автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Военная лексика в татарском языке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Военная лексика в татарском языке"

На правах рукописи

Сафаров Ринат Тагирович

ВОЕННАЯ ЛЕКСИКА В ТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ

Специальность 10.02.02 - языки народов Российской Федерации

(татарский язык)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

2 6 ДПР '¡-Ш

Казань-2012

005019326

005019326

Работа выполнена в отделе лексикографии Института языка, литературы и искусства им. Г. Ибрагимова Академии наук Республики Татарстан

Научный руководитель: кандидат филологических наук

Гаффарова Фирая Фаязовна

Официальные оппоненты: Шайхулов Алмас Галимзянович, доктор

филологических наук, профессор, кафедра татарской филологии и культуры филологического факультета ФГБОУ ВПО «Башкирский государственный университет», зав. кафедрой (г. Уфа)

Галимова Ольга Николаевна, кандидат филологических наук, отдел лексикологии и диалектологии ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова АН РТ, старший научный сотрудник (г. Казань)

Ведущая организация: ФГАОУВПО «Казанский (Приволжский)

федеральный университет»

Защита состоится «15» мая 2012 года в 12.00 часов на заседании диссертационного совета Д 022.001.01 при Институте языка, литературы и искусства им. Г.Ибрагимова Академии наук Республики Татарстан по адресу: 420111 Республика Татарстан, г. Казань, ул. Лобачевского, 2/31.

С диссертацией можно ознакомиться в Центральной научной библиотеке Казанского научного центра РАН (420111 Республика Татарстан, г. Казань, ул. Лобачевского, 2/31).

Автореферат разослан «15» апреля 2012 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук доцент v "" ~ '1— A.A. Тимерханов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Изучение отраслевой лексики в татарской лексикологии имеет давние традиции: выходят словари, публикуются статьи, а также ряд трудов, в которых исследуются отдельные терминосистемы. Нужно отметить, что первым, кто поднял в татарском языкознании проблему разработки терминологии на национальном языке, был К. Насыри. Он впервые заменил названия из арабского, персидского и турецкого языков путём перевода их на татарский язык. Обширную деятельность в 1920-1923 годы ведёт терминологическая комиссия, организованная при Научном центре Народного комиссариата просвещения Татарстана. В работе данной комиссии участвовали Г. Ибрагимов, Г. Ал-паров, Г. Максуд, Г. Нугайбик, И. Гали, Дж. Валиди и др. В этот период татарская национальная терминология совершает серьёзный поворот с востока на запад. Основы терминологии современного татарского литературного языка были разработаны Ф.С. Фасеевым (1969). Им были определены принципы национального терминотворчества, тщательно исследованы способы образования терминов. На разработку отраслевой терминологии он обращал особое внимание. Его исследование не потеряло актуальности и сегодня. В ходе национальной политики в Татарстане в 90-х годах прошлого столетия работа по сбору, систематизации, обновлению отраслевой терминологии стала более интенсивной. На современном этапе в работах М.З. Закиева, И.М. Низамова, Ф.А. Ганиева, P.A. Юсупова определяются общие задачи разработки терминологии, М.С. Сагитов (1971) анализирует развитие татарской терминологии. Лексику, относящуюся к различным отраслям, изучали З.М. Валиуллина (1953), В.Х. Хаков (1961), Г.Ф. Сатаров (1970), М.Б. Хайруллин (1975), Г.С. Насыйров (1978), Р.Г. Ахметьянов (1981; 1989; 2003), Р.К.Рахимова (1983; 2002), И.А.Абдуллин (1986), И.М.Низамов (1990), Ф.Г. Гарипова (1991; 1998), Д.Б. Рамазанова (1991), Ф.С. Баязитова (1992), Т.Х.Хайрут-динова (1993; 2004), З.Р. Садыкова (1994; 2003), Г.И. Одинокова (1995), Г.Г. Саберова (1996, 2002), А.Г. Хайруллина (1996), P.P. Шамсутдинова (1996; 1997; 2001), Ф.Ф. Гаффарова (1999, 2007), Г.Д. Зиязетдинова (2003), A.M. Сагитова (2004), О.Н. Бятикова (2005), Э.А. Галиева (2005), A.A. Тимер-ханов (2006), Э.И. Сафина (2006), М.К.Юматова (2007), Г.М. Мухтарова (2009), Г.У. Алеева (2009) и др. Однако некоторые лексические группы до сих пор остаются малоизученными. К таковым относится и военная лексика.

Актуальность темы исследования. Военная лексика — система лексических средств, отражающих разнообразные военные понятия и употребляющихся в общенародном и специальном общении. Широкое употребление и т потребность в словах военного характера можно объяснить тем, что частые войны, связанные как с завоеванием новых территорий, так и защитой собственных, требовали вовлечения широких масс, ставили их перед необходимостью знакомства с военным бытом, с основными военными понятиями. Несложность технического оснащения также способствовала тому, что лексика, относящаяся к военному делу, была близка и понятна большей части

населения. Именно поэтому сбор и изучение военной лексики, особенно её исконного пласта, представляет значительный интерес как для специалистов-историков, так и для языковедов.

Становление военной лексики в татарском языке проходило в течение многих веков, продолжает пополняться и обогащаться и по сей день. Наименования, входящие в военную лексику, тесно связаны с совершенствованием техники, появлением новых видов оружия и т.д. В то же время развитие научно-технического прогресса вызывает неизбежные изменения и в укладе жизни народов, что ведёт к исчезновению целых тематических групп лексики.

Актуальность исследования военной лексики обусловлена тем, что большая часть составляющих её наименований постепенно переходит в пассивное употребление, вместе с реалиями уходит в прошлое, забывается, переходит в разряд архаизмов и историзмов, исчезают и их названия. В связи с этим своевременный сбор и фиксация всех лексических единиц указанной области, их систематизация, историко-генетический анализ, оценка семантико-функцио-нальных особенностей в современном языке приобретают актуальное значение. Системное исследование военной лексики, особенно её исторической, исконной части, представляющей собой один из самых древних лексических пластов, имеет не только историко-лексикологическую, но и очевидную историко-культурную значимость.

Объектом настоящего диссертационного исследования выступает военная лексика в татарском языке.

В качестве предмета исследования рассматриваются лексико-семанти-ческие, историко-генетические и функционально-семантические особенности лексики указанной области.

Цель исследования - синхроническое и диахроническое описание военной лексики татарского языка.

Реализация данной цели предполагает решение следующих задач:

1) осветить историю изучения военной лексики в тюркологии и в татарском языкознании;

2) определить историко-генетические пласты военной лексики;

3) проследить распространение исследуемой лексики в тюркских языках;

4) сгруппировать традиционную устаревшую военную лексику татарского языка по степени архаизации;

5) рассмотреть функциональные особенности военной лексики в современном татарском языке;

6) показать подвижность и гибкость семантики военной лексики в татарском языке на примере синонимии и вариативности.

В работе осуществляется комплексный подход с использованием таких методов исследования, как описательный, сопоставительный, сравнительно-исторический. Интересующий нас материал был собран из источников методом сплошной выборки.

Методологическую основу исследования составили труды известных отечественных языковедов и тюркологов А.Н. Кононова, В.И. Кодухова,

4

H.A. Баскакова, Э.В. Севортяна, A.M. Щербака, K.M. Мусаева, Э.Р. Тенй-шева, A.B. Дыбо и др., а также ведущих татарских учёных В.И. Хангильдина, М.З. Закиева, Ф.А. Ганиева, Р.Г. Ахметьянова, М.И. Махмутова, В.Х. Хакова, А.Г. Шайхулова, Г.Ф. Сатарова, Ф.С. Фасеева, P.A. Юсупова и др.

Научная новизна работы состоит в том, что она представляет собой первую попытку систематизированного лингвистического исследования военной лексики татарского языка в монографическом плане, в котором проводится комплексный анализ в синхроническом и диахроническом аспектах, в частности выявляются историко-генетические пласты с привлечением данных родственных и неродственных языков, рассматриваются особенности функционирования военной лексики в современном татарском языке. Особое внимание обращено на древний, устаревший, пласт военной лексики, что даёт возможность визуализировать лексику данной тематической группы в контексте всей системы татарского языка, этапов его становления и тенденций развития. Результатом данного анализа явилось создание «Фрагмента татарско-русского словаря военной лексики», отражающего в том числе и авторскую позицию относительно вопросов лексикографической фиксации и описания, правописания, вариантности названий данной области и т.д.

Источниками исследования послужили толковые, диалектологические словари татарского языка, а также двуязычные, терминологические, этимологические словари, древнетюркские, старотатарские письменные памятники, различные жанры устного народного творчества; художественная литература; периодическая печать военных лет; работы по истории военного дела и истории татар.

Теоретическая значимость диссертационной работы заключается в том, что основные положения способствуют созданию упорядоченной системы терминов военной лексики татарского языка. Научные результаты анализа представляют значимость с точки зрения исследования проблем в области этимологии. Материалы работы могут вызвать определённый интерес у исследователей материальной культуры, истории татарского народа и других тюркских народов, для систематизации военной терминологии в научной, научно-публицистической и художественной литературе.

Практическая значимость работы. Данное исследование вносит определённый вклад в разработку проблем лексикографии татарского языка, в частности собранный богатый материал может быть использован при составлении толковых, переводных и специальных словарей. Работа будет способствовать усовершенствованию терминологической системы языка. Результаты её могут найти практическое применение в учебно-научной литературе в общеобразовательных школах и высших учебных заведениях, в частности основные положения могут быть использованы при разработке и чтении лекционных курсов по лексикологии, истории татарского языка. Данная работа может быть полезной при научной обработке музейных фондов, каталогов и оформлении экспозиций музеев.

Положения, выносимые на защиту:

1. Традиционная военная лексика татарского языка представлена лексическими единицами общеалтайского, общетюркского происхождения, а также тюрко-монгольскими параллелями.

2. Военная лексика системно сформировалась уже в общетюркский период. Общетюркский пласт охватывает практически все области военного дела от оружия до эпизодов военных действий.

3. В формировании военной лексики татарского языка прослеживается влияние внешних источников. Наиболее ранними являются китайские, персидские заимствования; более поздние и более многочисленные - арабские, русские и заимствования из западноевропейских языков.

4. На современном этапе функционирования татарского языка традиционная военная лексика в основе своей переходит в пассивное употребление, что объясняется объективной реальностью - отсутствием развития военного дела в качестве специальной области профессиональной деятельности у татар.

Старинная военная лексика татарского языка в значительной мере становится непонятной современному носителю. В то же время часть собственно устаревших лексических единиц военной тематики продолжает функционировать в живой речи, находит применение в научно-учебной литературе, художественных произведениях, во фразеологии. При этом употребление данной лексики часто обсуловлено прежде всего достижением определённых стилистических целей.

Научно-понятийный аппарат. Под военной лексикой мы понимаем в широком смысле традиционную лексику, отражающую разнообразные военные понятия и употребляющуюся в общенародном и специальном общении.

В диссертационном исследовании слова термин, наименование, лексика были использованы в тождественном значении.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были апробированы на международных конференциях: «Актуальные проблемы современной фольклористики» (Казань, 2009); «Язык и литература в поликультурном пространстве» (Бирск, 2010); «Жизнь, посвященная тюркологии: международный тюркологический симпозиум, посвященный 90-летию Э.Р. Тенишева» (Казань, 2011); на межрегиональных и всероссийских: «Те-нишевские чтения - 2009» (Казань, 2009); «Тумашевские чтения» (Тюмень,

2010); «Наука XXI века. Проблемы филологии и искусствоведения» (Казань,

2011). Отдельные материалы исследования увидели свет в различных научных журналах и сборниках статей. По теме диссертации опубликовано 9 научных работ, в том числе одна статья - в издании из перечня, рекомендованного ВАК РФ.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, списка условных сокращений, списка использованной литературы и источников, двух приложений, представляющих собой фрагмент татарско-русского словаря военной лексики с иллюстрациями из произведений устного народного творчества, художественной литературы и список военной

6

периодической печати на. татарском языке, датированной началом XX века. Общий объем исследования составляет 181 страницу.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, её научная новизна, теоретическая и практическая значимость, определяются объект и предмет, ставится цель и формулируются задачи исследования, указываются источники, выделяются положения, выносимые на защиту, описывается структурное построение работы.

В первой главе «История изучения военной лексики» освещается история изучения исследуемой области лексики. В параграфе 1.1 «Исследование военной лексики в тюркологии» даются сведения о монографических работах по исследуемой лексике узбекского, казахского, турецкого, туркменского, киргизского, азербайджанского, башкирского языков. Из всех тюркских языков наиболее подробно в качестве специальной области военная лексика изучена в монографиях и разработана в словарях в турецком языке. Что же касается других тюркских языков, в большинстве из них ввиду отсутствия необходимости военная лексика устаревает, выходит из обихода, не разрабатывается, т.к. в единой системе данная отрасль функционирует на основном государственном - русском языке.

Военная лексика довольно тщательно разработана в тюркологии в лексикографическом плане. В данном параграфе указаны основные русско-тюркские и тюркско-русские военные совари.

В параграфе 1.2 «Изучение военной лексики в татарском языкознании» даны краткие сведения о статьях татарских языковедов и историков, касающихся военной тематики. В первую очередь это работы Р.Г. Ахметьянова, исследовавшего лексику в этимологическом аспекте. Кроме этого отмечены работы Нурмухаметовой P.C., Тимергалина А.К., Юсупова А.Ш., Ахунова A.M., Зулькарнай Ф., Исламова Р.Ф., Измайлова И.Л.

В параграфе 1.3 «Словари как источник изучения военной лексики» приводится обзор лексикографических источников, в которых нашла отражение лексика анализируемой области, начиная с «Дивану люгат ит-турк» М. Кашгари (XI в.) до современных словарей.

Вторая глава «Историко-генетический и этимологический анализ военной лексики татарского языка» посвящена этимологическому анализу лексики указанной области.

В процессе этимологических исследований и сравнительно-исторического анализа в военной лексике татарского языка выделяются четыре основных историко-генетических пласта: 1) общеалтайский; 2) тюрко-мон-гольские параллели; 3) общетюркский; 4) заимствованный пласт.

1. К военной лексике алтайского пласта нами отнесены балта 'топор', чап- 'рубить, сечь', курган 'крепость, укрепление', квбэ 'кольчуга', которые в той или иной фонетической оболочке и с некоторыми семантическими сдви-

гами встречаются как в тюркских, так и монгольских и тунгусо-маньчжурских языках. Этот факт позволяет нам говорить о том, что данные лексические единицы были образованы еще тогда, когда эти языки не распались на отдельные группы и являются общим достоянием не только тюркских, но и большинства монгольских и тунгусо-маньчжурских языков. С этимологией некоторых лексем (напр. балта) согласны не все исследователи, т.е. некоторые из изученных нами слов могли быть исконными, другие - заимствованиями, но были освоены уже в алтайский период.

В некоторых случаях образование военной лексики происходило лишь в отдельной ветви алтайских языков, хотя основа его в несколько ином значении зафиксирована и в остальных. К таковым можно отнести слово квбэ, которое, на наш взгляд, приобрело военное значение только в кыпчакской группе тюркских языков, тогда как в монгольских и тунгусо-маньчжурских имеет семантику плотной одежды вообще.

Лексика данного пласта отличается и тем, что имеет широкое распространение в генетически неродственных, не входящих в алтайскую общность языках. Так, балта, твмэн, чап- в разные исторические эпохи были заимствованы соседними финно-угорскими и / или славянскими языками.

Чаще всего заимствованиями являются существительные. Наличие в языках общих глагольных основ служит признаком родственности этих языков. В нашем исследовании такой основой оказалась чап-, которая наблюдается во всех языках алтайской группы.

Лексема фрган сохранилась в нескольких десятках географических названий. Наличие данного слова в той или иной форме в тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языках может говорить о высоком уровне оборонного дела у предков носителей данных языков с древнейших времен. Слово имеется в большинстве языков алтайской семьи: в тюркских языках: тат., башк. курган, казах, цорган, уйг., к.-калп. цорган, узб. кургон, тур. kurgan, кирг. коргон, туркм. диал. горгон, як. хорго; в монгольских языках: монг., бур. хорго, калм. хорн; в тунгусо-маньчжурских языках: эвенк, коригала- 'огораживать', кориган [< мо.] '1) ограда; 2) двор'; сол. хор 'ё- ~ хори- [< мо.] '1) запрещать, обуздывать; 2) запирать, заключать (в тюрьму)' хорига 'двор'; нег. ко¡ [*кори] 'сруб', ко]ма 'рубленый, бревенчатый; срубовый', хорго 'шкаф'; ороч, кои [*ко]и <*кори] '1) сруб-амбар (для хранения провизии); 2) могильный домик'; уд. куа- 'делать вырубки (при постройке амбара)', куа-има 'рубленый (о доме, амбаре)'; ульч. цори '1) сруб - помещение для медведя; 2) хлев, конюшня; 3) клетка (для птиц)', цорча(н) 'стена', %орго '1) шкаф; 2) гробница'; орок. цори 'сруб - помещение для медведя'; нан. цори '1) сруб -помещение для медведя; 2) амбар (для хранения провизии); 3) могильный домик', х,орго 'шкаф'; маньчж. у,ори- (хори-) '1) огораживать; 2) загонять в хлев, конюшню; 3) сажать в клетку; 4) брать под стражу, заключать в тюрьму; 5) окружать, опутывать'; %ориган (хоргон ~хоргун, хору он ~хоуун '1) загородка для плетня (для скота), скотный двор; 2) хлев; 3) клетка для зверей', х,орх,о

'1) хлев, овчарня, свинарня; 2) клетка (для птиц); 3) гроб наружный; 4) шкаф (для платья)'.

Лексема имеет довольно широкое семантическое поле также в тюркских и монгольских языках: 1) тат., башк., казах., уйг., к.-калп., тур., кирг., 'крепость, укрепление', узб., 'крепость, укрепление; цитадель', туркм. диал. 'город, крепость', такое же значение у В.В. Радлова, Л.З. Будагова; 2) тат. 'загон, огороженный высокой стеной или забором', казах, 'высокая глинобитная стена; ограда', уйг. 'курган (одинокое строение с высокими глинобитными стенами)', узб. 'усадьба, все постройки, которые обнесены стеной', кирг. 'высокая глинобитная ограда у могилы', JI.3. Будагов 'крепостная стена'; 3) тат. 'высокий искусственный холм', казах, 'курган; высокая насыпь; развалины', ср. с 9 значением; 4) казах, 'иереи. опора; оплот; защита; твердыня', як. 'перец. защита, опора'; 5) узб., 'вал, крепостной вал'; 6) кирг. 'развалины'; 7) кирг. 'загон для овец'; 8) як., монг., бур., калм. 'убежище, укрытие'; 9) СС, узб., 'курган; могильный холм', тур. 'курган; могила'.

Кроме того, лексема с той же семантикой была заимствована многими другими языками: в славянских языках: рус., укр. курган, др.-русск. коурганъ, а также курганъ.

Что касается слова курган в русском языке, то М. Фасмер считает, что «как «крепость» заимствовано наверняка, а курган «могильный холм» - вероятно из др.-тюрк. kuryan «крепость», тур., кыпч., тар. kuryan, казах., чаг., koryan, кирг. koryon». В «Словаре тюркизмов в русском языке» E.H. Шипова приводит мнение И.И. Огиенко, который относит курган к заимствованиям древнего времени из персидского курган.

Э.М. Мурзаев в своём «Словаре народных географических названий» еще больше расширяет ареал данной лексемы: афг. курган 'укрепление; крепость', тадж. кургон 'холм; крепость; цитадель' (< узб), перс, курган 'крепость', япон. kuruwa 'крепостной вал', корейск. koran 'межа', польск., чеш.-словац. kurhan, болг. kurgan 'могила', венг. kurgan 'холм', литов. kurganos, латыш, kurgans 'курган'.

Основная версия этимологов о происхождении лексемы курган сводятся к двум точкам зрения. Л.З. Будагов считал, что слово курган образовано

от корня / курмак, кургамак / 'защищать, оберегать'. Р.Г. Ах-

метьянов, ссылаясь на Ж. Киекбаева, также считает, что курган «курган; крепость» — общетюрк. курган «курган, крепость» восходит к общетюркскому глаголу курга-, цору-га- «защищать, оберегать», который, в свою очередь, восходит к древнетюркскому цору «защита, барьер, ограда». Для сравнения исследователь приводит в пример алт. цору «средство защиты, ограда», чаг., казах., к.-калп. цору- «защитить, обезопасить», цорга- «защитить», башк. цурга-у «защитить, огородив», кургаучы «защищающий высокопоставленных людей или невесту на свадьбе», як. хорга, монг. корга «безопасное место, убежище». Г.К. Коншакпаев также производит от глагола коргану - 'защищаться'.

, А H.A. Баскаков связывает происхождение данного слова с глаголом кур-'поставить, устроить, приготовить, расположить'. М. Фасмер возводит курган к тюркскому kuryamak «укреплять», kurmak «сооружать». Исследователь староузбекского языка Х.А. Дадабаев также считает, что курган образовано от глагола кур- 'устраивать, сооружать'. Нам кажется, что глагольная основа цур- с таким значением не совсем раскрывает семантику исследуемой лексемы. От последнего корня в татарском языке образовано слово корылма 'сооружение, постройка' и др.

По всей видимости, курган имеет общие корни со словом кура, которое в татарском литературном языке означает '1) ограда из камыша; 2) загородка для скота (во дворе); загон (во дворе)'. В диалектной лексике татарского языка кура — 1) астр, место, огороженное для скота, карда; 2) тюм. ограда; 3) кмшл. ограда на могиле. Учитывая значения последних слов, а особенно сравнивая их со значениями в тунгусо-маньчжурских языках, можно предположить, что первоначальное значение корня кур- было 'огородить, защитить огородив'. Далее как дериват от этого корня возникло слово курган, которое означало 'защитить себя от врагов, огородившись высокой стеной'. Значение 'могильный холм, курган', скорее всего, вторично, возникло в результате переосмысления предыдущего значения.

2. В параграфе «Тюрко-монгольские лексические параллели» были рассмотрены лексемы, которые возникли в тюркских и монгольских языках вследствие их общего генетического происхождения или являются следствием древнейшего контактного развития, т.к. судить об их исконности или возможности заимствования в синхронии довольно сложно. Мы не стали рассматривать и явные заимствования из монгольского языка в отдельном параграфе.

Нами проанализирован следующий ряд слов, общих для данных семей языков: кун- 'ночевать; сделать привал', калкан 'щит', нвгэр 'дружинник', у лоща 'трофей'.

Необходимо заметить, что многие из перечисленных слов в современном татарском языке считаются историзмами. К таковым относятся нвгэр 'дружинник', улща 'трофей', чиру 'войско'. Эти слова уже не понятны носителям современного татарского языка, словари не фиксируют производные от них. Большинство исследователей их происхождение возводят к монгольским языкам.

Судя по письменным памятникам, до начала монопольного влияния арабского языка такие термины, как улща 'трофей' и чиру 'войско' были довольно активны в языке, впоследствии же их вытеснили арабские эквиваленты ганимэт и гаскэр, последний из которых является литературной формой и в современном татарском языке.

Некоторые из данных параллелей сформировались как военные термины только в тюркских языках: калкан, нвгэр.

Лексический материал татарского языка дает несколько орфографических вариантов последней лексемы: нвгэр, ногэр, нвкэр, нугэр, нукэр, нукер, нэгэр, нээр. Слово нвгэр означало 'дружинник; телохранитель'. В толковом словаре

10

татарского языка нэгэр - 'гвардеец, воин, служащий в гвардии хана в древних тюркских и монгольских государствах'. В энициклопедическом словаре нукэр '1) воин, состоящий в ханской службе, чаще всего принадлежал к знатному роду; 2) в 13 в. титул военачальников, позже - рядовых воинов'. В близком к последнему значению слово это бытует и в восточных диалектах татарского языка, где нугэр - это 'соратник, слуга хана, богатыря'.

Исследуемая лексема имеет многочисленные общетюркские и монгольские параллели, с характерными для каждого из них фонетическими вариантами: тат. нвгэр, башк. нвгэр / нэугэр, казах., к.-калп., туркм. нвкер, тур. nuker, аз. нвкэр, кирг. нвквр, алт. ндкдр, кумык, нёкер, кар.-балк. нёгер / джёнъер, караим, негер / нэгер, уйг. [нвкэр], чув. нукер / некер; п.-монг. nökür,

монг. нвхвр, калм. нвкр [нвкер], бур. нухэр.

В древних источниках: nükär, nökär, noga(r) [ндгйр]. В трудах тюркологов: у JI.3. Будагова нукер, уйг., алт. нокдр, кирг. ндгдр, монг. нукур, у В.В. Радлова ндкйр (чаг. = перс, монг.) нокдр (тел., леб.) = ндкйр, ндгдр (< казах.). JI.T. Махмутова, исследовавшая лексику татарского языка в её отношении к древнеписьменному памятнику Codex Cumanicus, указывает, что тат. нвгэр является заимствованием из перс, ндгйр. По всей видимости, учёная опиралась на словарь JI.3. Будагова, где также стоит помета о персидском происхождении нвгэр. Однако, судя по всему, это слово само было заимствовано персами из монгольских либо из тюркских языков.

Семантическое поле слова в тюркских языках сводится к следующему:

I)тат., башк., к.-калп., ДТС, 'дружинник', В.В.Радлов 'солдат'; 2) тат. диал., башк., казах., кирг., тур., туркм., 'слуга (телохранитель) феодала (или хана, или богатыря)', ДТС 'соратник, боевой друг'; 3) кирг., 'отрок (княжеский)'; 4) кирг. 'свита жены или дочери хана'; 5) аз., уйг., кумык., караим., ДТС., JI.3. Будагов, В.В. Радлов 'слуга'; 6) алт., кар.-балк., СС, JI.3. Будагов, В.В. Радлов 'товарищ', кар.-балк. 'напарник, партнер, соучастник, компаньон'; 8) кар.-балк. 'попутчик'; 9) кар.-балк. 'союзник'; 10) тат., башк., чув. 'товарищ жениха, дружки жениха', тат. диал. 'тамада, ведущий на свадьбе';

II) тат. диал. 'форма обращения'.

Семантическое поле в монгольских языках сводится к следующему: 1) монг., калм., бур. 'товарищ, друг, приятель'; 2) бур. 'товарищ, гражданин'; 3) монг., калм. 'мужчина', бур. 'супруг, муж'; 4) бур. 'жена, супруга'.

Помимо этого, данное слово зафиксировано и в словарях других языков. Ср. перс. jSjj [ноукар] 'слуга; лакей', тадж. навкар, пук ар 'военный слуга феодала или правителя, подручный; слуга; лакей', рус. нукер 'служитель, отрок при господине, телохранитель; дружинник, воин личной охраны хана, князя и т.п. (у некоторых восточных народностей)'.

Что касается русского нукер, то в словарях А.Д. Михельсона (1865), М. Попова (1907), А.Н. Чудинова, (1910) указывается на его заимствование из татарского языка, В.И.Даль (1880) отмечает о кавказском происхождении слова. Словари и энциклопедии последних лет определяют монгольское про-

исхождение лексемы. Согласно М. Фасмеру, рус. нукер 'телохранитель, слуга' - заимствование из тюркских языков, которое происходит го монг. nökiir 'товарищ'. Посредство тюркских языков отмечает и E.H. Шилова.

Чувашское нукер / некер рассматривается в «Этимологическом словаре чувашского языка» М.Р. Федотова, однако автор ограничивается перечислением слова в некоторых тюркских, монгольских и в русском языках, не впадая в подробные рассуждения о его происхождении. По мнению Р.Г. Ахметьянова, тат. нэгэр 'дружки жениха; ист. дружинник' тат. диал. нвгэр, нугэр, чув. нёкер, караим, нэгэр, кар.-балк., кумык, негер 'соратник, боевой друг' восходят к монг. ногур, откуда это слово было заимствовано многими языками. Относительно тат., башк., чув. значения 'товарищ жениха, дружки жениха' интересно мнение Р.Г. Ахметьянова, согласно которому по-волжско-тюркский свадебный обряд как бы имитировал отношения между феодальными владетелями: брачующиеся стороны - ханы или бии (невестка -ханша, свекор - биата, свекровь - биана и т.д.). Следовательно, жених на свадьбе играл роль хана, а его друзья имитировали свиту, охрану, дружину, которых стали именовать как дружинников, а именно нвгэр. Так, в тарском, калмакском говорах татарского языка нугэр 'дружки жениха', а в пермском говоре кийэунээр, кийэунэгэр стал 'тамадой, красноречивым, находчивым ведущим на свадьбе'.

Таким образом, в монгольских языках в семантике слова преобладает значение 'близкий, надёжный человек; друг'. Будучи исконной, в этих языках лексема имеет широкую семантику и активно употребляется в качестве производной основы, имеет большое число дериватов. В тюркских языках семантика слова претерпела определённый сдвиг, где оно приобрело значение военного термина. В последних дериваты или отсутствуют вообще, или в них имеется небольшое их число, что характерно для заимствований. Широкое распространение данной лексемы в тюркских языках с общими для большинства из них значениями, а также довольно широкое семантическое поле указывают на то, что это слово было заимствовано в древнейшее время.

Таким образом, первоначально слово означало соратника, спутника, готового помочь в трудную минуту. В тюркских языках оно стало обозначать боевого друга, телохранителя, дружинника. Именно в этом значении оно использовалось в татарском языке, а также бытует в его диалектах. Ср. нугэр в тевризском говоре 'соратник, слуга хана, богатыря'. В дальнейшем, по всей вероятности, социальный статус данного сословия стал падать, и в некоторых тюркских языках нвгэр стал обозначать уже не соратника, а слугу, лакея.

Улща. В переводных русско-татарских словарях к словам 'трофей, военная добыча' обычно приводятся их эквиваленты ганимэт, трофей, сугыш табышы. Однако фольклорный материал дополняет этот ряд еще одним синонимом -улща, который по каким-то причинам не зафиксирован ни в одном современном толковом словаре татарского языка. Оно часто встречается в пословицах. Ср.: Артыкулща башка имгэк. [букв. Излишняя военная добыча -беда голове]. Ачкуз улща вчен улэ, квнчел квнлэве белэи бвлэ. [букв. Жадный

12

умирает за трофей, завистливый своей завистью разоряется] и др. В такой же фонетической оболочке и с такой же семантикой слово употреблено и в дастане «Идегей». Ср.: Кисмэ-кисмэ сары алтын, Мвнер суккан саф алтын, Энще-гэунэр, якутны Халкыма мин барын Кйсеп улща кылганмын! [букв.... золото, жемчуг... сделал я все это для своего народа добычей...]. В диалектах татарского языка слово бытует в нескольких фонетических звучаниях: олща, олца (брб.), улца (тбл., тар.), улща (кргл.) Кроме того, Р.Г. Ахметьянов в «Кратком историко-этимологическом словаре татарского языка» использует его в форме улща, М.И. Ахметзянов при транслитерации «Шэжори торек» употребляет слово в форме олэ/дэ. Слово также сохранилось в составе антропонима Улзщэбай, которым, по мнешно Г. Саттарова, нарекали мальчика-найдёныша.

Необходимо отметить и то, что улжа использовалось и в сочетании с арабским заимствованием эсир: [Гурхан] Оргэиечне чапты, олщэ вз эсир ал-ды, калъгасын камап утырды [букв. [Гюр хан] пошел на Ургенч, захватил трофеи и пленных...]. Шэжэрэи торек. Но, как видно из данного примера, улжа использовалось не для обозначения военнопленных, а имело значение трофеев (оружия, лошадей и т.д.), для обозначения же пленников употреблялось слово жир. Использование этих слов вместе давало некое собирательное значение.

Данная лексема зафиксирована в некоторых древних письменных памятниках. В грамматическом трактате XIV в. «Ат-тухфа...» встречается в форме олжа, где также даётся её производное олжала-. В Codex Cumanicus зафиксирована как олща. В словаре Л.З. Будагова: "bJjl. В.В.Радлов в своём словаре приводит практически все фонетические варианты этого слова в тюркских языках: onja (шор.) = ол)о, ол]а, олок;а\ onjcuia-; onjo (алт., тел.); onjono-; ол]олу\ ол}а (тар.); ол]о (кирг.) = ол]а\ олча (чаг.) = олща; олща (чаг., караим., монг.); олщала-; олщалаш-; олца (коман.) = олща-, олджа (караим.) = олща; олдщала- (караим.) = олщалаолдщо (чулым., бар.) = олща; олдщоло- (чулым., бар.) = олощала-; олжа (кирг.=казах.) = олща; олжала-(кирг.=казах.); олжалы (кирг.=казах.).

Исследуемая лексема встречается во многих тюркских и монгольских языках: тат. улща, башк. улья, казах., к.-калп., кумык, олжа, узб. улжа, туркм. олща, уйг. Lüjj (олща), караим, олджа / олдза / олца, алт. onjo, кирг. олжо, тур. диал. olea, тув., шор., хак., тоф. олча; монг. олз, бур. олзо, калм. олз [олзъ].

Семантическое поле лексемы в тюркских языках сводится к следующему: 1) во всех языках, кроме алт. и шор., 'трофей, добыча'; 2) кумык, 'жена, супруга'; 3) хак. 'то, что добыто силой'; 4) караим., тат. диал., Л.З. Будагов 'военнопленный'; 5) алт., шор. 'плен'; 6) казах., тат. диал. 'прибыль'; 7) туркм. 'легко добытое имущество'; 8) тув. 'выгода, удача'; 9) тат. диал. 'радость -говорится при толковании, предсказывании'-, 10) тув. 'перен. пополнение в семье (о только что родившемся ребенке)4.

В монгольских языках значения сводятся к следующему: 1) монг., калм., бур. 'выгода'; 2) калм., бур. 'прибыль, доход'; 3) калм., бур. 'добыча'; 4) монг., калм. воен. 'трофей'; 5) монг., калм. 'находка'.

Кроме этих языков слово зафиксировано и в маньчжурском языке: олэщи '1) пленник, военнопленный; 2) добыча (военная)', олэщила- '1) брать в плен; 2) представлять пленника (или отрубленную голову неприятеля)', 3) добывать добычу'. Э.В. Севортян считает маньчжурское слово заимствованием из монгольских языков. В.И. Рассадин придерживается такого же мнения. Однако образование из данной основы глагола с помощью тюркского аффикса -ла позволяет усомниться во влиянии монгольских языков в появлении данного слова в тунгусо-маньчжурских языках. Кроме всего этого, фонетическая оболочка лексемы также более близка к тюркским языкам, поэтому данное слово могло проникнуть в манчьжурский посредством какого-либо тюркского языка.

Этимология слова не вызывает сомнений ни у одного исследователя: это монгольское заимствование в тюркских языках. Так считает Э.В. Севортян. Он же подчеркивает, что Г. Рамстедт, М. Рэсэнен, Н.Н. Поппе и Г. Дёрфер также указывали на монгольское происхождение лексемы. И В.И. Рассадин возводит тофаларское олча к монгольскому олз. Татарское улж;э, по мнению Р.Г. Ахметьянова, тоже монгольское заимствование. Все эти ученые единодушны в том, что слово образовано из монг. ол-, бур. оло- 'находить, обнаруживать, добывать, получать, приобретать'. Э.В. Севортян все же приводит мнение Б.Я. Владимирцова, по которому корень слова олща могло иметь тюркское происхождение.

В монгольском языке слово имеет 12, в калмыкском - 16, в бурятском -22 деривата с довольно близким для всех этих языков семантическим полем. Если провести подобное наблюдение в тюркских языках, то выявляется следующая картина. В кирг. слово стало плодотворной базой для образования дериватов. Киргизско-русский словарь К.К. Юдахина фиксирует порядка 12 производных данной основы. Чуть меньшее количество дериватов даёт казахский словарь. Семантика слов в казахском языке совпадает с киргизским. С довольно близким к монгольским языкам семантическим полем от тув. олча '1) находка, добыча; 2) выгода, удача; 3) перен. разг. пополнение в семье (о только что родившемся ребенкеУ по данным словарей было образовано девять производных. Определённое количество производных наблюдается в караимском языке.

В остальных тюркских языках, где имеется это слово, от него не было образовано дериватов или же образовано не более 2-3. Ср.: башк., кумык., к.-калп., уйг., тур. диал., тоф. словари не фиксируют производных; в некоторых тюркских языках от исследуемой основы были образованы глаголы: тат. диал. улцалау 'получить прибыль, иметь пользу', туркм. олщоламак 'захватить в качестве военной добычи', хак. олчалирга 'добывать что-л. силой (в бою, воровством/, шор. олчала- 'пленить, взять в плен', узб.улжа щшмоц '1) захватывать трофеи (добычу); 2) перен. раздобыть', улжа олмац 'захватывать, захватить трофеи', алт. ол)олоткон 'пленный (напр., воину, ощого алар 'взять в плен', ол]ого кирер 'сдаться в плен', ол]одо]урер 'быть в плену'.

Таким образом, в тюркских языках наблюдается меньшее количество дериватов от улща, чем в монгольских, что и является несомненным доказательством его монгольского происхождения. К тому же, исследуемая лексема

14

ь современных монгольских языках не утратила своего активного употребления, тогда как в большинстве тюркских она перешла в разряд историзмов. Однако термин в свое время достаточно широко использовался в некоторых тюркских языках в качестве словообразовательной основы. Кроме этого, слово в близкой к тюркским языкам форме зафиксировано и в маньчжурском языке. Семантическое расширение лексемы практически во всех исследуемых языках происходило в одном направлении, т.е. и основа, и производные по своему содержанию совпадают. Есть еще один момент: в мусульманских тюркских языках в письменной и научной литературе доминировал арабский язык, поэтому слово улэща могло быть вытеснено из обихода арабским заимствованием ганимэт. По нашему мнению, это слово издревле было общим для тюрко-монгольской общности далеко до монгольских завоеваний, т.к. столь широкое употребление и распространение его по схожей форме и единому содержанию не могло бы произойти за столь короткий период.

3. Третий параграф II главы - «Общетюркский пласт военной лексики». Для большинства тюркских языков, в том числе и татарского, подавляющее большинство активной лексики составляет общетюркский пласт. Анализ показывает, что военная лексика занимает относительно большое место в составе общетюркского пласта. В предложенной классификации по лек-сико-семантическим группам даётся наиболее распространённая часть общетюркской военной лексики, т.к. основную её массу в татарском языке составляет именно данный пласт.

1) Названия оружия, орудий и их видов. Данная тематическая группа оказалась самой богатой. В её составе выделены следующие лексико-семантические группы, отражающие характер применения, процесс развития оружейного дела:

а) название оружия вообще: корал 'оружие';

б) названия рубящего и режущего оружия: айбалта 'секира', кылыч 'сабля, меч'.

в) названия колющего и метательного оружия: пычак 'нож', свцге 'копьё, пика'.

г) названия ударного оружия: кусэк 'дубина', чукмар 'булава, кистень', су ел 'дубина, палица'.

д) названия орудия, предназначенного для стрельбы, и его части: щэя 'лук', кереш 'тетива'.

е) название огнестрельного оружия: мылтык 'ружьё', туп 'пушка'.

ж) названия стрелы и ее наконечников. Эта подгруппа сама делится на несколько микрогрупп: 1) самым распространенным названием стрелы в тюркских языках является ук 'стрела'; 2) названия наконечников стрел: башок, очлык 'наконечник стрелы'. Ср: аз. учлуг, казах, уштык, к.-калп. ушлык, шрг.учуна кийгизгич, ног. ушлык.

Даже простое перечисление видов оружия ясно показывает, что тюрки были хорошо знакомы с различными его видами, изготавливали их и умело пользовались ими.

2) Названия защитного снаряжения. Защитное снаряжение было призвано обезопасить воина от поражения во время боевых столкновений и единоборств. Надеваемое и одеваемое оборонительное снаряжение называлось савыт 'панцирь, латы'.

3) Название футляров для хранения оружия. Для хранения сабель, мечей, кинжалов использовались ножны - кын / кыны, в некоторых тюркских языках футляр для хранения ножа назывался кынап.

4) Названия воинских соединений. По свидетельству исторических источников, большинство тюркских войск, в том числе татарские, имели чёткую дифференциацию, отличались мобильностью и строгой дисциплиной. Военные отряды формировались ополченским способом: десятка — ум, сотня -йвз, тысяча — мец, десять тысяч — твмэн. К названиям, обозначающим функции воинских подразделений, мы отнесли: кул или канат 'крыло, фланг', уц кул 'правый фланг', суп кул 'левый фланг'.

5) Названия различных воинов, бойцов: алып 'рыцарь', укчы 'стрелок', сакчы 'караульный, часовой', олан / оглан / углан 'гвардеец'.

6) Слова, обозначающие военачальников. В данную группу мы отнесли мецбашы 'тысячник, предводитель тысячи воинов', субашы 'полководец', твмэн башы, твмэн бэге 'предводитель десятитысячного войска, темник', йвзбашы 'сотник\унбашы 'десятник'.

7) Названия отдельных эпизодов военного театра. Военное дело состоит не только из отдельных предметов, вещей, оружия, снаряжения и людей, пользующихся ими. Важнейшей частью военного дела является и стратегия, воинская тактика, поэтому военная лексика включает также слова и выражения, отражающие боевые действия. Данная ЛСГ подразделяется на следующие микрогруппы:

а) слова, обозначающие понятия «битва»: кыргын 'кровавое побоище' орыш 'битва; драка; сражение', тукыги 'война', сугыш 'война'.

б) слова, с понятием «окружить»: кама-у, камап алу 'окружение; окружать, окружить'

в) слова с понятием «стрелять; произвести выстрел; выстрел»: ат-у 'стрелять; стрельба', атыш 'стрельба, пальба'.

г) слово, обозначающее победу: щицу 'победа; победить'.

8) Название мишени. Во многих тюркских языках мишень передавалась и передается словом мэрэ/мэрэй.

9) Название символов и воинских реликвий воинской части. К таким символам в первую очередь относятся боевые знамена, которые олицетворяют её честь, доблесть, славу и боевые традиции, указывают на предназначение воинской части и её принадлежность. В большинстве тюркских языков знамя передается лексемой байрак.

10) Наименования трофеев и пленных. Не всякая война направлена на полное уничтожение противника. Целью войн могут быть захват земель, имущества, угон скота (барымта), кровная месть и т.д. Поэтому в составе военной лексики выделяются и такие подгруппы:

а) Наименования пленных: белген, тоткын 'пленник', тотсак, туснак 'пленный раб', тел 'язык - пленник из лагеря противника, используемый для получения информации'.

б) в данную ЛСГ мы посчитали нужным включить и наименование снаряжения, надеваемого на пленных: богау 'оковы, кандалы'.

Как уже было отмечено выше, данная классификация не является исчерпывающей. Большое количество военной лексики, спорные моменты в происхождении и др. не позволяют включать каждую лексему в предложенную систему группировки терминов.

Как показывает классификация на основе лексико-семантических групп, данная лексика характеризует целостную систему самостоятельной армии государственного уровня, т.е. они встречаются практически во всех (ат-'стрелять',^ 'стрела', орыш 'битва, сражение' и др.) или во многих (мылтык 'ружьё', сакчы 'караульный, часовой', кама- 'окружить' и др.) тюркских языках, некоторые характерны для отдельного ареала.

Практически все общетюркские военные лексические единицы зафиксированы в древнетюркских письменных памятниках. Этот пласт в данной тематике является стержневым пластом. Данное обстоятельство имеет немаловажное значение для этногенетических выкладок. Оно доказывает древность тюркского мира, развитость его государственной организации с древнейших времен.

4. В параграфе «Заимствования» анализируется заимствованный пласт военной лексики в татарском языке. Слова иноязычного происхождения сгруппированы по языкам-источникам.

К наиболее древним заимствованиям относятся лексемы китайского и персидского происхождения. Немногочисленные китайские заимствования военного характера в тюркский язык проникли довольно давно, когда тюркские народы предствляли собой единое целое и, поэтому, эти заимствования распространены в большинстве тюркских языков. Во многих из них они претерпели переосмысление и сдвиг в семантике. В свою очередь из тюркских эти китаизмы были заимствованы и другими языками, которые долгое время имели культурные, торговые, военные и др. контакты с ними. В современном татарском языке все эти заимствования являются устаревшими словами.

Вышедшая из употребления сегодня лексема ту 'штандарт, знамя' в татарском языке встречается только в эпических и исторических произведениях.

Термин чура претерпел в татарском и в некоторых других тюркских языках определенный семантических сдвиг, из дружинника стал означать раба. В современном татарском языке встречается, как правило, в качестве компонента антропонимов и топонимов.

Многие персидские заимствования (нэйзэ, гврзи, эк;эц) распространены в большинстве тюркских языков. Например: тат. нэйзэ / найза, башк. най?а, казах., узб., кирг., туркм., к.-калп., ног. найза, уйг. й{нэйзэ), аз. низэ, тур. тге < перс. (найза) тадж. найза 'пика, копьё';

тат. гврзи, башк. гврзей, казах, гурзг, узб. гурзи, уйг. »(гврзэ), кирг. курсу / курзу, туркм. гурзи, аз. курз, тур. gurz < перс. (гурзи), тадж. гурз 'булава, палица';

тат. ж;зц, башк. жэнк, узб. жанг, уйг. (щэц), туркм. щец, аз. чэнк, тур. сепк, к.-калп. эщэц, кр.-тат. дженк < перс. (ощанк), тадж. ощанг 'битва, война'.

К персидским заимствованиям в татарском языке, имеющим отношение к военному делу, нами были отнесены и следующие лексические единицы: банадир уЦ* 'богатырь, герой', биьбуд 'бейбут (род кинжала)', щэбэ 'доспехи, броня, латы', зэнбэрэк <4^*0 'пушка; самострел', зирэн ».л; '1) кольчуга; 2) броня', лэшкэр 'армия, войско', лэшкэргян 'лагерь, стан (военный)', маничэ 'изображение полумесяца на минарете мечети или на древке знамени', навэк <4^ 'стрела', пасбан иЧ^Ь '1) сторож, караульный, часовой; 2) полицейский', пэнлеван иЬ^ '1) герой, витязь; 2) чемпион, силач, атлет, борец', сэрдар 'главнокомандующий, военачальник, ко-

мандир, полководец', сипан »Ь^ 'войско, армия', сипани 'военный, войсковой, армейский', суари / совари 'всадник, наездник, верховой', твфэнг / тофэц 'ружьё, винтовка', шэбхун 'ночное нападение, ночной набег, внезапная ночная атака', шэмшир о!""^ 'сабля, шашка, меч', шуриш 'восстание, мятеж, бунт', шуриши ís¿JJ¿> 'мятежный, восставший; бунтовщик, инсургент'.

Кроме этого есть и такие лексемы, состоящие из арабского и персидского компонентов, которые, несомненно, были образованы в персидской среде и уже оттуда заимствованы в татарский. К примеру: щэвэлэнгяь 'поле

битвы', канэрман С^Л* 'герой, богатырь', хэрбгян 'поле битвы'.

Арабские заимствования занимают значительное место в современном татарском языке. Проникновение их в западно-тюркские языки в широких масштабах произошло относительно недавно, а именно — начиная с X в. н.э., то есть с началом проникновения ислама. Все военные арабские заимствования можно разделить на два пласта - арабизмы, проникшие через разговорный (и в большей степени в разговорный) язык, и арабизмы, проникшие через письменный язык.

1. Следует отметить, что с принятием ислама в языке осуществляется большой рывок. С активизацией использования арабизмов широко употребляемые в разговорном языке исконные или заимствованные ранее военные термины были вытеснены ими. Многие из этих арабизмов закрепились и в современном языке. К таковым относится, например, слово гаскэр 'войско, армия; воин', которое заменило лэшкэр (перс.), чиру (тюркомонг.), яу (тюрк.), су (кит.). Из арабского же во многие языки, в том числе и в татарский, проникло и прилагательное от данной основы гаскэри 'военный; воинский, войсковой', довольно продуктивно используемое и в современных тюркских

языках, а так же образованное в языке-оригинале существительное 'военный, военнослужащий (человек)' (в араб, 'рядовой, солдат').

Другим широко употребляемым арабизмом в современном татарском языке является прилагательное хэрби 'военный' от существительного хэрб / хэреб 'война'. Как имя существительное оно встречается в старотатарском языке. По всей вероятности, оно использовалось в письменных языках: узб. у,арб, уйг. V[ьэрп], аз. нзрб, тур. ЬагЬ, кр.-тат. арб, в том числе перс. ЧО^ (ьарб), тадж. у;арб. Однако как прилагательное встречается чаще: башк. хэрби, узб. %арбий, уйг. [нэрбий], туркм. харбы [ы:], аз. нэрби, тур. IгагЫ,

кр.-тат. агЫу, а также в перс. (нарби), тадж. х,арби. Надо заметить и то, что в татарском лексема хэрби претерпела определённый сдвиг в семантике и стала играть роль существительного в значении 'военный, военнослужащий (человек)' (Ср. с гаскэри). На наш взгляд, это произошло под влиянием русского языка. Кроме этого, в произведениях некоторых писателей прошлых столетий встречается и форма женского рода данной лексемы - хэрбия, заимствованная в таком виде из языка оригинала.

Широкое употребление во многих языках, в том числе татарском, получило арабское слово ганимэт в значении 'военная добыча, трофей'. Оно зафиксировано в пословицах, во фразеологических единицах, т.е. проникло и в разговорную речь. Лексема получила распространение в следующих языках: башк., аз. гэнгшэт, казах, ганимет / ганибет, узб. ганимат, уйг. '^■Ъийа (гэнимэт), тур. ganimet, кр.-тат. гъанимет, а также перс. с^шЬ (ганимат) тадж. -ганимат. Данное слово заменило улэк;а (монг.), а в последнее время вместо него чаще используют выражение сугыш табышы 'военная добыча'.

Следующая из активно употребляемых военных арабских лексем — элэм 'знамя, флаг'. В других языках: башк., аз., уйг. элэм, казах., туркм. элем, тур., кр.-тат. алем узб., кар. алам. Р.Г. Ахметьянов подчёркивает, что данное слово широко использовалось во времена Казанского ханства, т.к. заимствовано в чув. элем и мари. алам. В старотатарских текстах и словарях, например в словаре А. Троянского, слово пишется через арабскую букву которая обычно в татарском читается как г (т.е. галэм). Однако в языке закрепился разговорный вариант лексемы. Следует отметить, что наряду с элэм в тюркских языках немало синонимичных слов с семантикой 'знамя': байрак, ялау, санщак, ку-таз, туг, влецге, которые отличались друг от друга какими-то элементами или формами.

2. Наряду с этим в татарском языке было значительное количество книжних арабизмов, которые проникали через труды и творчество образованной, знающей восточно-мусульманские языки интеллигенции. Большая часть этих слов современному носителю языка непонятны, и без словарей трудно разобраться в их значениях. К таким книжным арабизмам мы отнесли: гаду 'враг; полчище, рать', галэбэ 'победа', гыйсъян 'мятеж, бунт', забит 'офицер', зафэр 'победа', кавэс 'лук', лива 'знамя', мэлхэмэ 'погром, резня', мизрак 'дротик, копье, пика', мвбарэзэ 'поединок', мвхарэбэ 'война, сражение',

нэфэр 'солдат, рядовой', нишан 'мишень, цель', сэеф 'сабля', силах 'оружие', фэтех 'завоевание', хэмлэ 'нападение' и сотни других слов. Примечательно, что данные заимствования встречаются практически только в письменных тюркских языках. Ср.: тат. гыйсъян, башк. гисъян (скорее под влиянием поволжского тюрки), узб. исён, уйг. uV^ [исйан], аз. ycjaH, тур. isyan, кр.-тат. исьян; перс, ul'■■"""■ (осйан/ эсйан), тадж. исъён; тат. мохэрэбэ, башк. мохарэбэ, узб. му^ораба, аз. мунарибэ, тур. muharebe, кр.-тат. муаребе и т.д.

Русские и западноевропейские заимствования стали проникать в татарский язык после падения Казанского ханства в середине XVI в. Мы разделили русские заимствования по периодам наиболее активного проникновения военной терминологии в татарский язык.

1) Первый этап активизации военных русизмов охватывает конец XVII, и особенно конец XVIII в. - период Крестьянской войны 1773-1775 годов под предводительством Е.И. Пугачёва. Для командования войсками, составления манифестов, рапортов, реестров и т.д. наряду с русским использовался и татарский язык. Внедрение в разговорный язык русских заимствований отразилось и на деловых письменных памятниках этой эпохи. Многие из этих заимствований были приспособлены к фонетической системе татарского языка, способствовало этому и арабское письмо, в котором передавать определенные звуки русского языка было невозможно: эрмийэ, эфисэр, баталийэ, буощай / пущай / пущар (фузея), бумбу, гучар, изминшик, йанарал, йудурэ / йадурэ, команда, командир, канбуй, майур, пахут, пулкувник / пулкунник, пу-лук / пулык, солдат / салтат, саржант, сутнэ, сутник, уржийа, ыстаршина и др.

2) Вторым периодом активного проникновения заимствований стал период Революции 1905-1907 гг., Первой мировой войны, Октябрьской революции 1917 г. и Гражданской войны. Этот период отличается следующими особенностями в отношении к татарскому литературному языку:

Во-первых, в конце XIX - начале XX вв. перед большевистской партией встала задача активного вовлечения многомиллионной массы нерусских национальностей, составляющих более половины населения Российской империи, в общепролетарскую борьбу за свержение существующей власти. Решение этой задачи большевистская партия неразрывно связывала с политическим просвещением населения на его родном языке. В этот период начинается активная пропаганда: печатаются и создаются от руки многочисленные листовки, прокламации, лозунги и т.д., подавляющее большинство которых было переводным — они выпускались на русском и татарском языках одновременно. В них встречается немало и военной лексики: солдат, вуйсца, победа, вайунный палажинийэ, флут, ривалутсийэ, казарма, гвардийа и др.

Во-вторых, одним из огромных приобретений татар в период Первой русской революции было получение разрешения на периодическую печать. Среди всей совокупности татарской периодической печати появились газеты и журналы, ориентированные на освещение военной жизни страны. На стра-

ницах этих газет стало появляться большое количество русских и западноевропейских заимствований, касающихся военного дела, ранее неупотребляемых в татарском языке. Надо заметить и то, что и в этот период большинство заимствований приспосабливалось под фонетику и основанную на арабице графику татарского языка, например: солдат, армийис, пихуты, гинирал, адйутант, падпаручик, пазитсийз и др.

В-третьих, освоение огромного количества русских и западноевропейских заимствований было весьма нелегкой задачей для населения, поэтому переводчики вынуждены были искать соответствия этих слов в родном языке. В процесс терминообразования начинает активно внедряться калькирование. Попытку создания новых военных терминов путем калькирования с русского языка совершили и авторы «Русско-татарского словаря военных терминов (толмача)» 1926 г., где приводится немало слов, которыми пользуются и сегодня (линия - сдзбк, наводка — тдзау и др.) и которые не нашли применения в литературном языке (ряд - нирга; рядовой - рятдаге, дараджасез; смирно -тдндчлан; шомпол - тддддч, шдбдн и др.). Такие лексические единицы, как уксибэр 'пулемёт', алтатар 'револьвер', ура кат / ургэ кат 'смирно' и др., являются примерами из этого ряда.

3) Третий период активного проникновения русских и западноевропейских заимствований военного характера приходится на время Второй мировой войны. Важнейшей особенностью данного периода является смена в 1939 году графики с латиницы на кириллицу, что позволило писать заимствования так же, как в языке источнике. Это в, свою очередь, привело к фонетическим изменениям в произношении, т.е. русские и западноевропейские заимствования проникли в татарский язык в том виде, в каком они были освоены русским языком. В этот период татарским языком были заимствованы из русского артиллерист, бойница, взвод, взводный, винтовка, генштаб, дневальный, дот, запал, застава, зенит и др.; французского амбразура, артиллерия, арьергард, атака, бастион, батальон, баиарея, блиндаэю, бомба, гарнизон, дезертир, дивизия, калибр, капитан и др.; немецкого гаубица, гаупвахта, генералитет, гильза, лафет и др.; итальянского граната, казарма и др.; английского блокада и др. и т.д.

В третьей главе «Функционально-семантические особенности военной лексики в современном татарском языке» освещены особенности использования исследуемой лексики в различных письменных жанрах современного татарского языка.

Традиционная военная лексика татарского языка в основном относится к пассивной лексике словарного состава. В параграфе «Разновидности устаревшей военной лексики в татарском языке» дана классификация обозначенной лексики по степени устарелости, которая делится на 1) старинную или непонятную и 2) относительно понятную носителям языка.

1. 1) К непонятным устаревшим терминам мы отнесли атас 'мишень', аПт 'стрелок', агад 'шальная стрела', Ьайгщ 'знамя', Ъд%<1а 'кинжал', у'анс 'длинный, плоский наконечник стрелы\jatyaq 'караульный', }е1та 'подвиж-

21

ный отряд, совершающий набег', ке§ 'колчан', дзрвазэ 'ворота крепости'; зафзр 'победа', мвкатэлэ 'резня, сражение', сэйф 'меч, сабля', топэнк 'ружьё', эгъдэ бул- 'быть врагами', гарз 'вражда', мвбариз 'воин-единоборец', носрэт 'победа', силах 'оружие', тукуш 'битва, сражение, бой', хисар 'крепость', бол эк; ар 'место сбора войск', иравыл 'авангард', кирэукэ 'доспех', сау-гат 'вознаграждение за подвиг', соргавыл 'разведчик, оставленный позади основного войска', тоткавыл 'страж у ворот', чагдавыл 'арьергард', шайман 'вооружение и доспехи в совокупности' и др.

Эти слова совершенно забыты и в современном языке не употребляются вообще, поэтому по степени архаизации они находятся на первом месте. Эту группу устаревших слов можно назвать древними или старинными архаизмами и историзмами.

2) К несамостоятельным устаревшим словам относятся слова, давно утратившие свое самостоятельное значение, но сохранившиеся в языке в составе парных слов в качестве второго компонента. Вторые части этих слов современному носителю языка уже непонятны, хотя когда-то были синонимами первых компонентов. Некоторые из них используются в других тюркских языках. Среди военной лексики таких слов немного. В качестве примера можно привести слово ярак. В современном татарском языке оно самостоятельно не употребляется, а является вторым компонентом парного слова кирэк-ярак, которое в первую очередь имеет собирательное значение 'принадлежности, необходимые вещи'. Современное его значение отдалилось от военной тематики. Однако в контексте оно может означать и 'снаряжение, амуниция'. Как видно из примера, семантика данного слова преобразовалась. Первичное его значениеу'агадг толкуется как 'панцирь, кольчуга'. Второе слово, которое можно отнести сюда же - азык-твлек 'продовольствие, продукты питания, провизия', где второй компонент телек означал 'средство для пропитания, фураж, уплата'. Таким образом, можно отметить, что словом телек обозначали продукты для воинов и корм для лошадей.

2. Вышедшие из употребления, но в определенной степени понятные слова были разделены на четыре группы: 1) собственно устаревшие слова: алай 'полк', углам 'гвардеец, воин гвардии', утлуг йадрэ 'снаряд, «огненное ядро»', кирмэи 'крепость',унбашы 'десятник', йезбашы 'сотник', ме/(башы 'тысячник, тысяцкий', утчагыр 'пушка', улэща 'военная добыча', чиру / чзрик 'войско, армия' и др.

2) Понятные устаревшие слова, но семантика которых с течением времени изменилась. Например, слово алпавыт в толковом словаре представлено как 'помещик', однако его первичное значение а1рауШ - 'герой, богатырь'. Сдвиг семантики можно объяснить тем, что многие воины после больших побед получали в качестве вознаграждения определённые территории и становились их хозяевами. Таким образом, с течением времени из военного сословия они переходили в дворянское. На данный период развития лексики этот пласт является собственно архаизмами или историзмами.

3) В синонимических рядах встречаются слова, которые в современном состоянии языка общеупотребительны в относительно равной степени и понятны носителям языка. Однако есть среди них и потенциальные архаизмы, т.е. слова, которые в будущем могут выпасть из активного употребления. Среди военной лексики таковые тоже имеются: батыр - пэнлеван 'герой', гаскэр — армия 'армия', нвщум - атака 'нападение, атака', эсир - плен 'пленник', боерык - эмер 'приказ', чукмар — гврзи 'булава', гыйсъянчы — бунтарь 'бунтарь', кавалерия - атлы гаскэр 'кавалерия', калъга — ныгытма 'крепость', солдат - гаскэри 'солдат' и др. А некоторые единицы из этой группы в последнее время, наоборот, стали более активно употребляться в связи с изменением языковой ситуации в республике. Как видно из примеров, приведённых выше, одно из слов из синонимического ряда является исконно-тюркским, другое - заимствованием. В современном татарском языке эти слова находят применение в различных стилях: в поэзии, художественной и научной литературе, публицистике.

4) Кроме этого выделяются искусственные устаревшие слова. К ним относятся единицы, которые были придуманы журналистами, писателями, Лексикографами, но не прижились или скорее всего не приживутся в живом языке. Такие слова имеются также среди военных терминов. Например, в «Кратком русско-татарском словаре военных терминов (толмаче)» 1926 года таких искусственных терминов встречается очень много: нирга 'ряд', рятдаге, дараджасез 'рядовой', тбццдч, шдбоп 'шомпол' и др.

В параграфе «Военная лексика в научно-учебно и научно-популярной литературе» рассмотрены особенности функционирования исследуемой области лексики в научной литературе, которые были сведены к следующим пунктам:

1) Использование общеупотребительной военной лексики. Сюда включается военная лексика, использовавшаяся в различные эпохи, в различных письменных источниках и т.д.: соцге 'копьё, пика', кылыч 'меч; сабля', чукмар 'булава' и др. Алтын яки квмеш савыт-сабалар, туры кылыч, кэкре кылыч, зк;эя нэм ат дирбиялэре — болар бар да бу хэрби кулътураныц теп, мэщбури эсбаблары булып тора. Татар халкы тарихы. Данный пласт составляет основу военной лексики в научной литературе.

2) Синонимичные слова (термины) с различной активностью употребления в разные эпохи. Например, 'армия, войско' в разные эпохи передавалось различными словами: гаскэр, чиру, лэшкэр, яу, су. Однако в современной научно-учебной литературе преимущественно используется только слово гаскэр. Такая же картина наблюдается и с синонимическим рядом сугыш -орыш - яу — эк;эц — мвхарэбэ 'война, битва' и т.д. Из этого ряда, как правило, в учебниках используется лишь слово сугыш.

3) Использование поздних заимствований. К подобным заимствованиям из русского языка мы относим такие лексемы, как поход, ставка, шлем и др. По нашему мнению, эти слова имели и традиционные соответствия, утерянные или со временем вытесненные из научного оборота (поход - сэфэр, став-

23

ка — урда, ыстан). «Татар изуеннэн котылу» татар ханын православие патшасына алыштыруга нэм хан ставкасын Мэскзугэ кучеругэ генэ кайтып кала. Татар халкы тарихы.

Ещё один подобный пример - праща, которая в татарском язык имеет эквивалент сапан, сапкан. «Русско-татарский толковый словарь исторических терминов», к сожалению, не представляет его как татарское соответствие, предлагает оставить слово без перевода, как в русском языке: праща - праща.

Ярким примером является использование слова шлем. Шлемы были различной формы, в разное время их называли разными словами, Р.Г. Ахметянов приводит целый ряд названий шлемов в татарском языке: кирэгэ, тулка, ал-пак, также использует слово очлам, от которого, по его мнению могло быть образовано и русское шлем. Ещё одним видом шлема был шишэк или чичэк.

Таким образом, использование поздних заимствований оказывает отрицательное влияние на военную культуру, историю татар, т.к. отсутствие употребления самобытных соответствий в языковом материале создаёт впечатление, что с такими видами оружия, явления и т.д. тюркские народы вовсе не были знакомы.

4) Термины, образованные не на собственной основе татарского языка. Речь идет о калькировании понятия, которое имеет эквивалент в татарском языке. Такие случаи можно наблюдать и в переводных трудах, касающихся военной тематики или даже написанных на татарском языке. Несколько примеров: Бу ныгытмаларны болгар бабаларыбыз XII гасыр ахырында твзегэннэр, э инде соцрак, Х1У—ХУгасырларда булса кирэк, э/димереп ташла-ганнар. Ф.Хужин. На наш взгляд, слово ныгытма 'укрепление, крепость' в татарском языке — калька с русского. В исторических письменных памятниках это слово не встречается, тогда как вместо него обычно использовали слова каср/касыр, хисар, кальга, курган кирмзн.

«Русско-татарский толковый словарь исторических терминов» предлагает перевести на татарский самострел словом узаткыч, т.е. калькой (уз — сам, аткыч — предназначенный стрелять). Эта калька нами в учебной литературе замечена не была, однако она встречается в художественных произведениях и в некоторых словарях. Гомумэн, нзр квймэ, нэр казак корал белэн бик нык тээмин ителгэн иде, ал ар узлэРе белэн Уралга мылтыктан башлап узаткычын, пищалей, аркебузын, балта нэм кылычын, ук нэм э/дэясен — ба-рысын да алып килгэннэр иде. Ф.Бэйрэмова. В турецком языке, к примеру, самострелы называют 'tatar yayí, kundakli yay, kurmali yay'.

Калькирование понятия, имеющего эквивалент в татарском языке, является довольно распространённым и общим недостатком, который наблюдается в переводах с русского языка переводчиками-неспециалистами с недостаточными в данной области знаниями.

5) Истолкованные или переведённые термины. Самым удачным использованием военных терминов являются именно такие случаи, т.е. авторы статей или учебников рядом с современным понятием дают его эквивалент на татарском или старотатарском языках. Примеры из монографии И. Измай-

24

лова: Особой группой копий, судя по размерам наконечников и древка (около 1,5 м), являлись метательные копья, или дротики (по-русски — «сулицы», а в мусульманском мире — «джериды»), которые предназначались для поражения противника на расстоянии.

Кроме эмирского штандарта каждый бек и его отряд, видимо, имели свой флаг (в тюркской традиции, очевидно, назывался также «гэлэм», а в арабской - «алом», или «лаива»).

Служилая часть дружины называлась «хашамом».

В работах, написанных на татарском языке, исторические слова обычно толкуются: Ясауллар (сарайда салым ощыю, хзрби табышны хисаплау белэн швгыльлэнуче хезмэткэрлэр), <...> дэгъвэтче (гаскэр туплау белэн швгыльлэнгэннэр), <...> нокэрлэр дип хан тирэсендзге аксвяклэрне атаган-нар. Татар халкы тарихы

Для детального анализа исследуемой лексики в параграфе «Традиционная военная лексика в художественной литературе» было изучено несколько исторических романов: «Сызгыра торган уклар» («Свистящие стрелы») Н. Фаттаха, «Сеембикэ ханбикэ Ьэм Иван Грозный» («Суюмбика-ханбика и Иван Грозный») М. Хабибуллина, «Кучем хан» («Кучум хан») Ф. Байрамовой. Сплошная выборка военной лексики из данных произведений показала некоторые особенности использования такой лексики.

1) Использование исторической лексики для создания атмосферы эпохи. В романе «Свистящие стрелы» Н. Фаттаха историческая лексика использована в большом количестве, что однако не затрудняет читателю понимание, а наоборот, позволяет более ярко предствить описываемую в произведении эпоху. Используя большое количество военной терминологии, автор подчёркивает высокую организованность военной системы у древних тюрок. Примеры из текста: Яца щирдз Албуга атасы биргэн киез вен корып куйды, мецбашлары, карачылар, торгак агалары, багалар билгелэде ьэм узенэ буй-сынган аксеяклэрне щыеп, нзркемгз квтулеклэр бирде.

Кулга алынган ирлэрне шундук Салчак алып белэн Исэнтэй янына алып киттелэр.

Чируецпе унга, йвзгз, мецгэ, твмэнгэ бул. Унбашлары, йозбашлары, мецбашлары, томэп бэклэре билгелэ.

Для создания атмосферы той эпохи автор предложил читателям ещё понятные им, не совсем выпавшие из употребления устаревшие слова, используя их как изобразительные средства. На основе исторических документов он воссоздал образы отдельных личностей, события, имевшие место быть в истории, пропустив все это через свою фантазию.

2) Использование индивидуально-авторских неологизмов. В качестве таких же изобразительных средств для создания атмосферы описываемой эпохи авторы произведений предложили читателю свои военные окказионализмы. Например: жансакчы 'телохранитель' (букв, 'хранитель души'). Щангали хан тирзли зщансакчылары баскан. М.Хэбибуллин; коралханэ 'хранилище оружия или мастерские по изготовлению оружия'. Э ул энэ, кайда

25

атына атланып, кайда каекка утырып, ханлыкныц бер башыннан икенче ба-шына йври, ил-щирне кяферлэргэ карты керэшкэ туплый, коралханэлэрнец эшен барлый, яу кырына сугышчылар барлый... Ф.Бэйрэмова; кылычлы 'вооруженный мечом (саблей) воин'. - Сафа Гэрэй хан атац Йосыф бэктэн Казанны кире кулыма твшерзм, сэнец билэмзц итэм дип гаскэр сораган, атац, хэленэ кереп, утыз мец кылычлы биргэн, дилэр. М.Хэбибуллин; тупса-баш 'стражник у порога'. Ханбикэ аларныц барысын да тэхет ягына дэшеп алды, алгы якта тупсабаш белэн Искэндэр икэу генэ калдылар. М.Хэбибуллин; утлы таяк 'ружьё' (букв, 'огненная палка'). Кучем Бохара-дан утлы таяклар да кайтартып карады, Кырымнан туплар соратты, эмма аларга да даими рэвештэ дары, ядрэ кирэк булып чыкты. Ф.Бэйрэмова; яу-тун 'доспехи; кольчуга'. Биредэ, Алтын Урда ханнарыныц булат кылычла-рыннан нэм яутуннарыннан тыш, аларныц тарихлары, васыятьнамэлэре дэ бар. Ф.Бэйрэмова.

3) Использование различных вариантов написания. Подача некоторых уже существующих в определённой форме исторических лексем также имеет свои особенности. Подразумеваются такие слова, как гаскэрбаш 'полководец, командующий; военачальник', каравылбаш 'начальник караула', йвзбаш 'сотник, сотенный', мецбаш 'тысяцкий, тысячник' и др. Современные толковые словари татарского языка и словари тех тюркских языков, где они зафиксированы, предлагают вариант не с изафетом I типа, а с изафетом II типа, т.е. гаскэр башы, каравыл башы, йоз башы, мец башы. В определенных произведениях они в такой форме и употреблены: Шул ук квнне томэн бэгенец бое-рыгы барлык ирлэргэ э/диткерелде. Н. Фатгах.

В современном татарском языке многие военные термины сохранились в качестве компонентов паремий. В параграфе «Устаревшая военная лексика во фразеологии» рассмотрены отдельные слова, зафиксированные в пословицах, поговорках, фразеологизмах. Например, в пословице Апапасы олы, кабыргасы коры и фразеологизме алапа кутэру слово алапа означает 'военная добыча, трофей; жалование военным; компенсация за ранение'. Через разговорные формы из тюркских языков в форме лафа оно проникло и было фонетически освоено русским языком. В примечаниях в поэме Кутба «Хос-ров и Ширин» это слово поясняется как 'дополнительная плата военным, чиновникам; премия'. В турецком языке ulufe 'жалованье (содержание) янычара', alafa - 'султанское содержание послов'. JI.3. Будагов указывает заимствование этого слова из арабского HJc- 'улуфэ, а также использование и в казах., башк. алапа, bVÍ алаба в значении 'награждение, жалование'. К сожалению, в современных словарях татарского языка это слово не зафиксировано.

Значение слова барымта в пословицах Барымта алган мал тугел, куып алган куй тугел; Барымта алган мал тугел; Барымтага барымта, карынта-га карымта — 'у кочевых тюркских народов: набег на соседние племена с целью угона скота'. В словаре татарских фразеологизмов Н. Исанбет фикси-

рует и форму барымтал. В русский язык это слово проникло в форме баран-та, барантач. В словаре турецкого языка зафиксировано как bar anta. М. Фасмер считает, что данная лексема монгольского происхождения. Р.Г. Ахметьянов также предполагает, что слово образовано от монгольского слова баргшта 'поймать; обвинять' с глагольной основой бари- 'поймать, ловить'. В мишарско-типтярском говоре бытует слово бартан иту 'отомстить'. В златоустовском говоре татарского языка зафиксирован глагол бар-таннау в значении 'сделать назло'. Что касается последней пословицы, то потерпевшее убытки племя конечно же должно было отомстить за угон своего скота и, в удобное время, само организовывало набег на захватчиков, отвоёвывая у них скот. Это и называлось карымта, т.е. ответный набег. В словаре узбекского языка зафиксировано слово царимта. Оно имеет значение 'долг вежливости; ответный подарок; воздаяние; возмездие'. Среди прочих значений слова кару у JI.3. Будагова есть и 'месть, возмездие', и автор слово кару сопоставляет с монгольским харю 'ответ, возврат'.

В данном же параграфе рассмотрены особенности употребления слов мэрз, мэргэн, яу, булат, мэрэкэ, ярак.

В параграфе «Синонимия и вариативность в военной лексике татарского языка» были выявлены способы образования синонимических рядов среди военной лексики татарского языка, которые можно сгруппировать следующим образом:

1) первая причина связана с возникновением слова в ту или иную эпоху, в том или ином регионе, диалекте. Важную роль при этом играла активность в употреблении слов-основ, продуктивность аффиксов в тот период и в том регионе;

2) заимствования связаны с теми народами, с которыми в ту или иную эпоху жили в соседских отношениях носители языка. Количество заимствованной лексики зависит от политического, экономического, военного уровня развития языка источника. Одно и то же слово могло быть освоено заимствующей стороной и через разговорный язык, и через письменный - через специальную или художественную литературу;

3) основная причина образования синонимов состоит в том, что в одном и том же предмете или явлении человеческое мышление раскрывает новые стороны и признаки, в результате чего данный предмет или явление может быть названо вторично на основе новой ассоциации со сходным признаком другого предмета или явления, уже имеющего в данном языке наименование. Вслед-ствии этого, исходя из внутренних возможностей родного языка, образуется новое слово или же в обиход внедряется заимствование, способное охватить новые признаки предмета или явления.

Однако необходимо указать, что в процессе развития любого языка, в том числе и татарского, многие лексические единицы, обозначающие одно и то же понятие, могут иметь несколько вариантов написания и произношения, но не являться при этом синонимами.

Четкой и общепринятой классификации вариантов слов в науке не,существует. Самым распространённым является распределение вариантных пар по формальному признаку. К таковым на современном этапе развития языка относят 1) орфоэпические (произносительные), которые в свою очередь разделяются на а) акцентные и б) фонетические, 2) фонематические, различающиеся составом фонем и 3) обладающие категориальными и формальными различиями морфологические варианты.

Фонематическая вариативность, в отличие от фонетической, не представляет собой живого явления татарской фонетики, т.е. фонематическая вариантность не связана прямо ни с позиционно-комбинаторными изменениями звучания, ни с типом произношения, ни с особенностями современной разговорной речи.

Варианты с различием г / в. Звук г, как слабо артикулируемый, в истории тюркских языков не был устойчивым, в современных языках, благодаря ассимиляторному воздействию предшествующего гласного он часто менялся, или мог утратиться, или же образовал долготу предшествующего гласного. Например, слово гаскэр 'войско, армия' как имя собственное сохранилось в формах аскзр и эскэр. У татар есть и довольно распространенная фамилия Аскаров, что несомненно берет свое начало от гаскэр. На наш взгляд, варианты без [г] в основе своей сохранились в западных говорах татарского языка. Как подчёркивают диалектологи, опущение глубокозаднеязычного согласного звука [г] в заимствованных из арабского языка словах характерно для ми-шарского диалекта татарского языка. В современном татарском языке литературной нормой является форма гаскэр. Варианты с таким же изменением звуков и в той же позиции наблюдаются и в паре элэм и галэм 'знамя, стяг', кала и калъга 'город, крепость', мэрэкэ и мэгърэкэ 'стрельбище; поле брани; сборище народа, праздник, веселье', ту и туг 'знамя, штандарт'.

Варианты с различием г/ w. Некоторые из многовариантных слов представляют собой лексемы, одни из которых сохранили историческое звучание, другие в процессе развития языка претерпели определённые изменения. Историческое чередование звуков в татарском языке происходило по определённым закономерностям и составляет целую систему. Примером военной лексики к вышесказанному может служить такая пара, как яг и яу 'войско противника; враг'. Сюда же, на наш взгляд, нужно отнести и пару яугир / явыр 'воин', которая образована изяг+ир кяу+ир (т.е. яу upe 'военный муж').

Варианты с различием у / о. Среди военной лексики татарского языка встречаются варианты с различием губных гласных. Такое явление обычно наблюдается исключительно в первом слоге слов. Например: курган / корган 'крепость; курган', томар /тумар 'тупоконечная стрела', оран /уран 'боевой клич'. Множество слов с перебоем корневых гласных, характерным для татарского и башкирского языков, встречается и в диалектах и говорах других тюркских языков, а отчасти и в письменных памятниках тюркских языков, располагавших дифференцированными знаками для всех четырех губных

гласных (о и у, в и у). Через говоры и диалекты значительная часть таких слов проникла и в соответствующие литературные языки.

Варианты с различием по твердости-мягкости. В татарском языке известно много слов, в том числе и военных терминов, которые имеют смягченные варианты. Например: аламан - элэмзн 'наёмное войско', алацгасар — элэцгэсэр 'гвардеец; воин-великан', иравыл — ирэвел 'авангард', иайза — нэйзэ 'копьё, пика', упща — улэ/дэ 'трофей, добыча' и др. Как видно, твёрдые и мягкие варианты между собой не разнятся по значению. Одни из этих вариантов представляют собой обычное фонетическое развитие слова, другие же являются словами либо из разных диалектов, либо из диалекта и литературного языка. Современные словари татарского языка, как правило, фиксируют только один из этих вариантов.

Варианты, возникшие в связи с модернизацией графики и транскрибированием. Широкие возможности для образования вариантов давал принцип иероглифа арабского письма, которым более 1000 лет пользовались тюркские народы, в том числе и татары. Принцип иероглифа состоит в том, что одно и то же тюркское слово, написанное арабской графикой, в разных тюркских языках и диалектах одного и того же языка произносилось по-разному. В связи с этим одно и то же слово, написанное арабицей, имело разное фонетическое звучание. Отличием от предыдущего способа образования вариантов является то, что из-за пассивного применения данных пар в языке они не совершенствовались, поэтому не сохранились их формы произношения в устной речи. Разночтения в них возникли из-за смены графики и транскрибирования. К таковым среди военной лексики можно отнести: газа — га-зат 'поход, набег, нашествие; война', дирга - диргы 'кольчуга, панцирь', эщибнэ — эщэбиэ 'фронт', штилялъ — ихтшал 'бунт, восстание', касыр — каср 'крепость, кремль', мвдфэ-модфа 'ручное ружьё', сэйф - сэеф 'сабля, шашка', суари - сувари - совари 'всадник; кавалерист, конный воин', сынощак -сэнщак — сатщак 'знамя, флаг', татгауыл — тотгавыл 'ночной конный караульный', фарраш — фэрраш 'часовой, караульный' и др.

В заключении излагаются основные положения и выводы исследования.

Диссертация имеет два приложения, представляющих собой фрагмент татарско-русского словарь традиционной военной лексики с иллюстрациями из произведений устного народного творчества, художественной литературы и список военной периодической печати на татарском языке, датируемой началом XX века.

Основные полжения диссертации нашли отражение в следующих публикациях автора:

Публикации в научных изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

1. Сафаров Р.Т. Синонимия и вариативность в военной лексике татарского языка / Р.Т. Сафаров // Вестник Челябинского государственного университета: Филология. Искусствоведение. Выпуск 52. - 2011. - № 10 (255). -С. 127-130.

Публикации в других научных изданиях:

2. Сафаров Р.Т. Разновидности архаизмов военной лексики в татарском языке / Р.Т. Сафаров // Тенишевские чтения - 2009: материалы всероссийского тюркологического симпозиума. - Казань: ТГГПУ, 2009. - С. 230-233.

3. Сафаров Р.Т. Татар халык мэкальлэрендэ кайбер искергэн хэрби лексиканыц чагылышы / Сафаров Р.Т. // Актуальные проблемы современной фольклористики: материалы международной научно-практической конференции (Казань, 29 июня 2009 г.) / ИЯЛИ им. Г.Ибрагимова АН РТ. - Казань: Алма-Лит, 2009. - С. 209-211.

4. Сафаров Р.Т. Хэрби лексикада фонематик вариантлылык / Сафаров Р.Т. // Фэн Ьэм тел. - 2010. - № 2. - Б. 33-35.

5. Сафаров Р.Т. К вопросу об алтайском пласте военной лексики в современном татарском языке / Сафаров Р.Т. // Тумашевские чтения: актуальные проблемы тюркологии. Материалы IV Всероссийской научно-практической конференции. Тюменский государственный университет, 17 октября 2010 г. Отв. ред. Х.Ч. Алишина, А.В.Дыбо. - Тюмень: изд-во «Печатник», 2010. -С. 214-217.

6. Сафаров Р.Т. К вопросу о тюрко-монгольских параллелях в военной лексике / Сафаров Р.Т. // Жизнь, посвященная тюркологии: матералы международного тюркологического симпозиума, посвященного 90-летию Э.Р. Те-нишева (Казань, 15 апреля 2011 г.). - Казань: ТГГПУ, 2011. - С. 104-112.

7. Сафаров Р.Т. Военные монголизмы в татарском языке / Сафаров Р.Т. // XXI гасыр фэне: Филология Ьэм сэнгать белеме мэсьэлэлэре. 5 нче чыгары-лыш: яшь галимнэр Ьэм аспирантларныц фэнни конференциясе материаллары (Казан, 18 май, 2011 ел). - Казан, 2011. - Б. 71-74.

8. Сафаров Р.Т. Нвгэр сузенэ чагыштырма-тарихи Ьэм структур-семантик анализ / Сафаров Р.Т. // Фэн Ьэм тел. - 2011. - № 1. - Б. 26-30.

9. Сафаров Р.Т. Некоторые китаизмы в военной лексике татарского языка / Сафаров Р.Т. // Язык и литература в поликультурном пространстве: материалы Международной научно-практической конференции. Выпуск 6. -Бирск: Бирск. гос. соц.-пед. акад., 2010. - С. 50-58.

Подписано в печать 12.04.2012 Формат 60x84 1/16. Гарнитура Times New Roman. Усл. п.л. 2. Тираж 100 экз.

Отпечатано ИП Чермянина

Текст диссертации на тему "Военная лексика в татарском языке"

61 12-10/924

Академия наук Республики Татарстан Институт языка, литературы и искусства им. Г. Ибрагимова

На правах рукописи

Сафаров Ринат Тагирович

Военная лексика в татарском языке

10.02.02 - языки народов Российской Федерации (татарский язык)

Диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Научный руководитель: кандидат филологических наук Ф.Ф. Гаффарова

Казань -2012

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ.............................................................................................................3

ГЛАВА I. ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ ВОЕННОЙ ЛЕКСИКИ.......................10

1.1 Исследование военной лексики в тюркологии.........................................10

1.2 Изучение военной лексики в татарском языкознании.............................16

1.3 Словари как источник изучения военной лексики...................................20

ГЛАВА II. ИСТОРИКО-ГЕНЕТИЧЕСКИЙ И ЭТИМОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ВОЕННОЙ ЛЕКСИКИ ТАТАРСКОГО ЯЗЫКА.......................32

2.1 Алтайский пласт военной лексики.............................................................34

2.2 Тюрко-монгольские лексические параллели............................................51

2.3 Общетюркский пласт военной лексики.....................................................77

2.4 Заимствования..............................................................................................87

2.4.1 Заимствования из китайского языка....................................................89

2.4.2 Заимствования из персидского языка..................................................96

2.4.3 Заимствования из арабского языка....................................................102

Выводы..............................................................................................................113

ГЛАВА III. ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ВОЕННОЙ ЛЕКСИКИ В СОВРЕМЕННОМ ТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ......................................................................................117

3.1. Разновидности устаревшей военной лексики в татарском языке........120

3.2. Военная лексика в научно-учебной и научно-популярной литературе ............................................................................................................................128

3.3. Традиционная военная лексика в художественной литературе...........134

3.4. Устаревшая военная лексика во фразеологии........................................139

3.5. Синонимия и вариативность в военной лексике татарского языка.....144

Выводы..............................................................................................................154

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.................................................................................................157

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ........................................165

Принятые сокращения.....................................................................................180

ПРИЛОЖЕНИЕ 1 ПРИЛОЖЕНИЕ 2

ВВЕДЕНИЕ

Изучение отраслевой лексики в татарской лексикологии имеет давние традиции: выходят словари, публикуются статьи, а также ряд трудов, в которых исследуются отдельные терминосистемы. Нужно отметить, что первым, кто поднял в татарском языкознании проблему разработки терминологии на национальном языке, был К. Насыри. Он впервые заменил названия из арабского, персидского и турецкого языков путём перевода их на татарский язык. Обширную деятельность в 1920-1923 годы ведёт терминологическая комиссия, организованная при Научном центре Народного комиссариата просвещения Татарстана. В работе данной комиссии участвовали Г. Ибрагимов, Г. Алпаров, Г. Максуд, Г. Нугайбик, И. Гали, Дж. Валиди и др. В этот период татарская национальная терминология совершает серьёзный поворот с востока на запад. Основы терминологии современного татарского литературного языка были разработаны Ф.С. Фасеевым (1969). Им были определены принципы национального терминотворчества, тщательно исследованы способы образования терминов. На разработку отраслевой терминологии он обращал особое внимание. Его исследование не потеряло актуальности и сегодня. В ходе национальной политики в Татарстане в 90-х годах прошлого столетия работа по сбору, систематизации, обновлению отраслевой терминологии стала более интенсивной. На современном этапе в работах М.З. Закиева, И.М. Низамова, Ф.А. Ганиева, P.A. Юсупова определяются общие задачи разработки терминологии, М.С. Сагитов (1971) анализирует развитие татарской терминологии. Лексику, относящуюся к различным отраслям, изучали З.М. Валиуллина (1953), В.Х. Хаков (1961), Г.Ф. Саттаров (1970), М.Б. Хайруллин (1975), Г.С. Насыйров (1978), Р.Г. Ахметьянов (1981; 1989; 2003), Р.К.Рахимова (1983; 2002), И.А. Абдуллин (1986), И.М. Низамов (1990), Ф.Г. Гарипова (1991; 1998), Д.Б. Рамазанова (1991), Ф.С. Баязитова (1992), Т.Х. Хайрутдинова (1993; 2004), З.Р. Садыкова (1994; 2003),

Г.И. Одинокова (1995), Г.Г. Саберова (1996, 2002), А.Г. Хайруллина (1996), P.P. Шамсутдинова (1996; 1997; 2001), Ф.Ф. Гаффарова (1999, 2007), Г.Д. Зиязетдинова (2003), A.M. Сагитова (2004), О.Н. Бятикова (2005), Э.А. Галиева (2005), A.A. Тимерханов (2006), Э.И. Сафина (2006), М.К. Юматова (2007), Г.М. Мухтарова (2009) Г.У. Алеева (2009) и др. Однако некоторые лексические группы до сих пор остаются малоизученными. К таковым относится и военная лексика.

Актуальность темы исследования. Военная лексика - система лексических средств, отражающих разнообразные военные понятия и употребляющихся в общенародном и специальном общении. Широкое употребление и потребность в словах военного характера можно объяснить тем, что частые войны, связанные как с завоеванием новых территорий, так и защитой собственных, требовали вовлечения широких масс, ставили их перед необходимостью знакомства с военным бытом, с основными военными понятиями. Несложность технического оснащения также способствовала тому, что лексика, относящаяся к военному делу, была близка и понятна большей части населения. Именно поэтому сбор и изучение военной лексики, особенно её исконного пласта, представляет значительный интерес как для специалистов-историков, так и для языковедов.

Становление военной лексики в татарском языке проходило в течение многих веков, продолжает пополняться и обогащаться по сей день. Наименования, входящие в военную лексику, тесно связаны с совершенствованием техники, появлением новых видов оружия и т.д. В то же время развитие научно-технического прогресса вызывает неизбежные изменения и в укладе жизни народов, что ведёт к исчезновению целых тематических групп лексики.

Актуальность исследования военной лексики обусловлена тем, что большая часть составляющих её наименований постепенно переходит в пассивное употребление, вместе с реалиями уходит в прошлое, забывается, переходит в разряд архаизмов и историзмов, исчезают и их названия. В связи

с этим своевременный сбор и фиксация всех лексических единиц указанной области, их систематизация, историко-этимологический анализ, оценка семантико-функциональных особенностей в современном языке приобретают актуальное значение. Системное исследование военной лексики, особенно её исторической, исконной части, представляющей собой один из самых древних лексических пластов, имеет не только историко-лексикологическую, но и очевидную историко-культурную значимость.

Объектом настоящего диссертационного исследования выступает военная лексика в татарском языке.

В качестве предмета исследования рассматриваются лексико-семантические, историко-генетические и функционально-семантические особенности лексики указанной области.

Цель исследования - синхроническое и диахроническое описание военной лексики татарского языка.

Реализация данной цели предполагает решение следующих задач:

1) осветить историю изучения военной лексики в тюркологии и в татарском языкознании;

2) определить историко-генетические пласты военной лексики;

3) проследить распространение исследуемой лексики в тюркских языках;

4) сгруппировать традиционную устаревшую военную лексику татарского языка по степени архаизации;

5) рассмотреть функциональные особенности военной лексики в современном татарском языке;

6) показать подвижность и гибкость семантики военной лексики в татарском языке на примере синонимии и вариативности.

В работе осуществляется комплексный подход с использованием таких методов исследования, как описательный, сопоставительный, сравнительно-исторический. Интересующий нас материал был собран из источников методом сплошной выборки.

Методологическую основу исследования составили труды известных отечественных языковедов и тюркологов А.Н. Кононова, В.И. Кодухова, H.A. Баскакова, Э.В. Севортяна, A.M. Щербака, K.M. Мусаева, Э.Р. Тенишева, A.B. Дыбо и др., а также ведущих татарских учёных В.И. Хангильдина, М.З. Закиева, Ф.А. Ганиева, Р.Г. Ахметьянова, М.И. Махмутова, В.Х. Хакова, А.Г. Шайхулова, Г.Ф. Саттарова, Ф.С. Фасеева, P.A. Юсупова и др.

Научная новизна работы состоит в том, что она представляет собой первую попытку систематизированного лингвистического исследования военной лексики татарского языка в монографическом плане, в котором проводится комплексный анализ в синхроническом и диахроническом аспектах, в частности выявляются историко-генетические пласты с привлечением данных родственных и неродственных языков, рассматриваются особенности функционирования военной лексики в современном татарском языке. Особое внимание обращено на древний, устаревший, пласт военной лексики, что даёт возможность визуализировать лексику данной тематической группы в контексте всей системы татарского языка, этапов его становления и тенденций развития. Результатом данного анализа явилось создание «Фрагмента татарско-русского словаря военной лексики», отражающего в том числе и авторскую позицию относительно вопросов лексикографической фиксации и описания, правописания, вариантности названий данной области и т.д.

Источниками исследования послужили диалектологические, толковые словари татарского языка, а также двуязычные, терминологические, этимологические словари, древнетюркские, старотатарские письменные памятники, различные жанры устного народного творчества; художественная литература; периодическая печать военных лет; работы по истории военного дела и истории татар.

Теоретическая значимость диссертационной работы заключается в том, что основные положения способствуют созданию упорядоченной

системы терминов военной лексики татарского языка. Научные результаты анализа представляют значимость с точки зрения исследования проблем в области этимологии. Материалы работы могут вызвать определённый интерес у исследователей материальной культуры, истории татарского народа и других тюркских народов, для систематизации военной терминологии в научной, научно-публицистической и художественной литературе.

Практическая значимость работы. Данное исследование вносит определённый вклад в разработку проблем лексикографии татарского языка, в частности собранный богатый материал может быть использован при составлении толковых, переводных и специальных словарей. Работа будет способствовать усовершенствованию терминологической системы языка. Результаты её могут найти практическое применение в учебно-научной литературе в общеобразовательных школах и высших учебных заведениях, в частности основные положения могут быть использованы при разработке и чтении лекционных курсов по лексикологии, истории татарского языка. Данная работа может быть полезной при научной обработке музейных фондов, каталогов и оформлении экспозиций музеев.

Положения, выносимые на защиту:

1. Традиционная военная лексика татарского языка представлена лексическими единицами общеалтайского, общетюркского происхождения, а также тюрко-монгольскими параллелелями.

2. Военная лексика системно сформировалась уже в общетюркский период. Общетюркский пласт охватывает практически все области военного дела от оружия до эпизодов военных действий.

3. В формировании военной лексики татарского языка прослеживается влияние внешних источников. Наиболее ранними являются китайские, персидские заимствования; более поздние и более многочисленные -арабские, русские и заимствования из западноевропейских языков.

4. На современном этапе функционирования татарского языка традиционная военная лексика в основе своей переходит в пассивное употребление, что объясняется объективной реальностью - отсутствием развития военного дела в качестве специальной области профессиональной деятельности у татар.

Старинная военная лексика татарского языка в значительной мере становится непонятной современному носителю. В то же время часть собственно устаревших лексических единиц военной тематики продолжает функционировать в живой речи, находит применение в научно-учебной литературе, художественных произведениях, во фразеологии. При этом употребление данной лексики часто обсуловлено прежде всего достижением определённых стилистических целей.

Научно-понятийный аппарат. Под военной лексикой мы понимаем в широком смысле традиционную лексику, отражающую разнообразные военные понятия и употребляющуюся в общенародном и специальном общении.

В диссертационном исследовании слова термин, наименование, лексика были использованы в тождественном значении.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были апробированы на международных конференциях: «Актуальные проблемы современной фольклористики» (Казань, 2009); «Язык и литература в поликультурном пространстве» (Бирск, 2010); «Жизнь, посвященная тюркологии: международный тюркологический симпозиум, посвященный 90-летию Э.Р. Тенишева» (Казань, 2011); на межрегиональных и всероссийских: «Тенишевские чтения - 2009» (Казань, 2009); «Тумашевские чтения» (Тюмень, 2010); «Наука XXI века. Проблемы филологии и искусствоведения» (Казань, 2011). Отдельные материалы исследования увидели свет в различных научных журналах и сборниках статей. По теме диссертации опубликовано 9 научных статей, в том числе одна статья - в издании из перечня, рекомендованного ВАК РФ.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, списка условных сокращений, списка использованной литературы и источников, двух приложений, представляющих собой фрагмент татарско-русского словаря традиционной военной лексики с иллюстрациями из произведений устного народного творчества, художественной литературы и список военной периодической печати на татарском языке, датированной началом XX века. Общий объем исследования составляет 179 страниц.

ГЛАВА I. ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ ВОЕННОЙ ЛЕКСИКИ

1.1 Исследование военной лексики в тюркологии

Военная лексика тюркских языков стала объектом изучения учёных относительно недавно. Имеется несколько монографических работ по исследуемой лексике турецкого, узбекского, казахского, туркменского, киргизского, азербайджанского, башкирского языков. Из всех тюркских языков наиболее подробно в качестве специальной области военная лексика изучена в монографиях и разработана в словарях турецкого языка. Это объясняется суверенным положением Турции, её постоянной армией, где военная деятельность осуществляется на турецком языке. Военная лексика изучалась и изучается и по сей день, составляются специальные словари военных терминов [см. Kip Selahaddin A. Askerî kamus. Ist., 1939; Karakuzu S.H. Askerî terimler. I с. II с. III с. 1st., 1955.]. Первые русско-турецкие словари были изданы ещё в XIX в., позже были выпущены ещё несколько словарей [см. Сенковский. Карманная книга для русских воинов в турецких походах. Турецкие разговоры, словарь, грамматика. СПб., 1829, изд 2, 1854; Гамазов М.А. Краткий военно-технический русско-французско-турецко-персидский словарь. СПб., 1887; Бочкарев П.С., БочкаревЛ.П. Краткий турецко-русский военный словарь. М., 1956; Сумин Е.В. Краткий турецко-русский военно-технический словарь. 1966; Хохлов Б.М. Турецко-русский военный словарь. М., 1969.]. Имеются и несколько военных переводных словарей, изданных в других странах [см. Firki R. Almanca-Fransizca-Tûrkçe askerî tabirleri lûgati. Ist., 1934; Nusret A.F. ingilizce-Tiirkçe yeni teknik lûgat. ist., 1962, 2 bs. 1963; Класов Г.Т., Парушев П.С. Военен турско-български фразеологичен речник. Соф., 1960; Класов Г.Т., Парушев П.С. Военен българско-турски фразеологичен речник. Соф., I960.].

Что же касается других тюркских языков, в большинстве из них военная лексика устаревает, выходит из обихода, не разрабатывается по

причине отсутствия необходимости. Тогда как в период Гражданской войны бойцы, призванные из национальных регионов владели военной лексикой не русского, а своего национального языка, так как военные каждого тюркского народа пользовались своим родным языком при определении боевых понятий и явлений. Команды и приказы отдавались так же на национальных языках. Однако с появлением единой армии и с объединением республик в СССР, всё национальное командование было унифицировано, единственным языком межнационального общения и языком армии стал русский. Так постепенно стала забываться уникальная военная лексика каждого отдельного тюркского народа, которая сохранилась ещё в произведениях устного народного творчества. Немного иная ситуация наблюдается в тех республиках, которые после распада СССР стали суверенными и начали переходить на родные языки во всех сферах деятельности, в том числе и военной.

В.А. Гордлевский один из первых отечественных лингвистов, который подробно описал военную лексику, в целом военную орга�