автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Внутренняя политика византийского императора Константина V (741-775 гг.): проблема и её разработка

Полный текст автореферата диссертации по теме "Внутренняя политика византийского императора Константина V (741-775 гг.): проблема и её разработка"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

Касатани Томоми

Внутренняя политика византийского императора Константина V (741-775 гг.): проблема и её разработка

Спепиалыгость 07.00.03 — Всеобщая история (история средних веков)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Санкт-Петербург 2006

Работа выполнена на кафедре истории средних веков исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета.

Научный руководитель: доктор исторических наук,

профессор Лебедева Галина Евгеньевна

Официальные оппоненты: доктор исторических наук,

профессор

Кривушин Иван Владимирович

кандидат исторических наук, Горелов Николай Сергеевич

Ведущая организация: Тюменский Государственный Университет

Защита диссертации состоится « 1*5 » марта 2006 г. в «1^:^» часов на заседании диссертационного совета Д.212.232.57 по защите диссертаций на соискание учёной степени доктора наук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Менделеевская линия, д. 5, исторический факультет, ауд. 70.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке имени А. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета.

Автореферат разослан «

Ж

» 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук, " ¡/П, 5. /о^/о Петров А. В.

ЯОО£ А

3 2\Ъ

Общая характеристика диссертации

Актуальность темы. Настоящая работа посвящена актуальной и дискуссионной в русском и зарубежном византиноведении проблеме - первому периоду иконоборчества (726-787 гг.), в котором особенно много споров у исследователей вызывает неоднозначная фигура византийского императора Константина V Копронима (741-775 гг.).

Актуальность разработки истории внутренней и внешней политики Константина V определяется недостаточностью изученности этой проблемы в современной историографии, хотя на её значимость ещё в начале XX в. указал французский исследователь А. Ломбар в своей монографии «Константин V, император римлян»1, однако, на протяжении всего последующего столетия данная тема практически не изучалась. И только в последнее время эта проблема вновь попала в поле зрения исследователей, в частности, она рассматривается в монографии немецкой исследовательницы И. Роховой2. Благодаря трудам И. Роховой и ряда других исследователей истории Византии VIII в. стало возможно проследить определенные связи между различными историческими событиями эпохи иконоборчества и несколько по-новому поставить вопрос о личности и деятельности императора Константина V. Без тщательного исследования проблем первого периода иконоборческого движения в русской и зарубежной историографии, на наш взгляд, невозможно углубленное изучение правления Константина V.

В западной историографии эта проблема также не нашла широкого освещения, поэтому задачей данной работы является попытка восполнить этот пробел, и сделать это можно, на наш взгляд, лишь сконцентрировав внимание на основных проблемах первого периода иконоборчества.

Хронографические рамки диссертации охватывают русскую и зарубежную литературу, посвященную не только внутренней политике Константина V, но и всему первому периоду иконоборчества, которая появилась во второй половине XIX в. - начале XXI в.

Степень изученности проблемы. Из специальных историографических трудов особого внимания заслуживают очерки М. Я. Сюзюмова, 3. В. Удальцовой и Г. JI. Курбатова, в которых раскрывается опыт, накопленный современным как российским, так и мировым византиноведением. Следует отметить, что до сих пор не была рассмотрена и оценена длительная история изучения проблем первого периода иконоборчества. В основном этот вопрос рассматривался попутно. Самыми дискуссионными являются проблемы

'Loni^i A Eludes d^istoirebyzantirie.(^^ 1902

2 Rochow L Kaiser Konstantin V. (741-775): MataialpMkdyyi Lebui tmd-Nadnleben. Frankfürt am Mein 1994 ^^ТОСнХцмоНАЛЬНЛЯ Г

am Mem, 1994. I БИБЛИОТЕКА j

-3-1 С.Петербург M7 í ' 09 ,

внутренней политики Константина V: военная реформа, переселенческие мероприятия, иконоборчество и др.

Цель и задачи работы. Особое внимание диссертант в работе обращает на самые дискуссионные вопросы правления византийского императора Константина V. Дается полный обзор российской и зарубежной литературы по первому периоду иконоборчества, с целью выявления основных проблем его изучения, указывается общее и различное во взглядах русских и зарубежных исследователей на эти проблемы.

Метод исследования. В основу диссертации положены принципы историзма. В соответствии с ними объектом исследования является процесс научного познания исторической реальности, связанной с иконоборческим движением в Византии, которая нашла свое отражение в памятниках эпохи и рассматривается как динамичная, изменяющаяся во времени сложная система.

Источниковую базу диссертации составили: «Хронография» Феофана Исповедника, «Бревиарий» Никифора, «Житие св. Стефана Нового», «Хроника» Михаила Сирийца, «Хроника» Агапия Менбиджского и др., а также - труды русских и зарубежных византинистов со второй половины XIX в. до начала XXI в.

Практическая значимость и новизна работы. В диссертации впервые дается анализ работ со второй половины XIX в. до настоящего времени российских и зарубежных исследователей, посвященных непосредственно правлению Константина V и первому периоду иконоборчества. Материалы диссертации могут быть использованы при составлении лекционных курсов по истории Византии. Работа представляет важность для ознакомления с русской научной литературой в Японии.

Апробация работы. Основные положения и выводы были изложены в выступлениях на научных конференциях: на Конгрессе японских византинистов в 1997 г.; по всеобщей истории при университете Кансай в 1997 г.; по истории средних веков при университете Киото в 1998 г.; на Конгрессе японских византинистов в 1999 г.; на Конгрессе византинистов при университете Хитоцубаси в 2001 г.;по истории средних веков при университете Киото в 2001 г.; на Международной Конференции, посвященной 150-летию установления дипломатических отношений между Россией и Японией при Консульстве Японии в Санкт-Петербурге и БАН, в 2004 г.; а также в 7 научных статьях (5 опубликовано, 2 находится в печати). Диссертация обсуждена и рекомендована к защите кафедрой истории средних веков исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, первая из которых состоит из четырех параграфов, а вторая - пяти параграфов, заключения, списка сокращений и библиографии.

Структура и содержание диссертации

Во введении обоснована научная значимость и актуальность темы, освещена степень изученности проблемы, ставятся цель и задачи исследования.

Первая глава «Политика византийского императора Константина V» открывается рассмотрением истории Византии VIII в. и основных источников первого периода иконоборчества, а также анализом политической проблемы Константина V. В первой главе основной проблемой является оценка внутренней и внешней политики Константина V, правление которого падает на время первого периода иконоборчества. Мы останавливаемся только на тех проблемах его политики, которые вызывают наиболее острые дискуссии в русской и зарубежной историографии: мятеж Артавазда и заговор против императора в 766 г.

1. Основные источники первого периода иконоборчества.

Период с 726 г. по 784 г. приходится на так называемые «тёмные века» византийской истории. Такое название этот период получил потому, что в результате непрекращающихся арабских вторжений на протяжении VII-VIII вв. культура Византии лишилась былой цельности. Кроме этого, существенной причиной дефицита современных знаний об эпохе иконоборчества является фрагментарность дошедших до нас сочинений, которые принадлежали бы не победившим впоследствии иконопочитателям, а их противникам -иконоборцам, труды которых были почти полностью уничтожены. Главным трудом эпохи иконоборчества является «Хронография» Феофана Исповедника (ок. 760-818 гг.), которая охватывает период от 284 до 813 г. Феофан хорошо знаком с историей Арабского халифата, франков, Северного Причерноморья. Его сочинение, безусловно, является ценным источником для изучения истории Византии в VII-VIII столетиях, периода укрепления государства, упорной борьбы империи с арабами и болгарами и также содержат сведения о первом периоде иконоборчества.

Другим источником этой же эпохи является «Бревиарий» константинопольского патриарха Никифора (806-815 гг.), который охватывает период от 602 г. до 769 г., а также содержит ряд сведений по истории Византии и её войн с арабами, хазарами и болгарами.

Известна и обширная агиографическая литература, посвященная событиям VIII-EX вв. Субъективность, свойственная авторам житийной литературы в передаче устных преданий, сильно затрудняет использование агиографии как источника по истории иконоборчества. Например, к ним относится «Житие св. Стефана Нового». В «Житии св. Стефана Нового», рассказывающем о столкновении святых и императоров-иконоборцев, автор выступает в защиту иконопочитания, субъективно отражая внутреннюю борьбу с императорами-иконоборцами.

2. Мятеж Артавазда против Константина V: от мятежа Артавазда к военной реформе.

2.1. Мятеж Артавазда против Константина V.

Данный параграф посвящён анализу проблемы мятежа Артавазда в 741г., вызванный военной реформой Константина V. Артавазд, который был главой фемы Опсикий и зятем Константина, возглавил мятеж, в результате которого император лишился престола. По сравнению со смутами, происшедшими в начале VIII в., мятеж Артавазда, стоявшего в то время во главе войска фемы Опсикий, существенно отличался от них по характеру, поскольку Артавазд был провозглашён императором как православный поборник божественных догматов. Формально, законным императором мог быть избран только тот человек, который получит одобрение и поддержку всех трех конституционных полномочных групп — сената, армии и народа Константинополя. По сообщению Феофана, узурпатора Артавазда поддержали фемы и константинопольский патриарх Анастасий (730-754 гг.), а также граждане Константинополя. Таким образом, мятеж Артавазда не случайно вызывает интерес у многих исследователей.

Мятежу Артавазда посвящена довольно большая литература. Исследователи стараются выяснить причину этого мятежа. С одной стороны, в историографии этот мятеж обычно рассматривается в связи с проведением Исаврийской династией иконоборческой политики, потому что после вступления на императорский престол, Артавазд сразу же восстановил иконопочитание - к такой точки зрения склоняется немецкий исследователь П. Шпек3. С другой стороны, не прослеживается связь этого мятежа с иконоборчеством и поэтому учеными и, в частности, И. Роховой, делается вывод, что здесь имел место обычный мятеж с целью узурпации власти. Для выяснения этого вопроса необходимо обратиться к анализу участия в этом мятеже противоборствующих фем. Все главные стратиги фем состояли в родственных отношениях с императором: и сам Артавазд, который являлся зятем Константина V, и его сыновья и двоюродные братья. Ученый С. Геро в качестве аргументации приводит восточные источники, которые ничего не сообщают о религиозной позиции Артавазда, а изображают его бунтовщиком4. Поэтому, можно полагать, что подлинной причиной этого мятежа была борьба не за иконопочитание, а за овладение властью, которая, таким образом, велась между кровными родственниками или братьями.

Иной вопрос, почему Артавазд, стоявший во главе наиболее важных фем, получил в свое распоряжение военные силы, которые по численности намного

3 Speck Р. Artavasdos, der rechtgläubige Votkämpfer der göttlichen Lehren: llnteisuchungen zur Revolte des Artavasdos und ihrer Darstellung in der byzantinischen Historiographie. Bonn, 1981.

4 Gero S. Byzantine Iconoclasm daring the Reign of Constantine V. Louvain, 1977.

превосходили силы Константина V, и почему переход императорской власти or Льва III (717-741 гг.) к Константину вызвал возмущение войск. В рамках анализа процессов развития фемного строя В. Э. Кэги5, Дж. Ф. Хэлдон6 и В. Т. Тредголд7 попытались рассмотреть преимущественную роль фемы Опсикий в этом мятеже. Проанализировав отношения между Львом III и Артаваздом, эти исследователи видят основную причину этого мятежа в системе управления Льва III, который предоставил власть Артавазду в качестве комита фемы Опсикий. Сконцентрировав власть в своих руках, Артавазд позднее поднял мятеж.

2.2. Военная реформа Константина V.

После подавления мятежа Артавазда Константин V немедленно принялся проводить военную реформу. Ибо главную причину мятежа против императора Константин V видел именно в существующей военной организации. Понимая, как опасно оставлять крупные фемы во главе с сильными стратегами, Константин V немедленно принял решение о разделении фем.

2.2.1. Наказание стратига Фракисийской фемы Сисиния. В 743 г. Константин V решил наказать своих политических противников, прежде всего, Сисиния, стратига Фракисийской фемы и активного участника недавнего подавления мятежа Артавазда. Отношения Сисиния и Константина V также вызывает спор среди ученых. Прежде всего, открытым остается вопрос, по какой причине Константин V подверг стратига Фракисийской фемы наказанию? Во-первых, Сисиний был племянником Льва III и кузеном Константина V, по-видимому, для Константина V, уже и так пострадавшего от гражданской войны, возглавляемой его родственниками, Сисиний мог представлять возможного опасного соперника. Во-вторых, во время мятежа Артавазда Константин V дал «важное обещание» (цеуйХт'таюохсстк;) Ланкину, которое было связано, по определению В. Э. Кэги, с договоренностью дать затем материальное вознаграждение в соответствии с заслугами и поддержкой. Во время мятежа Ланкин верно служил императору, что обусловлено, по мнению В. Э. Кэги, как раз этим обещанием. Посулив награду, Константин V во время подготовки к подавлению мятежа Артавазда смог найти поддержку в лице могущественного стратига фемы Анатолик.

Сисиний находился с Константином V в родственных отношениях и сыграл важную роль в подавлении мятежа Артавазда. В соответствии с заслугой в подавлении мятежа Артавазда Константин был обязан наделить Сисиния столь же огромными полномочиями, какие в свое время Лев III дал

5Kaegi W.EB>TarAieMililaiyUhrest471-843:^ 1981.

6 Haldon J. F. Byzantine Praetorians: Administrative, Institutional and Social Survey of the Opakion andTagmata(c. 580-900). Bonn, 1984.

7 Treadgold W. T. The Byzantine Revival, 780-842. Stanford, 1988.

Артавазду. Возможно, Константин V предполагал, что силы и опасность Сисиния и Артавазда примерно равны. Когда мятеж Артавазда был подавлен, император решил обезвредить возможного противника. Точно неизвестно, пытался ли Сисиний организовать заговор против императора, но наказание стратига Фракисийской фемы отражает страх Константина V перед повторением государственного переворота. Таким образом, наказание Сисиния должно было показать стратегам всех фем какая кара ждет всех решившихся на заговор против короны.

2.2.2. Разделение фемы Опсикий. Создание фемного строя означало известную децентрализацию государственного управления, которое было связано с феодализацией страны. Фема Опсикий располагалась недалеко от столицы, и таким образом, с одной стороны, играла большую роль в деле защиты столицы от врага, занимая важное стратегическое положение, а, с другой стороны, фема Опсикий могла оказывать большое влияние на правительство Константинополя. В то время стратиги фем обрели огромную власть. Ускользая из-под контроля центра, они вели войну друг с другом, поэтому в начале VIII в. императоры стали дробить крупные фемы, что вызывало недовольство стратигов фем.

Дело в том, что невозможно доказать на исторических фактах, когда и каким образом фема Опсикий была разделена на несколько частей. А также не известно, кого Константин V назначил комитом в феме Опсикий после подавления мятежа Артавазда. Если это разделение фемы Опсикий тесно связано с мятежом Артавазда 741 г., тогда почему для завершения военной реформы Константину V потребовалось более двадцати лет ?

В центре внимания исследователей находится изучение роли фемы Опсикий в этом мятеже. В. Э. Кэги и Ф. Винкельман в своих работах рассматривают военную реформу, проводимую Константином V. По мнению В. Э. Кэги, именно угроза фемы Опсикий и суровые последствия мятежа Артавазда требовали от Константина V разделения фемы Опсикий. Далее В. Э. Кэги пытается выявить дату начала разделения фемы Опсикий. Известно, что один из участников заговора 766 г. (о заговоре 766 г. речь пойдет ниже) был комитом фемы Опсикий, и именно он, по мнению В. Э. Кэги, заставил Константина V провести разделение фемы Опсикий. Таким образом, В. Э. Кэги считает, что только после раскрытия заговора приблизительно в 766 г. разделение фемы Опсикий было завершено.

В отличие от мнения В. Э. Кэги, Ф. Винкельман определяет другие годы разделения фемы Опсикий. Он предполагает, что после подавления мятежа Артавазда Константин V велел немедленно разделить фему Опсикий, чтобы

избежать гражданской войны 8.

Дж. Ф. Хэлдон и Р.-Дж. Лилиэ рассматривают процесс развития фемного строя и начало разделения фем в несколько другом плане. Дж. Хэлдон, подчеркивая преимущественную роль фемы Опсикий в этом мятеже, обратил внимание на изменение титула, который имел комит фемы Опсикий. Комит фемы Опсикий, как правило, титуловался такими высокими титулами, как «патрикий» или «протоспафарий». Однако Дж. Хэлдон отмечает, что в 766 г. его титул понизился с «патрикия» на «спафарий». На основании этого факта Дж. Хэлдон делает вывод, что понижение его титула свидетельствует о мерах наказания, наложенных Константином V. В связи с этим понижением титула Дж. Хэлдон заключает, что разделение фемы Опсикий шло постепенно.

Мнение о реформе фемного строя немецкого исследователя Р.-Дж. Лилиэ заслуживает особого внимания. Р.-Дж. Лилиэ считает, что фемная система возникла не внезапно, но была подготовлена предшествующим развитием империи, и фемная реформа - это был медленный эволюционный процесс. Разделение фемы Опсикий явилось своеобразной реакцией на мятеж Артавазда9 По-видимому, если бы фема Опсикий была разделена немедленно, такая внезапная военная реформа вызвала бы её сопротивление, так как в то время она обладала могущественной властью в империи. Таким образом, можно сказать, что процесс разделения фемы Опсикий растянулся более чем на двадцать лет.

После подавления мятежа Артавазда до проведения военной реформы в полном объёме Константин V, главным образом, занимался военными походами и переселенческими мероприятиями. Е. Э. Липшиц высоко оценивает переселенческую политику Константина V. По сообщениям Феофана, в 746 г. Константин V отправился в поход в Сирию, занял Германикию, и переселил сирийцев во Фракию. В 747 г. он победил арабов на Кипре и в 752 г. захватил Феодосиополь и Мелитену. Взяв Мелитену, Константин V переселил во Фракию живших в Мелитене павликиан, так как и Лев Ш, и Константип V видели в павликианах в известном смысле союзников в борьбе против иконопочитателей.

Как известно, в течение одиннадцати лет, с победы Константина V над Артаваздом до иконоборческого собора (753-754 гг.), иконоборческая политика, проводимая Константином V оставалась как бы в тени. По мнению Е. Э. Липшиц, Константин V использовал популярные иконоборческие лозунги среди народных масс восточных провинций, настроенных против иконопочитания. Он провел переселение сирийцев и армян из Малой Азии в

8 WinkelmaraiE ByzantinischeRarig-und Ameterstrukturim 8.und9. Jahrhundert.Bertin, 1985.

9 Lilie R.-J Die 7weihundertjährige Reform: Zu den Anfängen der Themenotganisation im 7. und 8. Jahrhundert// Byzantinoslavka \foL 45.1984. S. 27-39;! 90-201.

Константинополь, чтобы усилить сторонников иконоборчества

М. Я. Сюзюмов полагает, что после мятежа Артавазда Константин V стремился, прежде всего, восстановить разрушенное мятежом Артавазда народное хозяйство. Для поднятия сельского хозяйства многие армянские земледельцы, получив от Константина V земельные владения, стали подданными Византии. Часть армян была переселена во Фракию, цель этого переселения - создать оплот Византии против возрастающего могущества болгар. В столице Константин V поселил ремесленников из провинции, благодаря чему возросло ремесленное производство. В результате этих переселенческих мероприятий, как считает М. Я. Сюзюмов, Константинополь вновь стал крупным центром ремесла и торговли. Причину экономического развития империи М. Я. Сюзюмов, прежде всего, видит в переселенческих мероприятиях Константина V. Опираясь на население столицы, Константин V начал проводить иконоборческую политику.

Следует отметить, что, по сообщению Феофана, в 766 г. Константин V назначил в азиатские фемы своих верных стратигов: стратегом фемы Анатолик - Михаила Мелиссина, стратегом Фракисийской фемы — Михаила Лаханодракона, стратегом фемы Вукелларии - Маниса. Они, по словам Феофана, были сподвижниками Константина V и также стратигами-иконоборцами. Таким образом, можно сказать, что мятеж Артавазда против императора оказал большое влияние на проведение военной реформы Константина V. Константину V удалось все таки на какое-то время укрепить центральную власть империи и расширить её границы

Безусловно, благодаря укреплению центральной власти и проведению военной реформы Константина V положение на фронтах Византийской империи улучшилось на некоторое время. Таким образом, мятеж Артавазда против императора оказал большое влияние на дальнейшую внешнюю и внутреннюю политику Константина V.

3. Заговор против императора в 766 г.

В 766 г. 19 сановников, служивших при дворе Константина V, организовали заговор против императора, который был раскрыт, а «видные сановники», участвовавшие в нем, были подвергнуты жестокому наказанию. По сообщению Феофана, император Константин V «завидовал блеску и популярности этих сановников и озлобился на них за их связь со св. Стефаном Новым и восхваление его страданий». Они стояли во главе заговора: Константин, патрикий и логофет дрома; Стратегий, спафарий и доместик экскувитов; Антиох, стратег Сицилии и бывший логофет дрома; Давид, спафарий и комит Опсикия; Феофилакт, спафарий и стратег Фракии, и др. Виновников постигло страшное наказание. Первые двое были публично обезглавлены, а остальные ослеплены и сосланы в ссылку. Трудно сказать, есть

ли какая-то связь этого заговора с делом св. Стефана Нового.

В связи с раскрытием этого заговора стала известна причастность к нему константинопольского патриарха Константина II (754-766 гг.). Этот заговор, а также узурпаторская попытка, были направлены против Константина V.

После таких испытаний, как мятеж Артавазда и заговор 766 г. против императора, Константин V становится на путь усиления централизованной власти, старается окружить себя «воспитанными (склшбЕгбсо)» людьми. Среди них был Михаил Лаханодракон, глава Фракисийской фемы, которого называли правой рукой императора. Основной причиной заговора против императора, по мнению И. Роховой, стало то, что Константин V пытался порвать с бывшей бюрократией, начав проводить военную реформу. Таким образом, И. Рохова устанавливает связь между возникшим в начальные годы правления Константина V мятежом Артавазда и проведенными впоследствии военными и административными реформами, считая второе следствием первого.

В рамках изучения правления Константина V, рассмотрим теперь сложившуюся политическую структуру. Начиная с царствования Льва ТТТ до возникновения мятежа Артавазда против Константина V многие стратеги находились с императором в родственных отношениях и были равны по силе и положению (этап I). Однако мятеж Артавазда показал опасность подобных родственных связей, и Константин V стал стремиться к разрыву подобных родственных отношений, укрепляя свою власть (этап II). Но в связи с усилением центральной власти расширилось и политическое влияние константинопольской знати в империи, что привело в результате к организации заговора против императора. Раскрытие заговора заставило Константина V решиться на обновление организации управления и формирование нового правительства (этап III). Это показывает, что после каждого политического кризиса во время царствования Константина V начинался очередной этап политического переустройства.

Таким образом, все структуры государства и общая политическая система находились под абсолютной императорской властью Константина V. Мятеж Артавазда и заговор против императора привели к полному изменению всей иерархической структуры господствующего класса Византийской империи.

Вторая глава «Иконоборчество: от Льва Ш к Константину V» посвящена анализу иконоборческой политики Льва III и Константина V и рассмотрению русской и зарубежной историографии первого периода иконоборчества. Начало дискуссии по вопросу иконоборчества в истории Византии относится ещё к эпохе Реформации. Дальнейшая разработка этой проблемы шла на протяжении последующих веков вплоть до настоящего времени и труды, как русских, так и зарубежных исследователей, существенно обогатили наше понимание отдельных аспектов иконоборчества. В

современной историографии представлен широкий диапазон различных точек зрения и подходов. В данной главе диссертант намерен проследить эволюцию взглядов русских и зарубежных исследователей на проблему первого периода иконоборчества.

1. Иконоборчество.

Иконоборческий период в Византийской империи продолжался, как известно, с 726 г. по 843 г. Иконоборчество было периодом борьбы с почитанием икон и монашеством. Иконы подлежали уничтожению, а монахи подвергались все возможным притеснениям со стороны императоров-иконоборцев. Было уничтожено множество памятников иконописного искусства, большие жертвы понесло и духовенство, ряды которого представили многих подвижников и мучеников.

Византийская икона, по мнению Г. Л. Курбатова, как бы продолжала традиции и дух византийского изобразительного искусства VI в. с его остатками античного мировосприятия, отношения к религии, а также к традиционному культу императоров. Ко времени возникновения иконоборчества икона в Византийской империи была основным предметом искусства и религии, она традиционно занимала главное место в византийской культуре, теологии и эстетической теории. Почему иконоборчество как движение против иконопочитания возникает именно в VIII в.?

До сих пор не совсем ясна причина распространения иконопочитания в Византии VIII в. В качестве возможного объяснения выдвигаются следующие основания. Во-первых, известно, что хотя начало распространения иконопочитания в Византии относится ещё к TV-VI вв., его стремительный расцвет приходится на VII в. Наряду с этим, среди еретических направлений, таких как несторианство и монофизитсво, изображение божества вообще отвергалось. Во-вторых, основанием, повлиявшим на распространение иконопочитания стал фактор катастрофического положения Византийской империи, находившейся в начале VIII в. под угрозой полного исчезновения как политического организма. Военные поражения VII в., острый кризис и постепенное изменение соотношения социальных сил в обществе привели к чудовищной путанице в Византийской империи. Иконоборческая политика стала возможной в результате побед над арабами.

2. Иконоборческая политика Льва Ш.

Лев III Исавр (717-741 гг.) был не только воителем, но и реформатором. При нем начались реформы в сфере законодательства, военного формирования фемного строя и церковной политики. Его главной задачей было укрепление центральной власти. Но его церковная политика вызвала решительный протест иконопочитателей в византийском обществе. Конфликт между государством и церковью продолжался во время царствований Льва III и Константина V.

В иконоборческой эпохе Ф. И. Успенский видит период реформ, глубоких и разнообразных перемен во всех сферах религиозной, гражданской и политической жизни Византийской империи.

В центре внимания ученых находится изучение влияния арабской культуры на Византию и связи Льва III с епископом Константином из Наколии, который был как советником, так и руководителем иконоборческого движения (И. Д. Андреев, Ф. И. Успенский, К. Н. Успенский, Е. Э. Липшиц). Ф. И. Успенский особенно подчеркивает связь иконоборческого движения с арабами. По мнению Ф. И. Успенского, мусульманство во времена Льва Ш представляло для него и его современников угрозу иконопочитанию. В актах УП Вселенского собора есть доклад монаха Иоанна, по словам которого, Лев III воспринял мысль о гонении на иконы от халифа Йезида (720-724 гг.), и что посредником в этом деле был епископ наколийский Константин. А также К. Н. Успенский считает, что указание Феофана имело целью отомстить иконоборчеству за сближение с мусульманами и иудеями, и за обвинение церкви в идолопоклонстве и суеверии. Указывая на факт знакомства Константина с Львом ПТ, F.. Э. Липшиц считает, что борьба против иконопочитания началась первоначально в восточных провинциях, где епископы на местах повели борьбу за уничтожение икон. Затем в столице Лев III официально обнародовал иконоборческий эдикт.

Что касается восстаний против иконоборческой политики Льва III, происходивших в столице, Элладе и Италии, действительно все эти восстания имели ярко выраженную религиозную окраску, но были ли они, кроме этого, вызваны другими факторами, сказать сложно. Примечательно, что Лев III выступал против иконопочитания, опираясь на свидетельства о запрещении почитания идолов в Ветхом Завете, тогда как иконоборческая политика Константина V была связана с рядом других причин, к рассмотрению которых мы и перейдем в следующем разделе.

3. Иконоборческая политика Константина V.

3.1. Иконоборческий собор в 754 г.

Вряд ли случаен тот факт, что с момента вступления на императорский престол, Константин V на целых одиннадцать лет отказался от проведения иконоборческой политики, оставив в стороне все вопросы церковного характера. Это были годы беспрерывных войн с внешними врагами на восточных и западных границах империи. Только ряд побед над арабами позволил Константину V наконец обратиться к церковным делам, но, по-видимому, император ещё заранее начал подготовку соответствующих актов, направленных против иконопочитания. Первое свидетельство о возвращении Константина V к иконоборческой политике относится к 754 г., когда после смерти константинопольского патриарха Анастасия был созван

иконоборческий (Иерийский) собор. После этого собора истреблялись и калечились книги, украшенные иконными миниатюрами. Например, только в Эфесском округе, в городе Фокии, было сожжено более 40 книг. Кроме этого, начались гонения на священнослужителей и монахов. По приказанию Константина V, Михаил Лаханодракон, стратиг Фракисийской фемы, предпринял целый ряд решительных действий против монашества.

3.2. Борьба с монашеством.

«Житие св. Стефана Нового» повествует о жалкой участи знаменитых церквей, которые лишились своих украшений, мозаик и фресковой живописи. Константин V начал преследование монахов, которые были теперь объявлены «идолопоклонниками», «недостойными упоминания», «одеждами тьмы и мрака», а также и связанной с монашеством городской знати, монахи оказали сопротивление императору. Первое свидетельство о гонениях на монашество относится к 762 г. Но самым страшным периодом в истории гонений на иконопочитателей было последнее десятилетие царствования Константина V. По сообщениям «Хронографии» Феофана, «Бревиария» константинопольского патриарха Никифора и «Жития св. Стефана Нового», подробно описывают мучения св. Стефана, жившего в монастыре св. Авксенития неподалёку от Константинополя. Св. Стефана обвинили в том, что он обольщает людей учением о призрачности житейской славы, проповедует отвращение от дома и родных, и восхваляет уединенную монашескую жизнь. За эти прегрешения он был подвергнут телесному наказанию и приговорен к тюремному заключению. В разгар репрессий Константин V приказал устроить в августе 766 г. редкое зрелище на Ипподроме. Константин V пытался оскорбить образ монашествующих, приказывая каждому авве взять за руку женщину и пройти по Ипподрому, подвергаясь оплеванию и поруганию всего народа. В 768 г. по всему Константинополю были проведено закрытие монастырей и конфискация их собственности. С 770 г. начинаются обширные гонения на монашество со стороны Михаила Лаханодракона во всей Фракисийской феме. По свидетельству Феофана, Михаил Лаханодракон, подражая своему учителю -Константину V, согнал всех монахов и монахинь Фракисийской фемы в Эфесе и, заставив облачиться в светскую одежду, приказал сочетаться браком.

К. Н. Успенский обратил внимание на репрессивные действия императорской администрации в отношении монашества. Из источников известно, что в столице преследование монахов проводили патрикий и доместик схол Антоний и магистр Петр, в феме Анатолик - Михаил Мелиссин, во Фракисийской - Михаил Лаханодракон, в Вукелларийской - Мание. Всех их Феофан называет иконоборцами, руководителями монахомахии в империи, главными сподвижниками Константина V, однако, по мнению К. Н. Успенского, эти пятеро были не просто иконоборцами, но особо жестокими в

своем усердии истребителями монашества.

В заключении необходимо отметить, что хотя Константин V применял жестокие меры только к монашеству и монастырям, в целом иконоборческая политика была тесно связана с политическими и экономическими реформами, проводимыми в империи.

4. Основные проблемы иконоборчества в русской историографии.

Начало изучения иконоборчества в мировом византиноведении восходит ещё ко времени XVI в., однако комплексное научное исследование этих проблем (анализ всевозможных источников и подходов), стало возможным только во второй половине XX в. В русской дореволюционной исторической науке учеными был поднят ряд существенных вопросов иконоборчества, связанных с политикой Льва III и Константина V.

1) Концепция религиозных и философских основ в иконоборческом движении (Б. М. Мелиоранский, А. В. Карташев). В 1906 г. Б. М. Мелиоранский опубликовал посвященную иконоборчеству монографию, а шестью годами позже в журнале «Вопросы философии и психологии» предложил исследовать проблему с точки зрения гносеологии и пришел к выводу, что сущность иконоборчества нельзя постичь через анализ политических или экономических сфер. А. В. Карташев в выдержавшей за последние десятилетие не одно издание монографии о Вселенских соборах подробно рассматривает собор 787 г. и историю церкви в период иконоборчества при Льве III и Константине V.

2) В 1917 г. К. Н. Успенский предложил новую трактовку иконоборчества, однако, его статья с основными положениями и очерком о «Хронографии Феофана» появилась только спустя 30 лет. К. Н. Успенский трактовал иконоборчество как борьбу против церковного и светского землевладения. Считая вопрос об иконах второстепенным, он пришел к выводу о том, что иконоборчество стало ареной борьбы между светскими и духовными феодалами за обладание земельной собственностью и доходами от её использования.

3) Концепция политической основы в иконоборческом движении. В 1927 г. Ф. И. Успенским была издана первая часть второго тома «Истории Византийской империи», в которой им была по-новому проанализирована тема реформаторской деятельности императоров в рамках иконоборческой политики. Иконоборческая эпоха, с этой точки зрения, - время глубоких социальных, административных и религиозных реформ, когда императоры-иконоборцы стремились укрепить и свою власть, и подчинить себе церковь. Для этого они насильно переселяли славян и армян на византийскую территорию с тем, чтобы укрепить свою границу против арабов.

4) Новые подходы к иконоборчеству нашли отражение в очерке Е. А.

Косминского «Развитие феодализма в Византийской империи», опубликованном в 1952 г. под обложкой университетского учебника по истории средних веков. В этой работе автор обратил особое внимание на политическую и социальную сущность иконоборческого движения. По его мнению, монастыри захватывали земли свободных общин и мелких землевладельцев, и стремились закрепостить свободных крестьян. Поэтому в течение VII-VIII вв. на церковно-монастырских землях особенно интенсивно развернулся процесс превращения непосредственных производителей в зависимых людей.

5) Об экономических основах в иконоборческом движении первым в 1940 г. заговорил М. В. Левченко. Изучение иконоборчества в советской историографии в период после второй мировой войны было сосредоточено вокруг целого ряда проблем монастырского землевладения и церковных имуществ, так как советское византиноведение развивалось на основе марксистской методологии. Советские ученые пытались показать сущность иконоборческого движения на фоне острых социальных столкновений, такие как борьба народных масс против господствующей церкви и монастырского землевладения.

М. В. Левченко, рассматривая как в статьях, так и в опубликованных в 40-е гт. монографиях иконоборческое движение на фоне социальных изменений, считал, что оно было классовой борьбой за экономические и политические интересы. В этой работе впервые был сделан акцент на развитие экономических и социальных отношений, эволюцию социальной и классовой борьбы, которая, по мнению М. В. Левченко, велась между константинопольской знатью, политикой императоров-иконоборцев и малоазиатской политикой военной знати. Исследовав характер и особенности развития крупного светского и перковно-монастырского землевладения в доиконоборческий период, М. В. Левченко тщательно проанализировал сведения имеющихся источников о размерах церковных имуществ Византийской империи.

В основном, взглядов М. В. Левченко придерживался его коллега и современник, Б. Т. Горянов. Проанализировав правление императоров-иконоборцев в VIII-IX вв., Б. Т. Горянов считает, что иконоборчество, направленное против монастырского землевладения, прежде всего, было политической борьбой за секуляризацию огромных монастырских владений. Следует отметить, что Б. Т. Горянов полагает, что при Константине V иконоборчество было направлено не только на ограничение монастырского землевладения, но и на полную ликвидацию монастырей. Монастырское имущество подвергалось конфискации, монастыри закрывались, а их здания превращались в казармы и общественные учреждения. Изъятые у монастырей

земли раздавались за военную службу в качестве стратиотских участков. Таким образом, время Константина V является кульминационной точкой в развитии иконоборческого движения.

Вслед за Б. Т. Горяновым, в послевоенные годы М. Я. Сюзюмов также рассматривал иконоборчество как широкое общественное движение, вызванное экономическими причинами. Работа М. Я. Сюзюмова вызвала оживленную полемику, нашедшую отражение в рецензии М. А. Заборова, известного советского специалиста по истории Крестовых походов. По мнению М. Я. Сюзюмова, иконоборческое движение явилось борьбой императоров и светской власти за «res sacrae». Поскольку сущность «res sacrae» заключалась в том, что это был резервный фонд ростовщического капитала, то для захвага этих богатств, необходимо было лишить «res sacrae» их святости. Константинопольская знать сохранила в руках церкви этот резервный фонд, поэтому иконоборцы выступили за изъятие их церковных сокровищ. Таким образом, М. Я. Сюзюмов пришел к выводу о том, что спор об иконах был спором о церковных сокровищах, поскольку иконоборческая политика не могла быть связана ни с борьбой против монашества, ни с секуляризацией монастырских земель. Он полагает, что из факта конфискаций нельзя выводить теорию принципиальной борьбы против самого монастырского землевладения. Выдвигая такую идею, М. Я. Сюзюмов выступил против традиционных представлений об иконоборчестве как о борьбе императора против крупного монастырского землевладения и утверждает, что вся история византийской церкви свидетельствует о том, чго на изъятие церковных сокровищ церковь реагировала гораздо острее, чем на конфискацию и передачу в частные руки церковных земель и доходов.

6) Концепция идеологических основ в иконоборческом движении (Е. Э. Липшиц, 3. В. Удальцова, г. Г. Литаврин). Исследование Е. Э. Липшиц было посвящено проблеме павликианского движения в Византии в VIII-IX вв. В советской историографии Е. Э. Липшиц первой инициировала изучение идеологического оформления народных крестьянских движений этого периода. Исследуя проблемы взаимоотношений павликиан с иконоборцами, она трактовала павликианство как народное антифеодальное движение. Большое внимание уделяется вопросу принципиальных классовых различий между иконоборцами и павликианами. В частности, в отличие от иконоборцев, павликиане требовали полного уничтожения ненавистной народу церковной иерархии. Иконоборцы же, как пишет автор, оставляли церковный строй неизменным, нерушимым. Они требовали лишь уничтожения культа святых. Если павликиане, например, выступали против института монашества, то иконоборцы боролись только против засилья монастырей.

Опубликованное в 1988 г. исследование 3. В. Удальцовой обращается

политическим и идеологическим проблемам иконоборчества. В основной части её работы излагается суть политического и идеологического конфликта между государством и церковью. Как пишет 3. В. Удальцова, в УШ-ТХ вв. заметно усиливается влияние церкви и монашества, при этом монастыри становятся крупными землевладельцами. Отмечая такую опасность для императорского правительства, 3. В. Удальцова говорит о стремлении императоров-иконоборцев восстановить авторитет центральной власти и ослабить влияние церкви и монашества. Это выразилось, как сказано в работе, в идеологической борьбе против иконопочитания.

Одновременно с книгой 3. В. Удальцовой вышел очерк Г. Г. Литаврин^ посвященный политическим идеям периода иконоборчества. Г. Г. Литаврин выступил как сторонник теории 3. Арвейлер, обосновывающей, что политические идеи «Эклоги» обусловлены созданием национальной солидарности. Иконоборчество, по её мнению, это внешнее выражение глубинных изменений, но его сущность - национализм, порожденный арабской опасностью. При этом в Византии, как указывает Э. Арвейлер, возник национализм. По её словам, в византийских источниках впервые стали употребляться слова «нация» и «родина», что связано с приходом новой идеологии10. Соглашаясь с мнением Э. Арвейлер, Г. Г. Литаврин считает, что в кризисной ситуации Лев III, а затем Константин V стремились упрочить классовое господство феодализирующейся знати внутри империи и спасти государство от натиска внешних врагов - арабов и болгар.

Новый этап в русской историографии иконоборчества начался с конца XX в. Следует отметить, что в конце 90-х годов появилась работа Д. Е. Афиногенова", которая была посвящена проблемам сопротивления

внимание на «Великую и героическую эпоху», в которой наблюдались определенный рост и влияние константинопольского патриархата, Д. Е. Афиногенов убедительно показывает, что Тарасий, Никифор, Мефодий, Федор Студит и их соратники были людьми твердых, непоколебимых убеждений, готовыми в любой момент пойти на смерть и мучения.

В последние годы новый взгляд на эпоху иконоборчества был представлен в исследовании Е. В. Степановой, посвященном императорским моливдовулам на основе тщательного анализа нумизматических и сигиллографических данных. Е. В. Степанова считает, что рассмотрение печатей императоров VIII-IX вв. дает возможность проследить аспект идеологического противостояния

10 Ahrwakr Н L'ideologie politique de I'empire byzantin. Paris, 1975.

n

иконоборцев и иконопочитателей, так как новый тип надписей, показывающий императорскую власть с изображением иконоборческой веры, появился в первом периоде иконоборчества.

5.0сновные проблемы иконоборчества в зарубежной историографии.

Для зарубежной историографии иконоборчества начала XX в. были характерны политические, идеологические, религиозные, историко-правовые направления. Начало изучения иконоборчества, связанного с правлением Константина V, было положено в начале XX в. французским исследователем А. Ломбаром. В своем труде А. Ломбар, главным образом, положительно оценивает реформаторскую деятельность Константина V. Вслед за А. Ломбаром, в западноевропейской историографии иконоборчества особое внимание начинает уделяться проблемам причин возникновения иконоборчества, вопросам борьбы императорской власти с церковной властью, а также монашеской идеологии и социальной реформе Исаврийских императоров. В этом плане было много сделано югославским исследова1елем Г. А. Острогорским.

Вслед за Г. А. Острогорским, в зарубежном византиноведении активизировался интерес к первому периоду иконоборчества. Исследователи начинают изучать различные аспекты иконоборчества - политические, социально-экономические, идеологические, культурные.

Учеными был рассмотрен ряд существенных вопросов иконоборчества, связанных с политикой Льва III и Константина V.

Американский исследователь В. Э. Кэги рассматривает иконоборчество в связи с византийской армией. В. Э. Кэги считает, что мятеж Артавазда разделил византийскую армию территориально на два лагеря, и что это разделение и стало подлинной причиной конфликта между иконопочитателями и иконоборцами. Немецкий исследователь П. Шпек, однако выступил с критикой теории В. Е. Кэги, иронически называя это противостояние между иконоборцами и иконопочитателями «географией иконоборчества». Немецкий исследователь П. Шрайнер анализирует свидетельства источников об иконоборческой деятельности Исаврийских императоров и считает, что во многом «легенда иконоборчества» сотворена византийскими историками12.

Особое место в английской историографии занимают работы по истории религии и культуры, среди которых следует отметить сборник по эпохе иконоборчества, изданный на основе материалов, прошедшего в 1975 г. в Бирмингемском университете, симпозиума. Проблемы иконоборчества на симпозиуме обсуждалось с самых различных точек зрения, поднималась

12&}тпгтег Р. Ье§епс1е игк! АМЖМткей ш с1ег ОагзйгИиг^ ¿ее ЬугапйгаэсЬеп ВПйегвйей»'/ 8аесикшг Ш. 27.1976.8.165-179.

политическая, религиозная, культурная, и идейная проблематика (К. Манго, Э. Арвейлер, А. Грабарь и др.)13.

К важным исследованиям по истории иконоборчества можно отнести работу английского ученого П. Брауна14. В ней П. Браун рассматривает иконоборчество с идеологической точки зрения. По его мнению, иконоборчество было одновременно борьбой против монашеского аскетизма и святых икон. Иконопочитание, впрочем, было не единственной причиной гонений на монашество; ко второму периоду иконоборчества монахи были уже хорошо организованы и оказывали упорное сопротивление преследованиям государства.

Во многих работах немецких ученых, как и русских, в центр исследования ставятся социально-экономические проблемы иконоборчества (Х.-Г. Тюммель, В. Брандес и др.)15. В последние годы немецкая историография стала уделять большое внимание гтросопографическому анализу, который заполняет информационные лакуны. Немецкие ученые, изучая данные просопографии, при Берлинской Академии Наук, провели совместное исследование по выявлению исторических личностей VTI-ГХ вв. (Ф. Винкельман, Р.-Дж. Лилиэ, 1С. Лудвиг, Т. Прац, И. Рохова)16.

Необходимо остановиться на посвященном императору Константину V труде немецкой исследовательницы истории средневековой Византии И. Роховой. Следует подчеркнуть, что автором проведен блистательный анализ международных отношений в VTIT в. И. РоховЗубедительно показала, что VIII столетие, т. е. эпоха царствования Константина V, - это не только период бурных перемен, проявившихся в иконоборчестве и войнах с болгарами и арабами, но это и эпоха существенных изменений в административной политике и социальной структуре общества. Ценность её работы, на наш взгляд, состоит в том, что И. Рохова подробно рассмотрела политику Константина V, историю Византии этого периода в контексте мировых событий VIII в. Поэтому, можно смело сделать вывод, что монография И. Роховой на сегодняшний день - важнейшее, обобщаюшее исследование по истории Византии VIII в.

В последние годы заметно усиливается интерес английских историков

13 Iconoclasm: Papers given at ihe Ninth Spring Symposium of Byzantine Studies. University of Birmingham, March 1975. Ed. Breyer A. and Ifarin I. Birmingiiam, 1977.

14 Brown R A Darii Age Crisis: Aspects of the Iconoclastic Controversy// English Historical Review. Vol. 88.1973. P. 1-34.

15 Der byzantinische Biktastreit Sozialokononiisdie \taussetzungen - Ideologjsche Giundlagen -Geschichtiiche Wnkungai /Hrcg. von I. Irmscher. Leipzig, 1980.

16 Winkelmann F. LDie R.-J. Ludwig C. Pratsch T. Rochow I. Prosopographie der rrrittefbyzantinBchen ZeitAbt. 1 (641-867). Beriin, 1998.

(JT. Брабейкера и Дж. Хэлдона) к материалам по иконоборчеству17. Особое внимание уделяется такой теме, как «Материальная культура» и «Письменные источники» в эпоху иконоборчества. В разделе «Материальной культуры» рассматриваются следующие темы: византийская архитектура, греческие рукописи в 700-850 гг., иконы, скульптуры, ткани, нумизматика, сигиллография, эпиграфика, археология и историческая география. А в разделе «Письменные источники» - византийская историография, хронография, агиография, теологические и полемические произведения, акты церковных соборов, письма, законодательные тексты, литература, официальные и неофициальные документы и т. д.

Заключение. На основе проведенного анализа источников и научной литературы, рассматривающей проблемы первого периода иконоборчества и тесно связанного с ним правления императора Константина V можно с уверенностью констатировать, что изучение этих проблем, хотя и значительно продвинулось в своей разработке, существенно обогатив наше понимание отдельных аспектов иконоборчества, но, тем не менее, эта проблематика все ещё далека от окончательного разрешения.

На протяжении всего XX в. и особенно его второй половины исследователи убедительно доказали, что эта проблема требует комплексного изучения. Благодаря трудам ученых по истории Византии VIII в. стало возможно проследить определенные связи между различными историческими событиями эпохи иконоборчества и несколько по-новому поставить вопрос о личности и деятельности императора Константина V. Например, вопрос о времени проведения им военной реформы, о более глубокой связи её с мятежом Артавазда и заговором против императора в 766 г.

Следует заметить, что в мировом византиноведении всегда наличествовал интерес к изучению, главным образом, первого периода иконоборчества, второй же его период изучался менее активно, поэтому появление в России монографии Д. Е. Афиногенова, посвященной второму периоду иконоборчества нам представляется очень важным.

Обращает на себя внимание, что в зарубежной историографии, в том числе И японской, в настоящее время активно рассматривается проблема первого периода иконоборчества, в русской же научной литературе наблюдается, к сожалению, спад интереса к изучению этих проблем. Однако, заслуга российских ученых в разработке данной проблематики несомненна. В предвоенные и послевоенные годы именно российские ученые выдвинули концепции экономических и социальных основ иконоборческого движения

17 Biubaker L. Haldon J. F. Byzantium in the Iconoclastic Era (ca. 680-850): The Sources. An Annotated Survey. Biimingham, 2001.

(Е. А. Косминский, М. В. Левченко, Б. Т. Горянов, М. Я. Сюзгомов). Если в дореволюционный период большое значение в русской историографии предавалось религиозной проблеме в объяснении появления иконоборчества, то изучение иконоборчества в советской исторической литературе особенно после второй мировой войны было сосредоточено вокруг целого ряда проблем монастырского землевладения и церковных имуществ, так как советское византиноведение развивалось на основе марксистской методологии. Советские ученые стремились показать, что под видом религиозной борьбы скрывались острые социальные столкновения, такие как борьба народных масс против господствующей церкви и монастырского землевладения.

В 50-х-70-х годах русские ученые стали уделять больше внимания идеологии иконоборческого движения (Е. Э. Липшиц, 3. В. Удальцова, Г. Г. Литаврин). Здесь прослеживается непосредственно связь с трудами французской исследовательницы Э. Арвейлер и трудами ряда других зарубежных исследователей.

В зарубежной историографии иконоборчества особое внимание уделялось и продолжает уделяться проблемам причин иконоборчества, вопросам борьбы императорской власти с церковной властью, а также монашеской идеологии и социальной реформе императоров-иконоборцев.

На наш взгляд, представляет интерес особенности подхода к указанной проблематике византиноведов разных стран: в английской историографии особое место занимают работы, касающиеся византийской культуры, религии. В последние годы активизируется интерес английских исследователей (Л. Брабейкера и Дж. Хэлдона) к проблемам иконоборчества. Для решения этих проблем они широко привлекают не только письменные памятники, но и памятники материальной культуры. Немецкие исследователи начали использовать просопографический материал и ставят в центр своих исследований проблемы иконоборчества.

В японской историографии проблемы иконоборчества также привлекают внимание ученых. Особенно большой интерес вызвала работа К. Накатани18, в которой он пытается ответить на вопрос: можно ли УТТТ в. назвать эпохой только иконоборчества ?

Необходимо подчеркнуть, что проанализированные нами труды ученых, внесшие большой вклад в разработку проблематики иконоборчества, бесспорно послужат стимулом к дальнейшему изучению не только личности Константина V и эпохи его правления, но и к разрешению других не менее важных вопросов первого периода иконоборчества.

18 Накатани К Об эпохе иконоборчества - Византия в УШ вУ/ Озерки фишлогачесиэго факультета университета Осаки. Сер. История. (Маяиканеяма ронсо). 1991 Т. 26. С. 63-87.

По теме диссертации опубликованы следующие статьи

1. Касатани Томоми. Иконоборчество — Византийская империя в VIII в.// Slaviana. 1999. Vol. 14. P. 37-47 (на японском языке).

2. Касатани Томоми. Константин V и мятеж Артавазда// Журнал западноевропейской истории, издаваемый университетом Кансай, Осака. (Кансай дайгаку сейёси ронсо). Vol. 2. 1999. Р. 1-15. (на японском языке, резюме по-английски).

3. Касатани Томоми. Софийский собор в Новгороде и византийская архитектура// Журнал западноевропейской истории, издаваемый университетом Кансай, Осака. (Кансай дайгаку сейёси ронсо). Vol. 4. 2001. Р. 66-69. (на японском языке, резюме по-английски).

4. Касатани Томоми. К истории изучения византийского императора Константина V (741-775 гг.)// Из истории и культуры средних веков и раннего нового времени. Вып. 1. СПб., 2006. С. 9-16.

5. Касатани Томоми. К истории изучения иконоборчества. Об эпохе иконоборчества - Византия в VIII в.// Университетский историк: альманах. Вып. 3. СПб., 2006. С. 278-285.

*

Подписано в печать 14.02.2006 Формат 60x84 1/16.Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,3. Тираж 100 экз. Заказ № 274

Отпечатано в ООО «Издательство "ЛЕМА"»

199004, Россия, Санкт-Петербург, В.О., Средний пр., д.24, тел./факс: 323-67-74 e-mail: izd_lema@mail.ru

ZôOGb ?>&i Ъ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Касатани Томоми

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ПОЛИТИКА ВИЗАНТИЙСКОГО ИМПЕРАТОРА КОНСТАНТИНА V

1. Византия в VIII в.

2. Основные источники первого периода иконоборчества.

3. Мятеж Артавазда против Константина V: от мятежа Артавазда к военной реформе.

3. 1. Мятеж Артавазда против Константина V.

3. 2. Военная реформа Константина V.

3. 2. 1. Наказание стратега Фракисийской фемы Сисиния.

3. 2. 2. Разделение фемы Опсикий.

4. Заговор против императора 766 г.

ГЛАВА II. ИКОНОБОРЧЕСТВО - ОТ ЛЬВА III К КОНСТАНТИНУ V.

1. Иконоборчество.

2. Иконоборческая политика Льва III.

3. Иконоборческая политика Константина V.

3.1. Иконоборческий собор 754 г.

3.2. Борьба с монашеством.

4. Основные проблемы иконоборчества в русской историографии.

5. Основные проблемы иконоборчества в зарубежной историографии.

Введение диссертации2006 год, автореферат по истории, Касатани Томоми

Настоящая работа посвящена актуальной и дискуссионной в русском и зарубежном византиноведении проблеме - первому периоду иконоборчества (726-787 гг.), в котором особенно много споров у исследователей вызывает неоднозначная фигура императора Константина V Копронима (741-775 гг.) \

Если на международной арене VIII в. оказался для Византии периодом стабилизации, то внутриполитическую жизнь в течение целого столетия (726-843 гг.) сотрясали внутренние конфликты, связанные с реформами императоров-иконоборцев.

Исследование этого периода в истории Византии осложняется дефицитом информации, содержащейся в источниках по эпохе «темных веков (ок. 650-775 гг.)», что в какой-то мере и определило расхождение мнений историков при оценке личности Константина V и его деятельности как византийского императора.

С одной стороны, Константин V Копроним или Каваллин предстает перед нами как император, который стремился к укреплению центральной власти и проводил активную внешнюю политику. В этом ему некоторые ученые отдают должное, признавая многочисленные военные заслуги как талантливого полководца, прославившегося в военно-иконоборческой среде, и как первого великого Болгаробойца. С другой стороны, в православной исторической и богословской литературе VIII-IX вв. Константин V изображен рьяным иконоборцем, осуществлявшим жестокие гонения на духовенство и монашество. Например, Феофан Исповедник,

1 Жизнь Константина открывается такими свидетельствами: «В сем году (718 г.) у нечестивого царя Льва III родился нечестивейший сын его Константин» (Theoph., рр. 399-400). По православной легенде о Константине V, он увлечен лошадьми, наездникыми, и пропитан навозом и мочой лошадей (KaßaAlivo<;). А далее — и сам полон скверны и навоза, настоящий Копроним. И родился полный этой скверны и крешение осквернил тем же (Theoph., рр. 399-400). Сокращения, используемые в диссертации, раскрываются на стр. 129-130 данного тома. который был противником иконоборчества, называет Константина V «тираном» (ТЬеорЪ., р. 441.), «врагом Церкви» (ТЪеорЬ., р. 440) и «врагом Богоматери» (ТЪеорЬ., р. 448), «безумным и нечестивым» (ТЪеорЬ., р. 436), «предтечей Антихриста» (ТЪеорЬ., р. 400), «крайне отвратительным» (ТЪеорЬ., р. 413)2.

Подобные уничижительные характеристики императора нередко появляются на страницах сочинений и других сторонников иконопочитания, которые, интерпретируют политику Константина V со своей точки зрения, порой они искажают исторические реалии Византии в эпоху иконоборчества.

Таким образом, известная противоречивость образа Константина V в сочинениях византийских писателей, хотя и сильно затрудняет воссоздание объективной картины его деятельности, но тем не менее позволяет ученым более широко взглянуть на оценку результатов политики этого византийского императора.

Начало дискуссии по вопросу иконоборчества в истории Византии относится ещё к эпохе Реформации. Дальнейшая разработка этой проблемы шла на протяжении последующих веков вплоть до настоящего времени и труды, как русских, так и зарубежных исследователей, существенно обогатили наше понимание отдельных аспектов иконоборчества. В современной историографии представлен широкий диапазон различных точек зрения и подходов3.

В данной работе мы ставим своей задачей прежде всего проследить и эволюцию взглядов ученых на оценку внутренней политики Константина V.

2Tbeophanis Cbronographia. Rec. С. de Boor. Vol. 1, 2. Lipsiae, 1883, 1885 (repr. 1963); The Chronicle of Theophanes Confessor: Byzantine and Near Eastern History AD 284-813 / Ed., tr. and comm. by C. Mango and R. Scott. Oxford, 1997.

3 Об историографии иконоборчества M. Я. Сюзюмов подробно рассматривает его разработку с XVI в. до второй половины XX в.; Сюзюмов М. Я. Основные направления историографии истории Византии иконоборческого периода // ВВ. 1963. Т. 22. С. 199-226.

Актуальность разработки истории внутренней и внешней политики Константина V определяется недостаточностью изученности этой проблемы в современной историографии, хотя на её значимость ещё в начале XX в. указал французский исследователь А. Ломбар в своей монографии «Константин V, император римлян»4, однако, на протяжении всего последующего столетия данная тема практически не изучалась. И только в последнее время эта проблема вновь попала в поле зрения исследователей, в частности, она рассматривается в монографии немецкой исследовательницы И. Роховой5. Благодаря трудам И. Роховой и ряда других исследователей истории Византии VIII в. стало возможно проследить определенные связи между различными историческими событиями эпохи иконоборчества и несколько по-новому поставить вопрос о личности и деятельности императора Константина V.

В связи с этим представляется необходимым показать общее и различное во взглядах русских и зарубежных исследователей по вопросу политики Константина V, проанализировав эволюцию взглядов ученых, особо выявить генетические связи, имеющих хождение в науке концепции об иконоборчестве и обратить внимание на изучение проблем политики Константина V в целом и особенно его иконоборческой политики в русской и зарубежной историографии.

Во-вторых, я намерена проследить эволюцию взглядов русских и зарубежных исследователей на проблему первого периода иконоборчества. В хронологические рамки русской историографии иконоборчества включены труды русских и советских ученых, начиная со второй половины XIX в. до конца XX в.; из зарубежной, в том числе японской историографии, выбраны исследования, вышедшие с 70-х годов XX в. до начала XXI в., когда эта проблема вновь становится остро-дискуссионной, именно в этот период состоялся целый ряд конференций, посвященных

4 '

Lombard A. Etudes d'histoire byzantine. Constantin V, empereur des Romains (740-775). Paris, 1902.

5 Rochow I. Kaiser Konstantin V. (741-775): Materialien zu seinen Leben und Nachleben. Frankfurt am Mein, 1994. проблемам иконоборчества.

Поскольку сведения о русско-японских научных связях и о развитии византиноведческих студии в Японии в русской исторической литературе отсутствуют, и в Японии русское византиноведение в той же научной литературе освещено недостаточно полно, нам представляется целесообразным во вступлении к моей работе выйти за хронологические и проблемные рамки диссертационной работы и дать, хотя бы краткий обзор развития византиноведения в России и в Японии6.

Неоспорим вклад, сделанный русскими учеными в области изучения истории, искусства и культуры Византии7. Научная традиция изучения византинистики в России восходит ещё к первой половине XIX в., когда на базе целого ряда университетов в Казани, Харькове, Юрьеве, Вильнюсе, Киеве, в Петербурге были открыты историко-филологические факультеты. В 1837 г. была учреждена Археографическая комиссия, а в 1846 г. -Императорское Археологическое общество с тремя группами (2-я -классическо-византийская), ставшее важным центром научной и издательской деятельности8. Тщательное комплексное изучение истории Византии (политической, экономической, социологической) было продолжено во второй половине XIX в. В 1895 г. был открыт Русский

60 византиноведении в Японии см.: Накатани К. Новое направление в японском византиноведении // Ориент (Orient). 2003. Т. 42-2. С. 163-177 (на яп. языке); Касатани Т. Изучение русского византиноведения в Японии // Тезисы докладов Международной конференции «Россия и Япония»: к 150-летию установления дипломатических отношений между Россией и Японией. СПб., 2006. С. 123-127.

См. о русском византиноведении: Мир русской византинистики / Под ред. Медведева И. П СПб., 2004; Медведев И. П Из истории петербургского византиноведения. Истоки и становление // ВВ. 2003. Т. 62. С. 97-113; Архивы русских византинистов в Санкт Петербурге / Под ред. И. П. Медведева И. П. СПб., 1995. В библиотеках Российской Академии Наук и Россйской Национальной, Российском Государственном Историческом Архиве хранятся богатые фонды византийских материалов. В Эрмитаже хранится более 560 памятников византийской и поствизантийской живописи. о

Курбатов Г. Л. История Византии: историография. Л., 1975. С. 74.

Археологический институт в Константинополе9, благодаря деятельности которого стали активно исследоваться монументальные памятники византийской архитектуры и искусства. Ученые, работавшие в университетах, в Археографической комиссии, в Русском Археологическом институте в Константинополе внесли ощутимый вклад в развитие русского и мирового византиноведения.

В 1894 г. вышел в свет первый том периодического академического издания «Византийский временник». В стенах Санкт-Петербургского университета сложилась школа отечественного византиноведения под руководством академика В. Г. Васильевского. Вместе с ним, такие ученые, как Ф. И. Успенский, А. А. Васильев, Н. П. Лихачев, Н. П. Кондаков, В. В. Латышев и др. составили славу русского византиноведения10.

После 1917 г. советское византиноведение развивалось в рамках марксистской методологии, основу которой составляло изучение социально-экономических формаций и классовой борьбы. Ориентация японских исследователей сначала на русскую, а затем на советскую византиноведческую традицию привело к широкому распространению марскисткого подхода в Японии в период после Второй мировой войны Здесь следует отметить труды К. Ватанабе из университета Хитоцубаси", который изучал труды Г. А. Острогорского и А. П. Каждана еще до эмиграции последнего в США. Влияние трудов А. П. Каждана и ряда

9В 1914 г. закончилась деятельность Русского Археологического института в Константинополе, после того, как Турция вступила в Первую мировую войну, сотрудники института были высланы в Россию.

10 2004 г. был юбилейным. Стодесятилетие основания «Византийского временника» и стодесятилетие открытия Русского Археологического института в Константинополе. В 1994 г. юбилейная международная конференция была посвящена столетию Византийского временника (Санкт Петербург); См. об этой конференции: Чеснокова Н. П. Международная конференция, посвященная 100-летию «Византийского временника» и 100-летию Русского Археологического института в Константинополе // ВВ. 1997. Т. 57. С. 341-342.

11 Следует отметить, что в библиотеках университета Хитоцубаси и университета города Осака хранятся многочисленные фонды, относящиеся к истории Византии. других советских византинистов определило сферу интересов и методику исследований К. Ватанабе, в частности, при изучении социальной и

12 экономической истории Византии, генезиса феодализма , которые также находились в центре внимания советского византиноведения. В течение долгого времени вопросы социальной структуры оставались также одними из наиболее актуальных и остро-дискуссионных в японском византиноведении. Таким образом, заслуга К. Ватанабе заключалась не только в том, что он познакомил японских исследователей с советской методологией исследования, но также и заложил основы представлений о социальной структуре византийского государства13. В целом надо признать, что советская историография оказала большое влияние на дальнейшее

14 развитие японского византиноведения .

В 1984 г. было создано Общество византиноведческих исследований в Осакском городском университете под руководством профессора К. Иноуэ15. Он специально занимался проблемой комниновского клана аристократических фамилий в Х1-ХП вв. и изучал труд Анны Комнины, а также составил жизнеописание византийских императриц в различные исторические периоды16.

12

Ватанабе К. Изучение социально-экономической истории в Византии (Видзанцу сякаи кеидзаи си кенкю). Токио, 1968 (на яп. языке); Watanabe К. Ein Beitrage zum weite weltgeschichtlichen Bild des Frühmittelalters // Античная древность и средние века. Вып. 10. Екатеринбург, 1973. С. 56-59.

13 Именно проф. Ватанабе К. глубоко изучал труды немецких византинистов, в частности, исследование византиниста X. Г. Бека, он перевел его труды на японский язык.

14 Профессор университета Тоукаи Сёдзю К. тоже внес большой вклад в развитие японского византиноведения. Он в Японию внес методику французского византиноведения. В 1999 г. Сёдзю К. подробно написал очерки по истории Византии - Сёдзю К. История Византийской империи (Видзанцу теикоку си). Токио, 1999. (на яп. языке)

15 В данный момент он является ведущим византинистом в Японии и крупным исследователем в области византиноведения. Он известен как специалист по трудам А. П. Каждана.

16 Иноуэ К. Биографии византийских императриц (Видзанцу кохи рецуден). Токио, 1996. (на яп. языке).

В своих исследованиях К. Иноуэ стремится рассматривать историю Византии во всей ее полноте, учитывая политические, экономические, социальные, и культурные аспекты17. Преподавательская и научная деятельность К. Иноуэ поставили изучение Византии в Японии на прочную научную основу, что способствовало расширению круга интересов и внедрению новых методик исследования японских византинистов.

В советском византиноведении особенно большое внимание уделялось вопросам перехода от античности к средневековью, генезису феодализма и проблеме византийского города. Эти же темы поднимались и среди японских ученых благодаря знакомству с трудами Г. А. Острогорского 18, А. А. Васильева 19 , Ф. И. Успенского 20 , М. В. Левченко , М. Я. Сюзюмова , А. П. Каждана , Г. Л. Курбатова и Г.Е.Лебедевой25. Кроме того, первоначально, японские византинисты пользовались русскими переводами византийских источников26.

17

Иноуэ К. Византийская империя (Видзанцу теикоку). Токио, 1982; Иноуэ К., Криудзава Т. Византия и славянские государства (Видзанцу то Сулаву). Токио, 1998. (на яп. языке).

18 Ostrogorsky G. Geschichte des byzantinischen Staates. 3. Aufl. Miinchen, 1963. В 2001 г. X. Вада, профессор университета Цукуба, перевел этот труд Г. Острогорского на японский язык - Вада Хиросин. Видзанцу кокка си. Токио, 1999.

19 Vasiliev A. A. Histoiy of the Byzantine Empire (324-1453). Vol. 1,2. Madison, 1952.

20 Успенский Ф. И. История Византийской империи. T. I-III. СПб.-М.-Л.,

1913-1948.

21

Левченко М. В. История Византии: краткий очерк. М., 1940.

22 Сюзюмов М. Я. Византийская книга Эпарха. М., 1962.

23

Каждан А. П. Социальный состав господствующего класса Византии XI-XII вв. М., 1974.

24 Курбатов Г. Л. История Византии: от античности к феодализму. М., 1984.

25 Лебедева Г. Е. Социальная структура ранневизантийского общества. Л., 1980.

26 Например: Труды В. Г. Васильевского. T. I-IV. СПб., 1908-1930. Лопарев Хр. Греческие жития святых VIII-IX вв. // ВВ. 1910-1912. Т. 17-19. Чичуров И. С. Византийские исторические сочинения: «Хронография» Феофана, «Бревиарий» Никифора. М., 1980 и др.

После эмиграции А. П. Каждана в США, он стал работать в институте одного из лучших центров византиноведения «Дамбартон Оукс», где в 1989 г. также трудился и японский византинист К. Иноуэ. Идеи А. П. Каждана, изучавшего социальную микро- и макро структуру византийского общества, оказались в центре внимания русских, японских и других зарубежных исследователей на XVIII Международном конгрессе

97 византинистов в Москве (1991 г.) .

В последней четверти XX в. в Японии продолжалось изучение социальных и государственных структур, в том числе проблемы централизации и децентрализации власти в различные периоды существования Византии. Особый интерес для японских византинистов представляла проблема соотношения императорской власти и государственных институтов. Важно отметить, что в этот же период японские византинисты для своих исследований стали широко привлекать просопографический, археологический, сигиллографичекский, нумизматический, эпиграфический, и рукописные материалы. К тому же, в 1991 г. по инициативе профессора университета Осака С. Цудзи была создана Группа по исследованию византийских памятников ликийской территории на острове Гемилер (Турция), где до настоящего времени ведутся ежегодные археологические раскопки и исследуются памятники архитектуры и искусства.

В 2003 г. в Японии учреждён филиал Международной Ассоциации византиноведческих исследований и основана Ассоциация японских византинистов в университете Хитоцубаси (представитель проф. Я. Оцуки) на базе бывшего Общества византиноведческих исследований; кроме того исследования ведутся в Осакском городском университете (проф. К. Иноуэ), университетах Канадзава (проф. Ю. Недзу), Досися (преп.

О XVIII Международном конгрессе византинистов (1991г.) см. ниже; Резюме собщений и пленарные доклады. Оргкомитет XVIII Международного конгресса византинистов. М., 1991. См. о последнем XX Международном конгрессе византинистов в Париже: Хроника, Обозрение итогов XX Международного конгресса византиноведческих исследований (Париж, 19-25 августа 2001 г.) // ВВ. 2003. Т. 62. С. 201-223.

X. Адата), Шиболд-Нагасаки (доц. Р. Такебе), Квансей-Гакуин (проф. К. Накатани) и Тояма (доц. И. Кобаяси). Работа этих групп и университетов, широкое привлечение документальных материалов и научных исследований ученых из других стран способствуют дальнейшему развитию византиноведения в Японии. В настоящее время японские византинисты начали активно изучать работы ученых разных стран.

Таким образом, если первоначально японское византиноведение сложилось на базе дореволюционной русской и советской историографии и её методик, то в настоящее время японские ученые, проводя собственные научные исследования, все более активно используют труды американских, английских, немецких и французских византинистов. Но в целом, работам японских исследователей, особенно в сравнении с трудами их русских коллег, все ещё недостает комплексного подхода к изучению истории Византии.

Большинство японских ученых рассматривали внутреннюю политику Византии, опираясь на труды русских ученых, в которых мало внимание уделяется непосредственно иконоборческой политике Константина V.

В западной историографии эта проблема также не нашла широкого освещения, поэтому в задачу моей работы входит попытаться восполнить этот пробел, и сделать это можно, на наш взгляд, только сконцентрировав внимание на основных проблемах первого периода иконоборчества.

12

Заключение научной работыдиссертация на тему "Внутренняя политика византийского императора Константина V (741-775 гг.): проблема и её разработка"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На основе проведенного анализа российской и зарубежной научной литературы, рассматривающей проблемы первого периода иконоборчества и тесно связанного с ним правления императора Константина V можно с уверенностью констатировать, что изучение этих проблем, хотя и значительно продвинулось в своей разработке, существенно обогатив наше понимание отдельных аспектов иконоборчества, но, тем не менее, эта проблематика все ещё далека от окончательного разрешения.

На протяжении всего XX в. и особенно его второй половины исследователи убедительно доказали, что эта проблема требует комплексного изучения. Благодаря трудам ученых по истории Византии VIII века стало возможно проследить определенные связи между различными историческими событиями эпохи иконоборчества и несколько по-новому поставить вопрос о личности и деятельности императора Константина V. Например, вопрос о времени проведения им военной реформы, о более глубокой связи ее с мятежом Артавазда и заговором 766 г.

Следует заметить, что в мировом византиноведении всегда наличествовал интерес к изучению, главным образом, первого периода иконоборчества, второй же его период изучался менее активно, поэтому появление в России монографии Д. Е. Афиногенова («Константинопольский патриархат и иконоборческий кризис в Византии (784-847») , посвященной второму периоду иконоборчества нам представляется очень важным.

Обращает на себя внимание, что в зарубежной историографии, в том числе и японской, в йастоящее время активно рассматривается проблема внутренней политики Константина V, проблемы первого периода иконоборчества, в русской же научной литературе наблюдается, к сожалению, значительно спад интереса к изучению этих проблем. Однако, лпд

Афиногенов Д. Е. Константинопольский патриархат и иконоборческий кризис в Византии, 784-847 гг. М., 1997. заслуга российских ученых в разработке данной проблематики несомненна. В предвоенные и послевоенные годы именно российские ученые выдвинули концепции экономических и социальных основ иконоборческого движения (Е. А. Косминский, М. В. Левченко, Б. Т. Горянов, М. Я. Сюзюмов). Если в дореволюционный период большое значение в русской историографии предавалось религиозной проблеме в объяснении появления иконоборчества, то изучение иконоборчества в советской исторической литературе особенно после Второй мировой войны было сосредоточено вокруг целого ряда проблем монастырского землевладения и церковных имуществ, так как советское византиноведение развивалось на основе марксистской методологии. Советские ученые стремились показать, что под видом религиозной борьбы скрывались острые социальные столкновения, такие как борьба народных масс против господствующей церкви и монастырского землевладения.

В 50-х — 70-х годах русские исследователи стали уделять больше внимания идеологии иконоборческого движения (Е. Э. Липшиц, 3. В. Удальцова, Г. Г. Литаврин). Здесь прослеживается непосредственно связь с трудами французской исследовательницы Э. Арвейлер («Политическая идеология в Византийской империи») 290 и трудами ряда других зарубежных исследователей.

В зарубежной историографии иконоборчества особое внимание уделялось и продолжает уделяться проблемам причин иконоборчества, вопросам борьбы императорской власти с церковной властью, а также монашеской идеологии и социальной реформе императоров-иконоборцев.

На наш взгляд, представляет интерес особенности подхода к указанной проблематике византиноведов разных стран: в английской историографии особое место занимают работы, касающиеся византийской культуры, религии. В последние годы активируется интерес английских исследователей (Л. Брабейкер и Дж. Хэлдон) к проблемам иконоборчества («Византия в эпоху иконоборчества (ок. 680-850): материалы. Обзор с

290 Ahrweiler H. L'ideologie politique de l'empire byzantin. Paris, 1975. комментариями») . Для решения этих проблем они широко привлекают не только письменные памятники, но и памятники материальной культуры. Немецкие ученые, как и русские, ставят в центр своих исследований социально-экономические проблемы иконоборчества.

В японской историографии проблемы иконоборчества также привлекают ученых. Особенно большой интерес вызвала работа К. Накатани («Об эпохе иконоборчества - Византия в VIII в.») , в которой он пытается ответить на вопрос: можно ли VIII век назвать эпохой только иконоборчества?

Необходимо подчеркнуть, что проанализированные нами труды ученых внесшие большой вклад в разработку проблематики иконоборчества бесспорно послужат стимулом к дальнейшему изучению не только личности Константина V и эпохи его правления, но и к разрешению других не менее важных вопросов первого периода иконоборчества.

291 Brubaker L. Haldon J. F. Byzantium in the Iconoclastic Era (ca. 680-850): The Sources. An Annotated Survey. Birmingham, 2001.

292 Накатани К. Об эпохе иконоборчества - Византия в VIII в. // Очерки филологического факультета университета Осаки. Сер. История. (Мачиканеяма ронсо). 1992. Т. 26. С. 63-87. (на яп. языке).

Источники

Список научной литературыКасатани Томоми, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. Алексеенко Н. А. Моливдовул комита Опсикия начала VIII в. из Херсонеса //Античная древность и средние века. Вып. 30. Екатеринбург, 1999. С. 65-82.

2. Андреев И. Д. Герман и Тарасий, патриархи константинопольские. Сергиев Посад, 1907.

3. Архивы русских византинистов в Санкт-Петербурге / Под ред. И. П. Медведева И. П. СПб., 1995.

4. Афиногенов Д. Е. Константинопольский патриархат и иконоборческий кризис в Византии, 784-847 гг. М., 1997.

5. Афиногенов Д. Е. Патриаршество св. Мефодия I (843-847): Борьба за преемственность в Византийской церкви // ВВ. 1997. Т. 57. С. 130156.

6. Афиногенов Д. Е. Тактика православного сопротивления в начале второго периода иконоборчества // Традиции и наследие Христианского Востока. М., 1996. С. 63-84.

7. Бармин А. В. Тактика православного сопротивления в начале второго периода иконоборчества // Традиции и наследие Христианского Востока. М., 1996. С. 63-84.

8. Бел озерова А. А. Монахи и икона. Первая биография иконопочитателя: Стефан Новый//История византийской литературы, 650-850 гг. / Под ред. А.П. Каждана, Ли Ф. Шерри, X. Ангелиди. СПб., 2002. С. 239-265.

9. Бычков В. В. Проблема образа в византийской эстетике // Вестник МГУ. Философия. 1972. № 1. С. 50-59.

10. Бычков В. В. Образ. Изображение. Икона. Иоанн Дамаскин // Малая история византийской эстетики. Киев, 1991. С. 162-171.

11. Бычков В. В. Символизм. Философко-эстетический аспект // Смысл искусства в византийской культуре. М., 1991. С. 31-46.

12. Ванеева Е. И. Монашеская всемирная хроника: Феофан Исповедник // История византийской литературы, 650-850 гг. / Под ред. А. П. Каждана, Ли Ф. Шерри, X. Ангелиди. СПб., 2002. С. 266-304.

13. Васильевский В. Г. Законодательство иконоборцев // Труды В. Г. Васильевского. СПб., 1930. Т. IV. С. 139-235.

14. Гордеева Е. Н. Иоанн Дамаскин // История византийской литературы (650-850 гг.)// Под ред. А.П. Каждана, Ли Ф. Шерри, X. Ангелиди. СПб., 2002. С. 106-113.

15. Горянов Б. Т. Иконоборческое движение // Исторический журнал. 1941. №.2. С. 68-78.

16. Дашков С. Б. Императоры Византии. М., 1996.17.