Военно-политическая самоорганизация российского крестьянства в 1905-1945 годах

Посадский, Антон Викторович

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Военно-политическая самоорганизация российского крестьянства в 1905-1945 годах

Год: 2004
Автор научной работы: Посадский, Антон Викторович
Ученая cтепень: доктора исторических наук
Место защиты диссертации: Саратов
Код cпециальности ВАК: 07.00.02

Диссертация по истории на тему 'Военно-политическая самоорганизация российского крестьянства в 1905-1945 годах'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Военно-политическая самоорганизация российского крестьянства в 1905-1945 годах"

На правах рукописи

Посадский Антон Викторович

Военно-политическая самоорганизация российского крестьянства в 1905 -19 4 5 годах

Специальность 07.00.02 - отечественная история

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Саратов 2004

Работа выполнена в Поволжской академии государственной службы им. П.А. Столыпина

Официальные оппоненты:

- доктор исторических наук, профессор Аврус Анатолий Ильич

- доктор исторических наук, профессор Лобачева Галина Викторовна

- доктор исторических наук, профессор Рогалина Нина Львовна

Ведущая организация - Пензенский государственный

педагогический университет им. В.Г. Белинского

Защита состоится «29» октября 2004 г. в Т Т на заседании

диссертационного совета Д 212.243.03 Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского по адресу: 410026 г. Саратов, ул. Университетская, 59, IV корпус СГУ, ауд. 45.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале Зональной научной библиотеки Саратовского государственного университета.

Автореферат разослан «27» сентября 2004 года.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук, профессор

А.А. Герман

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Актуальность темы исследования. Крестьяноведение как междисциплинарное направление исследований родилось в 1930-е годы в странах, сохранивших массовое крестьянство. Классиками направления стали российские ученые, прежде всего А.В. Чаянов и Н.Д. Кондратьев. Вторую жизнь это направление получило в 1960-е годы. Парадоксальная неудача армии США во Вьетнаме, а затем и серия «экономических чудес» в Юго-Восточной Азии возродили интерес к социальной структуре азиатских обществ, сохранивших традиционную культуру, то есть крестьянских в основе. Сегодня проблемы социальной активности крестьянства выходят на первый план в связи с очевидной зависимостью между крестьянским характером общества и модернизационным процессом в режиме революционной мобилизации. Проблема крестьянской активности в ходе модернизации в странах «второго эшелона» может считаться одной из приоритетных в современном крестьяноведении и в социально-политических исследованиях в целом. Связь крестьянского характера общества и массовых социальных и национальных движений в XX веке сделали тему исследования остро актуальной не только в научном, но и в политическом отношении.

В начале XX века в российском крестьянстве, представлявшем по многим показателям единый массив, накопилось много демографических, производственных, социальных, культурных потенций. Их реализация, ее режим и результативность в громадной степени зависели от того, как процессы саморазвития крестьянства будут взаимодействовать с внешними воздействиями города и общества, какими будут целенаправленные мероприятия власти в аграрном секторе.

В то же время идеология постсовременности и глобальный политический передел мира возвращают на политический уровень сюжеты, казалось бы, прочно оставленные в прошлом. Так, А.С. Панарин писал о возвращении кочевнического, хищного и безжалостного, менталитета в лице современных наднациональных, финансово-спекулятивных «элит». Психологии нового кочевника противостоит тип оседлого земледельца, то есть культура, базирующаяся на фигуре классического крестьянина.

Историческая роль крестьянства как во всемирном масштабе, так и в масштабе судьбы России на рубеже двадцатого - двадцать первого веков определяется обнаружившимся исчерпанием ресурса индустриальной эпохи, переходом к практике и культуре постсовременности. Это происходит на фоне глобализации жизни, что в научно-исследовательском разрезе взывает к сравнительным подходам и целостному восприятию сюжетов, прежде рассматриваемых локально. Системный взгляд, господствовавший в период «индустриализма», помещал крестьянство в низ социальной пирамиды и предсказывал ему судьбу материала, который питает и пополняет другие, связанные с городом, классы населения. Сегодня, с осуществленным школой Анналов переносом акцента на ментальные, субъективные характеристики исторического процесса, место крестьянства в Аормы

БИБЛИОТЕКА |

его общежития, весь строй жизни должны быть оценены по-другому. Фигура крестьянина, которая казалась исторически преходящей, обретает новый вес в постиндустриальную эпоху.

Обрисованный контекст позволяет считать избранную тему исследования актуальной как в научном, так и в общественно-политическом отношении. Тема крестьянской активности в процессе модернизации выступает сегодня как одна из очень значимых в мировой историографии. Это связано с рядом факторов. Во-первых, акцент на цивилизационное видение исторического процесса и очевидные успехи ряда неевропейских стран заставляют обращать внимание на корни активности традиционных, крестьянских в основе, сообществ. Во-вторых, постмодернизация разворачивает исследовательский интерес на логику саморазвития, более на «ответ», нежели на вызов. В этой логике интересно не только то, что делают с крестьянством внешние по отношению к нему силы -город и власть - но и то, как крестьянство воздействует на них и в какой степени корректирует их планы в ходе модернизации.

Применительно к российской истории необходимо выделить следующее основание актуальности избранной темы исследования. Социокультурный раскол между верхами и низами российского общества и искусственные препятствия для развития крестьянства создали предпосылки для феномена массового и в большой степени самостоятельного крестьянского движения с первых лет XX века. Крестьянство вышло на политическую арену как целое, и на несколько десятков лет стало очень весомой политической величиной.

В общественно-политическом отношении выявление корней и форм социальной самодеятельности, механизмов национальной мобилизации оказывается актуальным в свете жизненно важной для России задачи национального прорыва, которая сформулирована на высшем политическом уровне.

Историография проблемы. Споры по аграрному вопросу в России имеют давнюю историю и представлены яркими именами ученых и политических деятелей. Следует помнить, что эти споры велись как в научном, так и политико-идеологическом горизонтах на протяжении нескольких поколений. Ряд известных аграрников разновременно состоял в политических организациях, входил во властные структуры1, или же работал под жестким политическим прессингом. Такое положение вещей делает опасной опору даже на безусловно авторитетные имена2. Новый этап историографии российского крестьянства начался в условиях крайне неудачной и жестокой попытки очередного реформирования деревни на рубеже 1980-х - 1990-х годов. На этом этапе, из-за очевидного завершения коммунистического проекта и буксования в деревне предлагаемой властью парадигмы развития, выявилась потребность

См., например: Церетели И. Российское крестьянство и В.М. Чернов в 1917 году // Новый журнал (Нью-Йорк). 1952. Кн.29. С.215-244; Огановский Н.П. Дневник члена Учредительного собрания // Голос минувшего. 1918. №4/6.

2 Применительно к творчеству Н.Д. Кондратьева об этом подробно пишет Ю.П. Бокарев. См. его работу: Мир идей НД. Кондратьева // Отечественная история. 1995. №3. С. 168-169.

обращения к опыту политических сил, считавшихся историческими

неудачниками, актуализировались старые споры .

В этой связи историография рассматривается по проблемно-хронологическому принципу. Предлагаемый ракурс рассмотрения крестьянской активности и хронологические рамки работы нетрадиционны, и историография темы в узком смысле невелика. В то же время гигантский массив отечественной и зарубежной литературы о многих аспектах проявлений крестьянской активности неизбежно попадает в поле зрения исследователя данной темы. Во-первых, следует констатировать различную степень изученности отдельных сюжетов, необходимых для раскрытия темы. Во-вторых, сочетание обширной историографии и жестких идеологических подходов приводило к одностороннему освещению событий и «выпадению» многих важных сюжетов. Естественно, это связано и с состоянием и доступностью источниковой базы. В-третьих, мощный пласт советской историографии делал акцент на классовое разделение крестьянства, что методологически не очень продуктивно. В то же время пристальное внимание советской научной литературы к фактам внутрикрестьянского противостояния имеет значительный историографический потенциал.

Социальная активность крестьянства в тех или иных измерениях рассматривается в современных исследованиях в разных методологических ключах.

Во-первых, это рассмотрение проблемы модернизации и крестьянской судьбы, крестьянского «ответа» в этой связи. Глубокая депрессия, в которой оказалось к концу двадцатого столетия прежде всего славянское население России не может не быть поставлена в связь с жестоким вариантом раскрестьянивания «сверху», осуществленным в России - СССР в первой половине столетия. Но если можно говорить о целенаправленной политике государства по уничтожению крестьянства как уклада, то можно говорить и о субъектном сопротивлении крестьянства как социального слоя и определенного строя жизни этим усилиям власти. А это, в свою очередь, важно для более глубокого понимания диалектики возможного и действительного на историческом материале. Применительно к ситуации крупной исторической неудачи, в которой оказалась Россия, такой взгляд имеет и прогностическую ценность.

Во-вторых, рассмотрение крестьянства как определенной культуры, уклада, самоценного образа жизни. По мнению СВ. Лурье, «в России складывается школа культурологического исследования истории через призму сформировавшейся ментальности народа, его этнопсихологической «конституции», его культурной традиции, включающей как принятые народом ценностные доминанты, так и неосознаваемые стереотипы поведения, реакции,

3 См., например: Антонов В.Ф. Народничество в России: утопия или отвергнутые возможности // Вопросы истории. 1991 .Xsl; Анфимов А.М. Неоконченные споры // Вопросы истории. 1997. №№5 - 7,9 и др.

культурно обусловленные способы адаптации к меняющейся социальной среде» . В схожем ключе выступили С.Д. Домников и А. Большакова .

В исследовании широко использованы материалы постоянного семинара «Современные концепции аграрного развития», публиковавшиеся на протяжении 1992 - 1998 гг. в «Отечественной истории» . Этот семинар стал дискуссионной площадкой по многим проблемам изучения крестьянства, прежде всего российского, в том числе проявлений крестьянской активности в ходе раскрестьянивания. В его рамках произошло обсуждение классических западных крестьяноведческих исследований, ранее недоступных отечественному читателю. Это труды Р. Редфилда, Скотта, Вулфа, М. Левина, Т. Шанина и других. Ценные методологические замечания в этих дискуссиях высказаны А.В. Гордоном, который занимается проблемами изучения крестьянства как исторического субъекта, методологии изучения крестьянских движений7. Необходимо отметить творчество группы крестьяноведов старшего поколения, т.н. «могучей кучки». Это М.А. Вылцан, В.П. Данилов, И.Е. Зеленин, Н.А. Ивницкий, Ю.А. Мошков, а также Ю.А. Поляков и ряд других. Их усилиями были подточены предвзятые представления о «буржуазном» характере кулачества и сформировались предпосылки для более адекватных представлений о крестьянстве, прежде всего нэповской поры, как социальной целостности. В.П. Данилов был одним из первых серьезных ученых, начавших новый разговор о проблемах коллективизации8. Их активная деятельность в 1990-е годы внесла решающий вклад в издание документов по истории крестьянства, научное и организационное сотрудничество с западными крестьяноведами по сравнительным подходам в изучении феномена крестьянства и проявлений его активности. Следует упомянуть содержательный обзор академика А. Никонова9, в котором совмещены анализ эволюции научных концепций, политических решений по аграрному вопросу и реакции крестьянства на таковые на протяжении XX века.

В 1920-х годах было сделано немало интереснейших обобщений по природе самодеятельной активности крестьянства в годы Гражданской войны. Это работы М. Кубанина, А. Анишева, В. Эльцина и др. Подробный перечень

4 Лурье СВ. Социокультурная динамика России // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 1998. №5. С.120.

5 Домников С.Д. Мать-земля и царь-город. Россия как традиционное общество. М.: Алетейа, 2002; Большакова А. Деревня как архетип: от Пушкина до Солженицына // Литературная учеба. 2001. №№3,6; 2002. №4; Вышгород. 2001. №3.

6 Современные концепции аграрного развития // Отечественная история. 1992. №5; 1993. №2,6; 1994. №2,4/5; 1995. №3,4,6; 1996. №4; 1997. №2; 1998. №1,6.

7 Гордон А.В. Крестьянские восстания в Китае в ХУЛ - ХГХ вв. Методологические проблемы изучения крестьянских движений в новейшей западной историографии. Научно-аналитический обзор. М.: ИНИОН, 1984; его же. Крестьянство Востока: исторический субъект, культурная традиция, социальная общность. М.: Наука, 1989.

8 Данилов В.П. Коллективизация сельского хозяйства в СССР // История СССР. 1990. №5.

9 Никонов А. Спираль многовековой драмы: аграрная наука и политика России // Наука и жизнь. 1996. №1 и след.

литературы по истории партизанской и повстанческой борьбы в период гражданской войны до конца 1920-х годов содержится в книге МЛ. Дробова10. В этот период в СССР интенсивно обобщался реальный опыт гражданской войны и борьбы с повстанчеством, в числе авторов были М.А. Тухачевский, Р. Эйдеман, Я.А. Слащев. Статьи Е.И. Кирюхиной по истории местных организаций Всероссийского крестьянского союза 1905-1907 гг.11 остаются актуальными и сегодня. Важная проблема дезертирства из Красной Армии периода военного коммунизма по-прежнему наиболее полно отражена в работах 1920-х годов12.

В советской историографии в целом был значим постулат «творчества масс». Поэтому целый ряд аспектов крестьянской активности в революционном процессе изучался интенсивно, хотя и в рамках жестких идеологизированных интерпретаций. Это относится к строительству советов, комбедов, ревкомов, организации сельской красной гвардии, «борьбе за хлеб» и другим сюжетам. С другой стороны, многие факты и линии самодеятельной крестьянской активности не исследовались вовсе. Поэтому революционная самоорганизация крестьянства 1905-07 гг. стала объектом анализа, в том числе по регионам, а самоорганизация контрреволюционная (черносотенная) стала рассматриваться как самостоятельная тема лишь в последние 10 лет, как и все в целом правое движение 1905-1917 гт. При этом, если общий абрис правого движения относительно хорошо изучен, то складывание, функционирование и судьба низовых крестьянских организаций только в последние годы становятся объектом изучения13. Очень односторонне исследовалась Столыпинская аграрная реформа. Это вызвало мощный поток новой литературы в постсоветской историографии14, в том числе региональные исследования. Новые горизонты рассмотрения аграрного вопроса и способов его решения

10 Дробов. М.А. Малая война: партизанство и диверсии. М.: альманах «Вымпел», 1998.

11 Кирюхина Е.И. Всероссийский Крестьянский союз в 1905 г. // Исторические записки. 1955. Т.50; Кирюхина Е.И. Местные организации Всероссийского крестьянского союза в 1905 году // Ученые записки Кировского государственного педагогического института им. В.И. Ленина. 1956. Вып. 10.

12 См.: Оликов С. Дезертирство в Красной Армии и борьба с ним. Л.: изд. воен. тип. Упр. дел. Наркомвоенмор и РВС СССР, 1926; Мовчин Н. Комплектование Красной Армии. Исторический очерк. Л.: изд. воен. тип. Упр. дел. Наркомвоенмор и РВС СССР, 1926 (глава шестая «Дезертирство и борьба с ним»); рец. СЕ. Рабиновича на указанные книги с самостоятельными расчетами: Война и революция. 1927. Кн.6. Из недавних работ по теме можно назвать лишь статью В.В. Овечкина: Дезертирство из Красной армии в годы гражданской войны // Вопросы истории. 2002. №3.

См.: Нарский И.В. Революционеры «справа»: черносотенцы на Урале в 1905-1916 гг. (Материалы к исследованию «русскости»). Екатеринбург, 1994; Размолодин МЛ. Черносотенное движение в Ярославле и губерниях Верхнего Поволжья в 1905-1915 гг. Ярославль: Александр Рутман, 2001; Рылов В.Ю. Правое движение в Воронежской губернии. 1903-1917. Воронеж.: изд-во ВорГУ, 2002; Стрелков А.Т. Черная сотня в Центральном Черноземье. Курск.: Учитель, 2000 и др.

14 См. ряд рецензий под рубрикой «Новые книги о П.А. Столыпине»: Отечественная история. 2003. №4. С.184-196.

позволили исследователям прийти к новым выводам об итогах аграрных преобразований начала века, отклика на них крестьянства.

В свою очередь, высказывалось мнение, что современная отечественная историография «склонна к сглаживанию внутренних противоречий предреволюционной России, что способствует реанимации наиболее примитивных представлений о «верхушечном» характере русской революции»15.

В работе рассматривается как дискуссионный вопрос о природе крестьянского движения осенью 1917 года. Проблемы внутрикрестьянской («классовой») борьбы в период 1918 - 1930-х годов активно разрабатывались И.Я. Трифоновым, Н.Я. Гущиным, Ю.С. Кукушкиным, а также Ю.В. Журовым и другими исследователями.

Целая литература существует на сегодняшний день по поводу деструктивного поведения крестьянско-солдатских масс в революции . Эта литература соприкасается со сравнительно новым направлением - историей

повседневности , которая уже представлена организационными структурами и долгосрочными проектами18 и способна быть эффективной при изучении социальной активности крестьянства как явления слабоструктурированного и часто плохо представленного в источниках иного происхождения. Попытка В.П. Булдакова комплексно исследовать революционный процесс как «красную смуту» с привлечением новой методологии из арсенала социальной

19 20

психологии вызвала интерес и породила научную дискуссию .

15 Мнение В.П. Булдакова. См.: Булдаков В.П., Икэда Е. Ежегодная конференция японских славистов // Отечественная история. 2003. №4. С.216.

16 Канищев В., Протасов Л. Допьем романовские остатки! Пьяные погромы в 1917 году // Родина. 1997. №8; Павлюченков С. Ильич в запое. О производстве и потреблении самогона в послереволюционные годы // Родина. 1997. №11; Нарский И. Революция, которая пахнет, или о состоянии мест общего пользования из историко-культурной перспективы // Уральская парадигма. Журнал для новых умных. Челябинск. 2000. №3; Под панцирем исторического мифа. «Человек с ведром» в революции 1917 года: уральские материалы // Уральская парадигма. Челябинск. 2000. №4; Рынков В. Водка казенная, самогон домашний // Родина. 2002. №6 и др.

17 Андреевский Г.В. Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1930-1940 годы. М.: Молодая гвардия, 2003; Нарский И. Жизнь в катастрофе. Будни населения Урала в 1917 — 1922 гг. М.: РОССПЭН, 2001 и др.

18 Конкурс работ старшеклассников «Человек в истории. Россия, XX век», объявленный в марте 1999 г. См.: Рогинский Б. «Возьму на себя смелость» // Звезда. 2003. №12. С.190-197; Центр документации «Народный архив» под руководством Б.С. Илизарова, материалы которого уже активно используются; деятельность Центра устной истории в РГГУ под руководством Д. Хубовой и др.

Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М.: РОССПЭН, 1997; Булдаков В.П. Имперство и российская революционность (критические заметки) // Отечественная история. 1997. №1. С.42-60, №2. С.20-47.

20 «Красная смута» на «круглом столе» (обсуждение книги В.П. Булдакова «Красная смута. Природа и последствия революционного насилия») // Отечественная история. 1998. №4. С.139-168.

Современная литература по анализу ментальных представлений21, социальному и политическому поведению российских крестьян в тех или иных обстоятельствах XX века дает значимые выводы по восприятию крестьянами власти, войны, Отечества22. Литература данного направления характерна и для современной западной историографии23.

Историография некоторых локальных тем, связанных прежде всего с военными проявлениями крестьянской активности первых лет советской власти, весьма обширна. Примером может служить т. н. «Антоновщина». Начатая изучением практически с момента активных боевых действий 1920 -1921 гг., несмотря на крайне тенденциозный подход в советской историографии и закрытость многих важных материалов, в начале 1990-х гг. она имела почти 800 наименований научных трудов и документальных публикаций24. Приращение исследовательских трудов по данной теме весьма интенсивно продолжается25. Выделим саратовскую школу крестьяноведческих исследований, долгое время возглавлявшуюся В.Б. Островским. В ее рамках следует отметить труды В.М. Гохлернер, посвященные событиям 1905 - 1907 гг. в Саратовской губернии, и многочисленные работы Г.А. Герасименко 1960-х - 2000-х гг., который анализировал крестьянские организации 1917- 1918 гг. на нижневолжском материале, а в последние годы предложил труды обобщающего характера26.

21 Буховец О.Г. Социальные конфликты и крестьянская ментальность в Российской империи начала XX века: новые материалы, методы, результаты. М.: Мосгорархив, 1996; Менталитет и аграрное развитие России ^К-Ж вв.): материалы международной конференции. Москва. 14 -15 июля 1994 г. М.: РОССПЭН, 1996 и др.

22 Яров СВ. Крестьянин как политик. Крестьянство Северо-Запада России в 1918-1919 гг.: политическое мышление и массовый протест. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999; Кознова И.Е. XX век в социальной памяти российского крестьянства. М.: ИФРАН, 2000; Поршнева О.С. Менталитет и социальное поведение рабочих, крестьян и солдат России в период Первой мировой войны (1914 - март 1918). Екатеринбург: изд-во УрО РАН, 2000; ее же. Российский крестьянин в Первой мировой войне // Человек и война. Война как явление культуры. М.: АИРО-ХХ, 2001; Асташов А.Б. Русский крестьянин на фронтах Первой мировой войны // Отечественная история. 2003. №2.

23 См., например: Мартен Ж.-К. Край по имени Вандея. Между политикой и памятью. XYПI - XX вв. Пер. с фр. Париж, 1996.

24 См.: Соболева А.А. Крестьянское восстание в Тамбовской губернии (1920 - 1921 гг.). Библиографический указатель. Тамбов, 1994.

25 Отметим периодический научный сборник: Тамбовское крестьянство от капитализма к социализму, выходящий в Тамбове; научные мероприятия и исследовательскую деятельность под эгидой Народно-трудового союза, в частности: Елецких А. Урожай Земляничной поляны // Посев. 2003. №11; Сенников Б.В. Тамбовское восстание 1918-1921 гг. и раскрестьянивание России 1929 - 1933 гг. Серия «Библиотечка россиеведения». Вьга.9. М.: Посев, 2004.

26 Народ и власть. М., 1994; История земского самоуправления в России. Саратов: ПАГС, 2004.

Б.Н. Миронов в своем фундаментальном исследовании2' много внимания уделил эволюции российского крестьянства, трудовой мотивации, судьбе общины. Его выводы конфликтуют с либеральным видением крестьянства и представляются более глубокими и адекватными. Работа Б.Н. Миронова вызвала повышенное внимание научной общественности и дискуссию . В частности, возник вопрос о соотношении макро- и микроисследований, недостатке микроисследований, слабой изученности многих проблем

отечественной истории .

Над проблемами крестьянской активности в революционном процессе интенсивно работает А.А. Куренышев30. Он приходит к ценному выводу об определяющей роли общины при формировании тех или иных организационных структур в деревне, а также указывает на феномен «экономии» крестьянами усилий и средств при создании организаций.

В послевоенной советской историографии крестьянское вооруженное движение в годы военного коммунизма, как правило, исследовалось «по касательной», в проблематике подавления кулацких мятежей, мелкобуржуазной контрреволюции, истории милиции, частей особого назначения, продотрядов, партийных организаций и т. п. Весьма значимая попытка связать воедино и исследовать с позиций крестьянских интересов крестьянские восстания была предпринята М. Френкиным. Его работа31 ценна стремлением дать общий очерк крестьянского повстанчества, широким использованием национальной мемуарной литературы. В то же время слабость источниковой базы, безапелляционная склонность видеть в крестьянской борьбе не в великорусских областях «национально-освободительные» мотивы снижают качество книги. Обобщающий труд Т.В. Осиповой 32 силен мощной источниковой базой и комплексным рассмотрением событий 1917-1920 гг. Т.В. Осипова обоснованно оспорила вывод ряда западных исследователей об отсутствии «зеленого» движения в Центральной России33. Данное достижение является принципиально важным, так как добавляет новое важное звено в цепь наших представлений о ходе и мотивах крестьянского движения и крестьянской

27 Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (ХУШ - начало XX в.) Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. Т.1,2.

28 Российский старый порядок: опыт исторического синтеза. «Круглый стол». Материал подготовил С.С. Секиринский // Отечественная история. 2000. №6. С.43 - 93; Миронов Б.Н. К истине ведет много путей // Отечественная история. 2001. №2. С. 106 - 116.

29 См.: Миронов Б.Н. К истине ведет много путей // Отечественная история. 2001. №2. СС .107,111.

30 Куренышев А.А. Крестьянство и его организации в первой трети XX века. М., 2000.

31 Френкин М. Трагедия крестьянских восстаний в России. 1918-1921. Иерусалим: Лексикон, 1987.

32 Осипова Т.В. Российское крестьянство в революции и гражданской войне. М.: Стрелец, 2001. Более ранняя монография: Классовая борьба в деревне в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции. М., 1974.

Осипова Т.В. Российское крестьянство в революции... С.315-316.

борьбы в годы военного коммунизма. В региональных исследованиях на ту же тему следует выделить труд В.В. Кондрашина34.

Работа продовольственных отрядов в советской историографии представлена как самостоятельный сюжет, причем с первых лет существования советской власти. В то же время в последние годы появляются работы, в фокусе внимания которых - крестьянская активность в условиях «военного

коммунизма» в продовольственном вопросе . Такой взгляд «с крестьянской стороны» на данную проблему расширяет возможности понимания и продовольственной политики большевиков, и крестьянского прочтения аграрного вопроса, и причин перемен курса большевиками.

В середине 1990-х годов появились междисциплинарные крестьяноведческие продолжающиеся издания36. Сборники и продолжающиеся издания по местной истории также содержат интересную подробную информацию по локальным сюжетам.

Большой вклад в изучение проблемы жизни и трансформации советской деревни после коллективизации, в 1930-е годы, сделала Ш. Фицпатрик3'. Она уделила много внимания как динамике внутригрупповой борьбы в колхозной деревне, так и взаимоотношениям по-новому организованной деревни с государством. Эти сюжеты в советской историографии освещались с наибольшей идеологической нагрузкой, что делает работу Фицпатрик остроактуальной. Из российских ученых, затрагивавших социально-психологические проблемы существования и трансформации крестьянства в 1920-е - 1930-е гг., следует назвать Е.А. Осокину и А.Ю. Рожкова.

Значительным историографическим фактом стала литература о т. н. протестном поведении тех или иных групп населения. Однако протестные проявления могли иметь весьма различную проблематику и характер, равно как и репрессивные акции власти38. Военно-политические проблемы самодеятельной активности широких кругов населения под определением «творчество масс» рассматривались в рамках советской историографии, с

34 Кондрашин В.В. Крестьянское движение в Поволжье в 1918 - 1922. Дисс. ... докт. ист. наук. Самара, 2001.

35 Давыдов А.Ю. Мешочничество и советская продовольственная диктатура. 1918 - 1922 гг. // Вопросы истории. 1994. №3; его же. Нелегальное снабжение российского населения и власть 1917-1921 гг. Мешочники. СПб.: Наука, 2002; Проблема мешочничества и спекуляции в Саратовской губернии (1918 - 1920 гг.) // Власть и общество: исторический аспект. Межвуз. сб. науч. тр. / Под ред. А.Л. Рыбакова. Саратов: изд-во СГУ, 2000.

36 Вопросы крестьяноведения (Саратов, с 1994 г., Саратовский государственный аграрный университет); Крестьяноведение. Ежегодник (Москва, Интерцентр Московской школы социальных и экономических наук, с 1995 г.).

37 Фицпатрик Ш. Сталинские крестьяне. Социальная история Советской России в 30-е годы: деревня. М.: РОССПЭН, 2001

38 Выборочную библиографию по теме за период 1917 - 1970-х гг. и размышления о природе протеста см.: Козлов В.А. Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе (1953 -начале 1980-х гг.). Новосибирск: Сибирский хронограф, 1999. С.13-14.

39 Т1

совмещением военных и революционных сюжетов . В последние годы очевиден значительный интерес к проблемам истории кооперативного движения в российской деревне40 . Это создает предпосылки для перехода к анализу самоорганизационных процессов в политической и военной сферах. На протяжении последних лет существенно расширилось понимание политического, а также рамок активности разных групп населения. Так, в исследовании Ю.Ф. Лукина в 1992 г. проблема сопротивления тоталитаризму, активности и протеста в значительной степени локализовалась в области меж- и внутрипартийной борьбы, почти без затрагивания обширного материала 19411945 гг. и многих иных сюжетов41. С тех пор данная проблематика существенно обогатилась. На протяжении 1990-х гг. историки не раз обращались к ключевой проблеме власти и народа в революционные и первые пореволюционные годы42. Наряду с этим множатся труды, посвященные социокультурным, социально-психологическим основаниям бытия российского крестьянства после революции, динамике политических настроений прежде всего в 1920-е годы43. Сравнительно недавно появился знаковый сборник статей, который может стать вехой в становлении исследовательского интереса к заявленной проблематике44. К вопросам антигосударственной повстанческой активности в период первой половины 1920-х годов обратилась в своем насыщенном новым

39 См., например: Вершигора П.П. Военное творчество народных масс. М.: Воениздат, 1961. 41 Дианова Е.В. Кооперативное движение на Европейском Севере в 1917 - 1923 гг. Дисс....

канд. ист. наук, Петрозаводск, 1996; Куренышев А.А. Крестьянские комитеты общественной взаимопомощи в системе социально-экономических и политических отношений НЭПа, 1921 - 1927 (на материалах Поволжья). Дисс. ... канд. ист. наук, Москва, 1996; Кабанов В.В. Кооперация, революция, социализм. М.: Наука, 1996; Григорьев B.C. Организация общественной взаимопомощи российского крестьянства. 1921 - 1941. Дисс. ... докт. ист. наук, Москва, 1997; Иванов А.В. Кооперативное движение на Дальнем Востоке в начале XX века (1911 - 1922). Дисс.... канд. ист. наук, Благовещенск, 1998 и др.

41 Лукин Ю.Ф. Сопротивление тоталитаризму, активность и протест в истории советского общества. Дисс_доктора ист. наук, 1992.

42 Носова Н.П. Управлять или командовать?: государство и крестьянство Советской России (1917 - 1928). М.: изд-во МГУ, 1993; Крестьяне и власть: материалы конференции. М. -Тамбов: изд-во ТГТУ - МВШСЭН, 1996; Павлюченков С.А. Крестьянский Брест, или Предыстория большевистского нэпа. М.: Русское книгоиздат. т-во, 1996; Шишкин В.А. Власть, политика, экономика. Постреволюционная Россия (1917 - 1928). СПб., 1997 и мн. др.

43 Лаврик Л.А. Политические настроения дальневосточного крестьянства в годы новой экономической политики, 1922 - 1927. Дисс. ... канд. ист. наук, СПб., 1995; Ковалев Д.В. Динамика социально-экономической и политической жизни подмосковной деревни в условиях нэпа (1921 - 1927). Дисс. ... канд. ист. наук, Москва, 1996; Воложанина Е.Е. Социокультурный облик западносибирской деревни в 1921 - 1927. Дисс. ... канд. ист. наук, Омск, 1998; Кожура О.И. Социально-психологический облик кубанского крестьянства и казачества в годы нэпа. Дисс. ... канд. ист. наук, Краснодар, 1999; Лазарев СВ. Общественно-политическое развитие российской деревни 1921-х годов: социально-психологические аспекты. Дисс_канд. ист. наук, Москва, 1999.

44 Антигосударственный бунт и негосударственная самоорганизация трудящихся: теория и практика. Омск, 1998.

фактическим материалом И.В. Яблочкина45. Самоорганизация как одно из важнейших свойств, проявленных крестьянством в ходе «большой крестьянской революции», рассматривается Т. Шаниным. Он наиболее активно и последовательно разрабатывает в своих трудах тему саморазвития, «саморуководимости», самостоятельности крестьянства в политических событиях начала века, усматривая непосредственную преемственность 1905-07 и 1917-1922 гт.

В последние годы проявился феномен «ведомственной» историографии силовых и специальных служб46. Эта литература содержит интересную полемику с авторами антикоммунистической направленности в том, что касается практики подавления крестьянских восстаний, числа жертв, степени необходимости силовых действий.

Литература о крестьянстве в годы Великой Отечественной войны чрезвычайно обширна. Работа Ю.В. Арутюняна по истории советского крестьянства в условиях Великой Отечественной войны надолго стала базовой47. Предельно жесткие идеологические рамки, в которых десятилетиями пребывала литература о войне, породили парадоксальный эффект. С одной стороны, нередкий прямой перенос в научную литературу пропагандистских материалов и оценок военных лет и закрепление их на десятилетия; с другой, именно абсолютность принятых оценок позволяла под их прикрытием появляться характеристикам, которые обесценивали эти оценки, например, постулат о морально-политическом единстве советского народа и всенародной борьбе с захватчиками48. Большой массив литературы 1950-х - 1980-х годов существует о партизанском движении и его руководителях. Однако именно важные для раскрытия темы сюжеты (мотивы крестьянского участия в партизанском движении, степень его добровольности, диалектика службы местных крестьян в базирующихся в одном районе партизанских и полицейских частях и др.) в большинстве случаев освещались стереотипно, в соответствии с господствовавшими идеологическими установками. Следует выделить специально посвященную крестьянству в условиях оккупации книгу В.М. Гриднева49. В современной литературе о партизанском движении сохраняется концептуальная преемственность с литературой 1950 — 1980-х гг., при значительном расширении проблематики, обогащении источниковой

45 Яблочкина И.В. Рецидивы Гражданской войны. Антигосударственные вооруженные выступления и повстанческие движения в Советской России. 1921-1925 гг. М., 2000.

46 80 лет: от ВЧК до ФСБ. Пенза, 1998; Колпакиди, Прохоров. КГБ: спецоперации советской разведки. М., 2000; Верой и правдой. ФСБ. Страницы истории. Ярославль: Нюанс, 2001 и др.

Арутюнян Ю.В. Советское крестьянство в годы Великой Отечественной войны. М.: изд-во АН СССР, 1963; М.: Наука, 1970.

" См.: Вершигора П.П. Люди с чистой совестью. М.: ДОСААФ, 1980. С.176.

49 Гриднев В.М. Борьба крестьянства оккупированных областей РСФСР против немецко-

фашистской оккупационной политики. 1941-1944. М.: Наука, 1976.

базы50. Если партизанское движение, хотя и с немалыми издержками, исследовано во многих аспектах, то массовое антипартизанское движение объектом изучения практически вовсе не становилось, и общая картина вооруженной борьбы с участием крестьянства на оккупированной территории оказалась принципиально однобокой, с умолчаниями и искажениями, в том числе самого характера и масштаба этой борьбы. Вооруженная борьба крестьянства на протяжении 1920-х годов и в период коллективизации также не осмыслены на сегодняшний день, так как только недавно открылись обширные источниковые возможности для исследования темы. Идеологическая заданность особенно усложняет вопрос оценки литературы применительно к темам, плохо обеспеченным надежными и разносторонними источниками. К таким темам нельзя не отнести проблематику жизни в оккупации со всеми ее аспектами и, соответственно, партизанского движения и коллаборации. Термин «коллаборационизм»51 не вполне адекватен для исследования социальной активности российского крестьянства, которое едва ли не наполовину оказалось, на тот или иной срок, в орбите вражеской власти. Определяющим оказывался не факт и даже не характер сотрудничества с неприятелем, а степень зависимости от него в условиях оккупации, степени свободы и инициативы самого крестьянства. Новые ракурсы рассмотрения темы предлагает современная литература, посвященная жизни в оккупации и условиям оккупационного режима. Это литература краеведческого52, научно-популярного53, научно-исследовательского54 характера.

51 Пережогин В.А. Солдаты партизанского фронта. М., 2001; Партизанское движение (по опыту Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.). Под общ. ред. проф. Золотарева. М.Жуковский.: Кучково Поле, 2001 и др.

51 Осмысление многообразных социально-политических процессов на оккупированной территории СССР через понятие «коллаборационизм» характерно прежде всего для М.И. Семиряги, причем в общеевропейском контексте; см.: Семиряга М.И. Коллаборационизм. М., 2000.

52 Беликов Г.А. Оккупация. Ставрополь, 1998.

53 Соколов Б.В. Оккупация. Правда и мифы. М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2002.

54 Ломагин Н.А. Неизвестная блокада. Спб.: Нева, М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. Кн.1., кн.2. Документы, приложения; Ковалев Б.Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941-1944. М.: ACT, 2004 и др.

55 Каров Д. Партизанское движение в СССР в 1941 - 1945 гг. Мюнхен, 1954; о неопубликованных материалах Карова см.: Ломагин Н.А. Неизвестная блокада. СПб.: Нева, М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. С.440.

Из известных крестьяноведов проблемам Великой Отечественной войны посвятил свои труды М.А. Вылцан56, введший в научный оборот значительный массив документов из фондов РГАСПИ.

Объектом исследования выступает социальная активность российского крестьянства в условиях революционной трансформации общества и интенсивного, как добровольного, так и недобровольного, раскрестьянивания деревни в 1905 - 1945 гг.

Предмет исследования - мотивы, направленность, масштабы и формы процессов самоорганизации российского крестьянства в военно-политической сфере в 1905 -1945 гг.

Цель исследования - рассмотреть в комплексе генезис, протекание и последствия самоорганизующихся («саморуководимых») процессов в среде крестьянства как класса-сословия в области отношений по поводу власти, осуществлявшихся как в мирном режиме, так и в режиме вооруженной борьбы в 1905 -1945 гг. на основе современных научных теорий самоорганизации.

Автор формулирует свое понимание самоорганизации применительно к крестьянству.

Достижение поставленной цели предполагает решение ряда задач.

- Определить исторические основания самоорганизации российского крестьянства.

-Разработать методологические основы и направления исследования самоорганизации российского крестьянства в военно-политической сфере.

- Рассмотреть эволюцию восприятия российским крестьянством власти в условиях смены политических режимов и курсов и трансформации самого крестьянства.

- Рассмотреть формы, возможности и результаты участия крестьянства в политическом процессе на протяжении 1905 -1945 гг.

- Проанализировать динамику массовых протестных выступлений российского крестьянства в условиях неоднократных изменений государственной политики и объектов недовольства.

-Рассмотреть взаимоотношения крестьянства и армии как государствообразующего института в условиях мира и войны, изменения форм и содержания военной службы.

-Проанализировать формы, результаты и специфику повстанческо-партизанской борьбы силами крестьянства с разными противниками на протяжении 1905 -1945 гг.

- Проследить преемственность процессов самоорганизации российского крестьянства в военно-политической сфере как на протяжении 1905 - 1945 гг., так и данного периода с предшествующими историческими эпохами.

56 Вылцан М.А. Приказ и проповедь: способы мобилизации ресурсов деревни в годы войны // Отечественная история. 1995. №3; его же. Крестьянство России в годы большой войны 1941 - 1945: Пиррова победа. М., 1995.

Территориальные рамки исследования. Под российским крестьянством понимается прежде всего славянское крестьянское население, то есть русское (великорусское), украинское (малороссийское) и белорусское. Казачество не включается в состав крестьянства, хотя источники не всегда дают возможность разделения применительно к традиционным районам казачьего расселения. Там, где речь идет о многонациональных регионах (Поволжье, Прикамье), национальное крестьянство не выделяется из основного массива российского крестьянства. Регионы со специфической судьбой (Западная Украина, Западная Белоруссия и др.) специально не рассматриваются.

Хронологические рамки исследования. Логика саморазвития крестьянства заставляет исследователей рассматривать исторические периоды, неочевидные в рамках политической истории, и прежде всего не включающие 1917 год как рубежную дату57. Это связано с тем, что естественная эволюция аграрного строя России подвергалась ряду противоречивых политических «атак» на протяжении первой половины XX века, что создало очень сложную картину взаимодействия естественных каналов эволюции, продуктов приспособления к давлению сверху, революционных массовых действий и иных факторов. В данном исследовании также предложен нетрадиционный временной отрезок: сорокалетие с 1905 по 1945 гг. На наш взгляд, этот отрезок обладает внутренним единством в логике судьбы российского крестьянства.

В 1905 г. набиравшее силу крестьянское движение совместилось с политической революцией и стало мощным политическим событием. Период трансформации крестьянского массива в условиях конкуренции правительственного и революционного проектов можно считать завершенным в 1922 году, когда окончилась гражданская война, большевики смогли стабилизировать внутреннее положение на базе компромисса с крестьянством. Последний был закреплен Земельным кодексом 1922 г. Мы согласны с логикой В.П. Данилова, который датирует «крестьянскую революцию» 1902 - 1922 гг. Однако в интересах цели исследования нижнюю планку периода поднята до 1905 года, когда крестьянское движение совместилось с политической революцией, расширились легальные возможности для политических действий, появилась массовая крестьянская организация - Крестьянский союз.

Следующий период датируется 1923 - 1933 гг. В 1923 г. по-настоящему был преодолен кризис, окончилась масштабная вооруженная борьба и заработали механизмы нэпа. Это десятилетие объединяет нэп, его постепенный демонтаж и штурм российской деревни под флагом коллективизации. Рубежом мы считаем выход из голода, майское 1933 г. распоряжение о прекращении массовых репрессий в деревне как свидетельство завершения в главных чертах строительства колхозно-совхозной системы в СССР. Этот год отмечен и

57 См., например: Ким Чан Чжан. Государственная власть и кооперативное движение в России - СССР (1905-1930). Дисс... докт. ист. наук. М., 1996; Сафонов ДА Крестьянство и власть в эпоху реформ и революций: 1855-1922 (на материалах Южного Урала). Дисс... канд. ист. наук. М., 1999.

изменением международной политической конфигурации: приходом к власти нацистов в Германии и охлаждением отношений, с одной стороны, и установлением дипломатических отношений с США, с другой. Нэп и его противоположность - коллективизацию - целесообразно рассматривать совокупно, так как весь этот период власть имеет дело с классическим трудовым крестьянством, сначала сосуществуя с ним, а затем воюя. Создание каркаса колхозной системы можно рассматривать как начало конца, а не конец крестьянства в России.

Наконец, последний этап датирован 1934 - 1945 гг. Он включает в себя формирование и функционирование самоорганизационных механизмов в российской деревне в условиях, с одной стороны, колхозной системы, с другой - переноса центра тяжести репрессивной политики в город. В этих обстоятельствах СССР вступил в большую войну, которая стала последним сверхнапряжением и в то же время временем массовой политической и военной активности для классического крестьянства (так как собственно «колхозные» поколения еще не выросли). Таким образом, период 1905 - 1945 гг. вмещает в себя основные раунды российского варианта раскрестьянивания и концентрируют спонтанные «ответы» крестьянства на этот процесс.

51 См.: Хазиев Р.А. «Автономный нэп» эпохи «военного коммунизма» на Южном Урале: рыночная альтернатива командно-распределительной экономике // Отечественная история. 2001. №6.

59 См.: Сенявский А.С. Конференция по истории новой экономической политики // Отечественная история. 2003. №3. С.181-182.

60 См.: Гимпельсон Е.Г. Политическая система и нэп: неадекватность реформ // Отечественная история. 1993. №2.

организации и самоорганизации в социальном пространстве, о коррекции средой управленческих воздействий.

Новизна исследования определяется следующим. Во-первых, в работе приняты и обоснованы нетрадиционные хронологические рамки. Это позволяет выйти на новые соображения и обобщения, касающиеся социальной активности и судьбы российского крестьянства в период революционной трансформации страны. Протяженный период позволил усмотреть мотивы преемственности и типичности в проявлениях военной и политической активности крестьянства в круто менявшихся обстоятельствах, наполненных широкомасштабными событиями. Во-вторых, в диссертации предложено авторское комплексное методологическое видение проблемы анализа социальной активности крестьянства в военно-политической сфере. Предложенный подход основан на представлении о крестьянстве как целостной культуре, что предопределяет и масштаб рассмотрения проблемы, и оценку перемен и преемственности, происходивших в крестьянстве. В соответствии с методологической заявкой определены цель и сформирована структура работы. В-третьих, впервые сформулированы базовые показатели оценки самоорганизации российского крестьянства в заявленной области. В-четвертых, ряд привлеченных архивных источников впервые вводится в научный оборот, проведен источниковедческий анализ некоторых источников, не использовавшихся широко (как пресса Братства Русской Правды).

Метафоры «волны», «лавины», «стихии», «сдвига настроения» не раз возникали в документах, когда шла речь о массовом крестьянском повстанчестве или резко оппозиционном настроении деревни. Широко распространившееся в пореволюционной России и СССР определение «массы» может быть прочтено не только как идеологическое клише, но и как отражение значительной реальной и самостоятельной активности крестьянского большинства страны.

Методология исследования. В исследовании использована традиционная для гуманитарных дисциплин методологическая база, включающая общенаучные и частнонаучные методы исследования, а также современные концепции самоорганизации. Конкретизируя применение выделенных методов в данном исследовании, дадим следующие пояснения. Диалектический метод проявился в рассмотрении эволюции крестьянства как целостного социального слоя, в его саморазвитии и взаимосвязи с другими социальными группами. Это особенно актуально для избранного периода активной многофакторной трансформации крестьянства и российского общества в целом. Логический и исторический методы проявляются в том, что материал рассматривается в фактологической последовательности, с вычленением и обоснованием внутренних периодов в избранных и обоснованных хронологических рамках. Крестьянство и изучаемые проявления его активности рассматриваются в развитии и взаимосвязи. Драматизм судьбы этого большинства российского населения заставляет искать логику и преемственность в складывании того варианта раскрестьянивания, который

состоялся в России, вопреки тем или иным сменам политических ярлыков. Логика раскрытия темы, в частности, заставила сделать экскурс в эпохи, предшествующие избранному для изучения периоду, для того, чтобы прояснить основания и опыт самоорганизации российского крестьянства.

Методы анализа и синтеза имеют следующую специфику применения. Метод анализа позволил вычленить и обосновать основные линии рассмотрения социальной активности крестьянства в России. Эти линии рассмотрения выдержаны на всех периодах в хронологических рамках исследования. Метод синтеза позволил создать на основе теоретических представлений и собранного эмпирического материала целостную картину социальной активности российского крестьянства в военно-политической сфере на протяжении избранного периода. Для изучения российского крестьянства оказываются значимыми методы индукции и дедукции. Это объясняется тем, что для исследователей крестьянство во всех странах являет собой «неудобный класс», что приводит к опоре на некрестьянские, а нередко прямо антикрестьянские представления о должном, о ходе и закономерностях исторического процесса. В исследовании опора сделана на метод индукции, чему соответствует преимущественная ориентация на источник. Целый ряд локальных сюжетов рассмотрен детально. Это объясняется необходимостью исследовать на ярком и характерном примере мотивы и механизмы самоорганизации крестьянства. В то же время активно использованы теоретические наработки в рамках крестьяноведческих подходов, которые позволили адекватно изучить обширный фактический материал.

Из частнонаучных автор обратился к сравнительному методу, что вообще актуально при изучении всемирного феномена крестьянства. Привлечение нероссийского опыта позволило более объемно рассмотреть некоторые сюжеты исследования.

возможной судьбе столыпинских преобразований. Вообще, «изучение отсутствия», «сослагательная история», идеи о том, что возможное богаче реального устойчиво укореняются в исторической науке. Это обстоятельство расширяет возможности исторического исследования, давая в руки историка дополнительные методологические ключи, однако обязывает пользоваться ими с большой осторожностью, не превращая их во всемогущую и всеобъясняющую волшебную палочку61. Особо следует упомянуть тот факт, что мотивации крестьян - шире, чем у других, более «социальных», нежели «природных», групп населения. Поэтому для исследования оказались значимыми соображения школы Э.С. Кульпина и его концепция социоестественной истории. На данный момент вышло более двадцати монографий и сборников в рамках этой концепции, в том числе с участием В.И. Пантина и других политологов. Эта школа также предлагает синергетический язык для оценки взаимоотношений Человека Хозяйствующего и Вмещающего

Ландшафта62.

Л.И. Бородкин, многолетний соавтор И.Д. Ковальченко, сделал вывод, что «методы синергетики могут использоваться и в исследованиях исторических процессов, локализованных как в пространстве, так и во времени», а не только проблем глобальной истории, и счел безусловно применимой к истории синергетику как крупную междисциплинарную

парадигму63.

Отметим попытки осмысления отечественной истории как системного явления, предпринятые Ю.С. Пивоваровым и А.И. Фурсовым, а также В.П. Макаренко. Однако в первом случае имеет место набор размышлений и соображений, а не целостная концепция, во втором системе «русской власти» выносится неоправданно категоричный приговор как безусловному злу для развития самодеятельности народа.

Другой методологической составляющей исследования стали крестьяноведческие подходы. Собственно социальная активность крестьянства в период модернизации и раскрестьянивания явилась предметом масштабных концепций. Прежде всего, это концепция большой крестьянской революции 1902 - 1922 гг., принадлежащая В.П. Данилову. Он солидарен с представлениями других крестьяноведов о том, что революции в аграрных обществах осуществляются «силами крестьянства, но не на благо крестьянству»64. В рамках этой концепции ведется активная работа по изданию

61 См. об этом соображения Князевой: Князева Е.Н. Саморефлективная синергетика // Вопросы философии. 2001. №10. С.108.

62 См., например: Кульпин Э.С. Бифуркация Запад - Восток. Введение в социоестественную историю. М.: Московский лицей, 1996. С.83. Близкие соображения высказал биолог М.А. Шишкин. См.: Шишкин М.А. Биологическая эволюция и природа нравственности // ОНС. 2004.№1.С.131.

63 Бородкин Л.И. «Порядок из хаоса»: концепции синергетики в методологии исторических исследований // Новая и новейшая история. 2003. №2. С.111,110,118.

64 Современные концепции... // Отечественная история. 1993. №6. С.81-82.

документов по регионам. М. Левин известен концепцией «аграрного

деспотизма», то есть детерминированности характера модернизационной

трансформации крестьянским большинством страны. На важность этой

зависимости не раз указывал и В. Бабашкин. А. Грациози, связывая

проблематику революции и гражданской войны с проблематикой слома

общины и коллективизации в России, выдвинул концепцию великой

крестьянской войны 1917 -1933 гг.65, объединяя «акты» 1918-1922 и 1928-1933

в единый процесс. М. Бернштам выступил с оригинальной и перспективной,

хотя и мало востребованной концепцией целенаправленной демографической

революции против России и, соответственно, феномена народного

сопротивления ей66 .

Следует отметить, что и традиционная для советской историографии

диалектика двух революций 1917 г. и двух гражданских войн в 1917-1918 и

1918-1920 гг. уступает место целостному видению единого процесса6'.

Источниковая база исследования. Опора в исследовании сделана на

источниковую базу, с использованием как архивных, так и опубликованных

источников. Корпус источников, который может быть отнесен к существу

темы, колоссален. Так, лишь по Западносибирскому восстанию 1921 года «счет

идет на сотни тысяч документов» .

Сборники документов, посвященные событиям 1905 - 1907 гг., установлению Советской власти или гражданской войне в регионах, издавались в больших количествах, часто «сериями» к годовщинам революционных событий. С начала 1990-х годов произошли принципиальные изменения. Активная издательская деятельность создала за последние 10 лет новую источниковую ситуацию в изучении отечественной истории в целом и истории крестьянства, в частности.

В работе использованы сравнительно недавно открытые для широкой исследовательской аудитории фонды Белых армий, частей особого назначения РГВА. Широко привлечены информационно-аналитические материалы ВКП(б) и ВЧК, ОПТУ, НКВД. Их использование требует определенного источниковедческого анализа. Не раз отмечалось, что сводки о настроениях,

65 Грациози А. Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне. 1917-1933. М.: РОССПЭН ,2001.С5.

66 Бернштам М. Стороны в гражданской войне 1917 - 1922 гг. // Вестник Русского Христианского движения. 1979. №128.

67 В.П. Дмитренко предложил название Великая Российская революция. См.: Октябрьская революция: ожидания и результаты. Научная конференция в Москве. Обзор В.В. Юрченко // Отечественная история. 1993. №4. С.213; Ю.А. Поляков предложил новую периодизацию Гражданской войны с февраля 1917 г. по начало 1923-го, то есть как почти шестилетний период. См. его материал о природе гражданских войн: Бич истории // Свободная мысль -XXI. 2001. №1; Определение «смута» также широко используется в литературе, наиболее яркий пример: Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 1997.

68 Сибирская Вандея. 1919-1920. Документы. В 2-х т. Под ред. А.Н. Яковлева; сост. В.И. Шишкин. М.: Демократия, 2000. Т.1. С.9

составлявшиеся и по партийной линии, и по линии НКВД, могли представлять собой достаточно случайные выборки69. Это надо признать справедливым. Поэтому автор воздерживался от метода «плотного описания» и использовал данный источник для отслеживания сюжетов, которые оказались значимыми для целей исследования. Отказ следовать за логикой источника может служить известной гарантией от пленения «сгущенным негативом» материалов карательных органов.

Одним из информативных источников по крестьянскому повстанчеству второй половины 1920-х - первой половины 1930-х гг. является пресса Братства Русской Правды. Эта организация регулярно вела хронику антибольшевистской борьбы в газете «Русская Правда» и бюллетенях отделов. В этой связи важен вопрос о степени надежности данного источника. Видный деятель РОВС генерал А.А. фон Лампе, не сомневаясь в обширной работе Братства на территории СССР, считал излишней веру Центра в доклады с мест70. М. Назаров охарактеризовал деятельность БРП как имевшую временами широкий размах, но с неопределенной политической программой и гротескными политическими лозунгами71, еще более резкое мнение высказал О. Будницкий72. Вряд ли это справедливо73. БРП проводило определенную линию борьбы; в «Русской Правде» неизменно оговаривалась возможная неполнота информации, не раз публиковались уточнения. Нами использована пресса организации за 1927-1928 гг. полностью и 1923, 1929, 1930-1933 гг. частично. Таким образом, это солидный корпус источников, составлявшихся по горячим следам событий, которые часто находили лишь предельно обобщенное выражение в источниках советского происхождения, например, сводках ОПТУ. Основной массив информации в прессе БРП не противоречит источникам другого происхождения и часто содержит уникальную информацию.

Пристальное внимание к советской действительности начала 1920-х гг. проявляли русские зарубежные организации. Материалы Русского Политического (затем - Эвакуационного) комитета, эмигрантского Всероссийского Крестьянского Союза, опубликованная переписка Б.В. Савинкова использованы как материалы, характеризующие представления данных кругов о возможности инициирования и развития перспективного

См.: Голубев А.В. Запад глазами советского общества (Основные тенденции формирования внешнеполитических стереотипов в 30-х годах) // Отечественная история. 1996. №1. С. 117; Журавлев СВ. Размышления на заданную тему // Отечественная история. 2003.Xol.C140.

70 ГАРФ. Ф.5853. оп.1. д.43. лл.16-17.

71 См.: Назаров М.В. Миссия русской эмиграции. Ставрополь: Кавказский край, 1992. Т.1. С.232-233.

72 Будницкий О.В. «Дело Парамоновых» (от Ростова до Лос-Анджелеса) // Национальные диаспоры в России и за рубежом в X1X-XX вв. Сборник статей. М.: ИРИ РАН, 2001. С.188.

73 См.: Рар Л.А., Оболенский В.А. Ранние годы (1924 - 1948). Очерк истории Народно-Трудового Союза. М.: Посев, 2003. С.20; Долгополое Н.М. От Савинкова до Рамзая // Москва. 2004. №З.СЛ86.

крестьянского движения в Советской России. Эти источники представляют интерес на фоне доступных сегодня материалов советского происхождения.

извлеченных из местных архивов .

Наряду с фондами центральных архивов в диссертации использованы местные архивы, прежде всего Саратовской области. Эти материалы подробно представлены в списке использованных источников и литературы.

В исследовании привлечен ряд изданий левой направленности 1916 — 1918 гг.", которые внимательно наблюдали за развитием событий в деревне. Отметим особо журнал «Волостное земство», который внимательно собирал информацию о самодеятельных организациях разного профиля, которые появлялись в деревне в связи с трудностями войны. Развитие революции политизировало многие из этих организаций. Данный пласт информации содержит во многом уникальную информацию в рамках цели исследования.

Сильный исследовательский интерес к теме Белого движения вызвал мощный поток публикаций источников. Их мемуарная составляющая содержит

74 Шитц И.И. Дневник «великого перелома» (март 1928 - август 1931). Париж.: УМСЛ-РЯБЯ8, 1991; Соловьев А.Г. Тетради красного профессора. 1912 — 1941 гг. (публ. Н. Зелова)

// Неизвестная Россия. XX век. М.: изд-во объединения «Мосгорархив», 1993; «Свои дневники я рассматриваю как оценку рядового гражданина плененной России...» (Процесс «Промпартии» в дневнике инженера И.Я. Попова). Публ. М.Г. Николаева // Отечественные архивы. 1998. №2; Сегаль А.Н. Война, как она есть // Звезда. 2003. №5 и др. 7 Урал и Прикамье. Ноябрь 1917 - январь 1919. Документы и материалы // Исследования новейшей русской истории. Серия «Народное сопротивление коммунизму в России». Париж, 1982.

76 Рязанская деревня в 1929-1930-х гг.: Хроника головокружения. Документы и материалы / Отв. ред.-сост. Л. Виола, С. Журавлев и др. М.-Торонто, 1998; Общество и власть. Российская провинция. 1917 - 1980-е годы: по материалам нижегородских архивов: в 3 т. Т.1.1917 - середина 1930-х гг. М.; Нижний Новгород; Париж: ИРИ РАН, 2002; Крестьянское движение в Поволжье. 1919-1922 гг.: Документы и материалы. М.: РОССПЭН, 2002 и др.

77 Дело. 1916, 1917; Волостное земство. Под ред. Б.Б. Веселовского. 1917. №№1-22; Русское богатство. 1918. №4/6.

обширный материал по взаимодействию Белой армии и населения, настроениям

крестьянства в разных регионах страны в годы гражданской войны .

Массив мемуарной литературы по проблематике Великой Отечественной войны в СССР весьма велик. Однако большая часть этой литературы не просто формировалась в жестких идеологических рамках, но и утрачивала качество источника из-за использования труда литературных поденщиков, тотального политического контроля79. В то же время мемуары, опубликованные в 1990-е -2000-е годы, носят более свободный характер, и активно использованы в работе.

Разнообразная источниковая база в соединении с разработками и выводами, сделанными в историографии, позволила исследовать заявленную проблему достаточно глубоко для построения обоснованных выводов.

В исследовании использован разнообразный справочный и статистический материал, указанный в списке использованных источников и литературы.

Научно-практическая значимость работы основывается на том, что полученные выводы являются определенным приращением знания по крестьяноведческой проблематике и истории России XX века в целом. Они могут использоваться в дальнейшей разработке данного направления. Результаты исследования могут быть использованы в педагогическом процессе как непосредственно (для разработки оригинального курса по крестьяноведению, истории России первой половины XX века), так и в качестве методологической основы преподавания спецкурсов по отечественной истории XX века. Возможно использование результатов исследования в разработке методик анализа настроений, форм и механизмов социально-политической активности современного сельского населения России.

Апробация работы. Теоретические положения, методологические подходы, фактический материал и выводы апробированы автором в ходе научных конференций и других научных мероприятий. В том числе: всероссийская научно-практическая конференция «Человек в социокультурном мире» (ноябрь 1997, Саратов); научная конференция гуманитариев Саратова «История. Общество. Личность» (март 1998, Саратов); всероссийские Столыпинские чтения (сентябрь 1999, Москва); IX межрегиональные научные краеведческие чтения (апрель 2000, Саратов); международный симпозиум «Россия и Запад: на грани веков» (октябрь 2000, Саратов); I международный конгресс конфликтологов (октябрь 2000, Казань); круглый стол «Мифы и символы региональной идентичности» (апрель 2001, Саратов); межвузовская научно-практическая конференция «Междисциплинарные связи при изучении литературы» (октябрь 2002, Саратов); выступление на методологическом семинаре профессорско-преподавательского состава ПАГС по теме

78 См.: Цветков В.Ж. Новые публикации источников по истории Белого движения в России (1917-1922 гг.) // Отечественная история. 2004. №2. С.155-159.

79 Мнение редактора см.: Лазарев Л. Записки пожилого человека // Знамя. 1997. Х°2. С.188.

исследования (март 2003); международная научная конференция «Политические партии в российских революциях в начале XX века» (ноябрь 2003, Москва).

По теме диссертации опубликовано 44 научные работы общим объемом более 49 а. л., в том числе две авторские монографии, три публикации в центральных периодических изданиях (журналы «Социс», «Военно-исторический журнал», «Полис»).

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, четырех глав, объединяющих 17 параграфов, заключения и списка использованных источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении раскрывается актуальность темы исследования, анализируется степень ее научной разработанности, определяются объект, предмет, цель и задачи исследования, излагаются и обосновываются его методологические основы, обосновывается научная новизна, приводится структура исследования. В первой главе «Основания, опыт, проблемы изучения крестьянской самоорганизации в России» дана характеристика самоорганизационных процессов в крестьянской среде в истории России и сформулирована методологическая заявка на раскрытие темы. Первый параграф «Ментальные и организационные основания самоорганизации российского крестьянства» посвящен выявлению тех основ, на которых базировались возможности самоорганизационных процессов в крестьянской среде. Российское крестьянство в начале XX века вступило в эпоху комплексной трансформации, и ход последней в большой степени должен был определяться ценностями и мотивами самого крестьянства, а не только города и власти. Следует констатировать принципиальную важность для русского крестьянства государства и вообще устойчивого миропорядка. При этом между крестьянством и государством существовало известное напряжение, являвшееся во многом продуктом сохранения в России социокультурных различий между образованным обществом и народом. Русский крестьянин существовал в мире циклических изменений по разным линиям существования. В эпоху, когда крестьянство включалось в буржуазную трансформацию вслед за городом, такое положение вещей открывало возможности для разбалансировки и мощной мобилизации ресурсов. В то же время община продолжала оставаться живым и базовым институтом. На это обстоятельство накладывалось значительное демографическое давление, преобладание молодых возрастов, мощная социальная энергетика русского народа.

Во втором параграфе «Военно-политический опыт российского крестьянства до 1905 года» доказывается тезис о наличии у российского крестьянства устойчивых и самостоятельных политических представлений, а также привычности военного опыта на протяжении столетий. Для этого привлекается прежде всего материал активных социальных движений и иноземных вторжений. В параграфе сделан вывод, что российское крестьянство

имело в качестве политического идеала монархию, Русское царство. На протяжении столетий оно накопило опыт военной службы и в случае иноземных вторжений самоотверженно отзывалось на призыв царя и проявляло собственную инициативу. Раскол и крепостная зависимость сформировали устойчивую традицию противостояния государству с опорой прежде всего на казачество, хотя казачья верхушка никогда не отождествляла свои интересы с интересами крестьянского большинства страны. В ходе волнений и восстаний, как правило, выделялись отдельные местности, или категории крестьянского населения, отличавшиеся наиболее упорным и организованным характером борьбы. Для крестьянства был характерен перевод событий государственной жизни и внешних событий на язык актуальных для себя проблем, что создавало интересные и парадоксальные политические конфигурации. В частности, в 1812 году мотивы национального и социального освобождения прозвучали весьма громко. При этом главной побудительной причиной активного партизанского движения и самоотверженности крестьян-солдат была защита веры, уклада жизни и смысла существования.

Третий параграф «Принципы изучения самоорганизации российского

крестьянства» содержит авторскую концепцию рассмотрения и анализа избранной проблемы. К 1905 году Россия оказалась не просто на пороге модернизации аграрного сектора экономики, но перед выбором между типами и направлениями этой модернизации. Ценности, сохраненные русским крестьянством, могли «подсказать» направление эволюции, или оказаться враждебными избранному пути и подлежащими коренной «переделке». Опыт конца двадцатого века доказывает необходимость коллективистской культуры, ценностей традиционного образа жизни для модернизационного рывка, то есть выполнения той задачи, которая стояла перед Россией в начале прошлого века. Это означало повышенную роль самоорганизационных процессов в социально «замороженном» российском крестьянстве, которое выходило на политическое поле в результате развития рыночных отношений. В данном процессе оказывалась велика роль сплоченных меньшинств, сформировавшихся на той или иной основе. Для анализа этих самоорганизационных процессов уместно применить синергетическую парадигму видения исторического процесса. Действительно, российское крестьянство как целое представляло собой глубокую культуру, имевшую и политическую ипостась. Оно с начала двадцатого века подвергалось многочисленным воздействиям со стороны города и противоборствующих элитных групп. В то же время в самом крестьянстве выделялись новые и актуализировались старые группировки и разделения. Эти воздействия извне и процессы крестьянского саморазвития в России отвечали близким процессам в Европе, которые шли с опережением, а затем и в азиатских странах. В силу сказанного российское крестьянство оказалось возможным рассматривать как целостность, систему, подвергавшуюся интенсивным воздействиям извне в условиях внутренней перестройки. При этом налицо была возможность трансформации по разным направлениям развития. На основе синергетического видения исторического

процесса в параграфе предложены основные направления рассмотрения самоорганизации российского крестьянства в военно-политической сфере.

Во второй главе «От старого порядка к новому миру. 1905 -1922 гг.»

анализируются процессы самоорганизации крестьянства в период наиболее активного участия самого крестьянства в аграрной революции и выхода его на политическое поле. Эти процессы рассматриваются в соответствии с основными направлениями крестьянской активности, чему соответствует деление главы на параграфы. В первом параграфе «Внутрикрестьянские размежевания и их региональные особенности» дается характеристика напряженности в самом крестьянстве и анализируются ее причины и направления реализации. В параграфе сделан вывод, что линии политического противостояния в деревне часто были продуктом получившей политическое измерение групповой, возрастной, региональной динамики трансформирующейся деревни. Участие в политике расширяло горизонты крестьянина, в то же время она сама переосмысливалась в соответствии с крестьянскими представлениями и нуждами. Экономические и политические разделения в крестьянстве часто не совпадали. В ходе развития революционного процесса крестьянство спонтанно искало «свою» сторону в многостороннем противостоянии. В этих условиях выявилась большая роль сплоченных меньшинств или устойчивых региональных традиций. Политическое измерение получили социально детерминированные деструктивные проявления, такие как хулиганство. Стремительный накат новых для деревни событий ломал механизм преемственности поколений. Это создавало новую обстановку на будущее: многочисленная, активная, воспринимавшая недеревенские жизненные установки молодежь в то же время сама несла на себе печать деревенского мировосприятия. В дальнейшем активисты такого происхождения составили одну из опор сталинского режима.

Во втором параграфе «Крестьянство в политическом процессе и крестьянские организации» автор рассматривает собственно политическую ипостась социальной активности крестьянства. Российское крестьянство в период своего наиболее массового появления на политической арене четко продемонстрировало способность создавать самостоятельные крестьянские организации и отстаивать свои интересы. Инструментом формирования этих организаций выступил привычный общинный механизм. Ни одна политическая партия не смогла прочно стать крестьянской. Именно партиям приходилось приспосабливаться к крестьянским интересам и настроениям, имея шанс на быстрый успех и подвергаясь опасности стремительного падения. При сильной общине организации вообще довольно плохо приживались в деревне; в результате этого обстоятельства стало затухать черносотенное движение, весьма тяжело шел неуклонно проводившийся большевиками курс на раскол деревни и насаждение «классовых» организаций. На протяжении исследуемого периода сошла на нет такая фундаментальная черта крестьянского политического сознания, как монархизм. В работе показано, что следует говорить не об «исчезновении» этой черты, а о перемене политического языка,

к которому традиционно подстраивалось крестьянство; монархизм из политической обыденности переместился в сферу ментальных представлений о власти и порядке.

В третьем параграфе «Массовые выступления крестьян: механизм и

разновидности» диссертант анализирует эволюцию такого традиционного способа крестьян заявить о своих нуждах, как массовые выступления против помещиков и властей. Массовые и групповые выступления в годы первой революции, Столыпинской аграрной реформы и аграрной революции 1917-1918 гг. продемонстрировали высокий уровень организованности крестьянства. При этом всегда, даже в 1917-1918 гг., при мощной антипомещичьей направленности выступлений, оказывалось возможным иное развитие событий, включавшее сотрудничество вместо конфронтации. Это представляется принципиально значимым, так как в 1905 - 1917 гг. фактически происходил «конкурс проектов», правительственного и революционно-демократического, за привлечение крестьянства. Оба «проекта» вызывали отклик в крестьянстве; внешний фактор - тяжелая война в 1914 - 1918 гг. и резкое торможение правительственной реформы - актуализировал революционный путь. В 1917 году для крестьян оказывалось важным сформировать ситуацию необратимости своих земельных приобретений. Это также питало революционный путь аграрной эволюции. Вовлечение крестьянства в революционный процесс заставляло его активно взаимодействовать с городом. Часто крестьянское недовольство не имело формы для передачи городу, кроме традиционного бунта и изгнания представителей власти. Такое положение вещей оставляло инициативу за городом. Крестьяне часто гибко чередовали мирные и немирные формы борьбы. Одно и то же движение могло выглядеть поэтому как набор самостоятельных и разнохарактерных проявлений активности как в политической, так и неполитических областях. Учет этого обстоятельства обязателен при анализе крестьянской активности.

В четвертом параграфе «Крестьянство и военная служба»

рассмотрено отношение крестьянства к армии и военной службе в меняющихся обстоятельствах внешних и внутренних войн. В параграфе показано, что в условиях внешней войны крестьянство демонстрирует патриотические устремления и немалый добровольческий потенциал. В то же время самостоятельное крестьянское понимание «полезности» войны, фактор усталости, непонимание целей долгой войны создавали предпосылки для антивоенных настроений при наличии соответствующего их озвучивания в «большом» мире. Эту проблему наилучшим образом иллюстрирует тема братаний на фронтах Первой мировой и гражданской войн. В гражданской войне крестьянство оказывается очень чувствительно к определенности и успеху; победа работает на себя, а поражение легко отзывается развалом и дезертирством. Пик борьбы на фронте мог создать для побеждающего ситуацию «открытых ворот», однако одномоментно и бесповоротно использовать ее никогда не хватало сил. Это происходило потому, что крестьянство, уходя из рядов одной армии, никоим образом не переходило

одновременно в ряды другой. И красные, и белые могли опираться на анклавные районы, которые в силу тех или иных причин поддерживали данную сторону. В условиях военных импровизаций и нерегулярного характера и военных сил, и системы снабжения такие опорные районы приобретали очень большое значение. Изучение природы этих районов является важным фактором понимания механизмов гражданской войны в России.

В пятом параграфе «Повстанческая и партизанская борьба крестьянства» проанализированы эти классические проявления крестьянской активности в период крушения привычных основ жизни и вторжений в деревню внешних сил. В исследуемый отрезок времени повстанческая и партизанская борьба крестьянства особенно широко развернулась в рамках гражданской войны в 1918-1922 гг. Автор отмечает частую взаимосвязь восстаний, которые в историографии принято считать самостоятельными, и необходимость их рассмотрения как единого движения. В годы военного коммунизма значительным фактором связи крестьянства с Красной армией и совместных выступлений явилось массовое мешочничество. Партизанское движение имело несколько ипостасей. Во-первых, как отстаивание домов, региональной самобытности перед лицом вторжений власти. Во-вторых, как мощная антигосударственная («анархическая») и антигородская сила. В-третьих, как массовый, но слабоструктурированный и неотрефлексированный протест против всей новой системы мероприятий и чужаков, с которыми эти мероприятия ассоциировались, с легким срывом в деструкцию. Окраинные и национальные районы показали способность более долговременного, упорного и результативного сопротивления. Устойчивое партизанское и повстанческое движение крестьянства должно опираться на поддержку фронта, или районы, массово сочувствующие движению и обладающие известными людскими и материальными ресурсами. Такие районы действительно четко выделяются. В исследовании обращено внимание на то, что победа над подобными районами достигалась на путях применения властью высочайшего уровня жестокости, массовых казней и депортаций.

Шестой параграф «Феномен крестьянской самообороны» посвящен ипостаси крестьянской активности, которая была очень широко распространена в рассматриваемые годы, однако довольно слабо представлена в историографии. Самооборона крестьян против полиции и казаков применялась еще в годы Первой революции, однако ее расцвет пришелся на 1918 - 1922 гт. Во всех случаях основой самооборонческого движения крестьян являлась защита жизненных ресурсов. Самооборона всегда бывала заинтересована в поддержке официальной власти. Самооборона и партизанское движение росли в тесной взаимосвязи и взаимообусловленности. Какой-либо центр силы -партизаны или армия - мог относительно легко саккумулировать сторонников. Если же такой центр был один, то противники оставались неорганизованными и попадали в положение жертв или доноров. В условиях нестабильности и войны крестьянская самооборона имела значительный потенциал и опиралась на привычный механизм решения организационно-полицейских задач, которые

много лет должна была решать русская община. При этом задача востребования даже весьма значительного потенциала крестьянской лояльности была сколь актуальной, столь и непростой для противоборствующих сил, и далеко не всегда решалась адекватно и своевременно.

В третьей главе «Равновесие сил и схватка с государством. 1923-1933 гг.» рассматриваются самоорганизационные процессы в крестьянстве в связи с менявшейся политикой советского государства. В данное десятилетие «уместилось» несколько правительственных поворотов в рамках нэпа, его демонтаж и слом. В первом параграфе «Крестьянские группировки и организации» исследуется отношение крестьян к центральной власти и динамика формирования и функционирования организационных структур, возникавших инициативой самого крестьянства. Восприятие верховной власти оказывается важным компонентом политического сознания крестьянства. Смерть Ленина вызвала многочисленные слухи о перевороте, столкновениях в партии, что выдает крестьянскую уверенность в нестабильности режима, его отчужденность от основной массы населения. В то же время групповая борьба в крестьянстве в нэповские годы и период коллективизации велась весьма активно и даже изощренно. Однако перед лицом глобального наступления государства в годы коллективизации крестьянство оказалось в значительной степени единым, отстаивая именно свою крестьянственность, покушением на каковую и была коллективизация. Перед ее лицом враждебные по гражданской войне группировки могли оказываться в одном ряду. Особенно очевидный пример в этом отношении демонстрируют красные партизаны. Они становились как ресурсом власти в критических обстоятельствах конфронтации с селом, так и, чаще, элементом оппозиционным, склонным к экстремистским методам борьбы. Реальные крестьянские организации повстанческого в первой половине 1920-х и политического в конце 1920-х гг. характера имели политико-организационную платформу в виде идеи Крестьянского союза. Это требование крестьянства было неизменным, с широким спектром интерпретаций от организации профсоюзного типа до политического противовеса ВКП (б) как партии рабочих. При этом требования Крестьянского союза имели региональные особенности.

Во втором параграфе «Массовые и групповые выступления крестьян»

внимание сосредоточено на наиболее масштабных проявлениях. Таковыми явились выступления по поводу земельных проблем, а также хулиганства и преступности в целом. Аграрная революция 1917-1918 гг. создала множество проблем, каждая из которых отзывалась долгой групповой борьбой. Приоритет чужаков в земельном вопросе вызывал самое острое недовольство российского крестьянства. Хулиганство в перенаселенной деревне становилось политическим фактором, причем к этой форме выражения недовольства обращались как красные экстремисты, так и антисоветские слои деревни. Наконец, широчайшее распространение молодежного жестокого хулиганства должно быть оценено как проявление глубокого кризиса общины и традиционных форм общежития в российской деревне. В годы

коллективизации выступления крестьян, прежде всего в великорусских областях, носили преимущественно ответный характер, будучи реакцией на особо жестокий или провокационный характер коллективизации. Разные регионы продемонстрировали существенно разную динамику в наиболее бурные месяцы 1930 года, что имело аналоги в крестьянском движении в годы Первой русской революции. Характер массовых выступлений свидетельствовал о преобладании единства деревни перед лицом государственного наступления, а не групповых («классовых») разделений.

Третий параграф «Крестьянство и армия» посвящен отношению крестьянства к военной службе в мирные годы, формам самоорганизации в армейской среде. В параграфе доказывается, что красноармеец из крестьян в описываемое десятилетие, с одной стороны, всецело жил интересами деревни, группировался по земляческим связям, а с другой - заявлял о себе как личности пореволюционной эпохи, с новыми представлениями о свободе, обязательности, достоинстве. Постулат «сознательности» красноармейца оборачивался не только более жестким и новым по форме контролем со стороны командира и политсостава, но и частыми конфликтами с комсоставом, частым протестным поведением, иногда весьма вызывающим. «Крестьянские настроения» захлестывали армию, в то же время и армия была инструментом давления и привлечения в колхоз еще не коллективизированных слоев села. Сложная динамика этих тенденций приводила к тому, что Красная Армия не выступила надежной опорой власти в момент наиболее острой конфронтации с основным массивом крестьянства.

Четвертый параграф «Крестьянство в вооруженной борьбе» посвящен повстанческой борьбе крестьянства на протяжении данного десятилетия. В исследовании подчеркивается, что крестьянское повстанчество в 1923 - 1933 гг. не имело активных городских союзников или хотя бы попутчиков, как в 1905 - 1907 гг. или в годы гражданской войны. Несмотря на это, повстанческое движение не прекращалось, сохраняясь, прежде всего, в отдаленных или приграничных местностях. Особо выделялись Западные районы, Северный Кавказ, Дальний Восток. Эти местности дали мощное повстанчество в период коллективизации. Анализ конкретных повстанческих выступлений подводит к выводу об угрозе голода как главном побудительном мотиве к открытому выступлению. Широкий начальный успех крестьянских восстаний сменялся выжидательной тактикой. Восстания были типично крестьянскими: самоотверженными, массовыми, но не имевшими шансов на победу. Характерно, что несомненная содержательная преемственность с вооруженной борьбой крестьянства в 1918-1922 гг. не всегда должна пониматься как буквально поддерживаемая тем же ядром участников. Значительный повстанческий потенциал продемонстрировали наиболее жестоко пострадавшие в коллективизацию ссыльнопоселенцы.

В четвертой главе «Российское крестьянство в условиях колхозной системы и в период Великой Отечественной войны. 1934 - 1945 гг.» рассматриваются проблемы самоорганизации в преобразованном сверху

крестьянстве, в том числе в условиях широкомасштабной войны и оккупации обширных районов противником.

Первый параграф «Формы самоорганизации в рамках колхозной

системы» посвящен анализу новых обстоятельств крестьянского общежития после коллективизации. В параграфе констатируется, что в рамках оформившейся колхозной системы состоялось возвращение многих привычных форм крестьянского общежития и внутридеревенской борьбы, в том числе возвращение «крепких» хозяев на руководящие посты. Однако у государства теперь были гораздо более мощные рычаги воздействия на деревню. Эти обстоятельства создали в деревне атмосферу подозрительности, безнадежности, вражды и саботажа. Начало войны для тыловых районов страны означало, с одной стороны, ослабление непосредственного государственного и партийного контроля, с другой - огульное ужесточение требований. Деревня, за счет традиционных форм работы и выживания вынесла на своих плечах войну, заплатив за это чудовищно высокую цену. При этом важнейшим фактором победы стало духовное раскрепощение, возвращение церковной жизни, патриотический подъем. Все эти вещи вынуждено было в той или иной степени допустить и санкционировать государство, пошедшее на существенную коррекцию политических лозунгов.

Во втором параграфе «Крестьянство и армия» в комплексе

рассматриваются варианты пребывания крестьян на военной службе, главным образом в годы войны. Во второй половине 1930-х - начале 1940-х гг. РККА оставалась для деревни инструментом колхозной агитации, советской пропаганды, что приносило плоды на фоне смены поколений. Сама армия может быть предварительно оценена как несплоченная и не имевшая адекватного задачам современной войны командирского кадра. Начавшаяся в 1941 г. война поставила под ружье десятки миллионов крестьян-колхозников и вчерашних крестьян, перешедших в иные социальные группы. Катастрофическое развитие событий способствовало выделению из них миллионных корпораций со своей судьбой. Это военнопленные, окруженцы, партизаны, добровольцы на германской стороне, полицейские и другие. Начальный период войны продемонстрировал низкий уровень боеспособности Красной Армии, одним из главных компонентов которого стали отчужденность от власти и недовольство крестьянского массива страны, пережившей коллективизацию. Первую половину войны феномен массового дезертирства по земляческому принципу, уход «по домам» на оккупированную территорию был распространенным явлением. Даже под Москвой определенная лояльность к врагу и готовность сотрудничать выявляются довольно отчетливо. Однако по мере обнаружения завоевательных целей и расистского характера германского похода настроения крестьянства менялись, хотя этот процесс происходил крайне неравномерно по регионам. Если в первую половину войны антиколхозные настроения вызывали готовность не воевать и сотрудничать с оккупантами, то во вторую выливались в надежду на перемены после победы, исполнения тяжелой «службы». Этот мотив родственен мотивам русского

крестьянства в Отечественной войне 1812 года и Первой мировой войне. Сам ход войны, ее сроки и потери во многом определились этой динамикой настроений крестьянства, в том числе состоявшего в армии.

В третьем параграфе «Крестьянство в партизанско-повстанческой борьбе» рассмотрены многочисленные и разнонаправленные проявления самодеятельной вооруженной борьбы со стороны крестьянства. Привлеченный материал позволяет констатировать, что в условиях оккупации выделились массивы противостоявших друг другу групп сельского населения. Это противостояние определялось как предшествовавшим развитием, так и ситуативными факторами, и с разной степенью эффективности востребовалось противоборствующими сторонами. Партизанское и «антипартизанское» движения составили пару, схожую по происхождению и развитию с партизанско-повстанческим и самооборонческим движением 1918 - 1922 гг. Ядро упорных дезертиров также играло роль, близкую роли «злостных» дезертиров в годы Гражданской войны. События на фронте, местные удачи и неудачи, степень тяжести для населения были определяющими факторами при отзыве крестьянства на те или иные вербовочные, агитационные усилия как советской, так и оккупационной власти. Специально отмечается преемственность районов значительной активности партизанского типа в местностях, отличавшихся таковой в предшествующие периоды. Механизмы «оживания» этого опыта требуют самостоятельного детального исследования. Следует признать справедливой постановку вопроса об элементах гражданской войны в рамках Великой Отечественной, прежде всего в местностях противоборства партизан и «антипартизан», вовлекавшего в свою орбиту значительную часть крестьянства.

В четвертом параграфе «Военно-политическое творчество крестьянства» рассмотрены специфические военные и политические объединения крестьян, возникавшие прежде всего в прифронтовой полосе и на оккупированной территории в военные годы. В предвоенные годы самостоятельные политические проявления со стороны крестьянства касались прежде всего неофициальной церковной жизни. Для властей активность такого рода выглядела именно как антисоветская, подрывная, контрреволюционная деятельность. Война дала возможность крестьянству создавать инициативные вооруженные объединения. Это самооборонческие формирования и полусамостоятельные, партизанского типа «республики». В этих организационных формах во многом повторились «республики» 1905-06 и 1918 - начала 1920-х гг. В условиях широко распространенных антиколхозных настроений крестьянства районы со специфической судьбой, как Брасовский, могли стать ядром обширных самоуправляющихся территорий. Староверы и другие подобные сплоченные сельские меньшинства продемонстрировали весьма высокий уровень самоорганизации с восстановлением традиционных институтов самоуправления.

В заключении подводятся итоги раб<иъ1г-_ашмечены^альнейшие направления исследования. Р0С- националы»**,'

БИБЛИОТЕКА } 33 С. Петербург I

' О» М» кг I

Результаты исследования отражены в следующих основных опубликованных работах автора:

1. Военно-политические аспекты самоорганизации российского крестьянства и власть в 1905-1945 годах. Саратов: изд-во «Научная книга», 2004. - 446 с. (27,9 п. л.).

2. Крестьянство во Всеобщей мобилизации армии и флота 1914 года (по материалам Саратовской губернии). Саратов: изд-во Саратовского университета, 2002. - 160 с. (9,3 п. л.).

3. История в зеркале литературы: к проблеме источниковедения // Междисциплинарные связи при изучении литературы: Сб. науч. тр. / Под ред. проф. А. А. Демченко. Саратов: изд-во СГУ, 2003. С.208-212.

4. Пространство как фактор русского самоощущения // Пространство и время в восприятии человека: историко-психологический аспект: Материалы XIV Международной научной конференции, Санкт-Петербург, 16-17 декабря 2003.

4.И. СПб.: Нестор, 2003. С.123-126.

5. Процессы крестьянской самоорганизации и управленческое воздействие: роль личностного фактора // Человек. История. Культура: Исторический и философский альманах. №2. Саратов: ПАГС им. П.А. Столыпина, 2003. С. 176183.

6. Всеобщая мобилизация русской армии в 1914 году и крестьянство (по материалам Саратовской губернии) // Россия в XX веке. Реформы и революции. В 2-х томах. Т.1. М.: Наука, 2002. С.529-542.

7. Гражданская война в России под углом зрения политической конфликтологии // Полис. 2002. №3. С.72-80.

8. Казаки и крестьяне - несостоявшийся союз 1919 года // Белая гвардия. Альманах. №6.2002. С.155-156.

9. Крестьянин как военный персонаж гражданской войны // Человек. История. Культура: Исторический и философский альманах. №1. Саратов, 2002. С.41-48.

10. Столыпинские преобразования и народная самодеятельность // Правда Столыпина. Альманах. Вып.2. Саратов: КЦ им. Столыпина, ПАГС, 2002. С.98-110.

11. Белый Юг - опыт «антикризисного управления» 1919 года // Клио: Журнал для ученых. 2001. №1 (13). С.107-110.

12. Большинство населения было готово на жертвы. Коллективный портрет добровольцев Саратовской губернии // Военно-исторический журнал. 2001. №9. С.65-67.

13. Восприятие власти и механизмы самозащиты саратовского крестьянства в годы Гражданской войны // Российский исторический журнал. 2000. №2. С.30-38.

14. Диалектика общинного и индивидуального на пределе экстенсивного

развития // Социс. 2000. №4. С.83-92.

15. Из истории Саратовской Губернской Бригады Государственной Стражи // Белая Армия. Белое дело. Исторический научно-популярный альманах. №8. Екатеринбург, 2000. С.39-46; №9.2001. С.42-49.

16. К истории частей из повстанцев в Вооруженных Силах Юга России в 1919 г. // Военно-исторические исследования в Поволжье: Сборник научных трудов. Вып.4. Саратов: «Научная книга», 2000. С. 162-166.

17. Рядом с мятежом // Российский исторический журнал. 2000. №1. С.40-46.

18. Саратовская губерния: место в истории Гражданской войны // Саратовское Поволжье в панораме веков: история, традиция, проблемы: Материалы IX межрегиональных научных краеведческих чтений 7-8 апреля 2000 года. Саратов: изд-во Саратовского университета, 2000. С.57-66.

19. Смута: возможности народной самоорганизации и казачество // Смутное время. История и современность: Материалы Двадцатой Всероссийской заочной научной конференции. Санкт-Петербург: изд-во «Нестор», 2000. С.97-99.

20. К вопросу о влиянии аграрной революции на судьбы России // Русь, Россия и мировая цивилизация: Материалы Тринадцатой Всероссийской заочной научной конференции. СПб.: «Нестор», 1999. С.77- 80.

21. Крестьянство и власть: возможности диалога в 1918 - 1921 гг. (На материалах Саратовской губернии) // Клио: Журнал для ученых. 1999. №1(7). С.127-131.

22. Потенциал и тормоз реформы: Саратовская губерния // Правда Столыпина. Альманах. Вып.1. Саратов: «Соотечественник», 1999. С.253-264.

23. Саратовский отряд Черемухина // Российский исторический журнал. 1999. №1.С.39-43.

24. Саратовское крестьянство в условиях Гражданской войны // Клио: Журнал для ученых. 1997. №3. С. 168 -179.

25. Саратовское крестьянство и выборы в волостное земство в августе -сентябре 1917 года // Вопросы крестьяноведения. Вып. 2. Саратов: изд-во СГСХА, 1996. С.141-147.

26. About the influence of revolutionary experience on traditional consciousness // Toward a Science of Consciousness 1996 «Tucson 11». Tucson, Arizona, USA, 1996. P. 179.

27. The First World War: A Russian National Perspective July 1914 to February 1917 (Materials from Saratov Province) // The Journal of Slavic Military Studies. Volume 15. March 2002. Number 1. P.57-90.

Посадский Антон Викторович

Военно-политическая самоорганизация российского крестьянства в 1905-1945 годах

Автореферат

Подписано в печать 27.08.2004 г. Формат 60x84 1/16.Объем 2,0 усл. п. л. Тираж 100 экз. Бумага офсетная. Печать трафаретная. Заказ 96.

Типография «Саратовский источник» Лиц. ПД № 7-0014 от 29 мая 2000 г. г. Саратов, ул. Университетская, 42, оф. 22 тел.: 520-593

118082

РНБ Русский фонд

2005-4 16841

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Посадский, Антон Викторович

Введение.

Глава 1. ОСНОВАНИЯ, ОПЫТ, ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ КРЕСТЬЯНСКОЙ САМООРГАНИЗАЦИИ В РОССИИ.

1.1. Ментальные и организационные основания самоорганизации российского крестьянства.

1.2. Военно-политический опыт российского крестьянства до 1905 года.

1.3. Принципы изучения самоорганизации российского крестьянства.

Глава 2. ОТ СТАРОГО ПОРЯДКА К НОВОМУ МИРУ.

1905- 1922 ГГ.

2.1. Внутрикрестьянские размежевания и их региональные особенности.

2.2. Крестьянство в политическом процессе и крестьянские организации.

2.3. Массовые выступления крестьян: механизм и разновидности.

2.4 Крестьянство и военная служба.

2.5. Повстанческая и партизанская борьба крестьянства.

2.6. Феномен крестьянской самообороны.

Глава 3. РАВНОВЕСИЕ СИЛ И СХВАТКА С ГОСУДАРСТВОМ. 1923-1933 ГГ.

3.1.Крестьянские группировки и организации.

3.2.Массовые и групповые выступления крестьян.

3.3.Крестьянство и армия.

3.4.Крестьянство в вооруженной борьбе.

Глава 4. РОССИЙСКОЕ КРЕСТЬЯНСТВО В УСЛОВИЯХ КОЛХОЗНОЙ СИСТЕМЫ И В ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ. 1934-1945 ГГ.

4.1. Формы самоорганизации в рамках колхозной системы.

4.2.Крестьянство и армия.

4.3 .Крестьянство в партизанско-повстанческой борьбе.

4.4.Военно-политическое творчество крестьянства.

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Посадский, Антон Викторович

Актуальность темы исследования. Современный интерес к крестьянству корреспондирует современному же интересу к неевропейским линиям развития, реабилитации неевропейских менталитетов. Корпоративизм как наследие общинно-крестьянского стереотипа общежития и общественного устройства, первоначально явившись в облике коммунистических и фашистских опытов, сегодня возвращается в управленческой практике «фирмы-семьи» и других форм коллективизма, сохраненных вне англосаксонского мира.

Крестьяноведение как междисциплинарное направление исследований родилось в 1930-е годы в странах, сохранивших массовое крестьянство. Классиками направления стали российские ученые, прежде всего A.B. Чаянов и Н.Д. Кондратьев. Вторую жизнь это направление получило в 1960-е годы. Парадоксальная неудача армии США во Вьетнаме, а затем и серия «экономических чудес» в Юго-Восточной Азии возродили интерес к социальной структуре азиатских обществ, сохранивших традиционную культуру, то есть крестьянских в основе. Сегодня проблемы социальной активности крестьянства выходят на первый план в связи с очевидной зависимостью между крестьянским характером общества и модернизационным процессом в режиме революционной мобилизации. Проблема крестьянской активности в ходе модернизации в странах «второго эшелона» может считаться одной из приоритетных в современном крестьяноведении и в социально-политических исследованиях в целом. Связь крестьянского характера общества и массовых социальных и национальных движений в XX веке сделали тему исследования остро актуальной не только в научном, но и в политическом отношении.

Для России, общества с европеизированными высшими сословиями, политический опыт российского крестьянства, опыт практики коллективного выживания в критических условиях оказывается особенно важным. В начале XX века в российском крестьянстве, представлявшем по многим показателям единый массив, накопилось много демографических, производственных, социальных, культурных потенций. Реализация тех или иных потенций, режим и результативность этой реализации в большой степени зависели от того, как процессы саморазвития крестьянства будут взаимодействовать с внешними воздействиями города и общества, какими будут целенаправленные мероприятия власти в аграрном секторе.

Крестьянин в истории выступает как хранитель традиции, фундаментная, но в то же время ведомая фигура, «над» которой выстраиваются более активные социальные группы. В России девятнадцатого века крестьянство еще и искусственно задерживалось в социальном развитии. В условиях противостояния власти и общества проблемы нерадикальной, нереволюционной динамики оказывались в числе ключевых в русской пореформенной истории. Не раз сменяли друг друга мечты о «народной самодеятельности» и страх «темной массы» в интеллигентской среде, радужные надежды на «мужика», преданного престолу, и рекомендации «подморозить» в лагере власти. В результате Россия имела в минувшем веке трагическую судьбу, связанную с исчезновением российского крестьянства и самого сельского облика страны и образа жизни, безраздельно господствовавших в начале двадцатого века.

В то же время идеология постсовременности и глобальный политический передел мира возвращают на политический уровень сюжеты, казалось бы, прочно оставленные в прошлом. По мнению Н.М. Лебедевой, «в мировом масштабе пересиливает психология охотника (первичная основа индивидуализма) над психологией земледельца (основа коллективизма). Это неизбежно отзовется кризисом хищнического отношения к Земле, что мы уже и наблюдаем. Поэтому в ближайшее время именно коллективистская культура и психология должны сказать свое веское слово, и человечество. должно сменить психологию растраты на психологию сбережения»1. Сходные идеи (и метафоры) разрабатывал и A.C. Панарин. Он писал о возвращении кочевнического, хищного и безжалостного, менталитета в лице современных наднациональных, финансово-спекулятивных «элит». Психологии нового кочевника опять-таки противостоит тип, восходящий к фигуре классического крестьянина.

Историческая роль крестьянства, как во всем мире, так и в судьбе России на рубеже двадцатого - двадцать первого веков определяется обнаружившимся исчерпанием ресурса индустриальной эпохи, переходом к практике и культуре постсовременности. Это происходит на фоне глобализации жизни, что в научно-исследовательском разрезе взывает к сравнительным подходам и целостному восприятию сюжетов, прежде рассматриваемых локально. Системный взгляд, господствовавший в период «индустриализма», помещал крестьянство в низ социальной пирамиды и предсказывал ему судьбу материала, который питает и пополняет другие, связанные с городом, классы населения. В частности, в социалистической парадигме крестьянство рассматривалось как постоянно расслаивающийся класс, а его низшие слои - как младший и ведомый союзник пролетариата. Сегодня, с осуществленным школой Анналов переносом акцента на ментальные, «внутренние», субъективные характеристики исторического процесса, место крестьянства в историческом процессе должно быть оценено по-другому. Западная модернизация не выступает безусловным эталоном, так же как и ценности прогресса и вообще рациональности. Фигура крестьянина, которая казалась исторически преходящей, обретает новый вес в постиндустриальную эпоху. Можно считать характерным процессом это почти повсеместное разрушение крестьянского мира и затем возврат его элементов, складывание их в новый порядок.

Массовое крестьянство может становиться ведущим политическим фактором, не овладевая языком политики. Перевод сельского хозяйства на рельсы интенсивного развития во всех странах происходил болезненно, и нигде крестьянство не трансформировалось и тем более не исчезало одномоментно. Даже при самом радикальном изменении общественного строя и правящей элиты крестьянство сохраняет свою динамику развития, продолжает сталкиваться с теми проблемами, которые не были разрешены ранее2.

Обрисованный контекст позволяет считать избранную тему исследования актуальной как в научном, так и в общественно-политическом отношении. Тема крестьянской активности в процессе модернизации выступает сегодня как одна из очень значимых в мировой историографии. Это связано с рядом факторов. Во-первых, акцент на цивилизационное видение исторического процесса и очевидные успехи ряда неевропейских стран заставляют обращать внимание на корни активности традиционных, крестьянских в основе, сообществ. Во-вторых, постмодернизация разворачивает исследовательский интерес на логику саморазвития, более на «ответ», нежели на вызов. В этой логике интересно не только то, что делают с крестьянством внешние по отношению к нему силы - город и власть - но и то, как крестьянство воздействует на них и в какой степени корректирует их планы в ходе модернизации.

В общественно-политическом отношении выявление корней и форм социальной самодеятельности, механизмов национальной мобилизации оказывается актуальным в свете исторической задачи национального прорыва, решение которой жизненно важно для страны в современном мире.

Историография проблемы. Споры по аграрному вопросу в России имеют давнюю историю и представлены яркими именами ученых и политических деятелей. Эти споры велись как в научном, так и политико-идеологическом горизонтах на протяжении нескольких поколений. Не только политики, но и действительно крупные исследователи оказывались далеко не свободными от тактических или конъюнктурных соображений при анализе как самой проблематики преобразования аграрного строя России, так и наличия тех или иных потенций в крестьянстве, его истинных стремлений и внутренних группирований. Ряд известных аграрников разновременно состоял в политических организациях, входил

•у во властные структуры , или же работал под жестким политическим прессингом. Такое положение вещей делает опасной опору даже на безусловно авторитетные имена4. Кроме того, следует иметь в виду политический характер научной полемики во многих случаях5. Историография тем, попадающих в избранный хронологический отрезок, ныне освещена новым светом ввиду того, что историко-культурный «XX век», начавшийся 1 августа 1914 года, можно считать завершенным в результате крушения биполярной картины мира, распада СССР и формирования новой геополитической реальности. Завершение обширного исторического цикла, насыщенного катастрофическими событиями, дает новую перспективу для оценки его итогов, в том числе судьбы и социальной активности российского крестьянства как одного из главных и трагических персонажей этого цикла.

Новый этап историографии российского крестьянства начался в условиях крайне неудачной и жестокой попытки очередного реформирования деревни на рубеже 1980-х - 1990-х годов. На этом этапе выявилась потребность обращения к опыту политических сил, считавшихся историческими неудачниками, актуализировались старые споры6.

В этой связи историография рассматривается по проблемно-хронологическому принципу. Предлагаемый ракурс рассмотрения крестьянской активности и хронологические рамки работы нетрадиционны, и историография темы в узком смысле невелика. В то же время гигантский массив отечественной и зарубежной литературы о многих аспектах проявлений крестьянской активности неизбежно попадает в поле зрения исследователя данной темы. Во-первых, следует констатировать различную степень изученности отдельных сюжетов, необходимых для раскрытия темы. Во-вторых, сочетание обширной историографии и жестких идеологических подходов приводило к одностороннему освещению событий и «выпадению» многих важных сюжетов. Естественно, это связано и с состоянием и доступностью источниковой базы. В-третьих, мощный пласт советской историографии делал акцент на «классовое» разделение крестьянства, что методологически не очень продуктивно. Однако пристальное внимание советской научной литературы к фактам внутрикрестьянского противостояния имеет значительный историографический потенциал при необходимости переосмысления фактического материала.

Для раскрытия темы наиболее значимы работы, исследующие не столько воздействие государственных органов на крестьянство, сколько процесс приспособления, сопротивления самого крестьянства. Это позволяет более объемно и объективно выстраивать представления о процессах взаимодействия крестьянства и государства. Обширность материала делает неизбежной дискретность исследований социальной активности крестьянства, с делением на относительно небольшие периоды, актуализирует региональное измерение крестьянской активности. Между тем, осмысление мотивов и результатов самодеятельной активности крестьянства требует масштаба нескольких поколений, обращения к основам восприятия крестьянством роли государства, самосознания себя как социальной общности. Тема трансформации российского крестьянства в условиях революционного процесса в целом и его самодеятельной активности в частности, многопластовая, междисциплинарная, ставящая новые методологические задачи. В историографии российского революционного процесса не раз уже высказывались мнения о «безнадежной» сложности темы7.

Во-первых, это рассмотрение проблемы модернизации и крестьянской судьбы, крестьянского «ответа» в этой связи. В России государствообразующим этносом веками служил русский народ. Он взял на свои плечи и груз ускоренной модернизации. Именно русский народ понес наибольшие, катастрофические, потери в ее ходе. В конце XX века многократно говорилось о русском народе в терминах депопуляции, потери смысла существования, утраты жизненных сил. Такое развитие событий не может не быть поставлено в связь с жестоким вариантом раскрестьянивания «сверху», осуществленным в России - СССР в первой половине столетия. Но если можно говорить о целенаправленной политике государства по уничтожению крестьянства как уклада, то можно говорить и о субъектном сопротивлении- крестьянства как социального слоя и определенного строя жизни этим усилиям власти. А это, в свою очередь, важно для более глубокого понимания диалектики возможного и действительного на историческом материале. Применительно к ситуации крупной исторической неудачи, в которой оказалась Россия к концу XX века, такой взгляд имеет и прогностическую ценность.

Во-вторых, рассмотрение крестьянства как определенной культуры, уклада, самоценного образа жизни. Популярная культурологическая категория раскола (концепция A.C. Ахиезера) может быть интерпретирована по-разному. Подобный раскол обнаруживается и в других странах и может рассматриваться как универсальное явление применительно к культуре города и деревни. В России же церковный раскол стал основой последовательного и глубокого ценностного, производственного, бытового различия в самой народной толще. Естественно, чем глубже различия, тем легче они в определенных обстоятельствах конвертируются в политическое противостояние. Еще одна линия раскола — нараставший в деревне прагматизм, индивидуальное начало («утилитаризм» по A.C. Ахиезеру), так или иначе противостоявшие традиции и коллективизму. Разные скорости существования города и села также служили материалом для кристаллизации противостояния. C.B. Лурье сделала такое заключение: «Сегодня в России складывается школа культурологического исследования истории через призму сформировавшейся ментальности народа, его этнопсихологической «конституции», его культурной традиции, включающей как принятые народом ценностные доминанты, так и неосознаваемые стереотипы поведения, реакции, культурно обусловленные способы адаптации к меняющейся социальной среде»8. В схожем ключе выступил С.Д. Домников, который в своем социально-философском исследовании проанализировал взаимоотношение городской и крестьянской культур в России, но проблем XX века напрямую не касался9, а также А. Большакова10.

A.B. Гордоном, который занимается проблемами изучения крестьянства как исторического субъекта, методологии изучения крестьянских 12 движений . Необходимо отметить творчество группы крестьяноведов старшего поколения, т.н. «могучей кучки». Это М.А. Вылцан, В.П. Данилов13, И.Е. Зеленин14, H.A. Ивницкий15, Ю.А. Мошков16, а также Ю.А.

Поляков и ряд других. Их усилиями во многом были подточены предвзятые представления о буржуазном характере «кулачества» и сформировались предпосылки для более адекватных представлений о крестьянстве, прежде всего нэповской поры, как социальной целостности.

B.П. Данилов был одним из первых серьезных ученых, начавших новый

18 разговор о проблемах коллективизации . Их активная деятельность в 1990-е годы внесла решающий вклад в издание документов по истории крестьянства, научное и организационное сотрудничество с западными крестьяноведами по сравнительным подходам в изучении феномена крестьянства и проявлений его активности. На эволюцию взглядов крупных советских ученых-аграрников, сыгравшую большую роль в переосмыслении такого глобального и трагического события, как коллективизация, справедливо указал С.А. Красильников19. Следует упомянуть также содержательный обзор академика А. Никонова20, в котором совмещены анализ эволюции научных концепций, политических решений по аграрному вопросу и реакции крестьянства на таковые на протяжении XX века.

В 1905 — 1916 гг., в условиях могучего взлета издательского дела и большого внимания к общественным наукам, интерес ученых вызывали проблемы стремительно изменявшегося села, в том числе последствия революционного «смущения», напряженность в результате столыпинской реформы, пьянство и хулиганство, последствия «трезвости» после

22 императорского указа 1914 года, влияние мировой войны . Большинство этих проблем взаимосвязаны и отражали сложную динамику многофакторной трансформации российской деревни. В 1917-1918 гг. массив научно-популярных и публицистических работ, в том числе представленных именами крупных аграрников, сосредотачивался вокруг

23 земельной проблемы .

В 1920-х годах было сделаны интереснейшие обобщения по природе самодеятельной активности крестьянства в годы Гражданской войны. Это

24 25 26 работы М. Кубанина , А. Анишева , В. Эльцина и др. В советской историографии в специфической тональности признавалась и связь крестьянского сопротивления 1918-1922 гг. с таковым же в годы коллективизации. Подробный перечень литературы по истории партизанской и повстанческой борьбы в период гражданской войны до

27 конца 1920-х годов содержится в книге М.А. Дробова . В этот период в

СССР интенсивно обобщался реальный опыт гражданской войны и борьбы с повстанчеством, в числе авторов были М.А. Тухачевский, Р. Эйдеман,

Я.А. Слащев. Статьи Е.И. Кирюхиной по истории местных организаций

Всероссийского крестьянского союза 1905-1907 гг. остаются актуальными и сегодня. Важная проблема дезертирства из Красной Армии периода военного коммунизма по-прежнему наиболее полно отражена в

29 работах 1920-х годов .

В советской историографии в целом постулат «творчества масс» был одним из значимых. Поэтому целый ряд аспектов крестьянской активности в революционном процессе изучался интенсивно, хотя и в рамках жестких идеологизированных интерпретаций исторического процесса. Это относится к строительству советов, комбедов, ревкомов, организации сельской красной гвардии, «борьбе за хлеб» и другим сюжетам. С другой стороны, многие факты и линии самодеятельной крестьянской активности не исследовались вовсе под предлогом их инспирированности некими внешними силами. Поэтому революционная самоорганизация крестьянства 1905-07 гг. стала объектом анализа, в том числе по регионам, а самоорганизация контрреволюционная (черносотенная) стала рассматриваться как самостоятельная тема лишь в последние 10 лет, как и все в целом правое движение 1905-1917 гг. При этом, если деятельность центральных органов и видных персонажей правого движения, его общий абрис относительно хорошо изучены30, то складывание, функционирование и судьба низовых крестьянских организаций только в

31 последние годы становятся объектом изучения . Очень односторонне исследовалась Столыпинская аграрная реформа. Это вызвало мощный поток новой литературы в постсоветской историографии . Укажем монографию В.Г. Тюкавкина, посмертно изданную книгу A.M. от

Анфимова . Новые горизонты рассмотрения аграрного вопроса и способов его решения позволили исследователям прийти к новым выводам об итогах аграрных преобразований начала века, отклика на них крестьянства.

В свою очередь, современная отечественная историография, по мнению некоторых исследователей, отчасти «склонна к сглаживанию внутренних противоречий предреволюционной России, что способствует реанимации наиболее примитивных представлений о «верхушечном» характере русской революции»34.

Крестьянское движение в 1917 г. традиционно рассматривалось как носившее наступательный характер и перешедшее осенью 1917 г. в крестьянское восстание35. Такой взгляд может считаться дискуссионным, о чем идет речь в диссертации. Проблемы внутрикрестьянской («классовой») борьбы в период 1918 - 1930-х годов активно разрабатывались И.Я. Трифоновым , Н.Я. Гущиным , Ю.С. Кукушкиным , а также Ю.В. Журовым и другими исследователями.

Значительное внимание в последние годы исследователи уделяют деструктивному поведению крестьянско-солдатских масс в революции40. Эта литература соприкасается со сравнительно новым направлением —

41 историеи повседневности , которая уже представлена организационными структурами и долгосрочными проектами42 и способна быть эффективной при изучении социальной активности крестьянства как явления слабоструктурированного и часто плохо представленного в источниках иного происхождения. Попытка В.П. Булдакова комплексно исследовать революционный процесс как «красную смуту» с привлечением новой методологии из арсенала социальной психологии43 вызвала интерес и

44 породила научную дискуссию .

Современная литература по анализу ментальных представлений45, социальному и политическому поведению российских крестьян в тех или иных обстоятельствах XX века дает значимые выводы по восприятию крестьянами власти, войны, Отечества46. Литература данного направления характерна и для современной западной историографии47.

49 т-. весьма интенсивно продолжается . Выделим саратовскую традицию крестьяноведческих исследований. В ее рамках следует отметить труды В.М. Гохлернер50, посвященные событиям 1905 - 1907 гг. в Саратовской губернии, и многочисленные работы Г.А. Герасименко 1960-х - 2000-х гг., который анализировал крестьянские организации 1917 - 1918 гг. на нижневолжском материале51, а в последние годы предложил труды

52 обобщающего характера . Самостоятельная школа крестьяноведческих исследований сформировалась в Саратове под руководством В.Б. Островского.

Б.Н. Миронов в своем фундаментальном исследовании53 много внимания уделил эволюции российского крестьянства, трудовой мотивации, судьбе общины. Его выводы конфликтуют с либеральным видением крестьянства и представляются более глубокими и адекватными. Работа Б.Н. Миронова вызвала повышенное внимание научной общественности и дискуссию54. В частности, возник вопрос о соотношении макро- и микроисследований, недостатке микроисследований, слабой изученности многих проблем отечественной истории55.

Над проблемами крестьянской активности в революционном процессе интенсивно работает А.А. Куренышев56. В своей монографии он приходит к ценному выводу об определяющей роли общины при формировании тех или иных организационных структур в деревне, а также указывает на феномен «экономии» крестьянами усилий и средств при создании тех или иных организаций.

В послевоенной советской историографии крестьянское вооруженное движение в годы военного коммунизма, как правило, исследовалось «по касательной», в проблематике подавления кулацких мятежей, мелкобуржуазной контрреволюции, истории милиции, частей особого назначения, продотрядов, партийных организаций и т. п. Весьма значимая попытка связать воедино и исследовать с позиций крестьянских интересов крестьянские восстания была предпринята М. Френкиным, советским историком, уехавшим в Израиль. Его работа57 ценна стремлением дать общий очерк крестьянского повстанчества, широким использованием мемуарной литературы. В то же время слабость источниковой базы, безапелляционная склонность видеть в крестьянской борьбе не в великорусских областях «национально-освободительные» мотивы, множество ошибок в географических названиях снижают качество книги. Следует выделить интересные сюжеты, связанные с крестьянской борьбой против германской оккупации малороссийских территорий в 1918 г., написанные на материалах германской Главной квартиры. В целом этот сводный очерк ценен как удачный опыт целостного взгляда на проблему крестьянского антисоветского движения в годы военного коммунизма.

Этой же темой много лет занимается Т.В. Осипова. Ее обобщающий труд58 опирается на разнообразную источниковую базу, в том числе местную прессу пореволюционных лет. Автор комплексно рассматривает события 1917-1920 гг. В поле его зрения оказалась Центральная Россия. Т.В. Осипова подробно проследила, в частности, хронику, локализацию и отчасти специфику крестьянских восстаний 1918 (лето-осень) и 1919 гг. Это позволило ей обоснованно оспорить вывод западных исследователей об отсутствии «зеленого» движения в Центральной России59. Данное достижение является принципиально важным, так как добавляет новое важное звено в цепь наших представлений о ходе и мотивах крестьянского движения и крестьянской борьбы в годы военного коммунизма. В региональных исследованиях на ту же тему следует выделить труд В.В. Кондрашина60.

Работа продовольственных отрядов в советской историографии представлена как самостоятельный сюжет, причем с первых лет существования советской власти61. В то же время в последние годы появляются работы, в фокусе внимания которых - крестьянская активность в условиях «военного коммунизма» в продовольственном 62 вопросе . Такой взгляд «с крестьянской стороны» на данную проблему расширяет возможности изучения и продовольственной политики большевиков, и крестьянского понимания аграрного вопроса, и причин перемен курса большевиками.

В середине 1990-х годов появились специализированные крестьяноведческие продолжающиеся издания63. Они носят междисциплинарный характер, касаясь в том числе вопросов крестьянской активности в ходе раскрестьянивания. Кроме того, сборники и продолжающиеся издания по местной истории также содержат интересную подробную информацию по локальным сюжетам64.

Следует выделить работы по истории российского крестьянства итальянского исследователя А. Грациози65. Они интересны широким привлечением архивных документов, рассекреченных в последние годы, и наличием концептуального подхода к проблеме крестьянской активности на военно-политическом поприще. Так, А. Грациози полемизирует с теорией «аграрного деспотизма» М. Левина, отмечает неточность термина «гражданская война» для сложной системы социальных, региональных, национальных конфликтов 1918-1922 гг. В то же время нам представляется преувеличением связь напрямую национальных и социалистических конструкций XX века с крестьянством как социальной силой, вызывают удивление некоторые характеристики, например, большевистской партии, которая якобы начинала как «наследница Стеньки Разина и Пугачева»66. Большой вклад в изучение проблемы жизни и трансформации советской деревни после коллективизации, в 1930-е годы, внесла Ш. Фицпатрик . Она уделила много внимания как динамике внутригрупповой борьбы в колхозной деревне, так и взаимоотношениям по-новому организованной деревни с государством. Эти сюжеты в советской историографии освещались с наибольшей идеологической нагрузкой, что делает работу Фицпатрик остроактуальной. Особенно ценны ее наблюдения об освоении крестьянством новых, жестоко навязанных сверху, форм хозяйствования и общежития. Из российских ученых, затрагивавших социально-психологические проблемы существования и трансформации крестьянства

Г о в 1920-е - 1930-е гг., следует назвать Е.А. Осокину и А.Ю. Рожкова .

Значительным историографическим фактом стала литература о т. н. протестном поведении тех или иных групп населения. Однако протестные проявления могли иметь весьма различную проблематику и характер, равно как и репрессивные акции власти69. Военно-политические проблемы самодеятельной активности широких кругов населения под определением «творчество масс» рассматривались в рамках советской историографии, с совмещением военных и революционных сюжетов70. В 1990-е годы вышел ряд монографий, затрагивавших проблемы хозяйственной

71 самоорганизации, прежде всего в годы нэпа , однако они не могут быть напрямую отнесены к проблематике исследования. В последние годы очевиден значительный интерес к проблемам истории кооперативного

72 движения в российской деревне . Это создает предпосылки для перехода к анализу самоорганизационных процессов в политической и военной сферах. На протяжении последних лет существенно расширилось само понимание политического. Так, в исследовании Ю.Ф. Лукина в 1992 г. проблема сопротивления тоталитаризму, активности и протеста в значительной степени локализовалась в области меж- и внутрипартийной борьбы, почти без затрагивания обширного материала 1941-1945 гг. и многих иных сюжетов73. С тех пор данная проблематика существенно обогатилась. На протяжении 1990-х гг. историки не раз обращались к ключевой проблеме власти и народа в революционные и первые пореволюционные годы74. Наряду с этим множатся труды, посвященные социокультурным, социально-психологическим основаниям бытия российского крестьянства после революции, динамике политических настроений прежде всего в 1920-е годы . Сравнительно недавно появился знаковый сборник статей, посвященный собственно проблемам

76 негосударственной самоорганизации . Возможно, он станет вехой в становлении исследовательского интереса к заявленной проблематике. К вопросам антигосударственной повстанческой активности в период первой

77 половины 1920-х годов обратилась И.В. Яблочкина . Ее труд насыщен новым фактическим материалом. Самоорганизация как одно из важнейших свойств, проявленных крестьянством в ходе «большой крестьянской революции», рассматривается Т. Шаниным. Он же сделал важное наблюдение о том, что Ленин верил в силу народной самодеятельности и

7Я — старался востребовать ее в желательном для своих целей направлении . Т. Шанин наиболее активно и последовательно разрабатывает в своих трудах тему саморазвития, «саморуководимости», самостоятельности крестьянства в политических событиях начала века. Он видит непосредственную преемственность 1905-07 и 1917-1922 гг.

В последние годы проявился феномен «ведомственной» историографии. Как в Москве, так и в регионах выходит значительное количество исторических исследований и сборников документальных публикаций, создаваемых при активном участии и под эгидой силовых и специальных служб79. Эта литература содержит интересную полемику с авторами антикоммунистической направленности в том, что касается практики подавления крестьянских восстаний, числа жертв, степени необходимости силовых действий, мотивов действий вовлеченных в

80 восстания крестьян .

В 1940-е - 1980-е гг. стабильный, но официозный интерес к проблематике Великой Отечественной войны породил гигантский объем научной литературы. Многие проблемы крестьянского участия в войне оказались разработаны на региональном уровне. Однако существенной слабостью этой литературы являлось некритическое восприятие материалов советского происхождения, в том числе откровенно пропагандистского характера (газетная и листовочная продукция, например) и гиперкритическое - к зарубежной литературе. Прежде всего это касалось литературы о проблемах партизанского движения, коллаборационизма, жизни в оккупации, военной повседневности. Даже изданные книги, выпадавшие из жестких идеологических прочтений

Я1 истории, попадали под запрет . Работа Ю.В. Арутюняна по истории советского крестьянства в условиях Великой Отечественной войны надолго стала базовой; отметим, что этот автор занимался социологией крестьянства, работал вместе с Л.М. Дробижевой и др. социологами . Жесткий идеологический контроль породил парадоксальный эффект. Абсолютность принятых оценок позволяла под их прикрытием появляться характеристикам, которые в значительной степени эти оценки обесценивали. Так, постулат о морально-политическом единстве советского народа и всенародной борьбе с захватчиками был незыблем. Однако в популярных, многократно переизданных, мемуарах партизанского командира П.П. Вершигоры можно прочесть следующее признание: «В это время — в начале 1943 года — уже наметилась политика гитлеровцев воевать в своем тылу руками русских. И кое-где им удавалось это» . Литература 1950-х - 1980-х годов о партизанском движении и его руководителях весьма обширна84. Однако важные для раскрытия темы сюжеты (мотивы крестьянского участия в партизанском движении, степень его добровольности, диалектика службы местных крестьян в базирующихся в одном районе партизанских и полицейских частях и др.) в большинстве случаев освещались стереотипно, в соответствии с господствовавшими идеологическими установками. Следует выделить специально посвященную крестьянству в условиях оккупации книгу

Гриднева . В современной литературе о партизанском движении сохраняется концептуальная преемственность с литературой 1950 — 1980-х гг., при значительном расширении проблематики, обогащении

86 источниковой базы . Массовое антипартизанское движение объектом изучения практически вовсе не становилось, и общая картина вооруженной борьбы с участием крестьянства на оккупированной территории оказалась принципиально однобокой, с умолчаниями и искажениями, в том числе самого характера и масштаба этой борьбы. Вооруженная борьба крестьянства на протяжении 1920-х годов и в период коллективизации также не осмыслены на сегодняшний день, так как только недавно открылись обширные источниковые возможности для исследования темы. Идеологическая заданность особенно усложняет вопрос оценки литературы применительно к темам, плохо обеспеченным надежными и разносторонними источниками. К таким темам нельзя не отнести проблематику жизни в оккупации со всеми ее аспектами и, соответственно, партизанского движения и коллаборации. Мы полагаем, что термин «коллаборационизм»87 вполне адекватен для исследований многих аспектов военного и экономического противостояния. Но при рассмотрении социальной активности российского крестьянства, которое едва ли не наполовину оказалось, на тот или иной срок, в орбите вражеской власти, главным оказывается не факт и даже не характер сотрудничества с неприятелем, а степень зависимости от него в условиях оккупации, степени свободы и инициативы самого крестьянства. Коллаборационизм является проявлением и следствием не только вынужденного, но и инициативного поведения крестьян, что прежде всего значимо в контексте исследования. Новые ракурсы рассмотрения темы предлагает современная литература, посвященная жизни в оккупации и оо условиям оккупационного режима. Это литература краеведческого ,

89 90 Л я научно-популярного , научно-исследовательского характера. Можно прогнозировать увеличение количества исследований по этой тематике.

Весьма важный материал о крестьянских настроениях на оккупированной территории в 1941-1944 гг., формах участия в партизанском движении и сотрудничества с оккупантами содержится в послевоенных работах Карова (Д. Кандаурова) о партизанском движении и русской полиции на оккупированной территории91. Эти материалы достаточно давно и широко используются исследователями. На его книгу «Партизанское движение.» положительной рецензией откликнулся журнал Русского Зарубежья «Часовой», назвавший книгу «во многих отношениях превосходной». Рецензент выделял главный вывод автора о

92 г несовместимости партизан и советской власти как антиподов . Еще один отклик на книгу последовал со стороны известного польского публициста Ю. Мацкевича. Он отметил, что причиной советской победы были «не столько отрицательные последствия гитлеровской политики и методов, сколько отсутствие конструктивной, положительной политики, которая смогла бы использовать гигантскую динамику антисоветских настроений и придать им конкретную форму. Вследствие этого напрашивается вывод, что в основе антагонизма населения по отношению к болыпевицкой власти лежал не какой-то там кристаллизовавшийся «русский патриотизм», а простая, не кристаллизовавшаяся человеческая ненависть к болыпевицкому режиму. Не следует забывать, что антисоветские настроения сохранялись до конца, несмотря на все зверства немецкой

93 оккупации» . Замечания Мацкевича нам представляются более адекватными сложным процессам, происходившим на оккупированной территории и в прифронтовых районах.

Из известных крестьяноведов проблемам Великой Отечественной войны посвятил свои труды М.А. Вылцан94, введший в научный оборот значительный массив документов из фондов РГАСПИ.

Ряд книг современных авторов не могут быть отнесены ни к источникам, ни к научной литературе, но между тем имеют безусловный источниковый потенциал и историографическую ценность. Эта литература продолжает поток литературно-мемуарной продукции, написанной участниками (зачастую - активистами) революционных событий в России, но построена она уже на рассказах старших родственников. Прием художественной реконструкции позволяет авторам создавать картины событий, которые могут быть отправным пунктом дальнейших исторических изысканий95.

Зарубежная литература о социальных процессах в России кануна революции отмечала мощный рост и переустройство деревни как один из важных моментов, закладывавших будущее России в концерте великих держав96. С 1920-х годов западная литература о революционном процессе в России и ее социально-политическом преобразовании («модернизации») в значительной степени питалась представлениями русских эмигрантов левого направления. Заслуживает внимания работа В.Н. Бровкина, который уделил специальное внимание крестьянству в гражданской войне, проблеме многих ролей, которые приходилось исполнять крестьянину в

07 калейдоскопично менявшихся обстоятельствах . Концепция «вотчинного государства», на которой базируется в своих многочисленных работах о революции в России Р. Пайпс, нам представляетсяся продуктом идеологических, а не научных мотивов. В то же время фундаментальный труд Э. Kappa содержит основательный очерк как основ «большевизма» и большевистской аграрной политики в 1905 - 1917 гг., так и ее воплощения под влиянием обстановки и ответных действий крестьянства в 1917 — 1923

98 гг.

Цель исследования - рассмотреть в комплексе генезис, протекание и последствия самоорганизующихся («саморуководимых») процессов в среде крестьянства как класса-сословия в области отношений по поводу власти, осуществлявшихся как в мирном режиме, так и в режиме вооруженной борьбы в 1905 - 1945 гг. на основе современных научных теорий самоорганизации.

Самоорганизация в работе понимается в трех взаимосвязанных значениях. Во-первых, самоорганизация как процесс возникновения, функционирования, смены организационных структур в крестьянской среде, которые оформлялись на базе ментальных представлений, массовых настроений, ситуативных обстоятельств, связанных с политическим процессом в революционном режиме. Во-вторых, самоорганизация как совокупность официальных и неофициальных организаций, группировок, конвиксий и консорций, проявлявших деятельность в крестьянской среде на протяжении рассматриваемого периода времени, инициированных как самими крестьянами, так и внешними по отношению к крестьянству силами. В-третьих, самоорганизация как качество процессов в крестьянской среде, приводящих к формированию массового выбора крестьянства в критических обстоятельствах.

Все эти прочтения самоорганизации тесно связаны между собой и с представлениями об организации и являют собой единство спонтанной самореализации крестьянством как классом-сословием своих интересов и базовых представлений в условиях формирования, а затем слома буржуазного общества в России.

Достижение поставленной цели предполагает решение ряда задач.

- Определить исторические основания самоорганизации российского крестьянства.

- Разработать методологические основы и направления исследования самоорганизации российского крестьянства в военно-политической сфере.

- Рассмотреть формы, возможности и результаты участия крестьянства в политическом процессе на протяжении 1905 — 1945 гг.

- Рассмотреть взаимоотношения крестьянства и армии как государствообразующего института в условиях мира и войны, изменения форм и содержания военной службы.

- Проанализировать формы, результаты и специфику повстанческо-партизанской борьбы силами крестьянства с разными противниками на протяжении 1905 - 1945 гг.

Под российским крестьянством понимается прежде всего славянское крестьянское население, то есть русское (великорусское), украинское малороссийское) и белорусское. Казачество не включается в состав крестьянства, хотя источники, особенно применительно к 1920-м - началу 1930-х гг., не всегда дают возможность разделения применительно к традиционным районам казачьего расселения. Там, где речь идет о многонациональных регионах (Поволжье, Прикамье), национальное крестьянство не выделяется специально из основного массива российского крестьянства, учитывая многолетнее тесное соседство крестьян разных национальностей. Некоторые регионы, как Западная Украина, западная Белоруссия и др. дают обильный материал для исследования процессов самоорганизации крестьянства в военно-политической сфере, в том числе за пределами обозначенных хронологических рамок (например, в 1945 — начале 1950-х гг.) Такие сюжеты специально не рассматривались, ибо данные регионы имели специфическую судьбу, длительное время развивались вообще вне российской государственности, имели выраженное региональное сознание.

Хронологические рамки исследования. Логика саморазвития крестьянства заставляет исследователей рассматривать исторические периоды, неочевидные в рамках политической истории, и прежде всего не включающие 1917 год как рубежную дату". Это связано с тем, что естественная эволюция аграрного строя России подвергалась ряду противоречивых политических «атак» на протяжении первой половины XX века, что создало очень сложную картину взаимодействия естественных каналов эволюции, продуктов приспособления к давлению сверху, революционных массовых действий и иных факторов. В данном исследовании также предложен нетрадиционный временной отрезок: сорокалетие с 1905 по 1945 гг. На наш взгляд, этот отрезок обладает внутренним единством в логике судьбы российского крестьянства.

В 1905 г. набиравшее силу крестьянское движение совместилось с политической революцией и стало мощным политическим событием. Период трансформации крестьянского массива в условиях конкуренции правительственного и революционного проектов можно считать завершенным в 1922 году, когда окончилась гражданская война, большевики смогли стабилизировать внутреннее положение на базе компромисса с крестьянством. Последний был закреплен Земельным кодексом 1922 г. Мы согласны с логикой В.П. Данилова, который датирует «крестьянскую революцию» 1902 - 1922 гг. Однако в интересах цели исследования поднимаем нижнюю планку периода до 1905 года, когда крестьянское движение совместилось с политической революцией, расширились легальные возможности для политических действий, появилась массовая крестьянская организация - Крестьянский союз.

Следующий период мы датируем 1923 - 1933 гг. В 1923 г. по-настоящему был преодолен кризис, окончилась масштабная вооруженная борьба и заработали механизмы нэпа. Это десятилетие объединяет нэп, его постепенный демонтаж и штурм российской деревни под флагом коллективизации. Рубежом мы считаем выход из голода, майское 1933 г. распоряжение о прекращении массовых репрессий в деревне как свидетельство завершения в главных чертах строительства колхозно-совхозной системы в СССР. Этот год отмечен и изменением международной политической конфигурации: приходом к власти нацистов в Германии и охлаждением отношений, с одной стороны, и установлением дипломатических отношений с США, с другой. Нэп и его противоположность - коллективизацию - целесообразно рассматривать совокупно, так как весь этот период власть имеет дело с классическим трудовым крестьянством, сначала сосуществуя с ним, а затем воюя. Создание каркаса колхозной системы можно рассматривать как начало конца, а не конец крестьянства в России.

В России на протяжении 1905-1945 гг. существенно менялось само содержание политического. До 1905 года политика для крестьянина - это бунт, раскол, разбой, дерзкие челобитные. 1905 год приносит целый ряд мощных крестьянских организаций, политические партии, Государственную думу, систему выборов депутатов. Почти одновременно на это накладывается «политика» (на сходе, перед администрацией) по поводу Столыпинской аграрной реформы. После 1917 г. насильственная политизация становится для большевиков одним из властных ресурсов. Они осуществляют целенаправленное натравливание одних слоев деревни на другие. При этом политическая линия центра неоднократно и резко менялась. Характерно, что сегодня предлагаются новые, уточняющие, определения для политических конфигураций советской эпохи. Так, очаги «нэпа» и рынка обнаруживаются в рамках военного коммунизма100. О.С. Березкина отметила начавшуюся в конце 20-х гг. политику подключения непартийных масс к контролируемому участию в политической жизни и в связи с этим предложила понятие «тоталитарной демократии» взамен устоявшегося негибкого определения «тоталитарный режим»101. В свою очередь, бытует определение «тоталитарный нэп». Это подразумевает рассмотрение его как несистемного и нежизнеспособного явления102. Однако и «военный коммунизм», и «нэп» - это условные, исторически сформировавшиеся определения. Недаром о «нэпе» одним из первых в большевистской партии заговорил в 1920 году Л. Троцкий, отец идеи перманентной революции, равно как об отказе от сталинского курса впоследствии — одиозный Л. Берия. В основе данного парадокса лежит вопрос о возможностях государственного регулирования всех сфер жизни общества, об организации и самоорганизации в социальном пространстве, о коррекции средой управленческих воздействий.

Б.О. Богданов на Демократическом совещании в сентябре 1917 года употребил неординарное выражение «раскат настроения», имея в виду стремительно менявшиеся народные настроения в ходе развития революционного процесса103. Метафоры «волны», «лавины», «стихии», «сдвига настроения» не раз возникали в документах, когда шла речь о массовом крестьянском повстанчестве или резко оппозиционном настроении деревни. Широко распространившееся в пореволюционной России и СССР определение «массы» может быть прочтено не только как идеологическое клише тоталитарно-демократического режима, но и отражение значительной реальной и самостоятельной активности крестьянского большинства страны.

Методология исследования. В исследовании использована традиционная для гуманитарных дисциплин методологическая база, включающая общенаучные и частнонаучные методы исследования, а также современные концепции самоорганизации. Конкретизируя применение выделенных методов в данном исследовании, дадим следующие пояснения. Диалектический метод проявился в рассмотрении эволюции крестьянства как целостного социального слоя, в его саморазвитии и взаимосвязи с другими социальными группами. Это особенно актуально для избранного периода активной многофакторной трансформации крестьянства и российского общества в целом. Логический и исторический методы проявляются в том, что материал рассматривается в фактической последовательности, с вычленением и обоснованием внутренних периодов в избранных и обоснованных хронологических рамках. Крестьянство и изучаемые проявления его активности рассматриваются в развитии и взаимосвязи. Драматизм судьбы этого большинства российского населения заставляет искать логику и преемственность в складывании того варианта раскрестьянивания, который состоялся в России, вопреки тем или иным сменам политических ярлыков. Логика раскрытия темы, в частности, заставила сделать экскурс в эпохи, предшествующие избранному для изучения периоду, для того, чтобы прояснить основания и опыт самоорганизации российского крестьянства.

Методы анализа и синтеза имеют следующую специфику применения. Метод анализа позволил вычленить и обосновать основные линии рассмотрения социальной активности крестьянства в России. Эти линии рассмотрения выдержаны на всех периодах в хронологических рамках исследования. Метод синтеза позволил создать на основе теоретических представлений и собранного эмпирического материала целостную картину социальной активности российского крестьянства в военно-политической сфере на протяжении избранного периода. Для изучения российского крестьянства оказываются значимыми методы индукции и дедукции. Это объясняется тем, что для исследователей крестьянство во всех странах являет собой «неудобный класс», по выражению Т. Шанина. Исследование «молчаливого большинства» поэтому в значительной степени опиралось на некрестьянские, а нередко прямо антикрестьянские представления о должном, о ходе и закономерностях исторического процесса. В задачах же нашего исследования необходимо выяснить мотивы и логику действия самих крестьянских масс, поэтому данная коллизия оказывается особенно острой. В исследовании опора сделана на метод индукции, чему соответствует преимущественная ориентация на источник. Целый ряд локальных сюжетов в работе рассмотрен детально. Это объясняется необходимостью исследовать на ярком и характерном примере мотивы и механизмы самоорганизации крестьянства. В то же время активно использованы теоретические наработки в рамках крестьяноведческих подходов, которые позволили адекватно изучить обширный фактический материал.

Из частнонаучных мы обратились к сравнительному методу, что вообще актуально при изучении всемирного феномена крестьянства. Привлечение нероссийского опыта позволило более объемно рассмотреть некоторые сюжеты исследования.

В работе предпринята попытка соединить традиционные исторические приемы исследования с синергетическим видением исторического процесса. В диссертации обосновывается необходимость и продуктивность такого соединения. В этой связи нами привлечены труды философов и историков, развивающих данные подходы. А.П. Назаретян отметил, что синергетика «дисциплинирует научную мысль, приучая историка не искать идиллий в прошлом, а футуролога — идеальных решений в будущем. Уяснив, что любой успех непременно оплачивается потерями, аналитик осваивает конструктивистские категории «меньшего из зол», паллиатива и оптимальности»104. Нельзя не заметить, что политическое поведение крестьянства опиралось именно на эти категории при сохранении определенного устойчивого ядра базисных представлений. С.П. Курдюмов назвал синергетику философией надежды105. В категориях хаоса и порядка, «волн» и «развилок», взрывов и постепенности рассуждают на протяжении последних десятилетий многие крупные культурологи, философы, политологи и историки, и эта новая мыслительная парадигма должна быть признана более широкой проблемой, нежели актуальный спор о судьбах собственно синергетики, ее применимости или неприменимости к изучению общественных процессов. Один из виднейших социологов - П.А. Сорокин - еще в 1930-е гг. широко использовал термин «флуктуация», который, как правило, связывают именно с синергетикой и ассоциируют, соответственно, с более поздним периодом времени. Он писал, в частности: «. За период почти в двадцать пять столетий не было никакой линейной тенденции. Ни одна из основных систем в течение всего этого периода не имела тенденции постоянно возрастать, постоянно ослабевать или же оставаться неизменной, но каждая из них испытывала колебания, то усиливая свое влияние, то ослабляя, то сохраняя его в течение какого-то времени более или менее постоянным»106. А.Ф. Лосев со своей «метаматематикой» стал своего рода связующим звеном между русской философской мыслью и естественниками - создателями систем на соответствующем материале107. Ю.М. Лотман в исследованиях культуры рассуждал в синергетических категориях, не прибегая к языку синергетики, что уже отмечалось в литературе. А.И. Солженицын предпринял грандиозную попытку всестороннего отображения сложнейших процессов революционной трансформации России. Эта задача решалась им в режиме выделения базовых «узлов», решающих сгущений исторического бытия. Характерно, что его творчество вызывало у исследователей метафоры «взрывов», пороговых величин», «гигантской фрагментарности», что также лежит в

10ft русле идей, предлагаемых сегодня синергетикой . А.Я. Гуревич высказывал мнение, что «пропорциональность причин и следствий вряд ли существует»109. Политолог и исследователь цивилизаций Ш. Эйзенштадт пишет о важности связи между социальным протестом и «потенциальными институциональными элитами», то есть рассуждает в категориях,

110 тродственных синергетическому видению мира . Есть попытка связать социальную синергетику с теоретической парадигмой солидаризма111.

Отметим, что ложность синергетики как методологического принципа

112 провозгласил недавно A.C. Хоцей .

И.Д. Ковальченко с коллегами уделял внимание проблемам так называемой альтернативистики после того, как освоил новую методологию работы с массовыми источниками. Она потребовала, в свою очередь, делать расчетные предположения, экстраполяции, например, применительно к возможной судьбе столыпинских преобразований. В числе тех, кто использует синергетические метафоры в своем анализе, оказался и И. Валлерстайн. Он вводит термин «утопистика», подразумевая под ним исследование и осмысление исторических альтернатив. Эта тема, по его мнению, остро актуализируется тем, что современный мир

113 находится в точке бифуркации . Вообще, «изучение отсутствия», «сослагательная история», идеи о том, что возможное богаче реального довольно устойчиво укореняются в исторической науке, в противоположность прежде незыблемому принципу: «История не имеет сослагательного наклонения». Это обстоятельство расширяет возможности исторического исследования, давая в руки историка дополнительные методологические ключи, однако обязывает пользоваться ими с большой осторожностью, не превращая их во всемогущую и всеобъясняющую волшебную палочку114. Особо следует упомянуть тот факт, что крестьянство пребывает на стыке природных и социальных причинно-следственных цепочек, объединяя их. Соответственно и мотивации крестьян - шире, чем у других, более «социальных», нежели «природных», групп населения. В то же время именно крестьянство определяет взаимоотношения данного социума и вмещающего ландшафта. Взаимоотношения, принципиально важные для устойчивого существования социума. Поэтому для исследования оказались значимыми соображения Э.С. Кульпина и его концепция СЕИ - социоестественной истории. На данный момент вышло более двадцати монографий и сборников в рамках этой концепции, в том числе на политические темы, с участием В.И. Пантина и других политологов. Э.С. Кульпин и его единомышленники также предлагает синергетический язык для оценки взаимоотношений Человека Хозяйствующего и Вмещающего Ландшафта: «Совокупность хозяйственных, экономических, социальных, политических, культурно-идеологических кризисов, затронувших суперэтносы есть кризис цивилизации». «Кризис цивилизации - есть бифуркации — момент и процесс выбора нового канала эволюции, в частности, - установление берегов канала»115.

Л.И. Бородкин, многолетний соавтор И.Д. Ковальченко, в своей статье подвел итоги современных методологических поисков в истории с участием синергетической парадигмы. Он отметил, в частности, что академик H.H. Моисеев рассматривал в синергетическом ключе развитие процесса антропогенеза и человеческой истории116. Л.И. Бородкин приводит «синергетические» метафоры многих историков и обществоведов, приходившие им на ум при описании «смутных времен» или революционных потрясений117 и делает вывод, что «методы синергетики могут использоваться и в исследованиях исторических процессов, локализованных как в пространстве, так и во времени», а не только проблем глобальной истории . Л.И. Бородкин резюмировал: «.Что же касается обоснованности синергетической парадигмы, то здесь необходимо отметить следующее: во-первых, анализ поведения нелинейных математических моделей (составляющих инструментарий синергетики) выявляет наличие детерминированного хаоса, бифуркаций, «катастроф» и других нелинейных эффектов. Во-вторых, эти эффекты обнаружены (зафиксированы) в динамике различных природных и экспериментальных естественно-научных процессов. В-третьих, исследование целого ряда социальных процессов выявило непропорциональность откликов изучаемой системы на внешние воздействия, наличие катастрофических событий, происходящих без видимых причин, непредсказуемость развития в состояниях хаоса (в период «смуты»). Очевидно, речь здесь идет не о «вере» в возможности синергетики, а о научной обоснованности этой крупной междисциплинарной парадигмы»119.

По мнению Е. Князевой, с которым мы согласны, «синергетика обеспечивает только общие рамки исследования, ментальную схему или эвристический подход к конкретному научному исследованию. синергетика дает определенный подход или указывает некое направление исследований. Выражаясь в терминах психологии, она обеспечивает ученых определенной научной установкой»120. Синергетическое видение позволяет получить не только новый метод исследования, но, что наиболее важно применительно к изучению крестьянства, новый предмет исследования. «Этот предмет не дан per се, он есть некое «сечение» реальности в соответствии с применяемыми методами и моделями»121.

Отметим попытки осмысления отечественной истории как системного явления, предпринятые Ю.С. Пивоваровым и А.И.

122 123

Фурсовым , а также В.П. Макаренко . Однако в первом случае имеет место скорее набор размышлений и соображений, а не целостная концепция, во втором системе «русской власти» выносится излишне категоричный приговор как объединяющей собственно власть и собственность, что является безусловным злом для развития самодеятельности народа.

Методологической основой исследования стали и крестьяноведческие подходы. Собственно социальная активность крестьянства в период модернизации и раскрестьянивания явилась предметом масштабных концепций. Прежде всего, это концепция большой крестьянской революции 1902 - 1922 гг., принадлежащая В.П. Данилову. Он солидарен с представлениями других крестьяноведов о том, что революции в аграрных обществах осуществляются «силами крестьянства, но не на благо крестьянству». Крестьянская революция 1902-1922 гг. стала основой социальных и политических революций, происходивших параллельно с ней и на ее фоне. В.П. Данилов формулирует очень важный вывод: крестьянская революция победила, так как Земельный кодекс 1922 г. фактически повторил крестьянские наказы 1917 гг. Однако эта победа была равносильна поражению, так как «неизбежно ускоряла разрушение традиционных основ существования крестьянского хозяйства и образа жизни, во всяком случае в условиях XX в. Сохранение традиционных общественных порядков неизбежно возрождало старую систему господства - подчинения, как, например, это было в конце XVI в. в Китае, когда победоносная крестьянская революция заложила основы династии Мин»124. В рамках этой концепции ведется активная работа по изданию документов по регионам. М. Левин известен концепцией «аграрного деспотизма», то есть детерминированности характера модернизационной трансформации крестьянским большинством страны. На важность этой зависимости не раз указывал и В. Бабашкин. А. Грациози, связывая проблематику революции и гражданской войны с проблематикой слома общины и коллективизации в России, выдвинул концепцию великой крестьянской войны 1917 - 1933 гг. В западной историографии существует определение «тридцатилетняя война» для эпохи всемирной истории 191435

1945 гг., рамки которой А. Грациози раздвигает до 1912-1956 гг.

Применительно к России он пишет о «великой крестьянской войне», объединяя «акты» 1918-1922 и 1928-1933 в единый процесс. М. Бернштам выступил с оригинальной и перспективной, хотя и мало востребованной концепцией целенаправленной демографической революции против 1

России и, соответственно, феномена народного сопротивления ей . А.И. Солженицын так оценил рамки и преемственность революционного процесса в России. Истоки Февраля он видит в Александровских реформах, Октябрь рассматривает как «неизбежный эпизод Февральской революции» и продолжает: «Конец революции я вижу в 1930-1931 годах. В разгроме крестьянства и неповторимом изменении страны. Россия была сотрясена и изменена до неузнаваемости. С 30-х годов Россия была новая страна. Еще в 20-х все политические акции не затрагивали глубинных

1 *УП основ, шли по поверхности. Оборвать революцию раньше нельзя» .

Следует отметить, что и традиционная для советской историографии диалектика двух революций 1917 г. и двух гражданских войн в 1917-1918 и 1918-1920 гг. уступает место целостному видению единого процесса128. A.A. Искендеров справедливо связал многолетнюю сознательную «путаницу» в периодизации Гражданской войны в советской историографии с задачей «как можно дальше по времени развести два события - Октябрьскую революцию и Гражданскую войну и тем самым затушевать, а то и полностью скрыть их связь и взаимообусловленность, а истоки Гражданской войны искать не во внутренних, а во внешних

129 факторах» . Он же полагал, что «главным недостатком советской историографии было не отсутствие работ по данной тематике и даже не слабая их источниковая база, а то, что это была литература, освещавшая события Гражданской войны крайне односторонне, исключительно с позиции победителей»130. Это замечание можно распространить на весь методологический багаж советской историографии, посвященной таким политически важным сюжетам, как политическое и военное участие крестьянства в событиях революции, модернизации и внешних войн.

Источниковая база исследования. В исследовании использованы как архивные, так и опубликованные источники. Корпус источников, который может быть отнесен к существу темы, колоссален. Так, лишь по Западносибирскому восстанию 1921 года «счет идет на сотни тысяч документов, которые хранятся в России и Казахстане, имеют разную ведомственную принадлежность и большой географический разброс», так

131 что требуется верная стратегия выявления источникового материала .

132 революционных событий . С начала 1990-х годов произошли

1ЯЗ принципиальные изменения. Активная издательская деятельность создала за последние 10 лет новую источниковую ситуацию в изучении отечественной истории в целом и истории крестьянства, в частности. Отметим и издержки активной публикаторской деятельности в рамках совместных проектов российских и западных ученых. Так, содержательный и остроактуальный двуязычный сборник документов, посвященный Красной Армии и коллективизации, вообще не попал в свободную продажу в России134.

В работе использованы сравнительно недавно открытые для широкой исследовательской аудитории фонды Белых армий, частей особого назначения

РГВА . Широко привлечены информационно-аналитические материалы ВКП(б) и ВЧК, ОГПУ, НКВД. Их использование требует определенного источниковедческого анализа. Уже не раз отмечалось, что сводки о настроениях, составлявшиеся и по партийной линии, и по линии НКВД, могли представлять собой достаточно

136 случайные выборки . Это надо признать справедливым. Поэтому мы воздерживались от метода «плотного описания» и использовали данный источник для отслеживания сюжетов, которые оказались значимыми для целей исследования. Отказ следовать за логикой источника может служить известной гарантией от пленения «сгущенным негативом» материалов карательных органов.

Одним из информативных источников по крестьянскому повстанчеству второй половины 1920-х - первой половины 1930-х гг. является пресса Братства Русской Правды. Эта организация регулярно вела хронику антибольшевистской борьбы в газете «Русская Правда» и бюллетенях отделов. В этой связи важен вопрос о степени надежности данного источника. Об этом отчасти можно судить по отзыву видного деятеля РОВС генерала A.A. фон Лампе. В одном из писем он сообщал: «Когда я впервые прибыл в Берлин, то существовала только газета «Русская Правда» и вокруг нее не было никого или же почти никого. Впоследствии вокруг газеты, на довольно большом от нее отдалении, до русских границ включительно, создалась организация, принявшая наименование «Б. Р. П.», которая несомненно развивалась. Создалась она довольно оригинальным путем, то есть не масса объединилась и создала центр, а наоборот, центр начал свое существование ранее массы и потом постепенно, отчасти присоединяя к себе существовавшие и ранее организации (как например «Зеленого Дуба»), создал периферию. В этом способе организации лежит и то, что я, как офицер генерального штаба, считаю недостатком центра, большая вера, почти до признания непогрешимости в донесениях, со стороны центра - местным организациям. Я всегда держался того взгляда, что Братство делает очень полезное дело, быть может и не достигающее того размера, которое считает братский центр». Лампе полагал необходимой проверку деятельности Братства «ввиду той веры в периферию со стороны центра. которую я, по службе генерального штаба, считал и считаю

137 чрезмерной» . М. Назаров охарактеризовал деятельность БРП как имевшую временами широкий размах, но с неопределенной политической программой и гротескными политическими лозунгами138, еще более резкое мнение высказал О. Будницкий139. Вряд ли это справедливо140. Пресса БРП, действительно, печатала простонародные призывы, но далеко не бессмысленные, проводила определенную линию борьбы и настраивала на нее читателей. В «Русской Правде» неизменно подчеркивалось, что информация неполна и, возможно, небезупречна («наша связь пешком по тропкам ходит»), щепетильно оговаривалось, что БРП не присваивает себе чужих успехов и не всегда может определить, где работа «братская», а где других организаций, или «самоточных» повстанцев. «Русская Правда» не раз публиковала уточнения или опровержения опубликованной ранее информации, если она оказывалась неверной. Нами использована пресса организации за 1927-1928 гг. полностью и 1923, 1929, 1930-1933 гг. частично. Таким образом, это солидный корпус источников, составлявшихся по горячим следам событий, которые часто находили лишь предельно обобщенное выражение в источниках советского происхождения, например, сводках ОГПУ. В то же время и опасения A.A. фон Лампе и других имели основания. Так, если сообщение, что в районе Великого Устюга крестьяне травят селькоров и комсомольцев толченым стеклом и крысиным ядом вызывает сомнения, то сообщение, что в Петербурге члены БРП «искусно подстреливают коммунистов отравленными стрихнином стрелами из небольших самодельных луков»141 просто фантастично. Тем не менее, подобные сообщения единичны, а основной массив информации в прессе БРП не противоречит источникам другого происхождения и часто содержит уникальную информацию.

Пристальное внимание к советской действительности начала 1920-х гг. проявлял савинковский Русский Политический (затем Эвакуационный) комитет. Его фонд в ГАРФ, а также опубликованная переписка Б.В. Савинкова использованы прежде всего как материалы, характеризующие представления данных кругов о возможности инициирования и развития перспективного крестьянского движения в

Советской России. Материалы Всероссийского Крестьянского Союза, существовавшего в 1920-е гг. в эмиграции142, содержат аналитические материалы, обзоры, которые представляют интерес на фоне доступных сегодня материалов советского происхождения.

В исследовании привлечен ряд опубликованных мемуарных материалов и дневников. Источники такого рода значимы в контексте задач понимания мотивов действий крестьян, внутридеревенской вражды, восприятия горожанами процессов трансформации деревни, помогают наилучшим образом «схватить» понимание сложных ситуаций катастрофического типа143. Активно работавшая с такими документами H.H. Козлова справедливо отметила, что «обращение к заметкам, письмам, дневникам рядовых агентов исторического процесса вполне правомерно и не носит факультативного характера»144. Отметим интересный метод работы с разнохарактерными источниками (воспоминания участников событий из противоборствующих лагерей и создававшихся в разных цензурных условиях, местная пресса и др.), продемонстрированный М. Бернштамом145. Это система развернутых комментариев с перекрестными ссылками, что позволило из мозаики не всегда надежных источников создать достаточно четкую картину крестьянского повстанчества в Прикамье и на Урале в 1918- 1919 гг. С расширением публикаторской деятельности на основе местных архивов и расширением поля деятельности региональной истории такая форма работы имеет хорошие перспективы. Из местных публикаторских проектов следует назвать сборник документов по коллективизации в Рязанской области146 и первый том масштабного трехтомного начинания, предпринятого учеными Нижнего Новгорода вместе со столичными и иностранными коллегами147.

Наряду с фондами центральных архивов использованы местные архивы, прежде всего Саратовской области, а также ряд архивных справок, полученных в ответ на тематические запросы автора. Эти материалы российская госхдлрствхнйаЗ

БИБЛИОТЕК подробно представлены в списке использованных источников и литературы.

В исследовании привлечен ряд изданий левой направленности 1916 — 1918 гг.148, которые внимательно наблюдали за развитием событий в деревне. Отметим особо журнал «Волостное земство». Этот журнал был посвящен предстоящему появлению нижнего звена земской системы (журнал появился раньше закона о земстве, еще в императорской России) и внимательно собирал информацию о самодеятельных организациях разного профиля, которые появлялись в деревне в связи с трудностями войны, ростом хозяйственных и культурных запросов, затем в рамках подготовки к выборам в волостное земство. Развитие революции политизировало многие из этих организаций, которые изначально отнюдь не являлись политическими. Данный пласт информации содержит «горячую» и во многом уникальную информацию в рамках цели исследования.

Сильный исследовательский интерес к теме Белого движения вызвал мощный поток публикаций источников. Их мемуарная составляющая содержит обширный материал по взаимодействию Белой армии и населения, настроениям крестьянства в разных регионах страны в годы

149 гражданской воины .

Массив мемуарной литературы по проблематике Великой Отечественной войны в СССР весьма велик. Однако большая часть этой литературы не просто формировалась в жестких идеологических рамках, но и утрачивала качество источника, так как активно использовался труд литературных поденщиков, наличествовал тотальный контроль Главного Политического управления Советской Армии (с конца 1960-х гг.), сформировались клишированные формы изложения150. В то же время мемуары, опубликованные в 1990-е - 2000-е годы, носят более свободный характер, и активно использованы в работе151.

По теме диссертации опубликовано 44 научные работы, в том числе две авторские монографии, три публикации в центральных периодических изданиях (журналы «Социс», «Военно-исторический журнал», «Полис»).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованных источников и литературы, в тексте имеются таблицы. Главы разбиты на параграфы. Первая глава содержит 3, вторая 6, третья и четвертая по 4 параграфа. Первая глава носит методологический характер, в том числе содержит обзор военно-политической самоорганизации российского крестьянства до исследуемого периода; остальные три главы построены по хронологическому принципу.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Военно-политическая самоорганизация российского крестьянства в 1905-1945 годах"

Заключение

Восприятие власти и ее верховных носителей можно считать одной из главных предпосылок самоорганизации российского крестьянства. В этой связи требует анализа коллизия, связанная с едва ли не молниеносным «исчезновением» после 1917 года монархической составляющей в политической жизни России. Мы уже приводили мнения о трансформации монархизма в «вождистскую» политическую культуру и тоталитарное сознание первых советских десятилетий. Однако данный сюжет сложнее. Монархическое сознание тесно сопряжено с характером и уровнем религиозности и ее динамикой. Поэтому рассматривать монархизм исключительно в плоскости политических предпочтений не продуктивно. Принципиально важно, что с крушением монархии политический монархизм не мог найти себе точку приложения. Антисоветские силы так и не выдвинули фигуры претендента, хотя Троцкий впоследствии писал, что лозунг «кулацкого царя» мог бы моментально смести большевиков. В этих обстоятельствах, уместно предположить, монархические убеждения, как и монархическое сознание в целом, уходили на ментальный уровень, в сферу религиозной жизни. На политическом же уровне некрестьянский «монархизм» мог для крестьян ассоциироваться с потерей земли и социальной местью. «Царь» и «мир» веками были своего рода рамочными условиями политического мышления русского крестьянства. Их переименовывание в революционных пертурбациях, интервенция новых понятий, даже эрозия самого «мира» не могли отменить в считанные годы столь фундаментальные структуры сознания. Параллель между монархическим типом сознания и отношением крестьянских (или из вчерашних крестьян состоящих) масс к советским вождям действительно значима. Однако это можно рассматривать как упрощение, перенацеливание привычных стереотипов восприятия власти, как продукт выхолащивания прежнего цельного религиозно-политического мировосприятия российского крестьянства.

В периоды войн и смут особенно рельефным становится такое явление, как жизнь города и деревни как будто в разных измерениях. Политическая власть в силах (не всегда) контролировать только города и транспортную инфраструктуру. Но и крестьяне, даже имея возможность взять города под контроль, не делают этого, по ненужности и неумению освоить эти некрестьянские формы общежития. Такое обстоятельство позволяет власти держать инициативу в своих руках, даже имея крестьянское большинство в качестве противника. После 1917 года деревня отдавала активные меньшинства в противоборствующие армии. Громадный информационный вакуум сам по себе был фактором самостоятельного поведения крестьян, самостоятельных интерпретаций происходящих событий, основанных на ментальных представлениях, механизме слухов, ожиданиях и исторической памяти. Характерно, что участие, разъяснение сверху востребовалось и ценилось крестьянами.

В строительстве организованных структур крестьянство копировало, пародировало, переосмысляло те институты, формы организации, способы деятельности, которые предлагало государство. Так, официальный пафос рабочей партии вызвал устойчивое стремление иметь и крестьянскую партию для защиты собственных интересов, в диапазоне от профессионального союза до политической организации. В моменты конфронтации с властью удельный вес политических требований возрастал. В 20-х гг. в деревне бытовали неофициальные («кулацкие») «активы» и «избиркомы». Крестьяне активно использовали дежурную политическую лексику для решения местных тяжб, осваивали безбожие как новую государственную веру. В то же время эта примерка официального языка и официальных институтов была продуктом приспособления к обстоятельствам с сохранением базовых интересов крестьянства. В предшествующие эпохи такому развитию событий отчасти соответствовало самозванчество с формированием соответствующего антуража, подобно тому, как в Пугачевской верхушке были «енералы», «граф Чернышев» и т.п. «двойники».

Отметим принципиальную важность для крестьянской активности актуального, а не потенциального или теоретического выбора. Причем роль «выбора» могут выполнять и устойчивые ожидания (в свою очередь, детерминированные ментальными представлениями о справедливости, историческим опытом и другими факторами), слухи о произошедших или готовящихся событиях. «Волна», «стихия», «движения» - привычные определения низовых советских документов для определения повстанческих или просто массовых выступлений крестьян в первые пореволюционные годы. В годы гражданской войны не раз зарегистрирована парадоксальная стратегия со стороны белых и красных, сводящаяся к стремлению накрыть волной своего наступления колеблющееся настроение и локальные проявления самоорганизации крестьянских сообществ, не дать противнику опомниться, разрушить организационные структуры, которые позволили бы неприятелю затем поднять встречную волну. Наиболее известно стремление Ленина взять в 1919 году до зимы Урал, без чего он считал гибель революции неминуемой. Подробный анализ такого сюжета, как перелом фронтов, показывает, что привычное для советской историографии представление о колебаниях среднего крестьянства может быть скорректировано. В условиях приближения фронта следует выделить несколько типов поведения крестьян. Это добровольцы, поступавшие в пришедшие войска. Но они же и отставали при уходе войск. То есть эти активные крестьяне решали местные проблемы и рассматривали пришедшую внешнюю силу как помощь, как возможную власть, но при ее неудаче делали выбор в пользу своих мест. Другая категория - те, кто выпадал из местных интересов и уходил с (наступающими, а затем отходящими) войсками добровольцем, обозником, даже пленным. Возможно, наиболее многочисленная категория и самый широкий стереотип действия — «под шумок» решить местные проблемы: расправиться с местным начальством, растащить склады и т. п. Этот стереотип, который иногда именуют проявлением общинной революции, создавал фактор «виртуальной» поддержки наступающего, когда врагов нет, но и надежно опереться не на кого. Общее настроение упадка в наскоро сколоченных, даже многочисленных, частях могло отзываться легкой паникой, распадом, сдачей в плен. Яркие примеры в этом отношении дали красный Южный фронт летом - осенью 1919 г. и белый Восточный поздней весной - летом того же года. Из антибольшевистского эмигрантского лагеря не раз выходили идеи о необходимости внешнего толчка, внешнего фронта, который позволил бы начать аккумуляцию потенциально мощных антибольшевистских сил на эффекте «снежного кома». Если рассуждать в категориях синергетики, речь идет о диссипативной структуре. Сформировать ее смогли в конечном счете большевики, пойдя на постоянную тактическую самокоррекцию. Им это было относительно легко, так как ядро большевистской партии мыслило в наднациональных категориях и задачах и содержало значительный процент этнических и культурных чужаков. Речь шла о попытках «попасть в шаг» многофакторной трансформации российского крестьянства, получив возможность стать во главе этого процесса и направить его в желаемое русло.

Крестьянство не раз выстраивало своего рода повстанческую государственность с провозглашением «республик». «Республики» 1905, 1918, 1920-21 гг. продолжились «сечами» и «республиками» 1941-1943 гг. Остается вопрос, насколько название соответствует комплексу либерально-демократических убеждений. Вряд ли связь здесь жесткая. Уже отмечалось, что, например, Локотская «республика» 1941-44 гг. была на деле военной диктатурой и вряд ли, по обстоятельствам, могла быть иной. «Республики» периода первой революции были в силах, например, действенно запрещать хулиганство или пьянство. В этом случае уместно говорить, скорее, о механизме корпоративного крепостного права, нежели демократии в «теоретическом» измерении. Грубые методы принуждения, задействование принципа круговой поруки и коллективной ответственности со стороны крестьян во время выступлений встречались не раз. На таком принципе строились антипомещичьи выступления, известны силовые методы вербовки в свои ряды черносотенцами и аграрниками, принуждение активистов восстания к участию в нем односельчан и соседей и т. п.

Российское крестьянство продемонстрировало устойчивую способность создавать массовые организации, причем эта способность наиболее ярко обозначилась в период сильной общины и наличия общекрестьянского противника — помещика-землевладельца. Крестьянство, в силу обособленности социальной жизни вплоть до 1907 года, подошло к 1917 году как класс-сословие, несмотря на интенсивный процесс раскола в рамках столыпинских преобразований. Общине как живому институту или, по меньшей мере, многолетней традиции общежития в русской деревне соответствовали отсутствие выраженной фигуры посредника между сельской округой и городом («брокера», как принято определять эту фигуру в западном крестьяноведении) и слабость государственного присутствия в деревне. После 1917 года крестьянству активно навязывалась классовая идентичность, общинный механизм регулирования хозяйственных и социальных отношений постепенно уступал место нормам деревенского общежития. Община после 1917 года вступила в период глубокой дезорганизации, которая развивалась в связи с мощными правительственными усилиями по «классовому» расколу села. В силу этих причин деструкция, хулиганство, озлобленность стали превращаться из трудностей роста в постоянный и социально-политически детерминированный элемент общественной и политической жизни села.

В первые год — полтора войны 1941-1945 гг. повторился сюжет, связанный с крестьянским самоощущением себя как частицы прежде всего малой родины. Быстро состоявшаяся оккупация огромных территорий привела к тому, что оказавшиеся под вражеской властью земли в условиях массового недовольства притянули к себе красноармейцев — их уроженцев. «Исчезновения» при отступлении, уход по домам окруженцев, прямое дезертирство через фронт на сторону врага приобрели широкий размах. В годы Второй мировой войны крестьянство в последний раз в массовом порядке могло заявить о себе на политическом поле. И оно это сделало весьма рельефно. Во-первых, формы самоорганизации в годы войны в большой степени повторили таковые периода 1918-1922 гг. Во-вторых, крестьянство по-прежнему стремилось к праву свободно распоряжаться землей, свободно верить, иметь устойчивую национальную власть. Именно этот комплекс стремлений стал полем политического маневрирования и отчаянной пропагандистской борьбы со стороны большевистской и германской оккупационной власти. Обе эти стороны рассматривали российское крестьянство как ресурс, чуждую и внешнюю по отношению к себе группу. Несмотря на это, обе стороны должны были пойти на реальные уступки и тем более обещания, которые могли мотивировать крестьянство в мощном военном противостоянии. Большевистское руководство совершило знаменитый поворот к РПЦ (параллельно и к другим конфессиям), поощряло слухи о «новой жизни» и отмене колхозов после войны; германское руководство уделяло возрастающее внимание аграрной пропаганде, вынуждено было делать шаги, идущие вразрез с официальными расистскими установками.

Народно-крестьянское и партийно-городское представления о политическом существенно не совпадали на всем изучаемом хронологическом отрезке. Изложенный материал продемонстрировал фундаментальный факт: неспособность востребовать крестьянство в рамках политического поля ни одной политической силой, включая самодержавную власть. При этом крестьянские организации на основе схода (позднее - более локальных, групповых местных связей) уверенно функционировали, продемонстрировав способность моментально дорасти до Всероссийского уровня. И политическая активность крестьянства, и массовые выступления, при неблагоприятном развитии событий, легко возвращались к рамкам общины. Таким образом, ячейка действия сохранялась. В итоге крестьянство, не владея языком политики, стало одним из наиболее весомых политических и военно-политических факторов отечественной истории первой половины XX века. Ни одна партия не смогла реально закрепиться в деревне, и именно в крестьянской массе. Не стала исключением и оставшаяся единственной и правящей ВКП(б). В то же время представления о крестьянском союзе (партии) как выразителе крестьянских интересов, крестьянском праве были не только устойчивыми, но и вполне определенными, с комплексом конкретных требований. Это давало неожиданную силу мифическим организациям, инспирированным НКВД, как ТКП, постольку, поскольку об их «деятельности» становилось известно из прессы. В коллизиях 1905-1945 годов крестьянство в целом показало себя единым и здравым классом. И в ситуации политического выбора, и в вооруженном противостоянии никакая политическая сила не смогла «оседлать» крестьянство. Оно отказывало в поддержке тогда, когда убеждалось, что его интересы данная группа более не выражает. Этот устойчивый феномен являлся продуктом самоорганизации огромного массива крестьянства на громадных территориях русского расселения. Доколхозная деревня активно создавала свои организации разного масштаба. Коллективизация показала, что покончить с крестьянством не удалось, даже сформировав колхозную систему. В годы большой войны деревня продемонстрировала мощный антисоветский, но и столь же мощный патриотический потенциал в условиях откровенно завоевательного германского похода. Такое сочетание имеет аналоги в прежних событиях русской истории.

Массовые выступления и партизанско-повстанческая борьба крестьянства представляли собой своего рода качели крестьянской активности, крылья которых преобладали одно над другим в зависимости от силы и крепости государственной власти. И то, и другое имело общие базовые черты. Это анклавность распространения, обычная привязка к общим ограниченным районам, самостоятельная динамика даже в рамках региона с близкими качественными характеристиками, как ЦЧР. В то же время единые проблемы или стремления крестьян оказывались способными поднять могучую цепную реакцию, как это было в 1905 (осень) и 1906 (лето), 1919 (весна-лето), 1920-1921 (осень - весна) гг. При таком развитии событий множество частных поражений крестьянских выступлений превращались в создание рамочных условий для власти и господствующих классов и приводило к переменам: от размера арендных цен до поворота в политике.

Плавный, приспосабливающийся характер крестьянских предпочтений, нелюбовь и непривычка крестьян к формализации создавали смазанную статистическую картину. Количество староверов, черносотенцев, членов ВКС, «аграрников» оказываются величинами с большим разбросом данных. Черная сотня была сильна и активна в районах, где социальная несправедливость совмещалась с национальным притеснением русского населения. Деление на староверов и новообрядцев долгое время было более чем зыбким и достигалось сугубо бюрократическим исчислением и причислением. Похожая ситуация сложилась в XX веке с т. н. «тихоновцами» и их ответвлениями. Под разными именами скрывалась не россыпь сект, а единая, и наиболее крепкая, часть православной паствы. Добавим, что в таком же «смазанном» режиме крестьянство осуществляло выбор из двух зол. В предреволюционные годы староверы охотнее отдавали детей в ЦПШ, хотя они и принадлежали РПЦ, чем в земские школы. В начале 20-х гг., при мощной мотивации к образованию, крестьяне охотнее приглашали частных учителей, чем отдавали детей в новые «безбожные» школы. Истинно-православные катакомбники окормлялись у официальных священников, которым доверяли. Можно полагать, что любые некрестьянские маркировки крестьянского поведения рискуют быть фундаментально неадекватными. Они не всегда позволяют увидеть даже масштаб пассивного сопротивления, неприятия интенций со стороны власти. Крестьяне, в свою очередь, демонстрировали способность корректировать свои потребности и желания, не теряя их, под влиянием неблагоприятных факторов. Такая текучесть и податливость открывала возможность «собирания» крестьянских мотивов к одному политическому или военному персонажу, создавала ситуацию конкурса проектов по мобилизации крестьянства. В этой связи интересен вывод М. Бернштама; он рассматривал лозунг крестьянского повстанчества периода «военного коммунизма» «За Советы без коммунистов!» не как левый (за Советы с социалистическими партиями кроме большевистской), а просто как формулу протеста против всей большевистской, социалистической по существу, системы мероприятий.

П.А. Столыпин не удержался на близкой ему идее народной самодеятельности в преобразовании аграрного строя страны. О самодеятельности населения не раз всерьез говорили большевики, прежде всего Ленин, однако пошли по противоположному пути. Оказались обманутыми и надежды либералов и эсеров на раскрепощение деревни от бюрократических пут после 1917 года. Эти обстоятельства позволяют сделать вывод о том, что крестьянство выступало как целое, самостоятельная сила, со своим комплексом представлений, в том числе политических, и ожиданий. Как и не раз до описываемого периода времени, инициативы сверху рождали самостоятельные интерпретации крестьян, рождали активность, как позитивную, так и разрушительную, непредусмотренную планами. В этой связи интересным феноменом является выбор крестьянами себе вождей или представителей в разных ситуациях сообразно обстоятельствам. Обычными бывали выборы в разные органы смышленых или «говорливых», выдвижение на первый план не лучших сочленов в роли хулиганов, громил или бандитов, востребование образованных персонажей, которые перестали быть опасными (бывшие помещики или офицеры в 20-х гг.), умение наполнять желательным для себя содержанием предлагаемые властями формы (комбеды в ряде случаев, беспартийные конференции, даже колхозы). Любопытно, что В. Азин и другие красные командиры в начале 1918 г. приписывали себе офицерство, хотя фигура офицера была в данный период классически вражеской. Это можно объяснить давлением логики построения отношений и организации. В регулярной армии есть фигура офицера, даже если ее переименовать. Для коша, банды характерна фигура вожака, атамана. Соответственно и крестьянин мог в «полосе свободы» встраиваться в иерархию, сориентированную на службу, мог ударяться в антигосударственную самодеятельность. И в РККА, и в белых армиях было сильно противостояние сторонников регулярного построения, и добровольческого (партизанского). За каждым стояли и лидеры, и ядро рядовых сторонников. Крестьянин мог, говоря в целом, выступать с государством по-столыпински, мог против государства по-казачьи, бунтарски, разбойнически. Своего рода аттракторами выступают в этих случаях роли крестьянина (солдат, казак, разбойник), привычные исторически и актуализированные революционным процессом.

При открытии огромного массива новых фактических сведений, по-прежнему ничто не мешает повторить ортодоксально-коммунистический вывод о том, что крестьянство в целом поддержало мероприятия советской власти, а сопротивлялось «кулацкое» меньшинство. Действительно, даже 4 млн. зарегистрированных участников выступлений в годы коллективизации для 25,5 млн. крестьянских дворов - очевидное и даже не очень значительное меньшинство. Такое соотношение говорит о невозможности поголовного участия крестьянства в тех или иных протестных акциях. Как правило, активное противостояние власти - удел меньшинства, которое выдвигает деревня. Но сила этого «авангарда» и опасность такого противостояния для власти — в молчаливой поддержке всей деревни, тихом саботаже государственных распоряжений, выходе из-под реального контроля огромных территорий без открытых возмущений. В то же время коллективизация показала и фактор растерянности и дезорганизации в крестьянской среде. Сопротивление коллективизации поэтому не было столь дружным и целеустремленным, как натиск на помещика в 1905-1906 гг.

Периоды неустойчивости в политическом или социальном отношении резко востребовали роль сплоченных меньшинств в крестьянской среде, прежде всего национальных и религиозных. Такие меньшинства имели как долгую историю (староверы, иностранцы-переселенцы), так и появлялись по ходу революционного процесса (прибалты, сосланные в 1905 г в Сибирь, новоселы там же, переселяемые казаки, ссыльнопоселенцы). Подобно тому, как в свое время немногочисленные приписные крестьяне были источником бунтов и беспокойств, после 1930 года — раскулаченные и высланные. Сначала они дали волну повстанческих выступлений и побегов, а во второй половине 1930-х - возвращение на законных основаниях в свои села и нередко успешное освоение командных высот в колхозах. В годы войны эта среда на оккупированных территориях дала устойчивые антисоветские кадры. Такие меньшинства могли становиться основой анклавных районов с устойчивыми политическими предпочтениями, военной организацией, противостоянием окружению. В русском культурно-историческом ареале в ходе революционного процесса ярко проявились субэтнические и национальные различия в области самоорганизации. Прежде всего следует назвать великороссов центра России, казаков, малороссов, поморский и староверческий Север, а также районы Прикамья и Приуралья. Одним из наиболее тяжелых сюжетов в годы гражданской войны, а в скрытом виде — и далее - было крестьянско-казачье противостояние.

Очень значительной оказалась роль буквальной и «социальной» молодежи в таком многостороннем явлении, как революционный процесс. Молодежь в целом оказалась скорее ресурсом преобразования общества. Более молодые социальные группы оказались податливее к революции как принципу действия, чем крестьянство. Старик-крестьянин — своего рода символ «старого мира» с первых революционных лет. Во вторую мировую войну даже германцы отметили связь ненависти к большевизму с возрастом. Это наблюдение может стать гипотезой для дальнейших исследований. Его можно интерпретировать и как формационное «сопротивление материала», и как свидетельство цивилизационного сопротивления. Последнее нам кажется более верным. К таким выводам пришел и Н.Г. Козин.

Можно выделить на протяжении всего или большей части исследуемого периода региональные особенности, связанные с социальными, конфессиональными и иными условиями жизни. В данной работе они преимущественно рассматривались на материале Ивановского региона и Донецкого бассейна. Оба региона проявили значительный, но разнохарактерный потенциал низовой самоорганизации. В первом случае это способность к мощному совокупному действию на базе староверческой самоорганизации и защиты веры, во втором — большая активность безземельных крестьян, прошедших шахтерскую школу, в военно-революционных событиях, в качестве «боевиков», «партизан», бунтарей. Выделим сюжет с региональной преемственностью на протяжении веков. Можно увидеть типологическое сходство в бытии Комарицкой волости в начале семнадцатого века и Локотской республики в 1941-43 гг. Это: зажиточная местность (дворцовая волость — удельное село Брасово как центр будущего района); болезненный удар новых обстоятельств (в последнем случае - коллективизация); резкая конфронтация с властью, которая в ходе вооруженного противостояния питает себя сама по мере развития. В то же время' даже непопулярная в массах власть, как большевистская, могла рассчитывать на очаги поддержки, возникавшие в силу разнообразных местных обстоятельств. Это становилось весомым фактором «советизации» самых упорных антисоветских районов.

Объективные социально-экономические процессы в российском крестьянстве, связанные с его вовлечением в рыночные отношения, и целенаправленные усилия государства создавали все новые социально-хозяйственные и политические группировки в деревне. Это «аграрники» и черносотенцы, отрубщики и общинники, красные партизаны и «бандиты», «церковники», кулаки и коммунары, «культурники», «интенсивники» и единоличники, лишенцы, ссыльнопоселенцы, партизаны и полицаи и т. д. Таким образом возникали определенные корпорации с разной степенью связи и устойчивости, которые оказывались иногда в привилегированном, иногда в преследуемом положении со стороны власти. В процессе поворотов государственной политики политические ярлыки могли резко расходиться с подразумеваемым социальным содержанием. В самом крестьянстве эти разделения осмысливались по-своему, каким-то крестьянство как целое противостояло (как раскулачиванию, в большинстве случаев), какие-то были очевидными и реально определяли взаимоотношения в селе (как левые и правые в 1905-06 гг., партизаны и полицейские в 1941-44 гг.). Через такие корпорации в деревню, с традиционно слабым государственным присутствием, входила «большая» политика. Она, в свою очередь, осваивалась и переосмысливалась крестьянством применительно к местным понятиям и нуждам. Красные партизаны - относительно немногочисленная, но сплоченная и официализированная группа крестьян со времени окончания гражданской войны. Типологически ей соответствует «бандит» как антисоветский партизан и повстанец. Их доля нередко бывала вполне пропорциональна. Именно в этой среде наиболее обостренно виделся пафос «утраты завоеваний», когда у власти (в роли «спецов») оказались вновь представители той среды, которая для красных партизан виделась враждебной. В Сибири партизанское движение дало сильную волну антисоветского повстанчества в 1920-1922 гг., хотя усилиями красных общесибирской «махновщины» не получилось. После гражданской войны часть красных партизан активно включилась в антиинтеллигентские погромы и расправы с «недобитыми» местными врагами. В подобной роли красные партизаны выступали и в коллективизацию. В то же время откровенное недовольство своим положением толкало красных партизан как привилегированный слой в первые ряды выразителей крестьянского недовольства властью. Антисоветские настроения красных партизан в 1920-х гг. и возглавление ими восстаний в годы коллективизации - факт, надежно зафиксированный. Настроения этой категории крестьян довольно тщательно отслеживались властями.

Либеральные коммунисты не раз указывали на факты борьбы Ленина, Ф. Дзержинского и других большевистских лидеров против излишней жестокости, «комчванства», «головотяпства» и т.п. Таким образом, антикоммунисты с их пафосом обличения «ужасов большевизма» оказывались в положении людей, ломящихся в открытую дверь. Все зловещие проявления революции в этой логике оказывались накипью, издержками, но не сутью. Можно предположить, что разрешением этой коллизии является признание наличия самостоятельных динамик развития в ходе революционного процесса. Это национальная, крестьянская и православная в основе, и либерально-социалистическая, антикрестьянская и антироссийская. Целевой и ментальный конфликт вызвал широкие процессы самоорганизации, направленные противоположным образом. Соответственно, и ресурсы они черпали в значительной степени в разных средах. Особенностью развития антикрестьянской составляющей можно считать то, что она смогла использовать государственное сознание русского крестьянства, побеждая его в точках расхождения интересов. Национально-государственные элементы не смогли возглавить процессы самоорганизации крестьянского большинства, направленные на оборону традиционного уклада жизни. Введенное JI.H. Гумилевым понятие «антисистема» корреспондирует с целым рядом прочтений социализма как инстинкта смерти, предела развития, социального старения. Крестьянство же выступает в качестве основы, «тела» этноса, как хранителя народного строя и привычного ритма жизни. В этом контексте «коммунизм» мужика и политический коммунизм - вещи, похожие лишь по названию. Однако именно в крестьянских странах побеждают коммунистические (социалистические) режимы. Видимо, коммунитарная форма соблазняет крестьян, это знакомая форма, но доктринальный коммунизм убирает из нее настоящее содержание, гибкость, яркость красок и богатство связей. Настоящую деревню никакой социализм не любит и «преобразовывает» до потери собственно крестьянского и деревенского качества. Судьба российского крестьянства являет яркий пример такого развития событий.

Исследованный опыт самоорганизации российского крестьянства в военно-политической сфере по-новому преломился в последующие десятилетия, когда о собственно крестьянстве речь вести уже проблематично1. Можно считать, что самостоятельная логика и режим самоорганизации общества как действующий политический фактор — это те черты российского социума, которые существуют сегодня и должны восприниматься как наследие самодеятельной и мудрой активности крестьянства в десятилетия многофакторной трансформации страны.

1 См. об этом: Посадский A.B. Военно-политические аспекты самоорганизации российского крестьянства. С.438-443.

Список научной литературыПосадский, Антон Викторович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Архивные источники ГАРФ

2. Ф.102. Департамент полиции МВД Правительства Российской империи1. Оп.255. д.96

3. Ф.116 Всероссийский Дубровинский Союз русского народа Оп.1. д.436,458

4. Ф.Р-127 Личный фонд Я.С. Дворжеца Оп.1. д.8

5. Ф.147 Департамент полиции МВД Российского Правительства Верховного Правителя России A.B. Колчака Оп.5. д.24 Оп.8. д.28,35

6. Ф.588 Личный фонд Б.В. Никольского Оп.1. д.1319 Ф.1235 ВЦИК СССР Оп.141. д.1270,1423

7. Ф.1248 Уполномоченный ВЦИК Кожевников Оп.1. д.3,5,28

8. Ф.5793 Личный фонд П.Ф. Рябикова Оп.1. д.62

9. Ф.5853 Личный фонд A.A. фон Лампе Оп.1. д.1,2,43,50,51,51а Ф.5861 Редакция газеты «Новый путь» Оп.1. д.23,37

10. Ф.5866 Русский Эвакуационный комитет — Русский Политический комитет

11. Оп.1. д.18,117,125,129 Ф.36768 Личный фонд Акацатова Оп.1. д.23,30,31

12. Ф.6838 Личный фонд B.B. Добрынина Оп.1. д.4,34,114

13. Ф.6990 Полномочная Комиссия ВЦИК по борьбе с бандитизмом на Западном фронте. 1921-1922 гг. Оп.1. д.2,16,18,21 Ф.9401 Особая папка Оп.2 д.65,105,168,170,171,174

14. РГАСПИ Ф.17 ЦКВКП(б) Оп.6. д.411 Оп.65. д.62

15. Оп.88. д.480,481,623,723 Оп.122. д.14

16. Ф.71 Фонд ИМЭЛ ЦК КПСС Оп.35. д.427 Ф.76 Ф.Э. Дзержинский Оп.З. д.353,362,377,3941. РГВА

17. Ф.58 Штаб Частей Особого Назначения Оп.1. д.115,146,164,213 Ф.16806 4-я Отдельная бригада ВОХР Оп.1. д.18

18. Ф. 16826 24-я Отдельная бригада охраны и обороны железных дорог Оп.2. д. 1

19. Ф.39455 Отряд С.Н. Булак-Балаховича Оп.1. д.9

20. Ф.39456 Штаб Всевеликого Войска Донского Оп.1. д.296

21. Ф.39515 Штаб Иркутского военного округа Российской Армии A.B. Колчака1. Оп.1. д.42,133

22. Ф.40048 Штаб Сарапульской Народной Армии Оп.1. д.2

23. Ф.40218 Отдел контрразведки Штаба Верховного Главнокомандующего A.B. Колчака Оп.1. д.94

24. Ф.40253 Главный священник Армии и Флота Российской армии A.B. Колчака

25. Оп.1. д.6 Ф.40307 Varia Оп.1. д.84,128,246

26. Библиотека-фонд «Русское Зарубежье»

27. Ф. 1. on. 1. Е86. Воспоминания Г.А. Беркенкопф Ф.1. А63. Воспоминания М.Н. Альп Ф.1. оп.2. AI 07. Воспоминания неизвестного Ф.2. М81. Воспоминания O.A. Гешвенда1. ГА Ростовской области

28. Ф.865. Совет управляющих отделениями правительства Всевеликого войска Донского ОпЛ.д.11. ГА Саратовской области

29. Ф.1. Канцелярия Саратовского губернатора

30. Оп.1. д.6807,7233,7289, 8229,8277,8965,9441,9459,9461,9465

31. Ф.2. Саратовское губернское правление1. Оп.1. д.10189,10862

32. Ф.23. Саратовское губернское присутствие Оп.1. д.4414

33. Ф.53. Саратовское губернское жандармское управление 1905. оп.1. д.210

34. Оп.6. д.412 Оп.7. д. 132,518 Оп.8. д.48 ОпЛО. д.192,195

35. Ф.135. Саратовская консистория Оп.1 д.6663,7049,7050

36. Ф.507. Саратовский губернский революционный трибунал. 191819221. Оп.1. д.241. ЦЦНИ Саратовской области

37. Ф .10. Балашовский уком ВКП(б)1. Оп.1. д.48.1. Ф.199. Истпарт1. Оп.1. д.1301. Оп.З. д.227,261,468

38. Ф.2453 Организация ВКП(б) Управления НКГБ по Саратовской области1. Оп.1. д.3

39. Ф.3288. Архив ЦЦНИСО Оп.12. д.1491. ГА Тамбовской области1. Ф.Р-5301. Оп.1. д.2251. Архивные справки

40. Амфитеатров и Савинков: переписка 1923-1924. Публ. Э. Гарэтто, А.И. Добкина, Д.И. Зубарева // Минувшее. Исторический альманах. Вып.13. М.-СПб.: АЛепеит-Феникс, 1993

41. Аркадий Первенцев. Москва опаленная. Дневник войны. Публ. и прим. В.А. Первенцева // Москва. 2001. №6

42. Белый десант на Кубани. Август 1920. Сборник. Вступ., сост. и ред. Д. Степанченко. Сан-Франциско-Краснодар, 2000.

43. Большевистское руководство. Переписка. 1912-1927 гг. М.: РОССПЭН, 1996

44. Борис Савинков на Лубянке. Документы. М.: РОССПЭН, 2001 «Борьба наша проиграна». Документы правых 1914 февраль 1917 гг. Публ. Ю. Кирьянова // Исторический архив. 1994. №5

45. Бригада Родионова, получившая наименование 1-й антифашистской партизанской бригады.» //Военно-исторический журнал. 2003. №12

46. Бугай Н.Ф. Депортация народов Крыма. Документы, факты, комментарии. Предисловие, составление, заключение и комментарии Н.Ф. Бугая. М.: ИНСАН, 2002

47. Бумеранг братания. Публ. С.Н. Базанова, A.B. Пронина // Военно-исторический журнал. 1997. №№1,3

48. Бюллетень Центра Братства Русской Правды в С.А.С.Ш. №17. 1 марта 1931 г.

49. Внутренние войска Советской республики. 1917-1922. Документы и материалы. М.: Юридическая литература, 1972

50. Внутренние войска в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Документы и материалы. М.: Юридическая литература, 1975

51. Волегов И. Воспоминания о Ледяном походе // Подъем. 2002. №5,6 Волков-Муромцев Н.В. Юность. От Вязьмы до Феодосии (19021920). М.: Русский путь-Грааль, 1997

52. Волостное земство. Под ред. Б.Б. Веселовского. 1917. №№1-22

53. Врангель Н.Е. Воспоминания: от крепостного права до большевиков. М.: Новое литературное обозрение, 2003

54. Всероссийский Национальный центр. М.: РОССПЭН, 2001 Гелен Р. Секретные миссии. М.: Терра, 1997

55. Голоса крестьян: Сельская Россия XX века в крестьянских мемуарах. М.: Аспект Пресс, 1996

56. Горбов М.Н. Война // Звезда. 2003. №11

57. Гордон Г. Немецкая пропаганда на русском фронте (По личным впечатлениям и подлинным документам) // Голос минувшего. 1918. №4/6

58. Гулаг: его строители, обитатели и герои (Россия по дорогам фанатизма и мученичества). Под. ред. И.В. Добровольского. М.-СПб.: Межд. об-во прав человека, 1998

59. Данильченко С.Ф. Боевой путь Балашовского полка // Балашовская правда. 1962. №№77,79,83,84,89,92,93,94,96,101,102,104,111-117,119,121-124,128,129,131,156-158 Дело. 1916,1917

60. Документы немецко-фашистского командования о действиях советских партизан // Военно-исторический журнал. 1960. №7

61. Документы свидетельствуют. Из истории деревни накануне и в ходе коллективизации 1927 1932 гг. Под ред. В.П. Данилова и H.A. Ивницко-го. М.: Политиздат, 1989

62. Долгоруков П.Д. Великая разруха. Фрагменты книги // Открытая политика. 1996. №3-4

63. Елисеев Ф.И. С Корниловским конным. М.: ACT, Астрель, 2003 Жевахов И.Д. Воспоминания. Т.1. М., 1993

64. За Советы без коммунистов. Крестьянское восстание в Тюменской губернии 1921. Сборник документов. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2000

65. За что мы стреляем?» Хлебозаготовки в Сибири. Публ. М. Акишина //Источник. 2000. №1

66. Зеньковский В. Пять месяцев у власти (15 мая 19 октября 1918 г.). Воспоминания. М.: Крутицкое Патриаршее подворье, 1995

67. Из истории борьбы за власть в 1917 году. Сборник документов. М.,

68. Из истории ВЧК (1917-1921). Сборник документов. М., 1958 История советской политической цензуры. Документы и комментарии. М.: РОССПЭН, 1997

69. Казанцев А. Третья сила. Россия между нацизмом и коммунизмом. М.: Посев, 1994

70. Как они воевали // Диалог. 1994. №3

71. Калинин И.М. Под знаменем Врангеля. Заметки бывшего военного прокурора. Ростов-на-Дону: Ростов, кн. изд-во, 1991 Каппель и каппелевцы. М.: НП «Посев», 2003

72. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Изд. 9-е, доп. и испр. Т.З. 1922- 1925. М.: Политиздат, 1984

73. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Изд. 9-е, доп. и испр. Т.4. 1926- 1929. М.: Политиздат, 1984

74. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Изд. 9-е, доп. и испр. Т.5. 1929- 1932. М.: Политиздат, 1984

75. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Изд. 9-е, доп. и испр. Т.6. 1933- 1937. М.: Политиздат, 1985

76. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Изд. 9-е, доп. и испр. Т.7. 1938- 1945. М.: Политиздат, 1985

77. Красная Армия и коллективизация деревни в СССР (1928 1933 гг.) Сост. Андреа Романо и Нонна Тархова. Сборник документов из фондов Р.Г.В.А. Napoli, 1996

78. Красная книга ВЧК, изд. 2-е, уточненное. Т. 1,2. М.: Политиздат, 1989 Красный террор в годы Гражданской войны. По материалам Особой следственной комиссии //Вопросы истории. 2001. №9

79. Крах происков абвера под Москвой. Публ. В.П. Ямпольского // Военно-исторический журнал. 2000. №6

80. Крестьянская война 1773-1775 гг. в России. Документы из собрания ГИМа. М.: Наука, 1973

81. Крестьянские истории. Российская деревня 20-х годов в письмах и документах. М.: РОССПЭН, 2001

82. Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919-1921 гг. («Антоновщина»): документы и материалы. Тамбов, 1994

83. Крестьянское движение в Воронежской губернии в 1861-1863 годах: Документы и материалы. Воронеж: ВорГУ, 1961

84. Крестьянское движение в Воронежской губернии в 1864-1904 годах: Сборник документов. Воронеж: ВорГУ, 1964

85. Крестьянское движение в Поволжье. 1919-1922 гг.: Документы и материалы. М.: РОССПЭН, 2002

86. Крестьянское движение в России в 1826 1849 гг. Сб. документов под ред. д. и. н. A.B. Предтеченского. М.: изд-во соц.-экон. лит-ры, 1961

87. Крестьянское движение в России. Июнь 1907 г. июль 1914 г. Сборник документов. M.-JL: Наука, 1966

88. Крестьянское движение в Тамбовской губернии (1917-1918). Документы и материалы. М.: РОССПЭН, 2003

89. Кривошеин Н. Долг памяти, или «смотри, жиденка приморили.» // Звезда. 2003. №4

90. Лазарев Л. Записки пожилого человека // Знамя. 1997. №2; 2001. №6; 2003. №7

91. Лубянка в дни битвы за Москву: Материалы органов госбезопасности СССР из Центрального архива ФСБ России. М.: Звонница-МГ, 2002

92. Макаров Ю.В. Служба в старой гвардии // Военно-исторический журнал. 2002. №№3,4,6

93. Марков и марковцы. М.: НП «Посев», 2001

94. Матвеев А.И. 1418 дней и ночей Великой Отечественной войны: записки фронтового контрразведчика. М.: Ягуар, 2002

95. Материалы к истории ОДНР (1941-1945). Вып. 2. Лондон (Канада): изд-во СБОНР, 1970

96. Москва военная. 1941 год. (Новые источники из секретных архивных фондов) //История СССР. 1991. №6

97. Москва прифронтовая. 1941-1942 гг. Архивные документы и материалы. М.: Мосгорархив, 2001

98. Неизвестная война. Так это было. Солдатские мемуары // Московские новости. 1991. №25. С.9

99. Общество и власть: 1930-е годы. Повествование в документах. М.,1998

100. Огановский Н.П. Дневник члена Учредительного собрания // Голос минувшего. 1918. №4/6

101. Окнинский А.Л. Два года среди крестьян. Виденное, слышанное, пережитое в Тамбовской губернии с ноября 1918 года до ноября 1920 года. М.: Русский путь, 1998

102. Осипов В. Дубравлаг // Москва. 2001. №11 Осипов М.А. Не шли тропою в партизаны // Столица. 1992. №38 Павлов Б. Первые четырнадцать лет. Посвящается памяти алексеев-цев. М.: ИЦ-Гарант, 1997

103. Петренко И. А на войне — как на войне. // Станица. 2001. №3(36)

104. Письма во власть. 1917-1927. Заявления, жалобы, доносы. Письма в государственные структуры и большевистским вождям. Сост. А .Я. Лив-шин, И.Б. Орлов. М.: РОССПЭН, 1998

105. Письма во власть. 1928-1939. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и советским вождям. Сост.: А.Я. Лившин, И.Б. Орлов, ОБ. Хлевнюк. М.: РОССПЭН, 2002

106. Плоткин А. Воспоминания партизана. 1942 1943 годы // Вестник Еврейского университета в Москве. 1996. №1

107. Политбюро и церковь. 1922-1925гг. // Архивы Кремля. В 2 кн. Кн.1. М.-Новосибирск: РОССПЭН, Сибирский хронограф, 1997.

108. Полковник П.Р. Бермонт-Авалов. Документы и воспоминания. Вступ. ст. и комментарии Ю.Г. Фелыптинский, Г.З. Иоффе, Г.И. Чернявский // Вопросы истории. 2003. №1.

109. Попов В.П. Российская деревня после войны (июнь 1945 — март 1953). М., 1993.

110. Правые и конституционные монархисты в России в 1907-1908 гг. // Вопросы истории. 1997. №№6,8.

111. Правые партии. Документы и материалы. В 2 т. М.: РОССПЭН, 1998. Прусакова И. «Я родилась в Ленинграде.» // Звезда. 2003. №5 Разведка НКВД против А.Ф. Керенского. Предисловие В.В. Гуржия // Новая и новейшая история. 2001. №6

112. Расстрелять и широко опубликовать среди населения». Хроника подавления Рудовского восстания. Публ. М. Климковой // Источник. 2002. №6

113. Россия, которую мы не знали. 1939-1993. Хрестоматия. Под ред. проф. М.Е. Главацкого. Челябинск: Южноуральское кн. изд-во, 1995.

114. Русская военная эмиграция 20-х 40-х годов. Документы и материалы. Т.1. Так начиналось изгнание. 1920-1922 гг. Кн. вторая. На чужбине. М.: Гея, 1998.

115. Русская Правда, март 1923, 1927,1928, январь-август, ноябрь-декабрь

116. Русское Богатство. 1918. №4/5/6

117. Самарское Поволжье в XX веке. Сборник документов и материалов. Самара, 2000

118. Серебренников И.И. Гражданская война в России. Великий отход. М.: ACT, 2003

119. Сибирская Вандея. Документы. В 2-х т. Под ред. акад. А.Н. Яковлева. Сост. В .И. Шишкин. М.: МФ «Демократия». Т.1. 1919-1920, 2000; Т.2. 1920-1921,2001

120. Скрытая правда войны: 1941 год. Неизвестные документы. М.: Русская книга, 1992

121. Слово «кулак» теперь самое страшное в деревне». О настроениях жителей Юга России в начале «великого перелома» // Источник. 1998. №4

122. Служить Родине приходится костями.» Дневник Н.В. Устрялова 1935-1937 гг. //Источник. 1998. №5/6

123. СМЕРШ открывает тайны // Аргументы и факты. 2002. №26 (1131) «Смоленский архив» как «зеркало советской действительности» // Вопросы истории. 2003. №№9-12

124. Смышляев В. «Печально и нехорошо в нашем театре.» (Дневник 1927-1931 гг.). М., 1996.

125. Советская деревня глазами ВЧК ОГПУ - НКВД. 1918 - 1939. Документы и материалы. В 4-х т. /Т.1. 1918 - 1922 гг. / Под. ред. А. Берело-вича, В. Данилова. М.: РОССПЭН, 1998

126. Советская деревня глазами ВЧК ОГПУ - НКВД. 1918 - 1939. Документы и материалы. В 4-х т. / Т.2. 1923 - 1929 гг. / Под. ред. А. Берело-вича, В. Данилова. М.: РОССПЭН, 2000

127. Советская деревня глазами ВЧК ОПТУ - НКВД. 1918 - 1939. Документы и материалы. В 4-х т. / Т.З. 1930 - 1934 гг. Кн.1. 1930 - 1931 гг. / Под. ред. А. Береловича, В. Данилова. М.: РОССПЭН, 2003

128. Советская повседневность и массовое сознание. 1939-1945. М.: РОССПЭН, 2003

129. Советское руководство. Переписка. 1928-1941. М.: РОССПЭН, 1999 Соловьев А.Г. Тетради красного профессора. 1912 1941 гг. (публ. Н. Зелова) // Неизвестная Россия. XX век. М.: изд-во объединения «Мосго-рархив», 1993

130. Список частей Сибирской армии к 9 мая 1919 г. Публ. А. Дерябина // Белая Гвардия. 1997. №1

131. Сталинградская эпопея: Материалы НКВД СССР и военной цензуры из Центрального архива ФСБ РФ. М.: Звонница-МГ, 2000

132. Сталинское Политбюро в 30-е годы. М.: АИРО-ХХ, 1995 Тепцов Н.В. В дни великого перелома. История коллективизации, раскулачивания и крестьянской ссылки в России (СССР) в письмах и воспоминаниях: 1929-1933 гг. М.: Звонница, 2002.

133. Тимофеев Л.И. Дневник военных лет. Публ. и прим. О.Л. Тимофеевой // Знамя. 2002. №6; 2003. №12

134. Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927 1939: документы и материалы. В 5-ти т. / Т.1. Май 1927 - ноябрь 1929 / Под ред. В. Данилова, Р. Маннинг, Л. Виолы. М.: РОССПЭН, 1999

135. Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927 1939: документы и материалы. В 5-ти т. / Т.2. Ноябрь 1929 - декабрь 1930 / Под ред. В. Данилова, Р. Маннинг, Л. Виолы. М.: РОССПЭН, 2000

136. Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927 1939: документы и материалы. В 5-ти т. / Т.З. Конец 1930 - 1933 / Под ред. В. Данилова, Р. Маннинг, Л. Виолы. М.: РОССПЭН, 2001

137. Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927 1939: документы и материалы. В 5-ти т. / Т.4. 1934 - 1936 / Под ред. В. Данилова, Р. Маннинг, Л. Виолы. М.: РОССПЭН, 2002

138. Трофимова В. Человеку свойственно мечтать о большем // Слово. 2000. №2

139. Урал и Прикамье. Ноябрь 1917 январь 1919. Документы и материалы // Исследования новейшей русской истории. Серия «Народное сопротивление коммунизму в России». Париж, 1982

140. Филипп Миронов. Тихий Дон в 1917-1921 гг. Документы. М., 1997 (Хрущев Н.С.) Мемуары Никиты Сергеевича Хрущева // Вопросы истории. 1991. №1,2/3

141. Царев А. «Я Иван колхозный.»// Звезда. 2003. №9 Чему свидетели мы были. Переписка бывших царских дипломатов в 1934-1940. Сборник документов в двух книгах. Кн.2: 1938-1940. М.: Гея, 1998

142. Чернов В.М. Перед бурей: воспоминания. М.: Международные отношения, 1993

143. Шварц А.Н. Моя переписка со Столыпиным. Мои воспоминания о Государе. М.: Греко-Латинский Кабинет, 1994

144. Шитц И.И. Дневник «великого перелома» (март 1928 август 1931). Париж: YMCA-PRESS, 1991

145. Шляпников А.Г. За хлебом и нефтью // Вопросы истории. 2002. №12. Штрик-Штрикфельдт В.К. Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение. М.: Посев, 1993.1. Справочная литература

146. Большая Советская энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 3-е изд., 1970- 1978. Т.1 -30

147. Великая Отечественная война. 1941 1945 гг. Энциклопедия. М.: Сов. энциклопедия, 1985

148. Военная энциклопедия. СПб.: т-во Сытина, 1911-1915. T.I- XYIII Александров K.M. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта A.A. Власова 1944-1945 гг. СПб.: БЛИЦ, 2001

149. Волков C.B. Белое движение в России: организационная структура (материалы для справочника). М., 2000

150. Вургафт С.Г., Ушаков И.А. Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы. Опыт энциклопедического словаря. М.: Церковь, 1996

151. Гриф секретности снят. Потери вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. Статистическое исследование. Сборник под ред. Г.Ф. Кривошеева. М., 1993

152. Мир русской истории. Энциклопедический справочник. М.: Вече,1997

153. Освобождение городов. Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Под общей ред. генерала армии С.П. Иванова. М.: Воениздат, 1985.

154. Россия и СССР в войнах XX века: статистическое исследование. М.: ОЛМА-Пресс, 20011. Научная литература

155. Абрамов П.Н. Советское строительство на селе в докомбедовский период (октябрь 1917 июль 1918 г.) //Вопросы истории КПСС. 1960. №6 Абрамов П.Н. Волостные земства // Исторические записки. 1961.1. Т.69

156. Августовский К. В Союзе русского народа (Из жизни саратовского народа) // Современный мир. 1907. №9

157. Авдеев В.А. Пролог исторической трагедии. Русская мобилизация в июле 1914 г. //Военно-исторический журнал. 1994. №7

158. Авдошин М.С., Бирюков Ф.Г. Малиновский погром // Вопросы истории. 1969. №3

159. Александров K.M. Оккупация отдельно взятого региона. История неизвестного самоуправления // Посев. 2002. №5

160. Александров K.M. Против Сталина. Власовцы и восточные добровольцы во Второй мировой войне. Сборник статей и материалов. СПб., 2003

161. Александров K.M. Сталинские мифы и их юбилеи (К 60-летию Курской битвы 1943 г.) // Посев. 2003. №7

162. Алексеев В.А. Иллюзии и догмы. М.: Политиздат, 1991

163. Алексенцев А.И. Вооруженная защита тыла страны в 1918 1920 гг. // История СССР. 1971. №6

164. Алмазов П. Наша революция (1902-1907). Исторический очерк. Киев,1908

165. Аманжолова Д.А. Казахский автономизм и Россия. История движения Алаш. М.: Россия молодая, 1994

166. Андреев А. На распутье. Российское общество в точке бифуркации // Москва. 2000. №4

167. Андреев А. Россия-2000: трансформация в режиме неустойчивости // Москва. 2001. №1

168. Андреев А. Российское общество и либеральный проект // Москва. 2002. №1

169. Андреев А. «Этническая» революция: причины и следствия // Москва. 2002. №4

170. Андреев А. «Новая Россия»: культурная практика в кризисном социуме // Москва. 2002. №10

171. Андреев А. Народ и власть / Российская государственность: состояние и перспективы // Москва. 2004. №2

172. Андреевский Г.В. Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1930-1940 годы. М.: Молодая гвардия, 2003

173. Анисков В.Т. Жертвенный подвиг деревни. Новосибирск, 1993 Анисков В.Т. Грант победившему, но обездоленному крестьянству (методологические суждения) // Российский исторический журнал. 1996. №2

174. Анишев А.Н. Очерки истории гражданской войны. 1917-1920. JL: Госиздат, 1925

175. Антигосударственный бунт и негосударственная самоорганизация трудящихся: теория и практика. Омск, 1998

176. Анфимов А.М. Царствование императора Николая Второго в цифрах и фактах// Отечественная история. 1994. №3

177. Анфимов А.М. Столыпин и российское крестьянство. М.: ИРИ РАН,

178. Аптекарь П. НКВД против расшитых сорочек. Внутренние войска и национальное движение на Западной Украине // Родина. 1999. №8

179. Архипов Б. Памяти женщины-героя // Белая Гвардия. Альманах. №2,1998

180. Асташов А.Б. Русский крестьянин на фронтах Первой мировой войны // Отечественная история. 2003. №2

181. Ачкасов В.А. Россия как разрушающееся традиционное общество // Полис. 2001. №3

182. Бабашкин В.В. Крестьянская революция в России и концепции аграрного развития // ОНС. 1998. №2

183. Баранцев Р.В. Имманентные проблемы синергетики // Вопросы философии. 2002. №9

184. Безнин М.А., Димони Т.М. Социальный протест колхозного крестьянства (вторая половина 1940-х 1960-е гг.) // Отечественная история. 1999. №3

185. Безотосный В.М. Донской генералитет и атаман Платов в 1812 году. Малоизвестные и неизвестные факты на фоне знаменитых событий. М.: РОССПЭН, 1999

186. Белов С. Искусство партизанской войны. М., 2003 Бернштам М. Стороны в гражданской войне 1917 1922 гг. // Вестник Русского Христианского движения. 1979. №128

187. Бершин Е. Дикое поле. Приднестровский разлом. М.: Дружба народов, 2002

188. Богомолова Е.В. Управление советской экономикой в 1920-е годы: опыт регулирования и самоорганизации. М., 1993

189. Бокарев Ю.П. Мир идей Н.Д. Кондратьева // Отечественная история. 1995. №3

190. Большакова А. Деревня как архетип: от Пушкина до Солженицына // Литературная учеба. 2001. №№3,6; 2002. №4; Вышгород. 2001. №3

191. Борисова Л.В. Военный коммунизм: насилие как элемент хозяйственного механизма. М., 2001

192. Бородкин Л.И. «Порядок из хаоса»: концепции синергетики в методологии исторических исследований // Новая и новейшая история. 2003. №2

193. Бортневский В.Г. Белое дело. (Люди и события). СПб., 1993 Боярский В.И. Партизаны и армия. История утерянных возможностей. Минск-М.: Харвест-АСТ, 2001

194. Бубенников А.Н. Можайское чудо тайны Руси Святой. М.: «РИП-холдинг», 2000

195. Буганов В.И. Крестьянские войны в России XYII-XYIII веков. М. Наука, 1976

196. Будницкий О.В. «Дело Парамоновых» (от Ростова до Лос-Анджелеса) // Национальные диаспоры в России и за рубежом в XIX-XX вв. Сборник статей. М.: ИРИ РАН, 2001

197. Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М.: РОССПЭН, 1997

198. Булдаков В.П. Имперство и российская революционность (критические заметки) // Отечественная история. 1997. №1,2

199. Бурдина О.Н. Крестьяне-дарственники в России. М., 1996 Буровский A.M. Люди ли мы? (О соотношении «естественного» и «искусственного» в современном человеке) // ОНС. 1996. №4

200. Буховец О.Г. Социальные конфликты и крестьянская ментальность в Российской империи начала XX века: новые материалы, методы, результаты. М.: Мосгорархив, 1996

201. Быченков В.М. Институты. Сверхколлективные образования и безличные формы социальной субъектности. М., 1996

202. Бычков Л.Н. Партизанское движение в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945 (Краткий очерк). М.: Мысль, 1965

203. Васильева Л.Н. Модернизация и элита (синергетическая модель развития) // Социально-гуманитарные знания. 2001. №4

204. Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь в 1927-1943 гг. // Вопросы истории. 1994. №4

205. Валлерстайн И. Конец знакомого мира. Социология XXI века. М.: Логос, 2003

206. Великая Гражданская война. М., 2002

207. Великанова О.В. Образ Ленина в массовом сознании // Отечественная история. 1994. №2

208. Великий незнакомец. Крестьяне и фермеры в современном мире. М.: «Прогресс», «Прогресс-Академия», 1992

209. Верой и правдой. ФСБ. Страницы истории. Ярославль: Нюанс, 2001 Вершигора П.П. Военное творчество народных масс. М.: Воениздат,1961

210. Вершигора П.П. Люди с чистой совестью. М.: ДОСААФ, 1980 Взаимодействие государства и общества в контексте модернизации России. Конец XIX- начало XX в. Сборник научных статей. Тамбов: изд-во ТГУ, 2001

211. Вишневский А. Серп и рубль: консервативная модернизация в СССР. М.: ОГИ, 1998

212. Война в тылу врага. О некоторых проблемах истории советского партизанского движения в годы Великой Отечественной войны. Вып.1. М.: Политиздат, 1974

213. Всероссийское Учредительное собрание и демократическая альтернатива. Два взгляда на проблему. Протасов Л.Г. (Тамбов), Миллер В.И. // Отечественная история. 1993. №580 лет: от ВЧК до ФСБ. Пенза, 1998

214. Вылцан М.А. Завершающий этап создания колхозного строя (19351937 гг.). М.: Наука, 1978

215. Вылцан М.А. Крестьянство России в годы большой войны 19411945. Пиррова победа. М., 1995

216. Вылцан М.А. Приказ и проповедь: способы мобилизации ресурсов деревни в годы войны // Отечественная история. 1995. №3

217. Вылцан М. «Разрешите нам покончить свою жизнь» // Наука и жизнь. 1996. №6

218. Гаджиев К.С. Размышления о свободе // Вопросы философии. 1993.2

219. Галас М.Л. Разгром аграрно-экономической оппозиции в начале 1930-х годов: дело ЦК Трудовой крестьянской партии (по материалам следствия) // Отечественная история. 2002. №5

220. Генис В.Л. Первая Конная армия: за кулисами славы // Вопросы истории. 1994. №12

221. Герасименко Г.А. Партийная борьба в Советах Нижнего Поволжья (1917). Саратов: изд-во СГУ, 1966

222. Герасименко Г.А. Возникновение Советской власти в волостях Саратовской губернии // Поволжский край. Межвуз. науч. сб. Вып.1. Саратов: изд-во СГУ, 1972

223. Герасименко Г.А. Возникновение волостных общественных исполнительных комитетов в Нижнем Поволжье (март — май 1917) // Поволжский край. Межвуз. науч. сб. Вып.2. Саратов: изд-во СГУ, 1973

224. Герасименко Г.А. Низовые крестьянские организации в 1917 — первой половине 1918 гг. На материалах Нижнего Поволжья. Саратов: изд-во СГУ, 1974

225. Герасименко Г.А. Влияние последствий Столыпинской аграрной реформы на крестьянские организации 1917 года (по материалам Саратовской губернии) // История СССР. 1981. №1

226. Герасименко Г.А. Народ и власть. М., 1994

227. Герасименко Г.А. История земского самоуправления в России. Саратов: ПАГС, 2004

228. Герои подполья. О борьбе советских патриотов в тылу немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны. Вып.1. М.: 4-е, испр. и доп., изд., 1972

229. Гилязов И. Восточные легионы. Тюрки в составе германского Вермахта // Родина. 1999. №7

230. Гимпельсон Е.Г. Формирование советской политической системы. 1917 1923 гг. М.: Наука, 1995

231. Гимпельсон Е.Г. Политическая система и нэп: неадекватность реформ// Отечественная история. 1993. №2

232. Гимпельсон Е.Г. НЭП и Советская политическая система в 1920-е годы. М., 2000

233. Гогун А. 1943: украинско-польская трагедия // Посев. 2003. №9 Головин H.H. Военные усилия России в мировой войне. Т. 1,2. Париж: Т-во объединенных издателей, 1939

234. Голованов В.Я. Тачанки с Юга. Художественное исследование мах-новского движения. М.: МАРТ, Запорожье: Дикое поле, 1997 Голуб П.В. В застенках Колчака // Диалог. 2003. №9 Гомаюнов С. От истории синергетики к синергетике истории // ОНС. 1994. №2

235. Гончаров A.B., Данилов В.Н. Саратовское Поволжье в период Гражданской войны (1918-1921гг.). Саратов: изд-во Сарат. Пед. ин-та, 2000

236. Горинов М.М. Будни осажденной столицы: жизнь и настроения москвичей (1941-1942гг.) // Отечественная история. 1996. №3

237. Горинов М.М. Зоя Космодемьянская (1923-1941) // Отечественная история. 2003. №1

238. Горянин А. Мифы о России и дух нации. М.: Посев, 2002

239. Градосельский B.B. Комплектование Красной Армии рядовым и сержантским составом в годы Великой Отечественной войны // Военно-исторический журнал. 2002. №3

240. Грациози А. Большевики и крестьяне на Украине, 1918-1919 гг.: Очерк о большевизмах, национал-социализмах и крестьянских движениях. М.: АИРО-ХХ, 1997

241. Грациози А. Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне. 1917-1933. М.: РОССПЭН, 2001

242. Гриднев В.М. Борьба крестьянства оккупированных областей РСФСР против немецко-фашистской оккупационной политики. 1941-1944. М.: Наука, 1976

243. Громыко М.М., Буганов A.B. О воззрениях русского народа. М.: Паломник, 2000

244. Гуревич А.Я. История культуры: бесчисленные потери и упущенные возможности // Одиссей. Человек в истории. М., 2000

245. Гусев К.В. Крах партии левых эсеров. М.: Соцэкгиз, 1963 Гусев К.В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции. Исторический очерк. М.: Мысль, 1975

246. Гусев К.В. К истории Карельского мятежа (по материалам Комиссии по реабилитации при президенте РФ) // Отечественная история. 1996. №6

247. Гусев К.В. В.М. Чернов: штрихи к политическому портрету. М.: РОССПЭН, 1999

248. Гущин Н.Я. Классовая борьба и ликвидация кулачества как класса в сибирской деревне (1926 1933 гг.). Курс лекций, прочитанный в Новосибирском ун-те. Новосибирск, 1972

249. Гущин Н.Я., Ильиных В.А. Классовая борьба в сибирской деревне, 1920-е середина 1930-х гг. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1987

250. Гущин Н.Я. «Раскулачивание» в Сибири (1928 1938 гг.): Методы, этапы, социально-экономические и демографические последствия. Новосибирск: Экор, 1996

251. Давыдов А.Ю. Нелегальное снабжение российского населения и власть 1917-1921 гг. Мешочники. СПб.: Наука, 2002

252. Данилов В.Н. Война и власть: чрезвычайные органы власти регионов России в годы Великой Отечественной войны. Саратов: изд-во ПФРУЦ, 1996

253. Данилов В.П. Советская доколхозная деревня: социальная структура, социальные отношения. М., 1979

254. Данилов В.П. Необычный эпизод во взаимоотношениях ОГПУ и Политбюро (1931 г.) //Вопросы истории. 2003. №10

255. Данилов В.П. Сталинизм и советское общество // Вопросы истории. 2004. №2

256. Данилова М.Д. Несколько штрихов к октябрьским дням 1917 года в Ярославской губернии // Новый мир. 2001. №4

257. Дворянов Н., Дворянов В. В тылу Колчака. М.: Мысль, 1966 Дементьева И. От мира сего // Наука и религия. 1973. №7 Диксон Ч.О., Гейльбрунн О. Коммунистические партизанские действия. М., 1957

258. Добрюха Н. Как начиналась война. История невыполненных приказов // Субботник НГ. 2000. №23 от 17 июня

259. Долгополов А. Алтайское казачье войско // Станица. 2000. №3(33) Долгополов Н.М. От Савинкова до Рамзая // Москва. 2004. №3 Домников С.Д. Мать-земля и царь-город. Россия как традиционное общество. М.: Алетейа, 2002

260. Дробов М.А. Малая война: партизанство и диверсии. М.: альманах «Вымпел», 1998

261. Дробязко С.И. Вторая мировая война 1939-1945. Русская Освободительная армия. М.: ACT, 1998

262. Дронов И.Е. Князь Владимир Петрович Мещерский // Вопросы истории. 2001. №10

263. Дубина И.Д. Партизанское движение в Восточной Сибири 19181920. Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1967

264. Дубровин Н.Ф. Пугачев и его сообщники. Эпизод из истории царствования Императрицы Екатерины II. 1773-1774 гг. По неизданным источникам. В 3 т. Т.1. СПб., 1884

265. Дугас И.А., Черон Ф.Я. Вычеркнутые из памяти. Советские военнопленные между Гитлером и Сталиным. Париж, 1994

266. Дьячков B.JI. Деревня, город, государство и российские революции // Взаимодействие государства и общества в контексте модернизации России. Конец XIX- начало XX в. Сборник научных статей. Тамбов: изд-во ТГУ, 2001

267. Егоров М. Крестьянское движение в Центральной Черноземной области в 1907-1914 годах // Вопросы истории. 1948. №5

268. Елизаров М.А. Еще раз о причинах Кронштадтского восстания в марте 1921 года// Отечественная история. 2004. №1

269. Ефимов И. Большой террор в России // Звезда. 1999. №5 Ефимов H.A. Атарбеков — один из зачинщиков красного террора // Вопросы истории. 2000. №6

270. Журов Ю.В. Енисейское крестьянство в годы гражданской войны. Красноярск, 1972

271. Журов Ю.В. Гражданская война в сибирской деревне. Красноярск: изд-во Красноярского ун-та, 1986

272. Загоровский П.В. Социально-политическая история ЦентральноЧерноземной Области. 1928 — 1934. Воронеж: изд-во ВорГУ, 1995

273. Зеленин И.Е. Совхозы СССР в годы довоенных пятилеток. 19281941. М.: Наука, 1982

274. Зеленин И.Е. Коллективизация и единоличник (1933 первая половина 1935гг.) // Отечественная история. 1993. №3

275. Зеленин И.Е. Был ли «колхозный неонэп»? // Отечественная история. 1994. №2

276. Зеленин И.Е. Первая советская программа массового освоения целинных земель (конец 1920-х — 1930-е годы) // Отечественная история. 1996. №2

277. Зеленин И.Е. «Закон о пяти колосках»: разработка и осуществление // Вопросы истории. 1998. №1

278. Зеленин И.Е. Кульминация «Большого террора» в деревне. Зигзаги аграрной политики (1937-1938 гг.) // Отечественная история. 2004. №1

279. Земсков В.Н. Спецпоселенцы в СССР, 1930-1960. М.: Наука, 2003 Зима В.Ф. Менталитет народов России в войне 1941-1945 годов. М.,

280. Золотарев В.А. Курская битва: взгляд через полвека // Вторая мировая война. Актуальные проблемы. М.: Наука, 1995

281. Зырянов П.Н. Православная церковь в борьбе с революцией 19051907 гг. М.: Наука, 1984

282. Зырянов П.Н. Крестьянская община Европейской России 1907 — 1914гг. М., 1992

283. Иванов В.Ф. Русская интеллигенция и масонство: от Петра I до наших дней. 3-е изд. М., 1999

284. Ивницкий H.A. Коллективизация и раскулачивание (начало 1930-х годов). М.: Интерпракс, 1994

285. Иофе В. Большой террор и имперская политика СССР. По следам большого Соловецкого расстрела 1937 года // Посев. 1997. №5

286. Иоффе Г.З. Выселение евреев из прифронтовой полосы в 1915 году // Вопросы истории. 2001. №9

287. Искендеров A.A. Очерки истории советского общества // Вопросы истории. 2003. №10

288. История партизанского движения в Российской Федерации в годы Великой Отечественной войны 1941-1945гг. М., 2001

289. История Самарского Поволжья с древнейших времен до наших дней. XX век (1918-1998). М.: Наука, 2000

290. Кабанов В.В. Октябрьская революция и кооперация (1917-март 1919). М., 1973

291. Кабанов В.В. Крестьянское хозяйство в условиях «военного коммунизма». М., 1988

292. Кабанов B.B. Пути и бездорожье аграрного развития России в XX веке // Вопросы истории. 1993. №2

293. Кавторин В.В. Столетний спор: кто же все-таки погубил Россию? // Нева. 2002. №5

294. Кан A.C. Постсоветские исследования о политических репрессиях в России и СССР // Отечественная история. 2003. №1

295. Капустян А.Т. Украинское крестьянство и власть в первые годы нэпа // Отечественная история. 2001. №5

296. Кара-Мурза A.A., Поляков JI.B. Русские о большевизме. Опыт аналитической антологии. СПб.: РХГИ, 1999

297. Каров Д. Партизанское движение в СССР в 1941 1945 гг. Мюнхен,1954

298. Касаткин М.А. В тылу немецко-фашистских армий «Центр». Всенародная борьба на оккупированной территории западных областей РСФСР 1941-1943 гг. М.: Мысль, 1980

299. Квачков В.В. «.Фронт партизанской борьбы значительно расширился и перешел под контроль армии». Отечественный и зарубежный опыт специальных действий в тылу противника // Военно-исторический журнал. 2004. №1

300. Кирьянов Ю.И. Численность и состав крайних правых партий в России (1905-1907гг.): тенденции и причины изменений // Отечественная история. 1999. №5

301. Кирьянов Ю.И. Правые партии в России. 1911-1917. М.: РОССПЭН,2001

302. Кирюхина Е.И. Всероссийский Крестьянский союз в 1905 г. // Исторические записки. 1955. Т.50.

303. Кирюхина Е.И. Местные организации Всероссийского крестьянского союза в 1905 году // Ученые записки Кировского государственного педагогического института им. В.И. Ленина. 1956. Вып.10

304. Киселев И.Н., Корелин А.П. и др. Политические партии России в 1905-1907 гг: численность, состав, размещение (количественный анализ) // История СССР. 1990. №4

305. Князева E.H., Курдюмов С.П. Синергетика: начала нелинейного мышления // Общественные науки и современность. 1993. №2

306. Князева E.H. Саморефлективная синергетика // Вопросы философии. 2001. №10

307. Князьков A.C. Партизанское движение // Социс. 1995. №5 Кобищанов Ю.М. Этноконфессиональные группы во всемирной истории // Вопросы истории. 1999. №9

308. Ковалев Б.Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 194Ы944. М.: ACT, 2004

309. Ковалев Д.В. Подмосковное крестьянство в переломное десятилетие 1917-1927. М.: Прометей, 2000

310. Ковалев Д.В. Из истории модернизационных процессов в крестьянском хозяйстве России конца XIX первой четверти XX века (на материалах Подмосковья) // Отечественная история. 2002. №5

311. Коваль М.В. Организация Украинских националистов (ОУН): уроки истории // Отечественная история. 2003. №1

312. Козин Н.Г. Постижение России. Опыт историософского анализа. М.: Алгоритм, 2002

313. Козлова H.H. Методология анализа человеческих документов // Социс. 2004. №1

314. Колесник А.Д. РСФСР в годы Великой Отечественной войны. Проблемы тыла и всенародной помощи фронту. М.: Наука, 1982

315. Колесник А.Д. Ополченские формирования Российской Федерации в годы Великой Отечественной войны. М.: Наука, 1988

316. Колпакиди, Прохоров. КГБ: спецоперации советской разведки. М.,

317. Коммандос. Диверсанты Третьего рейха. М.: Эксмо, 2003 Кондратьев Н.Д. Особое мнение: избранные произведения в двух книгах. Кн.1,2. М.: Наука, 1993

318. Кондрашин В.В. История села Лох // Крестьяноведение. Теория. История. Современность. Ежегодник. 1997. М., 1997

319. Коновалов И.Н. Крестьянская кооперация в России (1900 — 1917). Саратов: изд-во Саратовской академии права, 1998

320. Коновалов И.Н. Сельскохозяйственная кооперация Поволжья в истории и культуре России. Саратов: изд-во ФГОУ ВПО «Сарат. агр. ун-т им. Н.И. Вавилова», 2003

321. Корешкин А.И. Вставайте, люди русские! М.: Яуза, Эксмо, 2004 Корнилов A.A. Курс истории России XIX века. М.: Высшая школа.1993

322. Корнилов Г.Е. Уральская деревня в период Великой Отечественной войны (1941-1945гг.). Свердловск, 1990

323. Корнилов Г.Е. Колхозная торговля на Урале в условиях Великой Отечественной войны // Отечественная история. 1994. №2

324. Корнюшин Б.Т. Пути российской революционности (очерк истории революционных движений и общественной мысли в России). Франкфурт: Посев, 1959

325. Косолапов H.A. Политико-психологический анализ социально-территориальных систем. Основы теории и методологии (на примере России). М.: Аспект-пресс, 1994

326. Коцюбинский Д.А. Русский национализм в начале XX столетия. Рождение и гибель идеологии Всероссийского Национального Союза. М.: РОССПЭН, 2001

327. Кравчук H.A. Массовое крестьянское движение в России накануне Октября (март октябрь 1917 г.). По материалам великорусских губерний Европейской России. М., 1971

328. Красильников С.А. Серп и Молох. Крестьянская ссылка в Западной Сибири в 1930-е годы. М.: РОССПЭН, 2003

329. Красная смута» на «круглом столе» (обсуждение книги В.П. Булда-кова «Красная смута. Природа и последствия революционного насилия») // Отечественная история. 1998. №4

330. Кренев П. Гибель Антонова // Слово. 1996. №11/12 Крестьянство и индустриальная цивилизация. Сборник статей. М.: Наука, 1993

331. Кривошеев Г.Ф. О дезертирстве в Красной Армии // Военно-исторический журнал. 2001. №6

332. Крысин М.Ю. Прибалтика между Сталиным и Гитлером. М.: Вече,2004

333. Круглый стол». Русская усадьба и ее судьбы //Отечественная история. 2002. №5

334. Кубанин М. Махновщина. Крестьянское движение в Степной Украине в годы Гражданской войны. JL: Прибой, 1925.

335. Кубанин М. Антисоветское крестьянское движение в годы Гражданской войны (военного коммунизма) // На аграрном фронте. 1926. №2

336. Кудюкина М. «Мужик вам наплюет на вашу политику.»: отношение крестьян к власти во второй половине 20-х годов // Россия XXI. 1997. №3-4

337. Кукушкин Ю.С. Роль сельских Советов в социальном переустройстве деревни 1929 1932 гг. (По материалам РСФСР). М.: изд-во МГУ, 1962

338. Кукушкин Ю.С. Сельские Советы и классовая борьба в деревне (1921 1932 гг.). М.: изд-во МГУ, 1968

339. Кульпин Э.С. Бифуркация Запад Восток. Введение в социоестест-венную историю. М.: Московский лицей, 1996

340. Курдюмов С.П. Синергетика и новое мировидение // Синергетика, философия, культура. М.: изд-во РАГС, 2001

341. Куренышев A.A. Крестьянство России в период войны и революции 1917-1920гг. (историографические аспекты) // Вопросы истории. 1999. №4/5

342. Куренышев A.A. Крестьянство и его организации в первой трети XX века. М., 2000

343. Куренышев A.A. «Революционная война» и крестьянство // Отечественная история. 2001. №6

344. Куренышев A.A. На пути к частной собственности на землю. Союз земельных собственников России // Вопросы истории. 2002. №6

345. Лабутин П.А. От штаба корпуса к штабу округа // Военно-исторический журнал. 2002. №3

346. Ланцов С.А. Российский исторический опыт в свете концепций политической модернизации // Полис. 2001. №3

347. Лебедева Н.М. Базовые ценности русских на рубеже XXI века // Психологический журнал. Т.21. 2000. №3

348. Лебина Н.Б. Деятельность «воинствующих безбожников» и их судьба // Вопросы истории. 1996. №5/6

349. Лобачева Г.В. Эволюция монархических настроений в российской армии в годы Первой мировой войны // Военно-исторические исследования в Поволжье. Сборник научных трудов. Вып.4. Саратов: Научная книга, 2000.

350. Логунова Т.А. Партийное подполье и партизанское движение в центральных областях РСФСР: июль 1941 1943 гг. М.: изд-во МГУ, 1973 Лосев А.Ф. Хаос и структура. М.: Мысль, 1997

351. Лотман Ю.М. Семиосфера. Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров. Статьи. Исследования. Заметки. СПб.: Искусство-СПб., 2000

352. Лурье C.B. Культурно-психологические факторы распада крестьянской общины // Человек. 1992. №4

353. Лурье C.B. Метаморфозы традиционного сознания. СПб., 1994 Лурье C.B. От древнего Рима до России XX века: преемственность имперской традиции // Общественные науки и современность. 1997. №4

354. Лурье C.B. Русская крестьянская колонизация и проблемы регионализма: взгляд в историю / Постсоветское пространство: экономические проблемы («круглый стол») // Социс. 1997. №2

355. Лурье C.B. Национализм, этничность, культура. Категории науки и историческая практика// Общественные науки и современность. 1999. №4

356. Любавский М.К. Обзор истории русской колонизации с древнейших времен и до XX века. М.: изд-во МГУ, 1996

357. Макар И.П. «.Переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника» // Военно-исторический журнал. 2003. №6

358. Макаренко В.П. Русская власть (теоретико-социологические проблемы). Ростов-на-Дону.: изд-во СКНЦВШ, 1998

359. Мальцева H.A. Очерки истории коллективизации на Ставрополье. СПб.: Нестор, 2000

360. Малыгин А.Я., Никитин А.Н. Милиция белых правительств // Юрист. 1997. №9

361. Материалы по истории Русского Освободительного Движения (1941 — 1945 гг.): Сборник статей, документов и воспоминаний. Вып.1. Под общ. ред. A.B. Окорокова. М.: Грааль, 1997

362. Материалы по истории Русского Освободительного Движения: Сборник статей, документов и воспоминаний. Вып.2. Под общ. ред. A.B. Окорокова. М.: Архив РОА, 1998

363. Материалы по истории Русского Освободительного Движения. Вып.З. Палий П.Н. От серпа и молота к Андреевскому знамени. М.: Архив РОА, 1998

364. Материалы по истории Русского Освободительного Движения: Сборник статей, документов и воспоминаний. Вып.4. Под общ. ред. A.B. Окорокова. М.: Архив РОА, 1999

365. Махнач В. Дополняй и властвуй, или забытое открытие греческого историка// Диалог. 1994. №1

366. Махнач В. Культурология расколов // Грани. 1995. №177 Махнач В. Диагноз // Москва. 1996. №1

367. Мацкевич Ю. Победа провокации. Лондон: Заря, 1983 Мацкевич Ю. От Вилии до Изара. Статьи и очерки (1945-1985). Лондон, 1992

368. Мельникова Л.В. Отечественная война 1812 года и Русская Православная Церковь // Отечественная история. 2002. №6

369. Мельникова Л.В. Антинаполеоновская церковная проповедь в 1812 г. // Проблемы изучения истории Отечественной войны 1812 г. Материалы Всероссийской науч. конф. Саратов. 30 мая 1 июня 2002. Саратов: изд-во СГУ, 2002

370. Менталитет и аграрное развитие России (Х1Х-ХХ вв.): материалы международной конференции. Москва. 14 15 июля 1994 г. М.: РОССПЭН, 1996

371. Мерль Ст. Экономическая система и уровень жизни в дореволюционной России и Советском Союзе. Ожидания и реальность // Отечественная история. 1998. №1

372. Милов Л.В. Природно-климатический фактор и особенности российского исторического процесса//Вопросы истории. 1992. №4/5

373. Милов Л.В. Если говорить серьезно о частной собственности на землю. Россия: климат, земельные отношения и национальный характер // Свободная мысль. 1993. №2

374. Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М.: РОССПЭН, 1998

375. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи ( ХУШ -начало XX вв.) Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. СПб.: Дмитрий Буланин. Т.1,2, 1999.

376. Михайлова Т.В. «И таковые безделия запретить.»: власть и народная религиозность в Российской империи // Человек между Царством и империей. Сборник материалов международной конференции. Под ред. М.С. Киселевой. М., 2003

377. Мовчин Н. Комплектование Красной Армии. Исторический очерк. Л.: изд. воен. тип. Упр. дел. Наркомвоенмор и РВС СССР, 1926

378. Морозов С.Д. Население России на рубеже XIX-XX веков // Отечественная история. 1999. №4

379. Мощелков E.H. Преобразовательные процессы в истории России (XYIII- начало ХХв.): социально-политический аспект // Вестник Московского Университета. Серия 12. Политические науки. 2000. №4

380. Муравин Н. К староверам на Бирюсу, или Путешествие районного масштаба // Вокруг света. 1996. №6

381. Мягкова Е.М. А. Жерар. «Из принципа гуманности.» Террор и Вандея. Париж, 1999 // Новая и новейшая история. 2003. №5

382. Назаретян А.П. Агрессия, мораль и кризисы в развитии мировой культуры (синергетика исторического процесса). Курс лекций. М.: Наследие, 1996

383. Назаретян А.П. Футуросинергетика и сослагательная история // Синергетика: человек, общество. М.: изд-во РАГС, 2000

384. Нарский И.В. Революционеры «справа»: черносотенцы на Урале в 1905-1916 гг. (Материалы к исследованию «русскости»). Екатеринбург, 1994

385. Нарский И.В. Революция, которая пахнет, или о состоянии мест общего пользования из историко-культурной перспективы // Уральская парадигма. Журнал для новых умных. Челябинск. 2000. №3

386. Нарский И.В. Под панцирем исторического мифа. «Человек с ведром» в революции 1917 года: уральские материалы // Уральская парадигма. Журнал для новых умных. Челябинск. 2000. №4

387. Нарский И.В. Канализация хаоса и хаос в канализации: санитарно-гигиеническое состояние уральских городов в 1917-1922 гг. // Человек и война. Война как явление культуры. М.: АИРО-ХХ, 2001

388. Нарский И. Жизнь в катастрофе. Будни населения Урала в 1917 — 1922 гг. М.: РОССПЭН, 2001

389. Население России в XX веке: исторические очерки. В 3 т. Т. 1,2. М.: РОССПЭН, 2000,2001

390. Научно-практическая конференция «Октябрь 1917 года и большевистский эксперимент в России» 5 ноября 1994 года. М.: Юридическая литература, 1995

391. Невская Т.А. Столыпинская реформа на Северном Кавказе. СПб.,1997

392. С.Г. Нелипович. Генерал от инфантерии Янушкевич: «Немецкую пакость уволить, и без нежностей.» Депортации в России 1914 1918 гг. // Военно-исторический журнал. 1997. №1

393. Нефедов Н. Красные латышские стрелки. Вече (Мюнхен). 1981. №№3,4,5

394. Николаева О. Где кони растут на ножках? // Наука и жизнь. 2004. №3 Никольский С.А. Сознание крестьянства и аграрные модернизации России // Свободная мысль. 1993. №9

395. Никольский С.А. Аграрная экономика, сельская общность и проблема социально-экономических укладов //Вопросы философии. 2001. №12

396. Никулин A.M. Кубанский колхоз в холдинг или асьенду? // Социс. 2002. №1

397. Огановский Н.П. Закономерность аграрной эволюции (выдержки из трехтомного исследования). М.: тип. т-ва «Задруга», 1917

398. Окороков A.B. Антисоветские воинские формирования в годы II мировой войны. М., 2000

399. Октябрьская революция: ожидания и результаты. Научная конференция в Москве. Обзор В.В. Юрченко // Отечественная история. 1993. №4 Оликов С. Дезертирство в Красной Армии и борьба с ним. JL: изд. воен. тип. Упр. дел. Наркомвоенмор и РВС СССР, 1926

400. Ольденбург С.С. Царствование императора Николая II. Т. 1,2. М., 1992 (репринт).

401. Омельянчук И.В. Социальный состав черносотенных партий в начале XX века // Отечественная история. 2004. №2

402. Онегина C.B. Дело «Русского национального Союза» // Кентавр. 1994. №6

403. Осокина Е.А. За фасадом «сталинского изобилия»: распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации. 1927-1941. М.: РОССПЭН, 1997

404. Острецов В.М. Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки. М.: Штрихтон, 1998

405. Островский В.Б. Всесоюзный комсомольский поход за урожай и коллективизацию сельского хозяйства в 1929 году // Ученые записки СГУ. 1956. T.XLYII

406. Островский В.Б. Колхозное крестьянство СССР. Саратов, 1967

407. Павлов Я.С. Народная война в тылу интервентов и белогвардейцев (Руководство РКП(б) подпольной и партизанской борьбой в годы вооруженной иностранной интервенции и гражданской войны). Минск: Беларусь, 1983

408. Павлюченков С.А. Крестьянский Брест, или Предыстория большевистского нэпа. М.: Русское книгоиздательское товарищество, 1996

409. Павлюченков С.А. Военный коммунизм в России: власть и массы. М.: Рус. книгоиздат. т-во — История, 1997

410. Паин Э. Новая тридцатилетняя война? // Аргументы и факты. 2002.44

411. Панарин A.C. Православная цивилизация в глобальном мире. М.: Алгоритм, 2002

412. Панин С. Хозяин улиц городских. Штрихи к портрету хулигана 1920-х годов // Родина. 2002. №2

413. Пантин В.И., Лапкин В.В. Трансформация национально-цивилизационной идентичности современного российского общества: проблемы и перспективы // ОНС. 2004. №1

414. Панченко A.M. Русская история и культура: работы разных лет. СПб.: Юна, 1999

415. Партизанское движение (по опыту Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.). Под общ. ред. проф. Золотарева. М.-Жуковский: Кучково Поле, 2001

416. Перевезенцев С. Уроки Смуты: народ и вера // Подъем. 2003 Пережогин В.А. Партизаны и население (1941-1945 гг.) // Отечественная история. 1997. №6

417. Пережогин В.А. Солдаты партизанского фронта. М., 2001 Перелыгин А.И. Русская Православная Церковь на Орловщине в годы Великой Отечественной войны //Отечественная история. 1995. №4

418. Першин П.Н. Участковое землепользование в России. Хутора и отруба, их распространение за десятилетие 1907 1916 гг. и судьбы во время революции (1917-1920 гг.). М.: Новая деревня, 1922

419. Петрищев А. Хроника внутренней жизни // Русское Богатство. 1908.3

420. Петрушин А. Спецдобровольцы // Родина. 2000. №5 Плотников И.Е. Как ликвидировали кулачество на Урале // Отечественная история. 1993. №4

421. Плотников И.Е. Крестьянские волнения и выступления на Урале в конце 1920-х начале 1930-х годов // Отечественная история. 1998. №2

422. Политические партии России в период революции 1905-1907 гг. Количественный анализ. Под ред. Ю.И. Кирьянова. М., 1987

423. Поляков Ю. Бич истории // Свободная мысль-ХХ1. 2001. №1 Попов А.И. Великая армия в России. Погоня за миражом. Самара: ООО «НТЦ», 2002

424. Попов А.И. Белорусский эксперимент Бонапартия // Родина. 2002.8

425. Попов В.И. Государственный резерв хлеба в СССР и социальная политика//Социс. 1998. №5.

426. Попов В.П. Земля и воля // Слово. 1994. №1-6

427. Попов В.П. Паспортная система в СССР (1932-1976гг.) // Социс. 1995. №8,9

428. Попов В.П. Хлеб как объект государственной политики в СССР в 1940-е годы // Отечественная история. 2000. №2

429. Порай-Кошиц И. История русского дворянства от IX до конца XVIII века. Романович-Славатинский А. Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права. М.: Крафт+, 2003

430. Поршнева О.С. Российский крестьянин в Первой мировой войне (1914 — февраль 1917) // Человек и война. Война как явление культуры. М.: АИРО-ХХ, 2001

431. Привалова Т.В. Быт российской деревни. 60-е годы XIX 20-е годы XX века. М.: ИРИ РАН, 2000

432. Пятидесятилетие Великой Победы над фашизмом: история и современность. Материалы Международной научной конференции 27-30 сентября 1995 г. Смоленск: Смядынь, 1995

433. Размолодин M.JI. Черносотенное движение в Ярославле и губерниях Верхнего Поволжья в 1905-1915 гг. Ярославль: Александр Рутман, 2001

434. Ракитникова И. Революционная работа в крестьянстве в Саратовской губернии в 1900-1902 гг. Б/м, б/г.

435. Pap JI.A., Оболенский В.А. Ранние годы (1924 1948). Очерк истории Народно-Трудового Союза. М.: Посев, 2003

436. Ратушняк В.Н. A.M. Анфимов. П.А. Столыпин и российское крестьянство // Отечественная история. 2003. №4

437. Реввоенсовет Республики. 6 сентября 1918 г. 28 августа 1923 г. М.: Политиздат, 1991

438. Революция и человек: социально-психологический аспект: научная конференция // Отечественная история. 1995. №4

439. Рефлексивное крестьяноведение: Десятилетие исследований сельской России. Под ред. Т. Шанина, А. Никулина, В. Данилова. М.: МВШСЭН, РОССПЭН, 2002

440. Ровинский P.E. Самоорганизация как фактор направленного развития // Вопросы философии. 2002. №5

441. Рогалина H.JI. Коллективизация: уроки пройденного пути. М.: изд-во МГУ, 1989

442. Рожков А.Ю. Студент как зеркало Октябрьской революции // Родина. 1999. №3

443. Рожков А.Ю. Бунтующая молодежь в нэповской России // Клио. 1999. №1(7)

444. Рожков А.Ю. Молодой человек 20-х годов: протест и девиантное поведение // Социс. 1999. №7

445. Рожков А.Ю. «В Москве я слышал одно, здесь вижу другое.» Красноармеец 20-х годов: картина мира и социальный облик // Социс. 2000. №10

446. Романов H.H. «В некоторых частях дерутся.» Неуставные отношения и побеги военнослужащих беспокоили правительство в царской России сильнее, чем в демократической // Независимое военное обозрение. 2003. №34(349)

447. Рославль. Смоленск: Смолгиз, 1952

448. Рославль. Очерки по истории города Рославля и Рославльского района. Смоленск: Смядынь, 1997

449. Российская государственная статистика. 1802-1996. М.: Госкомстат, Издатцентр, 1996

450. Российская ментальность (Материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 1994. №1

451. Российская модернизация: проблемы и перспективы (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 1993. №7

452. Российская цивилизация: пространственно-временные характеристики. Под ред. профессора, академика Академии социальных наук В.Б. Сам-сонова. Саратов. 2001

453. Россия в начале XX века / Под общ. ред. А.Н. Яковлева. Рук. авт. кол. А.Н. Сахаров. М.: Новый Хронограф, 2002

454. Россия и внешний мир: из истории взаимовосприятия. Заседание «круглого стола». Материал подготовили Агеева О.Г., Шамин С.М. // Отечественная история. 2003. №3

455. Руденко Л.И. Социальное содержание современной эволюции Российского крестьянства. Саратов: изд-во СГУ, 1997

456. Руткевич М. Демографическая катастрофа. Где выход? // Свободная мысль-XXL 2002. №6

457. Рыбакова A.B. Бандитизм на Юге Италии в XYI-XIX веках как социокультурный феномен. Проблемы исследования // Вестник МГУ. Серия 8. История. 2000. №1

458. Рынков В. Водка казенная, самогон домашний // Родина. 2002. №6 Рюде Д. Народные низы в истории. 1730-1848. М.: Прогресс, 1984 Рязанов В.Т. Экономическое развитие России. Реформы и российское хозяйство в XIX-XX вв. СПб.: Наука, 1998

459. Рянский Л.М. Движение крепостного населения в период кризиса феодализма в России (опыт количественного анализа по данным Курской губернии) // История СССР. 1991. №2

460. Савельева И.М., Полетаев A.B. История и время. В поисках утраченного. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997

461. Савченко В.А. Авантюристы гражданской войны: историческое расследование. Харьков-М.: Фолио-ACT, 2000

462. Савченко В.А. Симон Петлюра. Харьков: Фолио, 2004 Самоорганизация в природе и обществе. Тезисы докладов и сообщений. Научная конференция. Ленинград, 28-30 ноября 1988. Л.: Наука, Ле-нингр. отд., 1988

463. Свердлов Ф.Д. Неизвестное о советских полководцах. М., 1995 Секацкий А.К. Соблазн и воля. СПб., 1999

464. Семанов С. Под черным знаменем. Жизнь и смерть Нестора Махно // Роман-газета. 1993. №1202

465. Сендеров В. Солидаризм третий путь Европы? // Новый мир. 2003.

466. Сенчакова JI.T. Российское крестьянство в декабрьских событиях 1905 г. //Преподавание истории в школе. 1982. №6

467. Серба А. Куда казаку податься?. // Станица. 2001. №3(36) Серба А. «Украинский Бонапарт». Гетман Павло Скоропадский и Украинская держава // Станица. 2002. №1(37)

468. Сивова С.А. Управленческий образ мышления. Саратов: изд-во Саратовского ун-та, 1998

469. Сидоровнин ГЛ. П.А. Столыпин. Жизнь за Отечество. Жизнеописание (1862-1911). Саратов, 2002

470. Сикорский Е.А. Смоленский район обороны. Организация партизанского движения в прифронтовой Западной области в марте — ноябре 1918 года // Военно-исторический журнал. 2004. №3

471. Скрынников Р.Г. Смута в России в начале XYII века. Иван Болотников. JL: Наука, Ленинград, отд., 1988 СМЕРШ. М., 2002

472. Смирнов А.Ф. Государственная Дума Российской империи. 19061917. Историко-правовой очерк. М.: Книга и бизнес, 1998

473. Смирнов B.C. Экономика предреволюционной России в цифрах и фактах // Отечественная история. 1999. №2

474. Смирнова Т.М. «В происхождении своем никто не повинен.»? Проблемы интеграции детей «социально-чуждых элементов» в послереволюционное российское общество (1917-1936 гг.) // Отечественная история. 2003

475. Смоленская область в годы Великой Отечественной войны 19411945гг. М., 1977

476. Современные концепции аграрного развития // Отечественная история. 1992. №5; 1993. №2,6; 1994. №2,4/5; 1995. №3,4,6; 1996. №4; 1997. №2; 1998. №1,6.

477. Соколов Б.В. Оккупация. Правда и мифы. М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА,

478. Соколов Б.В. Разведка. Тайны Второй мировой войны. М.: АСТ-Пресс книга, 2003

479. Соколов С.А. Борьба за хлеб в Саратовском Поволжье в 1918 г. // Из истории Великой Октябрьской социалистической революции и социалистического строительства. Саратов: Кн. изд-во, 1958

480. Соколов С.А. Революция и хлеб. Из истории советской продовольственной политики в 1917 — 1918 годах. Саратов: изд-во СГУ, 1967

481. Соколов С.А. Вопросы советской продовольственной политики в 1918 — 1920 годах // Историографический сборник. Вып.З. Саратов: изд-во СГУ, 1971

482. Соколовский A.B. Сельская кредитная кооперация в России в 90-е годы XIX в.: выбор пути // Вопросы истории. 2002. №3

483. Солженицын А.И. Красное колесо. Повествование в отмеренных сроках. На обрыве повествования. Узлы V-XX // Звезда. 1993. №9

484. Соловьев В.М. Анатомия русского бунта. Степан Разин: мифы и реальность. М., 1994

485. Сопельняк Б. Заговор кремлевских полотеров. История о несостоявшемся покушении на Сталина // Родина. 2001. №7

486. Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика. Исследование изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений. Пер. с англ. СПб.: изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 2000

487. Спирин JI.M. Классы и партии в гражданской войне в России (19171920 гг.). М.: Мысль, 1968

488. Старообрядчество в России (XYII-XX вв.). М.: Школа «Языки русской культуры», 1999

489. Степанов А.И., Уткин А.И. Россия и СССР в войнах XX века: статистическое исследование. // Отечественная история. 2003. №3

490. Степанов А.Ф. (Казань); Земсков В.Н. О некоторых проблемах «Большого террора» 1937-1938 годов // Отечественная история. 2000. №1

491. Степанов С.А. Черносотенцы: «революционеры наизнанку» // Полис. 1993. №1

492. Степынин В.А. Крестьянство Черноземного Центра в революции 1905-1907 годов. Воронеж: изд-во ВорГУ, 1991.

493. Стрелкова И. Русское образование и русская культура // Наш современник. 2003. №4

494. Судьбы российского крестьянства. М.: РГТУ, 1996 Сухов И.И. Ударники против ударников. Орловско-Кромская операция 10-27 октября 1919 г.// Сержант. №5

495. Тарле Е.В. Избранные сочинения в IV томах. Т.1. Ростов-на-Дону: Феникс, 1994.

496. Тепляков А. Красный бандитизм // Родина. 2000. №4

497. Тимофеев JI. Из истории крестьянского хозяйства // Октябрь. 1994.4

498. Ткаченко С.Н. Повстанческая армия (Тактика борьбы). Минск-М.: Харвест-АСТ, 2000

499. Токарев Н.В. Волотовское дело // Тамбовское крестьянство: от капитализма к социализму (вторая половина начало вв.). Сборник научных статей. Вып.З. Тамбов, 2000.

500. Токарев Н.В. «Пусть всех нас перестреляют.» // Родина. 2004. №1 Трифонов И.Я. Очерки истории классовой борьбы в СССР в годы нэпа (1921 1927). М.: Госполитиздат, 1960

501. Трифонов И.Я. Классы и классовая борьба в СССР в начале нэпа (1921 — 1923 гг.). 4.1. Борьба с вооруженной кулацкой контрреволюцией. Л.: изд-во ЛГУ, 1964; 4.2. Подготовка экономического наступления на новую буржуазию. Л.: изд-во ЛГУ, 1969

502. Трифонов И.Я. Ликвидация эксплуататорских классов в СССР. М.: Политиздат, 1975

503. Тюкавкин В.Г. Великорусское крестьянство и Столыпинская аграрная реформа. М.: Памятники исторической мысли, 2001

504. Тюкавкин В.Г., Щагин Э. М. Крестьянство России в период трех революций. М.: Просвешение, 1987

505. Тяжельникова B.C. Самоубийства коммунистов в 1920-е годы И Отечественная история. 1998. №6

506. Ульянов Н.И. Происхождение украинского сепаратизма. М.: ИНДРИК, 1996

507. Универсальное и специфическое в российской истории. «Круглый стол» ученых // Общественные науки и современность. 1999. №3.

508. Успенский Б.А. Царь и патриарх: харизма власти в России (Византийская модель и ее русское переосмысление). М.: Школа «Языки русской культуры», 1998

509. Фатуева Н.В. Противостояние: кризис власти трагедия народа (Из истории крестьянских волнений и восстаний в Тамбовской губернии в 1918-1921 годах). Рязань: Русь, 1996

510. Федотова В.Г. Типология модернизаций и способов их изучения // Вопросы философии. 2000. №4

511. Фрелих С. Генерал Власов. Русские и немцы между Гитлером и Сталиным. С предисловием А. Хиллгрубера. Пер. с нем. Кельн, 1990

512. Френкин М. Трагедия крестьянских восстаний в России 1918-1921 гг. Иерусалим: Лексикон, 1987

513. Хазиев P.A. «Автономный нэп» эпохи «военного коммунизма» на Южном Урале: рыночная альтернатива командно-распределительной экономике // Отечественная история. 2001. №6

514. Хакамада С. Самоорганизация и стихийность: опыт сравнительного социально-психологического анализа Японии и России // Социс. 1999. №4

515. Харченко К.В. Власть. Имущество. Человек: передел собственности в большевистской России 1917-1921 гг. М.: Русский двор, 2000

516. Хасс Г. Германская оккупационная политика в Ленинградской области (1941-1944 гг.) // Новая и новейшая история. 2003. №6

517. Хок С.Л. Мальтус: рост населения и уровень жизни в России. 18611914 годы // Отечественная история. 1996. №2

518. Хоружий С.С. Хомяков и принцип соборности // Здесь и теперь. 1992. №2

519. Хоффманн Й. История Власовской армии. Пер. с нем. Е. Гессен. Париж, 1990

520. Хоцей A.C. Теория общества. В 3-х томах. Т.2. Становление бюрократии. Цивилизации. Казань: Матбугат йорты, 2000

521. Цветков В.Ж. Белые армии Юга России. 1917-1920 гг. (Комплектование, социальный состав Добровольческой армии, Вооруженных Сил Юга России, Русской армии). Кн. 1. М.: Посев, 2000

522. Цветков В.Ж. Белое движение в России. 1917-1922 годы // Вопросы истории. 2000. №7

523. Ципко А. Аргументы в защиту российского суверенитета // Международная жизнь. 2003. №8

524. Чаянов A.B. Крестьянское хозяйство: избранные труды. М.: Экономика, 1989

525. Человек и война. Война как явление культуры. М.: АИРО-ХХ, 2001 Человеческий потенциал Парфеньевского района Костромской области (Отв. ред. С.М. Малков). М.: Институт человека РАН, Администрация Парфеньевского района Костромской области, 2003

526. Чертихин В.Е. Этнический характер и исторические судьбы России // ОНС. 1996. №4

527. Чхартишвили П.Ш. Черносотенцы в 1917 году // Вопросы истории. 1997. №8.

528. Шамаев В. Возвращение «Хорвата» // Подъем. 2003. №6

529. Шанин Т. Революция как момент истины. Революция 1905-1907 гг. -1917-1922 гг. М.: Весь мир, 1997

530. Шарыповское дело (К истории красного бандитизма в Сибири) // Сибирские огни. 1993. №5/6

531. Шахназаров O.JI. Старообрядчество и большевизм // Вопросы истории. 2001. №4

532. Шашков А. Гари. Соловецкая мистерия черного дьякона Игнатия // Родина. 2000. №10

533. Шашков В.Я. «Ликвидированный класс» на защите Родины // Военно-исторический журнал. 2001. №4

534. Шелохаев В.В. Либералы и массы в годы первой мировой войны // Вопросы истории. 1996. №7.

535. Шестов Н.И. Политический миф теперь и прежде. Под ред. проф. А.И. Демидова. Саратов: изд-во СГУ, 2003

536. Шипек А. Военнопленные и их использование в Мировой и гражданской войне // Война и революция. 1928. №2

537. Шишкин В.А. Власть. Политика. Экономика. Послереволюционная Россия (1917-1928 гг.) СПб., 1997

538. Шишкин В.И. Красный бандитизм в советской Сибири // Советская история: проблемы и уроки. Новосибирск, 1992

539. Шишкин М.А. Биологическая эволюция и природа нравственности // ОНС. 2004. №1

540. Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве (государственно-церковные отношения в СССР в 1939 1945 годах). М., 1999

541. Шмелев Г.М. Русская Православная Церковь, ее деятельность и экономика до и после 1917 года // Вопросы истории. 2003. №11

542. Шуранова E.H. Красные партизаны после окончания борьбы с колчаковщиной // История Белой Сибири. Тезисы 4-й научной конференции 67 февраля 2001 года. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2001

543. Щеголихина С.Н. Джон Джозеф Першинг // Вопросы истории. 2004.

544. Щетинов Ю.А. Крушение мелкобуржуазной контрреволюции в Советской России (конец 1920-1921 г.). М.: изд-во МГУ, 1984

545. Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций. М.: Аспект-Пресс, 1999

546. Эйхе Г.Х. Опрокинутый тыл. М.: Воениздат, 1966 Эльцин В. Крестьянское движение в Сибири в период Колчака // Пролетарская революция. 1926. №2(49), №3(50)

547. Юнге М., Биннер Р. Как террор стал «большим»? // Свободная мысль-ХХГ. 2003. №10

548. Юрганов A.JI. Категории русской средневековой культуры. М.: МИРОС, 1998

549. Яблочкина И.В. Рецидивы Гражданской войны. Антигосударственные вооруженные выступления и повстанческие движения в Советской России. 1921-1925 гг. М., 2000

550. Яковлева Т.Г. Мазепа-гетман: в поисках исторической объективности // Новая и новейшая история. 2003. №4

551. Янч Э. Самоорганизующаяся Вселенная. Введение и обзор: рождение парадигмы из метафлуктуации // Общественные науки и современность. 1999. №1

552. Яров С.В. Крестьянин как политик: Крестьянство Северо-Западной России в 1918-1919гг.: политическое мышление и массовый протест. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999

553. Литература на иностранных языках

554. Davies S. Popular opinion in Stalin's Russia. Cambridge, 1997

555. Pye L.W. Politics, Personality and National Building. New Haven, L.,1962

556. Rossman J. The Teikovo Cotton Worker's Strike of April 1932: Class, Gender and Identity Politics in Stalin's Russia // The Russian Review. 1997. January. №561. Диссертации

557. Бакурский В.А. Советская политика коллективизации и участие органов ОПТУ — НКВД в ее осуществлении (на материалах Нижнего Поволжья). Диссертация . кандидата исторических наук. Саратов, 2001.

558. Гуменюк A.A. Переход к нэпу в Саратовской губернии: социально-экономические и политические процессы (1921-1923гг.). Диссертация. кандидата исторических наук. Саратов, 2002.

559. Журба Н.С. Идейно-политическая работа партии среди изменнических антисоветских формирований на оккупированной территории СССР (1941-1944 гг.). Диссертация. кандидата исторических наук. Москва, 1990.

560. Лобачева Г.В. Монархическая идея в массовом сознании россиян (1881-1917 гг.). Диссертация. доктора исторических наук. Саратов, 1999

561. Лукин Ю.Ф. Сопротивление тоталитаризму, активность и протест в истории советского общества. Диссертация. доктора исторических наук. Архангельск, 1992.1. Авторефераты диссертаций

562. Васильев A.A. Продовольственная политика Советского государства в 1918-1920 гг. (на материалах Нижнего Поволжья). Автореферат диссертации. кандидата исторических наук. Саратов, 2001

563. Катков А.П. Политический контроль в советском обществе в 20-е -30-е годы. Автореферат диссертации. кандидата исторических наук. Саратов, 2000

564. Москвитина P.A. Социокультурные процессы российского села (70-е 90-е годы XX века). Автореферат диссертации. доктора исторических наук. Саратов, 1998

565. Овчинников И.С. Ликвидация бандитских и повстанческих проявлений в Поволжье в 1920-1922 гг. (на материалах Саратовской губернии и области Немцев Поволжья). Автореферат диссертации. кандидата исторических наук. Саратов, 1996

566. Саранцев Н.В. Большевистская партийно-политическая элита: возникновение, становление, трансформация (начало 1900-х конец 30-х годов). Автореферат диссертации. доктора исторических наук. Саратов, 2002.

567. Туктаров P.C. Государство и молодежь в период от революции 1917 года до Великой Отечественной войны: исторические уроки. Автореферат диссертации. доктора исторических наук. Саратов, 2000

568. Интернет-ресурсы http: // roa2.narod.ru http: // zaimka.ruhttp://www.philosophy.ru/iphras/library/koznova.html http // www. Ostbataillon, fromru.com/