Внутренние конфликты в Русской Православной Церкви второй половины 1920-х - 1930-х годов

Мазырин, Александр Владимирович

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Внутренние конфликты в Русской Православной Церкви второй половины 1920-х - 1930-х годов

Год: 2005
Автор научной работы: Мазырин, Александр Владимирович
Ученая cтепень: кандидата исторических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 07.00.02

Диссертация по истории на тему 'Внутренние конфликты в Русской Православной Церкви второй половины 1920-х - 1930-х годов'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Внутренние конфликты в Русской Православной Церкви второй половины 1920-х - 1930-х годов"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ

Мазырин Александр Владимирович

ВНУТРЕННИЕ КОНФЛИКТЫ В РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ 1920-х - 1930-х ГОДОВ (В СВЕТЕ ПОЗИЦИИ ВЫСШИХ ИЕРАРХОВ)

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

На правах рукописи

Москва 2005

Работа выполнена в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете

Научный руководитель: доктор исторических наук

Лавров Владимир Михайлович

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Фирсов Сергей Львович доктор исторических наук, профессор Корнилов Александр Алексеевич

Ведущая организация:

Исторический факультет

Московского государственного университета

им. М.В.Ломоносова

Защита состоится " 2005 г. в 11 часов на заседании

Диссертационного совета Д 002 018.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Институте российской истории Российской академии наук по адресу 117036 Москва, ул. Дм. Ульянова, д. 19.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Института российской истории Российской академии наук.

Автореферат разослан " Дв-иГ- 2005 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета

Т. М. Смирнова

гоое-±. И)769П

I 2- £Г2> 0 ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ

Актуальность темы. Разделения в обществе, последовавшие за Октябрьской революцией и гражданской войной в России, в 1920-1930-е гг. не обошли стороной и Русскую Православную Церковь. Некоторые из них остаются не преодоленными в полной мере и до настоящего времени. В первую очередь здесь следует указать на разобщенность Московского Патриархата и Русской Зарубежной Церкви. Как известно, диалог между двумя частями Русской Православной Церкви был инициирован в 2003 г. Президентом России В. В. Путиным. Одним из препятствий к воссоединению является расхождение в оценках событий, имевших место в церковной жизни в 1920-1930-е гг. Объективное и непредвзятое изучение этих событий должно способствовать обретению большего взаимопонимания участвующих в диалоге сторон, что сообщает проводимому исследованию особую актуальность.

Научная новизна. В диссертации внутренние конфликты в Русской Церкви, имевшие место в 1920-1930-е гг., впервые рассматриваются сквозь призму позиций выдающихся иерархов того времени, ныне канонизированных и почитаемых в равной мере как в Отечестве, так и за рубежом. Новизна достигается благодаря широкому использованию ранее не доступных исследователям источников - в первую очередь, большого числа различных документов, содержащихся в архивно-следственных делах церковных деятелей тех лет (изучено свыше пятидесяти дел более чем из двадцати архивохранилищ). В научный оборот вводится более ста архивных документов, характеризующих позицию высших иерархов Русской Церкви. Проработанный диссертантом архивный материал позволяет прояснить целый ряд сложных вопросов новейшей церковной истории и перейти в них от гипотез и предположений на почву исторических фактов.

Объектом исследования в настоящей диссертации является Русская Православная Церковь в условиях гонений на нее со стороны государственной власти в 1920-1930-е гг.

Предметом исследования являются документальные свидетельства (прямые и косвенные) о позициях высших иерархов Русской Церкви во внутренних конфликтах второй половины 1920-х - 1930-х гг. К высшим иерархам в диссертации отнесены указанные в начале 1925 г. Патриархом Тихоном в завещании о преемстве церковной власти митрополит» Казанский Кирилл (Смирнов), Ярославский Агафангел (Преображенский) и Крутицкий Петр (Полянский). (Завещание вступило в силу в апреле 1925 г.: Патриаршим Местоблюстителем ввиду отсутствия двух первых кандидатов стал третий из поименованных в нем иерарх.) Позиции названных митрополитов рассматриваются в контексте церковной политики, проводимой фактически управлявшим Русской Церковью с конца 1925 г. митрополитом Нижегородским Сергием (Страгородским), Заместителем

БИБЛИОТЕКА СПетеИ»г Л^* 09

Наиболее болезненным внутренним конфликтом в Русской Церкви в указанный период было противостояние Заместителю Местоблюстителя со стороны так называемой «правой» церковной оппозиции - широкого внутрицерковного движения, в основе которого лежало неприятие курса митрополита Сергия в области церковно-государственных отношений.

Хронологические рамки исследования. В качестве нижней границы берется 1926 г.: именно тогда произошел первый серьезный конфликт с участием митрополитов Агафангела, Сергия и Петра. Верхняя же граница в основном определяется временем мученической кончины митрополитов Кирилла и Петра (митрополит Агафангел скончался раньше). Оба митрополита, как и множество других представителей Русской Церкви, были расстреляны в 1937 г. Однако некоторые видные последователи священномученика Кирилла, такие как епископы Афанасий (Сахаров) и Василий (Преображенский), пережили эту страшную дату. Соответственно, когда речь будет вестись о них, верхняя граница исследования будет отодвигаться до 1940-1950-х гг.

Цель работы состоит в том, чтобы определить позиции трех выдающихся иерархов - митрополитов Кирилла, Агафангела и Петра - во внутрицерковных конфликтах второй половины 1920-х - 1930-х гг.: рассмотреть их взгляды на современные им события, предпринятые ими действия, их взаимоотношения с другими видными представителями Русской Церкви. В значительной мере оценка самих исследуемых конфликтов зависит от позиций этих трех митрополитов, призванных возглавить Русскую Церковь после Патриарха Тихона.

В соответствии с поставленной целью задачи исследования определяются следующим образом:

• проанализировать взгляды митрополита Кирилла на полномочия Патриаршего Местоблюстителя через его отношение к митрополиту Петру;

• определить принципиальные причины неприятия митрополитом Кириллом деятельности митрополита Сергия;

• рассмотреть взаимоотношения митрополита Кирилла с «правой» церковной оппозицией в конце 1920-х гг.;

• определить круг ближайших последователей митрополита Кирилла;

• проследить процесс признания митрополита Кирилла в качестве главы «правой» церковной оппозиции в 1930-е гг. и раскрыть смысл этого признания;

• проанализировать позиции митрополитов Агафангела, Сергия и Петра в ходе спора о местоблюстительстве в 1926 г.;

• исследовать обстоятельства и оценить значение выступления ярославской оппозиции в 1928 г.;

• прояснить характер примирения митрополитов Сергия и Агафангела в 1928 г.;

• рассмотреть отношение основных представителей «правой» церковной оппозиции к митрополиту Петру и определить его отношение к их выступлениям;

• проследить, как выражал свое отношение к митрополиту Петру митрополит Сергий;

• определить отношение митрополита Петра к деятельности митрополита Сергия и оценить историческое значение позиции священномученика Петра.

В качестве методологической основы исследования выступают принципы историзма, системности и комплексности. Необходимость рассмотрения различных аспектов позиций митрополитов Кирилла, Агафангела и Петра во внутрицерковных конфликтах 1920-1930-х гг. с учетом исторических обстоятельств того, как они (позиции) сформировались, определяет совмещение в настоящей работе проблемно-хронологического и синхронного методов.

Историография проблемы. Деятельность Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия, приведшая к значительным нестроениям в Русской Церкви, сразу вызвала появление множества письменных отзывов в церковных кругах. По прошествии некоторого времени стали появляться и первые историко-обзорные работы полемического характера.

Примерами таких работ могут служить написанные соответственно в 1928 и 1930 гг. очерки «Краткая годичная история Русской Православной Церкви. 1927-1928 гг.»1 и «Обзор главнейших событий церковной жизни России за время с 1925 г. до наших дней»2. Оба названных произведения появились в оппозиционной митрополиту Сергию среде. Разумеется, не могло быть и речи о публикации их в России.

Свой вклад в умножение историко-полемической литературы внесли и сторонники митрополита Сергия. Можно упомянуть книгу профессора-эмигранта И. А. Стратонова «Русская церковная смута. 1921-1931 гг.», впервые опубликованную в Берлине в 1932 г. Оппозиции митрополиту Сергию в России посвящена глава книги «Последние отпадения (1927-1931 гг.)». Оценивавший оппозицию крайне негативно, И. А. Стратонов имел о ней довольно мало сведений: всю ее историю за четыре года он уместил на нескольких страницах3.

Значительно более информативен труд другого зарубежного апологета Заместителя - митрополита Литовского Елевферия (Богоявленского). В 1933 г. в Париже была опубликована написанная им еще в 1929-1930 гг. книга «Неделя в Патриархии». Автор книги не только описал в ней свой визит в Патриархию, но и дал общий обзор событий церковной жизни в России второй половины

1 ЦА ФСБ РФ. Д. Н-7377. Т. 4. Л. 165-173.

2 ГА РФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 263. Л. 1-17.

3 Стратонов И А Русская церковная смута. 1921-1931 гг. Берлин, 1932. (Переизд.: Из истории Христианской Церкви на Родине и за рубежом в XX столетии. М., 1995. С. 29-172.)

1920-х гг.4 Изложение носит субъективный характер, поскольку события были представлены автору в Москве заинтересованными лицами. Митрополит Елевферий подробнее, чем кто-либо до него, описал коллизию митрополитов Агафангела и Сергия 1926 г. и выступление ярославских иерархов 1928 г. В качестве приложения к своей книге Литовский митрополит поместил разбор постановления ярославцев об отложении от Заместителя.

Со стороны Зарубежной Русской Православной Церкви наибольший вклад в историографию проблемы внес протопресвитер Михаил Польский. Еще в 1931 г. в Иерусалиме была опубликована его книга «Положение Церкви в Советской России. Очерк бежавшего из России священника». Для этой книги, не лишенной литературных достоинств, характерна особая полемическая заостренность5. Впоследствии протопресвитер Михаил как наиболее авторитетный в РГТЦЗ специалист по вопросам, касающимся жизни Православной Церкви в СССР, написал еще несколько книг на эту тему. Наибольшую известность из них получил его двухтомник «Новые мученики Российские»6. В контексте настоящей диссертации наибольший интерес представляют главы двухтомника, посвященные митрополитам Петру и Агафангелу, хотя, конечно, собранные протопресвитером Михаилом сведения о них не отличаются точностью и полнотой (сведений же о митрополите Кирилле, по-видимому, у него было совсем мало, и отдельной главы ему посвящено не было).

Оппонентом протопресвитера Михаила Польского выступил известный канонист профессор С. В. Троицкий, всячески оправдывавший политику Заместителя7. Можно, однако, заметить, что в таком ключе С. В. Троицкий выступал не всегда, меняя свою позицию в зависимости от жизненных обстоятельств. В 1937 г., выступая в качестве эксперта Зарубежного Архиерейского Синода, он дал по вопросу о правомерности усвоения должности Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Сергию столь невыгодное для последнего заключение, что Литовскому митрополиту

4 Елевферий (Богоявленский), митр Неделя в Патриархии: (Впечатления и наблюдения от поездки в Москву). Париж, 1933. (Переизд.: Из истории Христианской Церкви на Родине и за рубежом в XX столетии. М„ 1995. С. 173-318.)

5 [Польский] Михаил, свящ. Положение Церкви в Советской России: Очерк бежавшего из России священника. Иерусалим, 1931. (Переизд.: СПб., 1995.)

6 Польский М., протопресв. Современное состояние Православной Церкви в СССР. Нью-Йорк, 1946; Его же. Каноническое положение высшей церковной власти в СССР и заграницей. Джордаявилль, 1948; Его же. Новые мученики Российские: В 2 т. Джорданвилль, 1949-1957. Последняя книга переиздана в России в 1990-е гг. (Б. м., б. г.)

7 Троицкий С. В. О неправде Карловацкого раскола: Разбор книги прот. М. Польского «Каноническое положение высшей церковной власти в СССР и заграницей». Париж, 1960.

Елевферию пришлось его усиленно опровергать в своем печатном органе*. Позднее же, когда Югославия, в которой жил С. В. Троицкий, из королевства превратилась в социалистическую республику, он резко изменил свои оценки.

Опровергнуть С. В. Троицкого взялся другой известный протопресвитер РПЦЗ - Георгий Граббе (впоследствии - епископ Григорий)9. Труды этого автора, как и труды С. В. Троицкого, историческими исследованиями можно назвать с большой натяжкой, и по теме диссертации в них мало материала. Однако эти труды хорошо иллюстрируют два сложившихся в зарубежной историографии противоположных подхода к рассмотрению истории «правой» церковной оппозиции Заместителю: либо эта история рассматривалась сквозь призму идеи, что все оппозиционеры митрополита Сергия - отпадите от Церкви раскольники; либо за основу брался противоположный тезис, согласно которому, от Церкви отпал сам митрополит Сергий и его сторонники.

В настоящее время направления историографии, в которых тема рассматривается в категориях «раскольники» или «отступники», еще поддерживаются некоторыми зарубежными авторами. Так, например, профессором из Канады Д. В. Поспеловским в «раскольники» были записаны даже святители Кирилл (Смирнов) и Афанасий (Сахаров)10. Антиподом Поспеловского предстает другой иностранец - принявший православие англичанин В. Мосс, стремящийся доказать, что «Московская патриархия - вне Церкви», поскольку «она повинна именно в ереси» («ереси сергианства»)11.

Что же касается отечественных церковных историков, то ими по рассматриваемой теме была проделана значительная работа, но труды их по понятным причинам в советское время опубликованы быть не могли. Очень много о церковных деятелях 1920-1930-х гг. написал митрополит Мануил (Лемешевский). В научных кругах наиболее известен его 6-томный словарь русских православных иерархов, работу над которым митрополит Мануил завершил в 1965 г.12 В этом труде не обойдено вниманием и то, кто из иерархов какую церковную позицию занимал в 1920-1930-е гг. При этом в детали, как правило, митрополит Мануил не вдавался. Конечно, в словаре ничего не говорилось о гонениях, которые претерпел Российский епископат в послереволюционные десятилетия, но и без этого существенных пробелов и

* Елевферий (Богоявленский), митр. Блаженнейший Сергий, митрополит Московский и Коломенский - канонический Местоблюститель II Голос Литовской православной епархии. 1937. №9-10. С. 3-10.

9 Граббе Г., протопресв. Правда о Русской Церкви на Родине и за рубежом: (По поводу книги С. В. Троицкого «О неправде Карловацкого раскола»). Джорданвилль, 1961; Григорий (Граббе), еп. Русская Церковь перед лицом господствующего зла. Б. м., 1993.

10 Поспеловский Д. В. Православная Церковь в истории Руси, России и СССР. М., 19%. С. 267-268.

11 Мосс В. Православная Церковь на перепутье (1917-1999)/Пер. с англ. СПб., 2001. С. 370.

12 Мануил (Лемешевский), митр. Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 гг. (включительно). В 6 т. Erlangen, 1979-1989.

искаженных сведений в нем очень много. Тем не менее, словарь митрополита Мануила и до настоящего времени остается значительным трудом и продолжает широко использоваться историками Церкви.

Учеником и последователем митрополита Мануила стал другой Высокопреосвященный церковный историк - митрополит Иоанн (Снычев). Здесь невозможно пройти мимо его работы «Церковные расколы в Русской Церкви 20-х и 30-х гг. XX столетия - григорианский, ярославский, иосифлянский, викторианский и другие, их особенности и история», представленной в МДА в качестве магистерской диссертации в 1966 г.13 Несмотря на то что с момента ее написания прошло уже почти сорок лет, она и поныне остается единственным историческим трудом, в котором предпринята попытка рассмотреть историю «правой» церковной оппозиции (без зарубежных юрисдикций) комплексно: с анализом причин ее возникновения, подробным изложением хода событий и ее канонической оценкой. В свете темы настоящей диссертации особого внимания заслуживают такие главы труда митрополита Иоанна, как «Ярославский раскол» и «Оппозиция митрополита Кирилла», а также предпринятое в главе «Иосифлянский раскол» рассмотрение позиции митрополита Петра. Несомненным достоинством работы митрополита Иоанна является то, что при ее написании использовано большое количество церковных документов 1920—1930-х гг. (главным образом, из архива митрополита Мануила). Многие из них приведены полностью. Однако, что касается концепции работы (определяемой самим ее названием), то ее следует признать устаревшей.

Среди отечественных церковных историков послевоенного периода нельзя не упомянуть М. Е. Губонина (11971). В своих оценках М. Е. Губонин сумел на десятилетия предвосхитить соборное суждение Церкви, выразившееся в канонизации огромного числа подвижников, как порвавших с митрополитом Сергием, так и сохранивших с ним общение. Главный исторический труд М. Е. Губонина - сборник «Акты Святейшего Патриарха Тихона»14. По некоторым данным, М. Е. Губонину принадлежит также и биографический очерк «Кифа», посвященный митрополиту Петру (Полянскому). (Очерк готовится к изданию в ПСТГУ.) Хотя в 1990-е гг. было открыто много новых сведений о митрополите Петре (главным образом о последних годах его жизни), очерк «Кифа» и поныне остается самым объемным историческим трудом о нем.

13 В 1991 г. в журнале «Христианское чтение» были опубликованы отдельные части диссертации митрополита Иоанна (Состояние Русской Церкви при Сергии в период его заместительства, местоблюстительства и патриаршества // Христианское чтение. 1991. № 3. С. 4-29; Расколы // Христианское чтение. 1991. № 6. С. 8-49). Спустя некоторое время труд митрополита Иоанна был опубликован полностью сначала в Сортавале, затем в Самаре.

14 Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти, 1917-1943 М., 1994.

Материалами М. Е. Губонина в 1970-е гг. смог воспользоваться эмигрировавший на Запад Л. Л. Регельсон, включив их в книгу «Трагедия Русской Церкви: 1917-1945»15. Благодаря этой книге многие важнейшие церковные документы 1920-1930-х гг. стали известны широкому читателю, хотя и с комментариями, составленными в диссидентском духе. На книгу Л. Л. Регельсона во многом опирался протодиакон Владимир Русак. Однако если в «Трагедии Русской Церкви» события 1920-1930-х гг. описаны довольно подробно, то в обличительной книге протодиакона Владимира «Свидетельство обвинения» почти сразу делался вывод о том, что митрополит Кирилл «не оставил камня на камне» от построений митрополита Сергия16. Конечно, без глубокого анализа материалов полемики двух митрополитов и сопутствующих документов такой вывод звучал не очень убедительно.

Однако грядущие перемены в положении Русской Православной Церкви не могли не наложить отпечаток на церковную историографию. В 1988 г. вышло в свет издание «Русская Православная Церковь. 988-1988», второй выпуск которого представлял собой очерки церковной истории 1917-1988 гг. В этих очерках в главе «На страже церковного единства» за разделом «Декларация 1927 года» уже следовал раздел «Размежевания в русской церковной среде в конце 20-х - 30-х гг.». Примечательно, что хотя в этом труде курс митрополита Сергия и провозглашался «правильным», оппозиция ему нигде не названа расколом17. Так церковное сознание постепенно стало освобождаться от утрированно упрощенных представлений о событиях 1920-1930-х гг. Венцом этого освобождения стала канонизация Юбилейным Архиерейским Собором 2000 г. сонма новомучеников и исповедников Российских, в том числе и многих представителей «правой» церковной оппозиции митрополиту Сергию. Труды современных церковных историков следует рассматривать в контексте этой канонизации, тем более что наиболее известные из них состоят членами Синодальной Комиссии по канонизации святых. К ним относятся протоиереи Владислав Цыпин и Георгий Митрофанов и игумен Дамаскин (Орловский).

15 Регельсон Л. Л. Трагедия Русской Церкви: 1917-1945. Париж, 1977; М., 1996.

16 Степанов (Русак) В., протодиах. Свидетельство обвинения: В 3 т. М., 1993.

17 Русская Православная Церковь 988-1988: Очерки истории 1917-1988 гг. Вып. 2. Изд-е МП, 1988.

Протоиерею В. Цыпину принадлежит наиболее полный на настоящий момент общий курс новейшей истории Русской Православной Церкви. Выпущенный первоначально в качестве учебного пособия для семинарий18, он вскоре был доработан до уровня научного труда, поставленного издателями в один ряд с трудами великого историка XIX века митрополита Макария (Булгакова)19. Еще большей детальностью отличается труд протоиерея Владислава, посвященный более узкому периоду (практически совпадающему с хронологическими рамками настоящей диссертации), - «Русская Православная Церковь: 1925-1938»20.

Опубликованные труды протоиерея Г. Митрофанова охватывают собой период только до 1927 г.21 Соответственно, в них не рассматривается большая часть событий, составляющих предмет настоящего исследования. Однако в трудах протоиерея Георгия весьма обстоятельно изложена предыстория всех этих событий, в частности, им особенно хорошо рассмотрен вопрос о непростых взаимоотношениях Московской Патриархии с представителями русского зарубежного епископата в 1920-1927 гг.

Огромный вклад в изучение подвига новомучеников и исповедников Российских внес третий из названных церковных историков - игумен Дамаскин (Орловский). Трудами игумена Дамаскина выпущено уже семь томов жизнеописаний новомучеников22. При этом игумен Дамаскин стал первым церковным историком, широко привлекающим в своей работе ранее недоступные материалы из архивно-следственных дел. Такое расширение источниковой базы исследований по новейшей истории Русской Церкви позволило вывести их на качественно новый уровень. В контексте настоящей диссертации наибольший интерес вызывают составленные игуменом Дамаскином жизнеописания митрополитов Петра (Полянского) и Агафангела (Преображенского), помещенные во второй книге «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви XX столетия».

18 Цыпин В, прот История Русской Церкви: 1917-1990. М., 1994.

19 Его же История Русской Церкви. Книга девятая: 1917-1997. М., 1997

20 Его же Русская Православная Церковь: 1925-1938. М., 1999.

21 Митрофанов Г, свящ. Русская Православная Церковь в России и в эмиграции в 1920-е гг.: К вопросу о взаимоотношениях Московской Патриархии и русской церковной эмиграции в период 1920-1927 гг. СПб., 1995; Его же История Русской Православной Церкви: 1900— 1927. СПб., 2002.

22 Дамаскин (Орловский), иг Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви XX столетия: Жизнеописания и материалы к ним. В 7 т. Тверь, 19922003.

«За Христа пострадавшие»23. Это издание включило в себя биографические справки более чем о 4500 пострадавших во время гонений на Церковь в СССР. Митрополитам Агафангелу и Кириллу в книге «За Христа пострадавшие» посвящены развернутые статьи протоиерея Владимира, содержащие глубокий анализ их позиций (статья о митрополите Петре должна быть во втором томе издания, который еще не вышел).

Из последних по времени трудов, появившихся в недрах церковных школ, следует отметить защищенную в 2000 г. в ПСТБИ диссертацию А. В. Журавского «Жизнь и деятельность митрополита Казанского и Свияжского Кирилла (Смирнова) в контексте исторических событий и церковных разделений XX века»24. Работа А. В. Журавского является самым полным жизнеописанием митрополита Кирилла, в том числе и в той части, которая относится ко второй половине 1920-х - 1930-м гг. В работе подробно проанализирована история тайных выборов Патриарха в 1926 г., рассмотрены материалы следственных дел митрополита Кирилла 1934 и 1937 гг. Однако следственное дело митрополита Кирилла 1930 г., а также следственные дела большинства его сподвижников А. В. Журавскому были недоступны, в силу чего проведенное им исследование не является исчерпывающим.

Что касается трудов советских ученых, то их вклад в историографию проблемы оказался невелик, поскольку возможности научного изучения новейшей истории Русской Церкви у них практически не было. После освобождения отечественной исторической науки от идеологического гнета (с начала 1990-х гг.) появился целый ряд серьезных трудов, главным образом на тему государственно-церковных отношений в СССР25. В изучение же внутрицерковной истории и, в частности, истории церковной оппозиции наибольший вклад из светских исследователей внес М. В. Шкаровский. Здесь особым образом следует отметить его монографию «Иосифлянство: течение в

23 За Христа пострадавшие: Гонения на Русскую Православную Церковь, 1917-1956: Биографический справочник. Кн. 1. А-К. М., 1997.

24 Журавский А В. Жизнь и деятельность митрополита Казанского и Свияжского Кирилла (Смирнова) в контексте исторических событий и церковных разделений XX века: Дис. на соиск. уч. степ. канд. богословия. Опубликовано: Его же. Во имя правды и достоинства Церкви: Жизнеописание и труды священномученика Кирилла Казанского в контексте исторических событий и церковных разделений XX века. М., 2004.

25 См., например: Одинцов М И Государство и церковь: История взаимоотношений, 19171938 гг. М., 1991; Алексеев В А Иллюзии и догмы. М., 1991; Его же «Штурм небес» отменяется? Критические очерки по истории борьбы с религией в СССР. М., 1992; Васильева О Ю. Русская Православная Церковь и Советская власть в 1917-1927 гг. // Вопросы истории. 1993. № 8. С. 40-54; Ее же. Государство, власть, Церковь в 20-30-е гг. // Власть и общество в России. XX век. М., 1999. С. 111-121; Кашеваров А. Н. Государство и Церковь: Из истории взаимоотношений Советской власти и Русской Православной Церкви. 1917-1945 гг. СПб., 1995; Кривова Н. А. Власть и Церковь в 1922-1925 гг.: Политбюро и ГПУ в борьбе за церковные ценности и политическое подчинение духовенства. М., 1997.

Русской Православной Церкви»26. Проработав множество разнообразных источников, автор монографии представил беспримерно большой фактический материал по истории «иосифлянского» движения (направления церковной оппозиции, возглавлявшегося митрополитом Иосифом (Петровых)). Такая фактографическая полнота, несомненно, является главным достоинством его работы. По теме настоящей диссертации в монографии М. В. Шкаровского имеется определенный материал. Однако поскольку ни митрополит Кирилл, ни митрополит Агафангел, ни, тем более, митрополит Петр «иосифлянами» не были, этого материала не очень много.

Завершая историографический обзор, следует отметить, что исследований, вполне соответствующих теме диссертации, нет. Отдельным главам работы наиболее близки по своей проблематике очерк «Кифа», составленные игуменом Дамаскином (Орловским) жизнеописания святителей Петра и Агафангела и диссертация А. В. Журавского «Жизнь и деятельность митрополита Казанского и Свияжского Кирилла (Смирнова) в контексте исторических событий и церковных разделений XX века».

Практическая значимость исследования определяется объемом и новизной собранного фактографического материала и сделанными на основе его анализа выводами. Результаты работы могут быть использованы при составлении лекционных курсов и написании обобщающих трудов по новейшей истории Русской Православной Церкви. Выводы, сделанные в работе, могут бьггь востребованы в диалоге с представителями Русской Православной Церкви за рубежом о путях преодоления недоразумений, возникших в связи с неоднозначной оценкой событий церковной жизни 19201930-х гг.

Источниковая база диссертации. В работе используются опубликованные и неопубликованные источники, такие как: официальные церковные документы, материалы церковной полемики, переписка различных церковных деятелей, периодическая печать (церковная и светская), документы советских учреждений (главным образом, материалы следственного делопроизводства), а также мемуарная литература.

Важнейшим видом источников являются церковные документы 19201930-х гг. как официального, так и неофициального характера. К особенностям изучаемого периода относится то обстоятельство, что возможности типографского распространения этих документов в СССР были крайне ограничены. (За рубежом таких ограничений не было, но туда сами документы проникали в ограниченном количестве.) Большая их часть распространялась машинописным и рукописным способами.

С начала 1990-х гг. началась активная работа по публикации церковных документов 1920-1930-х гг. Среди этих публикаций может быть особо отмечен составленный М. Е. Губониным уже упоминавшийся сборник «Акты

26 Шкаровский М. В. Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви. СПб., 1999.

Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти, 1917-1943». В собрании М. Е. Губонина можно найти большую часть документов, характеризующих взгляды митрополитов Кирилла, Агафаигела и Петра на современные им события церковной жизни.

К опубликованным источникам относятся и использованные в работе материалы периодической печати 1920-1930-х гг.

Однако притом что опубликованные источники рассмотренных видов представляют собой весьма внушительный массив документов, для проведения полноценного исследования их недостаточно. Значительная часть церковных документов тех лет еще не опубликована и содержится в различных ведомственных и частных архивах. В первую очередь, здесь имеются в виду материалы следственных дел церковных деятелей 1920-1930-х гг. В качестве «вещественных доказательств» ко многим из этих дел были приобщены различные документы, изъятые при арестах подследственных. В отдельных следственных делах количество «вещцоков» исчисляется десятками и даже сотнями. Так, например, в деле так называемой «Всесоюзной организации ИПЦ»27 содержится более ста церковных документов: различные воззвания, полемические письма и даже целые брошюры и т. д. Среди них есть и немало таких, в которых речь заходит о митрополитах Кирилле, Агафангеле и Петре.

Наибольшее число документов, непосредственно восходящих к митрополитам Кириллу, Агафангелу и Петру, встречается в следственных делах близких к ним церковных деятелей. Так, например, в деле епископа Дамаскина (Цедрика) 1929 г. была обнаружена машинописная копия письма митрополита Кирилла архимандриту Неофиту (Осипову), датированного июлем 1928 г.2* Это письмо позволило сделать вывод о том, что свое отрицательное отношение к политике митрополита Сергия митрополит Кирилл впервые высказал не в 1929 г., а значительно раньше.

Перечисленные выше источники, по своему происхождению и содержанию являющиеся церковными документами, оказались среди материалов следственного делопроизводства. К этим же материалам относятся и такие, порой весьма информативные, источники, как протоколы допросов церковных деятелей 1920-1930-х гг. (из которых мало кто не привлекался тогда к следствию). Хранящиеся в закрытых архивах бывшего КГБ (реже МВД), эти материалы до начала 1990-х гг. были доступны в основном только сотрудникам этих ведомств. Но за минувшее десятилетие работа с ними стала отчасти возможной для исследователей, и они постепенно вводятся в научный оборот.

В настоящей диссертации были использованы материалы четырех следственных дел митрополита Кирилла (1926-1927, 1930, 1934 и 1937 гг.), трех дел митрополита Петра (1925-1926, 1930 и 1937 гг.). Митрополит

27 ЦА ФСБ РФ. Д. Н-7377. В 11 т.

28 Архив УФСБ РФ по Брянской обл. Д. П-8979. Л. 60 об.

Агафангел в рассматриваемый период (с 1926 г.) к следствию не привлекался. Использованы также материалы следственных дел близких митрополитам Кириллу, Агафангелу и Петру церковных деятелей, таких как архиепископы Серафим (Самойлович), Варлаам (Ряшенцев) и Прокопий (Титов), епископы Дамаскин (Цедрик), Афанасий (Сахаров), Василий (Преображенский), Иоасаф (Удалов), Амфилохий (Скворцов), Евгений (Кобранов), Серафим (Звездинский), Вениамин (Воскресенский), архимандрит Неофит (Осипов), священник Евлампий Едемский-Своеземцев. Рассмотрены следственные дела ряда видных представителей «правой» церковной оппозиции, в том числе дела митрополита Иосифа (Петровых), архиепископа Феодора (Поздеевского), епископов Димитрия (Любимова), Алексия (Буя), Сергия (Дружинина), Василия (Докторова), Василия (Зеленцова), Макария (Кармазина), Парфения (Брянских), протоиереев Валентина Свенцицкого и Сергия Мечева, М. А. Новоселова, А. Ф. Лосева. Привлечены также материалы следственных дел таких церковных деятелей, как митрополит Сергий (Страгородский), архиепископы Филипп (Гумилевский) и Сергий (Гришин), епископы Андрей (Ухтомский) и Мануил (Лемешевский).

Всего в работе использовано пятьдесят с лишним следственных дел из более чем двадцати ведомственных архивов, а именно: из Центрального архива ФСБ РФ - двадцать одно дело; из архива Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области - четыре дела; из архивов Управлений ФСБ по Владимирской, Кемеровской и Ярославской областям - по три дела; из архивов Управлений ФСБ по Ивановской, Кировской и Тюменской областям -по два дела; из архивов Управлений ФСБ по Брянской, Вологодской, Иркутской, Костромской, Тверской и Челябинской областям, по Республикам Коми, Мари-Эл и Татарстан, по Красноярскому и Ставропольскому краям - по одному делу. Кроме того использованы следственные дела, хранящиеся в Информационном центре УВД по Новосибирской области, Государственном архиве Карагандинской области Казахстана и архиве Департамента Комитета по национальной безопасности Казахстана по Чимкентской области. Основная масса сведений, почерпнутых из материалов следственных дел, впервые вводится в научный оборот.

Надлежащее понимание происходивших внутри Российской Церкви в 1920-1930-е гг. явлений невозможно без учета действия мощнейшего внешнего фактора, а именно - беспрецедентного давления на Церковь со стороны государства. Деятельность государственных репрессивных органов, осуществлявших это давление, была направлена на разложение и, в конечном итоге, на уничтожение Русской Церкви. В использованных в настоящей диссертации следственных делах содержится довольно большое количество внутренних материалов органов Госбезопасности (в том числе прошедших через руки начальника 6-го отделения Секретного отдела ОГПУ Е. А. Тучкова), которые позволяют лучше разобраться в сложной церковной ситуации тех лет.

Настоящая работа состоит из введения, трех глав, заключения и приложения. Три главы посвященны соответственно трем намеченным святителем Тихоном в свои возможные преемники митрополитам в том порядке, в котором они были названы самим Патриархом. В приложении к работе приведены биографические сведения о митрополитах Кирилле, Агафангеле и Петре, а также о близких к ним церковных деятелях.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе рассматриваются вопросы, связанные с позицией митрополита Кирилла в указанный период. Прежде всего, уточняется, как понимал митрополит Кирилл полномочия Патриаршего Местоблюстителя (безотносительно к тому, кто был носителем этих полномочий) и каково было его отношение к митрополиту Петру, воспринявшему эти полномочия по кончине Патриарха Тихона. Делается вывод, что, с одной стороны, митрополит Кирилл последовательно признавал первосвятительское достоинство митрополита Петра, но, с другой, указывал на сравнительную ограниченность полномочий Местоблюстителя. В случае невозможности для Местоблюстителя исполнять роль церковного центра, по мнению митрополита Кирилла, в силу должен был вступать патриарший указ от 20 ноября 1920 г. о временной автономизации епархий. Митрополит Кирилл отрицал за Местоблюстителем право передачи своих полномочий по собственному усмотрению и считал, что такое право было дано Поместным Собором 1917-1918 гг. исключительно Патриарху Тихону.

29 Опубликовано: «Молитва всех вас спасет»: Материалы к жизнеописанию святителя Афанасия, епископа Ковровского. М., 2000. С. 17-26.

свидетельством, в котором Казанский митрополит недвусмысленно выражал свое негативное отношение к мероприятиям Заместителя, является его письмо архимандриту Неофиту (Осипову) от 13 июля 1928 г. В этом доселе малоизвестном историкам письме митрополит Кирилл писал, что не признает «новой формы ВЦУ», а заявление о ссыльном духовенстве, сделанное в Декларации митрополита Сергия, считает клеветой30. Введение в научный оборот этого письма позволило заполнить одну из лакун в жизнеописании митрополита Кирилла и представлениях о его церковной позиции, занятой им после публикации июльской Декларации 1927 г.

Во всеуслышание о неприятии деятельности митрополита Сергия и о своем прекращении молитвенно-евхаристического общения с ним митрополит Кирилл заявил только в мае 1929 г. Обосновывая свою позицию, митрополит Кирилл указывал на недолжное отношение митрополита Сергия к митрополиту Петру (присвоение Заместителем себе прав Патриаршего Местоблюстителя) и на осуществленное Заместителем «коренное изменение самой системы церковного управления» (путем учреждения Синода при нем). При этом митрополит Кирилл подчеркивал, что он не отрицает благодати ости священнодействий, совершаемых митрополитом Сергием и его сторонниками31.

В дальнейшем митрополит Кирилл практически не выходил за рамки уже поднятых им в полемике с Заместителем тем. Это дает основания поставить вопрос: сводились ли разногласия между двумя иерархами лишь к неодинаковому пониманию объема прав Заместителя, в частности, его права проведения реформ высшего церковного управления (конкретно, учреждения Временного Патриаршего Синода)? Углубленный анализ позиции митрополита Кирилла позволяет сделать вывод о том, что вопрос о Синоде и полномочиях Заместителя, при всей его важности для Казанского митрополита, выдвигался им на первый план не потому, что других недоуменных вопросов к митрополиту Сергию с его стороны не было, а потому, что, как казалось, это был практически единственный вопрос, вокруг которого в тех условиях можно было вести открытую полемику. (В действительности, как показывают материалы следственного дела митрополита Кирилла 1930 г., с точки зрения властей, и «кампания за ликвидацию Синода и за восстановление во главе Церкви Патриарха» была уголовно наказуемым преступлением32.) Корни разногласий между двумя митрополитами следует искать глубже: в различном понимании природы Церкви и смысла архипастырского служения в ней. Если для митрополита Кирилла важнее всего для судеб Церкви было свидетельство правды и явление миру ее божественного достоинства, верности духу Христову, то митрополит Сергий во главу угла ставил сохранение

30 Архив УФСБ РФ по Брянской обл. Д. П-8979. Л. 60 об.

31 Акты Святейшего Тихона... С. 637-641.

32 Архив УФСБ РФ по Красноярскому краю. Д. П-17429. Л. 52.

централизованной церковной власти и считал возможным ради этого идти на крайние уступки власти государственной.

Далее в работе рассматривается отношение митрополита Кирилла к более ранним выступлениям «правой» церковной оппозиции, то есть выступлениям 1927-1928 гг. С одной стороны, сам избегавший крайних суждений о «сергианах», митрополит Кирилл и других оппонентов митрополита Сергия пытался удержать от крайностей и недолжных проявлений вражды. Но с другой, - с обвинениями в раскольничестве, возводившимися митрополитом Сергием на оппозиционеров, митрополит Кирилл был категорически не согласен. Негативно оценивая действия Заместителя и порывая с ним евхаристическое общение, митрополит Кирилл, естественно, не мог осуждать за подобный разрыв и других не согласных с митрополитом Сергием. Но солидарность митрополита Кирилла с деятельностью «правой» церковной оппозиции не была безоговорочной. Оценка митрополитом Кириллом степени отпадения митрополита Сергия и его сторонников от Церкви была иной, нежели у наиболее активных противников Заместителя. Тезис о безблагодатности возглавляемой митрополитом Сергием части Русской Церкви, как уже отмечено, он последовательно не принимал. Были различия между митрополитом Кириллом и, к примеру, епископом Димитрием (Любимовым) и в понимании того, какими должны быть практические действия не согласных с политикой Заместителя. Можно говорить, по меньшей мере, о неоднозначности отношения митрополита Кирилла к попыткам создания надъепархиального антисергиевского центра. Что же касается попыток сделать его самого центром выступлений против Заместителя, то они, как показано в работе, были в 1929 г. митрополитом Кириллом отвергнуты. Становиться «центральной личностью» в какой-либо организации он совершенно не желал.

В продолжение темы взаимоотношений митрополита Кирилла с «правой» церковной оппозицией показывается, что и в кругах оппозиции отношение к его выступлению было различным. Нашлись такие, которым позиция митрополита Кирилла показалась принципиально неприемлемой, как якобы «примиренчество и потеря православного чутья»33. Другие в целом одобряли его выступление, как лежащее в общем русле дела борьбы за правду Церкви против политики митрополита Сергия, хотя и не считали для себя необходимым во всем следовать за митрополитом Кириллом в определении своей собственной позиции. И, наконец, довольно заметным был круг лиц, в том числе и архиереев, заявивших о своей солидарности с митрополитом Кириллом и прямо ориентировавшихся на него.

В силу того, что в существующей церковно-исторической литературе вопрос о единомышленниках митрополита Кирилла освещен явно недостаточно, на него в диссертации обращается особое внимание. На

33 Архив УФСБ РФ по Республике Татарстан. Д. 2-18199. Т. 4. Л. 367.

основании изучения большого числа документальных свидетельств как самого митрополита Кирилла, так и лиц, находившихся с ним в непосредственном общении, делается вывод о том, что уже к началу 1930-х гг. круг последователей митрополита Кирилла оформился вполне отчетливо. С полной уверенностью к нему могут быть отнесены такие иерархи, как епископы Дамаскин (Цедрик), Афанасий (Сахаров), Василий (Преображенский), Иоасаф (Удалов). К ним, по всей видимости, следует добавить имена епископа Амфилохия (Скворцова) и архиепископа Прокопия (Титова). (По своим взглядам они, как показывается в работе, были очень близки митрополиту Кириллу, но наличие связи между ними документально подтверждается пока только в отношении середины 1930-х гг). При этом отмечается, что последователи митрополита Кирилла не составляли тогда какой-то особой юрисдикции в Русской Православной Церкви. Как и сам митрополит Кирилл, они признавали своим законным Первоиерархом митрополита Петра. Однако само по себе наличие среди оппозиционных Заместителю иерархов немалого ?

числа таких, кто ориентировался на митрополита Кирилла, готовило в среде «правой» церковной оппозиции почву для признания его после кончины священномученика Петра главой Русской Церкви.

Далее в работе прослеживается процесс постепенного объединения церковной оппозиции вокруг митрополита Кирилла в 1930-е гг. Показывается, что его авторитет неуклонно возрастал как в среде оппозиционных митрополиту Сергию мирян и священников, так и среди архиереев. Особо отмечается важность все большего приближения к митрополиту Кириллу такого видного иерарха, как архиепископ Серафим (Самойлович). Этот фактор важен потому, что архиепископ Серафим - в недавнем прошлом Заместитель Патриаршего Местоблюстителя - занимал одно из ведущих мест в ряду иерархов Русской Церкви и в силу этого сам являлся своего рода центром собирания сил оппозиции митрополиту Сергию. Хотя в отношении митрополита Сергия архиепископ Серафим и был настроен более решительно, чем митрополит Кирилл, у последнего были все основания считать его своим единомышленником. *

Заметному продвижению на пути консолидации церковной оппозиции в 1933-1934 гг. весьма способствовало то обстоятельство, что значительное число ее видных представителей получило тогда относительную свободу. Результат этой консолидации в следственных документах 1934 г. был представлен так, что к митрополиту Кириллу «примкнули» уже около тридцати епископов34. Анализ документов, отчасти позволяющих судить, кто именно включался в это число, привел к выводу о том, что говорить об их «примыкании» к митрополиту Кириллу не вполне корректно. Не все они были его полными единомышленниками. Были среди них настроенные и более радикально, чем он, например, епископ Макарий (Кармазинов). Были и те, чья

34 ЦА ФСБ РФ. Д. Р-31265. Л. 65.

позиция по отношению к митрополиту Сергию была значительно более примирительной, чем у него, например, епископ Иоасаф (Жевахов). Однако само число тридцать не было выдумкой ОГПУ-НКВД, а оно является весьма показательным.

Репрессии 1934 г. притормозили, но не остановили совсем процесс консолидации «правой» церковной оппозиции. Заключительный этап объединения вокруг митрополита Кирилла оппозиционного митрополиту Сергию епископата пришелся на 1937 г. Толчком к этому стали поступившие в конце 1936 г. ложные сведения о кончине митрополита Петра, которые поставили вопрос о том, кого далее считать главой Русской Церкви. Необходимость решения этого вопроса не диктовалась для «правой» оппозиции какой-то практической надобностью. Патриарший Местоблюститель нужен был оппозиции не как церковный администратор. Он нужен был как символ сохранения преемства от Патриарха Тихона. Конечно, лучшей кандидатуры, чем митрополит Кирилл, для этого не было. В качестве главы Русской Церкви митрополит Кирилл был признан целым рядом иерархов, в том числе, что особенно важно, митрополитом Иосифом (Петровых) - духовным возглавителем самого массового течения в «правой» церковной оппозиции. Одновременно подобное же признание произошло и за рубежом. «Митрополит Кирилл ни в каком случае не заслуживает отвода от звания Местоблюстителя», - говорилось в определении Зарубежного Архиерейского Синода от 12 апреля 1937 г.35

Сам митрополит Кирилл во всеуслышание о своем вступлении в исполнение обязанностей главы Русской Церкви объявлять не стал. Осознавая себя единственным законным кандидатом на должность Местоблюстителя, он не собирался оказывать на кого-либо давление с целью признания его в этом качестве. Тех, кто сам заявлял о таком признании, митрополит Кирилл принимал, но ни к каким административным рычагам не прибегал и свои права ни перед кем не отстаивал.

Итоговый вывод первой главы диссертации формулируется так: митрополит Кирилл действительно встал во главе всей «правой» оппозиции митрополиту Сергию, однако оппозиция эта заключалась не в создании какой-то иной церковной организации, а в свидетельстве о том, что у Церкви есть и иные пути осуществления своего призвания, нежели тот, который был выбран митрополитом Сергием.

Вторая глава диссертации посвящена рассмотрению позиции митрополита Агафангела Ярославского во внутренних конфликтах второй половины 1920-х гг. Прежде всего, рассматривается коллизия митрополитов Сергия и Агафангела, спровоцированная органами ОПТУ весной-летом 1926 г. Восстанавливается ход событий и проводится анализ позиции сторон, втянутых в конфликт (усилиями ОПТУ к нему был подключен еще и митрополит Петр).

35 Цит. по: Граббе Г, протопресв. Правда о Русской Церкви на Родине и за рубежом. С. 126.

Анализ событий приводит к заключению, что митрополиты Петр и Агафангел руководствовались в своих действиях не какими-либо властолюбивыми устремлениями, а исключительно радением о благе и мире церковном. У обоих святителей была возможность настаивать на своих правах, но вести «борьбу за власть», в том числе и путем админ истративных мер, они не желали. Именно благодаря тому, что они не были властолюбцами, блестяще задуманная Е. А. Тучковым интрига сорвалась: учинить в Русской Церкви еще один раскол не удалось.

Что же касается митрополита Сергия, то и он, очевидно, был движим заботой о благе Церкви. Однако, рассматривая события 1926 г., нельзя не отметить его удивительную способность если и не «бороться за власть», то, во всяком случае, ее удерживать, как бы неблагоприятно для него не складывались обстоятельства. Митрополит Сергий, будучи лишь Заместителем Местоблюстителя (заместителем заместителя Патриарха), продемонстрировал умение максимально использовать те, казалось бы, сравнительно небольшие административные ресурсы, которыми он располагал как носитель наличной высшей церковной власти. Сначала он объявил о предании митрополита Агафангела «суду архиереев», якобы за «разрыв с Местоблюстителем». Когда же выяснилось, что никакого «разрыва» с митрополитом Петром у митрополита Агафангела нет, Заместитель указал Ярославскому митрополиту на то, что «вручать верховные полномочия в Церкви лицу, находящемуся под церковным судом, невозможно»36.

Митрополит Сергий оказался способным в любой ситуации выставить целый ряд аргументов (самого разного характера и достоинства) против своего оппонента. Однако, как показывает анализ документов, решающим фактором, определившим исход его конфликта с митрополитом Агафангелом, явилась не бесспорность приводимой митрополитом Сергием аргументации, а оказанная ему поддержка со стороны определенной части епископата. Далеко не все архиереи Русской Церкви успели тогда сориентироваться и высказать свое мнение: события развивались весьма стремительно. Но среди иерархов, оказавшихся ближе к центру, большинство встало на сторону митрополита Сергия. Причиной тому стало их опасение, не оказался ли Ярославский митрополит «жертвой специальной обработки от недругов Православной Церкви»37 (то есть ОГПУ). Позднее, после 1927 г., осознание недостаточности объективных оснований для неприятия Ярославского митрополита к некоторым участникам событий пришло. Но тогда, в 1926 г., при оценке ситуации на переднем плане оказались субъективные подозрения. На митрополита Агафангела такое недоверие произвело крайне тягостное впечатление, и, не

36 Акты Святейшего Тихона... С. 468-469,480.

37 Письмо епископа Василия (Зеленцова) от 6 мая 1926 г. Цит. по: Польский М., протопресв. Каноническое положение высшей церковной власти в СССР и заграницей. С. 27.

желая усугубления церковной смуты, он навсегда отказался от своих прав на местоблюстительство.

Далее предметом исследования в диссертации становится выступление возглавляемой митрополитом Агафангелом группы ярославских иерархов в начале 1928 г. Рассматриваются обстоятельства, предшествовавшие этому выступлению, мотивы, побудившие ярославских иерархов к отделению от Заместителя, степень участия каждого из них (и, в первую очередь, митрополита Агафангела) в подготовке совместной акции. Делается вывод о том, что считать действия ярославских иерархов следствием каких-то личных обид и недоразумений, ранее случавшихся у них с митрополитом Сергием, нельзя. Конечно, их выступление необходимо рассматривать в контексте предшествовавших ему событий. Однако протест ярославцев был направлен не столько против конкретных административных действий Заместителя Местоблюстителя, сколько против его политики в целом. Главное обвинение, выдвигаемое ими против митрополита Сергия, было прямо сформулировано в их известном обращении от 6 февраля 1928 г.: «никому и ничему не нужное угодничество "внешним"», отказ от «свободы, дарованной Церкви ее Небесным Основателем»3®. В составлении этого обращения, ставшего кульминационным актом ярославского выступления, как показывает анализ его содержания, митрополит Агафангел принял весьма активное участие. Говорить, что он лишь пассивно следовал за своими викариями, нельзя.

Оценивая возможные последствия выступления ярославских иерархов, автор диссертации приходит к выводу о том, что для митрополита Сергия сложилась тогда критическая ситуация: оппозиция ему приобрела небывалую силу и грозила усилиться еще более. Если бы митрополит Агафангел и его единомышленники имели своей целью добиться перехода к ним церковной власти, они вполне могли бы рассчитывать на успех (при условии, конечно, невмешательства ОПТУ в церковные дела). Однако цель у них была другая: не произвести «переворот» в Церкви, а побудить митрополита Сергия, как они писали, к открытому раскаянию.

Дальнейшее рассмотрение событий показывает, что этой своей цели ярославские иерархи не достигли. От политики, которую они определяли как «угодничество внешним», Заместитель не отказался. Как только он почувствовал, что его позиции достаточно прочны, он в свойственной ему манере стал грозить прещениями (вплоть до лишения сана) митрополиту Агафангелу и его викариям, обвиняя их в раскольничестве. Тогда ярославские иерархи пошли на дополнительное разъяснение своей позиции. Не отрицая в принципе полномочий митрополита Сергия, они разграничили вопросы сохранения церковного единства и исполнения смущающих совесть распоряжений Заместителя. Митрополит Агафангел и его викарии указали границу, за которой церковная дисциплина теряла свою действенность,

3* Акты Святейшего Тихона... С. 573.

превращалась из средства укрепления Церкви в средство ее разрушения. Вопреки встречающимся в литературе утверждениям о том, что перед своей кончиной митрополит Агафангел полностью подчинился митрополиту Сергию, Ярославский митрополит остался при своем понимании соотношения значимости велений христианской совести и требований формально-должностной дисциплины. На основании множества свидетельств в работе устанавливается, что при митрополите Агафангеле никакие смущавшие совесть «новшества» (в первую очередь, речь идет об обязательном богослужебном поминовении властей и Заместителя) в Ярославской епархии введены не были. Даже присланному после его кончины из Москвы архиепископу Павлу (Борисовскому), члену Синода при митрополите Сергии, удалось ввести эти «новшества» не сразу и с большим трудом. В итоге, хотя ярославским иерархам и не удалось добиться от Заместителя изменения его церковной политики, они показали всем, что сохранение единства Русской Церкви не требует обязательного следования этой политике, инициированной ОГПУ. В этом, как представляется автору диссертации, и заключается главный результат их выступления.

В третьей главе диссертации рассматривается вопрос о взаимоотношениях митрополита Петра с «правой» церковной оппозицией и с митрополитом Сергием. Этот вопрос особенно важен, поскольку именно митрополит Петр, несмотря на то, что в последнем завещательном распоряжении Патриарха Тихона был указан лишь третьим, стал в 1925 г. Патриаршим Местоблюстителем и оставался им в последующие двенадцать лет.

Рассматривая отношение к Местоблюстителю различных представителей «правой» оппозиции, диссертант показывает, что приверженность митрополиту Петру в их заявлениях была практически единодушной. Патриарший Местоблюститель был законным Первоиерархом Русской Церкви и, продолжая признавать его таковым, отделяющиеся от митрополита Сергия могли утверждать, что не основывают никакой новой организации. Им казалось очевидным, что можно отмежеваться от митрополита Сергия и его деяний, не г отмежевываясь от своего законного Первосвятителя митрополита Петра. При этом со стороны представителей «правой» церковной оппозиции следовали заявления не только о каноническом единстве с митрополитом Петром, но и свидетельства о единении с ним по духу. В нем они видели то, что перестали видеть в митрополите Сергии, а именно - готовность к исповедническому стоянию в Христовой Истине и нежелание идти на противные совести компромиссы с гонителями Церкви.

Что же касается отношения митрополита Петра к выступлениям «правой» церковной оппозиции, то на основании имеющихся свидетельств можно утверждать, что Патриарший Местоблюститель не осуждал оппонентов митрополита Сергия за их протесты.

Далее в работе анализируются действия митрополита Сергия в должности Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, в которых прямо или косвенно выявилось его отношение к замещаемому им митрополиту Петру. В результате делается вывод о том, что, начиная с 1926 г., развивалось все более явное игнорирование Патриаршего Местоблюстителя со стороны его заместителя. Особенно ярко это проявилось в 1934 г. при присвоении Заместителю титула Блаженнейшего митрополита Московского - титула, значительно более высокого, чем титул, носимый Высокопреосвященным митрополитом Крутицким Петром. Со стороны оппонентов митрополита Сергия голоса протеста по поводу его отношения к Местоблюстителю, звучавшие довольно громко в конце 1920-х гг., постепенно затихли, так как они не могли оказать на Заместителя никакого воздействия.

В последнем разделе третьей главы разбирается вопрос об отношении митрополита Петра к деятельности митрополита Сергия. Отмечается, что деятельность митрополита Сергия в первый период его заместительства (в 1926 г.) митрополитом Петром в целом была одобрена. Однако при этом всем своим поведением митрополит Петр свидетельствовал, что он не считал себя полностью устраненным от дел, связанных с высшим управлением Русской Церкви. Его точка зрения на этот вопрос явно отличалась от точки зрения митрополита Сергия.

Во второй период заместительства митрополита Сергия (с 1927 г.) отношение Местоблюстителя к его деятельности, как видно из изученных документов, сильно изменилось. Митрополит Петр явно был не согласен с политикой митрополита Сергия; он прямо называл деятельность Заместителя «ошибкой, поставившей Церковь в унизительное положение, вызвавшее в ней раздоры и разделения и омрачившее репутацию ее предстоятелей»; указывал Заместителю на то, что тот превысил свои полномочия; настоятельно предлагал ему исправить ошибку39. В своей оценке деятельности митрополита Сергия митрополит Петр во многом смыкался с митрополитом Кириллом и единомышленными ему представителями «правой» церковной оппозиции.

39 Акты Святейшего Тихона... С. 681-682.

все деяния митрополита Сергия, которыми он пытался поставить в положение раскольников всех не согласных с его политикой, так и не получили силы церковных актов, что подтверждается прославлением в лике святых многих представителей «правой» церковной оппозиции. Ценою мученических страданий митрополита Петра разделение, спровоцированное деятельностью митрополита Сергия, не переросло в настоящий раскол. В этом, по мнению автора диссертации, и заключается величайший подвиг митрополита Петра.

В заключении делается общий вывод из проделанной работы. В «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», принятых Юбилейным Архиерейским Собором 2000 г. в разделе «Церковь и государство» сказано: «Церковь сохраняет лояльность государству, но выше требования лояльности стоит Божественная заповедь: совершать дело спасения людей в любых условиях и при любых обстоятельствах. Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в

повиновении».

С такой силой (не просто «может отказать», а «должна») соборным голосом Русской Церкви на исходе тяжелейшего для нее XX века была заявлена невозможность повиновения богоборческой власти. В этом сделанном во всеуслышание заявлении нашел свое выражение многолетний опыт сопротивления Церкви давлению на нее со стороны государства. Это сопротивление, конечно, не носило вооруженного характера. В 1923 г. Патриархом Тихоном было во всеуслышание объявлено: «Российская Православная Церковь аполитична и не желает отныне быть ни "белой", на "красной" Церковью»41. Неповиновение власти заключалось в отказе политически солидаризироваться с ней. В этом нежелании «тихоновцев», как позднее выразился агитатор из «Известий», «перекрашиваться в советские цвета»42 власть чувствовала сильнейший вызов себе: ей хотелось видеть Церковь именно «красной», причем не для сотрудничества с ней, а для глумления над ней.

Неприятие церковным организмом навязываемой ему извне «красноты» привело к возникновению в Русской Церкви ряда внутренних конфликтов, поскольку для достижения своих целей государство старалось действовать и через церковную власть. Позиции, занятые в ходе этих конфликтов митрополитами Кириллом, Агафангелом и Петром, были, конечно, не во всем одинаковы, хотя бы в силу того, что неодинаковыми были условия, в которых находились эти иерархи. Однако в главном их взгляды были удивительно схожими. Они до конца были верны линии Патриарха Тихона, утверждавшей

40 Юбилейный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви. Храм Христа Спасителя, 13-16 августа 2000 г.: Материалы. М., 2001. С. 341-342.

41 Акты Святейшего Тихона... С. 164.

42 Известия ВЦИК. 1927 г. № 188 (3122). 19 авг. С. 4.

неучастие Русской Церкви в политической борьбе. Каждый из них ценой отказа от этой линии мог бы оказаться во главе высшего церковного управления. Но повиноваться власти в том, что противоречило их совести, они не стали.

Можно заключить, что святитель Тихон, выбирая себе возможных преемников, сумел удивительно точно среди многих видных иерархов прозреть тех, кто несмотря ни на что остался на том пути, по которому он вел Русскую Церковь.

Результаты исследования нашли отражение в следующих публикациях автора диссертации:

Монография:

1. Мазырин А. В. Высшие иерархи о преемстве власти в Русской Православной Церкви в 1920-1930-х гг. М.: Изд-во ПСТГУ, 2005. (27 а. л., в печати).

Статьи:

2. Мазырин А. В. К истории Высшего Церковного Управления Русской Православной Церкви в 1920-х гг. // Ежегодная Богословская конференция ПСТБИ: Материалы 2001 г. М.: Изд-во ПСТБИ, 2001. С. 190-196. (0,6 а. л.).

3. Мазырин А. В. Следственное дело «Всесоюзной организации ИПЦ» как источник по новейшей истории Русской Православной Церкви // Ежегодная Богословская конференция ПСТБИ: Материалы 2002 г. М.: Изд-во ПСТБИ, 2002. С. 188-196. (0,7 а. л.).

4. Мазырин А. В. Вопрос о взаимоотношениях священномученика митрополита Петра (Полянского) с «правой» церковной оппозицией и митрополитом Сергием (Страгородским) // Богословский сборник. Вып. 10. М.: Изд-во ПСТБИ, 2002. С. 386-431. (2,3 а. л.).

5. Мазырин А. В. Священномученик митрополит Кирилл (Смирнов) как глава «правой» церковной оппозиции. Круг его ближайших последователей // Богословский сборник. М.: Изд-во ПСТБИ, 2003-2005. Вып. 11. С. 368-424; Вып. 12. С. 224-279. Вып. 13. С. 286-348. (9,1 а. л.).

6. Мазырин А. В., Шкаровский М. В. Варлаам (Ряшенцев), архиепископ Пермский // Православная Энциклопедия. М.: ЦНЦ «Православная Энциклопедия», 2003. Т. 6. С. 598-600. (Авторский вклад - 0,2 а. л.).

7. Мазырин А. В. К вопросу о восстановлении церковно-административного единства между св. митрополитом Агафангелом (Преображенским) и митрополитом Сергием (Страгородским) в 1928 г. // Ежегодная Богословская конференция ПСТБИ: Материалы 2003 г. М.: Изд-во ПСТБИ, 2003. С. 258-266. (0,8 а. л.).

8. Мазырин А. В. К вопросу о полномочиях Заместителя Патриаршего Местоблюстителя // Ежегодная Богословская конференция ПСТГУ: Материалы 2005 г. М.: Изд-во ПСТГУ, 2005. (0,7 а. л., в печати).

Комментированные публикации:

9. «Это есть скорбь для Церкви, но не смерть ее...»: Из материалов следственного дела священномученика митрополита Кирилла Казанского (1930) / Публ. и примеч. Н. Кривошеевой и А. Мазырина И Богословский сборник. Вып. 8. М.: Изд-во ПСТБИ, 2001. С. 326-351. (Авторский вклад -0,5 а. л.).

10. Вслед за июльской Декларацией / Публ., вступя. и примеч. А. Мазырина и О. Косик II Богословский сборник. Вып. 9. М.: Изд-во ПСТБИ, 2002. С. 297-322. (Авторский вклад - 0,1 а. л.).

11. «Я иду только за Христом...»: Митрополит Иосиф (Петровых), 1930 г. / Публ., вступл. и примеч. А. Мазырина II Богословский сборник. Вып. 9. М.: Изд-во ПСТБИ, 2002. С. 376-424. (Авторский вклад - 0,7 а. л.).

12. О Церкви и государстве: Материалы полемики конца 1920-х гг. / Публ., вступл. и примеч. А. Мазырина II Богословский сборник. Вып. 10. М.: Изд-во ПСТБИ, 2002. С. 337-361. (Авторский вклад - 0,7 а. л.).

13. «Сов. секретно. Срочно. Лично. Тов. Тучкову»: Донесения из Ленинграда в Москву, 1927-1928 гг. / Публ., вступл. и примеч. А. Мазырина // Богословский сборник. Вып. 10. М.: Изд-во ПСТБИ, 2002. С. 362-385. (Авторский вклад - 0,3 а. л.).

14. «Сов. секретно. Срочно. Лично. Тов. Тучкову» и не только ему: Донесения из Ленинграда в Москву, 1928—1930 гг. / Публ., вступл. и примеч. А. Мазырина // Богословский сборник. Вып. 11. М.: Изд-во ПСТБИ, 2003. С. 330367. (Авторский вклад - 0,4 а. л.).

Формат 60x90/16. Бумага офсетная, 80 г/м2. Объем 1,7 п.л. Печать РИЗО Подписано в печать 02.09.2005 г. Тираж 150 экз. Отпечатано: Исторический факультет МГУ. 119899, Москва, Воробьевы горы, МГУ.

И 153 71

)

РНБ Русский фонд

2006-4

12539 г

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Мазырин, Александр Владимирович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. СВЯЩЕННОМУЧЕНИК МИТРОПОЛИТ КИРИЛЛ (СМИРНОВ) КАК

ГЛАВА «ПРАВОЙ» ЦЕРКОВНОЙ ОППОЗИЦИИ.

1.1. Митрополит Кирилл и Патриарший Местоблюститель митрополит Петр

1. 2. Отношение митрополита Кирилла к деятельности митрополита Сергия

1.3. Митрополит Кирилл и выступления «правой» церковной оппозиции 1927-1929 годов. Реакция на его выступление 1929 года в среде «правой» оппозиции.

1. 4. Круг ближайших последователей митрополита Кирилла.

1.5. Признание митрополита Кирилла в качестве главы «правой» церковной оппозиции.

ГЛАВА 2. СВЯЩЕННОИСПОВЕДНИК МИТРОПОЛИТ АГАФАНГЕЛ (ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ) И ЯРОСЛАВСКАЯ ОППОЗИЦИЯ.

2.1. Спор о местоблюстительстве митрополитов Агафангела и Сергия в 1926 году.

2. 2. Выступление Ярославской оппозиции 1928 года. Его обстоятельства и значение.

2.3. Восстановление церковно-административного единства между Ярославскими иерархами и митрополитом Сергием в 1928 году.

ГЛАВА 3. ВОПРОС О ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА МИТРОПОЛИТА ПЕТРА (ПОЛЯНСКОГО) С «ПРАВОЙ» ЦЕРКОВНОЙ ОППОЗИЦИЕЙ И МИТРОПОЛИТОМ СЕРГИЕМ (СТРАГОРОДСКИМ)

3.1. Митрополит Петр и «правая» церковная оппозиция.

3. 2. Митрополит Сергий и митрополит Петр.

3.3. Отношение митрополита Петра к деятельности своего заместителя.

Введение диссертации2005 год, автореферат по истории, Мазырин, Александр Владимирович

В истории Русской Православной Церкви, вероятно, не было более тяжелого периода, чем 20-30-е годы XX века. С одной стороны, это время самых яростных гонений на нее извне, по своей ожесточенности ничуть не уступающих гонениям первых веков христианства. С другой, — этот период ознаменован столь же беспрецедентными нестроениями внутри Русской Церкви. Такого множества расколов и разделений, как в те годы, она не знала никогда. Количество разного рода автокефалий, новообразованных церковных управлений, просто церковных групп, отказывавшихся кому-либо подчиняться, исчислялось многими десятками.

Главная причина указанного явления коренилась в политике государства, всячески провоцировавшего церковные расколы. Большевистское руководство не скрывало, что ставит своей целью формирование безбожного общества, в котором не будет места религии. Поэтому борьба с Церковью была одной из приоритетных задач советской власти с первых месяцев ее существования. По окончании гражданской войны руководство РКП(б) смогло убедиться, что уничтожить Русскую Церковь сразу и всю целиком не удастся. В результате с начала 1920-х и до середины 1930-х годов на вооружение была взята тактика ее уничтожения по частям.

Первым довольно крупным церковным расколом 1920-х годов можно считать возникновение Украинской автокефальной церкви, организационное оформление которой произошло в конце 1921 года1. Хотя автокефалистское движение на Украине не было порождено советской властью (оно возникло раньше усилиями, главным образом, украинских политиков-националистов), большевики сразу поняли, что его вполне можно использовать для борьбы с Православной Церковью, и поддержали его.

Вскоре в верхах РКП(б) возник план раскола Церкви уже во всероссийском масштабе. В начале 1922 года Л. Д. Троцкий предложил расколоть Русскую Церковь на два крыла, обозначив их как «черносотенное контрреволюционное» и «сменовеховское советское». «Чем более решительный, резкий, бурный и насильственный характер примет разрыв сменовеховского крыла с черносотенным, тем выгоднее будет наша позиция», — писал он тогда. После того, как этот разрыв будет спровоцирован, следовало, по мысли Троцкого, «повалить контрреволюционную часть церковников», опираясь при этом на «сменовеховское духовенство», а затем, «не давая сменовеховским вождям очухаться», превратить их начинание в «выкидыш»2. Практическое проведение в жизнь плана Троцкого было возложено на 6-е отделение секретного отдела ГПУ (с ноября 1923 года - ОГПУ), возглавляемое Е. А. Тучковым. Во многом именно

1 Подробнее см.: Протоиерей Кирилл Фотиев. Попытки украинской автокефалии в XX веке // Православная Церковь на Украине и в Польше в XX столетии, 1917-1950: Сборник. М.: Крутицкое Патриаршее подворье, 1997. С. 7-85; Митрополит Феодосии (Процюк). Обособленческие движения в Православной Церкви на Украине (1917-1943). М.: Крутицкое Патриаршее подворье, О-во любителей церковной истории, 2004. Марчуков А. В. Украинская автокефальная православная церковь: возникновение и особенности внутреннего устройства (1921-1922 годы) // Богословский сборник. Вып. 10. М.: Изд-во ПСТБИ, 2002. С. 320-336.

2 Записка JI. Д. Троцкого в Политбюро ЦК РКП(б) о политике по отношению к Церкви от 30 марта 1922 года // Архивы Кремля. Политбюро и Церковь: 1922-1925 гг. В 2 кн. / Подгот. изд. И. Н. Покровского и С. Г. Петрова. Новосибирск; М.: Сибирский хронограф; РОССПЭН, 1997. Кн. 1. С. 162-163. Здесь и далее цитаты и парафразы набраны курсивом. благодаря его усилиям появился обновленческий раскол со самозванным «Высшим церковным управлением» (ВЦУ) во главе.

Использование обновленцев позволило ГПУ значительно эффективнее вести работу по ликвидации Русской Церкви. При их содействии были репрессированы наиболее достойные представители духовенства во главе со святым Патриархом Тихоном. С ролью доносчиков, провокаторов и покрывателей преступлений власти обновленцы справлялись очень хорошо. Выразительнейший пример их деятельности - постановление ВЦУ, принятое в июле 1922 года, на другой день после вынесения смертного приговора группе петроградских священнослужителей и мирян во главе со священномучеником митрополитом Вениамином. «Бывшего петроградского митрополита Вениамина (Казанского), изобличенного в измене своему архипастырскому долгу, <.> лишить священного сана и монашества», - говорилось в постановлении. Следом за этим «лишались сана» и другие осужденные на смерть священнослужители, а миряне «отлучались от Церкви»3. В мае 1923 года в преддверии ожидавшегося начала процесса над Патриархом обновленческим лжесобором было вынесено аналогичное постановление и в отношении святителя Тихона. Власти хотели, чтобы с церковного амвона на весь мир было объявлено о том, что ими преследуются не исповедники Православия, а политические преступники.

Однако в полной мере реализовать план Троцкого не удалось. Церковный народ в подавляющем большинстве не пошел за обновленцами. Это, конечно, неудивительно, поскольку представители духовенства, совратившиеся в инспирированный властями раскол, даже у самих сотрудников ГПУ вызывали чувство брезгливости. Так, например, в подготовленном для Политбюро в августе 1922 года обзоре политико-экономического состояния РСФСР его составителям с Лубянки пришлось признать: «Раскол среди духовенства, охвативший своим движением почти всю Россию, последнее время замедлился. Это объясняется тем, что обновленцы до некоторой степени исчерпали весь запас попов, которые, благодаря расколу, пошли за реформаторами. Надо сказать, что контингент вербованных состоит из большого количества пьяниц, обиженных и недовольных князьями церкви, что в значительной мере способствует развитию антагонизма между двумя основными течениями духовенства. Сейчас приток прекратился, ибо более степенные, истинные ревнители православия к ним не идут, среди них последний сброд, не имеющий авторитета среди верующей массы». Двумя же абзацами ниже в том же обзоре было написано: «А о верующей массе и говорить не приходится. Если не считать весьма незначительных переходов на сторону обновленцев, можно считать, что раскол в церкви, расколовший духовенство, не коснулся еще верующей массы»4.

Для того чтобы расколоть эту «верующую массу», от органов ГПУ потребовалась большая изобретательность, чем использование тех, кого они сами определяли как «последний сброд» (хотя и обновленцам при случае ведомством Тучкова еще могли найтись дела). Проведший более года под арестом святитель Тихон летом 1923 года неожиданно для многих получил возможность вернуться к управлению Церковью. Это, однако, вовсе не означало, что Русская Церковь была

3 Левитин А., Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты. М.: Крутицкое Патриаршее подворье, 1996. С. 90.

4 «Совершенно секретно»: Лубянка - Сталину о положении в стране (1922-1934 гг.). Т. 1: 19221923 г. М.: ИРИ РАН; ЦА ФСБ РФ, 2001. Ч. 1. С. 217. оставлена богоборческими властями в покое. Патриарху сразу же стали навязываться такие шаги, которые, как казалось, должны были скомпрометировать его в глазах верующих и спровоцировать появление если и не раскола, то, по крайней мере, массовой оппозиции ему. Речь идет о требованиях: ввести за богослужением поминовение советской власти, перейти на новый стиль календаря, допустить в состав высшего церковного управления, вероятно, самого одиозного обновленческого деятеля - «протопресвитера» В. Красницкого (якобы принесшего покаяние), наконец, подписать подготовленное в недрах ОГПУ послание к пастве с призывом «стать за Рабоче-Крестьянскую власть Советов, содействуя ей всеми силами»5. В последние годы жизни святителя Тихона давление на него агентов власти все более усиливалось. Однако добиться от Патриарха последовательного проведения навязываемой ему политики не удалось. Хотя святитель Тихон и шел на уступки властям, но, как только видел, что его шаги могут нарушить внутренний мир в Церкви, возвращался на прежние позиции. В результате чаемый ОГПУ раскол «верующей массы» при нем так и не произошел, и в мир иной в апреле 1925 года Святейший Патриарх отошел почитаемым православными как выдающийся исповедник Истины Христовой.

Не удалось спровоцировать раскол и при вставшем во главе церковного управления по кончине святителя Тихона Патриаршем Местоблюстителе священномученике митрополите Крутицком Петре (Полянском). Тогда органам ОГПУ пришлось вновь прибегнуть к схеме, предложенной в 1922 году Троцким. Только на этот раз в качестве представителей «советского крыла» духовенства был использован не «последний сброд», подвернувшийся под руку, а иерархи, имевшие прежде авторитет среди православных, такие как архиепископ Екатеринбургский Григорий (Яцковский) и епископ Можайский Борис (Рукин). Митрополит Петр был в декабре 1925 года арестован (здесь Тучкову вновь пригодились обновленцы), и практически сразу же на сцене появилась григорьевско-борисовская группа, самочинно организовавшая новое церковное управление. Подобно обновленческому ВЦУ, григорианский ВВЦС («Временный Высший Церковный Совет») быстро получил легальный статус. Не пожелавшие подчиниться ему православные являли собой, говоря словами Троцкого, «черносотенное крыло» и становились очередным потенциальным объектом репрессий ОГПУ.

Вскоре, однако, выяснилось, что влияние новой раскольнической группы в церковных кругах еще менее ощутимо, чем влияние обновленцев. В этом была немалая заслуга оставленного митрополитом Петром в качестве своего заместителя митрополита Нижегородского Сергия (Страгородского). Борьба с Церковью при помощи разного рода раскольников становилась все менее и менее эффективной.

В результате к концу 1926 года власти убеждаются в необходимости запустить новый механизм церковных разделений. Иерархам, которые ставили интересы Церкви выше, чем указания с Лубянки, места во главе церковного управления больше не было. Но и в организации какого-нибудь очередного самозванного ВЦУ органы Госбезопасности уже не видели резона. Нужен был иерарх, который не самочинно, а на вполне законных основаниях встав во главе

5 Проект послания, не подписанный святителем Тихоном, см.: Следственное дело Патриарха Тихона: Сб. док. по материалам ЦА ФСБ РФ. М.: Изд-во ПСТБИ; Памятники исторической мысли, 2000. С. 403. церковного управления, начал бы последовательно проводить от лица Церкви политику, угодную ОГПУ, согласился бы служить интересам власти. Расчет был на то, что такая его политика вызовет самую негативную реакцию в церковной среде, вплоть до отделений от него, то есть от законного и признанного священноначалия. После этого борьба священноначалия, оказавшегося на этот раз в «советском крыле», за церковную дисциплину должна была прикрывать репрессии ОГПУ против отделившихся «черносотенцев».

Здесь важно отметить, что речь шла не просто о требовании гражданской лояльности Церкви. Такая лояльность была недвусмысленно засвидетельствована святым Патриархом Тихоном еще в годы гражданской войны. Своим посланием от 8 октября 1919 года6 он призывал архипастырей и пастырей Церкви Российской: «Памятуйте же, отцы и братие, и канонические правила и завет св. апостола: "блюдите себя от творящих распри и раздоры ", уклоняйтесь от участия в политических партиях и выступлениях, "повинуйтесь всякому человеческому начальству" в делах мирских (1 Петр. 2, 13), не подавайте никаких поводов, оправдывающих подозрительность советской власти, подчиняйтесь и ее велениям, поскольку они не противоречат вере и благочестию»1. В своем воззвании от 1 июля 1923 года святитель Тихон писал: «Российская Православная Церковь аполитична и не желает отныне быть ни "белой ", ни "красной" Церковью. Она должна быть и будет Единою, Соборною, Апостольскою Церковью, и всякие попытки, с чьей бы стороны они ни исходили, ввергнуть Церковь в политическую борьбу должны быть отвергнуты и осуждены>Л И далее, вплоть до начала 1927 года, руководство Патриаршей Церкви продолжало стоять на этой аполитичной позиции: «ни "белой", ни "красной"». Чтобы вызвать новые потрясения в Русской Церкви, органам ОГПУ нужен был иерарх, который, возглавляя высшее церковное управление, отказался бы от этого нейтралитета.

Не сразу и не без труда Е. А. Тучкову удалось в 1927 году найти подходящего иерарха. Благо для ОГПУ, ему было из кого выбирать и с кем вести переговоры. Поскольку в нормальном порядке - путем избрания Патриарха на Поместном Соборе - сохранить преемство высшей церковной власти тогда было невозможно, действовал порядок чрезвычайный. Управляющий Русской Церковью иерарх назначался единоличным распоряжением предшественника. К началу 1927 года число архиереев, поименованных в таких распоряжениях, достигло десятка9, и каждый из них, в принципе, мог быть призван возглавить

6 Здесь и далее в работе даты после 31 января 1918 года приводятся по новому стилю (за исключением отдельно оговариваемых случаев). Если в самом документе указана дата по старому стилю (когда это поддается установлению), может быть дана двойная датировка. В некоторых случаях точно установить, по какому стилю указана дата в документе, не удается. Тогда даты даются в соответствии с документом.

7 Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти, 1917-1943 / Сост. М. Е. Губонин. М.: Изд-во ПСТБИ, 1994. С. 164.

8 Там же. С. 287.

9 Святейший Патриарх Тихон в своем завещательном распоряжении от 7 января 1925 года назвал трех иерархов, призываемых в случае его кончины временно принять патриаршие права и обязанности, - митрополитов Казанского Кирилла (Смирнова), Ярославского Агафангела (Преображенского) и Крутицкого Петра (Полянского) (см.: Там же. С. 340-344). Священномучеником Петром, ставшим в результате Патриаршим Местоблюстителем, в двух завещательных распоряжениях (от 5-го и 6 декабря 1925 года) было названо дополнительно еще церковное управление. Иерархом, согласившимся исполнять требования ОГПУ в обмен на обещание ослабить давление государства на Церковь, стал ранее уже исполнявший обязанности Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский). Он, хотя и снискал в 1926 году доверие православных за свое умелое противодействие григорианам, был, однако, и ранее известен своей склонностью к компромиссам с властью.

Конечно, никакого смягчения государственной политики в отношении Русской Церкви после этого не произошло. Антицерковный террор только усилился (это хорошо видно из собранной ныне статистики репрессий10). Как заметил по этому поводу Святейший Патриарх Алексий II: «Трагедия митрополита Сергия была в том, что он пытался "под честное слово" договориться с преступниками, дорвавшимися до власти»11. Эти преступники, как и следовало ожидать, его обманули, соблазн же от его действий в церковную среду был привнесен очень большой.

В обзоре политического состояния СССР за август 1927 года, предназначенном для Сталина и других высших руководителей страны, органы ОГПУ с явным удовлетворением сообщали: «Разосланное в августе митрополитом Сергием "послание Синода ко всем верующим " (опубликованное в "Известиях" ВЦИК от 19 августа с. г.), которым Сергий торжественно провозглашает полную лояльность церкви к советской власти, внесло смятение в среду верующих и духовенства. Произошло разделение на две почти равные части»1 .

Послание Синода ко всем верующим» более известно как Декларация митрополита Сергия от 29 июля 1927 года. Ключевая мысль Декларации была выражена в следующих словах: «Мы хотим быть Православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой — наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи». Следующая фраза четыре иерарха: митрополиты Новгородский Арсений (Стадницкий), Нижегородский Сергий (Страгородский), Киевский Михаил (Ермаков) и архиепископ Ростовский Иосиф (Петровых) (см.: Там же. С. 421-422). Последний из них, будучи уже митрополитом Ленинградским, распоряжением от 8 декабря 1926 года призвал к продолжению своих полномочий еще трех архиепископов: Свердловского Корнилия (Соболева), Астраханского Фаддея (Успенского) и Угличского Серафима (Самойловича) (см.: Там же. С. 489).

10 На графике, составленном на основе компьютерной базы данных о новомучениках и исповедниках Российских (разработана на кафедре информатики ПСТБИ), хорошо видно, что с 1927 года гонения на Русскую Церковь начинают возрастать небывалыми ранее темпами (см.: Емельянов Н. Е. Оценка статистики гонений на Русскую Православную Церковь с 1917 по 1952 гг. (по данным на январь 1999 г.) // Богословский сборник. Вып. 3. М.: Иэд-во ПСТБИ, 1999. С. 273). Для большей убедительности можно привести обновленные сведения из этой базы данных об арестах священнослужителей и активных мирян в рассматриваемый период. По данным на 1 апреля 2005 года, в 1926 году (надо заметить, не самом мирном для Русской Церкви: достаточно вспомнить, что в конце того года прошли массовые аресты в связи с попыткой тайных выборов Патриарха) было арестовано 137 человека, в 1927-м-233,в 1928-м-311,в 1929-м- 1064,в 1930-м - 3184 (см.: Новомученики и исповедники Российские: Компьютерная база данных // http:// www.pstbi.ru/bdn/bd.htm). Здесь важны не абсолютные величины приведенных чисел (они, конечно, существенно не полны), а их соотношение между собой, поскольку оно достаточно точно характеризует динамику репрессий. Святейший Патриарх Алексий II. Принимаю ответственность за все, что было // Журнал Московской Патриархии. 1991. № 10. С. 6.

12 «Совершенно секретно»: Лубянка - Сталину о положении в стране (1922-1934 гг.). Т. 5: 1927 г. М.: ИРИ РАН; ЦА ФСБ РФ, 2003. С. 580. давала понять, о каких «радостях и неудачах» шла речь: «Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие, или просто убийство из-за угла, подобное Варшавскому, сознается нами как удар, направленный в нас»13. «Варшавское убийство» — это убийство 7 июня 1927 года советского полпреда в Польше П. Л. Войкова, одного из организаторов расстрела Царской семьи в Екатеринбурге. Верующие призывались разделить отношение советской (большевистской) власти к подобным событиям, всецело встать на ее сторону. Ясно, что от невмешательства Церкви в политику здесь не оставалось и следа.

В духе июльской Декларации развивалась вся последующая деятельность митрополита Сергия. И хотя он настойчиво подчеркивал преемственность своей линии курсу, взятому в свое время Патриархом Тихоном, перемена церковной политики для многих была совершенно очевидной. Так, например, священноисповедник епископ Виктор (Островидов) писал в начале 1928 года в послании к пастырям: «Иное дело лояльность отдельных верующих по отношению к гражданской власти, и иное дело внутренняя зависимость самой Церкви от гражданской власти. При первом положении Церковь сохраняет свою духовную свободу во Христе, а верующие делаются исповедниками при гонении на веру; при втором положении она (Церковь) — лишь послушное орудие для осуществления политических идей гражданской власти, исповедники же за веру здесь являются уже государственными преступниками»14.

Нестроения в жизни Русской Церкви со второй половины 1927 года стали стремительно нарастать. Однако характер возникающих церковных разделений сильно изменился. Принципиально иными стали побуждения, толкавшие к отделению. Суть этого различия хорошо выражена в комментарии к сборнику «Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти, 1917-1943»: «Рассматривая по прошествии уже многих десятилетий минувшие события русской церковной истории, необходимо различать расколы, начатые и развивавшиеся по конъюнктурным, властолюбивым, политическим, националистическим и другим подобным соображениям, такие как живоцерковный, обновленческий, григорианский, от разделений, возникавших по мотивам исповеднического стояния за духовную неповрежденность Истины и жизни церковной. В отличие от действительных раскольников такие оппозиционеры очень скоро были поставлены перед необходимостью пролить кровь, отдать свою свободу и жизнь за исповедуемые взгляды. Сам их мученический подвиг с большой силой свидетельствует о том, что разногласия и разделения их были поиском Истины, имели временный, тактический характер и, не искажая ни догматического православного учения, ни традиционной богослужебной жизни, не повреждали их принадлежности к Полноте Русской Церкви»15. В литературе этот вид церковной оппозиции получил наименование «правой». В истории церковных разделений 1920-1930-х годов «правая» церковная оппозиция Заместителю Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Сергию (Страгородскому) занимает особое место. Ее представителей нельзя

13 Акты.С. 510-512.

14 «Дело митрополита Сергия: Документы к церковным событиям 1927-1928 гг. Китеж, 1929». Машинопись. С. 261.

15 Акты. С. 809. рассматривать в одном ряду с разного рода раскольниками первой половины 1920-х годов (до григориан включительно), и формальный подход здесь неприемлем.

Прежде всего, важно правильно понять суть конфликта «правой» оппозиции с митрополитом Сергием. В свое время еще обновленцы стремились доказать, что нежелание православных («тихоновцев») подчиниться им вытекало исключительно из «политических настроений». Так, например, в редакционной статье «Борьба за мир в Церкви», напечатанной в 1926 году в официальном обновленческом «Вестнике», говорилось: «Самое тщательное научно-богословское вскрытие обнаруживает, что все чисто церковные мотивы не в состоянии объяснить нашего церковного раскола, или, вернее, откола староцерковничества от Соборной Церкви. И в то же время тщательная проверка фактов приводит к явному выводу, что вся "тихоновская" оппозиция <обновленчеству> строится на политических настроениях»16.

Митрополит Сергий, как нетрудно увидеть, воспринял подобный стиль объяснения мотивов церковной оппозиции (только оппозиции уже не обновленцам, а ему самому). Со времени издания июльской Декларации 1927 года он настойчиво проводил мысль, что несогласие с его линией диктовалось чисто политическими соображениями. «Утверждение Советской Власти, - говорилось в Декларации, - многим представлялось каким-то недоразумением, случайным и потому недолговечным. Забывали люди, что случайностей для христианина нет и что в совершающемся у нас, как везде и всегда, действует та же Десница Божия, неуклонно ведущая каждый народ к предназначенной ему цели. Таким людям, не желающим понять "знамений времени", и может казаться, что нельзя порвать с прежним режимом и даже с монархией, не порывая с православием»11.

Очевидно, что более всех в таком объяснении было заинтересовано ОГПУ. Следователям не нужно было лишний раз доказывать, что тот или иной оппонент Заместителя - контрреволюционер. Достаточно было сослаться на писания самого митрополита Сергия. Так, например, в обвинительном заключении по делу казанской оппозиции Заместителю говорилось: «Ориентируясь на черносотенного митрополита Кирилла, находившегося за к/р. деятельность в ссылке в Туруханском крае, Казанская церковно-монархическая организация <.> начинает свою организованную к/р. деятельность с распространения среди населения полученного от митрополита Кирилла воззвания, к/р. сущность которого сам патриарший местоблюститель митрополит Сергий вскрывает в своем от 2/1-31 г. ответном письме митрополиту Кириллу так: "Нет ничего неожиданного в том, что среди оппозиции стоят, по Вашим словам, люди, проявившие много усердия по борьбе с обновленчеством. Это говорит только о том, что многие восставали и против обновленчества не потому, что это было церковное бесчиние, а больше потому, что оно "признало" Советскую власть. Недаром и теперь кое-кто спрашивает - какая же разница у нас с обновленцами, если и мы "за Советскую власть""»1&.

16 Вестник Священного Синода Православной Российской Церкви. 1926. № 3-4 (8-9). С. 8.

17 Акты. С. 512.

18 Архив УФСБ РФ по Республике Татарстан. Д. 2-18199. Т. 5. J1. 31-32. Само письмо Заместителя со столь понравившимися сотрудникам ОГПУ рассуждениями см.: Акты. С. 677-681.

Политические критерии клались митрополитом Сергием и в основу классификации возникших в 1920-1930-е годы в Русской Церкви разделений. Пример этому можно найти в написанном митрополитом Сергием предисловии к вышедшей в 1942 году книге «Правда о религии в России»: «Те, кто не хотел отказаться от царской власти, не могли оставаться в Церкви, которая готова была обойтись без царя и не имела ничего против советской власти. Отсюда явились разные эмигрантские расколы, увлекшие из Церкви едва ли не всю нашу церковную эмиграцию. Одновременно с ними и, очень может быть, под их активным влиянием отделились от нас и некоторые центробежные группы в пределах России: иоанниты-иосифляне, викторовцы, даниловцы и просто наши оппозиционеры, не мирившиеся с молитвой за советскую власть и вообще с краснотою, как они называли, нашей ориентации.

На левом фланге стоят уже расколы революционного происхождения, воспользовавшиеся открывшейся свободой не считаться с правилами и традициями Церкви и устраивать свою личную и профессиональную жизнь по своему усмотрению. Таковы обновленцы, отчасти григорьевцы. Сюда же нужно отнести и авантюрную деятельность Андрея Ухтомского, вообразившего себя чем-то вроде мессии старообрядчества, отчасти как будто из раздражения на центральную церковную власть.

Наконец, явились просто любители самочиния и всяких разделений, побуждаемые к тому иногда личными соображениями; эти пользуются, главным образом, тем, что, при действующей в государстве полной свободе вероисповедания, нарушения церковной дисциплины государством не наказуются. Например, один очень видный архиерей отошел от нас из-за того, что состав тогдашнего Синода казался ему не внушающим доверия»19.

Трудно было бы ждать от митрополита Сергия какого-то иного объяснения происхождения церковных разделений, да еще в вышедшей в годы войны откровенно пропагандистской книге. Предложенная им схема выглядит достаточно просто, однако принять ее нельзя. Дело в том, что многие из числа «правых» оппозиционеров вовсе не были такими яростными монархистами, как их пытался представить митрополит Сергий. Возглавлявший «иосифлян» (объединенных почему-то здесь с «иоаннитами») митрополит Иосиф (Петровых), например, считал для себя возможным делать такие заявления: «Никогда не был особым сторонником старого режима, с коим у меня посему даже были в прошлом немалые недоразумения (прекращение мною в 1905 г. всякого поминовения царской фамилии за Богослужением и за это лишение на некоторое время возможности священнослужения, перевод на худшее место, лишение наград и повышений по службе и т. п.)»20. Наиболее видный московский «иосифлянин» (впоследствии, правда, примирившийся с Заместителем), протоиерей Валентин Свенцицкий в определении своего отношения к монархии заходил еще дальше. «Лично я — противник царской власти и соввластъ считаю наиболее пригодной государственной системой, если отбросить ее атеистичность», - показал он на допросе в 1928 году21. Святой митрополит Ярославский Агафангел (а судя по всему, именно он подразумевался Правда о религии в России. М.: Изд. МП, 1942. С. 10-11.

20 «Я иду только за Христом.»: Митрополит Иосиф (Петровых), 1930 год / Публ., вступл. и примеч. А. Мазырина Н Богословский сборник. Вып. 9. М.: Изд-во ПСТБИ, 2002. С. 395. 2' ЦА ФСБ РФ. Д. Р-41316. Л. 8. митрополитом Сергием под «одним очень видным архиереем», смутившимся «составом тогдашнего Синода»22) вовсе не был «любителем всяких разделений», напротив, заботу о мире церковном он клал в основу своей деятельности.

В силу всего этого, прежде чем вести разговор о «правой» церковной оппозиции дальше, кажется уместным точнее определить, что будет вкладываться в это понятие. Под «правой» оппозицией митрополиту Сергию понимается весьма широкое внутрицерковное движение, в основе которого лежали не монархические симпатии его представителей, а неприятие ими инициированного ОГПУ курса церковной политики Заместителя Патриаршего Местоблюстителя. (То, что этот столь соблазнительный для церковных людей курс, выразившийся в издании июльской Декларации 1927 года, массовых перемещениях, а затем и запрещениях архиереев, введении обязательного богослужебного поминовения властей, ограничении церковных молений за ссыльное духовенство и т. д. и т. п., - прямо инициировался ОГПУ, сейчас уже едва ли кем будет оспариваться, тем более что с рассекречиванием части архивов органов ОГПУ-НКВД-КГБ это подтверждается документально23.)

22 Святитель Агафаигел (правда, не один, а вместе с целой группой иерархов) указывал Заместителю в феврале 1928 года, что его Синод составлен «из людей случайных, доверием епископата не пользующихся» (Акты. С. 573).

23 Можно проиллюстрировать это на примере истории запрещения в священнослужении ленинградских «иосифлян». 15 декабря 1927 года Е. А. Тучков писал на секретном донесении из Ленинграда: «Сообщите, что мы повлияем на Сергия, чтобы он запретил в служении некоторых оппозиционных] епископов, а Ерушевич <имеется в виду епископ Петергофский Николай (Ярушевич)> после этого пусть запретит некоторых попов». В полном соответствии с этим обещанием Тучкова своим ленинградским «коллегам», 30 декабря 1927 года митрополитом Сергием и его Синодом было принято следующее определение: «1) <.> Преосвященных Гдовского Димитрия и Копорского Сергия на основании 13-15 прав[ил] Двукратного Собора, запретить в священнослужении. 2) Предоставить Преосвященному Петергофскому на прот[оиереев] Василия Верюжского, Никифора Стрельникова и др. клириков, порвавших молитвенно-каноническое общение с митрополитом Сергием и Временным при нем Патриаршим Священным Синодом наложить запрещение в священнослужении впредь до их раскаяния» («Сов. секретно. Срочно. Лично. Тов. Тучкову»: Донесения из Ленинграда в Москву, 1927-1928 годы / Публ., вступп. и примеч. А. Мазырина II Богословский сборник. Вып. 10. М.: Изд-во ПСТБИ, 2002. С. 369-370).

В последующие годы ситуация стала еще более тяжелой. Так, в августе 1929 года Е. А. Тучков характеризовал положение Заместителя следующим образом: «Митрополит Сергий по-прежнему всецело находится под нашим влиянием и выполняет все наши указания. Им посылается запрос митрополиту Евлогию с требованием объяснений по поводу панихиды по расстреляным. Сергий готов сместить его и заменить любым кандидатом по нашему указанию. Сергиевским синодом выпущен циркуляр епархиальным архиереям с возложением на них ответственности за политическую благонадежность служителей культа и с предписанием репрессирования по церковной линии за а/с. деятельность. Сам Сергий также приступил к этому репрессированию, увольняя виновных попов. Мы намерены провести через него указы: 1) о сдаче некоторых колоколов в фонд обороны страны и 2) о запрещении говорить тенденциозные проповеди с указанием тем, которые он разрешает затрагивать (темы догматические и богословские)». «Хотя Е. Тучков в своих докладах и был склонен преувеличивать свои заслуги, - замечает Д. В. Сафонов, обнаруживший процитированный документ в одном из фондов Центрального архива ФСБ, - но тем не менее, приведенный отрывок ярко характеризует то положение, в котором оказался митрополит Сергий после подписания "Декларации"» («Завещательное послание» Патриарха Тихона и «Декларация» Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия // http:// www.pravoslavie.ru/archiv/patrtikhon-zaveschanie3.htm).

Вместе с тем под «правой» оппозицией Заместителю подразумеваются не вообще все несогласные со взятым им в 1927 году курсом, а лишь выразившие это свое несогласие деятельно (одни через полный разрыв с митрополитом Сергием, другие через отказ принимать от него какие-либо назначения и поминать его за богослужением). Было немало и таких, кто не понимал и внутренне не принимал политику митрополита Сергия, считал ее даже вредной для Церкви, но из соображений церковной дисциплины находил для себя обязательным исполнять все его распоряжения, хотя бы и вопреки голосу собственной совести. Едва ли таковых правильно было бы именовать оппозицией.

Наименование рассматриваемой церковной оппозиции Заместителю «правой» возникло вскоре после ее появления, по всей видимости, в сочувствовавшей митрополиту Сергию среде24. (Сам митрополит Сергий, как видно, такую терминологию охотно принимал.) Это наименование должно быть признано условным и не совсем удачным (как заимствованное, очевидно, из партийно-политического лексикона), однако оно уже прижилось в историографии Русской Церкви новейшего периода и поэтому будет использоваться и в данной работе.

Более церковное наименование «правой» оппозиции митрополиту Сергию -движение «непоминающих» (не поминающих за богослужением власти и самого Заместителя). Это второе наименование, однако, не вполне эквивалентно первому. С одной стороны, не все противники «сверхгибкой» политики Заместителя, разорвавшие с ним молитвенно-евхаристическое общение, именовали себя «непоминающими» (поскольку само по себе непоминовение как форму протеста они считали недостаточным), а с другой, - не все «непоминающие» шли на полное отделение от митрополита Сергия (бывали даже и такие, которые благословение не поминать Заместителя испрашивали у своих правящих архиереев, самим же митрополитом Сергием назначенных и ему подчинявшихся). Таким образом, к наиболее радикальным оппонентам Заместителя наименование «непоминающие» применимо с оговоркой, также с оговоркой могут быть названы оппозицией наиболее умеренные из «непоминающих».

Существует и еще одно наименование «правой» церковной оппозиции, первоначально употреблявшееся следственными органами, а ныне весьма активно используемое некоторыми авторами, пишущими на церковно-исторические темы25. Это третье наименование - «Истинно-православная церковь», сокращенно - ИПЦ. В отношении этого термина можно заметить, что найти его в

24 Так, например, одна из анонимных апологий митрополита Сергия, появившаяся примерно в марте 1928 года и имевшая заголовок «Новый раскол в Православной Церкви», начиналась с таких слов: «В последнее время жизнь ленинградской епархии потрясена событиями, которые один из наших иерархов метко охарактеризовал, как "обновление справа"» (Архив УФСБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской обл. Д. П-81213. JI. 101). За рубежом одним из первых об «отколах справа» стал писать оставшийся в 1930-х годах в юрисдикции Московской Патриархии русский церковный историк-эмигрант И. А. Стратонов (см.: Русская церковная смута: 1921-1931 // Из истории Христианской Церкви на Родине и за рубежом в XX столетии. М.: Крутицкое Патриаршее подворье, 1995. С. 155).

25 См., напр.: Осипова И. И. «Сквозь огнь мучений и воды слез.»: Гонения на Истинно-Православную Церковь: По материалам следственных и лагерных дел заключенных. М.: Серебряные нити, 1998. церковных документах 1920-1930-х годов в значении организованной оппозиции митрополиту Сергию очень нелегко26. Что же касается органов ОГПУ-НКВД, то смысл, вкладываемый ими в этот термин, явно не был устойчивым27. В настоящей работе наименование «Истинно-православная церковь» будет использоваться только при цитировании материалов следственных дел. Дополнительно расширять сферу его употребления, как представляется, не следует, поскольку оно предполагает существование единой антисергиевской (и антисоветской) церковной организации, каковая, по версии советских репрессивных органов, и была ими вскрыта и уничтожена, но каковой в действительности не было.

Еще менее оправданным является отождествление понятий «правая» церковная оппозиция и «Катакомбная Церковь». Если понимать под катакомбностью нелегальность, то нелегальные формы церковной жизни в условиях тех лет (особенно второй половины 1930-х годов) были характерны не

26 Современный исследователь М. В. Шкаровский пишет: «Автором термина ИПЦ - Истинно-Православная Церковь (первое упоминание — 1928) является Владыка Иосиф» (Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви. СПб.: НИЦ Мемориал, 1999. С. 28). При этом, судя по всему, имеется фраза митрополита Иосифа из его письма преподобномученику архимандриту Льву (Егорову), звучавшая так: «Мы <.> не только не выходили, не выходим и никогда не выйдем из недр истинной Православной Церкви, а врагами ее, предателями и убийцами считаем тех, кто не с нами и не за нас, а против нас» (Акты. С. 562). Очевидно, однако, что словосочетание «истинная Православная Церковь» использовано митрополитом Иосифом вовсе не в значении оппозиционной митрополиту Сергию организации: было бы нелепо называть Заместителя «предателем» оппозиции самому себе. Слово «истинная» вполне могло бы быть заменено на любой синоним («подлинная», «настоящая» и т. д.) Неправильно в использовании каких-то словосочетаний сразу же усматривать введение терминов со специфическим значением. В противном случае, двигаясь по такому пути, можно было бы, например, начать утверждать, что термином «истинно-православные христиане (ИПХ)» в то время обозначались приверженцы митрополита Сергия, поскольку один из его апологетов - вятский протоиерей Николай Люперсольский - в изданной в 1928 году печатной записке «Митрополит Сергий Страгородский -законный каноничный Заместитель Патриаршего Местоблюстителя» писал: «Каждый истинный православный христианин должен признать как то, что митрополит Сергий является каноничным Заместителем Патриаршего Местоблюстителя, так и то, что он временно имеет полномочия на управление Православной Русской Церковью на правах Патриарха, Священного Синода, Высшего Церковного Совета и соединенного Присутствия того и другого» (Там же. С. 626-627). Еще раньше «истинно православными» своих противников саркастически начали именовать обновленцы. Так, например, в послании обновленческого Синода «по вопросу о личности и деятельности митрополита Сергия» говорилось: «Священный Синод Православной Российской Церкви, в живом сознании Божественного Закона Единого Пастыреначальника Господа Нашего Иисуса Христа — "да будут все едино ", — во всей своей деятельности всемерно "искал и ищет мира и стремится к нему" (1 Петра III, 11). С этой целью он неоднократно обращался с особыми воззваниями ко всем верующим, умоляя их общим разумом изжить смуту церковную. Но до сих пор, в горделивом превозношении "своим православием", "истинно православные", вместо любовно-христианского ответа, посылают проклятия, ложь и новые клеветы и тем самым усиливают взаимную вражду» (Вестник Священного Синода Православной Российской Церкви. 1927. № 7-8 (20-21). С. 3). Если учесть, что «любовно-христианского ответа» обновленцам не давали очень многие, вплоть до григориан, то становится ясно, что при желании в «истинно православные» можно записать кого угодно.

27 Если в начале 1930-х годов в принадлежности к «контрреволюционной организации ИПЦ» действительно обвиняли, как правило, представителей «правой» церковной оппозиции (см., напр.: ЦА ФСБ РФ. Д. Н-7377. Дело «Всесоюзной организации ИПЦ» в 11 т.), то во второй половине 1930-х годов это обвинение могло быть выдвинуто уже и против близких митрополиту Сергию деятелей, даже тех, чьи подписи в свое время были поставлены под июльской Декларацией 1927 года (см.: Архив УФСБ РФ по Владимирской обл. Д. П-8218. Следственное дело по обвинению архиепископов Сергия (Гришина), Филиппа (Гумилевского) и др. в 4 т.). только для антисергиевской оппозиции. Как отмечал протоиерей Глеб Каледа, «катакомбные церкви были двух типов: одни катакомбные церкви, которые не признавали местоблюстительства митрополита Сергия, а другие — которые признавали, и митрополит Сергий одной рукой подписывал свои декларации, а другой накрывал омофором новоставленников»2*. Сказано это образно: сам митрополит Сергий, скорее всего, тайных хиротоний и тому подобных действий не совершал, но среди подведомственных ему иерархов были такие, которые не ограничивались лишь тем, что они могли делать легально (тем более что сама сфера легальности постоянно сокращалась)29.

Если теперь попытаться очертить круг наиболее известных представителей «правой» церковной оппозиции, то получится примерно следующая картина.

Июльская Декларация митрополита Сергия и связанное с ней требование к заграничному духовенству дать письменное обязательство в полной лояльности к Советскому Правительству во всей своей общественной деятельности30 довольно быстро привели к волне отходов от Заместителя и Временного Синода при нем. Первым подобным образом отреагировал Архиерейский Собор РПЦЗ, заявив в своем окружном послании от 9 сентября 1927 года о прекращении сношения с Московской церковной властью*1.

В пределах СССР первым из епископов, кто порвал отношения с митрополитом Сергием по причине несогласия с принятым им курсом церковной политики (политики, диктуемой ОГПУ), был, по всей видимости, епископ Старобельский Павел (Кратиров). Такой вывод можно сделать на основании его письма «Церковь в пустыне» . Отход епископа Павла, произошедший в том же сентябре 1927 года, однако, большого резонанса в церковной среде не вызвал.

28 Протоиерей Глеб Каледа. О некоторых аспектах духовной жизни Русской Церкви в 30-60-е годы // Ежегодная Богословская конференция ПСТБИ: Материалы 1992-1996 гг. М.: Изд-во ПСТБИ, 1996. С. 30.

29 См.: Беглов A. JI. Церковное подполье в 1920-1940-х годов в СССР в контексте государственно-церковных отношений: Дис. на соиск. учен. ст. канд. ист. наук. Машинопись. М. 2003. Его же. Епископат Русской Православной Церкви и церковное подполье в 1920-1940-е годы // Альфа и омега. 2003. № 1 (35). С. 138-155.

30 Это требование содержалось в постановлении митрополита Сергия и Синода при нем от 14 июля 1927 года № 95, которое гласило: «1. Предложить Управляющему Русскими церквами в Западной Европе Преосвященному митрополиту Евлогию, а чрез него и всем заграничным русским Архипастырям и прочим священнослужителям дать письменное обязательство в такой форме: "Я, нижеподписавшийся, даю настоящее обязательство в том, что, ныне состоя в ведении Московской Патриархии, не допущу в своей общественной, в особенности же церковной деятельности ничего такого, что может быть принято за выражение моей нелояльности к Советскому Правительству".

2. Отказавшиеся исполнить условие, указанное в п. 1, или до 15-2 сентября с. г. не давшие ответа на настоящее предложение, а равно и нарушившие принятое на себя обязательство увольняются от должности и исключаются из состава клира, находящегося в ведении Московской Патриархии» (Церковный вестник Западно-Европейской епархии. (Париж). 1927. 9/22 сент. № 3. С. 4-5).

31 Архиепископ Никон (Рклицкий). Жизнеописание Блаженнейшего Антония, митрополита Киевского и Галицкого: В 10 т. Т. 6. Изд. Северо-Американской и Канадской епархии, 1960. С. 231-232.

32 В этом письме, написанном в мае 1928 года, были такие слова: «В сентябре прошлого года (1927) один известный тебе грешный архиерей, не взирая на свое ничтожество, прервал молитвенное и всякое другое общение, как с м[итрополитом] Сергием, так и с активными последователями его, т. к. не мог уверовать в спасающую силу церкви-блудницы, а спустя 6-8

Но месяц от месяца ситуация обострялась. Не меньшее возмущение, чем июльская Декларация, вызвал октябрьский указ митрополита Сергия о поминовение властей и одновременном частичном прекращении поминовения ссыльного духовенства33. В результате, когда в конце того же 1927 года на разрыв с Заместителем пошел епископ Виктор (Островидов), он уже был активно поддержан значительной частью духовенства и паствы Боткинской и Вятской епархий34.

Следующим громким отходом от Заместителя стал акт двух викариев Ленинградской епархии - епископов Димитрия (Любимова) и Сергия (Дружинина), - подписанный ими 26 декабря 1927 года, опять же при сочувствии значительной части ленинградского духовенства и мирян35. Вскоре свою поддержку их действиям засвидетельствовал отрешенный за три месяца до того от Ленинградской кафедры митрополит Иосиф (Петровых). Так было положено начало организационному оформлению наиболее крупной ветви «правой» церковной оппозиции — «иосифлянства». «Иосифлянское» движение не ограничилось пределами лишь одной Ленинградской епархии, а распространилось и на севере, и в центре, и на юге страны. Особенно мощную народную поддержку оно получило в черноземной зоне, в частности, в управляемой епископом Алексием (Буем) Воронежской епархии. Широкое распространение «иосифлянства» на низовом уровне, с одной стороны, показывало его силу, но с другой, - таило и опасность инкорпорирования в него разного рода сомнительных, напоминающих секты, групп (вроде каких-нибудь «стефановцев» или «подгорновцев»ге). месяцев великий сонм архиереев, во главе с тремя местоблюстителями и другими богомудрыми иерархами, также осудили Сергиевскую легализацию» («Дело митрополита Сергия». С. 450). Очевидно, что под «грешным архиереем» епископ Павел имел в виду самого себя.

33 Текст указа от 21 октября 1927 года см.: Вслед за июльской Декларацией / Публ., вступл. и примеч. А. В. Мазырина и О. В. Косик // Богословский сборник. Вып. 9. С. 300-303. В одном из откликов на этот указ (так называемом «Ташкентском документе») по поводу изменил формулы протодиаконского возглашения на архиерейской литургии отмечалось: «В выкличке вычеркнуто "о братиях наших в темницах и изгнании сущих". Позор и бесстыдство, достойное разве невера или сектанта, ибо и инословные исповедания (католики, англикане) в здешних своих московских костелах за заключенных молятся, и об этом заповедает нам Христос в притче о Страшном Суде ("в темнице бе и посетили Мене") и св. Апостол. А ведь большинство заключенных наши православные!» («Дело митрополита Сергия». С. 224).

Точную дату отхода епископа Виктора от митрополита Сергия установить нелегко. Известно его «Письмо к ближним», написанное в декабре 1927 года, в котором говорилось, что подписавшие «воззвание» (июльскую Декларацию) «отреклись от Святейшей Церкви Православной» (Акты. С. 542). Однако прямо о прекращении общения с митрополитом Сергием в этом письме не говорилось. 22 декабря 1927 года Глазовским духовным управлением было принято решение: «Временно, до покаяния и отречения митр[ополита] Сергия от выпущенного им "воззвания " воздержаться от общения с ним и солидарными с ним епископами». На протоколе этого решения епископом Виктором в тот же день была наложена резолюция: «Радуюсь благодати Божией, просветившей сердца членов Духовного Управления в сем трудном и великом деле избрания пути истины» («Дело митрополита Сергия». С. 217). Видимо, этот день - 22 декабря 1927 года - и следует считать днем окончательного отхода святителя Виктора от Заместителя.

35 См.: Акты. С. 544-545.

36 По этому поводу можно привести выдержку из протокола допроса епископа Димитрия (Любимова) от 21 декабря 1930 года: «На Украине было нечто вроде секты, хотя церковь их сектантами не считала. Я говорю о так называемых "стефановцах " и "подгорновцах ", как они себя сами называли. Их отличительная черта - до известной степени — фанатичность, в силу

6 февраля 1928 года об отказе признавать за митрополитом Сергием и его Синодом право на высшее управление Церковью заявили возглавляемые старейшим иерархом Российской Церкви, митрополитом Агафангелом, архиереи Ярославской епархии37. Среди подписавших это обращение был и исполнявший некоторое время обязанности Заместителя Патриаршего Местоблюстителя архиепископ Серафим (Самойлович), а также и проживавший тогда в Ростове Великом митрополит Иосиф, его непосредственный предшественник на этой должности. Правда, позднее, 10 мая того же года, митрополитом Агафангелом и еще двумя епископами в разъяснение февральского акта было заявлено: «Принципиально власть Вашу как Заместителя не отрицаем». Но тут же следовала оговорка: «Распоряжения Заместителя, смущающие нашу и народную религиозную совесть и, по нашему убеждению, нарушающие каноны, в силу создавшихся обстоятельств на месте, исполнять не могли и не можем»39.

В мае 1929 года с заявлением о невозможности признания для себя обязательным к исполнению административно-церковных распоряжений, издаваемых митрополитом Сергием с участием его Синода, выступил один из самых авторитетных иерархов Российской Церкви - митрополит Казанский Кирилл (Смирнов)39. Святителя Кирилла поддержал ряд епископов, единомышленных с ним.

К 1929 году основные отходы от митрополита Сергия в России состоялись. Одновременно с этим раскручивался маховик репрессий ОГПУ против «правых» оппозиционеров, и к 1930 году их открытая деятельность была практически полностью свернута.

Новый всплеск неприязни к Заместителю был вызван двумя опубликованными в феврале 1930 года за его подписью интервью, в которых он заявлял, что «гонения на религию в СССР никогда не было и нет», а храмы закрываются «по желанию населения» и даже порой «по постановлению самих верующих»4,0. Такое заявление не могло не вызвать широкого возмущения, так что даже такой известный «борец с расколами», как епископ Мануил (Лемешевский), перешел на некоторое время на позиции «непоминающих»41. которой они выделялись из остального православного населения. <.> Яне припомню как следует сейчас, кому принадлежала инициатива вовлечения "подгорновцев " в нашу организацию, епископу Алексею Буй или Павлу Кратирову. При этом слиянии "подгорновцы " желали сохранить за собой это название. Я же требовал безоговорочного присоединения, в знак чего каждая община "подгорновцев " подавать была должна самостоятельные заявления о принятии. В конце концов "подгорновцы " эти условия приняли» (ЦА ФСБ РФ. Д. Н-7377. Т. 11. Л. 206-207).

37 См.: Акты. С. 572-574.

38 Там же. С. 610.

39 См.: Там же. С. 638.

40 См.: Известия ВЦИК. 1930. 16 февр. № 46 (3893); 19 февр. №49 (3896); Акты. С. 682-683.

41 Реакцию епископа Мануила на интервью Заместителя его ученик и биограф митрополит Иоанн (Снычев) описал следующим образом: «Сердце епископа вскипело. Из уст митрополита он услышал ложь. Ложь непростительную для иерарха, стоящего во главе высшего церковного управления. Гнев на Заместителя настолько был велик, что он прекратил возношение его имени за богослужением и не поминал митрополита Сергия около года. <.> Заместитель знал об этом, но никакого взыскания не налагал, а только переживал и мучился в своем сердце. А когда истек почти год, он вызвал его в Патриархию и в присутствии членов Синода заявил: "Вот человек, который не убоялся открыто высказать мне правду в глаза". И, обратясь к епископу Мануилу, сказал: "Ну что ты делаешь, Мануильчик? Народ ведь смущается! Пора поминать ".

Не без связи с тем же витком гонений на Церковь в СССР произошел и разрыв с Московской Патриархией основной массы западноевропейских русских приходов, возглавляемых митрополитом Евлогием (Георгиевским). 21 марта 1930 года митрополит Евлогий заявил, выступая на собрании в Лондоне: «Сам не пойду и мою паству не поведу по путям, имеющим хоть какое-либо соприкосновение с советской властью»*1. В результате за участие в кампании протестов против религиозных преследований в СССР митрополит Евлогий 10 июня 1930 года был митрополитом Сергием и Синодом уволен со своего поста43. Митрополит Евлогий, поддержанный своим епархиальным съездом, этому постановлению Заместителя не подчинился. История, как известно, закончилась в феврале 1931 года переходом «евлогианской» группы в юрисдикцию Константинопольского Патриархата44. Причисление данной группы к «правой» церковной оппозиции не бесспорно, но допустимо, поскольку главной причиной ее отделения от митрополита Сергия все же было нежелание идти любой ценой в фарватере его политики все новых и новых уступок безбожной власти.

Последний крупный отход от Заместителя Патриаршего Местоблюстителя за рубежом произошел в 1933 году, когда окончательно оформился разрыв с Американской митрополией, возглавляемой митрополитом Платоном (Рождественским)45. (Впрочем, и до 1933 года в русских православных приходах Америки митрополита Сергия за богослужением не поминали46.)

Всего же от митрополита Сергия в конце 1920-х — начале 1930-х годов только в России (в пределах СССР) отошло порядка сорока православных архиереев47.

Сердце епископа смягчилось. Последовало примирение. И имя Заместителя с этого дня стало возглашаться за богослужениями в храме, где служил епископ Мануил» (Жизнь и служение митрополита Мануила: Биографический очерк. Самара, 1997. С. 191).

Это описание, производящее впечатление гротеска, не передает, конечно же, реальных трагических обстоятельств, связанных с заявлением «Мануильчика» о себе как об оппозиционере митрополиту Сергию. В действительности, созданное этим заявлением представление о нем сохранялось до конца 1930-х годов. Это сыграло роковую роль в судьбе московской общины «непоминающих», возглавлявшейся протоиереем Сергием Мечевым. Тогда по просьбе священномученика Сергия епископ Мануил совершил несколько тайных хиротоний его духовных чад. Вскоре после этого епископ Мануил назвал имена всех посвященных им НКВД (см.: ЦА ФСБ РФ. Д. Р-40405). Более того, по воспоминаниям близких к «мечевской» общины людей, «к отрицавшим посвящение дважды на дом приходил епископ Мануил и просил признаться "органам"» (Быков В. В. Послесловие к воспоминаниям об отце Арсении // Отец Арсений. 4-е изд., доп. М.: Изд-во ПСТБИ, 2000. С. 731-732).

42 Митрополит Евлогий (Георгиевский). Путь моей жизни: Воспоминания. М.: Московский рабочий; ВПМД, 1994. С. 567.

43 См.: Журнал Московской Патриархии в 1931-1935 годы. М.: Издат. Совет РПЦ, 2001. С. 25.

44 См.: Митрополит Евлогий (Георгиевский). Путь моей жизни. С. 571-574.

45 См.: Журнал Московской Патриархии в 1931-1935 годы. С. 175-180, 197-199.

46 На этот счет существует свидетельство (правда, небеспристрастное) митрополита Вениамина (Федченкова) (см.: Раскол или единство? (Материалы для решения вопроса об Американской Церкви) // Церковно-исторический вестник. № 4-5. М.: Изд. о-ва любителей церковной истории, 1999. С. 14-15).

47 Лев Регельсон, основываясь на данных митрополитов Мануила (Лемешевского) и Иоанна (Снычева), составил список из 37-ми оппозиционных Заместителю иерархов, объединив их в несколько групп. В этот его список вошли: первым номером вне групп - митрополит Кирилл (Смирнов); далее «мечевская группа» - архиепископ Зиновий (Дроздов), епископы Арсений (Жадановский), Серафим (Звездинский), Аркадий (Остальский) и Афанасий (Сахаров); «даниловская группа» - архиепископ Феодор (Поздеевский), епископы Гавриил (Абалымов),

Приведенный обзор рядов «правой» церковной оппозиции, конечно, никак не может претендовать на какую-то полноту, но, глядя на него, нетрудно убедиться в ее весьма разнородном составе: от рафинированных «евлогиан» до полусектантских групп, вроде каких-нибудь «подгорновцев».

Митрополит Сергий в целом довольно просто определял свое отношение ко всем так или иначе отделившимся от него представителям Русской Церкви. Ведомство Тучкова с конца 1927 года настойчиво требовало от него обрушиться с церковными карами на несогласных с его политикой48. И митрополит Сергий не заставил себя долго ждать. Но эти кары нужно было формально обосновать, и в результате с января 1928 года в официальных актах Патриархии всякий раз, когда речь заходила об оппозиции, стало звучать слово «раскол»49. Церковному сознанию активно навязывалась мысль, что между обновленцами и григорианами, с одной стороны, и представителями «правой» оппозиции Заместителю, - с другой, в каноническом отношении нет принципиальной разницы. Окончательно такое уравнивание обновленческих раскольников, григориан и последователей митрополита Иосифа (Петровых), на которых ранее было наложено запрещение в священнослужении, было оформлено в августе 1929 года синодальным

Дамаскин (Цедрик), Иоасаф (Удалов), Николай (Никольский), Парфений (Брянских), Григорий (Козырев); «Ярославский церковный округ» - митрополит Агафангел (Преображенский), архиепископы Серафим (Самойлович) и Варлаам (Ряшенцев), епископ Евгений (Кобранов); «иосифлянская группа» — митрополит Иосиф (Петровых), епископы Димитрий (Любимов), Сергий (Дружинин), Григорий (Лебедев), Стефан (Бех), Иерофей (Афоник), Алексий (Буй), Василий (Докторов), Алексий (Готовцев), Павел (Кратиров), Максим (Жижиленко); «викторианская группа» - епископы Виктор (Островидов), Нектарий (Трезвинский) и Иларион (Вельский); «отдельные епископы» — Амфилохий (Скворцов), Синезий (Зарубин), Василий (Преображенский), Афанасий (Молчановский), Стефан (Знамировский), Сергий (Никольский) (Трагедия Русской Церкви: 1917-1945. М.: Крутицкое Патриаршее подворье, 1996. С. 546-547).

Список, составленный Л. Регельсоном, очевидно, не полон и не совсем точен. Есть основания (они будут показаны) считать принадлежавшими к «правой» церковной оппозиции, например, таких иерархов, как архиепископ Прокопий (Титов), епископы Варлаам (Лазаренко), Василий (Зеленцов), Вениамин (Воскресенский), Макарий (Кармазин), Николай (Голубев). Кроме того, предложенное выше деление оппозиционных митрополиту Сергию архиереев на группы не выглядит достаточно обоснованным. Особенно это касается «даниловской» и «мечевской» групп. Складывается впечатление, что для причисления какого-либо архиерея к первой группе достаточным казался факт его проживания в Даниловом монастыре в середине 1920-х годов. Что же касается так называемой «мечевской группы», то здесь вообще трудно понять, чем руководствовались разработчики предложенной классификации (главным образом — Преосвященный Мануил, у которого, как было выше показано, с «мечевцами» были особые счеты).

48 Можно еще раз сослаться на публикацию: «Сов. секретно. Срочно. Лично. Тов. Тучкову». С. 369-370.

49 Первым таким актом, по всей видимости, было постановление Заместителя и его Синода № 17 от 12 (25?) января 1928 года по делу епископов Димитрия (Любимова) и Сергия (Дружинина). О епископе Димитрии в этом постановлении было сказано, что он «в своем ослеплении расколом <.> дошел до такого безумия, что один из православных храмов (Спаса на водах) публично назвал храмом сатаны» (Акты. С. 565).

Епископ Димитрий на это ответил: «Свидетельствую моею архиерейскою совестью, что ни в частной беседе, ни публично я таких слов не произносил. Указ рассылается повсеместно, и найдутся люди, которые поверят этой клевете и соблазнятся» («Дело митрополита Сергия». С. 239). постановлением № 1864. Таинства, совершаемые всеми ими, были объявлены недействительными50.

При этом нужно заметить, что «иосифляне» были далеко не последними, кого Заместитель запрещал в священнослужении. В 1930 году им был запрещен первый, согласно завещанию святого Патриарха Тихона, кандидат в Местоблюстители - священномученик митрополит Кирилл (Смирнов)51; в 1931 году - управляющий русскими церквями в Западной Европе митрополит Евлогий (Георгиевский)52; в 1933 году - митрополит Северо-Американский Платон (Рождественский)53; в 1934 году - Первоиерарх РПЦЗ митрополит Антоний (Храповицкий) и другие карловацкие иерархи54. Все они после этого, согласно логике постановления № 1864, становились безблагодатными, подобно обновленцам. В 1931 году в «Журнале Московской Патриархии» была опубликована статья митрополита Сергия «Отношение Церкви Христовой к отделившимся от нее о-вам», в которой он после тонких рассуждений о возможности действия благодати у инославных замечал: «Обновленческая, и григорьевская, и им подобные современные иерархии, несомненно, берут свое начало от православных архиереев; само производство хиротонии не вызывает в большинстве случаев особых возражений. Однако после запрещения, наложенного на вождей нового раскола, мы признаем эти иерархии безблагодатными и Таинства их недействительными (кроме крещения). Поэтому рожденных в этих обществах мы принимаем чрез миропомазание. <.> В таком же положении находятся и заграничные расколы, например Карловацкий»55.

Митрополиту Сергию вторили его последователи. Так, в 1932 году живший в Берлине профессор И. А. Стратонов издал книгу «Русская церковная смута: 1921-1931 гг.», в которой писал: «Все раскольничьи образования имеют одно общее между собою, будет ли то живоцерковство или григорьевщина или карловацкое согласие: все они порвали общение с Русской церковью и, через это, с церковью вообще»56.

В послевоенные годы тенденция изображать одним цветом всех отделившихся от митрополита Сергия не исчезла. Так, в изданной в 1947 году книге «Патриарх Сергий и его духовное наследство» говорилось: «Кроме раскольников-обновленцев, от подчинения власти заместителя Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Сергия уклонялись и некоторые другие честолюбцы, вышедшие из Православной Церкви. Создавались новые расколы, так называемых григорианцев, иосифлян и других. Эти лица выступали по своим личным мотивам, претендуя на первенствующую и руководящую роль в Церкви. <.> Митрополит Сергий не повел какой-нибудь решительной борьбы со всеми этими видами раскола»51.

50 Акты. С. 643-644.

51 Выписку из определения митрополита Сергия и Синода при нем № 28 от 11 марта 1930 года, где говорится о запрещении святителя Кирилла в священнослужении, см.: Голос Литовской православной епархии. 1937. № 3-4. С. 22.

52 См.: Журнал Московской Патриархии в 1931-1935 годы. С. 79.

53 См.: Там же. С. 199.

54 См.: Там же. С. 228.

55 Там же. С. 44.

56 Из истории Христианской Церкви на Родине и за рубежом в XX столетии. С. 142.

57 Патриарх Сергий и его духовное наследство. М.: Изд. МП, 1947. С. 40-41.

Последняя фраза, по-видимому, рассчитана была на людей, совсем не представлявших, как все было на самом деле. Но советскую цензуру такая трактовка событий 1920-1930-х годов вполне устраивала. Так, не без участия заинтересованных государственных структур, сформировалась целая традиция причислять всех оппонентов митрополита Сергия к раскольникам. Когда в 1960-е годы архимандрит (впоследствии митрополит) Иоанн (Снычев) написал о них магистерскую диссертацию, он смог ее озаглавить не иначе как «Церковные расколы»58.

Эта традиция, однако, поддерживалась искусственно, что со всей очевидностью стало проявляться с ослаблением давления государства на Церковь. Как только появилась возможность, на повестку дня был поставлен вопрос о канонизации новомучеников и исповедников Российских. Подготовка этой канонизации сделала насущным выявление подлинно церковного отношения к тем, кому в 1920-1930-е годы совесть не позволила идти вместе с митрополитом Сергием по выбранному им пути. В докладе митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия «Об отношении Церкви к подвигу мученичества», представленном на заседании Священного Синода 25 марта 1991 года, говорилось: «Определенную трудность в подготовительную работу по канонизации новомучеников и новых исповедников вносит то обстоятельство, что церковная жизнь в 20-30-е годы была омрачена нестроениями и разделениями. Грех раскола, по учению святых отцов, не смывается и кровью мученичества. В конце 30-х годов пострадали и многие обновленцы, но несомненное их пребывание в расколе не позволяет ставить вопрос о их прославлении.

Труднее решить вопрос о возможной канонизации погибших и пострадавших клириков и мирян, которые в ту пору пребывали в каких-либо разделениях и группировках, которые нельзя очевидно квалифицировать как несомненный раскол» 9. Под последними, очевидно, имелись в виду именно представители «правой» церковной оппозиции.

Тема получила развитие в докладе Высокопреосвященного митрополита Ювеналия «Историко-канонические критерии в вопросе о канонизации новомучеников Русской Церкви в связи с церковными разделениями XX века», представленном на заседании Священного Синода 26 декабря 1995 года: «Давая оценку расколам и разделениям, возникшим в нашей Церкви в 20-е годы, нельзя, конечно, ставить в один ряд обновленческую схизму, с одной стороны, и "правую оппозицию" — с другой. <.> В действиях "правых" оппозиционеров, часто называемых "непоминающими", нельзя обнаружить явно злонамеренных, исключительно личных, предательских мотивов. Как правило, их действия обусловлены были по-своему понимаемой заботой о благе Церкви»60.

58 См.: Архимандрит Иоанн (Снычев). Церковные расколы в Русской Церкви 20-х и 30-х годов XX столетия - григорианский, ярославский, иосифлянский, викторианский и другие, их особенность и история: Дис. на соиск. учен. ст. маг. богосл. Машинопись. Куйбышев, 1965.

59 Канонизация святых в XX веке. М.: Комиссия Священного Синода РПЦ по канонизации святых, Изд-во Сретенского монастыря, 1999. С. 123-124.

60 Там же. С. 174, 178.

Эта оценка была почти дословно повторена в докладе митрополита Ювеналия на Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 года61. Точно такой же взгляд выражен и в труде авторитетного специалиста по церковному праву протоиерея Владислава Цыпина6. Можно сказать, что после канонизации на Соборе 2000 года многих представителей церковной оппозиции такое понимание проблемы стало выражением общецерковного сознания.

Объективное и непредвзятое рассмотрение событий, связанных с именами митрополита Сергия и его оппонентов, в настоящее время становится особенно актуальным в свете начавшегося диалога между Русской Православной Церковью Московского Патриархата и Русской Зарубежной Церковью. Как известно, именно различная оценка этих событий была одним из главных камней преткновения на пути воссоединения двух частей Русской Православной Церкви.

В предлагаемой диссертации, конечно, не ставится задача осветить все вопросы, связанные с «правой» церковной оппозицией митрополиту Сергию 1920-1930-х годов. История этой оппозиции представляет собой одну из самых сложных страниц новейшей истории Русской Православной Церкви. Чтобы разобраться в ней, необходимо прежде определить основные ориентиры, сообразуясь с которыми, затем можно будет уточнять какие-то отдельные стороны общей картины событий. Такими ориентирами могут служить позиции, занятые тогда наиболее видными российскими архиереями. Выбор здесь, конечно, может осуществляться по-разному, и историку Церкви есть из кого выбирать: только канонизированных иерархов 1920-1930-х годов уже более шестидесяти. Однако в основе этого выбора не должны лежать какие-то субъективные предпочтения. Критерий должен быть объективным, и такой критерий нетрудно отыскать.

Едва ли кто-нибудь в Русской Церкви станет сейчас оспаривать, что одним из самых великих святых за всю ее более чем тысячелетнюю историю явился Святейший Патриарх Тихон. С первых месяцев его патриаршества доверие, с которым относились к нему в церковных кругах, было необычайным. Одним из проявлений этого доверия явилось предоставление ему Поместным Собором 1917-1918 годов права единолично указать круг лиц, которым переходили бы его первосвятительские полномочия в случае, если бы он по каким-то причинам лишился возможности осуществлять их сам63.

Святитель Тихон исполнил соборное поручение обеспечить преемственность высшей церковной власти64. Конечно, указанных им иерархов нельзя в полном смысле слова назвать его преемниками. Им не передавалась по завещанию сама Московская Патриаршая кафедра. Они призывались лишь к

61 См.: Юбилейный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви. Храм Христа Спасителя, 13-16 августа 2000 года: Материалы. М.: Издат. Совет МП; Благотворительный Фонд «Рождество -2000», 2001.С. 72.

62 См.: Протоиерей Владислав Цыпин. Курс церковного права: Учеб. пособие. Клин: Круглый стол по религиозному образованию в РПЦ; Фонд «Христианская жизнь», 2002. С. 492-495.

63 Такое чрезвычайное право дано было святому Патриарху Тихону на соборном заседании 25 января 1918 года (см.: Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг.: Деяния LXVI-LXXXII. Т. 6. М., 1996. С. 73-74).

64 На заседании Собора 3/16 февраля 1918 года о Патриаршем Местоблюстителе говорилось уже как о лице существующем (см.: Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг.: Деяния LXVI-LXXXII. Т. 6. С. 246). временному исполнению обязанностей Патриарха до созыва Собора, который должен был избрать уже постоянного Первоиерарха Русской Церкви. Однако, очевидно, что, называя кандидатов в свои заместители или Местоблюстители Патриаршего Престола, святитель Тихон недвусмысленно давал понять и то, кого он предпочел бы видеть следующим после себя Патриархом Московским и всея России.

Как минимум четыре раза за семь лет (с января 1918 по январь 1925 года) святитель Тихон составлял распоряжения о преемстве высшей церковной власти. Содержание первого из них, о котором говорилось еще на Поместном Соборе, широким церковным кругам так и осталось неизвестным. Затем, в мае 1922 года, в связи со своим арестом Патриарх Тихон призвал возглавить церковное управление или митрополита Ярославского Агафангела, или митрополита Петроградского Вениамина65 (жизнь которого, как известно, закончилась мученически в том же 1922 году). После своего освобождения святитель Тихон в ноябре 1923 года составил завещательное распоряжение уже на случай не только возможного нового ареста, но и своей кончины. Лишь спустя почти семьдесят лет это распоряжение было опубликовано. Первым в нем, как и в 1922 году, был назван митрополит Агафангел, вторым - митрополит Казанский Кирилл66. Наконец, наибольшую известность получило последнее завещательное распоряжение святителя Тихона, подписанное им на Рождество 1924/1925 года. Именно оно было обнародовано по кончине Святейшего Патриарха и при почти единодушном согласии иерархии Русской Церкви вступило в силу. В нем, как известно, было указано уже три иерарха - кандидата на должность Местоблюстителя Патриаршего Престола. Два первых имени, хотя и не в таком порядке, уже ранее назывались святителем Тихоном в подобных распоряжениях: митрополиты Кирилл и Агафангел. Последним, третьим, кандидатом стал митрополит Крутицкий Петр67.

Таким образом, среди всех российских иерархов середины 1920-х годов своим положением выделялись три митрополита - святители Кирилл (Смирнов), Агафангел (Преображенский) и Петр (Полянский). В них святой Патриарх Тихон видел наиболее достойных продолжателей своего подвига исповеднического стояния во главе Русской Церкви. Очевидно, именно они были ему наиболее близки по духу, и неслучайно всех их впоследствии Церковь прославила в лике святых. Установив, какой была их церковная позиция в 1920-1930-е годы, можно выработать своего рода систему координат, вполне пригодную для дальнейшего изучения сложных вопросов истории Русской Церкви этого периода. Следует оговориться, что речь не идет о том, чтобы представить их позицию неким «эталоном» Православия и рассматривать позицию других видных церковных деятелей как большее или меньшее отклонение от этого «эталона». От каких-то частных погрешностей в суждениях не застрахован никто из людей, тем более в такой ситуации, как тогда. Однако, несомненно, что митрополиты Кирилл, Агафангел и Петр не просто замечательные святые, а святые, исключительным образом отмеченные в новейшей церковной истории. Им в наибольшей мере

См.: Акты. С. 213.

66 См.: Распоряжение Патриарха Тихона / Публ. Т. Ф. Павловой И Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв. Вып. 1. М.: Тритэ; Российский архив, 1991. С. 241.

67 См.: Акты. С. 340-344. доверял Святейший Патриарх, которому, как никому другому, доверяла вся

Русская Церковь. По этой причине вполне оправданно сопоставлять именно с их воззрениями на события церковной жизни тех лет взгляды их современников.

В силу всего вышесказанного предметом исследования в настоящей диссертации являются документальные свидетельства (прямые и косвенные) о церковной позиции трех указанных святителем Тихоном иерархов во внутрицерковных конфликтах второй половины 1920-х - 1930-х годов (собственно говоря, за исключением спора о местоблюстительстве между митрополитами Сергием и Агафангелом 1926 года имеются в виду именно конфликты Заместителя Патриаршего Местоблюстителя с «правой» церковной оппозицией).

Объектом исследования является Русская Православная Церковь в условиях гонений на нее со стороны государственной власти в 1920-1930-е гг.

Хронологические рамки исследования определяются следующим образом. В качестве нижней границы, на первый взгляд, было бы естественным выбрать 1927 год - год резкого изменения митрополитом Сергием курса церковной политики и появления в качестве реакции на это изменение «правой» церковной оппозиции ему. Однако, поскольку первый конфликт с участием Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и митрополита Агафангела произошел годом раньше, за точку отсчета берется 1926 год. Верхняя же граница в основном определяется временем мученической кончины митрополита Кирилла и Петра (митрополит Агафангел скончался раньше). Оба святителя, как и множество других представителей Русской Церкви, были расстреляны в 1937 году. Однако некоторые видные последователи священномученика Кирилла, такие как священноисповедники епископы Афанасий (Сахаров) и Василий • (Преображенский) чудесным образом пережили эту страшную дату.

Соответственно, когда речь, будет вестись о них, верхняя граница исследования будет отодвигаться до 1940-1950-х годов.

Цель работы состоит в том, чтобы точнее определить позиции трех выдающихся святителей - митрополитов Кирилла, Агафангела и Петра - во внутрицерковных конфликтах второй половины 1920-х - 1930-х годов: рассмотреть их взгляды на современные им события, предпринятые ими действия, их взаимоотношения с другими видными представителями Русской Церкви. Это должно помочь разобраться в сложных вопросах церковной жизни тех лет в целом.

В соответствии с поставленной целью задачи исследования определяются следующим образом:

• проанализировать взгляды митрополита Кирилла на полномочия

Патриаршего Местоблюстителя через его отношение к митрополиту Петру;

• определить принципиальные причины неприятия митрополитом Кириллом деятельности митрополита Сергия;

• рассмотреть взаимоотношения митрополита Кирилла с «правой» Щ церковной оппозицией в конце 1920-х гг.;

• определить круг ближайших последователей митрополита Кирилла;

• проследить процесс признания митрополита Кирилла в качестве главы «правой» церковной оппозиции и раскрыть смысл этого признания;

• исследовать обстоятельства и оценить значение выступления ярославской оппозиции в 1928 г.;

• прояснить характер примирения митрополитов Сергия и Агафангела в 1928 г.;

• проследить, как выражал свое отношение к митрополиту Петру митрополит Сергий;

Научная новизна. В диссертации внутренние конфликты в Русской Церкви, имевшие место в 1920-1930-е гг., впервые рассматриваются сквозь призму позиций наиболее выдающихся иерархов того времени, ныне канонизированных и почитаемых в равной мере, как в Отечестве, так и за рубежом. Новизна достигается благодаря широкому использованию ранее не доступных исследователям источников — в первую очередь, большого числа различных документов, содержащихся в архивно-следственных делах церковных деятелей тех лет (изучено свыше пятидесяти дел более чем из двадцати архивохранилищ). В научный оборот вводится более ста архивных документов, характеризующих позицию высших иерархов Русской Церкви. Проработанный диссертантом архивный материал позволяет прояснить целый ряд сложных вопросов новейшей церковной истории и перейти в них от гипотез и предположений на почву исторических фактов.

Практическая значимость исследования определяется объемом и новизной собранного фактографического материала и сделанными на основе его анализа выводами. Результаты работы могут быть использованы при составлении лекционных курсов и написании обобщающих трудов по новейшей истории Русской Православной Церкви. Выводы, сделанные в работе, могут быть востребованы в диалоге с представителями Русской Православной Церкви за рубежом о путях преодоления недоразумений, возникших в связи с неоднозначной оценкой событий церковной жизни 1920-1930-х гг.

Историография проблемы. Деятельность Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия, приведшая к значительным нестроениям в Русской Церкви, конечно же, сразу вызвала множество письменных отзывов в церковных кругах. По прошествии недолгого времени стали появляться и первые исторические обзоры событий тех лет с их оценкой. Само собой, это были не академические научные труды, а полемические произведения.

Примерами таких произведений могут служить написанные соответственно в 1928 и 1930 годах очерки «Краткая годичная история Русской Православной Церкви. 1927-1928 гг.»68 и «Обзор главнейших событий церковной жизни России за время с 1925 года до наших дней»69. Оба названных произведения появились в оппозиционной митрополиту Сергию среде. Разумеется, не могло быть и речи о публикации их в России. Однако, когда они стали известны на Западе, они были опубликованы там. «Краткую годичную историю» читатель смог увидеть в издававшихся Зарубежным Архиерейским Синодом «Церковных ведомостях»70. «Обзор главнейших событий», сократив и изменив на свой лад его заключительную часть, опубликовал в 1931 году во французском журнале русских католиков «Благовест» католический священник А. Дейбнер. Под этим именем и названием «Русские иерархи под игом безбожников» основная часть этого «Обзора» и стала известна западному, а затем (благодаря М. Е. Губонину) и отечественному читателю71. Для настоящего исследования наибольший интерес представляет информация о событиях, связанных с именем митрополита Агафангела. В «Обзоре главнейших событий», помимо того, говорится и о выявлении позиций митрополитов Кирилла и Петра в 1929 году (примечательно, что А. Дейбнер предпочел эту часть «Обзора» не публиковать).

Конечно, свой вклад в умножение историко-полемической литературы внесли и сторонники митрополита Сергия. Выше уже был повод упомянуть книгу И. А. Стратонова «Русская церковная смута». Оппозиции митрополиту Сергию в России посвящена глава книги «Последние отпадения (1927-1931 гг.)». Этот автор, как уже говорилось, пытался доказать, что между живоцерковниками, григорьевцами и «правой» церковной оппозицией нет никакой существенной разницы: «Все они порвали общение с Русской церковью и, через это, с церковью вообще». При этом, делая такой радикальный вывод, И. А. Стратонов, как нетрудно убедиться, имел довольно мало сведений о «правой» церковной оппозиции в России: всю ее историю за четыре года он уместил на нескольких страницах72.

Большей информацией о том, что происходило с Русской Церковью в СССР, располагал другой зарубежный апологет Заместителя - митрополит Литовский Елевферий (Богоявленский). В 1933 году в Париже была опубликована написанная им еще в 1929-1930 годах книга «Неделя в Патриархии». Высокопреосвященный автор книги не только описал в ней свой визит в Патриархию (в результате которого он, собственно, и стал митрополитом), но и дал общий обзор событий церковной жизни в России второй половины 1920-х

68 См.: ЦА ФСБ РФ. Д. Н-7377. Т. 4. Л. 165-173.

69 См.: ГА РФ. Ф. 6343. On. 1. Д. 263. Л. 1-17.

70 См.: Церковные ведомости. (Сремские Карловцы). 1928. № 23-24. С. 5-8; 1929. № 1-2. С. 5-8. № 3-12. С. 32.

71 См.: Акты.С. 401-411.

72 См.: Стратонов И. А. Русская церковная смута. 1921-1931 гг. С. 153-156. годов73. Излагал он эти события, конечно, в соответствии с тем, как их ему осветили заинтересованные лица в Москве. Митрополит Елевферий подробнее, чем кто-либо до него, описал спор о местоблюстительстве митрополитов Агафангела и Сергия в 1926 году и выступление ярославских иерархов 1928 года. В качестве приложения к своей книге Литовский митрополит издал специально написанный им разбор постановления ярославцев об отложении от Заместителя для того, чтобы переубедить тех, кто думал, «что это не раскол, а выявление подлинной Православной свободной Русской Церкви»74.

Со стороны Зарубежной Русской Православной Церкви наибольший вклад в историографию темы внес протопресвитер Михаил Польский. Еще в 1931 году в Иерусалиме была опубликована его книга «Положение Церкви в Советской России. Очерк бежавшего из России священника». Для этой книги, не лишенной литературных достоинств, была характерна особая полемическая заостренность. «Митрополит Сергий и его Церковь — не величина. Они — как ничто», — писал ее автор 5. Впоследствии протопресвитер Михаил, как наиболее авторитетный в РПЦЗ специалист по вопросам, касающимся жизни Православной Церкви в СССР, написал еще несколько книг на эту тему. Наибольшую известность из них получил его двухтомник «Новые мученики Российские»76. Следует отметить, что хотя протопресвитер Михаил и допускал в запальчивости выражения, подобные вышеприведенному, все же он, не понаслышке знавший о гонениях на Церковь в СССР, умел воздать должное мученикам за веру независимо от их юрисдикционной принадлежности. В его двухтомнике «Новые мученики Российские» можно найти рассказы о многих пострадавших от безбожников деятелях Русской Церкви, не отделившихся от митрополита Сергия. В контексте же настоящей работы наибольший интерес представляют главы, посвященные митрополитам Петру и Агафангелу, хотя, конечно, собранные протопресвитером Михаилом сведения о них не отличаются точностью и полнотой (сведений же о митрополите Кирилле, по-видимому, у него было совсем мало, и отдельной главы ему посвящено не было).

Оппонентом протопресвитера Михаила Польского выступил известный канонист профессор С. В. Троицкий77. Всячески оправдывая политику Заместителя, он не смог удержаться от очернения Российских новомучеников и исповедников. «Нельзя же считать исповедниками лиц, пострадавших за свои ложные убеждения, — в данном случае, за нарушение апостольского завета о признании богоустановленности власти и о повиновении ей не за страх, а за совесть», - с пафосом восклицал С. В. Троицкий78. Можно, однако, заметить, что

73 См.: Митрополит Елевферий (Богоявленский). Неделя в Патриархии: (Впечатления и наблюдения от поездки в Москву) // Из истории Христианской Церкви на Родине и за рубежом в XX столетии. М.: Крутицкое Патриаршее подворье, 1995. С. 173-318.

74 Там же. С. 296.

75 Священник Михаил [Польский]. Положение Церкви в Советской России: Очерк бежавшего из России священника СПб., 1995. С. 57.

76 См.: Протопресвитер Михаил Польский. Современное состояние Православной Церкви в СССР. Нью-Йорк, 1946; Его же. Каноническое положение высшей церковной власти в СССР и заграницей. Джорданвилль, 1948; Его же. Новые мученики Российские: В 2 кн. Джорданвилль, 1949-1957. Последняя книга переиздана в России в 1990-е годы товариществом «Светлячок».

77 См.: Троицкий С. В. О неправде Карловацкого раскола: Разбор книги прот. М. Польского «Каноническое положение высшей церковной власти в СССР и заграницей». Париж, 1960.

78 Там же. С. 44. в таком ключе С. В. Троицкий выступал не всегда, меняя свою позицию в зависимости от жизненных обстоятельств. В 1937 году, выступая в качестве эксперта Зарубежного Архиерейского Синода, он дал по вопросу о правомерности усвоения должности Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Сергию столь невыгодное для последнего заключение, что Литовскому митрополиту Елевферию пришлось его усиленно опровергать в своем печатном органе7 . Позднее же, когда Югославия, в которой жил С. В. Троицкий, из королевства превратилась в социалистическую республику, он резко изменил свои оценки.

В полемику с «покрасневшим» профессором Троицким вступил другой известный протопресвитер РПЦЗ - Георгий Граббе (впоследствии - епископ Григорий)80. Труды этого автора, как и труды С. В. Троицкого, историческими исследованиями можно назвать с большой натяжкой, и, собственно говоря, по теме предлагаемой диссертации в них довольно мало материала. (Единственным исключением, пожалуй, является эпизод обсуждения за рубежом вопроса о местоблюстительстве в 1937 году. Это обсуждение описано протопресвитером Георгием весьма детально, поскольку он, тогда еще мирянин Ю. П. Граббе, управляющий канцелярией Зарубежного Архиерейского Синода, принял в нем самое активное участие.) Однако они (их труды) хорошо иллюстрируют два сложившихся в зарубежной историографии противоположных подхода к рассмотрению истории «правой» церковной оппозиции Заместителю. Либо эта история рассматривалась сквозь призму идеи, что все оппозиционеры митрополита Сергия - отпадшие от Церкви раскольники. Либо за основу брался противоположный тезис, согласно которому, от Церкви отпал сам митрополит Сергий и его сторонники. Оба направления в свете соборного прославления новомучеников Российских, с точки зрения церковного сознания, представляются тупиковыми.

В настоящее время направления историографии, в которых тема рассматривается в категориях «раскольники» или «отступники», еще поддерживаются некоторыми зарубежными авторами. Так, например, профессором из Канады Д. В. Поспеловским в «раскольники» были записаны уже не только «карловчане» и «иосифляне», но даже и святители Кирилл (Смирнов) и Афанасий (Сахаров)81. (Это при том, что последнего Святейший Патриарх Алексий I в 1955 году принял в общение без какого-либо намека на необходимость покаяния в якобы учиненном расколе82!) Антиподом Д. В. Поспеловского предстает другой иностранец - принявший православие

79 См.: Митрополит Елевферий (Богоявленский). Блаженнейший Сергий, митрополит Московский и Коломенский - канонический Местоблюститель // Голос Литовской православной епархии. 1937. №9-10. С. 3-10.

80 См.: Протопресвитер Георгий Граббе. Правда о Русской Церкви на Родине и за рубежом: (По поводу книги С. В. Троицкого «О неправде Карловацкого раскола»). Джорданвилль, 1961; Епископ Григорий (Граббе). Русская Церковь перед лицом господствующего зла. Б. м.: OPTO, 1993.

81 См.: Поспеловский Д. В. Православная Церковь в истории Руси, России и СССР: Учебное пособие. М.: Изд-во ББИ, 1996. С. 267-268.

82 Их переписку по этому вопросу см.: Молитва всех вас спасет: Материалы к жизнеописанию святителя Афанасия, епископа Ковровского / Сост., предисл. и примеч. О. В. Косик. М.: Изд-во ПСТБИ, 2000. С. 400-403,655. англичанин В. Мосс, стремящийся доказать, что «Московская патриархия — вне Церкви», поскольку «она повинна именно в ереси» {«ереси сергианства»)&3.

Но были, конечно, и такие зарубежные авторы, которые стремились не впадать ни в ту, ни в другую крайность: трезво оценивать деятельность Заместителя, не называя белое черным и наоборот, но при этом не переносить критическую оценку его политики на всю Церковь, которой он управлял. К таковым можно отнести, например, Глеба Papa (А. Ветрова), пытавшегося описать события максимально объективно и не торопившегося с вынесением собственного приговора84. Такой подход наиболее оправдан, хотя, если говорить о вкладе, который внес в изучение истории церковной оппозиции 1920-1930-х годов Глеб Рар, то он не очень велик.

Немалая работа по рассматриваемой теме была проделана отечественными церковными историками, хотя их труды по понятным причинам в советское время опубликованы быть не могли. Очень много о церковных деятелях 1920-1930-х годов написал Преосвященный Мануил (Лемешевский), причем не всегда это были академические труды85. В научных кругах наиболее известен его 6-томный словарь русских православных иерархов, работу над которым митрополит Мануил завершил в 1965 году86. В своем труде митрополит Мануил не обходил вниманием церковную позицию иерархов в 1920-1930-е годы. При этом, как правило, митрополит Мануил не вдавался в детали, за рядом исключений, например, в статье о митрополите Кирилле, где он попытался показать «скользкость» позиции Казанского святителя. Конечно, в словаре ничего не говорилось о гонениях, которые претерпел российский епископат в послереволюционные десятилетия, но и без этого существенных пробелов и искаженных сведений в нем очень много (так, например, умалчивается о факте наложения Заместителем на священномученика Кирилла запрещения в священнослужении в 1930 году, но зато содержится непонятно на чем основанное сообщение о его «примирении» с митрополитом Сергием87). Тем не менее в своем роде словарь митрополита Мануила до настоящего времени остается непревзойденным трудом и продолжает широко использоваться церковными историками.

Учеником и последователем митрополита Мануила стал другой Высокопреосвященный церковный историк - митрополит Иоанн (Снычев). Выше уже упоминалась его работа «Церковные расколы в Русской Церкви 20-х и 30-х

83 См.: Мосс В. Православная Церковь на перепутье (1917-1999) /Пер. с англ. СПб.: Алетейа, 2001. С. 370.

84 См.: Рар Г. (Ветров А.) Плененная Церковь: Очерк развития взаимоотношений между Церковью и властью в СССР. Франкфурт-на-Майне: Посев, 1953.

85 Можно, например, обратить внимание на показания епископа Мануила от 13 апреля 1932 года, содержащиеся в следственном деле епископа Серафима (Звездинского). Показания начинались так: «К Московскому церковному подполью, не разделяющему политического, в смысле лояльного отношения к Соввласти, курса митрополита Сергия, необходимо отнести следующие церковные ячейки <.>». Далее следовал список храмов и людей (ЦА ФСБ РФ. Д. Р-39811. Т. 1. JI. 249-250 об.) По подсчетам И. Г. Меньковой, на следующий день после появления этих показаний было выписано не менее 90 ордеров на арест, незамедлительно были осуществлены и сами аресты (см.: О следственном деле епископа Серафима (Звездинского) // Ежегодная Богословская конференция ПСТБИ: Материалы 1997 г. М.: Изд-во ПСТБИ, 1997. С. 199).

86 См.: Митрополит Мануил (Лемешевский). Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 гт. (включительно). В 6 т. Erlangen, 1979-1989.

87 Там же. Т. 4. С. 120. годов XX столетия - григорианский, ярославский, иосифлянский, викторианский и другие, их особенности и история», представленная в МДА в качестве магистерской диссертации в 1966 году88. Несмотря на то что с момента ее написания прошло уже около сорока лет, она и поныне остается единственным историческим трудом, в котором предпринята попытка рассмотреть историю «правой» церковной оппозиции (без зарубежных юрисдикций) комплексно, с анализом причин ее возникновения, подробным изложением хода событий, и, наконец, канонической оценкой ее выступления. В свете темы настоящей диссертации особого внимания заслуживают такие главы труда митрополита Иоанна, как «Ярославский раскол» и «Оппозиция митрополита Кирилла», а также предпринятое в главе «Иосифлянский раскол» рассмотрение позиции митрополита Петра. Несомненным достоинством работы митрополита Иоанна является то, что при ее написании использовано большое количество церковных документов 1920-1930-х годов (главным образом, из архива митрополита Мануила). Многие из них приведены полностью. Что касается концепции работы (определяемой самим ее названием и рассмотрением «правой» церковной оппозиции в одном ряду с григорианами), то ее нельзя не признать устаревшей.

Однако и в России в лоне Московского Патриархата были в те годы церковные историки, не пленявшиеся ложными, навязанными извне, концепциями. Примером такого историка является М. Е. Губонин (|1971). В своих оценках М. Е. Губонин сумел на десятилетия предвосхитить соборное суждение Церкви, выразившееся в канонизации огромного числа подвижников, как порвавших с митрополитом Сергием, так и сохранивших с ним общение. Главный исторический труд М. Е. Губонина — сборник «Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти, 1917-1943». По некоторым данным, М. Е. Губонину принадлежит также и замечательный биографический очерк (к сожалению, еще не изданный) «Кифа», посвященный священномученику митрополиту Петру (Полянскому). Хотя в 1990-е годы было открыто много новых сведений о святителе Петре (главным образом о последних годах его жизни), очерк «Кифа» и поныне остается самым объемным историческим трудом о нем.

Материалами М. Е. Губонина в 1970-е годы смог воспользоваться Jl. JI. Регельсон, включив их в книгу «Трагедия Русской Церкви: 1917-1945». Однако указать имя человека, без самоотверженного труда которого его книга не появилась бы на свет, JI. JI. Регельсон почему-то «постеснялся» и при первом издании книги на Западе и при ее переиздании в 1990-е уже в России89. Тем не менее, благодаря книге «Трагедия Русской Церкви» многие важнейшие церковные документы 1920-1930-х годов стали известны широкому читателю, хотя бы и с составленными в диссидентском духе комментариями JI. JI.

88 В 1991 году в журнале «Христианское чтение» были опубликованы отдельные части диссертации митрополита Иоанна (Состояние Русской Церкви при Сергии в период его заместительства, местоблюстительства и патриаршества // Христианское чтение. 1991. № з. с.4-29; Расколы // Христианское чтение. 1991. № 6. С. 8-49). Спустя некоторое время труд митрополита Иоанна был опубликован полностью сначала в Сортавале (Изд-во Сортавальской книжной типографии, 1993), а затем в Самаре (Православная Самара, 1997). В настоящей работе указанный труд цитируется по самарскому изданию.

89 См.: Регельсон Л. Л. Трагедия Русской Церкви: 1917-1945 / Послесл. протоиерея Иоанна Мейендорфа. Париж: YMCA-Press, 1977; М.: Крутицкое Патриаршее подворье, 1996.

Регельсона. Основы, заложенной М. Е. Губоннным, эти комментарии повредить не смогли. Это смог почувствовать и отразить в своем послесловии к книге «Трагедия Русской Церкви» протоиерей Иоанн Мейендорф. «Подлинная церковность книги Регельсона выражается в том, что она вся покоится на вере в единство Церкви и единство Христовой благодати: спор между митрополитом Сергием и "оппозицией" есть спор внутри Церкви», — писал протоиерей Иоанн, не зная, однако, что в этом нужно видеть заслугу не столько Л. Л. Регельсона, сколько М. Е. Губонина90.

На книгу Л. Л. Регельсона во многом опирался протодиакон Владимир Русак. Однако если в «Трагедии Русской Церкви» события 1920-1930-х годов описаны довольно подробно, то протодиакон Владимир в своей обличительной книге «Свидетельство обвинения» почти сразу делал вывод: «У митрополита Сергия не нашлось мужества. Не нашлось даже тогда, когда он потерпел полный разгром от мощного духом иерарха — митрополита Кирилла, самого авторитетного, как показал опрос 1926 года, иерарха в русской Церкви, первого из названных Патриархом Тихоном местоблюстителей, который в обращении к митрополиту Сергию 15-го мая 1929 года показал всю его неправоту на строго церковной, канонической основе, не оставив камня на камне от изощренных построений митрополита Сергия»91. Конечно, без глубокого анализа материалов полемики двух митрополитов и сопутствующих документов такой вывод звучал не очень убедительно.

Разумеется, не могло быть и речи о публикации в СССР не только книг Л. Л. Регельсона и протодиакона В. Русака, но и даже написанных с позиции подчеркнутой лояльности власти трудов митрополитов Мануила и Иоанна. В немногочисленных церковных изданиях если и содержались краткие обзоры новейшей истории Русской Церкви, то без рассмотрения вопросов, связанных с оппозицией курсу митрополита Сергия. Даже имя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра по возможности замалчивалось92. На Поместном Соборе 1988 года в докладе, посвященном истории Русской Церкви (доклад зачитывал тогда еще митрополит Филарет Киевский), говорилось о Декларации митрополита Сергия 1927 года и приводились выдержки из нее, но не было ни слова о том, какую реакцию вызвала в церковных кругах эта Декларация и ассоциируемая с ней политика Заместителя Местоблюстителя93.

Однако грядущие перемены в положении Русской Православной Церкви не могли не наложить отпечаток на церковную историографию. В том же 1988 году вышло в свет издание «Русская Православная Церковь. 988-1988», второй выпуск которого представлял собой очерки церковной истории 1917-1988 годов (имена их авторов не были указаны). В этих очерках в главе «На страже церковного единства» за разделом «Декларация 1927 года» уже следовал раздел

90 Там же. С. 624. Слова «внутри Церкви» выделены протоиереем Иоанном.

91 Протодиакон Владимир Степанов (Русак). Свидетельство обвинения: В 3 т. М.: Русское книгоиздательское товарищество, 1993. Т. 3. С. 41-42.

92 Так, например, в книге «Русская Православная Церковь» (М.: Изд. МП, 1980) сразу после слов о погребении Патриарха Тихона в бывшем Донском монастыре без всякого упоминания о святителе Петре утверждалось: «Церковное строительство продолжил митрополит Сергий (Страгородский)» (С. 26).

93 Тысячелетие Крещения Руси. Доклад митрополита Киевского и Галицкого Филарета И Поместный Собор Русской Православной Церкви. Троице-Сергиева Лавра, 6-9 июня 1988 года: Материалы. М.: Изд. МП, 1990. С. 115.

Размежевания в русской церковной среде в конце 20-х - 30-х годах». Правда, о сути разногласий митрополита Сергия с «правой» церковной оппозицией там было сказано так, что человек непосвященный едва ли смог бы что-нибудь понять: «Основной причиной "непоминовения " митрополита Сергия и отхода от него некоторых архиереев, клириков и простых верующих было непонимание линии Заместителя Патриаршего Местоблюстителя в отношении церковного управления. Они настаивали на сохранении ставших привычными прежних стиля и метода церковного руководства, в то время как митрополит Сергий, стараясь быть верным духу церковных канонов, осмотрительно выбирал новые пути в решении возникавших практических вопросов церковного устройства. Эти пути, по его искреннему убеждению, были единственно возможными в то время, как реально учитывавшими внешние обстоятельства церковной жизни»94.

Замечательно, однако, то, что хотя в выпущенных в 1988 году очерках курс митрополита Сергия, закрепленный Декларацией 1927 года, и провозглашался «правильным», оппозиция ему нигде не названа расколом. Так церковное сознание постепенно стало освобождаться от чужеродных по отношению к нему представлений о событиях 1920-1930-х годов. Венцом этого освобождения, как уже было отмечено, стала канонизация Юбилейным Архиерейским Собором 2000 года сонма новомучеников и исповедников Российских, в том числе и многих представителей «правой» церковной оппозиции митрополиту Сергию. Труды современных церковных историков следует рассматривать в контексте этой канонизации, тем более что наиболее известные из них состоят членами возглавляемой Высокопреосвященным митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием Синодальной Комиссии по канонизации святых. К ним относятся протоиереи Владислав Цыпин и Георгий Митрофанов и игумен Дамаскин (Орловский).

Протоиерею Владиславу Цыпину принадлежит наиболее полный на настоящий момент общий курс новейшей истории Русской Православной Церкви. Выпущенный первоначально в качестве учебного пособия для семинарий 5, он вскоре был доработан до уровня фундаментального научного труда «История Русской Церкви: 1917-1997», поставленного издателями в один ряд с трудами великого историка XIX века митрополита Макария (Булгакова)96. Еще большей детальностью отличается труд протоиерея Владислава, посвященный более узкому периоду, - «Русская Православная Церковь: 1925-1938»97. Этот труд, помимо того что он дает цельное представление о сложнейшем периоде церковной истории, является и прекрасной антологией документов тех лет (приведенных, правда, без ссылок и научного аппарата).

Опубликованные труды протоиерея Георгия Митрофанова охватывают собой период только по 1927 год98. Соответственно, в них не рассматривается

94 Русская Православная Церковь 988-1988: Очерки истории 1917-1988 гг. Вып. 2. Изд. МП, 1988. С. 46.

95 См.: Протоиерей Владислав Цыпин. История Русской Церкви: 1917-1990: Учеб. для православных духовных семинарий. М.: Издат. дом «Хроника», 1994.

См.: Его же. История Русской Церкви. Кн. 9: 1917-1997. М.: Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1997.

97 См.: Его же. Русская Православная Церковь: 1925-1938. М.: Сретенский монастырь, 1999.

98 См.: Священник Георгий Митрофанов. Русская Православная Церковь в России и в эмиграции в 1920-е годы: К вопросу о взаимоотношениях Московской Патриархии и русской церковной большая часть событий, составляющих предмет настоящего исследования. Однако в трудах протоиерея Георгия весьма обстоятельно изложена предыстория всех этих событий, в частности, им особенно хорошо разобран вопрос о непростых взаимоотношениях Московской Патриархии с представителями русского зарубежного епископата в 1920-1927 годах.

Огромный вклад в изучение подвига новомучеников и исповедников Российских внес третий из названных церковных историков - игумен Дамаскин (Орловский). Трудами игумена Дамаскина выпущено уже семь томов жизнеописаний новомучеников". При этом игумен Дамаскин стал первым церковным историком, широко привлекающим в своей работе ранее недоступные материалы из архивно-следственных дел. Такое расширение источниковой базы исследований по новейшей истории Русской Церкви позволило вывести их на качественно новый уровень. В контексте настоящей диссертации наибольший интерес вызывают составленные игуменом Дамаскином жизнеописания митрополитов Петра (Полянского) и Агафангела (Преображенского), помещенные во второй книге «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви XX столетия».

Но, конечно, помимо собраний игумена Дамаскина в последнее десятилетие появилось и много других агиографических трудов, посвященных новомученикам и исповедникам Российским. Среди них выделяется подготовленное под руководством протоиерея Владимира Воробьева издание «За Христа пострадавшие»100. Это издание включило в себя биографические справки более чем о 4500 пострадавших во время гонений на Церковь в СССР. Митрополитам Агафангелу и Кириллу в книге «За Христа пострадавшие» посвящены развернутые статьи, содержащие глубокий анализ их позиций (статья о митрополите Петре должна быть во втором томе издания, который еще не вышел).

Наконец, нельзя не сказать о еще одном церковно-историческом труде, непосредственно предварившем настоящую диссертацию. Речь идет о написанной также под руководством протоиерея Владимира Воробьева защищенной в 2000 году в ПСТБИ диссертации А. В. Журавского «Жизнь и деятельность митрополита Казанского и Свияжского Кирилла (Смирнова) в контексте исторических событий и церковных разделений XX века» 01. Написание этого труда тесно связано с подготовкой прославления священномученика Кирилла. Работа А. В. Журавского является самым полным на данный момент жизнеописанием митрополита Кирилла. В работе подробно проанализирована история тайных выборов Патриарха 1926 года, рассмотрены материалы следственных дел священномученика Кирилла 1934 и 1937 годов. Однако весьма информативное следственное дело митрополита Кирилла 1930 года, а также эмиграции в период 1920-1927 гг. СПб.: Hoax, 1995; Его же. История Русской Православной Церкви: 1900-1927. СПб.: Сатис, 2002.

99 См.: Игумен Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви XX столетия: Жизнеописания и материалы к ним: В 7 кн. Тверь: Булат, 1992-2003.

100 См.: За Христа пострадавшие: Гонения на Русскую Православную Церковь, 1917-1956: Биографический справочник. Кн. 1. А-К. М.: Изд-во ПСТБИ, 1997.

101 См.: Журавский А. В. Жизнь и деятельность митрополита Казанского и Свияжского Кирилла (Смирнова) в контексте исторических событий и церковных разделений XX века: Дис. на соиск. учен. ст. канд. богосл. Машинопись. М., 2000. следственные дела большинства его сподвижников А. В. Журавскому были недоступны. В 2001 году в развитие идей, содержащихся в его диссертации, А. В. Журавским была предпринята попытка систематизировать экклезиологические взгляды священномученика Кирилла102. В 2004 году осуществилась публикация диссертации А. В. Журавского. В предисловии было сказано, что «автору представляется важным опубликовать свой труд практически в том виде, в каком он был завершен к осени 2000 года, за исключением небольших правок и дополнений»103. Дополнения были сделаны, главным образом, благодаря использованию публикаций сотрудников ПСТБИ, часть которых А. В. Журавский даже поместил в приложении к своей монографии, к сожалению, порой не избежав неточностей в ссылках на источники104.

Можно отметить, что в целом в последние пятнадцать лет отечественная церковная историография переживает свой расцвет. Интерес к истории «правой» церковной оппозиции не ослабевает, причем при ее рассмотрении серьезными авторами уже не допускаются те упрощенные подходы, которые практиковались в предыдущие десятилетия105.

102 См.: Его же. Экклезиологическая и этико-каноническая позиция митрополита Казанского Кирилла (Смирнова) в его воззрениях на церковное управление и церковно-государственные отношения // Русская Церковь: XX век. Кн. 1: Материалы конференции «История Русской Православной Церкви в XX веке (1917-1933 гг.)», г. Сэнтендре (Венгрия), 13-16 ноября 2001. Мюнхен: Обитель преп. Иова Почаевского, 2002. С. 406-428.

103 Его же. Во имя правды и достоинства Церкви: Жизнеописание и труды священномученика Кирилла Казанского в контексте исторических событий и церковных разделений XX века. М.: Сретенский монастырь, 2004. С. 6.

1 Так, следственное дело священномученика Кирилла 1930 года хранится в архиве Управления ФСБ не по Кемеровской области, а по Красноярскому краю. По недоразумению публикаторы материалов этого дела дали в свое время ссылку неправильно (см.: «Это есть скорбь для Церкви, но не смерть ее.»: Из материалов следственного дела священномученика митрополита Кирилла Казанского (1930) / Публ. и примеч. Н. Кривошеевой и А. Мазырина И Богословский сборник. Вып. 8. М.: Изд-во ПСТБИ, 2001. С. 326-351). У читателя, не знакомого с публикацией в «Богословском» сборнике», может сложиться впечатление, что в указанной ошибке повинен А. В. Журавский. Это не так, в приложении к его книге (Во имя правды. С. 567-580) просто воспроизведен текст первой публикации материалов красноярского дела со всеми ее неточностями, но без указания на нее.

105 Рассматривать сектантскую литературу в настоящем обзоре не представляется уместным. Необходимо упомянуть о публикациях лишь одной особо активной группы, возглавляемой лицом, именующим себя «архиепископом Готфским Амвросием (графом фон Сиверсом)». В печатном органе этой группы, имеющем претенциозное название «Русское Православие», периодически сообщается о событиях «всемирного масштаба», самым значительным из которых является так называемый «Кочующий собор». На этом соборе, якобы имевшем место в 1928 году, решением 72 (!) епископов, в том числе и очень известных (упоминается, например, митрополит Ярославский Агафангел), митрополит Сергий был предан анафеме, «сергиевцы» объявлены еретиками, а их таинства - безблагодатными (см.: Соборы Катакомбной Церкви // Русское Православие: Всероссийский Вестник ИПХ. № 3 (7). 1997).

Можно было бы и не придавать значения подобным публикациям, если бы создаваемые в них мифы не оказались весьма привлекательными для некоторых светских исследователей, принявших грубые фальшивки за ценный исторический источник и активно использовавших их при написании своих работ. Так, например, в книге И. И. Осиповой «Сквозь огнь мучений и воды слез.» материалы, предоставленные «архиепископом Готфским», занимают едва ли не самое видное место.

Хуже того, сектантская версия церковной истории тех лет принимается уже и некоторыми священнослужителями Русской Православной Церкви, причем, как это ни парадоксально, в полемике с теми же сектантами. Обличая так называемых «катакомбников» наших дней, пытаются в как можно более мрачном свете выставить тех, кого эти лжекатакомбники изображают

Что касается нецерковной историографии, то в Советском Союзе научное изучение новейшей истории Русской Церкви было практически невозможно. До последнего времени труды советских религиоведов имели откровенно пропагандистский характер, и церковная история в них рассматривалась с «классовых» позиций. Так, например, в книге «Русское православие. Вехи истории», выпущенной «Политиздатом» в 1989 году, в главе «Православие в советском обществе. Основные этапы эволюции» (автор Н. С. Гордиенко) по поводу реакции церковных кругов на Декларацию 1927 года говорилось: «Как и следовало ожидать, "Декларация" митрополита Сергия и его синода была отвергнута с порога скрытыми и явными врагами Советской власти из числа политиканствующих церковников — в первую очередь эмигрантов. <.> Негативно отнеслись к "Декларации " и консервативно настроенные служители культа из числа тихоновцев, выражавшие интересы еще сохранившихся элементов, принадлежавших к экспроприированным революцией классам»106.

Однако после того как у светских отечественных историков с начала 1990-х годов появилась возможность писать о Церкви без оглядки на марксистско-ленинские теории, сразу же появился целый ряд серьезных трудов, главным образом, на тему государственно-церковных отношений в СССР107. Что же касается истории собственно «правой» церковной оппозиции, то в ее изучение наибольший вклад из светских исследователей внес М. В. Шкаровский (перу которого принадлежит, вероятно, наибольшее число монографий по новейшей истории Русской Церкви вообще). Здесь особым образом следует отметить его монографию «Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви»108. Проработав множество разнообразных источников, автор монографии собрал в ней беспримерно большой фактический материал по истории «иосифлянского» движения. Такая фактологическая полнота, несомненно, является главным достоинством его работы. Однако множественность приводимых М. В. Шкаровским фактов имеет и обратную сторону: наряду со ссылками на источники, вполне заслуживающие доверия, в его работе встречаются и ссылки на основателями своего течения. В результате многие подвижники Русской Церкви 1920-30-х годов, в том числе и уже канонизированные, обвиняются в том, чего они никогда не делали, например, в участии в том же мифическом «кочующем соборе» (см.: Священник Даниил Сысоев. Катакомбный раскол // http:// www.antirascol.nm.ru/katraskol.htm). Между святыми новомучениками и исповедниками, состоявшими в оппозиции митрополиту Сергию, и современными сектантами фактически ставится знак равенства, что, собственно, самим сектантам и нужно.

106 Русское православие: Вехи истории / Науч. ред. А. И. Клибанов. М.: Политиздат, 1989. С. 638.

107 См., например: Одинцов М. И. Государство и церковь: История взаимоотношений, 1917-1938 гг. М.: Знание, 1991; Алексеев В. А. Иллюзии и догмы. М.: Политиздат, 1991; Его же. «Штурм небес» отменяется? Критические очерки по истории борьбы с религией в СССР. М.: Россия молодая, 1992; Кашеваров А. Н. Государство и Церковь: Из истории взаимоотношений Советской власти и Русской Православной Церкви. 1917-1945 гг. СПб.: Изд-во СПбГТУ, 1995; Кривова Н. А. Власть и Церковь в 1922-1925 гг.: Политбюро и ГПУ в борьбе за церковные ценности и политическое подчинение духовенства. М.: «АИРО-ХХ», 1997. Одинцов М. И. Русская Православная Церковь в XX веке: История, взаимоотношения с государством и обществом. М.: ЦИНО, 2002. В последней книге можно найти библиографический указатель трудов по рассматриваемой теме, насчитывающий 1065 наименований (в список включены имеющие отношение к истории Русской Церкви публикации, появившиеся с 1903-го по 2000 г.).

108 См.: Шкаровский М. В. Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви. СПб.: НИЦ Мемориал, 1999. откровенно сектантскую литературу109. По теме настоящей диссертации в монографии М. В. Шкаровского имеется определенный материал. Однако поскольку ни митрополит Кирилл, ни митрополит Агафангел, ни, тем более, митрополит Петр «иосифлянами» не были, этого материала не очень много.

Заканчивая настоящий историографический обзор, можно сказать, что исследований, вполне соответствующих теме предлагаемой диссертации, нет. Отдельным главам работы наиболее близки по своей проблематике очерк «Кифа», составленные игуменом Дамаскином (Орловским) жизнеописания святителей Петра и Агафангела и, особенно, диссертация А. В. Журавского «Жизнь и деятельность митрополита Казанского и Свияжского Кирилла (Смирнова) в контексте исторических событий и церковных разделений XX века».

Источниковая база. В работе используются опубликованные и неопубликованные источники, такие как: официальные церковные документы, материалы церковной полемики, переписка различных церковных деятелей, периодическая печать (церковная и нецерковная), документы советских учреждений (главным образом, материалы следственного делопроизводства), а также мемуарная литература.

Важнейшим видом источников являются церковные документы 19201930-х годов как официального, так и неофициального характера. К особенностям изучаемого периода относится то обстоятельство, что возможности типографского распространения этих документов в СССР были крайне ограничены. (За рубежом таких ограничений не было, но туда сами документы попадали нечасто.) В основном они распространялись машинописным и рукописным способами. Существовавшее тогда положение может быть хорошо проиллюстрировано показаниями священномученика епископа Дамаскина (Цедрика), данными им в январе 1930 года: «В переживаемый нами период больших церковных потрясений естественно возникла целая литература, освещающая с разных сторон различ[ные] моменты и явления церк[овной] жизни. Раз мы лишены возможности иметь свой частный орган, нужда находит себе выход в письмах, распространяющихся среди заинтересованных кругов. Даже официальные] бумаги церковных органов распространяются только таким путем. За время проживания моего в г. Стародубе прошло предо мною немало таких писем. Нам нет оснований делать из них секрет, поэтому я совершенно свободно могу назвать много таковых: циркуляры митр[ополита] Сергия и его синода; переписка м[итрополита] Сергия с м[итрополитами] Агафангелом и Арсением; ответные письма тех; письма сторонников м[итрополита] Сергия и протесты против него; письма Петроградск[ой] группы, отделившейся от м[итрополита] С[ерги]я; протесты арх[иепископа] Серафима Угличского; послания м[итрополита] Михаила и циркуляры его; возражения противников его; постановления Киевск[ого] Собора еп[ископов]в; возражения м[итрополита] Кирилла; письмо Соловецк[их] еп[ископо]в; послания восточн[ых] Патриархов; довольно обширная литература против обновленцев, григорианцев, самосвятов; наконец, мнения отдельных церков[ных] лиц по отдельным вопросам. Все это приобретает в ц[ерковной] жизни существенный

109 Так, со ссылкой на уже упоминавшегося «архиепископа Готфского Амвросия (графа фон Сиверса)» повествуется о все том же мифическом «Кочующем соборе», говорится о десятках якобы поставленных «иосифлянами» тайных архиереях и т. п. (см.: Там же. С. 29-30, 173). интерес, поэтому многие делятся имеющимся у них материалом с интересующимися»по.

С точки зрения органов ОГПУ-НКВД, почти все эти документы носили антисоветский характер (как выше было показано, даже письма митрополита Кирилла митрополиту Сергию, в которых о политике вообще ничего не говорилось, с легкостью были объявлены ими контрреволюционными). По этой причине их размножение, собирание и хранение были делом чрезвычайно опасным. Однако все-таки были люди, которые, несмотря на угрозу ареста, занимались этим делом. Самым выдающимся собирателем церковных документов 1920-1930-х годов являлся М. Е. Губонин. Выше уже упоминался составленный им сборник «Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти, 1917-1943». Этот сборник по праву занимает первое место среди собраний документов по новейшей истории Русской Церкви. Опубликование его в 1994 году стало значимым событием церковной жизни. Другие подобные сборники (нередко составленные при использовании материалов М. Е. Губонина) значительно уступают ему по полноте111. В собрании М. Е. Губонина можно найти большую часть документов, характеризующих взгляды святителей Кирилла, Агафангела и Петра на современные им события церковной жизни.

Нужно, однако, заметить, что время и место составления этого выдающегося сборника все же сказались на его содержании. Возможности, которыми располагал М. Е. Губонин, были достаточно ограниченными. По этой причине некоторые церковные документы (особенно связанные с деятельностью заграничных ветвей Русской Православной Церкви) отсутствуют в «Актах.» вовсе, часть документов представлена только заголовками, другая часть содержит довольно значительные купюры. В качестве примера можно указать на то, что такой чрезвычайно важный документ, как постановление Священного Синода и Высшего Церковного Совета от 20 ноября 1920 года № 362 (на это постановление впоследствии постоянно ссылался и митрополит Кирилл и другие представители церковной оппозиции), М. Е. Губонину остался не доступным.

При публикации сборника «Акты Святейшего Патриарха Тихона.» некоторые наличествовавшие в нем пробелы были восполнены редакцией под руководством протоиерея Владимира Воробьева. Еще более их позволяют восполнить некоторые зарубежные издания. Так, например, большое число церковных документов 1920-1930-х годов было включено в десятитомное жизнеописание митрополита Антония, составленное архиепископом Никоном

110 «Совершается суд Божий над Церковью и народом русским.»: Архивные материалы к житию священномученика Дамаскина, епископа Стародубского (1877-1937) / Публ., предисл. и примеч. О. В. Косик // Богословский сборник. Вып. 10. М.: Изд-во ПСТБИ, 2002. С. 450-451. См.: Регельсон JI. Трагедия Русской Церкви: 1917-1945; Русская Православная Церковь в советское время (1917-1991): Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью / Сост. Г. Штриккер. Кн. 1. М.: Пропилеи, 1995; Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917-1941: Документы и фотоматериалы. М.: Изд-во ББИ, 1996. В весьма объемистом сборнике «Страж Дома Господня: Патриарх Московский и всея Руси Сергий (Страгородский)» (Сост. С. Фомин. М.: Сретенский монастырь; Правило веры, 2003) почти все документы 1920-1930-х годов заимствованы из «Актов Святейшего Патриарха Тихона».

Рклицким) . Целый ряд важных полемических произведений тех лет можно ил наити в изданном в Джорданвилле сборнике «Луч света» . Кроме того, после 1994 года было опубликовано довольно много ранее не публиковавшихся церковных документов 1920-1930-х годов (среди публикаторов следует особо отметить петербургского исследователя В. В. Антонова и ведущего научного сотрудника ПСТГУ О. В. Косик).

К опубликованным источникам относятся и использованные в работе материалы периодической печати 1920-1930-х годов. Хотя святитель Дамаскин и писал: «мы лишены возможности иметь свой частный орган», — это больше относилось к тому кругу, к которому принадлежал он сам. Обновленцы, например, такой возможности не были лишены. С 1925 по 1931 год ими издавался «Вестник Священного Синода Православной Российской Церкви». Были и региональные органы обновленческой печати. Самым заметным из них был «Украшський православний благовюник» (несмотря на название, этот журнал был практически полностью русскоязычным). На страницах обновленческих изданий периодически комментировались и события жизни Патриаршей Церкви (тенденциозно, конечно), иногда даже публиковались церковные документы «тихоновцев». С меньшим размахом, чем обновленцы, но все-таки выпускали свои издания и григориане.

С 1927 года определенный доступ к печатному станку получил и митрополит Сергий со своими сторонниками. Властям не было смысла чинить препятствия изданию документов, вносящих соблазн в церковную среду. Так, пресловутая июльская Декларация, была первоначально отпечатана тиражом 5000 экземпляров, указ о поминовении властей за богослужением - еще более внушительным тиражом - 20000 экземпляров (если, конечно, верить указанным на них выходным данным). Издавались послания единомышленных Заместителю иерархов, например, митрополита Киевского Михаила (Ермакова), архиепископа Вятского Павла (Борисовского)114. Иногда даже печатались полемические произведения в защиту митрополита Сергия и его прав (например, записка вятского протоиерея Николая Люперсольского «Митрополит Сергий Страгородский - законный каноничный Заместитель Патриаршего Местоблюстителя»115). Наконец, с 1931 по 1935 год издавался «Журнал Московской Патриархии» - издание, конечно же, строго подцензурное, но для публикации официальных документов митрополита Сергия вполне пригодное116.

Кроме того, существовала и зарубежная церковная печать. Зарубежным Архиерейским Синодом в югославских Сремских Карловцах до октября 1930 года издавались «Церковные ведомости», в которых регулярно публиковались документы, по разным каналам получаемые из России (публикация их, как правило, сопровождалась редакторским комментарием Ексакустодиана

112 Особый интерес в данном случае представляют 6-й и 7-й тома издания, см.: Архиепископ Никон (Рклицкий). Жизнеописание Блаженнейшего Антония, митрополита Киевского и Галицкого. Т. 6-7. Изд. Северо-Американской и Канадской епархии, 1960-1961.

113 См.: Луч света: Учение в защиту Православной веры, в обличение атеизма и в опровержение доктрин неверия: В 2 ч. / Сост. архимандрит Пантелеймон. Джорданвилль, 1970.

114 См.: Вслед за июльской Декларацией. С. 297-322.

115 См.: Акты. С. 622-627,788.

116 Работу с этим источником значительно облегчило его переиздание, недавно осуществленное Издательским Советом Русской Православной Церкви (см.: Журнал Московской Патриархии в 1931-1935 годы. М., 2001).

Махароблидзе - управляющего синодальной канцелярией). Свой печатный .орган был и у «евлогианской» группировки — «Церковный вестник ЗападноЕвропейской епархии». Близким к митрополиту Евлогию по своему церковному направлению был и издаваемый в Париже «Вестник русского студенческого христианского движения». Особый интерес представляет выходивший в Каунасе журнал «Голос Литовской православной епархии». Главная ценность его заключается в том, что до 1931 и с 1935 по 1940 год этот журнал был практически единственным регулярным печатным органом, остававшимся в распоряжении Московской Патриархии (с учетом всех сложностей его заграничного местонахождения). В «Голосе Литовской епархии» был опубликован ряд важных церковных документов второй половины 1930-х годов, например, такие, как указ митрополита Сергия о роспуске Временного Патриаршего Священного Синода при нем, указ о титуловании его Патриаршим Местоблюстителем и др. Выдержку из постановления митрополита Сергия о запрещении митрополита Кирилла в священнослужении автору диссертации также удалось найти только на страницах литовского «Голоса».

Заканчивая разговор о материалах периодической печати, следует кратко сказать и о советских изданиях. В них тогда также эпизодически могли публиковаться некоторые церковные документы (конечно, те, в появлении и огласке которых были заинтересованы сами власти). Так, с июльской Декларацией Заместителя очень многие, если не большинство, из церковных людей ознакомились, прочитав ее в газете «Известия». В этой газете существовала даже специальная рубрика «Среди церковников», материалы которой информировали читателей о наиболее заметных событиях церковной жизни. Делалось это, разумеется, еще более тенденциозно, чем в обновленческой печати. Автор статей не скрывал своего отвращения к тем, о ком писал, и пытался передать это чувство и читателям. Значение этих антицерковных по сути публикаций в контексте настоящей работы определяется тем, что они иллюстрируют фон, на котором происходили события церковной жизни. Более того, к примеру, практически всеми, кто читал Декларацию митрополита Сергия в газете, читалась и сопроводительная статья редакции, и это не могло не накладывать определенный отпечаток на восприятие самой Декларации. Так, по-своему «крылатой» стала фраза из этой статьи о перекрашивании тихоновцев в советские цвета111. Действительно, митрополит Сергий с той поры стал многими восприниматься как «красный»11*.

Однако несмотря на то, что опубликованные источники рассмотренных видов представляют собой весьма внушительный массив документов, для проведения полноценного исследования их недостаточно. Значительная часть церковных документов тех лет еще не опубликована и содержится в различных церковных, ведомственных и частных архивах.

Так, например, в архиве Зарубежного Архиерейского Синода в 1920-1930-е годы была специальная папка, озаглавленная «О положении Православной Церкви в Советской России». В ней было собрано более тридцати церковных документов, датированных 1921-1937 годами, причем не все из них были

117 См.: Среди церковников // Известия ВЦИК. 1927 г. № 188 (3122). 19 авг. С. 4.

118 Митрополит Иосиф, например, даже на допросе счел возможным заявить: «"Покраснение" — это нарушение устоев церкви, и обновленцев, и сергиевцев я считаю красными» («Я иду только за Христом.» С. 403). опубликованы, хотя возможность такая на Западе, в принципе, была. В результате Второй мировой войны эта папка оказалась в СССР и ныне хранится в Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ)11 . Выше упоминавшийся очерк «Обзор главнейших событий церковной жизни России» находится именно в этом архивном деле.

Однако в более существенных масштабах выявление неопубликованных церковных документов и введение их в научный оборот оказалось возможным благодаря использованию материалов следственных дел церковных деятелей 1920-1930-х годов. В качестве «вещественных доказательств» ко многим из этих дел были приобщены различные документы, изъятые при арестах подследственных. В отдельных следственных делах количество «вещдоков» исчисляется десятками и даже сотнями. Так, например, в деле так называемой «Всесоюзной организации ИПЦ» содержится более ста церковных документов: различные воззвания, полемические письма и даже целые брошюры и т. д.120 Среди них есть и немало таких, где упоминаются митрополиты Кирилл, Агафангел и Петр.

В другом следственном деле был обнаружен целый машинописный сборник церковных документов, объемом более чем 400 страниц. Сборник имеет символическое наименование - «Дело митрополита Сергия», подзаголовок — «Документы к церковным событиям 1927-1928 гг.». Место издания составители сборника обозначили как «Китеж», год составления - 1929121. Всего в сборник включено 124 документа, в том числе и значительное число нигде не публиковавшихся. Материалы из «Дела митрополита Сергия» дают возможность лучше понять исторический контекст, на фоне которого формировались взгляды трех митрополитов, хотя документов, непосредственно восходящих к святителям Кириллу, Агафангелу и Петру, в сборнике не много.

Наибольшее число таких документов, главным образом неопубликованных писем митрополита Кирилла 1920-1930-х годов, встречается в следственных делах близких им церковных деятелей. Так, например, в деле епископа Дамаскина 1929 года была обнаружена машинописная копия письма митрополита Кирилла архимандриту Неофиту (Осипову), датированного июлем 1928 года122. Это письмо позволило сделать вывод о том, что свое отрицательное отношение к политике митрополита Сергия святитель Кирилл впервые высказал не в 1929 году, а значительно раньше (правда, не во всеуслышание, а в своем кругу).

119 См.: ГА РФ. Ф. 6343. On. 1. Д. 263.

120 См.: ЦА ФСБ РФ. Д. Н-7377.

121 Кто был составителем сборника «Дело митрополита Сергия», в данный момент сказать трудно. Известно, что каким-то образом сборник попал за рубеж (хотя некоторые исследователи предполагают, что он изначально был составлен за рубежом, см.: Косик В. И. Русская Церковь в Югославии (20 - 40-е годы XX века). М.: Изд-во ПСТБИ, 2000. С. 39-40). После Второй мировой войны один из экземпляров сборника в качестве документального трофея был возвращен в СССР и ныне находится в собрании ГА РФ (Ф. 5919. On. 1. Д. 1).

122 Архив УФСБ РФ по Брянской обл. Д. П-8979. Л. 60 об. материалы до начала 1990-х годов были доступны разве что только сотрудникам этих ведомств. Но за минувшее десятилетие работа с ними стала отчасти возможной для исследователей, и они постепенно вводятся в научный оборот. Необходимо, однако, иметь в виду, что использование сведений, содержащихся в протоколах допросов, требует предельной осторожности. Нельзя забывать, в какой обстановке появлялись эти протоколы: жесточайшее давление на допрашиваемых, тенденциозность передачи их слов, порой прямые фальсификации показаний. Без учета этого контекста можно очень сильно ошибиться в выводах. Об этом уже не раз говорилось в церковных изданиях123. По этой причине сведения, содержащиеся в протоколах допросов, необходимо, по возможности, проверять по другим источникам.

В настоящей диссертации были использованы материалы четырех следственных дел митрополита Кирилла (1926-1927-х, 1930-го, 1934-го и 1937 годов124), трех дел митрополита Петра (1925-1926-х, 1930-го и 1937 годов). Митрополит Агафангел во вторую половину 1920-х годов к следствию не привлекался. Использованы также материалы следственных дел близких святителям Кириллу, Агафангелу и Петру церковных деятелей, таких как архиепископы Серафим (Самойлович), Варлаам (Ряшенцев) и Прокоп ий (Титов), епископы Дамаскин (Цедрик), Афанасий (Сахаров), Василий (Преображенский), Иоасаф (Удалов), Амфилохий (Скворцов), Евгений (Кобранов), Серафим (Звездинский), Вениамин (Воскресенский), архимандрит Неофит (Осипов), священник Евлампий Едемский-Своеземцев. Рассмотрены следственные дела ряда видных представителей «правой» церковной оппозиции, в том числе дела митрополита Иосифа (Петровых), архиепископа Феодора (Поздеевского), епископов Димитрия (Любимова), Алексия (Буя), Сергия (Дружинина), Василия (Докторова), Василия (Зеленцова), Макария (Кармазина), Парфения (Брянских), протоиереев Валентина Свенцицкого и Сергия Мечева, М. А. Новоселова, А. Ф. Лосева. Привлечены также материалы следственных дел таких известных церковных деятелей, как митрополит Сергий (Страгородский), архиепископы Филипп (Гумилевский) и Сергий (Гришин), епископы Андрей (Ухтомский) и Мануил (Лемешевский). Всего использовано пятидесят с лишним следственных дел из более чем двадцати ведомственных архивов.

Понимание происходивших внутри Российской Церкви в 1920-1930-е годы явлений невозможно без учета действия мощнейшего внешнего фактора, а именно - беспрецедентного давления на Церковь со стороны государства. Как уже было сказано, инициировавшаяся партийным руководством деятельность государственных репрессивных органов, осуществлявших это давление, была направлена на разложение и, в конечном итоге, на уничтожение Русской Церкви. Публикация архивных материалов, иллюстрирующих эту антицерковную

123 См.: Протоиерей Владимир Воробьев. Особенности документов следственных дел 20-40-х годов // Ежегодная Богословская конференция ПСТБИ: Материалы 1997 г. М.: Изд-во ПСТБИ, 1997. С. 163-166; Головкова Л. А. Особенности прочтения следственных дел в свете канонизации новомучеников и исповедников Российских // Богословский сборник. 2000. № 6. (Приложение.) С. 1-13; Альфа и омега. 2000. № 4 (26). С. 206-215. Ее же. Ложь протоколов и правда святости // Московский церковный вестник. 2002. Окт. № 20 (249). С. 11.

124 Материалы последнего дела, по которому вместе с митрополитом Кириллом были приговорены к расстрелу митрополит Иосиф и епископ Евгений, предоставлены В. В. Королевой (Алма-Ата).

ОССИЙСКАЯ .■УДАРСТВЕННАЯ I 41 БИБЛИОТЕКА деятельность, ведется уже более десяти лет125. В первую очередь здесь следует указать на подготовленный Н. Н. Покровским и С. Г. Петровым двухтомник «Политбюро и Церковь: 1922-1925»126 и изданное ПСТБИ «Следственное дело Патриарха Тихона»127. Материалы этих публикаций, однако, охватывают только первую половину 1920-х годов. В настоящее время Институтом российской истории РАН совместно с Центральным архивом ФСБ ведется большая работа по изданию «Обзоров политического состояния СССР», которые ежемесячно готовились для Политбюро органами ОГПУ128. Немалое место в этих обзорах отведено церковной тематике. Издатели обзоров предполагают охватить период с 1922 по 1934 год. На данный момент публикация доведена до 1929 года (издано семь томов). Наибольший интерес в контексте темы настоящей диссертации вызывают тома с 4-го по 6-й, поскольку в них заходит речь о таких событиях, как спор о местоблюстительстве митрополитов Сергия и Агафангела 1926 года, реакция церковных кругов на июльскую Декларацию и на другие действия Заместителя в 1927-м, выступления церковной оппозиции в 1928 году. В обзорах за 1929 год о событиях церковной жизни уже почти ничего не говорится (даже имя митрополита Сергия в них ни разу не встречается). Следует, однако, иметь в виду, что все эти обзоры изображают деятельность органов ОГПУ не столько такой, какой она была на самом деле, сколько такой, какой ее хотели выставить в глазах начальства129.

Документы следственных дел, использованные в настоящей диссертации, не рассматривались на уровне Политбюро. Однако в этих делах содержится довольно большое количество внутренних материалов органов ОГПУ (в том числе и прошедших через руки Е. А. Тучкова), которые позволяют лучше разобраться в сложной церковной ситуации тех лет.

Мемуарные источники в настоящей диссертации почти не использованы. Причина здесь в том, что для написания воспоминаний ни у митрополитов Кирилла, Агафангела и Петра, ни у их сподвижников условий просто не было (за исключением, быть может, святителя Афанасия (Сахарова), составившего в конце жизни краткую автобиографию «Этапы и даты моей жизни»130). То же самое касается и практически всех представителей «правой» церковной оппозиции, кроме разве что зарубежных оппонентов митрополита Сергия (в том числе и тех немногих, кому удалось бежать из России, уже разорвав отношения с

125 Наиболее полный на данный момент обзор этих публикаций и источниковедческий анализ важнейших документов можно найти в книге С. Г. Петрова «Документы делопроизводства Политбюро ЦК РКП(б) как источник по истории Русской церкви» (М.: РОССПЭН, 2004).

126 См.: Архивы Кремля. Политбюро и Церковь: 1922-1925 гг. В 2 кн. Новосибирск; М., 1997-1998.

127 См.: Следственное дело Патриарха Тихона: Сб. док. по материалам ЦА ФСБ РФ. М.: Изд-во ПСТБИ; Памятники исторической мысли, 2000.

128 См.: «Совершенно секретно»: Лубянка - Сталину о положении в стране (1922-1934 гг.): В 7 т. М.: Институт российской истории РАН; Центральный архив ФСБ РФ, 2001-2004.

129 Издатели обзоров обращают внимание на наличие в ряде случаев их подготовительных экземпляров с редакторской правкой руководителей ОГПУ. Так, например, Г. Г. Ягода при просмотре обзора за апрель 1927 года распорядился убрать из него информацию о том, какие разговоры вызвало в Церкви и среди обывателей внезапное освобождение митрополита Сергия. «Вычеркнуть. Надо не это, а вставить усиление роста религиозности среди населения. Г. Я.», — написал Ягода. В результате раздел «Духовенство» вообще не вошел в окончательный вариант обзора (Там же. Т. 5. С. 15).

130 См.: Молитва всех вас спасет. С. 17-26. Еще более краткий вариант той же автобиографии под названием «Даты и этапы моей жизни» см.: Акты. 843-845.

Заместителем)131. Примеры мемуарной литературы участников событий тех лет из числа сторонников митрополита Сергия также малочисленны, кроме того у них явно не было большого желания подробно писать о разногласиях в Церкви, вызванных политикой Заместителя132.

Настоящая диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и приложения. Во введении дается обоснование выбранной темы, сформулированы цели и задачи исследования, рассмотрена историография темы и охарактеризованы основные источники, использованные при написании диссертации. Три основные главы, в которых решаются поставленные диссертантом задачи, посвящены соответственно трем святителям, поименованным в завещательном распоряжении святого Патриарха Тихона. Порядок глав определяется порядком, в котором митрополиты Кирилл, Агафангел и Петр были указаны в последнем патриаршем завещании. В заключении диссертации подводятся итоги работы и формулируется общий вывод. В приложении к работе приведены биографические сведения о митрополитах Кирилле, Агафангеле и Петре, а также о близких к ним церковных деятелях.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Внутренние конфликты в Русской Православной Церкви второй половины 1920-х - 1930-х годов"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В предлагаемой диссертации предпринята попытка всестороннего рассмотрения позиций трех указанных Патриархом Тихоном в качестве своих возможных преемников иерархов - митрополитов Кирилла, Агафангела и Петра -во внутренних конфликтах, волновавших Русскую Православную Церковь во вторую половину 1920-х - 1930-е годы. Были рассмотрены взгляды трех названных митрополитов на современные им события церковной жизни, действия, которые ими предпринимались в тот период, их взаимоотношения с другими видными представителями Русской Церкви.

Указанный первым в завещании Патриарха Тихона митрополит Казанский Кирилл в силу своего пребывания в ссылке не смог по кончине Святейшего Русскую Церковь. Он последовательно признавал первосвятительское достоинство митрополита Петра, но, в то же время, указывал на сравнительную ограниченность полномочий Местоблюстителя. В случае невозможности для Местоблюстителя исполнять роль церковного центра, по мнению священномученика Кирилла, в силу должен был вступать указ святителя Тихона от 20 ноября 1920 года о временной автономизации епархий. Митрополит Кирилл отрицал за Местоблюстителем право передачи своих полномочий по собственному усмотрению и считал, что такое право было дано Поместным Собором 1917-1918 годов исключительно Патриарху Тихону.

Такая позиция митрополита Кирилла напрямую была связана с его отношением к деятельности Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия. Полномочий последнего Казанский святитель, в принципе, не отрицал. Местоблюститель, по его мнению, мог иметь временного заместителя, но лишь для текущих дел, и действующего по его указаниям. Деятельность митрополита Сергия в 1926 году (в первый период его заместительства) более или менее соответствовала представлениям митрополита Кирилла о месте и назначении Заместителя Местоблюстителя в высшем церковном управлении и в целом заслуживала, по его мнению, одобрения. Отношение митрополита Кирилла к действиям митрополита Сергия, начавшимся весной 1927 года, было уже иным. Первым по времени свидетельством, в котором Казанский святитель недвусмысленно выражал свое негативное отношение к мероприятиям Заместителя, является его письмо архимандриту Неофиту (Осипову) от 13 июля 1928 года. В этом до недавнего времени малоизвестном историкам письме священномученик Кирилл писал, что не признает новой формы ВЦУ, а заявление о ссыльном духовенстве, сделанное в Декларации митрополита Сергия, считает клеветой911. Введение в научный оборот этого письма позволило заполнить одну из лакун в жизнеописании святителя Кирилла и представлениях о его церковной позиции, занятой им после публикации июльской Декларации 1927 года.

Во всеуслышание о неприятии деятельности Заместителя и митрополита Сергия и о своем прекращении молитвенно-евхаристического общения с ним митрополит Кирилл заявил только в мае 1929 года. Обосновывая свою позицию, святитель Кирилл указывал на недолжное отношение митрополита Сергия к митрополиту Петру (восхищение Заместителем прав Патриаршего

977 Архив УФСБ РФ по Брянской обл. Д. П-8979. Л. 60 об.

Местоблюстителя) и на осуществленное Заместителем «коренное изменение самой системы церковного управления» (путем учреждения Синода при нем). При этом священномученик Кирилл подчеркивал, что он не отрицает благодатности священнодействий, совершаемых митрополитом Сергием и его сторонниками978.

В дальнейшей полемике с Заместителем митрополит Кирилл практически не выходил за рамки уже поднятых им тем. Однако вопрос о Синоде и полномочиях Заместителя, при всей его важности для Казанского митрополита, выдвигался им на первый план не потому, что других недоуменных вопросов к митрополиту Сергию с его стороны не было, а потому, что, как казалось, это был практически единственный вопрос, вокруг которого в тех условиях можно было вести открытую полемику. Корни разногласий между двумя митрополитами следует искать глубже: в различном понимании природы Церкви и смысла архипастырского служения в Ней. Если для митрополита Кирилла важнее всего для судеб Церкви было свидетельство правды и явление миру Ее божественного достоинства, верности духу Христову, то митрополит Сергий во главу угла ставил сохранение централизованной церковной власти и считал возможным ради этого идти на крайние уступки власти государственной.

Избегавший крайних суждений о «сергианах» священномученик Кирилл и других оппонентов митрополита Сергия пытался удержать от крайностей и недолжных проявлений вражды. Но при этом с обвинениями в раскольничестве, возводившимися на оппозиционеров митрополита Сергия, митрополит Кирилл был категорически не согласен. Негативно оценивая действия Заместителя и порывая с ним евхаристическое общение, митрополит Кирилл, естественно, не мог осуждать за подобный разрыв и других несогласных с митрополитом Сергием. Но солидарность священномученика Кирилла с деятельностью «правой» церковной оппозиции не была безоговорочной. Оценка митрополитом Кириллом степени отпадения митрополита Сергия и его сторонников от Церкви была иной, нежели у наиболее активных противников Заместителя. Были различия между митрополитом Кириллом и, к примеру, епископом Димитрием (Любимовым) и в понимании того, какими должны быть практические действия оппозиции. Можно говорить, по меньшей мере, о неоднозначности отношения митрополита Кирилла к попыткам создания надъепархиального антисергиевского центра. Что же касается попыток сделать его самого центром выступлений против Заместителя, то они были в 1929 году святителем Кириллом отвергнуты. Становиться «центральной личностию» в какой-либо организации он совершенно не желал.

В продолжение темы взаимоотношений митрополита Кирилла с «правой» церковной оппозицией было показано, что и в кругах оппозиции отношение к его выступлению было различным. Нашлись такие, которым позиция святителя Кирилла показалась принципиально неприемлемой, как якобы «примиренчество и потеря православного чутья»919. Другие, в целом одобряли его выступление, как лежащее в общем русле дела борьбы за правду Церкви против политики митрополита Сергия, хотя и не считали для себя необходимым во всем следовать за священномучеником Кириллом в определении своей собственной позиции. И, наконец, довольно заметным был круг лиц, в том числе и архиереев, заявивших о

978 Акты.С. 637-641.

979 Архив УФСБ РФ по Республике Татарстан. Д. 2-18199. Т. 4. JI. 367. своей солидарности с митрополитом Кириллом и прямо ориентировавшихся на него.

К началу 1930-х годов круг последователей священномученика Кирилла оформился уже вполне отчетливо. С полной уверенностью к нему могут быть отнесены такие святители, как епископы Дамаскин (Цедрик), Афанасий (Сахаров), Василий (Преображенский), Иоасаф (Удалов). К ним, по всей видимости, следует добавить имена священномучеников Амфилохия (Скворцова) и Прокопия (Титова). Последователи святителя Кирилла не составляли тогда какой-то особой юрисдикции в Русской Православной Церкви. Как и сам митрополит Кирилл, они признавали своим законным Первоиерархом митрополита Петра. Однако само по себе наличие среди оппозиционных Заместителю иерархов немалого числа таких, кто ориентировался на святителя Кирилла, готовило в среде «правой» церковной оппозиции почву для признания его после кончины священномученика Петра главой Русской Церкви.

В течение 1930-х годов авторитет митрополита Кирилла неуклонно возрастал как в среде оппозиционных митрополиту Сергию мирян и священников, так и среди архиереев. Особую значимость имело все большее приближение к митрополиту Кириллу такого видного иерарха, как архиепископ Серафим (Самойлович). Этот фактор был так важен потому, что священномученик Серафим — в недавнем прошлом Заместитель Патриаршего Местоблюстителя — занимал одно из ведущих мест в ряду иерархов Русской Церкви и в силу этого сам являлся своего рода центром собирания сил оппозиции митрополиту Сергию. Хотя в отношении митрополита Сергия архиепископ Серафим и был настроен более решительно, чем священномученик Кирилл, у последнего были все основания считать его своим единомышленником.

Консолидации церковной оппозиции весьма поспособствовало то, что значительное число ее видных представителей получило в 1933-1934 годах относительную свободу. Результат этой консолидации в следственных документах 1934 года был представлен так, что к митрополиту Кириллу «примкнули» уже около тридцати епископов980. В действительности не все включенные в это число архиереи были полными единомышленниками митрополита Кирилла. Были среди них настроенные и более радикально, чем он, например, епископ Макарий (Кармазинов). Были и те, чья позиция по отношению к митрополиту Сергию была значительно более примирительной, чем у него, например, епископ Иоасаф (Жевахов). Однако само число тридцать не было выдумкой ОГПУ-НКВД и само по себе оно является весьма показательным.

Репрессии 1934 года притормозили, но не остановили совсем процесс консолидации «правой» церковной оппозиции. Заключительный этап объединения вокруг священномученика Кирилла оппозиционного митрополиту Сергию епископата пришелся на 1937 года. Толчком к этому стали поступившие в конце 1936 года ложные сведения о кончине митрополита Петра, которые поставили вопрос о том, кого далее считать главой Русской Церкви. Необходимость решения этого вопроса не диктовалась для «правой» оппозиции какой-то практической надобностью. Патриарший Местоблюститель нужен был оппозиции не как церковный администратор. Он нужен был как символ сохранения преемства от святого Патриарха Тихона. Конечно, лучшей

980 ЦА ФСБ РФ. Д. Р-31265. Л. 65. кандидатуры, чем святитель Кирилл, для этого не было. В качестве главы Русской Церкви митрополит Кирилл был признан целым рядом иерархов, в том числе, что особенно важно, митрополитом Иосифом (Петровых) — духовным возглавителем самого массового течения в «правой» церковной оппозиции. Одновременно подобное же признание произошло и за рубежом. «Митрополит Кирилл ни в каком случае не заслуживает отвода от звания Местоблюстителя», — говорилось в определении Зарубежного Архиерейского Синода от 12 апреля 1937 года .

В итоге священномученик Кирилл действительно стал во главе всей «правой» оппозиции митрополиту Сергию, однако оппозиция эта заключалась не в создании какой-то иной церковной организации, а в свидетельстве о том, что у Церкви есть и иные пути осуществления своего призвания в здешнем мире, нежели тот, который был выбран митрополитом Сергием.

Второй, согласно завещанию Святейшего Тихона, кандидат в Местоблюстители, старейший иерарх Русской Церкви, митрополит Ярославский Агафангел также, как и митрополит Кирилл, находясь на момент кончины Патриарха Тихона в ссылке, не имел возможности вступить в управление Русской Церковью. Его освобождение весной 1926 года было осуществлено органами с расчетом спровоцировать его столкновение с фактически управлявшим тогда Церковью митрополитом Сергием. Вскоре, усилиями того же ОГПУ, к начавшемуся конфликту был подключен еще и находившийся в заключении Патриарший Местоблюститель митрополит Петр.

В произошедшем споре о местоблюстительстве митрополиты Петр и Агафангел руководствовались не какими-либо властолюбивыми устремлениями, а исключительно радением о благе и мире церковном. У обоих святителей была возможность настаивать на своих правах, но вести «борьбу за власть», в том числе и путем административных мер, они не желали. Именно благодаря тому, что по своему духовному устроению они не были властолюбцами, блестяще задуманная органами ОГПУ интрига сорвалась: учинить в Русской Церкви еще один раскол не удалось.

Что же касается митрополита Сергия, то и он, очевидно, был движим заботой о благе Церкви. Однако, разбирая события 1926 года, нельзя не отметить его удивительную способность, если и не «бороться за власть», то, во всяком случае, ее удерживать, как бы неблагоприятно для него не складывались обстоятельства. Митрополит Сергий продемонстрировал умение максимально использовать те, казалось бы, сравнительно небольшие административные ресурсы, которыми он располагал как носитель наличной высшей церковной власти. Сначала он объявил о предании митрополита Агафангела «суду

981 Цит. по: Протопресвитер Георгий Граббе. Правда о Русской Церкви на Родине и за рубежом. С. 126. архиереев», якобы за «разрыв с Местоблюстителем». Когда же выяснилось, что никакого «разрыва» с митрополитом Петром у митрополита Агафангела нет, Заместитель указал Ярославскому святителю на то, что «вручать верховные полномочия в Церкви лицу, находящемуся под церковным судом, невозможно»982.

Митрополит Сергий оказался способным в любой ситуации выставить целый ряд аргументов (самого разного характера и достоинства) против своего оппонента. Однако решающим фактором, определившим исход его коллизии с митрополитом Агафангелом, явилась не какая-то бесспорность приводимой митрополитом Сергием аргументации, а оказанная ему поддержка со стороны епископата Русской Церкви. Среди оказавшихся ближе к центру иерархов большинство встало на сторону митрополита Сергия, опасаясь, не оказался ли Ярославский митрополит «жертвой специальной обработки от недругов Православной Церкви»983. Позднее, после 1927 года, осознание недостаточности объективных оснований для неприятия митрополита Агафангела к некоторым участникам событий пришло. Но тогда, в 1926 году, при оценке ситуации на переднем плане оказались субъективные подозрения. На святителя Агафангела такое недоверие произвело крайне тягостное впечатление, и, не желая усугубления церковной смуты, он навсегда отказался от своих прав на местоблюстительство.

В начале 1928 года произошло новое выступление митрополита Агафангела, поддержанного группой ярославских иерархов. Нельзя считать действия Ярославских иерархов (за исключением, быть может, младшего из них - епископа Евгения) следствием каких-то личных обид и недоразумений, ранее случавшихся у них с митрополитом Сергием. Протест ярославцев был направлен не столько против конкретных административных действий Заместителя Местоблюстителя, сколько против его политики в целом. Главное обвинение, выдвигаемое ими против митрополита Сергия, было прямо сформулировано в их известном обращении от 6 февраля 1928 года: «никому и ничему не нужное угодничество "внешним"», отказ от «свободы, дарованной Церкви Ее Небесным Основателем»984. В составлении этого обращения, ставшего кульминационным актом ярославского выступления, святитель Агафангел принял весьма активное участие. Говорить, что он лишь пассивно следовал за своими викариями, нельзя.

После выступления ярославских иерархов для митрополита Сергия сложилась критическая ситуация: оппозиция ему приобрела небывалую силу и грозила усилиться еще более. Если бы митрополит Агафангел и его единомышленники имели своей целью добиться перехода к ним церковной власти, они вполне могли бы рассчитывать на успех (при условии, конечно, невмешательства ОГПУ в церковные дела). Однако цель у них была другая: не произвести «переворот» в Церкви, а побудить митрополита Сергия к открытому раскаянию.

Этой цели ярославские иерархи не достигли. От политики, которую они определяли как «угодничество внешним», Заместитель не отказался. Как только он почувствовал, что его позиции достаточно прочны, он в свойственной ему манере стал грозить прещениями святителю Агафангелу и его викариям, обвиняя

982 Акты. С. 468-469,480.

983 Письмо епископа Василия (Зеленцова) от 6 мая 1926 года. Цит. по: Протопресвитер Михаил Польский. Каноническое положение высшей церковной власти в СССР и заграницей. С. 27.

984 Акты. С. 573. их в раскольничестве. Чтобы оставить хоть какие-то пути для выхода из тупика, Ярославские иерархи пошли на дополнительное разъяснение своей позиции. Не отрицая в принципе полномочий митрополита Сергия, они разграничили вопросы сохранения церковного единства и исполнения смущающих совесть распоряжений Заместителя. Святитель Агафангел и его викарии указали границу, за которой церковная дисциплина теряла свою действенность, превращалась из средства укрепления Церкви в средство ее разрушения. Вопреки встречающимся в литературе утверждениям о том, что перед своей кончиной митрополит Агафангел полностью подчинился митрополиту Сергию, Ярославский святитель остался при своем понимании соотношения значимости велений христианской совести и требований формально-должностной дисциплины. Никакие смущавшие совесть «новшества» (в первую очередь, речь идет об обязательном богослужебном поминовении властей и Заместителя) в Ярославской епархии при митрополите Агафангеле введены не были. Движение «непоминающих» вплоть до кончины святителя Агафангела продолжало обымать собой всю его епархию. Даже присланному вместо него из Москвы архиепископу Павлу (Борисовскому), члену Синода при митрополите Сергии, удалось ввести эти «новшества» не сразу и с большим трудом. В итоге, хотя Ярославским иерархам и не удалось добиться от Заместителя изменения его церковной политики, они показали всем, что сохранение единства Русской Церкви не требует обязательного следования этой политике, инициированной ОГПУ. В этом и заключается главный результат их выступления.

Вопрос о позиции митрополита Петра во внутрицерковных конфликтах рассматриваемого периода особенно важен, поскольку именно он, хотя и был в последнем завещательном распоряжении Патриарха Тихона указан последним, стал в 1925 году Патриаршим Местоблюстителем и оставался им в последующие двенадцать лет.

Приверженность митрополиту Петру в заявлениях различных представителей «правой» оппозиции была практически единодушной. Патриарший Местоблюститель был законным Первоиерархом Русской Церкви и, продолжая признавать его таковым, отделяющиеся от митрополита Сергия могли говорить, что не основывают никакой новой организации. Им казалось очевидным, что можно отмежеваться от митрополита Сергия и его деяний, не отмежевываясь от своего законного Первосвятителя митрополита Петра. При этом со стороны представителей «правой» церковной оппозиции следовали заявления не только о каноническом единстве со священномучеником Петром, но и свидетельства о единении с ним по духу. В нем они видели то, что перестали видеть в митрополите Сергии, а именно - готовность к исповедническому стоянию в Христовой Истине и нежелание идти на противные совести компромиссы с гонителями Церкви.

Что же касается отношения митрополита Петра к выступлениям «правой» церковной оппозиции, то здесь сведения остаются весьма скудными. Однако, насколько можно судить, Патриарший Местоблюститель не осуждал оппонентов митрополита Сергия за их протесты.

Митрополит Сергий, заместитель митрополита Петра, начиная с 1926 года в своих действиях все более явно игнорировал Местоблюстителя. Особенно ярко это проявилось в 1934 году при присвоении Заместителю титула Блаженнейшего митрополита Московского — титула, значительно более высокого, чем титул, носимый Высокопреосвященным митрополитом Крутицким Петром. Со стороны оппонентов митрополита Сергия голоса протеста по поводу его отношения к Местоблюстителю, звучавшие довольно громко в конце 1920-х годов, постепенно затихли, так как они не могли оказать на Заместителя никакого воздействия.

Деятельность митрополита Сергия в первый период его заместительства (в 1926 году) святителем Петром в целом была одобрена. Однако при этом всем своим поведением митрополит Петр свидетельствовал о том, что он не считал себя полностью устранившимся от дел, связанных с высшим управлением Русской Церкви. Его точка зрения на этот вопрос явно отличалась от точки зрения митрополита Сергия.

Во второй период заместительства митрополита Сергия (с 1927 года) отношение Местоблюстителя к его деятельности сильно изменилось. Митрополит Петр явно был не согласен с политикой митрополита Сергия; он прямо называл деятельность Заместителя ошибкой, поставившей Церковь в унизительное положение, вызвавшее в ней раздоры и разделения и омрачившее репутацию ее предстоятелей; указывал Заместителю на то, что тот превысил свои полномочия; настоятельно предлагал ему исправить ошибку985. В своей оценке деятельности митрополита Сергия священномученик Петр во многом смыкался с митрополитом Кириллом и единомышленными ему представителями «правой» церковной оппозиции.

Однако входить в состав «правой» оппозиции по самому своему положению Местоблюститель не мог. Будучи не согласным с политикой Заместителя, митрополит Петр мог бы попытаться выступить с заявлением о его смещении, но он этого не сделал. Святитель Петр, насколько это было в его силах, удерживал Русскую Церковь от раскола. Он не прибегал к запретительным мерам по отношению к Заместителю, не лишая тем самым окончательно его и его сторонников канонической опоры. Но в то же время, невзирая на то, скольких страданий ему стоило сохранение за собой звания Патриаршего Местоблюстителя, священномученик Петр оставался законным Предстоятелем Русской Церкви, что сообщало всем деяниям Заместителя, не получившим санкции Первоиерарха, известную меру условности. В результате все деяния митрополита Сергия, которыми он пытался поставить в положение раскольников всех не согласных с его политикой, так и не получили силы церковных актов, что подтверждается прославлением в лике святых многих представителей «правой» церковной оппозиции. Патриарший Местоблюститель — не Заместитель - явился тем канонически необходимым звеном, которое их связало с полнотой Вселенской Церкви. Во многом именно ценою мученических страданий святителя Петра разделение, спровоцированное деятельностью митрополита Сергия, не переросло в настоящий раскол и со временем было преодолено. В этом и заключается подвиг священномученика митрополита Петра.

В «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», принятых Юбилейным Архиерейским Собором 2000 года в разделе «Церковь и государство» сказано: «Церковь сохраняет лояльность государству, но выше

985

Там же. С. 681-682. требования лояльности стоит Божественная заповедь: совершать дело спасения людей в любых условиях и при любых обстоятельствах.

Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении»9 6.

С такой силой (не просто «может отказать», а «должна») соборным голосом Русской Церкви на исходе тяжелейшего для нее XX века была заявлена невозможность повиновения богоборческой власти. В этом сделанном во всеуслышание заявлении нашел свое выражение многолетний опыт сопротивления Церкви давлению государства на нее. Это сопротивление, конечно, не носило вооруженного характера. Можно повторить уже звучавшие во введении слова святителя Тихона: «Российская Православная Церковь аполитична и не желает отныне быть ни "белой ", ни "красной " Церковью»9*1. Неповиновение власти заключалось в отказе политически солидаризироваться с ней. В этом нежелании «тихоновцев», как позднее выразился агитатор из «Известий», «перекрашиваться в советские цвета»ш власть чувствовала сильнейший вызов себе: ей хотелось видеть Церковь именно «красной», причем не для сотрудничества с ней, а для глумления над ней.

Внутреннее неприятие церковным организмом навязываемой ему «красноты» привело к возникновению в Русской Церкви ряда конфликтов, поскольку для достижения своих целей государство старалось активно воздействовать на церковную власть. Позиции, занятые в ходе этих конфликтов митрополитами Кириллом, Агафангелом и Петром, были, конечно, не во всем одинаковы, хотя бы в силу того, что неодинаковыми были обстоятельства, в которых приходилось действовать этим святителям. Однако в главном их взгляды были удивительно схожими. Они до конца были верны линии Патриарха Тихона, утверждавшей аполитичность Русской Церкви. Каждый из них ценой отказа от этой линии мог бы оказаться во главе высшего церковного управления. Но повиноваться власти в том, что не позволяла совесть, они не стали.

Можно заключить, что святитель Тихон, выбирая себе возможных преемников, сумел удивительно точно среди многих видных иерархов прозреть тех, кто, несмотря ни на что, остался на том пути, по которому он вел Русскую Церковь.

986 Юбилейный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви. Храм Христа Спасителя, 1316 августа 2000 года: Материалы. М.: Издат. Совет МП; Фонд «Рождество - 2000», 2001. С. 341342. Выделено жирным шрифтом в документе.

987 Акты. С. 164.

988 Известия ВЦИК. 1927 г. № 188 (3122). 19 авг. С. 4.

Список научной литературыМазырин, Александр Владимирович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Архив ДКНБ РК по Чимкентской обл. Ф. 1. Д. 02455. (Следственное дело по обвинению митрополита Кирилла (Смирнова), митрополита Иосифа (Петровых), епископа Евгения (Кобранова) и др. 1937 года. Выписки из дела предоставлены В. В. Королевой (Алма-Ата).)

2. Архив ДКНБ РК по Западно-Казахстанской обл. Д. 3260. (Следственное дело по обвинению епископа Вениамина (Воскресенского) и др. 1930-1931 годов. Выписки из дела предоставлены В. В. Королевой (Алма-Ата).)

3. Архив УФСБ РФ по Брянской обл. Д. П-8979. (Следственное дело по обвинению епископа Дамаскина (Цедрика) 1929 года.)

4. Архив УФСБ РФ по Владимирской обл. Д. П-4744. (Следственное дело по обвинению епископа Германа (Ряшенцева) и др. 1928-1929 годов.)

5. Архив УФСБ РФ по Владимирской обл. Д. П-8151. (Следственное дело по обвинению архиепископа Феодора (Поздеевского), архимандрита Симеона (Холмогорова) и др. 1937 года.)

6. Архив УФСБ РФ по Владимирской обл. Д. П-8218. В 4 т. (Следственное дело по обвинению архиепископов Сергия (Гришина), Филиппа (Гумилевского), епископов Иувеналия (Машковского), Афанасия (Сахарова) и др. 1936 года.)

7. Архив УФСБ РФ по Вологодской обл. Д. П-15385. (Следственное дело по обвинению епископа Евгения (Кобранова) 1934 года.)

8. Архив УФСБ РФ по Ивановской обл. Д. 9974-П. В 2 т. (Следственное дело по обвинению архиепископа Варлаама (Ряшенцева) и др. 1929 года.)

9. Архив УФСБ РФ по Ивановской обл. Д. П-7014. (Следственное дело по обвинению архиепископа Феодора (Поздеевского) и др. 1937 года.)

10. Архив УФСБ РФ по Иркутской обл. Д. 15165. (Следственное дело по обвинению епископа Василия (Зеленцова) 1930 года.)

11. Архив УФСБ РФ по Кемеровской обл. Д. П-9211. (Следственное дело по обвинению архиепископа Серафима (Самойловича) и др. 1937 года.)

12. Архив УФСБ РФ по Кемеровской обл. Д. П-11246. (Следственное дело по обвинению архимандрита Неофита (Осипова) и др. 1937 года.)

13. Архив УФСБ РФ по Кемеровской обл. Д. П-12486. (Следственное дело по обвинению епископа Амфилохия (Скворцова) 1937 года.)

14. Архив УФСБ РФ по Кировской обл. Д. СУ-9730. (Следственное дело по обвинению епископа Дамаскина (Цедрика) 1936 года.)

15. Архив УФСБ РФ по Кировской обл. Д. СУ-11404. (Следственное дело по обвинению митрополита Кирилла (Смирнова) 1927 года.)

16. Архив УФСБ РФ по Республике Коми. Д. КП-7446. В 4 т. (Следственное дело по обвинению епископа Германа (Ряшенцева) и др. 1937 года.)

17. Архив УФСБ РФ по Костромской обл. Д. 6179-С. (Следственное дело по обвинению епископа Макария (Кармазина) 1934 года.)

18. Архив УФСБ РФ по Красноярскому краю. Д. П-17429. (Следственное дело по обвинению митрополита Кирилла (Смирнова) 1930 года.)

19. Архив УФСБ РФ по Республике Мари-Эл. Д. 9941. (Следственное дело по обвинению архиепископа Серафима (Самойловича) и др. 1933 года.)

20. Архив УФСБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской обл. Д. П-77463. В 4 т. (Следственное дело по обвинению протоиерея Николая Симо и др. 1931 года.)

21. Архив УФСБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской обл. Д. П-81213. В 4 т. (Следственное дело по обвинению И. М. Андреевского и др. дело «Космической академии наук» 1928-1929 годов.)

22. Архив УФСБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской обл. Д. П-81782. В 5 т. (Следственное дело по обвинению А. А. Мейера, архимандрита Гурия (Егорова) и др. дело «Контрреволюционной организации "Воскресенье"» 1928-1929 годов.)

23. Архив УФСБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской обл. Д. П-83017. В 9 т. (Следственное дело по обвинению епископов Сергия (Дружинина), Василия (Докторова) и др. 1930-1931 годов.)

24. Архив УФСБ РФ по Ставропольскому краю. Д. 27722. (Следственное дело по обвинению епископа Иоасафа (Жевахова) 1933 года.)

25. Архив УФСБ РФ по Республике Татарстан. Д. 2-18199. В 5 т. (Следственное дело по обвинению епископа Нектария (Трезвинского), епископа Иоасафа (Удалова), священника Евлампия Едемского-Своеземцева и др. 1930-1931 годов.)

26. Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Д. 24649-С. (Следственное дело по обвинению архиепископа Феодора (Поздеевского) и епископа Парфения (Брянских) 1934-1935 годов.)

27. Архив УФСБ РФ по Тюменской обл. Д. 1740. (Следственное дело по обвинению митрополита Петра (Полянского) 1930 года.)

28. Архив УФСБ РФ по Тюменской обл. Д. 2612. (Следственное дело по обвинению архиепископа Прокопия (Титова) и епископа Амвросия (Полянского) 1931 года.)

29. Архив УФСБ РФ по Челябинской обл. Д. П-16935. (Следственное дело по обвинению митрополита Петра (Полянского) 1937 года.)

30. Архив УФСБ РФ по Ярославской обл. Д. С-7211. (Следственное дело по обвинению епископа Вениамина (Воскресенского), священника Евлампия Едемского-Своеземцева и др. 1927 года.)

31. Архив УФСБ РФ по Ярославской обл. Д. С-8198. (Следственное дело по обвинению епископа Евгения (Кобранова) 1928 года.)

32. Архив УФСБ РФ по Ярославской обл. Д. С-12005. В 3 т. (Следственное дело по обвинению архиепископа Серафима (Самойловича), священника Евлампия Едемского-Своеземцева и др. 1934 года.)

33. Государственный архив административных органов Свердловской обл. Ф. 1. Оп. 2. Д. 47561. Л. 18-27 об. («Интервью с митрополитом Агафангелом». Ксерокопия документа предоставлена П. В. Каплиным (Екатеринбург).)

34. Государственный архив Карагандинской обл. РК. Следственное дело № 3422/37. (Следственное дело по обвинению епископа Дамаскина (Цедрика) 1937 года.)

35. Государственный архив Кировской обл. Ф. 237. (Фонд Временного Вятского Епархиального Совета. Выписки из документов сделаны И. И. Ковалевой (Москва) и С. А. Шиховым (Вятка).)

36. Государственный архив РФ. Ф. 5919. On. 1. Д. 1. («Дело митрополита Сергия».)

37. Государственный архив РФ. Ф. 6343. On. 1. Д. 263. («О положении Православной Церкви в Советской России».)

38. Информационный центр УВД по Новосибирской обл. Д. СО-22888 (Следственное дело по обвинению епископов Амфилохия (Скворцова), Иоасафа (Удалова) и др. 1933 года).

39. Центр документации новейшей истории Ярославской обл. Ф. 1. (Фонд Ярославского губкома ВКП(б). Выписки документов предоставлены Е. В. Большаковой (Ярославль).)

40. Центральный архив ФСБ РФ. Д. Н-1403. (Следственные дела по обвинению архимандрита Неофита (Осипова) 1922 и 1927 годов).

41. Центральный архив ФСБ РФ. Д. Н-7377. В 11 т. (Следственное дело по обвинению митрополита Иосифа (Петровых), епископов Димитрия (Любимова) и Алексия (Буя), М. А. Новоселова, А. Ф. Лосева и др. дело «Всесоюзной организации ИПЦ» 1930-1931 годов.)

42. Центральный архив ФСБ РФ. Д. Р-31265. (Следственное дело по обвинению епископа Дамаскина (Цедрика) 1934 года.)

43. Центральный архив ФСБ РФ. Д. Р-31639. (Следственное дело по обвинению митрополита Сергия (Страгородского), епископа Афанасия (Сахарова) и др. 1926-1927 годов.)

44. Центральный архив ФСБ РФ. Д. Р-34038. (Следственное дело по обвинению архиепископа Феодора (Поздеевского) 1931 года.)

45. Центральный архив ФСБ РФ. Д. Р-35561. В 6 т. (Следственное дело по обвинению епископа Афанасия (Сахарова), епископа Василия (Преображенского) и др. дело «Антисоветского церковного подполья» 1943-1944 годов.)

46. Центральный архив ФСБ РФ. Д. Р-35879. (Следственное дело по обвинению Н. Я. Кобранова 1936 года.)

47. Центральный архив ФСБ РФ. Д. Р-37479. (Следственное дело по обвинению митрополита Кирилла (Смирнова) 1934 года.)

48. Центральный архив ФСБ РФ. Д. Р-39811. В 3 т. (Следственное дело по обвинению епископа Серафима (Звездинского) и др. 1932 года.)

49. Центральный архив ФСБ РФ. Д. Р-40103. (Следственное дело по обвинению протоиерея Сергия Мечева 1929 года.)

50. Центральный архив ФСБ РФ. Д. Р-40405. (Следственное дело по обвинению епископа Мануила (Лемешевского) и др. 1939 года.)

51. Центральный архив ФСБ. РФ Д. Р-40748. (Следственное дело по обвинению епископа Андрея (Ухтомского) 1928 года.)

52. Центральный архив ФСБ РФ. Д. Р-40943. (Следственное дело по обвинению архиепископа Серафима (Самойловича) 1929 года.)

53. Центральный архив ФСБ РФ. Д. Р-41221. (Следственное дело по обвинению священника Николая Дулова 1929 года.)

54. Центральный архив ФСБ РФ. Д. Р-41316. (Следственное дело по обвинению протоиерея Валентина Свенцицкого 1928 года.)

55. Центральный архив ФСБ РФ. Д. Р-41328. (Следственное дело по обвинению М. А. Новоселова 1929 года.)

56. Центральный архив ФСБ РФ. Д. Р-41559. (Следственное дело по обвинению епископа Парфения (Брянских) и др. 1929 года.)

57. Центральный архив ФСБ РФ. Д. Р-41626. (Следственное дело по обвинению епископа Алексия (Буя) 1929 года.)

58. Центральный архив ФСБ РФ. Д. Р-41655. (Следственное дело по обвинению архиепископа Варлаама (Ряшенцева) 1931 года.)

59. Центральный архив ФСБ РФ. Д. Р-44340. (Следственное дело по обвинению иеромонаха Николая (Меркулова), священника Александра Троицкого и Т. JI. Катуар 1929 года.)

60. Центральный архив ФСБ РФ. «Дело митрополита Сергия: Документы к церковным событиям 1927-1928 гг. Китеж, 1929». Машинопись.

61. Жизнеописание Тихона, Святейшего Патриарха Московского и всея Руси. Машинопись. 240 л. (Архив ПСТГУ.)

62. Из письма митрополита Кирилла от 6/19 июня 1929 г. (Архив Архиерейского Синода РПЦЗ (Нью-Йорк). Д. 36/43. («Русская Церковь в СССР».))

63. Письмо епископу от 4 июля 1928 г. Машинопись. 50 л. (Архив ПСТГУ.)

64. Свенцицкая М. Б. Воспоминания об отце Валентине Свенцицком. Машинопись. 37 л. (Архив ПСТГУ.)1. Опубликованные источники

65. Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти, 1917-1943 / Сост. М. Е. Губонин. М.: Изд-во ПСТБИ, 1994. 1064 с.

66. Анализ действий всех группировок после 16/29 июля 1927 г. с указанием выхода из создавшегося положения. Разъяснение и добавление к беседе «Двух друзей»: Из цикла церковной литературы в сов. России // Церковное обозрение. 1939. № 10-11 1942. № 4-6.

67. Ю.Андреев (Андреевский) И. М. Заметки о катакомбной церкви в СССР. Джордан в илль, 1947.

68. Андреев Ф., прот., Новоселов М. А. Беседа двух друзей // Православная жизнь (Джорданвилль). 1999. № 6. С. 1-33.

69. Архивы Кремля. Политбюро и Церковь: 1922-1925 гг. В 2 кн. / Подгот. изд. Н. Н. Покровского и С. Г. Петрова. Новосибирск М.: Сибирский хронограф; РОССПЭН, 1997-1998.

70. Борис (Рукин), en. О современном положении Русской Православной Патриаршей Церкви. М.: Изд. автора, 1927. 16 с.

71. Быков В. В. Послесловие к воспоминаниям об отце Арсении // Отец Арсений: 4-е изд., доп. М.: Изд-во ПСТБИ, 2000. С. 730-739.

72. Важное письмо митрополита Кирилла / Публ. В. В. Антонова И Русский Пастырь (Сан-Франциско). 1994. № 2 (19). С. 74-77.

73. Василевская В. Я. Катакомбы XX века: Воспоминания. М.: Фонд им. А. Меня, 2001.320 с.

74. Вениамин (Федченков), митр. Святый Сорокоуст: Мысли по поводу указов митрополита Сергия // К свету. Вып. 13: Патриархи смутных времен. Б. г. С. 12-60.

75. Виноградов В. П., протопресв. О некоторых важнейших моментах последнего периода жизни и деятельности св. патриарха Тихона (19231925 гг.): По личным воспоминаниям. (К 50-летию церковной и научной деятельности автора). Мюнхен, 1959.72 с.

76. Воспоминания М. Н. Ярославского (в записи священника Михаила Ардова) // Надежда: Душеполезное чтение. Вып. 18. Базель-М., 1994. С. 163-181.

77. Все вы в сердце моем: Жизнеописание и духовное наследие священномученика Серафима, епископа Дмитровского / Сост. и предисл. И. Г. Меньковой. М.: Изд-во ПСТБИ, 2001. 628 с.

78. Вслед за июльской Декларацией / Публ., вступл. и примеч. А. В. Мазырина и О. В. Косик И Богословский сборник. Вып. 9. М.: Изд-во ПСТБИ, 2002. С. 297-322.

79. Два письма митрополита Кирилла / Публ. А. Бутакова (В. В. Антонова) II Возвращение. 1996. № 4 (8). С. 24-25.

80. Деяние нового Священномученика Серафима Угличского / Публ. и примеч. Н. Савченко II Православная Русь. № 9. 1999. С. 7-8.

81. Деяния Второго Всезарубежного Собора Русской Православной Церкви заграницей с участием представителей клира и мирян, состоявшегося 1/14 11/24 августа 1938 г. в Сремских Карловцах в Югославии. Белград, 1939.

82. Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. В 11 т. М.: Новоспасский монастырь; Государственный архив РФ, 19942000.

83. Допрос Патриарха / Сост. А. Нежный. М.: Грааль, 1997.

84. Евлогий (Ггоргиевский), митр. Путь моей жизни: Воспоминания. М.: Московский рабочий; ВПМД, 1994. 621 с.

85. Житие епископа Серафима (Звездинского): Письма и проповеди. Париж: YMCA-Press, 1991.201 с.

86. Журнал Московской Патриархии в 1931-1935 годы. М.: Издат. Совет РПЦ, 2001.272 с.

87. К спору о соловецких епископах: Доклад митр. Елевферия митр. Евлогию (1928 г.) / Публ. Н. Струве // Вестник РХД. Париж; Нью-Йорк; М., 1990. № 1 (158). С. 285-293.

88. Китер Н. Православная Церковь в СССР в 1930-е годы // Церковно-исторический вестник. № 1. М.: Изд. о-ва любителей церковной истории, 1998. С. 44-61.

89. Краснов-Левитин А. Лихие годы: 1925-1941: Воспоминания. Париж: YMCA-Press, 1977.456 с.

90. Крестный путь святителя Луки: Подлинные документы из архивов КГБ / Сост. В. А. Лисичкин. М.: Троицкое слово; Изд-во МП; Феникс, 2001. 448 с.

91. Курдюмов М. (Каллаш М.) Подвиг св. Сергия Радонежского и дело митрополита Сергия // Путь. 1928. Июнь. № 11. С. 95-112.

92. Ложь и правда / Публ. В. В. Антонова II Русский Пастырь (Сан-Франциско). 1994. № 2 (19). С. 78-81.

93. Лопугианская. Е. Епископы исповедники. Сан-Франциско, 1971. 103 с.

94. Лопугианская. Е. Епископы-исповедники и патриарх Сергий: Послания Глуховского епископа Дамаскина // Церковный вестник ЗападноЕвропейского Православного Русского Экзархата. 1952. № 1 (34). С.3-14; №3(36). С.5-13.

95. Лопугианская. Е. Светлой памяти Епископа Дамаскина и Киевского духовенства // Церковная жизнь (Мюнхен). 1950. № 9-10. С. 40-62.

96. Лосев А. Ф. Жизнь: Повести, рассказы, письма. СПб.: Комплект, 1993. 535 с.

97. Лука (Войно-Ясенецкий), архиеп. «Я полюбил страдание.»: Автобиография. М.: Русский хронограф, 1995. 207 с.

98. Луч света: Учение в защиту Православной веры, в обличение атеизма и в опровержение доктрин неверия. В 2 ч. / Сост. архим. Пантелеймон. Джорданвилль, 1970.

99. Маросейка: Жизнеописание отца Сергия Мечева, письма, проповеди, воспоминания / Сост., примеч. и вступл. С. С. Бычкова. М.: Мартис, 2001.455 с.

100. Молитва всех вас спасет: Материалы к жизнеописанию святителя Афанасия, епископа Ковровского / Сост., предисл. и примеч. О. В. Косик. М.: Изд-во ПСТБИ, 2000. 758 с.

101. Неизвестный Нилус: В 2 т. / Сост. Р. Багдасаров, С. Фомин. М.: Православный паломник, 1995.

102. Никон (Рклицкий), архиеп. Жизнеописание Блаженнейшего Антония, митрополита Киевского и Галицкого: В 10 т. Т. 6, 7. Изд. СевероАмериканской и Канадской епархии, 1960-1961.

103. Новоселов М. А. Письма к друзьям. М.: Изд-во ПСТБИ, 1994. 404 с.

104. Новые материалы о преследованиях за веру в Советской России / Сост. И. И. Осипова II Церковно-исторический вестник. № 2-3. М.: Изд. о-ва любителей церковной истории, 1999. С. 4-198.

105. О Церкви и государстве: Материалы полемики конца 1920-х годов / Публ., вступл. и примеч. А. Мазырина II Богословский сборник. Вып. 10. М.: Изд-во ПСТБИ, 2002. С. 337-361.

106. Ответ на Декларацию / Публ. В. В. Антонова II Русский Пастырь (Сан-Франциско). 1996. № 1 (24). С. 72-82.

107. Патриарх Сергий и его духовное наследство. М.: Изд. МП, 1947. 417 с.

108. Письма Блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого). Джорданвилль, 1988. 280 с.

109. Письма братьев-епископов из ссылки // Вестник РСХД. 1973. № 1 (107). С. 72-90; № 2-4 (108-110). С. 36-54.

110. Письма Владыки Германа: Жизнеописание и духовное наследие священномученика Германа, епископа Вязниковского/ Сост., предисл. и примеч. А. Г. Воробьевой. М.: Изд-во ПСТБИ, 2004. 363 с.

111. Письмо митрополита Кирилла (Смирнова) к м. Евдокии / Публ. О. В. Косик II Богословский сборник. Вып. 3. М.: Изд-во ПСТБИ, 1999. С. 225227.

112. Польский. Михаил, свящ. Положение Церкви в Советской России: Очерк бежавшего из России священника. СПб., 1995. 132 с.

113. Польский М., протопр. Каноническое положение высшей церковной власти в СССР и заграницей. Джорданвилль, 1948.

114. Польский М, протопр. Новые мученики Российские. В 2 кн. Джорданвилль, 1949-1957.

115. Послания и письма свят. Нектария // Православная жизнь. 1997. № 2. С. 16-27.

116. После Туруханской ссылки: (Письма священномученика митрополита Кирилла Казанского к священноисповеднику епископу Афанасию Ковровскому) / Публ. и примеч. О. Косик II Богословский сборник. Вып. 8. М.: Изд-во ПСТБИ, 2001. С. 352-363.

117. Правда о религии в России. М.: Изд. МП, 1942.457 с.

118. Пришвина В. Д. Невидимый град. М.: Молодая гвардия, 2003. 529 с. (Библиотека мемуаров).

119. Распоряжение Патриарха Тихона / Публ. Т. Ф. Павловой II Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв. Вып. 1. М.: Тритэ; Российский архив, 1991. С. 237-241.

120. Русская Православная Церковь в советское время (1917-1991): Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью: В 2 кн. / Сост. Г. Штриккер. Кн. 1. М.: Пропилеи, 1995. 400 с.

121. Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917-1941: Документы и фотоматериалы. М.: Изд-во ББИ, 1996. 352 с.

122. Санкт-Петербургская епархия в двадцатом веке в свете архивных материалов. 1917-1941: Сб. док. / Сост. Н. Ю. Черепенина, М. В. Шкаровский. СПб.: Лики России, 2000. 268 с.

123. Свенцицкий А. Б. Они были последними? М.: Грааль, 1997. 192 с.134. «Свете тихий»: Жизнеописание и труды епископа Серпуховского Арсения (Жадановского): В 3 т. Т. 3. М.: Паломник, 2002. 749 с.

124. Священник Анатолий Жураковский: Материалы к житию. Париж: YMCA-Press, 1984.

125. Священный Собор Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. Обзор Деяний: В 3 кн. / Сост. А. Г. Кравещий, А. А. Плетнева, Г. Шульц. М.: Крутицкое Патриаршее подворье; О-во любителей церковной истории, 2000-2001.

126. Сергий (Страгородский), Патриарх. Отношение православного человека к своей Церкви и инославию. Сб. ст. М.: Изд-во прихода храма св. прав. Иоанна Русского; Изд-во МП, 2001.128 с.

127. Следственное дело Патриарха Тихона: Сб. док. по материалам ЦА ФСБ РФ. М.: Изд-во ПСТБИ; Памятники исторической мысли, 2000. 1048 с.

128. Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. Вып. 1-4. М., 1994. (Репр. воспр. изд.: М., 1918.)

129. Стратонов И. А. Документы Всероссийской Патриаршей Церкви последнего времени II Путь. 1928. Янв. № 9. С. 61-74.

130. Стратонов И. А. Русская церковная смута: 1921-1931 // Из истории Христианской Церкви на Родине и за рубежом в XX столетии. М.: Крутицкое Патриаршее подворье, 1995. С. 29-172.

131. Стратонов И. А. Творимые легенды // Голос Литовской православной епархии. 1937. № 7-8. С. 64-69.

132. Три письма священномученика Нектария / Публ. В. В. Антонова II Русский Пастырь (Сан-Франциско). 1998. № 1 (30). С.93-100.

133. Федотов Г. П. Собрание сочинений в 12 т. Т. 2: Статьи 1920-1930-х гг. из журналов «Путь», «Православная мысль» и «Вестник РСХД». М.: Мартис, 1998. 390 с.

134. Феодосии (Алмазов), архим. Мои воспоминания: Записки Соловецкого узника. М.: Крутицкое Патриаршее подворье, 1995. 260 с.

135. Периодические издания 1920-1930-х годов

136. Вестник Русского Студенческого Христианского движения (Париж). 1928-1929.

137. Вестник Священного Синода Православной Российской Церкви (Москва). 1926-1928.

138. Голос Литовской православной епархии (Каунас). 1927-1937.

139. Журнал Московской Патриархии (Москва). 1931-1935.

140. Известия ВЦИК (Москва). 1926-1930.

141. Путь: Орган русской религиозной мысли (Париж). 1926-1930.

142. У крашський православний благовюник (Харьков). 1927-1928.

143. Церковные ведомости. (Сремские Карловцы). 1926,1928-1930.

144. Церковный вестник Западно-Европейской епархии. (Париж). 19271928.

145. Исследования по истории Русской Православной Церкви 1920-1930-х годов

146. Алексеев В. А. Иллюзии и догмы. М.: Политиздат, 1991. 398 с.

147. Алексеев В. А. «Штурм небес» отменяется? Критические очерки по истории борьбы с религией в СССР. М.: Россия молодая, 1992. 299 с.

148. Вострышев М. И. Патриарх Тихон: 2-е изд., испр. М.: Молодая гвардия; ЖЗЛ; Русское слово, 1997. 304 с. (Жизнь замечательных людей. Сер. биогр.; Вып. 737).

149. Граббе Г, протопресв. Правда о Русской Церкви на Родине и за рубежом: (По поводу книги С. В. Троицкого «О неправде Карловацкого раскола»). Джорданвилль, 1961.217 с.

150. Григорий (Граббе), еп. Русская Церковь перед лицом господствующего зла. Б. м.: OPTO, 1993. 176 с.

151. Дамаскин (Орловский), иг. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви XX столетия: Жизнеописания и материалы к ним. В 7 кн. Тверь: Булат, 1992-2003.

152. Доненко Н., прот. Наследники Царства. Симферополь, 2000. 464 с.

153. Житие священномученика митрополита Серафима (Чичагова) (18561937): 2-е изд., испр. СПб.: Сатис, 2000. 112 с.

154. Жития новомучеников и исповедников Российских XX века Московской епархии. В 2 кн. / Под общ. ред. митр. Ювеналия (Пояркова). Тверь: Булат, 2002-2003.

155. Журавский А. В. Во имя правды и достоинства Церкви: Жизнеописание и труды священномученика Кирилла Казанского в контексте исторических событий и церковных разделений XX века. М.: Сретенский монастырь, 2004. 864 с.

156. За Христа пострадавшие: Гонения на Русскую Православную Церковь, 1917-1956: Биографический справочник. Кн. 1. А-К. / Под ред. прот. В. Воробьева. М.: Изд-во ПСТБИ, 1997. 704 с.

157. Зеленогорский М. Л. Жизнь и деятельность архиепископа Андрея (князя Ухтомского). М.: Терра, 1991. 336 с.

158. Иоанн (Снычев), митр. Стояние в вере: Очерки церковной смуты. СПб.: Царское дело, 1995.216 с.

159. Иоанн (Снычев), митр. Церковные расколы в Русской Церкви 20-х и 30-х годов XX столетия григорианский, ярославский, иосифлянский, викторианский и другие, их особенности и история. Самара, 1997. 368 с.

160. Иоанн (Снычев), митр. Жизнь и служение митрополита Мануила: Биографический очерк. Самара, 1997. 319 с.

161. История Русской Православной Церкви: От восстановления Патриаршества до наших дней, 1917-1970 / Под общ. ред. М. Б. Данилушкина. Т. 1. СПб.: Воскресение, 1997. 1020 с.

162. Кашеваров А. Н. Государство и Церковь: Из истории взаимоотношений Советской власти и Русской Православной Церкви. 1917-1945 гг. СПб.: Изд-во СПбГТУ, 1995. 138 с.

163. Кашеваров А. Н. Печать Русской Православной Церкви в XX веке: Очерки истории. СПб.: Роза мира, 2004. 162 с.

164. Кифа. Машинопись. Б. м. Б. г.

165. Косик В. И. Русская Церковь в Югославии (20 40-е годы XX века). М.: Изд-во ПСТБИ, 2000. 287 с.

166. Кривова Н. А. Власть и Церковь в 1922-1925 гг.: Политбюро и ГПУ в борьбе за церковные ценности и политическое подчинение духовенства. М.: АИРО-ХХ, 1997. 248 с.

167. Лавринов В., прот. Екатеринбургская епархия: События, люди, храмы. Екатеринбург: Изд-во Екатеринбургского ун-та, 2001. 336 с.

168. Левитин А., Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты. М.: Крутицкое Патриаршее подворье, 1996. 670 с.

169. Мануил (Лемешевский), митр. Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 гг. (включительно): В 6 т. Erlangen, 1979-1989.

170. Митрофанов Г., свящ. Русская Православная Церковь в России и в эмиграции в 1920-е годы: К вопросу о взаимоотношениях Московской Патриархии и русской церковной эмиграции в период 1920-1927 гг. СПб.: Hoax, 1995. 144 с.

171. Митрофанов Г., прот. История Русской Православной Церкви: 1900-1927. СПб.: Сатис, 2002.444 с.

172. Мосс В. Православная Церковь на перепутье (1917-1999) / Пер. с англ. СПб.: Алетейа, 2001.415 с.

173. Неколебимый камень Церкви: Патриарший Местоблюститель митрополит Крутицкий Петр (Полянский), священномученик, на фоне русской церковной истории XX века / Сост. О. Б. Сокурова. СПб.: Светослов, 1998. 95 с.

174. Новомученики и исповедники Ярославской епархии. Ч. 1: Митрополит Ярославский и Ростовский Агафангел (Преображенский) / Под ред. прот. Н. Лихоманова. Тутаев: Правосл. Братство св. блгв. кн. Бориса и Глеба, 2000. 160 с.

175. Одинцов М. И. Государство и церковь: История взаимоотношений, 1917-1938 гг. М.: Знание, 1991. 63 с.

176. Одинцов М. И. Русские Патриархи XX века: Судьбы Отечества и Церкви на страницах архивных документов. Ч. 1: «Дело» Патриарха Тихона; Крестный путь Патриарха Сергия. М.: Изд-во РАГС, 1999. 334 с.

177. Одинцов М. И. Русская Православная Церковь в XX веке: История, взаимоотношения с государством и обществом. М.: ЦИНО, 2002. 312 с.

178. Осипова И. И. «Сквозь огнь мучений и воды слез.»: Гонения на Истинно-Православную Церковь: По материалам следственных и лагерных дел заключенных. М.: Серебряные нити, 1998. 432 с.

179. Очерки истории Санкт-Петербургской епархии / Под ред. митр. Иоанна (Снычева). СПб.: Андреев и сыновья, 1994. 319 с.

180. Петров С. Г. Документы делопроизводства Политбюро ЦК РКП(б) как источник по истории Русской церкви (1921-1925 гг.) / Отв. ред. Н. Н. Покровский. М.: РОССПЭН, 2004. 408 с.

181. Поспеловский Д. В. Русская Православная Церковь в XX веке. М.: Республика, 1995. 511 с.

182. Поспеловский Д. В. Православная Церковь в истории Руси, России и СССР: Учеб. пособие. М.: Изд-во ББИ, 1996.403 с.

183. Рар Г. (Ветров А.) Плененная Церковь: Очерк развития взаимоотношений между Церковью и властью в СССР. Франкфурт-на-Майне: Посев, 1953. 113 с.

184. Регельсон Л. Л. Трагедия Русской Церкви: 1917-1945 / Послесл. прот. И. Мейендорфа. Париж: YMCA-Press, 1977; М.: Крутицкое Патриаршее подворье, 1996. 631 с.

185. Резникова И. Православие на Соловках: Материалы по истории Соловецкого лагеря. СПб.: НИЦ Мемориал, 1994. 208 с.

186. Русская Православная Церковь. М.: Изд. МП, 1980.

187. Русская Православная Церковь 988-1988: Очерки истории 1917-1988 гг. Вып. 2. Изд. МП, 1988. 111 с.

188. Русская Православная Церковь Заграницей: 1918-1968. В 2 т. / Под ред. А. А. Соллогуб. Нью-Йорк, 1968.

189. Русское православие: Вехи истории / Науч. ред. А. И. Клибанов. М.: Политиздат, 1989. 719 с.

190. Русская Церковь: XX век. Кн. 1: Материалы конференции «История Русской Православной Церкви в XX веке (1917-1933 гг.)», г. Сэнтендре (Венгрия), 13-16 ноября 2001. Мюнхен: Обитель преп. Иова Почаевского, 2002. 580 с.

191. Сахаров М. С. Жизнь и деятельность митрополита Иосифа (Петровых): Биогафический очерк. СПб.: Изд. автора, 2001. 130 с.

192. Сергия (Ежикова), инокиня. Святитель Афанасий (Сахаров), исповедник и песнописец. Сергиев Посад: TCJT, 2003. 367 с.

193. Синодик гонимых, умученных, в узах невинно пострадавших православных священно-церковнослужителей и мирян Санкт-Петербургской епархии: XX столетие. 2-е изд., испр. и доп. СПб.: Миръ; О-во св. Василия Великого, 2002. 280 с.

194. Степанов (Русак) В., протодиак. Свидетельство обвинения: В 3 т. М.: Русское книгоиздательское товарищество, 1993.

195. Страж Дома Господня: Патриарх Московский и всея Руси Сергий (Страгородский) / Сост. С. Фомин. М.: Сретенский монастырь; Правило веры, 2003. 1007 с.

196. Тахо-Годи А. А. Лосев. М.: Молодая гвардия, ЖЗЛ, Студенческий меридиан, 1997. 464 с. (Жизнь замечательных людей. Сер. биогр.; Вып. 742).

197. Троицкий С. В. О неправде Карловацкого раскола: Разбор книги прот. М. Польского «Каноническое положение высшей церковной власти в СССР и заграницей». М., 1992. 128 с. (Репр. воспр. изд.: Париж, 1960.)

198. Феодосий (Процюк), митр. Обособленческие движения в Православной Церкви на Украине (1917-1943). М.: Крутицкое Патриаршее подворье, О-во любителей церковной истории, 2004. 639 с.

199. Фирсов С. Л. Время в судьбе: Святейший Сергий, Патриарх Московский и всея Руси: К вопросу о генезисе «сергианства» в русской церковной традиции XX века. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1999.207 с.

200. Фотиев К., прот. Попытки украинской автокефалии в XX веке // Православная Церковь на Украине и в Польше в XX столетии, 1917-1950: Сборник. М.: Крутицкое Патриаршее подворье, 1997. С. 7-85.

201. Цыпин В., прот. История Русской Церкви: 1917-1990: Учебник для православных духовных семинарий. М.: Хроника, 1994. 253 с.

202. Цыпин В., прот. История Русской Церкви. Книга девятая: 19171997. М.: Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1997. 832 с.

203. Цыпин В., прот. Русская Православная Церковь: 1925-1938. М.: Сретенский монастырь, 1999. 430 с.

204. Шишкин А. А. Сущность и критическая оценка «обновленческого» раскола Русской Православной Церкви. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1970. 367 с.

205. Шкаровский М. В. Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви. СПб.: НИЦ Мемориал, 1999. 400 с.

206. Шкаровский М. В. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века. СПб.: Нестор, 1999. 100 с.

207. Шкаровский М. В. Петербургская епархия в годы гонений и утрат: 1917-1945. СПб.: Лики России, 1995. 207 с.

208. Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве: (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939-1964 годах). М.: Крутицкое Патриаршее подворье; О-во любителей церковной истории, 2000. 400 с.

209. Fletcher W. A study in survival. The Church in Russia. 1927-1943. London, 1965. (Рус. пер.: Флетчер У. Искусство выживания: Церковь в России. 1927-1943. Машинопись.)1. Диссертации

210. Беглов А. Л. Церковное подполье в 1920-1940-х годов в СССР в контексте государственно-церковных отношений: Дис. на соиск. учен, ст. канд. ист. наук. Машинопись. М. 2003.

211. Журавский А. В. Жизнь и деятельность митрополита Казанского и Свияжского Кирилла (Смирнова) в контексте исторических событий и церковных разделений XX века: Дис. на соиск. учен. ст. канд. богосл. Машинопись. М., 2000. 594 с.

212. Статьи и выступления по истории Русской Православной Церкви 1920-1930х годов

213. Алексий II, Патриарх. Принимаю ответственность за все, что было // Журнал Московской Патриархии. 1991. № 10. С. 5-8.

214. Беглов А. Л. Епископат Русской Православной Церкви и церковное подполье в 1920-1940-е годы//Альфа и омега. 2003. № 1 (35). С. 138-155.

215. Беглов А. Л. Эволюция церковной жизни в условиях подполья: Итоги двадцатилетия (1920-е 1940-е гг.) // Альфа и омега. 2003. № 2 (36). С. 202-232.

216. Васильева О. Ю. Русская Православная Церковь и Советская власть в 1917-1927 годах // Вопросы истории. 1993. № 8. С. 40-54.

217. Васильева О. Ю. Государство, власть, Церковь в 20-30-е годы // Власть и общество в России. XX век. М., 1999. С. 111-121.

218. Васильева О. Ю. Митрополит Сергий (Страгородский): Штрихи к портрету //Альфа и омега. 2002. № 1 (31). С. 136-163.

219. Воробьев В., прот. Особенности документов следственных дел 2040-х годов // Ежегодная Богословская конференция ПСТБИ: Материалы 1997 г. М.: Изд-во ПСТБИ, 1997. С. 163-166.

220. Вострышев М. И. Заключенный № 114 // Московский церковный вестник. 1992. № 18-19 (84-85). С. 14-16.

221. Головкова Л. А. Особенности прочтения следственных дел в свете канонизации новомучеников и исповедников Российских // Богословский сборник. 2000. № 6. (Прил.) С. 1-13; Альфа и омега. 2000. № 4 (26). С. 206215.

222. Головкова Л. А. Ложь протоколов и правда святости // Московский Церковный вестник. 2002. Окт. № 20 (249). С. 11.

223. Дамаскин (Орловский), иером. «Я теперь не умру.»: Последние годы жизни Патриаршего Местоблюстителя митрополита Крутицкого Петра (Полянского) // Журнал Московской Патриархии. 1993. № 1. С. 2031.

224. Емельянов Н. Е. Оценка статистики гонений на Русскую Православную Церковь с 1917 по 1952 гг. (по данным на январь 1999 г.) // Богословский сборник. Вып. 3. М.: Изд-во ПСТБИ, 1999. С. 258-274.

225. Журавский А. В. Жизнеописание священномученика Иоасафа, епископа Чистопольского // Православная жизнь (Джорданвилль). 1996. № 8 (559). С. 1-25.

226. Журавский А. В. Епископ Чистопольский Иоасаф (Удалов) как последователь митрополита Казанского Кирилла // Ежегодная Богословская конференция ПСТБИ: Материалы 1992-1996 гг. М.: Изд-во ПСТБИ, 1996. С. 356-363.

227. Журавский А. В. Гжатский период жизни Казанского митрополита Кирилла (Смирнова) и арест 1934 года // Ежегодная Богословская конференция ПСТБИ: Материалы 1998 г. М.: Изд-во ПСТБИ, 1998. С. 246252.

228. Иванов П. Н. Новомученик Российской Церкви Святитель Павел (Кратиров). Казань: Тан, 1992. 32 с.

229. Иннокентий (Павлов), иг. О Декларации Митрополита Сергия // Журнал Московской Патриархии. 1992. № 11/12. С. 70-75.

230. Иоанн (Снычев), митр. Состояние Русской Церкви при Сергии в период его заместительства, местоблюстительства и патриаршества // Христианское чтение. 1991. № 3. С. 4-29.

231. Иоанн (Снычев), митр. Расколы // Христианское чтение. 1991. № 6. С. 8-49.

232. Иоанн (Шаховской), еп. Русская Церковь в СССР. Нью-Йорк, 1956. 16 с.

233. Иоанна, монахиня. Жизнеописание архиепископа Волоколамского Феодора (Поздеевского), последнего ректора Московской Духовной Академии //Православная жизнь (Джорданвилль). 1995. № 9-10 (549-550).

234. Каледа Г., прот. О некоторых аспектах духовной жизни Русской Церкви в 30-60-е годы // Ежегодная Богословская конференция ПСТБИ: Материалы 1992-1996 гг. М.: Изд-во ПСТБИ, 1996. С. 29-33.

235. Косик О. В. Следственное дело «Антисоветское церковное подполье» (1943-1946 гг.) // http:// www.russian-church.de/muc/konferenz/ dctal.php.

236. Косик О. В. Год в Стародубе: По материалам следственного дела священномученика епископа Дамаскина (Цедрика) // Ежегодная Богословская конференция ПСТБИ: Материалы 2002 г. М.: Изд-во ПСТБИ, 2002. С. 263-267.

237. Косик О. В. Интервью митрополита Сергия (Страгородского) 15 февраля 1930 г. в восприятии современников // Ежегодная Богословская конференция ПСТБИ: Материалы 2003 г. М.: Изд-во ПСТБИ, 2003. С. 266277.

238. Крестный путь преосвященного Афанасия Сахарова // Вестник РСХД. 1973. № 1 (107). С. 170-211.

239. Мазырин А. В. К истории высшего церковного управления Русской Православной Церкви в 1920-х годах // Ежегодная Богословская конференция ПСТБИ: Материалы 2001 г. М.: Изд-во ПСТБИ, 2001. С. 190196.

240. Мазырин А. В. Следственное дело «Всесоюзной организации ИПЦ» как источник по новейшей истории Русской Православной Церкви // Ежегодная Богословская конференция ПСТБИ: Материалы 2002 г. М.: Изд-во ПСТБИ, 2002. С. 188-196.

241. Мазырин А. В. Вопрос о взаимоотношениях священномученика митрополита Петра (Полянского) с «правой» церковной оппозицией и митрополитом Сергием (Страгородским) // Богословский сборник. Вып.

242. М.: Изд-во ПСТБИ, 2002. С. 386-431.

243. Мазырин А. В. Священномученик митрополит Кирилл (Смирнов) как глава «правой» церковной оппозиции. Круг его ближайших последователей // Богословский сборник. М.: Изд-во ПСТБИ, 2003. Вып.

244. С. 368-424; Вып. 12. С. 224-279; Вып. 13. С. 286-348.

245. Марчуков А. В. Украинская автокефальная православная церковь: возникновение и особенности внутреннего устройства (1921-1922 годы) // Богословский сборник. Вып. 10. М.: Изд-во ПСТБИ, 2002. С. 320-336.

246. Медведева Н., Медведев Г. От южного города до «Южного Городка»: К 60-летию со дня кончины протоиерея Григория Синицкого (1872-1941) // Богословский сборник. Вып. 8. М.: Изд-во ПСТБИ, 2001. С. 364-394.

247. Мейендорф И., прот. О путях Русской Церкви // Православие в современном мире. М.: Путь, 1997. С. 190-205.

248. Менькова И. Г. О следственном деле епископа Серафима (Звездинского) И Ежегодная Богословская конференция ПСТБИ: Материалы 1997 г. М.: Изд-во ПСТБИ, 1997. С. 195-202.

249. Менькова И. Г. Священномученик Вениамин (Воскресенский), епископ Романовский // Ежегодная Богословская конференция ПСТБИ: Материалы 2002 г. М.: Изд-во ПСТБИ, 2002. С. 257-263.

250. Милова О. JI. Новые страницы в «Книге памяти» пострадавших за веру в СССР в 1920-1930-е гг.: По материалам фонда Общества «Е. П. Пешкова. Помощь политическим заключенным» // Церковь в истории России. Сборник 5. М.: ИРИ РАН, 2003. С. 241-266.

251. Новые данные к жизнеописанию священномученика Феодора Волоколамского // Православная жизнь (Джорданвилль). 1998. № 8 (584). С. 1-8.

252. Оппозиция митрополиту Сергию в Казанской епархии // Православная Русь. 1995. № 10. С. 9-11.

253. Поспеловский Д. В. Митрополит Сергий и расколы справа // Вестник РХД. Париж; Нью-Йорк; М., 1990. № 1 (158). С. 52-81.

254. Проценко П. Миф об «Истинной Церкви» // НГ-Религии. 1999. 27 янв.

255. Псарев А. В. Архиепископ Леонтий Чилийский (1904-1971 гг.): Материалы к жизнеописанию архипастыря гонимой Церкви Российской // Православная жизнь. 1996. № 3 (555) 5 (557).

256. Свешников В., прот. Психология «неосергианства». Ее истоки и последствия // Православная беседа. 1996. № 2. С. 34-36.

257. Соборы Катакомбной Церкви // Русское Православие: Всероссийский Вестник ИПХ. 1997. № 3 (7).

258. Сафонов Д. В. К проблеме подлинности «Завещательного послания» Патриарха Тихона // http:// www.pravoslavie.ru/archiv/patrtikhon-zaveschaniel.htm.

259. Сафонов Д. В. Местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Петр (Полянский) и его отношение к «Завещательному посланию» Патриарха Тихона // http:// www.pravoslavie.ru/archiv/patrtikhon-zaveschanie2.htm.

260. Сафонов Д. В. «Завещательное послание» Патриарха Тихона и «Декларация» Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия // http:// www.pravoslavie.ru/archiv/patrtikhon-7aveschanie3.htm.

261. Сафонов Д. В. Святитель Тихон и принципы отношений Церкви и Советского государства // Альфа и омега. 2003. № 4 (38). С. 149-169.

262. Сысоев Д., свящ. Катакомбный раскол // http:// www.antirascol.nm.ru /katraskol.htm.

263. Троицкий С. В. История самочинной Карловацкой организации // Церковно-исторический вестник. № 8. М.: Изд. о-ва любителей церковной истории, 2001.С. 18-68.

264. Тысячелетие Крещения Руси. Доклад митрополита Киевского и Галицкого Филарета // Поместный Собор Русской Православной Церкви. Троице-Сергиева Лавра, 6-9 июня 1988 года: Материалы. М.: Изд. МП, 1990. С. 73-125.

265. Хижий М., прот. Размышления о церковной политике Патриарха Сергия (Страгородского) // Альфа и омега. 2002. № 3 (33). С. 120-130.

266. Хлебников М. Движение истинно православных в Костромской губернии // Православная жизнь (Джорданвилль). 1997. № 5 (569). С. 1-29.

267. Церковь Катакомбная на земле Российской // Православная жизнь (Джорданвилль). 2002. № ю (633) 12 (635).

268. Цыпин В., прот. О ситуации в церковной жизни 20-30-х годов // Альфа и омега. 2002. № 3 (33). С. 109-119.1. Справочные издания

269. Большая Советская энциклопедия. 3-е изд. В 31 т. М.: Советская энциклопедия. 1970-1978.

270. Большой Российский энциклопедический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия, 2003. 1888 с.

271. Голубинский Е. Е. История Русской Церкви. В 2 т. М.: Крутицкое Патриаршее подворье; О-во любителей церковной истории, 1997. (Репр. воспр. изд.: М., 1901-1911.)

272. Города России: Энциклопедия. М.: Большая Российская энциклопедия, 1994. 559 с.

273. Канонизация святых в XX веке. М.: Комиссия Священного Синода РПЦ по канонизации святых, Изд-во Сретенского монастыря, 1999. 256 с.

274. Лубянка: Органы ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ. 19171991. Справочник / Под ред. А. Н. Яковлева, сост. А. И. Кокурин, Н. В. Петров. М.: МФД, 2003. 768 с.

275. Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. В 7 кн. М.: Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1994-1996.

276. Новомученики и исповедники Российские: Компьютерная база данных // http:// www.pstbi.ru/bdn/bd.htm.

277. Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, епископа Далматинско-Истрийского. В 2 т. М.: Международный издательский центр православной литературы, 1994. (Репр. воспр. изд.: СПб., 1911-1912.)

278. Православная Энциклопедия. Русская Православная Церковь. М.: ЦНЦ «Православная Энциклопедия», 2000. 656 с.

279. Православная Энциклопедия: В 8 т. М.: ЦНЦ «Православная Энциклопедия», 2000-2004.

280. Русские православные иерархи. Исповедники и мученики: Фотоальбом. Париж: YMCA-Press, 1986. 83 с.

281. Смолин И. К. История Русской Церкви. Книга восьмая: 1700-1917. В 2 ч. М.: Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1997.

282. Цыпин В., прот. Курс церковного права: Учеб. пособие. Клин: Круглый стол по религиозному образованию в РПЦ; Фонд «Христианская жизнь», 2002. 704 с.

283. Юбилейный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви. Храм Христа Спасителя, 13-16 августа 2000 года: Материалы. М.: Издат. Совет МП; Фонд «Рождество 2000», 2001. 480 с.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Внутренние конфликты в Русской Православной Церкви второй половины 1920-х - 1930-х годов"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Мазырин, Александр Владимирович

Введение диссертации2005 год, автореферат по истории, Мазырин, Александр Владимирович

Заключение научной работыдиссертация на тему "Внутренние конфликты в Русской Православной Церкви второй половины 1920-х - 1930-х годов"

Список научной литературыМазырин, Александр Владимирович, диссертация по теме "Отечественная история"

Похожие темы диссертаций