Устойчивые личностные смыслы в аспекте межкультурной коммуникации

Зарезина, Светлана Николаевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Устойчивые личностные смыслы в аспекте межкультурной коммуникации

Год: 2004
Автор научной работы: Зарезина, Светлана Николаевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Иркутск
Код cпециальности ВАК: 10.02.04

Диссертация по филологии на тему 'Устойчивые личностные смыслы в аспекте межкультурной коммуникации'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Устойчивые личностные смыслы в аспекте межкультурной коммуникации"

На правах рукописи

Зарезина Светлана Николаевна

УСТОЙЧИВЫЕ ЛИЧНОСТНЫЕ СМЫСЛЫ В АСПЕКТЕ МЕЖКУЛЬТУРНОЙ КОММУНИКАЦИИ (на материале статей о России в англоязычной прессе за 1991-2004 гг.)

Специальность 10.02.04 — германские языки

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Иркутск - 2004

Работа выполнена в Иркутском государственном лингвистическом университете

Научный руководитель:

доктор филологических наук,

доцент Плотникова Светлана Николаевна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Малинович Юрий Марцельевич

кандидат филологических наук, доцент Ильина Нелли Владимировна

Ведущая организация:

Кемеровский государственный университет

Защита состоится «22» сентября 2004 г. в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.071.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук в Иркутском государственном лингвистическом университете по адресу: 664025, г. Иркутск, ул. Ленина, 8.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Иркутского государственного лингвистического университета.

Автореферат разослан «17» июня 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Принцип антропоцентризма, признаваемый в настоящее время в качестве основного методологического подхода к анализу языковых фактов, постулирует всеобъемлющее присутствие человека в языке. Определенное место в современной антропологической лингвистике занимает исследование личностных смыслов.

Понятие значение (смысл) говорящего (utterer's meaning), подразумевающее включенность говорящего в денотативную ситуацию, отражающую особенности его личности, входит в лингвистический обиход, начиная с известной работы П. Грайса (Grice 1989). В отечественной лингвистике термином-конкурентом является термин личностный смысл, предложенный А.Н. Леонтьевым (Леонтьев 1977). В последнее время термин личностный смысл (personal meaning, self-meaning) стал употребляться и в зарубежных публикациях (Bond 1993; Kilmann 1994; Chodorow 1999; Seely 1999).

В работах, посвященных личностному смыслу, изучаются его общие аспекты (Сидоров 1989; Сусов 1939; Малинович 1996; Леонтьев 1999; Залев-ская 2001; Пищальникова 2001; Хахалова 2003; Barfield 1967; Chock 1986; Beaver 2002 и др.), предлагается классификация личностных смыслов в зависимости от типа текста (Шаховский 1998; Белянин 2000; Ладыгин 2000), рассматриваются личностные доминанты (Антропова 1996; Fairclough 1989), личностные и межличностные оценки (Чернейко 1996; Белова 2001; Ростоцкая 2002; Cocking 1993), анализируется значение говорящего на уровне слова (Кульгавова 1995), исследуются личностные смыслы, выражаемые разными типами языковых и коммуникативных личностей (Плотникова 2000; Рома-ненко 2000; Базылев 2001; Карасик 2002 и др.). Несмотря на все более увеличивающийся объем публикаций многие проблемы, связанные с анализом личностных смыслов, еще ждут своей постановки и решения. В рамках данной работы продолжается изучение роли пишущего при порождении массме-дийного текста с общелингвистических позиций автороцентрического подхода к тексту (Ладыгин 1997).

Целью реферируемой диссертации является анализ личностных смыслов, устойчиво передаваемых особой категорией пишущих, а именно, профессиональными журналистами — авторами статей о России в современной англоязычной прессе.

Актуальность работы обусловлена следующими причинами: 1) понятие личностного смысла все более выдвигается на одно из центральных мест в современной теории языка; онтологические характеристики личностных смыслов, их различные виды, особенности их представления в разных типах текста и дискурса изучены еще недостаточно; 2) личностные смыслы, устойчиво выявляемые в массмедийных текстах, еще не подвергались лингвистическому анализу; 3) лингвистическое описание личностных смыслов, создаваемых профессиональными журналистами, представляется важным в теоретическом отношении для дальнейшего объяснения природы коммуникации и для разработки общей теоретической модели массме

| роомаци, I СИБЛН( I с. Пете.

сиЖйгг«]

В основе нашего исследования лежит следующая гипотеза. Текст порождается с учетом как социального, так и индивидуального опыта, имеющегося у его автора, в том числе и индивидуального опыта, формируемого в условиях межкультурной коммуникации. Действующие при этом процессы тек-стообразования отражаются в структурно-семантической организации текста. Изучение личности как источника передачи смыслов в процессе межкультурной коммуникации в полной мере может быть отнесено и к пишущему-автору статьи о России в англоязычной прессе как человеку, проникающему на некоторое время в инокультурное для него российское бытие и освещающему определенные аспекты этого бытия для носителей британо-американской культуры.

В соответствии с поставленной целью и в процессе доказательства выдвинутой гипотезы в диссертации решаются следующие задачи:

1) описать сущностную природу личностного смысла и источники его возникновения;

2) определить статус личностного смысла в массмедийном дискурсе;

3) разработать типологию статей о России в англоязычной прессе с точки зрения выражения в них личностных смыслов пишущего;

4) выявить параметры устойчивости личностных смыслов с позиций теории интертекстуальности;

5) определить специфические особенности структурно-семантической организации статей о России в англоязычной прессе, обусловленные выражением в них устойчивых личностных смыслов.

В качестве объекта исследования выступают тексты статей, посвященных различным аспектам жизни в современной России, собранные на основе сплошной выборки из англоязычной прессы за 1991-2004 гг. Общий объем проанализированного материала составляет более 8000 статей.

Предметом исследования служат функционально-прагматические факторы, влияющие на использование языковых средств в целях выражения личностных смыслов пишущего как особого типа текстового содержания.

В работе используются следующие методы: методы концептуального и пропозиционального анализа, методика моделирования когнитивных сценариев (согласно подходу Р. Шенка и Р. Абельсона), интерпретативный метод, а также традиционный описательно-сопоставительный метод.

Новизна диссертации состоит в том, что в ней предлагается подход к типологии массмедийного текста с позиций смыслопорождающей активности пишущего. Впервые исследуется устойчивость личностных смыслов в мас-смедийном тексте как проявление интертекстуальности. Уточняется понятие концептосферы текста и роль личностных концептов в ее формировании. Углубляется представление о личностных пропозициях и о пропозициональной структуре текста в целом. Новым является также анализ структурно-семантических особенностей массмедийного текста, обусловленных выражением в нем-устойчивых личностных смыслов.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Личностный смысл представляет собой состояние сознания, возникающее в результате соотнесенности вербального или невербального выражения с денотативной ситуацией, сконструированной говорящим/пишущим в соответствии с его осознанными или неосознанными интенциями на основе личного мнения, веры, желания или особого личностного эмоционального состояния. Структурными единицами личностного смысла являются личностные пропозиции и концепты.

2. В массмедийном дискурсе объективными (точными) являются смыслы, порождаемые на базе прототипического когнитивного сценария, фиксирующего описываемую ситуацию с точки зрения ее наиболее значимых структурных параметров. При порождении личностных смыслов происходит отклонение или отказ от прототипического сценария и выработка личностного сценария описываемой ситуации.

3. Объективность (точность) смыслов, переданных пищущим-автором статьи о России, определяется, во-первых, как истинность и верифицируемость пропозиций в рамках конкретной, наблюдаемой одновременно многими людьми ситуации, и, во-вторых, как выбор объективного способа изложения (прямого цитирования, указания на источник получения данных и т.п.). Объективные новостные сообщения об одном и том же событии характеризуются идентичностью на уровне когнитивного сценария-репрезентации описываемой ситуации и являются фактически одинаковыми на языковом уровне с небольшими отклонениями в последовательностях пропозиций и их вербализации. Личностный смысл как тип содержания статьи о России может находиться с объективным смыслом как в отношении конъюнкции (сосуществуя и чередуясь с ним), так и в отношении дизъюнкции (заменяя его и служа ему альтернативой).

4. В статьях о России в англоязычной прессе за 1991-2004 гг. определенные личностные смыслы являются устойчивыми, а именно: они носят интертекстуальный характер. Устойчивые личностные смыслы присваиваются пишущим в виде готовых, уже существующих в коллективном сознании преконструктов. Переход личностных смыслов от пишущего к пишущему представляет собой проявление интертекстуальности в аспекте отношения «текст-текст».

5. В пропозициональном отношении устойчивые личностные смыслы кристаллизуются в общее разделяемое знание, априорно принятое и постоянно циркулирующее в дискурсивном сообществе журналистов, пишущих о России. В языковом отношении устойчивость личностных смыслов проявляется в структурно-семантической рекуррентности текстовых фрагментов (слов, высказываний, сверхфразовых единств).

6. В статьях о России в англоязычной прессе за 1991-2004 гг. выражение ус-тойчвых личностных смыслов является текстообразующим фактором. Устойчивые личностные концепты и концептуальные метафоры составляют единую интертекстуальную концептосферу, определяющую особенности порождения и структурно-языкового оформления конкретных текстов.

Интертекстуальный пространственно-временной континуум характеризуется ретроспективной направленностью, проявляющейся в использовании устойчивых мифологем и стереотипов.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что она вносит определенный вклад в разработку комплексной теории текста и дискурса с учетом фактора языковой креативности и взаимовлияния универсального и индивидуально-творческого компонентов коммуникативной компетенции. Уточняется принятое в лингвистике представление о коммуникативной личности и о системе передаваемых ею личностных смыслов. Конкретизируется ряд положений когнитивной лингвистики, теории межкультурной коммуникации, теории интертекстуальности.

Практическая значимость работы состоит в возможности применения ее основных положений в преподавании вузовских курсов по теории коммуникации, теории межкультурной коммуникации, дискурсивному анализу, когнитивной лингвистике, стилистике, интерпретации текста. Результаты и материалы исследования могут быть использованы при составлении учебных пособий по теории и практике английского языка, теории межкультурной коммуникации.

Апробация работы. Результаты исследования были представлены на заседаниях кафедры английского языка специализированной языковой подготовки (3-5 курсы) Иркутского государственного лингвистического университета (2001-2004 гг.). По теме диссертации сделаны доклада: на региональных и межвузовских конференциях молодых ученых и на научно-методологическом семинаре «Актуальные направления современной лингвистики» в Иркутском государственном лингвистическом университете (2002-2004 гг.). Результаты, полученные в процессе исследования, отражены в тезисах доклада на Региональной научной конференции «Единство системного и функционального анализа языковых единиц» (Белгород 2003 г.). Основные результаты исследования представлены в 6 публикациях общим объемом 1,7 пл.

По структуре работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, включающего в себя 238 наименований, в том числе 66 на иностранных языках, списка использованных словарей, пяти приложений. Общий объем работы составляет 236 машинописных страниц.

Во введении обосновывается выбор темы и ее актуальность, формулируются цели и задачи работы, перечисляются основные методы анализа, определяется теоретическая база диссертации и излагаются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Личностный смысл каклингвистическоеявление и его специфика в массмедийном дискурсе» описываются теоретические предпосылки изучения личностного смысла как лингвистического явления, раскрывается его специфика в массмедийном дискурсе, выявляются особенности порождения личностных смыслов с учетом фактора интерпретатора и дается типология статей о России с точки зрения выражения в них личностных смыслов.

Во второй главе «Устойчивость личностных смыслов в статьях о России в англоязычной прессе как проявление интертекстуальности» дается теоретическое обоснование устойчивого личностного смысла как одного из проявлений интертекстуальности, выявляются устойчивые личностные концепты, концептуальные метафоры, стереотипы и мифологемы, анализируется соотношение вербального и невербального способов выражения устойчивых личностных смыслов и предлагается теоретическая модель интертекста, лежащего в основе статей о России в англоязычной прессе за 1991-2004 гг.

В заключении обобщаются результаты проведенного исследования и формулируются вытекающие из него основные выводы.

Приложения содержат материал, необходимый для иллюстрации ряда теоретических положений диссертации.

Основное содержание диссертации

В современной философии познания триада объективное/субъективное/личностное рассматривается как представление знаний разных типов. Объективное знание (в другой терминологии - всеобщее, всеобще достоверное, общественное) понимается в философии как знание, полученное в результате отражения наблюдателем реального мира, то есть как знание, состоящее из истинных утверждений о мире, который существует независимо от этих утверждений. Субъективное знание трактуется философами как знание человека о своем внутреннем состоянии, совпадающее с подобным знанием о самих себе у других людей. Личностное знание определяется в философии либо как результат вовлеченности человека в его собственный, отдельный от других, воспринимаемый в полной мере им одним, личный мир, либо как результат свободного выбора, выбора искомого, из того, что и сам человек, и другие наблюдатели считают заданным безлично (Б. Рассел, Ж.П. Сартр, М. Полани, С. Прист, М. Бубер, Э. Левинас, Дж. Серль, П. Грайс и

др.).

В языкознании, начиная еще с трудов В. фон Гумбольдта, принято разделять языковое выражение на его объективную и субъективную части (дик-тум и модус в терминах Ш. Балли). В современной трактовке эти понятия определяются как объективный и субъективный смысл высказывания. Объективный смысл относится исследователями к фактологии и трактуется как предметное содержание высказывания, как сообщение о некотором факте, полученное в результате «соприкосновения субъекта познания с объективным миром» (Колшанский 1974: 142). Субъективный смысл определяется как самовыражение субъекта в акте высказывания, проявляющееся в виде особых языковых форм - показателей субъективности высказывания. Под влиянием идей Э. Бенвениста при изучении человеческого фактора в языке все больше утверждается тенденция разграничивать субъекта высказывания как научную абстракцию, то есть как некое идеальное лицо, образующееся в самом высказывании (enonciateur), и конкретного говорящего как человека из плоти и крови, реально участвующего в речевом общении (locuteur). Таким образом, в

рамках общей антропоцентрической парадигмы в современной лингвистике, так же как и в философии, начинает рассматриваться триада объективный смысл/субъективный смысл/ личностный смысл.

Анализ существующих лингвистических теорий личностного смысла показал, что это явление трактуется и определяется исследователями с разных позиций. В теории П. Грайса под смыслом говорящего понимается некий другой смысл того или иного языкового или неязыкового выражения, отличающийся от его конвенционального смысла и присваиваемый ему конкретным человеком. В когнитивной теории конструктивизма (АН. Баранов, ДА Леонтьев, М.Л. Макаров, П. Бергер, Т. Лукман, Д. Канеман, А. Тверский, Дж. Серль, Э. Акерман и др.) выделяются три основных понимания личностного смысла. Во-первых, личностные смыслы определяются как пропозиции, сконструированные конкретным говорящим/пишущим на основе произведенной им реконструкции уже имевших место реальных событий. Во-вторых, личностные смыслы определяются как пропозиции, описывающие «небытие», то есть особые личные миры, созданные в результате творчества, веры или эмоционально-волевого усилия их авторов. В-третьих, высказывается радикальная точка зрения о том, что все познанное конкретным человеком является личностным, постоянно растущим в нем живым знанием.

Учеными установлено, что личностные смыслы являются важной частью содержания текста. Однако, если бытовое общение и художественная литература традиционно рассматриваются как сферы реализации личностных смыслов, то массмедийный текст начал анализироваться в этом ракурсе сравнительно недавно. Это связано с самой природой массмедийного дискурса, в котором главное значение придается передаче объективных смыслов.

На отделениях журналистики процесс обучения во многом направлен на выработку умения точного наблюдения и объективной фиксации реальности. Как отмечает Дж. Уиллис, у журналистов существует даже формула объективности (There seems to be a basic formula for objectivity). Согласно этой формуле объективность заключается в том, чтобы избегать личной вовлеченности в происходящее (avoid becoming involved in the event), не вступать в дружеские отношения с участниками событий (form no prejudicial friendships with actors in the event), избегать предвзятости, оставляя свои собственные пристрастия за «сценой» (leave your own biases at the foot of the stage) и считать себя беспристрастным наблюдателем - посланцем огромного числа людей, которые не могут лично посетить «спектакль» (consider yourself the impartial observer for the vast public who cannot personally attend the drama) (Willis 1991:7).

Как признают и сами журналисты, и редакторы, несмотря на существующие в журналистике нормы принцип объективности постоянно нарушается. Согласно исследованию Дж. Боуэра, журналисты часто представляют читателям искаженное видение действительности (a distorted view of reality). Это обусловлено, во-первых, их собственными предрассудками, во-вторых, практикой секретности и лжи, которой придерживаются многие лица - источники

новой информации, и в-третьих, ориентированностью журналистов на своих читателей, стремлением угодить им, предоставив нужную трактовку событий (Воуег1981:24).

В лингвистике объективность новостей и ее отсутствие впервые были подвергнуты описанию в работах Т.А. ван Дейка. Согласно его определению, объективность (точность) новостей заключается в их адекватной соотнесенности с когнитивными сценариями (scriptal knowledge), лежащими в основе действительной ситуации. Когнитивный сценарий того текста, которому «предстоит быть написанным», должен быть принят всеми наблюдателями как их общий сценарий данной ситуации, и только в этом случае переданную информацию можно считать точной (Дейк 1989: 249-250).

Отклонение от объективной формы подачи новостей рассматривается рядом ученых как предубеждение, предвзятость, «отсутствие объективности» (Водак 1997; Почепцов 2001; Cohen 1977; Gerbner 1977; Fairclough 1989; Stan-yer 2001 и др.). Мы принимаем точку зрения Д.А. Леонтьева, предложившего трактовать эти явления в лингвистических терминах как выражение личностных смыслов (Леонтьев 1999:171-181).

Нами была выработана типология статей о России в англоязычной прессе с точки зрения выражения в них личностных смыслов. Были выявлены: 1) статьи, в которых отсутствуют личностные смыслы; 2) статьи, соединяющие в себе объективные и личностные смыслы; 3) статьи, которые содержат в себе, в основном, личностные смыслы.

Примером, иллюстрирующим передачу объективных смыслов, может служить статья "Putin brings the world to St. Petersburg to push links with the west: Some 45 heads of state will attend a series of summits in Russia's most westernised city this week" (Financial Times, May 31,2003).

В данной статье уже в заголовке вводятся денотаты, наиболее значимые для описываемой ситуации (Putin, the world, St. Petersburg). Эти денотаты являются опорными элементами для развертывания дискурса, определяя три его основные темы - о Санкт-Петербурге, об иностранных гостях и о президенте Путине. Пишущий не вносит изменений в коллективно наблюдаемую картину мира. В качестве ее основных параметров описываются наиболее посещаемые в дни торжеств объекты (Hermitage Museum, Russia's State Museum, Konstan-tinovsky Palace, concerts, water and fireworks). Перечисляются значимые для торжеств действия горожан и политиков. Предикции о будущих событиях также облекаются в объективную форму. Пишущий не высказывает собственных предположений, а приводит мнения экспертов, используя для этого соответствующие конструкции (Diplomats are likely to still be arguing over the contents of a joint declaration until it begins on Saturday morning; Mr. Bush is expected to focus on the fight against terrorism; Russia is believed to be willing to permit a short statement on its conflict-torn republic of Chechnya; More open to question is the political succession in St. Petersburg itself)- Прямые утверждения о будущих событиях производятся только в тех случаях, когда о них допод-

линно известно (The discussion will continue as they fly on to Evian for a full meeting of the G8 on Sunday).

В данном случае пишущий действует в рамках институционального ролевого сценария "Journalist" в полном соответствии с его прототипической структурой. Как действующее лицо пишущий имеет цель описать определенную ситуацию (торжества в Санкт-Петербурге) на основе прямого наблюдения. Для выполнения этой цели предпринимается цепочка действий, являющихся конкретными воплощениями прототипических действий журналиста -приезд на место событий и сбор данных. Последним действием в исполнении ролевого сценария является написание статьи, основанной на прототипиче-ском сценарии-репрезентации описываемой ситуации, содержащем в себе пропозициональный дайджест, в кратком виде суммирующий ее основное содержание: <Благодаря торжествам жители Санкт-Петербурга весело проводят время>; <Президент Путин ведет переговоры с лидерами мировых держав>; <Проведенные в Санкт-Петербурге торжества внесут свой вклад в победу Путина на следующих президентских выборах>.

Переданные смыслы являются объективными, поскольку они верифицируются как истичные на основе прямого наблюдения за разворачивающимися на глазах у всех, происходящими «здесь» и «сейчас» событиями. Именно этот пропозициональный дайджест служит сценарием ряда однотипных новостных сообщений о торжествах в Санкт-Петербурге в разных средствах массовой информации, имеющихся в нашем корпусе примеров.

Статья "The secret policeman's ball; Russia (Russia puts on its best for world leaders)" (Economist, May 31, 2003) посвящена описанию той же самой ситуации и тем же трем темам, что и предыдущая. Однако в отличие от предыдущей, содержание этой статьи соединяет в себе как объективные, так и личностные смыслы. Пишущий прибегает к некоторым трансформациям картины мира (их обозначения приводятся в терминах А.Н. Баранова 2001: 219220). Он трансформирует ее пространственные параметры, преувеличивая или преуменьшая значимость некоторых объектов. Так, огороды в окрестностях Константиновского дворца, конечно >хе, не являются слотом сценария «Санкт-Петербург в дни празднования 300-летия», и их упоминание в тексте представляет собой аннулирующее преобразование реального положения вещей. Сообщение о том, что эти огороды были удалены силовыми методами, воспринимается как личностно-смысловое искажение имевших место действий, а именно, их фингирующее преобразование (Unsightly birthmarks, such as the vegetable patches of people living in sight of the Konstantinovsky palace where the leaders will gather, have been forcibly removed). Индефинитизирующим преобразованием является сообщение о том, что власти призывали жителей Санкт-Петербурга уезжать из города на время юбилейных торжеств. Оно сопровождается модальным преобразованием, заключающимся в выражении гипотетической пропозиции о том, что отъезд горожан был нужен для устранения их «запаха» (Even body odour will be banished: the authorities have encouraged locals to leave the city for the weekend). Эти личностные смыслы под-

даются верификации на основе всеобще достоверного знания. Как известно из многочисленных других источников, власти Санкт-Петербурга удалили из города на время торжеств людей без определенного места жительства. Становится очевидным, что автор произвел осознанную трансформацию генерализации, заменив конкретных участников на их более обобщенный образ. В структурном плане личностные смыслы соперничают с объективными с самого начала статьи. Заголовок представляет собой метафору, в которой торжества в Санкт-Петербурге сравниваются с балом, организованным сотрудником спецслужбы, а Россия персонифицируется как женщина, надевшая в дни торжеств свою лучшую одежду ради лидеров мировых держав. Эта метафора развертывается в тексте статьи. Россия концептуализируется как девица, впервые выехавшая в высший свет (Like a flustered society debutante putting on every single piece of jewellery she can find; Adolescent Russia has been putting on a growth spurt; Russia may risk being the eternal debutante: chattering prettily to all her suitors, but never getting very far with any of them; Celebrating its 300th anniversary, the city will glisten with fresh paint and new gold leaf (though the bright facades, like most ball dresses, conceal flimsy supports and hasty fixes); And, as at any coming-out party, young Lady Russia's conversations will be charming but inconsequential). Данный образ, уже сам по себе относящийся к прошлому и напоминающий о феодальных обычаях, сопровождается дальнейшей трансформацией временных параметров. Автором представлены как сосуществующие два времени - прошлое, в которое он помещает Россию, и настоящее, в котором находятся лидеры мировых держав. Личностно-пристрастное искажение времени влечет за собой переименование президента Путина в царя (Tsar Vlad, again). Основной причиной празднования 300-летия Санкт-Петербурга автор считает намерение Путина произвести впечатление на западных лидеров (Russia has a chance to show off its president's mixed achievements).

Ролевой сценарий "Journalist" в данном случае содержит отклонения от прототипа. Наряду с типичными журналистскими действиями и целями (приездом на место событий, наблюдением, сбором данных) в сценарий включена цель реконструкции наблюдаемой ситуации. По сравнению с предыдущим примером почти все слоты сценария-репрезентации подвергнуты трансформациям. Так, в слот, содержащий данные о месте действия, наряду со значимыми объектами (Konstantinovsky Palace) включены объекты второстепенные по значимости для описания юбилейных торжеств (vegetable patches). Хотя состав действующих лиц остается тем же, что и в сценарии предыдущей статьи, им приписываются другие цели и, соответственно, другие цепочки действий, ведущие к этим целям. Пропозициональный дайджест сводится к двум пропозициям, первая из которых передает главный личностный смысл, а вторая - главный объективный смысл статьи: <Россияне организовали торжества в Санкт-Петербурге как показное мероприятие с целью обмануть Запад, заставив его поверить в несуществующие российские достижения:»; <Во время торжеств в Санкт-Петербурге западные лидеры проведут переговоры с президентом Путиным>. Таким образом, в дан-

ной статье личностный смысл находится с объективным смыслом в отношении конъюнкции.

Нами были реконструированы и обобщены устойчивые личностные концепты, лежащие в основе номинативной деятельности пишущих. Концепт определяется нами как личностный в том случае, если он является производным от личностного концепта "I", актуализирующего включенность пишущего в описываемую денотативную ситуацию и ментальное конструирование им этой ситуации. Специфика личностных концептов доказывается на основе их отграничения от объективно заданных концептов. Так, в предыдущем примере концепт "Deception" не является объективно заданным, поскольку он не выводится из структуры описываемой денотативной ситуации. Для актуализации этого концепта журналист особым образом подбирает и трансформирует факты (конструирует реальность), а также прибегает к метафорическому образу обманывающей женщины, создающему эффект убеждения при отсутствии для этого рациональных оснований.

В диссертации установлено, что особенность интертекстуальной кон-цептосферы статей о России заключается в ее устойчивой направленности на негативно-ценностные личностные концепты "Disorder", "Inefficacy", "Tragedy", "Deception". Каждый из этих концептов является доминантой целого домена близких к нему по содержанию концептов (например, домен "Disorder" включает в себя концепты "Chaos", "Ruin", "Untidiness" и т.п.). Устойчивые личностные концепты вербализуются группами лексических единиц, дублирующих, уточняющих и расширяющих личностное концептуальное содержание в конкретных текстах. Зачастую эти концепты вводятся уже в заголовке, благодаря чему они становятся отправной точкой порождения и структурно-языкового оформления текста. Ср.:

"Disorder": The chaos at the door (Economist, Apr. 1, 2000); Russia's fall (Guardian, Aug. 22, 2000); Struggling with imperial debris (Time, Jul. 25, 1994); Confusion in Russia (Economist, May, 15, 1999); Russia's looking into the abyss (Time, Jan. 20, 1992); Nuclear disarray (Time, May 19,1997); Life among the ruins (Time, Mar. 3, 1997); The ruin of Russia (Guardian, Apr. 9, 2003); Democracy 'in a whirl (Time, Dec. 18, 1995); Collapse in Russia (Economist, Aug. 29, 1998), etc.

"Inefficacy": Russia's awful banks (Economist, Sep. 30, 2000); Russian un-reformable banks (Economist, Aug. 21, 1999); Russia's lopsided politics (New York Times, Feb. 12, 2004); Using and abusing the law in Putin's Russia (Observer, Nov. 17, 2000); Russia, financial outcast (Economist, Feb. 6, 1999); Unre-formable reform (Time, Mar. 7, 1998); Russia's awful productivity (Economist, Oct. 23,1999); Bursting the bubble of Russia's economy (Russian Journal, Feb. 5, 2003); Russia's unpayable debts (Economist, Nov. 7, 1998); Ruble or Rubble? (Time, Oct. 24, 1994); Doing business with Russia can be risky ... and dangerous (Australian Banking & Finance, Aug. 31, 1999); Russian companies' awful governance (Economist, Feb. 24,2001); Another botched reform in Russia (Economist, Aug. 22,1998), etc.

"Tragedy": Dearth of a nation (Guardian, Aug. 18, 1999); Back into the inferno (Time, Oct. 11, 1999); The tortured land (Time, Sep. 4, 1995); Desperate Russia (Economist, Sep. 19, 1998); Russian woes predicted (Economist, Jan. 27, 2001); Russia in limbo (Guardian, Aug. 30, 2000); Death trap (Time, Dec. 26,1 1994); The tragedy of Russia's reforms (Economist, Mar. 17, 2001); A Russian's! lament (Time, Sep. 21,1998), etc.

"Deception": Russia's false promise (Financial Times, Oct. 23, 2001); False calm (Economist, Nov. 6, 2003); Suddenly cosier with the West (Economist, Oct. 4, 2001); All that glitters ... (The real Russian economy: the numbers show steady rise in prosperity, but don't believe the hype) (Newsweek, May 13, 2002); A funny sort of democracy (New Statesman, Nov. 17, 2003); A political farce in Russia (International Herald Tribune, Feb. 12, 2004); Russian election is veering into farce (Australian, Mar. 10,2004), etc.

Следует подчеркнуть, что мы не хотим сказать, что реальное положение вещей в России концептуализируется пишущими полностью в искаженном виде (как и в любой другой стране, в России есть и беспорядок, и неэффективность, и трагические явления, и обманывающие люди). Однако, введение этих негативно-ценностных концептов уже в заголовке сразу же элиминирует соответствующие позитивно-ценностные концепты и ведет к заранее заданной личностно-пристрастной односторонней оценке описываемых событий.

Обнаружено, что пишущие устойчиво актуализируют указанные концепты в своих статьях. При этом происходит игнорирование конкретной денотативной ситуации и ее замена «смысловой реальностью» (термин ДА Леонтьева 1999) — конструктом, представляющим собой набор высказываний, которые должны приниматься на веру. Например: Corruption is blatant, crime endemic; Obeying the rules fully is all but impossible, instead the public ignore them, cheat all the same and bribe; Russia is dismally poor; Russians are badly fed, badly dressed, badly housed, badly treated (Economist, Apr. 1,2000). Данные высказывания насыщены пресуппозициями истинности и существования описываемых явлений. Однако отсутствие в них каких-либо конкретных пространственно-временных маркеров свидетельствует о том, что они соотносятся с неоправданно обобщенной ситуацией. Такие личностные смыслы вступают с' объективными смыслами в отношение дизъюнкции, заменяя их и служа им альтернативой.

Негативно-ценностная смысловая доминанта, корпоративно принимаемая пишущими, закрепляется в следующих концептуальных метафорах, устойчиво функционирующих в текстах статей о России: RUSSIA IS AN UNUDY HOUSE, RUSSIA IS A BROKEN VEHICLE, RUSSIA IS A SICK PERSON, RUSSIA IS A FLIRT, RUSSIA IS A BEAR Данные метафоры восходят к вышеназванным концептам и выполняют скорее характеризующую и оценочную функции, нежели информативную; их употребление обусловлено личным выбором пишущего. В процессе метафорического осмысления России пишущий не столько открывает сходства между областью цели и областью источника, сколько создает его. Соединение образа одного объекта действительности (медведя, пси-

хически или физически больного человека, места, находящегося в запущенном состоянии) с другим объектом (Россией в целом) сужает видение пишущего, делает его односторонним. Так, медведь, представленный в статьях как типичный образ России, обладает в основном опасными для Запада характеристиками - силой и агрессивностью: Will the Russian bear roar again? (Financial Times, Dec. 2, 2000); As its role becomes global, NATO must not lose its original purpose: to contain the Russian bear (New York Times, Feb. 9, 2004); Russian bear moves to strengthen grip on Gazprom (Power Economics, Jun., 2001). От российского медведя исходит постоянная опасность, поэтому нужно не выпускать его из поля зрения: Keeping an eye on the Russian bear (International Herald Tribune, Feb. 10, 2004); уметь с ним ладить, хотя это не просто: How to handle the Russian bear (Management Today, Sep., 1995); Doing business with the bear (Management Today, Jul., 1992); Feeding the hungry Russian bear is challenge for the brave (Grocer, Nov. 25,1995). Авторы с тревогой и опасением говорят о появлении российского медведя: What happens if the big bear awakes? (Time, Mar. 14, 1994); In Europe, could the bear be back? (Time, Oct, 18, 1993); The Russian bear will be back (Observer, Nov. 14, 1999). Медведь в статьях о [России представлен злым и жестоким; с этим зверем необходимо бороться: I Fighting the Russian bear (Middle East Economic Digest, Jan. 4, 2002); Enough bear stroking (Time, Jan. 31,1994); How the British company was caught in a Russian bear hug (Financial Times, Aug. 8, 2002); Why the dragon will outrun the bear? (New Statesman, Dec. 1, 2003). При концептуализации России в образе медведя дается метафорическая интерпретация действий и повадок, характерных для медведя, или действий, выполненных в грубой медвежьей манере: The wounded bear (... the bear feels hurt... and the bear cubs) (Economist, Jul. 12, 1997); The bear's footprint (Guardian, Mar. 8, 2003); From the mutual disappointments of their early bear-hugging "strategic partnership"... (Economist, Sep. 1, 2001); Bearish on debt (Economist, Feb. 6, 1999). Наблюдается также перенос качеств и действий медведя на россиян, например, на действующего президента России В. Путина, который «оскаливает зубы»: Russia's president bares his teeth (Economist, Jul. 15, 2000), первого президента Б. Ельцина, который по-медвежьи обнимает всех вокруг: Bear hugs all around (Time, Jan. 24, 1994). Российский национальный характер объясняется на основе аналогии с поведением медведя, на долгие зимние месяцы впадающего в спячку: The influence of climate was especially severe on the Russian peasant, who was forced virtually to hibernate for long periods and then struggle frantically to till, sow and harvest in the little time left (Management Today, Sep., 1995). Развитие России концептуализируется как попытка президента Путина заставить сопротивляющегося медведя войти в 21 век: Vladimir Putin, who has picked up Russia by the scruff of its neck and dragged it kicking and screaming into the 21st century (Financial Times, Apr. 3, 2002). По глубокому наблюдению Н.Д. Арутюновой, «метафора - это приговор без судебного разбирательства, вывод без мотивировки» (Арутюнова 1990: 28). Именно такой приговор, на наш взгляд, и выносится пишущими, когда они следуют априорно принятым личностным

концептам и концептуальным метафорам, консолидируя их в систему и придавая им способность представлять частью целое.

Стереотипизация трактуется в диссертации как когнитивная деятельность, направленная на создание устойчивых личностных смыслов. При обращении пишущих к готовым, закрепленным в коллективном сознании стереотипам конкретному человеку приписываются свойства, входящие в структуру соответствующего стереотипа. Стереотип россиянина, выявляемый в статьях о России, включает в себя следующий набор качеств: терпеливость, пессимизм, агрессивность, подозрительность, лень, доверчивость, склонность к чрезмерному употреблению алкоголя. В лингвистическом отношении сте-реотипизация основана на особой номинативной деятельности пишущего. При создании стереотипа наблюдается «подмена» денотата, когда конкретный денотат заменяется абстрактным, конструируемым пишущим. Это происходит при помощи «потери» имен собственных и замены их на такие обобщающие номинации, как Russians, Russian girls, Russian men, Russian businessmen, they, one и т.п. Устойчивый набор признаков, входящих в стереотип россиянина, актуализируется при помощи использования одних и тех же семантически ключевых слов разными пишущими. В качестве таких слов выступают, к примеру, русские имена, напоминающие о царе Иване Грозном г (Ivan the Terrible) и образах Ивана (Емели)-Дурака из русских народных сказок. Ср.: Ivan the talkative (Economist, Jan. 13, 2000); Boris the Great, or the Terrible? (Economist, Oct. 5, 1991); Ivan the invisible reappears to fight Putin (Financial Times, Feb. 11, 2004); In a Russian fairy tale, a lazy peasant named Yemelya the Fool catches a pike, which vows, if let free, to grant the boy's every wish.. Yemelya agrees. Thereafter, when he says, "By the will of the pike, by my own wish," buckets fetch water by themselves, axes cut wood on command and the lucky peasant becomes czar. Today, the pike is МММ, Russia's largest investment company; Still, there are plenty of Yemelyas milling through the crowd of anxious investors outside MMM's headquarters in a shabby Moscow surburb. They carry signs that say, 'Ya Kuplyiu" - "I Will Buy" - and are amassing shares in anticipation that the magic pike will one day return (Economist, Jul. 12,1996). В процессе стереотипизации мнение пишущего о каких-то конкретных встреченных им в России людях выводится на уровень обобщения и субъективистски трактуется как прототипическое знание о россиянах в целом.

Процесс стереотипизации включает в себя также использование устойчивых мифологем, имеющих ретроспективную направленность, априорно заданную каким-либо уже существующим нарративом. В качестве устойчивых мифологем в статьях о России функционируют личностные смыслы о том, что России необходим авторитарный лидер (царь или тиран), о том, что в стране все еще сохраняется советская система с ее идеологией холодной войны, и о том, что Россия почти не движется вперед и «застыла» в прошлом - в феодализме, в сталинском режиме или во времени брежневского «застоя». В рамках мифологемы о том, что россиянам нужен царь или диктатор, нынешний президент России В. Путин описывается как таковой. В частности, он

идентифицируется с В. Лениным и И. Сталиным: Still mourning Stalin (Fifty years after Stalin's death, his legacy lives on) (Economist, Mar. 1, 2003). Пишущие акцентируют непонимание Западом личности В. Путина: Russia's mystery man (Newsweek, Jan. 17, 2000); Putin the great unknown (Economist, Jan. 8,

2000); Russia's Putin puzzle (Economist, Mar. 4, 2000). Устойчивое объяснение, даваемое западным читателям, состоит в том, что президент В. Путин похож на руководителей советского времени: Vladimir Putin, Russia's post-cold-warrior (Economist, Jan. 8,2000); Comrade Putin knows best (Newsweek, Apr. 30,

2001); Man with a mission (Time, Mar. 27, 2000); The spy who came in from the crowd (Time, Apr. 3, 2000); A stain on Mr. Clean (Newsweek, Sep. 3,2001); Warpath to power (Time, Jan. 17, 2000); Putin gets a grip (Economist, Aug. 5, 2000); Putin the troublemaker (Newsweek, Jan. 1, 2001); All Putin. All the time (Newsweek, Apr. 16, 2001); Putin's "creeping coup" (New York Times, Feb. 9, 2004). В ряде примеров В. Путин в прямой форме номинируется как царь или король: The man who would be tsar (Newsweek, Mar. 27, 2000); The spy who would be king (Guardian, Mar. 25, 2000); Vlad the bloody: full force in Chechnya (Time, Apr. 3, 2000); Vlad the impaler (Economist, Nov. 1, 2003). Пишущие употребляют по отношению к российскому президенту такие негативно-оценочные дескрипции, как steely, tough, icy, iron, cool, ice-cold, cold, bloody, strong, coldblooded, schoolmasterish, etc. Ср.: Russia's steely president (Financial Times, Oct. 26, 2002); Leaked speech reveals Putin's iron fist; Mr. Putin will insist again that Russia needs a dictatorship of the law and will claim that this concept does not sig-inal a return to authoritarianism (Guardian, Jul. 7, 2000); He is not great and certainly not warm; Yet it is hard not to conclude that he is the cool head his country needs (Time, Nov. 14,2001); Putin is anything but gregarious, and can be as icy as he looks; His ice-cold, schoolmasterish style makes him the polar opposite of his predecessor (Newsweek, Jan. 17,2000); Look at his eyes. Blue as steel. Cold as the Siberian ice. They bore into you, but you can not penetrate them. Sometimes they're a mirror, reflecting what you want to see (Time, Apr. 3, 2000); In Russia, people may be free to speak out and to vote for a president, even though he has blood on his hands. But they live in the shadow of a deeply corrupt elite that the Sicilian mafia look like charity workers (New Statesman, Dec. 1, 2003); The Vyakhirevs have gone. A true Putinite has watered down the oligarchs (Power Economics, Jun. 2001); Putin's true colors (The people wanted a strong leader to restore order, but V. Putin may turn out to be more than they bargained for) (Newsweek, Dec. 2000- Feb. 2001); Putin puts the squeeze on a press lord (Newsweek, Jul. 3,2000); Hello, comrade. Down by law (The arrest of Mikhail Khodork-ovsky, Russia's richest man, sends markets yumbling and stokes fears that Putin is moving toward authoritarianism) (Time, Nov. 10,2003).

В содержательном плане мифологемы продлевают жизнь давно закончившихся событий, переводя их из области прошлого в область настоящего и создавая тем самым единый интертекстуальный континуум, основанный на принципе ретроспекции. Коммуникативная повторяемость стереотипов и мифологем создает эффект одного и того же постоянно пересказываемого текста

и способствует единообразному конструированию социальной реальности разными пишущими.

В диссертации также рассматриваются особенности статей о России как креолизованных текстов. В качестве единиц, передающих визуальный смысл, анализируются фотографии, коллажи и рисунки. Подтверждено, что разные изображения одного и того же денотата могут нести разные смыслы, в том числе и личностные. Установлено, что набор визуально выраженных личностных смыслов соответствует выявленному в диссертации набору вербально выраженных устойчивых личностных смыслов. Это свидетельствует об ин-тенциональном характере представления устойчивых личностных смыслов, так как не может быть случайным совпадением тот факт, что одни и те же смыслы репрезентируются одновременно пишущими, фотографами и художниками.

Наличие выделенных нами устойчивых смыслов в фокусе языкового сознания пишущих о России доказывается тем, что иногда пишущие сами признаются в существовании рассказов о России, переходящих из одной статьи в другую. В некоторых случаях пишущие выражают стремление изменить сложившуюся смысловую доминанту. Ср.:

Jones's story of success in Russia is but one of many not being widely told in the West. Rather we are barraged with horror stories about this once ominous em-! pire to the East. Regularly, we hear about the corruption and racketeers, the haphazard politics and crumbling economics, and endless tales of business incompetence that are as funny as they are sad. But it is a mistake to judge Russia hastily. Business opportunities come in many guises. And this huge nation with its minerals, industry, science and land and a hungry market of near 150 million people, could be one of the next engines of growth for the West. What we are witnessing is the opening up of the largest and richest marketplace seen in 200 years (Management Today, Jul., 1992).

В последние годы начинают появляться публикации, авторы которых пытаются дать научное объяснение общей негативной направленности описания России в западных СМИ. Политолог Н.С. Плотников в статье, посвященной «русскому жанру» в германских СМИ, указывает, что тема негативного имиджа России в Германии настолько занимает общественных деятелей этой страны, что даже на высоком правительственном уровне она была включена в повестку дня «Петербургского диалога» 2002 года в Веймаре. Его участники были единодушны в том, что только изменение пишущими типа аргументации и «перепроверка наличных языков описания» в состоянии преодолеть дискриминационный дискурс о России, независимо от того, осуществляется ли он в негативном ключе («цивилизационная недостаточность») или в компенсаторно-позитивном («зато классический балет») (Плотников 2003). Этот вывод может быть в полной мере отнесен и к нашему материалу. Проанализированный нами дискурс о России в англоязычной прессе тоже вполне можно назвать дискриминационным. Социолингвист Р. Водак объясняет негатив-, ное отношение к культурам на постсоветском пространстве в австрийских!

СМИ тем, что дихотомия «капитализм - коммунизм», уйдя из общественного устройства, продолжает жить в общественном сознании и в дискурсе (Водак 1997: 91). Мы разделяем точку зрения о том, что исторически сложившаяся предвзятость дискурса о России в западных СМИ может быть преодолена путем изменения пишущими структуры рассуждений и аргументации на основе отказа от привычных интерпретаций.

Предложенная нами классификация личностных смыслов носит относительный характер, в том плане что выявленные смыслы являются устойчивыми лишь в определенный период времени (1991-2004 гг.). Эти смыслы, несомненно, могут и будут меняться в связи с развитием общественно-политической ситуации в России и во всем мире. Однако, несмотря на то что личностные смыслы находятся в постоянном движении и претерпевают изменения, они представляют собой неотъемлемую часть когнитивной деятельности и требуют теоретического осмысления. Дальнейшее исследование проблем, связанных с выяснением лингвистического статуса личностных смыслов и способов их репрезентации в дискурсах разных типов, позволит углубить научное представление об этом многогранном феномене.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1. Зарезина С.Н. Контент-анализ заголовков статей о России в англоязычной прессе // Филология. История. Межкультурная коммуникация: Тезисы докладов региональной конференции молодых ученых (Иркутск, 19-21 марта 2002 г.). - Иркутск: ИГЛУ, 2002. - С. 33-35.

2. Зарезина С.Н. Личностный концепт и его языковое представление // Язык. Сознание. Этнос. Культура: Вестник ИГЛУ. - Сер. Психолингвистика. -Иркутск: ИГЛУ, 2002. - № 5.- С. 24-30.

3. Зарезина С.Н. Текстовые концептуальные метафоры в статьях о России в англоязычной прессе // Филология. История. Межкультурная коммуникация: Тезисы докладов региональной конференции молодых ученых (Иркутск, 26 февраля 2003 г.). - Иркутск: ИГЛУ, 2003. - С. 41-43.

4. Зарезина С.Н. Объективные и субъективные смыслы в статье, выражающей мнение // Проблемы речевого воздействия и языковой аргументации: Вестник ИГЛУ. - Сер. Лингвистика. - Иркутск: ИГЛУ, 2003. - № 2. - С. 52-60.

5. Зарезина С.Н. Массмедийный текст в аспекте межкультурной коммуникации // Единство системного и функционального анализа языковых единиц: Материалы региональной научной конференции (Белгород, 8-9 октября 2003 г.). - Белгород: БГУ, 2003. - С. 106-107.

6. Зарезина С.Н. Стереотипизация как способ создания устойчивых личностных смыслов // Филология и современное лингвистическое образование: Материалы региональной конференции молодых ученых (Иркутск, 2-4 марта 2004 г.). - Иркутск: ИГЛУ, 2004. - С. 56-58.

АВТОРЕФЕРАТ

Подписано в печать 15.06.04. Формат 62x84 1/16 Бумага офсетная. Печать трафаретная. Усл. печ. л. 1,125. Уч. - изд.л. 1,0. Тираж 100 экз. Заказ 4037.

Изготовлено в Издательстве ИП «Макаров СЕ.» тел. 516-460,516-484

11 3 437

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Зарезина, Светлана Николаевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ЛИЧНОСТНЫЙ СМЫСЛ КАК ЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ

ЯВЛЕНИЕ И ЕГО СПЕЦИФИКА В МАССМЕДИЙНОМ ДИСКУРСЕ

1.1. Философский подход к проблеме объективного, субъективного и личностного.

1.2. Соотношение объективных и субъективных факторов в языке.

1.3. Понятие личностного смысла.

1.4. Личностный смысл как тип содержания текста.

1.5. Личностные смыслы в статьях о России в англоязычной прессе

1.5.1. Особенности порождения личностных смыслов.

1.5.2. Личностный смысл и фактор интерпретатора.

1.5.3. Пишущий как коммуникативная личность, проникающая в инокультурное бытие.

1.5.4. Типология статей о России с точки зрения выражения в них личностных смыслов.

ВЫВОДЫ.

ГЛАВА II. УСТОЙЧИВОСТЬ ЛИЧНОСТНЫХ СМЫСЛОВ В СТАТЬЯХ О РОССИИ В АНГЛОЯЗЫЧНОЙ ПРЕССЕ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТИ

2.1. Интертекстуальность и ее языковое представление.

2.2. Интертекстуальность концептосферы текстов статей о России.

2.3. Устойчивые концептуальные метафоры.

2.4. Стереотипизация как способ создания устойчивых личностных смыслов.

2.5. Устойчивые мифологемы.

2.6. Невербальный способ представления устойчивых личностных смыслов.

2.7. Модель интертекста, лежащего в основе статей о России в англоязычной прессе.

ВЫВОДЫ.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Зарезина, Светлана Николаевна

Проблема объективного и субъективного традиционно рассматривается в философии как часть глобального вопроса соотношения бытия и сознания. Она относится к ряду кардинальных гносеологических проблем, определяющих развитие философской мысли в течение многих столетий; особое внимание ей уделяется в трудах Платона, Беркли, Гегеля, Декарта, Канта, Гумбольдта, Маркса и др. В настоящее время в философских подходах к объективному и субъективному все более выделяется исследование личностного — изучения бытия отдельной личности и ее взаимодействия с окружающим миром (Полани 1985; Рассел 2000; Прист 2000; Левинас 2000 и др.).

Основы современного подхода к соотношению объективного и субъективного факторов в языке восходят к трудам В. фон Гумбольдта, считавшего, что изучение языка в конце концов «доведет до отчетливой осознанности глубокое и тонкое различие между субъективным и объективным началами, показав, как оба они попеременно воздействуют друг на друга и как творческая сила возвышается и облагораживается по мере последовательного возведения храма познания» (Гумбольдт 2000: 182). В методологическом плане большой вклад в данную область был сделан Ш. Балли, выделившим в предложении объективную и субъективную части (диктум и модус). Неисчерпаемость проблем, связанных с исследованием субъективных факторов в языке, объясняет постоянный интерес к ним со стороны лингвистов. Субъективные составляющие смысла высказывания, такие как модальность, коммуникативная цель, способы представления субъекта высказывания, наличие коннота-тивных компонентов значения получили к настоящему моменту широкое освещение в лингвистических работах (Бенвенист 1974; Золотова 1973; Кол-шанский 1975; Телия 1986; Арутюнова 1988; Арнольд 1999; Серебренникова 1997; Трунова 2003 и др.).

Начиная с известной работы П. Грайса, в лингвистический обиход входит понятие значение (смысл) говорящего (utterer's meaning), подразумевающее включенность говорящего в денотативную ситуацию, отражающую особенности его личности (Grice 1989). В отечественной лингвистике термином-конкурентом является термин личностный смысл, предложенный А.Н. Леонтьевым (Леонтьев 1977). В последнее время термин личностный смысл (personal meaning; self-meaning) стал употребляться и в зарубежных публикациях (Barden 1969; Rossiter 1975; Morgan 1987; Bond 1993; Kilmann 1994; Chodorow 1999; Seely 1999).

В работах, посвященных личностному смыслу, изучаются его общие аспекты (Сидоров 1989; Сусов 1989; Малинович 1996; Леонтьев 1999; Пи-щальникова 2001; Залевская 2001; Хахалова 2003; Barfield 1967; Chock 1986; Beaver 2002 и др.), предлагается классификация личностных смыслов в зависимости от типа текста (Шаховский 1998; Белянин 2000; Ладыгин 2000), рассматриваются личностные доминанты (Антропова 1996), лингвистические механизмы тенденциозного представления событий (Рижинашвили 1994; Keidel 1996), личностные и межличностные оценки (Чернейко 1996; Белова 2001; Ростоцкая 2002; Cocking 1993), анализируется значение говорящего на уровне слова (Кульгавова 1995), исследуются личностные смыслы, выражаемые разными типами языковых и коммуникативных личностей, в частности, личностный смысл неискренности (Плотникова 2000), личностный смысл эмпатии/апатии/антипатии и кооперации/наступления/обороны (Рябцева 1995), рассматриваются вопросы воплощения личностных смыслов различными «модельными» личностями и их психотипами (Белянин 2000; Романен-ко 2000; Карасик 2002). Проблема личностного смысла затрагивается также в теории речевого воздействия, один из основателей которой, Д. Болинджер, метафорически назвал язык «заряженным оружием», позволяющим его пользователю навязывать другим людям свою интерпретацию действительности (Bolinger 1980). В рамках исследования речевого воздействия личностные смыслы анализируются в теории лингвистической аргументации (Баранов 2001), в политической лингвистике (Шейгал 2000), при разрешении конфликтов, ведении переговоров (Сергеев 1987; Фишер 1987; Сафаров 1991), при разработке коммуникативных технологий в различных сферах общественной деятельности (Почепцов 2001). Несмотря на все более увеличивающийся объем публикаций многие проблемы, связанные с изучением личностных смыслов, еще ждут своей постановки и решения.

Целью данной работы является анализ личностных смыслов, устойчиво передаваемых особой категорией пишущих, а именно, профессиональными журналистами - авторами статей о России в современной англоязычной прессе.

В своей работе мы опираемся на современные трактовки понятий значение и смысл, истоки разграничения которых были заложены Г. Фреге, определившим смысл высказывания как установление его денотативной соотнесенности, то есть обращенности смысла к внеязыковой области (Фреге 1987). В течение 20 века термины, в которых изучались проблемы языковой семантики, менялись. Каждый термин употребляется в рамках конкретной лингвистической парадигмы и принятой исследователем той или иной теоретической модели языка. «Давно используются термины значение, понятие, смысл, семантика, сигнификат, денотат, знание, мнение, тезаурус и другие для обозначения/выявления связей, существующих между мышлением и речью, сознанием и языком. Перечисленные понятия являются компонентами моделей разной сложности и отражают представление исследователей о характере связей мышления и речи как в парадигмах разных наук, так и в разных парадигмах одной науки» (Пищальникова 2001: 5). В современных исследованиях по лингвистической семантике под значением принято понимать относительно стабильное во времени инвариантное содержание, социально закрепленное и хранящееся в коллективном сознании говорящих на данном языке. Смысл трактуется как содержание, связанное с деятельностным началом и являющееся ситуативно обусловленным (Арутюнова 1988; Апресян 2001; Кобозева 2000; Болдырев 2000 и др.). В настоящее время в исследовании смысла появилось новое направление — конструктивизм, в рамках которого смысл понимается как результат когнитивного процесса конструирования мира индивидуальным или групповым сознанием, как способ проекции «Я» или «Мы» на мир и активизации тем самым воздействия на поведение адресата (Рикер 1995; Макаров 1998; Kahneman 1982; Burr 1992; Tobin 1993). Когнитивная теория конструктивизма является теоретической базой данной работы, в связи с чем понятие личностного смысла рассматривается как результат реализации личностного знания и творческого начала в речевой деятельности. Подобный подход к смыслу соответствует новой лингвистической проблематике изучения пропозициональной структуры и концептосферы текста и дискурса и определения роли различных типов концептов и пропозиций в их строении (Лихачев 1993; Степанов 1997, 2001; Красных 1998; Болдырев 2000; Слышкин 2000; Карасик 2002; Плотникова 2000, 2003 и др.).

В основе нашего исследования лежит следующая гипотеза', текст порождается с учетом как социального, так и индивидуального опыта, имеющегося у его автора, в том числе и индивидуального опыта, формируемого в условиях межкультурной коммуникации. Действующие при этом процессы тек-стообразования отражаются в структурно-семантической организации текста.

Данная гипотеза выводится на основании анализа ряда работ последних лет, в которых наблюдается переход на новые теоретические позиции в области исследования текста. Внимание авторов привлекают теперь не столько формальные признаки текста, сколько его смысловая сторона. Трактовка текста ведется с позиций дискурса, взаимодействия системы и среды, синергетики, образа автора и авторского сознания, тендерного подхода, рассмотрения эмоционально-смысловой доминанты как ключевого звена в организации текста (Степанов 1997; Шаховский 1998; Белянин 2000; Герман 2000; Кинцель 2000; Романенко 2000; Бутакова 2001; Залевская 2001; Проку-дина 2002; Widdowson 1986 и др.). За термином текст все более закрепляется его способность фиксировать дискурс в конкретном речетворческом произведении. Нельзя не согласиться с А.А. Залевской в том, что на современном этапе изучения текста требуется ориентация на процессы его функционирования у пользующихся им индивидов, «через призму исходных теоретических и житейских представлений, мнений, ситуаций, а также личностного опыта и переживаний, вне которых не может родиться и быть понятым ТЕКСТ, как бы мы не пытались абстрагироваться от реальной жизни в попытках втиснуть суть и специфику текста в прокрустово ложе строгой научной формулировки» (Залевская 2001: 37). Настоящая работа является еще одним шагом на пути изучения специфических типов текста и условий их функционирования.

1) описать сущностную природу личностного смысла и источники его возникновения;

2) определить статус личностного смысла в массмедийном дискурсе;

4) выявить параметры устойчивости личностных смыслов с позиций теории интертекстуальности;

Работа выполняется с позиций одного языка (английского) в русле лингвистики межкультурной коммуникации (the linguistics of intercultural communication) — нового научного направления, разрабатываемого на основе анализа конкретных языков и направленного на исследование дискурса, создаваемого представителями одной культуры о другой культуре (Clyne 1996; Dahl 1997). Этот подход является новым этапом в развитии восходящей еще к трудам Э. Сепира и Б. Уорфа тенденции изучения национально-культурных смыслов, в рамках которых живет тот или иной народ. Мы исследуем дискурс личности, проникающей в «инокультурный мир» и интерпретирующей «инокультурное бытие» с собственных позиций, что ведет к снятию «межкультурной непроницаемости» (термины Г.И. Богина 2000).

Вопрос о роли журналиста в конструировании личностной модели действительной ситуации уже затрагивался в ряде работ. Рассматривалось «создание» новостей, окрашенное внутренней предвзятостью, личным опытом и намерениями их создателей. Изучалось отсутствие объективности в подаче новостей с опровержением тезиса об их «беспристрастности», анализировались особенности «плохих» новостей, проблемы ведомственного или корпоративного контроля за производством новостей (Дейк 1989; Водак 1997; По-чепцов 2001; Cohen 1973; Gerbner 1977; Stanyer 2001 и др.). В рамках данной работы продолжается изучение роли пишущего при порождении массмедий-ного текста с общелингвистических позиций автороцентрического подхода к тексту (Ладыгин 1997).

Новизна диссертации состоит в том, что в ней предлагается подход к типологии массмедийного текста с позиций смыслопорождающей активности пишущего. Впервые исследуется устойчивость личностных смыслов в массмедийном тексте как проявление интертекстуальности. Уточняется понятие концептосферы текста и роль личностных концептов в ее формировании. Углубляется представление о личностных пропозициях и о пропозициональной структуре текста в целом. Новым является также анализ структурно-семантических особенностей массмедийного текста, обусловленных выражением в нем устойчивых личностных смыслов.

На защиту выносятся следующие положения:

3. Объективность (точность) смыслов, переданных пишущим-автором статьи о России, определяется, во-первых, как истинность и верифицируемость пропозиций в рамках конкретной, наблюдаемой одновременно многими людьми ситуации, и, во-вторых, как выбор объективного способа изложения (прямого цитирования, указания на источник получения данных и т.п.). Объективные новостные сообщения об одном и том же событии характеризуются идентичностью на уровне когнитивного сценария-репрезентации описываемой ситуации и являются фактически одинаковыми на языковом уровне с небольшими отклонениями в последовательностях пропозиций и их вербализации. Личностный смысл как тип содержания статьи о России может находиться с объективным смыслом как в отношении конъюнкции (сосуществуя и чередуясь с ним), так и в отношении дизъюнкции (заменяя его и служа ему альтернативой).

6. В статьях о России в англоязычной прессе за 1991-2004 гг. выражение устойчивых личностных смыслов является текстообразующим фактором. Устойчивые личностные концепты и концептуальные метафоры составляют единую интертекстуальную концептосферу, определяющую особенности порождения и структурно-языкового оформления конкретных текстов. Интертекстуальный пространственно-временной континуум характеризуется ретроспективной направленностью, проявляющейся в использовании устойчивых мифологем и стереотипов.

Апробация работы. Результаты исследования были представлены на заседаниях кафедры английского языка специализированной языковой подготовки (3-5 курсы) (2001-2004 гг.). По теме диссертации сделаны доклады на региональных и межвузовских конференциях молодых ученых в Иркутском государственном лингвистическом университете (2002-2004 гг.); результаты, полученные в процессе исследования, отражены в тезисах доклада на Региональной научной конференции «Единство системного и функционального анализа языковых единиц» (Белгород 2003 г.). По теме диссертации сделан доклад на научно-методическом семинаре «Актуальные направления современной лингвистики» в ИГЛУ (Май 2004г.). Основные результаты исследования отражены в 6 публикациях, общим объемом 1,7 п. л.

По структуре работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, списка использованных словарей, приложений. Во введении обосновывается выбор темы и ее актуальность, формулируются цели и задачи работы, перечисляются основные методы анализа, определяется теоретическая база диссертации и излагаются основные положения, выносимые на защиту. В первой главе описываются теоретические предпосылки изучения личностного смысла как лингвистического явления, раскрывается его специфика в массмедийном дискурсе, выявляются особенности порождения личностных смыслов с учетом фактора интерпретатора и дается типология статей о России с точки зрения выражения в них личностных смыслов. Во второй главе дается теоретическое обоснование устойчивого личностного смысла как одного из проявлений интертекстуальности, выявляются устойчивые личностные концепты, концептуальные метафоры, стереотипы и мифологемы, анализируется соотношение вербального и невербального способов выражения устойчивых личностных смыслов и предлагается теоретическая модель интертекста, лежащего в основе статей о России в англоязычной прессе за 1991-2004 гг. В заключении обобщаются результаты проведенного исследования и формулируются вытекающие из него основные выводы. Приложения содержат материал, необходимый для иллюстрации ряда теоретических положений диссертации.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Устойчивые личностные смыслы в аспекте межкультурной коммуникации"

ВЫВОДЫ ПО ВТОРОЙ ГЛАВЕ

Личностные смыслы в статьях о России рассматриваются нами как устойчивые в том случае, если они носят интертекстуальный характер. Установлено, что устойчивые личностные смыслы присваиваются пишущим в виде уже существующих в коллективном сознании преконструктов (личностных концептов и пропозиций), а в языковом отношении они проявляются в структурно-семантической рекуррентности определенных текстовых фрагментов.

Нами были реконструированы и обобщены устойчивые личностные концепты, лежащие в основе номинативной деятельности пишущих. Концепт определяется нами как личностный в том случае, если он является производным от личностного концепта "I", актуализирующего включенность пишущего в описываемую денотативную ситуацию и ментальное конструирование им этой ситуации. Специфика личностных концептов доказывается на основе их отграничения от объективно заданных концептов. К примеру, актуализация концепта "Tragedy" задана в тексте объективно, если описываемое событие является трагическим по своей природе. Однако, если журналист особым образом подбирает факты (конструирует реальность) и делает на этой основе вывод об общей трагичности жизни в России, то в этом случае концепт "Tragedy" определяется как личностный.

Особенность концептосферы статей о России заключается в ее устойчивой направленности на негативно-ценностные личностные концепты "Inef-ficacy", "Disorder", "Tragedy", "Deception". Данные концепты служат основой для порождения текста статьи, а именно: для каузации событий, как она видится и осмысливается пишущим. Эти организующие текст смыслы находятся в фокусе сознания пишущего, заставляя его концентрировать внимание на определенных объектах и явлениях, выбирать из потока информации лишь те факты, которые соответствуют заранее принятым концептуальным установкам. Особое значение при анализе концептосферы приобретает заголовок статьи, который, как правило, содержит базовый концепт, служащий организующим центром текста, отправной точкой его порождения и структурно-языкового оформления.

Каждый из выявленных личностных концептов является доминантой целого домена близких к нему по содержанию концептов (например, "Disorder" включает в себя концепты "Chaos", "Ruin", "Untidiness" и т.п.). Устойчивые личностные концепты объективируются группами лексических единиц, дублирующих, уточняющих и расширяющих общее концептуальное содержание в конкретных текстах.

Выявлены следующие концептуальные метафоры, устойчиво функционирующие в текстах статей: RUSSIA IS AN UNTIDY HOUSE, RUSSIA IS A BROKEN VEHICLE, RUSSIA IS A SICK PERSON, RUSSIA IS A FLIRT, RUSSIA IS A BEAR. Данные метафоры восходят к вышеназванным концептам и выполняют скорее характеризующую и оценочную функции, нежели информативную; их употребление обусловлено личным выбором пишущего. В процессе метафорического осмысления России пишущий не столько открывает сходство между областью цели и областью источника, сколько создает его. Соединение образа одного объекта действительности (медведя, психически или физически больного человека, места, находящегося в запущенном состоянии) с другим объектом (Россией в целом) сужает видение пишущего, делает его односторонним. Следуя априорно принятым личностным концептам и концептуальным метафорам, пишущий консолидирует их в систему и придает им способность представлять частью целое.

Процесс стереотипизации рассматривается как способ создания устойчивых личностных смыслов. В условиях межкультурной коммуникации наблюдается создание пишущим стереотипа как личностного концепта на основе его собственного опыта. Личное, предвзятое мнение пишущего о каких-то конкретных отдельных людях, встреченных им в России, возводится на уровень обобщенного представления о российской культуре в целом. В статьях о России наблюдается также устойчивое использование пишущим известного стереотипа при описании конкретного человека. Прибегая к уже имеющемуся стереотипу, пишущий осуществляет индефинитизирующее преобразование, то есть генерализацию, заключающуюся в замене конкретных участников обобщенными описаниями, в результате чего конкретная ситуация получает устойчивую культурно-обусловленную интерпретацию. Подтверждается осознанный характер использования стереотипов пишущими, которые концентрируют свое внимание на известных им стереотипах россиян и манипулируют этими стереотипами.

Обнаружено, что характерной чертой текстов статей о России является использование пишущими ряда мифологем, носящих устойчивый характер. В качестве мифологемы рассматриваются такие высказывания, которые соотносятся не с реальной, наблюдаемой «здесь» и «сейчас» денотативной ситуацией, а с ситуацией, априорно заданной каким-либо уже существующим нар-ративом. Классификация мифологем позволила сделать вывод, что их использование придает текстам ретроспективную направленность. Установлено, что ретроспекция может носить не только внутритекстовый, но и интертекстуальный характер. Коммуникативная повторяемость стереотипов и мифологем создает эффект одного и того же постоянно пересказываемого текста, благодаря чему поддерживается единство интертекстуального континуума. На этом основании мы пришли к выводу о том, что уже имеющиеся знания могут предварять и предопределять наблюдение и восприятие. Пишущие о России стремятся к единообразному наблюдению и к объединению друг с другом на основе общего знания. Это знание (в виде устойчивых концептов, концептуальных метафор, стереотипов и мифологем) заранее предопределяет те «вопросы», которые пишущие ставят перед собой, отправляясь в Россию, и те «ответы», которые они дадут в своих статьях. Таким образом, пишущие вначале формируют в своем сознании определенные личностные смыслы, заимствуя их друг у друга, и уже «имея» данные смыслы, они «видят» Россию такой, какой ее «положено видеть» в их дискурсивном сообществе.

В статьях о России вербальное выражение личностных смыслов во многих случаях сопровождается их визуальным выражением посредством фотографий, коллажей и рисунков. Визуально-образное представление устойчивых личностных смыслов не только дублирует их вербальную репрезентацию, но также значительно расширяет ее смысловое наполнение, благодаря чему усиливается ее воздействующий потенциал на адресата.

На основе проведенного анализа нами смоделирован абстрактный интертекст, лежащий в основе статей о России в англоязычной прессе за 19912004 гг. Представленная модель отражает основное тематическое содержание интертекста и его языковую доминанту.

189

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данной диссертации мы ставили перед собой общую цель — описать сущностную природу личностного смысла как особого типа содержания массмедийного текста на основе современных философских, психологических и лингвистических трактовок этого явления, — и конкретную исследовательскую цель - выявить специфику и типы личностных смыслов, устойчиво передаваемых одной из категорий пишущих, а именно, профессиональными журналистами — авторами статей о России в современной англоязычной прессе.

В теоретической части диссертации нами установлено, что в современной философии познания триада объективное/субъективное/личностное рассматривается как представление знаний разных типов. Объективное знание (в другой терминологии — всеобщее, всеобще достоверное, общественное) определяется философами как знание, полученное в результате наблюдения и адекватного отражения внешнего физического мира или принимаемое посредством консенсуса. Субъективное знание трактуется философами как знание человека о своем внутреннем состоянии, совпадающее с подобным знанием о самих себе у*других людей. Личностное знание определяется в философии либо как результат вовлеченности человека в его собственный, отдельный от других, воспринимаемый в полной мере им одним, личный мир, либо как результат свободного выбора, выбора искомого, из того, что и сам человек, и другие наблюдатели считают заданным безлично.

В диссертации приводится обзор теоретической литературы, посвященной проблеме объективных и субъективных факторов в языке. Начиная еще с трудов В. фон Гумбольдта, принято разделять языковое выражение на его объективную и субъективную части (диктум и модус в терминах Ш. Балли). В современной трактовке эти понятия определяются как объективный и субъективный смысл высказывания. Объективный смысл относится исследователями к фактологии и трактуется как предметное содержание высказывания, как сообщение о некотором факте, полученное в результате «соприкосновения субъекта познания с объективным миром» (Колшанский 1974: 142). Субъективный смысл определяется как самовыражение субъекта в акте высказывания, проявляющееся в виде особых языковых форм — показателей субъективности высказывания. Под влиянием идей Э. Бенвениста при изучении человеческого фактора в языке все больше утверждается тенденция разграничивать субъекта высказывания как научную абстракцию, то есть как некое идеальное лицо, образующееся в самом высказывании (enonciateur), и конкретного говорящего как человека из плоти и крови, реально участвующего в речевом общении (locuteur). Таким образом, в рамках общей антропоцентрической парадигмы в современной лингвистике, так же как и в философии, начинает рассматриваться триада объективный смысл/субъективный смысл/ личностный смысл.

Анализ существующих лингвистических теорий личностного смысла показал, что это явление трактуется и определяется исследователями с разных позиций. В теории П. Грайса под смыслом говорящего понимается некий другой смысл того или иного языкового или неязыкового выражения, отличающийся от его конвенционального смысла и присваиваемый ему конкретным человеком. В когнитивной теории конструктивизма выделяются три основных понимания личностного смысла. Во-первых, личностные смыслы определяются как пропозиции, сконструированные конкретным говорящим/пишущим на основе произведенной им реконструкции уже имевших место реальных событий. Во-вторых, личностные смыслы определяются как пропозиции, описывающие «небытие», то есть особые личные миры, созданные в результате творчества, веры или эмоционально-волевого усилия их авторов. В-третьих, высказывается радикальная точка зрения о том, что все познанное конкретным человеком является личностным, постоянно растущим в нем живым знанием.

Ввиду отсутствия единого понимания личностного смысла в диссертации предлагается наше собственное определение данного понятия. Личностный смысл определяется как состояние сознания, возникающее в результате соотнесенности вербального или невербального выражения с денотативной ситуацией, сконструированной говорящим/пишущим в соответствии с его осознанными или неосознанными интенциями на основе личного мнения, веры, желания или особого личностного эмоционального состояния. Структурными единицами личностного смысла являются личностные пропозиции и концепты.

Личностный смысл рассматривается в диссертации как один из типов содержания массмедийного текста. В соответствии с его наличием или отсутствием выявлено три типа статей о России в англоязычной прессе: 1) статьи, в которых отсутствуют личностные смыслы; 2) статьи, соединяющие в себе объективные и личностные смыслы; 3) статьи, содержащие в себе, в основном, личностные смыслы.

Доказано, что при создании объективного сообщения пишущий действует в рамках институционального ролевого сценария "Journalist" в полном соответствии с его прототипической структурой, включающей в себя типичные для журналиста цели и действия (приезд на место событий, наблюдение, сбор данных, написание статьи). Сценарий-репрезентация наблюдаемой ситуации, используемый пишущим при ее объективном описании, фиксирует ее наиболее значимые структурные параметры. Объективность и точность переданных смыслов определяется, во-первых, как истинность и верифицируе-мость пропозиций в рамках конкретной, наблюдаемой одновременно многими людьми ситуации, и, во-вторых, как выбор объективного способа изложения (прямого цитирования, указания на источник получения данных и т.п.). Было установлено, что будучи одинаковыми на глубинном уровне (то есть на уровне сценария-репрезентации и входящих в него пропозиций), тексты объективных новостных сообщений, посвященных одному и тому же событию, являются фактически одинаковыми и на языковом уровне с небольшими отклонениями в последовательностях пропозиций и их вербализации.

В статьях, соединяющих в себе объективные и личностные смыслы, в единое изображение внешнего мира коллективным субъектом привносятся односторонности индивидуального мировосприятия. Пишущий допускает отклонение от прототипического ролевого сценария "Journalist", включая в него цель реконструировать определенным образом наблюдаемые события. В сценарий-репрезентацию описываемой ситуации включаются личностные пропозиции, главным образом, оценочного характера.

При написании статьи, содержащей в себе, в основном, личностные смыслы, пишущий действует не в рамках ролевого сценария "Journalist", а в рамках ролевого сценария "Analyst", так как его главной целью становится выработка собственного личностного сценария-репрезентации описываемой ситуации. Пишущий выдвигает гипотезы, делает предикции, приводит аргументы в пользу своей точки зрения, спорит с оппонентами. При этом происходит переход от прямого восприятия реальности к ее ментальному конструированию. В такой статье пишущий предлагает свой собственный конструкт, свою версию реальности, в пропозициональном отношении представляющую собой совокупность выраженных им личностных пропозиций.

Учет фактора интерпретатора применяется в качестве критерия в определении сущностной природы смыслов в статьях о России. Личностный смысл выявляется при помощи интерпретирующих высказываний, содержащих реакцию на ту реальную ситуацию, о которой идет речь в исходном высказывании. Если интерпретирующие высказывания неконтрадикторны, то это означает, что интерпретатор разделяет личностные смыслы пишущего. При помощи контрадикторных высказываний интерпретатор выражает свое несогласие с личностными смыслами пишущего.

Установлено, что в статьях о России в англоязычной прессе определенные личностные смыслы являются устойчивыми. Личностные смыслы трактуются как устойчивые в том случае, если они носят интертекстуальный характер, то есть если они присваиваются пишущим в виде готовых, уже существующих в коллективном сознании преконструктов. В пропозициональном отношении устойчивые личностные смыслы представляют собой общее разделяемое знание, априорно принятое и постоянно циркулирующее в дискурсивном сообществе журналистов, пишущих о России. Переход личностных смыслов от автора к автору определяется в диссертации как проявление интертекстуальности в аспекте отношения «текст-текст». В статьях о России в англоязычной прессе наблюдается явная корпоративная солидарность журналистов, их настрой на передачу устойчивых личностных смыслов, когда дискурс каждого конкретного пишущего воспроизводит дискурс других пишущих. В языковом отношении устойчивость личностных смыслов проявляется в структурно-семантической рекуррентности текстовых фрагментов (слов, высказываний, сверхфразовых единств).

Определено, что в статьях о России в англоязычной прессе выражение устойчивых личностных смыслов является текстообразующим фактором. Устойчивые личностные концепты и концептуальные метафоры составляют единую интертекстуальную концептосферу, выступающую в качестве организующего центра каждого конкретного текста, отправной точки его порождения и структурно-языкового оформления. Устойчивостью характеризуются такие концепты, как "Inefficacy", "Disorder", 'Tragedy", "Deception". Как правило, они вводятся уже в заголовке и служат основой денотативной структуры текста, актуализируя концептуальное сходство описываемых явлений. Соотносящиеся с данными концептами лексические единицы характеризуются высокой текстовой плотностью. Инвентарь устойчивых концептуальных метафор, репрезентирующих Россию, включает в себя следующие метафоры: RUSSIA IS AN UNTIDY HOUSE, RUSSIA IS A BROKEN VEHICLE, RUSSIA IS A SICK PERSON, RUSSIA IS A FLIRT, RUSSIA IS A BEAR. Таким образом, установлено, что интертекстуальная концептосфера статей о России за 1991-2004 гг. характеризуется негативно-ценностной смысловой доминантой.

Процесс стереотипизации трактуется в диссертации как когнитивная деятельность, направленная на создание устойчивых личностных смыслов. При обращении пишущих к готовым, закрепленным в коллективном сознании стереотипам, конкретному человеку приписывается набор качеств, входящих в структуру соответствующего стереотипа. В лингвистическом отношении стереотипизация основана на особой номинативной деятельности пишущего. При создании стереотипа наблюдается «подмена» денотата, когда конкретный денотат заменяется абстрактным, конструируемым пишущим. Это происходит при помощи «потери» имен собственных и замены их на обобщающие номинации. Устойчивый набор признаков, характеризующий определенный денотат, сопровождается использованием одних и тех же семантически ключевых слов разными пишущими. В процессе стереотипизации мнение пишущего о каких-то конкретных встреченных им в России людях выводится на уровень обобщения и субъективистски трактуется как про-тотипическое знание о россиянах в целом.

Процесс стереотипизации включает в себя также использование устойчивых мифологем, имеющих ретроспективную направленность, априорно заданную каким-либо уже существующим нарративом. В качестве устойчивых мифологем в статьях о России функционируют личностные смыслы о том, что России необходим авторитарный лидер (царь или диктатор), о том, что в стране все еще сохраняется советская система с ее идеологией холодной войны, и о том, что Россия почти не движется вперед и «застыла» в прошлом. Эти мифологемы «продлевают жизнь» давно закончившихся событий, переводя их из области прошлого в область настоящего и создавая тем самым единый интертекстуальный континуум, основанный на принципе ретроспекции. Коммуникативная повторяемость стереотипов и мифологем создает эффект одного и того же постоянно пересказываемого текста и способствует единообразному конструированию социальной реальности разными пишущими.

В диссертации также рассматриваются особенности статей о России как креолизованных текстов. В качестве единиц, передающих визуальный смысл, анализируются фотографии, коллажи и рисунки. Подтверждено, что разные изображения одного и того же денотата могут нести разные смыслы, в том числе и личностные. Установлено, что набор визуально выраженных личностных смыслов соответствует выявленному в диссертации набору вер-бально выраженных устойчивых личностных смыслов. Это свидетельствует об интенциональном характере представления устойчивых личностных смыслов, так как не может быть случайным совпадением тот факт, что одни и те же смыслы репрезентируются одновременно пишущими, фотографами и художниками.

Завершающим этапом исследования явилось моделирование лексического состава абстрактного интертекста, лежащего в основе конкретных текстов статей о России.

Список научной литературыЗарезина, Светлана Николаевна, диссертация по теме "Германские языки"

1. Алещанова И.В. Газетный текст как разновидность массово-информационного дискурса / И.В. Алещанова // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс: Сб. ст. / Под ред. В.И. Карасика, Г.Г. Слышкина. Волгоград: Перемена, 2000. - С. 131-139.

2. Алова Н.Э. Динамический аспект образности газетного текста (на материале английского языка): Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.04 / МГПИИЯ им. М. Тореза. М., 1989. - 22 с.

3. Анисимова Е.Е. Лингвистика текста и межкультурная коммуникация (на материале креолизованных текстов) / Е.Е. Анисимова. — М.: Изд-во «Академия», 2003. — 128 с.

4. Антропова М.В. Личностные доминанты и средства их языкового выражения: Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.04 / МГЛУ. — М., 1996.-24 с.

5. Апресян Ю.Д. Значение и употребление / Ю.Д. Апресян // Вопр. языкознания. 2001. - № 4. - С. 3-22.

6. Арнольд И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность / И.В. Арнольд: Сб. ст. / Под ред. П.Е. Бухаркина. — СПб.: Изд-во СПбГУ, 1999. 444 с.

7. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс / Н.Д. Арутюнова: Пер. с анг., фр., нем., исп., польск. яз. // Теория метафоры / Под ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990. - С. 5-32.

8. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт / Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1988. - 341 с.

9. Арутюнова Н.Д. Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис / Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1992. - 281 с.

10. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка / Ш. Бал-ли: Пер. с фр. яз. Е.В. и Т.В. Венцель. М.: Изд-во Иностр. лит-ра, 1955.-416 с.

11. Баранов А.Н. Введение в прикладную лингвистику: Учебное пособие / А.Н. Баранов. М.: Изд-во «Эдиториал УРСС», 2001. - 360 с.

12. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика / Р. Барт. — М.: Прогресс, 1989.-615 с.

13. Барченков А.А. Клише и штампы в языке английской газеты: Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.04 / МГПИИЯ им. М. Тореза. М., 1981.-24 с.

14. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: исследования последних лет / М.М. Бахтин. М.: Изд-во Худож. лит-ра, 1975. - 502 с.

15. Белова А.В. Оценочные средства обозначения личностных характеристик в английском языке: номинативно-коммуникативный аспекты: Автореф. дис. канд. филол. наук: 10.02.04 / МГЛУ. М., 2001. — 24 с.

16. Бельская М.И. Синтаксические и структурно-текстовые реализации прагматики в кратких информационных сообщениях (на материале английской прессы): Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.04 / МГПИИЯ им. М. Тореза. М., 1990. - 24 с.

17. Белянин В.П. Основы психолингвистической диагностики: (модели мира в литературе) / В.П. Белянин. М.: Тривола. - 2000. — 248 с.

18. Бенвенист Э. Общая лингвистика / Э. Бенвенист: Пер. с фр. яз. Ю.Н. Караулова. М.: Прогресс, 1974. — 447 с.

19. Бергер П. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания / П. Бергер, Т. Лукман: Пер. с анг. яз. Е. Руткевич. — М.: Изд-во «Медиум», 1995. — 323 с.

20. Беркли Дж. Сочинения / Дж. Беркли: Пер. с анг. яз. / Под ред. И.С. Нар-ского. М.: Мысль, 1978. - 556 с.

21. Берн Э. Лидер и группа. О структуре и динамике организаций и групп / Э. Берн. Екатеринбург: Изд-во «ЛИТУР», 2002. — 320 с.

22. Богин Г. И. Чтение надъязыковых смыслов — средство проникновения в инокультурные миры / Г.И. Богин // Форматы непонимания: Материалы рабочего совещания / Под ред. В.Н. Базылева и Ю.А. Сорокина. — М.: Изд-во «МАКС-Пресс», 2000. С. 19-23.

23. Болдырев Н.Н. Когнитивная семантика: Курс лекций по английской филологии / Н.Н. Болдырев. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2000. — 123 с.

24. Бубер М. Веление духа: Избранные произведения / М. Бубер / Под ред. Н. Файнгольд. Иерусалим: Изд-во «Граф-Пресс», 1973. - 288 с.

25. Бутакова Л. А. Авторское сознание как базовая категория текста: когнитивный аспект: Автореф. дис. . д-ра филол. наук / 10.02.04 / БГПУ. — Барнаул, 2001. 39 с.

26. Васильева Т.Е. Стереотипы в общественном сознании / Т.Е. Васильева // Реклама: Внушение. Манипуляция: Учебное пособие / Под ред. Д.Я. Райгородской. Самара: Изд-во «БАХРАХ-М», 2001. - С. 334-366.

27. Вендлер 3. Факты в языке / 3. Вендлер // Философия, логика, язык. — М.:Прогресс, 1987.-С. 293-318.

28. Водак Р. Язык. Дискурс. Политика / Р. Водак: Пер. с анг. и нем. яз. — Волгоград: Перемена, 1997. — 139 с.

29. Воронков В.В. Прагматический аспект текста англоязычной публицистической журнальной статьи: Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.04/МГЛУ.-М., 1991.-28 с.

30. Востоков В.В. Система грамматических значений простого предложения в современном русском языке / В.В. Востоков. Арзамас: Изд-во АГУ, 2000.-281 с.

31. Выготский JI.C. Психология / Л.С. Выготский. — М.: Изд-во «ЭКСМО-Пресс», 2000. 1008 с.

32. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования / И.Р. Гальперин. М.: Наука, 1981. — 136 с.

33. Гаспаров М.Л. Литературный интертекст и языковой интертекст / М.Л. Гаспаров // Известия РАН. Сер. лит-ры и языка. — 2002. Т. 61. — № 4. — С. 3-10.

34. Герман И.А. Лингвосинергетика / И.А. Герман. — Барнаул: Изд-во АГАЭП, 2000.-168 с.

35. Голубева Е.И. Лингвостилистические средства выражения объективных и субъективных факторов в жанре автобиографии. Автореф дис.канд. филол. наук: 10.02.04 / МГПИИЯ им. М. Тореза. М., 1987. - 24 с.

36. Грушевицкая Т.Г. Основы межкультурной коммуникации: Учебник для вузов / Т.Г. Грушевицкая, В.Д. Попков, А.П. Садохин. М.: Изд-во «ЮНИТИ-ДАНА», 2003. - 352 с.

37. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию / В. фон Гумбольдт: Пер. с нем. яз. / Под ред. Г.В. Рамишвили. — М.: Прогресс, 2000. 400 с.

38. Гуревич П.С. Социальные мифы / П.С. Гуревич // Реклама: Внушение. Манипуляция: Учебное пособие / Под ред. Д.Я. Райгородской. — Самара: Изд-во «БАХРАХ-М», 2001.- С. 369-381.

39. Данилевская Н.В. Познавательная оценка как гносеологическая основа «рождения» и выражения нового знания в научном дискурсе / Н.В. Данилевская // Текст — Дискурс Стиль. Коммуникации в экономике: Сб. ст. - СПб.: Изд-во СПб ГУЭФ, 2003. - С. 42-63.

40. Даниленко В.П. В. Гумбольдт. Неогумбольдтианство. В. Матезиус / В.П. Даниленко. Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 2004. - 183 с.

41. Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация: Пер. с анг. яз. / Т.А. ван Дейк. М.: Прогресс, 1989. - 312 с.

42. Залевская А.А. Индивидуальное знание. Специфика и принципы функционирования / А.А. Залевская. Тверь: Изд-во ТГУ, 1992. -135 с.

43. Залевская А.А. Текст и его понимание / А.А. Залевская. Тверь: Изд-во ТГУ, 2001.- 177 с.

44. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка / Г.А. Золотова. М.: Наука, 1973. - 351 с.

45. Иванова Е.Б. Интертекстуальные связи в художественных фильмах: Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.19 / ВШУ. — Волгоград, 2001.-16 с.

46. Иванова Л. А. Индивидуализация референта в тексте (функционально-грамматическое описание): Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.04 / МГЛУ. М., 1990. - 26 с.

47. Ильинова Е.Ю. Информативный и тематический аспекты смысловой организации публицистического текста (на материале текста английского эссе): Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.04 / МГЛУ. — М., 1991.-22 с.

48. Кант И. Собр. соч. в 6-ти т. / И. Кант / Под ред. В.Ф. Асмуса. — М.: Мысль, 1966. Т. 5. - 564 с.

49. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В.И. Кара-сик. Волгоград: Перемена, 2002. - 477 с.

50. Кассирер Э. Политические мифы / Э. Кассирер: Пер. с анг. яз. А.В. Иванова // Реклама: Внушение. Манипуляция: Учебное пособие / Под ред. Д.Я. Райгородской. Самара: Изд-во «БАХРАХ-М», 2001. - С. 382-394.

51. Кассирер Э. Сила метафоры / Э. Кассирер: Пер. с анг., фр., нем., исп., польск. яз. // Теория метафоры / Под ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Жу-ринской. М.: Прогресс, 1990. - С. 33-44.

52. Кац Н. Россия и западные бизнес-СМИ: Follow the Money / Н. Кац // Отеч. записки. 2003. - № 4. - С. 292-294.

53. Кинцель А.В. Экспериментальное исследование эмоционально-смысловой доминанты как текстообразующего фактора / А.В. Кинцель. Баранаул: Изд-во АТУ, 2000. - 152 с.

54. Клюканов И.Э. Динамика межкультурного общения: к построению нового концептуального аппарата: Автореф. дис. . д-ра филол. наук: 10.02.19 / Сарат. госуд. ун-т им. Н.Г. Чернышевского. Саратов, 1999. -42 с.

55. Кобозева И.М. Две ипостаси содержания: значение и смысл / И.М. Кобозева // Язык о языке: Сб. ст. / Под ред. Н.Д. Арутюновой. — М.: Изд-во «Языки русской культуры», 2000. С. 303-359.

56. Колшанский Г.В. Объективная картина мира / Г.В. Колшанский. — М.: Наука, 1990. 104 с.

57. Колшанский Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке / Г.В. Колшанский. — М.: Наука, 1975. 229 с.

58. Кормилицына М.А. Усиление личностного начала в русской речи последних лет / М.А. Кормилицына // Активные языковые процессы конца XX века. М.: Изд-во Ин-та рус. яз. РАН, 2000. - С. 89-91.

59. Костюрова М.П. Многоаспектность явлений стереотипности в научных текстах / М.П. Костюрова // Текст: стереотип и творчество. — Пермь: Изд-во ПГУ, 1998. С. 5-30.

60. Кравченко А.В. Знак, значение, знание. Очерк когнитивной философии языка / А.В. Кравченко. Иркутск: Изд-во ОГУП «Иркутская областная типография № 1», 2001. - 261 с.

61. Красных В.В. От концепта к тексту / В.В. Красных // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1998. - № 1. - С. 53-70.

62. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог и роман / Ю. Кристева // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1995. - № 1. - С. 97-123.

63. Крючкова Т.Б. К вопросу о многозначности «идеологически связанной» лексики / Т.Б. Крючкова // Вопр. языкознания. — 1982. — № 1. — С. 28-37.

64. Кульгавова Л.В. Опыт анализа значений говорящего (на материале абстрактного имени love в современном английском языке): Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.04 / ИГПИИЯ. Иркутск, 1995. - 16 с.

65. Купина Н.А. Языковое строительство: от системы идеологем к системе культурем / Н.А. Купина // Русский язык сегодня. М.: Прогресс, 2000. -С. 182-189.

66. Куртин Ж.-Ж. Шапка Клементиса (заметки о памяти и забвении в политическом дискурсе) / Ж.-Ж. Куртин: Пер. с фр. и португ. яз. // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса / Под ред. П. Серио. М.: Прогресс, 1999. - С. 95-105.

67. Ладыгин Ю.А. Автороцентрический подход к анализу прозаического художественного текста / Ю.А. Ладыгин. — Иркутск: Изд-во ИГУ, 1997. -135 с.

68. Ладыгин Ю.А. Актуализация личностных смыслов автора в системе коннотативных значений французского прозаического художественного текста: Автореф. дисд-ра филол. наук: 10.02.04 / РГТТУ им. А.И.

69. Герцена. СПб., 2000. - 41 с.

70. Ладыгин Ю.А. Об одной разновидности имплицитности в художественном тексте / Ю.А. Ладыгин // Проблемы систематики языка и речевой деятельности. Вестник ИГЛУ. Сер. 3. Материалы конференций. — Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 2003. 214 с.

71. Лакофф Дж. Метафоры, которыми мы живем / Дж. Лакофф, М. Джонсон: Пер. с анг., фр., нем., исп., польск. яз. // Теория метафоры / Под ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990. — С. 387-416.

72. Лапшинов М.В. Стереотипы в языковом сознании русских эмигрантов 1920-30 гг.: Автореф. дис. . канд. филол. наук: МГЛУ — М., 2002. — 24 с.

73. Левинас Э. Избранное: Тотальность и бесконечное / Э. Левинас. — М.: СПб: Изд-во «Универ. книга», 2000. — 416 с.

74. Лейчик В.М. Реальное и виртуальное в понятии «диалог культур» / В.М. Лейчик // Вестник МГУ. Сер. лингвистика и межкультарная коммуникация. 2001. - № 3. - С. 73-82.

75. Леонтович О.А. Русские и американцы: парадоксы межкультурного общения: Монография / О.А. Леонтович. Волгоград: Перемена, 2002. -435 с.

76. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность / А.Н. Леонтьев / А.Н. Леонтьев. М.: Политиздат, 1977. - 304 с.

77. Леонтьев А.Н. Лекции по общей психологии / А.Н. Леонтьев. — М.: Смысл, 2000.-511 с.

78. Леонтьев Д.А. Психология смысла: Природа, структура и динамика смысловой реальности / Д.А. Леонтьев. М.: Смысл, 1999. — 487 с.

79. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка / Д.С. Лихачев // Известия РАН. Сер. лит-ры и языка. 1993. - Т. 52. - № 1. - С. 3-9.

80. Лотман Ю.М. Текст в тексте / Ю.М. Лотман // Труды по знаковым системам. Тарту, 1981.-Вып. 567.-С. 3-18.

81. Лурия А.Р. Язык и сознание / А.Р. Лурия. М.: Изд-во МГУ, 1998. — 336 с.

82. Лушникова Г.И. Интертекстуальность художественного произведения / Г.И. Лушникова. — Кемерово: Изд-во КемГУ, 1995. — 82 с.

83. Макаров M.JI. Интерпретативный анализ дискурса в малой группе / М.Л. Макаров. Тверь: Изд-во ТГУ, 1998. - 200 с.

84. Макарявичюс А. Э. Проблемная статья как жанр английской газеты (лингвистический аспект): Автороф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.04 / МГПИИЯ им. М. Тореза. М., 1989. - 24 с.

85. Мак-Грил Я. Великие мыслители Запада / Я. Мак-Грил: Пер. с анг. яз.

86. B. Федорина. М.: Изд-во «КРОН-ПРЕСС», 1999. - 656 с.

87. Маковский М.М. Соотношение индивидуальных и социальных факторов в языке / М.М. Маковский // Вопр. языкознания. 1976. — № 1. — С. 40-54.

88. Малинович Ю.М. Введение / Ю.М. Малинович // Антропологическая лингвистика: Концепты. Категории / Под ред. Ю.М. Малиновича. — Москва-Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 2003. С. 4-6.

89. Малинович Ю.М. Семантика личностной пристрастности как одна из актуальных проблем современной лингвистики / Ю.М. Малинович // Язык в эпоху знаковой культуры. Тезисы докладов международной научной конференции. Иркутск: Изд-во ИГПИИЯ, 1996. - С. 87-89.

90. Маркс К. Собр. соч. в 35-ти т. / К. Маркс, Ф. Энгельс: Пер. с нем. яз. — М.: Политиздат, 1955. —Т. 13. 770 с.

91. Матвеева Т.В. Нормы речевого общения как личностные права и обязанности / Т.В. Матвеева // Юрислингвистика-2: Русский язык в его естественном и юридическом бытии. Барнаул: Изд-во АГАЭП, 2000. —1. C. 9-14.

92. Матурана У. Биология познания / У. Матурана // Язык и интеллект. — М.: Прогресс, 1996. С. 95-142.

93. Матурана У.Р. Древо познания / У.Р. Матурана, Ф.Х. Варела: Пер. с анг. яз. — М.: Изд-во «Прогресс-Традиция». 2001. — 224 с.

94. Мельник Г.С. Психологические эффекты СМИ / Г.С. Мельник // Реклама: Внушение. Манипуляция: Учебное пособие / Под ред. Д.Я. Райго-родской. Самара: Изд-во «БАХРАХ-М», 2001. - С. 3-44.

95. Михайлова Е.В. Интертекстуальность: аспекты изучения проблемы / Е.В. Михайлова // Языковая личность: аспекты лингвистики и лингво-дидактики: Сб. тр. Волгоград: Перемена, 1999. - С. 32-42.

96. Немищенко Г.П. Динамика речевого стандарта современной публицистической вербальной коммуникации: проблемы, тенденции развития / Г.П. Немищенко // Вопр. языкознания. 2001. - № 1. — С. 98-132.

97. Николаева Т.М. Речевые, коммуникативные и ментальные стереотипы: социолингвистическая дистрибуция / Т.М. Николаева // Язык как средство трансляции культуры. М.: Наука, 2000. - С. 113-131.

98. Ноэль-Нейман Э. Стереотип как средство распространения общественного мнения / Э. Ноэль-Нейман // Реклама: Внушение. Манипуляция: Учебное пособие / Под ред. Д.Я. Райгородской. — Самара: Изд-во «БАХРАХ-М», 2001. С. 317-326.

99. Остин Дж. Чужое сознание / Дж. Остин // Философия, логика, язык. — М.: Прогресс, 1987. С. 48-96.

100. Павиленис В.М. Проблема смысла / В.М. Павиленис. М.: Мысль, 1983.-286 с.

101. Петренко В.Ф. Психосемантический анализ этнических стереотипов: лики толерантности и нетерпимости / В.Ф. Петренко. М.: Смысл, 2000.-72 с.

102. Петрова Л.Д. Заголовок передовой статьи как структурная единица и Ф элемент строения текста / Л.Д. Петрова // Язык и массовая коммуникация: Социолингвистические исследования. — М.: Наука, 1984. — С. 178184.

103. Пищальникова В.А. Концептуальный анализ художественного текста: Учебное пособие / В.А. Пищальникова. Барнаул: Изд-во АГУ, 1991. — 87 с.

104. Пищальникова В.А. Общее языкознание: Учебное пособие / В.А. Пищальникова. Барнаул: Изд-во АГУ, 2001. - 240 с.

105. Плотников Н.С. «Русский жанр» в немецкой прессе / Н. С. Плотников // Отеч. записки. 2003. - № 4. - С. 418-430.

106. Плотникова С.Н. Дискурсивная стилистика жанра: анализ статей, выражающих мнение / С.Н. Плотникова // Проблемы стилистики и прагматики высказывания и текста. — Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 1997. — С. 96105.

107. Плотникова С.Н. Неискренний дискурс (в когнитивном и структурно-функциональном аспектах) / С.Н. Плотникова. Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 2000. - 244 с.

108. Плотникова С.Н. Прагматическая интерпретация текстовых реминисценций-дайджестов (на материале английской художественной литературы) / С.Н. Плотникова // Филол. науки. 2001. - № 4. - С. 72-79.

109. Плотникова С.Н. Человек неискренний: концепт «неискренность» в концептосфере языка и дискурса / С.Н. Плотникова // Антропологическая лингвистика: Концепты. Категории / Под ред. Ю.М. Малиновича. Москва-Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 2003. - С. 138-167.

110. Плуцер-Сарно А. Языковые основы информационной войны на Кавказе / А. Плуцер-Сарно // Логос. 1999. - № 18. - С. 4-8.

111. Покровская Е.В. Деятельностные принципы семантической организации знания (анализ порождения текстов политических и экономических новостей Би-би-си): Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.20 / ВГПУ. Волгоград, 2001. - 24 с.

112. Полани М. Личностное знание: На пути к посткритической философии / М. Полани: Пер. с анг. яз. / Под ред. В.А. Лекторского, В.И. Аршино-ва. М.: Прогресс, 1985. - 344 с.

113. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека / В.И. Постовалова // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. - С. 8-70.

114. Постовалова В.И. Начало и конец в православном миросозерцании / В.И. Постовалова // Логический анализ языка. Семантика начала и конца / Под ред. Н.Д. Арутюновой. М.: Изд-во «Индрик», 2002. - С. 608633.

115. Почепцов Г.Г. Коммуникативные технологии двадцатого века / Г.Г. Почепцов. М.: Изд-во «Рефл-бук», «Ваклер», 2001. - 352 с.

116. Почепцов Г.Г. Теория коммуникации / Г.Г. Почепцов. — М.: Изд-во «Центр», 1998.-352 с.

117. Прист С. Теории сознания / С. Прист: Пер. с анг. яз. А.Ф. Грязнова. — М.: Изд-во «Идея-Пресс», 2000. — 287 с.

118. Прокудина О.Н. Тендерный дискурс-анализ речевых стратегий женской языковой личности (на материале русской и английской диалогической речи): Афтореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.04 / КГУ. Кемерово, 2002.-19 с.

119. Прохорова Л.П. Интертекстуальность в жанре литературной сказки (на материале английских литературных сказок): Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.04 / ИГЛУ. Иркутск, 2003. - 18 с.

120. Пульчинелли Орланди Э. К вопросу о методе и объекте анализа дискурса / Э. Пульчинелли Орланди: Пер. с фр. и португ. яз. // Квадратурасмысла: Французская школа анализа дискурса / Под ред. П. Серио. — М.: Прогресс, 1999. С. 197-225.

121. Пушкин А.А. Прагмалингвистические характеристики дискурса личности / А.А. Пушкин // Личностные аспекты языкового общения: Сб. ст. — Калинин: Изд-во КГУ, 1989. С. 45-54.

122. Пьянзина И. Н. Прагматика оценки в субъязыке современной британской прессы (на материале публицистического очерка): Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.04 / НГЛУ им. Н. А. Добролюбова. — Н. Новгород, 2000. — 16 с.

123. Рассел Б. Человеческое познание: его сфера и границы / Б. Рассел: Пер. с анг. яз. Н. Воробъева. — М.: Изд-во «ТЕРРА-Книжный клуб», «Республика», 2000. 464 с.

124. Ратмайр Р. Функциональные и культурно-сопоставительные аспекты прагматических клише: (На материале русского и немецкого языков) / Р. Ратмайр // Вопр. языкознания. — 1997. — № 1. — С. 15-22.

125. Рижинашвили И.У. Лингвистические механизмы тенденциозного представления события в англо-американской периодике: Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.04 / РГПУ им. А.И. Герцена. СПб., 1994. - 17 с.

126. Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика / П. Рикер. — М.: Изд-во "KAMI", "Academia", 1995. 159 с.

127. Рикер П. Живая метафора / П. Рикер.: Пер. с анг., фр., нем., исп., польск. яз. // Теория метафоры / Под ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Жу-ринской. М.: Прогресс, 1990. - С. 435-456.

128. Романенко А.П. Советская словесная культура: образ ритора / А.П. Ро-маненко. — Саратов: Изд-во СГУ им. Н.Г. Чернышевского, 2000. 211с.

129. Ростоцкая Е.Б. Функциональная специфика личностной оценки в коммуникации ток-шоу (на материале немецкого языка): Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02. 04 / БГПУ. — Барнаул, 2002. 21 с.

130. Рыжков В.А. Стереотипизация как метод воздействия на аудиторию / В.А. Рыжков, Ю.А. Сорокин // Язык как средство идеологического воздействия. М.: Наука, 1983. - С. 96-121.

131. Рябцева Н.К. Истинность в субъективно-модальном контексте / Н.К. Рябцева // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке / Под ред. Н.Д. Арутюновой. М.: Наука, 1995. - С. 72-77.

132. Сартр Ж.П. Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии / Ж.П. Сартр: Пер. с фр. яз. В.И. Колядко. — М.: Изд-во «Республика», 2000. 638 с.

133. Сафаров Ш. Этносоциопрагматика речевого общения (принципы сопоставительно-типологического описания): Автореф. дис. . д-ра филол. наук: 10.02.19/ЛГУ им. А. А. Жданова. Л., 1991.-32 с.

134. Семендяева О.Ю. Эффект стереотипизации / О.Ю. Семендяева // Реклама: Внушение. Манипуляция: Учебное пособие / Под ред. Д.Я. Рай-городской. Самара: Изд-во «БАХРАХ-М», 2001. - С. 327-333.

135. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии / Э. Сепир: Пер. с анг. яз. А.Е. Кибрик. — М.: Прогресс, 2001. 652 с.

136. Сергеев В. М. Когнитивные методы в социальных исследованиях / В.М. Сергеев // Язык и моделирование социального взаимодействия / Под ред. В.М. Сергеева. М.: Прогресс, 1987. - С. 3-20.

137. Серебренников Б.А. Язык отражает действительность или выражает ее знаковым способом? Как происходит отражение мира в языке? / Б.А. Серебренников // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. -М.: Наука, 1988. С. 70-108.

138. Серебренникова Е.Ф. Способы представления лица личными местоимениями во французском языке / Е.Ф. Серебренникова. — Иркутск: Изд-во ИГУ, 1997. 200 с.

139. Серль Дж. Р. Конструирование социальной реальности / Дж. Р. Серль, 1995. http://bookap.bv.ru/sociopsv/searLshtm

140. Серль Дж. Р. Метафора / Дж. Р. Серль: Пер. с анг., фр., нем., исп., польск. яз. // Теория метафоры / Под ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Жу-ринской. М.: Прогресс, 1990. - С. 307-342.

141. Сидоров Е.В. Личностный аспект речевой коммуникации и текста / Е.В. Сидиров // Личностные аспекты языкового общения: Сб. науч. тр. — Калинин: Изд-во КГУ, 1989 С. 16-25.

142. Синицына Я.Г. Прагматические параметры экспрессивности английского газетного текста: Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.04 / МГЛУ. М., 1993.-24 с.

143. Слышкин Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе / Г.Г. Слышкин. М.: Изд-во "Academia", 2000. - 128 с.

144. Смирнов И.П. Порождение интертекста / И.П. Смирнов. — 2-е изд. — СПб.: Изд-во СПбГУ, 1995. 190 с.

145. Солодуб Ю.Б. Интертекстуальность как лингвистическая проблема / Ю.Б. Солодуб // Филол. науки. 2000. - № 2. - С. 51-58.

146. Сорокин Ю.А. Креолизованные тексты и их коммуникативная функция / Ю.А. Сорокин, Е.Ф. Тарасов // Оптимизация речевого воздействия / Под ред. Р.Г. Котова. М.: Наука, 1990. - С. 177-189.

147. Степанов Ю.С. «Интертекст», «Интернет», «Интерсубъект» (К основаниям сравнительной концептологии) / Ю.С. Степанов // Известия РАН. Сер. лит-ры и языка. 2001. - Т. 60. - № 1. - С. 3-11.

148. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка: Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства / Ю.С. Степанов. — М.: Наука, 1985.-335 с.

149. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования / Ю.С. Степанов. М.: Изд-во «Языки русской культуры», 1997. - 824 с.

150. Сусов И.П. Личность как субъект языкового общения / И.П. Сусов // Личностные аспекты языкового общения: Сб. ст. Калинин: Изд-во КГУ, 1989.-С. 9-16.

151. Сыров И.А. Функционально-семантическая классификация заглавий и их роль в организации текста / И.А. Сыров // Филол. науки. — 2002. — № З.-С. 59-68.

152. Тарыгина В.А. Эпитет и жанр (на материале английского языка) / В.А. Тарыгина. М.: Прометей, 2000. — 228 с.

153. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц / В.Н. Телия. М.: Наука, 1986. - 142 с.

154. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация: Учебное пособие / С.Г. Тер-Минасова. М.: Изд-во «Слово/Slovo», 2000. - 624 с.

155. Титкова О.И. О перспективах лингвистического исследования рекуррентных единиц лексикона / О.И. Титкова // Филол. науки. — 2003. № 2.-С. 79-86.

156. Трунова О.В. Человек воспринимающий и полагающий: природа содержательного дуализма категории модальности / О.В. Трунова // Антропологическая лингвистика: Концепты. Категории / Под ред. Ю.М. Малиновича. Москва-Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 2003. - С. 29-56.

157. Уфимцева Н.В. Этнический характер, образ себя и языковое сознание русских / Н.В. Уфимцева // Языковое сознание: формирование и функционирование / Под ред. Н.В. Уфимцевой. — М.: Изд-во Прометей, 1998.-С. 135-170.

158. Ушакова Т.Н. Слово в действии. Интент-анализ политического дискурса / Т.Н. Ушакова. СПб.: Изд-во «Алетейя», 2000. - 314 с.

159. Фестингер JL Теория когнитивного диссонанса / JI. Фестингер: Пер. с анг. яз. — СПб: Изд-во «Ювента», 1999. — 318 с.

160. Фишер Р. Путь к согласию / Р. Фишер, У. Юри // Язык и моделирование социального взаимодействия / Под ред. В.М. Сергеева. — М.: Прогресс, 1987.-С. 173-206.

161. Фреге Г. Мысль: Логическое исследование / Г. Фреге // Философия, логика, язык. М.: Прогресс, 1987. - С. 18-46.

162. Фрумкина P.M. Язык и когнитивная деятельность / P.M. Фрумкина. — М.: Изд-во АН СССР, 1989. 142 с.

163. Фуко М. Археология знания / М.Фуко: Пер. с фр. яз. — Киев: Изд-во «Ника-центр», 1996. — 207 с.

164. Хахалова С.А. Концептосфера личностной пристрастности: метафора / С.А. Хахалова // Антропологическая лингвистика: Концепты. Категории / Под ред. Ю.М. Малиновича. Москва-Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 2003.-С. 195-228.

165. Хлебда В. Шесть соображений по вопросу о языковом самосознании / В. Хлебда // Русистика: Лингвистическая парадигма конца XX в.: Сб. ст. СПб.: Изд-во СПбУ, 1998. - С. 58-71.

166. Чернейко Л.О. Порождение и восприятие межличностных оценок / Л.О. Чернейко // Филол. науки. 1996. - № 6. - С. 42-53.

167. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: Когнитивное исследование политической метафоры (1991-2000) / А.П. Чудинов. — Екатеринбург: Изд-во УГЛУ, 2001. -238 с.

168. Шаховский В.И. Текст и его когнитивно-эмотивные метаморфозы (межкультурное понимание и лингвоэкология) / В.И. Шаховский, Ю.А. Сорокин, И.В. Томашева. Волгоград: Перемена, 1998. - 149 с.

169. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса / Е.И. Шейгал. — Волгоград: Перемена, 2000. 368 с.

170. Шишова Ю.Л. Лингвистическая объективизация мифологемы пути в современной англоязычной литературе: Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.04 / МГЛУ. М., 2002. - 26 с.

171. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия) / Е.С. Яковлева. М.: Изд-во «Гнозис», 1994. - 344 с.

172. Abelson R.P. A variance explanation paradox: when a little is a lot / R.P. Abelson // Psychological Bulletin. 1985. - № 97. - P. 129-133.

173. Abelson R.P. The psychological status of the script concept / R.P. Abelson // American Psychologist. 1981. - № 36. - P. 715-729.

174. Ackermann E. Perspective-taking and object construction / E. Ackermann // Constructionism in Practice / Ed. by Y. Kafai. Mahwah, NJ: Lawrence Erlbaum Associates, 1996. - P. 25-41.

175. Barden G. Towards Self-Meaning / G. Barden, P. McShane. New York: Herder and Herder, 1969. - 137 p.

176. Barfield O. Speaker's Meaning / O. Barfield. London: Rudolf Steiner Press, 1967.- 118 p.

177. Barlund C. Communication in a global village / C. Barlund // Intercultural Communication: A Reader / Ed. by L.A. Samovar, E. Porter. Belmont, Calif.: Wadsworth Publishing Company, 1991. - P. 22-31.

178. Barthes R. Texte / R. Barthes // Encyclopaedia Universalis. P., 1973. — Vol. 15.- 1052 5.

179. Beaver D. I. The Construction of Meaning / Ed. by D.I. Beaver. Stanford, Calif.: CSLI Publications, 2002. - 254 p.

180. Belezza F.S. Remembering script-based text / F.S. Belezza, G.H. Bower // Poetics.- 1982.-Vol. ll.-№3.-P. 1-23.

181. Bettencourt A. The construction of knowledge: a radical constructivist view / A. Bettencourt // The Practice of Constructivism in Science Education / Ed. by K. Tobin. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum Associates, 1993. — P. 2339.

182. Bolinger D. Language, the Loaded Weapon: the Use and Abuse of Language Today / D. Bolinger. London: Longman, 1980. - 214 p.

183. Bond D.S. Living Myth: Personal Meaning as a Way of Life / D.S. Bond. — Boston: Shambhala Publications, 1993. 226 p.

184. Boyer J.H. How editors view objectivity / J.H. Boyer // Journalism Quarterly. 1981. - № 58 (1). - P. 24-40.

185. Burr V. An Introduction to Social Constructionism / V. Burr. — London: Routledge, 1995. 198 p.

186. Burr V. Invitation to Personal Construct Psychology / V. Burr, T. Butt. -London: Whurr, 1992. 138 p.

187. Chock P.P. Discourse and the Social Life of Meaning / Ed. by P.P. Chock and J.R. Wyman. Washington: Smithsonian Institution Press, 1986. — 2321. P

188. Chodorow N.J. The Power of Feelings: Personal Meaning in Psychoanalysis, Gender, and Culture / N.J. Chodorow. — New Haven, Conn.: Yale University Press, 1999.-328 p.

189. Clyne M. Inter-Cultural Communication at Work: Cultural Values in Discourse / M. Clyne. Cambridge University Press, 1996. - 250 p.

190. Nocking R. The Development and Meaning of Psychological Distance / R. Cocking, K.A. Renninger. Hillsdale, N.J.: L. Elbraum, 1993. - 266 p.

191. Cohen S. The Manufacture of News: a Reader / S. Cohen, J. Young. — Beverly Hills. Calif.: Sage Publications, 1973. 383 p.

192. Dahl T. Among the Interculturalists: an Emergent Profession and its Packaging of Knowledge / T. Dahl. Sweden: Stockholm University, 1997. - 217

193. Dijk Т.A. van. Cognitive psychology and discourse: recalling and summarizing stories / T.A. van Dijk, W. Kintsch // Current Trends in Textlinguistics / Ed. by W.U. Dressier. Berlin: Walter de Gruyter, 1978. - P. 61-80.

194. Dowling W.C. The Senses of the Text. Intensional Semantics and Literary Theory / W.C. Dowling. Lincoln, NE: University of Nebraska Press, 1999. - 122 p.

195. Edwards W. Conservatism in human information processing / W. Edwards // The Simulation Heuristics / Ed. by D.Kahneman, P. Slovic, A.Tversky. -Cambridge University Press, 1982. P. 359-369.

196. Fairclough N. Language and Power / N. Fairclough. Longman Group UK Limited, 1989.-253 p.

197. Fix U. Textsorte textmuster - textmustennischung: konzept und analyse-beispiele / U. Fix // Cahiers D'ftudes Germaniques. Textlinguistik: An-und Ausschten. - 1999. - Jg.2, aN 37. - P. 11-25.

198. Gerbner G. Mass Media Policies in Changing Cultures / Ed. by G. Gerbner. New York: Wiley, 1977. - 291 p.

199. Grice H.P. Studies in the Way of Words / H.P. Grice. Cambridge: Harvard University Press, 1989. - 394 p.

200. Hamilton D.L. The formation of stereotypic beliefs: further evidence for dis-tinctiveness-based illusory correlations / D.L. Hamilton, P.M. Dugan, Т.К. Trolier // Journal of Personality and Social Psychology. 1985. - № 48. - P. 5-17.

201. Kahneman D. Judgment under uncertainty: heuristics and biases / D. Kahneman, A. Tversky // The Simulation Heuristics / Ed. by D. Kahneman, P. Slovic, A. Tversky. Cambridge University Press, 1982. - P. 201-208.

202. Kahneman D. Norm theory: comparing reality to its alternatives / D. Kahneman, D.T. Miller// Psychological Review. 1986. -№ 93. - P. 136-153.

203. Kelly J. An Existential-Systems Approach to Managing Organizations / J. Kelly, L. Kelly. Quorum Books, Westport, CT, 1998. - 277 p.

204. Kiedel L.O. Conflict or Connection: Interpersonal Relationships in Cross-Cultural Settings / L.O. Keidel. Wheaton: Evangelical Mission Information Service, 1996. - 136 p.

205. Kilmann R.H. Managing Ego Energy: The Transformation of Personal Meaning into Organizational Success / R.H. Kilman, I. Kilman. San Fran-sisco: Jossey-Bass, 1994. - 342 p.

206. Kim Y.Y. Intercultural personhood: an integration of eastern and western perspective / Y.Y. Kim // Intercultural Communication: A Reader / Ed. by L.A. Samovar, E. Porter. Belmont, California: Wadsworth Publishing Company, 1991. - P. 401-410.

207. Kintsch W. Notes on the structure of semantic memory / W. Kintsch // Organization of Memory / Ed. by E. Tulving, W. Donaldson. New York: Academic Press, 1972. - P. 247-308.

208. Korzenny F. Relevance and application of intercultural communication theory and research / F Korzenny // Intercultural Communication: A Reader / Ed. by L.A. Samovar, E. Porter. — Belmont, California: Wadsworth Publishing Company, 1991. P. 56-62.

209. Kress G. Discourse semiotics / G. Kress, R. Leite-Garcia, T. Van Leeuwen // Discourse as Structure and Process / Ed. by T.A. van Dijk. SAGE Publications Ltd, 1998. - P. 257-292.

210. Labov W. Therapeutic Discourse. Psychotherapy as Conversation / W. Labov, D. Fanshel. New York: Academic Press, 1977. - 392 p.

211. Lakoff G. Women, Fire and Dangerous Things / G. Lakoff Chicago & London: University of Chicago Press, 1987. - 614 p.

212. Langacker R.W. The contextual basis of cognitive semantics / R.W. Lan-gacker // Language and Conceptualization / Ed. by J. Nuyts, E. Pederson. — Cambridge University Press, 1997. P. 229-254.

213. Lichtenstein S. Calibration of probabilities: the state of the art to 1980 / S. Lichtenstein, B. Fischhoff, L.D. Phillips // The Simulation Heuristics / Ed.by D. Kahneman, P. Slovic, A. Tversky. — Cambridge University Press, 1982.-P. 306-334.

214. Minsky M. A framework for representing knowledge / M. Minsky // Frame Conceptions and Text Understanding / Ed. by D. Metzing. Berlin: Walter deGruyter, 1980.-P. 1-25.

215. Morgan J.H. From Freud to Frankl: Our Modern Search for Personal Meaning / J.H. Morgan. Bristol, IN, U.S.A.: Wyndham Hall Press, 1987. - 179 P

216. Nisbett R.E. Popular induction: information is not necessarily informative / R.E. Nisbett, E. Borgida, R. Crandall, H. Reed // The Simulation Heuristics / Ed. by D. Kahneman, P. Slovic, A. Tversky. Cambridge University Press, 1982. - P. 101-116.

217. Nisbett R.E. Telling more than we can know: verbal reports on mental processes / R.E. Nisbett, T.D. Wilson // Psychological Review. 1977. - № 8. -P. 231-259.

218. Pearce W.B. Interpersonal Communication: Making Social Worlds / W.B. Pearce. New York: Harper Collins, 1994. - 377 p.

219. Pedersen A. The cultural gift: a framework for multicultural counseling / A. Pedersen, P. Pedersen // Intercultural Communication: A Reader / Ed. by L.A. Samovar, E. Porter. Belmont, Calif.: Wadsworth Publishing Company, 1991.-P. 193-198.

220. Risser J. Hermeneutics and the Voice of the Other: Re-reading Gadamer's Philosophical Hermeneutics / J. Risser. — State University of New York Press, 1997.-275 p.

221. Rossiter C.M. Communicating Personally. A Theory of Interpersonal Communication and Human Relationships / C.M. Rossiter, W.B. Pearce. Indi-apolis & New York: Bobbs-Merrill Company, 1975. - 264 p.

222. Schank R. Scripts, Goals and Understanding. An Inquiry into Human Knowledge Structures / R. Schank, R. Abelson. — Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum Associates, 1977. 248 p.

223. Searle J.R. Conversation as dialogue / J.R. Searle // Dialogue and Critical Discourse: Language, Culture, Critical Theory / Ed. by M. Macovski. Oxford University Press, 1997. - P. 237-255.

224. Seely M.R. Freedom, Purpose, and Personal Meaning / M.R. Seely. — Plymouth, Vt.: Five Corners Publications, 1999. 101 p.

225. Snyder. M. Reconstructing the past: some cognitive consequences of person perception / M. Snyder, S.W. Uranowitz // Journal of Personality and Social Psycology. 1978. -№ 36. -P. 941-950.

226. Snyder M. When belief creates reality / M. Snyder // Advances in Experimental Social Psychology / Ed. by L. Berkowitz. N.Y.: Academic, 1984. — Vol. 18.-P. 54-72.

227. Stanyer J. The Creation of Political News: Television and British Party Political Conferences / J. Stanyer. Brighton: Sussex Academic Press, 2001. — 206 p.

228. Summerfield E. Crossing Cultures Through Film / E. Summerfleld. — Yarmouth, Me., USA: Intercultural Press, 1993. 213 p.

229. Tobin K. Constructivism as a referent for teaching and learning / K. Tobin, D. Tippins // The Practice of Constructivism in Science Education / Ed. by K. Tobin. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum Associates, 1993. - P. 3-230.

230. Vallone R.P. Overconfident prediction of future actions and outcomes by self and others / R.P. Vallone, D.W. Griffin, S. Lin // Journal of Personality and Social Psychology. 1990. - № 58. - P. 582-592.

231. Vallone R.P. The hostile media phenomenon: biased perception and perception of media bias in coverage of the "Beirut Massacre" / R.P. Vallone, L. Ross, M.R. Lepper // Journal of Personality and Social Psychology. 1985. -№49.-P. 577-585.

232. Velody I. The Politics of Constructionism /1. Velody, R. Williams. London: SAGE, 1998.-241 p.

233. Watson D. The actor and the observer: how are their perception of causality different / D. Watson // Psychological Bulletin. 1982. - № 92. - P. 682700.

234. White H. The modernist event and the flight from history / H. White // The Sheila Carmel Lectures 1988-1993 / Ed. by H. Wirth-Nesher. Tel Aviv University, 1995.-P. 99-123.

235. Whorf B.L. Science and linguistics // The World Language / Ed. by R.H. Hudspeth, D.F. Sturtevant. New York: American Book Company, 1967. — P. 151-167.

236. Widdowson H.G. Explorations in Applied Linguistics / H.G. Widdowson. — Oxford: Oxford University Press, 1986. 262 p.

237. Willis J. The Shadow World: Life Between the News Media and Reality / J. Willis. New York: Praeger Publishers, 1991.-264 p.

238. СПИСОК ПРИНЯТЫХ СОКРАЩЕНИЙ И ИСПОЛЬЗОВАННЫХ СЛОВАРЕЙ

239. Большой энциклопедический словать. Языкознание / Под ред. В.Н. Ярцевой. 2-е изд. - М.: Изд-во Большая Российская энциклопедия, 1998. — 683 с.

240. ВЭФ Всемирная энциклопедия: Философия / Под ред. А.А. Грицанова. -М.: Изд-во Современный литератор, 2001. - 1312 с.

241. КСКТ Кубрякова Е.С. Краткий словарь когнитивных терминов / Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, Ю.Г. Панкрац, Л.Г. Лузина. - М., 1996. - 245 с.

242. Культурология. XX век. Энциклопедия / Под ред. С.Я. Левит. Спб.: Изд-во ООО «Алетейя», 1998. - Т. 1.-447 с.

243. Педагогическое речеведение. Словарь-справочник / Под ред. Т.А. Ладыженской и А.К. Михальской. 2-е изд. - М.: Наука, 1998. - 312 с.

244. СК Руднев В.П. Словарь культуры XX века / В.П. Руднев. - М.: Изд-во Аграф, 1997.-384 с.

245. ФС Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. - 4-е изд. — М.: Политиздат, 1981. - 445 с.

246. ALDCE The Advanced Leaner's Dictionary of Current English / Ed. by A. Hornby. - Ставрополь: Изд-во СПИИП «Сенгилей», 1992. — 540 p.

247. NODE The New Oxford Dictionary of English / Ed. by J. Pearsall. - New York: Oxford University Press Inc., 1998. - 2152 p.

248. OALD Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English / Ed. by S. Wehmeier. - New York: Oxford University Press, 2000. - 1539 p.

249. OED The Oxford English Dictionary. - Volume VIII. - Oxford University Press, 1933.-936 p.

250. RIT Roget's Interactive Thesausus. First Edition. - Lexico Publishing

251. GrOUp, 2004. — http://www.visualthesaurus.com/online/index.html

252. Putin brings the world to St. Petersburg to push links with the west: Some 45 heads of state will attend a series of summits in Russia's most westernised city this week,reports Andrew Jack from St. Petersburg

253. St Petersburg began celebrations for its 300 anniversary yesterday in what is first and foremost a political platform for Vladimir Putin, the Russian president and the city's most powerful son.

254. Heads of state from around the world will be travelling to the city for a series of summits this week to coincide with the celebrations in what amounts to a symbol of Russia's economic and political revival and tighter integration into the west.

255. With just days to go, thousands of workmen are still putting the finishing touches to ambitious beautification projects, including a restored Konstantinovsky Palace, restored at a cost of nearly Dollars 300 m.

256. During his bilateral, Mr. Bush is expected to focus on the fight against terrorism, economic and energy issues, and co-operation in space in the wake of the space shuttle crash.

257. The discussion will continue as they fly on to Evian for a full meeting of the G8 on Sunday.

258. Mr. Putin succeeds in making the summits a success, it will certainly do his re-election prospects already all but certain - no harm. More open to question is the political succession in St. Petersburg itself.

259. There has been months of feuding between Mr. Putin's special regional representative Viktor Cherkessov, and Vladimir Yakovlev, the St. Petersgurg governor and a long-time rival of Mr. Putin.

260. Recently Mr. Putin replaced Mr. Cherkessov with Valentina Matvienko, a former social affairs minister from St. Petersburg who has been tipped as Wr. Yakovlev's replacement.

261. The likelihood of her success will depend on whether St. Petersburg consider the 300th anniversary a success," Boris Vishnevsky, a political analyst, said (Financial Times, May 31, 2003).

262. The secret policeman's ball; Russia (Russia puts on its best for world leaders)

263. The Russian bear will be back (Yeltsin's Russia: special report)