблемы развития полиса. Т. 2. - М.: 1983. — С. — 280 -357.

133. Смагина Е.Б. Истоки и формирование представлений о царе демонов в манихейской религии // Вестник древней истории. — 1993. — № 1. -С. 40-57.

134. Страхов П. Идея воскресения в дохристианском религиозно-философском сознании. Киев. Mera, 2002. - 188 с.

135. Страбон. География: В 17 кн. / Пер., ст. и коммент. Г.А. Стратановского; -М.: Ладомир, 1994. 943 с.

136. Сыркин А. Я. Ранние Упанишады и. Брихадараньяка // Брихадараньяка Упанишада. М.: Восточная литература, 1992. — С. 17-23

137. Тахо-Годи A.A. О древнегреческом понимании личности на материале термина «сома» // Онианс Р. На коленях богов. Истоки европейской мысли о душе, разуме, теле, времени, мире и судьбе. — М.: Прогресс-Традиция, 1999.- С.504-508.

138. Топоров В.Н. К реконструкции индоевропейского ритуала и ритуально-поэтических формул (на материале заговоров) // Ученые Записки Тартуского Университета. 1959. - №4. — С. 36 - 45.

139. Торчинов Е.А. Религии мира: опыт запредельного. Психотехника и трансперсональные состояния. — СПб.: Центр «Петербургское Востоковедение», 1998 . 389 с.

140. Трубецкой С.Н. Метафизика Древней Греции. М.: Наука, 2003. - 455 с.

141. Тюменев А.И. Восток и Микены // Вопросы истории. 1959. —

142. С. 58 -74.148. Тюменев А.И. Евреи в древности и в средние века. -М.: Крафт*-, 2003. - 400 с.

143. Упанишады / перевод и предисловие АЛ.Сыркина. М.: Наука, 1967.-587 с.

144. Фестюжьер А.-Ж. Созерцание и созерцательная жизнь по Платону / пер. с фр. А. С. Гагонина. СПб.: Наука, 2006. - 214 е., '

145. Филон Библский. Финикийская мифология. Сост. ПК. Герасимова. - Под общ. ред. Ю.С. Довженко. - СПб.: Летний.сад, Журнал «Нева», 1999.-331 с.

146. Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского / Издание подготовила Е.Г. Рабинович. М.: Наука, 1985. — 113 с.

147. Фрагменты ранних греческих философов. Часть 1. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики / Изд. подготовил A.B. Лебедева; ред. И.Д. Рожанский. - М.: Наука, 1989. - 576 с.

148. Франк С.Л. Учение о переселении душ // Христианство и Индуизм. — М.: Изд-во Свято-Владимирского братства, 1994. с. 6 -24.

149. Фрай Р. Наследие Ирана / Пер. с англ. Под ред. и с предисл. М.А. Дандамаева. - М.:Наука, 1972.-468 с.

150. Франкфорт Г., Франкфорт Г.А., Уилсон Дж., Якобсен Т. В преддверии философии. Духовные искания древнего человека / Пер. с англ. Т.Н. Толстой. М.: Наука, 1984. - 236 с.

151. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М.: Восточная литература РАН, 1998. - 800 с.

152. Фридрих И Дешифровка забытых письменностей и языков. -М.:УРСС, 2007.-210 с.

153. Фролов Э.Д. Факел Прометея. Очерки античной общественной мысли. Ленинград: Издательство Ленингр. ун-та, 1991. - 440 с.

154. Фролов Э.Д. Проблема традиционных оппозиций в греческой социальной терминологии // Социальные структуры и социальная психология античного мира: докл. конф. Российской Ассоциацииантиковедов. М., 1993. - С.24 - 27.

155. Фукидид. История. М.: Слово, 1989. - 542 с.

156. Харнер М. Путь шамана. М.: Крон-Пресс, 1996. - 224 с.

157. Хюбнер К. Истина-мифа. М.: Наука, 1996. - 276 с.

158. Целлер Э. Очерк истории, греческой философии / Пер. с нем: С.Л. Франка. СПб.: Алетейя; 1996. - 380 с.

159. Цымбурский В.Л. Греки в походах «народов моря»? (Египетские маргиналии.к теме троянской войны) // Восток. 1994. — № 1. — С. 39 — 58.

160. Цымбурский В.Л. Гомеровский эпос и легендарная традиция Анатолии // Азия: диалог цивилизаций. СПб., 1996. - С. 54 - 63.

161. Чанышев А.Н. Эгейская предфилософия. — М.: Изд-во Московского университета, 1970. 240 с.

162. Чанышев А.Н. Италийская философия. — М.: Издательство Московского университета, 1975. 215 с.

163. Чанышев А.Н. Эгейская предфилософия. М.: Изд-во Московского университета, 1970: - 240 с.

164. Чаттерджи С., Датта Д. Древняя индийская философия. / Пер. с анг. под ред. В.И. Кальянова. -М.: Изд-во Иностранной Литературы, 1977. -412 с.

165. Шарль Де Бросс. О фетишизме. М.: Наука, 1973. — 253 с.

166. Шаймухамбетова Г.Б. О методологических аспектах темы соотношения философии и религии на Востоке // Методологические проблемы изучения истории философии зарубежного Востока. — М., 1987. -35с.

167. Шейнман-Топштейн С.Я. Платон и ведийская философия. Mi: Наука, 1978.-217 с.

168. Эберт Т. Сократ как пифагореец и анамнезис в диалоге Платона «Федон». СПб.: изд. СПБгУ, 2005. - 114с:

169. Элиаде М. История религиозных верований. В Зт. / пер. H.H. Кулаковой, В.Р. Рокитянского и Ю.Н.Стефанова. М.: Критерион, 2002. -385 с.

170. Элиаде М. Тайные общества. Обряды инициации и посвящения. -Киев., 2002.-310 с.1,78. Элиаде М. Аспекты мифа./ Пер. с франц. В. Большакова. — М:. Академический проспект, 2000. 183 с.

171. Эпштейн И. Иудаизм. М.: Глобус, 2004. - 316 с.

172. Юнгеров П.А. Учение Ветхого Завета о бессмертии души и загробной жизни: -М.: Слово, 1991. 338 с.

173. Ямвлих. О египетских мистериях / Пер. с древнегреч., вступительная статья Л.Ю. Лукомского. -М.: Республика, 1995. — 150 с.

174. Яйленко В.П. Архаическая Греция и Ближний Восток. М.: Наука, Гл. ред. вост. лит. 1990. - 271 с.

175. Якобсен Т. Сокровища тьмы: История месопотамской религии. Пер. с англ. М.: издательская фирма «Восточная литература»»РАН, 1995. -293 с.

176. Afhan Ruhi Muhsen. Zoroaster's Influence on Greek Thought. -New York: Philosophical Library, 1965. 436 p.

177. Assmann J., Burkert W., Stolz F. Funktionen und Leistungen des Mythos. Drei altorientalische Beispiele. Freiburg, Schweiz: Universitätsverlag, 1982. 118 p.

178. Bidez J:, Cumon Fr. Les mages hellénisés. Zoroastre, Ostanes et Hystaspe-d'après la tradition,greque. New York: Arno Press, 1975. - 409 p.

179. Boyce M., Grenet F. Zoroastrianism under Macedonian and Roman Rule / With a Contribution* by Roger Beck // Boyce M. History oft Zoroastrianism. Vol 3. - Leiden: E. J. Brill, Brill Academic Publishers, 1991. - 596 p.

180. Boyce M. Mithra Khsatrapati and« His Brother Ahura. Aspects of Iranian Culture. / Bulletin of the Asian Institute. 1987. - Vol.4'. - P. 3 -11.

181. Boyance P. Theurgie et telestique néoplatonicienne // Revue de l'histoire des religious. Paris, - 1955. - № 2. - S. 147 - 150.

182. Broyote I. Transmigration // Jewish Encyclopedia. New-York, 1999. - P. 214 —216.

183. Butterworth E.A.S. Some Traces of the Pre-Olympian World in Greek Literature and Myth. Berlin. 1966. pp. 135 173.

184. Burkert W. Weisheit und Wissenschaft. Stadien zu Pythagoras, Philolaos und Piaton. Nürnberg: WSW, 1962. - 208 p.

185. Burkert W. Iranisches bei Anaximandros // Rheinisches Museum för Philologie. 1963. -V. 106. -P. 7- 134.

186. Burkert W. Homo necans. Interpretationen altgriechischer Opferritus und Mythen. Berlin, New York: De Gruyter, 1972. -356 p.

187. Burkert W. Lore and Science in Ancient Pythagoreanism. -Cambridge: Harvard University Press, 1972. 535 p.

188. Burkert W. Ancient Mystery Cults. Cambridge, Massachusetts, London, England: Harvard University Press, 1987. -181 p.

189. Burkert W. Craft Versus Sect: The Problem of Orphies and Pythagoreans // Jewish and Christian self-definition. — London: SCM Press, Ltd., 1982.-P. 1-22, 183-189.

190. Burkert W. Itinerant Diviners and Magicians: A Neglected Element in Cultural Contacts // The Greek Renaissance of the Eight Century B.C.:

191. Tradition and Innovation. Proceedings of the 2nd International Symposium at the Swedish Institute in Athens, 1-5 June, 1981. Stockholm, 1983. - P. 115 - 119.

192. Charlesworth J.H. Greek, Persian, Roman, Syrian, and Egyptian Influences in early Jewish Theology // Hellenica and Judaica. Leuven-Paris: Editions Peeters, 1986. P. 219 - 243.

193. Chroust A.-H. The Influence of Zoroastrian Teachings on Plato, Aristotle, and Greek Philosophy in General // New scholasticism. Wash., 1980. - Vol.54. - № 3. - P. 342 -357.

194. Conty R. Cosmogonie orientali e folosofia presocratica. Roma, 1967.-235 p.

195. Cumont F. The Dura Mithraeum // Mithraic Studies. Manchester, 1975.-P. 151-214.

196. Doumas Chr. Early Bronze Age settlement Patterns in the Cyclades // Man, Settlement and Urbanism / Ed. by P. J. Ucko, R. Tringham and G. W. Dimbleby. London, 1972. - P. 112 - 115.

197. Dietrich B. C. The Origins of Greek religion. New York: Philosophical Library, 1973. - 231 p.

198. Eisler R. Weltenmantel und Himmelszelt. Religions-geschichtliche Untersuchungen zur Urgeschichte des antiken Weltbildes. 2 vols. - Munich, C. H. Beck, 1910.-145 p.

199. Evans A. Palace of Minos. London, 1921. - 311 p.

200. Festugiere J1. Piaton et L'Orient // Revue de Phlologie. 1947.

201. Furtwängler A. Die Antiken Gemmen. III Leipzig, 1908. - 263 p.

202. Gladisch A. Die Religion und die Philosophie in ihrerweltgeschichtlichen Entwickelung und Stellung zu einander nach den Urkunden ; dargelegt.- Breslau: F. Hirt; 1852.-235 p.

203. Gladisch A. Herakleitas und Zoroaster. Leipzig: J.C. Hinrichs, 1859.-92 p.213; Gonda J. The Vedic Concept of amhas. New York, 1957. - 336 p. . 2 Ml Guthrie W. The Religiöm and! Mythology- of; the- Greeks // CAHi Vol! IT Ch: XL 1961-.P: 20?-25:

204. Guthrie W. A History of Greek Philosophy. T. IV. Cambridge: University Press, 1975. - 325 p.

205. Guthrie W. The Greeks and their Gods. Cambridge: University Press, 1998.-319 p.

206. Hammond N. G. L. Migrations and Invasions in Greece and Adjacent Areas. Park Ridge. 1976. 308 p.

207. Hoffmann J. B. Etymologisches Wörterbuch des griechischen. — München, 196 V. 231 s.

208. Huffman C. The Pythagorean Tradition / The Cambridge Companion'; to Early Greek Philosophy, edited by A.A. Long. — Cambridge University Press, 1999. p. 66-87.

209. Hinnells John R. Studies in Mithraism. Cambridge: Harvard University Press, 1994. - 357 p.

210. Kramer S.N. Death and Netherworld According to the Sumerian Literary Texts; Iraq. 1960; - 265 p.

211. Katz D. Sumerian Funerary Rituals in Context!, Performing Death: Social Analyses of Funerary Traditions in the Ancient Near East and

212. Mediterranian. Chicago: Tradition, 2007. — 270 p.

213. Kingsley P. Greeks, Shamans and Magi. Inverness, Cal., 1994.265 p.

214. Kingsley P. In the Dark Places of Wisdom-Inverness; Cal. 1999234 p.

215. Marinatos S. Kreta und das Mykenische Hellas. -München, 1959.301 s.

216. Morand-Vérel. Le site de Mishrifé. L*Amour de l'art. Paris, 1927.137 p.

217. Murray M. The Splendour That Was Egypt. New York, 1949.210 p.

218. Nilsson M. P. Minoan Mycenaean Religion and Its Survival in Greece Religion. London, 1950. - 155 p.

219. Nilsson M. The Mycenaean Origin of Greek Mythology. -London, England: Harvard University Press, 1983. 276 p.

220. Nilsson M. Geschichte der griechischen Religion. München, 1967.359 s.

221. Picard Ch. Les religions préhellenistiques. Paris, 1948, - p. 217.

222. FrostK. The Critias and Minoan Crete// JHS. Vol. XXXIII, 1913, P. 189-193.

223. Renfrew C. The Cycladic Spirit. New York: Philosophical Library, 1991.-262 p.

224. Reizenstein R., Schaeder H.H. Studien zum anticen Syncretismus aus Iran und Griechenland // Studien der Bibliothec Warburg. VII. Lpz-B., 1926.

225. Ringgren H. Fatalism in Persian Epics. Uppsala: Lundequistika bokhandeln, 1952. - 133 p.238. Rohde E. Psyche. 1910.

226. Vlastos G. Equality and Justice in Early Greek Cosmologies // Classical Philology. 1947. - № 47. - P. 156 - 178.

227. Scholem Gershom. Kabbalah. N.Y.: Quadrangle/New York Times

228. Book Company, 1974. 344 p.

229. Thesleff H. Studies in Platonic Chronology. Helsinki, 1989.

230. Walkot P. Hesiod and Near East. Cardiff, 1966. - 229 p.

231. Weber W. Die Staatenwelt des Mittelmeeres in dem früheren Griechentum. Stuttgart, 1925. - 218 p.

232. Weiler I. Greek and Non-Greek World in the Archaic Period // GRBS. 1968. vol.9. P. 21-29.

233. West M.L. Early Greek Philosophy and the Orient. Oxford: At the Clarendon Press, 1971. - 257 p.

234. West M.L. The Orphic Poems. Oxford: Clarendon press, 1983.283 p.

235. Wellman E. Heraklit. Pauly-Wissiwa Real Encyclopadie der classishen Wissen-schaften. XV. Stutgart, 1981. - 45 lp.