автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Военное дело и военно-политическая история Боспора в середине I в. до н.э. - середине III в. н.э.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Военное дело и военно-политическая история Боспора в середине I в. до н.э. - середине III в. н.э."

На правах рукописи

Горончаровский Владимир Анатольевич

ВОЕННОЕ ДЕЛО И ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ БОСПОРА В СЕРЕДИНЕ I В. ДО Н.Э.- СЕРЕДИНЕ III В. Н.Э.

07.00.06 - археология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Санкт-Петербург - 2005

Работа выполнена в Институте истории материальной культуры РАН (Санкт-Петербург)

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Пьянков Игорь Васильевич доктор исторических наук, профессор Фролов Эдуард Давидович доктор исторических наук Щукин Марк Борисович

Ведущая организация: Санкт-Петербургский Институт истории РАН

Защита состоится " 7 " (Л^ОН^_2005 г. в 14.00 часов на заседании

Диссертационного совета Д 002.052.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Институте истории материальной культуры РАН по адресу: Санкт-Петербург, Дворцовая набережная, 18.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории материальной культуры РАН.

Автореферат диссертации разослан 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидидат исторических наук

Актуальность темы. В разработке вопросов, связанных с историей и культурой Боспорского государства, греко-варварских взаимодействиями в этом регионе, изучению военного дела принадлежит особое место. Античные города Боспора буквально с момента своего основания оказались втянутыми в сложные, подчас враждебные отношения с окружающими варварскими племенами. Специфика местных условий не могла не вызвать определенную трансформацию комплекса вооружения боспорских воинов и тактических приемов ведения боя. К началу нашей эры этот процесс зашел достаточно далеко в связи с интенсивной инфильтрацией выходцев из сарматской среды в состав населения Боспора с одной стороны и усиленной военизацией его жизни с другой. В то же время в военном деле Боспорского царства, втянутого в войны Митридата VI Евпатора с Римом и ставшего позднее вассальным по отношению к нему государством, были отчасти использованы достижения римского военного искусства. Актуальность исследования военного дела Боспора от времени правления Фарнака до Готских войн, когда оно развивалось в контакте с Римом с одной стороны, и сарматским кочевым миром, с другой, определяется тем, что эта проблема напрямую связана с пониманием целого ряда вопросов политической истории и изучена крайне неравномерно. К тому же в предшествующих работах по данной тема гике зачастую отсутствовал комплексный подход к источникам.

Основная цель работы - представить общую картину развития военного дела Боспора и его военно-политической истории на протяжении трех столетий, с середины I в. до н.э. до середины III в. н.э. В связи с этим решались следующие задачи: анализ письменных и эпиграфических источников и сопоставление их с археологическими материалами; выявление особенностей развития военного дела Боспора, обусловленных взаимодействием с варварским ираноязычным окружением и влиянием римского военного искусства; всестороннее изучение предметов наступательного и защитного вооружения, происходящих с территории Боспора, а также памятников искусства с их изображениями, и уточнение их датировки; создание графических реконструкций комплектов вооружения боспорских всадников и пехотинцев.

Хронологические рамки исследования ограничены периодом с середины I в. до н.э. по середину III в н.э. Выбор их не случаен, поскольку нижний рубеж определен временем вхождения Боспора в сферу влияния Римской империи, когда он стал рассматриваться как государство с помощью которого можно контролировать военно-политическую обстановку в Северном Причерноморье и на границах ближайших к нему провинций. Верхний хронологический рубеж, в свою очередь, связан с значительными потрясениями периода готских походов, в результате которых меняется этнополитическая ситуация в Северо-Восточном

Причерноморье, а хорошо налаженные военная организация и система обороны Боспорского царства постепенно приходят в упадок.

Научная разработка данной проблемы началась около ста лет назад, когда происходит переход от частных высказываний по поводу отдельных предметов вооружения, найденных на Боспоре, или их изображений в памятниках искусства к обобщению имеющихся данных. Важным этапом в этом отношении явилась научная деятельность М.И.Ростовцева, отстаивавшего необходимость изучения отдельных категорий северопричерноморских древностей, в том числе и оружия, на качественно новом уровне. Ряд интересных наблюдений М.И.Ростовцева относительно военного дела Боспора первых веков н.э. мы находим в его книгах "Эллинство и иранство на юге России" (1918), "Скифия и Боспор" (1925) и отдельных статьях. Главным образом, они касаются организации боспорского войска и роли в нем тяжеловооруженной конницы, отдельных видов наступательного и защитного вооружения всадников и пехотинцев, сарматского влияния на боспорскую паноплию, военных сюжетов на монетах Боспора и военно-сакрального значения существовавших здесь коллегий-фиасов.

В 20-30-е гг. прошлого столетия происходило дальнейшее накопление и ввод в научный оборот археологических материалов, имевших отношение к военному делу Боспора, но тогда еще не получивших должной интерпретации. В немногочисленных обобщающих работах по отдельным аспектам этой проблемы, в основном, использовались данные, накопленные отечественной археологией в дореволюционный период. Так, следуя идеям М.И.Ростовцева, В.Гинтерс собрал в своей книге о скифских и сарматских мечах обширный материал, разбросанный по русским археологическим изданиям, включая данные о боспорских мечах римского времени (1928). Р.В.Шмидт создала сводку основных литературных и архивных данных по вопросу о боспорских оборонительных валах (1941).

Новый этап в изучении истории и культуры Боспора, в том числе и проблем, связанных с военным делом и военно-политической историей, связан с появлением ряда обобщающих работ, например, монографии В.Ф.Гайдукевича "Боспорское царство" (1949). Важное место в историографии вопроса принадлежит и работам В.Д.Блаватского. Он впервые на широком историко-культурном фоне, включая характеристику военного дела римлян и сарматов, и с привлечением значительного круга источников уделил внимание искусству осады и обороны укреплений на территории Северного Причерноморья античной эпохи, специфическим особенностям боспорской тяжеловооруженной кавалерии и фортификации. Сделанные им наблюдения послужили основой для создания единственной пока монографии по военному делу античных государств Северного Причерноморья (1954). Впрочем, Боспору первых веков нашей эры в ней

было отведено немного места. Более детально рассматривалась интересующая нас проблема в кандидатской диссертации Н.И.Сокольского, посвященной военному делу Боспора (1954). В трех главах ее второй части автор осветил вопросы состава и комплектования, родов войск, тактики и вооружения боспорской армии I в. до н.э. - IV в. н.э., уделив также определенное внимание вопросам осады и обороны. К сожалению, из текста этой работы были опубликованы лишь разделы о боспорских мечах, щитах и оборонительных валах (Сокольский, 1954,1955,1957).

За последовавшие пятьдесят лет происходил ввод в научный оборот новых археологических материалов. Из работ этого периода безусловный интерес представляет монография А.МХазанова "Очерки военного дела сарматов" (1971). Можно отметить также очерк Б.Г.Петерса о военном деле античных государств Северного Причерноморья в одном из томов "Археологии СССР" (1984), монографии А.А.Масленникова, затрагивающие вопросы организации обороны территории Восточного Крыма (1998; 2003), а также работы, касающиеся отдельных проблем военно-политической истории Боспора и его взаимоотношений с Римом (Цветаева, 1979; Щукин, 1994; Виноградов, 1994; Зубарь, 1998; Сапрыкин, 2002). Ряд статей был посвящен анализу прежних и публикации новых археологических находок, относящихся к военному делу Боспорского государства в римский период (См., напр.: Десятчиков, 1972; Горончаровский, Никоноров, 1987; Горончаровский, 1993; Галль, 1997).

Последняя попытка свести воедино данные относительно организации и вооружения боспорской армии на всем протяжении ее истории была предпринята недавно польским исследователем М.Мельчареком в специальной монографии (Mielczarek M. The Army of the Bosporan kingdom. Lodz. 1999). Она стала логичным продолжением его работ, посвященных тяжеловооруженной коннице античного мира, в том числе и боспорской (Mielczarek, 1993), а также публикации предметов вооружения античного времени, происходящих из Северного Причерноморья в собрании Музея Войска Польского в Варшаве (Mielczarek, 1995). Этот автор, безусловно, отличается большой эрудицией в области военного дела античного мира и прекрасным знанием научной литературы на русском языке (Горончаровский, 1999). Все же, применительно к римскому времени его монографию нельзя признать удовлетворительной в силу краткости изложения ряда важных вопросов, касающихся боспорской конницы и пехоты, а также их вооружения. Более чем скромное внимание в книге уделяется вопросам стратегии и тактики. В то же время, от детального анализа Боспорской войны 45-49 гг., описанной Тацитом, М.Мельчарек отказался, хотя ввел в свой текст небольшую главу "Военные кампании".

Таким образом, интересующая нас проблема все ещё недостаточно исследована, с чем связана научная новизна такого рода работы,

открывающей новые возможности для изучения военно-политической истории периферии античного мира и сопредельных варварских территорий. Достижения отечественных и зарубежных ученых в области военной археологии, новые изобразительные и эпиграфические материалы, интересные экспериментальные данные, позволяют иод новым углом зрения рассмотреть и целый ряд вопросов, связанных с военным делом Боспора римского времени. Этим определяется практическая ценность исследования, положения и выводы которого уточняют сложившиеся научные представления по данной проблематике и могут быть использованы другими специалистами в области древней истории и археологии Северного Причерноморья при написании научных и научно-популярных работ, в подготовке общих и специальных курсов лекций, при создании музейных экспозиций и выставок.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации в обобщенном виде опубликованы в книге "Между Империей и варварами: военное дело Боспора римского времени" (2003), отражены в ряде статей и тезисов или обсуждались в виде докладов на заседаниях Отдела истории античной культуры и Ученого совета ИИМК РАН. Отдельные идеи были изложены в виде докладов и сообщений на Международных и региональных научных конференциях, симпозиумах и чтениях. Среди них международные конференции по военной археологии (Польша: Перкоц, 1990; Лодзь, 1997; Мальборк, 2000; Россия: СПб., 1998); конференция «Фортификация в древности и средневековье» (СПб., 1995); XIII Конгресс Международного союза доисторических и протоисторических наук (Форли, 1996); I Понтийский конгресс (Варна, 1997); II и Ш конференции "Боспорский феномен" (СПб, 1999, 2001); I, II, III и V Боспорские чтения (Керчь, 2000,2001,2002,2004) и др.

Структура работы определяется основной целью и задачами исследования. Она состоит из введения, шести глав, заключения, библиографии и двух приложений. Некоторые главы разделены на подразделы в соответствии с логикой изложения материала. В качестве основных тем, подлежащих последовательному рассмотрению, выделены организация боспорской армии, наступательное и защитное вооружение, вопросы стратегии и тактики, система обороны границ государства, военно-политическая история Боспора времени около рубежа и первых веков н.э. Проблемы боспорской фортификации данного периода, поскольку эта тема была достаточно основательно разработана В.П.Толстиковым (1981, 1984, 1989,1992), затрагивались в общем виде, либо применительно к вводимым в научный оборот данным по фортификации Илурата, наиболее изученной к настоящему времени боспорской крепости ЫП вв. н.э. За пределами исследования осталось также изучение военного флота, т.к. практически весь соответствующий материал был обобщен Б.Г.Петерсом в специальной

работе (1982). Иллюстрации к тексту составляют приложение 1, а в приложение 2 помещены аннотированные графические реконструкции костюма, вооружения и защитного доспеха боспорских воинов первых веков нашей эры.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ.

Во введении раскрывается актуальность избранной темы и степень ее изученности, формулируются цель и основные задачи диссертационного исследования, определяются его хронологические и тематические рамки, характеризуются научная новизна и практическая значимость работы, отмечаются способы апробации полученных результатов.

Глава 1. Организация боспорской армии.

Как и в предшествующий период истории Боспора, главой армии, несомненно, считался сам царь, и она была для него главным инструментом поддержания власти. Возможно, как высший воинский ранг на Боспоре этого времени следует рассматривать должность, именовавшуюся 'о 'ет( тт^ ßaGÜdag. Широкие военные полномочия, видимо, предоставлялись и лицам, занимавшим такие должности, как "наместник Феодосии", "начальник острова", "начальник аспургиан", "пресбевт" Танаиса. Отметим, что и ранее, при Спартокидах, управление какой-либо областью сочеталось на Боспоре с попечением о вооруженной силе (Isocr. Trapez., 3).

Помимо упомянутых лиц, облеченных доверием монарха, командная структура армии включала ряд должностей, традиционных для эллинистических армий (Масленников, 1990; Горончаровский, 2004). Так хилиархом мог именоваться крупный военный чин из ближайшего окружения царя или командир наемной царской гвардии, несшей постоянную военную службу при дворе. Скорее всего, начальниками значительных воинских соединений были упоминающиеся в надписях стратеги. Кроме того, две посвятительные надписи, относящиеся ко времени правления царей Асандра и КотисаП, поставлены от имени лиц, занимавших должность наварха — командующего флотом (КБН, № 30,33).

Все перечисленные должности относятся к сфере высшего командования, точную картину иерархии которого трудно представить. Во всяком случае, круг людей такого рода, занимавших высшие придворные и военные посты, был не так уж велик. Известны и менее значимые должности, например, в одной из пантикапейских надписей упоминается спирарх Гаттиан. Этот термин, видимо, обозначал командира боспорского пехотного отряда, примерно равного по численности римской когорте. Примечательно, что отборное войско, готовившееся МитридатомУ!

Евпатором на Боспоре для продолжения войны с Римом, состояло из шестидесяти отрядов по 600 человек в каждом (Арр. Mithr., 87). Возможно, именно с этого времени спира, созданная по образцу когорты римскими перебежчиками, стала основной тактической единицей регулярных частей боспорской армии (Блаватский, 1954; Масленников, 1990).

Относительно должности лохага можно сказать, что функции его до конца неясны. Видимо, в составе армии лохаги были командирами отдельных отрядов, подчинявшихся непосредственно стратегам без каких-либо промежуточных инстанций. Скорее всего, постоянной численности такие отряды не имели: все зависело от количества воинов, набиравшихся по территориально-административному принципу.

Очевидно, определенную долю боспорского войска составляли воины-профессионалы, получавшие постоянное жалованье. Частью это были наемники иноземного происхождения, что было обычной практикой вассальных по отношению к Риму правителей. Как свидетельство наличия в столице отряда фракийских наемников можно рассматривать эпитафию Диза, сына Бифия, где сказано, что он был KEVTOpkov 'о KCli JtpivKlvjf ояйрсц 0paK(!)V (КБН, № 666). Должность, указанная в эпитафии, обычно переводилась как "центурион и начальник отряда фракийцев", но, если упоминается спира, непонятно почему Диза не называют просто спирархом, да и скромный характер известнякового надгробия не убеждает в том, что это был военачальник достаточно высокого ранга. Скорее всего, KEVTUpicov 'о Kai 7tpivKl\)/ соответствует centurio princeps. В римских вспомогательных войсках так именовали старшего центуриона когорты (Ле Боэк, 2001). Дополнительным указанием на принадлежность фракийской спиры к боспорской армии служит упоминание о командовании этим подразделением, как этапе воинской карьеры одного из приближенных царя Савромата I (Vinogradov, 1994).

Вполне вероятно, что представители династии Тибериев-Юлиев, не менее чем в свое время Митридат VI Евпатор нуждавшиеся в хороших военных специалистах, привлекали на службу бывших офицеров римской армии. К числу таковых можно отнести Марка Ульпия Прима, поставившего в 97 г. статую "своего благодетеля" царя Савромата I (КБН, № 43). Носитель имени Прим, популярного среди римских военных, перегринов и отпущенников и крайне редкого для Боспора, вряд ли был местным уроженцем. Поскольку он получил praenomen и nomen Траяна, когда тот еще был наместником в Германии (Дьячков, 1993), можно полагать, что этот ветеран, выйдя в отставку, предпочел службу боспорскому царю скучной жизни в провинции. Спустя полтора столетия на Боспоре появляется римский всадник, "известный августам" Аврелий Родон, сын Лоллея, чья статуя была воздвигнута в Пантикапее в 249 г. (КБН, № 58). Наделенный

высшими военными полномочиями он занимает должности 'о '£7Ц тт|<5 |ЗшлХБих^ и хилиарха.

Отборная часть боспорских воинов, судя по всему, несла постоянную военную службу при дворе. В случае военных действий это элитное подразделение, подобно "агеме" в войске Селевкидов, по-видимому, выступало как конный корпус численностью в тысячу человек. Когда Фарнак, потерпел поражение в битве при Зеле в 47 г. до н.э., то он возвращается на Боспор именно с тысячью всадников, которые, судя по их недовольству приказом убить коней перед посадкой на корабли, были набраны среди кочевников. Видимо, со времени правления Аспурга на особом положении в составе царской гвардии находились представители родственных правящей династии аспургиан (Ростовцев, 1990; Горончаровский, 2000).

Часть постоянного войска была рассеяна по гарнизонам городов и, вероятно, подчинялась наместникам соответствующих военно-административных округов. При развертывании масштабных военных действий в состав вооруженных сил Боспора могли включаться военные поселенцы, набиравшиеся среди сельского населения или соседних варварских племен. Подобная практика широко применялась в эллинистических государствах, обеспечивая их внушительный военный потенциал, и часто сопровождалась отменой на определенный период налогов с урожая и плодов земли. В свою очередь военные поселенцы были обязаны нести сторожевую службу, держать под контролем дороги, участвовать в подавлении внутренних волнений или отражении нападений извне. Постоянных расходов из казны такие воинские подразделения не требовали, а в случае вражеских вторжений они избавляли боспорских царей от необходимости содержать большую армию прикрытия в пограничных районах.

Вторая, более многочисленная часть резерва, это жители боспорских городов, роль которых в обороне государства значительно возросла со времени Митридата VI Евпатора. Практика всеобщего набора в войско объясняет большое количество изображений воинов на местных надгробиях и мужских погребений с оружием. Возможно, с командованием военным отрядом горожан связана должность политарха, фигурирующая в ряде надписей.

В отдельных случаях могли привлекаться и военные силы подчиненных Боспору племен. Для некоторых из них можно предположить прямое управление царя через своих наместников, для других - сохранение племенных вождей. Такие вожди могли инкорпорироваться в военную иерархию царства, оставаясь во внутренней политике достаточно независимыми от центра. Кроме того, мы знаем примеры использования военных отрядов соседних племен ^гаЪ. XI, 5,8). Такие союзы, безусловно,

носили временный характер и могли достигаться либо путем дипломатических браков, либо посредством богатых даров, манипулируя которыми племенные вожди укрепляли свой престиж и политическое влияние.

Относительно состава боспорской армии следует отметить, что на рубеже нашей эры, в условиях постоянных военных столкновений с кочевниками, в ней возрастает значение кавалерии (Горончаровский, 2001). Наряду с отрядами легковооруженных всадников в составе боспорской армии появляется тяжеловооруженная конница - катафрактарии. В данном случае под этим термином мы понимаем устоявшееся в отечественной научной литературе определение катафрактариев как конных воинов, снабженных тяжелым доспехом и набором наступательного вооружения, в котором главную роль играет длинная тяжелая пика (Блаватский, 1954; Хазанов, 1971; Горончаровский, Никоноров, 1987; Горончаровский, 1993). Появление их на Боспоре можно связать с аспургианами, выходцами из сарматского мира, расселившимися на восточной границе государства, между Фанагорией и Горгиппией, скорее всего, в правление царя Лсандра (Горончаровский, 2000). Такая политика представляется вполне оправданной, поскольку подготовить профессиональных воинов-всадников, в совершенстве владеющих новыми видами вооружения, было достаточно сложно. Очевидно, включение аспургиан в состав военных сил Боспора со временем способствовало изменению структуры и вооружения местной кавалерии, хотя на первых порах, видимо, именно они поставляли отряды тяжеловооруженной конницы нового образца в боспорскую армию.

Формирование отрядов катафрактариев из состава боспорских горожан могло начаться несколько позднее, когда события, связанные с войной Митридата VIII против римлян и своего брата Котиса в 45-49 гг. н. э., наглядно показали всю сложность военных действий без помощи союзной конницы в условиях ведения масштабной войны на границах Боспора (Горончаровский, 2001; Goroncharovski, 2004). Действительно, в сюжетах многочисленных надгробных рельефов из некрополей Пантикапея и других боспорских городов вплоть до середины I в. н. э. не отмечено каких-либо серьезных изменений в комплексе вооружения всадников и снаряжении коня.

Основная масса лошадей для боспорских конных воинов, очевидно, покупалась, захватывалась и выменивалась у соседних степняков, или поступала от них же в виде дани. Можно предположить, что на Боспоре, как и в царстве Селевкидов, существовали конные заводы, где содержались племенные животные, жили объездчики лошадей, и люди, обучавшие обращению с тяжелым всадническим вооружением. В этом отношении представляет интерес тамга царя Риметалка на пантикапейском надгробии

Лтты, сына Трифона. Она изображена на лопатке лошади, видимо, полученной из царского табуна.

Возрастание роли тяжелой кавалерии в боспорской армии привело к ряду изменений и в конском снаряжении (Горончаровский, 2001). При отсутствии стремян для тяжеловооруженного всадника особенно важно было удержаться на коне при столкновении с противником. Выходом в данной ситуации стало совершенствование конструкции седла, которое должно было обеспечить устойчивую "глубокую" посадку. Этот процесс связан с центральноазиатским регионом и завершился, по крайней мере, в I в. до н.э., а может быть и ранее, (Herrmann, 1997; Симоненко, 2002). Начало распространения на Боспоре седел нового типа, как и набора вооружения катафрактария, можно также связать с аспургианами. В этом отношении интересно отметить, что на стеле Матиана, сына Заидара, найденной в районе расселения аспургиан, четко показан горизонтальный выступ седла, что позволяет предполагать использование для его изготовления деревянного каркаса.

Другой тип седла с вертикальными выступами и слегка выпуклой поверхностью мы видим на мраморной стеле начала 1 в. н.э., поставленной на могиле сыновей Панталеонта из Горгиппии (Горончаровский, 2002). Ближайшей аналогией в данном случае являются массивные парфянские седла с вертикальными передними и задними выступами. Сходный тип седла с так называемыми "рогами" получает применение в римской кавалерии, возможно, уже со времени военных конфликтов с Парфией. Реконструкция римского седла из Валькенбурга, имевшего в основе обтянутый кожей деревянный каркас с набивкой, продемонстрировала на практике удивительно высокую эффективность "рогов", компенсировавших отсутствие стремян. Они давали хорошую поддержку для основания спины и бедер всадника, обеспечивали большую устойчивость в момент копейного удара и позволяли не испытывать неудобства в применении длинного меча или лука. Все это повышало возможности воина в условиях конного боя. Даже при отсутствии стремян он мог чувствовать себя в седле достаточно уверенно и, в случае необходимости, далеко отклонять в сторону корпус и руки, держащие оружие.

Большинство боспорских рельефов с изображениями всадников, начиная со второй половины I в., демонстрируют своеобразный местный тип "глубокого" седла с довольно массивной передней частью, завершающейся ярко выраженными округлыми выступами, загнутыми внутрь по форме бедра и защищавшими нижнюю часть туловища воина (Горончаровский, 2001). Спускающиеся вниз в передней части седла кожаные лопасти прикрывали подпружный ремень, чтобы он не терся о ноги всадника. Обычное изображение седла в профиль, как правило, не позволяет уверенно судить о том, как выглядела его задняя часть: имеются здесь простые

вертикальные выступы или сплошная лука. Впрочем, в существовании на Боспоре такой детали седла убеждают фрагмент надгробия I-II вв. из собрания Темрюкского музея (Горончаровский, 2002) и терракотовая статуэтка всадника из слоя III в. на поселении Артезиан (Винокуров, 2002).

Боспорская пехота, как и конница, делилась на тяжелую и легкую, объединявшуюся на поле сражения в рамках отдельных отрядов. При этом воины в защитном доспехе, видимо, выдвигались в передовую линию. При всей условности изображения именно так можно расценивать фрагмент росписи пантикапейского склепа 1872 г., где представлен на марше небольшой военный отряд. У всех пехотинцев короткие мечи находятся справа на манер римских гладиусов, и это не единственная деталь такого рода, демонстрирующая римское влияние на военное дело Боспора. Обращает на себя внимание следующий момент: во главе отряда шествует облаченный в защитный доспех знаменосец, который держит вексиллум -воинский знак, характерный для римлян. Принятые в римском войске значки могли использоваться на Боспоре уже с конца правления МитридатаУГ Евпатора для управления в бою созданными им подразделениями нового образца.

Глава 2. Наступательное и защитное вооружение.

Период около рубежа нашей эры стал для обитателей евразийских степей временем поиска и разработки новых форм оружия дистанционного боя - лука и стрел, рубяще-колющего оружия, использовавшегося в ближнем бою, и усовершенствования защитного доспеха, что объясняется все большим применением в военных действиях отрядов тяжеловооруженной конницы. Естественно, этот процесс не мог не затронуть территорию Боспорского государства, находившегося в постоянном контакте с кочевым миром.

Мечи. К числу новшеств, заимствованных из военной практики сарматов, можно отнести использование длинных мечей без металлического навершия. Среди них, если следовать классификации А.М.Хазанова, выделяются пять типов мечей, из которых к интересующему нас периоду относятся только три. Самый ранний тип 1, известный в Китае, по крайней мере с III в. до н.э. (Skripkin, 2003), а в Средней Азии со II в. до н.э., представлен длинными мечами с коротким прямым перекрестьем (Хазанов, 1971). С I в. до н.э. такие мечи появляются в сарматских погребальных комплексах Прикубанья (Марченко, 1997), а затем, видимо, и на Боспоре.

В первые века н.э. на Боспоре и в Прикубанье господствуют мечи типа 2 длиной от 70 до 112 см с треугольным основанием клинка, плавно переходящим в рукоять-штырь. Они употреблялись и пехотинцами, и всадниками, но в последнем случае, видимо, обычными были мечи длиной

около 1 м и более. Это обусловлено тем, что подобное оружие предназначалось для нанесения прямого рубящего удара с коня, и функционально должно было быть достаточно длинным. Начиная со II в. появляются мечи типа 3 с прямым основанием клинка, для которого характерно сечение, близкое к ромбовидному.

Особенностью боспорских длинных мечей является большое разнообразие в отношении наверший рукояти Они имеют самую различную форму: усеченного конуса, полусферическую, линзовидную, овальную в сечении и цилиндрическую. Для их изготовления обычно использовались стекло и стеклянная паста, полудрагоценные камни (халцедон, топаз, агат, оникс), янтарь и кость. В отдельных случаях известны навершия в полихромном стиле: из полудрагоценных камней, дополненных золотой или серебряной оправой. Эти элементы в оформлении рукоятей длинных мечей определенно свидетельствуют о вкладе Боспора в развитие их декора (Ростовцев, 1918; Хазанов, 1971).

Из мечей неместного происхождения, оказавшихся в составе вооружения боспорских воинов, отметим уникальную находку в некрополе Горгиппии римского гладиуса второй половины I в. Клинок меча при сохранившейся длине 27,8 см первоначально имел явно большие размеры, не менее 40-55 см. Об этом можно судить по расположению скреплявших ножны двух гладких бронзовых скоб с кольцами для подвешивания.

Самый распространенный способ ношения боспорских мечей -размещение их с левой стороны, в отдельных случаях на портупейном ремне, прикрепленном к поясу. В данном варианте для подвешивания ножен применялись специальные скобы, получившие широкое распространение от Китая до Европы. Их изображения присутствуют на некоторых боспорских надгробиях. Иногда меч подвешивался на ремне, перекинутом через правое плечо, или пристегивался к гориту, рукояткой на уровне его верхнего края.

Кинжалы, большей частью имевшие перекрестье и металлическое кольцевое навершие, были, наряду с мечами, обычным элементом вооружения боспорцев. Встречаются и кинжалы, рукоять которых завершалась таким же, как у длинных мечей, полусферическим навершием, насаживавшимся на штырь рукояти. Длина их обычно колеблется в пределах 0,33-0,45 м. Клинок в сечении линзовидный без продольного ребра. На боспорских надгробных рельефах ножны кинжалов нередко изображены пристегнутыми к правому бедру кожаными ремешками.

Копья и дротики. Находки наконечников копий, использовавшихся боспорской пехотой и кавалерией, крайне немногочисленны. Тем не менее, если говорить о боспорской панцирной кавалерии, то основным элементом в комплекте ее вооружения была именно пика, длина которой, судя по фреске из склепа Анфестерия, могла достигать 4-4,5 м, если пропорции изображения хотя бы приблизительно выдержаны. Сомнения в

существовании столь длинных копий только на основании трудностей обращения с ними вряд ли оправданны.

Боспорские пехотинцы в походном варианте, как правило, имели при себе два копья, длина которых, судя по росписям склепа 1872 г. и надгробным рельефам могла составлять около 2,2-2,1 м. Известные нам типы наконечников боспорских копий первых веков н.э., в основном листовидной или ланцетовидной формы, довольно сильно отличаются друг от друга.

Луки и стрелы. Роль лука в вооружении боспорских воинов первых веков н.э. продолжала оставаться значительной. В частности, широко использовался, правда, в усовершенствованном виде, лук так называемого "скифского" типа. По сравнению с предшествующим периодом его размеры увеличиваются и составляют в натянутом состоянии не менее половины роста стрелка, т. е. около 0,8-0,9 м. В центре его находилась вогнутая рукоять с небольшим перехватом, а окончания "рогов" сильно выгибались вперед, создавая дополнительный рычаг для придания стреле большой начальной скорости. При изготовлении таких луков в отдельных случаях, вероятно, могли использоваться костяные накладки.

Лук "скифского" типа обычно помещался в горит, носившийся на левом бедре. Детали достаточно точно передает деревянный игрушечный горит из детской гробницы середины I в. н.э. (Сокольский, 1971). На его внешней поверхности имеется боковой карман со слегка намеченными древками стрел. Судя по декору, наружная сторона оригинала горита была дополнительно украшена металлическими накладками. Устье расширено в соответствии с формой плеча лука, а ближе к уплощенному дну внешний контур плавно сужается.

К рубежу нашей эры в зоне евразийских степей входит в употребление более совершенный по сравнению со "скифским" лук так называемого "гуннского" типа, имевший довольно большие размеры - около 1,2-1,6 м. Наличие прямой негнущейся рукояти и выступающих вперед крутых эластичных плечей с костяными накладками значительно увеличивало его дальнобойность, которая позволяла вести обстрел противника со значительного расстояния. На боспорских надгробных рельефах такой лук со спущенной тетивой обычно вложен в длинное налучье на правом бедре (Горончаровский, 1999). Иногда его наличие обозначает колчан с двумя узкими отделениями для стрел. Натягивание тугого сложносоставного лука требовало значительных усилий и при этом, очевидно, использовался "монгольский" способ стрельбы, связанный с применением специальных приспособлений для защиты большого пальца и левой руки от возможного травмирования тетивой. Прежде всего, это наручи в виде широкого браслета на левой руке. К ним можно отнести и подходящие по диаметру для большого пальца два массивных граненых бронзовых кольца из воинского

погребения второй половины II- начала III вв. в некрополе Илурата (Горончаровский, 1998; Он же. 2001).

Боспорские стрелы рассматриваемого периода, как правило, имели железные трехлопастные черешковые наконечники с треугольным или ромбическим пером. Распространение крупных и тяжелых наконечников стрел объясняется, прежде всего, появлением усовершенствованного оборонительного доспеха и мощного лука "гуннского" типа.

Шлемы римского времени представлены, главным образом, двумя типами: конической и полусферической формы. Детали каркасных конических шлемов наглядно показаны на стеле Менофила в изображении пешего воина с копьем, сопровождающего всадника (Ростовцев, 1913). Передняя часть шлема, набранная из семи вертикальных полос, имеет выделеную в рельефе тулью, короткий наносник, дугообразные вырезы для глаз и округлые нащечники, соединенные подбородочным ремнем. Другой образец каркасного шлема этого типа, но с прямоугольными нащечниками, мы видим в руках у мальчика, стоящего рядом с воином, на стеле Родона (Боспорские надгробные рельефы, 1990).

Существенно расширили наши представления о конструкции каркасных шлемов конической формы находки из дружинных сарматских погребений I—II вв. н.э. у хутора Городского близ восточных границ Боспора (Сазонов, 1992). Основу первого варианта таких шлемов составляют перекрещенные внахлест и склепанные железные пластины, второго - четыре сужающихся кверху железных полосы шириной в основании около 7 см (каждая скреплена двумя заклепками с горизонтальной полосой высотой 17 см). В последнем случае их увенчивает слегка заостренное вытянутое навершие, а с боковых сторон у края наклепаны специальные пластины-обоймы для крепления нащечников или подбородочных ремней, отпечаток которых сохранился на поверхности некоторых шлемов.

Конструкцию шлемов полусферической формы демонстрирует- находка из сарматского погребения в кургане 6 у ст. Тбилисская Краснодарского края (Ждановский, 1984; Бажан, Гей, 1992). Шлем, датируемый второй половиной II - первой половиной III вв. н.э., представляет собой бронзовый каркас из трех перекрещивающихся пластин, соединенных в центре заклепкой. Образованные ими сектора переплетены между собой восемнадцатью раздвоенными пластинками. Вертикальные пластины нижним краем закреплены на горизонтальном обруче, по бокам которого находились длинные витые проволочки, возможно, основание назатыльника. Полусферический шлем без каких-либо деталей каркасной конструкции (возможно, они просто не показаны) присутствует на известном посвятительном рельефе Трифона из Танаиса.

Защитный доспех первых веков нашей эры представлен на Боспоре несколькими разновидностями: пластинчатые и чешуйчатые панцири, кирасы, кольчуги, комбинированные и кожаные панцири. Все они крайне редко встречаются в погребениях, зато большей частью хорошо представлены в памятниках изобразительного искусства.

Самым ранним изображением длинного пластинчатого доспеха с короткими рукавами и воротом, плотно прикрывающим шею, считается рельеф на стеле Афения, которую Ю.М.Десятчиков относил ко времени не позднее середины I в. н.э. (Десятчиков, 1972). Не получивший широкого распространения в практике военного дела римского времени, длинный пластинчатый доспех, тем не менее, существовал на Боспоре в течение почти двух столетий. Об этом свидетельствует происходящий из Илурата обломок штукатурки с граффито, изображающим катафрактария (Шургая, 1983; Горончаровский, Никоноров, 1987). Наибольшее применение получил другой тип панциря - чешуйчатый, который известен в двух вариантах. Первый, зафиксированный в росписи склепа 1872 г., имел вид кафтана с короткими рукавами и разрезом внизу длиной почти до колен. Второй вариант представлен панцирем без разреза, как правило, доходящим до середины бедра (Горончаровский, 1993).

Наконец, с представителями высших командных должностей, видимо, был связан панцирь эллинистического типа, который в римской армии носили военачальники высокого ранга. Он состоял из двух пластин короткой "мускульной" кирасы, соединявшихся сверху наплечниками — эпомидами. Из-под пластин до середины бедер спускался передник из птериг — кожаных полос, имевших металлическую обшивку. Можно даже предполагать наличие в Пантикапее серийного производства кирас римского образца (Тге1$1ег, 1994; Трейстер, 2000).

Среди легковооруженных рядовых воинов, несомненно, был широко распространен в силу своей доступности защитный доспех из такого сравнительно дешевого материала как кожа, хорошо известный у сарматов. При относительной легкости кожаные панцири давали достаточно эффективную защиту от стрел и камней, могли ослабить удар меча или копья. Простейший тип их, видимо, представлял собой короткую куртку, которая могла дополняться поясом с нашитыми железными пластинками в передней части (Горончаровский, 1998). Другой тип - это кожаный кафтан до колен с длинными рукавами, армированный круглыми металлическими бляхами, как на фреске из склепа Анфестерия. Остатки подобного панциря, снабженного двумя нагрудными железными бляхами со следами позолоты, были найдены в пантикапейском склепе Юлия Каллисфена (Мацулевич, 1941).

Достаточно дорогим видом защитного облачения были кольчуги, чем объясняется редкость их находок (курган 1853 г. у Фанагории, Пантикапей,

Горгиппия). Несколько целых кольчуг, возможно, боспорского производства, обнаружены в погребениях представителей сарматской аристократии у хутора Городского, где около четверти всех погребенных воинов можно отнести к катафрактариям (Сазонов, 1992). Эти кольчуги представляют собой свернутые рулоном, сплетенные из колец рубахи длиной не менее 1,1 м при среднем росте умерших 1,7 м. Возможно, они дополнялись кольчужными штанами или в нижней части оборачивались вокруг ног.

Щиты применительно к коннице были принадлежностью только легко вооруженных всадников, поскольку держать длинную пику двумя руками и одновременно использовать щит весьма затруднительно. Единственная находка, которую можно соотнести с кавалерийским щитом (железный умбон), связана с погребением в склепе Юлия Каллисфена. Известны также пантикапейские терракоты-гротески I—Ш вв., которые изображают всадника, держащего в левой руке большой круглый щит с умбоном.

Боспорские пехотинцы в большинстве случаев изображались с продолговатыми овальными щитами, в силу своих больших размеров нередко заменявшими прочее защитное вооружение. Среди редких для Боспора находок их деталей можно упомянуть часть оковки края щита римского времени из раскопок Пантикапея (Сокольский, 1955). Серия из семи железных умбонов найдена в закрытых комплексах середины III в. из Танаиса (Kazanski, 1994; Арсеньева, Науменко, 2001).

Глава 3. Боспорская армия на полях сражений

В первом разделе главы рассматриваются вопросы стратегии и тактики, применявшихся боспорской армией в ходе военных операций (Горончаровский, 2004). В большинстве случаев стратегические планы ее командования, видимо, носили оборонительный характер. Противник, даже если это были мобильные конные отряды, преодолевая существующие оборонительные линии, неизбежно должен был замедлить продвижение вперед. В этом случае существенную роль должно было играть получение оперативной разведывательной информации, с тем, чтобы неожиданно напасть на главные силы противника. Быстрое передвижение контингентов пехоты и конницы при отражении набегов и прочих военных акциях обеспечивала сеть дорог между различными укрепленными пунктами. Наряду с этим могли использоваться взаимодействие с флотом и переброска войск с его помощью. Конечно, определенную роль в достижении победы играли также дипломатическая подготовка кампании, ее материальное и инженерное обеспечение. Крупные операции наступательного характера -нанесение внезапного удара по важнейшим центрам противника и глубокое проникновение в его тыл - несомненно, должны были согласовываться с

римской администрацией провинции Вифиния-Понт или непосредственно с императором. В случае возникновения угрозы интересам самой Империи в них могли принять участие подразделения римской армии.

Постоянное противостояние соседним кочевым племенам, заимствование ряда элементов сарматского вооружения и снаряжения коня не могли не сказаться на развитии тактики, которой придерживалась армия правителей Боспора. Естественно, заимствования в этой области воспринимались не механически, а перерабатывались в соответствии с местными условиями. Учитывая структуру боспорской армии, большая роль, скорее всего, отводилась координации действий пехоты с тяжелой и, численно преобладавшей, легкой конницей.

Наибольший эффект действий панцирной кавалерии достигался ее атакой на строй противника плотно сомкнутой массой всадников с пиками при надежном прикрытии флангов. После прорыва линии обороны и отсутствия необходимости перестроения бой для катафрактариев, в том случае, если противник обладал сходным вооружением, очевидно, превращался в серию отдельных поединков. Легковооруженные всадники могли не только начинать сражение, осыпая противника стрелами, или заниматься его преследованием, но и поддерживать в наступлении катафрактариев, которые старались решить исход битвы стремительным натиском и рукопашной схваткой.

Таким образом, главная роль при столкновении с противником отводилась коннице, сопоставимой по численности и составу вооружения с сарматской, тогда как тяжелая пехота была основой боевого порядка. В случае необходимости, она могла успешно наступать или противостоять атаке вражеских всадников, встретив ее стеной щитов (Нефедкин, 1999). Легковооруженные воины под прикрытием тяжелой пехоты, очевидно, покидали строй для метания дротиков и возвращались на свое место, или взаимодействовали с конницей при атаке.

Своего рода иллюстрациями относительно действий боспорской армии на поле боя являются батальные сцены в живописи ряда пантикапейских погребальных памятников второй половины I - первой половины II вв. (склеп 1841 г., Стасовский склеп 1872 г, склеп 1873 г.). Военизация Боспорского царства в этот период с одной стороны, и идея героизации усопшего, воспевания его подвигов в борьбе с врагами с другой, получает в них вполне адекватное изобразительное воплощение. Разнообразные предметы вооружения и воинского снаряжения даны достаточно детально, в то же время многие детали оставались для создававших фрески мастеров малосущественными. Представлены как изображение конного боя, так и совместные действия конницы и пехоты.

Для условий Северного Причерноморья, где преобладает ровная открытая местность, в ходе боевых операций можно предполагать большую

роль военного обоза, использовашегося боспорской армией в целях снабжения и обороны полевого лагеря еще при Спартокидах (Бю(± XX. 22). Повозки, поставленные кругом, легко было использовать для предотвращения внезапного нападения в ночное время и в целях эффективной обороны после неудачи в сражении. Подобное укрепление могло на время дать надежную защиту от врага, сдержать атаку его конницы, в нем хранились военное снаряжение и продовольствие

Таким образом, армия Боспора первых веков нашей эры, усвоившая военные достижения своих союзников и врагов, стояла на высоком для того времени уровне, позволявшем успешно отражать нападения воинственных варварских племен, а также оказывать военную помощь пограничным районам Римской империи.

Глава 4. Система обороны границ Боспорского царства

В первом разделе главы рассматриваются вопросы обороны границ государства. Передовой линией этой обороны можно считать небольшие крепости и сторожевые посты, выдвинутые в горные и степные районы (Кутлакская крепость; двухкамерные постройки площадью 110-200 кв. м с мощными стенами, располагавшимися в 3,5-5 км друг от друга в окрестностях Бат, и крепости, прикрывавшие подъездные пути к Горгиппии). Следующей линией обороны на Азиатском Боспоре, откуда можно было контролировать подступы к Фанагории, Кепам и Гермонассе, стал укрепленный район на Фонталовском полуострове, куда входили 12 крепостей (Сокольский, 1975; Толстиков, 1989; Паромов, 2003), а в Восточной Таврике таковой служили валы предшествующего времени, продолжавшие использоваться в римский период. Перед Узунларским валом на протяжении 50-60 км располагалась практически лишенная поселений "мертвая зона", на преодоление которой, если это не был конный набег, потенциальный противник должен был затратить не менее одного-двух дней. Собственно линии валов, видимо, предназначались, в основном, для защиты от внезапных нападений мобильных отрядов варваров и, в любом случае, существенно снижали возможность их маневра при отступлении.

Дороги и наиболее важные со стратегической точки зрения пункты контролировались сетью хорошо укрепленных усадеб и крепостей, игравших одновременно роль опорных пунктов для защиты прилегающей сельской округи (Масленников, 1998). При их возведении, как правило, максимально использовались особенности природного рельефа, прежде всего, удобные для обороны холмы и мысы и полуострова. Судя по тому, что укрепления вдоль рубежей государства находятся не так уж далеко друг от друга, все они были связаны между собой и, в конечном счете, со столицей, световой или дымовой сигнализацией. Соответственно в короткие

сроки могли быть мобилизованы военные силы, способные оказать необходимую помощь отдельным осажденным гарнизонам. Поддержание в постоянной боевой готовности существующих линий укреплений и опорных пунктов было единственно возможным способом обеспечить достаточно эффективную оборону государства, не требующую содержания большой постоянной армии. В противном случае расходы на нее оказались бы слишком обременительными для боспорской династии Тибериев-Юлиев, несмотря на помощь Рима.

Во втором разделе главы рассматриваются материалы раскопок Илурата, имеющие особое значение для изучения фортификации Боспора в силу исключительной сохранности всех элементов оборонительной системы. Эта крепость 1-111 вв., достаточно основательно исследована, в том числе и автором, и полученные данные позволяют охарактеризовать не только проблемы, связанные с развитием боспорского оборонного зодчества римского времени, но и различные, имеющие отношение к военному делу аспекты жизни ее обитателей.

Крепость Илурат являлась самым южным звеном в системе обороны северо-восточной части Керченского полуострова и играла роль военно-административного центра для прилегающей сельскохозяйственной округи (Горончаровский, 1989; Он же, 2002). Максимальное использование рельефа местности свидетельствует о высоком профессионализме военных инженеров, руководивших ее строительством. Установить облик и размеры первоначального укрепления на этом месте почти невозможно, т.к. ранние слои были практически уничтожены в процессе последующих строительных работ. Остатки оборонительных сооружений I в. в виде небольшой башни и примыкающего участка оборонительной стены с рустованной кладкой открыты только на северо-восточном склоне городища. Это позволяет говорить о том, что в боспорской фортификации римского времени еще сохранялись традиции позднеэллинистической строительной техники.

Особый интерес представляет решение проблемы водоснабжения крепости (Горончаровский, 1989; Он же, 2001). Выгодные топографические условия не могли компенсировать один существенный недостаток: отсутствие источников воды на территории, окруженной оборонительными стенами. Даже путем устройства цистерн для дождевой воды невозможно было целиком удовлетворить потребности населения Илурата в питьевой воде в случае осады. Выходом стало устройство у подножия скалистого плато колодца с подземным ходом длиной около 50 м. Основная часть трассы этого хода представляла собой траншею, вырубленную с поверхности в материковой глине. Верхний его отрезок, проходивший под оборонительными сооружениями, был выдолблен в скале и, очевидно, выходил на двор близлежащего дома. Строительство подобного рода сооружений, видимо, связано с применением на Боспоре архитектурных

традиций, существовавших на территории Понтийского царства, поскольку вырубленные в скалах лестничные спуски к подземным резервуарам с водой широко известны в Каппадокии Понтийской, Пафлагонии, Малой Армении и Фригии (Сапрыкин, 2002).

Ранняя крепость, скорее всего, просуществовала недолго и подверглась разрушению где-то в конце I в. н.э. Сохранявшаяся для западных рубежей царства угроза нападения сарматов и крымских скифов обусловила последующую реконструкцию всей оборонительной системы и жилых кварталов Илурата. Эта масштабная перестройка, судя по фрагментированной строительной надписи (КБН, № 966), проводится не ранее второй трети II в. н.э. Только стремлением к быстрейшему завершению работ можно объяснить использование на самых уязвимых с напольной стороны участках строительства любого годившегося в дело материала, вплоть до архитектурных деталей и антропоморфных надгробий. После перестройки стены крепости имели с трех сторон толщину 2,4 м и только с северо-запада - 1,8 м. И все же, судя по небрежно заделанному пролому близ южной башни, они не могли служить надежной защитой для города. Третий строительный период падает на конец II в. н.э., когда царь Савромат II предпринимает энергичные меры по укреплению обороны государства. В эти годы дополнительно усиливаются три оборонительных линии крепости, к которым в основании был пристроен внешний панцирь, игравший роль противотаранного пояса. С юго-запада и юго-востока дополнительное препятствие создавал ров, выдолбленный в скале на глубину 1,5 м. Он мог заполняться водой только в случае дождей. Видимо, его основное назначение заключалось в том, чтобы затруднить действие стенобитных орудий.

Последним этапом в развитии фортификационной системы Илурата явилось возведение в первой трети III в. н.э. полосы застройки за пределами северо-западной оборонительной стены. Жилые комплексы расположены здесь приблизительно в 30 м от стены, на склоне, образующем небольшую террасу и затем круто обрывающемся вниз. При нападении узкие входные коридоры и проходы между домами закладывались, создавая дополнительное препятствие на пути врага, своего рода "протейхизму". В случае же серьезной угрозы, осажденные через калитку в северо-западной стене могли быстро отступить на основную территорию крепости.

Ряд наблюдений позволяет говорить о том, что большую часть жителей Илурата составляли выходцы из варварской среды, размещенные здесь на правах военных поселенцев. Общая численность населения крепости составляла около 1000-1200 человек, которые могли выставить гарнизон в составе не менее 200 воинов.

Илурат прекращает свое существование в связи с событиями периода готских походов. Видимо, нападение на крепость было в известной мере

внезапным (клад боспорских биллоновых статеров 242-267 гг.). Почему сильная крепость была оставлена ее гарнизоном без боя, в какой-то степени объясняют результаты недавних раскопок в северо-восточном районе городища, где исследовался жилой дом, разрушенный в результате землетрясения около середины III в. (Горончаровский, 2002). Следы серьезных повреждений того же времени, вызванных пришедшей с северо-востока сейсмической волной, отмечены и на ряде других памятников Европейского Боспора (Винокуров, Никонов, 1998; Они же, 2004). Даже если стены и башни Илурата, хотя бы частично пострадали в результате подземных толчков, восстановить их в условиях нестабильной обстановки в государстве и отсутствия средств в казне, вряд ли представлялось возможным. Таким образом, с начала второй половины III в. эта крепость перестала быть важным опорным пунктом в системе обороны Европейского Боспора.

Изучение Илурата, как эталонного памятника боспорской фортификации римского времени, наглядно демонстрирует ее эволюцию на протяжении этого периода и все характерные для нее элементы.

Глава 5. Военно-политическая история Боспорского государства в середине I в. до н.э. - первой половине I в. н.э.: от фактической независимости к окончательному обретению статуса вассального царства

О военно-политической ситуации на Боспоре после смерти Митридата VI Евпатора свидетельствуют лишь отрывочные данные. В основном, они касаются событий, напрямую затрагивавших интересы Рима. Система отношений между двумя государствами устоялась далеко не сразу. Начало было положено в 63 г. до н. э., когда благодаря мятежу, поднятому против отца, Фарнак первым из боспорских царей был объявлен "другом и союзником римского народа". Впрочем, судя по официальным надписям, он даже не включил наименование "друг римлян" в свою официальную титулатуру, что, как правило, было обязательным для вассальных правителей, и даже более того, спустя несколько лет начал чеканить золотые статеры с надписью "великий царь царей". Это стало началом растянувшегося более чем на столетие периода, когда Боспор с периодическими колебаниями внешнеполитического курса прошел путь от фактической независимости к окончательному обретению статуса вассального по отношению к Риму царства.

После подчинения ряда племен восточного побережья Меотиды, Фарнак сумел силой овладеть Фанагорией, которой римляне ранее даровали автономию. Осуществляя замыслы о возвращении всего отцовского наследства, начиная с весны 48 г. до н.э., он в короткие сроки

захватил Колхиду, Малую Армению, Каппадокию, Понт и Вифинию. В данном случае мы имеем достаточно много информации о тактике боспорской армии, обогащенной военным опытом понтийских полководцев. Это применение военной хитрости (укрытие отборных пехотинцев с большей частью конницы в засаде), размещение за построенным для сражения войском скрытого от противника резерва, отрытие рвов для усиления позиций на поле боя, использование для подготовки решающей атаки серпоносных колесниц (Горончаровский, 2003).

После разгрома при Зеле в 47 г. до н.э. Фарнак бежал в Синопу и оттуда отплыл на Боспор, где погиб в битве с поднявшим против него мятеж наместником Асандром. Этот правитель укрепил свою власть, женившись на дочери Фарнака Динамии, а затем сохранил ее вопреки воле Рима, разбив войско Митридата VII Пергамского, личного друга Юлия Цезаря. Новый боспорский царь активно занимался укреплением границ своего государства. Кроме того, он, очевидно, привлек на военную службу аспургиан - выходцев из сарматской кочевой среды. В любом случае, скорее о политическом, нежели этническом характере данного термина говорит отсутствие аспургиан в списке племен, подвластных Боспору в начале I в. н. э. Они стали для правящей династии надежной опорой на Азиатском Боспоре и той военной силой, на которую всегда можно было рассчитывать в борьбе с внешними и внутренними врагами (Горончаровский, 2000).

Пока Римскую державу сотрясали гражданские войны, Боспорское царство могло вести совершенно самостоятельную политику. Оно попадает в относительную зависимость от своего могущественного соседа, видимо, только после 22 г. до и. э., когда римский император Август занимался на Востоке реорганизацией вассальных государств. Появление на Боспоре некоего Скрибония, объявившего себя внуком Митридата VI Евпатора, и его женитьба на Динамии вызвали прямое вмешательство Рима в боспорские дела. Очевидно, уже в 15 г. до н. э. полководец Агриппа, зять Августа, от его имени решавший на Востоке дела римских провинций и вассальных государств, поручил понтийскому царю Полемону устранить Скрибония. Боспорцы, не желая войны, и, скорее всего, при поддержке Динамии, сделали это сами а затем пытались помешать Полемону утвердиться на своей территории.

В зарубежной и отечественной историографии существует мнение о том, что дальнейшие действия Агриппы против непокорного Боспора остались незавершенными (См., напр.: Гайдукевич, 1949; Сапрыкин, 2002). Между тем, Иосиф Флавий повествует о присоединившейся у Синопы к Агриппе флотилии царя Ирода и его участии в походе (Jos. Fl. Ant. XVI, 2,2). В пользу военного успеха Агриппы на Боспоре свидетельствуют такие поздние авторы как Евтропий и Орозий (Eutrop. VII, 9; Oros. VI, 21, 28), а также тот факт, что по возвращении в Рим сенат назначил полководцу триумф,

который, впрочем, так и не был отпразднован (Dio. Cass. LIV, 24,10). Так или иначе, археологические исследования зафиксировали для конца I в. до н.э. крупные разрушения или гибель в пожаре ряда поселений Европейского Боспора (Масленников, 1995). До военных действий на другой стороне пролива, скорее всего, дело так и не дошло. Возможно, в критический момент борьбы с Полемоном, чтобы обеспечить поддержку сильных в военном отношении аспургиан, боспорская царица могла официально усыновить отпрыска одного из их знатных семейств— ставшего впоследствии царем Аспургом (Горончаровский, 2000).

Относительно дальнейшей судьбы Динамии мы можем только догадываться, но не исключено, что она уцелела в это смутное время и отправилась в качестве заложницы в Рим, где и пребывала вплоть до смерти Полемона в 8 г. до н. э. (Parfenov, 1996). Если придерживаться давней гипотезы о втором единоличном правлении Динамии в 9/8 г. до н. э. - 7/8 г. н.э. (Ростовцев, 1916; Он же, 1918; Гайдукевич, 1949; Блаватский, 1964; Шелов, 1970) становится понятным большое количество надписей, сделанных от имени Динамии или в ее царствование. В любом случае с этого времени статус союзного царства обязывал боспорских правителей, как и других вассальных царей, участвовать в формировании подразделений вспомогательных войск для римской армии, поддерживать дружеские отношения с соседними варварскими вождями, наблюдать за передвижениями кочевых племен, и по возможности воздерживаться от крупных военных акций, несанкционированных Римом.

В период правления Аспурга наблюдается военно-политическая активизация Боспора, которая отразилась в пышной официальной титулатуре (Горончаровский, 1991). Он именуется великим царем, царствующим над всем Боспором, Феодосией, синдами, меотами, торетами, псессами, тарпетами и танаитами (КБН, № 39, 40), причем последние два племени при прежних правителях в нее не включались. В надписях также отмечается, что Аспург подчинил скифов и тавров. Впрочем, военный потенциал этих племен не следует переоценивать. У поздних скифов уже с конца II в. до н.э. резко уменьшается количество воинских погребений (Симоненко, 1986). Это наблюдение можно рассматривать как отражение процесса сокращения военных сил Скифского царства в Крыму, связанного с переходом большей части его населения к оседлой жизни и изменением социальной структуры общества. К тому же, в I в. до н.э., это царство перестало существовать как единое целое и распалось на ряд областей, во главе которых было несколько правителей (Пуздровский, 2001; Зубарь, 2002). На первый план в составе позднескифского войска, по-видимому, выходят постоянные немногочисленные дружины из профессиональных воинов, группировавшиеся вокруг правителей и представителей знати (Высотская, 1987). Для организации масштабных действий против

Херсонеса или Боспора скифам были необходимы союзники из числа сарматов, кочевавших в степях к югу или северу от Перекопа.

В это время Боспорское царство, по-видимому, представляло собой серьезную силу, которая контролировала военно-политическую ситуацию в Северо-Восточном Причерноморье. Стабилизация положения в данном регионе нашла свое выражение в укреплении контактов с Римом, с чем можно связать принятие Аспургом имени Тиберий Юлий, которое становится династическим для правителей Боспора. С этого времени в царскую титулатуру, как правило, включается наименование "друг цезаря и друг римлян".

Аспург ушел из жизни в сложный момент смены власти в самом Риме. Данные нумизматики свидетельствуют, что контроль над царством, по крайней мере, на полтора года, перешел не к наследнику трона, Митридату, а к вдове Аспурга, продолжавшей чеканить на своих золотых монетах портрет покойного Тиберия. Можно высказать предположение, что такая ситуация стала возможной только в условиях отсутствия молодого Митридата на родине. Не исключено, что он, как и многие другие наследники вассальных царств, был вынужден провести в Риме довольно продолжительное время. Права на боспорский трон официально были утверждены за Митридатом VIII не ранее 38 г. одновременно с решениями, вынесенными в отношении ряда зависимых восточных государств. Несомненно, молодой царь, на первых порах должен был рьяно демонстрировать лояльность своему благодетелю и поддерживать все пропагандистские акции, которыми так богато правление Калигулы (Горончаровский, 2000). Впрочем, видимо, уже тогда у наследника имени великого противника Рима зрели мысли о более самостоятельной, а в перспективе и независимой политике. Вместе с тем, он не стремился раньше времени обострить отношения с Римом.

События, связанные с последовавшей Боспорской войной 45-49 гг., существенно повлияли на военно-политическую ситуацию в Причерноморье и поэтому неоднократно привлекали внимание исследователей (Гайдукевич, 1949; Блаватский, 1985; Щукин, 1994; Зубарь, 1998; Сапрыкин, 2002). К сожалению, та часть "Анналов" Тацита, где содержался рассказ о низложении Митридата и воцарении Котиса, была утрачена и конкретный ход войны, вплоть до ее завершающей фазы, может быть только приблизительно реконструирован (Горончаровский, 2003).

На начальном этапе армия наместника провинции Мёзия А.Дидия Галла, к которой присоединились несколько когорт, прибывших из Вифинии, вытеснила Митридата VIII с европейской стороны Боспора, где он, судя по всему, не пользовался всеобщей поддержкой. Тогда же боспорский царь мог лишиться и флота. По крайней мере, одно морское сражение должно было состояться, ведь позднее Митридат произносит

фразу о том, что его "на протяжении стольких лет на суше и на море преследуют римляне" (Тас. Ann. XII, 18). Отчетом о предпринятых в тот период военных действиях мог пользоваться Плиний Старший при написании своей "Естественной истории", поскольку он прямо указывает, что при исчислении расстояний между городами и поселениями Боспора дает "размеры, определенные в наше время, когда даже в самом Киммерийском устье велась война" (Plin. Hist. Nat. VI, 3). Приведенная им информация имеет достаточно высокую точность для европейской части Боспора, тогда как описание городов азиатской стороны отличается неконкретностью и значительно меньшей определенностью (Скржинская, 1977). Данное обстоятельство представляется неслучайным. Ведь в римской армии точно составленным планам тех местностей, где идет война, придавалось огромное значение (Veget. III, 6). Вероятно, демонстрация силы оказалась настолько убедительной, что города и ряд зависимых племен на другой стороне пролива поспешили выразить свою покорность Риму.

Через некоторое время после ухода основных военных сил римлян Митридат стал "возмущать племена и сманивать к себе перебежчиков" (Тас. Ann. XII, 15). Очевидно, речь идет о племенах на восточных границах Боспора, а также о связанных с правящей династией аспургианах. После того, как под началом "мятежника" оказалось достаточно большое войско, был предпринят следующий шаг, создавший непосредственную угрозу для римлян и их ставленника: он "прогоняет царя дандариев и захватывает его престол". На волне этих успехов ему удалось привлечь к антиримскому союзу царя сираков Зорсина. В 49 г. создалась ситуация, когда Котис со дня на день мог ожидать вторжения, ведь область дандариев находилась в низовьях Кубани, в непосредственной близости от городских центров Азиатского Боспора. Далее молодой правитель Боспора и командующий римскими когортами Г. Юлий Аквила, не рассчитывая на свои силы, направили послов к Евнону, правившему племенем аорсов. Необходимость союза с ними, очевидно, диктовалась отсутствием среди сторонников Котиса всадников, способных по численности и качеству вооружения противостоять коннице противника.

После удачного завершения переговоров все было готово к походу, в котором аорсы должны были противостоять вражеской коннице, а римляне заниматься осадой городов. Вряд ли Аквила и Котис могли выступить против основных сил Митридата, оставив у себя в тылу территорию, контролируемую аспургианами. С развернувшимися на их землях военными действиями, видимо, следует связывать разрушение ряда укреплений Азиатского Боспора. Возможно, война затронула и соседние земли торетов, поскольку среди препятствий, которые преодолело римское оружие в период этой войны, упоминаются "труднодоступные и высокогорные местности" (Тас. Ann. XII, 17).

На пути в страну дандариев римско-боспорская армия успешно провела одно или несколько сражений с войском Митридата VIII, затем военные действия переместились на земли сираков. Поворотным моментом в ходе всей кампании стала осада города Успы, точное местонахождение которого до сих пор неизвестно. Тем не менее, дать хотя бы приблизительную привязку этого населенного пункта к современной карте, на наш взгляд, вполне возможно. Из рассказа Тацита мы знаем, что Успа находилась на возвышенности, за рекой Пандой, в трех днях пути от Танаиса (Тас. Ann. XII, 16-17). Конечно, "день пути" расстояние достаточно условное, но по Вегецию скорость движения римских подразделений военным шагом составляла около 5,9 км/час, что при продолжительности дневного марша 67 часов дает до 35-40 км в сутки. Таким образом, с учетом крайнего разброса цифр, Успа находилась в 105-120 км от дельты Дона. Если сопоставить эти данные с археологической картой Восточного Приазовья, то в указанных пределах оказывается группа городищ по реке Кирпили, а между ней и Доном поселения этого периода вообще отсутствуют.

Последовавшее массовое истребление жителей Успы заставило сираков прекратить войну и дать заложников, что в скором времени привело к капитуляции Митридата VIII. Так завершилась последняя попытка Боспора отстоять независимую от Рима позицию. В конечном итоге она способствовала формированию более взвешенной политики империи по отношению к этому вассальному государству и отказу от постоянного присутствия здесь римских войск.

Глава 6. Боспорское царство во второй половине I в. н.э. - середине Ш в, н.э.: от прочного военно-политического союза с Римом до Готских войн

Со времени правления Котиса I (45/46-67/68) Боспор последовательно выступает как союзное Риму государство, проводя соответствующую политику. В свою очередь Рим был заинтересован в обеспечении безопасности Боспорского царства, сдерживавшего натиск варваров, которые могли угрожать Империи. В связи с этим Котис и его преемники могли получать финансовую поддержку и инженерные кадры для укрепления обороны своих рубежей. Часть субсидий, поступавших на Боспор, могла предназначаться для выплат соседствующим с ним варварским племенам с целью предотвращения их нападений на римские владения в Малой Азии. В свою очередь, в случае ведения военных действий на восточной границе Империи, Боспорское царство могло использоваться как база снабжения римской армии хлебом, рыбой, скотом и кожей.

В дальнейшем, когда нарастает военная опасность со стороны варваров на дунайской границе, империя уже не могла жестко контролировать

ситуацию на северных берегах Понта. Видимо, практически самостоятельно ведет войны с соседними варварами сын Котиса, Рескупорид I (68/69-91/92). Этому царю удалось нанести врагам несколько серьезных поражений. Во всяком случае, на медных монетах конца его правления появляются изображения коленопреклоненного пленника у победного трофея и богини победы Ники. При Савромате I (93/94-123/124) внешняя политика Боспора по-прежнему носит проримский характер. Хотя в надписях этот правитель в первый и последний раз после Фарнака выступает как "великий царь царей всего Боспора" (КБН, № 1048), что свидетельствует об известной самостоятельности, он же характеризуется как "выдающийся друг императора и римского народа" (КБН, № 46). Из посвящения военачальников Парфенокла и Антимаха "богам, дарующим победу" мы знаем, что на начало его правления, около 94-97 гг., приходится благополучно завершенная война со скифами в Таврике (КБН, №32). Позднее серьезная опасность угрожала Боспору уже на его азиатской стороне, где разворачивается бурное фортификационное строительство. Впрочем, сооруженный в Кепах мощный земляной вал, не спас город от захвата неприятелем, а Патрей и не менее семи укреплений на Фанталовском полуострове подверглись внезапному разрушению (Толстиков, 1992). Скорее всего, эта угроза исходила от племени псеханов, против которых в 109-113 гг. Савромату I пришлось предпринять несколько походов (Яйленко, 1990; Левченко, 1999).

Атмосферу напряженной военной обстановки на всех границах царства ярко передает найденная в Керчи пространная надпись, восхваляющая некоего крупного государственного и военного деятеля, бывшего воспитателем царя (Vinogradov, 1994; Сапрыкин, 1998). Подробно перечисляются его воинские должности и награды: хилиархия, командование фракийской спирой и тяжеловооруженными воинами -гоплитами, золотые почетные знаки за воинскую доблесть. В надписи говорится о поездке чествуемого лица к императору с сообщением о каком-то великом событии. Видимо, здесь имеется в виду военная победа над варварами, судя по контексту, аланами, поскольку далее речь идет о вызове к императору и указаниях с его стороны относительно урегулирования отношений между Боспором и аланскими царями. С информацией об этих дипломатических контактах перекликается сообщение о срочном посольстве, отправленном Савроматом I в столицу империи (Plin. Sec. Epist. X, 63,64,67). Наиболее вероятным представляется, что эта дипломатическая миссия была возложена на влиятельного царского сановника и военачальника Ульпия Парфенокла, судя по имени, получившего от императора Траяна римское гражданство и его родовое имя (Горончаровский, 2003).

В отношении других упомянутых в керченской надписи военных событий отметим, что, впоследствии, выполняя волю Савромата1, чествуемый государственный деятель предпринял поход против скифов через Таврику, и оказался близ Херсонеса. Здесь он встретил царей, очевидно, скифов и тавров, направлявшихся для заключения союза с аланами, и не только отвратил варварских вождей от подобных намерений, но и взял с них клятвы верности. Далее упоминается племя псеханов, как объект пристального внимания самого царя, и прямо говорится о войне со скифами и подчинении тавров. С этими действиями боспорского военачальника можно сопоставить обрывочную надпись того же времени из Херсонеса (ИРЕ, I2, 369), в которой упоминается о нападении на город и его сельскую территорию соседних варваров: скифов, савроматов и их союзников (тавров?), пожарах и пр. Далее в ней фигурирует некто, чествуемый в декрете, прибывший на 12 день и принявший необходимые меры. Такая оперативная военная помощь могла быть оказана только Боспором.

Эти успехи не избавили западную границу государства от новых нападений. Еще раз усмирять скифов, уже на первом году правления, пришлось сыну Савромата, КотисуП (123/124-132/133), о чем говорится в посвящении его наварха Трифона (КБН, № 33). В целом в это время положение Боспора, снова подчинившего Херсонес, было достаточно прочным. Впрочем, даже освободившись от этой зависимости, Херсонес был вынужден вести с боспорским царем Риметалком переговоры о заключении союза, очевидно, оборонительного для отражения нападений варварских племен (ИРЕ, I2, 423). В эти годы усилилось давление варваров и на восточные границы Боспора. Около середины II в. Танаис пережил какую-то военную катастрофу, сопровождавшуюся пожарами и разрушениями не только домов, но и оборонительных башен (Арсеньева, Науменко, 2001), восстановление которых и постройка новых зафиксированы многочисленными строительными надписями.

Позднее владения Боспора подверглись новому натиску сарматских племен. Скорее всего, не случайно, между 170/171 и 173/174 гг. здесь прекращается монетная чеканка. Скорее всего, это было обусловлено не только экономическим, но и внешнеполитическим кризисом. Видимо, в условиях надвигавшейся военной опасности Боспор продолжал усиливать оборону своих рубежей. В частности, на его европейской стороне возводится крепость Савроматий (Масленников, 1998) и происходит коренная перестройка Илурата (Горончаровский, 2002).

В конце II в. движение из-за Дона новой волны сарматских племен докатилось не только до границ империи, но и степного Крыма. В недавно найденной в Болгарии латинской надписи для этого времени упоминается еще одна Боспорская война (Зубарь, 1993; Сарновский, 2000). Поскольку

СавроматП (173/174-210) явно делал ставку на укрепление связей с империей и ни о каком боспоро-римском противостоянии в этот период не может быть и речи, приходится сделать вывод о том, что около 186-193 гг. крупномасштабные военные действия затронули основную территорию Боспора. Для предотвращения этой угрозы потребовались совместные действия боспорской армии и солдат I Италийского легиона, поскольку военнослужащие именно этого подразделения составляли основу для наиболее близко расположенных к Восточному Крыму гарнизонов Херсонеса и Харакса (Зубарь, 1998). Возможно, как и ранее в экстренных случаях, были привлечены вспомогательные войска из провинции Вифиния-Понт, откуда осуществлялся военно-политический контроль за ситуацией в Боспорском царстве. Не исключено, что с этими событиями связаны два надгробия солдат IV Кипрской когорты Луция Волузия из центурии Секунда и Гая Меммия, похороненных в Пантикапее (Зубарь, 2002).

Энергичные меры, предпринятые Савроматом II, позволили исправить создавшееся на границах Боспора положение. Дошедшая до нас надпись 193 г. из Танаиса повествует о том, что царь, "завоевав сирахов и скифов и Таврику присоединив по договору, сделал море свободным для мореплавания в Понте и Вифинии..." (КБН, № 1237). Она посвящена царским наместником Зевсу, Аресу и Афродите, но сам Савромат II, видимо, в связи с теми же событиями, отдельно почтил бога войны, отремонтировав его храм и находящуюся в нем статую (КБН, № 63). Укреплению престижа правившей на Боспоре династии должна была служить парадная серия монет с изображением подвигов Геракла, проводившая прозрачную параллель между победами Савромата II и деяниями его легендарного прародителя (Горончаровский, 1984; Масленников, 1986). Эти монеты были отчеканены в небольшом количестве и могли использоваться как награды для участников военных действий, направленных против врагов Боспора.

Это было время наивысшего расцвета военной мощи Боспорского царства в первые века н. э. и, видимо, угроза скифских нападений на его западной границе, таким образом, фактически была ликвидирована. В то же время, для восточных рубежей государства серьезной проблемой продолжали оставаться военно-политические контакты с аланами. Иначе трудно объяснить появление на Боспоре, согласно надписи 208 г. из Гермонассы, должности главного аланского переводчика (КБН, № 1053).

Занимавший трон в 211/212-228/229 гг. Рескупорид II также успешно противостоял соседним варварам и даже назван в одной из надписей царем Боспора и тавроскифов (КБН, № 1008). Однако, в дальнейшем на фоне ослабления Римской империи ухудшается и экономическое положение Боспорского царства, что выразилось в увеличении объема монетной чеканки и снижения содержания золота в статерах (Смекалова, 2001). В условиях обострения внешнеполитической обстановки постоянным

становится институт соправительства, что позволяло быстрее реагировать на ситуацию, складывавшуюся в пограничных районах и, в любом случае, обеспечивало продолжение правящей династии.

Во второй четверти III в. варварский мир близ рубежей Боспора пришел в движение (аланы, германские племена) и к середине столетия этнополитическая ситуация на его границах существенно изменилась. В период последовавших вслед за этим "готских походов" в значительной мере пострадала хорошо налаженная система обороны государства. Позднее его военный потенциал восстанавливается, но уже далеко не в прежнем объеме.

В заключении подведены краткие итоги и сформулированы основные выводы исследования.

После Митридатовских войн Боспор оказался в ситуации, когда, при всей значимости взаимодействий с ираноязычным варварским миром, определяющим фактором для его внешней политики становятся отношения с Римом. Рассматриваемый в данной работе период можно разделить на два этапа. В первом из них Боспорское царство прошло путь от фактической независимости к окончательному обретению статуса вассального царства. Для полной реализации стремления римских властей иметь на Боспоре в лице дружественного правителя оплот против варваров и враждебных царей потребовалось почти целое столетие: с середины I в. до н.э. до завершения Боспорской войны 45-49 гг. На данном этапе окончательно формируется структура армии и система обороны государства, позволившая ему стабильно развиваться вплоть до середины III в. н.э. Поддержание в боевой готовности линий земляных валов и опорных пунктов в виде крепостей и укрепленных поселений позволяло отказаться от содержания большой постоянной армии.

Влияние римского военного искусства выразилось, главным образом, в использовании боспорской армией в качестве тактической единицы спиры, созданной по образцу когорты. Появление новых элементов в комплексе наступательного и защитного вооружения и конском снаряжении, видимо, связано с родственными правящей династии аспургианами - выходцами из сарматской кочевой среды. Их включение в состав военных сил Боспора со временем способствовало изменению структуры и вооружения местной кавалерии. Итогом событий, завершающих первый этап боспоро-римских отношений, стала более взвешенная политика империи по отношению к Боспору, как вассальному государству и отказ от постоянного присутствия здесь римских войск.

Начиная со второй половины I в., Боспорское царство существует в условиях прочного военно-полигического союза с Римом. Уже в начале данного этапа ухудшается обстановка на дунайской границе империи, а близ

рубежей Боспора появляются аланы, представляющие угрозу и для восточных римских провинций. Империя оказалась заинтересована в сохранении этого царства, прежде всего, как важного фактора поддержания военно-политической стабильности в причерноморском регионе. Поэтому основной задачей правителей Боспора стало посильное обеспечение его безопасности за счет собственной военной силы или, по крайней мере, предоставление точной информации о передвижениях варварских племен. Крупные наступательные операции, несомненно, должны были согласовываться с римской администрацией близлежащих провинций или непосредственно с императором.

С возрастанием значения кавалерии, особенно в случае ведения масштабных военных действий на границах Боспора, связано формирование отрядов катафрактариев из состава боспорских горожан. Это способствовало распространению на Боспоре таких элементов сарматского вооружения как длинные мечи без металлического навершия, тяжелая пика, лук "гуннского" типа, шлемы каркасной конструкции и длинный пластинчатый доспех с воротом, прикрывающим шею. Конечно, многие достижения воинственных соседей были отчасти переработаны на Боспоре. Обладая собственной металлургической базой и развитым ремесленным производством, это государство, в свою очередь, очевидно, поставляло различные предметы вооружения союзным варварам.

Сложившаяся на протяжении нескольких столетий система отношений Боспора с Римской империей и варварским окружением нарушилась во времена готских походов, когда римские войска были выведены из Таврики. Тогда же была частично разрушена или успела придти в упадок хорошо налаженная, глубоко эшелонированная оборона пограничных рубежей Боспорского государства, продолжившего свое существование уже в новой этнополитической ситуации.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях автора:

Монография:

1. Между Империей и варварами: военное дело Боспора римского времени. СПб: Изд-во "Петербургское востоковедение"; М: Изд-во "Филоматис". 2003.224 с.

Статьи и тезисы:

2. Новый тип двойного денария Савромата II // Вестник древней истории. 1984. № 3. С.90-93.

3. Граффито из Илурата с изображением катафрактария// Тезисы IV Высшей школы молодых востоковедов. М., 1986. Т.1. С. 184-185 (в соавторстве с В.П.Никоноровым).

4. Илуратский катафрактарий (к истории античной тяжелой кавалерии) // Вестник древней истории. 1987. №1. С.201-213 (в соавторстве с В.П. Никоноровым).

5. Оборонительные сооружения Илурата// Проблемы исследования античных городов. Тезисы докладов науч. конференции. М., 1989. С.36-37.

6. Водоснабжение в системе обороны Илурата// Скифия и Боспор (тезисы конференции памяти академика М.И.Ростовцева). Новочеркасск, 1989.С.75-77.

7. Греко-скифские взаимодействия на территории Европейского Боспора в I-III вв. н.э. // Проблемы истории Крыма. Тезисы докладов науч. конференции. Симферополь, 1991. Вып.1. С.38-39.

8. К вопросу о боспорских катафрактариях // Международные отношения в бассейне Черного моря в древности и средние века. ТД VI науч. конф. Ростов н/Дону, 1992. С. 40-42.

9. Катафрактарий в истории военного дела Боспора // Скифы, сарматы, славяне, Русь: Петербургский археологический вестник. 1993. № 6. С.79-82.

10. Крепость Илурат в системе обороны западных границ Боспорского царства в I-III вв. н.э. // Фортификация в древности и средневековье. Материалы методологич. семинара ИИМК. СПб., 1995. С. 60-62.

11. Iluraton - a fortress in the defensive system of the west border of Bosporan kingdom in the lst-3st centuries A.D. // XIII International Congress of Prehistoric and Protohistoric Sciences. Forli, 1996. Vol. I. P. 316-317.

12. Погребения с оружием в некрополе Илурата // Военная археология. Материалы междунар. конференции. СПб., 1998 С.85-89.

13. Лук "гуннского" типа в комплексе вооружения позднеантичного Боспора // VI чтения памяти проф. В.Д.Блаватского. Тезисы докладов. М., 1999. С.43-44.

14. Новая серия публикаций древностей Северного Причерноморья античной эпохи (M.Mielczarek. Armes greques, scythes et sarmates du littoral septentrional de la Mer Noire dans la collection du Musee de ГАппее Polonaise a Varsovie. Torun. 1995) // Археологические вести. 1999. № 6. С. 436-438

15. Аспургиане и военно-политическая история Боспора на рубеже нашей эры// Греки и варвары на Боспоре Киммерийском (VII-I вв. до н.э.): Таманская старина. Вып. 3.. СПб., 2000. С.54-58.

16. Кавалерия позднеантичного Боспора // Боспор Киммерийский на перекрестке греческого и варварского миров (античность - средневековье). Материалы I Боспорских чтений. Керчь. 2000. С.52-60.

17. Между Империей и варварами: военно-политическая история Боспора на рубеже нашей эры // STRATUM plus (СПб.; Кишинев; Одесса). 2000. № 3. С. 229-236.

18. Терракотовая статуя женского божества из раскопок некрополя Илурата: Афродита или Фортуна? // SYEXITIA. Сб. памяти Ю.В.Андреева. СПб: Изд-во "Алетейа". 2000. С. 255-257.

19. Боспорская кавалерия первых веков н.э. // ANAXAPEE. Херсонесский сборник. 2001. Вып. XI. Севастополь. С. 72-85.

20. К вопросу о водоснабжении крепости Илурат// Боспор Киммерийский и Понт в период античности и средневековья. Материалы II Боспорских чтений. Керчь. 2001. С.31-34.

21. Предметы вооружения из раскопок некрополя Илурата I-III вв. н.э. // Acta universitatis Lodziensis. Т. I. Folia Archaeologica. 2001. N 23. S. 69-74.

22. Седло в комплексе снаряжения верхового коня на Боспоре первых веков н.э. // Роль ахалтекинского коня в формировании мирового коннозаводства. Ашхабад. 2001. С. 86-88.

23. Between the Roman Empire and Barbarians: Innovations in the Warfare ofthe Bosporan kingdom during the end ofthe lst century B.C. - 2nd century A.D. // XIV International Congress ofPrehistoric and Protohistorical Sciences. Liege. 2001. P. 305-306.

24. Watersupply in the defensive system of Bosporan fortress Iluraton // 6th Annual Meeting of European Association of Archaeologists. Final Program and Abstracts. Lisbon. 2001. P. 221-222.

25. Боспорская кавалерия времени войны Митридата VIII с Римом в 4549 гг. // Боспорский феномен: Колонизация региона. Формирование полисов. Образование государства. Материалы междунар. науч. конференции. Ч. 2. СПб. 2001. С. 217-221.

26. Боспор и Рим в правление Митридата VIII // Античное государство: политические отношения и государственные формы в античном мире. Спб. 2002. С. 197-206.

27. К вопросу об инновациях в комплексе снаряжения верхового коня на Боспоре первых веков н.э. // Международные отношения в бассейне Черного моря в древности и средние века. Материалы X междунар. науч. конференции. Ростов н/Дону. 2002. С. 115-118.

28. Крепость Илурат: итоги изучения (к 175-летию начала исследования) // Боспор Киммерийский. Понт и варварский мир в период античности и средневековья. Сб. науч. материалов III Боспорских чтений. Керчь. 2002. С. 68-77.

29. Мраморная стела сыновей Панталеонта из Горгигшии // Hyperboreus. Studia Classica. 2002. Vol. 8. Fasc. 1. Petropoli. С 184-189.

30. Римско-боспорский конфликт 40-х гг. I в. н.э. // Вестник древней истории. 2003. № 3. С. 129-138.

31. Командная структура и организация боспорской армии в I-III вв. н.э. //Херсонесский сборник. 2004. Вып. XIII. Севастополь. С. 38-44.

32. Стратегия и тактика боспорской армии первых веков н.э. // Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья. Этнические процессы. Материалы V Боспорских чтений. Керчь. 2004. С. 96103.

33. Bosporan cavalry during the war of Mithridates III (VIII) with Rome, 45-49 A.D. // Fasciculi Archaeologie Historicae. Lodz. 2004. Fasc. XV. P. 1-7.

Отпечатано в ООО «Копи-Р» С-Петербург, ул. Пестеля 11 Подписано в печать 22.04.2005г. Тир. 100 экз.

? 9 Г Г,

(: К » ¿Í

19

/..3

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Горончаровский, Владимир Анатольевич

Введение

Глава 1. Организация боспорской армии

1.1. Командная структура и комплектование армии

1.2. Конница

1.3. Пехота

Глава 2. Наступательное и защитное вооружение

2.1. Наступательное вооружение

2.2. Защитное воружение

Глава 3. Боспорская армия на полях сражений

3.1. Стратегия и тактика

3.2. Батальные сцены в боспорской живописи

Глава 4. Система обороны границ Боспорского царства

4.1. Рубежи обороны

4.2. Крепость Илурат в системе обороны Европейского Боспора

Глава 5. Военно-политическая история Боспорского государства в середине I в. до н.э.- первой половине 1 в. н.э.: от фактической независимости к окончательному обретению статуса вассального царства

Глава 6. Боспорское царство во второй половине 1 - середине III вв. н.э.: от прочного военно-политического союза с Римом до Готских войн

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Горончаровский, Владимир Анатольевич

В разработке вопросов, связанных с историей и культурой Боспорского государства, греко-варварских взаимодействиями в этом регионе, изучению военного дела принадлежит особое место. Античные города Боспора буквально с момента своего основания оказались втянутыми в сложные, подчас враждебные отношения с окружающими варварскими племенами. Специфика местных условий не могла не вызвать серьезную трансформацию как комплекса боспорского вооружения, так и тактических приемов ведения боя. К началу нашей эры этот процесс зашел достаточно далеко, поскольку наблюдается интенсивная инфильтрация выходцев из сарматской среды в состав населения Боспора с одной стороны и усиленная военизация его жизни с другой. В то же время Боспор, втянутый в войны Митридата VI Евпатора с Римом и ставший позднее вассальным по отношению к нему государством, отчасти воспринял достижения римского военного искусства.

К сожалению, в наших знаниях о военном деле Боспора рубежа и первых веков н.э. до сих пор наблюдаются значительные лакуны, во многом обусловленные состоянием имеющихся источников. Сведения о многочисленных войнах, походах и сражениях этого бурного периода, особенностях военной организации и тактики боя боспорцев и их противников, несомненно, имевшиеся в местной письменной традиции, до нас не дошли. Все, что можно использовать в данном отношении, сохранилось в фрагментарном виде только у греческих и латинских авторов, выборочно освещавших лишь те события военно-политической истории Северо-Восточного Причерноморья, которые затрагивали интересы Римского государства. Вполне естественно, что нередко это делалось с тенденциозных позиций, а из существовавших реалий многое опускалось как не заслуживающее внимания или трактовалось неверно. Поэтому огромное значение для решения интересующей нас проблемы приобретают археологические источники: эпиграфические памятники; росписи и рельефы, дающие достаточно богатый и надежно идентифицируемый изобразительный материал, позволяющий судить о многих деталях вооружения и снаряжения боспорских воинов; сами находки предметов наступательного и защитного вооружения, а также фортификационные сооружения.

Актуальность исследования военного дела Боспора от времени правления Фарнака до Готских войн, когда оно развивалось в контакте с Римом с одной стороны, и сарматским кочевым миром, с другой, определяется тем, что эта проблема напрямую связана с пониманием целого ряда вопросов политической истории и изучена крайне неравномерно. К тому же в предшествующих работах по данной тематике зачастую отсутствовал комплексный подход к источникам.

Основная цель работы - используя систематизацию и критический анализ всех имеющихся данных попытаться представить общую картину развития военного дела Боспора и его военно-политической истории на протяжении трех столетий, с середины I в. до н.э. до середины III в. н.э. При этом решались следующие задачи: анализ письменных и эпиграфических источников и сопоставление их с археологическими материалами; выявление особенностей развития военного дела Боспора, обусловленных влиянием римского военного искусства и взаимодействием с варварским окружением; уточнение датировки предметов наступательного и защитного вооружения, происходящих с территории Боспора, и памятников искусства с их изображениями; создание графических реконструкций комплектов вооружения боспорских всадников и пехотинцев.

Как уже отмечалось, хронологические рамки исследования ограничены периодом с середины I в. до н.э. по середину III в н.э. Выбор их не случаен, поскольку нижний рубеж определен временем вхождения

Боспора в сферу влияния Римской империи, когда он стал рассматриваться как государство с помощью которого можно контролировать военно-политическую обстановку в Северном Причерноморье и на границах ближайших к нему провинций. Верхний хронологический рубеж, в свою очередь, связан со значительными потрясениями периода готских походов, в результате которых меняется этнополитическая ситуация в СевероВосточном Причерноморье, а хорошо налаженная военная организация и система обороны Боспорского царства приходят в упадок.

Научная разработка данной проблемы началась около ста лет назад, когда происходит переход от частных высказываний по поводу отдельных предметов вооружения, найденных на Боспоре, или их изображений в памятниках искусства (см., напр.: Ашик, 1845, 1848; Толстой, Кондаков, 1889; Kieseritzky, Watzinger, 1909) к обобщению имеющихся данных. Важным этапом в этом отношении явилась научная деятельность М.И.Ростовцева, отстаивавшего необходимость изучения отдельных категорий северопричерноморских древностей на качественно новом уровне. В своем предисловии к книге "Античная декоративная живопись на юге России" он писал: "Я глубоко убежден, что только ряд таких публикаций способен дать нам надлежащее представление об истории нашего юга и что он введет, вместе с тем, в обиход науки свежие, малоизвестные материалы, освещающие новым светом те или иные стороны античной жизни" (Ростовцев, 1913. С. VII). Сам он, планируя фундаментальное "Исследование по истории Скифии и Боспорского царства", предполагал включить в третий том его отдельные серии памятников в систематическом и хронологическом порядке, в частности, раздел "Оружие" (см. комм. И.В.Тункиной: Ростовцев, 1993. С. 38 сл.). К сожалению, в полном объеме этот замысел осуществить так и не удалось. Все же, поскольку эта проблема его занимала, ряд интересных наблюдений или оригинальных мыслей М.И.Ростовцева относительно военного дела, а в отдельных случаях, и военно-политической истории Боспора первых веков н.э., помимо упомянутой "Античной декоративной живописи на юге России" (Ростовцев, 1913. С. 234, 239, 309-340), мы находим в его книгах "Эллинство и иранство на юге России" (Ростовцев, 1918. С. 161, 173 сл., 184 сл.), "Скифия и Боспор" (Ростовцев, 1925. С. 235-238, 245-247) и отдельных статьях (См., напр.: Ростовцев, 1900; 1916; 1993а). Главным образом, они касаются организации боспорского войска и роли в нем тяжеловооруженной конницы, отдельных видов наступательного и защитного вооружения всадников и пехотинцев, сарматского влияния на боспорскую паноплию, появления на Таманском полуострове сети крепостей-убежищ, военных сюжетов на монетах Боспора и военно-сакрального значения существовавших здесь коллегий-фиасов. Достаточно широкая картина в этом отношении представлена в сохранившейся части рукописи второго тома "Исследования." (глава VI. 2 "Государство и социальный строй эпохи римского протектората") (Ростовцев, 1989, 1989а, 1990).

В 20-30-е гг. прошлого столетия происходило дальнейшее накопление и ввод в научный оборот археологических материалов, имевших отношение к военному делу Боспора, но тогда еще не получивших должной интерпретации. В немногочисленных работах по отдельным аспектам этой проблемы, в основном, использовались данные, накопленные отечественной археологией в дореволюционный период. Так, в духе идей М.И.Ростовцева, В.Гинтерс собрал в своей книге о скифских и сарматских мечах обширный материал, разбросанный по русским археологическим изданиям. Попутно он привлек и данные о боспорских мечах римского времени, рассмотрев их с точки зрения типологии (Ginters, 1928). Р.В.Шмидг создала сводку основных литературных и архивных данных по вопросу о боспорских оборонительных валах (Шмидт, 1941. С. 268 сл.).

Новый этап в изучении истории и культуры Боспора, в том числе и проблем, связанных с военным делом и военно-политической историей, связан с появлением ряда обобщающих работ, например, монографии В.Ф.Гайдукевича "Боспорское царство" (Гайдукевич, 1949; Gajdukevic, 1971). Важное место в историографии вопроса принадлежит и работам В.Д.Блаватского. Он впервые на широком историко-культурном фоне, включая характеристику военного дела римлян и сарматов, и с привлечением значительного круга источников уделил внимание искусству осады и обороны укреплений на территории Северного Причерноморья античной эпохи (Блаватский, 1947. С. 89 сл.; 1951. С. 135 сл.), специфическим особенностям боспорской тяжеловооруженной кавалерии (Блаватский, 1949. С. 96 сл.) и фортификации (Блаватский, 1950. С. 126 сл.). Сделанные им наблюдения послужили основой для создания наиболее обстоятельной для своего времени монографии по военному делу античных государств Северного Причерноморья (Блаватский, 1954). В ней отмечалось распространение в первые века нашей эры сарматских типов оружия и соответствующее влияние на боспорскую тяжелую конницу и тактику боя (Блаватский, 1954. С. 140 сл.; см. его же. 1964. С. 142). Впрочем, рассмотрению особенностей боспорского и сарматского военного искусства и вооружения римского времени в исследовании В.Д.Блаватского было отведено немного места. К тому же во многих отношениях оно устарело. Некоторые приведенные в нем и не выдержавшие проверки временем факты начали странствовать, исходя из принципа magistr dixit, по страницам научных изданий, в свою очередь, подвергаясь искажениям. Так, заимствованная у М.И.Ростовцева (АДЖ. С. 336. Рис. 64) информация о сарматском безрукавном чешуйчатом панцире III в. до н.э., найденном в с. Мокиевке Черкасского уезда (Блаватский, 1954. С. 116. Рис. 57), позднее попала в том «Археологии СССР», посвященный античным государствам Северного Причерноморья, где Б.Г.Петерс поместил этот панцирь в раздел защитного снаряжения III-IV в.в. н.э. (Петере, 1984. С. 274. Табл. LXXXIV, 54) и статью В.Ю.Малашева о сарматах, изображенных на колонне Траяна

Малашев В.Ю., 1988. С. 73). Между тем, речь идет о реконструированном Н.Е.Бранденбургом скифском доспехе IV в. до н.э. из кургана № 491 у с. Макеевка в Среднем Поднепровье (Черненко, 1968. С. 38. Рис. 17).

Более детально рассматривалась интересующая нас проблема в кандидатской диссертации Н.И.Сокольского, посвященной военному делу Боспора (Сокольский, 1954). В трех главах ее второй части автор осветил вопросы состава и комплектования армии, тактики, эволюции и роли некоторых типов и видов вооружения, осады и обороны на Боспоре I в. до н.э.-IV в. н.э. Сделанные им выводы о существенном сарматском влиянии в области военного дела Боспора стали общепринятыми. К сожалению, из текста этой работы были опубликованы лишь разделы о боспорских мечах, щитах и оборонительных валах (Сокольский, 1954а; 1955; 1957).

За последовавшие пятьдесят лет происходил стремительный ввод в научный оборот новых археологических материалов. Из работ этого периода, имеющих отношение к военному делу Боспора, можно отметить монографию А.М.Хазанова "Очерки военного дела сарматов" (Хазанов, 1971) и статью Ю.М.Десятчикова "Катафрактарий на надгробии Афения", где он остановился на таких особенностях вооружения и оснащения боспорских всадников, как распространение тяжелого доспеха и копья, лука "гуннского типа и среднеазиатских пород лошадей (Десятчиков, 1972. С. 72 сл.). Уже упоминавшийся очерк Б.Г.Петерса о военном деле античных государств Северного Причерноморья в одном из томов "Археологии СССР" мало что добавил к данным, использованным В.Д.Блаватским (Петере, 1984. С. 187-197). Автор придал ему слишком общий характер, к тому же с изрядным уклоном в отношении излюбленного им военно-морского дела. Определенный интерес для нашей темы представляют монографии А.А.Масленникова, затрагивающие вопросы организации обороны территории Восточного Крыма (Масленников, 1998; 2003), а также работы, касающиеся отдельных проблем военно-политической истории Боспора и его взаимоотношений с Римом (Щукин, 1994; Зубарь, 1998; Сапрыкин, 2002). В частности, широко дискутировался вопрос о римском военном присутствии на берегах Боспора Киммерийского (Цветаева, 1979; Блаватский, 1985; Sarnovski, 1988; Трейстер, 1993) и находках римского оружия в данном регионе (Treister, 1994). Ряд статей был посвящен анализу прежних и публикации новых археологических находок, имеющих отношение к военному делу Боспорского государства в римский период (См., напр.: Десятчиков, 1972; Горончаровский, Никоноров, 1987; Горончаровский, 1993; Трейстер, 1993; Виноградов, 1994;Галль, 1997).

Последняя попытка обобщить имеющиеся данные относительно организации и вооружения боспорской армии была предпринята недавно польским археологом М.Мельчареком (Mielczarek, 1999)1 и поэтому заслуживает специального рассмотрения. Конечно, ее автор отличается большой эрудицией в области военного дела античного мира, прекрасным знанием научной литературы на русском языке, но, все же, применительно к римскому времени его монографию нельзя признать удовлетворительной в силу чрезвычайной краткости изложения.2 Данному периоду, наиболее обеспеченному изобразительным материалом, что в полной мере нашло отражение в иллюстративной части книги (PI. XI-XXV), автор посвятил всего около четверти текста монографии.

В главе 1 "Организация армии" вряд ли оправданно привлечение

Ф имеющихся данных о практике формирования военных отрядов у сарматов

Mielczarek, 1999. Р. 82-83), ведь Боспорское государство и соседние сарматские племена находились на разных стадиях общественного развития.

1 Эта малодоступная для отечественных исследователей работа стала логичным продолжением его монографии, посвященной тяжеловооруженной коннице античного мира, где рассматривались вопросы, связанные с сарматской и боспорской кавалерией (Mielczarek, 1993. Р. 95-102).

2 Дополнительную оценку и критику монографии М.Мельчарека см.: Нефедкин А.К., 2002. С. 217-219.

Более логичным представляется в данном отношении сравнение с Понтийским царством, государственные институты которого получили дальнейшее развитие на территории Боспора. В тексте очень много досадных ошибок. Там, где речь идет о кавалерийских поединках, представляется неуместной ссылка на роспись склепа Анфестерия (Mielczarek, 1999. Р. 88. Note 71). Периодически встречаются неточности в отношении датировки и идентификации памятников изобразительного искусства, привлеченных в качестве иллюстраций положений монографии. Например, стела Феагена, сына Гермогена, без всяких на то оснований отнесенная М.Мельчареком ко второй половине I в. до н.э. (Mielczarek, 1999. Р. 76. PI. XII), на самом деле датируется концом I в. н.э. (БНР. С. 63; ф Ср.: КБН. № 1025). Вместо известной стелы Афения с изображением катафрактария (Десятчиков, 1972. С. 68 сл.; Савостина, 1992. С. 359. Рис. 1) представлен воспроизведенный по одной из таблиц М.И.Ростовцева рельеф (АДЖ. С. 330. Табл. LXXXIV, 1) , не имеющий к ней никакого отношения (Mielczarek, 1993. Р. 139. Fig. 20; Mielczarek, 1999. P. 87. PI. XIII). Вызывает удивление состоящий из одного небольшого абзаца раздел "Пехота", который открывается слишком пессимистичной, на наш взгляд, фразой: "Об организации боспорской пехоты в первые века н.э. мы не знаем практически ничего." (Mielczarek, 1999. Р. 88).

В главе 2 "Оружие" почему-то оказывается, что колчаны для луков ^ "гуннского" типа носили с левой стороны, хотя на табл. XVI, которую указывает сам автор, можно видеть такой колчан справа, где всегда и носились луки "гуннского" типа. Неверным является утверждение, что такие луки появились на Боспоре во II в. (Mielczarek, 1999. Р. 93). Еще Ю.М.Десятчиков указывал, что лук гуннского типа присутствует на стеле

3 Воспроизводя его, М.И.Ростовцев ссылается на OAK за 1891. С. 64, где указано, что эта рельефная стела без нижней части, где была надпись (sic!), происходит из раскопок Ю.Кулаковского на Глинище в Керчи.

Афения, которая датируется временем не позднее середины I в. (Десятчиков, 1972. Р. 68 сл.), а публикация надгробной стелы Матиана (Яйленко, 1995) удревнила эту дату еще на полстолетия.

Более чем скромное внимание уделяется в книге вопросам стратегии и тактики боспорской армии. В то же время, от детального анализа Боспорской войны 45-49 гг., описанной Тацитом, М.Мельчарек отказался, хотя ввел в свой текст главу 3 "Военные кампании" (Mielczarek, 1999. Р. 99100). Кроме того, несмотря на то, что он широко привлекает данные археологии, эпиграфики и нумизматики, обойдены вниманием некоторые находки, имеющие большое значение для изучения военного дела Боспорского царства в римский период. ф Таким образом, интересующая нас проблема все ещё изучена явно недостаточно, с чем связана научная новизна такого рода работы, открывающей новые возможности для изучения военного дела и военно-политической истории периферии античного мира и сопредельных варварских территорий.

Достижения отечественных и зарубежных ученых в области военной археологии, новые изобразительные и эпиграфические материалы, интересные экспериментальные данные, позволяют под новым углом зрения рассмотреть такие вопросы как организация, вооружение и тактика боспорской армии, система обороны границ государства. Этим определяется Ф и практическая ценность работы, положения и выводы которой могут быть использованы другими специалистами в области истории и археологии в собственных научных изысканиях, в курсах лекций, при создании музейных экспозиций и выставок.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации в общем виде уже опубликованы в книге "Между Империей и варварами. Военное дело Боспора римского времени" (2003), ряде статей и Ф тезисов или обсуждались в виде докладов на заседаниях Отдела истории античной культуры и Ученого совета ИИМК РАН. Отдельные идеи были изложены в виде докладов и сообщений на Международных и региональных научных конференциях, симпозиумах и чтениях. Среди них международные конференции по военной археологии (Польша: Перкоц, 1990; Лодзь, 1997; Мальборк, 2000; Россия: СПб, 1998), XIII Конгресс Международного союза доисторических и протоисторических наук (Форли, 1996), I Понтийский конгресс (Варна, 1997), II и Ш конференции "Боспорский феномен" (СПб, 1999, 2001) и др.

Структура работы определяется основной целью и задачами исследования. Она состоит из введения, шести глав, заключения, библиографии и двух приложений, включающих необходимые иллюстрации. Некоторые главы разделены на подразделы в соответствии с логикой изложения материала. В качестве основных тем, подлежащих последовательному рассмотрению, выделены организация боспорской армии, наступательное и защитное вооружение, вопросы стратегии и тактики, система обороны границ государства, и военно-политическая история Боспора времени около рубежа и первых веков н.э. Проблемы боспорской фортификации данного периода, поскольку эта тема достаточно основательно разработана В.П.Толстиковым (Толстиков, 1981, 1984, 1989, 1992), затрагивались в общем виде, либо применительно к вводимым в научный оборот данным по фортификации Илурата, наиболее изученной к настоящему времени боспорской крепости 1-Ш вв. н.э. За пределами исследования осталось также изучение военного флота, т.к. практически весь соответствующий материал был обобщен Б.Г.Петерсом в специальной работе (Петере, 1982). Иллюстрации к тексту составляют приложение 1, а в приложение 2 помещены аннотированные реконструкции костюма, вооружения и защитного доспеха боспорских воинов первых веков нашей эры.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Военное дело и военно-политическая история Боспора в середине I в. до н.э. - середине III в. н.э."

Заключение

Во все времена военное дело было неотъемлемой частью материальной культуры человечества. Это в полной мере касается и Боспорского царства, ставшего для античного мира своего рода полигоном в отношении знакомства с военными достижениями кочевников евразийских степей. Отсюда интерес к этой окраине ойкумены, который пробуждался у греческих и римских авторов во времена, когда отсюда грозила серьезная военная опасность. После Митридатовских войн Боспор оказался в ситуации, когда при всей значимости взаимодействий с ираноязычным варварским миром определяющим фактором для его внешней политики становятся отношения с Римом. # Рассматриваемый в данной работе период можно разделить на два этапа. В первом из них Боспорское государство прошло путь от фактической независимости к окончательному обретению статуса вассального царства. Стремление римских властей иметь на Боспоре в лице дружественного правителя оплот против варваров и враждебных царей вполне понятно, но для достижения этой цели потребовалось почти целое столетие: с середины I в. до н.э. до завершения Боспорской войны 45-49 гг. На данном этапе окончательно формируется структура армии и система обороны государства, позволившая ему стабильно развиваться вплоть до середины III в. н.э. Поддержание в боевой готовности линий земляных валов и опорных пунктов ^ в виде крепостей и укрепленных поселений позволяло отказаться от содержания большой постоянной армии.

Влияние римского военного искусства выразилось, главным образом, в использовании в качестве основной тактической единицы спиры, созданной по образцу когорты. Появление новых элементов в комплексе боспорского наступательного и защитного вооружения и конском снаряжении, видимо, связано с родственными правящей династии аспургианами - выходцами из ® сарматской кочевой среды. Их включение в состав военных сил Боспора со временем способствовало изменению структуры и вооружения местной кавалерии. Итогом событий, завершающих первый этап боспоро-римских отношений, стала более взвешенная политика империи по отношению к Боспору, как вассальному государству и отказ от постоянного присутствия здесь римских войск.

Начиная со второй половины I в., Боспорское царство существует в условиях прочного военно-политического союза с Римом. Уже в начале данного этапа ухудшается обстановка на дунайской границе империи, а близ рубежей Боспора появляются аланы, представляющие угрозу и для восточных римских провинций. Империя оказалась заинтересована в сохранении этого царства, прежде всего, как важного фактора поддержания военно-# политической стабильности в причерноморском регионе. Поэтому основной задачей правителей Боспора стало посильное обеспечение его безопасности за счет собственной военной силы или, по крайней мере, предоставление точной информации о передвижениях варварских племен.

Сложившаяся на протяжении нескольких столетий система отношений Боспора с Римской империей и варварским окружением нарушилась во времена готских походов второй четверти III в., когда римские войска были выведены из Таврики. Тогда же была частично разрушена или успела придти в упадок хорошо налаженная, глубоко эшелонированная оборона пограничных рубежей Боспорского государства, продолжившего свое ^ существование уже в новой этнополитической ситуации.

Командная структура военных сил Боспора римского времени включала ряд должностей, традиционных для эллинистических армий: хилиарх, стратег, наварх, лохаг. В то же время в пехотных отрядах, примерно равных по численности римской когорте (греч. "спира") существовали такие должности как спирарх и центурион. Относительно состава боспорской армии следует отметить, что в условиях постоянных военных столкновений с кочевниками, ® особенно в случае ведения масштабных военных действий на границах

Боспора, в ней возрастает значение кавалерии. С этим связано формирование из состава боспорских горожан отрядов катафрактариев, что способствовало распространению на Боспоре таких элементов сарматского вооружения как длинные мечи без металлического навершия, тяжелая пика, лук "гуннского" типа, шлемы каркасной конструкции и длинный пластинчатый доспех с воротом, прикрывающим шею. Щиты использовались преимущественно пехотинцами, для которых они нередко заменяли прочее защитное вооружение.

Римское влияние на военное дело Боспора демонстрирует фрагмент росписи Стасовского склепа 1872 г., где представлен на марше отряд пехотинцев с короткими мечами, размещенными справа на манер римских гладиусов, во главе которых шествует знаменосец, держащий вексиллум. В то же время следует отметить, что римское наступательное и защитное вооружение не получило здесь широкого распространения.

Относительно стратегии, применявшейся боспорской армией в ходе военных операций, можно сказать, что в большинстве случаев стратегические планы боспорского командования, видимо, носили оборонительный характер. Достаточно эффективную оборону государства, не требующую содержания большой постоянной армии, обеспечивало поддержание в постоянной боевой готовности существующих линий земляных валов и опорных пунктов в виде крепостей и укрепленных поселений. Крупные наступательные операции, несомненно, должны были согласовываться с римской администрацией или непосредственно с императором. Учитывая структуру армии правителей Боспора, непосредственно на поле боя в плане тактики, скорее всего, делалась ставка на координацию действий пехоты, как основы боевого порядка, с тяжелой и численно преобладавшей легкой конницей.

К сожалению, военное дело и военно-политическая история Боспора, самого крупного политического образования античного периода на северном побережье Черного моря, освещены имеющимися в нашем распоряжении источниками далеко неравноценно. Порой при отсутствии письменных и эпиграфических свидетельств динамика военных событий или культурные взаимодействия в военной сфере просматриваются только через соответствующий археологический материал. Можно отметить, что наиболее определенные результаты имеются в отношении вооружения боспорских воинов, которое находит прямые параллели в сарматской среде, где были созданы новые типы оружия, быстро распространившиеся на обширных территориях. Другое дело, что многие достижения воинственных соседей были отчасти переработаны на Боспоре. Обладая собственной металлургической базой и развитым ремесленным производством, это государство, очевидно, в свою очередь, поставляло различные предметы вооружения союзным варварам.

Конечно, мы не можем в полной мере рассмотреть многие проблемы, касающиеся боспорской армии римского времени. Современное состояние наших знаний о ней вполне определенно демонстрирует необходимость дальнейших поисков в данном направлении. Остается надеяться, что новые эпиграфические, изобразительные и археологические материалы прольют свет на неизвестные страницы военно-политической истории государства, в течение трехсот лет успешно балансировавшего на зыбкой грани между Римской империей и варварским миром.

Список научной литературыГорончаровский, Владимир Анатольевич, диссертация по теме "Археология"

1. Письменные источники

2. Римские войны. СПб. 1994. Арр. Mithr. = Аппиан. Митридатовы войны / Пер. Л.Лукомского // Аппиан. Римские войны. СПб. 1994. ® Arist. Pol. = Аристотель. Политика / Пер. С.А.Жебелева // Аристотель.

3. М.М.Покровского // Записки Юлия Цезаря и его продолжателей. М. 1993.

4. Caes. De bello civ. = Гай Юлий Цезарь. О гражданской войне / Пер.

5. М.М.Покровского // Записки Юлия Цезаря и его продолжателей. М. • 1993.

6. De bello Alex. = Об Александрийской войне / Пер. М.М.Покровского //

7. Греческие авторы. Вып. 2. СПб. 1896. Dion Chrys. = Дион Хрисостом. Речи / Пер. М.Е.Грабарь-Пассек // Поздняягреческая проза. М. 1960. С. 92-97. Eutrop. = Евтропий. Бревиарий от основания города / Пер. Д.В.Кареева и

8. С.А.Сагумцевой. СПб. 2001. Flor. = Луций Анней Флор. Две книги римских войн / Пер.

9. А.И.Немировского // Малые римские историки. М. 1996. Front. Strat. = Фронтин. Военные хитрости / Пер. А.Рановича. Спб. 1996. Jos. Fl. Ant. = Flavii Iosephi. 1893. Opera omnia. Vol. IV. Lipsiae = Иосиф

10. Флавий. Иудейские древности / Пер. Г.Г.Генкеля. Минск. 1994. Jos. Fl. Bell. Jud. = Иосиф Флавий. Иудейская война / Пер. М.Финкельберг и % А.Вдовиченко. М.-Иерусалим. 1993.

11. Heliod. Ephiop. = Гелиодор. Эфиопика / Пер. А.Болдырева и др. // Античный роман. М. 2001.1.ocr. Trapedz. = Трапедзитик (Банкирская речь) / Пер. Н.Н.Залесского

12. Исократ. Речи // ВДИ. 1968. № 4. С. 209-216. Liv. = Тит Ливий. История Рима от основания города / Пер. под ред.

13. М.Л.Гаспарова и др. Т. МП. М. 1989-1993. Luc. Alex. = Лукиан Самосатский. Александр или Лжепророк / Пер.

14. Д.Н.Сергеевского //Лукиан. Сочинения. Т. И. СПб. 2001. Luc. Масг. = Лукиан Самосатский. Долговечные / Пер. НЛ.Баранова // ^ Лукиан. Сочинения. Т. II. СПб. 2001.1.c. Тох. = Лукиан Самосатский. Токсарис / Пер. Д.Н.Сергеевского //

15. Лукиан. Сочинения. Т. I. СПб. 2001. Mauric. = Стратегикон Маврикия / Пер. В.В.Кучмы. СПб. 2004. Метп. = Мемнон. О Гераклее / Пер. В.П.Дзагуровой // ВДИ. 1951. № 1. С. 289-316.

16. Oros. = Павел Орозий. История против язычников. Кн. VI-VII / Пер. • В.М.Тюленева. СПб. 2003.

17. Philon = Филон Византийский. О фортификации / Пер. В.П.Зубова и

18. Ф.А.Петровского // Архитектура античного мира. М. 1940. Plin. Nat. Hist. = Плиний Старший. Естественная история / Пер.

19. М.В.Скржинской // Скржинская М.В. Северное Причерноморье в описании Плиния Старшего. Киев. 1977. Plin. Sec. Epist. = Плиний Младший. Письма / Пер. М.Е.Сергеенко и

20. Strab. = Страбон. География / Пер. Г.А.Стратановского. М. 1964. Suet. Calig. = Гай Светоний Транквилл. Калигула / Пер. М.Л.Гаспарова // Гай

21. Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. М. 1988. Suet. Claud. = Гай Светоний Транквилл. Божественный Клавдий / Пер.

22. М.Л.Гаспарова // Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. М. 1988.

23. Ш Тас. Agr. = Корнелий Тацит. Жизнеописание Юлия Агриколы / Пер.

24. А.С.Бобовича, ред. М.Е.Сергеенко // Корнелий Тацит. Соч. в 2 т. Т. I. Л. 1969.

25. Тас. Ann. = Корнелий Тацит. Анналы / Пер. А.С.Бобовича, ред.

26. Я.М.Боровского // Корнелий Тацит. Соч. в 2 т. Т. I. Л. 1969. Тас. Hist.= Корнелий Тацит. История / Пер. Г.С.Кнабе, ред. М.Е.Грабарь

27. Пассек // Корнелий Тацит. Соч. в 2 т. Т. II. Л. 1969. Veget. — Флавий Вегеций Ренат. Краткое изложение военного дела / Пер. С.П.Кондратьева // Греческие полиоркетики. Флавий Вегеций Ренат. СПб. 1996.

28. Zosim. = Зосим. Новая история // Латышев В.В. Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе. Т. I: Греческие авторы. • Вып. 2. СПб. 1896.2. Научная литература

29. Абаев В.И., 1949. Осетинский язык и фольклор. М.-Л.

30. Алексеев В.П., Коциевский А.С., 1982. Херсонесская надчеканка на монете Боспорского царства // Нумизматика античного Причерноморья. Киев. С. 42-45.

31. Алексеева Е.М., 1980. К изучению сельских поселений вокруг Горгиппии // Горгиппия. I. Краснодар. С. 20-39.

32. Алексеева Е.М., 1988. Горгиппия в системе Боспорского царства первых веков нашей эры // ВДИ. № 2. С. 66-85.

33. Алексеева Е.М., 1997. Античный город Горгиппия. М.

34. Алексеева Е.Ы., 2002. Центральная часть Горгиппии в первые века нашей эры //ДБ. Т. 5. С. 27-53.

35. Амброз А.К., 1992. Боспор. Хронология раннесредневековых древностей // БС.№ 1.С. 6-108.

36. Анохин В.А., 1986. Монетное дело Боспора. Киев.

37. Анохин В.А., 1999. История Боспора Киммерийского. Киев.

38. Арсеньева Т.М., 1970. Могильник у дер. Ново-Отрадное // Поселения и могильники Керченского полуострова. МИА № 155. С. 82-149.

39. Арсеньева Т.М., Науменко С.А., 1989. Раскопки Танаиса в 1981-1984 гг. // КСИА. Вып. 191. С. 75-82.

40. Арсеньева Т.М., Науменко С.А., 1992. Усадьбы Танаиса. М.

41. Арсеньева Т.М., Науменко С.А., 2001. Раскопки Танаиса в центре восточной части городища // БД. Т. 4. С. 56-124.

42. Арсеньева Т.М., Шелов Д.Б., 1974. Раскопки юго-западного участка Танаиса (1964-1972 гг.) // Античные памятники Нижнего Подонья. М. С. 151164.

43. АшикА.Б., 1845. Керченские древности. О пантикапейской катакомбе, украшенной фресками. Одесса.

44. АшикА.Б., 1848. Воспорское царство. Одесса.

45. Бажан И.А., Гей О.А., 1992. К вопросу о датировке "прикамских" ажурныхшлемов // Проблемы хронологии эпохи латена и римского времени. СПб. С. 115-122.

46. Блаватская Т.В., 1965. Аспург и Боспор в 15 г. н.э. // СА. № 3. С. 197-209. Блаватский В.Д., 1947. Осада и оборона в античном Причерноморье //

47. КСИИМК. Вып. XVI. С. 89-93. Блаватский В.Д., 1949. О боспорской коннице // КСИИМК. Вып. XXIX. С. 96-99.

48. Блаватский В.Д., 1950. Материалы по античной фортификации в Северном

49. Причерноморье//Ученые записки МГУ. Вып. 143. С. 126-150. Блаватский В Д., 1951. Каменное ядро из Фанагории // КСИИМК. Вып.

50. XXXIX. С. 135-136. Блаватский В.Д., 1953. Земледелие в античных государствах Северного

51. Причерноморья. М. Блаватский В Д., 1954. Очерки военного дела в античных государствах

52. Северного Причерноморья. М. Блаватский В Д., 1960. Отчет о раскопках Пантикапея в 1945-1949, 1952 и1953 гг. // МИА. № 103. С. 6-85. Блаватский В.Д., 1960. Раскопки Пантикапея в 1954-1958 гг. // СА. № 2. С. 168-192.

53. Блаватский В Д., 1964. Пантикапей. Очерки истории столицы Боспора. М.

54. Блаватский В. Д., 1968. О боспорских всадниках в росписи Стасовского ф склепа // АИКСП. Л. С. 44-45.

55. Блаватский В.Д., 1976. О Рескупориде Первом // СА. № 4. С. 56-62.

56. Блаватский В.Д., 1976а. Природа и античное общество. М.

57. Блаватский В Д., 1985. О римских войсках на Таврическом полуострове в I в.н.э. // Античная археология и история. М. С. 228-233. Болдырев С.К, 1999. О времени переименования Фанагории в Агриппию // ДБ. Т. 2. С. 30-38.

58. Болтунова А.И., 1954. К надписи IosPE II. 400 // ВДИ. № 1. с. 168-176. Болтунова А.И., 1958. Надпись под статуей из Горгиппии // СА. XXVIII. С. 110-116.

59. Болтунова А.И., 1964. К истории Танаиса (по данным эпиграфики) // Klio. Bd. 42. S. 195-209.

60. Болтунова A.M., 1965. Греческие надписи в донских музеях // НЭ. Т. V. С. 75-96.

61. Болтунова А.И., 1968. Новая надпись из Горгиппии и несколько замечаний об организации управления государственными доходами Боспорского царства // Eirene. N 7. S. 67-76. Болтунова А.И., 1969. Был ли Танаис разрушен Полемоном? // ВДИ. № 2. С. 56-65.

62. Болтунова А.И., 1986. Надписи Горгиппии (из находок 1971-1981 гг.) // ВДИ. • № 1.С. 43-61.

63. Болтунова А.И., 1989. Надпись Пифодориды из раскопок Гермонассы // ВДИ. № 1.С. 86-94.

64. Борис А., 1849. Путешествие в Бухару. Ч. III. М. щ Боспорские надгробные рельефы, 1990. Каталог выставки. JI.

65. Бритова Н.Н., 1948. Образ всадника на рельефах Фракии и Боспора //

66. КСИИМК. Вып. XXII. С. 53-56. Бронштейн Б.Н., 1988. Клавдий Птолемей. М.

67. Брун Ф.К., 1880. Черноморье. Исследование по исторической географии

68. Южной России. Одесса. Буданова В.П., 1990. Готы в эпоху Великого переселения народов. М. Буюклиев X., 1986. Тракийският могилен некропол при Чаталка,

69. Старозагорски окръг // Разкопки и проучвання. Кн. XVI. София. Вайнштейн С.И., Крюков М.В., 1984. Седло и стремя // СЭ. № 6. С. 114-130. ^ Вайнштейн С.И., 1991. Мир кочевников Центра Азии. М.

70. Варданян Р.Е., 1983. Парфянская инвеститура (по нумизматическим данным)

71. Древние культуры Евразии и античная цивилизация. JI. С. 20-23. Ведерников Ю.А., Худяков Ю.С., Омелаев А.И., 1995. Баллистика. От стрел доракет. Новосибирск. Виноградов В.Б., 1963. Сарматы Северо-Восточного Кавказа // Труды Чечено

72. Ингушского НИИ. Т. 4. Грозный. Виноградов В. Б., 1965. Сиракский союз племен на Северном Кавказе // С А.i.e. 108-121.

73. Виноградов Ю.Г., 1991. Фанагорийские наемники // ВДИ. № 4. С. 14-33. • Виноградов Ю.Г., 1992. Полемон, Херсонес и Рим // ВДИ. № 3. С. 130-139.

74. Виноградов Ю.Г., 1994. Очерк военно-политической истории сарматов в I в.н.э.//ВДИ. № 2. С. 151-170. Винокуров Н.И., 2002. Новые изображения всадников на Боспоре // ДБ. № 5. С. 70-85.

75. Винокуров Н.И., Никонов А.А. 1998. О следах землетрясений античноговремени на западе Европейского Боспора // РА. № 4. С. 98-114. Винокуров Н.И., Никонов А.А. 2004. Тотальные разрушения второй половины

76. Гайдукевич В.Ф., 1941. О местоположении древней Тиритаки // МИА. № 4. С. 85-92.

77. Гайдукевич В.Ф., 1949. Боспорское царство. М.-Л. Гайдукевич В.Ф., 1950. Боспорский город Илурат // СА. XIII. С. 173-204. Гайдукевич В.Ф., 1952. Раскопки Тиритаки в 1935-1940 гг. // МИА. № 25. С. 15-134.

78. Гайдукевич В.Ф., 1952а. Раскопки Мирмекия в 1935-1938 гг. // МИА. № 25. • С. 135-222.

79. Гайдукевич В.Ф., 1955. История античных государств Северного

80. Причерноморья // АГСП. С. 23-147. Гайдукевич В.Ф., 1958. Илурат. Итоги археологических исследований 19481953 гг. // МИА. № 85. С. 9-148. Гайдукевич В.Ф., 1981. Илурат (раскопки 1954-1960 гг.) // Боспорские города. Л. С. 76-136.

81. Галль фон X., 1997. Сцена поединка всадников на серебряной вазе из Косикиистоки восприятия одного иранского мотива в Южной России) // ВДИ. №2. С. 174-198.

82. Герасимова В., 1969. Разместване на римските помощни войски през II в. в Мизия и Дакия (по епиграфични паметници) // Археология. № 4. С. 511.

83. Герасимова В., 1970. Дислокация на римските помощни войски в провинции

84. Мизия от 44 до 86 г. на н.е. // Археология. № 4. С. 22-27. Герберштейн Г., 1988. Записки о Московии. М.

85. Голубцова Е.С., 1951. Северное Причерноморье и Рим на рубеже нашей эры. М.

86. Горончаровский В.А., 1984а. Новый тип двойного денария Савромата II //

87. Горончаровский В.А., 1989. Оборонительные сооружения Илурата //

88. Международные отношения в бассейне Черного моря в древности и средние века. Тезисы докладов VI научной конференции. Ростов н/Дону. С. 40-42.

89. Горончаровский В.А., 19936. Катафрактарии в истории военного дела Боспора

90. Военная археология. СПб. С. 85-89. Горончаровский В.А., 1999. Лук «гуннского» типа в комплексе вооруженияпозднеантичного Боспора// VI чтения памяти профессора В.Д. Блаватского. Тезисы докладов. К 100-летию со дня рождения. М. С. 43-44.

91. Боспора на рубеже н.э.// Таманская старина. Вып. 3. СПб. С. 54-58. Горончаровский В.А., 2000а. Между Империей и варварами: военнополитическая история Боспора на рубеже нашей эры // Stratum plus. № 3. С. 229-236.

92. Горончаровский В.А., 2001. Терракотовая статуя женского божества израскопок некрополя Илурата: Афродита или Фортуна? // SYSSITIA. Памяти Ю.В.Андреева. СПб. С. 25-257. Горончаровский В.А., 2001а. Боспорская кавалерия первых веков нашей эры //

93. Формирование полисов. Образование государства. Материалы международной научной конференции. Ч. 2. СПб. С. 217-221.

94. Горончаровский ВА., 2002. Мраморная стела сыновей Панталеонта из Горгиппии // Hyperboreus. Vol. 8. Fasc. 1. С. 184-189.

95. Горончаровский В.А., 2002а. Крепость Илурат: итоги изучения // Боспор Киммерийский, Понт и варварский мир в период античности и средневековья. Керчь. С. 68-77.

96. Горончаровский В.А., 2003. Между Империей и варварами. Военное дело Боспора римского времени. СПб.-М.

97. Горончаровский В.А., 2003а. Римско-боспорский конфликт 40-х гг. I в. н.э. // ВДИ. № 3. С. 129-138.

98. Горончаровский В.А., 2004. Командная структура и организация боспорской армии в I-III вв. н.э // Херсонесский сборник. Вып. XIII. С. 38-44.

99. Граков Б.Н., 1939. Материалы по истории Скифии в греческих надписях Балканского полуострова и Малой Азии // ВДИ. № 3. С. 231-312.

100. Грач Н.Л., 1999. Некрополь Нимфея. Спб.

101. Граков Б.Н., 1971. Скифы. М.

102. Грене Ф., 2000. Новая гипотеза о датировке рельефов Халчаяна // ВДИ. № 2. С. 130-135.

103. Гриневич К.Э., 1946. Оборона Боспора Киммерийского // ВДИ. № 2. С. 160164.

104. Гущина И.И., Засецкая И.П., 1989. Погребения зубовско-воздвиженского типа из раскопок Н.И.Веселовского в Прикубанье (I в. до н.э.- начало II в. н.э.) // Археологические исследования на юге Европы. Тр. ГИМ. Вып. 70. М. С. 71-141.

105. Гущина И.И., Засецкая И.П., 1994. «Золотое кладбище» римской эпохи в Прикубанье. СПб.

106. Данъшин Д.И., 1990. Танаиты и танаисцы во II-III вв. н.э. // КСИА. 1990. Вып.• 197. С. 52-54.

107. Дворниченко В.В., Федоров-Давыдов Г.А., 1993. Сарматское погребение скептуха I в. н.э. у с. Косика Астраханской области. // ВДИ. № 3. С. 141-165.

108. Денисова В.И., 2000. Боспор конца I в. до н.э.- начала I в н.э. (к проблеме переименования городов). // ZYZZITIA. Памяти Ю.В.Андреева. СПб. С. 258-263.

109. Десятчиков Ю.М., 1972. Катафрактарий на надгробии Афения. // СА. № 4. С. 68-77.

110. Десятчиков Ю.М., 1974. Процесс сарматизации Боспора. Автореф. канд. дисс. М.

111. Диатроптов П.Д., 2001. Изображения всадников в античном Северном Причерноморье // Поздние скифы Крыма. М. С. 78-86.

112. Доватур A.M., 1959. Реметалк и Евпатор // ВДИ. № 4. С. 24-42.

113. Дорошко В.В., 2004. Новые находки римского военного снаряжения стерритории Южного Крыма // Причерноморье, Крым, Русь в истории и культуре. Материалы II Судакской международной научной конференции. Ч. I. С. 49-53.

114. Драчу к B.C., 1975. Системы знаков Северного Причерноморья.

115. Тамгообразные знаки северопонтийской периферии античного мира первых веков нашей эры. Киев.

116. Дьячков С.В., 1993. Римские граждане на Боспоре // МАИЭТ. Вып. III. С. 244-246.

117. Дьячков С.В., 1997. Римские граждане в Северном Причерноморье // Античный мир. Византия. Харьков. С. 57-79.

118. Дюбрюкс П., 1858. Описание развалин и следов древних городов иукреплений, некогда существовавших на европейском берегу Босфора Киммерийского // ЗООИД. Т. IV. С. 3-84.

119. Ернштедт Е.В., 1955. Монументальная живопись Северного Причерноморья // АГСП. М.-Л. С. 248-285.

120. Жебелев С.А., 1953. Фиас навклеров в Горгиппии // Северное

121. ДБ. Т. 6. С. 120-137. Завойкина Н.В., 2004. О времени появления варварской общины в Танаисе // Боспорский феномен: проблемы хронологии и датировки памятников. СПб. С. 65-69.

122. Заднепровский Ю.А., 1992. Ранние кочевники Семиречья и Тянь-Шаня // Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время. М. С. 73-86.

123. Зайцев Ю.П., 2003. Неаполь Скифский (II в. до н.э. III в. н.э.). Симферополь.

124. Зубарев В.Г., 1998. Античная география Европейского Боспора по Клавдию

125. Птолемею//ДБ. Т. 1.С. 105-124. Зубарь В.М., 1993. Северное Причерноморье и Септимий Север // ВДИ. № 4. С. 34-44.

126. Зубарь В.М., 1998. Северный Понт и Римская империя. Киев. Зубарь В.М., 2000. Римская крепость Харакс // Stratum plus. N 4. С. 176-200. Зубарь В.М., 2001. Об одном типе боспорских керамических клейм // ВДИ. №4. С. 146-149.

127. Зубарь В.М., 2002. Еще раз по поводу интерпретации надгробия солдата

128. Кипрской когорты Луция Волузия из Пантикапея // Боспорский феномен: погребальные памятники и святилища. Ч. I. СПб. 57-67.

129. Зубарь В.М., 2003. Римское военное присутствие в Таврике // Stratum plus. N4. С. 8-179.

130. Зубарь В.М., 2004. Таврика и Римская империя. Киев.

131. Зубарь В.М., Антонова И.А., 2001. Бутероль ножен длинного римского меча из Херсонеса // РА. № 2. С. 122-124.

132. Зубарь В.М., Симоненко А.В., 1984. О снаряжении боевых коней в первые века н.э. на территории Северного Причерноморья // Вооружение скифов и сарматов. Киев. С. 148-155.

133. Зубар В.М., Скржинська М.В., 1997. До штерпретации одного писемногоджерела з icTopii Боспора (Luc. Alex. 57) // Археолопя. № 4. С. 119-123.

134. Зубарь В.М., Шмалько А.В., 1993. Римско-боспорская война и Херсонес // Древности Степного Причерноморья и Крыма. Запорожье. С. 225-231.

135. Иванов Т., 1980. Абритус. София.

136. Иванова А.П., 1961. Скульптура и живопись Боспора. Киев.

137. Иевлев М.М., 1990. Роль природного фактора в проникновении сарматов на территорию северопричерноморских степей // Проблемы археологии Северного Причерноморья (к 100-летию основания Херсонского музея древностей). Ч. 2. Херсон. С. 31-33.

138. Кадеев В.И. 1981. Херсонес Таврический в первых веках н.э. Харьков.

139. Кадеев В.И. 1985. Новый надгробный памятник II в. н.э. из Херсонеса // КСИА. Вып. 182. С. 66-69.

140. Казанский М., 1999. Готы на Боспоре Киммерийском // Сто лет черняховской культуре. Киев. С. 277-297.

141. Калашников М.В., 1987. Новый тип поселений Азиатского Боспора первой половины I в. н.э. // Актуальные проблемы историко-археологических исследований. К. С. 64-65.

142. Каллистов Д.П., 1940. Политика Августа в Северном Причерноморье //1. ВДИ. № 2. С. 65-77.

143. Ф Каллистов Д.П., 1952. Северное Причерноморье в античную эпоху. М.

144. Каменецкий И.С., 1989. Меоты и другие племена Северо-Западного Кавказа в VII в. до н.э.- III в. н.э. // Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. М. С. 226-242.

145. Каминская И.В., Каминский В.Н., Пьянков А.В., 1985. Сарматскоепогребение у станицы Михайловской (Закубанье) // СА. № 4. С. 228233.

146. Каминский В.Н., 1982. О конструкции лука и стрел северокавказских аланов // КСИА. Вып. 170. С. 48-51.

147. Каргопольцев С.Ю., Бажан И.А., 1992. Умбоны щитов и боевые топорыримского времени //ПАВ. № 2. С. 113-126.

148. Карышковский П.О., 1961. Об эре Херсонеса Таврического // Краткиесообщения о полевых исследованиях ОГУ и ОГАМ в 1960 г. Одесса. С. 107-113.

149. Карышковский П.И., 1973. Сарматские тамги на античных монетах

150. Причерноморья. // «Античные города Северного Причерноморья и варварский мир». JI. С. 15-16.

151. Карышковский П.О., Фролова Н.А., 1990. Правление Асандра на Боспоре по нумизматическим данным // Древнее Причерноморье. Одесса. С. 89-112.ф Кастанаян Е.Г., 1983. Порфмий // Travaux du Centre d'Archeologie

152. Mediterraneenne de l'Academie Polonaise des Sciences. T. 26. ETUDES et TRAVAUX. XIII. P. 162-168.

153. Кауфман C.A., 1947. Об уступчатых склепах Боспора// Сообщения Института истории и теории архитектуры СССР. № 6. С. 1-32.

154. Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г., 1994. Степные империи Евразии. СПб.

155. Книпович Т.Н., 1949. Танаис. M.-JI.

156. Ковалевская В.Б., 1977. Конь и всадник. М.

157. Колобов А.В., 2001. Штандарты римской армии эпохи принципата // ПИФК. Вып. X. С. 38-44.

158. Колобова К.М., 1953. Политическое положение городов в Боспорском государстве // ВДИ. № 4. С. 47-71.

159. Колобова К.М., 1958. К вопросу о награждении пантикапейца золотым кольцом // СА. Т. XXVIII. С. 193-197.

160. Колтухов С.Г., 1990. Новые материалы к периодизации и реконструкцииоборонительных сооружений Неаполя Скифского. // СА. № 2. С. 176188.

161. Колтухов С.Г., 1993. Заметки о военно-политической истории Крымской Скифии // Древности Степного Причерноморья и Крыма. Запорожье. С. 206-222.

162. Колтухов С.Г., 1999. Укрепления Крымской Скифии. Симферополь.

163. Корпусова В.Н., 1983. Некрополь Золотое. К этнокультурной истории европейского Боспора. Киев.

164. Костенко В.И., 1990. Сарматы в низовьях Днепра в первые века нашей эры // Проблемы археологии Севернного Причерноморья (к 100-летию основания Херсонского музея древностей). Ч. 2. Херсон. С. 29-31.

165. Кошеленко Г.А., 1962. О фронтальности в парфянском искусстве // Историко- археологический сборник. М. С. 135-146.

166. Крадип Н.Н., 2001. Кочевые империи: генезис, расцвет, упадок // Восток. № 5. С. 21-32.

167. Крижицький С.Д., Щеглов О.М., 1991. Про зерновий потенщал античных держав П1вшчного Причорномор'я // Археолопя. № 1. С. 46-56.

168. КругликоваИ.Т., 1966. Боспор в позднеантичное время. М.

169. КругликоваИ.Т., 1969. Некрополь поселения у дер. Семеновка // СА. № 1. С. 98-119.

170. Кругликова И.Т., 1975. Сельское хозяйство Боспора. М.

171. Кругликова И. Т., 1982. Раскопки некрополя в районе Астраханской улицы в1954-1964 гг. //Горгипгшя. Т. II. Краснодар. С. 117-149. ф Кругликова И. Т., 1998. Поселение у деревни Ново-Отрадное // ДБ. Т. 1.1. С. 143-185.

172. КругликоваИ.Т., 2000. Раскопки поселения "Андреевка Северная" // ДБ. № 3. С. 78-96.

173. Крушкол Ю.С., 1968. Античное здание в районе Горгиппии // АИКСП. Л. С. 213-219.

174. Кубланов М.М. 1979. Новые погребальные сооружения Илурата // КСИА. № • 159. С. 90-97.

175. Т. XIII. С. 146-177. Кунина Н.З., 1997. Античное стекло в собрании Эрмитажа. СПб. Kyuiaee С.А., 1978. Новые памятники железного века Западного Казахстана1. КСИА. № 154. С. 76-89.

176. Кызласов И.Л., 1973. О происхождении стремян // СА. № 3. С. 24-36.

177. Лавров В.В., 1995. Готы и Боспор в III в. н.э. // Античный полис. Проблемы социально-политической организации и идеологии античного общества. СПб. С. 120-127.

178. Лапцов С.Б., 1999. Кутлакская крепость второй половины I в. до Р.Х.- I в. // Археология Крыма. Т. 1. Симферополь. С. 69-79.

179. Лапцов С.Б., 1999. Краткие сведения о боспорской крепости Кутлак-Афинеоне (?) псевдо-Арриана//ВДИ. № 1. С. 121-136.

180. Латышев В.В., 1902. Греческие и латинские надписи, найденные в южной России в 1901 г. // ИАК. Вып. 3. С. 21-57.

181. Латышев В.В., 1909. Краткий очерк истории Боспорского царства // П(ЖПКА. СПб. С. 359-370.

182. Латышева В.А., 1981. О роли Динамии в период правления на Боспоре Полемона // ВХУ. Вып. 214. С. 101 -107.

183. Латышева В.А., 1991. Литературные источники по истории Боспора рубежа нашей эры // Вопросы истории и археологии Боспора. Воронеж-Белгород. С. 37-52.

184. Ле Боэк Я., 2001. Римская армия эпохи ранней империи. М.

185. Левина Л.М., 1966. Керамика и вопросы хронологии памятниковджетысаарской культуры // Материальная культура народов Средней Азии и Казахстана. М. С. 45-90.

186. Левина Л.М., 1992. Памятники джетысаарской культуры сер. 1 тыс. до н.э.-сер. 1 тыс. н.э. // Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время. Археология СССР. М. С. 61-72.

187. Левина Л.М., 1996. Этнокультурная история Восточного Приаралья. М.

188. Левченко Н.В., 1999. Эпизод правления Савромата I // Древнейшие государства Восточной Европы. 1996-1997. М. С. 209-219.

189. Литвинский Б.А., 2001. Храм Окса в Бактрии. Т. 2: Бактрийское вооружениев древневосточном и греческом контексте. М. Ф Литвинский Б. А., 2002. Бактрийцы на охоте // ЗВОРАО. Т. I (XXVI).1. С. 181-213.

190. Максимова М.И., 1956. Античные города юго-восточного Причерноморья. М- Л.

191. Максимова А.Г., Мерщиев М.С., Вайнберг Б.И., Левина JJ.M., 1968. Древности Чардары (Археологические исследования в зоне Чардаринского водохранилища). Алма-Ата. Малашев В.Ю., 1988. Сарматы на колонне Траяна // Материальная культура

192. Востока. Ч. I. М. С. 69-88. Малинова Р., Малина Я., 1988. Прыжок в прошлое. М. ® Маринович Л.П., Кошеленко Г.А., 2000. О боспорских валах // ДБ. Т. 3.1. С.131-135.

193. Масленников А.А., 1990. Население Боспорского государства в первых веках н.э. М.

194. Масленников А.А., 2000. Грунтовые некрополи сельских поселений

195. Караларского побережья (Восточный Крым) первых веков н.э. // БД. Т.З.С. 136-200.

196. Масленников А.А., 2003. Древние земляные погранично-оборонительные сооружения Восточного Крыма. М.

197. Масленников А. А., Чевелев О.Д., 1983. Охранные раскопки на Новониколаевском городище // КСИА. 174. С. 91-95.

198. Маслов В.Е., 1999. О датировке изображений на поясных пластинах из Орлатского могильника. // Евразийские древности. М. С. 220-236.

199. Матковская Т.А., 1993. Мастерские надгробного рельефа Европейского Боспора I в. до н.э.- II в. н.э. // Археология и искусство Боспора. СГМИИ. Вып. 10. М. С. 387-407.

200. Мацулевич JI.A., 1941. Кто был Каллисфен, названный в надписи, открытой в Керчи в 1894 г. // СА. VII. С. 61-80.

201. Мацулевич JI.A., 1947. Бляхи-обереги сарматского панциря // СГЭ. Вып. IV. С. 5-8.

202. Мачинский Д.А., 1974. Некоторые проблемы этногеографиивосточноевропейских степей во II в. до н.э.-1 в н.э. // АСГЭ. № 16. С. 122-132.

203. Мелюкова А.И., 1989. Оружие, конское снаряжение, повозки, навершия // Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. М. С. 92100.

204. Молев Е.А., 1985. Археологические исследования Китея в 1970-1983 гг. // Археологические памятники Юго-Восточной Европы. Курск. С. 140167.

205. Молев Е.А., 1994. Боспор в период эллинизма. Н.Новгород.

206. Молев Е.А., 1995. Аспургиане у Страбона // Древности. Харьков. С. 60-63.

207. Молев Е.А., 2002. Правление Фарнака на Боспоре // Боспор Киммерийский, Понт и варварский мир в период античности и средневековья.

208. Материалы III Боспорских чтений. Керчь. С. 182-187. На краю ойкумены, 2002. Греки и варвары на северном берегу Понта

209. Эвксинского. Каталог выставки. М. Надэль Б., 1948. Боспорская надпись IosPE II, 33 // ВДИ. № 3. С. 212-214. Неверов О.Я., 1976. Античные инталии. JI.

210. Неверов О.Я., 1979. Италийские геммы в некрополях северопонтийскихгородов // Из истории Северного Причерноморья в античную эпоху. JI. С. 104-115.

211. Нефёдкин А.К., 1998. Развитие древнегреческого лоха // Para bellum.

212. Военно-историческое обозрение. № 5. С. 24-31. Нефёдкин А.К, 1999. Кампания Арриана по отражению аланского набега на

213. Каппадокию в 135 г. // Stratum plus. № 3. С. 173-188. Нефёдкин А.К, 2001. Боевые колесницы и колесничие древних греков (XVII вв. до н.э.). СПб.

214. Новиченкова Н.Г., 1998. Римское военное снаряжение из святилища у перевала Гурзуфское седло // ВДИ. № 2. С. 51-67.

215. Новиченкова Н.Г., 2002. Устройство и обрядность святилища у перевала Гурзуфское седло. Ялта.

216. Овчаров Д., Овчаров Н., 1988. Мраморная колонка III в. с надписью на латинском языке из Преслава // Thracia. Т. 8. С. 122-129.

217. Онайко НА., Дмитриев А.В., 1982. Сторожевые посты в окрестностях Бат и некоторые вопросы социально-экономической и политической истории юго-восточной окраины Боспора на рубеже нашей эры // ВДИ. №2. С. 106-121.

218. Онайко Н.А., 1984. Юго-восточная окраина Боспора. Раевское городище, Торик // АГСП. С. 91-93.

219. Орешников А.В., 1921. К нумизматике преемников Аспурга // ИРАИМК. Т. 1.С. 1-8.

220. Отчет Императорской Археологической комиссии за 1891 г. СПб.

221. Панов А.Р., 2002. Поход Полемона I на Боспор: проблемы интерпретации источников//АМА. Вып. И. С. 106-108.

222. Паромов Я.М., 2001. Укрепленные дома Азиатского Боспора // Боспорский феномен: колонизация региона, формирование полисов, образование государства. СПб. Т. I. С. 79-85.

223. Паромов Я.М., 2003. К вопросу о пространственном размещении крепостей Фонталовского полуострова // ДБ. Т. 6. С. 95-103.

224. Парфенов В.Н., 2001. Император Цезарь Август: армия, война, политика. Спб.

225. Перевалов С.М., 1999. "Тактика" Арриана: военный опыт народов Кавказа и Восточной Европы глазами греческого философа и римского офицера // Древнейшие государства Восточной Европы. 1996-1997. М. С. 283315.

226. Перевалов С.М., 1999а. Стать римским полководцем, читая греков // ПИФК.

227. Вып. VIII. С. 145-153. Ф Петере Б.Г., 1970. Терракоты из городища у с. Михайловка // Терракоты

228. Северного Причерноморья. САИ. Вып. Г1-11. С. 112-114. Петере Б.Г., 1978. Михайловское городище античного времени // Проблемысоветской археологии. М. С. 112-127. Петере Б.Г., 1982. Морское дело в античных государствах Северного

229. Плетнева С.А., 1964. О построении кочевнического лагеря-вежи // СА. № 3.

230. Пуздровский А.Е., 2001а. Политическая история Крымской Скифии во II в. до н.э.- III вв. н.э. // ВДИ. № 3. С. 86-118.

231. РаевскийД.С., 1973. Скифы и сарматы в Неаполе Скифском. // Проблемы скифской археологии. М. С. 143-151.

232. Раевский Д.С., 1973а. К истории греко-скифских отношений (II в. до н.э.- II в. н.э.)//ВДИ. №2. С. 110-119.

233. Разин Е.А., 1955. История военного искусства. Т. 1. М.

234. Ременииков A.M., 1954. Борьба племен Северного Причерноморья с Римом в III веке. М.

235. Рогов Е.Я., 1999. Укрепленные поселения Таманского полуострова //

236. Боспорский феномен: греческая культура на периферии античного мира. СПб. С. 153-157.

237. Ростовцев М.И., 1900. Римские гарнизоны на Таврическом полуострове и Ай- Тодорская крепость // ЖМНП. № 3. С. 140-158.

238. Ростовцев М.И., 1907. Новые латинские надписи из Херсонеса // ИАК. Вып. 23. С. 1-20.

239. Ростовцев М.И., 1911. Святилище фракийских богов и надписи бенефициариев в Ай-Тодоре // ИАК. Вып. 40. С. 1-42.

240. Ростовцев М.И., 1913. Античная декоративная живопись на юге России. СПб.

241. Ростовцев М.И., 1914. Страбон как источник для истории Боспора // Сборник статей в честь В.П.Бузескула. Харьков. С. 366-380.

242. Ростовцев М.И., 1915. Военная оккупация Ольвии римлянами // ИАК. Вып. 58. С. 1-16.

243. Ростовцев М.И., 1916. Бронзовый бюст боспорской царицы и история Боспора в эпоху Августа // Древности. Т. XXV. М. С. 1-31.

244. Ростовцев М.И., 1916а. К истории Херсонеса в эпоху ранней Римскойимперии // Сб. статей в честь гр. П.С.Уваровой. Древности. Т. XXVI. М. С. 5-16.

245. Ростовцев М.И., 1918. Эллинство и иранство на юге России. Пг.

246. Ростовцев М.И., 1918а. Курганные находки Оренбургской области эпохи раннего и позднего эллинизма // MAP. № 37.

247. Ростовцев М.И., 1989. Государство и культура Боспорского царства:

248. Государство и социальный строй эпохи римского протектората // ВДИ. № 3. С. 184-203.

249. Ростовцев М.И., 1989а. Государство и культура Боспорского царства:

250. Государство и социальный строй эпохи римского протектората // ВДИ. №4. С. 124-133.

251. Ростовцев М.И., 1990. Государство и культура Боспорского царства:

252. Государство и социальный строй эпохи римского протектората // ВДИ. № 1.С. 175-183.

253. Ростовцев М.И., 1993. Классические и скифские древности северного побережья Черного моря // ПАВ. № 5. С. 25-38.

254. Ростовцев М.И., 1993а. Сарматы // ПАВ. № 5. С. 91-97.

255. Ростовцев М.И., 19936. Средняя Азия, Россия, Китай и звериный стиль // ПАВ. № 5. С. 57-75.

256. Рубцов С.М., 2003. Легионы Рима на Нижнем Дунае. Военная история римско-дакийских войн. СПб.-М.

257. Руденко С.И., 1952. Горноалтайские находки и скифы. М.-Л.

258. Руденко С.И., 1962. Культура хуннов и ноинулинские курганы. М.-Л.

259. Руденко С.И., 1962а. Сибирская коллекция Петра I. // САИ. Вып. ДЗ-9.

260. Русяева А.С., Супруненко А.Б., 2003. Исторические личности эллино-скифской эпохи. Киев.

261. Савинов Д.Г., 1981. Новые материалы по истории сложного лука ии некоторые вопросы его эволюции в Южной Сибири // Военное дело древних племен Сибири и Центральной Азии. Новосибирск. С. 146162.

262. Савостина Е.А., 1992. Многоярусные стелы Боспора: семантика иструктура. // Археология и искусство Боспора // СГМИИ. Вып. 10. С. 357-386.

263. Сазонов А.А., 1992. Могильник первых веков нашей эры близ хутора Городского // Вопросы археологии Адыгеи. Майкоп. С. 244-274.

264. Сазонов А.А., Спасовский Ю.Н., Сахтарьек З.Н., ТовА.А., 1995. Новые материалы могильника первых веков нашей эры близ хутора Городского // Археология Адыгеи. Майкоп. С. 113-137.

265. Сапрыкин С.Ю., 1985а. Аспургиане // СА. № 2. С. 65-78.

266. Сапрыкин С.Ю., 19856. Митридатовские традиции в политике Боспора на рубеже нашей эры (время Фарнака и Асандра) // Античность и варварский мир. Орджоникидзе. С. 63-86.

267. Сапрыкин С.Ю., 1990. Уникальный статер боспорской царицы Динамии // С А. № 3. С. 204-214.

268. Сапрыкин С.Ю., 1993. Из истории Понтийского царства Полемонидов (по данным эпиграфики) // ВДИ. № 2. С. 25-38.

269. Сапрыкин С.Ю., 1995. Женщины-правительницы Понта и Боспорского царства (Динамия, Пифодорида, Антония Трифена). // Женщина в античном мире. М. С. 181-203.

270. Сапрыкин С.Ю., 1996. Понтийское царство. М.

271. Сапрыкин С.Ю., 1997. Царь Савромат I Боспорский // Античность: история и историки. Казань. С. 89-94.

272. Сапрыкин С.Ю., 1998. Плиний Младший и Северное Причерноморье // ВДИ. № 1.С. 191-204.

273. Сапрыкин С.Ю., Масленников А.А., 1999. Греческие надписи с мыса Зюк // ДБ. Т. 2. С. 193-202.

274. Сапрыкин С.Ю., 2001. Неопубликованная эпитафия из Горгиппии // ВДИ. № 1. С. 190-194.

275. Сапрыкин С.Ю., 2002. Боспорское царство на рубеже двух эпох. М.

276. Сапрыкин С.Ю., 2002а. Аспург, царь Боспора // ДБ. Т. 5. С. 207-223.

277. Сапрыкин С.Ю., 2002. Был ли на Боспоре храм Асклепия? // Северное Причерноморье в античное время. С. 186-190.

278. Саприкш, Баранов, 1995. Грецький напис i3 Судака // Археолопя. № 2. С. 137-140.

279. Сарианиди В.К, 1989. Храм и некрополь Тилля тепе. М.

280. Сарновский Т., 2000. О Боспорской войне в конце II в. н.э. // Балаклава. Римская военная база и святилище Юпитера Долихена. Swiatowit: Antiquity. Vol.V. С. 246-248.

281. Сидоренко В.А., 2001. Высшие воинские должности на Боспоре во II -начале IV вв. н.э. (по материалам эпиграфики) // Боспорские исследования. Вып. I. Керчь. С. 137-146.

282. Силюненко А.В., 1984. Сарматские мечи и кинжалы на территории

283. Северного Причерноморья // Вооружение скифов и сарматов. Киев. С. 129-147.

284. Симоненко А.В., 1986. Военное дело населения степного Причерноморья в III до н.э.-III в. н.э. Дис. канд. ист. наук. Киев. 1986.

285. Симоненко А.В., 1989. Импортное оружие у сарматов // Кочевники евразийских степей и античный мир (проблемы контактов). Новочеркасск. С. 56-73.

286. Симоненко А.В., 2001. "Сарматская посадка" историческая реальность или исторический миф? // Третья Кубанская археологическая конференция. Краснодар-Анапа. С. 161-166.

287. Симоненко А.В., 2002. Некоторые дискуссионные вопросы современного сарматоведения // ВДИ. № 1. С. 107-121.

288. Симоненко, Лобай, 1991. Сарматы Северо-Западного Причерноморья в I в. н.э. (погребения знати у с. Пороги). Киев.

289. Скржинская М.В., 1977. Северное Причерноморье в описании Плиния Старшего. Киев.

290. Скржинская М.В., 2003. Награды граждан античных городов Северного

291. Боспорский феномен: погребальные памятники и святилища. Ч. 1. Спб. С. 62-67. Соколов Г.И., 1973. Античное Причерноморье. J1.

292. Сокольский Н.И., 1954. Военное дело Боспора. Автореф. дисс. . канд. ист. наук. М.

293. Сокольский Н.И., 1954. Боспорские мечи // МИА. № 33. С. 123-196. Сокольский Н.И., 1955. О боспорских щитах // КСИИМК. Вып. 58. С. 14-25. Сокольский Н.И., 1957. Валы в системе обороны Боспора Киммерийского //

294. СА. XXVII. С. 91-106. Сокольский Н.И., 1962. Каменные ядра из Пантикапея // МИА. № 103. С. 241-249.

295. Сокольский Н.И., 1963. К истории северо-западной части Таманскогополуострова в античную эпоху. // Acta antiqua Philippopolitana. Studia archeologica. Sophia. C. 19-28.

296. Сокольский Н.И., 1963а. Крепость на городище у хутора Батарейка I // СА. № 1.С. 179-191.

297. Сокольский Н.И., 1965. Новые памятники синдской скульптуры. // КСИА. Вып. 100. С. 86-96.

298. Сокольский Н.И., 1971. Деревообрабатывающее ремесло в античных государствах Северного Причерноморья. М.

299. Сокольский Н. И., 1975. Крепость аспургиан на Боспоре // КСИА. Вып. 143. С. 21-30.

300. Сокольский Н.И., 1976. Таманский толос и резиденция Хрисалиска. М.

301. Соломоник Э.И., 1990. Каменная летопись Херсонеса. Симферополь.

302. Сон Н.А., Назаров В.В., 1993. Знахщю римськой збро1 в Tipi та Ольви // Археолопя. № 1. С. 121-124.

303. Сопова Н.К., 1991. Правление Аспурга на Боспоре в освещении русской дореволюционной и советской историографии // Вопросы истории и археологии Боспора. Воронеж-Белгород. С. 112-123.

304. Стасов В.В., 1894. Катакомба с фресками, найденная в 1872 г. близ Керчи // Соч. Т. 1.СП6. С. 214-290.

305. Степанова Е.В., 2004. Боспорские седла // Боспорский феномен: проблемы хронологии и датировки памятников. Ч. 1. СПб. С. 231-246.

306. Сударев Н.И., 1991. Две находки римского времени из г. Сочи // Древности Северного Кавказа. М.

307. Схатум Б., 2001. Из истории военного дела предков адыгов. Краснодар.

308. Толстиков В.П., 1977. К вопросу об оборонительных сооружениях акрополя Пантикапея в IV-I вв. до н.э. // ВДИ. № 3. С. 156-167.

309. Толстиков В.П., 1981. Фортификация античного Боспора. Автореф. дисс. канд. ист. наук. М.

310. Толстиков В.П., 1984. О системе обороны акрополя Пантикапея // СГМИИ.1. Вып. 7. С. 28-56.

311. Толстиков В.П., 1989. Фонталовский укрепленный район в истории

312. Боспорского царства // Археолопя. № 1. С. 52-65. Толстиков В.П., 1992. Неизвестные страницы истории Боспорского царства

313. СГМИИ. Вып. 10. С. 41-65. Толстой И., Кондаков Н., 1889. Русские древности в памятниках искусств.1. Вып. I. СПб.

314. Требтева Г.В., 2001. Типы оборонительных сооружений на Боспоре впервые века нашей эры // ПИФК. Вып. XI. С. 128-137. Треб$лева Г.В., 2001. Структура боспорской армии в первые века нашей эры

315. России (XVIII-середина XIX в.). СПб. Устинова В.О. 1969. Аспург та аспурпани. // Вюник Харьювськогоушверсггету. № 35. С. 62-71. Фармаковский Б.В., 1906. Раскопки в Ольвии в 1902-1903 гг. // ИАК. Вып. 13. С. 1-306.

316. Фрибус Т.Ю., 2002. Клавдии глазами римлян и варваров // АМА. Вып. 11.1. С. 117-123.

317. Фролова Н.А. 1968. Боспор и Рим в конце I начале II вв. н.э. по нумизматическим данным // ВДИ. № 2. С. 133-144.

318. Фролова Н.А. 1968. Монетное дело Рескупорида II // НЭ. Т. VII. С. 43-67.

319. Фролова Н.А. 1977. О причинах реформы денежного обращения на

320. Боспоре в правление Савромата II // НС. Ч. 5. Вып. 1. С. 150-180.

321. Фролова Н.А. 1977а. О времени правления Гепепирии и Митридата III // ВДИ. № 3. С. 166-174.

322. Фролова Н.А. 1979. К вопросу о начале правления Аспурга на Боспоре. // ВДИ. № 1.С. 139-144.

323. Фролова Н.А., 1978. О времени правления Динамии // СА. № 2. С. 51 -60.

324. Фролова Н.А., 1980. Монетное дело Рискупорида III (211-226 гг. н.э.) // НЭ. Т. XIII. С. 13-37.

325. Фролова Н.А., 1982. О римско-боспорских отношениях в I середине III в. н.э. по нумизматическим данным // Нумизматика античного Причерноморья. Киев. С. 55-63.

326. Фролова Н.А., 1997. Монетное дело Боспора. Ч. I—II. М.

327. Фролова Н.А., Шургая И.Г., 1982. Илуратский клад монет Рискупорида V // ВДИ. № 1.С. 91-97.

328. Функ Б., 1992. Проримская ориентация в титулатуре боспорских царей // Этюды по античной истории и культуре Северного Причерноморья. СПб. С. 74-93.

329. Хазанов A.M., 1966. Сложные луки евразийских степей и Ирана в скифо-сарматскую эпоху // Материальная культура народов Средней Азии и Казахстана. М. С. 29-44.

330. Хазанов A.M., 1968. Катафрактарии и их роль в истории военного искусства // ВДИ. № 1.С. 180-191.

331. Хазанов A.M., 1970. Некоторые спорные вопросы истории сложных луков //

332. СА. № 2. С. 273-276. Хазанов A.M., 1971. Очерки военного дела сарматов. М. Худяков Ю.С., 1993. Эволюция сложносоставного лука у кочевников

333. Средней Азии. М. Цветаева Г.А., 1965. Поход Фарнака на Фанагорию в свете последних археологических открытий // Новое в советской археологии. М. С. 234-236.

334. Цветаева Г.А. 1975. Кирпичи с тамгой из Горгиппии. // КСИА. Вып. 143.

335. С. 99-101. Цветаева Г.А., 1979. Боспор и Рим. М. Черненко Е. В., 1968. Скифский доспех. Киев. Черненко Е. В., 1981. Скифские лучники. Киев.

336. Черненко Е. В., 1984. Битва при Фате и скифская тактика // Вооружениескифов и сарматов. Киев. С. 59-75. Черненко Е.В., Зубарь В.М., Сон Н.А., 1989. Бутероль из Тиры // СА. № 2. С. 250-252.

337. Черняк А.В., 1992. О конъектуре Липсия Aorsi в рассказе Тацита обоспорском походе римлян // Античная цивилизация и варварский мир. Ч. I. Новочеркасск. С. 95-102. Чубова А.П., Касперавичюс М.М., Саверкина И.И., Сидорова Н.А., 1985.

338. Искусство Восточного Средиземноморья I-IV веков. М. Шавырина Т.Г., 1983. Раскопки некрополя Фанагории в 1978 г. // КСИА.

339. Вып. 174. С. 69-73. ШеловД.Б. 1966. Тамга Риметалка. // КАМ. С. 268-277.

340. Шилов В.П., 1959. Калиновский курганный могильник // МИА. № 50. Шкорпил В.В., 1907. Отчет о раскопках в г. Керчи и его окрестностях в 1903г. //ИАК. Вып. 17. 1-76. Шкорпил В.В., 1907. Отчет о раскопках в г. Керчи в 1904 г. // ИАК. Вып. 25. С. 1-66.

341. Шкорпил В.В., 1908. Боспорские надписи, найденные в 1907 г. // ИАК. Вып. 27. С. 42-54.

342. Шкорпил В.В. 1914. Боспорские надписи, найденные в 1913 г. II ИАК. № 54. С. 65-82.

343. Шкорпил В.В., 1914. Отчет о раскопках в г. Керчи и на Таманскомполуострове в 1911 г. // ИАК. Вып. 56. С. 1-74. Шкорпил В.В., 1917. Новонайденные боспорские надписи // ИАК. Вып. 63. С. 109-120.

344. Шмидт Р.В., 1941. К исследованию боспорских оборонительных валов //

345. СА. VII. С. 268-279. Шургая И.Г., 1970. Раскопки в юго-западном районе Илурата в 1966-1968гг. // КСИА. Вып. 124. С. 61-68. Шургая КГ. 1983. Изображения всадника и коня из Илурата. // КСИА. Вып. 174. С. 96-99.

346. Шургая И.Г., 1984. Нимфей, Мирмекий, Порфмий, Илурат // Археология СССР. Античные государства Северного Причерноморья. М. С. 6371.

347. Щукин М.Б., 1992. Щукин М.Б. некоторые проблемы хронологиираннеримского времени (к методике историко-археологических сопоставлений)//АСГЭ. 1991. Вып. 31. С. 90-106.

348. Щукин М.Б., 1992а. Некоторые замечания к вопросу о хронологии зубовско-воздвиженской группы и проблеме ранних алан // Античная цивилизация и варварский мир. Ч. I. Новочеркасск. С. 103-130.

349. Щукин М.Б., 1994. На рубеже эр. Опыт историко-археологической реконструкции политических событий III в. до н.э. -1 в. н.э. в Центральной и Восточной Европе. СПб.

350. Эллинистическая техника, 1948. M.-JI.

351. Яйленко В.П., 1987. Материалы по боспорской эпиграфике // Надписи и языки древней Малой Азии, Кипра и античного Северного Причерноморья. М. С. 19-116.

352. Яйленко В.П., 1990а. Династическая история Боспора от Митридата

353. Евпатора до Котиса I // Эпиграфические памятники и языки древней Анатолии, Кипра и античного Северного Причерноморья. М. С. 128215.

354. Яйленко В.П., 19906. Поход Савромата I на Азиатский Боспор //

355. Эпиграфические памятники и языки древней Анатолии, Кипра и античного Северного Причерноморья. М. С. 216-228.

356. Яйленко В.П., 1995. Женщины, Афродита и жрица Спартокидов в новых боспорских надписях // Женщина в античном мире. М. С. 204-272.

357. Яценко И.В., 1962. Тарелка царицы Гепепирии из Неаполя Скифского // Историко-археологический сборник. М. С. 101-103.

358. Яценко С.А., 1989. Политический центр Алании во второй половине I II вв. н.э. // Первая Кубанская археологическая конференция. Краснодар. С. 88-91.

359. Яценко С.А., 1992. Аланы и Рим в СП в начале 2 в. н.э. // Международные отношения в бассейне Черного моря в древности и средние века. Тезисы VI научной конференции. Ростов н/Дону. С. 48-49.

360. Яценко С.А. 1993. Аланская проблема и центральноазиатские элементы в культуре кочевников Сарматии рубежа 1-2 вв. н.э. // ПАВ. № 3. С. 60-72.

361. Arsen'eva T.M., Bottger В., Vinogradov Ju. G., 1995. Griechen am Don. Die

362. Grabungen in Tanais 1994 // EA. Bd. 1. S. 213-263. Benes J., 1978. Auxilia Romana in Moesia atque in Dacia // StudieV

363. Archeologickeho Ustavu Ceskoslovenske Akademie Ved v Brne. Vol. VI.2. Bivar A.D.H., 1972. Cavalry Equipment and Tactics on the Euphrates Frontier//

364. DOP. No. 26. P. 271-291. Braat W.C., 1967. Romische Schwerter und Dolche im Rijksmuseum van

365. Connolly P., 1986. A reconstruction of a Roman saddle // Britannia. Vol. 17. P. % 353-355.

366. Connolly P., 1987. The Roman Saddle // BAR. International Series. N 336. P. 727.

367. Connolly P., 1988. Experiments with the Roman saddle // Exercitus. Vol. 2, 5. P. 71-76.

368. Connolly P., 1991. The saddle horns from Newstead // Journal of Roman Military

369. Augustus. //Altertum. Bd. 32. Hf.l. S. 19-34. Gajdukevic V. 1971. Das Bosporanishe Reich. Berlin-Amsterdam, i Gall von H., 1967. Zu den kleinasiatischen Treppentunneln // AA. Bd. 82. S. 504

370. Ghirshman R., 1973. La selle en Iran // Iranica Antiqua. Vol. X. P. 94-107. Goroncharovski V.A., 1993. Iluraton. In: Treister M.J., Vinogradov J.G.

371. Archaeology on the Northern Coast of the Black Sea // AJA. Vol. 97. N 3. P. 548-550.

372. Goroncharovski V.A., 1996. Iluraton a fortress in the defensive system of the west border of Bosporan kingdom in the lst-3rd centuries A.D. // XIII• International Congress of Prehistoric and Protohistoric Sciences. Forli. Vol. I. P. 316-317.

373. Groenman van Waateringe W., 1967. Romeins Lederwerk uit Valkenburg. Groningen.

374. Hall H., 1990. Das Reiterkampfbild in der iranischen und iranisch beeinflussten

375. Kunst parthischer und sasanidischer Zeit. Berlin. Harris B.F., 1980. Bithynia: Roman Govereignty and Survival of Hellenism //• ANRW. Bd. 7. Hf. 7. P. 857-901.

376. Trajan // BAR. Int. Ser. 70. Oxford. Ну land A., 1993. Training the Roman cavalry. From Arrian's Ars Tactica. London.llkjaerj., 1990. Illerup Adal. Bd. 1. Die Lanzen und Speere. Aarhus.

377. James S., 1987. Dura-Europos and the Introduction of the "Mongolian Release" //

378. AJA. Vol. 75. N2. P. 141-150. LittauerM.A., 1981. Early stirrups // Antiquity. Vol. LV. Nr. 214. P. 99-105. Maenchen-Helfen O., 1957. Crenelated mane and scabbard slide. // CAJ. Vol. 3. N. 2. P. 95-138.

379. McLeod W., 1965. The Range of the Ancient Bow // Phoenix. Vol. XIX. N 1. P. 1-14.

380. Markle M.M., 1977. The Macedonian Sarissa, Spear and Related Armour // AJA.

381. Vol. 81. Nr. 3. P. 323-339. Mattingly H., 1965. Coins of the Roman Empire in the British Museum. London.

382. MielczarekM., 1993. Cataphracti and clibanarii. Studies on the heavy armoured cavalry of the Ancient World. Lodz.

383. MielczarekM., 1999. The Army of the Bosporan kingdom. Lodz.

384. Minns E., 1913. Scythians and Greeks. Cambridge.

385. Mitchiner M., 1990. Oriental coins and their values. The Ancient and Classical World. 600 B.C.- A.D. 650. London.

386. Moretti L., 1972. Inscriptions Graece urbis Romae. // Studi publicati dell'Istituto Italiano per la storia antica. XXII, 1-2.

387. Nicolle D., 1996. Sassanian armies. Dewsbury.

388. Nikonorov V.P., 1998. Cataphracti, cataphractarii and clibanarii: another look at the old problem of their identifications // Военная археология. Оружие и военное дело в исторической и социальной перспективе. СПб. С. 131138.

389. Parfenov V., 1996. Dynamis, Agrippa und der Friedenaltar. Zur militarische und politische Geschihte des Bosporanische Reihes nach Asandros.// Historia. Bd. 45. l.S. 95-103.

390. Premerstein von A., 1913. Untershungen der Geschichte des Kaisers Markus // Klio. XIII. S. 79-90.

391. Pausing G., 1967. The Bow. Some noteson its Origin and Development. Lund.

392. Rawson J., 1996. Misteries of ancient China. New dicoveries from the Early Dinasties. L.

393. Reinach Т., 1902. Quelques eres pontiques // Histoire par les monnaies. Paris. P. 140-154.

394. ReinholdM., 1965. Marcus Agrippa. A Biography. Roma.

395. Roddaz J.-M., 1984. Marcus Agrippa. Rome.

396. Ritterling, 1925. Legio//RE. Bd. 12. Sp. 1186-1829.

397. Robinson H.R., 1975. The Armour of Imperial Rome. London.

398. Rose Ch.B., 1990. "Princes" and Barbarians on the Ara Pacis // AJA. Vol. 94. N 3. P. 453-460.

399. RostovtzeffM.I., 1919. Queen Dynamis of Bosporos // JHS. Vol. XXXIX. P. 88109.

400. RostovtzeffM.I., 1933. Graffiti // Excavations at Dura-Europos. New Haven. P. 195-224.

401. RostovtzeffM.I., 1942. Vexillum and Victoiy // Journal of Roman Studies. N 34. P. 92-106.

402. Rudolf R.S., Wen Yu. 1951. Hun tomb art of West China. Berkley-Los Angeles.

403. Sarnowski Т., 1988. Wojsko rzymskie w Mezii Dolnej i na polnocnym wybrzezu Morza Czarnego. Warszawa.

404. Sarnowski Т., 1991. Barbaricum und ein Bellum Bosporanum in einer Inschrift aus Preslav // ZPE. Bd. 87. P. 137-144.

405. SaxerR., 1967. Untershungen zu den Vexillationen des r6mischen Kaiserheeres von Augustus bis Diokletian. Koln. 1967.

406. Schukin M., 1994. Shields, Swords and Spears as Evidence of Germanic-Sarmatian Contacts and Barbarian-Roman Relations // Beitrage zu roemischer und barbarischer Bewaffimg in den ersten vier nachchristlichen

407. Jahrchunderten. Lublin-Marburg. P. 485-495

408. SecundaN., 1994. The Seleucid Army. Stockport.

409. Simonenko A., 2001. Bewaffimg und Kreiswesen der Sarmaten und spaten Skythen im nordlichen Schwarzmeergebiet //EA. S. 187-327.

410. Trousdale W., 1975. The Long Sword and Scabbard Slide in Asia. Washington. Ulbert G., 1969. Gladii aus Pompeji // Germama. T. 47. S. 97-128. Vermeule C., 1959. Hellenistic and Roman Cuirassed Statues // Berytes. Vol. XIII. P. 5-50.

411. Zieling H., 1989. Studien zu germanischen Schilden der Spalatene- und derromischen Kaiserzeit im freien Germanien. BAR. Intern. Ser. 505. Oxford. Zygulski Z. (Jr.), 1994. The Wagon Laager // Fasciculi Archeologiae Historicae. Fasc. VII. Lodz. P. 15-20