автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: "Вещный мир" И. Бродского (на материале сборника "Часть речи": к вопросу о языковом мире поэта)

Полный текст автореферата диссертации по теме ""Вещный мир" И. Бродского (на материале сборника "Часть речи": к вопросу о языковом мире поэта)"

^ На пропах руконисн

11 ^ '

Кашина Марина Александровна

"Вещный мир" И. Бродского

(на материале сборника "Часть речи": к вопросу о языковом мире поэта)

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации ш соискание ученой степени кандидата филологических наук

Череповец 2000

Работа выполнена на кафедре русского языка и общего языкознания Череповецкого государственного университета

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Маловицкий Л. Я.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Харчснко В. К.

кандидат филологических наук, доцент Сергеева Е. В.

Ведущая организация:

Брянский государственный педагогический университет им. академика И.Г. Петровского

Защита состоится «20» декабря 2000 года в_часов_минут

на заседании диссертационного совета К 113.57.01 по присуждению ученой степени кандидата наук в Череповецком государственном университете (162600, г. Череповец, Советский проспект, д. 8),

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ЧТУ

Р)бг-Ч&роЬаьы1 А. 53Г. С)

Автореферат разослан «¡¿,» ноября 2000 года.

Ученый секретарь диссертационного совет; кандидат филологических наук, доцент

Реферируемая работа посвящена определению роли «вещной лексики» в формировании мировидения И. Бродского. Творчество и личность поэта, лауреата Нобелевской премии по литературе 1987 года, привлекает множество исследователей. На сегодняшний день мы имеем ряд работ монографического характера /Ветеа 1994, Гаспаров 1995, Крепе 1984, Куллэ 1996, Лотман 1993, Полухина 1985, 1997, Якимчук 1990/. К ним примыкают статьи сборников "Поэтика Бродского", "Иосиф Бродский: размером подлинника", "Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба" (итоги трех конференций), различных аспектов его поэтики касаются многие из участников книги В.Полухиной "Бродский глазами современников", составленной из интервью с друзьями поэта, исследователями его творчества.

Объектом диссертационного исследования послужил первый сборник стихотворений И. Бродского, выпущенный в России под названием "Часть речи. Избранные стихи 1962-89гг.". Данный сборник выбран потому, что он включает в себя четыре раздела, покрывающие три периода творчества поэта, выделенные М.Л. Гаспаровым в его работе "Рифма Бродского": 1. 1962-72 (раздел 1); 2. 1972-79 (раздел 2); 3. 1980-1989 (раздел 3,4).

Предметом анализа явился «вещный мир» поэзии И. Бродского.

Актуальность исследования обусловлена вниманием современной лингвистики к проблемам когнитивной лингвистики, к проблемам формирования и описания индивидуальной языковой картины мира. Антропоцентрический подход к языку выдвигает на первый план проблему языковой личности, исследование индивидуального лексикона поэта /Апресян Ю.Д. 1995, Арутюнова Н.Д. 1999, Караулов Ю.Н. 1987,1999; "Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира" 1988, "Язык и личность" 1989/. Набирающая все больший вес когнитивная лингвистика позволяет говорить о концептуальной модели мира, о взаимоотношении общекультурных и индивидуальных концептов, разграничении слов и концептов в идеостиле автора /Аскольдов С.А., Кубрякова Е.С., Лихачев Д.С., Степанов Ю.С./.

Актуальным в исследовании картины мира поэта становится обращение к ассоциативно-вербальной сети, ассоциативным связям лексических единиц /Караулов Ю.Н., Клименко А.П./. Внутренние связи единиц индивидуального лексикона рас-

Ь

сматриваются с учетом парадигматических, синтагматических и деривационных отношений.

О значимости конкретной лексики в построении картины мира И. Бродского говорят многие исследователи /Крепе М., Лот-ман Ю., Полухина В./, но ее роль в формировании мировосприятия поэта не становилась объектом подробного анализа.

Целью диссертационного исследования является описание фрагмента поэтической картины мира поэта на основе определения роли "вещной лексики" в формировании мировидения И. Бродского.

Общая цель исследования определила круг задач:

- определить объем вещной лексики, которая подвергается анализу;

- выявить семный состав "вещного мира" поэзии И. Бродского;

- выделить основные тематические группы;

- рассмотреть ассоциативно-семантические поля, связанные с предметами материального мира;

Новизна работы заключается в том, что впервые на большом практическом материале рассмотрен «вещный мир» поэзии И. Бродского, выявлены индивидуально-авторские ассоциативные связи. Дана классификация «вещного мира» по текстовым тематическим группам, определен фрагмент поэтической картины мира И. Бродского.

В работе используются следующие методы: 1) сплошной выборки; 2) наблюдения; 3) компонентного анализа с опорой на словарные дефиниции; 4) дистрибутивного анализа; 5) полевого анализа материала; 6) сопоставительного анализа (сопоставление внутри всей совокупности текстов, сопоставление с другими текстами).

В диссертационном исследовании термины вещная лексика, предметная лексика, вещный мир, материальный мир рассматриваются как взаимозаменяемые.

Теоретическая значимость. Диссертация опирается на идеи когнитивной лингвистики, входит в русло проблем «языковая личность и языковой мир», в ней рассматриваются семантические и ассоциативные характеристики явлений «вещного мира» в поэзии И. Бродского на материале сборника «Часть речи». Формируется понимание поэтом соотношения основных миропола-гающих концептов - «вещь», «человек».

Практическая значимость. Выявленные наблюдения и предложенная методика анализа позволяют рассматривать поэзию И. Бродского не только на материале сборника «Часть речи», но и на других поэтических произведениях. Основные положения, материалы, выводы работы могут быть использованы в практике преподавания курсов «Лингвистический анализ художественного текста», «Лексикология», «Стилистика», в тематике спецкурсов, спецсеминаров и курсовых работ.

Структуру работы определили поставленные в ней задачи. Она состоит из введения, двух исследовательских глав, заключения, приложения и библиографии.

Основное содержание работы

Введение содержит обоснование выбора темы исследования, ее актуальности, определяются цели и задачи работы, ее теоретическая и практическая значимость, дается краткая история вопроса.

Первая глава диссертации «Характеристика «мира вещей» в поэзии И. Бродского» посвящена анализу сочетаемости существительных предметной семантики с глаголами, прилагательными и функционированию их в составе сравнения. Единицей поэтики Бродского, по мнению М. Крепса, становится не само слово с той или иной стилистической аурой, а его неповторимая семантическая валентность на уровне данного контекста, поэтому понять, каким образом воспринимает поэт вещь, молено через ее признаки, свойства, выявленные в сочетаниях с различными частями речи.

В параграфе первом «Вещный мир» поэзии И. Бродского в сочетании с глагольной лексикой» нас интересовало, каким образом глаголы разных семантических групп взаимодействуют с существительными с предметной семантикой, зависит ли от семантики глагола семантика сочетающихся с ним лексем. Рассматриваются следующие группы глаголов: 1. Глаголы движения (выделяются две разновидности: 1) вещь - объект движения, движение направлено на нее, она пассивна; 2) вещь - источник, субъект движения, она активна; 2. Глаголы со значением восприятия органами чувств; 3. Глаголы со значением физических и психических состояний. Примеры первой подгруппы среди гла-

голов движения типичны для любого носителя языка («Вещь можно грохнуть, сжечь, /распотрошить, сломать. /Бросить» /С. 180/). Примеры второй подгруппы вызывают особый интерес, так как на них мы можем проследить реализацию индивидуально-авторских интенций ("Свет разжимает ваш глаз, как раковину; ушную /раковину затопляет дребезг колоколов. / То бредут к водопою глотнуть речную рябь стада /куполов " /С.425/). Человек, находясь в Венеции, склонен сливаться с окружающей средой, он вообще не существенен в этом пейзаже, полном статуй крылатых львов, чудовищ и пр. Поэт играет на многозначности слова "раковина". Глагол "затоплять" (В избытке наполнять -БАС) употребляется Бродским именно по отношению к ушной раковине, а не к обитательнице воды. Ушную раковину затопляет дребезг колоколов, который ассоциируется у поэта со звоном колокольчиков на шеях животных. Глагол движения "брести" получает возможность сочетаться с существительным "стадо", в независимости от неодушевленных составляющих этой группы. Таким образом, в работе выявлено, что существительные с предметной семантикой могут органично сочетаться с глаголами активного действия.

Проведенный анализ позволяет говорить об И. Бродском, как о поэте слушающем, слышащем мир во всем его звуковом многообразии. Поэт слышит не только обычные звуки, но и звук лютни, на которой играет «каменная дева в шальварах» со стены венецианского кафе, слышит звук, который, казалось бы, навсегда умолк. Звуковые глаголы, наиболее употребительные в стихотворениях сборника, функционируют в сопоставлении с тишцной, которая, в свою очередь, входит в следующие текстовые парадигмы: тишина - покой (сои), тишина - неподвижность, тишина-несвобода, тишина-смерть, тишина - память, тишина -творчество.

Оппозиция тишина - звук позволяет острее воспринимать негромкие звуки (шорох, шелест, скрип), семантически нагруженные у поэта, и те, которые раздаются в отдалении. Так скрип связывается у Бродского с творческим процессом {«Скрипи, мое перо, мой коготок, мой посох» /С.340/), а мирный звук тикающего будильника дважды ассоциируется у поэта с часовым механизмом бомбы («И будильник так тикает в тишине, / будто дом через десять минут взорвется» /С. 364/). Вещи у И. Бродского

уподобляются живым существам: фонтан в Люксембургском парке «.мурлычет», «репродукторы лают о дороговизне» /С.302/, а кентавры, представляющие собой смесь коровы и танка, возвращаясь с полей «ревут».

Вещи в мире поэта приобретают свойственные людям черты: они дышат («Коричневая штукатурка дыишт, хлопая жаброй, прелым воздухом августа» /С.380Г), спят, живут, «становятся старше на год» /С.404/ умирают, им свойственна привычка, беспокойство, радость, однако, вещи не мстят, как люди («Города не люди и не прячутся в подъезде во еремя ливня. Улицы, дома не сходят в этих случаях с ума, и, падая, не призывают к мести» /С.223/).

В параграфе втором «Вещные имена» в сочетании с прилагательными» анализируются следующие группы: 1) цветовые прилагательные; 2) воспринимаемые чувствами свойства и качества вещей; 3) прилагательные, выражающие внутренние качества, качества характера, психологического склада; 4) прилагательные, обозначающие материал. В сборнике «Часть речи» наиболее употребительными являются ахроматические цвета (белый и черный), а также красно-коричневая гамма. Например, белый -цвет постоянный, не меняющийся, может приобретать насыщенность благодаря человеку, обратившему внимание на ту или иную вещь («Белые стены комнаты делаются белей/от брошенного на них якобы для о с траст ки/взгпяда» /С.4951). Белый - цвет отрешенности, связан с «матовой белизной в мыслях» /С.287/, отражением писчей, гладкой бумаги, мрамор у поэта «белокур», а колоннада Окружного суда характеризуется как «белозубая». И. Бродский говорит о цвете опосредованно, через цвет другого предмета («Там в моде серый цвет - цвет времени и бревен» /С.339/; «плитняк мостовой опишвает желтой жареной рыбой» /С.366/). Не менее важными в мировидении поэта являются прилагательные, которые обозначают воспринимаемые чувствами свойства и качества вещей, а самое распространенное прилагательное в сборнике «Часть речи» - пустой, пустынный. Мир, в котором живет поэт, пуст, пусты также и небеса («Пустынный небосвод разрушен» /С. 41/).

В параграфе третьем «Функционирование вещных имен в составе сравнення» проанализированы такие группы сравнений: 1) вещь - вещь; 2) вещь - мыслительный процесс; 3) вещь - че-

ловек; 4) вещь - природа. Вещь играет важную формообразующую роль в составе сравнения. Сравнения призваны через неожиданное сопоставление способствовать раскрытию сущности вещей и явлений. Основной метод сопоставления компонентов сравнения у поэта - корреляция интеллектуального и визуального восприятия, что дает обилие сравнений, основанных на форме («По небу разбросаны, как вещи холостяка, тучи» /С. 485/). Максимальное чувство несвободы передано через зрительное восприятие буквосочетания («Как ты жил в эти годы?» - «Как буква «г» в «ого» /С.234/). Звукографический образ «я» - своеобразная метафора всего творчества И. Бродского («Как 33-я буква, /я пячусь всю жизнь вперед» /С. 311/).

Сравнению в текстах поэта свойственно вступать в тесные взаимоотношения с метафорой и тем самым обретать дополнительные смыслы. Сравнение может мотивировать генетивную метафору. Без него метафора затемняется, читатель не способен восстановить цепочку образов («Венецгшских церквей, как сервизов чайных, / слышен звон в коробке из-под случайных э/сизней» /С. 229/).

Во второй главе - «Ассоциативно-семантическое поле концепта «вещь» - выявлено и проанализировано 16 текстовых тематических групп вещной лексики, являющихся наиболее употребительными в сборнике «Часть речи»: с семой «постройки, их составляющие»; предметы с семой «изо(ото)бражения»; предметы с семой «писание»; предметы с семой «свет»; с семой «мебель, предметы интерьера»; с семой «одежда»; с семой «движение»; с семой «орудия», «оружие»; с семой «материал; с семой «денежные знаки»; с семой «музыкальные инструменты»; с семой «время»; с семой «посуда»; с семой «звучание»; отдельно рассмотрены группы: с семой «вода»; с семой «растение». Каждая тематическая группа употребляется в сборнике не менее 10 раз, ряд из них представлен в виде схем в приложении. Вокруг наиболее употребительных лексем выстраиваются текстовые ассоциативные микрополя, образующие ассоциативно-вербальную сеть, которую Ю.Н. Караулов рассматривает как третий способ существования языка, наряду с системой и текстом. В ходе работы выявлен состав «вещного мира» поззии И. Бродского, рассмотрены узуально закрепленные и индивидуально-авторские ассоциации. В основе ассоциативно-семантического

поля лежит классификация слов, в ядро значений которых входит сема предметность. Предметные слова взаимодействуют в тексте, объединяясь в группы на основе лексической и ассоциативной соотнесенности.

«Предметная лексика является средством объективации уникальной писательской картины мира», - пишет Н. Козловская в своей диссертации о В. Набокове. Эта мысль верна и в случае попытки описания «вещного мира» И. Бродского. Функции предметной лексики многообразны, основная ~ номинативная. Когнитивную основу словосочетаний с предметными словами составляют ассоциативные поля этих слов, входящие в ассоциативно-вербальную сеть поэта. Анализ ассоциативных полей позволяет получить данные о поэтической картине мира И. Бродского.

Обилие лексем, входящих в тематическую группу «постройки, их составляющие», мы условно разделили на три подгруппы: жилые здания (дом, пансионат, особняк, башня замок, терем и др.); культовые сооружения (храм, костел, церковь, собор); здания общественного назначения: а) заведения общественного питания (кафе, харчевня, таверна, ресторан, бар); б) прочие (банк, болышца, театр, библиотека, тюрьма). В работе выделены основные парадигмы, связанные с лексемой дом: дом - жилье -гнездо; дом - храм веры - безобразный облик; дом - развалины -счастье; дом - любовь - смерть; дом - воспоминания -вещь. Метонимическое изображение предметов, разложение их на составляющие - характерная черта поэтики И. Бродского. Таким образом, здание для него - это, прежде всего, окно, стена, дверь, ниша.

Лексема окно употребляется в сборнике «Часть речи» более 50 раз, без учета лексем-эспликаторов (штора, портьера, жалюзи) и помимо своего фактического значения, в поэзии И. Бродского приобретает дополнительную смысловую наполненность, экзистенциальную глубину. При взгляде со стороны окна выполняют функцию зеркала, отражают черты смотрящего, не позволяя проникать в тайны, успешно оберегаемые светом дня. При подобном рассмотрении и содействии судьбы помимо собственного отражения можно увидеть и то, что «недоступно глазу», скрытое содержание, суть. И. Бродский - большой поклонник Овидия, он старается использовать в тексте все возможные трансформации,

метаморфозы. Окна в часы заката превращаются в рыб с «блестящей сверкающей чешуей» («И звезда морская в окне лучами / штору шевелит, покуда спишь» /С.44/). Взгляд из окна неразрывно связан с работой мысли, решением жизненно важных вопросов, неким внутренним изменением, переходом в другое, измерение.

Наблюдение за окружающим миром ведется преимущественно (2/3 случаев) через окно закрытое. Об этом свидетельствуют «наглухо запертые балконы», непроницаемые стекла, «спущенные шторы», «возможность выводить вензеля». Закрытое окно -своеобразная граница между «миром здесь» и «миром вовне», оно, как нож, разрезает пространство («окном разрезанное море» /С.22/), иногда невозвратимо (« И весь квартал во сне, /разрезанный оконной рамой насмерть». И. Бродский, обладая целостным восприятием действительности, не разнимает, а аккумулирует все ипостаси слова. Поэт является носителем языка, поэтому закономерно использование в его творчестве общераспространенных ассоциаций (окно - стекло, открытое, закрытое, в сад, дыра, мир иной, глаз и т. д.). Однако уникальность позиции слова в поэтическом тексте состоит в расширении его семантического потенциала за счет индивидуальной структурной и семантической организации стиха. Такие авторские ассоциации, как «трансформация», «фонарь», «перо», «рассудок», «мысль» говорят о важности лексемы «окно» в создании поэтом своего особого мира.

В тематическую группу «изо (отображения» включены лексемы статуя, зеркало, памятник, фотография, икона, натюрморт.

Лексема зеркало, обладающая у Бродского архетипическими свойствами, входит в такие типичные парадигмы как зеркало -вода и обратная вода - зеркало, а также зеркало - отражение, при этом наполненные авторским, индивидуальным видением («С помощью мятой куртки и голубой рубахи /что-то еще отражается в зеркале гардероба» /С.493/). Выявлены парадигмы, характерные для мировосприятия поэта: зеркало - старение, зеркало - память, зеркало - отстранение, зеркало ~ граница («Сумев отгородиться от людей, / я от себя хочу отгородиться. / Не изгородь из тесаных жердей, / а зеркало тут больше пригодится» /С.7б/). Зеркало - символ перехода из одного мира в другой, орудие, применяемое смертью для проверки жизнеспо-

собносги человека, сам поэт сравнивает себя с «безумным зеркалом» /С.263/, повторяющим черты возлюбленной.

Не менее важную роль играет в поэтической картине мира поэта такая лексема, как статуя. В мире Бродского мы встречаемся с обилием мраморных и бронзовых статуй («Бесчисленные ангелы на кровлях бесчисленных костелов» /С. 173/), которые можно условно разделить на следующие группы:

1) Связанные с античностью, мифологией (сатир, нимфа, атланты, купидоны, кариатиды, фавны).

2) Характеризующие религиозные культы: а) язычество (идолище, глиняные божки); б) христианство (богоматерь в нише, ангелы на кровлях, лев Святого Марка).

3) Связанные с водной тематикой (голавель стальной, каменная рыба).

4) Изображения реально живших людей: бюсты Суворова и Тиберия, статуя Марии Стюарт.

5) «Монументы событиям, никогда не имевшим места, / несостоявшимся кровопролитным войнам» /С.499/.

В мире поэта человек не существует без вещи и вещь без человека, поэтому неудивительно, что он употребляет лексему статуя вместе со свойственными человеку характеристиками («Тело сгоревшей спички, / голая статуя, сгоревшая танцплощадка слишком реальны, слишком стереоскопичны, / потому что им больше не во что превращаться» /С.497/). Статуи наделяются состояниями, характерными для человека, например, смущением («Аканты, нимбы, голубки, голубки, / атланты, нимфы, купидоны, львы / смущенно прячут за спиной обрубки» /С.48/). Человек тоже может приобретать характеристики статуи, так в стихотворении 1965 года «Одной поэтессе» поэт напишет: «Язатвердел, как Геркуланум в пемзе» /С. 68/.

Продолжая пушкинскую традицию разговора со статуей, поэт, так или иначе, использует этот образ в стихотворениях «Подсвечник», «Фонтан», «Перед памятником А.С.Пушкину в Одессе», «20 сонетов к Марии Стюарт», «Бюст Тиберия», «Вертумн», «Aere perennius» («Приключилась на твердую вещь напасть»). Р. Якобсон в статье "Статуя в поэтической мифологии A.C. Пушкина" пишет о противопоставлении у поэта идеи движения материи и застывшей неподвижности, как об излюбленном приеме Пушкина. Дуализм знака снимается, когда неподвижная материя

преодолевает идею движения. Подобный взаимопереход на линии э/сивое - неживое, чрезвычайно волнующий Бродского, становится возможным в темное время суток при непосредственном участии воды (реальной или отраженной в гладкой зеркальной поверхности) или разного рода осадков (дождь, снег). Преобразованию человека в статую в Империи, где "все, что придумал Бог и продолжать устал / мозг, превращено в камень или металл" /С.203/, посвящено стихотворение "Торс", в котором окаменевшую Империю Бродский называет "концом вещей", "зеркалом, чтоб войти", а Время способно живого человека превратить в статую, от которой останется просто торс, "безымянная сумма мышц" ("Встань в свободную нишу и, закатив глаза, смотри, как проходят века, исчезая за / углом, и как в паху прорастает мох / и на плечи ложится пыль - этот загар эпох. / Кто-то отколет руку, и голова с плеча / скатится вниз, стуча " /С.203/).

Глобальное развитие тема "ожившей статуи" получает в стихотворении 1990 года "Вертумн". Римляне производили имя Вер-тумна от глагола vertere - "поворачивать" и считали его божеством превращений и сменяющегося года. В то время как Вертумн превращается в обычного человека, с температурой тридцать шесть и шесть, изменения претерпевает и окружающая действительность ("Снаружи тоже теплело" /С.83/). В мире Вертумна, в который он приводит поэта, люди и изваянья являются постоянными величинами, не изменяются, а божество превращений несколько раз на глазах у собеседника изменят свой облик, призывая его ничему не удивляться: «Моя специальность - метаморфозы. / На кого я взгляну - становятся тотчас мною» /С.84/.

В тематическую группу с семой «писание» включены следующие лексемы: книга, фолиант, альманах, роман, гроссбух; письмо, рапорт, депеша, опись; перо, грифель, буква, литера, иероглиф. Писание, творчество для поэта - это, прежде всего, способ существования. Бродского интересует именно перо, так как он связывает поэта с предшественниками, с традицией. Перо -это: атрибут поэта - орудие для писания чернилами, расщеплённое и отточенное гусиное перо («Возьми перо / и чистую бумагу -символ / пространства» /С. 153/); вечное перо, авторучка; дождь («Дождь, точно перо без рукописи» /С.501 Г).

Лексема перо входит в целый ряд текстовых парадигм:

- перо - память («Для последней строки, эх, не вырвать у птицы пера» /С. 125/);

- перо - безумие («некто в ледяную эту жижу / обмакивает острое перо Í и медленно выводит «ненавижу» /С.175/);

- перо - постоянство («Сегодня, превращаясь во вчера, / себя не утруждает переменой / пера, бумаги, жижицы пельменной» /C.241Ó;

- перо - отсутствие («перемещенье пера вдоль по / бумаге есть /увеличенье разрыва с теми, с кем больше сесть /уже не удастся» /С.491/).

В тематическую группу с семой свет входят лексемы: свеча, фонарь, лампа, фонарь, лампада, фары, люстра, светильник, прожектора. Примыкают к группе лексемы канделябр и подсвечник, как входящие в тесное взаимоотношение с лексемой свеча. Условно можно говорить о двух группах: 1. Естественные источники освещения, обладающие способностью гореть (свеча, лампада, факел); 2. Искусственные источники освещения (лампа, фонарь, люстра).

Свеча - наиболее употребительный в сборнике источник освещения («Пылают свечи. Мышь скребет под шкафом» /С.60/). Это необходимый атрибут существования человека, жизнь которого связана с творческой деятельностью, свеча - единственный собеседник и друг поэта («Сентябрь. Ночь. Все общество - свеча. / Но тень еще глядит из-за плеча / в мои листы и роется в корнях / оборванных» /С,45/). Свеча у Бродского часто связывается с образом женщины, с темой любви («Церковный колокол гудит. /Жених мой на меня глядит. /И столько свеч для нас двоих. /Ия считаю их» /С.29/). Свеча - залог уюта в жизни с любимой («Губы, припадавшие к плечу, / с моими, задувавшими свечу, / не видя дел иных, соединялись» /С. 121/). Горящая свеча имеет возможность вести, до определенной степени, самостоятельную жизнь.

Наиболее часто встречающиеся в сборнике «Часть речи» искусственные источники освещения - фонарь и лампа. Фонарь у поэта функционирует как обычный осветительный прибор («на вереницу тусклых фонарей» /С.74/) и Волшебный фонарь Хри-

стовой Пасхи из стихотворения «Прощайте, мадмуазель Вероника», который способен оживить события двухдневной давности через «спинку кресла пустого, как холст экрана». Лексема «фонарь» может указывать на место действия («под фонарем стоял мороз у входа» /С.56/), но чаще всего используется как второй член конструкции: Сущ. + Сущ. В Р. п. У Бродского нет четких границ на линии «живое - неживое», поэтому возможно такое выражение, как «безгласная толпа фонарей». Фонарь в стихотворениях сборника приобретает следующие атрибуты: тусклый, волшебный, ночной, нелюдимый. Последний еще раз подтверждает мысль о восприятии этого источника освещения, как живого существа.

К тематической группе «мебель, предметы интерьера» мы отнесли лексемы стол, стул, буфет, кресло, постель. «В каждом бедре с пеленок сидит склонность мышцы к мебели», - читаем у Бродского в «Кентаврах 1». Кентавры, по мысли поэта, это существа, которые объединяют в себе черты человека и вещи («Наполовину красавица, наполовину софа, / в просторечьи - Со-фа»/СА96/). На возникающий вопрос: какая составляющая важнее, человеческая или вещественная, поэт отвечает так; «В новой .жизни, в гостинице, ты, выходя из ванной, / кутаясь в простыню, выглядишь как пастух / четвероногой мебели, железной и деревянной» /С. 494/. Анализ стихотворения «Посвящается стулу» позволяет увидеть, что поэт сближает понятия вещь и весть, вводит лексему вещь в парадигму вещь - человек - дух.

Важную роль в поэтической картине мира И. Бродского играют слова, связанные с семантикой движения. В стихотворениях сборника мы встречаемся с тремя видами транспортных средств: водный транспорт (22); наземный (20); воздушный (5). Приоритет, на наш взгляд, Бродский отдает водному транспорту. Это связано, вероятно, с биографией поэта, его пристрастием к морской стихии и еще с убеждением, что вода является первоосновой жизни, а само «Время выходит из вод». Наиболее употребительными лексемами данной тематической группы можно назвать следующие: лодка (4), челн (2), яхта (2), корабль (3), судно (2).

Низкий и громкий звук двигателей транспортных средств уподобляется громкому басу, поэт использует просторечное выражение «драть горло» («Буксиры в Челси дерут басы»). Корабли старой конструкции Бродский называет «ихтиозаврами», давая по-

нять практическую нереальность и в то же время естественность их существования. Самолет - техническая конструкция, более уместная в воздухе, чем любая живая птица, а звук юнкер са более узнаваем, чем птичье «чирр» («Представь, <...> что сорока, / а не юнкере, щебечет на ветке, «чирр»). Современный мир населен множеством кентавров, вещи смеются над играми, в которые играют люди с их страстями и нелепой любовью. Мутации приводят к существованию муу-танков - танк + крупный рогатый скот, и таких, как Муля - «на 2/3 мужчина, на 1 - легковая».

В тематической группе «денежные знаки» рассматриваются лексемы: деньги, ассигнации, мелочь, червонец, драхма, сестерций, сальдо, песо. В РАС под редакцией Ю.Н. Караулова второй по частотности реакцией на стимул вещь является реакция атрибутивного типа дорогая (44), встречаем также реакции типа Сущ. - Сущ. деньги (5), Сущ. - Глаг. купить (4). Лексема деньги встречается в стихотворении сборника более 8 раз, 6 приходится на стихотворение из рождественского цикла "Речь о пролитом молоке", в котором мы находим целый ряд слов с интересующей нас семантикой (мелочь, презираемый металл, пачки новеньких ассигнаций, червонец, былая сотня и пр.). Названная лексема обладает способностью сочетаться с глаголами активного действия, то есть жить некой мнимой жизнью Спрячутся в сейфах, в банках, / в полу, в чулках, в потолочных балках, / в несгораемых кассах, в почтовых бланках, / Наводняют собой Природу!" /С.91/). Старые русские деньги (былая сотня, двугривенник) используются поэтом в стихотворениях сборника наряду с древними греческими и римскими монетами разного достоинства. Драхма - одна из наиболее употребительных лексем (серебряная или золотая монета в Древней Греции, денежная единица современной Греции) - это и плата бродяги-грека за проигрыш в домино ("Проигравший грек / считает драхмы" /С. 160/), и плата перевозчику в царство мертвых ("тщетно Драхму во рту твоем ищет угрюмый Харон" /С.226/). Драхма может выступать в качестве объекта сравнения, основанием которого служит внешнее подобие по форме ("Грек сползает с камня, закатив / глаза, как две серебряные драхмы / с изображеньем новых Диоскуров" /С. 164/).

К тематической группе «музыкальные инструменты» мы отнесли лексемы: скрипка, рояль, фортепьяно, флейта, барабан,

лира, дудка. Лексема скрипка встречается чаще всего в ранних стихах поэта, она помогает согреться самим музыкантам, "в руках скрипачей деревянные грелки" /С. 123/. С образом скрипки связан мотив ухода, а сны Горбунова посещает идиллическая картина гармонии, "рояль, поющий скрипке в унисон". Рояль связан у Бродского с могучими природными стихиями: водой и воздухом. В окнах венецианских дворцов виден "лакированный плавник рояля", одинокий, чернеет рояль в чеховской гостиной в стихотворении "Посвящается Чехову". Сопоставление природного начала с рукотворным, но наполненным божественным отзвуком, присутствует в строках: "Туча клубилась, как крышка концертного фортепьяно" 1С.504/.

В тематическую группу с семой «время» входят лексемы: часы (3), циферблат (2), стрелки (3), маятник, ходики (2), будильник (2), куранты, Большой Бен. Часы, реализуя общую идею движения, в стихотворениях сборника идут, просто по-птичьи стрекочут, гремят, шумят и т. д. Часы самодостаточны, они вбирают в себя взаимоисключающие процессы («В твоих часах не только ход, но тишь, притом их путь лишен подобья круга» /С. 14/). Часы для поэта - не просто вещь, а вещь со шлейфом, с глубиной («чудится за каждым диском/в стене - туннель» /С. 147/). Часы учат неизбежности происходящего, так как все проходит («Тех нет объятий, чтоб не разошлись, / как стрелки в полночь» /С.146/).

В тематическую группу с семой «посуда» нами включены лексемы: кастрюля, сосуд, графин, бутылка, ваза, чайные сервизы, чаша, ноэ/с. Предметы домашнего обихода служат Бродскому «мостиками» между ним и родителями, родным домом на пересечении Литейного проспекта и улицы Пестеля. Для поэта характерны следующие парадигмы: посуда - высшее начало, святыня; посуда - дом, уют, мать; посуда - дребезг - изгнание; посуда -архитектура.

В тематической группе с семой «вода» рассматриваются лек-семы-море, океан, река, ручей, прозрачная вещь, балтийские болота. Вода или, как любил выражаться поэт, «водичка» занимает в творчестве поэта огромное место. Цветаевская парадигма море - гора заменяется у Бродского на парадигму море - суша. В соперничестве с сушей море выступает как активное начало, оно порождает и поглощает жизнь, когда-нибудь на земле останется

только вода, как было и прежде. Море - живой организм, оно совершает действия, характерные для одушевленного существа: шевелится, треплет оборки (волны), гремит, волнует чувства, выбрасывает шум прибоя, может взглянуть в лицо небу. Лексема море используется поэтом как субъект двухфокусного сравнения, где развалины постройки уподобляются выбитым зубам, а море - языку («Средиземное море шевелится за огрызками колоннады, как соленый язык за выбитыми зубами» /С.268/). Отличительной чертой поэтики Бродского можно назвать полярно направленные характеристики предметов, живых существ, так, море одновременно и живой организм, и неодушевленный предмет со всеми особенностями последнего, волны уподобляются поэтом оборкам старого полинявшего платья («Море треплет на ветру оборки / свои бесцветные» /С.227/), а само море - плоской свежевыкрашенной поверхности предмета. Поэт предпочитает вещи, имевшие дело со Временем, и умереть он желал бы «в песке прибрежном лежа». Поэт именует свое возможное последнее пристанище возвышенно - ложем, приписывая ему следующие атрибуты: нежное, застиранное и безгрешное /С.228/ , совмещая при этом черты характера человека и вещи.

К тематической группе с семой «растение» мы отнесли лексемы лес, сад, парк, кустарник, дерево, сосна, шиповник. Рассмотреть эту группу как отдельную составляющую вещного мира поэта нам позволяет любовь И. Бродского к разного рода взаимопереходам на линии живое - неживое. У него совершенно спокойно пшеница перешла, покинув герб, в гербарий /С.338/, дрова переходят в деревья и снова в дрова/С.330/, не говоря уже о большом количестве каменной травы, которая в мраморе выглядит лучше, чем наяву /С.203/, Окаменевшая в архитектурных ансамблях, природа близка, по мысли поэта, живой природе, которую он воспринимает не иначе, как через призму определенного художественного стиля ("еловая готика русских равнин»),

В заключении подводятся основные итоги исследования, делается вывод о том, что концепт «вещь» является одним из ключевых в поэтической картине мира И. Бродского в связи с разнообразием его семантического потенциала и лексической экспликации. Концепт «вещь» в миропонимании поэта не существует изолированно, а входит в тесные взаимоотношения с концептами «человек», «природа». Пересечение концептов «вещь и «человек»

строится на «очеловечивании» вещи и на «овеществлении» человека.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1) Ассоциативно-семантическое поле со словом-концептом «вещь» в поэзии И. Бродского// CRITERION. Выпуск 1. Сборник научных трудов. Череповец, 1998. С.19-22.

2) Окно в мир у И. Бродского // CRITERION. Выпуск 3. Язык. Текст. Культура. Череповец, 1999. С. 8-9.

3) Окно в мир у И. Бродского // Текст. Узоры ковра: сборник статей научно-методического семинара TEXTUS. Вып. 4. - 4.1. Общие проблемы исследования текста. СПб - Ставрополь, 1999. С.117-119.

4) «Вещный мир» И.Бродского в сочетании с глагольной лексикой //Традиции в контексте русской культуры. Вып. 7. Череповец, 2000.С. 161-163.