автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Вербальные средства создания автоимиджа в политическом дискурсе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Вербальные средства создания автоимиджа в политическом дискурсе"

На правах рукописи

ДАУЛЕТОВА Виктория Александровна

ВЕРБАЛЬНЫЕ СРЕДСТВА

СОЗДАНИЯ АВТОИМИДЖА

В ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ

(на материале русской и английской биографической прозы)

10.02.20 — сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Волгоград — 2004

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Кубанский государственный технологический университет».

Научный руководитель —

доктор филологических наук, профессор Воркачёв Сергей Григорьевич.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Аапафурова ТатьянаНиколаевна;

кандидат филологических наук,

доцентБуряковскаяВалерия

Анатольевна.

Ведущая организация — Ростовский-на-Дону государственный педагогический университет.

Защита состоится 2 июля 2004 г. в 10 час. на заседании диссертационного совета Д 212.027.01 в Волгоградском государственном педагогическом университете по адресу: 400131, г. Волгоград, пр. им. В. И. Ленина, 27.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Волгоградского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан £ мая 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

Н. Н. Остринская

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Настоящее исследование посвящено изучению лингвистической реализации концепции автоимиджа на базе биографического дискурса, созданного политическими деятелями России и Великобритании. Тема работы находится на перекрестке важнейших дисциплинарных областей современной лингвистики (прагматики, социолингвистики, психолингвистики, этнолингвистики, лингвокультурологии, тендерной лингвистики) и обращена к рассмотрению вербализованных унифицированных представлений об образе Я индивида как носителя определенной культуры и тендера.

Актуальность данного исследования определяют следующие факторы:

1) В современном мире возрастает значимость политической коммуникации, от правильной интерпретации которой зависит решение целого ряда социально-политических проблем.

2) Исследования, проводимые в области политического дискурса, широко представлены в коммуникативной лингвистике, однако типы, жанры, категории этого дискурса еще недостаточно изучены.

3) Жанр политической автобиографии традиционно является объектом исследования литературоведения, его коммуникативный потенциал до сих пор не оценен по достоинству.

4) Модель построения концепции автоимиджа, находящаяся в фокусе внимания психологов, еще никогда, насколько известно, не рассматривалась с позиций лингвистики и лингвокультурологии.

5) Изучение и систематизация вербальных средств речевого воздействия, реализуемого посредством концепции автоимиджа, позволяют вскрыть механизмы осуществления общения политика с потен-? циальным электоратом.

Объектом анализа является автоимидж агентов политической коммуникации, концепция которого объективируется в автобиографическом политическом дискурсе.

Предметом исследования выступают вербальные средства реализации концепции автоимиджа политических деятелей двух лингво-культур — русской и британской.

Цель работы заключается в выработке лингвистической автоимиджевой концепции политиков, в выявлении ее тендерных и этнических особенностей в русской и британской культурах.

Для достижения данной цели ставятся следующие исследовательские задачи:

1) описать политическую автобиографию как речевой жанр, рассмотреть его тематические, композиционные и стилистические пара-

метры;

2) установить специфику дискурса политической автобиографии;

3) отобрать и систематизировать языковые средства формирования концепции автоимиджа;

4) обозначить тендерные и этноспецифические аспекты автобиографического политического дискурса и его автоимиджевых моделей в сопоставительном плане на материале русского и английского языков;

5) разработать способы верификации соответствия построенной концепции автоимиджа объективно сложившемуся публичному имиджу.

Цели и задачи настоящей работы определили выбор исследовательских методов: гипотетико-дедуктивного, дискурсного, контекстуального, сопоставительного анализа; интроспекции; элементов контент-анализа; описательного метода.

Материалом исследования послужили собственно автобиографии, личная переписка, дневники политических деятелей, а также мемуары политических журналистов, публикации в Интернете. В качестве единицы исследования был взят текстовый фрагмент, в котором были вербализованы характеристики автоимиджа политика. Картотека текстовых примеров составила около 1000 единиц.

В качестве методологической основы исследования следует рассматривать базовые положения лингвистики текста и теории дискурса (А. Г. Баранов, Р. Водак, Т. ван Дейк, В. И. Карасик, П. Се-рио, М. Стаббс, Е. И. Шейгал), когнитивной лингвистики (А. Н. Баранов, Дж. Лакофф, П. Б. Паршин), прагмалингвистики (Н. Д. Арутюнова, В. И. Жельвис, Е. И. Шейгал,Т. Н. Астафурова), жанроведе-ния (М. М. Бахтин, В. В. Дементьев, К. Ф. Седов, М. Ю. Федосюк, Т. В. Шмелева), лингвокультурологии (С. Г. Воркачёв, В. И. Кара-сик, Г. Г. Слышкин).

Выполненное исследование базируется на следующих положениях, разработанных в лингвистике:

1. Коммуникативный подход к языку предполагает изучение дискурса как текста, погруженного в ситуацию общения и рассматриваемого с позиции социо- и прагмалингвистики (Н. Д. Арутюнова, Э. Бен-венист, Р. Водак, В. И. Карасик, Г. Г. Слышкин, Е. И. Шейгал).

2. Взаимодействие на уровне социальных институтов, с одной стороны, и межличностное общение, с другой, приводят к появлению сложных дискурсивных образований (А. Г. Баранов, Т. ван Дейк» Е. И. Шейгал).

3. Речевое воздействие представляет собой способ изменения ин-тенциональной сферы внутреннего мира человека за счет модифика-

ции отдельных фрагментов структуры его знаний (М. Р. Желтухина, О. С. Иссерс).

4. Семиотическая модель политической коммуникации включает в себя интеграцию, ориентацию и агональность, которые реализуются на уровне знаков, речевых актов и жанров (Е. И. Шейгал).

5. Имидж как свернутый текст является одним из знаков политической коммуникации и отмечен манипулятивной спецификой (Р. Б. Берне, М. Р. Желтухина, О. С. Иссерс, Г. Г. Почепцов).

Научная новизна работы состоит в следующем:

1) Описан жанр политической автобиографии с позиций коммуникативной генристики.

2) Представлена трехкомпонентная лингвистическая модель концепции автоимиджа.

3) Собраны языковые (лексические, грамматические, синтаксические) и речевые (стратегии, тактики, ходы) средства формирования автоимиджа индивида.

4) Зафиксированы национально-культурные и тендерные особенности современного автобиографического политического дискурса в России и Великобритании.

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в дальнейшем развитии и углублении теорий дискурса и речевого воздействия, в уточнении жанров гибридного характера (институциональный + межличностный виды общения), освещении национально-культурных параметров политического дискурса, в социолингвистическом моделировании языковой личности политика.

Практическая ценность работы заключается в том, что ее результаты могут быть применены в вузовских лекционных курсах по языкознанию, в спецкурсах по лингвистике текста и теории дискурса, социолингвистике, психолингвистике, лингвокул ьтурологии, риторике, стилистике, в практическом курсе делового английского языка, а также могут быть полезны специалистам в области политической и межкультурной коммуникации.

На защиту выносятся следующие положения:

, 1. Автоимидж как одна из составляющих понятия «имидж», с одной стороны, и как разновидность имиджа, с другой, представляет собой образ, сложившийся в сознании индивида, отражающий представления личности о своем собственном Я. В его структуру входят три компонента («Собственно Я», «Я со стороны», «Я идеальное»), каждый из которых представлен набором средств языковой реализации.

2. Жанр политической автобиографии, в рамках которого происходит вербализация автоимиджа политических деятелей, является

речевым жанром, построенным по определенным тематическим, композиционным и стилистическим канонам.

3. Политическая автобиография — это сложное дискурсивное образование. В соответствии с коммуникативно-прагматической целью автобиографический дискурс относится к политическому институциональному, однако представлен в формате межличностного общения.

4. Концепция автоимиджа политических агентов русской и британской культур гендерно- и национально-обусловлена, что находит свое отражение в выборе и предпочтениях, отданных тем или иным лингвистическим средствам.

' Апробация работы. Основные положения и результаты исследования докладывались на научном семинаре «Проблемы лингвокон-цептологии» (Краснодар, КубГТУ); заседаниях кафедры научно-технического перевода КубГТУ (Краснодар); на международных конференциях «Язык в мире и мир в языке» (Краснодар, КубГУ, апрель 2001), «Филология и культура» (Тамбов,ТГУ, май 2001), «Современная политическая лингвистика» (Екатеринбург, УГПУ, октябрь 2003); на межвузовской научно-методической конференции «Теория и практика преподавания иностранного языка» (Краснодар, КВАИ, февраль 2004); материалы публикаций применялись в вузовском лекционном курсе «Теория и практика перевода в СМИ». Т1о теме диссертации опубликовано 7 работ, в том числе 4 статьи.

Структура. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В главе 1 «Автоимидж в сфере политической коммуникации и аспекты его изучения» излагаются основные теоретические и методологические положения, на которые опирается автор диссертации.

Рассматривается политический дискурс (определяются понятия . «дискурс», «политический дискурс», предлагается алгоритм анализа политической коммуникации), представлены характеристики и подходы к изучению речевых жанров, описываются средства речевого воздействия, вводится понятие «имидж» и определяется место автоимиджа в структуре имиджа.

Изменение парадигмы гуманитарного знания в сторону антропоцентризма ознаменовалось активизацией интереса к взаимоотношениям человека и дискурсных форм общения.

Существует ряд определений термина «дискурс», однако в данном диссертационном исследовании дискурс понимается как «речь, погруженная в жизнь» (Арутюнова 1990), и рассматривается в тесном взаимодействии с социальными факторами.

Для определения политического дискурса применяется широкий подход к политической коммуникации, который позволяет причислить к ней «любые речевые образования, субъект, адресат или содержание которых относится к сфере политики» (Шейгал 2000).

Базовый алгоритм изучения дискурса политических автобиографий основан на семиотическом треугольнике (семантика— прагматика — синтактика) и позволяет проанализировать исследуемый тип дискурса с точки зрения системообразующих признаков, основных категорий, концептов и функций, семиотических знаков, прагматических особенностей и жанровых характеристик.

Системность политической коммуникации определяется жанровыми канонами и представляет собой определенный формат, в рамках которого происходит акт самопознания. Широкое понимание речевых жанров предполагает включенность в их понятийную сферу коротких реплик бытового диалога, бытового рассказа, письма, короткой стандартной военной команды, развернутого детализированного приказа, деловых документов, публицистических выступлений и всех литературных жанров (Бахтин 1996). Основным направлением в изучении жанров политической коммуникации выбрана коммуникативная генристика, соединяющая в себе такие области исследования речевых жанров, как,генристика и жанроведение.

Политический дискурс как разновидность персуазивного дискурса отмечен манипулятивной спецификой, которая выражается в оказании речевого воздействия на адресата с целью внести когнитивные изменения в его картину мира, которые повлекут за собой регуляцию диспозиций и деятельности адресата в пользу адресанта. Речевое воздействие осуществляется посредством коммуникативных стратегий и тактик, суть которых заключается в операции над знаниями адресата, над его ценностными категориями, эмоциями, волей. Необходимым условием успешности речевого воздействия выступает учет национально-культурных особенностей языковой личности адресата.

Автоимидж определяется как национально и гендерно маркированный образ Я, сложившийся в сознании индивида как собственно личности, так и представителя института. Он является одной из составляющих понятия «имидж», однако, взятый в качестве основного объекта настоящего диссертационного исследования, он приобретает глубину, многогранность и автономность, что выражается в его

уникальной структуре (3 компонента — «собственно Я», «Я со стороны» и «Я идеальное») и вербальных средствах его объективации.

В главе 2 «Жанр политической автобиографии» исследуются жанровые характеристики и дискурсные реализации политической автобиографической прозы, в рамках которой происходит реализация концепции автоимиджа представителей политической элиты. В качестве исследовательского материала использованы автобиографии российских (И. Хакамада, Б. Немцов, Е. Гайдар) и британских (М. Тэтчер, А. Кларк, П. Ашдаун) политических деятелей.

Функциональный (коммуникативный) подход к литературным жанрам, а также включенность автобиографических произведений в сферу политической коммуникации оправдывают присвоение политической автобиографии статуса речевого жанра нарративного ре-минисцентного характера, построенного по определенным тематическим, стилистическим и композиционным канонам.

Жанр политической автобиографии относится к вторичным речевым жанрам, т. к. является сложным дискурсивным образованием с неоднородной структурой. Он включает в себя различные виды первичных жанров (реплики диалога, риторические вопросы) и фрагменты других вторичных жанров (рассказы, авторские рассуждения социально-политического или философского характера, афоризмы, паремии, стихи).

Основной задачей жанра выступает осуществление акта коммуникации между автором/адресантом и читателем/адресатом. В политических автобиографиях четко прослеживается коммуникативная цель (эксплицитная — пролить свет на ход исторических событий; имплицитная — скорректировать или реанимировать свой публичный имидж), воссозданы образы адресанта (действующее лицо нар-ратива + рассказчик) и адресата (массовый читатель), очерчено коммуникативное прошлое (рефлексивная ретроспекция имевших место событий профессиональной и частной жизни автора) и будущее (изменение отрицательных и усиление положительных диспозиций адресата по отношению к персоне автобиографа), воплощено событийное содержание (проникновение интимного в социальное и наоборот, связь настоящего с прошлым и будущим), введен определенный языковой формат (литературный язык с элементами разговорно-бытовой лексики и политической терминологии).

Тематически политическая автобиография определяется как описание пройденного жизненного пути автора. Эта центральная тема разбита на ряд традиционных для автобиографического произведения подтем —детство, юность, студенческие годы, самостоятельная

жизнь (любовь, брак, семья; работа), зрелость (жизнь в политике) — или сценариев — «первое публичное выступление», «победа на выборах», «отставка» и т. п.

Стилистически политическая автобиография представлена публицистическим функциональным стилем, который по оси институ-циональности (научный — художественный) наиболее близок к художественному стилю, поскольку для автобиографической прозы важнее образность и эмоциональность, а не фактологическая точность. Уникальность жанра политической автобиографии заключается в создании автором образов первого и второго порядка: 1) образа самого себя (self image), который распадается на 3 подвида: реальный, желаемый и со стороны; 2) образов «других» (персонажей). Образы первого и второго порядка неразрывно связаны между собой, т. к. образы персонажей привносят дополнительную информацию в образ протагониста, т. е. самого писателя.

По оси рациональности (деловой — разговорный стиль) политическая автобиография занимает промежуточное положение. Деловой стиль, как правило, возникает в рассуждениях социально-политического или философского характера. К его особенностям можно причислить следующие: наличие штампов, канцеляризмов; упор на пассивные грамматические конструкции; обилие псевдоагенсных конструкций, фантомной лексики, сложносочиненных и сложноподчиненных предложений. Разговорный стиль представлен разговорно-бытовой лексикой, сленгом; риторическими вопросами; предпочтение отдается активным, а не пассивным конструкциям; предложения в основном короткие, простые, усеченные.

Композиционно политическая автобиография обозначена как макронарратив, который строится в виде последовательности функционально-семантических фрагментов текста. В содержательной структуре автобиографического нарратива выделены следующие компоненты: действующие лица — протагонист (рассказчик и главное действующее лицо), антагонист; помощники. Событийная фабула развертывается в пространственно-временных координатах конкрет-ной.ситуации. Событийная структура состоит из Резюме, Описания окружающей обстановки, Осложнения, Развязки, Коды и Оценки. Автобиографический макронарратив включает в себя микронарра-тив, т. е. рассказы по ходу автобиографического повествования.

Формы, которые приобретает жанр политической автобиографии, . представлены собственно автобиографией (мемуарами), дневниками, личной перепиской.

Было выявлено, что доминирующим типом автобиографического дискурса выступает политический дискурс, поскольку его субъект и содержание относятся к сфере политики. Отмечено, что автобиографический дискурс совпадает с политическим в плане системообразующих признаков, функций, знаков семиотического пространства, прагматических характеристик и речевых актов.

1. К системообразующим признакам (по Е. И. Шейгал) относятся следующие:

А. Институциональность. В политических автобиографиях инсти-туциональность определяется субъектно-адресными отношениями, которые представлены общественно-институциональной коммуникацией (осуществляется через высказывания автора биографической прозы как представителя института/партии), а также коммуникацией между институтом (автобиографом как носителем статусного индекса) и гражданином (отдельно взятым читателем со всей присущей ему системой политических взглядов и предпочтений).

Б. Информативность. С позиций информативности дискурс политической автобиографии можно рассматривать в рамках противопоставления «информативность — фатика». Критериями информативности считаются небанальность, релевантность и адекватность в подаче информации, а фатика предполагает банальность содержания, эмоциональность и аффективность. Было установлено, что политические автобиографии навязывают читателю иллюзорное чувство новизны, возникающее благодаря передаче якобы до настоящего времени неизвестной фактологической информации. Однако на самом деле — это лишь субъективная, эмоционально окрашенная интерпретация событий, предложенная автором и выдаваемая им же за нечто истинное и разоблачающее.

В. Театральность. Напрямую она связана с теми ролями, которые по ходу развертывания повествования автор-актер играет для своих читателей-зрителей.

Г. Смысловая неопределенность, фантомность, фидеистичность, эзотеричность. Они проявляются в автобиографическом политическом дискурсе в моменты реализации своей прагматической интенции.-

Д. Динамичность дискурса политической автобиографии. Она выражена в мобильности лексики, что легко проследить, обратившись к автобиографическим произведениям разных временных отрезков и этапов политической жизни.

Е. Фактор масс-медиа. Отражается в политических автобиографиях опосредованно, через общность массового адресата и сильную субъективную интерпретационную сущность.

2. Функциональную специфику политического дискурса в целом и дискурса политической автобиографии в частности можно рассматривать в двух планах: а) с позиции его ориентации на реализацию той или иной языковой функции; б) с точки зрения его системообразующей интенции.

В первом случае для автобиографического политического дискурса характерно выполнение регулятивной, референтной, креативной, магической функций. Во втором случае основной функцией автобиографического политического дискурса является инструментальная (борьба за власть, овладение властью, ее сохранение, осуществление, стабилизация или перераспределение). Однако по причине своей глобальности она членится на более частные функции, например такие, как функции социальной солидарности, ориентации и агональности. Они гармонично коррелируют с основными знаками семиотического пространства политического дискурса (знаки ориентации, интеграции и агональности) и накладываются на базовую семиотическую оппозицию «свои — чужие».

3. Наличие прагматических характеристик в дискурсе политических автобиографий обусловлено соображениями политической выгоды. Ложь, полуправда выходят на первый план и лежат в основе многочисленных коммуникативных манипуляционных приемов. К таковым относятся, во-первых, эвфемизмы {неполнаязанятость, под которой понимается «безработица»; скудость культурно-бытового обеспечения, которая камуфлирует прототип «неустроенный быт») и дисфемизмы (провап вместо «неудавшаяся операция»,разваливаться вместо нейтрального «ухудшаться»).

Эвфемизмы и дисфемизмы приводят к семантической неопределенности, которая в автобиографическом дискурсе выполняет функцию «вовлечения в сюжетную интригу». Смысл данного приема заключается в следующем. Адресат, получая имена с неопределенной референцией, нуждается в уточнении этой референции и тем самым задает себе вопрос, на который не дается ответа в тексте (Правда, некоторые деятели, из тех, кто прорвались к власти на волне демократического подъема (кто?), считают, что имуже пора отмежеваться отреформаторов; сбросит ь их, какненужный балласт).

Еще одним приемом оказания манипулятивного воздействия является применение непрототипных вопросов, которые делятся на риторические вопросы с прямой адресацией (Неужели вы всерьез полагаете, что народ слепо верит предвыборным обещаниям ?) и с косвенной адресацией (Лужков несет в себе стабильность, даже, возможно, некоторый экономическийрост. Какие есть основания против него опоччаться?).

Аргументация также входит в число манипулятивных средств и осуществляется посредством либо текстовых реминисценций, представленных в виде афоризмов, стихов и паремий, либо с помощью аналогий с личным опытом читателя (Вы приходите к врачу и говорите, что у вас болит сердце. А врач авторитетно заявляет, что вы напрасно жалуетесь, потому что кардиограмма у вас в порядке. Но вам-товсеравноплохо, всеравнобольно!).

Дискурс политических автобиографий — благодатная почва для применения техник НЛП, к которым можно отнести следующие: а) умышленное использование пресуппозиций через вводные слова {очевидно, ясно, конечно), модальные операторы (требуется, должен) л конструкции с «если»; б) перегрузку сознания реципиента информацией или воздействие на разные каналы получения и переработки информации; в) метафоризацию (Если изобразить это в картинках, то больного попытаются поставить на ноги и станутсмотреть, что с ним будет. Окажется, что он хорошо и самостоятельно ходит, — назначат его к выписке. Если же он упадет — продолжат лечение).

4. Автобиографический политический дискурс в своем речеакто-вом представлении включаете себя следующие высокочастотные речевые акты: положительной самооценки, отрицательной оценки оппонента, положительной оценки единомышленника, опровержения/ изобличения во лжи, акты прогноза и призыва.

Акты положительной самооценки варьируются от закамуфлированной похвалы самого себя (The nicest thing in the waitingpostbag was a lovely letter from Julian Amery. "lam amazed you survived the Reshuffle. You stick out like a redpoppy in the hayfield of mediocrities surrounding you. It is very offensive to them to be original, intelligent, courageous and rich". What a marvelous complimentfrom someone who has been in public lifefor almost 40years) до открытого хвастовства (Если быменя заста -вилиработать в отделе пропаганды Министерства обороны, думаю, я нашел бы способсделать вооруженные силыромантическими и привлекательными).

. Речевые акты отрицательной оценки оппонента являются отражением агональности политического дискурса. Основная цель — ниспровержение политического соперника. Унижение оппонента осуществляется с помощью иронии, инвектив, сниженной лексики (Статьи профессора Московского института народногохозяйства Р.Хасбулатова привчеклимое внимание еще в1988— 1989годах. Напечатан -ные в «Комсомольской правде», они отража шупрощенное, розовое, в стипераннегорыночного социачизма, видение предстоящихпреобразо-ваний).

Наряду с актами отрицательной оценки оппонента присутствуют и акты положительной оценки единомышленника {Чубайс — один из самыхталантливых политиков России. Яне собираюсь давать положительную или отрицательную оценку его деятельности, последствиям этой деятельности. Но то, что Чубайс в огромной стране, благодаря своему аппаратному таланту, сумелреализовать беспрецедент -ную программу приватизации, то, что он осуществил эту программу, несмотря на всенападки, — это,я думаю, шаг, не имеющий аналогов во всейроссийской истории последних лет). '

Неотъемлемой частью диалога политических противников выступает вербальная реакция на уклонение от истины, т. е. имеют место речевые акты опровержения/изобличения во лжи. Как правило, в автобиографическом политическом дискурсе происходит прямая констатация факта лжи. (Alan Leaman rang at about 3. 30 to say that GQ magazine hadpublisheda scurrilouspiece aboutme beingin SIS andhaving been observedgambollingpassionately with afemale SISoffficerata training camp in the south of England. Complete fiction.)

Автобиографы склонны делать прогнозы, навязывая свое видение будущего читателю. Обычно автобиографические прогнозы не категоричны, что объясняется, по всей видимости, осторожностью авторов, связанной с письменной фиксацией прогноза (Боюсь, что положение не исправится до тех пор, пока в России не сформируется гражданское общество). В связи с преобладающим ретроспективным характером рассматриваемого жанра, в автобиографическом дискурсе часто встречаются прогнозы-ретроспекции, которые представляют собой гипотетическую реконструкцию возможного хода событий прошлого (Эти потери—их не быю бы, если бы не существовала проблема информации).

В дискурсе политической автобиографии акты призыва отличаются сниженной агрессивностью, косвенным характером и представлены в виде советов (Главное — не молчать. Не перекидываться официальными заявлениями. Больше встречаться...).

Специфика автобиографического политического дискурса заключается в личностно ориентированном субъективном преломлении оценки представленных в тексте фактов, событий и персонажей. Этим обусловлена отнесенность данного типа дискурса к сфере «разговоров о политике».

Дискурс политической автобиографии является гибридным, поскольку помимо политического дискурса, выступающего в качестве доминанты, он включает в себя и другие виды общения (художественный, бытовой, педагогический, рекламный, научный, военный типы дискурса).

Элементы художественного дискурса в политической автобиографии способствуют повышению читательского интереса, а также активизируют образное восприятие читателем выстраиваемых автором имиджей (собственного и сопутствующих персонажей).

В политическом автобиографическом общении бытовой дискурс направлен на установление доверительных отношений с адресатом, создание иллюзии его непосредственного участия в акте коммуникации. Для этого, во-первых, максимально упрощается лексическое и синтаксическое наполнение дискурса (вводятся сниженная разговорная лексика (блефануть, отлуп, крутая, сдвинутые, училка, кидать)', идиомы (пробивать лбом глухие стены, в глазах черно); усеченные синтаксические конструкции (Разумеется, с деньгами, Схватила — и бегом вуниверситет. Одно из двух); исключительно разговорное междометие ну). Во-вторых, привлекаются риторические вопросы (Ну, а когда у тебя выигрывают крашеными картами ?, Где взять деньги ?). В-третьих, приводятся доходчивые житейские примеры (Недавно я быпау одной женщины. Родилась она в Китае, занимается состав ie-нием гороскопов и по ним определяет, что происходиту вас в организме. Что сомной, онаугадала совершенно точно и сказала при этом: не верьте никому из врачей, кто будет обещать вас почностью от этого вылечить. Такоеневозможно. То, чтовамнебесамиположено,всерав-но останется при вас. Молено облегчить, можноуменьшитьприноси-мый вред. Но всеравно с этим придется жить. Вот так я ощущаю и Россию — со всеми ее проблемами).

Педагогический дискурс на пересечении с политическим выступает в своей прескриптивной функции, когда автор-учитель указывает своему читателю-ученику, что нужно делать в той или иной политической ситуации. Основным типом модальности здесь является деонтический, представленный маркерами долженствования «должен», «следует», «необходимо», «надо» (Прогнозы — то, чем до чжен заниматься политик; Действовать надо наверняка). Таким образом, осуществляются либо формирование, либо перестройка ценностных установок читателя-ученика, которые в дальнейшем дадут о себе знать при следующем политическом выборе.

Предназначение рекламного дискурса в рамках автобиографической политической коммуникации — самореклама и самопродажа автора. Данный замысел реализуется посредством речевых актов положительной самооценки, где адресант намеренно высвечивает все привлекательные качества своей личности: Я не лучше их (бочыиин-ства политиков. — В. Д.) — я просто другая. Цветы должны быть разные. Я— цветок иного вида, и не сомневаюсь, что моёприсутствие тоже необходимо дчя баланса.

Научный дискурс заявляет о себе терминами из определенной научной сферы. Как правило, это область психологии (завышенная самооценка, пессимист, личность деградирует, гипертрофированное ощущение, транс, клинические особенности,люмпинизированное). Используя подобного рода вкрапления, автор таким образом стремится зарекомендовать себя человеком хорошо образованным, склонным к научному обоснованию происходящих вокруг него процессов!

Военный дискурс представлен в двух видах — метафорическом и реальном. В первом случае военные метафоры отражают противостояние оппонентов, политическую борьбу за власть (арьергардные бои, стоять на страже, борцы,ходить поминному полю, бюджетная бомбазамедленного действия, грядущая схватка, капитуляция политически разгромленных противников). Во втором случае реальный военный дискурс возникает по ходу автобиографического, когда речь заходит о военныхдействиях (Laterat9p.m. standingoutside the hangar we saw a tremendous artillery duel takeplace about400yards away. You could hear the zingofthe shrapnel. Out on the airfield, Isuddenly realized we were beingfired at by automatic rounds. We quickly retreated behinda shelter and watched thefirework display for about an hour before going down to a very well-constructedbunker...). Обилие военной лексики обеспечивает формирование у читателя ощущения опасности происходящего и чувства уважения к автору, который не испугался войны й лично участвовал в разрешении военного конфликта.

Автобиографическому политическому дискурсу присущи как ген-дерные, так и национально-обусловленные особенности. К показателям тендерного толка следует отнести следующие:

1) Акцент на определенных этапах личной жизни автобиографов: мужчины — период профессионального карьерного роста, женщины — детство (И. Хакамада посвящает описанию детства 24 страницы своей автобиографии: с. 5—29, М. Тэтчер — 32: с. 3—34, в то время как Е. Гайдар о детстве повествует на 12 страницах: с. 11—22, а Б. Немцов сокращает описание детских лет до 3 страниц: с. 7—8, 121).

2) Тематическое содержание речи: у мужчин — деньги, бизнес, автомобили (Inoticed a dark red DEC VS Aston Martin on the slip road with the bonnetopen...; The orderwas Volvo Wagon, Rolls Shadow, Rolls Spirit, Range Rover and Mercedes 500SEQ; у женщин — внешность (наряды, украшения), семья (Как сейчас, вижу: блестящий под кожу мини-сарафан намолнии и бо чгарский джемпер-«лапша». Кполупро-зрачной юбке в цветочек напрашиваются изящные туфельки, ая еёсо-единяю с тяжёчыми чёрными ботинками. Сделала косойпробор, каку манекенщицы,уложила волосы водну сторону, зализала ихс помощью желе. Пучок сзади оставсися, ноя его заматывала цветным шатком).

Этноспецифические характеристики включают в себя расхождения в области языкового наполнения дискурса политических автобиографий (англоязычным автобиографам в большей степени, чем русскоязычным, свойственны тонкость иронических высказываний и метафоричность речи), а также в специфике институциональности (в англоязычных автобиографиях — статусно-ориентированный формат ведения коммуникации с адресатом, в русскоязычных — личност-но ориентированное общение).

Глава 3 «Лингвистическая реализация концепции автоимиджа в русской и английской биографической прозе» посвящена отбору и систематизации языковых и речевых средств формирования автоимиджевой модели.

Универсальная концепция автоимиджа включает в себя три составляющие: 1) «собственно Я»; 2) «Я со стороны»; 3) «Я идеальное». Каждая составляющая представлена своим набором языковых (лексических, грамматических, синтаксических) и речевых (стратегий, тактик, ходов) средств реализации. Выбор средств национально обусловлен, что выражается в виде предпочтений и количественных пропорций/соотношений.

Итак, «собственно Я» подразумевает реальную оценку индивидом самого себя, состоит из осознанного восприятия и ценностей Я и отражено в русскоязычном автобиографическом дискурсе с помощью формальных и семантических приемов. К формальным приемам относятся следующие:

1) личное местоимение «я» + набор характеристик (Яабсолютный фаталист);

2) притяжательное местоимение «мой, моя, моё» + черта характера + предикат (Мой индивидуализм проявил себя почностью) \

3) «у меня есть/у меня нет» + перечень личных и деловых качеств (Уменя нет зависти ни к чужим мыслям, ни к чужому успеху);

4) предикаты внутреннего состояния (Ялюблю жизнь, люблю все

5) алетические модальные глаголы (Я умею держать удар);

6) идентификация своих через интегрирующие местоимения «мы», «наше» (Но мы же люди интечшгентные);

7) личное местоимение в 3-м л. ед. ч. (Здесь мне хотелось рассказать, как видел все происходившеемоюдой учёный изинтечлигентной московской семьи).

Семантические приемы представлены набором следующих лингвистических средств:

1) метафорического образа себя (Япохож на медведя То неуклюжий, тозпой, то, наоборот, никакой),

2) присоединения/уподобления (Очень по -родному, спокойно чувствую себя с молодыми управленцами); • •

3)противопоставления/контраста (Уменя есть подруга—полная мне противопо южность. Спокойная, какудав);

4) выражений жизнеформирующих принципов, ценностей, приоритетов (Мой принцип—без крайней нужды не ввязываться в драку, но если уж ввязался — драться до конца, пока есть силы);

5)приемлемой/неприемлемойроли (Роль демократическоголиде-ра для меня на редкость неудобна, внутренне не моя);

6) указаний слабых/сильных сторон (Прекрасно отдаю себе от -чёт в своихслабостяхкак публичного полит ика, призванного агит иро -вать, объяснять, выигрывать выборы).

Англоязычный автобиографический дискурс содержит те же лингвистические средства актуализации автоимиджа, что и русскоязычный, однако в меньшем объеме (количественное соотношение средств — 13:9, отсутствуют 1, 2,3-й и 6-й приемы семантического порядка).

«Я со стороны» формируется за счет социального фактора в процессе социализации личности и эксплицируется в русскоязычных автобиографиях посредством речевых актов похвалы и диффамации, реализуемых через коммуникативный ход «апелляция к авторитету», представленный двумя разновидностями показателей: а) лексико-грамматическими и синтаксическими; б) прагматическими.

Первая разновидность показателей включает в себя следующие приемы:

1) неопределенно-личные конструкции (В Прибалтике меня любят, не скупятся на проявления доверия и другихдобрыхчувств);

2) текстовые реминисценции в виде определенных средств объективации, а именно: а) прямого цитирования устных высказываний/ характеристик/ремарок (Алла тут жезаявила Филиппу:«Теперь ты понял, почему я за тебя замуж вышла ?Потому, что ты похож на Немцова»); б) прямого цитирования письменных текстов (Закон о Хакамаде: «Хакамада—этоустойчивая система изменений иррационального ирационального...»); в) стилизации под прямую речь (Впервые мне]то высказал открытым текстом один измоихмужей: «Ты что.ханжа ?Или полная дура?Или другое»);т) пересказа(Маша иногда грустит, говорит, что, выходя замужзанадежного внука Павла Пет -ровича Бажова, совершенно не ждала отменя приключений в стиле Аркадия Гайдара);

3) лексемы «образ/репутация» (сложилась научнаярепутация).

Ко второй разновидности можно отнести следующие приемы:

1) упоминание своих прозвищ и ярлыков, сформировавшихся в массовом сознании (И. Хакамаду коллеги прозвали «анфантеррибль», а Б. Немцова — «кудрявым»);

2) референцию к стереотипам (А тут Гайдар. Раз Гайдар — значит по бпату);

3) языковую фиксацию реакции аудитории (Кто-то из собравшихся спрашиваетменя омоём вероисповедании. Яоткровенно отвечаю— агностик. Зал изумлён, а сопровождающиеменямосковские ко члеги не могут спрятать улыбки ).

Англоязычные автобиографии демонстрируют более богатый арсенал лингвистических средств, которые, помимо вышеназванных, содержат и следующие элементы: реализацию эпистемической модальности (Perhapssometimes they think thatIamgoingoffmy head); вербализацию подтекста (The unspoken implication was that this was all that couldbe expectedofagrocer'sdaughter); умозаключения, сделанные на основе поведенческой реакции окружающих по отношению к автобиографу (As Ienteredthe businessmen stopped talkingandlookedat me. Mostwere complacent: "Hur,hur, he 'salready blottedhiscopybook "), количественное соотношение средств — 6 : 9. В плане предпочтений излюбленным приемом русских политиков является использование неопределенно-личных конструкций и текстовых реминисценций, а британцы наиболее часто прибегают к языковой фиксации реакции аудитории и так же, как и русские, — к текстовым реминисценциям.

«Я идеальное» подразумевает наличие определенных составляющих (личные качества индивида, система ценностей, диспозиций, отношение к базовым оценочным категориям), которые входили бы в концепцию желаемого Я его носителя, а также коррелировали бы с принятыми в данном социуме культурными и моральными предпосылками/нормами. «Я идеальное» распадается на «Я идеальное гармонизирующее» («Я идеальное» как отражение комфортного внутреннего состояния личности автобиографа) и «Я идеальное прагматическое» («Я идеальное» с позиций избирателя).

«Я идеальное гармонизирующее» в автобиографиях российских и британских политиков реализуется посредством стратегии «автоидеализации», а «Я идеальное прагматическое» — с помощью стратегии «автопрезентации».

В русскоязычных и англоязычных политических автобиографиях стратегия автоидеализации представлена рядом коммуникативных ходов.

Коммуникативный ход 1. «У меня есть нечто, что бы я хотел сохранить в себе». Данный ход отражает положительную оценку адре-

санта своих качеств, убеждений, позиций. В русской автобиографической прозе его успех обеспечивают следующие маркеры причастности: а) позитивно окрашенные наречия (уютно, комфортно, инте-ресно);Б) когнитивные предикаты (немыслю себя без..., склонен к...); в) экспрессивные мелиоративные существительные (слабость, бла-женство);г) предикатыдолженствования (важно, необходимо, нужно) ; д) сослагательное наклонение (не чувствовал бы себя). В английских автобиографических произведениях удовлетворение самим собой эксплицируется с помощью следующих средств: а) глагола to be (Present Simple/Past Simple) + именная часть предиката (happy, proud) \ б) предиката to hope, программирующего желаемое будущее; в) положительно маркированных прилагательных (thebest);г)сослагатель-ного наклонения.

Коммуникативный ход 2. «У меня есть нечто, что меня не устраивает в себе». Посредством данного хода осуществляется отрицательная оценка негативных и вызывающих субъективное неодобрение составляющих личности автора. В русскоязычных автобиографиях к лингвистическим средствам, помогающим реализовать проекцию обозначенной оценки, относятся маркеры отчужденности, а именно:

а) устойчивые выражения (не по душе, не в восторге); б) прилагательные с отрицательной оценкой (убогий, невзрачный, безобразный, некрасивый, неприятный); в) автоярлыки (училка, Серая Мышь); г) существительные с отрицательной коннотацией (идиотизм, угнетённость, подавленность, замкнутость); д) эмотивные предикаты либо с отрицательной частицей «не», либо с минимизатором «мало» (не устраивает, нелюблю, не подходит, мало привлекает). В англоязычных автобиографиях неудовлетворенность собой передается с помощью следующих приемов: а) словосочетаний, в семантической структуре которых присутствует сема «боль» (twinges ofpain, dreadfulsigns);

б) негативно маркированнойисниженнойлексики (bored, stained, shit-heap, fuck).

Коммуникативный ход 3. «У меня нет чего-то, что бы я хотел иметь». Данный коммуникативный ход указывает на те качества и черты личности, которые ей не присущи, но необходимы для личностного душевного равновесия, для удовлетворения собой. В русскоязычных автобиографических произведениях автор заявляет о пожеланиях самому себе с помощью следующих средств: а) предикатов внутреннего состояния (жалею, мечтаю, хочу); б) сослагательного наклонения (выбрал бы, можно было бы). В англоязычной автобиографической прозе ответ на вопрос «Что мне не хватает для счастья?» дается с помощью средств: а) предиката like в сослагательном накло-

нении (I'dlike to revert to oldlschian Al) \ б) лексем, реализующих значение «тоска» (nostalgic, deliciouspain)\в) лексем со значением «стыд» (to ту shame).

Коммуникативный ход 4. «У меня нет чего-то, что мне не нравится». Этот коммуникативный ход дает автору возможность заявить об отсутствии в своей концепции автоимиджа определенных, как правило, негативных черт. Лингвистически такого рода посыл передается в русских автобиографических произведениях с помощью предиката хотеть с отрицательной частицей не или его синонимичного коррелята не иметь желания, которые могут усиливаться наречиями-абсолютами совсем, никогда (Ясовсем нехочу, чтобы вомне видели некую железную леди). В англоязычных политических автобиографиях данный коммуникативный ход не имеет языкового воплощения.

Стратегия «идеальной автопрезентации» направлена на манипуляцию общественным мнением. Она представлена двумя речевыми тактиками, которые позволяют реализовать прагматический аспект «Я идеального» : тактикой соответствия адресату и тактикой самовозвеличивания.

Суть первой тактики заключается в игре адресанта на предрасположенности адресата верить знакомому, родному. С этих позиций в автобиографическом политическом дискурсе широко применяют следующие приемы: а) ссылки на личный опыт, в основном неудачный, с апелляцией к чувству жалости и сочувствия (Я слишком долго жила в бедности); б) детализацию (М. Тэтчер во всех подробностях описывает бакалейный магазин своего отца и свои обязанности в нем); в) концепты высших общечеловеческих ценностей (Семья, Бог, Счастье).

Вторая тактика (самовозвеличивания) основана на Принципе Вежливости (Brown, Levinson 1987), в частности на максиме скромности (modesty maxim). Ее суть заключается в том, чтобы минимизировать похвалу себя и максимизировать неудовлетворенность собой. Данный замысел реализуется с помощью следующих приемов: а) выдвижения определенных положительных характеристик,, исходящих из уст авторитетного человека, за которыми следует комментарий автора, призванный якобы опровергнуть то, что §ыло сказано о нем (Margaret Thatcher said, "Ineedsomeone with apresence, charm, someone differentand, of course, with a brilliant brain " (No, really); б) вербализации эпистемической модальности (к нашему удивлению, наверное, как

мне кажется)', в) слов-минимизаторов некоторые/несколько (some);

г) вкраплений в автобиографический политический дискурс педагогического с помощью деонтической модальности (Советую не горячиться особо; I believe we shouldjudgepeople on merit, and not on background), авторских афоризмов (Novelty always drains the stamina);

д) ключевых слов дискурса.

Таким образом, на базе изучения лингвистических средств реализации трех составляющих концепции автоимиджа были очерчены автообразы (в трех срезах) шести политических деятелей. Были получены следующие результаты (отобраны наиболее четкие и первостепенные имиджи), которые отражены в таблице на с. 20.

Систематизация представленных автообразов позволяет говорить о почти стопроцентном совпадении имиджей из области «собственно Я», «Я со стороны» и «Я идеального прагматического», что можно объяснить следующими факторами: а) (в случае двух первых Я) свободой выбора именно той позиции окружающих по отношению к себе, которая приятна и импонирует автобиографу; б) прагматической интенцией автора. «Я идеальное гармонизирующее» в большинстве случаев не коррелирует с вышеупомянутыми образами, причина чего кроется в самой идее данной составляющей, а именно — в мысленном обращении к сфере идеального, недосягаемого. Когда же происходит совпадение трех образов (И. Хакамада, Е. Гайдар, частично М. Тэтчер, П. Ашдаун), это означает, что личность уже обладает тем или иным качеством, состоянием и просто желает его усилить.

К национально-обусловленным особенностям вербализации концепции автоимиджа представителей двух культур можно отнести и следующие:

а) акцент на определенных качествах автобиографов (профессиональные качества — в англоязычных автобиографиях; личные качества — в русскоязычных автобиографиях);

б) степень навязчивости/ненавязчивости суждений (англичане предоставляют видимую свободу читателю в плане формирования своих собственных умозаключений (эпистемическая модальность); русские автобиографы более авторитарны, категоричны и прямолинейны);

в) составляющие ценностных концептов (апелляция к внешней, прагматической составляющей концептов Счастье, Бог, Семья — в англоязычных автобиографиях; манипулирование внутренней, межличностной составляющей — у русскоязычных автобиографов).

Политические деятели «Собственно Я» «Я со стороны» «Я идеальное»: а) гармонизирующее; б) прагматическое

И. Хакамада «Интеллигентная белая ворона» (противоречивость, индивидуализм) «Белая ворона» (яркий индивидуальный стиль, счастливая женщина, политик новой формации) а) Яркость образа, экстравагантная внешность, готовность к сотрудничеству; б) ключевое слово— «фан»

Б. Немцов «Красивый интеллектуальный медведь» (знает себе цену, неприхотливый) Красивый, общительный, порядочный, трудолюбивый а) Новаторство, независимость; б) ключевое слово — «интеллектуальный»

Е. Гайдар «Советник-интеллигент» (предан России и интересам дела) Профессионал, патриот а) Долг, ответственность, мягкость, теплота, преданность Родине; б) ключевое слово — «ответственность»

М. Тэтчер «Жёсткая рука» (предана своему делу ' и партии, трудоголик) «Железная Леди» а) Продуктивность, занятость, семья, материнство; б) ключевое слово— "politics"

А. Кларк «Ранимый аристократ» (творческая личность с тонкой душевной конституцией) «Чудаковатый, эксцентричный аристократ» а) Простота, свобода, семья, молодость; б) ключевые слова— "lovely", "delicious"

П. Ашдаун «Вечный двигатель» (деятельный, предприимчивый) «Реаниматор социал-демократической партии» а) Публичность, молодость; б) ключевое слово— "speech"

Помимо лингвокультурологических отличий анализ автоимиджа показал и тендерные особенности, влияющие на его формирование. Они отмечены общемировой тенденцией антропологического сдвига, когда женщины все больше становятся похожими на мужчин, перекладывая на себя их полномочия. Женщины проникаются духом маскулинности и прекрасно адаптируются к традиционно мужской роли политика. А мужчины, в свою очередь, более ощутимо подвержены женским эмоциональным состояниям (депрессиям, фрустрациям, срывам) и склонны тяготиться ответственностью и властью.

В главе разработаны способы верификации соответствия построенных концепций автоимиджа шести политических деятелей (И. Ха-камады, Б. Немцова, Е. Гайдара, М. Тэтчер, П. Ашдауна, А. Кларка) их объективно сложившимся публичным имиджам. Полученные концепции автоимиджа, во-первых, сопоставлены с речевыми портретами соответствующих политиков. В результате обнаружено их значительное несовпадение, что свидетельствует, видимо, об отсутствии объективности и тенденции к приукрашиванию, свойственных автоимиджу. Во-вторых, сопоставлению подверглись концепции автоимиджа, предложенные в автобиографических произведениях, и публичные имиджи вышеназванных политических деятелей, представленные в СМИ. Результаты оказались противоречивыми: 50% совпадения и 50% расхождения, что обусловлено способностью или неспособностью личности политика превращать свои недостатки в достоинства и яркие грани своего популярного имиджа.

В заключении диссертации подводятся итоги проведенных наблюдений по каждой заявленной во введении задаче, а также намечаются пути и перспективы дальнейших исследований (лингвистическая модель неперсонифицированного типа имиджа (корпоративный имидж организаций в сфере бизнеса и политики); взаимодействие институциональных и неинституциональных дискурсов; маргинальные жанры политического дискурса).

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Даулетова В. А. Россия — США: миф и личность //Язык в мире и мир в языке: Материалы Междунар. науч. конф. — Краснодар: Кубан. гос. ун-т, 2001. — С. 142—143 (0,1 п. л.).

2. Даулетова В. А. Культурные стереотипы — основа политического имиджа // Филология и культура: Материалы Ш междунар.

науч. конф. — Тамбов: Тамб. гос. ун-т им. Державина, 2001. — С. 151—152(0,1 п. л.).

3. Даулетова В. А. Дискурсные реализации политической автобиографии // Современная политическая лингвистика: Материалы междунар. науч. конф. — Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т, 2003. — С. 49—50(0,1 п. л.).

4. Даулетова В. А. Прагматические особенности автобиографического политического дискурса//Образование, наука, творчество. — Вып. 1. — Армавир: Адыгская (Черкесская) Междунар. акад. наук,

2003. — С. 58—63 (0,4 п. л.).

5. Даулетова В. А. Автоимидж языковой личности // Язык и межкультурная коммуникация. — № 2. — Майкоп: Адыгейский гос. ун-т,

2004. — С. 42—47 (0,4 п. л.).

6. Даулетова В.А Политическое «брэндостроительство» // Теория и практика преподавания иностранного языка: Материалы IV межвуз. науч.-метод. конф. — Краснодар: КВАИ, 2004. — С. 33—40 (0,5 п.л.).

7. Даулетова В. А. Языковая личность и «Я» (на материале политических автобиографий) // Языки и транснациональные проблемы: Материалы 1-й междунар. науч. конф. 22—24 апр. 2004 года. — Т. 2. — М.—Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г. Р. Державина, 2004. — С. 199—205 (0,4 п. л.).

Научное издание

ДАУЛЕТОВА Виктория Александровна

ВЕРБАЛЬНЫЕ СРЕДСТВА СОЗДАНИЯ АВТОИМИДЖА В ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ (на материале русской и английской биографической прозы)

Автореферат

Подписано к печати 24.05.2004 г. Формат 60x84/16. Печать офс. Бум. офс. Гарнитура Times. Усл. печ. л. 1,4. Уч.-изд. л. 1,5. Тираж 100 экз. Заказах»/.

ВГПУ. Издательство «Перемена» Типография издательства «Перемена» 400131. Волгоград, пр. им. В.И.Ленина. 27

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Даулетова, Виктория Александровна

Введение.

Глава 1. Автоимидж в сфере политической коммуникации и подходы к его изучению.

1.1. Политический дискурс.

1.2. Жанры речи.

1.3. Речевое воздействие.

1.3.1. Основные подходы к изучению речевого воздействия, его факторы, типологии, разновидности.

1.3.2. Речевое воздействие через когнитивные категории.

1.3.3. Коммуникативные стратегии и тактики.

1.3.4. Языковая личность как объект и субъект речевого воздействия.

1.4. Автоимидж в структуре имиджа.

1.4.1. Имидж в психологии, антропологии и философии.

1.4.2. Имидж в социологии, политологии, маркетинге и РЯ.

Выводы.

Глава 2. Жанр политической автобиографии.

2.1. Общая характеристика жанра.

2.2. Дискурсные реализации жанра политической автобиографии.

2.2.1. Системообразующие признаки политического дискурса жанра автобиографии.

2.2.2. Функции дискурса в политической автобиографии.

2.2.3. Знаки семиотического пространства политического автобиографического дискурса.

2.2.4. Прагматические особенности политической автобиографической прозы.

2.2.5. Речевые акты политического автобиографического дискурса.

2.2.6. Взаимодействие автобиографического политического дискурса с другими разновидностями общения.

Выводы. t

Глава 3. Лингвистическая реализация концепции автоимиджа в русской и английской биографической прозе.

3.1. «Собственно Я».

3.2. «Я со стороны».

3.3. «Я идеальное».

Выводы.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Даулетова, Виктория Александровна

Настоящее исследование посвящено изучению лингвистической реализации концепции автоимиджа на базе биографического дискурса, созданного политическими деятелями России и Великобритании. Тема работы находится на перекрёстке важнейших дисциплинарных областей современной лингвистики (прагматики, социолингвистики, психолингвистики, этнолингвистики, лингво-культурологии, тендерной лингвистики) и обращена к рассмотрению вербализованных унифицированных представлений об образе «я» индивида как носителя определённой культуры и тендера.

Актуальность данного исследования определяют следующие факторы.

1) В современном мире возрастает значимость политической коммуникации, от правильной интерпретации которой зависит решение целого ряда социально-политических проблем.

2) Исследования, проводимые в области политического дискурса, широко представлены в коммуникативной лингвистике, однако типы, жанры, категории этого дискурса ещё недостаточно изучены.

3) Жанр политической автобиографии традиционно является объектом исследования литературоведения; его коммуникативный потенциал до сих пор не оценён по достоинству.

4) Модель построения концепции автоимиджа, находящаяся в фокусе внимания психологов, ещё никогда, насколько известно, не рассматривалась с позиций лингвистики и лингвокультурологии.

5) Изучение и систематизация вербальных средств речевого воздействия, реализуемого посредством концепции автоимиджа, позволяет вскрыть механизмы осуществления общения политика с потенциальным электоратом.

Объектом анализа является автоимидж агентов политической коммуникации, концепция которого объективируется в автобиографическом политическом дискурсе.

Предметом исследования выступают вербальные средства реализации концепции автоимиджа политических деятелей двух лингвокультур: русской и британской.

Цель работы заключается в выработке лингвистической автоимиджевой концепции политиков, в выявлении её тендерных и этнических особенностей в русской и британской культурах.

Для достижения данной цели ставятся следующие исследовательские задачи:

1) описать политическую автобиографию как речевой жанр, рассмотреть его тематические, композиционные и стилистические параметры;

2) установить специфику дискурса политической автобиографии;

3) отобрать и систематизировать языковые средства формирования концепции автоимиджа;

4) обозначить тендерные и этноспецифические аспекты автобиографического политического дискурса и его автоимиджевых моделей в сопоставительном плане на материале русского и английского языков;

5) разработать способы верификации соответствия построенной концепции автоимиджа объективно сложившемуся публичному имиджу.

Цели и задачи настоящей работы определили выбор исследовательских методов: гипотетико-дедуктивного, дискурсного, контекстуального, сопоставительного анализа; интроспекции; элементов контент-анализа; описательного метода.

Материалом исследования послужили собственно автобиографии, личная переписка, дневники политических деятелей, а также мемуары политических журналистов, публикации в Интернете.

В качестве методологической основы исследования следует рассматривать базовые положения лингвистики текста и теории дискурса (А. Г. Баранов, Р. Водак, Т. ван Дейк, В. И. Карасик, П. Серио, М. Стаббс, Е. И. Шейгал), когнитивной лингвистики (А. Н. Баранов, Дж. Лакофф, П. Б. Паршин), прагмалин-гвистики (Н. Д. Арутюнова, В. И. Жельвис, Е. И. Шейгал), жанроведения (М. М. Бахтин, В. В. Дементьев, К. Ф. Седов, М. Ю. Федосюк, Т. В. Шмелёва), лингвокультурологии (С. Г. Воркачёв, В. И. Карасик, Г. Г. Слышкин).

Выполненное исследование базируется на следующих положениях, разработанных в лингвистике.

1. Коммуникативный подход к языку предполагает изучение дискурса как текста, погружённого в ситуацию общения и рассматриваемого с позиции со-цио- и прагмалингвистики (Н. Д. Арутюнова, Э. Бенвенист, Р. Водак, В. И. Карасик, Г. Г. Слышкин, Е. И. Шейгал).

2. Взаимодействие на уровне социальных институтов, с одной стороны, и межличностное общение, с другой, приводит к появлению сложных дискурсивных образований (А. Г. Баранов, Т. ван Дейк, Е. И. Шейгал).

3. Речевое воздействие представляет собой способ изменения интенцио-нальной сферы внутреннего мира человека за счёт модификации отдельных фрагментов структуры его знаний (М. Р. Желтухина, О. С. Иссерс).

4. Семиотическая модель политической коммуникации включает в себя интеграцию, ориентацию и атональность, которые реализуются на уровне знаков, речевых актов и жанров (Е. И. Шейгал).

5. Имидж как свёрнутый текст является одним из знаков политической коммуникации и отмечен манипулятивной спецификой (Р. Б. Берне, М. Р. Желтухина, О. С. Иссерс, Г. Г. Почепцов).

Научная новизна работы состоит в следующем.

1) Описан жанр политической автобиографии с позиций коммуникативной генристики.

2) Представлена трехкомпонентная лингвистическая модель концепции автоимиджа.

3) Собраны языковые (лексические, грамматические, синтаксические) и речевые (стратегии, тактики, ходы) средства формирования автоимиджа индивида.

4) Зафиксированы национально-культурные и тендерные особенности со временного автобиографического политического дискурса в России и Велико британии.

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в дальнейшем развитии и углублении теорий дискурса и речевого воздействия, в уточнении жанров гибридного характера (институциональ-ный+межличностный виды общения), в освещении национально-культурных параметров политического дискурса, в социолингвистическом моделировании языковой личности политика.

Практическая ценность работы заключается в том, что её результаты могут быть применены в вузовских лекционных курсах по языкознанию, в спецкурсах по лингвистике текста и теории дискурса, социолингвистике, психолингвистике, лингвокультурологии, риторике, стилистике, в практическом курсе делового английского языка, а также могут быть полезны специалистам в области политической и межкультурной коммуникации.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Автоимидж как одна из составляющих понятия «имидж», с одной стороны, и как разновидность имиджа, с другой, представляет собой образ, сложившийся в сознании индивида, отражающий представления личности о своём собственном «я». В его структуру входят три компонента («Собственно Я», «Я со стороны», «Я идеальное»), каждый из которых представлен набором средств языковой реализации.

2. Жанр политической автобиографии, в рамках которого происходит вербализация автоимиджа политических деятелей, является речевым жанром, построенным по определённым тематическим, композиционным и стилистическим канонам.

3. Политическая автобиография - это сложное дискурсивное образование. В соответствии с его коммуникативно-прагматической целью, автобиографический дискурс относится к политическому институциональному, однако представлен в формате межличностного общения.

4. Концепция автоимиджа политических агентов русской и британской культур гендерно- и национально-обусловлена, что находит своё отражение в выборе и предпочтениях, отданных тем или иным лингвистическим средствам.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования докладывались на научном семинаре «Проблемы лигвоконцептологии» (Краснодар, КубГТУ); на заседаниях кафедры научно-технического перевода КубГТУ (Краснодар); на международных конференциях: «Язык в мире и мир в языке» (Краснодар, КубГУ, апрель 2001), «Филология и культура» (Тамбов, ТГУ, май 2001), «Современная политическая лингвистика» (Екатеринбург, УГЛУ, октябрь 2003); на Межвузовской научно-методической конференции «Теория и практика преподавания иностранного языка» (Краснодар, КВАИ, февраль 2004); материалы публикаций применялись в вузовском лекционном курсе «Теория и практика перевода в СМИ». По теме диссертации опубликовано 6 работ.

Структура работы определяется её исследовательскими задачами. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения и библиографического списка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Вербальные средства создания автоимиджа в политическом дискурсе"

Выводы

Проведённое исследование концепции автоимиджа в сфере политической коммуникации на материале русских и английских политических автобиографий позволило сделать следующие выводы.

Универсальная концепция автоимиджа включает в себя три составляющие: 1) «собственно Я»; 2) «Я со стороны»; 3) «Я идеальное». В содержательном плане расхождения между составляющими практически отсутствуют. Исключением является «Я идеальное гармонизирующее». Каждая составляющая представлена своим набором языковых (лексических, грамматических, синтаксических) и речевых средств (стратегий, тактик, ходов) реализации. Выбор средств национально обусловлен, что выражается в виде предпочтений и количественных пропорций/соотношений.

Собственно Я» отражено в русскоязычном автобиографическом дискурсе с помощью формальных и семантических показателей. К показателям первого порядка относятся такие средства, как: 1) личное местоимение «я» + набор характеристик; 2) притяжательное местоимение («мой, моя, моё») + черта характера .+ предикат; 3) «у меня есть/у меня нет» + перечень личных и деловых качеств; 4) внутренние эмотивные предикаты; 5) алетивные модальные глаголы; 6) идентификация своих через интегрирующие местоимения «мы», «наше»; 7) личное местоимение в 3 л. ед. ч. Показатели второго порядка представлены следующими приёмами: 1) метафорическим образом себя; 2) присоединением/уподоблением; 3) противопоставлением/контрастом; 4) выражением жизне-формирующих принципов, ценностей, приоритетов; 5) приемлемой/неприемлемой ролью; 6) указанием слабостей/сильных сторон. Англоязычный автобиографический дискурс содержит те же лингвистические средства актуализации автоимиджа, однако в меньшем объёме (количественное соотношение средств -13 :9, отсутствуют 1,2,3 и 6 приёмы семантического порядка).

Я со стороны» эксплицируется в русскоязычных автобиографиях посредством речевых актов похвалы и диффамации, реализуемых через коммуникативный ход «апелляция к авторитету», представленный двумя разновидностями показателей: а) лексико-грамматических и синтаксических; б) прагматических. К первой разновидности относятся следующие средства: 1) неопределённо-личные конструкции; 2) текстовые реминисценции; 3) лексемы «образ/репутация». Вторая разновидность представлена такими приёмами, как: преференция к стереотипам; 2) упоминание своих прозвищ и ярлыков, сформировавшихся в массовом сознании; 3) языковая фиксация реакции аудитории. Англоязычные автобиографии демонстрируют более богатый арсенал лингвистических средств, которые, помимо вышеназванных, содержат и следующие: эпистемическую модальность, вербальный подтекст и умозаключения на основе поведенческой реакции окружающих по отношению к автобиографу (количественное соотношение средств - 6 : 8). В плане предпочтений излюбленными приёмами русских политиков является использование неопределённо-личных конструкций и текстовых реминисценций, а британцы наиболее часто прибегают к языковой фиксации реакции аудитории и также, как и русские, к текстовым реминисценциям.

Я идеальное» распадается на «Я идеальное гармонизирующее» и «Я идеальное прагматическое». В первом случае «Я идеальное» в автобиографиях российских и британских политиков реализуется посредством стратегии «автоидеализации» (4 коммуникативных хода в русскоязычных автобиографиях, наиболее полно представлены 1-й («У меня есть нечто, что бы я хотел сохранить в себе») и 2-й («У меня есть нечто, что меня не устраивает в себе»); 3 коммуникативных хода - в англоязычной автобиографической прозе, предпочтение отдано 1-му и 3-му ходам («У меня нет чего-то, что бы я хотел сохранить»), а во втором случае стратегии «идеальной автопрезентации» (2 тактики для русскоязычного и англоязычного дискурсов).

К национально-обусловленным особенностям вербализации концепции автоимиджа представителей двух лингвокультур можно отнести и следующие аспекты: а) акцент на определённых качествах автобиографов (профессиональные качества - в англоязычных автобиографиях; личные качества - в русскоязычных автобиографиях); б) степень навязчивости/ненавязчивости суждений (англичане предоставляют видимую свободу читателю в плане формирования своих собственных умозаключений (эпистемическая модальность); русские автобиографы более авторитарны, категоричны и прямолинейны); в) составляющие ценностных концептов (апелляция к внешней, прагматической составляющей концептов Счастье, Бог, Семья - в англоязычных автобиографиях; манипулирование внутренней, межличностной составляющей — у русскоязычных автобиографов).

Помимо лингвокультурологических отличий анализ концепции автоимиджа показал и тендерные особенности, влияющие на его формирование. Они отмечены общемировой тенденцией антропологического сдвига, когда женщины всё больше становятся похожими на мужчин, беря на себя их полномочия. Женщины проникаются духом маскулинности и прекрасно адаптируются к традиционно мужской роли политика. А мужчины в свою очередь более ощутимо подвержены женским эмоциональным состояниям (депрессиям, фрустрациям, срывам) и склонны тяготиться ответственностью и властью.

В результате сопоставления автоимиджа и речевого портрета автора было обнаружено значительное несовпадение. Следовательно, автоимидж практически лишён объективности и стремится к приукрашиванию реального положения вещей.

Сопоставлению также подверглись автоимидж и популярный имидж политического деятеля. Результаты оказались весьма противоречивыми: 50% совпадения и 50% расхождения. Причина кроется в умении или его отсутствии сочетать желаемое с действительным, в мастерстве или его отсутствии даже недостатки (присущие любому человеку) превратить в достоинства и яркие грани своего популярного имиджа.

Была отмечена манипулятивная природа автоимиджа. . Благодатной почвой для манипулятивного воздействия выступает сама идея автобиографии: впустить постороннего в свой сокровенный, скрытый от посторонних взглядов мир. Раз впустили, значит, оказали доверие. Критическое восприятие благодарного читателя ослабевает, и автор получает возможность под видом разговора # по душам проводить любые необходимые ему идеи.

Могут возникнуть сомнения, а возможно ли вообще с уверенностью сказать, что тот автоимидж, который представлен в политических автобиографиях, истинный. Вероятнее всего, положительно на этот вопрос можно ответить только в отношении тех позитивных черт и качеств личности, которые автор высветил и, по всей видимости, усилил в своём биографическом дискурсе. Что касается негативных сторон автоимиджа, то, видимо, читателю вряд ли когда-либо удастся узнать о них всю правду. т

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данном исследовании автоимидж, среда его реализации и вербальные средства его объективации рассматривались с позиций таких научных парадигм, как лингвокультурология, социолингвистический анализ дискурса, жан-роведение и исследования по теории политического дискурса.

Политическая автобиография представляет собой речевой жанр нарративного реминисцентного характера, построенный по определённым тематическим, стилистическим и композиционным канонам.

Жанр политической автобиографии относится к вторичным речевым жанрам, т. к. является сложным дискурсивным образованием с неоднородной структурой. Он включает в себя различные виды первичных жанров и фрагменты других вторичных жанров.

Основной задачей жанра выступает осуществление коммуникации между автором/адресантом и читателем/адресатом. В политических автобиографиях чётко прослеживается коммуникативная цель (эксплицитная - пролить свет на ход исторических событий; имплицитная - скорректировать или реанимировать свой публичный имидж), воссозданы образы адресанта (действующее лицо нарратива + рассказчик) и адресата (массовый читатель), очерчено коммуникативное прошлое (рефлексивная ретроспекция имевших место событий профессиональной и частной жизни автора) и будущее (изменение отрицательных и усиление положительных диспозиций адресата по отношению к персоне автобиографа), воплощено событийное содержание (проникновение личного в социальное и наоборот, связь настоящего с прошлым и будущим), введён определённый языковой формат (литературный язык с элементами разговорно-бытовой лексики и политической терминологии).

Тематически политическая автобиография определяется как описание пройденного жизненного пути автора. Эта центральная тема разбита на ряд традиционных для автобиографического произведения подтем: детство, юность, студенческие годы, самостоятельная жизнь (любовь, брак, семья; работа), зрелость (жизнь в политике) или сценариев («первое публичное выступление», «победа на выборах», «отставка» и т. п.).

Стилистически политическая автобиография представлена публицистическим функциональным стилем, который по оси институциональности (научный - художественный) наиболее близок к художественному стилю и занимает промежуточное положение по оси рациональности (деловой - разговорный стиль).

Композиционно политическая автобиография обозначена как макронар-ратив, который строится в виде последовательности функционально-семантических фрагментов текста. В содержательной структуре автобиографического нарратива выделены следующие компоненты: действующие лица -протагонист (рассказчик и главное действующее лицо), антагонист; помощники. Событийная фабула развёртывается в пространственно-временных координатах конкретной ситуации. Событийная структура состоит из Резюме, Описания окружающей обстановки, Осложнения, Развязки, Коды и Оценки. Макро-нарратив включает в себя микронарратив, т. е. рассказы по ходу автобиографического повествования.

Формы, которые приобретает жанр политической автобиографии, представлены собственно автобиографией (мемуарами), дневниками, личной перепиской.

Доминирующим типом автобиографического дискурса выступает политический дискурс, поскольку его субъект и содержание относятся к сфере политики. Отмечено, что автобиографический дискурс совпадает с политическим в плане следующих показателей: 1) системообразующих признаков, к которым относятся институциональность, информативность, театральность, смысловая неопределённость, фантомность, фидеистичность, эзотеричность, динамичность, фактор масс-медиа; 2) функций (глобальная функция - инструментальная; частные функции - регулятивная, референтная, креативная, магическая); 3) знаков семиотического пространства (знаки ориентации, интеграции, аго-нальности); 4) прагматических характеристик (эвфемизмы/дисфемизмы, семантическая неопределённость, непрототипные вопросы, аргументация, средства НЛП); 5) речеактового наполнения (акты положительной самооценки, акты отрицательной оценки оппонента, акты положительной оценки единомышленника, акты опровержения/изобличения во лжи, акты прогноза, акты призыва).

Особенность автобиографического политического дискурса заключается в личностно-ориентированном субъективном преломлении оценки представленных в тексте фактов, событий и персонажей. Этим обусловлена отнесённость данного типа дискурса к сфере «разговоров о политике».

Дискурс политической автобиографии является гибридным, поскольку помимо политического дискурса, выступающего в качестве доминанты, он включает в себя и элементы других дискурсных образований (художественный, бытовой, педагогический, рекламный, научный, военный типы дискурса).

Концепция автоимиджа включает в себя 3 составляющие («собственно Я», «Я со стороны», «Я идеальное»). Каждая составляющая представлена набором лингвистических средств. «Собственно Я» отражено в автобиографическом дискурсе с помощью формальных и синтаксических приёмов. «Я со стороны» эксплицируется посредством таких речевых актов, как похвала и диффамация, реализуемых через коммуникативный ход «апелляция к авторитету», который, в свою очередь, представлен двумя разновидностями показателей: а) лексико-грамматическими и синтаксическими; б) прагматическими. «Я идеальное» дробится на «Я идеальное гармонизирующее», реализация которого осуществляется через эксплуатацию стратегии «автоидеализации», и «Я идеальное прагматическое», активизирующееся за счёт стратегии «идеальной автопрезентации».

Дискурс политических автобиографий гендерно и национально маркирован. К показателям тендерного толка относятся следующие аспекты: 1) акцент на определённых этапах личной жизни автобиографа (мужчины - период профессионального карьерного роста; женщины - детство); 2) тематическое содержание речи (у мужчин - деньги, бизнес, автомобили, развлечения; у женщин — внешность (наряды, украшения), семья); 3) смена тендерных ролей (у мужчин -тенденция к ассимиляции феменинности; у женщин - к маскулинности).

Этнокультурные особенности проявляются в следующих областях: а) языковое наполнение дискурса (англоязычным автобиографиям в большей степени, чем русскоязычным, присущи тонкость иронических номинаций и метафоричность речи); б) специфика институциональности (в англоязычных автобиографиях - статусно-ориентированный формат ведения коммуникации с адресатом; в русскоязычных - преобладание личностно-ориентированного типа общения); в) акцент на определённых качествах автобиографов (в англоязычных автобиографиях - профессиональные качества; в русскоязычных автобиографиях - личные качества); г) степень навязчивости/ненавязчивости суждений автобиографов (англичане предоставляют видимую свободу читателю в плане формирования своих собственных умозаключений (эпистемическая модальность); русские автобиографы более авторитарны, категоричны и прямолинейны); д) составляющие ценностных концептов (в англоязычных автобиографиях - апелляция к внешней, прагматической составляющей концептов Счастье, Бог, Семья; у русскоязычных автобиографов - манипулирование внутренней, межличностной составляющей).

В качестве способов верификации соответствия построенных концепций автоимиджа шести политических деятелей (И. Хакамады, Б. Немцова, Е. Гайдара, М. Тэтчер, П. Ашдауна, А. Кларка) их объективно сложившимся публичным имиджам было предложено, во-первых, сопоставить полученные концепции автоимиджа с речевыми портретами соответствующих политиков. В результате было обнаружено их значительное несовпадение, что привело к выводу об отсутствии объективности и тенденции к приукрашиванию, свойственных автоимиджу. Во-вторых, сопоставлению подверглись концепции автоимиджа, предложенные в автобиографических произведениях, и публичные имиджи вышеназванных политических деятелей, представленные в СМИ. Результаты оказались противоречивыми: 50% совпадения и 50% расхождения, что обусловлено способностью или неспособностью личности политика превращать свои недостатки в достоинства и яркие грани своего популярного имиджа.

В качестве перспективы дальнейшего исследования можно рассматривать изучение лингвистической модели неперсонифицированного типа имиджа (корпоративный имидж организаций в сфере бизнеса и политики), взаимодействие институциональных и неинституциональных дискурсов, маргинальные жанры политического дискурса.

Список научной литературыДаулетова, Виктория Александровна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Абашкина Е. Б., Косолапова Ю. Н. О теориях лидерства в современной политической психологии // Психология и психоанализ власти. - Т. 1. Хрестоматия. - Самара: Издательский Дом "Бахрах", 1999. - С. 493-507.

2. Автономова Н. С. Власть у Фрейда: между "либидо" и "сверх-Я" // Психология и психоанализ власти. Т. 2. Хрестоматия. — Самара: Издательский Дом "Бахрах", 1999. - С. 401^07.

3. Алдер Г. НЛП: Современные психотехнологии. СПб.: Питер, 2001. - 160 с.

4. Анисимова Т. В. Типология жанров деловой речи (риторический аспект): Автореф. дис. докт. филол. наук. Краснодар, 2000. - 41 с.

5. Артёмова Е. А. Карикатура как жанр политического дискурса: Дис. . канд.филол.наук. — Волгоград, 2002. — 174 с.

6. Арутюнова Н. Д. Фактор адресата // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1981.40/4. С. 366-374.

7. Арутюнова Н. Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. -М.: Сов. Энцикл., 1990.-С. 136-137.

8. Арутюнова Н. Д. Жанры общения // Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис. М.: Наука, 1992. - С. 52-56.

9. Багдасарян Т. О. Тональность как компонент модели речевого жанра (на материале речевого жанра "угрозы") // Жанры речи. — Саратов: Изд-во Гос-УНЦ "Колледж", 2002. Вып. 3. С. 240-245.

10. Бакумова Е. В. Ролевая структура политического дискурса: Дис. . канд. филол. наук. Волгоград, 2002. - 200 с.

11. Балашова Л. В. Метафора в жанре жития древнерусской литературы // Жанры речи. Саратов: Изд-во ГосУНЦ "Колледж", 1997. - С. 23-34.

12. Баранов А. Г. Функционально-прагматическая концепция текста. Ростов н/Д: Изд-во Рост, ун-та, 1993. - 182 с.

13. Баранов А. Н., Паршин П. Б. Языковые механизмы вариативной интерпретации действительности как средство воздействия на сознание // Роль языкав средствах массовой информации. М.: Наука, 1986. - С. 100-143.

14. Баранов А. Н. Лингвистическая теория аргументации (когнитивный подход): Автореф. дисдокт. филол. наук. М., 1990. - 33 с.

15. Баранов А. Н., Паршин П.Б. К построению словаря терминов когнитивной науки // Когнитивные исследования за рубежом: Методы искусственного интеллекта. М., 1990.-С. 139-149.

16. Баранов А. Н., Казакевич Е. Г. Парламентские дебаты: традиции и новации. М.: Знание, 1991. - 42с.

17. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. - 451 с.

18. Бахтин М. М. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 5. - М.: Русское слово, 1996. -731с.

19. Бенвенист Э. Общая лингвистика / Пер. с фр. М.: Прогресс, 1974. - 447 с.

20. Блакар Р. М. Язык как инструмент социальной власти // Язык и моделирование социального взаимодействия. М.: Прогресс, 1987. - С. 13-20.

21. Богин Г. И. Речевой жанр как средство индивидуации // Жанры речи. — Саратов: Изд-во ГосУНЦ "Колледж", 1997. С. 78-88.

22. Богин Г. Е. Типология понимания текста. Калинин: Изд-во Калининск. гос. ун-та, 1986. - 86 с.

23. Борисова И. Н. Русский разговорный диалог: структура и динамика. Екатеринбург, 2001. - 110 с.

24. Бэндлер Р., Гриндер Д. Трансформейшн. Нейролингвистическое программирование и структура гипноза. — СПб., 1995. — 87 с.

25. Вагин И. О. Уроки психологической защиты. Не позволяйте собой манипулировать. СПб.: ПИТЕР, 2001. - 204 с.

26. Васильева О. Ю. Одический жанр XVIII века: прагмалингвистическая интерпретация. Барнаул, 2001. - 97 с.

27. Вежбицкая А., Годдард К. Дискурс и культура // Жанры речи. Саратов: Изд-во ГосУНЦ "Колледж", 2002. - С. 118-156.

28. Вежбицкая А. Культурно-обусловленные сценарии: новый подход к изучению межкультурной коммуникации // Жанры речи. Саратов: Изд-во Гос

29. УНЦ "Колледж", 1999. С. 40-51.

30. Верещагин Е. М., Ротмайр Р., Ройтер Т. Речевые тактики "призыва к откровенности" // Вопросы языкознания, 1992. № 6. С. 77-84.

31. Водак Р. Язык. Дискурс. Политика / Пер. с англ. и нем. Волгоград: Перемена, 1997.-139 с.

32. Волкова И. Слово Путина: что показал психолингвистический анализ устных выступлений и. о. президента России // Эксперт. 2000. № 6. С. 53-57.

33. Воркачев С. Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании / НДВШ. ФН. 2001. №1.-С. 42-72.

34. Воркачев С. Г. Концепт счастья в русском языковом сознании: опыт лин-гвокультурологического анализа. Краснодар: Техн. ун-т Кубан. гос. тех-нол. ун-та, 2002. - 142 с.

35. Гаджиев К. С. Введение в политическую науку. М.: Изд. корпорация «Логос», 1997. - 544 с.

36. Гайкова О. В. Предвыборный дискурс как жанр политической коммуникации (на материале англ.яз.): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Волгоград, 2003.- 19 с.

37. Гозман Л. Я., Шестопал Е. Б. Психология политического лидерства // Психология и психоанализ власти. Т. 1. Хрестоматия. - Самара: Издательский Дом "Бахрах", 1999. - С. 576-603.

38. Гольдин В. Е. Проблема жанроведения // Жанры речи. Саратов: Изд-во ГосУНЦ "Колледж", 1999. - С. 4-7.

39. Горбач Л. В., Минеева С. А. Жанры в образовательной деятельности. По материалам проблемно-целевых семинаров в школе № 149. Пермь, 2000. С. 65-77.

40. Губин В., Некрасова Е. Философская антропология: Учебное пособие для вузов. М.: ПЕР СЭ; СПб.: Университетская книга, 2000. - 240 с.

41. Гуревич П. С. Кто Я? // Психология и психоанализ рекламы: Учебное пособие для факультетов психологии, социологии, экономики и журналистики.

42. Самара: Издательский Дом Бахрах-М, 2001. С. 374-405.

43. Гусев С. С. Цитирование как способ аргументации // Речевое общение и аргументация. Вып. 1/Уо1ите 1. - СПб.: Экополис и культура, 1993. - С. 6875.

44. Гуцал А. Ф., Недбаевский С. Л. Портрет политического лидера в историческом интерьере // www.humanus.by.ru/mys/polit/leaders/htm

45. Данилов С. Ю. Речевой жанр проработки в тоталитарной культуре: Авто-реф. дис. канд. филол. наук. Екатеринбург, 2001. - 24 с.

46. Дейк Т. А. ван. Язык, познание, коммуникация / Пер. с англ. — М.: Прогресс, 1989.-312 с.

47. Дейк Т. А. ван. Принципы критического анализа дискурса / Пер. с англ. // Перевод и лингвистика текста. М.: ВЦП, 1994. - С. 169-217.

48. Дементьев В. В., Седов К. Ф. Социопрагматический аспект теории речевых жанров: Уч. пособие. Саратов: Изд-во Саратовского педагогического института, 1998. -107 с.

49. Дементьев В. В. Непрямая коммуникация и её жанры. — Саратов, 2000. -128 с.

50. Дементьев В. В. Коммуникативная генристика: речевые жанры как средство формализации социального взаимодействия // Жанры речи. Саратов: Изд-во ГосУНЦ "Колледж", 2002. Вып. 3. - С. 18-40.

51. Дённингхаус С. Теория речевых жанров М. М. Бахтина в тени прагмалин-гвистики // Жанры речи. Саратов: Изд-во ГосУНЦ "Колледж", 2002. -С. 104-117.

52. Джеймс Дж. Эффективный самомаркетинг. Искусство создания положительного образа. М., 1998. - 118 с.

53. Дилтс Р. Фокусы языка. Изменение убеждений с помощью НЛП. СПб.: ПИТЕР, 2001.-166 с.

54. Долинин К. А. Проблема речевых жанров через 45 лет после статьи Бахтина // Русистика: лингвистическая парадигма конца XX века. СПб., 1998. -С. 36-48.

55. Долинин К. А. Речевые жанры как средство организации социального взаи-модейтсвия // Жанры речи: Сб. науч. статей. Саратов: Изд-во Гос УНЦ «Колледж», 1999. - С. 7-26.

56. Дридзе Т. М. Текст как иерархия коммуникативных программ: информационно-целевой подход // Смысловое восприятие речевого сообщения в условиях массовой коммуникации / Отв. ред. Дридзе Т. М., Леонтьев А. А. М.: Наука, 1976.-С. 105-118.

57. Дридзе Т. М. Язык и социальная психология / Под. ред. Леонтьева А. А. -М.: Высш. шк., 1980. 224 с.

58. Дридзе Т. М. Текстовая деятельность в сфере социальной коммуникации // Проблемы семиосоциопсихологии. М.: Наука, 1984. - С. 275-286.

59. Дробышевский И. С. Политология. Учебное пособие для вузов. - М.: «Инфра-М», 2001. - 121 с.

60. Дука А. В. Политический дискурс оппозиции в современной России // www.hq.soc.pu.ru/publications/jssa/1998/l/a9.html (Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. — Т.1. -№1).

61. Егорова Е., Шестопал Е. Имидж власти и политиков // Психология и психоанализ власти. —Т. 1. Хрестоматия. Самара: Издательский Дом "Бахрах", 1999.-С. 237-247.

62. Желтухина М. Р. Тропологическая суггестивность масс-медиального дискурса: о проблеме речевого воздействия тропов в языке СМИ: Монография.- М.: Ин-т языкознания РАН; Волгоград: Изд-во ВФ МУПК, 2003. 656 с. *

63. Жельвис В. И. Эмотивные аспекты речи. Психолингвистическая интерпретация речевого воздействия. Ярославль: ЯрГУ, 1990. - 80 с.

64. Жельвис В. И. Вербальная дуэль: история и игровой компонент // Жанры речи. Саратов: Изд-во ГосУНЦ "Колледж", 2002. - С. 200-205.

65. Журавлёв А. П. Звук и смысл. М.: Просвещение, 1991. - 255 с.

66. Иванова Ю. М. Стратегия речевого воздействия в жанре предвыборных теледебатов: Автореф. дис— канд. филол. наук. Волгоград, 2003. - 16 с.

67. Ивушкина Т. А. Язык английской аристократии: социально-исторический аспект: Монография / МГУ, ВГПУ. Волгоград: Перемена, 1997. - 157 с.

68. Ильин М. В. Слова и символы. Опыт описания ключевых политических понятий. М.: Рос. полит, энцикл., 1997. - 432 с.

69. Иссерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. — М.: Едиториал УРСС, 2003. 284 с.

70. Карасик В. И. Социальный статус человека в лингвистическом аспекте // «Я», «субъект», «индивид» в парадигмах современного языкознания: Сб. научно-аналитических статей. М., 1992. - С. 42-85.

71. Карасик В. И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность. Культурные концепты. Волгоград: Перемена, 1996. - С. 3-16.

72. Карасик В. И. О категориях дискурса // Языковая личность: социолингвистические и эмотивные аспекты: Сб. науч. тр. ВГПУ; СГУ, Волгоград: «Перемена», 1998.- С. 238.

73. Карасик В. И. Структура институционального дискурса // Проблемы речевой коммуникации. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 2000. - С. 25-33.

74. Карасик В.И. Аспекты языковой личности. // Языковая личность: проблемы когниции и коммуникации: Сб. науч. тр. / ВГПУ Волгоград: Колледж, 2001.-С. 172-183.

75. Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград: Перемена, 2002.-477 с.

76. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. -261 с.

77. Караулов Ю. Н. Русская языковая личность и задачи ее изучения (Предисловие) // Язык и личность. М.: Наука, 1989. - С. 3-8.

78. Катин А. Портрет политика в СМИ // Пушкин. № 1. - 1 мая, 1998. - С. 23.

79. Кашкин В. Б. Кого класть на рельсы? (К проблеме авторства в политическом и рекламном дискурсе) // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс. Волгоград: Перемена, 2000. - С. 79-88.

80. Киселёва JI. А. Вопросы теории речевого воздействия. Л.: Изд-во Ленинградского Университета, 1978. - 160 с.

81. Клаус Г. Сила слова. М.: Изд-во «Прогресс», 1967. - 215 с.

82. Кожина М. Н. Речевой жанр и речевой акт (некоторые аспекты проблемы) // Жанры речи: Сб. науч. статей. Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 1999. -С. 52-61.

83. Кожина М. Н. Стиль и жанры: их вариативность, историческая изменчивость и соотношение // Stylisyka VIII. Opole, 1999. С. 78-89.

84. Коломинский Я. Л. Человек: психология: Кн. для учащихся ст. классов. -М.: Просвещение, 1980.-224 с.

85. Кордонский С. Фундаментальный лексикон: язык и политический спектр в России // Век XX и мир. М., 1994. -№ 1/2. - С. 72-91.

86. Костенко Н. В. Ценности и символы в массовой коммуникации. Киев: Наук, думка, 1993.-129 с.

87. Кочкин М. Ю. Политический скандал как лингвокультурный феномен: Ав-тореф. дис. канд. филол. наук. Волгоград, 2003. 17 с.

88. Кубрякова Е. С., Демьянкова В. С., Панкрац Ю. Г., Лузина Л. Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996. - 396 с.

89. Лакофф Дж. Лингвистические гештальты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 10. Лингвистическая семантика. М.: Прогресс, 1981. - С. 86-95.

90. Лассан Э. Дискурс власти и инакомыслия в СССР: когнитивно-риторический анализ. Вильнюс: Изд-во Вильнюсского ун-та, 1995. - 232с.

91. Лебон Г. Психология толп // Психология толп. М.: Ин-т психологии РАН; Изд-во «КПС+», 1998.-С. 13-254.

92. Леонтьев А. А. Психолингвистические единицы порождения речевого высказывания. М.: Наука, 1969. - 237 с.

93. Леонтьев А. А. Психологическая структура значения // Семантическая структура слова М.: Наука, 1971. - С. 89-97.

94. Леонтьев А. А. К психологии речевого воздействия // Материалы IV Всесо-юз. симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации. М., 1972. -С. 58-66.

95. Леонтьев А. А. Язык пропаганды: социально-психологический аспект: Обзор // Язык как средство идеологического воздействия: Сб. обзоров. М.: Изд-во ИНИОН, 1983. - С. 16-25.

96. Леонтьев А. А. Психология общения. М.: Смысл, 1997. - 293 с.

97. Леонтьев А. А. Основы психолингвистики. М.: Смысл, 1999. - 177 с.

98. Лосев А. Ф. Проблема художественного стиля. Киев: "Collegium", «Киев екая Академия Евробизнеса», 1994. - 288 с.

99. Макаров М. Л. Интерпретативный анализ дискурса в малой группе. -Тверь: Изд-во Твер. гос. ун-та, 1998. 200 с.

100. Макиавелли Н. Государь // vAvw.psychology.ru/library/machiavelli/Ohtml

101. Маслова В. А. Лингвокультурология. М.: Academia, 2001. - 202 с.

102. Матвеева Т. В. Тональность разговорного текста: три способа представления // Stylistyka V. Opole, 1996. С. 37-45.

103. Мегентесов С. А., Мохамад И. Лингвистические аспекты психического воздействия и приёмов манипуляции. Краснодар, 1997. - 130 с.

104. Минеева С. А. О некоторых экспериментальных исследованиях публичной речи за рубежом // Общая и прикладная психолингвистика. М., 1973. — С. 44-53.

105. Михайлова Е. В. Конститутивные признаки научного дискурса // Языковая личность: проблемы обозначения и понимания: Тез. докл. науч. конф. Волгоград, 5-7 февр. 1997. Волгоград: Перемена, 1997. - С. 95-96.

106. Михальская А. К. Русский Сократ: Лекции по сравнительно-исторической риторике. М.: Изд. центр «Академия», 1996. - 192 с.

107. Нерознак В. П. Лингвистическая персонология: к определению статуса дисциплины // Язык. Поэтика. Перевод.: Сб. науч. тр. — Московский государственный лингвистический ун-т. Вып. № 426. — М., 1996. - С. 112117.

108. Николаева Т. М. Лингвистическая демагогия // Прагматика и проблемы интенциональности / Ин-т языкозн. АН СССР. М., 1988. - С. 154-165.

109. Новикова-Грунд М. В. «Свои» и «чужие»: маркеры референтной группы в политическом дискурсе // Полис. М., 2000. - №4. - С. 82-93.

110. Норман Б. Ю. Лингвистика каждого дня. Минск, 1991. - 207 с.

111. Ольшанский Д. В. Основы политической психологии. Екатеринбург: Деловая книга, 2001. - 494 с.

112. Орлова Н. В. Жанры разговорной речи и их «стилистическая обработка»: К вопросу о соотношении стиля и жанра // Жанры речи: Сб. науч. статей. -Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 1997. С. 10-18.

113. Парсамов В. С. Язык и стиль «Русской правды» // Жанры речи: Сб. науч. статей. Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 1999. — С. 122-131.

114. Паршин П. Б. Понятие идеологического дискурса и методологические основания политической лингвистики // www.elections.ru/biblio/lit/parshin.htm

115. Паршина Н. Специфика жанровой формы теледебатов // Жанры речи: Сб. науч. статей. Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2002. - Вып 3. -С. 226-231.

116. Петренко В. Ф., Митина О. В. Психосемантический анализ динамики общественного сознания: На материале политического менталитета. — М.: Изд-во МГУ, 1997. 214 с.

117. Попова Е. А. Культурно-языковые характеристики политического дискурса (на материале газетных интервью). Автореф. дис. канд. филол. наук. -Волгоград, 1995. 21 с.

118. Почепцов Г. Г. Коммуникативные аспекты семантики. Киев: Вища школа, 1987.- 129 с.

119. Почепцов Г. Г. Имиджелогия: теория и практика. Киев: Изд-во СП «АДЕФ - Украина», 1998. - 390 с.

120. Пропп В. Я. Морфология сказки. Ленинград: «Academia», 1928. — 151 с.

121. Романов А. А., Черепанова И. Ю. Языковая суггестия в предвыборной коммуникации. Тверь: Гере, 1998. — 117 с.

122. Салимовский В. А. Жанры речи как функционально-стилистический феномен // Культурно-речевая ситуация в современной России. Екатеринбург, 2000. - С. 39-41.

123. Салимовский В. А. Некоторые эвристические следствия из жанроведческо-го подхода в стилистике: проблема стилей языка и стилей речи // Стереотипность и творчество в тексте. Пермь, 2001. - С. 206-212.

124. Самуйлова И. А. Коммуникативная составляющая имиджа политика // www.psychology.spb.ru/articles/tez/2000/b21 .htm

125. Сапогов В. А. Повествование // Литературный энциклопедический словарь. М.: Сов. энцикл., 1987. - С. 280.

126. Седов К. Ф. Анатомия жанров бытового общения // Вопросы стилистики. -Саратов, 1998. Вып. 27. - С. 23-32.

127. Седов К. Ф. О жанровой природе дискурсивного мышления языковой личности // Жанры речи: Сб. науч. статей. Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 1999. - С. 288-293.

128. Серио П. Как читают тексты во Франции: Вступ. ст. // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса: Пер. с фр. и порт. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999. - С. 12-53.

129. Сибирякова И. Г. Тема и жанр в разговорной речи // Жанры речи: Сб. науч.статей. Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 1997. - С. 112-120.

130. Сиротинина О.Б. Некоторые размышления по поводу терминов «речевой жанр» и «риторический жанр» // Жанры речи: Сб. науч. статей. Саратов: Изд-во Гос УНЦ «Колледж», 1999. - С. 26-31.

131. Слышкин Г. Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М.: Academia, 2000. - 128 с.

132. Сорокин П. Система социологии. Т.1. Социальная аналитика. - Ч. 1. -Петроград, 1928. - 120 с.

133. Спивак Д. Л. Лингвистика изменённых состояний сознания. Л., 1986. -263 с.

134. Супрун А. Е. Текстовые реминисценции как языковое явление // Вопросы языкознания. 1995. № 6. - С. 12-29.

135. Сухих С. А., Зеленская В. В. Репрезентативная сущность личности в коммуникативном аспекте реализации. Краснодар: Кубан. гос. ун-т, 1997. -72 с.

136. Тарасов Е. Ф., Школьник Л. С. Социально-символическая регуляция поведения собеседника // Национально-культурная специфика речевого поведения. М., 1977. - С. 113-122.

137. Тарасов Е. Ф. Роль эмоцианально-эстетической регуляции речевого сообщения в массовой коммуникации // Эмоциональное воздействие массовой коммуникации: педагогические проблемы. М., 1978.- С. 102-109.

138. Тарасов Е. Ф. К построению теории речевой коммуникации // Теоретические и прикладные проблемы речевого общения. М., 1979. - С. 99-108.

139. Тарасова И. П. Речевое общение, толкуемое с юмором, но всерьез. М.: Высшая школа, 1992. - 175с.

140. Тард Т. Мнение и толпа. М.: Ин-т психологии РАН; Изд-во «КПС+», 1998.-С. 257-408.

141. Тодоров Ц. Поэтика и структурализм: «за» и «против». М.: Прогресс, 1975.-С. 37-113.

142. Узнадзе Д. Н. Основные положения теориии установки // Экспериментальные основы установки. Тбилиси, 1961. — 158 с.

143. Федосюк М. Ю. Нерешенные вопросы теории речевых жанров // Вопросы языкознания, 1997, № 5. С. 102-120.

144. Фёдорова JI. Л. Типология речевого воздействия и его место в структуре общения // Вопросы языкознания, 1991, № 6. С. 46-55.

145. Фомина 3. Е. Слова-хронофакты в языке политичеких текстов // Язык и эмоции: Сб. науч. тр. / ВГПУ. Волгоград: Перемена, 1995. С. 207-324.

146. Холквист М. Внутренняя речь как социальная риторика // Риторика, 1997, № 1.-С. 115-123.

147. Хорни К. Зов власти // Психология и психоанализ власти. Т. 2. Хрестоматия. - Самара: Издательский Дом "Бахрах", 1999. - С. 371-392

148. Хьелл Л., Зиглер Д. Теория личности (Основные положения, исследования и применение). СПб.: Питер Пресс, 1997. - 608 с.

149. Чабан Н. А. Концепт "Политика суверенной Украины" в вербальном воплощении (на материале газеты "The New York Times"). Черкассы: Черкас. гос. ун-т, 1997. - 94 с.

150. Чумиков А. Н. Связи с общественностью. М.: «Дело», 2000. - 272 с.

151. Шарп Д. Незримый ворон: Конфликт и трансформация в жизни Франца Кафки. Воронеж: НПО «МОДЭК», 1994. - 128 с.

152. Шейгал Е. И. Семиотика политического дискурса: Монография / Ин-т языкознания РАН; Волгогр. гос. пед. ун-т. Волгоград: Перемена, 2000. — 368 с.

153. Шейгал Е. И. Инаугурационное обращение как жанр политического дискурса // Жанры речи: Сб. науч. статей. — Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2002. Вып 3. - С. 205-214.

154. Шибут Л. Имидж политического деятеля и его составляющие // www.aversev.com/catalog/authors/shibut

155. Ширяев Е. Н. Общая характеристика парламентской речи и её особенностей // Культура парламентской речи. М.: Наука, 1994. - С. 8-22.

156. Шмелева Т. В. Модель речевого жанра // Жанры речи. Саратов: Изд-во

157. ГосУНЦ «Колледж», 1997. С. 91-101.

158. Шмелева Т. В. Ключевые слова текущего момента // Collegium. Киев, 1993.-№1.-С. 33-41.

159. Ярмаркина Г. М. Обыденная риторика: просьба, приказ, предложение, убеждение, уговоры и способы их выражения в русской разговорной речи: Дис. канд. филол. наук. Саратов, 2001. - 150 с.

160. Adler A. Superiority and Social Interest: A Collection of Later Writings. H. L. and R. R. Ansbacher (Eds.). Evanston, IL: Northwestern University Press, 1964.-124 p.

161. Andersen R. The Power and the Word. London: Paladin, 1998. - 315 p.

162. Atkinson M. Our Master's Voices: the Language and the Bodylanguage of Politics. New York: Routledge, 1984. - 203 p.

163. Auden W. H. Oxford Dictionary of Modern Quotations. Oxford: Oxford University Press, 1999. - 530 p.

164. Bergsdorf W. Politik und Sprache. Munchen, Wien: Olzog, 1978.-186 p.

165. Bird P. Sell Yourself. Persuasive Tactics to Boost your Image. London, 1994. - 300 p.

166. Brown P., Levinson S. Politeness: Some Universals in Language Usage. Cambridge: University Press, 1987. - 114 p.

167. Burke K. A Grammar of Motives. Berkeley: University of California Press, 1970.-170 p.

168. Burns R. The Self Concept in Theory, Measurement, Development and Behaviour. London and New York: Longman, 1986. - 341 p.

169. Chilton P. A. Politeness, Politics and Diplomacy // Discourse and Society. -Vol. 1, № 2, 1990. Pp. 201-224.

170. Corcoran P. E. Political Language and Rhetoric. Austin: University of Taxas Press, 19979.-216 p.

171. Crystal D. The Cambridge Encyclopedia of the English Language. Cambridge University Press, 1995. - 489 p.

172. Denton R. E. Jr., Woodward G. C. Political Communication in America. New

173. York: Praeger, 1985. 366 p.

174. Dieckmann W. Politische Sprache, Politische Kommunikation: Vorträge, Aufsätze, Entwürfe. Heidelberg: Winter, 1981. - 279 p.

175. Elder C. D., Cobb R. W. The Political Uses of Symbols. New York: Longman, 1983.- 173 p.

176. Fairclough N. Language and Power. London: Longman, 1989. - 259 p.

177. Fowler R. Language in the News: Discourse and Ideology in the Press. London and New York: Routledge, 1991.-254 p.

178. Freud S. The Ego and the Id. In Standard Edition (Vol. 19). London: Hogarth, 1961.-155 p.

179. Gee J. P. Social Linguistics and Literacies: Ideologies and Discourses. London: Tailor and Francis, 1996. -218 p.

180. Giddens A. Modernity and Self Identity. Self and Society in the Late Modern Age. Cambridge: Polity, 1991. - 75 p.

181. Graber D. Political Languages // Handbook of Political Comunication. Beverly Hills, London: Sage Publications, 1981. - Pp. 195-224.

182. Gries welle D. Rhetorik und Politic: Kulturwissen Shaftliche Studien. -München: Minerva, 1978. - 155 p.

183. Hacker K. L. Political Linguistic Discourse Analysis // The Theory and Practice of Political Communication Research. New York: State University of New York Press, 1996. - Pp. 28-55.

184. Hesse H. Reflections. London: Triad Panther, 1974. - 187 p.

185. Holly W. Credibility and Political Language // Language, Power and Ideology. -Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins, 1989. Pp. 115-135.

186. Janis I. L. The Problem of Validating Content Analysis // Language of Politics: Studies in Quantitative Semantics. New York: George W. Stewart, publisher, 1949.-Pp. 55-82.

187. Lakoff R. T. Persuasive Discourse and Ordinary Conversation with Examples of Advertising. In Tennen D. (Ed.) Analysing Discourse: Text and Talk. Georgetown University Press, 1982. - Pp. 25-42.

188. Larson Ch. Persuasion: Perception and Responsibility. Belmont, California: Wadsnorth Publishing Company, 1995. - 164 p.

189. Lejeune P. On Autobiography. Minneapolis: Minnesota University Press, 1989.-109 p.

190. Longman Dictionary of Contemporary English. Essex: Longman, 1999. -1668 p.

191. Minsky M. L. Frame-system Theory // Thinking. Cambridge, 1977. - 317 p.

192. Morier H. La Psychology des Styles. Geneve, 1959. - 232 p.

193. Motley M. T. Mindfulness in Solving Communicators' Dilemmas // Communication Monographs, v. 59, September, 1992. Pp. 306-327.

194. Nunan D. Introducing Discourse Analysis. London: Penguin English, 1993. -194 p.

195. Osborne G. Nothing's Nastier Than a Polite MP // Daily Mail, July 19, 2002. -P. 12.

196. Prucha J. Pragmalinguistics (East European Approaches). Amsterdam; Philadelphia, 1983.-234 p.

197. Reeves R. Reality in Advertising. New York: Knopf, 1961.-307 p.

198. Rogers G. R. On Becoming a Person: A Therapist's View of Psychology. Boston: Houghton Mifflin, 1961.

199. Rosh E. H. Human Categorization // Advances in Cross-Cultural Psychology. — L. 1975.-Pp. 64-78.

200. Sampson E. The Image Factor. A Guide to Effective Self-presentation for Career Enhancement. London, 1994. - 202 p.

201. Sands S. We Will Forgive Our Heroes Everything Except Adultery // The Daily Telegraph, July 11,2002. P. 3.

202. Schaffher C., Porch P. Meeting the Challenge on the Path to Democracy: Discursive Strategies in Government Declarations in Germany and the Former GDR // Discourse and Society. Vol. 4, № 1. London: Sage Publications, 1993.1. Pp. 33-55.

203. Simpson P. Language, Ideology and Point of View. London: Routledge, 1993.-198 p.

204. Stubbs M. Discourse Analysis: The Sociolinguistic Analysis of Natural Language. Oxford: Blackwell, 1983. - 272 p.

205. The Oxford Dictionary of Etymology /ed. С. T. Onions, Oxford: Clarendon Press, 1996.-1024 p.

206. Wilson J. P., Wilson S. B. Sources of Self Esteem and the Person Situation Controversy. London: Longman, 1976. - 355 p.

207. ИСТОЧНИКИ ЯЗЫКОВОГО МАТЕРИАЛА

208. Анекдоты // www.peoples.ru

209. Гайдар Е. Дни побед и поражений. М.: Вагриус, 1997. - 366 с.

210. Немцов Б. Провинциал. М.: Вагриус, 1997. - 150 с.

211. Хакамада И. Особенности национального политика. М.: ОЛМА-ПРЕСС: АВАНТИТУЛ, 2002. - 256 с.

212. Ashdown P. The Ashdown Diaries. London: Penguin Books, 2000. - 638 p.

213. Brunson M. A. Ringside Seat. London: Hodder and Stoughton, 2000. - 374 p.

214. Clark A. Diaries. London: Phoenix, 1994. - 421 p.

215. Simpson J. Strange Places, Questionable People. London: Pan Books, 1998. -566 p.

216. Thatcher M. The Path to Power. London: HarperCollinsPublishers, 1995. -656 p.