автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Внутриличностный конфликт как лингвистический феномен

Полный текст автореферата диссертации по теме "Внутриличностный конфликт как лингвистический феномен"

На правах рукописи

Непшекуева Тамара Сагидовна

ВНУТРИЛИЧНОСТНЫЙ КОНФЛИКТ КАК ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН

10.02.19 - теория языка

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Краснодар 2006

Работа выполнена на кафедре теоретической и прикладной лингвистики Кубанского государственного университета

Научный консультант -профессор

доктор филологических наук, Елена Николаевна Рядчикова

Официальные оппоненты - доктор филологических наук,

профессор

Ласкова Марина Васильевна

Ведущая организация — Ростовский государственный экономический университет «РИНХ»

Защита состоится 27 декабря 2006 г. в 9.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.101.08 при Кубанском государственном университете по адресу: 350040, г. Краснодар, ул. Ставропольская, 149, ауд. 231.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Кубанского государственного университета.

Автореферат разослан «<?? » ноября 2006 г.

Ученый секретарь Баклагова Ю.В.

доктор филологических наук, профессор

Григоренко Ирина Николаевна

доктор филологических наук, профессор

Берсиров Батырбий Махмудович

диссертационного совета

Актуальность темы. Конфликт и все, что с ним связано, уже давно является предметом исследования ученых всего мира, которые от незначительного внимания к нему в настоящий момент пришли к оценке его как важного и ценного явления и создали особую дисциплину - конфликтологию.

Известно, что теория конфликта зарождалась в недрах психологии. Основными разработчиками психологической теории конфликта являются З.Фрейд (конфликт между сознательным и бессознательным, между смутными влечениями и требованиями моральных и правовых норм), К.Юнг (классификация характеров людей по способу разрешения ими внутренних конфликтов - интраверты и экстраверты), А.Адлер (личность неотрывна от общества, т.к. человек, прежде всего — существо социальное (см.: Курбатов 2005). Видным разработчиком теории конфликта в начале 20 века явился немецкий социолог Г.Зиммель, введший в оборот термин «социальный конфликт». Ему принадлежит идея о конфликте как форме «социализации» (то есть факторе, способствующем сближению и объединению людей). Он же высказал предположение о том, что эффективным средством сдерживания конфликта является сопоставление сил, что чаще всего происходит уже в самом конфликте (см.: Леонов 2002). Австрийский социолог Л. Гумплович считал, что чувству взаимного тяготения и привязанности к «своим» соответствует чувство нетерпимости и ненависти к «чужим», основанное на родстве и различии по крови. Он также считает, что положительные чувства и эмоции обусловливают групповую солидарность, а отрицательные — межгрупповое неприятие, приводящее к конфликтам. Американский социолог А.Смолл рассматривает конфликт как основной и универсальный общественный процесс и утверждает, что в результате развития общества интересы людей все более переплетаются и это должно приводить к сглаживанию и преодолению конфликтов путем социализации. Его коллега У. Самнер пытается вывести закономерность перенесения эволюции человеческих конфликтов, борьбы за существование в привычки и обычаи, общественные и правовые нормы поведения и считает, что основной причиной человеческой деятельности является стремление людей к удовлетворению основных потребностей к избавлению от страхов (там же). Теоретиками и классиками

позитивизма в конфликтологии являются Л.Козер и Р.Дарендорф (всеобщность и универсальность конфликтов в обществе и их позитивная роль в нем, отсутствие конфликтов в обществе ненормально и удивительно) (там же; Курбатов 2005). Т.Парсонс считал процесс социализации потенциально конфликтным, т.к. человек в этом процессе приобщается не только к способам функционирования социальной системы, но и к нормам и ценностям соответствующей культуры (Курбатов 2005).

Попытка создания общей теории конфликта принадлежит К.Боулдингу, который считает, что борьба людей между собой является естественной формой поведения человека. Он считает, что конфликты вездесущи и что стремление к вражде непреодолимо, эскалация насилия лежит в природе человека. Однако, опираясь на понимание причин возникающих противоборств, разумный выбор согласованных способов их устранения, нравственное совершенствование человека, можно смягчать и предотвращать конфликты (см. об этом: Мариновская, Цветков 2002).

В нашей стране зарубежные теории конфликтов были мало известны. В развитии отечественной конфликтологии принято выделять три этапа: 1) до 1924 года, когда конфликт еще не выделялся как отдельное явление и изучался в рамках философии, права, психологии; 2) 1924 - 1990 - начало изучения конфликта как самостоятельного явления сначала в рамках правоведения и социологии, затем в рамках еще одиннадцати наук, однако междисциплинарные исследования в этот период отсутствуют; 3) 1990 - настоящее время характеризуется появлением междисциплинарных

исследований, выделением конфликтологии в самостоятельное учение (Леонов 2002).

Основными научными результатами отечественных конфликтологов являются утверждение необходимости смены парадигмы «бесконфликтности» конфликтологической парадигмой. Это ориентирует на понимание неизбежности противостояния в социальных взаимодействиях и их позитивной роли в совершенствовании и гармонизации этих взаимодействий, что позволяет раскрыть роль конфликтологии в анализе социальной диалектики как теории разрешения социальных противоречий и обосновать общие

методологические ориентиры прогнозирования и регулирования социальных конфликтов; прояснить природу конфликтов, основных механизмов их развертывания.

Как отмечают отечественные конфликтологи (Анцупов, Шипилов 2002; Анцупов, Баклановский 2005; Светлов 2001), конфликт — явление междисциплинарное и изучается многими современными отраслями: философией, социобиологией, искусствоведением, правоведением, военными,

политологическими, историческими, математическими, психологическими, педагогическими и социологическими науками. Сегодня необходимо связать их, обобщить и идти дальше, причем объединение в некую систему всех исследований конфликта возможно именно потому, что в основе любого конфликта лежит противоречие. Кроме того, в жизни мы имеем дело с реальными конфликтами, а не с отдельными аспектами противоречия. Необходимо их комплексное исследование.

Анализируя развитие конфликтологической науки за период после выхода в свет книги Л.Коузера «Функции социального конфликта» (Coser 1956), где были изложены ее основные положения (о том, что конфликт является формой социализации, что он определяет структуру группы, способствует образованию коалиций, что для его возникновения недостаточно одних враждебных чувств, что реалистический конфликт всегда направлен на источник фрустрации, что отсутствие конфликта не свидетельствует о стабильности группы, что он способствует консолидации группы и представляет собой опасность для жестко организованной группы), В.А. Светлов подчеркивает, что ничего принципиально нового добавлено не было (Светлов 200J). Автор объясняет это положение отсутствием у теоретической конфликтологии «общего понятийного аппарата, единой системы методологических допущений, исходных моделей, позволяющих дедуцировать утверждения о фундаментальных свойствах конфликта» (там же, 17). В своей «Аналитике конфликта» автор конструирует единую теорию конфликта для психологов, менеджеров, политологов, юристов, этиков, социологов и проводит системный анализ конфликта.

Отечественных монографических исследований конфликта в лингвистическом аспекте существуют единицы (Муравьева 2002; Анисимова 2004).

Важность проблемы конфликта для жизни человека и общества, необходимость развития конфликтологического знания, отсутствие значимых линвгистических исследований конфликтов определяют актуальность проблемы нашего исследования.

Цель исследования - изучить внутриличностный конфликт в его текстовой реализации с различных лингвистических позиций, в частности, собственно лингвистики, паралингвистики, лингвокогнитивистики, лингвопрагматики, лингвопсихологии, лингвокультурологии. Разработка такой цели требует решения следующих задач:

— изучение многообразия языковых форм и средств реализации структуры конфликта, входящих в него элементов, связей между ними;

— диагностика и выявление основных лингвистических, паралингвистических и экстралингвистических признаков и средств выражения конфликтного состояния личности на базе её реагирований на внешние и внутренние воздействия, события;

— изучение языковых единиц и средств, являющихся маркерами конфликтов и синтонов;

— определение специфики языковой репрезентации информативно-ментальных причин внутриличностного конфликта;

— исследование лингвопрагматики конфликта субъекта, адресата и ситуации речи;

— сопоставление внутреннего состояния, представлений, лингвокультурных стереотипов, установок с конфликтностью речи персонажей художественного произведения;

— выявление влияния внутриличностного конфликта на самоидентификацию и самооценку личности, на творческий процесс.

Все это даст возможность чётче усматривать конфликты и их предвестники, найти рациональный и конструктивный путь выхода из него или его разрешения для успешной жизнедеятельности человека. В состоянии конфликта, в плену сильных переживаний у человека зачастую односторонний взгляд на ситуацию в силу сложившихся стереотипов сознания

и поведения. Настоящее исследование поможет усвоить взгляд на конфликты с других сторон, с альтернативных позиций, что должно способствовать творческому, конструктивному выходу из них.

В качестве объекта настоящего исследования выбраны внутренние социально-психологические конфликты личности как наименее изученная область конфликтологии в целом и лингвоконфликтологии в частности. Предмет исследования -извлеченные из художественных произведений контексты, которые содержат признаки напряжения, рассогласования, диссонанса, конфликта.

Иллюстративным материалом послужил язык оригинала и переводов произведений У.С. Моэма. Картотека на английском и русском языках содержит более 2500 единиц.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем представлены и систематизированы основные теории изучения и классификации конфликтов, конфликтогенов и синтонов в гуманитарных науках. Главное внимание в работе уделяется изучению внутриличностных конфликтов в различных лингвистических и тесно связанных с ними аспектах - с позиций паралингвистики, когнитивной лингвистики, лингвистической прагматики, лингвистической психологии и лингвокультурологии. Выявлены, классифицированы и изучены различные виды конфликтов, отраженные в речи персонажей произведений У.С. Моэма. Исследовано многообразие языковых форм и средств реализации структуры конфликта, входящих в него элементов, связей между ними; проведена диагностика основных лингвистических и паралингвистических признаков и средств выражения конфликтного состояния личности на базе её реагирования на внешние и внутренние воздействия, события; определены и изучены текстовые маркеры конфликтов и синтонов на английском и русском языках.

Методологической базой исследования послужили труды ученых, чей подход к речевому общению основан на позициях логики, коммуникативной лингвистики, прагмалингвистики, психологии, психолингвистики, социолингвистики и теории общения. Это А.Я.Анцупов, А.И. Шипилов, Н.Д. Арутюнова, Р. Барт, М.Я. Блох, Ш.Берн, В.В. Богданов, А.Вежбицкая, P.M. Грановская, Т.А.Ван Дейк, E.H. Зарецкая, A.A. Ивин, К.Е.

Изард, В.И. Карасик, И.М. Кобозева, Г.Е. Крейдлин, A.A. Леонтьев, Г.Г. Почепцов и др.

Методы и методики исследования. Основу комплексного лингвистического анализа конфликтного текста составляет смысловой анализ; использован также ситуационный анализ, сущность которого заключается в том, что в качестве единицы анализа выбирается минимальная текстовая ситуация как неразложимое образование с точки зрения восприятия конфликта, позволяющее его диагностировать. Критерием правильности выбора единицы анализа является то, насколько она позволяет выявить свойства конфликта; границы текстовой ситуации определяются составом ее конфликтующих сторон. Кроме того, применен текстовый, или контекстуальный анализ для проникновения в содержательный объем произведения, в сам процесс формирования смысла, чтобы определить значимость и значение того или иного слова, фразы во всем контексте, а также интерпретационный анализ для выявления истинных намерений автора и персонажей художественного произведения, для выяснения причин и последствий конфликта. При анализе языка оригинала и перевода применялся сопоставительный анализ. Использовались методы лингвистической дедукции и индукции, приемы выделения ключевых слов, смысловых доминант, формулировки речевого смысла, вытекающего из смыслового анализа текста, приёмы установления контекстуальной смысловой связи, выявления интерпретационных рядов. Исследование проводилось с опорой на общенаучные принципы эволюционизма, развития, всеобщей связи, соблюдения основных законов и парных категорий диалектики, диалектического закона единства теории и практики, системного, конкретно-исторического и личностного подходов, поиска скрытого содержания, объективности.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Противоречия приводят к внутриличностному конфликту, когда они затрагивают социальный статус, материальные или духовные интересы личности, ее престиж, моральное достоинство. Ведущими причинами

Внутриличностного конфликта являются использование неуспешных стратегий, информационный дефицит, неудовлетворенность статусом, дефицит коммуникативной компетентности, неадекватная самооценка, избыток

обязательств, ситуация общения. Конфликтогены и синтоны, выраженные языковыми единицами различных уровней, служат коммуникативными маркерами конфликтности и толерантности личности. Лингвистическая природа конфликта в речевом общении обусловлена адекватностью / неадекватностью взаимопонимания коммуникантов, знанием/незнанием . норм языка, уровнем восприятия и декодирования конфликтогенных факторов в общении, а также тем, что любой конфликт получает языковое выражение, имеет культурные и этноспецифические формы проявления и восприятия, закрепленные в .языке. Правильная трактовка конфликтных ситуаций способствует определению верных, конструктивных тактик поведения, воспитанию социальной толерантности личности.

2. Конфликтные речевые действия могут быть выражены как в речи персонажей, так и в авторской речи художественных произведений, имеют различную текстовую протяженность и содержатся практически во всех типах речевых актов. Лингвистическими маркерами внутриличностного конфликта чаще всего бывают определенные лексемы; характеристики внутренних составляющих конфликта зачастую даются через сравнение, описание внешних проявлений личности, с помощью низкооценочной модальности высказываний (пейоративизация по линии «чужой», «глупый», «уродливый», «противный», нарушающий социальные нормы). Помимо вербальных средств, экспликаторами внутриличностного конфликта • выступают паралингвистические средства, к которым относятся семантически заполненные голосовые элементы невербального кода в речевой коммуникации, а также просодика, молчание и паузы как коммуникативные акты, неречевые звуки ротоносовой полости человека, семиотизированные в коммуникации звуковые комплексы физиологических реакций, визуально-слуховые несоответствия, краснеющие щеки, пылающие от переживаемых эмоций уши, различные, обычно резкие, телодвижения. Экспрессия тела в художественном тексте находит отражение в дискурсе-описании. Особенностью репрезентации конфликта посредством невербалики является вовлечение читателя в сотрудничество с автором, требующее осмысления, постижения глубин характеров, привлечения собственного когнитивного капитала, знаний о жизни,

межличностных отношениях, способности к множественной интерпретации текста.

3. Лингвокогнитивными маркерами внутриличностного конфликта являются обладание информацией и её отсутствие, конфликт личностного представления, процесс и результат построения возможных миров, а также «запоздание» сознания и логического умозаключения по предмету сообщения из-за неподготовленности к нему. Конфликтогеном и сигналом внутреннего конфликта также может служить ситуативная необходимость представлять не реальный мир, а виртуальный в результате субъективного восприятия экстралингвистической ситуации, характерного для условий нехватки информации и интериоризации физической реальности во внутреннюю. При этом виртуализация может носить разный характер: лжи, фальши, дозирования информации, лести, слухов, домыслов и т.п. Лингвопрагматические презумпции внутриличностного конфликта составляют самооценка, самоидентификация и самоопределение, которые, с одной стороны, являются источниками конфликта и, с другой стороны, могут быть средствами его разрешения. В языке художественных произведений конфликтность таких ситуаций выражается посредством описания сомнения, беспокойства, тревоги, разочарования, стыда, неловкости, дискомфорта, констатации когнитивного рассогласования теоретического и практического знания, эволюции когнитивного состояния неуверенности в уверенность, быстрой когнитивной реакции выбора конструктивного выхода из неопределенной ситуации, неприятия новой информации, описания внутреннего состояния личности, сдержанности, веселости отчаяния, напряжения выбора реагирования. Лингвистически эти состояния отражают: отрицание, низкая оценочная модальность высказываний, сравнение (в том числе унизительное), метафора, противопоставление, формы сослагательного наклонения, репрезентирующие гипотетичность мышления, риторические вопросы (безысходность), уступительные структуры как выражение неприятия новой информации, прерывание речи, восклицание и повтор как выражение крайнего удивления, шока, аутокоммуникация. На паралингвистическом уровне экспликации такого типа внутриличностного конфликта

способствуют молчание, голосовые характеристики, на невербальном уровне — кинесика носителя конфликта.

4. Лингвопрагматические особенности внутриличностного конфликта лежат в области внутреннего конфликта субъекта и адресата речи, конфликта между участниками коммуникации, уровня коммуникативной компетентности собеседников, ситуации, лингвопрагматических презумпций. Индикатором конфликтного речевого действия является перлокутивный эффект, испытываемый реципиентом высказывания. Основой исследования этих аспектов служит взаимодействие речевого акта и контекста. Экспликаторами таких состояний выступают языковые маркеры, среди которых лексические и синтаксические повторы, низкооценочная лексика, пейоративы, двойное или множественное отрицание, описание соответствующих психоэмоциональных состояний (тревоги, недовольства собой, досады, раздражения, сомнения, отчаяния, паники, смущения, боли, стыда, мучений одиночества при обострении самоанализа, самобичевания, самоуничижения, неприятия как самосохранения), метафора, категория неопределенности, противительные союзы, частая аутокоммуникация. Паравербальные маркеры включают прерывание коммуникации, неискренность, игру, скованность, усиленный контроль за выражением лица, манеру речи (затрудненную), молчание, стон, голосовые характеристики (сиплый, дрожащий, тонкий, пронзительный, с горечью переживаемых чувств). К невербальным признакам внутриличностного конфликта в этих случаях относятся слезы, покраснение или побледнение лица, недружелюбный взгляд, скованность, заторможенность движений. Деструктивным исходом таких конфликтов могут служить отказ от борьбы, уступка, рождение ненависти как фактор эскалации конфликта.

5. Лингвистический психологизм внутриличностного конфликта очерчен кругом описания отношения к таким переживаниям личности, как зависть, ревность, любовь, ущемленное самолюбие, человеческие пороки. Конфликты, вызванные ими, маркируются вербализацией переоценки ценностей, переживаемых эмоций (удивления, раздражения, возмущения, испуга) и чувств (подавленности, уныния, мнительности, подозрительности, неприязни к обидчикам, тоски, одиночества). Экспликаторами таких переживаний,

маркирующих внутриличностный конфликт, оказываются сравнение и противопоставление, лексические и синтаксические повторы, лексико-семантические оппозиции, низкооценочная и пейоративная лексика, риторические вопросы как выражение отчаяния, неустойчивости психического состояния, а также хаотичность речи, молчание и аутокоммуникация. Дружба, партнерство, добрая воля и эмпатия близких стимулируют носителей конфликта пересмотреть свои отношения с миром, взгляды и способствуют конструктивному выходу из внутреннего конфликта.

6. Лингвокультурными причинами внутриличностного конфликта являются столкновение стереотипов, установок и реальности, тендерные представления, нарушение этикета и эстетических идеалов, кризис возраста, противоборство духа и тела, жизнь по двойным стандартам, особенности творческого процесса, семейной жизни. Маркерами этого вида внутриличностных конфликтов являются: описание таких когнитивных процессов, как анализ и сравнение, сомнение, приспособление, дозирование искренности в коммуникации, аутокоммуникация, попытки привязать к себе объект притязания с помощью существующих стереотипных схем, лексическое описание внутреннего состояния тревоги, волнения, поиска баланса между намеченной целью и предпринимаемыми действиями и поступками, смены чувств и перепадов настроения, растерянности, замешательства, страха, удивления, раздражения, смущения, сомнения. Для этого привлекаются средства выражения оценочной модальности, противопоставление и контраст, глаголы многократности и однократности действия, двойное отрицание, сравнение, псевдовопросительные конструкции, структуры контрфактического условного предложения, цепочки односложных предложений. Паравербалыюе выражение рассогласований находит отражение в приспособлении тональности речевого высказывания к условиям коммуникации, в смене голосовых характеристик, манеры речи, в молчании, телодвижениях, сигнализирующих о тайности замыслов, в задержке дыхания, сильном покраснении лица, прятании глаз.

7. Конфликтогены и синтоны носят и универсальны^ и ситуативный характер. Они могут также носить двойственный, амбивалентный характер, т.е. в определенных ситуациях могут

выступать один в роли другого. Такие синтоны, как радость, успех, благополучие, спокойствие, уступка, молчание, толерантность и эмпатия одного часто являются конфликтогенами для другого участника коммуникации.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что в ней представлены лингвистические аспекты конфликта, их специфика, проявляющаяся во внутреннем конфликте личности, что репрезентируется во внутренней речи и в межличностной коммуникации в речевых жанрах монолога, диалога и полилога, отражается на паралингвистическом и поведенческом уровнях человека, влияет на когнитивные параметры личности — познавательные и интерпретационные процессы, восприятие и осознание себя и других в окружающей действительности.

Практическая ценность диссертации заключается в том, что её материалы и выводы можно использовать для работы специалистов-гуманитариев в области конфликтологии — филологов, социологов, психологов, философов, педагогов, культурологов, журналистов, политологов, а также всех, интересующихся вопросами теории и практики языка, перевода и текстологии. В частности, возможно создание вузовских филологических курсов, спецкурсов и специсеминаров по проблемам конфликтологии, языка художественных произведений и идиостиля писателей, языковой личности, прагмалингвистики, лингвокультурологии, лингвистической психологии, паралингвистики, когнитивной лингвистики, переводоведения. Возможна также разработка практикумов по выявлению конфликтных ситуаций в устной и письменной речи, межкультурной коммуникации, в процессе создания возможных миров.

Апробация результатов исследования проводилась на научном совещании «Лексика. Лексикография. Научно-технический перевод» (Орел, 1990 г.); на научно-практической конференции «Современные направления в обучении иностранным языкам в неязыковом вузе» (Краснодар, 3 февраля 1999 г.); на межвузовской научно-практической конференции «Философия в реформируемом обществе» (Краснодар, 2002 г.); на Всероссийской научной конференции «Юг России в перекрестье напряжений - 2. Южно-российский регион: потенциал и перспективы» (Туапсе-Краснодар: ЮИМ, 3—7 сентября 2004 г.); на международной научно-практической

конференции «Вопросы гуманизации и модернизации коммуникативных и учебных инфраструктур в странах Ближнего Востока и Черноморского побережья» Афины-Москва-Краснодар: КубГУ, 4-7 апреля 2003 г.); на 2-й межвузовской докторантско-аспирантской конференции «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (Краснодар: КубГУ, 26 апр. 2003 г.); на 4-й межвузовской конференции молодых ученых «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (Краснодар: КубГУ, 29 апреля, 2005 г.); на региональной научно-практической конференции «Методология и методы культурологического знания и исследования» (Краснодар: КубГАУ, ноябрь, 2005); на 5-й межвузовской конференции молодых ученых «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (Краснодар: КубГУ, 28 апреля 2006 г.); при проведении семинарских занятий по культурологии для студентов Кубанского государственного аграрного университета; на практических занятиях по английскому языку для студентов и аспирантов этого же вуза; на заседаниях кафедры иностранных языков Кубанского государственного аграрного университета, кафедры теоретической и прикладной лингвистики Кубанского государственного университета.

Структура работы определяется ее исследовательскими задачами. Диссертация состоит из Введения, шести глав, Заключения, Библиографического списка. Объем работы составляет 410 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Во Введении обосновываются выбор темы, ее актуальность и научная новизна, цель, задачи, объект и предмет исследования, устанавливаются исходные теоретические позиции, формулируются положения, выносимые на защиту, определяются методы и методики исследования, выводится теоретическая значимость и практическая ценность работы.

Первая глава «Конфликт как объект научного изучения» посвящена рассмотрению понятия конфликт и его дефиниций, внутриличностных конфликтов и их научных классификаций,

конфликтогенов и синтонов как коммуникативных маркеров конфликтности и толерантности личности.

Будучи объектом внимания ученых разных дисциплин, конфликт сегодня не имеет единой универсальной теории, универсального определения, и каждая изучающая его дисциплина принимает свое рабочее определение, исходя из общепринятых положений о том, что это явление биполярно (сводится к отношению двух, как минимум, элементов), означает противоборство несовместимостей,

разнонаправленных сил, рассогласование, разлад событий, от которых зависит развитие и жизнедеятельность человека, предполагает активность выбора как его разрешение и сопровождается обычно острыми отрицательными эмоциями.

Конфликтологическая наука на сегодняшний день не имеет единой общепринятой научной дефиниции конфликта как объекта научного изучения. В настоящем исследовании принята широкая трактовка понятия конфликт как формы столкновения, несовпадения, противоречия, рассогласования, спора, напряжения, коллизии, сопротивления.

Лежащее в основе конфликта противоречие может носить как объективный, внешний, так и субъективный, внутренний и даже мнимый характер, а также может решаться бесконфликтно.

Внутриличностный конфликт рассматривается как борьба взаимоисключающих, социально обусловленных потребностей, целей, ценностей, интересов на уровне отдельного инййвида, между элементами внутренней структуры личности. Их удовлетворение связано с целой системой определенных социальных отношений. В этом смысле внутриличностный конфликт можно рассматривать как вид социального'конфликта. Противоречия приводят к внутриличностному конфликту, когда они затрагивают социальный статус личности,' материальные или духовные интересы личности, ее престиж, моральное достоинство.

Общенаучными принципами проведенного исследования являются принцип развития, всеобщей связи, соблюдения законов диалектики, единства теории и практики, системного подхода, конкретно-исторического подхода, объективности, междисциплинарности, преемственности, эволюционизма, личностного подхода, поиска скрытого содержания,

выдвинутые А.Я.Анцуповым и А.И.Шипиловым (Анцупов, Шипилов 2004).

Формирование лингвоконфликтологии сегодня нацелено на изучение того, что противоречит законам внутри языка, и на исследование речевых конфликтов. Лингвистическая природа конфликта в речевом общении обусловлена адекватностью / неадекватностью взаимопонимания коммуникантов, знанием норм языка, уровнем восприятия и декодирования конфликтогенных факторов в общении, а также тем, что любой конфликт получает языковое выражение, имеет культурные и этноспецифические формы проявления и восприятия, закрепленные в языке.

Текстовый анализ конфликтных единиц позволил проникнуть в содержательный объем конфликта, в! процесс формирования конфликтного дискурса, выявить формы и коды, сигнализирующие о конфликтном содержании в его. смысловой множественности и открытом характере процесса образования. Основанием толкования конфликтного дискурса явилось то, что он содержит общность мыслей и слов, сцепленных разнообразием видимых и невидимых связей. Использование интерпретационных методов позволило понять текст, вникнуть в его смысл и обосновать понимание конфликта, которое обусловлено контекстом и происходит на стадии смыслового анализа текста при выделении источников конфликта — конфликтогенов, маркеров конфликтности, формулировании главной мысли каждой смысловой части текста.

Сопоставительный анализ языка подлинника и переводов произведений У.С. Моэма позволил проследить различный смысловой объем и значимость соответствующих элементов в реализации конфликтного отношения.

Противоречивое взаимодействие различных мотивов личности как источник внутриличностного конфликта характеризуется повышенной устойчивостью по сравнению с межличностным конфликтом. Ведущими причинами внутриличностного конфликта являются использование неуспешных стратегий, информационный дефицит, неудовлетворенность статусом, дефицит коммуникативной компетентности, неадекватная самооценка, избыток обязательств, ситуация общения.

Конфликтность личности есть основа внутриличностного конфликта, т.к. одной из его основных причин является поведенческая установка личности на конфликт. Основными типами конфликтных личностей являются демонстративный, ригидный, неуправляемый, сверхточный и бесконфликтный.

. К факторам конфликтности личности относятся психологические: темперамент, уровень агрессивности, психологическая устойчивость, уровень притязаний; социально-психологические: социальные установки, ценности, отношение к оппоненту, направленность «на себя», компетентность в общении; социальные: условия жизни и деятельности, возможности релаксации, социальное окружение, общий уровень культуры.

Основаниями классификаций внутриличностных конфликтов служат ценностно-мотивационная сфера личности, сфера проявления конфликта, степень длительности и напряженности конфликта, субъекты конфликтного взаимодействия, социальные последствия, предмет конфликта, коммуникативная направленность, формы и степень столкновения, масштабы, способы урегулирования.

Внутриличностный конфликт характеризуется такими особенностями, как взаимодействие и одновременное противоборство разноплановых и противоположных целей, мотивов, интересов и желаний равновеликой силы, необходимостью выбора между равно привлекательными или равно непривлекательными альтернативами при выполнении несовместимых ролевых действий, сопровождающейся негативными эмоциями. Однако «чистых» внутриличностных конфликтов не существует - они возникают как отражение внешних противоречий во внутреннем мире человека либо как внутреннее противоречие человека, отражающее его отношение к окружающему миру.

Конфликтные ситуации многообразны, сложны и уникальны, и поэтому конфликтология не может быть наукой с жесткой теорией; она может идти только в направлении от практики к гипотетическим рассуждениям и, в зависимости от эволюции ситуации, проверяться и конкретизироваться.

Коммуникативный процесс, основанный на понимании, которое не обязательно такое, каким закладывает его коммуникант, содержит конфликтный потенциал. Конфликтные

речевые действия могут быть выражены как в речи персонажей, так и в авторской речи художественных произведений, иметь различную текстовую протяженность и содержаться практически во всех выделяемых речевых актах. Они больше эксплицированны в .экспрессивах как выразителях эмоционального психологического состояния участников коммуникации и имплицитно представлены в косвенных речевых актах. Перлокутивный эффект, испытываемый реципиентом высказывания, является индикатором конфликтного речевого действия. Несогласованность пресуппозиций коммуникантов, нарушение конвенции общения и несоблюдение коммуникативного кодекса, невосприятие или игнорирование фатического контакта, нарушение системных актов как культурно обусловленных цивилизационных явлений приводят к коммуникативной неудаче, к конфликту общения. Манера речевого поведения коммуникантов, вызывающая затруднение кооперации, создающая проблемы принятия и понимания партнера по коммуникации, основанная на несовпадающих базовых ценностях, является другим источником конфликта в коммуникации.

Элементы человеческого общения (как речевые, так и неречевые), потенциально ведущие к созданию напряжений и к конфликту, становятся конфликтогенами. Конфликтогенный экстремизм языка заложен в его низкооценочном, пейоративном потенциале, зафиксированном в большой части нашего словаря, и реализуется в инвективных речевых актах.

Универсальными конфликтогенами являются неприятие, недоброжелательность, неуважение, высокомерие,

пренебрежительность, отрицательные оценки, обидные несправедливые сравнения, критиканство, циничные высказывания, авторитарность, категоричность, невыполнение долга, обещания или договора, неблагодарность, обвинение, насмешка, дезинформация или сокрытие информации, фамильярность, неумение слушать, перебивание в процессе беседы, бестактные вопросы и расспросы, сарказм, черствость, сплетни, клевета, ложь, намеки на недостатки и неуспехи, необоснованные обобщения, осуждение самобытности партнера по коммуникации, недовольство, раздраженность, назойливость, самоуправство, скрытность, повышение тона, оскорбляющая мимика и жесты, игнорирование заслуг, несоблюдение норм

этикета, нескромность, поучения и назидания, навязывание своих советов, недоверие, брань, употреблебие вульгаризмов, непонятного сленга, оскорбления.

Противоположными элементами общения являются синтоны как выражение внутреннего равновесия и эмоциональной отзывчивости, толерантности и эмпатии, доверия и компетентности. Однако таковыми они могут быть лишь при соблюдении принципа уместности. К синтонам относят знаки искреннего интереса, знание имени и правильное обращение, доверие, предупредительность, уступчивость, деликатность, знаки заботы и внимания, одобрение, сопереживание, молитву, толерантность, эмпатию, искренние восхищение, высокую оценку, компетентность, комплименты, похвалу, элементы доброжелательности, приветливости, благопожелания, диалог, открытую улыбку, общую искренность, безоговорочное признание своих ошибок, готовность к компромиссу, интеллигентность, вежливость.

Как конфликтогены, так и синтоны носят двойственный характер. При их полярности они имеют амбивалентный характер, т.е. могут выступать один в роли другого. Они могут также носить и универсальный, и ситуативный характер.

Универсальная, абсолютная конфликтогенность — это те речевые действия, которые практически. всегда вызывают конфликт в любой ситуации по отношению к любому человеку. Ситуативная конфликтогенность проявляется, когда положительно ориентированное вербальное и невербальное коммуникативное поведение служит причиной неудовольствия, раздражения, обозленности в данной коммуникативной ситуации по отношению к данным коммуникантам и способно привести к конфликту между данными конкретными людьми. Так, например, радость, успех, благополучие одного являются конфликтогенами для другого участника коммуникации: «She was jealous... It infuriated her when she worked herself into a passion of tears he should sit there calmly, with his hands crossed and good-humoured smile on his handsome face, as though she were merely making herself ridiculous» (Theatre, 61). — «Она ревновала его... Ее приводило в ярость что, когда она доходила до истерического припадка, он сидел совершенно спокойно, скрестив на коленях руки, с добродушной улыбкой на красивом лице, словно все это просто забавно» (Театр, 397—398).

Джулия, не обладая конфликтоустойчивостью, расценивает спокойствие Майкла как равнодушие, бесчувственность, неумение и нежелание разделить ее чувства, тревоги и опасения. Снисходительное отношение Майкла к слабостям молодой супруги, его добродушие стали конфликтогенами и были расценены героиней как его эгоизм.

Толерантность и эмпатия при их некомпетентном проявлении переходят в разряд конфликтогенов. Особенно часто это случается, когда они направлены на людей глухих к синтонам, неудачников и невоспитанных либо когда они не принимаются или отвергаются в силу внутренних или внешних причин.

Призывая к толерантности и эмпатии, не следует забывать, что проявлять их нужно «с эмпатией». В противном случае они переходят в разряд конфликтогенов: «Mrs. Strickland had the gift of sympathy. It is a charming faculty, but one often abused by those who are conscious of its possession: for there is something ghoulish in the avidity with which they will pounce upon the misfortune of their friends so that they may exercise their dexterity. It gushes forth like an oil-well, and the sympathetic pour out their sympathy with an abandon that is sometimes embarrassing to their victims. There are bosoms on which so many tears have been shed that I cannot bedew them with mine» (The Moon and Sixpence, 20). - «У миссис Стрикленд был дар сочувствия. Прекрасное качество, но те, что его сознают в себе, нередко им злоупотребляют: с алчностью вампира впиваются они в беды друзей, лишь бы найти применение своему таланту. Они обрушивают на свои жертвы сочувствие, и оно бьет точно нефтяной фонтан, еще хуже запутывая их дела. На иную грудь пролито уже столько слез, что я бы не решился увлажнять ее еще своими» (Луна и грош, 20). Так прекрасное чувство эмпатии, теряя свое назначение, становится конфликтогеном. Происходит это с личностями эгоистичными, делающими добро не по зову сердца, а по зову ума, дабы обрести славу отзывчивого человека. Эмпатия должна быть востребована, уместна, тогда она является спасительной и находит понимание у того, кому она направлена. Иначе она, по меньшей мере, не приносит пользы.

Сила толерантности, тем не менее, настолько велика, что она способна «гасить» конфликтные речевые намерения, как и

велика сила неподтверждения интолерантности, агрессии. Культурно-поведенческая и языковая тенденции к соблюдению языкового такта, воспитанию языковой толерантности — важные факторы благоприятного взаимодействия внутреннего мира личности с окружающей действительностью и развития общества в целом.

Вторая глава «Лингвистические и паралингвистические маркеры внутриличностного конфликта» посвящена изучению вербальных и невербальных экспликаторов конфликтного состояния личности.

Причины внутриличностного конфликта не всегда очевидны и явны. Они определяются на уровне импликации благодаря эмоциональным поведенческим маркерам, выраженным лингвистически, паралингвистически, невербально - языком телодвижений (ВЬ).

Анализируя языковое сознание и внутреннюю (психологическую) «картину» конфликта, Е.А Климов, опираясь на данные лексикографических источников, отмечает множество слов, характеризующих внутреннюю составляющую конфликта. Так, он обращает внимание на такие синонимические ряды, в которых «прячется» составляющая конфликта, как желать, желание, стараться, скоро, намереваться, намерение, корыстолюбие, любовь, искать, усердствовать, козни, цель, ожидание, дружба, замышлять, опыт, опытный, увлекаться, будущий, согласие, подстерегать, злоумышлять, предпринимать, искусный, горячиться, сердиться, угроза, обещание, клятва, дозволение, сходство, союз, общество (Климов 2001, 12 — 19). Язык описания психики несовершенен, характеристики внутренних составляющих конфликта зачастую даются через сравнение, внешние проявления личности, с помощью низкооценочной модальности высказываний (пейоративизация по линии «чужой», «глупый», «уродливый», «противный», нарушающий социальные нормы).

Помимо вербальных средств, экспликаторами внутриличностного конфликта выступают паралингвистические средства, к которым относятся семантически заполненные голосовые элементы невербального кода в речевой коммуникации. Система неязыковых средств, символов, знаков и кодов также свидетельствует о конфликтности сообщения в коммуникации. Полисенсорность невербалики делает ее

важнейшим и, зачастую, основным каналом передачи информации: через слух передается часть невербальной информации голоса; через зрение - особенности кинесики, через гаптику — восприятие физического контакта с собеседником, через хоморецептивный канал - обыденные признаковые запахи. Независимость от семантики вербальной коммуникации также делает невербалику весьма важным средством коммуникации.

. В целом же взаимоотношения вербалики и невербалики в коммуникативном процессе могут принимать комплементарный характер (когда невербалика подтверждает и усиливает вербалику), противоречивый характер (когда невербалика противоречит вербалике) и независимый характер (когда невербалика касается совершенно другого предмета, чем вербалика),

К центру паралингвистических экспликаторов внутриличностного конфликта относятся голосовые особенности и характеристики, параязыковая просодика, молчание и паузы как коммуникативные акты, неречевые звуки ротоносовой полости человека, семиотизированные в коммуникации звуковые комплексы физиологических реакций. К периферии относятся звуки природы, механизмов как часть коммуникации. Паралингвистику делает важным элементом коммуникации то, что она представлена практически в каждом устном высказывании.

Голос, семиотику которого определяют физическое и эмоциональное состояние человека, является фактором, определяющим и организующим конфликтную ситуацию как средство, маркирующее или провоцирующее ее

(конфликтоген). Экспрессивность и аксиологичность голоса влияют на восприятие адресатом информации, которая позволяет идентифицировать внутриличностный конфликт, например: «She looked at him now and saw that his eyes were fixed on his plate. He made another observation, equally trivial, about tennis tournament that was about to be played, and he spoke at length. His voice as a rule was agreeable, with a variety of tone, but now he spoke on one note. It was strangely unnatural. It gave Kitty the impression that he was speaking from a long way off And all the time his eyes were directed to his plate, or the table, or to a picture on the wall. He would not meet hers. She realized that he could not

bear to look at her» (The Painted Veil, 51—52). — «Она взглянула на него и увидела, что он смотрит вниз, в тарелку. Он сказал еще что-то, такое же незначащее, насчет предстоящего теннисного турнира. Обычно голос у него был приятный, богатый интонациями, но сейчас он говорил на одной ноте, до странности неестественно. Казалось, его голос доносится откуда-то издалека. И взгляд был обращен то в тарелку, то на стоп, то на стену, где висела картина. Но от Кити он упорно отводил глаза. Она поняла, что смотреть на нее он не в силах» (Узорный покров, 45). Голосовые характеристики в данном тексте говорят о внутреннем напряжении и рассогласованности, и в сочетании с другими показателями (взгляд, фиксированный на одной точке, во избежание встречи с ее глазами переходящий с предмета на предмет) свидетельствуют о внутреннем конфликте героя, как и о межличностном - о возникновении духовной и коммуникативной дистанции.

Соответствие голоса определенному типу характера человека или переживаемым чувствам и эмоциям, межличностным отношениям, поведенческим реакциям стереотипизирует представление о формах проявления эмоций, структурах поведения в конфликтной обстановке. В ситуации внутриличностного конфликта адресату речи особенно важно понять, как сказано, что недосказано, недовысказано.

Абсолютизировать маркирующие или конфликтогенные свойства голосовых характеристик не следует, т.к. голос можно контролировать, как и глаза, руки. Непроизвольными, неконтролируемыми информантами являются краснеющие щеки, пылающие от переживаемых эмоций уши.

Если голос специфицирует человека, то тон — отношения между коммуникантами. Речевой тон как транслятор чувств, мыслей и настроений может обозначать конфликтную манеру речи или маркировать внутриличностный конфликт. Тон, как и голос, можно и нужно контролировать. Неверный тон, нарушение ровной тональности приводит к коммуникативной неудаче или конфликту. Телодвижения, ощущения, впечатления, образы собственного тела, одежда представляют собой разнообразный вид наименее подконтрольных сознанию и поэтому более достоверных невербальных маркеров конфликтности ситуации.

Экспрессия тела в художественном тексте находит отражение в дискурсе-описании. Неконгруэнтность вербальных и невербальных сообщений имеет разное соотношение; она создает конфликт восприятия между слуховой и визуальной информацией, свидетельствует о внутриличностном конфликте адресанта сообщения, который, в случае неразрешения, эскалирует и перерастает в межличностный. При визуально-слуховом несоответствии больше доверия вызывают визуальные сигналы, когда же это несоответствие значительно большее, доверие вызывает слуховой канал при доминировании фактора достоверности.

Особенностью репрезентации конфликта посредством невербалики является вовлечение читателя в сотрудничество с автором, требующее осмысления, постижения глубин характеров, привлечения собственного когнитивного капитала, знаний о жизни, межличностных отношениях, способности к множественной интерпретации текста.

Изучение конфликта с позиции языкознания позволило в рамках лингвистики текста углубить наблюдения над взаимодействием экстенсиональной и интенсиональной семантики, над исследованием приращений смысла единиц в тексте, под влиянием текста.

Любое общение определяется выбором коммуниканта — говорить или не говорить, как говорить, с помощью каких средств, и он продолжается на протяжении всей коммуникации. Выбор «говорить» чреват обнаружением многих, в том числе «ненужных» истин. Выбор «не говорить» есть сообщение, неречевой способ передачи информации, вынужденный или намеренный переход к другому семиотическому коду. Роль молчания в конфликтной ситуации важна и многогранна. Молчание как переход на другой семиотический код амбивалентно, оно может служить и конфликтогеном, и маркером конфликтности коммуникации, и синтоном, и профилактикой конфликтной ситуации, способом выхода из нее. Молчание может быть заполненным или незаполненным речевыми сигналами и служит для сокрытия информации или маневром для подбора удобного случая для ее введения, с одной стороны, а также может эксплицировать спектр внутренних переживаний, то, что невозможно выразить словом или подтверждать уже сказанное, дополнять его, с другой стороны.

Сопутствующее невербальное выражение эмоций, экстериоризация чувства делает молчание более информативным.

Молчание способно оказаться синтоном, когда оно используется с целью неразрушения коммуникации, против неуместности или бестактности речевых действий собеседника, для сохранения личной тайны, а значит, личной свободы. Молчание может служить профилактикой зарождения или эскалации конфликта: «/ could not help thinking that Colonel Mac Andrew might have some difficulty in doing this; since Strickland had struck me as a hefty fellow, but I did not say anything» (The Moon and Sixpence, 32). — «Я невольно подумал, что полковнику Мак-Эндрю будет не так легко это сделать. Стрикленд был дюжий малый - но промолчал» (Луна и грош, 29). Из этических соображений автор предпочитает не высказывать своих мыслей вслух. Реакция полковника могла бы оказаться непредсказуемой.

В то же время молчание, позволяя человеку перейти от речи звучащей к внутренней, выдает наличие тайн. Так, Дирк Струве, упрекнув Бланш в присутствии третьего лица, задевает некую потаенную, очевидно, унизительную истину, в которой крылась суть ее внутреннего конфликта: 'Haven't you been in bitter distress once when a helping hand was held out to you? <...> Wouldn't you like to do someone a good turn<...>?'

The words were ordinary enough, and to my mind there was in them something so hortatory that I almost smiled. I was astonished at the effect they had on Blanche Stroeve. She started a little, and gave her husband a long look. His eves were fixed on the ground. I did not know why he seemed embarrassed. A faint colour came into her cheeks, and then her face became white — more than white, ghastly; you felt that the blood had shrunk away from the whole surface o f her body; and even her hands were pale. A shiver passed through her. The silence of the studio seemed to gather body, so that it became an almost palpable presence. I was bewildered' (The Moon and Sixpence, 103-104). — «Разве ты не была в великой беде, когда тебе протянули руку помощи? <...> Неужели ты не хотела бы <...> вызволить из беды другого человека?

Это были самые обыкновенные слова, правда, на мой слух они звучали несколько назидательно, так что я едва сдержал улыбку. Действие их поразило меня. Бланш Струве вздрогнула и

долгим взглядом в упор смотрела на мужа. Он уставился в пол и, как мне показалось, смешался. Щеки ее слегка заалели, но тут же страшная мертвенная бледность проступила на лице; казалось, вся кровь застыла в ее жилах, даже руки у нее побледнели. Она задрожала. Тишина в мастерской стала плотной, почти осязаемой. Я был окончательно сбит с толку» (Луна и грош, 84). Молчание высокого напряжения, сопровождаемое другими знаками невербалики (резкая смена окраса лица, дрожь), переводя коммуникацию между супругами на уровень окулесики, маркирует переживание каждым из них внутреннего рассогласования и инициацию межличностного конфликта. Состоянием внутреннего когнитивного диссонанса отмечено и третье присутствующее лицо. Перемежающееся с говорением молчание маркирует частую смену настроений, дефицит коммуникативной компетентности, конфликтность личности и свидетельствует о внутриличностном конфликте.

Понимание мотивов молчания необходимо для адекватного прочтения текста и интерпретации эмоциональной символики, ситуации напряжения, конфликта. Установление языковых средств выражения эмоций в конфликтных ситуациях способствовало выявлению переживаемых трудностей, определению значимости ситуации для носителя конфликтного состояния, установлению факторов способствовавших изменению поведения. Правильная трактовка конфликтных ситуаций способствует определению верных, конструктивных тактик поведения, воспитанию социальной толерантности личности.

В третьей главе «Лингвокогнитивные особенности внутриличностного конфликта» исследуются проблемы, связанные с реальной, языковой и возможной картинами мира в условиях внутреннего диссонанса личности. Проблемами когнитивной лингвистики сегодня являются: природа языкового знака, его усвоение и использование.

Внутриличностный конфликт, имея свою концептосферу, служит средством познания реальной языковой и возможной картин мира. Такое познание происходит на базе столкновения познанного и непознанного, внешнего и внутреннего, тайного и явного, реального, действительного и воображаемого.

Чрезмерная выраженность отдельных противоречивых черт личности, осознанное или неосознанное стремление к

конфликтам играют значительную роль в инициации конфликта. Личности резкие, грубые, демонстрирующие агрессию, сами испытывают и создают особые трудности в общении. Личность переменчивая в процессе общения создает о себе стереотипный образ обидчика и вырабатывает у окружающих «иммунитет», однако не абсолютный из-за непредсказуемости и непостижимости носителя конфликта. Внутриличностный конфликт, вызванный общением с такой личностью, основан на непонимании.

Обладание тайной, какой бы она ни была, конфликтогенно, т.к. является причиной внутренней тревоги за ее сохранность, сомнения в окружающих, подозрительности, неуверенности в себе. Тайна требует серьезных усилий, артистизма, активизации сил духа, изобретательности и лжи для ее поддержания и, следовательно, для самосохранения, сохранения собственной свободы и независимости; она служит причиной внутреннего конфликта: «/ thought of the nights we passed together and I was inclined to laugh at the people who were so ignorant of my great. secret. But sometimes I thought that Lionel Hitter looked at me in a quizzical wa\>, as if he were enjoying a good joke at my expense, and I asked myself uneasily if Rosie had told him that she was having an affair with me. I wondered if there was anything in my manner that betrayed me» (The Cakes and Ale, 187). — «Я думал о тех ночах, которые мы проводили вместе, и мне становилось смешно при мысли, что никто не догадывается о моей великой тайне. Но время от времени мне казалось, что Лайонел Хилъер посматривает на меня лукаво, как будто подсмеиваясь, и я с беспокойством спрашивал себя. не сказала ли ему Рози. что у нас роман. "Не выдает ли нас мое поведение?" — дума! я» (Пироги и пиво, 310). Первый в жизни молодого человека «роман» он тщательно скрывает, что его в определенной мере даже забавляет. Однако лукавый взгляд постороннего человека — паралингвистический конфликтоген — становится для него испытанием и вносит разлад в душу, сомнения и тревогу по поводу того, не является ли эта тайна таковой только лишь для него самого. Это заставляет автора усомниться в ставшем ему близком человеке, а также в осмотрительности и надежности собственного поведения. Внутренний конфликт маркирован беспокойством, сомнениями, аутокоммуникацией,

гипотетичностью размышлений {I thought, as if — казалось, как будто).

Отсутствие или недостаток информации весьма опасны для внутреннего согласия личности и окружающих. По закону компенсации и восстановления равновесия пустота мгновенно заполняется домыслами, сплетнями, возможными мирами, что является почвой для внутриличностного конфликта, средством его эскалации, разрушения идентичности личности, формирования недоверия, нерешительности, также конфликтогенных. Конструктивное разрешение конфликта информационного дефицита основано на доброй воле личности при максимуме проявленной объективности для верификации. ,

Неожиданная, непредсказуемая информация как: фактор сознательного или неосознаваемого разрушения принципа кооперации со смещением пресуппозиций, равно как и манера ее предъявления, служат основой внутриличностного конфликта. Отрицательное отношение, выраженное к предмету своего сообщения и тем самым к тем, кто с этим предметом связан, вызывает шок, внутренний разлад:

'Have you seen the Driffields lately?' she asked me as though making conversation.

'I was there last Saturday.'

'You haven't seen either of them since?'

'No.'

Mrs. Barton Trajford looked from Allgood Newton to her husband and back again as though mutely demanding their help.

'Nothing will be gained by circumlocution, Isabel,' said Neyvton, a faintly malicious twinkle in his eyes, in his fat precise way.

Mrs. Barton Trafford turned to me.

'Then you don't know that Mrs. Driffield has run away from her husband.'

What!'

I was flabbergasted. I could not believe my ears.

'Perhaps it would be better if you told him the facts, Allgood,' said Mrs. Trafford (The Cakes and Ale, 200 - 201).

«— Вы бывали у Дриффилдов в последнее время?- спросила она, как будто занимая меня разговором.

— Был в проитую субботу.

-Ас тех пор вы никого из них не видели?

- Нет.

Миссис Бартон Траффорд взглянула на Олгуда Ньютона, потом на мужа, потом снова на Ньютона, как будто молча призывая их на помощь.

— Обиняками мы ничего не добьемся, Изабелл, — сказал Ньютон своим масленым отчетливым голосом, и в глазах у него едва заметно блеснуло ехидство.

Миссис Бартон повернулась ко мне.

— Значит, вы не знаете, что миссис Дриффилд сбежала от мужа?

— Что?!

Я был ошарашен и не мог поверить своим ушам.

— Может быть, вы лучше изложите ему факты, Олгуд? — предложила миссис Траффорд» (Пироги и пиво, 319 — 320).

Неожиданность подачи информации здесь подготовлена и гарантирована выверкой посредством предварительных расспросов и мастерски инсценирована. Манера предъявления — в лицо (кинесика) в виде вопроса (синтаксическая структура предложения), рассчитанного на перлокутивный эффект (коммуникативные стратегии и тактики) взорвавшейся бомбы, как и содержание информации, служат конфликтогенами. Собеседники достигают своей коммуникативной цели — автор шокирован. Маркером его внутреннего конфликта является то, что он не может поверить своим ушам, новое знание «не вмещается» в его представления, а также лексически выраженная оценка его внутреннего состояния.

Внутренний конфликт возникает и как следствие «запоздания» сознания и логического умозаключения по предмету сообщения из-за неподготовленности к нему. Конструктивным выходом из такого напряжения служит использование универсальных синтонов при уверенности их эффективности в каждой конкретной ситуации. Маркерами конфликтности таких ситуаций служат выражение сомнения, беспокойства, тревоги, разочарования, стыда, неловкости, дискомфорта, констатация когнитивного рассогласования теоретического и практического знания, эволюция когнитивного состояния неуверенности в уверенность, быстрая когнитивная реакция выбора конструктивного выхода из неопределенной ситуации, неприятие новой информации, описание внутреннего состояния личности, сдержанность, веселость отчаяния, напряжение выбора реагирования. Лингвистически эти

состояния отражают отрицание, низкая оценочная модальность высказываний, сравнение (в том числе унизительное), метафора, противопоставление, формы сослагательного наклонения, отражающие гипотетичность мышления, риторические вопросы (безысходность), уступительные структуры как выражение неприятия новой информации, восклицание и повтор как выражение крайнего удивления, шока, аутокоммуникация. На паралингвистическом уровне экспликации внутриличностного конфликта способствуют молчание, голосовые характеристики, на невербальном уровне - кинесика носителя конфликта.

Ситуативная необходимость представлять не реальный мир, а виртуальный, возможный нередко возникает у человека и сигнализирует о его внутреннем конфликте, а также может служить конфликтогеном. При этом виртуализация может носить разный характер: лжи, дозирования информации, лести, слухов, домыслов и т.п.

Ложь - это не только ложная информация, но и трансляция беспокойства, нервозности передающего, его негативное отношение к адресату и зло, фиксация этого состояния принимающим, формирование личностного отношения к этому факту и возврат энергии зла. Возникает замкнутый эскалирующий круг от внутреннего конфликта к межличностному и обратно. Неискренность, фальшивость, «игра на публику» редко достигают искомого перлокутивиогб эффекта, напротив, эффект оказывается обратным ожидаемому - возмущение и осуждение со стороны реципиента. Интуитивная или сознательная необходимость скрывать личное, интимное, присущая каждому человеку, вынуждает его к внешней неискренности, поведенческо-когнитивному диссонансу. Однозначного отношения к явлению лжи нет, ибо она бывает продиктована мотивами гуманности или самосохранении в связи с тем, что скрываемые факты могут оказаться социально неприемлемыми, неоправдываемыми, осуждаемыми, а неискренность спасительной (здесь не идет речь о криминальной лжи). Кроме того, абсолютная искренность — это, скорее, не синтон, а конфликтоген. Однозначно, что любое сообщение или несообщение должно строиться на общепринятых нормах морали и этики, мотивах гуманности и толерантного отношения к другим по принципу «не навреди».

Среди стимулов, приводящих, к конфликтным состояниям, имеется такой фактор, как построение ментальной модели воображаемого мира в результате субъективного восприятия экстралингвистической ситуации, характерного для условий нехватки информации и интериоризации физической реальности во внутреннюю. Искаженное восприятие придает реальным обстоятельствам в воображении человека несвойственный им в действительности характер. Создаваемый альтернативный мир возбуждает страсти и стимулирует конфликтные действия, т.е. становится конфликтогеном. Ложная информация, слухи, субъективная их интерпретация .с приложением интеллектуального потенциала и свойственной визуализации активизируют креативное мышление, усиливают внутреннее напряжение далеко зашедшего воображения, создающего несуществующие картины мира. Пример:

'I've never heard of it, said Mrs. Strickland. 'But Fred knows it well. He says it's very expensive.'

She flushed darkly. I imagine that she saw her husband installed in a luxurious suit, of rooms, dining at one smart restaurant after another, and she pictured his days spent at race-meetings and his evenings at the play (The Moon and Sixpence, 40 — 41).

« — Я никогда об этой гостинице не слыхана,— заметила миссис CmpuKJiend. — Но Фред знает этот отель и говорит, что он очень дорогой.

Она густо покраснела. Я понял, что она мысленно увидела мужа, который живет в роскошных апартаментах, обедает то в одном, то в другом знаменитом ресторане, дни проводит на скачках, а вечера — в театрах» (Луна и грош, 35). Ложная информация, распущенная о месте нахождения Стрикленда, эскалирует разразившийся конфликт. Дальнейшее поведение миссис Стрикленд строится на домыслах и слухах, представляющих ситуацию, которая очень хорошо «видна» как зрителю, так, очевидно, и их творцу (Почепцов 2001).

Поиск ответов на возникающие вопросы и выходов из конфликтных ситуаций вызывает большие трудности и напряжение при выяснении истинного положения дел, заставляет привлекать имеющиеся стереотипные модели развития событий. Фантазии приводят к дополнительным и нежелательным эмоциональным, физическим, материальным, временным и другим затратам и не способствуют

конструктивному выходу из внутридичностного конфликта. Кажущееся, иллюзорное придает ускорение воображению носителей конфликта. Этому также способствуют угроза стабильности психологического и морального состояния личности, ущемление ее достоинства. В выживании в таких ситуациях важную роль играет весь совокупный положительный и отрицательный опыт и даже интуиция. Возможный мир, нарисованный в йоображении человека, нередко создает предчувствие им беды, основанное на интуиции, что также является внутренним конфликтогеном. Интуитивное мышление опирается на весь объем информации внутреннего мира личности. Предчувствие несчастья вызывает чувство глубокой тревоги и страха, способного привести к неадекватным действиям. Оно становится мощной доминантой, отраженной в речи и поведении личности.

Вербальными маркерами таких конфликтных состояний являются сослагательное наклонение как выражение неуверенности, неопытности, нервного состояния, волнения, лексическое выражение тревоги, протеста против событий, интуитивно воспринимаемых как бедоносные, испуга, страха, ужаса, удивления, досады, непонимания, мучительной неловкости, переход от генерализации к конкретизации для передачи дозирования предоставляемой информации, отрицательная и низкооценочная модальность, модальность необходимости для передачи самомобилизации, повторы и прерывания речи. Ситуации отмечены невербальными средствами: натужным веселым смехом, покраснением лица, выдающим сложное эмоциональное состояние и предпринимаемые усилия для преодоления чувства стыда, неловкости и досады, длительным взглядом как сигналом блокировки сознания, памяти, отсутствия понимания, свидетельством когнитивного диссонанса, а также стоном, манерой речи, кинесикой, свидетельствующей о потере самоконтроля, тяжелых предчувствиях.

Глава четвертая «Лингвопрагматические особенности внутриличностного конфликта» посвящена рассмотрению реализации лингвопрагматических аспектов в языковом выражении внутриличностного конфликта в зависимости от носителя конфликта, его роли в процессе коммуникации, его лингвопрагматических презумпций, ситуации общения, условий

коммуникации, уровня коммуникативной компетентности собеседников, состояния их пресуппозиций. Основой исследования этих аспектов служит взаимодействие речевого акта и контекста.

Внутриличностный конфликт может формироваться как противоречие между желаниями и объективной ограниченностью возможностей их осуществления и заключается в состоянии одновременного переживания многих разных не согласующихся побуждений. Такой конфликт ставит человека перед необходимостью выбора, предпочтения одного другому, приводит к внутреннему диссонансу, запускает работу механизмов самосознания, самопознания и эмоционального переживания по поводу себя. Нереализованные желания вызывают у личности чувство неудовлетворенности, тревоги и являются основой для формирования внутриличностного конфликта независимо от природы препятствий к их реализации. В противоборстве желания, возможности и долга у личности высокоморальной побеждает долг, в чем очевиден позитивизм выхода из внутреннего противоречия. Утрата сил в борьбе за выполнение своего долга, данных обязательств или последней надежды на реализацию собственных устремлений, отсутствие возможности проявить сострадание, эмпатию к ближнему являются почвой для внутреннего рассогласования. Конфликт основан на отсутствии у личности физической или душевной возможности реализовать свои морально-нравственные принципы, стремления. Исход внутриличностного конфликта может быть деструктивным - ущемление доброго имиджа, лишение надежды на будущее, ненависть к виновникам этого лишения, открытый межличностный конфликт.

Чтобы добиться исполнения своих желаний, обойти возможные препятствия, человек часто бывает неискренен, прибегает ко лжи, нечестности. В этих случаях желаемое выдается за реальное, а реальное прячется во имя сохранения своего имиджа. Внутренний конфликт такого рода часто бывает осложнен другими конфликтами. Препятствие в исполнении желания, нарушающее секретность, способное предать огласке скрываемое, — почва для внутреннего конфликта, выходом из которого служит отказ от коммуникации, даже запланированной, во имя сохранения приватности.

Конфликт предпочтений при отсутствии выбора — это серьезный внутренний диссонанс, сопровождаемый глубокими эмоциональными переживаниями. При отсутствии выбора единственный выход - предаваться мечтам, создавать возможные миры: «/ resented it vastly when people called me Master Willie. I thought it a ridiculous name for anyone to have. In fact I did not like either of mv names and spent much time inventing others that would have suited me better» (The Cakes and Ale, 84). -«Я терпеть не мог, когда меня называли «.мастер Ушли», потому что это казалось мне смешным. Если на то пошло, мне вообще не нравшосъ ни мое имя, ни моя фамилия, и я проводил много времени, придумывая новые, более подходящие» (Пироги и пиво, 243). Молодой автор раздражался, когда его называли с подчеркнутым почтением, каждый раз проводя между ним и собой социальную границу. Действительно смешно, когда к молодому человеку обращаются, как к почтенному джентльмену, что не соответствовало его представлению о самом себе. Возможно, именно это обращение и заставляло его задуматься о своем имени. Имя, как известно, не выбирают. Сложный механизм самопознания молодого человека запускает эмоциональное переживание по этому поводу. У юноши нет выбора — ни то, как его называют, ни его полное имя не приносят ему удовлетворения и комфорта. Единственный выход для него — мечтать о желаемом, создавать возможные миры. Конфликт маркирован неприязнью молодого автора к сложившейся ситуации (через отрицание), поиском приемлемых вариантов в процессе самоосознания. Человеку свойственно желание казаться лучше. Отсутствие или ограничение возможности поднять свой «рейтинг» в глазах окружающих вызывает внутренний конфликт. В таких случаях привлекаются все средства, чтобы избавиться от слишком заниженной самооценки и снизить внутреннее напряжение. Неадекватная оценка собственных сил конфликтогенна и приводит к разочарованию, развитию неуверенности в себе.

Личностные установки и ситуативные желания у здравомыслящего человека, вступая в противоречие, получают адекватную оценку, что помогает остаться верным личностным установкам, особенно когда это установки толерантного отношения к себе и окружающим. В других случаях внутренняя установка доминирует над желанием, подавляет его и

внутриличностный конфликт оказывается временно «загнанным в угол», отсроченным, до появления возможности разрешения в пользу желания.

Противоречивое, изменчивое поведение личности свидетельствует о внутреннем рассогласовании, с одной стороны, и служит почвой для внутреннего конфликта неприятия у окружающих, с другой стороны. Непоследовательность, выраженная в диссонансе вербального и невербального, всегда вызывает подозрение и недоверие. В таких случаях формируется цепочка внутренних конфликтов.

Внутриличностный конфликт желаний и возможностей их реализации вечен, универсален, ибо он является постоянным спутником, компонентом жизни человека. Любое препятствие к реализации желаний, намерений, планов вызывает беспокойство, тревогу, а при неадекватной самооценке, ситуативно завышенных или заниженных притязаниях, неподтверждении социально и индивидуально значимых фактов, отсутствии способности, посягательстве на личную свободу, необходимости отсрочки реализации усугубляют внутриличностный конфликт. Экспликаторами таких состояний служат языковые маркеры, среди которых лексические и синтаксические повторы, низкооценочная лексика, пейоративы, двойное или множественное отрицание, описание

соответствующих психо-эмоциональных состояний (тревоги, недовольства собой, досады, раздражения, сомнения, отчаяния, паники, смущения, боли, стыда, мучений одиночества при обострении самоанализа, самобичевания, самоуничижения, неприятия как самосохранения, частой аутокоммуникации), Паравербальные маркеры включают прерывание коммуникации, манеру речи (затрудненную), стон, голосовые характеристики (сиплый, дрожащий, тонкий, пронзительный, с горечью переживаемых чувств). К невербальным признакам внутриличностного конфликта в этих случаях относятся слезы, покраснение лица, недружелюбный взгляд, скованность, заторможенность движений. Деструктивным исходом таких конфликтов могут служить отказ от борьбы, уступка, рождение ненависти как фактор эскалации конфликта.

Рассмотрение внутриличностного конфликта с точки зрения адресата речи способствует выявлению множества факторов, служащих его причиной.

Планирование и предвкушение — свойства повседневной жизни, приближение вероятности событий своими усилиями зачастую наталкивается на препятствия. Жить только будущим — значит заранее обречь себя на внутренние проблемы, т.к. нереализованные планы приводят к внутреннему конфликту обманутого ожидания, разочарования, разрушенных надежд. Строительство планов в межличностных отношениях может оказаться еще разрушительнее для личности, т.к. в случае их нереализации происходит подмена или ломка человеческих социальных предпочтений в результате неподтверждения прежних. Обманутое ожидание при полной утрате надежды -деструктивный вид внутриличностного конфликта, вынуждающий к крайним мерам, приводящий к тяжелым психоэмоциональным состояниям, несчастью.

Обманутые ожидания, завышенные притязания, планирование на их основе, проекция — это конфликтогены, которые нарушают чьи-то планы, обесценивают надежды, задевают достоинство личности, вызывают чувство обиды, ярость, неприятие, несогласие и нежелание проявлять эмпатию, ситуацию, когда оскорбленная гордыня может требовать мести, реванша. Но, как ни странно, обдумывание планов мести может сыграть роль ситуативного синтона и успокоить разбушевавшуюся от переживаемых чувств и эмоций личность.

Такое толерантное действие, как уступка, может оказаться конфликтогенной. Сопровождаемая синтонами (улыбка, доверие, позитивная настроенность на собеседника, добрая воля), она подключает совесть коммуниканта, заставляет его раскаяться, активизировать адекватную самооценку, приводит к катарсису.

Упущенные возможности как неиспользование шансов фортуны (пренебрежение возможностью, традицией, советом, бездействие в ситуации^ требующей активности), невоздержание от деструктивных поступков являются конфликтогенами, связанными с ощущением обманутости жизнью, самообманом.

Конструктивность внутриличностного конфликта обманутого ожидания заключается в том, что он приводит к переоценке ценностей, более «трезвому» взгляду на жизнь, освобождению от пут субъективного восприятия событий и пересмотру ценностей в пользу объективности их восприятия.

Такой конфликт становится рубежом в жизни между «тогда» и «теперь» и позволяет все начать сначала.

Коммуникативная компетентность как сложный комплекс коммуникативных знаний и навыков, включающий владение нормами и правилами общения, высокий уровень речевого развития, понимание невербального языка общения, учет половозрастных, социокультурных и статусных характеристик коммуникантов, ситуации общения и умения использовать ее специфику для достижения собственных коммуникативных целей, является залогом успешного общения.

Неполная сформированность коммуникативной

компетентности или ее дефицит становятся источником как межличностного, так и внутриличностного конфликта. Внутриличностный конфликт дефицита коммуникативной компетентности наблюдается у личности развивающейся, у которой робость и застенчивость, являясь блокираторами перцептивной и коммуникативной деятельности, создает благодатную почву и для формирования внутреннего комплекса. Такой конфликт усугубляется отсутствием навыка общения в разнообразной меняющейся обстановке. Спасительным в этом случае может быть наличие коммуникативной компетентности и эмпатии у другого участника коммуникации.

Внутриличностный конфликт семиотических кодов творческой личности также может приводить к конфликту дефицита коммуникативной компетентности, когда средства одного кода уже не удовлетворяют, а средства другого еще не сформированы или неосвоены. При доминировании образного восприятия мира, образного мышления такая ситуация возникает нередко, например: «Не seemed to express himself with difficulty. as though words were not the medium with which his mind worked; and you had to guess the intentions of his soul by hackneyed phrases, slang, and vague unfinished gestures. But though he said nothing of any consequence, there was something in his personality which prevented him from being dull» ffhe Moon and Sixpence, 54 — 55). - «Он с трудом выжимал из себя слова, так что, казалось, для него они не были средством общения с миром: о движениях его души оставалось догадываться по избитым фразам, вульгарным восклиааниям и отрывистым жестам. Но. хотя ничего сколько-нибудь значительного он не говорил, никто не

посмел бы назвать этого человека скучным» (Луна и грош, 46). Как видим, во внутреннем мире Стрикленда возникло несоответствие, при котором имеющиеся в его распоряжении средства выражения, коммуникации перестали соответствовать его потребностям. Новыми же средствами выражения он еще не обзавелся, хотя по всему видно, что ему есть что сказать, а точнее, он знает, что именно хочет сказать. По-видимому, в восприятии мира Стрикленда превалировало образное мышление, образное восприятие мира, которое он не мог расчленить и переложить его на естественный язык. Результатом и маркером этого диссонанса служит употребление неадекватных вербальных и невербальных средств выражения.

Формирование коммуникативной компетентности - это большой непрерывный воспитательный и образовательный процесс, активизирующий все духовные, нравственные и культурные ценности, трудоемкая и аналитическая работа по развитию речи и саморазвитию, преодолению психоэмоциональных препятствий на этом пути.

Отсутствие или дефицит коммуникативной компетентности - это благодатная почва не только для межличностных конфликтов, но и для внутриличностных, которые, в свою очередь, по законам возвратно-поступательного движения, могут провоцировать межличностные конфликты.

Эмпатия одного из коммуникантов может дезориентировать другого, придать коммуникации незапланированное направление и создать напряженную ситуацию необходимости переориентации, приспособления как единственного способа выйти из нее. Такие внутриличностные конфликты распознаются по сигнальным психо-эмоциональным состояниям (растерянности, боли, потери контроля над собой, дурноты, смущения, ожидания, досады, печали, радости выхода из напряжения). Лингвистически экспликация происходит через метафору, категорию неопределенности, оценочную лексику, противительные союзы, повторы, лексическое описание состояния носителей конфликта. Паралингвистически ситуации отмечены прерыванием коммуникации, неискренностью, игрой, скованностью, манерой речи, молчанием. Языком телодвижений таких конфликтов являются слезы, быстрые, суетливые движения, нервное закуривание сигареть! и т.п.

Ситуация общения является важным компонентом коммуникации. Умение оценивать ее должным образом, учитывать особенности составляет один из аспектов формирования коммуникативной компетентности. Однако предугадать все возможные ситуации нереально, и поэтому они могут стать основой зарождения внутриличностных конфликтов. Угроза личной свободы, обнаружение скрываемой тайны, возникающие непроизвольно, способны привести к внутриличностному конфликту. Такая ситуация вынуждает к игре, неискренности, поиску и предприниманию усилий для сохранения тайны, своего лица и свободы.

Семейные отношения, представляя собой единство и борьбу противоположностей, конфликтогенны. Нарушения в отношениях формируются как межличностные и внутриличностные конфликты, одной из характерных особенностей которых является переоценка своей и принижение роли другого. Не рассматриваемые противоречия временно загоняются внутрь, пока не находят естественного выхода как стремление личности к внутренней экологичности, очищению, освобождению от груза рассогласований. Неудовлетворенность семейной, супружеской жизнью на фоне собственной беззаветной любви приводит к разочарованию, даже если конфликт не получает явного внешнего оформления. Одним из способов разрешения внутриличностного конфликта в данном случае может оказаться освобождение от собственной любви, утрата чувства, переоценка ценностей и привязанностей, избавление от чувства жалости к себе и обиды, прощение себя и других, контроль чувств и эмоций, трезвая оценка ситуации. Пример: «For long she lav awake. She was dismayed. Her heart sank because she knew she had lost something that was infinitely precious to her, and pitying herself she was inclined to cry: but at the same time she was filled with a sense of triumph, it seemed a revenge that she enjoyedfor the unhappiness he had caused her; she was free o f the bondage in which her senses had held her to him and she exulted. Now she could deal with him on the equal terms» (Theatre, 65 — 66). — «Джулия долго лежала без сна. Она была в смятении. Сердце ее щемило, она знала, что лишилась чего-то очень дорогого, ей было себя жаль, она готова была заплакать. но в то же время ее переполняло торжество: она мстит ему за свои прошлые, такие горькие муки. Она была свободна от уз.

которые привязывали ее к Майклу, и ликовала. Теперь она будет с ним на равных» (Театр, 401). Внутренний конфликт Джулии отмечен ее эмоциональным состоянием смятения, сердечной боли, бессонницей, жалостью к себе и осознанием наступления нового качества ее отношения к Майклу и к самой себе. Оплакивая безвозвратную потерю того, что было очень ценным для нее, она осознает обретение великой свободы. Затянувшийся внутренний конфликт Джулии, ее долгие и мучительные переживания завершаются конструктивно через противление сожалениям об утрате былого (союз but — но) — сегодня она удовлетворена и полна оптимизма.

Ситуация скудности ресурсов является универсальным конфликтогеном. Несоответствие финансовых возможностей желаниям личности создают внутриличностный конфликт разрушения надежды, осознания собственной

несостоятельности, хотя в иных условиях он может стать стимулом к активным конструктивным действиям.

Несоответствие временных привычно комфортных ситуативных условий определенному уровню потребляемых благ при высоких притязаниях легко выводит человека из внутреннего равновесия, доводит до скандала.

Ситуация самообмана, ожидания вводит человека в рабство, приводит к разочарованию, отупению, а слабую характером личность может довести до пропасти саморазрушения.

Нереализованность личности, не востребованность вызывает внутренний конфликт. Прозрение по поводу упущенных шансов, наступающее в складывающихся жизненных обстоятельствах, заканчивается недовольством собой, вносит разлад в душу, временно тормозит активную деятельность человека. Лингвистически такой внутриличностный конфликт получает оформление в описании переживаний (волнения, смущения, смятения, напряжения и последующего освобождения, собственной несостоятельности, обманутости окружающими, жизнью, разочарованием, бессонницей, заторможенностью, удивлением, грустью утраты, сожалением, возврата к переживаниям в мучительных воспоминаниях, ярости), в применении оценочной модальности, пейоративной лексики, в структурах сослагательного наклонения, метафоре, аутокоммуникации. Семантически значимую паралингвистику составляют манера речи, голосовые характеристики, вздох как

освобождение от энергии напряжения, временная потеря дара речи, молчание, слезы, усиленный контроль за выражением лица, заторможенность.

Лингвопрагматические презумпции внутриличностного конфликта составляют самооценка, самоцдентификация и самоопределение, которые, с одной стороны, являются источниками конфликта и, с другой стороны, могут быть средствами его разрешения.

Механизм самооценки лежит в основе совести, позволяющей человеку оценивать свои действия и поступки как приемлемые или неприемлемые. Совесть может быть благодетелем и способствовать конструктивному развитию конфликта, а может быть и палачом, создавая условия формирования и эскалации внутриличностного конфликта.

Чем больше неудач в жизни человека, тем больше самоанализа — человек зрелый в состоянии сам ощутить и определить собственную эффективность. Низкая оценка собственных усилий, поступков ущемляет чувство собственного достоинства, подрывает уверенность в себе, свидетельствует о недовольстве собой, внутреннем конфликте.

Затянувшийся внутренний конфликт как результат его неосознаваемое™, несформированности ценностных ориентиров личности и неучастия в самореализации разрешается внезапно, кардинально и неожиданно, порой и для самой личности. Период вынашивания жизненных ценностей завершается с наступлением откровения и освобождением от плена стереотипов через стратегию прорыва границ и построение собственной модели мира, обретение новой комфортной среды обитания, номадизм. Такое разрешение конфликта позволяет отнести его к разряду конструктивных. Однако номадизм не всегда конструктивен. В этом случае он усугубляет внутреннюю тревожность, сожаление по поводу вынужденной смены места жительства, утраты родины.

Рассогласование оценок внешних и внутренних характеристик личности также вызывает внутриличностный конфликт. Внешние характеристики тела (форма, размер и т.п.) передают определенные значения. Возраст, род занятий, переживаемые радости, невзгоды, мысли оставляют отпечаток на теле и прослеживаются в невербальном поведении. Красота, безобразие, немощь и полнота могут быть знаками черт

человеческого духа, его состояния. Несоответствие внутреннего настроя личности ее внешним вербальным и невербальным проявлениям свидетельствуют о внутренней дисгармонии, конфликте с собой. Параметры рассогласования могут быть разными: это выполняемая социальная роль и внешний облик, внешность и уровень профессионализма, контролируемое внешнее поведение и буйство переживаемых чувств, представление человека в собственном воображении и его действия и поступки, вербальные и невербальные сообщения, профессиональные качества и притязания, внешние природные данные и духовное содержание. Маркерами таких внутренних конфликтов являются лексически выраженная низкая самооценка, описание переживаний внутреннего разлада, раздражения, кардинальных перемен в жизни, освобождения, попыток скрыть свое внутреннее состояние (контроль внешнего поведения), когнитивное напряжение (неверие самому себе).

Глава пятая «Лингвистический психологизм внутриличностного конфликта» посвящена изучению внутриличностного конфликта в неразрывной связи с его носителем, с учетом социальных факторов в формировании и функционировании языка личности и динамической природы языка.

Язык, как известно, является формой самовыражения, а речь - это не только материал наблюдения за мышлением, но и материал изучения бессознательного. Она есть специфическая форма выражения мыслей и чувств (Зимняя 2001).

Человеческие пороки и неудачи, противоборство противоречивых чувств могут стать основой внутриличностного конфликта и имеют свои особенности реализации в речи.

Неудачи, страдание, вопреки бытующему мнению, редко оказывают благотворное влияние на человека. Они, скорее, подавляют личность, вводят ее в тоску, способствуют развитию агрессии, антигуманности, непонимания, т.е. усугубляют внутренний конфликт и являются благодатной почвой для межличностных конфликтов.

Зависть, не лучшее качество человеческой натуры, постоянно держит человека в нервном напряжении, которое истощает прежде всего завистника, вводит его в постоянный внутренний конфликт. Она способствует фантазиям построению возможных миров, самообману, заблуждениям: 'By gum, if I had

you looks what an actor I'd have been' (Theatre 28). - «Черт побери, мне, бы вашу внешность, какой бы я был акт ер!» (Театр, 371). Эти слова произнесены заведующим театром в Миддлпуле Джимми Лэнгтоном, которого Майкл просил о встрече. Джимми был (по контексту) прекрасным постановщиком и очень любил сам играть в театре. Будучи плохим актером, наделенным к тому же незавидными внешними данными, Джимми завидует не блещущему талантом, но красавцу-Майклу, считая, что блистательная внешность мог ла бы сделать его.прекрасным актером. Джимми не просто выразил досаду по поводу своей внешности, он как бы прикрывает свою несостоятельность, дает ей хоть и весьма слабое, но оправдание. Здесь .конфликт маркирован лексически - досада, вербализованная клятвенным выражением, причем в переводе усиленная именем черта. Кроме того, структура контрфактического условного предложения имплицирует реальный мир Джимми, противоположный желаемому. Построение возможного мира позволяет говорящему реабилитировать себя и в собственных глазах, и перед красавцем Майклом. Джимми не удалась желанная актерская карьера. Это, стало базой его внутреннего диссонанса и заблуждения. в том, что ему помешало отсутствие соответствующей внешности.

Не существует положительных чувств и эмоций, которые были бы вызваны ревностью, ибо ревность - это притязания на другого человека, посягательство и ограничение его свободы. Она вводит во внутриличностный конфликт своего раба, является почвой для межличностного конфликта, делает человека мнительным, подозрительным даже к самому себе и малейшее отчуждение, неподтверждение отношений усугубляет внутренний разлад: «And that sudden change of feeling showed her the truth; she was jealous of Roger, madly jealous. The realization gave her som eth in a of shock: she did not know whether to laugh or to be ashamed. She reflected a moment.

'Well, I'll cook his goose all right' (Theatre, 134). - «Столь внезапная перемена чувств открыла Джулии правду > — она ревновала Тома к Роджеру, безумно ревновала.

«Это открытие ее потрясло; она не знала, смеяться ей или сгорать от стыда. Несколько минут она размышляла.

"Ну. я тебе обедню испорчу"» (Театр, 455).

Внутренний конфликт маркирован описанием борьбы чувств, безумной ревности, растерянности. Однако размышление подталкивает героиню к выходу, из внутреннего конфликта через справедливое, по её мнению, возмездие и перевод конфликта из разряда внутренних в межличностные.

Любовь в многообразии своих проявлений конфликтогенна, т.к. она также является видом притязания и ограничения, а то и лишения свободы. Слепая, безответная, , . с, : . изменами, самоанализом и переоценкой ценностей, ..заниженной самооценкой и т.п., она может провоцировать внутриличностный конфликт, и тогда раскрывается ее разрушительный потенциал, усугубляющий, внутренние проблемы личности, создавая новые. Малодушие, всепрощение слепо влюбленного, глухого к оскорблениям не может не вызывать неприятия и возмущения окружающих.

Проецирование в любви не приносит желаемого эффекта, а приводит к внутриличностному конфликту. Каждый любит в меру своих душевных способностей, поэтому нельзя ждать от объекта любви таких же пылких и сильных чувств, какие испытываешь сам, надо просто любить. В противном случае неизбежно разочарование, чувство обманутости, заниженной самооценки. Влюбленный, но неуверенный в себе человек с заниженной самооценкой испытывает серьезный внутриличностный конфликт, принимая благосклонность партнера за великое снисхождение. Такой человек априори готов к неразделенной любви, к предательству и считает себя ее недостойным и даже лишенным права на обиду за измену. Осознание измены объекта любви углубляет внутренний и инициирует межличностный конфликт, заставляет мучительно страдать, лгать, притворяться, проклинать, вселяет чувство одиночества. Осознание своего места в сердце возлюбленного или неспособность к этому при сильной безответной любви не лишает надежды, а заставляет отчаяннее бороться за любимого, искать средства укрепления взаимоотношений, стремиться завладеть его душой, вызывая сопротивление или неприятие и, как следствие, внутренний диссонанс или его углубление.

Защита собственного достоинства — универсальное свойство человека, и с появлением признаков ущемления самолюбия приходит опасность формирования внутриличностного конфликта. Особенно это касается профессионального

достоинства на фоне ущемленного национального самосознания. Выходом из такого конфликта является уход, отказ от сотрудничества.

Человеческие пороки разнообразны в своих проявлениях, не одобряются окружающими, являются конфликтогенными как для их обладателей, так и для окружающих. Конфликты, вызванные ими, маркируются описанием переоценки ценностей, переЬкиваемых эмоций (удивления, раздражения, возмущения, испуга) и чувств (подавленности, уныния, мнительности, подозрительности, неприязни к обидчикам, тоски, одиночества). Экспликаторами таких переживаний, маркирующих внутриличностный конфликт, оказываются сравнение и противопоставление, повторы лексические и синтаксические, лексико-семантические оппозиции, низкооценочная и пейоративная лексика, риторические вопросы как выражение отчаяния, неустойчивости психического состояния, а также хаотичность речи, молчание и аутокоммуникация.

Дружба, партнерство, добрая воля и эмпатия близких стимулируют носителей конфликта пересмотреть свои 'отношения с миром, взгляды и способствуют конструктивному выходу из внутреннего конфликта.

В главе шестой «Лингвокультурные особенности внутриличностного конфликта» рассматривается влияние лингвокультурных особенностей личности на формирование внутреннего рассогласования.

Каждый человек является носителем социокультурной ментальности, которая во многом определяется социокультурными стереотипами, служащими личности руководством в жизни. Стереотип формирует в сознании человека общую схему субъективного восприятия и понимания мира:'Поэтому влияние стереотипов на формирование, развитие и восприятие внутриличпостных конфликтов велико.

Человек есть порождение той или иной культуры, се продукт и носитель личного и общественного опыта, который сохраняется и передается через язык. Наличие у людей' общепризнанных или групповых представлений сущего, существующего и должного, с одной стороны, является залогом взаимопонимания в группе, но, с другой стороны, может стать причиной несоответствия, противоречия, противостояния, в котором каждый считается только с собственной правотой.

Наблюдения показали, что есть стереотипы со знаком минус (те, которы е ограничивают инициативу, свободу выбора) и со знаком плюс (те, которые помогают человеку ориентироваться в мире).

Условия жизни заставляют человека в определенные моменты кардинально меняться. - Несоответствие между стереотипным и новым, отсутствующим в личном опыте, является почвой для внутреннего конфликта. И когда такие рассогласования касаются межличностной коммуникации, итог ее непредсказуем.

В других случаях сложившийся социокультурный патологический стереотип, порожденный инстинктом самосохранения в его первобытном виде, толкает людей на крайнюю жестокость. Знакомство с таким стереотипом вызывает шок. Социокультурные факторы и культурно-специфические стереотипы, являясь внешними объективными конфликтогенами, вызывают состояние тревоги, печали, крайнего удивления и неприятия: ' ...Sometimes Ata would come down to the village at night and arouse the trader, so that he might sell her various things of which she stood in need. She knew that the natives looked upon her with the same horrified aversion as they looked upon Strickland, and she kept out of their way. Once some women, venturing nearer than usual to the plantation, saw her washing clothes in the brook, and they threw stones at her. After that the trader was told to give her the message that if she used to brook again men would come and burn down her house.'

'Brutes'. 1 said (The Moon and Sixpence, 223 -224).

« — ... Случалось еще, чтоАта ночью спускалась в деревню и будила лавочника, чтобы купить у пего самое необходимое. Она знала, что на нее смотрят с не меньшим испугом и отвращением, чем на Стрикленда. и всячески старалась избегать встреч с людьми. Однажды женщины, случайно оказавшиеся вблизи плантации, увидели, что она стирает белье в речке. и забросали ее камнями. После этого лавочнику велено было передать ей. что, если ее еще раз застанут на речке. мужчины из деревни подожгут ее дом.

— Звери, — сказал я» (Лупа и грош, 175).

В туземной деревне жители испытывали нечеловеческий ужас перед проказой, которой заболел Стрикленд. В старину заболевшего этой болезнью просто уничтожали как угрозу

собственной жизни. Люди стали обходить плантацию Стрикленда. Ата была изолирована. Будучи сама туземкой, частью этой культуры, она стала избегать встреч с людьми, т.к. понимала, что ими двигал страх и, по-видимому, боялась, что ее могут убить. Автор испытал шок от этого рассказа доктора Кутры. Его внутренний конфликт выражен в низкооценочной модальности.

Жизнь по двойным стандартам изначально конфликтогенна. Когда молодой человек мечется между традициями и стандартами консервативного общества, старшего поколения и современными, прогрессивными взглядами молодых, энергичных людей, то выбор делается в пользу последних. Поступки, противоречащие социальным стереотипам «чести и совести», вызывающие всеобщее осуждение, с одной стороны, и желание сохранить свою идентичность, статус «своего» в местных кругах авангардной молодежи, с другой стороны, ввергают в состояние рассогласования. Один из выходов -приспособление к «своим», неискренность.

Стереотипы эталонов в сфере творчества подчиняют себе большинство ценителей. Неподчинение становится вопросом идентификации, самоопределения. Столкновение эталонного, общественного и собственного мнений служит внутренним конфликтогеном. Возможным выходом из конфликта является внешняя уступка, самопринудительное подчинение общественному при внутренней приверженности собственной оценке, которую верифицирует время.

Стереотипы со знаком минус в творчестве, устарелые неэстетичные идеалы, неспособные выразить новое, лишенные оригинальности и своеобразия, диссонируя с требованиями реальности, способны создать разлад в духовной стороне творчества художника.

Тендерные воспитательные стереотипы, пестующие в молодом сознании односторонние идеалы, также содержат конфликтогенный потенциал, ибо неокрепшая душа может оказаться неготовой к завышенным гендерно-ролевым требованиям, к тендерной отчужденности, что вызывает чувство одиночества, неуверенности, подавленности: «Then the day came when I had to go back to school. The carter had taken my trunk and I walked to the station by myself. I had refused to let my aunt see me off, thinking it more manly to so alone, but I felt rather low as I

walked down the street» (The Cakes and Ale, 94). — аИ вот настал день, когда мне нужно было возвращаться в школу. Возчик взял мой чемодан, и я налегке пошел на станцию. Предложение тети проводить меня я отверг: мне казалось, что идти одному более подобает мужчине, но, когда я шел по улиие. я чувствовал себя несколько подавленным» (Пироги и пиво, 250). С одной стороны, чувство мужской тендерной идентичности по началу, по-видимому, придавало юноше некую уверенность в себе. С другой стороны, отказ от сопровождения тети и проявившееся на улице чувство одиночества вызвали неуверенность. Внутренний конфликт здесь маркирован сменой чувств и их противопоставлением (союз but — но) — от уверенности на основе самоопределения и идентичности до подавленности из-за юношеской нетвердости убеждений и одиночества.

Внутренние представления о себе и собственной идентичности, неподтверждаемые реальностью, окружением, вызывают внутреннее рассогласование. Сближение с людьми, не соответствующими социально-культурной идентичности личности ущемляет чувство собственного достоинства, нарушая систему социальных предписаний. Сословные установки в реальной жизненной ситуации нередко создают внутренний конфликт, который может иметь позитивное разрешение. Часто мешая человеку оставаться самим собой, они создают большие трудности в общении. Попадая в ситуацию, где царит искренность и непосредственность, открыто выражаются положительные эмоции, человек получает временную свободу от груза установок, расслабляется, сам предается положительным эмоциям и наслаждается атмосферой.

Нежелание выдать переживаемые чувства, необходимость скрыть их причину не всегда легко даются человеку, особенно когда социальный статус и внутреннее чутье требуют выстраивания дистанции. Это особенно трудно, когда не соответствует истинно желаемому. В таком конфликте для «сохранения лица» используется тактика отсрочек, привлечения третьих лиц.

Нормы морали, чести и этики, нарушаемые людьми, подключают внутренний цензор — совесть, которая строго судит, приводит к разладу с собой, заставляет анализировать, предвидеть, прогнозировать, давать себе оценку. Такой внутренний конфликт, при котором задевается честь, носит

нравственный характер. Негостеприимность, несоблюдение правил этики и этикета также вызывают внутренний конфликт. Обычно люди воспитанные, толерантные принимают нарушения из вежливости, с целью сдерживания конфликта внутри себя, не давая ему выйти на межличностный уровень.

«Her husband was there.

'I expected he'd like a cup o f tea.' he said.

'Oh, I think it's rather late for tea, isn't it?' She looked at me gently, her mild, rather fine eyes full of kindness.

'You don't want any tea, do you?'

I was thirsty and hungry, for my lunch consisted of a scone and butter and a cup of coffee, but I did not like to say so. I refused tea» (The Cakes and Ale, 199).

«Ее муж был тут же.

— Наверное, он ие откажется от чашки чаю, — сказал он.

— По-моему, для чая уже поздно, не правда ли? — Она нежно взглянула на меня своими мягкими, прекрасными, полными доброты глазами. — Ведь вы не хотите чая?

Я был голоден и хотел пить, потому что мой обед состоял из чашки кофе и булочки с маслом, но я об этом умолчал и от чая отказался» (Пироги и пиво, 319).

Хозяйка дома не поддержала мужа в его предложении угостить автора чаем. Ее глаза - добрые и нежные - не соответствуют, однако, ее речевым поступкам. По своей структуре два вопроса, заданных ею, равносильны отказу и, думается, вызвали у автора внутреннее напряжение. Во всяком случае, он отметил для себя ее вопиющую неприветливость. Конфликт маркирован описанием психофизиологического состояния автора.

Нарушения норм морали, этики и этикета зависят от выстроенной дистанции в межличностных отношениях. Сокращаемая до минимума дистанция носит интимный характер и приобретает конфликтогенный потенциал, особенно при опасности обнаружения этого факта. Выходом из такой напряженной ситуации может стать обращение к игре, неискренность.

Однако нарушение этики, хотя и редко, бывая оправданным поставленными целями, все же у личности воспитанной вызывает внутренний конфликт от сознания тяжести собственной бестактности, неуместности.

Неумение проигрывать — качество незрелой личности — подводит молодых людей и заставляет испытывать внутренний диссонанс, особенно при неумении контролировать свои эмоции. В условиях обязательного подчинения национально-специфичному поведенческому стереотипу (когда необходимо управлять своими эмоциями) такой конфликт может быть очень глубоким.

Стереотипы, являясь основой взаимопонимания, могут быть и причиной противоречия, внутриличностного конфликта. При встрече с новым, нетрадиционным, не поддающимся схемам стереотипизации, человек попадает в затруднение, наступает внутренний разлад. Ему приходится прикладывать определенные усилия, чтобы достроить образ нового на фундаменте своего субъективного восприятия, что не всегда соответствует реальным свойствам объекта, либо остается принимать реальность такой, какая она есть. Степень владения языком, законами этики, коммуникации влияет на возможности самоосмысления личности в ситуации конфликта стереотипных установок и представлений. В этих случаях можно различать стереотипы-конфликтогены: устарелые социальные стереотипы морали, консерватизм, устаревшие эстетические идеалы, тендерные стереотипы женственности («секс эпила») и маскулинности, стереотипы взаимоотношения полов, ценностные стереотипы. По-видимому, все стереотипы, способствующие конструктивизму межличностных отношений, коммуникации, восприятию мира (нормы морали, нравственности, этики, этикета, ненарушение кодекса идентичности и т.п.), можно считать стереотипами-синтонами.

Маркерами внутриличностных конфликтов, связанных с рассогласованием стереотипа и реальности, являются: описание таких когнитивных процессов, как анализ и сравнение, сомнения, приспособления, дозирование искренности в коммуникации, аутокоммуникация, попытки привязать к себе объект притязания с помощью существующих стереотипных схем, лексическое описание внутреннего состояния тревоги, волнения, поиска баланса между намеченной целью и предпринимаемыми действиями и поступками, смены чувств и перепадов настроения, растерянности, замешательства, страха, удивления, раздражения, смущения, сомнения. Для этого привлекаются средства выражения оценочной модальности,

противопоставление и контраст, глаголы многократности и однократности действия, двойное отрицание, сравнение, псевдовопросительные конструкции. Паравербальное выражение рассогласований находит отражение в приспособлении тональности речевого высказывания к условиям коммуникации, в смене голосовых характеристик, манеры речи, в молчании, телодвижениях, сигнализирующих о тайности замыслов, в задержке дыхания, покраснении лица до ушей, прятании глаз.

Каждый возрастной этап имеет свою точку напряженности, кризис, порожденный конфликтом развития личности, соответствия внутренних и внешних условий существования. Чем больше нерешенных проблем прошлого, тем меньше перспектива удачного преодоления кризиса. Возрастает конфликтность личности, в ее конфликт вовлекаются окружающие. Отсроченные конфликты чреваты их усугублением и эскалацией.

Кризис возраста и приходящий вместе с ним кризис гендерно-маркированной субъективности приводят к внутрилйчностному конфликту. Женская сексуальность, не нашедшая свою реализацию, приносит тревогу, потерю уверенности в своей привлекательности, в себе. В поисках выхода из такого конфликта женщина может оказаться способной на непредсказуемые поступки ради подтверждения своей тендерной личности.

Мужской кризис возраста, связанный с угрозой или утратой гендерно-маркированной субъективности, приводящий к потере уверенности в себе, также чреват внутриличностными конфликтами. Мужчине, как и женщине, также требуется подтверждение мужской привлекательности, и с возрастом все чаще. Внутренние проблемы заставляют мужчину заводить интрижки на стороне и, в лучшем случае, удостоверившись в своей актуальности, не доходить до крайности.

Внутренний конфликт как отражение кризиса возраста является характерным для личности на каждом возрастном этапе и отражает столкновение внутренних и внешних условий существования. Такое рассогласование маркируется тревожностью по поводу соответствия тендерному и возрастному стереотипу идеала, несоответствия геронтологическим стереотипам ограничивающего характера,

утраты внешней привлекательности («секс эпила») и тендерной силы, былых возможностей, неуверенностью в себе, презрением к противоположному полу, раздражением, агрессией, упреками с подключением ВЬ (характерная жестикуляция, плач). Языковая реализация этих маркеров осуществляется. через. модально-оценочные суждения. оценочную лексику," пейоративную лексику, структуры , контрфактического условного предложения. ..

Олна из основных проблем культурологи,. л и н гв ежу л ьту р о л о г и и - выяснение соотношения духовного и материального, роли духовного в культуре отдельного человека, народа, цивилизации. Противоборство духа и тела создает множество проблем, оно же бывает серьезной основой для внутриличностного конфликта. Борьба телесного и духовного, в личности присутствует постоянно и не создает внутренней напряженности при удержании разумного баланса противоборствующих сторон. Телесность, сублимированная в искусстве, проявляется как очищение, освобождение и как отрицание любви, которая тоже есть работа духа, но другая. При таком разрешении внутриличностного конфликта в личности уже не распознается телесное, а лишь бесполый дух, что означает крах, распад психофизического, когда душа рвется в иные пределы, освобождаясь от телесности.

Гармония души и тела — условие и гарант гармоничного развития личности; очищение духа и тела возможно лишь в душевно-телесном единстве. Постоянное угнетение того или другог о ведет к противоборству, деструкции. Маркерами такого противоборства являются беспомощность, опустошенность личности, выраженная в описании сложных психических состояний, действий и поступков для выхода из кризиса, в цепочках односложных предложений, множественном отрицании, резкой речевой тональности.

Поиск средств самореализации в творчестве не проходит гладко, и успех зависит от многих фактов. Внутриличностный конфликт как неудовлетворенность идеями, средствами и формами их выражения, стимулирует поиск новых. А это процесс сложный, мучительный, не дающий гарантий успеха. Кроме того, в восприятии и оценке творчества велик фактор субъективности. Попытки привлечь несвойственные виду творчества средства также не гарантируют успеха. Один из

наиболее ярких внутриличностных конфликтов человека художественного творчества — конфликт желания и возможности. На пути самовыражения возникает множество препятствий. Отсутствие или недостаток возможностей является основанием для внутриличностного конфликта. Вечная неудовлетворенность своей работой может способствовать утрате интереса к тому, что не воплотило духа художника.

"Инновационные конфликты в творчестве и в жизни неизбежны и постоянны, они являются частью процесса развития, смены старого новым. Чем глубже изменения, тем чаще возникают конфликты борьбы старого и нового. Инновации в сфере искусства, не вписываясь в имеющиеся стереотипы ценителей, нарушая перцептивные универсалии, служат почвой внутреннего конфликта восприятия нового, не находящего понимания. Непостижимое новаторство и неподготовленность обывателя к встрече с новым искусством несёт разлад в душу. Кроме того, известно, что эталонное искусство умиротворяет своим величием, является синтонным, неведомое же, первобытное - смущает душу, является конфликтогенным.

'."*. В творчестве работают личности тонкие, тщеславные, ранимые. Ущемление или неудовлетворение одного из устремлений творческой личности приводит к .конфликту между профессионализмом и оскорбленной личностью. В случае конструктивного исхода побеждает профессионал.изм художника, толерантность профессионала к творчеству собрата по цеху, трепетное отношение к подлинному искусству, а не личные обиды. Творческая страсть посещает не каждого, а выбрав жертву, делает из нее раба, заставляя отказаться от всего мирского в пользу творческого. Сочетать эти две вещи удается лишь тем, кто не поступается человеческим, которое тоже божественно. В противном случае разрушение неминуемо. Творчество предполагает преодоление препятствий, что зависит от их сложности, готовности к преодолению, личных ценностных шкал. Устранение препятствий - один из выходов, но не конструктивных..

Не человек выбирает бож.ыо искру, а она его. Не каждый избранный умеет распознать ее в себе, постичь и распорядиться. Творческий гений вбирает в себя всю энергетику человека безраздельно. Близкие зачастую страдают от .«больных»

творчеством. Свобода самовыражения художника становится не только благословением для него, но и проклятием. Такова конфликтная сущность творчества и ее универсалы юсть. Человек уходит в творчество от одиночества, но в нем не может его" преодолеть, ибо его преодоление лишает художника индивидуальности. Таков замкнутый круг противоречий внутриличностного конфликта человека творчества.

Позитивное разрешение творческого конфликта приносит свободу, обретение новых сил, новой души, собственную модель мира. Однако преодоление творческого конфликта не означает преодоление и внутриличностного. В этом случае художник ставит себя вне своего времени, бросая ему вызов, уходит без возможности примирения.

Внутриличностные конфликты людей творчества и их окружения выражаются в описании мучительных поисков средств выражения, состояния неудовлетворенности, беспомощности «околдованности», раздраженности, озадаченности, непонимания, неприятных ощущений от восприятия нового, возмущающего, тревожности, противоборства чувств, переживаемых эмоций (страха, волнения, потрясения, восторга, испуга, благоговения и ужаса, агрессии), что выражено в соответствующей лексике, множественном отрицании, метафоре, противопоставлении и сравнении, а также в невербалике — непроизвольная, непосредственная манера речи (искренность), широко открытые рот и глаза, молчание.

В Заключении подводятся основные итоги работы, намечаются перспективы дальнейшего исследования темы.

Основные положения работы отражены в следующих публикациях:

1. Непшекуева Т.С. Внутриличностный конфликт как лингвистический феномен: монография. — Краснодар: КубГАУ, 2006.-416 с. (26 пл.).

2. Богушевич Д-Г., Вовшин Ü.M., Козлова JI.K., Непшекуева Т.С. Средства связи как приглашение к сотрудничеству // Текст: структура и анализ. Сб. науч. тр. — М., 1989. С. 31 -36.

3. Непшекуева Т.С. Соотнесение элементов смыслового отношения условия в текстовой реализации с помощью

лексических средств в современном английском языке // Лексика, лексикография, научно-технический перевод. - Орел: Изд-во МИПС, 1990. С.94.

4. Непшекуева Т.С. Коммуникативная функция языка как объект философского анализа // Философия в реформируемом обществе: Мат-лы межвуз. науч. конф. — Краснодар, 2002. С. 120

5. Непшекуева Т.С. Особенности конфликта как речевого акта // Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения: Мат-лы 2-й межвузовской докторантско-аспирантской конференции (Краснодар: КубГУ, 26 апреля 2003 г.У Ч. 1. - Краснодар, 2003. С. 44 - 48.

6. Непшекуева Т.С. Язык культуры как пограничное явление // Современная культурология: предмет, методология и методика. Сб. науч. тр. Приложение к региональному научному журналу «Культурная жизнь К)га России». - Краснодар, 2003.

С. 158-161.

7. Непшекуева Т.С. Конфликт как объект лингвистического исследования // . Вопросы гуманизации коммуникационных и учебных инфраструктур в странах Ближнего Востока и Черноморского побережья: Мат-лы Междунар. научно-практич. конф. (4-7 апреля 2003 г.). 4.1. — Афины-Москва-Краснодар: КубГУ, 2003. С. 37-38.

8. Непшекуева Т.С. Роль языка в трихотомии «Человек — Природа — Культура» // Экологические проблемы. Экологическое образование: Сб. науч. тр. Вып. 405 (433). -Краснодар, 2004. С. 93-97.

9. Непшекуева Т.С. Социо-культурный аспект в коммуникативно-ориентированном обучении иностранным языкам И Культурология для сельскохозяйственных вузов. Методическое пособие по проведению семинарских занятий. -Краснодар: КубГАУ, 2004. С. 97-102.

10. Непшекуева Т.С. Особенности коммуникационного процесса при разрешении конфликтной ситуации // Юг России в перекрестье напряжений-2. Южно-Российский регион: потенциал и перспективы: Мат-лы науч. конф. (Туапсе-Краснодар, 3-7 сентября 2004 г.). Ч. 2 / Под ред. Ю.М. Осипова, О.В. Иншакова, Е.С. Зотовой, В.Ф. Лозовского, Н.Н. Лебедевой, В.В. Сорокожердьева. - Краснодар: ЮИМ, 2004. С. 245 - 252.

-128.

11. Рядчикова E.H., Непшекуева Т.С., Боева Е.Д. Спокойствие и радость собеседника как конфликтоген // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып.5 / Под ред. проф. A.A. Ворожбитовой. - Сочи: СГУТ и КД, 2004. С. 104-111.

12. Непшекуева Т.С. Проблемы изучения понятия «конфликт» в современной конфликтологии // Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения: Мат-лы 4-й межвуз. конф. молодых ученых (Краснодар, 29 апреля 2005 г.). - Краснодар: КубГУ, 2005. С. 241 - 247.

13. Непшекуева Т.С. Внутренний конфликт как результат построения модели возможного мира // Теория и практика общественного развития. Всероссийский научный журнал. — Краснодар, 2005. № 3. С. 31 - 33.

14. Непшекуева Т.С. Паралингвистические средства как часть невербальной коммуникации и как маркеры конфликтной ситуации // Труды Кубанского аграрного университета. Вып. № 1. - Краснодар: КубГАУ, 2006. С. 325 - 331.

15. Непшекуева Т.С. Предчувствие беды как основа внутриличностного конфликта // Научный журнал КубГАУ [электронный ресурс]. — Краснодар: КубГАУ, 2006. № 21. 6 с. http://ej.kubagro.ru/2006/05/36

16. Непшекуева Т.С. Обманутое ожидание как основа внутреннего конфликта // Научный журнал КубГАУ [электронный ресурс]. — Краснодар: КубГАУ, 2006. № 20. 16 с. http://ei.kubagro.ru/2006/04/36

17. Непшекуева Т.С. Конфликт представления: истинные чувства и адекватное/неадекватное их выражение // Научный журнал КубГАУ [электронный ресурс]. — Краснодар: КубГАУ, 2006. № 20. 9 с. http:// ej.kubagro.ru/2006/04/35

18. Непшекуева Т.С. Внутриличностный конфликт как рассогласование внешних и внутренних характеристик // Научный журнал КубГАУ [электронный ресурс]. - Краснодар, 2006. № 19. 10 с. http:// ej.kubagro.ru/2006/03/09

19. Непшекуева Т.С. Внутренний конфликт как результат столкновения стереотипного и реального // Научный журнал КубГАУ [электронный ресурс]. - Краснодар: КубГАУ, 2006. № 19. 5 с. http://ei.kubagro.ru/2006/03/08

20. Непшекуева Т.С. Лингвистические, паралингвистические и экстралингвистические средства

выражения внутриличностного конфликта в творческом процессе // Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения: Мат-лы 5-й межвуз. конф. молодых ученых (Краснодар, 28 апреля 2006 г.). - Краснодар: КубГУ, 2006. С. 115-118.

(^/21. Непшекуева Т.С. Внутренний конфликт как отражение противоречивых свойств человеческой натуры // Труды Кубанского государственного аграрного университета. ЙЙЬ. №3. - Краснодар: КубГАУ, 2006. С7304 -313. у / 22. Непшекуева Т.С. Конфликтогены и синтоны в языке ^произведений С.Моэма // Труды Кубанского государственного аграрного университета. Вып. № 2. - Краснодар:"КубГАУ, 2006. С.301-310.

23. Непшекуева Т.С Социокультурные факторы внутриличностного конфликта как основание лингвистической интерпретации // Труды Кубанского государственного аграрного университета. Вып. №3. - Краснодар: КубГАУ, 2006. С.314 —323.

24. Непшекуева Т.С. Жизненные неудачи и человеческие пороки как основа внутриличностного конфликта в текстовой реализации // Экологический Вестник научных центров Черноморского экон-го сотр-ва (ЧЭС). Приложение №2. Дискурсивное пространство: эволюция и интерпретации. С.64 -69.

25. Непшекуева Т.С.Культурный конфликт как форма межкультурной коммуникации // Методология и методы культурологического знания и исследования. Материалы региональной научно-практической конференции (Краснодар, ноябрь 2005 г.). - Краснодар: КубГАУ, 2006. С. 145 - 152.

26. Непшекуева Т.С. Межкультурная коммуникация как диалог и конфликт культур II Культурология. Материалы лекций. Учебно-методическое пособие. - Краснодар: КубГАУ, 2006. С.118-123.

Подписано в печать Бумага офсетная Печ.л. 1,5 Тираж 100 экз.

4,. 10.2006 г. Формат 60x84

Офсетная печать Заказ № 528

Отпечатано в типографии КубГАУ 350044, г. Краснодар, ул. Калинина, 13

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Непшекуева, Тамара Сагидовна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. КОНФЛИКТ КАК ОБЪЕКТ НАУЧНОГО ИЗУЧЕНИЯ.

1.1. Дефиниции и методы исследования конфликта.

1.2. Внутриличностные конфликты, их научная классификация.

1.3. Конфликтогены и синтоны как коммуникативные маркеры конфликтности и толерантности личности.

ВЫВОДЫ.

Глава 2. ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ И ПАРАЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ

МАРКЕРЫ ВНУТРИЛИЧНОСТНОГО КОНФЛИКТА.

ВЫВОДЫ.

Глава 3. ЛИНГВОКОГНИТИВНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ВНУТРИЛИЧНОСТНОГО КОНФЛИКТА.

3.1. Обладание информацией и её отсутствие как основа внутриличностного конфликта.

3.2. Конфликт личностного представления; конфликт как результат построения модели возможного мира.

ВЫВОДЫ.

Глава 4. ЛИНГВОПРАГМАТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ВНУТРИЛИЧНОСТНОГО КОНФЛИКТА.

4.1. Лингвопрагматика внутреннего конфликта субъекта речи.

4.2. Лингвопрагматика внутреннего конфликта адресата речи.

4.3. Лингвопрагматика внутреннего конфликта между участниками коммуникации.

4.4. Ситуация как источник внутриличностного конфликта.

4.5. Лингвопрагматические презумпции внутреннего конфликта.

ВЫВОДЫ.

Глава 5. ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ ПСИХОЛОГИЗМ

ВНУТРИЛИЧНОСТНОГО КОНФЛИКТА.

ВЫВОДЫ.

Глава 6. ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ВНУТРИЛИЧНОСТНОГО КОНФЛИКТА.

6.1. Столкновение стереотипов, установок и реальности как основа внутриличностного конфликта.

6.2. Внутриличностный конфликт как отражение кризиса возраста.

6.3. Противоборство духа и тела как основа внутриличностного конфликта.

6.4. Внутриличностные конфликты и творческий процесс.

ВЫВОДЫ.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Непшекуева, Тамара Сагидовна

Актуальность темы. Конфликт и все, что с ним связано, уже давно является предметом исследования ученых всего мира, которые от незначительного внимания к нему в настоящий момент пришли к оценке его как важного и ценного явления и создали особую дисциплину -конфликтологию.

Известно, что теория конфликта зарождалась в недрах психологии. Основными разработчиками психологической теории конфликта являются З.Фрейд (конфликт между сознательным и бессознательным, между смутными влечениями и требованиями моральных и правовых норм), К.Юнг (классификация характеров людей по способу разрешения ими внутренних конфликтов - интраверты и экстраверты), А.Адлер (личность неотрывна от общества, т.к. человек, прежде всего - существо социальное (см.: Курбатов 2005). Видным разработчиком теории конфликта в начале 20 века явился немецкий социолог Г.Зиммель, введший в оборот термин «социальный конфликт». Ему принадлежит идея о конфликте как форме «социализации» (то есть факторе, способствующем сближению и объединению людей). Он же высказал предположение о том, что эффективным средством сдерживания конфликта является сопоставление сил, что чаще всего происходит уже в самом конфликте (см.: Леонов 2002). Австрийский социолог JI. Гумплович считал, что чувству взаимного тяготения и привязанности к «своим» соответствует чувство нетерпимости и ненависти к «чужим», основанное на родстве и различии по крови. Он также считает, что положительные чувства и эмоции обусловливают групповую солидарность, а отрицательные - межгрупповое неприятие, приводящее к конфликтам. Американский социолог А.Смолл рассматривает конфликт как основной и универсальный общественный процесс и утверждает, что в результате развития общества интересы людей все более переплетаются и это должно приводить к сглаживанию и преодолению конфликтов путем социализации. Его коллега У. Самнер пытается вывести закономерность перенесения эволюции человеческих конфликтов, борьбы за существование в привычки и обычаи, общественные и правовые нормы поведения и считает, что основной причиной человеческой деятельности является стремление людей к удовлетворению основных потребностей к избавлению от страхов (там же). Теоретиками и классиками позитивизма в конфликтологии являются Л.Козер и Р.Дарендорф (всеобщность и универсальность конфликтов в обществе и их позитивная роль в нем, отсутствие конфликтов в обществе ненормально и удивительно) (там же; Курбатов 2005). Т.Парсонс считал процесс социализации потенциально конфликтным, т.к. человек в этом процессе приобщается не только к способам функционирования социальной системы, но и к нормам и ценностям соответствующей культуры (Курбатов 2005).

Попытка создания общей теории конфликта принадлежит К.Боулдингу, который считает, что борьба людей между собой является естественной формой поведения человека Он считает, что конфликты вездесущи и что стремление к вражде непреодолимо, эскалация насилия лежит в природе человека. Однако, опираясь на понимание причин возникающих противоборств, разумный выбор согласованных способов их устранения, нравственное совершенствование человека, можно смягчать и предотвращать конфликты (см. об этом: Мариновская, Цветков 2002).

В нашей стране зарубежные теории конфликтов были мало известны. В развитии отечественной конфликтологии принято выделять три этапа: 1) до 1924 года, когда конфликт еще не выделялся как отдельное явление и изучался в рамках философии, права, психологии; 2) 1924 - 1990 - начало изучения конфликта как самостоятельного явления сначала в рамках правоведения и социологии, затем в рамках еще одиннадцати наук, однако междисциплинарные исследования в этот период отсутствуют; 3) 1990 - настоящее время характеризуется появлением междисциплинарных исследований, выделением конфликтологии в самостоятельное учение (Леонов 2002).

Основными научными результатами отечественных конфликтологов являются утверждение необходимости смены парадигмы «бесконфликтности» конфликтологической парадигмой. Это ориентирует на понимание неизбежности противостояния в социальных взаимодействиях и их позитивной роли в совершенствовании и гармонизации этих взаимодействий, что позволяет раскрыть роль конфликтологии в анализе социальной диалектики как теории разрешения социальных противоречий и обосновать общие методологические ориентиры прогнозирования и регулирования социальных конфликтов; прояснить природу конфликтов, основных механизмов их развертывания.

Как отмечают отечественные конфликтологи (Анцупов, Шипилов 2002; Анцупов, Баклановский 2005; Светлов 2001), конфликт - явление междисциплинарное и изучается многими современными отраслями: философией, социобиологией, искусствоведением, правоведением, военными, политологическими, историческими, математическими, психологическими, педагогическими и социологическими науками. Сегодня необходимо связать их, обобщить и идти дальше, причем объединение в некую систему всех исследований конфликта возможно именно потому, что в основе любого конфликта лежит противоречие. Кроме того, в жизни мы имеем дело с реальными конфликтами, а не с отдельными аспектами противоречия. Необходимо их комплексное исследование.

Анализируя развитие конфликтологической науки за период после выхода в свет книги Л.Коузера «Функции социального конфликта» (Coser 1956), где были изложены ее основные положения (о том, что конфликт является формой социализации, что он определяет структуру группы, способствует образованию коалиций, что для его возникновения недостаточно одних враждебных чувств, что реалистический конфликт всегда направлен на источник фрустрации, что отсутствие конфликта не свидетельствует о стабильности группы, что он способствует консолидации группы и представляет собой опасность для жестко организованной группы), В.А. Светлов подчеркивает, что ничего принципиально нового добавлено не было (Светлов 2001). Автор объясняет это положение отсутствием у теоретической конфликтологии «общего понятийного аппарата, единой системы методологических допущений, исходных моделей, позволяющих дедуцировать утверждения о фундаментальных свойствах конфликта» (там же, 17). В своей «Аналитике конфликта» автор конструирует единую теорию конфликта для психологов, менеджеров, политологов, юристов, этиков, социологов и проводит системный анализ конфликта.

Отечественных монографических исследований конфликта в лингвистическом аспекте существуют единицы (Муравьева 2002; Анисимова 2004).

Важность проблемы конфликта для жизни человека и общества, необходимость развития конфликтологического знания, отсутствие значимых линвгистических исследований конфликтов определяют актуальность проблемы нашего исследования.

Цель исследования - изучить внутриличностный конфликт в его текстовой реализации с различных лингвистических позиций, в частности, собственно лингвистики, паралингвистики, лингвокогнитивистики, лингвопрагматики, лингвопсихологии, лингвокультурологии. Разработка такой цели требует решения следующих задач:

- изучение многообразия языковых форм и средств реализации структуры конфликта, входящих в него элементов, связей между ними;

- диагностика и выявление основных лингвистических, паралингвистических и лингвистических признаков и средств выражения конфликтного состояния личности на базе её реагирований на внешние и внутренние воздействия, события;

- изучение языковых единиц и средств, являющихся маркерами конфликтов и синтонов;

- определение специфики языковой репрезентации информативно-ментальных причин внутриличностного конфликта;

- исследование лингвопрагматики конфликта субъекта, адресата и ситуации речи;

- сопоставление внутреннего состояния, представлений, лингвокультурных стереотипов, установок с конфликтностью речи персонажей художественного произведения;

- выявление влияния внутриличностного конфликта на самоидентификацию и самооценку личности, на творческий процесс.

Все это даст возможность чётче усматривать конфликты и их предвестники, найти рациональный и конструктивный путь выхода из него или его разрешения для успешной жизнедеятельности человека. В состоянии конфликта, в плену сильных переживаний у человека зачастую односторонний взгляд на ситуацию в силу сложившихся стереотипов сознания и поведения. Настоящее исследование поможет усвоить взгляд на конфликты с других сторон, с альтернативных позиций, что должно способствовать творческому, конструктивному выходу из них.

В качестве объекта настоящего исследования выбраны внутренние социально-психологические конфликты личности как наименее изученная область конфликтологии в целом и лингвоконфликтологии в частности. Предмет исследования - извлеченные из художественных произведений контексты, которые содержат признаки напряжения, рассогласования, диссонанса, конфликта.

Иллюстративным материалом послужил язык оригинала и переводов произведений У.С. Моэма. Картотека на английском и русском языках содержит более 2500 единиц.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем представлены и систематизированы основные теории изучения и классификации конфликтов, конфликтогенов и синтонов в гуманитарных науках. Главное внимание в работе уделяется изучению внутриличностных конфликтов в различных лингвистических и тесно связанных с ними аспектах - с позиций паралингвистики, когнитивной лингвистики, лингвистической прагматики, лингвистической психологии и лингвокультурологии. Выявлены, классифицированы и изучены различные виды конфликтов, отраженные в речи персонажей произведений У.С. Моэма. Исследовано многообразие языковых форм и средств реализации структуры конфликта, входящих в него элементов, связей между ними; проведена диагностика основных лингвистических и паралингвистических признаков и средств выражения конфликтного состояния личности на базе её реагирования на внешние и внутренние воздействия, события; определены и изучены тестовые маркеры конфликтов и синтонов на английском и русском языках.

Методологической базой исследования послужили труды ученых, чей подход к речевому общению основан на позициях логики, коммуникативной лингвистики, прагмалингвистики, психологии, психолингвистики, социолингвистики и теории общения. Это А.Я.Анцупов, А.И. Шипилов, Н.Д. Арутюнова, Р. Барт, М.Я. Блох, Ш.Берн, В.В. Бог данов, А.Вежбицкая, P.M. Гр ановская, Т.А.Ван Дейк, Е.Н. Зарецкая, А.А. Ивин, К.Е. Изард, В.И. Карасик, И.М. Кобозева, Г.Е. Крейдлин, А.А. Леонтьев, Г.Г. Почепцов и др.

Методы и методики исследования. Основу комплексного лингвистического анализа конфликтного текста составляет смысловой анализ; использован также ситуационный анализ, сущность которого заключается в том, что в качестве единицы анализа выбирается минимальная текстовая ситуация как неразложимое образование с точки зрения восприятия конфликта, позволяющее его диагностировать. Критерием правильности выбора единицы анализа является то, насколько она позволяет выявить свойства конфликта; границы текстовой ситуации определяются составом ее конфликтующих сторон. Кроме того, применен текстовый, или контекстуальный анализ для проникновения в содержательный объем произведения, в сам процесс формирования смысла, чтобы определить значимость и значение того или иного слова, фразы во всем контексте, а также интерпретационный анализ для выявления истинных намерений автора и персонажей художественного произведения, для выяснения причин и последствий конфликта. При анализе языка оригинала и перевода применялся сопоставительный анализ. Использовались методы лингвистической дедукции и индукции, приемы выделения ключевых слов, смысловых доминант, формулировки речевого смысла, вытекающего из смыслового анализа текста, приёмы установления контекстуальной смысловой связи, выявления интерпретационных рядов. Исследование проводилось с опорой на общенаучные принципы эволюционизма, развития, всеобщей связи, соблюдения основных законов и парных категорий диалектики, диалектического закона единства теории и практики, системного, конкретно-исторического и личностного подходов, поиска скрытого содержания, объективности.

На защиту выносятся следующие положения: 1. Противоречия приводят к внутриличностному конфликту, когда они затрагивают социальный статус, материальные или духовные интересы личности, ее престиж, моральное достоинство. Ведущими причинами внутриличностного конфликта являются использование неуспешных стратегий, информационный дефицит, неудовлетворенность статусом, дефицит коммуникативной компетентности, неадекватная самооценка, избыток обязательств, ситуация общения. Конфликтогены и синтоны, выраженные языковыми единицами различных уровней, служат коммуникативными маркерами конфликтности и толерантности личности. Лингвистическая природа конфликта в речевом общении обусловлена адекватностью/неадекватностью взаимопонимания коммуникантов, знанием/незнанием норм языка, уровнем восприятия и декодирования конфликтогенных факторов в общении, а также тем, что любой конфликт получает языковое выражение, имеет культурные и этноспецифические формы проявления и восприятия, закрепленные в языке. Правильная трактовка конфликтных ситуаций способствует определению верных, конструктивных тактик поведения, воспитанию социальной толерантности личности.

2. Конфликтные речевые действия могут быть выражены как в речи персонажей, так и в авторской речи художественных произведений, имеют различную текстовую протяженность и содержатся практически во всех типах речевых актов. Лингвистическими маркерами внутриличностного конфликта чаще всего бывают определенные лексемы; характеристики внутренних составляющих конфликта зачастую даются через сравнение, описание внешних проявлений личности, с помощью низкооценочной модальности высказываний (пейоративизация по линии «чужой», «глупый», «уродливый», «противный», нарушающий социальные нормы). Помимо вербальных средств, экспликаторами внутриличностного конфликта выступают паралингвистические средства, к которым относятся семантически заполненные голосовые элементы невербального кода в речевой коммуникации, а также просодика, молчание и паузы как коммуникативные акты, неречевые звуки ротоносовой полости человека, семиотизированные в коммуникации звуковые комплексы физиологических реакций, визуально-слуховые несоответствия, краснеющие щеки, пылающие от переживаемых эмоций уши, различные, обычно резкие, телодвижения. Экспрессия тела в художественном тексте находит отражение в дискурсе-описании. Особенностью репрезентации конфликта посредством невербалики является вовлечение читателя в сотрудничество с автором, требующее осмысления, постижения глубин характеров, привлечения собственного когнитивного капитала, знаний о жизни, межличностных отношениях, способности к множественной интерпретации текста.

3. Лингвокогнитивными маркерами внутриличностного конфликта являются обладание информацией и её отсутствие, конфликт личностного представления, процесс и результат построения возможных миров, а также «запоздание» сознания и логического умозаключения по предмету сообщения из-за неподготовленности к нему. Конфликтогеном и сигналом внутреннего конфликта также может служить ситуативная необходимость представлять не реальный мир, а виртуальный в результате субъективного восприятия экстралингвистической ситуации, характерного для условий нехватки информации и интериоризации физической реальности во внутреннюю. При этом виртуализация может носить разный характер: лжи, фальши, дозирования информации, лести, слухов, домыслов и т.п. Лингвопрагматические презумпции внутриличностного конфликта составляют самооценка, самоидентификация и самоопределение, которые, с одной стороны, являются источниками конфликта и, с другой стороны, могут быть средствами его разрешения. В языке художественных произведений конфликтность таких ситуаций выражается посредством описания сомнения, беспокойства, тревоги, разочарования, стыда, неловкости, дискомфорта, констатации когнитивного рассогласования теоретического и практического знания, эволюции когнитивного состояния неуверенности в уверенность, быстрой когнитивной реакции выбора конструктивного выхода из неопределенной ситуации, неприятия новой информации, описания внутреннего состояния личности, сдержанности, веселости отчаяния, напряжения выбора реагирования. Лингвистически эти состояния отражают: отрицание, низкая оценочная модальность высказываний, сравнение (в том числе унизительное), метафора, противопоставление, формы сослагательного наклонения, репрезентирующие гипотетичность мышления, риторические вопросы (безысходность), уступительные структуры как выражение неприятия новой информации, прерывание речи, восклицание и повтор как выражение крайнего удивления, шока, аутокоммуникация. На паралингвистическом уровне экспликации такого типа внутриличностного конфликта способствуют молчание, голосовые характеристики, на невербальном уровне - кинесика носителя конфликта.

4. Лингвопрагматические особенности внутриличностного конфликта лежат в области внутреннего конфликта субъекта и адресата речи, конфликта между участниками коммуникации, уровня коммуникативной компетентности собеседников, ситуации, лингвопрагматических презумпций. Индикатором конфликтного речевого действия является перлокутивный эффект, испытываемый реципиентом высказывания. Основой исследования этих аспектов служит взаимодействие речевого акта и контекста. Экспликаторами таких состояний выступают языковые маркеры, среди которых лексические и синтаксические повторы, низкооценочная лексика, пейоративы, двойное или множественное отрицание, описание соответствующих психоэмоциональных состояний (тревоги, недовольства собой, досады, раздражения, сомнения, отчаяния, паники, смущения, боли, стыда, мучений одиночества при обострении самоанализа, самобичевания, самоуничижения, неприятия как самосохранения, частой аутокоммуникации), метафора, категория неопределенности, противительные союзы, аутокоммуникация. Паравербальные маркеры включают прерывание коммуникации, неискренность, игру, скованность, усиленный контроль за выражением лица, манеру речи (затрудненную), молчание, стон, голосовые характеристики (сиплый, дрожащий, тонкий, пронзительный, с горечью переживаемых чувств). К невербальным признакам внутриличностного конфликта в этих случаях относятся слезы, покраснение или побледнение лица, недружелюбный взгляд, скованность, заторможенность движений. Деструктивным исходом таких конфликтов могут служить отказ от борьбы, уступка, рождение ненависти как фактор эскалации конфликта.

5. Лингвистический психологизм внутриличностного конфликта очерчен кругом описания отношения к таким переживаниям личности, как зависть, ревность, любовь, ущемленное самолюбие, человеческие пороки. Конфликты, вызванные ими, маркируются вербализацией переоценки ценностей, переживаемых эмоций (удивления, раздражения, возмущения, испуга) и чувств (подавленности, уныния, мнительности, подозрительности, неприязни к обидчикам, тоски, одиночества). Экспликаторами таких переживаний, маркирующих внутриличностный конфликт, оказываются сравнение и противопоставление, лексические и синтаксические повторы, лексико-семантические оппозиции, низкооценочная и пейоративная лексика, риторические вопросы как выражение отчаяния, неустойчивости психического состояния, а также хаотичность речи, молчание и аутокоммуникация. Дружба, партнерство, добрая воля и эмпатия близких стимулируют носителей конфликта пересмотреть свои отношения с миром, взгляды и способствуют конструктивному выходу из внутреннего конфликта.

6. Лингвокультурными причинами внутриличностного конфликта являются столкновение стереотипов, установок и реальности, тендерные представления, нарушение этикета и эстетических идеалов, кризис возраста, противоборство духа и тела, жизнь по двойным стандартам, особенности творческого процесса, семейной жизни. Маркерами этого вида внутри личностных конфликтов являются: описание таких когнитивных процессов, как анализ и сравнение, сомнение, приспособление, дозирование искренности в коммуникации, аутокоммуникация, попытки привязать к себе объект притязания с помощью существующих стереотипных схем, лексическое описание внутреннего состояния тревоги, волнения, поиска баланса между намеченной целью и предпринимаемыми действиями и поступками, смены чувств и перепадов настроения, растерянности, замешательства, страха, удивления, раздражения, смущения, сомнения. Для этого привлекаются средства выражения оценочной модальности, противопоставление и контраст, глаголы многократности и однократности действия, двойное отрицание, сравнение, псевдовопросительные конструкции, структуры контрфактического условного предложения, цепочки односложных предложений. Паравербальное выражение рассогласований находит отражение в приспособлении тональности речевого высказывания к условиям коммуникации, в смене голосовых характеристик, манеры речи, в молчании, телодвижениях, сигнализирующих о тайности замыслов, в задержке дыхания, сильном покраснении лица, прятании глаз.

7. Конфликтогены и синтоны носят и универсальный, и ситуативный характер. Они могут также носить двойственный, амбивалентный характер, т.е. в определенных ситуациях могут выступать один в роли другого. Такие синтоны, как радость, успех, благополучие, спокойствие, уступка, молчание, толерантность и эмпатия одного часто являются конфликтогенами для другого участника коммуникации.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что в ней представлены лингвистические аспекты конфликта, их специфика, проявляющаяся во внутреннем конфликте личности, что репрезентируется во внутренней речи и в межличностной коммуникации в речевых жанрах монолога, диалога и полилога, отражается на паралингвистическом и поведенческом уровнях человека, влияет на когнитивные параметры личности - познавательные и интерпретационные процессы, восприятие и осознание себя и других в окружающей действительности.

Практическая ценность диссертации заключается в том, что её материалы и выводы можно использовать для работы специалистов-гуманитариев в области конфликтологии - филологов, социологов, психологов, философов, педагогов, культурологов, журналистов, политологов, а также всех, интересующихся вопросами теории и практики языка, перевода и текстологии. В частности, возможно создание вузовских филологических курсов, спецкурсов и специсеминаров по проблемам конфликтологии, языка художественных произведений и идиостиля писателей, языковой личности, прагмалингвистики, лингвокультурологии, лингвистической психологии, паралингвистики, когнитивной лингвистики, переводоведения. Возможна также разработка практикумов по выявлению конфликтных ситуаций в устной и письменной речи, межкультурной коммуникации, в процессе создания возможных миров.

Апробация результатов исследования проводилась на научном совещании «Лексика. Лексикография. Научно-технический перевод» (Орел, 1990 г.); на научно-практической конференции «Современные направления в обучении иностранным языкам в неязыковом вузе» (Краснодар, 3 февраля 1999 г.); на межвузовской научно-практической конференции «Философия в реформируемом обществе» (Краснодар, 2002 г.); на Всероссийской научной конференции «Юг России в перекрестье напряжений - 2. Южно-российский регион: потенциал и перспективы» (Туапсе-Краснодар: ЮИМ, 3-7 сентября 2004 г.); на международной научно-практической конференции «Вопросы гуманизации и модернизации коммуникативных и учебных инфраструктур в странах Ближнего Востока и Черноморского побережья» Афины-Москва-Краснодар: КубГУ, 4-7 апреля 2003 г.); на 2-й межвузовской докторантско-аспирантской конференции «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (Краснодар: КубГУ, 26 апр. 2003 г.); на 4-й межвузовской конференции молодых ученых «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (Краснодар: КубГУ, 29 апреля, 2005 г.); на региональной научно-практической конференции «Методология и методы культурологического знания и исследования» (Краснодар: КубГАУ, ноябрь 2005); на 5-й межвузовской конференции молодых ученых «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (Краснодар: КубГУ, 28 апреля 2006 г.); при проведении семинарских занятий по культурологии для студентов Кубанского государственного аграрного университета; на практических занятиях по английскому языку для студентов и аспирантов этого же вуза; на заседаниях кафедры иностранных языков Кубанского государственного аграрного университета, кафедры теоретической и прикладной лингвистики Кубанского государственного университета.

Основное содержание диссертации отражено в 26 научных публикациях.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Внутриличностный конфликт как лингвистический феномен"

ВЫВОДЫ

Каждый человек является носителем социокультурной ментальности, которая во многом определяется социокультурными стереотипами, служащими личности руководством в жизни. Стереотип формирует в сознании человека общую схему субъективного восприятия и понимания мира. Поэтому влияние стереотипов на формирование, развитие и восприятие внутриличностных конфликтов велико.

Человек есть порождение той или иной культуры, ее продукт и носитель личного и общественного опыта, который сохраняется и передается через язык. Наличие у людей общепризнанных или групповых представлений сущего, существующего и должного, с одной стороны, является залогом взаимопонимания в группе, но, с другой стороны, может стать причиной несоответствия, противоречия, противостояния, в котором каждый считается только с собственной правотой.

Наблюдения показали, что есть стереотипы со знаком минус (те, которые ограничивают инициативу, свободу выбора) и есть со знаком плюс (те, которые помогают человеку ориентироваться в мире).

Кардинально меняющиеся условия жизни ставят человека в ситуацию несоответствия прежним социокультурным стереотипам и вызывают внутриличностный конфликт несоответствия, неприличности. В других случаях сложившийся социокультурный патологический стереотип, порожденный инстинктом самосохранения в его первобытном виде, толкает людей на крайнюю жестокость. Знакомство с таким стереотипом вызывает шок. Социокультурные факторы и культурно-специфические стереотипы, являясь внешними объективными конфликтогенами, вызывают состояние тревоги, печали, крайнего удивления и неприятия. Несоответствие между стереотипным, известным и новым, отсутствующим в личном опыте, является почвой для внутреннего конфликта. И когда такие рассогласования касаются межличностной коммуникации, итог ее непредсказуем.

Жизнь по двойным стандартам изначально конфликтогенна. Когда молодой человек мечется между традициями и стандартами консервативного общества, старшего поколения и современными, прогрессивными взглядами молодых, энергичных людей, то выбор делается в пользу последних.

Возрастные (юношеские) приобретенные стереотипы (например, о взаимоотношениях полов) могут вступать в конфликт с реальностью и вызывать внутренний диссонанс, замешательство. Поступки, противоречащие социальным стереотипам «чести и совести», вызывающие всеобщее осуждение, с одной стороны, и желание сохранить свою идентичность, статус «своего» в местных кругах авангардной молодежи, с другой стороны, ввергают в состояние рассогласования. Однако выход приходит очень быстро - приспособление к «своим», неискренность. Для людей более старшего возраста респектабельность и воспитанность часто вынуждают личные желания приносить в жертву общепринятым моральным ценностям, создавая при этом серьезные внутренние проблемы.

Стереотипы эталонов в сфере творчества подчиняют себе большинство ценителей. Неподчинение становится вопросом идентификации, самоопределения. Столкновение эталонного, общественного и собственного мнений служит внутренним конфликтогеном. Конфликт может разрешаться внешней уступкой, самопринудительным подчинением общественному при внутренней приверженности собственной оценке, которую верифицирует время. Стереотипы со знаком минус в творчестве, устарелые неэстетичные идеалы, неспособные выразить новое, лишенные оригинальности и своеобразия, диссонируют с требованиями реальности и создают разлад в духовной стороне творчества художника.

Тендерные воспитательные стереотипы, пестующие в молодом сознании односторонние идеалы, также содержат конфликтогенный потенциал, ибо неокрепшая душа может оказаться неготовой к завышенным гендерно-ролевым требованиям, к тендерной отчужденности и начинает испытывать чувство одиночества, неуверенности, подавленности.

Внутренние представления о себе и собственной идентичности, неподтверждаемые реальностью, окружением, вызывают внутреннее рассогласование. Сближение с людьми, не соответствующими социально-культурной идентичности личности, ущемляет чувство собственного достоинства, нарушая систему социальных предписаний.

Сословные установки в реальной жизненной ситуации нередко создают внутренний конфликт, который может иметь позитивное разрешение. Часто мешая человеку оставаться самим собой, они создают большие трудности в общении. Попадая в ситуацию, где царит искренность и непосредственность, открыто выражаются положительные эмоции, человек получает временную свободу от груза установок, расслабляется, сам предается положительным эмоциям и наслаждается атмосферой.

Несоответствие поведения человека нормативному, ожидаемому, неприятие им общепринятых ценностей раздражает окружающих, вызывает негативную реакцию, неприятие.

Нежелание выдать переживаемые чувства, необходимость скрыть их причину не всегда легко даются человеку, особенно когда социальный статус и внутреннее чутье требуют выстраивания дистанции. Это особенно трудно, когда не соответствует истинно желаемому. В таком конфликте для «сохранения лица» используется тактика отсрочек, привлечения третьих лиц.

Нормы морали, чести и этики, нарушаемые людьми, подключают внутренний цензор - совесть, которая строго судит, приводит к разладу с собой, заставляет анализировать, предвидеть, прогнозировать, давать себе оценку. Такой внутренний конфликт, при котором задевается честь, носит нравственный характер. Негостеприимность, несоблюдение правил этики и этикета также вызывают внутренний конфликт. Обычно правила нарушения принимаются из вежливости, с целью сдерживания конфликта внутри себя, чтобы не дать ему выйти на межличностный уровень.

Назойливость и навязчивость всегда вызывают раздражение, внутреннее напряжение, особенно при слабой мотивации интереса к навязываемому. Однако есть ситуации, в которых требуется уступить, т.к. не принято отказывать. Нарушения норм морали и этики зависят от выстроенной дистанции в межличностных отношениях. Когда дистанция сокращается до минимума или вообще исчезает, конфликтогенный характер приобретает опасность обнаружения этого факта, имеющая большой разрушительный потенциал. В этих случаях обычно остается прибегнуть к игре, неискренности.

Незваный гость всегда конфликтогенен для хозяина. Если же он пренебрегает всеми правилами этикета, сопутствующими ситуации, то вызывает сильное раздражение, нежелание вступать с ним в коммуникацию, осуждение. Однако нарушение этики, хоть и редко, бывая оправданным поставленными целями, у личности воспитанной все же вызывает внутренний конфликт от сознания тяжести собственной бестактности, неуместности.

Неумение проигрывать - качество незрелой личности - подводит молодых людей и заставляет испытывать внутренний диссонанс, особенно при неумении контролировать свои эмоции. В условиях национальной специфичности стереотипа (необходимости управлять своими эмоциями) такой конфликт может быть очень глубоким.

Внутриличностный конфликт, обусловленный отрицательным стереотипом, ставшим устойчивым виртуальным образом, может иметь позитивное разрешение благодаря неожиданной благоприятной реальности, кардинально противоположной стереотипу. Стереотипы, являясь основой взаимопонимания, могут быть и причиной противоречия, внутриличностного конфликта. При встрече с новым, нетрадиционным, не поддающимся схемам стереотипизации, человек попадает в затруднение; наступает внутренний разлад. Приходится прикладывать определенные усилия, чтобы достроить образ нового на фундаменте своего субъективного восприятия, что не всегда соответствует реальным свойствам объекта, либо остается принимать реальность такой, какая она есть. Степень владения языком, законами этики, коммуникации влияет на возможности самоосмысления личности в ситуации конфликта стереотипных установок и представлений. В этих случаях можно различать стереотипы-конфликтогены: устарелые социальные стереотипы морали, консерватизм, устарелые эстетические идеалы, тендерные стереотипы женственности (секс эпила) и маскулинности, стереотипы взаимоотношения полов, ценностные стереотипы.

По-видимому, все стереотипы, способствующие конструктивизму межличностных отношений, коммуникации, восприятию мира (нормы морали, нравственности, этики, этикета, ненарушение кодекса идентичности и т.п.) можно было бы считать стереотипами-синтонами.

Маркерами внутриличностных конфликтов, связанных с рассогласованием стереотипа и реальности, являются: описание таких когнитивных процессов, как анализ и сравнение, сомнения, приспособления, дозирование искренности в коммуникации, аутокоммуникация, попытки привязать к себе объект притязания с помощью существующих стереотипных схем, лексическое описание внутреннего состояния тревоги, волнения, поиска баланса между намеченной целью и предпринимаемыми действиями и поступками, смены чувств и перепадов настроения, растерянности, замешательства, страха, удивления, раздражения, смущения, сомнения. Для этого привлекаются средства выражения оценочной модальности, противопоставление и контраст, глаголы многократности и однократности действия, двойное отрицание, сравнение, псевдовопросительные конструкции. Паравербальное выражение рассогласований находит отражение в приспособлении тональности речевого высказывания к условиям коммуникации, смене голосовых характеристик, манеры речи, в молчании, телодвижениях, сигнализирующих о тайности замыслов, в задержке дыхания, покраснении лица до ушей, прятании глаз.

Каждый возрастной этап имеет свою точку напряженности, кризис, порожденный конфликтом развития личности, соответствия внутренних и внешних условий существования. Чем больше нерешенных проблем прошлого, тем меньше перспектива удачного преодоления кризиса. Возрастает конфликтность личности, в ее конфликт вовлекаются окружающие. Отсроченные конфликты чреваты их усугублением и эскалацией.

Кризис возраста и приходящий вместе с ним кризис гендерно-маркированной субъективности приводит к внутриличностному конфликту. Женская сексуальность, не нашедшая свою реализацию, приносит тревогу, потерю уверенности в своей привлекательности, в себе. В поисках выхода из такого конфликта женщина может оказаться способной на непредсказуемые поступки ради подтверждения своей тендерной личности.

Повзрослевшие дети как свидетельство ушедшей молодости, не сложившиеся доверительные отношения с ними также являются почвой для внутриличностного конфликта женщины-матери.

Мужской кризис возраста, связанный с угрозой или утратой гендерно-маркированной субъективности, приводящий к потере уверенности в себе, также чреват внутриличностными конфликтами. Мужчине, как и женщине, также требуется подтверждение мужской привлекательности, и с возрастом все чаще. Внутренние проблемы заставляют мужчину заводить интрижки на стороне и, в лучшем случае, удостоверившись в своей актуальности, не доходить до крайности. Несоответствие геронтологическим поведенческим стереотипам ограничивающего характера оказывается почвой для внутриличностного конфликта у окружающих, вызывает неприятие, осуждение.

Одна из основных проблем культурологи, лингвокультурологии -выяснение соотношения духовного и материального, роли духовного в культуре отдельного человека, народа, цивилизации. Противоборство духа и тела создает множество проблем, оно же бывает серьезной основой для внутриличностного конфликта.

Духовный мир человека складывается из интеллекта, воли, памяти и проявляет себя интеллектуально, эмоционально, интуитивно, сознательно и бессознательно. При изучении души невозможно обойтись без учета связи духовного мира человека с его телесностью, т.к. человек есть существо душевно-телесное. Вопросы борьбы души и тела, идеального и материального непосредственно связаны с проблемой конфликта в целом и внутриличностного в частности, и эта напряженность разрешается через очищение, катарсис, который может привести к их гармонии. Рассогласование между духом и телом является мощным конфликтогеном, особенно при подавлении, ущемлении или ограничении свободы одного из них, ибо ни тело, ни дух не терпят насилия и жестоко мстят за себя. Подавленное тело может переступить через дух, духовные ценности, отказаться от них, растоптать. И наоборот, беспощадность к собственному телу оборачивается его местью, опустошающей душу, приводит к беспомощности перед необходимостью уступить телу. Борьба телесного и духовного в личности присутствует постоянно и не создает внутренней напряженности при удержании разумного баланса противоборствующих сторон. Телесность, сублимированная в искусстве, проявляется как очищение, освобождение и как отрицание любви, которая тоже есть работа духа, но другая. При таком разрешении внутриличностного конфликта в личности уже не распознается телесное, а лишь бесполый дух, что означает крах, распад психофизического, когда душа рвется в иные пределы, освобождаясь от телесности.

Гармония души и тела - условие и гарант гармоничного развития личности, и очищение духа и тела возможно лишь в душевно-телесном единстве. Постоянное угнетение того или другого ведет к противоборству, деструкции. Маркерами такого противоборства являются беспомощность, опустошенность личности, выраженная в описании сложных психических состояний, действий и поступков для выхода из кризиса, в цепочках односложных предложений, множественном отрицании, резкой речевой тональности.

Чрезмерный внутриличностный конфликт побуждает человека к поиску выхода из него, который может быть как конструктивным, так и деструктивным. При этом выбор конструктивной реализации личности ограничен, им может быть любовь к человеку, любовь к Богу, творчество. Деструктивный выход возникает на фоне неразвитой иерархии ценностей и нереализованных потребностей. В условиях безысходности актуально жизненно необходимое человеку общение. Однако в состоянии кризиса ему трудно общаться, он ограничивает общение и усугубляет свое состояние. В этих условиях непреодолимое желание вырваться из замкнутого круга одиночества и ограничений приводит к прорыву границ внутриличностного конфликта, что способствует выявлению таланта.

Способность человека конструктивно разрешить конфликтную ситуацию зависит от энергетического потенциала и организационных особенностей личности, от ее успешности. При неуспешности деятельности конфликт может усиливаться. Концентрация только на творчестве заставляет отодвигать решение всех остальных проблем, и поэтому может рассматриваться как своего рода избегание, уход от конфликта, стремление выйти из кризисной ситуации, не решая ее.

Поиск средств самореализации в творчестве не проходит гладко, и успех зависит от многих фактов. Внутриличностный конфликт как неудовлетворенность идеями, средствами и формами их выражения стимулирует поиск новых. А это процесс сложный, мучительный, не дающий гарантий успеха. Кроме того, в восприятии и оценке творчества велик фактор субъективности. Попытки привлечь несвойственные виду творчества средства также не гарантируют успеха. Один из наиболее ярких внутриличностных конфликтов человека художественного творчества - конфликт желания и возможности. На пути самовыражения возникает множество препятствий. Отсутствие или недостаток возможностей является основанием для внутриличностного конфликта. Вечная неудовлетворенность своей работой может способствовать утрате интереса к тому, что не воплотило духа художника. Такой конфликт отмечен позитивизмом в его стимулирующем к дальнейшей работе характере. Свобода мысли требует свободы отстаивать ее, что мало возможно при несвободе от стереотипного общественного мышления. Отсутствие смелости отстаивать обесценивает убеждения. Такое противоречие также конфликтогенно.

Инновационные конфликты в творчестве и в жизни неизбежны и постоянны, они являются частью процесса развития, смены старого новым. Чем глубже изменения, тем чаще возникают конфликты борьбы старого и нового. Инновации в сфере искусства, не вписываясь в имеющиеся стереотипы ценителей, нарушая перцептивные универсалии, служат почвой внутреннего конфликта восприятия нового, не находящего понимания. Непостижимое новаторство и неподготовленность обывателя к встрече с новым искусством несет разлад в душу.

В творчестве работают личности тонкие, тщеславные, ранимые. Ущемление или неудовлетворение одного из устремлений творческой личности приводит к конфликту между профессионализмом и оскорбленной личностью. В случае конструктивного исхода побеждает профессионализм художника, толерантность к творчеству собрата по цеху, трепетное отношение к подлинному искусству, а не личные обиды. Творческая страсть посещает не каждого, а выбрав жертву, делает из нее раба, заставляя отказаться от всего мирского в пользу творческого. Сочетать эти две вещи удается лишь тем, кто не поступается человеческим (но тоже божественным). В противном случае разрушение неминуемо. Творчество предполагает преодоление препятствий, что зависит от их сложности, готовности к преодолению, личной ценностной шкалы.

Брак, конфликтогенный по своей сути, рассматривается людьми творчества как одно из препятствий, не способствующих творчеству. Многие пытались примирить брак и творчество. Немногие - успешно. Некоторые, учась на ошибках других, избегают брака вообще.

Конфликт бездарности представляет собой противоречие разных граней - отсутствие божественной искры и воспитанный профессионализм, отсутствие художественного таланта и наличие художественного вкуса. Не человек выбирает божью искру, а она его. Не каждый избранный умеет распознать ее в себе, постичь и распорядиться. Творческий гений вбирает в себя всю энергетику человека безраздельно. Близкие зачастую страдают от «больных» творчеством. Свобода самовыражения художника становится не только благословением для него, но и проклятием. Такова конфликтная сущность творчества и ее универсальность. Человек уходит в творчество от одиночества, но в нем не может его преодолеть, ибо его преодоление лишает художника индивидуальности. Возникает такой замкнутый круг противоречий внутриличностного конфликта человека творчества.

Позитивное разрешение творческого конфликта приносит свободу, обретение новых сил, новой души, собственную Модель Мира. Однако преодоление творческого конфликта не означает преодоление и внутриличностного. В этом случае художник ставит себя вне своего времени, бросая ему вызов, уходит без возможности примирения.

Внутриличностные конфликты творческих личностей и их окружения выражаются в описании мучительных поисков средств выражения, состояния неудовлетворенности, беспомощности, «околдованности», раздраженности, озадаченности, непонимания ощущений от восприятия нового, возмущающего, тревожности, противоборства чувств, переживаемых эмоций (страха, волнения, потрясения, восторга, испуга, благоговения и ужаса, агрессии), что выражено в соответствующей лексике, множественном отрицании, метафорах, противопоставлении и сравнении, а также в невербалике - это непроизвольная, непосредственная манера речи (искренность), молчание, широко открытые рот и глаза.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Конфликты возникают главным образом при социальном взаимодействии. Социальные конфликты тесно связаны с внутриличностными и не могут полноценно изучаться без учета тех процессов, которые происходят в психике человека, предшествуют его конфликтному поведению и отражаются в языке.

В лингвистических исследованиях на настоящем этапе уделяется недостаточное внимание изучению внутриличностного конфликта. Большинство существующих исследований посвящено межличностным, коммуникативным конфликтам, а проявления бессознательных и подсознательных компонентов поведения человека, реализованных в тексте, мало учитываются. Это не способствует формированию полноценного представления о конфликте.

Исследование внутриличностного конфликта как лингвистического феномена неслучайно проводилось на материале языка произведений У.С.Моэма - высокого мастера английского языка, по книгам которого изучают язык, Англию и культуру страны. У.С.Моэм не только талантливый писатель, он наблюдательный и тонкий психолог. Его героями являются люди культуры - представители творческих, политических кругов, государственные служащие, наделенные той долей честолюбия и амбициозности, которая позволяет им добиваться поставленной цели. Они обладают человеческими пороками и живут не в идеальном обществе, в мире, в котором, к сожалению, нет места абсолютной гармонии. А это значит, что конфликт является неотъемлемой частью их жизни, скованной социальными ограничениями и несвободами, зараженной снобизмом. Жизненный опыт, знание людей и интуиция позволяют писателю «влезать в шкуру» своих героев и переживать за них все внутренние и внешние проблемы и рассогласования.

Исследование внутриличностных конфликтов с позиций современной лингвистики позволяет прийти к выводу о том, что это явление может быть отнесено к разряду лингвистических явлений, которое имеет свои характеристики и параметры. Сопоставление языков подлинника и перевода показывает, что содержание элементов реализации конфликтного отношения, их экспрессивность могут иметь неэквивалентную выраженность.

Внутриличностный конфликт есть бинарное явление лингвистически репрезентированных противоборств мотивов, вызванных конфликтогенами как коммуникативными маркерами конфликтности ситуации в текстовой реализации.

Маркеры, являясь экспликаторами внутриличностного конфликта, могут быть выражены на лингвистическом, паралингвистическом и экстралингвистическом (невербальном) уровнях. При этом на первом уровне проявляется конфликтогенный экстремизм речи личности (личностные и социальные инвективы), выраженный по отношению к себе и окружающим. Второй уровень служит дополнительным к речевому коду для передачи смысловой информации, сигнализирующей о конфликте. Его ядро составляют звуки и звуковые комплексы как часть семиотизированных физиологических реакций, голос с его фонациями, тон как коммуникативно-значащий элемент общения, параязыковая просодика, молчание и паузы как часть процесса коммуникации. Третий уровень является весьма важным для коммуникации и, порой, единственным способом передачи неэксплицированных конфликтных смыслов. Его полисенсорность и независимость от семантики речи делают его уникальным каналом трансляции информации. Последние два могут служить единственными определителями неявных конфликтов.

Реализация лингвопрагматических аспектов, связанных с языковым выражением конфликта, осуществляется в зависимости от носителя конфликта как субъекта речи, адресата речи, от его лингвопрагматических презумпций, от ситуации общения как источника внутриличностного конфликта, от условий коммуникации, от уровня коммуникативной компетентности собеседников, состояния их пресуппозиций. Основой исследования лингвопрагматических особенностей внутриличностного конфликта служит взаимодействие речевого акта и контекста.

Изучение языка произведений С.У. Моэма показало, что ведущими причинами внутриличностных конфликтов в коммуникативном процессе являются использование неуспешных стратегий, информационный дефицит и избыток информации, дефицит коммуникативной компетентности, неадекватность самооценки, принятые обязательства и препятствующие условия ситуации общения. Личностными условиями, потенциально обусловливающими конфликт, являются сложный внутренний мир личности, развитая иерархия потребностей, высокий уровень развития чувств и ценностей, сложно организованная и развитая когнитивная структура, способности к самоанализу и саморефлексии. Ситуативными внешними условиями конфликта являются невозможность или угроза удовлетворения мотивов; ситуативные внутренние условия составляют противоречие различных, но значимых сторон личности, осознание неразрешимости ситуации.

Конфликтность личности с ее поведенческими установками есть основа внутриличностного конфликта. Парадоксом внутреннего противоречия является то, что, будучи двигателем развития, оно одновременно составляет базу конфликта.

Внутриличностный конфликт, имея свою концептосферу, служит средством познания реальной, языковой и возможной картин мира. Такое познание происходит на базе столкновения познанного и непознанного, внешнего и внутреннего, тайного и явного, реального, действительного и воображаемого. Противоборствующими элементами внутриличностного конфликта могут быть желания и объективная ограниченность или избыточность возможностей личности, ее предпочтения, чувство долга и возможности его исполнения, проекция личностных жизненных принципов на окружающих. Такие конфликты развивают индивидуальное самопознание и самосознание личности через аутокоммуникацию. Маркерами здесь выступают описание переживаний носителей конфликта при использовании низкооценочной модальности с пейоративами, лексических и синтаксических повторов, двойных или множественных отрицаний, противительных союзов, уступительных и условных конструкций, структур сослагательного наклонения, необходимости смены тактик и стратегий речевой коммуникации. Характерная манера речи (вызывающая, резкая, затрудненная и т.п.), нестандартные голосовые характеристики, отказ от коммуникации, как и язык телодвижений, выдающий неадекватное внутреннее состояние, также способствуют обнаружению внутренних рассогласований. Выходом из таких напряженных ситуаций являются отсрочка разрешения проблем, поиск приемлемых вариантов их разрешения, толерантность, самопожертвование, эмпатия, переоценка ценностей самоопределение, раскаяние и т.п. При этом самооценка может служить и профилактикой, и провокацией конфликта.

Реализация лингвопрагматических аспектов, связанных с языковым выражением конфликта, осуществляется в зависимости от носителя конфликта как субъекта речи, адресата речи, от его лингвопрагматических презумпций, от ситуации общения как источника внутриличностного конфликта, от условий коммуникации, от уровня коммуникативной компетентности собеседников, состояния их пресуппозиций. Основой исследования лингвопрагматических особенностей внутриличностного конфликта служит взаимодействие речевого акта и контекста.

Конфликтные речевые действия могут быть выражены как в речи персонажей, так и в авторской речи художественных произведений и иметь различную текстовую протяженность. Они содержатся практически во всех речевых актах и больше представлены в экспрессивах как выразителях эмоционально-психологического состояния участников коммуникации, а также в косвенных речевых актах на уровне выводимых смыслов.

Несогласованность пресуппозиций коммуникантов, несоблюдение коммуникативного кодекса, невосприятие фатического контакта, нарушение системных актов как культурно обусловленных цивилизационных явлений приводят к коммуникативному провалу, конфликту общения. Манера речевого поведения коммуникантов, основанная на несовпадении базовых ценностей, является другим источником конфликтности.

Культурно-поведенческая и языковая тенденция к соблюдению языкового такта и толерантности является условием использования синтонов - выражений внутреннего равновесия и эмоциональной отзывчивости, эмпатии, которые способствуют благоприятному взаимодействию личности с окружающей действительностью, эффективной коммуникации. Напряженности и конфликты развиваются на основе использования универсальных и ситуативных конфликтогенов, элементов общения, ведущих к коммуникативной неудаче через ущемление интересов, притязаний и достоинства коммуникантов. При этом наблюдается ситуативная амбивалентность конфликтогенов и синтонов, когда они функционально могут меняться местами.

Язык как средство выражения особого психологического, конфликтного состояния личности составляет основу лингвистического психологизма внутриличностного конфликта. Лингвопсихологизм выражен в описании противоборства противоположных чувств, неудач и человеческих пороков, эксплицирующих внутренний диссонанс в текстовой реализации.

Индивидуальные человеческие пороки и пережитые трудности в большинстве случаев не способствуют воспитанию эмпатии и толерантности. Напротив, они могут быть конфликтогенами и эскалаторами конфликтов. К ним относятся зависть, эгоизм, ревность, слепая безответная любовь или остывшие чувства, робость, одиночество, профессиональные и личные неудачи. Такие конфликты выражаются в тексте в лексико-семантических оппозициях, низкооценочной и пейоративной лексике, сравнениях и противопоставлениях, лексических и синтаксических повторах, условных синтаксических конструкциях, описаниях переживаемых чувств и психо-эмоциональных состояний (испуга, раздражения, агрессии, неприязни, ненависти, жажды мести, мнительности и подозрительности, одиночества, ненужности, растерянности, отчаяния), аутокоммуникации. Средствами выражения также являются манера речи, тон, недомолвки, молчание, язык телодвижений (слезы, рыдание, характерный взгляд, резкие машинальные движения). Такие конфликты сопровождаются эксплицирующими поведенческими и когнитивными реакциями (неискренностью, ложью, заниженной самооценкой, запуском механизма восполнения коммуникативного или когнитивного дефицита - построения моделей возможных миров, всепрощенчеством, поиском средств укрепления взаимоотношений до угождения).

Лингвокультурные особенности внутриличностного конфликта обусловлены столкновением и противоборством культурно специфических стереотипов, установок, гендерно-геронтологических характеристик и реальности, духа и тела, а также барьерами в творческом процессе.

Сами по себе культурные характеристики не являются конфликтогенными, но они могут сильно влиять на восприятие рассогласований и их развитие. Культурно обусловленные конфликты также отмечены неустойчивыми психическими эмоциональными состояниями и поведенческими характеристиками, о которых сигнализируют переживаемые чувства, выраженные соответствующей лексикой модально-оценочного плана, метафорами, глаголами однократного и многократного действия, сравнением и противопоставлением, двойным отрицанием, условными и уступительными синтаксическими конструкциями, риторическими вопросами, восклицаниями, псевдовопросительными конструкциями, цепочками коротких односложных предложений, множественным отрицанием, аутокоммуникацией. Переживаемые рассогласования находят отражение также в смене голосовых и интонационных характеристик, манере речи, молчании. Невербальными экспликаторами являются покраснение лица, избегание встречного взгляда, задержка дыхания, заторможенность в действиях, жестикуляции и т.п. Внутриличностный конфликт маркируется стремлением выхода их тревожного состояния, разрешения противоречий путем поиска баланса противодействующих сил, приспособления, самовыражения, очищения, катарсиса, освобождения, номадизма.

Явления душевной жизни человека - это реальность. Именно в ней находятся регуляторы конфликтов. Духовный мир человека складывается из интеллекта, воли, памяти и проявляет себя интеллектуально, эмоционально, интуитивно, сознательно и бессознательно. При изучении души невозможно обойтись без связи духовного мира человека с его телесностью, т.к. человек есть существо душевно-телесное. Вопросы борьбы души и тела, идеального и материального непосредственно связаны с проблемой конфликта в целом и внутриличностного в частности. Эта напряженность разрешается через очищение, катарсис, который может привести к гармонии. Борьба телесного и духовного в личности присутствует постоянно и не создает внутренней напряженности при разумном балансе противоборствующих сторон. Гармония души и тела - условие и гарант гармоничного развития личности, и очищение духа и тела возможно лишь в душевно-телесном единстве. Устройство внутреннего мира каждого из нас есть область существования главных регуляторов людских разладов. Поэтому следует изучать языковую картину внутреннего мира человека.

Низкая лингвистическая, коммуникативная компетентность сегодня требует принятия мер по ее повышению и воспитанию. Необходимо создавать условия, которые бы способствовали развитию соответствующих областей знания, проводить глубокие и широкомасштабные исследования во всех сопричастных отраслях, пропагандировать их результаты.

Список научной литературыНепшекуева, Тамара Сагидовна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Абрамов Н. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. Изд. 5-е. М., 1994.

2. Алдер Г. НЛП: современные психотехнологии. СПб.: Питер, 2003.

3. Андреас К. Сердце разума / Перевод с англ. М.: Институт Общегуманитарных Исследований, 2001.

4. Анисимова А.Т. Лингвистические проекции конфликта (дескриптивный аспект): Дис. канд. филол. наук. Краснодар, 2004.

5. Анцупов А.Я., Баклановский С.В. Конфликтология в схемах и комментариях. СПб.: Питер, 2005.

6. Анцупов А.Я., Шипилов А.И. Конфликтология: Учебник для вузов 2-е изд., перераб. и доп. - М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004.

7. Аристотель. Сочинения: В 4 т. М., 1976. Т.1.

8. АртеменкоТ.П. Ретроспективная функционально-сематическая характеристика инициального констативно-ответного микродиалога // Тезисы наук. конф. «Види мовленнэво1 д1яльностк лшвютичш та дщактичш аспекта». Харюв: Вид-во ХДУ, 1995.

9. Артемова А.Ф. Коммуникативно-прагматическая ситуация и ее параметры // Социолингвистика. Лексикология. Грамматика. -Пятигорск: Изд-во ПГПИИЯ, 1993. С. 15 20.

10. Арутюнова Н.Д. Аномалии и язык: К проблеме языковой «картины мира» // Вопросы языкознания. 1987. № 3.

11. Арутюнова Н.Д. Ненормативные явления и язык. Язык и логическая теория. М.: Наука, 1987.

12. Арутюнова Н.Д. Прагматика // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В.Н. Ярцевой. М., 1990 (а). С. 389 - 390.

13. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл (логико-семантические проблемы). Изд. 2-е, стереотипное. М.: Едиториал УРСС, 2002.

14. Арутюнова Н.Д. Стратегия и тактика речевого поведения // Прагматические аспекты изучения предложения и текста. Киев: Изд-воКГПИИЯ. 1983. С. 4-12.

15. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. -М.: Наука, 1988.

16. Арутюнова Н.Д. Фактор адресата // Изв. АН СССР. Сер. Лит. и языка. 1981. Т. 40. №4. С. 356-367.

17. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999.

18. Бабенко Л.Г., Васильев И.Е., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста: учебник для вузов. Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2000.

19. Баранов А.Н., Крейдлин Г.Е. Иллокутивное вынуждение в структуре диалога // Вопросы языкознания. 1992. № 2. С. 84 99.

20. Барт Р. Текстовой анализ // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. IX, Лингвистика. -М., 1980. С. 308.

21. Бацевич Ф.С. Прагматичш аномал и: спроба типологи // Матер1али Всеукр. наук. конф. «Семантика, синтактика, прагматика мовленнэво! дшльроси». Льв1в: Л1топис, 1999. С. 15 - 26.

22. Безменова Н.А. Речевое воздействие как риторическая проблема // Проблемы эффективности речевой коммуникации / ИНИОН РАН. 1989. С. 116-133.

23. Белик А.А. Культурология. Антропологические теории культуры. -М.: Российский гуманитарный университет, 1998.

24. Бердова Н.М. Реал1зац1я творчих можливостей шакомовления у повсякденно-побутовш комушкацп // Семантико-стилютична будова тексту та функцюнування одиниць р1зних мовних р1вшв. Киев: Вид-воКДЛУ. 1995. С. 6-10.

25. Берковиц Л. Агрессия: причины, последствия и контроль. СПб.: Прайм - ЕВРОЗНАК, 2002.

26. Берн Ш. Тендерная психология. СПб.: Прайм - ЕВРОЗНАК, 2004.

27. Бернштейн Б. Пигмалион наизнанку: К истории становления мира искусства. М.: Языки славянской культуры, 2002.

28. Бибихин В.В. Слово и событие. -М.: Эдиториал УРСС, 2001.

29. Бибихин В.В. Язык философии. М.: Языки славянской культуры, 2002.

30. Блох М.Я. Теоретические основы грамматики. Учебник для студентов вузов. -М.: Высшая школа, 2005.

31. Богданов В.В. Иллокутивная функция высказывания и перформативный глагол // Содержательные аспекты предложения и текста. Калинин: Изд-во Калинин, гос. ун-та. 1983. С. 27 - 38.

32. Богданов В.В. Речевое общение: прагматические и семантические аспекты. Л.: Изд-во ЛГУ, 1990.

33. Богданов В.В. Функции вербальных и невербальных компонентов в речевом общении // Языковое общение. Единицы и регулятивы: Межвуз. сб. науч. трудов / Калининский гос. ун-т. Калинин, 1987. С. 18-25.

34. Богуславский И.М. О прагматике синтаксиса, или один из способов разрешения синтаксического конфликта // Прагматика и проблемы интенсиальности. М., 1988. С. 70 - 123.

35. Богушевич Д.Г. Категоризация речевых актов // Диалог о диалоге: Межвуз. сб. науч. тр. Саранск: Изд-во СГУ, 1991. С. 69 - 75.

36. Богушевич Д.Г., Вовшин Я.М., Козлова Л.К., Непшекуева Т.С. Средства связи как приглашение к сотрудничеству // Текст: структура и анализ. Сб. науч. тр. -М., 1989. С. 31 36.

37. Бондырева С.К., Колесов Д.В. Выживание (факторы и механизмы). Учеб. пособие. М.: Изд-во Московского психолого-социального института; Воронеж: Изд-во НПО «МОДЭК», 2005.

38. Бородина Е.А. Экспозитивная функция речевого акта в диалогическом дискурсе и средства ее идентификации: Автореф. дис. . канд. филол. наук.-СПб., 1992.

39. Брандес М.П. Стиль и перевод. М., 1988.

40. Бублик И. Вербальная агрессия в диалогической речи // Тези наук, конф. та 3-го Украшьско-шмецького амшшуму «Види мовленнэво1 д1яльностк лшгвютичш та дидактичш аспекта». Харюв: Вид-во ХДУ, 1995. С. 60-62.

41. Булгаков С.Н. Философия имени. СПб., 1998.

42. Валгина Н.С. Теория текста: Учебное пособие. М.: Логос, 2003.

43. Введенская Л.А. Словарь антонимов русского языка. Ростов н/Д, 1971.

44. Введенская Л.А., Павлова Л.Г. Деловая риторика. Ростов н/Д, 2000.

45. Вежбицка А. Речевые акты / Пер. с англ. С.А. Крылова // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. С. 251 -275.

46. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов / Пер. с англ. А.Д.Шмелева. М.: Языки славянской культуры, 2001.

47. Вендлер 3. Иллокутивное самоубийство / Пер. с англ. А.А.Зализняк // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. 16. Лингвистическая прагматика. -М.: Прогресс, 1985. С. 238 250.

48. Вердербер Р., Вердербер К. Психология общения. СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2005.

49. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. О своеобразии отражения мимики и жестов вербальными средствами (на материале русского языка) // Вопросы языкознания. № 1. 1981. С. 36 47.

50. Волков Ю.Г., Мостовая И.В. Социология. -М.: Гардарики, 2000.

51. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. Изд. 2-е, доп. М.: Едиториал УРСС, 2002.

52. Ворожейкина И.Е., Кибанов А .Я., Захаров Д.К. Конфликтология. Учебник. М.: ИНФРА - М, 2002.

53. Восканян Г.Р. Аргументативные типы дискуссии // Тезисы конференции «Дискурс и аргументация». Пятигорск: Изд-во ПГПИИЯ, 1992. С. 90-92.

54. Востриков А.В. Специфика конфликта повести Пушкина «Выстрел» в связи с пространственно-временной организацией текста // Лотмановский сборник. М., 1995. С. 410 - 414.

55. Германова Н.Н. Коммуникативные стратегии комплимента и проблемы типологии речевых этикетов // Язык и модель мира. М.: Изд-во МГУ, 1993. Вып. 416. С. 27 - 39.

56. Голев Н.Д. Внутренняя форма, внутренние конфликты, внутренняя речь в текстах рассказов В.М.Шукшина // Провинциальная экзистенция. К 70-летию со дня рождения Василия Макаровича

57. Шукшина: Тезисы докладов V Всероссийской научной конференции. -Барнаул: Изд-во Алтайского университета, 1999. С. 4 6.

58. Голев Н.Д. Конфликтность и толерантность как универсальные лингвистические категории // Лингвокультурологические проблемы толерантности: Тезисы докладов Международной научной конференции. Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2001. С. 37-41.

59. Гордон Д., Лакофф Дж. Постулаты речевого общения / Пер. с англ. Н.В.Перцова // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. С. 276 - 302.

60. Горелов И.Н. Невербальные компоненты коммуникации. М.: Наука, 1980.

61. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. С. 217-237.

62. Грамматика современного русского литературного языка / Отв. ред. Н.Ю.Шведова. М.: Наука, 1970.

63. Грановская P.M. Конфликт и творчество в зеркале психологии. М.: Генезис, 2002.

64. Грановская P.M. Элементы практической психологии. СПб., 2000.

65. Грановская P.M., Крижанская Ю.С. Творчество и преодоление стереотипов. СПб., 1994.

66. Гришина Н.В. Психология конфликта. СПб.: Питер, 2005.

67. Громоздова Л.В. Явление прагматической транспозиции, классификация косвенных высказываний и теория речевой интенции // Текст. Дискурс. Коммуникация: Коллективная монография / Под ред. проф. Е.Н. Рядчиковой. Краснодар: Изд-во КубГУ, 2003.

68. Громыко М.Н. Тексты публицистики как источник л ингвокультуро логического исследования // Язык и социум:

69. Материалы VI междунар. науч. конф.: В 2 ч. Минск: РИВШ, 2004. 4.1. С. 212-215.

70. Тройская Н.Э. Влияние глобализации на языковую ситуацию в РФ // Жизнь провинции как феномен духовности: Материалы междунар. науч. конф. Нижний Новгород: Вектор - ТиС, 2004. С. 265 - 271.

71. Грушевицкая Т.Г., Попков В.Д., Садохин А.П. Основы межкультурной коммуникации: Учебник для вузов. М.: ЮНИТИ ДАНА, 2002.

72. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 2001.

73. Гусаренко М.К. О структурных типах комиссивных речевых актов // Филология на рубеже тысячелетий: Материалы Междунар. науч. конф. Ростов н/Д: Изд-во РГУ, 2000. Вып.1. Человек. Действительность. Язык. С. 7 - 8.

74. Гусев С.С. Смысл возможного. Коннотационная семантика. СПб.: Алетейя, 2002.

75. Давыденко Л.Г. Роль аргументации в конфликтных ситуациях // Тезисы конф. «Дискурс и аргументация». Пятигорск: Изд-во ПГПИИЯ, 1992. С. 132 - 134.

76. Дак С. Начало, развитие и сохранение межличностных отношений // Межличностное общение. СПб.: Питер, 2001. С. 343 - 361.

77. Дарендорф Р. Конфликт и свобода // Реферативный журнал. М.: ИНИОН АН СССР, 1974. - 9 с.

78. Дейк Ван Т.А. Вопросы прагматики текста // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс. 1978. Вып. 8: Лингвистика текста. С. 259 -336.

79. Дейк Ван Т.А. Язык. Познание. Коммуникация: Пер. с англ. М.: Прогресс, 1989.

80. Дейк Ван Т.А., Кинч В. Стратегия понимания связного текста // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1988. Вып.ХХШ: Когнитивные аспекты языка. С. 153 - 211.

81. Дементьев В.В., Седов К.Ф. Социопрагматический аспект теории речевых жанров: Учеб. пособие. Саратов: Изд-во СГПУ, 1998.

82. Демьянков В.З. Аргументирующий дискурс в общении (по материалам зарубежной лингвистики) // Речевое общение: проблемы и перспективы. М.: АН СССР, ИНИОН, 1983. С. 114 -131.

83. Демьянков В.З. Когнитивизм, когниция, язык и лингвистическая теория // Язык и структуры представления знаний. М.: ИНИОН РАН, 1992. С. 39-77.

84. Демьянков В.З. Конвенции, правила и стратегии общения (интерпретирующий подход к аргументации) // Изв. АН СССР. Сер. Лит. и языка. 1982. Т.41. №4. С. 327 337.

85. Демьянков В.З. Лингвистическая интерпретация текста: универсальные и национальные (идиоэтнические) стратегии // Язык и культура: Факты и ценности. М.: Языки славянской культуры, 2001. С. 309-323.

86. Демьянков В.З. Ошибка продуцирования и понимания (интерпретирующий подход) // Речевые приемы и ошибки: типология, деривация и функционирование. Пермь: Изд-во ПГУ, 1989. С. 22 -34.

87. Демьянков В.З. Понимание как интерпретирующая деятельность // Вопросы языкознания. 1983. № 6. С. 58 -67.

88. Демьянков В.З. Понятие концепт в художественной литературе и в научном языке // Вопросы филологии. 2001. № 1. С. 35 47.

89. Демьянков В.З. Прагматические основы интерпретации высказывания // Изв. АН СССР. 1981. Т.40, № 4. С. 368 376.

90. Демьянков В.З. Семантические роли и образы языка // Язык о языке / Под ред. Н.Д. Арутюновой. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 193-270.

91. Демьянков В.З. Словарь англо-русских терминов по прикладной лингвистике и автоматической переработке текста. М.: Изд-во МГУ, 1982. Вып. 2.

92. Демьянков В.З. Теория прототипов в семантике и прагматике языка // Структуры представления знаний в языке. М.: ИНИОН РАН, 1994. С. 32-86.

93. Деррида Ж. Страсти // Socio-Logos'96. М., 1996. С. 278.

94. Дмитриев А.В. Конфликтология: Учебное пособие. М.: Гардарики, 2002.

95. Дмитриев А.В. Социальный конфликт: Общее и особенное. М.: Гардарики, 2002.

96. Додонов Б.И. В мире эмоций. К.: Политиздат Украины, 1987.

97. Долинин К.А. Имплицитное содержание высказывания // Вопросы языкознания. 1983. № 6. С. 34 47.

98. Домашнев А.И., Шишкина И.П., Гончарова Е.А. Интерпретация художественного текста: Учеб. пособие для студентов пед. ин-тов. -М.: Просвещение, 1983.

99. Дружинин В.В., Конторов А.С., Конторов М.Д. Введение в теорию конфликта: Учебное пособие. -М.: Просвещение, 1989.

100. Дунаев А.И. Интерпретационный компонент в структуре интенсионального содержания высказывания // Проблемы интерпретационной лингвистики: автор текст - адресат. -Новосибирск, 2001. С 96 - 97.

101. Емельянов С.М. Практикум по конфликтологии. СПб.: Питер, 2003.

102. Жельвис В.И. Некоторые эмоциогенные особенности инвективного общения // Язык и эмоции. Волгоград: Изд-во Волгоград, гос. ун-та. 1995. С. 24-31.

103. Жельвис В.И. Эмотивный аспект речи. Психолингвистическая интерпретация речевого воздействия. Ярославль: Изд-во ЛГПИИЯ им. А.И.Герцена, 1990.

104. Жеребкина И. Феминизм и психоанализ // Введение в тендерные исследования. 4.1: Учебное пособие / Под ред. И.А. Жеребкиной. -Харьков: ХЦГИ, 2001; СПб.: Алетейя, 2001.

105. Жутикова Н.В. Психологические уроки обыденной жизни. М.: Просвещение, 1990.

106. Запрудский Ю.Г. Социальный конфликт. Политологический анализ.- Ростов н/Д: Изд-во РГУ, 1992.

107. Зарецкая Е.Н. Риторика: Теория и практика речевой коммуникации.- 4-е изд. М.: Дело, 2002.

108. Здравомыслов А.Г. Социология конфликта. М., 1996.

109. Зимняя И.А. Лингвопсихология речевой деятельности.- М.: Московский психолого-социальный институт, Воронеж: НПО «МОДЭК», 2001.

110. Иванов Вяч. Вс. Механизмы культуры. М., 1990.

111. Ивин А.А. Логика норм. М.: Изд-во Московского ун-та, 1973.

112. Ивин А.А. Основания логики оценок. М.: Изд-во Московского унта, 1976.

113. Ивин А.А. Основы теории аргументации. М.: Издательский центр ВЛАДОС, 1997.

114. Изард К.Е. Эмоции человека: Пер с англ. М.: Изд-во МГУ, 1980.

115. Изард К.Э. Психология эмоций. СПб.: Питер, 2006.

116. Исаев М.И. Языковые проблемы в конфликтных ситуациях // Язык и общество на пороге нового тысячелетия: итоги и перспективы. Тезисы докладов международной конференции. М.: Эдиториал УРСС, 2001. С. 105-107.

117. Исаева JI.A. Виды скрытых смыслов и способы их представления в художественном тексте. Дис. докт. филол. наук. Краснодар, 1996.

118. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. Изд. 2-е стереотипное. М.: Едиториал УРСС, 2002.

119. Ишмуратов А.Т. Логический анализ практических рассуждений (формализация психологических понятий). Киев: Наукова думка, 1987.

120. Кандинский Б.С. Текст как единица конфликтной коммуникации // Коммуникативные единицы языка. М.: Изд-во МГПИИЯ, 1985. Вып.252. С. 72-81.

121. Канке В.А. Философия. Исторический и систематический курс: Учебник для вузов. Изд. 4-е, перераб. и доп. М.: Издательско-книготорговый дом «Логос», 2001.

122. Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001.

123. Карасик В.И. Язык социального статуса. М.: ИТДГК «Гнозис», 2002.

124. Касьянов В.В., Нечепуренко В.Н., Самыгин С.И. Социология. Учебное пособие. Ростов н/Д: Издательский центр «МарТ», 2000.

125. Киселева Л.А. Вопросы теории речевого воздействия. Л.: Изд-во ЛГУ, 1978.

126. Климов Е.А. Конфликтующие реальности в работе с людьми (психологический аспект). Учебное пособие. М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Изд-во НПО «МОДЭК», 2001.

127. Клюев Е.В. Речевая коммуникация: Учебное пособие для университетов и институтов. М.: РИПОЛ КЛАССИК, 2002.

128. Кобозева И.М. «Теория речевых актов» как один из вариантов теории речевой деятельности // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. С. 7 - 21.

129. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика: Учебник. М.: Эдиториал УРСС, 2000.

130. Коваленко А.Г. Художественная конфликтология: Структура и поэтика художественного конфликта в русской литературе XX века. Пособие по спецкурсу. М.: Изд-во РУДН, 2001.

131. Козырев Г.И. Введение в конфликтологию. М.: Владас, 1999.

132. Колосова Т.А. Русские асимметричные структуры. Воронеж, 1980.

133. Конфликтология: Учебник / Под ред. А.С.Кармина. СПб.: Изд-во «Лань», 2001.

134. Корнелиус X., Фэйр Ш. Конфликт / Прикладная конфликтология: Хрестоматия. М.: ACT, Мн.: Харвест, 2003.

135. Крам Т. Управление энергией конфликта. М., - Киев, 1999.

136. Краткий психологический словарь. Изд. 2-е / Редактор-составитель Р.А.Карпенко / Под общ. ред. А.В.Петровского и М.Г. Ярошевского. -Ростов н/Д, 1998.

137. Крейдлин Г.Е. Невербальная семиотика: Язык тела и естественный язык. -М.: Новое литературное обозрение, 2002.

138. Кронгауз М.А. Семантика: Учебник для вузов. М.: Российский гуманитарный университет, 2001.

139. Кудряшов И.А. Феномен коммуникативной свободы в устном и письменном дискурсе. Ростов н/Д: Изд-во РГПУ, 2005.

140. Культурология: Учеб. для студ. техн. вузов / Колл. авт.; Под ред. Н.Г.Багдасарьян. -М.: Высш. шк., 2001.

141. Курбатов В.И. Конфликтология. Ростов н/Д: Феникс, 2005.

142. Лабунская В.А. Экспрессия человека: общение и межличностное познание. Ростов н/Д, 1999.

143. Леонов Н.И. Конфликтология. М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Изд-во НПО «МОДЭК», 2002.

144. Леонтьев А.А. Основы теории речевой деятельности. М.: Наука, 1974.

145. Леонтьев А.А. Психология общения. Тарту: Изд-во ТГУ, 1974.

146. Лещев С.В. Коммуникативное, следовательно, коммуникационное: Монография. М: Эдиториал УРСС, 2002.

147. Липатова М.К. Обращение как средство выражения эмоциональной оценки в современном французском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Л.: 1984.

148. Лосев А.Ф. Бытие имя - космос. - М., 1993.

149. Лукьянов С.А. Анализ художественного текста (лингвистическое толкование). Краснодар: ОИПЦ «Перспективы образования», 2000.

150. Любина И.М. Аксиология концепта «возраст» в русской, британской и американской лингвокультурах. Дис. . канд. филол. наук. Краснодар, 2006.

151. Мамонов С.П. Основы культурологи. М.: Изд-во РОУ, 1996.

152. Мандельштам О.Э. Слово и культура. М., 1987.

153. Мариновская И.Д., Цветкова B.JI. Конфликтология. Учебное пособие. М.: Московская академия МВД России, Изд-во «Щит-М», 2002.

154. Маслова В.А. Лингвокультурология: Учебное пособие для студ. высш. учеб. заведений. -М.: Издательский центр «Академия», 2001.

155. Мегентесов С.А. Языковая игра в анекдотах // Семантическая организация и интерпретация дискурса: Монография / Под ред. В.В.Зеленской. Майкоп: Адыгейский гос. ун-т, Кубанский гос. ун-т, 2002. С. 50-73.

156. Меликян С.В. Речевой акт молчания в структуре общения. Автореф. дис. канд. филол. наук. Воронеж, 2000.

157. Мельникова А.А. Язык и национальный характер. Взаимосвязь структуры языка и ментальности. СПб.: Речь, 2003.

158. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика: Пособие для студентов гуманит. вузов и учащихся лицеев. М.: Аспект-Пресс, 2000.

159. Мириманова М.С. Конфликтология: Учебник для студ. сред. пед. учеб. заведений. -М.: Издательский центр «Академия», 2003.

160. Морозова Е.И. Когнитивная обусловленность речевых актов лжи // Язык. Человек. Время. Харьков: Основа, 1995.

161. Муравьева Н.В. Язык конфликта. М.: Изд-во МЭИ, 2002.

162. Мурзин Л.Н. Психологическое направление // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В.Н. Ярцевой. М., 1990. С. 405 -406.

163. Мусин И.Х. Психолингвистический аспект изучения проблем речевого поведения // Текст в коммуникации. М.: АН СССР. Ин-т языкознания, 1991. С. 127- 136.

164. Мюллер В.К., Дашевская В.Л., Каплан В.А. и др. Новый англорусский словарь. -М.: Русский язык, 1998.

165. Налимов В.В. Вероятностная модель языка. О соотношении естественных и искусственных языков. М.: Наука, 1974.

166. Немов Р.С. Психология: Учебник. М.: Просвещение, 1995.

167. Непшекуева Т.С. Внутриличностный конфликт как лингвистический феномен: монография. Краснодар: КубГАУ, 2006 .

168. Непшекуева Т.С Социокультурные факторы внутриличностного конфликта как основание лингвистической интерпретации // Труды Кубанского государственного аграрного университета. Вып. № 3. -Краснодар: КубГАУ, 2006. С. 314 323.

169. Непшекуева Т.С. Внутренний конфликт как отражение противоречивых свойств человеческой натуры // Труды Кубанского государственного аграрного университета. Вып. № 3. Краснодар: КубГАУ, 2006. С. 304-313.

170. Непшекуева Т.С. Внутренний конфликт как результат построения модели возможного мира // Теория и практика общественного развития. Всероссийский научный журнал. Краснодар, 2005. № 3. С. 31-33.

171. Непшекуева Т.С. Внутренний конфликт как результат столкновения стереотипного и реального // Научный журнал КубГАУ электронный ресурс. Краснодар: КубГАУ, 2006. № 19. 5 с. http://ej .kubagro.ru/2006/03/09

172. Непшекуева Т.С. Внутриличностный конфликт как рассогласование внешних и внутренних характеристик // Научный журнал КубГАУ электронный ресурс. Краснодар, 2006. № 19. 10 с. http:// ej .kubagro.ru/2006/03/09

173. Непшекуева Т.С. Коммуникативная функция языка как объект философского анализа // Философия в реформируемом обществе: материалы межвуз. науч. конф. Краснодар, 2002. С. 120 - 128.

174. Непшекуева Т.С. Конфликт представления: истинные чувства и адекватное/неадекватное их выражение // Научный журнал КубГАУ электронный ресурс. Краснодар: КубГАУ, 2006. № 20. 9 с. http:// ej .kubagro.ru/2006/04/35

175. Непшекуева Т.С. Конфликтогены и синтоны в языке произведений С.Моэма // Труды Кубанского государственного аграрного университета. Вып. № 2. Краснодар: КубГАУ, 2006. С. 301-310.

176. Непшекуева Т.С. Межкультурная коммуникация как диалог и конфликт культур // Культурология. Материалы лекций. Учебное пособие. Краснодар: КубГАУ, 2006. С. 118 - 123.

177. Непшекуева Т.С. Обманутое ожидание как основа внутреннего конфликта // Научный журнал КубГАУ электронный ресурс. -Краснодар: КубГАУ, 2006. № 20. 16 с. http://ej.kubagro.ru/2006/04/36

178. Непшекуева Т.С. Особенности конфликта как речевого акта // Актуальные проблемы современного языкознания. Ч. 1. Краснодар, 2003. С. 44-48.

179. Непшекуева Т.С. Паралингвистические средства как часть невербальной коммуникации и как маркеры конфликтной ситуации // Труды Кубанского государственного аграрного университета. Вып. № 1. Краснодар: КГАУ, 2006. С. 325 -331.

180. Непшекуева Т.С. Предчувствие беды как основа внутриличностного конфликта // Научный журнал КубГАУ электронный ресурс. -Краснодар: КубГАУ, 2006. №21.6 с. http://ej.kubagro.ru/2006/05/36

181. Непшекуева Т.С. Проблемы изучения понятия «конфликт» в современной конфликтологии // Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения. Мат-лы 4-й межвуз. конф. молодых ученых (29 апреля 2005 г.). Краснодар: КубГУ, 2005. С. 241 - 247.

182. Непшекуева Т.С. Роль языка в трихотомии «Человек Природа -Культура» // Экологические проблемы. Экологическое образование: Сб. науч.тр. Вып. 405 (433). - Краснодар, 2004. С. 93 - 97.

183. Непшекуева Т.С. Соотнесение элементов смыслового отношения условия в текстовой реализации с помощью лексических средств в современном английском языке // Лексика, лексикография, научно-технический перевод. Орел: Изд-во МИПС, 1990. С.94.

184. Непшекуева Т.С. Социокультурный аспект в коммуникативно-ориентированном обучении иностранным языкам // Культурология для сельскохозяйственных вузов. Методическое пособие по проведению семинарских занятий. Краснодар, 2004. С. 97 - 102.

185. Непшекуева Т.С. Функционально-семантическая категория условияв современном английском языке. Дис.канд. филол. наук. Минск,1987.

186. Непшекуева Т.С. Язык культуры как пограничное явление // Современная культурология: предмет, методология и методика. -Краснодар, 2003. С. 158 161.

187. Нефедов С.Т. Коммуникативно-речевые ситуации с включением высказываний с релятивом aber (but, но) // Языковые единицы в речевой коммуникации. Л.: Изд-во ЛГУ, 1991. С. 138-145.

188. Николаева Т.М. О принципе «некооперации» и/или о категориях социолингвистического воздействия // Противоречивость и аномальность текста: Логический анализ языка. М.: Наука, 1990. С. 225-235.

189. Нэпп М., Холл Д. Невербальное общение. Учебник. СПб.: Прайм -ЕВРОЗНАК, 2004.

190. Общая психология / Под ред. А.В.Петровского. Изд. 2-е. М., 1976.

191. Оганов А.А., Хангельдиева И.Г. Теория культуры: Учебное пособие для вузов. М.: ФАИР-ПРЕСС, 2001.

192. Ожегов С.И. Словарь русского языка. 23-е изд. / Под ред. Н.Ю.Шведовой. -М.: Русский язык, 1991.

193. Основы теории коммуникации: Учебник / Под ред. проф. М.А.Василика. М.: Гардарики, 2005.

194. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью (референциальные аспекты семантики местоимений). Изд. 3-е, стереотипное. -М.: Едиториал УРСС, 2002.

195. Папина А.Ф. Текст: его единицы и глобальные категории. М.: Едиториал УРСС, 2002.

196. Пёппель Л. Фигура умолчания в политическом дискурсе // Логический анализ языка: Языки этики. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 306 - 312.

197. Переверзев К.А. Пространства, ситуации, события, миры: К проблеме лингвистической онтологии // Логический анализ языка. Язык пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 255 - 267.

198. Перепелкин М.А. Интертекстуальная основа ритуального конфликта в стихотворении Ольги Седаковой «Памяти поэта» // Славянские чтения: Материалы докл. и сообщ. регион, науч. конф. (24 26 мая 1999 г., Чебоксары). - Чебоксары, 1999. С. 45 - 46.

199. Петренко В.Ф., Алиева Л.А. Стереотипы поведения как элемент национальной культуры // Языковое сознание: стереотипы и творчество: Сб. науч. тр. М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1988. С. 16 -39.

200. Петровская Л.А. О понятийной схеме социально-психологического анализа конфликта // Теоретические и методологические проблемы социальной психологии. -М.: Изд-во Моск. ун-та, 1977. С. 126- 143.

201. Покровская Е.В. Деятельностные принципы семантической организации знания (анализ порождения текстов политических и экономических новостей Би-би-си): Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1972.

202. Попова Т.В. Спор или ссора? Некоторые лингвистические критерии определения подклассов бытовой конфликтной ситуации // Тезисы конф. «Дискурс и аргументация». Пятигорск: Изд-во ПГТШИЯ, 1992. С. 90-92.

203. Почепцов Г.Г. Конструктивный анализ структуры предложения. -Киев: Вища школа, 1971.

204. Почепцов Г.Г. Молчание как речевой акт или How to do things without words // Коммуникативные единицы языка. M.: Изд-во МГПИИЯ, 1985. Вып. 252. С. 43 - 52.

205. Почепцов Г.Г. Теория коммуникации. М.: Рефл-бук; Киев: Ваклер, 2001.

206. Почепцов О.Г. Основы прагматического описания предложения. -Киев: Вища школа, 1986.

207. Прикладная конфликтология: Хрестоматия / Сост. К.В. Сельченок. -М.: ACT; Мн.: Харвест, 2003.

208. Пролеев С.В. Энциклопедия нравов. М.: ИКФ «Экмос», 2002.

209. Психологический словарь. М., 1992.

210. Пушкин А.А. Прагматические характеристики дискурса личности // Личностные аспекты языкового общения. Калинин: Изд-во Калинин, гос. ун-та, 1989. С. 45-54.

211. Разинкина Н.М. Функциональная стилистика английского языка: Учеб. пособие для институтов и факультетов иностранных языков. -М.: Высшая школа, 1989.

212. Ратников В.П., Голубь В.Ф., Лукашева Г.С. Конфликтология: Учебник для вузов / Под ред. проф. В.П. Ратникова. М.: ЮНИТИ — ДАНА, 2002.

213. Риторика монолога / Под ред. А.И.Варшавской. СПб.: Химера трэйд, 2002.

214. Роббер М.А., Гильман Ф. Психология индивида и группы. М.: Прогресс, 1988.

215. Романов А.А. Системный анализ регулятивных средств диалогического общения. -М.: Наука, 1988.

216. Российская педагогическая энциклопедия / Главн. ред. В.В.Давыдов. Т. 1. -М, 1993.

217. Рубин Дж., Пруйт Д., Ким Хе Сунг. Социальный конфликт: эскалация, тупик, разрешение. СПб.: Прайм - ЕВРОЗНАК, 2002.

218. Рыжков В.А. Регулятивная функция стереотипов // Знаковые проблемы письменной коммуникации: Сб. науч. тр. / Куйбыш. гос. пед. ин-т. Куйбышев, 1985. С. 15-21.

219. Садохин А.П. Межкультурная коммуникация: Учебное пособие. -М.: Альфа-М, 2004.

220. Сафонова Л.В. О лингвистической сущности пейоративности в лексике // Теория и методы лексикологических исследований: Сб. науч. тр. Л.: Изд-во ЛГПИ им А.И.Герцена, 1985. С. 52 - 58.

221. Сафьянов В.И. Этика общения: проблема разрешения конфликтов-М., 1997.

222. Светлов В.А. Аналитика текста / Учеб. пособ. СПб.: ООО «Росток», 2001.

223. Светозарова Н.Д. Интонация в художественном тексте. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2000.

224. Седов К.Ф. Типы языковых личностей и стратегии речевого поведения (О риторике бытового конфликта) // Вопросы стилистики. -Саратов, 1996. Вып. 26. С. 8 14.

225. Семантическая организация и интерпретация дискурса: Монография / Под ред. В.В. Зеленской. Майкоп: Адыгейский гос. ун-т, Кубанский гос. ун-т, 2002.

226. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи // Э.Сепир; Пер. с англ. / Под ред., предисл. А.Е.Кибрика. 2-е изд. - М.: Издат. группа «Прогресс», 2001.

227. Серль Дж.Р. Косвенные речевые акты / Пер. с англ. Н.В.Перцова // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. С. 195 - 222.

228. Сидоренко Е.А. Логика. Парадоксы. Возможные миры (Размышления о мышлении в девяти очерках). М.: Эдиториал УРСС, 2002.

229. Скляревская Г.Н. Прагматика и лексикография // Язык система. Язык - текст. Язык - способность. Сб. статей. - М., 1995. С. 63 - 71.

230. Скотт Д. Г. Использование своего разума для понимания и управления конфликтами // Прикладная конфликтология: Хрестоматия. М.: ACT, Мн.: Харвест, 2003.

231. Скотт Д.Г. Конфликты. Пути их преодоления: Пер. с англ. К.: Внешторгиздат, 1991.

232. Смирнова Е.С. Высказывание-оскорбление: коммуникативно-функциональный аспект: Дис. канд. филол. наук. Киев, 1993.

233. Советский энциклопедический словарь. М., 1989.

234. Современная американская лингвистика: Фундаментальные направления / Под ред. А.А. Кибрика, И.М.Кобозевой и И.А.Секериной. Изд. 2-е, испр. и доп. -М.: Едиториал УРСС, 2002.

235. Сорокина И.В. Информационный интерес и особенности его реализации в диалоге: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Минск, 1994.

236. Социальная конфликтология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений / Под ред. А.В.Морозова. М.: Издательский центр «Академия», 2002.

237. Социальная психология личности в вопросах и ответах / Под ред. А.В.Лабунской. М., 1999.

238. Спиркин А.Г. Философия: Учебник. М.: Гардарики, 2001.

239. Степанов Ю.С. Имена, предикаты, предложения (семиологическая грамматика) / Под ред. докт. филол. наук Ю.Н. Караулова. Изд. 2-е, стереотипное. - М.: Едиториал УРСС, 2002.

240. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Академический Проект, 2001.

241. Степанов Ю.С. Язык и метод: К современной философии языка. -М., 1998.

242. Стернин И. А. Введение в речевое воздействие. Воронеж, 2001.

243. Столин В.В. Самопознание личности. М., 1983.

244. Сусов И.П. Прагматическая структура высказывания // Языковое общение и его единицы. Калинин: Изд-во Калинин, гос. ун-та, 1986. С.7-11.

245. Сухих С.А. Личность в коммуникативном процессе. Краснодар: ЮИМ, 2004.

246. Сухих С.А. Организация диалога // Языковое общение . Единицы и регулятивы. Калинин: Изд-во Калинин, гос. ун-та, 1987. С. 95 - 103.

247. Сухих С.А. Структура коммуникантов в общении // Языковое общение: процессы и единицы. Калинин: Изд-во Калинин, гос. ун-та, 1988. С. 22-29.

248. Тарасова И.П. Речевое общение, толкуемое с юмором, но всерьез. -М.: Высшая школа, 1992.

249. Текст. Дискурс. Коммуникация: Коллективная монография / Под ред. проф. Е.Н. Рядчиковой. Краснодар, 2003.

250. Терихов С.А. Глаголы, эксплицирующие речевые акты неприятия в современном английском языке // Социолингвистика. Лексикология. Грамматика. Пятигорск: Изд-во ПГПИИЯ, 1993. С. 239 - 242.

251. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация: (Учеб. пособие) М.: Слово/Slovo, 2000.

252. Тимашева О.В. Введение в теорию межкультурной коммуникации: Учебное пособие. М.: Изд-во УРАО, 2004.

253. Третьякова B.C. Типовые языковые факторы порождения речевого конфликта // Исследования по русскому языку. Рязань, 2000. С. 24 -28.

254. Троянов В.И. Научный спор с установкой одного из коммуникантов на конфликт // Язык, дискурс и личность. Тверь: Изд-во Тверск. гос. ун-та, 1991. С. 93-98.

255. Улецька О.В. Региональная печать в конфликтном поле местных органов власти (за материалами львовских газет 1994-2004 гг.): Дис. канд. филол. наук. Львов, 2005.

256. Уэйнрайт Г. Язык тела / Пер. с англ. К.Ткаченко. М.: ФАИР-ПРЕСС, 2002.

257. Фадеева Е.В. Дискурсивные особенности стратегий и тактик конфликтного речевого поведения // Bichhk Донецького ушверситету. Донецьк: Вид-во ДонДУ, 1998. № 2. С. 260 - 266.

258. Фадеева Е.В. Основные виды конфликтного речевого взаимодействия // Вестник Харьковского государственного университета. Харьков, 1999. № 435. С. 143 - 149.

259. Фадеева Е.В. Ситуация конфликтного речевого взаимодействия в статусно-ролевом аспекте (на материале англоязычного дискурса) // Вестник Киевского государственного лингвистического университета. -Киев, 1999. Т.2. № 2. С. 218-227.

260. Фадеева Е.В. Стратегии и тактики конфликтного дискурса (на материале английского языка). Дис. канд. филол. наук. Киев, 2000.

261. Федосюк М.Ю. Нерешенные вопросы теории речевых жанров // Вопросы языкознания. 1997. № 5. С. 132 134.

262. Философский энциклопедический словарь. М., 2001.

263. Франк Д. Семь грехов прагматики: тезисы о теории речевых актов, анализе речевого общения, лингвистике и риторике / Пер. с англ. А.А.Кибрика // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. С. 363 - 373.

264. Фрейд 3. Психология бессознательного. М., 1989.

265. Хасан Б.И., Сергоманов П.А. Психология конфликта и переговоры: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. М.: Издательский центр «Академия», 2004.

266. Хидеккель С.С., Кошель Г.Г. Природа и характер языковых оценок // Лексические и грамматические компоненты в семантике языкового знака: Сб. науч. тр. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1983. С.11 - 16.

267. Хинтикка Я. Информация, причинность и логика восприятия // Вопросы философии. 1975. № 6. С. 38 50.

268. Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования. М.: Прогресс, 1980.

269. Хорни К. Ваши внутренние конфликты. Конструктивная теория невроза. СПб., 1997.

270. Хорни К. Невротическая личность нашего времени. Самоанализ. -М.: Прогресс, 1993.

271. Чуприна И.И. Проблема художественного конфликта в романе Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы»: Дис. . канд. филол. наук. -Донецк, 2001.

272. Чхетиани Т.Д. Лингвистические аспекты фатической метакоммуникации (на материале английского языка): Автореф. дис. . канд. филол. наук.-Киев, 1987.

273. Шахнарович A.M. Семантические аспекты коммуникативной функции // Сб. науч. тр. МГПИИЯ им. М.Тореза. Вып. 284. Язык как коммуникативная деятельность человека. М., 1987. С. 26 - 30.

274. Шаховский В.И., Карасик В.И. Эмотивность и модальность в семантике слова // Семантика слова и синтаксической конструкции: Сб. науч. тр. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1987. С. 31 - 38.

275. Шейнов В.П. Конфликты в нашей жизни и их разрешение // Прикладная конфликтология: Хрестоматия / Сост. К.В. Сельченок. -М.: ACT, Минск: Харвест, 2003. С. 6 51.

276. Шибаева Н.П. К вопросу о функционально-семантическом поле пейоративности // Лингвистические структуры текста: Сб. науч. тр. -М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1988. С. 151 155.

277. Шибаева Н.П. Пейоративность в семантической структуре слова // Проблемы изучения слова: семантика, структура, форма: Сб. науч. тр. Тверь: Изд-во Твер. ун-та, 1990. С. 53 - 60.

278. Шибутани Т. Социальная психология / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1969.

279. Шмелев А.Д. Русский язык и внеязыковая действительность. М.: Языки славянской культуры, 2002.

280. Шмелева Т.В. Повседневная речь как лингвистический объект // Русистика сегодня (Функционирование языка: лексика и грамматика). -М.: Наука, 1992. С. 5-15.

281. Шубина Н.Л. Об адаптивных процессах в современной спонтанной речи // Аспекты речевой конфликтологии. СПб., 1996. С. ■ - .

282. Щепаньский Я. Элементарные понятия социологии. М.: 1969.

283. Эриксон Э. Идентичность. Юность и кризис. М., 1996.

284. Юганов В.И. Роль иллокутивных индикаторов в интерпретации текста // Личностные аспекты языкового общения. Калинин: Изд-во Калинин, гос. ун-та, 1989. С. 145 - 150.

285. Юнг К.Г. Психологические типы. СПб., 1995.

286. Akatsuka Noriko. Conditionals and the epistemic scale // Language. Journal of the Linguistic Society of America. September, 1985. Vol.61. N 3.P. 625-639.

287. Argile M. New Developments in the Analysis of Social Skills // Applications and Cultural Implications. LEVISTON, New York: Academic Press, 1979. P. 139- 158.

288. Assael H. Constructive Role for Interorganizational Conflict // Administrative Science Quarterly, 1969. N 14. P. 573 581.

289. Austin J.L. How to Do Things with Words. Oxford: Oxford University Press, 1912.

290. Averil J.R. Studies on Anger and Agression. Implications for Theories of Emotion // American Psychologist. Nov. 1983. Vol.38. P. 1145 - 1160. Noll.

291. Bavelas J.B., Black A., Chovil N., Mullett J. Equivocal Communication. Newbury Park, С A: Sage, 1990.

292. Bavelas J.B., Rogers L.E., Millar F.E. Interpersonal Conflict // Handbook of Discourse Analysis / Ed. by T.A. van Dijk. London: Academic Press, 1985. Vol. 4. P. 9 - 26.

293. Bertolet R. What is Said of Theory of Indirect Speech Reports. -Dordrecht: Kluwer, 1990.

294. Blokh M.Y. A Course in Theoretical English Grammar. M.: Высшая школа, 1983.

295. Brown G., Yule G. Discourse Analysis. Cambridge: Cambridge University Press, 1988.

296. Burgeon J.K., Buller D.B., Woodall W.G. Nonverbal Communication: The Unspoken Dialogue. New York: Harper and R., 1996.

297. Burling R. Man's Voices: Language in its Cultural Context. New York: Holt, Rinehart and Winston, 1970.

298. Coser L. The Function of Social Conflict. Clencoe (III), 1956.

299. Davies E. On the semantics of syntax: Mood and condition in English. -London, 1979.

300. Deutsch M. The resolution of Conflict: Constructive and Destructive Processes. New Haven; L., 1973.

301. Dijk T.A. van. Studies in the Pragmatics of Discourse. The Hague: Monton, 1981.

302. Drow H., Fraser C. Speech as a Marker of Situation // Social Markers in Speech. K.R. Scherer, H. Giles (Eds.). Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1979. P. 33-62.

303. Gibb J.R. Defensive Communication // De Vito J. Communication: Concepts and Processes. Englewood Cliffs: Prentice Hall, 1976. P. 289 -216.

304. Graf P. Sociocultural Language Conflict and Bilingual Education // Язык и общество на пороге нового тысячелетия: итоги и перспективы. Тезисы докладов междун. конф. (Москва, 23 25 октября 2001 г.). -М.: Эдиториал УРСС, 2001. С. 14-15.

305. Grice Н.Р. Logic and conversation. In P.Cole and J.L.Morgan (Eds.) Syntax and Semantics. Vol 3. Speech acts (p.p. 41 58). - New York: Academic Press. 1975.

306. Guillorel H. Sur determinants socio-culturels du conflit linguistique: langue, religion et politique: Le cas de la BRETAGNE // Langues et conflits. -Nanterre, 1987. P. 145 172.

307. Gumperz J.J. Discourse Strategies (Studies in Interactional Sociolinguistics). Cambridge: Cambridge University Press, 1982.

308. Hermeren L. On Modality in English. A Study of the Semantics of the modals. Lund Studies in English 53,1979.

309. Jensen J. V. Communicative functions of Silence. De Vitro J. A. Communication: Concepts and Processes. Englewood Cliffs: Prentice Hall, 1976. P. 124-132.

310. Keenan E. L. Two kinds of Presupposition in Natural Language // Studies in Linguistic Semantics. C.J.Fillmore, T.Langedoen (Eds.). New York: Holt, Rinehart and Winston, 1971. P. 44 - 52.

311. Kreckel M. Communicative Acts and Shared Knowledge in Natural Discourse. London: Academic Press, 1981.

312. Kuroda S.Y. The Reformulated Theory of Speech Acts: Towards a Theory of Language Use // Versus. 1980. P. 67 79. No 26, 27.

313. Ladmiral J.-R. Pour une psychosociologie du conflit linguistique // Langues et conflits. Nanterre, 1987. P. 196 - 198.

314. Leech G.N. Principles of Pragmatics. London: Longman, 1983.

315. Leech G.N., Svartvic J. A Communicative Grammar of English. M.: Prosveshcheniye, 1983.

316. Levinson S. C. Pragmatics. London etc.: Academic Press Inc., 1983.

317. Mehrabian A. (Ed.). Nonverbal Communication. Chicago: Aldine -Atherton, 1972.

318. Mehrabian A. Communication without Words // De Vito J.A. Communication: Concepts and Processes. Englewood Cliffs: Prentice Hall, 1976. P. 99-106.

319. Poyatos F. Paralanguage. A Linguistic and Interdisciplinary Approach to Interactive Speech and Sound. Amsterdam, Philadelphia. John Benjamins Publishing Company, 1993.

320. Rothwell J.D. Telling It Like It Isn't: Language Misuse and Malpractice. Englewood Cliffs: Prentice Hall, 1982.

321. Scherer K.R., Wallbot H.C. Analysis of Nonverbal Behavior // Handbook of Discourse Analysis. T.A. van Dijk (Ed.). Vol.2. London: Academic Press, 1985. P. 199 - 230.

322. Scott J. The Function of Emotions in Behavioral Systems: A system Theory Analysis // Emotion: Theory, Research and Experience / Ed. by R.Plutchik, H.Kellerman. New York: Academic Press, 1990. P. 35 - 56.

323. Searl J.R. Indirect Speech Acts // Syntax and Semantics 3. Speech Acts. -New York: Academic Press, 1975. P. 59 82.

324. Singer M.R. Intercultural Communication: A Perceptual Approach. -Englewood Cliffs: Prentice Hall, 1987.

325. Stevenson Ch. Some Pragmatic Aspects of Meaning // Ethics and Language. New Haven: Yale University Press, 1944. P. 37 - 80.

326. Ury W.L., Brett J.M., Goldberg S.B. Getting disputes resolved. Designing systems to cut the costs of conflict. Cambridge, Mass., 1993.

327. Verschueren J. On Speech Act Verbs. Amsterdam: Bejamins, 1980.

328. Wierzbicka A. English Speech Act Verbs: A Semantic Dictionary. -Sydney: Academic Press, 1987.

329. Zimmerman D., West C. Sex Roles, Interruptions and Silence in Conversations // Language and Sex: Difference and Dominance. -Cambridge: Cambridge University Press, 1975. P. 105 129.

330. Источники иллюстративного материала

331. Моэм У.С. Луна и грош / Пер. Н. Ман. М.: Художественная литература, 1991.

332. Моэм У.С. Пироги и пиво, или Скелет в шкафу / Пер. А.Иорданского. М.: Художественная литература, 1991.

333. Моэм У.С. Театр / Пер. Г.Островского. М.: Художественная литература, 1991.

334. Моэм У.С. Узорный покров: Роман / Пер. с англ. М. Лорие. М.: Изд-во ЭКСМО - Пресс, 2001.

335. Maugham W.S. The Moon and Sixpence. Книга для чтения на английском языке. М.: Менеджер, 2000.

336. Maugham W.S. Cakes and Ale: or the Skeleton in the Cupboard. M.: Progress Publishers, 1980.

337. Maugham W.S. Theatre. Книга для чтения на английском языке. -М.: Международные отношения, 1979.

338. Maugham W.S. The Painted Veil. Книга для чтения на английском языке. М.: Международные отношения, 1981.