автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Учреждения юстиции и правоохранительные органы Карачая в 1917-1943 гг.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Учреждения юстиции и правоохранительные органы Карачая в 1917-1943 гг."

На правах рукописи

УЗДЕНОВА СУСАНА БОРИСОВНА

УЧРЕЖДЕНИЯ ЮСТИЦИИ И ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫЕ ОРГАНЫ КАРАЧАЯ В 1917-1943 ГГ.

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

2 У ПАП 7П

п т

005549396

Нальчик - 2014

005549396

Работа выполнена ФГБОУ ВПО «Карачаево-Черкесский государственный университет им. У.Д. Алиева»

Научный руководитель доктор исторических наук, профессор

Бегеулов Рустам Маратович

Официальные оппоненты: Кринко Евгений Федорович,

доктор исторических наук, Институт социально-экономических и гуманитарных исследований Южного научного центра РАН, заместитель директора по научной работе, заведующий лаборатории истории и этнографии

Панарин Андрей Анатольевич, доктор исторических наук, профессор, Армавирская государственная педагогическая академия, профессор кафедры истории России

Ведущая организация ФГБОУ ВПО «Ульяновский

государственный Университет»

Защита состоится 04.07.2014 года в 11.00 на заседании диссертационного совета Д.212.076.03 при ФГБОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет имени Х.М. Бербекова» по специальности 07.00.02 -Отечественная история, по адресу: г. Нальчик, ул. Чернышевского 173.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова» по адресу: г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173 и на сайте http://diser.kbsu.ru/

Автореферат разослан Ш Ученый секретарь - ^

диссертационного совета

Нальчикова Елена Аниуаровна

1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность рассматриваемой проблемы обусловлена некоторыми, весьма значимыми факторами. В первую очередь мы исходам из необходимости практического учета опыта государствешюго строительства на Юге России, который имеет более чем двухвековую историю (с конца XVIII в.). Кроме того, имеются основания полагать, что чем ближе к нам такой опыт по времени, тем он актуальней. В нашем случае речь идет об использовании наработок первой половины XX века по современному политико-правовому обустройству Северного Кавказа. О необходимости инноваций в таком обустройстве свидетельствует сам факт создания в 2010 году Северо-Кавказского федерального округа, который отражает многосложность проблем этой части нашей страны. Если конкретизировать актуальную направленность работы, то речь идет о роли, значении силовых структур (в широком смысле - органов юстиции, внутренних дел и безопасности, вооруженных сил) в процессе государственного строительства на Северном Кавказе.

Сегодня мы видим, что северокавказские республики по-прежнему сохраняют ярко выраженную специфику, составляя в Российской Федерации наиболее подвижную часть в тектонике политических и социальных процессов. Логично полагать, что в 1920-1930-е гг. общероссийские и региональные власти учитывали специфику мусульманского Юга, особенности культурного и ментального уклада горского населения, корректировали правопримешггельную практику.

Ввиду этого, можно выразить уверенность, что опыт политико-правового обустройства Северного Кавказа первой половины XX века в той или иной степени востребован нынешними реалиями.

Основной научной целью нашего исследования выступает всестороннее изучение (на примере рассматриваемого региона) процесса зарождения и становления постимперской региональной системы юстиции и правоохранительных структур на Юге России.

Обозначенная цель может быть достигнута, как представляется, при решении следуюицгх задач:

- рассмотреть место, значение и роль сферы правовой регуляции в развитии Юга нашей страны;

- выявить совокупность основных факторов, детерминирующих эволюцию правового строя, а также направленность такой эволюции (правового генезиса);

- осветить содержание и тренд политико-правовых процессов северокавказских регионов в изучаемый период; ход формирования регионального уровня отрасли советской юстиции и правоохранительной системы;

- проанализировать особенности правового уклада в регионах на этапе становления советской правовой культуры;

- показать характер функционирования правоприменительных структур в существовавшей тогда политической системе страны (в условиях приоритета идеологии в правовом строительстве, доминирования партийного чиновничества над юридическими органами и т.п.).

Перечисленные задачи, в общем-то, определяют объект исследования в лице региональной системы органов юстиции, внутренних дел и государственной безопасности рассматриваемого периода.

Предметом изучения выступает весь процесс генезиса указанной системы, включая переход от буржуазно-демократического политико-правового строя к советскому, становление последнего, его характерные черты и особенности.

Географические рамки диссертации охватывают территорию Верхней Кубани, которая, согласно современной историографии включает в себя бассейн верховий этой реки и её верхних притоков - рек Джегута, Кардоник, Большой и Малый Зеленчук, Уруп, Большая и Малая Лаба. В административном плане это территория современной Карачаево-Черкесской республики, а также прилегающих к ней части районов Ставропольского и Краснодарского краев, которые до 1920 г. составляли территорию Баталпашинского отдела.

Хронологические рамки исследования ограничены 25-летним периодом от момента свержения монархии (1917 г.) до освобождения территории современной Карачаево-Черкесии от немецко-фашистских оккупантов и восстановления органов юстиции, внутренних дел и госбезопасности (1943). Верхняя дата выбрана нами в связи с тем, что в конце 1943 г. наступает качественно новый этап истории данного региона (упразднение Карачаевской АО, депортация карачаевского населения, раздел территории автономии между Грузинской ССР и РСФСР, а внутри РСФСР - между Ставропольским и Краснодарским краями).

Методологическую основу представленной диссертационной работы составляют общенаучные методы - анализ и синтез, систематизация и обобщение исследуемого материала; системность в подходе к предмету изучения; обозначение параметров статики (структура) и динамики (генезиса) явления. Помимо этого, в работе, естественно, используются и специальные методы - учет фактора исторических закономерностей и детерминирующей основы (экономические, политические, социальные, культурные, природные причины и условия) явления, процесса, события; сравнительно-сопоставительные, типологические, функциональные (исходит из установки «функция порождает явление») и хронологические (синхронные и диа-хронные способы изложения исследуемого материала).

Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые:

- в комплексном плане исследуется история всех основных органов юстиции Карачаево-Черкесии в 1917-1943 гг., включая суды, прокуратуру, структуры внутренних дел и госбезопасности и др.;

- освещается организующая роль региональных политических (партийных) органов Верхней Кубани по созданию и функционированию советских органов госбезопасности, внутренних дел и суда;

- прослеживается ход борьбы посредством ситовых структур с региональной политической оппозицией в межвоенный период советской истории Карачаево-Черкесии;

- специально рассматривается репрессивная деятельность правоохранительных органов.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что в ней дается исследовательский образец современной комплексной разработки одной из тем политической истории (в данном случае - истории ситовых структур регионального уровня) с акцентированием внимания на узловых задачах исторического исследования.

Практическая значимость работы заключается в том, что она восполняет исследовательскую лакуну в освещении раннего этапа новейшей истории рассматриваемого региона. Поэтому она может использоваться в написании сводных работ по истории не только Карачаево-Черкесии, но и Юга России - в региональном аспекте, а также в написании работ по истории органов правопорядка и юстиции страны - в аспекте отраслевом. Некоторые положения исследования могут быть отражены в процессе подготовки учебных пособий по истории края, справочных, в т.ч. и энциклопедических работ. Кроме того, содержание диссертации может привлечь научный интерес у специалистов смежных научных дисциплин - у исследователей истории государства и права, обществоведения, политологии и др.

Положения, выносимые на защиту. Исследование темы позволяет определить следующие положения и выводы, которые диссертант выносит на запцпу:

1. Процесс возникновения и развития регионального уровня органов юстиции, внутренних дел и госбезопасности был теснейшим образом сопряжен со всем ходом государственного строительства в России. Дважды страна получала возможность выбора альтернативы создания цивилизованной правовой культуры: один раз - сразу же после свержения монархии, а второй - в нэповские годы. С февраля 1917 года появилась перспектива (путем строительства «снизу», с регионов) создания сильного, полиэтничного и поликонфессионального федеративного государства на демократических началах. В свою очередь при в годы нэпа возникала альтернатива создания (при доминировании коммунистической партии) правового социального государства с сильными компонентами гражданского общества и рыночной экономики. Здесь неоценимой являлась роль регионального уровня как полигона социально-экономических экспериментов и реформ. Обе альтернативы создания единого многонационального государства без жесткого административного прессинга, силового давления по социальным («классовым»), политическим, этническим, религиозным признакам были утеряны. Тоталитарный режим обусловил предельно жесткую унификацию правовых норм и вертикаль обеспечивающих их действие органов юстиции и правопорядка.

2. В «демократический период» (весна 1917 - весна 1918 гг.) происходит разрушение регионального уровня царской системы юстиции и правоохранительных органов, а на историческую выходят важнейшие компоненты гражданского общества, включая выборность региональных и местных органов государственной власти и самоуправления. Проявились зачатки правового «единства во многообразии», когда в национальных окраинах страны коренное население получало возможность использовать собственный исторический опыт правовой регуляции внутренней жизни, принципиально не про-

тиворечащий общегосударственным принципам и нормам юстиции. Именно эти выборные органы получают определенные полномочия полицейского характера и другие правоприменительные функции. Однако буржуазно-демократическая система на региональном уровне так и не была окончательно установлена, преобразования не успели обрести завершенного вида.

3. В период Гражданской войны (1918-1920) объективно невозможно было реальное государственно-правовое строительство на региональном уровне, где, с одной стороны, действовали нормы военного времени (экстраординарная юстиция), а с другой - внеправовая практика, произвол милитаристских структур (как частей регулярных армий, так и партизанско-повстан-ческих отрядов). Судебная, полицейская, надзорная функции были неотделимы от административной, которая сосредотачивалась в руках военного командования. Определенные полицейские полномочия, как и при царе, возлагались на аульных старшин. Правоохранительная система в самостоятельном виде в нагорной части региона (в Карачае) не существовала.

4. Функционировавшие в дореволюционный период специфические для районов с мусульманским населением институты юстиции (органы шариатского судопроизводства) допускались белогвардейским командованием по политическим соображениям. По тем же мотивам (опасение отторгнуть коренное население) они были легализованы в начале 1920-х гг. и советской властью, но в обоих случаях обеспечивалось верховенство общегосударственного права.

5. В годы «военного коммунизма» в Верхней Кубани впервые создаются структуры внутренних дел и госбезопасности в виде отделов управления и чрезвычайных комиссий (ЧК) соответственно. Тогда же возникают самостоятельные структуры уголовного розыска, а также институт народных следователей. В силовых структурах региона проходят службу и представители коренных горских народов, причем их удельный вес ежегодно увеличивается. Отмечается относительная престижность службы в этих структурах, что объясняется определенной социальной гарантированностью в плане жизнеобеспечения (зарплата, обмундирование, продовольственные пайки) в условиях голода и послевоенной разрухи. В первой национально-территориальной автономии карачаевского народа - Карачаевском округе (1920-1922) — во главе местной ЧК стояли и представители коренного населения, но в последующие годы региональную структуру госбезопасности всегда возглавляли лица, направлявшиеся сюда вышестоящими органами.

6. Нэповские годы характеризуются кризисом в функционировании и комплектовании региональных органов внутренних дел и госбезопасности (деморализация, коррупция, уход со службы). Это связывается с материальной непривлекательностью такой службы на фоне социально-имущественного роста частнопредпринимательского сектора.

7. 1930-е - начало 1940-х гг. являют собой этап резкого нарастания и апогея репрессивных функций органов внутренних дел и госбезопасности, отражающий переход к политике «коренного перелома» и последующего уже-

стечения политического режима. Востребованность в карательных сипах обуславливает их численный рост, а престижность службы в таких структурах позволяет делать их представителям карьеру в советско-партийных структурах.

8. Если в нэповские годы во главе регионального отдела (управления) внутренних дел мог стоять местный уроженец, то в этот период этот пост занимали исключительно пришлые функционеры. В то же время, региональную (областную) судебную систему Карачаевской АО в 1920-1930-е гг. возглавляли карачаевцы, из числа которых - и большинство областных прокуроров того времени (лишь с коша 1930-х гг. данную должность занимали русские). Как представляется, сам факт того, что две ключевые отрасли (госбезопасность, внутренние дела) доверяли командируемым из-за пределов региона лицам, а две других (суд и прокуратура) - местным, косвенно свидетельствует об особенностях кадровой политики в силовых структурах. Иначе говоря, в расстановке руководящих кадров проводился принцип сбалансированности.

9. В 1930-е гг. деятельность региональных органов юстиции, внутренних дел, госбезопасности была подчинена не только собственным, отраслевым инстанциям в Цешре, но и местной партийной бюрократии, без рекомендаций которой невозможно было реализовать стремление к служебному и профессиональному росту.

Степень научной разработанности проблемы. История органов внутренних дел и ЧК, а также суда и юстиции Карачаево-Черкесии не являлась в 1950-1970-е гг. предметом написания каких-либо отдельных работ. Отдельные аспекты истории их формирования освещались в работах, связанных с освещением советского периода истории региона Верхней Кубани рассматриваемого времени. Это, в первую очередь, второй том коллективной монографии «Очерки истории Карачаево-Черкесии» (1972), а также дважды издававшаяся монография К.Т. Лайпанова «Октябрь в Карачаево-Черкесии».

В 1970-е гг. издавались работы, посвященные истории органов внутренних дел Кубани1, которые помогают ориентироваться в процессах и событиях изучаемой поры. Но, с другой стороны, в них большей частью освещены органы правопорядка на территории Краснодарского края и Адыгеи.

В 1980-е гг. издаётся и переиздается единственная по сей день книга, посвященная истории становления структур госбезопасности на Ставрополье и в Верхней Кубани. Её авторы А. Попутько и Ю. Христинин, опираясь на доступные им архивные материалы, пытаются воссоздать события 1920-х -начала 1940-х гг., приводят доселе неизвестные исторические данные, а также сведения о деятельности организаторов чекистских органов2. Основные недостатки работы для использования в историческом исследовании - элементы художественного вымысла, публицистический характер (соответственно, отсутствие ссылочного аппарата и т.п.), некритичный подход к ис-

' В борьбе и тревоге. Из истории милиции Кубани. - Краснодар: Краснодарское кн. щд-во, 1971.

2 Попутько А., Христинин Ю. Именем ВЧК. Документальная повесть-хроника о ставропольских чекистах. - Ставрополь: Ставроп.кн.изд-во,1982. С. 319

пользуемым источникам, крайняя идеологизированность. Работа существенно проигрывает на фоне сугубо научных исследований и публикаций по истории органов госбезопасности других регионов Северного Кавказа3.

Из работ того же времени можно обратить внимание на диссертационную работу Г.А. Чекалова, посвященную деятельности политического руководство по создании и управлению органами советской милиции на Юге России, включая и Кубань, в первые постреволюционные годы4.

С 1990-х гт. издаётся (в т.ч. и в регионах) немало свободных ог идеологических стереотипов работ, посвященных истории органов внутренних дел госбезопасности (Ф.Х. Ахмадеев, H.A. Катаев, А.Г. Хабибулин, P.C. Мулукаев, H.H. Кар-ташов, М.М. Ильинский, В. Некрасов и др.), прокуратуры (Л.Я. Сухарев), суда (В.П. Портнов, М.М. Славин, A.B. Буков, П. Соломон) нашей страны5.

Они в целом позволяют иметь представление о ходе государственного строительства в сфере органов юстиции, вдгутренних дел и госбезопасности в масштабах всей страны.

Применительно к Югу России обращают на себя внимание сборники очерков и документов по истории органов госбезопасности регионов Северного Кавказа, изданные в последние годы6.

Первая и пока единственная книга, связанная с освещением некоторых страниц истории органов внутренних дел — «Часовые правопорядка. О милиции Карачаево-Черкесии» (1997) принадлежит ветерану этих структур Г.В. Маркову (1997). Но их жанр, определенный автором как «документально-художественные рассказы», делает использование работы в строго историографических целях весьма ограниченным.

3 Сулейманов С.И. Руководство Коммунистической партии органами госбезопасности Дагестана в 1920-1925 гг. Дисс. ... канд. ист. наук. - Махачкала, 1974; Чекисты Дагестана: Сборник. — Махачкала, 1985.

4 Чекалов Г.А. Партийное руководство созданием и деятельностью советской милиции на Дону и в Кубано-Черноморье. 1917-1925 гг. Дисс____канд. ист. наук. - Краснодар, 1988.

5 Портнов В.П., Славин М.М. Становление правосудия Советской России. - М., 1991; Буков В.А Суд и общество в Советской России: у истоков тоталитаризма — М.. 1992; Советская прокуратура. Очерки истории. — М., 1993; Ахмадеев Ф.Х., Катаев H.A., Хабибулин А.Г. Становление и развитие органов советской милиции и исправительно-трудовых учреждений. -Уфа, 1993; Некрасов В. Тринадцать «железных наркомов». - М.: Версты, 1995; Соломон П. Советская юстиция при Сталине. - М., 1998; Демин В.А., Иванов В.Е., Лучинин A.B., Ляу-шин В.П. Очерки истории органов внутренних дел Российского государства. - Екатеринбург: Издательство Уральского юридического института МВД России, 2001; Сухарев А.Я. Историческая судьба российской прокуратуры. — М., 2001 ; Ильинский М.М. Нарком Ягода. — М.: Вече, 2002; Мулукаев P.C., Малыгин АЯ., Епифанов А.Е. История отечественных органов внутренних дел. - M.: Nota Вепе, 2005.

6 Без грифа «секретно». Из истории органов безопасности Кубани. Очерки, статьи, документальные повести. - Краснодар, 2005; Органы государственной безопасности и общество. Кабардино-Балкария. 1920-1992. Сборник документов и материалов / сост., комм. A.B. Казакова. - Нальчик: Эль-Фа, 2007.

Тему функционирования досоветских аульных судов в Кубанской области освещают в своих публикациях П.И. Магаяева, М.Н. Урусова7 и др.

Издаются работы, посвященные истории других несоветских органов, выполнявших правоприменительные (включая и правоохранительные) функции. Например, статус аульных старшин - института, который функционировал в Верхней Кубани до весны 1917 года и в 1918—1920 гг. включительно, специально освещается в статье Ш.М. Батчаева8. Правда, автор обходит интересующий нас вопрос о судебных и полицейских функциях данного должностного лица.

Следует отметь, что основную часть современных работ, посвященных изучению тех или иньгх проблем, смежных с нашим исследованием, составляют диссертационные разработки. Так, в кандидатской диссертации В.В. Нечепуренко, посвященной истории милиции Кубани в 1920-е гг.9, затронуты отдельные вопросы общего характера по интересующей нас теме, однако из поля внимания диссертанта практически выпадает территория Карачаево-Черкесии, а внимание автора сосредотачивается на Краснодарском крае и Адыгее. Вместе с тем, следует учесть немаловажный вывод исследователя о том, что для службы в милиции и отрядах милиционного типа в указанные годы властями использовались, в основном, методы принудительной мобилизации населения.

Определенную роль в освещении одной из тем, поднятых в нашей работе, играет кандидатская диссертация A.C. Минасова, которая посвящена истории милиции и уголовного розыска Карачаево-Черкесии времен «военного коммунизма» и НЭПа10. Автор, используя данные местных архивов, старается проследить начальных лет генезиса органов милиции, делает сравнительно выверенные и аргументированные выводы.

7 Магаяева П.И. Реформы 60-70-х годов XIX века в горских округах Кубанской области. - Карачаевск: КЧГУ, 2003; Её же: Деятельность горских словесных судов Кубанской области // Алиевскне чтения / отв. ред. С.У. Пазов. - Карачаевск: КЧГТГУ, 1998. -Ч. 1. - С. 297-299; Урусова М.Н. Аульные суды Кубанской области // Известия КНИИ / отв. ред. И.М. Шаманов. - Черкесск, 2007. - Выл.З. - С. 45-49; Кобахиде Е.И. Горский словесный суд и проблема реорганизации судопроизводства для горцев Центральная Кавказа // Социокультурные и политические проблемы высокогорных районов Кавказа: прошлое, настоящее, будущее: Материалы всероссийской конференции / отв. ред. P.M. Бегеулов. - Карачаевск: КЧГУ, 2010.-С. 212-219.

8 Батчаев Ш.М. Порядок избрания и статус сельских старшин в Карачае (1869-1917) // Горские общества Кавказа: проблемы социокультурного, политического, исторического развития. Материалы всероссийской научной конференции, посвященной 180-летию присоединения Карачая к России. - Карачаевск, 2008. - С.102-104.

9 Нечепуренко В.В. Формирование милиции Кубани и Черноморья и ее деятельность по борьбе с преступностью и охране общественного порядка в 1920-е гг. : Автореферат дисс. ... канд.ист.наук. М., 2003.

10 Минасов A.C. Становление и развитие органов милиции и уголовного розыска Карачаево-Черкесии (1920-1928 гг.). Дис.... канд. ист. наук. Краснодар, 2002.

Территория Верхней Кубани была частично затронута в ряде недавних работ СА. Федорова, который затрагивает проблемы формирования и трансформации органов внутренних дел Северного Кавказа в годы гражданской войны (1917-1920 гг.) и нэпа. В них освещены вопросы борьбы с уголовной преступностью и обеспечения общественного порядка, изменения криминогенной ситуации в гоповских условиях, темы революционного правосознания и другие аспекты". В то же время, поскольку данные публикации осуществлялись в рамках реализации задач диссертации на ученую степень кандидата юридических наук, в них, естественно, не ставились ориентиры собственно исторического исследования.

Источниковую базу работы составляет совокупность материалов (как изданных, так и неопубликованных), которые отражают ход исторического процесса генезиса (зарождения и становления) качественно новой системы органов юстиции, внутренних дел и госбезопасности в Верхней Кубани. Данные материалы можно условно сгруппировать в пять частей.

Первая - нормативные акты органов государственной власти, регули- " рующие деятельность силовых структур и являющие собой юридическую базу их функционирования (включая конституции РСФСР 1918 и 1925 гг., конституцию СССР 1924 и 1936 гг., законы Советской России и СССР, ведомственные акты соответствующих структур и т.д.).

Вторая — материалы архивных хранилищ, содержащие решения региональных органов власти и партийного руководства по текущим вопросам деятельности учреждений юстиции, внутренних дел и госбезопасности, циркуляры, резолюции, инструкции.

Наибольшее количество используемых материалов данного рода - из Центра документации общественных движений и партий (ЦДОДП) Кара-чаево- Черкесской республики (бывшего областного партийного архива). Это фонды Ф.1 (((Карачаево-Черкесский обком КПСС»), Ф.п-45 («Карачаевский обком партии», дела 1, 8, 10, 11, 16, 18, 20, 25, 26, 27, 31, 32, 42, 43, 49, 53, 65, 67, 73, 77, 81, 84). Ф. 364 (((Контрольная комиссия Карачаевского обкома ВКПб», Д. 178).

Привлечены также материалы из Государственного архива Карачаево-Черкесской республики (ГА КЧР), в т.ч. из фондов: Ф. р-40 «Учкуланский аульный революционный комитет», Ф. р-306. (((Государственный архив КАО, 1939-1943 гг.»).

Из корпоративных архивохранилищ использованы материалы архива Карачаевского НИИ, включая фонды Ф.2 (((Документы времен гражданской войны», Д.2), Ф.З. («Материалы по Карачаевской автономии 1920-1943», Д.З), Ф.11 («Персоналии общественной, политической, хозяйственной, культурной и научной жизни»), Ф.19 («Организации науки и образования»).

11 Федоренко С.А. К вопросу о характере эволюции органов милиции Северного Кавказа в годы гражданской войны (1917-1920 гг.) // Преподаватель - XXI век. 2009. № 3. С.121-130; Его же: Органы внутренних дел на завершающем этапе нэпа: на материалах Северного Кавказа//Научные проблемы гумашггарных исследований. 2010. № 7. С. 73-78.

В ходе исследования нами были использованы также материалы архива Карачаево-Черкесского историко-культурного и природного музея-заповедника (КЧМЗ), в т.ч. фонда Ф.1.

Третья группа материалов включает материалы региональной периодической печати советского времени (газеты «Горская Жизнь», «Советский Юг», «Красный Карачай» и др.).

К четвертой группе источников мы относим справочные и статистические сборники.

Пятая группа представляет собой совокупность опубликованных сборников документов, в том числе — «Декреты Советской власти» (тт. 1-2, 1957, 1959), «Советская прокуратура» (1981), «Социально-экономическое, политическое и культурное развитие народов Карачаево-Черкесии» (1985) и др.

Апробация итогов настоящего исследования осуществлялась в различных формах. Результаты диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры истории России Карачаево-Черкесского государственного университета им. У.Д. Алиева. Основные положения и выводы автора изложены в 9 научных публикациях, в том числе в трех статьях, изданных в журналах, рецензируемых ВАК РФ. Результаты исследования также представлялись в форме докладов и сообщений на научных конференциях различного уровня в г. Карачаевске, г. Барнауле, г. Новосибирске.

Структура работы включает в себя вводную часть, две главы по три параграфа каждая, заключшсльную часть, перечень использованных источников и литературы.

2. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении исследователь аргументирует актуальность избранной темы, обозначает объект и предмет изучения, указывает и обосновывает хронологические и географические рамки работы, формулирует её цели и задачи, раскрывает теоретическую и практическую значимость исследования.

Первая глава («СТАНОВЛЕНИЕ РЕГИОНАЛЬНЫХ СТРУКТУР ОРГАНОВ ЮСТИЦИИ, ОБЩЕСТВЕННОЙ И ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ») освещает ход организационного строительства органов юстиции и правопорядка на местном и региональном уровнях.

В параграфе 1.1. («Местные органы судопроизводства и правопорядка после свержения монархии и в период Гражданской войны») отмечается, что Октябрьский переворот 1917 г. не был вначале поддержан на Юге России. В горских регионах по-прежнему функционировали органы власти, созданные при Временном правительстве, и лишь к концу марта 1918 г. территория Верхней Кубани оказалась под контролем Совета депутатов и его исполкома12. Но за 5-месячный срок своего функциошфования советский режим не смог ни организовать дееспособную систему органов юстиции и

12 Лайпанов К.Т. Октябрь в Карачаево-Черкесии. Издание 2-е. - Черкесск, 1987; Бугай Н.Ф. Революционные комитеты Ставрополья. - Черкесск, 1978.

правопорядка, ни утвердить у власти своих сторонников на местах. «Почти поголовно, - признавали позднее организаторы первых Советов в регионе, - председателями аульных Советов состояли... те же бывшие аульские старшины»13 Карачая.

После утверждения белогвардейского режима в регионе Верхней Кубани (сентябрь 1918 г.) ситуация поначалу практически не изменилась. По сути, действовали законы военного времени, которые отдавали в руки армии не только административные, но и полицейские и судебные функции.

На региональном уровне высшей инстанцией по судебно-полицей-ским вопросам выступал атаман Баталпаишнского отдела. Ему принадлежало право утверждения решения военно-полевого суда. Такой суд в Батая-пашинском отделе стал действовать с первых же дней утверждения здесь белогвардейского режима. От карачаевцев в его состав вошел Р.Х. Куатов14, бывший эсер, работавший ранее учителем в а. Нижняя Теберда, а затем в ст. Баталпашинской. Важную функцию в системе белогвардейских органов правопорядка занимал помощник атамана отдела по административной части. По его отраслевой вертикали вышестоящей инстанцией выступал член правительства /Кубанской области;' по Ведомству внутренних дел, в составе данного ведомства функционировал особый отдел. О функционировании в регионе полиции свидетельствует архивный источник, сообщающий о деятельности в феврале 1920 года полицейского урядника на руднике Эльбрус15. Значительные полномочия были на этом уровне предоставлены курировавшему нагорные селенья помощнику атамана Баталпаишнского отдела по Карачаю (им стал Хамзат Боташев). Он имел право привлекать к административной и уголовной ответственности аульных старшин16.

Районное (участковое) звено военно-гражданской юстиции возглавляли на-чалышки 4-го (Черкесия) и 5-го (Карачай) участков Баталпашинского отдела. Им были приданы правоохранительные и правоприменительные, а также отдельные судебные функции экстраординарного характера. Так, 21 декабря 1918 г. приказом начальника 5-ш участка отстранялись от должностей и предавались «чрезвычайному военному суду за бездействие власти» старшины Учкулана (Кочкаров) и Хурзука (Чотчаев)17. В мае 1919 года старшины аулов Учкулан, Дуут, Джазлык приказом начальника 5-го участка были подвергнуты аресту на 7 суток «при Красногорском станичном правлении» за многократное невыполнение циркуляра отдельского ата-

13 КЧМЗ. Ф. 1. Д. 3. Записка Г.Е. Пономаренко «Лицо «Советов» Карачая и Черкесии в 1918 г.».

Аджиева З.И. Динамика управленческих генераций в Карачаевской национальной автономии в первое десятилетие советской власти // Горские общества Кавказа: проблемы социокультурного, политического, исторического развития: Материалы всероссийской научной конференции, посвященной 180-летию присоединения Карачая к России. - Карачаевск, 2008. - С. 27; Архив КНИИ. Ф. 2. Д. 2. Л. 4.

15 ГА КЧР. Ф. р-40. Оп.1. Д. 2. Л. 16.

16 Архив КНИИ. Ф. 2. Д. 2. Л. 20.

17 Архив КНИИ. Ф. 2. Д. 2. Л. 24.

мана о предоставлении мобилизационных списков молодежи от 21 до 30 лег. За тот же проступок писари тех аулов были оштрафованы по 100 руб. каждый, а сумма штрафов поступала «в доход краевой казны по ведомству внутренних дел» (стап»я случайных поступлений)18. Начальник участка по поручению управления отдела производил и дознавателъные действия19.

На уровне аульных обществ уровне функции правоохранительного характера были возложены на старшин. Данный вывод подтверждается телеграммой аульным старшинам Большого Карачая от 13 сентября 1918 г., которую направил помощник атамана отдела: «Подозрительных лиц ловите и отправляйте в отдел» (т.е. в ст. Баталпашинскую). В ней также сообщалось о том, что «лица, укрывающие врагов Отечества, будут преданы военно-полевому суду»20. В другой телеграмме старшинам предписывалось арестовывать лиц, уклоняющихся «от отбывания воинской повинности»21, представителей политической оппозиции. Старшины начальствовали и над аульными караульными постами. В источниках указывается, что аульным старшинам также «предоставляется полное право» реквизировать «лошадей и другие предметы»22. Деникинская администрация допускала в регионах Северного Кавказа функционирование горских судов, шариатского судопроизводства, пресекала самосуды.

Таким образом, следственно-розыскная, судебная и карательная работа в рассматриваемом регионе осуществлялась военной администрацией как на уровне отдела, так и участков, а на уровне населенных пунктов передавалась в руки старшин.

В марте 1920 года Советская власть в Баталпашинском отделе устанавливается во второй (но не в последний) раз. Решением ревкома Кубано-Черноморского края был создан Баталпашинский отдельский ревком, при котором создали и Временный Горский ревком, призванный «энергично обслуживать и защищать интересы трудовых горцев в полном согласии с основными законами Советской власти»23. Ревкомы создавались и в населенных пунктах: селах, станицах, аулах. На съезде представителей народов Ба-талпашинского отдела в апреле 1920 г. карачаевцы высказали желание выделиться в самостоятельную административно-территориальную единицу. Но внутриполитическая ситуация в Карачае вскоре резко осложнилась в связи с активным неприятием политики «военного коммунизма», которая отмечалась правовым произволом и реквизициями. Отторжение новой власти вызывали и крайне жесткие методы борьбы властей с оппозицией, попытки привлечь горцев Карачая к готовящимся армейским расправам над казачьими станицами, о чем были изданы соответствующие директивы войскового командова-

18 Архив КНИИ. Ф. 2. Д. 2. Л. 26.

19 Там же. Л.17.

20 Архив КНИИ. Ф. 2. Д. 2. Л. 16.

21 Там же. Л. 19.

22 Там же. Л. 21.

23 Борьба за Советскую власть на Кубани. - Краснодар, 1957. - С. 339.

ния и др. 1 сентября 1920 г. в Карачае вспыхнуло восстание, в результате которого советская власть здесь была свергнута во второй раз. Военное и политическое руководство РСФСР осознало ошибки своих представителей на юге и уже в следующем месяце конфликт был улажен мирным путем. В регионе в третий раз была установлена власть Советов.

Параграф 1.2. («Созданиерегиональной системы советской юстиции») рассматривает процесс зарождения и становления органов юстиции и внутренних дел после завершения гражданской войны и утверждения власти Советов.

1.2.¡.Система юстиции в исполнительной власти. Региональные органы юстиции с момента восстановления советской власти в регионе Верхней Кубани имели двойное подчинение - как перед региональным революционным комитетом (ревкомом), так и перед вышестоящей структурой наркомата юстиции. Высший орган власти советского Карачая - ревком Карачаевского округа был сформирован в ноябре 1920 г. Ревкомы разных уровней наделялись весьма широкими полномочиями, включая и функции правоохранительных органов. Так, волостной (сельский, аульный) ревком имел право на арест, но обязывался передать дела арестованных «в надлежащее судебное учреждешю»24.

В числе подразделений Карачаевского окружного ревкома был создан отдел юстиции, который возглавил и организовал Н.Х. Токов (1866—1926)25. В его ведение были переданы функции личного подбора кадров на должности судей и следователей, профилактики уголовных преступлений и уголовной статистики, в т.ч. и составление списков лиц, виновных в ограблениях с человеческими жертвами, а также подозреваемых в таких преступлениях. При органах юстиции Карачаевского округа организовывалась служба судебной -экспертизы, документы которой заверялись доктором (судмедэкспертом) и секретарем участкового народного суда.

По вертикали отдел юстиции Карачая подчинялся наркомагу юстиции Горской АССР.

В соответствии с решением окружного съезда Советов депутатов 3 мая 1921 г. был издан приказ № 1 недавно сформированного Карачаевского окружного исполкома, согласно которому назначались заведующие отделами: юстиции - Н. Токов, управления (по сути, внутренних дел) - М. Батчаев и др.26. На отделы юстиции и внутреннего управления возлагались и задачи по национализации частных промышленных предприятий. Денежное и натуральное довольствие работников юстиции Карачаевского округа поступали из вышестоящих структур: денежная часть оплаты труда поступала по линии наркомата финансов, а натуральная - наркомата продовольствия Горской АССР.

24 Эбзеева С.Э. Становление советской национальной государственности народов Северного Кавказа. - М.: Юридическая литература, 1976. - С. 83.

25 Архив КНИИ. Ф. 2. Д. 2. Л.39об.; См. также: ГА КЧР. Ф. р-40. Д. 1. Л. 80-100.

26 Материалы местных органов власти Карачаевского округа // Известия КНИИ. -Черкесск, 2008. Вып.4. Приложение 4. - С.153-154.

В ходе нэповской судебно-правовой реформы были упразднены региональные отделы юстиции исполкомов Советов депутатов (1922 г.), которые были восстановлены в 1936 г.

1.2.2. Судебные органы. В начальный период строительства советской государственности в регионе совпадение и пересечение функций разных структур приводило к неразберихе. Стараясь добиться хоть какого-либо порядка, начальник милиции Баталпашинского отдела в июне 1920 г. направил аульным ревкомам предписание: «Впредь все оконченные дознания с арестантами или без них препровождать местному народному следователю или народному судье, а не загромождать ими управление Баталпашинской отд. Рабоче-крестьянской/ милиции»27.

Декрет о революционных трибуналах от 24 ноября 1917 г. устанавливал, что они рассматривают дела о контрреволюции, саботаже, спекуляции, дела по борьбе с погромами, хулиганством, шпионажем, передавая «все дела общеуголовного характера» в ординарные судебные учреждения28. В 1920 г. был создан ревтрибунал Баталпашинского отдела. Ревтрибунал Карачаево-Черкесской автономной области (КЧАО) возглавил М.К.Урусов29.

Вопрос о создании народных судов рассматривался Карачаевским окружным ревкомом 30 декабря 1920 г. (доклад главы отдела юстиции Токова по вопросу «Об организации народных судов в округе»30). В 1921 г. на территории округа было образовано три народных суда и соответствующих судебных участка.

С декабря 1920 г. в структурах советской системы судопроизводства на Северном Кавказе учреждались так называемые народно-шариатские суды по типу единого народного суда. В Карачаевском округе был создан шариатский подотдел в составе отдела юстиции окружного ревкома, который просуществовал до образования КЧАО (1922 г.).

Областной суд КЧАО функционировал с первых дней существования автономии. Первым председателем Карачаево-Черкесского областного суда стал Б.Х.-М. Крымшамхалов, еще при царе окончивший юридический факультет МГУ. Его сменил Кондрашов, который, оставивший пост в октябре 1924 г., а на его место был избран И.Х. Байкулов.

Новое Положение о судоустройстве РСФСР (от 19 ноября 1926 г.) упразднило региональные ревтрибуналы.

К концу НЭПа решением областных властей Карачая было создано три судебных участка, где народные судьи избирались облисполкомом ежегодно. Предварительно их кандидатуры утверждались партийным руководством области. Ежегодно обновлялись и общественные обвинители при Карачаевском облсуде, численность которых достигла несколько десятков. Так, на 1927/28 г. их было 27 чел.

27 ГА КЧР. Ф. р-40. Оп.1. Д. 2. Л.74.

28 Декреты Советской власти. Т. 2. - М., 1959. - С. 231-234.

29 ЦДОДП КЧР. Ф. п-45. Оп. 1. Д. 32. Л.25.

30 Бцджиев В.И. К начальному периоду истории органов юстиции Советского Карачая //

Известия КНИИ. - Черкесск, 2006. - Вып.2. - С. 4.

В 1937-1938 гг. суды приобрели карательную направленность, выполняя функции массового устрашения. По официальным данным, с 1934 г. до середины 1938 г. по линии судебных учреждений Карачая рассмотрено свыше 1500 дел., по которым было привлечено к ответственности более 3000 чел.31 Но значительная масса дел рассматривалась во внесудебном порядке (так называемыми «тройками»)

1.2.3. Прокуратура. Прокуратура России была восстановлена 28 мая 1922 г., когда ВЦИК принял Положение о прокурорском надзоре. Пункт 5 Положения устанавливал, что областной прокурор назначается Прокурором РСФСР «из числа кандидатов, выдвигаемых руководящими местными органами».

В аппарате областного прокурора Карачая в 1926 г. числилось лишь 6 штатных единиц, включая самого облпрокурора, двух его помощников и трех помощников прокурора в округах.

Прокурор КЧАО подчинялся Прокурору Республики, которым по должности являлся народный комиссар юстиции РСФСР.

Согласно штатам прокуратуры Карачаевской АО на 1926-1927 бюджетный год, непосредственно в облпрокуратуре имелось 13 единиц, а в Мало-Карачаевской участковой прокуратуре - 4 единицы. Прокурор и его заместитель проходили по 16-му разряду с окладом в 150 руб., два помощника облпрокурора, а также помощник облпрокурора по Мало-Карачаевскому окружному участку (по 15-разряду) - 115 руб. По 14-му разряду шли бухгалтер и старший секретарь с основным окладом 75 руб., по 13-му - секретарь (46 руб.), по 11-му - статистик (39,1 руб.), по 9-му - зав. секретной частью, делопроизводитель и машинистка (29,7 руб.), по 7-му - регистратор (23,8 руб.), по 4-му - курьер и сторож (15,3 руб.)32.

За кадровой «чистотой» работников региональной прокуратуры строго надзирали областные партийные органы. Так, по обвинению в службе в белой армии, допущении «искажений советской политики», в получении калыма при выдаче сестры замуж из партии был исключен и смещен с должности прокурора области Л-С. Джаубаев33.

В 1929-1931 и 1933-1934 гг. прокуратуру Карачаевской АО возглавлял Х.А. Аппаев, а в 1931-1932 гг.-Х.М. Узденов, в 1932-1933 г.- ИХ Байкулов.

Прокуратура Карачая была напрямую вовлечена в ход «Большого Террора», а ее представитель был непременным членом «оперативных троек» -внесудебных органов. В конце ноября 1937 г. вопрос «О ходе ликвидации последствий вредительства по Облсуду и Прокуратуре» специально рассматривался на заседании бюро Карачаевского обкома ВКП/'б/. По итогам заседания было принято решение освободить М. Салпагарову от должности председателя облсуда «как не справившуюся с работой)/4. В декабре 1937 г. с поста областного прокурора был снят А. Кубанов, который занял эту долж-

51 ЦДОДПКЧР. Ф. П-45. Он. 1. Л. 185-186. "ЦДОДПКЧР. Ф. П-45. Оп. 1.Д. 1.Л.231

33 Там же. Д. 16. Л. 46об.

34 ЦЦОДП КЧР. Ф. П-45. Оп. 1. Д. 1, Л. 239-241.

ность лишь в мае того же года. Его сменил З.П. Щербинин, а на его место летом 1939 г. был назначен С.М. Медведев.

К предвоенному времени отмечается увеличение в органах прокуратуры служащих, имеющих, пусть и не высшее, но профессиональное образование.

1.2.4.Следственный аппарат. Большевистский режим ликвидировал институт следователей сразу же после прихода к власти. Положение о народном суде, принятое декретом ВЦИК от 21 октября 1920 г., ввело институт участковых народных следователей (в ведешш Советов народных судей), избиравшихся и отзывавшихся решением губернскими, областными исполкомами Советов депутатов. В областях вводился институт особых следователей по важнейшим делам при отделах юстиции.

В КЧАО с 1922 г. функции надзора за производством дознания и предварительного следствия, а также разрешение вопроса о предании суду и прекращении дел, поступающих от органов дознания, возлагались на областную прокуратуру.

Карачаевский облисполком по представлению облсуда, согласованному с областным прокурором, устанавливал границы и числа следственных участков, утверждал назначение народных следователей и их отстранение. Старшие следователи и следователи по важнейшим делам назначались и смещались региональными судами,

В 1928 года институт следователей были переведен из судебной системы в подчинение прокуратуры. Приказы прокуроров о назначении и увольнении народных следователей утверждались облисполкомами.

В системе Карачаевского областного суда на 1926 год числилось 27 штатных единиц, включающих таких лиц как: председатель суда, заместитель председателя, 3 члена суда, 7 народных судей, 1 запасной судья, 3 следователя суда, статистический секретарь, 7 народных следователя, 1 нотариус (в Кисловодске)35. В том году народными судьями числились Ткачев (1-й участок) и Батчаев (6-й участок), старшим следователем облсуда - Шептуцалов.

Многие крупные юристы Карачая начинали карьеру именно в следственном аппарате автономной области (Х.А. Аппаев, И.Т. Шоштаев и др.).

Параграф 1.3. («Формирование структур внутренних дел») рассматривает основные вехи создания становления органов правопорядка региона. Весной 1920 г. был образован отдел управления Баталпашинского отдельного ревкома. В компетенцию отдела управления входил весьма широкий круг вопросов, касающихся регуляции торговли скотом, кадровых решений местных администраций, регистрации командировок должностных лиц, вопросов связи, контроля над выполнением решений органов власти и др.

В Карачаевском окружном ревкоме, созданном поздней осенью 1920 г., был также создан отдел управления, который по совместительству возглавлял зав. отделом юстиции Н. Токов, которого 8 февраля 1921 г. сменил Куба-нов, а затем отдел возглавлял Р. Куатов.

55 ЦЦОДП КЧР. Ф. П-45. Оп.1. Д. 1. Л. 41.

Отделы управления просуществовали до 7 июля 1923 г., передав административно-исполнительные функции в управления милиции, которые были преобразованы в административные отделы исполкомов региональных (областных) Советов. По Положению «Об административном отделе губернских и областных исполкомов» от 04.09.1924 г. начальник административного отдела облисполкома одновременно являлся и начальником областной милиции. Первым начальником административного отдела Карачаевской АО в мае 1926 г. был назначен О.А. Ха-чиров, который одновременно являлся начальником милиции и уголовного розыска области. В аппарате отдела, помимо него, тогда числился по штату один инспектор по уголовному розыску и милиции, а также один политинструкгор.

В 1929 г. областные административные отделы были реорганизованы в административные управления. По «Положению об административных управлениях краевых (областных) исполнительных комитетов» с 8 августа 1930 г. в каждом из управлений имелось 4 отдела: административно-организационного, милиции, уголовного розыска, мест заключения и принудительных работ.

Днем воссоздания советской милиции в регионе Верхней Кубани можно считать 16 апреля 1920 г.36. Штатный состав милиции по Баталпашинскому отделу составлял 537 чел., которые распределялись по семи районам дислокации: 1-му 94 чел., 2-му - 64,3-му - 57,4-му - 65,5-му - 54,6-му - 63,7-му - 77. Кроме того в конном резерве числилось 63 милиционера. Но уже несколько месяцев спустя, приказом № 20 от 20 января 1921 г. штат милиции сокращался на 118 милиционеров37, что, видимо, было связано с выходом Карачая из состава отдела.

Создание милиции Карачаевского округа относится к 3 декабря 1920 г, когда решением Карачаевского окружного ревкома был выдан мандат о назначении и.о. начальника «Окружной Карачаевской Советской Милиции» Гориева Сообщалось, что управление окружной милиции располагается в г. Кисловодске по улице Воронцовской.

Основным органом дознания, помимо милиции, выступала служба уголовного розыска, которая (как «уголовное отделение» Баталпашинского отдельского ревкома) появилась в Верхней Кубани, как было отмечено выше, сразу же с восстановлением советской власти в регионе весной 1920 г. В качестве начальника уголовного розыска Карачаевского округа в 1921 г. упоминается Барак Кочкаров38.

С1934 г. органы внутренних дел были объединены с органами госбезопасности.

Во второй главе («ПОЛИТИЧЕСКИЙ СЫСК В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОРГАНОВ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ») рассматривается процесс создания системы данных правоохранительных структур и её функционирование.

В параграфе 2.1. («Становлениерегиональных спецслужб») отмечается, что органы госбезопасности в лице Чрезвычайных комиссий по борьбе с саботажем и контрреволюцией (ЧК) стали создаваться в Карачае с конца

36 ГА КЧР. Ф. р-40. Оп.1. Д. 2. Л. 30.

37 Марков Г.В. Часовые правопорядка. О милиции Карачаево-Черкесии (Докумен-талыю-художественные рассказы). - Черкесск, 1997. - С.11.

38 Марков Г.В. Часовые правопорядка..., С. 51.

1920 г., когда руководство Карачая просило ТерЧК учредить при Карачаевском окружном ревкоме политбюро ЧК39.

ЧК было преобразовано в Объединенное главное политическое управление (ОГПУ), структура которого была создана и в КЧАО. Штатный состав Карачаевского областного отдела ОГПУ в 1926 г. составлял 26 сотрудников, включающих начальника отдела, начальника секретной особой части (СОЧ)[ начальника общей административной части, трех уполномоченных по округам, трех уполномоченных центральных структур: по одному от контрразведывательного отдела (КРО), иностранного разведывательного отдела (ПРО), экономического отдела (ЭКО)40.

Губернские (региональные) отделы ГПУ имели свою градацию, зависящую от численности регионов и сложности работы в них. В соответствии с приказом ГПУ при НКВД от 5 апреля 1922 г. за № 40, отдел ГПУ в Карачаево-Черкесской автономной области был отнесен к 3-й категории41. Любопытно, что подразделение областного отдела, непосредственно предназначенное для борьбы с бандитизмом, приказом за № 187 от 22 августа 1922 года относилось к штатам 1-й категории (11 штатных единиц на подразделение)42.

Вскоре последовал еще один приказ ГПУ (за № 305/417 от 1923 г.), который установил следующий состав штатной росписи Карачаево-Черкесского областного отдела ГПУ. Согласно данному акту в аппарат отдела входили: начальник отдела, его заместитель (одил), следственное отделение (12 чел.), канцелярия (11 чел.), отделение по следственному и тюремному надзору (8 чел.), юрисконсультское отделение (7 чел.), а также два сотрудника для поручений при начальнике отдела43.

20 сентября 1924 г. на заседании областного организационного бюро РКП/б/ специально обсуждался вопрос о формировании отрядов по борьбе с бандитизмом".

Для борьбы с угоном скота в мае 1926 г. партийное руководство области специально рассматривает вопрос «О назначении постов на перевал», привлекая к этому орган ОГПУ.

На отдел ОГПУ возлагались (вместе с органами милиции) функции по разоружению населения.

Местные чекисты также несли ответственность и за состояние дел в обеспечении продовольственной безопасности. Органы госбезопасности считали угрозой государству захват рынка реализации мяса в регионе частными заготовителями.

10 июля 1934 г. ОГПУ было упразднено, а его функции перешли в Главное управление государственной безопасности (ГУГБ) новосозданного Народного комиссариата внутренних дел (НКВД) СССР.

39 ГА КЧР. Ф. Р 320. Оп. 1. Д. 2. Л. 17.

40 ЦДОДП КЧР. Ф. П-45. Оп.1. Д.1. Л. 41.

41 Органы государственной безопасности и общество. Кабардино-Балкария. 1920-1992. Сб. документов и материалов / сост., комм. AB. Казакова - Нальчик: Эль-Фа, 2007. - С 43-44

42 Там же. С. 51-52.

43 Там же. С. 71-72.

44 ЦДОДП КЧР. Ф. 1. Оп.1. Д.11. Л. 8.

Осенью 1941 г. в г. Микоян-Шахаре проживало 50 коммунистов - сотрудников областного управления НКВД.

С началом войны на чекистов возлагались задачи по охране важных объектов, пресечению попыток «антисоветского элемента вызвать спекуляцию и реорганизацию нормальной торговли»45, принимать «необходимые меры репрессий к дезертирам»46 и др. В период оккупации (август 1942-январь 1943 гг.) многие сотрудники НКВД участвовали в партизанском движении, уходили в подполье, несли ощутимые потери.

В параграфе 2.2. («Силовые структуры в борьбе с оппозицией») рассматривается важнейшая функция органов госбезопасности того времени. После окончания гражданской войны в горах Верхней Кубани базировались десятки вооруженных (повстанческих) групп антисоветской направленности, которые нередко совмещали противостояние советской власти с грабежами местного населения. В 1920-е гг. в карачаевских селеньях по архивным документам властей действовало почти два десятка оппозиционных групп, в том числе в МалоКарачаевском округе - 7, Учкуланском - 5, в Хумаринском - б47. Во второй половине ноября — первой неделе 1929 г. проводилась операция ОГПУ по «антисоветским и контрреволюционным группировкам» в аулах Архыз, Хасаут, Хусса-Кардоник, селенье Марухо-Морхское, хуторе Рим-Горский4 .

В ноябре 1929 г. командующий войсками Северо-Кавказского военного округа И.П. Белов и член Реввоенсовета округа С.Н. Кожевников утверждали, что «в Чечне, как и в Карачае, мы имеем не отдельные бандитские, контрреволюционные выступления, а прямое восстание целых районов»49.

Антиколхозное восстание в Карачае (1930 г.) было подавлено при поддержке регулярной армии. По данным ОГПУ в восстании 1930 года приняли участие люди всех национальностей области, численность повстанцев достигала 5 тыс., из них «непосредственно с оружием» - более 2 тыс. Любопытно, что из восставших «кулаками» являлись лишь 220 чел.50 Областному отделу ОПУ и прокуратуре поручили «произвести немедленный отсев арестованных, подлежащих суду, освободив рядовых участников повстанческого движения»5'.

Архивные источники указывают на то, что последняя из крупных повстанческих группировок на территории КАО, численностью 440 чел., действовавшая в верховьях р. Урупа, была разгромлена в 1931 г.52

В конце нэпа Карачай потрясают женские волнения, которые носят массовый характер. В январе 1929 г. они прошли в Малом Карачае (с. Учке-

45 ЦЦОДП КЧР. Ф. п-45. Оп.1. Д. 86 Л. 41.

46 Там же. Л. 94-96об.

47 ЦДОДП КЧР. Ф. п-45. Оп.1. Д. 26. Л. 29; Архив КНИИ. Ф. 3. Оп. 2. Д. 3. Л. 4.

48 ЦЦОДП КЧР. Ф. п-45. Оп.1. Д. 26. Л. 40.

49 http://artofwar.ru/rn/maa/text_0180.5Ыт1

50 Архив КНИИ. Ф. 3. Оп. 2. Д. 3. Л. 4-5.

51 ЦЦОДП КЧР. Ф. П-45. Оп.1. Д. 31. Л. 22.

52 Архив КНИИ. Ф. 3. Оп. 2. Д. 3. Л. 5; ЦЦОДП КЧР. Ф.1. Оп.14. Д. 26. Л. 28-59.

кен) и ауле Сары-Тюз. Их зачинщиками были объявлены кулаки, а следственные действия поручены сотрудникам областного отдела ОГПУ. Весной того же года женские выступление фиксируются и в Большом Карачае, чекисты получили задание «подработать вопрос об оперативных мероприятиях, доложив свои соображения на ближайшем заседании бюро»53. В следующем месяце было сообщено о том, что органы госбезопасности «изъяли группу» в Учкулане54. В конце того же года имели место женские волнения в ауле Карт-джурт. В своем выступлении на заседание бюро обкома в декабре 1929 г. руководитель отдела ОГПУ Карачая доложил суть «антисоветского» акта .

В параграфе 2.3. («Репрессивная роль структур госбезопасности») освещается значимость чекистских структур в механизме власти тоталитарного режима. Наибольший удар репрессивных органов пришелся по общественно-политической элите. Репрессиям подверглись 77% состава бюро Карачаевского обкома партии, избранного на 7-й областной партконференцией 1937 года. Волна репрессий напрямую коснулась районного и городского звеньев управления. На одной из партконференций активно выявлялись «троцкистские бандиты» в Микояновском и Учкуланском районах, в Усть-Джегутинском и Зеленчукском районах. На сентябрьском (1937 г.) собрании областного партийного актива в г. Микоян-Шахаре такому шельмованию подверглись председатель Усть-Джегутинского райисполкома, секретарь Зеленчукского райкома партии, директор санатория, работники облисполкома и газет56. Вслед за такими акциями, как правило, следовал арест. Расправам подверглась основная масса и бывших лидеров регионального руководства (главы Карачаевского округа, КЧАО, КАО). Жертвами внесудебных расправ в годы «ежовщины» стали многие работники системы юстиции Карачаевской автономной области, включая экс-председателей облсуда, экс-прокуроров области. Основные обвинения, по которым производились аресты, были стандартны - вредительство, «буржуазный национализм», контрреволюционная деятельность, организация банд и т.п.

Жертвами репрессий стали руководители и специалисты хозяйственного звена управления. В их числе оказались работники горнодобывающей промышленности. В 1936 г. бюро Карачаевского обкома партии обсуждало на своем заседании вопрос «О вражеской подрывной работе в Карачаевском военно-конном заводе».

В рассматриваемые годы жестокий удар карательной машины сталинизма пришелся по культурной отрасли изучаемого региона. Жертвами репрессий стали бывшие директора Карачаевского НИИ, руководители образовательных учреждений и др. С начала 1937 г. до середины 1938 г. в качестве «врагов народа» из школ Карачая было «без всякого основания» изгнано 97

53 ЦЦОДП КЧР. Ф. п-45. Оп.1. Д. 26. Л. 8.

54 Там же. Л. 10.

55 Там же. Л. 184.

56 Красный Карачан. - Микоян-Шахар, 28 сентября 1937. — № 220.

учителей57.3ам. начальника УНКВД по Карачаю В. Удов обвинял работников образования в «буржуазном национализме», в желании «вытравить из наших школ русский язык, культивировать, воспитывать у подрастающего поколения национальную неприязнь, готовить в советских школах идейных врагов советской власти»58. Репрессиям подвергались члены Союза писателей СССР А. Уртенов, А. Биджиев, журналисты А. Бегеулов, И. Хубиев /Карачайлы/ и др.

В ряду репрессивных действий властей, реализуемых через органы правопорядка, следует отметить антирелигиозные преследования. Уже после восстания 1930 г. партийное руководство КАО было признать ошибочность попыток «административным путем осуществлять антирелигиозную работу» через закрытие мечетей, необоснованное выселения служителей культа» и т.п. . Репрессиям подвергались и представители других конфессий. Были закрыты, монастыри Русской православной церкви (РПЦ) в Нижнем Архызе (Сентинский Спасо-Преображенский женский монастырь), Нижней Теберде (Александро-Невский Зеленчукский мужской монастырь), у горы Шоана. Некоторые из монахов были расстреляны. В дальнейшем антирелигиозный курс властей только усиливался. В ходе репрессий 1937-1938 гг. многие религиозные деятели были расстреляны 1ши брошены в лагеря ГУЛАГа.

Ориентир некоторых лидеров большевистского режима на внесудебный порядок борьбы с оппозицией сказывался на процессе формирования советской системы юстиции. В годы нэпа в Карачаево-Черкесии действовали «тройки по административной высылке», в состав которой входили начальник областного отдела ОГПУ, председатель облисполкома и начальника административного отдела облисполкома. Данная «тройка» создавалась для внесудебных решений об административной высылке лиц, отнесенных к враждебным классам, лишенных тех или иных гражданских прав. В архивных материалах по КАО упоминается передача дел на рассмотрение «особой тройки» при постоянном представительстве ОГПУ в Северо-Кавказском крае60. Согласно приказу НКВД СССР «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» от 31 июля 1937 г. за № 0447создавались «оперативные тройки» по ускоренному рассмотрению, который функционировал на уровне региона (области, края, округа, АССР) и включал начальника регионального управления НКВД в качестве председателя, регионального прокурора и первого секретаря регионального комитета ВКП/б/. Такая «тройка» выносила приговоры по «первой категории» (расстрел) и по «второй категории» (заключение в лагерь на срок от 8 до 10 лет). Упразднение «троек» произошло согласно решению политбюро ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 г. за № Г165/116. При коллегии ОГПУ в 1922 г. было организовано так называемое Особое совещание (с 1934 г. - Особое

57 ЦЦОДП КЧР. Ф. П-45. Оп.1. Д. 81. Л. 185-186.

58 Удов В.П. Боевое двадцатилетие // Красный Карачай. 21.12.1937. № 291.

59 ЦЦОДП КЧР. Ф. П-45. Оп. 1. Д. 32. Л. 96.

60 ЦЦОДП КЧР. Ф. П-45. Оп. 1. Д. 26. Л. 10.

Совещание при НКВД СССР). Согласно докладу начальника Карачаевского областного отдела ОПТУ И. Якунина и постановления бюро обкома партии от 18 июля 1929 г. на рассмотрение Особого совещания было направлено дело об «антисоветской группировке» из Учкулана, по которому проходило девять обвиняемых61. В том же году на рассмотрение выездной сессии Особого совещания при коллегии ОГПУ в Ростове-на-Дону было направлено по «антисоветским и контрреволюционным группировкам» в населенных пунктах КАО 5 дел, по которым привлекалось 37 чел. 2

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Материал, изученный в процессе разработки темы представленной диссертации, позволяет нам проследить не только процесс возникновения и развития регионального уровня органов юстиции, внутренних дел и госбезопасности, но и понять, насколько он был тесно сопряжен со всем ходом государственного строительства на Юге России. Исследование позволило нам, на примере данного региона, еще раз убедиться в том, что перед страной не раз стояла альтернатива политического развития.

Один раз - сразу же после свержения монархии, а второй — в нэповские годы проявились возможности, реальный внутренний потенциал россиян построить общество с современной, цивилизованной правовой культурой. Именно тогда были резко урезаны полномочия репрессивных структур, а на историческую сцену стали выходить важнейшие компоненты гражданского общества, включая выборность региональных и местных органов государственной власти и самоуправления. Именно тогда проявились зачатки правового «единства во многообразии», когда в национальных окраинах страны коренное население получало возможность использовать собственный исторический опыт правовой регуляции внутренней жизни, принципиально не противоречащий общегосударственным принципам и нормам юстиции. Были показаны убедительные примеры воссоздания единого многонационального государства без жесткого административного прессинга, силового давления по этническим или религиозным признакам.

Дальнейшая эволюция в таком направлении после Февральской революции 3917 года, как представляется, могла бы дать такой же образец сильного, полнэтннчного и поликонфессионального федеративного государства на демократических началах, как нынешняя Индия. Если бы эволюция брала начало с нэпа, то примерный аналог можно видеть в современном Китае, где при доминировании коммунистической идеологии, форсированным путем идет монтаж основ правового социального государства с сильными компонентами гражданского общества и рыночной экономики.

61 ЦДОДП КЧР. Ф. П-45. Оп. 1. Д. 26. Л.22.

62 Там же. Д.31.Л. 6.

Однако, история распорядилась так, что ни после Февраля 1917-го, ни после нэпа страна так и не повернулась к спасительной альтернативе строительства подлинно правового государства. Вместо многообразия был избран путь унификации правовой культуры, типизации общественного бытия при жестком, всепроникающем и удушающем контроле со стороны правящего режима, обслуживающего его государства. Федеративная Россия советского типа так и не состоялась в качестве жизнеспособного государственного образования, превратившись в элемент (пусть и ключевой) унитарного Союза ССР.

В результате выстраивания сталинской «вертикали» и избыточной централизации административного, социального, хозяйственного, культурного систем на всех уровнях формальной Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (да и в остальной части СССР), была абсолютно уничтожена гражданская инициатива. Массовые репрессии 1920-1930-х гт. обусловили ещё большее отторжение населения от государства (как социального института), совершенствование и само выживание которого стало делом самого государства Источники 1930-х гг. не дают ни одного образца новаторской юридической мысли, каких-либо прогрессивных тенденций в развитии правоприменительной системы. Конституционные положения, в особенности касающиеся прав и свобод граждан, остаются декларациями, реализации которых никогда не являлась серьезной целью тоталитарного режима. Причем это осознают как руководители режима, так и подвластное ему население. Последнее в перспективе особенно опасно, поскольку гражданин убеждается в формальности закона как таковою и воспитывается в пренебрежении к праву («если закон не чтится принявшим его государством, то почему закон чтить должен я!»). Отсюда - низкая правовая культура населения, его правовой нигилизм, что становится серьезнейшим препятствием к построению гражданского общества.

Управленческая отрасль (включая и сферу юстиции и силовых структур) не модернизируется, работающее в его структурах чиновничество лишь воспроизводит себя. Иными словами, государство в те годы не совершенствуется и уже поэтому рано или поздно обрекалось на загнивание.

В то же время, как мы видели, государственное строительство на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. теснейшим образом сопрягалось с реализацией национальной политики, которая проводила в жизнь ленинские принципы права народов страны на самоопределение. Следует признат ь, что применительно к карачаевцам российский (а затем и советский) Центр в целом шел навстречу выдвигавшимся предложениям: Карачай в своём административно-политическом статусе за короткое время возрос с уровня национального округа до автономной области, а его территория за рассматриваемый период увеличилась более чем втрое. В советское время проявлялось стремление гармонизовать возникшие у горцев еще до революции «идеи нерасторжимости исторически сложившегося союза горцев с Россией, упрочения единения с ней, дружбы и сплоченности всех народов Российского государства, взаимосвязанности их национальных культур» с идеей сохранения национальной самостоятельности и самобытности.

В постимперском развитии правоохранительных органов можно выделить несколько этапов становления. Так, первый период (весна 1917 - весна 1918 гг.)

характеризуется разрушением регионального уровня царской системы юстиции и правоохранительных органов. Определешше полномочия полицейского характера и другие правоприменительные функции получают аульные гражданские исполнительные комитеты, избираемые местным населением. Однако буржуазно-демократическая система на региональном уровне так и не была окончательно установлена, а преобразования так и не успели обрести завершенного вида.

Второй период (весна 1918-весна 1920 гг.) относится ко времени гражданской войны. Во время своего первого утверждения в Верхней Кубани (март-август 1918 г.) советская власть не успела создать мало-мальски действенных правоохранительных структур пи на уровне региона (Баталпашинского отдела), ни на местном уровне. Красногвардейские отряды той поры несли скорее ополченские, нежели правоохранительные функции. В период белогвардейской администрации (сентябрь 1918 - март 1920 гг.) в рассматриваемом регионе полицейские функции находились в ру1сах военных, действовали органы чрезвычайной юстиции (военные трибуналы). Определенные полицейские полномочия, как и при царе, возлагались на аульных старшин. Правоохранительная система в самостоятельном виде в нагорной части региона (в Карачае) не существовала.

Третий период (1920-1922), приходящийся на годы «военного коммунизма», отмечается относительной престижностью службы в правоохранительной системе. Это объясняется определенной социальной гарантированностью в плане жизнеобеспечения (зарплата, обмундирование, продовольственные пайки) в условиях голода и послевоенной разрухи. В это время в Верхней Кубани впервые создаются структуры внутренних дел и госбезопасности в виде отделов управления и чрезвычайных комиссии (ЧК) соответственно. Тогда же возникают самостоятельные структуры уголовного розыска, а также институт народных следователей. В силовых структурах региона проходят службу и представители коренных горских народов, причем их удельный вес ежегодно увеличивается.

Четвертый период (1922-1929 гг.) совпадает с нэповским периодом и характеризуется кризисом в функционировании и комплектовании местных органов внутренних дел и госбезопасности (деморализация, коррупция, уход со службы). Это связывается с материальной непривлекательностью такой службы на фоне социально-имущественного роста частнопредпринимательского сектора.

Пяшй период (1930-е-нач. 1940-х тт.) представляет собой этап резкого нарастания и апогея репрессивных функций органов внутренних дел и госбезопасности, ознаменовавший переход к политике «коренного перелома» и последующего ужесточения политического режима. Востребованность в карательных силах обуславливает их численный рост, а престижность службы в таких структурах позволяет делать их представителя карьеру в советско-партийных структурах.

Изучение данной темы позволяет сделать и некоторые другие выводы. В первой национально-территориальной автономии карачаевского народа - Карачаевском округе (1920-1922) - во главе местной ЧК стояли и представители коренного населения, но в последующие годы региональную структуру госбезопасности всегда возглавляли лада, направлявшиеся сюда вышестоящими органами.

Точно также, если в нэповские годы во главе регионального отдела (управления) внутренних дел мог стоять местный уроженец, то позднее этот пост занимали исключительно пришлые функционеры.

В противоположность этому региональную (областную) судебную систему Карачаевской АО в 1920-1930-е гг. возглавляли карачаевцы. Большинство областных прокуроров того времени также составляли представители этого народа (лишь с конца 1930-х гг. данную должность занимали русские).

Как представляется, сам факт того, что две ключевые отрасли (госбезопасность, внутренние дела) доверяли командируемым из-за пределов региона лицам, а две друпк (суд и прокуратура) - местным, косвенно свидетельствует об особенностях кадровой политики в силовых структурах. Иначе говоря, в расстановке руководящих кадров проводился принцип сбалансированности.

Правоохранительные органы в межвоенный период имели фактически двойное подчинение. Это касалось не только милиции, подчинявшейся как вышестоящим (краевым, республиканским, союзным) органам, так и соответствующему исполкому Советов депутатов. Руководители региональных органов госбезопасности получали задания по партийной линии от региональных комитетов ВКПб.

В рассматриваемое время действовали: система судов общей юрисдикции (народный суд, участковые судьи), а в начале 1920-х гг. — и областной ревтрибунал. Судебная система (как и органы прокуратуры) испытывали острейший недостаток квалифицированных кадров не только с юридическим, но и вообще с высшим образованием. Такая картина наблюдается в течение всего рассматриваемого времени.

В качестве органов внесудебных расправ на Юге России функционировали несколько видов «троек», включавшие в 1920-е гг.: военно-полевые тройки, региональные (областные) тройки по административной высылке, особая тройка при постоянном представительстве ОГПУ в Северо-Кавказском крае. В 1937—1938 гг. действовали региональные «оперативные тройки», наиболее известные из таких структур.

Основные положения о теме диссертации изложены в следующих публикациях:

Публикации автора в журналах, рекомендованных ВАК РФ

1. Узденова С.Б. Работники госбезопасности и внутренних дел Ка-рачая в антифашистском Сопротивлении // Научные проблемы гуманитарных исследований. - Пятигорск. - Вып. № 11. — 2010. - С. 71-77. (0,5 п.л.)

2. Узденова С.Б. К истории становления органов госбезопасности Верхней Кубани (1920-е гг.) // Научная мысль Кавказа журнал. - Ростов-на-Дону. - Вып. № 4. - 2011. - С. 115-118. (0,6 п.л.)

3. Уздеггова С.Б. Формирование органов судебной власти в Карачаево-Черкесии в 1920-е годы // Научные проблемы гуманитарных исследований. - Пятигорск. - Вып. 5.-2012. - С. 67-74. (0,5 п.л.)

Статьи в других изданиях

1. Узденова С.Б. О некоторых функциях органов милиции Карачаево-Черкесии в начале 1920-х гг. // Известия Карачаевского научно-исследовательского института. - Черкесск, 2009. - Вып. 5. - С. 42-^3. (0,2 п.л.)

2. Узденова С.Б. Реформирование судебной системы (1917 г.) // Али-евские чтения / Материалы научной сессии аспирантов и преподавателей Карачаево-Черкесского государственного университета имени У.Д. Алиева. -Карачаевск, 2011. - Ч. 2. - С. 56-58. (0,2 п.л.)

3. Узденопа С.Б. Репрессивная политика органов внутренних дел и госбезопасности (1917-1940 гг.) // Алиевские чтения: Материалы научной сессии аспирантов и преподавателей Карачаево-Черкесского государственного университета имени У.Д. Алиева. - Карачаевск, 2011. - Ч. 2. - С. 58-61. (0,2 п.л.)

4. Узденова С.Б. Система юстиции в исполнительной власти Карачая и Черкесии в 1917-1943 гг. // Политика, экономика, культура, социум в России: история, теория, практика: Сборник материалов всероссийской научно-практической конференции с международным участием. - Барнаул 2012 -С. 107-110. (0,5 п.л.)

5. Узденова С.Б. Следственный аппарат Карачая и Черкесии в 19171943 гг. // Познание стран мира: история, культура, достижения: сборник материалов 1 Международной научно-практической конференции. - Новосибирск, 2012. - С. 45^47. (0,3 п.л.)

6. Узденова С.Б. Развитие деятельности органов госбезопасности Верхней Кубани (1920-е гг.) // Наука XXI века: вопросы, гипотезы, ответы. -Таганрог, 2013. -№ 1. - С. 22-25. (0,2 п.л.)

В печать 07.05.2014. Формат 60x84 1/16. Печать трафаретная. Бумага офсетная. 1.39 усл.п.л. 1.0 уч.-изд.л.

Тираж 100 экз. Заказ № / ^

Полиграфический участок ИПЦ КБГУ 360004, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173.

Текст диссертации на тему "Учреждения юстиции и правоохранительные органы Карачая в 1917-1943 гг."

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ

ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

КАРАЧАЕВО-ЧЕРКЕССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИМЕНИ У.Д. АЛИЕВА

Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук

На правах рукописи

УЗДЕНОВА СУ САНА БОРИСОВНА

УЧРЕЖДЕНИЯ ЮСТИЦИИ И ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫЕ ОРГАНЫ КАРАЧАЯ В 1917-1943 гг.

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Научный руководитель:

доктор исторических наук, профессор Р.М. Бегеулов

Карачаевск - 2014

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ.........................................................................................3

ГЛАВА 1. СТАНОВЛЕНИЕ РЕГИОНАЛЬНЫХ СТРУКТУР ОРГАНОВ ЮСТИЦИИ И ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ В ПОСТИМПЕРСКИЙ ПЕРИОД............................................................................................12

1.1. Местные органы судопроизводства и правопорядка после свержения монархии и в период Гражданской войны..................................................12

1.2. Создание региональной системы советской юстиции...............................30

1.2.1. Система юстиции в исполнительной власти.................................30

1.2.2.Судебные органы..........................................................................34

1.2.3. Прокуратура................................................................................49

1.2.4.Следственный аппарат...................................................................56

1.3. Формирование структур внутренних дел..............................................62

ГЛАВА 2. ПОЛИТИЧЕСКИЙ СЫСК В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОРГАНОВ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ................................................77

2.1. Становление региональных спецслужб....................................................77

2.2. Силовые структуры в борьбе с оппозицией.....................................................96

2.3. Репрессивная роль структур госбезопасности.......................................113

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.......................................................................................134

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ....................................................................167

ИСТОЧНИКИ И БИБЛИОГРАФИЯ.......................................................170

ВВЕДЕНИЕ

Российская история новейшего времени по степени насыщенности событиями и явлениями, по глубине социальных и политических потрясений, по многим другим историографическим параметрам, как представляется, не имеет аналогов ни на одном отрезке многовековой отечественной истории. Поэтому не вызывает особого удивления то, что в общей массе исследовательских работ данный этап исторического развития имеет не меньше (если не больше) удельного веса, чем все предшествующие эпохи истории России, вместе взятые.

В особенности объектом пристального исследовательского внимания историков не только России, но многих зарубежных стран на протяжении многих десятилетий, является ленинско-сталинский период советской истории. Во многом это объяснимо тем, что указанный период показал образцы политических, управленческих решений стратегического и тактического плана в условиях ускоренного распада огромного государства (1917/18 г.) и его воссоздания, такого же ускоренного, буквально через несколько лет (1922 г.).

Применяя современную терминологию, можно говорить об одной из исторических форм политического менеджмента трансконтинентального масштаба, о довольно успешном — на определенном периоде - типе антикризисного управления крупнейшей, в пространственном плане, страной мира. Отсюда, кстати, ставшие популярными в исторической публицистике последних лет определения И.В.Сталина, некоторых его соратников (в их числе - даже Л.П. Берия) в качестве «лучших менеджеров XX века». В то же время зачастую обходится стороной вопрос о соотношении тех управленческих механизмов, которые использовались большевистскими вождями, с тем инструментарием власти, который для нашей страны был характерен задолго до утверждения советского строя. Иными словами, мало освещенным остаётся вопрос о степени традиционности форм, методов и способов политической культуры советской России. В случае, если признать ле-нинско-сталинские способы преодоления кризиса сугубо российскими, т.е. тради-

ционными, то возникает вопрос об инновационных заслугах лидеров большевистского режима.

С данной темой связан вопрос о содержании инструментария власти, в нашем случае - о силовой её составляющей, пожалуй, ключевом компоненте любой авторитарной и, тем более, тоталитарной системы.

Актуальность рассматриваемой проблемы обусловлена некоторыми, весьма значимыми факторами. В первую очередь мы исходим из необходимости практического учета опыта государственного строительства на Юге России, который имеет более чем двухвековую историю (с конца ХУШв.). Вряд ли будет большой ошибкой полагать, что чем ближе к нам такой опыт по времени, тем он актуальней. В нашем случае речь идет об использовании наработок первой половины XX века по современному политико-правовому обустройству Северного Кавказа. О необходимости инноваций в таком обустройстве свидетельствует сам факт создания в 2010 году Северо-Кавказского федерального округа, который отражает многосложность проблем этой части нашей страны. Если конкретизировать актуальную направленность работы, то речь идет о роли, значении силовых (в широком смысле - органов юстиции, внутренних дел и безопасности, вооруженных сил) в процессе государственного строительства на Северном Кавказе.

Сегодня мы видим, что северокавказские республики по-прежнему сохраняют ярко выраженную специфику, составляя в Российской Федерации наиболее подвижную часть в тектонике политических и социальных процессов. Логично полагать, что в 1920-1930-е гг. общероссийские и региональные власти учитывали специфику мусульманского Юга, особенности культурного и ментального уклада горского населения, корректировали правоприменительную практику в еще большей степени.

Ввиду этого можно выразить уверенность, что опыт политико-правового обустройства Северного Кавказа первой половины XX века в той или иной степени востребован нынешними реалиями.

Основной научной целью нашего исследования выступает всестороннее изучение (на примере рассматриваемого региона) зарождения и становления постимперской региональной системы юстиции на Юге России.

Обозначенная цель может быть достигнута, как представляется, при решении определенных задач, из числа которых нам предстоит:

- рассмотреть место, значение и роль сферы правовой регуляции в развитии Юга страны;

- выявить совокупность основных факторов, детерминирующих эволюцию правового строя, а также направленность такой эволюции (правового генезиса);

- осветить содержание и тренд политико-правовых процессов северокавказских регионов в изучаемый период; ход формирования регионального уровня отрасли советской юстиции и правоохранительной системы;

- проанализировать особенности правового уклада в регионах на этапе становления советской правовой культуры;

- показать характер функционирования правоприменительных структур в существовавшей тогда политической системе страны (в условиях приоритета идеологии в правовом строительстве, доминирования партийного чиновничества над юридическими органами и т.п.).

Перечисленные задачи, в общем-то, определяют объект исследования в лице региональной системы органов юстиции, внутренних дел и государственной безопасности рассматриваемого периода.

Предметом изучения выступает весь процесс генезиса указанной системы, включая переход от буржуазно-демократического политико-правового строя к советскому, становление последнего, его характерные черты и особенности

Географические рамки диссертации охватывают территорию Верхней Кубани, которая, согласно современной историографии, включает в себя бассейн верховий этой реки и её верхних притоков - рек Джегута, Кардоник, Большой и Малый Зеленчук, Уруп, Большая и Малая Лаба. В административном плане это территория современной Карачаево-Черкесской республики, прилегающих к ней

части районов Ставропольского и Краснодарского краев, которые до 1920 г. составляли территорию Баталпашинского отдела.

Хронологические рамки исследования ограничены 25-летним периодом от момента свержения монархии (1917 г.) до освобождения территории Верхней Кубани от немецко-фашистских оккупантов и восстановления органов юстиции, внутренних дел и госбезопасности (1943). Верхняя дата выбрана нами в связи с тем, что в конце 1943 г. наступает качественно новый этап истории данного региона (упразднение Карачаевской АО, депортация карачаевского населения, раздел территории Верхней Кубани между Грузинской ССР и РСФСР, а внутри РСФСР - между Ставропольским и Краснодарским краями).

Методологическую основу представленной диссертационной работы составляют общенаучные методы - анализ и синтез, систематизация и обобщение исследуемого материала; системность в подходе к предмету изучения; обозначение параметров статики (структура) и динамики (генезиса) явления. В работе используются и специальные методы - учет фактора исторических закономерностей и детерминирующей основы (экономические, политические, социальные, культурные, природные причины и условия) явления, процесса, события; сравнительно-сопоставительные, типологические, функциональные (исходит из установки «функция порождает явление») и хронологические (синхронные и диахронные способы изложения исследуемого материала).

Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые:

- в комплексном плане исследуется история всех основных органов юстиции Карачаево-Черкесии в 1917-1943 гг., включая суды, прокуратуру, структуры внутренних дел и госбезопасности и др.;

- освещается организующая роль региональных политических (партийных) органов Верхней Кубани по созданию и функционированию советских органов госбезопасности, внутренних дел и суда;

- прослеживается ход борьбы посредством силовых структур с региональной политической оппозицией в межвоенный период советской истории Карачаево-Черкесии;

- специально рассматривается репрессивная деятельность правоохранительных органов.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что в ней даётся исследовательский образец современной комплексной разработки одной из тем политической истории (в данном случае - истории силовых структур регионального уровня) с акцентированием внимания на узловых задачах исторического исследования.

Практическая значимость работы заключается в том, что она восполняет исследовательскую лакуну в освещении раннего этапа новейшей истории рассматриваемого региона. Поэтому она может использоваться в написании сводных работ по истории не только Карачаево-Черкесии, но и Юга России - в региональном аспекте, а также в написании работ по истории органов правопорядка и юстиции страны - в аспекте отраслевом. Некоторые положения исследования могут быть отражены в процессе подготовки учебных пособий по истории края, справочных, в т.ч. и энциклопедических работ. Кроме того, содержание диссертации может привлечь научный интерес у специалистов смежных научных дисциплин - у исследователей истории государства и права, обществоведения, политологии и др.

Степень научной разработанности проблемы. История органов внутренних дел и ЧК, а также суда и юстиции Карачаево-Черкесии не являлась в 1950-1970-е гг. предметом написания каких-либо отдельных работ. Отдельные аспекты истории их формирования освещались в работах, связанных с освещением советского периода истории Верхней Кубани рассматриваемого времени. Это, в первую очередь, второй том коллективной монографии «Очерки истории Карачаево-Черкесии» (1972), а также дважды издававшаяся монография К.Т. Лайпанова «Октябрь в Карачаево-Черкесии».

В 1970-е гг. издавались работы, посвященные истории органов внутренних дел Кубани1, которые помогают ориентироваться в процессах и событиях изучаемой поры. Но, с другой стороны, в них большей частью освещены органы правопорядка на территории Краснодарского края и Адыгеей, т.е. Средней и Нижней Кубани.

В 1980-е гг. издаётся и переиздается единственная по сей день книга, посвященная истории становления структур госбезопасности на Ставрополье и в Верхней Кубани. Её авторы А.Попутько и Ю.Христинин, опираясь на доступные им архивные материалы, пытаются воссоздать события 1920- нач. 1940-х гг., приводят доселе неизвестные исторические данные, а также сведения о деятельности организаторов чекистских органов . Основные недостатки работы для использования в историческом исследовании - элементы художественного вымысла, публицистический ее характер (соответственно, отсутствие ссылочного аппарата и т.п.), некритичный подход к используемым источникам, крайне идеологическая заостренность с позиций классовой борьбы. Работа существенно проигрывает на фоне сугубо научных исследований и публикаций по истории органов госбезопасности других регионов Северного Кавказа .

Из работ того же времени можно обратить внимание на диссертационную работу Г.А. Чекалова, посвященную деятельности политического руководства по созданию и управлению органами советской милиции на Юге России, включая и Кубань, в первые постреволюционные годы4.

С 1990-х гг. издаётся (в т.ч. и в регионах) немало свободных от идеологических стереотипов работ, посвященных истории органов внутренних дел госбезопасности (Ф.Х. Ахмадеев, H.A. Катаев, А.Г. Хабибулин, Р.С Мулукаев, H.H. Кар-ташов, М.М. Ильинский, В.Некрасов и др.), прокуратуры (А.Я. Сухарев), суда (В.П. Портнов, М. М. Славин, A.B. Буков, П. Соломон) нашей страны5.

Они в целом позволяют иметь представление о ходе государственного строительства в сфере органов юстиции, внутренних дели госбезопасности в масштабах всей страны.

Применительно к Югу России обращают на себя внимание сборники очерков и документов по истории органов госбезопасности регионов Северного Кавказа, изданные в последние годы6.

Первая и пока единственная книга, связанная с освещением некоторых страниц истории органов внутренних дел - «Часовые правопорядка. О милиции Карачаево-Черкесии» (1997) принадлежит ветерану этих структур Г.В.Маркову

(1997). Но их жанр, определенный автором как «документально-художественные рассказы», делает использование работы в строго историографических целях весьма ограниченным.

Тему функционирования досоветских аульных судов в Кубанской области освещают в своих публикациях П.И. Магаяева, М.Н.Урусова7 и др.

Издаются работы, посвященные истории других несоветских органов, выполнявших правоприменительные (включая и правоохранительные) функции. Например, статус аульных старшин - института, который функционировал в Верхней Кубани до весны 1917 года и в 1918-1920 гг. включительно, специально

о

освещается в статье Ш.М. Батчаева (2008 г.) . Правда, автор обходит интересующий нас вопрос о судебных и полицейских функциях данного должностного лица.

Следует отметь, что основную часть современных работ, посвященных изучению тех или иных проблем, смежных с нашим исследованием, составляют диссертационные разработки. Так, в кандидатской диссертации В.В. Нечепуренко (2003 г.), посвященной истории милиции Кубани в 1920-е гг.9, затронуты отдельные вопросы общего характера по интересующей нас теме, однако, из поля внимания диссертанта выпадает Верхняя Кубань, а внимание сосредотачивается на Краснодарском крае и Адыгее. Вместе с тем, следует учесть немаловажный вывод исследователя о том, что для службы в милиции и отрядах милиционного типа в указанные годы властями использовалась в основном принудительная мобилизация населения.

Определенную роль в освещении одной из тем, поднятых в нашей работе, играет кандидатская диссертация А.С.Минасова (2002 г.), которая посвящена истории милиции и уголовного розыска Карачаево-Черкесии времен «военного коммунизма» и НЭПа10. Автор, используя данные местных архивов, старается проследить начальные годы генезиса органов милиции, делает сравнительно выверенные и аргументированные выводы.

Территория Верхней Кубани была частично затронута в ряде недавних работ С.А.Федорова, который затрагивает проблемы формирования и трансформации органов внутренних дел Северного Кавказа в годы гражданской войны (1917-

1920 гг.) и нэпа. В них освещены вопросы борьбы с уголовной преступностью и обеспечения общественного порядка, изменения криминогенной ситуации в нэповских условиях, темы революционного правосознания и другие аспекты11. В то же время, поскольку данные публикации осуществлялись в рамках реализации задач диссертации на ученую степень кандидата юридических наук, в них, естественно, не ставились ориентиры собственно исторического исследования.

Источниковую базу работы составляет совокупность материалов (как изданных, так и неопубликованных), которые отражают ход исторического процесса генезиса (зарождения и становления) качественно новой системы органов юстиции, внутренних дел и госбезопасности в Верхней Кубани. Данные материалы можно условно сгруппировать в пять частей.

Первая - нормативные акты органов государственной власти, регул