автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Власть в условиях глобализации

Полный текст автореферата диссертации по теме "Власть в условиях глобализации"

На правах рукописи

Зекрист Рида Ирековна

ВЛАСТЬ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ (СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ)

Специальность 09.00.11 - социальная философия

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени доктора философских наук

2 5 пАР 2015

Челябинск 2015

005561124

005561124

Работа выполнена на кафедре философии, культурологии и искусствоведения ФГАОУ ВПО «Российский государственный профессионально-педагогический университет».

Официальные оппоненты: Свириденко Андрей Арьевич, доктор

философских наук, профессор, филиал ФГБОУ ВПО «Уфимский государственный

авиационный технический университет» в г.Кумертау, кафедра гуманитарных и социально-экономических дисциплин, заведующий

Соловьёва Светлана Владимировна, доктор философских наук, доцент, ФГБОУ ВПО «Самарская государственная академия культуры и искусств», проректор по научной работе и международным связям

Максимов Александр Михайлович, доктор философских наук, профессор, ФГБОУ ВПО «Оренбургский государственный аграрный университет», кафедра философии, заведующий

Ведущая организация: ФГАОУ ВО «Российский университет дружбы

народов» (РУДН)

Защита состоится 17 апреля 2015 г. в 11:00 на заседании диссертационного совета Д 212.296.07 по защите докторских и кандидатских диссертаций, созданного на базе ФГБОУ ВПО «Челябинский государственный университет», по адресу: г. Челябинск, ул. Бр. Кашириных, 129,1 корпус ЧелГУ, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Челябинского государственного университета.

Текст диссертации и автореферата размещен на официальном сайте ФГБОУ ВПО «Челябинский государственный университет» http://www.csu.ru/.

Автореферат разослан « ¿Г Учёный секретарь хт/у

диссертационного совета / /Г]^ Камалиева Ирина Ринатовна

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы представленной к защите диссертации

обусловлена не только чисто теоретическими интересами, но и запросами реальной практики. В 1977 г. М. Фуко в одном из интервью отметил, что в мире сложилась такая ситуация, что вопрос о власти «является вопросом для всего мира...» (М. Фуко). Жизнь показывает, что его слова справедливы и во втором десятилетии наступившего XXI века.

Вторая половина XX - первые десятилетия XXI века характеризуются небывалым динамизмом с присущими ему противоречивыми тенденциями. Произошёл распад СССР и возглавляемых им стран так называемой социалистической ориентации. Этот период характеризуется тенденцией внедрения модернизации в государственные объединения традиционного типа, некоторым из которых (это, в основном, государства теократического типа) оно грозит утратой национально-государственной идентичности. Со второй половины XX в. начал осуществляться переход от постиндустриального общества к обществу информационному, что также вносит кардинальные изменения во внутренние устройства суверенных государств и в межгосударственные отношения. С этого же времени усилился тот процесс, который получил название глобализации. К этому следует добавить обострение разного рода глобальных кризисов.

Все эти условия не могут не оказывать своего влияния на статус и функционирование власти в суверенных национальных государственных образованиях. Конспирологи пишут о существовании некоего тайного мирового правительства, осуществляющего свою власть над всем миром из-за кулис и стремящегося подчинить всё человечество так называемому «золотому миллиарду». Судьбы власти в национальных государствах остаются проблемой не только теоретической, но и практической. Но практическому решению должно всегда предшествовать решение теоретическое. Теоретическое же решение может опираться на надёжную концепцию сущности власти, её структуры и т. д.

Концепций власти разработано немало, и, несмотря на то, что почти в каждой можно отыскать рациональное зерно, все они подчас трудно совместимы между собой по целому ряду параметров. Между тем необходима, если не абсолютно общепринятая, то хотя бы общепринятая по основньм моментам, по основным параметрам концепция власти. Отсутствие такой концепции препятствует разработке целого ряда проблем социальной философии, которые непосредственно или опосредствованно соприкасаются с проблемой власти. Проблема власти значима для философии истории, философской антропологии,. философии политики, философии права и др. Философия призвана служить мировоззренческой и методологической базой для целого ряда конкретных научных дисциплин, для которых проблема власти является едва ли не центральной. Таковы юриспруденция, политология, социология, социальная психология и др. Отсутствие общепринятой добротной концепции власти на уровне социальной философии обрекают перечисленные

науки на всевозможные ошибки и даже заблуждения. Ведь соотношение социальной философии и частных наук является соотношением всеобщего и особенного. Социальная философия разрабатывает проблематику власти на уровне всеобщности, а политология, социология и т. д., ориентируясь на неё, должны разрабатывать её на уровне особенности в соответствии со спецификой своих предметных областей.

Практический аспект актуальности данной темы обусловлен, прежде всего, той социально-экономической, политической и общекультурной ситуацией, которая возникла после распада Советского Союза и которая во многом сохраняется ещё и сейчас на постсоветском пространстве. Процесс распада такой огромной страны сам по себе неизбежно вызывает кризис. Ситуация усугублялась тем, что государство, именовавшееся социалистическим, распалось не на такие же по укладу, политическому режиму и другим параметрам государственные образования, а на принципиально иные по всем параметрам. Бывшие союзные республики, превратившиеся в суверенные государства, избрали не путь улучшения существовавшего строя, что в принципе было возможным, но путь радикальной трансформации всех сфер общества и государства. Почти все они объявили курс на создание рыночной экономики, демократического общества и правового, а в пределе - социального, государства.

Такой резкий поворот курса не мог не вызвать глубокого кризиса. Кризис, как известно, охватил и экономику, и политику и социокультурную сферы. Естественно, он затронул и политическую власть, которая и призвана была преодолеть не только свой собственный кризис, но и так организовать своё функционирование, чтобы оно способствовало постепенному преодолению всех остальных кризисов. За время суверенитета во многих постсоветских государствах было достигнуто многое. Сформировались новые властные элиты, была создана нормативно-правовая база для регулирования экономических и иных отношений в обществе. Но это не значит, что все проблемы решены. Проблемы в сфере самой власти и в сфере властных отношений на всех уровнях общественно-государственного организма ещё сохраняются. Эти проблемы -отнюдь не такого рода, что их можно решать, опираясь на простой жизненный опыт и здравый смысл носителей власти. В их решении необходимо опираться на адекватную, достаточно фундированную теорию власти. Но, как отмечено выше, такой теории по-прежнему не существует.

Следует, правда, отметить, что интерес философов, политологов, социологов к проблеме власти на постсоветском пространстве, по сравнению с советским периодом, значительно возрос. Но многим авторам недостаёт мировоззренческой и методологической культуры исследования. Подход многих отдаёт журнализмом, который не проникает в сущность феномена, но скользит по его поверхности. Известный исследователь феномена власти В. Г. Ледяев вполне резонно заявляет: «Под властью стало модным понимать всё что угодно, и это имеет место не только в публицистике и пропагандистских статьях, но и в серьёзных теоретических трудах» (В.Г. Ледяев). В этой связи встаёт задача, критически проанализировав основные концепции власти, раскрыть сущность

данного феномена, разработать концепцию власти, которая смогла бы стать теоретическим основанием для практического осуществления власти тем, кто на это уполномочен. Таков, следовательно, практический аспект темы настоящей диссертации.

Степень научной разработанности проблемы. Проблемой власти философия занималась уже в греческой Античности. Показательны в этом отношении учения Платона и Аристотеля. Если в Средние века этой проблеме уделялось не так много внимания, то философия эпохи Ренессанса и особенно Нового времени сделала её одной из центральных. В последующие столетия философы также решали эту проблему. С особой силой интерес к феномену власти проявился в период так называемой «перестройки» и особенно после распада Советского Союза. Это и понятно. Если в период «перестройки» лишь наметились кардинальные перемены во всех сферах общественно-человеческой жизни, то в условиях постсоветской действительности проблема власти перестала быть только узко-академической. Накануне распада СССР и в первые годы государственного суверенитета в России вышел целый ряд коллективных сборников, в которых обсуждаются различные аспекты проблемы власти.

В XX и наступившем XXI столетии в западной философии проблемам власти уделяли и продолжают уделять такие исследователи, как А. Авторханов, Дж. Александер, X. Арендт, Р. Арон, К. Г. Баллерстрем, Б. Барнес, П. Л. Бергер и Б. Бергер, В. Бергсдорф, Р. Берштедт, ж. Бешлер, П. Блау, Н. Боббио, Д. Болдуин, Т. Болл, П. Бурдьё, Т. Вартенберг, М. Вебер, Б. II. Вышеславцев, Э. Генри, Э. Гидденс, А. Гольдшлегер, Р. Даль, Дж. Дебнэм, Ж. Делёз и Ф. Гваттари, Б. де Жувенель, Э. Канетти, Д. Картрайт, С. Клэгг, А. Кожев, Р. Коллинз, У. Коннолли, X. Лассуэл, X. Лассуэл и Э. Кэплэн, Н. Луман, С. Льюке, Дж. Малган, Дж. Г. Марч, Ч. Мерриам, Р. Миллс, П. Моррис, Дж. Найджел, Ф. Оппенхейм, Т. Парсонс, Н. Пулзанас, Б. Рассел, Д. X. Ронг, X. Саймон, Э. Тоффлер, Э. Фромм, М. Фуко, Р. Хендерсон, Ф. Шамхалов, Н. Элиас, Л. Эллисон, Н. Б. Энкельманн и др. В философии советского периода проблема власти затрагивалась, как правило, лишь в связи с анализом сферы политики, при критике концепций власти в так называемой «буржуазной» философии, социологии, политологии. Более других в этом проявил себя М. Н. Кейзеров. Что касается проблем, связанных с сущностью и структурой власти, а также с её типологией, то следует упомянуть Р П. Алексюка, В. Н. Амелина, А. Г. Аникевича, М. И. Байтина, И. Л. Болясного, Т. А. Гвоздкову, С. И. Дудника, А. Ф. Зотова, Н. М. Кейзерова, А. И. Кима, Б. И. Коваля и М. В. Ильина, А. И. Королёва и А. Е. Мушкина, И. И. Кравченко, Б. И. Краснова, Л. Т. Кривушина, В. Г. Ледяева, О. М. Ледяеву, А. А. Лузана, Б. М. Макарова, В. В. Меньшикова, В. В. Мшвениерадзе, Э. В. Надточия, Н. И. Осадчего, Е. В. Осипову, В. А. Подорогу, Е. Э. Рахову, Ю. А. Тихомирова, В. Л. Усачёва, Г. Г. Филиппова, В. С. Шевцова и др.

В последние годы периода «перестройки» появились исследования ведущих немарксистских концепций власти, авторы которых поставили цель взглянуть на них непредвзято, оставив в стороне «принцип партийности», «классовый подход» и прочие «подходы» официальной идеологии. Тут можно

выделить Т. А. Алексееву, Н. С. Автономову, С. Ю. Андреева, И. И. Базилеву и П. Д. Эмерсона, Ю. М. Батурина, Ф. М. Бородкина, Л. Я. Гозмана и А. М. Эткинда, В. А. Гусева, А. Г. Здравомыслова, М. П. Капустина, И. М. Клямкина, И. И. Кравченко, В. В. Мшвениерадзе, А. Назимову и В. Шейниса, В. А. Подорогу, Н. П. Попова, С. В. Разворотневу, Г. Я. Ракитскую, А. А. Собчака и др. В эти же годы появились исследования, в которых их авторы предпринимали попытки объективно проанализировать сущность и особенности той формы власти, которая была господствующей в Советском Союзе, сопоставить её с иными формами власти - как современными, так и исторически существовавшими, а также понять, как и в каком направлении трансформируется наличная советская власть. Здесь можно отметить Р. Г. Абдулатипова, Л. Я. Гозмана и А. М. Эткинда, М. П. Капустина, И. М. Клямкина, В. А. Подорогу, А. И. Соловьёва и др.

Интенсивно исследуются различные проблемы власти в постсоветской социальной философии. Это, в первую очередь, такие авторы, как К. А. Абишев, В. Н. Абрамов, А. Р. Айтбаева, В. М. Адров, С. А. Байбаков, С. Ю. Барсукова, Г. А. Бейсенова, Г. А. Белов, И. О. Белогрудов, С. М. Борбасов, А. П. Бутенко, А. Газицки, И. А. Гобозов, В. Г. Графский, С. Гурин, В. А. Гусев, А. А. Дегтярёв, В. В. Дементьев, А. И. Демидов, А. М. Елеманова, А. М. Ержанова, С. Е. Жусупов, А. Г. Здравомыслов, Б. И. Зелёнко, 3. М. Зотова, А. Т. Зуб и И. Г. Львлв, А. Б. Зубов, К. А. Зуев, О. И. Иванов, А. Н. Ильин, В. В. Ильин, М. В. Ильин и А. Ю. Мельвиль, И. А. Исаев, А. 3. Камалиденова, В. К. Кантор, Н. Б. Кириллова, С. А. Королёв, В. В. Крамник, Б. И. Краснов, Е. С. Курбанова, Н. Ю. Лапина, В. Г. Ледяев, О. М. Ледяева, Л. В. Лесков, Е. А. Марков, У. Матц, Ю. Ф. Мельников, В. В. Меньшиков, В. И. Митрохин, Н. В. Наумов, В. А., Е. В. Осипова, С. П. Перегудов, О. В. Плотникова, Подорога, А. В. Попов, Е. Г. Прилукова, Г. В. Пушкарёва, Н. Л. Рогалина, Н. С. Розов, Н. А. Романович, А. Сагикызы, П. А. Сапронов, 3. Н. Сарсенбаева, П. А. Своик, Н. С. Семёнов, Т. Н. Семёнова, К. С. Сердобинцев, В. А. Соколов, Р. И. Соколова, А. И. Соловьёв, В.

A. Спиридонова, Д. Б. Тев, В. И. Тимошенко, Г. А. Тосунян и А. Ю. Викулин, А.

B. Трухан, А. Б. Франц, В. Ф. Халипов, А. А. Хамидов, Е. М. Харитонов, Р. А. Хомелева, Ф. В. Цанн-кай-си, С. В. Цирель, А. Е. Чирикова, Е. Б. Шестопал, В. Д. Шинкаренко, Ю. А. Щетинов и др.

Если обратиться к тем проблемным линиям, по которым в XX и наступившем XXI в. исследуется власть, то в рамках темы настоящей диссертации можно отметить следующее.

Проблема суи(ности власти и её аспектов разрабатывается в работах Р. Г. Абдулатипова, А. Авторханова, В. Н. Амелина, А. Г. Аникевича, М. И. Байтина, Ю. М. Батурина, А. А. Безуглова, Г. А. Белова, И. О. Белогрудова, Р. Берштедта, Т. Бола, Ф. М. Бурлацкого, Е. Вятра, А. А. Галкина, В. Гельмана, Э. Гидденса, Л. Я. Гозмана, С. В. Голубева, С. Турина, В. С. Гусева, Р. А. Даля, А. И. Демидова, А. М. Елемановой, Ю. Г. Ершова, Б. де Жувенеля, А. Г. Здравомыслова, Э. А. Зелетдинова, 3. М. Зотова, В. В. Ильина, И. А. Ильина, И. А. Исаева, В. М. Кайтукова, Э. Канетти, М. К. Капустина, Н. М. Кейзерова, К. Кларка, Т. Н. Кларка, В. В. Крамника, Е. С. Курбанова, В. Г. Ледяева, О. М. Ледяевой, Н.

Лумана, Д. Мечника, Р. Миллса, Н. И. Осадчего, А. С. Панарина, Т. Парсонса, К. П. Петрова, В. А. Подороги, Г. В. Пушкарёвой, Е. Э. Раховой, У. Рикёра, X. Саймона, П. А. Сапронова, В. В. Скоробогацкого, Ю. А. Тихомирова, О. Тоффлера, Э. Тоффлера, А. В. Трухана, Д. X. Уронга, Г. Г. Филиппова, М. Фуко, В. Ф. Халипова, О. В. Шабуровой, В. С. Шевцова, В. Д. Шинкаренко, А. М. Эткинда и др. Но, несмотря на то, что столь много авторов уделяют специальное внимание проблеме сущности власти, какого-то единства во взглядах не наблюдается. Власть трактуется одними как господство, другими -как проявление воли, третьими - как управление, четвёртыми - как род причинного отношения и т. д.

Следующая важная проблема - это проблема структуры власти. Здесь, однако, исследований не очень много. Назвать следует работы В. Н. Амелина, Н. Боббио, К. Э. Боулдинга, Е. Вятра, А. Кожева, И. И. Кравченко, Л. Т. Кривушина, К. Т. Петрова. И в данном отношении между исследователями нет единства. Существенная проблема - типология власти. Это работы Т. А. Алексеевой, Л. С. Васильева, М. Н. Кейзерова, А. И. Кима, А. Кожева, Н. А. Комлева, И. И. Кравченко, X. Лассуэла и Э. Кеплена, В. Г. Ледяева, О. М. Ледяевой, Б. М. Макарова, В. В. Меньшикова, Н. И. Осадчего, Т. Парсонса, Г. В. Пушкарёвой, В. Л. Усачёва, В. Ф. Халипова, С. В. Циреля и др. Надо отметить, что некоторые ангоры уделяют внимание вопросу типологии концепций власти. Это - Т. А. Алексеева, А. А. Дегтярёв, А. Кожев, В. Г. Ледяев, В. Ф. Халипов. Для нашей темы данный вопрос является очень важным: ведь критический анализ основных концепций власти удобнее вести, сгруппировав их в общие типы. Но у данных авторов типологии различны.

Конечно, данными проблемами не ограничивается исследование власти. Можно перечислить те темы, по которым ещё исследуется власть, но которые для темы настоящей диссертации непосредственно не являются актуальными. Это такие темы: «институциональный аспект власти», «власть и право», «власть и бизнес», «власть и общественные организации», «власть и интеллигенция», «власть и оппозиция», «деньги и власть», и т. д. Анализ публикаций приводит к выводу, что существует множество точек зрения по самым различным аспектам феномена власти и какого-то единства не наблюдается. Главное то, что не существует сколько-нибудь единого взгляда на сущность и структуру власти. Такое положение дел и ставит вопрос о необходимости дальнейших исследований данной проблемы. На участие в этих исследованиях и ориентирована настоящая диссертация.

Объект диссертационного исследования - система власти и властных

отношений.

Предмет диссертационного исследования - процессы трансформации власти и её влияния на жизнедеятельность личности в условиях глобализации.

Цель диссертационного исследования - раскрыть сущность феномена власти, её структуру и исторические трансформации, включая современные глобализационные процессы, уделив главное внимание государственной власти. Для достижения поставленной цели поставлен ряд теоретических задач. Задачи исследования.

1. В целях эффективного критического анализа основных концепций власти, выработанных в истории философии, определить оптимальную их типологию.

2. Проанализировать основные типы концепций власти и установить их теоретическую релевантность.

3. Раскрыть сущность, структуру и типологию власти.

4. Определить основную функцию власти в социуме.

5. Выявить необходимость возникновения феномена власти в человеческой истории.

6. Раскрыть общий характер власти в системе отношений личной зависимости.

7. Выявить общий характер власти в системе отношений вещной зависимости.

8. Определить тот тип социальных связей и отношений, на которых базировалась власть в советском обществе.

9. Проанализировать влияние на феномен власти процессов модернизации и информатизации общества.

10. Раскрыть возможности сохранения власти в условиях глобальных вызовов национальной государственности.

11. Проанализировать основные механизмы манипуляции сознанием и особенно роль идеологически нагруженного языка.

12. Раскрыть основные технологии влияния со стороны глобализма на формирование жизнедеятельности личности.

13. Выяснить влияние современных глобальных процессов на идентификационные процессы.

14. Проанализировать роль гуманистического мировоззрения в трансформации власти и технологий её влияния на жизнедеятельность личности.

Теоретико-методологическая база исследования. В диссертационном исследовании в качестве основной применена диалектическая методология в том виде, как она была разработана в гегелевско-марксовской традиции. Наиболее задействованными были такие принципы, как принцип конкретности, принцип историзма, принцип детерминизма, принцип целостности, принцип развития и др., а также категории части и целого, сущности и явления, формы и содержания, всеобщего и особенного и др. Кроме того, был применён сравнительный метод.

Весьма значимыми явились концепции человека и общества, разработанными К. Марксом, Г. С. Батищевым, В. Е. Кемеровым и его школой. Очень важную роль сыграли те работы, в которых в той или иной форме и степени, прямо или косвенно проводится различение глобализации и глобализма. Это, прежде всего, работы А. Б. Вебера, А. А. Галкина, Ю. Д. Гранина, Г. А. Зюганова, К. М. Кантора, О. В. Нечипоренко и А. Н. Нысанбаева, А. С. Панарина, Р. С. Сартаевой, А. И. Уткина, А. А. Хамидова. Существенную помощь оказала концепция отчуждения, разработанная К. Марксом и нашедшая

некоторую конкретизацию в работах Г. С. Батищева, Г. Маркузе, А. П. Огурцова, Э. Фромма, А. А. Хамидова.

Источниковая база исследования. Теоретической и эмпирической базой исследования послужили: а) классические философские тексты зарубежных и отечественных мыслителей (Конфуция, Хань Фэй-изы, Платона, Аристотеля, Фомы Аквинского, Н. Маккиавели, Ш. JI. Монтеня, Т. Гоббса, Дж. Локка, Г. В. Ф. Гегеля, А. Шопенгауэра, К. Маркса, Ф. Энгельса, Ф. Ницше, М. Вебера, М. Хайдегтера, А. Дж. Тойнби, X. Ортеги-и-Гассета, А. Кожева, Б. Рассела, Н. Гартмана, Г. Маркузе, Э. Фромма и др.); б) исследования современных отечественных философов (Т. А. Алексеевой, В. Н. Амелина, А. Г. Аникевича, Г. С. Батищева, М. М. Бахтина, Г. А. Белова, Н. А. Бердяева, Ф. М. Бурлацкого, Л. С. Васильева, Б. А. Грушина, В. А. Гусева, А. А. Дегтярёва, А. И. Демидова, А. Г. Здравомыслова, В. В. Ильина, И. А. Ильина, И. А. Исаева, С. Г. Кара-Мурзы, В. Е. Кемерова, И. И. Кравченко, В. Г. Ледяева, О. М. Ледяевой, В. С. Малахова, Г. В. Пушкарёвой, П. А. Сапронова, В. С. Соловьёва, С. Л. Франка, В. Ф. Халикова и др.); в) исследования современных зарубежных философов в переводе (Дж. Александера, X. Арендт, Р. Арона, П. Бергера, Н. Боббио, Ж. Бодрийяра, Т. Бола, П. Бурдьё, Ф. Гваттари, Э. Гидденса, Р. Даля, Ж. Делёза, Б. де Жувенеля, Э. Канетти, Р. Коллинза, Т. Лукмана, Н. Лумана, Р. Миллса, Т. Парсонса, Н. Пулзанаса, Т. Л. Фридмана, С. Хантингтона и др.); г) иностранная философская литература на языке-оригинале (J. Baechler, Z. Bauman, Т. N. Clark, R. A. Dahl, P. Hirst, F.-H. Kaufinann, R. Kiely, O. Lafonteh, D. Marshall, Ph. McMichael, Ch. Müller, V. Navarro, K. Omaho, R. Shams, R. Stryker, G. Thompson, M. Waters, D. H. Wrong и др.).

Научная новизна исследования. В процессе решения поставленных задач в диссертационном исследовании был получен ряд новых научных результатов.

1. Представлена трактовка бытийственного статуса феномена власти, основанная на предложенной типологии концепций, что позволило все концепции власти объединить в два больших типа, в которых власть толкуется как универсально-онтологический и социокультурный феномены, каждый из которых содержит в себе подтипы.

2. Обосновано положение, что истолкование власти как универсально-онтологического феномена несостоятельно. Власть, трактуемая как сугубо социальный феномен, в тех или иных аспектах является нерелевантной. В различных вариантах трактовки власти как социального феномена содержится много как позитивного, так и негативного, что делает необходимым дальнейшее исследование власти как социального феномена.

3. Раскрыто, что властеотношение есть связь, над которой надстраиваются отношение власти к подвластности и отношение подвластности к власти, следовательно, власть есть сторона специфической социальной связи-отношения (властеотношения), другой стороной которого является подвластность. Властеотношение, строящееся по вертикали, асимметрично и изначально является одной из форм социального неравенства,

из которого следуют неравные возможности и полномочия у власти и подвластности. Ведущей стороной властеотношения является подвластность.

4. Раскрыто, что самая общая функция власти - охранительно-управленческо-регулятивная. Обосновано, что структура власти, определяемая её социальной функцией, включает ряд структурированных уровней, в социуме существует целый ряд видов власти, соотносящиеся друг с другом по логике субординации, одни из которых имеют всеисторический характер, другие -конкретно-исторический и даже этнокультурный характер, причем общие элементы структуры у власти и у подвластности фигурируют как бы с обратными знаками.

5. Представлен генезис власти, зарождение и функционирование ее как сугубо социального феномена в первобытном обществе, где на стадии земледельческой общины формируется протогосударство с центральной властью, исполнение функций которой вплетено в непосредственную жизнедеятельность социума, и где власть ещё не встала над социумом и его членами. Разложение земледельческой общины знаменовало собой переход от Архаики к Постархаике, к возникновению государства и государственной власти стоящей над обществом.

6. Обосновано, что тип социальных связей и отношений, на котором базируется социум, во многом задаёт и обеспечивает тип власти и характер её влияния на жизнедеятельность человека. В Постархаике основанием общества остаются отношения личной зависимости, в системе которых государство, как правило, является централизованным, происходит сосредоточение законодательного, исполнительного и судебного элементов власти в лице правителя. В системе отношений вещной зависимости сфера материального производства, экономика выдвигаются на передний план общества, вслед за ней - политика, политическая власть почти сливается с государственной властью, осуществление власти опирается преимущественно на закон, происходит разделение властей.

7. Установлено, что тип общественных связей и отношений, существовавший в Советском Союзе, не сводим ни к личной, ни к вещной зависимости в их чистом виде. Раскрыто, что это была система вещных связей и отношений, функционирующих, тем не менее, по логике связей и отношений личной зависимости, что определяло как характер верховной власти, так и характер её влияния на жизнедеятельность граждан. Постсоветские транзитные общества во многом пока не могут преодолеть данный тип общественных связей и отношений.

8. Обосновано положение, согласно которому, процессы модернизации оказывают в целом положительное влияние на светские национальные государства, и негативное - на государства, в которых действуют разного рода теократические режимы (например, в исламских государствах). Процессы информатизации общества внутренне противоречивы и создают возможность безграничного, трансгосударственного взаимодействия людей, а с другой стороны, информационные технологии ещё больше изолируют их друг от друга, подменяя реальное общение виртуальным.

9. Доказано положение о необходимости различения глобализации и глобализма, где глобализация является никем намеренно не управляемым естественноисторическгш процессом превращения истории разных народов во всемирную историю; глобализм же является управлением историческим процессом из единого центра в интересах этого центра, основная задача которого состоит в том, чтобы ослабить, а в пределе - ликвидировать национальные государства, в первую очередь те, на территории которых расположены полезные природные ископаемые и иные ресурсы. С этой целью идет наступление эмиссаров глобализма на национальные элиты, которые во многом стали их марионетками.

10. Общественное сознание имеет горизонтальную и вертикальную структуры, последняя имеет два основных уровня: 1) уровень обыденного сознания (нижний уровень) и 2) уровень специализированного сознания (верхний уровень). Также показано, что ниже обыденного сознания сосредоточено массовое сознание, существует также время от времени актуализирующееся психическое состояние толпы. Обосновано, что в каждой форме общественного сознания и на каждом его уровне формируется и функционирует специфический образ власти (государственной, прежде всего), в котором необходимо различать форму и содержание, по которым различаются образы власти в общественном сознании.

11. Раскрыта одна из главных форм осуществления стратегии государственной власти - манипулирование сознанием и поведением подвластной стороны, важным средством которого является идеологически нагруженный язык, превращающего его в один из факторов политики. Использование языка идеологией проявляется на его лексико-семантическом уровне, а в своём прагматическом аспекте язык наиболее тесно связан с идеологией.

12. Обосновано положение о том, что в современных условиях мир жизнедеятельности людей подвергается влиянию не только со стороны собственного национального государства и его власти, но в ещё большей мере со стороны тех сил, которые осуществляют стратегию и тактику глобализма, <оолотого миллиарда», разлагающего ценностный уровень сознания людей, сводящего его к уровню полезностей и приобретательства, что обеспечит возможность тотального манипулирования поведением людей.

13. Раскрыто, что у человека все его идентичности выстроены по логике ценностной иерархии: одни являются для него и для социума более значимыми, другие - менее (при этом шкала индивида и шкала социума могут и не совпадать). Произошедший кризис идентичностей обнаружил коллизии, прежде всего, в сфере этно-национальных отношений, оттеснив другие, прежде более значимые, что привело к кризису самой этно-национальной идентичности.

14. Предложены перспективы трансформации власти и технологий её влияния на жизнедеятельность личности с позиций принципов гуманизма и гуманистического мировоззрения в условиях многополярного устройства мира.

Положения, выносимые на защиту.

1. Для эффективности критического анализа основных из имеющихся в литературе концепций власти целесообразно сгруппировать их в типы, аналогичные веберовским «идеальным типам». В основу предложенной типологии концепций положена трактовка бытийственного статуса феномена власти. В соответствии с данным основанием все концепции власти можно объединить в два больших типа. Первый тип охватывает те концепции, в которых власть толкуется как универсально-онтологический феномен, то есть как феномен не ограниченный рамками общественного бытия, социокультурной действительности. Ко второму типу относятся все те концепции, которые трактуют власть как исключительно феномен общественный, или социокультурный. Каждый из этих больших типов содержит в себе по два подтипа. Первый тип охватывает следующие подтипы. К первому относятся те концепции власти, в которых она изображается как сакральный, во-вторых, как принадлежащий некому трансцендентному по отношению к миру и человеческому обществу Сверхначалу. Это - прежде всего теологические концепции, а во вторую очередь — так называемые религиозно-философские учения, стремящиеся средствами философии обосновать трансцендентную сакральную власть. Ко второму подтипу относятся те концепции власти, которые либо базируются на атеизме, либо же просто игнорируют теологические и религиозно-философские концепции власти.

Во втором типе выделяются два подтипа. К первому отнесены концепции, в которых власть трактуется как универсально-социальный, или тотально-социальный, феномен (такова позиция М. Фуко); ко второму - те концепции, согласно которым власть трактуется как локальный социальный феномен, то есть особый социальный феномен, существующий наряду с другими социальными феноменами. В рамках второго подтипа выделены и проанализированы несколько вариантов трактовки власти: 1) как господства-, 2) как подчиняющей силы-, 3) как реализации воли; 4) как управления-, 5) как причинения-, 6) как способности к преобразованиям; 7) как средства коммуникации', 8) как игрового феномена.

2. Истолкование власти как универсально-онтологического феномена несостоятельно. Оно является следствием явно или неявно проводимого принципа антропо- или (и) социоморфизма. Так, теологические концепции власти некритически онтологизируют конкретно-исторические формы власти (власть монарха или плавы патриархальной семьи) и приписывание её имагинативному трансцендентному Сверхсуществу. Правы те авторы, которые трактуют власть как сугубо социальный феномен. Однако это не означает, что тем самым все они правы. Каждая из них в той или иной степени, в тех или иных аспектах является нерелевантной. Так, трактовка власти как якобы рассредоточенной почти во всех без исключения социокультурных феноменах, принципиально несостоятельна: в ней любые проявления человеческой жизнедеятельности трактуются как содержащие в себе властное начало. Она фактически основывается на некритическом отношении к отчуждению, царящем в современном социуме. В этом случае всякая зависимость или

причинно-следственная связь неправомерно трактуется как проявление власти. В различных вариантах трактовки власти как локального социального феномена содержится много как позитивного, так и негативного. Это и делает необходимым дальнейшее исследование власти как социального феномена.

3. Власть есть сугубо социальный и социально-исторический феномен. Для определения её сущности и её структуры наиболее приемлемым является системный подход. Реализация данного подхода предполагает выявление так называемого системообразующего фактора. Им является некий конкретный феномен, который лежит в основании системы, который её конституирует. Этот феномен можно адекватно определить через понятия «связь» (объективный элемент) и «отношение» (субъективный элемент). Власть есть сторона специфической социальной связи-отношения (для простоты -властеотношения), другой стороной которого является подвластность. Властеотношение есть связь, над которой надстраиваются отношение власти к подвластности и отношение подвластности к власти. Самая общая функция власти - охранительно-управленческо-регулятивная. Властеотношение строится по вертикали: верхнюю позицию занимает собственно власть, нижнюю - подвластность; оно асимметрично и с амого начала является одной из форм социального неравенства. У власти и подвластности неравные возможности и полномочия. И это неравенство укоренено в наличном социуме. Несмотря на внешнюю видимость, ведущей стороной властеотношения является подвластность.

4. Структура власти, или властной инстанции, как социального института, определяется её социальной функцией и включает ряд уровней, каждый из которых, в свою очередь, тоже структурирован. Основными являются следующие уровни власти, или властной инстанции: 1) уровень атрибутов власти как стороны властеотношения; 2) уровень структурных модусов власти; 3) уровень методов осуществления власти; 4) уровень средств осуществления власти; 5) уровень социальной дислокации власти. В социуме существует целый ряд видов власти, одни из которых имеют всеисторический характер, другие - конкретно-исторический и даже этнокультурный характер. Эти виды в рамках социума соотносятся друг с другом по логике субординации. В теократических режимах на вершине находится религиозная власть, в светских - государственная и политическая. Инстанция подвластности также обладает своей структурой, которая определяется её функцией в составе социума. При этом данная структура более проста сравнительно со структурой властной инстанции. Те же элементы, которые общи у власти и у подвластности, фигурируют как бы с обратными знаками.

5. Власть как сугубо социальный феномен зарождается и функционирует уже в первобытном обществе. Она эволюционирует по мере усложнения социума, под влиянием дифференциации форм деятельности и обусловленным последним разнообразием связей и отношений. Она возникает из необходимости обеспечения целостности социума, регуляции и регламентации деятельности и отношений членов социума, а также организации защиты от враждебных общностей или (и) войны против них. На стадии земледельческой

общины, которая, как правило, представляет собой объединение нескольких общин, формируется протогосударство; с центральной властью, функция которой'закрепляется за конкретными индивидами. Особенность данной власти состоит в; том, что исполнение её функций ещё вплетено в непосредственную жизнедеятельность социума, и она ещё не встала над социумом и его членами. Разложение земледельческой общины знаменовало собой переход от Архаики к Постархаике, к возникновению государства и государственной власти стоящей над обществом. .

-6. Тип социальных связей и отношений, на. котором базируется социум, во многом задаёт и обеспечивает тип власти и 'характер её влияния на жизнедеятельность человека. В Постархаике основанием общества остаются отношения личной зависимости, в то же время в ходе истории претерпевающие трансформации. В истории постархаической Западной Европы они претерпели трансформацию от отношений непосредственного господства и подчинения (греко-римская Античность) до сложно опосредствованной иерархической зависимости в условиях Средневековья. В системе связей и отношений личной зависимости государство, как правило, является централизованным и никакого разделения властей не только не было, но и не могло быть. Сама эта система создаёт .. условия сосредоточения законодательного, исполнительного и судебного элементов власти в одном центре, каковым является правитель. В осуществлении власти в данных обществах доминирует элемент воли. Все другие формы власти в таких обществах существуют по образу и подобию верховной, государственной власти. В системе отношений вещной зависимости экономика выдвигается на одно из основных мест, чего не было в прежних формациях. Вслед за ней на передний план выдвигается политика. Религия и церковь отступают на второй план. Религиозная власть становится подсобной для политики. Государство в максимальной степени становится политическим образованием, а политическая власть почти сливается с государственной властью. Она всецело ему принадлежит. В системе отношений вещной зависимости, для которых характерна атомизация членов общества, интересов и т. д., государство по необходимости должно строиться на демократических или либерально-демократических основаниях. Здесь государство имеет правовой статус, а осуществление власти опирается преимущественно на закон и в нём доминирует прагматический рассудок. И если в прежних, централизованных по своей сути, режимах захват власти имел социально-онтологический смысл, то условиях -нового режима это становится. бессмысленным. Поэтому не только возможно, но и необходимо разделение властей. В то же время обладание властью даже в-демократическом государстве сулит - если и не личные, то групповые {партийные, классовые и др.) - выгоды и привилегии. Поэтому и в самых -демократических режимах действуют и борются две довольно устойчивые тенденции: 1) тенденция к сохранению состояния разделённости ветвей власти И 2) тенденция к преодолению данного состояния и стремления соедините их в. одних руках или в одном центре. -

: 1.7: Тип общественных связей и отношений, существовавший в Советском Союзе, нельзя1 подвести под понятие отношений Яичной зависимости, так как

они присущи доиндустриальным обществам, а советское государство было индустриализованным. Но их нельзя подвести и под отношения вещной зависимости, ибо данная система не строится на началах иерархии, а советское общество было жёстко иерархизировано. О связях и отношениях универсально развитых свободных индивидуальностей говорить не приходится, так как последние исключают тоталитаризм и авторитаризм, а советский строй, как известно, был и тоталитарным, авторитарным. Получается, что оно сочетало два принципиально несовместимых начала. В советском обществе его основанием был тип связей и отношений, не сводимый ни к личной, ни к вещной зависимости в их чистом виде. Это была система вещных связей и отношений, функционирующих, тем не менее, по логике связей и отношений личной зависимости. Этим определялся как характер верховной власти, так и характер её влияния на жизнедеятельность граждан. Постсоветские транзитные общества характеризуются некоторой антитетикой. Почти во всех них к власти пришли бывшие представители партийной номенклатуры, оказавшиеся не способными осуществить цивилизованный переход к рыночной экономике, демократическому устройству общества и правовому государству. В этих условиях разделение властей существует, но оно, особенно в первое десятилетие суверенитета фактически являлось номинальным. Лишь постепенно ситуация начинает выравниваться.

8. Процессы модернизации оказывают в целом положительное влияние на те национальные государства, которые являются светскими, и негативное - на те государства, в которых действуют разного рода теократические режимы (например, в исламских государствах). Процессы информатизации общества внутренне противоречивы. С одной стороны, информационно-коммуникационные технологии создают возможность безграничного, трансгосударственного взаимодействия людей, а с другой стороны, эти технологии ещё больше изолируют их друг от друта, ибо подменяют реальное общение виртуальным.

9. Правы те исследователи, которые принципиально различают глобализацию и глобализм. Это абсолютно необходимо для ясного понимания тех процессов, которые сегодня происходят в мире. Глобализация является никем намеренно не управляемым естественноисторическим процессом превращения историю разных народов во всемирную историю; глобализм же является управлением историческим процессом из единого центра (каковым являются США) в интересах этого центра, именуемого «золотым миллиардом». Если глобализация в целом не посягает на интересы национальных государств, то основная задача глобалистов состоит в том, чтобы ослабить, а в пределе -ликвидировать национальные государства, в первую очередь те, на территории которых расположены полезные природные ископаемые и иные ресурсы. Но любое государство - это не самодействующий субъект, оно для своего функционирования нуждается в субъектах, осуществляющих властные и иные полномочия. На протяжении длительной истории эти полномочия исполняет властвующая элита, противостоящая остальным гражданам государства, обобщённо именуемым народом. При этом в советском прошлом большинство

представителей хозяйственной и особенно интеллектуальной и так называемой творческой элиты не противопоставляла себя народу, а в той или иной мере стремилась выражать его интересы. Ситуация изменилась после образования постсоветских этно-национальных государств. Произошли трансформации не только в народе, но и в среде элит. Идёт наступление эмиссаров глобализма на национальные элиты с целью склонить их на свою сторону, точнее - на сторону своих хозяев. Новые, коррумпированные и зависимые от транснациональных финансовых кругов национальные элиты во многом стали марионетками в руках этих эмиссаров.

10. Те варианты структуры общественного сознания, которые разрабатывались в рамках исторического материализма, весьма неадекватны. Главными в структуре общественного сознания являются его формы. Это его горизонтальная структура. Но в нём имеется и вертикальная структура. Она имеет два основных уровня - 1) уровень обыденного сознания (нижний уровень) и 2) уровень специализированного сознания (верхний уровень). Ниже обыденного сознания сосредоточено оформившееся в XX в. массовое сознание. Существует также время от времени актуализирующееся психическое состояние толпы. В каждой форме общественного сознания и на каждом его уровне формируется и функционирует специфический образ власти, государственной, прежде всего. Под образом власти в общественном сознании следует понимать не художественный образ, являющийся продуктом эстетического отношения к миру, а познавательный образ-представление. В нём необходимо различать форму и содержание. Именно по форме и по содержанию и различаются образы власти в общественном сознании. Содержание образа власти определяется реальным положением дел в социуме -существующим государственно-политическим режимом и объективным характером государственной власти. Форма же образа власти определяется, во-первых, формами общественного сознания, во-вторых, теми уровнями сознания, в которых он формируется и функционирует. В любом обществе, в любой культуре не существует и не может существовать единого образа государственно-политической власти. Психическое состояние толпы оказывается цельным, цементированным внушённой эмоцией или идеей, какой бы бредовой она реально ни была. Этому состоянию может быть внушён любой образ власти - как сверхположительный, так и сверхотрицательный.

11. Одной из главных форм осуществления стратегии государственной власти является манипулирование сознанием и поведением подвластной стороны. Важным средством такого манипулирования является идеологически нагруженный язык. Употребление языка в политических целях превращает язык в один из факторов политики. Язык политики и политической идеологии — это одна из разновидностей функционального языка. Этот язык является средством осуществления политики, средством достижения политических целей. Язык имеет сложную и многоуровневую структуру. Наиболее явное и в то же время наиболее частое использование языка идеологией проявляется на его лексико-семантическом уровне. Кроме того, в своём прагматическом аспекте язык наиболее тесно связан с идеологией. При этом он не поглощается ею, сохраняя

по отношению к ней некоторую дистанцию. Идеология здесь также не вписывается внутрь семантики как система всеохватывающих коннотаций, но предписывает языку участие в определённой системе субъект-субъектных отношений. Отношение между прагмемами выражается в так называемой идеологической тетраде, представляющей собой модифицированный логический квадрат Михаила Псёлла. Весьма важное значение для идеологического использования языка имеет лингвистический принцип, сформулированный Ф. де Соссюром и поддержанный современным постсруктурализмом, согласно которому обозначающее независимо от обозначаемого.

12. Глобалисты ведут обработку сознания граждан национальных государств в направлении разложения ценностного уровня сознания и сведения его к уровню полезностей, прививается жажда потребительства и приобретательства. Императив быть вытесняется императивом иметь. Объектом обработки чаще всего становятся молодые люди юношеского и подросткового возраста. Им внушается, что польза - это то высшее, к чему человек должен стремиться, и что на этом пути все средства оправданы. Насаждается культ гедонистического образа жизни. Пропагандируются однополые браки, интенсивно распространяются наркотики и порнография, включая и детскую порнографию. Особые усилия направляются на разрушение сферы образования и воспитания. В перспективе - имплантация каждому личных идентификационных полифункциональных микробиочипов, что создаст возможность тотального контроля за каждым жителем планеты, и переход на систему безналичных денег, что обеспечит возможность тотального манипулирования поведением людей.

13. У человека все его идентичности выстроены по логике ценностной иерархии: одни являются для него и для социума более значимыми, другие -менее (при этом шкала индивида и шкала социума могут и не совпадать). Следовательно, каждая идентичность есть некоторая ценность. Крушение Советского Союза и образование постсоветских государств с избранным ими принципиально новым вектором эволюции у многих людей произошёл кризис идентичностей. Произошло не только резкое расслоение на сверхбедных и сверхбогатых, но обнаружились коллизии в сфере этно-национальных отношений. Советский Союз позиционировал себя как многонациональное и многоэтничное государство. Миграционные процессы специально не контролировались и не регламентировались. В каждой союзной республике проживали люди разных национальностей. В каждом из таких государств выделился так называемый титульный этнос, вокруг которого должны объединяться все другие этносы. Отдельный индивидуум, не принадлежащий к титульному этносу стал остро ощущать свою этническую идентичность (особенно это явно до сих в бывших прибалтийских союзных республиках). Так этно-иациональная идентичность выдвинулась на передний план, оттеснив другие, прежде более значимые. И вместе с тем возник и кризис этно-национальной идентичности.

14. В трансформации власти и технологий её влияния на жизнедеятельность личности значительная миссия отводится принципу гуманизма и гуманистического мировоззрения. При этом далеко не всякий вариант гуманизма пригоден для этого. На эту роль не может претендовать религиозный гуманизм, а также гуманизм, базирующийся на принципе антропоцентризма. Той технологией, которая может способствовать положительной трансформации власти и применяемых ею технологий влияния на жизнедеятельность стороны подвластности и отдельной личности, может быть гуманизация всей человеческой действительности. В этом каждый индивид должен начинать с себя, будь на стороне власти или на стороне подвластности. Однако это может способствовать успеху лишь применительно к национально-государственной властной элите, но отнюдь не к тем, кто от имени «золотого миллиарда» осуществляет стратегию и тактику глобализма. Но и тут не всё безнадёжно: положение может спасти многополярное устройство мира, которое уже набирает силу.

Теоретическое значение работы. В работе представлена целостная, опирающаяся на критический анализ основных точек зрения, концепция власти, её основной социальной функции и её структуры. Полученные результаты могут быть использованы в разработке проблем социальной философии, политологии, теории государства и права. Вместе с тем полученные результаты не являются исчерпывающим исследованием феномена власти, следовательно, исследования в' этой области будут продолжаться, и данная работа может послужить для них одним из источников.

Практическое значение работы. Результаты, полученные в исследовании, могут быть использованы в лекционных курсах и семинарских занятиях по социальной философии, истории философии, политологии, истории государства и права. На основе диссертации может быть разработан спецкурс в рамках указанных учебных дисциплин.

Степень достоверности и апробация результатов. Достоверность работы обеспечена чётко сформулированной проблемой, определением задач исследования, выбором адекватной методологии, использованием большого объёма отечественной и зарубежной литературы по теме диссертации. Основные положения и выводы диссертационного исследования изложены автором в 46 научных публикациях, 15 из которых - в ведущих рецензируемых журналах и изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ.

Результаты исследования внедрены в научную и проектную деятельность Научно-исследовательского института (Москва, 2011, 2012), Центра гуманитарных исследований (Алматы, 2008, 2009), Ассоциации общественных объединений немцев Казахстана «Возрождение» (Алматы, 2008, 2012), Центра эмпирических социологических исследований ТОО «Редакция газеты «Костанай таны»» (Костанай, 2014), Научно-исследовательского центра «Молодежь» (Астана, 2014).

Основные положения исследования апробированы в докладах и выступлениях на международных, всероссийских, региональных конференциях,

конгрессах, в том числе на: Международной научно-практической конференции «Вопросы международной толерантности и укрепления межнациональных связей» (Троицк, 2010); VIII Международной научно-практической конференции «Наука и современность - 2011», (Новосибирск, 2011); VIII Международной научно-практической конференции «Устойчивое развитие общества: ожидания и реалии» (Алматы, 2011); Региональных семинарах в рамках проекта ReSET «Написание социальной истории «снизу»: Новая социальная история Центральной Азии» (Алматы, при содействии Программы поддержки высшего образования Фонда Открытого Общества, 2010-2012); Международной конференции «Новые тенденции в развитии ислама и их воздействие на стабильность в Центральной Азии» (Алматы, FES (фонд Fridrich Ebert Stiftung), 2011); Международной научно-практической конференции «Рио+20 - инновации для устойчивого развития» (Алматы, 2012); VI Российском Философском Конгрессе (Нижний Новгород, 2012); Научной конференции с международным участием «Навстречу ХХ1П Всемирному Философскому конгрессу: философия как исследование и образ жизни» (Казань, 2013); V международной научно-практической конференции «Развитие и динамика иерархических (многоуровневых) систем. Философские, теоретические и практические аспекты» (Казань, 2013); ХХШ Всемирном философском конгрессе «Философия как исследование и образ жизни» (Афины, Греция, 2013); XI Ежегодной международной научно-практической конференции «Структурные изменения и развитие общества» (Алматы, 2014); IX Международной научно-практической конференции «Россия и Европа: связь культуры и экономики» (Прага, Чехия, 2014); Международной научно-практической конференции «Алдамжаровские чтения-2014» (Костанай, 2014); XXXV конгресс ASPLF совместно с RIVES MEDITERRANEENNES «Le possible et l'impossible (Рабат, Марокко, 2014).

Структура и объём диссертации обусловлены логикой взаимосвязи задач, решение которых призвано достичь поставленной цели. Диссертация состоит из введения, четырёх глав по три параграфа каждая, Заключения и списка литературы. В первой главе анализируются теоретические аспекты исследования проблемы, в частности, основные концепции феномена власти; во второй главе даётся авторская трактовка сущности, структуры и типологии власти, а также особенности функционирования власти и её влияния на жизнедеятельность личности в системах отношений личной и вещной зависимости; в третьей и четвёртой главах анализируются различные аспекты функционирования власти и её влияния на жизнедеятельность личности в условиях современного мирового порядка. В Заключении подводятся итоги диссертационной работы и намечаются перспективы дальнейших исследований по её теме.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы диссертационного исследования, характеризуется степень её разработанности, формулируется цель и основные задачи исследования, определяется методология исследования,

раскрывается научная новизна полученных результатов, формулируются положения, выносимые на защиту, обосновывается структура диссертации.

Глава первая «Теоретические аспекты социально-философского исследования феномена власти» открывается параграфом 1.1 «Критический анализ униеерсально-онпюлогических концепций власти». В нём отмечается, что для выработки более или менее приемлемой общезначимой концепции власти, которая особенно необходима в нынешнем бурном времени, необходимо детальное знакомство если и не со всеми, то с основными концепциями власти, выработанными в прошлом и настоящем. А поскольку их множество, то их анализ по необходимости должен быть критическим. Встаёт вопрос: каким образом проанализировать основной конгломерат концепций власти? Речь идёт о наибольшей эффективности данного анализа. Автор отдаёт предпочтение типологическому методу, или, иначе, типологическому подходу в трактовке М. Вебера.

В литературе встречаются и иные типологии концепций власти, основные из которых подвергаются анализу. Соискателем предпринята попытка предложить иную типологию, по его мнению, свободную от тех ограниченностей, которые присущи вышерассмотренным. Данная типология, по его убеждению, должна строиться не просто на сопоставлении различных теорий, но на некотором едином основании, которое и позволяет выделять сходства и различия и соответственно группировать в типы. В основу предложенной соискателем типологии учений о власти кладётся трактовка бытийственного статуса феномена власти. В соответствии с данным основанием все концепции власти можно объединить в два больших типа. Первый тип охватывает те концепции, в которых власть толкуется как универсально-онтологический феномен, то есть как феномен не ограниченный рамками общественного бытия, социокультурной действительности. Ко второму типу относятся все те концепции, которые трактуют власть как исключительно феномен общественный, или социокультурный. Каждый из этих больших типов содержит в себе подтипы, характеристика которых представлена в двух следующих параграфах настоящей главы.

Концепции, относящиеся к первому типу, отмечается в работе, суть двоякие, т.е. в этом типе можно выделить два основных подтипа. К первому подтипу отнесены те из них, которые изображают и концептуализируют феномен власти, во-первых, как сакральный, во-вторых, как принадлежащий некоему трансцендентному по отношению к миру и человеческому обществу Сверхначалу. К нему относятся, прежде всего, теологические концепции, а во вторую очередь - так называемые религиозно-философские учения, стремящиеся средствами философии обосновать трансцендентную сакральную власть. Ко второму подтипу отнесены те концепции власти, которые либо базируются на атеизме, либо же просто игнорируют теологические и религиозно-философские концепции власти. Сначала анализируется первый

ПОДТИП:

В качестве предмета берутся монотеистические религии. Во всех этих религиях постулируется существование Бога до мира и сотворение им этого

мира и человека. Трансцендентный относительно мира и человека Бог -господин сотворенного им мира, его распорядитель, хозяин. Поскольку Бог -творец мира и человека, постольку он - и источник власти, и её субъект. При этом данная власть может мыслиться лишь как неограниченная и абсолютная. Власть Бога неразрывно связана с его абсолютно свободной волей. Мир и человек всецело и безраздельно подвластны воле Бога. Всякая земная власть исходит от Бога, который по своему усмотрению может облекать человека властью и может лишать его её. Он выступает как господин по отношению к рабам. При этом для него раб - и тот, кого он наделил властью, и тот, кто подчинён тому, кого он наделил властью. Таким образом, для Бога и отдельный человек, и целое племя могут быть рабами, следовательно, средствам для достижения своих собственных целей.

Но феномен власти, отмечается в работе, интерпретировался как глубоко онтологический и универсальный феномен не только в теологии, но и в секулярной философии. В качестве таковых в диссертации рассматриваются учения Ф. Ницше и М. Хайдеггера. Отмечается, что своей концепцией воли к власти Ф. Ницше обязан своему предшественнику - А. Шопенгауэру и тем идеям последнего, которые изложены в его сочинении «Мир как воля и представление». Ф. Ницше не только принял идею Шопенгауэра о воле как субстанции всего сущего, но и подверг её переосмыслению. Прежде всего, он подверг критике трактовку Шопенгауэром воли вообще, воли к жизни - в особенности. Всякая жизнь, отмечает Ницше, стремится овладеть максимумом власти; на этом основании Шопенгауэр, согласно ему, и принял ошибочно волю к власти за волю к жизни.

В теологических концепциях власть есть атрибут Бога, но для Ницше Бога не существует, ибо он объявил о его смерти. А поскольку Бога нет, то и власть принадлежит миру как таковому. Воля к власти, а следовательно и власть, является для Ницше фундаментальной и универсальной онтологической первореальностью. Как такая первореальность воля к власти, а следовательно и власть, не сводима к чему бы то ни было и не выводима из чего бы то ни было. Воля к власти, будучи универсальной, присутствует и реализуется в любом природном формообразовании. Но в различных формообразованиях, которых Ницше именует «пунктуациями воли», она присутствует различным образом и в различной степени; всё зависит от уровня его развитости. Наиболее полно она присутствует, согласно Ницше, в человеке. Эти «пунктуации» находятся в состоянии непрекращающейся гоббсовской «войны всех против всех». Кто-то из них достигает успеха - временного или длительного, кто-то теряет прежние позиции и попадает в зависимость от победителя.

Прямым продолжателем идей Ницше в вопросе власти, трактуемой как универсально-онтологический феномен, является один из крупнейших философов XX в. - М. Хайдеггер. В диссертации отмечается, что для Хайдеггера тема власти с самого начала его философского творчества не являлась периферийной, хотя в первый период этого творчества (т.е. до 1930 г.) это менее заметно. Во второй же его период Хайдегтер обращается к философии Ф. Ницше и связывает понятие бытия с ницшевским понятием

«воля к власти». Для него, как и для Ницше, воля к власти является глубоко онтологическим феноменом. Однако он различает волю к власти и бытие. За их отождествление он упрекает Ницше. Согласно Хайдеггеру, понятие первореальности может быть отнесено лишь к бытию. Но бытие не чуждо феномена Власти: оно бытийствует как воля к власти.

В завершение параграфа отмечается, что, согласно соискателю, истолкование власти как универсально-онтологического феномена несостоятельно. Власть может быть рационально понята только как сугубо социальный феномен. Но и истолкование власти как исключительно социального феномена тоже не однозначно. Существует далеко не одно мнение. Эти мнения и являются предметом анализа в параграфе 1.2 «Критический анализ социально-философских концепций власти».

Соискатель считает оправданным в типе концепций, трактующих власть как исключительно социокультурный феномен, выделить следующие два подтипа: 1) к первому следует отнести концепции, в которых власть трактуется как универсально-социальный, или тотально-социальный, феномен; 2) ко второму подтипу следует отнести те концепции, согласно которым власть трактуется как локальный социальный феномен, то есть как особый социальный феномен, существующий наряду с другими социальными феноменами.

Первый подтип анализируется в диссертации на материале философии М. Фуко, который утверждает, что власть осуществляется не только посредством известных социальных институтов, но и - и в этом, согласно Фуко, суть - ещё и посредством множества учреждений, которые, на первый взгляд, ничего общего не имеют с ней. К ним относятся учреждения образования и воспитания, пенитенциарные учреждения, медицинские заведения, особенно психиатрические лечебницы, и т.д. Каждое из них, исходя из своей специфики, пользуется собственными методами и собственной технологией осуществления власти.

Чем же по своей сути являются отношения власти? Согласно Фуко, они суть отношения силы, отношения противостояния. Отдельно взятое отношение власти, таким образом, представляет собой такое отношение, в котором выделяются две стороны, или два полюса: полюс приложения силы и полюс противостояния, сопротивления, противодействия силе. Полюсы, таким образом, находятся в неравноправном положении. Отношение власти, следовательно, есть напряжённое динамическое отношение. Это объясняется тем, что, согласно Фуко, не только внутри отношений власти существует напряжённость, она в ещё большей мере имеет место между микровластями, коих в социуме множество. Внутри этого множества существует неравенство видов власти и их борьба. В диссертации также рассматривается точка зрения Фуко на соотношение власти и знания.

Оценивая концепцию власти Фуко, соискатель приходит к заключению, что следует принять его положение о том, что государственная, или более узко: политическая, власть - это лишь одна из форм феномена власти, что в социуме могут существовать и на деле существуют и иные, неполитические формы

власти. Однако его положение о том, что власть как таковая рассредоточена почти во всех без исключения социокультурных феноменах, принципиально неверно. Нельзя принять в концепции Фуко и ницшеанский мотив постоянной борьбы видов власти между собой. Следовательно, делается вывод, более правы те исследователи, которые трактуют власть как один га социальных феноменов.

Далее в диссертации совершается переход к рассмотрению того подтипа концепций власти, в котором они рассматриваются как один из социальных феноменов наряду с другими .социальными феноменами. Знакомство с концепциями, охватываемыми этим подтипом, обнаруживает, что они неоднородны, что в них феномен власти трактуется по-разному. В рамках данного подтипа соискателем выделены и проанализированы несколько вариантов концепций власти. Это следующие: 1) трактовка власти как господства (Платон, Аристотель, В. С. Соловьёв); 2) трактовка власти как подчиняющей силы (О. М. Ледяева); 3) трактовка власти как реализации воли (И. А. Ильин); 4) трактовка власти как управления (С. В. Голубев; попытку соединить понимание власти как воли и власти как управления предпринял Ю. Г. Ершов); 5) трактовка власти как причинения (Т. Гоббс, В. Г. Ледяев); 6) трактовка власти как способности к преобразованиям (Э. Гидденс); 7) трактовка власти как средства коммуникации (Н. Луман); 8) трактовка власти как игрового феномена (В. Д. Шинкаренко). Имеются и другие, например, бытующая в некоторых направлениях западной политологии «рыночная» трактовка власти, в которой власть трактуется как сделка или как товар. Но в рамках диссертации она не рассматривается. Далее осуществляется анализ выделенных вариантов.

В завершение параграфа соискателем отмечается следующее. Проанализированные трактовки власти как социального феномена, взятые в чистом виде, с тем чтобы определить их эвристические возможности, не могут быть признаны вполне состоятельными. Это, конечно, не значит, что в концепциях авторов, рассмотренных в данном параграфе, взятых во всей их полноте, не содержится ничего положительного. Такое положительное, естественно, имеется. И оно, по возможности, учтено в следующих главах и параграфах диссертации. Но эти концепции были взяты под одним-единственным углом зрения: соискателя в них интересовало определение сущности власти. И оно соискателя не устроило. Перед ним встала задача выработать более или менее приемлемую характеристику сущности власти.

На такую выработку и ориентирован следующий параграф 1.3 «Сущность, структура и основные формы власти». Для того чтобы по возможности адекватно и полно воспроизвести власть в теории, необходима и соответствующая данному требованию методология. Подавляющее большинство исследователей феномена власти вообще не касаются проблем методологии. Соискатель полагает, что правильный подход к пониманию сущности социальной реальности был заложен К. Марксом, согласно которому эта реальность образована деятельностью и взаимоотношениями людей. Следовательно, феномен власти должен быть выведен из этих связей и взаимоотношений.

На взгляд соискателя, для определения сущности власти и её структуры наиболее приемлемым является системный подход. Реализация данного подхода предполагает выявление так называемого системообразующего фактора. Это - своеобразный аналог «клеточки» в методе восхождения от абстрактного к конкретному. Сама эта «клеточка» не может не обладать конкретной структурой. Применительно к диссертационному анализу данная структура включает два элемента - власть и подвластность. Это и есть простейшая в данном случае целостность. Следовательно, не имеет методологического смысла анализ власти, абстрагируясь от подвластности и наоборот.

Многие авторы, отмечается в работе, считают, что понятие власти следует определять через понятие отношения. В рамках этого отношения выделяются две его стороны - власть и подвластность. В диссертации утверждается, что для сущности власти и подвластности понятия «отношение» (по-немецки «Verhältnis») недостаточно. Необходимо ещё и понятие «связь» (по-немецки «Beziehung»), Соискатель отмечает, что в связи превалирует элемент необходимости и до некоторой степени независимости от воли тех, кто находится в связи. Отношение же включает в себя элемент свободы и элемент сознательной интенции. Таким образом, между людьми существуют как связи, так и отношения. С учётом сказанного в работе корректируется тезис о том, что в случае с властью имеет место отношение сторон, или полюсов, -властвующей и подвластной. Речь должна идти о соотношении, или сосуществовании этих сторон, или полюсов. В свете различения 'связи и отношения можно сказать, что соотношение властных сторон двуедино: в нём всегда присутствует единство социальной связи как зависимости, взаимозависимости (по-немецки «Zusammenhang») и социального отношения; оно есть специфическая связь-отношение, или же связь-и-отношение. Можно употребить встречающийся в литературе термин властеотношение, но имея при этом в виду, что речь идёт о его двуединой сущности, т.е. не только об «отношении», но и о связи. Характер соотношения связи и отношения во властеотношешш определяется типом последнего: в нём может преобладать связь, а может и отношение. Содержанием этой связи-отношения являются те его атрибуты, которые определяются его функцией в социокультурном целом.

Первое, что можно сказать о властеотношении, это то, что оно есть единство противоположностей и, значит, в нём выполняется диалектика соотношения противоположностей. Понятие «противоположность», как известно, применяется в двух значениях: 1) как специфическое соотношение сторон и 2) как сторона такого соотношения. Это различие значений, однако, не мешает пониманию того смысла, в котором они употребляются; всё ясно из смыслового контекста. Любые противоположности неразрывно сосуществуют друг с другом и определяются в качестве таковых именно через это сосуществование.

Этой логике подчиняются любые противоположности. Но существуют различные виды противоположностей. Есть противоположности, существующие на поверхности явлений (таковы верх и низ, правое и левое и

т.д.), а есть и такие, которые сосредоточены в сущности явлений. Отношение таких противоположностей Гегель и Маркс называли рефлективным, а сами эти противоположности - рефлективными определениями

(К.еАехюп8Ье51шшш^еп). На уровне сущности противоположности отнюдь не противостоят друг другу внешним образом, дуалистически (как, например, противостоят друг другу верх и низ), а взаимопроникают. Все условия соотношения противоположностей - противоположностей как рефлективных определений - применимы к соотношению власти и подвластности, т.е. к властеотношению. Власть и подвластность - отнюдь не поверхностные противоположности, не затрагивающие сущностное измерение социокультурной действительности. Напротив, они суть именно сущностные противоположности или, выражаясь языком Гегеля и Маркса, рефлективные определения.

Для властеотношения, отмечается в диссертации, существенно то, что оно построено по вертикали. Власть занимает здесь верхнюю позицию, подвластность - нижнюю. Вектор власти направлен на подвластность сверху — вниз. Следовательно, властеотношение - это с самого начала есть одна из форм социального неравенства. Оно, как выражаются некоторые авторы, асимметрично. У власти и подвластности неравные возможности и полномочия. И это неравенство укоренено в наличном социуме. Властеотношение, как отмечено выше, есть единство связи и отношения. Но на деле тут имеется два вида отношений: 1) отношение власти к подвластности и 2) отношение подвластности к власти. У власти и у подвластности не только различные, но и противоположные интересы. Поэтому властеотношение по своей форме может быть как паритетным, так и конфронтационным и даже конфликтным. К сказанному необходимо добавить следующее. Под отношениями власти к подвластности и подвластности к власти лежит их связь, точнее, взаимосвязь. Она есть также зависимость их друг от друга, то есть взаимозависимость. Однако в обиходе обычно подразумевается зависимость чего-то (или кого-то) от чего-то (или кого-то). И эта зависимость чаще всего погашается как власть над этим чем-то и кем-то. Но, отмечается в работе, не всякая зависимость есть испытывание давления со стороны именно власти.

Система власти - подвластности укоренена в социуме. Она обусловлена социальной необходимостью и потому является социально санкционированной. Власть отнюдь не цель социума (гаи конкретной общности); она - всецело средство, выполняющее в системе социума (или общности) вполне конкретные функции, которые ничто, кроме неё, выполнять не может. Основная цель всякого социума - сохранение его целостности. Для этого он не должен быть хаотично функционирующим. Следовательно, социальные процессы должны как-то управляться и регулироваться. Какие-то процессы должны симулироваться, а какие-то регламентироваться или даже пресекаться. Вот эту функцию объективно и призвана осуществлять система власти, состоящая, из связи-отношения «власть - подвластность». Следовательно, самая общая функция системы власти - управленчески-регулятивная. В этом её назначение и в этом её оправдание, её легитимность.

Далее соискатель переходит к основному вопросу настоящего параграфа -к вопросу об атрибутах власти и подвластности. В ходе критического анализа основных концепций власти было обращено внимание на то, что в подавляющем большинстве этих концепций сама власть предстаёт в редуцированном виде: она редуцируется к какому-то одному её моменту (реже

— к нескольким), который и выдаётся за власть как таковую. Многие авторы в качестве одного из атрибутов властеотношения называют активный характер власти и пассивный характер подвластности. На данное определение можно ответить следующее. Власть действительно осуществляется, так сказать, «над»

- над тем, кто находится в положении подвластности, ибо властеотношение, как отмечено выше, построено по социальной вертикали. Ведь власть функционирует в интересах целого, а значит, в конечном счёте, и для него. На поверхности социальной действительности, отмечается в работе, кажется, будто власть исключительно активна, а подвластность всецело пассивна. Но это совсем не так. Агент подвластности также осуществляет деятельность, предписанную властью, а следовательно, также активен. Но деятелен и активен тоже лишь в границах предписанного ему, в границах исполнительства. На поверхности социальной действительности возникает видимость, будто социально-онтологически первичной является власть, а подвластность только потому-де и существует, что есть инстанция власти. В действительности же дело обстоит как раз наоборот - точно так же, как это обстоит в соотношении относительной и эквивалентной форм стоимости: определяющей является первая.

Власть есть единство многообразных её моментов, или элементов, которые в своей совокупности обеспечивают её целостность. В литературе принято говорить о структуре власти. Рассматриваются некоторые точки зрения на эту структуру. Отмечается их достоинства и их недостаточность и предлагается авторская структура, как власти, так и подвластности. Сначала рассматривается структура власти как стороны властеотношения. Структура власти, или властной инстанции, согласно соискателю, включает четыре класса элементов: 1) атрибуты власти как стороны властеотношения; 2) методы осуществления власти; 3) средства осуществления власти; 4) уровни социальной дислокации власти. Далее осуществляется анализ этих элементов. Сначала анализируются атрибуты. Это элементы власти, которые характеризуют власть как власть, власть вообще.

Такими атрибутами, или элементами, власти как власти являются, согласно точке зрения соискателя, следующие: 1) функция власти (назначение её в социуме); 2) сфера и границы властеосуществления, заданные социумом; 3) возможность и способность осуществлять власть, властные полномочия, легитимность власти; 4) воля к господству и подчинению (кого?); 5) стратегия властеосуществления. Методами, обеспечивающими осуществление стратегии власти, или тактикой властеосуществления, являются следующие: 1) диктат, 2) насилие, 3) принуждение, 4) убеждение, 5) авторитет, 6) манипуляция сознанием подвластной стороны, 7) регламентация поведения и действий подвластной стороны, 8) набор санкций. Здесь перечислены все возможные;

они далеко не всегда имеют место в той или иной форме осуществления власти (к примеру, авторитет и насилие несовместимы). Далее в работе анализируются все эти методы. Средствами, или ресурсами, осуществления власти являются, согласно соискателю, идеологическая индоктринация сознания подвластной стороны, пропаганда, семиозис власти. В вопросе об уровнях социальной дислокации власти соискатель опирается на И. И. Кравченко, который выделил, правда, преимущественно применительно к политической власти, три уровня последней: 1) макроуровень, характеризующий высшие властные инстанции; 2) микроуровень (различные виды власти на уровне малых групп и индивидов); 3) мезоуровень, т.е. средний уровень, который связывает и опосредствует макро- и микроуровни. Эта трёхуровневая структура, в принципе, включает основные охарактеризованные выше три класса элементов власти. Причём на каждом из уровней эти элементы функционируют в специфической форме, а некоторые из них отсутствуют на мезо- и особенно на микроуровне.

Подвластность, отмечается в работе, также имеет свою структуру. Эта структура намного проще, чем структура властной инстанции. Некоторые элементы этой структуры аналогичны тем же, что и у власти, но, так сказать, с противоположным знаком, как бы «антиэлементы». Основная функция подвластности - властеисполнение, подчинение (кому?), исполнение распоряжений властной инстанции. У власти и у подвластности разные степени свободы. Волевой элемент в структуре подвластности тоже существует. Он противостоит властной воле, противится ей или же целесообразно согласуется с ней. Этот элемент ограничивается, блокируется, и даже подавляется властной инстанцией, поскольку конечные, то есть непосредственные, интересы у власти и у подвластности не только различны, но и взаимоисключающи. Методами и средствами, которые здесь фактически совпадают, могут быть повиновение, исполнительство, рабское положение, противостояние, конфликт, агрессия, бунт. С точки зрения общественного интереса соотношение власти и подвластности призвано быть таким, чтобы в социуме соблюдалась его устойчивость, динамическое равновесие. В литературе обсуждается вопрос: существуют ли какие-то формы власти или же нет? В подавляющем большинстве работ феномен власти анализируется на материале политики, следовательно, как политическая власть. Для некоторых понятия «власть» и «политическая власть» идентичны. Согласно соискателю, правы те, кто усматривает в социуме ряд форм, или видов власти.

Завершая настоящий параграф, соискатель предлагает своё краткое определение власти. Согласно ему, власть есть специфический целостный социальный феномен, основной функцией которого является охранительно-управленчески-регулятивная функция и способом бытия которого является нераздельное единство связи и отношения собственно власти и подвластности как противоположностей, выстроенное по ценностной вертикали: власть занимает здесь верхнюю позицию, подвластность - нижнюю; вектор власти направлен на подвластность сверху - вниз. В завершение не только параграфа, но и главы в целом соискателем отмечено, что власть существует и функционирует не в социальном вакууме, а в культурно-историческом

контексте, который во многом определяет как сам облик власти, так и те методы и те средства, которые она применяет в своём функционировании. Об этом и идёт речь в следующих двух параграфах настоящей главы.

Вторая глава имеет название «Генезис и эволюция власти» открывается параграфом 2.1 «Генезис власти как социально-философская проблема». Соискатель опирается на ту Марксову периодизацию истории, согласно которой имели место сменяющие друг друга эпохи: 1) эпоха отношений личной зависимости, 2) эпоха отношений вещной зависимости и 3) эпоха отношений свободных и универсально развитых индивидуальностей. Однако, что касается третьей эпохи, наступление которой проблематично, то она в работе не учитывается. Начинается анализ, конечно, с самого начала, то есть с Архаики, с периода, в котором основанием социальности являются отношения личной зависимости. Но период Архаики не является чем-то однородным на протяжении своего существования. К. Маркс исходил из того, что первобытная история представляет собой совокупность локальных историй отдельных общественных образований, общин (сегодня можно сказать: этносов), которые не представляли собой чего-то однородного. В то же время Маркс писал, что всем этим общинам присуще одно: они длительное время базируются на кровнородственных связях и отношениях. От всех них, отмечает Маркс, принципиально отличается община, которую он назвал «сельской», или «земледельческой», являвшаяся, согласно ему, последней стадией Архаики. Но все они, тем не менее, базируются на системе связей и отношений личной зависимости. Причём это - связи и отношения непосредственной личной зависимости.

Спрашивается, можно ли применительно к данному этапу человеческой истории говорить о существовании власти и если да, то в чём её истоки и каковы её формы? В диссертации отмечается, что необходимость противостоять силам природы и другим общинам в борьбе за среду обитания и т.п. требовало определённого управления общественным организмом. На самых ранних этапах, когда человеческая общность ещё мало чем отличалась от животного стада, во главе её стоял вождь (мало чем отличающийся от вожака стаи), который выделялся, прежде всего, физической силой, смекалкой и хитростью (в проведении охоты и ведении военных действий). Это, отмечается в работе, можно назвать властью, но это была не столько власть вождя как такового, сколько власть общины как целого над каждым индивидом, не исключая и вождя. Сохранение общественного целого обеспечивалось выработанными обычаями, традициями, стандартами поведения и ценностями. Все они обладали своеобразной властной функцией, регулируя и регламентируя поведение и действия каждого отдельного индивида.

Постепенно развивались формы человеческой деятельности, кровнородственные отношения также постепенно оттеснялись на второй план, а на первый выступали собственно человеческие, общественные отношения. Формировались зачатки индивидуального сознания. Происходила постепенная дифференциация общества. В этих условиях задача управления социальным целым в целях его сохранения и упрочения становится вполне очевидной

объективной задачей. Решением этой задачи стало выделение особой социальной функции, особой деятельности, , которая и стала отвечать за стабильность общественного целого. Это и значит, что в социуме сформировался особый орган - собственно власть с её функциями и средствами осуществления.

В работе отмечается, что необходимо учитывать ещё одну особенность архаической культуры, а именно - разделение и космической, и культурной действительности на сферы сакрального и профанного (иначе: священного и мирского). Усложняется деятельность в сфере сакрального. Стали формироваться сакральные мифы (особое место среди них занимали космогонические и антропогонические), содержание которых разыгрывалось в сложно организованных ритуалах. Сформировались разные культы, особенное значение среди которых занимал культ плодородия, сопровождаемый празднествами и обрядами. В этих условиях выделилась не только функция вождя, но и функция жреца. Власть вождя обрастала арсеналом средств, включая и семиозис, и специфически властных технологий. Жрец также стал обладателем особой - сакральной - власти с её собственными средствами, семиозисом и технологиями. В этих условиях также выделяется семья как организационная единица социума. В .ней устанавливается специфическая семейная власть, сосредоточенная в руках главы семейства и распространяющаяся на всех домочадцев.

Последней стадией первобытного общества, согласно Марксу, была земледельческая община, в которой сочетались общественная и частная формы собственности. История свидетельствует, что победило

частнособственническое начало. Между первобытной земледельческой общиной и собственно государством существовало своеобразное протогосударство, которое синолог Л. С. Васильев определяет как чифдом. Для этого периода характерно имущественное разделение внутри общины как целого, и верховным лидером её становится уже не просто вождь, как прежде, а вождь-собственник. Для этого периода также характерна сакрализация власти верховного лидера, что во многом легитимировало его власть. В этот период также на передний план выдвигаются религиозные лидеры общины - жрецы, чья власть постоянно усиливается. Так набирала силу тенденция институциализации власти. Конечно, первоначально власть верховного лидера, её функции и методы были, так сказать, вплетены в другие жизненные процессы земледельческой общины. Но постепенно они обретают относительную самостоятельность внутри общины, а на определённом этапе и становятся над ней. Власть верховного лидера становится не только его функцией, но и его частной собственностью. Это и есть тот феномен, который Л. С. Васильев называет властью-собственностью.

Далее в работе прослеживается процесс возникновения государства, что означало переход от Архаики к Постархаике. Архаика базируется на системе отношений личной зависимости. В Западной Европе эти отношения в качестве доминирующих сохраняются до конца существования феодализма.

Параграф 2.2. «Власть в системе отношений личной зависимости» начинается с определения государства, в институте которого сконцентрирована и сконденсирована публичная власть, возвышающаяся над его гражданами, которые разделены уже не по родоплеменному, а по территориальному принципу. Государство формирует вокруг себя подчинённые ему социальные институты - политику, право, армию и др. В каждом из таких институтов вырабатывается специфическая для них форма власти, которая является в то же время и формой-принадлежностью государственной власти. Особое место занимает политическая власть. В ней государство обнаруживает себя в наиболее явном виде.

Далее в работе анализируется характер власти в Древней Индии и Китае, сформировавшихся на основе того, что К. Маркс называл азиатским способом производства. В Западной Европе постархаическая история началась с античного способа производства, наиболее характерного для Древней Греции и Древнего Рима. Анализируется особенность власти и её влияния на жизнедеятельность человека преимущественно на материале «классической» Греции (VI - V вв. до н. э.). Отношения в античном обществе классического периода, несмотря на его демократическое устройство, оставались отношениями личной зависимости, гю уже более сложными, чем в условиях первобытного строя. Маркс называл их отношениями непосредственного господства и подчинения. Здесь власть обнаруживает себя преимущественно в форме господства.

На смену античному способу производства в Западной Европе пришёл феодальный способ производства, наступило Средневековье. Феодальное общество было выстроено по логике иерархии: иерархическому устройству землевладения в деревне (которая в противоположность античности вышла на передний план, оттеснив город на второй) соответствовало иерархическое устройство в городе. Земля (земельная собственность) была основной формой собственности. Феодальный способ производства был последней стадией господства в масштабе общества отношений личной зависимости. Это были отношения господства и подчинения, но не непосредственного, как в античности, а опосредованного системой иерархии. Общество состояло из разного рода сословий и только крестьянство можно рассматривать как полноценный (в теоретическом смысле) класс. На вершине иерархической структуры находится король, стоящий над всем социумом. Но это - светская, секулярная структура средневекового общества. Параллельно ей и над ней возвышалась другая структура, структура, возведённая укрепившейся в своих правах католической церкви. Она также основана на началах иерархии. Тем самым в средневековом обществе существовало две иерархии власти: светская и церковная. И вторая была выше первой (папа мог назначать и смещать королей).

Завершая параграф, соискатель отмечает, что сама система отношений личной зависимости как таковая - при всём различии её местных и исторических форм - сама фактически является формой власти в виде господства над людьми. Но время феодализма неуклонно подходило к концу.

Уже в эпоху позднего Средневековья центр культурной жизни постепенно перемещался в города. Усиление городов постепенно вело к преодолению феодального строя и господства отношений личной зависимости, а вместе с этим - и к трансформации власти и её влияния на жизнедеятельность человека.

Параграф 2.3 «Власть в системе отношений вещной зависимости» открывается характеристикой отношений вещной зависимости, или связей и отношений социал-атомистического типа. Отмечается также, что переход от господства в масштабе общества от отношений личной зависимости к господству отношений вещной зависимости произошёл сначала только в Западной Европе. На остальном культурном пространстве планеты ещё долго господствовали отношения личной зависимости. В Западной Европе наступил капитализм. Правда, между феодализмом и собственно капитализмом лежит эпоха перехода от первого ко второму. Это - эпоха Ренессанса. Это, отмечается в работе, очень сложная и весьма противоречивая эпоха и даётся характеристика этой противоречивости. В условиях Нового времени, отмечается в диссертации, происходит весьма важная трансформация. Она касается соотношения основных сфер социума. Сфера материального производства, экономика выдвигается на одно из основных мест, чего не было в прежних формациях. Вслед за экономикой на передний план выдвигается политика. Религия и церковь отступают на второй план. Религиозная власть становится подсобной для политики. Государство в максимальной степени становится политическим образованием, а политическая власть почти сливается с государственной властью. Она всецело ему принадлежит.

В диссертации анализируется соотношение выделенных И. И. Кравченко трёх уровней политической власти - макроуровня, мезоуровня и микроуровня. В работе отмечается, что на макроуровне власть занята выработкой стратегических программ, а также управлением, регламентацией и контролем макрополитических феноменов и процессов. На микроуровне существует власть, которая регулирует и контролирует микрополитические отношения. Мезоуровень власти опосредует отношения макро- и микроуровней власти в государстве. Данный уровень обязан своим существованием и функционированием прежде всего, конечно, макроуровню, ибо всецело произволен от него и реализует на мезоуровне социума его стратегию и тактику. Но вместе с макроуровнем он невидимо зависит от микроуровня. Граждане государства взаимодействуют с макровластью и её представителями не непосредственно (исключения, разумеется, бывают), а через разветвлённую и многоуровневую систему мезовласти. И чем дальше она удалена от уровня макровласти, тем труднее их дифференцировать. Особенно это относится к уровню городских или сельских администраций. Мезовласть, так сказать, многоярусна. Между этими ярусами возникают и существуют функциональные связи, придающие ей достаточную устойчивость и стабильность. Эту устойчивость и стабильность нередко не могут нарушить не только перемены в политическом курсе государства или смена правительства, но даже и смена политического режима (особенно если она произошла мирным путём).

Следовательно, трансформации на макроуровне власти могут не затрагивать мезовласть. Устоявшаяся структура мезовласти не меняется и от смены её функционеров - чиновников. Во многом эта резистентность структуры мезовласти к отмеченным трансформациям обеспечивается феноменом бюрократического характера данного уровня власти. Разумеется, бюрократические отношения создаются и воспроизводятся поколениями чиновников-бюрократов. Однако проблема бюрократии и бюрократизма отнюдь не сводится к вопросу о кадровом составе мезоуровня власти. Мезовласть, отмечается в диссертации, на всех её этажах может обособляться от верховной власти (макровласти), приобретать относительную автономию по отношению к ней. Это и становится одной из причин её бюрократизации. В этой связи на уровне мезовласти могут существовать и реально существуют две основные тенденции. Во-первых, тенденция превращения осуществляемой бюрократическим аппаратом власти в самоцель; и во-вторых, тенденция использования бюрократическим аппаратом предписанных ему властных полномочий в своекорыстных целях.

Данной главой завершается общий социально-исторический анализ феномена власти и его влияния на жизнедеятельность личности и совершается переход к анализу современности.

Глава третья «Главные тренды современности и проблема власти» открывается параграфом 3.1 «Трансформация власти в советском обществе». Соискатель солидарен с теми исследователями, которые считают, что концепция социализма и революционного перехода к нему, разработанная К. Марксом и Ф. Энгельсом применительно к наиболее развитым капиталистическим обществам Запада, не могла быть применена без её искажений и даже превращения в карикатуру на российской почве, где пролетариат составлял мизерное меньшинство. В этой связи сам приход большевиков к власти следует, согласно соискателю, рассматривать как процесс радикальной трансформации, охватившей весь социум. Большевики одни моменты прежнего режима усилили (государственную централизацию, бюрократическую составляющую), другие упразднили (инстигут частной собственности, полноценные товарно-денежные отношения, церковную власть), в результате чего создали беспрецедентный режим, просуществовавший, тем не менее, свыше 70-ти лет. При этом почти всё первое десятилетие основной задачей вставшей у руля государства большевистской партии была задача удержания и усиления государственно-политической власти.

Резкая отмена частной собственности и товарно-денежных отношений в первые годы большевистского правления, отмечается в работе, мгновенно усложнила государственному аппарату выполнение задачи управления государством. Это с необходимостью потребовало расширения этого аппарата, усиления его роли в обществе, а также расширенного применения насилия, включая и внеэкономическое принуждение. Методами осуществления власти на долгое время стали репрессии и массовый террор против своего же народа. Однако, отмечается в работе, так обстояло отнюдь не на всём периоде существования советской власти. В связи с этим соискатель возражает тем

журналистам и публицистам, а также и некоторым учёным, которые уже в конце 1980-х годов однозначно именовали советский режим тоталитарным. В диссертации отмечается, что период от прихода большевиков к власти до НЭП'а и период сталинской диктатуры однозначно подпадает под понятие тоталитаризма. Период же от смерти Сталина до середины 1980-х годов следует считать авторитарным. Из всего этого выпадает короткий период НЭП'а, в котором были частично реанимированы отношения частной собственности и рыночные отношения. Но в целом, отмечается в работе, в СССР на протяжении всей его истории действовал один и тот же принцип государственно-политического устройства, состоящий в заведомом приоритете государства по сравнению с обществом. Он бывал то более жёстким, то более мягким, но суть его не менялась. Соответственно этому и государственно-политическая власть существовала в двух основных формах - тоталитарной и авторитарной.

Носителем государственно-политической власти была партия, пришедшая к власти вследствие Октябрьского переворота 1917 г. и конституционно закрепившая свою монополию на власть. Эта власть дислоцировалась на всех трёх уровнях - макро-, мезо- и микро-. Партийная номенклатура лишь номинально отличалась от советской номенклатуры; это было одним и тем же. В работе отмечается, что советский режим изначально был обречён на распад, так как содержал внутри себя ряд тенденций, способствующих этому распаду. Завершая рассмотрение советского режима, соискатель задаётся вопросом: на какой системе отношений зависимости базировался тот режим, который именовался социализмом? В работе высказывается мнение, что в Советском Союзе и в так называемых социалистических государствах (в западноевропейских - в меньшей степени, в азиатских и на Кубе - в большей) основанием являлись отношения вещной зависимости, но функционировавшие по логике отношений личной зависимости. Поэтому и государственное устройство, и политическая власть, и формы её влияния на жизнедеятельность человека в капиталистическом и в «социалистическом» обществах были принципиально различными и несовместимыми.

Далее отмечается, что запущенный «перестройкой» процесс вскоре вышел из-под контроля её организаторов и закончился распадом Советского Союза. Обретшие суверенитет бывшие союзные республики унаследовали именно советскую форму политической власти. В одних из них были усилены одни её моменты и ослаблены другие, в других - наоборот. И это несмотря на то, что почти все они взяли ориентацию на построение рыночной экономики, гражданского общества и правового государства. Но в любом случае начался процесс трансформации прежнего общества и государства и, значит, также и государственно-политической власти. Трансформирующийся социум в литературе именуют также «транзитным», «переходным», что сути дела не меняет.

Распад СССР и установка новых постсоветских государств на построение демократического общества и правового государства повлекло за собой некоторую трансформацию государственной власти. Эта трансформация состояла, прежде всего, в том, что разделение властей перестало быть

исключительно формальным. Вместе с тем в разных постсоветских государствах степень такой самостоятельности была различной.

Параграф 3.2 «Модернизация, информатизация общества и власть» посвящён, прежде всего, особенностям функционирования государственно-политической власти переходного общества в условиях современных процессов модернизации. В диссертации сначала уделяется внимание феномену модернизации, поскольку - и тут соискатель согласен со многими авторами -он предшествует глобализации. Модернизация в нынешней трактовке по своему смыслу означает «осовременивание», приведение обществ традиционного, точнее традиционалистского (т.е. такого, в котором основным механизмом преемственности является традиция), типа в состояние, соответствующее обществам «современным», то есть обществам индустриальным и постиндустриальным. Модернизация включает в себя индустриализацию, урбанизацию, повышение грамотности и образованности, проникновение научных и инженерных знаний во все сферы общественной жизни, демократизацию, повышение благосостояния населения и т.п. К этому, однако, отмечается в работе, модернизация не сводится. Она является также переносом в модернизирующуюся страну чужих стандартов, институтов, норм, ценностей, идеалов, императивов. Нередко намерение осуществить модернизацию исходит от самих государств, иногда же она им навязывается высокоразвитыми державами. Поскольку «продвинутые» державы продолжают развиваться, «модернизироваться», то для обществ традиционного типа модернизация, во всём однозначно ориентирующаяся на «продвинутые», всегда является так называемой догоняющей модернизацией.

Обращаясь к современности, соискатель отмечает, что нынешние процессы модернизации (как в форме европеизации, так и в форме американизации) по-разному влияют на национальные государства. Так, бывшие постсоветские республики, ставшие суверенными государствами, все прошли основные этапы модернизации в составе СССР. Поэтому они более устойчивы к негативным её аспектам. А вот страны зарубежного исламского региона, подвергающиеся модернизационному давлению, находятся в менее выгодном положении. Технические достижения могут быть приняты в этих странах безболезненно, но многие политические и жизненные стандарты и ценности для них неприемлемы, ибо отвергаются исламом как таковым. -Для них модернизация - в случае её внедрения - означала бы деструкцию всего образа жизни, а тем самым - и утрату своей этнокультурной и конфессиональной идентичности. В этой связи и государственная власть в этих странах не может модернизироваться (демократизироваться и т.д.) без собственного упразднения.

Следующим важным процессом, которого касается соискатель в данном параграфе, является процесс становления информационного общества. Имеет смысл говорить о неуклонном формировании новой социальной реальности. Переход «обычного» общества к информационному, хотя и вносит определённые изменения в функционирование государственной власти, тем не менее, радикальных трансформаций не вызывает. Но помимо процессов

модернизации и «информатизации» общества и государства одним из основных. трендов современности является глобализация, к анализу которой и переходит соискатель.

В параграфе 3.3 «Основные вызовы для власти в национальном государстве в условиях глобализации» анализируется феномен глобализации. Отмечается, что, хотя даже сам термин «глобализация» был введён в широкий оборот лишь за несколько десятилетий до конца XX в., обозначаемый им' феномен породил массу литературы и также массу точек зрения, каждая из которых претендует на истинность. Подвергаются критическому анализу основные концепции глобализации. В целом, отмечается в работе, все их можно разделить на: 1) те, в которых процессы глобализации и их последствия рассматриваются и оцениваются исключительно положительно; 2) те, в которых, напротив, процессы глобализации и их последствия рассматриваются и оцениваются исключительно отрицательно (их авторами являются так называемые антиглобалисты); и 3) те, в которых их авторы усматривают как положительные, так и отрицательные моменты. Соискатель, опираясь на некоторые идеи, содержащиеся в работах А. С. Панарина, Ю. Д. Гранина и А. А. Хамидова и доводя их до концептуально оформленных положений, считает правомерным различение глобализации и глобализма. Глобализация, согласно, соискателю, это отмеченная во второй половине XIX в. К. Марксом тенденция превращения локальных историй человеческих общностей во всемирную историю. В свете такого понимания основным содержанием исторического процесса является становление единой истории человечества. Здесь прогресс осуществляется во имя и для всего человечества. Принципиально иным, . отмечается в работе, является феномен глобализма. Доктрина глобализма связывает прогресс не со всем человечеством, а лишь с некоторой его частью, которую эта часть сама же и определила. Эту доктрину и следует, согласно соискателю, именовать доктриной глобализма. Подлинная глобализация, отмечается в работе, ничего общего не имеет не только с глобализмом, но и с антиглобализмом.

Далее в работе анализируется влияние на национальную государственность стран, не вошедших в число избранных, и на их государственную власть со стороны глобализации и со стороны глобализма. Соискатель отдаёт себе отчёт в том, что в настоящее время тенденции глобализации и тенденция глобализма тесно переплетены, так что отделить их друг от друга непросто. Кроме того, с начала XXI в. нарастает тенденция формирования на планете многополярного мира. В работе отмечается, что процесс глобализащга, в отличие от стратегии и тактики глобализма, специально никем не регулируется; это есть, если использовать терминологию К. Маркса, естественноисторический процесс. В этой связи прямого покушения на статус и стабильность национальной государственности с чьей бы то ни было стороны не существует и не может существовать, так как всё они расцениваются как равнодостойные. Объединения и распад государственных образований происходит ненасильственно (разумеется, в принципе, ибо

локальные конфликты и даже военные действия ещё долгое время будут сохраняться) и в интересах народов, их составляющих.

Иначе обстоит дело с глобализмом. Очень многие исследователи отмечают, что глобализм представляет собой угрозу национальной государственности. Позиция соискателя в данном вопросе сводится к следующему. В отдалённой перспективе - при условии, что феномен глобализма как таковой будет элиминирован - национальное государство (и государство вообще), возможно, и исчерпает себя. Однако при нынешнем доминировании глобализма, осуществляемого представителями «золотого миллиарда», национальные государства не должны сдавать свои позиции и обязаны всячески противостоять усилиям глобализма.

В этой ситуации, отмечается в работе, очень важна согласованность в функционировании всех трёх уровней власти - макро-, мезо- и микровласти. И особое внимание должно быть направлено на уровень мезовласти, так как именно данный уровень менее всего надёжен, ибо именно он, как правило, максимально коррумпирован. Именно на него рассчитаны действия глобалистов по ослаблению или (и) разложению национальной государственности. На уровне же макровласти её исполнители должны максимально способствовать переходу государства от правового к социальному. Такое национальное государство, по мнению соискателя, может эффективно противостоять натиску глобализма. Особенно это важно, отмечается в работе, для многоэтничных и многоконфессиональных государственных образований, какими, к примеру, являются Российская Федерация и Республика Казахстан. При выполнении этих условий сильные национальные государства смогут противостоять глобализму и участвовать в процессах истинной глобализации.

Четвертая глава «Стратегии и технологии воздействия власти на формирование личности в условиях глобализации» открывается параграфом 4.1. «Манипулирование сознанием как стратегия власти по отношению к подвластности». Параграф начинается с анализа структуры общественного сознания. Соискатель делает вывод о том, что в каждой из форм сознания имеются два уровня: уровень обыденного (низший) и специализированного (высший) сознания. Помимо общеизвестных форм сознания соискатель выделяет в качестве особой - идеологическую форму сознания, имеющую те же уровни, но принимающую при этом облик других форм общественного сознания. Кроме того, отмечается в работе, уровень обыденного сознания неоднороден и включает в себя то, что именуется общественной психологией, а с XX в. - и то, что получило название массового сознания.

После этого соискатель переходит к характеристике образов власти (в основном государственно-политической) в общественном сознании. Он отмечает, что под образом в работе имеется в виду не художественный образ как категория эстетического освоения мира, а образ-представление, который присущ всем другим формам общественного сознания. Отмечается, что такой образ-пред-ставление неизбежно несёт на себе этнокультурную и культурно-историческую печать. Утверждается также, что образы-представления власти

различаются между собой как по содержанию, так и по форме. Их содержание определяется, прежде всего, наличным режимом и соответствующим ему типом власти. Что касается различия образов власти по форме, то она определяется степенью его обобщённости, уровнем конкретности (в диалектическом смысле данного понятия). Отмечается, что в специализированных формах общественного сознания, таких как философия или наука (социология, политология, юридическая наука, культурология или психология) вырабатывается не столько образ, сколько понятие власти. Данное понятие претендует на объективность и потому в принципе ценностно нейтрально (по крайней мере, должно быть таковым). В неспециализированном правосознании или в идеологии вырабатывается и функционирует уже не понятие, а квазипонятийный образ власти.

Далее в работе утверждается, что в составе общественно-культурной действительности никогда не существует единого для неё образа власти. Это объясняется, во-первых, сложной структурой общественного сознания, а во-вторых, неоднородностью общества, его сложной стратификацией. Так, на уровне обыденного сознания образ власти будет одним, а на уровне специализированных форм (особенно если это наука или философия) -совершенно иным. При этом на уровне обыденного сознания этот образ непременно ценностно окрашен - позитивно или же негативно. Но и в некоторых других формах общественного сознания, таких как мораль, эстетическое и религиозное сознание, а также идеология, образ власти всегда содержит в себе ценностную составляющую, он не может быть ценностно нейтральным.

Ниже обыденного сознания по уровню, отмечается в работе, является массовое сознание, порождённое процессами массовизации. Образ власти, формирующийся и функционирующий на уровне массового сознания, ещё более нечёткий, размытый и нецелостный, так сказать, разорванный. Поведение носителей обыденного и массового сознания по отношению к верховной (государственно-политической власти) может, отмечается в работе, охарактеризовано через выделенные М. Вебером четыре типа человеческого поведения и- действия. Это; 1) целерациональное поведение (состоящее в ожидании и действиях поддержки); 2) ценностно-рациональное поведение (основанное на доверии к власти, как к ценности); 3) аффективно-эмоциональное поведение (обусловленное эмоциональным состоянием и переживанием); 4) традиционное поведение (основанное на силе привычки, ориентированное на традицию). Но массовое сознание, отмечается в работе, не является самой низшей ступенью. Самой низшей является то психическое состояние, которое уже трудно назвать сознанием. Это - состояние толпы, которое создаётся превращением конкретного человеческого сообщества в толпу. В толпе нет места не только личностности, но и субъектности вообще. Психическое состояние толпы оказывается цельным, будучи цементированным внушённой эмоцией или идеей, какой бы бредовой она реально ни была. Этому состоянию может быть внушён любой образ власти - как сверхположительный, так и сверхотрицательный.

С учётом вышеизложенного, соискатель переходит к вопросу манипулирования, или манипуляции, сознанием со стороны власти. Манипуляция сознанием есть лишь аспект общей манипуляции поведением и вообще жизнедеятельностью человека. Эта манипуляция осуществляется с целью регламентации этой жизнедеятельности и управления ею в соответствии с определёнными намерениями. В советском строе манипуляция сознанием граждан осуществлялась с целью приведения их сознания в соответствие с государственной идеологией, которая в основе своей была политической идеологией.

Отмечается, что на вооружении у власти имеются различные технологии внедрения идеологической продукции. Это, прежде всего, разветвлённая сеть пропаганды, функционирующая на всех уровнях и во всех сферах общества. В условиях советского строя это были такие средства массовой коммуникации, как радио, печать, кино, телевидение. Эти средства и являлись основными средствами манипуляции сознанием советских граждан. Кроме того, действовали запреты свободы слова и печати, помещались в специальные хранилища («спецхраны») неблагонадёжные с точки зрения режима произведения дореволюционных и западных авторов. В диссертации также обращается специальное внимание на функционирование идеологически нагруженного языка как проводника воли и намерений верховной власти. В завершение параграфа рассматривается проблема кризиса личностной и групповой идентичности в современную эпоху, именуемую эпохой постмодерна. Подробнее данный вопрос рассматривается в параграфе 4.2 «Основные формы и технологии воздействия власти на формирование личности в условиях глобализации и кризис личностной и групповой идентичности». Общество, отмечается в работе, является сложной многоуровневой и иерархизированной системой связей и отношений между людьми, одни из которых являются непосредственными, другие опосредствованными, притом - чем больше ступеней иерархии находится между людьми, тем в большей степени. Нынешние социальные системы, как и столетия тому назад, пронизаны отчуждением, которое сегодня приняло не только более утончённые, но и часто незаметные, непосредственно не усматриваемые формы.

В XX в., отмечается в диссертации, стали разрабатываться специальные формы и способы влияния власти на жизнедеятельность людей с целью их всё более эффективного подчинения и контроля над ними. Эти формы и способы являются предметом данного параграфа. При этом подчёркивается, что эти влияния исходят, как минимум, из двух источников: 1) из системы наличной национально-государственной власти и 2) из системы власти, представляющей стратегию и тактику глобализма, «золотого миллиарда». Прежде всего, отмечается возросшая со второй половины XX в. роль информационно-коммуникативных технологий формирования и регулирования жизненного мира человека. Отмечается, что по своей форме современные информационно-коммуникативные технологии в принципе идентичны (иначе говоря, имеют один и тот же механизм функционирования) и различаются лишь по своему

содержанию, которое определяется той сферой общественно-человеческой жизнедеятельности, в которых они применяются. В данном параграфе рассматриваются лишь некоторые из такого рода технологий.

Обращаясь к проблеме кризиса идентичности, соискатель отмечает, что можно выделить три аспекта идентичности как единого целого: 1) определение идентичности через соотнесение субъекта с самим собой; 2) установление идентичности через соотнесение субъекта с другим или с другими; 3) установление идентичности через принадлежность субъекта некоторому целому (группе, партии, этносу, государству и т.д.). Отмечается также, что субъект никогда не исчерпывается одной какой-то идентичностью, а обладает несколькими, выстроенными в иерархию по ценностному принципу. Отмечается также, что распад Советского Союза повлёк за собой кризис тех или иных форм идентичности у бывших советских граждан, вовлечённых в новые социальные целостности. В новых условиях одни формы идентичности оказались неактуальными, другие ещё предстояло обрести, и так далее. Процессы глобализации (особенно тенденция глобализма) обострила этот кризис личной, этно-национальной, профессиональной и иной идентичности. И только спустя 20 лет после распада СССР положение в этом отношении начинает постепенно нормализоваться. Обозначенные проблемы ориентируют на поиск путей преодоления сложившейся ситуации, который раскрывается соискателем в следующем параграфе.

Параграфом 4.3 «Гуманизм как идейно-ценностное основание трансформации власти и её технологий в условиях глобализации» завершается настоящая глава и диссертация в целом. В работе ставится вопрос о том, на каких основаниях может быть прёодолён тот тотальный кризис, в который зашло современное человечество. Конечно, речь идёт не о футурологических предположениях и не об утопических построениях. Человечество уже пресытилось и утопиями, и антиутопиями. Речь идёт о реальных возможностях. Соискатель полагает, что очеловечение, то есть гуманизация, власти и применяемых ею технологий возможна на путях усвоения и практикования носителями власти всех уровней гуманистического мировоззрения. Однако здесь встаёт вопрос о сущности самогуманизма. В работе предпринимается критический анализ как концепций, в которых гуманизм трактуется как всецело позитивный феномен, так и тех, в которых он если и не трактуется как всецело феномен негативный, то, тем не менее, - как недостаточный. В основание нового варианта гуманизма, по мнению соискателя, должны быть положены универсальные этические ценности, которые только и способны объединить человечество. Кроме того, новый гуманизм, отмечается в работе, должен базироваться на идее не только расового, национального, этнического и иного, но и на основе тендерного равенства.

В завершение параграфа ставится вопрос: каким образом гуманистическое мировоззрение может быть не просто известным властвующей элите, но и стать для неё принципом действия и гуманизации технологий властеосуществления? Это, отмечается в работе, самый сложный

вопрос, на который у соискателя нет однозначного ответа. Конечно, каждый представитель властвующей элиты должен начинать гуманизацию с аамог себя и подавать пример другим. Но это-то и непросто. Для этого он должен сделать усилие над собой и сначала поставить под контроль ценностного уровня свои потребности и интересы, ситуативное бытие подчинить над-ситуативному и т.д. Но, отмечается в работе, если в отношении представителей национальных властных элит эта цель в принципе достижима, то в отношении тех элит, которые осуществляют власть в масштабе планеты от имени «золотого миллиарда» - вряд ли. И здесь важно усиление тенденции образования и упрочения многополярного мира, в котором «золотой миллиард» будет представлять собой лишь один из многих полюсов. И тогда его «перевоспитание» может оказаться более успешным. Таким образом, гуманизация власти возможна лишь на основе совместных усилий всех государств, которые не удостоились чести считаться «избранными».

В Заключении подводятся итоги диссертационного исследования и намечаются перспективы дальнейшей работы над его тематикой.

Основное содержание диссертационного исследования отражено в следующих публикациях:

Статьи в ведущих рецензируемых журналах

1. Зекрист, Р.И. Есть ли у казахстанского Барса шанс стать японским Драконом? / Р.И. Зекрист // Мировая экономика и международные отношения. - Москва : Изд-во «Наука», 2001. - № 4. - С. 113-116. - 0,5 п.л.

2. Зекрист, Р.И. Тринитарность религии, обусловленная нелинейностью социума / Р.И. Зекрист // Вестник Челябинского государственного университета. Серия Философия. Социология. Культурология. Выпуск 5. - Челябинск : Изд-во Челябинского государственного университета, 2008. - № 10. - С. 31-41. - 0,8 п.л.

3. Зекрист, Р.И. К проблеме типологии концепций власти / Р.И. Зекрист // European Social Science Journal (Европейский журнал социальных наук). Рига - Москва, 2011. - № 10 (13). - С. 63-71. - 0,7 п.л.

4. Зекрист, Р.И. Образовательные процессы в культуре (в контексте «власть-знание-телесность» М. Фуко и реальной повседневности) / Р.И. Зекрист // Вестник университета Российской академии образования, 2011. - № 2 (55). -С. 155-157.-0,4 п.л.

5. Зекрист, Р.И. Концепция власти Мишеля Фуко / Р.И. Зекрист // Известия Уральского государственного университета. - Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2012 г. (вып.2). - С. 40-46. - 0,9 п.л.

6. Зекрист, Р.И. Типология концепций власти: философский анализ / Р.И. Зекрист // Социум и власть. - Челябинск : Изд-во Челябинского филиала РАНХиГС, 2013. - №2. - С. 39-44. - 0,6 п.л.

7. Зекрист, Р.И. Власть: сущность и структура / Р.И. Зекрист // Историческая и социально-образовательная мысль. - Краснодар : Издательский дом «Наука образования», 2012. - № 5 (15). - С. - 109-115. - 0,9 п.л.

8. Зекрист, Р.И. Концепция власти А. Кожева / Р.И. Зекрист // Филология и культура. Казань : Изд-во ФГАОУ ВПО «Казанский (Приволжский) федеральный университет», 2012. - № 2 (28). С. 253-258. - 0,8 п.л.

9. Зекрист, Р.И. Детерминированный хаос - параметр культуры будущего / Р.И. Зекрист // Вестник МГУ. Москва : Изд-во Московского государственного университета, 2011. - № 4. - С. 81-88. - 0,9 п.л.

10. Зекрист, Р.И. Методология культуры - путь к новому мировидению / Р.И. Зекрист // Вестник ЧелГУ. Серия Философия. Социология. Культурология. Выпуск 5. Челябинск : Изд-во Челябинского государственного университета, 2011. - № 4. - С.104-110. - 0,8 п.л.

11. Зекрист, Р.И. Идеологически нагруженный язык как орудие власти / Р.И. Зекрист // Вестник ЧелГУ. Серия Философия. Социология. Культурология. Выпуск 5. Челябинск : Изд-во Челябинского государственного университета,

2013. - С. 66-72. - 0.8 п.л.

12. Зекрист, Р.И. Глобальные вызовы национальному государству и национально-государственной власти в условиях современного мирового порядка / Р.И. Зекрист // Вестник КГТУ-КАИ им. А.Н.Туполева. Казань : Изд-во Казанского государственного технического университета, 2013. - С. 193-197. - 0,6 п.л.

13. Зекрист, Р.И. Рыбин В.А. Идея университета XXI века: опыт исследования. Челябинск : Изд-во Челябинского государственного университета, 2012 / Р.И. Зекрист // Пространство и Врет. - Москва, 2014. - № 3(17).-С. 311-312.-0,3 п.л.

14. Зекрист, Р.И. Генезис феномена власти (социально-философский анализ) / Р.И. Зекрист // Инновации и инвестиции. Москва : Изд-во КноРус,

2014.-№ 8. - С. 236-240. - 0,7 п.л.

15. Зекрист, Р.И. Образы власти в общественном сознании / Р.И. Зекрист // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. Краснодар: Издательский дом «Наука и образование», 2015. - №1. - С. 23-27. - 0,8 п.л.

Монографии

16. Зекрист, Р.И. Философия самоорганизации в эволюции культуры : Монография [Текст] / Р.И. Зекрист. - Костанай : Костанайский филиал Челябинского государственного университета, 2009. - 232 с.

17. Зекрист, Р.И. Власть и общество: теоретический и методологический анализ : Монография [Текст] / Р.И. Зекрист. - Костанай : Костанайский филиал «ЧелГУ», 2012. - 304 с.

18. Зекрист, Р.И. Власть и глобализация : Монография [Текст] / Р.И. Зекрист. - Костанай : Костанайский социально-технический университет им. 3. Алдамжар, 2014. - 296 с.

Другие издания

18. Зекрист, Р.И. Культура, человек, общество: социокультурный подход / Р.И. Зекрист // Философия и культура: Материалы XIII Международной научной конференции (12-13 мая, 2011г., г. Астана). - Астана: Изд-во Евразийского Национального университета. - 2011. - С. 290-294. - 0,7 п. л.

19. Зекрист, Р.И. Эмерджентная самоорганизация сложных систем -путь от конфликта к диалогу / Р.И. Зекрист // Динамика и развитие иерархических (многоуровневых) систем (теоретические и прикладные аспекты): Материалы Ш международной научно-практической конференции, (27-28 ноября 2007 г., Казань). - Казань, 2007. - 0,6 п.л.

20. Зекрист, Р.И. Межкультурный диалог и переход к «устойчивому развитию» в контексте его новой логики развития / Р.И. Зекрист // Устойчивое развитие общества: ожидания и реалии : Материалы Международной научно-практической конференции (4 марта 2011г, г. Алматы). Алматы : Изд-во Казахстанско-Немецкого университета. - 2011. - С.111-116. - 0,8 п.л.

21. Зекрист, Р.И. Немецкая и индийская философские системы в контексте стратегий управления реальностью / Р.И. Зекрист // Рио+20 -инновации для устойчивого развития : Материалы Международной научно-практической конференции (16 марта 2012г., г. Алматы). - Алматы : Изд-во Казахстанско-Немецкого университета. - 2012. - 0,7 п.л.

22. Зекрист, Р.И. Маскулинность в исламе и ее репрезентация в средствах массовой информации / Р.И. Зекрист // Новые тенденции в развитии ислама и их воздействие на стабильность в Центральной Азии : Материалы Международной конференции FES (фонд Fridrich Ebert Stiftung) с Казахстанским аналитическим журналом Exclusive (21 ноября 2011 г., г. Алматы). - Алматы, 2011. - С. 122-127. - 0,6 п.л.

23. Зекрист, Р.И. К проблеме сущности феномена власти / Р.И. Зекрист // Тезисы доклада на VI Российский философский конгресс. Нижний Новгород, 2012. Режим доступа : http://rfk2012.unn.ru/pages/program/toml.pdf. - 0,01 п.л.

24. Зекрист, Р.И. Трансформация концепций власти под влиянием реалий XX века (о философии А. Кожева) / Р.И. Зекрист // European Researcher (Европейский исследователь). Сочи : AcademicJPublishing^ous_e_. Researcher -2012. Vol. (21).-№ 5-2. - С. 640-645. - 0,9 п.л.

25. Зекрист, Р.И. Информационная цивилизация как один из векторов эволюции культуры 21 века / Р.И. Зекрист // Эксперть. Москва, 2011. - № 4. -С.76-89. - 0,5 п.л.

26. Зекрист, Р.И. Информационные процессы образования (философский аспект) / Р.И. Зекрист // Философия и общество. - Москва : Учитель, 2012. - № 2. С.120-127. - 0,7 п.л.

27. Зекрист, Р.И. Время и синергетика управления социальными процессами / Р.И. Зекрист // Современность : мир мнений. Алматы. КАЗНПУ им. Абая. - 2010. - № 1. - С. 160-165. - 0,5 п.л.

28. Зекрист, Р.И. Национально-государственная власть: вызовы и перспективы / Р.И. Зекрист // Буква и дух закона : Сборник научных работ. -Челябинск: Челябинский филиал РАНХиГС, 2013. - С. 58-60. - 0,1 п.л.

29. Зекрист, Р.И. Национально-государственная власть и вызовы глобализации / Р.И. Зекрист // Навстречу ХХШ Всемирному Философскому конгрессу: философия как исследование и образ жизни : Материалы научной конференции с международным участием (26-27 апреля 2013 г., г. Казань). -Казань, 2013. - С. 192-195. - 0,5 п.л.

30. Зекрист, Р.И. Глобальные вызовы национальному государству и национально-государственной власти в условиях современного миропорядка / Р.И. Зекрист // ХХШ Всемирный философский конгресс «Философия как исследование и образ жизни». Афины, 2013. Режим доступа : http://www.congress2013,dialog21 .ru/Doklady/zekristhtm - 0,6 п.л.

31. Зекрист, Р.И. Власть и иерархия: развитие и динамика многоуровневых систем / Р.И. Зекрист // Развитие и динамика иерархических (многоуровневых) систем. Философские, теоретические и практические аспекты : Сборник материалов V международной научно-практическая конференции (11-13 ноября 2013 г., г. Казань). Казань, 2013. - С. 42-55. - 0,6 п.л.

32. Зекрист, Р.И. Воля к власти и бытие: Ф. Ницше и М. Хайдеггер (сравнительный анализ) / Р.И. Зекрист // Общественные науки. Всероссийский научный журнал. Москва. - 2012. - № 3. - С. 6-12. - 0,6 п.л.

33. Зекрист, Р.И. Основные формы и технологии воздействия власти на формирование личности в условиях глобализации: современная война / Р.И. Зекрист // Война и право: история и современные проблемы : Материалы Всероссийской научно-практической конференции (3 апреля 2014 г., г. Челябинск). - Челябинск : Изд-во Южно-Уральского государственного университета, 2014. - С. 53-59. - 0,9 п.л.

34. Зекрист, Р.И. Государственная власть и национальная история в контексте нового мирового порядка / Р.И. Зекрист // Структурные изменения и развитие общества : XI ежегодная международная научно-практическая конференция (4 апреля 2014 г.). - Алматы : Изд-во Казахстанско-Немецкого Университета, 2014. - С.163-167. - 0,9 п.л.

35. Зекрист, Р.И. Триединство социокультурных феноменов / Р.И. Зекрист // Вестник науки КСТУ. Костанай : Изд-во Костанайского социально-технического университета, 2014. - №2. - С. 78-85. - 0,9 п.л.

36. Зекрист, Р.И. Полиэтническая культура и гуманизм в условиях современного миропорядка как принципы педагогической науки и практики / Р.И. Зекрист // Алдамжаровские чтения-2014: Материалы Международной научно-практической конференции (4-5 декабря 2014 г., г. Костанай). -Костанай: Изд-во Костанайского социально-технического университета, 2014. -С. 121-124. - 0,8 п.л.

37. Зекрист, Р.И. Кризис личностной и групповой идентичности: социально-онтологический смысл. Crisi di identita personale e di gruppo: senso socio ontologico / Р.И. Зекрист // Italian Science Review (электронный научный

журнал). - Научный издательский центр, 2014. - № 5(14). - Режим доступа : http://www.ias-journal.org/archive/2014/mav/Zekrist.pdf - С. 186-191. - 0,8 п.л.

38. Зекрист, Р.И. Идентичность и самоидентичность: между коллективом и индивидом / Р.И. Зекрист // Проблемы экономики и права. Костанай : Изд-во Костанайского социально-технического университета, 2014. -№2. - С. 78-83. - 0,9 п.л.

39. Зекрист, Р.И. Власть и ее влияние на жизнедеятельность личности в условиях глобализации / Р.И. Зекрист // Россия и Европа: связь культуры и экономики: Материалы IX Международной научно-практической конференции. Прага, Чешская республика : Изд-во WORLD PRESS s.r.o., 2014 - С. 313-317. -0,7 п.л.

40. Зекрист, Р.И. Michel Foucault et l'omniprésence du pouvoir: la sagesse entre possible et impossible / Р.И. Зекрист // Le possible et l'impossible: XXXV конгресс ASPLF совместно с Rives Mediterraneennes. Марокко : Рабат, 2014. -0,16 п.л.

41. Зекрист, Р.И. Kantian moral law in the social and legal context / Р.И. Зекрист // Studia philosophica kantiana : Filozofcky casopis. Presov: Presovská univerzita, roíník 3,2014. - №2. - С. 43-48. - 0,6 п.л.

42. Зекрист, Р.И. Характер власти и её влияние на жизнедеятельность личности в системе отношений личной зависимости / Р.И. Зекрист // Проблемы экономики и права. Костанай : Изд-во Костанайского социально-технического университета. - 2014. - № 4. - С. 8-12. - 0,6 п.л.

Зекрист Рида Ирековна

ВЛАСТЬ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ (СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ)

Специальность 09.00.11 - социальная философия

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени доктора философских наук

Подписано в печать 03.03.2015. Формат 60x84/'б. Бумага офсетная. Гарнитура Times New Roman. Печать Ризография. Тираж 110 экземпляров. Заказ № 560.

ТОО «Костанайский печатный двор» 110000, г. Костанай, ул. Темирбаева, 39 Тел./факс: (8-714-2) 53-54-60 E-mail: lqpdvor@mail.kz