автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Внутренняя модальность в английском и немецком языках в историческом освещении

Полный текст автореферата диссертации по теме "Внутренняя модальность в английском и немецком языках в историческом освещении"

На правах рукописи

КОСИЛКИНА Наталья Вячеславовна

ВНУТРЕННЯЯ МОДАЛЬНОСТЬ В АНГЛИЙСКОМ И НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКАХ В ИСТОРИЧЕСКОМ ОСВЕЩЕНИИ

10.02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва-2005

Работа выполнена на кафедре английской филологии Института лингвистики и межкультурной коммуникации Московского государственного областного университета

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Телегин Лев Александрович

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Комова Татьяна Андреевна

кандидат филологических наук, доцент Миничева Наталья Прокопьевна

Ведущая организация: Московский городской педагогический университет

Защита состоится «/f» февраля 2006 года в На заседании

диссертационного совета Д 212. 155. 04 при Московском государственном областном университете по адресу: 105 082, г. Москва, Переведеновский пер., 5/7.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного областного университета по адресу: 105 005, г. Москва, ул. Радио,

10а.

Автореферат разослан «40» января 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор филологических наук, профессор

Хухуни Г. Т.

£OOG А

MAi

Общая характеристика работы Актуальность темы исследования

В конце XX - начале XXI века признанным языком международного общения становится английский язык, немецкий язык становится вторым по значимости языком бизнеса в России.

Коммуникация, однако, осложняется не только несовершенством знания языка, но и различием в восприятии его единиц как носителями неблизкородственного, так и близкородственного языка. В любом случае происходит столкновение языковых картин мира. Особенно остро данная проблема ощущается при выражении внутренней модальности, поскольку именно эта категория несет в себе отношение к действию и действительности, является выразителем и носителем так называемого «духа народа» [термин Гумбольдта; Гумбольдт В. фон, 1984], его менталитета. Используя глаголы модальности, мы выражаем отношение к совершаемому действию, реагируем на сложившуюся ситуацию или предопределяем ее.

При этом говорящий на иностранном языке в силу своего субъективного восприятия либо искажает модальность, свойственную иностранному языку, либо привносит модальность, характерную для родного языка в высказывание, что также может привести к непониманию. Оба вида искажения, как правило, встречаются одновременно. Причиной этого часто может являться дублирование основных модальных значений внутри языка или неравноценность численного соотношения модальных значений в разных языках. Гак, русскому глаголу «долженствовать» соответствуют как минимум три английских глагола must, should и ought и, по меньшей мере, два немецких глагола mässen и sollen.

Средства, используемые говорящим, как правило, хранятся в сфере

бессознательного в виде групп представлений, которые, как писал Г. Пауль, являются

следствием того, что появлялось ранее в сознании при мышлении, говорении или

слушании других лиц [Пауль Г., 1960]. При выборе средств выражения модальности

на неродном языке отсутствует включение бессознательного компонента,

являющегося своеобразным результатом усвоения языкового опыта предыдущих

поколений. Данный недостаток можно скомпенсировать исключительно обращением

к истории. Исследование внутренней модальности в диахронии не только помогает

понять механизм отбора языковых средств, но и найти корпп несоответствий и

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ! противоречий как сходных, так и разнящихся спосо* ов ввддадают ЕКЯутренней

С. Петербург tt/*'

модальности в английском, немецком и русском языках, а, следовательно, избежать непонимания в процессе коммуникации.

Научная новизна исследования состоит в следующем.

Впервые проведен комплексный сравнительно-исторический анализ выражения внутренней модальности в английском и немецком языках на примере основных выразителей данного типа модальности - модальных глаголов. Выявлены общие черты и различия в выражении внутренней модальности как в близкородственных английском и немецком языках, так и в сопоставлении с неблизкородственным русским языком. При этом проанализированы фонетико-орфографические, грамматические и семантические особенности внутренней модальности в английском и немецком языках на всех этапах их развития.

Путем анализа и сопоставления с другими языками германской и славянской групп, а также балтийской, италийской, индийской, греческой и другими группами индоевропейской семьи языков в сравнении с общегерманскими, общеславянскими и индоевропейскими основами удалось установить глубокие семантические связи в выражении основных модальных значений в английском, немецком и русском языках. Впервые проведена попытка реконструкции развития значений глаголов модальности, начиная с древнего этапа и кончая новым периодом в развитии английского и немецкого языков в сопоставлении с русским языком.

Новизна исследования состоит также в применении элементов квантитативного метода при анализе оригинальных английских и немецких текстов древнего, среднего и нового периодов, что позволило выявить основные тенденции развития модальных глаголов и их значений на всех этапах развитая этих языков. Проведено сопоставление частотности употребления глаголов модальности в современном английском и немецком языках в сопоставлении с современным русским языком, что с учетом диалектики формирования данной группы глаголов на древнем, среднем и новом этапах позволило наметить некоторые возможные тенденции дальнейшего пути развития внутренней модальности в английском, немецком и русском языках.

Степень разработанности темы

На протяжении последних тридцати лет как отечественные, так и зарубежные ученые обращались к проблеме модальности. Среди представителей московской школы следует особо выделить работы В.В. Виноградова - основателя широкого подхода к рассмотрению категории модальности в отечественной науке [Виноградов

В.В., 1975]. В Москве в шестидесятых — семидесятых годах некоторые ученые, например, Н.Ю. Шведова (1960), Г.В. Колшанский (1961), Г.А. Золотова (1973), В.З. Панфилов (1965, 1977) пытались ограничить содержание категории модальносш в лингвистике узкими рамками, присущими логике. Однако, в те же семидесятые С.Г. Воркачевым [Воркачев С.Г., 1973] и Т.П. Ломтевым [Ломтев Т.П., 1972] проблема модальности рассматривалась довольно широко.

Особо следует выделить работы Л.С. Ермолаевой, относящиеся преимущественно к концу восьмидесятых годов, в которых проблема модальности, в том числе и внутренней, рассматривалась в рамках сопоставительной грамматики германских языков [Ермолаева Л.С., 1987].

В конце девяностых - начале двухтысячных годов в Москве выходят работы БЕ. Арамы [Арама Б.Е., 1995], В.В. Гуревича [Гуревич В.В., 1998], Ким Еп Сока [Сок К.Е., 1997] и Е.В. Левшина [Левшин Е.В., 1999], Тен Ен Суна [Сун Т.Е., 2000] и Г.Ю. Яковлева [Яковлев Г.Ю., 2002], в которых рассматриваются разнообразные аспекты категории модальности, например, психолингвистический, прагматический и т.д., в различных языках.

Вклад в исследование категории модальности внесли ленинградские -петербуржские ученые, в частности, В.А. Гуревич, исследовавший употребление модальных слов в современном немецком языке [Гуревич В.А., 1959], М.А. Кащеева, . проводившая квантитативный анализ модальных глаголов в современном английском языке [Кащеева М.А., 1969], Т.И. Краснова, рассматривавшая вопросы субъективности и модальности в рамках активной грамматики [Краснова Т.И., 2002].

Следует особо выделить воронежского ученого Е.И. Беляеву, разрабатывавшую вопросы функционально-семантического поля модальности в английском и русском языках [Беляева Е.И., 1985]. Отметим также работы представителей Казанского университета М.З. Закиева [Закиев М.З., 1963] и Р.Г. Сибагатова, специализировавшихся на изучении модальности в рамках тюркологии [Сибагатов Р.Г., 1979]. В Новосибирском университете Н.Е. Петровым рассматривается содержание и объем языковой модальности в якутском и русском языках [Петров Н.Е., 1982]. В Пятигорске выходит работа Н.Л. Халдояниди «Сравнительная типология русского, немецкого и английского языков» [Халдояниди Н.Л., 2001].

В рамках зарубежных исследований хотелось бы выделить следующие работы английских авторов последнего времени: D. Freeborn 'From old English to standard

English: Л course book in language variation across time [Freeborn D., 1992]; Orwin W. Robinson 'Old English and its closest relatives: A survey of the earliest Germanic languages' [Robinson O.W., 1992]; и особенно работу Anthony R. Warner 'English auxiliaries: Structure and history' [Warner A.R., 1993].

Интерес представляют исследования немецких ученых: G. Weida ,Der Gebrauch von shall/should und will/ would in englischer Prosa am Ende des 16. Jahrhunderts' [Weida G., 1975]; Meija Kytö 'Variation and diachrony, with early American English in focus: Studies on "сап/ may" and "shall / will" [Kytö M., 1991]; W. Schröder ,Zur gotischer und althochdeutschen Grammatik' [Schröder W., 1993]; D. Ertmer .Studien zur althochdeutschen und altsächsischen Juvencusglossierung' [Ertmer D., 1994]; F. Hartweg, K.-P. Wegera ,Frühneuhochdeutsch: Eine Einführung in die deutsche Sprache des Spätmittelalters und der frühen Neuzeit' [Hartweg F., Wegera K.-P., 1995]; F. Maurice ,Der modale Infinitiv in der modernen russischen Standartsprache' [Maurice F., 1996].

Внимания заслуживают работы таких голландских ученых, как: William G. Lycan 'Modality and meaning' [Lycan W.G., 1994] и J. Bybee, S. Fleischman 'Modality in grammar and discourse' [Bybee J., Fleischman S., 1995].

Тем не менее, в большинстве работ перечисленных авторов категория модальности рассматривается исключительно в рамках синхронии, редкие диахронические исследования, как правило, ограничены отдельным периодом в развитии языка или языков, что верно и для сопоставительных работ. Таким образом, приходится констатировать, что серьезная научная база по проблеме внутренней модальности в английском и немецком языках в сопоставлении с русским языком в историческом освещении пока отсутствует. Однако думается, что количество и качество исследований данной проблематики увеличится - уже сегодня можно говорить о существующей тенденции к этому.

Объектом исследования является внутренняя модальность как лингвистическая категория в диалектике развития в английском и немецком языках в сопоставлении с выражением внутренней модальности носителями русского языка, начиная с древнего периода развития и кончая современным.

Предмет исследования состоит в детальном анализе всех аспектов развития глаголов модальности как основного способа выражения внутренней модальности на древнем, среднем и новом этапах развития английского и немецкого языков, включая фояетико-орфографическую, грамматическую и семантическую составляющие; в

выявлении происхождения и семантических связей модальных глаголов - основных выразителей внутренней модальности как в германских, так и в славянских языках; в анализе употребления претерито-презентных и модальных глаголов в оригинальных текстах древнего, среднего и нового периодов развития английского и немецкого языков; в обнаружении сходств и различий в выражении внутренней модальности в английском, немецком и русском языках и объяснении их причин.

Основная цель настоящего исследования состоит в том, чтобы на основе оригинальных текстов и имеющейся теоретической базы исследовать специфику выражения внутренней модальности в английском и немецком языках на всех этапах их развития в сопоставлении с неблизкородственным русским языком, выявить сходные черты и несоответствия в происхождении глаголов модальности в германских и славянских языках, раскрыть тенденции развития, определить фонетико-орфографические, грамматические, семантические, количественные и частотные особенности выражения внутренней модальности на всех этапах развития английского и немецкого языков.

Исходя из цели исследования, нами поставлены следующие задачи:

1. определить содержание категории внутренней модальности в современной лингвистике и роль модальных глаголов для ее выражения в современных германских языках:

2. выявить происхождение и семантические связи глаголов модальности на древнем этапе развития английского и немецкого языков в сопоставлении с русским языком, а для полноты исследования также с другими языками германской и славянской групп, найти возможные соответствия с другими языками индоевропейской семьи;

3. рассмотреть возможность схожего происхождения глаголов, выражающих внутреннюю модальность, в английском, немецком и русском языках;

4. воссоздать возможное развитие модальных значений на древнем, среднем и новом этапах развития английского и немецкого языков;

5. провести полный фонетико-орфографический, грамматический и семантический анализ глаголов с модальным значением от претерито-презентных глаголов на древнем этапе развития английского и верхненемецкого языков до модальных глаголов в современных английском и немецком языках;

6. на основе оригинальных английских и немецких текстов древнего, среднего и нового периодов установить частоту и процент употребления глаголов модальности на всех этапах развития английского и немецкого языков в сопоставлении с русским языком, что позволяет выявить сходство и различие содержания, а также определить возможные пути дальнейшего развития категории внутренней модальности в этих языках.

Материалом исследования послужили оригинальные английские и немецкие тексты древнего, среднего и нового периодов; этимологические и частотные словари английского, немецкого и русского языков.

Методологическая основа исследования

При написании диссертации автор использовал как общенаучные философские, так и специальные методы, используемые в современной лингвистике.

В качестве фундаментальной методологической основы были избраны материалистическая диалектика, логический и исторический принципы, а также системный подход, поскольку способы выражения внутренней модальности в английском, немецком и русском языках представляют собой динамично развивающуюся систему.

Принимая во внимание особенности предмета, успешное выполнение целей требует целого ряда специальных лингвистических методов познания, в числе которых следует выделить: сравнительно-исторический метод в проспективном направлении с элементами ретроспективного, сопоставительный метод, филологический метод, элементы типологического метода, метод компонентного анализа и синтеза. Кроме того, при рассмотрении ряда проблем автором использовались элемент метода обратной и внутренней реконструкции, а также количественно-статистического метода, в частности, метода квантитативного анализа.

В основу работы положены труды отечественных специалистов в области языкознания и истории германских и славянских языков: В.М. Алпатова, В.Д. Аракина, Б.Б. Арама, М.Г. Арсеньевой, С.П. Балашовой, Е.И. Беляевой, В.П. Беркова, ИЛ. Бодуэна де Куртене, В.В. Виноградова, С.Г. Воркачева, Т.В. Гамкрелидзе, А.И. Горшкова, В.В. Гуревича, Л.С. Ермолаевой, В.М. Жирмунского, В.К. Журавлева, В.В. Иванова, И.П. Ивановой, В.Д. Ившина, А.И. Изотова, Б.А. Ильиша, М.А. Кащеевой, Т.П. Ломтева, Е. А. Матвеевой,

О.И. Москальской, JT.JI. Нелюбина, H.H. Петрова, A.A. Потсбни, Т.А. Расторгуевой, Р.В. Резник, JI.H. Соловьевой, Т.С. Сорокиной, А.И. Смирницкого, JT.A. Телегина, Н.С. Трубецкого, Н.И. Филичевой, Г.Т. Хухуни, Л.П. Чахоян, Н.С. Чемоданова, П.Я. Черных, В.Н. Ярцевой и др.;

зарубежных лингвистов: Ш. Балли, Ж. Байби, Г.Л. Брука, К. Бруннера, К. Бюлера, К.-П. Вегера, Г. Вейда, В. фон Гумбольдта, Ф. Юпоге, М. Кютэ, Дж. Лайонза, У.Г. Лнкана, Ф. Мориса, Т. Мотоки, Т. Пайлза, Г. Пауля, Э. Прокоша, О.У. Робинсона, У. Скита, Ф. де Соссюра, Э. Сэпира, Дж. Уинни, А.Р. Уорнера, Б. Уорфа, С. Флейшмана, В. Фриборна, Ф. Хартвега, В. Шредера, Д. Эртмера и др.; историков: П. Акройда, Д.М. Вильсона, Д. Грина, Н. Певзнера, Дж. М. Тревельяпа, М. Уоллера, У. Черчиля и др.

Практическое значение исследования

Положения и выводы, содержащиеся в данном исследовании, могут быть использованы в дальнейших теоретических исследованиях по проблеме модальности как лингвистической и философской категории, а также по проблеме внутренней модальности в лингвистике.

Информация, выводы, результаты и материалы, содержащиеся в настоящем исследовании, могут быть применены при составлении этимологических, исторических и частотных словарей английского, немецкого и русского языков.

Кроме того, приведенные в настоящем исследовании положения и выводы представляются полезными для преподавания таких теоретических и практических курсов, как: история языка, теоретическая грамматика, теоретическая фонетика, сравнительная типология, типологическая стилистика, лексикология и др., при написании новых учебных и научных работ, в ходе практических занятий по указанным дисциплинам.

Апробация работы

Теоретические положения исследования апробированы в процессе участия в межвузовских конференциях: «Проблемы лингвистики и методики обучения иностранным языкам в пракгакоориентированном вузе» (МГПИ, 19 декабря 2003 года), «Преподаватель как субъект управления учебным процессом по иностранному языку в вузе, МосГУ, 25 июня 2004 года); на внутривузовских конференциях; в процессе докладов на заседаниях кафедры английской филологии и теории и практики английского языка; положения диссертации использованы на семинарских

занятиях по стилистике, практической и теоретической грамматике, практических занятиях по английскому и немецкому языку, а также в ходе работы автора в Московском гуманитарном университете на кафедре иностранных языков факультета международных отношений, Московском педагогическом университете и Институте лингвистики и межкультурной коммуникации Московского государственною областного университета на кафедре английской филологии.

Структура и содержание работы

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и трех приложений.

Во введении обосновывается актуальность темы, определяются объект, предмет, цели и задачи исследования, его методологическая и теоретическая основа, указываются новизна, теоретическая и практическая значимость работы.

Глава первая «Становление категории внутренней модальности в древнеанглийском и древневерхненемецком языках» посвящена исследованию проблемы внутренней модальности как лингвистической категории в древнеанглийском и древневерхненемецком языке, анализу происхождения и семантических связей претерито-презентных глаголов - основных выразителей внутренней модальности в древнеанглийском и древневерхненемецком языках в сопоставлении с германскими, славянскими и другими языками индоевропейской семьи. При этом рассматриваются грамматические особенности категории внутренней модальности и употребление претерито-презентных глаголов на древнем этапе развития английского и немецкого языков.

Восприятие человеком окружающей его действительности и самого себя всегда носило и носит глубоко субъективный характер - такова природа человека. Кроме того, чем старше человечество, тем разнообразней его способы выражения отношения к действительности.

В современной лингвистике, в частности Л.С. Ермолаевой, Т.И. Красновой и Т.П. Ломтевым разграничиваются внутренняя, объективная внешняя и субъективная внешняя модальности. Под объективной внешней модальностью понимается отношение содержания высказывания к действительности в плане реальности/ нереальности (выражается наклонениями). Под субъективной внешней модальностью подразумевается степень уверенности говорящего в сообщаемых им фактах (выражается модальными словами). Внутренняя модальность отношение субъекта

(реже объекта) действия к совершаемому действию или к действию, которому он подвергается. Основным способом выражения внутренней модальности в современных германских языках являются модальные глаголы.

Тем не менее, разделение категории модальности на три типа (внутренний, объективный внешний и субъективный внешний) представляется несколько искусственным в силу перекрещивания значений и взаимопроникновения средств их выражения. Например, в предложениях You mustn't smoke here/ Man darf hier nicht rauchen (Здесь нельзя курить) модальные глаголы must и dürfen выражают не отношение субъекта/объекта к совершаемому действию, а являются выразителем деонтической (нормативной) модальности, в данном случае, невозможности и необходимости с точки зрения общественных норм, то есть никак не может являться «внутренней» модальностью. Кроме того, степень уверенности говорящего в сообщаемых фактах как в английском, так и в немецком языках может выражаться и модальными глаголами: Не must be at home/ He might be at home (Он, должно быть/возможно, дома), Не must be rich/ Er soll reich sein (Должно быть, он богат).

Однако, выделение внутренней модальности как некоторого типа модальных отношений, основным средством выражения которого в германских языках являются модальные глаголы, представляется научно оправданным, так как эта группа глаголов, занимающая особое положение в системе глагола вообще и германских языков в частности, активно используется не только для выражения отношения субъекта (реже объекта) действия к совершаемому действию, но и при передачи степени уверенности говорящего в сообщаемых фактах, а также для выражения отношения к действительности в плане реальности/нереальности.

Кроме того, данная группа глаголов представляет немалый лингвистический интерес в силу своей недостаточности, которую невозможно объяснить с позиций современных грамматик.

Подобный способ выражения модальности не является присушим исключительно германским языкам, а ближайшие соответствия с родственными корнями и сходным происхождением удается обнаружить во многих индоевропейских языках. Интересными представляются параллели со славянскими языками, в частности русским. Мы не только находим родственные глаголы с подобным значением в старославянском и древнерусском (а также современном русском) языках, но и обнаруживаем сходный способ образования данных глаголов и

их значений. Так, глагол RfiÄtiTH «ведать» образован от формы к t Д t «знаю», которая исторически является формой перфекта. У претерито-презентных (в будущем - модальных) глаголов формы прошедшего времени приобрели значение настоящего с изменением семантики, например, от и.-е. базы *ueid- со значением «видеть» образуются др.-англ. witan и др.-в.-нем. wizzan со значением «знать»

При этом ближайшие соответствия др.-англ. cunnan, др.-в.-нем. kunnan «знать, уметь» имеются во всех индоевропейских языках на древнем этапе их развития, однако в славянских, балтийских и романских языках развитие нового значения «мочь» не намечается. Поразительное сходство значений и форм прослеживается в индийской, иранской, греческой, кельтской, италийской, балтийской, германской и славянской группах языков у всех глаголов, восходящих к и.-е. базе *mägh- (др.-англ. шазап, др.-в.-нем. magan, ст.-сл. мог* и т.д.), что позволяет предположить, что глаголы со значениями «знать» и «мочь» являются одними из древнейших в этой группе в индоевропейской семье языков.

Ближайшие соответствия др.-англ. willen и др.-в -нем. wellen «хотеть» находим во всех языках германской и славянской групп, а также в балтийской, греческой, италийской и индийской группах, причем основное значение индоевропейской базы сохраняется во всех языках. При этом и в германских, и в славянских языках данный глагол, подобно индоевропейской базе, представлен двумя аналогичными ступенями вокализма, однако, в отличие от германских языков, в славянских языках ступень о (е) дала изменение в значении (волить - велеть).

Благодаря сопоставлению со славянскими и балтийскими языками удается «помирить» две версии о происхождении англ. must и нем. müssen и подтвердить правильность гипотезы происхождения этих глаголов от и.-е. базы *med-. Благодаря привлечению данных греческого и армянского языков к уже полученным данным удается выявить семантические особенности глаголов must и müssen, а именно значение долженствования как взвешенного, обдуманного решения, исходящего от внутреннего убеждения говорящего. При этом удалось провести интересную параллель с украинским языком: ср. укр. мусить и нем. müssen «долженствовать».

Кроме того, выдвигаем две версии происхождения и развития глаголов др.-англ. öurfan и др.-в.-нем. durfan и их значения «иметь надобность»: первая (от и.-е. базы *terp- «насыщаться, удовлетворяться») существовала и ранее, однако без аргументации и возможных путей развития значения, давшего в итоге значение

«нуждаться»; вторая, ранее не выдвигавшаяся - в сопоставлении со славянскими и балтийскими языками от основы *(s)ter- с расширителем р «неметь, коченеть». В пользу первой версии говорят аналогичные процессы образования значений глаголов внутри данной группы (ср. mögen «мочь» > «не иметь склонности» > «не любить» > «любить»), однако вторая версия представляется более аргументированной.

Исследование грамматического аспекта выражения внутренней модальности, подтвердило, что уже в древний период претерито-презентные глаголы, подобно модальным глаголам, часто оказывались недостаточными как в древнеанглийском, так и древневерхненемецком языке. В обоих языках у претерито-презентных глаголов был только один инфинитив - в форме именительного падежа, склоняемый же инфинитив (инфинитив цели в форме дательного падежа) не имел места. Уже на древнем этапе последующий глагол употреблялся без предлога tô в английском языке и zi - в немецком (современные частицы to и zu). В обоих языках в настоящем времени изъявительного наклонения единственного числа в первом и третьем лице отсутствуют личные окончания [См. Таблицы 1,2].

Формы повелительного наклонения отсутствуют у большинства прегерито-презентных глаголов уже на древнем этапе: др.-англ. düsan и др.-в.-нем. toug «годиться», др.-в.-нем. giunnan «не завидовать», др.-англ. öurfan и др.-в.-нем. durfan «нуждаться», др.-англ. durran и др.-в.-нем. gitar «сметь», др.-англ. sculan и др.-в.-нем. scolan «долженствовать», др.-англ. möt и др.-в.-нем. muozzan «мочь», др.-англ. тазап и др.-в.-нем. magan «мочь», др.-англ. willen и др.-в.-нем. wellen «хотеть».

Как в англосаксонском, так и в древневерхненемецком языках у многих глаголов этой группы не зафиксированы такие неличные формы 1лагола, как: причастие настоящего времени у др.-англ. unnan «даровать», др.-англ. cunnan «знать, уметь», др.-англ. durran и др.-в.-нем. gitar «сметь», др.-англ. sculan «долженствовать», др.-англ. тазап «мочь», др.-англ. mot и др.-в.-нем. muozzan «мочь», др.-англ. willen «хотеть, желать»; причастие прошедшего времени у др.-англ. dü3an «годиться», др.-в.-нем. kunnan «знать, уметь», др.-англ. öurfan и др.-в.-нем. durfan «нуждаться», др.-англ. durran и др.-в.-нем. gitar «сметь»; инфинитив - у др.-англ. mot «мочь», др.-в.-нем. gitar «сметь», др.-в.-нем. toug «годиться», причем в древнеанглийском языке эта недостаточность выражена более явно [См. Таблицы 1,2].

В обоих языках не зафиксировано разделение по числам в желательном наклонении у др.-в.-нем. kunnan «знать», др.-англ. unnan «даровать», др.-англ. öurfan

и др.-в.-нем. durfan «нуждаться», др.-англ. durran и др.-в.-нем. gitar «сметь», др.-англ. sculan и др.-в.-нем. scolan «долженствовать», др.-англ. mot и др.-в.-нем. muozzan «мочь». Кроме того, в англосаксонском для претерито-презентных глаголов, в отличие от древневерхненемецких аналогов, не характерно разделение по лицам во множественном числе настоящего времени.

При этом наблюдаются явные фонетико-орфографичсские различия в английском и верхненемецком языках древнего периода. Так, в древневерхненемецком мы обнаруживаем дифтонгизированное герм. <5 (ср. др.-англ. mot и др.-в.-нем. muozzan), изменение качества звука а под воздействием г'-умлаута, давшее др.-англ. гпгез (ср. др.-в.-нем. mag), разделение по глухости-звонкости, например, др.-англ. sc(e)olde и др.-в.-нем. scolta и т.д., однако эти различия не мешают восприятию данных глаголов как абсолютных аналогов.

Исследование пяти древнеанглийских текстов, составляющих в общей сложности 4087 слов показало, что глаголы модальности, встретившиеся 75 раз, в среднем составляет 24% от общего количества глаголов и 1,7 % от всей лексики исследованных фрагментов. Чаще всего фигурирует глагол тазап (20 раз), затем следует глагол willan (14 раз), несколько уступают ему в частоте употребления глаголы witan (13 раз) и sculan (12 раз), реже употребляются глаголы cunnan (5 раз), äßan (3 раза), глаголы mötan и Jjurfan, а также durran и dü3an фигурируют только 2 раза. Что касается глаголов 'munan' и '3enëah\ то, к сожалению, в рассмотренных древнеанглийских памятниках они зафиксированы не были. Это позволяет предположить, что они редко употреблялись уже в древнеанглийском языке.

В четырех исследованных древневерхненемецких текстах, объем которых составляет 3786 слов, претерито-презентные глаголы встречаются 82 раза, что в среднем составляет 25,8 % от общего количества глаголов и 2,4 % всей лексики исследованных фрагментов. Наиболее употребительным оказывается глагол scolan (36 раз), несколько уступает ему по частоте употребления глагол magan (22 раза), далее следуют глаголы eigun (8 раз), wellen и wizzan (по 6 раз), muozzan и durfan (по 2 раза). Остальные претерито-презентные глаголы в исследованных текстах не фигурируют.

Глава вторая «Изменения в категории внутренней модальности в среднеанглийском и средневерхненемецком языках». Во второй главе исследуются фонетико-орфографические и семантические изменения.

грамматические особенности в системе выражения внутренней модальности в английском и немецком языках среднего периода, а также употребление модальных глаголов в среднеанглийском и средневерхненемецком языках

Средний период в развитии английского языка начинается с нормандского завоевания (1066), которое послужило причиной радикальных изменений в социально-экономическом укладе страны, что не могло не наложить отпечаток на развитие языка. В Германии в XII веке культурное расслоение усиливается, что также не могло не сказаться на углублении расхождений в многочисленных диалектах. Как Англия, так и Германия в этот период подвергаются влиянию французской культуры и идеологии, причем в Англии на раннем этапе этот процесс имеет более агрессивный характер. В какой степени это могло повлиять на восприятие действительности, мировоззрение, менталитет, а, следовательно, и выражение внутренней модальности у носителей английского и немецкого языка того времени?

Претерито-презентные глаголы, входившие в так называемую особую группу глаголов, как и категория глагола в целом, претерпели многочисленные изменения, которые происходили по разным направлениям. В обоих языках произошли изменения в фонетическом строе и модифицирования по аналогии, которые повлияли на формы претерито-презентных глаголов, а также семантические трансформации, которые сказались на их функциях. Кроме того, произошли изменения в грамматическом строе, что не могло не отразиться на характеристиках рассматриваемой группы глаголов.

В среднеанглийском языке в результате вокализации веларного 3 и возникновения пазвуков перед веларным [х] развились дифтонги со вторым элементом и, буква 3 и звук [у] исчезают, появляется согласный и», что в значительной степени изменило облик и звуковое содержание некоторых глаголов.

В средневерхненемецком языке в оптативе прошедшего устанавливается умлаут, который проникает во множественное число претерита и в инфинитив. При этом продолжаются и процессы, имевшие место еще в древний период, например в английском языке межзубные звуки к XIV веку заменяются альвеолярными, однако, такое чередование являлось типичным для германских языков согласно закону Вернера.

Благодаря сопоставлению с готскими рядами аблаута удается объяснить чередование гласных в группе модалыплх глаголов в среднеанглийском и средневерхненемецком языках, что особенно важно, так как основные чередования аблаутов сохраняются и в современных языках (сап - could, darf - dürfen).

В английском языке нередко имеют место изменения по аналогии. В средневерхненемецком языке в ряде случаев упрощается консонантизм, закрепляются формы с историческим чередованием согласных. Особую важность в верхненемецком языке в средний период имел начавшийся тогда процесс монофтонгизации.

Таким образом, многие глаголы данной группы приобретают практически современный вид уже к XV веку, но не звуковое содержание.

В средний период некоторые претерито-презентные глаголы полностью вышли из употребления. Для сравнения, в древний период в английском языке существовало двенадцать претерито-презентных глаголов, в начале среднего периода их осталось одиннадцать, а к концу среднего периода - только шесть (ought, can, dare, shall, may, must), если не считать бывшего атематического глагола will. В верхненемецком языке число претерито-презентных глаголов также сократилось с одиннадцати до девяти [См. Таблицы 3,4].

Дальнейшее ослабление парадигмы привело к отсутствию формы повелительного наклонения в обоих языках, а в среднеанглийском - также желательного наклонения прошедшего времени, причастия настоящего и прошедшего времени; у ср.-англ. s(c)hal «долженствовать» и ср.-англ. mot «долженствовать, мочь» выходит из употребления инфинитив. В средневерхненемецком, напротив, более полная парадигма: наличествуют инфинитивы, есть разделение желательного наклонения по временам, разделение по лицам во множественном числе и т.д. [См. Таблицы 3, 4].

Ср.-англ. wille(n) и ср.-в.-нем. wellen/wollen «хотеть», обладая полной парадигмой за исключением отсутствия формы повелительного наклонения в обоих языках и отсутствия желательного прошедшего в английском, дольше других сохраняют характерное для претерито-презентных глаголов окончание t в форме 2 л. ед.ч наст.вр. ср.-англ., ср.-в.-нем. wilt, в то время как остальные модальные глаголы уже в средний период перенимают окончание других глаголов -st. Это возможно объяснить поздним присоединением данного глагола к группе praeterito-praesentia и желанием закрепиться в новой - модальной группе.

Глаголы, которым предстояло выйти из употребления, находились в состоянии семантической стагнации, в то время как остальные глаголы находились в ходе бурного семантического развития. Получают продолжение процессы семантического расхождения, начавшиеся в древний период. Например, английский претерит oughte развивает значение долженствования, в то время как аналогичный немецкий глагол выходит из употребления еще в древний период. При этом обнаруживаются и схожие процессы. И английские, и немецкие глаголы ср.-англ. shal, ср.-в.-нем. suln «долженствовать» и ср.-англ. wille(n), ср.-в.-нем. wellen/wollen «хотеть» начинают широко использоваться для отнесения действия к будущему, сохраняя при этом модальные свойства. Уже на среднем этапе значение долженствования выходит у ср.-англ. mot и ср.-в.-нем. mtiezen на передний план в ряду многочисленных значений.

У ср.-англ. cunne и ср.-в.-нем. können развивается более широкое значение «мочь», включающее физическую возможность. Этот процесс привел к гому, что ср.-англ. mowen сузил свое значение «мочь» до «иметь возможность», но не физическую. Средневерхненемсцкий глагол mögen параллельно с употреблением в старом значении «мочь», в отличие от английского аналога, развивает новое значение «любить, иметь расположение к чему-либо» на базе форм с отрицанием. Ср.-англ. wite и ср.-в.-нем. wizzen «знать» начинают употребляться как обычные глаголы, хотя немецкий глагол сохраняет многие грамматические особенности претерито-презенгаой группы.

Расхождения обнаруживаются и у аналогичных глаголов ср.-англ. tharf и ср.-в.-нем. dürfen: в то время как среднеанглийский глагол выходит из употребления, ср.-в.-нем. dürfen активно развивается как модальный глагол. Ср.-англ. munen также выходит из употребления, значение «помнить» не получает модального развития в английском языке, в немецком языке подобный глагол никогда и не относился к группе praeterito-praesentia.

Исследование трех оригинальных среднеанглийских текстов, объем которых составляет 5305 слов, показало, что модальные глаголы, фигурирующие 175 раз, составляют 28 % от общего количества глаголов и 3,1 % от всей лексики фрагментов Наиболее употребительным оказывается глагол cunne(n) (42 раза), незначительно уступают ему глаголы willen (39 раз) и shal (38 раз), далее следуют глаголы mowen (20 раз) и mot (12 раз), значительно реже употребляются глаголы dürren (5 раз), owen (4 раза) и needen (1 раз).

С расширением спектра значений у ср.-англ. cunne(n) резко увеличивается частота употребления. Глагол mowen, ранее самый употребительный, с утратой части семантической составляющей уступает глаголу cunne(n) в употребительности.

В двух исследованных средневерхненемецких памятниках, общий объем которых составляет 6492 слов, модальные глаголы встречаются 220 раз, что составляет 31,3 % от общего количества глаголов и 3,2% от всей лексики рассмотренных фрагментов. Наиболее часто фигурируют глаголы suln (61 раз) и wellen (56 раз), несколько уступают им по употребительности глаголы müezen (33 раза), magen (27) и kunnen (18), значительно реже употребляются глаголы turren (3 раза) и dürfen (2 раза).

Примечательно, что, как и в английском языке, глаголы suln и wellen употребляются практически одинаково часто, однако в средневерхненемецком языке глагол suln фигурирует в 5 раз чаще. Кроме того, в немецком языке в средний период глагол müezen употребляется значительно чаще, чем его английский аналог. Соотношение глагола ср.-англ. mowen и ср.-в.-нем. magen примерно одинаково в обоих языках, то же касается глаголов ср.-англ. dürren и ср.-в.-нем. turren. При этом процент употребления модальных глаголов в средний период совпадает в обоих языках и возрастает по сравнению с древним периодом.

Глава третья «Развитие категории внутренней модальности в новоанглийском и нововерхненемецком языках». В третьей главе рассматриваются фонетико-орфографические изменения, развитие грамматической и семантической составляющих категории внутренней модальности в новоанглийском и нововерхненемецком языках, исследуется употребление модальных глаголов в английском и немецком языках нового периода в сопоставлении с современными английским и немецким языками, а также современным русским языком.

На новом этапе развития английского и немецкого языков темпы и пути развития Англии и Германии заметно разнятся, что не может не сказаться на мировосприятии носителей языка. Интерес представляют не только особенности выражения внутренней модальности в новоанглийском и новонемецком языках, но и насколько подвержена изменениям сама категория, являющаяся, по-сути, отражением восприятия отношения человека к окружающей его действительности; как изменение самой категории влияет на мировосприятие человека или наоборот. При этом не менее важным представлялось проследить изменения, позволившие модальным

глаголам - основным выразителям данной категории, приобрести современный вид и содержание.

Исследование грамматического и семантического аспектов показало, что выход глаголов этой группы из употребления, вероятно, говорит об утрате актуальности их значений для носителей языка. Так, ср.-в.-нем. turren «сметь» не сохранился в новом периоде, а новонемецкий глагол dürfen перенимает его значение, что, однако, не сказывается на его формах Переняв модальное значение, напротив, глагол начинает вести себя как модальный. Так, заменивший в XVI веке ср.-ашл. öurfan глагол needen «нуждаться» по аналогии с глаголами этой группы не только начинает образовывав форму 3 л. ед.ч. наст.вр. need без s, но и в XVIII-XIX веках иногда имеет претериг need, вероятно по аналогии с must и ought.

Глаголы, утратившие модальное значение, униформировались как обыкновенные слабые глаголы (англ. wit, нем. taugen, gönnen). Английский to wit, при этом, не только потерял грамматические особенности присущие группе praeterito-praesentia, но в современном языке постепенно выходит из категории 1лагола, сохраняясь, преимущественно, в ограниченном наречном употреблении. Немецкий wissen, однако, сохранил практически все грамматические особенности группы претерито-презентных глаголов.

Таким образом, к XVTT-XVIII веку модальные глаголы уже имеки грамматические характеристики современных модальных глаголов, а именно, не имеют форм повелительного наклонения и страдательного залога; не имеют неличных форм в английском языке, хотя в немецком мы можем наблюдать как инфинитив (können, dürfen, wollen, etc), так и причастие данных глаголов (Ich habe es gewolt, Ich habe es gekonnt); в форме 3-го лица единственного числа настоящего времени не имеют окончания; инфинитив, следующий за этими глаголами, употребляется в английском языке без частицы to (за исключением глагола ought), а в немецком - без частицы zu; в немецком языке в презенсе модальные глаголы меняют корневые гласные (за исключением глагола sollen) и образуют основные формы как слабые глаголы; глаголы must и ought имеют только форму настоящего времени и т.д. [См. Таблицы 5, 6],

Что касается семантических изменений, то в новейший период развития английского и немецкого языков происходит частичная грамматизация модальных глаголов в результате увеличивающейся абстракции их лексического содержания

Несмотря на это, глаголы данной группы сохранили присущие им лексически дифференцированные различия модальных значений, что позволило им выражать всевозможные нюансы личного мнения. При этом в семантике большинства модальных глаголов в обоих языках прослеживается связь с древними значениями данных глаголов, что зачастую способствует уточнению их семантики. Следует отметить, что модальные глаголы в немецком языке сохранили более полное лексическое значение по сравнению с английскими аналогами.

В силу способности к более дифференцированному выражению модальности модальные глаголы начинают вытеснять более отвлеченный по своему значению флективный оптатив в немецком языке, и способствуют ограничению в употреблении сослагательного наклонения в обоих языках. Более того, благодаря способности выражать различные оттенки возможности, допустимости, необходимости, долженствования, желания и т.д. модальность в английском, немецком и русском языках переходит из лексико-грамматической категории в категорию стилистическую, что вполне вписывается в рамки понимания модальности как субъективной категории. Все эти особенности было бы невозможно объяснить без исторического освещения диалектики развития категории внутренней модальности.

Исследование четырех новоанглийских текстов, общий объем которых составляет 4102 слова, показало, что модальные глаголы, фигурирующие 78 раз, составляют 35,5% от общего количества глаголов и 2,2% от всего объема текстов и 4,2 % от содержащихся в них диалогах. Наиболее употребительными оказываются глаголы shall (23 раза) и will (28 раз), несколько уступают им по частоте употребления глаголы сап (10 раз) и must (11 раз), глагол may встречается не так часто (5 раз), еще реже фигурирует глагол ought (1 раз).

Таким образом, наиболее часто и примерно в равном количестве в новоанглийском языке употребляются глаголы shall и will, однако уже в начале нового периода намечается возрастание частотности глагола will по сравнению с shall. Значительно сокращается употребление глагола may, столь частое использование глагола must объясняется спецификой содержания текстов.

Исследование трех новонемецких текстов (общий объем - 3314 слов) показало, что модальные глаголы, встретившиеся 87 раз, составляют 33 % от общего количества глаголов и 2,4 % от объема текстов и 4,2% содержащихся в них диалогов. Чаще всего фигурирует глагол wollen (46 раз), одинаково часто используются глаголы

mögen и können (по 12 раз), незначительно уступает им глагол sollen (10 раз), далее следуют глагол müssen (5 раз) и dürfen (1 раз).

Столь частое употребления глагола wollen объясняется тем, что в начале нового периода этот глагол еще довольно часто используется для отнесения действия к будущему. В немецком языке на этом этапе глагол mögen с еще не устоявшимся новым значением употребляется значительно чаще, чем в английском. Н.-нсм. können также употребляется несколько чаще английского аналога. В остальном радикальных различий в употреблении модальных глаголов не наблюдается. При этом в диалогической речи заметно возрастает частота употребления модальных ииюлов по сравнению с древним, а также средним периодами.

Сопоставляя данные английского, немецкого и русского языков, приходим к выводу, что в частоте употребления глаголов, выражающих такие основные модальные значения, как «мочь» и «долженствовать», русский и немецкий языки полностью совпадают, однако русский глагол 'мочь' обладает более широким спектром значения, чем нем. können, и объединяет всевозможные оттенки семантики от возможности до обладания мощью.

Далее в немецком языке следуют глаголы со значением «следовать, обязывать», что в определенной мере пропорционально распределению модальных значений в русском языке, однако аналогичным русским глаголам предшествует наречие 'нельзя' с модальностью запрещения, синонимами которому могут послужить англ. may not и нем. darf nicht, однако только в русском языке данное значение выделилось в отдельное слово, не имеющее однокоренного утвердительного аналога, что говорит об особой важности значения данного глагола для передачи внутренней модальности в русском языке.

Что касается модальности волеизъявления, то в русском, как и в немецком языке, это модальное значение является одним из замыкающих список употребительности, что также может быть объяснено особенностями развитиями национального мировосприятия российского народа, явившегося результатом его истории. Параллели в употреблении модальных глаголов в английском и русском языках прослеживаются не так четко, однако в обоих языках список замыкают англ. dare «сметь» и рус. 'дерзать', 'дерзить', являющиеся историческими аналогами, и по сей день обнаруживающими семантическое родство.

В Заключении подведен итог диссертационного исследования и сделаны следующие выводы.

Сопоставление глаголов с модальным значением в историческом ракурсе объясняет разнящиеся способы выражения отношения к власти и долгу, дифференцированное восприятие понятий власти, долга, мощи, возможности славянскими и германскими народами, различие оттенков смысла, вкладываемых в понятие долженствования и т.п.

Аналогии со славянскими, а также балтийскими и другими индоевропейскими языками помогли не только установить вероятное становление значений всех глаголов претерито-презентной группы, что позволило объяснить особенности их семантики, но и позволили объяснить некоторые особенности восприятия аналогичных явлений у представителей разных языковых групп. Так, русскому глаголу 'долженствовать', этимологически связанному с законными обязательствами или заслуженным наказанием, соответствуют глаголы англ. shall и нем. sollen, исторически соотносимые с понятием вины, англ. must и нем. müssen, восходящие к значению меры, и англ. ought - этимологически претерит глагола со значением «владеть».

В результате исследования двадцати одного оригинального текста древнего, среднего и нового периодов развития английского и немецкого языков приходим к выводу, что процент употребления модальных глаголов, начиная с древнего периода и кончая современным, устойчиво увеличивается примерно на 5% по отношению к другим глаголам в каждом периоде, а по отношению к общей лексике - на 1,5 % (незначительный процент, приравнивающийся к статистической погрешности). Таким образом, на древнем, а тем более на среднем этапе развития английского и немецкого языков глаголы модальности употребляются практически столь же часто, как модальные глаголы в современных языках.

Кроме того, удается объяснить основные тенденции и процессы, приведшие к современному употреблению модальных глаголов в английском и немецком языках. Так, в современном английском языке наиболее употребительными оказываются модальности волеизъявления и (физической) возможности, при этом глаголы с модальностью долженствования употребляются значительно реже, и предпочтение отдается смягченным формам, носящим оттенок сослагательности. Предпосылки к этому существовали уже в древнеанглийском языке, в среднеанглийском они стали

тенденцией и окончательно закрепились в современном языке. Как выяснилось, гакое предпочтение в выражении внутренней модальности вполне cooraeieiByei английскому характеру.

В немецком языке, напротив, значение возможности и различных оттенков долженствования возглавляют список частоты употребления модальных глаголов, а модальности волеизъявления и желания замыкают его, что также даст какое-то представление о национальном немецком характере. Однако такое распределение приоритетов наблюдалось в немецком языке не всегда. Так, в начале hoboi о периода наиболее употребительными были глаголы с модальностью волеизъявления и желания. При этом равно противоположную ситуацию с приоритетами модальных значений в современном языке невозможно объяснить исключительно передачей глаголом wollen служебных функций образования будущего времени глаголу werden или устоявшимся восприятием сослагательной формы möchte и ограниченностью значения глагола mögen. Думается, что на изменение употребительности модальных значений (выведения на передний план модальности возможности и долженствования, а не воли и желания) повлияли объективные процессы, имевшие место в новейшей истории.

Как в современном английском, так и в современном немецком языке англ. shall и нем. sollen занимают третье место в списке частотности модальных глаголов. Однако данное явление не говорит о том, что два родственных народа одинаковую роль отводят долженствованию с оттенком обязанности и даже вины, так как англ. shall занимает это место во многом благодаря форме should, не носящей столь категоричного характера и до сих пор имеющей некоторый оттенок сослагательности. Если рассматривать англ. shall и should как два самостоятельных глагола, то should занял бы третье место, a shall опустился бы в самый конец ранжированного списка в промежутке между ought и dare. У нем. sollen, напротив, формы настоящего времени и претерита абсолютно равноценны; к тому же немецкий глагол исторически был одним из наиболее употребительных модальных глаголов.

Сопоставление данных английского, немецкого и русского языков показало, что выражение внутренней модальности в русском языке ближе к выражению внутренней модальности в немецком языке. В частоте употребления таких основных модальных значений, как «мочь» и «долженствовать», русский и немецкий языки полностью совпадают, однако русский глагол 'мочь' обладает более широким

спектром значений, и, таким образом, ближе к древнему значению общеиндоевропейского глагола.

Характерно, однако, что только в славянских языках значение «нельзя», синонимами которому могут послужить англ. may not и нем. darf nicht, выделилось в отдельное слово. В большинстве славянских языков это слово является книжным или устаревшим, кроме русского, где слово «нельзя», не имеющее однокоренного утвердительного аналога, входит в список наиболее употребительных модальных слов, что говорит об особой важности значения запрета для передачи внутренней модальности в русском языке.

В русском, как и в немецком языке, модальность волеизъявления является одной из замыкающих список употребительности, что также может быть объяснено историческими особенностями развития национального мировосприятия.

Принимая во внимание развитие внутренней модальности на протяжении многовековой истории, можно сделать несколько предположений по поводу дальнейшего развития этой категории в английском и немецком, а также русском языках. Думается, что английский глагол сап еще больше расширит границы своего употребления, переняв не только вежливо-формальные функции использования глагола may в случае разрешения - позволения, но и употребление глагола dare в эмоциональных выражениях типа How dare you! - How can you! «Как ты смеешь!», a также несколько сместит глагол must с отрицанием в случае выражения запрета не только в разговорном, но и более формальном варианте. Ought продолжит уступать позиции более употребительному глаголу should, так как оттенок морального долга, присущий глаголу ought, со временем, возможно, сотрется. Shall перестанет употребляться для выражения будущего времени и резко ограничит модальное употребление.

При сохранении английским языком той роли, которую он играет в современном мире, немецкий глагол dürfen, вероятно, уступит некоторые позиции глаголу können в разговорной речи, подобно процессу обмена значений у английских глаголов сап и may. При изменении некоторых приоритетов, возможно, увеличится употребление глаголов wollen и mögen с модальностью волеизъявления и желания. В русском языке в случае дальнейшей демократизации общества может сократиться употребление наречия 'нельзя', которое, возможно, уступит позиции глаголам 'позволять' и 'следовать' в отрицательной форме.

Приложение включает оригинальные английские и немецкие тексты древнего, среднего и нового периодов с наглядно представленными глаголами модальности. Древнеанглийские и древневерхненемецкие тексты имеют перевод.

Основные положения диссертации отражены в статьях автора:

1. О сочетании синхронического и диахронического подходов при изучении модальных глаголов в английском и немецком языках // Проблемы теории языка и переводоведения: Сборник статей №16. -М.: МГОУ, 2003, С. 26-36,

2. Влияние логики и философии на содержание категории модальности в лингвистике // Новые вопросы английской филологии: Сборник статей. - М.: МГОУ, 2004, С. 59-66;

3. О диахроническом подходе в преподавании некоторых аспектов грамматики английского и немецкого языков // Проблемы лингвистики и методики обучения иностранным языкам в пракгикоориентированном вузе: Сборник научных статей. -М.: МГПИ, 2005, С. 43-49;

4. Исторический подход в преподавании грамматики английского и немецкого языков // Преподаватель как субъект управления учебным процессом по иностранном языку в вузе: Сборник статей. - М.: МосГУ, 2005, С. 51-59.

Кл. Инфинитив H. вр. ед. ч. H. вр. mh. 4. Пр. вр. Прич.П Значение

I witan wät witon wisse, witen знать

á3an ä3 азоп wisste äjhte ä3en иметь

II (1йзап dea3 du3on - - годиться

ш unnan ann unnon uöe unnen даровать

cunnan cann cunnon cüöe cüö/cunnen знать

durfan öearf öurfon öorfte - нуждаться

durran dearr durron dorste - сметь

IV sculan sccal sculon sceolde - долженствовал.

raiman man munon munde munen помнить

V majan mae3 тазоп meahte - мочь

- ЗепёаЬ зепизоп 3enohte — хватать

VI - möt möton moste - мочь

willan wille willaö wolde хотеть

2. Таблица основных форм древневерхненемецких глаголов модальности:

Кл. Инфинитив H. вр. ед. ч. H. вр. MH. 4. Пр. вр. Прич.И Значение

I wizzan weiz wizzum eigun wessa/wissa giwizzan знать владеть

II - toug tugun tohta - годиться

III (gi)unnan an unnum onda - не завидовать

kunnan kann kunnun konda - знать, уметь

durfan darf durfun dorfta - нуждаться

*giturran gitar giturrum gitorsta - сметь

IV scolan scal sculun scolta - долженствовать

V magan/mugan ginah mag magun/mugun mahta, mohta - достаточно мочь

VI muozzan muoz muozun muosa/muosta мснь, долженствовал.

wellen willu wellemes wolta, welta хотеть

3. Таблица основных форм модальных глаголов в среднеанглийском языке:

Кл. Инфинитив H. вр. ед. ч. H. вр. MH. 4. Пр. вр. Прич. II Значение

witen wo(o)t witen wiste (i)witen знать

owen ough owen oughte owen иметь, быть должным

II dowen deh, dow dowen doughte годиться

III - an unnen outhe iunnen даровать

cunnen can cunnen couthe - мочь, уметь

- tharf thurven thurfte - нуждаться

dürren dar dürren dorste - сметь

IV - shal shulen sholde - долженствовать

- man munen - - помнить

V mowen may mowen mighte - мочь

VI - mot moten moste - долженствовать

wille(n) wil(le) willen/eö wolde(n) - хотеть

I

4. Таблица основных форм модальных глаголов в средневерхненемецком языке:

Кл. Инфинитив H. вр. ед. ч. H. вр. MH. 4. Пр. вр. Прич.Н Значение

I wizzen weiz wizzen weste/wiste giwizzm знать

II tügen touc tügen tohte - годиться

III günnen gunne gunnen gonde - не завидовать

ktlnnen kan können künde - знать, уметь

dürfen darf dürfen dorft - нуждаться

türren tar turren torste - сметь

IV soln sol sul(e)n solte - долженствовать

V magen mac ma/t)(e)gai mohte - мочь

VI müezen muoz muoD(e>en muose/muoste - мсга/дашкЕнствовагь

wellen wille wellen wolte(n) gzwott хотеть

!

(

5. Таблица основных форм модальных глаголов в английском языке:

Инфинитив Н.вр.ед.ч. Н.вр.мн.ч. Пр. вр. Прич. II Значение

- ought ought - - долженствовать

- can can could - мочь, уметь

- dare dare dared - сметь

- shall shall should - долженствовать

- may may might - мочь

- must must - - долженствовать

- will will would - хотеть

6. Таблица основных форм модальных глаголов в современном немецком языке:

Инфинитив Н.вр.ед.ч. Н.вр.мн.ч. Пр. вр. Прич. II Значение

können kann können konnte gekonnt мочь, уметь

dürfen darf dürfen durfte gedurft мочь, сметь

sollen soll sollen sollte gesollt долженствовать

mögen mag mögen mochte gemocht любить

müssen muß müssen mußte gemußt долнхнегаовгоь

wollen will wollen wollte gewollt хотеть

Косилкина Наталья Вячеславовна

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано в печать 5.01.2006 г. Формат 60x90, 1/16. Объем 1,5 п.л. Тираж 100 экз. Заказ № 7

Отпечатано в ООО "Фирма Блок" 107140, г. Москва, ул. Краснопрудная, вл.13 т. 264-30-73 \vww.blok01 centre.narod.ru Изготовление брошюр, авторефератов, печать и переплет диссертаций.

¿OQG

"ЖГ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Косилкина, Наталья Вячеславовна

Введение С. 4

Глава 1. Становление категории внутренней модальности в древнеанглийском и древневерхненемецком языках С. 14

1.1 Понятие внутренней модальности в лингвистике: история и современность С. 16

1.2 Происхождение и семантические связи претерито-презентных глаголов в древнеанглийском и древневерхненемецком языках в сопоставлении с другими германскими, а также славянскими и прочими языками индоевропейской семьи С. 26

1.3 Грамматические особенности категории внутренней модальности па древнем этапе развития английского и верхненемецкого языков С. 43

1.4 Употребление претерито-презентных глаголов в древнеанглийском и древневерхненемецком языках С. 57

Выводы по первой главе С. 65

Глава 2. Изменения в категории внутренней модальности в среднеанглийском и средневерхненемецком языках С. 69

2.1 Влияние фонетико-орфографических изменений на выражение категории внутренней модальности в среднеанглийском и средневерхненемецком языках С. 70

2.2 Грамматические особенности в системе выражения внутренней модальности в среднеанглийском и средневерхненемецком языках С. 81

2.3 Семантические изменения в категории внутренней модальности в среднеанглийском и средневерхненемецком языках С. 93

2.4 Употребление модальных глаголов в среднеанглийском и средневерхненемецком языках С. 107

Выводы по второй главе С. 113

Глава 3. Развитие категории внутренней модальности в новоанглийском и новонемецком языках С. 117

3.1 Влияние фонетико-орфографических изменений на выражение категории внутренней модальности в новоанглийском и нововерхненемецком языках С. 118

3.2 Развитие грамматической составляющей категории внутренней модальности в новоанглийском и нововерхненемецком языках С. 130

3.3 Развитие семантической составляющей категории внутренней модальности в новоанглийском и нововерхненемецком языках С. 138

3.4 Употребление модальных глаголов в новоанглийском и нововерхненемецком языках в сопоставлении с современными английским и немецким языками С. 168

Выводы по третьей главе С.179

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Косилкина, Наталья Вячеславовна

Актуальность темы

Период конца XX - начала XXI века ознаменован началом процесса глобализации и выходом интеграции в Европе на качественно новый уровень. Границы государств внутри Европы становятся более открытыми, бурно развивается международный бизнес и международный туризм, популяризируется изучение иностранных языков. Языком международного общения становится английский язык, немецкий язык становится вторым по значимости языком бизнеса в России.

Коммуникация, однако, осложняется не только несовершенством знания того или иного языка, но и различием в восприятии его единиц как носителями неблизкородственного, так и близкородственного языка; в любом случае происходит столкновение языковых картин мира. Особенно остро данная проблема ощущается при выражении модальности, так как именно эта категория несет в себе отношение к действию и действительности.

Противоречия и несоответствия при этом неизбежны, поскольку язык является не абстрактной системой, не материалом для говорения, а субъективной деятельностью, осуществляющей говорение, слушание, письмо и чтение [Токиэда Мотоки, Потебня А.А.]. То, как мы видим, слышим и воспринимаем окружающий нас мир и интерпретируем его, предопределяется, главным образом, языковыми привычками нашего общества [Сэпир Э., 2003, С. 130]. Кроме того, грамматика есть не просто инструмент для воспроизведения мыслей, но и сама формирует мысль, является программой и руководством мыслительной деятельности индивидуума, средством анализа его впечатлений и их синтеза [Уорф Б., Наука и языкознание, 2003, С. 209].

Данные мысли имеют прямое отношение к пониманию категории модальности в лингвистике, ведь модальность, по сути, является ничем иным как субъеетивным восприятием индивидуумом окружающей его действительности, а его отношение к действию, совершаемому им самим или по отношению к нему, представляет собой внутреннюю модальность. Именно эта лексико-грамматическая категория в языке является выразителем и носителем так называемого «духа народа» {термин В. фон Гумбольдта; Гумбольдт, 1984], его менталитета.

Используя глаголы модальности, мы, таким образом, выражаем наше отношение к совершаемому действию, реагируем на сложившуюся ситуацию или предопределяем ее.

При этом говорящий на иностранном языке в силу своего субъективного восприятия либо искажает модальность, свойственную иностранному языку, либо привносит модальность, характерную для родного языка в высказывание, что также может привести к непониманию, причем оба вида искажения, как правило, встречаются одновременно. Причиной этого часто может являться дублирование основных модальных значений внутри языка, а также неравноценность численного соотношения модальных значений в разных языках. Так, русскому глаголу «долженствовать» соответствуют как минимум три английских глагола must, should и ought, а также, по меньшей мере, два немецких глагола miissen и sollen.

Средства, используемые говорящим, как правило, хранятся в сфере бессознательного в виде групп представлений, которые, как писал Г. Пауль, являются следствием того, что появлялось ранее в сознании при мышлении, говорении или слушании других лиц [Пауль Г., 1960].

При выборе средств выражения модальности на неродном языке отсутствует включение бессознательного компонента, являющегося своеобразным результатом усвоения языкового опыта предыдущих поколений. Данный недостаток можно скомпенсировать исключительно обращением к истории. Исследование внутренней модальности в диахронии не только помогает понять механизм отбора языковых средств, но и найти корни несоответствий и противоречий как сходных, так и разнящихся способов выражения внутренней модальности в английском, немецком и русском языках, а, следовательно, избежать непонимания в процессе коммуникации.

Научная новизна исследования состоит в следующем.

Впервые проведен комплексный сравнительно-исторический анализ выражения внутренней модальности в английском и немецком языках на примере основных выразителей данного типа модальности - модальных глаголов. Выявлены общие черты и различия в выражении внутренней модальности как в близкородственных английском и немецком языках, так и в сопоставлении с неблизкородственным русским языком. При этом проанализированы фонетикоорфографические, грамматические и семантические особенности внутренней модальности в английском и немецком языках на всех этапах их развития.

Путем анализа и сопоставления с другими языками германской и славянской групп, а также балтийской, италийской, индийской, греческой и другими группами индоевропейской семьи языков в сравнении с общегерманскими, общеславянскими и индоевропейскими основами удалось установить глубокие семантические связи в выражении основных модальных значений в английском, немецком и русском языках. Впервые проведена попытка реконструкции развития значений глаголов модальности, начиная с древнего этапа и кончая новым периодом в развитии английского и немецкого языков в сопоставлении с русским языком.

Новизна исследования состоит также в применении элементов квантитативного метода при анализе оригинальных английских и немецких текстов древнего, среднего и нового периодов, что позволило выявить основные тенденции развития модальных глаголов и их значений на всех этапах развития этих языков. Проведено сопоставление частотности употребления глаголов модальности в современном английском и немецком языках в сопоставлении с современным русским языком, что с учетом развития данной группы глаголов на древнем, среднем и новом этапах позволило наметить некоторые возможные тенденции дальнейшего пути развития внутренней модальности в английском, немецком и русском языках.

Степень разработанности темы

На протяжении последних тридцати лет как отечественные, так и зарубежные ученые обращались к проблеме модальности. Среди представителей московской школы следует особо выделить работы В.В. Виноградова, рассматривавшего категорию модальности и модальные слова в русском языке [Виноградов, 1975]. Также в Москве в шестидесятых - семидесятых годах некоторые ученые, например, Г.В. Колшанский (1961), Н.Ю. Шведова (1960), Г.А. Золотова (1973), В.З. Панфилов (1965, 1977) пытались ограничить содержание категории модальности в лингвистике узкими рамками, присущими логике. В те же семидесятые, однако, С.Г. Воркачевым в рамках романской филологии [Воркачев В.Г., 1973] и Т.П. Ломтевым в рамках грамматики и синтаксиса германской филологии проблема модальности рассматривалась довольно широко [Ломтев Т.П., 1972].

Особо следует выделить работы Л.С. Ермолаевой, относящиеся преимущественно к концу восьмидесятых годов, в которых проблема модальности, в том числе и внутренней, рассматривалась в рамках сопоставительной грамматики германских языков [Ермолаева Л.С., 1987]. В тот же период выходит работа Н.М. Шапошниковой, посвященная аспектуальным особенностям глагольных средств выражения модальности в немецком языке в сопоставлении с английским (на материале сап и кбппеп) [Шапошникова Н.М., 1985].

В конце девяностых из работ, вышедших в Москве, отдельно следует сказать об исследовании Б.Е. Арамы, который рассматривает психолингвистический аспект категории модальности [Арама Б.Е., 1995], отметить работы В.В. Гуревича, исследовавшего категорию модальности как субъективный компонент языковой семантики [Гуревич В.В., 1998], Ким Ен Сока о модально-предикативной организации предикативного актанта в предложениях с глаголами памяти в современном английском [Сок К.Е., 1997] и Е.В. Левшина о прагматике модальных глаголов в современном немецком языке [Левшин Е.В., 1999].

Из работ, вышедших за последние пять лет в Москве, интерес представляют исследование Тен Ен Суна, посвященное категории модальности и способах ее выражения в корейском языке [Сун Т.Е., 2000], а также работа Г.Ю. Яковлева, рассматривавшего категорию модальности в свете представлений о динамической природе языка на материале китайского и русского языков [Яковлев Г.Ю., 2002].

Вклад в исследование категории модальности внесли ленинградские -петербуржские ученые, в частности, В.А. Гуревич, исследовавший употребление модальных слов в современном немецком языке [Гуревич В.А., 1959] и М.А. Кащеева, проводившая квантитативный анализ частотных, в частности модальных, глаголов в современном английском языке [Кащеева М.А., 1969], а также Т.И. Краснова, рассматривавшая вопросы субъективности и модальности в рамках активной грамматики [Краснова Т.И., СПб, 2002].

Особо следует выделить воронежских ученых, в частности Е.И. Беляеву, разрабатывавшую вопросы функционально-семантического поля модальности в английском и русском языках [Беляева Е.И., 1985]; одесских лингвистов: Н.К.

Карташеву, рассматривавшую становление древнегерманских претерито-презентных глаголов в аспекте семантико-этимологическиого анализа [Карташева Н.К., 1983] и Г.Г. Мусину, исследовавшую систему средств выражения модальности предположения в английском языке XV-XVII [Мусина Г.Г., 1981].

Отметим работу представителя Казанского университета М.З. Закиева, исследовавшего модальность в рамках синтаксического строя татарского языка [Закиев М.З., 1963] и работавшего в рамках тюркологии Р.Г. Сибагатова, специализировавшегося на модальном конституенте предложения [Сибагатов Р.Г., 1979]. В Уфимском университете в те же семидесятые И.П. Распоповым исследуется синтаксическая модальность и модальная квалификация предложения [Распопов И.П., 1973]. В Новосибирском университете Н.Е. Петровым рассматривается содержание и объем языковой модальности в якутском и русском языках [Петров Н.Е., 1982]. В Пятигорске выходит работа H.J1. Халдояниди «Сравнительная типология русского, немецкого и английского языков» [Халдояниди H.JI., 2001].

В рамках зарубежных исследований хотелось бы выделить следующие работы английских авторов последнего времени: D. Freeborn 'From old English to standard English: A course book in language variation across time (рассматриваются вопросы языковой вариации в историческом освещении от древнеанглийского к стандартному английскому) [Freeborn D., 1992]; Orwin W. Robinson 'Old English and its closest relatives: A survey of the earliest Germanic languages' (древнеанглийский и его ближайшие родственники) [Robinson O.W., 1992]; и особенно работу Anthony R. Warner 'English auxiliaries: Structure and history' (вспомогательные глаголы в английском языке: структура и история) [Warner A.R., 1993].

Интерес представляют исследования немецких ученых: G. Weida ,Der Gebrauch von shall/should und will/ would in englischer Prosa am Ende des 16. Jahrhunderts' (Г. Вейда «Использование shall/ should, will/ would в английской прозе XVI века») [Weida G., 1975]; Meija Kyto 'Variation and diachrony, with early American English in focus: Studies on "can/ may" and "shall / will" (исследование вариативности и диахронии на материале can/may & shall/will) [Kyto М., 1991]; W. Schroder ,Zur gotischer und althochdeutschen Grammatik' (грамматика готского и древневерхненемецкого языков) [Schroder W., 1993]; D. Ertmer ,Studien zur althochdeutschen und altsachsischen Juvencusglossierung' (исследование лексики древневерхненемецкого и древнесаксонского) [Ertmer, 1994]; F. Hartweg, K.-P. Wegera ,Friihneuhochdeutsch: Eine Einfiihrung in die deutsche Sprache des Spatmittelalters und der frtihen Neuzeit' (ранненововерхценемецкий: исследование немецкого языка позднего средневековья и раннего этапа нового времени) [Hartweg F., Wegera K.-P., 1995]; F. Maurice ,Der modale Infinitiv in der modernen russischen Standartsprache' (модальный инфинитив в современном стандартном русском языке) [Maurice F., 1996].

Внимания заслуживают работы таких голландских ученых, как: William G. Lycan 'Modality and meaning' (У.Г. Ликан «Модальность и значение») [Lycan W.G.,

1994] и J. Bybee, S. Fleischman 'Modality in grammar and discourse' (Ж. Байби, С. Флейшман «Модальность в грамматике и дискурсе») [Bybee J., Fleischman S.,

1995].

Тем не менее, в большинстве перечисленных работ категория модальности рассматривается исключительно в рамках синхронии, в редких случаях диахронического исследования авторы ограничиваются отдельным периодом в развитии языка или языков, что верно и для сопоставительных работ. Таким образом, приходится констатировать, что, к сожалению, серьезная научная база по проблеме (внутренней) модальности в английском и немецком языках в сопоставлении с русским языком в историческом освещении пока отсутствует. Однако думается, что количество и качество исследований данной проблематики увеличится - уже сегодня можно говорить о существующей тенденции к этому.

Объектом исследования является ' внутренняя модальность как лингвистическая категория в диалектике развития в английском и немецком языках в сопоставлении с выражением внутренней модальности носителями русского языка, начиная с древнего периода развития и кончая современным.

Предмет исследования состоит в детальном анализе всех аспектов развития глаголов модальности как основного способа выражения внутренней модальности на древнем, среднем и новом этапах развития английского и немецкого языков, включая фонетико-орфографическую, грамматическую и семантическую составляющие, в сопоставлении с русским языком; в выявлении происхождения и семантических связей модальных глаголов - основных выразителей внутренней модальности как в германских, так и в славянских языках; в анализе употребления претерито-презентных и модальных глаголов в оригинальных текстах древнего, среднего и нового периодов развития английского и немецкого языков; в обнаружении сходств и различий в выражении внутренней модальности в английском, немецком и русском языках и объяснении их причин.

Основная цель настоящего исследования состоит в том, чтобы на основе оригинальных текстов и имеющейся теоретической базы исследовать специфику выражения внутренней модальности в английском и немецком языках на всех этапах развития данных языков в сопоставлении с неблизкородственным русским языком, выявить сходные черты и несоответствия в происхождении глаголов модальности в германских и славянских языках, раскрыть тенденции развития категории внутренней модальности на примере основных ее выразителей -модальных глаголов, определить причины их недостаточности, фонетико-орфографических и семантических особенностей в современных языках, выявить количественные и частотные изменения в группе данных глаголов, дать прогноз возможного пути развития категории внутренней модальности в современных английском и немецком языках в сопоставлении с русским языком.

Исходя из цели исследования, нами поставлены следующие задачи:

1. определить содержание категории внутренней модальности в современной лингвистике и роль модальных глаголов для ее выражения в современных германских языках;

2. выявить происхождение и семантические связи глаголов модальности на древнем этапе развития английского и немецкого языков в сопоставлении с русским языком, а для полноты исследования также с другими языками германской и славянской групп языков, найти возможные соответствия с другими языками индоевропейской семьи;

3. рассмотреть возможность схожего происхождения глаголов, выражающих внутреннюю модальность, в английском, немецком и русском языках;

4. воссоздать возможное развитие модальных значений на древнем, среднем и новом этапах развития английского и немецкого языков;

5. провести полный фонетико-орфографический, грамматический и семантический анализ глаголов с модальным значением от претеритои презентных глаголов на древнем этапе развития английского и верхненемецкого языков до модальных глаголов в современных английском и немецком языках;

6. на основе оригинальных английских и немецких текстов древнего, среднего и нового периодов установить частоту и процент употребления глаголов модальности на всех этапах развития английского и немецкого языков в сопоставлении с русским языком на новом этапе, что позволяет выявить сходство и различие содержания категории внутренней модальности в этих языках, а также определить возможные пути дальнейшего развития данной категории в обозначенных языках.

Материалом исследования послужили оригинальные английские и немецкие тексты древнего, среднего и нового периодов; этимологические и частотные словари английского, немецкого и русского языков. Методологическая основа исследования

При написании диссертации автор использовал как общенаучные философские методы, так и специальные методы, используемые в современной лингвистике.

В качестве фундаментальной методологической основы настоящего исследования были избраны материалистическая диалеюпка и системный подход, поскольку способы выражения внутренней модальности в английском, немецком и русском языках представляют собой динамично развивающуюся систему. Главными принципами научного мышления автора при этом являются логический и исторический принципы.

Принимая во внимание особенности предмета, успешное выполнение целей требует целого ряда специальных лингвистических методов познания, в числе которых следует выделить: сравнительно-исторический метод в проспеюпвном направлении с элементами ретроспективного, сопоставительный метод, филологический метод, элементы типологического метода, метод компонентного анализа и синтеза. Кроме того, при рассмотрении ряда проблем автором использовались элементы метода обратной и внутренней реконструкции, а также количественно-статистического метода, в частности, метода квантитативного анализа.

Использование указанных методов позволило автору всесторонне подойти к исследованию избранной темы.

В основу работы положены труды отечественных специалистов в области языкознания и истории германских и славянских языков: В.М. Алпатова, В.Д. Аракина, Б.Е. Арамы, М.Г. Арсеньевой, С.П. Балашовой, Е.И. Беляевой, В.П. Беркова, И.А. Бодуэна де Куртене, В.В. Виноградова, С.Г. Воркачева, Т.В. Гамкрелидзе, А.И. Горшкова, В.В. Гуревича, JI.C. Ермолаевой, В.М. Жирмунского, В.К. Журавлева, В.В. Иванова, И.П. Ивановой, В.Д. Ившина, А.И. Изотова, Б.А. Ильиша, М.А. Кащеевой, Т.П. Ломтева, Е. А. Матвеевой, О.И. Москальской, Л.Л. Нелюбина, Н.Е. Петрова, А.А. Потебни, Т.А. Расторгуевой, Р.В. Резник, Л.Н. Соловьевой, Т.А. Сорокиной, А.И. Смирницкого, Л.А. Телегина, Н.С. Трубецкого, Н.И. Филичевой, Г.Т. Хухуни, Л.П. Чахоян, Н.С. Чемоданова, ПЛ. Черных, В.Н. Ярцевой и др.; зарубежных лингвистов: Ш. Балли, Ж. Байби, ГЛ. Брука, К. Бруннера, К. Бюлера, К.-П. Вегера, Г. Вейда, В. фон Гумбольдта, Ф. Клюге, М. Кютэ, Дж. Лайонза, У.Г. Ликана, Ф. Мориса, Т. Мотоки, Т. Пайлза, Г. Пауля, Э. Прокоша, О.У. Робинсона, У. Скита, Ф. де Соссюра, Э. Сэпира, Дж. Уинни, А.Р. Уорнера, Б. Уорфа, С. Флейшмана, В. Фриборна, Ф. Хартвега, В. Шредера, Д. Эртмера и др.; историков: П. Акройда, Д.М. Вильсона, Д. Грина, Н. Певзнера, Дж. М. Тревельяна, М. Уоллера, У. Черчиля и др.

Практическое значение исследования

Положения и выводы, содержащиеся в данном исследовании, могут быть использованы в дальнейших теоретических исследованиях по проблеме модальности как лингвистической и философской категории, а также по проблеме внутренней модальности в лингвистике.

Информация, выводы, результаты и материалы, содержащиеся в настоящем исследовании, могут быть использованы при составлении этимологических, исторических и частотных словарей английского, немецкого и русского языков.

Кроме того, приведенные в настоящем исследовании положения и выводы представляются полезными для преподавания таких теоретических и практических курсов, как: история языка, теоретическая грамматика, теоретическая фонетика, сравнительная типология, типологическая стилистика, лексикология и др., при написании новых учебных и научных работ, в ходе практических занятий по указанным дисциплинам.

Апробация работы

Теоретические положения данного исследования апробированы в процессе участия в межвузовских конференциях: «Проблемы лингвистики и методики обучения иностранным языкам в практикоориентированном вузе» (МГПИ, 19 декабря 2003 года), «Преподаватель как субъект управления учебным процессом по иностранному языку в вузе» (МосГУ, 25 июня 2004 года); на внутривузовских конференциях; в процессе докладов на заседаниях кафедры английской филологии и теории и практики английского языка; положения диссертации использованы на семинарских занятиях по стилистике, практической и теоретической грамматике, праюических занятиях по английскому и немецкому языкам; ходе работы автора в Московском гуманитарном университете на кафедре иностранных языков факультета международных отношений, Московском педагогическом университете и Институте лингвистики и межкультурной коммуникации Московского государственного областного университета на кафедре английской филологии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Внутренняя модальность в английском и немецком языках в историческом освещении"

183 Заключение

Субъективный компонент входит в содержание всего, что мы говорим и о чем думаем, восприятие человеком окружающей его действительности всегда носило и носит глубоко субъективный характер, следовательно, содержание категории модальности всегда субъективно, а само высказывание всегда модально. Как особый тип модальных отношений, основным средством выражения которого в германских языках являются модальные глаголы, определяем внутреннюю модальность, которая содержится в высказывании не только при выражении отношения субъекта (реже объекта) действия к совершаемому действию, но и при передаче степени уверенности говорящего в сообщаемых фактах, а также частично для выражения отношения к действительности в плане реальности/ нереальности.

Подобный способ выражения модальности не является присущим исключительно германским языкам, а ближайшие соответствия с родственными корнями и сходным происхождением удается обнаружить во многих индоевропейских языках. Интересными представляются параллели со славянскими языками, в частности русским. В ходе исследования нам не только удается найти родственные глаголы с подобным значением в старославянском и древнерусском (а также современном русском) языках, но и обнаружить сходный способ образования данных глаголов и их значений.

Глаголы со значениями «знать» и «мочь» являются одними из древнейших в этой группе в индоевропейской семье языков, а именно: др.-англ. cunnan, др.-в.-нем. kunnan, ст.-сл. 3 Н Л Т И, др.-рус. знати; др.-англ. шаЗап, др.-в.-нем. magan и ст.-сл. мога и др. При этом глаголы др.-англ. cunnan, др.-в.-нем. kunnan «знать, уметь» имеют ближайшие соответствия во всех индоевропейских языках на древнем этапе их развития. Тем не менее, в славянских, балтийских и романских языках семантическая составляющая данного глагола остается неизменной: «знать, уметь», в то время как в германских языках развитие нового значения «мочь» намечается уже на древнем этапе. У всех глаголов, восходящих к и.-е. базе *magh-: др.-англ. тазап, др.-в.-нем. magan, ст.-сл. мо г а и т.д. прослеживается поразительное сходство значений и форм в индийской, иранской, греческой, кельтской, италийской, балтийской, германской и славянской группах индоевропейской семьи языков.

То же можно сказать о др.-англ. willan и др.-в.-нем. wellen «хотеть», ближайшие соответствия которым находим не только во всех языках германской и славянской групп, но и в балтийской, греческой, италийской и индийской группах, причем основное значение индоевропейской базы сохраняется во всех языках. При этом в славянских языках аналогичный глагол, подобно индоевропейской базе, представлен двумя соответствующими ступенями вокализма, однако, в отличие от германских языков, в славянских языках изменение в ступени вокализма приводит к изменению значения.

Благодаря проведенному нами сопоставлению со славянскими и балтийскими языками получается «помирить» две версии о происхождении англ. must и нем. miissen и подтвердить правильность гипотезы происхождения этих глаголов от и.-е. базы *med-. Благодаря привлечению данных греческого и армянского языков к уже полученным данным удается выявить семантические особенности глаголов англ. must и нем. miissen (истор. глагола), а именно значение долженствования как взвешенного, обдуманного решения, исходящего от внутреннего убеждения говорящего. При этом удалось провести интересную параллель с украинским языком: ср. укр. мусить и нем. miissen «долженствовать».

Кроме того, удается выдвинуть две версии происхождения и развития глаголов др.-англ. 6urfan и др.-в.-нем. durfan и их значения «иметь надобность»: первая (от и.е. базы *terp- «насыщаться, удовлетворяться») выдвигалась и ранее, однако без аргументации и возможных путей развития значения, давшего в итоге значение «нуждаться»; вторая, ранее не выдвигавшаяся - в сопоставлении со славянскими и балтийскими языками от основы *(s)ter- с расширителем р «неметь, коченеть». В пользу первой версии говорят аналогичные процессы образования значений глаголов внутри данной группы (ср. mogen «мочь» > «не иметь склонности» > «не любить» > «любить»), однако вторая версия представляется более аргументированной.

Таким образом, аналогии со славянскими, а также балтийскими и другими индоевропейскими языками помогли не только установить вероятное становление значений всех глаголов претерито-презентной группы, что позволило объяснить особенности их семантики, но и понять некоторые особенности восприятия аналогичных явлений у представителей разных языковых групп. В частности сопоставление глаголов с модальным значением, а также родственных им слов в историческом ракурсе, объясняет разнящиеся способы выражения отношения к власти и долгу, дифференцированное восприятие понятий власти, долга, мощи славянскими и германскими народами, различие оттенков смысла, вкладываемых в понятие долженствования и т.п.

Кроме того, удалось установить, что уже в древний период претерито-презентные глаголы, подобно модальным глаголам, часто оказывались недостаточными, дефективными как в древнеанглийском, так и древневерхненемецком языке. И в английском, и в верхненемецком языках древнего периода у претерито-презентных глаголов инфинитив цели в форме дательного падежа не имел места. При этом уже на древнем этапе последующий глагол употреблялся без предлога to в английском языке и zi - в немецком (современные частицы to и zu).

В обоих языках в настоящем времени изъявительного наклонения единственного числа в первом и третьем лице отсутствуют личные окончания. Уже на древнем этапе форма повелительного наклонения отсутствует у большинства претерито-презентных глаголов в обоих языках. Как в англосаксонском, так и в древневерхненемецком языке у многих глаголов данной группы отсутствуют или не зафиксированы такие неличные формы глагола, как причастие настоящего времени, причастие прошедшего времени и инфинитив, причем в древнеанглийском языке эта недостаточность выражена более явно.

Как в английском, так и немецком языке на древнем этапе во многих случаях не зафиксировано разделение по числам в желательном наклонении. Кроме того, в англосаксонском для претерито-презентных глаголов, в отличие от древневерхненемецких аналогов, не характерно разделение по лицам во множественном числе настоящего времени.

В средний период наблюдаются очевидные количественные изменения в составе претерито-презентных глаголов как в английском, так и верхненемецком языке. Некоторые претерито-презентные глаголы полностью вышли из употребления. Так, в английском языке в начале среднего периода их осталось одиннадцать из двенадцати, а к концу среднего периода - только шесть (ought, can, dare, shall, may, must), к которым присоединяется бывший атематический глагол will. В верхненемецком языке число претерито-презентных глаголов сократилось с одиннадцати до девяти.

Недостаточность форм претерито-презентных глаголов в средний период приобрела еще более глубокий характер в английском языке. Дальнейшее ослабление парадигмы сказалось на том, что в обоих языках окончательно исчезли формы повелительного наклонения, а в среднеанглийском - также желательного наклонения прошедшего времени, причастия настоящего и прошедшего времени, у глагола ср.-англ. s(c)hal «долженствовать» и ср.-англ. mot «долженствовать, мочь» выходит из употребления инфинитив. В средневерхненемецком глаголы этой группы, напротив, обладают более полной парадигмой: наличествуют инфинитивы, есть разделение желательного наклонения по временам, разделение по лицам во множественном числе и т.д.

В английском языке на становление современных форм большое влияние оказали северные диалекты, в которых уже в средний период формы can, may, wil, shal рано распространяются на все лица и числа в настоящем времени, рано отмирают инфинитивы, а усугубление диалектной разобщенности сказалось на возникновении модальных форм, характерных исключительно для северных диалектов: ср.-англ. топ, тип.

Также обнаруживаем, что глаголы, позднее присоединившиеся к модальной группе в силу значения, близкого модальному, дольше сохраняют остаточные грамматические признаки типа praeterito-praesentia в средний период. Так, ср.-англ. wille(n) и ср.-в.-нем. wellen/wollen «хотеть» дольше других сохраняют характерное для претерито-презентных глаголов окончание t в форме 2 л. ед.ч. наст.вр. ср.-англ., ср.-в.-нем. wilt, в то время как остальные модальные глаголы уже в средний период перенимают окончание других глаголов -st. Подобное явление наблюдаем и в новый период в английском языке в случае глагола need, который начинает употребляться в форме 3 л.ед.ч. наст.вр. без окончания s.

Часть претерито-презентных глаголов, таких как ср.-англ. dowen «годиться», ср.-англ. unnen «даровать» вышли из употребления еще в середине среднего периода, ср.-англ. tharf «нуждаюсь» и ср.-англ. munnen «помнить», ср.-в.-нем. turren «сметь» не сохранились в новом периоде, а безличный глагол др.-англ. 3eneah и др.-в.-нем. ginah «быть достаточным», др.-в.-нем. eigun «владеть» были засвидетельствованы только в древнем периоде. Новонемецкий глагол diirfen перенимает значение вышедшего в ранний период из языка глагола turren, что, однако, не сказывается на его формах.

Выход перечисленных глаголов из употребления, вероятно, говорит об утрате актуальности их значений для носителей языка. Не соответствуя новым представлениям о выражении отношения к действительности в стремительно меняющемся мире, эти глаголы более не выражают внутреннюю модальность. Интересным представляется тот фаю1, что, напротив, переняв модальное значение, глагол начинает вести себя как модальный. Так, заменивший в XVI веке ср.-англ. thurfan глагол needen «нуждаться» по аналогии с глаголами данной группы не только начинает образовывать форму 3 л. ед.ч. наст.вр. need без s, но и в XVIII-XIX веках иногда имеет претерит need, вероятно по аналогии с глаголами ought и must.

Глаголы, утратившие модальное значение в английском и немецком языках униформировались как обыкновенные слабые глаголы (англ. wit, нем. taugen, gonnen). Английский to wit при этом не только потерял грамматические особенности, присущие группе praeterito-praesentia, но в современном языке постепенно выходит из категории глагола, сохраняясь, преимущественно, в ограниченном употреблении, носящем наречный характер. Немецкий wissen, однако, сохранил практически все грамматические особенности группы претерито-презентных глаголов, отсюда его отклоняющиеся формы в современном немецком языке.

Таким образом, к XVII-XVIII веку модальные глаголы уже обладают грамматическими характеристиками современных модальных глаголов, а именно: не имеют форм повелительного наклонения и страдательного залога; не имеют неличных форм в английском языке, хотя в немецком мы можем наблюдать как инфинитив (konnen, diirfen, wollen, etc), так и причастие прошедшего времени данных глаголов (Ich habe es gewolt, Ich habe es gekonnt); в форме 3-го лица единственного числа настоящего времени не имеют окончания; инфинитив, следующий за этими глаголами, употребляется в английском языке без частицы to (за исключением глагола ought), а в немецком - без частицы zu; в немецком языке в презенсе модальные глаголы меняют корневые гласные (за исключением глагола sollen) и образуют основные формы как слабые глаголы; глаголы must и ought имеют только форму настоящего времени и т.д.

При этом удалось установить явные фонетико-орфографические различия в английском и верхненемецком языках древнего периода, приобретшие более выраженный характер в среднем и новом периодах, которые, однако, не мешают восприятию английских и немецких глаголов как абсолютных аналогов.

В рамках проведенного исследования удалось определить основные тенденции и пути развития фонетико-орфографического содержания модальных глаголов, в значительной степени изменившие облик и звуковое содержание многих из них, причем в силу объективных причин фонетико-орфографические изменения в среднеанглийском языке носили более широкий и кардинальный характер: в английском языке нередко имеют место изменения по аналогии; в средневерхненемецком языке в ряде случаев упрощается консонантизм, начинается процесс монофтонгизации, во многом в дальнейшем определивший облик и звуковое содержание модальных глаголов.

Благодаря сопоставлению с готскими рядами аблаута получилось объяснить чередование гласных в группе модальных глаголов в среднеанглийском и средневерхненемецком языках, что особенно важно, так как основные чередования аблаутов сохраняются и в современных языках (например, /а-u/ у нем. darf - diirfen, англ. can - could).

При этом многие глаголы этой группы приобретают графически современный вид уже к XV веку, но не звуковое содержание, сравните: ср.-англ. oughte [ouxt], may [mai], must(e) [mu:st], ср.-в.-нем. miiezen и т.д.

Проследив диалектику развития модальных глаголов в новый период в свете объективных процессов, происходивших в рассматриваемых языках, удалось объяснить практически все фонетико-орфографические особенности модальных глаголов с позиции нормы как в английском, так и в немецком языке. Кроме того, многие диалектные варианты произношения глаголов данной группы оказываются застывшими историческими формами.

Более того, проведенное исследование позволило установить возможные пути становления и развития новых значений уже имевшихся претерито-презентных глаголов как в среднеанглийском, так и средневерхненемецком языке в процессе приобретения ими модального статуса и провести некоторые исторические параллели.

Глаголы, которым предстояло выйти из употребления, находились в состоянии семантической стагнации, в то время как остальные глаголы находились в ходе бурного семантического развития.

Получают продолжение процессы семантического расхождения, начавшиеся в древний период. Например, английский претерит oughte развивает значение долженствования, в то время как его немецкий аналог выходит из употребления еще в древний период. При этом обнаруживаются и схожие процессы, например, развитие у ср.-англ. сиппе и ср.-в.-нем. kunnen более широкого значения «мочь», включающего также физическую возможность. Данный процесс привел к тому, что ср.-англ. mowen сузил свое значение «мочь» до «иметь возможность», но не физическую. Средневерхненемецкий глагол rniigen параллельно с употреблением в старом значении «мочь», в отличие от английского аналога, развивает новое значение «любить, иметь расположение к чему-либо» на базе форм с отрицанием. Ср.-англ. wite и ср.-в.-нем. wizzen «знать» начинают употребляться как обычные глаголы, хотя немецкий глагол сохраняет многие грамматические особенности претерито-презентной группы и т.п.

Расхождения обнаруживаются и у аналогичных глаголов ср.-англ. tharf и ср.-в.-нем. diirfen: в то время как среднеанглийский глагол выходит из употребления, ср.-в-.нем. diirfen активно развивается как модальный глагол. Ср.-англ. munen тоже выходит из употребления, значение «помнить» не получает модального развития в английском языке; в немецком языке подобный глагол никогда и не относился к группе praeterito-praesentia.

Тем не менее, можем заключить, что схожих процессов в развитии семантического содержания категории внутренней модальности в английском и верхненемецком языках среднего периода сравнительно больше. Так, и английские, и немецкие глаголы ср.-англ. shal, ср.-в.-нем. suln «долженствовать» и ср.-англ. wille(n), ср.-в.-нем. wellen/wollen «хотеть» начинают широко использоваться для отнесения действия к будущему, сохраняя при этом модальные свойства. Также, путем анализа и сопоставления, обнаруживаем, что уже на среднем этапе значение «долженствования» выходит у ср.-англ. mot и ср.-в.-нем. miiezen на передний план в ряду многочисленных значений.

При этом в новейший период развития английского и немецкого языков происходит частичная грамматизация модальных глаголов в результате увеличивающейся абстракции их лексического содержания, однако полной потери лексического значения не наблюдается, что особенно отчетливо можно наблюдать в немецком языке. Более того, благодаря способности выражать различные оттенки возможности, допустимости, необходимости, долженствования, желания и т.д. модальность в английском, немецком и русском языках переходит из лексико-грамматической категории в категорию стилистическую, что вполне вписывается в рамки понимания модальности как субъективной категории.

В результате исследования двадцати одного оригинального текста древнего, среднего и нового этапов развития английского и немецкого языков приходим к выводу, что процент употребления модальных глаголов, начиная с древнего периода и кончая современным, в среднем устойчиво увеличивается примерно на 5% по отношению к другим глаголам в каждом периоде, а по отношению к общей лексике - на 1,5 % (незначительный процент, приравнивающийся к статистической погрешности). Таким образом, на древнем, а тем более на среднем этапе развития английского и немецкого языков глаголы модальности употребляются практически столь же часто, как модальные глаголы в современных языках.

Кроме того, удается объяснить основные тенденции и процессы, приведшие к современному употреблению модальных глаголов в английском и немецком языках. Так, в современном английском языке наиболее употребительными оказываются модальности волеизъявления и (физической) возможности, при этом глаголы с модальностью долженствования употребляются значительно реже, и предпочтение отдается смягченным формам, носящим оттенок сослагательности. Предпосылки к этому существовали уже в древнеанглийском языке, в среднеанглийском они стали тенденцией и окончательно закрепились в современном языке. Как выяснилось, такое предпочтение в выражении внутренней модальности вполне соответствует английскому характеру.

В немецком языке, напротив, значение возможности и различных оттенков долженствования возглавляют список частоты употребления модальных глаголов, а модальности волеизъявления и желания замыкают его, что также дает какое-то представление о национальном немецком характере. Однако такое распределение приоритетов наблюдалось в немецком языке не всегда. В начале нового периода наиболее употребительными были глаголы с модальностью волеизъявления и желания. При этом равно противоположную ситуацию с приоритетами модальных значений в современном языке невозможно объяснить исключительно передачей глаголом wollen служебных функций образования будущего времени глаголу werden или устоявшимся восприятием сослагательной формы mochte и ограниченностью значения глагола mogen. Думается, что на изменение употребительности модальных значений (выведения на передний план модальности возможности и долженствования, а не воли и желания) повлияли объективные процессы, имевшие место в новейшей истории.

Как в современном английском, так и в современном немецком языке англ. shall и нем. sollen занимают третье место в списке частотности модальных глаголов. Однако данное явление не говорит о том, что два родственных народа одинаковую роль отводят долженствованию с оттенком обязанности и даже вины, так как англ. shall занимает это место во многом благодаря форме should, не носящей столь категоричного характера и до сих пор имеющей некоторый оттенок сослагательности. Если рассматривать англ. shall и should как два самостоятельных глагола, то should занял бы третье место, a shall опустился бы в самый конец ранжированного списка в промежутке между ought и dare. У нем. sollen, напротив, формы настоящего времени и претерита абсолютно равноценны; к тому же немецкий глагол исторически был одним из наиболее употребительных модальных глаголов.

Сопоставляя данные английского, немецкого и русского языков, приходим к выводу, что выражение внутренней модальности в русском языке ближе к выражению внутренней модальности в немецком языке. Например, в частоте употребления глаголов, выражающих такие основные модальные значения, как «мочь» и «долженствовать», русский и немецкий языки полностью совпадают, однако русский глагол 'мочь' обладает более широким спектром значений, чем нем. konnen, и объединяет всевозможные оттенки семантики от возможности до обладания мощью, являясь, таким образом, наиболее близким к древнему общеиндоевропейскому значению этого глагола.

Далее в немецком языке следуют глаголы со значением «следовать, обязывать», что в определенной мере пропорционально распределению модальных значений в русском языке. Однако аналогичным русским глаголам предшествует наречие 'нельзя' с модальностью запрещения, синонимами которому могут послужить англ. may not и нем. darf nicht. Характерно, что только в славянских языках данное значение выделилось в отдельное слово, являющееся книжным или устаревшим в большинстве славянских языков, кроме русского, где это слово, не имеющее однокоренного утвердительного аналога в современном русском языке, входит в список наиболее употребительных модальных слов, что говорит об особой важности значения запрета для передачи внутренней модальности в русском языке.

Что касается модальности волеизъявления, то в русском, как и в немецком языке, это модальное значение является одним из замыкающих список употребительности, что также может быть объяснено особенностями развития национального мировосприятия российского народа, явившегося результатом российской истории.

Параллели в употреблении модальных глаголов в английском и русском языках прослеживаются не так четко, однако в обоих языках список замыкают англ. dare «сметь» и рус. дерзать, дерзить, являющиеся историческими аналогами и по сей день обнаруживающими семантическое родство, при этом в обоих языках приведенные значения все реже воспринимаются как модальные.

Принимая во внимание развитие внутренней модальности на протяжении многовековой истории, можно сделать несколько предположений по поводу дальнейшего развития данной категории в английском и немецком, а также русском языках. Думается, что английский глагол сап еще больше расширит границы своего употребления, переняв не только вежливо-формальные функции использования глагола may в случае разрешения - позволения, но и употребление глагола dare в эмоциональных выражениях типа How dare you! - How can you! «Как ты смеешь!», при этом несколько сместит глагол must с отрицанием в случае выражения запрета не только в разговорном, но и более формальном варианте.

Ought продолжит уступать позиции более употребительному глаголу should, так как оттенок морального долга, присущий глаголу ought, со временем, возможно, сотрется. Shall перестанет употребляться для выражения будущего времени и резко ограничит модальное употребление.

При сохранении английским языком той роли, которую он играет в современном мире, немецкий глагол diirfen, вероятно, уступит некоторые позиции глаголу konnen в разговорной речи, подобно процессу обмена значений у английских глаголов сап и may. При изменении некоторых приоритетов, возможно, увеличится употребление глаголов wollen и mogen с модальностью волеизъявления и желания. В русском языке в случае дальнейшей демократизации общества может сократиться употребление наречия 'нельзя', которое, возможно, уступит позиции глаголам 'позволять' и 'следовать'. 'Дюже' и 'дюжий' выйдут из употребления в литературном языке; то же, вероятно, произойдет и с глаголом (не)волить, который станет употребляться только с префиксами, расширяя, с одной стороны, спектр значений, но, с другой стороны, нивелируя первоначальное значение модальности волеизъявления.

194

Список научной литературыКосилкина, Наталья Вячеславовна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1.а. Литература на русском языке:

2. Адмони В.Г. О модальности предложения. Л.: ЛГПИ, Ученые записки, Т. XXI, 1956, С. 52-67.

3. Акройд П. Лондон: Биография / Пер. с англ. В. Бабкова, Л. Мотылева. М.: Издательство Ольги Морозовой, 2005. - 896 с.

4. Алексеева Л. С. Древнеанглийский язык. М.: Высшая школа, 1971. - 254 с.

5. Алпатов В.М. История лингвистических учений. М: «Языки русской культуры», 1998. - 368 с.

6. Алпатов В.М., Баскаков А.Н., Венедиктов Г.К. Диахроническая социолингвистика. М.: Наука, 1993. - 204 с.

7. Антология мировой философии. М.: Мысль, 1969. 575 с.

8. Арама Б.Е. Психолингвистический аспект категории модальности: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1995. - 23 с.

9. АракинВ. Д. История английского языка. Москва, 1985.-270 с.

10. Аракин В.Д. История английского языка. Издание второе под редакцией М. Д. Резвецовой. М.: ФИЗМАТЛИТ, 2001. - 272 с.

11. Аракин В. Д. Сравнительная типология английского и русского языков. Л.: Просвещение, 1979. - 259 с.

12. Аристотель. Риторика. Поэтика. / Пер. с древнегреч. М.: Лабиринт, 2000. -224 с.

13. Аристотель. Сочинения в 4 тт. (под ред. В.Ф. Асмуса, З.Н. Микеладзе, И.Д. Рожанского, А.И. Доватура, Ф.Х. Кессиди). М.: Мысль, 1975-1982. - 549 с.

14. Арсеньева М.Г., Балашова С.П., Берков В.П., Соловьева Л.Н. Введение в германскую филологию. М.: ГИС, 2000. - 314 с.

15. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы английского языка. М.: Изд-во иностранной литературы, 1955. - 416 с.

16. Бархударов С.Г., Обнорский С. П. Хрестоматия по истории русского языка. Ч.1.-М., 1952.-414 с.

17. Бархударов С.Г., Обнорский С. П. Хрестоматия по истории русского языка. Ч.2.-М., 1949.-291 с.

18. Бах А. История немецкого языка. -М.: УРСС, 2003. 316 с.

19. Белошапкова В.А. Современный русский язык. Синтаксис. М.: Высшая школа, 1977. - 247 с.

20. Беляева Е. И. Функционально-семантические поля модальности в английском и русском языках. Воронеж: Изд-во Воронежского государственного университета, 1985. - 179 с.

21. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Наука, 1974. - 315 с.

22. Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. М.: Прогресс, 1995.-456 с.

23. Бодуэн де Куртене А.И. Избранные труды по общему языкознанию: В двух томах/Пер. с фр.-М.: Наука, 1963.-770 с.

24. Бондаренко А. В. Теория морфологических категорий. JI.: Наука, 1976. - 254 с.

25. Бондаренко А.В. Модальность // Теория функциональной грамматики. Темпоральность и модальность. -JI.: Наука, 1990. 262 с.

26. Борисова Т.В. Лексические способы выражения модальности в современном немецком языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1951. - 17 с.

27. Будагов Р. А. Введение в науку о языке. М.: Просвещение, 1965. - 491 с.

28. Буслаев Ф.И. Историческая грамматика русского языка. М.: Учпедгиз, 1959. - 622 с.

29. Бруннер К. История английского языка: В двух томах. Изд. 2-е/ Пер. с англ. Под ред. и с предисл. Б. А. Ильиша. М.: Едиториал УРСС, 2003. - 720 с.

30. Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка: Пер. с нем. М.: Прогресс, 2000. - 528 с.

31. Вандриес Ж. Язык (лингвистическое введение в историю). Пер. с фр. М.: Едиториал УРСС, 2004. - 408 с.

32. Вейхман Г. А. Новое в английской грамматике. М.: Высшая школа, 1990. -128 с.

33. Вильсон Д.М. Англосаксы. Покорители кельтской Британии / Пер. с англ. П.В. Тимофеева. -М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. 189 с.

34. Виноградов В.В. О категории модальности и модальных словах в русском языке. М.: «Наука», 1975, С. 50 - 77.

35. Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М.: Высшая школа, 1972. - 614 с.

36. Волков А. М., Волкова 3. Н. Беовульф. Англосаксонский эпос. М.: Издательство УРАО, 1999. - 104 с.

37. Вопросы германской филологии. Вып. Второй. -JI.: ЛГУ, 1969. 193 с.

38. Вопросы структуры английского языка в синхронии и диахронии. Вып. 2. -Л.: Издательство Ленинградского университета, 1969. 223 с.

39. Воркачев С. Г. Модальные слова рациональной оценки современного испанского языка: Автореф. дис. на соискание ученой степени канд. филол. наук. М.: МГПИИЯ им. Мор. Тореза, 1976. - 24 с.

40. Выготский Л. С. Мышление и речь. -М.: Лабиринт, 2001. 368 с.

41. Гвоздев А.Н, Современный русский литературный язык. М.: Просвещение, 1973.- 431 с.

42. Гвоздецкая Н.Ю. Язык и стиль древнеанглийской поэзии: Проблемы поэтической номинации. Иваново, 1995.- 151 с.

43. Гордон Е.М., Крылова И.П. Модальность в современном английском языке. -М.: Международные отношения, 1968. 135 с.

44. Горшков А. И. Старославянский (древнецерковнославянский) язык. М.: ACT, Астрель, 2002. - 141 с.

45. Грин Д.Р. История Англии и английского народа/ Пер. с англ. Москва -Жуковский: Кучково поле, 2005. - 752 с.

46. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. -396 с.

47. Гуревич В.А. Употребление модальных слов в современном немецком языке: Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук Л., 1959. - 16 с.

48. Гуревич В.В. О «субъективном» компоненте языковой семантики. М.: Вопросы языкознания, 1998. - № 1. - С. 27-35.

49. Гуссерль Э. Собрание сочинений / Пер. с нем. Т. 1. М.: Логос, 1994. - 162 с.

50. Демьянов В.Г. Иноязычная лексика в истории русского языка XI XVII веков. Проблемы морфологической адаптации. - М.: Наука, 2001. - 408 с.

51. Денель М. Ю. История английского языка: Теоретический курс. М.: Логос, 1994.-211 с.

52. Емец Т. В. Сложноподчиненные предложения с придаточными условными как формы выражения логических умозаключений (немецкий, русский языки): Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. М., 1996. - 24 с.

53. Ермолаева Л.С. Очерки по сопоставительной грамматике германских языков. М.: Высшая школа, 1987. - 128 с.

54. Есперсен О. Философия грамматики. М.: Изд-во литературы на иностранном языке, 1958. - 404 с.

55. Жирмунский В.М. История немецкого языка. Л.: Наркомпрос, 1939. - 272 с.

56. Жирмунский В.М. История немецкого языка. М.: Изд-во литературы на иностранном языке, 1956. - 277 с.

57. Жирмунский В. М. Общее и германское языкознание. Л.: Наука, 1976. - 695 с.

58. Жирмунский В.М. О природе частей речи и их классификации. Л.: Наука, 1968.-56 с.

59. Журавлев В. К. Внешние и внутренние факторы языковой эволюции. М.: Едиториал УРСС, 2004. - 336 с.

60. Журавлев В. К. Диахроническая морфология. М.: Едиториал УРСС, 2004. -208 с.

61. Закиев М.З. Синтаксический строй татарского языка: Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. Казань, 1963. - 25 с.

62. Зарубежная лингвистика. I: Пер. с англ. М.: Прогресс, 1999. - 308 с.

63. Зарубежная лингвистика. II: Пер. с англ. М.: Прогресс, 1999. - 268 с.

64. Зарубежная лингвистика. III: Пер. с англ. М.: Прогресс, 1999. - 352 с.

65. Звегинцев В. А. Очерки по общему языкознанию. М.: МГУ, 1962. - 284 с.

66. Зверева Е. А. Модальные глаголы в английском языке. Сб. упр. Л.: Наука, 1967.-239 с.

67. Зеленщиков А.В. Пропозиция и модальность: Автореф. дис. на соиск. уч. ст. докт. филол. наук. М.-СПб, 1997. - 32 с.

68. Зиндер Л. Р., Строева Т. В. Историческая морфология немецкого языка. Л.: Просвещение, 1968.-263 с.

69. Золотова Г.А. Очерк функионального синтаксиса русского языка. М.: Наука, 1973.-350 с.

70. Иванова И. П., Чахоян J1. П. История английского языка. М.: Высшая школа, 1976.-318 с.

71. Иванова И. П., Беляева Т. М., Чахоян J1. П. Практикум по истории английского языка. СПб.: Лань, 2001. - 160 с.

72. Ившин В. Д. Синтаксис речи современного английского языка (смысловое членение предложения): Уч. Пос. Ростов-на-Дону: Феникс, 2002. - 320 с.

73. Ившин В. Д. Сочетаемость отрицания с личной формой глагола (славяно-германско-финно-грузинские параллели) // Вопросы романо-германской филологии (лексикология). Пятигорск, 1993. - С. 32-36.

74. Изотов А. И. Старославянский и церковнославянский языки. М.: ИОСО РАО, 2001.-240 с.

75. Ильиш Б.А. История английского языка. М., 1963. - 230 с.

76. Кант И. Критика чистого разума. Симферополь: Реноме, 1998. - 462 с.

77. Карапетян Г.К. Трудности перевода конъюнктива в немецкой научной литературе: Автореф. дис. на соиск. уч. ст. докт. филол. наук. М., 1998. - 60 с.

78. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Едиториал УРСС, 2004.-264 с.

79. Карташева Н.К. Становление древнегерманских претерито-презентных глаголов (Семантико-этимологический анализ). Одесса, 1983.

80. Кащеева М.А. Опыт квантитативного анализа частотных глаголов: Вопросы структуры английского языка в синхронии и диахронии: Сборник статей. Выпуск 2. Л.: Изд-во ЛГУ, 1969. - 224 с.

81. Ким Еп Сок Модально-предикативная организация предикативного актанта в предложениях с глаголами памяти в современном английском языке: Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. М., 1997. - 15 с.

82. Ключевский В. О. Русская история. Полный курс лекций в трех книгах. Кн.1. М.: Мысль, 1993. - 572 с.

83. Колшанский Г.В. К вопросу о содержании языковой категории модальности // ВЯ, 1961.- № 1.-С.95- 101.

84. Комова Т. А. Формы и функции английского глагола при отрицании в современном английском языке: Дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. М.: Изд-во МГУ, 1977. - 172 с.

85. Краснова Т.И. Субъеютвность модальность (материалы активной грамматики). - СПб.: СПбГУЭФ, 2002. - 189 с.

86. Крылова И.П., Гордон Е.М. Грамматика современного английского языка. -М.: Изд-во «Университет», 2000. 448 с.

87. Кузнецов П. С. Историческая грамматика русского языка: Морфология. М.: МУ, 1953.-305 с.

88. Кузнецов П. С. Этимологические исследования по русскому языку. М.: МГУ: Вып 1, 1960.-90 с.

89. Кускова С.М. Учение Аристотеля о модальности: Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. М., 2001. - 25 с.

90. Лайонз Дж. Введение в теоретическую лингвистику. М.: Прогресс, 1978. -542 с.

91. Латыпова Л. Ч. Роль английских и русских фразеологических единиц в формировании модальности в текте: Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. М., 2002. - 23 с.

92. Левшина Е. В. Прагматика модальных глаголов в современном немецком языке (на материале художественной и публицистической литературы): Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. М., 1999. - 17 с.

93. Леонтьев А. А. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания. М.: Наука, 1969. - 306 с.

94. Леонтьев А. А. Психолингвистический аспект языкового значения. Принципы и методы семантических исследований. М.: Наука, 1976. - 377 с.

95. Леонтьев А. А. Язык, речь, речевая деятельность. М.: Просвещение, 1969. -211 с.

96. Леонтьев А. Н. Деятельность, сознание, личность. М.: Политиздат, 1975. -303 с.

97. Лингвистические исследования. К 75-летию проф. В. Г. Гака. Дубна: Феникс+, 2001.-192 с.

98. Ломтев Т.П. Предложение и его грамматические категории. М.: Изд-во МГУ, 1972.-196 с.

99. Маляр Т.Н. К развитию грамматических средств выражения модальности в английском языке (на материале косвенных наклонений XVI- XVIII веков): Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. М., 1977. - 26 с.

100. Матвеева Е. А. История английского языка. М.: Тезаурус: НВИ, 2005. - 102 с.

101. Материалы и исследования по лексике русского языка XVIII века. Л.: Наука, 1965.-309 с.

102. Мещанинов И. И. Глагол. Л.: Наука, 1982. - 270 с.

103. Миронова Н.Н. Средства выражения субъективной модальности в научном тексте: Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. М., 1991. - 28 с.

104. Модальные и интенсиональные логики: Тезисы координационного совещания. М.: АН СССР, отв. ред. В. А. Смирнов, 1978. - 191 с.

105. Мотоки, Токиэда Основы японского языкознания// Языкознание в Японии. -М.: Радуга, 1983.-313 с.

106. Мусина Г.Г. Система средств выражения модальности предположения в английском языке XV-XVII веков: Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. Одесса, 1981. - 21 с.

107. Нелюбин Л. Л. Лингвостилистика современного английского языка. Изд. 3-е, перераб. и дополнен. М.: МОПИ им. Н.К. Крупской, 1990. - 110 с.

108. Нелюбин Л. Л. Очерки по введению в языкознание. М.: Изд-во Народный учитель, 2004. - 116 с.

109. Нелюбин Л. Л., Хухуни Г. Т. История науки о языке. Учебник. М.: Изд-во МГОУ, 2003. - 330 с.

110. Никитина Т. Г. Лингвистический анализ авторской модальности в произведении художественной литературы (на мат. расск. Дж. Джойса «Дублинцы»): Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. М., 2003. -15 с.

111. Никифоров С. Д. Глагол. Его категории и формы в русской письменности второй половины XVI века. М.: Наука, 1964. - 343 с.

112. Общая психолингвистика: Хрестоматия. Уч. пос./ Составление К. Ф. Седова. М.: Лабиринт, 2004. - 320 с.

113. Откупщиков Ю. В. Очерки по этимологии. СПб.: Лань, 2001. - 479 с.

114. Ощепкова В.В., Булкин А.П. Великобритания: страна, люди, традиции. М.: РТ-Пресс, 2000. - 144 с.

115. Панфилов В.З. Взаимоотношение языка и мышления. М.: Наука, 1965. -230 с.

116. Панфилов В.З. Категория модальности и ее роль в конструировании структуры предложения и суждения // ВЯ, 1977. № 4. - С. 37-48.

117. Пауль Г. Принципы истории языка. М.: Изд-во иностранной литературы, 1960.-499 с.

118. Певзнер Н. Английское в английском искусстве / Пер. с англ. О. Р. Демидовой, Л. Н. Житковой. СПб.: Азбука-классика, 2004. - 320 с.

119. Петер М. Историческая грамматика русского языка. Будапешт: Tankonyvkiado, 1975. - 115 с.

120. Петров Н.Е. О содержании и объеме языковой модальности. Новосибирск: Наука, 1982.- 160 с.

121. Потебня А.А. Мысль и язык. М.: Лабиринт (Собр. трудов), 1999. - 272 с.

122. Потебня А. А. Символ и миф. М.: Лабиринт (Собр. трудов), 2000. - 480 с.

123. Пригоровская Н. М., Авдукова А. М., Брынцева Е. В. Модальные глаголы. Учебное пособие. Л.: Просвещение, 1975. - 62 с.

124. Прокош Э. Сравнительная грамматика германских языков/ Пер. с англ. Т.Н. Сергеевой. М.: Изд-во иностранной литературы, 1954. - 380 с.

125. Пупынин Ю.А. О связях субъективности и модальности в русском языке // Модальность. Межвузовский сборник. Новосибирск: Изд-во НГУ. - С. 5057.

126. Распопов И.П. Заметки о синтаксической модальности и модальной квалификации предложения // Синтаксис и интонация. Вып. 2. Уфа: Изд-во Уфимского университета, 1973. - С. 23-29.

127. Расторгуева Т. А. Варьирование и исторические изменения морфологической системы английского языка. Автореф. дис. на соиск. уч. ст. докт. филол. наук. М., 1980. - 51 с.

128. Резник Р.В., Сорокина Т.А., Резник И.В. История английского языка. М.: Флинта: Наука, 2003. - 496 с.

129. Реформатский А.А. Введение в языкознание. М.: Учпедгиз, 1955. - 396 с.

130. Салищев В.А. Глаголы неполной парадигмы в современном немецком языке: Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. М., 1997. - 29 с.

131. Сартр Ж.П. Экзистенциализм это гуманизм // Сумерки богов. - М., 1989.

132. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культорологии. М., 1993; Статус лингвистики как науки: Языки как образ мира. - М. - СПб., 2003. -568 с.

133. Сибагатов Р.Г. Модальный конституент предложения // Советскаятюркология, 1979. -№ 1. С. 34-56.

134. Сквайре Е.Р., Фердинанд С.Н. Ганза и Новгород: языковые аспекты языковых контактов. М.: Индрик, 2002. - 366 с.

135. Слобин Д., Грин Д. Психолингвистика / Д. Слобин. Психолингвистика. Хомский и психология / Д. Грин: Под общ. ред. и с предисл. А. А. Леонтьева. Изд. 3-е. М.: Едиториал УРСС, 2004. - 352 с.

136. Смагина С.В. Глаголы удивления в английском и русском языках (сравнительно-сопоставительный подход): Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. М., 1996. - 21 с.

137. Смирницкий А. И. Лекции по истории английского языка (средний и новый период). М.: Добросвет, 2000. - 238 с.

138. Смирницкий А. И. Хрестоматия по истории английского языка. М.:МГУ, 1998.-287 с.

139. Сорокина Э.А. Введение в языкознание. М.: МГОУ, 2004. - 164 с.

140. Соссюр Ф., де Курс общей лингвистики / Пер. с фр. А. М. Сухотина. М.: Логос, 1999.-296 с.

141. Спиркин А.Г. Философия. М.: Гардарики, 1999. - 816 с.

142. Сравнительно-историческое исследование языков: современное состояние и перспективы: Тезисы докладов международной научной конференциию М., 2003.- 186 с.

143. Строева Т.В. Модальность косвенной речи. Автореф. дис. на соиск. уч. ст. докг. филол. наук. Л., 1951. - 52 с.

144. Сэпир Э. Статус лингвистики как науки //Языки как образ мира. М.: ООО «Издательство ACT»; СПб.: Terra Fantastica, 2003. - С. 127 - 139.

145. Телегин JI. А. Вопросы лексикологии, лексикографии и стилистики романо-германских языков: Сборник статей. Самарканд: Самаркандский университет, 1975. - 259 с.

146. Тен Ен Сун Категория модальности и лексические способы ее выражения в корейском языке: Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. М., 2000. -26 с.

147. Тревельян Дж. М. История Англии от Чосера до королевы Виктории. -Смоленск: Русич, 2002. 642 с.

148. Тронский И. М. Общеиндоевропейское языковое состояние. Вопросы реконструкции. Изд. 2-е, стереотипное. - М.: Едиториал УРСС, 2004. - 104 с.

149. Трубецкой Н. С. Основы фонологии. М.: Аспект Пресс, 2000. - 352 с.

150. Уорф. Б. Отношение норм поведения и мышления к языку: Языки как образ мира. М.: ООО «Издательство ACT»; СПб.: Terra Fantastica, 2003. - С. 157201.

151. Уорф Б. Наука и языкознание: Языки как образ мира. М.: ООО «Издательство ACT»; СПб.: Terra Fantastica, 2003. - С. 202-219.

152. Филичева Н.И. История немецкого языка. Курс лекций. М.: Изд-во Московского университета, 1959. - 279 с.

153. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления / Пер. с нем. М.: Республика, 1993.-445 с.

154. Халдояниди Н. JI. Сравнительная типология русского, немецкого и английского языков. Пятигорск: Изд-во Пятигорского университета, 2001. -154 с.

155. Хомский Н. Картезианская лингвистика. Глава из истории рационалистической мысли: Пер. с англ. М.: КомКнига, 2005. - 232 с.

156. Хомский Н. О природе и языке. С очерком «Секулярное священство и опасности, которые таит демократия»: Пер. с англ. М.: КомКнига, 2005. -288 с.

157. Хухуни Г.Т. Русская и западноевропейская переводческая мысль (основные тенденции в развитии начала XX в.). Тбилиси: Изд-во ТГУ, 1990. - 168 с.

158. Чахоян JI. П. Диахроническая германистика. СПб.: Изд-во СПб. у-та, 1997. -117 с.

159. Чемоданов Н.С. Хрестоматия по истории немецкого языка. 2-е изд., доп. -М.: Высш. школа, 1978. - 288 с.

160. Черчилль У. С. Рождение БританииЛПер. с англ. С.Н. Самуйлова. -Смоленск: Русич, 2005. 512 с.

161. Шапошникова Н.М. Аспектуальные особенности глагольных средств выражения модальности в немецком язые в сопоставлении с английским (на материале konnen): Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. М., 1985.- 15 с.

162. Шаховский В. И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе. Воронеж: Изд-во Воронежского университета, 1987.- 190 с.

163. Шведова Н.Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. М.: Изд-во АН СССР, 1960.-377 с.

164. Широков О.С. Введение в языкознание. М.: МГУ, 1985. - 263 с.

165. Штеллинг Д. А. Грамматическая семантика английского языка. Фактор человека в языке. М.: МГИМО, ЧеРо, 1996. - 254 с.

166. Этимология, 1997 1999: К 70-летию О. Н. Трубачева / Под ред. Варбот Ж.Ж. - М.: Наука, 2000. - 240 с.

167. Языки как образ мира. М.: ООО «Издательство ACT»; СПб.: Terra Fantastica, 2003.-568 с.

168. Якобсон Р. О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол. В кн.: Принципы типологического анализа языков различного строя. - М.: Наука, 1972.-280 с.

169. Якобсон Р. Избранные работы. М.: Прогресс, 1985. - 454 с.

170. Яковлев Г.Ю. Категория модальности в свете представлений о динамической природе языка (на материале китайского и русского языков): Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. М., 2002. - 18 с.

171. Ярцев В.В. , Коротко о новых правилах немецкой орфографии, Московский лицей, М., 1999.-24с.

172. Ярцева В. Н. История английского литературного языка IX XV вв. - М.: Наука, 1985.-248 с.

173. Ярцева В. Н. Историческая морфология английского языка . Москва, 1960. -250 с.1.Ь. Словари:

174. Англо-русский частотный словарь-минимум (для чтения газетных текстов). -СПб: СПбГУ, 1997.-312 с.

175. Большой англо-русский словарь: в 2-х томах. 4-е изд. - М.: Рус. яз, 1988. -2112 с.

176. Большой немецко-русский словарь. 7-е изд., стереотип. - М.: Рус. яз., 2000. -1040 с.

177. Большой словарь иностранных слов. М.: ACT, Астрель, 2002. - 960 с.

178. Большой энциклопедический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. - 1456 с.

179. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка М., 1998. - 683 с.

180. Краткая философская энциклопедия. М.: Прогресс, Энциклопедия, 1994. -576 с.

181. Логический словарь: ДЕФОРТ. М.: Мысль, 1994. - 268 с.

182. Маковский М. М. Большой этимологический словарь современного английского языка. М.: Азбуковник, 2005. - 526 с.

183. Маковский М. М. Историко-этимологический словарь современного английского языка. М.: Диалог, 2000. - 416 с.

184. Нелюбин Л. Л. Толковый переводоведческий словарь. М.: МПУ «Народный учитель», 2001. - 282 с.

185. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Рус. яз., 1981. - 816 с.

186. Современная западная философия: Словарь. М.: Политиздат, 1991. - 414 с.

187. Частотный англо-русский словарь-минимум газетной лексики. Составители П. М. Алексеев, Л. А. Турыгина. М.: Воен. Изд., 1984. - 184 с.

188. Частотный словарь общенаучной лексики немецкого языка. М.: АН СССР, Наука, 1983.- 184 с.

189. Частотный словарь русского языка / Под ред. Засориной Л. Н. М.: Русский язык, 1997.-214 с.

190. Черных ПЛ. Историко-этимологический словарь. М.: Русский язык, Т. 1-2, 2001.- 1180 с.

191. Языкознание. Большой энциклопедический словарь/ Гл. ред. В.Н. Ярцева. -2-е изд. М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. - 688 с.

192. Росшско-украшьский словник. Кшв: Наукова Думка, 2004. - 1216 с.1. а. Литература на английском языке:

193. Brook G. L. A History of the English Language. London: Andre Deutsch Limited, 1977. - 224 p.

194. Clark J. W. Early English. London: Andre Deutsch, 1982. - 208 p.

195. Boutkan D. A course grammar of the Old Frisian dialect of the First Riustring Manuscript. Odense: Odense Universiti Press, 1996. - 203 p.

196. Bybee J., Fleischman S. Modality in grammar and discourse. Amsterdam, Philadelphia: Benjamins publ. со., 1995.-215 p.

197. The Cambridge history of the English language/ Vol. 3: 1476 1776. -Cambridge: Cambridge University Press, 1999. - 771 p.

198. Bach E., Harms R.T. Universals in Linguistic Theory. New York - Chicago -Montreal - London: Holt, Rinehart and Winston, Inc., 1968. - 210 p.

199. Baily N. An Universal etymological English Dictionary. New York, 1969. -1096 p.

200. Baugh A. C., Cable Th. A history of the English language. London: Routledge, 5 ed., 2002.-447 p.

201. Fischer J.H. The emergence of standard English. Kentucky: The Univ. press of Kentucky, 1996.-208 p.

202. Freeborn D. From Old English to standard English: A Course book in language variation across time. London: Macmillan, 1992. - 222 p.

203. Fuchs M., Bonner M. Focus on Grammar: A High-intermediate Course for Reference and Practice. Longman Grammar Series, 1995. - 356 p. 34.

204. Grammarway 4. Ed. by Dooley J., Evans V. Express Publishing, 1999. - 224 p.

205. Harris R., Taylor T. J. Landmarks in Linguistic thought. The Western Tradition from Socrates to Saussure. London - New York: Longman, 1989. - 324 p.

206. History of Linguistics. Vol. 1: The Eastern Traditions of Linguistics; Vol. 2: Classical and Medieval Linguistics. London - New York: Longman, 1994. - 784 P

207. Jespersen O. Growth and Structure of the English Language. Oxford: Oxford Univ. Press, 1948.-408 p.

208. Jones Ch. Historical linguistics: problems and perspectives. London - New York: Longman, 1993. - 312 p.

209. Kellermann G. Diachrony within synchrony: language history and cognition: Papers from the International symposium at the University of Duisburg. Duisburg, 26-28 March 1990. - 189 p.

210. Kyto M. Variation and diachrony, with early American English in focus: Studies on "can/ may" and "shall/ will". Frankfurt A. M.: Lang, 1991. - 420 p.

211. Lass R. Old Enlish. Cambridge: Cambridge University Press, 1995. - 300 p.

212. Lycan W.G. Modality and meaning. Dordrecht, Kluwer acad. publ., 1994. - 335 P.

213. Momma H. The composition of Old English poetry. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. - 205 p.

214. Norlock B. Change in language: Whitney, Brial and Wegener. New York: Northwestern University, 1990. - 318 p.

215. Prokosch E. A Comparative Germanic Grammar. Philadelphia, 1939. - 326 p.

216. Pyles Th. the Origins and Development of the English Language, Northwestern University, New York, 1971. 312 p.

217. Rastorguyeva T. A. A History of English, Москва, «Высшая школа», 1983. -360 p.

218. Reznik R.V., Sorokina T.S., Reznik I.V. A History of the English Language. -Moscow, 2003-496 p.

219. Robinson O.W. Old English and its closest relatives: A survey of the earliest Germanic languages. Stanford: Stanford Univ. Press, 1992. - 218 p.

220. Smirnitsky AI. I. Specimens of English from the 7th to the 17th century. -Moscow: State Textbook Publishing House, 1938. 236 p.

221. Skeat W. An Etymological Dictionary of the English Language. Oxford, 1958. -627 p.

222. Winny J. Selected Tales from Chaucer: 'The General Prologue to The Canterbury Tales' by Geoffrey Chaucer Edited with Introduction, Notes and Glossary. -Cambridge: Cambridge University Press, 1977. 316 p.

223. Warner A. R. English auxiliaries: Structure and history. Cambridge: Cambridge university press, 1993. - 325 p.1. b. Dictionaries:

224. Encyclopaedia Britannica. Version 1.01 Auckland: cop. 1995. - 5 L.

225. Encyclopaedia Britannica. Version 2.0 Auckland: cop. 2000. - 5 L.

226. Macmillan English Dictionary for Advanced Learners. London, Macmillan Publishers Limited, 2002. - 1692 p.

227. Onions С. T. The Oxford Dictionary of English Etymology. Oxford: Clarendon Press, 1991.-1026 p.

228. The Oxford Dictionary of English Etymology. Oxford, 1969. - 1285 p.

229. The Oxford Compact English Dictionary. Oxford, 2000. - 1348 p.

230. Partridge E. Origins. An Etymological Dictionary of Modern English. London: Routledge, 1990. - 1296 p.

231. The Wordsworth Dictionary of Idioms / Ed. by E.M. Kirkpatrik and C.M. Schwarz. Wordsworth Reference: Wordsworth Editions Ltd, 1993. - 432 p.209

232. I. Литература на немецком языке:

233. Askedal J. О., Bjorfand Н. Drei Studien zum Germanischen in alter und neuer Zeit. Odense: Odense Univ. Press, 1995. - 146 s.

234. Brunner K. Altenglische Grammatik. Halle, 1942. -215 s.

235. Deutsch aktiv Neu. 1 A /Neuer G., Scherling Th., Schmidt R., Wilms H. Berlin-Mtlnchen-Wien-ZUrich-New York: Langenscheidt, 1996. - 135 s.

236. Deutsch aktiv Neu. 1 В / Neuer G., Scherling Th., Schmidt R., Wilms H. Berlin-Miinchen-Wien-Ziirich-New York: Langenscheidt, 1996. - 160 s.

237. Deutsch aktiv Neu. 1 С / Neuer G., Scherling Th., Schmidt R., Wilms H., van Eunen K., Gerighausen J. Berlin-Munchen-Wien-ZUrich-New York: Langenscheidt, 1996. -144 s.

238. Ertmer D. Studien zur althochdeutschen und altsachsischen Juvencusglossierung. Gottingen: Vandenhoek & Ruprecht, 1994. - 407 s.

239. Grimm J., Grimm W. Frau Holle // Bibin O., Dmitriewa W. Lesebuch. -Leningrad: Prosweschenije, 1974. S. 5-7.

240. Hartweg F., Wegera K.-P. Fruhneuhochdeutsch: Eine Einfuhrung in die deutsche Sprache des Spatmittelalters und der friihen Neuzeit. Tubingen: Niemeyer, 1989 (1995).-109 s.

241. Kluge F. Geschichte der englischen Sprache. StraBburg: StraBburg Univ. Press, 1951.-364 s.

242. Krogh S. Die Stellung des Altsachsischen im Rahmen der germanischen Sprachen. Gottingen: Vandenhoek & Ruprecht, 1996.-413 s.

243. Maurice F. Der modale Infinitiv in der modernen russischen Standartsprache. -MUnchen: Sagner, 1996.-337 s.

244. Moskalskaya О. I. Deutsche Sprachgeschichte. Moskau: Vyssaja Skola, 1985. -315 s.

245. Polenz P. von. Deutsche Sprachgeschichte vom Spatmittelalter bis zur Gegenwart. Bd. 1. Berlin: De Gruyter, 1991. -380 s.

246. Sievers E. Abriss der englischen Grammatik. Sammlung kurzer Grammatiken germ. Dialekte. Halle: Halle Univ. Press, 1948.-214 s.

247. Schroder W. Zur gotischer und althochdeutschen Grammatik. Stuttgart: Hirzel, 1993.-403 s.

248. Schultte W. Die althochdeutsche Glossierung der Dialoge Gregors des Grossen. -Gottingen: Vandenhoek & Ruprecht, 1993. 1013 s.

249. Weida G. Der Gebrauch von shall/ should und will/ would in englischer Prosa am Ende des 16. Jahrhunderts. Miinchen: Munchen Univ. Press, 1975. - 138 s.

250. Zibrowa G.L. Osterreichisches und schweizerisches Deutsch. M.: VysSaja Skola, 1995.- 160 s.1.l b. Worterbiicher:

251. Duden Etymologie. Dudenverlag, Mannheim/Wien/Ziirich, Band 7, 1989. - 845 s.

252. Kluge F. Etymologisches Worterbuch der Deutschen Sprache. Berlin: De Gruyter, 1992.-1265 s.