автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Властные полномочия российского монарха в правление Елизаветы Петровны

Полный текст автореферата диссертации по теме "Властные полномочия российского монарха в правление Елизаветы Петровны"

004617415 На правах рукописи

Мурашов Илья Юрьевич

Властные полномочия российского монарха в правление Елизаветы Петровны

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

-9 ДЕК 2010

Омск-2010

004617415

Работа выполнена на кафедре дореволюционной отечественной истории и документоведения ГОУ ВПО «Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского».

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Ю.А. Сорокин

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, доцент

М.К. Чуркин

кандидат исторических наук, доцент И.А. Коновалов

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Саратовский

государственный социально-экономический университет»

Зашита состоится 21 декабря 2010 г. в 12-00 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.177.04 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Омском государственном педагогическом университете по адресу: 644043, г. Омск, ул. Партизанская, 4а.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Омского педагогического университета (644099, г. Омск, ул. Набережная Тухачевского, 14, библиографический отдел).

Автореферат разослан « » ноября 2010 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

доктор исторических наук, профессор

Т,' Т.А. Сабурова

I. Общая характеристика работы

Актуальность темы. Значительные изменения в российском государстве в XVIII в., связанные с переходом к абсолютизму, весьма остро обозначали проблему властных полномочий монарха. Всегда конкретные проблемы управления вкупе с новым идеологическим обоснованием власти делали актуальной задачу юридической огранки власти самодержца. При этом требовалось вовсе не ограничить власть царя, а подвести под нее прочный юридический фундамент в виде комплекса законодательных актов, в конечном счете в виде «непременного» закона. На протяжении всего XVIII в. задача совместить самодержавие с «непременными» законами, иногда именуемыми конституциями, казалась современникам вполне выполнимой. Отрезвление пришло лишь в XIX в., главным образом при Николае Павловиче: вместо выработки «непременного закона» занялись кодификацией законов. Правление Елизаветы Петровны знаменует собой первые, еще робкие, попытки придать власти монарха юридическую конструкцию. Мы намерены изучать фактическое начало того процесса, который завершался при Николае I, но получил новый импульс при выработке «Основных законов» империи после первой русской революции.

Степень изученности проблемы. В дореволюционной историографии проблема властных полномочий, статуса, социальной роли и социального престижа монарха ставилась и разрешалась либо в контексте изучения личных качеств государя, либо в контексте его деяний, особенностей внутренней и внешней политики и т.п.

C.B. Ешевский впервые попытался дать целостный обзор событий правления дочери Петра Великого, подробно остановившись на характеристике самой императрицы, а также ее экономических и социальных преобразований1. За двадцать лет правления императрицы, утверждал историк, не произошло каких-либо важных изменений в государственной системе управления. Нет также оснований говорить о том, что у Елизаветы Петровны был какой-либо общий план развития страны. Подобной оценки елизаветинского царствования придерживался и другой историк середины XIX в. - М.И. Семевский. Иную точку зрения отстаивал Е.С. Шумигорский. Автор отмечал, что хотя Елизавета и не имела собственного плана дальнейшего развитая страны, а лишь следовала заветам своего отца, она сумела даровать государству и народу «...то

1 Ешевский C.B. Очерк царствования Елизаветы Петровны // Отечественные записки. 1868. №№ 5-6; Он же. Сочинения по русской истории. М., 1900.

успокоение, какое он не имел ни до нее, ни долгое время после нее»2. Положительную оценку царствования дочери Петра I поддержали И.И. Петров, П. Гершунин, С.П. Даль и некоторые другие авторы.

Со второй половины XIX в. появились фундаментальные труды, в которых ученые исследовали правление дочери Петра. С.М. Соловьев, посвятивший периоду правления Елизаветы четыре тома «Истории России...», усмотрел в ее политике возврат к принципам своего отца, в результате чего Россия «пришла в себя», а также отметил благоприятные явления в экономике и достижения в духовной сфере3. В.О. Ключевский, подводя итог правления императрицы, делал следующий вывод: «...с правления Софьи никогда на Руси не жилось так легко, и ни одно царствование до 1762 г. не оставляло по себе такого приятного воспоминания»4. Н.И. Костомаров отметил два важнейших мероприятия елизаветинского царствования в области внутреннего управления: распространение просвещения и уничтожение внутренних таможен5. С.Ф. Платонов особое место уделил преобразованиям государыни во внутриполитической жизни страны. Историк все свои выводы делал с опорой на законодательные акты, многие из которых другими исследователями почта не затрагивались6. В ряде других обобщающих работ дореволюционных авторов правлению Елизаветы Петровны уделялось незначительное место, чаще всего оно изучалось в контексте дворцовых переворотов.

В историко-правовых трудах второй половины XIX - начала XX в. особое внимание было уделено категории «закон», процессу выработки и принятия закона, а также тому, как законодательный акт соотносился с волей монарха. Особого внимания заслуживает труд П.Е. Казанского. Исследователь выразил общее мнение ученых и публицистов, стоявших на монархических позициях. Был выдвинут принципиальный тезис о том, что власти русских монархов невозможно дать чисто юридическую конструкцию. С.А. Котляровский прямо заявил: «Положение монарха часто имеет более глубокое историческое, чем юридическое обоснование. Правовые определения этой власти, формулы законодательных памятников и учредительных хартий - только поверхностный слой.... Русская история была исключительно бедна ус-

2 Цит. по: Данилова Н.А. Русские императоры, немецкие принцессы. Династические связи, человеческие судьбы. М, 2002. С. 85.

3 Соловьев С.М. Сочинения: в XVIII кн. Кн. XII. М., 1994.

4 Ключевский В.О. Сочинения: В 8 т. М., 1958. Т.4. С. 314.

5 Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1993. С. 573-574.

6 Платонов С.Ф. Полный курс лекций по русской истории. СПб., 2000.

тойчивыми юридическими отношениями, и к ней это особенно применимо»7. На этих же позициях стоял В.В. Розанов, писавший, что уяснить сущность власти российского монарха, «определить ее, формулировать, значит ее уменьшить, обеднить, ограничить»8. Розанов резко критиковал «всю школу юристов-теоретиков и юристов-практиков» как «жалких последователей» М.М. Сперанского, пытавшихся постигнуть монархию в границах «департамента» или «канцелярии».

Итак, в начале XX в. в науке утвердился тезис о невозможности определить статус русской монархии в принципе, за весь период ее существования. Этому выводу суждена была долгая жизнь. Его приняла и разделила советская историческая наука, лишь поменяв отношение к этому явлению. Историки признали тот факт, что природа аиасти русского монарха особенна; изучать ее в исторической ретроспективе, основываясь на законодательных и нормативных актах, вещь неблагодарная. Самих этих актов очень немного, и в них не может отразиться ни сущность, ни природа русской монархии. На практике это привело к тому, что советские историки не стремились изучать сам институт монархии, статус государя, властные полномочия монарха.

П. Флоренский, вполне усвоив положения, высказанные Н.И. Черняевым, Л.А. Тихомировым, М. Дьяконовым и некоторыми другими авторами, сделал весьма популярным тезис, по,охваченный современной ему наукой и активно прорабатывавшийся русскими учеными в эмиграции: «В сознании русского народа самодержавие не есть историческое право, а есть явленный самим Богом факт - милость Божья, а не человеческая условность, так что самодержавие Царя относится к числу понятий не правовых, а вероучительных, входит в область веры, а не выводится из внерелигиозных посылок, имеющих в виду общественную или государственную пользу»9. В развитии этого тезиса П. Флоренского приняли участие блестящие русские исследователи, в результате чего была накоплена богатая научная традиция. В советское время это положение активно поддерживалось, но не столько историками, сколько филологами и культурологами. (Б.А. Успенский, В.М. Живов и др.).

В целом дореволюционные авторы внесли существенный вклад в разработку заявленной проблемы. Был накоплен опыт работы с законо-

1 Котляровский С.А. Юридические предпосылки русских «Основных законов». М, 1912. С. 130.

8 Розанов В.В. О подразумеваемом смысле нашей монархии. СПб., 1912. С. 48.

' Цит. по: Сорокин Ю.А. Российский абсолютизм в последней трети XVIII в. Омск, 1999. С. 15-16.

дательными актами XVIII в. При этом историки ограничивались анализом отдельных узаконений Елизаветы Петровны, на основе которых пытались делать обобщающие выводы. В дореволюционных исследованиях отсутствовала критика мемуарных источников - в результате тенденциозность ученого накладывалась на субъективность мемуариста, что приводило зачастую к одномерным выводам. Бессистемно использовалось эпистолярное наследие. Факты принимались лишь как иллюстрация. В рамках одной работы весь известный комплекс источников никогда не привлекался. Источниковая база исследования оставалась весьма узкой. Именно поэтому большинство исторических работ дореволюционных авторов носило общий характер, ученые стремились охватить значительные временные рамки в истории России или же все время правления Елизаветы. Специальных монографий о важнейших аспектах елизаветинского внутриполитического курса, за редким исключением, не было. Дореволюционные правоведы, прежде всего Н.М. Коркунов10, оставили яркие работы по истории русского государственного права, но их совершенно не заинтересовал сюжет о практике применения законов. Их интересовало то, что было де-юре, но не де-факто, и в этом смысле работы дореволюционных юристов, очень качественные сами по себе, мало что дают историку, работающему в рамках избранной нами проблематики. Большинство дореволюционных историков в своих оценках не признавали нюансов или полутонов.

Методологическая база дореволюционных исследований оставалась очень пестрой. Традиции классической парадигмы, гегельянства и позитивизма мирно сосуществовали между собой, нередко и в рамках одной работы, что приводило к эклектике и бесконечным повторам, наличию клише из цитат, кочующих из работы в работу. Тем не менее, выводы, сделанные в данный период, априори были восприняты многими советскими и современными исследователями как верные, ибо освящались могучей историографической традицией и магией имен мэтров российской исторической науки XIX - начала XX в.

В XX в. произошел поворот в изучении истории XVIII в., связанный с внедрением в практику исторического исследования марксистской методологии. В исторических сочинениях советского периода учеными особый акцент делался на изучении социально-экономической жизни страны. Исследование личности в истории, как считается сегодня, было отодвинуто советскими историками на второй план. Специальных работ, посвященных сюжетам царствования Елизаветы Петровны, в со-

10 Коркунов Н.М. Указ и закон. СПб., 1904.

ветской исторической литературе насчитывалось очень мало. Авторы сосредоточились главным образом на изучении наиболее значительных преобразований, проводимых Елизаветой Петровной в экономической сфере, а также ее сословной политики.

С конца 90-х гт. XX в. на почве отказа от основополагающих идей марксистской методологии прослеживается тенденция возвращения к традициям дореволюционной историографии. Вновь возник научный интерес к познанию истории России через призму изучения личности и деяний крупных исторических деятелей. Изменились в сравнении с советским периодом и методологические подходы исследователей. Российская история отныне стала рассматриваться с позиции социальной истории, истории повседневности, теорий модернизации и пр. Многие работы авторов рубежа Х1Х-ХХ вв. были переизданы.

В ряде работ, вышедших в постсоветский период, продолжаются споры о подготовленности реформ, проводившихся Елизаветой Петровной. Историк Е.В. Анисимов подчеркивает, что Елизавета, придя к власти, не имела определенной программы в области внутре нней и внешней политики. Рассматривая внутреннюю политику первых лет царствования императрицы как «реставрационную», автор приходит к выводу о ее неудаче и объясняет это тем, что она следовала не духу, а букве законодательства Петра. В.П. Наумов, политику императрицы считал весьма успешной и особо подчеркивал, что именно Елизавета ввела Россию в русло неторопливого развития после грандиозных потрясений петровской эпохи. Осторожную позицию о подготовленности реформ Елизаветы занял А.Б. Каменский. Историк отметил, что в своих преобразованиях государыня стремилась продолжать линию, намеченную Петром I, прежде всего в вопросах взаимоотношения власти и подданных, а также экономической политики. Однако не все из задуманного было реализовано на практике; многие проекты так и остались на бумаге. Б.Н. Миронов применительно к XVIII в. обосновал тезис о наличии в России «дворянской патерналистской монархии». Монархия эмансипировалась от церкви, обычаев и традиций, делалась все более самостоятельным институтом по отношению к дворянству. Конечный вывод Б.Н. Миронова -государственные учреждения сословной патерналистской монархии были ограничены административным правом и сословными правами подданных - кажется нам излишне категоричным11.

11 Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи: В 2 т. СПб., 1999. Т. 2. С. 127-141.

С начала 1990-х гг. в литературе продолжали разрабатываться проблемные аспекты законодательства Российской империи XVIII - начала XIX в. Учеными были охарактеризованы особенности российского права XVIII в., качественно проанализированы важнейшие законодательные акты, обоснована их стройная классификация. Ключевой вывод исследователей состоял в том, что хотя государь и действовал в рамках принятых в государстве законодательных норм, тем не менее, он всегда мог скорректировать существующие нормы по своему усмотрению, просто приняв новый указ, или же не выполнял нормы конкретного законодательного акта, не отменяя его формально. Для любого российского монарха XVIII в. указ, им самим изданный, имел большую юридическую силу, нежели все имевшиеся к тому моменту законодательные акты.

Подводя итог историографии проблемы в целом, мы вправе отметить следующие обстоятельства. Источниковая база исследований не прирастала сколько-нибудь заметно, поэтому основное развитие историографии проблемы состояло в росте числа различных интерпретаций и спекуляций. Каждое из них обладало различной степенью научной корректности, но все они оказались весьма живучи. И в современных публикациях мы в неизменной форме находим мнения и оценки, высказанные еще в XVIII в., нередко без ссылки на источники. Качественные работы правоведов, посвященные изучению особенностей реформаторской или законодательной деятельности Елизаветы, все еще недостаточно осмысливаются историками, специализирующимися на изучении елизаветинской эпохи. В исторической литературе по проблеме, затрагиваемой в диссертационном сочинении, имеются две тенденции: авторы либо преимущественно изучали частности, детали, т.е. ставили во главу угла факт, игнорируя теоретические обобщения, либо тяготели к построению масштабных схем, далеко не всегда учитывающих всю совокупность фактов. В литературе все еще превалирует изучение социально значимых качеств личности Елизаветы Петровны, которые становятся тем оселком, с помощью которого выправляют оценки всего, ею сделанного. Тот факт, что Елизавета - дочь Петра Великого, извиняет и оправдывает многие ее деяния и поступки в глазах историков12. Личность монарха историков все еще интересует более, чем институт монархической власти. Статус императора, комплекс его властных полномочий не только применительно к эпохе Елизаветы, но ко всему XVIII в. в целом никогда не изучался специально. Более того, в начале XX в. бы-

12 См. подробнее: Козлова А.А. Российская императрица Елизавета Петровна в оценках отечественных историков. Автореф. дис... канд. ист. наук. Омск, 2003.

ли высказаны сомнения в самой возможности изучения этих сюжетов, не изжитые до наших дней. В работах историков имеют место субъективные, зависящие от личных симпатий автора, никак не аргументированные положения и выводы, что приводило, например, к доминированию однозначно негативных оценок политического режима Елизаветы в 1920 - 1930-е гг. или однозначно апологетическим его характеристикам в 1990 - 2000-е гг. Соответственно, сам институт императорской власти, статус монарха, его властные полномочия не изучались, но именно оценивались. Недостаточная проработанность в историографии отдельных сюжетов елизаветинского царствования, доминирование положений и выводов, сделанных в XIX - начале XX в. на современном этапе развития исторической науки, необходимость изучения всего комплекса исторических источников делают необходимым дальнейшее исследование заявленной в диссертации темы.

Цель и задачи исследования. Цель данной работы - определить особенности правового и социального статуса российского монарха в части его властных полномочий в царствование Елизаветы Петровны в том виде, как они отразились в законодательных актах и в восприятии дворян-мемуаристов.

В рамках поставленной цели можно выделить следующие задачи:

1. Определить содержание теоретического конструкта «просвещенный абсолютизм» применительно к правлению Елизаветы Петровны.

2. Показать особенности положения самодержца в государстве абсолютной монархии на основе общего комплекса традиций ХУ1-ХУII вв. и новации первой трети XVIII в. применительно к управлению империей.

3. Выявить и объяснить эволюцию статуса государя в царствование Елизаветы Петровны в контексте особенностей правовой системы России.

4. Установить совокупность властных полномочий государя в сфере взаимоотношений монарха и дворянства на примере дворянской службы и расширения экономических прав дворян.

5. Охарактеризовать отношение дворян-мемуаристов к социальному престижу Елизаветы Петровны.

Объектом изучения в данном диссертационном сочинении выступают правовой и социальный статус российского монарха в царствование Елизаветы Петровны и связанные с ним социальная роль и социальный престиж государя.

Предметом исследования избран комплекс властных полномочий российского монарха, зафиксированный в законодательстве периода правления Елизаветы и в мемуарах современников.

Хронологические рамки работы определяются периодом правления Елизаветы Петровны. Однако предмет исследования предполагает также обращение к царствованию предшественников и наследников Елизаветы на троне (Петр I, Анна Ивановна, Петр III, Екатерина И).

Методологическая основа диссертации. В тексте диссертации рассмотрено содержание ключевых терминов: «властные полномочия», «закон», «правовой и социальный статус» и генетически связанных с ним понятий «социальная роль» и «социальный престиж».

В основу диссертационной работы положен принцип историзма. К важнейшим положениям историзма мы относим, во-первых, признание того факта, что каждый период истории имеет свои отличительные особенности, во-вторых, анализ событий и явлений в контексте более общих явлений и процессов политической, экономической и социальной сфер общественной жизни, в-третьих, рассмотрение всех исторических событий и явлений в их эволюции. Именно интерес к особенностям, специфике определяет своеобразие принципа историзма в данной работе. Мы придаем елизаветинскому царствованию самостоятельное значение и отказываемся трактовать его лишь как переход от петровских государственных начал к екатерининским.

Согласно принципу системности, политический режим Елизаветы рассматривается нами в качестве организованной системы, которая, в свою очередь, представляется неотъемлемой составной частью процесса эволюции неограниченной монархии в Российском государстве. Личностные качества императрицы при таком подходе оказываются на втором плане.

В рамках диссертационной работы используется ряд взаимосвязанных методов, характерных для исторической науки: историко-генетический, историко-сравнительный и некоторые другие.

Источниковая база диссертации. Типологически источники, используемые в диссертационном сочинении, можно разделить на законодательные и нормативные акты и источники личного происхождения. Информационные возможности других источников (донесений иностранных дипломатов, делопроизводства и др.), а, следовательно, и их ценность, представляются для нашего исследования весьма незначительными.

Основу источниковой базы исследования составили законодательные а»ггы периода правления Елизаветы Петровны, опубликованные в «Полном Собрании Законов Российской империи» (тт. XI-XV). Анализ конкретных законодательных актов позволяет проследить измене-

ния в объеме властных полномочий государя; показать влияние административных преобразований на положение самодержца; определить значение законодательной деятельности для абсолютного монарха. Особенно важны для нашей темы следующие узаконения Елизаветы Петровны: манифест о вступлении императрицы на престол (учитывая, что она стала государыней в результате дворцового переворота), указ о проведении к присяге, указы о порядке повышений в чинах, об учреждении Государственного банка, о сочинении проектов Уложения и др.13. Многие из этих источников широко использовались в исследовательской практике, но, во-первых, в работах, имеющих иную предметно-объектную сферу, во-вторых, всю их совокупность в рамках одного исследования авторы так и не смогли использовать.

В рамках настоящей работы использованы также источники личного происхождения - записки и письма современников, как русских подданных, так и иностранцев. Воспоминания людей XVIII в. позволили увидеть за сухими свидетельствами законов и регламентов участие реальных лиц в функционировании государственного аппарата во главе с абсолютным монархом, а также определить, насколько сами современники были удовлетворены действующей политической системой. Наиболее информативны сочинения Б.Х. Миниха, М.В. Данилова, Х.-Г. Манштейна, В.А. Нащокина, П.И. Панина, Я.П. Шаховской, М.М. Щербатова. В авторитетной серии «История России и дома Романовых в мемуарах современников ХУН-ХХ вв.», издаваемой фондом Сергея Дубова, в 1997-1998 гг. вышли два тома записок современников с качественным послесловием, указателями и глоссарием известного историка В. Наумова14. В работе использовались только те мемуары, в которых содержится сколько-нибудь подробное описание законодательных мероприятий Елизаветы и ее политического режима в целом. На этом основании за рамками исследования остались мемуары, хорошо известные в науке, в частности, сочинения Екатерины II, М. Шампо, Е.Р. Дашковой, герцога де Лириа, А. фон Мардельфельда и пр.

Научная новизна диссертационного сочинения определена выбранным аспектом исследования и историографической ситуацией, сложившейся при изучении проблемы.

В ходе исследования получены результаты, существенно корректирующие выводы, уже сделанные в литературе, и одновременно подведена система конкретно-исторических аргументов под положения, высказан-

13 ПСЗ. Т. XI. № 8473,8474, 8476, 8719, 8789; Т. XIV. № 10235,10283 и мн. др.

14 Перевороты и войны. М, 1997; Империя после Петра. М., 1998.

ные в науке априори. Автор, в частности, доказал, что комплекс властных полномочий «просвещенного» монарха в России формировался с Елизаветы, но не с Петра. Ее социальный статус изменился очень заметно, прежде всего, в части признания за монархом обязанностей перед обществом, что решительно расходилось с предшествующей практикой. Соответственно, подверглась корректировке социальная роль монарха, прежде всего по отношению к дворянству - для дубинки Петра I места уже не оставалось. Елизавета Петровна смогла совместить интересы короны, интересы государства и интересы дворянства вполне гармонично, что, помимо прочего, позволило ей добиться крупнейшего успеха - признания за Россией статуса империи, т.е. великой европейской державы. Соответственно, социальный престиж Елизаветы рос стремительно, что и подтверждается отношением к ней современников-мемуаристов. При этом правовой статус государя уточнялся, конкретизировался. Действуя на основе прецедента, Елизавета, как показано в диссертации сумела подвести достаточно основательный правовой фундамент под собственный политический режим, чем заметно укрепила его.

Доказано, что целый ряд положений, все еще бытующих в отечественной исторической науке как истинные (о возврате Елизаветы Петровны к политике преобразований своего отца не на словах, а на деле, как в государственном аппарате, так и в общественной жизни; об отсутствии преобразований в социальной сфере и, прежде всего, в вопросе взаимоотношений монарха и дворянского сословия), противоречат фактам.

В должной мере обосновано положение о том, что Елизавета Петровна в условиях становления и дальнейшего развития правовых основ абсолютной монархии, используя законодательный механизм концентрации государственной власти в руках монарха, сумела укрепить также фундамент государственного порядка, заложив основы политики «просвещенного абсолютизма», востребованной уже преемниками Елизаветы Петровны, прежде всего Екатериной II.

Все это в совокупности позволяет считать, что автор предложил новую интерпретацию заявленной проблемы, которая лишена внутренних противоречий и вполне увязана со всей совокупностью известных в науке фактов.

Апробация и практическая значимость работы. Основные положения и выводы диссертации нашли отражение в статьях и тезисах выступлений автора на региональных и международных научно-практических конференциях (Курган, 2006; Омск, 2009). Полученные научные результаты могут бьггь использованы при разработке лекционных курсов, с пецкурсов и спецсеминаров по отечественной истории, а также для

подготовки обобщающих трудов по основополагающим проблемам русской истории XVIII в.

Положения, выносимые на защиту:

1. В правление Елизаветы Петровны декларировалась преемственность ее политической системы с эпохой Петра Великого. Вместе с тем, стремление дать «непременный закон», определить властные полномочия государя в царствование дочери Петра I было уже не просто требованием абстрактной философской теории, а насущной необходимостью в рамках переживаемого абсолютистским государством периода в своем развитии, ибо управлять империей «по старине» было уже невозможно именно на практике. При решении текущих вопросов государственного управления Елизавета Петровна умело маскировала все перемены формулой «возврата к заветам своего отца». Однако преобразования Елизаветы в системе государственного управления страной лишь по форме были близки заветам Петра I; по сути, они были новаторскими, проводились на ином этапе развития Российского государства. При этом их никак нельзя считать крупномасштабными или судьбоносными, они были просто своевременными.

2. На характер взаимоотношений самодержца и подданных в государстве абсолютной монархии при Елизавете Петровне оказывали влияние особенности политического развития государства этого периода. В сфере политической жизни утверждалась новая модель взаимоотношений в рамках полицейского государства, опирающаяся на всевластие монарха и на бесправие обывателей, вне зависимости от сословной принадлежности. Елизавета Петровна стремилась контролировать и регламентировать, в том числе и при помощи законодательных механизмов, все сферы общественных интересов своих подданных. Правовой и социальный статус монарха, его социальная роль в царствование дочери Петра предполагали положение полновластного опекуна, постоянно указывающего подданному-дворянину, что следует носить, говорить и делать. Подобное качество статуса государя характерно для всех абсолютных монархов и не может трактоваться как особенность елизаветинского правления, но социальная роль монарха в эпоху Елизаветы заметно отличается от практики Анны Ивановны или Екатерины Алексеевны. Вместе с тем для Елизаветы Петровны характерно удовлетворение некоторых пожеланий и интересов дворянства, укрепление их сословных прав и привилегий, ряд послаблений в вопросе службы и т.д., что обеспечивало ей устойчивый социальный престиж.

3. Социальный престиж монарха в государстве абсолютной монархии зачастую определялся простой и доступной обывателю форму-

лой: монарх хорош, поэтому и политика, им проводимая, тоже хороша. Далеко не всегда эта формула трактовалась как обратимая, т.е. политика хороша, поэтому и монарх, ее проводивший, хорош. Поэтому в своих мемуарах и письмах современники императрицы уделяли большое внимание социально-значимым качествам Елизаветы Петровны. В глазах основной массы подданных государыня отождествлялась со всей политической системой в целом, выступала в качестве символа непоколебимости государственных устоев, защитника и гаранта интересов всех своих подданных. Ее социальный статус определил и ее социальный престиж. Ее реальные дела современников интересовали в меньшей степени, т.е. общее доминировало над особенным. Социальный статус превалировал над социальной ролью.

4. Признавая Елизавету самодержицей, ее подданные-дворяне не слишком интересовались объемом ее властных полномочий. Лишь с воцарением Петра III, ее племянника и наследника, проблема приобретает животрепещущую актуальность, усугубившуюся в правление ее внука, Павла Петровича. Следовательно, до тех пор, пока в XVIII в. социальный статус и социальная роль государя, его деятельность, политика, поведете не ставились под сомнение дворянством, вопрос о властных полномочиях государя для последних был не слишком важен.

IL Структура и основное содержание диссертации

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

Во введении обоснованы актуальность, научная новизна и практическая значимость диссертации, показана степень изученности проблемы, определены хронологические рамки исследования, сформулированы цель и задачи работы, охарактеризованы методологическая основа и источниковая база исследования.

Глава 1 «Положение государя в государстве абсолютной монархии в царствование Елизаветы Петровны» состоит из двух разделов. В первом разделе анализируется содержание понятия «абсолютизм», исследуются изменения в российской монархии при переходе к абсолютизму, затрагивается проблема «просвещенного абсолютизма». Высказанное в литературе положение о том, что на период царствования Елизаветы Петровны пришелся этап укрепления основ абсолютной монархии, в том числе и правовых, подтверждено многочисленными фактами, наполнено конкретным содержанием.

В государстве абсолютной монархии самодержавный и неограниченный государь занимал особое положение. Он был источником всей

законодательной власти в обществе, верховным главой исполнительной власти и всей административно-распорядительной системы, высшим судьей и толкователем закона, высшим воинским начальником и главнокомандующим15. Но в наибольшей степени абсолютный характер власти монарха нашел свое отражение в признании воли государя единственным юридическим источником закона.

Конечно, и до Елизаветы монарх обладал особым статусом: он имел первоначальную, а не делегированную власть. Выражаясь старой французской формулой монархической власти, «держал свою власть от Бога и себя самого»16. Начавшие проникать в Россию идеи европейского Просвещения скорректировали существующие представления о статусе монарха и его социальной роли. Принцип богоустановленности власти не исчез. Однако отныне это была власть, на которую возлагалась необъятная задача - забота об «общем благе», но не об исторически-конкретном благе всех или каждого подданного, а о неком предельно абстрактном «общем благе». Достичь его установления признавалось возможным путем дарования обществу всеобъемлющего закона, в котором будут детально прописаны права и обязанности всех подданных, место отдельных социальных групп в структуре общества, а также определен статус верховной власти.

Французские философы сформулировали основные положения просветительской концепции общественного развития. Согласно данной концепции, одним из путей достижения свободы и равенства является деятельность просвещенных монархов - мудрецов на троне, которые, пользуясь своей властью, помогут делу просвещения общества и установлению справедливости в стране.

Однозначного ответа на вопрос, что же такое «просвещенный абсолютизм», какова его природа и сущность, чем он отличается от абсолютизма как такового, историческая литература не дает. Однако большинство современных исследователей (как западных, так и российских) сходятся во мнении, что «просвещенный абсолютизм» являлся формой (или исторической фазой) абсолютной монархии в условиях, когда меняющееся, но в главном по-прежнему связанное со старыми общественными и экономическими порядками дворянство сохраняло в социально-общественной системе своей страны доминирующее положение. Именно новые взаимоотношения абсолютизма с дворянством, с его сословными интересами и были главным источником зарождения «просвещен-

15 Омельченко O.A. Становление абсолютной монархии в России. М., 1986. С. 74-76.

16 Палиенко Н.И. Основные законы и форма правления в России. Харьков, 1910. С. 32.

ного абсолютизма». Одновременно мы признаем, что Елизавета Петровны не была такой прилежной ученицей европейских философов и политиков, как Петр I, Екатерина II или Александр I. Просветить саму себя она не слишком спешила. Вопрос о том, как и что усвоила Елизавета из обширного наследия европейского Просвещения, остается открытым. Похоже, государыня ориентировалась «на старину», на самодержавную модель власти, более ей близкую и понятную. В этом смысле она вполне овладела наследием своего деда, Алексея Михайловича, может быть, в большей степени, чем теоретическими штудиями отца. Об этом нередко забывают отечественные историки, когда абсолютизируют преемственность в деяниях Петра и его дочери. Вместе с тем стремление дать «непременный закон», определить властные полномочия государя не просто требование абстрактной философской теории, но и требование времени, насущная необходимость в рамках переживаемого абсолютистским государством периода своего развития, ибо управлять империей «по старине» становилось невозможным именно на практике.

К середине XVIII в. Елизавета и ее окружение осознали необходимость укрепить традиционную законность. Как следствие, в официальной политической теории возникают идеи «конституционной законности», т.е. представления о существовании некоторых правовых начал, которые конкретизируют «общее благо» и существование которых только и обосновывает нерушимую взаимосвязь власти и подданных. В результате в правящих кругах Российской империи с конца 1750-х гг. утверждается идея о «фундаментальных законах» государства и необходимости их юридической апробации. Проблема поисков, а затем и юридического утверждения некоторых «фундаментальных законов» привела к попыткам русской монархии законодательно переосмыслить и модернизировать основы общественного и государственного строя, при помощи самых разнообразных новаций административной или социально-правовой направленности.

Во втором разделе исследуются преобразования Елизаветы Петровны в государственной системе управления. В ее царствование восстанавливаются некоторые учреждения в своем прежнем значении, ряд других звеньев государственного аппарата упраздняется. Эти перемены повлекли за собой изменение положения монарха в системе управления государством, а также властных полномочий государя.

Мы согласны с большинством отечественных историков в том, что у дочери Петра, в отличие от отца-реформатора, не было даже общего представления относительно вектора развития государства. Энергия Елизаветы Петровны была направлена на решение мелких, текущих во-

просов частного характера. Необходимость тех или иных реформ была вызвана, как правило, потребностями текущего дня, и лишь в конечном счете - эволюцией абсолютной монархии.

Одним из первых шагов императрицы после восшествия на престол стало упразднение Кабинета министров, а также восстановление значения Сената и обновление его состава. Именно Сенат взял на себя основную часть вопросов внутреннего управления. Он самостоятельно разрабатывал и подавал императрице на подпись различные законодательные акты (сенатские акты), решал множество частных вопросов государственной жизни. В связи с этим Сенат на протяжении всего елизаветинского царствования был постоянно перегружен множеством второстепенных дел. По этой причине на принятие взвешенных и продуманных решений у Сената попросту не хватало времени. Имели место и трения между этим высшим правительственным учреждением и самой государыней.

По распоряжению новой императрицы была восстановлена созданная еще Петром I личная императорская канцелярия - Кабинет. Елизавета не захотела, в отличие от своих предшественников на троне, передать право высочайшей подписи какому-либо высшему учреждению (как Екатерина I - Верховному Тайному совету, а Анна Ивановна - Кабинету министров), поэтому именные императорские указы оформлялись в Кабинете только за личной подписью государыни. Однако сохранилась и укрепилась практика «изустных именных указов» (высочайших повелений), которые по поручению императрицы объявлялись Сенату и другим учреждениям уполномоченными на то лицами.

Елизавета Петровна приложила много усилий для того, чтобы навести порядок в работе важнейших звеньев государственного аппарата. Принимались многочисленные указы, направленные на неукоснительное выполнение всех распоряжений Сената, Конференции при Дворе и Кабинета Ее Императорского Величества. На основе анализа текстов узаконений мы вправе утверждать, что императрица действительно стремилась упорядочить их функционирование. Однако, несмотря на все усилия, в полной мере сделать это ей не удалось - отсюда стремление ее и ее преемников замкнуть управление страной на себе, создать систему, пропитанную личностным началом, отсюда же фаворитизм и фавориты. «Временщики и куртизаны» при Елизавете плохо вяжутся с законностью, даже несмотря на свои очевидные и разносторонние таланты. Как справедливо отметил исследователь И.И. Дитятин, «...несмотря на все стремления правительства, как Московского государства, так и XVIII столетия, начало законности в

управлении государством проявлялось только в идее, в жизни же оно не имело ... почти никакого места»17.

Глава П «Изменение статуса государя в рамках абсолютной монархии и новая модель взаимоотношений государя и подданных при Елизавете Петровне» состоит из четырех разделов. В первом разделе определяются специфика абсолютной монархии в России в сравнении с Западной Европой и ее влияние на модель взаимоотношений монарха и подданных. Исследователи отмечают, что у российского абсолютизма была особая социальная база. Если в Западной Европе абсолютизм возник ках баланс социальных сил, иногда понимаемый как компромисс дворянства и нарождающейся буржуазии, то в России абсолютистский режим опирался исключительно на дворянство. Центральная власть в России предприняла шаги к формированию сословия служилых людей, готовых исполнять любые указания в обмен на гарантии экономического благополучия и главенство среди прочих сословий. Политика по отношению к дворянству со стороны монархической власти была расчетливой и дальновидной. После завершения процесса консолидации служилого класса, чему способствовало предоставление дворянству, среди многочисленных льгот и привилегий исключительного права на владение крепостными крестьянами18, зависимость дворянства от монарха приобрела новое качество. Дворянство служит, получая за это щедрую компенсацию, но не в политической, а в социально-экономической сфере, в виде чинов, денежных и земельных пожалований, крестьянских душ, орденов и пр. Жить без службы или жить только на жалование русский дворянин в век Елизаветы так и не научился. Если сановная фронда в XVIII в. еще претендует на власть, то провинциальное русское дворянство, т.е. его подавляющее большинство, - никогда.

При преемниках Петра I традиционные опоры монархии (провозглашение монарха помазанником Божьим и система дворянской службы) дополняются идеями «общественного договора» и «естественного права», привнесенными в Россию из европейских государств. Однако в России эти теории интерпретировались не юристами, а монархами или же от их имени, в результате чего в российском законодательстве XVIII в. был зафиксирован именно неограниченный характер власти государя. Не только традиции или Божий промысел, но и закон определяли теперь правовой и социальный статус монарха. Краеугольным

17 Дитятин И.И. Верховная власть в России XVIII столетия II Русская мысль. 1881. № 4. С. 16.

" Указ «я 14 марта 1746 г. // ПСЗ. Т. XII. № 9267.

камнем нового статуса был отказ монарха от ответственности за свои деяния; государь по-прежнему держал ответ лишь перед Богом. Из этого вытекает вторая особенность статуса монарха: личный произвол, или, что то же самое, воля монарха, всегда становившаяся во главу угла при принятии любых решений государственного масштаба. Меняются виды или пожелания государя, меняется или не исполняется конкретная норма закона.

Модель, на основе которой строились взаимоотношения между государем и подданными, была осмыслена учеными как полицейское государство. Государство воплощалось в одной личной воле абсолютного монарха, государство и монарх сливались. Обыватель рассматривался не как участник, субъект правоотношений между ним и государством, но скорее как безличный объект правительственных мероприятий. Ко времени правления Елизаветы Петровны подобная модель взаимоотношений уже прочно утвердилась в правовой системе того времени.

Второй раздел главы посвящен рассмотрению особенностей российского законодательства середины XVIII в. Юристы и историки по-разному отвечали и отвечают на вопрос о том, что должно считать законом. В юридической литературе принято полагать, что законы - это акты наивысшей юридической силы, принимаемые законодательным органом власти, с соблюдением всех правил по установленной процедуре. Законы обладают рядом признаков: регулируют наиболее важные сферы общественной жизни; издавать законы может лишь строго ограниченный круг субъектов; изменить, отменить, приостановить действие закона может лишь акт, равный с ним по своей юридической силе и т.п. Однако, на наш взгляд, такое толкование понятия «закон» к XVIII в. не может быть применено, хотя бы потому, что принцип разделения властей еще не был реализован. С точки зрения юридической науки, это не позвйляет создать закон в формальном смысле. Большинство историков сходятся во мнении о том, что можно выделить два критерия, обязательных для законодательного акта середины XVIII в.: наличие подписи монарха и фиксированный порядок принятия. Всю вторую половину XVIII в. осуществлялось жесткое правило - право издания новых законов принадлежало только монарху. Сенат, Синод, коллегии и другие учреждения имели право лишь обращаться к государю с докладами и предложениями. Заслуга в утверждении такого порядка принадлежит Елизавете Петровне, и напрасно об этом забывают исследователи ее эпохи.

Высшим законодательным актом являлись манифесты. Они были обращены ко всем учреждениям и всему населению. Их действие считалось обязательным для всех. Вторыми по значению законодательными

актами считались именные указы. Они издавались только от имени монарха по наиболее важным вопросам государственного значения и непременно за его подписью. От имени монарха указ мог быть также объявлен устно (так называемый объявляемый указ) определенному кругу высших сановников и придворных. Следующими по значению среди законодательных актов бьши обычные указы. Указы могли быть изданы монархом или от его имени высшими государственными учреждениями. Они бьши направлены на решение конкретных государственных дел. Подобная четкая система разграничения законодательных актов в середине XVIII в. существовала лишь на бумаге. Как справедливо отмечает исследователь O.A. Омельченко, несмотря на очевидные различия в правовой форме, четких разграничений по содержанию, сфере или по правовой силе между манифестами, именными указами, указами и т.п. в это время еще не сложилось19.

В третьем разделе главы рассматриваются вопросы дворянской службы в царствование Елизаветы Петровны. Именно в этой сфере властные полномочия государя бьши для дворян особенно актуальными. По указам Елизаветы Петровны дворянство разделялось на потомственное и личное. Потомственное дворянство приобреталось рождением от отца - потомственного дворянина; статус потомственного дворянина приобретался также получением чина (на военной службе это был первый обер-офицерский чин, на гражданской службе - чин VIII класса), который мог быть пожалован дворянину только монархом. Именно вопросы собственного статуса заставляли провинциальное нечиновное дворянство трепетно защищать весь комплекс властных полномочий монарха. Государство в царствование Елизаветы стремилось оградить дворянское сословие от «лишних людей». Дворянином можно было стать, но процесс этот регулировался уже не столько законом («Табель о рангах»), сколько волей государыни, которая, например, могла по своей воле присвоить или не присвоить чиновнику-недворянину чин VIII класса. Автоматически, за выслугу лет, чины в России XVIII в. не получали.

В царствование Елизаветы Петровны важнейшей обязанностью для дворян оставалась служба. Здесь не было каких-либо существенных послаблений по сравнению с царствованием Анны Ивановны; исполнение данной обязанности спрашивалось с дворянства достаточно строго. Государыня требовала от молодых дворян являться на смотры и сурово наказывала их за непослушание, а также заставляла дворян нести служ-

19 Омельченко O.A. Кодификация права в России в период абсолютной монархии. М., 1989. С. 6.

бу до старости или пока позволяло здоровье. Все это соответствовало интересам государства. Вместе с тем Елизавета пошла навстречу дворянским чаяниям и подтвердила указ Анны Ивановны о возможности получения отпусков для «домовых нужд». Дворяне всячески стремились избежать своего возвращения на службу из отпусков, тянувшихся годами. Дочь Петра предписывала строго наказывать дворян, не желавших служить или уклоняющихся от несения службы даже под благовидным предлогом. В отношении юных дворян суровые меры не имели какого-нибудь значимого эффекта, поэтому к концу правления императрицы происходит отказ от жестких мер применительно к недорослям, не явившимся на смотры. Зачастую в вопросах дворянской службы, в частности, в вопросах повышения в чине, Елизавета руководствовалась весомой протекцией или собственными настроениями и желаниями, а не четко выработанным правовым принципом. Складывавшийся институт фаворитов - лучшее тому подтверждение.

Четвертый раздел главы посвящен характеристике экономических прав дворянства в царствование Елизаветы Петровны, т.е. в той сфере, в которой дворянство в максимальной степени зависело от верховной власти. Несомненно, что крестьянство в елизаветинское царствование попадает во все большую зависимость от своих господ. За дворянами в это время была закреплена важная привилегия - указом от 14 марта 1746 г. только им было дозволено владеть крестьянами (данным правом обладали лишь потомственные дворяне). После этого монархическая власть пошла по пути расширения владельческих прав помещиков. Апофеозом в развитии власти дворян стал сенатский указ от 13 декабря 1760 г. о приеме крестьян от помещиков на поселение в Сибирь в зачет рекрутов, данных помещиком в казну. Имущественные права дворян в отношении крестьянства росли большей частью за счет стеснения прав крестьянского сословия. Это можно объяснить тем, что монарх, не желая делить свои властные полномочия с дворянским сословием, стремился предоставить ему компенсацию в виде расширения имущественных прав в отношении крестьянства и поставить неродовитое и небогатое дворянство (т.е. абсолютное его большинство) в прямую зависимость не от факта или качества службы, а именно от милости монарха.

К середине XVIII в. в торговую деятельность все активнее втягиваются представители дворянского сословия. Производство сельскохозяйственной продукции для последующей продажи на рынок становится все более привлекательным и прибыльным делом. Власть, при Елизавете обратила внимание на новые интересы дворян и предоставила им ряд экономических прав и свобод. Но для того, чтобы дворянское сословие

не стало конкурентом купечеству, первому предоставили свободу деятельности (с определенными оговорками) только в торговой сфере, связанной с производством и продажей вина, а также розничной продажей продовольственных товаров в городах. Кроме того, дворяне в елизаветинское царствование получили возможность взять дешевый кредит под залог имений, драгоценных металлов, а также крестьянских душ. Такой возможностью они воспользовались в довольно значительном масштабе. Однако большинство представителей дворянства неумело распорядились занятыми у Государственного банка деньгами, потратив их на развлечения, а не на развитие и улучшение собственного хозяйства.

В главе Ш «Социальный престиж Елизаветы Петровны в оценках современников» предпринята внутренняя и внешняя критика мемуаров, отразивших историю царствования Елизаветы Петровны. В центре нашего изучения оказывается личность мемуариста, признаваемая в источниковедении «организующим стержнем» при подготовке их текста к публикации. Авторы-мемуаристы, оставившие свои воспоминания о царствовании Елизаветы Петровны, - совершенно разные люди по национальности, вере, образованию, амбициям. Но их объединяет одно - общая судьба страны, в которой им довелось жить и служить. Одни и те же события, разворачивающиеся перед их глазами, они видели и оценивали по-разному. Эта разница драгоценна для историка, так как каждый из мемуаристов вносит свой вклад в создание целостной картины событий той эпохи.

Весь комплекс мемуарной литературы, на страницах которой нашли отражение события периода правления Елизаветы, целесообразно подразделить на группы, взяв за основу такой критерий, как личность автора и степень его близости к государыне. Исходя из данного критерия, можно выделить мемуары, написанные людьми, вышедшими из чиновничьей, военной, придворной среды; мемуары иностранцев, в разное время посетивших Россию, но не состоявших на русской службе; записки младших современников, повествующие о жизни и судьбе своих старших родственников в царствование Елизаветы Петровны. Выделение данных групп носит весьма условный характер, ведь нередко автор мемуаров одновременно имел офицерский чин, принимался при дворе, занимал определенную должность в государственном аппарате. Но такое деление является оправданным, так как не только облегчает критику источника, но и позволяет проследить отношение дворянства к политическому режиму императрицы Елизаветы Петровны.

Оценивая людей, явления и события, соотнося их со своими представлениями и понятиями, авторы мемуарных произведений в отноше-

нии статуса и социальной роли императрицы, ее личных; качеств, характера ее власти практически единодушны. Если не прямо, то подспудно положительные оценки превалируют. Объяснение этом)' видится в том, что сознание русских людей XVIII в. характеризовалось глубоким проникновением в него определенных стереотипов, согласно которым привлекательные черты должны быть объективно присущи русскому монарху и самому институту монархии. Кроме того, авторы мемуаров склонны противопоставлять дочь Петра I и императриц)' Анну Ивановну или правительницу Анну Леопольдовну, царствование которых ассоциировалось в сознании современников с засильем иностранцев в России. Мемуаристы находят у Елизаветы массу положительных качеств, при этом объясняя наличие недостатков в управлении, неразумных шагов и мер в этой сфере влиянием и советами «злых» людей, а также фаворитов. Однако конкретные оценки личных качеств Елизаветы несколько различаются у мемуаристов-военных и мемуаристов-придворных, а также у мемуаристов-иностранцев и русских авторов. Это связано с тем, что авторы воспоминаний принимали во внимание различные критерии при оценке личных качеств императрицы. Для мемуаристов-военных главным критерием была забота монарха об армии и флоте, а также успехи русского оружия на полях сражений. Были победы, значит, императрица была хороша. Отношение к Елизавете со стороны мемуаристов-придворных было более почтительным, так как придворной жизни императрица уделяла значительно большее внимание, не жалея ни сил, ни средств на организацию балов, маскарадов и других увеселительных мероприятий. Что касается мемуаристов-иностранцев, то они относятся к государыне куда более критично, нежели русские авторы.

Относительно эффективности применения властных полномочий императрицей у современников Елизаветы нет единого мнения. Часть авторов мемуаров полагала, что государыня, хотя и была полновластным монархом на российском престоле, свои властные полномочия использовала неэффективно, в целях, не нужных для государства, предпочитая, чтобы управлением страной занимались другие люди, что позволяло ей больше времени уделять балам, охоте и другим праздным развлечениям. Ряд же мемуаристов полагали, что именно Елизавета Петровна является тем фундаментом, на котором держится эффективное функционирование всего государства. Именно эта часть современников императрицы не представляла свою жизнь вне службы государству в лице мудрого, всевластного и милостивого правителя. Но эти высокие качества, как полагают историки, были характерны для русского монарха вообще, а не для Елизаветы Петровны персонально.

Многие действительно важные перемены в имущественных правах дворянства и даже изменения в дворянской службе остались без внимания со стороны представителей благородного сословия и практически никак не были зафиксированы на страницах воспоминаний и писем. Мы склонны объяснять эти явления тем, что подобные перемены еще не дали видимого эффекта в повседневной жизни и потому не были до конца осознаны представителями дворянского сословия. Подобное осознание всей важности мероприятий, проводимых Елизаветой с целью усиления позиций дворянского сословия в государстве, превращение его в мощную опору престола придет значительно позднее, лишь в правление преемников императрицы - Петра III и Екатерины II. Наконец, русскому дворянину не было чуждо понимание того, что монарх, как само собой разумеющееся, должен заботиться о дворянстве, предлагая им «облегчения», заботясь и радея об их благополучии и т.п.

В заключении подведены итоги и сформулированы основные выводы. Процесс эволюции неограниченной монархии к середине XVIII в. не замедлил сказаться на статусе самодержца в системе государственного управления. Ключевое положение монарха в системе управления государством было юридически закреплено рядом преобразований Елизаветы Петровны. Императрица не желала делить свою власть с каким-либо государственным учреждением. В полном соответствии с теориями европейского Просвещения она законом закрепила за собой право окончательного решения. Одним из инструментов усиления позиций монарха в системе государственного управления выступили «именные указы», позволявшие императрице оперативно реагировать на изменение ситуации внутри страны и принимать необходимые решения в кратчайшие сроки. «Скорость власти одного» понималась как важнейшее преимущество самодержавия. Дочь Петра I умело пользовалась этим инструментом.

Необходимость создавать «непременный» закон на практике едва осознавалась монархом в середине XVIII в. Елизавета Петровна все еще жила по духу и букве первых Романовых, полагая, что мнение и желание императрицы являются более значимыми, нежели все утвержденные законодательные нормы. По сути, сами властные полномочия императрицы, а также права и обязанности сословных групп (прежде всего дворянского сословия) начинают лишь оформляться. Любой указ государя, даже такой, в котором разрешается сугубо частный вопрос, создавал прецедент, выраженный в управленческой практике в формуле «по сему и впредь поступать». Русское право становилось прецедентным - из частного случая выводилось общее правило. Властные полномочия государя, выраженные в его воле и зафиксированные в указе, особенно

именном, могли распространяться на сферы, ранее свободные от государственного регулирования или вмешательства государя. Теперь они проявлялись как право государя решать (судить) еще и эти вопросы. Принцип неограниченности власти монарха уточнялся, конкретизировался, облекался в конкретную юридическую формулу.

Взаимоотношения подданных и самодержца в царствование Елизаветы Петровны, были обусловлены характером власти монарха. Все преобразования, проводимые императрицей, в конечном счете, преследовали единственную цель - стирание граней между государством и монархом. Впоследствии это приведет к утверждению в Российском государстве простой и понятной для обывателя формулы монархической власти, высказанной Людовиком XIV еще в апреле 1655 г. на заседании парламента Франции: «Государство - это я». Государь лишь делегирует часть своих властных полномочий государственным структурам или особо доверенным людям, которые ими обладали в полной мере, но лишь до тех пор, пока это угодно монарху. Двадцать лет Елизавета Петровна правила империей, сообразуясь с этим не писаным, но жестко постулируемом на практике правилом. Неограниченная власть монарха, возведенная в принцип, роднит ее правление с политическими режимами XVII - первой половины XVIII вв. Но начавшиеся изменения в статусе государя, особенно в части ее обязанностей, новаций в социальной роли, особый социальный престиж придавали своеобразие правительственной системе Елизаветы, прежде всего в сфере ее властных полномочий.

Елизавета Петровна при этом весьма дорожила поддержкой дворянства. Основная масса законодательных распоряжений государыни отвечала интересам благородных, что проявилось в значительном расширении экономических прав дворянства; при этом никаких особых послаблений в части службы государю дворянство не получило. Многие дворяне находили лазейки, чтобы облегчить себе несение службы, сохранить возможность подолгу находиться в отпусках для «домовых» нужд и т.п., но делали это именно по закону, в отличие от петровских времен. Если закон отсутствовал или бездействовал, дворянство быстро научалось этим пользоваться. В правление Елизаветы окончательно утвердилась практика записи детей дворян в полки сразу же после рождения, со всеми вытекавшими для дворянина положительными последствиями.

При оценке личностных качеств и государственной деятельности Елизаветы Петровны ее современниками доминируют положительные характеристики, чего нельзя сказать ни об Анне Ивановне, ни о Петре Федоровиче - предшественницы и преемнике Елизаветы на престоле. Усилия Елизаветы Петровны по укреплению своего социального престижа увенчались успехом.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

Публикации в периодических изданиях, рекомендованных ВАК РФ

для опубликования основных научных результатов исследования:

1. Мурашов, И.Ю. Сенат в период правления Елизаветы Петровны. [Текст] / И.Ю. Мурашов // Омский научный вестник. Серия «Общество. История. Современность». - 2009. - № 4 (79). - С. 45-47.

Статьи и тезисы научных конференций:

2. Мурашов, И.Ю. «Указ об уничтожении внутренних таможенных и мелочных сборов» и его значение для дворянского сословия. [Текст] ЛИЛО. Мурашов // Емельяновские чтения: Материалы I межрегиональной научно-практической конференции (Курган, 19-20 апреля 2006 г.). - Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2006. - С. 67-68.

3. Мурашов, И.Ю. Именные указы Елизаветы Петровны как инструмент упрочения положения монарха в государстве. [Текст] / И.Ю. Мурашов // Исторические науки. - М.: Изд-во «Компания Спут-ник+», 2008. - № 2 (26). - С. 43^5.

4. Мурашов, И.Ю. Проект Уложенной комиссии 1754-1766 гг. как вектор дворянской политики Елизаветы Петровны. [Текст] / И.Ю. Мурашов // Исторические науки. - М.: Изд-во «Компания Спут-ник+» 2008. - № 2 (26). - С. 46-47.

5. Мурашов, И.Ю. Указ российской императрицы Елизаветы Петровны от 14 марта 1746 года и его роль в процессе консолидации дворянского сословия в России. [Текст] / И.Ю. Мурашов // Документ в контексте истории: Материалы II Международной научной конференции. - Омск: Изд-во Ом. гос. ун-та, 2009. - С. 135-137.

Мурашов Илья Юрьевич

Властные полномочия российского монарха в правление Елизаветы Петровны

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Подписано в печать 17.11.2010. Формат бумаги 60x84 1/16.

_Печ. л. 1,5. Тираж 100 экз. Заказ 475._

Издательство ОмГУ 644077, Омск-77, пр. Мира, 55а Отпечатано на полиграфической базе ОмГУ 644077, Омск-77, пр. Мира, 55а

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Мурашов, Илья Юрьевич

Введение.3

Глава 1. Статус монарха в государстве абсолютной монархии в царствование Елизаветы Петровны.32

1.1. Изменения в российской монархии при переходе к абсолютизму. «Просвещенный абсолютизм» Елизаветы Петровны.36

1.2. Перемены в системе управления государством абсолютной монархии при Елизавете Петровне.48

Глава 2. Новые социальные роли государя и изменение его статуса во взаимоотношениях монарха и дворян в 1740 - 1760-х гг.63

2.1. Государство абсолютной монархии и его специфика в российских условиях.64

2.2. Особенности правовой системы в России к середине XVIII в.75

2.3. Правовое регулирование дворянской службы в царствование Елизаветы Петровны в контексте расширения властных полномочий монарха.80

2.4. Расширение властных полномочий монарха в сфере экономических прав дворянства в 40 - 60-е гг. XVIII в.90

Глава 3. Социальный престиж Елизаветы Петровны в оценках современников.107

Введение диссертации2010 год, автореферат по истории, Мурашов, Илья Юрьевич

Актуальность и научная значимость темы. Значительные изменения в российском государстве, связанные с переходом к абсолютизму, обозначили проблему властных полномочий монарха весьма остро. Всегда конкретные проблемы политические управления вкупе с новым идеологическим обоснованием власти делали актуальными задачи юридической огранки власти самодержца. При этом требовалось вовсе не ограничить власть царя, но подвести под нее прочный юридический фундамент в виде комплекса законодательных актов, в конечном счете, в виде «непременного закона». На протяжении всего XVIII в. задача совместить самодержавие с «непременными» законами, иногда именуемыми конституциями, казалась современникам вполне выполнимой. Отрезвление пришло лишь в XIX в., главным образом при Николае Павловиче: вместо выработки «непременного закона» занялись кодификацией законов. Правление Елизаветы Петровны знаменует собой первые, еще робкие, попытки придать власти монарха юридическую конструкцию. Мы намерены изучать фактическое начало того процесса, который завершался при Николае I, но получил новый импульс при выработке «Основных законов» империи после первой русской революции.

Отметим, что «православная модель власти» (по терминологии Ю.А. Сорокина), утверждавшаяся в России на протяжении ХУ-ХУП вв., исходила из принципиальной неограниченности власти монарха и обозначалась в исторической науке греческим термином «автократия» либо его русским переводом «самодержавие»1. Однако и современники, и последующие поколения ученых ясно понимали, что неограниченность власти государя -фикция, и под последней должен пониматься именно принцип (модель) организации власти, в который может вкладываться различное обоснование.

Проблематика заявленного диссертационного исследования представляет значительный общественно-политический интерес. Вопрос о

1 См. подробнее: Сорокин Ю.А. Православные традиции в русском самодержавии // Исторический ежегодник. Омск, 1999. С. 5-17. властных полномочиях, о месте правителя в государственной системе остается актуальным и для современных политических процессов. Современный реформаторский процесс стимулирует обращение к поиску механизмов, при помощи которых власти стремились поддерживать порядок как в системе управления государством, так и в обществе в целом, опираясь на идею законности.

Вышеизложенным определяется актуальность и научная значимость диссертационного исследования.

Степень изученности проблемы. В отечественной исторической науке сюжеты елизаветинского царствования вызывали значительный интерес у исследователей. Однако важно подчеркнуть, что период правления Елизаветы Петровны не был столь притягателен для историков, как царствование Петра I или Екатерины II. Работ, посвященных Елизавете Петровне, достаточно много, но их количество не идет ни в какое сравнение, если соотносить их с исследованиями о петровском или екатерининском царствованиях.

В дореволюционной историографии проблема властных полномочий, статуса, социальной роли и социального престижа монарха ставилась и разрешалась либо в контексте изучения личных качеств государя, либо в контексте его деяний, особенностей внутренней и внешней политики и т.п. Историки XIX - начала XX в. проявляли повышенный интерес к личным качествам крупных исторических деятелей и прежде всего российских монархов. Особое внимание в этот период уделялось накоплению фактов, относящихся к правлению того или иного государя. Применительно к царствованию Елизаветы Петровны вопрос о властных полномочиях российского монарха специально не затрагивался. Тем не менее, обращаясь к различным сюжетам царствования Елизаветы Петровны, дореволюционные историки так или иначе затрагивали проблему власти государя, места монарха в системе управления государством.

Начало научного осмысления истории елизаветинского царствования в исторической.литературе по традиции связывают с именем C.B. Ешевского. Он впервые попытался дать целостный обзор событий правления дочери Петра I, довольно подробно останавливаясь на характеристике Л экономических и социальных преобразований государыни . Важно подчеркнуть, что основным источником работы C.B. Ешевского послужили законодательные акты (из огромной массы документов историку удалось выделить наиболее значимые и ценные для исследователя акты середины XVIII в.). Основной вывод автора состоял в том, что за двадцать лет правления императрицы не произошло каких-либо важных изменений в государственной системе управления. Более того, по мнению историка, нет оснований говорить о том, что у правительства Елизаветы Петровны был какой-либо общий план развития страны.

Подобной оценки елизаветинского царствования придерживался и другой авторитетный историк середины XIX в. — М.И. Семевский. В своем очерке «Царствование Елизаветы Петровны» автор писал, что императрица обладала ужасным характером, совсем неподходящим для управления государством: была женщиной беспечной и легкомысленной. По мнению, исследователя, история России этого времени представляла собой исключительно борьбу честолюбцев, пользовавшихся всеми средствами, чтобы отобрать друг у друга власть и могущество, что весьма негативно отразилось на состоянии государства3.

Иной точки зрения на правление Елизаветы Петровны придерживался Е.С. Шумигорский. Он попытался доказать взвешенность и продуманность политики, проводимой императрицей. Автор отмечал, что хотя Елизавета и не имела собственной политической системы, а лишь следовала заветам своего отца, она, избежав каких-либо новшеств в управлении, сумела тем самым даровать государству и народу «.то успокоение, какое он не имел ни

Ешевский C.B. Очерк царствования Елизаветы Петровны // Отечественные записки. 1868. №№ 56.

3 Семевский М.И. Царствование Елизаветы Петровны //Русское слово. 1860. №№ 1-2 . С. 103. до нее, ни долгое время после нее»4. С положительной оценкой царствования дочери Петра Великого был согласен историк И.И. Петров. Отметив преобразования императрицы, автор подчеркивал, что Елизавета Петровна сделала много добра для России5. Исследователь П.П. Гершунин склонен был идеализировать правление всех преемников Петра I, в том числе и Елизаветы Петровны. Упоминая реформы императрицы, автор подчеркивал, что все ее мысли и желания склонялись к одной цели - утверждение порядка, установленного ее отцом, в результате чего государыня сумела заслужить признание со стороны своих подданных6. О благодарной памяти в народе о царствовании Елизаветы Петровны писал и историк С.П. Даль. В своей работе автор отмечал, что в государстве царило спокойствие и процветание7.

Со второй половины XIX в. появлялись фундаментальные труды, в которых авторы исследовали обширный материал по истории Российского государства. В поле их интересов оказалось и правление дочери Петра Великого. Историк С.М. Соловьев, посвятивший периоду правления Елизаветы Петровны четыре тома «Истории России.», выступил против представлений о том, что вторая четверть XVIII в. есть темный период в русской истории8. Историк видел в политике Елизаветы возврат к принципам Петра Великого, в результате чего «Россия пришла в себя»9. Оценивая результаты елизаветинского царствования, автор отметил благоприятные явления в экономике, в том числе в связи с отменой внутренних таможен и основанием банков для купечества и дворянства, а также достижения в духовной сфере. Автор особо подчеркивал значение елизаветинского

4 Цит. по: Русские императоры, немецкие принцессы: Династические связи, человеческие судьбы. М., 2002. С. 85 (в данный сборник вошли материалы из дореволюционных журналов «Русский архив», «Русская старина», «Исторический вестник»).

5 Петров И.И. О преемниках Петра Великого (до Екатерины II). СПб., 1884.

6 Гершунин П.П. Русское царство от Петра Великого до Екатерины II. От 1725 до 1762 года. СПб., 1891.

7 Даль С.П. Императрица Елизавета Петровна. М., 1894.

8 Соловьев С.М. Сочинения: в XVIII кн. Кн. ХП.М., 1994.

9 Там же. С. 603. царствования как подготовительного этапа по отношению к царствованию Екатерины II.

B.О. Ключевский в своем лекционном курсе лишь бегло затронул сюжеты елизаветинского царствования. Историк показал противоречивость натуры Елизаветы, а также особую любовь императрицы к банкетам, балам и прочим развлечениям вместо «проявления интереса к государственным нуждам». Подводя итог правления Елизаветы, автор делает вывод (не аргументируя его) о том, что «с правления Софьи никогда на Руси не жилось так легко, и ни одно царствование до 1762 г. не оставляло по себе такого приятного воспоминания»10.

Историк Н.И. Костомаров привел подробный очерк всего периода правления Елизаветы Петровны, затронул вопросы как внешней, так и внутренней политики. Он отметил лишь два важнейших мероприятия этого, царствования в области внутреннего управления: распространение просвещения и уничтожение внутренних таможен, «сильно парализовавших» русскую торговлю11. Кроме этих двух новшеств, автор не видел каких-либо серьезных перемен при Елизавете Петровне по сравнению с правлением предшественников.

C.Ф. Платонов дал целостный обзор царствования Елизаветы Петровны, уделив особое внимание преобразованиям государыни во внутриполитической жизни страны. Историк все свои выводы делал с опорой на законодательные акты, многие из которых исследователями почти не 12 затрагивались . В ряде других обобщающих работ дореволюционных авторов по истории России правлению Елизаветы Петровны уделялось незначительное место, чаще всего в контексте освещения событий эпохи дворцовых переворотов13.

10 Ключевский В.О. Сочинения: В 8 т. М., 1958. Т.4. С. 340.

11 Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1996. С. 610.

12 Платонов С.Ф.Полный курс лекций по русской истории. СПб., 2000.

13 Козлов И. Преемники Петра I. СПб., 1900; Зандер A.A. Исторический очерк развития самодержавной верховной власти в России. Вильно, 1908; Павлов-Сильванский Н.П. Очерки по русской истории XVIII - XIX вв. СПб., 1910; Шумигорский Е.С. Преемники Петра Великого (1725 -1762 гг.). СПб., 1913.

Большинство дореволюционных авторов в своих оценках не признавали нюансов или полутонов и оценивали весь период правления Елизаветы Петровны, опираясь не на детальный анализ источников, а исходя из своих симпатий как по отношению к самой императрицы, так и по отношению к ее отцу Петру I. Зачастую в их сочинениях просто воспроизводились мнения современников.

В научных работах, посвященных дворянской политике различных государей, велась дискуссия о времени утверждения дворянского сословия как наследственного, замкнутого, со своими особыми правами: было ли это в правление Елизаветы Петровны или же при ее преемниках14. Историк М.Т. Яблочков подчеркивал, что именно в царствование Елизаветы Петровны дворянское сословие «доканчивает» свое сложение, замыкается, выступает среди прочего населения с резко очерченными границами15. Большинство авторов придерживались мнения о том, что дворянское сословие сложилось в России лишь в последней трети XVIII в. и не раньше этого времени, когда юридическим образом были зафиксированы права и обязанности дворян16.

Особое место среди дореволюционной литературы занимают историко-правовые труды второй половины XIX - начала XX в. В данных работах существенное внимание было уделено категории «закон», процессу выработки и принятия закона, а также тому, как законодательный акт

1 п соотносился с волей монарха . В этих работах отмечалась и специфика законодательных документов XVIII столетия. Особого внимания заслуживает капитальный труд П.Е. Казанского. Исследователь, опираясь на законы

14 См., например: Яблочков М.Т. История дворянского сословия в России. М., 1878; Парай-Кошиц И. История русского дворянства от IX до кон. XVIII в. М., 2003.

15 Яблочков М. Указ. соч. С. 470.

16 См , например: Романович-Славатинский A.B. Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права. М., 1998; Шепелев JI.E. Чиновный мир России: XVIII - начало XX вв. СПб., 1999; Парай-Кошиц И. История русского дворянства от IX до кон. XVIII в. М., 2003;. Ковальчук М.А, Тесля A.A. Земельная собственность в России: правовые и исторические аспекты XVIII - первая половина XIX вв. Хабаровск, 2004 и др.

17 Сперанский М.М. Руководство к познанию законов. СПб., 1845; Чичерин Б.Н. Опыты по истории русского права. М., 1858;.Беляев И.Д. Лекции по истории русского законодательства. М., 1879; Коркунов Н.М. Русское государственное право. СПб., 1901. Т. 2; Казанский П.Е. Власть Всероссийского императора. М., 1913 и др.

Российской империи, показал юридический аспект сути власти российского монарха. Им были выделены следующие юридические принципы, на которых покоилась власть российского государя:

A) государю принадлежит власть величайшая, или главная, - власть принятия важнейших решений в делах. Сюда же относится и право крайних решений, т.е. решений в минуту особой опасности, которой подвергается государство; Б) государю принадлежит право чрезвычайных надправных решений;

B) государю принадлежит право принятия последних решений в делах государства;

Г) государю принадлежит право высочайших решений, т.е. таких волеизъявлений, которым должны подчиняться все подданные и власти; Д) власть государя не знает ни над собой никакой высшей власти, ни рядом с собой никакой равной власти, а поэтому не знает и никаких норм, которые были бы внешне обязательны для нее;

Е) власть государя является неограниченной, но его власть неограниченна не в том смысле, что для нее закон не писан, а в том, что никто ей этого закона не предписывает, что она руководствуется только законами, ею самою 18 изданными .

П.Е. Казанский, помимо прочего, выразил общее мнение ученых и публицистов, стоявших на монархических позициях. Они выдвинули и отстаивали принципиальный тезис о том, что власти русских монархов невозможно дать чисто юридическую конструкцию. С.А. Котляровский прямо заявил: «Положение монарха часто имеет более глубокое историческое, чем юридическое обоснование. Правовые определения этой власти, формулы законодательных памятников и учредительных хартий — только поверхностный слой. Русская история была исключительно бедна устойчивыми юридическими отношениями, и к ней это особенно применимо»19. На этих же позициях стоял В.В. Розанов, подчеркнувший, что

18 Казанский П.Е. Указ. соч. Гл. XV, XVIII.

19 Котляровский С.А. Юридические предпосылки русских «Основных законов». М., 1912. С. 130. уяснить сущность власти российского монарха, «определить ее,

20 формулировать, значит ее уменьшить, обеднить, ограничить» . Розанов резко критиковал «всю школу юристов-теоретиков и юристов-практиков» как «жалких последователей» М.М. Сперанского, пытавшихся постигнуть монархию в границах «департамента» или «канцелярии».

Итак, в начале XX в. в науке утвердился тезис о невозможности определить статус русской монархии в принципе, за весь период ее существования. Этому выводу суждена была долгая жизнь. Его приняла и

разделила молодая советская историческая наука, лишь поменяв отношение к этому явлению - для монархистов невозможность определить статус монарха есть благо; для советских авторов — зло, ибо предполагает неограниченность власти монарха. Историки признали тот факт, что природа власти русского 1 монарха особенна, и с наибольшей полнотой исследована П.Е. Казанским; изучать ее в исторической ретроспективе, основываясь на законодательных и других нормативных актах, вещь неблагодарная. Во-первых, самих этих актов немного, во-вторых, в них не может отразиться ни сущность, ни природа русской монархии. На практике это привело к тому, что советские историки объектом своего изучения сделали общественные отношения, классовую борьбу, внутреннею политику, управленческую практику, отчасти даже социально значимые качества личности государя, но не сам институт монархии, не статус государя, не властные полномочия монарха.

Еще П. Флоренский, вполне усвоив положения, высказанные Н.И. Черняевым, Л.А. Тихомировым, И. Дьяконовым и некоторыми другими авторами21, сделал весьма популярным тезис, подхваченный современной ему наукой и активно прорабатывавшийся русскими учеными в эмиграции: «В сознании русского народа самодержавие не есть историческое право, а есть явленный самим Богом факт - милость Божья, а не человеческая

20 Розанов В.В. О подразумеваемом смысле нашей монархии. СПб., 1912. С. 48.

21 Черняев Н.И. О русском самодержавии. М., 1895; Он же. Необходимость самодержавия для России, природа и значение монархических начал. Харьков, 1901; Дьяконов М. Власть московских государей. Очерки из истории политических идей древней Руси до конца XVI в. СПб., 1889; Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. СПб., 1993 и др. условность, так что самодержавие Царя относится к числу понятий не правовых, а вероучительных, входит в область веры, а не выводится из внерелигиозных посылок, имеющих в виду общественную или

00 государственную пользу» . В развитии этого тезиса П. Флоренского приняли участие блестящие русские исследователи, в результате чего была накоплена богатая научная традиция23. В советское время это положение активно поддерживалось, но не столько историками, сколько филологами, культурологами, семиотиками (Б.А. Успенский, В.М. Живов и др.).

В целом дореволюционные авторы внесли существенный вклад в разработку заявленной проблемы. Во-первых, появился опыт работы с законодательными актами XVIII в. Ученые активно использовали законодательство как основной источник для своих исследований. Однако при этом они ограничивались рассмотрением лишь отдельных узаконений Елизаветы Петровны, на основе которых и пытались делать выводы обо всем правлении императрицы. В дореволюционных исследованиях отсутствовала критика мемуарных источников — в результате тенденциозность ученого накладывалась на субъективность мемуариста, что приводило зачастую к одномерным выводам. Бессистемно использовалось эпистолярное наследие. В рамках одной работы весь известный комплекс источников никогда не привлекался. Факты принимались лишь как иллюстрация. Источниковая база их работ оставалась весьма узкой. Именно поэтому, во-вторых, большинство исторических работ дореволюционных авторов носило общий характер, ученые стремились охватить значительные временные рамки в истории России или же все время правления Елизаветы. Специальных монографий о важнейших аспектах елизаветинского внутриполитического курса, за редким исключением, не было. В-третьих, дореволюционные авторы, прежде всего

22 Цит. по: Сорокин Ю.А. Российский абсолютизм в последней трети XVIII в. Омск, 1999. С. 15-16.

23 См. подробнее: Вальденберг В. Древнерусские учения о пределах царской власти. Пг., 1916; Зызыкин М. Царская власть и закон о престолонаследии в России. София, 1924; Флоровский Г. Пути русского богословия. Киев, 1991 и др.

Н.М. Коркунов24, оставили яркие работы по истории русского государственного права, но их совершенно не заинтересовал сюжет о практике применения законов. Их интересовало то, что было де-юре, но не де-факто, и в этом смысле работы дореволюционных юристов, очень качественные сами по себе, мало что дают историку, работающему в рамках избранной нами проблематики.

Методологическая база дореволюционных исследований оставалась очень пестрой. Традиции классической парадигмы, гегельянства и позитивизма мирно сосуществовали между собой, нередко и в рамках одной работы, что приводило к эклектике, бесконечным повторам, наличию клише из цитат, кочующих из работы в работу. Тем не менее, выводы, сделанные в данный период, априори были восприняты многими советскими и современными исследователями как верные, ибо освящались могучей историографической традицией и магией имен мэтров российской исторической науки XIX — начала XX в.

В XX в. произошел поворот в изучении истории XVIII в., связанный с внедрением в практику исторического исследования марксистской методологии. В исторических сочинениях советского периода историографии особый акцент делался на изучении социально-экономической жизни страны. Исследование личности в истории, как считается сегодня, было отодвинуто историками-марксистами на второй план. Такой подход характерен для работы М.Н. Покровского. Историк-марксист не видел ничего нового и оригинального в политике, проводимой Елизаветой. Правление императрицы, как и ее предшественников на троне, сводилось лишь к «.избавлению шляхетства от тягостей, наваленных на

О ^ него службою торговому капиталу» . Отдельных работ, посвященных сюжетам царствования Елизаветы Петровны, в советской исторической

24 Коркунов Н.М. Указ и закон. СПб., 1904.

25 Покровский М.Н. Русская история с древнейших времен: В 5 т. СПб., 2002. Т.2. С. 217. литературе насчитывалось очень мало26. Авторы сосредоточились, главным образом, на изучении наиболее значительных преобразований, проводимых Елизаветой Петровной в экономической сфере, а также ее сословной политики.

Так, историк С.О. Шмидт в своей работе «Внутренняя политика России середины XVIII в.», опираясь на законодательные акты середины XVIII в., сделал следующий вывод: «. новые преобразования в годы ее царствования подавались как выполнение "заветов" Петра I, однако в целом они в большей мере сводились не к воскрешению отцовских намерений, а к частной реализации шляхетских положений 1730-х гг.»27

Ряд советских авторов уделили внимание проблеме роли и места государственных учреждений в политической системе Российской империи28. Естественно, ими затрагивался вопрос и о влиянии преобразований государственных учреждений на положение монарха в системе государственного управления. Советские авторы изучали особенности законодательных актов XVIII в., а также проблемы, по возникающие при работе с этим видом источника . Эти исследования ценны тем, что в них показаны методы и приемы работы с массивом« законодательных документов, обоснована принципиальная необходимость законодательной деятельности для монарха.

Говоря о вкладе советских авторов в рассматриваемую нами тему, необходимо, прежде всего, отметить расширение проблемного поля

26 См., например: Рубинштейн H.JI. Уложенная Комиссия 1754 - 1766 годов и ее проект нового

Уложения // Исторические записки. М., 1951. Т. 38; Троицкий С.М. Финансовая политика, русского абсолютизма в XVIII в. М., 1966; Шмидт С.О. Внутренняя политика России сер. XVIII в. // Вопросы истории. 1987. № 3. "Шмидт С.О. Указ. соч. С. 48.

28 Государственные учреждения XVIII в. // История государственных учреждений в России до Великой Октябрьской социалистической революции. Вып. 2. М., 1956; Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., i960; Троицкий С.М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII в.: Формирование бюрократии. М., 1974 и др.

29 Вернадский Г.В. Обзор истории права Русского государства XVIII-XIX вв. Прага, 1924; Кочаков Б.М. Русский законодательный документ XIX - нач. XX веков // Вспомогательные исторические дисциплины. М., 1937; Юшков C.B. Конспект лекций по истории государства и права СССР. М., 1940; Омельченко O.A. Кодификация права в России в период абсолютной монархии. М., 1989; Он же. Власть и закон в России XVIII века. Исследования и очерки. М., 2004 и др. исследования. Историки советского периода уделяли пристальное внимание сюжетам, связанным с отдельными мероприятиями, проводимыми императрицей в экономической сфере, в сфере сословной политики, а также вопросам о месте и роли монарха в системе государственного управления страной, Основным и важнейшим источником для советских исследователей выступали законодательные акты периода правления Елизаветы Петровны. Советские историки находились в более выгодном положении, чем их исследователи-предшественники, так как получили доступ к значительному числу исторических документов, хранящихся в царских архивах.

С конца 90-х гг. XX в. на почве отказа от основополагающих идей марксистской методологии отчетливо прослеживается тенденция возвращения к традициям дореволюционной историографии. Вновь возник научный интерес к познанию истории России через призму изучения личности и деяний крупных исторических деятелей, прежде всего российских монархов. Изменились в сравнении с советским периодом и методологические подходы исследователей. Российская история отныне стала рассматриваться с позиции социальной истории, истории повседневности, теорий' модернизации и проч. Использование теорий модернизации в качестве методологической парадигмы позволило историкам отойти от представлений об одномерности исторического процесса. В результате чего в научно-исследовательскую практику были включены проблемы, ранее находившиеся за пределами внимания историков: особенности национального менталитета, политической культуры и социокультурных традиций. В рамках социальной истории исследователи получили возможность более взвешенно и глубоко подойти к изучению истории общественного строя, его сословного состава, взаимоотношений между отдельными социальными слоями, их экономического и политического положения в обществе30. Были переизданы многие работы j 1 историков рубежа XIX - XX вв. (М.И. Пыляева, В.О. Михневича) .

В это время вышло много работ, посвященных различным правителям Российской империи, в которых авторы подробно описывали юные годы того или иного государя, уделяя особое внимание нравам, привычкам и воспитанию будущих правителей государства32. Во многом именно в личных качествах того или иного российского монарха историки пытались найти ответы на вопросы: почему правление одного государя в глазах современников было более удачным, более заметным, чем правление другого; почему о царствовании одних помнят спустя века, а о других незаслуженно забыли?

В ряде работ, вышедших в постсоветский период, продолжаются споры о подготовленности реформ, проводившихся Елизаветой Петровной. Историк Е.В. Анисимов подчеркивает, что Елизавета, придя к власти, не имела никакой определенной программы ни в области внутренней, ни в области внешней политики. Рассматривая внутреннюю политику первых лет царствования Елизаветы как «реставрационную», автор приходит к выводу о ее неудаче и объясняет это тем, что она следовала не духу, а букве законодательства Петра, слепо копируя его систему управления . Иной позиции придерживается В.П. Наумов. Он отмечает, что у Елизаветы Петровны были определенные управленческие навыки, т.к. Екатерина I привлекала дочь к делам; будущая государыня, имея вотчинную канцелярию, весьма разумно вела хозяйство в собственных имениях34. Политику

30 Актуальные теоретические проблемы современной исторической науки // Вопросы истории. 1992. № 8-9; Ионов И.Н. Россия и современная цивилизация // Отечественная история. 1992. № 4; Сахаров А.Н. О новых подходах к истории России // Вопросы истории. 2002. № 8. и др.

31 Пыляев М.И. Забытое прошлое окрестностей Петербурга. СПб., 2002; Михневич В.О. Русская женщина XVIII в. М., 1991.

32 Елизавета Петровна (1709 - 1762 гг.): ее происхождение, интимная жизнь и правление. М.,1991; Манько A.B. Женщины на русском престоле. М., 2002; Российский императорский дом. М., 2004; Писаренко К.А. Елизавета Петровна М., 2008 и др.

33 Анисимов Е.В. Россия в середине XVIII в.: Борьба за наследие Петра. М., 1986. С. 43. (В последующих своих монографиях о Елизавете и ее политическом режиме автор фактически не отступил от этой своей оценки).

34 Наумов В.П. Елизавета Петровна // Вопросы истории. 1993. № 5. С. 51-72. императрицы историк считал успешной и весьма осторожной, особо подчеркивая, что именно Елизавета ввела Россию в русло неторопливого и размеренного развития после грандиозных потрясений петровской эпохи. Осторожную позицию по вопросу о подготовленности реформ Елизаветы занял А.Б. Каменский. Историк отметил, что в своих преобразованиях императрица стремилась продолжать линию, намеченную Петром I (особенно в вопросах о взаимоотношениях власти и подданных, а также экономической политики). Однако не все из задуманного императрицей и ее ближайшим окружением было реализовано на практике, многие проекты так и остались на бумаге35.

Талантливый современный историк Б.Н. Миронов, рассуждая о развитии российской государственности в XVII - начале XX в., применительно к XVIII в. обосновывал тезис о наличии в России «дворянской патерналистской монархии». Власть государя не ограничивалась более обычаем и традицией, само обоснование власти становилось преимущественно рациональным. Государь воспринимался как отец подданных, соответственно, общество поделилось на управляющих (монарха) и управляемых (народ). Монархия эмансипировалась от церкви, обычаев и традиций, а теперь еще делалась все более самостоятельным институтом по отношению к дворянству. Эта мысль исследователя, сама по себе не новая, кажется нам вполне справедливой. Конечный вывод Б.Н. Миронова: государственные учреждения сословной патерналистской монархии были ограничены административным правом и сословными правами подданных36 кажется нам слишком категоричным и не исчерпывающим всю полноту исторического развития России в XVIII в. в целом и правления Елизаветы Петровны, в частности.

С начала 1990-х гг. в литературе продолжали разрабатываться проблемные аспекты законодательства Российской империи XVIII - начала

35 Каменский А.Б. От Петра I до Павла I: Реформы в России XVIII в.: Опыт целостного анализа. М., 2001.

36 Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи: В 2 т. Т.2. СПб., 1999. С. 127-141.

XIX в.37. Учеными были охарактеризованы особенности российского права XVIII в., качественно проанализированы важнейшие законодательные акты, обоснована их стройная классификация. Ключевой вывод исследователей состоял в том, что хотя государь и действовал в рамках принятых законодательных норм в государстве, тем не> менее, он всегда мог скорректировать существующие нормы по своему усмотрению, просто приняв новый указ или же не выполнял нормы конкретного законодательного акта, не отменяя его формально. Для российских монархов XVIII в. указ, им самим изданный, имел большую юридическую силу, нежели все имевшиеся к тому моменту законодательные акты.

Ряд современных исследователей отмечают, что оценка итогов правления Елизаветы Петровны покоилась на двух главных положениях, доминировавших в историографии XIX — XX вв. Во-первых, годы от кончины Екатерины I до воцарения Елизаветы были объявлены застойным и мрачным временем российской истории. Во-вторых, прилагались активные усилия со стороны власти для создания образа царицы Елизаветы, любимой своим народом и продолжающей дело Петра Великого38.

Даже на современном этапе развития исторической науки подавляющее число работ о Елизавете Петровне носит оценочный характер. Авторов интересуют лишь личностные качества императрицы, ее характер, привычки, нравы, воспитание и т.д. Интерес же к Елизавете как к монарху, к лицу, наделенному огромными властными полномочиями, как правило, отходит на второй план. Большая часть исследователей рассматривает только наиболее значимые законодательные акты елизаветинского царствования. Историки

Развитие русского права второй половины XVII - XVIII вв./ Отв. ред. Е.В. Скрипилев. М., 1992; Сизиков М.И. История государства и права России с конца XVII до начала XIX века. М., 1998; История государства и права России: Учеб. пос. / Под ред. Ю.П. Титова. М., 1998; Кузнецов И.Н. История государства и права России. Минск, 2000; Румянцева М.Ф. Российское законодательство XVIII века как законодательство нового1 времени // Источниковедение. Проблемные лекции. М., 2005 и др.

38 Чижова И.Б. За любовь и отечество. СПб., 1994; Еременко М.А. Дворцовые перевороты. М., 2007. почти не обращаются к огромному пласту так называемых обыденных законодательных актов.

Подводя итог историографии проблемы, мы вправе отметить следующие обстоятельства. Во-первых, источниковая база исследований не прирастала сколько-нибудь заметно, поэтому основное развитие историографии проблемы состояло в росте числа различных интерпретаций и спекуляций (последний термин мы употребляем в сугубо философском смысле). Каждое из них обладало различной степенью научной корректности, но все они оказались весьма живучи. И в современных публикациях мы в неизменной форме находим мнения и оценки, высказанные еще в XVIII в., нередко без ссылки на источники. Во-вторых, качественные работы правоведов, посвященные изучению особенностей реформаторской или законодательной деятельности Елизаветы, все еще недостаточно осмысливаются историками, специализирующимися на изучении елизаветинской эпохи. В-третьих, в исторической литературе по проблеме, затрагиваемой в диссертационном сочинении, имеются две тенденции: авторы либо преимущественно изучают частности, детали, т.е. ставят во главу угла факт, игнорируя теоретические обобщения, либо тяготеют к построению масштабных схем, далеко не всегда учитывающих всю совокупность фактов. В-четвертых, в литературе превалирует изучение социально значимых качеств личности Елизаветы Петровны, которые становятся тем оселком, с помощью которого выправляют оценки, всего ею сделанного. Тот факт, что Елизавета - дочь Петра Великого, извиняет и оправдывает многие и многие ее деяния и поступки в глазах историков на протяжении всего XIX и всего XX вв.39 Личность монарха историков все еще интересует более, чем институт монархической власти. В-пятых, статус императора, комплекс его властных полномочий не только применительно к эпохе Елизаветы, но ко всему XVIII в. в целом никогда не изучался специально. Более того, в начале XX в. были

39 См. подробнее: Козлова A.A. Российская императрица Елизавета Петровна в оценках отечественных историков: Автореф. дис. канд. ист. наук. Омск, 2003. высказаны сомнения в самой возможности изучения этих сюжетов, не изжитые до наших дней. В-шестых, в работах историков имеют место субъективные, зависящие от личных симпатий автора, никак не аргументированные положения и выводы, что приводило, к примеру, к доминированию однозначно негативных оценок политического режима Елизаветы Петровны в 1920-1930-е гг. или однозначно апологетическим его характеристикам в 1990 - 2000-е гг. Соответственно, сам институт императорской власти, статус монарха, его властные полномочия не изучались, но именно оценивались. При этом излишняя горячность и категоричность оценок никого не смущала, благо подкреплялась историографической традицией, в которой наличествовали мнения на любой вкус. Недостаточная проработанность в историографии отдельных сюжетов елизаветинского царствования, доминирование положений и выводов, сделанных в XIX - начале XX в. на современном этапе развития исторической науки, необходимость изучения всего комплекса исторических источников вкупе делают необходимым дальнейшее изучение заявленной в диссертации темы.

Цель и задачи исследования. Цель данной работы - определить особенности правового и социального статуса российского монарха в части его властных полномочий в царствование Елизаветы Петровны в том виде, как они отразились в законодательных актах и в восприятии дворян-мемуаристов.

В рамках поставленной цели можно выделить следующие задачи:

1. Определить содержание теоретического конструкта «просвещенный абсолютизм» применительно к правлению Елизаветы Петровны.

2. Показать особенности положения самодержца в государстве абсолютной монархии на основе общего комплекса традиций XVI-XVII вв. и инновации первой трети XVIII в. применительно к управлению империей.

3. Выявить и объяснить эволюцию статуса государя в царствование Елизаветы Петровны в контексте особенностей правовой системы России.

4. Установить совокупность властных полномочий государя в сфере взаимоотношений монарха и дворянства на примере дворянской службы и расширения экономических прав дворян.

5. Охарактеризовать отношение дворян-мемуаристов к социальному престижу Елизаветы Петровны, вытекающему из политического и социального статуса государя.

Объектом изучения в данном диссертационном сочинении выступают политический и социальный статус российского монарха в царствование Елизаветы Петровны и связанные с ним социальная роль и социальный престиж государя.

Предметом исследования избран комплекс властных полномочий российского монарха, зафиксированный в законодательстве периода правления Елизаветы и в мемуарах современников.

Хронологические рамки работы определяются периодом правления Елизаветы Петровны. Однако предмет исследования предполагает также обращение к царствованию предшественников и наследников Елизаветы на троне (Петр I, Анна Ивановна, Петр III, Екатерина II).

Методологическая основа диссертации. В тексте диссертации рассмотрено содержание ключевых понятий: «правовой и социальный статус», «властные полномочия», «закон».

Термин «статус» в буквальном переводе означает «состояние». В политологии и юриспруденции эта дефиниции и понимается как совокупность прав и обязанностей, определяющих юридическое положение (состояние) лица или государственного органа. Для нашей работы принципиален тот факт, что российский монарх выступает одновременно и как «лицо», т.е. личность, со всеми понятными слабостями и достоинствами, вызванными человеческой природой, и как своеобразный государственный орган, в конечном счете, как само государство, персонифицирующееся в государе. Соответственно, когда государство вмешивается в дела подданных, регламентируя, например, частную жизнь или регулируя службу государству, когда государство, в конечном счете, пытается стереть различия между государством, обществом и Отечеством, то от имени государства все это осуществляет государь. Его статус при этом принципиально не может регулироваться только письменными законами, но определяется верой, обычаями и традицией, устоявшейся практикой и т.п.

В философии оперируют термином «социальный статус», под которым понимают положение лица или группы лиц в социальной системе. Оно определяется по ряду признаков (экономических, профессиональных, этических и проч.), характерных для данного социума. Сходный статус у разных лиц предполагает наличие сходных черт, которые определяются как «социальный тип личности», реже как «социальный характер». Попытки исследовать деятельность российских государей XVIII в. посредством такого инструмента как социальный тип личности в науке уже предпринимались.40

Социальный статус личности может быть «предписанным», благодаря наследуемым признакам, или «достигаемым», благодаря собственным усилиям. Он определяется доминирующей в обществе системой ценностей и увязывается с понятием «социальный престиж» (авторитет). Последний, по Максу Веберу, есть важнейший социальный показатель, основанный на стиле жизни, ценностях, вере, представлениях о чести и проч., который гарантирует «социальный почет», прежде всего в глазах людей своего круга11. Отсюда вытекает понятие «социальная роль»; при этом статус указывает на неподвижную (статичную) совокупность политических и социальных прав и обязанностей, признаваемых обществом за монархом, а социальная роль - на динамику, т.е. конкретную деятельность, конкретное

40 См., например: Сорокин Ю.А. Российский император Павел I: Автореф. дис. канд. ист. наук. Томск, 1989; Он же. «Непросвещенный абсолютизм» Павла I (проблематика и опыт изучения). Омск, 1994; Он же. Павел I. Личность и судьба. Омск, 1996.

41 Вебер Макс. Избранные произведения // Под ред. д.ф.н. Ю.Давыдова. М., 1990. С. 406. поведение монарха, меняющихся со временем под давлением различных обстоятельств. Социальный статус и социальная роль, таким образом, не могут выступать синонимами, хотя в исследовательской практике их часто путают. Для самой Елизаветы, для ее современников-дворян, социальный статус обладал гораздо большим престижем, чем статус политический. В глазах православных русских людей социальный статус монарха, в том числе и Елизаветы, был объективно задан, наличествовал вне зависимости от ее деяний, т.е. являлся «предписанным». Однако дочь Петра смогла достигнуть престола, совершив дворцовый переворот. Именно поэтому «предписанный» и «достигнутый» социальный статус монарха в ее царствование де-факто сливаются, что, помимо прочего, предполагает изменение социальной роли государя. Разумеется, статус государя к моменту воцарения Елизаветы являлся результатом сложных взаимодействий широкого комплекса различных явлений и' факторов. Среди них становление и развитие неограниченной монархии, принявшей новую для России форму абсолютизма, борьба за статус империи, мощный государственный сектор в экономике, обеспечивший экономическую самостоятельность монарха, естественно-географические факторы, особая система управления гигантской страной с малым количеством городов и низкой плотностью населения, начавшийся процесс разложения феодально-крепостнического хозяйства и прогресс в развитии капиталистических начал, православное мировоззрение и др.

Властные полномочия» означают возможность, свободу властвующих субъектов и структур действовать, осуществлять принятие решений, а также ожидать и требовать выполнения их распоряжений, постановлений, указаний42. Властвование предполагает, что одна сторона отношений вправе и реально в состоянии обеспечить поведение другой стороны в нужных рамках. Генетические корни властного полномочия уходят в природу государственной власти, которая как бы материализуется в огромном

42 Политологический словарь. М., 1995. С. 27. множестве властных актов и деяний, раскладывается на общие и конкретные веления, которые формируют и выражают их носители43.

Четкого определения понятия «закон» и критериев для выделения закона из прочих распоряжений верховной власти в российской историко-правовой науке, применительно к реалиям XVIII в., выработано не было. Теоретически разграничить закон и административное распоряжение можно только тогда, когда исполнительная власть отделена от законодательной, чего в российской истории не было не только в XVIII - XIX в., но и на протяжении части XX в. Принимая во внимание данное обстоятельство, в рамках диссертационного сочинения под законом понимаются акты наивысшей юридической силы, имеющие фиксированную процедуру принятия и подписанные монархом. Более детально понятие «закон» будет рассмотрено во второй главе диссертационного исследования.

Законодательство», в широком смысле слова, - это весь комплекс издаваемых правотворческими органами нормативных актов, важнейшим из которых является закон44. В узком смысле слова - это законодательные акты, нормативные решения. В рамках данной работы, понятие «законодательство» используется в первом значении.

В основу диссертационной работы положен принцип историзма. К важнейшим положениям историзма мы относим, во-первых, признание того факта, что каждый период истории имеет свои отличительные особенности, во-вторых, анализ событий и явлений в контексте более общих явлений и процессов политической, экономической и социальной сфер общественной жизни, в-третьих, рассмотрение всех исторических событий и явлений в процессе их эволюции. Именно интерес к особенностям, специфике, изменениям в любом масштабе определяет своеобразие принципа историзма в данной работе.

43 Тихомиров Ю.А. Публичное право. М., 1995. С. 136.

44 Большой юридический энциклопедический словарь. М., 2002. С. 350.

Исходя из вышесказанного, в данной научной работе изучение властных полномочий российского монарха в правление Елизаветы Петровны осуществлено в контексте общей эволюции российской монархии, ибо, не разрешив общих вопросов, затруднительно разрешать более частные, но основной упор сделан на специфику елизаветинского царствования. Мы придаем ему самостоятельное значение и отказываемся трактовать лишь как переход от петровских государственных начал к екатерининским.

Важное место в работе занимает принцип системности, согласно которому все объекты и явления представляют собой системы различной степени целостности и сложности. Принято считать, что системный подход ориентирует исследование на раскрытие целостности объекта и обеспечивающих ее механизмов, выявление многообразных типов связей сложного объекта и сведение их в единую теоретическую картину. Правление абсолютного монарха, каким без сомнения являлась Елизавета Петровна, рассматривается нами в качестве организованной системы, которая в свою очередь представляется элементом процесса эволюции неограниченной монархии в Российском государстве. Личностные качества императрицы при таком подходе оказываются на втором плане.

В рамках диссертационной работы использованы методы исторического исследования, характерные для исторической науки, в частности, историко-генетический и историко-сравнительный.

Первый метод позволяет показать, как изменялись властные полномочия российского монарха и взаимоотношения между монархом и подданными на протяжении всего периода правления Елизаветы Петровны. Также этот метод позволяет проследить причинно-следственные связи данных изменений.

Историко-сравнительный метод дает возможность провести сравнительный анализ между однородными явлениями, как в пространстве, так и во времени. Это, в свою очередь, позволяет выявить общее и качественно отличное в изучаемом явлении или процессе. В данной диссертационной работе этот метод используется, чтобы соотнести властные полномочия российского монарха в царствование Елизаветы Петровны с периодами правления других русских государей. Это необходимо сделать для того, чтобы выявить отличительные особенности положения Елизаветы Петровны как главы государства по сравнению с предшественниками. Также данный метод позволяет сопоставить отражение властных полномочий государыни в законодательстве с данными, полученной в ходе анализа источников личного происхождения.

Источниковая база диссертации. Типологически источники, используемые в диссертационном сочинении, можно разделить на законодательные и другие нормативные акты и источники личного происхождения. Информационные возможности других источников (донесений иностранных дипломатов, материалы делопроизводства и др.), а, следовательно, и их ценность для нашего исследования представляется весьма незначительными.

Для заявленной темы диссертационного исследования особенно актуален первый тип используемых источников, так как именно посредством законодательных актов российские монархи на протяжении XVIII в. пытались обозначить властные полномочия государя.

При работе с законодательными актами важно учитывать специфику процесса принятия решения в Российской империи в XVIII в. Инициатива принятия того или иного указа исходила, как правило, из ближайшего окружения правящего государя или от самого монарха45. Очень часто решение, принимаемое по какому-то отдельному, частному случаю распространялось на все подобные последующие случаи по формуле: «По сему и впредь поступать». Это, в свою очередь, приводило к появлению массы распоряжений по мелким вопросам, отвечающим требованию текущей

15 Кочаков Б.М. Русский законодательный документ XIX — нач. XX веков И Вспомогательные исторические дисциплины. М., 1937; Омельченко O.A. Кодификация права в России в период абсолютной монархии. М., 1989; Развитие русского права второй половины XVII — XVIII вв./ Отв. ред. Е.В. Скрипилев. М., 1992; Румянцева М.Ф. Российское законодательство XVIII века как законодательство нового времени // Источниковедение. Проблемные лекции. М., 2005 и др. необходимости. Кроме того, в России в середине XVIII в. было достаточно сложно проследить, как закон будет реализован на практике. Нередко закон в силу различных причин не претворялся в жизнь, а оставался лишь на бумаге или нарушался, в том числе монархом.

Основу источниковой базы исследования составили законодательные акты периода правления Елизаветы Петровны, опубликованные в «Полном Собрании Законов Российской империи» (т. XI - XV). Анализ конкретных законодательных актов, содержащихся в ПСЗ, позволяет проследить формально-юридические изменения в объеме властных полномочий государя; показать влияние административных преобразований на положение самодержца в государстве абсолютной монархии; определить значение роли законодательной деятельности для абсолютного монарха.

Особенно важны для нашей темы следующие узаконения Елизаветы Петровны: манифест о вступлении императрицы на престол (учитывая, что она стала государыней в результате дворцового переворота, т.е. свергла правящего монарха), указ о проведении к присяге, указы о порядке повышении в чинах, об учреждении Государственного банка, о сочинении проектов Уложения и др46. Многие из этих источников широко использовались в исследовательской практике, но, во-первых, в работах, имеющих иную предметно-объектную сферу, во-вторых, всю их совокупность в рамках одного исследования авторы так и не смогли использовать.

Используя законодательные акты в качестве исторического источника, исследователь работает лишь с конечным результатом законотворческого процесса. В этом случае многое остается за пределами внимания историка, как-то: инициатива издания закона, его редакции, реализация его на практике, а также реакция на данный закон со стороны общества. Именно по этой причине необходимо прибегать к использованию также и источников личного происхождения (например, мемуаров). Они позволяют представить,

46 ПСЗ. Т. XI. №8473, 8474, 8476, 8719, 8789; Т. XIV. № 10235, 10283 и др. хотя бы в самом общем виде, как тот или иной закон был реализован на практике, а также, какова была реакция на данный указ со стороны общества. Информационные возможности, приемы и методы работы с источниками личного происхождения, их внутренняя и внешняя критика хорошо описаны в литературе и стали традиционными. Качество подобных публикаций избавляет автора диссертационного сочинения от детальной и подробной внешней критики источников, используемых в работе. Однако основные, наиболее значимые особенности мемуаров, а также характеристика авторов воспоминаний приведены нами в третьей главе диссертационного сочинения.

В рамках диссертационной работы исследовались источники личного происхождения - мемуары, записки и письма современников (как русских подданных, так и иностранцев). Замечания людей XVIII в. позволили увидеть за сухими свидетельствами законов и регламентов участие реальных лиц в функционировании государственного аппарата во главе с абсолютным монархом, а также определить, насколько сами современники были удовлетворены действующей политической системой и что бы им хотелось в ней изменить.

Мемуаров, на страницах которых нашли отражение события 40 - 60-х гг. XVIII в., достаточно. В работе использовались только те мемуары, в которых содержится подробное и полное описание как законодательных мероприятий Елизаветы Петровны, так и ее политического режима в целом. Наиболее информативны сочинения Б.Х. Миниха, М.В. Данилова, Х.-Г. Манштейна, В. А. Нащокина, П.И. Панина, Я.П. Шаховского, М.М. Щербатова47. В авторитетной серии «История России и дома Романовых в мемуарах современников XVII - XX вв.», изданной фондом Сергея Дубова, в

17 Миних Б.Х. Очерки управления Российской империей // Перевороты и войны. М., 1997; Данилов М.В. Записки // Безвременье и временщики: Воспоминания об эпохе дворцовых переворотов (1720 - 1760 гг.). М., 1996; Манштейн Х.-Г. Записки о России // Перевороты и войны. М., 1997; Нащокин В.А. Записки // Империя после Петра I. М., 1997; Панин П.И, Замечания на Записки генерала Манштейна о России // Перевороты и войны. М., 1997; Шаховской Я.П. Записки // Империя после Петра I. М., 1997; О повреждении нравов в России князя М. Щербатова и путешествие А. Радищева: Факсимильное издание. М., 1984.

1997 - 1998 гг. вышли два тома записок современников с качественным послесловием, указателями и глоссарием известного историка В. Наумова48. В работе использовались только те мемуары, в которых содержится сколько-нибудь подробное описание законодательных мероприятий Елизаветы и ее политического режима в целом. На этом основании за рамками исследования остались мемуары, хорошо известные в науке, в частности, сочинения Екатерины II, М. Шампо, Е.Р. Дашковой, герцога де Лириа, А. фон Мардельфельда и пр.

Представляется, что источниковая база работы вполне репрезентативна. Научная новизна диссертационного сочинения определена выбранным аспектом исследования, историографической ситуацией, сложившейся при изучении проблемы, используемым понятийным аппаратом.

В ходе исследования получены результаты, существенно корректирующие выводы, уже сделанные в литературе, и одновременно подведена система конкретно-исторических аргументов под положения, > высказанные в науке априори. Автор, в частности, доказал, что комплекс властных полномочий «просвещенного» монарха в России формировался с Елизаветы, но не с Петра. Ее социальный статус изменился очень заметно, прежде всего, в части признания за монархом обязанностей перед обществом, что решительно расходилось с предшествующей практикой. Соответственно, подверглась корректировке социальная роль монарха, прежде всего по отношению к дворянству - для дубинки Петра I места уже не оставалось. Елизавета Петровна смогла совместить интересы короны, интересы государства и интересы дворянства вполне гармонично, что, помимо прочего, позволило ей добиться крупнейшего успеха - признания за Россией статуса империи, т.е. великой европейской державы. Соответственно, социальный престиж Елизаветы рос стремительно, что и подтверждается отношением к ней современников-мемуаристов. При этом правовой статус государя уточнялся, конкретизировался. Действуя на основе

48 Перевороты и войны. М., 1997; Империя после Петра. М., 1998. прецедента, Елизавета, как показано в диссертации сумела подвести достаточно основательный правовой фундамент под собственный политический режим, чем заметно укрепила его.

Доказано, что целый ряд положений, все еще бытующих в отечественной исторической науке как истинные (о возврате Елизаветы Петровны к политике преобразований своего отца не на словах, а на деле, как в государственном аппарате, так и в общественной жизни; об отсутствии преобразований в социальной сфере и прежде всего в вопросе взаимоотношений монарха и дворянского сословия), противоречат фактам.

В должной мере обосновано положение о том, что Елизавета Петровна в условиях становления и дальнейшего развития правовых основ абсолютной монархии, используя законодательный механизм концентрации государственной власти в руках монарха, сумела укрепить также фундамент государственного порядка, заложив основы политики «просвещенного абсолютизма», востребованной уже преемниками Елизаветы Петровны, прежде всего Екатериной II.

Все это в совокупности позволяет считать, что автор предложил новую интерпретацию заявленной проблемы, которая лишена внутренних противоречий и вполне увязана со всей совокупностью известных в науке фактов.

Апробация и практическая значимость работы. Основные положения и выводы диссертации нашли отражение в статьях и тезисах выступлений автора на региональных и международных научно-практических конференциях (Курган, 2006; Омск, 2009).

Полученные научные результаты могут быть использованы на практике при разработке лекционных курсов, спецкурсов и спецсеминаров по отечественной истории, а также для подготовки обобщающих трудов по основополагающим проблемам русской истории XVIII в.

Положения, выносимые на защиту:

1. В правление Елизаветы Петровны декларировалась преемственность ее политической системы с эпохой Петра Великого. Вместе с тем, стремление дать «непременный закон», определить властные полномочия государя в царствование дочери Петра I было уже не просто требованием абстрактной философской теории, а насущной необходимостью в рамках переживаемого абсолютистским государством периода в своем развитии, ибо управлять империей «по старине» было уже невозможно именно на практике. При решении текущих вопросов государственного управления Елизавета Петровна умело маскировала все перемены формулой «возврата к заветам своего отца». Однако преобразования Елизаветы в системе государственного управления страной лишь по форме были близки заветам Петра I, по сути, они были новаторскими, проводились на ином этапе развития Российского государства. При этом их никак нельзя считать крупномасштабными или судьбоносными, они были просто своевременными.

2. На характер взаимоотношения самодержца и подданных в государстве абсолютной монархии при Елизавете Петровне оказывали влияние особенности политического развития государства этого периода. В сфере политической жизни утверждалась новая модель взаимоотношений в рамках полицейского государства, опирающаяся на всевластие монарха и бесправие обывателей, вне зависимости от сословной принадлежности. Елизавета Петровна как абсолютный монарх стремилась контролировать и регламентировать, в том числе и при помощи законодательных механизмов, все сферы общественных интересов своих подданных. Правовой и социальный статус монарха, его социальная роль в царствование дочери Петра предполагали положение полновластного опекуна, постоянно указывающего подданному-дворянину, что следует носить, говорить и делать. Подобное качество статуса государя характерно для всех абсолютных монархов и не может трактоваться как особенность елизаветинского правления, но социальная роль монарха в эпоху Елизаветы заметно отличается от практики Анны Ивановны или Екатерины Алексеевны. Вместе с тем для Елизаветы Петровны характерно удовлетворение некоторых пожеланий и интересов дворянства, укрепление их сословных прав и привилегий, ряд послаблений в вопросе службы и т.д., что обеспечивало ей устойчивый социальный престиж.

3. Социальный престиж монарха в государстве абсолютной монархии зачастую определялся простой и доступной обывателю формулой: монарх хорош, поэтому и политика, им проводимая, тоже хороша. Далеко не всегда эта формула трактовалась как обратимая, т.е. политика хороша, поэтому и монарх, ее проводивший, хорош. Именно поэтому в своих мемуарах и письмах современники императрицы уделяли большое внимание социально-значимым качествам Елизаветы Петровны. В глазах основной массы подданных государыня отождествлялась со всей политической системой в целом, выступала в качестве символа непоколебимости государственных устоев, защитника и гаранта интересов всех своих подданных. Ее социальный статус определил и ее социальный престиж. Ее реальные дела интересовали современников в меньшей степени, т.е. общее доминировало над особенным. Социальный статус превалировал над социальной ролью.

4. Признавая Елизавету самодержицей, ее подданные-дворяне не слишком интересовались объемом ее властных полномочий; лишь с воцарением Петра III, ее племянника и наследника, проблема приобретает животрепещущую актуальность, усугубившуюся в правление ее внука, Павла Петровича. Следовательно, до тех пор, пока в XVIII в. социальный статус и социальная роль государя, его деятельность, политика, поведение не ставились под сомнение дворянством, вопрос о властных полномочиях государя для последних был не слишком важен.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Властные полномочия российского монарха в правление Елизаветы Петровны"

Заключение

Процесс эволюции неограниченной монархии к середине XVIII в. не замедлил сказаться на месте, занимаемом самодержцем в системе государственного управления. Ключевое положение монарха в системе управления государством было юридически закреплено рядом преобразований Елизаветы Петровны. Императрица, не желавшая делить свою власть с каким-либо государственным учреждением, в полном соответствии с теориями европейского Просвещения, закрепила законодательным путем за собой право окончательного решения. Поэтому любые учреждения, существовавшие в прежние царствования и грозившие хоть в чем-то покуситься на самодержавную власть Елизаветы, сразу же были упразднены новой государыней. Немногим более чем через две недели после торжественного восшествия на престол новая императрица упразднила стоявшее над Сенатом в два предыдущих царствования особое учреждение с чрезвычайными полномочиями - Кабинет министров, восстановила права Сената в прежнем объеме, а также возродила забытый орган власти, существовавший еще при отце императрицы, Кабинет ее императорского величества. Все эти перемены в системе управления государством отвечали стремлению Елизаветы к неограниченной власти, сконцентрированной в руках монарха.

Одним из инструментов усиления позиций монарха в системе государственного управления являлись также «именные указы», позволявшие императрице оперативно реагировать на изменение ситуации внутри страны и принимать необходимые решения в кратчайшие сроки. Они издавались только от имени монарха по наиболее важным вопросам государственного значения и непременно за его подписью. «Скорость власти одного» понималась как важнейшее преимущество самодержавия в это время. Елизавета Петровна умело пользовалась этим инструментом, на протяжении всего периода своего царствования направляя активность высших органов власти в нужное ей русло.

Немалую долю заботы о государственных нуждах взял на себя Сенат, а также восстановленный Елизаветой Кабинет ее императорского величества во главе с И.А. Черкасовым. Именно Сенат взял на себя основную часть забот о вопросах внутреннего управления страны. Он самостоятельно разрабатывал и подавал на подпись императрице различные законодательные акты (сенатские акты), назначал воевод и решал множество частных и текущих вопросов государственной жизни. Личная императорская канцелярия в правление Елизаветы Петровны играла роль своего рода передаточной инстанции от монарха к другим учреждениям и лицам и обратно. Именно здесь оформлялись указы за личной подписью монарха, происходило объявление словесных "высочайших повелений", а таюке хранились и собирались бумаги на имя государыни.

В принципе Елизавете Петровне не чужды были стремления к достижению процветания государства посредством принятия всеобъемлющих законов, но только в принципе. Тем не менее, необходимость создавать такой закон на практике едва осознавалась монархом в середине XVIII в. Елизавета Петровна все еще жила по духу и букве первых Романовых, полагая, что мнение и желание императрицы является более значимым, нежели все утвержденные законодательные нормы в государстве. Абсолютный комплекс властных полномочий монарха не ставился под сомнение кем-либо. По сути, сами властные полномочия императрицы, а также права и обязанности сословных групп (прежде всего дворянского сословия) лишь начинали оформляться, т.к. появлялись указы, в которых излагалась эта власть, пусть даже и по конкретным частным случаям. В результате любой указ государя, даже такой, в котором разрешался сугубо частный вопрос, создавал прецедент, выраженный в управленческой практике в формуле «по сему и впредь поступать». Само русское право становилось прецедентным - из частного случая выводилось общее правило. Властные полномочия государя, выраженные в его воле и зафиксированные в указе, особенно именном, могли распространяться на сферы, ранее свободные от государственного регулирования или вмешательства государя. Теперь они проявлялись как право государя решать (судить) еще и эти вопросы. Принцип неограниченности власти монарха уточнялся, конкретизировался, облекался в конкретную юридическую формулу.

Взаимоотношения подданных и самодержца в царствование Елизаветы Петровны были обусловлены характером власти монарха. Власть рассматривала подданных не как полноправного участника диалога между властью и обществом, но скорее как безличный объект для правительственных мероприятий. Абсолютный монарх смотрел на своих подданных, как на несовершеннолетний, незрелый организм, не способный понять, в чем заключается его собственное благо. И потому подданных необходимо было приучать к цивилизации путем жесткой регламентации их повседневной жизни. Все преобразования, проводимые Елизаветой Петровной, в конечном счете, преследовали единственную цель - старания граней между государством и монархом. Впоследствии это приведет к утверждению в Российском государстве простой и понятной для обывателя формулы монархической власти, высказанной Людовиком XIV еще в апреле 1655 г. на заседании парламента Франции: «Государство - это я». При этом государь лишь делегировал часть своих властных полномочий государственным структурам или особо доверенным людям, которые ими обладали в полной мере, но лишь до тех пор, пока это было угодно монарху. Двадцать лет Елизавета Петровна правила империей, сообразуясь с этим не писаным, но жестко постулируемом на практике правилом. Неограниченная власть монарха, возведенная в принцип, роднит ее правление с политическими режимами XVII - первой половине XVIII вв. Но начавшиеся изменения в статусе государя, особенно в части ее обязанностей, новаций в социальной роли, особый социальный престиж придавали своеобразие правительственной системе Елизаветы, прежде всего в сфере ее властных полномочий.

Елизавета Петровна весьма дорожила поддержкой дворянства. Основная масса законодательных распоряжений государыни отвечала интересам благородных, что проявилось в значительном расширении экономических прав дворянства; при этом никаких особых послаблений в части службы государю дворянство не получило. Многие дворяне находили лазейки, чтобы облегчить себе несение службы, сохранить возможность подолгу находиться в отпусках для «домовых» нужд и т.п., но делали это именно по закону, в отличие от петровских времен. Если закон отсутствовал или бездействовал, дворянство быстро научалось этим пользоваться. В правление Елизаветы окончательно утвердилась практика записи детей дворян в полки сразу же после рождения, со всеми вытекавшими для дворянина положительными последствиями.

Анализ источников личного происхождения позволил дополнить характеристику как самой государыни, так и власти, сосредоточившейся в ее руках, отношением «живых» людей того времени. Необходимо подчеркнуть, что свои воспоминания о елизаветинском царствовании оставили в основном представители высших слоев дворянского сословия, и большая часть этих воспоминаний принадлежит перу столичного дворянства, вращавшегося в придворных кругах. Мемуаров провинциального российского дворянства мало, и они в меньшей степени доступны для исследователей. Вопрос о властных полномочиях монарха в середине XVIII в. лишь только начинал выступать как значимый для высшей прослойки дворянского сословия. Об этом косвенно свидетельствовали попытки сановной фронды ограничить власть монарха в пользу аристократии на протяжении всего XVIII в. Однако дочь Петра I сумела снизить до минимума возможность реализации на практике подобных попыток аристократии, разгромив немецкую партию, прочно утвердившуюся при дворе в предшествующие царствования. Что касается основной массы дворянского сословия (прежде всего провинциального дворянства), то она не испытывала потребности в таких поползновениях, и, соответственно, вопрос о властных полномочиях правящего государя не занимал умы большинства представителей ^ благородного сословия.

При оценке личных качеств Елизаветы Петровны ее современниками, доминируют положительные характеристики. Это возможно объяснить тем, что сознание русских людей XVIII в. характеризовалось глубоким проникновением в него определенных стереотипов, согласно которым привлекательные черты должны быть объективно присущи русскому монарху и самому институту монархии в целом. Кроме того, авторы мемуаров зачастую склонны противопоставлять императрицу Елизавету Петровну и императрицу Анну Ивановну или правительницу Анну Леопольдовну, царствование которых ассоциировалось в сознании современников с засильем иностранцев в России. Конкретные оценки личных качеств Елизаветы Петровны несколько различаются у мемуаристов-военных и мемуаристов-придворных, а также у мемуаристов-иностранцев и русских авторов. Это связано с тем, что авторы воспоминаний принимали во внимание различные критерии при оценке личных качеств императрицы. Также и в оценке эффективного исполнения Елизаветой роли государя, наделенного огромной властью, мнения мемуаристов расходятся: одни современники императрицы полагали, что она недостаточно результативно распоряжалась своей властью, предпочитая, чтобы управлением страной занимались другие люди, что позволяло императрице больше времени уделять балам, охоте и другим праздным развлечениям. Для других современников императрица была воплощением всего государства, тем стержнем, на котором держалась вся громоздкая государственная машина. В целом, усилия Елизаветы Петровны по укреплению своего социального престижа увенчались успехом.

Многие действительно значимые перемены в имущественных правах дворянства и даже изменения в дворянской службе остались без внимания со стороны представителей благородного сословия и практически никак не были зафиксированы на страницах воспоминаний и писем. Мы склонены объяснять это тем, что подобные перемены еще не дали видимого эффекта в повседневной жизни и потому не были до конца осознаны представителями дворянского сословия. Подобное осознание значимости мероприятий, проводимых Елизаветой с целью упрочения позиций дворянского сословия в государстве, превращения его в мощную опору престола придет значительно позднее, лишь в правление преемников императрицы — Петра III и Екатерины II.

145

Список научной литературыМурашов, Илья Юрьевич, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Неопубликованные источники

2. ОР РНБ. Ф. 874. (Архив С.Н. Шубинского). Оп. 2. Д. 217.

3. ОР РНБ. Ф. 152. (Архив К.А. Военского). Оп. 4. Д. 71.

4. Законодательство и другие нормативные акты

5. Полное Собрание Законов Российской империи с 1649 г.: Собрание первое. (ПСЗРИ). Т. XI-XIV.

6. Воинские артикулы Петра I / Под ред. М.М. Исаева. М., 1940. - 64 с.

7. Свод законов Российской империи. Кн.1. T.I. СПб., 1912. - 642 с.

8. Опубликованные источники личного происхождения

9. Данилов, М.В. Записки. Текст. / М.В. Данилов // Безвременье и временщики: Воспоминания об эпохе дворцовых переворотов (1720 1760 гг.) - М.: ТЕРРА, 1996. - С. 312-490.

10. Манштейн, Х.-Г. Записки о России. Текст. / Х.-Г. Манштейн // Перевороты и войны. М.: Фонд Сергея Дубова, 1997. - С. 9-272.

11. Мессельер де ла. Записки г. де ла Мессельера о пребывании его в России с мая 1757 по март 1759 года. Текст. / де ла Мессельер // РА. 1874. Кн. 1. Вып. 4. С. 952-1031.

12. Миних, Б.-Х. Очерки управления Российской империей. Текст. / Б.Х. миних // Перевороты и войны. М.: Фонд Сергея Дубова , 1997. - С. 273318.

13. Нащокин, В.А. Записки. Текст. / В.А. Нащокин // Империя после Петра I. М.: Фонд Сергея Дубова, 1997. - С.225-384.

14. О повреждении нравов в России князя М. Щербатова и путешествие А. Радищева: Факсимильное издание. Текст. / М. Щербатов, А. Радищев. М.: Наука, 1984. - 500 с.

15. Панин, П.И. Замечания на Записки генерала Манштейна о России. Текст. / П.И. Панин // Перевороты и войны. М.: Фонд Сергея Дубова, 1997. -С. 411-488.

16. Семевский, М.И. Ближние люди императрицы Елизаветы в письмах своих к государыне (1742 1762). Текст. / М.И. Семевский. — 1862. - 280 с.

17. Фавье, Ж.Л. Русский двор в 1761 году: Перевод с французской рукописи Лафермиера. Текст. / Л.Ж. Фавье // РС. 1878. Т. 23. № Ю. С. 187-206.

18. Шаховской, Я.П. Записки. Текст. / Я.П. Шаховской // Империя после Петра 1.-М.: Фонд Сергея Дубова, 1997. С. 9-224.1. Литература

19. Айвазов, И.Г. Власть русского царя. Текст. / И.Г. Айвазов. М., 1912. — 102 с.

20. Алексеев, В.П. Из истории верховной власти в России. Текст. / В.П. Алексеев. Ростов на Дону, 1906. - 465 с.

21. Андреев, В.В. Представители власти в России после Петра I. Текст. / В.В. Андреев. Минск, 1990. - 430 с.

22. Анисимов, Е.В. Россия в середине XVIII в.: Борьба за наследие Петра. Текст. / Е.В. Анисимов. М.: Мысль, 1986. - 390 с.

23. Анисимов, Е.В. Россия без Петра, 1725-1740. Текст. / Е.В. Анисимов. -СПб.: Лениздат, 1994. 496 с.

24. Анисимов, Е.В. Женщины на российском престоле. Текст. / Е.В. Анисимов. СПб.: Норинт, 1998. - 420 с.

25. Анисимов, Е.В. Дыба и кнут: Политический сыск и русское общество в XVIII в. Текст. / Е.В. Анисимов. М.: Новое лит. обозрение, 1999. - 720 с.

26. Анисимов, Е.В. Елизавета Петровна. Текст. / Е.В. Анисимов. М.: Молодая гвардия, 1999. - 485 с.

27. Анисимов, E.B. Дворцовые тайны: Россия, век XVIII. Текст. / Е.В. Анисимов. СПб.: Питер, 2006. - 315 с.

28. Балязин, В.Н. Правительницы России: Ист. повести. Текст. / Балязин В.Н. М. : ACT : Астрель, 2002. - 558 с.

29. Балязин, В.Н. Неофициальная история России: от Екатерины I до Екатерины II. Текст. / Балязин В.Н. М.: OJIMA медиагрупп, 2006. - 190 с.

30. Барашев, М.А. Воспитание и образование русского дворянства второй половины XVIII-начала XIX веков. Текст. / М.А. Барашев. Владимир: Владимир, гос. ун-т, 2005. 55 с.

31. Бестужев, К. Императрица Елисавета. Текст. / К. Бестужев. — М.: Дело, 1912.-96 с.

32. Богословский, М.М. История России XVIII в. (1725 1796 гг.). Текст. / М.М. Богословский. - М., 1915. - 375 с.

33. Богословский, М.М. Императрица Елизавета Петровна. Текст. / М.М. Богословский. // Три века: Россия от Смуты до нашего времени. М., 1991. — Т. 4. '

34. Богословский, М. М. Российский XVIII век. Текст. / М.М. Богословский. — М.: Интельвак, 2008. Т. 1. — 530 с.

35. Буганов, В.И. Российское дворянство. Текст. / В.И. Буганов. // Вопросы истории. -1994. №1. - С. 29 - 41.

36. Бушков, A.A. Россия, которой не было. Гвардейское столетие. Текст. / A.A. Бушков. М.: Нева, 2007.

37. Валишевский, К.Ф. Дочь Петра Великого. Текст. / К.Ф. Валишевский. — М.: СП «Квадрат», 1902. 490 с.

38. Валишевский, К.Ф. Царство женщин. Текст. / К.Ф. Валишевский. -М.: Изд.-во: «ИКПА», 1986. 350 с.

39. Валишевский, К.Ф. Преемники Петра. Текст. / К.Ф. Валишевский. — М.: Изд.-во: «ИКПА», 1990. 360 с.

40. Вандаль, А. Императрица Елизавета и Людовик XV. Текст. / / Пер.с фр. А. Гретмана. / А. Вандаль. — М.: Сфинкс, 1911. 369 с.

41. Вдовина, С.И. Дочь Петра. Текст. / С.И. Вдовина. // На российском престоле. М., 1993. - 340 с.

42. Вернадский, Г.В. Обзор истории права Русского государства XVIII-XIX вв. Текст. / Г.В. Вернадский. Прага, 1924. - 315 с.

43. Вернадский, Г.В. Очерк истории права Русского Государства XVIII-XIX вв. Текст. / Г.В. Вернадский. М.: Гос. публ. ист. б-ка России, 1998. - 175 с.

44. Гершунин, П.П. Русское царство от Петра Великого до Екатерины II: От 1725 до 1762 года. Текст. / П.П. Гершунин. СПб., 1891. - 32 с.

45. Гейнце, Н.Э. Дочь Петра Великого. Текст. / Н.Э. Гейнце. М.: Изд.-во «ACT», 2006. - 480 с.

46. Гольцев, В. Законодательство и нравы в России XVIII в. Текст. / В. Гольцев. М., 1886. - 210 с.

47. Градовский, А.Д. Высшая администрация России XVIII столетия и генерал-прокуроры. Текст. / А.Д. Градовский. СПб., 1866. - 520 с.

48. Грибовский, В.М. Государственное устройство и управление Российской империи. Текст. / В.М. Грибовский. Одесса, 1912.-460 с.

49. Даль, С.П. Императрица Елизавета Петровна. Текст. / С.П. Даль. М.: О-во распространения полезных книг, 1894.- 32 с.

50. Дворцовые перевороты в России 1725-1825. Текст. Ростов н/Д.: Феникс, 1998.-640 с.

51. Дворянство России и его крепостные крестьяне, XVII первая половина XVIII в. Текст. М.: Б. и., 1989(1990). - 181 с.

52. Дитятин, И.И. Верховная власть в России в XVIII столетии. Текст. / И.И. Дитятин. // Русская мысль. -1881. № 3. - С. 38 - 65.

53. Дитятин, И.И. Статьи по истории русского права. Текст. / И.И. Дитятин. -СПб., 1895.-632 с.

54. Долбилов, М.Д. Рождение императорских решений: Монарх, советник и «высочайшая воля» в России XIX в. Текст. / М.Д. Долбилов. // Исторические записки. Вып. 9. - М., 2006. - С. 5-48.

55. Дочь Петра Великого: Сборник статей. Текст. М.: Контракт, 1997. 602с.

56. Дружинин, Н.М. Просвещенный абсолютизм в России. Текст. / Н.М. Дружинин. // Абсолютизм в России. М.: Наука, 1964. - С. 162 - 190.

57. Дубровский, С.М. Дворянская монархия XVIII века. Текст. / С.М. Дубровский. JL, 1936. - 502 с.

58. Дьяк, Б.В. Ограничена ли власть монарха по законам российской империи. Текст. / Б.В. Дьяк. СПб., 1907. 334 с.

59. Дьяконов, М.А. Власть московских государей. Очерки из истории политических идей древней Руси до конца XVI в. Текст. / М.А. Дьяконов. -СПб., 1889.-239 с.

60. Елизавета Петровна (1709 1762 гг.): ее происхождение, интимная жизнь и правление. Текст. М., 1991. - 310 с.

61. Еременко, М.А. Дворцовые перевороты. Текст. / М.А. Еременко. М.: Мир книги, 2007. - 239 с.

62. Ерошкин, Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. Текст. / Н.П. Ерошкин. М.: Высш. школа, 1983. - 368 с.

63. Ешевский, C.B. Очерк царствования Елизаветы Петровны. Текст. / C.B. Ешевский. // Отечественные записки.- 1868. №№ 5-6. - С. 15 - 110.

64. Ешевский, C.B. Сочинения по русской истории. Текст. / C.B. Ешевский. M.: М. и С. Сабашниковы, 1900. - 403 с.

65. Зандер, A.A. Исторический очерк развития самодержавной верховной власти в России. Текст. / A.A. Зандер. Вильно, 1908. - 408 с.

66. Зызыкин, М.В. Царская власть и закон о престолонаследии в России. Текст. / М.В. Зызыкин. София, 1924. - 210 с.

67. Иванов, П.В. К вопросу о просвещённом абсолютизме в России 60-х гг. XVIII в. Текст. / П.В. Иванов // Вопросы Истории. 1950. - №5. - С. 36-45.

68. Ивановский, В.В. Учебник государственного права. Текст. / В.В. Ивановский. Казань, 1913. - 390 с.

69. История государства и права. Текст. / Под ред. О.И. Чистякова. 4.1. — М., 1995.-465 с.

70. История государства и права России: Учеб. пос. Текст. / Под ред. Ю.П. Титова. М., 1998. - 395 с.

71. История государства российского: Жизнеописание. XVIII в. Текст. М.: Изд.-во «Кн. Палата», 1996. 445 с.

72. История Правительствующего Сената за 200 лет (1711 — 1911 гг.). Текст. СПб, 1911.-Т.2.

73. Итоги XVIII века в России: Введ. в рус. историю XIX в.: Очерки А. Лютша, В. Зоммера, А. Липовского. Текст. М.: тип. т-ва И.Д. Сытина, 1910. -500 с.

74. Кавелин, К.Д. О верховной власти в России. Текст. / К.Д. Кавелин. — М., 1905.-308 с.

75. Казанский, П.Е. Власть всероссийского императора. Текст. / П.Е. Казанский. — Одесса, 1913. 430 с.

76. Каменский, А.Б. Российская империя в 18 в.: Традиция и модернизация. Текст. / А.Б. Каменский. — М.: Новое лит. обозрение, 1999. 326 с.

77. Каменский, А.Б. От Петра I до Павла I. Реформы в России XVIII в.: Опыт целостного анализа. Текст. / А.Б. Каменский-М.: РГГУ, 2001. 575 с.

78. Карамзин, Н.М. Записка о древней и новой России. Текст. / Н.М. Карамзин. М.: Наука, 1991. - 125 с.

79. Ключевский, В.О. Исторические портреты. Текст. / В.О. Ключевский — М.: Вече, 2005.-473 с.

80. Ключевский, В.О. Сочинения: В 8 т. Текст. / В.О. Ключевский. М.: Издат.-во соц.-экон. лит., 1958. - Т.4. - 390 с.

81. Козлова, A.A. Российская императрица Елизавета Петровна в оценках отечественных историков. Автореф. дис. канд. ист. наук. Текст. / A.A. Козлова. Омск: ОмГУ, 2003. - 22 с.

82. Котляровский, С.А. Юридические предпосылки русских «Основных законов». Текст. / С.А. Котляровский. М.: Тип. Г. Лисснера и Д. Собко, 1912.-223 с.

83. Костомаров, Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Текст. / Н.И. Костомаров. М.: Мысль, 1993. - 596 с.

84. Коркунов, Н.М. Указ и закон: Исслед. Н.М. Коркунова. Текст. / Н.М. Коркунов. СПб.: Типография. М.М. Стасюлевича, 1894. - 408 с.

85. Коркунов, Н.М. Русское государственное право. Т. 2. Текст. / Н.М. Коркунов. СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1901.-219 с.

86. Коркунов, Н.М. Лекции по общей теории права. Текст. / Н.М. Коркунов. СПб.: Юрид. центр пресс, 2003. - 428 с.

87. Корнющенко, Д.И., Макеева Е.Д. Род Черкасовых в истории России XVII-XX столетий: Историко-генеалогическое исследование. Текст. / Д.И. Корнющенко, Е.Д. Макеева. М., 2006. - 412 с.

88. Корсаков, Д.А. Из жизни русских деятелей XVIII века. Текст. /Д.А. Корсаков. Казань, 1891. - 402 с.

89. Кочаков, Б.М. Русский законодательный документ XIX нач. XX веков Текст. / Б.М. Кочаков // Вспомогательные исторические дисциплины. - М., 1937.-С. 96-122.

90. Кошелева, A.B. Властная элита как явление культуры: динамика изменений во времени. Текст. / A.B. Кошелева. М.: Акад. гуманитарных исслед., 2006 - 323 с.

91. Кричевский, Э.Л. Основы государства и права: Учеб. пособие. Текст. / Э.Л. Кричевский. Пятигорск: Ид-во ПГЛУ, 1998. - 140 с.

92. Кричевцев, М.В. Кабинет Елизаветы Петровны и Петра III: Истор. Очерк. Текст. / М.В. Кричевцев. Новосибирск, 1993. - 102 с.

93. Кузнецов, И.Н. История государства и права России. Текст. / И.Н. Кузнецов. Минск, 2000. - 310 с.

94. Курукин, И.В. Дворцовый переворот 1741 г.: Причины, "технология", уроки. Текст. / И.В. Курукин // Отечественная история. — 1997. № 5. — С. 3 -23.

95. Курукин, И.В. Эпоха "дворских бурь": очерки политической истории послепетровской России, 1725 — 1762 гг. Текст. / И.В. Курукин. Рязань, 2003.-240 с.

96. Лазарев, Б.М. Что такое правовое государство. Текст. / Б.М. Лазарев. -М.: Знание, 1990.-312 с.

97. Лазарев В.В. Общая теория права и государства: Учебник. Текст. / В.В. Лазарев. М.: Юристь, 2001. - 520 с.

98. Латкин, В.Н. Учебник истории русского права периода империи (XVIII и XIX ст.). Текст. / В.Н. Латкин. СПб., 1909. - 651 с.

99. Лютш, A.A. Русский абсолютизм XVIII века. Текст. / A.A. Лютш. // Итоги XVIII века в России. Введение в русскую историю XIX века. Очерки А. Лютша, В. Зомера, А. Липовского. М.: тип. т-ва И. Д. Сытина, 1910. — 500 с.

100. Мавродин, В.В. Некоторые вопросы эволюции русского самодержавия в XVII XVIII вв. Текст. /В.В. Мавродин // Вопросы генезиса капитализма в России. - Л., 1960. - С. 62-85.

101. Манько, A.B. Женщины на русском престоле. Текст. / A.B. Манько. -М.: Школьная пресса, 2002. 192 с.

102. Марасинова, E.H. Психология элиты российского дворянства последней трети XVIII века: По материалам переписки. Текст. / E.H. Марасинова. М.: РОССПЭН, 1999. - 301 с.

103. Маурин, Е.И. Елизавета Петровна. Текст. / E.H. Маурин. -М.: Армада, 1994.-720 с.

104. Миронов, Б.Н. Социальная история России периода империи. Текст. / Б.Н. Миронов. СПб.: Издательство Дмитрий Буланин, 1999. - Т.2. - 568 с.

105. Михневич, В.О. Русская женщина 18 в. Текст. / В.О. Михневич. М., 1991.-420 с.

106. Медушевский, А.Н. Утверждение абсолютизма в России. Текст. / А.Н. Медушевский. М., 1994. - 410 с.

107. Мурашов, И. Ю. Проект Уложенной комиссии 1754 1766 гг. как вектор дворянской политики Елизаветы Петровны. Текст. / И.Ю. Мурашов // Исторические науки. - М. Изд.-во «Компания Спутник +» 2008. - №2 — С. 46-47.

108. Мурашов, И. Ю. Сенат в период правления Елизаветы Петровны. Текст. / И.Ю. Мурашов // Омский научный вестник. Серия «Общество. История. Современность». 2009. - № 4. - С. 45 - 47.

109. Наумов, В.П. Елизавета Петровна. Текст. / В.П. Наумов // Вопросы истории. 1993. - № 5. - С. 51 - 72.

110. Носков, Н.Д. Императрица Елизавета Петровна, император Петр III. Текст. / Н.Д. Носков. СПб.: Сельский вестник; М.: т-во И.Д. Сытина, 1913. -56 с.

111. Окунь, С.Б. К вопросу о сущности русского абсолютизма: (2-ая пол. XVIII нач. XIX вв.). Текст. / С.Б. Окунь // Проблемы отечественной и всеобщей истории. JL, 1973. С. 110-117.

112. Окунь, С.Б. Становление абсолютной монахии в России. Текст. / С.Б. Окунь. М., 1986.

113. Ольминский, М.С. Государство, бюрократия и абсолютизм в истории России. Текст. / М.С. Ольминский. СПб.: Жизнь и знание, 1910. - 176 с.

114. Омельченко, O.A. Становление абсолютной монархии в России: учебное пособие. Текст. / O.A. Омельченко. М.:ВЮЗИ, 1986. - 96 с.

115. Омельченко, O.A. Кодификация права в России в период абсолютной монархии. Текст. / O.A. Омельченко. М.: Изд-во ВЮЗИ, 1989. - 380 с.

116. Омельченко, O.A. Власть и закон в России XVIII века. Исследования и очерки. Текст. / O.A. Омельченко. М.: МГИУ, 2004.-410 с.

117. Павленко, Н.И. Птенцы гнезда Петрова. Текст. / Н.И. Павленко. М.: Мысль, 1994. - 397 с.

118. Павленко, Н.И. Страсти у трона: История дворцовых переворотов. Текст. / Н.И. Павленко. М.: Журн. "Родина", 1996. - 317 с.

119. Павленко, Н.И. Елизавета Петровна: в кругу муз и фаворитов. Текст. / Н.И. Павленко. -М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2005. 313 с.

120. Павлов-Сильванский, Н.П. Очерки по русской истории XVIII — XIX вв.: В 2 т. Текст. / Н.П. Павлов-Сильванский. СПб., 1910. - Т. 1. - 540 с.

121. Палиенко, Н.И. Основные законы и форма правления в России: Юридическое исследование. Текст. / Н.И. Палиенко. Харьков, 1910. — 420 с.

122. Парай-Кошиц, И. История русского дворянства от IX до кон. XVIII в. Текст. / И. Парай-Кошиц. М.: Издат.-во «Крафт +», 2003. - 425 с.

123. Петров, И.И. О преемниках Петра Великого (до Екатерины II). Текст. / И.И. Петров. СПб., 1884. - 310 с.

124. Писаренко, К.А. Искусство интриг: Дворцовые перевороты в эпоху Елизаветы Петровны. Александр и Мария. Текст. / К.А. Писаренко. М., 2005.-589 с.

125. Писаренко, К.А. Елизавета Петровна. Текст. / К.А. Писаренко. — М.: Вече, 2008. 506 с.

126. Платонов, С.Ф. Полный курс лекций по русской истории. Текст. / С.Ф. Платонов. СПб., 2000.- 380 с.

127. Пресняков, А.Е. Российские самодержцы. Текст. / А.Е. Пресняков. М.: Изд.-во Книга, 1990. - 450 с.

128. Проценко, Ю.Л. Образование и развитие абсолютной монархии в России (вторая половина XVII XVIII век). Текст. / Ю.Л. Проценко. - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2004. - 159 с.

129. Покровский, М.Н. Русская история с древнейших времен: В 5 т. Текст. / М.Н. Покровский. СПб: Полигон, 2002. - Т. 2. - 340 с.

130. Пыляев, М.И. Забытое прошлое окрестностей Петербурга. Текст. / М.И. Пыляев. СПб.: Паритет, 2002. - 528 с.

131. Развитие русского права второй половины XVII — XVIII вв. Текст. / Отв. ред. Е.А. Скрипилев. -М., 1992.

132. Рикман, В.Ю. Дворянское законодательство Российской империи. Текст. / В.Ю. Рикман // Рос. дворян, собр., Департамент герольдии. М.: Герольдия, 1992. - 118 с.

133. Розанов, В.В. О подразумеваемом смысле нашей монархии. Текст. / В.В. Розанов. СПб.: Типография A.C. Суворина, 1912. - 86 с.

134. Рожков, H.A. Как произошло и как развивалось самодержавие в России. Текст. / H.A. Рожков. Тифлис, 1917.-345 с.

135. Рожков, H.A. Происхождение самодержавия в России. Текст. / H.A. Рожков. Тифлис, 1923. - 390 с.

136. Рожков, H.A. Русская история до середины XIX века. Текст. / H.A. Рожков. -М., 1927.-460 с.

137. Романович-Славатинский, A.B. Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права. Текст. / А. Романович-Славатинский. -М.: Пресс, 1998.-422 с.

138. Российский императорский дом. Текст. -М.: ОЛМА-Пресс, 2004. 608с.

139. Рубинштейн, Н. Л. Уложенная Комиссия 1754 1766 годов и ее проект нового уложения. Текст. / Н.Л. Рубинштейн // Исторические записки. М., 1951.-Т. 38.- С. 181-256.

140. Русские императоры, немецкие принцессы. Династические связи, человеческие судьбы. Текст. М.:Эксмо-Пресс, 2002.-314 с.

141. Самаров, Г. При дворе императрицы Елизаветы Петровны. Текст. / Г. Самаров. Самара: Самарский дом печати, 1994. - 682 с.

142. Самоквасов, Д.Я. Верховная самодержавная власть и основные законы Российской империи. Текст. / Д.Я. Самоквасов. М., 1907. - 360 с.

143. Северин, H.H. Коронованная грешница. Текст. / H.H. Северин. — М.: Гелеос, 2008. 378 с.

144. Семевский, М.И. Очерк управления мануфактурной промышленности от Петра I до Екатерины II. Текст. / М.И. Семевский. СПб., 1859. - 40 с.

145. Семевский, М.И. Царствование Елизаветы Петровны. Текст. / М.И. Семевский // Русское слово.- 1860.- №№ 1-2 С. 89-120.

146. Семенов, П.Н. Самодержавие как государственный строй. Текст. / П.Н. Семенов. СПб, 1905. - 205 с.

147. Семенкова, Т.Г. Русские царицы и царевны: Очерки о власти, деньгах и любви. Текст. / Т.Г. Семенкова. М.: Компания "Алее", 2001. -200 с.

148. Сергеевич, В.И. История русского права: Лекции. Текст. / В.И. Сергеевич. СПб., 1888. - 368 с.

149. Сергеевич, В.И. Конспект по истории русского права. Текст. / В.И. Сергеевич. СПб., 1904. - 240 с.

150. Сизиков, М.И. История государства и права России с конца XVII до начала XIX в. Текст. / М.И. Сизиков. М. 1998. - 310 с.

151. Соболева, И.А. Принцессы немецкие судьбы русские. Текст. / И.А. Соболева. - СПб.: Питер, 2008. - 413 с.

152. Сокольский, В.В. История русского права. Текст. / В.В. Сокольский.-Киев, 1874.-510 с.

153. Сокольский, В.В. Краткий учебник русского государственного права. Текст. / В.В. Сокольский. Одесса, 1890. - 342 с.

154. Соловьев, С.М. Сочинения: в XVIII кн. Текст. / С.М. Соловьев. М., 1994.-Кн. XII.-650 с.

155. Соловьев, Б.И. Русское дворянство и его выдающиеся представители. Текст. / Б.И. Соловьев. — Ростовн н/Д: Феникс, 2000. — 314 с.

156. Сорокин, Ю.А. «Непросвещенный абсолютизм» Павла I (Проблематика и опыт изучения). Текст. / Ю.А. Сорокин. Омск, 1994. - 96 с.

157. Сорокин, Ю.А. О понятии «абсолютизм». Текст. / Ю.А. Сорокин // Исторический ежегодник. Омск, 1996. - С. 4-16.

158. Сорокин, Ю.А. Русский абсолютизм последней трети XVIII в. Текст. / Ю.А. Сорокин. Омск: Изд.-во ОмГУ, 1999. - 322 с.

159. Сперанский, М.М. Руководство к познанию законов. Текст. / М.М. Сперанский. СПб.: Типография второго отделения собственной Е.И.В. канцелярии, 1845. - 175 с.

160. Сухарева, О.В. Кто был кто в России от Петра I до Павла I. Текст. / О.В. Сухарева. М.: Изд.-во Астрель, 2005. - 705 с.

161. Тартаковский, А.Г. 1812 год и русская мемуаристка: Опыт источниковедческого изучения/АН СССР. Ин-т истории СССР. Текст. /А.Г. Тартаковский. М.; Наука, 1980.-312с.

162. Тартаковский, А.Г. Русская мемуаристка XVIII— первой половины XIX в. Текст. / М.: Наука, 1991.- 265 с.

163. Титов, Ю. П. Абсолютизм в России. Текст. / Ю.П. Титов // Советское государство и право. -1973. №1. - С. 107-112.

164. Титов, Ю.П., Хрестоматия по истории государства и права России. Текст. / Ю.П. Титов. М.: Проспект, 2007. - 702 с.

165. Тихомиров, JLA. Монархическая государственность. Текст. / JI.A. Тихомиров. СПб., 1993.-291 с.

166. Тихомиров, Ю.А. Публичное право. Текст. / Ю.А. Тихомиров. М.: Издательство БЕК, 1995. - 339 с.

167. Торопцев, А.П. Романовы: начало великой империи. Текст. / М.: ОЛМА Медиа Групп, 2007. - 680 с.

168. Три века: Россия от Смуты до нашего времени. Текст. М., 1991. — Т.4. -453 с.

169. Троицкий, С.М. Русский абсолютизм и дворянство в 18 в.: Формирование бюрократии. Текст. / С.М. Троицкий. — М.: Наука, 1974. — 395 с.

170. Троицкий, С.М. Россия в 18 в.: Сб. статей и публикаций/АНСССР. Ин-т истории СССР. Текст. / С.М. Троицкий. -М.: Наука, 1982.-255 с.

171. Троицкий, С.М. Финансовая политика русского абсолютизма в XVIII веке. Текст. / С.М. Троицкий. М., 1966. - 350 с.

172. Труайя Анри. Грозные царицы. Текст. / Анри Труайя. М.: Эксмо, 2007.-450 с.

173. Уортман, P.C. Сценарии власти (Мифы и церемонии русской монархии от Петра Великого до смерти Николая Первого). Текст. / P.C. Уортман. -М.: О.Г.И., 2002. 608 с.

174. Уортман, P.C. Властители и судии: Развитие правового сознания в императорской России. Текст. / P.C. Уортман. М.: Historia Rossica, 2004. -496 с.

175. Федосов, H.A. Просвещённый абсолютизм в России. Текст. / И.А. Федосов // Вопросы истории. 1970. - № 9. - С. 34-55.

176. Федосов, И.А. Социальная сущность и эволюция российского абсолютизма (XVIII первая половина XIX вв.). Текст. / И.А. Федосов // Вопросы истории. - 1971. - №7. - С. 46-65.

177. Филиппов, А.Н. Лекции по истории русского права. Текст. / А.Н. Филиппов. -Юрьев, 1904.-265 с.

178. Филиппов, А.Н. Учебник истории русского права. Текст. / А.Н. Филиппов. Юрьев, 1912. - 302 с.

179. Финансы Российского государства в правление Елизаветы Петровны. Текст. // Финансы. 1997. - № 2. - С. 54 - 59.

180. Фирсов, H.H. Вступление на престол императрицы Елизаветы Петровны. Текст. / H.H. Фирсов. Казань: Тип. Императорского ун-та, 1887. - 165 с.

181. Хоруженко, О.И. Дворянские дипломы XVIII века в России. Текст. / О.И. Хоруженко. М.: Наука, 1999. - 419 с.

182. Черняев, Н.И. О русском самодержавии. Текст. / Н.И. Черняев. М., 1895.-504 с.

183. Черняев, Н.И. Необходимость самодержавия для России, природа и значение монархических начал. Текст. / Н.И. Черняев. Харьков, 1901. — 308 с.

184. Чижова, И.Б. За любовь и отечество. Текст. / И.Б. Чижова СПб., 1994. - 460 с.

185. Чижова, И.Б. Десять императриц. Текст. / И.Б. Чижова М.: Эксмо -2006 - 813 с.

186. Чижова, И.Б. Любовь и корона. Текст. / И.Б. Чижова. М.: Эксмо; Санкт-Петербург: Мидгард, 2006. — 478 с.

187. Чижова, И.Б. Пять императриц: Петербург, культура XVIII в. Текст. / И.Б. Чижова. СПб.: Об.-во "Знание" Санкт-Петербурга и Ленингр. обл., 2002.-445 с.

188. Чистозвонов, А.Н. Некоторые аспекты проблемы генезиса абсолютизма. Текст. / А.Н. Чистозвонов // Вопросы истории. -1968. №5. - С. 46-62.

189. Чистозвонов, А.Н. К дискуссии об абсолютизме в России. Текст. / А.Н. Чистозвонов // История СССР. 1971. - №3. - С. 72-76.

190. Чичерин, Б.Н. Опыты по истории русского права. Текст. / Б.Н. Чичерин. -М., 1858.-408 с.

191. Шмидт, С.О. Внутренняя политика России сер. XVIII в. Текст. / С.О. Шмидт // Вопросы истории. 1987. - № 3. - С. 42-58.

192. Шмидт, С.О. Общественное самосознание российского благородного сословия: XVII первая треть XIX в. Текст. / С.О. Шмидт. - М.: Наука, 2002. - 363 с.

193. Шмурло, Е.Ф. Русская история. XVIII век. Текст. / Е.Ф. Шмурло. М., 1884- 1885.-465 с.

194. Шубинский, С.Н. Исторические очерки и рассказы. Текст. / С.Н. Шубинский. СПб.: Тип. М. Хана, 1869. - 228 с.

195. Экштут, С.А. На службе российскому Левиафану. Текст. / С.А. Экштут. М.: Прогресс-Традиция, 1998. - 342 с.

196. Юшков, C.B. Конспект лекций по истории государства и права СССР. Текст. / C.B. Юшков. М., 1940. - 308 с.

197. Яблочков, М.Т. История дворянского сословия в России. Текст. / М.Т. Яблочков. М., 1878.- 720 с.

198. Справочные и энциклопедические издания

199. Большой толковый словарь русского языка / Гл. ред. С.А. Кузнецов. — СПб: Норинт, 2001. 1536 с.

200. Большой юридический энциклопедический словарь.- М.: Книжный мир, 2002. 720 с

201. Политологический словарь / Под ред. В.Ф. Халипова. М.: Высшая школа, 1995.- 192 с.