автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Внутренняя форма слова: историко-культурологические аспекты (на материале русского и немецкого языков X-XVII вв.)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Внутренняя форма слова: историко-культурологические аспекты (на материале русского и немецкого языков X-XVII вв.)"



государственный комитет российской федерации по высшему образованию

■ --ч

/

КУБАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ Диссертационный совет Д 063.73.01

На правах рукописи

ЧЕТЫРКИНА Инна Валерьевна

ВНУТРЕННЯЯ ФОРМА СЛОВА: ИСТОРИКО-КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ (На материале русского и немецкого языков Х-XVII вв.)

Специальность 10.02.01 - русский язык,

10.02.19 - общее языкознание, социолингвистика, психолингвистика

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Краснодар 1996

Работа выполнена на кафедре языкознания и истории русского языка Кубанского государственного университета

Научный руководитель - доктор филологических наук

профессор С. А. Мегентесов

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

профессор Г. Г. Хазагеров

- кандидат филологических наук доцент И. Н. Пономаренко

Ведущая организация - Российский государственный

педагогический университет им. А.И.Герцена г. С.-Петербург

Защита состоится"^' Рб 1996 г. в часов на

заседании диссертационного совета Л 063.73.01 по специальностям 10.02.01 - русский язык и 10.02.19 - общее языкознание, социолингвистика, психолингвистика при Кубанском государственном университете по адресу: г.Краснодар, ул. Ставропольская, 149.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Кубанского государственного университета

Автореферат разослан "А0" 1996 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат филологических наук доцент /фхи^/ А. Л. Сакторович

- з -

В настоящее время интерес лингвистое все чаще обрашдется к тем проблемам, рассмотрение которых только и позволяет считать языкознание гуманитарной дисциплиной, то есть наукой о человеке. Все большее количество лингвистических исследований рассматривает язык в отношении к когнитивным, историко-культурным и социальным факторам (0. А. Черепанова, Н. И. Толстой, Ю. С. Степанов, 0. Н. Трубачев, В. В. Колесов, Е. Е Рыбаков, В. П. Козловский и др.). Можно констатировать, что в современном языкознании на первом плане стоят проблемы, связанные с живым функционированием языка, с его ролью в построении картины мира. Интерес переместился от описания структурных характеристик языка' к выявлению механизмов речемыслительной деятельности, обеспечивающих подвижность языковой системы.

Актуальность настоящей диссертации определяется тем, что в соответствии с переориентацией лингвистики е указанном направлении е ней предпринята попытка рассмотреть процесс семантических преобразований и семантических сдвигов в лексическом значении слова не как чисто формальный момент, а как процесс, связанный с когнитивной эволюцией языкового сознания, в частности, как процесс, отображаквдй закономерности и тенденции изменения внутренней формы слова, и представить явления языка и культуры как Езаимообусловливающие.

Проведенное в реферируемой работе сопоставление русского языка с немецким позволяет сравнить динамику развития семантики этих языков, а также показать общее и специфическое в их становлении.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней предпринят комплексный анализ языковых и культурологических данных, относящихся к периоду становления русского и немецкого литературных языков (Х-XVII вв). Делается упор на систематизацию, обобщение основных "причин" (оснований) семантических измене-

ний, на преодоление представлений о нерегулярности и произвольности в развитии значения слова. В связи с этим изменение внутренней формы рассматривается в работе в разных аспектах -как фактор существования слова в синхронной системе и как механизм развития в исторической перспективе. Такое видение объекта исследования позволяет провести комплексный анализ процессов развития двух национальных языков^ включающий в себя не только их сопоставление в плане функционирования в синхронном состояния, но и выявление точек соприкосновения и отталкивания в их историческом становлении.

Выступающий методологической основой исследования эйдетический подход основан на постулате В. Гумбольдта о "постоянном и единообразном", понимаемом как принцип организации языка в его различных . аспектах и на разных уровнях (прямое предвосхищение этого метода в лингвистике содержится в работе А. Ф. Лосева "Философия имени"). Эйдетическая методология исходит из того положения, что основные характеристики языка проявляются б различных манифестациях, и это, в частности, дает основание рассматривать предикацию не только как механизм организации высказывания в синхронии, но и как принцип развития языковой семантики.

В соответствии с намеченными выше теоретическими принципами исследования в работе широко применяется сопоставительный метод, с помощью которого делается попытка обнаружить сходства и различия в диахроническом развитии русского и немецкого языков, а также метод исторического анализа и метод сплошной выборки, использованный при работе с этимологическими словарями.

Основная цель исследования - на анализе материала русского и немецкого языков показать закономерности словообразовательных процессов в их культурно-исторической обусловленности а также механизм изменения лексического значения слова как

один из главных компонентов развития познавательной картины мира, меняющейся от эпохи к эпохе.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

1. На анализе конкретного языкового материала выявить характер зависимости процесса развития внутренней формы слова от субъектно-предикатной организации речемыслительного процесса.

2. Определить основное направление языкового развития в период господства средневекового символического мышления. На основе параллельного анализа языковых и культурологических данных выявить факторы, регулирующие этот процесс.

3. На основе анализа явлений, характеризующих средневековый познавательный процесс, эксплицировать механизм образования понятий, доминирующий в языке средневековья (показать функционирование слова в соответствующем синхронном срезе).

4. Сравнить основание переноса значений, характерное для рассматриваемых периодов становления языка, с точки зрения участия в нем предикации смежности и подобия (см. далее, с. 10).

5. Исследуя особенности номинативного акта, характерные для средних веков и эпохи Возрождения, показать преемственность в развитии языковой семантики, представив ее как непрерывный эволюционный процесс.

8. Выявить общее и частное в развитии русского и немецкого национальных языков в плане их исторического становления.

Теоретическая значимость настоящего исследования заключается в попытке применения нового методологического подхода к анализу конкретного языкового материала. Примененный подход позволяет увидеть в процессе семантических изменений не частную проблему исследования лексического состава языка, но взаимовлияние разнообразных факторов - синхронных, диахронных,.

- б -

когнитиЕно-функциональных, связать вопросы лексической семантики с вопросами лингвистики текста, философии языка, проблемами культурологии и теории познания.

Практическая значимость диссертации состоит в возможности использования материалов и результатов работы в дальнейших научных исследованиях, в учебных курсах по лексикологии и истории русского и немецкого языков.

Источниками исследования послужили фундаментальные труды, монографии, а также учебные пособия, посвященные затронутым в диссертации проблемам. Источниками фактического материала явились этимологические словари русского и немецкого языков, "Словарь русского языка Х1-ХУП вв.", ряд двуязычных словарей, а также толковые словари современных русского и немецкого языков.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Развитие внутренней формы слова определяется субъект-но-предикатной организацией языка и отражает специфику мировосприятия и культуры соответствующей эпохи, что обусловливается единством его синхронных и диахронных характеристик.

2. Средневековое значение слова определяет дальнейшее направление развития его семантики. Если в древнюю эпоху чувственные впечатления - неосознанные движения духа способствовали образованию слов слишком синкретичных, то средневековое познание дифференцирует представления, находя для каждого свою языковую реализацию, свой образ.

3. Семантический перенос (метафору) нельзя трактовать единообразно применительно ко всем эпохам. Если в современном представление в переносе осознается условность соотнесения разноплановых сущностей, то в периоды господства символическо-

го мышления репрезентирующее понятие могло восприниматься как реально товдественное репрезентируемому.

4. Процесс эволюции семантики в рассматриваемый период соответствует определенной схеме: в средневековье новое значение образуется на основе объединения разноуровневых понятий -синтеза физического и духовного; в эпоху Ренессанса основанием для возникновения ноеого понятия выступает уже образовавшееся в предшествующий период переносное значение слова, то есть происходит его доразвитие с опорой на чувственный первообраз.

5. Отличительной особенностью становления русского национального языка является зависимость от церковнославянского, определившая своеобразие его словообразовательных процессов.

Апробация работы. Результаты исследования по теме диссертации отражены в тезисах докладов Международного теоретико-методологического семинара-совещания "Динамическая лингвисти-ка-95". Краснодар, 1995. Основные положения диссертации докладывались на заседании кафедры языкознания и истории русского языка, а также на научной конференции в рамках Недели науки КубГУ.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.

Содержание работы

Во введении обосновывается выбор объекта исследования, определяется актуальность выбранной темы, указывается, в чем состоит научная новизна диссертации, ее теоретическая и практическая значимость, формулируются цели и задачи работы, дается характеристика методологической базы исследования.

Широко развивающееся сейчас когнитивное направление в язы: кознании исходит из того положения, что функционирование языка

в истории имеет в качестве контекста культуру как совокупность форм коллективного сознания (см., напр., Ю.ЕЛотман, А.Е.Супрун, В. Дорошевский, Б. Ф. Поршнев, Б. А. Успенский, С. А. Мегентесов Г. Г. Хазагеров). Поэтому языковое исследование предполагает, на наш взгляд, учет соответствующих рассматриваемой эпохе культурологических данных, что санкционирует проведенный в работе параллельный анализ семантических явлений языка и культуры в исторической перспективе.

Современное языкознание стремится к объединению разрозненных фрагментов языка в единое целое. Эволюционно-истори-ческий метод служит при этом критерием отбора реальных языковых сущностей, позволяет увидеть в существующих формах и конструкциях языка результат целенаправленной эволюционной деятельности, подчиненной познавательным запросам эпохи, результат "оязыковления" и осмысливания реальности в соответствии с представлениями времени.

Такое понимание сущности языка противостоит соссюровскому положению о произвольности языкового знака и сосредоточивается на реконструкции "исторической непрерывности эволюционирующих форм" , эксплицирующей при соответствующем подходе сами закономерности языкотворческого процесса. В основе этого принципа лежит постулат В. Гумбольдта о "постоянном и единообразном" как принципе и сути организации языка в различных аспектах и на разных уровнях его реализации.

Для того чтобы обнаружить "постоянное и единообразное" в языке, недостаточно ограничиться констатацией конкретных исторических форм. Необходима попытка соотнесения их с культурологическими данными соответствующей эпохи и воссоздание на этой основе концептуально-логической зависимости, определяющей характер языкотворчества и общие пути, по которым идет развитие языкового сознания в рассматриваемый период истории. Эта мысль

пересекается с представлением о том, что основным содержанием языкового процесса следует считать лингвокреативное мышление, направленное на порождение новых единиц и конструкций путем трансформации уже имеющихся в языке (см, напр., Б. А. Серебренников В. Е Телия), с учением о "внутренней форме" языка, порождающей поверхностные, феноменальные формы.

В качестве методологической базы таких изысканий может выступить развивающийся в последнее время "эйдетический" подход к исследованию языка, путь, направленный на сближение "исторических метаморфоз" языковых и познавательно-культурных форм. Эйдетический подход предполагает устранение диспропорций в экспликации поверхностных феноменов и лежащих в их основе глубинных процессов и зависимостей, конструирование единого пространства синхронии и диахронии путем отображения элементов синхронной системы на ось их исторического становления, что позволяет расширить сферу приложимости некоторых лингвистических понятий, в частности, предикации, за рамки систе-мо-структурного описания. Так, например, если в традиционном понимании предикация связывается с синтактикой и противопоставляется семантической номинации, то эйдетический подход дает возможность распространить эту категорию в диахронию, в частности, на словообразовательные процессы.

В первой главе "Динамика семантических изменений языка в историко-культурологическом аспекте" излагается точка зрения, согласно которой словообразовательный акт представляет собой субъектно-предикатную конструкцию, а развитие семантики по своей тенденции представляется механизмом интерпретации активных областей познавательного интереса посредством специфических для данного исторического контекста моделирующих образцов и символов. Например, возникновение переносного значения слова "мимолетный" - "быстротечный, непродолжительный" - можно

представить как ' результат предикативного акта, сблизившего конкретное и отвлеченное понятия. Абстрактная идея непродолжительности, быстротечности наглядно выражена в зримом образе: "Непродолжительный (субъект) есть как бы пролетающий мимо (предикат)" и т.д.

Когнитивно-логическая трактовка номинативного акта, противопоставляемая коммуникативной предикации высказывания, ставит вопрос о типологических характеристиках данной категории относительно способа образования новых смыслов. Имеются в виду две ее разновидности, обладающие различными смыслообразуюшши потенциями, - предикация смежности и предикация подобия. Предикация смежности объединяет субъект и предикат словообразовательного акта по принципу их логико-вещественной согласованности, то есть признак, приписываемый предмету в рамках данного предикативного акта реально отвечает ему как действительно присущее свойство.- Соотнося в номинативно-словообразовательных актах однородные сущности, предикация смежности находит свое выражение в безобразней номинации, метонимии, порождающей образ на базе основного значения слова без его изменения. Метонимическое значение только оттеняет основное, не уничтожая его, что ограничивает возможности метонимического переноса в создании дополнительных смыслов. В отличие от этого предикация подобия предполагает качественный скачок, преодоление однородности семантического пространства субъекта и предиката, что имеет место в образных сравнениях, фразеологизмах, метафорических переносах, а также в таких литературных формах, как басня, притча, аллегория.

Познавательные потребности времени определяют характер синтеза познаваемого и познанного в каждую определенную эпоху, культурно-исторические стереотипы, регулирующие характерное взаимодействие субъектных и предикатных начал познания, а так-

же перераспределение семантических групп, выступающих в роли субъектов и предикатов в языкотворческих актах. Так, характерное для средневековья отсутствие причинно-следственной согласованности между компонентами знания справедливо не только для механизмов языкотворчества (образования понятий), ко и для других интеллектуальных областей - трудов по истории, философии, богословию, строившихся по предметно-хронологическому принципу без попыток причинного согласования даже исторических событий.

Можно говорить о единой субъектно-предикатной организации "текста" исторического развития языка и культуры. Исходя из этого положения, субъектно-предикатная структура словообразовательного акта должна в известной мере отражать специфику восприятия мира, характер его "моделирования" разными культурно-историческими эпохами. Так, в результате нашего исследования мы пришли к выводу, что средневековое символическое мировоззрение в целом характеризуется отсутствием дифференциации на цели и средства познания - все может объясняться всем, ибо все реалии воспринимаются как равновеликие символы единой сущности.

Символическая аналогия.захватила весь языковой процесс эпохи средневековья, была единственным средством, способным связать познанное и познаваемое - чувственное и духовное. Она только и могла дать возможность того, что на основе имевшегося словарного фонда, отражавшего в основном физические реалии природного мира, человек пытался постичь новую для себя сферу бытия - духовный мир, свою внутреннюю жизнь.

Повсеместно в средневерхненемецком языке мы находим подтверждения этому. Так, например, само слово "Geist" ("дух, душа, сверхъестественное существо"), возникло из первоначального значения, характеризующего физиологическое состояние человека,

- -19 _

-Lt-

и означало "возбуждение, одержимость". Еще в XV веке geistic употреблялось не только в противоположность к "телесный", но и как "возбуждающей", например, "geistige Getränke" (возбуждающе напитки). Бот еще один пример: глагол "bekehren" - обращать е другую веру, наставлять на путь истинный. Первоначально даже и в церковном языке он означал совершенно конкретное действие - поворачивать кого-либо, что-либо, затем возникло значение "обращать в другую веру", в средневерхненемецком произошло расширение значения - дальнейшее его развитие: теперь оно могло также означать изменение образа мыслей, "поворот" мировоззрения.

Средневековое религиозно-мистическое мировоззрение, обращенное к миру вечных сущностей и потусторонних симеолов, создает замкнутый круг застывших формул, фразеологических оборотов и образов, например, так называемые общие места средневековой литературы. Средневековый символизм подменяет метафору символом, и если в современном представлении в метафорическом переносе осознается условность соотнесения разноплановых сущностей, то в периоды господства символического мышления репрезентирующее понятие воспринималось как реально тождественное репрезентируемому.

Познавательная картина мира коренным образом меняется в эпоху Ренессанса, которая поставила в центр познавательного интереса человека, противопоставив ему весь остальной мир, и дифференцировала тем самым субъектные и предикатные составляющие познавательного процесса. Такому "возникновению нового мира" (Тейяр де Шарден) способствовало также и то, что ре-нессансное мышление дифференцировало гносеологический статус предикаций смежности и подобия и разграничило сферы их применения, лишив предикацию подобия объяснительной силы и оттеснив ее в сферу условных средств выражения в искусстве и языкотвор-

честве.

Во второй главе диссертации "Специфика развития языковой семантики в Средние века" проводится анализ механизма образования новых понятий в эпоху средневековья. Согласно нашему исследованию, его особенность состоит в том, что средневековое мышление не проводило границы между тем, на что оно было направлено, и тем, чем оно оперировало как средством интерпретации действительности. Это определило возможность смешения в слове физического и духовного, представления и факта, неразличение в сознании тождественного и подобного. Вся интеллектуальная деятельность того времени была направлена на поиски символов. Это можно объяснить тем, что при достаточно низком уровне причинно-порождающего мышления только символ и был способен связать познаваемое с познанным, .создать образ мира, доступный человеческому восприятию.

Для того чтобы концептуальная (отвлеченная) лексика, а также христианские образы, составлявшие в основном языковые новообразования, могли адекватно восприниматься, они должны были обладать наглядной внутренней формой, коренящейся в известном. Поэтому, например, все абстракции, введенные в немецкий язык мистиками, своей внутренней формой создают зримый образ, открывающий его нашему познанию: Erhabenheit (величие) от erhaben - "поднимать на высоту"; Ausfluss (исток) от "aus" (из) и "Fluss" (исток). Многие переносные значения у церковнославянских образов тоже коренятся в древних представлениях: вб^а тверда (твердый - крепкий); быть приверженцем эксплицировалось как держати (держать веру).

Символ был для средневекового человека видимым образом незримых сущностей. Путь познания шел от зримого к незримому. Это ж? самое характерно и для языкотворчества. Зрительный образ слова представляет мысль, внутренняя форма наглядно ил-

люстрирует пути , которыми идет речемыслительная деятельность в средневековом языковом сознании. Например, глагол "ЬезсШеБзеп" первоначально имел значение "закрывать", затем - "заканчивать", из которого в срвн. языке образовалось значение ''решать", то есть , собственно говоря, "закончить мысль, прийти к какому-либо решению". Еще несколько примеров.

Дрвн.

Срвн.

anfangen

"ловить,схватывать

aufsässig от гл. "сидеть"

bestürmen

Abschied

bekommen

"опрокидывать, переворачивать" "расставание, смерть" "добраться до куда-либо, дойти"

Сравните с русским языком: добраться от основы "брать"

упрямый

удручить

от "прямой"

"ударить палкой"

"начинать"( взяться за что-либо) "упрямый" (тот, кого не сдвинешь с места)

"поражать, ошеломлять"

"прощание, расставание"

"получать" (добраться до чего-либо)

"достичь какого-либо места" "прямой, откровенный" "огорчить"

Игра слов объединяет материальный мир и мысли человека о нем. Например, из значения "наступить на что-либо" немецкий глагол finden приобретает значение "найти"; в основе понятия происходить (vorkommen) лежит значение "выступать наружу, об-

наруживаться"; русское слово буйный'значило сначала "раздувающийся" > "быстро или буйно растущий, дикорастущий" > "дикий"; веха - "всякий знак на пути, помогающий сориентироваться" > "знак" > "важный, значительный момент в истории", "веха" и т. д. Таким образом, мы видим, что можно говорить об общезначимости символизма как способа восприятия и познания окружающего мира, нашедшем яркое отражение в механизмах словотворчества средневекового язька.

Символизм - есть уподобление вещей на основе обпщости их признаков. Это уподобление имеет* смысл только в том случае, когда признаки эти являются для данных вещей существенными. Процесс познания был поэтому "организован" в направлении поиска сущностей, сущностных качеств явлений и вещей, могущих служить символами. Средневековое сознание стремилось разложить весь мир на самостоятельные идеи и упорядочить их в иерархии понятий. Этот процесс осуществлялся посредством дифференциации смыслов. При анализе развития языковой семантики в немецком языке бросается в глаза, что большинство современных значений слов берут свое начало в средневерхненемецком языке. Средневековое значение слова определяет дальнейшее направление развития его семантики. В древневерхненемецком, как и в древнерусском, мы на каддом шагу сталкиваемся с большой разбросанностью, синкретизмом значений, выражаемых одним словом. Причем в нашем понимании значения эти не являются тождественными, они, скорее, находятся в отношении полисемии. Мышление "путается" в.понятиях, не умея отличить одно от другого. И только в средневековье познание дифференцирует, разграничивает представления, находя для каждого свою языковую реализацию, свой звуковой образ.

Например, древневерхненемецкое ЬегаМпезз* служило для обозначения понятий "известность, знаменитость" и "ясность,

прозрачность". В средневерхненемецком последнее понятие обособляется, приобретая собственную языковую форму Klarheit, несущую в себе новый оттенок, сохранившийся до наших дней, -"ясный, светлый, блестящий, понятный"; глагол bezehinen означал "gleichen, bezeichnen", что в конечном счете сводилось к одному значению "представлять в зрительном образе, означать". В средневерхненемецком языке глагол "gleichen" дистанцируется от этого значения. Теперь он означает не идентичность явлений, а лишь схожесть их существенных признаков, возникают слова "vergleichen" (сравнивать) и "Gleichung" (схожесть, однотипность).

В средневековом сознании формируется способность из набора качеств выделить и обособить одно-единственное в его сущностной самодостаточности. Характерны в этом плане изменения, произошедшие с производными словами от русского корня сяг: саг. Сегодня такие слова, как посягать, сажень, шаг, досуг, уж едва ли воспринимаются нами как однокоренные. Они утратили образность внутренней формы, как бы оторвались от нее. В основе образования этих слое лежит процесс соединения чувственного первообраза с понятийной сферой средневекового мышления. Первоначально в языке возник глагол сягать со значением "касаться, доставать", от которого были образованы посягати (посагати) - "покушаться, нападать" и "выходить замуж" (отсюда в русском "посаженный отец"), а также шаг и сажень - "то, что можно достать, отмерить". Образованное от "сягать" досуг значило "то, что добыто, достигнуто, способности, разумение". "Досужий человек" - способный к делу, он, как правило, преуспевает в жизни, а значит, имеет возможность жить с досугом. Отсюда новое значение, пришедшее позже, это уже не перенос с физического на духовное, но доразвитие уже переносного значения, вывод его как следствие.

В третьей главе реферируемой работы "Специфика развития семантики в период Возрождения" исследуется суть того ноеого, что внес Ренессанс в европейское мышление, и язык, а также его проявления в духовной культуре Руси XVI-XVII веков.

Возрождение положило конец средневековой авторитарности теологии в сфере мысли. Этот процесс можно охарактеризовать как процесс освобождения от речевых стереотипов схоластики. Если в средневековье слово и сущность представляли собой единство, то в эпоху Возрождения делается попытка преодолеть средневековый синкретизм, разграничить тождественное и подобное в представлении. В языке это выразилось в тенденции как можно полнее конкретизировать и истолковать познаваемое, например, ускользающий смысл древней формулы, развернуть средневековый символ в понятную всем метафору или сравнение.

В XVI в. причинно-следственные отношения все больше определяют собой характер словообразовательного процесса. Отношение подобия, основанное на.внешней аналогии, теряет объяснительную силу и переходит в сферу образной номинации. На основе предикации смежности образуется большой пласт лексики, в которой прослеживаются земные мотивы,- поиск причинной обусловленности понятия: antreiben (приводить в движение) > Antrib (побуждение, стимул, импульс); abträglich (износить, изнашивать) > (невыгодный); was geübt wird (то, что делается) > üblich (обычный, общеупотребительный) и т. д. В русском языке в это же время происходит смешение церковнославянизмов и живого русского языка, что размывает границы средневековых формул и способствует гибкости языка, возможности создания "потенциальных" слов, синонимов.

В целом процесс эволюции семантики в рассматриваемый период соответствует определенной схеме: в Средневековье новое значение образуется на основе объединения разноуровневых поня-

тай - синтеза физического и духовного; в XVI-XVII веках происходит доразвитие переносного значения с опорой на чувственный первообраз. В случае, когда номинативный акт, относящийся к XVI-XVII в., казалось бы, объединяет мотивирующий и мотивируемый признаки значения по средневековой схеме, в большинстве случаев оказывается, что перенос с материального на духовное имел место в той или иной форме еще в период средневековья. Например, глагол erwägen (взвешивать, принимать в расчет, обдумывать) имел значение "двигать, поднимать", но уже в средне-верхненемецком он употреблялся как "обдумывать". Verworrenheit (беспорядочность, сбивчивость, запутанность4! происходит из средневерхненемецкого "ненаглядный, неясный", но уже в 13 веке в языке имелось существительное Verwirrung (путаница, беспорядок, смущение).

Метафорическое значение слова, его наглядная внутренняя форма подталкивают мышление к поиску и выражению посредством слова внутреннего закона существования вещей. Порядок организации вещей предстает как порядок функционирования понятий. Слово verrückt в средневерхненемецком имело значение "смущать, сбивать с толку", образованное из "сдвигать, передвигать". В XVI Беке слово приобретает значение "сумасшедший". И если в средневековье символическая аналогия объединила явления разно-уровнего порядка - физическое и духовное, то в XVI веке действует "объяснительная" схема: "сбить с толку" - значит "помутить разум, свести с ума", приведшая как бы к доразвитию, конкретизации уже переносного значения.

Если вернуться к словам, которые мы рассматривали в контексте их развития в средневековье, и проследить путь развития ими значений в XVI-XVII вв., то мы убедимся в том. что процесс эволюции их семантики соответствует этой же схеме. Например, глагол anstellen в средневерхненемецком. имел два значения -

"приставлять, двигать" и "готовить, подготавливать". С опорой на второе, переносное значение в новсверхненемецком появляется существительное Anstalt (во мн. числе) - "меры приготовления", в 18 веке означающее "учреждение, заведение" и т.д.

При всех общих для двух языков закономерностях развития от древнего состояния к новому имеется и ряд отличий, определяемых своеобразием культурно-исторического развития двух наций. Особенностью русского языка эпохи средневековья в сравнении с немецким языком того же периода являются его довольно рано развившиеся под воздействием старославянского возможности для выражения отвлеченных концепций, идей и образов, но и как следствие - зависимость от церковнославянских образов и символов. Несмотря на то что пользование стереотипными шаблонами есть общее свойство средних веков, древнерусский литературный язык в гораздо большей степени, чем немецкий, основывался на образцах и ему труднее было освободиться от церковнославянского влияния, выработать свои эталоны изложения содержания, свои образцы, могущие впоследствии играть конструктивную роль в познавательном процессе. Это можно объяснить, в частности, тем, что византийская культура не просто повлияла на русскую культурную жизнь, но в значительной мере была перенесена на Русь. Русская литература и язык медленно отвыкали от привычных традиций, что также было связано с условиями русской жизни до ее "решительной европеизации" в новое время.

Начавшийся в XVI в. процесс "обмирщения" литературного языка привел к тому, что проникнутые клерикальным духом стили славяно-русского языка теряют, свою значимость, а на сцену выходят все жизнеспособные элементы русской речевой культуры. Язык наполняется реалистическим бытовым содержанием, облекаясь в стилистические формы живой народной речи. В XVI в. происходит "упрощение" церковнославянского языка, его смешение с жи-

вым русским. Набирающий силу литературный русский язык заимствует из церковнославянского большое количество лексики, в основном отвлеченного характера. В отличие от немецкого эти слова не обладают наглядной внутренней формой с точки зрения живого русского языка. Языковое творчество проявляется в данном случае не в своеобразии осуществленного номинативного акта, а в способе приспособления уже состоявшейся лексической единицы. Например, слово вникнути возникло из ст. -слав, "ник-нути" - "склоняться, падать" при отсутствии этого слова в древнерусском; в немецком этому значению соответствует eindringen, образовавшееся от древнего германского корня dringen - "толкать, напирать" и, следовательно, обладающее образностью, отсылающей при восприятии актуального значения одновременно и к его прямой семантике; извергати - из ст. -слав, "из" и "врьгати" - "бросать". Несмотря на наличие в др. -русск. глагола "выверечи" с тем же значением, переносное значение приобретает церк. -слав, "извергати". В нем. это значение имеет глагол auswerfen от готского wairpan - "бросать" и сохраняющий, как мы видим, свою внутреннюю форму.

Немецкие слоеэ в отличие от русских, заимствованных из церковнославянского, обладают наглядной внутренней формой. Они соединяют в своем значении две информации: указание на понятие и указание на признак, по которому названо это понятие. Указание на признак, на мотив, определивший номинативный акт, играет гораздо более суш,ественную роль для когнитивной' функции языка, чем указание на само понятие. Непосредственная вовлеченность немецкого языка в процесс становления нового типа мышления требовала от него наглядности форм. Познание и образование понятий шли в немецкой культуре параллельно. В русской культуре картина складывается иная. Живой русский язык был на* протяжении долгого времени как бы отстранен от процесса позна-

ния, осуществлявшегося средствами церковнославянского языка, и поэтому, когда возникла потребность в выражении нового, то она возникла сразу и требовала использования уже готовых лексических средств, т. е. церковнославянизмов. Задача упрощалась тем, что церковнославянский язык и в средние века обладал чрезвычайно богатой образностью. Еще в XII в. слово обузданъ употребляется не только в значении "взнузданный", но и "связанный, скованный чем-л. ": "обузданъ страхомъ божиимъ"; иска-пати: "Уста праведнаго искаплют премудрость" и т. д.

Заимствование из старославянского осуществлялось, безусловно, не механически. Везде, где это было возможно, старославянизм толковался, опираясь на реалии бытия, на чувственный опыт, иногда связываясь с др-рус. словом, имеющим соответствующее конкретное значение, указание на мотивирующий переносное значение признак. Например, слово заблуждаться явилось результатом соединения двух понятий: собственно русского блудить "блуждать, плутать" и ст-слав. блуждати "ошибаться" и т. д. Недостаток "преемственности" в развитии отвлеченных значений в русском литературном языке ХУ1-ХУП вв. (имеется в виду то, что схема "от чувственного - к духовному" не играла доминирующей роли в словообразовательном процессе) восполнялся синтезом чувственного и духовного, предстающим как процесс истолкования отвлеченной старославянской лексики исконно русскими словами с конкретным значением, и созданием на этой основе богатой синонимики: витаю - гошу; глупо-буйно, безумно; косвенно - боком и т. д.

XVII в. для России был веком постепенного перехода от древней литературы к новой, что соответствовало переходу от средневековой культуры - к культуре нового времени. XVII в. играл для Руси ту же роль, что и Возрождение для западной ци-' вилизации. В языке это связано с тем, что в традиционную книж-

ную культуру речи врывается сильная и широкая струя живого языка, двигающаяся из глубины демократических слоев общества.

В заключении излагаются основные положения, рассмотренные в диссертации, и обобщаются результаты исследования.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1. О методологических проблемах исследования внутренней формы слоЕа в ее связи с процессом языкового сознания //Тезисы докладов международного теоретико-методологического семинара-совещания "Динамическая лингвистика-95". Филология. Методика преподавания. Краснодар, 1995. С. 122-124.

2. Символизм средневекового мышления и его языковая рефлексия (На материале немецкого языка)// Относительность абстрактных реалий языка. Краснодар, 1996.