автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.22
диссертация на тему: Военная лексика тюркских языков

Полный текст автореферата диссертации по теме "Военная лексика тюркских языков"

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ имени М.В. Ломоносова

ИНСТИТУТ СТРАН АЗИИ И АФРИКИ

На правах рукописи

Лосева-Бахтиярова Танем Валерьевна

Военная лексика тюркских языков (названия вооружения)

Специальность 10.02.22. -Языки народов зарубежных стран Европы, Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии (алтайские языки)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

£1 9025«

Москва - 2005

Работа выполнена на кафедре тюркской филологии Института с фан Азии и Африки при МГУ им. М.В. Ломоносова

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Ведущая ор1анизация:

доктор филологических наук, профессор Мусаев Кенесбай Мусаевич

доктор филологических на> к, чл.-корр. РАЕН Бичелдей Клара Николаевна

кандидат филологических наук,

доцент

Тадинова Роза Абдуманаповна

Институт востоковедения РАН

Зашита состоится 1 декабря 2005 г. в 15 час. на заседании диссертационного совета Д501.001.34 по филологическим наукам (языкознание) Института стран Азии и Африки при МГУ им. М.В. Ломоносова по адресу: 103911 Москва, ул. Моховая, 11.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института стран Азии и Африки при МГУ им. М.В. Ломоносова

Автореферат разослан « 29 » октября 2005 г. Учёный секретарь

диссертационного совета И.О. Заозерская

zooe-q

ZZflJ

22/Y6Z7

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В данной диссертации впервые сделана попытка в сопоставительном плане провести лексико-семантический, историко-этимологический анализ названий вооружения в тюркских языках.

Актуальность выбранной темы исследования. Среди ежегодно выходящих из печати трудов по тюркскому языкознанию лексике посвящается (по сравнению с разработкой проблем фонетики, морфологии, синтаксиса) незначительная часть, а на долю сравнительной и исторической лексикологии остаётся совсем немного.

Между тем, именно сравнительно-исторические исследования по лексике и семантике затрагивают такие актуальные проблемы, как история образования и развития тюркских языков, их взаимосвязь с языками алтайского ареала, отношение лексики древних и средневековых письменных памятников к лексике современных тюркских языков, а также история миграции тюркоязычных народов и их многовековых контактов с другими народами, которые до сих пор окончательно не выяснены.

По мнению К. М. Мусаева, сегодня еще бывает трудно точно сказать, какими лексическими показателями отличаются друг от друга юго-западная (огузская), среднеазиатская (карлукская), северо-западная (кыпчакская) и северо-восточная (сибирская) группы тюркских языков.1 Такое положение объясняется отсутствием специальных фундаментальных работ, посвященных анализу дифференцирующих и интегрирующих признаков тюркских языков на всех его уровнях, особенно на лексическом.

Проблема лексической дифференциации и интеграции тюркских языков должна рассматриваться в тесной связи с семантической дифференциацией и интеграцией, поскольку дифференциация и интеграция происходит не только в лексике, т.е. во всех тюркских языках, в языковом ареале или в конкретном языке наблюдается отсутствие или наличие определённых слов; но и в семантике: слово, внешне общее для определённой группы языков или для всех тюркских языков, может иметь различные значения в группах, ареалах или отдельных языках.

Ещё одной актуальной задачей является разработка проблемы взаимодействия тюркских языков, их исторических контактов между собой. По оценке K.M. Мусаева, существующие классификации тюркских языков дают общую картину распределения языков, не вдаваясь в детали их взаимоотношений.2 Установлению ближайших родственников представителя каждой из групп тюркских языков должно способствовать исследование общих и особенных элементов в лексике этого языка в сопоставлении с другими тюркскими языками.

В языке каждого народа различные тематические группы представлены неравномерно: в них преобладают обозначающие реалии, наиболее распространённые в обиходе носителей языка. Одной из общераспространённых групп является военная лексика.

Военная лексика - система лексических средств, отражающих разнообразные военные понятия и употребляющихся в общенародном и специальном общении. Популярность и распространённость слов военного характера можно объяснить тем, что частые войны, связанные как с завоеванием новых территорий, так и с защитой собственных, требовали вовлечения широких народных масс, ставили их перед необходимостью знакомства с военным бытом, с основными военными понятиями. Неслож-

Мусаев КМ. Лексикология тюркских языков. М., 1984, с.15. Таи же, с 34.

РОС НАЦИОНАЛЬНАк БИБЛИОТЕКА

ность технического оснащения также способствовала тому, что лексика, относящаяся к военному делу, была близка и понятна бблыней части населения.

Становление военной лексики в тюркских языках проходило в течение многих веков, продолжая пополняться и обогащаться по сей день. Наименования, входящие в военную лексику, тесно связаны с совершенствованием техники, появлением новых видов оружия.

Актуальность исследования военной лексики объясняется тем, что большая часть составляющих ее наименований вместе с обозначаемыми ими реалиями постепенно уходит в прошлое, забывается, переходит в разряд архаизмов и историзмов.

Военная лексика отдельных тюркских языков - турецкого, казахского, туркменского, староузбекского, кыргызского, азербайджанского и башкирского - уже была объектом диссертационных исследований.

Научная новизна данной работы заключается в том, что объект исследования составляют названия вооружения не в одном, а во всех тюркских языках, лексика которых подвергается сопоставительному анализу.

В работе даётся описание вооружения с древних времён до начала XX века.

Теоретическая значимость исследования связана с разработкой как общелингвистических проблем: группировка слов по лексико-семантаческим и тематическим группам, мотивация лексических единиц, способы номинации, теория языковых контактов, так и собственно тюркологических: установление дифференцирующих и интегрирующих признаков тюркских языков на уровне лексики и семантики, особенности отношений тюркских языков между собой и с нетюркскими языками, связь лексики памятников с современными тюркскими языками, разработка более точной и тонкой генетической классификации тюркских языков.

Разработка подобных проблем имеет большое значение не только для тюркологии, она важна и для многих других отраслей лингвистики - монголистики, тунгусо-маньчжуроведения и алтаистики вообще, для славистики, иранистики и т.д., объекты исследования которых имели непосредственные контакты с тюркскими языками.

Практическая значимость данной работы - в возможности применить описываемые материалы и сделанные выводы в лексикологических работах по тюркологии, при разработке спецкурсов по сравнительной и исторической лексикологии, а также при практическом изучении тюркских языков. Полученные результаты могут быть использованы при изучении истории и этнографии тюркских народов.

Основная цель диссертации - всестороннее исследование военной лексики (названий вооружения) в тюркских языках, её структуры и процесса формирования. Достижение этой цели предусматривает решение следующих конкретных задач:

1 Яковлев Ю А Пути развития и способы образования турецкой военной терминологии. Дис.. канд филол. наук. М., 1969.

Байжанов Т.Б Военная лексика в казахском языке Дис .. канд. филол. наук. Алма-Ата, 1973.

Гараджаев Ч. Военная лексика в туркменском языке. Дис.... канд. филол. наук. Ашхабад, 1978.

Дадабаев Х.А. Военная лексика в староузбекском языке. Дис.... канд. филол. наук. Ташкент, 1981.

Бейбутова Р А. Стратификация кыргызской военной лексики досоветского периода. Дис.... канд филол наук М,

1988.

Багышов Д Г Военная терминология азербайджанского языка Автореф. дис. .. канд. филол. наук. Баку, 1990 Багаутдинова Г.Н. Традиционная военная лексика башкирского языка. Дис. канд. филол. наук Уфа, 2001

1. Выявить материалы, относящиеся к наименованиям вооружения в тюркских языках и проанализировать их.

2. Показать историческое развитие данной лексической группы в тюркских языках.

3. Установить начальный и последующий этапы развития военной лексики (названий вооружения), хронологические рамки появления и исчезновения пластов лексики, отдельных слов или их переход в разряд архаизмов и историзмов.

4. Показать отношение лексики древних и средневековых письменных памятников к лексике современных тюркских языков. Показать современное состояние наименований вооружения в тюркских языках.

5. Выявить основные источники развития военной лексики тюркских языков.

6. Выделить общетюркский пласт лексики и пласты заимствований: межтюркских и отдельных тюркских языков. Показать особенности контактирования групп и отдельных тюркских языков с нетюркскими языками.

7. Описать основные способы номинации, проанализировать мотивирующие признаки, которые легли в основу наименований вооружения, и отметить наиболее продуктивные из них.

8. Рассмотреть связь военной лексики с развитием экономической, политической, культурной жизни народов - носителей тюркских языков.

9. Установить лексику, общую для всех тюркских языков, ареала или группы языков.

10. Установить индивидуальную лексику в группах или отдельных тюркских языках.

11. Выделить ядро и периферию системы обозначений и показать их взаимосвязь.

В работе осуществлён комплексный подход с использованием методик, включающих описательный, сопоставительный, сравнительно-исторический методы.

В работе языковые явления рассматриваются в тесной связи с историей народов-носителей описываемых языков и с историческими и социальными условиями их жизни; используются не только чисто лингвистические данные, но и исследования по истории, этнографии, литературе, фольклору тюркских и соседних нетюркских народов. Таким образом, подобный труд носит комплексный историко-филологический характер, в нём язык рассматривается в непосредственной связи с историей жизни народа -его носителя, что даёт возможность сделать много интересных и ценных выводов и предположений не только лингвистического, но и исторического характера

Материалом исследования послужили двуязычные, этимологические, толковые словари, письменные памятники (орхоно-енисейские рунические памятники: «Памятник в честь Тоньюкука», «Памятник в честь Кюль-Тепгаа», большая надпись; «Памятник Кули-Чуру», «Памятник Бильге-кагану (Могилян-хану)»; караханидские письменные памятники: Махмуд Кашгарский «Дивану лугат-ит турк», «^утадгу билиг»; хо-резмийские: «Нахджул-фарадис», «Хосров и Ширин», «Гулистан би-т-туркй»; чагатайские: произведения А.Навои, «Бабур-наме», «Абдулла-наме», «Шейбанй-наме», «Келур-наме»), художественные и фольклорные произведения, работы отечественных и зарубежных авторов по истории, этнографии народов-носителей тюркских и соседних нетюркских языков, лексике, этимологии, грамматике тюркских, монгольских, иранских и других языков, а также справочники и пособия по военному делу.

Из всех указанных источников проведена сплошная выборка интересующего нас лексического материала. В диссертации все приводимые примеры строго документированы и снабжены указанием на название источника и его страницу (пр.: МКI, 307 = Махмуд Кашгарский «Дивану Лугат-ит-турк», т. I, стр. 307).

Наименования в тюркских и других языках, а также письменных памятниках даны в принятой в тюркологии латинской транскрипции.

Апробация работы. Основные положения диссертации докладывались на Дмитриевских чтениях (ИСАА при МГУ, 2002, 2003, 2004) и на заседаниях кафедры тюркской филологии. По теме диссертации опубликованы три статьи.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка сокращений, библиографии и приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, отмечается научная новизна, даются сведения о теоретической и практической значимости работы, определяются основная цель и конкретные задачи, указываются методы анализа фактического материала и источники.

I глава «Названия оружия дистанционного боя» состоит из четырёх разделов: 1) названия метательного оружия; 2) названия артиллерийского оружия; 3) названия огнестрельного оружия; 4) названия наступательного колющего оружия.

В первом разделе «Названия метательного оружия» рассмотрены наименования лука, стрелы, пращи, катапульты, баллисты, арбалета и их составных частей.

Лук - ручное оружие для метания стрел. Состоит из гибкой пружинящей дуги (деревянной, иногда с костяными и роговыми накладками) и тетивы, которая стягивает дугу. В караханидских и чагатайских письменных памятниках лук обозначался словом ja. Этимология ja не ясна. Ja в разных фонетических вариантах в современных тюркских языках является основным словом, именующим лук: туркм. ja:j; тур., гаг., аз., ног., кар. (т., г.), ктат. jaj; кар. (т.) jaja, кар. (к.) jar, узб.joj; каз. zaj, zaq; кырг. ¿a:; кум. zaja; кбалк. ¿aja; тат. ¿aja; башк. jaja, jaq; ккалп. zaj; алт. da:; уйг., сюг.ja; хак. ca:jaq, uhca:; шор. ca-jaq; тув., тоф. са:; як. sa:; чув. su. В работе подробно описаны приведённые варианты названия лука в группах и ареалах тюркских языков.

В чагатайских письменных памятниках появляется еще одно название лука -персидское заимствование [катап]. Оно было заимствовано языками огузской (тур., туркм. кетап, аз. катап) и карлукской групп (узб. катоп, уйг. kamal (и ~ /))•

В тюркских языках названия лука, как правило, мотивированы внешним видом или материалом изготовления.

Отдельный ареал образует следующее название лука - sary ja «лук из жёлтой кости». Оно охватывает языки кыпчакской группы (каз., кырг., ккалп., башк., тат. и др.), а также туркменский язык (огузская группа). Выход данного названия за пределы одной группы языков говорит о схожести материала изготовления лука у тюркских народов.

Луки также различались по предназначению: для охоты - луки-самострелы - и боевые луки. В тюркских языках Сибири и Алтая общетюркское ja обозначает боевой лук, а лук-самострел передается словом aja (хак., тув., алт., тоф., як.).

Стрела лука представляет собой тонкий стержень с наконечником или заострённым концом. В тюркских письменных памятниках стрела обозначается исконным словом oq. Оно продолжает оставаться общетюркским наименованием стрелы: тур., гаг.,

кар. (т., г.) ок: аз., як. ох; узб. oq; туркм., каз., кырг., ног., кбалк., ккалп., алт., уйг., сюг., тув., кум., ктат. oq; тат., башк. uq; хак. их; чу в. uha.

С появлением и распространением огнестрельного и артиллерийского оружия oq «стрела» стало обозначать «пулю», «снаряд», т.е. новые реалии.

В языках кыпчакской группы - каз., кырг., ккалп. - для передачи значения «стрела» используется, кроме oq, слово zebe, по-видимому, монгольского происхождения (< монг. zebe «стрела лука»).

В тюркских языках Сибири и Алтая существует еще одно название для стрелы -алт. soyon, хак., шор. soyan, тоф., тув. soyun.

В эпосе тюркских народов Сибири - хакасском и якутском - боевые стрелы: дальнобойные, огнедышащие, носят названия hosto / kustuk. В современном хакасском языке hosto употребляется в значении «межконтинентальная ракета».

Как и луки, стрелы различались по виду, размеру, материалу изготовления, что находило отражение в их наименованиях.

Общетюркским обозначением тетивы является исконное kiris: туркм., тур., аз., гаг., кар., кум., алт., тув., тоф. kiris; каз., ног., хак., як. kiris; кырг. kirie; ккалп. giris; узб. обл. giris; тат., башк. karüs; алт. qyrys; як. qyrys; чув. xirlü / xirlu. Этимология kiris до сих пор спорна.

Наименование наконечника стрелы, известное по письменным памятникам, нашло распространение во всех тюркских языках: тур., гаг. basak; аз., кар.(т.), тат., башк., тув., ктат., уйг. basaq; кар. (г.) basaq; каз., ног., ккалп. masaq; кырг. bacaq, maSaq; узб. bosoq; алт., тув. mazaq; хак.pazax; чув. рисах; алт. pastyq < baS «голова, начало, конец» + аффикс - aq.

Другим общетюркским словом, используемым для передачи значения «наконечник», является ис: туркм. и:с; тур., узб., кырг., кар., алт., уйг., сюг., ктат. ис; каз. us; ног., ккалп., шор., тув. us; башк. its; хак. us; тат. йс; як. uhuk; чув. pus, vés.

В тюркских языках наименованием наконечника служит также производное от ис + афф. -lyq - узб. uclik; каз. üstyq; гаг. ucluk; аз. uclug; ног., кбалк., ккалп. uslyq; тат. üclyq; як. uhuk (уйг. ис + афф. -dan).

Языки огузской группы (тур., туркм.) в значении «наконечник» также используют слово temren / demren < др.-тюрк, temürkán «наконечник стрелы». Слово образовано от древнетюркского temiir «железо» + афф. -кап; следовательно, данный наконечник изготавливали из железа. В современном турецком языке temren продолжает использоваться для наименования наконечника (стрелы, копья, пики), а в современном туркменском око вышло из употребления, в данной функции выступает слово pejkam (< перс, [pejkán] «наконечник»), обозначая не только наконечник, но и стрелу в целом.

В отдельных языках возникают собственные названия метательного оружия: кырг. koloq «стрела», teptirge «тетива», qyma «наконечник», тув. molduruk «наконечник» и т.д.

При передаче значений самого древнего метательного оружия наблюдается способ семантической деривации на основе прямого переноса наименований: слова, обозначающие «лук», «стрелу» и «колчан», употребляются взаимозаменяя друг друга. Такой перенос возможен благодаря принадлежности всех трёх понятий к одному типу оружия - метательному.

От основных значений исконно тюркских наименований метательного оружия образовались переносные значения благодаря сходству обозначаемых предметов по

форме или предназначению: ja «лук» - тур., аз., тат. «смычок, дуга», узб., ккалп., кар. «радуга» и т.д.; oq «стрела» - туркм., аз., кырг., узб., уйг. «ось» и т.д.

Внешним сходством с описываемым метательным оружием мотивировано и название узбекского украшения, прикрепляемого на затылочную часть женского головного убора - oqujaj. Украшение (как и его название) состоит из двух частей: верхней, прямой, как стрела, и нижней, изогнутой полукругом, словно лук.

Некоторые из тюркских наименований были заимствованы другими, нетюркскими, языками, находящимися на смежных территориях.

Для передачи понятия «стрелять из лука» используются два глагола, оба имеют в своём составе др.-тюрк. oq «стрела» - oq at- и oqla-. Со временем второй из них -oqla- приобретает значение «заряжать, перезаряжать оружие».

Понятие «лучник» образуется путем присоединения аффикса со значением деятеля -су к слову «лук» или «стрела» или сочетанием этих слов с именем деятеля от глагола at- «бросать, метать, стрелять». В кыргызском языке и соседних тюркских языках Алтая и Сибири вместо at- используется в данном сочетании глагол tart- «натягивать».

Праща - ремень из сплётенной шерсти с расширенной средней частью, использовался для метания мелких камней.

В караханидских письменных памятниках праща именовалась salrjy < salyn- < sal- «бросать, набрасывать; класть, махать». К этой же производящей основе восходят: уйг. salya; кырг. южн. salyq; кырг. salmo'.r «праща»; осм. salyq «шар с цепью».

Более распространенным названием пращи в тюркских языках является sapan в разных фонетических вариантах, которое впервые появляется в чагатайских памятниках в форме saqman: узб. sopqon, узб. диал. sapan, saxmair, каз. saqpan-, тур. sapan, тур. диал. sappan; туркм. sapan; аз. sapand, аз. диал. sapatan\ тат. saban; балле, xapqan, xaqman; ккалп. saqpan; уйг. sapqan; кум. sarpan (метатеза pq ~ qp).

Чув. séméren «праща» В.Г. Егоров возводит к sémér- «ломать, разрушать».1

В современных тюркских языках (тур. туркм., узб., тат.) sapan означает «рогатка».

Катапульта - метательная машина, приводимая в действие силами упругости скрученных волокон (сухожилий, ремней и т.п.).

В тюркских письменных памятниках катапульта обозначается арабским заимствованием [manzániq], [Manzánlq] продолжает использоваться для обозначения катапульты в некоторых современных тюркских языках: тур. manjynyk, узб. manzaniq, туркм. manjanyq, башк. manzanik. В других тюркских языках, находящихся в тесном контакте с русским языком (тат., башк., ккалп., кбалк.), данное значение передается лат. ¡catapulta, заимствованным через посредство последнего.

В памятнике XVI в. «Ат-ту^фа» в значении «метательное орудие, баллиста» употреблено слово burma (Ат-ту^фа, 33 б I) < bur- «поворачивать» + афф. -та со значением результата действия.

В чагатайских письменных памятниках арбалет обозначался словом tahs.

Слова burma и tahs являются историзмами и в современных тюркских языках не употребляются.

В настоящее время описываемые виды метательного оружия вышли из употребления в военных целях. Стрельба из лука и арбалета перешла в разряд спортивных со-

1 Егоров В.Г. Этимологический словарь чувашского языка Чебоксары, 1964, с.210

8

стязаний.

Во втором разделе «Названия артиллерийского оружия» описываются различные обозначения пушки.

Разнообразные виды пушек появились в Средней Азии в XVI в. во время правления Бабура.

Наиболее крупным видом артиллерийского оружия в XVI в. являлся qazan (Буд. И, 14). Qazan - точный перевод на чагатайский язык названия артиллерийского оружия dig. Оба слова: перс, [dig] и тюрк, qazan означают «котёл». В войске Бабура применялись и другие виды пушек, именуемые персидскими заимствованиями [zarbzan] и [farangi]. Qazan использовалось в значении «пушка» только в чагатайском языке; [zarbzan] и [farangi] в современных тюркских языках не употребляются (исключение -шор. sarbazari).

Во второй половине XVI в. у тюркских народов на одно из первых мест выдвигается орудие под названием top. С этого времени другие наименования постепенно выходят из употребления. Первоначально top означало «шар. мяч» (данное значение сохраняется и в современных тюркских языках), затем стало обозначением ядра и далее оружия.

В последующие века top становится основным названием вида артиллерийского оружия в тюркских языках: тур., туркм., аз., гаг., уйг., каз., кырг., ног., ккалп., кар. (к) top\ узб. top; кбалк. tob; тат., башк. tup; чув. tupä. В современных тюркских языках слово имеет устойчивый фонетический вариант. Тат. и башк. и в односложных, преимущественно исконных, словах соответствует о в других тюркских языках.

Тор в значении «пушка» заимствовано иранскими и славянскими языками.

Вторым по распространённости наименованием пушки в тюркских языках является персидское заимствование [zambürak] «маленькая пушка, которую перевозили на верблюдах»: туркм. zenbürek, узб. zambarak, уйг. zämbiräk, каз. zeqbirek, кырг. zambirek, ккалп. zemberek. Данное название пушки впервые встречается в «Абдулла-наме» (201а), т.е. в конце XVI в.

Другим персидским наименованием пушки является [cazoil], которое было заимствовано туркменским и кыргызским языками: туркм. jezajyl, кырг. jazajyl.

В тюркских языках Алтая и Сибири не употребляются вышеуказанные наименования пушек. В этом значении используются русское заимствование puSka, а также индивидуальные наименования: хак. albazy, тув. üger-bo:, шор. sarbazan, як. tergen.

Ядро, снаряд пушки в чагатайских письменных памятниках обозначался словом tas «камень», т.к. ядрами первых артиллерийских орудий служили крупные камни. В современных тюркских языках основным словом, именующим ядро, снаряд, является др.-тюрк. oq, известное другими своими значениями: «стрела», «пуля». В гаг., кыр., ккалп., башк. в данном значении используется top.

Языки огузской группы - тур. и аз. - используют перс, заимствование [golüle] (в турецком также перс. [marmi]); языки поволжско-кыпчакской, булгарской (чув.) и уй-гуро-огузской (як.) - русское заимствование jadro.

«Артиллерист» передается в тюркских языках именным образованием при помощи тюркского аффикса со значением деятеля: topcy / zanburakcy. В тюркских языках Алтая и Сибири - русским заимствованием (которое, в свою очередь, < нем. artillerist).

В значении «стрелять из пушки» используется сочетание названия пушки и глагола «стрелять» at-.

Третий раздел «Названия огнестрельного оружия» посвящен наименованиям ружья, винтовки, пистолета, револьвера, их составных частей и средств, обеспечивающих ружейный заряд.

Огнестрельное оружие - оружие, в котором для выбрасывания снаряда (пули) из канала ствола используется энергия взрывчатых веществ (например, пороха). Следовательно, оно появилось после изобретения последнего: в ХП в. у арабов, в XIV в. в Западной Европе и на Руси. Среди тюркских народов огнестрельное оружие впервые появилось в Средней Азии во второй половине XIV века во время правления Тимура.

В тюркских средневековых памятниках «Бабур-наме» и «Абдулла-наме» неоднократно упоминается о широком употреблении ружья - 1й/ак / Ш/ац. Слово считается заимствованием из персидского языка: < перс, [tofang] «ружьё». Однако, вполне возможно, что оно тюркское. В ДТС имеет место слово Ш\ак «трубка из коры ивы или других деревьев, используемая для стрельбы в воробьев выдуванием глиняных шариков (ДТС, 602; МКI, 388). М. Кашгарский даёт Шм>ак / Шррак «трубка из камыша или дерева для стрельбы» с пометкой «чигильское». Ср. др.-тюрк. <цр/ «ветер», Шр1г- / Шрйг- «дуть, веять» (о ветре). Данное наименование ружья продолжает употребляться в тюркских языках огузской группы: тур. Ш/ек, туркм. Шред, аз. Ш/ап§, а также в кар.(к) Ш/ек и кум. ШЬек, относящимся к кыпчакской группе.

В конце XVI в. в Средней Азии появляется еще один вид ручного огнестрельного оружия - ружьё, которое называется ту1щ. С течением времени туНуд становится наиболее распространенным наименованием ружья в тюркских языках: туркм., каз., кырг., ног., кбалк., тат., башк., ккалп., алт. ту1Щ; узб., уйг. тИйхак. ту!1ух, шор. ту1гуу, тув. (диал.) туЫук. В работе рассматриваются возможные этимологии слова.

К сибирским народам ружья стали проникать с ХУЛ в. Причем, вероятно, прежде огнестрельное оружие проникло, в частности в Туву, из Монголии, отсюда основное название ружья в тувинском языке - заимствование из монгольского Ъо: (< монг.

Ми))-

Якутское ¿а: означает «лук». С появлением огнестрельного оружия слово стало обозначать и «ружьё».

Чувашское название ружья раЫ < рус. рИа1 «фитильное ружьё, аналогичное европейским аркебузам и мушкетам».

Ти/ак и ту1{уд передают в тюркских языках значения «ружьё, винтовка, огнестрельное оружие вообще». Между тем, в тюркских языках имеется множество различных названий ружья, которые отражают внешний вид оружия, его свойства и качества, особенности изготовления. Часто о строении некоторых видов ружья ничего не известно, но их названия определенным образом объясняют их происхождение.

В ходе усовершенствования ружьё прошло стадии фитильного, кремневого, пистонного. Фитильное и кремневое ружьё в тюркских языках, как и в русском, именуется в зависимости от типа устройства для воспламенения порохового заряда: фитиля или креття:/1Н1Н ту1щ / Ш/ак I сщтац (ту1щ/ Щ/ак). Название пистонного ружья встречается в казахском и кыргызском эпосах: Ьегеп / Ьагад и, по мнению Х.К. Кара-саева, происходит от перс, \farangi] «европейский, европеец».

Названия ружей в тюркских языках также связаны с внешним видом (форма, цвет), особенностями и местом изготовления, количеством возможных зарядов.

Му1щ и Ш/ак в тюркских языках служат и обозначением винтовки. Широкое распространение получило наименование винтовки-«берданки»; в большинстве тюркских языков русское заимствование сохранило свой фонетический облик.

Наименование пистолета в тюркских языках имеет персидское происхождение: туркм. sapanca, узб. tupponca; аз., кбалк., кырг., уйг., кум. tapanca; тур., кар.(к) ta-banóa; каз., ног. tapansa; ккалп., ктат. tabansa < перс, [topñnce] «пистолет». Исключение составляют тюркские языки Алтая и Сибири, а также чувашский - в них понятие «пистолет» передается французским заимствованием pistolet либо описательным названием «ручное ружьё» (в чув. «короткое ружьё»): алт. kolmyltyq, тув. xol bo:zu, чув. héske posai. Qol myltyq является синонимом tapansa в казахском языке, а французское заимствование, помимо алтайских и сибирских, при посредничестве русского языка распространилось в большинстве тюркских языков.

Tapanâa и qol myltyq в тюркских языках обозначают также револьвер - личное многозарядное оружие, созданное в XIX в. в результате совершенствования многоствольных пистолетов. Обычно барабан револьвера вмещает 5-6 патронов, поэтому наряду с вышеперечисленными в тюркских языках для револьвера используется также название altatar «стреляющий шесть раз». «Револьвер» в тюркских языках передается и английским заимствованием.

Большим разнообразием в тюркских языках обладают наименования приклада. Основным из них является персидское заимствование [qondâq]: за исключением тюркских языков Сибири (где используется заимствование из русского языка) распространено во всех группах тюркских языков.

В номинации мушки ружья выделяются турецкий и азербайджанский языки: arpajyk / arpajyg. Во всех остальных тюркских языках мушка обозначается образованием от qara- со значением «смотреть, наблюдать» - qaravul.

При наименовании спускового крючка и курка в тюркских языках наблюдается взаимозамена названий, основанная на схожести по внешнему виду и функции: перс. [mâse] > туркм. -» кырг. -» алт., тув.; тюрк, tepki (узб. и уйг.) и tetik (тур. и аз.). Также нами отмечено использование общеупотребительных слов в военном значении: «крючок» > «спусковой крючок», «ухо» > «курок».

Шомпол в большинстве тюркских языков обозначается siimbâ. Индивидуальными наименованиями обладают тувинский и алтайский языки - kuzumw.r / kyzu:r, также турецкий язык - harbi.

Наименование пули в тюркских языках происходит путем семантической деривации: древнее слово - oq «стрела» - обозначает новое понятие - «пуля».

Синонимом oq в данном значении также являются наименование металла изготовления (свинца) - тур., башк., кырг. и персидское заимствование [golüle] - аз., ног. диал., кум.

Для обозначения пистона используется слово французского происхождения -piston. Исключение составляет турецкий язык: в нем пистон передаётся французским же словом kapsül (фр. capsule) (и в этом случае наблюдается взаимная замена наименований, основанная на внешней и функциональной схожести обозначаемых предметов).

Наименования дроби в тюркских языках образуют два ареала: 1) sacma - юго-западные и тюркские языки Кавказа, также узб. и ккалп.; 2) bytyra - центрально- и северо-восточные языки, также каз.

При обозначении пороха особый ареал составляют турецкий и азербайджанский языки - barut / baryt (перс.-ар. заимствование), также ног., кбалк. и кум. - ot (основное значение «огонь»). В остальных тюркских языках дробь именуется персидским заимствованием [dâru].

В номинации гильзы трудно установить общетюркское наименование; группы языков и отдельные языки обладают различными индивидуальными наименованиями. Однако можно отметить объединяющее все группы тюркских языков употребление немецкого заимствования, вошедшего через русский язык.

В значении «стрелять» тюркские языки используют общетюркский многозначный глагол at-.

Значение «заряжать, перезаряжать» передается общетюркским глаголом oqla-. Исключение составляют тюркские языки Кавказа и Закавказья - аз. и кум. - doldur- / toltur- «наполнять».

Значение «прицеливаться» образуется путем глагольного сочетания либо аф-фиксного образования, производным в которых являются слова со значением «цель, мушка, прицел, мишень».

Понятие «стрелок» передается путем присоединения к глаголу at- аффиксов со значением деятеля.

Особым словом обозначается «искусный стрелок, снайпер» - mergen: тур. диал. merket; туркм., кырг., каз., ккалп., алт., тыв., тоф. mergen-, узб. mergan; ног. mergin; тат. диал., башк., уйг., шор. märgän; хак. mirgen, як. bergen', чув. диал. тегкеп.Слово было заимствовано в тюркские языки из монгольских. Через тюркские языки mergen распространилось в финно-угорские и славянские языки.

В четвёртом разделе «Названия наступательного колющего оружия» нами проанализированы названия копья, пики, штыка и их составных частей.

Главным видом наступательного колющего оружия тюркского воина является копьё - длинная жердь, древко с каменным, костяным или металлическим наконечником. Оно входило в число боевого снаряжения как легковооружённого конного воина, так и панцирной кавалерии. В памятниках древнетюркской письменности копьё именовалось süniig ~ sürjü < sitj- ~ süij- «проникать, проходить, пронзать». Исконно тюркское sütjü в различных фонетических вариантах получило широкое распространение в тюркских языках: туркм. süngi; каз., ног. süygi; кырг., гаг. sü/jgü; кар.(т.) söngü; кар.(г.) singi; кар.(к.) süngii; кбалк., кум. süqqü; тат. söijgi, söijö / sörjgö; башк. sörjö ! söijgö, höfjgö; ккалп. süngii; уйг. sütjüg; як. ürjii; чув. sänä, sönö (чувашское -ä в отглагольных именах соответствует тюркскому -gü).

С течением времени вместо sürjü в ряде тюркских языков в значении «копьё», а также «пика» началось употребление слова zyda < монг. zyd. Zyda нашло распространение в юго-западных: туркм. jyda, аз. cida, центрально-восточных: алт. zyda и северовосточных тюркских языках: хак., тув. eyda (анлаутные фонетические соответствия z~J~c).

В дальнейшем на смену уже известным наименованиям копья в тюркских языках пришло персидское najza (в исходном варианте [nejze]). По свидетельству письменных памятников, najza, как и zyda, имело несколько наконечников.

Турецкий, азербайджанский и карачаево-балкарский языки выделяются употреблением арабского заимствования [mizräq] «копьё, пика»: тур. myzrak, аз. mizrag, кбалк. muzura «копьё». В турецком языке это слово стало основным наименованием копья.

Вместе с этим, в карачаево-балкарском языке, а также в кумыкском - тюркских языках Кавказа - в этом значении используется русское заимствование kopjo.

Индивидуальными наименованиями описываемого колющего оружия дистанционного боя обладают кыргызский, туркменский и турецкий языки; кырг. qasqaq (ос-

новное значение «древко копья, пики»), туркм. gônder (омоформ глагола gônder- «посылать, направлять»), тур. harbe < ар. [liarba] «копьё, пика».

В современных тюркских языках названия копья - süijü, zyda, najza, myzraq — также именуют и пику, и штык. Такой перенос названий возможен на основе значительного сходства их конфигурации, а также принадлежности к одному типу оружия -наступательному колющему.

В турецком и азербайджанском языках «штык» - единственное значение, в котором süf¡ü употребляется; как было показано выше, значения «копьё» и «пика» в этих языках передаются заимствованными словами (тур. myzrak, harbe-, аз. mizrag, ¿ida, nizà). Можно сделать предположение, что использование древнетюркского слова для обозначения современного вида оружия произошло в позднее время на ворше очищения данных тюркских языков от иноязычной лексики и поиска исконно тюркских аналогов для её замены.

В узбекском и кыргызском языках «штык» именуется также перс, [sarnejze] «штык».

Копья и пики различались по внешнему виду, цвету, числу наконечников, чго находило отражение в их наименованиях.

На базе основных значений «копья и «пики» в тюркских языках развились переносные значения благодаря внешнему сходству и функции именуемых предметов.

Для обозначения наконечника копья, пики, штыка тюркские языки используют те же наименования, что и для наконечника стрелы: ис, uclyq, basaq.

Древко копья, пики именуется словами, основное значение которых «ручка, рукоятка» - тюрк, sap и перс, [dasta] (приоритет отдан исконному слову). Название основано на принципе способа использования данного вида оружия - держа в руке.

Ряд кыпчакских языков (ног., кбалк., кум., тат.) в данном значении используют слово tajaq «палка».

Турецкие наименования древка, помимо общетюркского sap, - kazyk и direk «кол, свая; опора, подпорка». Кыргызское название древка - qasqaq - имеет общую с тур. kazyk производящую основу < qaz- «рыть, копать».

Названия копьеносца, метателя копья в тюркских языках представляют собой образование путем прибавления аффиксов со значением деятеля (тюркских или заимствованных из персидского языка в составе наименований) к «копью», «пике».

Значение «колоть, вонзать» передается рядом глаголов: sané-, saj-, qada-, soq-, а также производными глаголами, в состав которых входят наименования копья, пики.

В значении «метать копьё, пику» тюркские языки используют глаголы, в которых значение « метать, бросать» является основным: at-, ayyt-, а также глаголы с широким семантическим диапазоном, в которых описываемое значение имеет место лишь в ряде языков: byraq-, sal-.

II глава «Названия оружия ближнего боя» состоит из четырёх разделов: 1) названия ударного оружия; 2) названия рубящего оружия; 3) названия режуще-колющего оружия; 4) названия рубяще-колющего оружия.

Первый раздел «Названия ударного оружия» посвяшён одним из самых древних и примитивных видов оружия: дубины, палицы, колотушки, палки, плети.

Основными названиями дубинки (булавы, палицы) в тюркских языках являются исконно тюркские éoqmar и sojyl. Coqmar < coq- «бить, ударять» распространено во всех группах тюркских языков, кроме северо-восточной: тур. coqman; аз., кум. coqmar; узб. cçqmor, кырг. coqmor; каз., ног. soqpar; ккалп. soqmar; кар. сохтаг, тат., чув. cuq-

mar; башк. suqmar. Sojyl < soj- «сдирать; резать, убивать» представлено во всех группах тюркских языков, кроме юго-западной: узб. sçjil, уйг. soj la; каз., ккалп. sojyl, кырг. sojul, башк. hujyl, тув. sujul / sojul.

В тюркских языках (кроме языков Сибири и Алтая) широкое распространение получило персидское заимствование \gorz] «палица, булава»: тур., аз. giirz, тур км. giirzi, узб. gurzi, уйг. gurzu, каз. kiirzi, кьфг. ktirsti, тат. gôrzi, башк. gôrzôj / kôrsô.

Следующие названия дубинки (палицы, булавы) - перс, topuz (< перс, [tôpôz] «дубина, булава») и тюрк, kaltak - представлены в тюркских языках ареально. Topuz охватьтает юго-западные тюркские языки: турецкий, азербайджанский, гагаузский. Kaltak - территориально смежные узбекский и уйгурский (kaltak) (юго-восточная группа), кыргызский и каракалпакский (keltek) языки (соответственно, центрально-восточная и северо-западная группы).

В работе подробно рассмотрены и другие ареальные и индивидуальные наименования указанного вида оружия.

Как в памятниках тюркской письменности, так и в современных тюркских языках одни и те же слова обозначают разные виды ударного оружия благодаря сходству их конфигурации и способа применения.

Понятие «колотушка» в тюркских языках передается исконным словом toqmaq: туркм., уйг., кар.(к)> кбалк., кум. toqmaq; тур., гаг. tohnak, аз. toxmag, узб. tçqmoq, каз. toqnaq; ног., ккалп., шор. toqpaq; тат., башк., чув. tuqmaq; алт. toqpoq, хак. toxpax, тув. doqpaq. Toqmaq происходит от основы глагола toq- / toqy- / toqu- «бить, ударять, стучать» + афф. -maq.

Названия палки, которая также могла служить ударным оружием в ближнем бою, в тюркских языках представлены исконными словами, наиболее распространенным из которых является tajaq. В юго-западных тюркских языках : тур., туркм., аз., а также в ктат. (северо-западная группа) в данном значении используется deyenek. В северо-восточных языках - хак., шор., тув. - merge.

В наименовании плети общетюркским является исконное qamcy: тур., гаг. катсу; туркм., аз. gamcy; ктат., кырг., кбалк., тат., алт., шор. qamcy; узб., уйг. qamci; каз., ккалп. qamsy; ног. qamyfy, кар.(к.) qamcu, кар.(г.) qamtsii; кум. qamucu; башк. qamsy, хак. xamây, тув. qymcy, як. qymriy:. Перс, заимствование [darra] охватьтает языки огузской и карлукской групп, а также кыргызский язык (кыпчакская группа).

Общетюркскими глаголами, обозначающими действия, производимые с ударным оружием, являются исконные ur-, soq- и qaq- «бить, ударять». В языках огузской и кыпчакской групп используется также глагол dm-.

Кроме этого, в тюркских языках продуктивно образование глаголов от основ названий видов ударного оружия с помощью аффикса -la.

Во втором разделе «Названия рубящего оружия» рассмотрены обозначения боевого топора и секиры.

Боевой топор использовался еще в древности: сначала как орудие повседневного труда или для охоты. Постепенно топор стал применяться и как оружие в ближнем бою, был удобен для борьбы с противником в доспехе. Таким образом, состав военной лексики многих языков мира, в том числе и тюркских, пополнился еще одним наименованием.

В словаре М. Кашгарского зафиксировано слово baldu / baltu в значении «средство для рубки дров» (МК II, 15). Balta имеет монгольские параллели: письм.-монг.

baila «большой молоток, кувалда; топор», бур. balta «молот, кувалда», халх. bait «топор», калм. baltb «боевой топор, секира».

В тюркских языках balta является основным наименованием боевого топора: тур., туркм., аз., каз., кырг., ног., ккалп., кар., кбалк., тат., башк., алт., як. balta; узб. boita, уйг. palta, чув. palta, хак. palty, malty, шор. malta, тув. baldy.

В тувинском и якутском языках, помимо balta, используется монгольское заимствование siike: тув., як. süge.

Наименование секиры в тюркских языках представляет собой словосложение названий месяца, полумесяца -aj и топора -balta: туркм. a.jpalta, тур., уйг., каз., кырг., ног., ккалп., кар., ктат., тат., башк., алт. ajbalta; узб. ojbolta, чув. ajpälta, хак. ajpalty, шор. ajmalta. Название мотивировано внешним видом данного оружия, а именно формой лезвия, насаженного на топорище, - напоминающей полумесяц.

В чагатайских письменных памятниках в значении «секира» встречается персидское заимствование [tabarzin] «топор, секира, алебарда, топорик дервиша». Слово продолжает употребляться в азербайджанском языке (täbärzin) в значении «секира». Персидское же заимствование [tabar] «топор, колун» используется в башкирском языке (täber) в значении «боевой топор», а в узбекском языке (tabar) в значении «секира».

В азербайджанском языке секира также именуется персидским заимствованием [näcah] «боевой топор, бердыш, алебарда» (аз. nacag).

Действия, производимые с помощью боевого топора и секиры, в тюркских языках выражаются, в основном, двумя глаголами, в равной степени представленными во всех группах тюркских языков: 1) cap- «рубить, срубить»: туркм., аз., тат., кар., кырг., уйг., алт. cap-; узб. сор-, каз., ног., ккалп. sap-, башк. sap-, чув. sap-; 2) kes- «резать, разрезать»: тур., гаг., ног., ккалп., кар., кбалк. kes-; аз., уйг. käs-; тат., хак. kis-; башк. Ш-; чув. kas-, алт., тув. kez-,

В тувинском языке в данном значении употребляется также глагол qaq- «ударить, бить», в якутском языке - kert- «рубить, отрубить, делать зарубку» и qyrba:-, по-видимому, являющийся интенсивной формой от общетюркского дуг- «бить, колоть, разбивать, рубить».

Также можно выделить глаголы, которые обозначают те же действия, но образованы путём присоединения словообразовательного аффикса -la к словам balta и ajbalta: baltala-, ajbaltala- (тур., узб., каз.).

В настоящее время наименования balta и ajbalta стали историзмами, т.к. данный вид оружия вышел из употребления. Упоминания о нём можно встретить в фольклоре, эпосе, исторических произведениях.

Третий раздел «Названия режуще-колющего оружия» включает описание названий кинжала и ножа.

Кинжал в тюркских языках передаётся рядом заимствованных слов, из них об-щетюрское распространение получило арабское [xanjar] (впервые зафиксировано в хорезмийских памятниках XIV в.): ар. —> перс. > тюркские языки огузской, карлукской и кыпчакской групп - (тюркские языки Кавказа) —» (русский язык) —» тюркские языки Сибири.

Слово известно в языках других семей и групп, в частности славянской группы.

В огузских языках и кыпчакских языках Кавказа синонимом к [xanjar] выступает перс, [qamä].

Другие ар.-перс. заимствования, известные по письменным памятникам: [xust], [katära], а также bükta, этимология которого не ясна, распространения в тюркских

языках не получили (исключение - bükta: употребляется в сочетании с bycaq «нож» в каз. и башк., образуя название большого ножа). Перс, [samíir] и [t'iy], одно из значений которых в чагатайском - «кинжал», в современных тюркских языках употребляются в значении «меч, сабля». Исключение - кыргызский язык: íamlar - «кинжал, напоминающий по форме саблю».

В алтайском языке «кинжал» обозначается монг. üldü.

В наименовании ножа в тюркских языках заимствования уступают место исконному bycaq-, тур., гаг. Ьусак, аз. bycag, туркм., кар.(к), тат., сюг., шор. pyéaq; узб. picoq, уйг. picaq; каз., ног., ккалп. pysaq; кырг., кбалк., кум., ктат., алт. byéaq-, башк. hysaq; хак.рубах, тув. bizek, тоф. piSek, як. bysax.

Из турецкого языка byéaq было заимствовано в славянские языки, а также румынский, венгерский, новогреческий.

Следующим по распространенности является также исконно тюркское gezlik -ряд кыпчакских языков (каз., кырг., ккалп., кбалк.), туркм. (огузская группа) и тув. (уйгурская группа) языки (< gez «зарубка на стреле» —► «нож, которым делают зарубки»—» «маленький нож»).

В турецком языке gezlik означает «кривая сабля» (переосмысление значения).

Мотивирующими признаками наименования кинжала и ножа в тюркских языках выступают форма, величина, цвет обозначаемых предметов.

Два основных наименования лезвия делят тюркские языки на два ареала: 1) jüz: юго-западные, северо-западные, юго-восточные языки; 2) biz: центрально-восточные и северо-восточные языки. Языки кыпчакской группы оказываются при этом в двух разных ареалах.

Подъареал в значении «лезвие» в обширном первом ареале составляют огузские языки: тур., туркм., аз. и тюркские языки Кавказа - наименование ayyz.

Слова jüz и ayyz в значении «лезвие» представляют собой использование общеупотребительных слов в военном значении.

При обозначении действий, производимых с помощью кинжала и ножа, используются общетюркские глаголы kes- «резать» и sane-, qada- «втыкать, вонзать».

В четвёртом разделе «Названия рубяще-колющего оружия» исследованы наименования основных видов рубяще-колющего оружия - меча и сабли.

Меч, сабля - холодное оружие с рукоятью (эфесом) и длинным широким клинком, сделанным из стали. Общетюркским наименованием меча и сабли является исконное qylyc, изьестное ещё по древнетторкским памятникам: тур., гаг kylyc; туркм. gylyc, аз. gylynj; уйг., кырг., кар.(т), кбалк., кум., тат. qylyc; узб. qilié; каз., ног., ккалп., алт., шор. qylys; башк., як. qylys; хак. xylys; тув. xylys; чув. xas.

Следующее по частоте употребления в тюркских языках название меча, сабли -персидское заимствование [Samfir]: огузские, карлукские и кыпчакские языки. [Samíir] вошло в военную лексику и других языков мира, в том числе романских и германских.

Другие арабо-персидские наименования, встречающиеся в чагатайских письменных памятниках, были заимствованы ограниченным числом тюркских языков : перс, [ñy] - огузские и карлукские языки, ар. [saif] - кыпчакские языки; либо вовсе не получили распространения в современных тюркских языках: ар. [husám], перс, [balar / balarак].

В казахском, кыргызском, а также в тувинском языках отмечено название selebe. По поводу этимологии слова мнения учёных разделились (М. Рясянен, Г. Рамстедт, К.К. Юдахин, В.И. Цинциус и Т.Г. Бугаева, O.A. Мудрак).

Индивидуальными наименованиями меча и сабли обладают тюркские языки Сибири и Алтая: алт., тув. üldü (< монг. ildu), тув. mezi(< рус. тес).

При наименовании рубяще-колющего оружия в тюркских языках наблюдается семантическая деривация, основанная на внешнем и функциональном сходстве меча и сабли, а в некоторых случаях ([samsir], [t'iy] и selebe) и кинжала. Однако сабля появилась позже меча, на его основе. Клинок сабли тоньше и легче, к тому же он всегда изогнут (что позволяет наносить более глубокие ранения) в отличие от клинка меча, который может быть и прямым (наиболее типично), и кривым. С вооружения многих армий сабля была снята только во время П-й мировой войны.

Наименования меча и сабли в тюркских языках мотивированы материалом изготовления, конфигурацией, а также местом изготовления.

Общетюркским названием эфеса сабли, рукоятки меча является древнетюркское

sap.

Не менее распространёнными являются производные от глагола tut- «держать, хватать».

Тюркскими языками, за исключением языков Сибири и Алтая, заимствовано перс, [dasta], имеющее два круга значений: 1) «рукоятка, ручка»; 2) «связка, букет». В первом значении слово известно в языках огузской и карлукской групп, во втором - в кыпчакских языках, а также в турецком (огузская группа).

Помимо вышеперечисленных слов, тюркские языки обладают индивидуальными наименованиями рукоятки: тур. kahra\ туркм. baljaq, кырг. baitag, каз. baldaq\ кырг. сап, чув. avär.

Общетюркским глаголом, передающим значение «рубить», является тюрк, cap-, развивший в себе переносное значение «завоевать, напасть, атаковать».

Мечи и сабли оставались на вооружении у тюркских воинов вплоть до начала XX века. Помимо этого, меч играл не только сугубо военную, но и ритуальную роль.

III глава «Названия снаряжения для ношения и хранения оружия» посвящена описанию названий колчана, ножен и патронташа.

Колчан - часть снаряжения лучника или арбалетчика, кожаный, плетёный, деревянный и т.п. короб, футляр для хранения и переноски стрел. Обычно вмещает от 15 до 30 стрел.

Общетюркским наименованием колчана является sadaq, вопрос о точной этимологии которого остаётся открытым: тур. sadak, туркм., уйг., кар.(к) saydaq; аз. saday, узб. sadoq-, каз., ног., ккалп., кбалк., кум., тат. sadaq; кырг., алт., шор., тув. sa.daq; хак., як. sa. dax; башк. hazaq; сюг. sayadaq, sayydaq. Слово известно в монгольских языках: монг. sayadaq, бур. haadag, ойр. sajdaq, sadag.

Другие названия колчана, известные по тюркским памятникам, продолжают употребляться в современных тюркских языках: 1) названия, образованные путём прибавления тюрк. афф. -lyq и перс. афф. [dän] к тюркским и персидским наименованиям стрелы (тюрк, oq, перс, [tir]) - языки огузской и карлукской групп; 2) названия, являющиеся сочетанием слов «стрела» и слов со значением вместилища, сосуда, посуды - языки огузской и кыпчакской групп; 3) kel - в караимском языке (кыпчакская группа), также в северо-восточных тюркских языках.

Тюркские языки, относящиеся к восточно- и северокыпчакским, богаты ареаль-ными и индивидуальными названиями колчана: каз. и кырг. oqSantaj 1 oqcontoj; каз., кырг., ккалп. qoramsaq / qolomsoq / qolamsaq; каз. и башк. qylsan / qaljan (заимствовано русским языком - kolcan); каз. dändäku; башк. qaijyy, qaptyrya, qorman.

Наименованием ножен в тюркских языках является исконное qyn: тур. куп, туркм. gy:n, аз. gyn, гаг. kina, узб. qin; уйг., каз., кырг., ног., ккалп., кар., кбалк., кум., тат., башк., алт., шор. qyn; хак., тув., тоф. хуп; як. qy:n; чув-jänä (общетюркское q в чувашском языке в ряде слов отражается как j). Слово имеет монгольское соответствие huj «ножны, футляр».

Слова, обозначающие патронташ, как и сам обозначаемый предмет, относятся к названиям оружия нового времени, в тюркских языках появляются много позже вышеописанных наименований. Знакомство с патроном и, следовательно, патронташем у большинства тюркских народов происходит через контакты с русскими, и вместе с новыми реалиями заимствуются и наименования.

Турецкий язык для наименования патрона (производящего слова в «патронташе») использует персидское заимствование [fäsaq] «снаряд, патрон».

Центрально- и северо-восточные тюркские языки, в которых традиционно дольше сохраняются слова, относящиеся к древнему пласту общетюркской лексики, в качестве производящего слова «патрон» используют древнепоркское oq, основное (исходное) значение которого - «стрела».

Ряд языков в качестве синонимов к вышеуказанным наименованиям патронташа использует индивидуальные обозначения: туркменский и каракалпакский языки - персидское заимствование [qatär] «цепь, вереница, лента, патронташ», казахский и башкирский языки - перс. [Hse] и тюрк, qalta «мешочек, карман».

В IV главе «Названия защитных доспехов и снаряжения» рассмотрены следующие разнообразные виды: панцирь, кольчуга, шлем, нарукавник, наколенник, различные боевые пояса, щит.

Комплекс защитных доспехов тюркского воина был подобран так, чтобы все основные части его тела оказались защищенными.

Известные нам панцирь, кольчуга ведут своё происхождение от так называемой верхней боевой одежды, изготавливаемой из шерсти, войлока, кожи. Наименования видов такого наиболее примитивного защитного доспеха - capyut и jaryaq исконно тюркские.

Названия пластинчатого и кольчатого доспеха - следующего этапа в истории совершенствования брони - qujaq и kühä имеют соответствия в монгольских языках. Qujaq имеет ареальное распространение: охватывает тюркские языки Алтая и Сибири, а также территориально смежные с ними кыргызский и уйгурский языки: уйг., алт., шор., тув., тоф. qujaq, кырг. qyjaq, хак. xujax, як. qujax. Исходное значение kühä «кольцо» сохранилось в шорском языке, в караимском (т.) слово имеет значение «круг, диск». В значении «кольчуга» kübä охватывает все группы тюркских языков, кроме карлукской: туркм. küve, гаг. küpä , каз. köbe, кырг., ног., кар.(к.), кбалк., шор. kübe; кум. gäbe, тат., башк. kübä.

Jaryaq и qujaq были заимствованы в русский язык.

Наименования защитных доспехов в тюркских языках взаимозаменяются. В основе лексического переноса лежит схожесть обозначаемых предметов по внешнему виду, материалу изготовления и функции.

В чагатайских письменных памятниках отмечены два наименования защитных доспехов исконно тюркского происхождения: köktemür и savut. Kök ternir - обозначение одного из видов панциря в кыргызском эпосе. Savut охватывает тюркские языки от туркменского на западе до кыргызского на востоке. Savut «кольчуга» вошло в военную лексику путём расширения значения общеобиходного savut «посуда, вместилище». В тюркских языках Кавказа - ног., кбалк., кум. - слово приобрело также значение «оружие».

Большинство заимствованных обозначений защитных доспехов, известных по чагатайским письменным памятникам, либо вовсе не употребляются в современных тюркских языках: перс, [bagtar], [zovsan], [bargustvän], либо сохранились в отдельных тюркских языках: 1) в военном значении - монг. öpcin: в кыргызском эпосе; 2) в исходном, общеупотребительном значении - монг. kejim: в центрально- и северовосточных языках: кырг., алт., хак., шор., як. и каз. «попона, покрывало для лошадей».

Персидские названия брони, панциря, кольчуги [zereh] и [cärajnä] наиболее распространены в языках огузской группы: тур., туркм., аз., гаг. [Zereh] - также в узбекском языке (карлукская группа), [cärajnä] - в кыпчакских языках: каз., кырг., башк.

В наименовании защитных доспехов два ареала образуют кыпчакские языки: 1) башк., каз., кырг. badana < ар.-перс. [badan] «тело»; 2) каз. и кырг. kireuke / kürö:kö < монг. xürää(n) «кружок, круг, кайма» (мотивирующие признаки: 1) предназначение предмета; 2) внешний вид, способ изготовления и украшения).

Typ .jelme < др.-тюрк .jalma «панцирь, кольчуга».

Основными названиями шлема в тюркских языках являются монгольское dubulya (< монг. duyulya) и описательное сочетание, состоящее из названия материала изготовления - ternir «железо» и названия головного убора - qalpaq, taqyja и т.д., т.е. «железная шапка».

В ряде тюркских языков - ног., кбалк., кум., тат., башк., чув., алт., тув. шлем обозначается заимствованием из русского языка.

В современном турецком языке вышеуказанные названия шлема не употребляются. Это значение передаётся арабским заимствованием migfer (< ар. [miyfar]) и тюркским baslyk («головной убор вообще», в данном случае - специализация значения)

Мотивирующим признаком наименований нарукавника, наколенника и набедренника является название части тела, которую они призваны защищать: qolluq, tizlik, butluq.

Пояс - непременный атрибут как мужской, так и женской одежды тюркских народов: матерчатый, кожаный, украшенный серебряными и позолоченными бляхами, камнями. Воины использовали также специальный богатырский пояс для защиты живота и верхней части бёдер.

Приоритет в наименовании пояса в тюркских языках отдан исконным словам qajys, производным от bel «талия, поясница»: bellik, beldemci, belbay; а также qur, qusaq.

Персидское заимствование [катаг] «пояс» охватывает все группы тюркских языков, кроме тюркских языков Сибири и Алтая.

Щит - защитное снаряжение тюркского воина. Его наименование в тюркских языках - qalqan; слово имеет монгольские параллели.

В языках огузской и карлукской групп: тур., аз., узб. и уйг. щит обозначается также персидским заимствованием [separ].

Известное по караханидским и чагатайским памятникам tura «щит; крепость, баррикада» в современных тюркских языках в военном значении не используется.

V глава посвящена основным способам номинации военной лексики (названий вооружения) в тюркских языках.

Согласно В.К. Павелу, под способом номинации понимаются различные приёмы создания наименований - семантических и аффиксальных дериватов, сложных и расчленённых, фразовых и заимствованных названий.1 В данной работе нами выделены четыре способа номинации: 1) морфологический способ; 2) синтаксический способ; 3) лексико-семантический способ; 4) заимствование.

1. Морфологический способ номинации. Морфологический, или аффиксальный, способ представляет собой образование новых лексических единиц путём присоединения словообразовательных аффиксов к корню или основе. В тюркских языках этот способ номинации является самым продуктивным. Это объясняется самим строем тюркских языков как агглютинативных, наличием большого количества устойчивых аффиксов, берущих начало в тюркском праязыке. Тюркские аффиксы присоединяются как к исконным, так и к заимствованным словам. Заимствование аффиксов происходит, как правило, в составе заимствованных наименований, но нами также отмечены случаи употребления заимствованных аффиксов с собственно тюркскими словами.

Словообразовательные аффиксы различаются: по происхождению (исконные или заимствованные), продуктивности (продуктивные, непродуктивные, мёртвые), значению образуемых с их помощью лексических единиц (деятеля, вместилища, предмета и т.п.), производящей основе (именные или глагольные), возможности использования с заимствованной (в случае с исконными аффиксами) или тюркской основой (в случае с иноязычными аффиксами).

В работе нами приводятся все аффиксы, образующие военные наименования (названия вооружения) в тюркских языках.

К исконным аффиксам, наиболее активно участвующим в процессе словообразования, причисляются: -су (аффикс деятеля): topcu «артиллерист», -lyq (полисемантический аффикс, в данном случае образует имена с конкретным, предметным значением): oqluq «колчан», -jyq (уменьшительный аффикс, также со значением предмета): arpajyq «мушка ружья», -q (аффикс, образующий имена со значением предмета, орудия действия): tajaq «палка», -та (то же): sacma «дробь», -1у (аффикс, образующий имена прилагательные): najzaly «имеющий копьё, пику», -la (аффикс, образующий глаголы): qamcyla- «бить плетью».

Иноязычные аффиксы, рассмотренные в работе: персидские аффиксы, образующие существительные со значением: 1) деятеля, носителя профессии: -bäz, -dar, 2) вместилища: -dän, 3) [xäne] - в персидском языке имя со значением помещения, в тюркских языках превратившееся в аффикс, образующий имена со значением помещения, места проводимых мероприятий, и монгольский аффикс, образующий существительные со значением предмета -хе, относятся к непродуктивным, в настоящее время в качестве словообразовательных не используются.

2. Синтаксический способ номинации. При синтаксическом способе образование нового понятия происходит путём сочетания уже известного в языке слова с другим словом или словами. Данный способ номинации включает в себя словосложение,

1 Павел В К Лексическая номинация Кишинев, 1983, с.36. 20

парные слова, звукоподражательные слова, а также словосочетания, которые по структуре относятся к сложным словам.

а). Словосложение представляет собой соединение двух, реже трёх слов, дающих в синтезе новую лексическую единицу. А.Н. Кононов относит словосложение к синтаксико-морфологическому способу.1

1). Существительное + существительное: jaq «лук» < ja «лук» + oq «стрела» и т.д.; 2) существительное + прилагательное: saria «лук из жёлтой кости» < sary «жёлтый» + za «лук»; 3) прилагательное + прилагательное: a:ksaply «нож с белой рукояткой» < а:к «белый» + saply «имеющий рукоятку»; 4) числительное + субстантивированное причастие: besatar / beSatan «пятизарядное ружьё» < bel «пять» + atar / atan «способный стрелять, стреляющий»; altatar «револьвер» < alty «шесть» + atar «стреляющий»;

б) парные слова - сочетание слов, имён существительных, являющихся синонимами или относящихся к одному кругу понятий, в данном случае одному виду оружия: oq-jaj «лук» < oq «стрела» + jaj «лук»; Jaiba jaryq «латы» < küba «кольчуга» + jaryq «панцирь»;

в) звукоподражательные слова - подобные наименования мотивированы звуком, который издаёт обозначаемый предмет: qüldyr / küldür mamaj myltyq «ружьё, издающее громоподобный звук» < momaqaldiroq, quldur mamaj «гром»; bytyra «дробь», bytyra-«рассеиваться, раздробляться» < byt: ср. byt-byt «раздробленный», byt-cyt «вдребезги»;

г) устойчивые описательные словосочетания - синтаксически организованные соединения двух и более знаменательных слов, выражающие единое лексическое целое. Таким образом, подобные словосочетания относятся и к синтаксическому, и к лексическому уровням языка и представляют собой лексико-синтаксический способ номинации.

1). Существительное + существительное, соединённые посредством примыкания, и прилагательное + существительное.

В военной лексике такого рода словосочетания служат обозначением видовых различий оружия, образуют наименования, мотивированные формой, цветом, материалом, местом изготовления: qarya íündi qamys oq «камышовая стрела с перьями ворона»; qara myltyq «кустарного производства фитильное ружьё» - доел, «простое, безыскусное ружьё» и т.д.;

2) существительное + существительное с аффиксом принадлежности 3-го лица (т.е. П-ой изафет) - такие словосочетания передают значения части или (чаще) принадлежности предмета: ja bayry «средняя часть, изгиб лука» - доел, «печень лука»; ja ipi / qyly «тетива» - доел, «верёвка / волос лука»; oq uju «наконечник стрелы»; qazan arabasy «лафет» - доел, «повозка для пушки» и т.д.;

3) существительное + глагол: ja qur- «натягивать лук»; oq at- «стрелять из лука»; top at- «стрелять из пушки»; oq / gülle / jadyra sal- «заряжать ружьё»; niSanya al- «прицеливаться»;

4) деепричастие на -а + глагол: kize sap- «рубить» < kiz- «резать» + sap- «рубить»; cara sap- «рубить» < car- «колоть» + sap- «рубить»; saba tüs- «наброситься» < sap- «рубить» + tüs- «падать; нападать».

3. Лексико-семантический способ номинации. Под данным способом мы понимаем процесс номинации предметов, явлений, который не сопровождается появлением нового языкового знака, а лишь ограничивается применением старых слов в новом

1 Кононов A H. Грамматика современного турецкого литературного языка. М.-Л, 1956, с.124

значении. Лексико-семантическая деривация включает в себя прямой и косвенный переносы наименований.

а). Прямой перенос наименований применительно к названиям вооружения осуществляется на основе сходства обозначаемых предметов по внешнему виду, материалу изготовления, функции, принадлежности к одному типу оружия. Подобное явление отмечено в названиях всех типов вооружения, а также защитных доспехов: ja «лук» = «стрела» и «колчан», zebe «стрела» = «лук», sadaq «колчан» = «лук» и «стрела»; oq «стрела» = «пуля» = «снаряд»; sa: «лук» = «ружьё» и т.д.;

б) косвенный перенос основывается на метафорическом и метонимическом употреблении наименований. В данном случае, в отличие от результатов прямого переноса, новое наименование означает и новую, переосмысленную реалию. При этом названия вторичных понятий мотивированы значением первичных.

1). Метафорический перенос - основан на сходстве обозначаемых предметов по цвету, форме и т.д., т.е. внешних и внутренних признаков. Здесь отмечены два случая:

а) использование общеупотребительных слов в военном значении: baS «голова, начало» (+ афф. -aq) -* basaq «наконечник»; tas «камень» -* «ядро»; bobo «зад, задняя часть, тыл» -> «приклад ружья»; top «мяч, шар» -* «ядро, снаряд»; ilmek «крючок» -* «спусковой крючок» и т.д.;

б) переход наименований из военной лексики в общеупотребительную: ja «лук» -» «смычок», «рогатка», «дуга», «пружина», «рессора»; oq «стрела» -» «ось», «дышло», «стержень» и т.д.

2). Метонимический перенос - основан на смежности, т.е. соприкасания обозначаемых предметов в пространстве или во времени. Здесь отмечены два случая:

а) перенос названия части предмета на весь предмет: pejkam «наконечник» -» «стрела»; top «снаряд, ядро» -» «пушка»; caqmaq «кремневый замок» -» «кремневое ружьё»; qazan «котёл» - зд. «отдельная камера, куда помещают порох» -» «пушка»; qasqaq «древко копья» -» «копьё»;

б) перенос названия материала изготовления на изготовленный из него предмет: bolat «сталь» -» «меч, сабля»; kursun «свинец» -» «пуля».

4. Заимствование. Военная лексика тюркских языков с точки зрения происхождения представляет собой комплекс, состоящий из исконных и заимствованных слов. В ЛСГ, относящейся к названиям вооружения, нами выделены два пласта: 1) общетюркский и 2) заимствования.

Общетюркский пласт лексики включает в себя наименования, представленные во всех или в большинстве тюркских языков. A.M. Щербак предлагает следующее толкование понятия «общетюркский»: «слово, относимое к общетюркскому пласту, может быть обнаружено в любом тюркском языке, в его диалектах или старописьменных текстах, но не в любом тюркском языке оно сохранилось». Поэтому «понятие «общетюркский» является до некоторой степени условным».1

Традиционно, основу любой ЛСГ составляют исконные слова. Общетюркские наименования берут своё начало в пратюркском языке. Понятие собственного лексического фонда также условно. «То, что рассматривается как собственно тюркское и относится к древнейшему пласту тюркской лексики, наверняка содержит и элементы иного происхождения, хотя убедительно обосновать факты заимствования в столь отдалённый период времени удаётся далеко не всегда».2

1 Щербак А.М. Введение в сравнительное изучение тюркских языков. СПб., 1994, с.110.

2 Там же.

Складыванию общетюркского пласта лексики способствовали как лингвистические: генетическое родство тюркских языков, так и экстралингвистические факторы: схожий образ жизни, неизменность территорий проживания в течение веков, постоянные интенсивные контакты тюркских народов между собой и др.

В древне- и старотюркских письменных памятниках уже имелось значительное число наименований вооружения, как исконных, так и заимствованных.

Далее в работе приводятся исконно тюркские наименования оружия, снаряжения и защитных доспехов, зафиксированные в древнетюркских (орхоно-енисейских), караханидских, хорезмийских и чагатайских письменных памятниках. На основании проанализированного материала нами сделан вывод о том, что бблыпая часть исконно тюркских наименований вооружения, известных по тюркским письменным памятникам, продолжает употребляться в современных языках; из них 80% являются общетюркскими.

Основная масса исконных наименований, дошедших из памятников, сохранила свою семантику. Однако ряд названий изменил своё значение во всех или нескольких тюркских языках. Наиболее часто отмечаемое при этом нами явление - переход слов из разряда общеупотребительной лексики в состав военной. Пр.: др.-тюрк. top «шар, мяч» -» «снаряд, ядро» -» «пушка»; capyut / jaryaq «род верхнего одеяния на вате / из выделанной шкуры» -» «верхняя боевая одежда, примитивный доспех». Появление новых видов оружия, их совершенствование приводит к изменению значения наименований, составляющих военную лексику: oq «стрела» «пуля» -* «снаряд». Нами также выявлены случаи перехода наименований из разряда военных в общеупотребительные; это связано с выходом данного вида оружия из употребления: saqman «праща» -» «рогатка». Некоторые названия приобрели военное значение только в письменных памятниках: чаг. qazan «пушка» - общетюрк. «котёл», чаг. tas «ядро, снаряд» - общетюрк. «камень». Указанные значения qazan и tas получили на основе метонимического переноса названий: часть -» целое, материал изготовления -» изготовленный из него предмет и т.д. Все приводимые примеры аргументированы материалом тюркских языков.

В общетюркском пласте военной лексики нами выделена алтайская подгруппа, включающая наименования, общие для тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков, считающихся, согласно алтайской гипотезе, генетически родственными. Наибольшее число интегрирующих элементов обнаруживается между тюркскими и монгольскими языками. Приведённые параллели прослеживаются не только в лексике, но и в семантике.

По степени интеграции тюркских языков исконные наименования вооружения разделены нами на: 1) наименования, общие для всех групп тюркских языков; 2) наименования, общие для четырёх групп; 3) наименования, общие для трёх групп; 4) наименования, общие для двух групп; 4) наименования, общие для одной группы; 5) индивидуальные наименования.

Как пишет K.M. Мусаев, «часть многочисленных лексических совпадений в различных группах тюркских языков или в подгруппах восходит к общетюркской эпохе, а часть представляет результат более позднего тесного контактирования этих групп между собой и с другими группами тюркских языков.»1

Наибольшее число общих исконных наименований наблюдается между двумя группами тюркских языков, из них - между огузскими и кыпчакскими языками, наи-

1 Мусаев K.M Лексикология тюркских языков. М., 1984, с. 16-17.

меньшее - между тремя группами, из них - между языками кыпчакской, карлукской и булгарской групп (представленной одним языком - чувашским).

К интегрирующим элементам относятся названия наиболее древних видов оружия и защитных доспехов. С разнообразием видов вооружения появляется большое количество наименований, являющихся дифференцирующими для тюркских языков.

Военная лексика, имея своей основой исконные общетюркские слова, в дальнейшем постоянно пополнялась большим количеством иноязычных элементов.

Заимствования различаются: в плане хронологии, по источнику заимствования, по степени распространённости в тюркских языках, по характеру семантических и фонетических изменений, которым они подвергаются в заимствующих их языках.

К древним заимствованиям относятся наименования, пришедшие из китайского языка, к поздним - из монгольских, европейских языков, персидского, арабского и русского.

Заимствование слов из китайского языка было связано с культурными и религиозными влияниями в доисламский период истории тюркских народов.

Арабские и персидские заимствования проникли в лексику тюркских языков в основном «книжным» путём - персидский язык длительное время служил языком культуры и поэзии многих тюркских народов, а арабский - языком богослужения и науки. Иранизмы и в меньшей степени арабизмы заимствовались также в ходе торгово-экономических отношений, особенно в доисламский период.

Заимствования из монгольских и русского языков пополняли лексику тюркских языков через непосредственные живые контакты. Влияние монгольского языка, которое наблюдалось и раньше, усилилось (в основном для тюрок, проживающих в западной части тюркского мира) в период монгольского нашествия ХШ в., а русского языка - в период постепенного вхождения тюркских земель в состав Российской Империи (с XVI в.). Своего пика приток русизмов достиг в конце XIX - начале XX вв.; переход письменности тюркских языков на кириллицу (1938-1943 гг.) способствовал более точной передаче русских заимствований.

Европейские наименования в подавляющем большинстве тюркских языков были заимствованы при посредничестве русского языка. Они же относятся к наиболее поздним - начиная с XVIII в. В турецкий язык европейские заимствования попадали непосредственно из языка-источника. Несмотря на продолжительные русско-турецкие связи в областях культуры и торговли и многочисленные русско-турецкие войны, в турецком языке нами не обнаружено заимствований из русского языка, относящихся к военной сфере (названиям вооружения).

В работе приводятся названия вооружения, заимствованные из китайского, персидского. арабского, русского, монгольских и европейских языков; указывается, какие из названий, зафиксированных в письменных памятниках, получили / не получили распространение в современных тюркских языках.

Наибольшее число выявленных нами иноязычных военных наименований представляет собой заимствования из иранских языков, в частности из персидского; наименьшее - из китайского. Более половины персидских названий оружия и защитных доспехов нашли распространение в языках огузской группы. Их число в языках кыпчакской и карлукской групп также достаточно велико - немногим более 40%. Меньше всего персидских заимствований в тюркских языках Сибири и в чувашском языке.

В языках огузской группы нами отмечено и наибольшее количество арабских наименований. Далее по степени распространённости арабизмов выступают, как и в

случае с персидскими заимствованиями, языки кыпчакской и карлукской групп. В число названий оружия и защитных доспехов в тюркских языках Сибири арабские заимствования не проникли.

Основную массу заимствований в тюркских языках Алтая и Сибири составляют монгольские наименования. Их много и в языках кыпчакской группы. В языках огуз-ской и карлукской групп, а также чувашском, их число, напротив, очень невелико.

Заимствования из русского языка и, через его посредство, европейских язьпсов в большом количестве обнаруживаются во всех группах тюркских языков. Их особенно много в кыпчакских языках - поволжских, центрально-азиатских, кавказских, и тюркских языках Алтая и Сибири.

Основная масса русских заимствований, а также европеизмы являются обозначением огнестрельного и артиллерийского оружия и их составных частей; монгольские наименования - защитных доспехов. Персидские и арабские военные названия трудно соотнести с какими-либо определёнными видами оружия.

Иноязычные слова, как правило, подчиняются фонетическим законам и особенностям языков-рецепторов: 1) недопустимость стечения согласных в исконных словах привела к добавлению гласных в заимствованиях: ир. [druna] -* башк. azirnä, кум. adirne (протеза, эпентеза); перс, [zarbzan] -» шор. sarbazart (эпентеза); 2) подчинение закону гармонии гласных: а) по ряду: ар. [miyfär] -* тур. migfer, ар. [mizräq] -» тур. myzrat, б) по огубленности: монг. öpöin -* кырг. йрсгт; 3) замена нехарактерных для тюркских языков звуков в заимствованных словах: а) в анлауте: перс. [zarbzan] -» шор. sarbazan-, б) в инлауте: ар. [zülfaqär] -* туркм. ziilpiikär, каз. zulpyqar, кырг. zulpu-qor\ в) в ауслауте: рус. drob' -* башк. döröp, монг. xurts кырг. quri. Однако во многих случаях заимствованные звуки, особенно в анлауте, сохраняются, пр.: перс. [zambürak] -» туркм. zenbürek, узб. zambarak, каз. zeqbirek и т.д.

Заимствования, помимо общетюркских фонетических законов, претерпевают изменения, согласуясь с особенностями, свойственными определённой группе тюркских языков. Так, в языках кыпчакской, карлукской и уйгурской групп заднеязычный q заимствованного слова сохраняется, в то время как в языках огузской группы имеет место тенденция к опереднению и озвончению: ар. [mizräq] -* тур. myzrak, аз. mizrag. Характерное для ряда языков кыпчакской группы чередование с ~s~s распространяется и на заимствования: перс, [samsir] -* каз., ккалп. semser; перс. [Samyat] -» каз. samqal; перс, [topänce] -* каз., ног. tapanSa, ккалп. tabanSa.

Иноязычные наименования, заимствуясь вместе с обозначаемыми предметами или явлениями, в большинстве случаев продолжают употребляться в пределах исходного круга значений. Нами, однако, выявлены случаи изменения семантики заимствованных слов: а) сужение значения: перс, [riy] «меч, сабля, кинжал» -» тюрк, «меч, сабля»; перс, [катаг] «пояс, талия» -» тюрк, «пояс»; б) расширение значения: перс. [pejkän] «наконечник» -» тюрк, «наконечник; стрела»; перс, [puläd] «сталь» -» тюрк, «сталь; меч, сабля»; перс, [läse] «мешочек, карман» -» тюрк, «мешочек; патронташ»; перс, [separ] «щит» -» тюрк, «щит, латы»; ар. [badari] «тело, туловище» -» тюрк, «тело; панцирь»; ар. [sinäri] «кончик, остриё» -» тюрк, «остриё; острое копьё, пика»; монг. xurts «острый, наточенный» -» тюрк, «острый; меч»; в) трансформация значения: перс, [farangi] -» «европеец, европейский» -» тюрк, «пушка, пистонное ружьё»; ар. [ra'd] «гром» -> тюрк, «примитивное огнеметательное орудие». Как видно из приведённых примеров, изменение семантического диапазона произошло, в основном, в

словах, заимствованных из персидского языка. Русские и европейские заимствования вошли в лексику тюркских языков практически без изменения семантики.

Среди заимствований выделяются слова, не имевшие параллелей в тюркских языках. Последние заимствовали их вместе с вводом в обиход новых реалий военного дела: перс. [tahs\ «арбалет», перс, [falâhun], ар. [manzânïq], лат. katapulta «камнемета-тельная машина, катапульта», перс, [topânce], перс, [dâru], ар. [bârûd] «порох», фр. piston, фр. pistolet, англ. revolver и т.д.

Другие заимствования обозначают предметы и понятия, уже имевшие наименования в тюркских языках. При их помощи создавались или увеличивались синонимические ряды слов, входящих в военную лексику тюркских языков.

Бывает, что целые синонимические ряды заимствований, известные в тюркских письменных памятниках, со временем выходят из употребления и не встречаются ни в одном из современных тюркских языков: перс. [balârak] - ар. [гитх] «копьё, пика», перс. [katâra] - ар. [husâm] «меч, сабля» и др.

Заимствованные слова прочно вошли в военную лексику тюркских языков. Нами отмечены случаи приоритета иноязычного наименования при обозначении какого-либо вида оружия или защитных доспехов во всех или определённой группе языков, а также отдельном языке: арабское [xanjar] вытеснило исконное bôkta в наименовании кинжала в тюркских языках; русское puska - самое распространённое название артиллерийского оружия в тюркских языках Сибири; арабское [mizràq] - основное обозначение копья и пики в турецком языке и т.п.

В заключении излагаются основные выводы исследования:

Военная лексика составляет один из основных пластов лексики тюркских языков. Слова, относящиеся к военной лексике, в большинстве случаев соотнесены со специальными понятиями в отличие от общеобиходных слов. В то же время они функционируют не изолированно, а в окружении обычных, общепонятных слов.

В военной лексике по семантическому критерию выделяют несколько крупных ЛСГ. В данной работе исследована ЛСГ «вооружение», которая подразделяется на четыре подгруппы:

1) названия оружия дистанционного боя; 2) названия оружия ближнего боя; 3) названия снаряжения для ношения и хранения оружия; 4) названия защитных доспехов и снаряжения, - первые две из которых, в свою очередь, также подразделяются на разделы.

Военная лексика тюркских языков формировалась пол непосредственным влиянием социально-исторических, экономических, культурных, религиозных и других факторов и представляет собой сложную систему, возникшую в процессе многовекового исторического развития. История этого развития прослеживается нами с древне-тюркских письменных памятников до названий вооружения в современных тюркских языках.

Бблыная часть названий оружия, защитных доспехов и снаряжения, известных по тюркским письменным памятникам, продолжает употребляться в современных тюркских языках.

Историко-этимологический анализ исследуемого материала показывает, что наименования вооружения в тюркских языках представлены исконными и заимствованными словами.

В большинстве случаев приоритет отдаётся исконно тюркским словам.

Заимствования из персидского и арабского языков нашли распространение, в основном, в юго-западных, северо-западных и юго-восточных языках, из монгольских - в центрально- и северо-восточных, из русского и европейских языков - во всех группах тюркских языков.

Наибольшее число военных наименований было заимствовано из иранских языков, в частности персидского.

Иноязычные наименования имеют тенденцию к подчинению фонетическим законам тюркских языков.

Заимствованные названия вооружения в большинстве случаев сохранили свою семантику. Вместе с этим наблюдаются процессы сужения, расширения и трансформации значения иноязычных слов в заимствовавших их языках.

Тюркские наименования, в свою очередь, пополнили военную лексику языков других групп и семей: иранских, кавказских, семитских, монгольских, славянских и др. Тюркские языки также становились посредниками при заимствовании наименований, в основном в финно-угорские и славянские языки.

С начала XX в. в тюркских языках наблюдается процесс замены персидских и арабских, а в последние годы русских наименований словами, созданными средствами своего языка. Из современных заимствований ведущее место заняли западноевропейские языки.

Основными способами номинации наименований, составляющих ЛСГ «вооружение», в тюркских языках являются морфологический, синтаксический, лексико-семантический и заимствование. Из них самые продуктивные - морфологический, заимствование и лексико-семантический (перечислены по степени продуктивности).

Наиболее продуктивными мотивирующими признаками оказались: внешний вид (форма), функция и предназначение, материал изготовления.

Внешним сходством с оружием и защитными доспехами мотивированы названия некоторых традиционных тюркских женских украшений.

Пример обратного процесса - ряд наименований деталей традиционной одежды со временем перешёл в военную лексику.

В названиях вооружения нами выявлены: а) общетюркские и б) разделяющие тюркские языки на группы и ареалы. В ряде случаев дифференциация происходит по территориальному признаку языков. Дифференциация проявляется как в лексическом, так и семантическом отношениях.

В наименованиях вооружения, как исконных, так и заимствованных, наибольшая близость наблюдается между языками огузской и кыпчакской групп. Высокий процент лексико-семантических совпадений отмечается также при сопоставлении рассматриваемой группы лексики языков кыпчакской группы и тюркских языков Сибири.

Развитие материальной культуры, социально-исторические перемены, успехи науки и техники влияют на словарный состав языков. Выход многих видов описанного оружия и защитных доспехов из употребления в военном деле повлёк за собой переход ряда наименований, относящихся к ЛСГ «вооружение», в разряд архаизмов и историзмов. А]ЪаНа «секира», яшщ, гусЬ, псуга «копьё, пика», <1иЪи1уа «шлем» и другие в наши дни встречаются в эпосе, исторических произведениях. Стрельба из лука теперь представляет собой один из видов спортивных состязаний. Кинжал продолжает оставаться обязательной деталью традиционного костюма народов Кавказа, в том числе тюркских. Другие наименования потеряли своё военное значение и вновь входят лишь в ЛСГ предметов бытового обихода, например, нож, топор. На смену устаревшим ви-

дам вооружения приходят всё более совершенные, постоянно пополняя военную лексику разных языков мира новыми наименованиями.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Названия наступательного колющего оружия в казахском, турецком и узбекском языках // В сб.: Материалы Дмитриевских чтений. М., 2003, №5, с. 87-93.

2. О связи названий некоторых традиционных украшений и деталей одежды с названиями, относящимися к военной лексике в тюркских языках // Современные гуманитарные исследования. М., 2005, №5, с. 231-236.

3. Названия ударного оружия в тюркских языках // Современные гуманитарные исследования. М., 2005, №5, с. 225-230.

4. Названия артиллерийского оружия в тюркских языках //В сб.: Материалы Дмитриевских чтений. М., 2005, №6 (в печати).

Заказ № 1183 Тираж 100 экз

ООО «11-й ФОРМАТ« ИНН 7726330900 Москва. Варшавское ш . 36 (095) 975-78-56 (095) 747-64-70 УЛУЦ аиЮге1'ега1 ги

p20ô 15

РНБ Русский фонд \

2ША ц

22529 "{

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Лосева-Бахтиярова, Танем Валерьевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I

НАЗВАНИЯ ОРУЖИЯ ДИСТАНЦИОННОГО БОЯ.

1. Названия метательного оружия.

3. Названия артиллерийского оружия.

4. Названия огнестрельного оружия.

4. Названия наступательного колющего оружия.

ГЛАВА II

НАЗВАНИЯ ОРУЖИЯ БЛИЖНЕГО БОЯ.

1. Названия ударного оружия.

2. Названия рубящего оружия.

3. Названия режуще-колющего оружия.

4. Названия рубяще-колющего оружия.

ГЛАВА III

НАЗВАНИЯ СНАРЯЖЕНИЯ ДЛЯ НОШЕНИЯ И

ХРАНЕНИЯ ОРУЖИЯ.

ГЛАВА IV

НАЗВАНИЯ ЗАЩИТНЫХ ДОСПЕХОВ И

СНАРЯЖЕНИЯ.

ГЛАВА V

ОСНОВНЫЕ СПОСОБЫ НОМИНАЦИИ ВОЕННОЙ

ЛЕКСИКИ (НАЗВАНИЙ ВООРУЖЕНИЯ) В

ТЮРКСКИХ ЯЗЫКАХ.

1. Морфологический способ номинации.

2. Синтаксический способ номинации.

3. Лексико-семантический способ номинации.

4. Заимствование.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Лосева-Бахтиярова, Танем Валерьевна

В данной диссертации впервые сделана попытка в сопоставительном плане провести лексико-семантический, историко-этимологический анализ названий вооружения в тюркских языках.

Актуальность выбранной темы данной работы заключается в том, что среди ежегодно выходящих из печати трудов по тюркскому языкознанию лексике посвящается (по сравнению с разработкой проблем фонетики, морфологии, синтаксиса) незначительная часть, а на долю сравнительной и исторической лексикологии остается совсем немного.

Между тем, именно сравнительно-исторические исследования по лексике и семантике затрагивают такие актуальные проблемы, как история образования и развития тюркских языков, их взаимосвязь с языками алтайского ареала, отношение лексики древних и средневековых письменных памятников к лексике современных тюркских языков, а также история миграции тюркоязычных народов и их многовековых контактов с другими народами, которые до сих пор окончательно не выяснены.

В предыдущие годы в нашей стране и за рубежом был опубликован ряд работ по сравнительной и исторической лексикологии (Kowalski 1930, Laude-Cirtautas Ilse 1961, Покровская 1961, Исхаков 1962, Щербак 1966 и 1994, Антонов 1971, Данилова 1972, Мусаев 1975 и 1984, Цинциус 1979, Галяутдинов 1981, Ахметьянов 1989, Базарова, Шарипова 1990, СИГТЯ Лексика 2001). Среди них статья А.Н. Самойловича «Названия дней недели у турецких народов» (Яфетический сборник. Пг., 1923, №2), которая ознаменовала начало изучения проблемы лексической дифференциации тюркских языков.

Между тюркскими языками наблюдается больше лексических и семантических расхождений, чем фонетических и грамматических. Это создаёт большую историческую перспективу лексических и семантических соотношений тюркских языков, что имеет важное значение при изучении истории тюркских языков и народов.

По мнению К. М. Мусаева, сегодня ещё бывает трудно точно сказать, какими лексическими показателями отличаются друг от друга юго-западная (огузская), среднеазиатская (карлукская), северозападная (кыпчакская) и северо-восточная (сибирская) группы тюркских языков (Мусаев 1984, 15). Такое положение объясняется отсутствием специальных фундаментальных работ, посвящённых анализу дифференцирующих и интегрирующих признаков тюркских языков на всех его уровнях, особенно на лексическом.

Проблема лексической дифференциации и интеграции тюркских языков должна рассматриваться в тесной связи с семантической дифференциацией и интеграцией, поскольку дифференциация и интеграция происходит не только в лексике, т.е. во всех тюркских языках, в языковом ареале или в конкретном языке наблюдается отсутствие или наличие определённых слов; но и в семантике: слово, внешне общее для определённой группы языков или для всех тюркских языков, может иметь различные значения в группах, ареалах или отдельных языках.

В количественном отношении лексических групп, содержащих общие интегрирующие элементы для всех тюркских языков, немного в общем словарном фонде каждого конкретного языка. Тем не менее они обладают высокой частотностью употребления в языке и повседневной речи. Следствием такой интеграции в сочетании с небольшими отклонениями в фонетическом облике этих слов является возможность общения на родном языке между носителями различных тюркских языков (в первую очередь, относящихся к одной группе), не прибегая к помощи переводчика.

Лексико-семантическая дифференциация и интеграция тюркских языков тесно связаны с процессом формирования лексики групп и отдельных языков и с основными источниками ее развития. К.М. Мусаев отмечает, что не все совпадения в лексике и семантике могут служить показателем общности источника. Немало из них отражает результат исторического взаимодействия между соседними областями разных тюркских языков (Мусаев 1984, 16).

В лексике тюркских языков выявляется и множество дифференцирующих элементов, которые делят тюркские языки на группы. Часть из них относится к древнему слою лексики. Другие элементы указывают на особенности самостоятельного развития тюркских языков после распада общетюркского языка-основы. Большое количество слов, относящихся к общетюркскому словарному фонду, проявляет признаки дифференциации как в лексическом, так и семантическом отношениях. Таковы названия животных, обозначающих корову, свинью, лошадь; названия растений - дерева, сосны, леса. Ещё больше дифференцирующих признаков обнаруживается в словах, относящихся, например, к культурной сфере.

Важно отметить, что мнение о чрезвычайной близости тюркских языков между собой преувеличено. Например, по исследованиям Ф.Г. Исхакова, лишь незначительное количество анатомических названий, относящихся к человеку и животным, является общим; даже слово, обозначающее «глаз», четко разделяет тюркские языки на две группы (Исхаков 1962, 5-44). Термины родства, во многом сходные во всех тюркских языках, как это видно из работы JI.A. Покровской, в ряде случаев также дифференцируются по определённым ареалам (Покровская 1961, 11-81).

Ещё одной актуальной задачей является разработка проблемы взаимодействия тюркских языков, их исторических контактов между собой. По оценке К.М. Мусаева, существующие классификации тюркских языков дают общую картину распределения языков, не вдаваясь в детали их взаимоотношений (Мусаев 1984, 34). Установлению ближайших родственников представителя каждой из групп тюркских языков должно способствовать исследование общих и особенных элементов в лексике этого языка в сопоставлении с другими тюркскими языками.

В языке каждого народа различные лексические группы представлены неравномерно: в них преобладают обозначающие реалии, наиболее распространённые в обиходе носителей языка. Одной из общераспространённых групп является военная лексика.

Военная лексика — система лексических средств, отражающих разнообразные военные понятия и употребляющихся в общенародном и специальном общении. Она, как и лексика других отраслей науки и техники, относится к периферийным слоям лексического состава языка. Тем не менее, военная лексика имеет больше соприкосновений с общей лексикой языка. Популярность и распространённость слов военного характера можно объяснить тем, что частые войны, связанные как с завоеванием новых территорий, так и с защитой собственных, требовали вовлечения широких народных масс, ставили их перед необходимостью знакомства с военным бытом, с основными военными понятиями. Несложность технического оснащения также способствовала тому, что лексика, относящаяся к военному делу, была близка и понятна большей части населения.

Становление военной лексики в тюркских языках проходило в течение многих веков, продолжая пополняться и обогащаться по сей день. Наименования, входящие в военную лексику, тесно связаны с совершенствованием техники, появлением новых видов оружия.

Актуальность исследования военной лексики объясняется тем, что большая часть составляющих ее наименований вместе с обозначаемыми ими реалиями постепенно уходит в прошлое, забывается, переходит в разряд архаизмов и историзмов.

Военная лексика отдельных тюркских языков - турецкого, казахского, туркменского, староузбекского, кыргызского, азербайджанского и башкирского - уже была объектом диссертационных исследований (Яковлев 1969, Байжанов 1973, Гараджаев 1978, Дадабаев 1981, Бейбутова 1988, Багышов 1990, Багаутдинова2001).

Новизна данной работы заключается в том, что объект исследования составляют названия вооружения не в одном, а во всех тюркских языках, лексика которых подвергается сопоставительному анализу.

В работе даётся описание вооружения с древних времён до начала XX века.

Теоретическая значимость исследования связана с разработкой как общелингвистических проблем: группировка слов по лексико-семантическим и тематическим группам, мотивация лексических единиц, способы номинации, теория языковых контактов, так и собственно тюркологических: установление дифференцирующих и интегрирующих признаков тюркских языков на уровне лексики и семантики, особенности отношений тюркских языков между собой и с нетюркскими языками, связь лексики памятников с современными тюркскими языками, разработка более точной и тонкой генетической классификации тюркских языков.

Разработка подобных проблем имеет большое значение не только для тюркологии, она важна и для многих других отраслей лингвистики - монголистики, тунгусо-маньчжуроведения и алтаистики вообще, для финно-угроведения, славистики, иранистики и т.д., объекты исследования которых имели непосредственные контакты с тюркскими языками.

Практическая значимость данной работы - в возможности применить описываемые материалы и сделанные выводы в лексикологических работах по тюркологии, при разработке спецкурсов по сравнительной и исторической лексикологии, а также при практическом изучении тюркских языков. Полученные результаты могут быть использованы при изучении истории и этнографии тюркских народов.

Основная цель диссертации - всестороннее исследование военной лексики (названий вооружения) в тюркских языках, её структуры и процесса формирования. Достижение этой цели предусматривает решение следующих конкретных задач:

1. Выявить материалы, относящиеся к наименованиям вооружения в тюркских языках и проанализировать их.

2. Показать историческое развитие данной лексической группы в тюркских языках.

3. Установить начальный и последующий этапы развития военной лексики (названий вооружения), хронологические рамки появления и исчезновения пластов лексики, отдельных слов или их переход в разряд архаизмов и историзмов.

4. Показать отношение лексики древних и средневековых письменных памятников к лексике современных тюркских языков. Показать современное состояние наименований вооружения в тюркских языках.

5. Выявить основные источники развития военной лексики тюркских языков.

6. Выделить общетюркский пласт лексики и пласты заимствований: межтюркских и отдельных тюркских языков. Показать особенности контактирования групп и отдельных тюркских языков с нетюркскими языками.

7. Описать основные способы номинации, проанализировать мотивирующие признаки, которые легли в основу наименований вооружения, и отметить наиболее продуктивные из них.

8. Рассмотреть связь военной лексики с развитием экономической, политической, культурной жизни народов - носителей тюркских языков.

9. Установить лексику, общую для всех тюркских языков, ареала или группы языков.

10. Установить индивидуальную лексику в группах или отдельных тюркских языках.

11. Выделить ядро и периферию системы обозначений и показать их взаимосвязь.

В работе осуществлён комплексный подход с использованием методик, включающих описательный, сопоставительный, сравнительно-исторический методы.

Наиболее верным подходом к исследованию лексики конкретного языка признано изучение лексики по тематическим или лексико-семантическим группам с использованием лексико-семантической и классификации слов исследуемых языков, имеющее важное методологическое значение. Принцип системности говорит о том, что сопоставление не может опираться на искусственно изолированные единицы, оно должно исходить из системных отношений элементов языка: сравнению следует подвергать парадигматические группировки (подсистемы, поля, тематические и лексико-семантические группы, синонимические ряды и т.п.). Отдельные элементы языка должны сравниваться в пределах парадигматических группировок, т.е. рассматриваться как их части. При группировке слов в лексические группы должны учитываться все существующие в языке условия: генетические (словообразовательные), стилистические, семантические, т.к. группировка слов, основанная на вышеуказанных фактах, отражает действительные связи и отношения слов в развитии всей системы языка под воздействием как лингвистических, так и нелингвистических факторов.

Используется также принцип сравнительности, который предполагает сбалансированность степеней изученности материалов сопоставляемых языков. Отсюда вытекает принцип терминологической адекватности; прежде чем приступить к сравнению, необходимо было определить термины таким образом, чтобы они адекватно обозначали сравниваемые явления в рассматриваемых языках.

В работе языковые явления рассматриваются в тесной связи с историей народов - носителей описываемых языков и с историческими и социальными условиями их жизни; используются не только чисто лингвистические данные, но и исследования по истории, этнографии, литературе, фольклору тюркских и соседних нетюркских народов. Таким образом, подобный труд носит комплексный историко-филологический характер, в нём язык рассматривается в непосредственной связи с историей жизни народа - его носителя, что даёт возможность сделать много интересных и ценных выводов и предположений не только лингвистического, но и исторического характера.

Материалом исследования послужили двуязычные, этимологические, толковые словари, письменные памятники (орхоно-енисейские рунические памятники: «Памятник в честь Тоньюкука», «Памятник в честь Кюль-Тегина», большая надпись; «Памятник Ку-ли-Чуру», «Памятник Бильге-кагану (Могилян-хану)»; караханидские письменные памятники: Махмуд Кашгарский «Дивану лугат-ит турк», «Кутадгу билиг»; хорезмийские: «Нахджул-фарадис», «Хосров и Ширин», «Гулистан би-т-туркй»; чагатайские: произведения А.Навои, «Бабур-наме», «Абдулла-наме», «Шейбанй-наме», «Келур-наме»), художественные и фольклорные произведения, работы отечественных и зарубежных авторов по истории, этнографии народов-носителей тюркских и соседних нетюркских языков, лексике, этимологии, грамматике тюркских, монгольских, иранских и других языков, а также справочники и пособия по военному делу.

Из всех указанных источников проведена сплошная выборка интересующего нас лексического материала. В диссертации все приводимые примеры строго документированы и снабжены указанием на название источника и его страницу (пр.: МК I, 307 = Махмуд Кашгарский «Дивану Лугат-ит-турк», т. I, стр. 307).

Наименования в тюркских и других языках, а также письменных памятниках даны в принятой в тюркологии латинской транскрипции. В отдельных случаях используется написание на основе тюркских кириллических алфавитов.

Апробация работы. По теме диссертации опубликованы три статьи. Результаты работы также докладывались на Дмитриевских чтениях (ИСАА при МГУ, 2002, 2003, 2004) и на заседаниях кафедры тюркской филологии.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка сокращений, библиографии и приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Военная лексика тюркских языков"

Основные выводы исследования можно сформулировать следующим образом:

1. Военная лексика составляет один из основных пластов лексики тюркских языков. Слова, относящиеся к военной лексике, в большинстве случаев соотнесены со специальными понятиями в отличие от общеобиходных слов. В то же время они функционируют не изолированно, а в окружении обычных, общепонятных слов.

Выбор терминологического сочетания «военная лексика», а не «военная терминология» обуславливается тем, что «военная лексика» является более широким понятием по сравнению с «военной терминологией». Военная лексика включает в себя собственно военные термины, а также ту часть лексики общенародного языка, которая не всегда содержит в себе военное значение, но способна функционировать в военно-речевом контексте.

2. В военной лексике по семантическому критерию выделяют несколько крупных ЛСГ. В данной работе исследована ЛСГ «вооружение», которая подразделяется на четыре подгруппы:

1) названия оружия дистанционного боя; 2) названия оружия ближнего боя; 3) названия снаряжения для ношения и хранения оружия; 4) названия защитных доспехов и снаряжения, - первые две из которых, в свою очередь, также подразделяются на разделы.

3. Военная лексика тюркских языков формировалась под непосредственным влиянием социально-исторических, экономических, культурных, религиозных и других факторов и представляет собой сложную систему, возникшую в процессе многовекового исторического развития. История этого развития прослеживается нами с древнетюркских письменных памятников до названий вооружения в современных тюркских языках.

Большая часть названий оружия, защитных доспехов и снаряжения, известных по тюркским письменным памятникам, продолжает употребляться в современных тюркских языках.

4. Историко-этимологический анализ исследуемого материала показывает, что наименования вооружения в тюркских языках представлены исконными и заимствованными словами.

5. В большинстве случаев приоритет отдаётся исконно тюркским словам. Исконные слова составляют ядро любой ЛСГ. Этимологически они восходят к пратюркскому языку.

Складыванию общетюркского пласта лексики способствовали как лингвистические: генетическое родство тюркских языков, так и экстралингвистические факторы: схожий образ жизни, неизменность территорий проживания в течение веков, постоянные интенсивные контакты тюркских народов между собой и др.

Основная масса исконных наименований, пришедших из памятников, сохранила свою семантику. Однако ряд названий изменил своё значение во всех или нескольких тюркских языках. Наиболее часто отмечаемое при этом нами явление — переход слов из разряда общеупотребительной лексики в состав военной. Пр.: др.-тюрк. top «шар, мяч» -» «снаряд, ядро» -» «пушка»; capyut / jaryaq «род верхнего одеяния на вате / из выделанной шкуры» -» «верхняя боевая одежда, примитивный доспех». Появление новых видов оружия, их совершенствование приводит к изменению значения наименований, составляющих военную лексику: oq «стрела» -» «пуля» -» «снаряд». Нами также выявлены случаи перехода наименований из разряда военных в общеупотребительные; это связано с выходом данного вида оружия из употребления; saqman «праща» -» «рогатка». Некоторые названия приобрели военное значение только в письменных памятниках: чаг. qazan «пушка» - общетюрк. «котёл», чаг. tas «ядро, снаряд» - общетюрк. «камень». Указанные значения qazan и tas получили на основе метонимического переноса названий: материал изготовления -» изготовленный из него предмет и часть -» целое.

6. В общетюркском пласте военной лексики нами выделена алтайская подгруппа, включающая наименования, общие для тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков, считающихся, согласно алтайской гипотезе, генетически родственными. Наибольшее число интегрирующих элементов обнаруживается между тюркскими и монгольскими языками. Приведённые параллели прослеживаются не только в лексике, но и в семантике.

7. Военная лексика, имея своей основой исконные общетюркские слова, в дальнейшем постоянно пополнялась большим количеством иноязычных элементов.

Заимствования различаются: в плане хронологии, по источнику заимствования, по степени распространённости в тюркских языках, по характеру семантических и фонетических изменений, которым они подвергаются в заимствующих их языках.

К древним заимствованиям относятся наименования, пришедшие из китайского языка, к поздним — из иранских, монгольских, европейских языков, арабского и русского.

Заимствование слов из китайского языка было связано с культурными и религиозными влияниями в доисламский период истории тюркских народов.

Арабские и персидские заимствования проникли в лексику тюркских языков в основном «книжным» путём - персидский язык длительное время служил языком культуры и поэзии многих тюркских народов, а арабский - языком богослужения и науки. Персидские и в меньшей степени арабские слова заимствовались в ходе торгово-экономических отношений, особенно в доисламский период.

Заимствования из монгольских и русского языков пополняли лексику тюркских языков через непосредственные живые контакты. Влияние монгольского языка, которое наблюдалось и раньше, усилилось (в основном для тюрок, проживающих в западной части тюркского мира) в период монгольского нашествия XIII в., а русского языка - в период постепенного вхождения тюркских земель в состав Российской Империи (с XVI, в.). Своего пика приток русизмов достиг в конце XIX - начале XX вв.; переход письменности тюркских языков на кириллицу способствовал более точной передаче русских заимствований.

Европейские наименования в подавляющем большинстве тюркских языков были заимствованы при посредничестве русского языка. Они же относятся к наиболее поздним - начиная с XVIII в. В турецкий язык европейские заимствования попадали непосредственно из языка-источника (или при посредничестве других западноевропейских языков). Несмотря на продолжительные русско-турецкие связи в областях культуры и торговли и многочисленные русско-турецкие войны, в турецком языке нами не обнаружено заимствований из русского языка, относящихся к военной сфере (названиям вооружения).

Наибольшее число выявленных нами иноязычных военных наименований представляет собой заимствования из персидского языка.

Заимствования из персидского и арабского языков нашли распространение, в основном, в юго-западных, северо-западных и юго-восточных языках, из монгольских — в центрально- и северовосточных, из русского и европейских языков - во всех группах тюркских языков.

Иноязычные слова, как правило, подчиняются фонетическим законам и особенностям языков-рецепторов: 1) недопустимость стечения согласных в исконных словах привела к добавлению гласных в заимствованиях: ир. [druna] башк. azirna, кум. adirne (протеза, эпентеза); перс, [zarbzan] шор. sarbazan (эпентеза); 2) подчинение закону гармонии гласных: а) по ряду: ар. [miyfar] тур. migfer, ар. [mizraq] тур. myzrak; б) по огубленности: монг. opcin -* кырг. йрсйп; 3) замена нехарактерных для тюркских языков звуков в заимствованных словах: а) в анлауте: перс, [zarbzan] шор. sarbazan; б) в инлауте: ар. [zulfaqar] туркм. ztilptikar, каз. zulpyqar, кырг. zulpuqor; в) в ауслауте: рус. droV башк. dorop, монг. xurts кырг. qurc. Однако во многих случаях заимствованные звуки, особенно в анлауте, сохраняются, пр.: перс, [zamburak] туркм. zenburek, узб. zambarak, каз. zeijbirek и т.д.

Заимствования, помимо общетюркских фонетических законов, претерпевают изменения, согласуясь с особенностями, свойственными определённой группе тюркских языков. Так, в языках кыпчакской, карлукской и уйгурской групп заднеязычный q заимствованного слова сохраняется, в то время как в языках огузской группы имеет место тенденция к опереднению и озвончению: ар. [mizraq] тур. myzrak, аз. mizrag. Характерное для ряда языков кыпчакской группы чередование с ~ s ~ s распространяется и на заимствования: перс, [samsir] каз., ккалп. semser; перс, [samyal] каз. samqal; перс. [topance] каз., ног. tapansa, ккалп. tabansa.

Иноязычные наименования, заимствуясь вместе с обозначаемыми предметами или явлениями, в большинстве случаев продолжают употребляться в пределах исходного круга значений. Нами, однако, выявлены случаи изменения семантики заимствованных слов: а) сужение значения: перс, [tiy] «меч, сабля, кинжал» тюрк, «меч, сабля»; перс, [nacah] «боевой топор, бердыш, алебарда» -* тюрк, «секира»; перс., тадж. [carajna] «латы; вид наказания, по уставу которого наказуемого били по спине, животу и бокам» тюрк, «латы»; перс. [катаг] «пояс, талия» тюрк, «пояс»; б) расширение значения: перс. [pejkan] «наконечник» тюрк, «наконечник; стрела»; перс, [pulad] «сталь» тюрк, «сталь; меч, сабля»; перс. [Use] «мешочек, карман» тюрк, «мешочек; патронташ»; перс, [separ] «щит» тюрк, «щит, латы»; ар. [badan] «тело, туловище» тюрк, «тело; панцирь»; ар. [sinan] «кончик, остриё» тюрк, «остриё; острое копьё, пика»; монг. xurts «острый, наточенный» тюрк, «острый; меч»; в) трансформация значения: перс, [farangi] «европеец, европейский» тюрк, «пушка, пистонное ружьё»; ар. [ra'd] «гром» тюрк, «примитивное огнеметательное орудие». Как видно из приведённых примеров, изменение семантического диапазона произошло, в основном, в словах, заимствованных из персидского языка. Русские и европейские заимствования вошли в лексику тюркских языков практически без изменения семантики.

8. Среди заимствований выделяются слова, не имевшие параллелей в тюркских языках. Последние заимствовали их вместе с вводом в обиход новых реалий военного дела: перс. [tahs] «арбалет», перс, [falahun], ар. [manzaniq], лат. katapulta «камнеметательная машина, катапульта», перс. [topance], фр. pistolet «пистолет», перс. [daru], ар. [barud] «порох», фр .piston, англ. revolver и т.п.

9. Другие заимствования обозначают предметы и понятия, уже имевшие наименования в тюркских языках. При их помощи создавались или увеличивались синонимические ряды слов, входящих в военную лексику тюркских языков: а) синонимия тюркских и персидских слов: тюрк, oq - перс, [tir] «стрела», тюрк, ja - перс, [катап] «лук», тюрк, ис, basaq - перс. [pejkan] «наконечник», тюрк, top - перс, [zarbzan], [zamburak] «пушка», тюрк, qol myltyq - перс, [topance] «пистолет», тюрк, stiijii - перс. [nejze] «копьё, пика», тюрк, coqmar, sojyl - перс, [gorz] «дубинка, палица», тюрк, qamcy - перс, [darra] «плеть», тюрк, kiiba, savut — перс. [zereh] «латы» и т.д.; б) синонимия тюркских и арабских слов: тюрк, qylyc - ар. [saif] «меч, сабля», тюрк, siirjii - ар. [mizraq], [harba] «копьё, пика», тюрк. jasyq, baslyq - ар. [miyfar] «шлем» и т.д.; в) синонимия тюркских и монгольских слов: тюрк, oq — монг. zebe «стрела», тюрк, stiyti - монг. zyda «копьё, пика», тюрк, myltyq -монг. Ьи:(п) «ружьё», тюрк, jasyq - монг. duyulya «шлем», тюрк, kiiba, savut — монг. opcin «панцирь» и т.д.; г) синонимия тюркских и русских слов: тюрк, stirjti — рус. kopjo, тюрк, sacma - рус. drob\ тюрк, oq — рус. jadro и т.д.; д) синонимия тюркских и европейских слов: тюрк, qol myltyq -фр. pistolet, англ. revolver, тюрк, stir)и - польск. sztych и т. д.

Заимствованные наименования также вступают между собой в синонимические отношения: а) синонимия персидских и арабских слов: перс, [nejze] - ар. [mizraq] «копьё, пика», перс, [samsir] - ар. [saif] «меч, сабля» и т.д.; б) синонимия персидских и монгольских слов: перс, [nejze] -монг. zyda «копьё, пика», перс, [zereh] - монг. opcin «панцирь» и т.д.; в) синонимия арабских и монгольских слов: ар. [miyfar] - монг. duyulya «шлем», ар. [mizraq] — монг. zyda «копьё, пика» и т.д.; г) синонимия персидских и русских слов: перс. [golUle], [marmi] - рус. jadro, перс, [qondaq] - рус. priklad и т.д.; д) синонимия арабских и русских слов: ар. [miyfar] — рус. slem, ар. [saif] - рус. тес и т.д.; е) синонимия монгольских и русских слов: монг. zyda - рус. kopjo, монг. duyulya - рус. slem и т.д.; ж) синонимия персидских и европейских слов: перс, [topance] -фр. pistolet, англ. revolver,перс. [falahun] - лат. katapulta и т.д.; з) синонимия арабских и европейских слов: ар. [manzaniq] — лат. katapulta.

10. Основная масса русских заимствований, а также европеизмы являются обозначением огнестрельного и артиллерийского оружия и их составных частей; монгольские наименования - защитных доспехов. Персидские и арабские военные названия трудно соотнести с какими-либо определёнными видами оружия.

11. Заимствованные слова прочно вошли в военную лексику тюркских языков. Нами отмечены случаи приоритета иноязычного наименования при обозначении какого-либо вида оружия или защитных доспехов во всех или определённой группе языков, а также отдельном языке: арабское [хащаг] вытеснило исконное bokta в наименовании кинжала в тюркских языках; русское puska — самое распространённое название артиллерийского оружия в тюркских языках Сибири; ар. [mizraq] - основное обозначение копья и пики в турецком языке и т.п.

12. Бывает, что целые синонимические ряды заимствований, известные в тюркских письменных памятниках, со временем выходят из употребления и не встречаются ни в одном из современных тюркских языков: перс, [balarak] - ар. [гитх] «копьё, пика», перс, [katara] — ар. [husam] «меч, сабля» и др.

13. Тюркские наименования, в свою очередь, пополнили военную лексику языков других групп и семей: а) иранских: тюрк, top «пушка» перс., тадж. [tup] «пушка», тюрк, tiijak «трубка для стрельбы» -» перс, [tofang] «ружьё», тюрк. kotek «дубина, толстая палка; побои, битьё» перс, [kotak zadan] «наносить побои, бить», тюрк, deyenek «палка» перс, [daganak] «толстая палка, дубина», тюрк, kes «колчан» перс, [kis] «колчан; пояс, кушак», тюрк, qusaq «пояс» перс., тадж. [qusaq] «пояс»; б) славянских: тюрк, top «пушка» болг., серб, top «пушка», тюрк, coqmar «дубина, палица» рус. cekmaf «дубина, колотушка», тюрк, toqmaq «колотушка» рус. tokmak «небольшая колотушка», тюрк, deyenek «палка» серб., болг. degenek «палка», тюрк, butaq «ветка» рус. batog, тюрк, qamcy «плеть» рус. kamcuk/g «плеть», тюрк, jaryaq «верхняя (боевая) одежда из выделанной шкуры» рус. jergak «тулуп или халат на меху с низким ворсом наружу», тюрк. jaryq «защитный доспех» рус.jaryk «латы», тюрк, qujaq «панцирь» рус. kujak «панцирь», тюрк, qusaq «пояс» рус. kusak; в) кавказских: тюрк, jaj «лук; рессора; радуга» лезг. jaj «рессора», рут .jejuh, цах. jaj oh «лук»; г) семитских: тюрк, tetik «сообразительный, ловкий; спусковой крючок, курок» -> ар. [tatak] «спусковой крючок»; д) романских: тюрк, bycaq «нож» -> рум. bycaq «нож»; е) финно-угорских: тюрк, bycaq «нож» -> венг. bycaq «нож»; ж) монгольских: тюрк, qujaq «панцирь» -> монг. xujaq, калм. xujg «латы», тюрк, qusaq «пояс» монг. qusaq «пояс»; з) тунгусо-маньчжурских: тюрк, qujaq «панцирь» -* эвенк, kujak «панцирь».

14. Тюркские языки также становились посредниками при заимствовании наименований, в основном в финно-угорские и славянские языки: монг. mergen «ловкий, искусный; меткий стрелок» через чувашский язык в марийский язык: margan «меткий стрелок», через чувашский и другие тюркские языки Поволжья и Центральной Азии -> в русский язык: mergen' «смелый охотник, хороший стрелок»; ар. [xanjar] «кинжал» через тюркские языки Кавказа -> в русский язык: kinzal; перс, \pulad] «сталь» через тюркские языки Поволжья -> в русский язык: bulat.

15. С начала XX в. в тюркских языках наблюдается процесс замены персидских и арабских, а в последние годы русских наименований словами, созданными средствами своего языка. Из современных заимствований ведущее место заняли западноевропейские языки.

16. Основными способами номинации наименований, составляющих ЛСГ «вооружение», в тюркских языках являются морфологический, синтаксический, лексико-семантический и заимствование. Из них самые продуктивные - морфологический, заимствование и лексико-семантический (перечислены по степени продуктивности).

17. Отнесение морфологического способа номинации к наиболее значимому объясняется самим строем тюркских языков как агглютинативных, наличием большого количества устойчивых аффиксов, известных ещё в древнетюркских языках и являющихся общетюркскими. Словообразовательные аффиксы различаются: по происхождению (исконные или заимствованные), продуктивности (продуктивные, непродуктивные, мёртвые), значению образуемых с их помощью лексических единиц (деятеля, вместилища, предмета и т.п.), производящей основе (именные или глагольные), возможности использования с заимствованной (в случае с исконными аффиксами) или тюркской основой (в случае с иноязычными аффиксами).

К исконным аффиксам, наиболее активно участвующим в процессе словообразования, причисляются: -су (аффикс деятеля): topcu «артиллерист», -lyq (полисемантический аффикс, в данном случае образует имена с конкретным, предметным значением): oqluq «колчан», -jyq (уменьшительный аффикс, также со значением предмета): arpajyq «мушка ружья», -q (аффикс, образующий имена со значением предмета, орудия действия): tajaq «палка», -та (то же): sacma «дробь», -1у (аффикс, образующий имена прилагательные): najzaly «имеющий копьё, пику», -la (аффикс, образующий глаголы): qamcyla-«бить плетью».

Иноязычные аффиксы относятся к непродуктивным, в настоящее время в качестве словообразовательных не используются.

18. Синтаксический способ номинации включает в себя словосложение, парные слова, звукоподражательные слова, устойчивые описательные словосочетания, которые по своей структуре относятся к сложным словам.

Наибольшее число лексических единиц, образованных синтаксическим способом, представляет собой устойчивые описательные словосочетания, из них - сочетание существительное + существительное и прилагательное + существительное, соединённые посредством примыкания. Пр.: qos myltyq «двустволка», aq / qyzyl najza «белое/ красное копьё, пика».

К синтаксико-морфологическому способу относится словосложение. Самое продуктивное сочетание в данном способе - существительное + существительное. Пр.: ajbalta «секира» < aj «месяц, полумесяц» + balta «топор», belbay «пояс» < bel «талия» + bay «связка».

19. Образование наименований лексико-семантическим способом, в отличие от вышеописанных, не сопровождается появлением нового языкового знака, а представляет собой использование старого слова в новом значении. Семантическая деривация осуществляется на базе прямого и косвенного переноса названий. Косвенный перенос подразделяется, в свою очередь, на метафорический (использование общеупотребительных слов в военном значении и переход наименований из военной лексики в общеупотребительную, а также переход имён нарицательных в имена собственные - на основе сходства внешних и внутренних признаков) и метонимический переносы (перенос названия части предмета на весь предмет и названия материала изготовления на изготовленный из него предмет - перенос по смежности).

Наиболее продуктивными оказываются: а) прямой перенос названий, пр.: qylyc, исходное значение которого «меч», означает и «сабля» на основе внешнего сходства, способа применения, принадлежности к одному виду оружия — рубяще-колющему, и б) использование общеупотребительных слов в военном значении, составляющее один из случаев метафорического переноса, пр.: arpajyq «зёрнышко ячменя» «мушка ружья», balta «хозяйственный топор» -* «боевой топор».

20. В наименованиях оружия, снаряжения и защитных доспехов в тюркских языках нами выделены мотивирующие признаки, которые легли в основу наименований: 1) внешний вид: а) форма: top «снаряд, ядро» («мяч, нечто круглое»), arpajyq «мушка ружья» («зёрнышко ячменя»), ajbalta «секира» (aj «месяц, полумесяц»), kireuke «панцирь» (kireu «кайма») и т.д.; б) цвет: кок temir «панцирь» (кок «голубой, синий»), aq / qyzyl najza «копьё, пика с белым / красным древком» (aq «белый», qyzyl «красный») и т.д.; в) величина: jazajyl ja: «большой лук» (перс, [cazoil] «небольшая пушка»), on eki tutam oq «стрела в 12 охватов» (tutam «расстояние в сжатый кулак») и т.д.; 2) свойство и качество: qurc «острый меч» (монг. xurts «острый»), 3) количество: sesmer «шестопёр» (перс, [ses] «шесть») и т.д.; 4) функция и предназначение: badana «панцирь, кольчуга» (ар. [badan] «тело»), qolluq «нарукавник» (qol «рука») и т.д.; 5) происхождение: Xiua myltyq «ружьё из Хивы» и т.д.; 6) материал изготовления: bolat qylyc «стальной меч, сабля» (перс. |pulad] «сталь»), jaryaq «верхняя боевая одежда из шкуры» (jaryaq «выделанная, очищенная от шерсти шкура»), qamys oq «стрела из камыша» (qamys «камыш») и т.д.; 7) звукопризнак: qiildyr mamaj myltyq «ружьё, издающее громоподобный звук» (qiildyr mamaj «гром»).

Наиболее продуктивными мотивирующими признаками оказались: внешний вид (форма), функция и предназначение, материал изготовления.

21. Внешним сходством с оружием и защитными доспехами мотивированы названия некоторых традиционных тюркских женских украшений. В описанных случаях новыми понятиями являются украшения, т.е. процесс номинации — от названий оружия к названиям украшений.

Пример обратного процесса — ряд наименований деталей традиционной одежды со временем перешёл в военную лексику. Пояс - непременный атрибут как мужского, так и женского костюма, входил в комплекс защитных доспехов воина, защищая живот. В костюме замужних кыргызок и в меньшей степени казашек известен особый вид поясной одежды: каз. beldemse, кырг. beldemci. В кыргызском эпосе beldemci упомянуто как боевая одежда типа пояса с панцирной защитой, прикрывавшего талию и часть бёдер воина.

По одному принципу строятся названия наручных браслетов и наручных защитных доспехов - нарукавников, или наручей: оба слова включают в себя название части тела, для которой предназначаются: bilezik «браслет» < bilek «запястье» - qolluq, qaryjyq «нарукавник» < qol «рука», qary «верхняя часть руки».

22. Наименованиями, являющимися интегрирующими для всех групп тюркских языков, выступают названия наиболее древних видов оружия, снаряжения и защитных доспехов: метательного - лук, стрела и их составные части, наступательного колющего - копьё и пика, ударного - палка, дубина, рубящего - топор и секира, рубяще-колющего - меч, снаряжения для их хранения: колчан, ножны, а также защитных доспехов: нарукавник, наколенник, шлем, щит. К общетюркским относятся основные глаголы, передающие производимые с указанным оружием действия: стрелять, рубить, резать, вонзать, бить. Изобретение или перенятие у других народов, совершенствование видов оружия привело к появлению большого количества наименований, являющихся дифференцирующими в тюркских языках.

23. В названиях вооружения нами выявлены: а) общетюркские и б) разделяющие тюркские языки на группы и ареалы. В ряде случаев дифференциация происходит по территориальному признаку языков. Дифференциация проявляется как в лексическом, так и семантическом отношениях.

В наименованиях вооружения, как исконных, так и заимствованных, наибольшая близость наблюдается между языками огузской и кыпчакской групп. Высокий процент лексико-семантических совпадений отмечается также при сопоставлении рассматриваемого пласта лексики языков кыпчакской группы и тюркских языков Сибири.

24. Развитие материальной культуры, социально-исторические перемены, успехи науки и техники влияют на словарный состав языков. Выход многих видов описанного оружия и защитных доспехов из употребления в военном деле повлёк за собой переход ряда наименований, относящихся к ЛСГ «вооружение», в разряд архаизмов и историзмов. Ajbalta «секира», siirjti, zyda, najza «копьё, пика», duyulya «шлем» и другие в наши дни встречаются в эпосе, исторических произведениях. Стрельба из лука теперь представляет собой один из видов спортивных состязаний. Кинжал продолжает оставаться обязательной деталью традиционного костюма народов Кавказа, в том числе тюркских. Другие наименования потеряли своё военное значение и вновь входят лишь в ЛСГ предметов бытового обихода, например, нож, топор. На смену устаревшим видам вооружения приходят всё более совершенные, постоянно пополняя военную лексику разных языков мира новыми наименованиями.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данном исследовании нами проведён сопоставительный анализ названий оружия, снаряжения для ношения и хранения оружия, защитных доспехов в тюркских языках, относящихся к огузской, кар-лукской, кыпчакской, уйгурской и булгарской группам с привлечением данных по истории и этнографии тюркских и соседних нетюркских народов. В ходе работы нами определены основные способы номинации лексических единиц, входящих в ЛСГ «вооружение», а также выявлены мотивирующие признаки, положенные в основу наименований.

Список научной литературыЛосева-Бахтиярова, Танем Валерьевна, диссертация по теме "Языки народов зарубежных стран Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии"

1. Аб. Абаев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Т. I-IV. M.-JL, 1958-1989.

2. Абдулла-наме Хафиз-и-Таныш. «Абдулла-наме». Л., ИВАН, № Д. 84, рукопись.

3. АЭ Алтайская этимология. Л., 1984

4. БК «Памятник Бильге-кагану (Могилян-хану)». С.Е. Малов. Памятники древнетюркской письменности Монголии и Киргизии. М.-Л., 1959.

5. БН «Бобирнома». Тошкент, 1960.

6. Bhh Баипдорт Ьейлэштэренец Ьузлеге. Т. I-II. Уфа,1967-1970.

7. Буд Будагов Л.З. Сравнительный словарь турецкотатарских наречий. Т. I—II. СПб., 1869-1871.

8. Бут. ЭКХ Бутанаев В.Я. Этническая культура хакасов. Абакан, 1998.1. ВТРРТс1. ГА1. Голст. ДЛТ-Ин.дтс1. Е КБ1. КВПРс1. КИАЯ1. КН КТб1. ЛОК

9. Бочкарёв П.С. Военный турецко-русский и русско-турецкий словарь. М., 1942.

10. Сайфи Сарайи. «Гулистан би-т-туркй». Э.И. Фазылов. Староузбекский язык. Хорезмийские памятники XIV века. Т. 1-Й. Ташкент, 1966, 1971. Фотокопия рукописи «Китаби дэде Горкуд», хранящейся в Дрезденском музее / РФИЯЛ АНТССР, инв.№1137а'6.

11. Голстунекий К. Ф. Монгольско-русский словарь. T.I-III. СПб., 1893-1901.

12. Краткий военный персидско-русский словарь. М., 1954.

13. Котвич В.Л. Исследования по алтайским языкам. М., 1962.

14. Келурнома». УзФАШИ, Ь^улёзма, Ф., № 5052. «Памятник в честь Кюль-Тегина», большая надпись. С.Е. Малов. Памятники древнетюркской письменности. М.-Л., 1951.

15. Легенда об Огуз-кагане». A.M. Щербак. «Огуз-наме».м1. Мал.1. Мал. ЕПТ Мат. МК МРс1. Муншаот1. Нав. НФ1. Пек.1. Поп. ЧЯ1. ПРс Рад.1. Риёзуд-давла РТуркм.с

16. Му^аббат-наме». М., 1959. «Манас». В 4-х книгах. Изд. I. Фрунзе, 1978-1982. Малов С.Е. Памятники древнетюркекой письменности. Тексты и исследования. M.-JI., 1951. Малов С.Е. Енисейская письменность тюрков. Тексты и переводы. M.-JL, 1952.

17. Матгозиев А. ^арбий терминларнинг тарихига дойр. Ута, 1974, № .

18. Махмуд Кошгарий. «Девону Лугот-ит-турк». Т. I—III. Тошкент, 1960-1961, 1963. Монгольско-русский словарь. М., 1957. Алишер Навоий. Муншаот, Асарлар, 15 томлик, 13-т. Тошкент, 1965.

19. Навоий асарлари лугати. Тошкент, 1972. «Нахджул-фарадис». Э.И. Фазылов. Староузбекский язык. Хорезмийские памятники XIV века. Т. I—II. Ташкент, 1966, 1971.

20. Пекарский Э.К Словарь якутского языка. Т. I—II—III. Л., 1909-1929.

21. Поппе Н.Н. Чувашский язык и его отношение к монгольскому и тюркским языкам. // ИРАН, 1924, т. 18, №12-18; 1925, т. 19, №1-5; №9-11. Персидско-русский словарь. В 2-х т. М., 1970. Радлов В.В. Опыт словаря тюркских наречий. Т. I-IV. СПб, 1893-1911.

22. Ога^ий. Асарлар. V жилд. Тошкент, 1978. Беляев И.А. Русско-туркменский словарь. Асхабад,1. Сев. АГ СИ1. СИГТЯ Лексика 2001 ССТМЯ1. Сув.1. Тадж. Рс Теф.1. Тон.1. ТРВс1. Тур. Рс1. ФШ